Книга ведущего отечественного библеиста, архимандрита Ианнуария Ивлиева, посвящена самой утонченной с точки зрения структуры и обилия образов книге Нового Завета — «Откровению святого Иоанна Богослова». Задачей автора было раскрыть читателю ее непосредственное содержание, отражающее конкретную церковную, политическую и духовную ситуацию, в которой писал апостол Иоанн.
От автора
В основу предлагаемой книги легли сорок шесть бесед по «Апокалипсису», которые были мною прочитаны в 2003 — 2004 годах на православном радио Санкт-Петербургской епархии «Град Петров». Позднее эти беседы появились на двух CD-дисках. Естественно, для печатного издания расшифровку радиобесед пришлось переработать в «книжный формат». Что касается содержания самих бесед на радио и их книжного варианта, следует сразу отмести предположения, что в них читатель найдет «толкование» образов и символов Апокалипсиса применительно к настоящему времени с его «апокалиптическими» страхами и эсхатологическими ожиданиями. (Впрочем, такие страхи и ожидания не являются специфическими для настоящего времени, ибо существовали во все времена.) Задача, стоявшая перед автором, была иной, а именно: дать читателю этой замечательной книги Нового Завета представление о ее непосредственном содержании, отражающем конкретную церковную, политическую и духовную ситуацию, в которой апостол Иоанн писал «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог». Задача эта непростая, так как Апокалипсис, пожалуй, самая утонченная книга Нового Завета с точки зрения ее структуры и обилия образов, для понимания которых необходимо знание или по крайней мере знакомство со всеми книгами Ветхого Завета и не только. Мир Апокалипсиса — это настоящее море символов, которые должны быть не просто прочитанными, но понятыми и переосмысленными. Это — задача тщательной научной экзегезы.
Разумеется, научные экзегетические данные о книге, собранные в радиобеседах, носили популярный характер, что отразилось и на предлагаемом, скажем так, научно-популярном труде. Материал, который был использован его автором, тоже имел научно-популярный характер. В основном это следующие издания: U.B. Müller, Die Offenbarung des fohannes, Gütersloh, 1984; J. Roloff, Die Offenbarung des fohannes, Zürich, 1984; G. Kretschmar, Die Offenbarung des fohannes, Stuttgart, 1985; R. Bauckham, The Theology of the Book of Revelation, Cambridge, 1993; H. Giesen, fohannes-Apokalypse, Stuttgart, 2002. He стоит удивляться тому, что все перечисленные пособия иностранные. К сожалению, на русском языке мы почти не имеем комментариев на книгу Апокалипсиса. Пожалуй, единственное исключение — выходившая неоднократно в разных изданиях (и тоже переводная) книга Уильяма Баркли «Толкование Откровения Иоанна», представляющая собой популярный комментарий с элементами толкования.
Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)
Введение
Прежде чем приступить к изучению любой книги Священного Писания, мы должны ответить на ряд вопросов: кто ее написал? где? когда? кому? по какому поводу? с какой целью? Эти и подобные им вопросы, связанные с историей возникновения книг Писания, объединяются разделом библеистики, который называется исагогикой. Это греческое слово буквально означает введение. Начнем и мы с краткого введения в книгу Апокалипсиса.
«Откровение святого Иоанна Богослова» — таково надписание (заголовок) последней книги Библии. Сразу оговорим, что надписания библейских книг, возникшие во II веке по Р.Х., не всегда отражают их подлинное содержание. В древности тексты, как правило, не надписывались, и заголовками к ним часто служили первые слова или строки, открывающие книгу: именно в них отражалось ее основное содержание. Посмотрим, как начинается Апокалипсис. «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог» (Откр 1:1). Выходит, мы имеем дело с откровением не Иоанна, а Иисуса Христа? Действительно, откровение было получено Христом от Бога Отца и затем уже «показано» Христом Иоанну. Для нас, впрочем, это не имеет большого значения. Мы привыкли к тому названию, которое закрепилось в нашей традиции, и потому будем ее придерживаться.
Книгу Откровения называют также «Апокалипсис». Греческое слово άποκάλνψις переводится как «откровение», то есть открытие того, что до сих пор было скрыто и являлось тайной, известной только Богу Творцу. В наше время слова «апокалипсис», «апокалиптический» вызывают у людей чувство страха, ассоциируются с ужасами и катастрофами. Причина этого в том, что, читая Апокалипсис, они обращают внимание далеко не на самое главное в его содержании. Их настолько поражает и ужасает описание судов Божьих, что они не замечают торжествующего и радостного характера того, что в конечном счете открывается нам от Бога. Страх — не лучший попутчик, и он не был присущ первым христианам: они, в отличие от нас, с нетерпением и радостью ожидали конца света, Второго Христова пришествия. Эти ожидавшиеся ими события составляли содержание их надежды, о чем так часто пишет в своих посланиях апостол Павел. Мы же сегодня не можем думать о конце света и Втором пришествии иначе, как с ужасом. Лишенные истинного понимания этих грядущих событий, мы чаще всего отождествляем их либо с мировой войной и падением кометы, либо, совсем уж провинциально, с какими-нибудь катастрофическими событиями, касающимися нашей страны, нашего города, нашей деревни.
Теперь обратимся к собственно исагогике и ее вопросам. Кто написал Книгу Откровения? Автор сам называет себя: «Я, Иоанн, брат ваш...» (1:9). С первых веков церковь отождествляла этого Иоанна с любимым учеником Иисуса Христа, ставшим впоследствии апостолом — Иоанном Зеведеевым, которого принято называть Богословом. Согласно церковной традиции, Иоанн Богослов кроме Апокалипсиса написал четвертое Евангелие и три послания. Правда, древняя церковь в этом мнении не была единой. На западе Римской империи книга Апокалипсиса всегда считалась апостольским сочинением, высоко ценилась, читалась во время богослужений как Священное Писание и часто комментировалась. На востоке, напротив, эта книга не вошла в круг церковных чтений в период их формирования, была малоизвестна и практически не комментировалась вплоть до XIX века, если не считать единственного ее толкования святителем Андреем Кесарийским в VI-VII веках. Отчасти причиной такого невнимания были сомнения в апостольском происхождении этой книги. Эти сомнения возродились в критической научной библеистике последних столетий. В частности, компьютерное исследование словаря Апокалипсиса обнаружило, что он очень отличается от словаря и грамматики Евангелия Иоанна и его посланий. Однако вряд ли это может служить решающим аргументом против авторства апостола Иоанна. Словарь и стиль автору часто диктует жанр произведения. Скажем, перу Пушкина принадлежат «Евгений Онегин», «Капитанская дочка», исторические труды о Пугачеве и Петре I, письма, докладные записки, расписки и т. д. — и во всех этих сочинениях словарь и стиль различны и зависят от жанра.
Где написан Апокалипсис? Иоанн сообщает нам и о месте его написания. Это остров Патмос в восточной части Эгейского моря. Иоанн находился там «за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (1:9), иными словами, был в ссылке за свое христианское исповедание. Это обстоятельство дает нам ключ к ответу на вопрос: когда был написан Апокалипсис? Гонения и официальные преследования христиан в Римской империи за то лишь, что они были христианами, начались в 90-е годы первого столетия, в правление императора Домициана из династии Флавиев. Именно при нем христианство было объявлено недозволенной религией. Тогда основной удар преследований пришелся на восточные провинции империи, в частности на провинцию Асия[1]. Не сразу гонения приняли ожесточенный, тотальный характер, не сразу они стали кровавыми. Мы видим, что наказание Иоанна было довольно мягким — ссылка. То усиливаясь, то затихая на время, преследования продолжались два с лишним столетия, до эпохи императора Константина, который в первой четверти IV века сделал христианство сначала легальной, а затем и государственной религией. Иногда указывают на гонения христиан во время правления императора Нерона из династии Юлиев, то есть на 60-е годы I века. Об этих гонениях все знают хотя бы из романа Генрика Сенкевича «Камо грядеши?» или его экранизаций. Тем не менее, надо признать, что репрессии Нерона коснулись только одного города, Рима, и носили уголовный, а не политический характер, как было при Домициане.
Кому адресован Апокалипсис? Об этом тоже сообщает книга: «семи церквам, находящимся в Асии» (1:4). Несколько далее эти семь церквей перечисляются (1:11). Они находятся в семи городах, расположенных по окружной дороге, начинавшейся и заканчивавшейся в главном городе провинции — Эфесе. Эти города канули в археологическое прошлое и давно уже не существуют, но в Иоанновы времена они были известными и густонаселенными. У нас еще будет возможность познакомиться с ними.
Когда мы говорим: Иоанн написал Апокалипсис, нам представляется, что он сидел и собственноручно записывал полученные от Иисуса Христа откровения. Но это не совсем так. В те времена авторы подобных сочинений, будь то послания, Евангелия или апокалипсисы, редко писали своею рукой. Книги обычно диктовались писцам-стенографам или секретарям, которые были либо рабами, либо наемными работниками. Это-то и запечатлено на некоторых иконах, изображающих старца Иоанна, к уху которого склоняется Ангел, шепчущий ему слова откровения, тогда как сам Иоанн диктует текст своему сотруднику Прохору. Вряд ли дело обстояло так буквально: иконы отображают суть события и не являются реалистическими изображениями, вроде фотографий. Как мы впоследствии увидим, Книга Откровения представляет собой столь сложное и тонкое литературное кружево, какое не могло быть создано спонтанно, в простой диктовке, но требовало тщательного обдумывания и обработки.
Какой жанр Книги Откровения? Ответ на этот вопрос определяет то, чего мы должны ожидать от этой книги. Проблема в том, что она кажется некоей аномалией в Новом Завете. Как ее читать и как понимать? Ведь неверные толкования зачастую начинаются с неверного определения жанра.
Это особенно важно в контексте чтения древней литературы. Первые стихи Откровения указывают на три разных жанра. Стих 1:1 — обычно заглавие — говорит об откровении Иисуса Христа, которое дал Ему Бог и которое достигает рабов Божьих через цепочку: Бог → Христос → Ангел → Иоанн → рабы Божьи. Собственно слово «откровение» указывает на древний иудейский и христианский жанр апокалиптики. Многое в этой книге подтверждает это.
Однако стих 1:3 описывает книгу как пророчество (греч. профетия), которое читается вслух за богослужением: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего». Это же мы видим и в конце книги (22:6-7 — как эхо 1:1-3 — и особенно 22:18-19).
Но далее отрывок 1:4-6 не оставляет сомнения в том, что Книга Откровения — это послание (греч. эпистола). Стихи 1:4-5а следуют формуляру новозаветных посланий. Последовательно называются автор — адресат — приветствие. Например, «Павел... такой-то церкви: благодать вам и мир...». Так и здесь: «Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир...». Заканчивается книга тоже как новозаветное послание: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами» (22:21). Итак, можно сказать, что Откровение есть апокалиптическое пророчество в форме окружного послания семи церквам в Асии. Это видно из 1:11. То, что «открыто» Иоанну («что видишь»), он должен «написать в книгу» и послать семи названным церквам. Этот приказ относится ко всем видениям и откровениям книги. Обычно о главах 2-3 говорят как о семи «посланиях» церквам. Но это ошибка. Это не послания, а так называемые «оракулы», пророческие сообщения. Посланием же является вся книга целиком. Пророческие вести 2 и 3-й глав адресованы индивидуально каждой из семи церквей. Они — введение ко всей книге, введение к общему окружному посланию. Поэтому, читая Книгу Откровения, мы должны считаться с тремя ее жанрами: пророчеством, апокалипсисом и посланием.
Вкратце охарактеризуем эти жанры. Начнем с апокалиптики. Апокалипсисами в Иоанновы времена очень увлекались. В Новом Завете есть только один Апокалипсис, но апокалиптические отрывки мы находим также в Евангелиях: в эсхатологических речах Иисуса Христа (например, в Мк 13) и в посланиях апостола Павла. В Ветхом Завете известен апокалипсис в книге пророка Даниила (глава 7). Древняя иудейская письменность знала множество апокалипсисов, но они, несмотря на свою популярность, не вошли в состав книг Священного Писания. Раннее христианство оставило нам еще одно апокалиптическое сочинение: Пастырь Ермы[2]. Апокалипсисы всегда строго эсхатологичны, в них открываются тайны эсхатона, то есть конца века сего. Причем имеется в виду не только конец во времени, но и в пространстве. Иными словами, апокалипсисы открывают нам тайны потусторонней, трансцендентной нашему миру реальности. Алокалиптик-тайновидец (визионер) получает видения (визионы) или слухи (аудиции) на земле либо «восхищается» в потусторонний мир. В передаче откровения большую роль играют сверхъестественные существа-посредники, различные ангелы. Апокалипсисы написаны особым языком символов. Эти символы надо знать, чтобы понять содержание видений.
Пророчества — это вдохновленные Богом речения, обычно провозглашавшиеся от имени Бога во время богослужебных собраний. Наши современники под пророчеством чаще всего понимают предсказания будущего. Но это неверное понимание. Пророки довольно редко предсказывали предопределенное будущее. Пророчества касались преимущественно настоящего, того, что происходит здесь и сейчас. Часто, тоже в образно-символической форме, они обращались к слушателям с обличением, увещеванием, утешением или предостережением: «Если вы не исправитесь и будете поступать так-то и так-то, с вами может произойти то-то и то-то». В этом смысле они могли восприниматься как предсказания. Древние пророчества в известной мере можно уподобить современной вдохновенной проповеди.
Послания предполагают особую форму эпистолярного жанра. Как правило, они писались по конкретному поводу и на определенную тему. В апостольское время послания заменяли проповедь отсутствовавшего апостола. Таковы, например, письма Павла. Книга Откровения, как было сказано выше, представляет собой необычный, смешанный жанр апокалиптического пророчества в форме послания. Она адресована конкретным церквам в их конкретной ситуации; она обращается к ним с обличением, увещеванием, предостережением и утешением; она же открывает им тайны божественного промысла о мире. Семь церквей, которым направлена эта книга-послание, символизируют собою вселенскую церковь. Откровение адресовано не только тем, кто жил 1900 лет назад, но и нам. Эта книга должна быть нами понята и истолкована. Именно об этом Ангел говорит Иоанну в конце Апокалипсиса: «Не запечатывай[3] слов пророчества книги сей; ибо время близко» (22:10). Здесь мы видим аллюзию, намек на известное место из Книги пророка Даниила: «Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени» (Дан 12:4).
Несколько слов следует сказать о структуре и содержании Апокалипсиса. И то, и другое будет подробно рассмотрено в дальнейшем. Сейчас только укажем на то, что структура книги определена упоминавшейся уже цепочкой откровения: Бог → Иисус Христос → Ангел → Иоанн → рабы Божьи (то есть читатели книги). В пятой главе Бог вручает откровение Иисусу Христу, который передает его Ангелу, тот в свою очередь в десятой главе передает откровение Иоанну, а Иоанн, начиная с одиннадцатой главы, излагает его нам («рабам Божьим»). Собственно Книга Откровения для нас начинается только в главе 11. Это весьма необычно и, как правило, не учитывается.
Содержание открываемой нам тайны можно кратко охарактеризовать как ответ на прошение молитвы Господней. Мы молимся: «Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Мф 6:9-10). На небе имя Божье святится, воля Божья исполняется, там — Царство Божье. На земле мы этого не видим: имя Божье подвергается поруганию, воля Божья не исполняется и властвует сатана. О том, как осуществится то, о чем мы просим в молитве «Отче наш», и о том, какое участие в совершении этого мы сами можем и должны принять, — об этом и повествует Книга Откровения.
Необходимо отметить еще одну литературную особенность Апокалипсиса — его лишургический характер. Вообще говоря, все книги Нового (как и Ветхого) Завета были написаны не для чтения «про себя», когда мы водим молча глазами по строчкам, а для чтения вслух для слушающих, то есть для чтения во время богослужебных собраний. Так, например, Павловы послания читались на церковных собраниях, заменяя поучения лично отсутствующего апостола. Книга Откровения, как мы уже выяснили, представляет собою послание семи асийским церквам отсутствующего тайновидца Иоанна.
Все мы знаем, как совершаются сегодня богослужебные чтения Священного Писания. Сам этот ритуал был разработан в древней церкви. Его участники — чтец, предстоятель, молящиеся, представленные, как правило, «ликом», то есть хором. Этот обычай с некоторыми изменениями сохранился в нашей церкви. К примеру, чтец объявляет название читаемого текста, допустим: «Римляном послания святаго апостола Павла чтение». Затем из алтаря следует: «Вонмем». Чтец читает. По окончании чтения его благословляет предстоятель. Чтец произносит «Аллилуия!» и читает стихи из псалма, хор подхватывает и т. д. Приблизительно то же происходило, как мы увидим, и в церкви времен Иоанна, в конце I века, только, пожалуй, к упомянутым участникам нужно еще добавить церковного пророка. В древней церкви было особое служение пророков, которые поставлялись на это служение через рукоположение.
Откроем первую страницу Книги Откровения и вглядимся в нее с точки зрения сказанного выше. Мы тотчас заметим, что в ней отражен «сценарий» уставного чтения. Словно встает чтец и читает название книги:
Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну, который свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа и что он видел (1:1-2).
Повторим еще раз, что нынешнее надписание книги «Откровение святого Иоанна» не совпадает с ее названием: «Откровение Иисуса Христа». Именно Иисус Христос, а не Иоанн Богослов, как мы увидим далее, снимает семь печатей с таинственной книги и «открывает» ее содержание. Следует помнить, что надписания книг Библии появились гораздо позже времени их возникновения и часто имели случайный характер.
После того как чтец объявил, что он будет читать, его и всех слушателей благословляет предстоятель:
Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко (1:3).
Затем чтец начинает чтение обычного адреса (кто? кому? благословение) :
Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет, и от семи духов, находящихся перед престолом Его, и от Иисуса Христа, Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных (1:4-5а).
После произнесения имени Иисуса Христа следует возглас предстоятеля, представляющий собой так называемую доксологию, то есть славословие Христу:
Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею и соделавгиему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков (1:56-6).
Хор (или чтец) отвечает: Аминь. Далее хор поет песнопение, использующее мотивы из пророческих книг Ветхого Завета:
Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные (1:7).
Весь собравшийся народ (или другой хор, как это было принято в древности) отвечает: Ей (то есть «Да»), аминь.
После этого вступает пророк и от имени Бога произносит «оракул»:
Я есмь Альфа и Омега, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель[4] (1:8).
Снова чтец продолжает чтение (уже не адреса, а самого послания):
Я Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби (1:9 и далее).
Литургический характер Откровения обнаруживается еще и в том, что ни в какой другой книге Нового Завета нет столько псалмов, гимнов, песнопений, славословий, возглашений, как здесь. Эта книга вся пронизана богослужением, совершаемом и на небе, и на земле, и во всем космосе.
Когда мы упоминаем о чтении и чтеце, не следует представлять себе это чтение как современную декламацию, будто мы читаем кому-то вслух, пусть даже «с выражением». Нет, в древности тексты не «читали», а распевали речитативом, примерно так, как это делают сейчас в церкви, где до сих пор хранится этот древний обычай.
Как уже было сказано, в Православной церкви, в отличие от западных церквей, Апокалипсис за богослужением не читается: он не вошел в круг богослужебных чтений. Причина в том, что, если на Западе Апокалипсис с глубокой древности признавался книгой боговдохновенной и потому читался и до сих пор читается во время богослужения, то в восточной части Римской империи эта книга долго не входила в канон Священного Писания: существовали сомнения в ее боговдохновенном апостольском происхождении. В канон на Востоке она вошла уже после того, как сформировался круг богослужебных чтений. Этим объясняется и то, что Апокалипсис на Востоке не толковался вплоть до XIX века. Многие отцы Востока (например, св. Иоанн Златоуст) ни разу не упоминают Книгу Откровения, тогда как на Западе она издавна подвергалась тщательному изучению и многочисленным толкованиям. Вторично сомнение в боговдохновенности Откровения возникло уже у Мартина Лютера, в XVI веке. Но в настоящее время оно входит в новозаветный канон всех христианских исповеданий.
Книгу Откровения читать непросто. Она написана особым символическим языком, характерным для всей апокалиптической литературы. Обилие образов в этой книге создает целый символический мир. Входя в этот мир, читатели начинают иначе воспринимать окружающую их действительность. Важность этого очевидна, ибо первые читатели Апокалипсиса, жители крупных городов Асии, постоянно соприкасались с символами и образами, отражавшими римское видение мира. Архитектура, иконография, скульптура, ритуалы, праздники, чудесные исцеления и механические чудеса в языческих храмах — все производило мощное впечатление величия имперской власти и ослепительной языческой религии. В этом контексте Книга Откровения дает контробразы, рождающие в читателях иное видение мира. С неба, на которое восхищается Иоанн, римский мир выглядит иначе, нежели на земле. Происходит как бы очищение взгляда, приходит понимание того, каков мир на самом деле, каким он кажется и каким он должен быть. Так, в главе 17 читатели видят женщину. Она предстает как богиня Рома, во славе и величии. Этой богине, символизирующей римскую власть и языческую цивилизацию, поклонялись во множестве храмов империи. Но в изображении Иоанна она есть блудница, соблазнительница, интриганка и ведьма. Ее богатство и блеск — это результаты гнусного занятия. Читателям открывается истинный характер Рима: за всеми пропагандистскими иллюзиями стоит нравственное разложение.
Образы Апокалипсиса — символы, обладающие силой преображения всего мировосприятия. Но они действуют не только с помощью словесных картин. Их смысл во многом определяется искусной композицией книги, сложной системой литературных ссылок, параллелей и контрастов, придающих смысл частям и целому. Отнюдь не все осознается с первого или даже десятого чтения. Осознание богатства смыслов прогрессирует в интенсивном изучении.
Прежде всего, Книга Откровения богата аллюзиями, или намеками, на Ветхий Завет. Они не случайны и важны для раскрытия смысла. Без знания этих аллюзий смысл многих, если не всех, образов Апокалипсиса остается недоступным пониманию. Нас не должно удивлять, что средний христианин в Асии разбирался в этом множестве намеков и образов, следует помнить, что иудеохристианский характер большинства асийских церквей делал Ветхий Завет для них гораздо более понятным и близким, чем для большинства современных христиан. Мы не должны также забывать и тех пророков, которые изучали, объясняли и толковали для церкви Иоанново пророчество с тем же вниманием, что и пророчества Ветхого Завета.
Наряду с аллюзиями на Ветхий Завет образы Апокалипсиса отражают мифологию современного Иоанну мира. В Книге Откровения нашли себе место некоторые известные мифы Древней Греции, использовались также астрологические представления Вавилона. А в идее, например, вторжения с Востока, из-за Евфрата (9:13-19; 16:12) отразилась реальная политическая опасность для Римской империи I века со стороны Парфянского царству. Жестокая и чуждая цивилизация Парфии представлялась римлянам страшной угрозой, но многими подданными Рима на востоке империи парфянское вторжение виделось как освобождение от римского ига. Когда Апокалипсис изображает царей Востока, вторгающихся в Римскую империю в союзе со «зверем», который «был, и нет его, и выйдет из бездны» (17:8), это — преломление популярной легенды об императоре Нероне, напоминавшем многим отвратительного тирана, но многим другим представлявшемся освободителем, который однажды встанет во главе парфянских войск, чтобы овладеть Римом. Так Иоанн использует факты, страхи, надежды, образы и мифы своих современников, делая их элементами христианского пророчества.
Было бы большой ошибкой видеть в образах Откровения вневременные символы. Они взяты из исторического контекста и сообразны историческому контексту Апокалипсиса как конкретного послания конкретным семи церквам Асии. Все его образы и символы надо понять в специфической социальной, политической, культурной и религиозной ситуации первых читателей книги. Только поняв эту книгу в контексте того времени, мы можем постичь ее смысл и значение для нашего времени.
Образы Откровения имеют отношение к «реальному» миру прошедшей эпохи. Но следует избегать и противоположной ошибки — считать их буквальными описаниями того «реального» мира и предсказаниями неких событий в этом «реальном» мире. Они есть не просто система кодов, которые следует раскодировать, чтобы увидеть в них образы реальных исторических людей и событий. Когда мы узнаём источники образов Апокалипсиса и их богатые символические ассоциации, мы понимаем, что они не могут быть прочитаны ни как буквальные, ни как закодированные описания событий. Они должны быть прочитаны ради их богословского значения и ради их способности вызывать экзистенциальную, то есть жизненную, реакцию и ответ.
Итак, образы Книги Откровения требуют от современного читателя тщательного изучения, если он желает постичь ее богословский и жизненный смысл. Из-за непонимания образов и того, как они передают смысл, возникло множество неправильных, произвольных и самых фантастических толкований Апокалипсиса и в древности, и у наших «просвещенных» современников.
Наконец, подчеркнем еще одно особенное свойство изучаемой нами книги. Апокалипсис не содержит привычных для нас и обычных для Нового Завета богословских дискурсов (рассуждений) или аргументов, характерных, например, для Павловых посланий. Это не означает, что Книга Откровения менее глубока в своих богословских идеях. Ее образы — не случайные импрессионистские средства выражения в противоположность абстрактным аргументам апостола Павла. Они способны передавать точный смысл и богатство его оттенков на кратком отрезке текста через пробуждение ряда ассоциаций. Богословский метод Апокалипсиса отличен от других новозаветных книг, но при этом Апокалипсис есть не только одно из самых утонченных литературных произведений Нового Завета, но и одно из крупных богословских достижений раннего христианства. Его литературные и богословские достоинства неотделимы друг от друга. Одно (литературное искусство) есть путь для другого (богословия).
Итак, начнем чтение Апокалипсиса, сопровождая его посильным изучением текста с целью понять, что хотел вложить в свое сочинение автор этой замечательной книги — Иоанн. Разумеется, признавая последнюю книгу Библии боговдохновенной, мы должны считать изначальным ее автором самого Бога, Иоанна же Его пророком. Но пророк — не безвольный инструмент Бога, а человек со свободной волей, со всеми присущими ему человеческими особенностями, в том числе и особенностями его как литератора и богослова. Поэтому (в отличие от Корана, буквально продиктованного Мухаммеду Богом, единственным его автором) христианское Священное Писание написано двумя согласными друг с другом авторами: Богом и человеком Иоанном. Слово Божье одновременно и божественно, и человечно, так и воплощенное Слово Бога, Иисус Христос, есть одновременно Бог и Человек.
I. Общее вступление к книге. Видение на земле (1:1-20)
1. Надписание (1:1-3)
1 Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну,
2 который свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа и что он видел.
3 Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко.
Как мы указывали выше, текст Апокалипсиса начинается с наименования книги и благословения ее чтецу и слушателям во время богослужебного собрания. «Откровение Иисуса Христа» — так называет себя сама книга, в отличие от нас, привыкших именовать ее Откровением Иоанна Богослова. Именно Иисус Христос открывает нам Божьи тайны. Это Он снимет печати с того свитка, который до времени хранит тайну замыслов Бога о спасении мира. Бог Отец есть Творец всех веков, только у Него планы творения, начало и конец всего. И только Он позволяет открывать свои тайны тем, кому Он хочет их открыть.
Иисус Христос. Человеческое имя Спасителя Иисус встречается в книге 14 раз, в том числе 7 раз в выражениях «свидетельство Иисуса» и «свидетели Иисуса». Число 7 символизирует полноту, законченность, совершенство, завершенность. Настойчивое повторение числа 7 говорит о совершенстве человечества Иисуса Христа и об исключительном значении Его «свидетельства». Отметим также, что слово Христос встречается в книге 7 раз. Тем самым подчеркивается абсолютное значение мессианства Иисуса, так как греческое слово «Христос» означает «Помазанник, «Мессия». Вообще, в Апокалипсисе числа имеют очень большое значение. Некоторые из них лежат для читателя на поверхности (7 печатей, 7 труб, 7 чаш, 7 светильников, 7 духов, 7 церквей, 7 голов зверя и т. д.). Но есть числа, которые скрыты в структуре текста, их не заметишь без тщательного экзегетического исследования, включая статистические подсчеты повторяемости тех или иных слов.
В стихе 1 мы видим «цепочку откровения»: Бог → Иисус Христос → Ангел → Иоанн → «рабы Божьи». Эта цепочка будет разворачиваться в первых десяти главах книги. Конечная цель откровения — «рабы Божьи». Так здесь названы христиане. Выражение «раб Божий» — почетное наименование ветхозаветных пророков. Например, в книге пророка Амоса говорится, что Бог открывает тайны «рабам Своим, пророкам» (3:7). В Книге Откровения особо подчеркивается пророческая роль церкви в истории. Поэтому в некотором смысле каждый христианин — пророк. Еще раз напомним, что под пророчествами не следует понимать предсказания. Пророки — не провидцы, а выразители Божьей воли. Принятое от Бога Откровение Иисус Христос должен вручить Ангелу. В конце книги сам Иисус говорит: «Я, Иисус, послал Ангела Моего засвидетельствовать сие в церквах» (22:16). Такие переклички начала и конца, симметрия в расположении материала и даже отдельных слов и высказываний весьма характерна для Апокалипсиса. Столь сложная, изощренная конструкция свидетельствует о большой литературной обработке текста, к которой прибег Иоанн, осмысляя и оформляя данные ему Ангелом Божьим видения и откровения Христовы.
С какой же целью Бог дал Откровение Иисусу Христу? Его цель — «показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре». А «вскоре» придут трудные времена, предшествующие Концу. Собственно выражение «чему надлежит быть вскоре» взято из Книги пророка Даниила. Там Бог открывает царю Навуходоносору, «что будет в последние дни» (Дан 2:28). В Апокалипсисе глагол «надлежит» подчеркивает, что события мировой истории произойдут по воле Божьей, а наречие «вскоре» указывает на то, что речь идет о неуклонно надвигающихся «последних временах», то есть о приближающейся эсхатологической битве добра со злом, Бога с Сатаной, Христа с Антихристом. Христиане должны быть вооружены, чтобы сохранить себя в этой борьбе. Они могут быть уверенными в окончательном спасении, ибо все предстоящие события Бог держит в своей руке. В этом их заверяет глагол «надлежит». Данное слово не означает роковую неизбежность, предопределенность событий, оно всегда указывает на Божий замысел, Его спасительный промысел.
В стихе 2 Иоанн подчеркнуто именует себя «рабом Божьим». Он — пророк и принадлежит церкви «рабов Божьих» — пророков. То же повторяется в конце книги, где Ангел называет церковь церковью пророков, а Иоанна их братом (22:9). Так постоянно перекидывается мостик из начала в конец.
Иоанн «свидетельствовал»[5] об Откровении Иисуса Христа, которое называет «словом Божьим» и «свидетельством Иисуса Христа». Понятие «свидетельство» — ключевое в Апокалипсисе. Мы с ним встретимся многократно. Здесь это слово означает содержание книги, свидетелем чего выступает Иоанн. Он должен нести «свидетельство Иисуса Христа» дальше, то есть написать Книгу Откровения.
Свидетельство в Апокалипсисе всегда есть свидетельство словом, которое своим следствием имеет свидетельство жизнью и даже смертью. Интересна история перевода слов «свидетель, свидетельство». Греческое μάρτυς буквально означает «свидетель». Это юридическое понятие. В эпоху гонений на церковь христиан предавали суду, на котором они выступали свидетелями Иисуса Христа и Его истины. Христиане свидетельствовали свою правоту жизнью, подвергаясь страшным мучениям и проливая свою кровь. При переводах на другие языки слово μάρτυς либо просто транслитерировалось (сравни латинское martyr, перешедшее в другие западные языки), либо трансформировалось во впечатление, какое оказывал беспощадный суд над свидетелями Христовыми, когда их подвергали пыткам и казням. Их мучили. Так появился перевод слова μάρτυς — «мученик». Мы не должны забывать, что христианские мученики — это свидетели о Христе ценою своих жизней.
Стих 3 — благословение, которое произносит предстоятель на богослужебном собрании. Он благословляет чтеца и слушателей Апокалипсиса, именуемого здесь «пророчеством». Благословение преподается тем, кто во время богослужения внимает пророчеству и делает необходимые выводы для своей жизни («соблюдает написанное»). Благословение дается в традиционной форме «блаженства». «Блаженный» по-гречески μακάριος, поэтому «блаженства» в науке называются «макаризмами». В книге Откровения макаризмы встречаются 7 раз (как и слово «Христос»!), причем в определенных и важных местах. В данном стихе, в начале книги, мы имеем первый из семи макаризмов: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем...». В конце книги мы также читаем: «Блажен соблюдающий слова пророчества книги сей» (22:7). Таким образом, книга обрамляется двумя «блаженствами». Этим особо выделяется пророческое значение Апокалипсиса и та жизненная задача, которая в нем ставится перед христианами. Ведь пророчество, как мы уже выяснили, это не предсказание, но всегда некое увещевание и требовательный призыв к действию. Настоятельность соблюдения написанного в Апокалипсисе обосновывается тем, что «время близко».
Этот привычный для нас перевод, однако, не совсем точный. Речь идет не о «времени», а о совершенно определенном, назначенном Богом «сроке». Это срок наступления того, «чему надлежит быть вскоре» (ст. 1). Близок срок эсхатологических событий Конца и Дня спасения.
2. Эпистолярное начало (прескрипт) (1:4-8)
4 Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет, и от семи духов, находящихся перед престолом Его, 5и от Иисуса Христа, Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных. Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею 6и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков, аминь.
7Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные. Ей, аминь.
8Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель.
В стихе 4 снова выступает на сцену чтец. Он зачитывает адрес «послания» по принятому образцу, установившемуся в церкви благодаря посланиям апостола Павла — самым ранним писаниям Нового Завета. Апостол, следуя традиционному в античном мире эпистолярному формуляру, по-христиански преобразовал его. Письма начинались с указания отправителя и адресата, после чего следовало краткое приветствие. В греческой традиции приветствие ограничивалось одним словом «радуйся» (греч. χαϊρε), а в иудейской — пожеланием «мира» (евр. шалом). В новозаветных посланиях объединяются обе традиции, только светское пожелание радости сменилось духовным пожеланием божественного дара благодати: «благодать вам и мир от...». Дело в том, что греческие «радуйся, радость» (χαϊρε, χαρά) близки по звучанию слову, которое по-русски переводится как «благодать» (χάρις). Звучало традиционно, но смысл был совсем другим.
Иоанн пишет семи церквам в Асии. Предполагается, что христиане этих церквей в римской провинции Асия хорошо знакомы с Иоанном, поэтому ему не нужно утверждать перед ними свой авторитет и он не представляется им, скажем, апостолом. Кроме того, возможно, он не называет себя апостолом еще и потому, что не считал себя таковым в прямом смысле, поскольку апостольскую миссию в этой провинции задолго до него уже исполнил Павел. Авторитет же Иоанна как пророка бесспорен и удостоверяется тем, что он получает задание записать пророчество непосредственно от Иисуса Христа (1:9-20).
Церкви в семи городах Асии символизируют всю церковь Малой Азии, более того, всю Вселенскую церковь. Апокалипсис — не просто окружное, а вселенское послание. Об этом говорит не только число церквей 7, но и сам Иоанн, в конце своей книги предполагающий, что записанное им услышит всякий христианин: «свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей» (22:18). В 1:11 перечисляются семь церквей в городах, расположенных по кольцевой дороге провинции, куда следует послать книгу Вторая и третья главы показывают, что Иоанн прекрасно знал ситуацию в каждой из них.
Пожелание «благодати и мира» посылается читателям от Бога, который есть источник того и другого и который представлен в очень необычной трехчастной форме: от Бога Отца, от семи духов перед Его престолом и от Иисуса Христа. Многие комментаторы вполне аргументированно усматривают здесь непривычное для нас указание на троичность Бога. Разумеется, Иоанн, живший более чем за два столетия до I и II Вселенских соборов и задолго до дискуссий святых отцов о Боге Троице, не мог пользоваться понятиями и терминологией IV века. Скорее всего, упоминание Бога Троицы у него могло быть столь необычно сформулировано в силу особенностей его языка — образного, не скованного строгой богословской терминологией.
Прежде чем приступить к разбору приветствия, коснемся грамматики в стихах 4-5. Дело в том, что здесь не соблюдены элементарные правила склонения. «Благодать вам и мир от...» От кого? Мы ожидаем услышать имена в родительном падеже. И наше ожидание удовлетворили переводчики на русский язык, которые в полном соответствии с грамматикой перевели: «от Того, Который есть и был и грядет...». Однако в оригинальном тексте Иоанна после предлога «от» следует не родительный, а — к нашему удивлению — именительный падеж! Если переводить стихи 4-5 на русский язык в той грамматической форме, в какой они написаны по-гречески, выглядеть они будут следующим образом: «Благодать вам и мир от (он) Сущий и (он) был и (он) грядущий... и от Иисуса Христа, (он) свидетель, (он) верный, (он) перворожденный мертвых и (он) начальник царей земли». Все, отмеченное выше местоимением «он» в скобках, стоит с определенным артиклем мужского рода в именительном падеже. В конце XV — начале XVI веков, в эпоху Возрождения, когда европейские гуманисты стали основательно изучать Священное Писание, некоторые из них заключили, что Иоанн плохо знал греческий язык, если допустил такие непростительные грамматические ошибки. Но это не так. Иоанн прекрасно владел греческим. Просто грамматика для него была одним из подручных средств богословия. Чтобы показать неизменность и независимость Бога, он, строгий монотеист, даже Его имя не изменяет по падежам. Бог не зависит ни от чего, в том числе и от склонения существительных. Такие грамматические «погрешности» в Апокалипсисе повторяются всегда преднамеренно, акцентируя внимание читателя на богословском смысле того или иного высказывания. Переводчики же, боясь смутить читателя, «причесали» текст и сгладили мнимые неправильности грамматики Иоанна.
Итак, после «адреса» (кто и кому пишет) в посланиях (а Апокалипсис, как мы уже выяснили, есть послание, эпистола) всегда следует приветствие. В данном случае оно направлено асийским церквам от Бога, от семи духов и от Иисуса Христа. Имя Бога стоит в непривычной для нас форме и в «неправильном» падеже, буквально переведенное, оно выглядит так: «Сущий и был и грядущий». Это Божье имя — богословское развитие и осмысление того великого и запрещенного к произнесению имени, которое было открыто Моисею при неопалимой купине (Исх 3:14). Уже в том откровении Моисею речь шла не просто о существовании Бога и уж совсем не о вечном Его существовании, но о присутствии Бога среди и для Его народа. Вспомним этот эпизод. Моисей спрашивает Бога: как Его звать, каково Его имя? И Бог отвечает: «Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий [Иегова] послал меня к вам». Мною процитирован Синодальный перевод, который сделан с греческого перевода LXX (Септуагинты, или Семидесяти толковников). Переводчики (или редакторы) по каким-то соображениям добавили имя «Иегова»[6]. В подлиннике же, в еврейском тексте, имя иное и даже принципиально иное. Бог отвечает Моисею: «Эхъе агиер эхье. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Яхве послал меня к вам». То есть Имя Божье дано в двух формах: «Эхье ашер эхье» и «Яхве». Количество исследований, посвященных этим двум формам Божьего имени, необозримо. Естественно, существует ряд научных гипотез о происхождении и смысле обоих имен. Укажем на одну из гипотез, не настаивая на ее преимуществе перед другими. Согласно этой гипотезе, первая форма Божьего имени (Эхье ашер эхье) происходит от глагола хайя, который можно перевести как «присутствовать». Этот глагол дан в первом лице (когда Бог говорит о себе). Вторая форма Божьего имени (Яхве) происходит от того же глагола, но стоящего в третьем лице (когда кто-то другой говорит о Боге). Предполагается, что вторая форма есть усеченный вариант первой. Перевести можно было бы так: первая форма — «Я буду присутствовать таким, каким Я буду присутствовать», вторая форма — «Присутствующий», или «Он присутствует». Можно сказать, что имя Бога содержит в себе обещание божественного присутствия. И в этом смысле его можно перефразировать как «С нами Бог», как «Помощник и Покровитель». При этом Бог оставляет за собой полную свободу: «Я буду с вами, но таким., каким Я буду с вами». Он будет среди своего народа, будет помогать ему, но не так, как народ захочет, а так, как будет угодно Ему, Богу. Люди скажут: Бог здесь. А Он будет не здесь, а там. Люди скажут: Бог сделает нам то-то. А Бог сделает совсем иное, неожиданное. Бог превосходит все наши представления, изображения, понятия о Нем. Он абсолютно трансцендентен, абсолютно иной. Не случайно священное имя Бога было запрещено для произнесения. Одна из Десяти заповедей Моисея гласит: «Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно» (Исх 20:7). Так в привычном нам переводе. Позже у иудеев эта заповедь стала пониматься как «категорический запрет произносить имя Бога (ЙХВХ) в его подлинной форме»[7]. Древние переводчики Писания с еврейского на греческий язык (Семьдесят толковников) поняли глагол хайл не в смысле «присутствовать», «пребывать в личных отношениях», а в смысле просто «быть». Имя «Эхье ашер эхье» для них стало звучать как «Я есть кто Я есть» или «Я буду кто Я буду». Само по себе это кажется лишенным смысла, и поэтому александрийские толковники по-своему внесли смысл в эту «бессмыслицу», истолковав это имя как утверждение бытия Бога и даже Его вечного бытия. Соответственно перевели: «Сущий», что выражало в эллинистической философской манере божественную вечность в ее безвременности и вневременности. То же могло быть выражено как существование в прошлом, настоящем и будущем. Именно так палестинские толкования на Исх 3:14 объясняют имя Бога: «Я есть кто был и будет». Подобные формулы применялись греками к высшему божеству или просто к богам. Некоторые из таких формул дошли до нас из языческого мира. Например, в одном древнем оракуле говорится: «Зевс был, Зевс есть, Зевс будет». При всей схожести с этой греческой формулой очевидно существенное отличие от нее имени Бога, которое употребляет Иоанн. Отличается оно и от иудейской интерпретации Божьего имени — как в формулировке, так и по смыслу.
В книге Апокалипсиса Божье имя интерпретировано как «Сущий и был и грядущий». Сравним с древней палестинской интерпретацией: «Я есть кто был и будет». Совпадение в том, что Иоанн тоже отдает предпочтение настоящему времени («Сущий» = «я есть»). Отличие же в том, что Иоанн в третьем члене формулы употребляет не будущее время глагола «быть» — «будет», а причастие настоящего времени от глагола «приходить» — на церковнославянском «грядущий», а по-русски «приходящий». Конечно, и в греческом языке, как и в русском, английском и других языках, это причастие «грядущий», «coming» — фактически синоним «будущему». Но Иоанн сознательно заменяет глагол и вместо «будущий» ставит «грядущий» («приходящий»). Он делает это для того, чтобы показать: речь идет не просто о будущем существовании Бога, но о Его пришествии в мир для суда и спасения. Естественно, Иоанн помнит о тех местах Ветхого Завета, которые говорят об этом «пришествии». Таких мест очень много. Например, Ис 40:10: «Вот, Господь Бог грядет с силою, и мышца Его со властью. Вот, награда Его с Ним, и воздаяние Его перед лицом Его». С самого начала христиане относили это пришествие Бога к парусии, или, как у нас принято говорить, ко «второму пришествию» Иисуса Христа.
Итак, в Книге Откровения речь идет не о статичном философско-богословском вечном «существовании» Бога, а о динамичном жизненном Его «присутствии» в образе «пришествия». Это подчеркнуто еще и числовой игрой: разбираемое нами именование Бога с важной символической вариацией встречается в книге пять раз:
1:4 Сущий и был и грядущий;
1:8 Сущий и был и грядущий;
4:8 Сущий и был и грядущий;
11:17 Сущий и был[8];
16:5 Сущий и был.
Как видим, форма с тремя временами встречается трижды, а с двумя временами — дважды. В 11:17 и 16:5 отсутствует третий член (будущее время), ибо видение Иоанна там указывает на уже свершившееся пришествие Бога. В главах 11 и 16 оно не в будущем, а в настоящем. И звучащие там гимны прославляют Бога за осуществление Его спасительного пришествия: «Благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который ecu и был, что Ты принял силу Твою великую и воцарился» (11:17). Бог уже «воцарился», то есть Его пришествие равнозначно наступлению Его спасительного царства.
Иоанн толкует божественное имя динамично, подчеркивает не трансцендентную вечность Бога без отношений Его к миру, а вечность Его в отношениях с миром: библейский Бог приходит к своему творению. Это толкование прекрасно согласуется со смыслом сказанного в Исх 3:14, где Бог открывает себя не в терминах философских абстракций («Сущий»), а в словах своего участия в истории, присутствия с Его народом («Присутствующий»). Иоанн развивает древнюю веру в Бога истории Израиля как эсхатологическую веру в Бога конца истории человечества, приведения всего и всех к совершенству в вечном будущем. В этом большая богословская заслуга Апокалипсиса. Удивительно, как всего лишь в одном необычном выражении, которое встретилось нам в первых же строках книги, мы обнаружили такую глубину богословской мысли. А сколько таких необычных выражений и образов содержит вся книга!
В формуле Божьего имени («Сущий и был и грядущий») у Иоанна скрыто утешение христианам, подвергшимся гонениям в годы правления императора Домициана. Бог в настоящее время с ними, как в прошлом Он был с Израилем на всех трудных путях его. Несомненно, и в будущем Бог будет с христианами, с Его народом. Он приходит к своим, не отделяет себя от них, если они не отворачиваются от Него. Бог приходит к христианам, которым предстоят великие испытания. Вопреки всей видимости Он не оставляет их, не бросает на произвол судьбы. Христиане должны знать с самого начала: Бог дает им свою благодать и свой мир.
Благословение исходит также «от семи духов, находящихся перед престолом Его». Эти «семь духов» чаще всего истолковываются как символическое обозначение Святого Духа. Если учесть, что далее благословение исходит и от Иисуса Христа, Сына Божьего, то таким образом, в столь своеобразной манере, Иоанн упоминает Бога в Его троичности и, возможно, предрекает христианское учение о Боге Троице. Это тем удивительнее, что ему, разумеется, еще не были известны великие богословские дискуссии по этому вопросу, приведшие к созыву I Вселенского собора в Никее в 325 году.
Правда, следует сказать, что далеко не все видят в «семи духах» символическое обозначение Духа Божьего. Некоторые считают их семью вестниками Бога. В таком случае число 7 может указывать на «Семь Святых Ангелов, которые возносят молитвы Святых и восходят пред Славу Святого» (Тов 12:15). Но скорее всего символическое число 7 здесь обозначает полноту всех существ, находящихся на службе у Бога («служебные духи», Евр 1:14).
Благословение исходит также от Иисуса Христа. Он непривычно находится на третьем месте, после «семи духов». Как бы ни понимать «семь духов» — как ангелов или как Святого Духа, — в любом случае это необычно. Однако третье место объясняется практическими литературными соображениями: выделить значение Иисуса Христа для христианской церкви. Ведь далее следуют Его почетные наименования, указывающие на спасительную миссию Христа. Это в свою очередь вызывает восторженное прославление Его в стихах 1:56-7. Иоанн отказывается склонять по падежам возвышающие Христа титулы. В оригинале буквально написано: «от Иисуса Христа, свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных». Таким способом подчеркивается независимость Христа: она такая же, как и независимость самого Бога.
Во-первых, Он — свидетель верный, ибо своею жизнью и смертью засвидетельствовал правду и любовь Божью к людям. Как «свидетель верный и истинный» (3:14), Он увещевает и воспитывает тех, кого любит. Кроме того, Христос свидетельствует истинность и надежность откровения, которое будет сообщено нам Иоанном в его книге. Поэтому и само откровение названо «свидетельством Иисуса Христа» (1:2.9; 12:17; 19:10).
Во-вторых, Он назван «перворожденным из мертвых». Это выражение восходит к традиции апостола Павла: «первородный между многими братьями» (Рим 8:29), «первенец из умерших» (1 Кор 15:20; Кол 1:18). Как первенец из мертвых, Христос есть гарант воскресения христиан, и как первый, Он — их предводитель, вождь, Господь.
В-третьих, Он — владыка царей земных, которые должны напомнить нам о Пс 2:2: «Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его». В Книге Откровения цари всегда изображаются как Божьи враги (6:15; 17:2.18 и т. д.). Будучи их владыкой, Христос обладает властью защитить христиан от их враждебных действий.
После эпистолярного начала (1:4-5а), то есть адреса и приветствия, которое заканчивается прославляющими Иисуса Христа словами, следует возглас предстоятеля христианского собрания (пресвитера или епископа): «Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков!» (1:56-6). Сей возглас есть так называемая доксология — славословие Христу[9]. Похожие возгласы-славословия сохранились в православном богослужении и поныне (в конце молитв, ектиний). Этот возглас прославляет Христа как Искупителя. Большинство исследователей полагает, что когда-то данное славословие звучало во время совершения таинства крещения. В Синодальный перевод, правда, следует внести некоторые поправки. Если следовать древним и лучшим рукописям Апокалипсиса, перевод должен быть таким: «Любящему нас и избавившему нас от грехов наших Кровию Своею и сотворившему из нас царство, священников Богу и Отцу Своему, Ему слава и держава во веки веков!»
Эти на первый взгляд незначительные поправки на самом деле имеют большое значение. Так, например, привычнее встречать в тексте выражение: «Бог (или Христос), возлюбивший нас» (в прошедшем времени). Но здесь Иоанну важно утешить преследуемых христиан, известив их, что Христос и сейчас любит их (настоящее время!) и не оставляет их. Эта любовь доказала себя смертью Иисуса на кресте («Кровию Своею»). Спасительное следствие Его смерти проявляется в крещении как избавление от грехов. Таким образом, происходит новое творение. Здесь употреблен не глагол «делать», как в Синодальном переводе («соделавшему нас»), а глагол «творить», который всегда говорит о творческом акте Бога («сотворившему из нас царство»). Бог своим Словом не «делает», а «творит». Не сказано «В начале Бог сделал небо и землю», но «В начале Бог сотворил...». Вот и здесь речь идет о творении нового мира и нового человека. Через крещение во Христа люди умирают для ветхого и воскресают для нового мира, входят в Царство Божье, представляют собой это Царство. Христианам в крещении придается достоинство священников, то есть служителей Божьих, имеющих через Христа и во Христе доступ к Богу, которого лишены люди в их ветхом состоянии. Здесь Иоанн вспоминает о том обетовании, которое Бог на Синайской горе через Моисея дал Израилю: «Вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исх 19:6). Это обетование осуществилось на христианах. То, что некогда было справедливо для иудеев, — а теперь иудеи, как будет далее сказано, «синагога сатаны» (2:9; 3:9) — переходит ныне к христианам. Это они — истинный Израиль.
В церкви царствует Бог и Христос, и в ней богопротивные силы принципиально лишены своей разрушительной власти. Христиане из всех народов уже введены в священническое и царственное достоинство. Но активное со-царствование со Христом предстоит только в будущем. Об этом будет, например, сказано в 5:10: «Ты сотворил из них [то есть из всех народов] царство и священников Богу нашему, и они будут царствовать на земле»[10]. Это произойдет только после Второго Христова пришествия.
На возглас предстоятеля весь собравшийся народ отвечает подтверждающим «Аминь». Сейчас это во время богослужения делает хор.
Если в возгласе 1:56-6 взор был устремлен на достигнутое во Христе спасение, то в 1:7 взгляд направлен в будущее. Звучит гимн пророческого характера:
7Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные. Ей, аминь.
Возможно, этот гимн пел хор, но возможно, что этот стих произносил церковный пророк (вспомним при этом, что все чтения и пророчества, вообще говоря, не «произносились», а пелись). Пророческий гимн открывается пророческим же словечком «се». Что это означает по-русски, вряд ли кому-нибудь сейчас понятно. Однако здесь, как и во множестве других мест Нового Завета, где в Синодальном переводе стоит маловразумительное «се», в греческом тексте стоит слово idou, которое всегда означает призыв к вниманию, ибо сейчас последует какое-то откровение свыше. Буквально переводится: «смотри, гляди!»
Следующий за этим призывом гимн использует два пророчества Ветхого Завета: Дан 7:13 и Зах 12:10-14. Книга пророка Даниила вообще является одним из основных источников апокалиптических образов. В этой книге говорится о том, что в конце веков, после крушения всех боговраждебных «звериных» царств земли, настанет Царство Божье, которое принесет на землю «грядущий с облаками небесными» Мессия = Сын Человеческий:
13 Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему.
14 И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится. (Дан 7:13-14).
А в таинственном пророчестве Захарии Господь Бог предрекает, что произойдет в Судный день Господень: «И будет в тот день, Я истреблю все народы, нападающие на Иерусалим. А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают о единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце» (Зах 12:9-10). Это место с древнейших времен понималось как пророчество о Мессии, о Пастыре народа Божьего, которого этот же народ и «пронзил». Но в День Господень Он явится как Судья, и пронзившие Его «возрыдают» в раскаянии: они поймут, что действовали себе на погибель. У Захарии далее говорится, что в тот День «откроется источник», который смоет «грех и нечистоту» с раскаявшегося народа (Зах 13:1). Иоанн понимает это место иначе. У него «племена земные» (не жители Иерусалима!) вовсе не скорбят о том, которого «пронзили», но со страхом взирают на Него в День Его пришествия. Все племена земные рыдают не о Нем, но о собственной судьбе в Судный день. Здесь мы видим типичное пророческое «изречение о суде» над грешным человечеством. Если мы достаточно подробно остановились на этом в целом понятном гимне, то только затем, чтобы продемонстрировать, как вольно в древности вообще и в Апокалипсисе в частности обходились с буквой Писания. Сейчас наше отношение к «букве» более щепетильное, но менее свободное и менее одухотворенное.
На пророческий гимн собравшийся народ снова отвечает утвердительным возгласом, который в нашем переводе тоже звучит хотя и понятно из контекста, но все же маловразумительно: «Ей!» В оригинале это греческое паг, что означает усиленное утверждение в клятве: «Воистину это так! Да будет так!» То же передается и следующим еврейским словом «аминь».
Итак, были возвещены скорые события: «чему надлежит быть вскоре» (1:1), «время близко» (1:3), Сын Человеческий «грядет с облаками» (1:7). Теперь в пророческом оракуле (1:8) возвещается, что во Христе «грядет» сам Бог. Оракулом называется пророческое изречение от имени Бога (в оракуле «Я», хотя и произносится пророком, есть Я Господа Бога). Бог сам открывает себя как Грядущий и подтверждает сказанное до сих пор о «близком времени» Его пришествия во Христе. Вот это пророческое высказывание в Синодальном переводе: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (1:8). А вот как оно звучит в критическом тексте (здесь именно этот вариант важен для анализа структуры книги Апокалипсис): «Я есмь Альфа и Омега, говорит Господь Бог, Который есть и был и грядет, Вседержитель». Здесь даны три из четырех важнейших в книге Апокалипсис наименований Бога: 1. «Альфа и Омега» (= Первый и Последний = Начало и Конец); 2. «Сущий и был и грядущий»; 3. «Господь Бог... Вседержитель».
Четвертое наименование Бога — «Сидящий на престоле». С ним мы встретимся, начиная с главы 4. Здесь же мы имеем первое самопровозглашение Бога в книге. Второе место, где Бог говорит сам о себе, находится в конце Апокалипсиса, в 21:6. Эти два самоназвания Бога соответствуют двум аналогичным самоназваниям Иисуса Христа: тоже в начале (1:17) и в конце книги (22:13). Иоанн уделяет большое внимание символическим числам в тексте и расположению ключевых слов. Сейчас мы увидим, как он это делает в случае самопровозглашений Бога и Иисуса Христа.
Рассмотрим вначале наименование Альфа и Омега = Первый и Последний = Начало и Конец. Расположим перечисленные нами самопровозглашения Бога и Иисуса Христа в таблице. Во-первых, мы увидим, что наименование «Альфа и Омега» встречается в книге ровно семь раз (если считать, что этому наименованию тождественны другие: «Первый и Последний» и «Начало и Конец»). Семь случаев именования Бога указывают на полноту божественного существа. Так в ткань литературной композиции у Иоанна вписан богословский смысл.
| Бог | 10,18 | Альфа и Омега | ||
| Христос | 1,17 | Первый и Последний | ||
| Бог | 21,6 | Альфа и Омега | ↓ | Начало и Конец |
| Христос | 22,13 | Альфа и Омега | Первый и Последний | Начало и Конец |
Если поначалу читатель может подумать, что у Бога и Христа разные имена: Бога звать «Альфа и Омега» (1:8), а Христа — «Первый и Последний» (1:17), то в конце книги мы видим, что Бог расширяет свое имя: «Я есмь Альфа и Омега, Начало и Конец» (21:6), а имя Христа («Первый и Последний») как бы «вставляется» ç имя Бога (22:13). Таким образом сознательно подчеркивается, что Бог — вечен в отношении к миру, Он — Творец и завершитель. Но это же утверждается и для Христа. Иисус Христос в своем существе (а имя всегда отражает существо) тождествен Богу Отцу. Таким непривычным для нас образом Иоанн строит свое богословие.
Не лишним будет посмотреть на происхождение имени «Альфа и Омега». Разумеется, всякий знает, что эти буквы — начало и конец греческого алфавита, его первая и последняя буквы. Но история этого наименования глубже. Иоанн связывает наименование «Альфа и Омега» с великим Именем Бога, то есть со священной тетраграммой, о которой уже шла речь. Эти четыре буквы JHWH произносить было нельзя. Они и не произносились. Но этот запрет касался только законопослушных иудеев. Что же касается пытливых и не очень законопослушных иудеев, а тем более язычников, то им всегда было интересно узнать, как же произносится имя Божье. Один из древних вариантов его произнесения был таким: Jahoh. Этот вариант произнесения произволен и фантастичен, но не менее фантастичен, нежели встречающееся в Синодальном переводе произнесение имени Бога как Иегова. При передаче греческими буквами это выглядело как ΙΑΩ (JAO). Буква I, J («йота, йод») часто условно заменяла всю тетраграмму JHWH и сокращенно обозначала Имя Божье или просто самого Бога. Таким образом, получалось: ΙΑΩ = «Бог-Альфа-Омега». В контексте иудейского богословия имени этот факт — появление первой и последней буквы алфавита в имени Бога — подтверждал, что само имя скрыто содержит в себе мысль о превечности Бога. Ведь «А и Ω» означает «превечный Бог».
Во втором самообозначении Бога «Сущий и был и грядущий» («Который есть и был и грядет») повторяется вариант имени Божьего из 1:4. Только здесь акцент ставится на том, что Бог — «грядущий», то есть «приходящий» в Иисусе Христе.
Наконец, третье самообозначение Бога — Вседержитель. Вообще говоря, полное библейское наименование — Господь Бог Вседержитель. Оно в апокалиптическом оракуле и приводится, только разбито вставкой «Сущий и был и грядущий». Смысл такого разбиения — выделить и подчеркнуть слово Вседержитель. Это имя в его полной форме встречается в Апокалипсисе ровно семь раз. Снова и снова символика! Имя Вседержитель тоже связано со священной тетраграммой, ибо есть перевод развитой формы имени Божьего JHWH elohe zebaoth, то есть «JHWH Бог множеств», в Синодальном переводе иногда «Господь Бог Саваоф» (например, в 2 Цар 5:10). Zebaoth по-еврейски означает «множества», то есть все вещи, все. Речь идет о власти JHWH над всеми вещами, а потому и о Его господстве над ходом исторических событий. Наши переводчики не стали долго задумываться и восприняли слово «множества» как личное имя «Саваоф», следуя при этом некоторым древним переводчикам с еврейского на греческий язык. Но не все древние переводчики на греческий язык оставили слово zebaothfez перевода (Саваоф), но более вдумчивые из них перевели слово zebaoth по смыслу, как Пантократор, Вседержитель. Иоанн использует именно этот греческий перевод в Откровении. Такое обозначение Бога говорит не столько об абстрактном «всемогуществе», сколько о реальном контроле Бога над всеми вещами — Вседержитель!
На этом оракуле (1:8) заканчивается предисловие к Книге Откровения, и начинается собственно книга.
3. Видение Иисуса Христа и поручение Иоанну (1:9-20)
9Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа.
10Я был в духе в день воскресный, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний; 11то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию.
В 1:9 начинается чтение книги, которая представляет собою отчет Иоанна о том, «что он видел» (1:2). До конца первой главы он сообщает о себе как о посреднике в Откровении и описывает, как сам Иисус поручил ему написать эту книгу.
Сначала Иоанн подчеркивает свою солидарность с теми христианами, которым он пишет: «Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа». Он испытывает те же скорби, что и они. «Скорбь» — не совсем адекватный перевод стоящего в оригинале слова thlipsis, которое означает гонение, притеснение, преследование, во всяком случае, какое-то внешнее бедствие, но не внутреннее состояние «скорби». Это те бедствия, которые характеризуют существование христиан в «последние времена». Виновник этих «скорбей», как далее указывает Иоанн, — диавол. Это он «будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь» (2:10).
Христиане не только страдают ради Христа, но они уже сейчас принимают участие в царстве Иисуса. Разумеется, активное «царствование» с Христом предстоит лишь в будущем, в состоянии совершенного спасения, когда верные христиане «будут царствовать во веки веков» (22:5). Однако насколько они дают в своей жизни место царствованию Иисуса, насколько они живут в Иисусе Христе, они уже сейчас принимают участие в Его воскресении и тем самым обретают силы стойко переносить выпадающие на их долю бедствия. Иоанн подчеркивает эту «стойкость в Иисусе»[11], которую он разделяет вместе с христианами провинции Асия. Понятие «стойкости» в русских переводах Нового Завета традиционно передается словом «терпение», которое не совсем точно отражает оригинальное слово hypomonë, смысл которого — не пассивное терпение, но внутреннее сопротивление, выдержка, мужественная твердость, которая внешне выражается в активной позиции стойкого упорства. Не только гонения, но также царство и стойкая крепость — следствия жизни «в Иисусе». Таким образом, само существование христианина здесь определяется привычным новозаветным выражением: быть «в Иисусе»[12].
Во время получения своих видений Иоанн находился на острове Патмос, маленьком скалистом острове среди южных Спорад близ западного побережья Малой Азии недалеко от города Милита. Туда он был сослан «за слово Божье и за свидетельство Иисуса». Для того чтобы быть готовым к восприятию видений, он «оказался в Духе», то есть пришел в состояние экстатического восхищения Духом. Это понятно, так как ему поручено принять и передать церквам «свидетельство Иисуса» (1:2). А «свидетельство Иисуса есть Дух пророчества» (19:10). Только в состоянии экстаза Иоанн обретает способность постичь увиденное и услышанное, чтобы передать это в соответствующих словах. Поскольку состояние восхищения Духом христианам хорошо знакомо и из чтения Ветхого Завета, и из собственного церковного опыта, автор не останавливается на подробностях. Он тотчас говорит об аудиции (слуховом откровении): «слышал позади себя громкий голос, как бы трубный». Формулировка напоминает о пророке Иезекииле: «И поднял меня дух; и я слышал позади себя великий громовой голос» (Иез 3:12), а также о том месте из книги Исхода, где явление Бога на Синае сопровождается «трубным звуком весьма сильным» (Исх 19:16). О звуке трубы мы часто читаем в апокалиптической литературе. В Новом Завете он появляется в 1 Фес 4:16, где «труба Божья» сопровождает второе пришествие 1оспода Иисуса. Когда Иоанн говорит о голосе, который звучал, как труба, он указывает на то, что испытанное им трудно передать обычным человеческим языком.
Теперь сделаем перевод стихов 1:10-11 с критического текста. Он несколько отличается от Синодального:
10 Я оказался в духе в день Господень, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил:11 что видишь, напиши в книгу и пошли семи церквам: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию.
Как и в ветхозаветных видениях, Иоанн называет время, когда это с ним произошло: «день Господень». День Господень — это не День Суда и не День Пасхи, но просто воскресенье («день воскресный» как передано в Синодальном переводе). Здесь впервые засвидетельствовано христианское название первого дня недели, поныне сохранившееся в греческом языке — Кyriake (Господень). Иоанн слышит голос Христа, который поручает ему записать в книгу то, что он видит, и послать эту книгу семи церквам. Среди перечисленных далее церквей отсутствуют такие известные нам из Нового Завета церкви, как церковь в Колоссах или Иераполе. Выбор церквей определен тем, что они находились в городах, где заседали суды и были расположены римские гарнизоны, а также тем, что для них было характерно определенное религиозно-нравственное состояние. Сумма характеристик отдельных церквей (о них — в главах 2 и 3) дает представление о типичном состоянии христианства в восточной римской провинции Асия в целом.
12 Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников13 и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом:14 глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; 13 и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих.16 Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей.
После сообщения о громком голосе, который услышал Иоанн, начинается описание его первого видения. Иоанн оборачивается на голос и видит семь золотых светильников, символическое значение которых поясняется далее: «семь светильников, которые ты видел, суть семь церквей» (1:20). С образом семи светильников тесно связан образ семи звезд (1:16), которые толкуются как семь Ангелов-хранителей семи церквей (1:20). Эти образы — традиционные астральные символы (небесные светильники, звезды, иногда семь планет). Небо с его светилами часто выступало как источник апокалиптической символики. Среди церквей-светильников — присутствующий в церквах прославленный Господь Иисус Христос, который, намекая на видение пророка Даниила (Дан 7:13), назван здесь подобным Сыну Человеческому. Он облачен в «подир». Это оставленное без перевода слово означало длинную до пят одежду, хитон, препоясанный золотым поясом. Именно такое облачение по повелению Бога было изготовлено для Аарона: «Пусть сделают священные одежды Аарону... чтобы он был священником Мне» (Исх 28:4). Подобное облачение принадлежало и царю Израиля.
«Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег». Волна — сейчас мало кому известное слово, означающее овечью шерсть, руно. Этот образ взят из описания Бога в одном из видений Даниила: «Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая волна» (Дан 7:9). Дальнейшее описание внешности прославленного Иисуса в отдельных деталях напоминает небесное видение Ангела пророку Даниилу: «Тело его — как топаз, лице его — как вид молнии; очи его — как горящие светильники, руки его и ноги его по виду — как блестящая медь, и глас речей его — как голос множества людей» (Дан 10:6). «Медь» Даниила в описании Иоанна сменилась на неизвестный нам «халколиван». Видимо, это некий ценимый в древности драгоценный металл или сплав дорогих металлов. Таким образом, облик Христа, небесного Сына Человеческого, символически изображает Его как Первосвященника, Царя, Ангела (то есть Посланника, Посредника) и даже подобного Богу. «Очи как пламень огненный» — символ того, что от Его взора ничто не укрыто. Ноги как крепкий металл, голос как грохот морских волн или водопада — все это образы Его могущества. Кроме того Он — Судья, так как в своей деснице Он держит семь звезд — символ мирового господства. Это Он, а не римский кесарь — Владыка мира и его Судья. Свой суд Он осуществляет (еще один символ) обоюдоострым мечом. Но этот меч выходит из Его уст, то есть суд осуществляется Его словом. Образ исходящего из уст меча заимствован Иоанном из пророчества Исаии о грядущем Спасителе, уста которого будут «как острый меч» (Ис 49:2) и который «будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого» (Ис 11:4). Итак, Сын Человеческий наделен всеми божественными полномочиями. Кроме того, лицо Его было «как солнце, сияющее в силе своей». Этот яркий ветхозаветный образ (ср. Суд 5:31) напоминает преображение Иисуса Христа, когда «просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Мф 17:2; Мк 9:3; Лк 9:29).
Все образы, использованные Иоанном при описании Сына Человеческого, взяты из Ветхого Завета. Соединенные вместе, они как бы усиливают друг друга и создают у читателя особое впечатление величия и мощи прославленного Господа. Однако вряд ли стоит акцентировать внимание на каждом из этих образов по отдельности. Они призваны воздействовать совокупно. Это справедливо и для прочих случаев, когда Иоанн старается сделать особенно наглядными те или иные свойства описываемых им персонажей. Иисус Христос изображен здесь среди своих церквей, которым адресована книга, и которые представляют Вселенскую церковь в целом. Он — Господь народа Божьего и в то же время стоит над всеми властями мира.
17И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний, 18и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти.
19Итак напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего.
20Тайна семи звезд, которые ты видел в деснице Моей, и семи золотых светильников есть сия: семь звезд суть Ангелы семи церквей; а семь светильников, которые ты видел, суть семь церквей.
Как и в некоторых пророческих сообщениях о богоявлении, Иоанна его видение Сына Человеческого устрашило, и он «пал к ногам Его, как мертвый». Так некогда произошло с Иезекиилем, который, увидев славу Господню, «пал на лицо свое» (Иез 3:1), так пророк Исаия испуганно восклицает: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами,... — и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа[13]» (Ис 6:5). Такая реакция Иоанна знакомому с Писанием читателю еще раз указывала на богоподобие Сына Человеческого, так как сам вид Бога, согласно убеждению древних, должен умертвить человека. Вот пример из книги Судей: «И сказал Маной жене своей: верно мы умрем, ибо видели мы Бога» (Суд 13:22).
В другом случае, когда Иоанн падает к ногам Ангела, «чтобы поклониться ту», Ангел останавливает его словами: «Смотри, не делай сего; ибо я сослужитель тебе и братьям твоим пророкам. ...Богу поклонись» (Откр 22:8-9). Здесь уместно заметить, что глагол «поклоняться» и соответствующее существительное «поклонение» в Писании имеют особенный смысл: поклониться — это не просто «сделать поклон», но пасть к ногам, пасть на свое лицо (для такого «поклонения» в науке существует термин «проскинеза»). Ангел запрещает совершить перед ним проскинезу, ибо такое «поклонение» подобает только Богу. Но в 1:17 никто не упрекает Иоанна за поклонение, за то, что он пал к ногам явившегося ему прославленного Иисуса Христа. Это означает, что поведение Иоанна (поклонение) правильно. Подобный Сыну Человеческому — равен Богу. Он возлагает на Иоанна свою десницу и таким образом возвращает его к жизни: «Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся». Жест рукоположения и требование не бояться восходит к описанию пророком Даниилом своего видения Архангела Гавриила: «В оцепенении пал я на лицо мое и лежал лицом к земле. Но вот, коснулась меня рука и поставила меня на колени мои и на длани рук моих. И сказал он мне: “Даниил, муж желаний! ...стань прямо на ноги твои; ибо к тебе я послан ныне”. Когда он сказал мне эти слова, я встал с трепетом. Но он сказал мне: “не бойся, Даниил...”» (Дан 10:9-12). Возложение десницы (рукоположение) означает наделение силой и благословение на тот труд, к которому теперь будет призван Иоанн.
Иисус как Богоравный, Иисус Христос говорит Иоанну: «Не бойся. Я есмь Первый и Последний». Это слова Бога из книги пророка Исаии, где Бог Израиля описан как единственный Бог Творец всего и суверенный Господь истории, противостоящий идолам Вавилона.
Не бойся, раб Мой, Иаков,
и возлюбленный [Израиль], которого Я избрал. <...>
Я первый и Я последний,
и кроме Меня нет Бога (Ис 44:2.6; ср. 41:4; 48:12).
Выше мы уже говорили о том, что здесь, в 1:17, Иисус Христос впервые называет себя, и что это первое из Его имен («Первый и Последний») равнозначно имени Бога, которое приведено в оракуле 1:8 — «Альфа и Омега». Как Первый и Последний Христос — живой. В отличие от «мертвых» языческих богов истинный «Бог — живой» (Нав 3:10; Пс 41:3). Далее, намекая на крестную смерть Христа, говорится, что некогда Он «был мертв», но теперь Он «жив во веки веков». Потому Он имеет власть над смертью и адом. Символ власти — ключи: «имею ключи ада и смерти». После воскресения Бог дал Христу власть открывать двери ада и смерти, чтобы выпускать из их плена умерших. Под адом здесь разумеется именно Ад, Аид, то есть библейский шеол, преисподняя, царство мертвых, а не геенна — место мучений грешников. В современном языке то и другое перемешано и перепутано. Далее будет сказано, что Христос имеет также «ключ Давидов» (3:7), ключ от града Давида, Нового Иерусалима, то есть от вечной жизни.
Стих 19 повторяет задание Иоанну: «Итак напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего». В известном смысле это соответствует членению книги. В первой главе описано то, что Иоанн уже «увидел» (именно так надо перевести глагол); во второй и третьей главах — «что есть», современное положение христиан; в главах 4-22 — «что будет». Кого обозначают семь Ангелов семи церквей в стихе 20, сказать трудно. Были разные предположения. Поскольку далее последует семь писаний, которые адресованы Ангелам семи церквей, некоторые предполагали, что Ангелы — руководители (епископы?) церквей. Но это предположение не очень убедительно, так как никто больше и никогда епископов Ангелами не называл. Вероятнее речь идет об Ангелах-хранителях церквей. Как народ Божий в целом имеет своего хранителя Михаила (12:7; Дан 10:13.21; 12:1), так и каждая церковь имеет своего Ангела-хранителя, находящегося на службе у Бога. Под воздействием астрологических представлений звезды и ангелы в библейские времена считались подобными друг другу в том смысле, что звезды тоже иногда понимались как личные существа.
II. Пророчества семи церквам (2:1-3:21)
Традиционно две последующие главы, то есть вторая и третья, называются «посланиями семи церквам». Эти «послания» продолжают речь Сына Человеческого в 1:17-20. На самом деле это не послания, а пророческие высказывания в адрес упомянутых семи церквей. Это так называемые оракулы, то есть пророчества от имени прославленного Иисуса Христа. Оракулы эти построены однотипно и очень искусно. Они обнаруживают многочисленные связи с предшествующим видением первой главы и с последующей основной частью Апокалипсиса. Все семь пророчеств имеют одинаковую структуру: каждое состоит из пяти частей:
Приказание писать: «Ангелу... церкви напиши».
Формула, сообщающая об источнике пророчества: «Так говорит...», и далее характеризуется «говорящий», то есть сам Иисус Христос. С этим можно сравнить ветхозаветные похожие пророческие формулы: «Так сказал Господь», или в Книге Деяний: «Так говорит Дух Святой» (Деян 21:11).
Собственно пророчество, вводимое формулой: «Знаю дела твои...».
Призыв к вниманию: «Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам!»
Обетование «побеждающему».
Собственно пророчество («знаю дела твои...») описывает конкретное состояние той или иной церкви. Призыв к вниманию и обетование побеждающему в обобщенной форме направлены христианам всех церквей. В 4-7 пророчествах последние два элемента меняются местами: сначала стоит обетование побеждающему, а затем уже призыв ко вниманию. Такое изменение порядка не случайно. Оно указывает на функцию этих пророчеств. Их цель — подготовить христиан к трудным временам. Эти трудные времена будут изображены в главах 4-22. В наступающих бедствиях Дух Святой будет особым образом содействовать победе христиан, что и показывает призыв вслушаться в то, что говорит Дух. Вспомним слова Иисуса Христа в Мк 13:11: «Когда же поведут предавать вас, не заботьтесь наперед, что вам говорить, и не обдумывайте; но что дано будет вам в тот час, то и говорите: ибо не вы будете говорить, но Дух Святой». Только с помощью Духа христиане смогут правильно оценить знамения времени и с победой выйти из предстоящих бедствий. Примером в этом им служит Христос, который первым победил все искушения, нападки сатаны и самое смерть. Призыв ко вниманию и обетование победителю устремлены в будущее.
В этой связи следует рассматривать и центральную часть каждого из семи пророчеств, где изображается конкретная ситуация в той или иной церкви. Если христиане преодолеют внутренние опасности, то они выдержат и внешние бедствия. Важна именно стойкость, выдержка христиан в грозящих им опасностях и трудностях. И обетование, и увещевание в пророчествах служат единственно этой цели — поддержать и вдохновить христиан.
1. Церковь в Эфесе (2:1-7)
1Ангелу Ефесской церкви напиши: так говорит Держащий семь звезд в деснице Своей, Ходящий посреди семи золотых светильников: 2знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое, и то, что ты не можешь сносить развратных, и испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы; 3ты много переносил и имеешь терпение, и для имени Моего трудился и не изнемогал.
4Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою.
5Итак вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься.
6Впрочем то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела Николаитов, которые и Я ненавижу.
7Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия.
Эфес — третий по величине город Римской империи — был фактической столицей большой восточной римской провинции Асия. Формальной же столицей, резиденцией проконсула, был город Пергам. Со времени присоединения Эфеса к Риму (113 г. до P.X.) начинается подлинный расцвет этого города. Поэтому неудивительно, что в Эфесе был популярен культ империи и кесаря. Археологические раскопки обнаружили остатки храма, посвященного императору Домициану (81-96 гг. Р.Х.). То есть именно во время написания Апокалипсиса в городе процветал культ человекобожия. Там же находилось и знаменитое на весь эллинистический мир святилище Артемиды, хорошо известное нам по событиям в этом городе, описанным в связи с миссией апостола Павла в Книге Деяний (Деян 19:23-40). Этот город назван первым из семи, так как он был центром миссионерской деятельности апостола Павла и потому имел особое значение для христиан Малой Азии. Его главенствующее положение отразилось и в описании образа Сына Человеческого в формуле «так говорит...»: «Так говорит Держащий семь звезд в деснице Своей, Ходящий посреди семи золотых светильников». Здесь Эфес как бы представляет все ранее перечисленные светильники-церкви провинции. Прославленный Господь сам осуществляет контроль над церковью и может «сдвинуть светильник с его места», то есть лишить любую церковь права называться христианской, если она не покается.
Несколько позже написания Книги Откровения церкви в Эфесе приблизительно в 107 году было направлено одно из семи дошедших до нас посланий священномученика Игнатия Богоносца, епископа Антиохийского, ученика Иоанна Богослова.
Распоряжение «Ангелу... церкви напиши» всегда вызывало удивление. Вроде бы надо писать церкви, а не Ангелу. Объяснений этому было несколько.
Первое. Ангелы — это люди, вестники семи церквей Асии. Они, мол, собрались на Патмосе, чтобы получить от Иоанна распоряжения для своих церквей. Но мы понимаем, что это маловероятно. Тем более что даже в таком случае пророческие послания были бы адресованы церквам, а не их вестникам.
Второе. Существовала гипотеза, что ангелы — это руководители церквей (епископы или пресвитеры). Но это было бы крайне удивительно, ибо епископы больше нигде и никогда «ангелами» не называются.
Третье. Ангелы — это именно духовные существа, ангелы, как это слово и употребляется везде в Новом Завете. Однако в этом случае нам требуется разумное объяснение такого необычного распоряжения «писать ангелу». И довольно разумным представляется следующее:
Иоанн критикует существовавшую в асийских церквах тенденцию поклонения ангелам. О такой тенденции мы узнаем из Послания к Колоссянам, где поклонение ангелам упоминается как ересь (Кол 2:18). Вообще в иудействе (и затем в христианстве) того времени существовало убеждение, что у всего в мире есть свой ангел-хранитель, как бы небесный двойник и представитель. Разумеется, так было и для любого народа, и дл$ любой церковной общины. Религиозная литература того времени многократно свидетельствует о том, что ангелы часто понимались не просто как «хранители», но как высшие духовные силы и власти, которые управляют миром и людьми. Это объясняет удивительное отождествление ангелов церквей со звездами в деснице Сына Человеческого (1:20). Дело в том, что в эллинистической среде звезды приравнивались к «божественным ангелам». От всех этих представлений был лишь шаг до признания того, что и церкви управляются ангелами[14], которым поэтому подобает поклонение. Возможно, что не только апостол Павел, но и Иоанн критиковал такое убеждение, считая его суеверием. Сначала он пишет, что ангелы-звезды находятся в деснице Иисуса Христа, то есть подчиняются Ему, и поэтому не заслуживают оказываемого им почитания или поклонения. Затем в пророческих «посланиях» семи церквам он довольно резко критикует ангелов, которым эти «послания» адресованы. И в то же время от имени Иисуса гарантируется спасение «побеждающим», то есть тем, кто всяческое зло побеждает послушанием Богу и Христу, а не ангелам.
Итак, на этом фоне распоряжение написать тому или иному «Ангелу», который отождествляется со звездой в деснице Христа, есть выражение господства прославленного Иисуса Христа над миром и над церковью.
Оракул содержит описание ситуации в Эфесской церкви. Сначала ей высказывается похвала. Церковь хвалится за свои «дела», то есть за свою истинно христианскую жизнь, которая характеризуется двумя словами: «труд» и «терпение» (еще раз напоминаю, что слово «терпение» следовало бы переводить точнее, как «выдержка, стойкость, упорство»). Тут же говорится и о том, что понимается под словом «труд»: церковь хвалится за свое активное сопротивление «злым»[15]. «Труд» состоит и в разоблачении тех «лжецов», которые выдают себя за апостолов. Здесь «лжецы» — лжеучителя, направляющие христиан на путь погибели. «Терпение» («стойкость») состоит, в свою очередь, в том, что церковь стойко перенесла многие гонения со стороны язычников за имя Христово и при этом «не изнемогла».
Упомянутые лжеапостолы, то есть странствующие пророки и проповедники, пришли в Эфесскую церковь извне. Они сначала ей не были известны. Поэтому их пришлось подвергнуть проверке: «ты <...> испытал тех, которые называют себя апостолами». Раннехристианские церкви часто имели проблемы с такими странствующими миссионерами. Так, в первом послании Иоанна говорится: «Возлюбленные! Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (1 Ин 4:1). Несколько далее эти «лжецы» будут названы «николаитами» (ст. 6). О том, кто они такие, мы сможем судить позже, когда мы узнаем о них подробнее из пророчеств церквам в Пергаме и в Фиатирах. Здесь же просто сказано, что они «злые», «лжецы» и самозванцы. Само название «николаиты» — очевидно, так называли себя лжеучителя — происходит от имени некоего Николая. Впоследствии была известна гностическая секта «николаитов», возводящая свое название к имени архидиакона Николая Антиохийца (Деян 6:5). Но вряд ли упомянутые в Апокалипсисе «николаиты» тождественны с последними. Некоторые экзегеты производят это название из народной этимологии ветхозаветного имени Вилеам, или Валаам (см. Откр 2:14). Еврейское имя Валаам равнозначно греческому имени Николай (Валаам — еврейское «бала ам» = греческое «ника лаон» = «он побеждает народы»).
Похвала Эфесской церкви, однако, сменяется упреком: «Но имею против тебя...». Церковь обвиняется в том, что она отошла от своей «первой любви», то есть от прежнего отношения к Богу, к Христу и друг к другу. Возможно, борьба с лжеучителями слишком занимала эфесских христиан, так что они стали пренебрегать самой сердцевиной христианства, личной связью с Богом, которая, естественно, должна выражаться в отношениях друг с другом. Охлаждение любви — одно из знамений наступающих «последних дней», когда «по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь» (Мф 24:12). «Вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела» (ст. 5). Образ падения с высоты взят из пророчества Исаии о Вавилоне: «Как упал ты с неба, денница, сын зари!..» (Ис 14:12). Этот образ делает наглядной ту большую опасность, в которой находится церковь. Выйти из этого состояния она может только радикальным поворотом («покайся») и возвращением к прежнему образу жизни («твори первые дела»).
Увещевание заканчивается угрозой: «если не так, скоро приду к тебе и сдвину светильник твой с места его» (ст. 5). Этот «сдвиг» светильника, то есть Эфесской церкви, означает исключение ее из общения с Христом, который пребывает среди светильников (1:13). Если церковь не покается, то есть не вернется к «первым делам любви», то она перестанет быть церковью Христа.
Угроза и обетование побеждающему стоят всегда в непосредственной связи друг с другом. Дело в том, что церковь в Эфесе (как и всякая церковь) находится перед выбором: идет она к погибели или к спасению. Обетование «вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия» восходит к популярному библейскому представлению. После грехопадения райский сад был закрыт и будет открыт только тогда, когда люди вернутся в их райское состояние. Так, например, в иудейском апокрифе «Завещание Левия» говорится: «И отверзнет Бог врата Рая и отвратит меч, угрожающий Адаму. И даст Он святым вкусить от Древа Жизни, и дух святости пребудет на них» (Завещ. Лев. 18:10-11). Об исполнении этого обетования говорится в конце Апокалипсиса: «Среди улицы его [Нового Иерусалима] <...> древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды... и листья дерева — для исцеления народов» (Откр 22:2).
2. Церковь в Смирне (2:8-11)
8И Ангелу Смирнской церкви напиши:
так говорит Первый и Последний, Который был мертв, и се, жив:
9Знаю твои дела, и скорбь, и нищету (впрочем ты богат), и злословие от тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское. 10 Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни.
11 Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающий не потерпит вреда от второй смерти.
Смирна, сегодняшний Измир в Турции, в I веке был цветущим портовым и торговым городом, расположенным севернее Эфеса. Он тоже был весьма дружелюбно настроен в отношении Рима. Город Смирна гордился тем, что в 195 году до Р.Х. построил первый храм в честь Ромы, богини, олицетворяющей Рим. Процветал там и культ императора: в Смирне находились храмы, посвященные императору Тиберию, его матери Ливии и Сенату. В городе было очень много иудеев, которые пользовались государственными привилегиями. В числе таковых было беспрепятственное соблюдение Закона Моисея, свободное отправление культа и освобождение от воинской обязанности (из-за субботы и пищевых ограничений, предписанных Законом Моисея).
Что касается христианства в Смирне, то о его начале в Новом Завете ничего не сказано. При апостоле Павле, по свидетельству ученика Иоанна Богослова и епископа Смирнского, священномученика Поликарпа (ок. 70-156 г. Р.Х.), жители Смирны «еще не знали Бога»[16]. Но в начале II века христианская община Смирны уже процветала, о чем писал в своем Послании Смирняням другой ученик Иоанна Богослова, священномученик Игнатий Антиохийский († 107 г.). Вот и из Книги Откровения мы узнаем, что церковь в Смирне заслуживает только похвалы.
Основной мотив пророческого послания — традиционное библейское противопоставление жизни и смерти. «Так говорит Первый и Последний, Который был мертв, и се, жив» (2:8). Это противопоставление взято из описания Сына Человеческого: «был мертв, и се, жив во веки веков» (1:18). Тот же мотив победы жизни над смертью звучит и в обетовании Смирнской церкви: «побеждающий не потерпит вреда от второй смерти» (2:11). Иногда предполагали, что здесь содержится намек на историю города, так как Смирна некогда была разрушена (мертва), а потом восстановлена (воскрешена). Но скорее всего, речь идет не о городе, а о христианах. Они причастны к земной участи Иисуса, и если останутся Ему верными до смерти, то будут причастны и к Его воскресению.
Подчеркивается притеснение и злословие со стороны тех, «которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское». Выражение «сборище сатанинское», на церковнославянском — сонмище сатанино, в греческом оригинале — «синагога сатаны». Безусловно, здесь намек на то, что иудеи привыкли именовать себя «синагогой Господа». Именно так общество верующих иудеев торжественно называется в греческом переводе Числ 16:3; 20:4; 31:16, ибо греческое слово «синагога» означает просто «собрание, общество». Но над современными Иоанну иудеями выносится суровый приговор: они — не «синагога Господа», а «синагога сатаны». Истинными Иудеями, или истинным Израилем отныне могут быть названы христиане. Это их церковь — «синагога Господа». Как? христиане — иудеи? христиане — синагога Господа? Для нас это звучит, конечно, странно и непривычно. Но ведь Иоанн придает понятию «иудеи» возвышенный смысл, ибо оно связано с обетованиями Бога своему народу. Иоанн убежден, что эти обетования осуществились на христианах. Следует заметить при этом, что слово «иудеи» восходит к имени «Иуда», одного из двенадцати сыновей Иакова-Израиля. А имя это означает или «хвалящий Господа», или «хвалимый Господом». Как здесь не вспомнить игру со словами «иудей» и «похвала» в Послании к Римлянам апостола Павла, который пишет: «Не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога» (Рим 2:28-29).
Суждение об иудеях как о «синагоге сатаны» имеет параллели в Евангелии от Иоанна. Там евангелист вкладывает в уста Иисуса слова, отрицающие за иудеями сыновство Аврааму. Иудеи «Сказали Ему... отец наш есть Авраам. Иисус сказал им: если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы. А теперь ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога: Авраам этого не делал. Вы делаете дела отца вашего» (Ин 8:39-41). Иудеи возражают: «Одного Отца имеем, Бога». Но Иисус выносит приговор: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин 8:39-48). Такие резкие антииудейские высказывания выдают время после радикального отделения христианства от иудейства (не путать с антисемитизмом: такового в древней церкви не было и принципиально быть не могло!). Отчуждение и враждебность назревали давно, но окончательное отлучение христиан от иудейской общины произошло в конце I века. Иудеи, считая христиан еретиками, «злословили», то есть клеветали на них, стремясь выставить их в самом мрачном свете перед языческим населением и римскими государственными властями. Об этом, как о явлении, обычном еще для времени жизни апостола Павла, сообщает на Книга Деяний, когда «иудеи... противореча и злословя, сопротивлялись тому, что говорил Павел» (Деян 13:45), «воздвигли гонение на Павла и Варнаву» (13:50), «раздражили против братьев сердца язычников» (14:2) и т. д. В написанном около 160 года «Диалоге с Трифоном иудеем» св. Иустин Мученик сообщает об этой иудейской враждебности. Он пишет, что это иудеи виновны в том, что у народов сложилось заведомо дурное мнение о христианах. Это иудеи виновны в том, что язычники приговаривают христиан к смертной казни за одно только имя «христианин».
Менее вероятно, что под иудеями Иоанн понимает некую иудеохристианскую группу, которая была готова к компромиссу с римским государством и называла себя иудеями, чтобы избежать таким путем мученичества. Их поведение было бы большим искушением для тех христиан, которые могли поддаться соблазну идти тем же путем обмана. То, что они до сих пор сопротивлялись этому искушению, доказывало силу духовного богатства материально бедных (нищих) христиан: «Знаю твои дела, и скорбь, и нищету (впрочем ты богат)».
Итак, христиане в Смирне испытывают «скорбь», то есть подвергаются преследованиям. Их ввергают в темницу. За всеми преследованиями скрывается их истинный вдохновитель — дьявол. Но христиан это не должно пугать, так как время гонений будет относительно кратким: «будете иметь скорбь дней десять». Это намек на «скорби» израильских юношей Даниила, Анании, Мисаила и Азарии, которые при вавилонском дворе были испытаны голодом «в течение десяти дней» (Дан 1:12.14). В принципе это сатанинское искушение означает испытание верности. Христиан подвергают аресту и заключению в темницу. Это не следует понимать, как если бы тюремное заключение было самим наказанием. В Риме темница была местом предварительного заключения. За этим следовал собственно суд и приговор в виде изгнания или казни. Верность христиан до смерти будет вознаграждена спасением, символом которого назван здесь «венец жизни». Сам образ взят из обычая награждать венком славы победителей на спортивных состязаниях (а город Смирна был известен своими спортивными играми).
Использование этого образа характерно для апостола Павла (1 Кор 9:25; Флп 3:14; 2 Тим 2:5). Победителю, то есть сохранившему верность Христу до смерти, обещается, что он «не потерпит вреда от второй смерти», иными словами, его не коснется смерть окончательная, полное уничтожение. Само понятие «второй смерти» традиционно для иудейства того времени. Так, Иерусалимский таргум (вольный перевод Пятикнижия на арамейский язык) говорит: «Да живет Рувим в этом веке и да не умрет он второй смертью, когда умрут злые в веке будущем» (Втор 33:6). Участь второй, то есть окончательной смерти грешников после суда Божьего: «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая» (Откр 21:8). Согласно Книге Откровения суду Божьему будет предшествовать «первое воскресение», то есть воскресение после первой, плотской смерти. И в первом воскресении примут участие все, в том числе и грешники. Однако страшиться следует не первой, а только второй, окончательной смерти, после которой уже воскресения не будет. «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф 10:28). «Погубить в геенне» — это сказано Иисусом Христом именно о «второй смерти» «в озере, горящем огнем и серою».
3. Церковь в Пергаме (2:12-17)
12 И Ангелу Пергамской церкви напиши:
так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч:
13 знаю твои дела,, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлен верный свидетель Мой Антипа. 14 Но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама, который научил Валака ввести в соблазн сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали.13 Так и у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое Я ценавижу.16 Покайся; а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих.
17 Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает.
Пергам был резиденцией римского проконсула и считался центром языческой религиозности. Об этом может наглядно свидетельствовать Пергамский алтарь, который выставлен в Пергамон-музее в Берлине. Этот монументальный алтарь, находившийся на высоте 300 метров над городом, был посвящен Зевсу-Спасителю. Его рельефы изображают битву богов с гигантами. Очень популярны были культы Афины Победоносной, Дионисия и особенно Асклепия, в храме которого содержался живой змей. Благодаря многочисленным исцелениям храм Асклепия в Пергаме стал местом паломничества со всей Римской империи. Но для христиан важнее то, что в 29 году Р.Х. именно в Пергаме был воздвигнут первый в империи храм в честь императора (божественного Августа) и богини Ромы. Так город стал официальным центром культа императора. Этим объясняется тяжелое положение христиан в Пергаме, так как участие в этом культе было равнозначно демонстрации своей лояльности государству, своего патриотизма и преданности Риму. Над христианами язычники вершат свой суд. Но уже обозначение Христа как «Имеющего острый с обеих сторон меч» показывает, кому вручена свыше истинная судебная власть (ср. 1:16).
«Ты живешь там, где престол сатаны». С этим «престолом сатаны» некоторые связывают упомянутый выше алтарь Зевса, другие — храм Асклепия. Но не так уж важно думать о каком-то определенном святилище. Достаточно того, что это выражение характеризует Пергам как центр языческой религиозности, которая инспирируется сатаной. Христиане, несмотря на преследования, безбоязненно исповедуют Христа: «содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей». За это они достойны похвалы. Не забыто и то, что один из членов церкви, Антипа, умер мученической смертью. Он, как и сам Иисус Христос (1:5), назван «верным свидетелем», ибо он своею жизнью засвидетельствовал истину. Здесь греческое слово martys еще не стало твердым обозначением христианских мучеников. Это слово означает «свидетель». Здесь — свидетель, который исповедует Христа, и за это исповедание умерщвлен. Поэтому Антипа — не оттого свидетель, что он был замучен и убит, но он был убит оттого, что был верным свидетелем.
Сложнее, чем с нападками извне, обстоит дело с внутренними опасностями. Об этом говорит критика в адрес христиан в Пергаме: «Но имею немного против тебя». Они терпят в своей Церкви лжеучение, которое названо «учением Валаама», которое приравнивается к «учению Николаитов». О предполагаемой связи имен Валаама и Николая уже шла речь при обсуждении пророчества Эфесской церкви. Что касается языческого пророка Валаама, то он, согласно книге Чисел, получил от Моавитского царя Валака задание наслать на израильтян проклятие. В действительности же Валаам стал служить Богу Израиля, возвещая народу волю Божью (Числ 22-24). То есть роль Валаама оказалась, вопреки изначальному злому замыслу, положительной. Однако толкование деятельности Валаама в Книге Откровения, напротив, отрицательное. Здесь не Валак дает злое поручение Валааму, а наоборот, Валаам учит царя «ввести в соблазн сынов Израилевых». Такое толкование опирается на два других места из книги Чисел. Одно из этих мест гласит: «Вот они [Мадиамские женщины], по совету Валаамову, были для сынов Израилевых поводом к отступлению от Господа в угождение Фегору» (Числ 31:16). А вот другое место: «И жил Израиль в Ситтиме, и начал народ блудодействовать с дочерями Моава, и приглашали они народ к жертвам богов своих, и ел народ (жертвы их) и кланялся богам их. И прилепился Израиль к Ваал-Фегору. И воспламенился гнев Господень на Израиль» (Числ 25:1-3). Эти два места книги Чисел связаны друг с другом хотя бы упоминанием Моавитского божества Ваал-Фегора. Как бы то ни было, но иудейское рредание о Валааме примыкает к негативному пониманию его роли, так что в иудействе того времени Валаам стал прототипом лжеучения и нечестивого богохульства. Такое отрицательное понимание Валаама отразилось и в книгах Нового Завета: «Оставив прямой путь, они заблудились, идя по следам Валаама, сына Восорова, который возлюбил мзду неправедную, но был обличен в своем беззаконии: бессловесная ослица, проговорив человеческим голосом, остановила безумие пророка» (2 Пет 2:15-16; ср. Иуд 11). Иоанн толкует учение Валаама как совращение «сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали» (Откр 2:14). Но встает вопрос, как он все это понимает. В иудейской традиции развращающий совет «есть идоложертвенное и блудодействовать» понимался буквально. Но в нашем случае буквальное понимание спорно. Что касается «идоложертвенного», то есть мяса от животных, приносимых в жертву языческим божествам, то оно действительно покупалось на рынке и съедалось за праздничной трапезой. Что же касается блуда, — как считалось, главного греха язычников, — то вряд ли упрек в «любодействе» следует понимать в прямом смысле. Несколько далее, в пророческом послании Фиатирской церкви, говорится о лжепророчице под именем Иезавель. Она тоже совращает часть христиан «любодействовать и есть идоложертвенное» (2:20). Однако — и это мы обсудим ниже — она не могла быть блудницей в прямом смысле слова. «Любодейство» в нашем случае — традиционное обозначение идолослужения, в частности через вкушение идоложертвенного мяса. Имеется в виду измена истинному Богу и переход к языческим божествам. Ветхозаветные пророки часто изображали неверность Израиля в образах «блудодеяния». Вот, к примеру, метафорическое описание пророка Исаии идолослужения, которому предается Израиль:
7На высокой и выдающейся горе ты ставишь ложе твое и туда восходишь приносить жертву. 8За дверью также и за косяками ставишь памяти твои; ибо, отвратившись от Меня, ты обнажаешься и восходишь; распространяешь ложе твое и договариваешься с теми из них, с которыми любишь лежать, высматриваешь место. 9Ты ходила также к царю с благовонною мастью и умножила масти твои, и далеко посылала послов твоих, и унижалась до преисподней. 10От долгого пути твоего утомлялась, но не говорила: "надежда потеряна!"; все еще находила живость в руке твоей, и потому не чувствовала ослабления. 11 Кого же ты испугалась и устрашилась, что сделалась неверною и Меня перестала помнить и хранить в твоем сердце? не оттого ли, что Я молчал, и притом долго, ты перестала бояться Меня? (Ис 57:7-11)
В этом же смысле позднее будет названа «великой блудницей» всемирная столица Рим (Откр 17:1). Рим назван «блудницей» не потому, что все жители его блудили в прямом смысле, но потому, что почти все жители его были язычниками. Это бросает свет и на понимание вкушения идоложертвенного. Конечно, подразумевается не просто вкушение жертвенного мяса, купленного на рынке, но участие в языческих застольях и пиршествах, а тем самым признание и исповедание языческих богов. Эта проблема подробно обсуждается в Первом послании к Коринфянам апостола Павла. Таким образом, упрек Пергамской церкви в Откр 2:14 относится к области веры, а не этики. Этому соответствуют и прочие высказывания пророческого послания в Пергам.
«Учение Валаама» есть не что иное, как конкретизация заблуждения тех «Николаитов» (2:15), о которых уже шла речь в Послании к Ефесянам (2:6). Николаиты были готовы идти на компромисс с языческим окружением и таким образом соблазняли прочих христиан к идолослужению и отпадению от Бога. Возможно, лжеучителя ссылались на пример Валаама, который, согласно Числ 22-24 (иначе, нежели в Числ 31:16), возвещал народу волю Божью. Церковь терпит у себя это лжеучение, и потому неизбежно будет привлечена к ответу. «Покайся! — призывает Иисус Христос, — а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих». Возвещается скорое пришествие Господа («скоро приду к тебе») и суд, которой угрожает нераскаявшимся последователям «учения николаитов»: «сражусь с ними». Оружием в этом сражении будет судящее Слово Божье («мечом уст Моих»).
«Побеждающему» (то есть верным христианам) дается обетование «сокровенной [то есть скрытой, спрятанной] манны» (2:17). Образ эсхатологической манны следует понимать как противоположность идоложертвенному мясу. Этот образ символизирует спасение. Символ манны берет начало в иудейском представлении, согласно которому манна, спасавшая от голода народ во время его странствия в пустыне, хранится на небе для избранных мессианского времени. История этого представления такова. Благословенная манна находилась в золотом сосуде, который стоял перед «Ковчегом свидетельства» в Святая Святых скинии, а впоследствии храма (Исх 16:33-36). После разрушения храма Соломона в VI веке до Р.Х., согласно легенде, пророк Иеремия спрятал сосуд с манной на горе Синай. Но когда придет Мессия, Иеремия вернется и сосуд с манной будет возвращен народу Израиля, будет снова найден. Поэтому «вкушать сокровенную манну» означало получить благословения мессианского века. Как сказано в одной иудейской апокрифической книге, — «и будет в то время, что с высоты снова сойдут сокровища манны; они будут питаться от нее в те годы, потому что это они достигли конца времени»[17]. Этот образ использован Иоанном. Вкушение манны в конце времен возместит верным христианам их современный отказ от вкушения идоложертвенного мяса, означающего идолослужение. Но образ манны мог напоминать христианам и евхаристию (ср., например, 1 Кор 10:3), трапезу Господню, празднуя которую, они уже здесь и сейчас начинают участвовать в эсхатологическом пире Царства Божьего. В Евангелии от Иоанна есть место, перекликающееся с Книгой Откровения. Когда Иисусу Христу напоминают: «Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть», Он говорит в ответ: «Истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. <...> Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Ин 6:31-35).
Что касается обетования «белого камня», на котором «написано новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает», то этот символ толковался различно. Например, предполагается, что он взят из принятого у язычников обычая держать при себе оберегающий амулет, камень с таинственным именем оберегающего божества. Тот, кто знал волшебное имя, обладал властью и защитой против злых духов. Владелец амулета старался при этом, чтобы никто кроме него не знал оберегающее его имя. Здесь Иоанн, используя этот образ из народного суеверия, тоже подчеркивает, что спасительное имя знает только «побеждающий». Были и другие объяснения. Например: в древности приглашения на пир рассылались в виде белых камней, на которых писалось имя приглашающего. Возможно, если уж здесь речь идет об эсхатологическом пире, на камне написано «новое имя», обещанное верному народу еще пророком Исаией:
И увидят народы правду твою и все цари —
славу твою, и назовут тебя новым именем,
которое нарекут уста Господа (Ис 62:2).
Изменение имени всегда связывалось с изменением сущности человека. Пребывающий верным христианин получит от Иисуса Христа новое состояние славы вечной жизни и спасения. Полнота личного общения с Христом обуславливает то, что новое имя будет известно только Христу и самому обладателю новой сущности.
На примере «белого камня» мы видим, насколько неопределенными для нас могут быть символы, которые используются в Апокалипсисе. Однако мы не должны при этом забывать о той огромной дистанции во времени, которая нас отделяет от первых читателей этой книги, и о том не меньшем культурном несходстве между нами и людьми, жившими на востоке Римской империи две тысячи лет назад. Образы, над которыми они могли даже не задумываться, — настолько привычными они для них были, — нам представляются таинственными и загадочными.
4. Церковь в Фиатире (2:18-29)
18И Ангелу Фиатирской церкви напиши:
так говорит Сын Божий, у Которого очи, как пламень огненный, и ноги подобны халколивану:
19знаю твои дела и любовь, и служение, и веру, и терпение твое, и то, что последние дела твои больше первых.
20 Но имею немного против тебя, потому что ты попускаешь жене Иезавели, называющей себя пророчицею, учить и вводить в заблуждение рабов Моих, любодействовать и есть идоложертвенное.
21Я дал ей время покаяться в любодеянии ее, но она не покаялась.
22 Вот, Я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь, если не покаются в делах своих.
23 И детей ее поражу смертью, и уразумеют все церкви, что Я есмь испытующий сердца и внутренности; и воздам каждому из вас по делам вашим.
24 Вам же и прочим, находящимся в Фиатире, которые не держат сего учения и которые не знают так называемых глубин сатанинских, сказываю, что не наложу на вас иного бремени; 25 только то, что имеете, держите, пока приду.
26 Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками, 27 и будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные, они сокрушатся, как и Я получил власть от Отца Моего; 28 и дам ему звезду утреннюю.
29 Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам.
Фиатира — город в стране, называемой Лидия. Он лежал на полпути от Пергама в Сарды на пересечении важных путей в плодоносной долине реки Лик. Этот город был почти не затронут многочисленными религиозными тенденциями того времени и был знаменит не своими языческими культами, а своими ремеслами: производством шерстяной и льняной ткани, обуви, красок. Там были кожевенные мастерские, кузницы и так далее. Жительницей Фиатиры была известная из Книги Деяний христианка Лидия, торговавшая багряницею, то есть окрашенной пурпуром пряжей (Деян 16:14).
Ремесленники объединялись в профессиональные гильдии (в Римской империи они назывались collegia), которые находились под покровительством тех или иных языческих богов. Поэтому большое место в общественной жизни населения занимали профессиональные празднества, посвященные богам-покровителям. Эти праздники проходили часто при храмах и сопровождались пирами в храмовых трапезных, где участники вкушали идоложертвенное мясо. Христианам здесь опасность грозила не столько от язычников, сколько из их собственных рядов, от тех членов церкви, которые принимали участие в языческих празднествах. Дело в том, что отказ христиан от участия в профессиональных праздничных собраниях грозил общественной изоляцией и таким образом ставил под удар их экономическое положение. А участие в общепринятых пирах и попойках, сопровождавшихся языческими ритуалами и жертвоприношениями, означало участие в идолослужении. Для некоторых христиан Фиатиры возникало искушение пойти на компромисс с языческими обычаями. Но это было соблазном для других. Воскресший Христос отвергает для христиан всякое соприкосновение с язычеством и тем, кто принимает участие в идолослужении в любой его форме, угрожает судом.
Этому возвещению суда отвечает то, что у Иисуса Христа «очи как пламень огненный» — намек на проницательный и гневный взор Судьи. В целом же атрибуты Христа — «очи как пламень огненный» и «ноги, подобные халколивану» — входили в описание «подобного Сыну Человеческому» (1:14-15), который теперь назван «Сыном Божьим». Так Иисус Христос называется в Книге Откровения только в этом месте. Однако по существу Его сыновство Богу проявляется в Апокалипсисе дальше, когда Бог обозначается как Отец Иисуса Христа (1:6; 2:28; 3:5.21; 14:1). Это наименование Мессии Сыном Божьим в 2:18 восходит к мессианскому псалму, в котором сказано: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс 2:7). Далее, в Οτΐφ 2:26-27 приводится целая цитата из этого псалма (Пс 2:8-9).
Пророческая часть послания начинается похвалой Фиатирской церкви за ее позитивные дела: за ее любовь, за верность Христу, за служение ближним, то есть бедным членам церкви, и за терпеливую стойкость как выражение христианской надежды. Итак, речь идет о живой церкви, которая даже усилила свою духовную жизнь по сравнению с первоначальным состоянием («последние дела твои больше первых»).
Тем не менее, церковь находится в опасности, ибо она терпит у себя то же лжеучение, что и в Пергаме. В Фиатире этим движением руководит некая женщина, называющая себя учительницей и пророчицей. Она названа здесь Иезавелъю. Конечно, это не ее собственное имя, которое нам осталось неизвестным, но имя символическое, которое ее дискредитирует. Оно напоминает о языческой жене царя Ахава: «Он взял себе в жену Иезавель, дочь Ефваала царя Сидонского, и стал служить Ваалу и поклоняться ему. И поставил он Ваалу жертвенник в капище Ваала, который построил в Самарии» (16:31-32). Хуже: «Иезавель убивала пророков Господних» и собирала вокруг себя языческих пророков (3 Цар 18:13.19). За все это ее упрекали в «любодействе» и «волхвованиях» (4 Цар 9:22).
Как Иезавель совращала народ Божий к грехам язычества, так поступает и современная «Иезавель» в Фиатире. Здесь ветхозаветный образ является прототипом современного совращения к идолослужению (ср. «учение Валаама» в 2:14). Иезавель и ее последователи в церкви «любодействуют». Здесь «любодеяние», или проще «блуд», понимается, конечно, не в прямом, но в переносном смысле. В Писании так часто описывается неверность Богу.
Конкретно имеется в виду участие некоторых христиан в языческих празднествах с вкушением идоложертвенного мяса. Такое поведение как-то оправдывалось. В городе ремесленников это стремление не отвергать принятых обычаев понятно. Отказ от участия в профессиональных религиозных церемониях и пирах рассматривался как неуважение к обществу. Христианам, которые не желали принимать участия в языческих праздниках, грозил бойкот и невозможность заниматься своим ремеслом. Естественно, что лжеучение Иезавели находило в церкви немало приверженцев. И это несмотря на определенное решение Иерусалимского Апостольского собора (49 г. Р.Х.), согласно которому воздержание от вкушения идоложертвенной пищи было необходимым условием принятия язычников в церковь. Вот как передает нам это апостольское постановление Книга Деяний: «Угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удав Ленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите» (Деян 15:29).
Иезавель уже предупреждалась оставить свое занятие: «Я дал ей время покаяться в любодеянии ее, но она не покаялась». Она не последовала увещеванию, почему ей и ее последователям теперь грозит наказание. Приговор суда (2:22-23) состоит из трех частей. Во-первых, «Вот [пророческий призыв к вниманию: «смотри»], Я повергаю ее на одр». Имеется в виду одр болезни. Этот ветхозаветный оборот речи означает, что она тяжело заболеет и сляжет в постель (Исх 21:18; 1 Макк 1:5; Иудифь 8:3). Не исключено, что здесь обыгрывается противопоставление ложа любовных утех («любодейство») одру болезни. Вторая и третья угрозы определенно следует понимать в переносном смысле. Последователям Иезавели («ее детям»), «если не покаются в делах своих», возвещается «великая скорбь», и, более того, они будут «убиты смертью». Последнее выражение взято буквально из греческого перевода пророчества Иезекииля (Иез 33:27). Итак, нераскаявшихся ждут страдания, болезнь и смерть. Безусловно, такую страшную угрозу следует понимать в духовном смысле. Но не исключены и физические последствия их неосмотрительного участия в языческих культовых собраниях.
Если даже для членов церкви зло лжеучения остается сокрытым, сами последователи этого лжеучения (николаиты, ученики Иезавели) не мргут избежать проницательного взгляда Сына Божьего, «испытующего сердца и внутренности» (2:23). Любопытно, что в оригинале буквально стоит: «исследующий почки и сердца». Это часто встречающееся в Ветхом Завете устойчивое словосочетание: «Ты испытуешь сердца и утробы [буквально: «почки»], праведный Боже!» (Пс 7:10). В Откровении (2:23) почти дословно повторяются слова из пророка Иеремии: «Я, Господь, проникаю сердце и испытываю внутренности [буквально: «почки»], чтобы воздать каждому по пути его и по плодам дел его» (Иер 17:10). Нам это кажется странным, но согласно библейской антропологии сердце — орган мысли, помышлений, а «внутренности» (чрево, утроба, почки) — место пребывания человеческих чувств. Отсюда, например, и замечательное слово «благоутробие», то есть доброта, милость.
Та часть Фиатирской церкви, которая осталась не зараженной лжеучением, получает некоторое утешение, которое состоит в том, что на нее не будет возложено никакого «иного бремени». Имеется в виду — никаких новых требований, дополнительных к тем минимальным правилам, которые содержались в установлениях Апостольского Иерусалимского собора 49 года (Деян 15:29, см. выше). Одно из этих самых необходимых правил — воздержание от идоложертвенного мяса, и тем самым от «блуда» (то есть участия в языческом культе) — отвергали последователи Иезавели. Они претендовали на знание «так называемых глубин сатанинских» (1:24). Апостол Павел писал о том, что христианин свободен, и что ему доступны «глубины Божьи» (1 Кор 2:10). Вот и «дети Иезавели», вероятно, оправдывали свою «свободу» тем, что они будто бы знают «глубины Божьи». Но Иоанн считает, что они служат не Богу, а сатане. Отсюда и «глубины сатанинские».
В обетовании побеждающим вольно цитируется по греческому переводу мессианский Псалом 2:8-9. Как Мессия (Христос) «получил власть от Отца», так и верным христианам обещается «власть над язычниками». Далее эта власть конкретизируется: они будут пасти безбожные народы «жезлом железным» и сокрушат их как «глиняные сосуды». Этот использованный в псалме образ берет начало в древнеегипетском царском ритуале интронизации, когда восходящий на трон фараон, «получая власть», разбивал десятки глиняных сосудов, символизировавших народы земли, и демонстрировал таким образом власть над ними. В обетовании христианам все это, разумеется, не означает рабского послушания язычников или даже их истребления. Это просто символ для изображения «царской» власти, которая дарована церкви (вспомним 1:5-6: «Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков»). Но все же как можно понимать эту власть над язычниками? В чем должна проявляться «пастырская» обязанность церкви «пасти их»? Разумеется, это власть провозглашать народам Евангелие Царства Божьего и покорять народы этому Евангелию Иисуса Христа.
Но совершенство и спасение как активное со-царствие с Христом дается только тому, кто «соблюдает дела Мои [Иисуса Христа] до конца», то есть последовательно придерживается заповеданного христианского образа жизни. Тесное единение с Христом подтверждается еще одним обетованием: «и дам ему звезду утреннюю». В самом конце Книги Откровения сам Иисус Христос говорит о себе: «Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя» (22:16). Происхождение этого образа не совсем ясно. Обычно ссылаются на мессианское пророчество Числ 24:17 («Восходит звезда от Иакова»). Но почему она «утренняя»? Здесь возможно влияние астрально-мифологических представлений того времени. Утренняя звезда, Венера, в античности считалась символом господства. Мессия — звезда господствующая, «утренняя». В любом случае, утренняя звезда — залог близкого рассвета и наступления дня вечной жизни. Христос обещает самого себя и полноту своей жизни побеждающим, то есть христианам, которые своей верностью преодолевают все трудности.
Можно задать вопрос, прчему именно пророчество Фиатирской церкви так подчеркивает грядущее «господство» побеждающих. Ответ, наверное, следует искать не только в традиционных образах, но и в конкретной ситуации. В этой церкви слишком приспосабливались к господствующим языческим нравам и обычаям. Иоанн против этого возражает: духовное господство должно принадлежать не ветхому язычеству с его устаревшей идеологией, но христианству с его новой верой в спасительное Евангелие Царства Божьего.
5. Церковь в Сардах (3:1-6)
1 И Ангелу Сардийской церкви напиши:
так говорит Имеющий семь духов Божиих и семь звезд: знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв.
2Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим.
3 Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя.
4 Впрочем у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих, и будут ходить со Мною в белых одеждах, ибо они достойны.
5 Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его.
6 Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам.
Город Сарды, в давние времена столица Лидийского царства, был расположен на плодородной равнине юговосточнее Фиатиры. Некогда там правил вошедший в поговорку своим сказочным богатством царь Крез (595-546 гг. до Р.Х.). Но с той далекой поры город давно уже утратил свой прежний блеск. В 17 году Р.Х. он был разрушен землетрясением, но восстановлен благодаря щедрому пожертвованию императора Тиберия. В то время, когда писалась Книга Откровения, он сохранял какое-то значение только благодаря производству шерстяных тканей. Образ белых одежд, появляющийся в 3:4-5, может как-то отражать этот факт.
Обращение к церкви в Сардах носит характер проповеди покаяния, и в целом напоминает послание Эфесской церкви. И здесь, и там прежнее блаженное состояние противопоставляется современному сомнительному.
Иисус Христос здесь представлен как «Имеющий семь духов». Мы об этих духах знаем, что они «находятся перед престолом Божиим» (1:4) и посылаются для служения «во всю землю» (5:6). Что понимается под этими семью духами, нами уже обсуждалось. Есть ли это символ Духа Святого, или просто семь Ангелов престола Божьего, — вопрос открытый. Как и в пророческом послании в Эфес, Христос изображен как держащий семь звезд — ангелов семи церквей (1:20). Следовательно, Он имеет полную власть над церквами. Акцент на этой власти отражает содержание пророчества, которое полностью состоит из упрека и назидания, что свойственно именно Учителю и Владыке.
Правда, не сказано определенно, в чем именно упрекается Сардийская церковь. Говорится, что она сонная и мертвая: «ты носишь имя, будто жив, но ты мертв». Иногда полагают, что это образы нерешительности, халатности и бездейственности. Удовлетворенная своей умеренностью, она вовсе не имеет желания развивать у себя какое-нибудь лжеучение, но нет у нее и христианского энтузиазма, той силы убежденности, которая может вызвать ее преследование. В этом случае церковь в Сардах кажется похожей на равнодушную и теплохладную церковь в Лаодикии, о которой речь пойдет далее: «ты ни холоден, ни горяч» (3:15). Однако, 3:4 («у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих») указывает совсем в ином направлении: оказывается, церковь, за несколькими исключениями, «осквернила свои одежды». На языке Иоанна это означает, что она предалась распутству (ср. Иуд 23). Так что и в Сардах появляется та же проблема, которая была актуальной для церквей Пергама и Фиатиры — проблема «блудодеяния». Иначе говоря, церкви в Сардах угрожало соглашательство с языческим образом жизни, которое оправдывало себя ложно понимаемой свободой во Христе. При этом всякое упоминание о лжеучителях отсутствует. Следовательно, церковь, за малым исключением, была единой в своем заблуждении. Поэтому она и мертва (3:1) или близка к смерти (3:2), и ей угрожает суд («найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя», 3:3). Извне можно получить впечатление, будто речь идет о церкви, исполненной жизни. Но в действительности она мертва, поскольку в ней отсутствуют «дела»: «не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим» (3:2). Для Иоанна действительная жизнь проявляет себя в делах, то есть в христианских нравственных поступках. Отсутствие дел означает смерть или сон. Иудейская и раннехристианская традиция под этими образами понимала греховное состояние человека (Рим 13:11-12; Кол 2:13; Еф 2:1.5; 5:14).
Но почему церковь в Сардах «носит имя» живой церкви (3:1)? Видимо, она обладала какими-то преимуществами, которые могли создать ей хорошую репутацию. Она была уверена в том, что в крещении она получила всю полноту жизни (Рим 6:4.11; Кол 2:13; Еф 2:5). Вовне такая уверенность могла действовать как проявление различных духовных даров, например языкоговорения. Пример такого заблуждения можно наблюдать в 1 Кор, где некоторые христиане видели свое совершенство в обладании экстатическими дарами и в свободе от всяческих нравственных предписаний. Иоанн же совершенство церкви видит в ее «делах». В очах Божьих состояние церкви в Сардах отнюдь не свидетельствует о ее совершенстве. Христианам не просто чего-то недостает, но они, будучи «близкими к смерти» — а именно так описано их религиозное состояние, — должны радикально покаяться, то есть обратиться. Поэтому церкви направлено настоятельное требование: «Бодрствуй!» Здесь бодрствование означает жизнь, а сон означает смерть. Церковь должна проснуться и бодрствовать, ибо приближается Судья. Это напоминает высказывания раннехристианской эсхатологической традиции (Мф 24:43-44; Мк 13:35; Лк 12:39-40; 1 Фес 5:6; Рим 13:11-12; 1 Пет 5:8). Из той же традиции происходит образ «татя» (вора, грабителя) как символа внезапности: «Я найду на тебя, как тать» (3:3). Итак «Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти!» Очевидно, этот призыв направлен к тем добросовестным членам церкви, которые должны заботиться о том, чтобы утверждены были и «прочие», то есть те, которые, кажется, вот-вот умрут. Но представлено все это во втором лице — «ты», то есть распоряжения отдаются «Ангелу церкви», как бы ответственному за нее.
В стихе 3:3 говорится о том, в какой форме должно происходить пробуждение и бодрствование. Церковь должна вспомнить свое начало: «Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся» (ср. также 2:5). Ведь есть опасность потерять первоначально принятые спасительные дары Благовестил («что ты принял и слышал»). Этими принятыми дарами христиане были взяты в общение с Христом. Именно их следует держаться («хранить»). Но это возможно только через обновление жизни, то есть через покаяние. Речь идет, судя по общему смыслу, о соблюдении однажды принятых норм христианской нравственности. Если христиане не обратятся, Христос их застанет врасплох, «как тать», ибо они не знают, в какой час Он придет. Оттого и необходимо бодрствование, которое убережет от внезапного эсхатологического наказания.
Однако не все так плохо в Сардийской церкви. В ней есть проблески света: те люди, которые живут согласно воспринятому некогда спасительному дару. Образно это выглядит так: они «не осквернили одежд своих» (3:4), то есть не осквернили себя «свободой» «блуда». Здесь Иоанн использует образ одежды, который символизирует человека в целом, а более конкретно — человеческое тело. Ведь осквернение через блуд фактически происходит в сфере телесного. Белый цвет — цвет небесного мира. Поэтому белые одежды в 3:4-5 означают небесную, прославленную телесность. Из этого краткого упоминания «оскверненных одежд» можно заключить, что в пророческом обращении к церкви в Сардах речь идет не о простой халатности и равнодушии членов церкви, а о неких «либертинистских» тенденциях, прежде всего о распутстве. «Побеждающий» — тот, кто воздерживается от «блуда» в его разных проявлениях, и в прямом, и в переносном смысле. И таковому гарантируется эсхатологическое прославление (белые одежды) и общение с Христом. Обетование побеждающему напоминает о том, что спасительное состояние, обретенное в крещении и сохраненное до настоящего времени, еще может быть утрачено. Ибо только тот, кто соблюдает верность в своей земной жизни, выйдет из нее победителем. Таковому гарантируется, что его имя не будет стерто, вычеркнуто из «книги жизни». Здесь использовано иудейское представление, согласно которому Бог ведет некую книгу, в которую вписаны имена благочестивых. Таковым после дней скорби будет уготовано место в грядущей славе: «И наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге» (Дан 12:1). Этот образ широко использован в писаниях Нового Завета. Так, Иисус Христос возвещает своим ученикам: «радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк 10:20; ср. Флп 4:3; Евр 12:23). Особенно часто образ «книги жизни» появляется у Иоанна в Апокалипсисе (13:8; 17:8; 20:12.15; 21:27). На Последнем суде Христос выступит свидетелем чистоты верных христиан перед своим Отцом и перед Ангелами Его. Слова Христа «исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его» (3:5) взяты из предания, отраженного в синоптических Евангелиях (Мф 10:32; Мк 8:38; Лк 12:8).
6. Церковь в Филадельфии (3:7-13)
7 И Ангелу Филадельфийской церкви напиши: так говорит Святой, Истинный, имеющий ключ Давидову Который отворяет — и никто не затворит, затворяет — и никто не отворит:
8 знаю твои дела; вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворишь ее; ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего.
9 Вот, Я сделаю, что из сатанинского сборища, из тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут, — вот, Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя.
10 И как ты сохранил слово терпения Моего, то и Я сохраню тебя от годины искушения., которая придет на всю вселенную, чтобы испытать живущих на земле.
11 Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего.
12 Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон; и напишу на нем имя Бога Моего и имя града Бога Моего, нового Иерусалима, нисходящего с неба от Бога Моего, и имя Мое новое.
13 Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам.
Город Филадельфия, расположенный в 40 километрах юго-восточнее Сард, был назван так по имени своего основателя, Пергамского царя Аттала II Филадельфа[18] (159-138 гг. до Р.Х.). Этот маленький город часто разрушался землетрясениями.
Трем обетованиям эсхатологического спасения церкви в 3:8.9.10 (открытая дверь в Царство, святой народ, победа в «годину искушения») соответствуют три самообозначения Христа в 3:7: «Святой, Истинный, имеющий ключ Давидов».
Святой — наиболее частое обозначение Бога в иудействе. Здесь оно перенесено на Христа.
Истинный — обычная характеристика божественного бытия и действия. Так Моисей взывает к Богу: «Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный» (Исх 24:6, ср. Пс 85:15). В Книге Откровения «истинными» и «верными» называются слова самой книги (21:5; 22:6), а также сам Христос «верный и истинный» (3:14; 19:11). У пророка Исаии спасительные обетования верному народу Божьему исходят от «Бога истины» (Ис 65:16). Этот титул как нельзя лучше подходит к пророческому посланию Филадельфийской церкви, которое содержит только похвалу и спасительные обетования. В том же месте Исаии (Ис 65:15) сказано, что рабам Божьим будет дано другое имя. Это повлияло на образ, использованный в обетовании побеждающему (3:12).
Имеющий ключ Давидов — это самообозначение Христа тоже напоминает о пророке Исайе: «И ключ дома Давидова возложу на рамена его; отворит он, и никто не запрет; запрет он, и никто не отворит» (Ис 22:22). У Исаии речь шла о Елиакиме, которому вручается полномочие и ключ к царскому дворцу. Но Иоанн интерпретирует это место мессиански. Речь у него идет о ключе не к дому, но к граду Давидову, то есть к Новому Иерусалиму, о котором говорится далее, в 3:12. Христос имеет власть принимать в небесный Иерусалим и исключать из него. Подобное сказано в 1:18 в отношении воскресения мертвых, где Христос говорит, что Он имеет «ключи ада и смерти».
Христос уже воспользовался своей «властью ключа». Об этом сказано в первом обетовании Филадельфийской церкви: «вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее» (3:8). Он уже открыл ей доступ в совершенство народа Божьего, хотя сама она имеет мало силы. В этом состоит награда за верность Христу, ибо, несмотря на враждебные нападки, церковь открыто исповедала имя Христово: «ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего».
Преследования, вынудившие церковь к исповедничеству, исходят от иудеев, которых было много в городе. Упрек в их адрес почти буквально повторяет то, что уже было сказано о них в 2:9. Христос отказывает иудеям в названии «синагога[19] Бога», ибо они, хотя и называют себя иудеями, таковыми не являются. Они служат сатане, и потому лжецы, и их собрание — «синагога сатань!». Однако забота Иоанна вовсе не об этих людях. Его интересуют христиане в Филадельфии, которым угрожает опасность со стороны этих «лжеиудеев».
В своем втором обетовании (3:9) Иоанн воспроизводит заверение ветхозаветного пророчества, согласно которому языческие народы в конце времен придут в Иерусалим, чтобы покориться народу Божьему, о чем писал пророк Исаия: «И придут к тебе с покорностью сыновья угнетавших тебя. И падут к стопам ног твоих все, презиравшие тебя. И назовут тебя городом Господа, Сионом Святого Израилева» (Ис 60:14; ср. Ис 45:14; 49:23 и так далее). Пророчество Исаии непосредственно относилось к древнему Израилю. Иудеи, разумеется, помнили слова Бога у пророка Исаии: «Так как ты дорог в очах Моих, многоценен, и Я возлюбил тебя, то отдам других людей за тебя, и народы за душу твою» (Ис 43:4). Но Иоанн толкует пророчества Исаии как относящиеся к христианской церкви. Ведь христиане, как и иудеи, претендуют на свою непрерывную преемственность от ветхозаветного народа Божьего. Но Иоанн использует спасительное обетование Ветхого Завета о паломничестве народов в том смысле, что теперь в Иерусалим притекут не только язычники, но также иудеи придут к истинному народу Божьему и падут к стопам ног его. При этом, правда, он не говорит об обращении иудеев. Но, оглядываясь на все прошедшее, они поймут, что не они, но христиане — возлюбленные Бога и Христа (ср. Откр 1:5; 20:8).
Верность и выдержка Филадельфийской церкви будет вознаграждена. В третьем обетовании ей возвещается, что она будет сохранена от искушений последнего времени (3:10), которые придут «на всю вселенную». Речь идет о решающей битве между Богом и сатаной, о времени зверя (гл. 13), которое будет предшествовать времени окончательного спасения. Сохранение церкви в час (годину) бедствий и испытаний, скорее всего, подразумевает не то, что искушения ее совсем не коснутся, но что она получит силу выдержать их, как она уже и выдерживала их прежде (3:8.10). Иначе в 3:11 не было бы сказано, что церковь должна быть бдительной, чтобы, когда придет Христос, никто другой не получил вместо нее венца победителя: «держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего». То есть уже дарованное спасение даже для этой образцовой Церкви не есть что-то неотъемлемое. Ей тоже еще предстоит испытание верности и годности.
Неотъемлемым спасение будет только в эсхатоне, в конце времен, как это подчеркивает обетование побеждающему (3:12). Побеждающий займет выдающееся место в Церкви, достигшей совершенства и спасения. Это показывает образ «столпа в храме Божьем». Здесь говорится о небесном храме, который поддерживают колонны (столпы). Подобно тому как апостолы почитались «столпами» (Гал 2:9) и несли на себе строение первоначальной церкви, «побеждающие» должны стать «столпами» в эсхатологическом строении небесной церкви спасенных. Здесь, правда, может возникнуть вопрос о небесном храме. Дело в том, что в Откр 21:22 в видении Небесного Иерусалима сказано: «Храма же я не видел в нем; ибо Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец». Противоречия здесь нет, так как Иоанн и здесь и там использует представление о храме образно. В одном случае храм — это образ церкви, эсхатологического спасенного народа Божьего. В другом случае он говорит, что на небе не может быть храма наподобие земного, каменного.
Далее побеждающему обещается, что он станет собственностью Бога. Ибо он носит Его имя (см. 14:1: «И взглянул я, и вот, Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах»). Как член совершенной церкви святых, побеждающий принадлежит также граду Божьему (носит имя града Божьего). Этот город есть то место, где Бог непосредственно живет среди спасенных. Побеждающий будет иметь вечное гражданство в Новом Иерусалиме, который в конце времен сойдет с неба (ср. 21:2). Новым для него будет также дарование ему нового имени Христа (ср. Ис 62:2). В этом особая награда, так как сейчас это имя знает только Христос: «Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого» (19:12). Наделение побеждающего именем, которого больше никто не знает, — образное обозначение власти. О связи имени и власти шла речь выше, в обетовании Пергамской церкви (2:17).
7. Церковь в Лаодикии (3:14-22)
14 И Ангелу Лаодикийской церкви напиши:
так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: 15 знаю твои дела; ты ни холоден,, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч!
16 Но, как ты тепл, а горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих.
17 Ибо говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг.
18 Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть.
19 Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся.
20 Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною.
21 Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его.
22 Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам.
Лаодикию в плодородной долине реки Лик основал царь государства Селевкидов Антиох II Теос (261-246 до Р.Х.), назвав город в честь своей жены Лаодики. В I веке до Р.Х. город перешел под контроль Рима. Расположенная между двумя другими известными из Нового Завета городами — Колоссами и Иераполем — Лаодикия была богатым промышленным и торговым центром Фригии. Там были процветающие банки и школа для подготовки врачей. Так, например, Цицерон рекомендовал совершать обмен денег именно в Лаодикии. Богатели и местные иудеи. Известно, что римский наместник Флакк в 62 году до Р.Х. конфисковал там огромную сумму иудейских денег на храм. В городе производились льняные, шерстяные ткани и множество лечебных мазей и прочих лекарств. В 3:18 все эти особенности Лаодикии обыгрываются Иоанном (золото, одежда, глазная мазь). В 60/61 году Р.Х. город был разрушен сильным землетрясением, но быстро восстановлен благодаря своему богатству. Тацит по этому поводу пишет: «В том же году Лаодикия, один из славнейших городов Азии, была разрушена землетрясением и без нашей помощи, своими средствами сама себя подняла из развалин»[20]. Во всех трех городах — Лаодикии, Колоссах и Иераполе — существовали церкви, известные апостолу Павлу, но основанные не им, а Епафрасом (Кол 1:7; 4:12-13).
Особенность пророческого послания Лаодикийской церкви состоит в том, что она не заслужила ни единого слова похвалы (в отличие от Филадельфийской церкви, которой достались только похвалы). В ней нет даже «прочих», малого остатка (3:4), который являл бы собою истинных христиан, как их себе представляет Иоанн. Церковь в Лаодикии заслуживает только упрека и суда. Иоанн обвиняет ее в ложном самодовольстве. В своем богатстве и сытости она, кажется, прекрасно устроилась в этом мире и не замечает отсутствия у нее истинного добра — непреходящего богатства Христова.
В начальной формуле Христос называет себя божественным титулом «Аминь». Это «имя» Божье взято из Ис 65:16, где в еврейском оригинале Бог назван «Богом Аминь». Это «имя» уже встречалось нам в Откр 3:7 в греческой форме «Истинный». Христос, как и Бог, абсолютно надежен. Он также — «свидетель верный и истинный», то есть верный свидетель слова и дела Божьего, а также своего собственного слова. Такое именование Христа, которое повторяет сказанное о Нем в 1:5, сознательно и целенаправленно сформулировано с учетом ситуации в Лаодикийской церкви. Христианам там недостает силы исповедания, подлинности, надежности, свидетельства. Далее Христос называет себя «началом создания Божия». Здесь мы слышим отголосок известного места из Книги Притчей: «Господь имел меня началом пути своего, прежде созданий своих, искони» (Притч 8:22). Христос тем самым говорит, что Он был прежде всего творения, принимал в нем участие и является совершенным образцом творения (ср. Кол 1:15-18). Надежность Его свидетельства тем самым еще больше подчеркивается. Его слово — не пустой звук: у Него есть власть и сила осуществить его.
Церковь в Лаодикии обвиняется в том, что она ни горячая, ни холодная, но теплохладная, вялая. Христос обрушивает на церковь острую критику (3:15-16). «Быть горячим» для христианина означает «пламенеть Духом» (Рим 12:11; ср. Деян 18:25) и свидетельствовать о Христе, как Христос верно и истинно свидетельствует о Боге. Это означает совершенное «Да!» Иисусу Христу как ответ на те «Да» и «Аминь», которые сам Христос являет собою для христиан: «ибо все обетования Божии в Нем “Да” и в Нем “Аминь”, — в славу Божью» (2 Кор 1:20). «Быть холодным» означает принадлежать миру, который не имеет отношения к Христу или пребывает в тяжелом нравственном недуге. Ни того, ни другого у Лаодикийской церкви нет. Она не способна к ясному и четкому решению. Поскольку Христос никак не может принять неопределенности и нерешительности церкви, Он с отвращением отвергает ее от себя. «Как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих», — образно сказано об эсхатологическом осуждении такого состояния.
В то время как церкви в Смирне (2:9) говорится, что она, несмотря на внешнюю нищету, богата, церкви в Лаодикии говорится прямо противоположное. Ее утверждение, что она уже все имеет, что у нее ни в чем нет нужды, дает Христу возможность сорвать с нее маску благополучия. Она не видит, какая она нищая и жалкая перед Богом (3:17). Разумеется, речь идет не просто о земном богатстве. Как в свое время и в Коринфской церкви (1 Кор 4:8), здесь христиане кичились своим мнимым духовным богатством. Его-то Иоанн и не примечает. Цепочкой из пяти прилагательных он определяет ее истинное бедственное положение: «ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг». Это разоблачение церкви не призвано, конечно, нанести ей смертельный удар, но должно вести ее к осознанию своей ситуации в очах Божьих. Только так может она внять последующему призыву к покаянию, в котором Иоанн использует три последних прилагательных (нищ, слеп и наг), чтобы обыграть связь между земным богатством лаодикийцев и их духовной бедностью. Возникает образ «покупки»: «Советую тебе купить у Меня золото...» (3:18). Этот образ коренится в том большом значении, которое придавалось деловой жизни в Лаодикии. Совет «купить золото» напоминает о лаодикийских банках, «купить белую одежду» — о текстильном производстве, «купить глазную мазь» — о медицине, которой обучали в школе врачей. Все это показывает, что Иоанн видит христиан в их конкретной ситуации. Истинное богатство («золото, огнем очищенное», ср. 1 Пет 1:7), покров своей наготы и исцеление христианин не может приобрести себе сам. Тщетно искать все это и в мире преходящих языческих ценностей, сколь бы привлекательны внешне они ни были. Их можно получить только от Христа. Но кто «покупает» у Христа Его дары, тот никак не может прийти к самонадеянному утверждению, будто у него хватает всякого духовного богатства.
Суровое обличение церкви не должно быть понято как угроза окончательного осуждения. Напротив, «кого Я люблю, тех обличаю и наказываю» (3:19). Обличение есть выражение заботы и любви Господа, который ищет путь к потерянному и заблудшему: «ибо кого любит Господь, того наказывает и благоволит к тому, как отец к сыну своему» (Притч 3:12; ср. Евр 12:6). Единственная цель обличения — извлечь Лаодикийскую церковь из ее равнодушия и теплохладности к новому энтузиазму и покаянию. Следует отметить, что призыв к покаянию (3:19) в конце первого христианского века был далеко не бесспорным, если речь шла о повторном покаянии после крещения (Евр 6:4-8). А в Пастыре Ермы (VII 2:4-5) согрешающим христианам для второго покаяния требуется особое небесное разрешение[21]. Но Иоанн так убежден в неизменной любви Христовой, что он без сомнения призывает к покаянию даже эту церковь, которая не удостоилась ни единого слова похвалы. Поэтому не удивительно, что после этого призыва к покаянию вместо угрозы суда и наказания речь идет о радости для того, кто отворит дверь Христу. Эта радость изображена традиционным символом эсхатологического пира (3:20).
Тогда, — обещает Христос, — «войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною».
Пророчество побеждающему содержит обетование царствования, совместного с Богом Отцом и с Христом. Здесь Иоанн примыкает к той евангельской традиции, в которой почти теми же словами говорится об эсхатологической интронизации и воцарении: «Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною... когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф 19:28; ср. Лк 22:28-30). Возникает образ небесного престола, на котором найдется место для побеждающего, если он победит, как победил и сам Христос (3:21). Победа Христа — победа закланного Агнца, как будет показано в 5:5.9, то есть победа Его страданиями и смертью. Только в том случае, если христиане в своих бедствиях будут стойко держаться своей веры и свидетельствовать о ней, они примут участие в царстве Христовом, которое, со своей стороны, есть участие в царстве Отца.
В заключение этого седьмого пророчества и, собственно, всего введения к основной части Апокалипсиса снова звучит призыв: «Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам» (3:22). Это призыв к бодрствованию, вниманию, вслушиванию в то, что Духом своим говорит Христос. Только если они слышат Его и следуют услышанному, они могут понять смысл мировых событий, символически изображенный в дальнейшем повествовании этой книги.
III. Основная часть книги Апокалипсис. Видения на небе и с неба (4:1–22:5)
1. Восхищение на небо и видения семи печатей (4:1–7:17)
А. Видение Бога и Агнца (4:1–5:14)
Тема последующих двух глав Книги Откровения — власть и господство. Читателю открывается вместе с Иоанном символическое описание Царства Божьего на небе. Прежде всего описывается небесный тронный зал. На престоле (по–гречески «престол» — трон) находится Сидящий. Он не назван по имени. Но читатель, конечно, понимает, что это Бог. Вокруг престола сияет радуга и концентрическими кругами располагаются различные небесные существа — ангелы. Они непрестанно славословят Сидящего на престоле Бога как Творца всего. Четвертая глава знаменует собою как бы богословский фундамент ко всему богословию книги, а именно монотеизм. Не тьма богов языческой религии, а единый Бог Творец есть абсолютный и непостижимый Владыка всего. Его Царство и воля должны стать Царством и волей для всей земли. Четвертая глава лишена специфически христианских черт. Она могла быть написана и в недрах иудейской апокалиптики. Все ее описания опираются на ветхозаветные тексты, преимущественно на Книгу пророка Иезекииля.
Собственно христианский элемент появляется в пятой главе. Мы вместе с Иоанном видим, что вместе с Сидящим на престоле, то есть с Богом, появляется еще одна фигура — «Агнец как бы закланный» (5:6). Это — Иисус Христос, Сын Божий, наделенный властью и всеми полномочиями от Бога. Это в Его власти и силе осуществить Царство Божье на земле, как оно уже вечно существует на небе. Тайна того, как это произойдет, заключена в некоей книге, запечатанной семью печатями. Только Агнец достоин и способен снять печати с книги судеб мира, то есть открыть тайну нового творения Божьего и осуществить это новое творение. Небесное богослужение, литургия, распространяется на все ангельские существа и на всю землю. Все поклоняются Богу и Агнцу. Здесь мы видим пророческое предвосхищение того, чего пока нет, но что должно быть во всем тварном космосе.
Главы эти исполнены высокой символики, требующей подробного рассмотрения. Символы видений Иоанна будут лейтмотивами многих последующих глав Книги Откровения. Кроме того, важность этих двух глав состоит в том, что они в символической форме говорят о цели всей Книги Откровения. Об этом мы уже упоминали: основная цель Откровения — открыть тайну осуществления на земле того, что существует на «небе», то есть осуществление Царства Божьего: «Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя яко на небеси и на земли». В четвертой и пятой главах демонстрируется Царство Небесное. Тайна его сошествия на землю заключена в книге, которая появляется в видениях пятой главы. Эту тайну должен открыть и положить начало ее осуществлению Агнец, то есть Иисус Христос.
1 После сего я взглянул,, и вот, дверь отверста на небе, и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего.
2 И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий; 3 и Сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду.
4 И вокруг престола двадцать четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы.
5 И от престола исходили молнии и громы и гласы, и семь светильников огненных горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих;6 и перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади.
7 И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему.
8 И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель,
Который был, есть и грядет.
9 И когда животные воздают славу и честь и благодарение Сидящему на престоле, Живущему во веки веков, 10 тогда двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои перед престолом, говоря: 11 достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу: ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено.
Новая глава открывается часто используемым в книге оборотом «после сего я взглянул» (а точнее «после сего я увидел»; то же самое в 7:1.9; 15:5; 18:1). Этот формальный оборот показывает, что предыдущее видение Иоанна на острове Патмос «в день воскресный» и пророчества семи церквам закончились, и наступает следующее большое видение. Значительность нового видения подчеркивается выражением «и вот», которое, как уже говорилось, всегда сигнализирует наступление нового откровения: буквально «и посмотри, и гляди–ка!» Следует грандиозное видение Бога Небесного в Его славе. Для этого в небосводе (в «тверди небесной») открывается дверь (образ, характерный для иудейских апокалипсисов). Эта дверь ведет в небесный тронный зал, который обыкновенно закрыт, но теперь для Иоанна открывается. Ангельский голос, «как бы звук трубы», который Иоанн уже слышал в 1:10, приказывает ему взойти на небо. И так же, как прежде, Иоанн сообщает: «и тотчас я был в Духе». Следует новое восхищение, новый цикл видений, теперь уже небесных. В главе 1 Иоанн видел Иисуса Христа, подобного Сыну Человеческому. Теперь он видит самого Бога. Ангел говорит ему: «Покажу тебе, чему надлежит быть после сего». Это относится не только и не столько к будущим событиям, сколько к тем тайнам Божьим, которые содержат спасительный план Божий, или, как это называется в богословии, план домостроительства Божьего, тот божественный замысел о мире, который теперь будет открыт Иоанну.
Следует описание того, что Иоанн видит в небесном тронном зале. Материал для описания заимствован преимущественно из видений пророков Иезекииля (Иез 1) и Исаии (Ис 6). Иоанн видит на небе престол, а на престоле «Сидящего», который не имеет внешнего облика. Разумеется, это Бог. Иоанн избегает называть Имя Божье, даже не упоминает слово «Бог». Он пишет о «Сидящем на престоле». Это заместительное именование Бога встречается в его Книге Откровения семь раз, первый раз здесь в главе 4, последний раз в конце, в главе 21. Если прославленный Иисус Христос в главе 1 описывался весьма подробно, то самого Бога в каком бы то ни было облике Иоанн не видит и поэтому не может его описать. Что он способен увидеть — это только сияние драгоценных камней, которые мы сейчас не можем точно идентифицировать: названия минералов претерпевали в истории изменения. Так, например, для нас отнюдь не драгоценный «яспис» (яшма) в 21:11 описан как драгоценнейший камень, сияющий как хрусталь. «Сардис» (сердолик, или карнеол) — какой–то камень красного цвета. Назван сардисом по месту его нахождения возле города Сарды. Как бы то ни было, Иоанн видит не формы «Сидящего на престоле», а только свет и цвет. В этом отношении он более сдержан, чем пророк Иезекииль, из описаний которого Иоанн черпает свои образы. «Над сводом… было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него. В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом» (Иез 1:26–28). У пророка, как и в Откровении Иоанна, тоже появляется драгоценный камень сапфир и сияние и радуга, но при этом говорится, что Сидящий на престоле видом подобен человеку. У Иоанна нет и намека на антропоморфизм. И это не случайно, ибо для Иоанна очень важно подчеркнуть абсолютную трансцендентность Бога. Бог — абсолютно иной и абсолютно непроницаем для человеческих чувств, знания, понятий и представлений. Познаваем Бог лишь в своих действиях, в своем присутствии, или, на библейском языке, в своей славе. Слава Божья — воспринимаемое присутствие Божье. Эта слава в Библии чаще всего символизируется светом, сиянием.
Радуга вокруг престола (Иез 1:28) похожа на сияющий изумрудный (смарагд) нимб. Радуга — важный библейский символ верности Бога своему творению. Она была повешена Богом на небе после окончания потопа и заключения Завета с Ноем в знамение того, что Бог больше не будет уничтожать свое творение. Бездна больше никогда не поглотит его.
Как это было принято на Древнем Востоке, Иоанн демонстрирует власть и величие божественного Владыки великолепием Его окружения, Его двора. Поэтому следует описание ангельских существ, окружающих престол. Число их бесконечно велико. В 5:11 говорится о том, что число их было «тысячи тем и тысячи тысяч», то есть неисчислимо. Но здесь, в главе 4, описываются только ближайшие к престолу ангельские существа. Сначала упоминается внешний круг из двадцати четырех «старцев» (Ис 24:23: «Господь Саваоф воцарится на горе Сионе и в Иерусалиме, и перед старейшинами Его будет слава»). Не следует полагать, что «старцы» — это некие «старики». По–гречески «старцы» — пресвитеры. Это слово (кстати, по–латыни — сенаторы) просто означает положение старшинства (староста, старшина вовсе не обязательно должны быть стариками). Итак, Сидящего на престоле окружает некое подобие небесного Сената. Эти «старцы», «которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы» — не люди, но ангелы, в задачу которых входит «день и ночь» поклоняться Богу и прославлять Его гимнами (4:10; 5:8.12.14; 11:16–18; 19:4), приносить Агнцу молитвы святых (5:8) и толковать Иоанну видения (5:5; 7:13–14). Число 24 объясняется по–разному. Вообще говоря, 24 небесных существа восходят к древнему астрологическому представлению о 24 небесных божествах зодиака, отвечающих за 24 часа суток. Но в Книге Откровения, разумеется, это архаическое первоначальное значение давно забыто: бывшие божества давно стали ангелами, несущими культовые функции. Здесь отражено представление о 24 классах, или чередах служения священников и певцов при храме (1 Пар 24:7–18 и 1 Пар 25:9–31). Небесные «старцы» тоже постоянно служат Богу и приносят Ему молитвы святых. Еще существует объяснение этих старцев как ангелов–хранителей народа Божьего, ветхозаветного и новозаветного (12 колен Израиля и 12 «колен» апостольских). Старцы обладают властью (сидят на 24 престолах и носят золотые венцы), но власть им дана от Сидящего на престоле, так как они снимают «и полагают венцы свои перед престолом» Божьим (4:10).
«И от престола исходили молнии и громы и гласы» (4:5). Эта картина известна из ветхозаветных богоявлений (Исх 19:16; Иез 1:13). Величественные образы призваны внушать благоговейный страх и трепет перед откровением Бога. «Семь светильников огненных перед престолом» объясняются как «семь духов Божьих», с которыми мы уже познакомились в 1:4. Это либо символ Святого Духа, либо так называемые «ангелы престола», находящиеся перед лицом Божьим.
«И перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу» (4:6). О море, то есть о небесных водах, говорится в Книге Бытия: «И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью» (Быт 1:7). Эти воды «над твердью» некогда излились на землю в виде потопа, когда «окна небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей» (Быт 7:11–12). Но теперь эти воды на небе безвредны, они похожи на твердое стекло и не могут больше изливаться с неба на землю в виде уничтожающего все творение потопа.
Наконец, Иоанн изображает самый внутренний ангельский круг — четыре животных, образы которых свободно заимствованы из видений пророков Иезекииля и Исаии. Иезекииль видйт Херувимов: «видно было подобие четырех животных, — и таков был вид их: облик их был, как у человека; и у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла… Подобие лиц их — лицо человека и лицо льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны лицо тельца у всех четырех и лицо орла у всех четырех» (Иез 1:21). Исаия видит Серафимов: «Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: “Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!”» (Ис 6:2–3). «Четыре животных» Иоанна изображены как стражи перед престолом Божьим. На это указывает то, что у каждого из них по шести крыльев (символ скорости? прикрытия?), а еще больше то, что они спереди и сзади и внутри «исполнены очей», от которых ничто не укроется. У Иезекииля каждое из четырех животных имеет четыре лица. У Иоанна каждое животное имеет одно лицо. «И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему» (4:7). Со второго века благодаря св. Иринею Лионскому эти фигуры стали символизировать четырех Евангелистов (лев — Марка, телец — Луку, человек — Матфея, орел — Иоанна). Но изначально образы взяты из древней вавилонской астрологии, в которой небо делилось на четыре зодиакальных сектора под знаками льва (лето), тельца (весна), орла (зима) и скорпиона с человеческим лицом (осень). Некоторые экзегеты предполагают, что эти ближайшие к Богу фигуры — ангелы–хранители всего тварного бытия, так как число 4 символизирует весь сотворенный мир.
Четыре животных ни днем, ни ночью не спят, но воспевают величие Бога. У пророка Исаии: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!» (Ис 6:3). Мы видим, что в Апокалипсисе пение Серафимов изменено:
Свят., свят., свят Господь
Бог Вседержитель,
Который был, есть и грядет.
Это славословие построено искусно: в каждой строке по три члена. О том, как соотносится наименование Саваоф с Вседержителем (Пантократором), мы уже говорили. Что касается «имени» «Который был, есть и грядет», о котором тоже уже шла речь, то в нем подчеркивается момент эсхатологического Дня Господня, или Судного дня, когда Бог «грядет» и станет судить мир. В этом утешение для христиан. Земля не навеки отдана силам зла, ибо настанет время, когда Бог «придет» в мир. Гимн четырех животных указывает на Бога как Господа времени и истории, прошлого, настоящего и будущего.
Завершается видение небесного тронного зала прославлением Бога за грядущее спасение мира. Даже действие как бы перенесено в будущее. В Синодальном переводе это не отражено. Буквально: «И когда животные воздадут славу и честь и благодарение… тогда двадцать четыре старца падут перед Сидящим на престоле, и поклонятся… и положат венцы свои перед престолом…» (4:9–10). О том, что речь идет об эсхатологическом событии грядущего спасения, свидетельствует то, что Богу воздается не только слава и честь, как во всех других подобных случаях, но и благодарение (евхаристия), упоминающееся только здесь и в 7:12, где Богу тоже воздается благодарение за искупление тех, кто уже спасен и стоит перед престолом Божьим, Кроме того, об этом свидетельствует то, что старцы падают со своих престолов и полагают свои венцы (символы власти) перед престолом Божьим. Это напоминает нам о древнем обычае признания своей покорности. Так, например, римский историк Тацит сообщает о том, что парфянский царь Тиридат снял со своей головы царскую корону, положил ее к подножию статуи императора и получил ее обратно из рук самого Нерона[22]. Апостол Павел также пишет, что в эсхатоне упразднится «всякое начальство и всякая власть и сила». Тогда «Бог будет все во всем» (1 Кор 15:24.28).
Итак, после того как четыре животных воспоют свое «Трисвятое пение», 24 старца воздадут славу Богу. Задача этого небесного «сената» — не совет, как в земных сенатах, но хвала Богу (задача священническая). Старцы «полагают венцы свои перед престолом», показывая тем самым, что только Богу подобает честь и слава. То, что сначала выражено в жесте, затем выражается в заключительном гимне:
Достоин Ты, Господи,
приять славу и честь и силу:
ибо Ты сотворил все,
и все по Твоей воле существует и сотворено (4:11).
