Творения

Крины сельные

Об умной или внутренней молитве

Устав старца Паисия

Письма

Крины сельные

Предисловие

В библиотеке русского Свято-Ильинского скита на Афоне имеется рукопись, писанная на полуславянском наречии (подобно наречию Четий-Миней св. Димитрия Ростовского), церковно-славянскими буквами. Об этой рукописи сохранились следующие устные сведения. В двадцатых годах прошедшего столетия молодой послушник одного из российских монастырей (крестьянин Орловской губернии) перешел в Немецкий монастырь в Молдавии, славившийся тогда высокою духовною жизнью своих иноков и аскетическими сочинениями бывшего в нем игумена - знаменитого старца Паисия Величковского, скончавшегося в нем в 1794 году. Этот послушник, принявши на новом месте жительства монашеский постриг с именем Софрония, долго пребывал в монастыре, в коем застал многих учеников великого старца Паисия, и в том числе инока краснописца Платона, переписывающего еще при жизни старца Паисия его сочинения и переводы с греческого языка. Краснописец Платон, по расположению к иноку Софронию за искусное его пение на клиросе, подарил ему переписанную собственной рукою означенную рукопись и при этом высказал, что помещенные в ней 45 аскетических слов, проникнутых строго святоотеческим подвижническим духом, составлены старцем Паисием.

В 1836 году инок Софроний, оставив Молдавский Немецкий монастырь, поступил на жительство в Свято-Ильинский скит на Афоне, основанный старцем Паисием Величковским, во время его жительства на святой горе. В этом скиту инок Софроний скончался в 1867 году, на 72 году жизни, оставив в сей обители принесенную им означенную рукопись, о которой выше объясненное он сообщил многим братиям скита.

По содержанию мыслей, проникнутых строгим святоотеческим духом, по характеру изложения, отличающегося простотою и в высшей степени убедительностию, рукопись весьма напоминает известные в печати сочинения старца Паисия, ревнителя словом и делом внутренней духовной монашеской жизни, что и служит подтверждением достоверности означенных библиографических устных сообщений о ней. Но нельзя положительно утверждать: принадлежит ли рукопись к самостоятельным произведениям отца Паисия, или к переводным, или даже к простой выписке из святоотеческих писаний, ибо всем этим он занимался, и все это можно заметить в рукописи, которую, в переводе на русском наречии, и издает Свято-Ильинский скит, для душевной пользы всех монашествующих, особенно ревнующих об уединенной аскетической жизни; а некоторые слова в ней весьма полезны и для светских лиц.

Слово 1. Краткое изложение мыслей, располагающих к покаянию.

Вспомни душа моя, ужасное и страшное чудо, что твой Творец ради тебя стал человеком, изволил пострадать ради твоего спасение. Его ангелы трепещут, Херувимы ужасаются, Серафимы страшатся и все небесные непрестанно славословят, а ты несчастная душа остаешься в лености; хотя от сего времени восстань и не отлагай душа моя любезная, святаго покаяния, сердечного сокрушения и удовлетворения (эпитимии) за твои грехи. Отлагая же год за годом, месяц за месяцем, день за днем, совсем не захочешь от сердца покаятися и не найдешь сострадающего себе; о, с каковым терзанием начнешь каяться, но без успеха. Имея возможность сегодня сделать какое-либо добро, не отлагай, любезная душа моя, на завтрашний день святаго покаяния, потому что не знаешь, что породит сегодняшний день, или, какая беда случится с тобою в эту ночь; ибо не знаешь, что тебе принесет день или ночь: долгая ли жизнь тебе предстоит, или вдруг неожиданно получишь бедственную и скорую смерть? Ныне, любезная душа моя, время терпения; ныне - время скорби терпеть; ныне - время хранить заповеди и добродетели исполнять; ныне - время плача сладостного и слезного рыдания. Если истинно хочешь спастись, душа моя, возлюби скорби, стенания, как прежде любила покой; живи как бы ежедневно умирая; скоро пройдет жизнь твоя, как обычная тень пред солнцем и останешься без вести; дни нашей жизни как бы на воздухе разливаются; не уступай и пред самою тяжелою скорбью. В отношении к людям, не говоря уже о неразумной, но и в разумной скорби, не предавайся печали, не смущайся, не убегай; но считай себя как за прах под ногами их. Без этого не можешь спастись и избежать вечной муки. Ибо скоро жизнь наша оканчивается, как один день проходит. Если человек не сокрушит себя благочестно чрез добродетели, или не пожертвует своею жизнью для исполнение заповедей Божиих и отеческих преданий, не может спастись. Итак, любезная душа моя, вспомни всех святых пророков, апостолов, мучеников, святителей, преподобных и праведных, юродивых и всех от века благоугодивших Богу. Где ты нашла святых, которые не покорили бы плоть духу, или не пострадали бы в тяжелых бедствиях и жестоких скорбях? Они принимали тьмы бед, терпели алкание и жажду, совершая бдение и молитву днем и ночью, имели смирение и сокрушение сердечное, детское незлобие и всякое милосердие, помогали другим во всякой скорби и нужде, творили различные подаяния и милостыню, по силе возможности; чего себе не хотели и чего ненавидели, того и другому не делали, с послушанием, как купленные рабы работая не как человеку, но как Богу, с мудрою простотою, - являясь не мудрыми, ничего не знающими, но только внимающими своему спасению. О, человек! смерть предстоит тебе; если подвизаешься, то вечною жизнью почтен будешь в будущем веке. Всяческим понуждением себя приобретается добродетель. Поэтому, если хочешь победить страсти, то отсеки сласти; если же гоняешься за пищею, то будешь проводить жизнь в страстях; не смирится душа, если плоть не лишится хлеба, невозможно избавить душу от погибели, оберегая тело свое от неприятности. Посему обратимся к первому; если хочешь, душа моя, спастись, пройти прежде указанный тот прискорбный путь, войти в царство небесное, получить жизнь вечную, то утончи плоть свою, вкуси вольную горечь, понеси тяжелые скорби, как все святые вкусили и потерпели. Когда же человек приготовится и положит себе завет претерпеть Бога ради все находящие на него скорби, тогда болезненными показываются для него скорби и все неприятности и нападение от бесов и людей; не боится он смерти, и ничто не может разлучить такового от любви Христовой. Слышала ты, любезная душа моя, о том, как проводили свою жизнь святые отцы! Ах, душа моя! Хотя немного подражай им: не были ли у них слезы? Ох, горе, душа моя! Не были ли они печальны, худы и измождены телом? Ох, горе, душа моя! Не были ли у них телесные болезни, большие раны и душевное со слезами сетование? Ох, горе, душа моя! На такими ли, как и мы телом немощным обложены они были? Ох, горе, душа моя! Не было ли у них пожеланий прекрасного, сладостного и легкого в мире сем и всякого телесного покоя. Да, желали; и тела их поистине болели; но они изменяли пожелания на терпение и скорби на будущую радость. Они раз навсегда все отрезали, почли себя за мертвых, нещадно мучили сами себя в духовном подвиге. Видишь ли, душа моя, как трудились святые отцы, не имея покоя во всяком злострадании, покорили плоть духу, исполнили все прочие заповеди Божии и спаслись. Ты же, жалкая, нисколько не хочешь понудить себя, от малых трудов изнемогаешь, унываешь и никак не вспоминаешь смертного часа и не плачешь о своем согрешении; но привыкла, несчастная душа моя, объедаться, опиваться и лениться; разве не знаешь, что ты самовольно позвалась на мучения? И нисколько не терпишь; как же хочешь спастись? Хоть с сего времени восстань, любезная душа моя, сделай, что я тебе говорю. Если не можешь так как святые отцы трудиться, то хотя по силе твоей начни; со смирением в сердечной простоте послужи всякому; зазирая свою немощь и осуждая себя, говори: горе тебе душа моя, окаянная, горе тебе скаредная; горе тебе всескверная, ленивая, нерадивая, сонливая, жестокая; горе тебе погибшая. Итак, мало-помалу она умилится, прослезится, в себя придет и покается.

Слово 2. Борьба против уныния, лености и расслабления.

Когда случится, тогда займи ум размышлением о смерти. Приди мысленно ко гробу, посмотри там на четверодневного мертвеца: как он чернеет, пухнет, испускает невыносимое зловоние, червями пожирается, потеряв вид и красоту. Посмотри в другом месте: тут лежат во гробе кости юных и старых, благообразных и безобразных, кто был постник, воздержник и подвижник или нерадив, и принесло ли богатым пользу, что они покоились и наслаждались в сем мире. Вспомни за тем бесконечные муки, о которых говорят священные книги: огнь геенский, тьму кромешную, скрежет зубов, тартар преисподней, червь неусыпающий и представь себе, как грешные взывают там с горькими слезами, и никто не избавляет их, рыдают, оплакивают себя, и никто не сжалится над ними; воздыхают из глубины сердечной, и никто не сострадает им; умоляют о помощи, жалуются на скорби, и никто не внимает им. Подумай, как тварь неизменно каждая в свое время, служит Господу, Создателю своему. Размысли о преславных чудесах Божиих от начала века совершавшихся на рабах Его, и особенно о том, как Господь, смирившись и пострадавши нашего ради спасения, облагодетельствовал и освятил род человеческий, и за все это воздай благодарение человеколюбцу Богу. Вспомни будущую жизнь бесконечную и царство небесное, покой и несказанную радость. Держи, не оставляй и молитвы Иисусовой. Если о всем сем будешь вспоминать и размышлять, если все это исполнишь, тогда уныние, леность и расслабление исчезнет и душа твоя, как бы от мертвых оживится благодатию Христовою.

Слово 3. Умилительное поучение, отсекающее всякое превозношение и гордость человеческую и обращающее душу во источники слез.

Если такого умиления ищешь, то весьма сладостно и душеполезно внимать следующему поучению об исходе своей души. Теперь ты, человек, услаждаешься красотою, приглядностью, славою и проводишь жизнь свою в суетном украшении, надеясь провести так час за часом, день за днем, месяц за месяцем, год за годом. О, человек! Век твой подходит к концу, жизнь минует, время мало-помалу протекает, страшный престол Господен готовится, Судия праведный приближается! О, человек! Суд при дверях; ожидай страшного ответа! Река огненная, волнуясь, шумит с треском и сильными искрами!... Страшные муки свирепствуют, ожидая мучения грешников! О, человек! Трудись, старайся, подвизайся; пред смертью вестник не приходит! Награда святым предстоит, венцы праведным готовятся; трудящимся и терпящим скорби отверзается царствие небесное, предстоит бесконечной покой и приготовляется несказанная радость. Око не видело, ухо не слышало и на сердце человеку не всходило то, что уготовал Бог любящим Его. О, человек! Слышал ли ты о муках? Что не трепещешь и не ужасаешься? ... О, человек! Слышал ли о бесконечной радости? Что не подвизаешься, что в молве и суете губишь время жизни? После другого времени не найдешь, хотя бы и со слезами поискал. О, человек! Если и сто или тысячу лет поживешь на этом свете во всякой пище и наслаждении, упитываясь, как телец, и, прихорашиваясь, как лиса; когда же придет страшная смертная кончина, за один день покажется жизнь наша, и всякое пресыщение и украшение исчезнет бесследно, как цвет травы, скоро отпадающий. О, человек! Как бы один день твоего рождения и твоего возраста и старости, а после сего скорой неожиданной конец твоей жизни. О, человек! Вспомни, где твои деды и прадеды, где твой отец, и мать, и братия; где твои сродники и любимые друзья? Не все ли отошли из этой жизни; не желали ли и они еще пожить на сем свете, - наслаждаться, украшаться и веселиться в своем благополучии? Но вот против желания своего они похищены. Вспомни, что ты - земля, от земли питаешься и в землю опять пойдешь: плоть разрушится и истлеет, червями съедаемая, а кости, как прах, рассыплются. Помни дни вечные и лета прошедших родов. Сколько было царей и князей во всяком наслаждении и украшении! Что помогло им, отходившим из этой жизни временной, где наслаждение и украшение? Теперь же они земля и пепел! Сколько было на этом свете сильных, богатых, храбрых юношей, цветущих молодостью и красотою; чем же помогла им и посодействовала могучая сила, приятная молодость, цветущая красотою? Как будто ничего не было! Тысячи тысяч и тьмы тем, или как песка морского было всякого рода людей, и все они отошли из этой жизни. Некоторые из них не могли дать в час смертный даже какого-либо ответа, но неожиданно, стоя или сидя, похищены смертью, одни евши и пивши испустили дух; другие на пути скоропостижно умерли; иные, положившись на постели свои, думая малым, привременным сном успокоить тело свое, и в таком положении уснули вечным сном; некоторые бедственно испытывали в последний час великие истязания, ужасные грозные устрашения, одно представление которых может немало устрашить нас. И другие различны и внезапные бывают смерти! Ох, ох! Горе, горе! Ужасно и страшно всем, когда душа насильственно от тела разлучается: душа с плачем отходит, а тело земле предается; тогда надежда на суетное, прелесть, слава и наслаждение земным, ни во что обращается. Ох, ох! Горе, горе! Великий плач и рыдание, великое и воздыхание и болезнь - разлучение души. Ох! Горе, горе! Краток путь сей, которым идем с телом; дым, пар, перст, пепел, прах, смрад жизнь эта; как дым на воздухе расходится, как травной цвет скоро отпадает и увядает, как конь скоро пробегает, как вода быстро протекает, и как туман поднимается с поверхности земли, и как роса утренняя исчезает, или как птица пролетает, - так минует жизнь века сего; или как ветром проходит, так мимо ходит и проходит время и кончаются дни жизни нашей. Лучше более терпеть и любить лютые и жестокие скорби на этом свете, чем тысячу лет радости и покоя против одного будущего дня. Ибо не продолжителен путь земной жизни; на малое время является и вскоре проходит. Воистину суета и тление все сладостное, прекрасное и славное в мире сем; ибо как тень переменчивая все проходит, и как во сне на этом свете пребывает; сейчас кто-либо есть; немного потом уходит; сегодня с нами, а поутру гробу предается. Ох, ох! Горе, горе! Воистину напрасно мятется всякий земнородной. Все изменится, все умрем: цари и князи, судии и сильные, богатые и нищие и всякое естество человеческое: сегодня с нами ликует, веселится и красуется иной человек, а по утру по нем плачем, сетуем и рыдаем. О, человек! Приди же ко гробу, посмотри там лежащего мертвеца: не славен, не виден, не красив; как он пухнет, и смрад испускает; плоть гниет и истлевает и червями поедается, кости обнажаются и весь состав рассыпается. Ох, ох! Горе, горе! Душа грешная, ужасное видение! Горе, горе! Обогащенная душевнотелесными чувствами, премудро созданная, совсем нет в тебе ни благолепия, ни вида, ни красоты! Куда скрылась твоя красота телесная и юность прекрасная? Где улыбающееся лицо, где прекрасные и светлые очи? Где аристотельский (ораторский) красноречивой язык? Где дыхание, сладкий, тонкий и нежной голос? Где красноречие премудрости, величавое хождение, мечты и желание, и суетное попечение? Все это пропало и червями съедено: вот из них одни выходят из уст и ноздрей, другие из глаз и ушей; иные из прохода, и все исполнилось безобразия и гнусности. Ох, ох! Горе, горе! Смотря на прах, лежащий во гробе, скажем себе: кто царь и вельможа, или нищий? Кто владыка или несвободный? Кто славный и не славный? Кто премудрый или неразумный? Где красота и наслаждение мира сего? Где сила и мудрость века сего? Где мечты и кратковременные прелести? Где богатство тленное и суетное? Где серебряные и золотые украшения? Где множество предстоящих рабов? Где все попечение суетного сего века? Но ничего этого уже нет; всего этого человек лишен. Ох, ох! Горе, горе! Воистину напрасно мятется всякий земнородный! - Смотрю на тебя во гробе и ужасаюся твоего вида; смотрю на тебя и трепещу и от сердца слезы проливаю. Ох, ох! Смерть лютая и немилосердная! Кто может избежать тебя? Ты пожинаешь род человеческий, как незрелую пшеницу. Итак, братия, разумевши краткость нашей жизни и суету сего века, позаботимся о смертном часе, оставив молву сего мира и не полезные житейские попечения; ибо не пребудет с нами по смерти ни богатство, ни слава, ни наслаждение, и ничто из сего не сойдет с нами во гроб, только добрые дела пойдут и защитят нас и останутся с нами; нагими же мы родились, нагими опять отходим. Итак, слыша это, мы должны не только сидеть с безмолвием в келии, удерживать язык свой, пещись о душах своих и плакать на молитве о грехах своих, но и под землю должны скрыться, заживо там рыдать о грехах своих и пожить, умирая Бога ради в подвиг. Зная скорое отшествие свое, будем прежде смерти изнурять тленное свое тело, потому что и по смерти должно ему оставаться тленным, пока воскресит нас Господь Бог от мертвых в последний день и дарует нам бессмертную жизнь и бесконечное царство во веки. Аминь.

Слово 4. О благодати Божией.

Вопрос: Почему может познавать кто-либо, достиг ли он совершенной благодати, или нет?

Ответ: Где благодать - источник жизни, там добрые дела от сердца истекают; когда Дух Святой посетит, тогда и всякий труд облегчается, и непрестанная молитва от сердца исходит, и очи постоянно испускают слезы, и всякое духовное просвещение бывает при сем и чистое трезвое рассуждение, ибо Святой Дух тогда действует внутри человека. А кто предается страстям, у того и страсти умножаются; тогда чрез них лукавой дух завладевает человеком, тогда бывает в душе его всякая темнота, и мрак, и тягость.

Вопрос о том, кто свят (т.е. имеет указанные свойства совершенной благодати)? Ответ: - тот, кто непорочно сохранил и соблюл заповеди, кто победил страсти и отказался от всякого наслаждения. Кто же от наслаждения отказался? Тот, кто совершенно отвергнул самолюбие во всех видах своего произволения; кто себя возненавидел в кратком сем веке ради царства небесного и бесконечной жизни; кто стяжал непоколебимую веру, твердую и несомненную надежду на Бога во всех своих скорбях и нуждах; таковой поистине свят и бесстрастен.

Слово 5. О чувствах душевных и телесных, о добродетелях и какая добродетель от какой рождается. О больших и начальных добродетелях. Если кто эти добродетели исполнит, тому и прочие все подчинятся.

При создании человека любовь Божия к человеческому роду проявилась неизреченно и несчетно: ибо Бог даровал человеку душевные и телесные чувства. Душевные чувства или силы суть: ум, смысл (рассудок), слово, мечтание (воображение), чувство сердца. Телесные же чувства следующие: зрение, обоняние, слух, вкус, осязание. Посредством тех и других мы и совершаем добродетели душевные и телесные. Угодно было Христу Богу нашему, чтобы написаны были книги, чтобы по ним человек рассуждал и поучался страху Божию - началу духовной премудрости. Страх божий рождает веру; вера - надежду; надежда - любовь к Богу и людям; любовь - терпение и иные многие добродетели; терпение - послушание и всякую добродетель; послушание - упование; упование - пост; пост - чистоту и безмолвие; безмолвие же рождает воздержание, молитву, слезы, бдение, плач, бодрость, трезвение и иное многое, и отсекает всякое злоязычие; плач рождает всякое нестяжание; нестяжание же рождает правду и отсекает всякий спор; молитва рождает рассуждение, трезвение ума, слезы, радость, смирение сердечное, кротость; смирение рождает смиренномудрие, уединение; смиренномудрие отсекает гордость, тщеславие и растит плод духовной. От этих добродетелей уничтожаются все душевные и телесные страсти, и мало-помалу умножается благодать. Эти добродетели необходимы для здравых телом и одержимых плотскими страстями.

Слово 6. О вере.

Первая добродетель - вера, ибо верою и горы преставляют и все, что хотят, получат, сказал Господь. Всякий во всех славных и дивных делах верою своею утверждается. От произволения нашего вера или уменьшается или увеличивается.

Слово 7. О любви.

Вторая добродетель - нелицемерная любовь к Богу и людям. Любовь обнимает и связывает во едино все добродетели. Одною любовью весь закон исполняется и жизнь богоугодная совершается. Любовь состоит в том, чтобы полагать душу свою за друга своего и, чего себе не хочешь, того и другому не твори. Любви ради Сын Божий вочеловечился. Пребывающий в любви, в Боге пребывает; где любовь, там и Бог.

Слово 8. О посте.

Третья добродетель - пост. Постом называю вкушение однажды днем мало, - еще будучи алчным вставать от трапезы; пищею иметь хлеб и соль, питием же - воду, которую сами собою доставляют источники. Вот царский путь принятия пищи, то есть многие спаслись этим путем, так сказали святые отцы. Воздерживаться от пищи день, два, три, четыре, пять и седмицу - не всегда может человек, а чтобы каждой день вкушать хлеб и пить воду, так всегда может. Только покушавши, должно быть алчным немного, чтобы тело было и покорно духу, и к трудам способно, и к умным движением чувствительно, и телесные страсти победятся; пост не может умертвить так страстей телесных как умертвляет скудная пища. Некоторые тем временем постятся, а потом предаются сладким кушаньям; ибо многие начинают пост свыше своей силы и другие суровые подвиги, а потом ослабевают от неумеренности и неровности, и ищут сладких кушаний и покоя для укрепление тела. Так поступать то же значит, что созидать, а потом опять разорять, так как тело чрез скудость от поста понуждается к сласти и ищет утешение, и сласти возжигают страсти. Если же кто установит себе определенную меру, сколько в день принимать скудной пищи, тот получает великую пользу. Однако же, относительно количества пищи, должно установить, сколько нужно для укрепление сил; таковой может совершить всякое духовное дело. Если же кто больше того постится, то в другое время предается покою. Умеренному подвигу нет цены. Ибо некоторые и великие отцы мерою принимали пищу и во всем имели меру - в подвигах, в потребностях телесных и в келейных принадлежностях, и все в свое время и каждую вещь употребляли по определенному умеренному уставу. Поэтому святые отцы не повелевают начинать поститься выше сил и себя приводить в ослабление. Возьми себе за правило кушать на всякий день, так можно тверже воздержаться; если же кто более постится, тот как удержится потом от пресыщения и объядения? Никак. Такое неумеренное начинание и происходит или от тщеславия, или от безрассудности; тогда как воздержание - одна из добродетелей, способствующая к обузданию плоти; алчба и жажда даны человеку на очищение тела, сохранение от скверных помышлений и блудной похоти; на каждой же день вкушать со скудостью бывает средством к совершенству, как говорят некоторые; и нисколько не унизится нравственно и не потерпит вреда душевного, кто вкушает на каждой день в определенной час; таковых похваляет святой Феодор Студитский в поучении на пяток первой седмицы великого поста, где он приводит в подтверждение слова святых богоносных отцов и Самого Господа. Так и должно поступать нам. Господь претерпел продолжительной пост; равно Моисей и Илия, но однажды. И другие некоторые, иногда, прося что-нибудь у творца, налагали на себя некоторое бремя пост, но сообразно с законами естественными и учением божественного Писания. Из деятельности святых, из жизни Спасителя нашего и из правил жизни благочинно живущих видно, что прекрасно и полезно всегда быть готовым и находится в подвиге, труде и терпении; однако не ослаблять себя чрезмерным постом и не проводить в бездеятельности тела. Если плоть распаляется по молодости, то много должно воздерживаться; если же она немощна, то нужно довольно в сытость принимать пищу, невзирая на других подвижников, - много или мало кто постится; смотри и рассуждай по своей немощи, сколько можешь вместить: каждому мера и внутренний учитель - своя совесть. Нельзя всем иметь одно правило и один подвиг; потому что одни сильны, другие немощны; одни как железо, другие как медь, иные как воск. Итак, хорошо узнавши свою меру, принимай пищу однажды на каждой день, кроме суббот, недель и владычных праздников. Умеренный и разумный пост - основание и глава всем добродетелям. Как со львом и лютым змием бороться, так должно со врагом в телесной немощи и духовной нищете. Если кто хочет иметь ум твердым от скверных помыслов, да утончает плоть постом. Невозможно без поста и священствовать; как дышать необходимо, так и поститься. Пост, войдя в душу, убивает во глубине ея лежащий грех.

Слово 9. О воздержании.

Четвертая добродетель воздержания - матерь и союз всех добродетелей. Если удержишь чрево, войдешь в рай, ибо воздержание есть убийство греха, удаление от страстей, начало духовной жизни и ходатай вечных благ. Напротив, пресыщение лишает человека духовного дарования, потому что сытость чрева ко сну клонит его и возбуждает в нем скверные помыслы, и он не может совершать бдение, ни чтением, ни рукоделием заниматься и никакого другого доброго дела исполнять. Легко, прекрасно, трезво и жажду утоляющее для питание хлеб и вода теплая. Без теплой воды у постника ссыхается желудок и затруднительно бывает испражнение; а хлеб или сухари, распаренные в кипяченой воде, или толокно житное, или кисель, скоро перевариваются; последнее особенно подходящая пища во время праздника или вечери. Четыре чина вкушения пищи; пост, воздержание, доволь и сытость. Если кто удержит чрево, не лишится райского пребывания; кто же не удержится, тот - добыча смерти, всех добродетелей лишается и бывает поруган.

Слово 10. О бдении.

Пятая добродетель - бдение. С рассуждением в меру новоначальным инокам должно половину ночи бодрствовать и половину ночи до утра спать, то есть шесть часов бодрствовать и шесть или пять часов спать. Средних мера - четыре или три часа спать и восемь бодрствовать. Совершенных же - один час спать, а остальные - всенощное стояние и внимательное бодрствование. Среди дня все должны один час спать. Бдение же с рассуждением очищает ум от рассеяния помыслов, делает его легким и вводит в молитву. Как чувственные глаза просвещают тело и все члены его освещают, так неусыпное внимание и бодрствование просвещает душу духовным зрением, ибо напоминает человеку о неизреченных благах, которые уготовал Господь любящим Его, показывает муки вечные, уготованные грешникам; и человек бодрствующий удивляется Творцу всегда, как переменяются день и ночь, как светит солнце, луна и звезды; как сменяется мороз, снег, зной, гром, дождь, напоминает человеку о преходящей жизни века сего, о кончине смертной и извлекает у него обильные слезы и, как сторож на высоком месте, освещает ясно духовному оку состояние человека, как он живет, - правым или неправым путем. Мерное бдение веселит сердце.

Слово 11. О молитве Иисусовой.

Шестая добродетель - молитва Иисусова. Это - общее дело у человеков с ангелами; этою молитвою люди скоро приближаются к ангельскому житию. Молитва - источник всякому доброму делу и добродетелям и отгоняет от человека тьму страстей. Приобрети ее, и будет душа твоя прежде смерти равноангельною. Молитва есть божественное веселие. Это единственной драгоценной меч; нет иного такого оружие, которое бы более ея посекало бесов; она опаляет их, как огонь попаляет терние. Эта молитва, как огонь разжигает всего человека и приносит ему невыразимую радость и веселие, так что он от радости забывает об этой жизни и все в веке сем считает за сор и пепел.

Слово 12.О смирении и смиренномудрии.

Седьмая добродетель - смирение и смиренномудрие. Смирение сердечное без труда спасает человека старого, больного, убогого, нищего и необразованного; ради него прощаются все согрешения; оно от самой бездны греховной возводит человека. Чрез смиренномудрие все вражеские сети и замыслы разрушаются, и оно укореняет жизнь духовную и соблюдает от падения.

Слово 13. О безмолвии и молчании.

Восьмая добродетель - безмолвие, т.е. удаление от всякого житейского попечения и смущения, или безответное молчание среди многолюдства. Обуздавший и сдерживающий свой язык, и все тело воздержит. Воздержанный на язык избежит и всякого зла, происходящего от него. Язык - неудержимое зло; многие пали от острие меча, но не так, как от языка своего, ибо язык обоюдоострой меч, невидимо закалающий душу и тело, пустословящих всегда в праздных сборищах. О, язык, - враг праведности моей! О, язык, - пагубник мой и дух сатанинский! Ибо многим трудом созидает человек духовное здание (спасение), а ты, язык, одним словом, в один час разрушаешь его и уничтожаешь. Мудрой муж безмолвие водит.

Слово 14. О нестяжательности.

Девятая добродетель - нестяжательность вещей и крайняя нищета. Нестяжательный монах, как орел высокопарный пребывает не уловим никакой тщеславною сетью века сего и не уязвим. Бежим, бежим от сребролюбия и прочих вещей, как от льва рыкающего, ибо оно прелагает кротость и смирение человека в немилостивой гнев и злопамятство и делает лютым зверем.

Слово 15. О рассуждении.

Десятая добродетель - рассуждение благоразмыслительное во всяком деле; потому что безрассуждение и добро приводит ко злу и посему бывает не добром.

Без эти выше указанных десяти добродетелей невозможно спастись. Отцы святые разъяснили о них в различных обширных беседах; здесь же о них сказано кратко. Три из сих добродетелей: во-первых, пост, т.е. воздержание рассудительное и неизменное; во-вторых, непрестанное упражнение в поучении божественных Писаний с бдением рассудительным, т.е. по совести, сил и бодрости каждого; и в-третьих, молитва Иисусова разумная, т.е. со вниманием ума к словам молитвы и внутренним хранением сердца, - эти добродетели, суть самые основательные, должны исполняться разумно - пред лицем и ради Бога без всякого лицемерия, человекоугодия и тщеславия; иначе исполняющий их ничем не отличается от неисполняющего. Лучше оставить ту добродетель, чрез которую мы произвольно высокоумствуем; - награда подается не столько за труды, сколько ради смирения. Лучше быть согрешающимся и кающимся, чем исправляющимся и возносящимся. Господь Бог да вразумит и утвердит нас совершать волю Его и священные заповеди и добродетели, Ему же слава ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Слово 16. О страстях и пагубных пороках и о том, какие от каких рождаются.

Прежде всякого грехопадения, бесы наводят на человека следующие страсти: мрачное забвение, гнев жестокий, т.е. бесчеловечную и зверскую злобу и неведение, как тьму беспросветную. Эти три страсти предшествуют всякому греху. Ибо не совершит человек ни одного греха прежде, чем он предварительно не расположится ко всякому злу или забвением или гневом или неведением. От них происходит душевное нечувствие, т.е. ум - душевное око, бывает темен и пленяется тогда всеми страстями. Прежде всего рождается маловерие. Maловериe же порождает самолюбие - начало и конец, корень и родоначальник всякого зла, оно есть бессмысленная любовь к своему телу, когда везде и во всех вещах избирает кто-либо себе одному только полезное. Искореняется же этот злой корень страстей любовию и милосердием и отречением от своеволия. Самолюбие порождает немилосердие и сребролюбие - несытую утробу, так же корень и причину всякому злу. От сих двух - самолюбия и сребролюбия, происходит во всяком месте всякое несчастие и жестокие злодеяние. Как в мирянах, так и в монахе сребролюбие порождает гордость, чрез которую бесы отпали от святой славы и свержены с неба. Гордость порождает славолюбие, которым прельстился Адам, захотев быть Богом и не был, и тем навел страдание и клятву на весь род человеческий. Славолюбие порождает сластолюбиe, чрез которое Адам пал и был изгнан из рая.

Сластолюбие порождает чревообъядение и различные блудные дела. Блуд порождает гнев, погашающий сердечную теплоту и пагубный для всякой добродетели. Гнев порождает памятозлобие - охлаждение духовной теплоты. Памятозлобие порождает мрачную и злобную хулу на своего брата. Хула порождает безвременную печаль, как ржавчина съедающая человека. Печаль порождает безумную наглость. Наглость - порождает тщеславие, выставляющее напоказ добродетели и чрез это оставляющее труды без награды. Тщеславие порождает невоздержное многоречие. Многоречие порождает празднословие, пленение. Уныние порождает мрачной сон. Если кто эти страсти победит, тому и прочие покорятся, - каковы: страхование, ужас, зависть, ненависть, лицемерие, лесть, ропот, нeвepиe, лихоимство, пристрастие, вещелюбие, малодушие, острожелчие, caмомнениe, любоначалие, человекоугодие, дерзость, смех, совершенное падение, невыразимый ров и погибель чрез отчаяние, в каком состоянии человек сам себя закалает, не ведая того человеколюбия Божия и милости, что пришел Он грешников спасти, и что нет на земле такого греха, которому не было бы прощения. Из семи следующих страстей - самолюбия, сребролюбия, гордости с тщеславием, злопамятности, осуждения, самомнения, - отчаяние - конец всем страстям. От сих страстей если кто не хранит себя и не отвержет их, тот погубит выше указанные следующие десять добродетелей: веру, любовь, пост, воздержание, бдение, молитву, смирение со смиренномудрием, безмолвие с молчаливостью, нестяжательность и рассуждение, и вместе повредит все остальные добродетели. Если кто имеет хоть одну из сих главных страстей, таковой нисколько не преуспеет, хотя бы и подвизался против прочих страстей, совершал какую-либо добродетель и хотя бы даже кровь свою пролил за Христа; и молитва такового неприятна Богу. Господь Бог да избавит нас Своею благодатию от всякой напасти и страстей во веки. Аминь.

Слово 17. О телесных страстях. Отчего оне происходят и чем побеждаются.

Телесная похоть у человека происходит: или от теплого растворения, или многоядения и безмерного сна, или от действия сатаны, или от осуждения других и тщеславия своего, телесной красоты, или от праздных бесед, щегольства и нехранения очей. Если приходят блудные помыслы и мечтание ночное сонное или дневное, или плотское разжение, то ничем нельзя от сего избавиться, как только постом, воздержанием и молитвою со слезами, во всенощном бдении. Когда кто познает душевную и телесную силу изнеможения, то вскоре получит покой от страстей.

Слово 18. О том, чтобы со вниманием пребывать всегда.

На каждый вечер мы должны испытывать себя, как прошел у нас день, и на всякое утро опять должны испытывать, как прошла ночь. И не только в определенное, но и во всякое время, на каждом месте и о всякой вещи мы должны давать себе отчет и рассуждать о добродетелях и страстях, в каком состоянии жизни мы находимся, - в начале, в середине, или в конце; достойно ли награды мы трудимся и совершаем добродетели, или только трудимся, а награды не получаем. Когда в чем погрешим, то восполним недостаток добродетели слезами и плачем. Мы потому не приходим в совершенство и бедны благодатью, что не знаем, в чем начало, средина и совершенство добродетелям, от чего оскудение добродетели, что ко всякой добродетели примешивается порок тщеславия, который противодействует ей. Без знания сего мы напрасно трудимся. Добродетели хотя и называются душевными, но во всех них страдает и утверждается и тело. Страсти же иначе: одни называются душевными, и потому так, что их любит или услаждается одна душа, помимо тела; другие же - телесными, потому, что в них нежится и тучнеет только тело, т.е. в тех и других душа и тело ни в чем не сочувствуют друг другу.

Слово 19. Сокращенная речь о всех душевных и телесных страстях.

Прежде всего нужно очистить царский дом от всякой нечистоты и украсить всякою красотою, и тогда уже можно войти в него царю. Подобным образом должно прежде всего очистить землю сердца и искоренить терние греха - страстные дела и умягчить ее скорбями и теснотами, посеять на ней семя добродетелей, оросить плачем и слезами; и тогда уже произрастет плод бесстрастие и жизнь вечная. Ибо не вселится Дух Святый, пока человек не очистится от страстей душевных и телесных. Одному можно пребывать внутри человека: или Духу Святому, или страстям; где Дух Святый, туда страсти не приближаются, а где страсти, там не пребывает Дух Святый, а лукавый. Прежде всего должно отогнать от себя самолюбие во всех видах, пожелания предметов сего мира и уничтожить себя во всех видах покаяния, - в помысле, в деле, в слове, в пище, одежде, в домашней обстановке и внутренних вещах, во всем должно смирять себя и осуждать; во всем избирать себе худшее, и таким образом умолкнут страсти душевные. Смирение никогда не падает, ибо ниже всех лежит. Так же необходимо усмирить плоть свою, удручая ее подвигами добродетелей и скорбями без упокоения, - и умолкнут страсти телесные. Должно удерживать и язык свой, как источник всякого зла и разорителя добра, таким образом перестанут действовать все страсти душевные и телесные и усмирены будут; человек будет бесстрастен и начнет приобретать жизнь вечную; враг же будет побежден, ибо окажется бессильным и все оружие и козни его изнемогут.

Слово 20. О бесстрастии.

Бесстрастие состоит не в том только, чтобы избегать греховных пристрастных дел, но в том, чтобы не иметь и пожелания их. Бесстрастен тот, кто победил пристрастие во всех прилогах, понуждающих или прельщающих, и, став выше всех страстей, не возмущается ни за какую вещь мира сего, не боится скорбей, бед и напастей, не страшится даже самой смерти, считая это залогом жизни вечной. Бесстрастен тот, кто, страдая от бесов и от лукавых людей, не обращает на то внимание и не считает это за зло; как будто иной кто страдает; прославляемый он не возносится и оскорбляемый - не гневается; но как дитя наказываемое плачет и утешаемое радуется. Бесстрастие не есть одна какая-либо добродетель, но собирательное наименование всех их. Оживляется тогда человек от Духа Святаго; потому что без Него не крепко все духовное тело - состав добродетелей. До вселения в человека Духа Святаго, по очищении от страстей, не может он называться бесстрастным, ибо до сего он страдает на всяком месте. Когда же Дух Святый сойдет на человека, тогда Он облегчит ему все тяготы и скорби, и он без труда пребывает во всем. Богу нашему слава во веки. Аминь.

Слово 21. О чистоте сердечной и душевной.

По многотрудной жизни, чрез душевные подвиги свои мы входим в сердечную, умную и душевную чистоту, ибо от скорбей, претрудных духовных и телесных добродетелей: алчбы, жажды, бдения и прочих очищается сердце... От скверных страстных вожделений рождаются телесные страсти, т.е. блуд. От чистоты же сердечной и поста с молитвою очищается ум от скверных помыслов и мечтаний. Чрез чистоту ума освобождается душа от своих страстей и просвещается; от душевной же чистоты происходит умное видение. Без сердечной, умной и душевной чистоты, то есть бесстрастия, бесы дерзают входить в нас, возмущают нас и показывают вместо истины прелесть. Ибо чистым только сердцем, душою и умом созерцается Умное Солнце. Должно особенно прилежать посту и непрестанной молитве, чтобы она сходила в глубину сердца и очищала его от страстей душевных и телесных и, услаждая, умягчая, увеселяя и отгоняя скверные помыслы и мечты ума, просвещала душу. Когда таким образом очистится у человека сердце, ум, душа и тело, тогда вселится в него благодать; вход же беса и страстям затворяется, и начинает он ощущать духовную сладость. Пока не ослабнут у человека естественные движение в теле, чтобы не возбуждали они в сердце греховные сласти, и все чувства телесные не очистятся при жизни; пока ум не освободится от мрачных скверных мечтаний и душа не избавится от пристрастий, до тех пор сладость благодатная не возбудится в человеке том, и он не увидит Божественное в душе своей. начало чистоты несогласие на грех помысла, а конец - умерщвление - мертвость ко греху тела. Нечистота сердца - блудная страсть и сердечное греховное разгорячение; нечистота же тела - падение на дело во грех. Нечистота ума - скверные помыслы; нечистота же души - различные душевные страсти, когда душа что-либо чрезмерно любит и услаждается тем. Если кто телом трудится и совершает некоторые добродетели, но не радит о сердечном настроении, не занимается усердно умным деланием - вниманием и не заботится о душевной трезвости, то он подобен тому, кто одною рукою собирает, а другою расточает; внутреннее же сердечное трезвение, умное делание и душевное настроение - конец его. Телесные труды без внутреннего настроения и внимания подобны сухому листвию. Потому мы и не приходим в совершенство и не получаем благодати, что не знаем: - с чего положить начало духовной жизни, что составляет середину и конец ея, и в чем состоит существо и основание добродетелям, - пока не узнаем сего, до тех пор в одно и то же время трудимся и разоряем. О, человек! пойми же то, с чего начинается духовная подвижническая жизнь, откуда рождаются добродетели, и чрез что легко входят в нас страсти, и тогда скоро получишь душе своей просвещение; без этого же начала ты как бы в море семя сеешь, и оно бывает погубляемо.

Слово 22. О помрачении ума, то есть нерассудительности.

Помрачение ума происходит от страстей: от многословия, от суетливости, от безмерной заботы, от скорби, от мечтания, от объядения, от многоспания; часто и от бесов оно бывает, то есть от смущений их, когда они приближаются к нам. От входа в нас сих страстей душевное око наше закрывается, то есть притупляется зрение ума; и он уже ничего духовного не видит и не имеет рассуждения, подобно тому, как кто-либо и здоровым телесным глазом не видит в темноте ночной, иногда спотыкается, а иногда и падает в яму; так и человек, имея потемненный ум, впадает в яму различных страстей: унывает, мечтает, предается многому сну и совершенно забывается, что идет путем вечной погибели.

Слово 23. О трезвости ума, то есть внимательности.

Трезвость ума - светлость мысли, происходит от бесстрастия, т.е. от чистоты, поста, воздержания, неразвлекаемого безмолвия, неисходного пребывания в келлии, молитвы Иисусовой, безпечалия, умеренного сна и от действия Святаго Духа, когда подается нам благодать от Благодателя. Сими добродетелями ум очищается от помрачения, грубости, мечтания и просвещается, и тогда человек становится понятливым, рассудительным и веселым. Кружение мыслей никто не может остановить ничем, разве только непрестанной молитвою Иисусовой, памятью смерти и будущего мучения, памятью и желанием будущих благ, внимательным пением или чтением наедине. Больше же всего очищает ум от помрачения, грубости и мечтания молитва, пост и неисходное в келлии безмолвие. Молитва и пост отгоняет всякие греховные помышления, останавливает разгорячение мозга, сохраняет ум от мятежа, собирает его от рассеянности и просвещает. Молитва и пост изгоняет из человека духов нечистых и исцеляет беснующихся, - как сказал Господь: сей род (бесовский) не исходит, токмо молитвою и постом (Мф. 17, 21). Молитвою и постом очищается и ум, в котором от бесов часто бывает помрачение. Молитва и пост есть оружие, заграждающее всякий вход в нас бесов. Молитва, как благодатной дух, очищает наш дух, просвещает ум и подает усердие. Молитва с трезвением ума и сердца - охрана ума, угашает забвение его, как вода огонь. Посему честным именем должно называть добродетель сию зарождающиеся от нея светлые созерцания. Возлюбивши ее, грешники непотребные и мерзкие, будете святыми и достойными, неразумные и нерассудительные - разумными и рассудительными, неправедные - праведными; мало того, но и созерцателями, богословами и свидетелями будете божественных тайн чрез призывание имени Господа Иисуса Христа, Сына Божия. Многие св. отцы сказали, что молитва Иисусова есть источник всякому благу, сокровище добродетелей, она скоро сподобляет благодати Св. Духа, спасает, неизвестное разъясняет и научает. Как в зеркале видит человек свое лицо, так в трезвенной и доброй молитве видит умом всю жизнь свою, хорошо или худо живет. Сия молитва трезвенная отгоняет от человека тьму страстей, освобождает от всех бесовских сетей, помышлений, слов и дел, побеждает всякое естественное желание, чувства и скорби, от всякого искушения помогает и очищает и, как пламенной меч, посекает оные, ибо Бог есть призываемый именем сим, которому все подчиняется. Ничто не можете так победить злобные хитрые коварства бесов, кроме молитвы Иисусовой трезвенной, чистой и внимательной, совершаемой с чистым умом и смиренномудрием; невозможно, и не может человек подвижник помимо сего восстать против бесов и сопротивляться им. Однако, без наставника в сей молитве он, пострадавши, погибает; услышав, или узнав из слов св. отцев, что она велика, а не понимая существа ея, совершает, и неразумно думает о ней, что достиг совершенства, и начинает умом мечтать, внутри иметь ратников, не очистив его наперед трезвением, вниманием, бодрствованием, и таким образом низлагается от бесов. Начало сему доброму и прекрасному деланию состоит в следующем: первое должно ослаблять страсти, не творить того, что Богу не угодно, и не делать того брату, что сам ненавидишь; затем хранить сердце свое от похотной сласти и скверного разжения, твердо соблюдать ум от помыслов, чтобы всегда содержал он сердце в смиренномудрии. От сего уже рождается молитва, которая побеждает и уничтожает множество страстей и лукавых духов и благодать умножается. Как пост и молитва Иисусова, служит очищением и крепостью трезвению и вниманию, так трезвение составляет достоинство, святость и опору молитвы. Трезвение называется иначе чистотою ума, нечистота же ума - скверные помыслы, а нечистота сердца - разжение и похотная сласть. Не может сердце устоять в чистоте, чтобы не оскверниться, если не будет сокрушено постом; невозможно и хранить святость без поста, не подчинится и плоть духу для духовной деятельности, и самая даже молитва не возвышается и не действует, потому что естественная потребность превозмогает и плоть понуждается разжигаться; от разжения же плоти восстают мысли и оскверняется ум; от мыслей же сердце возбуждается и оскверняется, а чрез это благодать удаляется и нечистые духи имеют дерзость властвовать над нами, сколько хотят, понуждают плоть на страсти и направляют ум, куда хотят, или, как бы веревкою связавши, держат его неспособным к духовным желаниям и действиям. Без этого демоны не могут нас победить; ибо лукавые прежде стараются чем то ни было привести наше уме в помрачение и забвение и потом уже ввергнуть нас в греховную пропасть. Но мы будем всегда держаться поста, как тихого пристанища от мысленной вражеской сети; ибо пост очищает тело; питает и укрепляет молитву, делает ее сильною, и как пламень огня она из уст восходит. Соединяемая с постом трезвенная молитва опаляет бесов, так что они, как бы к горячей пещи, не могут приблизиться и сделать пакость целомудренной душе.

Слово 24. О молитве Иисусовой, которая скоро вселяет благодать и удобно спасает душу.

"Господи, Ииcyce Христе, Сыне Божий, помилуй мя!". Если кто с желанием и непрестанно, как дыхание из ноздрей, творит молитву сию, вскоре вселится в него Св. Троица - Отец, Сын и Св. Дух и обитель в нем сотворит, и пожрет молитва сердце, и сердце - молитву, и станет человек день и ночь творить cию молитву и освободится от всех сетей вражиих. Говорить же молитву Иисусову должно так: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя" Стоишь ли, сидишь ли, ешь ли, путешествуешь ли, другое ли что делаешь - постоянно говори сию молитву, усердно понуждая себя к ней, ибо она поражает невидимых врагов, как воин крепким копьем. Напечатлевай ее и в мысли своей; не смущайся тайно творить ее и в нужных местах. И когда изнеможет язык и уста, тогда одним умом молись. От молитвы, произносимой долговременно языком, проистекает умовая, а от умовой - сердечная. Когда же изнеможет ум от непрестанного напряжения и сердце возболезнует, тогда можно немного попускать их в пение. Произносить же молитву Иисусову вслух, негромко, настолько, чтобы самому себя слышать. Не должно во время молитвы уклоняться мыслью туда и сюда к житейским тленным вещам, но пребывать неленостно в памяти сей только молитвы; ибо молитва есть ничто иное, как отчуждение от видимого и невидимого мира. Посему должно затворять ум свой в молитве. Где стоит тело, там и ум да будет с нами, не имея никакого помышления во время молитвы. Св. отцы говорят: "если кто устами молится, об уме же небрежет, тот напрасно трудится, ибо Бог внимает уму, а не многоречию; умная молитва не допускает иметь в уме какое-либо мечтание или нечистую мысль". Если кто не навыкнет умной Иисусовой молитве, не может иметь непрестанной молитвы. Если же кто навыкнет молитве Иисусовой, и она соединится с сердцем, тогда подобно источнику потечет сие молитва на всяком месте, при всяком деле, во всякое время, всегда будет возбуждать человека бодрствующего и спящего; когда начнет тело спать или дремать, и тогда она возбуждает его, исторгаясь извнутрь и никогда не уничтожаясь. Посему велика эта молитва, никогда не оставляемая, так что при ней, хотя уста изнемогают и дремлет тело, но дух никогда не спит. Когда исполняется прилежно неотложное дело, или сильно насилуют помыслы ум, или одолевает сон, тогда нужно усердно молиться устами и языком, чтобы ум внимал голосу; когда же ум в тишине и спокойствии от помыслов, тогда можно им одним молиться. Этот путь молитвенный - скорейший ко спасению, чем посредством псалмов, канонов и обычных молитв для грамотного. Что совершенный муж пред отроком, то сие молитва пред грамотнословесием, т.е. молитвою искусственно писанною. Умно-сердечная молитва - для преуспевших; для средних - пение, т.е. обычные церковные песнопения и для новоначальных - послушание и труд. Молитва эта требует трезвения, воздержания, удаления от людей, всякого беспопечения и безмятежия, от коих возрастает и утверждается истинная молитва. Если кто не отринет сих препятствий, не может содержать и непрестанной молитвы.

Слово 25. О том, чтобы никогда ни о чем не заботиться.

