§
Медиатека
Пользовательское соглашение Сообщить об ошибке
Скачать fb2   mobi   epub  

Слова и проповеди

Собрание слов и проповедей свт. Феофана Затворника:

Семь слов в недели, приготовительные к Великому посту, и на седмицу первую Великого поста

Два слова о святом таинстве крещения

Пять поучений о пути ко спасению

Внутренняя жизнь избранные поучения

Девять слов по случаю пожаров в Тамбове и губернии Тамбовской

Небесный Покров над нами

Слова о покаянии, причащении святых Христовых Таин и исправлении жизни

Сборник слов и проповедей о Православии с предостережениями от погрешений против него

Сборник слов и проповедей о нашем отношении к храмам

Сборник слов на Господские, Богородичные и торжественные дни

Сборник слов на разные случаи

Сборник слов посвященных Богоугодной жизни вообще (в том числе "Четыре слова о молитве)

Семь слов в недели, приготовительные к Великому посту, и на седмицу первую Великого поста

В неделю мытаря и фарисея (из чего слагается полная праведность, или всеобъемлющая добродетель)

«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!» — такую умиленную молитвенную песнь влагает нам в уста Святая Церковь, начиная приготовлять нас к Покаянию. Три еще недели до поста, и о нем, может быть, никто и не думает; но она издали указывает нам двери его и заранее хочет предрасположить к входу в нее. Хотя и нехотя, мы должны же встретить время поста; но она хочет, чтоб мы встретили и проводили сие время, как следует. И вот, в нынешний день, в следующее воскресенье и далее она внушает нам одно за другим назидательные правила в двух притчах и двух разительнейших происшествиях, из коих одним началась нынешняя история человечества, а другим кончится. Будем учиться и внимать урокам матери своей! Ныне притчею о мытаре и фарисее говорится каждому из нас: «Не полагайся на свою праведность, подобно фарисею, но всю надежду своего спасения возлагай на беспредельную милость Божию, вопия, подобно мытарю: «Боже, милостив буди мне грешному». Ибо вот фарисей, кажется, и доброго был поведения, а не был оправдан пред Богом».

Непостижимо для нас, как так — творение добрых дел или праведность для нас обязательны, как необходимое условие спасения, а между тем мы не можем основывать на них сей надежды своей; но, сколько бы ни было у нас правых дел, все их должны счесть недостаточными и для восполнения их прибегать к другим средствам. Непостижимо сие для нас; но так есть. Христианин в чреве сердца своего должен носить глубокое убеждение в своем непотребстве при всей праведности, или при всем обилии добрых дел, о которых, однако ж, должен ревновать неусыпно. Так спасались все, которые спаслись и оставили нам в своем примере указание возможности таких чувств и побуждение к возгреванию их в себе самих. Посмотрите на покаянные молитвы, кои суть излияние душ святых Божиих, прославленных Церковию. Как они там осуждают себя пред Господом!.. А между тем все окружавшие их почитали их чистыми и непорочными пред Богом!.. Думаете ли, что тут была неискренность? Нет! Это был искренний вопль души к Богу! И, следовательно, есть возможность в глубине души сознавать себя непотребным, несмотря на всю видимую чистоту души, или исправность и честность поведения. Да и как быть иначе? Положите себе в мысли, что Бог требует от нас праведности полной или добродетели всеобъемлющей и что только такая праведность и такая добродетель могут быть положены в основание нашего спасения и питать нас благонадежностью. Посмотрите же, чего сие требует!

Полная праведность, или всеобъемлющая добродетель, слагается из следующих трех частей.

Первое. Из добрых дел, видимо для всех телом совершаемых, в свое время и в своем месте. Это вот что: просит кто милостыни, подай ему. Причинил кто обиду, прости ему. Пришел враг, ухлеби (напитай) его. Сел за стол, вкушай пищу по уставу и воздержно. Настало время молитвы, молись благоговейно и как велено… Идешь на должность, трудись усердно и так далее и далее. Всякая минута и всякое место имеют свои добрые дела, которые непременно должен исполнять всякий вступающий в них. В сем отношении вся жизнь человека должна быть непрерывною цепью добрых дел, с той минуты, как он приходит в сознание в сем мире, и до той, как выйдет из него… Как те, кои вышивают картины бисером, ряд за рядом прикрепляют бисеринки к своим местам, и именно такие, а не другие бисеринки к тому или другому месту; и только тогда, как соблюдут все сие, не спутают бисеринок и не допустят перерывов и пропусков, картина получает приличный ей вид и свое имя: так и в отношении к нам тогда только и сочтет Господь кого-либо добродетельным, когда он всю картину жизни своей будет развивать так, что не пропустит ни одного места и ни одного момента времени без того, чтоб не сделать обязательного для него тогда дела. Стань же теперь здесь, опирающийся на свою праведность, и скажи: так ли живешь ты, чтоб всегда творил добро и никогда не опускал дела, обязательного для тебя, и не допускал дела полудоброго или даже совсем недоброго. Если так, опирайся на свою праведность; а если нет, ищи другой опоры для своего спасения!


Второе. Другую часть, входящую в состав полной праведности, составляют добрые чувства и расположения, скрывающиеся под видимо совершаемыми делами. Это суть любовь, мир, терпение, кротость, милосердие, воздержание, смирение, благоговение, отрешение от всего и прочее и прочее. Добрые дела, видимо совершаемые, чтоб быть добрыми истинно и служить ко спасению, должны быть непременно выражением какого-либо из внутренних добрых чувств; так что коль скоро в основе их нет доброго чувства, которым они должны быть воодушевлены, то они негодны и богопротивны. Так, например, благоговейное к Богу обращение ума и сердца есть доброе, богоугодное внутреннее настроение. Когда оно есть на душе, то требует неотложно и соответственных себе дел, которые и бывают, именно: домашняя молитва, долгие поклоны, хождение в храм Божий к службам, посещение святых мест, чествование икон, возжжение лампад и фимиама и прочее. Подобная же сумма видимых дел есть и для выражения каждого внутреннего чувства; например, для выражения милосердия есть семь дел душевного и семь дел телесного милосердия. Но всегда надобно помнить, что последние, то есть дела видимые, тогда только и имеют цену, когда они служат выражением первых, то есть внутренних чувств. Так, все видимые дела благочестия: поклоны, молитвословия, хождение в храм и прочее — тогда только будут истинно добрыми делами, когда служат выражением внутреннего благочестия, или благоговейного к Богу обращения нашего ума и сердца, а без сего последнего они ничто. То же должно сказать и о всех делах милосердия, что они тогда только и суть истинно добры, когда служат выражением искренней ко всем братской любви во славу Божию, а не каким-нибудь приспособлением к другим, желанием выказаться или, как ныне часто говорят, желанием обнаружить гуманность; это — язычество в христианской одежде. То же надо сказать и о всех других внешних делах, — что истинная цена их определяется внутренним расположением… Ибо иначе можно, например, телом быть в храме, а душою — в блудилище, языком снисходительно извинять, в сердце осуждать, положением тела показывать почтительность, а внутри питать презрение, глазами не смотреть будто на лица, а в душе распаляться похотью и прочее и прочее. Внешне все сии дела и хороши, но цена их пред Богом уничтожается чувствами, кои питают при совершении их в душе. И, следовательно, на праведности можно основывать свое спасение только тогда, когда можно быть уверенными, что все чувства и расположения наши исправны и богоугодны — и притом не час или два, а всю жизнь и непрерывно. Итак, приди сюда хотящий основать свое спасение на своем добром поведении и скажи: не проскользало ли когда под видимыми добрыми делами твоими неправых чувств, оскверняющих их… Если не проскользало (но кто может сказать сие?), то успокаивайся на своей праведности; а если проскользало, как это всякий должен сознать, то смирись и ищи другой основы своему благонадежию во спасении.


Третье. Третью часть полной праведности составляет крепкая, как смерть, ревность о славе Божией, воодушевленная пламенною любовью к Богу и воодушевляющая все добрые чувства сердца и все добрые дела видимые.

Когда в сердце есть добрые расположения, можно бы, кажется, и успокаиваться насчет своей участи. Но вот что, братие, возьмите во внимание. Мы созданы Богом, созданы по образу и подобию Божию, созданы для того, чтоб славилось нами имя Божие во вселенной, или для того, чтоб всех себя всецело посвятили мы Богу… А между тем вот что может быть! Иной сердоболен и сердолюбие свое обнаруживает делами, но и помышления не имеет о Боге при всех делах и чувствах сердобольных. Сердоболие такового не помянется пред Богом, ибо оно не от Него принято, как заповедь, и не Ему посвящено, как служение и жертва. Иной кроток и безгневен и сие расположение обнаруживает делами, не позволяя себе увлекаться чувствами раздора и мщения; но при сем он следует какому-то инстинктивному расположению к уступчивости, образуемому сознанием бессилия и робостию, а не заповеди Господа, Который говорит: «прости! Мне отмщение — Аз воздам!» (Рим.12,19). Кротость такого не имеет цены пред Богом. Иной воздержен, и крайне воздержен: мало спит, почти не ест и не пьет, редко видят его вне, он всегда дома и за делом; но не Богу посвящает он труды свои, а или корысти, или пустой славе человеческой. Воздержности и трудолюбия такого не признает Господь достойными награды. Так и во всем прочем! Недостаточно иметь добрые чувства и расположения (кои могут быть и естественные — прирожденные), надобно еще, чтоб они возглавлены были одним коренным расположением — ревностью о славе Божией, ею были проникнуты и служили ее выражением. Коль скоро сего нет, или нет в должной степени и мере, вся доброта наша ни во что вменится пред лицом Господа, Который скажет некогда: «отойдите от Мене, не вем вас!» (Лк.13,27). Не вем вас потому, что вы в продолжение жизни своей не давали Мне знать о себе посвящением Мне ваших добрых чувств и дел!

Итак, прииди, чающий себе спасения от праведности, и скажи, всегда ли и в должной ли мере всегда была в тебе ревность о славе Божией и всегда ли она одна воодушевляла твои добрые чувства и дела? Если так (а это кто может сказать?), то успокаивайся на своей праведности, а если нет, ищи другого способа к оправданию себя пред Богом и другого основания спасения своему!

Итак, может, кто хочет, основывать надежду спасения своего и на праведности, только уж пусть сделает так, чтоб сия праведность была совершенная, полная и всесторонняя, то есть чтоб вся жизнь его была непрерывною цепью добрых дел, без перерыва и опущений, чтоб под сими делами скрывались всегда добрые чувства и расположения, которых они должны быть только видимыми выражениями, и чтоб все сии чувства и расположения были воодушевлены одною ревностью о славе Божией или были жертвою Богу… Потому, у кого есть все сие, тот приди, стань дерзновенно пред лицом Господа и скажи Ему, если смеешь и если позволит то совесть твоя: «несмъ, якоже прочий человецы» (Лк.18,11). А если нет чего-нибудь, умолкни и не смей очес возвести на небо и отверзть уст своих, из глубины души взывая мытаревым гласом: «Боже, милостив буди мне грешному» (Лк.18,13). Не заглядывайся на то, что есть сколько-нибудь добрые дела и добрые чувства и что иногда чувствуется припадок жаркой ревности по Богу. Бог требует не кое-чего, а всего, всей полноты праведности и доброты; и когда недостает каких-либо частей ее в человеке, то отвергает всего человека, как непотребного. Возьмете ли вы одежду от портного, когда в ней все есть и хорошо сделано, а недостает полы или рукава? Или, когда столяр принесет вам стол, чисто обделанный, только без ноги или другой какой-нибудь части, скажете ли вы ему: «Хорошо, оставь»? Так и в отношении к нам не может Бог признать кого-либо праведным, если в нем недостает каких-либо частей праведности. Но если никто не может похвалиться, чтоб он и дела все добрые делал неопустительно, и чувства все имел добрые, и ревностию Божию всегда воодушевлен был во всей силе, то пусть лучше и не помышляет основывать свое спасение на праведности, чтоб в час нужный не обмануться в сей надежде; пусть лучше забудет о сей праведности и, сколько б ни делал добра, пусть держит на сердце чувство непотребства своего пред Богом и ищет других способов к оправданию своему, образец коего представляет мытарь! Приди, припади и восплачься пред Господом, сотворившим нас, с верою в Господа нашего Иисуса Христа, Своею бесценною Кровию, пролитою на Крест, омывающего все грехи наши и Своею беспредельною святостию восполняющего все недостатки наши. Ревнуй о добродетели, сна не давай очам, чтоб не пропустить случая к добру, не допустить недоброго чувства и не ослабнуть в ревности; но надежду спасения всю полагай в Господе, «Иже бысть нам от Бога правда, и освящение, и избавление» (1Кор. 1, 30). Аминь.

В неделю блудного сына (Покаяние — вот прямой и незаблудный путь спасения, а не праведность)

В прошедшее воскресенье словом евангельской притчи внушала нам Святая Церковь не полагаться на свою праведность. И мы видели, что и возможности никакой нет как-нибудь основать на ней надежду своего спасения. Ибо где нам так жить, чтоб вся жизнь наша представляла непрерывную цепь добрых дел, и притом так, чтоб под сими добрыми делами всегда были добрые чувства и расположения сердца, а далее — все сии чувства и расположения со всеми делами были воодушевляемы одною ревностию по славе Божией?

Где нам так жить? А между тем все сие и — все сие только в совокупности — составляет полную праведность, так что, коль скоро недостает чего, праведность та уже не праведность и не имеет силы отворить нам вход в Царство Небесное.

Но, с другой стороны, только праведные, чистые и святые могут наследовать Царствие Божие, потому что в него не войдет ничего нечистого. Так как же нам быть-то? Как неправедную жизнь свою сделать праведною? Чем оправдать неправды свои? Куда девать нам грехи свои и чем убелить нечистоты и скверны души нашей? Ибо, если, при недостатке правды, еще и сего не доищемся и не сделаем того, что следует посему, нет нам надежды спасения! Погибли мы! У Бога правды — нет поблажки и нет на лица зрения: или будь прав, или ищи неложного оправдания пред лицем Праведного и нелицеприятного Судии.

Увы! Тесно нам от обою! И эту тесноту неизбежно проходит всякая душа, взыскивающая спасения! Не видя правды в себе, она поражается чувством гнева Божия и готова бывает пасть в отчаяние. Но, благодарение Господу, вот слышится ей утешительный глас к разбойнику с Креста: «днесь со Мною будеши в раи!» (Лк.23,43), и она оживает благонадежием… Ах, братие! Если бы не было Креста, не было бы никогда никакой отрады ни в какой душе: была бы одна скорбь и теснота и в сей жизни, и в Будущей.

Слышали ли вы, братие, сердцем сей призыв от Господа: «Приидите ко Мне ecu труждающиеся в чувствах нечаяния и обремененные грехами, и Аз упокою вы» (Мф.11,28): возьму вас под кров Свой, умирю, облегчу и насыщу душу вашу благонадежием!» Приидите же, все ищущие спасения! Приидите, поклонимся и припадем ко Христу, из глубины души вопия к Нему: «Спаси ны, Сыне Божий, спаси ны! Разве Тебе, иного Спасителя не знаем!»

Итак, вот прямой и незаблудный (надежный) путь спасения, а не праведность! Поэтому Новый Завет так начинается: «покайтеся и веруйте во Евангелие» (Мк.1,15). «Покайтеся»: сознайте себя грешными, безответными пред Богом и плачьте о том в горести души; «веруйте во Евангелие»; веруйте, что Господом на Кресте пригвождены все грехи наши и раздрано рукописание их и что всякий грешник, верующий в Него, получает прощение и объявляется правым пред лицем правды Божией.

Токи слез покаяния и сердечного сокрушения во грехах, растворяемые и умягчаемые верою в крестную смерть Господа, — это основа нашего оправдания и, следовательно, нашего спасения. Вот почему Иоанн Предтеча, приготовляя народ к сретению Господа, говорил: «покайтеся…» (Мф.3,2) Вот почему и Сам Господь начал проповедь Свою тем же словом: «покайтеся» (Мк.1.15) — и потом, посылая Апостолов на проповедь еще при Себе, заповедал им всюду говорить: «покайтесь» (Мк.6,12). Вот почему и Святая Церковь, научая нас восхитить спасение в приближающийся пост, влагает такую песнь в уста каждому из нас: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!» Она предложила уже нам притчу о мытаре и фарисее, чтоб научить, что спасение — в мытаревом биении в перси с воплем покаянным: «Боже, милостив буди мне грешному», а не в самооправдательном самомнении: «несмь, якоже прочие… хвалу Тебе воздаю…» и прочее; и ныне предлагает притчу о блудном сыне, чтоб показать, что Отцу Небесному любезнее тот сын, который, обращаясь к Нему по согрешении, говорит: «несмь достоин нарещися сын Твой…» (Лк.15,19) нежели тот, который, думая, что никогда не нарушает воли Его, говорит: «николи же заповеди Твоя преступил…» (Лк.15,29).

Приидите же, восплачемся пред Господом, сотворившим нас, Господом праведным, но готовым помиловать нас ради слез наших сокрушительных.

Не подумал бы кто, судя по образцам мытаря и блудного сына, что слезы покаяния нужны тем только, кои запутались в страсти бесчестия и <в> большие грехи, а не тем, кои уже перестали грешить и живут исправно! Нет, нет! Слезы покаяния всем необходимы, и без них никому на свете нет спасения; притом необходимы слезы непрестанные, а не так, что поплакал однажды, исповедался и довольно… Они то же в жизни, что поле или фон в цветистой материи. Как сие одноцветное поле служит основою цветов и наполняет пустые между ними промежутки, так и слезы покаяния служат основою праведности и восполняют недостатки правых дел в жизни нашей. Итак, нечего отговариваться! Плакать и плакать подобает!

Чтоб для вас яснее было, что такое слезы и как надобно плакать, приведу вам несколько случаев относительно сего из житий святых. Один святой муж, кажется Ефрем Сирианин, шел с учениками своими в город или селение и, проходя мимо кладбища, увидел одну вдову, которая проливала горькие слезы над могилою; и как ни утешали ее родные, окружавшие ее, она слушать никого не хотела. Она все, кажется, забыла, ничего не видела и не слышала; одно горе поглощало ее сердце и душу. Миновав ее, старец, обратясь к ученикам своим, сказал им: «Как убивается вдова сия на могиле сей, так нам надобно убиваться плачем о душе своей, которую мы уморили грехами своими и похоронили на чуждой ей земле мира и похотей плотских». Сказав сие, старец зарыдал и рыдал всю дорогу, пока пришли к тому месту, где надобно было скрыть слезы свои.

И еще есть сказание об одном старце, который, оставя мир, удалился в пустынные места, но не строил себе келий, а так переходил с места на место, как птица перелетная. Видал ли кто его вкушающим пищу, неведомо; но никто никогда не видал его без слез, рыданий и стенаний. Если случалось, что он, как горлица пустынная, приближался к какому городу или селению, то не входил внутрь, но садился вне, на каком-либо камне, и, преклонив голову к персям, вопиял со слезами: «О! О! О! Увы! Ой, горе! Ой, беда! Что-то будет? Что-то будет?» Случалось, что жители того места выходили к нему и из сострадания брались утешать его, но это еще более растравляло его горе и умножало плач и слезы. Предлагали ему и пищу, и одежду, и деньги — ничто не утешало, ничто его не занимало, и были слезы ему хлеб день и ночь. Иногда обращались к нему с речью, говоря: «О чем плачешь ты и какая беда постигла тебя? Скажи нам; может быть, мы по силе нашей поможем тебе и облегчим горькую участь твою». Но старец от сих слов еще больше начинал плакать, закрывая лицо свое с тем же воем и воплем и не имея сил произнести ни одного членораздельного слова. И только после долгих докучаний, сквозь слезы и всхлипывания, произносил иногда: «Не знаю, поможете ли вы мне, но вот беда моя: господин мой вверил мне большое богатство, а я промотал его все на балы, театры, гулянья, на пиршества и роскошную нечистую жизнь с блудницами. Теперь господин мой ищет меня и, нашедши, предаст суду и позорной казни. И делать не знаю что!.. Что-то будет?.. Что-то будет?» — и опять предавался плачу, рыданию и воплям. Понятно вам, о чем это он плакал? Он плакал о грехах и боялся суда Владыки всех — Бога! Вот так восплачем, и, может быть, помилует нас Бог!

Не сказал бы кто при сем: «Вот, все плач, стоны и слезы! Приятно ли Самому Господу такое ненатуральное состояние!» Да, так. Слезы только и приятны Господу, и только с сокрушенным сердцем приходящих к Нему Он принимает милостиво и благосклонно. Относительно одной души, ищущей спасения, вот что показал Господь в сонном видении: виделось ей, будто она, в толпе других многих, находится на просторном дворе святой обители, среди коего стояла преблаголепная церковь. Все чего-то ожидали. Вдруг пронесся говор: «Идет, идет пастырь!» Народ расступился, и все увидели грядущим Спасителя в пастушеском одеянии. Лицо Его было необыкновенной красоты, и радушный взор Его разливал отраду везде, куда ни падал. Он прошел пространство между народом и церковию и стал у двери храма. Очи всех устремлены были на Него… Мановением руки и знаком очес Он начал подзывать к Себе из толпы народа, кто Ему был нужен. Подзываемые облекались светом и, чем ближе подходили, тем становились светоноснее. Видно, что это были знаки особенной благодати и милости. Но, подозвав двух-трех, Спаситель остановился как бы в недоумении. Видевшая видение душа, не худая по жизни, не чуждавшаяся подвигов и трудов и творившая добро, какое могла, с самого появления Господа помечтала, что, верно, ради такой ее услуги Господу или ради того, что она не то же, что прочие, Господь покажет ей какой-нибудь знак особенного Своего благоволения. Потому, когда Он перестал подзывать, ей представилось, что теперь за нею череда. Выступив из-за других, обратилась она к Господу: «Не меня ли, Господи?..» Но Господь и не взглянул на нее, а только взор его и движение головы выражали презрение и отвержение. Как стрелою была поражена душа, видевшая сие, и пала с криком отчаяния. Окружавшие ее бросились было помогать ей, но она отталкивала всех, крича только: «Я грешница… я погибшая… Господь отверг меня, а без Него как жить и где искать спасения!» Но Господь был уже близ, и стенавшая в горести душа едва восклонила главу свою, как узрела Господа, Который стоял над нею с простертыми объятиями, готовый поднять ее. Утешительное слово изошло из Божественных уст Его: «Вот как ко Мне приходить должно!» И тем видение кончилось.

Вот видите ли, как надобно приходить к Господу! Нечего тут умствовать! Такой путь моления учредил Сам Господь: сим путем и будем идти. Он пришел в мир грешников спасти: грешниками и будем приходить к Нему, только грешниками, плачущими о грехах своих с решимостию не повторять их более. Праведника нет ни одного на земле; все грешники и все оправдываются туне, благодатию Господа Иисуса Христа, ради веры в Него и слез раскаяния и сокрушения! Будем же плакать о грехах, да спасемся! Аминь.

В неделю мясопустную (О Страшном Суде)

В позапрошлое воскресенье говорила нам мать наша, Святая Церковь: «Всячески ревнуйте о добродетельном житии, но не гордитесь добрыми делами своими; потому что вы не можете их наделать столько, чтоб на них можно было окончательно основать надежду своего спасения. Потому, не ослабевая в доброделании, не полагайтесь на свою праведность». В прошедшее воскресенье Святая Церковь говорила нам: «Чистые только и святые войдут в Царствие Божие… Как вы не представляете себя Господу чистыми в неуклонном исполнении Его заповедей, то поревнуйте очистить себя от всякого греха слезами покаяния. Плачьте о грехах своих: как плачут о мертвом, чтобы выплакать у Бога помилование».

Ныне же что она говорит? Ныне она живописует нам Страшный Суд Божий и тем хочет послушных чад своих воодушевить на большие и большие труды, а нерадивых и беспечных пробудить от усыпления. Первым она говорит: «Трудитесь и не ослабевайте в трудах своих; ибо, когда придет Господь и все святые Ангелы с Ним, тогда поставит Он вас одесную Себя и скажет вам: «приидите, благословенный Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира» (Мф.25,34). И с той минуты вы начнете вкушать блаженство, для выражения которого нет слов на языке человеческом. Тогда забудете все труды свои и скорби». А вторым, то есть нерадивым, говорит ныне Святая Церковь: «Непрестанно внушаю вам — живите, дети мои, как жить следует истинным христианам, а вы не слушаете. Приглашаю вас к покаянию, а вы уши свои затыкаете от зова моего; говорю вам — плачьте о грехах, а вы не только не плачете, но издеваетесь над плачущими, издеваетесь даже над самым уставом покаянным, как и над всем порядком жизни христианской. Убойтесь! Прейдет образ мира сего, явится строгий Судия и поразит вас гневным отвержением Своим: «отыдите от Мене, проклятии, в огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его» (Мф.25, 41).

Вот нынешний урок! Ясен он и полон при всей простоте своей и краткости. И мне ничего не остается прибавлять к тому, кроме одного: напечатлейте образ Суда Божия в уме и сердце вашем и всегда носите его в себе, не отрывая от него внимания вашего. Сами увидите, каким воодушевлением и какою готовностию на всякого рода труды исполнится дух ваш, если вы хотя малое попечение имеете о спасении души своей! С другой стороны, какой страх и какое сокрушение изольются в сердца тех, кои не совсем исправны, страстям поблажают и вольности предаются. Можно сказать, что если б каким-нибудь образом можно было глубоко запечатлеть в душе людей сей образ Суда Божия, то все в непродолжительном времени сделались бы исправными ревнителями добрых дел. Ибо положите, что верная пришла бы весть с Неба, что вот завтра или послезавтра придет Господь! Стал ли бы кто предаваться тогда утехам и забавам? Стал ли бы поблажать страстям своим и творить грехи?.. Стал ли бы еще отлагать покаяние и исправление свое?.. Разве безумный какой стал бы так делать, а все, не потерявшие смысла, бросились бы поспешнее делать всё, что еще можно сделать в это короткое время. Как ученики, для которых настает экзамен, о том только и думают, как бы приготовиться к экзамену: иной не спит почти и не ест, а не то чтоб позволил себе еще и об играх и шалостях подумать, — так было бы и с нами, если б память Суда Божия никогда не выходила из головы нашей… Только и заботы было бы у нас, как бы неопустительно исполнить все требуемое Господом и тем угодными явиться Ему в Час Суда. Но то беда наша, что мы привыкли отдалять от себя сей Час Суда, привыкли или дали себе на то право. Думает всякий: «Сколько уж времени я живу, все слышу: «Вот Суд! Вот Суд!..» — и нет доселе Суда. Может быть, еще не скоро. Отцы наши, деды и прадеды тоже ждали Суда, но вот еще и мы не видим его, спустя столько времени после них». Все сие так. Можно прибавить и еще более того: что вот уж восемнадцать веков, как сказал Господь о Суде и как ждут Суда, и все нет его. Но что же из этого? Не было его доселе, но, может быть, не успеем мы выйти из храма сего, как придет Господь. Ибо то несомненно, что Он придет и что никто не может сказать определительно, когда Он придет. И вздоха не проведем, как Он явится. Ной говорил своим согражданам: «Перестаньте грешить, иначе — потопом потопит вас Господь». Может быть, в начале проповеди иной и остепенялся, но потом, как прошло десять, двадцать, сто и более лет, всякий давал себе право не верить так долго не сбывавшейся угрозе. Но неверие сие ведь не отдалило же события. Пришел же потоп и взял все… Может быть, за минуту до этого повторял проповедь свою Ной, и над ним смеялись, но все же исполнилось то, что положено Господом; иного, может быть, за смехом сим и потоп застал. Так и у нас есть немало людей, кои отдаляют Час Суда; иные, может быть, и не верят тому; но все это не отстранит Суда, и будет минута, когда исполнится положенное Господом, — исполнится, когда не чаем, захватив нас внезапно. «Во дни Ноя, — говорит Господь, — ели, пили, женились, посягали», строились и торговали… Никто и не думал о потопе. Но потоп пришел внезапно и «взял все» (Мф.24,37–39). Вот и мы едим, пьем, веселимся и хлопочем о разных делах, — о Суде Божием и думать не думаем; но, может быть, он сейчас же придет и застанет нас в чем есть. Ибо как молния, показавшись на одном краю неба, в одно мгновение пробегает до другого и охватывает все небо, так будет внезапно и мгновенно явление Сына Человеческого.

А мы отдаляем от себя сие решительное время, и отдаляем на неопределенную даль, так что и конца будто не видать, когда сие будет. Но вот что: отдаляйте Суд Божий — на сколько хотите. Может быть, и в самом деле не скоро еще придет Господь судить живых и мертвых; но какая же от этого нам льгота или поблажка?.. Все же Он придет и будет судить именно нас и судить без лицеприятия, по закону Евангелия, нами воспринятому. Все же наш долг быть истинными христианами оттого нисколько не умаляется. Хоть сейчас, хоть чрез тысячу лет придется нам стать на Суд, все же придется, и на Суде том мы будем давать отчет в употреблении настоящих часов, дней и лет, действительных, а не будущих, воображаемых. Так не лучше ли нам всякий час держать себя так, как бы Господь сейчас имел явиться, или, лучше, так, как бы мы стояли уже на Суде. О, если бы Господь дал нам в такое настроение привести ум свой! Какая ревность о святости начала бы тогда снедать (уязвлять) нас? Враг знает силу сего помышления и всячески выбивает его из головы нашей разными благовидными предположениями! Но, братие, умудримся противопоставить всем его козням одно простое рассуждение. Скажем ему: «Пусть не скоро Суд, но ведь если можно отсюда извлекать какую-либо поблажку, то это тем только, кои могут быть уверены, что час смерти их совпадает с Часом Суда отдаленного; нам же что из того? Вот, ныне или завтра придет смерть и покончит все наше и запечатлеет собою участь нашу навсегда, ибо после смерти нет покаяния. В чем застанет нас смерть, в том предстанем мы и на Суд. Застанет нас смерть нераскаянными грешниками, грешниками нераскаянными узрит нас и Судия Праведный и осудит. Застанет нас смерть кающимися о грехах и ревнующими о добре, такими признает нас и Судящий Господь и помилует. Но когда придет смерть наша, никто того сказать нам не может. Может быть, еще минута, и всему конец… и пойдем мы к Престолу Божию, и услышим от Него приговор, которого уже никто переменить не может». Такое рассуждение противопоставим лукавому врагу, который мыслию об отдаленности Суда Божия покушается затмить в уме нашем картину сего Суда и тем расслабить ревность нашу. И в самом деле, что пользы за горы отдалять время Страшного Суда, когда смерть, не меньше его грозная и решительная, стоит у нас за плечами? Покоримся же, как дети послушные, спасительному внушению матери нашей, Церкви! Наполним память свою картиною Суда Божия и не будем отрывать от него своего внимания! От Суда веет не одним страхом и ужасом… Он может подать и обильное утешение. Ибо там будет сказано не одно: «отыдите… проклятии…», но и другое: «приидите, благословеннии…» и последнее прежде первого. Надобно только, помышляя о Суде Божием, так устроить жизнь свою, чтоб не попасть ошуюю, к козлищам, а одесную, к овцам. А для сего что нужно? Заповеди Божий исполнять со всею ревностию, а если в грехи какие впадем, каяться о том и плакать, постоянно уговаривая душу свою такими песнями церковными: «Живущи на земли, душе моя, покайся: персть (прах) во гробе не поет, прегрешений не избавляет. Возопий Христу Богу: «Сердцеведче, согреших, прежде даже не осудиши мя, помилуй мя». Доколе, душе моя, пребываеши в прегрешениих? Доколе приемлеши покаяния преложение? Приими во уме Суд грядущий и возопий Господу: "Сердцеведче, согреших, прежде даже не осудиши мя, помилуй мя"» (Тропарь, глас 3, по 3-й кафисме Псалтири).

«Душе, покайся прежде исхода твоего, Суд неумытен (беспристрастен) грешным есть и нестерпимый. Возопий Господу во умилении сердца: "Согреших Ти в ведении и не в ведении, Щедрый, молитвами Богородицы ущедри и спаси мя"» (Тропарь, глас 7, по 4-й кафисме Псалтири). Аминь.

В неделю сыропустную (Основное чувство сердца есть грусть: природа наша плачет о потерянном рае)

Нынешний день Святая Церковь посвящает воспоминанию падения прародителей наших, и вы слышали, какие жалобные сетования влагает она в уста изгнанных из рая и сидевших прямо против него праотцев наших! Так живо было тогда чувство потери: рай был в виду и из него, может быть, доносились благоухания цветов и дерев, напоминавших о блаженной жизни, которую так недавно вкушали они в невинности. Нельзя было не сетовать праотцам нашим.

Но то было сетование не Адама и Евы; но сетовала природа человеческая падшая! Все силы души и все части тела издавали плач. Прародители передавали его только словом сетовавшей вместе с ними твари и будущему потомству. С той минуты сетование, плач и грусть сроднились с природою человеческою и стали составлять основной тон наших сердечных чувств и расположений. И кто из потомков первозданного, наследников падшей природы человеческой, не засвидетельствует сего собственным опытом?

В самом деле, мы любим повеселиться, но что значит, что, после самого полного веселия, душа погружается в грусть, забывая о всех утехах, от которых пред тем не помнила себя? Не то ли, что из глубины существа нашего дается знать душе, как ничтожны все эти увеселения сравнительно с тем блаженством, которое потеряно с потерею рая. Мы готовы радоваться с радующимися, но, как бы ни были разнообразны и велики предметы радостей человеческих, они не оставляют в нас глубокого следа и скоро забываются. Но если увидим мать, плачущую над умершим сыном, единственною своею опорою, или жену, раздирающуюся над могилою любимого мужа, скорбь глубоко прорезывает душу нашу и слово и образ сетующих неизгладимыми остаются в памяти нашей. Не значит ли и это, что скорбь ближе и сроднее нам, нежели радость? Вы слушаете пение или музыку; приятно, конечно; отзываются в душе веселые тоны, но они скользят только на поверхности ее, не оставляя заметного в ней следа, между тем как тоны грустные погружают душу в себя и надолго остаются ей памятными. Спросите путешественника, и он скажет вам, что из множества виденного выдаются из-за других у него в голове, преимущественно, такие предметы и места, которые погружали его в грустную задумчивость.

Этих примеров достаточно, кажется, в пояснение той мысли, что основное чувство нашего сердца есть грусть. Это значит то, что природа наша плачет о потерянном рае и, как бы мы ни покушались заглушить плач сей, он слышится в глубине сердца, наперекор всем одуряющим веселостям, и понятно говорит человеку: «Перестань веселиться в самозабвении; ты, падший, много потерял: поищи лучше, нет ли где способа воротить потерянное?»

Один язычник подслушал сей плач души человеческой и вот в какое иносказание облек он свою о том мысль! Какой-то мудрец старых лет ходил в уединенном месте, погруженный в размышление о судьбах человечества. Из сей задумчивости он выведен был вопросом: «Ты, верно, видел его? Скажи, куда пошел он; я устремлюсь вслед него и, может быть, настигну его». Обратившись, мудрец увидел девицу. На ней была одежда царских дщерей, но изношенная и изорванная. Лицо ее было мрачно и загорело, но черты его показывали бывшую некогда высокую красоту. Осмотрев странницу, мудрец спросил ее: «Что тебе нужно?» Она опять повторила: «Ты, верно, знаешь его, скажи, где и как мне найти его?» — «Но о чем это говоришь ты?» — сказал мудрец. «Ты разве не знаешь об этом, — отвечала дева. — Охма! А я думаю, что нет человека, который бы не знал о горе моем». Мудрец с участием спросил ее: «Скажи, в чем горе твое, и, может быть, я придумаю, как пособить тебе». — «Подумай и пособи, — отвечала она. — Вот что я скажу тебе. Я была в стране светлой, исполненной радости. Мне было там хорошо, как хорошо! Готовился брак… Жених мой, не помню черт лица его, был неописанной красоты… Уж все почти я забыла… но помню, что все уже было готово к браку, как вот кто-то пришел и говорил мне такие сладкие речи… Потом дал мне что-то выпить. Я выпила и тотчас впала в беспамятство или заснула. Проснувшись, — ах, лучше бы мне не просыпаться никогда! — проснувшись, я нашла себя на этой земле мрачной и душной. Где девалось то мое светлое жилище? Где мой жених и его радостные очи, я того не знала. На первых порах я только бегала в беспамятстве туда и сюда, рвала на себе волосы и била себя в перси от сильной муки, томившей душу мою. Успокоившись немного, я решилась искать потерянное… И вот сколько уже времени хожу по земле и не нахожу того, «егоже возлюби душа моя» (Песн.1,6). Днем спрашиваю солнце, а ночью луну и звезды, каждые сутки обходя кругом землю: «Не видали ль вы где того, кого ищет душа моя?» И они не дают мне ответа… Есть ли горы, где бы не слышался голос мой? Есть ли леса, где бы не раздавался вопль мой? Есть ли долины, которых бы не истоптала нога моя? Но вот сколько уже времени блуждаю, ища потерянного, и не нахожу. Но скажи, не знаешь ли и не слышал ли ты, где — то, о чем так тужит душа моя!» Мудрец подумал немного и сказал: «Если б ты назвала мне имя жениха твоего и имя царства его и страны, где было светлое жилище твое, я указал бы тебе туда дорогу, а по тому, как ты говоришь, никто не может поруководить тебя! Разве не сжалится ли над тобою жених твой и не пошлет ли кого указать тебе дорогу в потерянное тобою блаженное жилище или не придет ли сам за тобою!» Сказав сие, мудрец отвернулся, а дева пошла далее снова искать необретаемого. Понятно, что значит это иносказание! Оно изображает душу, сетующую о потере рая и общения с Богом, ищущую Его и не находящую. Такова и всякая душа, таковы и наши души по естеству! Разница в чем? В том, что языческая душа только искала и искала, но не находила искомого, и язычник не мог далее идти! Разум встречается с ясными признаками — указателями падения и потери рая, но не умеет найти способа к восстановлению падшего и возвращению потерянного. Мы же, братие, не сыны ночи и тьмы, но сыны света и дня. У нас не может быть о том никакого недоумения. Мы знаем, что Господь и Спаситель Сам приходил на землю взыскать и спасти погибшего; Сам всех призывает к Себе: «приидите ко Мне… и Аз упокою вы» (Мф.11,28). «Вы потеряли Царство… Вот оно приблизилось! Покайтесь и веруйте во Евангелие, и Я возьму вас к Себе, и будете со Мною в раю, в обителях Отца Моего веселитися и вечеряти». Так, братие, брак снова уготован. Господь Сам предлагает Себя в Жениха кающейся душе, для чего послал в мир невестоводителей, сначала Апостолов, а потом преемников их, чтоб они обручали Ему души человеческие, сетующие о потере тесного общения с Ним, представляя Ему их, посредством освятительных действий Церкви, девами чистыми, не имущими скверны или порока или нечто от таковых. Благодарение Господу! Вот и нас призвали ко браку! Вот и мы уже в невестнице Христовой, в Святой Церкви! Вот и наши души получили знак уневещения — обручение Свята-го Духа в Святых Таинствах, как бы обручальное кольцо! Что еще остается? Остается ожидать, когда отворится дверь, изыдет Жених и позовет нас к Себе, в вечные обители. Тогда возрадуется сердце наше, и радости нашей никто уже не возьмет от нас. О, даруй, Господи!

Но, братие, вам ведомы условия, на которых все сие — обещаемое — будет действительно нам даровано! Будет возвращен нам рай и брачное общение с Господом, если явимся чистыми и непорочными пред Ним, когда предстанем Ему по исходе от жития сего. Мы уже очищены в Крещении и сколько раз очищали себя в Покаянии. Но посмотрим на себя поближе: нет ли в нас еще каких пятен, обезображивающих лицо или одежды наши, и поспешим снова омыть их слезами покаяния. «Се, ныне время благоприятно, се, ныне день спасения!» (2Кор. 6, 2). Настают дни очищения! Воспользуемся сим благоприятным временем! Много бо согрешаем все. Если не у всякого есть смертные грехи, но все же есть грехи. Запылившийся в дороге хоть не то же, что упавший в грязь, но все же ему нельзя оставаться так. Надо и лицо умыть, и платье вычистить. Так и тем, кои идут путем жизни сей многособлазнительной, нельзя не запятнаться хотя чем-нибудь. Что бы это ни было и как бы малозначительным ни представлялось, нельзя того оставить на себе — надо очистить. Ибо Господь говорит, что в Царствие Его не войдет ничто нечистое. Когда — ничто нечистое, значит, не только большая, но и малая нечистота преградит нам путь в Царствие Божие… Имея сие в виду, поревнуем очистить себя от всякой скверны плоти и духа в приближающиеся дни, чтоб не лишиться нам навсегда так благостынно возвращаемого нам блаженного жилища. Аминь.

В среду седмицы первой Великого поста (умягчение и сокрушение сердца одно заменяет все правила и все руководства, как готовиться к покаянию)

Вот уже протекли мы половину поприща говения! Еще несколько, и приступим к Таинству Покаяния, чтоб, очистившись как должно, сподобиться Причащения Святых, Пречистых и Животворящих Христовых Тайн, во исцеление души и тела, а не в суд, или осуждение. Господь да сподобит нас сего великого Дара Его благодати! И сподобит, если не помешаем Ему сподобить. Ибо Он желанием — желает всем приобщиться и всех приобщить Себе; если сего не бывает, то причиною тому мы сами. И вот о чем больше всего надобно нам позаботиться в остальное еще время: устранить причины, могущие воспрепятствовать любообщительному Господу приобщиться нам, ибо в этом существо Причащения! Что же может воспрепятствовать сему? Главным образом — одно: нечистота сердца. Ибо как войти Чистейшему в храмину сердца, когда сия храмина не чиста? Очистим же ее!

Конечно, лучше бы всего содержать ее чистою и потому всегда быть готовыми принимать Господа или, лучше, быть способными всегда носить Его в себе. Но если мы не так счастливы в сем отношении, если, не остерегшись, пали в грехи, запутались в страсти и осквернили тем внутреннюю храмину свою, поспешим омыть ее в предлежащей нам бане Покаяния. Когда Господь требует чистоты и святости, то требует непрерывной святости не непременно; а очищения грехов в Покаянии и Исповедании требует непременно. Мешают грехи общению с нами Господа, но не грехи соделанные, а грехи, по соделании их, оставленные неоплаканными и неисповеданными. О! Даруй нам, Господи, обилие слез сокрушения и откровенного, без жаления себя, Исповедания грехов!

Но, братие, понудимся немного и сами умягчить свое сердце! В прошедшие дни мы уже довольно подготовили себя к тому. Пост смирил несколько плоть и облегчил душу; домашнее уединение и хождение в храмы отреяли дым и чад мирской суеты; слушание поемого и читаемого в храме и домашнее молитвословие, с чтением, кто может, спасительных книг, заместили уже много недобрых представлений помышлениями благими. Все сие нужно. Продолжая и далее неопустительно поступать таким образом, приложим еще один труд или прием, исключительно направленный к тому, чтоб сокрушить окаменелое сердце свое.

В руках естествоиспытателей есть один прибор, состоящий из вогнутой большой тарелки, которая, принимая лучи теплоты, собирает их в одну точку и зажигает там вещество, какое будет подставлено. Вот подобное нечто можно сделать и над сердцем. Соберем на своде ума нашего все поразительные истины, какие представляет нам святая вера, и наведем их на сердце. Теснимое и проникаемое ими со всех сторон, оно, может быть, уступит силе их, умягчится, согреется, расплавится и породит пары воздыханий и загорится жгучим огнем сокрушения.

Не считаю нужным перечислять сии истины: вы их знаете. Например, вот что: грехом любовь беспредельная Творца и Промыслителя оскорблена, обеты Крещения нарушены, второе: распят Господь и Спаситель наш (то есть когда грешили, мы продавали Его, подобно Иуде, заушали, оплевали, ругались над Ним и, наконец, распяли), чрез грех потеряны все высокие преимущества христианские, и не только христианские, но и человеческие, и человек уподобился скоту. К тому еще: ныне — завтра смерть, далее Суд, которого, не покаявшись, нет возможности переменить. Еще: может быть, мы, как бесплодная смоковница, оставлены только на это время Покаяния, в надежде, что принесем плод слез, и если сего не будет, то посечены будем. Сии и подобные поразительные мысли собирайте в душе и бейте ими свое сердце… Особенно делайте сие во время молитвы. Труд без саможаления с молитвою верно увенчается успехом! Одного только не забудьте: не верьте своему сердцу!.. Оно лукаво и есть первый нам изменник. Его надо взять в руки и без жалости жать и бить, как жмут и колотят белье, которое моют; надо бить сие сердце за то, что оно, как жадная губка, впивало в себя всякую встречавшуюся нечистоту, и жать для того, чтоб выжать сию нечистоту.

Когда же умягчится сердце, тогда легко им совладеть: тогда оно готово бывает на все и гибко, подобно шелковой материи. Тогда, что ни скажи, оно все сделает. Скажи ему: «Плачь» — заплачет; скажи: «Исповедуй грехи» — исповедует; скажи ему: «Перестань грешить» — и ответит: «Перестану, перестану». Тогда останется только одно еще дело сделать над ним: навести на него зеркало слова Божия, или Божественных заповедей, и заставить его смотреться в нем. Тогда оно отразится в сем зеркале со всеми своими пятнами, морщинами и ранами, то есть со всеми грехами, и большими, и малыми; тут увидит оно и гордость, и спесь, блуд и тщеславие, щегольство и сластолюбие, обиды, гнев, зависть и прочее, вообще все, чем чье сердце грешно пред Господом. Спросите его тогда: «Ты ли это?» — и оно охотно ответит: «Да, это я… несчастное»; а в другое время оно спрячется или укажет на другого. Говорите ему: «Во всем этом ты виновно?» Оно ответит: «Да, я виновно и само добровольно все сие наделало…»; а в другое время оно сего не скажет. Говорите ему: «Ты безответно?» — «Да, безответно»; а в другое время оно наговорит бездну оправданий и извинений. Прибавьте ему, наконец: «Припади же к стопам милосердия Божия и умоляй Его о помиловании… плачь и сокрушайся, исповедуй все грехи свои и положи твердое намерение не поблажать более страстям своим, не грешить и не оскорблять тем Господа своего!» И все сие оно совершит, как послушное дитя. А в другое время ему хоть и не говори!

Вот как дорого умягчение и сокрушение сердца! Оно одно заменяет все правила и все руководства. Обыкновенно много пишется правил, как готовиться к Покаянию и как производить его… Но я скажу вам одно: умягчите свое сердце и сокрушите его, и оно тогда само научит вас всему! Как бедный, находящийся в тесноте, является изобретательным к облегчению своей участи или вымолению помощи, — таковым явится и сердце сокрушенное… Ибо оно тогда будет в тесноте, как пойманный и уличенный преступник. Как начнет оно тогда хлопотать о том, как бы облегчить скорбь свою и избежать близкой опасности! Как радостно ухватится тогда оно за способы, предлагаемые Церковию, такие способы, к коим без того надобно бывает привлекать его ужем, как ленивого раба, — и ухватится за них тем радостнее, что способы сии так немногосложны: переузнай грехи свои все, то есть все грешные дела, слова, мысли, чувства и расположения, и поди исповедуй их духовному отцу своему! И будешь непорочен, и выйдешь из бани Покаяния «чист, как волна, и бел, как снег» (Дан.7,9). Вот и всё! Видите, как немного! А каков плод? Таков, что его и описать нельзя; ибо того, кто так поступает, Господь не сочтет уже недостойным вселения Своего, но сотворит с ним по обещанию Своему: ««К нему приидем и обитель у него сотворим» с Отцом и Святым Духом чрез Приобщение Крови Моей и Плоти»» (Ин.14,23). А тогда — вот и Царствие! Вот и все, чего так ищем и чего с таким потом добиваемся!

Сотворим же так, братие! Поспешим так устроиться ко времени Причащения Святых Тайн, чтоб чрез то сподобиться быть едино с Господом. О Господи, помоги нам! О Господи, благопоспеши нам! Аминь.

В пяток седмицы первой Великого поста (Полночное молчание устроим мы в душе и сретим так Господа)

Когда в каком-нибудь городе ожидается прибытие царя, то жители его всячески заботятся о том, чтоб приготовиться к достойному принятию его: выравнивают дороги, исправляют улицы и дома, особенную же заботу прилагают о том, чтоб убрать прилично царскому лицу дом, назначенный для помещения государя. Потом, когда уже всё подготовят, то ко времени, назначенному для прибытия его, — выходят в сретение ему. Тут если и говорят, то только о желанном высоком посетителе! Когда же наконец пронесется весть: «Едет!» — все погружаются в глубокое молчание, только очи свои устремляют туда, откуда ожидается прибытие его.

Вот точно то же и у нас теперь. Святая Церковь давно уже возвестила нам: «Грядет Господь, грядет ко всем, хотящим принять Его». Вступив во святую Четыредесятницу, мы начали готовиться ко сретению Его в несомненной уверенности, что Он придет к нам в Святом Таинстве Тела и Крови Своей и вселится в нас чрез Причащение. Для сего оставили житейские дела, говели, ходили в храмы, уединялись, молились, читали и слушали читаемое. Потом мы должны были, пересмотрев всю свою жизнь, сделать стропотное правым и острое гладким. Исповеданием и обетом не портить более пути своего; должны были поставить в должный чин все отправления и нужды тела, эти улицы, где будет проходить Господь; паче же всего позаботиться о том, чтоб убрать храмину сердца возбуждением в нем добрых чувств и расположений, чтоб, пришедши, Господь успокоился в нем и Своим покоем упокоил нас с облаженствованием. Сделано ли все сие, братие, как следует? Если так, то мы совершенно готовы встретить Господа. И Он обрадуется нам… и мы будем обрадованы Им. Теперь же что? Теперь выходите в сретение Его.

Еще несколько, и Господь приидет! Будем ждать Его в глубоком молчании, как ждут помянутые граждане государя! Пусть умолкнут у нас все чувства и око ума невозмутимо да зрит туда, откуда чает встретить Желаемого, углубляясь в Таинство Тела и Крови. Случалось ли вам в полночь сидеть в уединенной комнате? Вы, верно, ощущали, как в ту пору на все кладется печать молчания и по всему миру проходит какая-то величественная тишина, делающая заметным самое легкое движение. Вот в такое состояние поставим и мы себя с сей поры, в чаянии наития на нас пришествия Господа, и в свое время Он снидет на нас, как дождь на руно и как капля, каплющая на землю. Мудрые девы в полночь сретили Господа и введены были Им в брачный чертог. Полночное молчание устроим и мы в душе и сретим так Господа! Израиль, после трехдневного приготовления приведенный Моисеем к подножию Синая, в неподвижном молчании, в страхе и трепете ждал Бога, имевшего явиться ему на горе и говорить к нему: так устроимся внутренне и мы и благоговейно будем ждать не страшного в громах и молнии явления Бога, но явления Господа, обилие милостей нам приносящего.

Скажет кто: «Как в глубоком молчании? Ужели без всяких чувств?» Нет, не без всяких чувств, а только без движений суетливых и бурных, с тихим чувством умиления, растворяемого радостною надеждою истинного вкушения Господа. Но — приходит Великий Господь. Как не страшиться и не трепетать! Да! Со страхом и трепетом исходите во сретение Ему, но не с таким, который мучит и заставляет бежать и укрываться, а с таким, с каким Херувимы и Серафимы предстоят страшному Престолу Божию, пия от него блаженство, несмотря на всю пристрашность (трепет, испуг, страх). Но те бесплотны и чисты, а мы с плотью и исполнены грехов! С грехами нельзя приступать к Господу, и не приступайте. «Бог есть огонь поядаяй» (Евр. 12, 29) и пояст, как Дафана и Авирона, всякого, кто придет к Нему во грехах. Только идут ли к вам сии опасения? Если вы сознали все грехи свои, поболели и сокрушились о них, исповедали их духовному отцу и положили твердое намерение не грешить более — веруйте, что, в час разрешения священнического, совершенно изглаждены все грехи ваши, вы объявлены невинными и облечены в царскую одежду оправдания, в которой дерзновенно можете приступить к брачному пиру Сына Царева. Если точно вы приготовились как следует, то не оскорбляйте пустою страшливостию Господа, грядущего к вам с обилием милостей. Полные благоговейной любви очи устремите на Него и так исчезайте в Нем теплым возношением к Нему сердца своего, пока приидет и вселится в вас.

Так, братие, еще «мало елико елико (мгновение). Грядый приидет и не закоснит» (Евр. 10, 37). Верою и любовию приступим, да причастницы Жизни Вечной будем; верою и любовию сретим Его и отверзим Ему двери сердца, да внидет Он и вечеряет с нами (Апок.3,20). Отселе же позаботимся учредить и самую Вечерю. На сию Вечерю Он Сам Себя принесет, а мы — что? А мы принесем хлеб и соль. Соль — плач и сокрушение о грехах прошедших; хлеб — твердую решимость не грешить более. Вот то, что больше всего Он жаждет вкусить в нас, когда мы причащаемся Его. Это — и должное сретение Его, и покойное ложе, на коем упокоится Он, насытившись нами и нас насытив Собою!

Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа да даст вам, по богатству славы Своей, силою утвердиться духом Его во внутреннем человеке, вселитися Христу верою в сердца ваши, чрез Причащение Святых Его Тайн. Аминь.

В субботу седмицы первой Великого поста (Мы приняли врача и вседейственное врачевство по Святом Причащении)

Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Благодарим Тя, Господи Боже наш, яко не отринул еси нас, грешных, но общники быти святынь Твоих сподобил еси! Благодарим Тя, яко и нам, недостойным, причаститься Пречистых Твоих и Небесных Тайн даровал еси! Буди же нам по глаголу Твоему, Господи: «ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем!» (Ин.6,56).

Так, братие, теперь время не собеседования и поучений, а славословия и благодарения! К Единому Господу, вас посетившему, да будет обращение ваше. Имеете теперь в себе самих — всех наставников единого Наставника… Ему внимайте! Внимайте тому, что будет говорить вам Он в тайне существа вашего, сокровенно, но тем не менее действительно. Не членораздельною речью Он будет беседовать с душою вашею, а так — прямо в сердце напечатлеет нужные для жизни вашей внушения. Крепче храните только тишину внутри, изострите ухо сердца вашего, приложите его к устам Его и внимайте.

Всякому подает Он свое благопотребное: кому мир душевных сил, кому просвещение очей сердца, кому исцеление ран душевных, кому возбуждение ревности на добро, кому готовность на подвиги и самоотвержение, кому убеждение в истине — всякому свое. Но чем больше кто окажет внимания и готовности к деятельному послушанию, тем больше получит уроков, таких уроков, кои не памяти предаются, а печатлеются на существе. Не лишите же сами себя сего блага! Не мешайте Господу действовать в духе вашем: заключите их одних в храмине сердца. Пусть останутся вдвоем. Как в притче жених, введши внутрь брачного чертога мудрых дев, заключил двери, и никто уже из внешних не мог нарушать их взаимного общения, — так и вы, прияв в себя Господа, затворите все входы и исходы, заключитесь и сами с Ним внутри и отстраните всякое внешнее развлечение.

Мы были больны, в большей или меньшей степени; теперь приняли Врача и вседейственное врачевство. Дадим врачевству сему вполне воздействовать в нас и, член за членом, проникнуть весь состав существа нашего, пройти во все уды, во утробу, в сердце, душу очистить, освятить помышления, составы утвердить с костьми вкупе, чувств просветить простую пятерицу и показать нас селением единого духа, а не селением уже греха, показать домом Бога, от которого да бежит всяк злодей и всяка страсть.

Вот сколько надобно еще произвесть Врачу! Не будем же мешать Ему! Говорят, что сон больного благоприятствует действию врачевства. Успокоимся же, как бы уснем для всего внешнего, чтоб дать свободу принятому Врачу и врачевству действовать беспрепятственно в нас всею своею силою.

И время ли теперь заниматься чем-нибудь посторонним? Дайте душе нарадоваться Господом и Господу — душою. Давно они не видали друг друга. Грехи разлучали их! О, если б никогда не повторялись грехи сии! Как тому, кто с дороги, дорог покой, так дорого упокоение Господу теперь в душах наших. Он утомлен исканием нас и исканием входа к нам. Грехами своими, страстями и мирскими обычаями мы изгнали Его. Вот все время Он искал нас, то как потерянную драхму, то как овцу погибшую, и не находил, потому что мы всячески ухищрялись укрываться от Него. Бывало, что Он и захватывал нас где-нибудь, становился у дверей сердца и толкал, чтоб отворили, но мы не отворяли: толкал словами истины, и мы не внимали им; толкал тревогами совести, и мы заглушали их; толкал внешними скорбями, но и то не образумило нас. Наконец вот настало благоприятное время поста. Мы немножко остепенились, потрудились в подвигах молитвы и воздержания, пришли в себя, отверзли Ему сердце свое Исповеданием и сокрушением, и Он вошел в нас в Святом Причащении. Дадим же Ему насладиться душою нашею! Не возмутим покоя Его скорым возобновлением суетностей и тем паче — страстных дел и обычаев…

Сколько раз уже мы изгоняли Его!.. Потерпим Его в себе хоть теперь. Правда, милостив Господь! Верно, снова будет искать входа к нам и снова внидет. Но что, если нынешнее Его снисхождение к нам есть последний предел Его долготерпения!.. Что, если, будучи и после сего вынужден отыти от нас, Он произнесет окончательный приговор: «се, оставляется вам дом ваш пуст!» (Мф.23,38). Редко бывает сие, но бывает. Почему знать, не сбудется ли сие над нами, если снова допустим себя — оскорбить Его любовию к нам горящее сердце! Тогда что? Тогда седмь лютейших бесов внидут и будут витать в нас, муча и терзая. Ах, убоимся сего, братие!

Но страх сей поставим при дверях сердца нашего, как стража и охранителя внешнего, внутри же всею любовию обымем Господа и в сем сладостном общении пребудем с Ним до гроба, храня твердо положенный ныне с Ним завет и обеты, данные на Исповеди: «Грешен не буду, грешен не буду», и ходя таким образом, как бы теперь только вышли из купели, в обновлении жизни. Аминь.

Два слова о святом таинстве крещения

Святой апостол Павел, рассуждая о святом таинстве крещения, сокровенную силу его сравнивает с смертию и воскресением Господа. Погружаясь, говорит, в купель, мы умираем; выходя из купели, воскресаем. Умираем в купели для жизни плотской и греховной, а воскресаем из купели для жизни духовной, святой, богоугодной. Или не разумеете, яко елицы во Христа Иисуса крестихомся, в смерть Его крестихомся? Спогребохомся убо Ему крещением в смерть: да якоже воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы в обновлении жизни ходити начнем… ветхий наш человек с Ним распятся, да упразднится тело греховное, яко ктому не работати нам греху (Рим. 6, 3, 4, 6).

Так, как светел воскресший Господь,- так светло бывает естество наше, обновляясь в бане пакибытия благодатию Святаго Духа. Но не подумаем, братия, что тут производит одна благодать, и производит только внешно или как-нибудь механически. Нет. Спасительное действие ее совершается незримо - внутри. Наитствующая в крещении благодать Духа запечатлевает собою ряд внутренних изменений сердца и движений духа и из них образует нового в нас, потаенного сердца человека. Почему святой апостол Петр крещение именует совести благи вопрошением у Бога, образованием особенного, благодатию крепкого нравственного характера. Что и как здесь бывает и быть должно, я поясню вам несколькими мыслями.

Всемилостивый Господь, сотворив человека по образу и по подобию Своему, указал ему тем последнюю цель в внутреннейшем общении с Собою, оградив ее известными, подручными человеку условиями.

Путь к достижению сей цели Бог положил в ревностном исполнении святой воли Его, которую напечатлел в чистой и непорочной совести человека; но не связал его в направлении своей деятельности, а одарил его свободою действовать, как хочет, по своему усмотрению, для того чтоб он сам себя произвольно и самоохотно определил на неуклонное хождение в ведомой воле Божией. Для того же, чтоб человек имел возможность совладеть с своею свободою, Он в том же духе, в коем обитает свобода, внедрил страх Божий, или чувство всесторонней зависимости от Бога Вседержителя, Всепромыслителя и Всевоздаятеля. Вот все стихии духовной жизни нашей по первоначальному устроению. Соединяясь в одно, она образовывала самое нравственное духовное лицо, жизнь которого строилась и совершалась так, чтоб человек в чувстве всесторонней зависимости своей от Бога сам себя самоохотно определял на неуклонное хождение во святой воле Божией, истолковываемой совестию, в уверенности, что чрез это пребывать будет во внутреннейшем общении с Богом, источником жизни, и блаженствовать в нем. К сему предназначен человек, и так шла бы жизнь его всегда, подобно как сим образом идет она постоянно у ангелов святых, если б не падение.