В этом гимне имеющие хороший слух христиане явно слышали критику тогдашней имперской власти. Не императору подобает называться Господом и Богом, а только Единому Богу Небесному («Достоин Ты, Господь и Бог…», — в Синодальном переводе слово «Бог» пропущено[23]). Кроме того, к имперскому церемониалу относилось торжественное восклицание в честь императора: «Достоин! Аксиос! Dignus!» Для христиан все это означало: Господь творения и истории все держит в своих руках. Вскоре мы увидим, что Сидящий на престоле держит в своей деснице «книгу». Он — Вседержитель. Никто не может оспорить Его власть и силу. В этом утешение и гарантия грядущего спасения. Основание своего господства в эсхатоне Бог имеет в том, что Он — Творец, то есть Господин начала и конца.
Экскурс 1. Несколько слов о числовой символике
Ни в какой другой книге Нового Завета числа не играют такой большой роли, как в Апокалипсисе. Вряд ли здесь найдется хотя бы одно число, которое следует понимать буквально. Все числа — символы. Происхождение такого символического понимания чисел уходит корнями в глубокую древность, главным образом в вавилонскую мистику чисел. Уже в Ветхом Завете мы находим числа с переносным значением. Это касается, прежде всего, Книги пророка Даниила. Нам уже встретился ряд символических чисел. Дадим предельно краткую характеристику некоторых из них.
Число два имеет смысл истинного свидетельства. Например, в Откр 11, где речь идет о «двух свидетелях». В этом случае отражено библейское законодательство, согласно которому на суде «недостаточно одного свидетеля» (Числ 35:30). Закон гласил: «Недостаточно одного свидетеля против кого–либо в какой–нибудь вине и в каком–нибудь преступлении и в каком–нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится [всякое] дело» (Втор 19:15).
Число три обозначает нечто замкнутое, законченное в себе, иногда нечто целостное и обозримое, иногда безусловно обязательное (Ис 6:3; Откр 4:8). Но вообще–то число три в Апокалипсисе не играет большой роли.
Иначе обстоит дело с числом четыре. Это число характеризует весь мир, всю землю, все человечество. Четыре ветра, четыре угла земли, четыре синонима, обозначающих все человечество («всякое колено и язык, и народ и племя») и т. д.
Число семь — сумма трех и четырех. Означает завершенность и полноту, конец. Специально как священное число семерка не понимается, так как применяется и к далеко не священным объектам (например, семь голов зверя–антихриста и т. д.). Произведение 7 х 4 = 28 означает полноту, завершенность и значимость для всего мира.
Число двенадцать есть произведение трех и четырех. Изначально пришедшее из астрологии, в Библии это число означает народ Божий: 12 колен Израиля, 12 апостолов. Полнота эсхатологического народа Божьего обозначается числом 144 ООО; которое есть 12 х 12 х 1000 (Откр 7:1–8; 14:1–5).
Число десять — «круглое», означает ограниченную полноту власти (Откр 12:3; 13:1; 17:3.7.12.16). В Ветхом Завете — округленное целое (10 заповедей декалога).
Число 3½ имеет очень большое значение. Это число «последних времен», времени «священной войны», эсхатологических бедствий, завершающихся победой Бога и Христа. Об этом числе еще представится возможность говорить.
1 И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу,, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями.
2 И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?
3 И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее.
4 И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее.
5 И один из старцев сказал мне: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее.
6 И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю.
7 И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле.
8 И когда он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых.
9 И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, 10 и соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле.
11 И я видел, и слышал голос многих Ангелов вокруг престола и животных и старцев, и число их было тьмы тем и тысячи тысяч, 12 которые говорили громким голосом: достоин Агнец закланный принять силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и славу и благословение.
13 И всякое создание, находящееся на небе и на земле, и под землею, и на море, и все, что в них, слышал я, говорило:
Сидящему на престоле и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков.
14 И четыре животных говорили: аминь. И двадцать четыре старца пали и поклонились Живущему во веки веков.
Только Христос, только Он один способен осуществить спасительный для людей и всего мира план Божий. Ему дал такую власть и такое полномочие Господь Бог, Владыка всего творения и истории. Эту принципиальную истину христианской веры Иоанн описывает, прибегая к традиционным образам и символам. Новая глава открывается словами «и я увидел», как это уже было и в начале предыдущей главы. Этот формальный оборот, как мы уже знаем, означает начало нового важного видения. Иоанн видит в деснице у Сидящего на престоле (кажется, единственный антропоморфизм: у Бога есть «десница», то есть правая рука) некую книгу, свиток, исписанный с обеих сторон («внутри и отвне») и запечатанный семью печатями. При этом Иоанн прибегает к традиционному образу из пророка Иезекииля: «И вот, свиток написан был внутри и снаружи, и написано на нем: “плач, и стон, и горе”» (Иез 2:10). Папирусные свитки были гладкими с одной стороны и шероховатыми с другой. Писали на лицевой стороне, но если не хватало места, то иногда и на оборотной, шероховатой. Здесь говорится о величии содержания «книги». Оно не умещается на одной стороне. Содержание же книги — тайна суда над миром и тайна спасения мира, то есть ответ на вопрос, как на земле установится Царство Божье, которое вечно существует на небе. Семь печатей символизируют полноту этой тайны, которая должна быть открыта. Пока не будут сняты все семь печатей, тайна Спасения не будет открыта. Кроме того, число 7 в структуре Книги Откровения имеет эсхатологическое значение. Семь сигнализирует о Конце, о завершении. Когда будут сняты все семь печатей, должны наступить последние события: суд и спасение. Правда, уже сам процесс снятия печатей, как мы увидим, будет сопровождаться некими предвосхищениями последнего суда Божьего, теми событиями, которые, собственно, сопровождают жизнь христианской церкви, да и всего человечества на протяжении всей земной истории. Уже иудейские толкования упомянутого места из пророка Иезекииля (Иез 2:10) говорят, что содержание свитка составляет то, «что было от начала и что вот–вот случится в конце».
Но «кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?» Иными словами, кто достоин не только узнать замысел Божий о мире, но и осуществить его? Так громко вопрошает некий «сильный Ангел». На этот вопрос не отзывается никто из ангелов, окружающих престол. Не нашлось никого способного сделать это «ни на небе, ни на земле, ни под землею». Никого достойного нет! Это молчание вызывает горький плач Иоанна. Он плачет о том, что Царство Небесное не осуществится на земле, а, следовательно, царящее на ней зло будет вечным. Вечными будут и страдания свидетелей Христовых, то есть мучеников церкви эпохи страшных гонений. Но один из 24 старцев прерывает его плач и сообщает утешительную весть: оказывается, есть достойный снять печати со свитка и раскрыть его. Вся эта сцена построена в согласии с древневосточной литературной схемой, которая отразилась и в Ветхом Завете. «И услышал я голос Господа, говорящего: “Кого Мне послать? и кто пойдет для Нас?” И я сказал: “Вот я, пошли меня”» (Ис 6:8; ср. 3 Цар 22:19–22). Но иначе чем в ветхозаветных сценах, в Апокалипсисе Иоанна о достойном вопрошает не Господь Бог, но Ангел. Так подчеркивается недосягаемая возвышенность Бога, ибо всеведущий Бог не имеет нужды о чем–либо спрашивать.
Старец говорит, что есть достойный раскрыть книгу и снять семь ее печатей. Иоанн слышит: «Вот, лев от колена Иудина, корень Давидов…» (Откр 5:5). Эти необычные наименования «достойного» традиционно относились к Мессии. Образ «льва от колена Иудина» — из книги Бытия: «Молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается. Преклонился он, лег, как лев и как львица: кто поднимет его? Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов» (Быт 49:9–10). Образ «корня Давидова» — из пророков Исаии и Иеремии: «И произойдет отрасль от корня Иессеева[24], и ветвь произрастет от корня его; И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет, как знамя для народов, обратятся язычники» (Ис 11:1–10; ср. Иер 23:5; 33:15). Речь идет об ожидаемом ветхозаветным народом Царе–Спасителе, посланном от Бога. Он — победитель Лев, Он — сильный царственный потомок Давида. С Ним было связано национально–земное упование. Так Иоанн слышит. Но что же он видит? Здесь снова следует формула «и я увидел, и вот» — сигнал нового большого видения (Откр 5:6). Иоанн видит не страшного сильного Льва, но Агнца, ягненка, «как бы закланного». Слышит Иоанн о ветхозаветных пророчествах, а видит новозаветное исполнение этих пророчеств. Достойным Победителем оказался не сильный воинственный Лев, а слабый жертвенный Агнец. Но и Лев, и Агнец — две ступени единого откровения. Лев и есть Агнец, и наоборот, Агнец и есть Лев. Достойным оказался тот, кто своим крестом победил смерть, кто «смертию смерть попрал». Он стал образцом для христиан, как это показали обетования побеждающим во второй и третьей главах. Христианин призван разделить с Агнцем Его страдания вплоть до смерти, чтобы быть причастным к Его победе над смертью.
Иоанн удостаивается также видеть вручение книги Агнцу. Так осуществляется первый этап откровения, о чем мы говорили в самом начале, когда обсуждали «цепочку откровения» (1:1): Бог Иисус Христос Его Ангел Иоанн христиане.
Здесь, в главе 5, пройдено первое звено «Бог — Иисус Христос», ибо Агнец — не кто иной, как Иисус Христос.
Агнец стоит «посреди престола и четырех животных и посреди старцев». Несмотря на некоторую неясность этого высказывания, понимать его, скорее всего, следует так, что Агнец находится на престоле, рядом с самим Богом (вспомним 3:21: «побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил, и сел с Отцом Моим на престоле Его»). Смысл этого образа ясен: Христос царствует, властвует вместе с Богом, и Ему подобает такое же поклонение, как и Богу. На это указывают и те атрибуты, которыми снабжен Агнец. «Семь рогов» означают полноту власти. В Ветхом Завете рог или рога — символ мощи и власти: «У Бога… мощь — как рога дикого быка»[25] (Числ 23:22; ср. Втор 33:17), а также царственности (Дан 7:7.20; 8:3). «Семь очей» — отголосок из пророка Захарии: «семь, — это очи Господа, которые объемлют взором всю землю» (Зах 4:10). У Иоанна божественные свойства переносятся на Агнца–Христа. Поскольку «семь очей» — образ всеведения и всеприсутствия Божьего, они отождествляются с семью духами Божьими, которые посланы во всю землю. Это, как мы уже отмечали, — либо символ Духа Святого, которого Иисус послал на землю, либо символ того, что вся полнота (число 7!) служебных духов находится в распоряжении Христа.
Примечательная особенность Агнца в том, что Он «как бы заклан». Он был «заклан» (5:9), то есть распят, и носит раны от распятия, но жив. Воскресший и вознесшийся Христос своим крестом победил смерть (5:5: «лев от колена Иудина… победил»). Победа Агнца основана на историческом факте Его крестной смерти, которая была необходимой предпосылкой Его прославления, интронизации и воцарения. Агнец не сидит, но стоит на престоле. Это имеет определенное значение: таким образом выражена готовность Агнца исполнить свою дальнейшую миссию. Он принимает книгу из десницы Сидящего. Тот, кто ее откроет и снимет ее печати, тот имеет власть над конечными событиями мира.
Далее следуют подробности поклонения Агнцу (5:8). Это поклонение построено параллельно поклонению Богу в 4:8–11. Совершается небесная литургия. «Двадцать четыре старца пали перед Агнцем», как они падали перед Богом в конце главы 4. Разница в том, что теперь они держат «гусли» (по–гречески «кифары», инструменты типа арфы) и «золотые чаши, полные фимиама». Этот фимиам — молитвы святых, то есть христиан. Этот образ известен из Ветхого Завета: «Да исправится молитва моя, яко кадило, пред Тобою», или в Синодальном переводе: «Да направится молитва моя, как фимиам, пред лице Твое» (Пс 140:2). Посредничество ангелов в молитве идет из иудейской традиции (Тов 12:12). Так и христиане в своих молитвах уже сейчас участвуют в небесной литургии.
Поклонение небесных сил выражает себя также в новой песне (5:9–10). Это первый из трех гимнов главы 5. Песнь эта новая в сравнении с той, которая звучала в главе 4. Кроме того, здесь намек на многие места из Псалмов, где говорится о новой песне Господу (Пс 32:3; 39:4; 97:1 и проч.). Так и пророк Исаия призывал: «Пойте Господу новую песнь, хвалу Ему от концов земли, вы, плавающие по морю, и все, наполняющее его, острова и живущие на них» (Ис 42:10). Это — новая песнь и хвала Богу за спасение Его народа, за новый исход. Как во время первого спасения, старого исхода, звучала хвалебная песнь, так теперь, в новом исходе, звучит новая песнь. Эта песнь обращена к Иисусу Христу, с которым началось новое время, которое завершится в «новом Иерусалиме» (3:12; 21:2), на «новом небе и на новой земле» (21:1), когда Бог все сотворит новым (21:5). В 14:3 и в 15:3 еще раз прозвучит новая песнь. И во всех этих случаях, как и в главе 5, воспевается спасительное деяние Божье в Иисусе Христе.
Гимн возвещает «аксиос» («достоин») Агнцу: Он достоин «взять книгу и снять с нее ^печати». Достоинство достигнуто тем, что Агнец был заклан, то есть принес себя в жертву.
Эта жертва привела к победе (5:5) и к новому началу. Теперь Агнец изображен как «Искупитель». Он «искупил» для Бога людей всего мира, заплатив за них своею кровью (ср. 1 Кор 6:20; 7:23: «вы куплены дорогою ценою»). Понятно, что речь идет о выкупе из рабства греху и смерти. Интересно, что универсальность искупления, его всемирное значение показано нанизыванием четырех почти синонимов: «из всякого колена и языка, и народа и племени» (ср. Дан 3:4.7; 5:19). Мы уже говорили, что число 4 — символ всего мира, и что это выражение из четырех синонимов встречается в книге Апокалипсис ровно семь раз. Это подчеркивает не только всемирность, но и полноту, завершенность искупления. Христос искупил абсолютно всех людей.
Поэтому 144 ООО спасенных (14:3) называются «искупленными от земли». Эти спасенные не только выкуплены Христом, но и сохранили верность Богу и Агнцу. Люди выкупаются Христом в крещении. Предполагают, что отрывок гимна Откр 5:9с–10 основан на крещальном исповедании, во всяком случае, близок к таковому.
Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу
из всякого колена и языка, и народа и племени,
и соделал нас царями и священниками Богу нашему;
и мы будем царствовать на земле.
В крещальном исповедании всегда присутствует негативное и позитивное высказывание. Здесь негативное высказывание, избавление из рабства греху, выражено в образе выкупа из всех народов земли. Позитивное же утверждение в том, что в крещении христиане становятся «царством и священниками» Бога (в Синодальном переводе неверно — «царями и священниками»). Здесь, конечно, снова аллюзия к истории исхода. Моисей на Синае получает от Бога обетование: «Вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исх 19:6). Христиане — царский удел Бога, царский народ, в котором уже действует власть Божья. Церковь — та сфера на земле, которая может быть названа «Царством Бога».
Подданные этого царства имеют доступ к своему Богу. В этом смысл их священства. Но активное со–царствование с Христом придет только в Конце, когда все свершится (20:6; 22:5). Вспомним увещевания апостола Павла в 1 Кор 4:8, где апостол сдерживает энтузиазм коринфских христиан, которые полагали, что они уже сейчас царствуют.
В согласии с величием хвалы расширяется круг присоединяющихся к ней. Неисчислимое множество ангельских существ пело гимн Агнцу (ср. «тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним» (Дан 7:10)). Поется второй гимн (5:12). Агнцу воссылается семь благословений:
Достоин Агнец закланный принять силу
и богатство, и премудрость и крепость,
и честь и славу и благословение.
Но не только небесные создания, но и все творение присоединяется к хвалебному хору. Звучит третий гимн, который направлен Богу и Агнцу вместе (5:13):
Сидящему на престоле и Агнцу
благословение и честь, и слава и держава
во веки веков.
Тут надо снова вспомнить о Ис 42:10: «Пойте Господу новую песнь, хвалу Ему от концов земли, вы, плавающие по морю, и все, наполняющее его, острова и живущие на них…». Даже море, которое, согласно традиционным представлениям, особенно опасно, не может удержаться от прославления Бога и Агнца. Богослужение полагается им обоим наравне. Дело творения Богом и дело спасения Агнцем объединяются в одно дело. Когда четверо животных говорят «Аминь» и 24 старца падают в поклонении, тогда завершается круг хвалебного пения, той литургии, которая началась в 4:8.
Эти две главы, четвертая и пятая, дают принципиальное толкование истории, которое будет развито в последующих главах Апокалипсиса. Здесь же — принципиальный богословский базис для всего дальнейшего изложения. Церковь в своей надежде может опираться на прошлое спасительное событие: крестную смерть Иисуса Христа и Его воскресение. Она в своей вере знает, что Бог и Христос держат все. В церкви уже началось Царство Божье. Если христиане будут верными и продолжат дело победы Христовой, они будут царствовать с Ним. Но в этой жизни они должны быть готовы претерпеть ту же участь, что и Агнец. Их страдания обретают смысл, вопреки рассудку, только из их веры, верности и надежды.
Экскурс 2. Агнец в Книге Откровения
В Откр 5:6 впервые встречается именование Иисуса Христа Агнцем. Приведем краткую статистику. Напомню, что имя Иисус встречается в книге 14 раз, причем семь раз из них в выражении «свидетельство Иисуса». Слово Христос — семь раз. Наименование Агнец применительно к Христу — 28 раз (7x4). При этом семь раз говорится о Боге и Агнце вместе (5:13; 6:16; 7:10; 14:4; 21:22; 22:1.3). Поскольку четыре — это число всего мира, а семь — число совершенства и окончательности, 7x4 указывает на совершенную победу Агнца во всем мире.
Некоторые исследователи пытались объяснить наименование Христа Агнцем (arnioп) путем перевода греческого слова на арамейский. То же слово на арамейском языке может означать не только ягненка, барашка, но и слугу или отрока. Таким образом, Христос становился «Отроком Божьим», о котором пророчествовал Исаия:
Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку;
избранный Мой, к которому благоволит душа Моя <…>
Он истязуем был, но страдал добровольно
и не открывал уст Своих;
как овца, веден был Он на заклание,
и как агнец пред стригущим его безгласен (Ис 42:1; 53:7).
Однако надо обратить внимание на то, что Отрок (Раб) в Ис 53:7 не отождествляется с агнцем. Его поведение, Его кротость сравнивается с кротостью овцы, ведомой на заклание, с кротостью агнца перед стрижкой. Агнец же в Откровении отнюдь не молчащий и безропотный, как «Раб Господень» в образе агнца у Исаии. Напротив, Он изображен чрезвычайно активным. Кроме того, Христос в Откровении ни разу не назван «рабом», в отличие от христиан или Моисея (15:3). Отчасти против отнесения образа Агнца Откровения к «Рабу Господню» из Исаии говорит также то, что странно объяснять греческие слова в книге, написанной на греческом языке, через перевод на другой язык. Такое возможно, но это — довольно сложный способ объяснения.
Поэтому происхождение наименования «Агнец» следует искать в другом месте. Агнец может быть понят как пасхальный. Иисус Христос был безгрешным, как пасхальный агнец должен был быть «без порока» (Исх 12:5). Единственное однозначное свидетельство отождествления Христа с Пасхальным агнцем находится в 1 Кор 5:7: «Итак, очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас». Похожие места в Новом Завете — 1 Пет 1:19; Ин 1:29.36; 19:33.36. Правда, во всех этих местах «агнец» передается другим греческим словом, не arnion, но amnos. Это обозначение восходит к Тайной вечере, когда Христос связал свою спасительную смерть и себя самого с Пасхальным агнцем.
В иудействе Пасхальному агнцу не придавалась искупительная функция. Но таковую приписывали крови тех агнцев (Исх 12), которые были закланы перед исходом из Египта. За текстом Откр 5:9–13, где воспевается «достоинство» Агнца, ощутим образец — события исхода. Заклание Пасхального Агнца и Его искупительная кровь, исход из Египта, заключение Завета на Синае — все это бросающиеся в глаза параллели к видениям Откровения.
Почему Иоанн предпочитает титул «Агнец», когда он пишет о Христе? Собственно^ о причине этого было уже сказано. Именно событие исхода повлияло на представление о том, что эсхатологический народ Божий искуплен кровью Пасхального Агнца. Как закланные агнцы перед исходом из Египта послужили своей кровью освобождению народа Божьего из египетского рабства, так и Пасхальный Агнец Христос своею кровью устранил грехи людей, освободил их от рабства греху и тем самым сделал их истинным народом Божьим. Это подтверждается также в Откр 15:3, где явно выражена типология события исхода:
И поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца, говоря:
велики и чудны дела Твои,
Господи Боже Вседержитель!
Иоанн постоянно подчеркивает, что Агнец заклан (5:6.9.12). И делает он это с определенным намерением. Для преследуемой церкви важно было видеть в Иисусе Христе закланного Агнца: таким образом они понимали, что, как и их Господь, они тоже придут к победе, но через преследования, которые они претерпевают, через страдания и смерть. Участь христиан подобна участи Агнца, которому они следуют.
Наименование Агнец выражает тот парадокс, который для нас привычен благодаря апостолу Павлу: Агнец побеждает, потому что Он силен в своей немощи. Этот парадокс справедлив и для всех христиан: они были очевидно слабы в Римской империи того времени, но они сильны с Христом, и могут, как и Он, достичь победы в самом смирении и кротости.
Б. Видения семи печатей (6:1–7:17)
После того как в четвертой и пятой главах было выяснено, кто есть Владыка Конца, начинаются описания событий «последних времен». Агнец вскрывает семь печатей, и это сопровождается бедствиями на земле. Но те, кто «запечатлены» Богом, среди всех этих «казней» — как по старой традиции называются бедствия, постигающие людей с целью их наказания и вразумления, — обретают спасение. С помощью традиционных образов и символов Иоанн толкует современное положение гонимых христиан в провинции Асия. Они могут узнать себя среди мрачных апокалиптических картин, узнать себя и в то же время обрести уверенность. Вопреки всякой видимости (см. пятую печать) проигравшими сражение будут в конце не они, а враги Божьи (шестая печать). Они же будут причислены к спасенным, чье блаженство не будет иметь границ (7:1–17). Толкуя современное положение христиан, Иоанн выступает как пророк, не как апокалиптик. Но как апокалиптика его больше интересует будущее. Так будущее и современность у Иоанна сливаются. Дело в том, что он с другими авторами Нового Завета разделяет убеждение, что с Христом будущее уже началось. Поэтому христианская церковь — эсхатологический народ Божий, который идет навстречу своему исполнению, совершенству в Небесном Иерусалиме.
1 И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри.
2Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить.
3 И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри.
4 И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч.
5 И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей.
6 И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай.
7 И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри.
8 И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.
Со снятием первой печати начинаются изображения последних бедствий. Собственно, бедствия, которые здесь будут изображены, сопровождают всю историю человечества.
Но христианами они воспринимаются как эсхатологические бедствия последних времен. Тайновидец Иоанн понимает снятие печатей со свитка как символ высшей власти. Эсхатологические события, вроде бы, должны начаться только после вскрытия всех семи печатей и прочтения внутренней части свитка, исписанного с обеих сторон. Но для Иоанна эти события сопровождают уже снятие печатей, так как конечные события начинаются сразу после интронизации Агнца, который принимает власть и господство над миром и его историей. Поворотный момент истории — смерть и воскресение Иисуса Христа. А после вскрытия седьмой печати должен наступить собственно конец.
Вряд ли какой другой текст Откровения окрылял фантазию толкователей так, как видение четырех всадников. Особенно вдохновляло это видение разных художников. Достаточно вспомнить знаменитую гравюру Альбрехта Дюрера (1498). Его изображение повлияло на то, что первый всадник практически перестал толковаться как Иисус Христос. Именно так, христологически, толковалась эта фигура, начиная со св. Иринея Лионского[26]. Основная причина такого толкования в том, что Иисус Христос в Откр 19:11 появляется на белом коне. Другой вариант толкования первого всадника — победоносное возвещение Евангелия (так у св. Андрея Кесарийского в VI–VII веке) с опорой на Мк 13:10. Встречалось и совершенно противоположное толкование первого всадника — как антихриста. Однако анализ текста показывает неоправданность обоих этих направлений в толковании. Первые четыре видения печатей представляют собой литературное единство. Это показывает совершенная параллельность в их описаниях. Поэтому непозволительно отождествлять всадника йа белом коне (6:2) с Христом на белом коне из 19:11. Христос не может быть подобен всадникам, несущим войну, голод и смерть.
Конь и всадник в каждой из четырех сцен призывается последовательно каждым из четырех животных перед престолом. Животное «громовым голосом» приказывает всаднику: «Иди!» (В Синодальном тексте «иди и смотри», как если бы животное отдавало приказ Иоанну). Приказ от престола Божьего делает понятным, что изображаемые всадники не представляют собой антибожественные силы. На это указывает также повторяющееся выражение «дано было ему» (так называемый Passivum divinum, «страдательный божественный» залог глагола). Это говорит о том, что всадники имеют то или иное поручение от Бога. И уже это, кстати, говорит о том, что первый всадник не может быть антихристом. Масть коней — сигнал того бедствия, которое приходит с ними.
В первых четырех видениях печатей Иоанн намекает на ночные видения пророка Захарии, в которых он видит четырех коней разной масти и четыре колесницы, которые по воле Божьей должны перед концом выйти на землю: «Видел я ночью: вот, муж на рыжем коне… а позади него кони рыжие, пегие и белые. <…> И опять поднял я глаза мои и вижу: вот, четыре колесницы выходят из ущелья между двумя горами… В первой колеснице кони рыжие, а во второй колеснице кони вороные; в третьей колеснице кони белые, а в четвертой колеснице кони пегие» (Зах 1:8; 6:1–3). Пророк Захария (6:5) отождествляет коней и колесницы с четырьмя ветрами. Рыжие (красные) кони движутся на восток, вороные (черные) на север, белые на запад и пегие (пестрые) на юг. Окрас коней говорит также об угловых планетах космоса: Меркурий (красный), Сатурн (черный), Юпитер (белый) и Марс (зеленый); Венера — пятая планета — «пестрая». Эти астрально–мифологические представления очень древние, но для Иоанна они, конечно, не играют никакой роли. Остается лишь символика числа четыре и отсылка к видению пророка Захарии. Это позволяет Иоанну подчеркнуть то, что действия всадников объемлют весь мир; надо учесть, что их посылают чртыре животных, которые символизируют ангелов всего творения.
В Откр 6:1–8 кони и всадники — символы эсхатологических бедствий на всей земле. Но при этом четыре всадника и их гибельные действия отражают опыт христиан конца I века. Каждый из всадников песет то или иное бедствие, названное в 6:8: «умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными». Из этой схемы выпадает только первый всадник. Не сказано, какое бедствие несет он. Следовательно, в первом всаднике выражено некоторое расширение или обобщение традиционных представлений. Большинство современных экзегетов видит в нем актуализацию ветхозаветной традиции, осмысление ее в свете современных Иоанну событий, ожиданий, опасений… Белый цвет победы показывает первого всадника как победоносного захватчика. В то время, когда писалась Книга Откровения, Рим постоянно находился в опасности от Парфии. Первый всадник мог напоминать парфянскую конницу. Парфянский царь Вологез I в 62 году одержал сокрушительную победу над римлянами, и с того времени парфянские войска постоянно нарушали восточные границы Римской империи. Первый всадник имеет лук. Лук был символом парфянской военной силы. «И вышел он как победоносный, и чтобы победить» — здесь Иоанн выражает мысль о дальнейшем продвижении начавшихся эсхатологических бедствий. Далее в Книге Откровения появятся и другие намеки на парфян (конница с востока в 9:16; цари с востока в 16:12). С первым всадником не связано никакое специфическое бедствие. Он приносит нечто общее — победоносную войну, которая сопровождается разными специфическими «казнями»: убийствами, голодом, эпидемиями. Все всадники вместе представляют собой некое единое событие, общее бедствие на земле, на которой гибнет четвертая часть человечества.
Второй всадник несется на рыжем (красном) коне. Масть коня, как уже упоминалось, взята из пророчества Захарии, но здесь, конечно, намекает на кровь. Этому всаднику дан меч, он несет убийство и взаимное истребление, возможно, гражданскую войну.
Вороной конь приносит третье бедствие — вздорожание и голод. Всадник держит «меру в руке своей». «Мера» — это весы. А весы — традиционный символ нормирования продуктов питания: «Хлеб, подкрепляющий человека, истреблю у вас; десять женщин будут печь хлеб ваш в одной печи и будут отдавать хлеб ваш весом; вы будете есть и не будете сыты»; «вот, Я сокрушу в Иерусалиме опору хлебную, и будут есть хлеб весом и в печали, и воду будут пить мерою и в унынии, потому что у них будет недостаток в хлебе и воде» (Иез 4:16–17). Звучит голос, как бы крик продавца на базаре: «Хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий!» «Хиникс» — мера приблизительно в один литр. Можно сравнить с сообщением Цицерона о нормальной цене на эти товары: за один динарий можно было купить не один, а 12 хиниксов пшеницы, и 24 хиникса ячменя за ту же цену. Третье бедствие, которое несет черный конь, — это, конечно, не предел голода, но для простых людей весьма ощутимо. Ведь один динарий составлял дневной заработок неквалифицированного рабочего (Мф 20:2).
Загадочно замечание о том, что елею и вину нельзя причинять вреда. Объясняют это по–разному, но предпочтительнее других следующее объяснение. Дело в том, что в Малой Азии производилось очень много оливкового масла и вина, а зерно ввозилось из заграницы. Во время войн подъездные пути были закрыты, так что зерно в страну ввозиться не могло, что вызывало вздорожание и даже нормирование, а вино и масло всегда оставались в перепроизводстве.
Четвертый всадник на бледном (буквально — зеленоватом, трупный цвет) коне олицетворяет смерть. При этом подразумевается массовая смерть по причине эпидемии чумы или другого мора. За смертью следует ад, изображенный как некая бесовская сила. Ад собирает для своего царства урожай смерти. В 6:8 повторяются орудия смерти: меч, голод и мор. Опускается боевой лук первого всадника, заменяясь «зверями земными». Здесь Иоанн следует Иез 14:21: «четыре тяжкие казни Мои: меч, и голод, и лютых зверей, и моровую язву (в греческом переводе «смерть») пошлю на Иерусалим». Так эсхатологические бедствия находят себе подтверждение в Писании. Истребительная сила всадников ограничена «четвертою частью земли», то есть четвертью человечества, что, разумеется, нельзя понимать буквально. О символическом значении этой четверти нам придется говорить далее.
Итак, четыре всадника и их гибельные действия в образной форме отражают актуальный жизненный опыт людей того времени — опыт всех людей, не только христиан. Но Иоанн использует взятые из традиции образы не для того, чтобы изображать конкретные и ограниченные исторические события и факты. Этими образами Иоанн толкует для христиан их собственную ситуацию в свете эсхатологии. Насылаемые на землю бедствия — знамения наступления «последних времен» и приближения спасительного для христиан Конца. Да, четыре «апокалиптических всадника» несут погибель «четвертой части земли». Однако все это не должно производить впечатления отсутствия Бога в этом мире. Бог и Христос владеют ситуацией и господствуют над гибельными событиями. Поэтому для христиан нет причины отчаиваться в их бедствиях. Более того, доказательством того, что Христос уже приступил к осуществлению своего господства, являются «скорби», то есть преследования христиан, о которых пойдет речь при снятии пятой печати со свитка.
9 И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели.
10 И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святой и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу ?
11 И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число.
Согласно апокалиптической схеме, которую мы знаем также из эсхатологических речей Иисуса Христа, после оповещения о войнах, голоде и мятежах речь идет о преследованиях христиан (Мк 13:9–13). Иоанн видит мучеников недавнего прошлого. В видении пятой печати явственно слышен мотив промедления, задержки Конца: утверждается, что число мучеников еще не достигло полноты (Откр 6:11).
В этом видении изображена ситуация христиан преимущественно в Малой Азии. Если до сих пор говорилось о бедствиях, касающихся всех людей, то теперь говорится об особенной участи именно христиан. Они все должны быть готовы умереть смертью свидетелей (мучеников). Это высказывание настолько серьезное и ответственное, что его источник следует искать на небе, в божественной сфере. Речь идет о жизни и смерти ввиду преследований, связанных с культом императора. Взгляду читателя опасность преследований представлена не непосредственно, но через видение мучеников, которые уже находятся перед Богом. Для этой сцены существует параллель в 3 Езд 4:35[27], где души праведников вопрошают: «Доколе будем мы надеяться? И когда плод нашего возмездия?» Ответ на это гласит: «Когда исполнится число семян в вас[28], — ибо Всевышний на Весах взвесил век сей, и Мерою измерил времена, и числом исчислил часы, и не подвинет, и не ускорит до тех пор, доколе не исполнится определенная Мера!» То есть и в иудейском, и в нашем христианском Апокалипсисе подразумевается, что Бог определил некую меру времени, событий и истории. Когда говорится о «душах закланных» мучеников (именно так в оригинале: «закланных»), то здесь выражается несколько необычное для Библии эллинистическое представление о «душах» как некоем промежуточном состоянии на небе после телесной смерти.
Согласно иудейской апокалиптике на небе существует храм, подробно описанный в видениях пророка Иезекииля (Иез 40–44), который является прообразом храма земного.
При этом небесном храме находится жертвенник всесожжений и золотой жертвенник воскурения (Откр 8:3)» Души мучеников находятся под жертвенником всесожжений, наподобие крови жертвенных животных, которая сливалась «к подножию жертвенника всесожжений» (Лев 4:7). Следует также помнить, что по представлениям того времени в крови находится душа. Отсюда и строгий запрет на употребление крови в пищу: «Душа всякого тела есть кровь его, она душа его; потому… не ешьте крови ни из какого тела… всякий, кто будет есть ее, истребится» (Лев 17:14). Здесь в Библии под «душой» понимается не некая особая субстанция, как у древних греков, но жизненная сила, присущая живому существу, или попросту жизнь.
Таким образом, мученики — жертвы Богу. Таково было убеждение и апостола Павла, который, готовясь к принятию мученического венца, писал: «я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало» (2 Тим 4:6; ср. Флп 2:17). Души мучеников находятся под небесным жертвенником, в непосредственной близости к Богу. Для этого их положения решающим является не то, что они закланы (это слово, отсутствующее в Синодальном переводе, тоже говорит о жертвенности). Они близки к Богу, потому что они были «за слово Божье и за свидетельство, которое они имели». Все эти мученики — христиане, даже если здесь не говорится о «свидетельстве Иисуса» (1:9), ибо они называют своими «сотрудниками и братьями» именно христиан.
В жалобном вопле мучеников «доколе?» слышится отголосок многих псалмов:
Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец,
доколе будешь скрывать лице Твое от меня ?
Доколе врагу моему возноситься надо мною ?
(Пс 12:2–3; ср. 78:5; 79:5; 84:6 и т. д.)
Вопль мучеников о мести кажется странным и противоречащим заповеди Иисуса о прощении. Но эта странность несколько сглаживается, если подумать о том, что здесь речь идет отнюдь не о чувстве мстительности Иоанна или мучеников. Звучит очень традиционный для тогдашней апокалиптики мотив требования реализации правды Божьей на земле. Время движется, а на земле не видно конца торжеству несправедливости. Бог медлит с установлением своей правды. «Доколе?!» Итак, речь идет о Боге, о том, что в мире должен одержать победу Он, а не силы зла. Итак, мученики взывают к Богу, чтобы Он осуществил свое правосудие. Следует также обратить внимание на то, что голос мучеников есть, собственно, голос христиан на земле. Требование мучеников в конечном счете есть требование гонимых христиан, которые ждут, чтобы, наконец, реально проявилась сила и власть Божья. И мученики на свой вопрос получают ответ. Им даются белые одежды, которые символизируют совершенство тех, кто убит за свою веру и убеждения. Таковые участвуют в жизни будущего века (ср. 3:5; 7:14; 19:14). Одновременно церковь настраивается на готовность к мученичеству: будет еще много мучеников, и каждый должен с этим считаться. Но в своих искушениях они не должны думать, что Бог забыл о них. Нет, Он исполнит то обетование, которое было дано в пророчестве побеждающему: «Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни» (3:5). С точки зрения вечности все это продлится лишь «малое время», в течение которого следует выстоять. Вспомним: «время близко» (1:3); «будете иметь скорбь дней десять» (2:10); «се, гряду скоро» (3:11). Вспомним также слова Иисуса Христа из Евангелия от Луки 18:7–8: «Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре». Здесь, конечно, выражено характерное для христиан того времени и, в частности, для Иоанна ожидание близости пришествия Христова.
12 И когда Он снял шестую печаткь, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.
13 И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.
14 И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих.
15 И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор,
16 и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца;17 ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять ?
Когда снимается шестая печать, ряд «казней», то есть бедствий, приходит к своей кульминации. Это показывает хотя бы то, что этот отрывок Иоанн начинает с фразы «и я увидел». К сожалению, этот характерный для Иоанна сигнал особой значительности последующего видения в Синодальном переводе, как правило, игнорируется. Критический текст 6:12 гласит: «И я увидел, когда Он снял шестую печать, и произошло великое землетрясение…». Если снятие первых четырех печатей вызывало события, которые оставались в рамках земного исторического опыта (хотя и толковались эсхатологически), теперь горизонт расширяется до космической катастрофы. Иоанн следует иудейской апокалиптической традиции, которая рассматривала потрясение неба и земли как признак приближающегося или уже наступившего Судного дня. Описываемые явления гораздо менее напоминают современные автору события. Здесь — пророческое видение именно эсхатологических событий суда Божьего.
Однако цель всего последующего перечисления бедствий не в устрашении и не в гибели, а в конечном спасении, которое символизировано «запечатлением» 144 ООО (7:1–17). Отражается та же последовательность событий, что и в Мк 8:38–9:1. Сначала возвещается суд неверующим, а затем спасение верующим. Та же цель преследуется в отрывке Мк 13:24–27. Там, правда, опускается суд над неверующими и говорится только о спасении избранных.
«И я увидел…» — вот теперь, при снятии шестой печати, и дается ответ на вопрошание мучеников в видении пятой печати. Теперь Бог обращается против их врагов. Теперь они трепещут от страха. Описываемые космические катастрофы — не следствие человеческих преступлений, но метафора неограниченной власти Божьей. В своих описаниях Иоанн опирается на ветхозаветные тексты. Сравнение солнечного затмения с власяницей (= вретище, рубище — траурная одежда) находится в Ис 50:3:
Я облекаю небеса мраком,
и вретище делаю покровом их.
На формулировку 6:13–14 повлияло возвещение суда Божьего над Едомом (Ис 34:4). Падение звезд с неба предполагает античную картину мира, согласно которой звезды закреплены на тверди небесной.
И истлеет все небесное воинство[29];
и небеса свернутся, как свиток книжный;
и все воинство их падет,
как спадает лист с виноградной лозы,
и как увядший лист — со смоковницы.
Небо, растянутое как шатер, может свиваться как кожаный или папирусный свиток (Пс 103:2):
Ты одеваешься светом, как ризою,
простираешь небеса, как шатер.
Все эти образы неоднократно встречаются в эсхатологических речах библейских пророков и в апокалиптических иудейских книгах.
Когда небосвод свивается, тогда всем, находящимся на земле, открывается вид на небо и на престол Божий. Непосредственно предстоит суд. Взор устремляется к небесам. Грешники не могут выносить взгляда Бога, Сидящего на престоле, и гнева Агнца. Теперь уже нет разницы между бедными и богатыми. Все, кто в своей жизни вели себя как враги Божьи, должны бояться суда Его. В своей безнадежной ситуации они скрываются в «пещерах и ущельях гор». Об этом мы читаем у пророка Исаии (Ис 2:10.19.21):
И войдут люди в расселины скал
и в пропасти земли
от страха Господа
и от славы величия Его,
когда Он восстанет сокрушить землю.
«И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный» — все они умоляют горы и скалы, чтобы они упали на них и спрятали их: «падите на нас и сокройте нас». Этот образ Иоанн заимствовал у пророка Осии (Ос 10:8):
И скажут они горам: «покройте нас»,
и холмам: «падите на нас».
В День Суда Бог и Агнец Христос действуют в единстве. «Пришел великий День гнева Его» (по лучшим спискам «великий день гнева Их», то есть Бога и Агнца). Подобные описания «великого Дня Господня» с риторическим вопрошанием «и кто выдержит его?» мы постоянно встречаемся у ветхозаветных пророков (Иоиль 2:10–11; Наум 1:6; Мал 3:2). Мы видим, что в тексте Иоанна нет почти ни одного слова, которое не взято было бы из пророческих откровений Ветхого Завета. Но о том, что символика Апокалипсиса в значительной мере почерпнута в богатейшем источнике символов — книгах Священного Писания Ветхого Завета — уже было сказано выше.
Однако тщетно взывают грешники к горам, чтобы они укрыли их, так как горы и острова уже исчезли («двинулись с мест своих» (6:14) означает именно «исчезли»). Отсюда понятным делается последний робкий, полный отчаяния вопрос: «И кто может устоять?» Ответ может быть только один: «Никто!» Но такой ответ может вести к недоразумению. Поэтому в следующей главе Иоанн говорит об участи тех, которые все–таки «устоят» и будут спасены. Так он показывает, что суд Божий страшен только для тех, кто пребывает в грехе. Из видения пятой печати ясно, что, прежде всего, здесь имеются в виду те, кто преследует христиан и лишает их жизни. Уже в этом лежит утешение для гонимых христиан Малой Азии. Бог обрушит всю свою мощь против Его и их врагов, которым не избежать Его суда. Чтобы сделать это наглядным, Иоанн использует имеющиеся в его распоряжении грандиозные образы из Ветхого Завета. Победа гонителей христианства над церковью мнимая. И мнимые победители в Конце оказываются поверженными, а гонимые и как бы побежденные будут спасены, о чем — следующая глава.
1 И после сего видел я четырех Ангелов, стоящих на четырех углах земли, держащих четыре ветра земли, чтобы не дул ветер ни на землю, ни на море, ни на какое дерево.
2 И видел я иного Ангела, восходящего от востока солнца и имеющего печать Бога живаго. И воскликнул он громким голосом к четырем Ангелам, которым дано вредить земле и морю, говоря:
3 не делайте вреда ни земле, ни морю, ни деревам, доколе не положим печати на челах рабов Бога нашего.
4 И я слышал число запечатленных: запечатленных было сто сорок четыре тысячи из всех колен сынов Израилевых.
5 Из колена Иудина запечатлено двенадцать тысяч; из колена Рувимова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Гадова запечатлено двенадцать тысяч;
6из колена Асирова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Неффалимова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Манассиина запечатлено двенадцать тысяч;
7 из колена Симеонов а запечатлено двенадцать тысяч; из колена Левиина запечатлено двенадцать тысяч;
из колена Иссахарова запечатлено двенадцать тысяч;
8 из колена Завулонова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Иосифова запечатлено двенадцать тысяч;
из колена Вениаминова запечатлено двенадцать тысяч.
Враги Божьи уже не могут найти себе укрытия. Но об их наказании пока ничего не говорится. Причина этого в том, что еще не решен вопрос об участи тех, кто уже ныне принадлежат Царству Иисуса Христа, тех, кто уже ныне могут с полным правом петь «новую песнь» Агнцу: «Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле» (5:9–10). Понятно, что им не надо бояться суда, который в принципе должен осуществиться после снятия с книги седьмой печати. И вот между шестой и седьмой печатями дается противовес картине суда, предрекаемого видением шестой печати.
Рассматриваемые хронологически, новые видения производят впечатление непоследовательности. Как будто Иоанн забыл только что им описанное. В самом деле, как могут оставаться неповрежденными земля, небо и деревья, если в конце шестой главы после снятия шестой печати изображен уже наступивший полный хаос? Но то, что противоречит нашей линейной логике, в образной системе Иоанна имеет вполне законный смысл. Космические катастрофы намекают на безвыходную ситуацию врагов Божьих. И напротив, защита творения («не делайте вреда ни земле, ни морю, ни деревам») — намек на то, что последователи Агнца вопреки всякой видимости находятся под покровом Божьим.
Тайновидец использует здесь античное представление о мире. Земля иногда мыслилась как квадратная, так что можно было говорить о «четырех краях земли» (Иез 7:2) или о «четырех концах земли» (Ис 11:12). Со сторон квадрата дуют злые ветры, а с углов — благотворные. «Четыре ветра от четырех краев неба» — тоже традиционный образ (Иер 49:36), Для апокалиптической литературы также обычны фигуры ангелов, функция которых — контроль над природой. Это так называемые ангелы стихий: здесь ангелы воздуха и ветров, далее упоминаются еще ангел огня (14:18) и ангел вод (16:5). «Иной Ангел» восходит от востока солнца. Восток, где некогда находился райский сад (Быт 2:8), — метафора спасения (ср. Иез 43:2: «слава Бога Израилева шла от Востока…»). С Востока ожидался Мессия[30]. Вот и здесь Ангел с перстнем–печатью Бога живого приходит с Востока. Он приказывает четырем ангелам ветра не вредить земле и морю до тех пор, пока не будут запечатлены «рабы Бога нашего», то есть члены церкви спасенных.
Печать — знак принадлежности, собственности. Так клеймили скот и рабов, чтобы можно было однозначно определить, какому собственнику они принадлежат. Параллель к нашему тексту имеется у пророка Иезекииля (Иез 9:4–6). Там Иезекииль видит ангела, которому Бог приказывает поставить знак «Тав» (последняя буква еврейского алфавита) на челе тех жителей Иерусалима, которые опечалены грехами этого города: «Пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак». Этот знак предохраняет их от поражающих ударов ангела–губителя: «Не троньте ни одного человека, на котором знак». Таким образом, те люди, которые имеют на челе печать живого Бога, составляют Его собственность и потому защищены от нападок боговраждебных сил. Но защищены «рабы Божьи» не от всех «казней». Иначе они были бы запечатлены еще до снятия первой печати с запечатанной книги. Они не защищены от войн, голода, эпидемий, мученичества. Но Бог гарантирует им защиту в искушениях конечных событий, сопровождающих суд Божий. «Кто может устоять на Суде?», — вопрошалось в Откр 6:17. Ответ: те, кто имеет печать Бога живого.
Говорится только о печати Бога, но не говорится о печати Агнца. Это объясняется тем, что здесь аллюзия на ветхозаветное пророчество, где об Агнце, естественно, речи нет. Об этом свидетельствует и последующее перечисление 12 ветхозаветных колен Израиля. Иногда знак «Тав», который означает «крест», толковали как указание на Иисуса Христа. Но ссылка на ветхозаветное пророчество противоречит такому толкованию. Кроме того, из Откр 14:1 мы узнаем, что 144 ООО носят на челе имя Агнца и Отца Его (по критическому тексту) или только имя Отца Агнца (в Синодальном тексте). Это имя Отца никак не может быть Тав (Крест).
Согласно древнему христианскому представлению человек переходит в собственность Христа во время крещения. В крещении происходит сдоена господства. Господином человека с момента крещения становится Иисус Христос, человек больше не является рабом ветхих стихий мира. Об этом, собственно, говорит сама формула «креститься во имя Христа». К тому же крещение иногда толкуется как запечатление (2 Кор 1:22; ср. Еф 1:13; 4:30). Любопытно отметить, что Иоанн, говоря о знаке принадлежности «зверю», то есть антихристу (13:16), избегает слова «печать», используя другое слово — «начертание». «Печать» для Иоанна — устойчивое выражение для крещения.
«И я услышал число запечатленных». Иоанн называет это число — 144 ООО: по 12 ООО из каждого колена Израиля. Число, разумеется, символическое. 12 — число народа Божьего, 1000 означает полное множество. 12x12x1000=144 000. Это число символизирует очень большое, хотя и обозримое, определенное число людей, составляющих эсхатологический народ Божий, Церковь Божью, истинное «семя Авраамово» (Гал 3:29; 6:16; Иак 1:1; 1 Пет 1:1). Это призвано служить утешением для христиан, так как они, крещеные, осознают себя запечатленными Богом, хотя символическое описание Церкви через перечисление Израильских колен в целом необычно. Интересно отметить особенности перечисления колен. Если мы сравниваем с тем перечнем, который мы находим в списках колен в Ветхом Завете (например, в Числ 13:5–16), то замечаем некоторые отличия. Так, первым у Иоанна назван не Рувим (по старшинству), а Иуда, очевидно, в связи с ожиданием, что из Иуды должен произойти Мессия (Быт 49:10: «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов»). Среди колен в перечне Иоанна отсутствует Дан. Дело в том, что колено Дана впало в идолослужение: «и поставили у себя сыны Дановы истукан» (Суд 18:30), владыкой потомков Дана считался сатана[31]. Позднее существовало верование, что из Дана выйдет антихрист[32]. Поэтому место Дана занимает
Манассия, хотя Манассия, будучи одним из сыновей Иосифа, формально не принадлежал к 12 коленам Израиля.
9 После сего взглянул я, и вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих.
10 И восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу!
11 И все Ангелы стояли вокруг престола и старцев и четырех животных, и пали перед престолом на лица свои, и поклонились Богу, 12 говоря: аминь! благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь.
13 И, начав речь, один из старцев спросил меня: сии облеченные в белые одежды кто, и откуда пришли ?
14Я сказал ему: ты знаешь, господин. И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца.
15 За это они пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них.
16 Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной:
17 ибо Агнец, Который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их.
Новое большое видение («После сего я увидел…») открывает Иоанну будущее, проясняя смысл современных преследований и бедствий христиан. Место действия переносится с земли (вспомним о «четырех углах земли» в 7:1) на небо. Мы узнаем, что следствием запечатления «рабов Божьих» (7:3) становится их конечное спасение. Но тут мы подмечаем большое отличие того, что Иоанн «услышал» (7:4) от того, что он «увидел» (7:9). Услышалоп об эсхатологическом народе Божьем, который насчитывал 144 ООО человек — символическое число, очень большое, но все–таки ограниченное, определенное не только численно, но и этнически. Это были 144 ООО израильтян. Далее мы увидим, что эти 144 ООО составляют как бы израильское воинство, разделенное по коленам–полкам. Это воинство участвует в священной войне. Но тот Новый Израиль, который Иоанн увидел, — безграничен как численно, так и этнически. Это бессчетная толпа спасенных не только из Израиля, но «из всех племен и колен, и народов и языков». Вспомним, что мотив «услышал — увидел» нам уже встречался в главе 5, когда Иоанн слышит о «льве от колена Иудина», а видит вместо льва Агнца. Слышит он ветхие пророчества, а видит новое исполнение этих пророчеств. Иоанн — свидетель Конца, когда исполняется все, что было обещано Богом. И это исполнение превосходит всякое ожидание. Новозаветное откровение превосходит всякое откровение ветхозаветное. «Слышит» Иоанн о спасении Израиля, а «видит» спасение людей всех народов земли. Вспомним также, что перечисление четырех синонимов (племена, колена, народы, языки) встречается в Кйиге Откровения ровно семь раз, что означает полноту и универсальность спасения во Христе верующих всех народов земли, ибо «4» — число всего мира.
Спасенное множество стоит непосредственно перед престолом и перед Агнцем, там, где до сих пор находились только 4 животных, 24 старца и прочие ангелы. Это означает, что теперь спасенные христиане имеют теснейшее общение с Богом (престол) и с Христом (Агнец). Они носят обещанные им белые одежды (3:5; 6:11), которые «убелены Кровью Агнца» (7:14). Имеется в виду даруемое в крещении спасение. Вспомним крещальный гимн 5:9: «Ты… Кровию Своею искупил нас Богу»), где речь шла о спасении преследуемых христиан благодаря искупительной жертве Иисуса Христа. Пальмовые ветви в их руках — символы их победы (ср. 1 Макк 13:51; 2 Макк 10:7). Они воспевают победную песню, в которой благодарят за свое спасение Бога и Агнца (ср. Пс 3:9: «От Господа спасение!»; Ион 2:10: «У Господа спасение!»). Речь здесь идет не о каком–то абстрактном спасении, но о конкретном эсхатологическом спасении, полученном от Бога и Агнца (в оригинале это слово стоит с определенным артиклем). Несколько странно для нас и необычно звучит «спасение Богу нашему… и Агнцу». Дело в том, что в ветхозаветных параллелях Пс 3:9 и Ион 2:10 слово, которое здесь переведено как «спасение», имеет разные смысловые оттенки. В частности, оно может быть переведено как «победа». А дательный падеж здесь возник из–за того, что это восклицание имеет продолжение в ангельском славословии 7:12, где благословение и слава и т. д. возносятся именно Богу (естественно, в дательном падеже). Так что вообще–то гимн спасенных имеет такой смысл: «Победа Бога нашего, сидящего на престоле, и Агнца!»
Находящиеся в небесном тронном зале ангелы своим «аминь!» подтверждают этот гимн и восхваляют Бога славословием из семи благословений («благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость»). Число семь здесь намекает на вечное, никогда не прекращающееся восхваление Бога. Так уже было в славословии Агнцу в 5:12. Но здесь, в главе 7, Агнец не упоминается. Происходит это в согласии с литературной формой, характерной для Иоанна. Дело в том, что здесь завершается цикл, начавшийся в главе 4, где открывается видение престола и Бога, Сидящего на престоле, но еще не появляется Агнец, который составляет собственно центр и ядро содержания всего цикла. Но начинается все в Боге, поэтому и завершается все в Боге.
В 7:13 начинается толкование видения. Как и в главе 5, толкует и объясняет все один из «старцев». Толкование гласит, что Иоанн увидел тех, «которые пришли от великой скорби». Напомню, что словом «скорбь» в Синодальном переводе передается слово подлинника, которое означает «гонение, притеснение, преследование». Речь идет о преследуемых христианах. Начиная с пророчества Даниила (Дан 12:1) предполагалось, что перед концом света наступят времена страшных бедствий и гонений народа Божьего: «И наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но рпасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге». Благодаря «Крови Агнца» верные христиане достигнут обещанного спасения. «Они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца». Это высказывание парадоксально. Как можно кровью «убелить» одежды? А ведь вымытые, чистые одежды необходимы для приближения к Богу (Исх 19:10.14). Одежда в Библии всегда символизирует внутреннее состояние человека. Христиане, сохранившие свою верность Христу в дни «великой скорби», стали соучастниками спасительной жертвы Христовой, которая очистила, омыла их и приблизила их к Богу. Вот эта искупительная жертва и символизирована здесь образом крови Агнца. Число искупленных, омытых, освященных необозримо. Это видение может придать уверенность и стойкость тем малоазийским христианам, которым адресована книга Апокалипсис, и которые уже сейчас испытывают «скорби» преследования.
Верные победители «пребывают перед престолом Бога», то есть получают награду вечного священнического служения (7:15). Разумеется, это служение не сводится к культу, к ритуалу. Символический язык говорит о том, что превосходит всякий культ и ритуал: священническое служение означает здесь непосредственное, живое, «лицом к лицу» переживание божественного присутствия. Сам Бог раскинет над ними свой шатер (так буквально то, что у нас переведено «будет обитать в них»). Этот символ шатра (скинии) очень важен для Библии. Он означает тесное общение Бога с Его народом, как это было во время странствия по пустыне. Можно сравнить Ин 1:14: «Слово стало плотию и обитало с нами», буквально «жило в скинии среди нас», хотя мы прекрасно понимаем, что Иисус Христос жил не в шатре. Но такова уж метафора. Общение с Богом означает полноту блага, которая здесь изображается как избавление от всех лишений земной жизни (голод, жажда), от угрожающих существованию человека природных катастроф (палящее солнце, зной). Здесь Иоанн почти цитирует Ис 49:10:
Не будут терпеть голода и жажды,
и не паразит их зной и солнце;
ибо Милующий их будет вести их
и приведет их к источникам вод.
Агнец, который, разделяя божественную власть, находится на престоле («среди престола» — несколько неудачный перевод), будет их добрым Пастырем (Иез 34:23: «И поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их»). Он будет водить спасенных «на живые (то есть дающие жизнь, животворные) источники вод» (ср. Ис 49:10; также Пс 22:2: «Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим»). Вода как необходимый элемент жизни здесь выступает символом спасительного дара жизни будущего века. И теперь исполнится пророчество Исаии: «Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц» (Ис 25:8). Больше не будет скорби и печали (Откр 21:4).
Итак, подводя итоги главы 7, мы можем сказать, что в начале этой главы символически изображалась церковь воинствующая (ecclesia militans), а во второй части главы — церковь торжествующая (ecclesia triumphans).
Христиане в годы, когда писалась Книга Откровения, жили в очень трудное для них время, когда Римской империей правил император Домициан, начавший официальное преследование христианства как запрещенной религии. Высказывания всей книги в целом и прочитанных нами глав в частности, конечно, призваны были придать христианам мужество и выдержку среди физических страданий и духовной борьбы. С Христом они победят, чтобы затем вкушать блаженство в вечном общении с Ним и Его Отцом. В прочитанном нами тексте Иоанн уже предвосхищает то, что будет составлять содержание Откр 21–22. Но пока еще многое не высказано. Еще не конкретизировано, в чем, собственно, будут заключаться грядущие «скорби». Мы еще ничего не знаем о союзе земной власти с потусторонними силами зла и погибели. Об этом будет сказано в Откр 12–19. Но прежде должна быть снята с книги седьмая печать, за которой последуют видения нового седмеричного ряда эсхатологических «казней».
2. Снятие седьмой печати и видения семи труб (8:1–11:19)
Дальнейшее повествование Книги Откровения носит знаменательный характер. Снятие седьмой печати в принципе должно знаменовать Конец, наступление нового века, которому должен предшествовать уже пророчески возвещенный суд. Но при снятии последней печати не происходит ничего подобного тому, что было при снятии остальных печатей. Наступает получасовая тишина, и в повествование вводятся видения семи труб (8:1–6). Такое впечатление, что Иоанн именно во время получасовой тишины в небе видит семь ангелов с трубами. Далее эти ангелы начинают трубить (8:7–11:19). Звуки труб, как и снятия печатей, вызывают те или иные катастрофические события.
Теперь обнаруживается, как важны для автора были предшествующие сцены с запечатлением спасенного народа Божьего и с изображением его блаженного состояния (7:1–19). Звуки труб вызывают катастрофы, которые касаются только тех, кто не имеет печати Бога (9:4). «Все святые», то есть христиане, возносят свои молитвы к Богу (8:3–5). Ангелы трубят, и эти трубные звуки вызывают новые «казни», которые могут быть поняты как исполнение молитв христиан. Эти молитвы, таким образом, несут на себе такую же функцию в отношении последующих событий, как и жалоба мучеников перед престолом Божьим при снятии пятой печати (6:10). Царство Божье должно проявлять себя все больше и больше. Заметно усиление катастрофических следствий от звуков труб по сравнению с тем, что происходило при снятии печатей. Первые четыре печати и, соответственно, первые четыре всадника вызывают гибель четвертой части земли (6:8). Первые четыре трубы вызывают гибель уже третьей части земли, моря и звезд (8:7–12). Последние три трубы вызывают три последних «горя». Так комбинируются два символических числовых ряда: семь и три. Вопреки всякой видимости торжества зла, Бог являет свою правду на земле уже сейчас.
И потому в конце звучит гимн благодарения Богу (11:17–18). Такова линейная картина повествования. Однако, как мы увидим далее, литературная композиция книги не совсем согласуется с нашим привычным «линейным» прочтением. Но об этом речь впереди.
1 И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса.
2 И я видел семь Ангелов, которые стояли пред Богом; и дано им семь труб.
3 И пришел иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом.
4 И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога.
5 И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение.
6 И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить.
Видение седьмой печати говорит уже не о событиях на земле, но о событиях на небе. Там воцаряется получасовая тишина. Толкований этой тишины было очень много. Пожалуй, наиболее правдоподобно следующее. В апокалиптической литературе того времени говорилось о тишине, царившей перед началом творения: «Тогда носился Дух, и тьма облегала вокруг и молчание: звука человеческого голоса еще не было» (3 Езд 6:39). Говорилось также о том, что и перед новым, эсхатологическим творением тоже наступит тишина и молчание. Царящая в небе получасовая тишина — как бы задержка дыхания, во время которой, впрочем, совершаются некие действия. То, что описано в 8:2–6, кажется, происходит именно во время этой тишины. Можно понимать эти полчаса и как время кризиса, во время которого происходит божественное решение о грядущих событиях.
Вводится новая группа ангелов. Предполагается, что они известны читателю. Они напоминают ту группу архангелов, которая известна из иудейской литературы (ср. Тов 12:15: «Я — Рафаил, один из Семи Святых Ангелов, которые возносят молитвы Святых и восходят пред Славу Святого»). К именам архангелов Книга Откровения вообще не проявляет интереса. По имени в Откр 12:7 упоминается только архангел Михаил. Имена же всех семи архангелов мы узнаем из эфиопской книги Еноха[33]. Сам Бог вручает каждому из них по трубе. Здесь Иоанн примыкает к ветхозаветной и иудейской апокалиптической традиции, согласно которой звук трубы возвещает близость Судного дня Яхве:
Трубите трубою на Сионе
и бейте тревогу на святой горе Моей;
да трепещут все жители земли,
ибо наступает День Господень, ибо он близок.
(Иоиль 2:1; ср. Соф 1:16; Мф 24:31; 1 Фес 4:16; 1 Кор 15:52)
Труба возвещает также эсхатологическое возвращение Израиля из изгнания: «И будет в тот день: вострубит великая труба, и придут затерявшиеся в Ассирийской земле и изгнанные в землю Египетскую и поклонятся Господу на горе святой в Иерусалиме» (Ис 27:13; ср. Зах 9:14).
Прежде чем ангелы начинают трубить (8:6), сообщается еще об одном важном событии на небе. Появляется еще один Ангел с золотой кадильницей, которую он затем разжигает на золотом жертвеннике перед престолом. Вместе с фимиамом к престолу возносятся молитвы святых, то есть верующих. Такое молитвенное посредничество Ангела известно уже из Ветхого Завета (Рафаил в Тов 12:15; Михаил в Дан 10:21; 12:1; Откр 5:8). О содержании молитв прямо не сообщается. Судя по контексту, это молитвы притесняемых на земле христиан. Они, как и души убиенных мучеников на небе (6:9–11), просят Бога о том, чтобы Он скорее осуществил свое царство и правосудие. Это подтверждается воздействием молитвы. Бог слышит ее. И тогда Ангел с жертвенника, на котором перед этим приносился в жертву фимиам вместе с молитвами христиан, берет огненный жар, то есть угли, наполняет ими кадильницу и повергает этот «огонь» на землю. Образ углей, бросаемых на землю, восходит к пророчеству Иезекииля. Там некоему ангелу отдается приказ бросить на обремененный грехами Иерусалим горящие угли с жертвенника: «Возьми полные пригоршни горящих угольев между… и брось на город» (Иез 10:2). Низвержение огня и пламени — символ проявления гнева Божьего (Мф 3:10–12; 2 Фес 1:8) и образ грядущих катастроф как предвестий Последнего суда. Раздаются «голоса и громы», появляются молнии и происходят землетрясения — ветхозаветные образы теофании, богоявления. После этого говорится, что семь ангелов приготовились трубить в свои трубы. Звуки труб вызывают дальнейшие «казни». Они затрагивают только грешников и не приносят вреда верным христианам, чьи молитвы как раз и исполняются с наступлением этих «казней».
7 Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела.
8 Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью, 9 и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла.
10 Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод.
11 Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки.
12 Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд, так что затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была — так, как и ночи.
13 И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить!
Первые четыре трубы, как и первые четыре печати, образуют литературное единство. Во всех четырех трубных видениях речь идет о природных катастрофах, которые «ниспадают» с неба. Содержание видений вполне традиционно. В основе изображений — «казни египетские» (Исх 7–10). Египет всегда символизировал мир безбожия. Разумеется, отражено и непосредственное переживание природных катастроф. Но вряд ли возможно идентифицировать изображенные «казни» с теми или иными катастрофическими событиями времени Иоанна. Все они — образы, которые призваны сделать наглядным суд Божий над неверным миром, а точнее — наказание мира в ожидании его покаяния. Одновременно эти образы — попытка осмысления истории (ведь не природа как таковая в центре внимания Апокалипсиса, а люди и их история). Христиане запечатлены. Они, сохраняя верность, могут не страшиться своей судьбы. Страх должны испытывать враги Бога и церкви.
Звук первой трубы вызывает страшную грозу, которая уничтожает треть плодородной земли. Иоанн использует здесь мотивы седьмой казни египетской: «И был град и огонь… И побил град по всей земле Египетской все, что было в поле, от человека до скота, и всю траву полевую побил град, и все деревья в поле поломал град» (Исх 9:24–25). Подобно этому и в Откровении: град и огонь уничтожают всю траву и треть деревьев. То, что град и огонь «смешаны с кровью» взято, вероятно, из Книги пророка Иоиля, где кровь была знамением, предвещающим Конец: «И покажу знамения на небе и на земле: кровь и огонь и столпы дыма» (Иоиль 2:30; ср. Деян 2:19). Катастрофа постигает треть земли (далее — треть моря, треть пресных вод и треть светил небесных). Это уже больше, чем четверть земли (6:8) при снятии первых четырех печатей. Ясно, что речь идет об усилении наказаний. Но не только об этом: ведь треть — еще не предел. Далее могут последовать и более страшные катастрофы, которые затронут, скажем, уже не ¼ и не 1/3, a ½ космических стихий.
Вторая труба вызывает уничтожение трети живых существ в море. Это напоминает первую «казнь» перед Исходом из Египта, когда Нил превратился в кровь: «И поднял [Аарон] жезл [свой] и ударил по воде речной пред глазами фараона и пред глазами рабов его, и вся вода в реке превратилась в кровь» (Исх 7:20). Как и в первой казни египетской, кровь в Откровении выступает как нечто смертельно опасное, угрожающее жизни: «умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море». Это явный контраст к искупительной, животворящей и спасающей крови Агнца. Какая–то огромная масса, похожая на пылающую гору, брошена в море. Это напоминает извержение вулкана, но может отражать и апокалиптическое представление о некоей падающей «звезде»[34]. При этом в море «третья часть судов погибла».
Звук третьей трубы вызывает катастрофу, которая не имеет отношения к казням египетским. С неба падает большая звезда, которая приводит в негодность питьевую воду трети рек и источников. Звезда эта символически называется «полынь» (всем известно производное с греческого — абсент, известно также и немецкое название полыни — вермут). Полынь — очень горькое растение, хотя горечь его и не ядовита. Но здесь подразумевается, что полынь — горький яд. В Ветхом Завете полынь и желчь — символы жестоких страданий и суда, следующего за отпадением от Бога: «Да не будет между вами мужчины или женщины, или рода или колена, которых сердце уклонилось бы ныне от Господа Бога нашего, чтобы ходить служить богам тех народов; да не будет между вами корня, произращающего яд и полынь» (Втор 29:18); «вот, Я накормлю их, этот народ, полынью, и напою их водою с желчью» (Иер 9:15; 23:15). В таком переносном смысле воды, ставшие горькими и ядовитыми из–за полыни, — смертельны для части неверующего мира. Эта метафора показывает, что верных христиан эта катастрофа не коснется. Об их участи речь пойдет далее, начиная с 11 и 12–й глав. Пока же, в связи с «казнями», о судьбе христиан говорится лишь намеками. Любопытно, что в свое время после аварии на Чернобыльской атомной электростанции много говорилось о том, что вот, мол, исполнилось предсказание Апокалипсиса, связанное с падением звезды Полынь. Ведь слово «чернобыль» означает по–украински полынь. А если так, то близок конец света. Но на это можно возразить не только тем, что слишком уж атомная электростанция не похожа на звезду, упавшую с неба, или, скажем, на какой–нибудь метеорит, но и тем, что катастрофы, символически изображаемые в Апокалипсисе, означают не конкретные события, а то, что всегда сопровождало, сопровождает и будет сопровождать нашу жизнь на этой земле. Войны, эпидемии, грозы, бури, падения «звезд», затмения, землетрясения, — все это неотъемлемые характеристики жизни греховного человечества. Что до конца света, то с Чернобылем он не наступил, хотя и приблизился. А для многих людей наступил и задолго до Чернобыля, ибо смерть всякого человека означает для него конец жизни на этой земле и, следовательно, «конец света».
Четвертая труба вызывает затмение третьей части небесных светил. За этой катастрофой стоит девятая казнь египетская, длившееся три дня затмение, так называемая «тьма египетская»: «Моисей простер руку свою к небу, и была густая тьма по всей земле Египетской три дня» (Исх 10:22). О затмении как знамении суда говорили пророки (Ис 13:10; Иер 4:23; Иез 32:7; Иоиль 2:31; 3:15). Как и в случае Египта, речь идет о суде над врагами Бога и врагами народа Божьего.
Стих 8:13 в нашем переводе говорит о летящем по небу Ангеле. В критическом тексте — о летящем орле. Возвещается переход к следующим трем «казням» труб. Орел (ангел) грозит неверующему человечеству еще ббльшими наказаниями. Следуют три «увы» (в нашем переводе — три «горя»). Первое «увы» исполняется в пятом, а второе «увы» — в шестом видении трубы (ср. 9:12; 11:14). Третье «увы» вызывает окончательный суд, который изображен как излияние семи чаш гнева (глава 16). Согласно ветхозаветной традиции провозглашение «увы», «горя», наподобие проклятия, уже вводит в действие то или иное несчастье. Здесь провозглашаемые бедствия коснутся только боговраждебного человечества. Читатель помнит, что верующим гарантирована безопасность во всех грядущих событиях (7:1–8; ср. 9:4).
Но почему речь идет об орле? Это трудный вопрос, тем более что в более поздних рукописях орел заменен Ангелом (выравнивание текста по 14:6?). Орел в иудейском предании — нечистая птица и поэтому не может выступать как вестник Божий. Кроме того, орел — символ Римской империи. Здесь орел — вестник страшных катастроф и погибели. Среди птиц небесных орел самый сильный, имеет самые большие крылья и летает выше всех. Может быть, поэтому он выбран возвещать наступление всяких ужасов? Возможно также, что текст напоминает слово Иисуса Христа: «Где будет труп, там соберутся орлы» (Мф 24:28; Лк 17:37). Это слово Спасителя говорило о знамении последних бедствий, так что путь вестнику беды в 8:13 был уже проложен.
1 Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны.
2 Она отворила кладезь бездны, и вышел дым из кладезя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя.
3 И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы.
4 И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих.
5 И дано ей не убивать их, а только мучить пять месяцев; и мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит человека.
6 В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них.
7 По виду своему саранча была подобна коням,, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые; лица же ее — как лица человеческие;8 и волосы у ней ~ как волосы у женщин, а зубы у ней были, как у львов.
9 На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее — как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну;10у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала; власть же ее была ~ вредить людям пять месяцев.
11 Царем над собою она имела ангела бездны; имя ему по–еврейски Аваддон, а по–гречески Аполлион.
12 Одно горе прошло; вот, идут за ним еще два горя.
В пятом и шестом видениях труб «казни», то есть наказания, направлены непосредственно на людей. Ведь до сих пор они касались их через посредство естественных катаклизмов. Но теперь очевидно усиление «казней». Это сразу подчеркивается очень странным для современного читателя описанием бесовской саранчи. Иоанн и здесь опирается на традиционные мотивы, которые он искусно комбинирует для своих целей. В основе лежит напоминание о восьмой казни египетской: «Господь сказал Моисею: простри руку твою на землю Египетскую, и пусть нападет саранча на землю Египетскую и поест всю траву земную [и все плоды древесные], все, что уцелело от града» (Исх 10:12). Но конкретное описание Иоанна восходит к видению пророка Иоиля, где полчища демонической саранчи («народа многочисленного и сильного») предшествуют наступлению Судного дня Господня (Иоиль 2:1–11):
Трубите трубою на Сионе
и бейте тревогу на святой горе Моей;
а трепещут все жители земли,
ибо наступает День Господень, ибо он близок <…>
Как утренняя заря распространяется по горам
народ многочисленный и сильный,
какого не бывало от века
и после того не будет
в роды родов. <…>
Вид его как вид коней,
и скачут они как всадники;
скачут по вершинам гор
как бы со стуком колесниц,
как бы с треском огненного пламени,
пожирающего солому,
как сильный народ,
выстроенный к битве…
Звезда, которая падает на землю со звуком пятой трубы, представлена как некий Ангел, несущий «первое горе». Этот Ангел получает от Бога ключ от бездны, чтобы открыть дверь в колодец, ведущий с поверхности земли в «адский мрак», ту бездну, где обитают бесы (2 Пет 2:4). Вообще–то бездна считалась местом пребывания умерших (ср. Пс 70:21 LXX; 106:20; Рим 10:7), но здесь бездна — темница злых падших духов. (Вспомним, например, то место в Евангелии от Луки, где изгнанные из одержимого человека бесы «просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну», но позволил им войти в свиней (Лк 8:31–32).) Хотя на сцену впервые в Апокалипсисе выходят бесовские силы, их богоборческая деятельность пока еще не упоминается. Ангел исполняет волю Божью, и бесы свершают Божий суд над безбожным человечеством. Символ гнева Божьего — дым, поднимающийся из бездны (аллюзия к Быт 19:28: «И посмотрел [Авраам] к Содому и Гоморре и на все пространство окрестности и увидел: вот, дым поднимается с земли, как дым из печи»). Дело в том, что бездна мыслилась полной огня. Поэтому, когда она открывается, из нее вырывается дым. От этого дыма помрачается солнце и воздух, и, наконец, из дыма вылетает саранча. Она получает от Бога власть, какую имеют скорпионы. Она нападает не на растения, как можно было бы ожидать, а только на безбожных людей. Подчеркнуто, что христиан это не касается, ибо вредила саранча «только одним людям, которые не имеют печати Божьей на челах своих» (9:4; ср. 7:1–8). Власть демонической саранчи ограничена: она не смеет убивать свои жертвы, но только должна их мучить. Во времени ее действие тоже ограничено пятью месяцами. Смысл этого срока не совсем понятен. Ясно только, что пять месяцев должны означать длительность мучений. Подмечалось также, что в природной реальности саранча наносит вред именно в течение пяти месяцев, с весны до конца лета. Мучение, которое причиняет людям своими жалящими хвостами саранча, столь невыносимо, что они мечутся в поисках смерти, но умереть не могут. Вспоминаются при этом слова из пророка Иеремии: «И будут смерть предпочитать жизни все остальные, которые останутся от этого злого племени» (Иер 8:3). Или сетование Иова о тех страдальцах,
которые ждут смерти, и нет ее,
которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад,
обрадовались бы до восторга,
восхитились бы, что нашли гроб (Иов 3:21–22).
Описана саранча (9:7–10) как некие демонические монстры, с наполовину звериными, наполовину человеческими чертами. Сравнение с боевыми конями взято из Иоиль 2:4–5; львиные зубы — из Иоиль 1:6, а сравнение шума от ее крыльев со стуком от множества колесниц и коней, бегущих на войну, — из Иоиль 2:5. Прочие черты весьма причудливы — как бы золотые венцы; лица, похожие на человеческие; длинные, как у женщин, волосы. В стихе 9 игра слов: греческое слово thorax означает «грудь» и «броня». Все это, вероятно, имеет фольклорное, мифологическое происхождение. В литературе существует такой рассказ одного путешественника по Аравии, который передает народное описание саранчи у бедуинов: «голова у саранчи как голова лошади, ее грудь как грудь льва, ноги — ноги верблюда, тело — змеи, хвост — хвост скорпиона, ее усики — волосы девушки».[35] Это записано относительно недавно. Иоанн своим изображением саранчи достигает того, что возникает образ страшной угрозы, которая, впрочем, касается только безбожного мира. Власть Бога над творением столь велика, что Он может поставить на службу себе даже бесов.