Все досаждения и скорби причиняют нам бесы; они хитро подводят безвременные заботы и различные сети для того, чтобы отвлечь наш ум от молитвенного созерцания, то есть стараются сделать ум наш праздным, незанятым делом спасения, отторгнуть его от высокой молитвенной любви Божией. Если бы возможно было им, дали бы царство и богатство всего мира, только бы заботливостью отвлечь ум наш от памяти любви к Богу, то есть от непрестанной молитвенной памяти, непрестанного моления, что есть любовь к Богу. А мы больше всего будем иметь заботу об этом и не оставим молитвенной сладости. Все попечение возложим на Бога; Он исполнит все наши нужды. Предадим забвению все дела мира сего и не будем иметь заботу ни о чем в веке сем, ибо она связывает иноку руки и ноги и против воли влечет его к любви миpa сего; как вода угашает огонь, так и печаль века сего - любовь к Богу. Посему будем внимательны и всегда усердны к любви Божией, и Господь попечется о нуждах наших; тогда явится и источник слез от сей молитвы. Если отстранимся от смущения и волнения мирского, тогда чрез внимание и хранение сердечное, сладостною становится молитва, и слезы сами собою проливаются; не с принуждением уже источает их из себя человек, но с радостью. Если кто желает, при вышесказанной молитве, исполниться горячею любовью к Богу еще до исхода души своей, пожить подвижнически и в нужде, и носить на теле своем мертвость Иисусову: быть всегда мертвым плотью и во все дни жизни своей работать без смущения одному Богу, то начало и конец всему этому - отсечь все пристрастия и похоти и всякое попечение и суету миpa сего. Устранись от всякого человека, молвы и смущения, проводя птичие житие и нисколько не заботься о суетных; все останется на земле, ибо мы живем здесь в гостях, как сказал Апостол: наше житие на небесах (Фил. 3, 20); попечемся только о душе и во всякой нужде имей попечителем Бога; нигде, никогда, ни в какой нужде не оставляет Бог несомненно надеющихся на Него всецело и работающих Ему всем сердцем в любви к Нему. Если поживем в надежде на Бога - хотя и один день и так скончаемся, то это лучше многих лет, проведенных в двоедушии; нигде не писано, чтобы уповающие на Бога оставлялись. Ибо невозможно спастись, не оторвав своего ума от суеты и всякой заботы и не собрав его в одно место. Единый ум или Христу всецело предать, или суетному попечению. Всякое помышление и забота, преждевременные и отвлекающие наш ум от молитвы, происходят от бесов. Желающий спастись и угодить Богу, пусть отвратится от всего земного и поживет, как одна из птиц; пусть изберет отдельное подходящее место и пребывает наединe или с духовным своим чадом, переносит недостаток в телесных потребностях - пище, одежде и вещах; в недостаткe душа смиряется и умиляется, а ум возвышается; когда человек ничего не видит у себя, легче терпит телом, радуется душою о будущих наградах. Где же изобилие во всех потребностях посреди многих братий, там невозможно сохранить ум невозмущенным, потому что требует послушания и оставления своей воли и исполнения во всем повеленного.

Слово 26. О непрестанной молитве.

Что должно сделать, чтобы ум всегда был занят Богом? Если не приобретем трех следующих добродетелей: любви к Богу и людям, воздержания и молитвы Иисусовой; то не может ум наш вполне быть занятым Богом; ибо любовь укрощает гнев, воздержание ослабляет похоть, а молитва отвлекает ум от помыслов и прогоняет собою всякую ненависть и высокоумие. Будь же постоянно занят Богом, ибо Бог всему научит тебя и откроет Святым Духом вышнее - небесное и нижнее - земное. Аминь.

Молитва Живоначальной Троице. Отче Преблагий, и Сыне Пресвятый, и Душе Святый: Троице Святая, Неразделимый Боже, спаси меня грешнаго!

Слово 27. Четыре связующие добродетели.

Основание всем благим в следующем: сидеть в своей келлии, приобретать непрестанную молитву, воздерживать чрево и язык. Нерадящий о сих четырех добродетелях, пусть знает, что не только эти погубляет, но и всем добродетелям разрушает основание и открывает источник страстей и бездну смущения. Келлия иноку - что гроб мертвому: мертвый никогда не движется во гробе, и инок, сидя в келлии своей, никогда не согрешает, будучи свободен от трех доводов ко греху: - зрения, слушания и разговора; только Бог в нем пребывает и добрые дела. Молитва же отвлекает от всех помыслов, так что все в миpe сем считается как прах и пепел. Когда душа ощутит сладость молитвы, тогда ни во что считает жизнь, не желает красот и сладостей, забывает о себе и всех живущих на земле. Посему должно исполнять молитвенное правило и крепко понуждать себя к молитве. Когда же изнеможем, тогда нужно приниматься за рукоделие, чтобы не овладел нами сон. Если ночью во время молитвы нападет сон, тягость очей, тогда при огне должно бодрствовать и не склоняться к низу, но смотреть прямо на икону. Удерживание чрева от пищи, то есть пост и воздержание, подает бодрость, легкость телу для совершения добродетелей; воздержник подобно орлу летает, не чувствуя плоти. Воздержание языка избавляет от следующих пороков: клеветы, смущения, празднословия, лжи, окаменения сердечного без умиления, уныния, тщеславия, показывания своего подвига. От многословия происходит погубление добродетелей, разорение, безмолвие и прочие бесчестные страсти. Молчаливый страшен бесам, потому что они не видят сердечные тайны у совершенных, когда не говорят устами. Любящий же многословие не избежит греха. Если все дела греховной жизни положить на одну сторону весов, а молчание на другую, то найдем, что оно перетянет их. Видишь ли, скольким добродетелям бывает помощью пустынное отшельничество и воздержание языка, и сколько худого они уничтожают! Начало, прочность, и конец, корень и основание пустынной безмолвной жизни - многая молитва; а трезвение, немечтательность ума и алчба - помощники сему. Без этого человек склонен бывает на увлечение помыслами, сон, леность, рассеянность, уныние, расслабление, и понапрасну он тратит время. Кромe сего ему требуется горячая, непоколебимая вера и упование на Бога, терпениe, постоянство утвержденное мужеством, беспопечение о всех предметах благословных и неблагословных, потому что ум, занятый предметами, заботится, мечтает, рассеевается, прилепляется к ним, и от этого погашается теплота сердца, сладость молитвы, духовная горячность и ревность; ум в нерадении дремлет и забывается, и человек праздно губит время, забывает о смерти, муке и царствии небесном, дремлет и телом, и спит мрачным сном, а душа одна не можете бороться со сном, будит и поднимает от сна плоть без возбуждения и содействия ума, то есть трезвения и сердечной молитвы. Человек или укрепляется и приходит в совершенство от умного возбуждения и от сердечного делания, или ослабевает и одолевается от страстей и часто страдает от бесов. Ибо, кто пребывает в десных, то есть сердечном делании, сохраняет ум от скверных помыслов и сердце блюдет, то в таковом пребывают святые силы и помогают ему; если же кто остается в шуиих, того одолевают противные силы. Многие св. отцы так говорили об этом: "если пребывать спокойно в келлии (а келлия всему научит) с возбуждением и возгреванием себя самого, трезвенно и усердно всею душою, умом и сердцем быть занятым одним Богом, от всего удаляться, и сохранять свой ум трезвенным и немечтательным в помыслах, воздерживаться в пище, непрестанно и прилежно заниматься молитвою Иисусовою, - если так пребывать в келлии, то как бы остном будет уязвляться тогда душа и сердце, и ум ревностию озаряется". Безмолвие есть не отвлекаемое служение и предстояние Богу. Если человек, когда, исполнив все это, чего никогда не испытал, вкусит сладость любви к Богу, именно от молитвы Иисусовой, тогда избегает народа, как дикий осел и тогда познает пустынное безмолвие и получит пользу от отшельничества.

Слово 28. О том, чтобы заботиться о внутреннем, в излишние же попечения не вдаваться, но непрестанно молиться Богу.

Смотри, инок, будь внимателен к хитрым замыслам лукавых бесов и трезвись умом! Лукавые бесы когда видят человека в хорошем настроении, со слезами творящего молитву и добродетели, тогда напоминают ему о каких-либо делах по келлии, говоря: "это дело необходимо, смотри, исполни его"! Сегодня это, завтра - то, или другое, или десятое; или: "иди и посети брата", или: "иди туда и сюда", или заставляют припасать излишнюю пищу и другое и иное всячески предлагают, беспокоят и тревожат его. Для того это делают они, чтобы не был он свободен для Бога и не насытился бы слезным умилением плача. Ты же, подвижник и воин Христов, познай обман лукавых бесов и смотри, что они делают, чтобы каким либо образом не обманули тебя. Ибо как невозможно смотреть одним глазом на небо, другим - на землю, так нельзя человеку заботиться о душе и теле. Как источник не может одним течением изливать сладкую и горькую воду, так невозможно человеку и Богу работать и о теле заботиться; невозможно мамоне работать и Богу угождать, невозможно есть, ибо одного возненавидите, а другого возлюбите, как раб, служащий двум господам, не может обоих любить. Таким образом не должно нам считать для себя вечным никакого другого предмета, кроме одного бессмертного Создателя нашего: Ему работать, для Него малое это время употреблять, на вечное уповать. Поэтому самому святые отцы заботились только о нынешнем дне; о завтрашнем же, касательно всякой вещи и нужды, заботу возлагали на Бога, предавая в руки Господни душу и тело; да Сам Он промышляет о жизни их и заботится о всякой потребности. Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает (Пс. 54, 23); только Им одним будь непрестанно занят; ибо Он всегда слышит день и нощь взывающих к Нему; особенно же взирает на непрестанную молитву их. Если же мы сами о себе заботимся, то Бог не заботится о нас; если сами мстим, то Бог не отомщает за нас; если сами себя освобождаем от болезней, то Бог не исцеляет нас. Когда же восприимем упование, упразднимся для молитвы, бросим попечение, тогда приходит нам на ум память смерти, и пришествие Христово, и возгорается сердечная теплота, очищается и просветляется ум и душа наша услаждается умилением и пребывает в страхe Божием. Когда же привяжемся к излишнему рукоделию и попечительности, тогда все забываем; и память смертную и пришествиe Христово, и теплота сердца погашается, и светлость ума помрачается, и умиление и страх Божий отходят от души, и удаляется она от Бога чрез излишнее рукоделие и заботу. Посему должно нам возложить упование на Бога, дабы Он промышлял о жизни нашей, и жизнь наша тогда будет согласна с апостольским словом, как сказано: аще живем, аще умираем; Господни есмы (Рим. 14, 8), т.е. если живем в надежде на Бога, как и Господь сказал: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет. И всяк живой и веруяй в Мя, не умрет во веки (Ин. 11, 25-26). Если же заботимся о завтрашнем и печемся о сладостях, и в том потратим cиe малое время, то когда же будем свободны для Бога? Ясно, что оставим Его и отпадаем от Божественной любви Его и лишимся всех добродетелей, и Им Самим будем оставлены, лишимся славы Его, и будет наша жизнь в надежде на себя таковою: или живем, или умираем, живем греху и умираем для муки. Да не свяжемся как-нибудь мало-помалу сею пагубнейшею заботою; иначе и земных благ лишимся и будущих не получим. Однажды навсегда мы отреклись земных вещей, мирского мудрования; предадим же забвению всякую мирскую прелесть; пренебрежем все прелестное и презрим все временное века сего; и так приступим к одному Господу, день и нощь будем служить Ему в страхе, от всех в миpе сем нагим быть и иметь птичье житие. О, инок! Разве не считаешь все, находящееся в миpe за ничто, а заботишься о необходимых потребностях телесных? Все тленно и имеет конец; благоденствие миpa сего или покой телесный - суета сует. О, инок! скажу тебе полезное слово, что ничего нет нужнее каждому своей души; и самое тело наше будем иметь, как чужое, ибо - смертно к тленно. Кроме Бога только одна душа наша бессмертна и нетленна. Положившийся на Бога поистине не заботится о плоти, - чем ее питать, одевать, не собирает имение на случай голода и не страшится ничего - ни зверем быть съедену, ни убиту, но все это по заповеди оставляет, ибо имеет во всем попечителем и помощником Бога. Если кто не возложит всего себя на Бога, - и в необходимых телесных нуждах и во всякой скорби не будет говорить: "как Богу угодно", - не может спастись. Терпящий же скорби, мало-помалу возвеселится при исходе своей души и по исходе возрадуется неизреченною радостью. Когда болеем, получаем раны, или к смерти приближаемся и умираем, или терпим недостаток в необходимых потребностях и никого не имеем, кто бы помиловал нас; и если при этом скажем: "как Бог хочет, так да сотворит с нами", - то этим одним посрамлен и побежден будет диавол, враг наш.

На всякий час ожидай кончины своей и пришествие Христова и говори: "теперь постараюсь о своей душе, вечером могу умереть"; когда придет вечер, подумай: не в эту ли ночь скончаюсь, - или внезапно придет смерть, или дерево поразит меня, или жилище обрушится и убиет меня, или дыхание вдруг остановится и, как цвет отпадает, увяну я и, как трава высыхает, умру и потом без вести останусь; Бог один знает, где я тогда буду находиться; ибо Он судит каждого по делам, говоря: "туда его определяю". Так размышляй на всякий день и ни о чем не заботься, только о грехах своих, и таким образом душа твоя войдет в смирение и плач и за страшного грешника будешь считать себя и непрестанно источать источники слез. В потребностях же, одежде, посуде и вещах, соблюдай простоту, худость, скромность, - не потому, что не на что купить, а потому, что этим душа смиряется и не удаляется от Бога, - и везде удобно найдет их; и просто сказать, в этом поступай так, чтобы ни в чем не обличала совесть. Не презирающий всякую вещь, и славу, и телесной покой, и еще самооправданий в чем либо, не можете спастись. О, человек! внимателен будь к своей душе, потому что она одна у тебя, и одно время жизни твоей, и неизвестен конец - смерть, и непроходима и наполнена твоими врагами воздушная пучина. Не будет тогда другого помощника кроме добрых дел; внимай себе, чтобы не каяться тебе на бесконечные веки. Непрестанно молись и провождай день за днем во внимании, ко спасению своей души, о телесных потребностях промышляй самое необходимое из них. Забыл, несчастной, твое обещание и первую ревность в том, чтобы только непрестанно молиться, и попечение всякое возложить на Бога, дабы Он промышлял о всем, о пище же и одежде, и в скорбях, когда подобно бесплотно мужался ты. Не знаешь ли, бедный, что насколько святые оставляли всякую суету и заботу сего миpa, настолько Бог исполнял их нужды и недостатки; как неистощимое сокровище имели они божественную помощь. Насколько же суетится человек, настолько и Богом оставляется. О, человек! Вспомни час смертный и муку вечную, вспомни жизнь бесконечную, несказанную красоту и славу, которую от века приготовил Бог любящим Его, избранным Своим. Вспомни прошедшее время свое и годы, которые потеряны были в суете миpa сего; можешь ли возвратить из них хоть бы один день или ночь; равно если придет конец жизни твоей, можешь ли ты прибавить, или выпросить на покаяние хоть один час. Захотим взыскать худо потраченное время нашей жизни и не найдем. Итак, познай прелесть лукавых бесов; будем трезвиться умом и о суетном небречь, когда тело взалкает, тогда и пищу найдет, так и в прочих потребностях; ибо как пузырь на воде пропадает, так каждая вещь миpa сего истлевает. Невозможно Богу работать и мамоне. Но лукавые бесы внимательно и неотступно наблюдают за нами, к чему мы склонны, - к тому и побуждают нас; замечая наше греховное желание, помрачают наш ум, и день за днем крадут наше время, и, как воры, тайно проникают в нашу мысль и понуждают нас заботиться о тленных вещах, а Бога и душу свою оставлять, и влагают в наше помысл: "это, или то дело весьма нужно, сделай его сегодня или завтра"; тогда как оно нисколько не нужно. О, человек, будь к сему внимателен, и блажен будешь! Послушай апостола Павла, говорящего: непрестанно молитеся (Сол. 5, 17), - во всякое время на всяком месте. И если скажешь: "невозможно постоянно молиться, ибо тело ослабеет в службе"? Не о том он говорит, что только в стоянии идет время молитвы, но о том, чтобы всегда молиться, как то: ночью, днем, вечером, утром, в полдень; и на всякий час,-работая, ядя, пия, лежа, вставая, говори: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!" И не ожидай для молитвы определенного времени - года, месяца, недели и не делай различия мест, ибо не в месте и времени, а в уме представляется Божество и на всяком месте владычество Его.

Слово 29. ВОПРОС: чем сохраняется трезвость ума, отчего происходит сонливость и холодность нашей мысли, угашающая святую теплоту в душе и усердие к Богу?

ОТВЕТ: хранит эту святую теплоту мысль трезвенная, горячая ревность, чтобы мужественно и терпеливо на каждый час всеми силами ограждать свою душу от расслабления. Эта ревность устраняет всякое сопротивлениe, дремание, леность, тяготу, расслабление и уныние. Эта ревность укрепляется, возбуждается, разгарается и бывает охраною дома добродетелей. Вместе с тем должно исполнять обычные поклоны, рукоделие и прохлаждаться на воздухе, ибо от этого большая помощь и сила против сна, лености, тягости и расслабления. А на молитву нужно становиться в свежем месте, т.е. прохладном, потому что тогда кровь не приступает в ноги, это только не для немощного и болезненного телом, но для здорового. В теплой же комнате нападает: дремота, сон, леность, тягота, расслабление, и это стесняет и одолевает подвижника. Ничто так не томит уединенных пустынножителей, как эти немощи. Впрочем, будь внимателен к себе самому: от молвы рождается многословие; от многословия - празднословие; от празднословия - праздность; от праздности - лишение добрых дел, и впадает тогда человек во всякое зло.

Слово 30. О сне. Как должно бороться со сном желающим хорошо потрудиться ради Бога в уединенной жизни.

В пустыне, в уединенной жизни шесть сильных борений: леность, уныние, сон, отчаяние, тягота и страх. Ради шести сих страстей св. отцы возбраняют жить одному. Воистину сон губительнее и лености и уныние и отчаяние, так как от него происходят эти последние, и многие другие страсти. Тягота же и страх временем борют. Как назову его (сон), - не леностью ли, когда кто-либо спит ненасытимым сном. Когда мрачной сон одолеет, тогда подвижник унывает и скорбит о погибшем времени; потом приходит отчаяние о утрате душевного спасение; является уязвляющий совесть помысл, говоря; "напрасен твой труд, так как овладел тобою сон". Великое, братие, бедствие есть сон: как мгла покрывает солнце, так многий сон закрывает созерцательную силу ума, и как завесу налагает забвение на ум, которой становится от того не чувствительным ко всему доброму духовному и непамятлив. Задремал страж, - разбойники напали; когда ум не чувствует и все бывает мрачное и страстное. Бесы как тьмою ум омрачают, и как водою погашают огонь, так дремотою и сном они одолевают, для того, чтобы иметь возможность лишить душу всех добрых дел и навести на нее страсти. Все усилие и старание бесов против нас состоит в том, чтобы отвлечь наш ум от Бога и непрестанного подвига. Для сего они силятся всяким образом, всякими предлогами удержать нас в cyeте века сего, или хотят погрузить нас в сон, чтобы окрасть время чрез праздное пребывание. Один сон, но много причин его бывает: - от естества, когда мы имеем потребность, от обеядения, мечтательности ума, молвы, смущения, скорби, бесовской зависти, уныния, или от излишне продолжительного пощения, от чего, изнемогая плоть, хочет успокоить себя сном. Как многоядение и многопитие переходит в обычай, - кто, например, навыкнет много есть, особенно же пить, много природа просит; а кто навыкнет мало есть, мало тогда и природа просит; - так и сон: если кто ослабеет и не борется со сном, а хочет спать до насыщения, много тогда и природа требует сна. И таковой всегда как во тьме проводит жизнь, постоянно имея ум мрачным и не занят деланием добродетелей. Если же кто навыкнет мало спать, мало и природа тогда сего просит. Очень пагубна привычка ко сну неумеренному; кто приобрел cиe от юности, пусть таковой потрудится и понудит себя против нея в начале отвержение миpa. Если кто хочет победить сон во время стояния, сидения и лежания и приучит себя к бодрости, то требуется много воздержания, трезвения ума, непрестанной молитвы Иисусовой, невозмущаемого безмолвия, горячей ревности, чтобы на всякий час оградить свою душу от расслабления терпением. Пусть и память смертная спит и восстает с тобою, тогда тело против своего желания последует за душою. Ничто так не помогает против сна, как следующие четыре добродетели: воздержание, трезвение, молитва Иисусова и память смертная; эти добродетели называются бодрым и трезвым стражем. Без этих четырех добродетелей бывает душевной дом сном и мечтательностию. Не терпите голодное чрево на одре своем всю ночь лежать, и не помрачается глубоким сном имеющий трезвый ум, и не замедлит на одре чувствующий сладость молитвы, и не обленится вспоминающий о своем положении во гроб. Четыре вышеуказанные добродетели всегда возбуждают дух. Будем же бодрствовать, воздерживаться, трезвиться, творить молитву Иисусову и иметь память смертную, и сим вооружимся против сна; ибо если кто и бодрствует днем, а указанных добродетелей не имеет, то впадает в многоразличное зло. Посему требуется продолжительное бодрствование, воздержание, трезвение, твердое стояние на молитве и память смерти, чтобы мало-помалу уничтожился сон. Когда, стоя на молитве, изнеможешь, тогда присядь на стулец среди келлии, а на стену нисколько не опирайся, потому что станешь дремать, то начнешь шататься и пробудишься. Если за молитвою дремлешь, тогда берись за книги и борись; если и книги не дает сон читать, тогда возьмись за рукоделие и молитвою оградись. Знаю, что одною молитвою без рукоделия не поборешь сна, а одолен будешь им. Бесы же понуждают нас присесть и без нужды, под предлогом изнеможения и запрещают рукоделие принимать и тотчас после некоторой малой бодрости внезапно наводят как тьму глубокий сон и так омрачают и погружают в беспамятство. Поэтому, любезной подвижник, не слушай их; без книги и рукоделия никогда не садись; не потому, что нужно рукоделие, но для того, чтобы поставить противодействие сну. На всю ночь в распятии должно стать против сонной сласти, всячески противиться, а не оставаться в лености. Прежде исправь обычное молитвенное правило, понуждая себя твердо молиться, потом отдохни немного за рукоделием, чтобы не предаться сну; ради немощи рукоделие признается необходимым. Оттого еще сон очень укореняется и возрастает, что за первым пробуждением человек, обратившись, опять засыпает, как теленок ленивый, или как свинья, желающая всегда валяться в грязи. Тогда от такого ангел Божий отступает, и он впадает в руки противных врагов, и они удерживают его во вне, сколько хотят, показывая ему всякие мечты и приведение. Если ты встанешь от своего ложа, и опять начнет томить тебя сон от бесовского наваждения, то мужественно вскочи, как от огня, или как от ядовитой змеи, или как от рыкающего льва, хотящего пожрать тебя. Противостань сну подвижник, и восстав освежись на ветре, держа в то же время и молитву. Живущему в одиночестве не нужно спать в конце дня или ночи, ибо от сего бывает с ним большая тягота, и потому еще, что в конце дня св. ангел, хранитель наш, приходит на поклонение Богу, отдавая ответ о наших делах, как пишет о сем некто из отцев. Но должно отдохнуть или прежде или после зари; как и птица, если проспите зарю, то не можете, как говорят некоторые, летать. Враги часто понуждают нас и не вовремя спать, говоря во уме: "приляжь хоть немного и опять встанешь", чтобы чрез это некогда было и книги читать, или за рукоделие приниматься. Если послушаешь их и ляжешь, то много времени погубишь. Такова привычка ко сну: когда кто привыкнет спать прежде времени, тогда и сон увеличивается; когда же пропускает кто время сна, пока сам ослабеет, тогда сон уменьшается и на рукоделие время остается. От многого сна и объядения тело бываете слабо, более тяжело и нездорово. Если очень ты одолеваешься сном, то спи в одно определенное время или на вечер или ночью, в теплом или холодном месте, где меньше спится, а в тепле берегись, не угори; в прочее же время не ложись спать, но бодрствуй. Мера сна в нощеденствие, то есть в сутки: новоначальным - семь часов, средним - четыре, совершенным - два часа и всенощное стояние. И всегда днем и ночью следует, сколько возможно, бодрствовать и крепиться. Вот - ангельское бдение: поспавши первый сон, вставать в то время кажется и тяжело и больно, как бы все члены больны и расслаблены, когда же человек укрепится, встанет и проходится немного на ветре, то исчезнуть все болезни и тяготы; и весь день будет он весел и радостен, что не поленился. Поступай так и победишь сон. Когда не можешь поступать по вышеписанному, то прими себе подруга; ибо никто не можете победить сна, пребывая наедине, если не противостанет ему всею своею силою, - так как таковой не имеет сподвижника и наставника из людей, то необходимо самому иметь мужество и страх Божий. Поэтому многие святые сидя принимали мало сна; некоторые, стоя на молитве, моргая очами, смотрели, или прислуживали святым; а ты, любящий спать, хочешь одолеть сон; нет, не так! Если же не победим сна, - напрасен будет труд наш. Почему это, когда бываем вместе с братиями, то бодрствуем и крепимся из-за стыда, а когда находимся одни, тогда побуждаемся сном и не крепимся? Очевидно потому, что пусты и не имеем добрых дел и страха Божия. Отцы святые до тех пор крепились от сна, чуть на землю не падали. Один из отцев поставлял свечу, привязывая близ нея веревочку с тяжестью; когда догорала свеча, перегорала веревочка и тяжесть ударяла в медную звонкую вещь и пробуждала его. Другой имел весьма узкую кровать, и когда хотел повернуться (во время сна), упадал вниз. Некто клал на руку камень, и когда камень падал, то пробуждал его. Мужество и терпение мать всякому доброму делу. Посему, братия, мы должны мужаться и терпеть, и укрепит нас Господь Бог во веки. Аминь.

Слово 31. О том, чтобы молиться с великим вниманием во псалмах и молитвословиях.

Делая, храни, человек! То есть внимательно молясь, храни себя с великою осторожностью, чтобы молиться во псалмах и молитвословиях со страхом, радостью, горячим усердием и низким поклоном божественной иконе. Ибо найдешь в псалмах и поучение и молитву Не краем языка только произноси, но молись от всего сердца; соединяй во одно: и тело и душу и ум. Если кто и трудился безрассудно, т.е. не внимая себе, таковой не имеет награды от Бога, но даже и прогневляет Его. Как наполняющий худой сосуд водою, не может никогда наполнить, его, так и молящийся без внимания не получит награды. Требуется не просто проговорить псалом или сотворить молитву, как бы исполнить свой обычный урок; но псалмом и молитвою должно молиться Богу от всего сердца и постоянно в умилении душевном, с чистою мыслию. Бог не требует количества установленных псалмов и молитвословий, а внимает несмущенному и твердому уму нашему. Ибо многие тысячи молитв совершают языком, умом же помышляют суетное, скверное и нечистое; и как Бог услышит и послушает таковых? Сам ты не знаешь, что творишь, о, человек! Не множества молитв хочет от нас Бог, но чтобы со страхом Божиим и умилением становились на молитву, как и Ангел Господен повелел великому Пахомию. Старание твое должно быть не о количестве, но о глубоком рассуждении и внимании, чтобы все было принято Богом, что исполнишь. Не все малое мало, и не все великое велико и совершенно. Но приобрети пост и страх Божий, прими печальный и скорбный вид, то есть стой на молитве умиленно, скромно, и представляя себя быть пред престолом Божиим и считая себя землею и пеплом, пауком и муравьем, а дело свое - паутиною, чувствуй себя как судимым от Бога, преступившим заповеди Его и соделавшим все злое. Ноги должно держать прямо, ступни вместе сжато и не поступать с места на место, руки прилично положить на груди. Подобно тому, как осужденной на смерть, предстоит пред судьею, не смея смотреть туда и сюда, так должен и ты стоять пред Богом, Которому Ангелы предстоят со страхом и прославляют Его в непрестанных песнях. Ибо не дремлющее Око день и ночь смотрит, что мы делаем, что помышляем или как живем, на кого возлагаем надежду во всякой скорби и нужде, - на человека ли, или на Его щедроты. И как хочет Великий Владыка и праведной Господь наш, Иисус Христос Сын Божий, истинной Бог, и так может избавить нас от всякой напасти и беды. А себя считай хуже всякого человека и всякой твари, и дело свое почитай неугодным Богу. Без этого же, тайное бесстрашие возбуждает хульно высокоумие. По вере нашей и Бог помогает нам во всякой нужде. Если сильнее надеемся и уповаем, сильнее и Бог помогает нам.

Слово 32. О смущении и страхованиях бесовских.

Во время умныя бури и мрака, когда бывает особенно тяжелое время для живущего в одиночестве, полезна непрестанная молитва; рукоделие с молитвою также служит большою помощью; или просто проспать то тяжелое время, не задумываясь и не печалясь, и тем избавиться от вреда. Во время сильного вражеского смущения, когда душа страшится, должно псалмы и молитвы произносить вслух, или с молитвою соединять и рукоделие, чтобы ум внимал тому, что исполняете, и ничуть не обращать внимание на смущение и не бояться, ибо с нами пребывает Господь и Ангел Господень никогда не уступает от нас; иногда можно прохлаждаться на ветре, - и от всего этого бесы тотчас отойдут. Особенно противятся бесы Иисусовой молитве, потому что ничто так не вредит им и не повергает их в уныние, как молитва сия. Очень страшна бесам молитва Иисусова, ибо как огонь попаляет терние, так молитва сия, соединенная с постом, опаляет и прогоняет их. Посему они и усиливаются отнять ее, но немного побеспокоивши, как дым в воздухе, исчезают и бывают невидимы. Если готовишься к молитве, готовься к брани бесовской и твердо вооружись, чтобы мужественно претерпеть находящую от них брань. Как дикие звери войдут они против тебя и всему твоему телу причинят страдание; ибо большое смущение делают бодрствующему и прилежно занимающемуся молитвою, так как видят оружие то, уничтожающее силу их и, не терпя его, с болезнью и трепетом исчезают. Господь Бог да поможет нам и да сохранит нас Своею благодатию во веки. Аминь.

Слово 33. О том, чтобы терпеть напраслину и всякое укорение и досаждение.

Строго берегись и будь внимательна душа моя, потому что последние времена уже наступают, и требуется для тебя особенной подвиг и терпение от бесов и людей; - посреди людей от видимых, а в пустыне от невидимых врагов. Никто никогда не принимает венец жизни без страдания, не победив врага; если же кто войдет против борца и победит его храбростью и мужеством своим, тогда получает честь и славу и светлый венец. Так и ты, душа моя, должна крепиться и претерпевать всякую досаду, бесчестие, и всякое укорение прими с радостию, и не только без возношения и самооправдания, но даже прощения проси, так как всякое оскорбление, досада, поношение, злословие, укорение и всякое презрение и напраслина доставляет человеку смирение и благодать. Если не претерпеваешь всего этого, но огорчаешься, возносишься и гневаешься на оскорбителей, то не можешь придти в совершенство и спастись, ибо это дело новоначальных, страстных, малодушных и слабоумных; совершенным же свойственно принимать все это с радостью и претерпевать с благодарением. Когда сам враг не может кому-либо из нас, как-нибудь досадить и попрепятствовать в добром житии, тогда наводит непосильные скорби - наущает против нас некоторых подходящих для него людей, чтобы чрез них, как свое орудие, победить нас, то против самого же врага будет похвальная наша победа - терпеть ради царствия небесного наносимые им скорби, чрез досаждение и напраслину и уничижение от людей. Вспомни от века святых, которых недостоин весь мир, бывших в лишениях, скорбях, гонениях, притеснениях. Ты же какой новый путь хочешь установить, которым думаешь спастись. Если не можешь трудиться по-отечески, то по крайней мере, по-отечески разумно терпи. Не мала эта, лучше сказать, больше всех добродетелей: если кто терпите напраслину или досаждение Бога ради с благодарением, - не малое дело творит. В этом смирение и любовь, чтобы терпеть скорби от брата. Этим одним многие спаслись, особенно этот путь принадлежит юродивым, ибо они много терпят напраслины. Великое дело юродство Бога ради, ибо оно обнимает все добродетели; из всего житейского они ничего не имеют у себя, только одно терпение всеусердно приобретают и тем все скорби преодолевают. Так, душа моя, в нынешнее время лучше этого нет пути ко спасению. Будь глух, нем, слеп и как бы нечувственным ко всему житейскому, и от самых людей как безумный уединяйся, и считай себя ни к чему не способным, как бы юродивым Бога ради. Желающий быть мудрым и разумным в этом мире, буиим (неразумным), пред Богом пусть будет всем слуга. Соломон, укоряя себя в излишнем мудрствовании, сказал, что оно суетно, и что тот блажен человек, которой стяжал страх Божий, смирение и любовь, то есть непрестанную молитву; таковой стяжал истинную мудрость миpa и богатство. Спасает же нас вера без всякого греховного порока. Как вера без дел мертва, так и дела без веры мертвы; где правая вера и добрые дела, там полная праведность. В нынешние времена требуется человеку самого себя учить, себе самому внимать во всякой добродетели. Воздыхающий один час о душе своей лучше пользующего весь мир. Если себя спасем - довольно есть нам. Каждый, делая что-либо из добродетелей, спасает себя одного; если же кто весь мир спасает, а себя погубит, то какая ему от этого польза? Все мы знаем, как спастись, но по лености не хотим, спасай же себя самого! Не всякий даст ответ в том, что не наставлял других, но те, которым дано, им и должно до смерти страдать и полагать душу свою за стадо; о себе же самом каждый даст ответ. Если и великие иноки по смирению убегали начальства, и славы, и того, чтобы учить других и носить чужую тяжесть, как повествуют о них священные повести, но о себе только заботились, - то тем более нам, грешным и немощным, нужно избегать такового дела, ибо этим повредим и себя и ближних. Вместо же многих, о себе попечемся. Ныне некоторые люди не принимают доброго учения и отеческого жития; но более того, еще смеются над подвизающимися хорошо: живут по своей воле и избирают себе подобных учителей. Поэтому некоторые, поучая других, себе тем повредили; от такового устроения других разоряем свое основание и охлаждаем душевную теплоту. Довольно нам о себе заботиться только, о своем спасении. К братнему же недостатку, видя и слыша, относись как слепой, глухой и немой, - не видя, не слыша и не говоря, как грубый умом, не понимая, не показывая себя мудрым; но к себе будь внимателен, рассудителен и прозорлив. Если кто, желающий спастись, видя и слыша всякое досадительное слово, не сделает око свое слепым, ухо глухим и язык немым, не может быть без смущения и в душевной тишине. Когда же будешь кем-либо допрашиваться, не допускай себе оправдываться, или противоречить, но скажи со смирением: "прости меня Бога ради", и остальное молчи. Ибо Господь наш Иисус Христос показал пример смирения, как написано: яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзаешь уст Своих. Во смирении Его суд Его взятся: род же Его кто исповест (Исаии 53, 7-8). Так должен ты, человек, подражать своему Создателю; так должен быть безответным пред оскорбляющим тебя, как бы имея в устах воду или не имея языка; только говори: "прости", считая себя достойным всякого мучения, помышляй внутри себя: "если целый мир восстанет против тебя, целой год делая тебе поношение и огорчение, то что тебе до людей, скверный"? Не думай, что от брата твоего ты получаешь вред в чем-либо. Само собою без него восстает в нас зло. Если и потерпишь ради будущей награды какую-либо скорбь, то во всем укоряй себя, а не брата. Во всяком деле старайся себя укорять, показывая и считая себя, что ты земля и в землю опять отойдешь. Приобрети навсегда три слова: "прости, благослови и помолись за меня грешного". Никого не спрашивай о какой вещи, которая тебе не нужна. Навыкни говорить о каждом человеке добро, а себя уничижай. В этом - великое смирение, возводящее душу из ада, отсечение страстей и великая победа и оружие против диавола. Господь Бог да укрепит нас терпеть напраслину

Слово 34. О том, чтобы терпеть скорби.

Желающему спастись не должно бояться и смотреть на лютые скорби, происходящие от бесов или от людей, потому что в человеческой жизни много изменений бывает: переменяются и люди от зла на добро и любовь. Боящийся скорбей обыкновенно приходит в слабость и малодушие. Если кто привыкнет убегать или избавляться от скорбей, или переходить с места на место, или выбирать время, и тогда начинать подвизаться, таковой во все дни своей жизни не найдет места и времени для получение пользы. Должно же взирать и надеяться на милость Божию и вспоминать от века преславные чудеса Его и помощь надеющимся на него угодникам Его, что ни в какой нужде и скорби не оставляет Бог и никогда выше силы нашей не попускает искушение, и посему должно нам с благодарением ради Бога и будущих вечных благ, мужественно нести свой крест, - терпеть все скорбное в данном времени и месте. По слову Апостола: многими скорбями должно нам войти в царство небесное (Деян. 14, 22); этим узким скорбным путем придем в высочайшее совершенство терпения и на всяком месте не лишимся полезного, но получим его милостью Божию и не потеряем напрасно время нашей жизни. Забудем все скорбное от бесов и людей и не будем заботиться ни о какой скорби, ни о пище; только о том пусть будет у нас попечение, чтобы настоящее время не прошло праздно, то есть без духовного подвига и молитвы. Когда же найдет на нас какая либо печаль от бесов и людей, или скорбь, или болезнь, или беда, тогда особенно прилежно будем молиться Богу, вопиять со слезами, нисколько не рассуждая и не заботясь о том, как избавиться от той нужды, ибо всякая скорбь без Божия промысла не бывает с нами, посему возлюбим УЗКИЙ и трудный путь скорбной жизни; ибо этот узкий и скорбный путь ведет в царствие небесное, а потому не будем избегать его в напастях, бедах, нуждах и скорбях, но мужественно будем терпеть все скорбное, трудное, неприятное, пока не получим божественной помощи.. Подобает подвижнику, рабу Божию, быть крепким при всякой скорби, положить свое сердце как бы на твердыне, а не быть как вода слабым. Жизнь эта, как колесо вертящееся, не постоянна и не стройна; иногда бывает для человека благополучие, некоторый почет, - к сему не прилагай сердца; иногда бывает гонениe от людей - тогда не печалься; иногда от бесов скорби, нападение, страсти; - тогда не скорби. Все это приходит нам - и попускается Богом для нашего спасения, и опять отходит, как устроит благодать Его, чтобы наказать и помиловать нас. Ему слава ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Если хочешь не гневаться на оскорбителя твоего, то прилежно от всего сердца молись о нем Богу и дай ему какой-либо подарок, или малое утешение; иногда сам приди к нему, когда увидишь, что он опомнился от гнева, и поговори о прощении греха, узнай причину и показывай ему еще большую любовь; при встрече предупреждай его низким поклоном, и каждому говори о нем, что он добр; ничто так не приводит его в умиление и смирение, как это; и ничто так не возбуждает гнев у него, как укорение его оскорбителем, и отвращение от него, и заочное злословие его, потому что слышащий может передать ему о всем. Великое это зло, и духовных затрагивает эта страсть. Таковой, спасающий себя и друга своего, поистине мудрый и совершенный подвижник и лучше много трудящегося.

Если кто думаете, что он имеет любовь, но не одинаковую ко всем, а различает, отделяет нищего от богатого, немощного от здорового, грешного от праведного, чужого от ближнего, враждующего от любящего; то таковая любовь несовершенна, но отчасти. Действительная и совершенная любовь состоит в том чтобы всех считать и любить одинаково, как любящих, так и ненавидящих. Таковая любовь, а с нею нераздельно и милосердие, - кратко скажу, - есть невод всем добродетелям, все заповеди Божии собою обнимает и содержит. Если кто и может сохранить все заповеди, то только сохранившие это. Потому мы и не приходим в совершенство и не получаем благодати, что не исполняем в совершенстве заповеди. Возлегшему на пречистые перси Господа сказано в Откровении: победившему мир дам венец животный. Победить же мир, значит победить терпением мудрование его, и страсти, и всякое зло; т.е. страдать, отставить свои привычки и волю от мирского мудрования, миролюбивой жизни, и обратить к духовной жизни, не делать никакого зла и сохранять заповеди Божии. Ибо добрые дела - жертва Богу, и сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит, а человеческие страсти - жертва бесам. Однако человек сотворен бесстрастным; страсти же у него бывают от произвола - делать или не делать их. Нас же да сохранит Господь от страстей.

Слово 35. О разнообразии браней бесовских и о том, как отсечь начало прилога всякого помысла и похоти.

Внимай себе, инок, разумно и прилежно бодрым умом: когда приходят бесы, каким способом уловляют и чем сами побуждаются. Храни себя с великою осторожностию, потому что на всякий час ходишь среди страстей и сетей: повсюду окружают страсти, везде расставлены сети, да не будешь чрез страсти и сети привлечен врагом в его волю. Великая нужда настоит и необходимость бороться плотяному человеку с бесплотным, одному с тьмою врагов; много слез, много терпения, многого страдания и опасения и тысячи глаз всюду требуется. Ибо злобно, подобно льву, возлетают на нас злохитрые духи; погубили бы нас если бы не был с нами Господь. Многоопытны они в искусстве уловлять, более чем семь тысяч лет, без сна, пищи и отдыха всегда, на всякий час всеми способами ищут нашей погибели, со всякою хитростью и с великим старанием. В одном оказавшись бессильными, умышляют другое, также начинают иное и высматривают другое и кругом рыскают, где напакостить и наделать зла. Или не знаешь, с кем имеешь брань, какой полк невидимых врагов окружает тебя и каждый из них ведет свою борьбу, испущают бесчисленные голоса, желают поглотить твою душу, - и ты не радеешь? Разве возможно, чтобы, упитываясь, предаваясь сну, лежанию и постоянно утешаясь, и при этом получить спасение? Если не будешь внимательным к сему, не избежишь сетей. Как бы в огонь вскочить пришли мы на подвиг. Если желаем быть настоящими воинами Царя небесного и не ложными соучастниками, то удалим от себя всю молву и привязанность ко всему земному, от чего возникают умственные испарения и как туманом темным покрывают душу. Сбросим с себя всякое нерадение, и малодушие и женственную слабость, и так противостанем бесовскому коварству; потрудимся в молитвах и прочих добродетелях со всем усердием и силою, душою, сердцем, умом, подобно тому, как кто-либо быстро бежит дорогою, не оглядываясь, или какой скупой - постится. Ибо такова хитрость у лукавых бесов: они постоянно заняты нами; как сторожа подмечают наши наклонности и пожелания: о чем мы думаем и что любим, чем заняты помимо их; и какую страсть замечают в нас, к тому нас и побуждают, такие и расставляют нам сети; таким образом мы сами прежде возбуждаем против себя всякую страсть и бываем причиною ея. Потому бесы ищут в нас повода, что чрез свою наклонность и пожелание мы скорее запутаемся. Они не принуждают нас к тому, чего мы не желаем, от чего отклоняем ум, с чем не соглашаемся по своей воле, зная, что не послушаем их; они понемногу испытывают нас: не примем ли какую-либо страсть, и уже к нашему желанию и усердию присоединяют свои козни; ибо собственно нам принадлежит повод ко греху - пристрастие, слабость и небрежность, - не отсекаем начало каждой страсти; а конечная причина зла - бесы; чрез бесов впадаем мы во всякий грех, и помимо их не постигает нас никакое зло. Так бесы ввергают нас во всякую страсть, понуждают впадать во всякий грех, и мы запутываемся во всякой сети. Сетями же их называю прилог пожеланий и скверные помыслы, чрез которые мы связываемся всякою страстью и впадаем во всякий грех; лучше сказать, это - дверь бесам и страстям, которыми они входят к нам и расхищают наше духовное сокровище. Неумеренной сон, леность, безвременное ядение бывают причиною входу бесов. Пришедши, они прежде всего толкают в двери сердечные, то есть тайно, как воры, влагают помысл и замечают: есть ли сторож, или нет, то есть принят ли будет помысл, или нет; если принят, тогда начинают производить страсть и побуждать к ней и окрадывают духовное богатство. Если они найдут сторожа в сердечных дверях, то есть, когда кто привыкнет уничижать и отгонять их помыслы, отвращается умом начального мысленного прилога, имеет свой ум глухим и немым к лаянию их, обращенным в глубину сердца, то есть ничуть не соглашающимся с ними, - то таковому они не могут сделать пакости, так как ум у него трезвится. Затем они начинают вымышлять и расставлять различные сети и ловить в страсти; каковы: забывчивости ярость, неразумие, самолюбие, гордость, славолюбие, сластолюбие, объядение, чревобесие, блуд, немилосердие, гнев, памятозлобие, хула, печаль, наглость, тщеславие, многословие, уныние, страхование, сон, леность, тягота, ужас, ревность, зависть, ненависть, лицемерие, лесть, роптание, невepиe, непослушание, лихоимство, вещелюбие, мшелоимство, малодушие, двоедушие, острожелчие, любоначальство, человекоугодие, дерзость, смех. Потом возбуждают они большую бурю неотступных блудных и хульных помыслов, чтобы подвижник устрашился и отчаялся, или чтобы оставил подвиг и молитву. Если же враги, воздвигая все это, никак не могут удержать и отвратить от подвига твердой души и непоколебимого воина Христова, страстотерпчески положившего свое основаниe на камне веры, так что и реки скорбей своим устремлением не поколеблют его, тогда они окрадывают его кажущимся добром некиим, считая удобнее под видом добра поднести нечто свое, и таким образом лишают настоящей совершеннейшей добродетели, молитвы и подвига. Так принуждают нас творить духовные беседы, ради любви учить людей или прибавить что либо в пище, ради друга или для праздника усладить несколько, ибо знают, льстивые, что от сластолюбия пал Адам; прежде начнут помрачать умную чистоту и внимание к себе, и таким путем внезапно ввергают в ров любодеяния, или в какую-либо другую страсть. Если и таким образом не поколебают трезвящегося умом, то вооружаются ложными привидениями, возбуждают людей и сами с ними вооружаются, оскорбляя и смущая его разными болезнями. Искуснейший же воин все это мимо себя пропускает и ни во что ставит, как бы не относящееся к нему; ибо знает, что все это бесовское помышление. Если и так не победят, то борят высокоумием, влагают помысл, что он свят, говоря ему тайно: "сколько скорбей ты претерпел". Бесы, как хитрой ловец, когда первые средства их окажутся бессильны, тогда оставляют их, отходят, скрываются и представляются побежденными. Смотри же, человек, внимай, не плошай, они и до гроба твоего не отойдут, но приготовляют большую засаду, высматривают внимательно, каким образом снова начать и восстать, ибо не отдыхают. Когда теплота усердия остынет у подвижника, то они тайно, приготовив какую-нибудь сеть, опять приходят и расстилают, и ловят. Во всех путях добродетели бесы устраивают козни и препятствия, когда мы всякое дело исполняем внимательно для спасения своего, а не из человекоугодия, или по какому-либо замыслу. Если же в добродетели скрывается какая-либо нечистота - гордость, тщеславие и высокоумие, то в таком деле бесы не препятствуют нам, но даже понуждают на то, чтобы трудились без пользы. Ни о чем так бесы не стараются, как ухитряются всякими способами украсть время праздным. Во всем, что делают бесы, они стараются ископать нам три ямы: во-первых, противодействуют и мешают, чтобы не было добра во всех видах добродетели; во-вторых, стараются, чтобы не было добра ради Бога, то есть не имея возможности отклонить от добра, они силятся чрез тщеславие погубить все наши труды; в третьих, ублажают, как будто мы во всем оказываемся богоугодны, то есть, будучи не в силах опутать нас тщеславием, они стараются высокоумием погубить наши труды и лишить нас награды. В трех видах бывает и всякая бесовская брань против нас: прежде бесы помрачают наш ум, и человек становится забывчивым и много рассеян в каждом деле; потом, влагают праздной помысл, чтобы чрез него тратилось время; наконец, наносят различные искушения и болезни. Поэтому требуется нам на всякое время весьма трезвиться умом; ибо враги непрестанно ухищряются противодействовать нам. Если кто много лет подвизается, враги ищут удобное время, чтобы за один час разрушить труды его. Немногие из людей видят бесчисленные уловки, замыслы, коварства бесовские. Как бесплотной дух, он не требует отдыха и чрез долговременную жизнь научился уловлять. Посему никто не избежит коварства, пагубных сетей и засады их, кроме пребывающего в телесной немощи от постоянного подвига и живущий в нищете духовной, то есть с сокрушенным сердцем и в смиренных помыслах, - таковой победит их. Больше же всего содействует нам божественная помощь. Однако в нас, как прежде сказали, начало всех страстей: пристрастие, слабость и небрежность, - что не отвергаем душою и мыслью и не отсекаем первоначальной прилог каждой находящей страсти, а бесы прилагают еще большее. Ищи в себе причину всякой страсти и, найдя, вооружись и выкопай корень ея страдальческим мечом; если не искоренишь, опять пустит отростки и возрастет; без сего средства не можешь победить страсти, придти в чистоту и спастись. Посему должно, если желаем спастись, отсекать первоначальный прилог помысла и пожелание всякой страсти; побуждай малое, чтобы не впасть в великое и все последующее победишь этим одним. Очевидно же бесовскою бранью или какою либо другою упорною страстью обуреваться попускает Бог за гордость и высокоумие, когда кто считает себя святым или крепким и на себя надеется, а над слабейшими превозносится. Пусть таковой сознает свою немощь, познает Божию помощь и вразумится, что без Божией помощи он ничего не может делать и смирит свой помысл. Или опять попускает это, как наказание за грехи, чтобы покаялись и были опытнее в подвиге; или же - ради венцов за победу. Однако, чем ты побежден, от чего страдаешь, против того прежде всех страстей и вооружись - и на то употреби все свое усердие. Всякая страсть и страдание побуждается несомненною верою, сердечным трудом и слезами, горячим усердием и быстрым устремлением противостоять настоящей страсти, - сие есть высокое и похвальное отеческое борение. От четырех причин происходит и утверждается каждая бесовская брань против нас: от нерадения и лености, от самолюбия, сластолюбия и от зависти бесовской. Господь сохранит нас Своею благодатию от всех козней вражиих и страстных дел во веки. Аминь.

Слово 36. О различных скорбях и тяготах от бесов.