Падение расстроило внутренний порядок духовной жизни. Отпал от Бога человек, и общение с Ним непосредственное прекратилось; чувство зависимости от Него замерло или ослабело, и не стало у человека сил совладеть с самою свободою, устремившеюся не вслед воли Божией, тем более что и совесть или совсем перестала истолковывать волю Божию, или стала толковать ее криво. Так распались стихии жизни духовной, и жизни духовной не стало.

Между тем природа человека осталась та же, и назначение его пребыло то же. Почему и восстановление его могло совершиться не иначе, как чрез восстановление первоначальных духовных сил его и возведение их в предопределенное взаимное отношение. Сие-то и совершает таинство крещения по предварительном приготовлении к тому человека рядом нравственных изменений…

Приведу вам в пояснение сего один пример. Святой апостол Петр проповедует в день Пятидесятницы. Слушавшие, прослушав проповедь, воскликнули: что же нам делать? Святой апостол отвечал: покайтесь; и в другом месте: покайтеся и веруйте во Евангелие, и да крестится кийждо вас во имя Иисуса Христа… и приимете дар Святаго Духа (Деян. 2, 38).

Разберемте это здесь. Проповедь просветила совесть, просвещенная совесть воскресила чувство зависимости от Бога, или страха Божия,- и вот из сердца вопль: что нам делать? Это - каяться, уверовать, принять благодать чрез крещение. Покаяться - это значит решиться оставить дела богопротивные, обратиться к Богу (Деян. 3, 19) и определить свободу свою опять на хождение в воле Его, как определено было и первоначально. Кающийся и готов бы на это, но как приступить к сему, когда чувствует в себе, с одной стороны, свое нравственное бессилие, а с другой - немирность с Богом, Которого всегда прогневлял, и с своею совестию, которую всегда оскорблял. В исцеление сих главных немощей и подается ему вера в Господа Иисуса Христа как единое средство к умиротворению и воссоединению с Богом и благодать Духа как опора нравственной крепости. Замечаете ли, как здесь, в новом благодатном устроении, все прежние стихии и силы духовной жизни, ослабевшие и распавшиеся в падении, возводятся опять к своему значению и союзу! Чувство зависимости от Бога воскресает в покаянии, совесть просвещается словом, свобода укрепляется благодатию, общение с Богом посредствуется чрез веру в Господа Иисуса Христа, единого Ходатая Бога и человеков… Так все стихии, каждая своим особым оживительным врачевством, оживают.

Остается теперь слить их воедино, собрать, как лучи, в один фокус. Это и совершается в купели крещения, которое в сем отношении есть как бы благодатное горнило, где из восстановленных таким образом предварительно стихий духовной жизни вседейственною благодатию созидается нова тварь о Христе Иисусе, образуется потаенный сердца человек. Из купели мы выходим новыми в таком именно смысле; чувствуем себя именно вкусившими новую жизнь и начинаем блаженствовать. Вот смотрите, что говорится о тех, кои обратились проповедию святого апостола Петра. Принявши слово, говорится, крестились, и тут же прибавляется: начали пребывать в учении, общении, молитве, все были вместе, все у них было общее, как бы одна душа и одно тело, единодушно пребывая в церкви, непрестанно хваляще Бога, жили в радости и простоте сердца (Деян. 2). Как только окрестились, так и начали жить новою жизнию. Сия новая жизнь сознается всеми крещаемыми и есть их удел и наследие.

Собрав теперь в одну мысль все начала духовно-благодатной жизни, соответственные и первоначальному ее устройству, мы увидим, что каждый крещаемый по внутреннему своему настроению таков: по вере в Господа Иисуса Христа, примирившись и приняв от Него благодатную силу, христианин чувствует себя определенным и сильным к неуклонному хождению в воле Божией, о чем и ревнует он с готовностию на всякие труды или жертвования, ощущая еще здесь временную радость в богообщении и предвкушая имеющую быть в вечности радость нескончаемую. В сем-то состоит совести благи вопрошение, или образование христиански-нравственного характера. Привожу вам это затем, чтоб не забыли вы, что сила крещения состоит не в одном благодатном обновлении естественных сил духа, но и в нравственном изменении характера или в том и другом вместе. По Божьему устроению сначала происходят в духе человека нравственные изменения, а потом благодать, вселяясь в человека чрез таинство, запечатлевает их в нем и тем обновляет самое естество его. В христианине уже не одно естество, а и благодать. На вид внешний он то же, что и все нехристиане… а на деле он есть растворение и смешение естества и благодати. Медь, например, одна издает звук глухой, а в соединении с серебром звучит чище и звонче, хотя на вид разности не заметно в той и другой. Медь одна - это естество наше; медь в соединении с серебром - то же естество, облагодатствованное в крещении. Возьмите яблоко с дикой яблони и яблоко садовое. На вид они, может быть, совершенно схожи, а внутреннее достоинство того и другого совсем не то. Так христианин и нехристианин на вид будто одинаковы, но внутренний их не характер только, но как бы и состав неодинаковы. Вся сила христиан - внутрь. Сами же христиане не могут не сознавать сего отличия и изменения - не в ущерб своему смирению, а в воздаяние славы Богу, спасающему их. Не все гибнет в человеке падением. Следы прежней красоты остаются на всех силах его, только они разрознились и распались. Это то же, что разбитое зеркало. Когда же возобновляется внутренний строй жизни духовной, тогда это то же, что зеркало цельное, которое ясно отражает все черты и части лица смотрящегося. Обращаясь внутрь себя, христианин может ли не сознавать в себе сей дарованной ему целости? Еще до крещения человек - то же, что расслабленный во всех частях своих: ни стать, ни двинуться. По крещении он то же, что расслабленный исцеленный, о котором говорит Евангелие, что он ходил, скача и радуяся. Так чувство бодрости и крепости сил, присущее христианину, облагодатствованному в крещении, может ли не свидетельствоваться в сознании? И еще один образ. Зрительные трубки имеют три состава. Когда вдвинуть сии составы один в другой, трубка не показывает вещей как следует; а когда они раздвинуты по соразмерности, все тогда видно в них хорошо… Трубка есть образ нашей трехсоставности: духа, души и тела. В падении дух подчинился душе, а душа и дух - телу, и человек стал дурно видеть свои отношения и дурно держать себя в них. В новом, благодатном рождении дух возводится в свои права, держит душу в своем чине, а чрез нее и тело… человек тогда получает предопределенный строй частей естества, ясно сознает свои отношения к Небу и земле и достойно себя держит в сих отношениях. Такое восстроение может ли укрыться от очей ума и совести?!.

Видите теперь, какова сила святого крещения и как от нас самих не могут укрыться спасительные действия его в нас?! Войдите теперь в себя и сами для себя решите, есть ли там то, что дает святое крещение, или нет. Если есть - возблагодарим Господа, без самовозношения, однако ж, ибо все от Него; если нет - обличим себя, и укорим, и поспешим восполнить сие чрез таинство покаяния, в коем вновь крестятся грешницы не в купели, а в слезах, хотя жизнь новую получают такую же, какая дается в купели. Аминь.

Припомните прошедшую беседу мою. Там видели мы, что верующий должен выйти из купели крещения ревнителем исключительно о богоугождении, с готовностию на все ради того пожертвования. Сей жар ревности по Боге, с любовию и самоотвержением, составляет столь неотъемлемую черту христианской жизни, что в ком он есть, тот живет, в ком нет его, тот или мертв, или замер и спит. Это - семя жизни и вместе сила жизненная. Она есть плод сочетания благодати с свободою. Человек всецело предает себя Божию водительству; благодать, пришедши, восприемлет его, исполняет его, сочетавается с ним, и из сей сокровенной сокровищницы жизни выходит человек обновления (1 Пет. 2, 9), ревнитель добрым делам (Тит. 2, 14), избранный быть святым и непорочным пред Богом в любви (Еф. 1, 4).

Когда взрослые крещаются, то они действительно являются таковыми тотчас по крещении, ибо они тут же от своего лица представляют все необходимые к сочетанию с благодатию расположения сердца. Относительно же тех, кои крещаются младенцами, Божественная экономия нашего спасения благоволила установить такой порядок, что все, что к положению в нас начала христианской жизни зависит от благодати Божией, подается тотчас, и обновление совершается благодатию; то же, что зависит от нашей свободы, отлагается до возраста, до первой исповеди и причащения, когда человек самосознательно и самоохотно предает себя благодати,- и тогда обновление, совершившееся прежде как бы независимо от него, благодатию одною, усвояется его лицу и начинает совершаться совместно с благодатию и свободою. Тогда и он является крепким благодатию Божиею ревнителем о богоугождении христианском, исключительно с полным самоотвержением.

Всем известно, что до сего момента, столь решительного в жизни, все почти зависит от родителей и восприемников, а потом и от них, и от нашей свободы; далее же - и от тех многообразных сочетаний в жизни, в какие поставляет каждого непостижимое сочетание обстоятельств. От воздействий на наши сознание и свободу всех этих влияний и от того, как мы пользуемся ими, выходит, что у одних - все свет, у других - все тьма, у третьих - ни свет, ни тьма… Я разумею под сим то, что одни после прекрасного детства и отрочества, пришедши в сознание, возлюбляют христианство крепкою любовию и ревнуют по нем неуклонно, от силы в силу восходя и пореваясь достигнуть в меру возраста исполнения Христова; другие скоро уклоняются от Господа в путь страстей, в рабство духу мира и князю его, и живут в богозабвении и богопротивных порядках; третьи не знают, кому принадлежат - не то Христу, не то миру: внешно участвуют во всех порядках христианской жизни, а мыслями и сердцем в другой области обращаются и в других предметах полагают свою утеху, услаждение и счастие - это христиане, не имеющие духа Христова! Не о Господе у них забота, а об одном том, как бы покойно и утешно прожить на земле, среди всех порядков, в которые поставляет их случайная обстановка временной жизни, не обнаруживая себя, однако ж, чуждыми и христианского чина и не объявляя себя богоборцами и христоборцами отъявленными.

Итак, если, обратясь назад, захотим мы добросовестно определить, каковы мы в отношении к Господу Иисусу Христу, исключительно служить Которому приняли мы обязательство во святом крещении, то одни окажутся ревностными любителями Господа и жизни христианской; другие - преданными миру и страстям, христоборцами; третьи - внешними христианами с миролюбивым сердцем.

К какому же из сих обратить мне теперь слово?

Первые не требуют слова. Мы только можем, вслед их смотря, Господа прославить и их ублажить… Блаженны вы, внявши призванию Господа!.. Вы во свете лица Его шествуете и о имени Его радуетесь на всяк час, взывая: исчезе сердце мое в Тебе, Боже, Боже сердца моего и Бог мой!

Ко вторым что и простирать слово, когда их здесь нет и никогда не бывает?.. Они совсем уклонились в путь погибельный. Об них можем жалеть только и молиться.

Итак, к вам слово мое, внешние христиане, без духа Христова, без сердца, Господу всецело преданного, без ревности об угождении Ему единому!.. Или не к вам одним, а к нам вместе, ибо и я первый от вас.

Что же мы с вами скажем себе! Ах, братия, понудим себя взойти к чувству опасения за себя и свою участь вечную… Подумайте, что говорят об нас все истинные любители Божии, и те, кои еще здесь, на земле, и те, кои уже на Небе. Что другое могут сказать они, кроме следующего: вот люди, кои, кажется, от нас суть, но не суть наши. Простое, кажется, но какое страшное слово! Ибо если мы не их, то и они не наши и ничто ихнее не наше. Стало, не наш Христос, не наши все обетования Его, не наш рай и вечное блаженство. А если это не наше, сами знаем, что должно быть наше… Видите, какая беда! Между тем осмотритесь кругом… у нас все почти христианское… порядки христианские, понятия христианские, речи христианские, много правил и дел христианских!.. Чего недостает?.. Недостает сердца христианского. Оно не туда устремлено… не в Боге его благо, а в себе и в мире, и не на Небе его рай, а на земле. Недостает этой крепкой, как смерть, ревности о богоугождении и спасении. Мы как будто заснули и замерли… и движемся так, как движет нас течение жизни. Сию-то ревность и давайте возбуждать в себе… ибо кто это сделает, кроме нас?! Сами привязались к миру, сами же и отрывать себя от него будем. Войдемте же к сердцу своему - холодному, нерадивому и беспечному - и начнем его дружески уговаривать образумиться наконец, стряхнуть узы страстей и мира, самовольно на себя наложенные, и устремиться ко Господу. Будем говорить душе так: ты создана по образу и по подобию Божию. Беспредельный Бог так благоволил устроить тебя, чтоб светиться в тебе с совершенствами Своими, как солнце светится в малой капле воды, и быть видиму в тебе и тебе, и всем видящим тебя, земным и небесным. А ты отвратилась от Бога и обратилась к миру, восприяла его мерзкий образ, чрез то стала носить зверообразное подобие князя века сего. Помяни первое благородие свое великое и ни с чем не сравнимое, пожалей о настоящем неблагообразии и обратись ко Господу, чтоб обновиться по образу Создавшего тебя.

Бог ищет тебя и, ища, окружает всеми милостями и попечениями Своими: жизнь твоя Его есть, и все к жизни потребное Его же - и свет, и воздух, и пища, и одежда, и жилище, и все, что есть в тебе и у тебя, Его есть. И это что еще? Тебя ради Он с Неба нисшел, страдал, умер на Кресте, воскрес, вознесся на Небо, Духа Святаго послал и учредил на земле Церковь, в коей совместил все ко спасению твоему нужное, и, главное, путем рождения и порядком внешней твоей жизни ввел уже тебя в сию сокровищницу благ духовных!.. Видишь, сколько любви! И за все сие от тебя требует Он единого сердца твоего. И капля воды, согретая солнцем, восходит горе… Ты же что медлишь обратиться к Господу, со всех сторон согреваемая теплотою любви Его?!

Не видишь ли, все вокруг идут ко Господу, и бедные, и незнатные, и неученые. Что же ты стоишь, попуская всех предварять тебя в Царствие? Будто ты хуже других? Заделена ли ты чем?!. Лишена ли ты чего, что всем дается?!. Что же стоишь?! Подвигнись, поспеши, пока не заключилась дверь, отверзшаяся к принятию всех обращающихся ныне.

Что стоишь? Обратись к Господу и начни Ему усердно работать… Время течет… силы стареют, грубеют и приближаются к неподвижности в своем превратном направлении. Между тем ныне-завтра смерть. Смотри, не остаться бы тебе совсем в этом закоснелом охлаждении ко Господу. Вспомни страшный конец, когда и Бог окончательно отвратится от не обращающихся к Нему, отвергнет отвергающих Его, и страхом подвигнись устремиться ко Господу.

Взыщи Господа! Бог или мир… средины нет. Или ты так беспечно спишь, что ничего не видишь?!! Там все - здесь ничего; там истина - здесь призрак; там покой - здесь болезненные заботы; там довольство - здесь непрестанное томление; там радость и веселие - здесь только скорби и туга сердца. Все это ты знаешь, испытала и все, однако ж, остаешься в той же суете ума и сердца… Рай на земле устроить хочешь?.. Осьмая уже тысяча, как миролюбцы истощаются в средствах устроить рай на земле… И не только нет успеха, напротив, все идет к худшему… Не успеешь и ты, а только измучишься, гоняясь за призрачным благом мира, как дети за убегающею радугою.

Такими и подобными сим речами будем уговаривать душу свою возлюбить Господа, всецело к Нему обратиться… возревновать наконец решительно о спасении своем. Не случится ли и с нами то же, что бывает с воздушными шарами… Будучи наполнены газом, тончайшею стихиею, с какою быстротою устремляются они кверху! Наполним и мы душу свою небесными истинами и убеждениями. Они проникнут и в сердце, привлекут желания, а там и все существо наше устремят к Небу и всему небесному.

Впрочем, какая душа не знает всего этого? Все мы знаем, что надо исключительно Господу сердцем принадлежать и все обращать на угождение Ему единому - и малое, и великое. Но когда надлежит приступить к делу - отрешиться от всего,- начинаем разные употреблять отговорки, чтобы остаться при своих пристрастиях… "Где нам! - говорят.- Эта высокая жизнь принадлежит только избранникам… Мы же - хоть кое-как… Кто избран, тот особенно и призывается… Вот апостол Павел… и прочие, подобно ему видимо призванные…" На это вот что скажу: а эти избранники разве не сами пошли по зову Господа? Разве их связанными как бы влекла благодать? Услышали слово, покорились и устремились ко Господу… Пусть, впрочем, есть особые избранники… и у них все особо. Но есть ведь и общий для всех путь… Сим общим путем и пойдем… Вообще же мы все избраны. Коль скоро слово истины коснулось нашего слуха, значит, мы избраны… нас зовет Господь, и мы безответны, если не пойдем вслед Его. Посмотрите, как обращались другие… Один услышал: не скрывайте себе сокровищ на земле - и все оставил… Другой прочитал: всуе мятется человек! сокровиществует, и не весть, кому соберет я - оставил суету и вступил на прочный путь богоугождения. Третий взглянул на распятие с надписью: "Вот что Я для тебя сделал; что делаешь ты для Меня?.." - и всем сердцем предался Господу… Что это, разве все чрезвычайные призвания?!. Да мы всякий день тысячу подобных истин слышим и читаем… Можем ли после сего считать себя непризванными?.. Нет, братия, не за призванием, а за нами дело. Как обратились сии обратившиеся? Сознали, что нет жизни, как только в Господе, и переменили свою неподобную жизнь. Так должно быть и у всех. Внутреннее изменение, или перелом, зависит от добросовестности в отношении к сознанной истине. А эта добросовестность - всегда от нас… приложим ее - и одолеем сами себя… Во внутреннее святилище сердца никто сторонний не войдет… Там все решает человек с своею совестию и сознанием… Станем же сами в себе пред лицем Бога и, живее воспроизведши все, чего хочет Бог, и сознавши неизбежность и неотложность того для спасения, положим в сердце своем сей завет: отселе начну принадлежать Господу всем сердцем и Ему единому работать всеми силами своими… И совершится наше избрание, ибо избрание и есть сочетание нашей решимости с призванием Божиим. Господь близ… Ко всем приходит и толчет в сердце, не отверзет ли кто? Если сердце - замкнутый сосуд, кто виновен?! Всему вина - наша недобросовестность к познанной истине. Если б этой не было, все бы были всегда устремлены ко Господу. И многое ли требуется?! Ведь мы не совсем же чуждаемся Господа. Только угождение Ему стоит у нас не на первом месте… не есть главное наше дело, а как бы приделок. Дело же у нас - угождение людям и обычаям мирским. Поставьте теперь угождение Господу на первом месте и все прочее перестройте по требованию сей единой цели… и изменится ваше внутреннее настроение… Все останется то же… только сердце станет новое. Вот и все! Много ли это?!

Многое бы еще хотел говорить вам о том же, но вижу, что утомил вас… Остальное сами доскажете душе своей… Ибо кто, кроме нас самих, поможет Господу овладеть сердцем нашим?.. О, когда бы мы покорились Ему и Ему предали бы сердца свои… и лицем к лицу созерцали Его в себе, и все вращались во свете Его, вокруг Его… как вращаются около солнца все светила, обращенные к нему и им освещаемые… составляя свой особый стройный хор! Аминь.

Пять поучений о пути ко спасению

Учителю, что сотворив живот вечный наследую (Лк. 10, 25)?

Так некогда вопрошал Господа один законник! И тот вопрошал Господа, искушая Его, как бы любопытствуя только, что скажет Учитель, ибо сам знал, какой надо сделать на это ответ. Но можно вопрошать о пути ко спасению и не из пустого любопытства, а по искреннему желанию получить на него прямой ответ - неведомый или забытый, вопрошать по кровной нужде, потому что душа болит и сердце томится недоумениями - что сотворив живот вечный наследуем?

Такое томительное недоумение тем естественнее, чем неопределеннее сфера мыслей, окружающая вопрошающих, и чем более разномыслия встречают они в писаниях и речах человеческих. И не в таком ли положении находимся мы ныне? Осмотритесь кругом и увидите, что и те, кои от нас, не одно говорят. Иной, например, говорит: молись, и спасет Господь; другой - плачь, сокрушайся, и Бог не уничижит; третий - твори милостыню, и та покроет множество грехов; тот - постись и приметайся в дому Божии; а сей - брось все и удалися бегая и водворися в пустыню. Вот сколько разных ответов у наших! И это все истины, правила спасительные, с которыми неизбежно встретиться на пути спасения. Что же касается до тех, кои считают себя сущими от нас, но перестали уже быть нашими - разумею христиан, увлекшихся духом века и суемудрия,- до тех, которые, присвоив себе несколько здравых понятий, заимствованных в христианстве, и возмечтав о себе много, оставили нас и сердцем отделились от Христа Господа, хотя языком исповедуют еще Его; что до них касается, то между ними еще более самого грустного и болезненного разномыслия, уклонившегося от пути истины и блуждающего на распутиях лжи. Не случалось ли и самим вам или слышать при разговоре, или читать в книге, как иные умствуют о порядке вещей, коему надлежало бы быть по их уму, вместо того, который теперь есть? О спасении души здесь и помину нет. Блаженство вечное, если оно допускается, считается уже как бы обладаемым, по каким-то правам человечества, и вся забота обращена на то, как бы в придаток к тому усладить и земную жизнь и превратить ее из горестной в райскую. В сем духе иной возглашает: не верь ничему, кроме ума твоего, следуй влечениям природы твоей, будь независим, живи в свое удовольствие и не позволяй чужой руке лежать на выи твоей - и будешь счастлив; другой проповедует: где не распложают общественных увеселений, театров и тому подобного - там и жизнь не жизнь. Там слышится: прямою дорогою идти нельзя, нужно уменье жить - уменье так вести дела, чтоб не терять своего интереса и не дать другим подметить своих планов, намерений и чувств (это у них называется благоразумием…); здесь говорится, что если не защищать своей чести и достоинства, то пропадешь.

Замечаете ли, какое все это мрачное мудрованье! И однако ж, оно составляет, можно сказать, основание обычаев света и его можно встретить свободно ходящим и в простой беседе, и в большом собрании, и в книге печатной - не одной. Вообразите же теперь, что должно произойти в уме и сердце вашего знакомого, а иногда, может быть, вашей дочери и вашего сына, когда в одном, другом, третьем месте встретят их подобные речи, когда в одной книге вычитают они такие мысли, в другой и третьей еще хуже - и это не один день или месяц, а целые годы; когда притом вокруг себя они видят обычаи, напитанные тем же духом, а тут в своем сердце, искушаемом соблазнами, возникают прихотливые помыслы, колеблющие доброе настроение,- вообразите, что все сии разносторонние впечатления - за один раз - соберутся в юную, да и не в юную, может быть, душу,- что тогда должно восчувствовать сердце, особенно сердце, еще не забывшее Господа и дорожащее словом истины, исшедшим из уст Божественных? Я слышу из глубины сего сердца исходящий вопль, подобный воплю апостолов, устрашенных бурею, и Петра, начавшего утопать: Господи! Спаси мя, погибаю. Господи! Что сотворю, да спасуся? Матери и отцы! Слышите ли вы этот вопль?

Не подумайте, что я увлекся. Нет! Я намеренно хотел выяснить, как естественно, особенно ныне, вопрошать о пути ко спасению, или о пути в Царствие Небесное. И я уверен, что если бы здесь, среди нас, стал сейчас Господь, то все ищущие прочного добра и видящие, как нынешний дух, нынешнее учение, нынешние порядки разноречат друг с другом, все эти в один голос обратились бы к Господу прежде всего с вопросом: Господи! Что сотворим, да живот вечный наследуем? Что сотворим, да спасемся? Но, братия, Господь вчера и днесь Тойже и во веки (Евр. 13, 8). Тогда иудею Он велел искать ответа в законе: в законе что писано, како чтеши? Ныне христианину Он повелел бы без сомнения обратиться к святому Евангелию - вообще к новозаветному учению или к Церкви Божией - и спросил бы его: что здесь содержится, как разумеешь? Очевидно, что Господь, обратив внимание иудея на закон, хотел внушить ему: нечего тебе и спрашивать, путь спасения прописан в законе; твори тако - и спасешься. На то и закон дан, чтоб вести тебя ко спасению. Подобное сему должно сказать и христианам, колеблемым навеянными на них недоумениями: нечего вам спрашивать! Христианство и есть единственный путь ко спасению. Будьте истинными христианами - и спасетесь. На что же святая Церковь, на что догматы и заповеди, на что святые таинства, наши посты, бдения, молитвы, освящения и прочее? Все это, или все содержимое святою Церковью, и есть верный путь ко спасению. Кто сердечно приемлет и усердно исполняет все, что заповедует святая Церковь, тот не вне пути спасительного. Посему если есть это в нас, то нам не совопросничать место, а славословить; не искать, где спасение, а принимать его готовое, нам предлежащее или нас объемлющее; всею крепостию воздавать славу, честь и поклонение Господу, спасающему нас во святой Своей Церкви. Что, то есть, должны мы творить? Свято чтить и неуклонно ходить во всех учениях, уставах и постановлениях святой Церкви, не слушая никаких пустых умствований новомодной философии, которая стремится все разорить, ничего не созидая.

Думаю, что в нашем уме все еще остается неопределенным - что же именно нужно делать, чтоб спастись? Ныне я отвечу вам на это в нескольких словах: веруйте во все, во что веровать повелевает святая Церковь, и, приемля благодатные силы чрез таинства и возгревая их чрез все другие священнодействия, молитвования и учреждения святой Церкви, идите неуклонно путем заповедей, возвещенных нам Господом Иисусом Христом, под руководством законных пастырей - и спасетесь. Подробное же раскрытие сего отложу до другого времени и заключу слово мое молитвою, чтоб Господь даровал вам свет и разум, да познаете Его и ясно уразумеете путь спасения, принесенный Им на землю и утвержденный в Церкви и столько уже святых людей проведший в рай,- чтоб и вам всем не лишенным быть сего благого чаяния. Аминь.

От прошедшей беседы осталось за нами объяснение одного довольно важного положения. Мы говорили вам, что и ныне, при великом разномыслии окружающих нас людей, естественно спросить: Господи! Что сотворив живот вечный наследуем? Господи! Что сотворим, да спасемся? Мы сказали также, что такой вопрос излишен для христианина, живущего в недрах Христовой Церкви, по духу христианства; потому что христианство-то и есть единственный, Богом на земле проложенный путь в Вечное Царство, или путь ко спасению. Идущему по сему спасительному пути что и спрашивать о пути ко спасению? Будь истинным христианином - и будешь в раю; будь истинным христианином - и спасешься.

Но может быть, не для всякого ясно, что значит быть истинным христианином или что именно в христианстве предлагается как неотъемлемое условие спасения и вместе как решительный признак того, что кто-нибудь идет в живот вечный, а не в пагубу. Объяснение сего-то пункта и осталось за нами. Тогда мы ответили на это общим положением - ныне разъясним то подробнее, взяв в руководство сравнение пути ко спасению с обыкновенным путем.

Собирающемуся идти в путь, чтоб благополучно совершить свое путешествие, надобно знать сей путь, знать направление его и долготу, равно как и все могущее встретиться на его протяжении; а при самом шествии надо видеть и его, и то, чем он окружен. Так и христианину, желающему достигнуть живота вечного, надобно знать и ведущий к нему путь, и все ему соприкосновенное, все, что и выше его, и окрест, и впереди его,- надобно осветить умственную атмосферу собранием здравых понятий о всем сущем и бывающем, надобно знать: что есть Бог? Что мир сей, как он стоит и куда ведется? Что мы, зачем мы здесь и что ожидает нас за гробом? Как нам должно держать себя в отношении ко всему окружающему: к верховному Существу - Богу, к братиям нашим - человекам и к миру невидимому - ангелам и святым? Знающий все сие шествует при свете; а не знающий сего сидит во тьме и, если б вздумал идти, поткнется, потому что тьма ослепляет очи его. И только христианство разгоняет тьму сию, давая на все сие верные ответы в своем учении. Оно учит, что Бог, в Троице покланяемый - Отец, Сын и Святой Дух,- сотворив все единым словом Своим, все содержит глаголом силы Своея и все ведет к Своему предназначению, паче же блюдет человека и, падшего, преестественно восстановляет в Христе Спасителе, вразумляя его откровениями и руководя заповедями, определяющими все его обязательные отношения и составляющими собственно путь, коим следует идти. Совокупность всех сих понятий и есть свет, указующий нам путь и освещающий его. Итак, узнай православное учение христианское и содержи его всем сердцем - и будешь видеть путь в Царствие, и все окружающее сей путь, и все могущее встретиться в продолжение его. Это первое.

Но пусть и знает кто путь, и путь сей освещен - что пользы в сем знании, если нет силы идти по нему? Больной, расслабленный, безногий, лежа при пути, по которому необходимо идти - и так необходимо, что, если не пойдет, погибнет,- будет только больше сокрушаться от того, что знает и видит сей путь. В таком бы положении были и мы, если б Господь, просветив нас светом ведения, не дал нам сил идти по указанию сего света; ибо сами собою мы не можем идти, не имеем сил, мы расслаблены, разбиты. Но не смущайтесь! Вся… Божественныя силы… яже к животу и благочестию заготовлены уже нам Господом, призвавшим нас в чудный Свой свет (2 Пет. 1, 3), и всякому верующему подаются в святых таинствах Церкви, подаются независтно, в таком обилии, сколько кто желает и может вместить. Крещение возрождает, миропомазание укрепляет, святое причащение преискреннейше соединяет с Господом Иисусом Христом, святое покаяние восставляет падшего, который падает снова по крещении, и прочее. Всякое таинство дает особую Божественную силу,нужную человеку на пути в Царство Небесное… Итак, зная содержимые Церковию таинства, бывай сколько можно чаще причастником их, с верою и по всему чину, установленному в святой Божией Церкви,- и силы Божественные, нужные к совершению пути в Царство Небесное, никогда не оскудеют в тебе. Это второе.

Но на пути могут ослабевать и истощаться силы, могут встречаться приманки и увлечения. От первого должно прекратиться шествие; от второго - принять ложное направление; конец же того и другого - пагуба. Как же быть? Надо обновлять силы и отревать приманки и увлечения. Что нужно для этого? Одно - неуклонно исполнять все постановления Церкви и все чины ее - священнодейственные, молитвенные и освятительные. И вот почему! В святых таинствах мы приемлем благодать Святаго Духа, как искру Божественную, ниспадающую в наше естество. Как для того, чтоб искра, павшая в вещество, превратилась в пламень, необходим воздух и движение сего воздуха, так необходима своего рода атмосфера и движение сей атмосферы и для того, чтоб искра Божественной благодати, принятая нами в таинствах, проникла в наше естество и превратилась в пламень,- сию атмосферу и составляет наша церковность: все чины священнодействий, молитв и последований Церкви, окружающих человека во всех положениях; а движение сей атмосферы есть непрестанное последование священнодействий Церкви одних за другими и непрерывное участвование человека то в одном, то в другом. Здесь разумеются дневные службы: вечерня, утреня, литургия, праздники церковные, крестные ходы, молитвования на разные случаи - в домах и церквах, путешествие ко святым местам, паче же всего святые посты с говением и причащением Святых Таин. Чем кто усерднее участвует во всех сих чинопоследованиях, тем сильнее и сильнее будет разгораться в нем искра благодати, пока не превратится в пламень, поглощающий весь состав его - душевный и телесный. Кто будет так действовать, у того никогда не истощатся силы, тот никогда не потеряет бодрости на пути и не впадет в беспечность. Этот же способ дарован нам и для того, чтобы отревать от себя приманки и развлечения мира. Кто живет по уставу Церкви, тот, как за оградою спрятавшийся, не боится соблазнов его. Церковность есть как бы отпевание и отчитывание от омрачения, производимого дыханием мирского духа. Коснется ли кого эта зараза - беги в церковь, и все отойдет; или будь неуклонно верен указаниям Церкви - и мир не найдет случая приразиться к тебе; ибо все, что есть в мире, есть и у нас в Церкви, только в чистейшем и божественнейшем виде… Там гулянья - у нас святые праздники; там балы - у нас церковные служения; там театры - у нас божественные священнодействия. Сравнивай всякий, что лучше, и не увлекайся пустою приманкою и не оставляй ради ее существенного, плодотворного и питательного. Итак, живи по-церковному - и будешь жить как в духовной атмосфере и ограде, и силы твои никогда не ослабеют в тебе к продолжению пути, и никакие приманки не увлекут тебя на распутия. Это третье.

Чтоб не утомить вас, коротко скажу вам четвертое.

Могут на пути встретиться препятствия, которых не догадаешься, как преодолеть; могут быть расставлены сети, которых не сумеешь миновать; могут быть сочетания стезей, при которых не сообразишь, куда идти; может набежать облако, которое скроет совсем путь и устрашит громом и молниями,- к кому тогда обратиться? Как быть? Кто поможет во всех таких случаях? Ангелы с Неба? Но они являются только в чрезвычайных обстоятельствах, оставляя обычное течение дел существующему у нас порядку. Так кто же поможет? Пастыри - отцы духовные, которые и даны Церкви, по апостолу, для того, чтоб не допускать христиан влаяться недоумениями и вести всех неуклонно по пути в живот вечный, научая каждого приходить в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13). Так, будь покорен руководству отцов духовных - и избежишь распутий и преткновений на пути в Царствие Небесное, и скоро и безбедно притечешь к вратам рая.

Вот все, что предлагает нам христианство о пути спасения: 1) знать и содержать учение христианское, которым сообщаются здравые понятия о всем сущем и указывается самый путь в Царствие - в заповедях; 2) быть под действием святых таинств Церкви, чрез которые даруются силы, яже к животу и благочестию; 3) участвовать во всех священнодействиях, молитвованиях и чинопоследованиях Церкви, как положено уставом, чтоб тем возгревать в себе искру благодати Божией и отревать обаяния мира; 4) вверяться руководству законных пастырей и духовных отцов и повиноваться их руководительным указаниям. Итак, узнайте и сердцем содержите все, чему учит святая Церковь, и, приемля благодатные силы чрез таинства и возгревая их чрез все другие священнодействия Церкви, идите неуклонно путем заповедей, прописанных нам Господом Иисусом Христом, под руководством законных пастырей - и несомненно достигнете Царствия Небесного и спасетесь. Аминь.

В прошедшей беседе мы дошли до следующего вывода: узнай и сердцем содержи все, чему учит святая Церковь, и, приемля Божественные силы чрез таинства и возгревая их чрез все другие священнодействия и молитвования Церкви, иди неуклонно путем заповедей, предписанных нам Господом Иисусом Христом, под руководством законных пастырей - и несомненно достигнешь Царствия Небесного и спасешься. И это ответ, прямой и единственный ответ всякому вопрошающему: что сотворив живот вечный наследуем? Все спасшиеся спаслись сим, а не другим способом, и все ныне спасающиеся спасаются так, а не иначе.

Нечего бы больше и говорить о сем. Но я боюсь, нет ли кого между вами, кто неправо о сем судит? Не думает ли кто, что не все из сказанного одинаково необходимо илинедля всех все необходимо - что без иного, может быть, можно обойтись, не умаляя тем своего спасения, иное может быть оставлено на произвол, не будучи обязательно для всех. Потому вынужденным себя нахожу пояснить вам, что все сказанное нами, то есть здравое учение веры, хождение по заповедям, принятие таинств, участие во всех молитвованиях Церкви и руководство законных пастырей,- все это существенно необходимо в деле спасения, так что там только и содевается спасение, где есть все в совокупности; где же чего-либо недостает, там дело спасения подвергается великой опасности и портится. Ибо какого спасения чаять тому, кто не содержит истинного учения веры и Церкви и неправо мыслит или о Боге, мире и человеке, или о настоящем состоянии нашем испорченном, или о способе нашего восстановления, который один, или о смерти и будущей участи нашей, или о каком бы то ни было догмате, когда Сам Господь говорит, что если кто отвергнется словес Его в роде сем прелюбодейном и грешном, того и Он отвергнется пред Отцем Своим, Иже есть на Небесех (Мк. 8, 38)? А кого Господь отвергнет, где тому место? Уже, верно, не в Царствии Небесном. А вот есть же люди, которые говорят: как хочешь веруй, только живи хорошо и ничего не бойся,- как будто можно жить хорошо, не имея здравых понятий о предметах, сообщаемых истинною верою. Не льститесь, братия! В состав истинной жизни входит не одно поведение, но и здравый образ мыслей, так что у кого недостает последнего, о том не следует говорить, что жизнь его исправна и хороша. С другой стороны, жить хорошо - значит жить богоугодно; богоугодная жизнь вся ведется по воле Божией, а одно из первых определений воли Божией относительно к нам есть веровать в Того, Кого Он послал, то есть в Господа Иисуса Христа и Его Божественное учение. Значит, тот, кто говорит: как хочешь веруй, только живи хорошо, когда истинно веровать есть заповедь, походит на такого человека, который сам разоряет основание, на котором хочет строить дом, или на такого, который хочет переплыть реку на ладье, которую сам сознательно разбивает под собою.

Какого же спасения чаять и тому, кто нарушает какие-либо заповеди Божии, например: заповедь правды или милосердия, воздержания или трудолюбия, чистоты или нестяжательности, супружеской верности или другой какой, умаляя тяжесть своих грехов каким-нибудь кривотолкованием, например: природа влечет, сердце требует; или стараясь заслонить их безобразный вид от совести какими-нибудь видимыми, не совсем трудными делами благочестия, например: хождением по церквам, устроением ценных икон и возжжением лампад? Какого, говорю, чаять спасения таковым, когда прямо говорится, что, если хочешь внити в живот, соблюди заповеди (1 Ин. 3, 23; Мф. 19, 17)? Что неправедники, какого бы рода они ни были, Царствия Божия наследовать не могут (1 Кор. 6, 9)? Нужны, конечно, и нужны существенно, в деле спасения и внешние дела благочестия, но не одни: необходимо притом исполнение и всех других заповедей Божиих. Сия подобаше творити, говорит Господь, и онех не оставляти (Мф. 23, 23). Как без ног идти или без крыльев летать, так без исполнения заповедей достигнуть Царствия Небесного невозможно.

Как это еще иные самовольно замышляют содевать свое спасение сами собою, не приемля Божественных сил, яже к животу и благочестию, чрез святые таинства и не возгревая их священнодействиями и молитвованиями Церкви? Я уже объяснил, что мы, падшие, немощны и шага не можем сделать на добром пути без особенной благодатной помощи; что благодать сия приемлется в святых таинствах и, приемлемая, подобна бывает вначале малой искре, которая потом возгорается до пламени деятельным участием во всех чинах святой Божией Церкви. Все это и само собою ясно, и сознается своим опытом, и свидетельствуется всеми. А вот есть же лица, которые говорят: вся эта церковность нужна для простых, понимающим же дело достаточно одного умственного, духовного или сердечного служения Богу. Блаженны вы, простые души, все беспрекословно приемлющие и всякому гласу Церкви охотно повинующиеся! Вы подобны древам, посаженным при исходищах вод, которые дают плоды свои во время свое. А те, понимающие дело - по-своему, конечно,- подобны в духовном отношении тощим былинкам, растущим на сухой, каменистой или песчаной почве и едва слабые признаки жизни в себе показывающим; или еще и того хуже: они подобны семенам, заглушенным еще в недрах земли, непрозябшим или перезябшим. Вообразите себе на дворе дождь, снег, дух бурен и поставьте в такую погоду на открытом воздухе человека, не прикрытого, как должно, одеждою,- долго ли он проживет? Точь-в-точь в таких находится обстоятельствах тот, кто чуждается таинств и всей нашей животворной церковности. Жалки такие люди! Эгоизм и самочиние снедает кости их.

Наконец, Господь избрал апостолов, апостолы предали дело свое епископам, определив в сотрудники им пресвитеров. Все они в совокупности составляют богоучрежденное пастырство в Церкви, коего дело - возводить всех в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13), освящая таинствами, возгревая священнодействиями, а паче руководя советами в многораспутистом течении к духовному совершенству. И благодарение Господу, что так есть! Мы слепы; как слепому нужен вожатай, так нам нужен указатель пути в Царствие Божие - в очень многих случаях нужно лицо, которое как бы за руки взяло нас и вывело из запутанности мыслей и чувств, в какие повергает нас иногда враг и собственное неразумение. Не говорите, что руководитель всем есть слово Божие - мы и сами прочитаем и увидим, что нужно. Слово Божие содержит общие указания для всех, а что именно нужно мне и в моих обстоятельствах, это должен объяснить мне другой - живой, опытный голос. Не будь сего, я должен блуждать по распутиям и быть в постоянной опасности. И вот почему благопотребна нам помощь благоразумного совета пастырского. Как же это иным, и, может быть, не малому числу, кажется, что у них нет других обязательных отношений к своему пастырю, кроме приглашения в случае нужды совершить таинство или другое какое священнодействие? Такие забывают, что имже несть управления, падают аки листвие, спасение же есть во мнозе совете (Притч. 11, 14).

Из всего сказанного выходит снова то же заключение, что и прежде: хочешь ли спасения - узнай и сердцем содержи все, чему учит святая Церковь, и, приемля Божественные силы чрез таинства и возгревая их чрез все священнодействия и молитвования Церкви, иди неуклонно путем заповедей, предписанных нам Господом Иисусом Христом, под руководством законных пастырей - и несомненно достигнешь Царствия Божия и спасешься. Все это существенно необходимо в деле спасения, необходимо все в совокупности и для всех. Кто одного чего не принимает или не допускает, нет тому спасения - тот не уврачует своих немощей и не избежит болезней. Церковь Божия есть врачевательница, содержащая в своем устройстве врачевство, всякую болезнь нашу духовную врачующее. Составные части врачевства сего суть: православное учение, жизнь по заповедям, таинства с священнодействиями Церкви и руководство пастырей. Как в болезнях телесных врачевство бывает целительно только тогда, когда оно составлено из всех означенных в рецепте веществ, так и в болезни нашей духовной целительность может иметь место в нас только тогда, когда мы приемлем все стихии, входящие в состав единстнам помощь благоразумного совета пастырского. Как же это иным, и, может быть, не малому числу, кажется, что у них нет других обязательных отношений к своему пастырю, кроме приглашения в случае нужды совершить таинство или другое какое священнодействие? Такие забывают, что имже несть управления, падают аки листвие, спасение же есть во мнозе совете (Притч. 11, 14).

Из всего сказанного выходит снова то же заключение, что и прежде: хочешь ли спасения - узнай и сердцем содержи все, чему учит святая Церковь, и, приемля Божественные силы чрез таинства и возгревая их чрез все священнодействия и молитвования Церкви, иди неуклонно путем заповедей, предписанных нам Господом Иисусом Христом, под руководством законных пастырей - и несомненно достигнешь Царствия Божия и спасешься. Все это существенно необходимо в деле спасения, необходимо все в совокупности и для всех. Кто одного чего не принимает или не допускает, нет тому спасения - тот не уврачует своих немощей и не избежит болезней. Церковь Божия есть врачевательница, содержащая в своем устройстве врачевство, всякую болезнь нашу духовную врачующее. Составные части врачевства сего суть: православное учение, жизнь по заповедям, таинства с священнодействиями Церкви и руководство пастырей. Как в болезнях телесных врачевство бывает целительно только тогда, когда оно составлено из всех означенных в рецепте веществ, так и в болезни нашей духовной целительность может иметь место в нас только тогда, когда мы приемлем все стихии, входящие в состав единственного врачевства нашего духовного - христианства, или Церкви. Отнимите какую-либо стихию из врачевства телесного - оно уже не будет иметь своего действия. Не примите чего-нибудь из того, что входит неизбежно в состав христианства, или Церкви,- и вы сами себя лишите целительности, так вам необходимой, и, следовательно, останетесь в том же неуврачеванном, пагубном состоянии - стало, не спасетесь и не узрите Царствия Небесного. Аминь.

Рассуждая прежде о пути ко спасению, мы узнали, что желающему душу свою спасти необходимо знать и свято содержать Божественное учение святой веры, необходимо притом принимать Божественные силы чрез святые таинства и возгревать их чрез все церковные священнодействия и затем с помощью их идти путем заповедей Божиих, под руководством законных пастырей. Видели также, как все сие необходимо, и необходимо все в совокупности, так что напрасно будет льстить себя надеждою спасения тот, кто самочинно отвергает какую-нибудь из сих спасение совершающих стихий.

Обращаясь теперь к самим себе - к тому порядку жизни, какой царствует среди нас, что находим? Находим, что все сие уже действует в кругу нас, что мы не лишены законного богоучрежденного пастырства, которым совершаются для нас спасительные таинства со всеми священнодействиями, проповедуется святая вера и толкуются заповеди Божии; что, следовательно, мы обладаем всеми средствами, яже к животу и благочестию, или живем в спасительной, так сказать, атмосфере.

Спасение так близко к нам, что его можно как бы осязать. Как же будет нам горько, если в тот час, когда будет решаться достоинство каждого из нас, мы окажемся несоделавшими своего спасения! Помышляя о сем, снова не удержишься от вопроса: что же сотворим? Что сотворим сими божественными средствами ко спасению, да спасемся?

Вот что сотворим:

1. Возблагодарим Господа, так о нас благоволившего,- возблагодарим за то, что едва рождаемся мы, как уже вступаем в спасительную среду и находим готовым все необходимое ко спасению и, прежде чем придем в сознание, уже несемся по пути спасительному - общим течением спасаемых. Как в видимой природе самое малое насекомое, рождаясь, находит все необходимое к своему существованию вокруг себя, так окружает и нас Господь теплою заботою, едва явились мы на свет, и продолжает потом ее до конца нашей жизни. Из колыбели еще берет нас на свои объятия мать наша Церковь - возрождает к новой жизни, питает и хранит на всех путях наших и не отступает от нас, пока не опустит в могилу с успокоительною для остающихся и небессильною для отшедших молитвою: во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшему рабу (или: усопшей рабе). Чем же все сие заслужено? Ничем. Есть много народов, не знающих пути истинного. Тем, которые рождаются среди их, надо усиленно искать сего пути, и еще найдут ли? А мы вступаем на него без всяких с нашей стороны усилий, находим не ища. Почему так? Единому Богу то известно. Но всячески в сем действии Божественного промышления нельзя не видеть особенного к нам Божия благоволения.

Возблагодарим же за все сие Господа, так о нас благопромыслившего! Возблагодарим при сем и за самое убеждение в том, что мы обладаем истинно спасительными средствами; ибо в связи с сим убеждением стоит другое убеждение - в особенной Божией к нам близости, в том, что единый истинный Бог есть наш Бог и мы люди Его. А выше этого блага ничего и быть не может на земле.

2. Слыша сие, не один из вас, может быть, готов воскликнуть, как бы осязая уже спасение: Господь мой и Бог мой! Но не забудьте, братия, слово Господа: Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи! внидет в Царствие Божие (Мф. 7, 21). Вот и опять вопрос: что же еще сотворим? Вот что сотворим. Всем помышлением своим, всем сердцем и всею крепостию своею предадим себя сему Божественному устроению нашего спасения, именно:

а) будем блюсти непоколебимое убеждение в истине сего устроения спасения и неотложной его необходимости для всех вообще. Ах, братия! Победите искушение своего ума и доходящего до слуха вашего суемудрия других. Не поддавайтесь сомнениям и не дозволяйте колебать покоя веры вашей дерзкому и гордому совопросничеству: для чего то и зачем это? Лучше б так или этак. Отревайте сии соблазны. Не мы первые. Сколько уже было спасенных сим путем?! Мы больны, нас врачуют. Объясняет ли врач, почему он так, а не иначе врачует больного? Умолкнем же и смиренно покоримся всему, яко Божию устроению;

б) и не это одно; приложим еще сочувствие ко всему сему устроению, то есть так себя настроим, чтоб сердце наше находило удовольствие и в достойном принятии Святых Таин, и во всяком богослужении и священнодействии, и в слушании проповедания истин Божиих, и во внимании к руководству и советам пастырей, и во всяком вообще деле, предписываемом законом Божиим. Кто к чему имеет сочувствие, тот туда и влечется. Кто имеет сочувствие к делам спасения, к ним и стремится. Имеет кто сочувствие к другому чему, к тому и бежит. Вот отчего и бывает, что, тогда как одни спешат в церковь, другие едут в театр, на бал или гулянье… Но, сами знаете, чего ожидать от сих последних? Переселите же сердце свое из сих суетных мест в отрадную область Божию и там находите услаждение и всю полноту довольства сердечного. Где сокровище, говорит Господь, там и сердце. Стало, где сердце, там и сокровище. Что же за сокровища предлагает мир? И стоят ли они того, чтоб ими осквернять сердце, предопределенное быть обиталищем Бога?! Не подумал бы кто, что можно совместить то и другое! Нет, нельзя. Сердце наше одно и просто, так что, где оно есть, там есть уже все, и в другом чем уже нет его, и оно быть там не может. Потому кто в мире с сердцем, тот в Церкви без сердца. И наоборот, кто в Церкви с сердцем, тот в мире без сердца. Где-нибудь да неизбежно быть без сердца. А без сердца - что за жизнь! В мире хорошо быть без сердца, а в Церкви Божией быть без сердца - значит быть лицемером пред очами Божиими, пред всевидящим Богом.

Вот почему ко всему прописанному надо еще приложить:

в) ревностное, неопустительное и несмешанное исполнение всего, что требуется для спасения. Уж одно, так одно: хочешь спасаться, держись дел спасительных; а не хочешь, как хочешь - только знай, что не можешь Богу работать и мамоне. Решимся же, братия, идти твердо путем спасения, не уклоняясь ни на десно, ни на шуе. Отвергнем двоедушие и исправим хромлющия ноги свои! Что скажете вы о больном, который лежит в доброй врачебнице, назирается добрым врачом, получает прямые против болезни лекарства и всем этим пренебрегает - врача не слушает, лекарств не употребляет? Что скажете также о том, кто стоит пред чистым источником, чувствует жажду и имеет возможность, даже понуждается утолить ее из сего именно источника и вместо того оставляет его и бежит к реке, полной тины, гадов и смрада, и оттуда пьет воду, не утоляющую его жажды? Конечно, не одобрите ни того, ни другого. Но не над собою ли самими мы произнесем этот приговор, если, обладая всеми средствами ко спасению, не будем пользоваться ими как следует? И не к нам ли будет относиться укор Божий: Мене оставиша источника воды живы, и ископаша себе кладенцы сокрушеныя, иже не возмогут воды содержати (Иер. 2, 13). Так, братия, благодарение Господу, что Он, по великой милости Своей, так приблизил к нам Свое спасение. Но приложим и свой труд! Путь спасения указан и прояснен. Он перед нами. Но все же мы не спасемся, если не пройдем сим путем! Обозрите еще раз все в совокупности устроение сего пути! Мы говорили: узнай и содержи учение веры и, приемля силу чрез таинства, иди путем заповедей, под руководством пастырей. Здесь знание веры и заповедей, таинства со всеми священнодействиями и руководством пастырей составляют устроение спасительного пути, который вне нас. Самое же дело спасения в чем? В том, чтобы идти сим путем. Пойдемте же! Се, ныне время благоприятно, се, ныне день спасения (2 Кор. 6, 2). Аминь.

Между тем как я придумывал, что бы сказать вам в заключение наших бесед о пути ко спасению, пришло мне на память сказание, которое я читал в одном из древних отечников. Оно очень близко к тому, о чем мы говорили, и я не считаю излишним передать его вам ныне в том виде, как оно рисуется в голове моей.

Один глубокий старец, живший в уединенной пустыне, впал в уныние, и тьма помышлений начала сокрушать душу его, внушая ему недоумения, правильно ли течет он и есть ли надежда, что труды его увенчаются наконец успехом. Старец сидел, поникши главою. Сердце ныло, но очи не давали слез. Сухая скорбь томила его. Между тем как он так убивался горем, предстал ему ангел Господень и сказал: "Что смущаешься и зачем помышления входят в сердце твое? Не ты первый и не ты последний идешь путем сим. Многие уже прошли им, многие идут, и многие пройдут им в светлые обители райские. Ступай, я покажу тебе разные пути, какими ходят сыны человеческие, равно как и то, куда приводят сии пути. Смотри - и вразумляйся!"

Повинуясь мановению ангела, старец встал и пошел; но едва сделал несколько шагов вперед, как стал вне себя и погрузился в созерцание дивного видения, которое открылось умным очам его. Он видел по левую от себя сторону густой мрак, как стену непроницаемую, внутри которого слышались шум, тревога и смятение. Всматриваясь внимательнее в мрак, увидел он широкую реку, по которой волны ходили взад и вперед, вправо и влево; и кто-то всякий раз, как мелькала пред очами его волна, как бы на ухо внятно произносил старцу: это волна неверия, беспечности, холодности; это - немилосердия, разврата, взяточничества; это - неги, забавы, зависти, раздора; а это - пьянства, нечистоты, лености, неверности супругов и прочее и прочее; и всякая волна поворачивала на себе пред ним несметное множество людей, поднимая их из реки и снова погружая в глубь ее. В ужасе старец воскликнул: "Господи! Ужели все сии погибнут и нет им надежды спасения?" Ангел сказал ему: "Смотри далее - и узришь милость и правду Божию!"

Старец взглянул еще на реку и увидел ее по всей широте и по всей долготе своей покрытою малыми ладьями, в которых сидели светлые юноши со всякого рода орудиями во спасение утопающих. Они всех призывали к себе и иным подавали руки, другим спускали жерди и доски, тем бросали верви, а иногда погружали вглубь багры и крюки, не ухватится ли и там кто? И что же? Редкий-редкий откликался на призывный голос их, и еще менее было таких, которые пользовались как следует подаваемыми им орудиями спасения. Наибольшая часть с презорством отвергали их и с каким-то диким услаждением погружались в реке сей, издававшей чад, смрад и гарь. Старец простер взор свой вдаль реки и в конце ее увидел бездну, в которую низвергалась она. Юноши в большом количестве стремительно плавали в ладьях туда и сюда, у самого края бездны, заботливо подавая помощь всякому; но, несмотря на то, каждую минуту, на каждой точке реки целые тысячи людей вместе с рекою низвергались в бездну, откуда были слышны одни стоны отчаянья и скрежет зубов. Старец закрыл лицо свое и зарыдал. И был к нему глас с Неба: "Горько, но кто виновен? Скажи, что бы еще мог Я сделать для спасения их, чего бы не сделал? Но они с ожесточением отвергают всякую подаваемую им помощь. Они отвергнут Меня, если Я низойду на помощь к ним в самые безотрадные места их страданий".

Успокоившись несколько, старец обратил очи свои на правую сторону, к светлому востоку и утешен был отрадным видением. Те, кои, внимая зову светлых юношей, подавали им руку или хватались за какое-нибудь спасительное орудие, были извлекаемы ими на правый берег. Здесь принимали их другие лица, вводили в небольшие стройные здания, рассеянные в большом количестве по всему протяжению берега, где их обмывали чистою водою, облекали в чистые одежды, опоясывали, обували, давали посох и, подкрепив пищею, отсылали в путь - далее к востоку, заповедав им не озираться вспять, идти без остановки, внимательно смотреть под ноги и не пропускать ни одного подобного здания без того, чтоб не зайти в него и не подкрепить себя в нем пищею и советом от тех, чьему попечению вверены сии здания, равно как все заходящие в них.

Старец провел глазами по берегу и увидел, что на всем протяжении его готовятся в путь эти избавленные. На лице всех отпечатлевались радость и воодушевление. Видно было, что они все чувствовали особенную легкость и силу и с некоторою неудержимостию устремлялись в путь, первые стадии которого усеяны приятными цветами.

Старец обратил потом взор свой далее к востоку, и вот что ему открылось! Приятный луг оканчивался не вдали от берега; далее начинались горы, лежавшие хребтами в разных направлениях. Они шли, поднимаясь все выше и выше и пересекаясь пропастями, то голые и утесистые, то покрытые кустарниками и лесами. Повсюду по ним видны были путники-труженики. Иной карабкался на крутизну, другой сидел в утомлении или стоял в раздумье, тот боролся со зверем или змеею; один шел прямо к востоку, а другой по косвенному направлению, а иной перерезывал поперечно пути другим; только все были в труде и поте, в борьбе и напряжении сил и душевных, и телесных. Редкий путник всегда видел дорогу: часто она совсем пропадала или раздроблялась в распутия; в ином месте скрывали ее туман и мрак, в ином пресекала пропасть или крутой утес; там преграждали ее звери из дубравы или ядовитые гады из ущелий. Но вот что дивно! Повсюду по горам рассеяны были красивые здания, подобные тем, в которые принимаемы были в первый раз спасенные от воды. Коль скоро путник заходил в них, как ему заповедано вначале, то, как бы он ни был изможден до того времени, выходил оттуда бодрым и полным сил. Тогда звери и гады не могли выносить взора его и бежали от него; никакие препоны надолго не останавливали его, и он легко и скоро отыскивал скрывавшийся каким-либо образом путь по тем указаниям, какие получал в тех зданиях. Всякий раз, как преодолевал кто препятствие или одолевал врага, становился крепче, выше и статнее; чем кто выше всходил, тем более хорошел и светлел. К вершине горы местность опять становилась гладкою и цветистою; но вступившие на нее вскоре входили в светлый облак, или туман, из которого более уже не показывались.

Старец поднял очи выше сего облака и из-за него или из-за горы увидел чудный, неописанной красоты свет, из которого доносились к нему сладостные звуки: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Старец в умилении пал ниц, и над ним звучно пронеслось слово Господне: тако тецыте, да постигнете (1 Кор. 9, 24).

Поднявшись снова на ноги, старец увидел, что с разных высот горы немалое число путников в разных местах стремительно бежали снова к реке, то молча, то с криком и хульными, бранными словами. К каждому из них и сверху и с боков обращаемо было воззвание: "Остановись, остановись!" Но гонимые какими-то малорослыми муринами, они не внимали остережению и снова погружались в смердящую реку. Тогда старец в изумлении воззвал: "Господи! Что сие?" И услышал в ответ: "Плод самочиния и непокорливости богоучрежденному порядку!" Тем видение кончилось.

Ангел, показывавший его старцу, спросил его наконец: "Утешен ли?" И старец поклонился ему до земли.

Думаю, братия, нет нужды много говорить вам для истолкования сего видения. Река есть мир; погруженные в ней люди - живущие по духу мира, в страстях, пороках и грехах; светлые юноши в ладьях суть ангелы и вообще призывающая ко спасению благодать; бездна, в которую низвергалась река с людьми, есть пагуба; красивое на правом берегу здание - Церковь, где чрез таинства покаяния или крещения обратившиеся грешники омываются от грехов, облекаются в одежду оправдания, препоясуются силою свыше и поставляются на путь ко спасению; восход на гору с разными затруднениями - разные труды в очищении сердца от страстей; звери и гады - враги спасения; гладкая к вершине местность - умиротворение сердца; светлое облако, скрывающее путников,- покойная смерть; свет из-за горы - рай блаженный; здания, рассеянные по горе,- храмы Божии. Кто заходит в сии здания на пути, то есть принимает таинства и участвует в священнодействиях и молитвованиях Церкви, пользуется советом и руководством пастырей, тот легко преодолевает все препятствия и скоро востекает к совершенству. А кто самочинно отвергает их, не подчиняясь указаниям и советам пастырей, тот скоро падает, и дух мира снова увлекает его.

Прилагать к сему какое-либо увещание считаю излишним. Умоляю только вас, братия, спаситеся от века сего лукавого! Аминь.

Внутренняя жизнь [2]

1 Не внешно только надо держать добрую исправность, но и в сердце содержать то. Это главное дело

Прошлый год с этого воскресенья начал я вам объяснять, в чем состоит путь, ведущий ко спасению, и в несколько бесед мы дошли с вами, если припомните, до следующего определения: узнай и сердцем содержи все, чему учит святая Церковь, и, приемля Божественные силы чрез таинства и возгревая их чрез все другие священнодействия и молитвования Церкви, иди неуклонно путем заповедей, предписанных нам Господом Иисусом Христом, под руководством законных пастырей - и несомненно достигнешь Царствия Небесного и спасешься. Я нарочно повторял тогда несколько раз это правило, как повторяю и теперь, с тем, чтобы вы легче могли утвердить его в своей памяти. Но при всем том я не думал сказать вам что-либо новое, а хотел только порадовать вас, возведши до сознания, что все, чем мы чаем угодить Богу и душу свою спасти, есть действительно Богом нам дарованный, единственный путь ко спасению, а обрадовавши - возбудить живейшую ревность идти сим именно, а не другим путем - без колебания, без отставания и без блуждения.

