Мытарь и фарисей: протоиерей Владимир Хулап о посте, молитве и милости
Притча о мытаре и фарисее читается в храмах за три недели до начала Великого поста. Почему именно она открывает период подготовки и является камертоном ко всему последующему периоду, вплоть до Великой субботы? Кто здесь «плохой», а кто «хороший»? Объясняет протоиерей Владимир Хулап — доктор теологии, проректор СПбДА, клирик Феодоровского собора С.-Петербурга.
Всем все понятно: кто «хороший», кто «плохой»
Два человека приходит в Иерусалимский храм для того, чтобы помолиться: фарисей и мытарь. Фарисей читает традиционную молитву благодарения той эпохи, однако в ней он возносит хвалу Богу за то, что он «не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь» (Лк 18:11–12).
Мытарь же стоит вдали, не приближаясь к центру храма. Не имеет сил и дерзновения поднять глаза вверх, на небо — «стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо» (Лк 18:13). Он только бьет себя в грудь, говоря: «Боже! будь милостив ко мне, грешнику!» (Лк 18:13). Был в древности такой красивый жест покаяния.
Христос завершает притчу словами: «сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк 18:14).
Вот и все. Несколько строк в Евангелии от Луки. Мы каждый год слышим этот текст и различные трактовки его в проповедях. Дети слушают эту историю в воскресных школах, рисуют персонажей — толстого, надменного фарисея и худенького, согбенного мытаря. И всем все понятно в рамках современной интерпретации — кто «хороший», кто «плохой».
Перенесемся на 2000 лет назад
Но для большинства слушателей, к которым обращался Христос, контекст притчи был совершенно другим. Положительный герой для них — именно фарисей, а мытарь — однозначно отрицательный. Это сейчас у нас слово «фарисей» — символ двуличия и лицемерия. А тогда — это были люди, которые посвящали свою жизнь изучению и исполнению заповедей Божиих. А их было немало — 613 в Ветхом Завете. Целая система — разрешающие заповеди, запрещающие заповеди. Вся жизнь древнего иудея была строго регламентирована этими предписаниями.
Фарисеи по сути — «специалисты в области закона». Они стремились исполнять заповеди и в личной жизни, чем очень выделялись на фоне других людей, которые в большинстве своем закон и не читали. В лучшем случае могли услышать что-то в синагоге. И поэтому фарисеи пользовались особым уважением.
Мытари же — сборщики налогов для Рима, для захватчиков. Коллаборационисты, выполняющие грязную работу. Они собирали иудейские деньги для язычников. Да еще и поддерживали финансовые махинации и коррупционные схемы. Завышали сумму налогов, брали с людей больше, чем отправляли в Рим, и жили с этой разницы. Или, наоборот, занижали налог, но брали за это процент.
То есть мытарь — иудей по рождению, по своей религиозной принадлежности, но отказавшийся от этого. Он отказывается от служения Богу, не исполняет заповеди о любви к ближнему. В Ветхом Завете уже была эта заповедь. И поэтому мытарей не просто не любили — их презирали. Благочестивый иудей, встречая мытаря, переходил на другую сторону улицы, чтобы не осквернить себя.
Для первых слушателей притчи ее концовка была предопределена. В их системе праведности мытарь заслуживал осуждения, а фарисей — оправдания.
Но логика Бога другая — она не всегда совпадает, а чаще диаметрально противоположна человеческой — той, которую человек возводит в качестве своего рукотворного конструкта образа Бога.
Как молится фарисей?
Фарисей молится ясными и понятными словами. Такие короткие молитвы в иудаизме назывались «берахот», молитвами благословения. «Я благодарю, Тебя, Боже…» или «Благословен, Ты, Господь Царь Израиля…». А затем следуют какие-то житейские обстоятельства.
Утром иудей открывал глаза, видел свет и говорил: «Благодарю Тебя, Боже, за то, что Ты отверзаешь очи слепым». Вставая с постели произносил: «Благодарю Тебя, Боже, за то, что Ты даешь возможность человеку ходить». И так весь день. В Талмуде есть сотни коротких молитв на самые разные случаи жизни.