Не следует иноку начинать безмолвие прежде испытания и многого изучения страстей. Если он сам не опытен и не имеет наставника и без таковой помощи начинает борьбу против лукавых бесов, то скоро умерщвляется ими. Нужно нам познавать разные бесовскиe прилоги, болезней и тяжестей; ибо бесы, например, производят головную боль, как будто весь мозг сотрясается и движется, когда нужно делать поклоны. Это лукавый дерзает входить чрез слуховой проход и строит козни: отягощает голову, возбуждает мозг и удерживает от подвига и поклонов, которые для них вредны. Иногда головная боль бывает от одного приближение к нам бесов и великого от них душевного смущения; но бывает, что они входят в нас чрез слух и опять выходят, и от этого болит голова. От смущения, приближения и входа бесовского голова болит и ум помрачается, сердце ноет и уста смыкаются. Тогда требуется нам просвежиться, и тотчас как ветром разнесет их без следа, как кучу комаров. Также напускают бесы глухоту, жар в голове и ушах, как будто пьявка ползет по голове, или как будто кто рвет за волосы, так что едва можно стерпеть, голова садняет, производят тяжелое помрачение, так что думается, отнялась часть ума и им писание и книжной склад не понимается; этим бесы хотят выгнать нас из пустынного безмолвия; однако же все будете по-старому, как и прежде; не бойся, инок, только уповай на Бога. Также наводят они забывчивость и слепоту, как будто глаза хотят выскочить; наводят медлительность в словах и болезнь языку и устам, как будто они слипаются клеем, когда мы молимся; напускают икоту, не такую, которая бываете во время отрыжки пищи, которую мы вкушали, а иную, - только воздухом, так что весьма болеет гортань; также они изводят болезнь шеи, как будто клещами кто сжимает жилы. Если мы в этих искушениях потрудимся настоятельно и бодро в молитве, тогда бесы, как мыши наполняют воздух, громко кричат разными голосами, желая растерзать нас или хоть низложить на седалище, или на постель и едва отходят. Если сядем, то бесы, стоя близ, играют на свирели и сопелях, которые называются скоморошным пузырем, и душа, слыша это, расслабляется леностью, и как огонь, опускаемый в воду, угашается и так засыпает; а они носятся над нами, чтобы мы еще более дремали и спали. Смрад же от них много отвратительнее песьего смрада, так что уста сжимаются; во время же бдения они как бы жаром опаляют лицо нам. Некоторые полагают, что от бдения иссякает плоть, но это неправильно, а от бесовского тогда приближения; также от какой-либо возбуждающей пищи бываете у нас двойная тяжелая брань. Все это наводят бесы в уединенной жизни, чтобы выгнать нас из пустыни. Так как и с некоторыми святыми много раз бывала болезнь, то мы, считая это за естественную немощь и как бы по нужде и немощи ложимся на постель, желая получить облегчение, не подозревая хитрости лукавых бесов; они же, заметив наше нерадение, что мы и мало не хотим понудить себя против болезней, еще более овладевают нами, так что все члены расслабевают и болеют. Если же мы укрепимся, встанем, прохладимся на ветре и усердно помолимся - тогда болезнь исчезает и остается без следа. Еще производят бесы зуд в руках, болезнь в ногах - как будто бьет; напускают сверботу во всем теле; наводят теску и недовольство, даже касаются всех членов наших телесных, входят в них и причиняют пакости страстным людям. И что много говорить, все это так бываете. Подобно сему Макарий Великий, ходя по пустыне, видел беса вместо одежд увешанного тыквами, которой поневоле открыл святому свои деяние: "Обрати, говорит, внимание на сосуды, которые видишь на мне; на каких местах какие сосуды висят, те места у людей я помазываю из соответствующих сосудов, и они, отягощаясь, страдают". Какие бы скорби не причиняли нам бесы, все они стараются скрыть, чтобы мы не узнали, что они от них происходят; высматривают особенное время и наводят болезнь или тяготу, чтобы не их считали виновниками, а роптали бы на время, что оно тяжко, и, не понимая лукавств их и не терпя с благодарением, лишались награды. Когда же случится с нами какая-либо болезнь или тягота, тогда от всего сердца станем на камне веры, как храброй воин Христов, и если это - бесовская, то скоро начнет ослабевать и скоро исчезнет; если же это - естественная болезнь, то начнет усиливаться. И когда узнаем, что бесовская, тогда противостанем до смерти; если же естественная, то нет нужды насиловать свою природу. Все же приносимые бесами скорби мы можем терпеть и побеждать, если понудимся, потому что Бог выше силы нашей не попускает на нас искушений, но облегчает, только бы мы терпели и не выходили из безмолвницы своей и единомысленно и несомненно положились на Бога. Если кто сопротивляется врагам, от того убегают они; если же кто не нудит себя, то одолевается ими; Боге вселяет единомысленные в дом и изводит окованные мужеством (Пс. 67, 7). На всякий день ждет Он от нас терпения и прилагает к нашему произволению Свою помощь, подавая ее во всякой нашей нужде. До тех пор подвижники страдают, пока посетит их благодать; ибо тогда помыслы очищаются, и страсти тогда уменьшаются и уничтожаются; тогда и страдание от болезней и тягота облегчаются; тогда заграждаются в нас входы бесам и страстям. Молитвою и постом, слезами и поклонами и благодатию Божией изгоняются из нас бесы; однако и тогда, до исхода своей души, требуется великая осторожность, как бы нам неожиданно по небрежности нашей не сделать что-нибудь неугодное Богу; или как бы бесы не сделали нам какой напасти, и чрез то как бы не отошла от нас благодать Божия. Ибо страшно лукавство и пронырливость злобнохитрых бесов, и бесчисленные злобные коварства и замыслы их. Во всех наших намерениях они мешают и противодействуют нам. Немногие познают сети их; но только души мужественные, которым и Бог открывает. Господь Бог наш да поможет нам и укрепит нас против всех скорбей бесовских, ныне и присно и во веки веков Аминь.

Слово 37. О страховании.

Если кто боязлив, то не смущайся нисколько, но будь мужествен и возлагай упование на Бога и совсем не обращай внимание на смущение. Не допускай укорениться в себе сему детскому настроению, как обычно дети боятся, но считай его за ничто, как бесовское. Раб Божий боится только своего Владыки, Которой создал тело, вложил в него душу и оживил; бесы же, без попущения Божия, ничего не могут причинить нам, но только устрашают и угрожают мечтаниями. Кто приобрел мужественной ум и возложил упование на Бога, тот не боится их, тот имеет в Господе крепкого помощника и надежду; ибо какая тварь может повредить нам, когда Богу неугодно - не попустит сего против нас. От своего помысла человек или укрепляется или ослабевает, ибо в нем рождается всякое доброе и худое дело; чрез обычай же всякое доброе и худое дело прививается человеку; к чему же привыкнет человек, то для него кажется своим. А ты будь мужествен, и да крепится сердце твое, и ограждай себя крестным знамением, когда найдет страхование. То место, куда войдешь, огради крестные знамением, входя и во всякую пустую храмину перекрестись и, сотворив молитву и сказав: "аминь", войди смело. Если бесы найдут, что мы тверды Господом, тотчас посрамляются и не смущают нас. Будем держать в мысли, что мы в руке Божией. Господь сказал: Се даю вам власть наступати на змею, и на скорпию, и на всю силу вражию: и ничесоже вас вредит (Лк. 10, 19). Будем держать в мысли, что без повеления Божия ни влас главы нашей не погибнет (Лк. 21, 18). Сами ceбе мы причиняем страхование боязливым помыслом, говоря: "что если бес придет и поразит меня, или подскочит и устрашит". Никак не будем думать об этом, как будто это случается с нами, и не будем сами для себя врагами, думая о чем-либо неожиданном, но будем помышлять, что одесную нас Бог, и не подвижемся. Бесы следят за нами, как ловцы и внимательно наблюдают за помыслами нашими; каковы мы в помыслах, подобные же подносят нам свои мечтания. Но страх Божий изгоняет страх бесовский.

Слово 38. О том, чего особенно боятся бесы.

Бесы очень боятся шести добродетелей: 1) алкания, 2) жажды, 3) молитвы Иисусовой, 4) крестного изображения, - кто хорошо изображает крест на себе, на лице своем, 5) частого причащения пречистых тайн Христовых - кто достойно причащается - и 6) несомненной надежды на Бога. Нет страшнее сего оружие против бесов.

Слово 39. Краткие избранные святоотеческие слова о необходимейших предметах.

Когда найдет на тебя искушение по попущению Божию, как-то: нагота, болезнь, голод или какое-нибудь другое искушение для твоего тела, даже пролитие крови ради Бога, то терпи во славу Божию, в надежде на Бога милостивого, чтобы с дерзновением и непостыдно сказать: проидохом сквозь огонь и воду, и введены в покой. Если хочешь, человек, узнать в чем-либо волю Божию, скажу тебе кратко: в продолжении всего твоего подвига, во всяком деле присоедини, по силе твоей, скорбь ради Бога: вот воля Божие благая; ибо и малая скорбь ради Бога лучше великого дела без скорби. А мало-помалу послаблять себе, это не от Бога, а от бесов. Если мы немощны и не в силах подвизаться, то приобретем смирение, благодарение и молитву Иисусову; если же здоровы, то должно нам понуждать себя до изнеможения; и так мало-помалу укрепится сердце наше и научится терпению и добродетелям. Иначе же спастись нельзя. Если кто живете не сообразно с местом, тот сам себя гонит. Сладко и приятно всем искусное слово; "ласковый теленок, говорится, двух маток сосет"; не считай это за лесть; грубый в слове возбуждает на гнев. Спор, хотя и о добром деле, есть противоречие. Если не имеешь в душе умиления, то знай, что имеешь горделивость или гнев на кого-либо, или много ешь, пьешь, спишь, или предался рассеянности и попечению, это не допускает душу умилиться. Если берет тебя объядение, то скажи себе: о, человек, лишен будешь небесной пищи и всякого райского наслаждения и красоты, а пища эта обратится в червей. О, служитель божественной службы, размышляй и будь внимателен к себе, потому что совершаешь великое дело - стоишь на святом месте с ангелами, где все исполнено страха и трепета. О, иepeй, удаляйся оттуда, где по человекоугодию спешат. Ибо какое умиление будет, когда спешишь? а без слез и не должно служить; если же совесть обличает тебя в чем-либо, то с этим не дерзай служить. Если желаешь поучиться чему-либо, то приложи к тому старание и научишься. Многие были богословами великими и сочинителями искусных слов; однако только чрез бодрствование пребывали в умилении; потому что бодрствование и уединение дает смысл рассуждению и удаляет смущение, ибо это им служило вместо рукоделия. Разговорами занятому нейдет богословие. Но постарайся человек всякий день разорять покаянием соделанные грехи и умывать слезами лицо свое. Если смертная кончина твоя случится в тот день, в которой ты пролил слезы, то избавлен будешь вечной муки, это есть истинное покаяние. Подобно этому избавлены были и разбойник, слезами омочивший свой платок, и инок, ежедневно впадавший в блуд и ежедневно каявшийся пред образом Христовым, и мытарь, в перси своя бьющий и со слезами говорящий: Боже, милостив буди мне грешнику (Лк. 18, 13), блудница, омочившая слезами пречистые ноги Христовы, и Манасия, очистившийся слезным покаянием. Истинно думаю, что если бы возможно было омыть все тело свое слезами, то оно было бы нетленно. Однако заплачет человек, если не имеет болезненного труда, то есть сокрушение от греховного поползновения или радостного умиления, или воспоминания будущего огня, или воздаяния каждому по делам. Ради сих четырех добродетелей Дух Святый не отходит от человека, но всегда с ним пребывает. А кто надолго остается в лености, или впал в великий грех, или не радит о страсти, в которой находится, от такового отходит Святый Дух. Начало послушания - совершенное отвержение своей воли и оправдания, отвержение своего тела. Не легок подвиг покорить свою волю и свой нрав; но не может кто-либо спастись без отвержения своей воли, хотя бы и усердно подвизался; ибо наша воля и наше нрав как медная стена между нами и Богом. Не можем мы приблизиться к Богу, пока не оставим своего нрава и воли. Если что-либо по желанию своему попросим, и прошение наше встретит отказ, в другой раз найдешь его сильнейшим против тебя. Ибо всякое доброе и худое дело чрез навык растет, обычаем (привычкою) укрепляется; при всяком деле помни об этом. Если хочешь узнать чей-либо обычай и дела, то послушай о чем говорят уста его: ибо ничего такого не высказывают уста, что прежде не было бы на сердце.

Слово 40. Что такое - инок?

Инок есть исполнитель заповедей Христовых, совершенный христианин, подражатель и соучастник страстей Христовых, повседневный мученик, самовольный мертвец, добровольно умирающий в духовных подвигах. Инок есть столп терпения, глубина смирения, источник слез, сокровище чистоты, посмееватель всего, что считается прекрасным, сладостным, славным, прелестным в мире сем. Инок есть болезнующая душа, непрестанно - и в бодрствовании и во сне поучающаяся памяти смертной. Инок есть постоянное принуждение природы и не послабное охранение чувств. Инок есть чин и состояние бесплотных, хранимое в вещественном теле, во всякое время, на всяком месте и при всяком деле имеющее в виду одно божественное. Невозможно постоянно предстоять пред Богом тому, кто не положился на Него во всякой нужде всем сердцем и не отбросил всякую заботу. Когда же захочешь положить начало какому-либо доброму делу, то прежде всего приготовь себя к находящим на тебя искушением, чтобы мужественно встретиться с ними и не поколебаться в надежде на Бога. Когда человек начинает с теплою верою хорошо жить, враг добра обыкновенно встречает его различными и страшными искушениями, чтобы он, устрашившись сего, прекратил дело благого желания. Если же не приготовишь себя к сретению искушений, то остерегись совершать добродетель. Человек, сомневающийся в Божией помощи, без искушения боится своей тени. Каждому человеку его собственная совесть да будет учителем и свидетелем. Во всяком деле, не обсудивши наперед каждое слово, не говори. Каждое поспешное дело не бывает хорошо. Не узнавши друга, не открывай тайны. Льстивой друг отвратився врагом бывает.

Слово 41. О том, что полезно бежать от миpa.

Лучше одному бороться с бесами и в голоде, наготе и всякой скорби умереть с малым подвигом в пустыне, избегая миpa, нежели искать великих подвигов спасения среди миpa; ибо пламень страстей миpa сего разжигает и опаляет обращающаяся в нем инока. Если кто кажется бесстрастным, то таковой в миpe потерпит вред; а кто страстный, тот запутается во всякой греховной сети. Как рыба, поспешая похитить пищу на удочке, извлекается из воды и умирает, так монах, находясь в мире, привлекается помыслом к мирским делам и против воли, как бы удочкою привлекаемый, впадает в вражеские сети и погибает, отпадая от ангельской жизни, сам свою душу умерщвляет и предает муке. Покой и сластолюбие - бесовская удица, которыми бесы ловят души иноков на погибель. Пока мы любим покой телесный, сласть и леность, то с плотью еще боремся, а не с бесами; она борет нас на всякое время и помогает против нас бесам. Особенно борет нас леность и во время стояния и сидения, и на ложе. Потому мы любим покой, сласть и леность, что они естественно с телом растут, потому и борют нас так сильно. Однако, желающий жить по Божьему, должен понудить себя быть выше привычки естественной. Покаемся же и изнурим себя на этом свете; одной смерти не избежим; понуждающим себя бывает великая награда по смерти, а любящим покой и наслаждение в этой маловременной жизни, по смерти - мука вечная. Что же лучше, человече, немного дней поскорбеть и потом царствовать вечно, или немного дней попокоиться и навечно мучиться? От покоя и сластей происходит леность, от лености - праздность, от праздности - уныние, от уныния - блуждание тела, от блуждания телесного - невоздержание чувств, от невоздержания чувств и от бесовского прилога восстают вместе все страсти, от согласия и соизволения страсти укрепляются. Явно, что в мире, где на все свободно смотрят, слушают и говорят, бывает невоздержание чувств и согласие с прилогом. Посему каждой человек пусть устраняется от покоя телесного, от слушания, видения и разговоров. Чувства человеческие, как пифин, когда глаза видят что-либо, или уши слышат, или о чем разговариваем, тому и ум внимает, к тому и душа стремится, того и сердце желает, тому и навыкает человек, то укореняется внутри, то и бесы непрестанно влагают в ум о всем том и напоминают; когда же чувства наши с удовольствием наслаждаются страстями, тогда уже вполне является грех. Не может человек очиститься от страстей, пока не отсечет повода к страстям. От следующих страстей происходит рассеянность мыслей, помрачение ума и вход бесам: от лености, блуждания скверных мыслей, ненасытного сна, частого безвременного ядения, вспыльчивости и покоя телесного. Только внутреннее делание, т.е. непрестанная умная сердечная, от сердца истекающая молитва и пост изгоняет бесов, не допускает их, приготовляет внутри место Св. Духу, и так человек является храмом Божиим; без этого же вселяется миролюбивый лукавый дух, который овладевает телом. Сей род, сказал Господь, ни чим же исходит токмо молитвою и постом (Mф. 17, 21); внутреннее делание неприступно, страшно для бесов. Увлечение же худыми мыслями открывает им доступ внутрь. Пока человек связан страстями и миpoлюбием, дотоле бесы осмеливаются властвовать над телом его, оскорблять, увлекать во все страсти, приневоливать, как покорного и подручного себе; страсти - двери бесам; ими они входят, как дверью; от Бога попущается им вооружаться на нас, чтобы мы познали свою немощь и не возносились. Только душевных свойств и силы не могут бесы прямо извратить, ибо сила Божия не попускает им того. Бывает, что иногда кто-либо и хорошо подвизается, но попустит чрез указанные страсти войти бесам, тогда для него бывает двойная борьба и тягота, и долго не может он придти к первоначальному усердию. "Некогда со мною так случилось, - говорит один из постников, - три года весьма тяжко был я борим". От рассеяния мыслей происходит дремота и мрачный, ненасытный сон; от помрачения бывает и падение во грех; от грехопадения - отчаянное мучение души. Так как парение и помрачение ума, как выше сказано, происходит от скитания, рассеянности мыслей и невоздержности чувств, то и всячески должно избегать соблазнов миpa, удерживать чувства и отвращать их, как коня уздою, от вредных случаев, не давая им воли, чтобы охранением их избежать худых дел. Трезвый ум должно поставить добрым стражем души своей, чтобы он не допускал чувств до худого. Когда ум твой оставит внутреннюю осторожность и осмотрительность, тогда страсти восстают, и каждая из них, расхищая духовные силы твои, как оружие против тебя же, направляет их к своим действиям; тогда и ум начинает быть страстным, рассеянным в мыслях и мрачным, оковы скидает и тяжесть разбивается, связи распускает и вещь делается свободна. Посему, инок, трезвись умом, трезвись; найди себе место плачевное и совсем ненужное людям, чтобы не быть выгнанным, и удаленное от миpa; там твоя безмолвная жизнь, если и пожелаешь какого-либо мирского дела, но не имея возможности к нему, благодаря удалению, не впадешь в него. В пустыне одним удалением от миpa человек избавлен бывает от страстей.

Слово 42. О том, что есть от Бога внушение или вражий прилог.

ВОПРОС: почему можно было узнать, Божие ли то благоволение или вражеское искушение, когда случится доброе дело сомнительное, т.е. один помысел побуждает сделать его, а другой, напротив, препятствуете ему?

ОТВЕТ: враг имеет обыкновение скрывать истину и смешивать добро со злом. Но почему можно узнать истину? Божие благоволение во всех наших намерениях кротко, благонадежно и несомненно; не только в добром деле нашем, но и в беззаконии нашем. Бог с кротостью долготерпит и ожидает нашего покаяния. А почему узнать вражий прилог? Враг обыкновенно препятствует нам и отвращает нас от добра. Однако же, если в чем-либо, по-видимому добром, ум смущается и расстраивает нас, отгоняет страх Божий, лишает спокоения, так что без всякой причины сердце болит и ум колеблется, то знай что это вражий прилог и отрини его. Вражие - возмутительно, неспокойно и сомнительно для ума во всех наших намерениях. Не расположению сердца нашего должно верить во всем, но рассудивши, полезно ли нерасположение. Когда же ум наш стеснен от врагов помыслами и омрачением, тогда должно совершенно оставить всякую мысль и рассуждение, ибо не знаем мы истины, пока ум не очистится молитвою, ибо тогда помышления, как мутная вода, поднимаются в ум, или, как облако, блуждают, и душевные чувства ко всему бывают нечувствительны. Посему, желающий узнать истину, пусть побуждает себя долгое время на горячую молитву и на желаемое дело; во время молитвы не может враг скрыть истины, так как тогда он не имеет власти; на деле можешь испытать истинность такой веры. Богу нашему слава во веки. Аминь.

Слово 43. О несомненной вере.

Несомненно верующий в Божий помысл не разбирает, какой смертью придется ему скончаться: или от людей, или от зверей, или от голода, или от тягости великих трудов, или от каких-либо других случаев; Двух смертей не будет, а одной никто не может избежать. Однажды положившихся на Бога во всех нуждах своих ради царствия небесного и умерший для миpa, потом уже не заботится о том, как скончаться. Однажды положившийся на Бога уже не заботится о себе, и что ни сделает, во всем найдет пользу своей души. Но пусть же знает таковой, что предающий себя на все скорби ради Бога, на всяком месте найдет спасение. По вере нашей и благодать Божия дается нам; мала вера, мало и дается; больше веруем, большей благодати сподобляемся за терпение. Ничто не случится с нами помимо промысла Божия и устроения Его; Бог ожидает от нас только произволения ума нашего. Но судьбы Божии непостижимы, и посему должно в терпении спасать свои души, и претерпевый до конца спасется чрез Христа Иисуса Господа нашего, Ему же слава, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Слово 44. Увещание.

Умоляю и увещеваю вас возлюбленные мои отцы, братия, чада в следующем: возлюбиши Господа твоего от всей души твоей и всем сердцем твоим, будь справедлив и правдив, покорен, головой вниз поникнут, а умом к небу обращен, имей умиление к Богу и людям, будь утешителем печального, терпелив в искушениях и недосадителен, щедр, милостив, кормитель нищих, странноприимчив, печален ради грехов, радостен о Боге, алчен и жажден, кроток, терпелив, не славолюбив, не златолюбив, друголюбец, не лицемерен, не горделив, трудолюбив для Бога, молчалив, в ответах приятен, усерден в посте, частых молитвах, бдениях и псалмопениях, разумен; не осуждай всякого человека, но зазирай ceбе; - и будешь за все это чадо Евангелие, сын воскресения, наследник жизни во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же честь и держава, и поклонение со Отцем, и Пресвятым Духом, ныне, и присно и во веки веков. Аминь.

Слово 45. Заключение.

("Заключение", написанное в стихотворной форме, нами помещено буквально с подлинника, без перевода на русское наречие)

Днесь крины и прекрасные цветы, о любимцы, собирайте, и все благое о Господе Бозе житие составляйте. От написанных же, ужеков (родственников) и них научайте. Молю же и вас: делы сия творите; сих бо ради, вечных благ улучите; да в немерцающем свете со ангелы выну вечную жизнь получите. Яко тамо сущие Бога выну славят, Троицу со ангельскими лики присно славословят. О, каково дарование земным даруете Бог в небе, во еже угодите Ему приимут Его к своей потребе!

Любезной о Христе всех Царю, сподоби нас человеколюбия Своего, еже наследником быти царствия Твоего!

Вас же, читатели, о сем любезно умоляю: своей же грубости исправления желаю; но и паче своим благоразумием наша исправи: смиренно и милостиво рабу Твоему, Владыко, остави. Еже ycepдиe мое в сем болee возлюби, рачительных моих трудов вотще не положи.

Об умной или внутренней молитве

Предисловие старца Паисия

Дошел слух до меня последнего, что некоторые из монашеского звания1 дерзают хулить Божественную, приснопамятную и Боготворную Иисусову, умом в сердце священнодействуемую молитву, созидая таковое свое языкоболие на песце суемудрия без всякого свидетельства. Вооружает их дерзаю сказать, на это враг, чтобы их языками, как своим орудием, опорочить это пренепорочное и Божественное дело и слепотою их разума помрачить это мысленное солнце. Поэтому, оплакав такое зломудрие этих заблуждающих от чрева и глаголющих лжу (Пс.57:4) и опасаясь, чтобы кто-нибудь из неутвержденных в разуме слыша такие их баснословия не впал в подобный им ров злохуления, и смертно не согрешил пред Богом, похулив учение премногих Богоносных отцов наших, свидетельствующих и учащих о сей Божественной молитве из просвещения Божественной благодати, к тому же и не терпя более слышать хульные речи на это пренепорочное делание, и в добавок убеждаемый просьбою ревнителей этого душеспасительного делания, – решился я хотя это и превышает немощный мой ум и слабые силы, призвав на помощь сладчайшего моего Иисуса без Которого никто не может что-нибудь делать, в опровержение лжеименного разума пустоумных и на утверждение Богоизбранного стада о имени Христовом собравшихся, в нашей обители братий, написать мало нечто о Божественной умной молитве выписками из учения святых отцов, для твердого, непоколебимого и несомненного о ней удостоверения.

Будучи прах и пепел, преклоняю мысленные колена сердца моего пред неприступным величеством Твоей Божественной славы, и молю Тебя, всесладчайший мой Иисусе Единородный Сыне и Слове Божий сияние славы и образ ипостаси Отчей! Просвети помраченный мой ум и помысл и даруй Твою 6лагодать окаянной душе моей, чтобы этот труд мой послужил во славе пресвятого Твоего имени и в пользу тем, кои хотят чрез умное и священное делание молитвы, умно прилепляться Тебе, Богу нашему, и Тебя, бесценного бисера непрестанно носить в душе своей в сердце и на исправление тех, которые по крайнему своему неведению дерзнули похулить это Божественное делание!

1 Во времена старца Паисия особенным хулителем умной молитвы явился некоторый суеумный философ-монах, пребывавший в Лошенских горах в Молдавии. Против него в особенности и написан этот «Свиток», так назвал старец Паисий свою статью.

Глава 1. Против хулителей умной молитвы. О том, что умная молитва есть делание древних святых отцов, и против хулителей этой священной и пренепорочной молитвы

Пусть будет известно, что это Божественное делание священной умной молитвы, было непрестанным делом древних Богоносных отцов наших, и на многих местах пустынных, и в общежительных монастырях, как солнце просияло оно между монахами: в Синайской горе, в Египетском ските, в Нитрийской горе в Иерусалиме и в монастырях. которые окрест Иерусалима, и просто сказать – на всем Востоке, в Цареграде, на Афонской горе и на морских островах; а в последние времена, благодатию Христовою – и в Великой России. Этим умным вниманием священной молитвы, многие из Богоносных наших отцов, разжегшись серафимским пламенем любви к Богу, и по Боге к ближнему, соделались строжайшими хранителями заповедей Божиих и, очистив свои души и сердца от всех пороков ветхого человека, удостоились быть избранными сосудами Святого Духа. Исполнившись Его различных Божественных даров, они явились по своей жизни светилами и, огненными столпами для вселенной, и, соделав бесчисленные чудеса, делом и словом привели неисчетное множество человеческих душ ко спасению. Из них-то многие, подвигшись тайным Божественным, вдохновениям, написали книги своих учений об этой Божественной умной молитве, по силе Божественных Писаний Ветхого и Нового Завета, исполненные премудрости Святого Духа. И это было по особенному Промыслу Божию, чтобы как-нибудь в последние времена это Божественное дело не пришло в забвение. Из этих книг многие, Божиим грехов ради наших попущением, истреблены Сарацынами, покорившими Греческое царство; некоторые же по смотрению Божию сохранились до наших времен. На помянутое Божественное умное делание и хранение сердечного рая никогда никто из правоверующих не дерзнул произнести хулы; но всегда все относились к нему с великою честью и крайним благоговением, как к вещи, исполненной всякой духовной пользы. Но начальник злобы и супостат всякого благого дела – диавол видя, что наиболее через это делание умной молитвы монашеский чин, избирая благую часть, сидит неотторжною любовью у ног Иисусовых, преуспевая в совершенство Его Божественных заповедей, и через то делается светом и просвещением миру, – начал таять завистью и употреблять все свои козни, чтобы опорочить и похулить это душеспасительное дело и, если можно, совершенно истребить с лица земли. И то, как сказано выше, через Сарацын, во всем ему подобных, истреблял книги: то в чистую и небесную этого делания пшеницу насевал свои душетленные плевелы, чтобы посредством безрассудных нанести на это спасительное дело хулу тем, что самочинники касавшиеся этого делания, ради своего возношения вместо пшеницы пожинали терние, и вместо спасения находили погибель. И этим еще диавол не удовольствовался, но нашел в Итальянских странах Калабрийского змия, предтечу антихристова, гордостью во всем подобного диаволу, еретика Варлаама и поселившись в нем со всею своею силою, подвиг его хулить нашу Православную веру, как об этом подробно пишется в постной триоди, в синаксаре второй недели Святого Великого поста. Между прочим дерзнул он различно, и языком и рукой, хулить и отвергать и священную умную молитву, как пишет об этом в своей священной книге, в главе 31-й иже во святых отец наш Симеон, Архиепископ Фессалонитский, которого и подлинные слова предлагаю здесь, говорящего так:

«Этот окаянный Варлаам многое хулил и писал и на священную молитву, и на Божественную, что на Фаворе (Мф.17:5), благодать и осияние. Не поняв, и даже неспособный понять (да как и постигнуть это тому, кто умом осуетился, и в мечтании мысли с гордым соединен?), что значат слова: непрестанно молитеся (1 Сол. 5, 17) ни того, что значат слова: «помолюся духом, помолюся же и умом (1 Кор.14:15); также: воспевающе и поюще в сердцах ваших Господеви (Кол.3:16); и что посла Бог Духа Сына Своего, то есть благодать; в сердца ваша, вопиюща: Авва Отче (Гал.4:6); также: хощу пять словес умом моим глаголаши, нежели тьмы словес языком (1Кор.14:19), – он отверг и умную молитву, или лучше, призывание Господне, которое есть и исповедание Петра, исповедовавшего: ты еси Христос, Сын Бога живаго (Мф.16:16), и предание самого Господа, говорящего в Евангелии: еже аще что просите от Отца во имя Мое, даст вам (Ин.15:16); так же: Именем Моим бесы ижденут (Марк. 16, 17), и прочее. Ведь имя Его есть живот вечный: сия же, говорит, писана быша, да веруете, яко Иисус есть Христос Сын Божий, и да верующе живот имате во имя Его (Ин.20:31); и Духа Святого преподает призывание Христово: никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор.12:3), да и тысячекратно об этом сказано».

Что же успел своим начинанием началозлобный змей с сыном погибели, треклятым еретиком Варлаамом. которого, как я сказал, научил он на хуление против священной умной молитвы? Возмог ли его хулением помрачить свет этого умного делания и, как он надеялся, до конца истребить? Никак, Но болезнь его обратилась на главу его. В то время великий поборник и предстатель благочестия, пресветлый между святыми отец наш Григорий, Архиепископ Фессалонитский, Палама, который в совершенном послушании и непрестанном священном упражнении умной молитвы, как солнце, просиял на святой Афонской горе дарованиями Святого Духа, еще прежде возведения на архиерейский престол этой церкви, в царствование божественнейшего царя Андроника Палеолога в царствующем граде во именитом великом храме Премудрости Божией на соборе собравшемся против вышепомянутого еретика Варлаама, исполнившись Духа Божия, облекшись в непреоборимую силу свыше, отверстыя на Бога уста того заградил и в конец посрамил, и хвастные его ереси и все его хуления огнедухновенными словами и писаниями сжег и в пепел обратил. И всею Соборною Божиею Церковию этот Варлаам еретик с Акиндином и всеми своими единомышленниками трижды предан анафеме. Но и доныне тою же Церковью ежегодно в неделю Православия, вместе с прочими еретиками, он проклинается так: Варлааму и Акиндину и последователям и преемникам их – анафема трижды.

Глядите здесь други, дерзающие хулить умную молитву, и рассмотрите кто был первый ее хулитель: не еретик ли Варлаам, трижды Церковью преданный анафеме и имеющий проклинаться во веки? Не приобщаетесь ли и вы вашим злохулением этому еретику и его единомысленникам? Ужели не трепещете душою вашею подпасть подобному им церковному проклятию, и быть отчужденными от Бога? Восставая на священнейшее дело и соблазняя вашим злохулением души неутвержденных в разуме ближних ваших, ужели не ужасаетесь страшной за это в Евангелии Божией грозы? Разве не боитесь, по слову Апостольскому: страшно есть впасть в руце Бога живаго (Евр.10:31), подпасть за это, если не покаетесь, и временной и вечной казни? Какую благовидную причину изобрели вы, чтобы, похулить эту пренепорочную и блаженнейшую вещь? Совершенно недоумеваю. Призвание ли имени Иисусова, думается вам неполезно? Но и о ином ком нет возможности, токмо о имени Господа нашего Иисуса Христа. Ум ли человеческий, которым действуется молитва, порочен? Но это невозможно. Ведь Бог создал человека по образу Своему и по подобию: образ же Божий и подобие это – душа человека, которая, по созданию Божию, чиста и непорочна: значит и ум, будучи начальнейшим душевным чувством как и в теле зрение, также непорочен. Но не сердце ли, на котором как на жертвеннике ум священнодействует Богу тайную жертву молитвы, заслуживаете хулы? Никак. Будучи создание Божие, как и все человеческое тело, оно – прекрасно. Если же призывание Иисусово – спасительно, а ум и сердце человека суть дело рук Божиих: то какой порок человеку – воссылать из глубины сердца умом молитву к сладчайшему Иисусу. и просить от Него милости? Или не потому ли вы хулите и отвергаете умную молитву, что вам думается, будто Бог не слышит тайной, в сердце совершаемой молитвы, но слышит только ту, которая произносится устами? Но это хула на Бога: ведь Бог сердцеведец, и в точности знает все самые тончайшие сердечные мысли, и даже будущие, и знает все как Бог и Всеведец. Да и Сам Он, требует, как чистой и непорочной жертвы, именно такой тайной молитвы, воссылаемой из глубины сердца, заповедав: Ты же егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, иже втайне, и Отец твой, видяй втайне, воздаст тебе яве (Мф.6:6); что Христовы уста, всемирное светило, вселенский учитель, святой Иоанн Златоуст, в беседе девятнадцатой на Евангелие от Матфея, Богоданною Святого Духа премудростью относит не к той молитве которая произносится одними только устами и языком: но к самой тайной, безгласной, из глубины сердца посылаемой молитве, которую он учит совершать не действиями тела, и не криком голоса, но усерднейшим произволением, со всякою тихостью, с сокрушением мыслей и внутренними слезами, с душевною болезнью и затворением мысленных дверей. И приводит в свидетельство об этой молитве из Божественного Писания – Боговидца Моисея, и святую Анну, и праведного Авеля, говоря так. «Но болезнуешь ли душой? не можешь и не вопить, потому что молиться и просить так, как я сказал, свойственно очень болезнующему. И Моисей, болезнуя, так молился и болезнь его слышалась, почему и говорил к нему Бог: что вопиеши ко Мне? (Исх.14:15). И Анна, опять, исполнила все что хотела, а глас ее не слышался, потому что вопияло ее сердце. Авель же не молча ли, и даже скончавшись, молился? и кровь его испускала глас, превосходнейший гласа трубы. Стени и ты так же, как и святой Моисей, не возбраняю. Раздери, как повелел Пророк, сердце твое, а не ризы. Из глубины призови Бога: из глубины, говорит, воззвах к Тебе, Господи. Снизу, из сердца привлеки глас; сделай молитву твою таинством. И ниже: «ведь не человекам молишься, но Богу вездесущему, слышащему прежде голоса, и знающему мысли непроизнесенные: если так молишься, получишь великую мзду. Отец твой, говорит, видяй втайне, воздаст тебе яве (Мф.6:6). И ниже: «Так как Он невидим, то хочет чтобы и молитва твоя была такою же». Видите ли, друзья, что по свидетельству непреоборимого столпа Православия, есть другая, кроме произносимой устами тайная, невидимая, безгласная, из глубины сердца возносимая к Богу молитва, которую, как чистую жертву приемлет Господь в воню благоухания духовного, радуется о ней и веселится, видя, что ум, который по преимуществу должно посвящать Богу, соединяется Ему молитвою. Зачем же на эту молитву, свидетельствуемую Христовыми устами, святым говорю, Иоанном Златоустом; вооружаете хулою свой язык, хуля, злословя, ненавидя, ругаясь, отвергая и отвращаясь, как от какой вещи скверной, и трепет объемлет меня по причине такого бессловесного вашего начинания.

Но и еще, изыскивая причины вашей хулы, спрашиваю вас: не потому ли хулите эту спасительнейшую молитву, что может быть, случилось вам видеть или слышать, что кто-нибудь из делателей этой молитвы иступил ума, или принял какую-нибудь прелесть вместо истины, или потерпел какой-нибудь душевный вред, и потому возмнилось вам, будто умная молитва служит причиною такого вреда? Но нет, нет! На самом деле это вовсе не так. Священная умная молитва, по силе писаний Богоносных отцов. Действуемая Божией благодатию, очищает человека от всех страстей, возбуждает к усерднейшему хранению заповедей Божиих, и от всех стрел вражиих и прелестей хранит невредимым. Если же кто дерзнет действовать эту молитву самочинно, не по силе учения святых отцов, без вопрошения и совета опытных, и будучи надменен, страстен и немощен, живет без, послушания и повиновения, и к тому же гоняется единственно за пустынножитием, которого, за свое самочиние, он и следа видеть не достоин: таковой, воистину, и я утверждаю, удобно впадает во все сети и прелести дьявольские. Что же? Молитва ли эта причиною такой прелести? Никак. Если же вы за это порочите мысленную молитву: то пусть будет для вас порочен и нож, если бы случилось малому ребенку, играя, по причине неразумия, заколоть себя им. Также, по вашему, нужно запретить и воинам употребление воинского меча, который они принимают против врагов, если бы случилось какому-нибудь безумному воину заколоть себя своим мечем. Но как нож и меч не служат причиною ни одного порока, но только обличают безумие заклавших себя ими: так и меч духовный, священная, говорю, умная молитва неповинна ни одному пороку; но самочиние и гордость самочинников служат причиною бесовских прелестей и всякого душевного вреда.

Но к чему еще, как будто недоумевая доселе, спрашиваю у вас причины вашего злохуления на эту самую существенную причину вашего языкоболия! Причины эти следующие: 1-е, не по заповеди Божией, то есть, не с испытанием, ваше чтение Священных Писаний; 2-е недоверие учению святых отцов наших, учащих о сей Божественной умной молитве Богоданною им премудростью Духа, по силе Священных Писаний: 3-е, наконец, ваше крайнее невежество: вы или никогда, может быть, не видели и не слышали о ней в писании Богоносных отцов наших; или, если не это, то силы Богомудрых их слов вы отнюдь не разумеете – вот самая существенная причина такого вашего зломудрия.

Если бы вы со страхом Божиим и крепким вниманием и несомненною верою с трудолюбным испытанием и смиренномудрием прочитали отеческие книги, приличествующие наиболее к чтению одним монашествующим, содержащие в себе весь разум жительства Евангельского – отеческие, говорю, книги, которые также необходимы монахам для душевной пользы и исправления и для стяжания истинного, здравого, непрелестного, и смиренномудрого разума, как для составления телесной жизни необходимо дыхание; если бы вы так читали эти книги: то никогда не попустил бы вам Бог впасть в такой ров злохуления. Более: через это делание Он разжег бы вас Своею Божественною благодатию в неизреченную Свою любовь, так что и вы с Апостолом вопияли бы: кто ны разлучит от любве Христовы (Рим.8. 35), в которую вы сподобились бы достигнуть мысленным деланием этой молитвы? И вы не только не хулили бы ее, но и душу свою усердствовали бы положить за нее, ощутив от этого умного внимания самым делом и опытом неизреченную душам своим пользу. А как вы книг преподобных отцов наших с несомненною верою не прочитываете, или и читая, не доверяете, как это показывают плоды вашего хуления, или совсем пренебрегаете читать: то и впади вы в такое Богопротивное мудрование, что, как бы никогда не слышавшие христианских писаний, вы хулите и отвергаете эту священную молитву, свидетельствуемую, по Богомудрому объяснению святых отцов, всем Священным Писанием.

А чтобы избавиться вам, и всем, сомневающимся о ней, от такого душевного вреда, не нахожу другого приличнейшего врачевства, кроме того, что постараюсь, сколько Господь мне Своею благодатию поспешит и поможет, указать, что Богоносные отцы наши, просвещенные Божественною благодатию, утверждают здание душеполезного своего учения об этой всесвященной, умом в сердце тайнодействуемой молитве, на недвижимом камени Священного Писания. Вы же, увидев сами явно и ясно, при содействии тайно коснувшейся душам вашим благодати Божией, истину учения святых отцов, и исцелившись от этого душевного вашего недуга, принесите Богу о вашем поползновении искреннейшее покаяние – и сподобитесь Его Божественной милости и совершенного прощения вашего согрешения.

Глава 2. Откуда эта Божественная умная молитва имеет начало, и какие свидетельства Богоносные отцы приводят о ней из Священного Писания

Прежде чем указать, откуда эта Божественная молитва имеет самое первое начало, нужно предложить к сведению следующее: пусть будет известно, что по писанию святых и Богоносных отцов наших, есть две умные молитвы: одна новоначальных, принадлежащая деянию, а другая совершенных. принадлежащая видению; та – начало, а эта – конец, потому что деяние есть восхождение видения. Должно же знать, что по святому Григорию Синаиту, первых видений – восемь, которые пересчитывая, он говорит так: «Говорим, что имеются восемь первых видений. Первое – видение Бога безвидного, безначального и несозданного, причину всего, единой Троицы и пресущественного Божества. Второе – чина и устроения умных сил. Третье – устроения чувственных тварей. Четвертое – смотрительного снисхождения Слова. Пятое – всеобщего воскресения. Шестое – второго и страшного пришествия Христова. Седьмое – вечного мучения. Восьмое – царствия небесного, не имеющего конца». Предложив это, извещаю по мере худости моего немощного разума, в какой силе должно разуметь деяние и видение. Пусть будет известно (говорю к подобным мне препростым), что весь монашеский подвиг, которым, при помощи Божией, понуждался бы кто-нибудь на любовь к ближнему и Богу, на кротость, смирение и терпение, и на все прочие Божии и святоотеческие заповеди, на совершенное душою и телом по Богу повиновение, на пост, бдение, слезы, поклоны и прочие утомления тела, на всеусердное совершение церковного и келейного правила, на умное тайное упражнение молитвы, на плач и размышление о смерти: весь такой подвиг, пока еще ум управляется человеческим самовластием и произволением, с достоверностью называется деянием: но никак не видением. Если же таковой умный подвиг молитвы и назывался бы где в писании святых отцов зрением: то это по обыкновенному наречию, потому что ум, как душевное око, называется зрением.

Когда же кто Божиею помощью и вышесказанным подвигом, а более всего глубочайшим смирением очистит душу свою и сердце от всякой скверны страстей душевных и телесных: тогда благодать Божия, общая всех мать, взяв ум, ею очищенный, как малое дитя за руку, возводит, как по ступеням в вышесказанные духовные видения, открывая ему, по мере его очищения, неизреченные и непостижимые для ума Божественные тайны. И это воистину называется истинным духовным видением, которое и есть зрительная, или, по святому Исааку, чистая молитва, от которой – ужас и видение. Но войти в эти видения не может никто самовластно своим произвольным подвигом, если не посетит кого Бог, и благодатию Своею введет в них. Если же кто без света благодати дерзнет восходить на такие видения: тот, по святому Григорию Синаиту, пусть знает, что он воображает мечтания, а не видения, мечтая и мечтаясь мечтательным духом (Григ. Син. гл. 130). Таково рассуждение о деятельной и зрительной молитве. Но уже время показать, откуда Божественная умная молитва имеет свое начало.

Пусть будет известно, что, по неложному свидетельству Богомудрого, преподобного и Богоносного Отца нашего Нила, постника Синайского, еще в раю, Самим Богом дана первозданному человеку умная Божественная молитва, приличествующая совершенным. Святой Нил, научая молившихся усердно – мужественно хранить молитвенный плод, чтобы труд их не был напрасен, говорит так: «Помолившись как должно, ожидай того, чего не должно, и стань мужественно, храня плод свой. Ведь на это определен ты сначала: делать и хранить. Потому, сделав, не оставь труд нестрегомым: в противном случае ты не получишь никакой пользы от молитвы» (гл. 49).

Объясняя эти слова. Российское светило, преподобный Нил пустынник Сорский, как солнце просиявший в Великой России умным деланием молитвы, как это явствует из его Богомудрой книги, говорит так: Этот святой привел это из древности: чтобы делать и хранить, потому что Писание говорит, что Бог, сотворив Адама, поместил его в раю делать и хранить рай. И здесь святой Нил Синайский делом райским назвал молитву, а хранением – соблюдение от злых помыслов по молитве». Также и преподобный Дорофей говорит, что первозданный человек, помещенный Богом в раю, пребывал в молитве, как он пишет в первом своем поучении. Из этих свидетельств явствует, что Бог, создав человека по образу Своему и по подобию, ввел его в рай сладости, делать сады бессмертные, то есть, мысли Божественные, чистейшие, высочайшие и совершенные, по святому Григорию Богослову. И это есть не что иное, как только то, чтобы он, как чистый душою и сердцем, пребывал в зрительной, одним умом священнодействуемой, благодатной молитве, то есть в сладчайшем видении Бога, и мужественно как зеницу ока, хранил ее, как дело райское, чтобы она никогда в душе и сердце не умалялась. Велика поэтому слава священной и Божественной умной молитвы, которой край и верх, то есть, начало и совершенство, даны Богом человеку в раю: оттуда она имеет свое и начало.

Но несравненно большую стяжала она славу, когда более всех святых святейшая, честнейшая Херувимов, и славнейшая без сравнения Серафимов, Пресвятая Дева Богородица, пребывая во Святая Святых, умною молитвою взошла на крайнюю высоту Боговидения, и сподобилась быть пространным селением невместимого всею тварию, ипостасно в Нее вместившегося Божия Слова и от Нее, человеческого ради спасения. бессеменно родившегося, как это свидетельствует непреоборимый столп Православия, иже во святых отец наш Григорий Палама. архиепископ Фессалонитский в слове на Введение во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Он говорит, что Пресвятая Дева Богородица, пребывая во Святая Святых и уразумев совершенно из Священного Писания, читаемого каждую субботу, о погибели через преслушание человеческого рода, и исполнившись о нем крайнего сожаления, приняла от Бога умную молитву о скорейшем помиловании и спасении рода человеческого. Предлагаю здесь и самые слова этого Святого Григория, достойные ангельского разума, немногие из многих: «Эта Богоотроковица Дева, слыша и видя приняла сожаление общего рода, и рассматривала, как бы найти исцеление и врачевание, равносильное такому страданию. Вскоре Она нашлась – обратиться всем умом к Богу, и восприняла о нас эту молитву, чтобы понудить Непонужденного и скорее привлечь Его к нам, чтобы Сам Он истребил из среды клятву, остановил огонь, растлевающий пажить души, и при-вязал к Себе создание, исцелив немощное. Таким образом, Благодатная Дева, усмотрев Себе приличнейшее и свойственнейшее во всяком естестве, полагала умную молитву, как чудную и преславную и лучшую всякого слова. Изыскивая же, как бы художественно и свойственнее побеседовать к Богу, она приходила к Нему. Саморукоположная, или лучше – Богоизбранная молитвенница. И ниже: «Не видя же ничего из существующего лучше ее для человека – простирается со тщанием крепко к молению, новотворит большее и совершеннейшее, и изобретает, и действует, и последующему за этим преподает деяние, как высочайшее восхождение к видению: видение же столько большее пред вышесказанным, сколько истина выше мечтания. Но, собравшись все в себя и очистив ум, услышьте уже величие таинства: я хочу сказать слово, пользующее хотя все Христоименитое собрание, но наиболее относящееся к отрекшимся мира. Вкусивший уже ради отречения что-нибудь из тех будущих благ, которые и становится с Ангелами, и стяжавает жительство на небесах: этот да возжелает подражать по силе своей первой и Единой от младенчества отрекшейся для мира мира. Приснодевственной Невесте». И ниже: «ища же, что нужнее всего молитвенникам для собеседования, чем приходит молитва, Дева находит священное безмолвие, – безмолвие ума, далекость мира, забвение дольнего и таинника горних разумений, предложение на лучшее: это деяние, как поистине восхождение к видению поистине Сущего, или лучше, сказать справедливее, к Боговидению, есть как бы краткое указание для души стяжавшего его (деяние) поистине. Всякая другая добродетель есть как врачевание, применительно к душевным недугам и вкоренившимся через уныние лукавым страстям: Боговидение же есть плод здравствующей души, как некоторое конечное совершенство и образ Богодеяний, и потому человек Боготворится не словами или рассудительною умеренностию относительно видимого – все это земное, низкое, человеческое; но пребыванием в безмолвии, потому что этим мы отрешаемся и отходим от дольняго, и восходим к Богу. Претерпевая молитвами и молениями день и ночь в горнице безмолвного жительства, мы приближаемся както, и приступает к этому Неприступному и Блаженному Естеству. Претерпевающие таким образом, очистившие сердца священным безмолвием и срастворившиеся им неизреченно Тому, кто выше чувства и ума Свят – в себе, как в зеркале, видят Бога. Итак безмолвие есть скорое и сокращенное руководство, как успешнейшее и соединяющее с Богом, особенно для держащихся его во всем вполне. А Дева, которая от мягких, так сказать, ногтей пребывала в нем, что – Она? Она, как безмолвствовавшая превышеестественно с такого самого детского возраста, потому Одна изо всех и породила неискусомужно Богочеловека Слово». И ниже: «Поэтому и Пречистая, отрекаясь самого, так сказать, житейского пребывания и молвы, переселилась от людей, и избежав виновного жития, избрала жизнь никому невидимую и необщительную, пребывая в невходных. Здесь, разрешившись всякого вещественного союза, и оттрясши всякое общение и любовь ко всему и превзойдя самое снисхождение к телу. Она собрала весь ум в одно с Ним сообращение и пребывание и внимание и в непрестанную Божественную молитву. И ею, быв, сама в себе, и устроившись превыше многообразного мятежа и помышления, и просто – всякого вида и вещи. Она совершала новый и неизреченный путь на небо, который есть, скажу так, мысленное молчание. И к этому прилежа и внимая умом, прелетают все создания и твари, и гораздо лучше, нежели Моисей, зрит славу Божию, и назирает Божественную благодать, не подлежащую нисколько силе чувства, это благорадостное и священное видение нескверных душ и умов, причастившись которому, Она по Божественным песнопевцам, бывает светлый облак живой, поистине, воды, и заря мысленного дня и огнеобразная Колесница Слова» (Св. Григор. Палама).

Из этих слов Божественного Григория Паламы, имеющий ум может яснее солнца понять, что Пречистая Дева Богородица, пребывая во Святая Святых, умною молитвою взошла на крайнюю высоту Боговидения, и отречением для мира от мира, священным безмолвием ума, мысленным молчанием, собранием ума в непрестанную Божественную молитву и внимание, и восхождением чрез деяние к Боговидению – подала Сама Собою Божественному монашескому чину образец внимательного жительства по внутреннему человеку, чтобы монахи, отрекшиеся мира, взирая на Нее, усердно тщились, сколько по силе, Ее молитвами быть, в вышесказанных монашеских трудах и потах. Ее подражателями, и кто возможет по достоинству похвалить Божественную умную молитву, делательницею которой, в образ пользы и преуспеяния монахов, наставляемая руководством Святого Духа, как сказано, была Сама Божия Матерь?