Теперь что остается? Остается идти. Пойдем же, чтоб иначе к нам не относился укор Спасителя к иудеям за то, что они не хотели воспользоваться указаниями Иоанна Предтечи: он бе светильник горя и светя, говорил Спаситель, вы же восхотесте возрадоватися в час светения его (Ин. 5, 35). То есть Иоанн Предтеча указывал им путь жизни в Христе Спасителе, а они не последовали совету его. Что тогда было, то может быть и теперь и во всякое время. Можно стоять при пути спасения, колеблясь недоумениями, точно ли этот путь есть единственный путь и нет ли другого поудобнее и попривольнее. Можно и веря в истину и неотменность пути сего спать при нем в беспечности или отлагать самое шествие день ото дня. Можно стоять и дивиться на всех мимоходящих путем тем, не двигаясь с места, или вступать на него и опять сходить, вступать и сходить. Как жаль, имея так верным получение вечного спасения, в день распределения участи всех оказаться лишенным его!

Не думаю, чтоб кто-нибудь из вас принадлежал к какому из сих классу. Избави вас, Господи!.. Но можно еще вот в каком состоянии находиться: думать, что идешь, а между тем нейти; можно двигаться, не подаваясь вперед, подобно мулу, поворачивающему рушальное колесо. На это и прошу обратить внимание.

И здесь может быть не один случай. Укажу вам главный. Это бывает тогда, когда кто останавливается на одном внешнем, не обращая внимания на внутреннее настроение сердца, между тем как поступательное движение в Царствие совершается не иначе как в сердце и сердцем. Оно похоже на восхождение воздухоплавательного шара вверх. Впускают в сей шар высшую, легчайшую стихию, и он поднимается кверху сам собою. То же и в деле шествия ко спасению. Приемлет кто небесные Божественные стихии сердцем, подобонастроенным к тому,- и восходит духовно к Небу - в духовных совершенствах. И чем более приемлет тех, тем выше поднимается, идя прямым путем в Царствие Небесное. Так, все в сердце; а иной, не имея ничего в сердце и только делая дела внешние, неизбежные при сем, может думать, что он идет в Царствие, тогда как на деле нейдет.

Итак, ревнуя о спасении, все внимание должно обращать на устроение сердца, или на впечатление в нем истинно христианских чувств и расположений, хотя при пособии всего того видимого устроения, которое необходимо входит в состав спасительного пути. Не должно, например, ограничиваться одним знанием Символа и даже всего Катехизиса, а надо сердцем приять и сердцем возлюбить всякую изреченную там истину; не должно довольствоваться одним внешним участием в молитвованиях Церкви, а надо и умно - в сердце - возноситься к Богу; не должно останавливаться на одном доброделании, телом совершаемом, но надо воспитать в себе еще добрые чувства и расположения и прочее. Ибо чего нет в сердце, того и на деле нет.

Если нет веры в сердце, то ее совсем нет, хотя бы кто писался православным. Если нет воздыханий в сердце, нет их и совсем, хотя бы кто воздух колебал или и бил себя в перси. Если нет страха Божия в сердце, нет его и совсем, хотя бы кто видом казался исполненным благоговения. Если нет чистоты и отрешенности в сердце, нет их и совсем, хотя бы кто чист был телом и ничего не имел из благ мира. Если не бывает человек сердцем в храме, нет его здесь и совсем, хотя бы он тут стоял телом. Так, все надо совершать сердцем. Сердцем любить, сердцем смиряться, сердцем к Богу приближаться, сердцем прощать, сердцем сокрушаться, сердцем молиться, сердцем благословлять и прочее и прочее… Ибо каков кто в сердце, таковым зрит его Бог с высоты Своего престола и соответственно тому принимает его. Каин и Авель приносили жертвы вместе, но Бог призре… на Авеля и на дары его: на Каина же и на жертвы его не внят (Быт. 4, 4-5). Мытарь и фарисей молились вместе в церкви, но мытарь принят, а фарисей отвержен. Где причина таких отличий? В настроении сердца. Почему Бог и требует словами премудрого: даждь ми, сыне, твое сердце (Притч. 23, 26). И пророк Давид влагает нам в уста такую молитву: сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50, 12).

Каково должно быть настроение сердца, свойственное христианину, идущему незаблудно путем спасения, это я по временам буду объяснять вам мало-помалу хотя в главных чертах. Аминь.

13 ноября 1860 г.,

в 25-ю неделю по Пятидесятнице

2 Каков кто в сердце, таким имеет его Бог и так относится к нему

В прошедшей беседе я навел вас на мысль, что главное в нашей жизни есть настроение сердечное и что каков кто в сердце, таковым того имеет и Бог, несмотря ни на какие внешние отличия и преимущества. Хочу и ныне остановить внимание ваше на той же мысли, чтоб научить вас ценить свои движения внутренние и таким образом расположить - строже смотреть за своим сердцем и за всем, что входит в него и исходит из него.

Не буду для этого входить в рассуждения. Представляю только несколько случаев и примеров из слова Божия и житий святых в подтверждение сей истины.

Вот и в читанном ныне Евангелии представляется богач, который, как обычно зажиточным, задумал перестроить житницы свои по случаю обильного урожая. Ничего нет тут укорного. И за это не укоряет его Господь. Но между тем как он это задумал, из сердца вышло такое помышление: ну теперь только ешь, пей и веселись; не о чем заботиться и нечего бояться. Кажется, не велико слово. Но что значило оно?.. Оно значило, что он сердцем отвратился от Господа и весь прилепился к богатству, на него одно полагаясь и в нем чая иметь верного хранителя и всегдашнего защитника, поставляя его, таким образом, для себя в бога. Никто сторонний не видел в нем такого помышления. Но его зрел Бог с Небеси святаго Своего - и тот же час дал ему должный ответ: в сию нощь душу твою истяжут от тебе (Лк. 12, 20). Лег он, не предвидя никакой опасности, а утром найден умершим. Вот суд Божий не по внешнему, а по сердцу. Сколько, братие, знаем мы случаев скоропостижной смерти! Но кто знает, не ответ ли это правды Божией богопротивному настроению сердца, делающему человека недостойным жить в богоуправляемом мире,- настроению, о котором, думали, может быть, умершие, и Бог не знает, как никто не знает из людей!

Предложу вам и еще опыт суда Божия.

Известно вам, что народ израильский был возлюбленный Богу. Сколько милостей явил к нему и как часто необыкновенным образом спасал его Бог!.. Израиль с своей стороны служил Богу по закону, данному Самим Богом, и хвалился пред всеми народами именем Господа Саваофа, Которому служил. Войдемте же теперь мысленно в храм их и посмотрим, что там… Приносятся жертвы овнов и тельцов, возжигается кадило, поются псалмы; и это в новомесячие, всякую субботу и праздники - все по закону Божию. Смотря на сие, мы бы сказали: благочестивый народ! Как приятно Богу смотреть на эти дела их веры и богопреданности! Но вот является пророк Исаия, и послушайте, что говорит об них от лица Божия: "Содомляне вы, гоморряне вы… семя лукавое… язык грешный! .. Что Мне в жертвах ваших… кадило ваше - мерзость Мне… праздники ваши ненавидит душа Моя… И не приходите являться сюда пред лице Мое…" Слыша сие, вы готовы спросить в изумлении: за что, Господи, гнев такой? И вот вам ответ: за то, что сердце их исполнено лицемерия, лукавства, грабительства, жестокосердия ко вдовам и сиротам, неправосудия, плотоугодия и разврата. Вот что было у них на сердце!.. А снаружи посмотреть - они, кажется, все были исправны.

Еще разительнее то же самое изображает пророк Иезекииль. Сидел, говорит, я в доме моем, и взял меня дух и поставил меня - в видении Божием - в Иерусалиме, в преддверии храма… Здесь увидел я одну скважню в стене. Муж, явившийся при сем, сказал мне: раскопай,- и я раскопал. Тот сказал: войди и виждь беззакония злая, яже творят сии здесь! Я вошел и увидел: на стенах изображено всякое подобие гада и скота и суетная гнушения и мужи израильские кадят пред ними, каждый держа свою кадильницу в руке (Иез. 8). Что это такое? Было это на деле? Нет. Этим изображалось то, что каждый помышлял на ложе тайнем своем, говоря: не видит Господь. Животными указывались страсти, коими полно было сердце их, а каждением - рабство сим страстям. Таковы были израильтяне по сердцу!.. Но кто это видел?.. Никто сторонний… Видел Бог и чрез пророка произнес Свой суд над ними по тому, каковы они в сердце. За то, говорит, что они предались нечистотам, говоря: не видит Бог. А Я вот есмь… не пощадит их око Мое, и не помилую (Иез. 9, 9-10). Вот как вышло. А по внешнему поведению они могли казаться честными.

Припомните в житии Андрея, Христа ради юродивого, как ему открыто было внутреннее настроение одного человека. Все чтили сего человека за трудолюбие, приветливость и воздержание. Но святой Андрей, подошедши, увидел змия сребролюбия, обвившегося вокруг шеи его. Вот одно было в наружности, а другое внутри.

В другой раз - шел кто-то, мужчина или женщина, не помню. На вид ничего худого не видно было, но открылись очи у святого Андрея, и он увидел ангела, зажавшего себе нос. На вопрос, что это значит, ангел сказал: нестерпимо зловоние блудной страсти, коею обладаемо сие лицо. А наружность ничего такого не представляла.

В житии Евфимия Великого рассказывается, что был в их стране старец, всеми чтимый и много всех пользовавший своими наставлениями и советами. Все считали его святым и богоугодным. Но когда он был при смерти, пришел другой старец и увидел, что бесы окружают одр его и с торжеством ожидают исхода души его… Видите, как все думали и как оказалось на деле!

Рассказывали также, что в Египетской пустыне был старец, который, когда присылал кто к нему какое подаяние, тотчас угадывал, что было на душе у того, кто присылал, и всегда говорил ученикам: тут кровь или слезы, это отдается корыстию, а это - нечистотою плотскою или тщеславием и гордынею.

Много бывало и других случаев, показывающих, что вся сила в настроении сердца и что каков кто по сердцу, таковым имеет его Бог, ангелы и все святые. Но довольно и этих, чтоб увериться вам, что так есть… Обратимся теперь к самим себе!

Если б открылись у кого очи умные и он осмотрел нас, здесь теперь собравшихся, что бы открылось?.. Даруй, Господи, всем нам быть и пред Богом по силе нашей безукоризненными, как мы почитаемся и желаем быть почитаемыми между собою взаимно в наших отношениях. Но, братие, к чему тут слово лести? Не обольщайтесь самоуверенностию, войдите внутрь себя и разберите тонкие помышления и устремления сердца вашего - каждый своего - и по тому судите о себе и определяйте без лицеприятия, чтj вы - зная, что таковыми, а не инаковыми открыты вы Богу и всему духовному миру. А затем худое исправляйте в себе, а доброе насаждайте. Кто-то из святых отцов изобразил сердце сосудом, полным всяких гадов и змий, которые всякий раз, как замышляет человек сделать что, выходят из него и, если дело худо, питаются им, а если хорошо - покушаются осквернить его ядом своим. Если человек внимателен к себе, то, не допуская дел худых и тем не давая пищи змиям, истощает их и, отревая их покушения осквернить добрые дела свои, поражает их во главу. Продолжая неутомимо свой труд все в одном роде и духе, он наконец убивает сих змий и мертвыми выбрасывает вон. Змии суть страсти и склонности худые. Смерть их - очищение сердца от страстей. Вот об этом и поревнуем. Грехи делать перестанем, а добрые дела станем творить так, чтоб к ним не примешивались никакие худые чувства и расположения. А если что проскользнет, будем очищать то покаянием. Делая так, чистыми явимся мы не только пред людьми, но и пред лицем Бога всевидящего… Даруй, Господи! Аминь.

20 ноября 1869 г.,

в неделю 26-ю по Пятидесятнице

3 Вводит внутрь и показывает, что там

Не раз уже я предлагал вашему вниманию ту простую истину, что в христианстве существо дела состоит в настроении сердца, во внутренних расположениях, или внутренней нашей деятельности, с чем, думаю, вы сами были и пребываете согласными. Но доселе еще не покушался вместе с вами войти внутрь, подвергнуть рассмотрению все бывающее там, чтобы каждый чрез то навык различать потом в себе доброе и худое и соответственно тому обходиться с собою. Сделаем это теперь.

Смежите же внешние чувства ваши, обратите око внимания внутрь и смотрите, что там.

На первый раз вы ничего там не увидите - не потому, чтоб там не было ничего, но потому, что там слишком много всего и все сбито и бродит в беспорядочном смятении. Вы будете испытывать то же, что испытывают в густой туман. Как в сем случае туман, как стеною, отграждает от нас все предметы и сокрывает их в себе, так кто в первый раз обращается внутрь себя, тот видит, что, как мрачным покровом, закрыто все его внутреннее. В этом можете удостовериться теперь же.

Но не прекращайте труда самоуглубления. Потерпите немного в сем труде, и вы скоро начнете различать мало-помалу происходящее внутрь вас подобно тому, как вошедший снаружи в слабоосвещенную комнату, постоявши немного, начинает один за другим различать находящиеся в ней предметы.

Усугубьте же внимание и смотрите: вот предмет, который вас занимал, отошел - его место заступил другой; этот тотчас замещен третьим; не успел этот показаться, как его теснит четвертый, гонимый в свою очередь пятым, и так далее. Одно помышление спешно сменяется другим - и это так быстро, что всегда почти нет возможности дать себе отчета в том, что прошло чрез нашу голову. Эта подвижность помышлений не оставляет нас не только в промежутках занятий, например при переходах с одного места на другое, но и во время их, как бы важны они ни были: и во время молитвы здесь, в храме, или дома, и во время чтения и даже размышления углубленного и прочее. Обычно называют это думанием, в существе же дела это есть расхищение ума, или рассеянность и отсутствие сосредоточенного внимания, столько нужного в деле управления самим собою. Вот это и поставьте первою чертою нашего внутреннего человека. Подобие ему - смятение снежинок, падающих при ветре, или толчение насекомых в воздухе в летние вечера. Противоположное ему состояние у святых есть внимание ума, по коему ничто самовольно не входит в голову и не выходит из нее - все подчинено свободе и сознанию, в коем обычно пребывает один Бог и лицо, Его созерцающее. Между сими противоположностями стоят разные степени душ, потеющих в борьбе с помыслами и ревнующих об умиротворении их.

Присмотритесь еще внимательнее - и вы различите в себе, под этим смятением помышлений в уме, в воле постоянную заботу об устроении своего быта, которая непрестанно точит душу, как червь, гонит человека-труженика от одного дела к другому, устремляя его все вперед по недовольству ничем обладаемым и при производстве одного всегда представляя сотни других дел, будто неизбежных. С первого пробуждения нашего от сна осаждает душу забота и не дает нам ни посидеть на месте, ни поговорить с кем как должно, ни даже поесть спокойно, пока не свалит утомленных в глубокую ночь на отдых, в свою очередь возмущаемый заботливыми сновидениями. Эта болезнь именуется многозаботливостию, которая снедает душу, как ржа железо. Ее и поставьте второю чертою бывающего внутрь нас. Противоположное ему свойство святых есть беспечалие, которое не есть беззаботность, и смиренный труд - правильный - в предании себя и своей участи всепромыслительному попечению Божию. Средину между ними составляет борьба - самопромышления с смиренным преданием себя промышлению Божию при посильном и своем труде.

Смотрите еще глубже - и вы должны увидеть внутри пленника, связанного по рукам и ногам, против воли влекомого туда и сюда, в самопрельщении, однако ж, мечтающего о себе, что он наслаждается полною свободою. Узы сего пленника составляют пристрастия к разным лицам и вещам, окружающим его, от которых больно нам отстать самим и болезненно расстаться, когда другие отнимают их у нас. Как на удочку попавшаяся рыба плавает еще, но никак не дальше, как позволяет нить, к коей прикреплена удочка; или как птица в клетке летает и ходит, но никак не далее пределов клетки - так пристрастия оставляют еще душе свободу действовать, как хочет, пока она не касается предметов их. Коснись дело до сих предметов, душа никак не совладает с собою. И чем больше пристрастий, тем меньше круг свободы. А бывает и так, что иной всем связан и не в силах сделать движения в одну сторону без того, чтоб не причинить себе боли с другой. Подобно тому как идущий где-либо в лесу и запутавшийся там и руками, и ногами, и платьем в прилипчивую траву, каким бы членом ни двинул, чувствует себя связанным, таким точь-в-точь чувствует себя и пристрастный ко многому тварному. Это поставьте третьею чертою нашего внутреннего состояния - пристрастность. Противоположное ему свойство святых есть отрешенность от всего, свобода сердца, внутренняя независимость. Средину между ними составляет работа над освобождением сердца от пристрастий.

Расхищение ума, многозаботливость и пристрастность - это еще не вся доля наша. Хоть они качествуют внутри, но все еще витают как бы на поверхности сердца. Приникнем глубже вниманием к сему сердцу и прислушаемся к тому, что там. Упрежду ваше соображение сравнением. Путник в горах видит пещеру, вход в которую прикрыт разросшеюся травою, внутри - мрак. Приложив ухо, он слышит там шипение змей, рычание и скрежет зубов диких зверей - это образ нашего сердца. Случалось ли вам когда наблюдать за движениями его? Попробуйте сделать это хотя в продолжение небольшого времени и вот смотрите, что вы можете там увидеть. Получили неприятность - рассерчали, встретили неудачу - опечалились, враг попался - загорелись местию, увидели равного вам, занявшего высшее место,- начинаете завидовать. Подумали о своих совершенствах - заболели гордостию и презорством. А тут человекоугодие, тщеславие, похоть, сластолюбие, леность, ненависть и прочее одно за другим поражают сердце. И это иногда в продолжение нескольких минут. Все это исходит из сердца и в сердце же возвращается. Справедливо один из подвижников, внимательных к себе, созерцал сердце человеческое полным змий ядовитых, кои суть страсти. Когда загорается какая-либо страсть - это то же, как бы змий выходил из сердца и, обращаясь на него, уязвлял его своим жалом. И когда выникает змий - больно, и когда жалит - больно… Ужаливая, питается он кровию сердца и тучнеет; тучнея, делается более ядовитым и злым и еще более тиранит сердце, в коем живет. Так бывает не с одною только страстию, но со всеми, а они никогда не живут поодиночке, а всегда все в совокупности, одна другую заслоняя, но не истребляя. Таково сердце человека, греху работающего, кто бы он ни был. Противоположное сему сердце святых свободно от страстей, или украшается бесстрастием. В средине стоят борющиеся со страстьми и похотьми под знамением подвигоположника Господа, в Его всеоружии.

Довольно! Не распространяюсь далее. Но что же, поредел ли теперь для вас мрак, сокрывающий наше внутреннее?.. И если поредел, на радость ли это или на горе? Горе рассеянным, многозаботливым, привязанным к чувственному и терзаемым страстями! Блаженны, напротив, души, внимательные к себе, упокоевающиеся в Боге, отрешенные от всего и сердце свое очистившие от страстей! Благословенны и труды тех, которые, оставя пагубы первых, стремятся востечь к блаженству вторых! Куда же кого из вас поставит совесть ваша? Желал бы, чтобы вы все принадлежали к числу блаженных, наслаждающихся совершенством в Господе. Если же это не есть удел наш, будьте по крайней мере в числе работающих и воюющих за получение сей почести вышнего звания. Но никто да не остается в числе беспечных, пораженных нечувствием и слепотою и в сем нечаянии терзаемых страстями среди рассеяния мыслей, забот и всякого рода пристрастий. Аминь.

11 декабря 1860 г.,

в неделю 29-ю по Пятидесятнице

4 Признак внутреннего благодатного оживления о Господе

Бог… богат сый в милости, за премногую любовь… еюже возлюби нас, и сущих нас мертвых прегрешеньми, сооживи Христом: благодатию есте спасени (Еф. 2, 4-5) - так учит нас ныне святой апостол Павел. Бог нас, мертвых прегрешеньми, сооживил Христом. В сем существо христианства! Ради сего Господь приходил на землю, и к сему направлено все устроение нашего спасения во святой Церкви! Пали мы и умерли. Восстаем во Христе - и снова жить начинаем.

Но, братие, сие умертвие и сие оживление из мертвых не есть какое-либо дело видимое, осязаемое, а есть нечто незримо совершающееся внутри - в сердце человека. Апостол Павел говорит о язычниках: вы были мертвы (Еф. 2, 1), потом прибавляет: и мы, то есть иудеи, были мертвы, когда были подобны вам (Еф. 2, 5 и далее). Так, и язычники, и подобные им иудеи, по апостолу, до принятия Христа Спасителя были мертвы. Между тем ведь они ходили, говорили, трудились, торговали, судились и прочее - делали все, что свойственно делать живым людям. Потом, когда те и другие уверовали в Господа, апостол говорит, что они оживлены Христом, хотя наружно они продолжали жить такою же жизнию человеческою, как и все. Так они ожили в сердце своем, в совести своей пред лицем Бога и для Бога, как прежде мертвы были тоже в сердце своем для Бога.

Остановите, братие, внимание ваше на сей незримости и неосязаемости нашего во Христе оживления! Оно незримо: стало быть, ничего видимого нельзя ставить в признак и доказательство того, что оно в нас есть - совершилось и действует. Признаки сии должны быть внутренни, незримы, как и само оно. Нельзя ставить в доказательство его, например, то, что мы родились и живем между христианами, числимся в Православной Церкви христианской, не чуждаемся христианских порядков и прочее подобное, ибо при всем этом внутренно мы можем быть мертвы, а если мертвы, значит, непричастны Господу Иисусу Христу - Оживителю; если же Ему непричастны, нет нам спасения - мы в числе погибающих.

Выставляю вам сие на вид, чтоб побудить вас войти внутрь себя и внимательнее проследить черты внутреннего во Христе оживления, чтоб потом вернее определить, действует ли оно в нас или мы вид только имеем, что живем, а на деле мертвы есмы,- и, определив то, или радоваться, что так есть, или ревностию возгореться отстранить то, чему не следует быть, и восставить то, что всегда должно иметь место в оживленных Иисусом Христом.

Спросим у апостола, отчего это язычники и подобные им иудеи были мертвы до принятия Христа Спасителя. Он отвечает нам: оттого, что творили волю плоти и помышлений (Еф. 2, 3). А что сделалось с ними, когда они ожили во Христе? То, что наперекор воле плоти и помышлений явились созданными во Христе Иисусе на дела благая. Таким образом, противление воле плоти и помышлений и устремление во Христе Иисусе на противоположное им благое - вот прямой признак оживления во Христе. Как видите, он очень прост. Будемте пояснять разные его стороны!

Воля плоти и помышлений нам должна быть понятна. В другом месте апостол называет ее просто плотию, или плотию со страстьми и похотьми, или живущим в нас грехом, а противоположное ей направление именует духом и главный для христианина закон жизни так выражает: духом ходите и похоти плотския не совершайте (Гал. 5, 16). Ходите вы духом, если и живете духом (Гал. 5, 24); а живете ли вы духом, сие же можно видеть из того, если похоти плотские не совершаете. Первоначально у нас не было сей похоти - сего живущего в нас греха, сих страстей; мы были духовны. Печать человечества была в духе, а дух - сила, в Боге живущая, из Бога пиющая жизнь и все к Богу устремляющая и в человеке, и вне его - и внутреннее, и внешнее. Когда завистию змииною запят был сей дух на пути своих стремлений и, вняв лести, принял семя змииное в самости, в себя замкнулся и в себе вздумал жить, тогда пресеклись притоки жизни Божественной, дух замер, и исполнилось: в оньже аще день снесте… смертию умрете (Быт. 2, 17). Между тем семя змииное, падшее в землю естества нашего, не пребыло одно, а все плодилось и плодилось, и все плоды его были плоды смерти, или новые притоки мертвящих сил, кои так расширились, что весь мир, по апостолу Иоанну, был не что иное, как область смерти. Семя змииное в нас - самость; отрасли его - страсти: сначала гордость, своекорыстие, чувственность; далее - гнев, похоть, ненависть, зависть, тщеславие; наконец, все неисчетное множество страстных движений и навыков, грубых и тонких, о них же не леть есть часто и глаголати. Все сие есть атмосфера смертная и мертвящая, и все ею объемлемое пребывает в смерти. Ибо когда таким образом страсти водворились - Бог забыт, духовные стремления погасли и человек стал не похож на человека.

Войди теперь всякий в себя и рассмотри, что в тебе действует, что подвигает тебя на дела, в чем главная пружина, заправляющая твоими помышлениями, чувствами и делами. И если найдешь, что действуешь то в угоду плоти и чувственности, то в видах своекорыстия и интереса, то в замыслах себя выказывания и возвышения - и вообще в угоду только себе и своим желаниям, ни в чем себе не попереча и всякой страсти покоряясь беспрекословно, как только она появится, то явно, что ты раб греха и смерти, или, по апостолу, мертв прегрешеньми, ибо творишь волю плоти и помышлений.

Творить волю плоти и помышлений - значит что пришло на мысль, то и делать, чего похотелось, к тому и стремиться. Пришел гнев - браниться; пришла похоть - скоро удовлетворять ей; представился случай к неправой прибыли - сейчас пользоваться им; захотелось повыситься - решаться на все кривые пути к тому. Так и во всем, что ни захотелось - тотчас делать то. Кто таков, тот очень походит на вьючное животное. Как мула, навьючив, ведут, куда хотят, и еще бьют,- так враг наложил на человека бремя страстей, связал его ими, правит им посредством их и ведет, куда хочет, тиранствуя и издеваясь над ним. Праведно пророк Давид грешнику, покаявшемуся и воспоминающему о своем состоянии во грехе, влагает в уста такие слова: на хребте моем делаша грешницы (Пс. 128, 3). И апостол говорит, что неверные как ведомые ведутся к безгласным идолам (1 Кор. 12, 2), то есть как связанные влекутся по пути страстей и похотей. А что это за жизнь? Что тут человеческого? Человеческое тут все замерло, а действует только самостное, страстное, сатанинское, плод принося смерти, а не жизни.

Как же теперь быть? Да так и останется человек в сей области мертвящей, пока не обратится ко Господу и пока ради его обращения благодать, пришедши, не высвободит его из сих уз смерти. Человеку душно и томительно пребывать в такой работе. Хоть и кажется иной довольным оттого, что удовлетворяет своей похоти, но внутренно не бывает у него радости и веселия. Как ржавчина ест железо или червь точит дерево, так внутри у него жало смерти нравственно грызет его живое существо, и он томится в сем замирании. И вот, если даст Бог, придет человек в себя и, осмотрясь кругом, восчувствует тяготу своего состояния и скажет: из-за чего же я работаю этим гадким страстям? Все им делаю в угоду, а покоя не имею, только Бога прогневляю и вечную муку готовлю себе. Не хочу с этих пор покоряться им, брошу все похоти и начну работать Господу Богу, Спасителю моему, нас ради в мир пришедшему и всех грешников к Себе призывающему. Когда скажет так в сердце своем грешник и самым делом обратится усердно к Господу с сердечным сокрушением и исповедию, тогда в таинствах дастся ему благодать и сила - устоять в своем намерении и одолевать привычные страсти, с какою бы силою они ни нападали на него. В сем действии его решимости работать Господу и в сем ниспослании ему благодати в таинствах полагается семя жизни о Христе Иисусе, которая и есть единая истинная жизнь, обнаруживающаяся и состоящая в противлении страстям и преодолении их. Пришедшая благодать оживляет дух, который, восприяв права свои, все начинает устремлять к Богу и, встречая на пути преграды страстей, их одолевает, прогоняет и искореняет. С сего времени начинается борьба на смерть, и чем решительнее кто противится страстям и искореняет их, тем быстрее выходит он из области смерти и вступает в область жизни. Когда же благодатию Божиею совсем их заморит в себе до того, что движения их или совсем в нем не будет, или оно будет как нечто чуждое, тогда в торжестве духовном он может изречь: се смерть пожерта животом, ктому не работаю греху и страстям и не готовлю стихий смерти на пагубу себе.

Так, братие, хотите ли явить в себе действующим оживление о Христе Иисусе - стойте в борьбе со страстьми и похотьми. Всякий раз, как восчувствуете вы приражение их, противьтесь им и прогоняйте их. Сказал, например, кто или сделал что обидное, приходит гнев и внушает вам сделать ему отмщение - не слушайте сих внушений, прогоните гнев и преложите его на кротость. Представляется случай к веселиям, восстает чувственность и предъявляет свои требования - подавите ее, откажитесь и восстановите трезвенность и чистоту. Выпадает такой случай, что сделай только неправое дело, то или выгоду получишь, или приобретешь значительное отличие и повышение; приходит своекорыстие или гордость и склоняют на дело неправое - не слушайте, одолейте себя и сделайте наперекор им, как требует правда и совесть. Так и во всем, какая бы страсть и по какому бы случаю ни пришла - не слушайте внушений ее, делайте наперекор ей, одолевайте ее - и это будет значить, что вы не работаете смерти, а живете в Господе Иисусе Христе.

Приведу вам несколько на сей случай примеров, чтоб раздражить ревность вашу на сопротивление страстям. Рассказывают об одном юноше, работавшем страстям в товариществе с другими. Случилось, что благодать Божия воздействовала в сердце его. Он покаялся и положил не вдаваться более в прежнее непотребство. Товарищи его, остававшиеся в прежнем рабстве страстям, встретив его, говорят ему: пойдем туда и туда, сделаем то и то. Идите себе и делайте что хотите, отвечал он, я уже не тот. Так будем говорить каждой страсти, прежней нашей приятельнице: я уже не тот - и отвратимся от внушений ее.

Святой авва Иоанн Колов еще живее изображает состояние души, убегающей страстей. В одном городе, говорит он, была блудница и имела много друзей. Это - душа со страстьми. Господин той страны пришел к ней и сказал: обещайся мне жить целомудренно, и я возьму тебя в супружество. Это - Господь призывает душу. Она обещалась, и он взял ее и привел в дом свой. Это - душа покаялась, дала обещание не грешить и получила благодать в помощь себе. Друзья ее соскучились и, зная, что она у господина, сказали: пойдем, дадим ей знак. Она услышит и выйдет к нам. Это - страсти приходят и начинают снова увлекать душу. Но бывшая блудница, услышав знаки, заткнула уши, вбежала во внутренние покои и заперла двери. Это - душа, которая по покаянии не слушает страстей и бежит от них, как от врагов прелестных. Так будем убегать от страстных внушений и мы всякий раз, как почувствуем приражение их.

Припомним еще сказание святого Макария Великого. Видел он врага, обвешанного разными сосудами, и спросил его: "Что это у тебя?" Он отвечал: "Орудия моих внушений. Подношу всякому, и кто примет - тотчас начнет действовать, как я хочу".- "А куда идешь?" - "Вот туда".- "Что же, там принимают тебя?" - "Нет, все злы; только один есть приятель, который, как только покажусь, от радости не знает что делать". Узнав имя того человека, святой Макарий обратил его ко Господу и научил противиться страстям. Когда бес пришел снова с своими внушениями, он уже не принял их и с гневом отвергнул и прогнал. Увидев опять того же беса, святой Макарий спросил: "Что, как теперь в том месте?" - "Теперь все злы; и тот, кто прежде слушал меня, стал зол, еще злее других". Так будем злиться и мы на страсти, зная, что тем поражаем врага - человекоубийцу.

И чем злее, чем ревностнее, неподатливее, непрерывнее будем отвергать внушения страстей, тем скорее они ослабеют и, не получая пищи, совсем истощатся и замрут, как замирает и иссыхает дерево, не получая влаги и света. Тогда душа, в сладком покое пребывая, будет обильно вкушать мир и радость о Духе Святе, полными устами пия жизнь из недр Господних. Тогда она вступит в состояние, совершенно противоположное первому. Там она жила только для страсти и была мертва - теперь она мертва для страстей и полна жизни. Теперь какая страсть ни приходи, уже не чувствуется и не производит тревог и смятений, как прежде. Это все то же, как приражение легкого праха к крепкой стене или удар молота в безвоздушном месте, остающийся без отзвука. Или как если какой хозяин упокоится во внутренних комнатах, повелев все запереть,- и приходят к нему сторонние, стучатся в окна и двери, а он не слышит; тогда те отходят, говоря: будто все вымерли, души живой нет. Так надо нам настроиться в отношении ко страстям. Пусть бьют они в окна чувств и в двери плоти - а мы так укроемся в сердце и так упокоимся в Господе, чтоб и не чувствовать ничего, как бы ни были сильны возбуждения их и раздражения. Сие состояние есть верх совершенства, цель, к коей стремиться должно.

Достигшие его вступают в блаженное бесстрастие, в коем во глубине сознания душа исповедует: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20). Понятно вам будет теперь то, что святые отцы говорят о нашем отношении к страстям. Люди, говорят они, в отношении к страстям бывают трех родов: одни действуют по страстям, другие борятся со страстьми, а третьи искоренили страсти. Первые пребывают в смерти, вторые восходят от смерти в живот, третьи вступили в область жизни и утопают в обильных притоках ее.

Сие ведяще, братие, помышляйте себе мертвых убо быти греху, живых же Богови, о Христе Иисусе Господе нашем. Да не царствует убо грех в мертвеннем вашем теле, во еже послушати его в похотех его, ниже представляйте уды ваша оружия неправды греху, но представляйте себе Богови яко от мертвых живых, и уды ваша оружия правды Богови (Рим. 6, 11-13). Сие да дарует вам Господь, пришедший в мир оживотворить нас, мертвых прегрешеньми. Аминь.

27 октября 1863 г.,

в неделю 23-ю по Пятидесятнице

5 Как блюсти, питать и возращать духовную жизнь, начатую в силу покаяния и святого причастия

Вот уже кому неделя, кому день как приступали вы к чаше Господней, как за обет не грешить снова приняты в приискреннее общение с Господом, как восприяли намерение вести новую жизнь и, укрепившись благодатию таинств, вступили на святое поприще истинно христианской деятельности. Что же? Успешно ли идут дела ваши?

Братие и отцы! Я не предполагаю между вами нерадивых и беспечных; не предполагаю таких, кои, холодно, по обычаю только приступив к таинству, продолжают и теперь жить, как жили прежде, или жить как живется, не заботясь о том, сообразны ли порядки их жизни с волею Господа, принятого в таинстве; не предполагаю и таких, кои, с искренним желанием приступив к таинству и положив при сем в сердце своем не оскорблять более Господа, успели уже снова пасть в прежние страстные дела и привычки. Думаю, что все вы радуете ныне Господа и ангелов Его, явившись сюда с тою же чистотою и полнотою жизни, с какою отпущены были от святого причащения,- и не только тою же, но и большею, успевши приложить плоды добрых дел, как приобретение на полученные благодатные силы. Едино прошу от Господа и то взыщу - да будет сие так.

Но если так, то, ревнуя об исправном христианском житии, заботясь о том, как бы явить себя угодными Господу, такую к нам великую милость недавно явившему, вы, верно, встречались с вопросом: как бы сделать, чтобы снова не пасть, как бы устроить такой порядок, чтоб он не мешал, а благоприятствовал новой, начатой по обету, требуемой совестию и желаемой сердцем жизни.

Вероятно, всякий решил уже сии вопросы для себя, как умеет и как находит лучшим. Но чтоб не вкралась в столь важном деле какая-либо ошибка, скажу вам об этом несколько слов - именно о том, как в самом деле надобно устроиться, чтоб сохранилась, крепла и возрастала начатая нами новая жизнь.

Христианская жизнь, утверждаясь корнем в сердце, развивается и растет на поле жизни нашей подобно древу. Потому до познания способов воспитания ее в нас можно сравнительно дойти по способам, употребляемым при воспитании дерев.

Смотрите, что делает садовник с молодыми корнями или прививками,- и делайте сами то же с собою и с своею жизнию христианскою. Тот огораживает свое деревцо и, когда нужно, прикрывает, чтобы неблагоприятные действия внешних стихий не повредили его; это первое. Огородив совне, поливает его, чтоб оно имело около себя довольно материи для всасывания в себя и образования из того питательных соков; это второе. Далее, чтоб оно росло ровно, кроме своего надзора и обрезывания лишних ветвей, привязывает его к тычине или жерди, крепко и надежно утвержденной в земле.

Подобный же сему уход должен быть и за ростками жизни нашей духовной. Во-первых, надобно оградить его от вредных влияний совне. Это вот что значит? Положили мы твердое намерение не грешить… Надобно теперь отстранить все, что может поколебать сие намерение, именно: изменить прежние обычаи и оставить привычки, которыми питались наши страсти; построить новый порядок своему поведению, или своим занятиям дома и вне и всем своим сношениям; а паче всего предохранять себя от соблазнительных встреч с такими предметами, лицами и вещами, кои могут возбуждать томящие нас греховные страсти… Если не сделаем сего, легко можем пасть - и росток жизни нашей духовной снова заглохнет подобну деревцу, подверженному вредному влиянию жара, или холода, или росы злокачественной!

Но и оградив сей росток показанным образом, не должно ограничиваться этим одним… Нет, надо еще, во-вторых, питать его… Надо доставить ему, так сказать, стихии, кои усвояя себе он умножал бы тем свои соки, рос и крепнул… То есть надо делать вот что: 1) читать и слушать слово Божие и писания отеческие, равно как самим рассуждать о спасительных истинах и вести о том беседы с единомысленными людьми или лицами, опытнейшими в жизни духовной; 2) ходить, сколько это для кого возможно, чаще в церковь Божию на божественные службы и дома учредить уголок молитвенный, время молитвы и правило молитвенное; 3) никак не опускать ни одного представляющегося случая к деланию добра или какому бы то ни было подвигу терпения или самоотвержения… Ежели устроимся так, то как бы светом, теплотою и влажностию обложим своего внутреннего человека и напоим его разного рода стихиями духовными, впивая кои он будет, как древо, насажденное при исходищах вод, пышно и быстро развиваться и зреть; а если не сделаем, то росток сей, подобно древу на сухой и песчаной земле, скоро истощится, засохнет и замрет.

Какого, наконец, уравнителя приставим к сему древу, чтоб оно росло ровно и не давало ненужных, лишних отростков?! Это ближе всего свое собственное рассуждение. Смотрите сами внимательно за всем и все направляйте к одной цели. Не сможете сами, останавливаетесь часто в недоумении - обращайтесь к духовным отцам своим: вопросите старцы, и рекут вам. Но при всем том не забудьте главного садовника и воспитателя нашего внутреннего деревца жизни Господа нашего Иисуса Христа, Которому и предайте души свои всецело. Преданных к Себе Господь никогда не оставляет, но то внутренними внушениями Им собственно, то указаниями чрез духовных отцов ведет их прямо и незаблудно кратким путем к совершенству в христианской жизни!

Вот что надо делать тем, кои желают сохранить в себе начатки новой жизни и преуспеть в ней! Не распространяюсь много, потому что тем, кои ревнуют о спасении, не нужны долгие убеждения. Им только напомяни - и они тотчас берут себе в правило все, что считается для них душеспасительным. Таковыми желаю быть и вам; только одно еще считаю нужным приложить… Устроив все, о чем было помянуто - а помянутое не есть только набор слов, а все существенно необходимо в деле хранения и воспитания духовной жизни,- так устроив все сие, паче всего блюдитесь от рассеяния внимания ума, от пристрастия сердца к каким-либо предметам и обременения воли многозаботливою попечительностию. Рассеянность, пристрастие и многозаботливость - три злейшие врага внутренней жизни. Будучи допущены внутрь, в непродолжительное время заглушат они духовную жизнь и повергнут вас снова, как бы в летаргический сон, в забвение, беспечность и холодность. А в этом - смерть духовная. Да избавит вас от сего Господь многомилостивый и да умудрит вас во спасение! Аминь.

28 февраля 1860 г.,

во 2-ю неделю Великого поста

6 Общее начертание течения духовной жизни по наведению от восхождения царей к воцарению

Побеждающему дам сести со

Мною на престоле Моем, якоже и

Аз победих и седох со Отцем Моим

на престоле Его (Апок. 3, 21)

Побеждающему дам сести со

Мною на престоле Моем, якоже и

Аз победих и седох со Отцем Моим

на престоле Его (Апок. 3, 21)


Церковь и отечество торжествуют ныне восшествие на престол благочестивейшего государя императора Александра Николаевича. Но есть, братие, иное Царство, иные престолы, иное восхождение на них. Это Царство и престолы Христовы и восхождение на них христианское. Итак, возгревая особенно ныне искренние чувства смиренной благодарности Господу, даровавшему царя российскому престолу, и чувство сыновней преданности возведенному Им на сей престол возлюбленному монарху нашему как сыны отечества земного,- как сыны отечества небесного от престола земного востечем мыслию и сердцем к престолам небесным. Престолы сии раздаются в другой жизни по правосудному и милосердому определению Судии Бога, но заслужить их надобно еще здесь, еще в сей жизни надобно начать восхождение к ним, начать и бодренно продолжать до конца жизни. Полное изображение сего восхождения к престолу небесному мы видим в восхождении на троны земные. Последуем мыслию вслед сего восхождения.

Царственное лицо, от которого зависит судьба целых миллионов, и зависит не на одно только время его царствования, но и на многие последующие века, есть лицо, особенным образом призываемое на служение человечеству. Потребного для царства царя воздвигает Сам Господь. Сам Господь непосредственно призывает и к престолонаследию небесному - и некогда прославит им только тех, коих предварительно призвал теперь. Сам собою, без сего призывания человек не стал бы и думать о сих престолах невидимых и отдаленных, когда пред ним с таким обилием рассыпаны блага ближайшие и видимые. Грешник то же, что спящий: не возбуди его - он и не встанет, не понудь - он и не пойдет. Посему Господь Сам обходит людей с милостями и прещениями, всех и каждого возбуждает Своим особенным образом - не услышит ли кто и не покорится ли Его спасительному призыванию. И что бы это такое значило? Вот все мы живем вместе, и живем по давно заведенному порядку, не подозревая никаких особенностей ни в себе, ни в других, но между тем очень часто случается, что тот, другой или третий видимо начинают особиться от нас: многое из обыкновенного между нами оставляют, многое совершают не так, иное в их поведении совсем ново; они стали между нами как странные и, однако ж, постоянно углублены, постоянно в напряженной деятельности, как бы готовятся к чему важному - как будто собираются в путь, хотят оставить нас и переселиться в другое место. Что значит такая перемена? Откуда такое отчуждение? Это Господь невидимо пришел к ним, тайно сказал их сердцу: грядите по Мне,- и они, оставив все, радостно пошли вслед Его. Господь приходит с призыванием путем неведомым как Дух, Который идеже хощет, дышет, и глас Его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет. Не опасайтесь, чтобы Господь минул кого из нас. Нет, Он всем хочет спастися, ко всем приближается, всех возбуждает. Стою, говорит, при дверех и толку, аще кто услышит. Слушать только надобно внимательнее сие призывание и, когда будет услышано, спешить отверзть заключенное свое сердце - тогда Господь беспрепятственно войдет в сие святилище и Сам вознесет на Свой престол. Своего ожесточения только надобно бояться и упорства, а не забвения и оставления Божия.

Лицо царственное бывает царского рода. И наследниками Божиими, сонаследниками же Христовыми могут быть рожденные от Бога. Аще кто не родится водою и духом, говорит Господь, не может внити в Царствие Божие (Ин. 3, 5). В Царстве Христовом все будет ново - и небо, и земля; как же можно войти в него, пребывая ветхим? Потому надобно совершенно переродиться и обновиться тому, кто ожидает престолонаследия небесного. И чистосердечно внявший Божественному призыванию всегда прямым путем доходит и до сего существенного обновления во всей своей жизни и во всем поведении. Ибо лишь только склонит он внимание к Божиему гласу, как в душе его начинает совершаться чрезвычайный переворот. Мысли текут за мыслями, представления одно другого поразительнейшие с особенною силою и действенностию проходят до самой глубины сердца и то умягчают его милостями, то поражают страхом, то ужасают близостию смерти и суда, то воодушевляют упованием. Человек ощущает тогда всю непотребность своего поведения, вполне сознает свою виновность в том, стыдится даже имени человека, униженного им, поражает себя ненавистию и презрением, трепещет Бога, Которого зрит мысленными очами, и в чувстве сердца испытывает огненные мучения ада. Но воскриляясь упованием спасения во Христе Иисусе, он в благодушии припадая молится, проливает слезы, дает уверительный клятвенный обет никогда не возвращаться на путь неправды, оставить все и ничего не знать, кроме заповедей Христа; готов на все, даже на смерть, только бы избавил его Господь от погибели и утешил мятущееся и умученное сердце. Господь видит произволение человека и не медлит освятить его Своим благословением и запечатлеть благодатию Духа в таинствах Церкви. Тогда сердце, исполненное радостию, в пламенной ревности о славе Божией вступает на путь правды с воодушевленною решимостию никогда не оставлять его, хотя бы это стоило пота, крови, жизни. С сей минуты начинается у него совершенно новая жизнь - жизнь по духу Евангелия и внушениям благодати. Всяк рожденный от Бога греха не творит, яко семя Его в нем пребывает, и не может согрешати, яко от Бога рожден есть (1 Ин. 3, 9).

Рожденный от царя будущий царь проходит царственное воспитание, в котором научается он высокой науке царствовать. Воспитываются и рожденные от Духа, призванные к вечному престолонаследию,- воспитываются среди глубоких скорбей и душевных болезней. Страданьми подобаше совершити Начальника спасения нашего; многими скорбьми подобает… внити в Царствие Божие и всякому идущему вслед Его. И блажен человек, который претерпит искушение, потому что, прошедши испытание, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его. Сердечные болезни, искушения и скорби неминуемо встретят восходящего к престолу небесному. Душа, повинувшаяся призыванию, восходит до воодушевленной решимости жить и умирать только для Христа. Но такая решимость, свидетельствующая о совершившемся в душе возрождении, есть только начало христианской жизни, а не полнота ее, есть только первое вступление на путь к Небу, а не совершение его. Душа здесь ненавидит грех, но он еще живет в ней; ненавидит гнев, зависть, гордость, тщеславие и все порочные чувства, но они еще в сердце и поминутно прорываются из него как темные облака, стремясь затмить только что воссиявшую зарю духовной жизни. Мужественная душа вступает теперь в жестокую брань с собою - брань, которая мучительнее и болезненнее всякой видимой брани, ибо здесь собственное существо разделяется на части, собственное сердце поражается, своя как бы кровь проливается собственною рукою. Блажен, кто претерпит сие скорбнейшее испытание. Но оно еще не окончится, как настанет и другое. Нередко встретит человека на пути добродетели всеобщее нерасположение - презрение, насмешки, укоризны, ненависть, даже злоба, уготовляющая гонение и смерть. К сим искушениям, лютым и самим по себе, присоединяются наконец еще лютейшие - коварства и козни духов злобы, кои спешат обыкновенно противостать сами, коль скоро не успеют соблазнить ищущего правды чрез своих клевретов. Иногда же все сии соблазны извне и внутри облегают работающую Господу душу с такою силою и обилием, что, как в водах потопленная, она с сильным воплем обращается к Господу и взывает: о Господи! спаси же! о Господи! благопоспеши же! Вот непременные спутники восхождению на Небо. Крестный путь есть единственный путь к небесному венчанию, скорби - лучшее училище благочестия и совершенства для имеющих восседать на престолах в Царстве Христовом. Там множество будет престолов разного достоинства и славы, но все они суть престолы мученичества, являющегося на земле в бесчисленных видах! Кто не испытал болезней внутренней брани, кто не страдал за Христа каким бы то ни было образом, тот тщетно надеется венчаться в Царстве Христовом.

Наконец, наследник престола в свое время получает царский венец и восходит на престол. И душа, прошедшая все степени христианского совершенства, перешедши в другую жизнь, праведным судом Божиим возводится на престол за победу над собою и венчается венцом или смирения, или благотворительности, или послушания, или целомудрия, или другим каким, смотря по подвигу и труду, которым трудилась. В настоящей жизни каждый человек приходит в мир с особенным характером, который, если рассматривать его в отношении к греху, располагает душу по преимуществу к одному какому-нибудь порочному желанию, источнику и всех других порочных желаний и действий. Так, от природы иной чувствителен наиболее к чести, иной к чему другому. Ревнующая о самоисправлении душа по преимуществу и направляет все свои силы туда, откуда, как из источника, истекает все зло, покрывающее ее, к господствующей своей страсти, с нею борется, ее побеждать напрягается. А потому в день наград и получает особенный, себе только свойственный венец - венец кротости за победу над гневом, венец воздержания за победу над плотию, венец милосердия за победу над своекорыстием и прочее. Вообще же получат сии венцы и воссядут на сии престолы только победители.

Побеждающему, говорит Господь, дам сести со Мною на престоле Моем, якоже и Аз победих и седох со Отцем Моим на престоле Его. Есть люди, от природы получающие известные добрые качества. Иной от природы кроток и незлобив, иной послушлив, иной другими украшен добродетелями от рождения. Такие не увенчаются за сии добродетели: они не трудились над собою, не побеждали себя, не пjтом и слезами возделали в сердце сии добрые качества, а получили их от Бога. Но увенчается только тот, кто от природы гневлив и приобретает незлобие, кто от природы наклонен к невоздержанию и является воздержным, кто от природы своенравен, и мы видим его благопокорным и послушным. Таковый поистине есть великий победитель естества и мученик.

Вот, братие, единственный путь, ведущий в Царство Христово! Вот степени восхождения к престолу небесному! Кто нейдет по сему пути, тот идет не в Царство Христово; кто не стоит на какой-нибудь из сих степеней, тот еще не начинал восходить к небесному престолу. Все восседшие на Христовых престолах на Небе взяты от земли и пришли туда по сему пути, открытому нам Самим Иисусом Христом. И всякий раб Иисуса Христа, повинующийся воле Его, смиренно преданный руководству Его, ревнующий о своем исправлении по силам, творящий добро сколько знает и может, да успокоится в воле Божией. Такая надежда свята и праведна. Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, порождей нас в упование живо, да возродит и укрепит и в нас сию надежду, а паче да положит глубже в нас основание сей надежды - дух благочестия христианского. Будем молить Его о сем, особенно же о возлюбленном монархе нашем, да даст ему Господь чрез восхождение на трон земной перейти и к престолу небесному. Аминь.

В день восшествия на престол

благочестивейшего государя императора

Александра Николаевича

7 Жаждания нашего естества и верный способ утоления их

Вот уже почти неделя, как слух наш оглашается церковными песнями о жажде. Каждому из нас внушается взывать ко Господу: жаждущую душу мою напой… И Сам Господь всех жаждущих призывает к Себе, говоря: жаждай да грядет ко Мне и да пиет. Ныне в Евангелии Спаситель беседует с самарянкою тоже о жажде. Самарянка просит Его: дай мне такую воду, чтоб мне не ходить сюда на колодезь за водою и даже совсем не иметь жажды. Господь говорит: всяк пияй от воды сея вжаждется паки, а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки (Ин. 4, 13-14).

Можете догадаться, что здесь рассуждается не о простой жажде, когда хочется пить воды, а о другой некоторой жажде, более ценной и более обширной. Словом жажда означаются высшие потребности человеческого духа, которым нельзя найти полного и прочного удовлетворения нигде, кроме Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Самарянка в сем отношении представляет образ природы человеческой, с неудовлетворенною жаждою обращающейся к Господу после того, как многократно удовлетворяла ее из колодца самоизобретенных тварных благ и все не находила покоя от жажды.

Читается нам такое Евангелие всегда весною, чтобы мы, уразумев смысл его, не бросались подобно неразумным детям на приманки удовольствий, которые открываются нам обычно в это время года, и не преставали быть в Господе - единственном источнике всеудовлетворительных благ.

Чтоб и вы сами пришли к такому же заключению, я только расскажу вам, что такое природа человеческая и чего она ищет. Вы увидите, сколько есть жажданий и как мы несправедливы к себе, удовлетворяя одну сторону и оставляя в тени и презрении другую.

Человек, как видите, не тело только имеет, но и душу, и в душе самой, или в своей внутренней жизни, не душу только, но и дух, который несравненно выше души… Каждая из сих частей существа человеческого - дух, душа и тело - имеет свои потребности. Чувство потребности есть жаждание. Стало быть, у нас есть три рода жажданий: жаждание телесное, плотское - чувственное, жаждание душевное и жаждание духовное. Первое, плотское, ищет земных и чувственных удовольствий; второе, душевное, ищет благ житейских, или благ мира; третье, духовное, ищет благ духовных - небесных, или Бога и Божественных вещей.

Укажу еще подробнее сии жаждания… Так, в теле нашем есть потребность самохранения - есть, пить, спать; есть потребность движения - ходить, работать, трудиться, которая превращена в потребность гулять, танцевать, биться на кулачки и прочее подобное; есть потребность употребления чувств - смотреть, слышать, осязать, обонять. Три класса потребностей плотских, три рода и жажданий чувственных, которые удовлетворяются чувственными вещами, нас окружающими… Кто занят преимущественно удовлетворением сих потребностей, тот стоит на степени животного. Встал, походил, поговорил, помечтал, почитал, поел и потом опять соснул; прогулялся, повертелся, поглазел, послушал пустых речей и сам поболтал и снова спать… Вот вся тут программа жизни… Пусто; но, к сожалению, очень-очень большой круг людей сюда принадлежит. Тут жаждание утоляется на несколько часов и снова оживает и точит человека, как червь.

В душе есть потребность знания - хочется человеку все разведать и разузнать научно, или понаслышке, или чрез чтение. Поминутно слышите: что это, от чего, как, для чего?.. Эта пытливость есть у всякого. Есть потребность предприятий или дел по домохозяйству, по торговой части, по военной, ученой, судебной, гражданской или сельской жизни… Минуты не проходит, чтоб кто-нибудь не загадывал делать, и делает, и, сделавши одно, берется за другое… Это - предприимчивость, забота и многопопечение. Есть потребность украшать себя, свое жилье и свою жизнь. Нужна хорошая мебель, одежда, хорошие картины, изваяния, пение, музыка и прочее подобное. Рай хочется человеку насадить окрест себя взамен потерянного. Это - так называемые невинные удовольствия. Вот и в душе три потребности: потребность знания, предприимчивость, или попечительность, и искание эстетических удовольствий… Столько же в ней и жажданий. Тут жажда никогда не удовлетворяется, а постоянно снедает человека, несмотря на то что он и минуты не дает себе покоя. Все это знаете вы сами.

В духе есть потребность созерцания Бога и божественных вещей, удовлетворяемая познаниями духовного мира; есть потребность покоя в Боге, или покоя совести, удовлетворяемая исполнением воли Божией; есть потребность богообщения, или вкушения Бога, удовлетворяемая молитвенным исчезновением в Боге. Сколько потребностей в духе, столько же и жажданий, то есть жажда молитвенного отрешения от всего, покоя в Боге и богосозерцания, которые, не будучи удовлетворены, оставляют тоску, а будучи удовлетворены надлежащим образом, и дух упокоивают, и низводят покой в душу и тело, восполняя их недостатки своею полнотою или заменяя их способы своими, например: молитвенным возношением к Богу - эстетические удовольствия, покоем совести - многопопечительность, созерцанием Бога и вещей божественных - бесплодное искание истины научным путем.

Вот у нас три класса жажданий и по три вида жажданий в каждом классе - всех девять, как бы девять уст, из которых человек слышит непрестанный вопль: жажду!.. Всю жизнь иной человек бьется, чтоб как-нибудь заглушить сей вопль, и не успевает. Почему? Потому прежде всего, что неправильно распределяет сии жаждания. Посмотрите, как бывает: чувственные потребности стоят напереди, и об них больше заботы; затем душевные, уже в меньшей мере удовлетворяемые; а духовные считаются последними, и об них мало или совсем не бывает заботы, так что человек находится теперь в превратном положении - наверху у него то, чему следует быть нанизу. А в таком виде трудиться насытить человека есть то же, что стараться наполнить водою сосуд, обратив его кверху дном. Вот от чего и не имеет человек довольства - не насыщается, все жаждет и жаждет, несмотря на то что непрестанно хлопочет о довольстве и окружен бывает многими благами. Таким образом, кто желает покоя, тому надо поправить сию ошибку - и обрящется покой и мир, превосходящий всякий разум. Надо, то есть, прежде всего удовлетворить дух, возведши его в богообщение, боговкушение и богосозерцание. Далее, силою духа и по его указанию и руководству удовлетворять и потребностям душевным и телесным. Бог, полнота благ, наполнив дух, чрез него низольет пополнительные удовлетворения на потребности души - на ее знания, предприятия и услаждения,- и на потребности тела, дав им меру, и вес, и цель.

Видите теперь, когда человек может перестать вопиять: жажду! Тогда, когда удовлетворит дух чрез богообщение. Спрашивается: как это сделать? Вот как. Человек первоначально сотворен, чтоб быть в богообщении - жить в Боге и блаженствовать. Так и было. В падении он отделился от Бога и потерял богообщение. Потеряв богообщение, сделался неудовлетворимо жаждущим. Дух его ослабел, оставшись один; над ним возобладала душа с потребностями своими, сама в свою очередь подчинившись преобладанию плоти. Для восстановления падшего пришел Господь и, удовлетворив правде Божией Своими беспредельными страданиями, ниспослал Божественного Духа для того, чтоб, будучи приемлем верующими чрез таинства, Он восставлял в Свой чин дух человека, а чрез него душу и тело и возвращал, таким образом, падшему предопределенное ему совершенство - сладостную и вседовольную жизнь в богообщении. Все сие совершается так: приходит человек в покаянное раскаяние о своем непотребстве и своей виновности пред Богом; затем верою в Господа возникает ко благонадежности спасения; далее, положив обет принадлежать Господу, приемлет таинство. Пришедшая чрез таинство благодать Всесвятаго Духа живо сочетавает его с Господом, как дикую ветвь с лозою, а чрез Господа возводит к глубочайшему общению с Богом. Преисполнившись сим богообщением, все существо человека является упокоенным, вступает в субботство в Боге, не тревожимое никакими воплями низших потребностей. Вот и вся тайна! Кто жаждет, иди ко Господу - и напьешься у Него воды, от которой пиющие не жаждут более. А без сего показанные девять потребностей будут непрестанно томить бедную душу, не давая ей покоя, точить ее, как черви точат сердце дерева, и истощать ее, как пиявки истощают жизненные соки телесные…

Не то сие значит, чтоб вступившие в богообщение не чувствовали потребностей душевных и телесных и не удовлетворяли им, а то, что жаждание у таковых теряет свою жгучесть и неотступность и что под сим условием нисходит и к ним от Бога услаждающее вседовольство. Кто в Боге живет, тот все имеет и ни в чем не имеет недостатка или не бывает беспокоим чувствами скудости и лишения. Вот в чем вся сила!

Ныне зовет всех нас Господь: жаждай да грядет ко Мне и да пиет… Пойдемте все к сладчайшему Господу и утолим у Него жажду свою; но так, чтоб уже не заходить после сего ни к каким колодцам, хотя бы они были вырываемы какими-нибудь знаменитостями. Аминь.

1 мая 1860 г.,

в неделю о самаряныне

8 Чем и как питать душу, чтоб росла духовно

Когда, проходя каким-либо пустынным местом, встретишь дерево или другое растение на песчаном, каменистом грунте, то не можешь не пожалеть о нем. Уныло стоит оно. Недостаток питательных частей в земле и воздухе истощает его. Оно видимо сохнет и чахнет и, кажется, всякому мимоходящему своим видом и состоянием внятно говорит: мне здесь дурно, возьмите меня отсюда и пересадите в другое место.

Другие совсем чувства внушает дерево, растущее при протоке воды, на земле влажной и тучной. Оно полно жизни и, наслаждаясь полным довольством, всеми частичками своего состава, кажется, поет благодарную песнь Насадителю всякой твари за эту возможность всеми устами пить питательные соки из всего, что окружает его.

Не бывают ли, братие, часто и души человеческие в подобных обстоятельствах?! Да, часто и они гибнут гладом и томятся, как в душной темнице, от недостатка того, что может питать их и доставлять им довольство. И это нередко с совершенною противоположностию внешнему пышному состоянию тех людей! Христианство - святая вера наша - или святая Церковь и Богом назначена быть местом покоища и довольственного воспитания душ человеческих… Но не все пребывают в ней, и, пребывая, не все пользуются надлежащим образом всем, что предлагает она. И здесь много душ, истощающих и измождающих себя по одному неразумию.

Вот посмотрите, как все сие бывает.