«У саранчи нет царя», — говорится в Книге Притчей (30:27). А здесь у бесовской саранчи есть царь (9:11). Его имя по–еврейски Аваддон. Так в Библии называется бездна, царство мертвых: «преисподняя обнажена пред Ним, и нет покрывала Аваддону» (Иов 26:6; ср. 28:22; 31:12 (переведено как «истребление»)); «преисподняя и Аваддон — ненасытимы» (Притч 27:20; ср. 15:11); Пс 87:12 (переведено как «место тления»). В Откровении, в согласии с иудейской традицией, Аваддоном называется ангел истребления, разрушения и смерти. Это подтверждает греческое наименование этого ангела — Аполлион, то есть «губитель». Этот перевод напоминает нам имя бога Аполлона, который в древнегреческой мифологии обладал ведь не только светоносными, но и губительными функциями, как посылающий смерть, мор и повальные болезни.
13 Шестой Ангел вострубил, и я услышал один голос от четырех рогов золотого жертвенника, стоящего пред Богом, 14 говоривший шестому Ангелу, имевшему трубу: освободи четырех ангелов, связанных при великой реке Евфрате.
15 И освобождены были четыре ангела, приготовленные на час и день, и месяц и год, для того, чтобы умертвить третью часть людей.
16 Число конного войска было две тьмы тем; и я слышал число его.
17 Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней — как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера.
18 От этих трех язв, от огня, дыма и серы, выходящих изо рта их, умерла третья часть людей;19 ибо сила коней заключалась во рту их и в хвостах их; а хвосты их были подобны змеям, и имели головы, и ими они вредили.
20 Прочие же люди, которые не умерли от этих язв, не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам и золотым, серебряным, медным, каменным и деревянным идолам, которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить.
21 И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем.
Шестая труба («второе горе») приносит дальнейшее усиление «казней». Здесь людей уже не просто мучают, но треть их умерщвляют. (Речь, как и прежде, идет не о «запечатленных» христианах, а о безбожниках.) Делает это снова некое бесовское воинство, которое приводят в действие четыре связанных, но теперь освобожденных ангела (9:15). Новое воинство выходит не из бездны, как чудовищная саранча в видении пятой трубы, но с востока. В конце видения мы получаем ответ на вопрос, готовы ли безбожники признать власть Бога и поклониться Ему (9:20–21). Ответ отрицательный: перенесенные катастрофы не подвигли их к раскаянию и к отказу от сопротивления Богу.
Когда протрубил шестой Ангел, Иоанн услышал некий анонимный голос, который раздался от четырех рогов золотого жертвенника, с которого к Богу возносился фимиам и молитвы святых, и с которого в ответ на молитву христиан Ангел бросил на землю горящие угли (8:3–5). Мы не можем определить, кому принадлежит этот голос от жертвенника. Ясно только, что его обладатель стоит на службе исполнения воли Божьей.
Шестой трубящий Ангел получает «от голоса» приказ «четырех ангелов, связанных при великой реке Евфрате» (9:13). Это не те ангелы, которые были упомянуты в 7:1 (ангелы на четырех концах земли). Здесь речь идет о неких демонических существах, злобные силы которых по повелению Божьему теперь высвобождаются. Внешнюю параллель к этому можно увидеть в высказывании эфиопского Апокалипсиса Еноха. Там некие злые ангелы подстрекают парфян и мидян к военному походу против Израиля. Вот текст: «В те дни соберутся ангелы и обратятся на восток к парфянам и мидянам, чтобы возбудить царей их, так что дух беспокойства сойдет на них, и поднимутся они со своих тронов, чтобы вырваться как львы из логовища, и как голодные волки среди своих стай. Поднимутся они и будут попирать землю избранных Божьих» (Эф. Енох, 56). Но, впрочем, во время своего похода против «земли избранных» они терпят поражение. Вероятно, этот апокрифический текст был вдохновлен пророчеством Иезекииля о Гоге и Магоге (Иез 38–39), и при этом Гог и Магог Иезекииля былй отождествлены с парфянами и мидянами. Но их поход нельзя сравнивать с походом бесовского войска шестой трубы ни по результату, ни по цели. Ведь в Откровении речь идет совсем о другом: о Божьем наказании безбожного мира. Евфрат в те времена образовывал приблизительную восточную границу Римской империи. Считалось, что по ту сторону реки обитают ужасные и представляющие великую угрозу полудикие языческие народы (ср. также 16:12). Автор использует эти наполовину реальные — наполовину мифические представления, чтобы пролить свет на истинную ситуацию безбожного человечества в целом. Поэтому не имеет большого смысла спрашивать о каких–то конкретных исторических событиях, лежащих за этими описаниями.
Без Божьего попущения бесовское воинство ничего предпринять не может. Установлен даже точный срок его выступления: «час и день, и месяц и год» (9:15). Ограничено и число тех, кого это войско смеет умертвить: убита только «третья часть людей». То, что речь идет именно о неверующем мире, однозначно показывает 9:20, где сказано, что прочие люди не раскаялись. Следовательно, наказаны были те грешники, которые нуждались в раскаянии.
Четыре ангела представлены как начальники конного войска. При этом Иоанн опирается на традиционный материал. Но для него важнее невообразимое число всадников. Войско насчитывает «две тьмы тем», то есть двести миллионов бесов. («Тьма» — по–славянски 10 ООО, по–гречески, кстати, — «мириад», слово, известное и в нашем языке). 200 ООО ООО — это в два раза больше числа ангелов, названных в 5:11, где речь шла о космической литургии Богу и Агнцу (ср. также Дан 7:10). Тем самым говорится, что число войска реально не представимо, и, следовательно, с порога отвергается возможность отождествлять его с каким–нибудь земным войском. Это подкрепляется также последующим подробным описанием этой конницы (9:17–19). Речь идет не о земных всадниках, но о каких–то неизобразимых бесах, которые разукрашены мифическими чертами. Броня, то есть панцири, на всадниках огненного, гиацинтового и серного цвета, то есть красные, дымчатые и желтые. Это соответствует средствам уничтожения: огню, дыму и сере, которые вырываются из пастей коней. Головы у них как у львов. Примечательно, что треть безбожного человечества убивают не всадники, но три «язвы», а именно: огонь, дым и сера из пастей коней (9:18). Сера и огонь низвергаются на грешные города Содом и Гоморру (Быт 19:24.28). Что касается огнедышащих коней, то это широко распространенный образ в античном мире. Нечто подобное читаем в восхитительном описании морского чудовища Левиафана в Книге Иова (Иов 41:10–13):
От его чихания показывается свет;
глаза у него как ресницы зари;
из пасти его выходят пламенники,
выскакивают огненные искры;
из ноздрей его выходит дым,
как из кипящего горшка или котла.
Дыхание его раскаляет угли,
и из пасти его выходит пламя.
Комбинируя эти два ветхозаветных текста, Иоанн описывает смертоносную мощь демонской кавалерии. Кони причиняют вред своими пастями и хвостами, подобными змеям.
Но 9:20–21 показывает безрезультатность не только этой шестой «казни», но и всех казней вообще. Как казни египетские не смогли подвигнуть фараона освободить израильтян от принудительных работ в Египте и тем самым признать власть Божью (Исх 11:10), так и здесь страшные события вовсе не впечатлили тех, кто пережили все эти ужасные «казни». Они не отказались от своих идолов, которые презрительно называются здесь изделиями их рук. Это традиционно говорится об идолах (ср. Ис 2:8: «они поклоняются делу рук своих, тому, что сделали персты их»). Бессмысленность идолослужения подчеркивается перечислением земных материалов, из которых сделаны объекты поклонения. Создавая самим себе изображения богов, люди ставят творение на место, которое подобает только Творцу (ср. Рим 1:19–25). Следствием такого извращенного богослужения стала греховная жизнь безбожников. Три греха — убийство, блуд и воровство — известны из Десяти заповедей (Исх 20:13–15) и из каталогов пороков, перечисленных апостолом Павлом (Гал 5:20). А вот чародейство упоминается только в Откровении (ср. Откр 21:8; 22:5). Причина этого, вероятно, в том, что в восточном Средиземноморье магия была составной частью народной языческой религиозности (ср. Деян 19:18).
Нераскаянное боговраждебное человечество творит себе богов из тварей и тварной материи и, соответственно, ведет безбожную жизнь. Между ним и христианами нет ничего общего. Христиане запечатлены Богом (7:1–8.9–17), они на стороне Бога, в то время как прочее человечество на другой стороне, оно упрямо отказывается признавать господство Божье. Однако его упрямое сопротивление в конце концов будет сломлено. Но об этом речь пойдет только в главе 11.
1 И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные, 2 в руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю, 3 и воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.
4 И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.
5 И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу 6 и клялся Живущим во веки веков,
Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет; 7 но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.
8 И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною, и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.
9 И я пошел к Ангелу, и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.
10И взял я книжку из руки Ангела, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем.
11 И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих.
Сначала посмотрим на текст так, как мы его непосредственно читаем, не задумываясь о его месте в структуре всей Книги Откровения.
Итак, прежде чем протрубит седьмая труба (11:15), которая возвестит «третье горе», Иоанн делает вставку в повествование, наподобие того, как это было между шестой и седьмой печатями (7:1–17). Эта вставка делится на три части. В первой части (10:1–11) Иоанн получает от Ангела с неба приказ действовать как пророк. Во второй части (11:1–2) Иоанн измеряет храм — символ того, что Бог знает своих и хранит их. Наконец, очень важная третья часть (11:3–14) — аллегория о двух свидетелях, которые символизируют верное свидетельство и конечную победу Церкви. Высказывания 10 и 11–й глав были очень важны и актуальны для Церкви того времени, так как в них ясно выражена участь Церкви перед близящимся концом.
Итак, глава 10, которая является первой частью вставки между шестой и седьмой трубами, служит важным предисловием к последующей главе 11. Иоанн получает новое откровение: «И я увидел…». В видении он получает повеление съесть некую книжку и сообщить Церкви ее содержание, кратко изложенное в главе 11 (11:1–13). Здесь же он получает приказ «опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях», что, возможно, указывает на пророческие главы 12–18.
Глава 10 делится на три части. В стт. 1–4 появляется «сильный Ангел» с раскрытой книжкой и звучат голоса семи громов. Во второй части (5–7) Ангел клянется, что времени больше не осталось. В третьей части (8–11) Иоанн съедает книжку и получает задание пророчествовать.
Итак, Иоанн видит, что с неба сходит некий «сильный Ангел». Это напоминает нам о «сильном Ангеле» из пятой главы (5:2), где речь тоже идет о книге, как и здесь. Этот Ангел не принадлежит к тем семи Ангелам, которые трубят в трубы. Ему приданы божественные черты. Подобно самому Богу и Сыну Человеческому, Он является облеченным в облако (Исх 16:10; 3 Цар 8:10; Пс 103:3; Дан 7:13). Над головой его радуга, как вокруг престола Божьего в 4:3 (ср. Быт 9:13; Иез 1:28). Его лицо, как и лицо Сына Человеческого в 1:16, сияет как солнце. То же относится к его ногам, которые выглядят как столпы огненные (1:15). Все эти символические описания служат тому, чтобы сделать наглядным: Ангел наделен особо важными полномочиями и действует по поручению Бога и Сына Человеческого, то есть Иисуса Христа. Возможно, это Архангел Гавриил, если обозначение «сильный» понимать как игру слов. Дело в том, что Гавриил по–еврейски и означает «сильный, как Бог». Раскрытая книжка в руке Ангела напоминает о книге, запечатанной семью печатями (5:7). Ее содержание изложено в 11:3–13. Сильный Ангел очень велик. Он ставит ноги на море и на землю. Это означает, что он послан во всю вселенную. Вообще, следует заметить, что описания Ангелов в Библии совсем не напоминают те образы из церковной живописи, к которым мы привыкли. Перед нашими глазами ангелы всегда предстают в виде нежных женоподобных фигур или крылатых пузатеньких младенцев, а то и просто отделенных от туловища умильных младенческих головок с амурными крылышками. В Библии же вообще, а в Апокалипсисе особенно, Ангелы Божьи призваны вызывать страх, трепет и то благоговение, которое ни оперенные женственные существа, ни крылатые младенцы вызвать не в состоянии.
Перед тем как Ангел вручает Иоанну книжку для того, чтобы тот усвоил ее содержание и пророчествовал, он подает ему две вести. Сначала он рычит как лев. Это вызывает, как эхо, раскаты семи громов. Весть, которую при этом получает Иоанн, должна быть «запечатана» (в Синодальном переводе «сокрыта») и не записана (10:3–4). Таким образом, весть семи громов остается нам неизвестной. Ясно только, что она исходит от Бога. Сильный Ангел издает рык льва. В Ветхом Завете львиный рык, хорошо известный жителям древней Палестины, постоянно сравнивается с гласом Бога: «как лев, Он даст глас Свой» (Ос 11:10); «лев начал рыкать, — кто не содрогнется? Господь Бог сказал, — кто не будет пророчествовать?» (Амос 3:8). Голос грома в Библии всегда сопровождает теофанию, богоявление (ср. Пс 28:3: «Глас Господень над водами; Бог славы возгремел, Господь над водами многими»). Если для нас весть, сообщенная громами, не сохранилась, то это не потому, что она непонятна, но потому, что она не записана: «Скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего». Почему Иоанн не должен ничего записывать — не сказано. Возможно, этот запрет связан с содержанием возвещенного семью громами. Но этого содержания мы не знаем. Можно только сказать, что содержание того, что осталось сокрытым, не относится к непосредственной задаче Иоанна. Возможно, речь могла идти о дальнейших «казнях», ибо даже гибель трети неверующего человечества не привела оставшихся в живых к покаянию (9:20–21). Но важнее то задание Иоанну, о котором сообщается далее.
Сцена клятвы сильного Ангела (10:5–7) в вольном пересказе повторяет сцену клятвы Ангела в Дан 12:4–9. Особенно важен стих Дан 12:7: «И слышал я, как муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку к небу, клялся Живущим вовеки, что к концу времени и времен и полвремени… все это свершится». У Даниила это высказывание относилось ко времени эллинистического царя из Селевкидов Антиоха IV Епифана (175–164 гг. до Р.Х.), который угнетал народ Божий. После таинственного срока в три времени с половиной произойдет «свершение», завершение, придет некий конец. Как и в Дан 12:4–9, в Откр 10:5–7 речь идет о клятвенном заверении в том, что Бог через определенный Им самим срок одолеет своих врагов, «совершится тайна Божья». Обозначение Бога как «Живущего во веки веков» тоже восходит к Дан 12:7. Но при этом еще подчеркнуто, что Бог — Творец неба, земли и моря, то есть имеет власть над всеми сферами космоса. «Времени уже не будет». Это значит, что немедленно, уже без всякой отсрочки, откроется и свершится тайна Божья. В видении пятой печати (6:11) мученикам говорится, чтобы они успокоились и потерпели еще короткое время. Теперь говорится, что времени больше не осталось. Промедления больше не будет. Наступает обещанный конец. Никто и ничто не сможет воспрепятствовать в этом Богу. Его план спасения определен и неизменен. И сказано, когда именно это свершение произойдет: «когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит». Отсюда ясно, что содержание видений после седьмой трубы — откровение тайны Божьей. Когда прозвучит седьмая труба (11:15–19), тогда на небе раздастся хвала Богу и Христу Его, которые окончательно воцарились в мире. Это означает спасение для одних и суд для других, суд над безбожными властями и силами и награду верным христианам. Этот спасительный план Божий непременно осуществится. Более того, с небесной точки зрения, с точки зрения вечности и Бога, замысел Божий уже осуществлен. Поэтому в греческом тексте и говорится, что тайна Божья при звуке седьмой трубы уже «свершилась» (10:7). В Синодальном переводе не так, но грамматически и логически «сглажено». Бог, вопреки всей видимости, уже пришел к победе над боговраждебным миром. Эту благую весть Он уже «благовествовал рабам Своим пророкам», ибо «Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Амос 3:7). Правда, из самого текста неясно, имеются здесь в виду ветхозаветные или новозаветные пророки, или и те и другие. Но поскольку пророки в Книге Откровения всегда понимаются именно как христианские пророки (11:18; 16:6; 18:20.24; ср. 22:9), здесь, вероятно, дело не обстоит иначе. К тому же Иоанн сознает себя стоящим в цепи всех ветхозаветных пророков, но при этом не просто в цепи, но завершающим эту цепь. Для него открыто то, что в Ветхом Завете только возвещалось как тайна. Весть пророков — благая, ибо они всегда возвещали, что истинное царство, господство принадлежит только Богу, отчего всякая власть других лиц может быть только делегированной, уделенной властью. Таким образом, пророки как Ветхого, так и особенно Нового Завета могут придавать мужество своим братьям христианам, призывая их к выдержке и к верности до самой смерти. Тайный Божий замысел в конце концов служит спасению людей.
Тот же голос с неба, который запретил Иоанну записывать содержание того, что проговорили семь громов (10:4), теперь требует от него совершить действие–знамение: «“Пойди, возьми раскрытую книгу из руки Ангела, стоящего на море и на земле”. И я пошел к Ангелу, и сказал ему: “Дай мне книжку”. Он сказал мне: “Возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед”» (10:8–9). Эта сцена почти дословно воспроизводит образы из Книги пророка Иезекииля: «“Ты же, сын человеческий, слушай, что Я буду говорить тебе; <…> открой уста твои и съешь, что Я дам тебе”. И увидел я, и вот, рука простерта ко мне, и вот, в ней книжный свиток. И Он развернул его передо мною, и вот, свиток исписан был внутри и снаружи, и написано на нем: “плач, и стон, и горе”. И сказал мне: “Сын человеческий! съешь, что перед тобою, съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву”. Тогда я открыл уста мои, и Он дал мне съесть этот свиток; и сказал мне: “Сын человеческий! напитай чрево твое и наполни внутренность твою этим свитком, который Я даю тебе”; и я съел, и было в устах моих сладко, как мед» (Иез 2:8–3:3). Как и пророк Иезекииль, Иоанн должен съесть книгу, принять ее во чрево, быть «обремененным», «беременным» ее содержанием. А содержание книжки, которую Иоанн должен съесть, — не что иное как «тайна Божья» (10:7). Таким образом, Иоанн однозначно относится к пророкам, которым дано знать об этой тайне. Иоанн берет книжку из руки Ангела и съедает ее. Воздействие этого символического акта уже предсказано: книга становится сладкой, как мед, в устах и горькой во чреве Иоанна. Тот свиток, который съел Иезекииль, тоже был сладким, как мед, в его устах (Иез 3:3). Это означает, что пророк воспринимает Слово Божье как спасительную реальность. Но то, что книжка горька во чреве Иоанна, — намек на судьбу того, кто возвещает ее содержание, и на судьбы тех, кому это содержание возвещается. Слово Божье предсказывает страдания и преследования в жизни пророка и Церкви Христовой.
Последний стих главы начинается несколько необычно: «И говорят [они] мне: тебе надлежит…» (В Синодальном переводе не так: «И сказал он мне».) Кто эти «они», которые «говорят», не ясно. Скорее всего, надо перевести просто «и мне говорят», неопределенно–личным образом, что, скорее всего, подразумевает божественное повеление. Согласно этому повелению, Иоанн должен снова безбоязненно возвещать свою пророческую весть, не только в Церкви, но перед всем миром и обо всем мире. Эта пророческая задача исполняется в 11:3–14 и в последующих главах.
Таково «линейное» прочтение главы 10. Но теперь попробуем вдуматься во все, сообщенное в ней, поглубже. Всмотримся в то, какое место эта глава занимает в сложной структуре Апокалипсиса. Для этого мы должны вернуться назад, к той книге, или свитку, который достоин открыть Агнец–победитель (Откр 5:1–9). Свиток содержит в себе до той поры тайный замысел Бога, заключающийся в том, каким образом победа Агнца должна привести к установлению Царства Божьего в мире. Только Агнец может открыть свиток и явить его содержание, ибо это Его победа делает возможным осуществление плана Божьего, содержащегося в книге. Точнее, как мы увидим, свиток откроет, что должна сделать Церковь последователей Агнца для наступления Царства Божьего в мире. Поскольку Агнец победил, Он — единственный, кто может открыть, как должны победить и Его последователи.
Книга запечатана семью печатями (Откр 5:1), и Агнец снимает печати одну за другой от 6:1 до 8:1. Но события, все эти «казни» после снятия каждой печати, вовсе не являют содержание запечатанной книги, как это часто предполагается. Это был бы очень странный свиток, содержание которого открывалось бы прежде снятия всех до единой печатей. Все до сих пор изложенные события просто сопровождают снятие печатей. Этот литературный прием позволил Иоанну изложить ряд видений, которые подготавливали откровение содержания книги. Ни ряд шести «казней» при снятии печатей, ни ряд «казней», которые сопровождали звуки труб после снятия седьмой печати (8:1–9:21) — не раскрытие содержания запечатанного свитка.
Сам свиток, уже открытый, снова появляется только в 10:2.8–10. Большинство толкователей заблуждаются из–за слова «книжка, книжечка» в 10:2.9.10. «Книжечка» (biblandion) в греческом языке того времени не отличается по значению от «книги» (biblion) (5:1–9; 10:8) и не предполагает отличие свитка главы 10 от свитка в главе 5. Более того, Иоанн старательно показывает их тождество. Ангел, несущий свиток с неба (10:1–2) назван «другим сильным Ангелом» (10:1), подчеркивая связь с 5:1–9, где появляется первый «сильный Ангел» (5:2). Еще более важно то, что в главах 4–5 и 10 Иоанн следует видению пророка Иезекииля 1:1–3:11. Подобно Иезекиилю, он видит божественный Престол (Откр 4; Иез 1); это видение подготавливает сообщение о пророческой вести. Описание книги в деснице Бога (Откр 5:1) повторяет описание свитка в Иез 2:9–10. У Иезекииля Бог сам открывает свиток и дает его пророку, чтобы тот его съел. Поедание свитка — символ усвоения божественной вести, которую следует сообщить людям. Съев его, Иезекииль почувствовал сладость во рту (Иез 3:3). В Книге Откровения явная аллюзия на это место Ветхого Завета, и в Откр 5:1, и в Откр 10:2.8–10, где Ангел дает открытый свиток Иоанну и тот ест его. Свиток сладок во рту и горек во чреве его. Отличие Иезекииля от Откровения в том, что свиток у Иезекииля с самого начала открыт. В Откровении же свиток запечатан и должен быть открыт Агнцем, прежде чем его съест Иоанн. Поэтому свиток из руки Бога берет Агнец (Откр 5:7). Он открывает его (6:1.3.5.7.9.12; 8:1). Затем свиток (книга, книжечка) с неба переносится на землю Ангелом (10:1–2), который дает его съесть Иоанну (10:8–10).
Это цепочка откровения, от Бога до пророка Иоанна, точно соответствует 1:1. Откровение (содержания книги) дано Богом Иисусу Христу (глава 5), который через «сильного Ангела» дает его рабу своему Иоанну (глава 10, ср. 22:16). Теперь мы понимаем, почему «сильный Ангел» в этой цепочке не появляется в Книге Откровения до 10:1. Ведь до главы 10 основное содержание пророческого откровения, которое Иоанн сообщает в своей книге, ему не дается. Все предшествующее главе 10 — предуготовление, необходимое для понимания откровения, но не само откровение тайны. Здесь ключ к пониманию структуры и основного смысла книги Апокалипсис. И этот ключ, как правило, оставляется без внимания[36].
Можно сказать, что Откровение Иоанн начинает сообщать нам, читателям, только после того как сам получил его, то есть начиная с главы 11.
Но почему книга дана Иоанну именно в этот момент, после шестой трубы, перед самым концом второго ряда «казней»? Здесь следует отметить, что «казни» выражают святую волю Божью, направленную на покаяние злого мира. И эти «казни», вплоть до шестой трубы, были строго ограничены (см. 6:8; 8:7-12; 9:5.15.18). Они — предупреждающие суды, призывающие человечество к покаянию. И вот в 9:20-21 обнаруживается, что все «казни» к покаянию не привели. Несмотря на все насылаемые на них бедствия, люди не раскаялись. Вывод из этого таков: одни суды и «казни» не ведут ни к покаянию, ни к вере!
Вот почему отменяется следующий ряд «казней», которые должны принести семь громов (10:3-4). Эти «казни» остаются запечатанными, неосуществленными (10:4). Иными словами, процесс ужесточения предостерегающих судов больше не должен продолжаться. Когда-то должен наступить конец. Не то чтобы иссякло терпение Божье, но просто ясно, что одни суды к покаянию не приводят. Сначала при снятии печатей гибнет четверть земли (6:8), потом при звуках труб — треть (8:7-12; 9:15.18). Мы ожидаем, что теперь погибнет
половина. Это должны сделать семь громов. Но этого не происходит, и следует только окончательный суд, который возвестит седьмая труба: «В те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия» (10:7). Содержание седьмой трубы — семь чаш гнева (15:1). Это уже полное неограниченное осуждение (глава 16), которое завершается конечным уничтожением непокорных и спасением верных.
Но если страшные казни семи громов не осуществляются, остаются запечатанными (10:4), то что же открыто Иоанну? Что является содержанием книги? Открыта тайна, то есть тайный замысел Божий о спасении мира через покаяние. Казни покаяния не вызывают. Но что же приведет мир к покаянию? Вот это и составляет содержание свитка, а следовательно, и того пророчества, которое теперь Иоанн должен возвещать миру и о мире. Когда Иоанн съедает свиток, он получает приказ возвестить его содержание в пророчестве, «опять пророчествовать» (10:11). «Опять» пророчествовать — контрастирует и с прежней деятельностью Иоанна как пророка, и со всеми предыдущими пророческими откровениями. В 10:7 было сказано, что пророкам Ветхого и Нового Заветов Бог открывал свою цель конечного установления Царства Божьего на земле (это включает и все прежние видения Иоанна). Но как будет достигнута эта цель, станет открываться только теперь. Вот об этом и должен пророчествовать Иоанн, и это будет новое пророчество.
1 И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем. 2 А внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам: они будут попирать святой город сорок два месяца.
Итак, Иоанну открылось содержание книги, запечатанной семью печатями. Он усвоил ее содержание и должен теперь возвещать его всему миру. Его пророчество имеет форму некоей притчи о двух свидетелях, которая носит символический характер. Но прежде чем в 11:3-14 об этой притче пойдет речь, Иоанн говорит еще о том, как будет сохранена Церковь верных Богу и Христу среди многих преследований последнего времени (ведь «времени уже не будет», 10:6). Он использует картины из пророчества Иезекииля (Иез 40-42). Там пророк видит идеальный небесный прообраз Иерусалимского храма. Этот идеальный прообраз должен быть мерой, образцом для восстанавливаемого земного храма. При этом пророку Иезекиилю дается задание измерить стены и помещения небесного храма измерительной тростью, чтобы по таким же размерам устроить земной Иерусалимский храм.
Однако в Откр 11:1-2 речь идет не о восстановлении храма, но об измерении уже существующего храма. Некто неназванный, скорее всего «сильный Ангел» главы 10, дает Иоанну задание измерить храм (Святая Святых), жертвенник всесожжения вместе с поклоняющимися Богу в храмовом внутреннем дворе. Это поручение Иоанну следует понимать как задание пророчествовать в действии-знамении. Внешний двор язычников измеряться не должен: «внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам». То есть этот двор, а вместе с ним и весь Иерусалим, будет отдан язычникам, которые «будут попирать святой город сорок два месяца», или 1260 дней, или 3 Vi года (эти числа нам еще встретятся). Исторический фон для этого срока — время жестокого господства и террора эллинистического царя Антиоха IV Епифана (167-Т64 гг. до Р.Х.) (ср. Дан 7:25; 12:7). Примерно 3 Vi года длилось сопротивление Маккавеев, завершившееся победой иудеев. С тех пор этот срок (три с половиной года, или 42 месяца) стал символическим, обозначавшим время эсхатологических бедствий, заканчивающихся победой Бога и народа Божьего над их врагами. Для христиан этот же срок стал символом последних времен, временем земного существования Церкви до Дня Господня. На протяжении этого времени то, что измерено от Бога, Святая Святых и внутренний двор храма, но прежде всего, молящиеся там, не могут пасть жертвой языческого господства. Разумеется, здесь «измерение» территории символически означает присвоение ее в удел, в неприкосновенную собственность Бога. Спасительная воля Божья направлена на сохранение Его удела, то есть верных христиан. Бог знает своих, знает число тех, которые будут сохранены от отпадения. Этот образ измерения верных подобен образу запечатления 144 ООО «рабов Божьих» в седьмой главе Откровения.
Текст предполагает также время осады Иерусалима римлянами во время Иудейской войны (66-70 гг. Р.Х.). На заключительном этапе этой войны группа зилотов, возглавлявшая сопротивление иудеев, сосредоточилась в храме и в его внутреннем дворе. Они уповали на то, что Бог защитит именно это святое место. Как сообщал Иосиф Флавий, пророки из среды зилотов призывали их к стойкости в самых тяжелых испытаниях. Они от имени Бога призывали иудеев подниматься к Храму и ожидать знамения спасения. Храм, — утверждали они, — в любом случае будет спасен Тем, кто обитает в нем[37]. Возможно, это сохранившееся в памяти зилотское пророчество легло в основу и нашего текста.
Может возникнуть вопрос, почему Иоанн все же говорит об Иерусалимском храме, несмотря на то, что он, конечно же, знал, что не только внешний двор язычников, но и весь храм был разрушен римлянами в 70 году? Но ведь земной Иерусалимский храм не имел для Иоанна уже никакого значения. В Новом Иерусалиме, который спустится с неба, не будет никакого храма (21:22)! То же можно сказать и о земном Иерусалиме вообще. Ведь Иерусалим для Иоанна «духовно называется Содом и Египет» (11:8). Говоря, тем не менее, о храме и о Святом городе, Иоанн прибегает к метафорическому языку ранних христиан, которые понимали себя как «Храм Божий» (1 Кор 3:16; ср. Мф 16:18). Поклоняющиеся Богу в храме — те христиане, которые, несмотря на преследования, которым они подвержены извне, остаются верными Богу и Христу. Они — истинный священнический народ Божий (1:6; 5:10), и их место в Святая Святых, которое в Ветхом Завете было предоставлено первосвященнику, и во внутреннем дворе священников. Этому народу враги Божьи не смогут причинить окончательного вреда, ибо он — собственность Бога и находится под Его защитой. Правда, они будут подвергаться преследованиям 42 месяца — предопределенный Богом ограниченный срок эсхатологических бедствий. И в течение этого времени предстоит борьба не на жизнь, а на смерть, предстоит мученичество. Но в завершение всего именно через свое мученичество они одержат победу и будут спасены, потому что Бог знает тех, кто при всех скорбях остались Ему верными.
3 И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облечены во вретище.
4 Это суть две маслины и два светильника, стоящие пред Богом земли.
5 И если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убиту.
6 Они имеют власть затворить небо, чтобы не шел дождь на землю во дни пророчествования их, и имеют власть над водами, превращать их в кровь, и поражать землю всякою язвою, когда только захотят.
7И когда кончат они свидетельство свое, зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их, 8 и трупы их оставит на улице великого города, который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят.
9 И многие из народов и колен, и языков и племен будут смотреть на трупы их три дня с половиною, и не позволят положить трупы их во гробы.
10 И живущие на земле будут радоваться сему и веселиться, и пошлют дары друг другу, потому что два пророка сии мучили живущих на земле.
11 Но после трех дней с половиною вошел в них дух жизни от Бога, и они оба стали на ноги свои; и великий страх напал на тех, которые смотрели на них.
12 И услышали они с неба громкий голос, говоривший им: взойдите сюда. И они взошли на небо на облаке; и смотрели на них враги их.
13 И в тот же час произошло великое землетрясение, и десятая часть города пала, и погибло при землетрясении семь тысяч имен человеческих; и прочие объяты были страхом и воздали славу Богу небесному.
14 Второе горе прошло; вот, идет скоро третье горе.
Содержание свитка сначала открывается в самых общих чертах в 11:3-13, как бы в форме символического конспективного изложения. Следовательно, этот отрывок — центр вести всего пророчества Иоанна. Он расположен здесь, чтобы указать, как перед конечным судом (то есть перед звуком седьмой трубы: ведь времени больше не осталось!) вторгается свидетельство Церкви народам. Ибо с седьмой трубой окончательно придет Царство Божье (11:15-19). Затем, в главах 12-15, более подробно будет представлен конфликт Церкви с силами зла. А затем все это интегрируется в подробном рассказе о конечном суде и его результатах (16-22). Отношение между 11:3-13 и главами 12-15 видно из ряда новых образов, которые в 11:3-13 вводятся с загадочной краткостью, но более полно раскрываются в следующих главах: великий город (11:8), зверь и его война против святых (11:7), символический срок (11:2-3) — время борьбы Церкви и зверя. Все эти образы развиты в главах 12-15. Но отрывок 11:3-13 сам по себе дает понимание того, как свидетельство Церкви будет содействовать покаянию и вере всех народов. Поэтому на этом отрывке следует остановиться особенно и внимательно.
Содержание свитка не в том, что верные христиане должны претерпеть мученичество, и не в том, что их мученичество будет их победой: это все было уже выяснено прежде, в 6:9-11; 7:9-14. Новое откровение в том, что только верное свидетельство христиан — инструмент обращения народов. Их победа — не просто их спасение из мира, обреченного на погибель, как может показаться из седьмой главы, но их победа означает спасение других, всех народов. Царство Божье должно прийти не просто как спасение избранных из мятежного мира. Оно должно прийти как жертвенное свидетельство избранных, признающих власть Бога, который приведет к признанию этой власти и мятежные народы мира. Народ Божий искуплен из всех народов (5:9), чтобы принести пророческое свидетельство всем народам (11:3-13).
Вот об этом символически и повествует рассказ о двух свидетелях (11:3-13). Символику числа «два» мы уже выяснили. Два представляют Церковь в ее верном свидетельстве миру. Эта история не должна быть взята ни буквально, ни как аллегория, хотя часто предполагалось, что последовательность событий в ней отвечает последовательности событий в реальной истории. Скорее это притча, некая метафора, которая изображает природу и результаты свидетельства Церкви. Так, например, мы не должны предполагать, что только после того, как все верные христиане своей смертью засвидетельствуют верность Христу, они будут отомщены в очах их врагов, и те обратятся. Притча скорее изображает, что будет происходить во все времена, пока христиане будут свидетельствовать миру. То, что два свидетеля — символ Церкви и ее роли в истинном свидетельстве миру, показано тем, что два свидетеля отождествляются со светильниками (11:4). Светильники же — символы Церкви (1:12.20). То, что их только двое, указывает не на часть всей Церкви, но просто соответствует библейскому требованию к верному свидетельству (Втор 19:15). Поэтому два свидетеля — Церковь, насколько она дает верное свидетельство. Как свидетели, они также и пророки (11:3.10), смоделированные по ветхозаветным фигурам пророков Илии и Моисея. Но при этом два свидетеля — не Илия и Моисей, которые, согласно апокалиптической традиции, должны вернуться на землю перед Концом. Нет, два свидетеля — не Илья и Моисей: им только дана власть (сила чудотворения), подобная власти Илии и Моисея (11:6). Они также — не символы Закона (Моисей) и пророков (Илия), как это тоже часто предполагалось. Они оба — пророки. Как пророки, и Моисей, и Илия, они оба некогда противостояли миру языческого идолопоклонства и потому служат вечным примером для пророческого свидетельства Церкви миру.
Правда, Моисей и Илия не были мучениками. Но в новозаветные времена часто предполагалось, что мученичество — участь большинства ветхозаветных пророков и ожидаемая участь всех пророков вообще. Однако Откр 11:8 показывает, что принципиальный прецедент для смерти двух свидетелей — крестная смерть самого Господа Иисуса. Параллель с Иисусом Христом продолжается в их воскресении и вознесении после трех дней с половиною (11:11-12). Иоанн использовал три Евангельских дня до воскресения Христова, обратив их в обычное апокалиптическое число три с половиной. Итак, служение двух свидетелей — продолжение свидетельства самого Иисуса. Их смерть — участие в заклании и крови Агнца. Из выражений в 11:9-10 ясно, что речь идет о свидетельстве всем народам («многие из народов и колен, и языков и племен», «живущие на земле»). «Великий город» — сцена пророчества двух свидетелей, их смерти и отмщения — не может быть Иерусалимом, несмотря на то, что там «Господь наш распят» (11:8). И не может быть Римом — «великим городом» Вавилоном (14:8; 18:16.18.19.21). Это всякий город, где Церковь свидетельствует народам, всякий городу где до сих пор распинается Господь.
Итак, одни лишь суды и «казни» не приводят к обращению народов (9:20-21). Ведет к покаянию только свидетельство верных свидетелей, то есть Церкви, хотя и не независимо от судов, но в соединении с ними (11:6.13). Дело не просто в том, что мужественное свидетельство Церкви об истинном Боге и о Его правде усиливает действенность судов, хотя, конечно, как мы знаем из истории, стойкость мучеников в их свидетельстве даже до смерти — мощное средство воздействия и обращения. И дело не в том, что суды и казни становятся понятными именно как суды Божьи только в сопровождении словесного свидетельства. Скорее дело в том, что сами суды не передают желания милосердного Бога простить тех, кто кается. Искреннее покаяние — вот цель и замысел Божий. Хотя два свидетеля производят впечатление суровых пророков, мы должны обратить внимание на то, что они одеты во власяницу [вретище] (11:3) — символ покаяния (ср. Мф 11:21; Л к 10:13). Это означает, что миру, склонному к идолопоклонству и злу (Откр 9:20-21), они провозглашают единого истинного Бога и Его грядущий суд над злом, но они делают это как призыв к покаянию. Поэтому когда обнаруживается, что смерть не опровергает их свидетельства, но подтверждает его истинность (11:11-13), все видящие это и выжившие в судах и «казнях» каются и признают единого истинного Бога: «прочие объяты были страхом и воздали славу Богу небесному» (11:13). Это предложение контрастирует с 9:20-21. Ведь там, после «казней» шести труб, «прочие люди... не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам... И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем» (9:20). А после землетрясения, сопровождавшего свидетельство Церкви, «прочие» убоялись Бога и покаялись, воздав Ему славу (11:13).
Позитивный и универсальный результат свидетельства двух свидетелей (то есть Церкви) в 11:13 подчеркивается символической арифметикой. В судах ветхозаветных пророков только 1/10 часть (Исх 6:13; Амос 5:3), или 7 000 народа (3 Цар 19:18) — те «прочие», тот верный «остаток», который был избавлен от суда и гибели большинства. В характерно тонком использовании аллюзии, Иоанн переворачивает эту «арифметику». Теперь уже суд и гибель претерпевает только 1/10 часть («десятая часть города пала»), а «прочие», «остаток», который спасен, составляет 9/10! И таким образом, спасено не верное меньшинство, но верное большинство спасено и приходит к покаянию и вере. Благодаря свидетельству свидетелей, суд Божий становится спасительным. Так Иоанн показывает новизну свидетельства двух свидетелей по сравнению с ветхозаветными пророками, которых он изобразил как их предшественников. Это особенно видно в том, что 7 000 — ссылка на воздействие служения Илии. Илия привел к осуждении} всех кроме 7 000 верных, которые были спасены (3 Цар 19:14-18). Два свидетеля приводят к покаянию и обращению всех кроме 7 ООО, кого постигает суд и осуждение («погибло при землетрясении семь тысяч имен человеческих»). Здесь все «перевернуто» по сравнению с пророчествами Ветхого Завета. Конечно, контраст дан в символических терминах, так что нет смысла удивляться, почему именно 7 ООО тоже не смогли обратиться, как «прочие».
Быть свидетелями, приводящими народы к вере в единого истинного Бога, — новая роль эсхатологического народа Божьего. И в этом основное содержание того свитка, который может открыть лишь Агнец. Если мы спросим, как пророческое свидетельство Церкви может произвести такое действие, которого не было у ветхозаветных пророков, ответ может быть только один: свою силу свидетельство Церкви получает от победы самого Агнца. Его свидетельство имело силу свидетельства до смерти и потом подтвердилось Его воскресением как свидетельство истинное. Свидетельство последователей Агнца сильно Его силою, когда они в подражание Ему тоже свидетельствуют до смерти. Символический рассказ 11:11-12 о воскресении и вознесении двух свидетелей не означает, что все народы для своего убеждения в истинности христианского свидетельства должны увидеть буквально воскресение мучеников. Этот рассказ о воскресении и вознесении верных свидетелей говорит об участии мучеников в том торжестве Христа над смертью, которое стало их торжеством и победой. Именно это, в конце концов, понимают и принимают как Евангельское свидетельство народы. Действительно, история говорит нам, что в первые века Церкви мученичество с убедительной силой влияло на людей и завоевывало их для веры в Бога и в Христа. Было ясно, что вера не во власти даже самых могущественных земных правителей и законов. Мученики были действительными свидетелями истины Евангелия. Они встречали смерть столь мужественно, что население Римской империи, которое чрезвычайно ценило бесстрашие перед лицом смерти, постепенно убеждалось в истинности их веры в ту победу над смертью, которую принес людям Иисус Христос.
Разбираемый нами текст 11:3-14 настолько важен, что после обзора этого отрывка с точки зрения его места в структуре книги и с точки зрения его богословского смысла необходимо хотя бы кратко остановиться на его конкретной экзегезе.
В 11:1-2 речь шла об «измерении Храма», то есть о сохранении христиан, окруженных морем язычества. Без особого перехода начинается отрывок 11:3-13, где эта тема продолжается. Теперь говорится не только о сохранении христиан в языческом мире, но и об их задаче в нем. О том, что продолжается та же тема, говорит и одинаковый срок, указанный в 11:2 (42 месяца) и в 11:3 (1260 дней). Мы уже знаем, что это символическое обозначение «последнего времени», то есть времени земного бытия Церкви.
Поскольку имена двух свидетелей не названы, в истории толкования постоянно возникали попытки как-то их идентифицировать. Часто за основу брался иудейский Апокалипсис Илии. Согласно этому сочинению, в последнее время должны снова появиться Енох и Илия. Они будут убиты эсхатологическим «противником» (ср. «противящегося» в 2 Фес 2:4). Но в самом конце они одержат триумфальную победу. Было и другое толкование, которое полагало, что два свидетеля суть Иоанн Креститель (как вернувшийся Илия) и Иисус Христос (как вернувшийся Моисей). Ведь согласно иудейским ожиданиям Енох, Илия и Моисей не умерли, но восхищены на небо до последнего времени. Но если два свидетеля — Иоанн Креститель и Иисус Христос, то какой смысл имеют слова стиха 11:8, где говорится, что свидетели будут убиты в городе, «где и Господь наш распят»? Да и вообще все иудейские ожидания Еноха, Илии и Моисея после смерти и воскресения Иисуса Христа для христиан уже потеряли смысл. Согласно Евангелиям (ср. Мк 1:2; 6:15; 9:11-13; Мф 11:14) ожидание вернувшегося Илии уже осуществилось в Иоанне Крестителе. А во время преображения Иисуса Христа с неба явились оба Его предшественника: «И явился им [апостолам] Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом» (Мк 9:4). В основе повествования Откровения лежит не иудейское, а христианское предание, которое, впрочем, опирается на ветхозаветные обетования.
Существовало еще толкование, согласно которому два свидетеля понимались как ветхозаветные Писания: Моисей, мол, символизирует Закон, а Илия — Пророков. Но это не так, ибо о законодательстве не сказано ни слова, а в 11:3.10 утверждается, что оба свидетеля — пророки, а в 11:6 говорится, что оба совершают чудеса, подобные чудесам Моисея и Илии.
3 И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней будучи облечены во вретище. 4 Это суть две маслины и два светильника., стоящие пред Богом земли. 5 И если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убиту. 6 Они имеют власть затворить небо, чтобы не шел дождь на землю во дни пророчествования их, и имеют власть над водами, превращать их в кровь, и поражать землю всякою язвою, когда только захотят.
«И дам двум свидетелям Моим». Эти слова, конечно, принадлежат Христу. Так Он обращается к церквам в главах 2-3. Поскольку Христос как прославленный Агнец вместе с книгой, запечатанной семью печатями, получил власть над конечными событиями в мире, именно Он призывает двух своих свидетелей к пророчеству в течение того времени, пока «святой город», то есть Церковь Христова, будет попираем язычниками (11:2). То, что Иоанн говорит о двух свидетелях, соответствует библейскому законодательству, согласно которому одного свидетельства никогда не достаточно, о чем уже говорилось выше (ср. Числ 35:30; Втор 19:15-20; Мф 18:16).
Но о каком свидетельстве идет речь? Что подразумевает под свидетельством Книга Откровения? Свидетельствуется эсхатологический замысел Божий о конце истории. Так, вознесшийся Иисус Христос открывает этот замысел как «Свидетель верный» (1:5), Иоанн свидетельствует это Откровение Иисуса (1:2), некий Антипа назван «верным свидетелем» Христа (2:13), ибо он стойкий исповедник. Итак, два свидетеля Иисуса Христа призваны пророчествовать людям об истинной цели их жизни и их истории.
Оба свидетеля облечены во вретище, грубое мешкообразное одеяние. Этим обозначается их проповедь покаяния. Вретище — одеяние печали и раскаяния (Ис 22:12; Иер 4:8; Иона 3:6-8; Мф 11:21). Таким образом, цель и задача двух свидетелей — подвигнуть людей к покаянию и обращению. Тем самым они исполняют такую же функцию, что и «казни», о которых сообщалось до сих пор, и которые были направлены на раскаяние идолопоклонников и всевозможных грешников (ср. 9:20-21). Этим объясняется и высказывание в стихе 11:10, что свидетели Христовы «мучили живущих на земле». Ведь обличение и призыв к покаянию мучителен для человеческой совести. Свидетели говорили «живущим на земле» язычникам, что, несмотря на всю внешнюю видимость, не они и не их идолы определяют судьбы мира.
Чтобы яснее показать функцию и задачу двух свидетелей, Иоанн очень свободно использует видение пророка Захарии (Зах 4:1-14). Пророк изображает двух помазанников: царственного потомка Давида Зоровавеля и «великого иерея» Иисуса (Зах 3:1) в образе двух маслин. Из них через золотые трубочки изливается золотой елей в семисвечник, то есть в светильник с семью лампадами, который символизирует присутствие Божье. Этот образ играл заметную роль в мессианских ожиданиях раннего иудейства. Так, кумраниты ожидали прихода двух помазанников-мессий: священника и царя[38]. Но текст Откровения следует не этой традиции. Образы Захарии изменены и переосмыслены. У Иоанна речь идет не об одном светильнике с семью лампадами, но о двух светильниках. Два свидетеля одновременно и «две маслины, и два светильника, стоящие пред Богом земли». Оба они одновременно и цари, и священники. Это точно соответствует характеристике нового народа Божьего (1:6; 5:10). Два свидетеля не являются определенными личностями, но символизируют собою всех христиан. Их задача — быть светильниками в мире: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф 5:16). Они должны светить миру в течение всего «последнего времени» («пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней»). На то они и помазаны, то есть посланы, что показывает метафора двух маслин, заимствованная у пророка Захарии.
Согласно 11:5-6 два свидетеля находятся под особой защитой и покровительством Божьим. Как Илия для подтверждения того, что он — человек Божий, посылал огонь на своих врагов (4 Цар 1:10-12), так и из уст свидетелей исходит огонь, чтобы пожрать их врагов. То, что огонь выходит из уст, указывает на их слово, на пророческую деятельность. Как Илия, они имеют власть затворять небо, чтобы не шел дождь (3 Цар 17:1; Сир 48:3; Лк 4:25; Иак 5:17). Как Моисей, они имеют силу превращать воду в кровь и насылать всякие язвы на противников (Исх 7:17-20). Отсюда, кстати, видно, в каком смысле надо понимать «казни», природные катастрофы, изображенные ранее, — как способы вызвать покаяние. Ну а здесь, в случае пророчества двух свидетелей, речь явно идет не о природных катастрофах. Как уже было упомянуто, свидетельство нового народа Божьего, представленного двумя свидетелями, доставляет мучение грешному человечеству (11:10). Но мучение это не физическое. Цель же всего — покаяние и обращение. Защита и покровительство, которые даны двум свидетелям во время их деятельности, указывают вперед, на образ жены, облеченной в солнце, из видений главы 12. Там эта жена символизирует народ Божий. Она тоже пребывает под защитой Божьей в течение того же срока: «тысяча двести шестьдесят дней» = «время, времена и полвремени» (12:6.14).
7И когда кончат они свидетельство свое, зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их, 8и трупы их оставит на улице великого города, который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят.
9И многие из народов и колен, и языков и племен будут смотреть на трупы их три дня с половиною, и не позволят положить трупы их во гробы.
10И живущие на земле будут радоваться сему и веселиться, и пошлют дары друг другу, потому что два пророка сии мучили живущих на земле.
Параллель между двумя свидетелями и новым народом Божьим, то есть Церковью, подтверждается еще тем, что здесь впервые появляется «зверь, выходящий из бездны» (11:7), который в 13:1 назван «зверем, выходящим из моря», и затем отождествляется с Римской империей. Но этот «зверь» — лишь исполнительный орган, ибо за злодейскими поступками римской государственной машины стоит сверхчеловеческая бесовская власть. Читателю, знакомому с Библией, это совершенно ясно, так как Иоанн намекает здесь на те видения пророчества Даниила (Дан 7), в которых противление Богу мировых империй достигает своей высшей точки. У Даниила великие языческие империи и царства символизируются образами зверей и их рогов: «Я видел, как... рог вел брань со святыми и превозмогал их»; «зверь четвертый — четвертое царство будет на земле, отличное от всех царств, которое будет пожирать всю землю, попирать и сокрушать ее» (Дан 7:21-23). Церковь сможет осуществлять возложенное на нее Богом задание только в условиях враждебности и смертельной опасности, так что в конце боговраждебным силам удастся одержать видимость победы. Образно говоря, два свидетеля будут убиты.
Даже после их убийства издевательства и поношения не прекратятся. Их трупы не позволено будет захоронить, но они будут оставлены на улице «великого города». Это считалось верхом унижения. Так, например, читаем у пророка Иеремии: «В то время, говорит Господь, выбросят кости царей Иуды, и кости князей его, и кости священников, и кости пророков, и кости жителей Иерусалима из гробов их; и раскидают их пред солнцем и луною и пред всем воинством небесным... не уберут их и не похоронят: они будут навозом на земле» (Иер 8:2). Под «великим городом» можно было бы понимать Вавилон (псевдоним Рима), но далее говорится: «где и Господь наш распят» — и это указывает на Иерусалим.
Однако, он «духовно называется Содом и Египет», то есть имеет типический характер. Так что под «великим городом» подразумевается любой город и любое место в мире. Мир есть Содом, ибо в нем попираются воля Божья и заповеди Его. Он же есть Египет, потому что мир греха есть чужбина и земля рабства. В этом боговраждебном мире у христиан нет родины: «они странники и пришельцы на земле... они ищут отечества» (Евр 11:13-14; ср. 1 Пет 1:17; 2:11). В этом мире «Господь наш распят». Христиане должны быть готовы разделить участь их Господа.
И вот этот мир, из которого искупил людей Агнец (5:9), теперь толпится вокруг победившего зверя. Но это упоение победой — не последнее слово истории. На это намекает уже то ограниченное время, в течение которого трупы свидетелей будут лежать на улицах, — «три дня с половиною». Таким образом, живущие на земле не смогут отвести от себя ту муку, которую приносила им весть свидетелей. Об этом речь пойдет в следующих стихах.
11 Но после трех дней с половиною вошел в них дух жизни от Бога, и они оба стали на ноги свои; и великий страх напал на тех, которые смотрели на них.
12 И услышали они с неба громкий голос, говоривший им: взойдите сюда. И они взошли на небо на облаке; и смотрели на них враги их.
Бог вступился за своих свидетелей. «После трех дней с половиною вошел в них дух жизни от Бога». Иоанн использует здесь слова из пророчества Иезекииля об оживлении мертвых костей: «Так говорит Господь Бог костям сим: “вот, Я введу дух в вас, и оживете”. <...> Тогда сказал Он мне: “изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Бог: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут”. И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои — весьма, весьма великое полчище» (Иез 37:5-10). Оживление мертвых костей в Иез 37 для Иоанна означало воскрешение народа Божьего в День спасения. Это еще раз подтверждает символическое тождество двух свидетелей народу Божьему, то есть Церкви. Но два свидетеля Откровения не только воскрешаются к новой жизни, но и восхищаются на небо. Это напоминает о восхищении на небо Илии (4 Цар 2:11). Однако, чтобы прояснить наш текст, этой параллели недостаточно. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что событие воскрешения и вознесения двух свидетелей располагается «после трех дней с половиною», то есть в конце времени посланничества Церкви, и это подразумевает День второго Христова пришествия, когда усопшие воскреснут, а потом вместе с оставшимися в живых будут восхищены на небо (1 Фес 4:16-17).
Новое по сравнению со всеми параллелями в Откр 11:1112 то, что враги Божьи будут смотреть на воскресших и вознесшихся. Эта странная черта объясняется, если обратить внимание на то, что Иоанн различает «первое воскресение», в котором примут участие все верные христиане (20:5-6; ср. 2:11), от Последнего суда над боговраждебным миром (ср. 20:11-15), который не исключает шанса оправдания и спасения покаявшихся. Именно в таком направлении указывают следующие высказывания.
13 И в тот же час произошло великое землетрясение,, и десятая часть города пала, и погибло при землетрясении семь тысяч имен человеческих; и прочие объяты были страхом и воздали славу Богу небесному.
14 Второе горе прошло; вот, идет скоро третье горе.
Изображенные в 11:11-12 спасительные события оправдали двух свидетелей, то есть всю Церковь и тех, кто в ней сохранил верность Христу и Богу. Теперь они причастны вечному блаженству. Их судьба стоит в контрасте к участи «живущих на земле» (11:10), или жителей города (11:13). Они предавались ликованию, но теперь их постигает великое землетрясение, которое разрушает десятую часть города и убивает семь тысяч людей. Удивительная арифметика этих символических чисел, в которой переворачиваются ветхозаветные предсказания, была уже рассмотрена выше. Оставшиеся в живых («прочие») введут себя теперь совсем иначе, чем те «прочие», которые пережили казнь шестой трубы (9:20-21) и которые отказались от покаяния. Теперь «прочие объяты были страхом и воздали славу Богу небесному» (ср. 14:7; 16:9). Это отвечает той задаче, которая была поставлена перед двумя свидетелями. Они должны были проповедовать покаяние, и с помощью силы Божьей их задача была выполнена. Если бы покаяния большинства людей земли не произошло, то роль свидетелей (то есть Церкви) была бы непонятной, и смысла в их деятельности и в их свидетельстве не было бы.
Если понимать все изображаемое в Книге Откровения в «линейном» порядке, так сказать, хронологически, то поведение выживших девяти десятых живущих на земле трудно понимать как подлинное покаяние, так как после этого следуют еще описания и сопротивления Богу, и казней, и суда... Но мы уже выяснили, что при линейном чтении смысл многого в книге ускользает. Отрывок главы 11, который мы назвали «притчей о двух свидетелях», составляет содержательное ядро книги. Здесь в самом концентрированном виде дан смысл Священной истории от начала Церкви Христовой до конца, то есть до Дня Господня, суда и спасения. И смысл этот, отвечающий замыслу Бога, состоит не в спасении ничтожного меньшинства, но в покаянии и спасении значительного большинства людей. Предельно символично и предельно схематически все это и изображено в 11:1-13.
В 11:14 говорится об окончании «второго горя», то есть событий, связанных с шестой трубой, и возвещается скорое наступление «третьего горя». При дальнейшем чтении это кажется несколько странным, ибо седьмая труба (11:15-19) приносит не катастрофы, но гимн хвалы Богу. Скорее всего, говоря о «третьем горе», автор смотрит вперед на еще предстоящий ряд последних «казней» в видениях семи чаш (Откр 16), которые завершат проявление «ярости Божьей» (15:1), то есть символизируют последний и окончательный суд Божий. Содержание «третьего горя» — суд и погибель всех сил, враждебных Богу. События седьмой трубы включают в себя третье и последнее «горе» — семь чаш суда.
13 И в тот же час произошло великое землетрясение, и десятая часть города пала, и погибло при землетрясении семь тысяч имен человеческих; и прочие объяты были страхом и воздали славу Богу небесному.
14Второе горе прошло; вот, идет скоро третье горе.
15И седьмой Ангел вострубил, и раздались на небе громкие голоса, говорящие: царство мира соделалось Царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков.
16И двадцать четыре старца, сидящие пред Богом на престолах своих, пали на лица свои и поклонились Богу, 17говоря: благодарим Тебя, Господи Боже Вседержитель, Который еси и был и грядешь, что ты приял силу Твою великую и воцарился.
18И рассвирепели язычники; и пришел гнев Твой и время судить мертвых и дать возмездие рабам Твоим, пророкам и святым и боящимся имени Твоего, малым и великим, и погубить губивших землю.
19И отверзся храм Божий на небе, и явился ковчег завета Его в храме Его; и произошли молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град.
Итак, Бог окончательно вторгся в историю. Церковь, изображенная в образе двух свидетелей, спасена. Огромное количество людей преклонилось перед властью Божьей и воздало «славу Богу небесному» (11:13). Поэтому вслед за этим сообщением в видении седьмой трубы на небе звучит великая хвала и гимн благодарения Богу. Свершилась тайна Божья, как это было и предсказано в 10:7: «В те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам». «В те дни» — подразумевает не моментальный акт, но некоторый достаточно длительный процесс (ср. 2:13; 9:6).
Звук седьмой трубы не вызывает «казней», подобных тем, которые сопровождали звуки прочих труб. Это так же, как при снятии седьмой печати (8:1), когда не сообщается ни о каких новых «казнях». Седьмая печать вызвала сообщение о семи трубах. Седьмая труба возвещает Конец, то есть суд («семь чаш гнева»), спасение и наступление Царства Божьего.
Вот это окончательное наступление Царства Бога и Его Помазанника над миром и провозглашается с самого начала (11:15). Это отвечает основному прошению молитвы Отче наш: «Да приидет Царствие Твое». После этого следует молитвенное благодарение 24 старцев (11:17-18). Они благодарят Творца за свершение истории, за то, что Он не покинул свое творение. Здесь звучит как бы продолжение и завершение хвалы и благодарения Творцу, которое звучало в главе 4.
Поскольку не говорится, кому принадлежат те громкие голоса (11:15), которые провозглашают на небе господство Бога и Христа Его, иногда предполагалось, что это голоса четырех животных, которые в главе 4, предшествуя гимну старцев, возглашают «Свят, свят, свят» (4:11). Но скорее всего, теперь, когда верные свидетели были восхищены на небо (11:12), это их голоса присоединяются к гимну хвалы. Голоса спасенных на небе мы услышим и далее, в 19:1: «Я услышал на небе громкий голос как бы многочисленного народа, который говорил: аллилуия! спасение и слава, и честь и сила Господу нашему!»
Царство над миром принадлежит «Господу нашему [то есть Богу] и Христу [Помазаннику] Его». Здесь, конечно, имеется в виду выражение из Пс 2:2. К тому времени этот псалом давно понимался в мессианском смысле. Помазанник для христиан не кто иной, как Иисус Христос. Это царство не будет иметь конца, как было сказано в пророчестве Даниила: «И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Дан 7:14). Любопытно следующее: не сказано, что «они будут царствовать», но «Он будет царствовать во веки веков», то есть глагол стоит в единственном числе несмотря на то, что подлежащих двое: Господь Бог и Христос. Это не случайная грамматическая ошибка, но указание на то, что Бог и Христос составляют единство. Нам уже случалось говорить о том, что Иоанн использует грамматику для выражения своих богословских мыслей.
Возгласу спасенных на небе отвечает поклонение Богу и гимн хвалы 24 старцев, что нам напоминает о 4:10. Это, конечно, все то же непрекращающееся небесное богослужение. Но здесь добавляется нечто новое: благодарение Богу за Его конечную победу над Его врагами.
Благодарение (11:17-18) подробнее раскрывает, в чем состоит победа Бога над всем творением. Бог называется здесь «Господь Бог Вседержитель, Который есть и был». Так в улучшенном критическом тексте. В Синодальном варианте несколько непоследовательно: «Который есть и был и грядет». Это неверно, ибо воспевается Бог, который уже воцарился, уже пришел. Поэтому Иоанн оставляет только два времени: настоящее и прошедшее, а будущее («грядет») уже наступило. Мы уже говорили, обсуждая упомянутые в первой главе именования Божьи, что три времени в имени Божьем (есть, был и грядет) Иоанн использует три раза, в 1:4.8; 4:8, а два времени (есть и был) — два раза, в 11:17 и 16:5. Что касается наименования Бога «Господь Бог Вседержитель», то оно, как мы уже установили, встречается в книге ровно семь раз. Такая символическая игра с числами характерна для Иоанна и служит его богословским целям. Итак, Бог уже здесь, Он «принял силу великую и воцарился». Это напоминает нам многие псалмы (Пс 92:1; 95:10; 96:1), но прежде всего, Пс 98:1: «Господь царствует: да трепещут народы!» В церковнославянском переводе: «Господь воцарися, да гневаются людие». Это отражает перевод Библии на греческий язык, в котором смысл иногда несколько смещен в сравнении с еврейским текстом, с которого сделан наш русский Синодальный перевод псалма. «Трепещут» — не то же самое, что «гневаются». Но в целом смыслы этих разных глаголов могут быть сближены. Ведь воцарение Бога подразумевает суд Божий, а вместе с тем трепет, страх и раздражение (гнев) грешников.
Вот и в Апокалипсисе мы видим, что язычники «рассвирепели» (11:18), буквально «разгневались». Наши синодальные переводчики не захотели ререводить «разгневались», так как двумя словами ниже говорится о «гневе» Божьем. Переводчикам показалось неуместным говорить одновременно о гневе язычников и гневе Божьем. И напрасно, потому что Иоанн делает это сознательно. Гнев язычников, сопротивляющихся Богу, уничтожен Его собственным гневом. Здесь отражена также мысль, выраженная в Пс 2:1-5:
Зачем мятутся народы,
и племена замышляют тщетное ?
Восстают цари земли,
и князья совещаются вместе
против Господа и против Помазанника Его. <...>
Живущий на небесах посмеется,
Господь поругается им.
Тогда скажет им во гневе Своем
и яростью Своею приведет их в смятение.
Народы мятутся, восстают против Господа, но Он в гневе своем приведет их в смятение. Мы видим, как широко используются в Книге Откровения многие ветхозаветные тексты, из которых черпается обильный пророческий и символический материал. Перед гневом суда Божьего всякий человеческий гнев должен обнаружить свою ничтожность. Но суд Божий касается не только уцелевших живых грешников, но также умерших: никто не может избежать его. Для Иоанна примечательно, что сначала он пишет о спасении верных, а потом уже о гибели грешников. Церковь принимает вечную награду. В Синодальном тексте это не очень хорошо переведено как «дать возмездие рабам Твоим, пророкам и святым и боящимся имени Твоего». Однако мы не должны забывать, что славянское «мзда», «возмездие», означает плату, вознаграждение за содеянное. Здесь верные христиане получают именно «вознаграждение» за свою верность. Перечисление различных наименований спасенных не предполагает, что речь идет о разных категориях христиан. Пророчествовать должны все христиане, все они — рабы Божьи, все они «святые». Ведь святыми назывались тогда не особо проявившие себя христиане, но все крещеные, все освященные в святом крещении. «Освященные» и означает святые, очищенные, приближенные к Богу. «Боящиеся имени» Божьего тоже надо понимать как синоним христиан (ср. 14:7; 19:5). Вознаграждаются все, кто сохраняет верность Богу, «малые и великие» (ср. 13:16; 19:5.18; 20:12).
Но суд Божий принесет гибель «губившим землю». Разумеется, при этом речь идет не просто о тех, кто разрушает природу. В 19:2 говорится о великой блуднице Вавилоне, «которая растлила землю любодейством своим». В оригинале — тот же глагол «губила», «губила землю». Имеется в виду то, что Вавилон, то есть Рим, совращал людей к культу империи и императора. Поэтому и в нашем месте 11:18 «губители земли» — последователи имперского языческого культа, приводящего к отпадению от Бога. «Губители земли» — это те, кто на огромных просторах Римской империи духовно губят людей на земле.
Стих 11:19 в величественной картине завершает описание событий седьмой трубы. Открывается небесный прообраз земного храма. Является Ковчег Завета, который был перенесен царем Соломоном в построенный им храм на Сионе (3 Цар 8:1.6). Согласно иудейскому преданию, Ковчег перед разрушением храма был спрятан, и должен снова быть открыт народу Божьему, когда явится слава Божья. Пророк Иеремия, «по бывшему ему Божественному откровению, повелел Скинии и Ковчегу следовать за ним, когда он восходил на гору, с которой Моисей, взойдя, видел Наследие Божие. Придя туда, Иеремия нашел жилище в пещере и внес туда Скинию и Ковчег... и заградил вход... Это место останется неизвестным, доколе Бог, умилосердившись, не соберет сонма народа. И тогда Господь покажет его, и явится Слава Господня» (2 Макк 2:4-8). Явление Ковчега на небе символизирует верность Бога Завету, который Он заключил с Его народом. Молнии, голоса, громы, землетрясение и великий град напоминают о ветхозаветных богоявлениях (ср. Исх 19:16; Пс 17:13; 103:7). «И возгремит Господь величественным гласом Своим и явит тяготеющую ^ышцу Свою в сильном гневе и в пламени поедающего огня, в буре и в наводнении и в каменном граде» (Ис 30:30). Здесь эти признаки богоявления — знаки суда, гнева Божьего, постигающего врагов Церкви Христовой. Такие знамения богоявления усиливаются по мере приближения к концу. Ê 4:5: «молнии и громы и гласы», в 8:5 (седьмая печать): «голоса и громы, и молнии и землетрясение», в 11:19 (седьмая труба): «молнии и голоса, и громы и землетрясение, и великий град», в 16:18-21 (седьмая чаша гнева): «молнии, громы и голоса, и... великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле... град, величиною в талант».
Итак, после предельно сжатого изложения откровения в притче о двух свидетелях начинают последовательно раскрываться отдельные символы и образы, промелькнувшие в этой притче. Автор еще не закончил своего повествования. Его цель — показать характерные свойства «последних времен». Уже свершается спасение, уже происходит суд Божий. Дальнейшее повествование похоже на то, как если бы бутон притчи о двух свидетелях раскрывался теперь своими лепестками. Начиная с главы 12, Иоанн приступает к более конкретному описанию ситуации Церкви. Язык описаний при этом тоже будет символичным и потребует расшифровки.
3. Истинный народ Божий и его враги (12:1-4:20)
Главы 12-14 открывают ряд видений, которые в предельно символической и даже, можно сказать, в зашифрованной форме разворачивают содержание притчи о двух свидетелях, изложенной в 11:3-14. И если мы говорили, что в главе 11 начинается собственно Откровение, то теперь, начиная с главы 12, можно говорить о развернутом Откровении. Теперь читатель узнает, в чем причина его преследований в настоящее время. Разумеется, мы должны быть очень чуткими к сообщениям Апокалипсиса. Хотя Иоанн описывает, пусть и в символической форме, современную ему действительность, не следует забывать, что Апокалипсис — не просто историческое сочинение, которое дано для удовлетворения нашей исторической любознательности. Книга предлагает нам Слово Божье, которое действенно для всякой эпохи и для всякого географического места существования Церкви. Поэтому за конкретностью описаний 90-х годов I христианского столетия в Римской провинции Асия мы можем както увидеть окружающий нас мир и события нашего времени. Для этого служит толкование Апокалипсиса применительно к каждому конкретному времени. Однако прежде всякого толкования (а их может и должно быть множество, так как времена и ситуации меняются) совершенно необходимо разобраться в конкретной букве текста, понять текст в его конкретной исторической ситуации, чем занимается экзегеза текста, и чем мы займемся в дальнейшем.
Итак, вначале мы встречаемся с описанием Церкви в ее борьбе с врагами ее и Бога. Прежде всего, это некий Дракон, то есть сатана, который воюет с Христом и с Его народом. Мы узнаем, что эта брань не сможет причинить вреда ни Христу, ни Церкви Христовой (разве только отдельным христианам, которые не сохраняют заповеди Божьи (12:17)). Таков общий смысл главы 12. Глава 13 вводит фигуры двух зверей, символизирующих Римское государство и его пропагандистскую машину. Они представлены как марионетки Дракона-сатаны. Глава 14 описывает гибель дьявольской всемирной власти Вавилона (= Рима). Здесь же Иоанн изображает верных христиан. На горе Сион стоит Агнец со 144 ООО тех, «у которых имя Его и имя Отца Его написано на челах» (14:1). Им, верным, уготовано спасение (14:1-5). Но этому должно предшествовать восхождение на небо Сына Божьего и низвержение сатаны в бездну, что и предвещает в общих чертах глава 12.
А. Война на небе и на земле (12:1-17)
В главе 12 Откровения Иоанн больше, чем в других частях своего труда, использовал и переработал материал из популярной античной мифологии. Мы в дальнейшем обсудим этот вопрос, который не так-то прост. Сейчас нам важно одно: Иоанна совсем не интересуют мифы как таковые. Он использует их как символы для описания ситуации истинного народа Божьего, то есть христиан.
В истории существовало несколько основных толкований образов главы 12. И чтобы избежать ошибочных интерпретаций, необходимо обратить внимание на два основных момента:
Во-первых, следует принять во внимание литературную многослойность повествования главы 12. Здесь мы имеем дело с тем, что на профессиональном языке называется несколько развязным применительно к библейскому тексту термином «бутерброд». Дело в том, что центральный слой рассказа — эпизод в небесах (12:7-12) — очень важен для понимания двух обрамляющих слоев рассказа (12:1-6 и 12:13-17).
Во-вторых, следует обратить внимание на действующие фигуры в 12:1-17 и на их отношение друг к другу: Дракон сначала представлен врагом Сына, затем Жены и, наконец, «прочих от семени ее». При толковании обязательно следует принимать во внимание этот порядок следования событий.
Учитывая эти два наблюдения, можно оценить прежние толкования образов главы 12. Следует отметить четыре основных типа интерпретации:
В Католической церкви долгое время было распространено и даже преимуществовало так называемое мариологическое толкование Жены, то есть толкование Жены как Пресвятой Девы Марии. Поскольку, согласно 12:5, Жена является Матерью Мессии, Она должна быть Матерью Иисуса Христа. Но наряду с отдельными несообразностями, такое толкование не выдерживает критики хотя бы оттого, что, согласно 12:17, Жена является также матерью христиан. В настоящее время все согласны с тем, что Жена вообще вряд ли может пониматься как индивидуальная личность.
Было и такое толкование: Жена — Израильский народ. В этом случае объясняется то, что она — мать Иисуса Христа и мать христиан. Но ведь в главе 12 в целом речь идет вовсе не о судьбе Израиля, но о судьбе христиан. К тому же центральная часть главы (12:7-12) совершенно определенно говорит именно о Церкви Христовой как о народе Божьем.
Третье толкование: Жена — христианская Церковь в ее небесной, прославленной действительности, то есть Церковь, сошедшая с небес, эсхатологическая Церковь спасения. С этой точки зрения рождение Младенца (12:5) — символ наступления времени суда и спасения, или, говоря иначе, рождение Младенца — это Второе пришествие Иисуса Христа. Только так может быть сохранен тезис о том, что Жена есть Церковь. Ведь земная Церковь не могла предшествовать Мессии, родить Иисуса Христа. Но при этом, как и в случае мариологического толкования, совершенно непонятным остается стих 17. Выходит, что Сын обладает той же реальностью, что и «прочие от семени» Жены.
Наиболее принятое в настоящее время толкование: Жена — символ народа Божьего в его единстве Ветхого и Нового Заветов. Это лучше всего подходит к тексту. При этом Иоанн видит в Жене истинный Израиль как постоянно преследуемый народ Божий. Совершенно понятно из этого толкования, что из народа Божьего происходит и Мессия, и Церковь, как тот же народ Божий. Именно такое толкование и следует принимать при экзегетическом разборе текста. При этом, конечно, многое еще потребует объяснения.
Итак, Жена — символ народа Божьего. В Боге, на небе его начало (в образе Небесной Жены). Ветхозаветный народ Божий приближается к новозаветному народу Божьему, произведя из себя Мессию. Истинный Израиль возникает из «рождения младенца мужского пола», которое предельно сжато изображено в одном стихе 12:5. Этот новый Израиль, Церковь, затем порождает всех христиан (12:17), которые должны быть защищены от атак сатаны. Церковь (Жена), как и «Младенец»-Мессия (12:5), находятся под защитой Бога. Жена-Церковь, конечно, не абстрактная величина, которая мыслится без христиан. Hç ее существование не зависит от отдельных христиан. Заверение в том, что Бог и Его Сын — Спасители истинного народа Божьего, было утешением и ободрением для христианина, ибо обещало ему спасение, если он примет участие в судьбе Христа (12:11).
В литературном смысле Откр 12 делится натри слоя. 12:16 показывают Жену и дракона, а также сообщают о рождении и восхищении Сына. 12:7-12 показывает следствия всего «события Христа» (ст. 5) на небе и следствия событий на небе для жителей земли. 12:13-17 говорит о судьбе истинного народа Божьего и о судьбе христиан.
Теперь приступим к подробному чтению и анализу этой важной 12-й главы Откровения.
1 И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд.
2Она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения.
3 И другое знамение явилось на небе: вот большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим.
4Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца.
5И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его.
6А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней.
В начале главы на небе являются два знамения. В апокалиптической традиции небесные знамения символизируют некие конечные, эсхатологические события. Эти два знамения противопоставлены друг другу. Первое называется «великое знамение». Оно открывает образ «жены». Второе называется «другое знамение», то есть противоположное первому. Оно являет образ «дракона».
На небе является некая жена, которая имеет решающее значение для событий Конца. Как «великое знамение» она указывает на то последнее время, которое начинается с появлением Иисуса Христа (ст. 5). Следует заметить, что как небесный образ жена изображается только в стихах 1-2. Далее она действует на земле. То же касается и дракона. Сначала он на небе, а после внезапно на земле. Дело в том, что традиционно небесные образы указывают на предопределенные Богом феномены и события, на плац Божий, осуществляющийся на земле.
Жена представляет собою сияющую фигуру, снабженную небесными атрибутами: она облечена в солнце, луна под ее ногами, а на голове у нее венец из двенадцати звезд. Все это напоминает астрально-мифологические античные представления о небесной царице (особенно о богине деве Исиде). Но для Иоанна все эти мифические атрибуты — всего лишь материал, использованный для символики. Небесные светила обозначают жену как предопределенную Богом Церковь, истинный народ Божий. Это не удивительно, потому что женщина в античности часто символизировала народ. Так в Библии «дщерь Сиона» означает город Иерусалим, а также жителей Иерусалима (Ис 1:8; Иер 4:31), На народ Божий указывает и число 12. Это двенадцать колен Израиля (ср. Быт 37:9, где Иосиф во сне видит солнце и луну, и одиннадцать поклоняющихся ему звезд, то есть одиннадцать сынов Иакова-Израиля, которые поклоняются ему, двенадцатому сыну). Двенадцать колен Израиля — ветхий народ Божий. Венец — символ успеха и триумфа. Он означает непобедимость.
Что касается луны под ногами, то, делая отступление от нашей темы, можно напомнить некоторые иконописные изображения Пресвятой Богородицы, стоящей на луне или на полумесяце. Это явные следы «мариологического» истолкования образа жены из главы 12. Кроме того, все наблюдали кресты на многих православных храмах, в основании которых находится полумесяц. Иногда это толкуют как победу христианства над исламом. Это неверно. То, что воспринимается как полумесяц, на самом деле схематическое изображение корабля или лодки, плывущей по житейскому морю и управляемой парусом-крестом.