Но в утверждение и несомненное удостоверение сомнящихся о ней, как бы о вещи несвидетельствованной и недостоверной, наступает уже время показать, какие свидетельства Богоносные отцы, писавшие из просвещения Божественной благодати, приводят о ней из Священного Писания.

Непоколебимое основание Божественная умная молитва имеет в словах Господа нашего Иисуса Христа: ты же егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери твоя, помолися Отцу твоему, иже втайне: и Отец твой, видяй втайне, воздаст тебе яве (Мф.6:6)

Эти слова, как уже сказано в первой главе, всемирное светило, святой Иоанн Златоуст. Богоданною премудростью объясняет относительно безгласной, тайной, из глубины сердца воссылаемой молитвы, приводя в свидетельство из Священного Писания – Боговидца Моисея и святую Анну, матерь Самуила Пророка, и праведного Авеля и кровь его, вопиющую от земли, – что они в молитве своей, не испустив ни одного гласа, были услышаны Богом. Этот великий учитель вселенной, Христовы уста, святой Иоанн Златоуст и особенно еще изложил в трех словах, учение об этой Божественной молитве, как пишет об этом неложный свидетель, блаженнейший Симеон архиепископ Фессалонитский. в 294 главе своей книги2, которую вся святая соборная Восточная Церковь имеет в великом почитании как столп и утверждение истины.

Огненный же столп, и огненные Духа Святого уста, церковное око Василий, говорю, Великий, объясняя изречение Божественного Писания: Благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих (Пс.33), прекрасно научает об умных устах и умном действии, приводя свидетельства из Священного Писания, которого и самые слова, исполненные Божественной премудрости, представляю следующие: «Выну хвала Его во устех моих. Кажется, что Пророк говорит невозможное: как может быть хваление Божие в устах человеческих всегда? Когда человек говорит о обыкновенных житейских вещах, тогда он не имеет в устах хвалы Божией: когда спит, молчит, конечно: да и когда ест и пьет, то как уста его могут возносить хвалу? На это отвечаем, что есть некоторые мысленные уста внутреннего человека, коими он питается, причащаясь Слова животного, которое есть хлеб, сшедый с небес (Ин.6:33). Об этих то устах сказал пророк: уста моя отверзох и привлекох Дух (Пс.118:131). К этому и Господь побуждает нас, чтобы мы эти уста имели пространными, для достаточного приятия истинной пищи, говоря: разшири уста твоя, и исполню я (Пс.80:11). Поэтому, и однажды начертанная, и утвердившаяся в разуме души, мысль о Боге может именоваться хвалою Божиею, всегда находящеюся в душе. И по Апостольскому слову, тщательный может все творить во славу Божию, так что всякое дело, и всякое слово, и всякое действие умное, имеет значение хвалы. Аще бо яст праведный, аще ли пиет, аще иное что творит, вся во славу Божию творит (1Кор.10:31). У такого и у спящего сердце бдит. Так говорит святой Василий. Из слов же его явствует, что и кроме телесных уст имеются умные уста, и есть умное действие, и хваление, бывающее всегда мысленно во внутреннем человеке.

Тезоименитый блаженству, Египетское, или лучше сказать, всемирное солнце, просиявший неизреченными дарованиями Святого Духа, человек небесный, Великий, говорю, Макарий, в небесных своих словах об этой святой молитве говорит так: «Христианин должен всегда иметь память о Боге, потому что написано: Возлюби Господа Бога твоего от всего сердца твоего (Мф.22:37). Не только тогда он должен любить Господа, когда входит в молитвенный храм: но и ходя, и беседуя, и вкушая, и пия, пусть имеет память о Боге, и любовь, и желание; потому что Он говорит: идеже есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (Мф.6:21)» и прочее.

Преподобный и Богоносный древний святой отец, Исаия-отшельник, о сокровенном поучении, то есть Иисусовой молитве, совершаемой мыслью в сердце, приводит в свидетельство слова Божественного Писания: согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь (Пс.38:4).

Преподобный Симеон свидетельствуемый в вышеупомянутой книге блаженнейшего Симеона Фессалонитского, который среди царствующего града, как солнце просиял умною молитвою в неизреченных дарованиях Святого Духа и поэтому всею Церковью наименован Новым Богословом – этот в своем слове о трех образах молитвы пишет об умной молитве и внимании так: «Святые отцы наши, слыша Господа, говорящего, что от сердца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства. хулы, и та суть скверняшая человека (Мф.15:19, 20): и опять слыша, что Он научает очистить, внутреннее сткляницы, да будет и внешнее чисто (Мф.23:26), оставили всякое другое дело и подвизались только в этом хранении сердца, зная наверно, что вместе с этим деланием они удобно приобретут и всякую другую добродетель. Без этого же делания невозможно приобрести и удержать ни одной добродетели. – Эти слова преподобного ясно показывают, что вышесказанные слова Господа, Божественные отцы положили себе свидетельством и основанием хранения сердца, то есть мысленного призывания Иисуса. Этот преподобный приводит еще во свидетельство Божественной умной молитвы и другие изречения Священного Писания. Говоря об этом говорит и Екклесиаст: веселися, юноше, в юности твоей, и ходи в пустынех сердца твоего непорочен, и отстави ярость от сердца твоего (Еккл.11:9–10), и: аще дух владеющаго взыдет на тя, места, твоего не остави (Еккл.10:4): местом же называет он сердце, как и Господь сказал: от сердца исходят помышления злая (Мф.15:19). И опять: не возноситеся (Лк.12:29), то есть, не расточайте ума вашего туда и сюда. И опять: тесная врата и прискорбный путь вводяй в живот (Мф.7:14); также: блажени нищии духом (Мф.5:3), то есть не имеющие в себе ни одной мысли этого века»3. И Апостол Петр говорит: трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш дивол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити (1Пет.5:8). И Апостол Павел ясно пишет к Ефесеям о сердечном хранении, говоря: несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф.6:12).

Преподобный Исихий пресвитер, богослов и учитель иерусалимской церкви, друг и собеседник преподобного и богоносного отца нашего Евфимя Великого, написавший Богомудро из просвещения Божественной благодати, об этом священном мысленном призывании в сердце Иисуса, то есть об умной молитве книгу в двести глав, приводит об этом свидетельства Священного Писания следующие: Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф.5:8); также: внемли себе, да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония (Втор.15:9); также: во утрии предстану ти, и узриши мя (Пс.5:4); также: блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень (Пс.136:9); также; во утрии избивах вся грешныя земли, еже потребили от града Господня вся делающия беззакония (Пс.100:8): также; уготовися Израилю призывати имя Господа Бога твоего (Ам.4:12); И Апостол: непрестанно молитеся (1Сол.5:17); и Сам Господь говорит: без Мене не можете творити ничесоже. Иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног. Аще кто во Мне не пребудет, извержется вон, якоже розга (Ин.15:5–6); также; от сердца исходят помышления злая: убийства, прелюбодеяния, та суть сквернящая человека (Мф.15:19): также: еже сотворити волю Твою, Боже мой, восхотех, и закон Твой посреди чрева моего (Пс.39:9), и прочая, который по множеству оставляю. Божественный и Богоносный отец наш Иоанн Лествичник приводит об этой священной молитве и истинном безмолвии ума, свидетельство Божественного Писания, говоря; «Великий великой и совершенной молитвы делатель сказал: хощу пять словес умом моим рещи (1Кор.14:19), и прочее; и опять: готово сердце мое. Боже, готово сердце мое (Пс.56:8); также: аз сплю, а сердце мое бдит (Песн.5:2): также: воззвах всем сердцем моим (Пс.118:145), то есть телом и душою и проч.

Божественный отец наш Филофей, игумен обители Купины Пресвятой Богородицы, что на Синае, составивший о мысленном хранении сердца малую книжицу глав – бесценных маргаритов Божественной премудрости, преисполненных неизреченной небесной сладости Святого Духа, полагает в непоколебимое основание своих слов изречения Священного Писания: во утрии избивах вся грешныя земли (Пс.100:8), и прочие: также: царствие Божие внутрь нас есть (Лк.17:21); и: уподобься царствие небесное зерну горушичну, и бисеру, и квасу: и опять: без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5); также: всяким хранением соблюдай твое сердце (Притч.4:23); и: очисти внутреннее сткляницы, да будет и внешнее ее чисто (Мф.23:26): и: несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднедесным (Еф.6:12); также: трезвитеся, бодрствуйте: зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити емуже противитися тверди верою (1Пет.5:8–9); также: соуслаждаюся закону Божию по внутреннему человеку: вижду же ин закон противу воюющ закону ума моего, и пленяющ ми (Рим.7:22–23); и проч.

Божественный отец наш Диадох, епископ Фотикийский свидетельствованный в книге вышепомянутого святителя Христова Симеона Фессалонитского, полагает своим словом, исполненным духовной премудрости, коих в Божественной его книге находится сто глав, об умной Иисусовой, в сердце священнодействуемой молитве следующее основание из Божественного Писания: никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор.12:3); и из Евангельской притчи о купце, ищущем добрые бисеры, приводит следующими словами: это – многоценный бисер, который может приобрести тот, кто продаст имение свое и о обретении его будет иметь неизглаголанную радость и прочее.

Преподобный отец наш Никифор Постник, свидетельствуемый в той же книге вышеупомянутого святителя Симеона, в слове своем о хранении сердца, преисполненном духовной пользы, уподобляет это Божественное мысленное в сердце делание молитвы сокровищу, сокровенному на селе, и называет светильником горящим, приводя изречения Священного Писания: царствие Божие внутрь вас есть (Лк.17:21), и; несть наша брань к крови и плоти (Еф.6:12); также, чтобы делать и хранить (Быт.2:15), и прочее.

Блаженный и Богоносный отец наш Григорий Синаит, который деланием этой Божественной молитвы взошел в крайнее Боговидение, и как солнце просиял дарованиями Святого Духа в святой Афонской горе и на прочих местах, составивший «Троичны», поемыя всякую неделю после троичного канона в святой Соборной Восточной Церкви по всей вселенной, также и канон Животворящему Кресту, обнявшии писания всех духоносных отцов, составил книгу, исполненную всякой духовной пользы, в которой более всех прочих святых в тонкости учит об этой Божественной, умом в сердце священнодействуемой молитве, и приводит в подтверждение своих слов из Священного Писания следующее: Помяни Господа Бога твоего выну (Втор.8:18): также: в заутрии сый семя твое, и в вечер да не оставляет рука твоя (Еккл.11:6), и прочее: также: аще молюся языком, то есть, устами, дух мой помолится, то есть, глас мой (знай, что уста и язык, и дух, и глас – одно и то же); а ум мой без плода есть помолюся убо духом, помолюся же и умом, и: хощц рещи пять словес моим умом (1Кор.14:14, 19), и прочее, приводя в свидетеля и Лествичника, относящего эти слова к молитве. Также: нуждно есть царствие небесное, и нуждницы восхищают е; также: никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор.13:3), и прочее. Апостольским стопам последователь, непреоборимый столп православной веры, огненным Духа мечем и истиною православных догматов уничтоживший на Флорентийском соборе, как паутинные сети, духоборные ереси Латинян. Марко, говорю, всесвященнейший, премудрейший и словеснейший, митрополит Ефесский, в начале толкования церковного последования, пишет о Божественной Иисусовой молитве, совершаемой тайно умом в сердце, употребляя свидетельства Божественного Писания, которого и самые Богомудрые слова предлагаю следующие: «Следовало бы, по повелевающей заповеди, «непрестанно молиться, и духом и истиною возносить поклонение Богу; но прилежание о помыслах житейских и узы попечений о теле отводят многих и отстраняет от царствия Божия, находящегося внутри нас, как возвещает слово Божие, и препятствует пребывать при умном жертвеннике, и приносить от себя духовные и словесные жертвы Богу, по Божественному Апостолу, говорящему, что – мы храм Бога, живущего в нас, и Дух его Божественный живет в нас. И нет ничего удивительного, если это обыкновенно так бывает со многими, живущими во плоти; когда видим, что некоторые из монахов, отрекшихся мирских вещей, но причине мысленной брани от предприятия страстей, и восстающего оттого большого мятежа, помрачающего словесную часть души, еще не могут достигнуть чистой молитвы, хотя и сильно этого желают. Усладительна чистая в сердце и непрестанная память Иисуса, и бывающее от нее неизреченное просвещение».

Преподобный отец наш Российский, святой Нил Сорский, составивший свою книгу о мысленном хранении сердца из учения Богоносных отцов, а в особенности из Григория Синаита, употребляет из Священного Писания свидетельства такие: от сердца исходят помышления злая, а те сквернят человека (Мф.15:19): и: очисти внутреннее сткляницы (Мф.23:26): также: духом и истиною подобает кланятися Отцу; также: аще молюся языком, и прочее: и: хощу пять словес умом моим рещи, нежели тмы словес языком (1Кор.14:14, 19), и прочее.

Российское светило опять, святитель Христов Димитрий, митрополит Ростовский, духовным мечем слова уничтоживший, как паутинные сети, заблуждения раскольников и их богопротивный, растленный, и Священному Писанию противный разум, написавший многие учения на пользу святой Церкви, исполненные премудрости Святого Духа, и составивший слово о внутреннем мысленном делании молитвы, преисполненное духовной пользы, употребляет, из Священного Писания свидетельства следующие ты же, егда молишися, вниди в клеть твою, и прочее: также: тебе рече сердце мое: Господа взыщу: взыска Тебе лице мое: лица твоего, Господи, взыщу: также: Царствие Божие внутрь нас есть, также: всякою молитвою и молением молящеся на всяко время духом: и: аще молюся языком, дух мой молится, а ум мой без плода есть: помолюся духом, помолюся же и умом, воспою духом, воспою и умом и прочее. Эти слова он, согласно с святым Иоанном Лествичником, Григорием Синаитом и Нилом Сорским, разумеет об умной молитве.

Да и самый устав церковный, печатанный в царствующем великом граде Москве, предлагая церковное законоположение о поклонах и молитве, приводит и об этой Божественной молитве изречения Священного Писания следующие: Бог есть дух: духом и истиную кланяющихся Ему ищет (Ин.4:24). Также: аще молюся языком, дух мой молится, а ум мой без плода есть. Что убо есть помолюся духом, помолюся и умом, воспою духом. воспою же и умом? (1Кор.14:14–15). И опять: хощу, говорить, в церкви пять словес умом моим глаголаши, нежели тмы словес языком (1Кор.14:19). И приводит в свидетельство святых отцов: св. Иоанна Лествичника, св. Григория Синаита и Святого Антиоха, и отчасти их Божественные учения об этой умной молитве, и, наконец, говорит: «И этим здесь мы заканчиваем слово о священной и приснопамятной умной молитве». А затем уже говорит и о святой, всем общей молитве, совершаемой по церковному чиноположению.

Вот благодатию Божиею показано, что Богоносные отцы, умудренные просвещением Святого Духа, основание своего учения о мысленном священнодействии молитвы, тайно совершаемое во внутреннем человеке, полагают на недвижимом камени Божественного Писания Нового и Ветхого Заветов, заимствуя оттуда, как из неисчерпаемого источника, так много свидетельств.

Кто же из правоверующих христиан, видя это, мог бы хоть мало усумниться об этой Божественной вещи? Разве только повинующиеся духу нечувствия, которые слышат и видят, а понять и узнать не хотят. Но те, кои имеют страх Божий и здравый разум, видя такие свидетельства стольких свидетелей, единодушно признают, что это Божественное дело, преимущественно пред всеми монашескими подвигами, свойственнее и приличнее Ангельскому монашескому чину. Об этом делании вышеупомянутые и многие другие Божественные отцы наши в своих писаниях предлагают многие достослышанные, паче меда и сота сладчайшие, исполненные духовной премудрости слова, научая внутреннему, мысленному против мысленных врагов подвигу: как должно обращать на них этот духовный меч, и пламенное непобедимое оружие имени Иисусова, охраняющее сердечные врата, то есть: как должно эту Божественную Иисусову молитву священнодействовать умом в сердце.

Об этом священнодействии сей священной молитвы, особенно же о самых ее начатках, и о том, как опытом должно новоначальным обучаться ей, я последнейший, по силе моего немощного ума, при помощи Божией должен хоть что-нибудь немного написать из учения святых отцов. И во-первых нужно изъявить о том, что эта Божественная молитва есть духовное художество; потом – какое для занятия ею, по учению святых отцов, требуется предуготовление.

2 Когда старец Паисий писал, это; то он сам может быть, еще не видал этих слов св. Иоанна Златоуста об умной молитве; потому что Свиток этот писан еще в Драгмирском монастыре, т. е. вскоре по переселении старца с Афона в Молдавию. Но впоследствии блаженный старец перевел эти слова на славянский язык, и они напечатаны, в числе прочих статей об этом предмете, отдельною книгою под названием: «Восторгнутые классы». Также и другие отеческие книги, упоминаемые здесь переведены им и изданы в собрании названном «Добротолюбие».

3 В этом именно смысле объясняет, нищету духа и святой Василий Великий, говоря: «Сокрушение сердца есть погубление человеческих помыслов: кто презрел настоящее, и самого себя посвятил Слову Божию, и разум свой устроил в помышлениях Божественных и превосходящих человека, тот действительно имеет сердце сокрушенное, сотворив его жертвою, непрезираемою Господом, потому что сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс.50:19)... Кто не имеет никакого надмения, не гордится никакою человеческою вещью, тот и сокрушен сердцем и смирен духом... Таковых и Господь, ублажает, говоря: «блажени нищи духом» (Бесед. на Пс.33).

Глава 3. О том, что эта священная умная молитва есть духовное художество

Да будет известно, что Божественные отцы наши называют это священное мысленное делание молитвы – художеством. Святой Иоанн Лествичник в слове 27-м о безмолвии, уча о таинстве этой умной молитвы, говорит: «Если ты основательно изучил это художество, то не можешь не знать, что говорю. Сидя на высоте, наблюдай, если только умеешь, и тогда увидишь: как, когда, и откуда, и сколько, и какие тати приходят, чтобы войти, и украсть твои грозды. Страж этот, утомившись, встает и молится; потом опять садится, и мужественно принимается за прежнее делание».

Святой Исихий, пресвитер Иерусалимский, об этой священной молитве говорит: «Трезвение есть духовное художество, совершенно, с помощью Божиею, избавляющее человека от страстных помыслов и слов, и лукавых дел» (гл. 1).

Святой Никифор Постник, уча о ней, говорит: «придите, и объявлю вам художество, жди лучше – науку, вечного, лучше же – небесного жительства, вводящую делателя своего, без труда и безопасно в пристанище бесстрашия».

Художеством же святые отцы, как показано, называют эту святую молитву, думаю, потому, что как художеству человек не может научиться сам собою без искусного художника: так и этому мысленному деланию молитвы, без искусного наставника, навыкнуть невозможно. Но дело это, по святому Никифору, и многим, жди даже и всем, приходить от учения; редкие же без учения, болезненностию делания и теплотою веры, прияли его от Бога. Церковное правило по уставу и священным церковным книгам, которое православные христиане, мирские и монахи, должны ежедневно, как дань, приносить небесному Царю, может всякий грамотный устно читать и совершать без всякого учения. А умом в сердце приносить Богу таинственную жертву молитвы, так как это духовное художество, без научения, как выше указано, невозможно.

Будучи же духовным художеством, оно составляет и непрестанное делание монахов; чтобы не только отречением от мира и яже в мире, переменою имени при пострижении, особенностью одежды, безбрачием, девством, чистотою, самопроизвольною нищетою, отдельностью пищи и места жительства; но и самым мысленным и духовным по внутреннему человеку вниманием и молитвою, монахи имели отменное и превосходнейшее пред мирскими людьми делание.

Глава 4. Какое нужно предуготовление тому, кто желает проходить это Божественное делание

Насколько эта Божественная молитва больше всякого другого монашеского подвига, которая, по святым отцам, есть верх всех исправлений, источник добродетелей, тончайшее и невидимое во глубине сердца делание ума: настолько и тончайшие, невидимые, едва постижимые для человеческого ума, распростираются на нее невидимым врагом нашего спасения сети многообразных его прелестей и мечтаний. Поэтому, усердствуюший обучаться этому Божественному деланию, должен, по святому Симеону Новому Богослову, предать себя душою и телом в послушание, согласное с Священным Писанием: то есть: предать себя в полное отсечение своей воли и своего рассуждения – человеку, боящемуся Бога, усердному хранителю Его Божественных заповедей и не неопытному в этом мысленном подвиге, могущему, по писанию святых отцов, показать повинующемуся незаблудный путь ко спасению – путь умного делания молитвы, тайно совершаемой умом в сердце. Это необходимо для того, чтобы истинным послушанием в разуме, он мог соделаться свободным от всех молв и попечений. и пристрастий этого мира и тела. Как же и не быть свободным тому, кто всякое попечение о душе своей и теле возложил на Бога и, по Боге, на своего отца. Смирением же, рождающимся от послушания, по свидетельству Святого Иоанна Лествичника и многих св. отцов, возможет он избежать всех прелестей и сетей дьявольских, и тихо, безмолвно, без всякого вреда, постоянно упражняться в этом мысленном деле, с великим душевным преуспеянием.

Если же бы кто предал себя и в послушание, но не нашел бы в отце своем самым делом и опытом искусного наставника этой Божественной умной молитвы (в нынешнее время – увы! достойно многого плача и рыдания – совсем исчезают опытные наставники этого делания): то не должен он поэтому приходить в отчаяние. Но, пребывая в истинном послушании по заповедям Божиим (а не самочинно и особенно, самовольно, без послушания, чему обыкновенно последует прелесть), возложив всю надежду на Бога, вместе с отцем своим, пусть, вместо истинного наставника. верою и любовью повинуется учению преподобных отец наших, изложивших до тонкости учение об этом Божественном делании из просвещения Божественной благодати, и отсюда пусть заимствует наставления об этой молитве. И, во всяком случае, благодать Божия, молитвами святых отцов, поспешит и вразумит – как, без всякого сомнения, научиться этому Божественному делу.

Глава 5. О том, что такое эта священная Иисусова молитва по качеству своему и действию

Положив твердым и непоколебимым основанием этой Божественной молитвы такое предуготовление, то есть, блаженное послушание, – время уже показать из учения святых отцов: что такое эта священная молитва по качеству своему и действию. И это для того, чтобы желавший обучиться ее духовному деланию видел, к какому великому и неизреченному преуспеянию во всяких добродетелях возводит она подвижника, и этим поощрился бы в желании с большим усердием и Божественной ревностью прилепиться священному деланию этой мысленной молитвы.

Святой Иоанн Лествичник в слове 28 о молитве, в начале говорит: «молитва, по качеству своему, есть общение и соединение человека с Богом: а по действию – утверждение мира, примирение с Богом, матерь и опять дщерь слез, очищение грехов, мост проводящий через искушения, стена против скорбей, уничтожение браней, Ангельское дело, пища всех бесплотных, будущее веселие, беспредельное делание, источник добродетелей, причина дарований, невидимое преуспеяние, пища души, просвещение ума, секира на отчаяние, доказательство надежды, прекращение печали, богатство монахов, сокровище безмолвников, уменьшение раздражительности, зерцало преуспеяния, показание меры, обнаружение состояния, указание будущего, назнаменование славы. Молитва для истинно молящегося есть судилище, суд и престол Господень, еще прежде будущего суда».

Святой Григорий Синаит, в главе 113-й. говорит: «Молитва в новоначальных есть как огонь веселия, издаваемый сердцем; в совершенных же – как действуемый свет, благоухающий. Или опять: молитва есть проповедание Апостолов, действие веры. или лучше – непосредственная вера, уповаемых извещение, действуемая любы, Ангельское движение, сила бесплотных, дело и веселие их, благовествование Бога, извещение сердца, надежда спасения, знамение освящения, образование святости, познание Божие, явление крещения, очищение купели, Духа Святого обручение, Иисусово радование, веселие души, милость Божия, знамение примирения, Христова печать, луч мысленного солнца, денница сердец, утверждение Христианства, примирения Божия явление, благодать Божия, премудрость Божия, или лучше – начало самопремудрости, явление Божие, дело иноков, жительство безмолвников, причина безмолвия, знамение жительства Ангельского».

Блаженный Макарий Великий говорит: «Глава всякого благого тщания и верх всех исправлений есть то, чтобы претерпевать в молитве, которою мы можем приобрести, через испрошение у Бога, и все прочие добродетели. Молитвою достойнее приобщаются святости Божией и духовного действия, и соединения ума с Господом неизреченною любовью. Кто всегда понуждает себя претерпевать в молитве, тот духовною любовью возгорается в Божественное рачение и в пламенное желание к Богу, и приемлет, в известной мере, благодать духовного освятительного совершенства» (Беседа 40. гл. 2).

Святой Исихий, пресвитер Иерусалимский, говорит: «Светородным и молниеродным, и светоиспускательным, и огненосным пусть прилично и тезоименно называется хранение ума. Превосходит оно, сказать поистине, все бесчисленное множество телесных добродетелей. Итак, эту добродетель должно называть самыми честными наименованиями по причине рождающегося от нее светозарного света. Возлюбив ее, грешные, непотребные, мерзкие, неразумные, несмысленные и неправедные могут соделаться праведными, благопотребными, чистыми, святыми и разумными о Христе Иисусе. И не только это, но и зреть Божественные таинства, и богословствовать. И, став зрительными, переплывают к этому чистейшему и бесконечному Свету, и касаются Его неизреченными прикосновениями, и с Ним живут и пребывают, так как они вкусили яко благ Господь (Пс.33:9), то и исполняется явно в таких первоангелах это Божественное Давидское слово: обаче праведнии исповедятся имени Твоему, и вселятся правии с лицем Твоим (Пс.139:14). Воистину, одни эти истинно призывают и исповедаются Богу, и с Ним любят беседовать всегда, любя Его» (гл. 171).

Святой Симеон, архиепископ Фессалонитский, об этой священной молитве говорит: «Эта Божественная молитва, это призывание нашего Спасителя: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, есть и молитва и моление, и исповедание веры, и подательница Святого Духа, и дарователь Божественных даров, и очищение сердца, и изгнание бесов, и вселение Иисус-Христово, и источник духовных мыслей и Божественных помышлений, и избавление от грехов, и врачевание душ и телес, и податель Божественного просвещения, и источник милости Божией, и дарователь смиренным откровений Божественных таин, и самое спасение; потому что есть ношение спасительного имени нашего Бога. Это-то самое и есть наречение на нас имени Иисуса Христа, Сына Божия» (гл. 296).

Точно так и прочие Богоносные отцы, пиша об этой священной молитве, своим, исполненным Божией премудрости, учением, изъявляют о ее действии, о происходящей от нее неизреченной пользе и о преуспеянии через нее в Божественных дарованиях Святого Духа.

Кто же, видя, что эта священнейшая молитва приводит подвижника к такому небесному сокровищу различных добродетелей, не разжжется ревностью Божиею ко всегдашнему деланию молитвы, чтобы ею постоянно содержать в душе и сердце Всесладчайшего Иисуса, поминая в себе непрестанно Его вседражайшее Имя, и этим распаляться к неизреченной Его любви? Разве только тот, кто, прилежа к житейским помыслам, связался узою телесных попечений, отводящих многих и отстраняющих от царствия Божия, находящегося внутри нас. Тот только разве не возусердствует коснуться мысленного делания мысленной молитвы, кто самым делом и опытом не вкусил душевною гортанию неизреченной Божественной сладости этого полезнейшего делания, и не знает, сколько эта вещь имеет внутри себя сокровенную духовную пользу. А желающие быть любовью соединенными с сладчайшим Иисусом, оплевав все красоты этого мира, все наслаждения и самый телесный покой, ничего другого не захотят иметь в этой жизни, как только постоянно упражняться в райском делании сей молитвы.

Глава 6. О том, как должно в начале обучаться действованию умом в сердце этой Божественной молитвы

В древние времена это всесвятое делание умной молитвы воссияло на многих местах, где только имели пребывание святые отцы. Потому тогда и учителей этому духовному деланию было много. По этой причине и св. отцы наши, пиша о нем, изъявляли только происходящую от него неизреченную духовную пользу, не имея, как я думаю, нужды писать о самом опыте, этого делания, приличествующем новоначальным. Если же где несколько и писали об этом, то и это только для знающих опыт этого делания – очень ясно; а для незнающих вовсе непонятно. Некоторые же из них, когда увидели, что истинные и непрелестные наставники этого делания начали совсем умаляться, и опасаясь, чтобы не утратилось истинное учение о начале этой мысленной молитвы, написали и самое начало и опыт, как должно обучаться новоначальными, и входить умом в страны сердечные, и там истинно и непрелестно действовать умом молитву. Этих-то отцов самое Божественное учение об этом предмете нужно представить на среду.

Святой Симеон Новый Богослов о начале этого делания говорит так: «Истинное и непрелестное внимание и молитва состоит в том, чтобы во время молитвы ум хранил сердце, и пребывал бы постоянно внутри его, и оттуда, то есть, из глубины сердца, воссылал молитвы к Богу. И когда внутри сердца вкусит, яко благ Господь, и усладится, то не будет уже исходить из места сердечного. И вместе с Апостолом скажет и он: добро есть нам, зде быти (Мф.17:4). И осматривая непрестанно сердечные места, он изобретает некоторый способ прогонять все, всеваемые там, вражеские помыслы». И ниже еще яснее говорит он об этом так: «Едва только ум найдет место сердечное, немедленно видит то, чего никогда не видал: видит он среди сердца воздух, и себя всего светлым и полным рассуждения. И с тех пор, откуда бы ни показался помысл, прежде, нежели он войдет и изобразится, немедленно прогоняет его и уничтожает, призыванием Иисуса Христа. Отселе ум, получив памятозлобие к бесам, двигает против них естественный гнев, гонит и низлагает мысленных супостатов. И прочему научишься с помощию Божиею посредством блюдения ума, держа в сердце Иисуса» (Слово о трех образах молитвы),

Преподобный Никифор Постник, научая еще яснее о входе умом в сердце, говорит: «Прежде всего, пусть будет жительство твое безмолвно, беспопечительно и со всеми мирно. Потом, войдя в клеть твою, затворись, и сев в каком-нибудь углу, сделай что я тебе скажу. Знаешь, что дыхание, которым дышим, есть этот воздух; выдыхаем же его ничем иным, как только сердцем. Оно-то причина жизни и теплоты тела. Привлекает же сердце воздух, чтобы посредством дыхания выпустить вон свою теплоту, и доставить себе прохладу. Причина этого действия, или лучше сказать – служитель, есть легкое, которое будучи создано Создателем – редким, как насос какой, удобно вводит и выводит окружающее, то есть, воздух. Таким образом, сердце, привлекая посредством воздуха холод, и испуская теплоту, совершает непрестанно то отправление ради которого оно устроено к составлению жизни. Ты же вместе, И собрав ум свой, понудь войти в сердце вместе с дыханием. Когда же он войдет туда, то последующее за сим будет уже не невесело и не нерадостно». И ниже: «Поэтому, брат, приучи ум не скоро выходить оттуда: потому что сначала он очень скучает от внутреннего затвора и тесноты.

Когда же приобыкнет, то уже не терпит скитаться вне, потому, что царствие небесное находится внутри нас: его-то, когда рассматриваем там и взыскуем чистою молитвою, то все внешнее делается мерзким и ненавистным. Если сразу, как сказано, войдешь умом, в сердечное место, которое я показал тебе: то воздай благодарение Богу, и прославь, и взыграй, и держись этого делания постоянно, и оно научит тебя тому, чего ты не знаешь. Надо же знать тебе и то, что ум, пребывая там, должен не молчащим или праздным стоять, но эти слова: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! иметь непрестанным делом и поучением, и никогда от этого не переставать. Это, содержа ум не высящимся, сохраняет его неуловимым и неприступным для прилогов вражьих, и возводит его повседневно в любовь и желание Божественное. Если же, потрудившись, брат, много, не возможешь войти в страны сердца, как мы тебе повелели: то сделай, что скажу тебе, и при помощи Божией найдешь искомое. Известно тебе, что словесность каждого человека находится в персях: здесь, внутри персей, и при молчании уст, мы говорим и рассуждаем, и произносим молитвы и псалмы и прочее. Этой-то словесности, отняв от нее всякий помысл (можешь это, если захочешь), дай говорить: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, – и понудься это, вместо всякой другой мысли, постоянно взывать внутри. «Когда же ты это подержишь некоторое время, то этим отверзется тебе и сердечный вход, как мы тебе написали, без всякого сомнения, как мы и сами узнали из опыта. И придет к тебе, с многовожделенным и сладким вниманием, и весь лик добродетелей: любовь, радость, мир, и прочие».

Божественный Григорий Синаит, уча также, как должно умом действовать в сердце спасительнейшее призывание Господа, говорит: «Сидя с утра на седалище в одну четверть, низведи ум от владычественного в сердце, и держи его в нем. И преклонившись с трудом, и ощущая сильную боль в груди и плечах и вые, непрестанно зови умно или душевно: Господи Иисусе Христе, помилуй мя! Потом, если, быть может, ради тесноты и болезненности, и от частого призывания она сделается тебе несладостна (что бывает не от однообразности снеди Триименного, часто ядомой, ибо ядущии Мя, сказано, еще взалчут – (Сирах. 24, 23): то переменив ум в другую половину, говоря: Сыне Божий помилуй мя! И многократно произнося эту половину, не должен ты по лености часто переменять их: потому что деревья, часто пересаживаемые, не вкореняются. Удерживай же и дыхание легкого, чтобы тебе не дерзостно дышать; ибо дыхание духов происходящее от сердца, развевает мысль, и помрачает ум, и возвращая его оттуда, или предает пленником забвению, или заставляет вместо одного поучаться другому, и оказывается он нечувствительным в том, в чем не должно. Если ты увидишь нечистоты лукавых духов, то есть, помыслы, возникающие или изображающие в уме твоем, то не ужасайся: но если и добрые разумения о некоторых вещах являются тебе – не внимай им: удерживая же по возможности дыхание, и ум заключая в сердце, и действуя постоянно и часто призывание Господа Иисуса, ты скоро сокрушишь и истребишь их, уязвляя невидимо Божественным именем, как говорит и Лествичник: «Иисусовым именем бей ратников, потому что нет оружия, более крепкого, ни на небе ни на земле».

И опять тот же Святой, уча о безмолвии и молитве, как должно в нем сидеть, говорит: «Иногда должно сидеть на стульце, ради труда; иногда и на постели немного до времени, для отрады. В терпении же должно быть твое сидение, ради сказавшего, что в молитве должно терпеть (Лк.18:1), и не скоро вставать, малодушествуя по причине, трудности болезни и умного взывания и частой напряженности ума. Так вещает и Пророк: болезни объяша мя аки раждающия (Иер.8:21). Итак поникши долу, и ум собирая в сердце, если отверзлось тебе твое сердце, призывай в помощь Господа Иисуса. Боля же раменами, часто болезнуя головой, терпи то усиленно и ревностно, взыскуя в сердце Господа: нудящимся принадлежит царство небесное, и нуждницы восхищают е (Мф.11:12)», и прочее. И еще, как должно произносить молитву, говорите: «Отцы сказали так: «иной говорит: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! – все: иной же – половину: Иисусе, Сыне Божий помилуй мя! – и это удобнее, по причине немощи еще ума и младенчества. Не может же никто сам собою, без Духа, тайно именовать Господа Иисуса – чисто и совершенно, точию Духом Святым (1Кор.12:3): но, как немотствующий младенец, совершить ее членами еще не может. Не должен же он по лености часто переменять призывания имен; но редко – для удержания. Опять: иные учат произносить ее устами, другие же – умом; а я допускаю и то и другое. Иногда ум изнемогает, соскучившись говорить; иногда же – уста. Поэтому должно молиться – и устами и умом; однако безмолвно и несмущенно должно взывать, чтобы голос, смущая чувство и внимание ума, не препятствовал, пока ум обыкнув в деле, преуспеет, и примет от Духа силу – крепко и всячески молиться. Тогда уже не нуждается он говорить устами, и даже не может, будучи в состоянии творить делание совершенно одним умом».

И так вот вышеупомянутые святые отцы, как показано, представляют очень ясное учение и опыт обучения умному деланию для новоначальных. А от этого учения можно уразуметь и учение прочих Святых об этом делании, изложенное более прикровенно.

Конец.

Богу премилостивому слава, честь, поклонение и благодарение в бесконечные веки. Аминь.

Источник: Издание третье Афонского Русского Пантелеимонова монастыря. – Москва, Типо-литография П. Ефимова, Большая Якиманка, собств. дом, 1902

Устав старца Паисия

Преосвященнеший от Бога избранный и поставленный архипастырю, и вы Боголюбивейшии архиерее, их же Бог постави пасти Церковь свою в сей православной хриcтианской молдовлахийской земли.

Аз последнейший рaб преосвященств вaших стaвши пред священнолепными лицами преосвященств вaших и всего собора, о мне последнейшем и о oбщем брaтий ко мне и друг ко другу о имени Христовом собрании, и житии кратчaйшим сим и неразумным словом хотя объявити, молю преосвященство вaше, благоутробие Божие и долготерпение подражaюще, долготерпеливно послушати сие мое изъявлeние, презирaюще грубость мою человека проста и невежды вaшею Богодaнною премудростию, аз в юности моей многую рeвность и любовь ко иноческому житию имея, остaвив мир и яже в мире, начaток образа иноческаго в моем отечестве малой россии восприях, тaже рeвность восприим в стрaнствии способнейше работати Богу, остaвив свое отечество приидох во святоименитую афонскую гору, и седох под монастырeм пантокрaтором в некоей колибе на безмолвии, идеже и мaнтию сподобихся прияти, седящу же ми тaмо некое врeмя брaт един дин немул румунескъ рeвностию Божиею пришeдши во святую гору начaт мя нудити зелным своим прошeнием приняти его во ученичество, аз же видя нeмощь души моея и неразумие на мнозе отрицaхся, тaже пaки ово зря его прилежне мя о своем приятии моляща, овоже и святое писaние разсуждaя непохваляющее и возбраняющее стрaстному самому о себе седети, умыслих с онем брaтом яко единомысленным и единодушным, срeдный путь иноческаго жития избрaти, сиречь со единем брaтом или со двема житие, яко и от святaго писaния и от Богодухновeнных оц известны и похвaлны, еже того рaди презрев свою нeмощь и неразумие, всю же мою о моем и брaта исправлeнии на Бога возложив надeжду настaвника незаблудна ко спсeнию мне же и брaту моему предложив писание святое, дерзнух онаго брaта приняти открывaющи ему от писaния стaго якоже особнаго имения ни до тончaйшей вeщи имети, сице ниже волю свою держaти, или последовати своему разсуждeнию, послушaние же со стрaхом Божиим по силе своей душeю и телом совершaти, которому учeнию повинуяся брaт оный всеусeрдне в сaмое произвождай дело, таковым житием живущу мне единодушно с онем брaтом начaша и прочии брaтия зело мне стужaти своим молeнием о своем их в послушaние принятии, аз же на мнозе отрицaхся бояся таковую тяготу попечeния о душах брaтий единем безстрастным прислушающую на себе восприяти, зря же и их прилежное молeние к приятию в послушaние сокрушaхся сердцем сожалея о них, неведый что сотворити, и сице немогий от их прилежнаго молeния избыти, начaх приимaти от онех брaтий по единому в послушaние, и сице умножaющымся брaтиам прейдохом от колибы оныя в скит святaго Константина, идеже собрaвшимся дванaдесяти брaтиям, начaх разсуждaти яко от срeдняго пути сиречь с единем или двема брaтома пребывaния умножeния рaди пременяется житие нaше на oбщее житие, которое по законоположeнию святaго Василия Великаго не менее от дванaдесяти брaтий должно начинaтися, и того рaди невмещaюще в мaлем скитку святaго Константина, создaхом в нов от сaмаго основaния скит святaго пророка Илии иждивeнием христолюбцов пaчеже трудaми брaтий, прострaннейший рaди своего вмещения помышляюще в толиком точию числе брaтий жизнь свою совершити, егда же совершися скит, и увидехом яко еще и пaче начaша многии братия из мира во святую гору от сих стрaн и от отечества моего приходящии таковомужде житию ревнующе в том скиту умножaтися немогущу мне ни единым образом от них избыти моления о своем их в послушaние приятии, яко в неколицех летех умножилося до пятидесяти брaтий, начaх о сeм разсуждaти яко таковому единодушному и единомысленному о имени Христовом собрaнию брaтии святaя горa аще и святое место, но яко зело притрудное не подaсть нaм руки к болшему утверждeнию но крaйних рaди нужд без их же невозможно состоятися общему житию, приведет по врeмени к разорeнию. Того рaди помыслих в сию Богохранимую правослaвную зeмлю со всеми брaтиями преселитися болшаго рaди нaшему общему житию утверждeния, помысл же сeй многажды открывaх святейшему патриaрху кир Серафиму, который о исшeствии нaшем сожалея восхотел был утвердити нaше житие, в единой святогорской обители глаголемой симопетре, обaче и сие его святейшества благое намерение Бог имиже весть судбaми неисполнил, яко и нaм немaлая тщетa зделалася яко должником обители оноя ничтоже неповинны суще принуждены были уплатити до седми сот лeвов, еже все разсуждaюще и боящеся да не будет крaйнее житию нaшему разорeние, которое Божиим поспешеством, немaлыми труды и поты в таковое единодушное и общое друг со другом пребывaние пришло, сотворихом совет oбще вси единомысленне и единодушне изити от святыя горы в сию правослaвную и Богохранимую хриcтианскую зeмлю, во еже житию нaшему приличнаго поискaти места, и сeй совет утвердивше изыдохом от святыя горы, и приидохом в сию Богохранимую зeмлю, всю нaшу о устроeнии жития нaшего на общаго промысленника и создaтеля всех Бога возложивше надeжду, который крaйним своим и неизречeнным милосердием водхнул блгодатию своею в сердца благочестиваго и Христолюбиваго кrтоноснаго и Христоподражaтелнаго в млcти господаря нaшего Григория Иоaнновича воеводу, и преосвященнейшаго великаго господина нaшего кир Гавриила архиепиcкопа митрополита Богохранимыя сея земли, иже Богу подобящеся своим милосердием дадоша нaм прекрaсный монастырь Драгомирну здaние во блажeнной пaмяти преосвященнаго архиепиcкопа и митрополита сочaвскаго кир Анастaсия Кримковича на общое житие нaше, еже причитaем во пeрвых неизречeнному о нaшем oбщем житии особному промыслу Божию, тоже Христоподражaтелному милосердию блGочестивейшаго воеводы и преосвященнаго митрополита, послуживших таковому промыслу и воли бжественной, и во вeлие себе сие вменяем чудо, кто бо от нaс сего надеялся да нaм бедным нищым и стрaнным неимевшым и главы где подклонити дaстся таковое место, и таковый прекрaсный монастырь со всеми своими угодиами приличный к нaшему общежитию, не точию же но еще и уволен и свобод да будет от всех обычных дaней, еже благочестивый господaрь утверди своего величества на сие жaлованною грaмотою. Слaва единому триипостaсному Богу, тройческий свой монастырь нaшему общежитию, чрез благочестивейшаго воеводу и преосвященнейшаго митрополита даровaвшему, блгодарим и благочестивейшему и Христолюбивейшему и премилостивейшему господрю нaшему Иоaнну Григорию Иоaнновичу воеводе, о таковой его величества к нaм превысочaйшей сотворeнной млcти, за которую должни есмы до последняго нaшего издыхaния о его величестве, великаго в млcти молити Бога, да подaст ему млcтию и судом по воле своей бжественной Боговрученную себе держaву управляющи, и в настоящем житии мир, здрaвие, долгодeнствие, на видимыя и не видимыя враги победу имети, в будущем же блажeнстве за мудрое и верное Боговрученныя себе держaвы управлeние, венeц царствия небеcнаго, со благочестивыми цари Богу угодившими, вкупе со благочестивою госпожeю нaшею елeною домною, и Боголюбивими своими чaди, и всем Богопрослaвленным родом восприяти, благодарим и преосвященнейшему нaшему архиепиcкопу и митрополиту великому гдcну кир гавриилу с Боголюбивыми епиcкопи о крaйней их к нaм явленной млcти, за которую при всегдaшних нaших маломощных молитвах желaем да Боговрученное себе словeсных овeц Христовых стaдо, на злaце бжественных его учeний упaсши, сподобятся в будущем блажeнстве от пастыреначaлника великаго архиерeа прошeдшаго небеса Христa Сна Божия со всеми пaстыри и учители церкве святыя уготованная любящым его Бога нaшего в няже и ангели желaют приникнути благая восприяти, благодарим еще и благородным их милостем господaм боляром, и всем благодетелем святыя сея обители, молящеся Богу, да затаковое их кнaм, и ко обители сeй благодеяние, и в настоящей и будущей жизни, воздaсть своим благостинным воздаянием, врeменными и вечными благими. Таковое мое в крaткости, грубости исполненное о начaтце нaшего общаго жития, и о вине изшeствия нaшего от святыя горы в сию Богохранимую зeмлю преосвященству вaшему изявлeние предложивше, еще же и за Богоподражaнную млcть благочестивейшаго и Христолюбивейшаго нaшего господря Иоaнна Григория Иоaнновича воеводы, и преосвященнейшаго нaшего великаго господна кир гавриила архиепcкопа митрополита от Бога постaвленнаго правослaвныя земли сея, с любовию страннолюбно нaс пaче надeжды нашея принявших, и прекрaсную обитель на общее нaше житие даровaвших, еще же и Боголюбивых епcкопов Богохранимыя сея земли, и благородных боляр, и словом и делом в крaйней нaшей нужде помогших и всякое благодеяние и спомоществовaние святой обители нaшей показующих по силе нaшей благодаривше.

Ныне приступaем к сему яковый общежителный чин должно есть общее сие житие по устaву Богоносных оц елико возможно есть соблюсти и хранити непреступно и непремeнно; А понeже Бог нaс сподоби превысочaйшею млcтию благочестивейшаго гдcря нaшего и преосвященнейшаго господна нaшего митрополита, таковую обитель наследити, которая якоже слышим тем намерением и создaся от блажeнныя пaмяти кир Анастaсия архиепиcкопа и митрополита Сочaвскаго да будет по всему в нeй общее по писaнию, а не oсобное житие, зело желaхом и чин от него общему житию предaнный хранити яко отца и ктитора нaшего, но понeже прилежно между книгами которых мaлое число в монастыре от ктитора надaнных обретaется, и повсюду, прилежно поискaвше того чина необретохом, того рaди на Бога и по Боге на молитвы преосвященств вaших, и блажeннаго ктитора нaшего возложивше надeжду, и силу священнаго писaния и общежителныя Богопреданныя устaвы во святых василия великаго и прочиих святых и духоносных оц испитaвше, хощем чин приличествующий общему житию и нужнейший ко спасeнию и в сие последнее время соблюдатися могущий, испитавше предложити преосвященству вашему, и всему Богособранному и Богоизбранному дховному собору, и аще что явится в сeм написанном от нaс общежителном чине Богу угодно и священному соглaсно писaнию, молим преосвященств вaших, и всего духовнаго освященнаго собора вaшего Богодaнною влaстию утвердити, да непреступно соблюдaется, аще же что явится Богу и священному писaнию противно, молим яко овцы пaстырей нaших духом кротости нaше невежество Богодaнною вaшею духовною премудростию испрaвити, и на пaжить Богоугоднаго общежителнаго чина нaс настaвити. Пeрвее убо хощем о нaшем общежителном чине объявити преосвященству вaшему и всему освященному собору не о том, который внов хощет ныне в нaшем общежитии аки прежде не бывший устaвитися, но о оном иже и спрeжде еще во святей горе в нaшем житии устaвися и блгодатию Божиею и вaшими многомощними молитвами по елику есть нeмощи нaшей возможно непреступно соблюдaется.

1. Пeрвый убо устaв и чин в общем нaшем житии егоже и в мaлом и в множайшем числе брaтий опaсно соблюдaхом и до ныне блгодатию Божиею соблюдaем сeй есть: еже ни единому брaту ни единым образом никаковaго движимаго и недвижимаго стяжaния ни в малейшей вeщи не имети, ниже свое что именовaти, но вся от Бога посылaемая к составлeнию общаго жития имети обща, благочиния же рaди, настоятель всякаго брaта нужду в пищи и одeжде и в прочиих потрeбах усмотревая должен есть аки оц о чaдех своих духовных пекийся по Боге устроевати подавaя всякому нужныя противу нужде потрeбы, да и восприятие нужних потрeб будет всякому брaту по послушaнию, и своея воли остановлeнию, а непосамочинному избирaнию, и сeй чин и устaв аки корень и основaние блгодатию Христовою положихом общему нaшему житию, известно ведуще яко от сего произростает во общеживущих брaтиях искренняя ко Богу и ближнему любовь, кротость смирeние мир и единомыслие, воли своея во всем отсечeние, и послушaние таковии брaтия могут проходити не рaди коего приврeменнаго стяжaния, не слaвы рaди и чeсти и упокоeния телeснаго ниже инаго коего рaди помысла человеческаго, но единаго рaди своего спасeния, и от сего может быти в них сердце и душа едина, мирскaя же гордыня, нeнависть на ближняго, зaвисть вражда злопомнение и прочия злобы, во удаляющихся особнаго имения брaтиях не имут где главы подклонити, от oсобнаго бо во общем житии имения всякая злоба, всякое зaповедей Божиих преступлeние раждaется, и дерзaяй же некое и малейшее oсобное стяжaние во общем житии имети, таковый по великому василию вторый иуда бывaет, истины предaтель быв якоже он Господа. Таковую убо злобу и врeд душeвный, от oсобнаго имения во общем житии происходящий, от Богодухновeннаго Богоносных оц писaния видя, зело ужасохся душeю да не кaко таковый душетленный недуг во общем нaшем житии в мещение приимет, и совершeнное ему сотворит запустение, сего рaди пaче всего о сeм прилежное имех попечeние, всякому брaту в общее житие и послушaние себе предающему от священнаго писaния особ открывaти, яко ниединим образом никаковaго oсобнаго имения до последняго своего издыхaния недолжен есть имети, которому учeнию вси брaтия единодушно повинующеся зело опaсно соблюдaют, яко ни во ум ниединому от них когда приходит во еже что особь стяжaти, удовлевaющеся вси нужными к состоянию жития от Бога посилaемыми потрeбами.