Растение, будучи земного происхождения, пищу свою получает из земли и из того, что есть вокруг его; напротив, душа, по образу и подобию Божию созданная, будучи происхождения небесного, может питаться только стихиями небесными, от Бога исходящими и к ней направленными или к ней приложенными. Так, растению нужен свет, без него оно вянет. Нужен и душе свет - небесный. Это истина Божия. Обильно предлагается она в Церкви Божией всем хотящим внимать; предлагается и в чтении слова Божия, и в проповедях, и в песнях церковных, и во всем устроении и чинопоследованиях Церкви, и в писаниях отеческих, и во многих-многих душеспасительных книгах. Желающие обильно черплют здесь свет истины Божией и веселятся под осиянием ее. Но не все же так делают, и не все по виду кажущееся быть вместилищем истины Божией в самом деле вмещает ее. Есть люди, кои дни и ночи просиживают над изучением какой-нибудь науки - математики, физики, астрономии, истории и прочего,- думая, что питают душу истиною, а душа их чахнет и томится. Отчего? Оттого, что нет истины в тех местах, где хотят ее найти! Не потому так говорю, чтоб науки не могли вмещать истины… но что нередко она бывает оттуда изгнана и замещена то мечтаниями, то предположениями, противными истине. А ведь души не обманешь, как не обманешь голодного, давая ему камень вместо хлеба. Вот она и томится!

Но это будто еще дельные занятия - ученость. А что сказать о жадно читающих периодичную нашу письменность? Посмотрите, с каким усилием добивается молодой, а иногда и немолодой человек поскорее получить обычный месячный выпуск, с какою неудержимостию бросается пожрать, как говорят, полученную добычу! Тут и пища на ум нейдет, и сна бывает мало… А какой плод?! Две-три удачные фразы, две-три льстящие фантазии, два-три обманчивые предположения - и все тут… прочее никуда не гоже. И душа недовольна. Берется другая, третья книга… все то же… Душе больно!

Заводятся взаимные беседы… все то же, потому что и предметы бесед, и образ трактования их берутся из тех же книг… Приложите к сему мелочность обыденных занятий и соотношений, и вы поймете, что, если б открыть тот слух, которым слышится речь души, вы услышали бы горький в ней вопль: изведите меня из сей темницы… мне тошно здесь! Дайте мне взглянуть на Божий свет! Так это и есть. Но кто послушает?! Видите, тут не в тоне питать душу истиною Божиею!.. И ее томят. И добро бы далеко было идти за сею истиною. Нет, она тут же, но не хотят открыть очей, чтобы восприять свет ее. Войди в церковь, послушай, что здесь поется, читается и действуется,- и узришь свет истины Божией. Раскрой Евангелие или хоть в руках подержи сию Божественную книгу - и то отраднее будет душе твоей. А отеческих писаний разве мало у нас теперь в доступном для всех переводе? А других духовных книг и повременных духовных изданий сколько?! Но всех сих сокровищниц истины Божией мы не знаем, даже и имен их не слыхали. Братие и отцы! Что ж это мы за христиане, когда и в руки не берем тех книг, в которых изъясняется христианство, а читаем не знать что? И мучим душу в душной темноте - мы, сыны света и дня, как назвал нас святой апостол?!

Приложу и еще одну или две мысли. Растению, чтоб жить и расти, нужен воздух. Без него оно замрет. Нужен и для души воздух небесный… Это, как я не раз говорил уже вам, вся церковность, или все боголепные священнодействия Церкви… Тут только душа и бывает как бы в своей атмосфере, а вне ее - удушливо. Как чахнет чахоточный, так чахнет душа вне Церкви, в пространных будто обычаях мира… И вот отчего: кто только и знает, что балы да театры, гулянья да вечеринки, живые картины да фиглярство и подобное, душа того глубоко ноет и томится, когда останется он один - сам с собою!.. Она говорит ему тогда: мне душно… возьми меня отсюда - и введи туда, где всегда воздух чист и небо светло.

Для растения нужна влажность - соки, которые пьет оно корнями и, проводя в ствол, образует себя переделанною осадкою их… Нужно своего рода переделание и осадка духовных соков и для души. Сие совершается повседневным доброделанием, или исполнением заповедей, к каким случаи представляет обыкновенное течение жизни нашей. Как соки в растении или пища в теле нашем, оставаясь непеределанными, обременяют только и тяготят, не принося пользы, так все духовные стихии, какие приемлет душа - истина Божия, таинства и священнодействия и прочее,- будут только тяготить ее здесь и вечно судом совести и Божиим, если она не претворит всего того в свою кровь духовную доброделанием. Вот отчего больны, скорбны и унылы души людей, кои погружены в одни заботы житейские или одни дела служебные и еще хуже - в дела страстные, а о том, чтоб сделать какое добро, и помышления не имеют. Не пропускают они ни одной частички питательной в душу, и она сохнет-сохнет. Не потому так говорю, чтоб дела службы и дела житейские - хлопоты по семейству, торг, обороты разные и разные предприятия - были пагубны для души… Нет. Не они сами по себе пагубны, а пагубно то, если ими только одними и занимаются, не заботясь о добродетели, и если, совершая их, совершают не во славу Божию, а для каких-нибудь самолюбивых целей. Как соки в нашем теле обращаются в живую кровь чрез соединение их с кислородом воздуха, так все дела и служебные и житейские могут обращаться в питательную для души стихию, если будем их посвящать все Богу! А когда сего нет, нет притом и добрых дел, то чем питаться душе?! Вот она томится тогда, и жалуется человеку, и внятно говорит ему: пересади меня с этой сухой или гнилой почвы на ниву Божию, ниву добрых дел, заповедями Христовыми требуемых.

Вот и все! Но все сие вы ведаете, братие! Ведаете, что душа, обильно осияваемая светом истины Божией, содержимая в чистом и небесном воздухе молитвований и священнодействий Церкви и подкрепляемая питательною пищею доброделания, подобна древу, насажденному при исходищих вод, еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет. А другая, лишаемая всего сего, подобна благородному растению, с ожесточением держимому в таком месте, где ни света, ни воздуха чистого, ни влажности… и чахнущему! Сия весте. Но блажени есте, аще творите я! За что тиранишь ты, человек, душу свою, в неразумии и ослеплении предаваясь буйству жизни мирской?!

Эти мысли предложить вам внушил мне нынешний день, посвященный святому Иоанну Лествичнику, пустынножителю и наставнику в пустынножительстве. Многим кажется, что пустыня или какая-нибудь иноческая обитель есть место сухое, ничего питательного для души не представляющее. А вот посмотрите на дела святого Иоанна, разверните "Лествицу" его, прочитайте в ней что-нибудь - и увидите, как много в нем было жизни и сил! Пустыня истощает только плоть, а душу обильно питает всякою небесною пищею. Мир вам кажется тучным, но он утучняет только плоть, а душу морит голодом, ни малейшей даже частички питательного не представляя для нее. По сему различию устрояйте и жизнь свою все хотящие возрастить душу свою - в древо живое, достойное пересадки в рай небесный. Аминь.

13 марта 1860 г.,

в 4-ю неделю Великого поста

9 В силу Вознесения Господня надо нам сознавать себя вышними и вышних искать

Вознесся Господь во славе на Небеса. Как же это вознесся Тот, Который, яко Бог, есть везде сый и вся исполняяй?! Это человечеством вознесся Он. Это человека в Себе вознес Он на Небеса.

Вознесся Господь и сел одесную Бога и Отца. Как сел одесную Бога Тот, Который неотлучно всегда с Ним пребывает, единоцарствен и сопрестолен? Это человечеством сел Он одесную Бога, это человека в Себе ввел Он в соцарствование Богу, в промыслительное державствование над всем видимым и невидимым.

Так исполнилось Божие о нас благоволение. Сын Божий, сошедши на землю, восприял на рамо Свое человека, как овча погибшее, и принес его ко Отцу Своему. Прославим благость и премудрость Человеколюбца Бога. Не бросил Он нас и не предал пагубе нашей, но посрамил злобу врага и, обожив в Себе естество наше, спасительно даровал нам то, чем на пагубу прельщены были мы вначале.

Отрясем же ныне, братие, бренность мысли нашей и, востекши умом на Небо, станем у престола Божия, у ног прославленного в Господе человечества, и будем поучительно созерцать оное.

Видите, как возвеличено естество человеческое в Господе: оно обожено, оно соцарственно Богу, оно превыше всякого начала, и власти, и силы. Возревнуем же не унижать сего естества в себе самих грешными делами, греховными мыслями и расположениями, срамными страстями телесными и душевными. Каков Небесный, таковыми подобает быть и нам, как призванным быть небесными. Каков Глава - Господь, таковы да будут и члены - все верующие; каков Перворожденный, таковыми должны быть и все те, ихже братиею не устыдился нарещи Он. Господь - новый родоначальник. Поколение Его духовно созидается из всех племен земных. В числе их и мы, и вместе с ними должны составлять род избран, царское священие, язык свят, людей обновления, яко да добродетели возвещаем Его - из тьмы нас призвавшего в чудный Свой свет (1 Пет. 2, 9). Поревнуем же быть совершенными, как Отец наш Небесный совершен. Молился Господь о нас, чтоб, как Он едино есть со Отцем, и мы в Нем едино были. Верою и благодатию мы введены в единение сие. Какими же ревнителями жизни по вере подобает нам быть, чтоб явить себя стоящими в чине своем?! Таково убо имуще избрание, о возлюбленные, очистим себя и чистыми всегда будем держать себя от всякия скверны плоти и духа.

Сие помышление и запечатлеем в сердце нашем, да не согрешаем. Но и аще кто согрешит, Ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа Праведника (1 Ин. 2, 1). Вначале согрешили мы и отпали от Бога. Соединяясь с Иисусом Христом, воссоединяемся с Богом. Но если и тут согрешаем - снова отпадаем от Бога и Спасителя Иисуса и вместе с тем лишаемся всех преимуществ, даруемых нам в Нем. Что же теперь делать тем, кои снова отпадают в грехи? Упал - встань. Согрешил - покайся. Но никак не отчаивайся и отчаянием не предавай себя в руки падения своего. Ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа Праведника. Смотри, Он сидит одесную Бога Отца и ходатайствует о нас. Как первосвященник, Он с кровию Своею вниде во святая святых, в самое Небо, да явится лицу Божию о нас, всегда жив сый, еже ходатайствовать о нас. Ходатайство Господне будет услышано и удовлетворено. Надо только привлечь к себе сие ходатайство искренним раскаянием и неколеблющеюся и недвоящеюся решимостию отстать от грехов, какими враг успевает опутать души льстивыми обещаниями безвредности и ненаказанности грехов. Приидите же, припадем и восплачемся пред Господом, сотворшим нас, спасшим и спасающим.

Бог, богат сый в милости, пишет апостол Павел, за премногую любовь Свою, еюже возлюби нас, и сущих нас мертвых прегрешеньми, сооживи Христом… и с Ним воскреси и спосади на небесных во Христе Иисусе (Еф. 2, 4). Так вот где место-то наше? Стало быть, не следует нам жить на земле так, как бы мы здесь вечно должны были жить, но так жить, как живут на чужой стороне. Странники телом живут на чужой стороне, а умом и сердцем всегда в отечестве своем. Так и нам заповедует апостол: аще воскреснусте со Христом, вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя. Горняя мудрствуйте, а не земная. Умросте бо, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе (Кол. 3, 1-3). Во Христе Иисусе мы уже на Небе, надлежит переселиться туда и умом и сердцем - да будет там и сердце наше, где есть сокровище наше. Туда все и направлять надо - мысли, слова и дела. Туда и все заботы, и все земное наше пребывание так устроять, чтоб оно было приготовлением к вечному блаженному пребыванию на Небе со Христом Иисусом, Господом нашим. На земле живучи, нельзя не делать земного и житейского. Но все сие можно вести так, что оно будет путем, ведущим туда, идеже есть Христос, одесную Бога. Богатство есть - туда предпошли чрез бедных. Власть есть - тамошнее господство стяжи умножением благотворных действий. Дарование есть - не зарывай талантов в землю, пусти в рост, да верный в мале над многим поставлен будешь. Силы есть - трудись, да вкусишь там от трудов своих. Даже бедность есть, скорби есть, болезни есть - и сие все безропотным терпением, благодушием и благодарением обрати в средство к стяжанию вечного довольства. В премудрости ходите ко внешним, заповедует апостол (Кол. 4, 5). Блюдите… како опасно ходите, не якоже немудри, но якоже премудри, искупующе время, яко дние лукави суть. Сего ради не бывайте несмысленни, но разумевайте, что есть воля Божия (Еф. 5, 15-17).

Собрав воедино сии немногие мысли, мы получим такой урок от Вознесения Господня. Сознав, что наше… житие на Небесех есть, отонюдуже и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа (Флп. 3, 20), как и ангел сказал святым апостолам, смотревшим вслед возносящегося Господа,- со усердием потечем к почести вышнего звания о Христе Иисусе, елика суть истинна, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще кая добродетель и аще кая похвала, сия помышляя (Флп. 4, 8), претыкаясь и вставая, но никогда не ослабевая в ревности, задняя забывая, в предняя простираться.

Тако тецыте. И если так будете тещи, несомненно, достигнете того, чего все чаем благодатию Господа, вознесшегося на Небеса и седящего одесную Бога и Отца. Аминь.

28 мая 1864 г.,

на Вознесение Господне

10 Подражай святой Марии Египетской в покаянии и самоисправлении

Нынешнее воскресенье посвящается памяти преподобной матери нашей Марии Египетской, и мы уже восхваляли ее вместе с Церковию на всенощной в пениях и песнях духовных и помолились ей о помощи нам в трудном деле исправления своей жизни и своего нрава. Теперь будем учиться у нее сему делу. Святая Церковь, предлагая нам пример Марии Египетской, хочет внушить: если хотите каяться и исправлять жизнь свою как должно, вот как кайтесь и исправляйтесь! Но так ли поступали вы в продолжение поста сего? Если так, добро вам… А если нет, вам еще остается две недели: успеете поправить неисправное или дополнить опущенное. Только не нерадите.

Но скажет кто: Мария Египетская - пример для подражания! Неужели же всем надо бежать в места необитаемые, в пустыню, в горы? Нет, не всем. Но всем должно подражать ее трудам в самоисправлении, ее твердой решимости переменить жизнь и тому, как она дошла до сей решимости. Вот стороны подражаемые! Как дошла преподобная Мария до решимости переменить жизнь? Господь довел. За что? За то, что при всей неудержимости одолевавшей ее страсти она никак не думала оставаться навсегда в сем горьком рабстве. Она терпела насилие со стороны плоти и врага, действовавшего чрез сию плоть, и поддавалась увлечению, но не предавала себя ему в конец. Господь сжалился над страданием твари и пришел высвободить ее из томивших ее уз. В этом урок из самой грешной части жизни святой Марии Египетской.

Так, если кто имеет несчастие состоять в рабстве какой-либо страсти плотской или душевной, возымей по крайней мере столько крепости, чтоб не отдаться ей безвозвратно, не будь подобен тем, кои, в нечаяние вложшеся, предают себя студодеянию. Страсть точно вяжет человека и, как ведомого, ведет его на дела, удовлетворяющие ей; но ты и при узах рабства обнаруживай по крайней мере нехотение таких дел - оставайся недовольным ими. Не говори: ну уж, верно, так и быть… пусть ее будет, как было, или пусть текут дела, как текли. Но подобно тому, кто, не имея сил противостоять, когда его влекут связанного, по крайней мере упирается ногами, и ты, несмотря на силу страсти, тебя влекущей, хоть чем-нибудь показывай ей противление, говори ей: ну уж в последний раз, больше не поддамся; и хоть еще падешь - опять то же говори, и так далее; только говори не языком одним, но и сердцем и ко Господу вопий о помощи. Как тот, кого враг, связавши, ведет в плен, оставя ему незавязанными уста, хотя влечется вслед его, но, имея возможность кричать, кричит, не услышит ли кто и не освободит ли его,- так кричи и ты ко Господу: "Господи, прежде даже не погибну, спаси мя; Господи, прежде конца даруй мне покаяться…" И услышан будешь. Как дитя повитое, лежащее в колыбели, хотя не может двинуться ни руками, ни ногами, но криком своим берет за сердце мать свою и, как eжем, привлекает ее к себе, так, если будешь вопиять, и ты привлечешь к себе Господа, Который сказал, что скорее мать забудет дитя свое, нежели Он забудет вопиющих к Нему.

Когда же наконец придет к тебе Господь, внимай тогда, брат, и не попусти себе не воспользоваться как следует сим великим к тебе снисхождением Божиим. Ты будешь тогда походить на святую Марию, когда она пред входом ко гробу Господню была поймана судом Божиим. Как она, пораженная силою невидимою, долго не раздумывала, а тотчас пришла в сознание, что причиною сего - грех ее, и тотчас же положила намерение отстать от сего пагубного греха своего и никогда уже не возвращаться на него - так надлежит сделать и тебе. Внимай же! Когда сильное ли угрызение совести, или страх суда и смерти, близость ли опасности, как меча над главою, или чувство величия Божия и великой Его благости, или другое что поразит глубоко сердце твое и потрясет все составы твои, так что ты будешь чувствовать, что как бы спали с тебя все узы, теснившие тебя дотоле,- знай, что это благодать Божия коснулась тебя и дает тебе свободу вступить на путь добра - свободу, которой прежде у тебя недоставало. Внимай! Минута сия дорога! То, что ты чувствуешь в ту пору, есть дело благодати… Приложи сюда и свое дело, именно вот что - скажи: скверно жил я, поблажая страсти… С сих пор не буду… Затем, исповедав и прияв разрешение, держись положенного обета…

Так сделала святая Мария. Не отлагала она намерения переменить жизнь до завтра, нет, а тотчас решилась - и сделала… Так должно всякому. Благодать, пришедши, точно разрешает узы страсти, но если кто тотчас не решится отстать от дел страстных, то опять заковывается в сии узы. Когда ангел явился Петру апостолу в темнице, узы его спали, но если б он не пошел потом вслед ангела вон из темницы, а остался в ней, пришел бы страж темничный, заковал бы его снова в кандалы и запер темницу… и остался бы святой Петр по-прежнему узником. Так снова облегают узы страсти всякого, кто, ощутив действие благодати Божией, освобождающей его от страсти, не решается тотчас переменить жизнь свою, а отлагает то до другого времени. Не отлагай же, брат! Ибо не знаешь, придет ли еще когда такая благоприятная минута.

Положив твердое намерение исправиться, надо тут же и самым делом начать сие исправление, как сделала святая Мария. Оставив все, укрепясь таинствами, напутствованная советами духовного отца, устремилась она в пустыню заиорданскую - уединением, пощением и молитвою иссушать засеянные и порочною жизнию воспитанные греховные навыки. Берись и ты тотчас за труды и подвиги. Не всем, конечно, один путь по обращении. Кто удаляется в пустыню и живет один; кто идет в обитель и спасается в числе братства; кто остается в порядке общей всем семейной и гражданской жизни. Многие уже прошли всеми сими путями - и на всех были спасавшиеся и люди великие. Какой кому избрать, пусть сам решит по своему настроению, внушению Божией благодати и по совету отца своего духовного. Только ведай, что без труда не исправишься. Борьба великая предлежит всем хотящим победить плоть, воюющую на дух. Чего не вытерпела преподобная Мария!.. И всякому - труд! Надо, как я уже говорил прежде, отстранить все могущее питать страсти; а это стоит труда немалого. Надо делать все, чем может питаться и укрепляться начатая новая жизнь; но и это не бывает без труда. Нужно в истине Божией поучаться, сколько можно чаще быть под действием таинств с участием в священнодействиях Церкви, бороться со страстьми и творить дела добрые, противоположные страстным навыкам; но и это все - труд. А главное - что надо? Никогда не должно оставаться одному… Прилепись к духовному отцу своему, найди единомысленного тебе, углубляйся в советы святых отцов и ничего не предпринимай, не справившись во всех сих местах. Не смотри в сем на преподобную Марию. Она жила одна, но ее путь был по особенному Божию избранию. Нам же лучше держаться общего порядка жизни. Орел уединенно парит к небесам, и так высоко, что его бывает не видно. Но то - орел… Итак, трудам преподобной Марии в самоисправлении, ее постоянству в сем и неуклонной верности положенному обету подражай… а в прочем - иди общим путем спасаемых. Будь только тверд, не позволяй себе расслабляться… и, немного потрудившись, не думай, что уже все сделал, ибо конец венчает дело.

Сей блаженный конец преднапиши в уме твоем - и теки к нему, по апостолу, задняя забывая, а в предняя простираяся, дондеже достигнешь места упокоения от трудов, которое уготовал Господь всем Своим труженикам. Аминь.

20 марта 1860 г.,

в неделю 5-ю Великого поста

11 Надлежит взять крест самоисправления; в чем он?

Предлагая в нынешний день нашему поклонению и чествованию честный Крест, святая Церковь хочет расположить нас к крестоношению, если мы еще не взялись за святое дело сие, и утвердить в крестоношении, если уже приступили к нему. Она как бы так говорит нам: видите ли Крест, на коем Господь волею нас ради руце распростер? Приидите же и сораспнитесь Ему. Ныне Господь со Креста приглашает каждого из вас взять крест свой и последовать Ему. Возьмите же… возьмите и не бойтесь, ибо как Господь со Креста предал дух Свой Богу и Отцу, так и вам со креста один путь - в райские обители вслед Господа, Который каждому крестоносцу, как благоразумному разбойнику, скажет: днесь со Мною будеши в раи!

Не думаю, чтоб кто-нибудь стал отказываться от сего обязательства, но может случиться, что не всякий определенно знает, в чем состоит обязательное для нас крестоношение, и потому может считать себя крестоносцем, не будучи таковым. Что без креста никого на свете нет, это всякому ведомо; но в числе сих крестов есть и разбойничий крест, на коем тоже распинаются люди. Чтобы не случилось ошибки, в сем отношении весьма опасной, я укажу вам коротко, из чего слагается крест, который должно каждому из нас взять и нести…

Он слагается прежде всего из стеснения плоти и всего нашего внешнего быта и из терпеливого исполнения правил, которыми налагается сие стеснение.

Заповедь получили мы от Господа и святых апостолов распять плоть со страстьми и похотьми - умертвить уды, сущие на земле, представить все члены тела своего орудиями правды, как прежде были они орудиями греха. Иные считают это насилием, а на деле существенно необходимо быть сему так. Посмотрите, что делает в нас грех! Утверждаясь в сердце, он проникает все силы нашей души, исполняет все отправления и члены нашего тела, учреждает по-своему наш быт домашний и по своему духу подбирает общественные соотношения и связи… Так, около грешника стоит как бы грешная атмосфера, которую производит и которою потом питается живущий в нас грех. Положив твердое намерение работать Господу, нам прежде всего должно развеять сию атмосферу - расстроить сей греховный порядок жизни и учредить всюду новые порядки, по духу новой жизни. Надобно не ходить туда, где падали мы в грех или где разжигались на грех… Если это театр - бросить театры; если гулянья - отказаться от них; если знакомства - прекратить их. Оставить во внешних наших отношениях только дела должностные или дела звания, и притом так завесть их, чтоб исполнение их было по Богу, а не в угодность страстям, и потом, отказавшись от прежних знакомств, связей и способов приятного препровождения времени, учредить новые связи и новые занятия в остающиеся от должностей часы: вместо пустых бесед - беседы о духовных предметах; вместо балов и вечеров - посещения людей богобоязненных, вместо чтения журналов - чтение слова Божия и писаний отеческих и прочее тому подобное. Переменив свое поведение вовне - в обществе, надо изменить и порядок домашней жизни. Назначить другие часы для вставания и отхода ко сну, определить молитвенное правило утром и вечером, определить свой стол и время для него… и то, как садиться и как вставать из-за стола, как выходить из дома и как входить в него, на что употребить какое свободное время, как и кого принимать и как вести прием; самое украшение нашего жилья должно быть другое - надо очистить страстное и поместить назидательное, духовное. Все это делают все начинающие новую жизнь, как бы по инстинкту сей жизни. Стеснительно, конечно… Но ведь стесняется сим грех, живущий в нас, а не мы; мы же высвобождаемся из уз греха чрез сие стеснение. Это и есть одно крыло спасительного креста, который мы должны взять на себя.

Перестроив так все окрест нас, переходим к себе. И здесь ведь что ни член в теле, то седалище греха. Надо и здесь стеснить его. Стеснить надо чувства… глаз пусть не смотрит на предметы соблазнительные, ухо не слушает речей страстных, пусть и обоняние и осязание не раздражают только что улегшегося греха. Далее, чрево наше работало сластолюбию - надо истощить его и приучить к трезвенному насыщению; тело любило нежиться и разнеживаться во сне и бездействии - надо приучить его к труду и напряженности, к работам и бдению. А похоть, каких исходов не имела она?! Их надо преградить все. Чего не говорил язык, сей огнь, лепота неправды? Надо связать его… самую кожу несколько озлобить жестокостями за пристрастие к одному изнеживающему. Учредив такой порядок, мы умертвим уды, сущие на земли, или все члены тела соделаем орудиями правды. Тяжело сие, но спасительно. Действуя так в отношении к телу, мы будем делать то же, что делают моющие белье, то есть полоскать, жать и колотить свое тело, чтоб вытеснить из него все греховное и страстное - и восставить его в первоначальную трезвенную чистоту… Вот и еще рог спасительного креста, который надо взять нам на себя! Все сие в совокупности и составляет то, что я назвал вначале стеснением плоти и всего нашего внешнего быта и терпеливым исполнением правил, которыми налагается сие стеснение. То есть наложив новые правила на свои внешние отношения и занятия и на свое тело, надо неопустительно исполнять их, чтоб они произвели свое спасительное действие… Каждое из сих стеснительных правил есть то же, что пластырь на рану. Пластырь не снимают с раны, пока он не сделает своего дела; так и нам надо пребывать в сем новом порядке, не изменяя его, пока установимся и окрепнем в нем, пока он так сделается для нас обычным, как прежде был обычен порядок греховный.

Но все сие есть только внешний крест… Есть еще внутренний. Об нем помяну вам коротко… Он состоит в самопринуждении и в самопротивлении. Пока человек в грехе, он не любит добра, не сочувствует ему и не думает о нем. Положив теперь твердое намерение не грешить, он сознает себя обязанным желать одного добра, о нем одном помышлять и в нем одном находить удовольствие. Но обращаясь к себе, к своему внутреннему, он не находит там сих расположений. Ум заняться хочет другим, мечтает и парит, сердце холодно к добру, склонности воли обращены на другое. Что делать? Надо отрывать их от одного и приковывать к другому - отрывать от страстного и греховного и наклонять к доброму, бесстрастному, духовному. То есть надо противоречить себе в худом и принуждать себя на добро… И это при всяком почти деле. Например, предстоит случай помочь нуждающемуся!.. Совесть говорит: помоги - и человек готов; но сбоку сидит корыстолюбие и твердит: не давай, себе нужно. Надо одолеть или заглушить сию корыстность и расположить душу на добровольное подаяние. Обидел кто. Совесть христианская говорит: прости - а гордость заставляет отмстить. Надо отнять свое сердце у сей недоброй страсти и склонить его к кротости и снисхождению. Так и во всяком случае. Везде надо отрывать себя от страстного и преклонять на святое и богоугодное… В этом состоит внутренняя брань, производимая самопринуждением и самопротивлением, как бы двумя руками. Болезненна она! Как больно, когда вынимают занозу, или как больно оторвать палец, прилипший к железу на морозе,- так больно сердцу, когда его отрывают от одного, чтоб преклонить к другому. Больно сие, но спасительно. Оттого и именуется крестом спасительным, источающим богатое исцеление страстному сердцу нашему.

В сем состоит внутренний крест, или внутренняя сторона креста, в связи с описанною прежде внешнею стороною составляющая один крест, который взять на себя обязуется всякий христианин и который действительно берет на себя всякий, кто, отстав от греха, порабощается правде. Господь да благословит труды ваши, труженики Божии! Потерпите в сем новом порядке… Жгучи раны крестные только вначале, а потом гвозди распинательные начнут источать целительный елей на раны, причиняемые ими самими. Стеснительны такие порядки, но они путь в свободу чад Божиих. Потерпите! Улягутся страсти - и легким полетом воспарит дух ваш к престолу Божию и, установившись там, начнет вкушать блаженство умного лицезрения Божия прежде, чем выйдет из тела, и прежде, чем начнется день оный, за которым уже нет ни печали, ни болезни, ни воздыхания. Аминь.

6 марта 1860 г.,

в неделю 3-ю Великого поста

12 Завещание Господа со Креста: перечень христианских чувств и расположений

В нынешний день оканчивается чтение Евангелий. И я хочу обратить ваше внимание на то, что значит это чтение и к чему оно нас обязывает. Что значит чтение всех Евангелий во дни сии? Оно есть повторение завещания, данного нам Господом Иисусом Христом. Господь, умерши за нас, оставил завещание всем имевшим уверовать в Него - завещание, кровию Его написанное и подписанное. Всякий приходящий к Господу с верою вступает с Ним в завет и обязуется исполнить оставленное Им завещание, изображенное в Евангелиях. Завтра будут совершаться Страсти. Чрез день будет предложено чествованию нашему изображение на плащанице Господа по снятии Его со Креста, умученного и изъязвленного. Первая мысль всякого приходящего к целованию плащаницы будет мысль о завете, смертию Господа утвержденном. Истощенным видом Своим и язвами Он будет напоминать каждому из нас: помните ли и исполняете ли завещание Мое, которое исполнять вы обязались, вступая в завет со Мною? Чтоб всякий христианин пред плащаницею мог добросовестно ответить: да, Господи, помню завет Твой и знаю завещание,- святая Церковь постановила прочитывать пред страданиями Господа все Евангелия, чтоб обновить в памяти каждого всю картину обязательств, завещанных Господом.

Вот зачем читаются все Евангелия в дни сии! Что же, достигается ли цель? Да, в большей или меньшей мере всякий знает, чего ожидает от него Господь как от христианина. Но может быть, не всякий ясно представляет себе все существо дела, завещанного нам; не подводил, может быть, под один обзор всех обязательств, налагаемых Завещателем; не изображал в одной общей картине всего сюда относящегося? Берусь помочь вам и изобразить все содержание завещания Господня в одном небольшом очерке. Это поможет нам пред лицем Господа страждущего или более укрепиться в жизни, если она исправна, или побудить нас изменить ее и исправить, если она неисправна.

Известно вам, что существо христианства состоит в восстановлении падшего человека. Человек в творении назначен быть в общении с Богом, чтоб жить в Нем и блаженствовать. Преступлением заповеди он отпал от Бога, потерял истинную жизнь и должен был страдать и временно, и вечно. Единородный Сын Божий, приняв на Себя человеческое естество, оживотворил его в Себе, смертию удовлетворил правде Божией и возвратил человеку блаженство в Боге. Для того чтоб людям можно было усвоять сии блага во все времена, Он учредил на земле святую Церковь - дом спасения и двор спасаемых. Всякий теперь желающий достигнуть своего назначения - вкусить блаженства от общения с Богом - может сподобиться сего не иначе, как чрез общение с Господом Иисусом Христом во святой Церкви… Никтоже может приити ко Отцу, говорит Господь, токмо Мною… (Ин. 14, 6). В сем состоит существо завещания Его к нам. Отсюда само собою видно, что более частные пункты сего завещания касаются: 1) пути восхождения ко общению с Иисусом Христом, 2) пребывания в Боге по общении с Господом и 3) пребывания в Церкви, где находятся все силы и способы к совершению того и другого.

1. Как восходят в общение с Господом и что вследствие того лежит на нас?

Путь восхождения к общению с Господом состоит в следующем. Приходя в раскаяние в своих грехах, человек готов бы пасть в отчаяние, если б не предстоял ему Господь с заслугами… Усвояя же себе их верою в Господа Иисуса Христа, он возникает к надежде спасения и, приемля Божественные силы, полагает намерение работать Господу вся дни живота своего… и за то чрез таинства соединяется с Господом. Вследствие сего вот что от всякого христианина требуется:

а) знай и познавай свою бедность и окаянство - что ты нищ, и слеп, и наг, и погибал бы временно и вечно, если б не Господь…

б) знай и возрастай в познании Господа Иисуса Христа, пришедшего в мир грешников спасти. Он удовлетворил правде Божией за тебя, оживотворил тебя в Себе и спосадил одесную Отца - на небесных;

в) веруй полною верою, что Господь, спасший мир весь, и тебя спасает,- и взывай к Нему с Фомою: Господь мой и Бог мой;

г) вследствие сего уповай спасенным быть. Содержи в сердце, что опасность уже миновалась, но не предавайся беспечности и неге, а ходи в делах самоотвержения, забвение которого тебя ввергало в беду столько раз;

д) возгревай чувство мира с Богом. Созерцай в духе светлое благоволительное к тебе лице Божие, но не послабляй не только страстям, но и помыслам страстным и всякий раз, как они прорвутся против воли твоей, спеши очищать себя слезами покаяния или и всегда пребывай в слезах покаяния, омывая ими всякую нечистоту;

е) носи в сердце убеждение, что ты сын Богу, коему дана власть взывать к Нему: Авва Отче,- и, помня сие, действуй как бы от лица Божия, в видах Божиих, для Бога, всегда во славу всесвятого имени Его. Вот первый ряд чувств и расположений, завещанных Господом!

2. Вступив в общение с Иисусом Христом, а чрез Него воссоединившись с Богом, человек становится пред лице Бога, от Коего отпал было, и созерцает Его в бесконечных совершенствах Его и в Его делах творения, промышления и совершения всего… И вот какими чувствами и расположениями должен исполняться каждый при сем! Вот чего вследствие того от каждого из нас требует Господь:

а) созерцая Бога сокровеннейшим, непостижимым, изумляйся Ему. Да замолкнет в тебе всякое помышление, как молчит пред Ним всякая тварь небесная и земная;

б) созерцая Его бесконечно великим, падай пред Ним в уничижении, проникаясь благоговейным страхом и трепетом;

в) созерцая всесовершенным, хвали и славословь Его, вместе с хорами ангелов взывая к Нему: свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь вся земля славы Твоея!

г) созерцая Его вездесущим, всевидящим и всеисполняющим, ходи пред лицем Его так, как ходил бы пред царем, на тебя смотрящим;

д) Бог сотворил тебя и хранит, ты весь Его… Покорствуй же Ему, как Владыке жизни, в чувстве всесторонней зависимости от Него;

е) Бог, сотворивший тебя, и промышляет о тебе - стало, все твое Его есть. Благодари же Его за все… Благодушествуй и терпи, если найдет на тебя что неприятное, и никогда не попускай ослабевать в тебе чувству довольства распоряжениями промысла о тебе самом;

ж) Бог, всем управляющий, ведет тебя к своему назначению. Следовательно, все, что будет с тобою, будет от Бога. Итак, предай себя в волю всеблагого Бога, Который лучше тебя знает, что тебе нужно, успокойся в Нем, не позволяя себе терзаться пустыми недоумениями и крушениями духа, и, питая полную надежду, что Он приведет тебя к своему концу, возносись к Нему умом и сердцем в молитве;

з) Бог, все сотворивший и всем управляющий, положит конец настоящему порядку вещей, преобразит небо и землю и водворит вечное Царство блаженства для человека… Итак, ожидай сего второго пришествия Господня и не только верь ему, но и желай и приготовляйся сретить Его на всякий час… Готовься к смерти; помни суд, рай и ад и будь как странник на земле. Вот второй ряд чувств и расположений, завещанных Господом!

3. Вступающие в общение с Иисусом Христом, а чрез Него с Богом не иначе достигают сего, как в святой Церкви, по ее указанию и руководству, и не иначе утверждаются и пребывают в сем общении, как пребывая в общении с Церковию. В Церкви все необходимые для сего благодатные средства, и все в ней пользующиеся сими средствами и к Богу обращающиеся становятся единым телом, исполненным единым духом. Церковь есть дом спасения, или сосуд благодатных средств, и двор спасаемых.

А. Церковь есть дом спасения, или сосуд благодатных средств… Итак, к ней обращайся и в ней ищи удовлетворения твоим нуждам духовным. Все, что тебе нужно, найдешь в ней:

а) тебе нужно просвещение ума - Церковь есть просветительница. Верь и содержи в сердце, что она одна есть столп и утверждение истины, и в ней ищи сей истины - в слове Божием, в отеческих писаниях, в наличном учительстве церковном. По руководству сего просвещения ищи и всякого другого и им поверяй его;

б) ты слаб, тебе нужно подкрепление - Церковь есть подательница благодати и воспитательница духа благодатного. Семь сосцов открыты у матери нашей - семь таинств. Приступай к ним верою и напояйся из них живоносными силами по нуждам своим и потом возгревай их хождением во всех уставах и чинопоследованиях Церкви - постах, говениях и во всем прочем;

в) ты окружен врагами, тебе нужно ходатайство и защита - Церковь твоя ходатаица и защитница. Ходи в храмы Божии. Собирая чад своих, Церковь низводит на них ходатайственную свою силу… Здесь Жертва бескровная, здесь хоры ангелов и святых, здесь молитвования на всякую потребу душевную и телесную… Сюда прибегай и молитвою церковною ограждай себя.

Б. Церковь есть двор спасаемых… Все верующие - одно тело с одним духом… Итак:

а) пребывай со всеми в единении духа; пребывай в единомыслии, не ища самостоятельных взглядов в делах веры, от которых ереси; пребывай в сочувствии со всеми и в готовности содействовать благу всех. Это три стихии истинной любви, которая далее научит тебя всякого брата встречать с благорасположением, с благожеланием и благопопечением; научит каждого честию больше себя творить и блюсти чистым лицо ближнего; научит всем жертвовать для блага его душевного и телесного и в постоянном взаимообращении быть искренно радушным, скромным, миролюбивым, уступчивым, истинолюбивым и прочее; научит так держать себя не только в отношении к благодетелям и друзьям, но и ко врагам и недоброжелателям;

б) Церковь - двор спасаемых; все верующие - одно тело с одним духом… Ревнуй же всею ревностию о том, чтобы пребыть в единении с нею и себя подвесть под один с нею дух… А для сего помни обеты, данные при вступлении в нее в крещении, и чаще возобновляй их в памяти; отвергнись себя и непрестанно приноси себя в жертву Богу; пожри Ему ум свой и восприими ум Христов; пожри волю свою и ходи только в воле Божией; пожри сердце свое и ничего не люби, кроме Его; пожри Ему тело свое в трудах и озлоблениях телесных спасения ради… Трезвися и бодрствуй… и чувства свои храни нерассеянными… Вот третий ряд чувств и расположений, завещанных нам Господом!

Есть еще особые завещания родителям и детям, мужьям и женам, слугам и господам, начальникам и подчиненным, пастырям и пасомым, продающим и покупающим, судьям и судимым - всякому званию и состоянию; но они понятны уже из первых завещаний сами собою… Всюду господствующим да будет дух любви и самоотвержения в ревновании творить во всем единую волю Божию, которой должна быть посвящена вся жизнь.

Вот краткое начертание завещания, оставленного нам Господом, и вот что воспроизвесть в уме нашем хочет Церковь, прочитывая нам все Евангелия в эти дни, чтобы непостыдным лицом представить нас к подножию Креста, на коем висит Завещавший нам завет сей,- представить по крайней мере знающими, если не всецело исполняющими… Но, братие, что в знании?! Оно только обличит нас! Понудим немного душу свою, не возревнует ли она приложить к знанию и дело?! Мало времени?! Нет, не мало. И в одну минуту можно все поправить… Сделаем вот что: поверим свою жизнь по предложенному начертанию и все, что найдем неисправным, омоем слезами покаяния, положим твердое намерение быть исправными в тех частях, в которых доселе были неисправны. Страждущий за нас на Кресте Господь и намерение примет как самое дело, лишь бы оно было искренно и сопровождалось готовностию устоять в нем до положения живота. Обрадуем хотя этим Господа в сии дни воспоминания Его… В Ветхом Завете было время, когда вслух всего народа прочитывались книги закона, с клятвами непокорным и благословениями покорным, и весь народ отвечал: вся, елика рече Господь, сотворим и послушаем… Вот Господь со Креста Сам повторяет нам завет Свой; отверзем слух сердца, сложим по писаному свои чувства и расположения и скажем: будем, Господи, соблюдать все заповеданное Тобою, хотя бы нам следовало ради того идти в темницу или на смерть. Аминь.

30 марта 1860 г.,

в среду Страстной седмицы

13 Главное - знать и чувствовать свою бедность и богатство Христово и пребывать в сочетании со Христом

В Великую Среду, если помните, я предлагал вам завет, завещанный нам Господом нашим Иисусом Христом, написанный кровию Его и запечатленный крестною смертию Его. Пункты сего завещания по их численности можно было тогда только указать кратко или только озаглавить. Но как они все должны составлять главный предмет нашего ведения, равно как и главную заботу нашей жизни и деятельности, то считаю себя обязанным подробнее растолковать их вам, а вас прошу приложить посильное внимание и терпение в слушании. Думаю разъяснять вам это теперь потому, что Господь, по воскресении Своем четыредесять дней являясь ученикам Своим, глаголал им, яже о Царствии Божии; Царство же Божие, которое внутрь нас есть, в чем другом и состоит, как не в чувствах и расположениях, к которым обязал нас Умерший за нас и Воскресший? Так беседуя о сем, мы войдем в соучастие бесед Господних и продолжим некоторым образом дело Его, которое совершил Он в предлежащие нам дни. К тому ж, может быть, и самые последующие недели по своему содержанию и значению будут наводить нас то на те, то на другие пункты лежащего на нас к исполнению завещания. По крайней мере о настоящей неделе это можно сказать утвердительно и без особых усилий мысли.

Припомните, в чем состоит существо нового завета Божия к нам. Вот в чем кратко: в живом общении с Богом чрез Господа Иисуса Христа во святой Его Церкви. Главный пункт - живое общение с Богом. Но нам, падшим, невозможно иначе прийти в общение с Богом, как чрез Господа Иисуса Христа. Следовательно, предварительно надлежит нам сочетаться с Господом Иисусом, приискренне приобщившимся нашего естества; далее, достигши сего, надо жить в сем общении со Спасителем и стяжанном чрез Него богообщении при союзе со всеми возобщенными с Богом, составляющими Церковь Божию, коей вверены и все средства спасения, и руководство всех спасаемых. Так заучите: существо нашего завета - в богообщении чрез Господа Иисуса Христа во святой Его Церкви. Восстани, падший, воззри на Господа и сочетайся с Ним, от Него востеки чрез ряд других расположений к Богу и погрузись в богосозерцание и богонаслаждение, но твори это так, как сие творится в Церкви Божией,- пребывая в союзе со всеми призывающими имя Господне. Истинный христианин, твердо содержа сей богоначертанный порядок, всю жизнь свою ходит по нем умом и сердцем и собирает в нем святые чувства и расположения, ублажающие его здесь и надежно приготовляющие к блаженству вечному.

Вот о сем-то я считаю долгом толковать с вами сколько можно чаще и разнообразнее. Тут все дело наше. Если мы стоим в сем чине, хорошо нам, а если нет - пропали мы.

Так, первое дело наше - сочетаться с Господом Иисусом Христом. Мы уже сочетались с Ним. Остается только хранить сие сочетание, возгревая чувства и расположения, которыми поддерживается оно. Тому, кто не с Господом, надо говорить: восстань, падший, воззри на Господа и сочетайся с Ним. А кто с Господом, тому надо внушать: не забывай падения, от коего ты восставлен, не своди очей своих с Господа, спасшего тебя, и сильною верою впивай в себя Его спасительную силу. Иначе это так: знай и в чувстве сердца содержи свою бедность, знай и в чувстве сердца носи богатство Христово и потом силою веры и любви переноси сие богатство Христово на себя - бедного. Сочетанный с Господом постоянно содержит сии чувства и, переходя от одного к другому, поддерживает в себе или приводит в движение живое свое сочетание с Господом. Итак, надобно:

а) знать и в чувстве сердца содержать свою бедность, свое окаянство и свою безответность пред Богом. Это есть первая о нас самих истина. Были высоко поставлены, но завистию диаволею, преступив заповедь, подверглись осуждению и клятве, расстроились душою и телом, осуждены на внешние бедствия, подпали тиранству сатаны и состоим в опасности по смерти быть вверженными во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелам его. Для уверовавших все сие уже миновалось. Но никак не должно забывать сего, чтобы не впасть в самозабвение и снова не ниспасть туда же. Путь наш лежит над бездною пламени, куда мы поминутно готовы низринуться, если оставит нас благодать; а она оставит, если забудем, что мы сами по себе и слепы, и нищи, и наги… Сие чувство будет устремлять нас постоянно к Господу или заставлять бежать к Нему, как бегут из душного места или здания, объятого пламенем, на свободу. Как масло поддерживает горение в лампаде, так чувство сие будет поддерживать горение веры в Господа в духе нашем. По мере ослабления первого слабеет и последнее. Теряющий же его выходит из строя спасаемых. Вот как это важно! Попечемся же возгревать в себе чувство бедности своей, своего окаянства и негодности пред Богом, чтоб непрестанно пребывать в чувстве самоуничижения и смирения… и из глубины души взывать: Господи, спаси мя, погибаю;

б) знать и в чувстве сердца носить богатство Христово. Чувство своей бедности, окаянства и безответности пред Богом одно безотрадно и, пожалуй, может ввести в отчаяние - окончательно пагубный грех. Потому, не отказываясь от него, надо растворять его познанием и чувством богатства Христова… Ибо на самом деле не беден только есть человек и погибающ, но есть и спасаем, и обогащаем в Господе Иисусе Христе - на самом деле есть такое устроение, по коему над человеком гибнущим простерто Божественное осенение благодати спасающей. Потому нам надо посматривать не только на себя, как мы ничтожны, но и на Господа, как Он богат и благ, на то, то есть, как милосердый Бог обетовал послать во спасение наше Сына Своего, Который по исполнении времен действительно пришел к нам, воплотился, пострадал, крестною смертию принес жертву за грехи всего мира, воскрес и всех совоскресил, вознесся и, седши одесную Бога и Отца, ходатайствует о нас и властвует над всем как Царь, все устрояя во спасение наше. Содержа в уме такое устроение спасения, восприимем его и в чувстве, чтоб вместе с апостолом взойти до того состояния, в котором вся вменяют уметы быти за превосходящее разумение Христа Господа. Следствием сих двух чувств будет:

в) самое сочетание сердца с Господом. Ибо когда, таким образом, в одном и том же духе встретятся и чувство своего окаянства, и чувство богатства Христова, то что может удержать их от того, чтоб сочетаться друг с другом, как сочетаваются вода с сухою землею или как две сродные между собою стихии? Чувство безответности восходит к Господу пожершемуся; чувство растления приемлет Господа как живот наш; страх смерти и ада исцеляется видением Господа - Царя и Победителя всяческих. Каждое чувство находит себе соответственное удовлетворение в созерцаемом Господе. Из сего-то сочетания и рождается, как дщерь их небесная, истинная вера в Господа Спасителя, которая есть не одно познание Господа, не одно познание своей бедности, а есть то и другое вместе - во взаимном сопроникновении. Сочетание сердца с Господом верою есть внутреннее благодатное действие, коим на наше ничтожество и бедность переносится вся полнота Христова и усвояется нам. Это действие Божеское, коим творится внутрь нас новый потаенный сердца человек. Вот стихии, из коих слагается он: я, погибающий, погиб бы на веки, но Господь Иисус Христос, отъявший все зло, лежавшее на роде человеческом, восприял и меня в милость Свою - и Им я спасаюсь. Вера зрит Господа единственным источником своего облаженствования, исчезает в Нем сердцем, объемлет Его любовию, живет Им одним и для Него одного. Когда совершается сие сочетание Господа с сердцем, тогда бывает с каждым из нас то, что Он обещал: вниду к нему и вечеряю с ним, насыщая его всеми благами Своими бесконечными. Вследствие сего и в глубине духа человеческого изрекается, как Фомою по осязании Господа: Господь мой и Бог мой! Это самый верный голос веры и самый верный ее символ.

Вот кратко, как сочетавается сердце с Господом!.. Сначала восчувствует оно свою бедность и безответность пред Богом; потом восчувствует богатство Христово; наконец, силою веры перенесет на себя сие последнее, говоря в себе: все, что соделал Господь для всех, Он дарует по благодати Своей и мне и меня спасает… И, говоря сие, крепко прививается к Господу, как любящее матерь свою дитя обвивается около шеи матерней… Обвившись так с Господом, верующая душа и пребывает так, любовию смотря в очи Господа, держащего ее над бездною и спасающего в Себе… Так устроиться внутренно да поможет нам Господь, всем желающий спастися, чтоб все мы и в час последнего Его явления миру дерзновенно могли воззвать с Фомою: Господь наш и Бог наш! Аминь.

10 апреля 1860 г.,

в Фомину неделю

14 Свет ведения, свобода действий и покой сердца в Господе Иисусе Христе: к Нему и идите

Какой поучительный пример представляет нам ныне самаряныня! Шла она почерпнуть воды обыкновенной, но у источника простой воды обрела источник спасения. Душа ее, как видно, не совсем была поглощена заботами житейскими. Почему Господь с двух-трех слов перевел ее мысли от земного к небесному и по поводу почерпания воды научил ее искать воду, от которой пиющий не вжаждется во веки: всяк пияй от воды сея вжаждется паки, а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки, но вода, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды, текущия в живот (Ин. 4, 13-14). Услышав это, жена желательно воззвала: Господи, даждь ми сию воду!

Святая Церковь в своих на этот день песнях особенно выставляет нам на вид сие обстоятельство и Самого Господа представляет взывающим к нам: жаждай да грядет ко Мне и да пиет - ожидая, что и мы, подобно самарянке, обратимся ко Господу и будем умолять Его: даруй нам, Господи, воду Твою.

Вникнем, братие, в урок евангельский и послушаем голоса Церкви!

Жаждай да грядет ко Мне и да пиет, приглашает Господь. Но не со всякою жаждою можно приходить ко Господу, а только с такою, какой прилично просить у Него удовлетворения. Что же приличнее просить у Спасителя, кроме спасения? Итак, возжаждав спасения, приступим ко Господу в чаянии утолить сию жажду, в простоте употребляя способы, какие угодно было Ему начертать для сего.

Но жажда спасения в ком уместна? В том, кто чувствует себя со всех сторон стесненным, окруженным опасностями, обремененным бедами и лишениями. Можно сказать всякому: дойди до сознания, что ты в таком положении,- и потечешь ко Господу искать себе спасения. О! Коль скоро так, то недостатка понуждений идти ко Господу не должно быть; и дивиться надобно, отчего не все устремлены уже к Нему, чтоб почерпать воду с веселием из сего источника спасения.

Посмотрите, что вокруг нас и в нас? Вокруг нас ходит неверие, сомнение, равнодушие ко всему святому, которые, заходя внутрь нас, могут колебать и нашу душу недоумениями и покрывать ум туманом противоположных помышлений, вносящих раздор в область мирной и ублажающей веры. Ум ищет света ведения и блажен, когда вступает в него. И напротив, ему свойственно томиться, когда сокрывается сей свет, как и телесное око томится, надолго будучи лишаемо света вещественного. Почему сознающий в себе лишение света ведения и жаждущий его не может не взывать: Господи, посли свет Твой и истину Твою, чтоб она наставила меня и вселила меня в гору святую Твою, с которой свободно мог бы я обозревать пространную область спасительных таинств Твоих. Не в таком ли ныне многие из нас положении?! Если так, то идите ко Господу и не отступайте от Него, ибо Он есть свет и ходящий вслед Его во тьме не пребудет.

Присмотритесь поближе к тому, что внутрь нас,- и вы увидите там душу, связанную во всех своих движениях, подобно узнику, связанному по рукам и по ногам. Вы хотите начать какой-либо подвиг, несколько тяжелый,- но саможаление не допускает до того и отнимает всю к тому силу. Вы хотите благотворить - но своекорыстие сокращает руку вашу. Вы хотите простить - но гордость оскорбленная возбуждает к отмщению. Вы хотите радоваться счастию другого - но зависть погашает сию радость. Так на всякое доброе движение как цепи какие наложены, мешающие душе действовать свободно. А душе свойственна свобода. Почему, находя себя так связанною, она не может не взывать со апостолом: кто мя избавит? (Рим. 7, 24), или с пророком: изведи из темницы сей душу мою, исповедатися имени Твоему (Пс. 141, 8). Так, братие, чувствуя себя связанными и желая свободы, приступим ко Господу, Который говорит: Аще… Сын вы свободит, воистинну свободни будете (Ин. 8, 36).

Что в сердце у нас? По его природе - желание покоя, мира, утешений, счастия; а на деле - одна скорбь сменяется другою, одна тревога гонит другую: то досада от неисполнения желаний; то скорбь от потери достигнутого; тут страх за себя или других; там томление от неумеренной или обманутой надежды; вчера неудача поразила, как стрелою; ныне забота, как червь, точит; завтра неблагоприятное стечение обстоятельств грозит разбить, как параличом. Долго ли же так быть нам, братие? Или у нас одних погашена жажда покоя, мира и блаженства? Или не к кому обратиться нам? Придем же в себя и поспешим благонадежно обратиться ко Господу, Который зовет всех: приидите ко Мне вси труждающиися и обременении, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28).

Так, братие, душа наша жаждет света ведения, свободы действования и покоя сердечного. Сознавая себя лишенными или лишаемыми сих существенных нам благ и жаждая обладать ими, потечем ко Господу, призывающему жаждущих за утолением жажды.

Жаждущий света, к Нему иди. Он есть свет, вне коего тьма. Он просветит ум твой ведением, не внешно только чрез откровение, но и внутренно чрез помазание от Святого, которое учит всему, как испытал тайнозритель, и сообщает такое осязательное удостоверение в истине, что от нее отказаться так же нельзя, как отказаться от своего бытия.

Жаждущий свободы, ко Господу иди. Он разрешит узы страстей, коими связана душа; вольет силу на добро, против которой не может устоять никакая страсть; паче же чрез труд доброделания так сроднит добро с душою, что она не будет чувствовать не только внешних, но даже внутренних уз - от закона, который праведнику не лежит. Идеже Дух Господень, ту свобода (2 Кор. 3, 17). Он поставляет на пространне нозе действующих (Пс. 30, 9) - и они действуют во всей широте добрых преднамерений, под благословляющею и содействующею десницею Божиею.

Жаждущий покоя, мира и блаженства, ко Господу иди. Он есть живот, мир и покой, и единственно Он. Он изгонит из сердца все тревоги, возродив в нем другие, неземные заботы и искания; Он угасит жгучесть земных скорбей, погасит всякий позыв к земным утешениям. Себя даст Он вкусить - Себя благого и ублажающего - и тем в забвение приведет вкус ко всему другому. Ибо Он есть полнота всякого утешения. Но что особенно - сквозь ряд событий до гроба, могущих иногда смущать, Он указует сердцу за гробом нескончаемое блаженство, дает предвкусить его ныне и усвоить себе надеждою в будущем, чтоб восполнить чувство блаженства в нем, не невозмутимостию только его, но и непрерывностию.

Так, ко Господу идите, зовущему нас и обещающему утолить всякую жажду.

Ныне много слышите вы гласов, приглашающих к себе жаждущих; не ходите вслед их. Мудрователи говорят: оставьте откровение и идите к нам, мы в разуме вам покажем свет истины. Не ходите, они обманывают. Нет в них истины, а ложь. Гуманисты говорят: к нам идите, мы разрешим все узы и изведем в свободу человеческую природу. Не ходите, они обманывают. Нет там свободы, а одна смена уз, все тяжелейших и тяжелейших. Чувственники говорят: к нам идите, мы доставим вам всякого рода утехи и жизнь вашу усладим. Не ходите, они обманывают. Нет у них утех, а есть обуморение на минуту, которое потом отзывается тягчайшею скорбию.

Так, никуда не ходите, а выну пребудьте с Господом. Он един выну будет напоять вас водою, от которой пьющий не возжаждется во веки. Аминь.

6 мая 1862 г.,

в неделю о самаряныне

15 Разные состояния и проявления благодати Божией в нас, верующих

Обратив Свое спасительное слово к самарянской жене при кладезе Иаковлевом, Господь взял мысль от воды и сравнением с нею указал счастливой жене великие дары, приносимые верою в Него и общением с Ним, говоря: всяк пияй от воды сея вжаждется паки, а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки, но вода, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды, текущия в живот вечный (Ин. 4, 13-14). Сия вожделенная вода есть благодать Святаго Духа, подаемая верующим в Господа во святой Его Церкви. Ибо в другом случае Господь так сказал: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет; веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его истекут воды живы. Сие же рече, уверяет святой евангелист, о Дусе, Егоже хотяху приимати верующии во имя Его (Ин. 7, 37-39). Изменив сие иносказание в простую речь, мы услышим из уст Господа такое наставление: жаждущий спасения, уверуй в Господа. Кто верует, тому дается благодать Духа Святаго. Благодать же Святаго Духа, пришедши и вселившись в сердце, становится источником духовной жизни, ведущей в живот вечный.

Какое утешительное благовестие! Верующий получает благодать, а благодать производит в нас и из нас источник спасения! И это есть преимущество всех верующих, всех христиан. Не верующий - не христианин - не имеет благодати, а безблагодатный не имеет спасения. Веруяй в Мя, говорит Господь, реки от чрева его истекут. Вера, благодать, спасение - все пребывают неразлучны, так что где есть одно что-либо, там и все есть, а где нет чего-либо, там ничего нет.

Слушая сие, с изумлением иной вопросит: вот и я христианин, и я верующий, неужели же и во мне есть благодать Святаго Духа?! Если есть сия благодать, то она есть во мне источник воды, текущей в живот вечный. Неужели же и во мне есть сей источник воды, текущей в живот?! Неужели в самом деле, братие, над нами и в нас совершилась и совершается такая неизреченная милость Божия?

Так есть. И да не отметает никто благодати Божией. Или не весте… яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас (1 Кор. 3, 16), вопрошает апостол. Мы изумляемся: неужели есть в нас благодать? А апостол изумляется нашему о сем неведению. Или не весте, говорит, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас. А в другом месте вот какое строгое издает определение: аще же кто Духа Христова не имать, сей несть Его (Рим. 8, 9).

Так нераскаянны дарования и обетования Божии! Благодать Духа несомненно изливается на нас в святых таинствах и пребывает в нас с того времени, как крещаемся и помазуемся миром, но являет себя различно, судя по различному отношению нашему к сей благодати. В иных пребывает она сокровенною, неявляемою; в иных обнаруживает себя в свойственных ей действиях на нас, но обнаруживает не непрерывно, а с перерывами; иных, наконец, осеняет вполне и неотступно являет действие свое и для них, и для других заметно. Я поясню вам сии состояния. Сам к себе всякий прилагай, что будет говорено, и бери себе из того нужные уроки.

Кто принял таинства, в том есть уже благодать, хотя она не являет еще своего присутствия сквозь действия человеческие. Так семя, брошенное в землю, но еще не прозябшее и не проросшее из земли, хотя есть, но его не видно. В ином месте есть жила чистой и целительной воды, но скрыта под землею. Люди ходят по тому месту и нередко пьют дурную воду, а чистая вода тут же есть, да скрыта. На ином поле лежит под землею какое-либо сокровище; хозяин трудится, обрабатывает землю и иногда мало добывает трудами… а сокровище тут же, да не видно. Таким же образом и в сердце нашем бывает сокрыта благодать, как сокровище, как родник, как семя,- но она в иных не видна, не являет плодов, не источает воды, не обогащает. Она есть, но не обнаруживает своих действий. В притче Спасителя получивший один талант и скрывший его в землю имел талант, но ни сам не пользовался им, ни другой не видал его. Так и здесь. Крещеный и миропомазанный уже получил благодать возрождения и дар Святаго Духа и имеет его, но, обратив заботы свои на иные предметы, он может зарыть сие сокровище в земле сердца своего так, что ни ему, ни другим оно не видно. Он может томиться жаждою духовною или пить гнилую воду земных утех - а источник благодати, могущий утолить его жажду, тут же, в нем, да завален. Он может голодать и быть бедным духовно - а сокровище духовное всеобогащающее и семя древа плодоносного и всенасыщающего тут же, в нем, да загромождены хламом земных дел и забот.

Поройся в земле - и, может быть, отроешь сокровище или родник чистой воды. Пройдет влага и тепло к семени, и оно прорастет и плод принесет. Так и здесь - дай простор благодати действовать, и она воздействует и явит силу свою в тебе и на тебе или как живая вода утоляющая, или как сокровище обогащающее, или как плод, питающий и насыщающий.