Упомянутые сильные «боли и муки рождения», от которых жена кричит, вопреки нашему ожиданию, вовсе не указывают на трудности рождения Сына. «Муки рождения» — устойчивый термин для обозначения «скорбей» последних времен. Например, 1 Фес 5:3: «Когда будут говорить: “мир и безопасность”, тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут». Или вот слова Господа Иисуса: «Восстанет народ на народ и царство на царство; и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения. Это — начало болезней» (буквально «начало родильных мук») (Мк 13:8; Мф 24:8).
Второе знамение на небе — «большой красный дракон» (12:3). Он внушает ужас и очень силен. Согласно 12:9 он — «древний змий, называемый диаволом и сатаною». Его цель — совращение и погибель всего мира. На Древнем Востоке дракон считался неким демоническим существом, олицетворявшим власть хаоса. Эти древневосточные мифы оказывали влияние уже на образы Ветхого Завета. Но там Господь Бог сокрушает дракона:
Ты расторг сплою Твоею море,
Ты сокрушил головы змиев [драконов] в воде;
Ты сокрушил голову левиафана... (Пс 73:13-14).
Господь в Последнее время победит дракона: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис 27:1).
Красный цвет дракона тоже традиционен. Этот цвет обличает его кровавые убийственные намерения. Вспомним снятие второй печати и рыжего цвета коня, символа войны и убийства в Откр 6:4. Возможно, образ дракона отражает пророчество Исаии (14:29):
Не радуйся, земля Филистимская,
что сокрушен жезл, поражавший тебя,
ибо из корня змеиного выйдет аспид,
и плодом его будет летучий дракон.
Столь же опасен, как и летучий дракон, известный из древней басни огненного цвета змей, который, согласно народным верованиям, живет в пустыне. Всякие пустынные монстры («аспиды и летучие змеи») упоминаются в Ис 30:6 (ср. Числ 21:6; Втор 8:15).
Семиглавые драконы частенько появляются в древней мифологии, например в Вавилонской. Упоминается он и в различных апокрифических сочинениях. Так, в Одах Соломона (22:5) Христос благодарит Бога за то, что Он дал Ему силу победить семиглавого дракона из ада и освободить людей из его лап: «Он, моими руками свергнувший дракона семиглавого и поставивший Меня на корни его, дабы сокрушил Я семя его». Апокрифические Оды Соломона, описания которых опираются на Ис 14:29, подчеркивают огромную силу дракона, которую может сокрушить только Христос. Семь диадим, то есть корон, как и десять рогов, подчеркивают полноту власти сатанинского зверя (ср. Дан 7:7: «Видел я в ночных видениях, и вот зверь четвертый, страшный и ужасный и весьма сильный; у него большие железные зубы; он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами; он отличен был от всех прежних зверей, и десять рогов было у него»). Число 10 означает большое, но ограниченное число. Это число всегда отмечает полноту власти, присущей только безбожным силам (ср. Откр 13:1; 17:3.7.12.16; 2:10). В своем описании дракона Иоанн имеет в виду ту земную власть, которая предоставляет себя в распоряжение дракона-сатаны, как его орудие на земле. В главе 13 эта власть Римской империи будет символизирована и подробно обрисована в фигуре зверя из моря, порождения дракона. У него, как и у дракона, тоже семь голов и десять рогов.
Жена и дракон противостоят друг другу. Один образ — в небесной славе и просветленной природе. Другой образ заранее указывает на то, какой губительной властью и силой станет его орудие на земле — Римское государство. Дело дракона не творческое, но разрушительное. Доказательством этому служит его действие: «Хвост его увлек с неба третью часть звезд и бросил их на землю» (J2:4a). Это напоминает о пророчестве Даниила (Д$н 8:10), где о «маленьком роге» говорится так: «И вознесся он до воицства небесного, и низринул на землю часть сего воинства и звезд, и попрал их». Согласно Откр 6:13 (шестая печать) и 8:10-12 (третья труба) падение звезд — знамение наступления последних времен (ср. также Мк 13:25). В действиях дракона обнаруживается гордыня того, кто хочет уподобиться Богу. Но в отличие от Бога он не в состоянии даровать уверенность и надежду, но способен лишь нагнать страха и смятения. Однако, несмотря на весь свой блеск и силу, дракон обречен. Это ясно из того, что он — фигура, уступающая жене, слабее ее — не может осуществить свой коварный замысел «пожрать ее младенца».
Убийственной ярости дракона не достаточно разрушения материального мира. Он желает также убить Сына Жены. Здесь Иоанн опирается на одно место в пророчестве Иеремии, которое подтверждает, что в Откр 12 речь идет о судьбе Церкви. В Иер 51:34 святой город Иерусалим жалуется:
Пожирал меня и грыз меня
Навуходоносор, царь Вавилонский;
сделал меня пустым сосудом;
поглощал меня как дракон.
Для читателей намек был понятен: речь идет о конкретном враге Церкви Христовой, о Римской империи, которую Иоанн изображает под прикровенным именем Вавилон (Откр 14:8; 16:19; 17:5; 18:2.10.21).
Говоря о рождении Сына, или младенца мужеского пола (мальчика), автор опирается сразу на два знаменитых места из пророка Исаии (Ис 7:14 и 66:7), подчеркивая тем самым большое значение Сына для народа Божьего. В Ис 7:14 пророк возвещает царю Ахазу: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил» (ср. Мф 1:23; Лк 1:31). А в Ис 66:7 в рамках описания последних времен говорится:
Еще не мучилась родами,
а родила; прежде, нежели наступили боли ее,
разрешилась сыном (буквально «мальчиком»).
Об этом Сыне, следуя мессианскому Псалму 2, говорится, что Он будет «пасти все народы жезлом железным» (Пс 2:9). Это же высказывание Псалма 2 повторится в Откр 19:15, где Иисус Христос, восседая на белом коне, свершит свой суд над богоборческими властями. Итак, для Иоанна «Младенец», Сын — однозначно Иисус Христос, который принесет спасение верным христианам.
Однако может удивить то, что немедленно после своего рождения «восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его» (12:5). Почему ни слова не сказано о земной жизни Христа? Дело в том, что восхищение с земли на небо в апокалиптической традиции обладает символической значимостью и предполагает, что на восхищаемую фигуру возлагается эсхатологическая задача. Так уже в Писаниях Ветхого Завета: прежде эсхатона, прежде конца восхищенные персонажи как бы ожидают этого конца на небе. Так, например, о восхищенном на небо пророке Илии в Книге Малахии сказано: «Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного» (Мал 4:5).
Дитя восхищено к престолу Божьему. Престол — символ власти. Следовательно, Сыну дана сила и власть. На первый взгляд действительно странно, что Иоанн совсем не упоминает жизнь и крестную смерть Иисуса Христа, хотя вообще-то в Книге Откровения крестная смерть Господа упоминается неоднократно и имеет решающее значение в деле спасения. Но вспомним, что ведь и апостол Павел в своих посланиях сводил всю жизнь Иисуса до Его воскресения к единственному слову о Христе распятом (1 Кор 1:23; 2:2; Гал 3:1 и так далее). Вот и апостол Иоанн тоже пользуется здесь подобным сокращением, объединением всего «события Христа» в единую короткую формулу «восхищения к Богу». Функция этой формулы ясна: возведение Иисуса Христа, Сына Божьего, на престол Божий есть непременное условие начала существования истинного народа Божьего, которому Бог уготовал место в пустыне («женаубежала в пустыню»). Пустыня традиционно считалась местом убежища преследуемых. В иудейском предании хранилось воспоминание о том, что Бог сохранил свой народ именно в пустыне, где Он питал его. Теперь Бог так же поможет своей Церкви в ее скорбные последние времена: Он будет питать ее тысячу двести шестьдесят дней, то есть все время до Конца. Да, жена, народ Божий, еще может подвергаться преследованиям и в пустыне, но Спаситель Христос более недосягаем для атак зла: Он на небе, с которого изгнан дракон. И убеждение в том, что Иисус Христос пребывает на небе, утешительно, ибо означает, что Спаситель непобедим и принесет окончательную победу своему народу.
После того как из 12:4-5 становится ясным, что дракон не смог достичь своей цели уничтожения Сына, он обращает свою ярость на жену. Это подразумевает 12:6, где говорится, что жена вынуждена бежать в пустыню, где Бог приготовил для нее место, чтобы питать ее там 1260 дней. Это время нам уже встречалось в 11:3. Там это было время, в течение которого действовали и пророчествовали два свидетеля, одетые во вретище, то есть в одежду покаяния. Это тот же самый срок, в течение которого язычники будут попирать святой город (11:2), ибо 42 месяца по 30 дней дают точно 1260 дней. 42 месяца, согласно 13:5, даны были зверю из моря, чтобы осуществлять свою бесовскую власть на земле. Этот же срок в 12:14 обозначается как «время, времена и полвремени», в течение которых Бог питал жену в пустыне. Слово «времена» означает «два времени». Поэтому «время, два времени и полвремени» означают «год, два года и полгода», то есть 1260 дней = 42 месяца. В Дан 7:25; 12:7 выражением «время, времена и полвремени» обозначается период последнего страшного угнетения «святых Всевышнего». Как уже говорилось выше, этот временной символ восходит к эпохе Маккавейских войн в царствование сирийского царя Антиоха IV Епифана (175-164 до Р.Х.). Но как власти Антиоха пришел конец, так и царству сатаны тоже придет конец. И будет это через 3 Уг года, или 1260 дней, или 42 месяца. В Книге Откровения это символический срок, который означает исполненное скорбей время исторического существования Церкви.
Но в это время христиане должны выстоять и сохраниться, так как Бог близок своему народу, Он присутствует в Церкви и помогает ей. Это то короткое время, которое еще попущено сатане: «немного осталось ему времени» (12:12). Все это придает христианам уверенность, ибо они знают, что они, как некогда иудеи, с помощью Божьей выстоят и в конце этого ограниченного срока одержат победу над драконом. Тогда время борьбы закончится, потому что власть сатаны будет окончательно уничтожена.
Итак, нет смысла гадать, что такое 3 Уг года. 3 Уг столетия? или 3 Уг тысячелетия? Нам не дано знать реальных времен и сроков. Мы знаем только, что 3 Уг — все время, отпущенное Богом Церкви на земле, сколько бы оно ни длилось.
7И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, 8но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе.
9И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним.
10И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила, и царство Бога нашего, и власть Христа Его, потому что низвержен клеветник братий наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь.
11Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего и не возлюбили души своей даже до смерти.
12 Итак веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени.
Последовательность событий в главе 12 такова: жена на земле рождает младенца Христа, который восхищается на небо (ст. 5), жена бежит в пустыню (ст. 6), на небе ведется война Архангела Михаила против дракона (ст. 7), дракон низвергается с неба на землю (стт. 8-9); на земле дракон преследует жену, родившую младенца (ст. 13), жена спасается в пустыне (стт. 14-16), дракон вступает в брань с христианами (ст. 17).
Итак, «событие Христа» (ст. 5) имеет следствием войну на небе между Михаилом и его ангелами с одной стороны и драконом и его ангелами с другой. Эти последние не могут устоять и удержаться на небе (стт. 7-8). Небеса ликуют по этому поводу (стт. 10-12).
Часть 12:7-12 несет тройную функцию. Во-первых, дракон должен окончательно покинуть небо, и это гарантирует то, что Христос на небе огражден от происков дракона. Следовательно, ничто больше не стоит на пути исполнения последней, эсхатологической задачи Христа. Во-вторых, согласно древней апокалиптической традиции, падение дракона считается решающим событием, которое предшествует установлению Царства Божьего (см. в текстах Кумрана I QM («Война сынов света против сынов тьмы»); апокриф «Вознесение Моисея» X, 1: «И тогда явится царствие Его во всяком творении Его. И тогда диавол обретет конец, и скорбь с ним отойдет»). В-третьих, низвержение дракона на землю мотивирует преследование им Церкви Христовой на земле.
Михаил — единственный ангел, который в Откровении назван по имени. В иудейской апокалиптической литературе Михаил считался ангелом хранителем народа Божьего и борцом со всем безбожным и враждебным Богу (в Дан 10:13.21; 12:1 Михаил описывается как «князь великий, стоящий за сынов народа» Божьего против царей и князей персидских и греческих). Согласно эфиопской Книге Еноха, Михаил — «один из святых ангелов, и именно он поставлен над лучшей частью человечества и над хаосом» (Эф. Енох, 20). В Военном свитке Кумранской общины (I QM XVII, 5-7) говорится, что Бог посылает Михаила на помощь народу в его последней битве, чтобы окончательно победить князей богохульного царства. В иудейской апокалиптике господство Михаила над ангелами на небе соответствует господству Израиля над языческими племенами земными, и это господство как бы гарантирует грядущее спасение, на которое уповает Израиль. В отличие от представлений кумранского Военного свитка, в Книге Откровения битва Михаила вводит не эсхатологическое время окончательного спасения, но всего лишь звено в цепи эсхатологических событий, а именно время Церкви, в которой только начинает на земле осуществляться Царство Божье.
Дракону больше нет места на небе (ст. 8), он низвержен на землю, где становится преследователем жены, о которой говорится, что ей было приготовлено Богом место в пустыне (стт. 6.14). Иоанн отождествляет дракона с «древним змием, диаволом и сатаной» (ст. 9). Далее о нем говорится как о «клеветнике». «Низвержен клеветник братий наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь» (ст. 10). Так в Синодальном переводе. Буквально же в оригинале слово katêgôr означает не «клеветник», а «обвинитель». Вот перевод епископа Кассиана: «низвержен обвинитель братьев наших, обвиняющий их пред Богом нашим день и ночь». За этой разницей в переводах стоит давняя традиция и интересный переводческий казус. Начнем с того, что слово «диавол» — греческий перевод еврейского слова «сатана». «Сатана» же первоначально считался обвинителем людей перед Богом. В начале Книги Иова сатана появляется как небесный прокурор, предъявляющий Богу обвинение против Иова (Иов 1:611). Затем его функция переходит от обвинения к оговору и клевете (ср. также Зах 3:1-10). Греческая Септуагинта постоянно переводит еврейское слово сатана как диавол. Само же слово «диавол» (diabolos) многозначно и происходит от столь же многозначного глагола diaballô, который среди прочего означает «обвинять, чернить, оговаривать, клеветать, сеять рознь» и тому подобное. Отсюда и традиция толковать слово «диавол» как «клеветник», а в нашем случае даже слово katêgôr, то есть «обвинитель» в строгом юридическом смысле, «прокурор», — тоже переводить как «клеветник». Шутки ради: а что еще прокурор может делать, как не клеветать на невинных?
Большой дракон обольщает всю вселенную, то есть всю обитаемую землю. Здесь намек на обольщающую роль змея в раю (Быт 3:1). Но после того как названо, раскрыто имя дракона («великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною»), согласно античным воззрениям становится понятной и его сущность, а вместе с тем принципиально уничтожается его власть. Он низвержен на землю не Михаилом и его ангелами, но самим Богом (глагол в страдательном залоге указывает на Бога как субъекта действия).
В стихе 10 победный голос спасенных начинает петь гимн. Из стиха 5 мы уже знаем, что Помазанник Божий, Христос, восхищен к Богу и престолу Его, то есть произошла та интронизация Христа, после которой Он разделяет власть Бога в Его Царстве. Следствие Его восхищения, иначе говоря, вознесения, — низвержение сатаны. Небо — это вечность. Христос — в вечности. Сатане в вечности больше места нет. Христиане в своем совершенном состоянии спасения ликуют, ибо после своего низвержения сатана больше не может перед Богом «обвинять» христиан, «клеветать» на них. Этой возможности он лишен и никакого влияния на небе перед Богом не имеет. Следовательно, его власть над христианами принципиально упразднена. Кровью Христовой сатана уже побежден и уничтожена его власть над теми, которые твердо стоят в слове свидетельства, готовы отдать свою жизнь за Христа и до смерти держатся своего исповедания искупительной силы крови Христовой (ст. 11). Победа Агнца (5:6.9) и Его интронизация имеют, таким образом, решающее, спасительное для христиан значение. Эта победа становится видимой, очевидной в том, что христиане безбоязненно исповедуют перед миром свою веру и держат ответ за нее, то есть являются мучениками. Разумеется, здесь имеются в виду предстоящие христианам конфликты с враждебным миром и, прежде всего, с имперским культом.
Спасительные события, которые провозглашаются в стт.10-11 — причина ликования, возвещаемого в ст. 12а небесам и их обитателям. «Громкий голос, говорящий на небе» (ст. 10; ср. 11:15; 19:1), подразумевает не голос кого-то одного, но голос «многочисленного народа», голос спасенных христиан. Но «горе», провозглашаемое далее (ст. 126), — следствие тех же событий. Это «горе» направлено миру и его обитателям. Это возвещение «горя» (по-гречески оиаг, увы!) имеет свои корни в пророческих речах-угрозах и предостережениях (Ис 1:4; Иер 4:13; Иез 24:9; Ос 7:13; 9:12; Ам 5:16 и так далее). На фоне этой традиции возвещение «горя» для боговраждебного мира означает суд над ним, а для христиан, живущих в мире, — угрозу нападок диавола, низверженного на землю: «к вам сошел диавол в сильной ярости». Диавол знает, что «немного ему остается времени», и тем более стремится им воспользоваться. Тот же мотив краткости оставшегося времени — утешение для христиан, ибо после трудного, но короткого противостояния сатане их ожидает конечная победа. Благодаря искупительному действию крови Агнца (ст. 11) они способны устоять под ударами диавола, имеющего в качестве своего союзника Римскую империю, что будет видно из дальнейшего повествования Книги Откровения.
13 Когда же дракон увидел, что низвержен на землю, начал преследовать жену, которая родила младенца мужеского пола.
14 И даны были жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню в свое место от лица змия и там питалась в продолжение времени, времен и полвремени.
15И пустил змий из пасти своей вслед жены воду как реку, дабы увлечь ее рекою.
16Но земля помогла жене, и разверзла земля уста свои, и поглотила реку, которую пустил дракон из пасти своей.
17И рассвирепел дракон на жену, и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа.
Низвержение сатаны на землю имеет следствием его преследование жены, которую теперь, после стихов 7-12, можно уже с полной уверенностью толковать как истинный народ Божий. Стих 13 подхватывает рассказ, начатый в стихе 6, где говорилось, что «жена убежала в пустыню». Но теперь читатель узнает, что «в пустыне» жене подает свою помощь Бог.
Он дал ей «два крыла большого орла» (ст. 14). Этот мотив напоминает нам традицию исхода: «Вы видели, что Я сделал египтянам, и как Я носил вас на орлиных крыльях, и принес вас к Себе» (Исх 19:4; ср. Втор 32:11; Ис 40:31). Пустыня — то место, которое указано жене, — библейский символ близости Божьей. Пустыня напоминает нам о странствовании народа Божьего после его исхода из Египта в землю обетованную. Мотив пустыни возникает тогда, когда речь идет о надежде на спасение. Вспомним знаменитое место из пророка Исаии:
Глас вопиющего:
в пустыне приготовьте путь Господу,
прямыми сделайте в степи стези Богу нашему (Ис 40:3).
Или у пророка Иеремии:
Так говорит Господь: народ,
уцелевший от меча,
нашел милость в пустыне;
иду успокоить Израиля (Иер 31:2).
В пустыне собирался народ в ожидании близкого конца, как, например, община в Кумране: «Пусть отделятся от местопребывания людей Кривды, дабы идти в пустыню, чтобы проложить там дорогу Господу»[39]. Поэтому если говорится, что жена «улетела» в пустыню, то это означает, что она в укрытии Божьем, под Его покровом. Бог питал ветхий Израиль во время его странствий в пустыне, так Он будет питать и жену — новый, истинный Израиль. Вероятно, при этом, говоря о пище, Иоанн думает о евхаристии (ср. 2:17: «побеждающему дам вкушать сокровенную манну»). Число 3½ («в продолжение времени, времен и полвремени») мы уже характеризовали как время Церкви — народа Божьего в последние времена.
Если Церкви в различных библейских образах обещана защита Божья, то ясно, что диавол, который теперь выступает в образе змея, ничего не может с нею поделать. Змей, возможно, напоминает об античных мифах, которые часто изображают дракона как змееподобное морское чудовище. Так, например, у пророка Исаии: «В тот день поразит Господь мечом Своим... левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис 27:1). Если пустыня защищает жену, то вода изображается скорее не как благо, но как угроза (ведь водная стихия — один из библейских символов хаоса). А земля, которая здесь персонифицируется, приходит жене на помощь. Она «разверзает уста свои» и выпивает поток воды, который испускает змей (ст. 16). Поэтому дракон свирепеет на жену еще больше (ст. 17). В целом богословский смысл всего текста понятен: Церковь получает обетование, что она переживет все нападения врага Божьего, потому что Бог гарантирует ей всевозможную помощь (ср. Мф 16:18: «врата ада не одолеют ее»).
Дважды атаки дракона оказываются тщетными. Он не смог ничего поделать ни с Сыном жены (Христом) (12:4-5), ни с самой женой. Поэтому он обрушивается на христиан, на «прочих от семени ее» (ст. 17). Эти «прочие» — явно христиане. На это указывает их характеристика: они — «сохраняющие заповеди Божьи и имеющие свидетельство Иисуса». Эти слова отсылают нас назад, к середине главы, где говорилось о христианах, которые одержали победу над сатаной «словом свидетельства своего» (ст. 11). В целом Церковь победила. Но сатана стремится взять реванш на отдельных христианах. Однако им он тоже не сможет причинить вреда, если они держатся свидетельства Иисуса. Впрочем, отдельным христианам не дается обетование, что их, как и женуЦерковь, не коснется никакое зло. Это не так. Именно поэтому, вероятно, Церковь изображается в двух разных образах: как жена — народ Божий, и как «прочие от семени ее», то есть отдельные христиане.
В Откр 12:6.13-17 изображаются следствия той войны на небе, которая была результатом Боговоплощения, то есть «события Христа» (рождецие Младенца и Его восхищение на небо к престолу Божьему, 12:4-5). В образе жены, которая теперь символизирует истинный народ Божий на земле, некоторым образом уже присутствует небо на земле. Бог и Христос так близки Церкви и так связаны с нею, что она становится непобедимой для сил зла. Но отдельные христиане должны сохранить себя, доказав свою верность. Только в том случае, если они останутся верными свидетельству Христову и заповедям Божьим, в конце они будут спасены. Таким образом, власть сатаны ограничена даже в отношении отдельных христиан. Окончательная судьба каждого христианина находится в руках Бога и Христа Его, а вовсе не в руках сатаны. Это может и должно придать христианам силы быть стойкими и своею стойкостью победить сатану. Тем самым задается тема последующих глав. Но сначала называются конкретные власти, представляющие опасность для христиан: зверь из моря и зверь из земли (Откр 13).
Экскурс 3. Предположения об источниках образов Откр. 12
Когда мы пристально вглядываемся в главу 12, то многое нам все же кажется странным. Недаром в истории толкований было так много различных пониманий, например, образа жены. Почему она то на небе, то на земле? Почему Младенец сразу после рождения восхищается на небо? Мы как-то пытались ответить на эти вопросы. Но в целом образная система этой главы все равно остается несколько странной и не очень хорошо согласующейся с прочими частями Книги Откровения.
Сами по себе образы не появляются из ничего. Мы знаем, что образный мир Откровения взят из богатейших источников различных преданий. Делались весьма достойные внимания попытки найти источники и для образов главы 12. Разумнее всего думать о том, что непосредственным материалом для Откр 12 послужил некий иудейский источник. Та трудность, которую создает христианская концепция жены как Матери Мессии, отпадает, если принять именно иудейскую концепцию. Жена символизирует земной народ Израиля. Изображение Младенца, восхищенного тотчас после рождения, тоже не может происходить из христианских представлений, так как в этом случае нет и намека на крестную смерть Иисуса Христа и ее спасительное значение. Центр тяжести перенесен на эсхатологический аспект. Но одного неопределенного указания только на иудейский источник недостаточно, ибо не существует точных иудейских параллелей для такой формы рождения Мессии.
Существует также распространенный взгляд, что за образами главы 12 первоначально стоит языческий миф, который говорит о рождении солнечного божества[40]. В этом случае вопрос сводится к следующему: является ли наш текст (в данной нам форме или в своем источнике) иудейской или христианской переработкой первоначального языческого мифа? Анализ показывает, что реконструируемый источник предполагает иудейскую обработку языческого мифа.
В древнегреческой мифологии рассказывается следующее: Дракон Пифон получил пророчество, что он будет убит сыном богини Лето. Лето носила во чреве от Зевса. Когда Пифон заметил, что Лето должна родить, он начал ее преследовать, чтобы уничтожить ее и ее младенца. Но бог северного ветра Борей на своих крыльях унес Лето к богу Посейдону. Тот же перенес ее на пустынный остров Ортигия и покрыл остров морскими волнами. Пифон вынужден был вернуться на гору Парнас. Посейдон осушил остров, и Лето родила бога Аполлона. На четвертый день после рождения Аполлон отомстил Пифону и убил его.
Этот миф в некоторых деталях напоминает Откр 12: жена, которая должна родить; ее божественное Дитя, имеющее великую задачу; преследующий дракон; даже такая незначительная деталь, как крылья жены. Однако велики и различия. Рождение и спасение ребенка в Откр 12 происходят перед бегством жены. Спасение Младенца — не результат побега жены в уединенное место, но изображено как восхищение его к Богу. Именно на этом месте могла состояться иудейская переработка мифа: восхищение Младенца было обязательной предпосылкой Его эсхатологической функции (ср. Мал 4:5 с возвращением восхищенного на небо Илии в роли Мессии; Сир 48:9-10: «Ты [Илия] восхищен был огненным вихрем на колеснице с огненными конями; ты предназначен был на обличения в свои времена, чтобы утишить гнев, прежде нежели обратится он в ярость, — обратить сердце отца к сыну и восстановить колена Израиля»).
К подобным же результатам приводит и сравнение с другой широко распространенной в древности версией этого мифа, происходящей из Египта[41]. Здесь жена — мать богов Хатор-Изида, дитя — солнечный бог Гор, дракон — ТифонСет. Последний преследует Изиду. Она чудесным образом рождает солнечного бога и бежит от Тифона на сказочный плавающий остров Хемнис, где питает ребенка. Египетский Тифон имеет водную природу, что напоминает Откр 12:15, где сказано о реке, которую изрыгает дракон для того, чтобы погубить жену. Впрочем, то же утверждает и греческий миф о Пифоне. Изида же в египетских изображениях всегда снабжена крыльями.
Египетский миф тоже обнаруживает как сходства, так и различия с Откр 12. Так, в мифе спасение ребенка происходит вместе с женою, а не через восхищение к Богу, которое предполагает исполнение некоей эсхатологической задачи. Это восхищение указывает на иудейскую обработку. То, что это восхищение к Богу может быть влиянием иудейского представления о небесном Сыне Человеческом, показывает эфиопская Книга Еноха[42]. Христианская обработка непосредственно языческого мифа исключена тем, что восхищение Младенца тотчас после рождения несовместимо с христианским взглядом на Господа Иисуса.
Обе версии мифа (греческая и египетская) обнаруживают и другое несоответствие главе 12 Откровения: спасение жены в Апокалипсисе происходит в пустыне, а в мифах — на острове. Пустыня — тоже, скорее всего, иудейская переработка, так как для иудейского мышления пустыня всегда имела сотериологическое значение. Ведь именно через пустыню пролегает путь к земле обетованной. Принять иудейскую адаптацию того или иного языческого мифа труда не представляет, потому что таких случаев приспособления можно указать немало. А какая античная форма мифа была принята, прежде чем легла в основу иудейского источника Откр 12 — греческая или египетская, — решить трудно, но принципиально не так уж и важно.
В мифической истории о преследуемой жене притесняемое иудейство видело самого себя. Этот рассказ к тому же придавал людям уверенность, что Мессия уже родился. Об этом повествует иудейская легенда о Менахеме[43]. Миф об Изиде (или Лето), которая бежит от преследований Тифона (или Пифона), стал для гонимого иудейства символом. Хотя в нем не видно прямых ссылок на Иудейскую войну или на разрушение храма, эти события могли исподволь оказать влияние на сознание иудейской диаспоры, знакомой с языческой мифологией. Подобным же образом и автор Откровения Иоанн мог, со своей стороны, принять иудейский вариант мифа, так как образ преследуемой и хранимой жены помогал понять судьбу гонимой христианской Церкви. Это гонение и преследование началось именно во время написания Книги Откровения. Обетование нового пришествия Христа пробуждало к тому же эсхатологическую надежду в ситуации сомнения и разочарования. Если Иоанн, независимо от иудейского источника, снабдил жену небесными чертами, то этим он хотел подчеркнуть идеальное эсхатологическое предначертание истинного народа Божьего — вопреки всем внешним испытаниям, опасностям и преследованиям. Распространенный в античном мире образ небесной царицы мог при этом помочь в описании славы народа Божьего, хотя отдельные черты при этом и утратили свой изначальный смысл.
Б. Культ кесаря и его пропаганда. Смертельная угроза христианам (13:1-18)
Глава 13 конкретизирует, что означает брань с христианами, в которую вступил дракон, низвергнутый с неба. Начинается атака на «сохраняющих заповеди Божии и имеющих свидетельство Иисуса» (12:17). Иоанн изображает две демонические фигуры, которые, каждая по-своему, воплощают могущество Римской империи: зверя из моря и другого зверя из земли. То, как изображены эти звери, показывает, что враги христиан находятся в тесной связи с сатаной, от которого они получают власть. Эта связь с сатаной видна уже в первом стихе 13:1 (в критическом тексте 12:18), который, вероятно, надо читать так: «И он [дракон] стал на песке морском», а не так, как в Синодальном переводе: «и стал я [Иоанн] на песке морском». Речь идет не об Иоанне, а о драконе. Ведь Иоанн на небе, а не на морском берегу. Но дракон, низринутый на землю, рассвирепел, решил вести войну с христианами, стал на песчаном морском берегу и вызвал из морской бездны своего помощника — зверя. Иоанн пишет: «И я увидел выходящего из моря зверя...». Сын Божий — Христос — спускается на землю с небес, а «сын сатаны» — антихрист — поднимается на землю из бездны. При описании этого зверя из моря Иоанн опирается на видение четырех звериных царств в пророчестве Даниила (Дан 7:2-27). У пророка последовательно появляются: лев, медведь, барс с четырьмя головами и страшное чудовище с десятью рогами, которые символизируют десять эллинистических царей. Последним из них был Антиох IV Епифан, в Библии — прообраз страшного врага Божьего, антихриста и богохульника. В Откровении признаки всех четырех зверей Даниила соединяются в одном звере из моря. Для Иоанна речь идет не о толковании хода истории, как у Даниила. Там четыре зверя обозначают последовательно сменяющие друг друга языческие империи. Иоанн же в образе одного зверя описывает не исторический ход событий, а современную ему Римскую империю, как власть безбожную и богопротивную.
Итак, в видении речь идет о политико-религиозной власти Imperium Romanum.. Для изображения Книги Откровения характерно, что в ней римская власть описывается в метаисторических категориях. Иоанн использует древние мифологические образы и представления, чтобы проследить глубинное измерение земной истории. За властью Рима стоит Дракон, сатана. Империя — только некая земная представительница диавола. Оба зверя, стоящие на службе сатаны, со своей стороны суть изначальные древние силы хаоса — Левиафан и Бегемот, которых Бог покорил в начале творения, но которые вновь появляются в конце времен как символы погибели. Левиафан обитает в бездне моря, а Бегемот на суше: «Бегемоту Ты дал одну часть из Земли, осушенной в третий день, да обитает в ней... Левиафану дал седьмую часть водяную» (3 Езд 6:49-52; ср. Ис 27:1; Иов 40:10). На таком древнем библейском фоне война, которую ведет со святыми зверь из моря (13:7; ср. 12:17), приобретает эсхатологический, возвышающийся над земной историей характер, ибо в этой борьбе речь идет о разрешении спора между Богом и сатаной, между спасением и гибелью. Эта битва — восстание тех, некогда покоренных при творении сил, которые благодаря сатане получают последний, хотя и тщетный, шанс.
Чтобы достичь максимального изобразительного эффекта, Иоанн использует не только черты из видения четырех зверей Книги пророка Даниила, но и всячески подчеркивает, что зверь из моря — антихрист, то есть пародия на Христа. Интронизация зверя (возведение его на престол) обнаруживает много параллелей к интронизации Агнца в Откр 5. Агнец получает свою власть от Бога (5:7.12), а зверю из моря дает свою силу и великую власть дракон (13:2). Агнец (5:9) искупил своею кровью людей «из всякого колена и языка, и народа и племени», даровав им тем самым спасение. Вот и о звере из моря говорится, что он получил «власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем» (13:7). Но власть эту он использует на погибель людям. Как всякое создание на небе и на земле поклоняется Агнцу (5:13), так люди поклоняются и зверю (13:4). Агнец называется «как бы закланным» (5:6). И одна из голов зверя «была как бы смертельно ранена», но рана эта исцелела (13:3). Зверь из моря в качестве «антиагнца» является тем же самым людям, что и «Агнец». Но люди, имена которых записаны в книге жизни у Агнца, ему не подчиняются и не поклоняются (13:8).
Второй зверь, из земли (13:11-18), тоже отмечен чертами антихриста. Он полностью находится на службе у зверя из моря и озабочен тем, что воздвигает образ первого зверя, то есть его статую для поклонения. Так второй зверь символизирует тех, кто в огромной Римской империи занимался усилением и распространением культа кесаря.
Церковь при этом должна остаться верной себе перед лицом разрушительной стратегии двух зверей. Она должна знать, что усилиям сатанинской власти зверя из моря положен предел, срок в 42 месяца, который символизирует эсхатологический период гонений (13:5; ср. Дан 7:25; 12:7). Речь при этом идет, прежде всего, о настоящем времени Церкви, времени владычества зверя из моря. Однако взор автора простирается далее: он видит начало той «годины искушения» (3:10), которая захватит всю землю, чтобы совратить ее жителей. Поэтому в 13:8 он оставляет прошедшее время, характерное для стиля видений, и пророчествует о массовом отпадении в поклонение безбожной власти Римской империи. Увещевание 13:9-10 тоже переступает границы уже существующей угрозы Церкви и заставляет считаться с ее тотальным преследованием. Но особенно на грядущую опасность указывают стихи 13:15-17. Никто не сможет избежать этой опасности. И причина ее в предстоящих действиях одной из голов зверя, которая символизирует легендарную личность «Нерона воскресшего». Об этой фигуре нам предстоит еще много рассуждать.
1 И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные.
2Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою, и престол свой, и великую власть.
3 И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю, 4и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? И кто может сразиться с ним?
5И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца.
6И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и живущих на небе. 7И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем. 8И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира. 9Кто имеет ухо, да слышит. 10Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых.
Этот текст продолжает то, что было написано в самом конце главы 12. Вот что получается, если не разделять главы:
17 И рассвирепел дракон на жену, и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа. 1 И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные.
Однако, как было указано выше, в этот текст следует внести небольшую поправку. Правильнее будет читать не «и стал на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя», а «и стал Он на песке морском. И я увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами».
Итак, Иоанн приступает; к описанию нового видения: «И я увидел...» (13:1). Так всегда обозначается важный шаг в развитии событий. Эти новые события ввергнут христиан в великие скорби. Для достижения своей цели (12:17) дракондиавол становится на берегу моря и вызывает из моря зверя, свое «воплощение». Уже та среда, из которой выходит зверь, то есть море, указывает на опасность. Море у людей античного мира считалось местом пребывания злых демонов, но прежде всего, обиталищем морского чудовища, которое в Библии называлось Левиафаном (Ис 27:1). Этого Левиафана может одолеть только Бог. Для читателей и слушателей, которым была известна апокалиптическая традиция о Левиафане, становилось с первой же строки ясно, что начинается решающая борьба между Богом и сатаной. Им было также ясно, что если они сохранят верность Богу, то они окажутся на стороне Победителя Бога. Так образ зверя из моря сам по себе призван вызвать не столько страх и ужас, сколько привести христиан к волевому решению оставаться верными Богу.
Описание зверя из моря точно соответствует описанию дракона в 12:3. Как и дракон, зверь имеет семь голов и, соответствуя Дан 7:7, десять рогов. Таким образом, зверь — земное «воплощение» сатаны. Далее в ст. 2 подчеркнуто, что дракон дал зверю «силу свою и престол свой и великую власть». На семи головах зверя «имена богохульные». Семь голов в дальнейшем (17:9-10) будут истолкованы как семь холмов (Рима) и семь римских императоров, а десять рогов — как десять царей (17:12). Богохульные имена на его головах — это имена, связанные с культом императора, подчеркивавшие его божественность: augustus (величественный, священный), divus (божественный), dominus (господь), deus (бог), filius dà (сын божий). Эти имена в принципе принадлежат только единому и истинному Богу. Украденные самозванцем и узурпатором с его безмерными притязаниями, они становятся богохульными.
Вслед за головами описывается тело зверя. Он — не представимый в реальности монстр, обнаруживающий сходство со всеми четырьмя зверями в Дан 7:2-8. В звере из моря Иоанн преследует цель изобразить не первобытное чудовище хаоса, но объединить всех четырех зверей из Дан 7. В нем как бы соединились все мировые языческие империи, сконцентрирована вся богопротивная земная власть. Этот зверь из моря сочетает в себе черты всех четырех зверей из Дан 7. Там они символизируют четыре следующие друг за другом империи. Зверь подобный барсу (Дан 7:6) имеет ноги, как у медведя (Дан 7:5), и пасть, как у льва (Дан 7:4). Эта лишенная наглядности картина чудовища призвана изображать вершину безбожной власти на земле, во главе которой стоит император с претензией на божественное поклонение.
Зверь не только действует, облеченный властью сатаны (ср. 2 Фес 2:9), воплощением которого он является, — он к тому же выступает как антипод Христа, то есть как антихрист. На это его свойство указывает уже то, что на своих рогах он имеет десять диадем. В Книге Откровения диадемами по праву обладает только Христос. Они — знаки истинного царского достоинства (19:12). Зверь становится пародией на Христа. Об этом говорит также замечание, что дракон предоставляет зверю свой престол; это контрастирует восшествию Христа на престол Его Отца (3:21). Таким же карикатурным становится звериное подражание смерти и воскресению Агнца. Автор изображает это так: одна из голов зверя была «как бы» смертельно заклана, но его смертельная рана была исцелена (ст. 3). От удара мечом зверь получил смертельную рану (ср. ст. 14), но вернулся от смерти к жизни. «Одна из голов его как бы смертельно была заклана» (не «ранена», как в Синодальном переводе, а именно «заклана»), что однозначно напоминает описание Агнца, который «был как бы закланный» (5:6). При этом важно, что судьба одной головы отождествляется с судьбою всего зверя, ибо об оживлении одной головы говорится: «Его [то есть зверя] смертельная рана была исцелена» (ст. 3). Уже здесь отражается дальнейшая тенденция видения идентифицировать зверя как олицетворение Римской империи с одним из ее императоров (одной из голов зверя). Зверь из моря = воплощение сатаны = антихрист = олицетворение империи = образ конкретного императора. Но вопрос в том, о каком императоре идет речь?
Какого императора подразумевает Иоанн, когда изображает его судьбу как бесовское подражание закланному Агнцу? Им может быть только Юлий Цезарь, Калигула или Нерон: только их кончина может быть названа «закланием». При ближайшем рассмотрении Юлий Цезарь отпадает, ибо к нему не применима черта оживления и обожествления, да и не был он императором в позднейшем смысле этого слова. Калигула был странной и скоропреходящей фигурой в истории Рима. Не было также никаких намеков на его оживление. А вот о Нероне, который в 68 году якобы покончил жизнь самоубийством, вскоре после его смерти стала ходить легенда о «Нероне воскресшем» (Nero redivivus). Рассказывали, что он не умер, но только скрылся, бежал в Парфию, скоро вернется с помощью парфянской конницы, отомстит своим врагам в Риме и снова займет свое место императора. Позднее в этом народном ожидании Нерон обрел демонические черты. К популярной легенде в ее окончательной форме примкнул автор Книги Откровения Иоанн. Она ему позволила изобразить участь одной из голов как сатанинскую пародию на закланного Агнца. Против отнесения символа к Нерону указывается иногда на то, что Нерон погиб не от меча, но от удара кинжалом, нанесенного собственной рукой. Но ведь в Откровении речь идет лишь об отголоске легенды, пересказ которой к тому же апокалиптически зашифрован. Остается вопрос: кого следует понимать под этим «воскресшим Нероном»? Домициана, который был императором во время написания Книги Откровения? Пожалуй, это не так, ибо в 17:8.11 под зверем однозначно подразумевается не современный Иоанну император, а некий «грядущий Нерон». Так что в главе 13 тоже следует думать о грядущем антихристе, грозное откровение которого провозглашается в ближайшем будущем. Но поскольку Иоанн желает дать утешение и придать уверенность верующим его времени, возможно, речь идет и о современном ему Домициане. Это он — наместник сатаны на земле. Это он ведет войну с христианами. Скорее всего, Иоанн изображает и современную ему реальность, и грядущего антихриста, и вообще всякую антихристову власть на земле.
Люди земли с восхищенным удивлением реагируют на силу зверя и на чудо исцеления, которое с ним произошло. Они воздают ему божеские почести (13:3-4). И снова: как поклонение Агнцу есть одновременно поклонение Богу, так и поклонение зверю из моря есть одновременно поклонение дракону, который дал власть зверю. И это поклонение достигает высшей точки в богохульном риторическом вопросе: «Кто подобен зверю сему?» Это напоминает о славословии Богу в Ветхом Завете: «Кто, как Ты, Господи, между богами?» (Исх 15:11); «Кто на небесах сравнится с Господом? Кто между сынами Божиимиуподобится Господу?» (Пс 88:7). Поклонники зверя обнаруживают свою дерзкую самонадеянность, когда торжественно заклинают непобедимость зверя: «Кто может сразиться с ним?» Далее в ст. 7 сказано, что Римской империи дана власть «вести войну со святыми и победить их», то есть христиан. Римское государство, и особенно кесарь, стоящий во главе его, имеет неограниченную божественную власть. Так считают его поклонники. О поведении, действиях и успехах зверя говорится в 13:5-8. Но вот что удивительно: в принципе-το власть не принадлежит зверю, она ему всего лишь «дана». Кем дана? Богом по Его попущению и промыслу. Это видно из того, что в этом отрывке везде используется страдательный залог глаголов, так называемый «страдательный божественный», Passivum divinum: «даны уста... дана власть... дано вести войну...». Богом же власть зверя ограничена сорока двумя месяцами. Это соответствует 3 Уг годам (ср. 11:2; 12:6.14), то есть времени, когда Церковь будет подвергаться преследованиям, но при этом с помощью Божьей выстоит.
Зверь говорит устами своими «гордо и богохульно». Под этим понимается не что цное, как претензия на божественность. Иоанн здесь снова ориентируется на Дан 7, где о маленьком роге говорится, что он изрекает богохульства (Дан 7:8.20.25). Хулится при этом не только имя Божье, но и жилище Бога и живущие на небе, то есть все, относящееся к небесному миру.
Согласно 13:7-8, цель безбожной власти — преследование христиан. Это соответствует надменности и дерзости Римской империи, которая не может переносить Церковь Христову. Выражение «вести войну со святыми и победить их» напоминает о Дан 7:21: «Я видел, как этот рог вел брань со святыми и превозмогал их». Когда о Римской империи говорится, что ей «дана была власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем» (13:7), то это снова сознательный контраст к Агнцу, который искупил для Бога людей «из всякого колена и языка, и народа и племени» (5:9; 1:6). Из ст. 8 читатель узнает, что властное притязание Римской империи распространится на всю землю: «И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира». Это довольно трудно понять: что значит «Агнец, закланный от создания мира»? Это кажется бессмысленным. Поэтому прежние толкователи вычеркивали упоминание закланного Агнца как неудачное дополнение переписчика. Возможно, это справедливо. Если же не прибегать к такому предположению, можно переводить и так: «И поклонятся ему все живущие на земле, имена которых от создания мира не написаны в книге жизни у закланного Агнца». Христианину, которому и направлена Книга Откровения, тем самым дается понять, что ситуация будет еще хуже, чем сейчас. Избежать этого невозможно. Он сможет ее выдержать только в том случае, если докажет, что его имя «написйно в книге жизни у Агнца». Поэтому от него требуется терпение и выдержка: не надо рассчитывать на то, что все скоро изменится.
Именно об этом идет речь в увещевании христианам (13:10), которому предшествует призыв к вниманию: «кто имеет ухо, да слышит». В ст. 10 Иоанн толкует внешне безнадежную ситуацию перед безмерной мощью Рима как ситуацию, предусмотренную провидением Божьим. Следует ссылка на пророка Иеремию (Иер 15:2): «так говорит Господь»:
Кто обречен на смерть, иди на смерть;
и кто под меч, — под меч;
и кто на голод, — на голод;
и кто в плен, — в плен.
К сожалению, в русской Синодальной версии текста Откровения все звучит совсем не так. Цитата из Иеремии искажена и тем самым теряет свой подлинный смысл призыва к верности и к терпению в мученичестве. В лучших рукописях Откровения ссылка на пророка Иеремию совершенно ясная: «Если кто в плен, — идет в плен; если кто должен быть убит мечом, тот будет убит мечом» (13:10). Никто не может избежать своей участи мученика, если ему это определено. При этом христиане призываются к терпению (лучше — «к стойкости») и к вере (лучше — «к верности»), «здесь стойкость и верность святых». Быть бесстрашными перед лицом мученичества! Но позиция, к которой призывает ст. 10, исключает активное сопротивление или борьбу против государства. В уверенности, что верующие обладают небесным гражданством, поскольку их имена вписаны в «книгу жизни Агнца», они могут противостоять гнету государственного культа и принимать неизбежные страдания (пассивное сопротивление). Перед взором Иоанна стоит религиозно окрашенная государственная власть. Она требует от человека отождествления кесаря с богом. Поэтому если Иоанн и отвергает лояльность к этому государству как идолопоклонство, то это не означает отрицание государства вообще. Отрицается только извращение государственной власти. В таком случае требуется лояльность по отношению к Богу, которая выражается в принятии мучений, то есть в стойкости и верности. Но тем самым исключено активное сопротивление государственнорелигиозной машине. Такое сопротивление было бы лишь бессильным мятежом ничтожного меньшинства.
Итак, христиане поставлены перед выбором: или они стоят на стороне их Бога и Христа Его, или они готовы признать тоталитарную власть Римской империи, которая увенчивается требованием почитания кесаря как бога. 4τό означает выбор в пользу Бога, христианам тоже становится ясно: они должны быть готовы, полагаясь на Бога, принять мученичество.
11 И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил, как дракон.
12Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела; 13и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми.
14 И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив.
15И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.
16И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, 17и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.
18Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть.
Теперь Иоанн видит второго зверя, поднимающегося не из воды, но из земли. У него, как у Агнца, два рога. Поэтому его можно ошибочно принять за Агнца Христа. Но Иоанн сознательно указывает, что этот зверь выглядит лишь подобно Агнцу, так как наименование «Агнец» у него твердо закреплено за Иисусом Христом. Уже сама речь зверя выдает его происхождение и цель: он «говорил как дракон», то есть как сатана. Поэтому неудивительно, что он всю свою власть и силу проявляет перед драконом и заставляет всю землю и ее обитателей воздавать божественные почести первому зверю (13:12). Таким образом, он действует как уполномоченный первого зверя, полностью состоит на службе первого зверя, от которого и получает свою власть. Позднее Иоанн назовет этого второго зверя лжепророком (16:13; 19:20; 20:10). Ведь пророк — уста Бога, говорящий от имени Бога. Здесь второй зверь говорит вместо первого зверя, он — его уста, этого лжебога. Всю свою силу он полагает на то, чтобы заставить «всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю» как богу. Средств для этого принуждения предостаточно. Это — всяческая пропаганда в пользу Римской империи, которую и олицетворяет первый зверь из моря. Поэтому действия второго зверя-лжепророка подобны действиям христианских пророков, задача которых состояла в возвещении всему миру Евангелия Христова.
Остается не совсем ясным, что следует конкретно понимать под этим удвоением богоборческой власти. Поскольку второй зверь призывает к поклонению Римской империи и императору, своими речами, чудесами и даже инициативой к воздвижению культового образа (13:15) требует их религиозного почитания, в нем (во втором звере) видят не какую-то отдельную личность, но коллектив, известное Иоанну сословие провинциальных языческих жрецов. Они по всей провинции Асия осуществляли культ императора. Власти этой римской провинции с центром в Эфесе всячески стремились к насаждению культа кесаря и тем самым к подтверждению своей лояльности по отношению к Риму. Именно с Эфеса начинался культ императора. Именно там впервые начались хлопоты о постройке храма Августу и богине Роме. Всех инакомыслящих второй зверь преследует и принуждает поклоняться статуям императора. Таким образом, под зверем из земли подразумевается вся пропагандистская машина имперского культа. Этот культ пронизывал и определял всю повседневную жизнь людей.
К пропаганде культа относятся чудеса, производящие впечатление на массы. Здесь отражается распространенное ожидание: явление эсхатологического противника Бога и противника Мессии-Христа, то есть явление анти-бога и анти-христа, обязательно будет сопровождаться знамениями и чудесами: «Восстанут лжехристы и лжепророки и дадут знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мк 13:22; ср. 2 Фес 2:9). Второй зверь как раз и наделен способностью творить «великие знамения». Опасность этого зверя особенно обнаруживается в его способности творить даже библейские чудеса пророка Илии, ибо он «огонь низводит с неба на землю перед людьми» (13:13; ср. 3 Цар 18:38).
Своими чудесными знамениями второй зверь совращает людей к тому, чтобы они изготовили культовый образ, статую первого зверя. В этом образе должна осязаемо присутствовать божественная власть императора. Образ приобретает черты «ожившего Нерона», Nero redivivus, так как вновь указывается на его смерть и оживление: «имеет рану от меча и жив» (13:14). С одной стороны, это может быть указанием на то, что правящий император Домициан, который начал преследования христиан, — оживший и вернувшийся Нерон (Nero redivivus). С другой стороны, это же намекает на то, что первый зверь — карикатура на убитого и воскресшего Агнца (13:14), то есть антихрист. Глава 17 нам покажет, что вряд ли Иоанн считал Домициана эсхатологическим антихристом. Он лишь один из его предтечей. Антихрист (Nero redivivus) придет позже, перед самым концом, в эсхатоне.
Возможности чудотворения у второго зверя столь велики, что он способен даже вложить дух в статую первого зверя, то есть оживить ее, так что статуя обретает способность говорить и действовать (13:15). Одновременно второй зверь принуждает всех поклоняться этому кумиру. Отказывающийся от поклонения идолу убивается. За этим описанием, прежде всего, стоит библейский пример царя Навуходоносора, поставившего золотого истукана и вынуждавшего весь мир поклоняться ему: «Пали все народы, племена и языки, и поклонились золотому истукану, которого поставил Навуходоносор царь. <...> А кто не падет и не поклонится, тот должен быть брошен в печь, раскаленную огнем» (Дан 3:7.11). Это нам напоминает также о ситуации иудейского народа при Антиохе IV Епифане, который принуждал всех под страхом смерти воздавать божественное поклонение своей статуе (в Книге пророка Даниила именно Антиох выступает под псевдонимом Навуходоносор). Христиане Малой Азии находятся в опасной ситуации, похожей на ситуацию иудеев в 167-164 гг. до Р.Х. Но текст отражает также опыт из времени Иоанна — веру в говорящие, двигающиеся и чудотворящие изображения богов. Так, о волхве Симоне говорилось, что он мог заставить двигаться статуи и мог оживлять безжизненное[44]. Христианский апологет Афинагор (около 180 г.) о статуе его современника, некоего Нериллина, сообщает, что она пророчествует и исцеляет больных[45]. Особенно распространены были издающие различные звуки кумиры богов в Египте. Все это было мощным средством воздействия на чувства античного человека. Достаточно вспомнить множество храмовых механизмов, изобретенных математиком и механиком Героном Александрийским (I в. Р.Х.), которые на изумленную публику производили впечатление божественных чудес и вызывали благоговейный трепет.
Именно об этой распространенной в античном мире вере в чудеса идет речь у Евангелиста Иоанна. Эта вера используется вторым зверем и способствует ему проявлять свою власть и силу. Но Иоанн говорит не только о гипнотическом, завораживающем, чудотворящем влиянии второго зверя, но и о его насилии, о его власти принуждать к поклонению статуе под страхом смерти. Имеется в виду преследование христиан, которых убивали при отказе от имперского культа. Иоанн сознает успех внешнего принуждения. Спустя 20 лет после написания Апокалипсиса имперский легат в Вифинии Плиний Младший (61-113 гг.) будет докладывать императору Траяну, что он отпускает на свободу тех христиан, которые отказываются от своей веры, когда они призывают языческих богов и перед статуей императора приносят жертву ладаном и вином. Плиний писал: «Отказывавшиеся от того, что они христиане или были таковыми, — я полагаю, — должны быть отпущены, ибо они... призывали наших богов и воскуряли перед твоим [то есть императора] образом... благовония и приносили жертву вином»[46]. Такие обстоятельства, вероятно, бытовали и до Плиния Младшего, восходя ко времени Домициана и Иоанна, так как Плиний упоминает как уже давно известное в его время мнение, что действительных христиан, как говорят, невозможно принудить к таким действиям. Но соблазн культа кесаря был очень велик и опасен.
Стихи 15-17 изображают тотальные притязания имперского культа, которые ведут к всеобщему преследованию. Культ императора требуется от всех людей, безразлично от того, к какому социальному слою они принадлежат, к высшему или из низов. Все люди, все социальные слои должны как доказательство своей лояльности по отношению к империи носить «начертание» на кисти правой руки или на лбу. Под греческим словом charagma (в Синодальном переводе «начертание») подразумевается печать римского императора, которой клеймили наемных солдат, рабов, особенно храмовых рабов, так что они становились собственностью богов или императора. Эта общая характеристика последователей имперского культа понимается Иоанном как намеренное унижение. Все это не столько отвечает исторической реальности времени Иоанна, сколько относится к картине грядущего преследования. Все (за исключением христиан) станут собственностью, рабами зверя. Конечно, не следует предполагать, что все последователи имперского культа действительно будут носить такое клеймо. Иоанн прибегает к этому литературному средству для описания последователей зверя, чтобы подчеркнуть их противоположность христианам. Как и та печать, которую христиане носят на своем челе, это клеймо («начертание») должно пониматься символически. Как рабы Божьи на своих челах имеют печать Господа (7:2), так и рабы зверя имеют «начертание» на правой руке или на лбу. Возможно, это сочетание правой руки и лба упомянуто для отличия рабов зверя от истинно верующих рабов Божьих. Дело в том, что существовало иудейское правило не носить свой филактерий (ящичек с молитвой) на неприкрытом лбу или на кисти руки: это считалось знаком сектантства. От благочестивого верующего иудея требовалось носить филактерий на прикрытом одеждой предплечье левой руки и на лбу у самого начала волос[47].
Второй зверь принуждает всех покоряться культу императора. Всякому, не имеющему «начертания», угрожает экономический бойкот и уничтожение. Он лишается всякой возможности существования (13:17). Но те, которые покоряются государственно-религиозным законам Римской империи и имперскому культу, обретают большое преимущество. Только они имеют право заниматься торговлей и ремеслом. Это пророчество следует понимать как радикализацию и обобщение жизненного опыта Иоанна и его современников. Общественное устройство того времени требовало, чтобы торговцы и ремесленники объединялись в гильдии, профессиональные союзы. Христианин, желавший заниматься ремеслом или торговлей, должен был принадлежать к соответствующей корпорации. Неизбежное членство в профессиональном объединении принуждало к участию в религиозных торжествах, среди которых большое место занимали фестивали языческих культов, в том числе культа императора. Тот, кто, будучи христианином, не шел на это, подвергал опасности свои экономические возможности.
«Начертание», то есть клеймо, которое должны носить последователи зверя, обозначает «имя зверя, или число имени его» (13:17), то есть так называемую гематрию (см. ниже). Ст. 18 для посвященного читателя приводит это «число имени» зверя. Обладающий мудростью и умом может расшифровать имя зверя. Автор сообщает, что оно — число некоего человека и составляет значение шестьсот шестьдесят шесть. Читателю предлагается разгадать эту загадку. Узнать, что за личность скрывается за этим числом, способен лишь тот, кто имеет соответствующую «мудрость». Таким образом, число 666 следует понимать как символическое, смысл которого доступен только посвященным.
В долгой истории толкования число 666 (другое чтение — 616) интерпретировалось различно. Например, Мартин Лютер толковал его применительно к папе Римскому как антихристу. Надо полагать, что папа, в свою очередь, вполне мог бы истолковать это число применительно к Лютеру. Но правильнее было бы идентифицировать его с именем какойнибудь личности, известной Иоанну и его современникам. Долгое время под зверем из моря понимали императора Домициана, который правил Римом во время написания Апокалипсиса. Опираясь на очень распространенную в те времена легенду о Нероне воскресшем (Nero redivivus), толкователи предполагали, что Домициан в Книге Откровения символически именуется Нероном. Действительно, подавляющее большинство современных специалистов согласны в том, что число 666 означает «Кесарь Нерон», если эти слова написать еврейскими буквами. Но число это относится, мол, не к историческому императору Нерону, а к Nero redivivus, то есть, как предполагалось, к императору Домициану. Но здесь мы забегаем несколько вперед.
Сначала выясним, почему число может обозначать имя того или иного человека. В задачу читателя входило определить некое имя из названного числа. Такая задача, или шарада, называлась «гематрией». Гематрия — излюбленная игра античности. Само слово «гематрия» — искаженное греческое «геометрия». Под геометрией в простом народе понимался счет, или математика вообще. Числа передавались буквами алфавита. Буквы того или иного слова переводили в числа, эти числа складывали, и полученная сумма давала число слова. Обратная задача — по сумме угадать соответствующее слово — требовала особого искусства. Вся игра предполагает, что как иудеи, так и греки не имели специальных числовых значков, цифр; вместо них пользовались буквами, которым придавались определенные числовые значения. Например, а = 1; ß = 2; i = 10; к = 20... Вопрос теперь в том, какое слово стоит за числом 666.
Ответ затрудняется тем, что мы не знаем, какой алфавит предполагается в задаче: греческий или еврейский. Для грекоязычного читателя Книги Откровения, прежде всего, следовало бы ожидать гематрии, предполагавшей греческий алфавит. Задача осложняется еще тем, что само чтение греческого текста не однозначно. Кодекс Ефрема (С) читает не 666, а 616! Однако 666 засвидетельствовано лучше, и этому чтению следует отдать предпочтение. Но откуда могло появиться число 616? Предполагали, что 616 — не случайный вариант или ошибка переписчика. Некоторое время считалось, что соответствующее этому числу слово приводит к имени одного из римских императоров, который вполне мог олицетворять устрашающий образ Римской империи и, на первый взгляд, подходил к содержанию Откр 13. Это Гай Цезарь, именуемый Калигулой (37-41 по Р.Х.). Ведь именно Калигула был первым из римских кесарей, который потребовал божественного себе поклонения и воздвижения себе статуй по всей империи, в том числе и в Иерусалимском храме (Бог не допустил этого, и Калигула был убит, прежде чем это произошло). Итак, может быть, Калигула? Сумма чисел написанного по-гречески имени Гай Цезарь (Gaios Kaisar) дает 616 (γ = 3 + α=1 + ι=10 + ο = 70 + σ = 200 + κ = 20 + α=1 + ι=10 + σ = 200 + α = 1 + р = 100). И тем не менее, это чтение (616 как Гай Цезарь Калигула) большинство толкователей отклоняло. Не только потому, что число 666 в рукоцисях засвидетельствовано много лучше, чем 616, но еще и по той причине, что в конце I столетия, когда была написана Книга Откровения, вряд ли актуально было вспоминать давно прошедшую фигуру Калигулы. В таком случае предполагали, что вариант 616, вероятно, возник потому, что первоначальное значение загадочного числа 666 вскоре забылось, и в голову приходило другое число, которое, как казалось, имело больше смысла, а именно число 616 по имени Гай Цезарь (Калигула). Само же число 666, если следовать греческому алфавиту, оставалось неразрешимой загадкой.
Но обязательно ли предполагать греческий алфавит? Современные ученые в своем подавляющем большинстве полагают, что за гематрией 666 стоит не греческий, а еврейский алфавит. Может, конечно, показаться странным, что здесь, в греческом тексте Книги Откровения, используется еврейский алфавит. Но эта странность не столь уж велика. Ведь сам Иоанн был христианином из иудеев, и вообще иудеохристианское влияние в ранних христианских церквах нельзя не учитывать. Кроме того, уже сам текст обращает внимание на то, что требуется особая «мудрость» для разгадки имени, которое скрывается за числом 666. Следует считаться и с тем, что вестники, доставлявшие церквам Книгу Откровения, могли иметь особую информацию для расшифровки. Ведь таинственная гематрия здесь приведена не просто ради забавы! Речь шла о политически чрезвычайно опасных предметах, о том, что угрожало смертью или, в лучшем случае, ссылкой на каторгу. В условиях религиозно-политического преследования называть все прямо и своими именами вряд ли было разумно. Благодаря шифровке через еврейский алфавит можно было избежать дополнительной опасности для христиан в том случае, если текст попадет в руки их гонителей. Хотя Иоанн и взывает к готовности христиан принять мученичество, он нигде не пишет о том, что христиане обязаны умереть мученической смертью.
Наиболее признанное до сих пор толкование сводит число 666, как уже было упомянуто, к Нерону. И это толкование построено на числовых значениях букв именно еврейского алфавита. Если написать «Кесарь Нерон» по-еврейски, то получим как раз 666: Nrwn qsr (nun = 50 + resh = 200 + waw = 6 + nun = 50 + qoph = 100 + samech = 60 + resh = 200). Это решение лучше всего подходит к толкованию зверя как Nero redivivus. Но вдобавок такое толкование объясняет появление варианта 616 как неслучайного. Дело в том, что еврейскими буквами можно было транскрибировать либо греческое имя Нерона (Néron), либо его латинское имя (Nero). Разница всего в одну букву «n». В еврейском числовом обозначении nun = 50. Получается, что при транскрипции с латинского языка число 666 уменьшается на 50: то есть должно получиться 616. И число 666, и число 616 объясняются из имени Нерона. О том, что это наиболее вероятное и рациональное истолкование «числа зверя», будет видно из анализа главы 17.
Экскурс 4: Римский культ императора
Единого культа императора, свойственного всем частям Римской империи, никогда не было. Кроме того, форма почитания императора менялась от кесаря к кесарю. Но для всех культов характерно, что императору уже при его жизни или после его смерти воздавалось поклонение как богу или богоподобному. Римский культ кесаря имел образец на Востоке, где цари издавна считались «сынами Божьими». Особенно важным был пример Александра Великого, которого во время его посещения оракула Амона в оазисе Сива в Египте верховный жрец приветствовал как «Сына бога», то есть Амона. В греческих городах Малой Азии и Греции тогда возникли различные культы божественного Александра.
Вообще говоря, обожествление человека при его жизни или посмертно римлянам было чуждо. Однако со временем нарастали восточные влияния на римское население и на его религиозность. Восточно-эллинистические представления о царе-боге постепенно приспосабливаются и к римским императорам и властителям. Юлию Цезарю они послужили практически, когда он своей политической позиции пожелал придать религиозную санкцию. Римский сенат принял ряд все усиливающихся решений о почитании Цезаря. В 44 году до Р.Х. эти решения приняли форму действительного обожествления. Наконец, в 42 году до Р.Х. Юлий Цезарь посмертно был официально принят вшантеон государственных богов. На форуме ему был посвящен храм как Divus Iulius y.
Император Август при своей жизни запрещал официальное обожествление себя на Западе империи, особенно в Риме. На Востоке империи было иначе. Он дозволил провинциям Асия и Вифиния воздвигнуть храмы себе и богине Роме (в городах Пергам и Никомедия). Эта мера, предпринятая в 29 году до Р.Х., преследовала две цели. Во-первых, Август угодил римским кругам, проявив сдержанность и дозволив собственный культ только в связи с культом Роме, богине-покровительнице Рима. Во-вторых, он угодил провинциалам тем, что выступил перед ними как внушающий уверенность суверен, каковому на Востоке традиционно полагалось культовое поклонение. В этом поклонении выражалась настоящая религиозная потребность. После многих войн, которые вынесли эти провинции, Август был тем, кто после нужды и нищеты гарантировал Pax Romana, «мир и безопасность» (ср. 1 Фес 5:3). Это настроение выражено в знаменитом календарном указе из Приены (9 г. до Р.Х.). В этом документе греческие города Асии поздравлялись с днем рождения императора Августа. О нем говорилось как о спасителе и боге, день рождения которого для всего мира был началом благой вести (Евангелия), и с рождеством которого началось время новой жизни.
Преемник Августа Тиберий требовал божественного почитания Августа, своего предшественника, но отклонял таковое почитание для собственной персоны. Иначе обстояло дело с Калигулой и Нероном. Безумный император Гай Юлий Калигула был фактически первым, кто потребовал от всего населения империи почитания самого себя как бога. Он издал указ поставить жертвенники самому себе и собственные изображения во всех храмах империи, в том числе в Иерусалимском храме. Последнее не произошло только в связи с тем, что Калигула был убит до исполнения его указа. Нерон, последний из династии Юлиев, во всяком случае, в конце своего правления, тоже велел почитать себя как бога. Однако было бы несправедливым сказать, что Нерон преследовал кого бы то ни было за отказ от воздаяния ему божеских почестей. Жестокое гонение на христиан, предпринятое при нем, было преследованием за мнимое уголовное преступление, за пожар в Риме, а не по религиозным мотивам. Так при Нероне. И напротив, древней римской традиции отвечал скепсис Веспасиана, который на смертном одре насмешливо сказал: «Увы мне! Кажется, я становлюсь богом». Но его сын Домициан, при котором и была написана Книга Откровения, пытался ввести абсолютное кесаребожие. Для его понимания собственной власти характерна формула «господь и бог». Об этом сообщает в своем сочинении «Жизнь двенадцати цезарей» Светоний: «С тем же самомнением он [Домициан] имел обыкновение начинать какой-нибудь циркуляр, диктуемый от имени его налоговых инспекторов, словами: “Наш господь и бог повелевает следующее”. Отсюда возник позднее обычай так обращаться к нему письменно и устно»[48]. Во многих местах империи Домициану воздвигались статуи из мрамора, золота и серебра. В Эфесе ему построили храм и воздвигли статую больше натуральной величины. Именно при Домициане начались преследования в рамках процессов по поводу «оскорбления величества». Сначала эти преследования были направлены против сенатской аристократии. В Риме к казни за «атеизм» был приговорен консул Флавий Клеменс, а его жена Флавия Домицилла приговорена к изгнанию. В вину им было поставлено то, что они перешли «к обычаям иудеев»[49]. Это могло быть связано с отказом от богопочитания кесаря. По этой же причине происходили преследования христиан в Малой Азии. Об этих преследованиях довольно подробно сообщает Плиний Младший, римский проконсул в Вифинии. Это было уже в начале II века, но Плиний упоминает людей, которые отреклись от христианства 20 лет назад, то есть во времена Домициана (см. выше). Плиний не рассматривает судебные процессы по делу христиан как что-то новое. Примечательно, что он, по его собственным словам, никогда прежде не участвовавший в судебном следствии против христиан, очень быстро освоил детальный опыт таких следствий. Это говорит о том, что он использовал уже существовавшую практику. Обвиняемые христиане должны были призывать богов, приносить жертву фимиамом и вином перед статуями кесаря и других богов, а также должны были при этом проклясть Иисуса Христа. Сам Плиний замечает: «Говорят, что истинных христиан к этим действиям невозможно принудить». Это значит, что он знал о подробностях практики преследований христиан при Домициане, и теперь сам эту практику применяет.
Императорский культ прежде всего служил политическим целям. Этот культ был доказательством лояльности, знаком преданности властителю, выраженной в религиознокультовых формах. Общий имперский культ был средством укрепить единство столь различных народов империи. При этом почитание императора было внешним критерием лояльности по отношению к государству, проявлением патриотизма, и для христиан это становилось очень большим испытанием.
Особым усердием в культе кесаря отличалась Малая Азия, для которой Иоанн писал свою книгу. Местные греческие города, которые уже очень рано начали обожествлять своих властителей, привыкли к их культу и вскоре применили этот культ к римским владыкам. Во всяком случае, инициатива культа исходила из этих провинций. Уже в 195 году до Р.Х. в Смирне был посвящен храм богине Роме, считавшейся обожествленным выражением власти Рима. Власть божественна, культ власти был обязательным и привычным делом. Рим использовал этот религиозный обычай в своих дипломатических целях, ради укрепления своей политической позиции в отдаленных краях. Юлий Цезарь в 48 году до Р.Х., как и римские чиновники до него, «снисходительно» согласился с поклонением его личности в провинциальных городах Асии. Цезаря называли там «происходящим от Ареса и Афродиты, видимо явившимся богом и всеобщим спасителем человеческой жизни».
Вот в такой среде и было написано Откровение. Высшие слои провинциального общества поставляли верховного жреца культа кесаря и посильно содействовали этому культу. При Домициане, который, в отличие от Августа, не склонен был сдерживать почитание собственной персоны, эти круги испытали особый взлет. Уже после того как Пергам и Смирна воздвигли храмы в честь Августа и богини Ромы, Эфес построил третий храм, в честь Домициана. Большинство городов Малой Азии щеголяло надписями-посвящениями с божественными титулами кесаря: Augustus, Divus, Dominus, Deus, Salvator. Преследование христиан, которые отвергали богопочитание императора, в эту эпоху вполне закономерно. Впрочем, не следует думать о всеобщем, организованном Домицианом, гонении на христиан. Напротив, это были скорее отдельные акции, которые устраивали местные активисты имперской пропаганды, например жрецы культа кесаря. Недаром в Книге Откровения именно второй «зверь из земли», лжепророк, принуждает к культу кесаря (13:14), обнаруживая при этом все признаки мага-жреца. Гонения не были еще тотальными. Но Иоанн провидит таковые. В самом близком будущем он ожидает всеобщее, систематически организованное преследование. Так и произошло.
В. Победа христиан в угрожающих условиях культа императора (14:1-5)
1 И взглянул я, и вот. Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах.
Изображение мощного врага христиан в Откр 13 — языческого государства с его безумным культом — должно вести к тревожному вопросу: кто же вообще способен выдержать такой террор и противостоять постоянной угрозе и насилию? На это Иоанну есть сказать нечто ободряющее. В 13:16 сообщалось: «И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их». Это начертание — знак зверя. Теперь в сознательном контрасте к последователям культа императора христиане обозначены как те «сто сорок четыре тысячи, у которых имя Агнца и имя Отца Его написано на челах» (14:1). Вспомним, что означало написание имени на лбу. В античном мире знак на челе имел такие значения:
Знак собственности. Часто на теле раба выжигали имя его хозяина.
Знак верности воина. Воины иногда выжигали на руке имя своего любимого военачальника, за которым они были готовы идти в любую битву.
Охранный знак безопасности. Те, которые стоят с Агнцем, помечены охранным знаком и в жизни, и в смерти.
Отрывок 14:1-5 описывает эсхатологическое совершенное будущее, время спасения. А настоящее видится как прошлое, как бы из этого совершенного будущего. Вспомним: Иоанн еще в четвертой главе восхищается на небо. И оттуда он видит земную историю, охватывая ее единым взглядом: «И я увидел, и вот...». Спасены будут те, кто отказался принять знак зверя, но приняли имя Агнца и Его Отца. С Христом, с Агнцем преследуемые христиане достигнут победы, если они ныне будут уклоняться от поклонения императору как богу. Нет сомнения в том, что Иоанн имеет в виду его современность, его настоящее и победу в этом настоящем через преодоление «скорбей», которые понимались как эсхатологические, предшествующие концу.
Неисчислимое множество спасенных находится с Агнцем на горе Сион (14:1). Это те 144 ООО, о которых уже шла речь в седьмой главе (7:1-17). Заметим, что эти 144 ООО «запечатленных» там символизируют новый, истинный Израиль в его неисчислимом множестве (7:9)! Согласно древним иудейским представлениям Мессия соберет вокруг себя спасенный народ Божий в конце времен на горе Сион: «Когда это будет, и явятся Знамения, которые Я показал тебе прежде, — тогда откроется Сын Мой, Которого ты видел, как Мужа восходящего. И когда все народы услышат Глас Его... и соберется в одно собрание множество бесчисленное, — Он станет на верху Горы Сиона» (3 Езд 13:32-35). Почему Сион? Сион слыл как гора спасения, и считалось, что именно на Сионе Мессия соберет в эсхатоне свой народ: «И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется; ибо на горе Сионе и в Иерусалиме будет спасение, как сказал Господь» (Иоиль 2:32). Тот, кто принадлежит к истинному Израилю (7:1-8), в конце веков будет спасен, собранный на горе Сион. Имеется в виду, конечно, не земной, а «небесный Сион», так как Иоанн видит Агнца на небе (глава 5).
2 И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих.
3 Они поют как бы новую песнь пред престолом и пред четырьмя животными и старцами; и никто не мог научиться сей песни, кроме сих ста сорока четырех тысяч, искупленных от земли.
Иоанн слышит громкий небесный голос, как шум водопада или морских волн, обрушивающихся на берег и на скалы, как шум грома и в то же время как успокоительную музыку, которую играют на кифарах (гуслях). Чей голос так красочно описывается? Скорее всего, ангелов перед престолом Божьим. Поется песнь хвалы Богу. Эта «новая песнь» спасения уже упоминалась в 5:8-9. Но содержание ее нам пока неизвестно. Только 144 ООО могут ее выучить, а в главе 19 они будут ее петь, ибо успели выучить. Выучить что-то могут только хорошие ученики. Здесь — это христиане, сохранившие верность Господу вплоть до мученичества.
4 Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники.
В стихах 14:4-5 Иоанн характеризует 144 ООО более детально. Прежде всего, они «не осквернились с женами, ибо они девственники». Несколько спорным является смысл этих выражений. Как понимать девство? В буквальном или в символическом смысле?
Буквальное понимание девства как безбрачия еще в древности было распространено среди еретиков гностиков, у «некоторых безбожников, которые утверждают, будто брак есть изобретение дьявола, пороча таким образом Создателя. Сириец Татиан... придерживался подобных дерзких воззрений»[50] (Климент Александрийский). Еретик Маркион вообще считал, что церковь существует только для безбрачных. Ориген даже оскопил себя ради спасения. Подобные воззрения — следствия распространенного в эллинистическом мире дуализма, который учил, что все телесное есть зло. Надо сказать, что буквальное понимание девства бытовало в Средние века в Католической церкви. Но это — ложное толкование, не имеющее ничего общего с новозаветным учением. Ведь Священное Писание прославляет брак! Иисус Христос тоже прославил брак и учил: «Не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? <...> Посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф 19:4-6). И апостол Павел прославлял брак, сравнивая отношения между Христом и Церковью с отношениями между мужем и женой (Еф 5:22-33). К тому же 144 ООО символизируют не особую группу христианских аскетов, а всю Церковь Христову, объемлющую бесчисленное множество людей из всех народов.
Символических толкований девства существовало много. Упомянем лишь основные. Так, например, символическое толкование опирается на то, что в книгах Ветхого Завета нарушение верности единому Богу и отпадение в язычество всегда именовалось блудом. Обсуждая главу 7, мы уже говорили о том, что речь здесь может идти еще об одном символе. Дело в том, что христиане ведут «священную войну» за Бога против диавола и его пособников. Конечно, это не война в земном смысле, а «духовная брань». Но, согласно библейским установлениям, воины, которые идут на священную войну, должны были хранить себя от «осквернения с женами». В любом случае, девство — символ незапятнанной чистоты. Здесь «девственники» — это все христиане, которые в земной жизни были верными Христу. Они не приняли культа зверя. Итак, девство — символ верности, в противоположность блуду и Вавилонской блуднице главы 17. Еще важнее, что девственники — воины и победители в священной войне.