2. Вторый чин егоже сему общему житию якоже мним и все монaшеское житие высит, блгодатию Христовою положихом сeй есть: еже всем брaтиам единомысленне и единодушне о имени Христовом в сие общее житие собрaвшимся, должно прeжде всего и пaче всего аки путь к царствию небеcному неуклонно ведущий стяжaти послову послушaние, всякую свою волю и разсуждeние и самочиние оплевaвши, и вне повeргши, волю же и разсуждeние и зaповеди отца своего, аще по силе священнаго писaния будет всеусeрдне тщaтися творити и исполняти, и аки самому Господу а нечеловеком брaтии сострaхом Божиим и сосмиренномудрием посиле своей душeю и телом и всем своим благим произволeнием до смeрти послужити.

3. Настоятель известно ведый яко о душах брaтий хощет истязан быти в дeнь стрaшнаго вторaго Христова пришeствия, должен есть всеприлежно священное писaние и учeние духовных отец испытующи, кроме свидетельства его ни учeние от себе брaтии приносити ни зaповеди предаяти, или что уставляти, но посиле священнаго писaния и учeния святых отец должен есть чaсте брaтию поучaти и наставляти и волю Божию открывaти, и порaзуму зaповедей Христовых послушания монастырская брaтии предавaти, бояся и трепеща от себе что а не порaзуму писaния брaтии во ображaти известно ведый яко писaние святое и учeние святых оц и ему самому и брaтии есть настaвник и путеводитель ко спасeнию незаблудный. Должен есть настоятель собою образ смиренномудрия и во всем соглaснаго и единомысленнаго соуза любве духовныя всему собору во ображaя несaм собою всякую вeщь без совета начинaти и творити, но вомногих нужнейших делех, собирaющи искуснейших в духовном разсуждeнии брaтий, и со их советом, испытующи и писaние, да не будет что Богу и бжественным зaповедем и писaнию противно, тaко начинaти и творити, аще же нужное яковое дело явится егоже и пред всем собором должно обявити, то и вeсь собор собрaвши, и со общим всего собора ведением и разсмотрeнием, таковое дело начинaти и творити, и таковым образом может быти между брaтиею всегдaшний мир и единомыслие и соуз любве духовныя нерешимый.

4. Прaвило соборное святыя восточныя церкве вечeрню повечeрие полунущницу утреню часы и бжественную литургию, тaкожде на вся Господския и Богородичныя и великих святых прaздники всенощная бдения, сочтeниями же намeншия же праздники полиелeй и славословие сочтeниями же и прочий вeсь церковный чин и последование, по соборному устaву якоже во святей горе афонстей навыкохом должно есть в сeй нaшей обители во всем непреступно и без остановлeния без всякия борзости во свое врeмя совершaтися. Нанeм же ктитори и благодетели святыя обители по чину и устaву святыя церкве должни суть поминaтися живии и престaвлшиися непременно. Начaлник же и вси брaтия должни суть всегда на соборное прaвило церковное всяк почину своему в мaнтиях рясах и клобукaх обретaтися, и никогдаже сего кому кроме благословныя вины якоже недуга, или послушaния нужнаго остaвити, аще же который от брaтий необрелся бы на церковном прaвиле, должно есть настоятелю в трапезе привсей брaтии о сeм истязaние творити, и аще не покaжет вины благословныя, должен есть настоятель таковому брaту подобaющий канон поклонами чрез всю трапeзу, или неядением в той дeнь при oбычном своем духовном словeсном наказaнии дaти.

5. В трапeзу должно есть настоятелю и всей брaтии на всяк дeнь собирaтися и от Бога посилaемая иноческому обетовaнию незазорныя oбщия пищи и пития во слaву Божию oбще всем причащaтися, зело наблюдaюще о разрешeнии и неразрешeнии oбщий церкве святыя устaв, и должно на трапезе брaтии по своему чину в мaнтиях рясах и клобукaх седяще с велиим и крaйним молчaнием, и стрaхом Божиим пищи вкушaти зело, внимaющи чтeнию которое должно есть всякаго дне непременно в трапезе быти с житий святых отечееских и учителных книг по устaву церковному, во вся же ндли чрез весь год, господския же великия прaздники и прaзднуемых святых аще же возможно еже и пaче лучше есть и на всяк дeнь должно есть непременно панагии быти, и вeсь чин трапeзи по oбычаю святогорскому должен есть в нaшем oбщежитии совершaтися, и ни единым образом по кeлиям никогдаже ясти ни настоятелю ни брaтии, кроме недуга или крaйния стaрости свободно да не будет, и единыя oбщия пищи всем причащaтися, аще же кто от брaтий повреждeн стомах будет имети и не возможет oбщия пищи вкусити, таковому должно есть по учeнию святых оц и поразсуждeнию дaтися пища ползующая его по таковой крaйной нужде, oбaче и тую oбще со всеми брaтиями в трапезе, а не в кeллии должен есть восприимaти.

6. В кeлиах брaтии должно сидети по предaнию святых оц со стрaхом Божиим пaче всякаго подвига предпочитaющи умную молитву яко любовь Божию, и источник добродетелей в сeрдце умом художне совершaемую, якоже многии Богоноснии оцы o нeй учат, котории суть сии: святый иоaнн златоуст, святый симеoн митрополит солунский, святый кaллист патриaрх царигрaдский, святый исихий иерусалимский, святый симеoн новый Богослов, святый иоaнн лествичник, святый маxим исповедник, святый григорий синаит, пeтр дамаскин, святый нил синaйский и святый диадох епиcкоп фотийский, котории сии вси, и другии Богоноснии святии оцы, учат сего дела духовнаго, сиречь умныя молитвы. И вящшое врeмя на сию изнуряти, по сeм же пение псалмов, вeтхаго же и новаго завета, учителных и отечееских книг чтeние умеренное имети. Пaмяти же смeрти грехов своих, стрaшнаго суда Божия, муки вечныя царствия небеcнаго и самоукорeние, всегда якоже в кeлии, сице и на всяком месте и во всяком деле, должно всякому по силе своей имети, и во определенном себе от настоятеля рукоделии или художестве упражнятися, прaздну же в кeлии несидети, прaздность бо всему злу научaет инока, безврeменнаго же искeлии происхождeния и бесед неполезных яко яда смертоносна бегати и отвращaтися.

7. Должно настоятелю искуса рaди смиренномудрия, истиннаго же послушaния, и во всем своея воли и разсуждeния отсечeния, еже есть лествица к царствию небеcному послушники возводящия, в повaрню пекaрню келaрию и трапезу и просте рещи во все внутрь монастиря послушания не употребляя на таковaя послушания рабов монcтырских, брaтию по пременам уречeнным определяти, брaтиям же взырaющым на подвигоположника и совершителя веры и}са собою образ послушaния и истиннаго смирeния внегда умыти ноги учеником показaвшаго, неотрицaтися и самаго мнящагося последняго послушaния, верующым яко царствию небеcному будет ходaтайственно, аще со смиренномудрием и стрaхом Божиим брaтии не аки человеком, но аки самому послужат Богу, рабов же монастырских настоятель должен есть на таковыя дела определяти, которая брaтии без разсеяния ума и от монастыря исхождeния, и безмолвия разорeния исполняти невозможно.

8. Настоятель якоже сaм должен есть ко всем брaтиям яко прcным своим о Господе духовным чaдом рaвную любовь имети, сице должен зело блюсти опaсно да и брaтия истинную и нелицемерную равномерную духовную любовь яко знaмение ученичества Христова друг ко другу имут. Чaстну же любовь и особное в дружине содружества яко зазору и зaвисти виновно и истинныя любве разорително, всяким образом тщaтися во общине искореняти, и должен есть все немощи и падения немощных чaд своих отечеески носити долготерпеливно, надeждою исправлeния их и истиннаго покаяния, и исправляти их духом кротости, всегда их словом к полeзному наставляющи, а от дружины их за нeмощь душeвную пaчеже аще от сего врeд прочиим непроисходит, не удаляти. Самочинне же ходящым, воле своей и разсуждeнию последующым, и благое иго послушaния отвeргшым, и таковым своим лукaвым образом врeд обществу творящым никaкоже терпети, но по доволном на едине, при двою или трeх, и пред собором дховном словeсном наставлeнии и наказaнии, в том же или еще горшем своем устроeнии пребывaющых и нехотящых испрaвитися, яко губителным недугом повреждeнныя уды от oбщаго телесе брaтства, аще и со многими слезaми и сожалением и болезнию душeвною, да и прочии таковым душетлителным недугом неповредятся, отсецaти и изганяти, пришeдших же в чувство, и обратившихся ко истинному покаянию, с рaдостию аки оцУ чадолюбиву приимaти, и всякую млcть и сострадaние им покaзовати, и согрешения их прощaти, со всеми брaтиями о их обращeнии духовне веселящуся.

9. Настоятель должен есть имети ко управлeнию, моший, рабов монастирских, брaта всем искусна суща, могуща безпреступлeния зaповедей Божиих и разорeния душeвнаго сия дела добре управляти, да сaм свободь от сего сущи, возможет удобнейшее о спсeнии душeвном брaтий, и о всяком церковном и oбщежителном благочинии дховное попечeние имети, тaкожде и в дховном о брaтиях попечeнии должен есть настоятель помощника себе имети, брaта в рaзуме дховном искусна суща, егоже в своем oбщия рaди потрeбы монастырския отходе, должен есть в себе место при брaтиях оставляти, благочиния рaди, и духовнаго брaтий окормлeния, хотя же настоятель oбщия рaди монастырския потрeбы где отити и умeдлети некое врeмя, должен есть собрaвши вeсь собор брaтий в церковь, лобзaвшиже святыя иконы, взeмши молитву о путешeствии от иерeа, всему собору намерение обявити, и вeсь собор брaтний да молится о нeм ко Богу во еже ему к ним здрaво и благополучно возвратитися смирeнно молити, и сице от всех брaтий прощeние испросив, и свое всем благословeние преподaв, в путь отходити, от пути же Божиею помощию возвратившися не абие к кeллии ити, но собрaвши всех брaтий пeрвее ити в церковь и должное Богу о своем в пути сохранeнии млтвами брaтий пред всем собором воздaвши благодарeние, благодаривши же и брaтии за их молитвы, и млcть Божию о oбщей брaтства ползе о нeй же и отхождeние ему было, покaзанную объявивши, тaко в кeллию свою отходити.

О принятии брaтий в иночество, о болнице, о странноприемнице, о художествах.

‹.

Приводимаго Богом брaта от мира во иночество должен есть настоятель пeрвее на едине совесть его испытaти и от писaния доволне сицевому брaту силу иноческаго общаго жития и по Боге послушaния, воли своея и разсуждeния до смeрти отсечeния и умерщвлeния, открыти, и узрев в нeм истинное, а непритворное желaние иночества и рeвность бжественную, тогда и пред всем собором брaтий пaки силу общаго жития иноческаго и послушaния ему открывши, приняти сицевaго брaта, во oбщое житие и послушaние, и не абие во иночество постризaти, но уставленное прaвилы врeмя, оваго три лета, оваго же шeсть мBсяц смотря плод послушaния, и воли своея отсечeния во искусе в мирской одeжде держaвши, постригaти во иночество, оваго врясу, оваго же и в мaнтию, и брaтии сочетавaти, аще же во искусе уставленное врeмя держaв истиннаго во всем повиновeния и воли отсечeния внeм не узрит, таковaго и по трелетнем искусе никaкоже постригaти, но в мир отпускaти да не будет oбщему житию от таковых самочинников смущeния.

а‹.

Аще случится приходящему брaту от мира во иночество и некое имение внести в монастырь, таковое имение должен есть настоятель во oбщей сосудохранителнице монастырской неиждивaемое хранити до пострига во иночество онаго брaта, по постризе же на oбщия нужды монастырския и брaтий, оное истощевaти, аще же сый во искусе прeжде пострига раскaется о своем из мира изшeствии и восхощет из обители в мир возвратитися, или во иную обитель где отити, таковому и имение с ним в обитель принесeнное в целости все отдaвши отпустити, да небудет и обители и брaту таковому о сeм смущeния.

в‹.

Болнице внутрь обители должно есть непременно устроенней быти, брaтий рaди в различныя пaдающих, да имать пaдаяй в недуг oсобное о себе в пищи и питии и во всяком упокоeнии прилежaние, в нeй же брaт искусен могий в рaзуме дховном болным послужити, и аще бы обрелся понE отчaсти искус врачeбныя хитрости умеяй, должен есть от настоятеля постaвлен быти, который в рaзуме служя болным должен есть комуждо от них пищу приличествующую и ползующую во их недузе и питие подавaти, и во всем им упокоeние творити со стрaхом Божиим служaщи им аки самому Господви да и служaй от Господа мздУ имать рeкшаго: болен бех и посетисте менE, и болнии во всем приличествующее себе упокоeние обретaюще благодарят Бога, и мздУ за свое в недузе с благодарeнием претерпение от Бога восприимут.

г‹.

Должно есть настоятелю пещися, да в мнcтрЕ различная художества будут, а наипaче без ихже потрeбы невозможно содержaтися человеческому житию, и на сия брaтию определяти, и неумеющих обучaти, да самым брaтиям таковaя художества за oбщую ползу проходящым, все oбщество брaтий возможет безмолвно в необходимых своих удовлевaтися нуждах, и безврeменнаго в мир сих рaди потрeб происхождeния и от сего прибывaющаго душeвнаго вреда избежaти.

д‹.

Странноприимныцам двоим, единой внутрь монастыря, приходящих рaди во обытель чтcных дховных и мирских лиц, другой же вне мнcтря должно есть устроенным быти: да приходящии во обитель и себе внутрь мнcтрЯ, и скотам своим вне монастыря приличествующее упокоeние и послужeние обрящут. И надсeю службою должен есть настоятель поставляти искусных брaтий могущих в рaзуме дховном стрaнным послужити, да и мзды от Бога за разумное свое странным послужeние сподоблятся, и oбщество все видяще стрaнных приличное себе угощeние и послужeние приeмлющих, без молвы и без всякаго стужeния пребудут, должен есть настоятель якоже к дховной своей брaтии дховную по Боге любовь имети, тaко и ко всем во обитель приходящим нищым, болным, неимущым где главы подклонити по зaповедем Божиим туюжде любовь покaзовати, приимaти с любовию онаго в странноприимнице, онаго в болнице, и по силе своей о телeсных их потрeбах попечeние имети, и по возможности обители напутствовавши их потрeбным с миром отпускaти.

Сие вся и прочая oбщежителная святых оц устaвы, якоже во святей афонстей горе по силе нaшей хранихом, тaко и зде по елику возможно есть блгодатию Христовою в нaшем житии сохраняются, точию яко еще странноприемниц готовых на угощeние приходящих во обитель, тaкожде и кeллий на упокоeние брaтий доволных не имеем, и в великой тесноте пребывaем, и сего рaди еще всесовершeннаго чина яков должен есть во oбщем хранитися житии не можем имети, но якоже возможно есть и руку нaм подаeт блгодатию Христовою проходим, дондеже и сию нужду нaшу Господь неизречeнным своим промыслом исполнит. Якоже и прочия нужныя потребы к состоянию жития нaшего о нaс устрояет, да всякий брaт по трудех церковнаго прaвила, и различнаго послушaния, умнаго рaди делания, и телeснаго подвига тaкожде и упокоeния, свою oсобную келийцу, аки тихое и небурное пристaнище имать, отчего может лучшее дховное устроeние и успеяние в брaтии быти, тaкожде и во всяком деле лучшее благочиние может uставлено быти. Сей чин и uстроение нaшего oбщежития аще и не все подробну да не стужим благоразумию вaшему нaшим неразумием преосвященству вaшему и всему Богоизбрaнному собору объявихом, и аще есть воля Божия, и слагaется что к ползе душeвной, молим и преосвященств вaших со всем Богоизбрaнным собором, сие вaшею Богодaнною влaстию и грaмотою утвердити. Аще же сие несть соглaсно писaнию, и противно спасeнию душ, то еже угодно есть Богу и священному соглaсно писaнию, оно да бывает.

е‹.

Присeм же еще молим преосвященств вaших и всего дховнаго собора, да и жeнскому полу вход во обитель вaшею Богодaнною влaстию возбранeн будет, кроме oбщия Христиaном нужды ћже во врeмя брaни и розмира бывaет. Тaкожде и скит который еще прeжде монастыря от всеблажeннаго нaшего ктитора созданый, в чeсть триeх святых еноха илии и иоaнна Богослова никогдаже ни единим образом от монастыря отлучeн и отделeн да не будет, нанeмже брaтия от монастыря, от настоятеля и от всего собора по послушaнию и своея воли оставлeнию на сидение добре чин и устaвы общежителнии блюдущии определенни да будут, и потрeбы своя все нужныя к составлeнию жития от oбщины да имут, стрaннии же некии иноки, и свое oсобное имущии стяжaние тaмо седети попущени ни единим образом да небудут, да не будет собору от сего oбщаго смущeния, от собора же определении тaмо брaтия по послушaнию наседение должни суть и прaвило царковное по устaву и бжественную литургию помяновeния рaди ктиторей и благодетелей всегда совершaти.

з‹.

Ещe же молим преосвященннейшаго нaшего великаго гдcна архиепиcкопа и митрополита, да аще Бог изволит пришeдшей весне своею Богодaнною влaстию повелит рабЫм монастырским на мeтохъ мнcтырский преселитися и тaмо по благословeнию его преосвященства помощию Божиею создaвшейся царкве, мирский иерeй метоканир рaди и рабов мнcтырских определeн да будет, да нуждам их хриcтианству прислушающыя и спсeнию душ тaмо послужит, и монастырь без всякаго о сeм стужения пребудет, и всему собору брaтий в нутрь мнcтря и наскиту тихое и безмолвное устроится житие.

з‹.

Ещe же молю аз последнейший со всем собором преосвященнаго нaшего великаго господина архиепcкопа и митрополита, Боголюбивых епиcкопов и вeсь освященный собор, да внaшем oбщежитии сeй чин крепок и непоколебим uстaвлен будет, да по смeрти единаго настоятеля другий отинуду на настоятелство присилaем не будет, но посоглaсному единомысленному всего собора избрaнию, и по совету умирaющаго настоятеля, и по благословeнию преосвященнаго митрополита должен есть таковый брaт избран от oбщества брaтий и постaвлен быти, который в рaзуме дховном, и ведении священнаго писaния, и oбщежителных устaвов, тaкожде и в послушaнии и своея воли и разсуждeния отсечeнии, в любви кротости и смирeнии и во всех добродетелех прочую превосходящий брaтию, могущий словом и делом образ ползы брaтий собою подaти, сaном священства почтeнный, и понeже от трeх языков oбщество нaше состоит, три языки грeческий славeнский и молдaвский, или по нужде понe два молдaвский и славeнский добре умеющий, да все oбщество брaтий в дховных нуждах готовое всегда от него обрящут себе дховное врачевaние, таковому начaлнику oбщым всего собора от тогож oбщежителнаго собора избрану, и благословeнием преосвященнаго митрополита постaвлену бывшу может блгодатию Христовою все oбщежителное о Господе брaтий собрaние и житие неразоримо и благоуправляемо пребыти якоже корaбль добре искусным кормчим управляемь, аще же бы который начaлник от инуду а не от собора брaтий постaвлен был, самым делом совершeнныя нищеты послушaния и отсечeния своея воли, и разсуждeния нестяжaвый и терпения укоризны и безчeстия во oбщем житии не прошeдый силы писaния, и oбщежителных устaвов неведущий, ещеже и oсобное свое стяжaние имея, и не тем рaзумом да положит душу о брaтиях начaлство восприeмый, но точию да себе упокоит и имению своему приобретение соделает, кaко таковый может стaдо словeсных Христовых овeц добре и бодро напaжити слова Божия и зaповедей бжественных упасти, и корaбль oбщаго жития добре окормляти, сaм еще от иных не был по Боге окормляемь, но и собор брaтный доброволне спсeния рaди своего в oбщее с собою о Господе пребывaние собрaвшийся кaко таковому настaвнику покорится, и аще бы сие когда по насилию зделалося без соборнаго избрaния начaлник над брaтиею постaвлен был, то иное невоспоследует рaзве всеконeчное и совершeнное брaтий расточeние и житию oбщему разорeние. Сего рaди и пaки молим преосвященство вaше Богодaнною вaшею влaстию сие утвердити, да от собора брaтий избирaется начaлник, а не отинуду присилaем будет, не бо вемы иное основaтелнейшее oбщему житию запустение якоже сиE. Рaзве, аще ни единим образом во всем соборе брaтий необрелся бы ни един таковый брaт, который могл бы и словом и делом и образом брaтии настaвник ко спсeнию быти, инудеже бы обретaлся некий таковый оц, иже бы силу священнаго писaния и oбщежителных устaвов ведел, совершeнное нестяжaние, воли своея и разсуждeния умерщвлeние в повиновeнии дховном пред оцeм своим во oбщем житии испрaвивый, добре могущий стaдо Христово по слову упaсти, то и таковый оц по таковой крaйней нужде пaки с доброволным всего собора произволeнием, с благословeнием преосвященнейшаго митрополита начaлник над брaтиею постaвлен да будет, пeрвее по самой совести Христиaнской и иноческой пред всем собором обещaвыйся Богу ни единым образом дaже до смeрти ни единаго своего коего движимаго имения во oбщем житии неимети и не стяжавaти, но вкупе со брaтиею вся от Бога посилaемая к состоянию oбщаго жития нужныя потребы имети oбща, таковый начaлник и таковым образом аще над oбщеживущею брaтиею постaвлен будет, веруем яко пaки oбщему житию блгодатию Христовою запустения не будет. Таковым образом мним и блажeнныя пaмяти ктитор священныя сея обители oбщое в нeй устaвивый житие, повелЕ и стрaшными клятвами утверди да от инаго монастыря игумен в сeй обители поставляемь не будет, да не будет якоже мним oбщему житию запустения. Того рaди молим преосвященств вaших да нaше сие смирeнное молeние, и блажeннаго ктитора законоположeние Богодaнною вaшею влaстию утвердите да твeрдо и непоколебимо сие в нaшем oбщежитии держится, да и oбщее житие сие блгодатию Христовою и многомощными вaшими млтвами постоянно цело и неразоримо пребудет.

и‹.

Ещe же пaки молим преосвященств вaших и всего духовнаго освященнаго собора да Богодaнною вaшею влaстию и сие утвердите да мнcтырь сeй нигдеже поклонен никогдаже небудет, якоже о сeм и стрaшную клятву блажeнныя пaмяти ктитора святыя обители сея обретохом, занeже и от сего всеконeчное oбщему житию было бы разорeние. Не поклонен же нигдеже монастырь сущи, может блгодатию Христовою и oбщее внeм брaтии житие неразоримо и непоколебимо пребыти. Сeй нaшего oбщаго жития чин и смирeнное о нaших нуждах молeние кратчaйшим нaшим преосвященству вaшему, и всему освященному собору из явлeнием предложивше, оставляем на Богодохновeнное преосвященства вaшего и всего освященнаго собора дховное разсуждeние еже дух святый всегда при собрaнии правослaвных архиерeев и прочиих духовных лиц невидимо присутствуяй водхнeт вaм, и якоже повелите да содержится чин во oбщежитии нaшем или сeй егоже содержaхом досeле и содержим, аще и не вeсь исписaхом, но точию егоже возмнехом нужнейша быти ко объявлeнию Боголюбию вaшему, или якоже повелите и якоже угоднейше есть Богу и нужнейшее ко спсeнию, oно и да бывaет, или аще и к сему чину егоже до сeле держим, аще что вaшим Боголюбием устaвится и приложится. яко от Бога восприeмлем и лобызaем, повинующеся во всем якоже овцы от Бога постaвленным пaстырем нaшым и пребывaем преосвященства вaшего и всего освященнаго духовнаго собора благопокоривии послушники.

Последнейший во иеромонaсех Паисий со всею о Христе брaтиею.

Устав[1] (перевод)

Преосвященнейший, Богом избранный и поставленный архипастырь и вы, боголюбивейшие архиереи, которых Бог поставил пасти церковь Свою в этой православной христианской молдовлахийской земле! Я, последнейший раб Преосвященств Ваших, стоя перед священнолепными лицами Преосвященств Ваших и всего собора и желая рассказать в этом кратчайшем и неразумном слове о себе, последнейшем, о том, как все братья собрались о имени Христовом ко мне и друг ко другу, и о нашей жизни, молю Преосвященство Ваше долготерпеливо выслушать мой рассказ, подражая благоутробию и долготерпению Божию, снисходя данной Вам Богом премудростью к грубости моей, человека простого и невежественного.

В юности моей я имел большую ревность и любовь к иноческому житию и, оставив мир и все, что в мире, принял начало иноческого образа в моем отечестве — Малой России. Затем почувствовал ревность к странствованию, чтобы с большим удобством служить Богу. Оставив свое отечество, я пришел на знаменитую Святую Афонскую Гору и поселился под монастырем Пантократор в некой каливе на безмолвии, где и мантию сподобился принять.

Когда я находился там некоторое время, один брат-румын из Немула, по ревности Божией пришедший на Святую Гору, начал понуждать меня своими усиленными просьбами принять его в ученичество, но я, видя немощь и неразумие души моей, много раз отказывался. Однако потом, с одной стороны, видя, как он прилежно молит меня принять его, а с другой стороны, рассуждая, что Святое Писание не одобряет того, чтобы страстный жил сам по себе, и запрещает ему это, я решил с тем братом, как единомысленным и единодушным, избрать средний путь иноческой жизни, то есть жизнь с одним или двумя братьями, поскольку этот путь и Святым Писанием, и богодухновенными отцами утвержден и похвален. Поэтому, презрев свою немощь и неразумие, возложив на Бога всю надежду на свое и брата исправление, предложив Писание Святое как незаблуждающегося наставника ко спасению себе и брату моему, я дерзнул его принять, открывая ему из Святого Писания, что не подобает иметь собственного имущества, даже малейшей вещи, исполнять свою волю или последовать своему рассуждению, но должно со страхом Божиим по силе своей совершать послушание душой и телом. Повинуясь этому учению, брат со всем усердием исполнял его самым делом.

Когда я жил единодушно с этим братом такой жизнью, начали и другие братья сильно меня беспокоить своей мольбой принять их в послушание. Но я долго отказывался, боясь взять на себя такое бремя попечения о душах братьев, которое принадлежит одним бесстрастным. Видя же их прилежную мольбу принять их в послушание, сокрушался сердцем и сожалел о них, не зная, что сделать. Потому, не имея возможности избавиться от их прилежной мольбы, я начал принимать тех братьев по одному в послушание.

По причине умножения числа братьев мы перешли из той каливы в скит святого Константина. Когда же там собралось двенадцать братьев, я начал рассуждать, что наше житие из среднего пути (то есть пребывания с одним или двумя братьями) из-за умножения братии меняется на общее житие, которое, по определению святого Василия Великого, должно начинаться не меньше, чем с двенадцати братьев. Поскольку в маленьком скитке святого Константина мы не помещались, то иждивением христолюбцев, а в большей степени трудами братьев мы заново от самого основания построили более просторный скит святого пророка Илии, чтобы там разместиться, и думали только при таком числе братьев жизнь свою завершить. Но когда закончилась постройка скита и мы увидели, что еще больше начало увеличиваться в этом скиту число братьев, приходивших из мира, из этих стран и из моего отечества, на Святую Гору и имевших ревность к такому житию, так что за несколько лет число братьев увеличилось до пятидесяти (поскольку я никоим образом не мог избавиться от их мольбы принять их в послушание), я начал рассуждать, что Святая Гора, как место хотя и святое, но очень суровое, не посодействует еще большему утверждению такого единодушного и единомысленного о имени Христовом собрания братьев, но из-за крайних нужд, без удовлетворения которых невозможно состояться общему житию, приведет его со временем к разорению. Потому я решил переселиться со всеми братьями в эту богохранимую православную землю ради большего утверждения нашего общего жития. Этот помысл я много раз открывал Святейшему Патриарху кир[2] Серафиму, который, сожалея о нашем уходе, захотел было утвердить наше житие в одной святогорской обители, называемой Симонопетра. Однако и это благое намерение Его Святейшества Бог «имиже весть судьбами» не исполнил, так что мы понесли и немалые убытки, поскольку, будучи ни в чем не повинны, были принуждены заимодавцами той обители уплатить до семисот левов.

Рассуждая обо всем этом и боясь, как бы не произошло крайнего разорения нашего жития, которое с Божией помощью, благодаря немалым трудам и потам, достигло такого единодушного совместного друг с другом пребывания, мы устроили совет и все вместе единомысленно и единодушно решили перейти со Святой Горы в эту православную и богохранимую христианскую землю, чтобы поискать для нашей жизни подходящее место. приняв это решение, мы вышли со Святой Горы и пришли в эту богохранимую землю, возложив всю свою надежду об устроении нашего жительства на общего Промыслителя и Создателя всех Бога, Который по величайшему Своему и неизреченному милосердию вдохнул благодать Свою в сердца благочестивого и христолюбивого, крестоносного и подражающего Христу в милости господаря нашего, воеводы Иоанна Григория Иоанновича, и нашего Преосвященнейшего Великого Господина кир Гавриила, архиепископа и митрополита этой богохранимой земли, и они, Богу уподобляясь в своем милосердии, дали нам для нашего общего жития прекрасный монастырь Драгомирну, выстроенный блаженной памяти Преосвященным архиепископом и митрополитом Сочавским кир Анастасием Кримковичем.

Мы относим это событие прежде всего к особому, неизреченному Промыслу Божию о нашем общем житии, а также к христоподражательному милосердию благочестивейшего воеводы и Преосвященного митрополита, которые послужили такому Промыслу и воле Божественной, и почитаем это великим для себя чудом. Ибо кто из нас мог надеяться, что нам, бедным, нищим и странникам, не имевшим, где главу приклонить, будет дано такое место и такой прекрасный монастырь со всеми своими угодьями, подходящий для нашего общежития, и более того, что он еще и будет избавлен, освобожден навеки от всех обычных даней, что́ благочестивый господарь утвердил жалованной грамотой своего величества.

Слава Единому Триипостасному Богу, даровавшему Свой Троицкий монастырь нашему общежитию через благочестивейшего воеводу и Преосвященнейшего митрополита. Благодарим и благочестивейшего, христолюбивейшего и премилостивейшего господаря нашего, воеводу Иоанна Григория Иоанновича, за эту оказанную нам превысочайшую милость его величества, за которую мы должны до последнего издыхания молить великого в милости Бога о его величестве, да подаст ему, управляющему Богом врученной ему державой, по милости и правде Своей, согласно Своей Божественной воле в настоящей жизни мир, здравие, долгоденствие, победу над видимыми и невидимыми врагами, а в будущем блаженстве за мудрое и верное управление Богом врученной ему державой да сподобит получить вместе с благочестивой госпожой нашей Еленой Домной, боголюбивыми своими чадами и всем богопрославленным родом венец Царства Небесного, какой имеют благочестивые цари, Богу угодившие.

Благодарим и Преосвященнейшего нашего архиепископа и митрополита, Великого Господина кир Гавриила с боголюбивыми епископами за их величайшую, явленную нам милость, за которую в наших непрестанных слабосильных молитвах желаем, чтобы они, Богом врученное им стадо словесных Христовых овец напитав на лугу Божественных Его учений, сподобились в будущем блаженстве от Пастыреначальника (cм. 1 Пет. 5, 4), Великого Архиерея, прошедшего небеса (cм. Евр. 4, 14), Христа, Сына Божия, вместе со всеми пастырями и учителями Святой Церкви получить блага, уготованные любящим (cм. 1 Кор. 2, 9) Бога нашего, «в няже желают ангели приникнути» (1 Пет. 1, 12). Благодарим еще и благородных господ бояр за их милости и всех благодетелей этой святой обители, молясь Богу, да воздаст Он им Своим милосердным воздаянием и в настоящей, и в будущей жизни временными и вечными благами за такое их благодеяние нам и этой обители.

Предложив Вашему Преосвященству такой мой краткий, невежества исполненный рассказ о начале нашего общего жития и о причине нашего выхода из Святой Горы в эту богохранимую землю, мы, кроме того, поблагодарили по силе нашей за богоподражательную милость нашего благочестивейшего и христолюбивейшего господаря, воеводу Иоанна Григория Иоанновича, и нашего Преосвященнейшего Великого Господина кир Гавриила, Богом поставленного архиепископа и митрополита этой православной земли, сверх нашей надежды с любовью страннолюбиво нас принявших и прекрасную обитель для нашего общего жития даровавших. Кроме того, поблагодарили боголюбивых епископов этой богохранимой земли и благородных бояр, которые словом и делом помогли нам в нашей крайней нужде и оказывают всякое благодеяние и вспомоществование святой обители нашей. Теперь приступаем к слову о том, какой общежительный чин по уставу богоносных отцов это общее житие должно, насколько возможно, соблюдать и хранить, не преступая и не изменяя его. А поскольку Бог сподобил нас по превысочайшей милости благочестивейшего государя нашего и Преосвященнейшего Господина нашего митрополита наследовать такую обитель, которая, как мы слышим, с тем намерением и создана блаженной памяти кир Анастасием, архиепископом и митрополитом Сочавским, чтобы в ней житие по всему было общее, согласно Писанию (cм. Пс. 132, 1; Деян. 2, 44), а не особое, то мы крайне возжелали сохранить чин, преподанный им для общего жития, как чин нашего отца и ктитора. Но, прилежно поискав тот чин повсюду и среди подаренных ктитором книг (из которых небольшое число находится в монастыре), мы его не нашли, поэтому, возложив надежду на Бога и по Бозе на молитвы Преосвященств Ваших и нашего блаженного ктитора, исследовав также смысл Священного Писания и общежительные Богом преподанные уставы святого Василия Великого и прочих святых и духоносных отцов, хотим, по завершении этого исследования, предложить Вашему Преосвященству и всему Богом собранному и избранному духовному собору чин, который приличествует общему житию, необходим для спасения и может соблюдаться в это последнее время. И если в этом, написанном нами общежительном чине что-либо окажется угодно Богу и согласно со Священным Писанием, то молим Преосвященств Ваших и весь духовный освященный собор утвердить этот чин данной Вам Богом властью, чтобы он соблюдался ненарушимо. Если же что-либо окажется Богу и Священному Писанию противно, то молим вас, как овцы — пастырей наших, духом кротости исправить (cм. Гал. 6, 1) наше невежество по данной Вам Богом духовной премудрости и на пажить богоугодного общежительного чина нас направить.

Итак, сначала мы хотим рассказать Преосвященству Вашему и всему освященному собору не о том чине, который хотим ныне в нашем общежитии установить как новый и прежде не бывший, но о том, который прежде, еще на Святой Горе, в нашем житии установился и по благодати Божией и по вашим многое могущим молитвам, насколько возможно немощи нашей, ненарушимо соблюдается.

1. Первый устав и чин нашего общежития, который и при малом, и при многом числе братьев мы тщательно соблюдали и до сих пор по благодати Божией соблюдаем, состоит в следующем. Ни одному брату никоим образом никакого движимого и недвижимого имущества, до малейшей вещи, не иметь и ничего не называть своим, но все посылаемое Богом для устроения общего жития иметь общее. Ради же благочиния настоятель, усматривая нужду каждого брата в пище, одежде и прочих необходимых вещах, должен как отец, по Бозе заботящийся о своих духовных чадах, снабжать их, подавая каждому необходимое в соответствии с его потребностями, чтобы и необходимое каждый брат получал по послушанию и с отвержением своей воли, а не по самочинному выбору.

Этот чин и устав мы по благодати Христовой приняли как корень и основание нашего общего жития, точно зная, что от этого в живущих сообща братьях произрастает искренняя любовь к Богу и ближнему, кротость, смирение, мир, единомыслие и отсечение во всем своей воли. И послушание такие братья могут проходить не ради какого-то временного стяжания, не ради славы, чести и телесного упокоения и не по иному какому-либо человеческому соображению, но только ради своего спасения. И потому в них может быть «сердце и душа едина» (Деян. 4, 32), а мирская гордыня, ненависть к ближнему, зависть, вражда, злопамятство и прочее зло не имеют, где главу приклонить, среди братьев, удаляющихся от обладания особым имуществом. Ибо из-за собственности в общем житии рождается всякая злоба, всякое преступление заповедей Божиих, а дерзающий иметь в общем житии некое, пусть и малейшее, собственное стяжание бывает, по Великому Василию, вторым Иудой, оказавшись предателем истины, как Иуда — Господа. Видя из богодухновенных писаний богоносных отцов, что такое зло и вред душевный происходят в общем житии из-за обладания особым имуществом, я весьма ужасался в душе, как бы такой душетленный недуг не укоренился когда-нибудь в нашем общем житии и не привел бы его в совершенное запустение. Потому я больше всего прилежно заботился о том, чтобы всякому брату, вступающему в общее житие и предающему себя в послушание, особо объяснять на основе Священного Писания, что никоим образом никакого собственного имущества он не должен иметь до последнего своего издыхания. Все братья, единодушно повинуясь этому учению, с великой тщательностью ему следуют, так что ни одному из них никогда не приходит на ум приобретать что-либо для себя лично и все довольствуются посылаемым от Бога и необходимым для поддержания жизни.

2. Второй чин, который мы по благодати Христовой установили для этого общего жития и который, как думаем, все монашеское житие возвышает, заключается в следующем. Всем братьям, единомысленно и единодушно ради имени Христова собравшимся в этом общежитии, должно прежде всего и более всего стяжать, по слову отцов, послушание, как путь, неуклонно ведущий в Царство Небесное. Всякую свою волю, рассуждение и самочиние оплевав и отбросив, должно со всем усердием стараться творить и исполнять волю, суждение и заповеди своего отца, если они будут согласны со смыслом Священного Писания, и по силе своей, душой и телом и всем своим благим произволением до смерти послужить со страхом Божиим и смиренномудрием братии, как Самому Господу, а не людям.

3. Настоятель, точно зная, что за души братьев он будет истязан в день страшного второго Христова пришествия, должен всеприлежно исследовать Священное Писание и учение духовных отцов, и без их свидетельства не следует ему от себя ни учение братии предлагать, ни заповеди преподавать или что-либо устанавливать, но он должен согласно смыслу Священного Писания и учению святых отцов часто поучать и наставлять братию, открывать волю Божию и по разуму заповедей Христовых назначать братьям монастырские послушания, боясь и трепеща предлагать им что-либо от себя, а не по разуму Писания, точно зная, что Писание Святое и учение святых отцов как для него самого, так и для братии есть наставник и верный проводник ко спасению. Настоятель, являя собой всему собору образ смиренномудрия и во всем согласного и единомысленного союза духовной любви, должен всякое дело начинать и творить не сам по себе, без совета, но собирая искуснейших в духовном рассуждении братьев и по совету с ними, исследуя и Писание, да не будет что-либо противно Богу, Божественным заповедям и Писанию, — так следует начинать и творить многие важнейшие дела. Если же появится какое-нибудь необходимое дело, о котором и перед всем собором должно объявить, тогда подобает, собрав весь собор, с ведома всего собора и общего рассмотрения начинать и творить такое дело. Так между братьями может быть постоянный мир, единомыслие и нерушимый союз любви духовной.

4. правило соборное Святой Восточной Церкви: вечерню, повечерие, полунощницу, утреню, часы и Божественную литургию, а также всенощные бдения с чтениями на все Господские, Богородичные и великих святых праздники, а на меньшие праздники — полиелей и славословие тоже с чтениями и весь прочий церковный чин и последование по соборному Уставу, как мы привыкли на Святой Горе Афонской, должно совершать в этой обители нашей во всем без какого-либо отступления, без опущения, без всякой спешки, в свое время. ктиторов и благодетелей святой обители неукоснительно должно поминать на богослужении] по чину и Уставу Святой Церкви, как живых, так и преставившихся. Начальник и все братья, каждый по своему чину, должны всегда быть на соборном церковном правиле в мантиях, рясах и клобуках, и никогда никто не должен от этого отступать, кроме как по благословной причине, например из-за недуга или по необходимому послушанию. Если же кого из братьев не окажется на церковном правиле, настоятелю должно в трапезной при всей братии расспросить его об этом, и если он не представит благословной причины, настоятель при своем обычном духовном словесном наставлении должен дать такому брату соответствующую епитимию — делать поклоны всю трапезу или не вкушать в тот день.

5. Настоятель и вся братия должны каждый день собираться в трапезную и все вместе вкушать во славу Божию посылаемые Богом, общие для всех пищу и питие, не порочащие иноческий обет, строго храня общий Устав Святой Церкви о разрешении и неразрешении[3]. На трапезе братья должны сидеть по своему чину в мантиях, рясах и клобуках, вкушать пищу с великим и крайним молчанием и страхом Божиим, внимая чтению, которое в трапезной должно быть каждый день непременно, из житий святых, из отеческих и поучительных книг по Уставу Церковному. А во все воскресные дни в течение всего года, в Господские великие праздники, в дни празднуемых святых, а если возможно, что еще лучше, то и каждый день непременно должна быть Панагия[4]. Весь чин трапезы в нашем общежитии должен совершаться по обычаю святогорскому, и никоим образом по келиям никогда да не будет позволено есть ни настоятелю, ни братьям, кроме как при недуге или по крайней старости, и все да вкушают одну общую пищу. Если же у кого из братьев будет больной желудок и он не сможет вкушать общую пищу, такому, по учению святых отцов и по рассуждению настоятеля, должно давать пищу, полезную ему при такой его крайней нужде, однако и ее он должен принимать вместе со всеми братьями в трапезной, а не в келии.

6. В келиях братья должны пребывать по преданию святых отцов со страхом Божиим, всякому подвигу предпочитая умную молитву — как любовь Божию и источник добродетелей, — в сердце умом художно совершаемую, как учат о ней многие богоносные отцы: святой Иоанн Златоуст, святой Симеон, митрополит Солунский, святой Каллист, Патриарх Цареградский, святой Исихий Иерусалимский, святой Симеон Новый Богослов, святой Иоанн Лествичник, святой Максим Исповедник, святой Григорий Синаит, Петр Дамаскин, святой Нил Синайский и святой Диадох, епископ Фотикийский, — все они, а также и другие богоносные святые отцы учат этому духовному деланию, то есть умной молитве. И большее время нужно уделять ей, а после нее заниматься пением псалмов и умеренным чтением Ветхого и Нового Завета, поучительных и святоотеческих книг. Память же о смерти, о грехах своих, о Страшном Суде Божием, о муке вечной, о Царстве Небесном и самоукорение должен всякий по силе своей иметь всегда, как в келии, так и на всяком месте, при всяком деле, и в назначенном ему настоятелем рукоделии или ремесле упражняться, праздным же в келии не сидеть, ибо праздность научает инока всякому злу, а от безвременных выходов из келии и неполезных бесед необходимо убегать и отвращаться, как от смертоносного яда.

7. Настоятель ради испытания в смиренномудрии, истинном послушании и отсечении во всем своей воли и рассуждения (что есть лестница, возводящая послушников в Царство Небесное) должен на определенное время направлять братьев в поварню, пекарню, келарскую и трапезную и, проще сказать, на все послушания внутри монастыря, не употребляя на таких послушаниях монастырских работников. А братья, взирая на подвигоположника и совершителя веры Иисуса (см. Евр. 12, 2), Который показал Собой образ послушания и истинного смирения, когда умыл ноги ученикам, не должны отказываться и от самого последнего, как им кажется, послушания, веруя, что оно исходатайствует Царство Небесное, если они со смиренномудрием и страхом Божиим послужат братьям не как людям, но как Самому Богу. Работников же монастырских настоятель должен определять на такие дела, которые братьям без рассеяния ума, без выхода из монастыря и без оставления безмолвия исполнять невозможно.

8. Настоятель сам должен ко всем братьям, как к своим близким о Господе духовным чадам, иметь равную любовь и также должен весьма тщательно следить, чтобы и братья друг к другу имели в равной мере истинную и нелицемерную духовную любовь как признак ученичества Христова. Исключительную же любовь и особую в общине дружбу, как причину подозрений и зависти и разорительницу истинной любви, он должен всячески стараться из общины искоренять. Все немощи и падения своих немощных чад следует ему по-отечески долготерпеливо сносить с надеждой на их исправление и истинное покаяние и немощных исправлять духом кротости, всегда наставляя словом на полезное, а не удалять их из общины из-за их немощи душевной, в особенности же если от нее не происходит вреда прочим. Самочинно же живущих, следующих своей воле и рассуждению, отвергших благое иго послушания и таким своим лукавым примером приносящих вред обществу никак не должно терпеть, но после достаточного духовного словесного наставления и поучения (наедине, при двух или трех братьях и перед собором) пребывающих в том же или еще худшем устроении и не желающих исправиться следует, хотя и со многими слезами, сожалением и болью душевной, изгонять и отсекать от общего тела братства, как члены, поврежденные губительным недугом, чтобы и прочие от такого душетленного недуга не повредились. А образумившихся и обратившихся к истинному покаянию он должен принимать с радостью, как чадолюбивый отец, и всякую милость и сострадание им оказывать и согрешения их прощать, со всеми братьями об их обращении духовно веселясь.

9. Для управления вотчинами и монастырскими работниками настоятель должен иметь опытного во всем брата, способного без преступления заповедей Божиих и без разорения своей души хорошо управлять этими делами, чтобы сам настоятель, будучи свободен от всего, мог с бо́льшим удобством заниматься духовным попечением о душевном спасении братьев и о всяком церковном и общежительном благочинии. Также и в духовном попечении о братьях настоятель должен иметь себе помощника, опытного в разуме духовном брата, и на время своей отлучки ради общемонастырской потребности должен оставлять его с братьями вместо себя ради благочиния и духовного руководства братьями. Настоятель, желая куда-либо отлучиться по общемонастырской надобности и на некоторое время там задержаться, должен собрать весь собор братьев в церковь и, облобызав святые иконы и взяв у иерея молитву о путешествии, объявить всему собору о своем намерении и смиренно молить весь братский собор, чтобы он молился о нем Богу, дабы ему здраво и благополучно к ним возвратиться, и, таким образом у всех братьев испросив прощения и преподав всем свое благословение, отправляться в путь. Возвратившись же с Божией помощью из путешествия, не тотчас идти в келию, но, собрав всех братьев, сначала идти в церковь и, пред всем собором воздав должное благодарение Богу за то, что он был сохранен в пути по молитвам братьев, поблагодарить и братьев за их молитвы, рассказать о милости Божией, оказанной ему для общей пользы братства, ради которой он отлучался, и тогда идти в свою келью.

О принятии братьев в иночество, о больнице,

о странноприимнице, о ремеслах

10. Когда брат Богом приводится из мира в иночество, настоятель должен прежде всего наедине испытать его совесть и в достаточной степени открыть такому брату на основе Писания сущность иноческого общего жития и по Бозе послушания, до смерти отсечения и умерщвления своей воли и рассуждения и если увидит в нем истинное, а не притворное желание иночества и ревность божественную, тогда и перед всем собором братьев, вновь ему открыв сущность общего жития иноческого и послушания, принять этого брата в общее житие и послушание и не тотчас в иночество постригать, но после того как продержит его в искусе в мирской одежде установленное правилами время: иного три года, а иного шесть месяцев, смотря по плоду послушания. После этого постригать в иночество — иного в рясу, а иного и в мантию — и присоединять к братии. Если же, продержав его в искусе установленное время, истинного во всем повиновения и отсечения воли в нем не увидит, такого и после трехлетнего искуса никак не постригать, но отпускать в мир, чтобы не было общему житию от таких самочинников смущения.

11. Если случится, что брат, приходящий из мира в иночество, и некое имущество принесет в монастырь, настоятель должен хранить такое имущество в общей монастырской кладовой и не растрачивать его до пострига этого брата в иночество, после же пострига может его расходовать на общие нужды монастыря и братьев. Если же находящийся в искусе прежде пострига пожалеет о своем уходе из мира и захочет из обители возвратиться в мир или уйти в иную обитель, такого должно отпустить, отдав ему в целости все имущество, принесенное им в обитель, чтобы не было ни обители, ни такому брату из-за этого смущения.

12. В обители непременно должна быть устроена больница ради братьев, страдающих различными болезнями, чтобы о заболевшем было особое попечение и он имел пищу, питье и всякий покой. В ней настоятель должен поставить брата опытного, который мог бы с рассуждением духовным послужить больным и, если бы такой нашелся, имел по крайней мере некоторый опыт врачебного искусства. С рассуждением служа больным, он должен каждому из них подавать подходящую пищу, полезную при их недуге, и питье и во всем доставлять им покой, со страхом Божиим служа им как Самому Господу, чтобы и служащий имел награду от Господа, сказавшего: «Был болен, и вы посетили Меня» (Мф. 25, 36), и больные, во всем находя для себя надлежащий покой, благодарили Бога и получили от Него награду за то, что терпят недуг с благодарением.

13. Должно настоятелю заботиться о том, чтобы в монастыре были различные ремесла, а в особенности те, без которых невозможно устроиться человеческому житию, и распределять их среди братии, а неумеющих обучать, дабы благодаря тому, что сами братья занимаются такими ремеслами ради общей пользы, все общество братьев могло без смятения удовлетворять свои необходимые нужды и избегать неуместного выхода в мир ради этих потребностей и следующего за этим выходом душевного вреда.

14. Должно, чтобы были устроены две странноприимницы: одна внутри монастыря, для приходящих в обитель честны́х духовных и мирских лиц, другая же вне монастыря, чтобы приходящие в обитель находили и себе — внутри монастыря, и скоту своему — вне монастыря надлежащий покой и служение. И на эту службу настоятель должен ставить опытных братьев, способных с рассуждением духовным послужить странникам, чтобы и сами они награды от Бога за разумное свое служение странникам сподобились, и вся община, видя, как странники принимают подобающее им угощение и служение, пребывала без смятения и какого-либо беспокойства. Должен настоятель как к духовной своей братии духовную по Бозе любовь иметь, так и ко всем приходящим в обитель нищим, больным, не имеющим, где главу приклонить, по заповедям Божиим ту же любовь показывать, принимать с любовью иного в странноприимнице, иного в больнице, по силе своей о телесных их потребностях иметь попечение и, по возможностям обители снабдив их необходимым на дорогу, с миром отпускать.