Что рытие земли в вещественном - то подвиги самоумерщвления в духовном. Что влага и тепло в вещественном - то в духовном труды доброделания и благочестия. Бог говорил к современникам Ноя: не имать Дух Мойпребывати в человецех сих…зане суть плоть (Быт. 6, 3). Следовательно, Он будет пребывать там, где плоть распинают со страстьми и похотьми или где несут подвиги самоотвержения. Апостол пишет: духа не угашайте, или: не оскорбляйте Духа Святаго Божия, Имже знаменастеся в день избавления (Еф. 4, 30) - и потом перечисляет страсти, каких удаляться, и добродетели, в коих преуспевать должно; следовательно, там не угасает Дух, где есть борьба со страстьми и труд доброделания. В другом месте он же учит: исполняйтеся Духом, глаголюще себе во псалмех и пениих и песнех духовных, воспевающе и поюще в сердцах ваших Господеви (Еф. 5, 18, 19). Следовательно, где есть песнопение, молитвословие церковное и домашнее и вообще дела благочестия, там будет и исполнение Духом или явление действия благодати Святаго Духа. Подвиги самоотвержения, труды доброделания и благочестия дают простор действию в нас благодати Святаго Духа, и она, сокровенная, приходит тогда въявь и действие свое показывает и самому благодать носящему, и другим.

Но и въявь пришедши или воздействовав уже в сердце, благодать не вдруг являет всю силу свою или всю полноту своих действий, а постепенно, по частям, прерывчато. То подействует на одну сторону естества нашего, то на другую, то на одну силу, то на другую - то мысль просветит, то сердце усладит, то силы укрепит. И ни одного нет из тех, кои не преданы какой-либо греховной страсти,- ни одного нет, кто не ощущал бы в себе иногда действия благодати. Когда в уме вообразится какая-либо святая истина, например: творение, промышление, искупление и прочее, или какое событие евангельское: распятие, воскресение, вознесение и прочее,- вообразится так сильно, что окует все внимание ума, и так ясно, что он созерцает все подробности и убеждается и питается тем,- то это плод благодати Божией. Когда сердце поражается страхом суда, или исполняется надеждою благ вечных, или чувствует сладость, умиление, сокрушение, отрешение от всего с такою силою, что оно будто переносится совсем в другую область из окружающего нас,- то это есть действие благодати. Когда душа ликовствует, благодушествует, готова на всякое добро, на всякий труд, на всякое лишение и даже смерть, все терпит, не страшится никаких препятствий в богоугождении - все сии и подобные состояния суть явления действующего в нас Духа Божия.

И недаром, когда побывает кто в каком-либо из сих состояний, именует его благодатным состоянием. В нем дается вкусить человеку то, чего ничто земное дать не может. Всякий бывает в сих состояниях, но не у всякого они бывают постоянны, а приходят и отходят, даются и отъемлются подобно тому, как в видимом мире бывает то светло, то облачно; то тихо, то ветрено; то тепло, то холодно. Так судила спасительная благодать для нашего ж блага, чтоб не связать свободы нашей, чтоб постепенно воспитать нас к благодатному пребыванию и научить ценить благо, которое дается не вдруг, а после многих опытов даяния рукою, как бы сокращенною. Благодать, говорит святой Диадох, иногда неизъяснимым каким-то ощущением открывает сердцу свое присутствие и потом опять скрывается, ожидает, чтоб душа ревностнее еще взыскала Господа, вкусив блага от стремлений к Нему. Из вкусивших сего кто не пожелает, чтоб учащались сии состояния и, приходя, не скоро отходили, но продлялись и долее давали себя ощущать? Трудись и ищи! Но ведай, что усугубить или умалить, продлить или сократить зависит от Господа, устрояющего спасение наше так, чтоб все споспешествовало нам во благо. Сие говорится не затем, чтоб кто руки опустил, а чтоб усугубил труд, который, как ведомо, по милости Божией все преодолевает. Трудись и ищи. К подвигам самоотвержения, к трудам доброделаний и благочестия приложи особенно внимание к себе, внутрь пребывание и непрестанное к Богу обращение умом. Внимай себе и, замечая, чтj именно тебя вводит в благодатное состояние, тому больше и прилежи; что же расстраивает его, от того бегай как от огня. Приобретешь навык и укрепишься в добром пребывании - тогда и благодать приосенит тебя обильнее, а если рассудит, даст тебе постоянно обладать тем, что теперь дает только по частям. Больше всего не вдруг и не сполна осеняет душу благодать оттого, что Господь не верит нашей верности. Уверим Его в неизменной Ему верности постоянством в добре - тогда и Он вверит нам всю силу Своей благодати.

Что такое люди, достигшие сей последней степени, о том не своими скажу вам словами, а словами святого Макария Египетского (извлечено из Бесед 32, 37).

"Когда благодать Духа осенит душу,- говорит он,- всею полнотою и силою своею и поселится во глубине ее, тогда душа сия становится един дух с Господом и откровенным лицем взирает на славу Божию. Благодать, пришедши чрез очищение внутреннего человека и ума, очищает душу от всякой скверны и помысла нечистого, желая, чтоб она, возвратясь в свойственное ее естеству состояние, открытыми и ясными очами усматривала славу истинного света… Имеющий благодать, укоренившуюся в душе и сорастворившуюся с нею, на опыте познал иное богатство, иную честь и иную славу и питает душу нетленною радостию и ощущает и вполне наслаждается оною чрез сообщение с Духом. Сколько есть различия между разумным пастырем и пасомым стадом, столько таковый человек смыслом, знанием и рассуждением различается от других людей, ибо он имеет иной дух и иной ум, иной смысл и иную мудрость. Блаженны поистине и счастливы по жизни и сверхъестественному наслаждению те, кои посредством добродетельной жизни получили опытное и ощутительное познание небесных таин Духа и имеют жилище свое на Небесах. Таковые, падши на лице свое пред Господом, под руководством Духа восходят на Небо и в твердой вере души своей наслаждаются там чудесами, там действуют, там имеют жилище, как говорит божественный апостол: наше житие на Небесех, и еще: чего не видал глаз, не слыхало ухо, и что на сердце человеку не приходило, то приготовил Бог любящим Его. Нам же открыл Бог Духом Святым (1 Кор. 2, 9, 10)".

Вот три состояния, в каких бывает в нас благодать Духа Святаго. Потрудись теперь всякий войти в себя и определить, в каком состоянии в тебе благодать, и соответственный тому возьми себе урок из предложенного рассмотрения. Скрыта в тебе благодать? Дай ей простор обнаружить свою над тобою силу. Действует благодать по временам? Стремись к тому, чтоб она стала в тебе постоянно действующею, всего тебя исполнила и не отходила от тебя никогда. А когда и сего достигнешь, пой тогда славу Богу, Благодателю нашему. Аминь.

17 мая 1865 г.,

в неделю о самаряныне

16 Образ и подобие Божии в нас - в творении и восстановлении

Празднуя ныне Нерукотворенному образу Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, не забудем, братие, что праздник сей установлен не ради только чуда, явленного Господом в даровании сего образа, но и ради соединенного с ним, крайне нужного для нас и высоконазидательного напоминания, именно: созданы мы по образу Божию и подобию, а когда потеряли их, снова воссозидаемся в тот же образ и подобие в Господе Спасителе, в чем все существо спасения. Воссозидаемся. Но как первосозданный потеряли мы образ, так можем потерять и воссозданный. И кто знает, цел ли он у нас? Надобно войти в себя, рассмотреть, что там есть, сличить с тем образом, по коему должно назидаться все внутрь нас, и определить, целы ли в нас образ и подобие, по коим воссозданы мы в Господе. Сами собою, может быть, мы и не пришли бы к мысли заняться этим. И вот святая Церковь, установив праздник Нерукотворенному образу, каждому из нас говорит как бы тем: смотря на сей Нерукотворенный образ, вспомни, что в тебе есть свой нерукотворенный образ. Войди же в себя и посмотри, цел ли он в тебе и в том ли виде содержится тобою, как следует. Не откажитесь, братие, послушать внушения Церкви и заняться этим ныне. А я помогу вам, разъяснив, что такое образ и подобие Божие, как они восстановлены и по каким чертам можно определить, целы ли они в нас.

Образ и подобие Божии не относятся к телу, а к душе. Образ Божий состоит в естестве души, а подобие - в свободно приобретаемых ею богоподобных качествах. То, что душа наша невещественна, проста, духовна, бессмертна и разумно-свободна,- это относится к образу Божию. А когда она должным употреблением разума и свободы познает истину и станет искренно содержать ее, сердце же украсит всякими добродетелями, как-то: кротостию, милосердием, воздержанием, миролюбием, терпением и прочее,- тогда сии качества составят в ней подобие Богу. Так, например, когда Спаситель говорил: будьте милосерды, якоже Отец ваш Небесный милосерд есть, то этим указал Он нам черту богоподобия, и кто усвоит ее себе, тот будет в сем отношении богоподобен.

Когда человек вышел из рук Творца, тогда образ Божий в нем был чист и совершен и богоподобие полно, сколько сие вместимо естеству человеческому. Когда же потом пал человек, то образ и подобие Божие испортились, исказились, омрачились. Вместо добродетелей пришли страсти и пороки и стали вытеснять их; вместо истины вошла в ум ложь, разум стал слаб к познанию и различению истины и добра, свобода стала связана дурными склонностями и привычками; в самом даже естестве своем душа огрубела и как бы оплотенела, предавшись чувственности и плотским наслаждениям.

Милосердый Бог не хотел оставить человека в этом худом состоянии, а благоволил устроить ему спасение и восстановить в нем образ Свой и подобие. Для сего Единородный Сын Божий, сияние славы и образ ипостаси Отца, во образе Божии сый, Себя умалил, зрак раба приял и образом обретеся, якоже человек. Пришедши на землю, Он устроил на ней святую Церковь и вверил ей Божественное слово Свое и святые таинства. Приемля верою слово истины, содержимое святою Церковию, и получая благодать чрез святые ее таинства, человек облекается в образ Христа Спасителя, а чрез сие самое - во образ Божий, силою коего потом достигает и подобия. Сие совершается так.

Во святом крещении умирает человек для жизни плотской и греховной и возрождается от Духа Святаго для жизни духовной и святой, то есть получает силу жить свято и духовно. Чрез восстановление сей силы восстановляется в нем образ Божий. А подобие Божие отображается потом - не вдруг, а постепенно,- когда человек начинает должным образом упражнять принятую им в крещении силу жить свято и духовно и самым делом начинает так жить, избегая лжи и греха, истребляя в себе зло и страсть и насаждая добрые расположения. Кто чрез грех теряет благодать крещения, тот возвращает себе силу крещения чрез покаяние и, восстановив здесь опять образ Божий, начинает снова, познанием истины и трудами доброделания, воображать в себе и подобие Божие. Когда таким образом он ум свой исполнит ведением всякой истины Божией, а душу украсит всякою добродетелию, тогда станет он и богоподобен, или облечется, как учит апостол, в правду и преподобие истины по образу Создавшаго его (Еф. 4, 24; Кол. 3, 10).

Вот как говорит о всем этом святой Диадох (в "Добротолюбии", § 89; своими словами для ясности). То, что в нас есть по образу, Божественная благодать дает одна во святом крещении, омывая все наши скверны и чистым соделывая естество наше; то же, что по подобию, она потом соделывает в нас не одна, но вместе с нашею свободою. Когда, прияв силу в крещении, человек помощию ее начинает усвоять себе всякую истину и навыкать всякой добродетели, тогда на том, что есть по образу, начнет живо писаться в нем и то, что должно быть по подобию. Тут происходит то же, что делают живописцы. Живописец сначала начертывает образ человека одними чертами, а потом уже и красками разрисовывает каждую часть, как она есть в том, чей образ он рисует. Так и благодать Святаго Духа сначала в святом крещении делает человека таким, как он был до падения,- восстановляет в нем то, что по образу; а потом, когда видит, что человек усердно желает и красоты подобия и готовым себя являет на всякий для сего подвиг, тогда она, добродетель за добродетелию нацвечивая и от красоты к красоте возводя вид душевный, совершенным образом начертывает в ней и подобие - и становится тогда человек совершенным, по образу и подобию Божию.

Поясню вам это и от себя немного. Отпечатленное благодатию на образе подобие обнимает все наше внутреннее - и мысли, и расположения, и чувства - и соделывает богоподобными и ум, и волю, и сердце.

Ум богоподобен, когда он ясно ведает Символ веры и все содержащееся в нем содержит нелицемерно. Апостол Павел говорит о себе и о всех апостолах: мы же ум Христов имамы (1 Кор. 2, 16). Сей Христов ум они не удержали в себе одних, а предали его Церкви и верующим - в слове живом и писаном. Святая же Церковь собрала его весь воедино и изложила кратко в Символе веры. Стало, кто ведает и искренно содержит все, чему учит Символ веры, тот имеет ум Христов, или у того ум подобен уму Христову, богоподобен.

Деятельная сила человека бывает богоподобна, когда она украшается всеми добродетелями, какие указаны Господом в учении о блаженствах, именно: смиренномудрием, сокрушением, кротостию, истиннолюбием и правдолюбием, милосердием, чистотою сердечною, миролюбием, прощением обид, терпением и прочее. Что это так, сему учит апостол Павел (Кол. 3, 9-17), ибо, сказавши, что нам надобно облещися в нового человека, обновляемого по образу Создавшего, поясняет потом, в какой именно образ следует облещися, говоря: облецытеся…во утробы щедрот, благость, смиренномудрие, кротость и долготерпение, в то, чтоб прощать, если кто имеет что на другого, мир в себе водворять и все творить с чистым побуждением, во имя Господа Иисуса и славу Божию. А это то же самое, что содержится в учении о блаженствах.

Сердце становится богоподобным, когда оно отрешается от всех привязанностей земных и прилепляется к вещам духовным и небесным. Об отрешении так заповедует апостол: надобно, говорит, нам так жить, чтоб имеющие жен были как бы не имеющие, плачущие, якоже не плачущие, и радующиеся, якоже не радующиеся, и купующие, яко не содержаще, и требующие мира, якоже не требующе (1 Кор. 7, 29-31). То есть надо так настроиться, чтоб все бывающее в мире было чуждо нам, проходило около нас, не возмущая и не касаясь нашего внутреннего. А о прилеплении к предметам духовным и божественным так говорит тот же апостол: вышних ищите… горняя мудрствуйте, а не земная. Умросте бо, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе (Кол. 3, 1-3).

Вот видите теперь, чтj есть образ Божий и чтj подобие, как восстановляется образ и как восстановляется подобие и в чем состоят они восстановленные. Возьми теперь всякий и рассмотри себя - душу свою, ее действия и свойства - и сличи с тем образом и подобием, кои должны отпечатлеваться в них. Что есть - благодарите за то Господа; а чего нет - то приобресть постарайтесь, прося у Господа себе помощи на то. Если образ Божий, восстановленный во святом крещении, опять омрачен и поврежден смертными грехами, надобно обновить его в покаянии. Если цел образ, смотри, полное ли есть подобие. Читай Символ веры и рассуждай, все ли знаешь, что там содержится, и так ли знаешь, как должно знать. Если не все знаешь, дознай; если о чем не так думаешь, изгони сии богопротивные мысли и возьми мысли Божии. Возьми учение о блаженствах и смотри, все ли те добродетели есть в тебе, кои там заповедуются. Какие есть, те храни и укрепляй; каких нет, те стяжать озаботься. Возьми сердце свое и смотри, где его сокровище, где оно живет и в чем благо свое поставляет. Если увидишь, что ему еже жити, Христос: и еже умрети приобретение есть (Флп. 1, 21), благодари Господа. А если увидишь, что оно все опутано пристрастиями земными, начинай отрешать его от них понемногу, поспешая, однако ж, сделать это, чтоб смерть не застала, ибо кто привязан к земле, тому тяжело умирать.

Если мы положим отныне так действовать, то настоящим образом исполним урок от праздника Нерукотворенному образу Божию. А если потом и самым делом устраним все повреждения образа и подобия Божия в нас и восставим их в себе во всей целости и чистоте, то исполним и всю волю Божию о нас, которая есть святость наша.

Господь, нерукотворенно отпечатлев образ Свой на убрусе, да возьмет, как убрус, и естество наше и прикосновением к Своему Богочеловеческому лику да напечатлеет в нем не образ только, но и подобие Свое, да тако подобницы Ему бывше, по смерти сподобимся внити в нерукотворенная святая, куда вошел Он для нас - предтеча,- и с Ним, как сыны и наследники, вечно насладимся обетованных нам благих. Аминь.

16 августа 1864 г.,

в день Нерукотворенного образа

17 Требуется самораспятие для восстановления нас в первобытное состояние

Вчера пели мы: радуйся, Благодатная; ныне поем: Кресту Твоему покланяемся, Владыко. Вчера мы восхваляли Пресвятую Богородицу за то, что Ею к нам Вышний нисшел есть; ныне восхваляем Ее за то, что Она есть таинственный рай, имже крестное, живоносное на земли насадися древо. Вчера святая Церковь хотела возвесть нас до чувства радости избавления; ныне хочет она воодушевить нас к подъятию скорбей крестоношения. Что бы значило такое сочетание? Что внушается нам и какой урок дается чрез это? Сим внушается нам, что без крестоношения нет истинных радостей. Хочешь радоваться - понеси прежде крест. Радость - цель; крест - средство. Хочешь первой - возжелай последнего. Хотя показанное сочетание христианских празднственных воспоминаний не есть необходимое, а случилось только в сем году, тем не менее, однако ж, не неуместно занять ваше внимание объяснением, как и почему путь к радости лежит чрез крест.

Радость и веселие должны принадлежать нам по природе нашей. Бог создал человека по образу и по подобию Своему. Но как Бог есть всеблажен, то и человек долженствовал выйти из рук Творца обладателем блаженства. Так и было вначале. Человек блаженствовал и внешне, и внутренне. Но потом, по зависти диавола, будучи прельщен, преслушал заповедь Божию, чрез грех расстроил себя и вместо радости и веселия наследовал смятение и страх. Тогда в соответствие внутреннему, а вместе и в наказание Бог отнял у него и внешнее блаженное жилище. И стал человек обременен скорбями и печалями всесторонне. Теперь очевидно, что желающему снова возобладать радостию и веселием надо уничтожить прившедшее в него падением повреждение и восставить себя в первоначальный чин и устроение. Как только сие совершится, радость и веселие опять водворятся в нас, сроднятся с нами, как сродно нам, например, дыхание. Что же для сего надо сделать? Надобно распять себя - и вот почему!

Посмотрите, что сделалось с нами в падении! Апостол Павел то зло, которое пришло к нам чрез падение, именует человеком ветхим или греховным. Объясняя сие, Макарий Великий говорит, что чрез падение привзошел в нас иной человек - и человек полный, со всеми членами,- привился к тому человеку, который вышел из рук Творца, и заглушил или заморил его собою: привзошел так, что голова налегла на голову, руки на руки, ноги на ноги, всякая часть на себе подобную часть; заглушил так, что того первобытного человека стало или совсем не видно, или мало видно, а стал видимым и действующим только сей пришлый человек. Оттого и не стало у человека радости жизни, что стал жить не настоящий человек, а иной, греховный человек, которому не свойственно радоваться. Человек первозданный был, как говорит премудрый, прав, то есть был верующ, богобоязнен, упователен, молитвен, милосерд, кроток, смирен, чист, благожелателен, воздержан, деятелен - словом, украшен всеми богоподобными совершенствами. А пришлый человек, греховный, во всем ему противен: он невер, Бога не боится, не молится, надеется только на себя, не милосерд, гневлив, яростен, горд и тщеславен, похотлив, завистлив, неблагожелателен, ленив, предан чувственным утехам - словом, обременен всеми порочными чувствами и страстями. Когда сей последний взял верх над первым, то этот начал быть страждущим, состоящим в рабстве, под гнетом. Вследствие чего, не имея свободы действовать, скорбит и тужит. Потерпел, например, кто обиду - правый человек хочет простить, человек греховный требует мести. Как то и другое сходится в одном лице, то внутри нас происходит борьба и тревога, беспокойная, болезненная. Видим, что возвышается другой в счастии и чести - правый наш человек готов сорадоваться, греховный воздвигает зависть. Просят милостыни - правый наш человек готов по доброжелательству поделиться последним, греховный по своекорыстию и себялюбию заставляет беречь что есть для себя… Представляется случай предаться чувственным удовольствиям - правый наш человек повелевает отказаться от них, чтобы сохранить себя чистым, греховный неудержимо влечет туда, ибо находит удовольствие в нечистотах. Так и во всем - пришлый, греховный человек не дает свободы человеку правому в нас, созданному по образу и по подобию Божию, томит его, держит его в рабстве и горькой неволе. Оттого и нет в нас радости, пока мы в рабстве у греха.

Теперь само собою очевидно, что для того, чтобы возвратить нам себе радость жизни, надобно умертвить в себе сего греховного и пришлого человека. А по апостолу, это значит совлещись ветхого человека с деяньми его, распять плоть со страстьми и похотьми, или, что то же, взойти на крест.

Когда будет умерщвлен сей греховный человек, тогда получит свободу человек правый и, начав действовать беспрепятственно, так, как свойственно ему по природе, будет веселиться и радоваться. Будет умерщвляться и распинаться в нас собственно греховный человек, но как он прирос к нам и сорастворился с естеством нашим, то, убивая его на кресте, мы не можем не страдать и не болеть и сами. Тут происходит то же самое, что бывает, когда врачи делают операцию, вырезая какую-либо приросшую, ненужную, болезнь только причиняющую часть. Вырезывается лишнее, чуждое составу тела, вредное, а тело все - и настоящее - страждет. Так и в распятии ветхого человека - предается казни пагубное, не свойственное нам, безобразящее нас, греховное, но и мы не можем не страдать, потому что оно привилось к нам и стало как бы одно с нами. Вот почему сие совлечение ветхого человека именуется и есть самораспинание. Действие сие точно походит на то, как бы сдирать с себя кожу. И в самом деле, какая сильная бывает иногда боль. Но самая боль сия радостотворна, тем паче радостотворны плоды ее!

Так, братие, крест нужен, и нам непременно нужно взойти на него. Но вонмите, что распинается пришлый человек, а мы только болим при сем оттого, что нельзя оторвать его от нас без боли; в самом же деле мы не распинаемся, а освобождаемся от неволи, исцеляемся, разрешаемся от уз. Как если бы с узника какого, окованного по всему телу цепями, которые от долговременности вросли в тело, стали снимать сии цепи, то хотя ему было бы больно, но он охотно и с радостию потерпит сию боль, зная, что чрез нее он получит отраду свободы и, немного потерпевши, приобретет себе всегдашнюю радость и веселие,- так точно и у нас при распятии греховного человека бывает больно и беспокойно, но потерпим благодушно: немного еще - и вступим в свободу чад Божиих. Иначе нельзя. Одно из двух: или всегда страдать в рабстве греху, или, немного поболевши, вступить в отраду свободы от греха.

Вот еще что помнить должно! Самая боль самораспинания имеет отраду, и это не только по тому, чтj после чается, но и по тому, чтj в сии минуты ощущается - и от действия благодати, и от чувства здравия, начинающего разливаться по всему составу нашему духовному. Надобно только решиться на самораспятие однажды и решимость сию обратить на все вообще греховное, качествующее в нас, в каком бы ни проявлялось оно виде. Когда сделается такой перелом, или это поражение греховного человека в корне его жизни, тогда поражение его по частям не будет составлять ни труда, ни боли, ни страданий. Будет только то, что чем более кто будет упражнять над собою действия самораспинания, тем больше и больше будет сам освобождаться от уз греха, тем больше и больше будет выступать потаенный сердца человек с одним, другим, третьим членами освобожденными, пока наконец явится во всем совершенстве, не имущ скверны, или порока, или нечто от таковых, как новосозданный по Богу в правде и преподобии истины.

Ведая сие, братие, воодушевимся на крестоношение, или самораспинание, имея в мысли не столько минутную боль, сколько отраду спасения. Се единственный путь к свободе чад Божиих, единственные врата, коими входят в радость Господа. Желает кто радости? Распнись! Тогда, совлекшись ветхого, облечешься во все новое и явишься совершенным по духу, душе и телу, достойным чадом будущего возустроения всяческих. Сего блага желая всем вам, напоминаю вместе не чуждаться внутренних и внешних крестов, встречаемых в жизни, и, взирая на благий их конец, воодушевляться к благодушному и терпеливому несению их. Аминь.

26 марта 1861 г.,

в 3-ю неделю Великого поста

18 Брань со страстьми и опытность духовная

Ныне неделя, в которую вспоминается чудесное исцеление Господом 38-летнего расслабленного. В Евангелии поминается чудотворная ветхозаветная купель, которую возмущал ангел Господень каждое лето, и кто первый влезал в нее по возмущении воды, бывал здрав, каким бы недугом ни был одержим. При купели было пять притворов, в которых лежало множество болящих - слепых, хромых, сухих - в чаянии движения воды.

Что в сей день положена память святого Авраамия мученика, это очень понятно. Почивающие здесь нетленные мощи его суть наша чудотворная купель. Приходи, кто хочет, и не однажды в год, а каждый день и час, и не жди ангела, а сам возмути ее чудодейственность молитвенными движениями и воздыханиями - и несомненно отойдешь здрав от недуга, которым недугует душа твоя и даже тело, если того достойным найдет тебя промыслительная благость Божия.

Так это понятно. Но то не совсем понятно, чего ради устроился в сей день праздник в вашей обители, сестры? Видно, что этим хотели сильнее напечатлеть в вашей мысли то евангельское событие. Но самое напечатление сие зачем, и зачем у вас, иночествующих? Какая мысль дается сим о вас, вам самим и нам, сторонним? Та ли, что вы - овчая купель для приходящих к вам больных разного рода душевными недугами, или та, что вы в своих келиях подобитесь пяти притворам, в которых лежат болящие, сами ищущие и чающие целительных движений вне себя, от инуда? Вот это не ясно, чтj вы - купель целительная или притвор с больными? Хочу пояснить вам сие потому, что отсюда выходит для вас очень назидательный урок.

По моему суждению, вы должны быть и то, и другое. В себе самих, в своих чувствах и в своем о себе мнении вы должны быть болящие, а для других - целительницы душевных недугов. Сами вы должны чувствовать и почитать себя исполненными недугов душевных, духовно слепыми, хромыми, сухими; а для тех, кои приходят к вам с немощами душевными, вы должны подавать всякое исцеление, просвещать слепотствующих умом и самопрельщенных, исправлять хромлющих на обе плесне, нерешительных, и оживлять святое чувство в душах, иссохших суетою и заботами житейскими. Не думайте, что тут есть несообразности. Может быть, вам представится: как же это самим себя иметь душевно немощными, а другим подавать душевное врачевание? Откуда немощный сам в себе возьмет целительную силу для других? Скажу на это, что во внешней жизни точно так бывает, что скудный не дает довольства и бессильный - крепкой подпоры, а в духовной жизни наоборот - чем кто зрит себя немощнее, тем он бывает сильнее, ибо в немощах-то и совершается сила Божия; и чем кто уничиженнейшим себя имеет, тем преславнейшие и спасительнейшие издает дела, ибо смиряющийся в чувствах о себе возносится делами, Богом чрез него содеваемыми.

Вы, конечно, знаете, как идет духовная жизнь. Когда человек предан страстям, то он не видит их в себе и не разделяется с ними, потому что живет в них и ими. Но когда воздействует на него благодать Божия, тогда он начинает различать в себе страстное и греховное, признается в нем, кается и полагает намерение воздерживаться от того. Начинается борьба. Сначала сия борьба ведется с делами, а когда отвыкнет человек от дурных дел, брань начинается уже с дурными мыслями и чувствами. И здесь она проходит много степеней, но главное тут вот что бывает: помыслы и чувства не вдруг освобождаются от страстей и греха, а до сего бывают еще в плену у них и после того, когда дурные дела уже прекращены. Дел тогда грешных хоть и не бывает, но душа помышляет о грешном и услаждается страстными предметами. Кто ревностно ведет дело спасения, сейчас заметит это. Внимание, которым внимает он себе, непрестанно открывает ему все сплетение страстных помыслов, роящихся внутри его. Заметив эту нестройность, начинает он прогонять дурные помыслы и подавлять страстные движения, навыкает распознавать, какой страстный помысл как начинается, как подкрадывается, как увлекает и прельщает душу, а вместе навыкает и тому, как побеждать его, прогонять и погашать. Борьба длится, страсти все более и более исторгаются из сердца.

Бывает и так, что совсем исторгаются страсти из сердца. Исторгаются! Остановитесь тут вниманием, что значит это исторжение страстей из сердца? Исторгаются страсти, но борьба не прекращается; исторгаются из сердца, но не выходят из естества нашего и в нем остаются. Признак того, что страсть исторгнута из сердца, есть когда сердце начинает питать к страсти отвращение и ненависть. Но когда и этого достигнет человек, это не значит, чтобы страстные помыслы уже не приходили и не покушались увлечь душу его,- нет, и при этом они будут нападать и соблазнять, хотя без успеха, ибо сердце тогда с первого раза поражает их ненавистию и отвращением. Страсть исторгнута из сердца, но осталась подле него, стала вне его, как соблазнитель.

Положим, что так сделано с одною, другою, третию страстью - и всеми, какие у кого есть. Все они выброшены из сердца, отвергаются и ненавидятся им, но все стоят вне его и соблазняют. Каким, думаете, будет сознавать и чувствовать себя тот человек, в котором сие совершается? Не иначе как нечистым, ибо страсти нечистые, хотя они уже ненавидятся им, все же он видит в себе. Вот тщеславие приходит, вот осуждение, вот леность, вот зависть, вот похоть. Хотя всех их он прогоняет и отвергает, но все же не может не видеть, что они в нем и что, следовательно, он не может не сознавать себя немоществующим ими.

Припомните сказание об одном великом подвижнике, как он, сидя в келии, вслух осуждал себя в разных грехах. Ученики его совне слышали, что он говорил, например: ты уж побранился; немного спустя - ты уже наелся ни свет ни заря; потом - ты уже судья стал и всех рассудил, и прочее; так он перебирал все грехи, будто содеянные им. Это не грехи были, а помыслы приходили к нему, и он судил себя нечистым от них, соучастником в них и грешником. Между тем по ходу жизни он и подобные ему стоят на высокой степени. И выходит, что тем совершеннее кто на деле, чем немощнейшим чувствует себя в сердце, чувствует себя страстным и осуждает себя в страстности, когда страсти уже отвергнуты и возненавидены. Даже надо сказать, потому и сознает он себя страстным, что страсти отвержены, ибо пока они не отвергнуты сердцем, человек неохотно признает себя в них виноватым, а все как-нибудь извиняется в них.

Но пусть он сам себя чувствует уничиженным, как бы был весь в грехах и ранах,- так ему должно. Мы же смотрим, что есть на деле. Ведь он все уже страсти одолел и исторг из сердца, значит, он на деле изведал, как какая страсть и какой страстный помысл действуют в нас и как их одолеть можно, изведал все хитрости греха и страстей и все меры против них, духовною мудростию предписываемые, и своим опытом все сие знает. Но такое лицо есть сокровище духовного врачевания: приходи к нему с какою хочешь немощию душевною - он все расскажет, как в каком случае поступить и как укрепиться и одолеть себя. Ибо все изведал и знает опытно целительность своих средств и их пригодность в разных случаях - сам искушен быв, может и искушаемым помощи, как говорит апостол, и даже так, что такой только и может быть настоящим врачом душ. Когда кто, сам не уврачевавшись, других врачевать хочет, тогда и врач, и врачуемый в прелесть пагубную впадают и увеличивают свою проказу взаимно, а не врачуются, подобно как если слепец слепца поведет, то оба в яму впадут.

Теперь видите, сестры, каким образом чувствующий себя немощным и страстным бывает самым надежным врачевателем душевных немощей и страстей! Отсюда возьмите решение - как и вы можете сами себя иметь болящими, а для других представлять целительную овчую купель. Вступите в безжалостную борьбу со страстями и помыслами - и сим путем достигнете того и другого. Дела греховные какие-нибудь вам трудно иметь, но при сем можно иметь греховные помыслы и все же быть грешными пред Богом. На помыслы паче и обратите все внимание и всю ревность подвижничества. Когда сею внутреннею борьбою исторгнете страсти из сердца, тогда будете способны врачевать и других и тем исполните ваше назначение в святой Церкви. Иноческие обители зачем учреждены? Затем, чтоб приготовить духовных врачевателей и врачевательниц. И вы непременно должны сего достигнуть - сего ожидает от вас Церковь, сего ожидают от вас и все христиане. Если нельзя сего достигнуть без борьбы со страстями - так боритесь, и боритесь неленостно. А то что у нас будет? В мире страсти владычествуют и всех снедают. Придет кто в обитель отдохнуть душою - и тут те же страсти. Куда же тогда деваться мирянам от страстей? Возьмите же себе во внимание то, чем вы должны быть, и поревнуйте не казаться только, но и быть таковыми, какими все видеть вас чают. Аминь.

10 мая 1864 г.,

в неделю о расслабленном

и на память святого мученика Авраамия

19 Монашество - жизнь страстеистребительная, путь к сердечной чистоте

В нынешнем Апостоле слышали мы заповедь очищать себя от всякой скверны плоти и духа (2 Кор. 7, 1). Необходимость такого очищения видит святой апостол Павел в высоком нашем назначении - быть в живом общении с Богом, по которому он именует нас церквами Бога жива, в коих вселяется Он и ходит. Как Бог есть чист, то и к общению с Ним предназначенные должны быть чисты, ибо иначе кое причастие бо правде к беззаконию? или кое общение свету ко тьме? кое же согласие Христови с велиаром (2 Кор. 6, 14, 15)?

Что же значит очистить себя от всякой скверны плоти и духа? Значит очистить себя от страстей душевных и телесных, ибо они суть нечистота наша. Чистыми вышли мы из рук Творца, а когда согрешили, приняли в себя примесь страстей, которые сделали нас нечистыми. Почему кто хочет взойти опять в первобытную чистоту, тот должен победить и искоренить в себе страсти.

Побеждать и искоренять страсти есть долг всех христиан. Иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24), говорит апостол. Но многие, видя, как трудно бороться и одолевать страсти, находясь в житейских и гражданских заботах и связях, разрывают сии связи, оставляют семейство и общество и вступают в обитель на такую жизнь и такие порядки, которые прямо приспособлены к искоренению страстей. Таким образом, монашество есть жизнь, противоборственная страстям, страстеистребительная, сердцеочистительная. Об этом я и хочу напомнить вам ныне, братие, и не столько своим словом, сколько словами преподобного и богоносного отца нашего Пимена, которого и память ныне совершается и который восхваляется в песнях истребителем страстей и руководителем в сем для иноков.

Когда вступают в монашество, это не значит, что тем одним страсти уже и истреблены. Нет, страсти остаются, а только человек вступает в такие порядки, при которых страстям нет пищи и поддержки, что и составляет приспособленность монашества к борьбе со страстьми и одолению их.

В монашестве способнее одолевать страсти. Страсти ведь молчат, когда нет предметов, возбуждающих их. Удаляясь от мира, монах удаляется от сих предметов, и страсти, не находя себе пищи, все слабеют и слабеют, пока совсем не замрут. Держи себя, монах, так, чтоб глаз не видел, ухо не слыхало и другие чувства не ощущали ничего худого и нечистого,- и будешь как в безопасной пристани от волнения страстей, которые, не находя себе поддержки, молчать будут. Спрашивали авву Пимена о нечистых помыслах, рождающихся в сердце человеческом, и о суетных пожеланиях. Он отвечал: еда прославится секира без секущаго ею (Пс. 10, 15)? Не подавай руки им - и они ничего не сделают (в "Достопамятных сказаниях…", гл. 15). В монастыре пищи страстям, предметов их, нет, только помыслы о сих предметах остались. Но и помыслы одни могут разжигать страсти, заменяя собою предметы их. Чтоб сего не случалось, авва Пимен и говорит: не давай помыслам руки, не встречай их, как встречают приятелей, подавая им руку, а отбивай их, отвергай, гони. Сиди в обители и борись с помыслами - и избавишься от страстей. Чрез пребывание в обители от предметов страстных отдаляешься, а борясь с помыслами, и мыслей о них иметь не будешь, отчего страсти, не находя себе пищи не только от предметов, удовлетворяющих им, но и от помыслов о них, замрут - только вооружись терпением и храни такой порядок постоянно. Если сундук с платьем, говорит авва Пимен (гл. 20), будет оставлен без попечения, то платье со временем истлеет - так и помыслы, если не будешь исполнять их на самом деле, со временем исчезнут, или как бы истлеют. В другой раз спросили его о том же, и он отвечал: если кто положит в кувшин змия и скорпиона и закроет его, то, конечно, гады со временем издохнут - так и худые помыслы исчезают, если не давать им исхода и терпением томить их (гл. 21).

Вот отчего монашество есть прямой путь к чистоте сердечной. Прямой монах скоро достигает бесстрастия. А что не достигается иными сия цель, это оттого, что не смотрят за помыслами и или без дел сквернятся ими одними, если усидят в келии, или даже не усиживают, а от помыслов переходят к страстным делам. Под руками такое сокровище - чистота сердца,- а они лишаются его. Достойно сие плача и сетования! А все от разленения нашего и ослабления ревности ко спасению. Ослабнет ревность сия - руки опустятся. Тут враг и подойдет, сначала с помыслами, а там чрез них доведет и до дел.

Внимайте же, братие, себе, чтоб ревность не ослабела и душа постоянно была занята одним делом очищения себя от всех нечистот. Надлежит иноку постоянно носить в мыслях то убеждение, что он мертв или что носит мертвеца в себе. Кто мертв, тому как заняться чем-либо? И кто мертвеца имеет, до сторонних ли ему предметов? Так и инок не будет увлекаем и развлекаем ничем, если утвердит себя в сих спасительных помышлениях. Авва Пимен, когда был еще учеником, получил такой урок: поди, сиди в своей келии и положи в сердце своем, что уже год, как ты в могиле. И он строго исполнял сие, так что мысль о смерти срослась с его душою. Отчего, если кто приходил и начинал речи о вещах, чуждых дела духовной жизни, он ничего не отвечал, и когда спрашивали: почему ничего не отвечаешь? - он говорил: что же мне делать? Я мертв, а мертвый не говорит. Монаху так помышлять и легко бы, ибо вся одежда его знаменует гроб и окутание мертвого (гл. 3).

С другой стороны, почитание себя мертвым развивает дух сокрушения и умиления - корень и плод покаяния и слез. Чтоб еще более раздражить сей дух умиления и плача, советуют представлять себя домом, в котором есть мертвец. Как в таком доме все в сетовании и дела им нет ни до чего, что делается вне и вокруг, так и человек, воображающий, что носит в себе мертвеца, ни о чем стороннем заботиться не будет. Приведу опять слова Пимена; увидел он женщину, которая сидела на могиле и горько плакала, и сказал: если б явились здесь все удовольствия мира, не привлекли бы ее внимания. Так монах должен плакать. В другой раз, увидев также женщину на могиле в слезах и узнав, что она плачет оттого, что у ней умерли муж, сын и брат, он сказал спутнику своему: уверяю тебя, если человек не умертвит всех вожделений плоти и не будет так плакать, не может быть монахом. Вся душа и жизнь этой женщины погрузилась в скорбь (гл. 72). Так надо и монаху. Тогда ему ни до чего не будет дела, не только до страстного или житейского, но даже до потребностей самых необходимых. Где будет тогда место страстям и страстным помыслам? Что особенно отгоняет помыслы и страсти в сем расположении, так это теплота и горение духа. Кто плачет, у того - более или менее - горит сердце. Горя же чистым пламенем сокрушения и умиления, оно отгоняет все нечистое. Авва Пимен так говорит о сем: когда горшок снизу подогревается огнем, то ни муха, ни иное какое пресмыкающееся не может прикоснуться к нему. То же бывает и с монахом. Когда он пребывает в горячем расположении духа, враг не может прикоснуться и даже приблизиться к нему (гл. 111).

Вот видите, братие, какой простой путь к очищению страстей предлагается нам. Горение духа, плач и сокрушение, борьба с помыслами и удаление от страстных предметов! Монахам легче успеть в сем. Но и миряне не должны думать, что им позволительно поблажать страстям и помыслам страстным. Нет, страсти - сатанинское в нас семя. Им поблажать - значит с сатаною брататься. Но кое же согласие Христови с велиаром? Еще никто на свете не ухитрился работать Богу и мамоне вместе. И не думайте о сей хитрости, а лучше в простоте веры, сознав нечистоту страстей, вступайте с ними в борьбу и побеждайте их, чтоб чрез то взойти к чистоте, а затем сподобиться награды, обещанной чистым и победителям страстей: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8). Побеждающему, говорит Господь в Апокалипсисе, дам сести со Мною на престоле Моем, якоже и Аз победих и седох со Отцем Моим на престоле Его (Апок. 3, 21). Аминь.

27 августа 1864 г.,

в четверток 11-й недели по Пятидесятнице,

в Муромском Благовещенском

мужском монастыре

20 Обитель в городе - открытая борьба с страстьми и похотьми мира пред лицом мира

Понуждаюсь и вам, отцы и братие, сказать посильное слово, да некий плод имею и в вас, как в других. И что скажу вам? Смотря на положение вашей обители пред лицом мира, не знаю, что видеть в устроителях сей обители - особенную ли мудрость или крайнюю недальновидность - и в вас, вступающих в сию обитель,- особенное ли мужество или крайнюю слабость?! Припомните слово одного мудрого старца об искушениях. К кому искушение близко, говорит он, тот подобен стоящему на краю пропасти, и один легкий толчок может низринуть его в бездну. А кто далеко от искушения, тот подобен находящемуся далеко от пропасти. Врагу надобно сначала привлечь его к сей пропасти, чтоб потом столкнуть в нее. Но пока он будет влечь его, брат придет в себя, опомнится и прогонит искусителя.

Устроив обитель так близко к миру, основатели ее поставили иночествующих в положение тех, к коим близко искушение, кои стоят на краю пропасти. Враг во всякое время может столкнуть в нее всякого из вас. Но если так, то, значит, они учредили обитель иночествующих для уничтожения иноков, ибо инок, впадший в искушение и остающийся в нем, уже не инок. И точно, если б нельзя было найти какой благовидной мысли к учреждению обители пред лицом мира, нечем было б и оправдать учредителей ее. Но мне вот что приходит на мысль. Кто заводит, например, училище, хочет, конечно, чтоб учащиеся выучивались в нем как можно скорее. Не подобное ли сему желание заставило дать такое место и обители вашей?! Ведь на деле так бывает, что выучиваются, например, ходить, ходя; выучиваются плавать, плавая; выучиваются читать, читая. Так и иночествованию, или жизни подвижнической, выучиться иначе нельзя, как подвизаясь, вступая в подвиг, борясь со страстьми и похотьми. Страсти и похоти молчат большею частию, когда нет возбудителя их,- а когда есть возбуждение, они восстают и чрез сие тем, кои поставили себе правилом бороться с ними, дают повод к брани, вступая в которую и борясь, они научаются бороться, воинствовать духовно, подвизаться или иночествовать как должно. Вот эта благая мысль, вероятно, и лежала в основании обители вашей. Хотели, чтоб мир, пред глазами вашими находясь, держал вас постоянно в состоянии искушаемых и чрез то давал повод к брани; вводя же в брань со страстьми и похотьми, научал сей брани, скорее делал вас опытными борцами и тем отнимал опасность со стороны близости искушений.

Так ли это было или нет, всяко вам, иночествующим здесь, сие именно надобно иметь в виду. Такому легкому подлежа искушению со стороны мира, не поддавайтесь миру, а побеждайте его и посрамляйте покушения его на вас равнодушием или даже отвращением к его прелестям. Близость искушения призывает и обязывает к мужеству в борьбе и никак не может послужить оправданием тому, кто бы чрез послабление себе поддался увлечению искушений. Как бы ни было сильно искушение, вы обязаны победить его и посрамить. И если падете, сила искушения не послужит вам в оправдание. Характер иночества неизменен, в каком бы положении ни была обитель,- чистота и ради нее борьба и подвиг; и, вступая в обитель, qто надо иметь в мысли, а не послабление. Кто вступает сюда в надежде встречаться чаще с мирскими искушениями, тот на первом шагу уже не инок, а далее - что и говорить? По-мирски хочешь жить - не выходи из мира; а как скоро оставил мир - не ворочайся в него не только делом, но и желанием, и мыслями. Обитель, стоя пред миром, не обязывает мира иночествовать; и мир, стоя пред обителию, не обязывает живущих в ней подчиняться требованиям своим. Там и здесь - все дело свободы.

Уразумейте сие, братия и отцы, и так время вашего жития жительствуйте. Обитель в пустыне есть сокровище, сокрытое на селе. Обитель близ мира есть свет мира. Вы - град, устроенный верху горы, которому нельзя укрыться. Вы - светильник, которому следует находиться на свещнице, да светит всем, в храмине мира сущим.

Поймите хорошо слово сие: град верху горы. Гора - это совокупность всех христианских добродетелей, а град верху ее - это совокупность всех иноческих подвигов. Христианские добродетели должны быть уже вами пройдены, вы должны быть в них уже совершенными, этот труд должен быть закончен в вас. Собственно ваше - подвиги. Христианские добродетели у инока общи со всеми мирянами. Разность у них та, что мирянин ревнует только преуспеть в добродетелях, а инок должен явить себя уже совершенным в них при самом вступлении в обитель. Труд инока обращен на другое - именно на подвиги, коими должен он победить естество свое, чтоб явиться совершеннейшим в духовной жизни. Подвиги сии суть его сокровенная внутренняя жизнь, а общие христианские добродетели должны быть явны всем и видны в нем для всех. Ими-то, собственно, он и светит миру; и миряне, смотря на него, поучаются не подвигам, кои невместимы для них, а христианским добродетелям. Смотря на иночество с сей точки зрения, скажите мне, что есть инок, который во многих добродетелях уступает мирянам? И еще больше - что есть инок, подверженный слабостям, которые и в мирянах не часто встречаются?

Сим вопросом напоминание вам творю, чтоб, уразумевши всю несообразность таких случаев с иночествованием, вы сами себя держали на страже. Вы похожи на окруженного со всех сторон врагами или на гибкое дерево, подверженное со всех сторон сильному действию ветра. Восприимите же все оружия Божия, яко возмощи вам стати и устоять, именно: пост, бдения, церковные служения, чтение, рукоделие, послушание, вопрошение опытных и прочее. К сим телесным деланиям присоедините делание умное - внимание ума и молитву, различение помыслов и непрестанное хождение пред Богом, чтоб, и внутренно и внешно оградясь, непоколебимыми пребыть в начатом деле и успешно тещи к преднамеренному, помня, что Сам Подвигоположник видит труды ваши, и воодушевляясь тем. В сем духе действуя, и в искушениях устоите, и в добродетелях явитесь совершенными. Что и да дарует вам Господь и Спаситель наш, во славу пресвятого имени Его. Аминь.

19 июня 1864 г.,

в Муромском Спасском

мужском монастыре

21 Всеоружие для духовной брани

Облецытеся во вся оружия Божия,

яко возмощи вам стати

противу кознем диавольским: яко

несть наша брань к крови и плоти,

но к началом, и ко властем, и

к миродержителем тьмы века сего,

к духовом злобы поднебесным

(Еф. 6, 11-12)

Облецытеся во вся оружия Божия,

яко возмощи вам стати

противу кознем диавольским: яко

несть наша брань к крови и плоти,

но к началом, и ко властем, и

к миродержителем тьмы века сего,

к духовом злобы поднебесным

(Еф. 6, 11-12)


Итак, добрые воины Христовы, станите, во-первых, препоясав чресла ваши истиною. Что это за пояс в душе и что в ней опоясывать? Чтобы удобнее понять это, представим себе то состояние, в котором находится душа, живя во грехе. Грешная душа - это прах, развеваемый ветром, это безводное облако, носимое в воздухе, это звезда блуждающая (Пс. 1, 4; Иуд. 1, 12, 13). Она никогда не бывает на месте, во внутреннем саморазмышлении; она вся в рассеянии. Воображение ее есть путь соблазна, по которому, как тени, проходят прелести мира, увлекают за собою душу - и бессильная прилагается к ним, течет вслед их и сквернится грехом в себе самой. Против такой-то рассеянности первее всего и вооружаются желающие не грешить, на то особенно и обращают внимание, чтоб установить свое воображение, укрепить душу, уничтожить эту подвижность и как бы ветреность ее, прийти в себя, чтобы из себя уже идти к Богу, войти во внутреннюю свою храмину, чтобы здесь в глубокой тишине беспрепятственнее совершать духовное священнодействие Богу. Это первое ее занятие, первый шаг к самоисправлению. Но на сем-то первом шагу преимущественно и старается сатана уловить неопытную еще душу, здесь-то особенно и усиливается возвратить ее на прежнюю жизнь - именно развлечь душу, рассеять ее внимание, уничтожить ее бдительность над своими желаниями и мыслями.

Как хитро и незаметно действует он в сем случае! Во время молитвы или богомыслия, при чтении слова Божия или другом каком благочестивом занятии вдруг возникают в душе неведомо откуда образы прелестных предметов. Что это значит? Откуда они? Не от чего иного, как от лести диавольской. Тайным некиим путем прикасается сатана душе нашей, тайным воздействием приводит в движение память - и из глубины ее являются пред око души то те, то другие предметы, особенно те, которыми она прежде любила услаждаться, к которым прежде привязано было сердце. Если душа обратит внимание на сии предметы, если не изгонит их с минуты появления, то нет сомнения, что она побеждена. Один предмет напомнит ей о другом, другой о третьем, и, переходя таким образом от предмета к предмету, она зайдет наконец в полный круг греховной жизни, перенесет в свое сердце мир со всеми его прелестями и, занимаясь по виду богоугодным делом, будет ковать в себе зло. Нам представляется, что помечтать, дать волю течению мыслей - дело не только не вредное, но и довольно приятное. Но, братие, коль скоро такое движение помыслов есть в руках сатаны средство к соблазну, то в нем надо искать самого тлетворного действия на душу. Сатана не пускает напрасно стрел.

Кто долго стоял на ветре, тот, зашедши в затишье, чувствует, что все в теле его как будто не на своем месте. Точно то же бывает и в душе. Когда она, носившись долго в вихре помыслов, войдет наконец внутрь себя, то находит здесь большой переворот: внутреннее чувство притупляется, охота заниматься делами духовными пропадает, слабеет, если не уничтожается самая решимость искоренять в себе дух мира и жить по духу Евангелия - то есть в ней происходит точно то, что говорит Спаситель о семени, посеянном при пути. Путем воображения приходит в душу диавол и вземлет слово от сердца, чтоб человек, уверовавши, не спасся. Видите ли, как после мечтаний, после свободного течения мыслей душа остается как бы окраденною? Мало этого, не окрадывает только ее при этом сатана, но и наполняет всякого рода нечистотою. Замечают, что после долгого развлечения душа находит в себе или тщеславие, или нерасположение к какому-либо лицу, или зависть, или другую какую-либо греховную наклонность и недоумевает, откуда все это внесено в нее, кто всеял сии плевелы греха, когда она ревностно старалась сеять только пшеницу благих дел? Враг человеческий сие сотвори, когда размышлением усыплена была бдительность души над собою; всеявый… есть диавол (Мф. 13, 39). Наряду с другими предметами входит в душу сатана, прельщает ее то к тем, то к другим мечтаемым видам и таким образом посевает в ней грех.

Душа, ревнующая о спасении! Самою сею ревностию убедись препоясывать чресла помышлений твоих, не давать воли своему воображению, пресекать движение помыслов. От утра до вечера, по совету Филофея Синайского, твердо содержи в памяти Бога, и, непрестанно принося душевную молитву Иисусу Христу, мужественно, неуклонно стой при дверях сердца, и на сей духовной страже убивай всех грешников земли (Пс. 100, 8), и, с восторгом укрепясь в памятовании о Боге, посекай с помощию Господа главы сильных и начала враждебных помыслов (О трезвении, гл. 2.- "Христианское чтение", XXVII, 1827).

Во-вторых, станите, воины Христовы, оболкшеся в броня правды. Воины обыкновенно прикрывают грудь свою бронею или латами. Что такое броня у воина Христова и что латы, которыми должен он прикрывать сию грудь? По замечанию исследователей естества человеческого, груди телесной соответствует в душе воля - такая способность, которая по назначению своему должна избирать, желать и совершать то, что сообразно с нашею природою, с законами совести и с волею Божиею,- иначе, груди соответствует воля, ищущая правды. Чтобы понять, какова должна быть броня для такой груди, припомним то, как воля наша облекается правдою. Мы рождаемся со грехом и в жизни своей умножаем только грехи; верою в заслуги Иисуса Христа снимается с нас клятва греховная. Но оправданному нужны силы, чтобы ходить в обновлении жизни (Рим. 6, 4); благодать Святаго Духа осеняет нас и исполняет душу любовию к добру и мужеством к совершению его. Таким образом, воля наша соделывается праведною не сама, вся праведность у ней не своя, все благое в ней есть Божие. Память об этом, чувство своей ничтожности в делах правды, убеждение, что не мы, а благодать, яже с нами, трудится во всем добром, какое есть в нас, или, что то же, смирение, и есть та броня правды, в которую заповедует апостол облечься воину Христову, есть ограждение воли, ищущей правды, охранение ее от всех преткновений. Трудно победить того, кто облечен смирением. Ибо кто чрез смирение всего себя предал Богу, за того во всем действует Сам Бог.

Но сатана не отчаивается в успехе и беспрерывно приступает к душе с искушениями против смирения. Он знает, что оно то же в жизни духовной, что сердце в жизни телесной, а потому в него преимущественно и направляет свои стрелы. Вы сделали какое-нибудь доброе дело: поспешили в церковь, прилежно помолились в ней, подали милостыню, дали благой совет, отказались от какого-нибудь удовольствия для пользы душевной - тотчас зарождается в душе чувство самодовольства и помышление о своем достоинстве. Это посеиваемый сатаною помысл, которым хочет он обратить внимание ваше на свою доброту и совершенство. Мало того, иногда побуждает он кого-нибудь хвалить добродетельного; иногда открывает одному тайные добродетели другого и внушает ему обнаружить их, чтобы таким образом похвалу сделать обольстительнее, сообщив ей некоторый вид чудесности; иногда является сам и хвалит за победу над собою - и все это для того, чтоб возбудить в душе тщеславное помышление о своем превосходстве. Помысл тщеславия, говорит святой Нил, всех многосложнее: он объемлет почти всю вселенную и, как коварный изменник прекрасного города, отворяет врата всем бесам (О порочных помыслах, гл. 15.- "Христианское чтение", XXVII, 1821). Посмотрите только с услаждением на свои добродетели как на плоды своих трудов и своих сил, дайте только сердцу приложиться к сему помыслу - и вы на деле увидите, с какою быстротою устремится в душу вашу все зло.

Самодовольство есть первый плод самоуслаждения; из самодовольства родится осуждение, из осуждения тщеславие, от тщеславия - желание выказаться лучшим, отсюда лицемерие, далее требование внимания и уважения, далее гордость, а далее, как говорит Лествичник, гнев, клевета, ярость, хула, ненависть, зависть, прекословие, своенравие, непокорность (Лествица, Слово 23). То есть над вами вполне исполнится то, что говорит Спаситель о духе, возвращающемся в прежнюю, уже пометенную храмину со множеством злейших духов. Так, братие, бегайте сего льстеца, сего беса, проводника бесов. Прогоняйте его смирением, самоуничижением, самоосуждением; говорите себе после каждого доброго дела: червь я, а не человек; говорите возносящемуся сердцу словами Лествичника: возносися теми добродетелями, кои ты сделало прежде, чем ты родилось; а те, кои ты теперь, по рождении, стало иметь, не твои, а даны тебе от Бога - так, как и самое бытие. Которые добродетели ты могло сделать без помощи разума, те только твои суть, ибо и самый разум дан тебе от Бога. Которые подвиги ты могло сделать без помощи тела, те только подъяты твоим старанием, ибо и самое тело не твое, а Божие есть творение. Скажите так и с большею ревностию и с сильнейшим жаром теките к почести высшаго звания, в предняя простираяся, задняя же забывая.

Станите, в-третьих, воины Христовы, обувше ноги в твердость Евангелия мира! Путь, хождение по нему на священном языке означает жизнь вообще, праведную или нечестивую. Обувать ноги - значит посему готовиться в путь жизни, то есть избирать для себя образ жизни, определять правила для своих поступков. Посему в словах: станите, обувше ноги в твердость Евангелия мира - апостол заповедует решающимся жить благочестно избрать образ жизни духовной по представлению его в Евангелии, принять правилом своим для своих поступков правила Евангелия и не только избрать Евангелие в руководство для жизни, но и ходить по духу и требованию его, не уклоняясь ни на десно, ни на шуе; положить сердце свое в слово его, решиться не отступать от него ни на шаг, хотя бы это стоило самых великих пожертвований, самых великих скорбей и лишений, хотя бы даже самой жизни. С такою только решимостию, вступая в путь жизни Христовой, мы не поткнемся на нем; иначе враг легко искусит нас - и падение наше неизбежно.

Известно, что время самоисправления есть время искоренения худых привычек, умерщвление порочных страстей, истребление греховных наклонностей - тут надобно постоянно бодрствовать над собою; постоянно бороться с живущим внутри грехом; потушать страстные желания, которые, иногда воспламеняясь мгновенно, объемлют тело и душу; раздирать проникнутое пристрастиями сердце. А такое занятие, такое напряженное состояние, пока еще не возродилась в душе любовь к добру, пока сердце не вкусило еще сладости от благих дел, есть занятие самое трудное, состояние самое тягостное. К чувству сей-то тяжести и прививает часто сатана искушение, которое тем сильнее, что прикрывается любовию и снисхождением к нам. Если где, то наиболее здесь представляет он в себе самого хитрого льстеца. Довольно вы уже трудились, внушает он, можно дать себе некоторое послабление, можно позволить себе некоторые удовольствия. Видите, он стоит за нас, за нашу плоть, за нашу жизнь и, искушая, как будто не искушает. Но посмотрите, какую ужасную бездну прикрыл он сими цветами. Согласитесь только на его предложение, дайте только усилиться чувству тяжести - и сатана не умедлит столкнуть вас в сию бездну.

Мысль о послаблении, сначала незначительная, возрастет в желание, укрепится и истребит в вас все доброе. Вот уже вы начали искать развлечений, вот уже чувства влекут вас к сродным себе удовольствиям: глаз ищет прекрасных вещей, ухо - сладостных звуков, вкус - приятных снедей и пития, язык порывается изнесть из души долгим трудом собранное сокровище духовное. Пришед в себя, вы уже не ощущаете удовольствия ни в богомыслии, ни в молитве, ни в чтении слова Божия. Снова пускаетесь в развлечения, снова ищете невинных удовольствий, снова прилагаете сердце к прелестям мира, чтоб вознаградить ими теряемое сокровище души. И вот уже душа ваша вышла из себя, вот уже обычные дела благочестия исполняются вами наскоро и не от души, вам уже не стоится в церкви и не хочется слушать в ней пения и поучений. Проходит день, другой, неделя - и душа ваша полна вихрем прежних сует и беспокойств, прежних страстей и наклонностей, прежних грехов и преступлений. Видите, как незаметно волны сатанинских искушений отбивают ладью жизни вашей от тихого пристанища Христова и относят в бурные волнения мирской греховной жизни. И все это от одной невнимательно пропущенной мысли о послаблении, от одного допущенного в сердце помысла о трудности и тяжести самоисправления. Укройтесь же от сих волн, гоните сего духа лестча при первом его появлении, посекайте этот гибельный помысл у самого входа в душу, не допуская до сердца. Помысл о послаблении радует ленивое плотяное сердце - а вы поразите его ножом сильнейшей решимости; душа ваша порывается при сем на свободу - а вы новым воспламенением ревности вложите ее в избранный однажды вами ход духовных занятий. Крепче держите себя в своих пределах и ни за что не уступайте места диаволу. Потерпите Господа. Пусть Дух Святый очистит храмину души вашей. Тогда снидут к вам Отец и Сын - и начнется сладкий покой и неизъяснимое блаженство души в Боге.

Четвертое. Вот уже, братие, вы счастливо прошли несколько искушений, вот уже обыкли отражать сатану, сосредоточили свою душу во едином на потребу и со смирением твердо идете путем добродетели, вот уже начинаете ощущать радость жизни в духе Евангелия. Благословенно шествие ваше. Но укрепляйтесь в Господе и державе крепости Его. Вас ожидают новые искушения, самые поразительные. У лукавого есть еще разжженные стрелы, и он ждет только удобного случая, чтобы поразить вас ими. Как некоторая необходимость на пути нравственного совершенства, является по временам в душе какая-то необыкновенная сухость, иногда довольно продолжительная. Это оттого, что спасительная благодать Духа отступает на время от души или скрывает от нее свое присутствие, а вместе с тем отступает от нее радость и веселие и скрываются все утешения благодати. Премудрая благодать, без сомнения, имеет при сем для души спасительные цели. Как мать лишает иногда своего присутствия дитя, чтобы дать ему почувствовать сладость сего присутствия и чтобы после с бjльшим жаром самой обнять его, так и благодать отступает иногда от души, чтобы возбудить в ней сильнейшее желание себя и потом в расположенную таким образом душу излиться с бjльшим изобилием.