4 это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни потел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу, 5 и в устах их нет лукавства; они непорочны пред престолом Божиим.
Следование Христу — самое первое и самое важное. «Идите за Мною!» (Мк 1:17) — этот призыв многократно повторяется в Евангелиях. «Иди за Мною» — повелел Иисус Филиппу (Ин 1:43) и Левию (Мк 2:14), богатому молодому человеку (Мк 10:21) и человеку, который хотел прежде похоронить своего отца (Лк 9:59). Когда Петр спросил Иисуса, что будет с Иоанном, Иисус ответил ему, что он не должен думать о других, а следовать за Ним (Ин 21:19-22). Он оставил нам пример, говорит апостол Петр, «дабы мы шли по следам Его» (1 Пет 2:21). В Евангелиях чаще говорится о следовании земному Иисусу. В Книге Откровения иное: следование за Ним вплоть до креста, но и к Славе воскресения. Верные последователи Агнца Иисуса искуплены кровью Христовой «от земли» (14:3), то есть из мира греха. Они называются здесь еще «первенцы Богу и Агнцу». Этот перевод надо уточнить. В оригинале — «начаток Богу и Агнцу». Начатки были самой хорошей частью первого урожая; они посвящались Богу и символизировали весь урожай. Лучшее, что может быть принесено в жертву Богу — это посвящение самого себя; каждый христианин — это предвкушение и предвосхищение полноты урожая, когда весь мир будет посвящен Богу.
«В устах их нет лжи» (в Синодальном переводе: «нет лукавства»). Ложь — это язычество, но может быть и просто ложь в обычном смысле. Это излюбленная в Писании фраза. «Блажен человек... в чьем духе нет лукавства», — поет псалмопевец Давид (Пс 31:2). Пророк Исаия так говорит о рабе Божьем: «И не было лжи в устах его» (Ис 53:9). Пророк Софония сказал об избранных остатках народа Израиля: «Не найдется в устах их языка коварного» (Соф 3:13). Это должно быть вполне понятно каждому из нас. Иисусу Христу точно так же, как и нам, нужны честные и искренние последователи.
«Они непорочны». В этом высказывании содержится мысль о жертве. В Библии «непорочность» всегда связывается с приносимой Богу жертвой. «Непорочными» считались животные, не имеющие ни малейшего изъяна, и потому пригодные для жертвы Богу. Это слово часто употребляется по отношению к христианам. Бог избрал нас, чтобы мы были «святы и непорочны пред Ним» (Еф 1:4; Кол 1:22). Церковь должна быть «славною, не имеющею пятна или порока, или чего-либо подобного» (Еф 5:27). Апостол Петр говорит об Иисусе как о «непорочном и чистом Агнце» (1 Пет 1:19) и так далее.
Итак, стихи 14:1-5, во-первых, носят характер утешения преследуемых христиан в гонениях, ибо здесь утверждается их конечная победа и спасение. Во-вторых, они носят увещевательный характер, призывая к верности Христу до смерти.
Г. Предваряющее изображение суда Божьего (14:6-20)
Если стихи 14:1-5 предваряют видение конечного Спасения, которое будет далее изображено в 19:1-10, то в стихах 14:6-20 предвосхищаются события суда Божьего, тоже подробнее описанные далее, в 18 и 19-й главах. Сначала следуют видения трех Ангелов: Ангела, призывающего и возвещающего суд Божий (14:6.7); Ангела, предсказывающего гибель Рима под образом Вавилона (14:8) ; и Ангела, предвещающего суд и гибель тех, кто отрекся от своей веры и воздал славу зверю (14:9-12).
6 И увидел я другого Ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу;7 и говорил он громким голосом: убойтесь Бога и воздайте Ему славу, ибо наступил час суда Его, и поклонитесь Сотворившему небо и землю, и море и источники вод.
Одним из признаков, предшествующих концу мира, было объявлено возвещение Евангелия по всей земле во свидетельство всем народам: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец» (Мф 24:14). И вот оно, исполнение этого пророчества. В зените неба появляется Ангел с «вечным Евангелием» «всякому племени и колену, и языку и народу», то есть всему грешному миру. Вспомним, что это перечисление четырех почти синонимичных слов повторяется в Апокалипсисе семь раз.
Некий Ангел появляется с «вечным Евангелием». «Вечное» в данном случае может означать как то, что Евангелие будет иметь силу вечно, так и то, что даже в мире, стремительно идущем к своей гибели, истина Евангелия сохранит силу. Это может также означать, что Евангелие существовало извечно. В великом хвалебном гимне в Послании к Римлянам апостол Павел говорит о Евангелии как об откровении тайны, «о которой от вечных времен было умолчано» (Рим 14:24)[51]. Это может таким образом означать, что Евангелие было извечно предназначено людям, но также и то, что в Евангелии затрагиваются вечные истины.
Может показаться странным, что вслед за возвещением спасительного Евангелия непосредственно следует весть о Страшном суде этому миру. Но ведь слово «Евангелие» в Библии далеко не всегда означает буквально «благую весть». Так называется всякая божественная весть, в том числе, как здесь, весть о суде. Это — благая весть для тех, кто принимает Бога и Христа, и устрашающая весть о гибели для тех, кто отвергает Бога и Христа. И осуждение отвергающих тем больше, что им была дана возможность принятия.
Интересны слова Ангела. Он призывает убояться Бога, воздать Ему славу и поклониться Ему, «Сотворившему небо и землю, море и источники вод». Это уже не призыв к покаянию, так как никакого времени для покаяния уже не осталось, «ибо наступил час Суда Его»! Поскольку значительная часть людей не раскаялась в своих злодействах (9:20-21; 16:911), им остается только бояться Судью и воздать ему славу. Это — пусть позднее, но все же спасительное признание Бога, своей вины перед Ним и Его справедливости. Бог Судья — одновременно Бог Творец. И жители земли должны поклониться Ему, а не зверю.
8 И другой Ангел следовал за ним, говоря: пал, пал Вавилон, город великий, потому что он яростным вином блуда своего напоил все народы.
Второй ангел, как глашатай, возвещает падение Вавилона. При этом используется принятое в пророчествах прошедшее время для предсказания того, что произойдет в будущем. «Пал, пал Вавилон, город великий» — это обозначение заимствовано из пророка Даниила, где царь Навуходоносор, расхаживая по своему дворцу, похваляется: «Это ли не величественный Вавилон, который построил я... силою моего могущества и в славу моего величия!» (Дан 4:27). У Иоанна падение великого Вавилона пророчествует о гибели Рима, который как иудеи, так и христиане стали называть Вавилоном после Иудейской войны 66-70 года Р.Х. В Книге Откровения Рим постоянно называется Вавилоном и никогда прямо — Римом. В древности пророки изображали Вавилон как воплощение власти, похоти, роскоши и греха; в представлении первых христиан из иудеев Вавилон, казалось, возродился в похоти, роскоши и безнравственности Рима.
Падение Вавилона перед войсками персидского царя Кира было одним из самых потрясающих событий древней истории. Сами слова, которые употребляет Иоанн, являются эхом тех слов, которыми древние пророки предсказывали падение Вавилона. «Пал, пал Вавилон, и все идолы богов его лежат на земле разбитые» (Ис 21:9). «Внезапно пал Вавилон, и разбился» (Иер 51:8).
У Иоанна сказано, что Вавилон «напоил все народы яростным вином блуда своего». В этом предложении слились воедино две ветхозаветные идеи. «Вино» есть одновременно символ как языческого идолослужения, так и суда и гнева Божьего. У пророка Иеремии о Вавилоне сказано: «Вавилон был золотою чашею в руке Господа, опьянявшею всю землю; народы пили из нее вино и безумствовали» (Иер 51:7). Идея сводится к тому, что Вавилон был разлагающей, развращающей силой, завлекшей все народы в какую-то безумную безнравственность. Подразумевается под этим картина блудницы, которая, совращая мужчину, спаивает его, чтобы он уже не мог противостоять ее уловкам (следует заметить, что имя «Вавилон» в других языках — женского рода, как бы «Вавилония»). Таким же был Рим, подобный блестящей блуднице, совращающей весь мир. Но «чаша» символизирует также гнев Божий. Иов говорит о порочном человеке: «Пусть он сам пьет от гнева Вседержителя» (Иов 21:20). Давид в Псалмах говорит о нечестивцах, которые должны пить из чаши, которая в руке Господа:
Бог есть судия:
одного унижает,
а другого возносит.
Ибо чаша в руке Господа,
вино кипит в ней, полное смешения,
и Он наливает из нее.
Даже дрожжи ее будут выжимать
и пить все нечестивые земли (Пс 74:8-9).
Пророк Исаия говорит об Иерусалиме,
который из руки Господа выпил
чашу ярости Его,
выпил до дна чашу опьянения (Ис 51:17).
Бог наставляет Иеремию: «Возьми из руки Моей чашу сию с вином ярости и напой из нее все народы, к которым Я посылаю тебя. И они выпьют, и будут шататься и обезумеют при виде меча, который Я пошлю на них» (Иер 25:15).
Эти библейские примеры означают: Вавилон напоил народы вином, которое совращает людей к блудодеянию и влечет за собой гнев Божий. А за всем этим стоит извечная истина: народ или человек, которые оказывают дурное влияние, не избегнут карающего гнева Божьего.
9 И третий Ангел последовал за ними, говоря громким голосом: кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое, или на руку свою, 10 тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред Агнцем; 11 и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его.
В главе 13 все уже были предупреждены о силе зверя, о знамениях его силы и о начертаниях своей власти, которые зверь стремится поставить на людях. И вот теперь предупреждение тем, кто в эпоху испытаний изменит Богу единому и истинному и поклонится зверю как богу. Речь, конечно, идет о культе Римского государства и кесаря.
Осуждение и гибель отступников представляются в самых ужасных ветхозаветных картинах, какие только могли себе представить люди того времени, — в картинах гибели Содома и Гоморры. Огонь, сера, дым... «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба... И встал Авраам рано утром... и посмотрел к Содому и Гоморре... и увидел: вот, дым поднимается с земли, как дым из печи» (Быт 19:24-28). Агнец (Иисус Христос) здесь выступает как Судья. Ангелы рядом с Ним — как судейская коллегия. Но возможно, Ангелы — согласное с традицией описание божественного присутствия.
В описании мучения от гибели «Вавилона» Иоанн вторит словам пророка Исаии, описывающего день мщения Господа: «И превратятся реки его [Едома] в смолу, и прах его в серу, и будет земля его горящею смолою. Не будет гаснуть ни днем, ни ночью; вечно будет восходить дым ее; будет от рода в род оставаться опустелою; во веки веков никто не пройдет по ней» (Ис 34:8-10).
Сегодня нас может удивить яростный ветхозаветный характер описаний новозаветного Апокалипсиса. После двух тысяч лет христианства мы отвыкли не то чтобы от жестокостей (их мы наблюдаем постоянно), но от описания жестокостей в религиозной литературе. Однако мы не должны забывать, что Книга Откровения была написана совсем в другое время, когда подобные описания вряд ли кого могли удивить или шокировать. В конце I века Церковь боролась за само свое существование. И чтобы Церковь могла выстоять, каждый христианин должен был быть готов встретить любые страдания и испытания, темницу и смерть. А их выпало на долю христианских мучеников немало. Был и огонь, и дым, и много других невообразимых ужасов.
12 Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божии и веру в Иисуса.
13 И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними.
После жутких пророчеств о грядущих ужасах и страшных предупреждений неверным, следует предостережение и увещевание к терпению (точнее, «стойкости») и верности. Обетование блаженства, которое звучит с неба, то есть от самого Бога, содержит в себе утешение мученикам. «Блаженны мертвые, умирающие в Господе». Идея смерти в Господе встречается в Новом Завете не один раз. Так, апостол Павел говорит об усопших во Христе (1 Фес 4:16), об умерших во Христе (1 Кор 15:18). Смысл этих фраз таков: те, кто обрел свою смерть, сохранив верность Христу, и после смерти пребывают в единении с Христом. Мир стремится разлучить человека с Христом, но это ему не удастся: верным обещан покой, божественная суббота. «Они успокоятся», то есть отдохнут от своих трудов.
Пророческий Дух, говорящий через Иоанна, подтверждает обетование блаженства. Он говорит: «Да, воистину так!» (Синодальный перевод: «ей»). Это соответствует еврейскому «аминь».
«Дела их идут вслед за ними». В иудейской литературе того времени это постоянный образ. «В час прощания человека его сопровождают не серебро, не золото, не драгоценные камни и жемчуг, но только знание Закона и добрые дела»[52]. На первый взгляд может показаться, что Откровение проповедует спасение через дела. Но надо подходить осторожно к тому, что Иоанн понимает под делами. Так, он говорит о делах эфесских христиан — это их труд и терпение (2:2); о делах христиан Фиатиры — их любовь, служение, вера, терпение (2:19). Можно сказать, что под делами он имеет в виду сформировавшийся во Христе характер человека.
14 И взглянул я, и вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому; на голове его золотой венец, и в руке его острый серп.
15 И вышел другой Ангел из храма и воскликнул громким голосом к сидящему на облаке: пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела.
16 И поверг сидящий на облаке серп свой на землю, и земля была пожата.
17 И другой Ангел вышел из храма, находящегося на небе, также с острым серпом.
18 И иной Ангел, имеющий власть над огнем, вышел от жертвенника и с великим криком воскликнул к имеющему острый серп, говоря: пусти острый серп твой и обрежь гроздья винограда на земле, потому что созрели на нем ягоды.
19 И поверг Ангел серп свой на землю, и обрезал виноград на земле, и бросил в великое точило гнева Божия.
20 И истоптаны ягоды в точиле за городом, и потекла кровь из точила даже до узд конских, на тысячу шестьсот стадий.
Глава 14 заканчивается видением суда, изображенном в картинах, хорошо знакомых из Ветхого Завета. Начинается видение с описания победоносной фигуры подобного Сыну Человеческому, которая восходит к Дан 7:13-14: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему». В Новом Завете «Сын Человеческий» видения Даниила истолкован как Иисус Христос. Такое толкование придал этому видению уже сам Иисус, называя себя Сыном Человеческим. На Его голове знак власти — золотой венец. Такие венцы мы видели на головах 24-х старцев вокруг престола Божьего в четвертой главе. Острый серп в Его руке — знак суда. Этот образ будет развит несколько ниже. Следует обратить внимание на то, что Сын Человеческий не «грядет», как было бы привычнее слышать, а «сидит на облаке», то есть восседает именно как Судья. Так уже у пророка Иоиля:
Пусть воспрянут народы
и низойдут в долину Иосафата;
ибо там Я воссяду,
чтобы судить все народы отовсюду (Иоиль 3:12).
Далее следует картина суда, нарисованная двумя знакомыми по Писанию метафорами. Во-первых, суд описан символом жатвы: «пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела». Этот образ широко использовал уже Иисус Христос. «Когда же созреет плод, — говорит Он, — немедленно посылает серп, потому что настала жатва» (Мк 4:29); и в притче о пшенице и плевелах Иисус, говоря о суде, тоже прибегает к картине жатвы (Мф 13:24-30.37-43). Во-вторых, суд описан символом сбора винограда. Так и у пророка Иоиля суд изображен и в образе жатвьц и в образе сбора винограда и его прессования.
Пустите в дело серпы,
ибо жатва созрела;
идите, спуститесь,
ибо точило полно
и подточилия переливаются,
потому что злоба их велика (Иоиль 3:13).
Точило — устройство для давления винограда, которое состоит из двух корыт, соединенных друг с другом желобом для стока. Виноград закладывали в верхнее корыто (точило) и давили его ногами, а сок стекал по желобу в нижнее корыто (подточилие). В Ветхом Завете суд Божий сравнивается с давлением винограда и у других пророков. Вот, например, у Исаии:
Я топтал точило один,
и из народов никого не было со Мною;
и Я топтал их во гневе Моем
и попирал их в ярости Моей;
кровь их брызгала на ризы Мои (Ис 63:3).
Эти образы при описании своих видений использует Иоанн.
Итак, из небесного храма (ст. 15) выходит «другой Ангел» и отдает повеление (от Бога) пустить серп и начать жатву, то есть суд. Почему этот Ангел «другой»? Да просто для того, чтобы отличить его от Ангелов-вестников начала главы 14. Судя по контексту и исходя из ветхозаветных заимствований, жатва здесь означает не просто суд, но и наказание неверных.
Вторая картина суда использует образ сбора винограда. Из небесного храма появляется еще один Ангел с острым серпом, и «иной Ангел» отдает ему приказ начать срезание винограда. При этом отдающий приказ Ангел назван имеющим власть над огнем. Он вышел от жертвенника. Имеется в виду жертвенник всесожжения. Это напоминает нам о снятии пятой печати (6:9-11). Там души убиенных мучеников из-под жертвенника молили о справедливости. И в главе 8, после снятия седьмой печати, «иной Ангел», имеющий власть над огнем жертвенника, вложил молитвы мучеников, как огонь, в кадильницу и бросил их на землю (8:3-5). Мольбы мучеников услышаны, справедливый суд Божий состоится. Здесь, в главе 14, изображено, в чем именно будет состоять этот суд, — в «сборе винограда». Мы видим, насколько продумана вся структура Книги Откровения. Некоторые персонажи, как, например, упомянутый «иной Ангел», кажутся поначалу случайными фигурами, появляющимися, чтобы тотчас исчезнуть и быть забытыми. Но нет, эта фигура появляется снова, чтобы напомнить о смысле своего предыдущего явления.
Таким образом, здесь суд обрисован в двух хорошо знакомых картинах: жатвы и сбора винограда. К этому добавлена еще одна знакомая картина. Точило для давления винограда будет за пределами города, то есть Иерусалима. Почему «за городом»? Потому что в городе, то есть в Новом Иерусалиме, на небесном Сионе (14:1), будет, как мы видели, спасение. А за городом — суд и наказание. Используются снова ветхозаветные образы. И в Ветхом Завете, и в написанных между двумя Заветами книгах проходит мысль, что язычники будут приведены к Иерусалиму и там будет произведен над ними суд. У пророка Иоиля есть такая картина: все народы будут собраны в долину Иосафата, и там Бог произведет над ними суд (Иоиль 3:2.12). У пророка Захарии тоже есть картина последней битвы с язычниками «на горе Елеонской, которая перед лицом Иерусалима к востоку», где будет произведен последний суд (Зах 14:4). Сын Человеческий начнет «жатву», а Ангел с серпом будет срезать виноград и бросать его в «великое точило гнева Божия». «И потекла кровь из точила даже до узд конских, на тысячу шестьсот стадий». Здесь как бы предвосхищается великая битва Судного времени, которая будет подробно изображена в главе 19. Поток крови до конских узд — образ из апокалиптической Книги Еноха, известной и популярной в то время. 1600 стадий — число символическое. Вообще говоря, 1600 стадий — это примерно 32 км. Но речь здесь не о конкретном пространстве, а о символе: 4 х 4 х 100 = 1600. 4 — число мира. Здесь численно символизируется весь мир и полнота суда над ним.
Итак, изображенные в прочитанной главе картины суда — предвосхищения того, что будет описано далее, в главе 19, в картине битвы Иисуса Христа и Его ангельского воинства с антихристом и его воинством. Но при всем том мы должны учесть, что Иоанн пишет не язычникам и не для язычников, которые вряд ли будут читать его Апокалипсис, а пишет он христианам и для христиан. Поэтому суд, изображенный здесь, касается не только язычников, но и христиан, и, может быть, христиан в первую очередь.
4. Видение семи чаш гнева (15:1-16:21)
Вспомним, что седьмая труба, прозвучавшая в 11-й главе (11:15), возвестила начало суда. И последующие главы шаг за шагом изображали грядущий суд Божий. Сначала изображения были предварительными (в 12-14 главах). Теперь, в видениях 15 и 16-й главы, свершается суд Божий в образе излияния семи чаш гнева Божьего. Эти главы стоят в соответствии с предваряющими главами 12-14. Как глава 12 начиналась словами: «И явилось на небе великое знамение», так и глава 15 начинается словами: «И увидел я иное знамение на небе, великое и чудное».
Можно было бы подумать, что после, рассказав о суде, Иоанну было бы удобнее остановиться, но ему предстояло еще много чего сказать — и о последних страшных событиях, и о Тысячелетнем царстве, и о последней битве, и об окончательном спасении, и блаженстве в Царстве Божьем.
Итак, Иоанн уже рассказал о снятии семи печатей и о семи трубах, а теперь должен рассказать еще о семи чашах гнева Божьего. Такая манера типична для авторов апокалиптических книг, которые сводили все в группы по семь и три и считали совершенным сочетание трех групп из семи предметов. Мы уже подробно обсуждали выше богословский смысл этого распределения «три раза по семь».
Здесь же заметим, что каждому ряду из семи «казней» (7 печатей, 7 труб, 7 чаш гнева) предшествует как бы пролог в небесах. Главы 4-5 с их небесным видением Бога, Сидящего на престоле, и Агнца предшествовали снятию семи печатей. Видение небесного жертвенника (8:1-6) предшествовало семи трубам. Теперь снова семи чашам гнева в главе 16 предшествует небесное видение главы 15, которая является как бы небесным прологом к последующему.
А. Пролог в небесах (15:1-8)
1 И увидел я иное знамение на небе, великое и чудное: семь Ангелов, имеющих семь последних язву которыми оканчивалась ярость Божия.
2 И видел я как бы стеклянное мореу смешанное с огнем; и победившие зверя и образ его, и начертание его и число имени его, стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божии.
Стих 15:1 представляет собою заголовок к главам 15 и 16. В видении появляются «семь Ангелов, имеющих семь последних язв, которыми оканчивалась ярость Божья». Они выйдут из небесного храма (15:5). Здесь же они просто упоминаются в заголовке о великом и чудном видении Последнего суда — кульминации эсхатологической драмы. Но прежде чем приступить к описаниям этих событий, Иоанн говорит о видении победителей над зверем-антихристом, которые не поклонились образу зверя и не приняли его начертания, то есть отказались стать его рабами. Это они стали мучениками и свидетелями. Это они носят на себе имя истинного Бога. Победители стоят на небесном стеклянном море, смешанном с огнем. Это море мы уже видели в 4:6. Теперь стеклянное море озарено огнем. В Писании огонь часто является символом суда. Вся сцена мрачно освещена огнем суда, который опустится с неба на землю.
Победившие мученики обрели небесную жизнь. Они поют песнь Моисея (15:3). Это песнь, которую пел Моисей, когда дети Израиля победоносно ушли из египетского рабства и, пройдя сквозь Чермное море, вышли на сушу, на свободу. Вот так же и верные христиане прошли сквозь море мученичества и достигли небесных берегов, где море уже не представляет опасности, не символизирует бездну и погибель. Оно — стеклянное.
Итак, мученики победоносно выдержали борьбу с силами антихриста. Они умирали самой жестокой и ужасной смертью, но при этом становились победителями. Их смерть сделала их победителями; если бы они сохранили свою жизнь, изменив своей вере, они потерпели бы поражение. В ранней Церкви день мученической смерти считался днем победы. Так, в истории о смерти одной мученицы читаем: «День их победы подходил к концу, и они шли от тюрьмы к амфитеатру, как будто они шли на небеса, счастливые и со спокойствием на лице». Господь Иисус сказал: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее» (Мф 16:25).
и победившие зверя и образ его, и начертание его и число имени его, стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божии, 3и поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца, говоря: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! праведны и истинны пути Твои, Царь святых!
4 Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? ибо Ты един свят. Все народы придут и поклонятся пред Тобою, ибо открылись суды Твои.
Итак, сонм победителей зверя, мучеников за имя Христово, стоит на стеклянном небесном море. Они держат гусли, кифары Божьи, и поют победную песнь Моисея. Вспомним эту песнь из Исх 15:
Пою Господу, ибо Он высоко превознесся;
коня и всадника его ввергнул в море.
Господь крепость моя и слава моя,
Он был мне спасением.
Он Бог мой, и прославлю Его;
Бог отца моего, и превознесу Его...
Эту песню поют на каждой субботней службе. Эта песня составляет основу Шемы, иудейского символа веры.
Мученики-победители поют песню, которую, как мы видели в 14:3, могли выучить только они. Эта песнь называется также «песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца». Здесь мы имеем дело с так называемым типологическим истолкованием событий Ветхого Завета. Как Моисей был первым спасителем народа Израиля, так и Агнец, то есть Иисус Христос, явился новым Спасителем народа нового Израиля. Как Моисей вел народ по Чермному морю, так и Агнец ведет свой народ по небесному морю. Как там была одержана победа над фараоном египетским, так и здесь одержана победа над зверем-антихристом.
Песнь построена по правилам библейского стихосложения как гимн хвалы единому и истинному Богу, подобный псалму. Она и составлена-то почти полностью из отдельных строчек псалмов Давида.
«Велики и чудны дела Твои». — «Как велики дела Твои, Господи» (Пс 91:6); «Велики дела Господни» (Пс 110:2); «Он сотворил чудеса» (Пс 97:1); «Дивны дела Твои» (Пс 138:14).
«Праведны и истинны пути Твои». — «Праведен Господь во всех путях Своих» (Пс 144:17).
«Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего?» — «Все народы, Тобою сотворенные, приидут и поклонятся пред Тобою, Господи, и прославят имя Твое» (Пс 85:9).
«Ты един свят». — «Нет столь святого, как Господь» (1 Цар 2:2); «Да славят великое и страшное имя Твое: свято оно!» (Пс 98:3); «Свято и страшно имя Его!» (Пс 110:9).
«Все народы придут и поклонятся пред Тобою». — «Все народы, Тобою сотворенные, приидут и поклонятся пред Тобою, Господи, и прославят имя Твое» (Пс 85:9).
«Ибо открылись суды Твои». — «Явил Господь спасение Свое, открыл пред очами народов правду Свою» (Пс 97:2).
Этот отрывок показывает нам, насколько Иоанн был погружен в текст Ветхого Завета. Когда мученики искали слова, чтобы воспеть благость и величие Бога, они нашли их в самом каноне Писания.
Но не случайно песнь заканчивается строкой: «Открылись суды Твои». Вот об откровении этих святых и праведных «судов» в образе семи чаш гнева и пойдет речь далее.
5И после сего я взглянул, и вот, отверзся храм скинии свидетельства на небе.
6И вышли из храма семь Ангелов, имеющие семь язв, облеченные в чистую и светлую льняную одежду и опоясанные по персям золотыми поясами.
7И одно из четырех животных дало семи Ангелам семь золотых чаш, наполненных гневом Бога, живущего во веки веков.
В новом видении открывается небесный храм, в котором находится «скиния свидетельства», или, возможно, сам храм здесь назван «скинией свидетельства». Она называется еще «скинией собрания», или «скинией откровения», которую наполняет слава Господня (Исх 40:34; Числ 9:15). Так в Ветхом Завете называется шатер в пустыне, который представлял собою первый храм Единого Бога, идеальный прообраз всякого последующего храма.
И вот именно из этой небесной скинии вышли семь Ангелов суда. В центре скинии находился Ковчег Завета; ящик, где были две каменные доски, скрижали с Десятью заповедями, составлявшими суть закона Божьего, данного через Моисея народу Израиля. Другими словами, эти Ангелы вышли из того места, где находится закон Божий, отражающий волю Божью, чтобы показать, что ни один человек и ни один народ не может безнаказанно игнорировать эту волю.
Ангелы одеты «в чистую и светлую льняную одежду и опоясаны золотыми поясами». Одежда ангелов символизирует три вещи: а) Это священническая одежда. Одежду из тонкого белого льняного полотна и шитый золотом пояс вокруг стана носили первосвященники. Естественно, что Ангелы, которые находятся в скинии, подобны священникам, б) Это царская одежда. Белое льняное полотно и высокие пояса — облачения князей и царей. И вот Ангелы вышли в царственном одеянии, как полномочные представители Царя царей.
в) Это небесная одежда. Юноша у пустого гроба Иисуса был облачен в белую одежду (Мф 28:3; Мк 16:5). Ангелы, жители неба, пришли исполнить на земле решение Бога.
Чаши, «наполненные гневом Бога», дает семи Ангелам одно из четырех животных, находящихся возле самого престола Божьего. Когда мы в первый раз встретились с четырьмя животными при их первом появлении в четвертой главе (4:7), мы видели, что первое животное было подобно льву; второе — подобно тельцу; третье имело лицо, как человек; а четвертое животное подобно орлу, и что они являются ангелами-хранителями всей природы, всего космоса. Тот факт, что одно из этих ангельских животных отдает приказ Божий о начале суда, — символ того, что вся сотворенная Богом природа отдает себя в руки и в распоряжение Бога, чтобы служить Его праведным целям.
8 И наполнился храм дымом от славы Божией и от силы Его, и никто не мог войти в храм, доколе не окончились семь язв семи Ангелов.
Слава, то есть присутствие Божье, часто символизируется облаком дыма. Это типично для Ветхого Завета. Столь же типична и невозможность приблизиться к Богу, войти в Его присутствие. Так, в Книге Исхода читаем: «И покрыло облако скинию собрания, и слава Господня наполнила скинию; и не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеняло ее облако, и слава Господня наполняла скинию» (Исх 40:34-35). Здесь же сказано, что «никто не мог войти в храм, доколе не окончились семь язв семи Ангелов», то есть до завершения суда. Скорее всего, здесь намек на независимость и суверенность суда. На Бога Судью повлиять никто не может.
Б. Излияние семи чаш гнева (16:1-21)
1 И услышал я из храма громкий голос, говорящий семи Ангелам: идише и вылейте семь чаш гнева Божия на землю.
Видения семи чаш приносят «семь последних язв, которыми оканчивалась ярость Божья», как было сказано в 15:1. Последние кары неким образом связаны с казнями египетскими и с казнями, последовавшими за звуками семи труб в Откр 8-11. Систематизируем все три случая, чтобы лучше увидеть сходство. Сначала перечислим из Книги Исхода десять казней, которыми Моисей продемонстрировал фараону гнев Божий:
| 1 | Превращение воды в кровь (Исх 7:20-25). |
| 2 | Жабы (8:5-14). |
| 3 | Мошки (8:16-18). |
| 4 | Песьи мухи (8:20-24). |
| 5 | Моровая язва на скоте (9:3-6). |
| 6 | Воспаления и нарывы (9:8-11). |
| 7 | Град и буря с громом и молнией (9:22-26). |
Теперь приведем казни семи труб:
| 1 | Град и огонь, смешанные с кровью, уничтожившие одну треть деревьев и травы (Откр 8:7). |
| 2 | Большая гора, пылающая огнем, упала в море, в результате чего третья часть моря сделалась кровью (8:8). |
| 3 | Падение звезды полынь в воды, в результате чего воды стали горькими (8:10-11). |
| 4 | Поражение третьей части солнца, луны и звезд, в результате чего стало темно (8:12). |
| 5 | Падение звезды, отворившей кладезь бездны, из которой появился дым, из которого, в свою очередь, появилась бесовская саранча (9:1-12). |
| 6 | Освобождение четырех ангелов, связанных при реке Евфрате, и нашествие бесовской конницы с востока (9:13-21). |
| 7 | Мятеж народов и возглашение окончательной победы Бога (11:15). |
Наконец, перечислим казни семи чаш гнева:
| 1 | Жестокие и отвратительные раны на людях (Откр 16:2). |
| 2 | Вода в море обратилась в кровь мертвеца (16:3). |
| 3 | Реки и источники вод сделались кровью (16:4). |
| 4 | Солнце становится обжигающе горячим (16:8). |
| 5 | Мрак над царством зверя и его страдания (16:9-11). |
| 6 | Иссушение Евфрата, чтобы открыть путь восточным царям (16:12). |
| 7 | Загрязнение воздуха и сопутствующие катастрофы в природе: гром, землетрясение, молния и град (16:17-21). |
Нетрудно заметить, что в этих списках много общего: град, тьма, кровь в воде, жестокие раны, приход страшных орд из-за Евфрата. Но в Откровении есть определенное отличие бедствий, следующих за трубными звуками, от бедствий, следующих за излиянием чаш. В случае семи труб разрушения и гибель носят частичный и ограниченный характер. Например, гибнет треть земли. В случае же окончательного суда, то есть излияния семи чаш, как мы увидим, речь уже идет о полном и тотальном уничтожении ветхого мира, чтобы на его месте возник новый мир преображенный, исполненный блаженства.
Складывается впечатление, что в главе 16 собраны вместе все ужасы, испытанные человечеством, все казни, о которых повествует Ветхий Завет, и все это брошено на неверующий мир как последний всеразрушающий катастрофический поток. Тотальный суд Божий устремляется к своему завершению. И соответственно усиливается действие казней по сравнению с прежними казнями семи труб. Теперь гибнет уже не третья часть суши, моря, пресных вод и звезд, но гибель затрагивает все эти сферы целиком, так что для людей не остается никакого выхода. Еще одна особенность казней от чаш: они затрагивают не безбожное человечество в общем, но конкретно тех людей, которые приняли «начертание зверя» и поклонились «образу его» (16:2). Суд затрагивает теперь и само царство зверя (16:10-11). Но главная цель гнева Божьего — Вавилон, то есть Рим, к которому ведет излияние седьмой чаши (16:17-21). Гибель Рима/Вавилона будет описана в главах 17 и 18.
1 И услышал я из храма громкий голос, говорящий семи Ангелам: идите и вылейте семь чаш гнева Божия на землю.
2 Пошел первый Ангел и вылил чашу свою на землю: и сделались жестокие и отвратительные гнойные раны на людях,, имеющих начертание зверя и поклоняющихся образу его.
3Второй Ангел вылил чашу свою в море: и сделалась кровь, как бы мертвеца, и все одушевленное умерло в море.
Итак, семь чаш гнева приносят миру последние казни (язвы) (15:1), которые тесно связаны с казнями труб. Они выстроены как бы в параллель друг другу. При этом и те и другие своим прототипом имеют «казни египетские» из Книги Исхода.
Первая казнь (16:2) напоминает шестую казнь египетскую (Исх 9:8-11), когда «сделалось воспаление с нарывами на людях и на скоте». Эта казнь обрушивается на всю землю, но затрагивает принявших «начертание зверя и поклоняющихся образу его».
Вторая казнь (16:3) напоминает первую казнь египетскую (Исх 7:17-21), когда «вся вода в реке превратилась в кровь, и рыба в реке вымерла, и река воссмердела, и Египтяне не могли пить воды из реки; и была кровь по всей земле Египетской». Теперь же казнь обрушивается не на реку Нил, но на все море и его обитателей.
4 Третий Ангел вылил чашу свою в реки и источники вод: и сделалась кровь.
5И услышал я Ангела вод, который говорил: праведен Ты, Господи, Который еси и был, и свят, потому что так судил; 6за то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь: они достойны того.
7И услышал я другого от жертвенника говорящего: ей, Господи Боже Вседержитель, истинны и праведны суды Твои.
Третья казнь (16:4-7) — тоже обращение воды в кровь, но только не в море, а в пресных водоемах. Эту казнь сопровождают два гимна, славословящих праведность суда Божьего. Первый гимн поет Ангел вод. Мы уже встречались с ангелами-хранителями стихий: Ангелом воздуха и ветра (7:1) и Ангелом огня (14:18). В то время было распространено воззрение, что все природные силы: ветер, солнце, дождь, воды и так далее — имеют своего Ангела. Эти Ангелы были служителями Божьими. Здесь можно было бы ожидать, что Ангелхранитель вод опечалится, увидев, что воды превратились в кровь, но он прославляет справедливость свершившегося суда Божьего. Об этой справедливости и говорится в 16:6. Казни чаш — праведный ответ Бога на преследования христиан в Римской империи. Действует закон равного мздовоздаяния. Пролита кровь святых, то есть членов христианской Церкви, и Христовых пророков, которые, будучи руководителями Церкви, первыми страдали при гонениях. За пролитие крови повинных в этом злодействе ждет наказание: с земли исчезнет вода и для пития останется только кровь.
В 16:7 голос от жертвенника подтверждает справедливость суда Божьего. Жертвенник здесь символизирует те души мучеников, которые находятся под жертвенником (вспомним пятую печать) и взывают о справедливости. Эта справедливость теперь восстановлена и поэтому прославляется.
8 Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем.
9 И жег людей сильный зной, и они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу.
10 Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания, 11 и хулили Бога небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих.
Мученики прославляют справедливость суда Божьего. Но безбожники, разумеется, этого не делают. Напротив, они хулят имя Бога, не вразумляются и не раскаиваются (16:9.11). Поэтому их настигает четвертая казнь (16:8-9). Если казнь четвертой трубы состояла в затмении солнца, то здесь — нечто худшее: страшный солнечный зной. В отсутствии воды эта казнь действительно невыносима. Это противопоставлено тому, что было сказано о небесном блаженстве святых: «Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной» (7:16). Излияние четырех чаш затрагивает все сферы существования жизни: сушу, море, реки и светила. Но в результате — не покаяние и обращение к Богу, но хуление имени Божьего.
Пятая чаша (16:10-11) изливается на престол зверя (то есть кесаря), и все его царство окутывает мрак. Это похоже на девятую казнь египетскую, когда «была густая тьма по всей земле Египетской три дня; не видели друг друга, и никто не вставал с места своего три дня; у всех же сынов Израилевых был свет в жилищах их» (Исх 10:21-23). Правда, остается неясным, отчего именно мрак вызывает столь сильные страдания, что люди начинают кусать свои языки. Но как следствие снова указывается нераскаянность безбожников. И эта казнь не рассматривается как достаточная причина для обращения.
12 Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного.
Шестая чаша вызывает иссушение реки Евфрат, открывшее восточным ордам возможность разрушительного похода на запад. В Ветхом Завете иссушение вод часто служит знаком силы Божьей. Так было наЧермном море, когда «гнал Господь море... и сделал море сушею» (Исх 14:21). Так же было и с рекою Иордан, когда народ переходил реку под руководством Иисуса Навина: «Все сыны Израилевы переходили по суше» (Нав 3:17). В Книге пророка Иеремии Бог в гневе своем угрожает: «И осушу море его, и иссушу каналы его» (Иер 51:36). «И иссякнут все глубины реки», — говорит пророк Захария (Зах 10:11).
Возможно, что здесь Иоанн вспоминает другое знаменитое историческое событие. Греческий историк Геродот сообщает, что персидский царь Кир взял Вавилон, осушив Евфрат, который протекал как раз через центр города. Кир тайно отвел воды реки в озеро. Русло Евфрата, проходившее через центр города, стало сухой дорогой, и по этой дороге персы вошли в Вавилон и взяли город[53].
Во времена, когда была написана книга Апокалипсис, самым грозным врагом Рима было Парфянское царство, располагавшееся за Евфратом, который был традиционной границей Римской империи. Парфянская конница была самым страшным родом войск тогдашнего мира. Мысль о том, что парфянская конница может перейти через Евфрат, вселяла страх и ужас. Кроме того, как уже обсуждалось в связи с главой 13, в то время бытовала легенда о том, что император Нерон не погиб, но бежал к парфянам. Оттуда, из Парфии, ожидали возвращения «Нерона воскресшего», который в Апокалипсисе символизирует самого антихриста. Вторжение антихриста ожидалось из-за Евфрата.
13 И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам: 14 это — бесовские душ, творящие знамения; они выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя.
15 Се, иду как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим и чтобы не увидели срамоты его.
16И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон.
Далее Иоанн видит три демонических существа, выходящие из пастей сатанинской троицы: дракона (диавола), зверя (то есть зверя из моря, антихриста) и лжепророка (зверя из земли, священника антихриста). Эти подобные жабам духи противопоставлены трем Ангелам, возвещавшим Евангелие, падение Вавилона и суд Божий (14:6 и далее). Сам образ жаб напоминает одну из казней египетских (Исх 8:1-14), когда «вышли жабы и покрыли землю Египетскую». Нечистые духи выходят «из уст» нечестивой троицы — в этом образе своего рода игра слов. Дух (по-гречески пневма, рпеита) означает также дыхание. То есть само дыхание сатанинской троицы нечисто, полно зла. Вообще жабы считались нечистыми животными. Кроме того, они символизировали пустословие. Ведь жабы знамениты своим кваканьем. А «кваканье, — говорил блаженный Августин, — это самое пустое из всех тщеславий»[54]. То есть сами слова этих нечистых духов были своеобразной казнью, бедствием.
Мы определили лжепророка как зверя из земли. Но это требует некоторого разъяснения. О лжепророках говорится и в Ветхом, и в Новом Завете. В Ветхом Завете Израилю запрещено слушать лжепророка, какие бы впечатляющие знамения и чудеса он ни показывал (Втор 13:1-5). И христиане были предупреждены, что «восстанут лжехристы и лжепророки, чтобы прельстить, если возможно, и избранных», то есть христиан (Мк 13:22). Далее, в 19:20, будет сказано, что этот лжепророк был схвачен вместе со зверем. Он производил чудеса перед зверем и «обольстил принявших начертание зверя и поклонявшихся его изображению». Но мы уже знаем из 13:13, что «творит великие знамения» и обольщает ими живущих на земле «зверь из земли», который символизирует провинциальную администрацию и жречество, насаждающее культ кесаря. Таким образом, лжепророк символизирует государственный аппарат, созданный для того, чтобы внушить людям отречься от Иисуса Христа ради поклонения обожествленному государству и императору. Вообще же лжепророк — это тот (любой), кто пытается ввести идолопоклонство с его культами и побудить людей к полному подчинению безбожному миру и боговраждебному государству.
Нечистые духи выходят к царям всей земли, чтобы собрать их на бой. Идея последней и окончательной битвы между Богом и силами зла восходит в глубокое прошлое. Мы находим ее в Пс 2:2: «Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его». И произойдет это в «великий день Бога Вседержителя». Так называется день, предсказанный пророками Ветхого Завета. В этот день Бог одержит победу над своими врагами. Вот некоторые из многочисленных высказываний: «Велик день Господень и весьма страшен, и кто выдержит его?» (Иоиль 2:11); «Близок великий день Господа, близок, и очень поспешает: уже слышен голос дня Господня; горько возопиет тогда и самый храбрый! День гнева — день сей, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы» (Соф 1:14-15) и так далее.
Последняя битва должна произойти, как сказано в Библии, в месте Армагеддон (Хар-Магеддон), что переводится как «гора Магиддон» (или Мегиддо). Из Ветхого Завета известно о «долине Мегиддонской» (по названию лежащего в этой долине города). В Мегиддонской долине произошло несколько битв (Суд 4:14-16; 4 Цар 9:27; 23:29-30; Зах 12:11). Само это название символизировало поле битвы. Но в Откровении не «долина Мегиддонская», а «гора Магиддон», Армагеддон, — и трудно представить себе битву на горе. Возможно, здесь соединены два ветхозаветных образа: упомянутая долина битв и «горы Израилевы» из Книги пророка Иезекииля. Пророк описывает на «горах Израилевых» битву с Гогом и Магогом (Иез 38:8; 39:2.4.17).
Существует и другое, менее распространенное объяснение. У пророка Исаии (Ис 14:13) в уста Люцифера вкладываются слова: «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме богов». «Гора в сонме» звучит по-еврейски как «хар-моед». То есть Люцифер намерен поставить престол свой на горе, которая противопоставлена Сиону, святой горе Божьей. И было высказано предположение, что гора Магеддон и есть та самая «гора в сонме богов», и что Иоанн видит битву против «сонма богов», то есть сил зла, в их собственном жилище.
Видение шестой чаши в 16:15 прерывается пророческим высказыванием от имени Христа. Мы уже встречались с подобными пророческими высказываниями начиная с первой главы (1:8; ср. 22:7.12.20). Это отвечает практике древнего богослужения в Церкви, во время которого пророки произносили подобные пророческие оракулы от имени Бога или Христа. Здесь, после упоминания великого дня Господня, Христос возвещает свое пришествие: «Се, иду как тать!» К этому пророчеству примыкает «блаженство», одно из семи в книге Апокалипсис. Оно призывает к бодрствованию, которое необходимо для сохранения своего облачения. Вспомним при этом символическое значение одежды в Библии, а также знаменитые слова апостола Павла: «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал 3:27).
17 Седьмой Ангел вылил чашу свою на воздух: и из храма небесного от престола раздался громкий голос, говорящий: совершилось!
18 И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое!
19 И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его.
20 И всякий остров убежал, и гор не стало; 21 и град, величиною в талант, пал с неба на людей; и хулили люди Бога за язвы от града, потому что язва от него была весьма тяжкая.
Седьмая чаша выливается на воздух. Казнь обрушивается и на эту природную стихию, таким образом угрожая уже существованию жизни на земле. За этим следуют молнии, громы и голоса — типичные для Откровения знамения богоявления. Здесь богоявление сопровождается также бедствиями: землетрясением и градом, которые указывают на последний суд Божий. Причем землетрясение превосходит все те, которые только случались на земле. И если после снятия седьмой печати упоминалось просто «землетрясение» (8:5), после седьмой трубы уже «землетрясение и великий град» (11:19), то после седьмой чаши «сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое! ...и град, величиною в талант». Град напоминает нам седьмую казнь египетскую, «град... весьма сильный, какого не было во всей земле Египетской со времени населения ее» (Исх 9:24-25). Такой град, весящий талант, напоминает о каменных ядрах из метательных машин, о которых писал Иосиф Флавий[55].
От престола, то есть от Бога, звучит: «Совершилось!», то есть «Конец!», гнев Божий с излиянием седьмой чаши достиг своей цели, и Вавилон великий (Рим) распался на три части. Острова убежали, утонули, и гор не стало.
Излияние на землю семи чаш с гневом Божьим завершается хулением Бога из уст тех людей, которые остались глухи как к призывам любви Божьей, так и к гневу Божьему. Это те, кто затворили свои сердца для Бога.
5. Суд Божий над блудницей Вавилонской (17:1-19:10)
А. Блудница Вавилонская и зверь (17:1-18)
В главах 17 и 18 говорится о падении Вавилона. Глава 17 — одна из самых трудных в Откровении. Она служит введением к провозглашению суда над Вавилоном, то есть над Римом (гл. 18). Структура главы 17 такова.
Сначала следует вступление к видению (17:1-За). Затем — само видение (Зб-ба). Оно изображает жену по имени «Вавилон великий», которая сидит на некоем звере. Раз имя города Вавилон по-гречески женского рода, вполне уместно было бы и перевести как бы женским именем «Вавилония» — «великая Вавилония». Наконец, следует толкование видения (17:7-18). Сначала подробно и загадочно толкуется, кто такой зверь, на котором сидит блудница, а потом кратко, в одном стихе, толкуется и образ самой блудницы Вавилонии.
1 И пришел один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; 2 с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле.
3 И повел меня в духе в пустыню.
Появляется один из Ангелов с чашами, который будет открывать Иоанну видения и помогать в их истолковании. Новое видение должно произойти в пустыне, куда ведет Иоанна Ангел. Это происходит «в Духе», то есть Иоанн погружается в экстатический восторг, в котором он испытывает пространственное перемещение. Ангел ведет его в пустыню, чтобы показать ему «суд над великою блудницею». Следует обратить внимание, что в другом случае, когда тоже действует один из Ангелов с чашами, Иоанн возносится Ангелом на высокую гору, чтобы тот увидел небесный Иерусалим (21:910). Уже разные места получения откровения указывают на антагонизм великой блудницы (Вавилона) на земле и невесты Агнца (Иерусалима) на небе.
Из дальнейшего мы узнаем, что под «великой блудницей» подразумевается «великий Вавилон», то есть Рим. В Ветхом Завете языческие и непослушные Богу города неоднократно охарактеризованы как блудницы. Так описывает пророк Наум Ниневию, когда говорит о многочисленных блудодеяниях развратницы, приятной наружности и искусной в чародействах (Наум 3:4), а пророк Исаия блудницей называет город Тир (Ис 23:16-17). Даже Иерусалим может быть назван блудницей: «Как сделалась блудницею верная столица!», — сокрушается пророк Исаия (Ис 1:21). И пророк Иезекииль весьма красочными словами упрекает Иерусалим: «Ты понадеялась на красоту твою, и, пользуясь славою твоею, стала блудить и расточала блудодейство твое на всякого мимоходящего, отдаваясь ему» (Иез 16:15). Под блудом здесь везде понимается язычество, идолопоклонство как измена единому и истинному Богу. Рим совращает царей земных, то есть правителей зависимых государств, и всех жителей земли. Образ «блудницы, сидящей на водах многих», взят из Иер 51:13, где имеется в виду город Вавилон на реке Евфрат и ее рукавах. К географическому положению Рима это, конечно, не подходит; эта черта служит только символическому отождествлению Рима и безбожного Вавилона.
И я увидел жену; сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами
4.И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее; 5 и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным.
Жена, которую увидел Иоанн, находится в непосредственной связи со зверем, то есть, как это следует из главы 13, с Римской империей. Она сидит на звере, как принято было изображать некоторых языческих богов. Багряная окраска зверя указывает на роскошь империи, которая олицетворена в личности обожествляемого императора. Весь его облик «исполнен», покрыт «именами богохульными», то есть божественными титулами кесаря. Римский император носил титул «Sebastos». Это греческое слово означает «высочайший, почитаемый, священный», что на латинском языке передается как Augustus, Август. Кроме того, император был Divus (лат. «божественный»), Deus (лат. «бог») и иногда «Sôtêr» (греч. «спаситель»). Но самый главный и наиболее известный титул императора — Dominus (лат. «господин»), то есть «господь» (по-гречески «Kyrios»). Но никто, кроме истинного Бога, не имеет права называться этими именами. Украденные у Бога, эти имена на звере становятся богохульными. Текст с легким изменением повторяет описание зверя из 13:1. Это относится и к упоминанию семи голов и десяти рогов зверя. Как и в начале главы 13, зверь символизирует безбожную и устрашающую власть Римской империи.
Жена была облачена в порфиру и багряницу — царские цвета, цвета роскоши и великолепия; она украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом. Все это указывает на блеск римской цивилизации. Она держит в руке золотую чашу, которая была наполнена «мерзостями и нечистотою блудодейства ее». Из этой чаши жена опьяняет своих любовников, то есть травит подвластные народы ядом идолослужения. И это тоже образ Вавилона, взятый из ветхозаветных пророческих книг. Пророк Иеремия говорит: «Вавилон был золотою чашею в руке Господа, опьянявшею всю землю: народы пили из нее вино и безумствовали» (Иер 51:7). В описании этой фигуры обнаруживается ее антагонизм жене из главы 12, жене, облаченной в солнце, той жене, которая символизирует святой народ Божий.
На лбу у жены на звере лента с ее именем. Как римские блудницы носили на лбу повязки с их именами, так и эта жена в своем имени на челе показывает свою настоящую сущность, которая, впрочем, для большинства людей — «тайна», которая откроется только посвященным в эту тайну. Ведь далеко не всякий за блеском языческой и боговраждебной империи разглядит ее демоническую сущность. Имя (nomen) жены — «Вавилон великий». Это символическое прикровенное название Рима возникло после 70 года по Р.Х. сначала в иудейских кругах из-за разрушения Иерусалима Римом. Это событие напоминало о разрушении Иерусалима Вавилоном в 587 году до Р.Х. Наименование Рима Вавилоном вскоре было воспринято и христианскими кругами (1 Пет 5:13). Прозвище (cognomen), характеризующее Рим, — «мать блудницам и мерзостям земным». Здесь обнаруживается иудейский способ выражения: Рим — величайшая блудница, которая только есть на свете, ибо столица империи считается источником всех идолослужений земли. Окружающий мир предоставлял достаточно материала для картины, описанной в Апокалипсисе. Здесь можно вспомнить и о жрицах, занимавшихся блудом в языческих храмах, и даже о римских императрицах. Например, Мессалина, жена императора Клавдия, как говорили, имела обыкновение по ночам посещать публичные дома, где предавалась блуду. Это ярко описано у римского поэта и сатирика Ювенала[56]. Неудивительно, что Иоанн представил Рим именно как блудницу. Надо сказать, что в сравнении с картинами Рима, которые мы читаем у римских писателей, изображение Иоанна весьма сдержанное. Вот в такую цивилизацию и пришло христианство.
6Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых, и видя ее, дивился удивлением великим.
Здесь Иоанн называет вину Рима, который ответствен за преследования христиан. Рим не просто преследует христиан, но «упоен кровью святых и мучеников». Имеется в виду и прежняя история преследований при Нероне, и современная Иоанну история гонений при Домициане.
Вспомним, в чем состояли преследования при Нероне. Они начались в 64 году Р.Х. после великого пожара в Риме. Этот пожар бушевал целую неделю и почти полностью опустошил Рим. Жители Рима были уверены в том, что пожар возник не случайно, и что город был подожжен по тайному приказу Нерона. Вся эта история хорошо известна нам из популярного романа Генрика Сенкевича «Камо грядеши?». Чтобы отвести от себя подозрения, Нерону нужно было найти козла отпущения, и он выбрал для этого христианскую общину Рима. Это было первым и, возможно, самым жестоким гонением в I веке. Вот что писал об этих преследованиях римский историк Тацит:
Любые человеческие усилия, все щедрые дары императора (Нерона), все умилостивления богов не могли отогнать в людях мрачных мыслей, что большой пожар был результатом чьего-то приказа. И поэтому, чтобы избавиться от этой молвы, Нерон возложил вину на класс людей, называемых христианами в народе и ненавидимых за их мерзость, и навлек на них самые изощренные пытки и муки. Христос, от которого они получили свое название, понес крайнее наказание во время царствования Тиберия от руки одного из наших прокураторов, Понтия Пилата, и самое злонамеренное суеверие разлилось не только в Иудее, первоисточнике этого зла, но даже в Риме, где собирается и получает известность все самое отвратительное и мерзкое со всего света. И, соответственно, сперва арестовали всех, кто признавал себя виновным; после этого на основании их показаний была осуждена огромная масса не столько за поджог, сколько за ненависть к человечеству. Всевозможные издевательства и насмешки сопровождали их смерть. Покрытых шкурами зверей, их разрывали собаками и они погибали, или их прибивали гвоздями к крестам, или были обречены пламени и сгорали, служа ночным освещением, когда угасал дневной свет... С этих пор даже к преступникам, которые заслуживали крайних показательных наказаний, росло сочувствие, ибо их, совершенно очевидно, убивали не ради общественного блага, а для того, чтобы утолить жестокость одного человека[57].
Последние слова этого сообщения напоминают нам то «упоение кровью», о котором написал Иоанн.
Гонения Нерона еще не были официальным преследованием христианской Церкви как таковой, так как обвинение носило конкретный характер — за уголовное преступление, за поджог. Гонения на Церковь как таковую, просто за факт ее существования, начались спустя 30 лет после Нероновых гонений, при императоре Домициане, в годы, когда писалась книга Апокалипсис. Эти гонения продлятся до IV века, то есть до эпохи императора Константина.
Сообщение о видении жены, согласно закону жанра, завершается описанием реакции зрителя, то есть самого Иоанна. Ведь Иоанн, как мы многократно видели, пользуется существующими литературными канонами. Одна из основных ветхозаветных книг, используемых им как образец, как источник образов и символов, — Книга пророка Даниила. Если мы посмотрим на видение четырех зверей и грядущего на облаках Сына Человеческого, то увидим, что это видение заканчивается описанием реакции самого Даниила: «Вострепетал дух мой во мне, Данииле, в теле моем, и видения головы моей смутили меня» (Дан 7:15). Вот так же и Иоанн, увидев жену на звере, «дивился удивлением великим».
Начиная со стиха 17:7 следует истолкование того, что видел Иоанн. Толкование принадлежит Ангелу, который открывает Иоанну «тайну жены и зверя».
7 И сказал мне Ангел: что ты дивишься? я скажу тебе тайну жены сей и зверя, носящего ее, имеющего семь голов и десять рогов.
8 Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится.
9 Здесь ум, имеющий мудрость.
После описания Вавилонской блудницы Иоанн переходит к толкованию видения. Речь идет о «тайне» жены и зверя. Что означает «тайна»? В Новом Завете это слово обозначает предопределенный, но до времени сокрытый замысел Божий, в данном случае — замысел относительно участи этих сил погибели. Хотя читатель оповещается о том, что теперь будет открыта тайна жены и зверя, почти все последующие толкования, впрочем, очень загадочные, касаются зверя, а не жены.
Итак, «зверь, имеющий семь голов и десять рогов». Что это за зверь? Сначала он характеризуется в самых общих чертах: он «был, и нет его, и выйдет из бездны...». Иначе говоря, Иоанн описывает зверя как некую личность, эсхатологического антихриста, который поднимется из бездны подземного мира — в противоположность Христу, который во время своего второго пришествия спустится с неба.
Но смысл этого высказывания о звере шире. Он отождествляется со вновь грядущим Нероном. Вообще следует сказать, что 13 и 17-я главы Книги Откровения могут быть поняты только на основе легенды о Нероне. Вспомним, что в главе 13 говорилось о звере, у которого одна голова была ранена. Но рана эта была исцелена. В главе 17 то же самое сказано несколько иначе: зверь был, сейчас его нет, но он вновь появится из бездны. Для лучшего понимания мы должны немного остановиться на этой важной легенде о Нероне.
Император Нерон, как уверяют некоторые древние историки, покончил жизнь самоубийством в возрасте 32 лет. Это было в 68 году по Р.Х. Его самоубийство было вынужденным, так как Нерон оказался изгнанником из Рима, его преследовали враги. Можно сказать, что фактически его смерть была не самоубийством, а убийством. Вообще-то обстоятельства его смерти были довольно таинственными. В простом народе Нерон пользовался большой симпатией. Эта таинственность и народная симпатия привели к верованию, будто в действительности он не умер, но жив. Далее, при Нероне у Рима сложились добрые отношения с самым страшным врагом Римской империи, с восточным Парфянским царством. Нерон дружил с парфянским царем Вологезом. И на этом основании возникло предположение, что он бежал из Рима к парфянам. Действительно, как сообщает историк Светоний, Нерон в последние дни своей жизни вынашивал план бежать к парфянам[58]. Народ теперь ожидал, что Нерон при поддержке парфянских войск вернется, чтобы отомстить Риму за свое свержение. Это ожидание выразилось в появлении многих «лженеронов», которые выдавали себя за еще живого императора. Уже через один год, в 69 году, провинции Ахайя и Асия пришли в возбуждение от слухов о приближающемся Нероне. В то, что он жив, люди верили все больше и больше. На Востоке империи вспыхивали восстания под предводительством то одного, то другого «лженерона». Вера в живого Нерона бытовала еще во времена Траяна, то есть через полстолетия после его смерти!
Это народное ожидание населения Римской империи захватило и иудеев, что видно из четвертой и пятой книг Сивиллиных пророчеств. В этих книгах явственно отражена ненависть к Риму. Четвертая Сивиллина книга была написана вскоре после извержения Везувия (79 г. по Р.Х.). В ней написано: «Из Италии является великий царь как беженец; он убежит исчезнувший, забытый, за Евфрат». Далее говорится о грядущем походе царя на Рим: «После на Запад двинется вновь возгоревшееся смятение войны, и беженец из Рима поднимет крепкое копье войны и перейдет Евфрат со многими тысячами». Так в четвертой Сивиллиной книге. А пятая книга Сивиллиных пророчеств (начало II века) предлагает новый вариант первоначальных упований: Нерон утрачивает черты спасителя Востока империи и превращается в эсхатологического «противника», «лжеца» с демоническими чертами. Теперь Нерон является как «перс», опустошающий Александрию, а также полностью разоряющий «град святых» Иерусалим. Нерон будет выдавать себя за бога. Но Бог вышлет против него сильного царя — мессию. После этого настанет суд Божий над людьми. Пятая Сивиллина книга показывает, что легенда о Нероне претерпевала изменения. Постепенно возникает мысль, что он не живет в некоем укрытии, но умер и находится в аду, откуда он и явится: «Он бесследно исчез, лукавый, и вновь возвратится, сравнив себя с Богом...» — таковы иудейские трансформации легенды о Нероне. В этом виде ее восприняли и христиане, в глазах которых Нерон был, разумеется, бесовской фигурой. Христиане не верили в бегство Нерона. Он умер и пребывает в бездне, в мире мертвых. Он стал некой символической фигурой, олицетворявшей собою земные силы богоборческого зла. В конце времен он воскреснет, «выйдет из бездны» в контраст Иисусу Христу, который сойдет с небес. Таким образом, Иоанн преобразил сказание о Нероне в своем смысле. В этом устрашающем императоре для Иоанна концентрируется все то зло, которое уже наблюдалось в прежней истории Римской империи. В будущем он явится как антихрист. Однако о нем говорится, что срок его весьма ограничен: он и сам «пойдет в погибель».
Но сначала безбожные жители земли, «имена которых не вписаны в книгу жизни», будут охвачены удивлением и восторгом. Почему? Потому что они увидят воскресение Нерона, увидят, что «он был, и нет его, и явится». В этих словах чувствуется явное противопоставление к обозначению Бога и Христа, «Который есть и был и грядет». Бог вечен, а властелин тьмы — нет.
Данное до сих пор толкование зверя не удовлетворяет Иоанна. И он апеллирует к уму и мудрости читателя: «Здесь ум, имеющий мудрость». Это призыв к разгадке. Но в чем загадка? Загадка изложена далее.
9 Семь голов суть семь гор, па которых сидит жена, 10 и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть.
11 И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель.
Итак, у зверя семь голов. Это объясняется двояко. Первое объяснение: эти семь голов символизируют семь гор, на которых сидит жена. Такая загадка разгадывается просто. Рим стоит на семи холмах, а это значит, что зверь символизирует Рим, место, где «сидит» безбожная римская языческая цивилизация, блудница Вавилонская. Второе объяснение — настоящая головоломка. Семь голов — «семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть. И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель». Здесь уже речь идет и о конкретных исторических фигурах «царей», и о времени пришествия зверя-антихриста.
Семь голов — это семь царей. Имеются в виду семь кесарей, семь императоров, поскольку на грекоязычном Востоке империи, где жил Иоанн, римские императоры обычно назывались царями. Но о каких императорах речь? О них сказано, что пять из них «пали», один, то есть шестой, существует в настоящее время, другой, седьмой, еще не пришел; и когда он придет, он будет править недолго. В это перечисление семи царей вставляется восьмой зверь. Загадочным образом он — один из перечисленных семи. Он уже был, и сейчас его еще нет, он снова придет как восьмой, и его ждет погибель. Разумеется, это уже известный нам Nero redivivus, Нерон воскресающий. Это он, император Нерон как историческая персона, — один из семи, но как антихрист вновь явится восьмым.
Но как следует разгадать прочих императоров? Пять, которые пали, шестого, который есть, и седьмого, который будет недолго? Следует сказать, что в истории существовало много попыток решения этой загадки. Перечислять их мы не будем, но остановимся на том решении, которое представляется наиболее логичным и всесторонне обоснованным.
Начнем с шестого, который есть, то есть существует, когда Иоанн пишет книгу Апокалипсис. Общепринятое в науке мнение: Иоанн писал Апокалипсис при императоре Домициане, который правил империей с 81 по 96 годы Р.Х. Так считала и Древняя Церковь. Об этом свидетельствует и сама книга: она предполагает, что культ кесаря представляет собою особую опасность для христианства. Но культ императора как бога начался в общегосударственных масштабах именно при Домициане. Итак, отождествление шестой головы как царя, который «есть», с Домицианом может быть надежным исходным пунктом для разрешения прочих загадок стиха 10: «пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть».
Следующий вопрос, который встает перед нами: с какого императора надо начинать счет? Вспомним последовательность императоров тех далеких лет. После Юлия Цезаря, который еще не был императором, и который умер в 44 году до Р.Х., впервые должность и титул императора получил Октавиан Август. Он был императором с 27 года до Р.Х. до своей смерти в 14 году Р.Х. Затем сменяют друг друга императоры рода Юлиев: Тиберий (14-37 гг.) — Калигула (37-41 гг.) — Клавдий (41-54 гг.) — Нерон (54-68 гг.). Со смертью Нерона наступает короткое время междуцарствия (68-69 гг.), когда сменяют друг друга малозначащие фигуры: Гальба, Отон и Вителлий. В 69 г. начинается век Флавиев. Открывает его император Веспасиан (69-79 гг.). За ним следуют — Тит (7981 ггД и Домициан (81-96 гг.).
Итак, если шестой кесарь — Домициан, то и обратный счет следует вести от него: пятый — Тит, четвертый — Веспасиан, третий... Здесь мы задумываемся над временем междуцарствия. Следует ли принимать во внимание Отона, Гальбу и Вителлия, правивших по нескольку месяцев 68-69 года? Скорее всего, не следует, так как их правление было слишком кратким и далеко не всеми признанным. Они были просто проходными фигурами дворцовой смуты. Так мы приходим в обратном отсчете к третьему — Нерону. Тогда второй — Клавдий, а первый из пятерки — Калигула. Мы приходим к Калигуле как к первому кесарю всего ряда.
Этой разгадке соответствует и загадочное «пять пали». Что значит «пали»? Это означает, что они умерли не естественной, а насильственной смертью. Посмотрим: Калигула был убит (41), Клавдий отравлен (54), Нерон покончил собой (68). Веспасиан, согласно иудейскому преданию, умер в страшных муках в своей постели, и позднее возник слух, что он был отравлен своим сыном Титом (79). Тит (81), умерший от лихорадки, также, согласно позднейшей молве, был устранен насильно, пав от меча своего брата Домициана. Безусловно, для Иоанна (который был христианином из иудеев) императоры, начиная с Калигулы, представлялись врагами Божьими. Более ранние властители империи — Юлий Цезарь, Октавиан Август — вели довольно дружественную по отношению к иудеям политику. Да и Тиберий, при котором был распят Иисус Христос, не проявлял никаких стремлений уничтожить Иудею, Иерусалим или ввести культ самому себе. Калигула был первым, кто в своем безумии попытался установить свой образ в иерусалимском храме (ср. 2 Фес 2:4), и поэтому в глазах иудеохристиан казался особенно злостным богохульником. Клавдий в 49 году изгнал иудеев и христиан из Рима (ср. Деян 18:2). Нерон представлялся христианам наиболее страшной персоной из-за его преследования христиан в Риме. Веспасиан и Тит христиан не преследовали, но ими был разрушен Иерусалим и храм. Для иудеохристиан это было знамением наступающего конца. Наконец, Домициан показал себя совсем уж явным противником Бога, потребовав всеобщего культа императора.
Здесь нелишне будет кратко остановиться на характеристике этого императора, при котором Иоанн написал свой Апокалипсис. Об этом императоре можно прочитать у Светония Транквилла. Домициана, как пишет Светоний, боялись и ненавидели все. Это была мрачная фигура. Историк описывает его прямо-таки в карикатурных тонах. Уже с самого начала его правления «он каждый день запирался один и занимался только тем, что ловил мух и протыкал их особенно острым грифелем»[59]. Домициан был безумно ревнив, подозрителен и жесток. Так, например, один историк писал о вещах, которые не пришлись по душе Домициану, а потому император велел казнить его, а переписывавших его рукопись распяли. Сенаторов казнили направо и налево. Домициан восстановил древнюю казнь: осужденного раздевали, ставили шею и голову в рогатину и секли розгами до смерти. И так далее.
В начале своего правления Домициан появлялся на состязаниях в золотом венце с изображениями Юпитера, Юноны и Минервы, а жрец Юпитера сидел рядом с ним. Свои официальные декреты он начинал словами: «Господь наш и бог повелевает...», и вскоре к нему только так и можно было обращаться: «Господь и бог». Важно для нас то, что именно Домициан первым сделал культ кесаря обязательным, и именно он несет ответственность за последующие страшные гонения на христианскую Церковь.
Он был очень подозрителен и постоянно боялся за свою жизнь. Поэтому он отделал стены помещений, где он ходил, блестящим камнем, чтобы как в зеркале видеть все, что делается у него за спиной. Наконец, в 96 году он был убит при самых кровавых обстоятельствах.
Нам остается рассмотреть еще один загадочный момент. Пять «павших» царей мы идентифицировали с Калигулой, Клавдием, Нероном, Веспасианом и Титом. Шестого — с Домицианом. Но кого следует считать седьмым, который «еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть»? После правящего императора, который «один есть», то есть после Домициана, Иоанн ожидает еще седьмого императора, который будет править недолго. После него придет восьмой, олицетворение антихриста, новый Нерон, воскресающий из бездны, чтобы проследовать в погибель. Вспомним, что означает символическое число «семь». Семь — число полноты, завершенности. Семь совсем не обязательно должно обозначать конкретное число печатей, труб, чаш, казней и тому подобного. Семь чаще всего указывает просто на завершенность. Число римских императоров рано или поздно должно прийти к концу, к завершению. Полное количество императоров и символизируется числом семь. Иначе говоря, до своего заката империя должна иметь «семь» властителей. Иоанн, как и все современные ему христиане, был убежден в близком конце: «время близко» (1:3); «гряду скоро!» (22:20). Все движется к концу, и поэтому условному седьмому императору отведено краткое время правления. После этого явится антихрист, который, как Нерон, воскресший из бездны, будет одним из семи. Однако — и это утешительная весть — он пойдет в скорую погибель. Конкретизация гибельной участи антихриста и всех его помощников следует в дальнейших стихах 17:12-18.
12 И десять рогов, которые ты видел, суть десять царей, которые еще не получили царства, но примут власть со зверем, как цари, на один час.
13 Они имеют одни мысли и передадут силу и власть свою зверю.
14 Они будут вести брань с Агнцем, и Агнец победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей, и те, которые с Ним, суть званые и избранные и верные.
15 И говорит мне: воды, которые ты видел, где сидит блудница, суть люди и народы, и племена и языки.
16 И десять рогов, которые ты видел на звере, сии возненавидят блудницу, и разорят ее, и обнажат, и плоть ее съедят, и сожгут ее в огне; 17 потому что Бог положил им на сердце — исполнить волю Его, исполнить одну волю, и отдать царство их зверю, доколе не исполнятся слова Божии.
18Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями.
Теперь Иоанн толкует десять рогов зверя как десять царей. В настоящее время они еще не обрели власти. Только с явлением зверя они ее получат, но лишь «на один час», то есть на короткий срок. Их доведение определено «одними мыслями» (а точнее, «одним замыслом», то есть одной политической волей) и подчинено зверю. Эти цари, таким образом, могут быть лишь вассалами и союзниками зверя. Здесь мы снова слышим отголоски легенды о Нероне воскресшем. Вспомним также пророчество шестой чаши гнева: «Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного. И... бесовские духи... выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя» (16:12-14). Число 10, конечно, выбрано схематично, по образцу пророчества Даниила: «Зверь четвертый — четвертое царство будет на земле, отличное от всех царств, которое будет пожирать всю землю, попирать и сокрушать ее. А десять рогов значат, что из этого царства восстанут десять царей» (Дан 7:23-24).
Вместе со своими вассалами антихрист, новый Нерон, будет «вести брань с Агнцем». Но «Агнец победит их, ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей». В победе Агнца примут участие «званые и избранные и верные», то есть верующие христиане, исповедующие Агнца-Христа.
Но прежде чем антихрист в образе «Нерона воскресшего» пойдет в окончательную погибель, он и его союзники должны осуществить еще одну особую задачу в историческом замысле Божьем, — разрушение Рима, блудницы Вавилонской. Это Иоанн изображает в стихах 17:16-18. Но сначала в стихе 15 он толкует воды, на которых сидит блудница. Образ взят из пророка Иеремии, который о Вавилоне пишет: «О, ты, живущий при водах великих, изобилующий сокровищами! Пришел конец твой, мера жадности твоей» (Иер 51:13). Здесь, в Апокалипсисе, воды суть все племена, собравшиеся под Римским владычеством. В стихе 16 Иоанн возвращается к основной теме. Десять рогов, которые символизируют десять царей, вместе со своим господином, зверем, уничтожат «блудницу Рим». Картина разорения довольно страшная: «разорят ее, и обнажат, и плоть ее съедят, и сожгут ее в огне». Здесь до мелочей воспроизводятся детали ужасающих пророчеств Ветхого Завета: «И обращу ревность Мою против тебя, и поступят с тобою яростно: отрежут у тебя нос и уши, а остальное твое от меча падет; возьмут сыновей твоих и дочерей твоих, а остальное твое огнем будет пожрано. И снимут с тебя одежды твои, возьмут наряды твои. И положу конец распутству твоему... И поступят с тобою жестоко, и возьмут у тебя все, нажитое трудами, и оставят тебя нагою и непокрытою, и открыта будет срамная нагота твоя, и распутство твое, и блудодейство твое» (Иез 23:25-29; ср. Мих 3:3).
Итак, Иоанн использует ту форму сказания о Нероне, согласно которой Нерон бежал к парфянским царям, чтобы повести их на Рим и отомстить этому городу за свое свержение. На первый взгляд может показаться странным и нелогичным то, что цари земные, прежние любовники «блудницы», обратились против нее. Как объяснить это противоречие? Иоанн объясняет это так: он во всем этом процессе разрушения Рима как земного воплощения богоборческого и богохульного начала видит действие самого Бога. Такова воля Божья. Зло разрушает само себя, «потому что Бог положил им (антихристу и царям) на сердце — исполнить волю Его». Бог привел их к политическому союзу («исполнить одну волю») для достижения своей божественной цели. Только так, ссылкой на волю Божью, объяснимо разрушение Рима антихристом — порождением того же Рима. Все происходящее ограничено во времени, «доколе не исполнятся слова Божьи», то есть воля Божья. После этого будут уничтожены и сами эти богоборческие силы, которые вынуждены были не дол гое время невольно служить Богу. За всеми этими мыслями стоит та истина, что Бог никогда не выпускает из своих рук управление делами человеческими. В конечном счете, Бог всегда все приводит к лучшему.
В заключение обзора трудной главы 17 еще раз задумаемся над тем, почему эсхатологический противник Христа, то есть антихрист, выступает в образе восставшего из бездны Нерона, чему способствовала, как мы видели, известная легенда о Нероне воскресшем? Дело а том, что даже после смерти Нерона память о его порочности, о его гонениях на христиан продолжала жить. В антихристе, новом Нероне, Иоанн видит возрождение всего самого безнравственного, безумного и жестокого, что может нести в себе необузданное человеческое властолюбие, власть, стремящаяся к абсолютности, желающая занять в умах и сердцах людей место бога. Таких примеров в истории мы знаем множество. И все эти «земные боги», предтечи антихриста, какие бы «чудеса и знамения» своего величия ни творили, сколько бы миллионов поклонников они ни имели, какой бы восторг толп ни вызывали, сколько бы стран и народов ни покорили, сколько бы людей ни погубили, — все эти «земные боги» неизбежно заканчивали свой путь крахом и поражением их дела. Но люди — таковы уж они — вновь и вновь ищут себе новых антихристов, новых богов на земле. И так будет, как говорит нам Апокалипсис, до скончания века сего, до пришествия последнего антихриста.
Б. Гибель Вавилона (18:1-24)
Следующая глава Апокалипсиса написана в форме, типичной для ветхозаветных пророческих книг. Это так называемая «Песнь гибели», песнь гибели города Рима, изображенного в символическом образе Вавилона.
1 После сего я увидел иного Ангела, сходящего с неба и имеющего власть великую; земля осветилась от славы его.
2 И воскликнул он сильно, громким голосом говоря:
пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу,
пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице; ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы, 3 и цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее.
Ангел, провозглашающий падение и гибель Вавилона, приходит в сиянии славы Божьей, которая осветила всю землю.