все эти и прочие общежительные уставы святых отцов как во Святой Афонской Горе мы по силе нашей хранили, так и здесь, насколько возможно, благодатью Христовой в нашем житии они сохраняются, только еще готовых странноприимниц для приема приходящих в обитель, а также и достаточного числа келий для упокоения братьев не имеем и в великой тесноте пребываем и поэтому всесовершенного чина, какой должен соблюдаться в общем житии, еще не можем иметь. Но по мере возможности, поскольку руку помощи Господь нам подает, благодатью Христовой его придерживаемся, до тех пор пока и эту нужду нашу Господь неизреченным Своим Промыслом не исполнит (как и прочее потребное для поддержания жития нашего Он для нас устраивает), так чтобы всякий брат после трудов церковного правила и различных послушаний, ради умного делания и телесного подвига, а также и покоя имел свою отдельную келейку как тихое и небурное пристанище, — отчего в братии может быть лучшее духовное устроение и преуспеяние, да и во всяком деле может быть установлено лучшее благочиние.

Этот чин и устроение нашего общежития, хотя и не со всеми подробностями, чтобы не обеспокоить благоразумие Ваше нашим неразумием, мы показали Преосвященству Вашему и всему богоизбранному собору и, если есть воля Божия и служит что-либо для пользы душевной, молим и преосвященств ваших со всем богоизбранным собором вашей богоданной властью и грамотой это утвердить. Если же это несогласно с Писанием и противно спасению душ, тогда пусть будет то, что угодно Богу и согласно со Священным Писанием.

15. При этом молим еще преосвященств ваших и весь духовный собор о том, чтобы женскому полу вход в обитель вашей богоданной властью был возбранен, кроме случаев общего для христиан бедствия, которое бывает во время войны и раздоров. Также молим, чтобы и скит, еще прежде монастыря созданный всеблаженным нашим ктитором в честь трех святых: Еноха, Илии и Иоанна Богослова, никогда никоим образом от монастыря отлучен и отделен не был; а в скит на жительство настоятелем и всем собором да будут определены и да поселятся из послушания, оставив свою волю, братья, исправно соблюдающие чин и уставы общежительные, и да получают они все необходимое для поддержания жизни от общины; странствующим же каким-либо инокам и имеющим свое особое имущество жить там никоим образом да не будет позволено, чтобы от этого не было собору общего смущения. Братья же, направленные собором жить там по послушанию, должны и правило церковное по уставу, и Божественную литургию ради поминовения ктиторов и благодетелей всегда совершать.

16. Еще молим Преосвященнейшего нашего Великого Господина, архиепископа и митрополита, чтобы он, если Бог изволит, когда придет весна, своей богоданной властью повелел работникам монастырским переселиться на монастырский метох[5] и чтобы туда, по благословению его преосвященства, к церкви, с помощью Божией созданной, ради живущих на метохе людей и работников монастырских был определен мирской иерей, который прислушивался бы к их христианским нуждам и послужил спасению их душ, дабы монастырь не испытывал какого-либо об этом беспокойства и у всего собора братьев в монастыре и в скиту устроилось тихое и безмолвное житие.

17. И еще я, последнейший, со всем своим собором молю Преосвященного нашего Великого Господина, архиепископа и митрополита, боголюбивых епископов и весь освященный собор о том, чтобы в нашем общежитии этот чин был утвержден крепко и непоколебимо и чтобы после смерти одного настоятеля — другого со стороны на должность настоятеля не присылали. Но, по согласному, единомысленному избранию всего собора, по совету умирающего настоятеля и по благословению Преосвященного митрополита, должен быть избран из общества братьев и поставлен[6] такой брат, который в разуме духовном, в знании Священного Писания и общежительных уставов, а также в послушании и отсечении своей воли и рассуждения, в любви, кротости, смирении и во всех добродетелях превосходит остальную братию, может сам словом и делом подать пример для пользы братьев, почтен саном священства и, поскольку из трех народов общество наше состоит, хорошо знает три языка: греческий, славянский и молдавский — или по крайней мере, ради необходимости два: молдавский и славянский, чтобы все общество братьев в духовных нуждах всегда у него находило готовое духовное врачевание. Если такой начальник избран общим решением всего собора из того же общежительного собора и поставлен по благословению Преосвященного митрополита, тогда все общежительное о Господе собрание и житие братьев может по благодати Христовой пребывать неразоримым и благоуправляемым, как корабль, умело управляемый искусным кормчим. Если же со стороны, а не из собора братьев будет поставлен какой-нибудь начальник, который не стяжал на деле совершенной нищеты, послушания, отсечения своей воли и рассуждения, не претерпел укоризн и бесчестия в общем житии, не знает сути Писания и общежительных уставов, а еще и свое особое имущество имеет и принял начальствование не с тем намерением, чтобы положить душу за братьев (cм. Ин. 15, 13), но с тем, чтобы только себя упокоить и имущество свое приумножить, то как такой может стадо словесных Христовых овец хорошо и усердно пасти на пажити слова Божия и заповедей Божественных и верно управлять кораблем общего жития, когда сам еще не был никем по Бозе управляем? Да и собор братский, добровольно ради своего спасения для общего о Господе жительства собравшийся, как такому наставнику покорится? И если бы когда-нибудь так произошло, что насильно, без соборного избрания был бы поставлен начальник над братией, то это не привело бы ни к чему иному, как к полному и совершенному рассеянию братства и разорению общего жития.

Поэтому мы и вновь молим преосвященство ваше утвердить Вашей богоданной властью то, чтобы начальник избирался из собора братьев, а не со стороны был присылаем, ибо не знаем иного более серьезного повода для запустения общего жития, кроме этого. Разве только в том случае, если во всем собрании братьев не окажется ни одного такого брата, который мог бы и словом, и делом, и примером быть для братии наставником ко спасению, а в другом месте был бы такой отец, который знал бы суть Священного Писания и общежительных уставов, приобрел совершенное нестяжание, умерщвление своей воли и рассуждения в повиновении духовному отцу своему в общем житии и мог, по слову Писания, хорошо пасти стадо Христово (cм. 1 Пет. 5, 2). Но и такой отец в случае столь крайней нужды да будет поставлен начальником над братией только с добровольного произволения всего собора, с благословения Преосвященнейшего митрополита, и прежде всего пусть он по самой совести христианской и иноческой перед всем собором даст обещание Богу никоим образом до самой смерти никакого своего движимого имущества в общем житии не иметь и не приобретать, но вместе с братией все от Бога посылаемые для устроения общего жития нужные вещи иметь общие. Если такой начальник таковым образом над общежительной братией поставлен будет, то веруем, что по благодати Христовой также не будет запустения общего жития.

Поэтому мы думаем, что и блаженной памяти ктитор священной этой обители, установивший в ней общее житие, для того так повелел и страшными клятвами подтвердил запрет поставлять игумена в эту обитель из иного монастыря, чтобы не произошло, как мы думаем, запустения общего жития. Поэтому молим преосвященств ваших: такое наше смиренное моление и блаженного ктитора законоположение утвердите богоданной вашей властью, чтобы это твердо и непоколебимо держалось в нашем общежитии, дабы и само это общее житие благодатью Христовой и многое могущими вашими молитвами постоянно пребывало целым и неразоримым.

18. И еще вновь молим преосвященств ваших и весь духовный освященный собор: богоданной вашей властью утвердите и то, чтобы монастырь этот ни у кого никогда не был в подчинении (о чем мы и страшную клятву блаженной памяти ктитора этой святой обители нашли), поскольку и от этого произойдет полное разорение общего жития. А если монастырь не находится ни у кого в подчинении, то и общее в нем братское житие может по благодати Христовой пребывать неразоримым и непоколебимым.

Этот чин нашего общего жития и смиренное о наших нуждах моление предложив в кратчайшем виде преосвященству вашему и всему освященному собору, полагаемся на богодухновенное преосвященства вашего и всего освященного собора духовное рассуждение, которое Дух Святой, всегда при собрании православных архиереев и прочих духовных лиц невидимо присутствующий, вам вдохнет; и как повелите соблюдать чин в общежитии нашем: или соблюдать этот, который мы соблюдали доныне и соблюдаем (хотя мы и не обо всем написали и объявили боголюбию Вашему, но только о том, что сочли самым нужным), или как вы повелите и как более всего угодно Богу и необходимо для спасения, — так пусть и будет. Или если сверх того чина, которого мы придерживаемся до нынешнего времени, Вашим боголюбием будет что-то установлено и добавлено, то мы, как от Бога, это принимаем и лобызаем, повинуясь во всем, словно овцы, от Бога поставленным пастырям нашим, и остаемся преосвященства вашего и всего освященного духовного собора благопокорными послушниками.

Последнейший из иеромонахов Паисий со всей о Христе братией.

Источник: http://www.sestry.ru/church

Письма

Послание иеромонаху Агафону, настоятелю Поляноворонской обители[1]

Всечестной господин, иеросхимонах отец Агафон, начальник святой Поляноворонской обители, со всей о Христе братией, спасайтесь о Господе!

Писание святыни вашей вместе с донесением святых отцов собора вашего на иеромонаха Феопемпта, хулителя отеческих книг преподобных и богоносных отцов наших, научающих умному деланию, то есть молитве Иисусовой, я с радостью получил через возлюбленного о Господе брата нашего духовника Иакинфа. И, всё в них написанное уразумев, прославил Бога за то, что и в эти последние, плача и рыдания достойные времена, в которые едва ли не совсем угасли в монахах божественная ревность и любовь к книгам отеческим, научающим истинному деланию Божественных евангельских заповедей и священной молитве Иисусовой, единым умом в сердце совершаемой, у вас, по божественному смотрению, и доныне имеются упомянутые ревность и любовь к книгам отеческим и их душеспасительному учению об этой молитве.

Побуждаемые этой божественной ревностью, вы, собравшись в Святую Церковь, призвали того хулителя, чтобы он дал ответ за свои хуления. Но поскольку он не послушался и не захотел прийти в церковь, вы были вынуждены пойти к нему в келию и спросить его, почему он вас называет еретиками. Он же, отвечая всем вам, называл все книги отеческие химерами, вас всех — прельщенными, а молитву Иисусову — ересью, которая якобы произошла из Мошенских гор, и прочее изблевал хульное и лживое, бессмысленное и безумное свое блудословие. А на увещание духовное нашего духовника Иакинфа, чтобы тот перестал хулить учение святых отцов и священную Иисусову молитву, он те же свои хуления повторил. Вы же, святыня ваша, видя его нераскаянный нрав и непрекращающееся хуление, с изволения святых отцов и братьев, пишете ко мне, называя себя сиротами, и просите в этом деле вас не оставить. Дело же это хотя ко мне и не относится, потому что святая обитель ваша не зависит от меня, но ради любви Божией, видя вашу ко мне, недостойному, по Богу веру и любовь, видя и ревность вашу божественную к этой всесвятой молитве и книгам отеческим, а также соболезнуя скорби и печали, наносимым душам вашим хулениями на такую святыню, решил я поведать вам нечто об этой хуле, откуда в наши времена она берет начало.

Когда мы только пришли со Святой Горы Афонской в эту православную, христианскую и более прочих земель страннолюбивую и странноприимную Молдовлахийскую землю, то я, пребывая еще в Драгомирнской обители, услышал, что из Мошенских гор от некоего суеумного философа-монаха не молитва Иисусова, святая и священная, проистекла, которую он хулит на свое вечное, если не покается, осуждение и ересью называет, но явилась прескверная, и всемерзостная, и слухом нашим до сих пор неслыханная, нестерпимая хула на эту всесвятую и пренепорочную, умом в сердце совершаемую Иисусову молитву, и на всех святых отцов, и на святые книги их, об этой святой молитве учащие. Той хулой — ибо диавол говорил его устами — некоторых скудоумных монахов он настолько повредил, что они и книги отеческие, привязав к ним кирпичи, в реке Тясмин дерзнули потопить. Еще же, не довольствуясь тем, чтобы одним лишь своим всескверным языком произносить хулы, он возымел намерение и рукой, письменно, хулить и опровергать это божественное делание молитвы и книги отеческие, о нем учащие, но тотчас ослеп, потому что Бог не допустил, чтобы злое его намерение осуществилось на деле.

Но с того времени даже и доныне, как видим, не истребилось еще до конца хуление это, которое явилось от этого хулителя. Да обратит его Бог на истинное покаяние, дабы не погиб он на веки с проклятым еретиком Варлаамом Калабрийским, первым хулителем этой священной Иисусовой молитвы, которого Церковь Божия соборно трижды предала анафеме и до сих пор каждый год в святую Неделю Православия предает, и до скончания мира предавать будет такими словами: «Варлааму, и Акиндину, и последователям, и преемникам их — анафема (трижды)».

Как Сам Христос, истинный Бог наш, от начала веры православной и до настоящего времени для неверующих есть «камень претыкания и камень соблазна» (1 Пет. 2, 7; Рим, 9, 33), а верующим — «спасение душам» (1 Пет. 1, 9), еще же и сама спасительная проповедь евангельская «овем убо, — по апостолу, — воня смертная в смерть, овем же — воня животная в живот» (2 Кор. 2, 16), так и эта священная молитва хотя некоторым не веровавшим и сомневавшимся в ней и была «камнем претыкания и камнем соблазна» (как усматриваем в заново напечатанных, по промыслу Божию, греческих книгах преподобных отцов наших Симеона Нового Богослова и ученика его Никиты Стифата), однако до времен упомянутого еретика никто не дерзнул открыто, и языком и письменно, хулить мысленное делание этой молитвы и ее делателей. Он же показал себя первым хулителем этой божественной молитвы. Как змей из бездны, выйдя из Калабрии, страны Италийской, пришел он в греческую землю и поселился сначала в Солуни, где, пребывая, услышал (поскольку недалеко находился от Святой Горы Афонской) о святогорских монахах и об этой священной молитве. И, гордясь своей философской премудростью и знанием астрономии, тотчас отверз он скверные свои уста и начал испускать смертоносный яд хулений — сперва на молитву, умом совершаемую, и на монахов, хуля и называя их евхитами, пуподушными и мессалианами. потом же обратил хулу свою и на всю Церковь Божию, и на догматы ее, называя созданием несозданный и присносущный свет Божества Христова, воссиявший на Фаворе от пресвятого лица Его святым Его ученикам и апостолам. К тому же еретик этот, ученик его Акиндин и прочие последователи и преемники их тварью и созданием называли и всё существенное и естественное общее, от одного и того же существа и естества Пресвятой Троицы, как от солнца лучи, свет и сияние, естественно и существенно происходящее, то есть действие, силу, благодать, свет и сияние, дары и дарования и прочее, что неисчислимо. И всех православных христиан, исповедующих, что в Боге нет ничего созданного, но всё несозданно и присносущно, дерзали называть двубожниками и многобожниками, сами будучи безбожниками.

Ради этого — сначала против Варлаама, не послушавшего многократных словесных и письменных увещаний святого Григория Паламы и не захотевшего покаяться и прекратить свои хуления, — на Святой Горе Афонской собрался Собор святых отцов святогорских, которые соборно все хулы его предали анафеме. Так же против этих еретиков и последователей их в различные времена собирались в Царьграде в великой церкви Премудрости Божией четыре превеликих Собора. На двух из них святой Григорий Палама был еще в иеромонашеском чине, а на третьем он был уже архиепископом Фессалоникийским, четвертый же Собор был уже после преставления святого ко Господу. На всех этих Соборах были предъявлены неопровержимые доказательства от всего Божественного Писания, от постановлений святых Вселенских Соборов и учения всех святых отцов, пастырей и учителей вселенной. И после того как истина воссияла ярче солнца, а эти еретики, то есть Варлаам, Акиндин, философ Григора и все их последователи и преемники, не захотели покаяться и проклятию предать ереси свои и хуления, но пребывали в упрямстве и явном противлении Церкви Божией, Церковь Божественная соборно всех их трижды предала анафеме. И таким образом после их многолетнего нападения на Церковь она обрела совершенную тишину, объявив соборно чистоту и неповинность монахов против всех еретических на них хулений и клеветы. А божественная молитва Иисусова, не только устами, но и умом в сердце совершаемая, непорочное солнце, остается солнцем, не помрачаемым тьмой еретических хулений и прославляемым от всей Святой Церкви как дело божественное.

Потому молю и прошу святыню вашу, весь собор святой обители вашей: имейте ревность Божественную и веру несомненную к книгам отеческим и к учению, в них находящемуся, то есть к Писанию Божественному, и к разуму всех вселенских и всей Святой Церкви учителей; будьте во всем согласны с ними без всякого сомнения, поскольку один и тот же Дух Святой действовал как в учителях вселенских, так и в святых отцах, учителях и наставниках монашеского жития, и тем и другим за совершенное их богоугождение равным образом открыл тайны Царствия Небесного, то есть глубину Божественного Писания. И это учение, находящееся в книгах отеческих, есть для хотящих спастись монахов истинное наставление на путь спасения. Его же всей душой держась, бегите и удаляйтесь от хулений этого хулителя на святые книги и на богоносных отцов наших. Ибо таковой и другие — если бы нашлись подобные ему — отнюдь не могут иметь среди святых ни одного свидетеля зломудрию и хулам своим, но на песке развращенного и богопротивного своего разума основание имеют (см. Мф. 7, 26), ибо заблуждаются от чрева и говорят ложь (см. Пс. 57, 4), отцом лжи — диаволом (см. Ин. 8, 44) будучи наущены хулению на истину.

Вы же, верные и истинные сыны Православной Церкви Божией, держась истины, основаны на недвижимом камне веры (см. Мф. 7, 24) и имеете об истинном делании заповедей Христовых и всесвященной этой молитве такое великое множество свидетелей преподобных и богоносных отцов наших, имена которых сообщаю при этом послании. Последуйте всеусердно святому их учению, понуждая душу и тело на всякое благое и угодное Богу дело по силе вашей, при содействии вам Божией благодати. С хульником же этим, если не захочет покаяться, прошу и молю, не имейте никакого общения и, если это возможно, с любовью удалите его от себя, чтобы было житие ваше тихим и мирным, без всякого смущения, во славу Божию и во спасение душ ваших, чего всеусердно вам желая, остаюсь святыне Вашей и всей о Христе братии вашей преусерднейший желатель во всяком деле благом совершенного преуспеяния и о мне, грешном, к Богу благоприятного вашего моления.

Святых и честных монастырей Свято-Вознесенского Нямецкого и Предтечева Секульского старец и архимандрит Паисий.

[1] Перевод с церковнослав. языка выполнен по изданию: Преподобный Паисий Величковский: автобиография, жизнеописание и избранные творения по рукописным источникам ХVIII–ХIХ вв. М., 2004. С. 249–253.

Письмо первое иерею Димитрию[1]

Авраамовым делам подражателю, заповедей Божиих усердному делателю, моему вседражайшему другу, господину отцу Димитрию-иерею — о Господе радоваться!

О имени Господа нашего Иисуса Христа (ведь подобает, как сказал святой Иоанн Лествичник, от Бога начать слово к Божию угоднику) задумал я тебе, вседражайшему моему другу, истинному рабу Христову, призвав Его Божественную благодать в помощь немощи ума моего — ведь без Него, по неложному Его слову, не можем творить ничего (см. Ин. 15, 5), — хотя бы малое нечто написать кратчайшим моим словом об общем житии и треблаженном послушании, которое для общего жития, лучше же сказать, и для всего монашества есть корень и основание; полагаю, что такое мое к тебе письмо более всего будет благоприятно для вселюбезной мне и всесвященной твоей души, которая имеет в себе даже и доныне неугасимый, вверженный Богом огонь любви к монашескому житию и хранит его богоугодно.

Знай, всевозлюбленный мой друг, что Дух Святой через святых отцов всё монашеское житие определил и установил разделить на три чина: на отшельническое уединенное пребывание, на совместное жительство с одним или двумя братьями и на общее житие.

Отшельническое житие таково: кто-либо вдали от людей в пустыне пребывает один и во всем, что касается его души, а также пищи, одежды и прочих телесных потребностей, на одного лишь Бога надежду имеет, в бранях своих и немощах душевных и телесных только Его одного имея помощником и утешением, всякого утешения этого мира чуждаясь и сторонясь ради любви Божией.

Жительство с одним или двумя состоит в следующем: старец, искусный в Святом Писании, пребывает на безмолвии и имеет одного ученика или двух, живущих вместе с ним в послушании и повиновении ему душой и телом.

Общее же житие, которое, согласно святому Василию Великому, начинается (по примеру жизни Господа с учениками) не менее чем с двенадцати братьев и затем, насколько Бог помогает, возрастает и становится многолюдным собранием, состоящим из людей одного или, что чаще бывает, многих народов, — заключается в следующем: все собравшиеся вместе во имя Христово братья имеют единую душу, единое сердце, единую мысль и единое произволение служить Христу деланием Божественных Его заповедей и друг друга тяготы носить, повинуясь друг другу в любви Божией, они имеют для этого отцом своим и наставником настоятеля обители, искусного в разумении Божественного Писания, словом и делом наставляющего, и во всем ему, как Самому Господу, повинуются с крайним и совершенным отсечением и умерщвлением своей воли и рассуждения, то есть заповедям его и учению, если таковые согласны будут с заповедями Божиими и учением отцов, нисколько не сопротивляясь, но всеусердно стараясь повеленное им исполнять со страхом Божиим, верой и любовью. всё необходимое для удовлетворения телесных потребностей имея общее, своего собственного имущества движимого и недвижимого совершенно не должны они иметь ни в каком виде (ср.: Деян. 2, 44; 4, 32).

Во всех этих трех чинах, как установленных Духом Святым, многие из святых отцов в совершенстве угодили Богу и дарованиями духовными просияли, как солнце. И о всех этих трех чинах и устроениях монашеского жития святые отцы приводят свидетельства из Божественного Писания.

О первом чине, то есть об уединенном житии, они, с одной стороны, рассуждая о высоте такого жительства, которое приличествует одним совершенным и бесстрастным и тем, кто чудесно по смотрению Божиему призван к такому житию, с другой же — рассматривая присущую нам, новоначальным и страстным, немощь и многоразличные обольщения вражеские, последующие за самочинным житием, приводят свидетельство из Писания: «Горе одному! Если впадет в уныние, или сон, или разленение, или отчаяние, нет среди людей того, кто восставил бы его» (см. Еккл. 4, 10).

Жительство с одним или двумя святые отцы хвалят, называя его прехвальным ангельским пребыванием и царским путем, и приводят из Писания свидетельство Господне: «Идеже еста два или трие собрани о имени Моем, тамо есмь посреде их» (Мф. 18, 20).

Об общем же житии приводят свидетельство из Святого Писания: «Се, что добро, или что красно, но еже житии братии вкупе» (Пс. 132, 1).

Поскольку монашеское житие распределено так на три чина, преподобный Иоанн Лествичник исходящим из мира в монашество преподает совет не уклоняться ни направо, ни налево, но царским путем идти (см. Чис. 20, 17), то есть не отходить в пустыню, поскольку уединенное пустынное житие ангельской крепости требует. И новоначальный, а в особенности побеждаемый такими душевными страстями, как гнев, ярость, тщеславие, зависть, самомнение и прочие, даже и следа такого пустынного жительства, сказал Иоанн Лествичник, да не дерзает видеть, чтобы исступлением ума не пострадать, и в общежитие да не дерзает входить — не потому, что оно неполезно (ибо что полезнее такого жития, хваля которое, святой Василий Великий говорит, что недостает его словам силы для похвалы высоты и величия такого жития), но потому, что оно великого требует терпения.

советует же святой ходить царским путем, то есть иметь пребывание с одним или двумя, поскольку такое житие является удобнейшим для многих, как не требующее столь великого терпения, какое нужно в общежитии, и как жительство немного более отрадное. Ведь повиноваться во всем одному своему отцу или еще живущему с ним брату не столь удивительно и меньшего терпения требует.

В общежитии же с многочисленной братией не только отцу своему, но и всем братьям, и самым последним повиноваться, и терпеть от них досаждение, бесчестие, поругание и всякий вид искушения, и иметь себя прахом и пеплом под ногами у всех, и, как раб купленный, служить всем со смиренномудрием и страхом Божиим, и претерпевать с разумом постоянную последнюю нищету, присущую общему житию, и скудость потребного для тела в пище и одежде — это дело великого, крайнего и страдальческого терпения; и претерпевающие до конца в таком богоугодном общежитии столь великой награды в будущем блаженстве сподобляются от Подвигоположника Христа Бога нашего, что умом человеческим того постигнуть и словом выразить невозможно.

И потому, по рассуждению святых отцов, два эти чина монашеского жития, то есть пребывание с одним или двумя и общее житие, предлагаются исходящим из мира в монашество на выбор, в каком кто пожелает, отрекшись от мира, служить Христу: в первом ли, как отраднейшем по сказанному, или во втором, страстотерпческом, общежитии, дабы и сугубый венец, по слову Лествичника, от Бога в день праведного по делам воздаяния получить.

Третий же чин, то есть пустыню, святые отцы отнюдь не повелевают и не советуют избирать себе для жительства исходящим из мира новоначальным по той причине, что пустынное житие они уподобляют Христову на Кресте распятию, а общее житие — страстям Христовым, которые Он ради нашего спасения прежде Креста претерпел.

Ведь как Христос, Спаситель наш и Подвигоположник нашего спасения, Который во всем Самим Собой, пречистым Своим в мире житием образ и начертание нам представил для благоугождения Ему, не прежде претерпел на Кресте распятие, а затем пречистые Свои страсти, но прежде — страсти, а затем — Крест, так и хотящему угодить Богу в иночестве необходимо, как повелевают святые отцы, по примеру Господа начинать житие свое с общего жительства, которое соответствует страстям Христовым, и страдать в нем вместе со Христом при совершенном отсечении своей воли и рассуждения; бесчестие же, поругание, укоризну и всякий вид искушения с великой и неизреченной радостью претерпевать, пока не станет непорочным в смирении. А именно должен он все эти искушения с великой и неизреченной радостью претерпевать и, как пития небесного, желать их на всякий час, искушающих же его должен почитать как великих своих благодетелей и ходатаев своего спасения, себя имея под ногами всех, подобно праху и пеплу, от всей души считая себя недостойным жить с ними и на чье-либо лицо взирать.

И от такого долговременного и глубокого своего смирения, которое в общем житии он стяжал с помощью царицы добродетелей — треблаженного послушания, возгорается в блаженной душе его пламень неизреченной любви Божией, и не может он более, по святому Арсению, быть с Богом и с людьми; и такой по совету отцов может уйти в пустыню, которая соответствует распятию Христову на Кресте, — для того чтобы совершенно уже умертвить себя для этого мира, а со Христом распяться. Именно такому искусному истинному воину Христову, прежде обучившемуся посреди множества Христовых воинов умело бороться с невидимыми врагами своими духовным оружием, а затем вышедшему на единоборство, Бог помогает одержать над врагами преславную победу; и Он венчает такого неизреченными Своими Божественными дарованиями, как совершенного Своего угодника и страдальца, должным образом подвизающегося. И для такого пустыня бывает умножением Божественной любви, поскольку сподобляется он весь быть в Боге и Бог бывает в нем.

После того как всё это так чудно Духом Святым через святых отцов установлено и устроено, если кто, уйдя из мира в монашество и презрев такое законоположение Духа Святого, вместо того чтобы предать себя в общежитии в святое и блаженное, по слову, то есть по разуму, писания, послушание (через которое он смог бы благодатью Христовой стяжать истинное смирение, а через него избавиться от своих страстей, в особенности же душевных), из кичливого усердия устремится в пустыню, будучи страстным и немощным душой и неискусным в подвиге духовном, и изберет для себя житие безмолвное и уединенное, желая, вместо того чтобы подражать страстям Христовым в общежитии, сразу же ранее времени на Крест Христов взойти удалением в пустыню, на такого гнев Божий приходит за его презорство, и он, как неискусный воин, не научившийся в общежитии искусству мысленной брани и не умеющий еще даже оружия духовного в руках держать, но дерзнувший отлучиться из стана искусных воинов Христовых на единоборство, чтобы наедине бороться с врагами своими — бесами, вместо победы, по Божиему попущению за его презорство, терпит поражение, падает перед врагами своими и вскоре бывает ими умерщвлен. Ибо, говорят отцы, это дело сильных и совершенных — наедине с бесами бороться и меч, который есть слово Божие (см. Еф. 6, 17), против них извлекать. Дерзкий же такой и презорливый, прежде времени устремившийся в пустыню, вместо пшеницы пожнет терние и вместо спасения обретет погибель. Почему? Потому что он становится презрителем и разрушителем такого Богом преподанного чина, который, как сказано прежде, Христос Бог наш Своим пренепорочным и пречистым во плоти житием для нас установил; и вместо того, чтобы страдать со Христом в общежитии, он дерзнул по гордыне своей на Крест Его взойти, избрав для себя прежде общежития пустыню. И такой не пустынник, но самочинник, и житие такого не пустыня и уединенное безмолвное пребывание, но самочиние. И за таким самочинным житием обычно не последует никакого блага, но только одна прелесть диавольская, и от такого самочинного и бесчинного жительства и пребывания и в древние времена и в нынешние многое множество иноков погибли, будучи прельщены диаволом, сойдя с ума и различными и страшными способами себя умертвив. От такой прелести да избавит всех нас Христос Спаситель наш Своей благодатью.

Что же скажу и что возглашу о земном небе — общем житии — и о древе жизни, насажденном в нем Богом, — треблаженном послушании, к которому немощные и новоначальные прибегают, не смея прежде времени наедине бороться с врагами своими, и, вкушая от бессмертного плода этого древа, крайним и страстотерпческим отсечением своей воли и рассуждения избегают смерти и всякой прелести диавольской, которые преследуют самочинников.

Ограда и покров для такого жительства — Дух Пресвятой; и такое житие — пристанище тихое и необуреваемое для всех хотящих избавиться от треволнения этого суетного мира. Оно − корабль, благоуправляемый Духом Святым, безопасно переправляющий тех, которые вошли в него и такому благому управлению без сомнения повинуются, к пристани Царствия Небесного через соленое море этой жизни, не боящийся мысленного потопа страстей. Оно — общая врачебница и верное врачевание для всех одержимых душевными и телесными страстями и поистине хотящих от них исцелиться. Оно — законное обучение мысленной брани против мысленного врага для воинов Христовых, хотящих одержать над ним преславную и душеспасительную победу, и для них оружие на него непобедимое есть Сам Пресвятой и Поклоняемый Дух.

Общее житие и святое в нем послушание сам Христос Спаситель наш Своим примером установил на земле для людей и предложил как образ совершеннейшего богоугождения Ему, проведя жизнь в общем житии со Своими учениками и апостолами, которые во всем повиновались Божественным Его заповедям. Ибо Он, прежде насадив на небесах у ангелов и в раю у людей корень и основание общего жития — божественное послушание, как главнейшую из всех добродетелей и Им любимейшую добродетель, затем ее же, разоренную завистью диавольской и немощью нашей, по крайнему и неизреченному Своему человеколюбию и благоутробию Сам в Себе Самом возобновил и восстановил, быв послушен Отцу Своему даже до смерти (см. Флп. 2, 8), и, послушанием Своим наше исцелив преслушание, отверз всем истинно в Него верующим и повинующимся Божественным Его заповедям двери Царствия Небесного.

Последуя этому примеру Христову, в первенствующей Церкви восемь тысяч христиан жили общежительно, не имея ничего своего, но всё имея общее, и благодаря такому житию сподобились стяжать сердце и душу единую (см. Деян. 4, 32).

В таком общежитии проводили жизнь и древние преподобные отцы по всей вселенной, в лаврах и монастырях, приняв законоположение[2], которое было записано устами Христовыми — святым Василием Великим, и просияли более солнца. Ибо ни одно иное жительство не приносит человеку преуспеяния так, как приносит общежитие с блаженным послушанием, проходимое с разумом, избавляющее его в скором времени от всех душевных и телесных страстей ради смирения, которое рождается от блаженного послушания; оно и в первообразное состояние приводит, — чтобы был человек поистине по образу и подобию Божию, как он изначала был создан; и дарованию Божию, полученному в божественном Крещении, позволяет воссиять в человеке более прочих дарований духовных, причастником которых ради благодати Божией сподобляется быть истинный послушник через истинное свое смирение, как многократно и сам он чувством душевным мысленно может ощущать.

Такое общее жительство всех братьев, собранных в нем о имени Христовом, хотя бы они и из разных народов и стран были, столь великой любовью их связывает, что все они становятся единым телом, а друг для друга — членами (см. 1 Кор. 12, 27); все вместе единую имеют главу — Христа, все горят любовью к Богу, к своему по Богу отцу и друг ко другу, все единодушно и единомысленно имеют единое намерение — усердно исполнять и соблюдать Божии заповеди, друг друга к этому поощряют, друг другу с такой мыслью повинуются, друг друга тяготы носят, друг другу бывают господами и друг другу рабами. И за такую свою истинную, духовную и единомысленную любовь становятся они подражателями жизни Господа, апостолов и ангелов, с верой и любовью повинуясь во всем отцу своему по Богу и наставнику, как Самому Богу, все тайны сердца своего ему исповедуют, ничего никогда не утаивают, слово и заповедь от него, как из уст Божиих, с уверенностью принимают; волю свою и рассуждение, противное их отцу, как скверную одежду, оплевывая и проклиная, прочь от себя отбрасывают, избегая этого, как прелести диавольской, страшась, словно геенны огненной, и Бога непрестанно молят о том, чтобы избавиться им от такой тяготы Его благодатью. И к тому прилагают они тщание, чтобы прилепиться к отцу своему, как прилепляется дитя к матери, и следовать за ним, как овцы следуют за пастырем своим, и, как инструмент повинуется мастеру и как скот — господину своему, так повиноваться отцу своему во всем, без какого-либо своего, противного ему рассуждения. Ибо это божественное послушание, будучи корнем и основанием общего жития и всего монашества, с общим житием настолько связано и соединено, словно душа с телом, и одно без другого не существует.

Вот кратчайшая лестница к небу, одну только ступень отсечения воли имеющая, — вступив на нее, послушник быстрее восходит на небеса. Послушание есть и готовый, возводящий к Богу путь; шедший по нему до конца жизни своей право и без уклонений сподобляется стать сыном Божиим по благодати, наследником Божиим и сонаследником Христа в Царствии Его Небесном. Ведь общее житие есть небо, а послушание святое — небо небес. Потому если кто отпадет от послушания, тот бывает отвержен от Бога и неба, как определяют богоносные отцы, по словам великого Григория Синаита.

Наставниками такого общего жития и всеблаженного послушания в древние времена были великие богоносные отцы, которые сами ради чистоты душ своих и совершенного в заповедях Божиих благоугождения сподобились стать жилищем Святого Духа и, благодаря Ему, подобно солнцу сияя дарованиями духовными, пришли в крайнее бесстрастие и совершенную любовь Божию, Духом Святым руководимые; и Богом собранному своему стаду словом, и делом, и примером своего богоугодного жития они показали истинный путь к спасению, направляя к бдительному хранению заповедей Божиих. Потому и ученики их, словно на столп одушевленный и на светозарное солнце, взирали на святых своих наставников, и сами наставлялись и просвещались во всех добродетелях светом их учения и добрых дел, и к высшему богоугождению приходили, и многое, несчетное и бесчисленное, множество из них спаслось.

В нынешние же лютые времена, когда до крайности оскудело число подобных наставников, — что многого плача и рыдания достойно — если бы какие ревностные из иноков захотели в таком общежительном житии Богу угождать, то им учитель и наставник — Сам Бог и для чтения предназначенное слово тех преподобных отцов, общежительных наставников, по Божию Промыслу даже и доныне сохраненное. На это читаемое слово, как на самих тех отцов, взирая внимательно, читающие со страхом Божиим и рассуждением могут отчасти с Божией помощью и самому богоугодному житию тех отцов быть подражателями, будучи направляемы и вразумляемы отцом своим, о имени Христовом их собравшим или избранным ими единомысленно, — таким, который не от себя, но от Писания Святого и от того же учения святых отцов чад своих духовных поучает.

Ведь в древние времена многие из святых отцов, сами будучи неграмотными, поучали учеников своих от просвещения благодатью Божией. В нынешние же времена отнюдь не повелевают святые отцы кому-либо от себя братию поучать, но только от Писания Святого и от учения преподобных отцов, которые Духом Святым познав тайны и силу Писания Святого и по благодати Духа предузнав немалое оскудение здравого учения и истинных наставников среди иноков в эти последние времена, тем же Духом Святым будучи побуждаемы, написали святое свое и душеполезное учение для нашей вечной пользы и назидания, для утверждения и руководства на пути спасения. И в нынешние времена наставники монахов и сами их ученики, держась этого учения со смиренномудрием и страхом Божиим, как сами не погрешат в отношении своего спасения, так и слушающие их.

Итак, после того как все эти три чина и устроения монашеского жития, их свойства и происходящая от них польза перед твоим боголюбием представлены кратчайшим моим и скудоумным словом, я, зная твою сильную ко мне по Богу любовь и верную дружбу, хочу и о себе, и о нашем бедном житии хотя бы кратчайшим моим словом известить, даже если ты и знаешь об этом.

Да знает твое боголюбие, что когда вышел я из мира с неизреченной ревностью — что тебе самому небезызвестно — к тому, чтобы в монашестве усердно служить Богу (Бог знает, отец, я не лгу), то не сподобился в юности моей и в начале моего монашества даже и следа видеть чьего-либо здравого и правого рассуждения, совета и учения, согласного с учением святых отцов, о том, с какого чина мне, новоначальному и неискусному, начать свое бедное монашество и с каким образом мыслей.

Ибо когда я вначале вступил в один пустынный монастырь, где и начало монашеского образа по неизреченному благоутробию Божию удостоился получить, то не сподобился увидеть или уразуметь хоть какой-нибудь след чьего-либо здравого наставления о том, что такое послушание, и в какой силе и с каким разумом оно совершается, и какую сокровенную пользу в себе имеет и послушнику приносит. Потому что ни сам игумен, ни мой восприемник и старец никакого наставления мне об этом не преподали, ибо они постригли меня без всякого подобающего новоначальным искуса, состоящего в отсечении своей воли и рассуждения, и оставили меня жить без всякого духовного руководства. Ибо восприемный мой отец после моего пострижения одну лишь неделю прожил в обители и ушел из нее (куда — неведомо мне и до сих пор), сказав мне только следующее: «Брат, ты грамотный, как тебя Бог научит, так и живи».

Итак, оставшись никем не руководимый, как овца без пастыря, я начал скитаться повсюду, ища, где обрести для души своей пользу, покой и руководство, и не обретал до тех пор, пока не достиг тихого и небурного пристанища Святой Горы в надежде хотя бы там получить для души своей некую отраду. Но и там, когда я туда пришел, мало оказалось братьев из нашего российского народа, к тому же знающих Святое Писание, то есть грамотных.

Итак, желаемого руководства для души моей не сподобившись получить, сидел я в одной келии в мнимом уединении некоторое время и, положившись на Божий Промысл о бедной моей душе, начал читать понемногу отеческие книги, беря их у своих по Богу благодетелей, в сербской и болгарской обителях, и читал внимательно.

Тогда, поскольку Господь вразумил меня, слепого, я словно в зеркале увидел, как и каким образом подобало бы мне бедное мое монашество начинать, и уразумел, сколь великой благодати Божией я лишился по своему невежеству, не предав себя душой и телом какому-нибудь искусному отцу в послушание, ни от кого на такое святое дело не сподобившись получить наставления. И понял я, что мое бедное мнимое безмолвие — не моей меры, но жить наедине есть дело совершенных и бесстрастных, и далее был я в недоумении о том, где бы мне предать себя в послушание, о котором много раз, как дитя по умершей матери, воздыхал и плакал. Но не найдя по многим благословным причинам, где бы жить в повиновении, задумал я царским путем проходить свою жизнь с одним единомысленным и единодушным братом: вместо отца иметь нам своим наставником Бога и учение святых отцов, повиноваться и служить друг другу, иметь единую душу и единое сердце, всё к поддержанию своей жизни иметь общее, зная, что этот путь монашества засвидетельствован святыми отцами на основе Святого Писания. А поскольку Бог помог такому моему благому намерению, пришел на Святую Гору во всем единомысленный со мной брат, в общине нашей первый, который даже и доныне, по благодати Христовой, в живых пребывает, и начал жить со мной единодушно. И таким образом, по благодати Христовой, душа моя обрела отчасти некую отраду и многожеланный покой, поскольку и я, окаянный, сподобился видеть хотя бы некий след пользы от святого послушания, которое мы друг к другу имели через отсечение нашей воли, вместо отца и наставника имея учение святых отцов наших и повинуясь друг другу в любви Божией.

Но недолго я наслаждался таким житием, потому что и другие братья, приходившие из мира в иночество, видя такое наше любовное с братом совместное жительство, ревностью возревновали присоединиться к такому же житию и начали меня усердным своим молением настойчиво упрашивать принять их к себе в сожительство и ученичество. Я же долго отказывался, боясь и трепеща принять кого-либо в ученичество, считая это делом совершенных и бесстрастных, а сам будучи немощным и страстным, и не принимал их — одного четыре года, другого три, иного два, а иных иное некое продолжительное время.

Однако после, убежденный, с одной стороны, великим беспокойством, какое они мне своими мольбами причиняли, с другой — слезным молением живущего со мной брата, очень братолюбивого, начал я и нехотя принимать к себе в сожительство по одному, каждому из них по силе моей открывая на основе Святого Писания и учения святых отцов силу святого послушания. И видя, что они имеют неизреченную веру и любовь к Святому Писанию и ко мне, недостойному, а друг с другом — мир и единомыслие, весьма такому их благому произволению радовался душой и прославлял Бога, положившись на неизреченный Промысл Божий о душевном и телесном их окормлении, и принимал по одному предающих себя со всем усердием душой и телом в блаженное послушание.

И таким образом из царского пути, то есть из сожительства с одним или двумя братьями, составилось, по благодати Христовой, и наше общее житие, поскольку немало умножилось число братьев. Этому житию на Святой Горе Афонской не способствовало само то место, крайне суровое и доставляющее трудности, где даже двое или трое, живя вместе, едва могут с кровавым потом, скажу так, и с трудом удовлетворить свои телесные потребности, а тем более такое множество. Еще же боялись мы и турецких властей, чтобы не возложили они и на наше убогое общество даней, подобных тем, какие платят прочие монастыри святогорские, а это, как я уже от многих слышал, и должно было произойти. По таким и многим иным причинам, о которых я уже и писал твоей святыне, мы боялись, как бы не произошло крайнего и последнего, многого плача и рыдания достойного разорения этого жития, немалым потом и трудом составленного. Потому, положившись на Бога вездесущего и всё исполняющего и на всяком месте Своего владычества благословляемого, переселились мы все вместе со Святой Горы в православную Молдовлахийскую землю, где в данном нам благочестивым господарем и преосвященным митрополитом монастыре Драгомирна еще лучше, чем в Святой Горе, утвердилось по благодати Христовой это наше жительство, до того времени пока Господь этого хочет, поскольку земля эта такому жительству отчасти способствует. И собралось уже в общежитии нашем братьев, единодушно в святом послушании Господу служить пожелавших, около ста монахов, кроме мирских послушников; все они имеют единое общее благое стремление — Богу служить усердным соблюдением Его Божественных заповедей.

Во-первых, никакого собственного своего имущества братья не имеют, даже до малейшей вещи, ибо это, по святому Василию Великому, первое условие общего жития, которое и в нашем общежитии очень тщательно соблюдается, и настолько, что уже и на ум кому-либо из братии не может прийти пожелания стяжать в общежитии что-нибудь для себя, так как знают, что это путь Иуды-предателя. Ибо всякий, когда принимается в наше совместное жительство, имение свое, если бы случилось кому что-либо иметь, и вещи, даже до малейшей вещицы, — всё перед ногами моими и братии полагая, предает это Господу, а вместе и самого себя душой и телом предает в святое послушание до самой смерти; иначе же никому в общество наше быть принятым невозможно.

Во-вторых, они понуждают себя не иметь даже и собственной воли и рассуждения, но строго соблюдать благоразумное послушание. Ибо это — второе условие общего жития, его корень и основание, как уже и сказано было многократно; и это условие, по благодати Божией, насколько возможно нашей человеческой немощи в это время, и в нашем общежитии строго соблюдается. Ведь даже и невозможно никому в общество наше быть принятым, если не имеет он намерения душой и телом и всем своим произволением предать себя в святое и блаженное и Святым Писанием засвидетельствованное послушание, дабы уже впредь не творить своей воли, не держаться своего рассуждения и не руководить собой, но быть руководимым и пасомым учением преподобных отцов наших. Это учение для жизни нашей по Богу есть кормчий, наставник и руководитель к спасению, его я всем вместе и каждому в отдельности устами своими грешными предлагать дерзаю на осуждение моей окаянной души в день судный, ибо говорю и предлагаю братии совет душеполезный, а сам не творю ни единого благого дела.

Поскольку житие наше имеет такое основание, а именно нестяжание и послушание, то и все прочие общежительные уставы, о которых писать тебе подробно сейчас нет времени, в общежитии нашем по благодати Христовой соблюдаются, насколько возможно, а братья понуждают себя истинную и нелицемерную любовь Божию друг к другу стяжать. Ибо они, во-первых, возлюбив Господа и ради любви к Нему всё прекрасное и сладостное этого мира сочтя за нечистоту, оставили всё это и вслед за Господом своим, взяв крест свой, пошли; также они себя понуждают тяготы друг друга носить, сердце и душу единую иметь, друг друга к добрым делам побуждая, друг друга верой и любовью ко мне, недостойному, превзойти стараясь, как чада Божии; и я, видя их таким образом подвизающихся, радуюсь душой и со слезами прославляю Бога за то, что сподобил меня Господь видеть таких Своих рабов, и с ними жительство иметь, и лицезрением их утешаться. Ведь я, словно ангелов Божиих, видя братьев, к святому послушанию себя понуждающих, недостойным себя считаю даже и на след их ступить, видя себя лишенным такой Божией благодати, то есть святого послушания.

Не все в нашем общежитии достигли одной меры преуспеяния, но ведь это и невозможно. Одни из братьев — каких большинство — до конца умертвили свою волю и рассуждение, во всем повинуясь мне и братии, и, словно Самому Господу, оказывают братии послушание в страхе Божием и со многим смирением, претерпевают бесчестие, поругание, укоризну и всякий вид искушения со столь великой радостью, какую испытывает кто-либо сподобившийся некой великой Божией благодати, и этого[3] всегда ненасытно желают, всегда и непрестанно себя пред Богом в тайне сердца своего укоряют и считают себя малейшими и последнейшими из всех. Другие же — опять немалые числом, — падая и вставая, согрешая и каясь, претерпевая укоризну и искушение, хотя и с трудом, но всё же понуждают себя от всей души сравняться с первыми и об этом усердно молят Бога со слезами. Иные же — немногие числом, — слабые и немощные, как младенцы, не могут еще принять твердой пищи, то есть претерпевать укоризны и искушения, нуждаются еще в том, чтобы их питали молоком милости, человеколюбия и снисхождения к немощам их до тех пор, пока не придут в духовный возраст терпения; одним благим произволением и постоянным самоукорением они скудость свою восполняют. Многократно и выше силы своей, до крови понуждают они себя претерпевать бесчестие и волю свою оставлять, то есть труд великий совершают, словно кровь пред Богом изливают, со слезами моля Бога о помощи им. И такие, хотя они и немощнейшие, однако «нуждницами» (см. Мф. 11, 12) Царствия Небесного будут сочтены пред Богом. Все они хотя и не в одной, как сказано, мере, однако все вместе понуждают себя соблюдать Божии и святоотеческие заповеди и, будучи связаны друг с другом нерушимым союзом любви Божией, ради любви Божией и своего спасения претерпевают постоянную скудость в телесных нуждах с великодушием и непрестанным благодарением Бога, на одного Бога возлагая надежду как о своем спасении, так и об удовлетворении телесных, к поддержанию жизни необходимых потребностей.

Представив в этом письме для тебя многожеланное, как я думаю, известие о трех устроениях монашеского жития, а вместе и о нашем многонищенском и убогом общежитии, — которое хотя и отстоит от общего жития, бывшего во дни святых отцов наших, как земля от неба, однако, насколько возможно, тем более в эти пребедные времена, с помощью благодати Божией составилось и держится, — сообщаю и о себе. По щедротам Божиим я, хотя и в немощи телесной, еще нахожусь в этой жизни. Непрестанную скорбь и болезнь душевную имею я о том, с каким лицом предстану страшному Судии на страшном Его и беспристрастном судилище и какой отчет дам о стольких душах братьев, предавших себя мне в послушание, ведь не могу даже и об одной моей окаянной душе дать ответа, видя во всем слабость свою душевную и немощь, и не могу ни в одном добром деле явить собой примера для братии, чего требует моя должность в этом жительстве. После Бога и Богородицы только на молитвы братьев, со мной живущих, возлагаю несомненную надежду на свое спасение, хотя и недостоин, и не отчаиваюсь в том, что неизреченное и непостижимое Божие милосердие изольется и на мою грешную душу; если же нет, но праведно правосудием Божиим буду осужден по моим злым делам на вечную муку, да будет благословен Бог, ибо я достоин этого за мое о Божественных Его заповедях нерадение. Только о том я всегда молю Его благоутробие, чтобы Он по милости Своей за премалейший мой труд, какой я когда-либо имел или имею об этом общежитии, собранном во имя Его Пресвятое, хотя бы той милости Своей меня удостоил, чтобы сподобился я видеть в Царствии Его Небесном — как тот богач видел Лазаря на лоне Авраамовом, — что чада мои духовные, истинные рабы и страдальцы Христовы, за свое нынешнее маловременное злострадание в послушании насыщаются с ангелами и святыми, в послушании Ему угодившими, божественным лицезрением Его. И этого было бы мне достаточно вместо всякой награды; впрочем, их святыми молитвами надеюсь я, окаянный, и спастись, о чем и святыню твою умоляя молить за меня Бога, всесмиренно пребываю искренним твоим и спасения тебе желающим другом.