Но между тем как так премудро устрояется путь спасения, сатана не медлит воспользоваться благоприятною минутою. Как лютый зверь подстереженную добычу, схватывает он оставленную душу и окружает ее злыми духами хулы и сомнений. И куда ни обратится бедная душа, везде встречает их приражения, везде подвергается их нападениям. Станет ли читать Евангелие, все ей в нем кажется неверным и подозрительным; войдет ли в церковь, все здесь ей представляется одним призраком без существа и действительности. Самое бытие Господа Иисуса Христа, бытие Божие, бессмертие души, все устройство спасения, весь даже обыкновенный порядок вещей кажется ей обманом и ложью. А дух хулы, каких пакостей не творит он для души! Сей, сей, взывает с жаром святой Лествичник, непотребный дух часто во время самой Божественной литургии, и в самый страшный час священнодействия, хулит мысленно Бога и совершаемые Тайны, и не токмо Бога и все Божественные вещи хулит, но еще бесстыднейшие и непотребные слова внушает в наше сердце, дабы мы или молитву оставили, или отчаянию подверглись (Лествица, Слово 24). Вот подлинно разжженные стрелы! Падая от других искушений, душа может еще восставать, но побежденная духом хулы и сомнений погибает невозвратно, потому что следствие падения в сем случае есть совершенное отчаяние. Таковые, говорит святой Лествичник, не только не имеют никакой к спасению надежды, но и беднейшие суть всякого безбожника и язычника (Лествица, Слово 2).

Добрые воины Христовы! Стойте, укрепляйтесь в Господе. Восприимите щит веры, в немже возможете вся стрелы лукаваго разжженныя угасити. Только пламень веры может прогнать мрак хулы и сомнений - пламень веры, а не мысленное только согласие на все содержимое Церковию. Последнего рода вера при первом появлении сомнений уже побеждена. Мысли наши не могут в то же время быть в двух противоположных состояниях, и если в них есть сомнение, то нет уже веры. Не мысленную, холодную веру ума предписывает святой апостол Павел, а живую, пламенную веру сердца, которое бы полюбило истины Евангелия, сроднилось с ними, дорожило ими как единственным сокровищем, дорожило столько, сколько дорожит счастием. При таком расположении души если ум и исполнится хулы и сомнений, то сердце все еще останется верным Евангелию и благоговейным к уставам Церкви, и не только само сердце останется целым и невредимым, но изгонит и из ума злых духов и очистит его от их наваждения. Таким образом, из сердечной веры естественно составляется щит для отражения разжженных стрел хулы и сомнений. Восприимите убо сей щит веры, оградите себя им от злобы лукавого, положите его средостением между собою и темною властию, укройтесь за него - и будете безопасны от отчаянного падения.

Пятое. После победы над духами хулы и сомнений сатана лишается последней возможности действовать прямо на душу. Она теперь исполняется богоподобных совершенств, сила и дух Христов вселяются в ней, и вся сила вражия далеко бежит от нее. Сатана избирает теперь другой путь к искушению. Он обставляет праведника такими обстоятельствами, в которых нет для него никакого утешения, никакой отрады, в которых на каждом шагу встречают его неудовольствия, печали и скорби. Его начинают ненавидеть, не зная почему, начинают поносить, гнать, клеветать, подвергая суду, не имея на то достаточной причины. Все царство сатаны, весь мир вооружается против него: его бьют, гонят, лишают имения, детей и всего, что утешало его трудную жизнь. Мало этого, сатана выставляет против него злейших духов-мучителей, которые то страшат его привидениями, то даже мучат и терзают самое тело. И все это иногда собирается на главу праведника в самое непродолжительное время. Христиане-подвижники! Ходите среди всех сих скорбей, как львы, уповая; прикройте главы ваши от сих ударов бедствий шлемом упования: шлем упования спасения восприимите (1 Сол. 5, 8) - и все козни сатаны мимоидут вас, и вся злоба его не коснется вашего сердца.

Видали ли вы у берега моря каменный утес? Волны сильно бьют в него, даже покрывают его, а он стоит непоколебим, и валы бегут со стыдом назад. Это образ уповающего! Все несчастия, все беды, все скорби как будто не касаются его, как будто чужды ему. Отчего же это? Оттого, что у уповающего нет сердца на земле. Он перенес его на Небо, связал крепкими узами любви с благами небесными - и все удары, какие хочет нанесть сему сердцу сатана, не досязают до него. Так, христиане, терпящие Господа, не миновать вам бед самых разительных, самых трогательных для вашего сердца. Но укрепляйтесь в Господе, не дающем постыдиться уповающим на Него. Положите сердце ваше в Боге вашем. Презрите все земное, надеждою перенесите души ваши за пределы настоящего, возлюбите вечные, нескончаемые блага Царствия Христова - и вы сами в себе испытаете то дерзновение, которое оказал апостол Павел: Кто ны разлучит от любве Божия? скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч… Во всех сих препобеждаем за Возлюбльшаго ны (Рим. 8, 35, 37); испытаете то необыкновенное состояние, в котором апостолы были яко скорбяще, присно же радующеся; яко нищи, а многи богатяще; яко ничтоже имуще, а вся содержаще (2 Кор. 6, 10).

Облекши воина Христова в оружия на отражение злых духов, апостол дает ему и другие оружия на поражение их. Это глагол Божий и молитва. Шестое - и меч духовный, говорит он, восприимите, иже есть глагол Божий. Кому не известно, чем победил искусителя Сам Подвигоположник наш Иисус Христос? Глаголом Божиим. А чем побеждали его апостолы, святые отцы и вообще все праведники? Глаголом Божиим. Глаголом же Божиим можем побеждать их и мы. С нашей при сем стороны требуется одно условие: надобно содержать сей глагол не в памяти только или в уме, а в сердце, надобно душевно сродниться с ним и возлюбить истины его. В таком случае с какой бы стороны ни приступал к нам сатана, какой бы помысл ни всеивал в нас злой дух - в сердце, устроенном по глаголу Божию, всегда возродится свое расположение, свое даже стремительное желание, совершенно противоположное всеиваемому помыслу. Войдет ли в душу помысл тщеславия - сердце скажет: червь я, а не человек. Придет ли сомнение - он противопоставит ему свое убеждение: аще апостол, или ангел с Небесе благовестит мне паче… анафема да будет (Гал. 1, 8). Лишится ли праведник всех утешений земных - сердце его утешит себя сими словами: многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие. Недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Деян. 14, 22; Рим. 8, 18). Вообще всякий порочный помысл, всякое искушение ко греху будет посечено глаголом Божиим, утвержденным в сердце. Сверх того, в слове Божием движется Дух Божий, могущественный и всесильный. Сердечно восприемлющий сие слово и свое слово некоторым образом делает причастным Божественного могущества и силы. Оттого праведник скажет - и делается, повелит - и бесы повинуются ему. Вот надежный источник могущества и силы к поражению диавольских полчищ. Восприимите же, воины Христовы, сей духовный меч слова Божия.

Но самое сильное к победе над сатаною оружие есть молитва. Молитва есть обращение мыслей и сердца нашего к Богу; Он снисходит нам Своею милостию и благоволением, и между душою и Богом установляется тайная некая связь, как бы святая струя света, по которой восходят прошения и надежды души к Богу и нисходят благодати и милости от Бога в душу. И князь тьмы, ненавидящий света, поневоле бежит от погруженного в молитву. Если ты, говорит святой Лествичник, о защищении себя от душевных врагов непрестанно Царя Небесного просити будешь, то, когда они на тебя нападут, дерзай смело, не будет тебе никакого затруднения. Ибо враги твои сами от тебя скоро отыдут, потому что они не захотят быть тому сами свидетелями, чтобы ты посредством своея молитвы, с ними сразившись, получил себе венец: и для того молитвою твоею, аки бы некиим огнем будучи опаляемы, прочь от тебя отступят (Лествица, Слово 28). Желающие победить сатану, молитесь всякою молитвою, на всяко время духом.

Так, братие, горе благочестно живущим на земли! От наветов диавольских неминуемо встретят их соблазны, искушения, скорби, гонения и всякого рода беды. Но, воинствующие христиане, потерпите Господа. Золоту нельзя не быть в огне, чтобы очиститься; но его и не оставляют в огне навсегда, потому что для очищения его потребно известное только время. Пройдет срок и вашего очищения; в душе вашей водворится наконец приятная тишина. Тогда снидет к вам Сам Спаситель, будет вечерять с вами, и от блаженства сей вечери вы забудете все прежние скорби и печали. Что делать, если мы сами для себя сделали необходимым такой порядок нашего спасения, если необходимо пройти эту раскаленную печь искушений, чтобы насладиться вожделенным покоем в Боге. Не вечно воевать вам. Настанет время, когда бесы сами побегут от вас. Но пока настанет это блаженное время, возмогайте во Господе и в державе крепости Его: облецытеся во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским. Бог же и Отец Господа нашего Иисуса Христа да даст вам по богатству славы Своея, силою утвердитися Духом Его во внутреннем человеце, вселитися Христу верою в сердца ваша (Еф. 3, 16, 17). Аминь.

В 27-ю неделю по Пятидесятнице

22 Как исполнить заповедь апостола: как работали греху, так поработайте правде?

Как милостив и снисходителен к нам Господь! Сколько делал и делает Он для нас - и как малого требует! Образом Своим нас украсил; все покорил под ноги наша; когда пали, Сам благоволил прийти к нам и пострадать за нас и всеми окружил нас спасительными средствами во святой Своей Церкви; всячески руководит нас на пути правды и, сохраняя здесь, Царство вечное обещает покорным. Мало ли все это? А сколько требует от нас? Не больше того, сколько сами мы добровольно отдаем греху-губителю, когда бываем преданы ему. Человеческо глаголю, учит апостол Павел, за немощь плоти вашея, якоже бо представисте уды ваша рабы нечистоте и беззаконию в беззаконие, тако ныне представите уды ваша рабы правде во святыню (Рим. 6, 19), как слышали вы в нынешнем Апостоле. То есть поработайте Господу хоть с таким же усердием, как работали вы греху.

Не думаю, чтоб кто-либо от такого небольшого требования стал отказываться. Но может быть, не для всякого ясно, в чем именно состоит сие требование. Поясню вам содержание его коротко.

Апостол Павел определяет его словами: как представляли вы уды ваша рабы нечистоте, так ныне представьте сии уды рабы правде. Уды - это части нашего состава душевно-телесного, или органы нашего тела и способности души. Значит, если перечислить сии органы и способности и показать, как каждая из них может работать Господу в противоположность работе греху, то само собою объяснится, чего именно требует от нас Господь.

Тело наше имеет следующие отправления: отправления органов чувственных - зрения, слуха, обоняния, осязания, вкуса; отправления движения - рук, ног и всего тела, труда и отдыха, сна и бодрствования; отправления питания, употребления пищи и пития - органы слова. Душа имеет следующие способности: воображения и памяти, смысла и рассудка, пожеланий и предприятий, ощущений и эстетических наслаждений; и выше всех сих силы духа, обращенные к Богу,- боговидения, совести, богоуслаждения.

Когда человек работает греху, то работает ему всеми сими отправлениями и способностями, равно когда обращается к Богу, может и должен всеми ими работать правде. Это естественно. Где человек своим сознанием и сердцем, там он всем своим существом. Он походит в своем составе разнообразном на губку и впивает в себя ту влагу, в которую погружает сам себя,- или тлетворный яд греха, или животворные стихии правды Божией. Это вот как.

Есть у нас чувственные органы - глаза, уши, обоняние и прочее. Когда работает человек греху, то все сии органы обращает только на то, что носит печать греха и питает его: глаза смотрят сладострастно, уши любят слышать сладкие речи и песни, обоняние - обонять ароматы, возбуждающие похоть. Отсюда - глазерство, жажда приятных впечатлений, нега кожи и прочее. Когда же он отвращается от греха и порабощается правде, тогда глаз воздерживается от видений, ухо от слышаний похотных и обращается на одно святое и спасительное - видение священных изображений и слышание священных песнопений; и все другие чувства связуются, чтоб от них было сколько можно менее впечатлений и менее развлечений и чтоб душа имела более свободы быть одна в себе самой с возлюбленным Господом. Так чувственные органы порабощаются правде.

Есть у нас отправления движения - рук и ног, потребность труда и отдыха, сна и бодрствования. Когда работает человек греху, смотрите, какого рода бывают у него движения?.. Он любит гулянья, пляски и танцы или еще хуже - предан хищению и грабежу или лености и сонливости; у иного день превращен в ночь и ночь - в день. Порабощаясь правде, обязуемся двигаться только путями правды: положить меру сну и бодрствованию, труду и отдыху; определить места, куда ходить и зачем ходить; вместо танцев возлюбить поклоны, вместо беспорядочных гуляний - хождения в храмы и жилища бедности и страданий; руки приучить работать и подавать милостыню; отнимать часть сна для молитвы и прочее.

Есть у нас потребность питания, или употребления пищи и пития. Работающий греху подвергается многоядению, сладкоядению, пированиям, пьянству и тому подобное. Порабощаясь правде, надо возлюбить воздержание, чтоб вкушать пищи и пития в меру - и по уставу Церкви.

Есть у нас орган слова. У грешников и слова грешны. Отсюда пустословие, празднословие, пересуды, смехи, шутки, остроты и даже кощунство. Но кто Господу угождать положил в сердце своем, тот верно исполняет заповедь: слово гнило да не исходит из уст ваших (Еф. 4, 29), помня, как много зла от языка.

Так член за членом все тело порабощается правде и становится верным орудием спасения для ищущих Господа. Справедливо говорят святые отцы: поработи тело духу и увидишь, какой оно друг тебе и сотрудник.

Но как отправления тела, так и способности души все поработить надо правде для полного угождения Богу. Воображение, любящее мечтать и любоваться худыми образами, надо связать трезвением и сосредоточением внимания, препоясав, как заповедует апостол, чресла помышлений. Память, набитую страстными предметами, надо очистить и наполнить воспоминаниями святыми. Ум, своевольный и склонный к лживым предположениям,- покорить откровенному учению и украсить познаниями истины, чтоб обо всем мыслил и все понимал, как заповедал Господь. Волю, своенравную и преданную страстям,- подчинить игу заповедей, чтоб и желала и предпринимала только то, что сообразно с волею Божиею всесвятою. Сердце, падкое на чувственные красоты,- отвлечь от них и образовать в нем вкус только к святому и небесному, чтоб таким образом подготовить его ко вкушению благ небесных.

Так способность за способностию - и душа вся покорится правде. Кто так устроится, тот и душою, и телом будет работать Господу и соделается верным исполнителем заповеди апостола - поработить правде все уды свои в противоположность порабощения их беззаконию.

Понятно вам теперь, чтj требуется от нас словами апостола: якоже бо представисте уды ваша рабы нечистоте… тако ныне представите уды ваша рабы правде (Рим. 6, 19).

Не считаю нужным прилагать какое-либо после сего убеждение. Дело так очевидно, что само собою обязывает всякую совесть, возжелавшую искренно Господу работать. Одно только присовокуплю. Посмотрите на конец, куда приводит грех и куда приводит правда. Или какой плод того и другой. Ныне же апостол указывает, что кончина греховных дел - смерть, плод же правды есть живот.

То есть грех убивает, правда животворит. Видали ль вы, как, когда на каком-либо металле нальют острых кислот, сии кислоты начинают мало-помалу разъедать и разлагать составные его части и наконец совсем съедают и твердое, кажется, тело, так что и угадать нет возможности, что было прежде. Вот точно такое же действие оказывает грех на существо наше. Как яд какой, входя внутрь, разлагает он душу и тело и каждую часть души и тела и тем губит человека. Подобно тому, как в теплицу, полную разнообразных растений и цветов, впущенный холод или воздух тлетворный убивает цветок за цветком, к какому только прикасается, так грех способность за способностию губит в душе и силу за силою в теле. Кажется, довольно побуждения к тому, чтоб убегать греха.

Напротив, как весенняя теплота и влага оживляет все замиравшее на время зимы, так все убитое грехом оживает в составе существа нашего, когда дух наш обращается к Богу и посвящает себя богоугождению. Ибо тогда Солнце правды воссиявает в уме, веяние любви Божественной согревает душу нашу, животворные стихии благодати Божией проникают и освежают все силы души и тела. Бог есть источник жизни. Предающий себя Господу един дух есть с Господом и пьет полными устами питие жизни из сего неистощимого источника. Такому только и свойственна истинная жизнь. Или такой только и живет. У прочих только призрак жизни, хотя они обнаруживают многодвижную и будто многостороннюю жизнь.

Господи! Посли свет Твой и истину Твою, чтоб могли мы ясно различать пути жизни и смерти, доброе и лукавое, огнь и воду и, умудряясь во спасение, охотно порабощались правде, свобождшеся от греха: да не царствует грех в мертвенном теле нашем и чтоб нам не слушать его в похотях его. Аминь.

19 июня 1860 г.,

в 4-ю неделю по Пятидесятнице

Девять слов по случаю пожаров в Тамбове и губернии Тамбовской

1. В неделю 12–ую по Пятидесятнице (Воодушевляясь примером Иова, благодушно перенесем постигшее нас бедствие. Покаемся – и будем пощажены)



(На четвертый день после двух больших пожаров. Жители выносились из домов)


Что мне сказать вам и о чем начать говорить с вами? Горестно положение наше, велика скорбь! Отяготела на вас рука Господня! Мало ли времени томит нас засуха? Но не прошла еще эта беда, как напала другая — пожар. Еще и думать мы не начинали о том, как оправиться от сего пожара, как напал другой. Еще не кончился этот, как повсюду прошла злая весть о непрерывности пожаров — и изгнала нас из домов своих. Наш город ныне точно Иов, — которого теснили одно бедствие за другим, пока, лишив всего и покрыв ранами, не выбросили вон из города. И вот как тот вне города сидел на гноище, — так ныне у нас все почти вынеслись из домов и живут на пустырях, прибрежьях и иссохших потоках, как пчелы, выгнанные из ульев удушающим дымом. Вот до чего дошли мы! Кажется бы, — довольно испытания. Но и еще рука Господня высока.

Все, что может зависеть от предусмотрительности человеческой, сделано (учреждена военная стража по всему городу; сверх того, каждый дом обязан иметь своего стража денно–ночного), и — благодарение Господу! — опасность уже не так грозна, как было в начале. Но все же покой еще не возвращается к нам, чувство безопасности не приходит и благонадежие не осеняет духа нашего. Что же бы еще надлежало нам сделать, чтоб Господь возвратил нам покой наш?

Предложу вам одно сравнение, и вы сами догадаетесь, что надо нам сделать, чтоб Господь принял тяготеющую над нами руку Свою. Когда учитель, подняв руку, начинает грозить, все ученики, знающие за собою что‑либо недолжное, тотчас исправляют свои вольности. Не восстановится порядок — не опустит учитель грозящей руки своей. Но что жизнь наша, как не училище благочестия, и Кто Учитель в нем, как не всепопечительный Господь? Вот над нами простерта грозящая рука Его и не опускается. Верно же, не все еще мы пришли в порядок или не все всё привели в себе в порядок, что Он не опускает ее. Итак, не будем недогадливее малоопытных детей! Как братья Иосифа, когда он поставил их в стеснительное положение, тотчас сознали свою вину и стали говорить друг другу: «ей, во гресех есмы брата ради нашего» (Быт.42,21), то есть: «Это мы терпим за то, что продали брата своего», — так и каждый из нас, находясь ныне в стеснительном положении, пусть войдет в себя, сознается во всем, что найдет за собою неисправного — мало ли то или велико, и положит твердое намерение исправиться. Пусть сознает один — одно, другой — другое, всякий — свое, и все вместе воззовем: «Согрешихом, Господи, согрешихом, и крайнего Твоего отвращения достойни сотворихомся; но не остави милости Твоей от нас и пощади нас, смиренно кающихся Тебе!» И — милостив Господь! — наверно, прекратится беда наша! Разве страданиями нашими утешается Господь?! Нет. Но Ему души наши дороги; и коль скоро они приходят в свой чин, Он тотчас прекращает всякое исправительное бедствие. Таков уж закон Промышления Божия о нас! Так, например, Давид согрешил; Бог предложил ему чрез Пророка избрать одно из трех наказаний: или трехмесячную войну, или трехгодичный голод, или трехдневный мор. Давид избрал последнее, говоря: «да впаду у бо в руце Господни» (2Цар.24,14). Но смотрите, что было! Так как сердце Давида глубоко было сокрушено пред Господом уже самым назначением наказания, то Господь, приводя в исполнение определение Свое о наказании, не на три уже дня посылает смерть, а только от утра до полудня. «И даде Господь смерть во Израили от утра до часа обедняго» (2Цар.24,15). Видите, какова сила сокрушения! И мало того: лишь только Давид, увидев «Ангела биюща люди», возопил: «се, аз есмь согрешивши!» (2Цар.24.17) — то есть лишь только он совершенно сознал, что вся вина на нем одном, и покаялся, — то в ту же минуту Господь повелел Ангелу, погубляющему люди: «довольно ныне, отыми руку твою» (2Цар.24,16). Вот и опущена карающая рука Божия! Кто это сделал? Покаяние. Обратимся же и мы к нему — и увидим милость. Ибо, наверно, этого только и ожидает Господь, чтоб помиловать нас. «Бог мог бы и тотчас прекратить всякое бедствие, — говорит святой Златоуст, — но Он не прекращает скорби, пока не увидит, что в нас произошло обращение и покаяние твердое и непоколебимое. И следовательно, когда произойдет сие последнее, беды тотчас прекратятся милостивою рукою Господа. Как золотых дел мастер тотчас вынимает золото из горна, когда увидит, что оно хорошо очистилось, так и Бог тотчас отводит тучи бед, когда видит, что мы совершенно исправились».

Да, если б мы наперед положили начало покаянию и исправлению, то и совсем не постигла бы нас беда сия. Если б вразумились мы засухою, не пришли бы пожары. Но как во время засухи церкви у нас были пусты, а места увеселений полны, то и нужно было новое вразумление. И вот оно! А что это так, можете судить по примеру Ниневии. На что грознее того определения: «еще три дни, и Ниневия превратится» (Иона.3.4)!. И однако ж, Ниневия осталась целою. Отчего? Оттого что, как только возвестил Пророк ниневитянам о готовой им казни Божией, они тотчас во вретище (покаянное одеяние) и пепле покаялись пред Господом. Покаялись — и пощажены; ибо не пагубы ищет Господь, а спасения. «Я, — говорит, — возглаголю на язык и на царство, да искореню их и разорю, и расточу Я» (Иер.18,7). Видите — как!!! Расточу, разорю, искореню… Какое грозное определение! Что же потом? «Аще обратится язык той от всех лукавств своих, то раскаюся о озлоблениях, яже помыслих сотворити им» (Иер.18,8). То есть если народ покается и исправится, то, как бы ни было грозно определение, не потерпит никакого бедствия. Так, в наших руках было отвратить нависшую над нами тучу. Но мы пропустили первое вразумление без внимания — и вот терпим новое наказание за нерадение и беспечность, — наказание уже более чувствительное. Что же делать?! Тогда пропустили, — теперь по крайней мере воспользуемся уроком, как следует. Покаемся и принесем «плод, достойный покаяния» (Мф.3,8): исправим все, что есть в нас неисправного. Отложим гордость. Исторгнем из сердец корень зол — сребролюбие. Возрастим милосердие, правду, кротость. Прекратим роскошь. Отвергнем изысканные украшения и одежды. Презрим забавы суетные, убивающие время, данное нам для делания добра. Дадим силу уставу Святой Церкви. Умножим моления — тайные: на всяком месте и во всякое время; общественные: здесь, в храме Божием, держа себя в них, как и во всем, в должном порядке и покорности велениям Божиим. Сотворим все сие, — и могу вас уверить, что возвратится к нам желанный покой наш.

Но вот скажет кто: «Мы и так убиты горем и потерями, а тут еще бьют нас обличениями и строгими уроками. Дайте нам слово утешения. Излейте елей на жгучие раны сердца». Но, братие, я не о словах сладких заботился, а хотел показать вам дело, которое одно может доставить вам утешение истинное и прочное, — и не только утешение доставить, но и отвратить самое бедствие, постигшее нас, и все восстановить в прежний чин и порядок. Ибо ничего нет могущественнее покаяния. Можно, конечно, много придумать успокоительных слов, но что будет от них пользы? Ими можно только сверху закрыть рану, оставив злокачественную материю внутри. Но в таком случае непременно нужны будут новые прижигания, нарезы и пластыри, иначе — новые беды во уврачевание наших греховных страстей. Покаяние же совершенно врачует все раны душевные и, следовательно, делает излишними все очистительные меры, устрояемые к тому Божиим Отеческим о нас Промышлением.

А о том и говорить нечего, что нам должно благодушно перенести постигшее нас бедствие. Вы так и делаете, сколько знаю. И пребудьте в сем расположении неизменными, воодушевляясь примером Иова, который один потерпел более, чем все мы, и, однако ж; не переставал благодушествовать. Внешно мы уже схожи с ним. Позаботимся уподобиться ему и внутренним настроением ума и сердца. Смотрите, как обобрали его беды! И однако ж, он не пал духом под тяжестию искушений. «Но что Господь, — говорит, — даде, Господь и отъят: яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословенно во веки» (Иов.1.21). Будем и мы благословлять Господа и смиренно — в вере и любви — лобызать наказующую нас руку Его. Ибо всё от Него. Другие участвующие здесь лица, если они есть, суть только орудия Его правды и милости. Источник же — Он один. А Он не по злобе наказывает, ибо бесстрастен есть, — а по одному желанию нам душевного спасения. Ему убо предадим себя, в сердечном исповедании: «Буди воля Твоя, Господи, на нас». Ему предоставим всё, а сами будем только покаянно молиться и молитвенно каяться с твердым намерением жить благочестно — по всем заповедям и оправданиям (законам) Божиим. И верно, не будем посрамлены в уповании сем.

Буди же, Господи, милость Твоя на нас, яко–же уповахом на Тя! Аминь.

14 августа 1860 года



2. В день Успения Пресвятой Богородицы (Вчерашний пожар подновил страх наш. Придите же, восплачемся пред Господом)


Вот уже Господь начал являть к нам милость Свою посланием дождя. Благодарение благосердому Его снисхождению к нам! Пора бы и нам возникнуть к благонадежию и успокоиться. Но вчерашний, хотя небольшой, пожар подновил страх наш, и мы снова мятемся ожиданием внезапной беды, ни к кому и ни к чему не имеем доверия и в каждом незнакомом лице продолжаем встречать недоброжелателя себе. Оттого у нас и праздник не в праздник, — так что исполнилась над нами пророческая угроза: «превращу праздники ваша в жалость, и вся песни ваша в плачь» (Ам.8,10).

Что ж? И давайте плакать… Мы и собрались ныне на место плача. Се поле, орошенное слезами! И кто из жителей города не проливал их здесь?! Так, по сродству, приидите, восплачемся пред Господом, сотворшим нас, подобно израильтянам, оплакивавшим Иерусалим «на реках вавилонских» (Пс.136,1)!

Не оскорбится сим Матерь Божия! Она Сама, думаю, не без скорби взирает ныне на сие место, которое в прежние годы кипело многолюдством в день сей, — а ныне так пусто; и это не по охлаждению усердия, а все из тех же опасений и страха.

Приидите же, восплачемся! Но о чем плакать? О всем. Поплачем сначала о том, что житие наше здесь полно бед и скорбей: то земля колеблется, то небо потрясается, то вода устремляется потопить, то огнь грозит пожрать, то засуха и неурожай, то болезни и мор, то эти видимые, а то и невидимые враги постоянно почти держат нас в страхе, беспокойствах и опасениях за жизнь. Со всех сторон беды. Как тут не плакать, — особенно когда приведешь себе на память, что первоначально, когда Господь в первый раз воззрел на творения Свои, в них быша вся «добра зело» (Быт.1.31)! Конечно, сами мы тому виною и праведно осуждены нести тяготу жития сего. Но все же нельзя не скорбеть, что так есть и что земля наша — прежде прекрасная — превращена ныне в «юдоль плача» (Пс.83,7). Много ли кому в жизни придется встретить ясных дней?! Да и те даются только для того, чтобы мы не впали в отчаяние, — только для того, чтоб поддерживать веру, что не все еще пропало, что не вконец прогневался Господь и есть надежда избавления от бед, хотя образом, Единому Богу ведомым.

Потом перейдем к плачу и о том паче, что грешим и грехами своими еще более увеличиваем скорбность пребывания своего на земле, Бога прогневляем и труд Ему даем воздвигать наказания нам за беззакония наши. Жаль Господу и наказывать нас, но еще более жаль оставить без наказания.

Потому что если не станет Господь наказывать грехов и беззаконий наших, то земля наша станет хуже ада, и зло вскоре истребит весь род наш. Как же не плакать, помышляя о том, что мы заключены в такое со всех сторон противление! Грехами своими и себя расстраиваем, и другим причиняем вред, и Господу досаждаем, и невидимый мир возмущаем; но всё грешим и всё больше и больше запутываемся в беды и нужды. Хоть то немало отрадно, что были и есть спасающиеся между нами и что всем открыт путь спасения во Святой Божией Церкви; но и опять скорбь, что мало видим идущих сим путем, — да и сами мы не всегда туда направляем шаги свои. Как тут не плакать!

Будем плакать наконец и так, чтоб только оплакать, чтоб только сеять слезами, в чаянии, не придется ли пожать нам радостию, как обещает пророк Давид: «сеющий слезами, радостию пожнут» (Пс.125,5). Ибо что же нам делать?! Ничего не придумаем, как поправить свое положение! Кажется, все предосторожности взяты, а беда все прорывается как бы из‑под рук и снова всех повергает в тревогу. Так лучше уж сесть и плакать, ничего не приговаривая и плачем давая только знать, что больно и больно. Пусть Сам Господь придет и посмотрит, что такое у нас, и придумает врачевство ранам нашим. Как дитя, не умеющее говорить, чувствуя боль, только плачет, руки и глаза устремляя к матери, и та уже сама, прибежавши, отстраняет причину и успокаивает дитя; так сделаем и мы. Сядем и будем плакать, — очи ума и сердца устремляя горе. Есть у нас, попечительнее матери родной, Промысл итель Господь, скорый на помощь и утешение. Он верно придет и успокоит нас, как Сам уверяет чрез Пророка: «воззовет ко Мне, и услышу его» (Пс.90,15). Да и то надо сказать, что, если б мы более любили плач, чем утехи, не было бы у нас столько бедствий; если б мы не предавались безумно радостям и увеселениям пустым, то Господу не было бы нужды внешними скорбями остепенять нас и тем возвращать в то настроение плача и сетования, которое должны мы иметь постоянно, как изгнанники из Отечества. «Сердце сокрушенное и смиренное Бог не уничижает» (Пс.50,19). Если б постоянно было так, не стал бы Господь смирять нас так, как теперь, — что многим и головы негде приклонить.

Но, братие, будем плача плакать и скорбя скорбеть, — только все по–христиански, а не как язычники, упования не имеющие. Да не изыдет слово ропота из уст наших и чувство уныния и нечаяния да не омрачит сердец наших! Скорбеть, плакать и болеть есть дело человеческое, а предаваться унынию и отчаянию, ропоту и хуле — есть дело сатанинское. Растворим скорбь упованием, и родится плач умиления, не жгущий и терзающий, а разливающий отраду и умягчающий. Возверзим на Господа печаль, и Той сохранит нас, ибо «уповающего на Господа милостъ обыдет» (Пс.31,10). Исповедуем правду Божию в наказании нас — и Он пошлет милость во сретение ей, ибо не суд только, но и милость у Него. Потерпим в благодушии, ибо не до конца гневается Господь и не вовек враждует. Биет Он нас — восчувствуем боль и, молясь о помиловании, подкрепим молитву решимостию не оскорблять Его более грехами своими. Будем вопиять: «помилуй, Господи, помилуй!» — прибавляя притом: «не будем», — чтоб не к нам относился укор Пророка: «бил ecu их, и не поболеша, сокрушил ecu их, и не восхотеша прияти наказания: ожесточиша лица своя паче камене и не хотеша обратитися» (Иер.5,3). Аминь.

15 августа 1860 года. На Успенском кладбище



3. В день попразднества Успения Пресвятой Богородицы (Следует ждать и терпеть, пока выполнит над нами Господь все преднамеренное о нас)


Бывали ль вы, братие, когда‑нибудь в рабочей резчика или скульптора? Если бывали, верно, заметили, как такого рода художники, начертав в уме образ того, что преднамерены выделать, приступают потом к делу, разными, к разным приемам приспособленными орудиями обсекая, вырезывая и окончательно отделывая часть за частию, пока взятое вещество не примет вида, сходного с тем невещественным образом, какой носят они в уме своем. Мне пришли на мысль эти работы по случаю нынешнего праздника Нерукотворенного образа Господа и Спасителя нашего и вместе по случаю стеснительного положения, в которое поставили нас пожары. Сличив одно с другим, нахожу, что последние в руках Промысла Божия суть то же, что действия резца и других орудий в руках художника, что чрез посредство их Господь хочет отпечатлеть в нас помышление, какое предначертал Он о нас в уме Своем. Отсюда, к немалому нашему утешению, заключаю: настоящее наше горестное положение означает, что Господь, как художник, промыслительно взял нас в руки Свои, как необделанное, годное, однако ж, к обделке вещество, — и вот бедами, как ударами молота, одно за другим отсекает в нас все излишнее и противное тому образу, в который Он хочет воз–весть нас.

В самом деле, что мы в руках Божиих, как не вещество, обделываемое по Его о нас преднамерениям?! Апостол Павел, объясняя, как из одной и той же утробы в одно и то же время рождены Иаков благословенный и Исав отверженный, вот что говорит: «темже убо, о человече, ты кто ecu против отвещаяй Богови! Еда речет здание со здавшему е: почто мя сотворил ecи тако? Или не имать власти скудельник на брении, от тогожде смешения сотворити ов убо сосуд в честь, ов же не в честь» (Рим.9,20–21). Не очевидно ли, что в руках Божиих каждый человек, или человеческая в каждом природа, есть то же, что глина в руках горшечника, и что как сей последний из глины выделывает какие ему угодно сосуды, — так Бог промыслительными Своими действиями каждого человека возводит в такое состояние, к какому находит его способным?

Не останавливайтесь на недоумении: «Где же свобода наша и где правда Божия?» Премудрый Господь всегда умеет согласить такого рода действия и с нашею свободою, и со Своим правосудием. Позаботимся лучше исправить недальновидное наше заключение о свойстве образовательных и воспитательных действий Промысла Божия. Мы привыкли говорить, когда постигает нас какое‑либо горе: «Оставил нас Бог, забыл, бросил». А но указанному учению апостольскому, выходит совсем наоборот, — что это‑то и означает, что Господь обратил на нас очи Свои и что с сего времени начинает действовать на нас с особенною заботливостию и попечительностию, — как буквально толкует в другом месте тот же Апостол. «Егоже любит, — говорит, — Господъ, наказует: биет же всякаго сына, егоже приемлет. Аще наказание терпите, якоже сы новом обретается вам Бог» (Евр.12,6–7). Наказание есть и действие, боль причиняющее, и обучение, или образование. Приложите это к нам, и вы сами скажете то же, что я прежде сказал, — что настоящим нашим положением биет нас Господь; но биение сие означает, что Он попечительно взял нас в руки Свои и хочет, по особенной Своей любви к нам, возвесть нас в благолепный некий образ. Вот истинный смысл настоящего промыслительного о нас действия Божия.

Вперите же в него умные очи ваши и пейте из него, как из обильного источника, сладкую воду сердечных утешений.

Итак, не унывать нам ныне должно или убивать себя горем, а радоваться особенному Божию избранию и благодарить за оное Господа, и не столько горе иметь в виду, сколько заботиться о том, чтоб показать себя достойным такого благого о нас Промышления Божия, — чтоб иначе не раскаялся Господь, что взялся за нас, предполагая нас способными к выполнению Его целей, — и опять не бросил исчезать в безвестности, как никуда негожих, издающих только треск и пыль — беспокойные и бесполезные.

В сих чувствах предадим себя всецело промыслительному Божию на нас действию — без прекословии, без упорства и самочиния, — да творит с нами и из нас, что Его святой воле угодно. Как мрамор спокойно стоит под ударами скульптора, как глина гибко укладывается в формы по намерению скудельника и как всякое другое вещество покорствует художнику, так благопокорно и смиренно надлежит предаться и нам художественному действию Божественного о нас попечения, — в благонадежной вере, что столь премудрый и столь могущественный Художник сделает из нас не что‑нибудь, а нечто великое.

В сей вере будем благодушно ждать и терпеть, пока выполнит над нами Господь все преднамеренное о нас. Не с одного удара выходит красивая статуя из рук художника. Нужно время и время, — пока выкажется голова, туловище, оконечности, и потом далее образуются мелкие подробности каждой части. Не будем же скучать, что длится испытание! Если длится, значит, что еще не вся мысль Божия выразилась в нас, — что потому, если бы теперь прекратил Он Свои действия на нас, мы вышли бы из Его рук произведением недоконченным. А этого Он не хочет. Потерпим же благодушно.

Конечно, больно терпеть, ибо мы — создание живое, чувствующее; но будем подкреплять свое благодушие представлением той духовной красоты, до которой возведет нас претерпеваемое испытание. Ибо вот что пишет Апостол: «аще наказание терпите, яко сыновом обретается вам Бог» (Евр.12,7). Видите, в какой чин возводит нас скорбями сими Господь! Велико ли же то, что придется нам потерпеть ради сего! Сыновство Богу — что может с сим сравниться? Потому вообразите себе живее сие будущее совершенство и растворяйте тем горечь настоящего положения. Ибо «всякое наказание в настоящее время не мнится радость быти, но печаль: последи же плод мирен наученным тем воздает правды» (Евр.12.11).

Можно бы указать, какие именно черты настоящими обстоятельствами хочет отпечатлеть в нас Божественное Промышление. Но думаю, что это всякому само собою представляется с первого раза. Кто не видит, например, что Господь хочет внушить нам — не надейтесь на богатство и не прилепляйтесь к нему, потому что оно ничтожно и исчезает, как прах. Не надейтесь на князи и на сыны человеческие, — потому что в них нет спасения. Видите, какова сила их? Все отступились и оставили всякого самому себе. Не надейтесь на свою расторопность и предусмотрительность. Под руками и пред глазами у вас загорится беда — и вы ничего не сможете сделать против нее. Не мечтайте землю превратить в рай и знайте, что как день сменяется ночью и ночь — днем, так радость — горем и горе — радостию. Не скупитесь и поспешите скорее перевесть все имение ваше в Небесные сокровищницы чрез милостыню, ибо вот все мгновенно пропало и даром.

И много подобных уроков начертано перстом Промысла Божия в постигших нас бедствиях. Они очевидны сами собою, как я сказал, потому нечего много о них рассуждать. Но вот что считаю нужным заметить: сии внушения печатлеются в сердце и оставляются в нем действительною чертою не по закону необходимости, а по закону разумной свободы. Мрамор, например, под резцом художника превращается в такую или другую статую — без всякого с его стороны участия. Нравственные же черты от действий Промысла Божия печатлеются в сердце нашем не необходимо, а под условием свободного их восприятия. Точно, — мы вещество в руках Божиих вседейственных; но, чтоб нам образоваться по намерениям Божиим, надобно восприять внушения Божий сознанием, добровольно провесть их к сердцу и начертать в воле как закон. И вот нам заключительный урок от испытания, в коем находимся: внимать, поучаться, склоняться на внушения и обращать их в закон себе или, что то же, в живую черту духа. Чем более внушений переведем таким образом в закон себе, тем более будет в нас черт образа, который хочет воспроизвесть в нас всестроящий Художник. Чем больше таких черт, тем ближе к концу художественные действия образования нас Промыслом Божиим, — тем скорее конец стеснительному положению нашему.

Сами видите, к чему все сие обязывает нас. Поспешим же воспользоваться указаниями Божиими! Поспешим поступить по прописанной программе — и скоро выйдем из уз работных в свободу чад Божиих. Не пропустим случая и милость Божию заслужить и обогатиться совершенствами духовными, — чтоб после не жалеть, что в руках было добро и упущено по неразумению. Господь да умудрит всех нас во спасение! Аминь.

16 августа 1860 года



4. В неделю 13–ую по Пятидесятнице (Спокойствие начинает осенять город наш. Устремляйте очи ума вашего в будущее, — в то благо, которое будет принесено нас скорбию)


(Жители начали убираться в дома. Были небольшие пожары, которые подавлялись в самом начале)


Благодарение Господу! Спокойствие начинает осенять город наш, домы приемлют своих жильцов, и течение дел не встречает уже препятствий за отсутствием делателей (чиновники стерегли сами дома свои и не являлись на службу). Покушения огня, после неоднократных неудач, почти прекратились, благодаря бдительности блюстителей общественной безопасности — и всегдашних, и нарочно на сей случай учрежденных. Нареченные члены (назначенная комиссия из лиц всех сословий для исследования причин пожаров и для открытия способов помочь пострадавшим) теперь беспрепятственнее могут озаботиться залечиванием нанесенных нам ран, сколько позволят то средства. Так — благодарение Господу! — мы в благих надеждах!

Но все еще не совсем вошли мы в обычный порядок, — все еще остаемся не без страхов и смущений. Как настращенного легкий шорох приводит в испуг и как наболевшее место беспокоит болью от легкого к нему прикосновения, так у нас дым из трубы не в обычное время или не хорошо различенный столб пыли вдали представляются началом грозной беды и снова оживляют притихшие уже тревоги. С сей стороны можно сказать, что туча еще не рассеялась!

Такое долгое испытание! И не одна, может быть, из вас душа вопиет от сердца: «Ослаби нам, Господи, да почием!»

Да, — будем усерднее вопиять в молитве, чтоб ослабил нам Господь! Однако ж и малодушествовать себе не позволим ради того, что не ослабляет так скоро, как бы нам хотелось. Верно, так нужно. Ведь вы не принадлежите к числу неверов, все относящих к случайностям. Ведь веруете, что все от Господа — и большое, и малое. Приложите же к сей вере и ту успокоительную уверенность, что все, исходящее от Господа, исходит не ко вреду, а ко благу нашему, — что, стало быть, и то, что теперь терпим мы, попущено Господом в наше созидание и спасение… А установившись в сей мысли, ждите благодушно конца, укрепляясь убеждением, что, верно, не все еще то произошло в нас, что Господь преднамерил произвести в нас.

Женщина, смесивши муки и вложив в смешение квас, ждет, пока вскиснет все смешение. Станет ли она сажать хлебы, если не уверится, что уже вскисло все? И опять, посадивши в печь хлебы, тотчас ли и вынимает? Нет, но ждет, пока они совершенно испекутся. И вот от такого терпеливого ожидания вы получаете хлеб вкусный — и квасной в меру, и испеченный как следует. Похвалите ли вы женщину, если она поспешит в чем‑либо и тем испортит хлебы?! Вот и Господь, послав нам беды, влил как бы в нас новую закваску и ждет, пока она проникнет весь состав наш. Или Он вложил нас в пещь и ждет, пока огнь испытания произведет в нас свое действие. Ждите же и вы. Не мешайте Господу и своими воплями не заставляйте Его сердоболия поспешить окончанием начатого Им в вас прежде времени, чтоб иначе не выйти вам из‑под сих действий не дошедшими до предначертанной меры.

Вот и лекарь, приложив пластырь на рану, не тотчас снимает его, а ждет, пока он произведет свое действие. Вы не станете отвергать, что мы все в ранах греховных и что нам нужны пластыри. Вот они приложены. Дайте же им произвесть свое действие. Терпите и не требуйте, чтоб их сорвали поскорее. Пусть вытянут злокачественную материю и затянут пораженное место. Нас врачует премудрый Врач, Которому равного нет. Предадимся же благодушно Его врачевательным на нас действиям!

Не упирайтесь вниманием вашим и чувством на одном настоящем своем состоянии — скорбном и тяжелом; но более устремляйте очи ума вашего в будущее, — в то благо, которое будет принесено нам скорбию, если будем благодушествовать. Смотрите — земледелец, посеяв семена с большим трудом, терпеливо ждет, пока они взойдут, возрастут и созреют, молясь, чтоб Господь в свое время посылал дождь и вёдро. Беспокоится ли он, когда в свое время идет дождь, раздаются громы и упадают молнии?! Другой скучает от ненастья, а земледелец радуется и веселится, потому что смотрит не на настоящее, а на будущее, — заботится не об удовольствиях лета, а о нуждах зимы, — не о том, что теперь переносит, а о том, что получит за то впоследствии. Не будем же и мы сетовать о настоящем бедствии, — а паче благодарить, зная, какое принесет оно благо для души нашей. Время прекращения горя нашего предадим в волю Господа, сами же позаботимся лучше войти в намерения Божий о нас, чтоб не препятствовать действию Его в нас и тем дать Ему возможность скорее кончить труд Свой над нами. Бог сильнее, чем мы сами, хочет погасить огнь, но ждет, пока сей последний произведет в нас свое дело. Итак, всё за нами!

Мы привыкли думать, что Господь отягощает нас, когда посылает какое‑либо бедствие. А выходит наоборот: мы утруждаем Господа, поставляя Его в необходимость изобретать для нас такие вразумления. Так, пророк Исайя жаловался на народ иудейский, что много беспокоит Господа своим неверием, упорством и непокоривостию, говоря: «како даете Господеви труд?» (Ис.7,13) Это вот что значит: Господь промыслительными действиями Своими образумливал израильтян, чтоб не отклонялись от Него своими сердцами, чтоб не оскорбляли Его грехами своими и неправдами, не предавались безумным утехам и не распутничали, не забывали дома Божия и благоговения к нему и в нем, не угнетали невинных, не кривили душою на судах и торгах, не тратили времени в изобретении средств губить время со вредом себе… и прочее и прочее. Народ не внимал урокам Божиим. Если б Господь не любил народа, то предал бы его тотчас своей пагубе. Но как Он не хотел, чтоб народ погиб, а всячески хотел, чтоб он пришел в разум истины и в любовь к святости, то и посылал на него, для вразумления, испытание за испытанием, беду за бедою, скорбь за скорбию. И вот о сем‑то труде Пророк жалуется на народ Божий, говоря: «како даете Господеви труд», то есть что не исправляетесь, не обращаетесь ко Господу и не начинаете жить свято?.. Но для вас всё «ни во что» (Иер.3,9), как Сам Бог говорит чрез другого Пророка. Вот и над нами, братие, трудится ныне Господь. Не допустим же, чтоб и на нас падала подобная жалоба. Поспешим догадаться, чего хочет от нас Господь, и сделаем то. А чего хочет, сие скажет каждому из нас своя совесть. Аминь.

21 августа 1860 года



5. В неделю 14–ую по Пятидесятнице (Что же это было с нами и что вышло из того, что было?)


(Жители все уже убрались в дома. Были вспышки незначительные, но их тотчас подавляли)


Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Вот мы уже и совсем почти успокоены, братие! Ожидание бед, от длительности ли или от неудачности действия огня, уже не мучит нас и не поражает сокрушительным страхом, — и все у нас приняло свое обычное течение. Прежде — то скорбь о потерях, то страх новых потерь возмущали око ума нашего, и мы не могли спокойно обратиться на себя или обсудить происходящее вокруг. Теперь мы уже можем, кажется, спокойно рассуждать о всем, что случилось с нами.

Что ж это было с нами и что вышло из того, что было? Испытание ли то или наказание? Мера исправления или знак отвержения Божия?

Нет, — не отвергает нас Господь, иначе Он не вразумил бы бдящих о нашей безопасности так скоро и деятельно преградить все проходы зле направляемому огню и не давал бы им возможности так быстро пресекать его действия. Нет, — не отвергает, иначе Он не сохранил бы храмов наших (Стефановская церковь, где чудотворная икона Божией матери, была в опасности. Когда отпет был молебен с водосвятием и обойдена церковь, ветер, дувший на храм, поворотил опять на погоревшие места. Этим положен конец и распространению пожара. – Свт. Феофан), которые сохранив Он дает нам уверение, что объятия Его отверсты для принятия нас, и внятно говорит нам: «приидите ко Мне… труждающиися и обремененнии, и Я упокою вас» (Мф.11.28). Нет, — не отвергает. Если б это был гнев отвержения, кто бы мог устоять и какая сила могла остановить действие его? Но вот мы видим, что Господь не до конца гневается на нас и не ввек враждует.

Что же это Он сотворил с нами? Он выводил нас на войну, чтоб показать и нам самим, и другим, как мы мужественны и как искусны в ведении брани за спасение души и славу Подвигоположника нашего и Бога.

На Иова клеветал Богу диавол: «Не искренно чтит он Тебя; он только вид показывает, будто чтит Тебя, ради того, что Ты всем наделяешь его; но повели взять у него богатство, славу, власть, здоровье — и увидишь, что он отпадет от Тебя, как осенний лист с дерева» (Иов.1.10–11). И вот в оправдание Иова и Своего к нему благоволения Господь выводит его на брань, не говоря ему наперед: «Стой, будет брань», будучи уверен, что он и так устоит. Начинается брань. Поражают Иова со всех сторон. Падают у него стада, дома, дети, а он стоит, как столп, непоколебим: «во всех сих приключившихся ему, ничтоже согреши Иов пред Господем» (Иов.1,22). Враг делает новое нападение, более чувствительное, — поражает плоть его. Но Иов и здесь не грешит «ниже устнама своими» (Иов.1.22). Подходит жена–советница — с льстивою речью: «рцы глагол некий ко Господу, и умри» (Иов.2,9). И это не колеблет твердости его. «Аще благая, — говорит, — прияхом от руки Господни, злых ли не стерпим?» (Иов.2,10) Так брань кончилась. Кто же победитель?! Иову честь победы, а враг отходит посрамлен. Не смотрите, что он стал нищ, лежал «на гноищи» и в ранах. Не это нужно было врагу. Не домов и стад, не детей и рабов, не внешней пышности и цвета тела домогался он. Ему хотелось поколебать дух благочестия Иова и исторгнуть слово ропота из уст его или чувство отчаяния поселить в сердце его. Как это ему не удалось, значит, он проиграл победу. Иов оправдал благоволение к нему Бога, и Бог вдвойне ущедрил его против всего им потерянного.

Подобное сему совершилось и с нами. Клеветал ли на нас Господу враг, кто нам о том скажет? Но всячески несомненно, что Господь устроил ныне испытание нашему благочестию. Он хотел показать, что не внешняя только благоприятная обстановка держит нас в вере в Него и не отсутствие только потерь являет сильною нашу преданность Ему. Потому и вывел нас на брань и попустил бросать в нас разжженные стрелы. Вы знаете, как стремительны были нападения на нас, как сильны удары и как болезненны раны! Но не это — признак победы. Как Иов на гноище торжествовал победу, так и мы с потерею домов и со всеми смущавшими нас тревогами могли не быть побежденными. Ибо не во внешнем положении сила, а во внутреннем настроении ума и сердца. Поколебались мы — победа проиграна. Устояли — победа за нами.

Что же именно? Сами войдите внутрь себя и со своею совестию, пред лицем Господа, или разделяйте корысти, или считайте потери и лишения. Станьте же пред Господом и понудьте совесть свою дать искренние ответы на такие вопросы: благодушно ли перенесено несчастие, постигшее уже или еще только ожидаемое? Видели ли вы во всем сем руку Божию, а не случай? Не было ли в сердце вашем движений ропота и сомнений в попечительном Промышлении Божием о вас — в сих именно обстоятельствах? При слезах скорби благодарно ли возносилось сердце ваше к Богу? Душа ваша приняла ли урок о беспристрастии к земному до чувства странничества на земле? Потерпевшие не омрачили ли сердца своего завистию к непотерпевшим? Непотерпевшие не возносились ли над потерпевшими и, еще хуже, — не увлеклись ли злорадостною надеждою каким‑либо образом обогатиться на счет их? Пришло ли на мысль, что, верно, такие и такие грехи наши были причиною общей беды, и положено ли намерение непременно отстать от них и не повторять уже их более? Исповедано ли в глубине сердца, что так поступить с нами следовало и что мы не это только, но и всё готовы потерпеть с благодушием и теплою любовию, всецело повергая себя в руки Богу, как дети чадолюбивому Отцу, Который лучше нас знает, что хорошо для нас и что худо, вёдро или ненастье?!

Если на все сие мы искренно можем дать успокоительные ответы, то победа на нашей стороне. Не смотрите при сем на потери и тревоги, — а на дух благочестия, живущий в сердце. Если он цел, ничто все потери. Ибо лишение и всех благ мира не губит души, — тогда как одно движение ропота губит душу, если не будет очищено покаянием. Если так, то благодарение Господу! А если нет, то горе нам! Горе нам, что столько потерпели мы даром, и не только даром, но и со вредом для спасения, — что при таких больших потерях внешних терпим еще и внутреннюю пагубу. Но, братие, да не отягчится скорбь наша; дадим друг другу уверение, что и мы все, подобно Иову, во всех сих приключшихся не согрешили пред Богом, ниже устами, и не дали безумия Богу, — что, несмотря на всю тяготу и чувствительность беды, исповедали только: «Господь даде, Господь отъят… аще благая от рука Господни прияхом, злых ли не претерпим… яко–же Господеви изволися, тако и бысть! Буди имя Господне благословенно во веки!» (Иов.1,21;2,10;1,21) Если было что не так, поскорбим о том и исправимся. Если что слабо и безжизненно, — воскресим то и возведем до воодушевления. Позаботимся о сем, ибо такие только чувства суть верное ручательство, что Господь скоро вознаградит потери наши и возвратит нам прежнее благоденствие! Это и да дарует всем нам всемилостивый Господь! Аминь.

28 августа 1860 года



6. В субботу седмицы 15–ой по Пятидесятницы (Милость и Суд у Господа скоры, или грозное внушение всем всюду покаяться)



(В городе не было пожаров, но в Кирсановском девичьем монастыре (в Богородицком–Тихвинском женском монастыре в г. Кирсанове Тамбовской губернии) сгорела крыша одного корпуса, — и весь корпус поврежден. — Свт.)


Благодарение всемилостивому Господу, хранящему целым и невредимым город наш! Видите, какие слышатся вокруг беды, а от вас они отвращают грозное лицо свое! В окрестных весях и соседних городах огнь поядает достояние мирных жителей, а вы, как кровом каким, прикрыты от внезапных нападений его. Правда, у вас беда была недалеко; но и она, как непреднамеренный какой удар, скоро прекращена и уже не повторялась более. Так, благодарение Господу!

Но, братие, поопаситесь и попекитесь не лишиться такой великой милости Божией и сами на себя не накличьте минующих вас скорбей и бед. Милость и суд у Господа скоры. Расположитесь же так, чтоб не отогнать милости и не привлечь суда. «Укройтеся мало елико елико, дондеже мимоидет гнев» (Ис.26,20.) Куда укрыться? Под милостивую и крепкую руку Божию, детски преданным Богу сердцем и совершенною покорностию воле Его всесвятой. Исповедуйте пред Ним поминутно, что в сем пощадении видите одну милость Его, и молитесь, да продлит Он на вас и еще щедроты Свои. Исповедуйте, что вы недостойны никакого снисхождения по грехам своим, и умоляйте Его, да не гневом Своим, а благостынями обращает души ваши к Себе, помянув прежние беды ваши великие и настоящие немощи ваши немалые.

Так, братие, да не восходит на сердце ваше льстивое помышление, будто вы избавляетесь от настоящих бед ради каких‑то отличий и преимуществ, будто другие грешнее вас и потому терпят; а вы достойнее их, потому свободны от страданий! Нет, не так, — а вот как истолковывайте себе все, происходящее у нас! Заснули мы все, предались беспечности, забывать стали волю Божию и святой закон Христов. Господь по любви Своей к нам, не хотя, чтобы мы оставались в сем состоянии навсегда, ибо в нем пагуба, — положил, в Совете Промышления Своего, горестями пробудить нас от усыпления. И вот там и здесь являются или только слышатся беды от огня, как грозное внушение всем всюду покаяться, как бы слово Бога к каждому: «востани спяй!» (Еф.5.14) В сем отношении все равны — и страждущие, и нестраждущие; все равно приглашаются к покаянию и исправлению жизни. Потому последние нисколько не считаются лучше первых. Не выходит ли даже напротив? Ибо — почему не каждое место поражает Господь, хотя всем равно нужно пробуждение? Это потому, что Ему не скорби наши желательны, а наше пробуждение от греховного усыпления. Одних Он пробуждает наличными бедствиями, а других слухом и ожиданием подобных бедствий. Но не видите ли, что в таком случае Он одних делает проповедниками покаяния для других? Выбор же в проповедники падает, конечно, не на слабейших, а на. тех, кои совершеннее умом и крепче сердцем. Вот вам и истолкование того, почему тех поражает Господь, а нас нет. Это — потому, что те крепче нас духом, а мы слабее их; те благодушно переносят беду, а мы пали бы, может быть, в ропот и отчаяние. Те, несмотря на тучу бед, могут узреть перст Божий в них и уразуметь сокровенные намерения Его, а мы совсем бы, может быть, потерялись, если б ныне постигло нас подобное горе. Так, Господь щадит нас не по достоинству какому, а по крайней немощи нашей. Он тех — сильнейших — избрал учителями для нас — слабейших, — чрез них вразумляя нас и возбуждая к сознанию и самоисправлению. Потому и Бога благодарите, и пострадавшим не только спостраждите сочувствием, но и воздайте честь как наставникам и спасителям. Так себя расположите, не позволяя себе предаваться помышлениям, уничижительным для братий наших страждущих. Смиряйтесь, а не высьтесь, — чтоб не было сочтено нужным и против воли смирять самовозносящихся!

Не думайте, однако ж, чтоб и на нас смотрел Господь не так хорошо или считал нас ни к чему доброму негожими. Нет, — и нам воздается свое. Те почтены учительством, а мы — благоразумным ученичеством; те сочтены крепкими духом, а мы — внимательными к путям Промысла Божия и осмотрительными. То есть Господь судил о нас так, — что хотя наличных бедствий мы не перенесли бы, конечно, как следует, но довольно имеем ума и совести, чтоб вразумиться бедами других и стать в свой чин. Войдите же в намерения Божий о вас и самым делом покажите то, чего ожидает от вас Господь. И как Он от всех ожидает покаяния и исправления, то поспешите войти внутрь себя, осмотрите, что там есть неисправного, и положите твердое намерение исправить то во славу и угодность Богу, щадящему вас.

Станьте теперь пред лицем Господа и дайте ответ: искренно ли и все ли искренно веруют у вас в Бога, в Троице поклоняемого, Отца и Сына и Святаго Духа? Не дивитесь такому вопросу! Ныне и в этом, как во многом другом, погрешают многие. Веруете ли, что все произошло от Бога, Его всемогущим словом, а не самослучайно явилось на свет? Веруете ли, что все в мие—и большое, и малое — правится свободно благим и премудрым Промыслом Божиим, а не подчинено какому‑то року непреодолимо неизменного течения происшествий? Веруете ли, что мы созданы были для блаженства В раю, но преслушаниями заповеди Божией потеряли рай, и вот ныне бедствуем в наказание за то? Веруете ли, что из сего состояния падения мы никаким образом не можем высвободиться сами и спастись; что потому Всеблагий Бог, не хотя, да погибнет род наш, послал в мир Единородного Сына Своего — совершить спасение наше и учредить на земле открытый для всех Дом спасения — Святую Церковь; что сия богоучрежденная Церковь, хранящая единственно благонадежный и верный образ спасения, есть наша Православная Восточная Церковь? А так веруя, покорствуете ли всецело всем заповедям и установлениям Церкви? Ходите ли в храмы? Внимаете ли с охотою проповедуемому здесь слову Божию? Чтите ли праздники и храните ли посты — все? Принимаете ли Святые Божий Тайны как должно? Не отметаете ли суемудренно каких‑либо молитвенных и освятительных учреждений Церкви? Приемлете ли церковное чиноначалие и сущему у вас священству послушны ли, как лику богоучрежденному в руководство вам на пути ко спасению? Усердно ли идете сим путем? Богатитесь ли добрыми делами, не упуская ни одного случая к творению их? Паче же храните ли чистым сердце свое от всех неправых чувств и расположений? Есть ли страх Божий? Мирны ли друг с другом? Не завидуете ли? Не подкапываете ли друг под другом? Не страдаете ли грехом осуждения и пересудов? Готовы ли ко взаимосодействию и взаимовспомоществованию? Не преданы ли вы утехам, забавам, модам и другим чувственным удовольствиям и порокам? Дети почитают ли у вас родителей? Родители пекутся ли передать детям сокровище веры во спасение? Торгующие ревнуют ли о правых мерах и ценах? Судьи не забывают ли правды на суде? Блюстители порядка и безопасности всегда ли бдят и благо ли общее блюдут?!