Сама идея хорошая. Развивают ее и христианские авторы. Человек видит, замечает, что происходит в его жизни — и даже самые незначительные события становятся поводом, чтобы обратиться к Богу. Молимся же мы перед едой или после еды, перед каким-то делом: «Господи, благослови». Хотя бы кратко, хотя бы мысленно.
Что не так с молитвой фарисея?
Фарисей молится, перечисляя свои заслуги: «пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю» (Лк 18:12). А в Ветхом Завете предусмотрен только один день в год для обязательного поста, к ним постепенно добавились четыре других однодневных поста в течение года. Фарисей платит 10% от всего, что приобретает в качестве жертвы на храм или на бедных. Хотя по закону десятину нужно платить только с некоторых видов доходов. Мы видим, что он делает намного больше, чем нужно. Объективно его есть за что похвалить.
Но кто источник этого исполнения заповедей? Благодаря кому фарисей может сделать больше, чем предписывает Закон?
Фарисей молится «сам в себе» (Лк 18:11). Он — центр своей молитвы. И это уже не молитва Богу, а еще один повод, чтобы самоутвердиться. Показать не только людям, но и Богу, какой он на самом деле хороший.
Христос отвечает на это: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете» (Мф 23:13). И дальше перечисляет все, что делают фарисеи, стиль жизни которых становится смыслом этой жизни.
Но смысл жизни — не аскетические практики и ветхозаветные заповеди. Смысл — это встреча с Богом. И встреча с ближним, как ступенька или мостик к встрече с Богом. Или, наоборот, выражение уже состоявшейся встречи с Ним.
А фарисей использует ближнего, чтобы оттолкнуться и прыгнуть вверх. Ему не нужен ни Бог, ни ближний. Он прекрасно себя чувствует в той системе координат, где в центре — грешник, по сравнению с которым он порядочный человек. И чем хуже грешник, тем фарисей выглядит лучше. А ведь найти тех, кто хуже, очень легко.
Какой могла бы быть его молитва?
Если же в центр молитвы поставить Бога, то все меняется полностью. Мы сразу видим тот путь, который еще предстоит пройти. И тогда молитва фарисея могла бы, например, зазвучать так:
«Боже, благодарю Тебя за то, что, несмотря на мои скромные человеческие силы, на то, что я не всегда помню о Тебе, Ты даешь мне проблески в понимании Твоего Закона. Спасибо за то, что Ты дал мне этот Закон, которого нет у окружающих народов. Пусть Твоя божественная праведность и любовь через меня, грешного, недостойного, достигнет тех людей, которые эти заповеди не соблюдают. Вот рядом со мной стоит мытарь — бедный человек. Я не знаю, почему он начал сотрудничать с захватнической властью. Может, в его жизни было что-то тяжелое. Что-то такое, что его сломало. Господи, как Ты через меня можешь помочь этому человеку? Что я могу сделать, что я могу сказать, чтобы этого падшего грешника вернуть на путь покаяния? Вернуть к Тебе — поскольку Ты хочешь, чтобы ни один человек из моего народа, из Твоего народа, не погиб. Но обрел жизнь вечную в рамках Завета, который Ты заключил с Моисеем на Синае».
А что же мытарь?
Его молитва тоже короткая. Созвучная другим покаянным библейским молитвам: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти меня от беззакония моего!» (Псалом 50).
Мытарь понимает, что он вообще ничего не может принести Богу. Он не постится, десятину не платит. Вся его жизнь — сплошной список грехов. Что делать такому человеку, чтобы исправить ее?
По обычной человеческой логике он мог бы пойти к иерусалимским священникам и спросить: как можно искупить грехи? Какую жертву принести? Ведь мытари были людьми не бедными.
Но он идет не по формальному пути. В глубине души он понимает, что его спасение не находится в поле ветхозаветного или вообще юридического понимания справедливости и праведности. Там у него нет никаких шансов. И поэтому он просит, чтобы Бог нарушил Свои правила, нарушил законы пространства справедливости. Он призывает Бога, чтобы отношения Его и человека перешли в другое пространство — пространство милости.
Спасение — это выход в новое измерение, где на жизнь можно и нужно посмотреть совершенно другим образом. Сам человек этого сделать не может.
Бог дает один критерий — Иисус Христос
Какая логика в том, чтобы спасти мытаря? Или пойти за одной заблудшей овцой, оставив без присмотра все стадо? И какой смысл устраивать праздник блудному сыну, вместо того чтобы отправить его на тяжелые исправительные работы?