Превожделенного лицезрения тебя искренне желаю. Неизменный друг, о имени Христовом собранного братства недостойный предстоятель, иеромонах Паисий.

16 мая 1766 года

Молдовлахийская общежительная обитель Драгомирна

Письмо это послано с отцами Гавриилом и Спиридоном.

[1] Перевод с церковнослав. языка выполнен по изданию: Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского. Репр. воспр. изд. 1847 г. Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2001. С. 238–256.

[2] Имеется в виду устав святителя Василия для общежительных монастырей.

[3] То есть бесчестия и поругания.

Письмо второе иерею Димитрию[1]

Всевозлюбленному моему другу, усердному делателю заповедей Христовых, благоговейнейшему во иереях отцу Димитрию — о Господе радоваться!

Благодарю Христа Бога за то, что искру огня Божественного, еще в юности твоей Им в блаженное твое сердце вверженную, ты деланием прилежным душеспасительных Его заповедей соблюл неугасимой и желаешь разжечь ее в пламень совершенной к Нему любви получением, если Господь захочет, ангельского образа.

Но великое у тебя к этому, любимец мой, имеется препятствие, ибо оженившийся, по Лествичнику, уподобился тому, кто имеет руки и ноги связанные, и если и захочет идти в иночество, не может. Во-вторых, ты обязался пасти паству словесных Христовых овец, которую небезопасно оставить просто так и как случится. В-третьих, привычку, приобретенную в мирской жизни за столь долгое время и превратившуюся почти в естество, еще же к жене и детям вкорененную естественную любовь, а также к миру и сущему в мире пристрастие оставить весьма нелегко. Находясь в таком положении, как сможешь от неудоборазрешимых этих уз освободиться и эти препятствия преодолеть.

Во-первых, превозлюбленный, следует тебе с данной тебе Богом помощницей иметь об этом духовный совет, поступая с ее на это дело позволения. Во-вторых, должно детей своих законно и по Богу устроить. В-третьих, что самое главное, нужно у Преосвященнейшего архипастыря, если бы Дух Святой вдохнул в святое его сердце согласие на это, испросить: тебе — на такое святое дело благословение, а для паствы твоей — после тебя искусного пастыря. «Сеяй о благословении, о благословении и пожнет» (2 Кор. 9, 6). И поскольку ты начнешь совершать дело свое по чину, будет твое стремление к монашеству по Богу крепко и непоколебимо, похвально перед Богом и людьми.

Но если бы ты и этих вышеописанных средств[2] по Божией благодати легко сподобился и от всякого препятствия избавился, то и еще должно было бы тебе с великим рассуждением пересчитывать свое душевное имение и так столп монашества начинать возводить, — да не будет твое дело, из-за безрассудного начала строительства и неоконченности его, посмешищем и поруганием, по Евангелию (см. Лк. 14, 28–29); и чаша сия со слезами, и хлеб монашества с горечью да не будут нам из-за нерассудительности в осуждение в день Судный. Ибо никто, — говорит Лествичник, — не войдет в чертог небесный с венцом, если не совершит первого, второго и третьего отречения. Первое — отречение от мира и того, что в мире; второе — отречение от своей воли и рассуждения; третье — отречение от тщеславия, последующего за послушанием. Из них первое — удобнейшее, но для боголюбцев. Второе до смерти требует подвига и труда кровавого. Третье достигается непрестанным укорением себя. Всем же им соприсутствует невидимая Божия помощь, без которой ни одного из них исполнить невозможно.

Потому, всевожделенный, если ты при содействии помогающей тебе Божией благодати уповаешь, что сможешь, освободившись от преждеупомянутых препятствий, поистине отречься от мира и от всего, что в мире, отречься также и от воли своей и рассуждения, и предать себя в истинное по Богу и Божиим заповедям до самой смерти послушание, и отнюдь ничего из своего имущества, даже до малейшей вещи, не иметь, считать же себя меньшим и последнейшим из всех и претерпевать великодушно мысленную брань, непрестанно наносимую рабам Божиим невидимым врагом душ наших, если имеешь еще произволение до смерти любви ради Божией со сладостью претерпевать голод и жажду и скудость в потребном для тела, поругание и бесчестие и всякую тесноту и скорбь, которыми начертывается монашеское житие, — радуйся и веселись, прославляй Бога и несомненно веруй, что Бог дивными Своими судьбами твое богоугодное намерение претворит в дело. И пусть ты и в одиннадцатый час жизни своей сподобишься в ангельском образе Богу послужить, однако не усомнись, ибо равную с первыми, от юности своей до старости в иночестве Богу служившими, от всещедрой Божией десницы получишь мзду на Небесах — неизреченные, боголюбцам уготованные блага, сподобиться которых тебе о Христе Иисусе Господе нашем богомольчески желая являюсь зрения превожделенного лица твоего искренний желатель и неизменный друг, о имени Христовом собранного братства недостойный предстоятель, иеромонах Паисий.

18 марта 1772 г.

Общежительная Молдовлахийская обитель Драгомирна.

Послано с отцом Спиридоном.

[2] К получению пострига.

Письмо отцам Поляномерульской обители[1]

Пречестным о Господе отцам Поляномерульской обители Рождества Пресвятой Богородицы — о Господе радоваться!

Святые и богоносные отцы наши в писаниях своих святых завещают, что не подобает братьям, в некотором числе собравшимся о имени Христовом, жить без настоятеля, но непременно должны братья иметь одного опытного в рассуждении духовном, которому они отдали бы всю свою волю и во всем повиновались, как Самому Господу.

Исполняя это, блаженной памяти, преставившийся общий отец наш[2] не оставил стадо свое, Богом утвержденное, по смерти своей без пастыря, но, отходя ко Господу, поставил на место свое всечестного отца Феодосия, могущего направить и наставить души братьев на путь спасения. Бог же премилосердный, судьбы Которого непостижимы, любя раба Своего[3], посетил его, как чадо Свое любимое, ради большего воздаяния такой болезнью телесной, что ему и из келии выйти трудно, как сообщил он в письме своем. Его святыня, видя, что из-за такой тяжкой болезни совсем не может более нести управления обителью и всей братией, а также последуя желанию блаженной памяти покойного отца нашего, поставил на место свое всечестного отца Алексия. Узнав о поставлении его, я весьма возрадовался душой и благодарил Всемогущего Господа, что такого мужа явил Он рабам Своим. И думаю, что это не иначе совершилось, как только благодатью Пресвятого Духа, осенившей сердце всечестного старца отца Феодосия и приведшей всё общество братьев в единомыслие, чтобы по общему доброму изволению избрали они себе настоятелем этого достойного мужа, отца Алексия, относительно которого душа моя убеждена, что он силен будет, по дарованному ему Богом духовному разуму, наставлять и пасти души братьев на пажити спасения.

Что же до того, отцы святые и братья возлюбленные, что вы, зная смиренный нрав и крайнее незлобие отца Алексия, с детства ему Богом дарованные, также и трудом снисканные, и неопытность его в управлении, сомневаетесь в том, сможет ли он из-за этого управлять обителью и братией, и просите у меня в этом совета и помощи, — об этом да возвестит вам Господь. Ибо если хотите меня послушать и совету моему во всем повиноваться, как обещаете, то преподаю вам такой по Богу совет: никого иного не желайте избрать на настоятельство, кроме отца Алексия, он да будет вам по Богу наставником и отцом, ему повинуйтесь, как Самому Господу, и из уст его, как из уст Божиих, принимайте слово на пользу душ ваших. Ведь сами рассудите, кому более приличествует управление душами братьев, как не такому духовному мужу? Во-первых, он один из старейших учеников блаженной памяти покойного отца нашего, пострижен и духовно усыновлен им в вашей обители, сподоблен священства и опытный духовник. Во-вторых, что важнее всего, он стяжал любовь к Богу и ближнему, имеет правый разум и здравое рассуждение, житием добродетельным всем приносит пользу.

Не сомневайтесь же из-за смирения и незлобия его, ибо это корень и основание всякого настоятеля, как пишут святые отцы: «Да будет настоятель с братьями смирен, кроток, незлобив, тих, способен с легкостью всякие укоризны сам первый перенести, если бы они случились от кого-либо по навету противника, чтобы мог он и братьям подать собой образ терпения и целомудренного жития». Не сомневайтесь из-за того, что он по видимости не может хорошо знать управления: силен Бог устроить это через иных братьев. Самое же нужное для общего спасения — уметь хорошо благоустраивать души братьев по заповедям Господним и учению святых отцов. Не надо сомневаться из-за того, что он немощен телом, тогда как здрав духом, здрав в рассуждении духовном. Потому, отцы пречестные и братья о Господе возлюбленные, мысленно к ногам всех вас припадая, со слезами молю: не презирайте моего совета, хотя я и недостоин, но примите Богом дарованного вам пастыря и наставника, всечестного отца Алексия, и не желайте больше никого иного до конца жизни его. Хотя бы и сам он не хотел настоятельства и отказывался от начальства, со всяческим смирением умоляйте его и против его желания; зная слабость здоровья его, не требуйте от него трудов телесных выше его силы, но покойте во всем, чтобы прежде времени не истощил он силу здравия телесного и братия не лишилась пользы. Довольно для него сидеть больше в келии, храня свое здоровье, и читать книги душеполезные, чтобы мог вовремя подать братии подобающий совет, здравый и душеспасительный.

Также и во внешнем управлении хозяйством не презирайте его, как плохо знающего, но во всяком начинании, на всякое дело всегда благословение и совет от него принимайте со всяческим смирением и извещением его о деле, хотя бы и казалось какому-нибудь брату в том или ином деле, что не нужно спрашивать отца, так как брат и сам знает и может. Ибо это от врага. От Бога же и от святых отцов то, чтобы во всяком деле, хотя бы и очень опытен был брат, прежде спрашивать настоятеля и не принуждать его к согласию, но оставить всё на его рассуждение и волю, ибо подобает брату совершенно смирить свой помысл и, словно крайнему невежде, подойти к отцу и спросить, есть ли на это позволение его и благословение, и так по воле его начать дело. Тогда Бог, видя смирение и истинное послушание брата (без смирения же нет и послушания), вразумит Духом Своим Святым сердце настоятеля дать ответ и совет полезный, а послушнику поможет невидимой Своей благодатью в начатом деле. Если же настоятель добровольно ответит: «Делай как знаешь», тогда со страхом Божиим, полагаясь на молитвы его, должно начать, как Бог вразумит. Исполнив же послушание, внутри или вне обители, или возвратившись из отлучки, должно вновь прийти к отцу и, исповедав до тонкостей всё сделанное, припасть к ногам его, прося прощения за то, в чем согрешил в святом послушании, ибо нисколько ни в чем не согрешать свойственно одним лишь ангелам.

Также друг перед другом должно смиряться, и друг друга предпочитать, и иметь любовь по Богу между собой — и да будет у вас по благодати Христовой одна душа и одно сердце.

Если услышу и узнаю о таком вашем устроении, возрадуюсь и прославлю Бога Преблагого, и буду молить Господа, да подаст Он вам по Своей неисчислимой милости крепость и силу для сохранения в совершенстве Божественных Его заповедей, и буду всячески, сколько есть сил, помогать вам в душевных и телесных нуждах и обитель вашу, по общему вашему желанию, считать словно своей.

Для управления же экономического посылаю ныне отцу Алексию двух братьев: отца Матфея и отца Дионисия, которые, надеюсь, будут великой помощью для всей святой обители.

Предложив это любви вашей с надеждой на богоугодное ваше преуспеяние в исполнении заповедей Господних, остаюсь здравия и спасения вам желающий иеромонах Паисий, старец Драгомирнский.

[2] Преподобный Василий Поляномерульский.

[3] То есть отца Феодосия.

Письмо настоятельнице Арзамасской Алексеевской общины[1]

Пречестной госпоже Марии[2] с богособранными сестрами — о Господе радоваться!

Христос, истинный Бог наш, говорит: «огня приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся?» (Лк. 12, 49). Приняв от Него этот огнь Божественный, вверженный на землю сердец их, святые апостолы и ученики Господни тотчас пламенем любви к Нему возгорелись, оставили мир и все, что в мире, и, придя к Нему, как к Господу и Учителю своему и истинному Наставнику на путь спасения, предали себя душой и телом в истинное послушание и отсечение своей воли и разумения до последнего своего издыхания и с великой и неисповедимой радостью сказали Ему: «се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом» (Мф. 19, 27). имея всегда этот Божественный огнь в сердцах своих и во всем последуя Божественной воле Господа и Учителя своего, они чисто и непорочно, как зеницу ока сохранили послушание до конца жизни своей, утвердив его терпением бесчисленных искушений и многообразных смертей и пролитием крови своей, которую пролили до последней капли за веру свою и любовь ко Христу Богу, чтобы сохранить свое послушание Ему как жертву чистую и непорочную до смерти. Приняв этот Божественный огнь любви Божией, святые мученики с неизреченной радостью претерпели многие и различные мучения и прелютейшие смерти за Христа Бога и приняли от Него венец Его Божественной славы в Царствии Небесном. Приняв этот Божественный огнь, все преподобные и богоносные отцы наши бежали от мира и всего, что в мире, и одни из них, пребыв в общежитии в совершенном послушании и отсечении своей воли до последнего издыхания, мученический венец из десницы Господней приняли; другие же, подвизаясь «в пустынех и в горах и в вертепах и в пропастех земных» (см. Евр. 11, 38), тесным и узким путем ходили, всегда мертвость Господа Иисуса в теле своем нося (см. 2 Кор. 4, 10), Христу сраспинаясь, пребывая в голоде, и жажде, и всяком злострадании, в молитве непрестанной, и молениях, и слезах; проводили они жизнь в последней нищете, подражая Христу и святым апостолам, и евангельские заповеди сохраняли как зеницу ока, чисто и непорочно, и сподобились Царствия Небесного. И что много говорить? приняв этот Божественный огнь благодати Божией, все святые, истинные рабы Христовы, всякого чина и звания и на всяком месте владычества Его (см. Пс. 102, 22), получили спасение, ибо всеприлежно сохранили душеспасительные евангельские заповеди, без исполнения которых одной только православной верой спастись невозможно.

приняв от благости его этот огнь божественной любви Христовой, по действию благодати его вверженный в землю твоего сердца, благодаря прилежному и внимательному прочтению некой душеполезной книги, ты тотчас возненавидела мир и все, что в нем, и возымела намерение, оставив мир, в бессупружном житии день и ночь безмолвно служить Богу. Родитель же твой, узнав о намерении твоем, хотя и покушался всячески от него отвратить и воздвигал на тебя многоразличные гонения, желая угасить огонь ревности Божией в душе твоей, но ты, при содействии благодати Божией, всё это победила своим терпением. Так что и сам родитель твой, не имея более надежды удерживать тебя в миру и видя твердое намерение твое служить Богу, оставив мир, — отпустил тебя в монастырь, находящийся в Костроме. Пребывая здесь в течение четырех лет, ты сподобилась, побуждаемая на то благодатью Божией, прочесть множество отеческих книг, от чтения которых получила такую душевную пользу, что пожелала общего жительства и просила у Христа Спасителя подать тебе истинного наставника. И давала такое обещание, что если обретешь совершенного наставника, то, по учению Василия Великого, святого Иоанна Лествичника и святого Симеона Нового Богослова, предашь себя ему в совершенное, душой и телом, послушание, всё свое желание и волю возненавидев и отвергнув, и будешь в общем житии всем на попрание (см. 1 Кор. 4, 13).

Исполняя такое твое желание и о нем прошение, как во всем благое и благоугодное, Христос сердцеведец дал тебе истинного ко спасению наставника, покойного блаженной памяти отца Феодора, услышав о котором ездила ты к нему на Соловецкий остров и которого Господь возвратил в общежительный его монастырь. А поскольку он имел и другой общежительный монастырь, женский, в расстоянии ста верст от его мужского, то ты и переехала из Костромы в Арзамас, из прежнего штатного монастыря в общежительный. И там пребывала со святыми сестрами у вышеназванного святого мужа в совершенном послушании, по Божественному Писанию и Преданию и учению святых отцов наших, и в отсечении во всем своей воли и разумения, принимая от него учение, словно из уст Божиих, и повинуясь ему во всем не как человеку, но как самому Христу Богу, со всеми сестрами исповедуя ему, как самому Богу, тайны сердца своего, когда приезжал он из своей обители для посещения вас, и принимая от него во всем, вплоть до малейшей вещи, наставление духовное.

За три года пребывания твоего в обители в таком послушании возлюбил тебя по Богу отец и наставник твой, также и все сестры тебя возлюбили. И захотел духовный твой отец за святое послушание вручить тебе сестер святых на твое о них попечение. Ты же вовсе этого не искала и не хотела, но, зная силу святого и божественного послушания и то, что послушание — жизнь, а преслушание — смерть, и нехотя подклонила выю твою под благое иго Христова послушания и приняла на себя легкое бремя Христово — попечение о спасении душ сестер святых, собравшихся во имя Христово и добровольно себя предавших тебе в святое послушание. Приняв же эту тяготу, ты имела верную надежду на то, что не ты, а духовный твой отец и тобой, и всеми сестрами управляет и на нем, а не на тебе лежит вся тягота управления душами святого собора. И потому ты проходила святое послушание с неисповедимой радостью, повинуясь во всем святому отцу как Самому Богу.

И когда ты прожила после получения начальства два года, по Божию попущению нашли на тебя различные душевные искушения и многообразные душевные немощи, и умаление веры и любви к отцу твоему духовному, и прочее, все подробности чего мне излагаешь. После того как в таком многоразличном разорении душевном прожила ты два года, духовный отец твой и учитель преставился от временной жизни к вечной. И тогда отверзлись у тебя душевные очи и начала ты познавать тщету душевную и то, какого по Богу наставника ты лишилась. Вспоминая последовавшее искушению разорение твоей души, плачешь и рыдаешь, и едва не приходишь в отчаяние от сильной скорби и печали твоего сердца, и пишешь мне, и просишь, и молишь со многими слезами, чтобы я написал тебе что-нибудь в духовное утешение.

не презирая твоего об этом моления, — хотя я художеству писать к кому-либо совсем не обучен и в нем неискусен — пишу твоей честности и молю и советую о прошедшем искушении и немощи души твоей не скорбеть выше меры и не отчаиваться, но с несомненной надеждой на милосердие Божие полагать пред Богом истинное начало истинного покаяния в прошедших немощах и от всего сердца и от всей души каяться и прощения у благости Его просить. Он же, как благой и человеколюбивый Бог, радующийся о истинном твоем покаянии, подобно тому как всех грешников покаявшихся простил, простит и тебе все согрешения твои, без всякого сомнения.

Приходит мне, честная госпожа, на мысль и то, что Христос Спаситель, истинный Бог наш, когда намеревался вручить вселенную святым своим первоверховным ученикам и апостолам Петру и Павлу, чтобы они проповедовали в ней Его благовествование и наставляли на истинное богопознание и хранение Его заповедей уверовавших в Него от их проповеди, попустил по Божественным и непостижимым Своим судьбам Петру отречься от Него трижды, а Павлу гнать и разрушать Церковь Божию, чтобы стали они милостивыми к согрешающим и удобнее прощали согрешения кающихся. После же истинного покаяния Петра и чудесного обращения к вере во Христа Павла, оба этих святых апостола, поскольку на себе самих познали немощь человеческого естества, были, подобно Христу Господу, премилосерднейшими к согрешающим и истинно кающимся. И как сами тяготы всех на себе носили, так и всех к тому побуждают, говоря: «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал. 6, 2).

Не таким ли образом по недоведомым судьбам Христос Спаситель попустил и на тебя найти вышеупомянутым душевным искушениям и немощам, чтобы ты, по прошествии долгого времени вполне увидев, как в зеркале, немощь души твоей и слабость естества человеческого, научилась носить немощи немощных и была удобопреклонна к милованию согрешающих по немощи и кающихся и исправляла таких «духом кротости» (см. Гал. 6, 1). Поэтому, каясь перед Богом, прославляй его непостижимый Промысл, дивно устраивающий спасение боящихся Его и кающихся. А поскольку, всечестная госпожа, от чтения книг отеческих ты желанием возжелала обрести истинного наставника, который наставил бы тебя на путь спасения, и поскольку, с Божией помощью обретя такого, ты пребывала у него в истинном послушании и сестер святых держишь в таком же послушании, и самым делом и опытом познала плоды и благословенного послушания, и проклятого преслушания, то надлежит мне и о святом послушании немного написать твоей честности.

божественное послушание — вещь столь нужная для истинного богоугождения, что без него вовсе невозможно благоугодить Богу. Поэтому пресвятое послушание было насаждено Богом в трех местах: на небесах, в раю и на земле. На небесах — среди сил небесных, в раю — у первозданных людей, на земле же — среди святых учеников и апостолов Господних. И в этих трех местах явился плод преблагословенного послушания и плод треклятого преслушания.

На небесах все силы небесные, по доброму своему произволению сохранив послушание Богу, сподобились, Духом Святым просвещаемые, вечного в Нем пребывания. Диавол же, принадлежа к ангельскому чину, по самовластному своему произволению отпал от послушания и, возгордившись, низвержен был с неба со всеми отступившими силами того же ангельского чина, которые послушались добровольно нечестивого его совета и, лишившись света Божественного, по воле своей навечно стали тьмой, врагами Бога и спасения правоверных христиан. Вот и на небе явился плод и послушания и преслушания.

В раю первозданные люди, пока пребывали в истинном послушании Богу, наслаждались видением Бога и многообразных даров Пресвятого Духа; когда же они произвольно послушались совета диавольского и, отпав от послушания и возгордившись, захотели быть равными Богу, тогда, услышав от Него осуждение на смерть, были изгнаны из рая и стали повинны в смерти всего рода человеческого. И если бы Сын Божий Своим послушанием до смерти Богу и Отцу не разорил преслушания Адама, то совсем не осталось бы роду человеческому иной надежды на спасение от смерти и вечной погибели. Вот и в раю среди первозданных показался плод послушания и преслушания.

На земле же Христос, Сын Божий, сошедший с небес, чтобы творить не свою волю, но волю пославшего Его Отца (см. Ин. 6, 38), которому послушен был до смерти, смерти же крестной (см. Флп. 2, 8), насадил Свое Божественное послушание в святых Своих учениках и апостолах. Те, которые пребыли в нем даже до смерти, сподобились своей проповедью всю вселенную привести к богопознанию и ныне с Христом, Господом своим и Учителем, царствуют на небесах. А треклятейший иуда, который отпал от послушания и вместо того, чтобы слушаться Господа, во всем послушался диавола, — придя в отчаяние, удавился и погиб навечно душой и телом. Вот и на земле явился плод послушания и преслушания.

Это божественное послушание, насажденное Самим Христом Господом в святых Его учениках, перешло к святому, ангельскому монашескому чину, в котором многие в святом послушании просияли, как солнце, и совершенно Богу угодили. Да и весь монашеский чин основан на святом послушании. И в древние времена отцы или пребывали в общежитиях, или шли царским путем, то есть жили вдвоем или втроем, а если и в пустынях пребывали, то житие свое по большей части начинали в послушании и тем по благодати Божией избегали прелести бесовской. А самочинно начинавшим монашеское житие много раз случалось впадать в многообразную бесовскую прелесть, от которой да избавит нас Господь Своей благодатью.

божественное послушание еще и потому имеет великую похвалу, что, по учению святого Иоанна Лествичника и прочих святых отцов, оно — мать основанию всех заповедей евангельских, то есть любви, которая достигается послушанием, как и Господь сказал: «Аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите» (Ин. 14, 15), и еще: «имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя» (Ин. 14, 21), и еще: «Не любяй Мя словес Моих не соблюдает» (Ин. 14, 24). Соблюдение же заповедей Христовых и слов Его есть не что иное, как только совершенное послушание Христу Господу. Послушание божественное — столь великая пред Богом добродетель, что, по согласному учению многих святых, истинные послушники, пребывшие в истинном послушании до конца своей жизни, венец мученический получают от Христа Бога, поскольку отсечение пред настоятелем во всем своей воли и разумения вменится им в день праведного воздаяния по делам нашим в мысленное и самопроизвольное пролитие крови за имя Христово.

В таком божественном, святом и треблаженном послушании, честная госпожа, содержа собор сестер святых, во имя Христово собранных, наставляй их на путь спасения не иначе, как по истинному разуму Божественного Писания, как передали и учат преподобные и богоносные отцы наши. укрепляемая помощью Божией, саму себя представляй им в образец всякого благого дела прилежным исполнением заповедей евангельских, любовью к Богу и ближнему, кротостью и смирением, преглубочайшим всегда и ко всем миром Христовым, материнским к ним милосердием, терпением и долготерпением, молением со слезами, утешением и побуждением на всякое дело благое, нося с любовью Божией все тяготы их и немощи, горя к ним любовью Божией, как к сестрам и ученицам Христовым, прилежно наставляя их на истинное во всем Богу послушание и на отсечение, а вернее, умерщвление своей противящейся воли, на отречение от составления своего мнения и рассуждения. Себя же в тайне сердца твоего и души твоей считай пред Богом за прах и пепел, худшей и грешнейшей более всех людей. Постарайся преподать собой образ святым сестрам: и соблюдением заповедей святых отцов, и трудами телесными по силе твоей, если сможешь, стоянием на правиле церковном, поклонами великими и малыми. Еще же и правило келейное, установленное святыми отцами, совершай со страхом Божиим в молитвах, псалмопении и чтении. Также прилежно и с великим вниманием и исследованием прочитывай в книгах отеческих о молитве, одним умом в сердце совершаемой, она есть самый истинный, более всего приятный Богу подвиг монашеский. И если с Божией помощью стяжешь о ней истинное разумение из учения святых отцов, то и понудь себя на делание ее, призывая на помощь Бога, и великую от нее обретешь пользу для души твоей. Понудь себя никого не осуждать, ибо один праведный Судия — Христос Господь, Который воздаст каждому по делам его, но только себя осуждай, и не будешь осуждена во время страшного второго Его пришествия. Всякому согрешающему пред тобой отпускай от сердца согрешения, чтобы и Отец Небесный отпустил тебе согрешения твои (см. Мф. 6, 14). И что более скажу? Ко всем заповедям евангельским от всей души твоей всегда себя понуждай, всю же надежду на спасение души твоей полагай без всякого сомнения в одном милосердии Божием. За бывшие прежде по попущению Божию немощи твои и согрешения душевные да простит тебя Бог по благодати Своей и человеколюбию и да благословит Он тебя и в этом веке и в будущем.

Писать же мне — со всяким дерзновением пиши, и Господа ради молю тебя подробно написать мне, недостойному, о вашем общежитии и чине церковном и трапезном, о пропитании вашем и всем устройстве вашей жизни. Господь же наш Иисус Христос, истинный Бог наш, сказавший: «Идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту Есмь посреде их» (Мф. 18, 20), по молитвам Пресвятой Своей Матери, Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии и всех святых да будет посреди вас, собравшихся во имя Его пресвятое, во веки. Аминь.

Пречестности твоей со всеми святыми, во имя Христово собравшимися сестрами в заповедях евангельских совершенного преуспеяния всеусердно желаю. Недостойный богомолец, Свято-Вознесенского Нямецкого и Предтечева Секульского Молдовлахийских монастырей архимандрит Паисий.

[2] Письмо адресовано Марии Петровне Протасьевой, настоятельнице Арзамасской Алексеевской общины.

Послание к игумену скита Цыбукан Феодосию[1]

Всечестнейшему из отцов Феодосию, скита Цыбукан игумену, с возлюбленными чадами — о Господе радоваться!

Благодарю Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, хранящего здоровье святыни вашей для пользы и назидания братьев Господних, которых Дух Святой нерушимым союзом любви к святыне вашей привязал.

И весьма возрадовался я духом, ощутив в писании вашем благоухание смиренномудрия вашей боголюбезной души, ибо по благодати Божией ты можешь и словом и делом показать боговрученному тебе стаду словесных Божиих овец безошибочный путь к спасению, по данному тебе от Бога такому дарованию. И на пажити Божественных заповедей можешь их пасти, давая в питие упокоевающую и в живот вечный текущую воду словес Божиих (см. Ин. 4, 14) — правого и истинного, по силе Писания, духовного рассуждения. Подвигоположнику истинного и совершенного послушания — Христу Господу (см. Рим. 5, 19; Флп. 2, 8; Евр. 5, 7–9) подражая, желаешь, самого себя предав, по слову апостола (см. 2 Кор. 10, 5; Рим. 6, 16; Рим. 6, 22), в послушание, в нем и жизнь свою завершить. И о том ты сильно скорбишь, что такого неуклонного и верного пути к спасению лишился.

Видя, боголюбезный, в блаженной твоей душе такое твое богоугодное намерение, — явственное знамение основания всех добродетелей, то есть смиренномудрия, без которого никто не сможет спастись, — я сильно радуюсь душой, поскольку им ты и себя, и следующих за тобой, при содействии благодати Божией, спасешь.

Потому увещеваю тебя, блаженный, не сильно об этом скорбеть и не изнемогать душой, будто бы ты лишен послушания, ибо может Господь и произволение благое в дело вменять; ведь не из-за презрения ты этого лишаешься, но из-за любви Божией к братии, ради общей ее пользы, что более всех добродетелей приятно Христу Богу, положившему за нас душу Свою (см. Мф. 20, 28; Мк. 10, 45; Ин. 10, 11; Ин. 10, 15). Только постарайся, укрепляемый благодатью Божией, истинным твоим на заповеди Божии наставлением вверившиеся тебе души представить Христу Богу чистыми и непорочными жертвами, достойными мысленного жертвенника, через всесовершенное умерщвление воли своей и рассуждения. И не только мзды послушания за твое благое к нему произволение не будешь лишен, но и сугубый венец за истинное на путь Божий чад Божиих наставление от Христа Бога восприимешь (см. 1 Пет. 5, 4), как положивший душу свою за други своя (см. Ин. 15, 13; 1 Ин. 3, 16).

[1] Перевод с церковнослав. языка выполнен изданию: Преподобный Паисий Величковский: автобиография, жизнеописание и избранные творения по рукописным источникам ХVIII–ХIХ вв. М., 2004. С. 266–267.

Послание к Никифору Феотоки[1]

Преподобнейшему учителю, иеромонаху кир Никифору — о Господе радоваться!

От любви, основание которой — Сам Бог (см. 1 Ин. 4, 16), от любви истинной и непритворной, ты подумал о нас, о священная мне и честная глава, намного больше, нежели подобало. Ты счел, что много у нас таких мужей, которые вместе с грамотой могли бы и заповедям Господним, и добродетели учить детей и делом, и словом, бывая для них примером и начертанием благодаря своему честнолепному, целомудренному и трезвенному житию; которых ты и просишь, а еще больше просят их у нас на это дело христолюбцы из матери городов[2] этой земли.

Мы же, совесть нашу в свидетели перед боголюбием твоим призывая, извещаем, что нет еще и доныне у нас таких мужей, годных на это дело, каких просит обращенное к нам слово и вы.

Ибо хотя мы и сошлись о имени Христовом во врачебницу, то есть в общежитие, к истинному врачу душ и тел Христу Богу с надеждой на исцеление, но еще больны и немощны, еще от недуга нашего не исцелились, еще смердят и гниют из-за нерадения нашего душевные наши раны, еще желаемого не сподобились здравия, чтобы быть способными и иных исцелять. Мы — соль, взятая из воды, и если в воду опять будем ввержены, разольемся страстями. Кирпич внутреннего нашего человека еще огнем Духа не обожжен, чтобы мы смогли выдержать напор воды страстей и не рассыпаться. Еще не получили мы «криле, яко голубине» (Пс. 54, 7), Духа, чтобы смогли, ввергнув себя в пучину раздражений греховных, которые перед очами нашими, к пристанищу Небесному перелететь, не погрязая в страстях.

Ужасаемся и трепещем, не дерзая вступить в печь вавилонскую страстей и похотей, которую смог бы посреди народа разжечь для нас мысленный вавилонский мучитель, из-за немощи чувств наших, поскольку не сподобились мы еще росы бесстрастия, — да не будем сожжены, как и те, которые стояли вокруг печи халдейской (см. Дан. 3, 19–50). Знаем мы — о блаженный! — хотя и отчасти, что такое мир, из учения треблаженных отцов наших: он есть (твои речи заимствую) похоть плоти, суетность приобретения и воля диавола.

Знаем мы и то из учения тех же отцов, что немощным душой монахам полезно бегство от мира и от мирских людей, от видения их, и слышания, и собеседования с ними, а тем более от сопребывания.

Мы о высоте совершенства святыни пребывающих в миру, а умом вне мира и помыслить недостойны, ибо таковых почитаем за равноангельных. Мы же, находясь вне мира, пребываем в миру, окаянные, — это исповедуем перед Богом и людьми.

Знаешь ты, богомудрый, сколь великая злоба диавола, и знаешь, что брань его мысленная простирается на всех людей, в особенности на православных христиан. Насколько же более простирается она на монахов, превышеестественной добродетелью девства и чистоты понуждающих себя во плоти подражать бесплотным. И если на пребывающих вне мира, в пустыне, страдальцев Христовых воздвигается такая лютая, постоянная и непрестанная его брань, то насколько более на пребывающих в миру монахов.

Сколь великая требуется таким крепость душевная и совершенное бесстрастие, а также крайняя к Богу любовь и вера и благодать Святого Духа, чтобы смогли они, как три отрока, посреди пламени такой лютой брани вражеской и искушений девство свое и чистоту души и тела, как храм Божий (см. 1 Кор. 3, 16), соблюсти неопалимыми. Мы же, будучи боязливыми и слабыми сердцем, от такой силу нашу превосходящей брани мысленного нашего противника, по слову учения святых отцов наших, уходим и возвращаемся в дом нашего внутреннего человека (и, сидя в нем, плачем о немощи нашей), боясь и трепеща, как бы по слабости и немощи души нашей не поддаться врагам нашим, поползнувшись в плотские похоти и страсти, и не устрашить сердца братьев наших, хотящих спастись, став соблазном и преткновением для них таким нашим душевредным примером.

Знаем, что учить детей — дело божественное и дело любви, но превосходит оно силу нашу, потому веруем, что такого делания любви от нас, немощных, Сердцеведец Господь (см. Деян. 1, 24; 15, 8) не потребует, зная немощь нашу.

Всё это кто знает так обстоятельно, как твое богомудрие? Ведь и письмо к худости нашей ты написал как бы от лица школьных смотрителей. Потому молим твое боголюбие помиловать немощь нашу и оставить нас плакать о грехах наших, молим также известить и смотрителей по дарованной вам Богом премудрости о неспособности нашей к такому делу. За такое благодеяние ваше, которое оказано будет душам нашим, воздаяние иметь будете в Царствии Небесном — блага, уготованные любящим Бога от Мздовоздаятеля праведного, Христа Бога нашего, Которому мы, последние, о здравии и спасении вашем молимся постоянно.

[1] Перевод послания с церковнослав. языка выполнен по книге, которая готовится к изданию фондом «Наследие православного Востока»: Паисий (Величковский), прп. Полемические произведения, поучения, письма / сост. П. Б. Жгун, М. А. Жгун; под общ. ред. О. А. Родионова. [М., 2007.]

Послание преподобного Паисия является ответом иеромонаху Никифору, бывшему в то время ректором гимназии в г. Яссах, на его просьбу прислать монахов из братства преподобного Паисия для воспитания детей.

[2] Имеются в виду Яссы, столица Молдавского княжества в то время.

Другое послание после переселения в Секульский монастырь, к отцам, оставшимся в Драгомирне[1]

Братья и отцы и чада мои духовные, знаю я, что сластолюбие, любовь не по Богу, изнеженность и в особенности самолюбие, как и прочие страсти, побеждают нас всегда и настолько изменяют и придают нам иной облик, что мы начинаем взирать долу, на землю, становимся «плотью и кровью» (см. 1 Кор. 15, 50) и от этого совсем отчуждаемся от благого Бога, и поэтому всегда было у меня в мыслях написать хотя бы вкратце и самыми простыми словами малое поучение для поощрения вас к исполнению заповедей Божиих и сохранению заповедей святых отцов, а также для того, чтобы о Господе посоветовать вам, каким образом должно проходить поприще святого послушания и пребывать на нем, совершая дела благочестия. И до сих пор не мог написать, будучи обременен как слабостью моей телесной, так и иными многими обязанностями и попечениями, которые предстоят всегда предо мной.

Но теперь, при всей немощи и слабости, какую имею, большую помощь получая от святых ваших молитв, я три-четыре раза читал здесь в собрании отцам, которые во имя Господа собрались под ярмо святого и божественного послушания, нечто из слов святого отца нашего аввы Дорофея, объясняя отцам подробно поучения святого, которые говорят о смиренномудрии и, скажу вкратце, о делании всякой заповеди Божией и о том, каким образом совершать дела благочестия. И воскресли души многих братьев, ибо начали они все сразу на деле последовать поучениям святого, а истиннее сказать — Святого и Животворящего Духа. Поэтому ныне немалую радость имею я в душе моей по случаю этого, за что ежечасно со слезами прославляю премилостивого Бога.

Правда и то, что я по обязанности, которую имею, не уклонился от того, чтобы написать и вам, прелюбезные мои братья и чада, эти простые и малые поучительные слова, поскольку долг имею как находящихся здесь[2] братьев, так и вас поучать и советом по Богу поощрять ко всякому доброму делу. Ибо хотя мы и разлучились так, что живем в этих двух святых монастырях, однако собор наш один и весь он связан теми же узами любви по Богу, как если бы мы жили все вместе неразлучно.

Узнал я и о вашей жизни, в особенности о некоторых из братьев — не обо всех говорю, — что они легко склоняются к нарушению заповедей, которые святые отцы заповедуют соблюдать и исполнять со всяким вниманием, чтобы сохранилась между нами благая благоговейность: ходят со всякой распущенностью из келии в келию, проводя время в суетных разговорах и смехе. И не только это, но они и выходят открыто к воротам святого монастыря и сидят без страха Божия праздно, и от праздности некоторые из подобных, сделавшись неблагоговейными, доходили до полной невнимательности и бесчувственности, сделавшись строптивыми, непокорными, вспыльчивыми, сердитыми, непослушными, прекословящими, ропщущими, неблагодарными и ленивыми во всяком благом Божием деле. Ибо чему иному праздность может научить, если только не всякому злу, как свидетельствуют святые отцы.

Поэтому, отцы и братья и чада мои любезные, с болью сердца моего умоляю вас: трезвитесь все те, которые впали в такие прегрешения, и положите с помощью Божией начало исправления, оплевав всякую привычку и злобный, проклятый нрав, и делайте ваши члены, как говорит апостол, рабами справедливости в святости (см. Рим. 6, 19). Примите Божественное разумение (ср.: 1 Кор. 2, 16). «Уклонитесь от зла и сотворите благо» (см. Пс. 33, 15). Любите мир и возделывайте его. Убегайте от развращенных советов, которые враг наш, диавол, изливает через неутвержденных и легкомысленных, как излил некогда в раю через змея на Еву, праматерь нашу. Ибо многие, в том числе и некоторые из наших братьев, слушая развращенные советы и последуя своей воле и мнению, не только не преуспели в какой-либо добродетели и жительстве по воле Божией, но и отпали от общего братского жительства, отреклись от обетов своих, которые дали при постриге пред Богом и святыми ангелами, и ныне все делают по воле своей к воспламенению вечного огня. Бог Святой по молитвам вашим да подаст им познание справедливости и исправление.

Впрочем, и сами вы познали, какое помрачение и тягость появляется в душе от презрения и несоблюдения святых заповедей и Божественного Евангелия, советов и решений, оставленных святыми отцами по просвещению от Святого Духа. Поэтому и я, недостойный, о Господе советую и повелеваю: положите отныне и впредь начало исправлению и в особенности истребляйте с помощью Божией из среды вашей празднословие, которое втайне умерщвляет души ваши, равно и хождение из келии в келию без надобности, а если возникнет надобность одному идти к другому, то и это да будет с ведома и благословения духовника. Будьте ко всем кроткими и смиренными, последуя кротости и смирению Христа, Который во время всех страданий Своих, какие Он добровольно претерпел для нашего спасения, не прогневался, не противоречил тем, кто бесчестил и поносил Его, но еще и помолился Отцу Своему Небесному о них, чтобы Он простил им эти прегрешения. Будьте покорными, скорыми на послушание, непрекословящими и помимо всего этого стяжите в сердцах ваших смиренномудрие, которым сможете угасить все огненные стрелы диавола (см. Еф. 6, 16), который, как лев, ходит, рыкая и ища вокруг, кого бы поглотить (1 Пет. 5, 8).

Всегда исповедуйте духовнику все помыслы ваши, ибо через чистое исповедание рассыплются все советы врага. И не любите сидеть в келиях ваших хотя бы один час без рукоделия и праздно, поскольку праздность, как я уже сказал, научает монаха всякому злу. Занимайтесь все деланием рук ваших и всеми общественными делами, какие повелевается делать. И сохраняйте порядок и правило Святой Церкви, тем более что есть у вас там и теплая церковь. Те, которые знают грамоту, пусть читают со вниманием книги святых отцов, поскольку благодаря книгам просвещается ум человека, и он обретает ревность исполнять заповеди Святого Евангелия, ибо без делания заповедей Божиих, только одной нагой христианской верой спастись невозможно. Ведь, как говорит апостол, вера без добрых дел мертва (см. Иак. 2, 20), равно и дела без веры мертвы (ср.: 1 Пет. 1, 9; Рим. 1, 17; 3, 28). Потому сочетайте и то и другое, то есть веру и делание заповедей Божиих, чтобы не был отнесен и к вам тот пророческий глас, говорящий: «Народ этот близок ко Мне устами, но далек сердцем» (см. Ис. 29, 13; Мф. 15, 8; Мк. 7, 6). И в другом месте еще сказано: «Есть некоторые, которые своими устами благословляют Бога, а делами своими отрекаются от Бога» (см. Тит 1, 16). Поэтому трезвитесь, чада, ибо наша брань не против плоти и крови, но против начал и властей тьмы (см. Еф. 6, 12). Бог, в вышних почивающий на херувимах, видя подвиг и усердие ваше, да укрепит вас Своей благодатью на исполнение святых Его заповедей и на совершение всякого благого дела.

В особенности пишу вам и о том, чтобы каждый ежедневно сохранял ненарушимо следующие заповеди (ибо так я заповедал здесь всем братьям): каждый да принесет по лохани или хотя бы по лоханочке воды в поварню и поможет хоть немного мыть посуду, и другим чем-либо да поможет, в чем будет нужда. То же самое и на пекарне — да просеет по одной или две сеялки муки и поможет месить тесто (кто покрепче телом), потому что и братьям, определенным на те послушания, следует иметь облегченье. Также всякий брат каждую неделю должен чистить трубу своей печи, и никто пусть не кладет дрова или щепки на печь или между печью и стеной, чтобы исчезло у вас всякое беспокойство о пожаре. В монастыре все должны ходить с благоговением, держа руки сложенными у пояса. По кельям никто один к другому без надобности да не ходит, а при необходимости посещение должно быть с ведома и благословения духовника, как я уже сказал. Также и сборищ, при вратах ли или в каком бы то ни было месте, и в особенности с празднословием, да не будет. Назначил я и епитимию для тех, которые не соблюдут и не исполнят этих заповедей: они вина да не пьют.

И так как находящиеся здесь[3] приучились делать и соблюдать это с великим вниманием, то умоляю и вас, честны́е и прелюбезные чада мои, — поскольку здесь и там без различия всё один собор, — чтобы и вы там со всем усердием и тщанием соблюдали и исполняли это. Как бы ни были велики и тяжки эти заповеди, но если только явите произволение, вы все, кроме больных и старых, сможете их исполнять, чтобы как там, так и здесь — везде был один порядок.

Также и церковные братья[4] — и они должны стараться последовать всему этому, поскольку могут и они найти время, тем более после церковного богослужения; и пусть знает каждый, что если кто-либо по лености или пренебрежению не будет соблюдать этого, то я дал твердое, особенное повеление отцам-распорядителям, вместо меня там поставленным, никому из таких вина не давать.

При всем этом еще умоляю вас со слезами, прелюбезные мои чада и братья, чтобы каждый пребывал в своем служении с мужеством, во всяком благоделании, дабы телесные ваши дела соединились с прочими вашими добродетелями. Потому что в том месте, где это есть и исполняется, там и Бог почивает, там сияет свет, там является мир, там сатана не имеет себе места, оттуда далеко убегают страсти. А где нет тщания об этом, там все противоположное: вместо блага — зло, вместо света — тьма, вместо Христа — диавол.

Поэтому будь бдителен, ты, чадо мое, духовник Наркисс, бодрствуй, рассматривай сердца братьев через исповедь и наставь их на всякое благое дело, чтобы они получили вместе со всеми и награду от подвигоположника Бога.

Благодать же Господа нашего Иисуса Христа да будет всегда с вами, всечестнейшие мои братья. Аминь.

Написано преподобным Паисием после того, как он переселился с частью братии из Драгомирнского монастыря в Секульский

[2] То есть в Секульском монастыре.

[3] То есть братья Секульского монастыря.

[4] То есть священнослужители и братья, несущие послушания в церкви при богослужении.

Послание преподобного отца нашего старца Паисия из святого монастыря Драгомирна к ученикам своим, которые находились на жатве на хуторе (метохе) Некшаны[1]

Прелюбезные мои, все те, которые находитесь на святом послушании на жатве, духовные мои чада и во Христе братья и отцы, радуйтесь о Господе!

Премилостивый Бог знает, как был бы я рад прислать вам и другого иерея в помощь, для порядка. Но поверьте мне, чада мои, что тогда некому будет служить в святой церкви Божественную службу, на которую мы по Бозе все упование наше, и упование с благой вестью о милости, жизни, мире, здравии, спасении, посещении, прощении и оставлении грехов наших, твердо по вере христианской возлагаем. Поэтому я рассудил для подкрепления вас в ваших трудах послать вам, любезные мои чада, это мое наставительное поучение.

Любезные и дорогие мои чада, страдальцы Христовы, причастники венца мученического и наследники Царствия Небесного, станьте храбро в святом послушании, станьте твердо в вере в Бога и в доверии ко мне; по словам святого апостола Павла, не ослабевайте, будьте единодушными, мирными, относитесь один к другому и ко всем с любовью и благоговением (см. Флп. 2, 2–3; 1 Фес. 3, 12; Рим. 12, 9–12). Так как враг — проклятый диавол, всегда подстерегающий нас в засаде, день и ночь ходит вокруг нас, ища и среди подвизающихся, кого поглотить (см. 1 Петр. 5, 8) и на дно ада с собой низвергнуть на веки веков, и особенно в это смутное время. Но вы, чада святого и треблаженного послушания и мои любезные чада, будьте мудры и искусны, попирайте рассуждением вашим духовным его главу, вызывающую смятение, и всю силу его лукавую; старайтесь ради Господа, сколько есть сил ваших, так же как телесно вы трудитесь, трудиться и духовно, в особенности не последовать своей воле, мнению и не сопротивляться друг другу, — такие дела Богу ненавистны, а мне и всем братьям враждебны и чужды. Остерегайтесь роптания, так как на тех, кто ропщет, нисходит гнев Божий, и земля живыми их поглощает (см. Чис. 16, 23–34). А более всего смиряйтесь, братья, и любите один другого духовной любовью, и Бог мира и любви да будет с вами (см. Флп. 4, 9); и из того все познают, что вы — ученики Христа, если истинную любовь будете иметь между собой (см. Ин. 13, 35). Так как тот, кто любит брата, во свете пребывает, а тот, кто ненавидит, — во тьме (см. 1 Ин. 2, 10–11). Остерегайтесь, братья, и зависти — сети диавольской, потому что где пребывает зависть и памятозлобие, там не бывает посещения Божественной благодати, но все — поводы к хулению, памятозлобие диавольское и отверстая яма погибели. Удержите во время святого дела, то есть послушания, язык ваш от зла (см. Пс. 33, 14), чтобы не говорил он слов праздных, так как страшно и грозно каждый будет допрошен Господом обо всем, даже и о слове праздном, в день грозного испытания. Положите хранение устам вашим (см. Пс. 140, 3), языку и помышлениям, если благоволите по вере христианской проводить эту жизнь, потому что уста молчаливого источают благо (см. Притч. 10, 31). Ибо кто сохраняет язык, тот сохраняет от скорбей душу свою (см. Притч. 21, 23), поскольку «смерть и живот в руце языка» (Притч. 18, 21). Этому поучает нас и Иаков, брат Божий, говоря: «Да будет всякий человек скор на слушание и медлен на разговор, ибо кто не падает языком, тот муж совершенный, могущий удержать от зла и все тело свое» (см. Иак. 1, 19; 3, 2).

Соблюдите это, не собирайтесь на кухне, в палатке, в пекарне и во всяком месте без надобности, потому что при многословии не избежим празднословия, смеха и клеветы. Да не ходит один к другому по шалашам без благословной надобности и без благословения духовника, в особенности после повечерия, ибо это святые отцы строго запрещают.

А в особенности остерегайтесь с осмотрительностью и такой ловушки диавола — дерзости между собой, ибо эта сеть диавола, братья, люта и ужасна, может всякого монаха, и старого и молодого, вниз головой низвергнуть во все пропасти. И вы, братья старшие, в понятиях и в рассуждении более опытные, теми делами вашими, которые одобрены, покажите пример младшим, в понятиях еще неопытным, и преподайте наставление. Ибо от вас Господь требует большего. Находясь в шалашах или на работе, не оставляйте внимания, как если бы вы были в монастыре. Учитесь Божественным заповедям, то есть смирению, кротости и любви, так как Сам Господь в Евангелии говорит: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» (Мф. 11, 29). А для того чтобы научиться смирению, полезно каждому иметь сокровенное поучение в душе своей: самому себя укорять, под ногами у всех себя иметь, прахом и пеплом себя считать. Также за трапезой, на посевах и повсюду в страхе Божием, в памяти смертной, в памятовании о муках вечных каждый сам себя да утверждает непрестанно и да воздерживается: глазами туда и сюда пусть не смотрит, но взирает долу, и о своих грехах помышляет, и ежедневным истинным исповеданием совесть свою очищает, а различные искушения, которые приходят от немощных братьев, с радостью и благодарением претерпевает.