Осмотрите себя по всем сим и подобным пунктам! Если найдете, что по всем ним вы правы, положите в сердце своем еще более преуспевать в правоте сей, с помощию Божиею. А если найдете что неисправным, позаботьтесь исправиться, — положите теперь же твердое к тому намерение и дайте слово в том Всевидящему Богу, щадящему вас. Вот чего ожидает от вас Господь! Поспешите исполнить волю Его, чтоб иначе и вас не коснулись беды, ходящие вокруг. Если какой воин, когда в воинском стане бьют тревогу, не проснется и не поспешит вместе с другими стать в ряды во всех воинских доспехах, то или от военачальника потерпит большое наказание, или, еще хуже, достанется в руки врагам. Смотрите, не потерпеть бы и нам чего подобного, если останемся погруженными в беспечность, когда повсюду кругом слышим воззвания к пробуждению! Конечно, «кто уразумеет ум Господень» и «кто постигнет, чего хочет Бог?» (Ис.40,13; Прем.9,13). Но касательно того, чего хочет Бог, окружая нас бедственными случаями, нетрудно увидеть намерения Его. К ниневитянам послал Бог Пророка с угрозою, что еще три дня, и Ниневия превратится, если не покаются. Ниневитяне покаялись, и Господь отменил угрозу Свою. А Ной сколько лет проповедовал: «Покайтесь, иначе потопом потопит вас Бог» (Быт.6,9; 2Пет.2,5; Евр.11,7)? Не послушали — пришел потоп и взял все. Вот и у нас чужими бедами Господь внятно говорит нам: «Пробудитесь от усыпления, осмотритесь, исправьтесь!» Будем внимательны, и все, что нужно исправить, исправим. Ведь закон Суда Божия давно произнесен, и отменить его никто не силен. Припомните, что написано в Евангелии! Столп Силоамский пал и побил восемнадцать человек. Приводя сей случай в поучении Своем к народу, Господь вот что изрек: «думаете ли, что те восемнадцать… были грешнее всех живущих в Иерусалиме? Нет. Но говорю вам, что если не покаетесь, то все так же погибнете» (Лк.13,4–5). Слыша сие, разумевая да разумеваем пути правды Божией и по указанию их поспешим отвратить гнев Божий, всегда готовый, и удержать на себе милость Его, теперь нас покрывающую. Аминь.

3 сентября 1860 года. В г. Кирсанове, в соборе



7. В субботу седмицы 15–ой по Пятидесятнице (Господь хотел испытать, не привязаны ли мы к тленному)


(На Успение, 15 августа, был в нем (в Кирсановском женском монастыре) пожар. Сгорела крыша в одном из лучших корпусов, причем и весь корпус так поврежден, что в нем жить не было возможности. Кирсановский купец B. C. Сосульников — очень благотворительный человек — взялся на свой счет поправить его. Работы уже были начаты. — Свт.)


Немного были встревожены вы, сестры, — и я собирался утешать вас немощным словом моим. Но, благодарение Господу, скорбь ваша уже растворена утешением от деятельного участия благотворительных людей, которых Господь воздвиг на помощь вам. Нельзя не радоваться, нашедши вас в этом оживленном отрадою состоянии. Конечно, вы и без того сумели бы перенести с достойным вас благодушием постигшее вас горе; но Господь, снисходя к возможным в вас немощам сердца, не допустил вам долго быть под искушением. Рана уже залечивается, и скоро, может быть, и следов ее не будет заметно. Потому отлагаю слово утешения, чтоб не устыдить вас предположением в вас малодушия. Тем не менее, однако ж, нахожу неприличным не занять внимания вашего тем, что случилось с вами. Тут, видимо, было посещение Божие на вас, а где посещение Божие, как не остановиться на том, чтоб напитать душу свою сокрытыми там уроками? В самом деле, удар и помилование, рана и заживление, угроза и пощада: что‑то особенное хотел сказать вам или показать в вас Господь. Что же бы такое?

Не будем ходить далеко и теряться в догадках. Он хотел испытать, не привязаны ли вы к тленному, вещественному, житейскому. Простой урок, но очень важный! Припомните обеты ваши, как, — принимая на себя иноческое житие, вы обещались, оставляя мир, оставить и все заботы его, чтоб в уединении безмятежно предстоять Единому Богу в молитвах непрестанных. Все пристрастия житейские, как излишние наросты, должны были спасть с вас за воротами обители. Как тот юноша, который желал поступить в монашество, но все был останавливаем любоиманием, одолевши себя наконец, вышел за город или село свое и, сбросив самую одежду свою, бегом побежал в ближайшую обитель и там остался навсегда, не поминая даже о том, что имел; так обнаженными от всякого пристрастия к вещественному должны вступать в обители все вступающие в них, — и не только вступать, но и всегда пребыть там таковыми, не умаляя сего отрешения, но, напротив, возвышая и укрепляя его.

Между тем, однако ж, и в обители человек все же остается человеком. Ему нужны и кров, и одежда, и пища. И все это надо добывать, заготовлять и хранить. Вы знаете, как совместить это имение и труды относительно него с совершенным от всего отрешением, обещанным в начале. В этом по преимуществу искусство монашеского жития: при видимой житейскости хранить безжитейскость в сердце или, все содержа, быть — как ничтоже имуще. Но как, ходя около огня, легко обжечься или, проходя по тинистому месту, легко завязнуть в тину, так немудрено, имея что‑нибудь, пристраститься к тому, что имеем, — мало ли то или велико. Немудрено, следовательно, и находящимся в обители пристраститься и к своему уголку, и к своей одежде, и ко всему другому, что есть под руками, — пристраститься, не замечая того, даже не желая допустить в себя какое‑либо пристрастие и обижаясь, если 6 кто стал подозревать нас в том или делать на то намеки. Для людей сторонних все равно, есть ли в нас какое тайное пристрастие или нет. Они видят, что монашеский чин соблюдается, и довольны нами, даже готовы хвалить нас. Но не все одно это для нас с вами, сестры, — не все одно и для Господа, принявшего жертву обета нашего. При всем имении хранить нелюбоименное сердце и при всех трудах и заботах — безмолвное о всем беспопечение — закон для нас неотложный! Но так ли это на деле: как испытать и кто скажет нам об этом? Самоиспытание обманчиво. Тут самолюбие всегда покривит и вместо истины представит призрак ее; потому сие дело и не вверяется ему. Но как дело иноков есть вместе и дело Божие и Господь дорожит ими, как избранниками Своими, и желает явить их совершенными во всем, то и берет сие испытание на Себя и разными обстоятельствами внешними — лишениями или только опасениями лишений — дает им разуметь, привязано ли к чему сердце их или нет, недугует ли оно пристрастиями или от всего совершенно отрешено и свободно. Вот это именно Он и сделал ныне с вами. Смотрит Он с Небеси святого Своего на сыны человеческие и всех ведет так, да всяко некие спасет. Милостиво воззрел Он на вас и, потревожив немного житье ваше, дал вам урок: «Посмотрите, нет ли у вас пристрастия к земному? Сердце ваше Мне должно принадлежать, как Жениху вашему. Посмотрите, не уклонилось ли оно к чему‑либо иному?» Вот настоящий смысл того, что случилось с вами!

Пристрастие к земному и вещественному хорошо сравнивают с укоренением дерева на почве земной. Чем многоветвистее корень и чем глубже пустил он ветви свои, тем тверже стоит дерево и тем труднее его выдернуть. Равно — чем более пристрастий у сердца и чем сильнее сии пристрастия, тем труднее оторвать его от земли и тем больнее сердцу, когда его отрывают от нее против воли. Применив это к вашим обстоятельствам, вот что нахожу: как если б садовник или владетель сада ходил по саду и пробовал то то, то другое дерево, твердо ли они сидят, так Господь — Промыслитель и Попечитель ваш — особенно ныне коснулся вас и потревожил вас, чтоб испытать, не пустили ли вы глубоко корней пристрастия к земному, легко ли сердце ваше расстается со всем, что есть у вас, так ли вы свободны, как свободна птица, перелетающая с одного места на другое не только без боли, но и с удовольствием.

Вот на что хотел навесть вас Господь! Но что же в вас и с вами? Что в вас, это вы определите сами со своею совестию — и поспешите возобновить и очистить завет ваш с Господом, Который все видит. Сторонние о вашем внутреннем состоянии верного суда произнести никак не могут. Ни вопли ваши, ни тревога, ни слезы не суть еще верные признаки вашего пристрастия к вещам. Все сие может быть следствием нечаянного испуга и продолжающегося его действия. Настоящее пристрастие только Бог может видеть, и совесть ваша. Там убо, войдя внутрь себя, сами в тайне сердца своего скажите Господу — виновно ли сердце ваше пред Ним или нет. Не стыдитесь самоосуждения и не навязывайте на себя, чего нет в вас. Господь любит искренность и правду. С сим, правотою освещенным, лицом предстаньте Ему и сами дайте Ему отчет.

Со своей стороны, при желании вам всякого утешения, не могу не напомнить вам: не оставляйте сего случая без всякой поверки своих внутренних расположений и чувств, в которых вся сила и вся цена вашего жития. Конечно, то, что Господь погрозил только и тотчас милует, очень можно истолковать как добрый признак отсутствия в вас сильных пристрастий. Но это — догадка, на которой приятно останавливаться нам и вам, но которою окончательно удовольствоваться не должно. Суд совести — другое дело, и еще более другое дело — суд Божий! Оговорки здесь все в сторону, они тут неуместны. Смотрите, как определяется ваше значение! «Вы — соль земли! Вы — свет мира!» (Мф.5,13–14) Это и ко всем христианам идет; но во всем совершенстве может быть выполнено только иночествующими. «Блюдитеся же, да не помрачится свет ваш и да не обуяет соль ваша!» (Еф.5.15; Мф.5,16,13). Так уж себя и устройте!

Скажу и еще одно слово! Утешительно видеть сострадание к вам в живущих близ вас! Утешительно, что вы окружены сочувствием! И кто не знает, как это нужно в жизни нашей земной! Но да не отвратит сие вас от вашего главного сочувствия — к миру невидимому. Житие ваше есть житие равноангельское. Переселитесь же вниманием вашим и сердцем на Небо и там превитайте. Это — и по значению вашему, и потому, что только сим способом вы обрящете покой душам вашим при всех беспокойствах, неизбежных по условиям земной жизни! Говорят, что чем выше от земли, тем меньше бывает колебаний и движений в воздухе, а там — на самой высоте — все тихо и спокойно: ни бурь, ни громов, ни молний. Это образ покоя, какой обретает душа, погасившая всякое пристрастие земное и сердцем живущая на Небесах, — в непрестанной теплой молитве и неотходном предстоянии Богу. Сего блага паче всего желаю вам. Тогда, что ни случись с вами, ничто не встревожит и не возмутит покоя вашего. Аминь.

3 сентября 1860 года. В г. Кирсанове, в Кирсановском женском монастыре


8. В субботу седмицы 16–ой по Пятидесятнице (Бог есть Домовладыка в мире сем. Поразил – но и исцелит)


(Было четыре больших пожара, и выгорело с полгорода. — Свт.).


«Есть время молчать» (Сир.20,6), — говорит Премудрый (Иисус, сын Сирахов). И не к нам ли, в теперешних обстоятельствах, идет это замечание?! Скорбь сжимает сердце и связывает язык. Так друзья Иова, видев его в первый раз в страдальческом состоянии, семь дней сидели при нем молча, или не в силах будучи произнести слово от туги (скорби) сердца, или не находя слов к полному выражению своего сострадания (печали) (Иов.2.11–13). Что могу сказать вам и я, соразмерное скорби вашей?! Конечно, было бы много, если б я приложил к вам слово пророка Исайи о народе Божием: «от ног до главы несть в нем целости» (Ис.1.6); но всячески не далеко будет от истины, если приравнить состояние града вашего к другому изображению того же Пророка: «несть вида ему, ни доброты» (Ис.53,2). Помышляя о сем, недоумеваю, утешать ли вас или вместе с вами предаваться сетованию и плачу.

Пророк Иеремия, увидев разоренным священный город свой, Иерусалим, сел на развалинах его и оплакал погибель его в плачевных песнях, составляющих ныне одну из Священных Книг. Не погрешил Иеремия–пророк, выражая свое сетование. Не погрешили б и мы, если б вместе с вами стали оплакивать потери ваши. Но не оплаканы ли уж они и не оплакиваются ли еще горчае всякого плачевного слова?! И что пользы воспоминанием растравлять раны, которые начали уже понемногу заживать от длительности? Итак, поищем лучше слов утешения!

В сем отношении, если может утешать вас сострадание, всею душою состражду вам и свидетельствую, что искренно состраждут вам все, до кого доходит весть о постигшем вас бедствии. Если может низводить утешение молитва, то молился и молюсь моею грешною молитвою, да «Бог всяким утехи, Отец щедрот» (2Кор.1,3), Сам изольет утешение в сердца ваши! Соединимся и все мы, ныне здесь собравшиеся, в единой сей молитве и, верно, получим просимое, по неложному обетованию Самого Господа: «воззовет ко Мне» бедствующий, «и услышу его, изму его» из беды «и прославлю его» (Пс.90,15). Так, несомненно упокоит «труждающихся и обремененных» Тот, Кто заповедал им небоязненно притекать к Себе Единому за успокоением и облегчением (Мф.11.28). Как бы только нам самим не отвратить от себя сего готового утешения какими‑нибудь неправыми чувствами и расположениями относительно того, что с нами совершается. Господь все видит, видит и самые тайные помышления сердца и соответственно тому поступает с нами. Кто обращен к Нему всею душою и, несмотря ни на какие внешние неприятности, не погрешает пред Ним в сердце своем, того скоро не внутреннее только утешение, но и внешняя милость обыдет. О, даруй, Господи, и благопоспеши!

И благопоспешит, — только не уклонитесь, Господа ради, в неправоту сердцем своим. И во–первых, не подумайте, что все случившееся с вами есть дело чистого случая, — что око Промысла не видало и перст Божий не руководил сими происшествиями. Нет, — если волос с головы не падает без воли Божией, тем более не без сей воли пало столько домов, столько лиц потеряли свое состояние и целый город страдал и страдает. Правда, иное бедствие Бог посылает Сам, а иное только попускает; но и попускаемое, подобно посылаемому,, все же в воле Его. Ибо, если б не восхотел, не попустил бы, — и никто бы не мог причинить нам зла, сколько бы силен и хитр ни был. Бог есть Домовладыка в мире сем — и ничему против воли Своей самочинно происходить в нем не позволяет. Не бывает ли так, что иной злодей, все приготовя к совершению зла и преодолев все препятствия, — в час, когда следует приступить к делу, поражаем бывает страхом и удерживается от злодейства?! Бог Ангела Своего посылает, и он преграждает путь злодею, как некогда Валааму (Чис.22,12,21–35). Если не прегражден путь, если зло попущено, значит — так Богу угодно. Так и исповедуйте в уме и сердце вашем.

Утвердившись же в сей мысли, не думайте, далее, что случившееся случилось с вами даром, то есть «ни по чему и ни для чего». Нет. Попускает ли что Господь или посылает, все — с премудрою и благою целию, во благо нам и благо вечное: иногда для того, чтоб пробудить нас от усыпления, иногда — чтоб испытать нашу любовь к Его святому закону и твердость повиновения Ему, иногда — для исправления сердца и очищения его от страстей, иногда — для явления в большей славе преданных Ему рабов, иногда, может быть, — по другим каким неведомым планам Своего Промышления, — но всегда — во спасение нас и ближних наших. В сей уверенности, что бы ни постигло нас, всегда можно благодушно терпеть, отвлекая внимание от настоящей тяготы и обращая его всё к могущему родиться от того благу, как и делали все страстотерпцы и как Сам Господь учил их — то явлением Ангелов, то отверзтием небес, то Своим явлением. Туда обратите очи ума и чувства сердца вашего и вы, и поревнуйте не упустить случая приять от Господа благо духовное, готовимое Им в бедствиях сих всякому хотящему восприять и хранящему в себе должное к тому настроение духа.

Что именно хотел произвесть в вас Господь посланием вам вашей беды, не с нашим умом угадать то; но, верно, в одном одно, в другом — другое, во всяком — свое. Одно только можно счесть общим для всех — это побуждение к покаянию и исправлению жизни. Это вообще всем и всегда нужно, — счастлив ли кто или несчастлив. Ибо «кто похвалится чисто имети сердце, аще и един день жития его на земли?» (Притч.20,9; Иов.14,5). Кто, следовательно, может питать помышление, что ему не нужно покаяние, очищение, исправление, — не нужны потому и меры очистительные, исправительные и покаянные? Если так, то в настоящих обстоятельствах лучше всех поступит тот, кто скорее обратится к очищению сердца и исправлению жизни или, если она исправна, к исправлению своих чувств и расположений. Слезы вообще утешительны, а слезы покаяния еще больше подают утешения глубоким примирением совести и сердца со всемилостивым Господом и восстановлением дерзновения пред Ним. Их возбудить поспешите, братие, и вы, — и Господь поспешит к вам с милостию, как древле скоро помиловал Он ниневитяи, покаявшихся проповедию Иониною (Иона.3).

Таким образом, признав в бедствии нашем перст Божий, вразумляющий нас, войдем все вместе и каждый отдельно в себя, подвергнем всё строгому совестному разбору и если что найдем там такого, что не может быть угодно Богу, положим твердое намерение отстать от того и исправиться. Этим мы воспроизведем в себе настроение духа, способное привлечь с Неба не утешение только, но и милость. Утешение при сем будет излито на нас несомненно, и излито тотчас; а милость и тотчас может прийти, и может быть отсрочена, по прозрению Бога, ведающего, что спасительнее для нас. Но то несомненно, что не до конца гневается Господь и не ввек враждует. Поразил — и исцелит. В Его деснице и живот, и смерть. «Уповающего же на Господа милость обыдет» (Пс.31,10). Сие действенное упование возродится в очищенной совести, — возродится несомненно и несомненно привлечет милость.

В сих чувствах «приидите, поклонимся и припадем… и восплачем пред Господом, сотворшим нас!» (Пс.94,6) Господи, воздвигни силу Твою и прииди, во еже спасти нас! Аминь.

10 сентября 1860 года. В г. Борисоглебске, в соборе


9. В неделю 17–ую по Пятидесятнице (Подражайте древним пророкам. Плачьте теперь и всё призывайте к плачу опять)


(Первая служба по возвращении из епархии. За день был пожар. Засуха беспокоила жителей опасениями за посев. Посему назначен крестный ход на поля — для молебствия. — Свт.)


По возвращении моем я надеялся найти вас вполне успокоенными и в первое мое служение праздновать вместе с вами совершенное прекращение всех ваших бед; но вот не удостоен такого утешения! Много видел я страждущих в других городах и весях и чаял облегчить сердце некоторою хотя отрадою, увидев начатки вашего успокоения и оправления; но вот опять подновлены улегшиеся было страхи и тревоги! Посему прилично нам ныне жаловаться словами Пророка: «доколе, Господи, взываем, и Ты не слышишь? Вопием к Тебе обидимы, и не избавляешь? Вскую» являешь очам нашим одни «труды и болезни» и «даешь видеть» одни «беды» и несчастия? (Авв.1.2–3)

И добро бы одно настоящее наше было так мало утешительно! Вот и будущее наше омрачается засухою. «Увы» нам, братие, «яко беда от беды придет» (Иоил.1,15), как говорит другой Пророк. Окружил нас Господь карами и испытаниями, так что позади нас «огнь потребляй», и впереди «поле пагубы» (Иоил.2,3), и мы стали похожи на человека, который «убежал от льва», но напал на «медведицу», от нее «вскочил в дом» и здесь «усекнут змием», когда «оперся о стену» (Ам.5,19).

Что же нам делать и куда обратиться?! Где искать облегчения и какое врачевство приложить к ранам своим? Ничего не остается нам делать, как, обратясь ко Господу, в слезах взывать: «Боже, милостив буди нам грешным!» (Лк.18,13)

Будем подражать в сем древним Пророкам, которые, являясь в народе Божием во время общественных бедствий, то утешали его, то укоряли и располагали к покаянию, то просто предавались слезам: плакали сами и всё призывали к плачу. «У люте, у люте! Отмщения Твоя приспеша» (Мих.7,4), — взывал Михей. Плачьте теперь. «На всех стогнах да будет плачь, и на всех путех, да речется: увы люте, увы люте” (Ам.5,16), — приглашал Амос. А пророк Иоиль так оглашал всех: «восплачися ко мне паче невесты препоясаныя во вретище по мужи своем девственнем… плачитеся жерцы… яко опустеша поля: плачися, земле, яко пострада пшеница… посрамишася земледелатели: плачитеся, села, по пшенице, и по ячмени…» плачь каждый, «взывая ко Господу: увы мне, увы мне, увы мне» (Иоил.1,8–11,14–15). Сделаем и мы то же. Падем пред Господом и будем плакать, ничего не прибавляя, кроме мытарева слова: «Боже, милостив буди нам грешным!» Будем так беседовать к Нему в сердечном сокрушении:

«Никакого права не предъявляем мы на милости; мы не стоим их, ибо грешны всем — и словом, и делом, и помышлением, и всеми чувствами. Каемся и молимся: «Боже, милостив буди нам грешным!»

Если Твое Всевидящее око видит окаменение сердца нашего и слабость решимости на исправление, — Сам поели сокрушение и укрепи хромающую волю нашу. Но, «Боже, милостив буди нам грешным!»

Не присвояем себе скорого избавления, не дерзаем намечать — завтра, чрез неделю или год; но, предаваясь всецело в волю Твою, об одном молим: «Боже, милостив буди нам грешным!»

Мы и ничего не смеем проглаголать пред Тобою, а только болим до того, что тронуться нельзя, — и в болезни сей, плача, как дети, взываем: «Боже, милостив буди нам грешным!».

Мы слабы. Не допусти нам, Господи, пасть под тяжестию бед. Дай крепость сердцу нашему, осени нас благонадежием, да не поразит духа нашего отчаяние, — и, «Боже, милостив буди нам грешным!».

Так сокрушенно моляся, приложим к плачу еще неотступность моления. Вот и сирофиникиянка, поминаемая в нынешнем Евангелии, получила просимое ради неотступности, украшенной смирением. Господь уже сказал было ей: «Поди, ты не наша». Но потом был побежден неотступностию ее моления (Мк.7,25–30). Будем и о себе вопиять неотступно, и, верно, получим милость. Тот, Кто Сам располагал к терпению в молитве примером неправедного судии, умоленного неотступностию вдовицы (Лк.18,1–8), уступит неотступности нашей и ущедрит нас.

Ах, братие, неужели же нас одних бросил Господь вконец — на попрание всякому мимо–ходящему — и не возвратит нам милостей Своих?! Нет, — милостив Господь! Не унывайте духом, восклоните главы ваши, возникните к благонадежию! Еще мало — «Грядый приидет и не закоснит» (Евр.10,37) помочь нам. Как Ангелу, в видении пророка Захарии, вопрошавшему Господа, — «доколе не имать помиловати Иерусалим и грады Иудовы», когда вся земля покойна, «Господь Вседержитель отвечал глаголы добры и словеса утешна» (Зах.1,12–13), так, верно, есть у Господа и для нас «глаголы добры». Конечно, нет у нас Пророка, который бы передал нам от Господа такие утешные словеса: «еще прелиятися имут грады благими» (Зах.1,17), но мы имеем слово Самого Господа, — что Он не до конца гневается и не ввек враждует, — что «уповающего на Господа милость обыдет» и что «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс.31,10; 50,19).

«Обратитеся ко Мне», — говорит Господь, — и обращуся к вам, и «не утвержду лица Моего на вас, яко милостив есмь… и не прогневаюся на вы во веки» (Иер.3,12). Обратимся к Нему в сокрушении и смирении покаянном, в уповании несомненном, в молитвах неотступных. Призовем на помощь Владычицу, скорую Помощницу и Заступницу. Призовем всех святых, ко всем будем припадать слезно, — чтоб общим голосом умоленный Господь скоро преложил гнев Свой на милость и возвратил нам покой, безопасность и довольство.

Другого прибежища нам нет! Взывайте неотступно: «Боже, милостив буди нам грешным!» И обратит Он к нам Отеческое сердце Свое и скоро помилует! Аминь.

(Вечером того же дня пошел дождь и продолжался долгое время. Жители успокоились. — Свт.)

18 сентября 1860 года





 Небесный Покров над нами

Глава 1. Небесный над нами простерт Покров Святых; как сподобиться милостей их?



Праздник Покрова Пресвятой Богородицы преутешительное и преотрадное умным очам нашим открывает зрелище! — Открывает небо и там Владычицу Богородицу, о нас ко Господу ходатайствующую, и вслед себя увлекающую к тому же ходатайству и весь сонм Святых, сильных дерзновением пред Господом; — за ними же открывает и Самого Господа всяческих, внемлющего ходатайству сему и на него преклоняющегося. — Преотрадно сие! — Ибо из сего ходатайства Пресвятой Богородицы со всеми Святыми и преклонения Господа к нам составляется небесный многомилостивый Покров над нами, преисполненный благодатей, всегда готовых обильно излиться на нас.

Внемлем сему, братие, Покров сей непрерывно простерт над нами, и мы непрестанно стоим под ним. — Мы окружены нуждами душевными и телесными, а там — всякая помощь, всякое благо и всякий дар. Прострем руки — и примем дар, отверзем сердце и уста — и исполнимся благ, воззовем — и привлечем помощь. — Но, хотя и готово нам оттоле всякое даяние, надо однако же нам и со своей стороны приготовить вместилище для принятия его, — привлечь и приять. Вместилище для принятия — сердце жаждущее, имущее, сила привлекающая — слезная уповательная молитва, руки приемлющие — сыновнее дерзновение со смирением. Если так настроимся, будет между нами и Покровом небесным непрестанное общение. — Мы будем тогда земля жаждущая, а тот — облако орошающее и напояющее. — И, если б действительно было так, были бы мы во всем совершенны, и ни в чем же лишены. — Нет сего последнего, — верно, оттого, что нет первого. — Иначе понять нельзя, как еще есть между нами лишенные чего‑либо, когда и всепромыслительная благость объемлет нас, и ходатайство о нас есть непрестанное на небе, — когда Ангелов Хранителей имеем и соименных святых ходатаев–попечителей?! — Не от чего другого сие, как от того, что дара небесного принять и не во что, или нечем, или не за что. — Поясню вам сие — духовное — тем, что бывает в видимых явлениях. — Когда собираются облака на небе и покрывают все видимое нами небо, — они бывают полны световым веществом, которое называют электричеством. Вещество сие любообщительно и, как только есть где готовность принять его, оно тотчас исходит и явно бывает — и там — на небе, и здесь — на земле. Привлекают его предметы — высокие, острые, чистые; проводит влажность, течение воздуха. Когда есть что из сего в земных вещах и в такой силе, что способно привлечь его, оно нисходит на землю, а когда нет, не нисходит, — и облака проходят так. — Точь в точь то же бывает и в духовной жизни. — Покров небесный простерт, как облако над нами, и исполнен небесных благодатен — любообщительных, готовых тотчас низойти, если есть между нами лица, привлекающие и способные принять, — такие, т. е., лица, кои по свойствам своим духовным подобны предметам вещественным, привлекающим из облаков свет. — Вот сии свойства! Что в вещественном — высота, то в духовном — смирение: ибо оно у Господа высоко; что там острота, то здесь устремление ума на небо; что там чистота, — то здесь искренность желания небесных вещей; что там течение воздуха, то здесь движение святых чувств и помышлений; что там влажность, то здесь сокрушенное и слезящее сердце; что там теплота, то здесь горение духа, уповательною молитвою согретого. Кто исполнен сих чувств и расположений, тот не может не привлечь из простертого над нами Покрова небесного желаемой и искомой благодати. — "Просите, и дастся вам; ищите и обрящете; толцыте, и отверзется вам"(Мф. 7,7).

Так всегда и бывало, что, когда или целый сонм людей, или одно какое лицо, в чувстве нужды духовной или телесной, смиренно обращались к Богу, со слезною, сокрушенною, уповательною, неотступною молитвою, — небесная помощь и заступление не замедляли. — Назначат пост, соберутся все в храме, молятся день и ночь и услышаны бывают; — или один кто запрется в храмину, затеплит лампаду и начинает вопиять к Щедродавцу:"О Господи, спаси! Владычице, помози!"И помощь приходит. — На всенощных, когда во время литии часто поют:"Господи, помилуй", — это взято с того, что в нуждах народных все падали ниц, — и в слезах непрестанно взывали:"Господи, помилуй!"И встать не хотели от силы и теплоты уповательного прибегания к Господу. При таких‑то болезненных воплях и Покров Пресвятой Богородицы являем, — и всякая другая народная или частная помощь — чрез Пресвятую Богородицу, или других Святых — бывает только при этом. Так‑то, чтобы получить благодать свыше, надо смиренно припадать и болезненно вопиять. — Ничто так не лишает нас небесной помощи, как самоуверенность, надежда на людей и хорошую обстановку внешнюю. Все сие и подобное ведет к Богозабвению и свидетельствует о нем. Богозабвением недугующий — предпринимает ли что, всегда опирается на средства, какие полагает в себе, — или нужде какой подвергается, избыть от ней чает пособиями, какие видит вокруг себя, — а к Богу не обращается. Вы не увидите его ни в церкви, ни дома на молитве. А когда так, — какой ожидать ему помощи свыше! — Вот он и оставляется самому себе и своим способам. — А человек что есть, и что есть все, чем он обладать может? — Трость сокрушенная, — трава, пар. Жить, надеясь только на себя, то же, что идти по тинистому месту, Тол дело будешь погружаться в тину неудобств и препятствий, кои вяжут и не дают двинуться вперед. Уповающего же на Господа милость обыдет, — милость, знаменующаяся благоуспешностию и скорою во всем помощию.

Но чтоб так было, — не тогда только надо возгревать привлекающие небесный Покров расположения, когда застигнет нужда какая или беда, а иметь их надобно постоянно в сердце своем, чтоб и быть постоянно под Покровом небесным. Дома утром и вечером молиться, и так почасту обращаться умом своим к Господу и всем Святым, — в церковь Божию ходить, как только есть возможность, особенно в воскресные и праздничные дни, среду и пятницу поститься, и тем паче соблюдать все большие посты, равно как и прочие молитвословия церковные исполнять. Всем сим свидетельствуется, что мы на себя не полагаемся и всего чаем с неба — от Господа, и установлено все сие за тем, чтоб возбуждать и укреплять в нас такое расположение. — Кто дома не молится и в церковь нейдет, значит не чувствует нужды в небесном Покрове; — не чувствует нужды, — не ищет его; — не ищет, — лишается его. Чем больше таковых, тем хуже для дома, града и веси, тем больше сокращается Покров небесный, или совлачается и сдвигается с тех мест. — Где церкви пусты и народ начинает чуждаться церкви и всего церковного, там жди и скорого вразумления бедами, или совершенного оставления Божия. Избави нас, Господи, от сего!

Я нарочно свел на это речь мою, чтоб и вам сказать: не ослабевайте в ревности посещать храмы Божий. — Ныне ведь праздник большой, а вчера вас в церкви было не так много. — Если под этакий праздник мало, — то под воскресение еще меньше, а в простой день и совсем никого. Театр и зрелище какое, в какой день ни будь, всегда битком набиты; а церковь оставляется и в большой праздник! — Как это не извинительно. Вечер ведь: какие дела? — Верно, никаких; и так время пропадает; а если и есть какое дело, — ночь твоя; —эти же два часа отдай на молитву. Помощь свыше придет неожиданно и спорость в делах подаст. — Я знал одного человека многодельного, который уверял, что если когда не поленится сходить в церковь, то кончал в час и в два дело, на которое в другое время употреблял часов пять и более. Так и в будни ходить в церковь надобно, а не только в дни праздничные и воскресные. — Церкви у нас, — с раннего утра до вечера, — непрестанно отворяются, с приглашением на молитву, — и все бывают пусты. Кто‑кто зайдет; а жителей у нас десятки тысяч. — Что же, все довольны?! — Никто ни в чем нужды не имеет и никакой беды не чает?! — Когда бы так! — И когда бы не пал на нас укор Пророка:"Уты, утолсте, разшире, — и забы Бога сотварившего его".

В других местах и в будни много бывает народа в церкви; в воскресенье же и в праздники и не протеснишься. — А у нас что?! Одуховились мы, или устарели в христианстве! Но старость есть возраст молитвенный, а одуховление и знаменуется прилежною молитвою. — Скажешь:"Дома помолюсь". — Нет; — не пойдешь в церковь, и дома не помолишься; ибо леность, которая не пускает тебя в церковь, с тобою остается; а если и помолишься, — не помолишься так, как помолился бы в церкви. — Уже не стали ль мы охладевать к церкви Божией, и охладевать оттого, что и к вере святой хладными становимся! — Ах, братие, осмотритесь! — В церковь не сходить раз–два нехорошо; — но все еще не велика беда. Но когда сердце к вере начинает хладеть, тут подходит беда смертная! — В смертный час тело охладевает: и душа, когда хладеет, значит — замирать духовно начинает. — И это холодность такого рода, что, не останови, тотчас захватит всю душу и заморит жизнь ее. — Остережемся же, братие, и если есть в нас признаки такой беды, поспешим отвратить ее, — возгрянем в себе духа молитвенного, — Покров небесный на нас привлекающего, — и всякую благодать из него извлекающего.

Владычица Богородица! Покрой нас честным твоим Покровом и избавь нас от всякого зла, — и телесного, паче же душевного, — моляще Сына Твоего, Христа Бога нашего, — спастися душам нашим. Аминь.


(1 октября 1864 г. На Покров Пресвятой Богородицы).


Глава 2. Обозревая рай небесный мысленно, заимствуй от небожителей добрые качества их и прививай к себе.


Святая Церковь воспоминает ныне всех Святых, от века благоугодивших Богу, — воспоминает вслед за сошествием Св. Духа, — как плод Св. Духа; ибо все Святые были святы благодатию Св. Духа. Дух Божий, нисшедший на Апостолов, не пребыл в них одних, но чрез них налился на всю вселенную и оживотворил мертвенное грехом лицо ее. Как с наступлением весны дух жизни проходит по всем тварям, оживляет все способное жить и одевает землю травами, цветами и всякого рода растениями: так было от пришествия всеживительного Духа Божия. Все уверовавшие исполнялись Духом чрез Божественные Таинства, начинали жить Духом, созревать духовно, приносить плоды духовные. Каждый уподоблялся древу благосеннолиственному и многоплодному, — и все в совокупности составили великий сад Божий — рай духовный, водворяющийся ныне на небесах.

Его‑то, воспоминая, ныне Св. Церковь предлагает нашему верующему созерцанию в урок и нашему ревностному по вере житию — в подражание.

Итак, оставьте землю, вознеситесь на небо, — в рай Божий, походите там и насладитесь красотою его. Вот вера Адамова, вот терпение Иова, вот кротость Давидова, вот чистота Иосифова. Там ревностные Петры, любительные Иоанны, мужественные Павлы, правдивые Иаковы. Здесь мученники, девственники, пустынножители, постники, странноприимцы, милостынедатели. Христа ради юродивые, просветители, пастыри и учители. Подходите ко всякому цвету и древу, — впивайте аромат его размышлением и сочувствием, и не отходите, пока не насытитесь соревнованием. Всякой верующей мысли открыт туда вход, каждому чистому сердцу разрешено все возлюблять и всякому доброму желанию все брать. Вот сад для прохлады и отдохновения верующим! По воскресным и праздничным дням вы ищете, где подышать свежим воздухом. Хорошо делаете вы это для тела. Но прежде не забывайте прохлаждать и освежать души ваши мысленным хождением по раю небесному; — а еще было бы лучше, если б вы устроились так, чтоб, ходя по горестной земле телом, сердцем и умом не выходили вы из рая небесного.

Но, прибавлю, братие, обходя рай небесный, действуйте не как праздные зрители, а как добрые домохозяева. Праздный зритель только наслаждается, а домохозяин, наслаждаясь, всегда держит в мысли — как бы и у себя завесть что‑либо подобное тому, что видит у других.

Так, обходя созерцанием рай небесный, — порывайтесь и у себя завесть такой же рай. Для того сойдите с неба и войдите в себя. — Ваше сердце предназначено к тому, чтоб быть раем, садом, полным цветов и плодовых дерев — духовных. — Надо сделать, чтоб оно и действительно стало таковым. — Ростки всякого рода уже есть в сердце; но они дикие. Надо привить их. Берите прививки в небесном раю и прививайте… Вера ли нужна, — берите веру; чистота ли, — берите чистоту; терпение ли, — берите терпение; словом, берите всякую добродетель и прививайте у себя в сердце. И станет ваше сердце — весь рай небесный в малом виде, — и исполнится над вами:"Се царствие Божие внутрь вас есть"(Лк.17,21).

Потрудитесь. — Когда прививают дерево, то надрезают тело его, влагают внутрь заимствованный прививок и все, обвязывая, прикрывают, чтоб там внутри незримо совершилось сращение заимствованного со своим. То же делайте вы и с сердцем. Бог, создав человека, украсил его всякого рода добродетелями, верою, послушанием, смирением, милосердием, воздержанием, кротостью, братолюбием, Боголюбием, Богомыслием, словом — всякою добротою. Но когда пал человек, пришел враг и против всякой добродетели посеял свое зло в естестве нашем и привил против веры — неверие, против смирения — гордость, против братолюбия — ненависть, против Боголюбия — тварелюбие, и проч. И стали все ростки сердца нашего исполнены смешанных нечистых соков, не могущих давать плодов вкусных. Вот почему необходимо прививать нам себя, чтобы исправить испорченные соки. — Как прививать? Так же, как прививают деревья. — Там отрезают верхушки деревца или ветви, — отрезайте и вы дикие ростки сердца самоотвержением и самопротивлением. Там врезывают заимствованный прививок, — врезайте и вы заповеданные добрые качества в сердце самопринуждением. Там обвивают прививок, чтобы невидимо и спокойно совершилось сращение, — обвивайте и вы всех себя попечительными учреждениями Церкви, чтоб под прикрытием и влиянием их незримо для вас самих совершилось сращение желаемых добродетелей с сердцем вашим. — Другими словами — вот что сделайте: противьтесь гневу и принуждайте себя на кротость — и привьете кротость. Противьтесь гордости и принуждайте себя на смирение — и привьете смирение. Противьтесь тварелюбию и принуждайте себя на Боголюбие — и привьете Боголюбие. Так, противясь всякому злу и принуждая себя на всякое добро, среди молитвований и освятительных правил Церкви, зло одно за другим вы будете отсекать, а добро на место его прививать и возращать. — И явится сердце ваше садом, исполненным всякого рода добродетелями, — или одним древом многоветвенным и многоплодным, которое и будет потом взято в рай небесный на украшение и исполнение его.

Братие и отцы! Рай есть достояние Христиан, Для нас он создан и для нас открыт. И все нам Божественные силы, яже к животу, поданы, — и у нас под руками. Видите цель, имеете средства, знаете нужные приемы. — Начните труд и, начавши, не ослабевайте, пока не совершите преднамеренного. — Рай исполнен уже, но и еще есть место, спешите занять. — И те, кои вошли туда, не подобострастны ли были нам? Не тоже ли носили тело? Не на этой ли скорбной и соблазнительной жили земле? Не в тех же ли обстоятельствах нахолились они, как и мы? Но вот они населяют рай, мы же что? — Смотреть только будем, как другие предваряют нас?! — Поспешим, пока не заключилась дверь, пока не прекращено приглашение. Трудно?! — Есть труд. Но и плод каков?! — Трудимся же, работая суете и тлению. — Не лучше ли сей пагубный труд переменить на труд, приводящий в живот вечный. Здесь мы в преддверии жизни; настоящая жизнь — там. Надо готовиться, — и готовиться по тамошним образцам. — Смотрите и перенимайте, веря, что и конец будет тот же.

Каждый их нас имеет своего одноименного Святого и Ангела Хранителя. Они к нам простирают руки, приглашая к себе, обещая и подавая вразумление и руководство. Не оскорбим их невниманием и упорством, и они введут нас в селения Божий. — О! — Даруй, Господи, вам всегда носить в уме и сердце своем сей светлый путь жизни, с ревнованием быть участниками его. Аминь.


(3 июня 1862 года. В неделю Всех Святых)



Глава 3. Небожители образовались для неба на земле, в Церкви Божией. Живи по духу Церкви, — и ты будешь принят в среду их.


Всех Святых вспоминает св. Церковь вслед за Пятидесятницею — во свидетельство и указание плодов сошедшего на землю Св. Духа. Неплодна была земля святостью. Благодатию же Духа Святого напоенная, обильно начала плодоприносить ее, во утешение Домовладыки всякой твари. Как вода живая и здоровая, где не протечет, везде пробуждает растительность по роду земли и страны; так благодать Духа, куда ни проходила, везде восставляла Господу людей совершенных в разуме и добросердечии. Четырьмя потоками текла вода из рая земного и напояла всю вселенную. Во все четыре страны св. Апостолы, сосуды Св. Духа, пронесли обильные потоки благодати Его, напоили жаждущие души и возрастили в них всякого рода благодетели.

Все сии, одухотворенные, внушениям Духа последовавшие и в путях Его ходившие, как новонасаждения масличные, — перенесены и пересажены с земли на небо и там составляют прекрасный рай небесный, в коем почивает Триипостасный Бог. Во главе всех Пречистая Владычица Богородица, за нею св. Апостолы и Пророки, далее св. мученники, пастыри и учители, девственники и девственницы, преподобные отцы и матери и все другие лики Святых. Сей‑то рай духовный живописует нам ныне св. Церковь, — да обоняет всяк по силе своей благоухание его, и желанием да возжелает достигнуть того, чтоб и самому быть пересаждену в блаженную страну ту.

Как у домовитого хозяина, кроме сада — настоящего, бывают еще рассадники и теплицы, где возращаются у него разные дерева и цветы для большого сада; так и Господь благоволил устроить. Настоящий его сад духовный — на небе, и состоит из всех Святых — чистых и совершенных. Возращаются же и подготовляются для того сада духовные леторасли — в земной Его теплице или рассаднике — св. Божией Церкви. Тут у него приставлены садовники, которые ходят за дающими росток душами, поливают их, обрезают, окапывают и охраняют. Те, кои успевают подрасти и окрепнуть, пересаждаются в небесный сад. Те же, которые не подрастают и не поддаются действиям возращающим, как безжизненные и сухие, извергаются вон.

Такова и наша участь! Или будем пересаждены в небесный сад, или извержены вон, как негодные. Мы уже в теплице Божией, в животворном рассаднике — св. Церкви. Благодать Духа Святого всесторонне и разновидно объемлет нас. И воды напояющей, и света освещающего, и теплоты согревающей много вокруг нас. Можно сказать о нас словом Пророка: мы древо, насажденное при исходищах вод.

Древо, насажденное при исходищах вод, плод свой дает во время свое, и лист его не отпадает. Оно вечно юно и плодоносно. Так всегда с древом. Но не всегда так с нами! Древо не свободно, — и непременно растет, цветет и плодоприносит, когда окружено тем, что благоприятствует растительности. А душа свободна и, несмотря на то, что окружена всем благоприятствующим духовному ее расцветанию и ращению, может оставаться сухою, безжизненною и бесплодною, потому что все то может не принять и воспротивиться тому. Свободою своею она отверзает в себе вход духовным влияниям, кои, вошедши, производят в ней духовное ращение, и свободою своею она так может замкнуться в себе, что не даст входа в себя никакому действию духовному — и, оставаясь отделенною от источника духовного оживления, будет иссыхать, чахнуть и замирать.

Так в Церкви Божией все готово к оживлению нашему и соделанию нас цветоносными и плодоносными. Но соделываются действительно таковыми только те, кои свободно приемлют все, что заповедал Господь во св. Своей Церкви, и самоохотно желательным сердцем подчиняются тому. Хочешь быть духовно–растущим, восприми все заповедуемое и содержимое Церковию. Заповедуется догмат, — прими догмат, как бы он ни был выше твоих человеческих соображений. Дается заповедь, — подчинись ей, как бы ни была она противна твоим личным настроениям. Учреждены службы Божий, — участвуй в них, и их порядку и времени подчиняй свои дела житейские. Дано духовное отчество и руководство, — не чуждайся его и, как огня, бегай самоуправства и самочиния в духовных занятиях своих и подвигах. И во всем так: назначен пост, — постись; велят говеть, — говей; велят исповедаться и причаститься, — исповедуйся и причастись, и проч.

Кто так самоохотно всему покоряется, тот ставит себя в положение обильно напояемого живительным потоком благодати Св. Духа. В Церкви Божией все исполнено силы Божией, только касайся с верою, без размышления, самоохотно. Те, кои всю жизнь свою устрояют по указанию св. Церкви, и ничего не позволяют себе делать противного внушениям ее, находятся под постоянным притоком Божественных сил. — И они‑то суть воистину древа, насажденные при исходищах вод. Исполняясь сил духовных, они растут, крепнут, совершенствуются и, по окончании земного поприща, подобно древам, подросшим в рассаднике, пересаждаются в небесный рай. Напротив, холодные к Церкви, чуждающиеся ее, поблажающие своенравию ума своего и своих желаний, порабощенные бездейственному совопросничеству, заключают все входы свои и, не приемля оживляющих действий Духа, замирают и иссыхают, и сами себя готовят в пожжение. Вокруг их все цветет, а они сохнут, хоть думают, что они только и живут. Они в себе хотят найти источник оживления и, вместо того, находят умерщвление. Не хочу, говорит, верить: что сам узнаю, то и признаю истинным, — и впадает в ложь и заблуждение. Не хочу подчиняться писанным заповедям: природа — мне закон, — и впадает в похоти различные и страсти бесчестия. Не хочу подчиняться стороннему руководству: я и сам разум имею, — и исполняет собою приговор Премудрого:"Им же несть управления, падают аки листвие". Не хочу подчиняться чинам Церкви: мне некогда, и они излишни, — и время свое тратит на пустые обычаи мира, растлевающие. Так и во всем. — И бывает уделом сих самоумников и самоуправников — своенравных — ложь, заблуждение, страсти и похоти злые, а наградою безотрадно–томительное, присножаждущее состояние духа неудовлетворенного. Они осязательно сохнут и чахнут, хоть живительные источники — тут же, вокруг них.

Вот две участи пребывающих в рассаднике — Церкви Христовой! — Церковь действительно возвращает для вечной жизни всех, покоряющихся ей; а непокорившиеся иссыхают, как хворост и терны. Сие ведая, поревнуем первым, отвращаясь от нрава последних, — и Господь благостию Своею несомненно воспримет нас в небесный рай, в сожительство Святых Своих, их же молитвами и да сподобит Он сего всех нас. Аминь.


(14 июня 1864 года. В неделю Всех Святых)



Глава 4. Богородице на праздники Ее какие подобает приносить цветы и букеты добродетелей.


Празднуя ныне Пресвятой Владычице нашей Богородице, чудотворной ради Ее иконы Казанской, за избавление Москвы от Литвы, невольно переходишь мыслию и на другие места, где ей, — скорой Помощнице нашей, — угодно было являть особенную к нам Свою милость, — как то: Владимир, Ярославль, Муром, Тихвин, Псков, Смоленск, Калугу, Тамбов, Курск, Киев, Почаев и проч. Да есть ли у нас область, которая не была бы свидетельницею скорого заступления Пресвятой Богородицы?! Так что, если представим все вместе, то в изумлении встанем мысленно пред дивным образом Покрова Пресвятой Богородицы, простертого на всю Россию, в коем Она с ликом прославленных наших князей и княгинь, бояр и боярынь, святителей и иереев, преподобных и мучеников и Христа ради юродивых — непрестанно молит о нас Господа избавить нас от бед и скорбей, не вводить во искушение сердца нашего и утвердить нас в делании святых Его заповедей. Помышляя о сем, приходите все и благонадежно повергайте к стопам Владыцицы, пред честными Ее иконами, все ваши нужды — и телесные и духовные, и частные и общие. Помощь готова! Ждется только благоприятное время.

Впрочем с этой стороны, кажется, мы очень исправны. Кто не знает веры нашей к Владычице Богородице? И кто не видит, как неотступно докучаем мы Ей своими молениями? — Но исправна ли у нас другая сторона, приличная празднеству и им называемая? — Ведь нельзя же только просить: ужели же и в праздники все только просить?! Нет. В праздники прошения только намекаются; главное же, с чем должно в эти дни являться пред лице празднуемого, — это есть своего рода посильный принос. Принимая принос, он вспомнит о принесшем, вспомнит и о постоянных прошениях и нуждах его, и тут же положит удовлетворить им. Так это бывает в житейском нашем быту. Так уместно сему быть и в быту нашем духовном. Потому что, если нам положено по–человечески служить Богу, то тем более по–человечески можем мы относиться ко Святым Его.

Судя по сему, нет сомнения, что и Пресвятая Дева Богородица ныне в день, Ей посвященный, ждет от нас приличного приноса. Не исполнить сего и не похвально, и не полезно. Что же принесем?!

Девы любят цветы. Цветы принесем и Деве Богородице. Но как Деве Пречистой — цветы чистые, как Приснодеве — цветы неувядаемые, как Царице Небесной — цветы райские, — небесные — духовные. Вы, верно, понимаете, что это за цветы? Это те, кои в сердце заменяются действием Пресвятого Духа и под Его благодатным наитием растут и распускаются, — цветы святых чувств и расположений, которыми должно быть преисполнено сердце Христианина, и которые справедливо называются райскими, небесными насаждениями в сердце нашем.

Какие именно требуются от нас цветы сего рода, можно бы дознать наведением от цветов садовых к похожим на них цветам добродетелей. Но не напрягайтесь на это умом вашим, чтоб не потеряться в шпроте сличительных соображений. Поищем лучше определенных на то указаний в слове Божием.

Все цветы, сколько их есть, только разнообразные сочетания семи цветов радуги, явленной на небе после потопа в знамение обезопащения и помилования преступного человечества. Своего рода радуга воссиявает и в духе нашем, когда по спадении вод нечистых помыслов и пожеланий, и по принесении Богу жертвы всецелого предания себя в волю Его, благоволит Он отпечатлеть в нас ощутительное знамение Своего с нами примирения. Вот из каких цветов слагается сия радуга: духа премудрости и разума, духа совета и крепости, духа ведения и благочестия, духа, наконец, страха Божия. Бери кто что имеет из сего, и неси ныне в дар Пречистой Деве Богородице.

Радужные цветы являются еще чрез преломление лучей солнца в призме. Это наводит нас вот на какую мысль: неприступный свет Триипостасного Божества, отражаясь в приемлющих его небесных силах, духовно оцвечивает их соответственно степени своего таинственного в них преломления, и тем определяет характеристические черты девяти чинов Ангельских. Подобное нечто совершается и в нас. Когда чистейший, нераздельный свет святости Божией падает на наше естество, составленное из девятерной иерархии силы, то соответственно тому, как, в какой части преломляются, дает бытие следующим девяти цветам духовным — плодам Святого Духа, как исчисляет их св. Апостол, говоря:"Плод духовный есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание"(Гал. 5, 22). Берите из этих, что у кого есть, и несите ныне в дар Пречистой Деве Богородице!

Цветы в радуге располагаются один над другим в восходящем порядке и притом так, что один будто входит в другой, и все составляют непрерывную лестницу, стремящуюся к небу. Укажу вам одно место о подобном сочетании и добродетелей, как бы о переливах духовной цветности. По получении благодатных сил, учит Апостол Петр (2 Петр. 1, 5–7), принесши со своей стороны в дело спасения все тщание, — "подайте далее в вере вашей добродетель, в добродетели разум, в разуме воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь". Есть что‑нибудь такое у кого? — Бери щедрою рукою и неси ныне в дар Пречистой Деве Богородице.

Вот как разнообразны духовные цветы, и какой богатый предполагается цветник добродетелей в сердце каждого Христианина! Даруй, Господи, чтоб и ваши сердца были украшены такими совершенствами! Тогда идите в сад сей, собирайте цветы сии и составляйте из них букеты в честь Владычицы Богородицы. — Говорят, что есть язык цветов, и что посредством сочетания их можно передать другому свои мысли. Займитесь этим ныне, и начните сию безмолвную, внятную однако ж беседу! — Возьмите, напр., если кто имеет, — цветы воздержания, трезвенности, внимания, или хранения сердца, и вы тем скажете:"Се приносим Тебе букет целомудрия!"Возьмите еще, если есть у кого, цвет отрешения от всего, беспрекословного повиновения и непрестанного пребывания в молитвах и подвигах самоотвержения, — и вы тем выразите:"Се приносим Тебе букет иночества!" — Возьмите и еще — цвет терпения, нелицеприятия, страха Божия и рассудительности, — и в вас узрит Пречистая приносимый Ей букет верности своему долгу. — Подобно сему делайте и другие сочетания, но только не без мысли, а так, чтоб в сем сочетании выразить себя, — свой чин и звание, — каковыми они должны быть, по требованию Христианства. — Здесь — на земле — мы сокрыты друг от друга внутренне и различаем себя взаимно только по внешним признакам и отличиям. Но для неба открыто наше внутреннее настроение, и для него мы таковы, каковы есть мы в сердце своем. — Настроимся же в сердце так, чтоб какими нас здесь признают по внешности, таковыми с неба нас созерцали по внутреннему настроению, читая наше сердце, или уразумевая смысл сочетания в нем духовных цветов добродетелей. Делая так, мы принесем ныне Богородице — всякий свое: пастыри — истинное пастырство, иноки — доброе иночество, судьи — Христианское судейство, торговцы — честное торговство, супруги — верность, девы и юноши — чистоту и проч. Блаженны души, могущие ныне явиться таковыми! Пречистая Дева обоняет духовное их благоухание, уразумеет без слов смысл их приношения и обильно исполнит их своими благословениями!

На деле, может быть, не все у всех есть; но всячески что‑нибудь из показанного есть. Принеси всякий, что может. Всемилостивая удовольствуется и малым, коль скоро приносится то с искренностью и усердием.

Что же принесут Ей те из нас (если окажутся такие), которые не только букет составить, но и одного цветка завялого найти в себе не могут? — Что принесем Ей мы, бедные? — Принесем слезы покаяния, в той уверенности, что они могут заменить и все цветы, и все разнообразные сочетания их. Видали ль вы, как разноцветно играет луч солнца в капле росы, когда застает ее на цветке?! Сделаем и себе нечто приспособительно к сему! Пройдемте умно по всем цветам обязательных для нас добродетелей и, не находя их в себе, оросим их слезами глубокого сердечного сокрушения. Когда потом воссияет в нас Солнце правды, луч Его разноцветно отразится в слезах наших. — Эти не наши, — отражающиеся, однако ж, в наших слезах цветы и принесем Приснодеве, взывая: тока слез наших не отвратися, яже от всякого лица всяку слезу отъемшего, Дево, Христа рождшая! — Аминь.


(22 октября, 1860 г. В день Казанской иконы Божией Матери)



Глава 5. Божия Матерь примером своим учит всякой добродетели.



Празднуя ныне в честь Пресвятой Владычицы нашей Богородицы, чудотворной ради иконы Ее Владимирской, не могу относить к случайности, что праздную вместе с вами — жителями с. Доброго. Думаю, напротив, что так устроилось ради вас, ради крайней нужды напомнить вам преимущество пред всеми другими о подражании добрейшим качествам Владычицы Богородицы, хоть и всем надо напоминать о сем, сколько можно, чаще и настоятельнее.

Обращая к вам в первый раз мое слово, я должен бы сказать вам: по имени вашему да будет и житие ваше. Ваше имя да будет для вас учителем и наставником о том, как вам жить надлежит: будьте добры, как жители с. Доброго. Если б при сем кто из вас пожелал бы более определенного указания на то, в чем должна состоять доброта ваша, я скажу вам: смотрите на образ Пречистой Владычицы Богородицы, рождшей нам Спасителя, краснейшего добротою паче всех сынов человеческих, на образ Владычицы, о Которой и Самой было предсказано, что Она предстанет одесную Господа Бога, как Царица, в ризах позлащенных одеяна и преиспещренна, — смотрите на лик Ее и возревнуйте подражать Ей, как дети матери, — и будете не именем только, но и делами Добряне, т. е. удобренные всякой добротою.

Учитесь же, — проходя мысленно житие Пресвятой Богоматери и черта за чертою перенося Ее доброты на себя самих, на свои дела и начинания.

Учитесь с ранних лет посвящать себя на служению Богу у Той, Которая еще отроковицею малою введена во храм и отдана Господу.

Учитесь молитве, Богомыслию, прилежному читанию слова Божия у Той, Которая, во все времена пребывания Своего во храме, паче всего другого прилежала сим благочестивым занятиям, переходя от чтения к Богомыслию и от Богомыслия к молитве.

Учитесь, при делах благочестия, и трудолюбию у Той, Которая и в предверии храма не чуждалась трудов.

Учитесь хранить обеты свои, — и частные, какие даете Богу и людям, и тот общий всем нам обет, который даем мы при крещении, — учитесь сему у Той, Которая устояла в данном Богу тайно обете девства, несмотря на необычность дела и на убеждения целого собора старцев.

Учитесь благодушному довольству своим состоянием у Той, Которая не возгнушалась домом и сожительством древоделателя, когда видела на то указание Божие.

Учитесь смирению у Той, Которая, несмотря на великие совершенства телесные и духовные, не считала себя стоящею какого‑либо внимания пред очами Божиими и, когда Ангел приветствовал Ее благодатною и благословенную в женах, смутилась и недоумевала, как могло идти к ней такое приветствие.

Учитесь Господу Богу воздавать хвалу о всяком даре Его, — великом и малом, — у Той, Которая в первые минуты Богоматерства воспела хвалебную песнь Богу:"Величит душа Моя Господа, и возрадовася дух Мой о Бозе, Спасе Моем…"

Учитесь, в час какой‑либо напраслины, благодушно терпеть и от Бога единого ожидать оправдания и заступления, — учитесь сему у Той, Которая не спешила сама себя оправдывать и защищать, когда Иосиф смятеся, бракоокрадованною помышляя Ее, непорочную, а всю Себя предала Богу, — творящему дивное в немощах наших.

Учитесь не колебаться в том, что Господь верен в обетованиях Своих, несмотря ни на какие внешние тому противности, учитесь сему у Той, Которая была уверена, что рождает Бога воплощенна, рождая в вертепе, и носит Спасителя мира в руках Своих, бежа с Ним в Египет по злобе человеческой.

Учитесь ожидать положенного всякому делу времени, не упреждая намерений Божиих и не вмешиваясь в то, что не вверено вам, — учитесь сему у Той, Которая и 30 лет ждала и без тревожных понуждений, пока Господь благоволил явить Себя миру, и никогда не позволяла Себе со властию Матери входить в деяния Сына Своего — Спасителя мира.

Учитесь состраданию у Той, Которая не могла равнодушно сносить стыда чужого ей семейства по случаю недостатка вина на браке.

Учитесь переносить скорби и телесные болезни у Той, Которой Самой прошло оружие в сердце.

Учитесь не жить только, но и умирать у Той, Которая с масличного ветвию в руках радостно отошла ко Господу.

Намеренно сокращу для вас указания добрых черт в лике Богоматери, потому что и времени недостанет все пересказать вам, как должно. То, что говорит Апостол о плодах Духа, кои суть:"Любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание"(Гал. 5, 22); — все это в совершеннейшем виде было у Владычицы Богородицы. — Всеми сими добродетелями поревнуйте украситься и вы, да будете добры добротою духовною.

Чем хочет тот же Апостол облечь всякую душу Христианскую, говоря:"Облецытеся убо якоже избранный Божий святи… во утробы щедрот, благость, смиренномудрие, кротость и долготерпение: приемлюще друг друга, и прощающе себе, аще кто на кого имать поречение; якоже и Христос простил есть вам, тако и вы"(Кол. 3, 12, 13), — всем сим украшена была Пречистая. — Всеми сими добрыми качествами поревнуйте облечься и вы, и будете подобны Той, к Которой таинственный жених говорит:"Се добра ecи, искренняя моя, се ecи добра"(1, 15) — "ближняя моя; голубице моя, совершенная моя"(5, 2).