Здесь Иоанн, наверное, думал об Иез 43:1-2: «И привел меня к воротам, к тем воротам, которые обращены лицом к востоку. И вот, слава Бога Израилева шла от востока, и глас Его — как шум вод многих, и земля осветилась от славы Его». Иоанн настолько уверен в гибели Рима, что говорит об этом так, как будто это пророчество уже совершилось: «пал, пал Вавилон!» Эти слова подражают пророческим «плачам», которые носят пародийный характер. Например, у пророка Исаии читаем: «Пал, пал Вавилон, и все идолы богов его лежат на земле разбитые» (Ис 21:9). Обращает на себя внимание контраст: Вавилон был некогда «великим», а ныне он стал пристанищем всяким нечистым тварям. У того же пророка Исаии читаем:
И Вавилон, краса царства,
гордость Халдеев,
будет ниспровержен Богом,
как Содом и Гоморра.
Не заселится никогда,
и в роды родов не будет жителей в нем.
Не раскинет Аравитянин шатра своего,
и пастухи со стадами не будут отдыхать там.
Но будут обитать в нем звери пустыни,
и дома наполнятся филинами;
и страусы поселятся,
и косматые будут скакать там.
Шакалы будут выть в чертогах их,
и гиены — в увеселительных домах (Ис 13:19-22).
Примерно то же — о гибели Едома:
И завладеют ею пеликан и еж;
и филин и ворон поселятся в ней...
И зарастут дворцы ее колючими растениями,
крапивою и репейником — твердыни ее;
и будет она жилищем шакалов,
пристанищем страусов.
И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками,
и лешие будут перекликаться один с другим;
там будет отдыхать ночное цривидение
и находить себе покой.
Там угнездится летучий змей,
будет класть яйца и выводить детей
и собирать их под тень свою;
там и коршуны будут собираться один к другому (Ис 34:11-15).
Подобные примеры из Ветхого Завета можно умножать. Так что этот мотив разорения был традиционным. Приведенные цитаты из пророка Исаии — очень мрачные предсказания будущего, но обратим внимание, насколько поэтично все это выражено. Мрачная, исполненная драматизма поэзия. Еще обратим внимание на то, что в развалинах некогда великого города поселяются «нечистые духи». Дело в том, что языческие боги, изгнанные из их царства, по поверью, посещали развалины храмов, где когда-то они пользовались высшей властью.
В качестве причины осуждения Вавилона-Рима называется «блудодеяние», в котором участвуют все народы и цари земные. Имеется в виду, конечно, язычество и идолослужение. Почему вино блудодеяния называется «яростным», мы уже выше обсуждали. Это свойство «ярости» указывает на то, что безбожье Рима — предзнаменование яростного гнева Божьего, Его суда. Названы здесь и купцы, разбогатевшие на роскоши Рима. Эта связь и последовательность — идолослужение и торгашество — тоже традиционно взята из Ветхого Завета. Например, пророк Исаия о богатом языческом городе Тир: «Господь посетит Тир; и он снова начнет получать прибыль свою и будет блудодействовать со всеми царствами земными по всей вселенной» (Ис 23:17). Торговля, купеческая деятельность вела к распространению римской роскоши, римских обычаев и римского идолослужения.
Начиная с четвертого стиха звучит новая длинная речь Ангела. Сначала — призыв выйти из Вавилона.
4 И услышал я иной голос с неба, говорящий: выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее;
5 ибо грехи ее дошли до неба, и Бог воспомянул неправды ее.
Верным Богу христианам приказано покинуть Рим до дня его гибели, чтобы не погибнуть вместе с ним. Этот призыв выйти звучит во всей иудейской истории, во множестве пророчеств. Бог всегда призывает свой народ порвать с грехом. Так, уже Авраама Бог призвал: «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе» (Быт 12:1). Подобный приказ был отдан Лоту перед разрушением Содома: «Встаньте, выйдите из сего места; ибо Господь истребит сей город» (Быт 19:12-14). И многократно у пророков:
Бегите из среды Вавилона
и спасайте каждый душу свою...
Выходи из среды его, народ Мой,
и спасайте каждый душу свою
от пламенного гнева Господа (Иер 51:6.45).
Этот призыв неоднократно воспроизводится в Новом Завете. Так, например, апостол Павел пишет коринфянам: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными. Ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» (2 Кор 6:14-15). Разумеется, этот призыв не обязательно требует буквального выхода в определенный момент. Он предполагает «духовный выход» из мирской суеты, отстраненность от подражания веку сему. Новый Завет называет христиан словом «святые». Святой — по-гречески hagios. Это слово «народная этимология» производит от прилагательного gëïos (земной) с отрицающей приставкой а, то есть «неземной», отличный от земного. Апостол Павел призывает: «не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего» (Рим 12:2). Разумеется, для большинства христианство — не отход от мира с его проблемами, но в некотором смысле «иночестцо» в миру, то есть «иная» жизнь внутри этого мира.
6 Воздайте ей так, как и она воздала вам, и вдвое воздайте ей по делам ее; в чаше, в которой она приготовляла вам вино, приготовьте ей вдвое.
После вынесения приговора, после указания на грехи блудницы («ибо вином блуд одеяния своего она напоила все народы» и вообще «грехи ее дошли до неба»), после призыва христианам выйти из Вавилона — Ангел возвещает суд воздаяния. Этот суд основан на юридическом принципе равного воздаяния, так называемом^ talionis: «Воздайте ей так, как и она воздала вам». Иными словами, что посеешь, то и пожнешь. Вспомним известные определения такого суда: «око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь». Или слова Иисуса Христа из Нагорной проповеди: «Каким судом судите, таким будете судимы» (Мф 7:2). Но здесь вина Вавилона столь велика, что звучит даже требование двойного воздаяния: «вдвое воздайте ей». Такое воздаяние вдвое, как в наказании, так и в вознаграждении, тоже предусматривалось Законом Моисея (Исх 22:4-9). Например, такой закон: «Если вор пойман будет и украденное найдется у него в руках живым, вол ли то, или осел, или овца, пусть заплатит за них вдвое» (22:4). Или: «Если кто отдаст ближнему на сохранение серебро или вещи, и они украдены будут из дома его, то, если найдется вор, пусть он заплатит вдвое» (22:7) и тому подобное. А вообще все высказывания Иоанна напоминает пророчества о Вавилоне пророка Иеремии:
Это — возмездие Господа;
отмщайте ему;
как он поступал, так и вы поступайте с ним (Иер 50:15),
или: «Воздам им прежде всего за неправду их и за сугубый (то есть двойной) грех их, потому что осквернили землю Мою» (Иер 16:18). Упоминаемая «чаша», в которой блудница Вавилон приготовляла вино, — образ гнева Божьего.
7 Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей. Ибо она говорит в сердце своем: «сижу царицею, я не вдова и не увижу горести!»
8 За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее.
Как обоснование наказания, в подражание ветхозаветным пророчествам, звучит так называемый «монолог гордыни». Мы постоянно должны помнить, что Иоанн говорит языком Ветхого Завета. Вспомним, что говорил Исаия о Вавилоне:
И ты говорила: «Вечно буду госпожою»,
а не представляла того в уме твоем,
не помышляла, что будет после.
Но ныне выслушай это, изнеженная,
живущая беспечно,
говорящая в сердце своем:
«Я, — и другой подобной мне нет;
не буду сидеть вдовою,
и не буду знать потери детей».
Но внезапно, в один день
придет к тебе то и другое,
потеря детей и вдовство;
в полной мере придут они на тебя,
несмотря на множество чародейств твоих
и на великую силу волшебств твоих (Ис 47:7-9).
Гордыня, высокомерие, полагающее, что Бог человеку вовсе не нужен, подвергается наказанию. Иоанн называет это наказание: «смерть, плач, голод, сожжение». Это перечисление казней тоже взято из Ветхого Завета, а именно из пророка Иезекииля (5:17; 14:21).
Вслед за этим возвещением приговора божественного суда следуют три погребальных плача по Вавилону-Риму: плач царей, плач купцов и плач корабельщиков. Эти плачи имеют свой образец в соответствующих пророчествах пророка Иезекииля о падении города Тира (Иез 26-27). Иоанн описывает гибель всемирной столицы не прямо, но через ужас и вопли тех, кто стоит вдали и смотрит на закат города: «И восплачут и возрыдают о ней цари земные... стоя издали от страха мучений ее» (18:9-10); «торговавшие... ста нут вдали от страха мучений ее, плача и рыдая» (18:15); «и все кормчие, и все плывущие на кораблях, и все корабельщики... стали вдали и, видя дым от пожара ее, возопили, говоря: какой город подобен городу великому!» (18:17-18). Итак, сначала Плач царей.
9 И восплачут и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею, когда увидят дым от пожара ее, 10 стоя издали от страха мучений ее и говоря:
горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! ибо в один час пришел суд твой.
Упомянутые здесь «цари земные» уже появлялись раньше. Под «блудодейством» понимается, конечно, и до лос лужение. Теперь все эти цари стоят вдали, чтобы не сгореть в пожаре, который охватил город. Плач начинается словами «горе, горе». Так было принято оплакивать умерших. Цари оплакивают величие и крепость Рима. Его гибель пришла внезапно, «в один час».
Насколько же справедливы обвинения Иоанна в том, что идолопоклонство и роскошество Рима шли рука об руку? Древние римские историки, такие как Светоний в своем труде «Жизнь цезарей» или Тацит, дают нам яркие свидетельства безумия, к которому в те времена пришло римское общество, поклоняясь власти, которую понимали как произвол и вседозволенность, и силе, которой обладало богатство. Бытовала пословица, что земле дано десять мер богатства. Девять мер из этих десяти получил Рим, а весь остальной мир — только одну[60].
В первом веке мир от Атлантики до Индии нес свои богатства в Рим. Историк Плиний писал: «Если вы чего-то не можете увидеть в Риме, то эта вещь не существует и никогда не существовала». Состояния многих богачей были невообразимыми. Одного человека при дворе Нерона считали бедняком, так как у него было всего 650 миллионов сестерциев. Если пересчитать эту сумму в расчете на средний уровень жизни современного жителя Петербурга или Москвы, то это примерно шесть с половиной миллиардов долларов. А другой римлянин промотал состояние в сто миллионов сестерциев. И когда у него осталось десять миллионов, то есть сто тысяч долларов, — покончил жизнь самоубийством, потому что жить на такую мелочь он не мог. Еще бы! — если император Калигула мог израсходовать такую сумму, то есть десять миллионов сестерциев, в один день! Это был век безумной экстравагантности в роскоши, в разврате, в пище. Современные богачи и держатели самых больших капиталов не могут даже представить себе всего того, что творилось в Риме, и что описано римскими писателями, такими как Петроний, или историками. Роскошества, которые перечисляет Иоанн в следующем плаче, плаче купцов, — ничтожная доля того, что описано участниками и непосредственными свидетелями римской роскоши. Такого в истории больше никогда не было и, надо надеяться, больше не будет, ибо это — безумие.
11 И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто уже не покупает, 12 товаров золотых и серебряных, и камней драгоценных и жемчуга, и виссона и порфиры, и шелка и багряницы, и всякого благовонного дерева, и всяких изделий из слоновой кости, и всяких изделий из дорогих дерев, из меди и железа и мрамора, 13 корицы и фимиама, и мира и ладана, и вина и елея, и муки и пшеницы, и скота и овец, и коней и колесниц, и тел и душ человеческих.
14 И плодов, угодных для души твоей, не стало у тебя, и все тучное и блистательное удалилось от тебя; ты уже не найдешь его.
15 Торговавшие всем сим, обогатившиеся от нее, станут вдали от страха мучений ее, плача и рыдая 16 и говоря: горе, горе тебе, великий город, одетый в виссон и порфиру и багряницу, украшенный золотом и камнями драгоценными и жемчугом, 17 ибо в один час погибло такое богатство!
Как плач царей, так и плач купцов полностью параллелен плачу по Тиру у пророка Иезекииля (Иез 26-27). Слово «купцы» обозначает оптовых торговцев. Плач купцов пронизан чистым эгоизмом; они плачут о том, что исчез рынок, который давал им столько прибыли: ведь Рим разрушен! Как и цари, купцы стоят и наблюдают за гибелью города издали. Они не протягивают Риму руку помощи, так как с Римом их связывало не чувство любви, а роскошь и выгодный бизнес. Перечисляются импортные товары, которые больше не находят сбыта. Речь идет прежде всего о предметах роскоши, но затем и о товарах широкого потребления. В стихе 18:13 среди таковых, наряду со скотом и колесницами, упоминаются рабы («тела»). Примечательна необычная добавка: рабы называются не только общеупотребимым в то время словом «тела», но и «души человеческие». Тем самым выражается отвращение к торговле рабами, которые все-таки живые «души человеческие». Сам плач «горе, горе» похож на плач царей земных, только более красочен и расширен.
В жалобном плаче купцов отражены некоторые черты римской роскоши того времени, о которой мы уже вели речь. Серебро было вообще металлом обиходной жизни. Оно вовсе не ценилось так высоко, как сейчас. Серебряная посуда была на столе каждого римлянина. Но особенно ценились драгоценные камни. Астрологические суеверия и магическая медицина придавали каждому камню особое значение. Например, если камень красный, то он излечивает кровотечение. Аметист лечит от алкоголизма (само греческое слово amethystos и означает «не пьяный»). Алмаз лечит отравление ядом и психозы. Янтарь — простуду. Но больше всего римляне любили жемчуг. Его пили, растворив в вине. Вспомним хотя бы царицу Клеопатру. Тонкие ткани, такие как виссон и особенно шелк, который везли из Китая, были невероятно дорогими.
Перечень заканчивается телами и душами человеческими, то есть рабами. Нам сегодня трудно даже представить себе, насколько римская цивилизация была основана на рабстве. Рабов в империи было около 60 миллионов, то есть раз в десять больше, чем свободных людей. Впрочем, такое положение дел было характерно для практически всех античных цивилизаций. Вспоминаются «оптимистические» слова одного древнегреческого демагога, который обещал народу счастливые золотые годы, когда каждый человек будет счастлив, и у каждого будет как минимум десять рабов. Иначе говоря, раб не человек. Свободный римский гражданин считал неприличным трудиться своими руками. Это позорно. Для труда боги дали людям скотину и рабов. Рабы исполняли не только тяжелую черную работу, но были рабы-секретари, чтецы, певцы, исследователи[61]. У богачей были даже рабынапоминатели (nomenclatores), которые должны были все помнить за хозяина, например напоминать ему, что ему пора поесть или поспать. «Люди были столь утомлены, — пишет историк, — что уже не знали, что они голодны!» Были рабы, которые шли по улице впереди хозяина и отвечали на приветствия встречных, которым хозяин не мог ответить из-за своей чрезмерной усталости. Для званых приемов существовали рабы-статуи. Такими были красивые юноши, которых просто расставляли в залах для услаждения глаз гостей. Были рабы, служившие для вытирания об их волосы сальных рук во время обеда. Были рабы-шуты, всевозможные уродцы и так далее. Вот о таком жестоком и безумном мире и плакали купцы, о своих потерянных деньгах. Такому Риму и грозит суд Божий.
17 И все кормчие, и все плывущие на кораблях, и все корабельщики, и все торгующие на море стали вдали 18 и, видя дым от пожара ее, возопили, говоря: какой город подобен городу великому!
19 И посыпали пеплом головы свои, и вопили, плача и рыдая: горе, горе тебе, город великий, драгоценностями которого обогатились все, имеющие корабли на море, ибо опустел в один час!
Сперва Рим оплакивали цари, потом купцы, а теперь его оплакивают моряки. Этот плач корабельщиков Иоанн тоже заимствовал из видения пророка Иезекииля о падении города Тир:
От вопля кормчих твоих
содрогнутся окрестности.
И с кораблей своих
сойдут все гребцы,
корабельщики, все кормчие моря
и станут на землю.
И зарыдают о тебе громким, голосом
и горько застенают,
посыпавши пеплом головы свои,
и валяясь во прахе (Иез 27:28-30).
Правда, Рим не находился на берегу моря, но недалеко от него находился большой порт Остия. В более поздние времена море отступило, порт был заброшен, но тем лучше сохранился до наших дней со всеми своими причалами, складскими постройками, жилыми домами, тавернами, храмами, банями, бассейнами и так далее — памятник мамоне, которая приходит и уходит, памятник человеческому тщеславию.
Итак, все они — цари земные, купцы и корабельщики — оплакивали Рим. Но скорее не Рим, а самих себя и свое материальное благополучие.
20 Веселись о сем, небо и святые Апостолы и пророки; ибо совершил Бог суд ваш над ним.
В намеренном контрасте к плачам о гибели Рима стоит призыв к радости о том же событии. Этот призыв Ангела направлен к небесным обитателям и, как и предыдущие плачи, выстроен в стихотворной форме. Здесь это форма гимна, подражающего пророчеству Иеремии о гибели Вавилона:
И восторжествуют над Вавилоном
небо и земля
и все, что на них (Иер 51:48).
Святые — все христиане, апостолы и пророки — носители определенных функций в Церкви. Но все они — те мученики, которые претерпели гонения и смерть от безбожного Рима и теперь находятся на небе. Среди апостолов, как мы знаем, к тому времени погибли уже многие. Например, Петр и Павел. Этот призыв к ликованию — ответ на мольбы душ убиенных, которые находятся под небесным жертвенником, как это было изображено в видении снятия пятой печати (6:9-11). Разумеется, когда мы читаем о радости по поводу гибели врагов, мы ощущаем, что это очень далеко от того, к чему призывал Иисус Христос, который учил молиться за обижающих, а не мстить им. Но мы должны еще и еще раз понять, что Книга Откровения написана по известным канонам и образцам ветхозаветной пророческой литературы. В той же главе 18 нет ни единой строчки, которая не была бы косвенной цитатой из Иезекииля, Иеремии, Исаии. Книга Откровения — тоже пророческая книга. Когда она была написана, взор читателей она устремляла вперед, в будущее. Для нас же — не только это, мы можем оглянуться также и назад в историю. И мы понимаем мудрое Божье водительство в истории. Пал Вавилон, пал Рим, пали прочие великие языческие империи. И будут падать в дальнейшем. И разве их падение по воле Божьей повод для горя? Да нет, конечно, — для радости о праведном суде Божьем! Это не радость озлобленной мстительности, но радость о премудрости и праведности Божьей.
21 И один сильный Ангел взял камень, подобный большому жернову, и поверг в море, говоря: с таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его.
22 И голоса играющих на гуслях, и поющих, и играющих на свирелях, и трубящих трубами в тебе уже не слышно будет; не будет уже в тебе никакого художника, никакого художества, и шума от жерновов не слышно уже будет в тебе; 23и свет светильника уже не появится в тебе; и голоса жениха и невесты не будет уже слышно в тебе: ибо купцы твои были вельможи земли, и волшебством твоим введены в заблуждение все народы.
24 И в нем найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле.
Завершает все повествования о суде над Вавилоном символическое видение Ангела, который бросает большой камень в море. И море смыкает над Вавилоном свои воды, как будто его никогда и не было. Это нам напоминает символические действия ветхозаветных пророков, а более непосредственно — пророчество Иеремии: «И когда окончишь чтение сей книги, привяжи к ней камень и брось ее в средину Евфрата, и скажи: “Так погрузится Вавилон, и не восстанет от того бедствия, которое Я наведу на него”» (Иер 51:63-64). Но далее Иоанн описывает не процесс гибели Вавилона, но следствия его падения. Следуя пророкам, говорится о мертвой тишине на месте шума городской жизни. Не будет слышно там веселья. В пророчестве Иезекииля о гибели Тира читаем: «И прекращу шум песней твоих, и шум цитр твоих уже не будет слышен» (Иез 26:13). Музыка праздников и парадов, свадеб и открытия спортивных игр умолкнет навсегда. И не будет там уже больше никогда художника или ремесленника. Не будет слышно звуков жилого дома. Утром не будет слышно скрипа домашних мельниц, на которых женщины мололи зерно на день. Вечером не будут зажигаться светильники. Не будет больше радостного свадебного шума. Такую же картину мы находим у пророка Иеремии: «И прекращу у них голос радости и голос веселия, голос жениха и голос невесты, звук жерновов и свет светильника» (Иер 25:10).
Указана и причина всего этого запустения. Рим поклонялся не Богу, искал не подлинного смысла жизни, но поклонялся богатству и роскоши, находил смысл только в материальных вещах и в скоропреходящих наслаждениях, доходящих до безумства. Своими чарами эта цивилизация совращала людей и обманывала их. Так, пророк Наум назвал Ниневию «приятной наружности, искусной в чародействе» (Наум 3:4). Порочный Рим, помимо всего прочего, был повинен в крови мучеников. И не только мучеников, но великого множества людей. Вспомним хотя бы кровавые забавы гладиаторских побоищ на цирковых аренах Империи. Безбожная цивилизация Рима, все ее внешнее величие обагрены кровью. Но «Горе городу кровей!» — сказал пророк Иезекииль о Тире (Иез 24:6). Здесь то же самце пророчествуется Риму.
В. Финальные гимны пророчества о суде над блудницей Вавилоном (19:1-10)
1 После сего я услышал на небе громкий голос как бы многочисленного народа, который говорил: аллилуия! Спасение и слава, и честь и сила Господу нашему!
2 Ибо истинны и праведны суды Его: потому что Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю любодейством своим, и взыскал кровь рабов Своих от руки ее.
Глава 19 — ответ на призыв Откр 18:20: «Веселись о сем, небо и святые Апостолы и пророки; ибо совершил Бог суд ваш над ним». «Над ним» — то есть над Вавилоном. В последний раз в книге Апокалипсис звучит гимн. Это гимн торжества и ликования. Впервые в книге звучит возглас «Аллилуия!» Это означает, что пророчество приблизилось к своему эсхатологическому концу и наступает время спасения. Это соответствует иудейской апокалиптической традиции. Так, в Талмуде утверждается: «103 Псалма произнес Давид. Но Аллилуия произнес он тогда, когда он увидел падение грешников». Действительно, в конце Пс 103 и в начале Пс 104 мы читаем:
Да исчезнут грешники с земли, и
беззаконных да не будет более.
Благослови, душа моя, Господа!
Аллилуия!
Славьте Господа; призывайте имя Его;
возвещайте в народах дела Его;
воспойте Ему и пойте Ему;
поведайте о всех чудесах Его (Пс 103:35-104:1-2).
Итак, славословие начинается восклицанием «Аллилуия», ^которое переводится как «Славьте Господа». Возглас «спасение и слава, и честь и сила Господу нашему! » немного неточно
переведен. «Спасение...» не «Господу» (дательный падеж), а «Господа» (родительный падеж), то есть все эти качества принадлежат Господу! Называется и причина славословия: явление правды Божьей, Его праведного суда. Бог не оставил ненаказанным пролитие крови мучеников. Это напоминает нам слова песни Моисея, произнесенной им перед своей кончиной:
(Веселитесь, небеса...
и поклонитесь Ему, все Ангелы Божии.)
Веселитесь, язычники, с народом Его,
(и да укрепятся все сыны Божии)!
Ибо Он отмстит за кровь рабов Своих,
и воздаст мщение врагам Своим,
(и ненавидящим Его воздаст,)
и очистит Господь землю Свою и народ Свой! (Втор 32:43).
3 И вторично сказали: аллилуия! И дым ее восходил во веки веков.
4 Тогда двадцать четыре старца и четыре животных пали и поклонились Богу, сидящему на престоле, говоря: аминь! Аллилуия!
Ангельский сонм поет еще одну хвалебную песнь. Это восхваление Богу за то, что Вавилон никогда не поднимется из развалин. Эта картина восходит к пророку Исайе:
Не будет гаснуть ни днем, ни ночью;
вечно будет восходить дым ее,
будет от рода в род оставаться опустелою;
во веки веков никто не пройдет по ней (Ис 34:10).
Славословие подхватывают и подтверждают двадцать четыре старца и четыре животных, которые окружают небесный престол Божий. В главе 4 мы видели, что двадцать четыре старца символизируют двенадцать патриархов и двенадцать апостолов и являются Ангелами-хранителями всего народа Божьего. Четыре животных, похожие соответственно на льва, тельца, человека и орла, — Ангелы-хранители всего творения, всей природы. И потому хвалебная песнь двадцати четырех старцев и четырех животных — это хвалебный гимн, который поет вся Церковь и вся природа. В главе 5 после подобного гимна «четыре животных говорили: Аминь. И двадцать четыре старца пали и поклонились Живущему во веки веков» (Откр 5:14). И как там литургия и славословие, расширяя свои круги, с неба распространяется на землю, так и здесь.
5И голос от престола исшел, говорящий: хвалите Бога нашего, все рабы Его и боящиеся Его, малые и великие.
6И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуия! Ибо воцарился Господь Бог Вседержитель.
7Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя.
8И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых.
Голос, идущий от престола, вероятнее всего, голос Иисуса Христа. «Хвалите Бога нашего, все рабы Его и боящиеся Его», — так призываются все верные неба и земли, все малые и великие — хвалить Господа. И снова мы вспоминаем многие радостные Псалмы Давида: «Аллилуия! Хвалите имя Господне, хвалите, рабы Господни...» (Пс 134:1).
Звучит гимн всего творения: «Возрадуемся и возвеселимся!» Причина радости — наступление Царства Божьего («Господь воцарился»), и пришло время брака Агнца, то есть Иисуса Христа и Его Церкви. Она «приготовила себя», то есть украсила себя для свадьбы. Церковь облеклась в тонкую светлую одежду виссона праведности и святости. Этот образ контрастирует с Вавилонской блудницей, описанной прежде в ее помпезном облачении в порфиру, багряницу и золото греха и порока. Блудница осуждена, а Церковь верных и мучеников призвана на небесный брак.
Символ брака между Богом и Его народом восходит к Ветхому Завету. Пророки неоднократно представляли себе Израиль как избранную невесту Бога. Символика брака проходит и через Евангелия. Мы читаем о брачном пире (Мф 22:2), о брачной одежде (Мф 22:11), о сынах чертога брачного (Мк 2:19), о женихе (Мк 2:19; Мф 25:1), о друге жениха (Ин 3:29). О Церкви как о невесте пишет апостол Павел (2 Кор 11:2). Отношения Христа со своей Церковью — образ отношений между мужем и женой (Еф 5:21-33). Этот образ восходит, конечно, к тому месту Книги Бытия, где говорится о сотворении первых людей, Адама и Евы, и о соединении Адама и Евы «в едину плоть». Здесь, в Новом Завете, — новое творение: в своем богочеловечестве Иисус Христос объединяется со всем человечеством, образуя единство богочеловеческого Тела Христова.
9И сказал мне Ангел: напиши: блаженны званые на брачную вечерю Агнца. И сказал мне: сии суть истинные слова Божии.
10Я пал к ногам его, чтобы поклониться ему; но он сказал мне: смотри, не делай сего; я сослужитель тебе и братьям твоим, имеющим свидетельство Иисусово; Богу поклонись; ибо свидетельство Иисусово есть дух пророчества.
Один из Ангелов, имеющих чаши, говорит Иоанну: Напиши! Это обращает внимание на читателей или слушателей книги Апокалипсиса. Кому Иоанн должен писать? Земной Церкви. Конкретно, разумеется, читателям Иоанна в римской провинции Асия. Христиане будут блаженны и примут участие в брачном пире Агнца, если сохранят верность Христу. Тогда они будут пить от рлода виноградного, новое вино в Царстве Божьем (Мф 26:29). Что должен написать Иоанн?
Какие слова — «истинные слова Божьи»? Речь идет обо всем, сказанном в предшествующих главах 17-19: слова о праведном суде Божьем над безбожным Вавилоном. Мы должны понять, насколько утешительно это обетование звучало для христиан времени императора Домициана, времени страшных гонений и опасностей для них, для их родных и близких.
Стих 10 являет нам удивительную сцену. Иоанн в порыве благодарности падает к ногам Ангела, чтобы поклониться ему. Следует напомнить, что слово «поклониться» передает в переводе такое греческое слово, которое обозначает падение ниц перед Богом или (у язычников) божественным существом. Итак, Иоанн инстинктивно хотел поклониться Ангелу-посланнику, но Ангел запретил ему делать это, потому что Ангелы — всего лишь собратья людям, такие же, как люди, служители Бога. Не они — источник Откровения, но Единый Бог. Поэтому и поклоняться должно только одному Богу. Запрет поклоняться Ангелам был в те времена злободневным, потому что, как нам свидетельствует Новый Завет и церковная история, существовала опасная тенденция обожествления Ангельских существ, то есть возвращения к некоему роду язычества. Вспомним Послание к Колоссянам, в котором апостол Павел увещевает христиан: «Никто да не обольщает вас самовольным смиренномудрием и служением Ангелов» (Кол 2:18). Вспомним также наставление Послания к Евреям: «Кому когда из Ангелов сказал Бог: “Седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих”? Не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение?» (Евр 1:13-14).
Что означают заключительные слова Ангела: «Свидетельство Иисусово есть дух пророчества»? Это звучит загадочно. Вообще, как мы это отметили уже в самом начале, выражение «свидетельство Иисуса» встречается в книге Апокалипсис семь раз, то есть этому выражению придается большое значение. Оно означает «откровение об Иисусе Христе, пророчество об Иисусе Христе». В параллельном месте 22:8-9, где Иоанн снова хочет пасть к ногам Ангела, последний снова делает Иоанну внушение: «Смотри, не делай сего; ибо я сослужитель тебе и братьям твоим пророкам и соблюдающим слова книги сей; Богу поклонись» (Откр 22:9). Здесь братьями Иоанна названы пророки. Надо думать, что и в нашем месте слова Ангела просто подчеркивают тот факт, что Ангел — брат Иоанну и другим пророкам, к которым относится и Иоанн. Поэтому ему и не полагается поклонение.
6. Второе пришествие Христово и Свершение (19:11-22:5)
Итак, судьба Рима-Вавилона, изображенного в образе великой блудницы, решена и свершилась. Но мы еще ничего не знаем об участи зверя из моря, то есть антихриста, зверя из земли и сатаны. Было произнесено пророчество о браке Агнца и Церкви, но не было еще описания этого эсхатологического события и состояния спасения. Обо всем этом повествуют последние главы книги Апокалипсис. Сначала следует описание Второго пришествия Христова и гибель зверя, а также его слуг и поклонников (19:11-21).
А. Второе пришествие Христово и победа над зверем и его слугами (19:11-21)
После видений гибели всемирной столицы безбожия, города Рима, следуют три новых видения, которые открываются торжественным описанием явления Иисуса Христа. Каждое из трех видений начинается, как обычно, предложением «и я увидел» (стихи 11.17.19). Первое видение (19:1116) отличается особой торжественностью. Оно делится на пять равных по величине разделов, или пять строф: 11.12.1314.15.16. Так всему отрывку придается почти гимнический характер, хотя по своей форме это не гимн, а проза.
11 И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует.
Небо уже открывалось в главе 4 для того, чтобы с земли на небо взошел Иоанн. Здесь небо открывается для того, чтобы с неба на землю сошел Иисус Христос, который представлен в виде всадника. Стилю Иоанна отвечает то, что сначала описывается конь, на котором сидит всадник, а потом уже сам всадник, Иисус Христос. Так было в главе 4, где сначала был описан престол, а потом Сидящий на престоле, или в главе 14 — сначала светлое облако, а потом Сидящий на облаке. Конь всегда символизирует воинственность и царственность. Его белая масть здесь означает небесную святость. К тому же белый конь — символ победителя: так, по традиции римский военачальник во время триумфальной процессии въезжал в Рим верхом на белом коне.
Наименование «Верный и Истинный» повторяет то, что было сказано об Иисусе Христе в 1:5 и 3:14. Вообще в описаниях Иисуса Христа в конце книги воспроизводятся Его характеристики, данные в самом начале Апокалипсиса. Само же это обозначение воспроизводит то, что было сказано о божественном Судье у пророка Исаии:
Он будет судить бедных по правде,
и дела страдальцев земли решать по истине;
и жезлом уст Своих поразит землю,
и духом уст Своих убьет нечестивого (Ис 11:4).
Он не только судит, но и «воинствует». До сих пор войну против святых вели силы, противящиеся Богу. Теперь настал черед Христа. Он будет вести войну против сил зла и победит их. Здесь мы не можем отвлекаться от того, что Иоанн в своих описаниях следует принятым в его обществе канонам и традициям. Ведь в основе этой воинственной картины лежат иудейские ожидания будущего. Мы должны помнить, что эта специфически иудейская картина отлична от Христа Евангелий, который был кроток и смирен сердцем. Иудеи же мечтали о воинствующем Мессии, который поведет народ Израиля к победе и на разгром врагов. Иоанн использует эту апокалиптическую традицию.
12 Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого.
Теперь описывается величие и слава грядущего Судьи. «Очи как пламень огненный» повторяет сказанное о Христе в 1:14 и 2:18. Это символ всепроницающего взора Судьи. «Много диадим», то есть царских корон на голове, — символ господства и величия — противопоставлены семи диадимам дракона (12:3) и десяти диадимам зверя (13:1). Конечно, нам может показаться странным наличие многих корон на голове. Однако в древней истории это было вполне естественно. Царь мог носить столько корон, сколько стран находится у него в подчинении. На голове Христа много корон, чтобы показать, что Он — Господь всех царств земных. Что касается имени, «которого никто не знал, кроме Его Самого», то имя, как мы знаем, выражает сущность того, кто это имя носит. Неизвестности имени в античном мире придавалось большое значение. Неизвестность имени обозначала власть и свободу. Если я не знаю имени какой-то личности, то я и не властен над этой личностью. Впрочем, было много разных предположений, что за имя было «написано» на грядущем Христе. Например, что это Имя Божье, священная тетраграмма Яхве (JHWH), по-гречески передающаяся как Кириос (Kyrios), то есть Господь. Но это и все другие предположения как-то проходят мимо того факта, что это имя неизвестно в принципе, о чем и говорит текст: его никто не знает, кроме самого Христа.
13 Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие». 14 И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый.
Третья строфа характеризует Иисуса Христа как военачальника в сопровождении своего воинства. Одежда Его обагрена кровью, не Его кровью, а кровью Его врагов. Иоанн, как всегда, берет этот образ из Ветхого Завета, он переносит на Иисуса Христа описание Бога, возвращающегося после битвы, которое дано у пророка Исаии:
Отчего же одеяние Твое красно,
и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле ?
«Я топтал точило...
и Я топтал их во гневе Моем
и попирал их в ярости Моей;
кровь их брызгала на ризы Мои,
и Я запятнал все одеяние Свое» (Ис 63:2-3).
Картина, конечно, ужасна. Но очень характерная для Ветхого Завета. А ведь другого Священного Писания кроме того, что мы сейчас в Церкви называем Ветхий Завет, в распоряжении Иоанна еще не было. Не было того собрания книг, которое мы называем Новый Завет, тех книг, в которых, если не считать Апокалипсиса, такие страшные и жестокие описания не встречаются. В Апокалипсисе дан образ, который описывает скорее Мессию иудейских ожиданий тех далеких и жестоких времен. Вряд ли Иисус Христос претендовал на такое мессианство. Но мы должны воспринимать подобные описания как метафоры, как «тени» — по слову апостола Павла, — а не истину во Христе. За Христом-Победителем на белых конях следовали воинства небесные. Это Ангельские воинства, на что указывает их белое, чистое облачение из тонкого виссона.
Наконец, мы в стихе 13 встречаем удивительное имя Христа — «Слово Божье». Уже давно было замечено, что это противоречит только что сказанному, что « Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого». В связи с этим многие исследователи не без оснований предполагают, что предложение «Имя Ему: “Слово Божье”» — вставка позднего редактора или переписчика текста Апокалипсиса, так называемая глосса. Это правдоподобно, так как это предложение несколько нарушает ход мысли о Победителе и Его воинстве. Но в любом случае, что может означать это Имя, написано оно самим Иоанном или его редактором? Маловероятно, что «Слово Божье» идентично «Слову» первого стиха первой главы Евангелия от Иоанна. Ведь в Евангелии Иисус назван «Словом», которое у Бога и которое есть Бог, но никогда не называется «Словом Божьим». Поэтому надо искать другое объяснение. На ум прежде всего приходит то место из Книги Премудрости Соломона, где следующим образом описывается десятая казнь египетская, то есть истребление первенцев:
Когда все окружало тихое безмолвие
и ночь в своем течении достигла средины,
сошло с Небес от Царственных Престолов на средину погибельной земли
всемогущее Слово Твое, как грозный воин.
Оно несло острый меч — Неизменное Твое Повеление
и, став, наполнило все смертью (Прем 18:14-16)
Как видим, здесь Слово Божье изображено как Воин, несущий острый меч. Все прочие предположения не отличаются большой оригинальностью и говорят примерно о том же самом. Например, называя Христа-Судью и Христа-Победителя Словом Божьим, Иоанн, мол, имел в виду, что во Христе воплощено Слово божественной правды и божественного суда. Такое объяснение тем более похоже на истинное, что далее действительно говорится о том, что из уст Христа исходит острый меч — известный символ суда Божьего, отделения истины от лжи.
15 Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным.
И снова воспроизводятся образы Христа, приведенные в начале книги: «из уст Его выходил острый с обеих сторон меч» (1:16). Свой суд Иисус Христос осуществляет мечом. Но этот меч выходит из Его уст, то есть суд осуществляется Его словом. Этот образ взят из соединения двух мест пророчества Исаии о Мессии:
И соделал уста Мои как острый меч (Ис 49:2)
И
Он будет судить бедных по правде,
и дела страдальцев земли решать по истине;
и жезлом уст Своих поразит землю,
и духом уст Своих убьет нечестивого (Ис 11:4).
Тот же образ грядущего Царя и Судьи мы находим у псалмопевца Давида:
Ты поразишь их жезлом железным;
сокрушишь их, как сосуд горшечника (Пс 2:9).
Однако в переводе этого псалма на греческий язык была допущена ошибка. Вместо глагола «поразишь» был употреблен глагол «будешь пасти», что отразилось и в тексте Апокалипсиса. Но, конечно, никакой пастух никогда жезлом железным не пас свое стадо. Что касается сравнения Слова Божьего с мечом, то достаточно вспомнить знаменитые слова Послания к Евреям: «Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр 4:12).
15 Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя.
16 На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих».
Образ точила гнева Божьего, то есть суда Божьего, нам уже встречался в 14:19. Здесь этот образ соединен с образом чаши вина ярости Божьей из 14:10 и 16:19 (седьмая чаша гнева). Напомню, что этот образ взят из пророка Исаии (см. приведенную выше цитату из Ис 63:2-3).
Имя «Царь царей и Господь господствующих», вообще-то говоря, не имя, а титул, какой носили древневосточные владыки больших империй, таких как Египет или Вавилон. Например, о Навуходоносоре в Дан 2:37: «Ты, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу». Однако в Ветхом Завете этот титул и подобные ему употребляются исключительно применительно к Богу Израиля.
Например, во Втор 10:17: «Господь, Бог ваш, есть Бог богов и Владыка владык», или Пс 135:2-3:
Славьте Бога богов,
ибо вовек милость Его.
Славьте Господа господствующих, ибо вовек милость Его.
Когда такие титулы присваивали себе римские кесари, да и вообще — люди, тогда они становились «именами богохульными», узурпированными.
Но почему этот титул написан на одежде (точнее, «на гиматии», то есть на плаще) и на бедре Иисуса Христа? Предполагают, что плащ обозначает пурпурный царский плащ, на котором вышито указанное имя. Что касается бедра, то здесь надо вспомнить римский обычай гравировать имя или титул на бедре статуи. Вспомним, что статуи, особенно статуи всадников, которые были облачены в доспехи или плащ, все равно оставляли бедра обнаженными. Ведь древние греки, римляне, иудеи и так далее не носили штанов. Штаны считались странной одеждой северных варваров, таких как галлы и германцы.
17 И увидел я одного Ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громким голосом, говоря всем птицам, летающим по средине неба: летите, собирайтесь на великую вечерю Божию, 18 чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих.
Вся картина парусии Иисуса Христа, изображенная в этой главе, не имеет параллелей в раннехристианской традиции. Ведь нигде больше суд Христов не описывается столь подробно и в таких мрачных образах. Обычно все изображается кратко, общими намеками, без подробностей сцен уничтожения. Вспомним, например, Мф 24:30: «Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою»; или Лк 17:28-30: «Так же, как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, садили, строили; но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех; так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится»; или 2 Фес 2:8: «И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего». Как видим, все прочие, кроме Апокалипсиса, описания Второго пришествия очень скромные. Почти всегда акцент — на спасительном следствии Пришествия. Здесь же мы читаем об уничтожении врагов Христовых. Мы снова сталкиваемся с древнеиудейской апокалиптической традицией, согласно которой перед спасением благочестивых и верных праведников Мессия, Сын Человеческий, уничтожит всех язычников. Так мы читаем в весьма популярных памятниках апокалиптической письменности того времени. Например, в Третьей Книге Ездры красочно говорится о грядущем Мессии, который «испускал из уст Своих как бы дуновение огня, и из губ Своих — как бы дыхание пламени, и с языка Своего пускал искры и бури... и стремительно напал Он на это множество, которое приготовилось сразиться, и сжег всех, так что ничего не видно было из бесчисленного множества, кроме праха, и только был запах от дыма (увидел я это — и устрашился)» (3 Езд 13:10-11). В апокрифических Псалмах Соломона: «Да изгонит Он грешников от наследия Твоего, да искоренит гордыню грешников, подобно сосудам глиняным сокрушит жезлом железным всякое упорство их. Да погубит Он язычников беззаконных словами уст Своих, угрозою Его побегут язычники от лица Его» (Пс Сол 17:26-27).
Победа Христа над враждебными Ему силами для Иоанна столь важна, что в его описании уже перед началом битвы созываются все птицы к пожиранию трупов врагов Христовых. Некий Ангел стоит на солнце, то есть на высшей точке небосвода, чтобы оттуда иметь обзор всей картины на земле. Он созывает всех птиц на «великую вечерю Божью». Этот образ происходит из видения пророка Иезекииля, в котором описывается битва с Гогой и Магогом, когда птицы и всякое зверье собираются на пожирание трупов врагов Израиля. Вот эта страшная картина: «Ты же, сын человеческий, так говорит Господь Бог, скажи всякого рода птицам и всем зверям полевым: собирайтесь и идите, со всех сторон сходитесь к жертве Моей, которую Я заколю для вас, к великой жертве на горах Израилевых; и будете есть мясо и пить кровь. Мясо мужей сильных будете есть, и будете пить кровь князей земли... И насытитесь за столом Моим конями и всадниками, мужами сильными и всякими людьми военными, говорит 1осподь Бог» (Иез 39:17-20). Такова война и ее страшные плоды. Это известно было не только древним, но не в меньшей степени и новым племенам и народам. У Иоанна в отличие от Иезекииля должны погибнуть не только «цари, сильные и тысяченачальники», но «все свободные и рабы, малые и великие». Имеются в виду все, кто поклонился зверю вместо Бога. «Великая вечеря», провозглашенная здесь, стоит в контрасте к «брачной вечере Агнца», на которую приглашены искупленные (19:9). Читая эти мрачные строки, мы не должны забывать, что Иоанн вовсе не желает изобразить реалистическую картину событий. Он использует традиционные ветхозаветные мотивы только для того, чтобы сделать наглядной неизбежность великой победы Христа над всеми силами зла.
19И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его.
20И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою; 21а прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его, и все птицы напитались их трупами.
Как в главе 18 не описывалось падение Вавилона, но были описаны следствия его падения, так и здесь битва с врагами Христовыми не описывается, но описываются ее результаты. Побеждены собравшиеся на битву с явившимся с небес Христом зверь, лжепророк, цари земные и все их воинство.
Зверь и лжепророк брошены в огненное озеро, горящее серою. Убиты и «все прочие», то есть те, кто принял «начертание зверя», иначе говоря, поклонился антихристу вместо Бога и Христа. Мы уже обсуждали, кто такой зверь, о котором речь. Это «зверь из моря» главы 13, олицетворение демонической власти языческого всемирного государства. Таковым в то время виделась Римская империя, олицетворенная в персоне обожествляемого императора. За фигурой этого зверя, как мы видели, стоит образ «Нерона воскресшего» из популярной легенды. Это антихрист. Лжепророк — это второй зверь главы 13, «зверь из земли», олицетворявший имперскую администрацию и особенно жречество, насаждавшее культ зверя. Цари земные — вассалы антихриста, о которых мы говорили при рассмотрении главы 17. Огненное озеро, горящее серой, надо отличать от неоднократно упоминавшейся «бездны», из которой выйдет зверь. Бездна — подземное царство смерти, ад, шеол. А озеро огненное соответствует упоминаемой в Евангелиях «геенне огненной». Это место окончательной погибели. Из ада люди воскреснут на суд. Из геенны никто уже не воскреснет. Это место окончательного осуждения и окончательного уничтожения. Когда мы читаем Священное Писание, мы должны четко разграничивать эти понятия: ад (или бездна, преисподняя) и геенна. Ад — временное место пребывания мертвых. Геенна — окончательное. В нашем языке и в наших представлениях сейчас все перепутано. На образ огненного озера, горящего серою, возможно, повлияло то место из Книги Бытия, где говорится о гибели Содома и 1оморры: «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь» (Быт 19:24). После того как уничтожены главные виновные (зверь и его лжепророк), мечом Сидящего на коне убиты «прочие», то есть цари земные, их воинство и поклоняющиеся зверю. Все они не брошены в озеро огненное. Их трупы были съедены созванными птицами, и их тени погрузились в бездну, в ад, чтобы там, в аду, ждать всеобщего воскресения в Судный день. Они, как и все, кроме зверя и лжепророка, воскреснут, и тогда, после суда, не раскаявшихся, виновных перед Богом и Христом будет ожидать вторая смерть и вечное проклятие. Да сохранит нас Господь от такой участи!
Б. Тысячелетнее царство и суд над сатаной (20:1-10)
Глава 20 начинается с того, что сатана скован и сброшен на тысячу лет в бездну (20:1-3). За этим следует воскресение мучеников, чтобы царствовать с Христом тысячу лет, хотя остальные мертвые еще не воскрешены (20:4-6). По истечении тысячи лет сатана снова на короткое время освобожден; происходит последняя решающая битва с врагами Христа, которые уничтожены огнем, павшим с неба, а сатана брошен навечно в озеро огненное и серное (20:7-10). Самое интересное для исследователя Писания в 20-й главе — идея о Тысячелетнем царстве Иисуса Христа и Его святых. Эта идея нашла себе в истории многочисленные толкования и попытки воплощения. Бросим предельно краткий взгляд на древнее происхождение учения о Тысячелетнем царстве и на долгую историю этого учения.
Экскурс 5. Тысячелетнее царство Христа и святых. Хилиазм в истории
Глава 20 Книги Откровения имеет большое значение, потому что она является основой так называемого хилиазма, или милленаризма. Слово хилиазм — от греческого chilias (хилиас), что значит «тысяча», а слово милленаризм — от латинского mille, что тоже значит «тысяча». Хилиазм (милленаризм) учит, что в течение тысячи лет до конца света на земле будет царствовать Христос. Это будет Царство Его святых. По окончании тысячи лет произойдет окончательная битва, общее воскресение, Последний суд и конец мира. Это в самых общих чертах.
Надо знать, что, во-первых, во всем Новом Завете эта идея кратко, но определенно изложена только в небольшом отрывке главы 20 Апокалипсиса. Во-вторых, в ранней Церкви это учение было очень распространено, имело большой отклик в позднем Средневековье и в эпоху Реформации, да и сегодня еще имеет своих приверженцев. Но в то же время эта идея вызывала в Церкви — как в древности, так и сегодня — сопротивление.
Вот картина, описанная в Откр 20. Сначала на тысячу лет будет скован в бездне диавол. Напоминаю то, что уже обсуждалось выше: «бездна», «ад» (от греческого «аид»), «шеол» в Писании — не то же самое, что «геенна огненная». Из бездны еще можно восстать, из ада все воскреснут, а из «геенны» — уже нет. После сковывания диавола будут воскрешены мученики, принявшие мученическую смерть за Христа. Но остальная часть человечества, в том числе и христиане, которые не умерли мученической смертью, пока еще не воскреснет. За этим последует период в тысячу лет, во время которого будет царствовать Христос с Его святыми. После этого на короткое время диавол будет освобожден. Затем последует окончательная битва и всеобщее воскресение. Диавол и смерть будут окончательно побеждены и брошены в огненное озеро, то есть в геенну. Те, чьи имена занесены в небесную книгу жизни, получат блаженство, а те, чьи имена не занесены в книгу жизни, как и зверь, и лжепророк, и сам диавол, тоже будут брошены в озеро огненное на вечную погибель. Это их смерть вторая.
Такое представление о последних событиях больше нигде в Новом Завете не встречается, но оно было известно в ранней Церкви, особенно среди тех, кто получил свое христианство из иудейских источников. Это учение не является специфически христианским; оно берет начало в определенных иудейских верованиях о мессианском веке, широко распространенных в первом веке до Р.Х. А мы уже многократно встречались с тем фактом, что Евангелист Иоанн в изобилии использует тексты Ветхого Завета и иудейские предания, придавая им характер пророческих и апокалиптических символов. Разумеется, он не мыслил об их буквальном осуществлении. Язык Апокалипсиса — язык особенный. Он требует дешифровки. Буквальное понимание метафор и символов этой книги может привести и приводило к самым фантастическим и часто противным здравому смыслу толкованиям.
Так откуда же возникло представление о тысячелетнем мессианском царстве святых? Ответ: из иудейских верований так называемой межзаветной эпохи. И эти верования о Мессии никогда не были чем-то застывшим. Они были разными и многократно изменялись. В самом начале возникла надежда, ставшая убеждением, что вскоре придет Мессия и установит на земле свою власть и царство, в котором иудейский народ, дети Авраама, займут господствующее положение. Поначалу все верили, что это мессианское царство будет длиться на земле вечно. Это и будет Царство Божье на земле. Бог воздвигнет царство, которое никогда не будет разрушено. Другие царства будут сокрушены, а Иудейское царство будет стоять вечно. Опору это воззрение получило в пророчествах Даниила: «Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно» (Дан 2:44). Это будет царство Сына Человеческого, сошедшего с небес на облаке:
И Ему дана власть, слава и царство,
чтобы все народы, племена и языки
служили Ему;
владычество Его — владычество вечное,
которое не прейдет,
царство Его
не разрушится (Дан 7:14).
Это будет также царство народа Божьего:
Царство же и власть
и величие царственное во всей поднебесной
дано будет народу святых Всевышнего,
Которого царство — царство вечное,
и все властители будут служить и повиноваться Ему (Дан 7:27).
Однако в первом веке до Р.Х. эта идея вечного земного царства претерпела изменения. Верующие иудеи сознавали, что этот мир неизлечимо греховен и вряд ли когда-то станет другим. Псалмопевец Давид жалуется:
... нет делающего добро.
Господь с небес призрел на сынов человеческих,
чтобы видеть, есть ли разумеющий, ищущий Бога.
Все уклонились, сделались равно непотребными;
нет делающего добро, нет ни одного (Пс 13:1-3).
В таком мире, по здравому рассуждению, создать Царство Божье невозможно в принципе. Не только вечное, но и на один час. И потому возникла идея, что, мол, Мессия придет и будет царствовать, но... после того, как этот злой мир будет уничтожен, после того, как состоится всеобщий суд и возникнет новый мир. Вот в этом новом вечном мире и будет царствовать Мессия. Это, собственно, и будет Царство Божье.
Итак, существовало два основных воззрения:
Мессия придет, победит врагов Израиля и установит вечное царство иудеев на земле. Это воззрение опиралось на Книгу пророка Даниила. Такую эсхатологию принято называть национальной.
Этому миру придет конец. После суда настанет новый мир. В нем и будет осуществлено вечное царство Мессии. Это более позднее, так сказать, «реалистическое» воззрение. Такую эсхатологию принято называть универсальной.
Впоследствии эти два ожидания — земного национального царства и универсального царства нового мира — объединились. Получился некий «гибрид» двух эсхатологий: Мессия придет и будет царствовать в этом мире. Но только временно, только перед его концом. Поскольку этот мир неизлечимо болен, он будет уничтожен. Будет суд и новый мир. А до суда все умрут, даже Мессия умрет. И все воскреснут на суд.
Надо было ответить на вопросы: когда наступит мессианское царство и как долго будет длиться временное земное мессианское царство перед концом этого мира? Появлялись разные предположения. Например, в Третьей Книге Ездры говорится о том, что царство Мессии продлится 400 лет. Мол, сколько времени Израиль был в египетском рабстве, столько времени он и будет царствовать. А в рабстве он был 400 лет. «Откроется Сын Мой, Иисус, с теми, которые с Ним, и оставшиеся будут наслаждаться четыреста лет; а после этих лет умрет Сын Мой, Христос, и все люди, имеющие дыхание, — и обратится век в древнее молчание на семь дней, подобно тому, как было прежде, так что не останется никого; после же семи дней... отдаст Земля тех, которые в ней спят... Тогда явится Всевышний на Престоле Суда, и пройдут беды, и окончится долготерпение. Суд будет один, Истина утвердится, Вера укрепится» (3 Езд 7:28-34). Что касается числа 1000, то оно возникло из других соображений, а именно из представлений о том, что этот мир будет существовать столько дней, сколько потребовалось Богу на его творение. Книга Бытия говорит о божественной неделе. Бог творил мир шесть дней, а седьмой день — суббота — был днем отдыха. Но ведь сказано: «пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний» (Пс 89:5), то есть «у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет 3:8). Отсюда каждый день творения считали равным 1000 лет. И получается, что мир будет пребывать в труде и зле 6000 лет, так сказать, всю божественную рабочую шестидневку, а седьмой день, то есть еще 1000 лет, будет суббота, 1000 лет покоя и отдыха. Мессия придет в 6000-й год, а седьмая тысяча, равнозначная субботе, дню отдыха в истории творения, будет Царством Мессии. Это и будет Тысячелетнее царство Израиля. Таково было иудейское представление, популярное на грани тысячелетий. Иоанн использует его в Апокалипсисе и переосмысляет в христианском духе. Речь уже идет не об иудеях. Тысячелетнее царство должно быть наднациональным царством святых свидетелей Христовых.
Основываясь на маленьком отрывке из главы 20 Откровения, хилиазм, или милленаризм, получил широкое распространение в ранней Церквр, хотя, повторяю, общепринятым он не был никогда.
Особенно распространен был хилиазм, ожидание Тысячелетнего царства, в середине II века в Малой Азии, во Фригии. Это воззрение повлияло на многих выдающихся людей века — «мужей апостольских». Так, св. Иустин Мученик считал это учение неотъемлемой частью правоверности, хотя и соглашался с тем, что есть хорошие христиане среди тех, кто его не принимают:
Я и другие благонамеренные во всяких отношениях христиане уверены в том, что будут воскресение мертвых и тысяча лет в Иерусалиме, который тогда будет украшен и расширен, как говорят пророки Иезекииль, Исаия и другие[62].
Твердо придерживался веры в Тысячелетнее царство на земле св. Ириней Лионский. Он считал, что, поскольку святые и мученики пострадали на земле, то будет вполне справедливо, если они на той же земле пожнут плоды своей верности[63]. Тертуллиан тоже настаивал на том, что придет Тысячелетнее царство. Епископ Папий Иерапольский, живший во II веке и сообщивший нам так много ценных сведений о написании четырех Евангелий, утверждал, что учение о Тысячелетнем царстве проповедовал — ни много ни мало — сам Иисус Христос.
Но не менее замечательные люди ранней Церкви не приняли веру в Тысячелетнее царство, отвергали ее. Так, историк Церкви Евсевий Кесарийский почти с презрением отвергал утверждения епископа Папия Иерапольского. Евсевий писал:
Он (Папий) говорит, что после воскресения мертвых будет тысячелетнее и плотское Царство Христово на этой самой земле. Я думаю, что он плохо истолковал апостольские слова и не понял их преобразовательного и таинственного смысла, ибо был ума малого. Это явствует из его книг,, хотя большинство церковных писателей,, живших после него, очень уважало его, как писателя старого, и мнения его разделяли, например, Ириней и другие[64].
Особенно неприемлемым казалось то, что поборники хилиазма склонялись к материалистическим представлениям о существовании в Тысячелетнем царстве. Мол, жизнь в нем должна быть наполнена, наравне с духовными, физическими наслаждениями, и все избранники будут жить «по потребностям». Уже великий ученый Ориген порицал тех, которые ожидали в тысячелетии телесных наслаждений:
Святые будут есть, но — хлеб жизни, питающий душу пищею истины и премудрости, — (хлеб жизни), который просветит ум и напоит его из чаши божественной премудрости»[65].
Евсевий Кесарийский передает слова знаменитого богослова, епископа Дионисия Александрийского, о еретике Керинфе, который учил и говорил о тысячелетнем периоде телесной роскоши на этой земле.
Вот основное в его учении: земным будет царство Христово; осуществится то, к чему он сам стремился — а любил он плоть и был очень чувствен, — и можно будет жить, как он мечтал: желудок и то, что ниже его, будут вполне удовлетворены едой, питьем и брачным сожитием. Все это он думал облагообразить, называя празднествами, приношениями, жертвами[66].
Блаженный Иероним с негодованием говорил об этих «полуиудеях, которые ожидают Иерусалима, переполненного золотом и драгоценными камнями с небес, в котором все народы будут служить Израилю»[67].
Но, можно сказать, почти смертельный удар по такому учению о тысячелетии нанес блаж. Августин. Сначала он сам был сторонником этого учения, однако потом стал учить о тысячелетии не буквально, а духовно. Он видел в тысяче лет весь период между первым пришествием Сына Божьего, то есть между земной жизнью Иисуса Христа, и Его вторым пришествием. В царствовании святых он видел все время Церкви Христовой. Это понятие 1000 лет блаж. Августин применяет и к индивидуальной жизни отдельного христианина. Первое воскресение — это духовное соучастие в воскресении Христа, которое дается каждому верующему в его крещении. Царствование — жизнь с Царем Христом в Церкви[68]. Блаж. Августин с его склонностью к аллегорическим толкованиям всей идее Тысячелетнего царства придал духовный характер. Его толкование Тысячелетнего царства называется церковноисторическим. Учение блаж. Августина безраздельно господствовало в западной части христианского мира несколько столетий. Оно и сейчас имеет большое значение для католического богословия. На Востоке, как мы знаем, Апокалипсис вообще был мало известен, и об этой книге практически никто ничего не писал.
Но в религиозно напряженные Средние века снова вспыхивает древнее буквально-эсхатологическое представление о Тысячелетнем царстве. Начало новому хилиазму положил живший в XII веке монах пророческого и визионерского склада Иоахим Флорский (1132-1202). В своем толковании на Книгу Откровения он разделил всю историю человечества на три периода, три Завета:
1) Отца (от Авраама до Иоанна Крестителя),
2) Сына (от воплощения Сына Божьего до 1260 г.) и
3) Святого Духа (начиная с 1260 г.).
По учению Иоахима Флорского, переход человечества к каждому следующему периоду истории связан с постепенным одухотворением его жизни. Существование современной ему Церкви он относил ко второму периоду. Это — Второе царство, царство Сына. В третьем же периоде, Святого Духа, будет обновленная Церковь, без недостатков прежней. Это — Третье царство, которое будет временем мира и господства чистого монашества. С третьим периодом Иоахим Флорский связывал и установление Тысячелетнего царства Божьего на земле.
Учение Иоахима было осуждено католическими Соборами. Но, несмотря на это, в разных видах его учение влияло на некоторые церковные группы: на часть францисканцев, гуситов и, несколько позже, на анабаптистов. Табориты, радикальные последователи Яна Гуса (1371-1415), связывали апокалиптические представления с социальными целями. Это чешское народное движение возникло после казни Яна Гуса в 1415 году. Само название «табориты» происходит не от слова «табор», а от названия горы Преображения Фавор (от еврейского Tabor). Для таборитов Тысячелетнее царство — это царство, в котором отсутствуют земные господа и подданные. В нем не должно быть никаких пошлин, и все становятся братьями и сестрами. Это и подобные ему движения были реакцией на нищенское и угнетенное положение простого человека. Век спустя большой шум в европейской истории произвело восстание хилиастов, руководимых Томасом Мюнцером (1490-1525). Он поднял крестьян (знаменитая Крестьянская война) на борьбу против князей с целью установления земного Тысячелетнего царства Божьего. Десятилетием позже образовалась новая община хилиастов, так называемая Мюнстерская коммуна анабаптистов. В этой коммуне было произведено обобществление имущества и жен. Некоторое время коммуной управляли 12 «апостолов», но потом было установлено царство, объявленное предсказанным в Апокалипсисе. Во главе этого царства встал молодой «царь» Иоанн Лейденский (1510-1535), который называл себя «Иоанном Божьей милостью царем Нового Израиля». Именно он ввел многоженство. Коммуна в Мюнстере после отчаянной и длительной обороны в 1535 году пала. Сподвижники Иоанна были казнены, все его 18 жен повешены, а сам Иоанн был подвергнут страшным пыткам, которые вынес с изумительной стойкостью. Его обезглавленное тело было выставлено в железной клетке на главной башне Мюнстерского собора. Эта клетка находится там и поныне. Такие вот мрачные следствия древнего учения о Тысячелетнем царстве. Мы видим, к каким странным и часто страшным последствиям может привести буквалистское и извращенное толкование Апокалипсиса.
Как и католицизм, Реформация отвергла хилиазм, как ересь. Но в XVII веке, несмотря на преследования, хилиазм вновь оживает, особенно в Англии и Нидерландах. Преследуемые хилиасты огромными массами эмигрируют в Америку. Идеи Тысячелетнего земного царства уже не приводят к таким диким эксцессам и революционным движениям, как в XVI веке. В среде пиетистов хилиазм становится более одухотворенным. До сих пор это учение в разных формах сохраняется в наиболее фундаменталистских христианских или псевдохристианских сектах. В них Писание, опираясь на примитивно понятое учение о его богодухновенности, считается истинным в каждой своей букве. Это порождает и всевозможные спекуляции о Тысячелетнем царстве и времени его наступления. Среди таких движений можно назвать мормонов, адвентистов и свидетелей Иеговы. Установление земного царства братства и справедливости для избранных — то, что объединяет самые разные движения хилиастов.
Идеи хилиазма проявляли себя и в России. В XIX веке мы встречаемся с идеей земного Тысячелетнего царства в учениях многих отечественных сектантских групп. Его наступления ждали иеговисты, духоборы, молокане... Увлечение хилиазмом некоторых слоев русского общества отразилось в романах Достоевского. Один из главных героев его романа «Подросток» представляет себе Второе пришествие следующим образом. После торжества атеизма оставшиеся без Бога люди духовно будут так опустошены, что ради самосохранения они должны будут сильнее возлюбить друг друга. Чтобы проявить эту любовь, они откроют тайны природы и построят рай на земле, в который и вернется Христос.
И люди вдруг поняли, что они остались совсем одни, и разом почувствовали великое сиротство. <...> Осиротевшие люди тотчас же стали бы прижиматься друг к другу теснее и любовнее; они схватились бы за руки, понимая, что теперь лишь они одни составляют все друг для друга. Исчезла бы великая идея бессмертия, и приходилось бы заменить ее; и весь великий избыток прежней любви к тому, который и был бессмертие, обратился бы у всех на природу, на мир, на людей, на всякую былинку. Они возлюбили бы землю и жизнь неудержимо... Они стали бы замечать и открыли бы в природе такие явления и тайны, каких и не предполагали прежде, ибо смотрели бы на природу новыми глазами, взглядом любовника на возлюбленную. Они просыпались бы и спешили бы целовать друг друга, торопясь любить, сознавая, что дни коротки, что это — все, что у них остается»[69].
Ту же утопическую мечту о построении земного рая мы видим и в романе «Бесы». Один из героев-«бесов» Достоевского говорит, что страна, наиболее способная к исполнению великой задачи построения «земного рая», — это Россия.
Я верую в Россию, я верую в ее православие... Я верую в тело Христово... Я верую, что новое пришествие совершится в России... Я верую... — залепетал в исступлении Шатов[70].
Идея земного Тысячелетнего царства наложила свой отпечаток на многочисленные утопические проекты построения вечного мира и идеального государства. Нельзя обойти вниманием тот факт, что коммунистическое движение в своих квазирелигиозных чертах во многом напоминает стремление к установлению земного Царства Божьего. Ведь и само учение Карла Маркса (или, как говорилось еще полстолетия назад, учение Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина) является в некотором роде деградировавшим хилиазмом.
Отголоски Апокалипсиса, преломленного в учении Иоахима Флорского о Третьем Царстве, мы можем найти в самых странных сферах. Например, в религиозно-политическом учении о Московии как о «Третьем Риме». Или, скажем, в германском Третьем Рейхе, который с 1934 года стали чаще называть Тысячелетним Рейхом. Эти «1000 лет», правда, существовали недолго, с марта 1933 по май 1945 года. Удивительны исторические пути истолкования книг Писания!
Подводя итог, можно сказать, что образ Тысячелетнего земного царства Христа и Его святых наивно и весьма опасно понимать буквально. Разумеется, этот образ своим происхождением обязан древней как мир мечте о возвращении земного рая. Однако Церковь со всей трезвостью осудила хилиазм именно как мечтательную и опасную грезу. И когда мы молимся «да придет Царствие Твое яко на небеси и на земли», нам следовало бы четко сознавать, что на этой земле, в ее действительном состоянии Царство Божье уже осуществилось в Таинстве Церкви. Но именно в таинстве. Однако все тайное когда-то станет явным. Так и Царство Божье, будучи сейчас, на этой земле тайным, явно придет на иную, новую землю, как то утверждают последние главы Книги Откровения.
1 И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.
2Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, 3и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время.
В конце главы 19 было написано: «И схвачен был зверь и с ним лжепророк... и оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою» (19:20). И вот, после окончательного осуждения и уничтожения этих двух пособников дракона близится конец и самому дракону, той силе, которой были обязаны своей властью зверь и лжепророк. Вспомним: «и дал ему [то есть зверю] дракон силу свою и престол свой и великую власть» (13:2). Но прежде происходит следующее: Иоанн видит, что некий Ангел сходит с неба. У него есть ключ от бездны, предварительного места заключения в подземном мире. Об этом «ключе от кладезя бездны» (9:1) уже говорилось, когда прозвучала пятая труба. Есть у Ангела и большая цепь для того, чтобы сковать дракона на тысячу лет и бросить его в бездну. Мы знаем, что дракон — это сатана и диавол. Об этом говорилось прежде (12:9), это утверждается и теперь, во втором стихе. Сатана не смеет, как прежде, прельщать, то есть совращать народы к безбожным делам. В образе сковывания силы погибели отражено древнее мифическое представление, которое мы находим во многих древних религиях, а также в Ветхом Завете. Так, например, пророк Исаия пишет о заключении врагов Божьих в яму, в преисподнюю:
И будут собраны вместе,
как узники, в ров,
и будут заключены в темницу,
и после многих дней будут наказаны (Ис 24:22).
Бог победит власть хаоса, или злого ангела, свяжет его и заключит в месте наказания, в преисподней. То, что Бог словом своим в начале творения сделал с морским хаосом бездны, сделает Он и в конце времен. Таково было ожидание ветхозаветной религии, отраженное в псалмах и молитвах. Обещанное время Тысячелетнего царства должно быть свободно от нападок сатаны на освобожденных праведников. Впрочем, после тысячи лет сатана по воле Божьей должен будет на короткое время освободиться.
В представлении иудеев бездна была огромной пещерой или могилой под землей. Этот расплывчатый образ иногда представлялся как место, куда отправлялись все умершие, а точнее, не умершие, а их тени. Но иногда — как место, где содержались особые грешники в ожидании наказания. В эту пещеру вела глубокая шахта («кладезь»). Эту шахту и замкнул на ключ Ангел, чтобы удержать диавола в бездне. Именно бездны больше всего боялись бесы. В рассказе о Гадаринском бесноватом «они просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну» (Лк 8:31). Имеет значение и печать, которая положена на вход в бездну. Печать — гарантия сохранности. Вспомним, например, рассказ Евангелиста Матфея о том, что произошло после погребения Иисуса Христа. Тогда «собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! <...> Прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его... Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать» (Мф 27:62-66).
Выше обсуждался вопрос о происхождении конкретного представления о тысяче лет. С другой стороны, мы понимаем, что в Апокалипсисе числа — один из источников символической образности. Их нельзя понимать буквально, как, увы, понимают их многие простодушные, наивные люди, не знакомые с библейскими традициями. Когда, например, в Псалме Бог говорит: «Мои все звери в лесу, и скот на тысяче гор» (Пс 49:10), или когда в Книге Иова сказано, что если захочет человек вступить в прение с Богом, то «не ответит Ему ни на одно из тысячи» обвинений (Иов 9:3), то мы понимаем, что число 1000 означает просто очень много.
Сама идея Тысячелетнего царства возникла постепенно, как наложение друг на друга двух иудейских эсхатологических ожиданий. По первому представлению явившийся Мессия установит для Израиля земное царство, предварительно победив всех врагов Израиля. Это царство будет восстановленным во всем его блеске царством Давида. Рассеянные израильтяне вернутся из всех народов Земли. И после этого мессианскому царству Израиля не будет конца. Наряду с этим развивалось и другое ожидание. Сей злой мир неуклонно движется к своему концу. Возникнет новый мир, перед началом которого состоится всеобщий суд Божий над миром. Суд решит, кому принять участие в грядущем блаженстве, а кому нет. Позднее обе эти концепции — национальная и универсальная эсхатологии — соединились. В этом соединении предполагалось, что земное царство Мессии настанет перед концом этого века и наступлением века нового. Таким образом, национальному мессианскому царству отводилось ограниченное время. Возникло даже представление, что, как и прочие люди, умрет и сам Мессия, а уж потом будет всеобщее воскресение мертвых, Страшный суд и жизнь нового века.
Это объединение национальной и всеобщей эсхатологии Иоанн воспринял в своем Откровении, отведя Мессианскому царству одну тысячу лет перед завершающими событиями конца.
Но почему сатана будет освобожден «на малое время» после тысячи лет Царства Христа? Разумеется, в истории были попытки как-то рационально истолковать это освобождение сатаны. Например, такое истолкование: мол, после долгого периода мира и праведности, когда сатана будет скован, когда никакого врага не будет, люди станут относиться к своей вере слишком просто, не задумываясь. И поэтому, мол, диавол будет освобожден для испытания веры людей Царства. Испытательный срок иногда важен для сохранения подлинной веры и утверждения в ней. Однако подобные толкования кажутся искусственными и надуманными. Их можно выдумать сколько угодно. Можно принимать их, если нравится, можно не принимать, — это личное дело каждого читателя. Что написано, то написано. Эсхатология, все, что связано с концом, с временами и сроками, — тайна. И если Богу угодно было оставить это в тайне, то лучше и принимать это как тайну, а не пытаться рационально растолковать ее.
4 И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, («и те»)[71] которые не поклонились зверю, ни образу его и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет. 5Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это — первое воскресение. 6Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет.
Образы второго видения заимствованы из Книги пророка Даниила. Вспомним: «Видел я... что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; <...> тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и раскрылись книги. <...> И суд дан был святым Всевышнего, и наступило время, чтобы царством овладели святые» (Дан 7:9-10.22).
В книге Откровения предполагается, что к началу Тысячелетнего царства в живых уже не останется ни одного христианина. Будет «первое воскресение», когда из мертвых восстанут лишь те, кто умер и страдал за веру. Воскресение всех прочих произойдет только по окончании Тысячелетнего царствования Христа на земле. Но существуют ли еще какие-то люди на земле (не христиане) до начала Тысячелетнего царства, — об этом пока в Откровении ничего не сказано. Мы знаем только, что окончательно уничтожен зверь и лжепророк, а также убиты (но не окончательно уничтожены) все их многочисленные пособники, о чем так красочно говорилось в конце главы 19. Итак, первое воскресение. В 20:4 названы две группы людей, которым дано было воскреснуть и судить. Воскреснут, во-первых, те, которые «обезглавлены за свидетельство Иисуса и за слово Божие», то есть те, кто умер мученической смертью за Христа. Они доказали свою особую верность Христу, у них есть и особая привилегия. Вовторых, воскреснут те, «которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания на чело свое и на руку свою». Первые ко времени, когда писалась Книга Откровения, были в прошлом и настоящем Иоанна. Вторые — в будущем. Они тоже понесут всяческие страдания ради Христа, и, возможно, тоже будут мучениками. В конце 13-й главы ведь было сказано, что «убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя» (13:15). Но, возможно, среди них будут и те, которые не претерпели мученической кончины, но были преследуемы и вынесли за свою верность Христу все, кроме смерти, то есть они — исповедники. Во всяком случае, и те, кто умер за Христа, и те, кто жил для Христа, получат свою награду воскресения для Тысячелетнего царства.
Само оживление мертвых словесно опирается на пророчество Иезекииля. Замечательный текст этого пророка читается в Церкви в канун Великой субботы: «И сказал мне: “Сын человеческий! оживут ли кости сии?” Я сказал: “Господи Боже! Ты знаешь это”. И сказал мне: “Изреки пророчество на кости сии и скажи им: Кости сухие! слушайте слово Господне! Так говорит Господь Бог костям сим: “Вот, Я введу дух в вас, и оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживете, и узнаете, что Я Господь”» (Иез 37:3-6).
Мученики «ожили и царствовали с Христом тысячу лет». На самом деле их жизнь будет вечной, а не тысячу лет, так как далее сказано, что «над ними смерть вторая не имеет власти». Кстати, никакого «второго воскресения» не будет. Оно — первое и единственное. А вот смерть бывает первая и вторая, окончательная. Итак, воскресшие мученики получат привилегию судить. О том, что святые будут судить мир, неоднократно говорится в Новом Завете. Так, Иисус Христос обещает своим ученикам, будущим апостолам: «Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф 19:28). Апостол Павел напоминает ссорящимся друг с другом коринфянам, что «святые будут судить мир» (1 Кор 6:2). И опять же не надо понимать это совсем уж буквально. Земной образ судопроизводства — символическое выражение идеи, что в грядущем мире будет восстановлена справедливость равновесия. В этом мире христианин может оказаться под судом людей; в мире грядущем роли поменяются, и те, кто считал себя судьями, будут судимы.
Шестой стих представляет собою изречение «блаженства». Мы уже упоминали, что в Книге Откровения Иоанн дает семь «блаженств». Это — пятое. Еще два последуют в самом конце, в главе 22. Здесь же «блаженство» содержит обетования:
Над воскресшими мучениками «смерть вторая не имеет власти». Они больше не будут знать смерти. Их мученическая и страшная физическая смррть была вратами, ведущими в жизнь вечную. В этом их блаженство.
Но они еще и «святы», что далее объясняется. Они освящены и «будут священниками Бога и Христа». В представлении людей Ветхого Завета священник — это человек, который имеет право непосредственного доступа в присутствие Бога, в Святая Святых храма. В Новом Завете, как мы знаем, такое право имеют те, кто был верен Христу. Такие не только сами имеют свободный доступ в присутствие Бога, но и привилегию приводить к Богу и Христу других людей.
Они «будут царствовать с Христом». Во Христе даже самый простой человек становится царем.
Обетование Тысячелетнего царствования воскресших мучеников для Иоанна имеет особый смысл надежды на то, что еще до наступления нового века на этой земле станут ощутимой реальностью плоды искупления: верующие во Христа будут царствовать, станут священниками Бога, Отца Иисуса Христа. Уже эта земля не всегда должна принадлежать сатанинской власти, какая олицетворялась Римской империей, но должна в конце земной истории принадлежать Христу и христианам. В надежде на это верующие обретают мужество: «Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (2:10).
7Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской.
8И вышли на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный.
9И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их; 10а диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков.
По истечении тысячи лет диавол будет освобожден и продолжит свое прежнее дело. Он будет совращать народы и собирать их на последнюю битву против Церкви Христовой. Мы уже знаем, что пособники зверя в Римской империи и союзные Риму цари уничтожены. В конце главы 19 говорилось о «трупах царей, трупах сильных, трупах тысяченачальников... всех свободных и рабов, и малых и великих. <...> И схвачен был зверь и с ним лжепророк... оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою; а прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его, и все птицы напитались их трупами» (19:18-21). Теперь диавол обращается к народам, далеким от Римской империи. Они обитают «на четырех углах земли» (а земля мыслилась четырехугольной). Эти народы называются Гогом и Магогом.