Божественная любовь действует не по человеческим законам. Христос в Евангелии предлагает ломать рамки по отношению к Себе, что было особенно важно для религиозных людей той эпохи. Он пришел спасти грешников, из которых «первый есмь аз».
Я первый грешник? Но объективно есть грешники и поболе меня. И опять — иная логика. Я первый, потому что нахожусь перед Богом один на один. Я не добавляю в эти отношения других людей, не сравниваю себя с ними.
Бог дает один критерий для сравнения — Иисус Христос. Его слово и дело — воплощенное Слово Божие. А это и есть смирение. Парадокс Христа в том, что Он смиренен. «Я кроток и смирен сердцем» (Мф 11:29). И Он совершенен.
Принятие «с миром»
А что есть смирение в нашей жизни? Смирение — это когда человек «с миром» принимает все, что в его жизни происходит. Он понимает, что это посылает ему Бог. Как Сам Христос «с миром» принимает и то, что Его гнали, не слушали, и Свое восхождение на крест. Так Он показывает нам пример.
Надо понять и принять, что наша жизнь — школа. Через обстоятельства человеческого бытия Бог хочет нам что-то сказать. Мы чему-то учимся. Прежде всего — вот этому самому смирению. Постепенно перестраивая с помощью Божией благодати нашу внутреннюю настройку — систему координат.
Почему мытарь оправдывается более?
Очень важна последняя фраза, которую говорит Христос: «сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот» (Лк 18:14). Он не говорит, что фарисей ушел полностью осужденным, а мытарь полностью оправданным. И мы не знаем, что дальше было с героями притчи.
Ведь притча — это не реальная история. Если допустить, что мытарь, выйдя из храма, «перекрестился», произнес свою «молитву мытаря» и пошел дальше грабить людей — это не покаяние. И такая молитва «не из сердца» смысла не имеет. С другой стороны, нет ничего плохого в том, что фарисей исполняет больше предписанного в Законе.
Но потенциал мытаря в данной истории больше потенциала фарисея. Именно поэтому он оправдывается более.
Продолжение притчи — судьба Закхея
История начальника мытарей Закхея из следующей, 19-й, главы Евангелия от Луки — живой ответ на притчу о мытаре и фарисее. Закхей — не некий собирательный образ. Это конкретный человек — воплощение зла, гарант существования коррумпированной антибожественной системы.
Но в его сердце есть призыв к Богу, призыв к божественной милости. Хоть он и не произносит слов, Христос слышит эту внутреннюю молитву и откликается на нее: «сегодня надобно Мне быть у тебя» (Лк 19:5).
И мы видим ответ Закхея на это принятие Бога: «Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо» (Лк 19:8). А ведь Христос от него ничего и не требовал.
В наших календарях нет дня памяти Закхея. Но у греков, у коптов, у сирийцев есть такой святой. По одному из преданий, он становится первым епископом Кесарии Палестинской.
Логично предположить, что, раздав все, он смог пойти далеко — последовать за Христом.
А как далеко сможешь пойти ты?
Притча о мытаре и фарисее оставляет открытым важный вопрос. Бог тебя оправдал, даже больше чем другого. Что ты теперь готов для Бога сделать? Закхей, как и апостолы, делает много — идет за Христом. А как далеко сможешь пойти ты?
Ты выходишь из храма вместе с мытарем. Или вместе с фарисеем? Допиши концовку притчи сам — своей собственной жизнью.
Церковь как раз и предлагает нам ее за три недели до поста, чтобы мы подумали. А какие цели я ставлю себе на Великий пост? Что я могу сделать за эти 40 дней? Над чем поработать? Что убрать из своей жизни? И чем наполнить образовавшуюся пустоту?
Вот тогда и будет эффект от синергии моих усилий и Божией благодати. Развитие и выстраивание системы правил — церковных и личных. Эта система постепенно принесет плоды. Их увижу я сам, мои близкие и Бог. Так раскрывается дар благодати, которую каждый из нас получил при крещении. Благодати, которую мы должны возгревать, развивать, чтобы принести Богу в конце нашей жизни достойный плод.
Беседовала Ольга Лебединская