Хотите ли еще более уподобиться образу, который указует нам ныне Господь в Пречистой Владычице Богородице, прочитаю вам наставление другого Апостола:"Конец же, ecи единомудрени будети, милостиви, братолюбцы, милосердии, благоутробни, мудролюбцы, смиренномудры; не воздающе зла за зло, или досаждения за досаждение; супротивное же, благовяще, ведяще, яко на се звани бысте, да благословение наследите. Хотяй 6о живот любити, и видети дни благи, да удержит язык свой от зла, и усти свои еже не глаголити льсти. Да уклонится от зла, и да сотворит благо. Да взыщет мира и да держится его. Зане очи Господни на праведные, и уши Его в молитву их: лице же Господне на творящие злая, еже потребити их от земли"(1 Петр. 3, 8–12)."Мудрствуйте убо тожде друг ко другу — смиренными ведущеся, — ни единому же зла за зло воздающе, промышляюще добрая пред всеми человеки. Аще возможно, еже от вас, со всеми человеки мир имейте. Не себе отмщающе, возлюбленнии, но дадите место гневу: писано бо есть: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь"(Рим. 12, 16–19).

Вот, други мои, уроки вам нынешнего дня, которые хоть с моего языка, но идут к вам прямо от Бога, желающего вам добра и благословения, и потому призывающего и обязующего вас паче всего к миру, любви и благочестию. Благовременны ли сии уроки для вас, сами видите.

Слышу в вас раздоры и вражды, о которых не слышно в других местах. Не подобает сим тако бывати, братие мои! Слышу в вас оскудение братолюбия, которого не встретишь в других, даже богопротивных верах; так что не только своим не делятся у вас с нуждающимися, но попускают отнимать у них свое последнее, — и это у потерявших все и лишенных даже крова. — Не подобает сим тако бывати, братие мои.

Слышу в вас умаление усердия к храмам Божиим, которые бывают пусты в воскресные и праздничные дни, — и это ради временных прибытков торговли, которая может иметь место и в другое время. — Не подобает сим тако бывати, братие мои. Так говорю не за тем, чтоб раздражить вас, но чтоб в разум истины привесть. — Хотите ли привлечь благословение Божие и видеть всегда дни благи, уклонитесь от сих зол. — Кто в раздоре живет, к тому Господь не будет мирен, и кто не щедр сам, к тому не станет отверзать щедрую руку Свою Господь. Кто к Богу не приближается, приметаясь в дому Его, к тому не приблизится и Бог. Уступчивость, податливость и жертва времени Богу собирают и созидают; а самоправность, чуждоприсвоение и на себя одного надеяние, собирая будто, расточают и разоряют.

Помните, что грех одного лица на него одного привлекает гнев Божий; а грех целого села или города — на целый город или село привлекает суд Божий со соответственною казнию. — Численность грешащих не сокращает, а увеличивает грозное воздаяние.

Внимайте убо себе, братие, а не дети бывайте умы, — но злобою младенстуйте.

В сем умудриться да поможет вам Господь Бог, молитвами Пречистой Владычицы нашей Богородицы и присно Девы Марии. Аминь.


(23 июня, 1861 года. В день Владимирской иконы Божией Матери, в селе Добром)




Глава 6. Покров Божией Матери означает, что милости Ее к нам всегда готовы: когда и как удобнее сретать их.


Празднуем Покров Пресвятой Владычицы нашей Богородицы — общей всех христиан Матери. — Утешительное празднество! — Оно дает уверение, что помощь и заступление Матери Божией всегда готовы и так близки ко всем нам, как, например, кров дома, или еще ближе, как благодетельная рука, касающаяся главы нашей. — Весь мир христианский действительно и испытывает над собою сей омофор милости Пресвятой Богородицы, — и благодарно радуется, и в благонадежии торжествует. — Не раз испытала сей Покров и наша страна, как свидетельствуют и чудотворные иконы — Владимирская, Боголюбская, Муромская, Шуйская, и — град наш в недалекое еще от нас время сподобился милостивого заступления Ее, — в отклонении от нас варварского нашествия французов. — И еще ближе, на памяти нашей, — в прекращении чумы. Благодарение Господу и преблагословенней Матери Его!

Утешительно исповедать бывшие опыты небесного Покрова. Они рождают веру, что сей Покров пребывает и может пребывать над нами до скончания века. Судьбы Божий, по которым Он то сокращает, то пространнее отверзает над нами благодающую десницу Свою, неисповедимы для нас. — Но всяко несомненно, что незаслуженно Он не наказывает и от тех, кои не прогневают Его, не отвращает лица Своего. — Таков же закон и Покрова Пресвятой Богородицы! Сей Покров уже простерт над нами. Не отклоним его, и он пребудет на нас. Нежная мать бережно упрятывает дитя свое, — и ему тепло и покойно, пока не разбросает оно Покровов своих. — Так и с нами. Бережно хранит нас Заступница наша. Не будем сами порываться из‑под Покровов Ее нашею небрежностию и своенравием, — и навсегда пребудут на нас Ее заступление и милость. Спросите, что же именно для этого надо делать? — Отвечу: пребывайте там, где Матерь Божия обвыкла являть милость Свою: покрывая там всех, Она и вас прикроет.

Видите, где было первое всенародное явление Покрова Ее? — В храме, во время всенощного бдения, — Спешите и вы в храм Божий на благоговейную молитву всякий раз, как имеете возможность, а паче в воскресные и праздничные дни. Все храмы обходит Владычица наша и всякому дает потребное, по мере труда его и усердия в молитве. Не забудет Она ни одной души, болезненно вопиющей к Ней, и во время благопотребное явит милость Свою. Так — в храмах Божиих одна часть омофора Матери Божией: не уклоняйтесь от храмов и будете под Покровом Ее.

Видали вы изображение Матери Божией Всех Скорбящих. Матерь Божия стоит на воздухе. От Нее рассылаются Ангелы ко всем скорбящим с благопотребной помощью, или от Ней исходят лучи и ударяют на требующих помощи Ее, просветляя души их утешением и врачеванием их болезней душевных и телесных! — Спешите к сим скорбящим и вы, — и луч милости Пресвятой Богородицы, осеняя тех, осенит и вас. — Так — над скорбящими — другая часть омофора Владычицы: почаще вращайтесь средь них с посильной помощью и всяко привлечете и на себя омофор милости Ее.

Есть сказание, что один ревнитель спасения, — простец некнижный, — руководим был в подвигах своих и трудах иконою Пресвятой Богородицы. Всякий вечер припадая в молитве пред иконой Ее, он в лике Ее читал одобрение, или укор себе за дела дня. Когда Она грозно смотрела на него или отвращалась от него, он заключал из того, что, верно, сделал что дурное, пересматривал все дела, мысли и чувства дня, находил неисправное, каялся, — и был одобряем милостивым ликом от Матери Божией. Это значит, что подвиги спасения, равно как и все подвижники — находятся под самым внимательным надзором Владычицы Богородицы. — Хочешь удостоиться сей милости, — не неради, подвизайся в христианских трудах о спасении, — и верно удостоишься ее. — Так, над ревнителями о спасении — подвижниками третья часть омофора Матери Божией: пребывай в подвигах, и будешь под омофором милости Ее!

Итак, храмы Божий, места нужд и скорбей, и поприща подвигов и трудов, — вот где всегда присуща Матерь Божия! — Усердие к молитве, дела милости и благотворения и подвижнические труды о спасении, — вот чем привлекается и удерживается Покров Ее. — И скажу вам, кроме этого другого ничего и указать нельзя: ибо этими тремя все обнимается. — Молитва обнимает отношения наши к Богу, дела милости и благотворения — наши отношения к ближним, а труды подвижничества — наши отношения к себе самим. Но сими тремя отношениями вполне определяется весь строй нашей жизни, и когда они в должном порядке, то и в нас все в должном порядке, и тогда мы сами из себя составляем крепкий сосуд, в который благонадежно влагаются небесные щедроты. Поревнуем же явить себя исправными во всех сих трех видах исправности, и Матерь Божия, — Матерь совершенного в Господе человечества, воспримет и нас в родство Свое, и о нас попечется, как о присных Своих, — зря в нас следы Своего материнства Богоблагодатного.

Припомните нагорную беседу Спасителя, в которой Он учил, каковы должны быть последователи Его. Изъяснив христианские сердечные расположения, Он указывает потом свойственные христианам видимые для всех дела их и труды, именно: молитву, милостыню и пост, постом означая постническую жизнь, обнимающую все труды подвижничества христианского. Так и по заповеди Спасителя эти три — суть виды, способы и орудия христианского жития. — Всякий христианин, ревнующий быть исправным, непременно ходит в них. И чем кто опытнее и привычнее к ним, тем он ближе к совершенству христианскому, — тем ближе он к небу, и небо ближе к нему. — И. во все времена, чем сильны бывали и бывают христиане? И чем страшны они миру и князю его? — Молитвою, милостынею и постом. — В наш век дух мира силится взять преобладание над духом Христовым. — Но смотрите, чем он хочет достигнуть сего? — Гонений не воздвигает; а что делает? — Хочет отбить у нас орудия воинствования нашего — молитву, пост и милостыню. И вот вы и в печати и в речах, и в шутку и серьезно, всюду у миролюбцев встретите нелегкие нападки, — то на чины церковные и молитвования всякого рода, то на бедных и милостынеподаяния, то на пост и всякое подвижничество и строгость к себе. Знает хитрый, что если он успеет отбить нас от сих орудий жития христианского, — то победа и без особой усиленной брани будет на его стороне. Ибо без сих орудий мы, как воин безоружный и раздетый, падем и попадем в плен. Да отступление от них и само есть уже падение и плен.

Так, братие, не дети бывайте умы, но проразумевайте разрушительные для нас козни врага, и стойте в своем чине. — Не могу удержаться, чтоб не напомнить вам о сем и не предостеречь вас. Ныне вон как пошло. Любы иссякает; телу дается всякая поблажка в отношении к пище и всем похотям; усердие к храмам Божиим и молитве в них хладеет и все как‑то идет, не как следует. Счастливы, — и знать не хотят христианских порядков. Бог милостив, — терпит; но терпению бывает и конец. Помните — тогда, в 12–ом году — приходили французы с войсками других европейских народов — зачем, думаете? Затем, чтобы отучить нас от французской жизни. Мы и опомнились было немного, — а теперь опять стали забываться. И вот целый год уже грозит нам Господь нашествием Европы. Даром, вы думаете, эта тревога? — Нет. Это Божий к нам вразумительный голос! Господь не хочет нас карать; но как мы неисправны, хочет, чтоб мы пришли в разум и исправились, и как бы говорит нам: смотрите, исправьтесь, а то — опять пошлю на вас вражескую Европу, — зверонравную и иноверную. Перестаньте жить по–французски и по–инославному, и опять восприимите благочестную, православно–христианскую жизнь, движущуюся в молитвах, постах, подвигах и всякого рода благотворениях. — Вот, сроку дана только одна зима. — Не исправимся, — кто знает, что породит находящее лето? — А ведь все от Бога. Одно мановение перста Его, — и разлетятся все тучи. Но за то Он же подвигнет, и соберутся полчища для отмщения неправдам нашим. На всем свете одно православное царство. Оно — слава Христова! — Но и имя Христово, паче всех других народов, хулится нами, если мы неисправны. Почему и гнев Божий на нас сильнее, чем на других. Ибо Он хочет, чтобы мы явили славу Его в себе; чтобы весь свет видел — вот что есть православное царство! Других неисправных еще оставит Господь в покое нечествовать, да восприимут благое в животе сем, а нас не оставит в покое, пока не исправимся; ибо любит нас. — Поразумеем же, братие, благое намерение Божие о нас и поревнуем пребыть во всем верными Ему, и милость Его сретим всегда и благодать обрящем во благовременную помощь.

Это к слову пришлось мне сказать, но не некстати и не далеко от урока праздничного. Ибо если о христианских порядках и жизни христианской будем не радеть, нечего нам ждать Покрова Матери Божией. Она — нежнейшая Мать наша, но не поблажливая. Готова наливать милость, но не без всякого разбора. Если будем Ей по сердцу, — всячески ущедрит нас. Но мы не будем по сердцу Ей, если не поревнуем ходить в делах, Ей угодных, или по тем же путям, по коим Она Сама всегда ходит, со своим Покровом и заступлением. — Не будем же сходить с сих путей и всяко будем под Покровом Ее. Аминь.



(1 октября 1863 г. На Покров Пресвятой Богородицы, — во Владимирской Вознесенской церкви, куда в этот день бывает крестный ход, в надежде изгнания французов из Москвы)



Глава 7. Какая бы не теснила нужда, притекай к Владычице Богородице. Опыты.


К Пресвятой Владычице Богородице, — празднеством нынешним призываемые, ум и сердце возведем и Ей усердно помолимся, — скорой нашей Помощнице и Заступнице. — Ведома вам, — да и кому не ведома — Ее поспешность на умолеиие, кто бы с теплою верою ни обращался к Ней? Ведая же сие, верно, и притекаете к скорому Ее предстательству и Покрову. Не лишним, однако ж, считаю, в оживление веры и упования и сердца вашего быстрейшего устремления к Владычице Богородице, — привесть вам на память несколько опытов Ее заступления, чтоб в заключение сказать вам, — какая бы нужда ни теснила кого, притекай, ничто–же сумняся, и получишь просимое. — Начнем с нужд духовных.

Владычица Богородица обращает грешников и помогает им одолеть свои греховные привычки. Припомните обращение Преподобной Марии Египетской. Невидимая сила не пускала ее поклониться гробу Господню и животворящему кресту Его, несколько раз отрывая ее от входа в церковь. Опомнившись и сознавшись, что, верно, это за грехи ее не дается ей вход в церковь, Преподобная Мария падает ниц пред бывшею тут на стене святою иконою Пречистой Владычицы Богородицы, умоляя Ее дать ей узреть животворящее древо креста Господня и поклониться ему, и обещаясь отстать от обычного греха своего и не скверниться им более. Владычица Богородица тотчас услышала сию молитву, отвратив невидимое возбранение, и сердце кающейся исполнив благонадежным дерзновением. После всего входит Мария в храм, поклоняется животворящему кресту и гробу Господню, и, возвратясь, снова падает пред святою иконою Богородицы в чувствах благодарения и слышит глас: если перейдешь Иордан, обретешь добрый покой. — Это то же, что: в пустынях за Иорданских спасенье твое. Последовали затем — удаление в пустыню, постнические труды, борение со страстьми, очищение и высота богообщения. — Вот пресветлый путь покаяния, устроенный материнским попечением Владычицы о погибавшей во грехах. — Так, у кого загрубело сердце от греха, — притеки ко Владычице, и Она умягчит его и расположит к раскаянию.

А вот и другой случай. — Знаете икону Пресвятой Богородицы, — что называется — Нечаянная радость? Она показывает, как Пресвятая Богородица помогла одному грешнику одолеть страсть, им обладавшую. Хоть грешник был человек сей; но имел добрый обычай всякий день со слезами поклоняться Владычице пред святою иконою Ее в храме, мимо коего надлежало ходить ему. В одно утро заходит по обычаю грешник сей и поклоняется, — Но, восклонив главу, видит, что у Предвечного Младенца на иконе Пресвятой Богородицы рубашка изодрана, и раны на руках и ногах, и между ребр источают кровь. — В испуге грешник воскликнул:"Владычице Богородице, кто это сделал?!" — "Ты и подобные тебе грешники", — отвечала Владычица от иконы.

Не можешь одолеть страсть, хоть и хотел бы: притеки ко Владычице, и Она знает, как устроить, чтоб осенила тебя ревность к побеждению страсти и привлекла благодатную помощь на сие.

Это опыты обращения грешников вразумлением Пресвятой Богородицы; а есть опыты и того, как Она возводит к совершенству ревнующих о спасении. — Так, одного ревнителя благочестия руководила Она в подвигах спасения, как руководит иного духовный отец его. В церковь Божию приходя, становился он обычно пред иконою Владычицы Богородицы и молился. Но Владычица так действовала на него, что если он ни в чем не согрешал — ни словом, ни делом, ни помышлением, Она являла лик Свой на иконе светлым и приветливым; — а если он в чем‑либо согрешал, то — являла лик Свой мрачным, строго зрящим или отвращающимся. В первом случае он радовался и благодарил Господа и Пречистую Матерь Его; — а во втором тщательно начинал пересматривать все дела свои и слова, все мысли и чувства, — и, нашедши неисправное, каялся и со слезами умолял о прощении до тех пор, как лик Пресвятой Богородицы являлся ему опять благостным. — Так, по указанию лика Пресвятой Богородицы, всякую свою ошибку и неисправность исправлял он, — и при таком руководстве явился, наконец, мужем, во всем совершенным. — Так, имеешь нужду в руководстве, — притеки ко Владычице, — Она укажет, или внушит, как и на что обратить внимание, труды и силы.

Вот и еще случай, как Она воодушевила на труды во славу Божию одного верующего.

Можно иногда и послабить себе; — можно, напр., в церкви Божией полениться стоять благоговейно, и молиться не так прилежно, и мыслям дать свободу. Желая вразумить его, Пресвятая Богородица удостоила его такого видения. В храме на всенощном бдении, в Богородичный праздник — открылись умные очи его и он увидел Владычицу Богородицу, ходящею между присутствующими в храме. Ходя же, Она иного проходила так, — от иного отвращалась, — пред иным качала головою Своею, — а иным раздавала монетки, — кому золотую, кому серебряную, кому медную, и — то большую, то маленькую, то среднюю. — Подошла Она и к видевшему видение сие и дала ему медную маленькую монету. Он возымел дерзновение спросить: что значит сие, Владычице? И Она милостиво ответила ему: по труду и награда; что посеешь, то и пожнешь. С тех пор муж сей — как свечка горел во храме, — бодренно стоя, усердно молясь и мысли нерассеянно горе устремляя; а затем, и вне храма, во всех других делах и подвигах, горячее усердие и тщание являя; преуспев же таким образом во всех добродетелях, в иную жизнь отошел он получить обетованную совершенным награду. — Итак, слабеет ревность твоя, — притеки ко Владычице, и — Она воодушевит тебя.

Так добродетелям учила Богородица; а то и от ересей предохраняла простых, и от заблуждений ума тех, кои трудились много над познанием Божественных истин. Одному старцу, любившему читать священные книги, еретик — несторианин дал книгу, где вложены были листы с еретическим учением. Он думал, что старец по простоте, не разобравши, прочитает и это писание еретическое и, подумав, что оно есть также учение святого отца, поверит и станет на их стороне. — Может быть, и в самом деле старец соблазнился бы, но не допустила его до того Пресвятая Богородица. Однажды, сидя в кельи своей, увидел он идущую Владычицу Богородицу и с детскою простотою стал умолять Ее посетить его келию. Пресвятая Богородица отвечала ему: нельзя Мне пойти к тебе. — Ты держишь врага Моего в келий своей, — и стала невидима. Испугался старец и стал все рыть и перебирать в келий своей, — чтоб найти, — что это за враг Богородицы; наконец по чьему‑то указанию нашел, что враг этот — писание еретическое Несторианское в данной ему книге: ибо несториане не чтут Пресвятой Богородицы. Старец вырвал листы и сжег, — и потом сподобился посещения Владычицы. А то другой был муж ученый, любивший углубляться в Божественное Писание, много читавший и писавший. К нему такая была милость, что всякий раз, как начинало образовываться у него какое‑либо убеждение, противное святой истине, он слышал от иконы Пресвятой Богородицы ясное предостережение: не так — не так. — Бросал свое ложное убеждение, — снова пересматривал свои мысли и исправлял неправое. — Так, свои ли мысли, или сторонние речи смущают тишину твоей веры, — притеки ко Владычице, и Она отвратит соблазн.

Видите теперь, как на все духовные нужды наши всегда готова нам скорая помощь от Пречистой Владычицы Богоматери? И в телесных нуждах Она всегда помогала искренне обращающимся к Ней и избавляла от всех бед: от болезни нечаянной, от злобы людской, от пожара, разбоя, бедности, разорения, яда и прочих несчастий. — Сколько тому примеров! Я же привел вам примеры особенной помощи Ее в духовных только нуждах, потому что по ним можете судить и о телесных, и особенно потому, что духовная сторона наша большого требует попечения и полнейшего указания вразумительных руководств.

Приложу теперь: вот как бывало. — Смотрите же, откуда и как приходила помощь, туда и обращайтесь, и сими примерами благонадежие свое и молитву свою оживляйте. — Не то я хочу сказать, чтобы и вы себе таких благоснисхождений ожидали, а хочу только освежить бодренное ваше к Пресвятой Богородице обращение и теплое к Ней прибегание. Духовная помощь не всегда видимо подается. Чаще она совершается внутри, посредством изменения мыслей и чувств. А кто ее производит, и как одно состояние духа отходит и другое приходит, мы часто и отчета себе дать не можем. Состоим постоянно под небесным влиянием — Ангелов, Святых и особенно Пресвятой Богородицы, Которая только и делает, что весь мир обтекает, нуждающихся высматривает и обращающимся к Ней помогает. Часто и не знаем, — отчего какое‑либо счастие; а оно вот отчего. — Проходит Богородица и благостыню всюду вокруг Себя распространяет. Зная сие, и взывайте почасту в сердце:"Владычице, помози, на ны милосердовавши!" — Проходя, Она услышит и поможет.

А лучше еще так располагаться сердцем, как учат приведенные примеры. — Не жди, пока невидимая сила воспретит тебе войти в храм для вразумления тебя, и Владычица, по молитве твоей покаянной, отвратит сие прещение; а сам, наперед зная такой случай, позаботься изгнать из сердца своего то, за что можно не пустить тебя в церковь. Не жди, пока на образе не покажет тебе Пресвятая Владычица Младенца Спасителя в изорванной рубашке и в ранах, источающих кровь, — чтоб возбудить тебя к покаянию; а сам собою, — какую боль и скорбь грехи наши причиняют Господу и Спасителю нашему, положи в сердце своем лучше умереть, нежели самовластно и сознательно вдаваться в какие‑либо грехи. — Не жди, пока изменением лика Своего покажет тебе Богородица худобу твоего нравственного состояния; а сам постоянно внимай себе и никаких дурных мыслей и чувств не допускай. — Не жди, пока в видении увидишь, как Пресвятая Богородица в храме, обходя всех, другим будет раздавать монетки, а мимо тебя так пройдет, или головой о тебе покачает, или отвратит от тебя лице Свое, чтоб пробудить тебя от нерадения; а, зная сие, сам себя воодушеви ревностию к благоговейному и внимательному стоянию на церковных службах, не давая поблажки ни телу, ни мыслям. Не жди, чтоб особенным явлением предостерегаем был ты от заблуждений, а сам, зная пробный камень истины, по его указанию, от богопротивных мыслей и учений еретических ум остерегай и слух отвращай, ни книг злых, ни речей не принимая, паче же сердце свое таким в вере и святости соблюдая, чтоб Пресвятая Богородица, проходя, не миновала его, а удостоила Своего милостивого посещения, свидетельствуя то внезапною сладостию сердца, миром и покоем.

Благодарение Господу, что имеем опытное удостоверение в готовой нам небесной помощи. За тем так Господь делал и делает, чтобы не падал в отчаяние грешник, зная, что, пока смерть не придет, все еще есть надежда на покаяние и исправление. — Но не лучше ли нам так себя повести, чтоб не утруждать собою неба, — а радость и веселие доставлять Ангелам и Святым, а паче Пресвятой Богородице, — много болезнующей Попечительнице о всем христианском роде.

Если кому прежде не приходило сие на мысль, теперь пусть положит — в ознаменование праздника в честь Богородицы, Которая ныне, особенно щедродательствуя, смотрит и Сама, как и что христиане приносят Ей в дар, и как к Ней располагаются. Позаботьтесь же не оскорбить взор Ее и не отвратить милостивого посещения Ее. — Аминь.


(22 октября 1864 г. В день явления иконы Божией Матери Казанской)


Глава 8. Ум наш бывает или Михаил Архангел, или сатана.



Празднуем день Архистратига Михаила и прочих бесплотных сил. Вы теперь, верно, все на небе, — в хоре Ангелов, — умно предстоите Богу и вместе с ними воздаете честь и славу Сидящему на престоле высоце и превознесение… Не возмущу словом моим высокого покоища вашего и не стану низводить вас долу. Пребудьте там. По силе моей и я вознесусь к вам.

Невидимый мир лучше видимого, и Ангелы совершеннее человека. Но как тварям, и им нужно было дать заповедь, чтобы испытать склонение их произволения и утвердить их свободу в добре. Заповедь, как полагать должно, дана им тотчас по сотворении их. Мы не можем определить, в чем она состояла; но была такого свойства, что послужила одним на падение, другим на возвышение… Первый из бесплотных не покорился сему распоряжению Царя всяческих. Не видал ли он всяческих оснований к тому, чтобы покориться Богоучрежденному порядку, или ему казалось, что можно учредить иной порядок небожительства, по тому или другому, только он возмутился против Бога и Его воли и увлек за собою треть низших ангелов. — Напротив того, Михаил Архангел остался верным, а по его примеру всем существом предались Божественным распоряжениям и прочие Ангелы, за исключением падших. Правосудный Бог низверг сатану с неба со всеми его приверженцами, употребив орудием к тому Михаила Архангела с другими Ангелами, последовавшими его примеру. Михаил Архангел так и изображается — поражающим сатану, попираемого ногами. С тех пор Михаил Архангел есть страж славы Божией и Божественных учреждений, а сатана — богоборец и досадитель Божий.

Я не буду вам изображать, как отверженный и низверженный сатана увлек к преступлению заповеди Божией первозданных человеков, и как чрез них влил яд зла.

Сойдите теперь с неба и войдите внутрь себя. И у нас есть равноангельская сила — ум, — царь в голове, как говорят… И сей царь бывает в нас и для нас — или Михаил Архангел — страж славы Божией и Божественных учреждений, или сатана–богоборец и возмутитель. Поясню вам коротко, как это и когда.

Ум наш законно называется — царь в голове, — только он есть царь не независимый. Ради него мы и разумною тварею именуемся; но не он источник нашей действительной разумности. Бог создал его способным узнавать истину, — но не дал ему силы самому открывать и уразумевать всякую истину. Полнота всякой истины и всякого ведения в Боге. Наш разум Доджей учиться уже у Него… Так Бог его создал, так и действовал в отношении к нему… Прямо по создании является ему, беседует с ним, — жилище ему учреждает, заповедь дает и проч.. Итак, назначение нашего разума или воля Божия, на естество его наложенная, есть, чтоб он учился истине у Бога; принимал смиренно истины, свыше сообщаемые, или вседушно покорялся Богооткровевному учению и всей открытой нам воле Божией. Разум, покоряющийся сей напечатленной в существе его заповеди Божией, — хранящий ее и защищающий — есть Михаил Архангел; а разум кичливый и в кичении своем отвергающий откровение Божие и проповедующий: не нужно мне откровение Божие, сам все хочу знать; - и сам все узнаю, — есть разум богоборческий.

Бог действительно открыл нам волю Свою и даровал нам спасительные учреждения в Церкви в пособие и руководство нам, падшим; на пути в Царство Небесное. Коротко все это можно изобразить, так"Бог в Троице поклоняемый? – Отец, Сын и Св. Дух, — все сотворивший словом, и о всем по частям промышляющий, спасает нас, падших и погибающих, — в Господе Иисусе Христе благодатию Св. Духа, подаемою чрез таинства, под руководством и охранением св. Церкви, обещая нескончаемо–блаженную жизнь по смерти всем, покоряющимся Его воле, и грозя вечными муками непокоривым". Тут все Богооткровенное учение или вся, воля Божия о нас! Разум должен покориться всему сему учению, — смиренно принять его все, и напечатлеть в себе, чтоб оно составляло, так сказать, его самого, — стало в ряд, его внутренних неизменных начал, — и это не только в такой общности, как здесь представлено, но и во всех подробностях или во всех частностях. Разум, действительно так поступающий, — напитавший себя сими истинами, ими проникнутый, дорожащий ими и за них ратующий, не щадя сил, — есть Михаил Архангел — страж славы Божией и блюститель Божественных учреждений. — Напротив, разум, восстающий против сего Богоучрежденного порядка ведения и жизни, хранимого в Церкви Божией и не только не покоряющийся ему, но и стремящийся совсем уничтожить его — есть сатана–богоборец и возмутитель. Предложу вам несколько образчиков сатанинства в уме.

Бог говорит о Себе, что Он троичен в лицах — Отец, Сын и Св. Дух. Так исповедует и разум богопокорный и защищает сию истину. Разум–богоборец же учит: или нет Бога, или, если есть, то Он ограничен и не троичен, и живет Сам в Себе, не занимаясь миром. Так проповедует иной разум, — и хочет поставить на своем, — и за это он есть сатана.

Бог говорит, что мир сотворен Словом Его из ничего в шесть дней. Так исповедует и разум Богопокорный и защищает сию истину. А разум — богоборец противится сему: и мир, говорит, сам собою сотворился и устроился, хочет поставить на своем; — такой есть сатана.

Бог говорит, что Он о всем до малости промышляет и творит в мире, что хочет. Так исповедует и разум Богопокорный и защищает сию истину. А разум богоборный говорит, что нет промышления Божия, и что все строится само собою по законам, положенным в естестве вещей, которых и Сам Бог преодолеть не может. Так говорит и хочет поставить на своем, — и за это он есть сатана.

Бог говорит, что человек пал и по падении спасается Господом Иисусом Христом во св. Церкви й пр. Так исповедует и разум Богопокорный и защищает сию истину. А разум богоборный ничего такого признавать не хочет, не верит ни падению, ни воплощению, ни Богочеловечеству, ни искуплению, ни св. Церкви, ни св. таинствам, ничему святому, ни даже будущей жизни и воздаянию; не верит, — и других хочет увлечь в неверие и богопротивление — и за это он есть сатана.

Не продолжаю более… Довольно и этих примеров, чтобы вы могли различить сатану от Ангела светла. Не омрачим же и в нынешний светлый Ангельский день души ваши напоминанием о таких смрадных внушениях сатанинских/Сделал сие для того, чтоб вас не сбил кто с пути, прикрываясь светлым титлом разумности и вооружаясь мнимыми правами разума. Твердо уверьтесь, что разум всегда есть ученик: или ученик Божий, — и тогда приемлет искренне все Богооткровенное учение, содержимое Церковию, или ученик сатанин, — и тогда он с яростию восстает против всего устроения нашего спасения. Напрасно разум кричит и кричит: я сам все знаю, я знаю иначе, по моим понятиям не так выходит, и проч. Это сатана учит его так напыщаться, — и под сим напыщением прикрывает свою отвратительную личность. А разум и в самом деле думает, что он что‑нибудь значит, и начинает шириться ^ против всего восставать И все разрушать, и не подозревая, что служит орудием сатаны. Ибо только и есть — Божий порядок и сатанин беспорядок… Где нет Божия, там сатаинское, так вот по этим признакам различайте духи — кто они, и всякого называйте своим именем, — не боясь ошибки или преувеличения.

Не подумайте, что я кого‑нибудь из вас подозреваю в таком худом настроении ума. Нет. Пи» таю в себе уверенность, что все, нынешний день светло празднующие в честь Михаила Архангела и прочих бесплотных сил, — имеют и ум Архангельский, т. е. совершенно преданный Богооткровенной истине и Богоучрежденному порядку спасения. Но осмотритесь! — Вы живете в обществе, — многое видите, многое слышите. Нередко, может быть, видимое и слышимое прямо носит печать богоборства, и иногда кажется, что Истина перестала быть истиною и верность Богу потеряла свою цену. — Нет. Это Бог дает вам случай показать свою Ему верность и засвидетельствовать твердость убеждения вашего в истине. Стойте и вслед за Михаилом Архангелом боритесь за порядок Божий, — и в себе, и в других. Не смущайтесь успехами зла, — тем, что растет богоборство и расширяет свою область. — Скорбите о погибели увлёкшихся и увлекающихся, но не бойтесь за истину и целительность Божиих учреждений. Пусть мы сотнями будем считать верных Богу, а богоборцы своих — миллионами. И тогда Богоспасительное нисколько не умалится в силе, верности и непреложности, — как богоборное в пагубности. Мы и при этом так же верно спасемся, как те верно погибнут. Помните Лота, не погибшего в Содоме и Гоморе. — Не говорите с огорчением:"Зачем так, — зачем истина покрывается бесславием и подвергается нападению гласному?" — Господь крепче нашего любит Свое добро, видит успех злобы, — и, однако ж, молчит. Покоримся Его изволению. А другое дело — одно мановение Его, — и все тучи рассеятся, и воссияет во всем величии свет Солнца правды. — Будет ли так? — Единому Богу ведомо!.. Не наше дело указывать лучшее Всеведущему Промыслителю. — Что могло бы быть, — мы еще можем гадать; но что лучше из могущего быть, куда нам уразуметь?!. Воинство небесное все наготове встать за Бога и Его порядки. Но если Бог не повелит им действовать, — пред их глазами свяжут саму истину, предадут суду и осудят, когда так нужно. Не скорбеть, конечно, нельзя; но омрачаться скорбию до колебания в истине — преступно. — Помните мучеников. Их не одним голым словом хотели поколебать — и, однако же, не успели. Мужайтесь и запасайтесь мужеством на будущее, испрашивая у Архистратига небесных воинств и сил и умения — стоять вседушно за Богоучрежденный порядок нашего спасения, — хотя бы ради того надлежало потерять нам все. Аминь.


(8 ноября 1860 года. В день Архистратига Божия Михаила)



Глава 9. Имея вечно жить с небесными силами, надо здесь навыкать их нравам и делам.



Празднуя в честь Архистратига Божия Михаила, переносимся мыслею в область небесную, в неисчетные сонмы бесплотных сил. Та и цель празднества! Дверь неба ныне отверзается уму нашему. Внидем туда благоговейно и будем научаться.

Цель наша на небе. Имея жить с небожителями, еще отселе должны мы навыкать их нравам и правилам, чтоб, когда придет срок внити в среду их, не оказаться нам невеждами, которым неприятно и тягостно быть в среде, — высшей их по понятиям и формам жизни.

Что же делают, как живут Св. Ангелы Божий? Снимем отличительные черты с их жизни и будем подражать им в своей жизни.

Господь наш Иисус Христос говорит об Ангелах, что они видят лице Отца Небесного. Лице Отца — это Божеское естество и непостижимые свойства существа Его. Созерцая сие лице, Ангелы просвещаются видением Божества и бесконечных совершенств Его. Это высшее световое существо, где свет, исходящий от лика Божия и преображающий естество их в светы вторые, как солнце преображает во вторые солнца зеркала, в коих отражается. — Вот первая черта Ангельской жизни! — Снимите же сию черту с Ангелов и введите ее в жизнь свою, вслед Пророка Давида, который взывает к Господу:"Взыска Тебе лице мое, лица Твоего Господи взыщу"(Пс. 26, 8), — и который удостоверяет, что достиг уже сего, говоря:"Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть"(Пс. 15, 8). Умно стать пред лице Господа и установиться в неотступном созерцании Его было предметом наставления Апостолов и целию неусыпных трудов всей жизни подвижников Божиих и всех Святых. Тут пили они сладость жизни духовной и тем воспитали в себе непреодолимое желание — разрешиться и со Христом быть… в хоре ликов, окружающих престол Его на небе. Тако убо тецыте, братие, да сего достигнете.

Далее, созерцая лице Божие, Ангелы видят, что очи Божий не на них только одних зрят, но, помимо них, обращаются и на другие создания. Почему и они, вслед мановения сих очей Божиих устремляясь, останавливаются то на мире, то на человеке, и, восходя к познанию величия сих дел и непостижимых тайн в устроении и судьбах того и другого, изумляются и, в изумлении возносясь снова к Богу, в трепете повергаются пред Ним и славословят Его. Так гласом великим, как говорится в книге Иова, восхвалили они Бога, когда сотворены были звезды, — тогда, т. е., когда, окинув Ангельским оком сию мудрую систему тел, осознав всю необъятность мысли, руководившей расположением и устроением их."Так — они же, — по Апостолу, — с изумлением увидев, как начала приходить в явление сокровенная от век и от родов тайна домостроительства нашего спасения, своим Ангельским быстрозрачным умом желали проникнуть ее"."Им сказалась сия многоразличная премудрость Церковию, — как уверяет Апостол, — т. е. самим совершением ее (Ефес. 3, 10). Почему, когда увидели они потом Первородного вводимым во вселенную — облекающимся властию на небе и на земле, властно вземлющим в десницу Свою все нити бытия горнего и дольнего (Евр.1,6); то, падши, поклонились Ему и воздали благословение, и честь, и славу, и державу (Апок.5,12). Вот, братие, и еще занятия Ангельского ума, после созерцания Бога, созерцать тайны мироздания и домостроительства нашего спасения! — Сюда обращать умовые труды свои надлежит и нам, и голову свою обогащать Ангелоподобным видением, чтобы в ожидаемом нами сожительстве с ними не немощствовать нам при взаимно–собеседовании, а явиться опытными в истинном знании и верном слове. Вы слышали заповеди Апостола:"Оставьте суету ума, не суетите ума — сей Богоподобной и Ангелоподобной силы, пустыми скоропреходными предметами. — Не дети бывайте умы. Горняя мудрствуйте. Обогатитесь во всяком разумении и слове". — Это говорит Он о нашем долге усвоять всесторонне истину Божию. — Я знаю, что много вас убеждать к сему нет нужды. Помяну только о способе. — И в этом пойдемте учиться у Св. Ангелов. — Смотрите, как доходят до ведения Ангелы Божий? — не сами собою и не своим умом. Созерцатель тайн Ангельского мира. Дионисий Ареопагит и другие толкователи говорят:"Есть светлейшие ангелы, окружающие непосредственно престол Бога. Они первые приемлют лучи света Божественного ведения и передают его последующему за ними ряду Ангелов. — Эти тем; кои следуют за ними, и так далее до последних. — И никто же у них мудр о себе, никто же о себе разумен. — Если Ангелы так; то как же нам браться самим постигать истину? Если они не трудят ума своего к своеличному постижению откровенностей, а ждут откровения от Бога, — то как мы можем поблажать уму своему покушение восхитить истинное ведение помимо откровения? И те, кои внедрят в себя это своенравное настроение ума, как могут иметь надежду вступить в сожительство с Ангелами, для коих непонятна такая самонадеянность и гордыня ума, или если и понятна, то разве только по воспоминанию о горьком падении отверженных духов?

Созерцание тайн, или ведение Божественное — это одна сторона Ангельской жизни. Другую составляет их деятельность. — Что же делают Ангелы? — служат нашему спасению. — Сколько знаем, у них только и дела."Не вси ли суть служении дуси, в служение посылаеми за хотящих наследовать спасение"(Евр. 1, 14), — учит Апостол. Ангелы окружают Бога и созерцают лице Его. Пребывание в сем созерцании есть постоянное, существенное их состояние. Оно изменяется только мановением Божиим, когда посылает Он их сотворить сие, или оное, среди людей. — Как господин, окруженный послушными ему лицами, говорит одному: сделай то и то, и делает, — и другому: поди туда и туда, и идет. Так Бог с высоты престола Своего, зная все нужды наши и немощи, внемля нашим воплям о заступлении, влагает в ум и сердце Ангелов, присно зрящих лице Его, одному сделать одно, другому — другое, — и они мгновенно отходят и исполняют повеление Его. — И вот, по всей истории, вы видите непрестанные труды Ангелов над нами, являющиеся в разнообразных формах. Какая бы нужда ни томила человека, когда он к Богу возопиет, Ангел, по мановению Божию, с готовностию является на помощь и облегчает участь его. Смерть кому грозит от жажды, — Ангел укажет ему воду, как Агари с Измаилом. Нужно кого избавить от опасности сожития с развратом и нечестием, Ангелы выведут его оттуда, как Лота с семейством из Содома. Нужно кого отвратить от дела неправого, Ангел преградит ему путь, как Валааму. Нужно возвратить здоровье и благосостояние семействам благочестивым, придет Ангел и все устроит, как у Товии. Нужно град избавить от врагов, — в одну ночь поразит их тысячи посланный Ангел, как пред Иерусалимом при Езекии. Нужно воодушевить мужество и подвигнуть мужа крепкого на брань, Ангел сотворит сие, как Иисусу Навину и Гедеону…

Перейдите к Новозаветному времени! Пришло время родиться Спасителю, Ангел благовестил о Нем, как и о рождении Предтечи Его. Родился Спаситель, — хоры Ангелов возбуждают дремлющее человечество ко славословию… Злоба хочет положить преграду начавшемуся делу спасения, — Ангел устраняет опасности, указуя безопасное убежище тем, коим поручен родившийся Спаситель. Эта отличительная черта той стороны их жизни, коею прикасаются они к нам. Хотите придти в сочувствие и в подобонастроение с ними, — являйтесь сами Ангелами в том кругу, в котором живете и действуете. Будьте всякий по силе Ангелом утешителем, Ангелом помощником, Ангелом избавителем, Ангелом руководителем, Ангелом, готовым облегчать всякую тяготу и скорбь, о коих сведаете вы в окружающих вас. — И когда, отрешась от земли, взойдете вы к небожителям, — они сретят вас, как сотрудников своих и соработников в делах, на кои посылаются и они от Господа Бога на землю.

Укажу вам коротко и еще одну черту Ангельской жизни, которая собственно и означает жизнь, — это выну хваление Бога. — Все Богопросвещенные мужи, уму коих была открываема область небесная, видели Ангелов славящими Бога и непрестанно взывающими:"Свят, свят, свят — Господь Бог!" — Это видели Св. Исайя, Св. Даниил и Св. Иоанн Богослов. — Кто поет, тот блаженствует. Пение есть внешнее выражение внутреннего блаженного состояния. Оно означает радость жизни. — У чистых Ангелов она натуральна, как у невинных, здоровых и довольных детей. Неотступно пребывая в воле Божией, они дерзновенно приступают к Богу и в одобрительных его мановениях видят благоволение к себе Божие и благонадежность и успешность своего Богоугождения. — Теплота и сила благоволения Божия входит в естество их. Чистые в Боге пребывают, а Бог в них пребывает, и в этом есть для них источник непрестанного блаженства. Имея некогда вступить в общество приснорадующихся Ангелов, и мы, братие, должны заранее возвести себя в состояние радования. — Как же сего достигнуть? — Чистотою совести. — Просмотри всякий жизнь свою, все нечистое в ней вымой слезами покаяния и потом, до положения живота, стой твердо в трудах доброделания и очищай сердце от худых помыслов и страстей. — Если пребудешь так, придет момент, когда совесть получит извещение о всепрощении и светлою радостию исполнит самые глубины существа твоего. Когда же низойдет сей утешитель, радостию возрадуется сердце твое, и радости сей никто уже не возьмет у тебя. Исполнится на тебе обетование, коим обетована верующим радость о Духе Святе, и ты исполнишь заповедь Апостола, коею заповедует он непрестанно радоваться.

На этом остановимся. Довольно, если и показанные черты Св. Ангелов успеем отпечатлеть в себе. Внедрив их в себя, мы вступим в подобонастроение с Ангелами, по коему они встретят нас некогда, как своих родных. — И как сами они желают довесть нас до сего?! — Конечно, удовлетворяя и их собственному желанию, Бог дает каждому из нас Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших. Сей Ангел есть посредник между нами и Ангельским миром, — и так действует на нас, чтоб духовное состояние наше возвысить до состояния Ангельского. — Ему убо да внимает каждый. — По наставнику — питомец, по учению — характер обученного. А если сами сделаемся духовными, и этим уже станем"сожителе Святым и приснии Богу"(Еф.2,19), приступив к"Сионстей горе, и ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному, и тмам Ангелов на небесех написанных"(Евр.12,22). Если здесь так, тем охотнее тогда они преподадут нам вход в вечное Царство Господа нашего Иисуса Христа: еже буди всем нам благодатию Его. Аминь.



(8 ноября, 1863 г. В день Архистратига Божия Михаила)






Глава 10. Как сделать, чтоб всегда сподобляться Ангельской помощи.


В день, посвященный Архангелу Божию Михаилу и прочим бесплотным силам, о чем нам больше и рассуждать, как не об Ангелах. — К чему же именно направить нам слово свое? — Давайте укорять себя. — За что? За то, что есть еще у нас грехи, заблуждения, ошибки, горести и беды; ибо всему этому не следовало бы быть между нами, когда окружает нас сонм бесплотных, и есть у каждого Ангел Хранитель. — Ангелы Божий — сами — попустят ли чему такому среди нас? — Нет, если попускают, то, верно, по вине нашей, — или потому, что делаем себя недостойными Ангельского руководства и помощи, или потому, что своим противодействием и противонастроением уничтожаем и отвращаем все усилия Ангелов содействовать нам в добре. — Как же теперь быть? — Надо себя так настроить, чтобы не отвращать, а привлекать Ангельское содействие. А как это делать? Вот как.

Надо помнить, что есть у нас Ангел Хранитель, и иметь к нему умное и сердечное обращение, — и в обычном ходе жизни нашей и тем паче, когда она чем‑либо возмущается; когда нет такого обращения, то Ангелу нет способа вразумить нас. — Когда идет кто в трясине, или пропасти, или реке, заткнув уши и закрыв глаза, — что ты ему сделаешь и как поможешь? — кричать бы, — у него уши заткнуты; — знаком бы показать опасность, — у него закрыты глаза. — Так, когда нет у нас умного и сердечного обращения к Ангелу, — это то же, что мы, обратясь к нему задом, идем в опасность. — Он и дает нам предосторожность; но ум не видит и сердце не ощущает того. — Вот и впадаем в беду или грех и заблуждение.

Скажешь — пусть за руку возьмет и наведет на путь правый. — Верно, он так и готов делать, — и ищет у тебя руки, чтоб взять за нее и поруководить тебя. — Но есть ли рука‑то такая у тебя? — Ведь не за эту телесную руку возьмет он, — хоть и сие бывает в особенных случаях, — но за руку душевную, — не телесную, как и сам бесплотен. — Душевная же рука есть деятельная сила, направленная ко спасению и ревнующая о нем. — Когда есть в душе ревность о спасении, непременно Ангел Господень возьмет тебя за нее и будет руководить; а когда нет, за что ему взять тебя? — Нет у тебя места для соприкосновения ему с тобою. — Ибо сам он есть из числа духов, посылаемых за хотящих наследовать спасение. — Когда нет сего хотения, или ревнования о спасении, как он к тебе подступит, как воздействует на тебя?

Опять скажешь: пусть самое желание спасения возбудит. — И это он делает, и делает прежде всего и усерднее всего, ибо тут корень жизни духовной. У тех, кои имеют сие желание спасения, он его поддерживает и укрепляет; а у кого нет, всячески возбудить заботится. Но редко успевает по причине большого нестроения, качествующего в нерадивой душе. В такой душе все в смятении — и мысли, и чувства, и намерения, — беспорядочный шум — как на базаре. Этот недостаток внутреннего мира и собранности, в какой мере есть у нас, в такой есть он — враг Ангельскому на нас действию. — Как внушит что‑либо доброе Ангел, когда внимания нет? — Как услышит сие внушение душа, когда в ней шум и смятение? — Вот усилие Ангела Господня и остается в нас бесплодным!

Итак, хочешь ли пользоваться Ангельским руководством и содействием, — укроти ты свою внутреннюю беспорядочность, — собери ты свое внимание внутрь и стань у сердца своего. Ангел Господень тотчас заметит сие, подойдет и начнет влагать тебе помышления, клонящиеся к возбуждению желания спасения: Склонись на сие внушение и возьмись ревновать о спасении — тогда Ангел Господень не только за руку тебя возьмет, а на свои руки тебя подымет, — и не поведет только, а понесет по пути спасительному. Только и ты — постоянно уже имей умное и сердечное обращение, — и в ревности не ослабевай. — И все, которые спасались, так спасались. Прочитай или послушай житие Святых! — Если мы не видим на себе такого осязательного Ангельского нам содействия, — некого винить: сами виноваты. — Сами не даемся в руки Ангелам, и тщетными делаем все. их о нас попечения. Побьется с нами Ангел Божий, — побьется, — и отступит. — Опять приступит, — и опять отступит. Итак — все, — пока, умрем. А когда умрем, Ангел представит Господу книгу жизни нашей и скажет: все сделал, чтобы вразумить; ничему не внимала душа сия. — И положено будет на книге жизни надписание осуждения нашего, которое непременно исполнится на страшном суде.

Ангелы Божии, пока живы мы, суть наши хранители, защитники и руководители; по смерти же нашей, — на страшном суде, — будут неумолимыми исполнителями праведного о нас определения Божьего. — Слышали, что читалось в нынешнем Евангелии!?"Послед сын человеческий Ангелы Своя, и соберут от царствия Его вся соблазны, и творящих беззаконие, и ввергнут их в пещь огненную: ту будет плач и скрежет зубом"(Мф. 13, 41, 42). И конец всему! — Печать правды Божией наложится: кто снимет ее!?

Правда, будет там и другая половина, о коей говорится:"Тогда праведницы просветятся яко солнце, в царствии Отца их"(Мф. 13, 43). — Но попадем ли мы в число сих блаженных?! Обетование всем дано, но надо исполнять условия. — Исполняющий их есть бодренный ревнитель. Почему, если мы будем больше походить на тех, о коих говорится в нынешней притче о пшенице и плевелах, то чего от нас ожидать?! Когда спим, т. е. не радим о спасении и мятемся во всякой суете: тогда Ангелу доступа к нам нет, а врагу тут‑то все и сподручно. Подходит он смело и влагает всякие дурные мысли и желания и научает всякому злу. Нерадивая душа принимает сии внушения, соглашается на них и при удобном случае приводит в исполнение. Чем дальше, тем хуже. А там и весь человек стал, как плевел посреди пшеницы, которого конец — пожжение.

Вот вам краткое указание на то, как держать в отношении к Ангелам.

Да не оскорбится душа ваша, что в светлый Ангельский праздник навожу на такие мрачные мысли. Делаю сие затем, чтобы отвратить вас от мрака греха и обратить к свету Ангелоподобного жития, чтоб, здесь в общении с Ангелами поживши, все вы сподобились Ангельского и на небе сопребывания и соблаженствования в Царствии Отца Нашего Небесного. Аминь.



(8 ноября, 1864 г. В день Архистратига Божия Михаила)



Глава 11. Св. Предтеча всею жизнию своею, от начала до конца, дает добрые уроки всем.



Св. Иоанн Предтеча Господень есть первый образец, которым первые христиане воодушевлялись в трудах отшельничества. У него учились уединению: ибо он с детства был в пустынях. У него учились постничеству: ибо он питался случайно попадавшимися в пустыне растениями. — У него учились простоте в одежде: ибо одежда его была от влас верблюжьих, и пояс усмен о чреслах его. У него учились безбрачию, самоотвержению, смирению, Богопреданности, нежалению живота спасения ради своего и других, — добродетелям, черты которых так явны в жизни его.

Но как предтеча новой благодати, как проповедник покаяния, как указатель правил Богоугождения и руководитель ко Христу, он есть образец–наставник — и общей всем христианам спасительной жизни. — И все возрасты, и все состояния, и все роды занятий и служб найдут себе достаточно вразумительное назидание — то в словах его, то в разных случаях жизни его. — Ныне празднуем мы усекновение головы его — конец и венец жизни. — Пройдемте же ее воспоминанием с первого зачатия до смерти, чтоб чрез то — и воздавать долг благоговейного чествования ему, и вместе дать возможность всякому заимствовать из его жизни пригодное себе и нужное в урок и подражание.

С первого взгляда жизнь Предтечи Господня покажется неподражаемой по своей высоте и исключительности его положения. Избранный от чрева материя и еще во утробе ее исповедавший Христа Господа, и почтивший Пречистую Владычицу, — по рождению скоро вынужденный укрыться в пустыне и там воспитавшийся, оттуда особенным гласом вызванный на дело приготовления людей к сретению Господа, — огласивший проповедью долины Иорданские, привлекший к себе и вразумивший целые сонмы заблуждавших и указавший всем путь спасения к Господу–Агнцу, закланному от сложения мира, — крестивший сего агнца Спасителя и вскоре потом, как уже совершивший свое дело, по Божию попущению взятый в темницу за небоязненное обличение неправды, по злобе жены с одной, и по женоподобной слабости, — с другой стороны, — оканчивает здесь свое поприще мученическою кончиною, по повелению властителя, объюродившего в жару женонеистовых движений, возбужденных плясовицею на пиру. — Чему тут можно подражать, скажет иной, и чему поучаться нам, немощным? Но вникните ближе и найдете!

Св. Иоанн Предтеча избирается из чрева матери своей. — Его зачатие предвозвещается, его будущее служение предсказуется, равно как и слава, его ожидавшая в благодатном Царстве. Вот черта, кажущаяся более всех далекою от нас, которая, однако ж, более всех близка к нам. — Не дивитесь, если скажу, что мы все, — христиане, — избраны от чрева материя, нам предвозвещено и назначение наше, и слава, ожидающая нас. Ап. Павел говорит, что Бог"избра нас во Христе Иисусе еще прежде сложения мира, выти нам святым и непорочным пред ним в любви"(Еф. 1,4, П.), и чрез то наследниками вечного живота. — То, что мы родились от христианских родителей, и тотчас чрез крещение соделались христианами, это первая к нам милость Божия — избрание нас быть причастниками благодати Христовой и уготованных нам благ вечных. Вот подобие Св. Иоанну в избрании! Поревнуем же быть ему подобными и в оправдании избрания. Он явил себя именно таким, каким быть избран. — Явим и мы себя такими, какими быть избраны. — Цель избрания знаете, и то, как достигнуть ее, ведомо вам. Я только словом Апостола приглашаю:"Потщитеся, братие, — известно ваше звание и избрание творити"(2 Петр. 1, 10).

Св. Иоанн Предтеча отправляется в пустыню на воспитание и приготовление к своему служению. Это вам урок, родители и воспитатели! — Скажете: неужели же и нам надо уходить с детьми своими в пустыню?! Нет, — не в пустыню уходить надо вам, — а необходимо устраниться от всех противохристианских обычаев и удалить своих детей от зловредного их влияния. Ибо и Св. Иоанн был удален промышлением Божиим в пустыню с тою целию, чтоб там возрасти в совершенно новых правилах и началах без примеси старых порядков Иудейских. — Христианин–младенец — в крещении получает семя новой благодатной жизни. — Дух мира и обычаи его совершенно противоположны этой жизни. — Устраните же от них новокрещенное дитя, чтоб они, как терния и волчцы, не подавили в нем ростка иной жизни. — Если устроите так, это будет для него пустынею. — И держите его в ней, пока он укрепится и соделается способным выйти на делание по своему назначению, — держите под влиянием церковноблагодатной среды, однородной с ростком жизни дитяти — христианина. Пусть не слышит он и не знает других песней, кроме песней христианских. — Пусть не видит, и потом не воображает других ликов, кроме церковных. Пусть не знает других жизнеописаний, кроме житий Святых, других мест посещения, кроме церкви, других речей, кроме тех, кои к назиданию служат, и проч. — Проведши воспитание в сей среде, он потом, и выступив на дело, будет действовать не иначе, как в том же духе, и, след., соответственно своему избранию.

Возросший и приготовленый Предтеча вызывается особым гласом свыше на дело свое. — Слышится ли и христианами сей голос, когда они вступают в жизнь деятельную? — Он должен слышаться, — и внимательные к себе, со страхом Божиим приступающие к служению своему, несомненно слышат его. Большею частию род жизни и занятий у нас определяется рождением. Но если рождение от Господа, то голос его не есть ли глагол Божий? — Впрочем, и после сего еще многое остается на выбор, где нужно бывает указание верное, которого неоткуда более ожидать, как свыше. Остаться ли в семейном и гражданском миру, или удалиться от мира, — от нас зависит. Если избирать удаление от мира, опять — какую избрать обитель, и в какой стране, на севере или юге, на Афоне или в Палестине, и проч., — тоже от нас зависит. Стань избирать, возродятся колебания смутительные, и сердцу больные. И здесь‑то нужен голос свыше. — Но ищи, внимай и услышишь! — Если избирать жизнь семейную и гражданскую, то здесь иному звание предлежит избрать, а всякому надо избирать себе спутницу жизни, образ занятий и место его, ремесло, промысл, служение, связи, соотношения и прочие разнообразные стороны обычной жизни, составляющие необходимый строй ее. — Многое на выбор оставляется; но известно ведь, что лучший выбор тот, который согласен с волею Божиею, — когда выберет кто то, что угодно Богу, или чего хочет Бог. Как же дойти до сего, когда не получишь гласа свыше?! И опять скажу: ищи, внимай и услышишь. Я не могу указать, как? — ибо каждый должен слышать сей глагол особенным, ему свойственным образом: но скажу, что внимательные, страхом Божиим исполненные имеют указания свыше, ими руководствуются и — текут путем жизни преблагословенной, несмотря иногда на самую невыгодную внешнюю обстановку. Вызванный на дело, св. Иоанн Предтеча совершает его со всем усердием, не щадя живота, не зря на лице, не увлекаясь сомнением. Этот урок прост и всеми, хотя и нехотя, исполняется, хоть, может быть, не вполне совершенно. — Избрал себе род жизни, дело, или службу. — Смотри же, действуй в нем добросовестно, по всему, как требует закон Божий, совестный, житейский и гражданский; не криви душою — ни в малом, ни в великом, а иди прямо. Слуга ли ты, — служи, как следует; ремесленник ли, — ремесленничай по совести; торгуешь ли, — торгуй по правде; чиновник ли, — чиновничествуй, как тебе указано, — и проч., — во всем имей в виду благо ближнего и славу Божию. Сие указывает и св. Иоанн, давая разного рода; лицам свои особые наставления. Когда собрался' около него народ и спрашивал, что ему делать, — он отвечал:"Имеяй две ризи, да подаст неимущему; и имеяй брашна, такожде да творит"(Лк. 3, 11), — т. е. помогайте друг другу, кто чем может. Спрашивали его мытари, что им делать, — и он сказал им, а в лице их всем, берущим на себя какие‑либо правительственные служения:"Ничто же более от повелительного вам творите"(Лк. 3, 13). Спрашивали воины, — и он заповедал им:"Никогоже обидите — и довольни будити оброки вашими"(Лк. 3, 14), и проч. — Верно, — всякая должность, и всякое звание и служение получали от него свой урок, — в знак того, что во всяком из них есть образ действования, требуемый Богом и угодный Ему. — Уясни его себе при свете слова Божия и никогда не отступай от него на деле. За нелицеприятное обличение неправды св. Иоанн заключается в темнице, и там обезглавливается злобною лестию жены во время пира и плясок, обезумивших всех. За то он прославлен на небе и славится во всем христианском мире на земле, а виновники смерти его — и здесь наказаны (они были сосланы в ссылку, где бедно жили и бедственно померли), и в другой жизни, конечно, будут страдать вечно. Так, какого бы ни был ты звания, состояния, образа жизни и занятий, не бойся, когда, делая добросовестно дело свое, встретишь препятствия, скорби, притеснения, потери и даже опасности жизни. — Пусть злоба восторжествует. — Есть око всезрящее, — и есть праведное воздаяние каждому по делу. — Жизнь эта коротка, и потери ее коротки; — а другая жизнь без конца. — Малою и кратковременною потерею стяжать вечный покой, — какая славная мена и какое привлекательное приобретение!!"Недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас"(Рим. 8, 18), — говорит Апостол. А что хотящие благочестно жити гонимы бывают, то закон здешней жизни, среди неправедного мира. — И Господь страдал, и все Апостолы, и все Святые, в большей или меньшей степени.. — "Толик убо имуще облежащ нас облак свидетелей", — мучеников и страдальцев, с"терпением да течем на предлежащий нам подвиг: взирающе начальника веры, и совершителя Иисуса"(Евр. 2, 1, 2).

Вот черты для подражания из жизни св. Иоанна. Бери всякий, что пригоже, и вводи в свою жизнь. — Тем только и окажешь истинное почитание св. Предтече, Богу и ему угодное, и для нас спасительное. Да повторяется непрестанно слово его в сердце нашем:"Всяко древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает, и в огонь вметаемо"(Мф. 3, 10). — Будем творить плоды достойны покаяния, — и обетов, данных нами, и имени, носимого нами, — и сподобимся благ обетованных нам, благодатию Бога, в Троице покланяемого, Ему же слава во веки. Аминь.



(29 августа, 1864 г. На усекновение главы Иоанна Предтечи, в Вязниковском мужском монастыре)