Последний приступ враждебных народов на Иерусалим — одна из стандартных в иудейском мировоззрении картин последнего времени. В частности, об этом много говорится в книге Даниила 11 и у пророка Захарии: «Вот наступает день Господень... и взят будет город... Тогда выступит Господь и ополчится против этих народов» (Зах 14:1-3). Но кто такие эти Гог и Магог? Впервые эти имена появляются в Иез 38-39. Гог в земле Магог, князь Роха, Шеха и Фувала, собирается в большой поход против Израиля, и в конце терпит полнейшее поражение. Вполне возможно, что первоначально Гога связывали со скифами, вторжения которых все очень страшились. Со временем имена Гог и Магог стали в иудейском мировоззрении символами всего, что враждебно Богу. Раввины учили, что когда-нибудь Гог и Магог объединятся и поведут свои силы против Иерусалима и будут разбиты рукой Мессии. Так толковалось пророчество Иезекииля:
Ты же, сын человеческий, изреки пророчество на Гога и скажи: так говорит Господь Бог: Вот, Я — на тебя, Гог, князь Роша, Мегиеха и Фувала! <... > Падешь ты на горах Израилевых, ты и все полки твои, и народы, которые с тобою; отдам тебя на съедение всякого рода хищным птицам и зверям полевым. На открытом поле падешь; ибо Я сказал это, говорит Господь Бог. И пошлю огонь на землю Магог и πώ жителей островов, живущих беспечно, и узнают, что Я Господь (Иез 39:1-6).
Когда же падут «Гог и Магог», явится Новый Иерусалим и новый Храм (Иез 40 и далее). Книга Откровения следует этому преданию.
Вражеские армии — а «число их как песок морской» — «вышли на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный». Что такое «широта земли»? Имеется в виду некое плоскогорье, которое традиция именовала центром земли, или «пупом земли». Здесь по мифическому преданию находится Иерусалим, «город возлюбленный», в котором обитают воскресшие христиане. Гог и Магог под руководством освобожденного сатаны окружили стан народа Божьего и Его возлюбленный город. Но чудесным образом полчища их уничтожены огнем с неба. Святые даже не будут принимать участие в битве. Здесь мы снова сталкиваемся с образами из пророчества Иезекииля: «И пошлю огонь на землю Магог... и узнают, что Я Господь» (Иез 39:6). А диавол, прельщавший народы, брошен в озеро огненное и серное, чтобы разделить участь зверя и лжепророка. Так Бог одерживает полную победу, и земля освобождается для пришествия нового мира.
В. Видение Последнего суда (20:11-15)
11 И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем, от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им места. 12 И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. 13 Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим. 14 И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая. 15И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное.
Наступило время Последнего суда. До сих пор было сказано о вечной погибели земных представителей сатаны: зверя-антихриста и его лжепророка. Сказано было и о погибели дракона-сатаны. Но прочие помощники зверя были только убиты, то есть они находятся в преисподней, во власти ада и смерти, но еще не погибли окончательно. Они должны воскреснуть на суд. После окончания Тысячелетнего царства и победы Бога в последней битве с сатаной и его полчищами они воскресают и предстают перед Судьей Богом, который восседает на великом белом престоле, символизирующем неприступную чистоту. Сам Бог именуется Сидящим на престоле. Это именование Бога, с которым мы первый раз встретились в главе 4, употребляется в Откровении семь раз, что означает совершенство власти и суда.
Обычно в Новом Завете в качестве Судьи выступает Иисус Христос. Так, в Евангелии от Иоанна Иисус говорит: «Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну» (Ин 5:22). В притче об овцах и козлищах Судьей тоже выступает Иисус Христос на престоле славы своей (Мф 25:31-46). В речи апостола Павла в Афинах говорится, что Бог назначил день, в который будет праведно судить мир через Иисуса (Деян 17:31). Да и в Никео-Цареградском символе веры Иисус Христос исповедуется как Судья, который придет судить живых и мертвых (согласно 2 Тим 4:1). Здесь же, в Книге Откровения, говорится о том, что Судьей будет Бог, а имя Иисуса Христа при этом не упоминается. На это есть два ответа.
Во-первых, Отец и Сын настолько едины, что нет ничего особенного в том, что действия одного приписываются другому. Ведь уже в главе 5 мы видели, что Бог и Агнец находятся на одном престоле, и Им обоим воздается поклонение в равной степени. Во-вторых, вся Книга Откровения ориентирована на ветхозаветную образность, а в Ветхом Завете, разумеется, говорится только о Боге-Судье.
И здесь, как и в прочих местах Книги Откровения, Бог не описывается. О Его присутствии говорится образно: Он — Тот, «от лица Которого бежало небо и земля, и не нашлось им места». Это, конечно, из Псалма Давида:
Море увидело и побежало;
Иордан обратился назад.
Горы прыгали, как овны, и холмы, как агнцы.
Что с тобою, море, что ты побежало,
и [с тобою], Иордан, что ты обратился назад?
Что вы прыгаете, горы, как овны, и вы, холмы, как агнцы?
Пред лицом Господа трепещи, земля,
пред лицом Бога Иаковлева (Пс 113:3-7).
Вот такая восточная поэтическая образность. Бог положил основание земли, и небеса — дело рук Его. И тем не менее справедливо, что
они погибнут, а Ты пребудешь;
и все они, как риза, обветшают,
и, как одежду, Ты переменишь их, — и изменятся (Пс 101:25-27).
«Небо и земля прейдут» (Мк 13:31). «Небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет 3:10). Ветхий мир исчезает.
За этим следует суд над человечеством. Судимы малые и великие. Нет таких великих, которые могут избежать суда Божьего, и нет таких малозначительных, чтобы они не получили свое воздаяние. Упоминаются два рода книг. В одних книгах записаны дела людей. Это типичная для Писания идея: «книги судеб человеческих». «Судьи сели, и раскрылись книги» (Дан 7:10). Мысль в том, что у Бога есть книги всех дел людей. В течение всей нашей жизни мы пишем свою судьбу. Получается, что не столько Бог судит человека, скорее человек сам записывает свое осуждение или оправдание.
Иного рода книга — «книга жизни». Она тоже часто упоминается в Писании. Так, уже Моисей готов быть изглаженным из книги, если Бог не может простить его народу его грех: «И возвратился Моисей к Господу и сказал: “О, [Господи!] народ сей сделал великий грех: сделал себе золотого бога; прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал”» (Исх 32:31-32). Псалмопевец молит Бога изгладить нечестивых из книги живых и не писать их с праведниками (Пс 68:29). О книге жизни писал пророк Исаия (Ис 4:3), апостол Павел (Флп 4:3), сам Иоанн в Откровении (Откр 3:5; 13:8). За образом «книги жизни» стоит та идея, что у каждого правителя должна быть книга — список живущих у него граждан, и, конечно, когда человек умирал, его имя вычеркивалось из списка. Записанные в «книгу жизни» — это живые, активные граждане Царства Божьего.
Во время суда море отдаст мертвых. Дело в том, что в Древнем мире захоронение было крайне важным актом; считалось, что дух человека, не получившего захоронения, должен блуждать бездомно; он ни на небе, ни на земле, ни под землею. И, конечно, те, кто умер в море, не могли быть захоронены. Даже такие, — говорит Иоанн, — должны явиться на суд Божий. Иначе говоря, как бы человек ни умер, при каких бы обстоятельствах это ни произошло, он не уйдет от наказания и не лишится своей награды.
И, наконец, смерть и ад повержены в озеро огненное. Ненасытные чудовища, поглотившие стольких, в конце концов истреблены сами. На суде все те, кто не записан в книгу жизни, осуждены на озеро огненное вместе с диаволом, их хозяином, с антихристом и лжепророком. А для тех, чьи имена записаны в книге жизни, смерть исчезла навсегда.
Г. Новое творение (21:1-8)
После видения свершившегося суда, наказания нечестивых и уничтожения самого источника зла, Иоанн получает новое видение. Он видит блаженство оправданных. Их новая жизнь — на новой земле. Отрывок 21:1-8 делится на две части. Стихи 1-4 описывают видение нового мира. Стихи 5-8 подтверждают это новое откровение и содержат увещевание к читателю.
1 И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет.
Мечта о новом небе и о новой земле имела глубокие корни в иудейском мировоззрении. Эти образы основаны на пророческих обетованиях, данных Исайе:
Ибо вот, Я творю новое небо
и новую землю,
и прежние уже не будут воспоминаемы
и не придут на сердце (Ис 65:17).
Это не будет «обновление» или «возрождение», или «преображение» ветхого, но творение нового! Об этом говорят слова «прежнее небо и прежняя земля миновали». Особенно замечательно упоминание того, что «моря нет уже». Дело в том, что море — непременный библейский символ хаоса, бездны и погибели. После потопа Бог обещал, что море больше никогда не будет уничтожать землю. Но в этом мире символическое «море» все же существует как потенция, как возможность, как угроза зла и погибели. Его Бог удерживает в рамках. Но оно существует. И здесь, в этом мире, мы всегда ощущаем, что наша жизнь удерживается Богом над бездной небытия. В новом мире ничего такого уже не будет, то есть не будет самой возможности зла. «Моря» нет. Печаль будет забыта, грех исчезнет, тьма прекратится, преходящее и временное станет вечным.
2 И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего.
Первая стародавняя мечта, отраженная в писаниях пророков, была о новом небе и земле. Вторая заветная мечта пророков — мечта о новом Иерусалиме, святом городе. «Вот, Я творю новое небо и новую землю...». — И пророк Исаия продолжает:
А вы будете веселиться и радоваться во веки
о том, что Я творю:
ибо вот, Я творю Иерусалим веселием
и народ его радостью.
И буду радоваться о Иерусалиме
и веселиться о народе Моем;
и не у слышится в нем более голос плача
и голос вопля (Ис 65:17-19).
Новый мир и новый Иерусалим — библейские понятия, неотделимые друг от друга. Это единство двух понятий сохраняется и в Книге Откровения, явно опирающейся на пророчество Исаии. Оно придает городу Иерусалиму космический масштаб. Иерусалим — образ, метафора самой сущности нового мира.
Итак, новый Иерусалим, «святой город» — как он называется в Священном Писании, — нисходит с неба. Этот таинственный образ тоже имеет свои корни в иудейской апокалиптической сфере. Он же был воспринят и ранними христианами, например апостолом Павлом в Послании к Галатам (Гал 4:26) или в Послании к Евреям (Евр 12:22). В этой иудейской сфере существовала мысль о том, что новый Иерусалим уже от века предсуществует на небе. И этот небесный, но пока еще невидимый город спустится на эту землю, а именно в Палестину, чтобы заменить собою оскверненный или уничтоженный ветхий Иерусалим.
Иначе картина представлена у Иоанна в Откровении. Здесь сначала возникает новый мир — указание на то, что все прежнее представление теряет свой национально-иудейский характер. Новый Иерусалим — не возобновление Иерусалима в его идеальном состоянии, не замена одного города другим, подобным, но лучшим. Нет, Новый Иерусалим — метафора нового мира, Царства Божьего, населенного Церковью спасенных, народом Тела Христова.
Если же смотреть вглубь иудейской мечты о Небесном Иерусалиме, то мы увидим, что на формирование такого представления повлиял эллинизм. Первоисточник его — философия Платона, величайшего философа древности. Он учил об идеях, о том, что в высшем невидимом мире существуют идеи всех вещей, то есть их идеальные, совершенные прообразы. Все, что есть на земле — лишь несовершенные копии небесных идей. Согласно этой философии, должен существовать и Небесный Иерусалим, несовершенной копией которого является Иерусалим земной. Эллцнская философия и вообще культура оказала большое влияние на иудеев межзаветной эпохи.
Ведь у пророка Исаии еще не говорится о Небесном Иерусалиме. У него речь идет о земном обновленном Иерусалиме. А в апокалиптической литературе эпохи смены тысячелетий появляется и представление об идеальном небесном Иерусалиме. Это город ослепительно прекрасный, так что человеческие глаза едва могут вынести зрелище его славы, как написано в Третьей Книге Ездры: «Войди и посмотри па светлость и великолепие созидания, сколько могут видеть глаза твои; после того услышишь, сколько могут слышать уши твои» (3 Езд 10:55-56).
В видении Иоанна красота Нового Иерусалима изображена как красота невесты. Однако не следует путать этот образ невесты с часто упоминавшимся образом Церкви как невесты Агнца. Новый Иерусалим — не Церковь, но место обитания Церкви. А образ невесты снова заимствован у пророка Исаии:
Он облек меня в ризы спасения,
одеждою правды одел меня,
как на жениха возложил венец
и, как невесту, украсил убранством (Ис 61:10).
Пророк очень красочно описывает обновленный Иерусалим, который украшен, как невеста:
Вот, Я положу камни твои на рубине
и сделаю основание твое из сапфиров;
и сделаю окна твои из рубинов
и ворота твои — из жемчужин,
и всю ограду твою — из драгоценных камней (Ис 54:11-12).
Эти и другие, еще более яркие краски мы увидим в дальнейшем описании Нового Иерусалима в Откровении.
В древних пророческих образах отразилась вера и надежда. Даже тогда, когда Иерусалим был стерт с лица земли, иудеи никогда не теряли веру в то, что Бог восстановит его. Они, правда, выражали свои мечты в материальных образах, как-то по-детски трогательно и наивно, но это всего лишь символы их веры и надежды на вечное блаженство. Эта же вера вместе с ее образами как по эстафете была от иудеев, одного народа, передана Церкви Христовой, объединяющей в себе уже все народы земли.
3 И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.
4 И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло.
Иоанн теперь слышит голос некоего высшего Ангела, который называет Новый Иерусалим скинией. Более конкретно, само выражение «скиния Бога с человеками» говорит об универсализме Нового Иерусалима. Ветхий Завет такого выражения не знает. Скиния, в которой обитает Бог на земле, — образ пребывания Бога с Израилем, а не с какими-то «человеками». Иначе говоря, в Откровении даже в таких на первый взгляд незаметных деталях преодолевается национальный характер ветхозаветной религии. Вера выходит на всемирные просторы всех «человеков».
Но вспомним, что такое «скиния». Это слово — греческое. Оно означает шатер, походную палатку, но в библейском словаре оно уже давно утеряло смысл временного местожительства. Первоначально же скиния представляла собой ту палатку в пустыне, которая была обустроена как прообраз будущего храма. В этой палатке обитал Бог, сопровождая народ Израиля во время его странствия по пустыне. Со временем скиния стала символом присутствия, близости и помощи Божьей. Но слово скиния имеет и другой важный оттенок. По своему звучанию это греческое слово похоже на совсем другое по значению, еврейское слово шехина, слава Божья, сияние присутствия Божьего. Звуковое подобие (скиния-шехина) привело к тому, что люди не могли подумать об одном, не подумав о другом. Другими словами — сказать, что скиния, палатка Божья, будет среди людей, означало то же, что шехина Божья, слава Божья, будет с людьми. В Ветхом Завете шехина время от времени появляется как сияние, как светящееся облако, которое приходило и уходило. Так, например, мы читаем об облаке, которое наполнило святилище при освящении Соломонова храма: «Когда священники вышли из святилища, облако наполнило дом Господень; и не могли священники стоять на служении, по причине облака, ибо слава Господня наполнила храм Господень» (3 Цар 8:ΙΟΙ 1). В Новом Иерусалиме слава Божья не будет чем-то мимолетным; она будет постоянно пребывать с народом Божьим.
«Они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их». Эта так называемая формула Союза повторяется на протяжении всего Ветхого Завета, но свое начало берет в книге Левит: «Поставлю жилище Мое среди вас... и буду ходить среди вас, и буду вашим Богом, а вы будете Моим народом» (Лев 26:11-12). Тоже мы читаем у пророка Иеремии: «Я... буду им Богом, а они будут Моим народом» (Иер 31:33), у пророка Иезекииля: «И будет у них жилище Мое, и буду их Богом, а они будут Моим народом» (Иер 37:27).
Это единение с Богом в грядущем веке приносит с собой радость и блаженство. Минуют слезы, горе, рыдания и боль. Об этом тоже мечтали пророки древности. Так, Исаия многократно пишет об этом: «Радость вечная будет над головою их; они найдут радость и веселье, а печаль и воздыхание удалятся» (Ис 35:10). «И буду радоваться об Иерусалиме и веселиться о народе Моем; и не услышится в нем более голос плача и голос вопля» (Ис 65:19). И смерти тоже не будет: «Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц» (Ис 25:8).
5 И сказал Сидящий па престоле: «Се, творю все новое». И говорит мне: «Напиши; ибо слова сии истинны и верны».
6 И сказал мне: «Совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, жаждущему дам даром от источника воды живой».
И вот впервые в апокалиптической части, с 4 по 22 главу Книги Откровения, заговорил сам Бог. Это усиливает важность тех слов, которые будут сейчас сказаны. Бог снова назван «Сидящим на престоле». Он — Бог, который может сотворить все заново. И здесь мы снова и снова читаем повторение слов пророка Исаии. Это в его видениях и пророчествах Бог говорил: «Вы не вспоминаете прежнего, и о древнем не помышляете. Вот, Я делаю новое» (Ис 43:18-19). Апостол Павел свидетельствует: «Кто во Христе, тот новая тварь» (2 Кор 5:17). Бог может сотворить человека и воссоздать его, и однажды сотворит новый космос и вселенную для святых, которым Он даровал новую жизнь.
Следует распоряжение: «Напиши!» Приказ записать увиденное и услышанное был дан Иоанну в начале Апокалипсиса. Теперь это же повеление завершает книгу. То, что услышал Иоанн, — нужно записать и запомнить, ибо «ибо слова сии истинны и верны», на них можно положиться. Здесь, конечно, речь идет об обетовании нового творения. Оно будет, и это так же истинно, как истинно первое творение.
«Совершилось!» В буквальном переводе «они [слова] сбылись, осуществились», то есть осуществились те верные и истинные слова, которые были только что произнесены, слова о новом творении. Бог сам провозглашает исполнение обетования о сотворении нового мира. Надежность этого гарантируется самой сущностью Бога как начала и завершителя всего бытия. Поэтому звучит соответствующее наименование Бога. Второй раз после первой главы Бог называет себя. В тот раз Бог назвал себя «Альфа и Омега» (1:8). Теперь — «Альфа и Омега, начало и конец». Мы подробно обсуждали эти важные наименования Бога, которые все восходят к великому Имени Божьему, открытому Моисею при неопалимой купине (Исх 3:14). Альфа — первая буква греческого алфавита, омега — последняя. И это обозначение Бога усиливается пояснением: Бог — «начало и конец». «Начало» означает, разумеется, не начало во времени, но означает, что Бог — источник всех вещей. «Конец» (по-гречески телос) тоже означает не столько конец во времени, сколько цель, конечную причину. Бог — начало всего и цель всего. Эту же мысль апостол Павел выразил в великолепном философском афоризме: «Ибо все из Него, через Него и к Нему» (Рим 11:36).
О Боге невозможно сказать что-либо более величественное. На первый взгляд может показаться, что это величие настолько удаляет Бога от нас, что мы для Него не более чем мелкие, ничтожные, суетные насекомые. Но это не так! Бог все свое величие предоставляет в распоряжение человека. «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего» (Ин 3:16). Бог соединил себя с людьми. И вот уже поэт Гаврила Романович Державин в своей великой оде пишет о непостижимом величии Божьем:
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: Бог.
Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет
Хотя и мог бы ум высокий, —
Тебе числа и меры нет!
Но — о чудо! — благодаря единению Бога с людьми тот же Державин дерзает воскликнуть о себе: «Я царь — я раб — я червь — я бог!» Чем может человек воздать за эту благодать? Только и только благодарением:
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
В безмерной разности теряться
И благодарны слезы лить.
6И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой.
7Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном.
8Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая.
С шестого стиха следует увещательная часть речи Бога. Исполняется обетование, данное через Исаию: «Жаждущие! идите все к водам» (Ис 55:1). «Жаждущие» — это те верующие на земле, кто жаждет жизни в новом мире. Блаженство и счастье ждут не каждого, а только того, кто остается верным, даже тогда, когда все стремится отвратить его от верности. Обетование «побеждающему» подхватывает те, которые сопровождали все семь пророчеств малоазийским церквам в главах 2-3. Христос победил. И тот верующий, который, как Христос, вынес все до конца, — тоже победил. Такому Бог дает величайшее обетование: «Я буду ему Богом, и он будет Мне сыном». Такое же обетование, или очень близкое к этому, было дано в Ветхом Завете еще трем разным лицам. Во-первых, Аврааму: «И поставлю завет Мой между Мною и тобою и между потомками твоими после тебя... Я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя» (Быт 17:7). Во-вторых, такое обетование было сделано наследнику царя Давида: «Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном» (2 Цар 7:14). Третье обетование потомку Давида содержится в Псалме, который всегда толковался как мессианский: «Я сделаю его Первенцем, превыше царей земли» (Пс 88:28). Теперь «побеждающему», то есть верному христианину, Бог дает такое же обетование, какое было дано Аврааму, основателю народа; Соломону в лице его отца Давида; и самому Мессии.
Но есть и такие, которые осуждены. «Боязливые» — это те, которые возлюбили покой и комфорт больше, чем Христа, и кто в критической ситуации стыдится показать, кто он, кому служит: Христу или миру. Греческое слово, которое у нас переведено как «боязливые», на самом деле означает «трусливые». Ведь осуждается не страх, не боязнь как таковая. Страшно всем. Осуждается здесь трусость, готовность отступить от Христа ради своей безопасности. «Боязливые» — это приспособленцы в мире идолопоклонства. «Неверные» — это те, кто отказался от Евангелия или признал его только на словах, а жизнью показывал, что не принял его. «Скверные», то есть оскверненные — это те, кто позволил себе поклониться кумирам и идолам мира сего. «Убийцы» — это, возможно, те, кто во время гонений убивал христиан или принимал участие в гонениях. «Любодеи» — это те, кто вел аморальный образ жизни. Что касается чародейства, магии, то этим непозволительным и скверным делом занимались и поныне занимаются многие. Город Эфес был полон чародеев. В Деян 19:19 говорится о том, что после проповеди апостола Павла многие из занимавшихся чародейством сожгли свои книги. «Идолослужители» — это те, кто поклонялись ложным богам. «Лжецы» — это обобщение всех тех, кто перечислен в увещательном списке.
Отрывок 21:1-8 является прологом к подробному описанию самого Нового Иерусалима, которому посвящен почти весь последний раздел книги Апокалипсис.
Д. Новый Иерусалим (21:9-22:5)
9 И пришел ко мне один из семи Ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену невесту Агнца.
10И вознес меня в духе на великую и высокую гору; и показал мне великий город, святой Иерусалим, который нисходил с неба от Бога.
Ангел, принесший видение Небесного Иерусалима, может удивить читателя. Это один из семи Ангелов, имевших чаши, наполненные последними казнями. Такой Ангел принес видение гибели «великой блудницы» Вавилона. Тогда Ангел призвал Иоанна: «Подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею» (17:1). Теперь тот же Ангел призывает: «Пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца». И весь последующий отрывок с описанием Нового Иерусалима, святой невесты, следует воспринимать на фоне противопоставления его блестящему Вавилону-Риму, блуднице.
О том, что «жена» и «невеста» Агнца в видениях главы 21 — не Церковь, а новый мир, Новый Иерусалим, в котором обитает Бог, и Царство Божье, в котором живет Церковь святых, — мы уже говорили. Здесь это Царство противопоставлено земному языческому царству Вавилона, или Рима.
Ангел вознес Иоанна в духе на великую и высокую гору. Так же описывает свои ощущения и пророк Иезекииль: «В видениях Божиих привел Он меня в землю Израилеву и поставил меня на весьма высокой горе» (Иез 40:2). Было бы неправильно понимать это в буквальном смысле. Гора — привычный библейский символ божественного откровения. Но здесь гора, с которой Иоанн видит святой город Новый Иерусалим, к тому же противопоставлена пустыне, в которой Иоанн получает видение блудницы Вавилона (17:3).
11Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному.
12Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых: 13с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот.
14 Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца.
Небесный город не располагается на неприступной горе Божьей, но открыт всем людям на новой земле. Этой открытости соответствует то, что в Новом Иерусалиме, как будет сказано далее, отсутствует храм. Ведь в храм имеют доступ немногие. (У цитированного выше Иезекииля описывается, напротив, только храм, а не город.) В Новом Иерусалиме больше не существует разделения культово-чистого и нечистого. Хотя Новый Иерусалим у Иоанна сходит с неба, он есть «небо на земле», а именно «открытое небо», доступное для спасенных, сфера полной свободы.
В Новом Иерусалиме обитает Бог. На библейском языке: «Он имеет славу Божью», сияние божественного присутствия. Не «светило», как в Синодальном переводе, а «сияние, свечение», которое сравнивается с драгоценным, сверкающим, как кристалл, камнем ясписом. Не светило сияет над городом (ниже в тексте конкретно сказано, что городу не нужно никакого небесного тела, подобного солнцу или луне, которое дает свет), но сам город сияет, как драгоценный камень, ибо он наполнен присутствием Божьим.
Вокруг города большая и высокая стена. И здесь Иоанн опирается на картины пророков, описывающих воссозданный Иерусалим. За образец взято описание стены и двенадцати ворот ее у пророка Иезекииля: «И вот выходы города... и ворота города называются именами колен Израилевых; к северу трое ворот» (Иез 48:30-34). Поскольку площадь города имеет форму квадрата, врата ориентированы на четыре стороны света. Каждая сторона имеет трое ворот. Ангелы над вратами — стражники, Ангелы-хранители, согласно пророчеству Исаии: «На стенах твоих, Иерусалим, Я поставил сторожей, которые не будут умолкать ни днем, ни ночью» (Ис 62:6).
На воротах, как в подробном описании Иезекииля, — имена двенадцати колен сынов Израилевых. Это означает, что Новый Иерусалим — город эсхатологического народа Божьего. Однако это уже не Израиль Ветхого Завета, который переживает свое обновление. На нечто иное указывает стих 14, где говорится о двенадцати основаниях города, на которых написаны имена двенадцати апостолов Агнца. Это указывает на Церковь, построенную на основании апостолов, как об этом сказано в Послании к Ефесянам (Еф 2:20). Иначе говоря, Новый Иерусалим — город не Израиля, а Нового Израиля.
Итак, число 12, безусловно, указывает на народ Божий. Но не только. Далее это число встречается столь часто и в столь многообразных связях, что с ним ассоциируется и нечто иное, а именно 12 знаков зодиака. Строение небесного города оснащено некими небесными символами, то есть вся картина приобретает космический смысл.
Любопытно одно символическое толкование ворот, ориентированных на четыре стороны света. Конечно, такое толкование вряд ли подразумевал Иоанн. Но приведем его просто как одно из поздних аллегорических осмыслений текста Откровения.
На востоке трое ворот. На востоке восходит солнце и там начинается день. Эти ворота могут символизировать вхождение в святой город молодых людей. Трое ворот находятся в северной стене. Север — холодная часть света. Эти ворота могут означать пути в святой город тех, кто приходит к христианству через интеллектуальные размышления, то есть нашли свой путь умом, а не сердцем. Трое ворот ведут на юг. Юг — теплая страна, где дует теплый ветер и где есть мягкий климат. Эти ворота могут символизировать пути, которыми приходят в святой город люди, движимые своими чувствами. И на запад ведут трое ворот. На западе заходит солнце и умирает день. Эти ворота могут символизировать пути тех, кто пришел ко Христу на закате своих дней.
15Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его.
16Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны.
17И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела.
Космическое величие Нового Иерусалима еще более отмечено его формой и размерами. Он представлен как гигантский куб, который, кажется, достигает небосвода. Само измерение города измерительной тростью восходит к пророку Иезекиилю, который на высокой горе увидел: «Вот муж, которого вид как бы вид блестящей меди, и льняная вервь в руке его и трость измерения, и стоял он у ворот» (Иез 40:3); и далее следует подробнейшее описание измерения храма.
«Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта». Город на квадратной площади? Это объясняется тем, что в плане квадратными были также великие древние города: Ниневия и Вавилон. Но святой город не только квадратный в плане λ Он имеет форму куба. Его длина, ширина и высота равны. Это очень важно, потому что в античном мире и квадрат, и куб считались совершенными формами. Нам сегодня странно это слышать, но у Платона и Аристотеля добрый человек именуется «тетрагоном», то есть четырехугольником. Так же считали иудеи. Жертвенник всесожжения, жертвенник курения и другие священные предметы были кубическими или квадратными (Исх 27:1; 30:2; 28:16). Эта форма вновь и вновь встречается в видениях нового Иерусалима и нового храма у пророка Иезекииля (Иез 41:21; 43:16; 45:2; 48:20). Наконец, Святая Святых в Соломоновом храме было выполнено в форме совершенного куба (3 Цар 6:20). Иоанн вложил в свою картину кубического города символический смысл: весь святой город — это Святая Святых, обиталище Бога среди людей.
Символичны и размеры города. Каждая сторона его равна 12 ООО стадий. Одна стадия равна приблизительно 200 м, и каждая сторона, следовательно, равна 2 400 км. Уже раввины говорили о Новом Иерусалиме, что он будет до самого Дамаска и займет всю Палестину. Но город с такой площадью, как у Иоанна, гораздо больше Палестины. Он невообразимо велик. Совершенно очевидно, что Иоанн тем самым хочет сказать, что в святом городе будет место для каждого. Но не только это. По античным представлениям, как уже было упомянуто, земля имеет форму квадрата. На его четырех углах стоят столбы, поддерживающие небесный свод. Таким образом, вполне возможно, что размеры гигантского куба Нового Иерусалима на новой земле символизируют, что он объемлет весь мир, от земли до неба.
Размеры городской стены при этом совсем не подходят к размерам города. Высота ее 144 локтя, то есть около 70 м. Это может скорее подойти к толщине стены, но не к высоте. Ведь город в высоту 2 400 км! Даже стены Вавилона были более 90 м, а высота портика Соломонова храма — 60 метров. То есть высота стены не идет ни в какое сравнение с огромными размерами самого города. И это тоже символично. Ведь стена служит для защиты и обороны. Но от кого защищаться и от кого обороняться, если все враждебные силы — человеческие и бесовские — уничтожены и брошены в озеро огненное и серное. Так стена здесь лишена изначальной функции границы и защиты от чуждого или нечистого. Скорее, она — символ открытости, универсальности.
Сами числа достаточно понятны в своей символике. 12 — число народа Божьего, а также число нового народа Божьего. 12 ООО X 12 = 144 ООО — с этим числом мы уже встречались в седьмой главе. Это число избранного остатка, число святых Христовых.
18Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. 19Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, 20пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопраз, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. 21А двенадцать ворот — двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города — чистое золото, как прозрачное стекло.
Драгоценные материалы, из которых построен Новый Иерусалим, говорят о красоте и великолепии города. Само изображение имеет ветхозаветные параллели. Так, например, у пророка Исаии читаем:
Вот, Я положу камни твои на рубине
и сделаю основание твое из сапфиров;
и сделаю окна твои из рубинов
и ворота твои — из жемчужин,
и всю ограду твою — из драгоценных камней (Ис 54:11-12).
Или в Книге Товита:
Иерусалим отстроен будет из сапфира,
и смарагда, и из дорогих камней;
стены его, башни и укрепления — из чистого золота,
и площади Иерусалимские выстланы будут бериллом,
анфраксом и камнем из Офира (Тов 13:16-17).
В Новом Иерусалиме «стена его построена из ясписа». Этот камень уже именовался в 21:11, характеризуя город в целом. Далее следует перечисление двенадцати оснований стены, то есть участков стены между двенадцатью вратами. Как и прежде, число 12 означает народ Божий, Церковь. Вспомним, что основания Церкви — 12 апостолов, о чем сказано в Послании к Ефесянам. Но сам образ и названия камней взяты из Ветхого Завета, имея отношение к описанию наперсника, то есть нагрудной пластины первосвященника: «Он должен быть четырехугольный... и вставь в него оправленные камни в четыре ряда; рядом: рубин, топаз, изумруд, — это один ряд; второй ряд: карбункул, сапфир и алмаз; третий ряд: яхонт, агат и аметист; четвертый ряд: хризолит, оникс и яспис; в золотых гнездах должны быть вставлены они» (Исх 28:16-20). То же перечисление мы встречаем в описании первого человека Адама у пророка Иезекииля:
Ты находился в Едеме, в саду Божием;
твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями;
рубин, топаз и алмаз,
хризолит, оникс, яспис,
сапфир, карбункул и изумруд
и золото, все, искусно усаженное у тебя в гнездышках
и нанизанное на тебе,
приготовлено было
в день сотворения твоего (Иез 28:13).
Иногда каждый из перечисленных камней связывался с одним из двенадцати колен Израиля. Но важнее астральное значение драгоценных камней, так как в традиции того времени было связывать драгоценные камни с зодиакальными знаками. Именно так толкует Филон Александрийский камни на наперснике первосвященника. Но сам порядок перечисления камней в Книге Откровения заметно отличается от списка в Книге Исхода. Тем самым Иоанн желает сказать, что Новый Иерусалим — нечто действительно новое, отличное от прежнего порядка. Точная идентификация отдельных камней затруднительна, так как приведенные греческие названия в разные времена означали разные минералы.
Так, например, яспис — это не современная яшма, а прозрачный горный кристалл зеленого цвета. Сапфир упоминается в Ветхом Завете как камень, из которого изготовлено подножие, на котором стоял Бог (Исх 24:10). Но это, опять же, был не современный сапфир. У римского историка Плиния сказано, что сапфир — это камень небесноголубого цвета с золотистыми вкраплениями. Вероятнее всего, это минерал, ныне известный под названием ляпис-лазурь. Халкидон, или халцедон — зеленая разновидность кварца. Его сравнивают по цвету с сизым отливом перьев голубей. Смарагд — современный изумруд. Сардоникс — это оникс, белый камень с прослойками розового и коричневого; его особенно использовали для изготовления камей. Сердолик получил свое название от города Сарды. Это камень кроваво-красного цвета, который широко использовался для изготовления гемм. Его еще называют карнеол. О хризолите трудно сказать что-нибудь определенное. В древнееврейском его название значит «камень из Фарсиса». Плиний характеризует его как камень с золотистым излучением. Вирилл (берилл) подобен изумруду, имеет цвет морской волны. Топаз — прозрачный камень зеленовато-золотого цвета, который очень высоко ценился у иудеев, упоминается в Книге Иова. Хризопрас — разновидность халцедона, то есть кварц маслянисто-зеленого цвета. Гиацинт — дымчатый, фиолетовый камень. Может быть, это современный сапфир. Аметист характеризуют как камень, очень похожий на гиацинт, но более блестящий[72]. Конечно, с каждым из них астрология и магия, столь популярные в те времена, связывали какие-то свойства. Но вряд ли что-то подобное имел в виду Иоанн. Для него перечисление драгоценностей — просто свидетельство блеска и красоты Нового Иерусалима.
Удивительны врата града Божьего, каждое из которых выполнено из одной огромной жемчужины. В ту эпоху жемчуг ценился выше всех прочих драгоценных камней. Вспомним замечательную притчу Иисуса Христа о купце, ищущем прекрасную жемчужину (Мф 13:46). Жемчужные врата — символ невообразимой красоты и недоступного богатства.
Начинается описание внешнего вида Нового Иерусалима так: «Город был чистое золото, подобен чистому стеклу». Заканчивается отрывок такими же словами, сказанными об улицах Нового Иерусалима: «Улица города — чистое золото, как прозрачное стекло». Надо сказать, что храм Ирода, разрушенный римлянами в 70 году, производил именно такое впечатление, которое долго оставалось в памяти людей того времени. Вот как его описывает Иосиф Флавий:
Внешний вид храма представлял все, что только могло восхищать глаз и душу. Покрытый со всех сторон тяжелыми золотыми листами, он блистал на утреннем солнце ярким огненным блеском, ослепительным для глаз, как солнечные лучи. Чужим, прибывавшим на поклонение в Иерусалим, он издали казался покрытым снегом, ибо там, где он не был позолочен, он был ослепительно бел[73].
22Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец.
23 И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец.
24 Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. 25Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет.
26И принесут в него славу и честь народов.
27И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни.
Теперь следует описание того, что находится в самом Новом Иерусалиме. И самое удивительное здесь — отсутствие в нем храма. Такого не было ни в одном древнем городе, и это полностью противоречит всем иудейским ожиданиям и мечтам. Храм — основное, что должно быть восстановлено в Иерусалиме, вновь отстроенном после его разрушения!
Замечательно богословское объяснение отсутствия храма у Иоанна. Сам «Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец». Это означает, что в новом мире отпадает необходимость в культовом посредничестве между Богом и людьми. Земля и небо объединяются. Открыт прямой доступ к Богу. Здесь по-новому высказана мысль об обитании Бога среди людей, о котором говорилось в 21:3. Не нужно больше ни особого здания, ни особой литургии, ни особого священства, ни особого управления. Сам Бог и Агнец Иисус Христос становятся и душой, и сердцем, и умом Церкви. Прежде в Книге Откровения не раз говорилось о небесном храме, о небесном жертвеннике, о небесной литургии и так далее. Но ведь небо уже стало новым! Прежнее небо миновало, исчезло! Новый Иерусалим отличается радикальной открытостью. В нем нет никакого отделения культа от самой жизни.
Град Божий не нуждается также в сотворенном свете, потому что в нем присутствует Бог. А присутствие Бога, как мы знаем, воспринимается как нетварный Свет славы Божьей. Об этом говорится уже у Исаии:
Восстань, светись, [Иерусалим,] ибо пришел свет твой,
и слава Господня взошла над тобою..
Не будет уже солнце служить тебе светом дневным,
и сияние луны -
светить тебе;
но Господь будет тебе вечным светом,
и Бог твой — славою твоею.
Не зайдет уже солнце твое,
и луна твоя не сокроется,
ибо Господь будет для тебя вечным светом (Ис 60:1.19-20).
И Псалмопевец говорит: «Во свете Твоем узрим свет» (Пс 35:10). В Новом Иерусалиме «спасенные народы будут ходить во свете», излучаемом «светильником его — Агнцем», который сияет славой присутствия в Нем самого Бога.
Поэтому ворота города будут постоянно открыты. И этот образ, конечно, тоже взят у пророка Исаии:
И будут всегда отверсты врата твои,
не будут затворяться ни днем ни ночью,
чтобы приносимо было к тебе достояние народов
и приводимы были цари их (Ис 60:11).
Доступ открыт всем. Используя ветхозаветные картины, Иоанн описывает паломничество в Новый Иерусалим:
И придут народы к свету твоему,
и цари — к восходящему над тобою сиянию (Ис 60:3).
Правда, при этом может возникнуть вопрос: откуда возьмутся эти народы и цари земные, если уже в прошлых главах было сказано об их исчезновении. К тому же прежняя земля миновала. Ответ может быть только одним: Иоанн, как и в прочих местах, просто использует данную ему ветхозаветную традицию. Но как он ее понимает?
Формально он использует пророчества Исаии:
И будет там большая дорога,
и путь по ней назовется путем святым:
нечистый не будет ходить по нему (Ис 35:8).
Восстань, восстань,
облекись в силу твою, Сион!
Облекись в одежды величия твоего,
Иерусалим, город святой!
ибо уже не будет более входить в тебя необрезанный и нечистый (Ис 52:1).
Иоанн в 21:27 пишет нечто похожее: «И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни». Мы видим, что «обрезанных», то есть верующих иудеев, Исаии у Иоанна заменяют те, «которые написаны у Агнца в книге жизни», то есть спасенные, те, которых Агнец «Кровию Своею искупил... из всякого колена и языка, народа и племени» (5:9). Они сохранили себя от идолопоклонства («мерзости и лжи») и остались верными Богу и Христу. Иными словами, формально традиция ветхозаветная используется. Отсюда и появляются неожиданно, как бы со стороны, некие «народы и цари». Но все ветхозаветное переосмысляется. Речь идет просто об универсальности христианства, не знающего национальных разделений. Одновременно стих 27 имеет, конечно, и увещевательное значение, предупреждение от соглашательства с миром идолопоклонства.
Привлекательно аллегорическое толкование слов Апокалипсиса о народах и царях, несущих дары в Новый Иерусалим. Если под святым городом понимать Церковь Христову, то народы действительно принесли свои дары Церкви. Греки принесли ей силу своего философского ума, породившего христианское богословие и дающего разумное обоснование вере. Римляне были величайшими в мире специалистами по юриспруденции и администрации. Они принесли в Церковь способность организовывать, управлять и формулировать каноническое право. Когда любой человек вступает в Церковь, он вместе с собою приносит и свой природный дар, который освящается Духом Святым. Писатель — силу слова, художник — силу красок, скульптор — искусство формы, музыкант — музыку, ремесленник — ремесло и так далее. Нет такого таланта, который не мог бы умножиться во Христе, став харизмой, то есть даром Святого Духа.
1 И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца.
2 Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов.
3 И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему.
4 И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их.
5И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков.
В этом отрывке подводится черта под описанием Нового Иерусалима. Посреди города, не в храме, а прямо под открытым небом стоит престол, на котором восседают Бог и Агнец. От престола течет река воды жизни. В засушливых районах Ближнего Востока пресная вода всегда была в буквальном смысле — жизнь, и река жизни символизирует обилие жизни, которую Бог дает своим людям. Картина, изображенная в Апокалипсисе, имеет много образцов в Ветхом Завете. Прежде всего, конечно, вспоминается река для орошения рая: «И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла. Из Едема выходила река для орошения рая» (Быт 2:8-10). Живые воды, источники воды живой, то есть жизни, — эти образы многократно возникают в Писании (Пс 35:10: «ибо у Тебя источник жизни»). Но в качестве литературного образца Иоанн взял описание потока воды, истекающего из храма в видении пророка Иезекииля: «Потом привел он меня обратно к дверям храма, и вот, из-под порога храма течет вода на восток, ибо храм стоял лицом на восток... и вот, на берегах потока много было дерев по ту и другую сторону. И сказал мне: эта вода течет в восточную сторону земли, сойдет на равнину и войдет в море; и воды его сделаются здоровыми. <...> И, куда войдет этот поток, все будет живо там. <...> У потока по берегам его, с той и другой стороны, будут расти всякие дерева, доставляющие пищу: листья их не будут увядать, и плоды на них не будут истощаться; каждый месяц будут созревать новые, потому что вода для них течет из святилища; плоды их будут употребляемы в пищу, а листья на врачевание» (Иез 47:1-12).
У Иоанна, в отличие от Иезекииля, река жизни вытекает не из храма, а от престола Бога и Агнца, ибо, как уже было заявлено, Бог и есть храм Нового Иерусалима. В своем Евангелии Иоанн тоже пишет о живой воде. Вспомним слова, сказанные там Иисусом Христом: «Кто верует в Меня, у того... из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него» (Ин 7:38-39)[74].
При принятой у нас пунктуации стихов 1 и 2 возникает некоторое недоумение. Действительно, как представить себе такую картину: «Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни»? Это затруднительно. Однако если мы чуть-чуть изменим пунктуацию, передвинем точку в конце первого стиха, то картина станет понятной и вполне отвечающей образу, нарисованному Иезекиилем: «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца посреди улицы его. И по ту и по другую сторону реки, древо жизни». Кстати, непонятно также, каким образом одно и то же «дерево» может стоять по обе стороны реки. Однако непонятно это только в буквалистском Синодальном переводе на русский язык. Если же мы учтем особенности греческого языка, то все встанет на свои места. Слово «дерево» (xylon) в греческом языке может иметь собирательный смысл, и поэтому вполне может быть переведено как «деревья». Это как если бы мы сказали: по обе стороны реки растет пшеница, или овес, или виноград. Здесь существительные пшеница, овес, виноград собирательно обозначают много растений, а не одно, хотя и стоят в единственном числе. Таким образом, лучше было бы перевести: «И по ту и по другую сторону реки — деревья жизни». И этот образ Иоанн тоже берет как из описания рая, так и, более конкретно, из цитированного отрывка Книги пророка Иезекииля. Двенадцать раз в году плодоносящие деревья, листья которых употребляются для исцеления, — все это оттуда. Напомню, что слово «исцеление» во многих языках обозначает также «спасение». Например, в немецком языке Heilung (исцеление) и Ней (спасение). Родственны эти слова и в английском языке: to heal (исцелять) и holy (святой, спасенный). Родственны понятия исцеления и спасения и в греческом языке. Итак, листья деревьев жизни дают спасение не иудеям только, но всем народам. Снова мы видим универсализм Нового Иерусалима.
В городе «ничего уже не будет проклятого». Это намек на пророчество Захарии: «И будут жить в нем, и проклятия не будет более, но будет стоять Иерусалим безопасно» (Зах 14:11).
Но смысл пророчества в том, что в Новом Иерусалиме больше не будет того запрета в раю есть от дерева познания добра и зла, нарушение которого привело к проклятию людей и земли. Ни смерти, ни страдания больше не будет.
Рабы Божьи «будут служить Ему». В «служении Богу» исполняется заповедь Книги Второзакония: «Чего требует от тебя Господь, Бог твой? Того только, чтобы ты боялся 1оспода, Бога твоего, ходил всеми путями Его, и любил Его, и служил Господу, Богу твоему, от всего сердца твоего и от всей души твоей» (Втор 10:12).
«И узрят лицо Его». Моисею некогда Бог сказал: «Лица Моего не можно тебе увидеть: потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх 33:20). И в то время как грешники молили падающие на них горы: «падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца» (Откр 6:16), спасенные святые созерцают лицо Божье, как им было обещано в Псалмах Давида: «Я в правде буду взирать на лицо Твое» (Пс 16:15). Сбудется и Евангельское обетование о том, что «чистые сердцем Бога узрят» (Мф 5:8). Лишь только во Христе человек может видеть Бога. Иначе говоря, спасенные будут иметь непосредственный доступ к Богу.
«И имя Его будет на челах их». Это имя уже не тождественно той печати, которая ставилась на чело верных, и которая служила охранным знаком перед казнями Божьими и судом Божьим. Здесь имя Божье на челе означает принадлежность Богу. Спасенные святые — собственность Бога, Его «рабы».
В последнем предложении (22:5) Иоанн опять возвращается к мысли, что в граде Божьем не будет ни тьмы, ни потребности в каком-либо дополнительном свете, потому что в нем присутствует Бог. Видение заканчивается тем, что люди Божьи «будут царствовать во веки веков». Их есть Царство Божье. Они, кому пишет Иоанн, испытывающие гонения безбожной Римской власти, могут найти утешение в спасительных образах грядущего Царства, которое упразднит царство «великой блудницы».
IV. Окончание Книги Откровения (22:6-21)
а) Заверение в истинности Откровения (22:6-9)
6И сказал мне: сии слова верны и истинны; и Господь Бог святых пророков послал Ангела Своего показать рабам Своим то, чему надлежит быть вскоре.
7Се, гряду скоро: блажен соблюдающий слова пророчества книги сей.
Заключительная часть Откровения преследует цель заверить в истинности написанного и окончательно заострить внимание на близости Второго пришествия. При этом не всегда удается уловить строго логический ход мысли. Здесь повторяется кое-что из сказанного выше, затрагиваются темы, которые проходят через всю книгу. В заключительной части несколько говорящих: Ангел, Иисус Христос, Дух, Евангелист Иоанн, Церковь. Мы уже в самом начале нашего разбора Апокалипсиса упоминали о том, что эта книга носит литургический характер. Она была предназначена для чтения во время богослужебного собрания. Это предназначение прекрасно отражено в первой главе книги, где распределены роли чтеца (или автора), предстоятеля, пророка, хора (всего собрания). Нечто похожее наблюдается и в заключительной части книш. Здесь выступает автор книги (или заменяющий его чтец), предстоятель, пророки, через которых говорит Бог, Иисус Христос и Дух, и, наконец, вся Церковь как некий хор.
Начинается все с того, что Ангел продолжает свою длинную предшествующую речь. Он заверяет в истинности сказанного — не только о Новом Иерусалиме, но и во всей книге: «слова сии верны и истинны». Их происхождение божественно, так как «слова сии» переданы от Господа Бога через Ангела и пророков. Здесь повторяется то, о чем уже было сказано в самом первом стихе Книги Откровения. Говорится также и о содержании книги: «чему надлежит быть вскоре».
«Се, гряду скоро...» — как бы отклик, подтверждающий слова Ангела и вложенный в уста самого Иисуса Христа. Надо полагать, что во время богослужебного собрания эти слова произносил церковный пророк. Напоминаю, что в ранней Церкви существовали рукоположенные пророки, которые принимали спорадическое участие в богослужении. Снова звучит, уже в предпоследний, шестой раз, обетование блаженства. На сей раз блаженным называется «соблюдающий слова пророчества книги сей». Действительно, Книга Откровения, как мы видели, — не только Апокалипсис, то есть откровение небесных тайн, но и пророчество, то есть изложение воли Божьей, призыв, направленный к нам сейчас и здесь. Книга призывает к верности, стойкости и надежде.
8Я, Иоанн, видел и слышал сие. Когда же услышал и увидел, пал к ногам Ангела, показывающего мне сие, чтобы поклониться ему; 9но он сказал мне: смотри, не делай сего; ибо я сослужитель тебе и братьям твоим пророкам и соблюдающим слова книги сей; Богу поклонись.
Небольшая сцена в стихах 8-9, на первый взгляд повторяя то, что уже было сказано в главе 19, отклоняет поклонение Ангелам. Но это только на первый взгляд. Контекст, в который вставлена эта сцена, говорит о другом. Во-первых, здесь подчеркнуто значение Иоанна как посредника откровения: стих 8 начинается местоимением «Я», на котором стоит акцент: «Это я, Иоанн, кто видел и слышал сие». И попытка воздать почесть Ангелу, другому посреднику откровения, отклоняется. Тем самым говорится, что Ангел стоит как бы на той же ступени, что и Иоанн и прочие пророки. Ангел — не только раб Божий, он — «сослужитель» (буквально «со-раб») Иоанна и пророков, равный им раб Божий. Все они — лишь посредники. Только Бог — источник пророческой вести Книги Откровения. Только Бог обладает высшим авторитетом. Так еще раз подчеркивается важность «слов книги сей».
10И сказал мне: не запечатывай слов пророчества книги сей; ибо время близко.
11Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще.
12 Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его.
13Я есмь Алфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний.
14Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами.
15А вне — псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду.
16Я, Иисус, послал Ангела Моего засвидетельствовать вам сие в церквах. Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя.
В этом отрывке снова речь берет церковный пророк, который произносит отдельные изречения от имени Иисуса Христа. Сначала (ст. 10) утверждается нечто, отличающее Книгу Откровения от ветхозаветных пророчеств. В Книге пророка Даниила, которая так широко используется Иоанном в качестве источника образов, говорится: «Аты, Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени» (Дан 12:4). В Откровении Иоанна звучит приказ противоположный: «Не запечатывай слов пророчества книги сей; ибо время близко». Ведь Даниил писал при персидском царе Кире, и писал для последних времен, которые были еще в отдалении. До того времени кнцга должна была быть запечатана, не познана. Но теперь последние времена наступили, и все пророчества должны быть познаны. Все должны прочесть и уразуметь сказанное в книге Иоанна, чтобы быть готовыми к концу, который может свершиться в любую минуту.
Стих 11 производит впечатление несколько неожиданное. Он призывает к разделению между людьми и напоминает сказанное у пророка Иезекииля: «Кто хочет слушать, слушай; а кто не хочет слушать, не слушай» (Иез 3:27). Как это понимать? Судя по контексту, а также исходя из «литургического» характера книги, которая прочитывалась во время церковного собрания, можно сделать вывод, что речь идет о конкретных христианах в тех церквах, которым адресована Книга Откровения. Во второй и третьей главах, в пророчествах Иисуса Христа семи церквам, много говорилось о христианах «чистых, святых» и христианах «оскверненных». Они сосуществовали в одних и тех же общинах. Так и здесь Иисус Христос обращается к тем и другим в одной и той же Церкви. Они сами должны произвести разделение, отбор, как бы предвосхищая великое разделение Судного дня. Начало стиха 11 звучит иронически: через своего пророка Иисус Христос призывает неправедных и нечистых творить дела, которые Он, естественно, осуждает. Такие иронические высказывания нередки в Писании. Например, читаем у пророка Амоса: «Идите... и грешите... и умножайте преступления; приносите жертвы ваши каждое утро, десятины ваши хотя через каждые три дня» (Ам 4:4). Ну а праведные и святые пусть будут верными своей праведности и святости. Толкователь Алокалипсиса Андрей Кесарийский по этому поводу пишет, что Иисус Христос как бы говорит: «Пусть каждый делает то, что ему нравится; Я не навязываю ему выбор силой». А это значит, что каждый человек сам пишет свою судьбу.
В пророчестве стиха 12 — «Се, гряду скоро...» — Иисус вновь возвещает свое скорое пришествие и суд по делам человеческим. В стихе 13 Он второй раз в Апокалипсисе называет свое имя «Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний, начало и конец». Дважды называет себя в этой книге Бог — в начале и в конце книги, и дважды называет себя Иисус Христос — в начале и в конце книги. Но об этих именах, об их смысле и распределении в начале и конце книги много говорилось выше, в начале данного Комментария. Поэтому повторяться не станем. Ясно одно, что здесь вполне уместно напоминание о том, что Сын Божий есть начало всего, и Он же завершитель и Судья. Поэтому, сказав о начавшемся уже ныне разделении между неправедными и святыми, грядущий Судья Иисус Христос предупреждает и о конечной участи тех и других, о чем говорится в стихах 14-15. Одни — блаженны (здесь пророчество о блаженстве звучит седьмой и последний раз). Таковые будут иметь жизнь в Новом Иерусалиме. Другие — отринуты, они вне святого города. В более выверенном по разным рукописям тексте Апокалипсиса противопоставление тех и других выражено более ярко: «Блаженны те, которые омывают одежды свои», то есть освятившие и очистившие себя во Христе. Такие войдут в город. «А вне — псы», то есть в ветхозаветном культовом смысле — нечистые, неомытые и неосвященные[75]. Иудеи собаками, псами называли необрезанных, язычников. Но в Апокалипсисе это звучит не только как предостережение тем, кто находится вне Церкви, но и как пророческое увещевание самим христианам.
В начале всего заключительного раздела, в стихе 6, истинность всего сообщенного в книге засвидетельствовал Ангел. Затем, в стихе 9, то же засвидетельствовал Иоанн. Наконец, в стихе 16, сам Иисус гарантирует истинность всего того, что написано в Апокалипсисе. Книга начинается с обещания откровения, которое будет дано Иисусом Христом через Ангела Иоанну (1:1); здесь же сам Иисус свидетельствует, что Иоанн действительно получил от Него через Ангела именно это откровение. Иначе говоря, настоящим автором Книги Откровения является Иисус Христос. Собственно, и первые слова этой книги говорили о том же. Не написано же «Откровение Иоанна Богослова, которое дал ему Бог», но «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог». И теперь, как бы усиливая свидетельство своего авторства, Иисус называет себя: «Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя».
Первое выражение — «корень и потомок Давида» — свободное заимствование из пророка Исаии, где о грядущем Мессии сказано:
И произойдет отрасль от корня Иессеева,
и ветвь произрастет от корня его (Ис 11:1).
Иисус говорит, что в Нем — исполнение этого пророчества, что Он одновременно тот вечный корень, из которого произошел царь Давид, и его обещанная отрасль, потомок.
Второе выражение — «звезда светлая и утренняя» — тоже мессианское, заимствованное из Книги Чисел, где Валаам пророчествует:
Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко.
Восходит звезда от Иакова
и восстает жезл от Израиля (Числ 24:17).
Звезда — символ Мессии. Почему эта звезда «утренняя»? Древние так называли планету Венеру. Это небесное тело сияло ярче других и появлялось утром. Но, конечно, здесь этот астрономический феномен — просто древний прекрасный символ. Назвать человека утренней звездой значило ставить его очень высоко среди героев. И в связи с мессианским пророчеством о восходящей звезде Иакова наименование «звезда светлая и утренняя» вполне подходило Иисусу Христу. Оно наводило на размышления. Утренняя звезда предвещает наступление дня, который прогоняет тьму ночи. Так с приходом Иисуса Христа рассеялась непроглядная тьма века греха и смерти. И это пробуждало воспоминание о словах самого Иисуса: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин 8:12). Сказав, что Он — утренняя звезда, воскресший Христос еще раз заявил, что Он — свет миру и победитель мирской тьмы.
17И Дух и невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет: прииди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром.
В стихе 17 звучат три призыва, которые вкладываются в уста разных призывающих. Сначала «Дух и невеста говорят: “Прииди!”». Разумеется, это призыв к Иисусу Христу, отклик на Его обещание: «Се, гряду скоро!» Но кто такие Дух и невеста? Дух не может быть Духом Христа, так как не может же сам Христос призывать самого себя прийти. Невеста не может быть Новым Иерусалимом из 21:9, так как он еще только ожидается в будущем. Под Духом имеется в виду Дух, который действует во всех пророках, то есть конкретно — сами церковные пророки. В таком смысле о Духе неоднократно сказано и в других местах Нового Завета, например у апостола Павла. Невеста же — это вся земная Церковь, ожидающая Христова пришествия.
Затем мы слышим призыв «слышавшего»: «И слышавший да скажет прииди!» Мы понимаем, что «слышавший» — это всякий участник богослужебного собрания, который слушает чтение Книги Откровения. Это — конкретная христианская община.
Мы еще раз видим, что здесь отражена ситуация богослужебного собрания. Произносит возглас пророк — ему отвечает возгласом церковь. То же происходит сейчас и на наших богослужениях. Только место пророка занимает священник или диакон. А место церковного народа — хор, а иногда и все собравшиеся на молитву.
Третья часть стиха 17 представляет собой приглашение ко всем жаждущим припасть к источнику воды жизни, то есть к Иисусу Христу, призывая Его скорое пришествие, чтобы Он напоил блаженством вечной жизни в любви. Это напоминает нам о призыве пророка Исаии: «Жаждущие! идите все к водам!» (Ис 55:1), а также о словах самого Иисуса: «Приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Ин 6:35).
18И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей; 19и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей.
В стихах 18-19 речь снова берет Иоанн. Он вновь свидетельствует истинность всего написанного в книге. Торжественно провозглашается неизменность всего написанного им. В традиционном стиле говорится о равном воздаянии: кто отнимет — у того отнимется. Такие предостережения не искажать написанное или сказанное были обычными в то время. Иоанн использует принятую формулу, приведенную, например, в Книге Второзакония: «Не прибавляйте к тому, что я заповедую вам, и не убавляйте от того; соблюдайте заповеди Господа, Бога вашего, которые я вам [сегодня] заповедую» (Втор 4:2). В иудействе эта формула легла в основу канонизации Священного Писания. Примерно такую же формулу использует апостол Павел в Послании к Галатам: «Кто благовествует вам сверх того, что вы приняли, да будет анафема» (Гал 1:8.9). Автор иудейского апокрифического Апокалипсиса (Эф. Енох) обещает божественную награду тем, кто «запишут истинно все мои слова... ничто из моих слов не изменят или преуменьшат, но запишут их истинно — все, о чем я свидетельствовал»[76]. И много позже подобными формулами некоторые авторы заканчивали свои книги. Так, пресвитер Руфин в своем Предисловии к книгам Оригена «О Началах» пишет:
Всякого, кто будет списывать или читать книги, пред лицом Бога Отца, Сына и Духа Святого заклинаю и умоляю верою в грядущее Царство, а также тайною воскресения из мертвых, вечным огнем, уготованным диаволу и ангелам его... заклинаю и умоляю: пусть он ничего не прибавляет к этому писанию, пусть он ничего не убавляет, не вносит и не переменяет в нем, но пусть сверяет с теми экземплярами, откуда будет списывать, пусть буквально исправляет и сличает его...
Святой Ириней Лионский (II век) в конце своей книги «О восьмерице», по свидетельству Евсевия Кесарийского, писал:
Заклинаю тебя, будущий переписчик этой книги, Господом нашим Иисусом Христом и славным пришествием Его, когда Он придет судить живых и мертвых: сравнивай с подлинником то, что будешь переписывать, и тщательно выправляй свой список по тому, с которого переписываешь. Перепиши также это заклятие и внеси его в свой список»[77].
Дело в том, что в древности каждому было известно, что при переписывании книг переписчики часто ошибались, невольно или злонамеренно. Оттого авторы и делали такие строгие наставления переписчикам. В том же ключе, как традиционное предостережение, мы и должны понимать слова Иоанна.
20Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!
21Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. (Аминь.)
В стихе 20 сам Иисус Христос снова свидетельствует о своем скором пришествии, которое и составляет основное содержание книги — Откровения Иисуса Христа (1:1). Вся Церковь в лице богослужебного собрания, слушающего чтение этой книги, отвечает торжественным «Аминь», то есть «Истинно, да будет так!» «Гряди, Господи» — перевод арамейского «Маранафа» (1 Кор 16:22). Апостол Павел в своем первом послании к Коринфянам приводит этот возглас общины в изначальном варианте. Так молящиеся заканчивали свои собрания.
Поскольку Книга Откровения имеет форму Послания, она и заканчивается так, как принято было заканчивать христианские послания: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами». Обычай именно так завершать послания церквам ввел апостол Павел. Благодать, то есть спасительный дар Божий, — самое большое, что могут христиане желать себе и друг другу.
Краткое заключительное слово
Как мы видели, в Книге Откровения содержится в более или менее таинственной форме то, что встречается во многих других книгах Священного Писания, от Книги Бытия до Апостольских посланий. Для чего же нам нужна эта последняя книга Библии? Ответ содержится уже в том, что она «последняя», то есть завершает Библию. Она как бы подводит черту под всем гигантским объемом канона Священного Писания. Книга Откровения очень своеобразно переформулирует все сказанное прежде. Действительно, мы можем обойтись и без этой книги, быть спасенными, не зная ее: ведь Откровение не сообщает нам ничего такого принципиального, чего мы не могли бы найти в других разделах Писания. Нигде в Новом Завете нельзя найти и намека на то, что Евангелие Христово, к концу I века проповеданное уже почти по всему Римскому миру, было неполным, так что нуждалось еще и в дополнении в виде Книги Откровения. Нет, конечно. Зачем же эта книга? Можно сказать, что она дана нам для того, чтобы мы не застывали в привычных формулировках. Она, как вряд ли какая другая книга Писания, пробуждает наше воображение и открывает простор для истолкования основных библейских истин применительно к постоянно изменяющимся жизненным ситуациям постоянно изменяющегося мира с его общественным устройством, наукой, культурой и идеологией. Откровение было написано в Римской империи в конце I века и реагировало на окружающий мир в терминах того времени, которые сегодня нам чужды по форме. Но сущности, стоящие за этими терминами, остались неизменными. Мир по-прежнему зол, наполнен идолами и борьбой. По-прежнему в этом мире существует Церковь Христова, перед которой стоят те же самые задачи, что и прежде. И вот, Книга Откровения учит не только тому, что было в I веке христианства, но также учит нас, как мы можем реагировать на окружающий нас в XXI веке мир в терминах современности. Перевод образов и терминов культуры I века на язык современной нам культуры — дело толкования, очень трудное дело. Оно не каждому по плечу и требует искусства, вдохновенного Святым Духом. Но... книга, как в ней и сказано, — не запечатана и потому взывает к нашему внимательному прочтению, научному пониманию и мудрому духовному истолкованию.
1. Таково принятое в русской церковной традиции название Азии, провинции Древнего Рима, занимавшей значительную часть Малой Азии.
2. «Пастырь Ермы» (другие варианты Гермы, Эрмы) — раннехристианская книга II в.
3. Здесь и далее в цитатах курсив мой — И. И.
4. Так в буквальном переводе с Критического текста, в Синодальном переводе после слов «Альфа и Омега» добавлено «начало и конец».
5. Употребленное в греческом оригинале прошедшее время (аорист) в данном случае по смыслу означает «вот здесь свидетельствует». Это так называемый «эпистолярный аорист».
6. Несколько столетий предполагалось, что именно так (Иегова) должно звучать имя Бога, которое на письме обозначается так называемой «священной тетраграммой». Однако современные филологи и библеисты единодушны в том, что Божье имя звучит не как Иегова, а как Яхве. В научной литературе предпочитают говорить об имени Божьем без уточнения его звучания, ограничиваясь четырьмя буквами (тетраграммой), транслитерированными из еврейского в латинский алфавит: JHWH.
7. Книга Исхода, М.: РГГУ, 2000, с. 60.
8. Цит. по Критическому тексту.
9. Греч, докса«слава», отсюда «славословие» — «доксология».
10. Здесь и далее цитаты приводятся по Критическому тексту во избежание неточностей, которые довольно часто встречаются в Синодальном переводе.
11. В Синодальном переводе: «терпение Иисуса Христа».
12. К сожалению, этот важный момент, как мы видим из предыдущей сноски, в русском переводе отсутствует.
13. Другой перевод «Господа Воинств». О переводе слова «Саваоф» см. выше.
14. Например, в «Пастыре Ермы», апокалиптическом сочинении II в., церковь символически изображена как строящаяся башня. Строительством этой башни, как и всем творением, управляют ангелы. «Это первозданные ангелы Божии, которым Господь вверил все свое творение для того, чтобы они умножали, благоустраивали и управляли Его творением: их силами и будет окончено строительство башни» (Пастырь Ермы, Третье видение, IV).
15. «Злые» — так и в греческом оригинале, и в церковнославянском переводе. В Синодальном переводе «злые» почему-то стали «развратными». Разумеется, «злые» могли быть и развратниками, но здесь во всяком случае, об этом ничего не говорится.
16. Св. Поликарп, Послание к Филиппийцам, гл. IX.
17. Сирийский Апокалипсис Варуха, 29:8.
18. Имя Аттала увековечил основанный им на юге своих владений город Атталия (современная Анталия).
19. Слово «синагога», «собрание», здесь, как и в 2:9, в Синодальном переводе переведено словом «сборище».
20. Тацит, Анналы, XIV, 27.
21. «— Господин, я слышал от некоторых учителей, что нет иного покаяния, кроме того, когда сходим в воду и получаем отпущение прежних грехов наших.
22. Тацит, Анналы, XV, 29.
23. Кстати, такое сочетание «Господь и Бог» не встречается нигде в греческой Септуагинте (LXX) и в Новом Завете. Только в этом месте и еще в Евангелии от Иоанна (Ин 20:28).
24. Иессей — отец царя Давида.
25. Перевод Российского библейского общества (РБО), М.: 2011.
26. «Для того родился Господь… о Котором Иоанн в Откровении говорит: “и вышел Он (как) побеждающий, чтобы победить”» (Откр 6:2), в: Ириней, Против ересей, Книга четвертая, XXI, 3.
27. Третья книга Ездры — один из позднеиудейских Апокалипсисов, который традиционно печатается в нашей Библии как последняя книга Ветхого Завета, не входя при этом в канон Библейских книг.
28. То есть «когда исполнится число подобных вам».
29. То есть звезды.
30. Оракулы Сивиллы 3, 652.
31. «Читал я книгу Еноха праведного и узнал, что владыка ваш — Сатана» (Завещание Дана, V 6).
32. Св. Ириней, Против ересей, V, 30,2.
33. «Вот имена святых ангелов, которые наблюдают. Уриил, один из святых ангелов, который над миром и над Тартаром. Рафаил, один из святых ангелов, который над духами человеческими. Рагуил, один из святых ангелов, который приносит мщение миру светил. Михал, один из святых ангелов, а именно он поставлен над лучшей частью человечества и над хаосом. Саракаил, один из святых ангелов, который поставлен над духами, которые грешат в духе. Гавриил, один из святых ангелов, который над раем и змеями, и Херувимами. Ремиил, один из святых ангелов, которого Бог поставил над теми, кто восстает» (Эф. Енох, 20).
34. «И я увидел там семь звезд небесних… как великие горы, горящие огнем» (Эф. Енох, 21).
35. Цит. по: U.В. Müller, Die Offenbarung des Johannes, Gütersloh, 1984, S. 194.
36. Эти наблюдения над структурой следуют работе: Richard Bauckham, The theology of the Book of Revelation, Cambridge University Press, 1993.
37. «От всей массы людей не осталось ни единой души. Их погибель легла на совести одного лжепророка, который в тот день возвестил народу в городе: “Бог велит вам взойти к храму, где вы узрите знамение вашего спасения”» (Иудейская война, кн. VI, гл. 5, 2). «Смерть мы презираем, — восклицали они, — смерть гораздо приятнее нам, чем рабство. Но пока мы еще дышим, мы будем причинять римлянам столько вреда, сколько у нас хватит сил и возможности. Нашим городом мы нисколько не дорожим, так как мы... все равно должны погибнуть; что же касается храма, то Бог имеет лучший храм — вселенную. Однако мы еще надеемся, что и этот храм будет оберегаем Тем, Который в нем обитает. С Ним в союзе мы осмеиваем всякие угрозы, от которых действительность еще далека, ибо исход дела в руках Божьих!» (Иудейская война, кн. V, гл. 11, 2).
38. Устав общины 1 QS IX, 11.
39. Устав общины 1 QS VIII, 13.
40. A. Dietrich, Abraxas, Leipzig, 1891.
41. Е Boll, Aus der Offenbarung Johannis, Stoicheia 1, 1914.
42. Эф. Енох, 71.
43. Иерусалимский Талмуд, трактат Брахот (2:4): «Вот родился царь помазанник (мелех а-машиах, мессия)» <...> «А как его имя?» — «Менахем». <...> «А откуда он?» — «Из Вифлеема (Бейт-Лехема) Иудейского, из места царей».
44. Псевдо-Климент, Recognitiones (Встречи) III, 47.
45. Афинагор Афинянин, Апология, 26: «Одна из них [статуй Нериллина] славится тем, что прорицает и врачует бол ящик, и за это троянцы боготворят статую, украшают золотом и венками. <...> Говорят, что статуя Протея издает прорицания».
46. Плиний Младший, Письма, X, 96.
47. Hermann L. Strack und Paul BIIIerbèck, Kommentar zum Neuen Testament aus Talmud und Midrasch, IV, 260-264.
48. Светоний, Домициан, 13.
49. Дион Кассий, История, LXVII, 1, 4.
50. Климент, Строматы, III, 80, 3-81, 1. Татиан — христианский апологет II века.
51. В критическом тексте Рим 16:25.
52. Талмуд, Пирке Абот 6,9.
53. «Персидский царь отвел реку с помощью канала в озеро, которое, собственно, было болотом, а таким образом старое русло сделалось проходимым. После того как вода в реке спала настолько, что доходила людям приблизительно до колена, персы по старому руслу вошли в Вавилон. <...> Город же Вавилон столь огромный, что, по рассказам тамошних людей, горожане, жившие в центре, не знали, что враги уже заняли окраины. В это время они по случаю праздника плясали и веселились до тех пор, пока слишком хорошо не узнали [свое ужасное положение]» (Геродот, История. Книга I, Клио, 191).
54. Цит. по: У. Баркли, Толкование Откровения Иоанна, Б.м.: Изд. Всемирного союза баптистов, 1987.
55. Иосиф Флавий, Иудейская война, V, 270.
56. Децим Юний Ювенал, Сатиры. Сатира 6, 115-132.
57. Тацит, Анналы, 15, 44.
58. Гай Светоний Транквилл, Жизнь двенадцати цезарей Книга VI. Нерон: «Тогда он стал раздумывать, не пойти ли ему просителем к парфянам или к Гальбе, не выйти ли ему в черном платье к народу, чтобы с ростральной трибуны в горьких слезах молить прощенья за все, что было» (169). О событиях после смерти Нерона: «Скончался он на тридцать втором году жизни, в тот самый день, в который убил когда-то Октавию. <...> Были и такие, которые еще долго украшали его гробницу весенними и летними цветами и выставляли на ростральных трибунах то его статуи в консульской тоге, то эдикты, в которых говорилось, что он жив и скоро вернется на страх своим врагам. Даже парфянский царь Вологез, отправляя в сенат послов для возобновления союза, с особенной настойчивостью просил, чтобы память Нерона оставалась в почете. И даже двадцать лет спустя, когда я был подростком, явился человек неведомого звания, выдававший себя за Нерона» (182-184).
59. Гай Светоний Транквилл, Жизнь двенадцати цезарей, Книга VIII: Домициан: «В первое время своего правления он каждый день запирался один на несколько часов и занимался тем, что ловил мух и протыкал их острым грифелем. Поэтому, когда кто-то спросил, нет ли кого с Цезарем, Вибий Крисп метко ответил: “Нет даже и мухи”» (12).
60. Эта цитата из Талмуда и последующие описания римской роскоши даются по: У. Баркли, Толкование Откровения Иоанна.
61. См. подробное описание в книге: Т. Буткевич, свящ., Язычество и иудейство ко времени земной жизни Господа нашего Иисуса Христа. Глава III: Жизнь нравственная: «Число рабов, находившихся в услужении у господ в Риме, было чрезвычайно велико. Atrienses (придверники) были предназначены для атриума (сени, передняя, зал дома), Cubicularii (спальные рабы) — для услужения господам в их спальне, Secretarii (рабы доверенные) — для составления писем и ведения дел; кроме того, были еще в доме рабы, которые назывались Lectores (чтецы), Introductores (спутники, проводники), Nomenclatores (рабы-именователи, называвшие имена тех граждан, о которых спрашивал господин), управляющие, банщики, повара, рассыльные, носильщики, конюхи и другие. Для городских рабов насчитывалось более 120 должностей и занятий. Для услужения людям состоятельным десять рабов Гораций считает числом крайне незначительным; но некоторые из римских аристократов имели их только для домашних услуг более тысячи».
62. Св. Иустин, Диалог с Трифоном Иудеем, 80.
63. «Ибо справедливо, чтобы в том же создании, в котором подвизались или подвергались скорбям, всячески испытавшие в страдании, они и получили плоды страдания своего, и в создании, в котором умерщвлены по любви к Богу, в том же и оживились, и в создании, в котором понесли рабство, в том же и царствовали» (Св. Ириней, Против ересей, V, 32,1).
64. Евсевий Кесарийский, Церковная история, Книга III, 39, 12-13.
65. Ориген, О началах, Книга 2, 11, 3.
66. Евсевий Кесарийский, Церковная история, Книга III, 28, 4.
67. Блаж. Иероним, Толкование на Исаию, 60, 1.
68. Блаж. Августин, О граде Божием, Книга XX, главы 7-10.
69. Из речи Версилова, см.: Ф.М. Достоевский, Подросток, Часть III, гл. 7, III.
70. Ф.М. Достоевский, Бесы, Часть И, гл. 1, VII.
71. «и те» выпущено в Синодальном переводе.
72. Описание камней заимствованы из: У. Баркли, Толкование Откровения Иоанна.
73. Иосиф Флавий, Иудейская война, Кн. V, гл. 5, 6.
74. Заметим попутно, что эти слова Евангелия от Иоанна вызывали и вызывают недоумение. Но если мы будем переводить текст Евангелия буквально, то они станут понятнее: «Кто жаждет, пусть приходит ко Мне и пьет верующий в Меня. Как сказало Писание, — «из чрева Его [то есть из тела Иисуса] потекут реки воды живой» (Ин 7:38).
75. Выражение «соблюдающие заповеди» по-гречески звучит и пишется очень близко к «омывающие одежды» (poiountes tas entolas и plynontes tas stolas). Отсюда и текстологическое недоразумение. В лучших рукописях стоит «омывающие свои одежды». При этом понятно, как возникло расхождение. Ошибка легко могла вкрасться при переписывании. Переписчик просто ошибочно прочитал и переписал то, что было привычнее: «соблюдающие заповеди».
76. Эф. Енох, 104, 11-13.
77. Евсевий Кесарийский, Церковная история, кн. V, 20, 2.