Одно такое вышеописанное поучение и внимание иссушает помыслы скверные, ранит страсти душевные и телесные, озаряет ум, просвещает помысл и доставляет сердцу радость. Тайное поучение и чтение есть дом души, в который не могут проникнуть и к которому не могут приступить противные силы, это столп непоколебимый, пристанище тихое, безмятежное, неподвижное, спасающее душу. Потому что много бунтуют и шумят демоны, когда монах вооружает себя тайным поучением и вместе с тем непрестанным повторением: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного» — и особым чтением.

И если так будете делать, любезные мои чада, то я, услышав об этом, порадуюсь за вас ради вашего богоугодного дела, так как вы и мои, грешного, труды не презрели. Ибо как вначале я вскормил вас молоком духовным и наставлял, так и теперь наставляю не на что-либо другое, но на путь, ведущий в Царствие Небесное. И ожидаю иметь себе облегчение хотя бы в годы старости моей, при слабости здоровья моего, — ваше божественное и истинное святое послушание и, как какой-нибудь очень дорогой и многоценный жемчуг, спасение душ ваших и моей, грешника, души, и о нем ходатайствую. А вы, любезные и духовные мои сыновья, отверзите слух ваш и внимайте следующему. Не воздавайте мне противным: за добро — злом. Вместо радости не доставляйте беспокойство, вместо пшеницы чистой — плевелы, тернии и волчцы, вместо наслаждения милостью Божией в Царстве Небесном и неизреченной радости в одном месте с вами — вечные муки и невыразимые скорби из-за вашего непослушания, от которого Бог да избавит нас. Но, истинно говорю, принесите Господу Богу жертву чистую, без порока, с благоуханием, по христианскому вашему обету, — святое послушание, выбрасывая вон скверную и вонючую жертву — оного дохлого и злосмрадного пса, то есть непослушание. Принесите труды ваши и пот кровавый как всесожжение во всем тучное, пребывание ваше под жгучим солнцем и тягости — как терпение мученическое и вас самих с душой вашей — как живое приношение, благоприятное Богу, «в воню благоухания» (см. Еф. 5, 2).

А что касается ваших добрых подвигов, вверяю вас, любезные мои чада, Господу Богу для защиты и покрова, чтобы Он защищал вас от всякого зла душевного и телесного, и покрыл от всякого смущения вражеского, и даровал вам одно такое богоугодное дело — пресвятое послушание — со страхом Божиим, по приведенному выше духовному моему поучению, основанному на Святом Евангелии и засвидетельствованному святыми, с терпением в душеспасительных подвигах совершать. Знайте, что ненавидящие Христа иудеи проповедь пророков и святых апостолов услышали и много чудес Христа Спасителя нашего видели, но им не отдали предпочтения и не согласились ходить по пути Божию, но еще — увы! — невинного Христа Бога нашего, окаянные, мучили и смерти предали. А язычники и не зная истины уверовали и нареклись блаженными сынами Божиими (см. Ин. 20, 29). Вас же да удостоит Бог как в этой маловременной жизни в душах ваших принять от Христа Спасителя мир, божественную радость, так и по прошествии этой жизни в Царствии Небесном вместе с ликами ангельскими наслаждаться вечно неизреченной радостью и сынами Божиими именоваться (см. Мф. 5, 9).

По-отечески ваш молитвенник к Богу и усердный доброжелатель,

духовный ваш отец.

21 июля 1775 года

Того же ответ своим ученикам, отцам Дорофею и Геронтию, находящимся в Бухаресте, посланным его преподобием в школу для обучения греческому языку. О том, чтобы не есть мяса[1]

Любезный брат Дорофей, спасайся о Господе.

Не удивляйся, любезный, что я не скоро послал ответ на твои письма, ибо ты хорошо знаешь о том, что служит мне препятствием, в особенности о дальности пути и происшествиях на границе, поскольку здесь край несвободный. Это препятствует мне исполнить желание — один Господь знает, каково оно у меня, — позаботиться о вас в нуждах ваших. Я говорю о пересылке пропитания. Невеликое было бы дело от наших виноградников послать вам нужное для пропитания, но граница — край несвободный. А если бы вы были в школе в Яссах, то было бы возможно в достаточной мере помогать вам от монастыря. Но теперь, что касается помощи вам, остается одна надежда по Бозе на отца Матфея, которого я немало и просил в написанном его святыне письме, чтобы он взял на себя труд помочь вам тем, что требуется для пропитания. Уповаю, что после этой моей просьбы помощь последует, поскольку я пообещал в письме возместить деньгами его святыне все, что он издержит на вас. Теперь же посылаю вам малую сумму денег, ибо вы знаете нашу прежнюю скудость, но теперь еще большая скудость нас постигла. Впрочем, уповаю на Бога, что мы не будем оставлены до конца.

Вместе с тем по необходимости следует мне дать ответ на вопрос о мясоядении, которое вам советуют (то есть советуют разрешать на мясо) те, кто мечтают быть владыками. Мне же кажется, что по правому смыслу и установлению всей Святой Православной Церкви и самому ангелу не следует в этом подчиняться, а для опровержения советов тех людей и вашего утверждения достаточно сочинения о мясоядении блаженной памяти старца Василия, который сочинил его не без содействия благодати Божественного Духа. Думаю, что ты прочитал его и сам, оно исполнено многой силы и мудрости Божественной. В нем старец Василий хорошо показывает, насколько могу вспомнить, что от начала создания мира и человека не было воли Божией, истинной и совершенной, на то, чтобы люди вкушали мясо; правда и то, что не только в раю, но и до потопа мясоядения среди людей не было. А после потопа Бог всеведущий предвидел и предузнал, что люди (человечество) дойдут до такой слабости, что если им не дать свободы через благословение, они и без благословения начнут есть, поэтому Всещедрый и Всеблагой Бог, зная слабость человеческого естества, оказал снисхождение и благословил[2]. Но порядок монашеской жизни во всем, насколько возможно, изображает пребывание в раю, соответствует ему и подчиняется совершенной воле Божией. Тогда не было мясоядения — и монахам не подобает есть мяса. В раю была особенная жизнь, отличная от жизни после преступления закона, — так же и монашеская жизнь во всем, насколько возможно, по справедливости должна отличаться от мирской. В начале монашеской жизни, в то время, когда она не была еще во всем утверждена преданиями и уставами святых отцов и вообще всей Православной Церкви, имели обычай есть мясо в некоторых монастырях, особенно в тех, которые находились в больших городах, — в то время монашеская жизнь была подобна отроковице, не достигшей еще в меру возраста. А в пустынях и скитах, как и в большом Египетском Скиту, отнюдь не было обычая есть мясо. Но после того как преподобный и богоносный отец наш Савва Освященный установил, чтобы монахи отнюдь не ели мяса, это установление и все святые отцы приняли и утвердили, и его как непоколебимый и ненарушимый церковный закон и порядок все истинные монахи повсюду с великой ревностью приняли: в Иерусалиме, во всей Палестине, в Синайской горе, в Афонской Горе, в Царьграде и во всей Греции, а также в других империях, на Востоке и Западе, в Грузии и Болгарии. Впоследствии и в России с принятием святой веры оно принято и доныне всеми соблюдается, потому что нигде на трапезах не едят мяса. Это же установление и в этих двух странах[3] во всех монастырях было введено и принято, оно и доныне во многих обителях по благодати Божией соблюдается. Если бы оно было только в одной стране или только в некоторых из обителей, то кто-нибудь мог бы сказать, что это установление только местное или некой страны. А так как во всех странах православных, во всех обителях и Церквах было узаконено и во всех типиках[4] утверждено, что монахи не должны есть мяса, то кто осмелится когда-нибудь это установление Церковное нарушить? И не предоставлено чьему-либо произволу, есть мясо или не есть, но всем приличествует поступать точно так, как богоносные отцы установили для монахов в типиках Церковных. А те, которые в слабости телесной находят повод для того, чтобы позволить себе есть мясо, — они самые, да и другой кто-нибудь, могли бы узнать после тщательного испытания, что это не повод, ибо в дни постные они бывают более крепкими и здоровыми, чем в дни мясоядения (хотя и кажется им, что, не поев мяса один день, они не могут оставаться в полном здравии), и все дела свои устраивают как в дни мясоядения, так и в дни постные, а иногда в эти последние и лучше, чем в первые. Но если кто-нибудь стыдится поношения со стороны тех, которые советуют ему есть мясо и чьим советам он не последует, тогда пусть стыдится такой и честного монашеского образа, ибо одно с другим сопряжено.

Если кто-либо вступил в чин монашеский с добрым произволением, ему вменяется в обязанность всё относящееся к монашескому образу и во всяком ином месте до самого последнего своего издыхания соблюдать, не нарушая ни под каким предлогом. И это очень уместно, ибо нам следует искать славы не от людей, но от Бога (cм. Ин. 5, 44) и опять следует угождать не людям, но прежде всего Богу (cр.: Гал. 1, 10), и это — самое доброе дело, при совершении которого нет ничего невозможного (cм. Мк. 10, 27). Но и те, которые, как вы писали, упрекают вас, — если увидят и узнают, что вы оставили порядки монашеского образа, то, полагаю, если и не открыто, однако внутри себя сильно соблазнятся; они сочтут, быть может, что вы не по божественной ревности изучаете то, что изучаете, но ради самой кратковременной пользы, чести и славы человеческой. А увидев, что вы и на деле придерживаетесь во всем правил монашеских, они сами вас похвалят и ублажат и, благодаря такому вашему порядку, получат немалую пользу. Ибо доброму делу свойственно прославлять тех, которые его любят, и оно всегда более приносит пользы, нежели соблазняет.

Кроме этого нужно сообщить и следующее: ответ на ваши вопросы касательно подобных предметов я сообщил одному только брату Онорию, которому и следует ответ этот переписать для тебя. Если бы и братья собора нашего, в который входят и те, кто живет в пустыне, узнали и услышали о подобном вопросе, то немало соблазнились бы, поскольку они считают вас ангелами Божиими, полагая, что вы, находясь там, ни в чем не уклонились от подвига вашего, какой имели прежде, как и сам ты писал в посланном мне ответе, что Сам Бог дал тебе подобного товарища, святогорца, от которого ты немало пользы получаешь, живя вместе с ним так, как и прежде жил ты в пустыне, чему я немало радовался и за что прославлял Бога.

О! Если бы опять я услышал добрые вести о вас и этим обрадовал бы меня Спаситель, Христос истинный Бог наш, Который сохранил здоровыми и невредимыми трех прекрасных отроков в печи Вавилонской, — они питались семенами и оказались более красивы, чем те, которые во многом роскошестве изобиловали. Подобно им и вас, чада, уповающих на Промысл Его и с благодарностью принимающих всякий недостаток, да сохранит Он здоровыми и невредимыми телесно и душевно и да дарует хорошие успехи в учебе, которую вы для общей душевной пользы начали проходить.

Ответ этот сообщи и брату Геронтию.

Духовный твой отец, старец Паисий

[2] Есть мясо.

[3] Вероятно, преподобный Паисий имеет в виду Молдавию и Валахию.

[4] Ти́пик (от греческого tupikÒn) — устав.

Источник:http://www.sestry.ru/church

Письмо Старцу Феодосию

Аз егда еще во святой горе Афонстей с малым числом братии пребывах, ведая известно от учения и заповеди Богоносных отец наших, яко имущему под своим окормлением братию не подобает по своему разуму и разсуждению наставляти и учити их, но по истинному и правому разуму Божественного писания, якоже Божественнии отцы учителие Вселенстии, такожде учителие и наставницы монашеского жития, просветившеся от благодати Пресвятого Духа, учатъ; еще же ведая и малоумие мое, и бояся и трепеща, да не како неискусства ради моего, аки слепец в яму погибели, по словеси Господню, и сам впаду, и последующих мне врину: того ради, аки основание непоколебимое во истинное и непрелестное и незаблудное от истинного пути Божия наставление, и бедной моей души и святой братии, положих Божественное писание Ветхого и Нового Завета, и истинное его благодатию Пресвятого Духа толкование, сиречь учение Богоносных отец наших Вселенских учителей и наставников монашеского жития, святые Соборы, и вся Апостольская и соборная и святых отец правила, яже содержит Святая, Соборная и Апостольская Восточная Церковь, и вся заповеди и чины ея. Сия вся, якоже рекох, в наставление себе и братии святой предложих, да якоже аз, такожде и братия, живущая со мною, наставляющеся от сих, Божией содействующей и вразумляющей благодати, не погрешим правого и соборного святые Православные Церкве мудрования. И во-первых, начах прилежно, Божиею помощию, книги отеческие, о послушании и трезвении, внимании же и молитве учащия, с не малым трудом и иждивением стяжевати, ово сам своей рукой преписуя, ово же и пенязьми купуя, яже от труда рук наших на необходимые нужды наша стяжавахом, произволяюще многократне в пище и одежде скудость претерпевати: куповахом убо онеми предреченные словенским языком писанные книги, и вменихом тые, аки небесное сокровище, туне нам от Бога дарованное. Егда же неколико лет чтый тые с прилежанием, на зело премножайших местех обретах в них неисповедимую неясность, на премногих же местех не обретах отнюдь ниже самого грамматического разума, аще и многократне чтый и с неизреченным трудом и испытанием, но ни тако обретах предреченного разума. Бог един весть, яковые печали душа моя исполняшеся, и недоумевая, что делати, возмнех, яко словенские отеческие книги с других словенских книг можно есть поне мало исправити. И начах книгу святого Исихия, пресвитера Иерусалимского, и святого Филофея Синаита, и святого Феодора Едесского с четырех своею рукою писати, да поне с четырех куюждо от них сложив, сподоблюся узрети в них грамматический разум. Но весь труд мой оный всуе бысть: ни тако бы в сложенных онех книгах с четырех сподобихся увидети совершенный оный разум. Книгу святого Исаака Сирина с другия таковые книги, по засвидетельствованию единого лица, яко онањ во всем с греческою сходна, шесть недель день и нощь исправлях, но и той мой труд всуе бысть: по времени бо разумех, яко мою лучшую со оные хуждшия испортих. Егда же тако многократно пострадах, тогда познах, яко всуе труждаюся во мнимом исправлении словенских со словенских книг, и начах прилежно испытовати, откуду таковая есть в книгах неясность и оскудение грамматического разума, и по немощному ума моего постижению обретах, яко две вине суть сия вещи: первая, неискусство древних с эллинногреческого на словенский язык книг преводителей, вторая, неискусство и нерадение неискусных преписателей: и тогда уже совершенно отчаяхся увидети, в словенских отеческих книгах правый и истинный разум, яковый обретается в эллинногреческих таковых же книгах. И по многолетнем моем в святой Горе пребывании, отчасти научився беседовати простым греческим языком, всеприлежнейшее восприях намерение, с болезнью в сердце искати эллинногреческих отеческих книг, в надежде со онех исправления словенских (книгъ), и на многих местех и не единократне искав, не могох обрести. Таже поидох в великий скит лаврский святые Анны и в Кипсоколиву, и в скит Ватопедский святого Димитрия, и в прочия лавры и монастыри, и всюду вопрошая учительных лиц, и преискусных и престарелых духовннков, и честных инок о книгах отеческих по имени, нигде же сподобихся обрести таковых книг, но от всех согласен таковый ответ восприях, яко мы даже и доселе не точию таковых книг не вемы, но ни имени сих святых слышахом. Таковый ответ аз получив, Бог весть в яково недоумение впадох, разсуждая, яко в таковом месте святем, и к тихому и безмолвному иноков пребыванию от Бога избраннем, идеже мнози велицыи и совершеннии святии пожиша, не сподобихся не точию обрести многожелаемые мне святые оные книги, но ни имен святых онех от кого услышати, и сего ради впадох в немалую о сем печаль: обаче всю мою надежду о обретении таковых книг возложих на Бога, и молях Его неизреченное милосердие, да имиже весть судьбами, яко всесилен и всемогий, сподобит меня обрести таковые книги. Бог же премилосердый не презрев мое усердное о стяжании книг отеческих на эллинногречестем языце желание, сподобил мя есть Своим неизреченным промыслом таковые книги обрести, и часть некую онех стяжати, сицевым образом: идущу ми единою с двема братома от святые и великие святого Афанасия Афонского лавры к великому лаврскому святые Анны скиту, егда приидох прямо превысокому святого пророка Илии холму, иже есть высотою третия часть великого превысочайшего святого Афона, под которым холмом на превысоком месте от страны яже к морю, обретается един скит святого Василия Великого, в недавняя времена иноками, от Кесарии Каппадокийские пришедшими, создан, на прежесточайшем месте, живые воды ни потока, ни источников имущем, и сего ради скит он ни виноградов, ни масличных древес, ни смокв, ни вертоградов, ни иного коего мира сего утешения не имать, но единою дождевою водою нужду необходимую братий исполняет: и прииде нам желание в скит оный пойти, ово поклонения ради, ово же и видения ради места оного, в нем же еще дотоле не бывахом. Пришедшим же нам в скит оный и седшим близ святые церкве, узре нас един благоговейный инок, иже по поклонении нашем в церкви оней святым иконам, изшедших из нея позва нас любовне в свою келлию, и изыде уготовати нам яже на пищу, во еже упокоити нас от путного труда. Воззревшу ми на столик иже ко окну, увидех едину книгу отверсту, лежащу на нем, с нея же преписоваше другую: бяше бо художеством краснописец, и посмотревшу ми на оную книгу, увидех, яко бяше святого Петра Дамаскина, юже узрев, коликие пренеизреченные радости духовные преисполнихся, изрещи не могу; вознепщевах бо, яко небесное на земли сподобихся узрети сокровище. Егда же возвратися в келлию, начах его вопрошати с великою радостию и неисповедимым удивлением, откуду таковая тамо книга паче чаяния моего в святыни его обретеся. Он сказа мне, яко еще и другая книга сего же святого обретается, имущая двадесять и четыре слова по алфавиту. Вопрошающу же мне его, суть ли в вас и прочия таковые книги, отвеща, яко обретаются сия: святого Антония Великого, святого Григория Синаита, но не вся, святого Филофея, святого Исихия, святого Диадоха, святого Фалассия, святого Симеона Нового Богослова слово о молитве, святого Никифора монаха слово о молитве, книга святого Исаии, и прочия таковые книги, святого же Никиты Стифата точию двадесять и две главы, а целая в нас, рече, не обретается, разве точию в вивлиофиках великих монастырей. Вопросившу же ми его, почто аз, толико многое время с болезнию сердца таковых книг иский, не обретох, и прилежно многих честных лиц вопрошая, и слышати о них не сподобихся; отвеща мне, яко сия есть, рече, по мнению моему вина, яко книги сия самым чистым эллинногреческим языком суть написаны, его же ныне кроме ученых лиц едва кто от греков мало что разумеет, многшии же и отнюдь не разумеютъ; того ради и книги таковые мало не во всесовершенное приидоша забвение, и сего ради не сподобился еси, о таковых книгах вопрошая, ни поне слышати о них. Пребывающие же в ските сем иноцы, еще в стране своей в Кесарии Каппадокийской пребывающе, довольно о таковых книгах слышали, и пришедше во святую Гору и многим трудом и временем, и немалым иждивением от рукоделия своего приобреташе и платяще учительным лицам, научишася не точию простого, но и самого эллинногреческого языка, и Божиею помощию в некоторых обителях обретше книги таковые, преписуют, чтут, пользуются, и на делание по учению онех, по силе своей, понуждаются. Сие слышав аз, и зело возрадовався радостью неизреченною о обретении такового на земли небесного сокровища, начах его прилежно молити, да любве ради Божия препишет и мне таковые книги, обещаваяся ему, якову ни восхощет цену за труд его дати. Он же, имея много писания, отречеся, и поведе мя ко другому краснописцу, в томжде ските пребывающему, его же такожде с великим усердием о преписании книг отеческих молих, обещавая ему за труд тройну цену дати: он же любве ради Божия, видя немалое мое о стяжании таковых книг желание, тройные цены не восхотев, но за обычную обещася мне, аще и сам много писания имеяше, колико возможет, и руку ему подаст Бог, часть некую таковых книг преписати. И тако, за два лета и мало более прежде исшествия нашего из святые горы, краснописец он начен преписовати, елико Бог подаде ему руку, часть некую многожелаемых мне преписа книг, яже всерадостне, аки дар Божий, с Небесе посланный нам, восприемше, изыдохом от святые горы Афонские, удобнейшего ради в необходимых нуждах в здешних странах собору нашему окормления. Вселившимся же нам во святой обители Драгомирнстей начах всеприлежне о том полышляти и пещися, каковым бы образом возмогл аз исправление книг отеческих словенских, или и вновь превод с эллинногреческих, начати производити, и обретох великое и неизреченное к сему делу неудобство, некоторых ради благословных вин. Первая, яко преводителю книг должно есть быти совершенно учену, и не точию во всем грамматическом учении и правописании и всесовершенном ведении свойств обоих языков быти совершенну, но еще и самых высоких учений, пиитики, глаголю, и риторики, и философии, еще же и самые Богословии не перстом коснувшуся. Аз же, аще в юности моей лета четыре и пребывах в Киевских училищах, но точию грамматическому учению латинского языка отчасти научился бех, желанию иночества не попустившу высших коснутися учений. Но и того малого учения чрез толико многая лета едва не во всесовершенное пришед забвение: бояхся убо и трепетах, дело сие толико великое начати. Вторая, неискусство мое во орфографии, сиречь в правописании. Неискусен же кто сый в правописании и дерзаяй писати святые книги, той, по моему мнению, сердцем убо верует в правду, усты же исповедует во спасение, рукою же неискусства ради своего хулить, в вечное себе осуждение, аще произношением устным хулы своея и не познавает. Сего и аз, неискусен еще тогда в правописании сый, бояся, ужасахся дело сие начинати. Третия, яко к сему делу не имех лексиконов, кроме единого Варина, но и той в келлии брата Макария, превода ради книг на молдавский язык, мало не всегда обреташеся. Превод же книг без лексиконов таков есть, яково есть и дело художниково без орудий. Четвертая, яко едва часть некую, да и то малейшую, словес эллинногреческого языка ведях, всего же языка мало не во всесовершенном неведении обретахся. Пятая, яко язык сей эллинногреческий вся языки всея вселенные премудростию, красотою, глубиною и преизобилием и богатством неисповедимых речений несравненно превосходящий, его же глубины и самии природнии Грецы, совершенно учении, едва отчасти могут достизати, в немалый страх мя влагаше, како дерзну аз с такового премудрейшего языка дело мое во исправлении или в преводе книг начинати. Шестая, яко и самого нашего преславного словенского языка, иже, якоже ми мнится, многия языки красотою своею и глубиною и преизобилием речений, паче же всего преближайшим к эллинногреческому языку уподоблением несравненно превосходит, едва часть некую речений зная, но несравненно большей части не ведая, бояхся дело сие начинати. Сия предреченные вины и многшые сих, еще же от безчисленных духовных и телесных, о внутренних обительных и о внешних делах попечений неупразднение мое помышляя, едва не отчаяхся дело сие, аки пренеудобнейшее, начинати. Видя же глад слова Божия в соборе нашем, имже души братния с моею бедною душею в конец истаяваху, на Господа, слепцы умудряющего, всю мою возложих надежду, и молитвами святых братий дерзнух сие дело, отнюдь меру мою превосходящее, сицевым намерением и разумом и сицевым образом начати.

Познавая аз меру свою, яко предреченных ради вин, отнюдь невозможно будет мне дело сие, сиречь исправление, или и вновь превод словенских отеческих книг с эллинногреческих, мною начатое, единою в таковое совершенство произвести, яко да абие достойно будет и в прочиих обителех пребывающим братиям к преписанию, или и к выпечатанию, и да не возпоследует к тому никаяжде нужда вторицею оные разсматривати и исправляти: и аки в зерцале видя, яко не единою, но и многажды, по обретении лексиконов, и по лучшем, аще и малом, языка эллинногреческого уразумении, и словенского языка правописания познании, и наблюдении свойств и грамматического художного обоих языков сих сочинения искусстве, возпоследует необходимая нужда паки тые с прилежнейшим разсмотрением, или мне самому, аще бы Бог продолжил житие, или по смерти моей искусными в сей вещи братиями, оные исправляти: сего ради, не завидя, якоже нецыи мнят, обще всех иноков, хотящих спастися, пользе, но надеяся, яко имать быти, и по многом времени, многожелаемых сих книг совершенное исправление, завет таков, аки основание непоколебимо, в души моей положих, да труд мой сей во исправлении или в преводе книг отеческих, аки по всему храмлющ и несовершен, пребудет в соборе нашем отнюдь неисходен, дондеже помощию Божиею исправится, и приидет в подобающее совершенство.

Начах дело мое сие, сиречь исправление книг отеческих словенских и вновь превод с эллинногреческих, сицевым образом: видя себе, якоже лексиконов, тако и всего предреченного к сему делу искусства лишаема, положих себе в наставление и руковождение превод книг отеческих на молдавском языце, яже преведоша с эллинногреческих на свой природный молдавский язык возлюбленнии братия наши: иеромонах Макарий и Илларион даскал, искуснии в преводе книг и учении мужи. Часть из них преведе брат Макарий еще во святой горе Афонстей, а часть, в Драгомирне, такожде и честный даскал отец Илларион часть некую из них преведе в соборе нашем. Таковый аз их превод, аки по всему истинен без всякого сумнения вменив быти, начах древле на словенский язык с эллинногреческого преведенные прилежно взирая на эллиногреческие, исправляти отеческие книги сих святых: Исихия, Диадоха, Макария вторую, Филофея, Нила о молитве, Фалассия, Григория Синаита, Симеона Нового Богослова слово о внимании и молитве, Кассиана Римлянина о осьми помыслех, и прочия, держася крепце, аки слепец за тын, за предреченный превод, и исправих первый крат предреченные книги. Таже по мнозе времени, егда уже начах мало приходити в лучшее сея вещи успеяние, усмотрех во исправленных сих мною книгах, неисскуства ради моего, премногая погрешения: то и вторицею некоторые от сих исправих. Таже по некоем времени, и еще обретшымся многим в них погрешениям, и третицею исправихъ; иные же из них осташася в первом точию исправлении: не возмогшу мне уже множае, за неимением времени, оные исправляти; но и еще зело далече отстоят от истинного исправления, занеже и самые оны эллинногреческие, в святой Горе преписанные, книги, яже неискусства ради моего без всякого вменях быти погрешения, на зело премногих местех явишася в орфографии погрешны. В тожде время, егда еще не имех при сем деле ни единого лексикона, преведох и вновь со онех же эллинногреческих книг сия отеческие книги святых: Антония Великого, Исаии Отшельника, Петра Дамаскина вторую книгу, яже моего ради во оно время наипаче бывшего неискусства, толико премногая погрешения в преводе имут, яко мне уже и помыслити страшно, исправити же их совершенно, без достоверных эллинногреческих, отнюдь не возможно. Книгу святого Феодора Студита, по необходимой нужде, во оно же время с простого греческого языка преведох, не сподобився даже и до сего времени, аще и зело желаю, на эллинногреческом языце узрети, яже такожде, предреченных ради вин, зело премнога имать погрешения. Такожде и книгу словенского древняго превода, святого Исаака Сирина, Божиим непостижимым Промыслом, паче чаяния моего, в настоящей жизни сподобився эллинногреческую печатную узрети, целый год трудихся над нею во исправлении, ово с эллинногреческою, ово же с молдавлахийскою чтый: но горе моему толикому труду, зане и сия, за тыежде вины, зело далече отстоит от совершенства, и нужда мне настоит, уже полумертвому, аще бы Бог милосердием Своим еще мне живот продолжил, и зрению моему, мало уже не слепому, просвещение даровал, яко уже отчасти имущему лексиконы, и мало в лучшее вещи сея, частостию делания, пришедшему успеяние, паки всеприлежнейше потрудитися во исправлении оные. Тойжде труд подобало бы мне восприяти и во исправлении вторичном первые книги святого Макария Великого, и первые книги святого Петра Дамаскина, занеже и тые далече отстоят от совершенства. Книгу же святого Симеона Нового Богослова ниже начинах исправляти, зане даже и доселе эллинногреческие не сподобихся узрети. 1774 лета прииде из святые Горы к нам в Драгомирну, егда еще тамо пребывахом, един монах грек, именем Константий; той принесе с собою книгу эллинногреческую, своею его рукою писанную, имущую в себе множество книг отеческих: обретошася же в ней некоторые книги, ихже еще даже дотоле на словенском языце не видех, яже он по прилежному молению моему и преписа нам своею рукою. Но понеже отнюдь не причастен бяше грамматического учения; того ради премногая и безчисленная, якоже в свою книгу, тако и из своея в сие преписание, совершенного ради своего в орфографии неискусства, привнесе погрешения, и воистину обретохом злато словес святых валяющееся в блате неправописания, от него же кто возможет ењ и из добре ученых лиц, без достоверных эллинногреческих подлинников, очистити. Из сих же преписанных онем нам, по моему прошению книг, по предреченней нужде вновь преведох сия: святого Марка и святого Никиты Стифата триста глав, ея же от древних времен на словенский язык преведенные части некоторые триех сотниц бяху, яже и в нас обретахуся; совершенные же сея книги, совершенное число триех сот глав имущия, даже и доселе, не видехъ; эллинногреческие же сея книги даже и дотоле ниединые главы у себе не имех. Еще же преведох из сих и книгу святого Феодора Едесского. Которые книги, и паче всех предреченных, не точию к печати, но и к преписанию на иной стране отнюдь суть неприличны, дондеже с достоверным подлинником исправлены будут. Что же реку о книзе святых Каллиста патриарха Цареградского, и спостника его преподобного Игнатия Ксанфопулы, свидетельствуемой блаженнейшим Симеоном архиепископом Солунским, юже неизреченным желанием желах сподобитися прежде смерти моея поне узрети и уже егда совершенне о сем начах отчаяватися, всемогущий Промысл Божий устрои, не точию оную узрети, но и на словенский наш язык превести: но и сия, аще от прочиих и лучшего, истину реку, правописания есть, обаче на многих местех с таковыми погрешении обретеся, яко и самый преискуснейший таковых книг с эллинногреческих на молдавлахийский язык преводитель, отец Илларион даскал, на оных местех отнюдь не обрете сущего и истинного разума, но по необходимой нужде, яко же возмне, преведе, его же мнению и аз в преводе моем последовахъ; сего ради и сия книга тоежде к печати и на иное место к преписанию препятствие имать. О второй же книзе святого Каллиста, нарицаемого Катафигиота, что уже и реку, безчисленных ради обретающихся в ней орфографических погрешений. Юже такожде аще на словенский наш язык и преведох, но томужде подвержена есть несовершенству, и в подобной вещи препятствию. Житие святого Григория Синаита, писанное учеником его святойшим Каллистом патриархом Цареградским, честный схимонах отец Савва из святые Горы принесе к блаженные памяти общему нашему отцу и старцу Василию, от него же и мы вземше преписахом: аще же от святые горы по многом времени и принесеся в собор наш житие сего святого на эллинногреческом языце, но и то, кроме обычных орфографических погрешений, не все, разве точию части некие; еще же и описания блаженные кончины сего святого в нем не обретается, еже на наш словенский язык аще и преведох, но и то туюжде вину имать. Книгу же святого Максима Исповедника четыреста глав о любви едину точию имамы Московские печати, и слово постническое сего же святого по вопросу и ответу, мною еще в юности в нашем отечестве с безчисленными, моего ради невежества, погрешении и опустками преписанное; эллинногреческого же, аще и зело желаю, не сподобихся и доселе узрети. Книги же блаженнейшего Симеона Солунского словенские, кроме эллинногреческие и волошские, в соборе нашем отнюдь не обретается. Такожде и книги святого Каллиста, ученика святого Григория Синаита, в нас не обретается. Книги же святого Нила Сорского отнюдь на эллинногреческом языке не обретается, точию на словенском, юже и аз в юности моей сый, преписах, но с безчисленными орфографическими погрешении, и не имех времени и доселе та исправити, еще же и не имея достоверные, якову удобно в наших обителех мощно есть обрести.

Се якоже в зерцале святыни твоей от самого начала даже и до конца представих, каков мой труд во исправлении книг отеческих словенских с эллинногреческих, или вновь с онех на преведении на словенский язык бысть, яко превышше силы моея труд мой сей бысть, но по всему храмлющ есть и несовершен, за предреченные благословные вины, за няже не точию к выпечатанию, но ниже к преписанию на ином месте отнюдь суть неудобны, до совершенного с предостоверных эллинногреческих подлинников исправления. Сего ради и к святыне вашей к преписанию, или и к выпечатанию, книги таковые прислати отнюдь ни единым образом не возмогох, христианскую мою и монашескую совесть насиловати бояся, и устрашаяся, аки за дело храмлющее и отнюдь несовершенное, вечного в день страшного суда Божия души моея осуждения. Святыня же ваша аще ко мне поне едину искру истинные, по заповеди Христовой, любве имате, даже и доселе аще не угасну, то не должни есте неприслание мое к вам книг сих в знамение моего к вам непримирения, или моея к вам вражды имети, или аки бы аз завидех общей пользе хотящим спастися и пользоватися от таковых книгъ; да не даст мне Христос Спаситель сицевого безумия. Иные вины неприслания к вам таковых книг, кроме предреченные, благодатию Божиею, в души моей не усматриваю. Сего ради молю святыню вашу, по уразумении моего о неприслании таковых книг к вам столь пространного уверения, всякое о мне за сию вещь неподобное мнение от души вашея истребив, более мне о сем не стужатися: елик бо ни приложите о сем труд, всуе будет. Дондеже бо книги сия с истинных эллинногреческих подлинников совершенно исправлены не будут, то, по предреченному моему залогу душевному, от собора нашего не будут исходны.

Святыня же ваша аще воистину Божию ревность, а не притворную, о стяжании душеспасительных сих книг в души своей имате, то ничим же иным души моей о сем извещение можете подати, разве точию приятием о многожелаемом вам книг таковых стяжании здравого моего совета, его же поне ныне аще от всея души вашея послушаете, верую Господеви и известен есмь, яко отнюдь не погрешите сего столь долговременного желания вашего, но Богу поспешествующу, и самим делом без всякого сомнения сбывшееся сподобитеся ењ узрети. Преосвященнейший Кир Макарий, бывший митрополит Коринфский, еще от юного своего возраста толико неизреченную, Божиим действом, к книгам отеческим, трезвению и вниманию ума и безмолвию, и молитве умней, сиречь умом в сердце совершаемей, учащим, любовь стяжа, яко все житие свое на всеприлежнейшее взыскание онех, и трудолюбивое своею рукою, яко преискусен во внешнем учении сый, и многоиждивное руками краснописцев преписание определил есть. Иже, пришед во святую Афонскую гору, и с неисповедимым усердием и превеликим тщанием во всех вивлиофиках великих святых обителей, многия обрете таковые отеческие книги, яковых еще у себе и дотоле не имеяше. Паче же всех в вивлиофике преславные и великие обители Ватопедские обрете безценное сокровище, сиречь книгу о соединении ума с Богом, от всех святых великими ревнителями в древняя времена собранную, и прочия о молитве, нами еще и доселе не слышанные книги, яже многими преискусными краснописцы с немалым иждивением чрез неколико лет преписан, и сам всеприлежнейше чтый оные с подлинниками, и предостовернейше исправив и жития всех святых списателей книг сих в начале книг их положив, изыде от святые горы Афонские с неизреченною радостию, аки обрет небесное на земли сокровище, и пришед в преславный Асийский град Смирну, посла в Венецию, с немалым иждивением, собранным от милостыни Христолюбцев, книг отеческих тридесять и шесть, с ними же сочисляется и книга Святого Каллиста, свидетельствуемая Святым Симеоном Солунским, выше же сего числа и патерик великий скита Египетского, во еже издати яњ печатным тиснениемъ; по времени же малом имет намерение печати предати и книгу великую Святого Симеона Нового Богослова, к таковому делу совсем готовую. И по малем времени, якоже мя о всем сем едино лице недавно письменно извести, Божиею помощию предреченные книги из печати на свет изыдут. О выпечатании же таковых книг от давних лет воистину блаженный сей Кир Макарий митрополит желание возъиме таковым намерением, да не приидут сия святые книги во всеконечное забвение и от лица земли истребление, в неже мало мало уже и не приидоша: сам бо делом позна, яковый труд подъя и мало не всю жизнь свою истощи во взыскании онех, и едва с неизреченным тщанием повсюду, паче же во святой горе Афонстей, всеприлежнейше и всеми образы иский, обрете таковое духовное сокровище, аки в земли, в долговременном забвении и крайнем неведении погребенное, паче всех монашеского чина подвижником, и паче самого дыхания, дерзаю рещи, нужднейшее, на мысленную брань с невидимыми духи к наставлению, и яко да возмогут ревнителие удобнейше и с меньшим иждивением, нежели рукописные, печатные книги сия стяжавати.

Сия же вся предвозвестих святыне твоей, по малу приступая к преподанию вам моего совета, яковым бы образом возмогли и святыня ваша с братиею, и мы с собором нашим сподобитися стяжати истинные, без всякого погрешения, словенские отеческие книги. Весте святыня ваша, яко Божиим неизреченным милосердием в последняя времена православная наша Всероссийская Церковь Веру святую Православную и святое крещение от православные Греческие Церкве сподобися прияти: с верою же святою и Божественное писание и вся святые церковные и учителей святых и отеческие книги, с эллинногреческих преведенные, прия, и оные суть источники словенских книг, отъонуду словенские проистекоша. Божественное убо писание и вся церковные книги сподобишася Божиею благодатию с эллинногреческих, яко от источников своих, исправление получити; отеческие же осташася при древнем своем преводе, не сподобившеся даже и доселе из своих источников с эллинногреческих исправлены быти, еще же чрез неискусных преписателей и тмочисленная себе приобретоша погрешения, и нужда есть необходимая, да и сия книги от своих же источников исправлены будут.

Сего ради, отче, аще воистину истинную, а не притворную, еже часто повторяю, ревность на стяжание таковых книг в души своей имате, то послушайте моего о сем здравого сего совета, которое послушание ваше истинным знамением будет искренния вашея ко мне любве, и истинного, а не притворного, о стяжании отеческих книг желания. Молю вас, отче святой, Господа ради, и советую вам, потщитеся от всего сердца вашего и от всея души вашея, стяжати предреченные источники, сиречь эллинногреческие отеческие книги, с нихже, всеизвестна есть надежда на Бога, яко и словенские отеческие книги, древле с таковых преведенные, вседостовернейше исправлены, иные же и вновь преведены будут: не пощадевше о стяжании сих, не точию тленного и ничтожного, маловременного и преходящего имения, но и самые души своея, и аще Бог восхощет и живи будем, и время мирное будет, то в грядущее лето на весне, избравша от собора вашего предостовернейшего брата, и давше ему, откуду Промысл Божий подает вам, наименше с тысячу левов, присылайте его ко мне; аз же такожде подобного ему от собора нашего избрав брата, отчасти греческий умеющего язык, пошлю его на вашем всем иждивении с братом вашим во святую Гору, в нюже книги оные по исшествии из печати скорее привезены будут к продаванию, идеже без всякого труда, преудобне купивше таковых книг наименше два круга, или и множае, аще восхощете, с Божиею помощию к нам возвратятся, и оставивше в нас един круг книг таковых, в знамение истинные вашея по Бозе ко мне любве, и в вечную вашу память и спасение, с другим к вам всерадостно возвратятся. Вы же, получивше таковые святые книги, отвезете яњ сами к таковым богоизбранным и боговдохновенным лицам, о нихже мне возвещаете, яко Божиею неизреченною любовию горят к таковым книгам, и неисповедимую и превеликую ревность имут издати яњ в свет печатным тиснением. Тии же, таковые многожелаемые книги всерадостне от рук ваших приемше, действом Духа Святого подвизаеми, повелят все внешнее эллинногреческого языка учение всесовершенно прошедшим, и самые Богословии ни перстом коснувшимся учителем, на самый чистый словенский язык перевести оные, наньже Божественное писание и вся церковные книги преведошася; древле же преведенные истинно и предостоверно исправити с онех. По преведении же онех вновь, древле же преведенных по истинном и предостоверном исправлении, душеспасительное свое желание исполнят, потщавшася благословением своим и иждивением выпечатати оные, общия ради монашествующих пользы: свойственне бо наипаче к монахом принадлежит отеческих книг учение; да вси монаси, паче же из них истиннии по внутреннему человеку подвижницы, не точию православного отечества нашего, но и всех православных словенского языка народов, Серби, глаголю, и Болгаре, и прочии, чтением их сподобятся пользоватися. Тогда не точию бы святыни вашея толь долговременное и превожделенное о стяжании таковых книг исполнилось желание, сподобльшихся уже у себе имети оные, но и мы сами, аще быхом сподобилися онех, то обретающияся у нас в доброе сохранение положше, чтением онех, яко предостоверных, пользовалися быхом, Бога прославляюще. Сей же мой совет о стяжании таковых книг тогда бы явился действителен быти, егда бы всеистинная весть оњна показалася быти, яко уже достоверно посланы суть предреченные книги в Венецию выпечатания ради, юже и мню быти достоверну, и вышереченным числом денег, со всем во оба пути иждивением, мощно бы было два круга таковых книг купити. Аще ли же бы, чесого Бог да не попустит, весть оњна истинна не явилася; то нужда бы возпоследовала книги таковые в святой Горе преписовати, еже предреченным числом денег отнюдь не возможно есть соделати, но несравненно большим: зане необходимо бы подобало Святогорскому собору Карейскому, то есть всем святым Святогорским монастырем, милостыню подати наименше тысячу левов, да вси доброхотне о сем деле явятся, и руку помощи подадуть: зане всему миру есть ведомо, яко вся святая места, с ними же и святая Гора, наипаче милостынею Христолюбцев, паче же в сия нуждная времена, содержатся, без милостыни же толь превеликое дело начинати стыдно есть и неприлично, еще же и не возможно. Такожде особне и обителем святым, трием или четырем, в нихже таковые обретаются книги, нуждно есть поне по пяти сот левов милостыню дати, да начальствующие в них со всякою радостию возблаговолят, отверзше свои вивлиофики, выдати из них таковые книги к преписанию. Такожде и преписателем, не точию обычную, но и несравненно большую подобает возусердствовати подати цену за преписание, да со всякою радостию и всеприлежным усердием потщатся преписовати оные право без всякого погрешения, и по преписании сверяти с подлинниками, и исправляти верно. Преписати же подобает необходимо два круга таковых книг, да един в нас остается, другий же к вам отнесен будет. На самое же сие точию преписание должно есть иждити денег наименше две тысящи левов. На единолетнее же или и дволетнее в святой Горе до преписания книг братий посланных препитание, еще же и на во оба пути иждивение, с пять сот левов потребно есть.

Се, отче святой, аще бы возпоследовала необходимая нужда преписовати отеческие предреченные книги, надеждою имущия быти вечные душам хотящим спастися пользы; то святыне вашей, яко имущему о сем ревность Божию, не подобает ли и толикое число денег всеусердне иждити на стяжание такового безценного духовного сокровища, не точию же сие, но аще бы возпоследовала нужда, то не подобает ли и душу свою за стяжание онех, ближняго ради пользы, положити, воистину подобает. И аще на создание странноприимницы каменные, с покровом железным, толико положили есте иждивение: то не подобает ли несравненно большее иждивение на стяжание предреченных книг, вечные ради своея и ближняго пользы, положити. Но понеже весть ону о печатании книг предреченных не мню быти неистинну, но всеистинну: того ради и святыня ваша избавитеся от толь великого за преписание онех иждивения, но точию следует меньшее предреченное на купление таковых книг положити иждивение, якоже подробну о сем написах. Аще ли же и сего отнюдь никиим же образом, аще бы и вседушно восхотели, не возможно будет святыне вашей сотворити, или за крайнюю и последнюю совершенную монашескую Христоподражательную вашу нищету, или и за иные некоторые благословные вины, или за обстояние времене: то не осудит вас Господь, яко произволивших всеусердне сие сотворити, но не возмогших. И аще сие случится, то молю вас всеусердно Господа ради, поне сего последняго уже моего не презрети совета: весть ону о послании в Венецию к выпечатанию отеческих эллинногреческим языком книг представите лицам онем, о нихже мне возвещаете: тии же, яко Боговдохновеннии мужие и ревность Божию неизреченную к таковым книгам имущии, по выпечатании онех, преудобнейше, яко многомогущии, могут получити тые, и по всеистиннейшем на словенский язык преведении печатию издати, и тогда уже и святыня ваша от предреченного иждивения избавльшеся, возможете с Божией помощию удобнее оные стяжати, и тако исполнится и самою вещию превожделенное о стяжании таковых книг желание ваше. Молю же святыню вашу, писание мое ответное к его Преосвященству, аще подаст вам руку, сами отвезите, в нем же о вине неприслания к святыне вашей книг, и о предреченной вести послания книг онех к выпечатанию, и моление к его Преосвященству, да возблаговолит увещати святыню твою послушати моего писанного к вам совета, писано есть, а ино ничтоже; сего ради не усумневайтеся сами отвезти оное, и преподати его Преосвященству, к егоже мысленне припад святым стопам, всесмиреннейше со всем моим собором кланяяся, святую его и благословящую лобызаю десницу.

Извещаю духовно святыни вашей, яко о издании печатию книг отеческих якоже эллинногреческим, тако и словенским языком, и радостию и страхом одержим есмь. Радостию, яко всеконечному забвению не будут уже преданы, и яко ревнителие удобее возмогут стяжавати оные: страхом же, бояся и трепеща, да не како обще не точию иноком, но и всем православным христианом, якоже и прочия книги, аки продаваемая вещь, предложены бывше, от них самочинне без наставления искусных деланию умные молитвы научившимся, возпоследует прелесть, виною же прелести да не возпоследствует хула от суетоумов на святое сие и пренепорочное, от премногих и великих святых отец свидетельствованное дело. Якоже и самым делом во дни наша случися, яко один инок, философ суеумный, увидев яко некоторым ревнителем сея молитвы, аще и не по разуму, привозпоследова, за самочинение их и за невеждное наставление неискусных молитвы сея наставников, некая прелесть, не возложив вины ва самочиние и неискусное наставление, толико, диаволу его подвигшу, вооружися хулою на святую сию молитву, яко и древних оных треклятых еретиков Варлаама и Акиндина, хуливших сию молитву, несравненно превзыде: толико бо страшные и срамные хулы, ни Бога бояся, ни человек срамляяся, на святую сию молитву и на ревнителей и делателей ея подвиже, яко и слуху человеческому целомудренному нестерпимы суть: еще же и на ревнителей молитвы сея толь превеликое гонение воздвиже, яко нецыи, оставльше вся, в страну сию прибегоша, и живут в ней на пустыни богоугодно, нецыи же, малоумни суще, от его развращенных словес до толика безумия приидоша, яко и книги своя некоторые отеческие в единой реце, якоже слышахом, привязавше к ним плинфу потопиша. И до толика возмогоша его хулы, яко нецыи под неблагословением запретили быша книг отеческих не читати. Егда же, не довлеяся устными хулами, умысли тые писанию предати, тогда Божиим наказанием обема ослепе очима, и пресечеся таковое его богоборное намерение. Сего убо, якоже предрекох, боюся и трепещу, да не возпоследствуют самочинником прелести; прелестем же хулы, хулам же усумневание о учении Богоносных отец наших, иже о молитве сей сами благодатию Пресвятого Духа самим делом и искусом научившеся, и подвижников, со всякнм смиренномудрием на делание сея нудитися усердствующих Богомудре учат.

Книги отеческие, паче же яже о истиннем послушании, и о трезвении ума и безмолвии, о внимании же и молитве умней, сиречь в сердце умом совершаемей, единственне единому точию монашескому чину приличны суть, а не обще всем православным христианом. Сего ради Богоноснии отцы, о молитве сей учаще, начало ея и основание непоколебимое послушание истинное глаголют быти, от него же истинное рождается смирение, смирение же хранит подвизающегося в ней от всех прелестей, самочинником последующих. Послушания же истинного монашеского и совершенного во всем воли своея и разума отсечения мирскому народу стяжати отнюдь не возможно. И како возможно будет мирским людем без послушания, по самочинию, ему же прелесть последует, на толь страшное и ужасное дело сиречь на таковую молитву, без всякого наставления нудитися, и убежати многоразличных и многообразных прелестей вражиих на молитву сию и подвижников ея прехитростне наводимых. Отнюдь не возможно. Толь страшна есть вещь сия, сиречь молитва, не просте умная, сиречь умом нехудожне совершаемая, но художне умом в сердце действуемая, яко и истиннии послушницы, волю свою и разсуждение пред отцы своими, делания молитвы сея истинными и преискусными наставники, не точию отсекшии, но и совершенно умертвившии, всегда в страсе и трепете суть, боящеся и трепещуще, да не постраждут в молитве сей некую прелесть, аще и Богом всегда храними суть от нея, за истинное смирение свое, еже благодатию Божиею истинным послушанием своим стяжаша. Кольми паче мирским людем, без послушания пребывающим, аще бы точию от единого чтения таковых книг понудилися на сию молитву, страшно есть, да не впадут в некую, самочинною начинающим последующую, прелесть. Молитва сия художество художеств от святых нарицается; и кто может ея без художника, сиречь без искусного наставника, научитися. Молитва сия меч есть духовный на заклание врага душ наших, от Бога дарованный: но неискусне действующему им страх есть, да не будет самого себе на заклание. Молитва сия во иноцех точию, наипаче в странах Египетских, аки солнце просияваше, такожде и в странах Иерусалимских, и в Синайстей горе и Нитрийстей, и в Палестине на многих местех, и на иных многих местех, но не повсюду, якоже является от жития святого Григория Синаита, иже всю святую гору обшед, и прилежно делателей сея молитвы поискав, отнюдь никогоже обрете в ней, поне малое ведение о молитве сей имущего. Отсюду явственно есть, яко аще в таковом святем месте ниединого такового святой сей обрете, то и на многих местех во иноцех делание сея молитвы неведомо бяше. А идеже и действовашеся, и аки солнце просияваше во иноцех, то и тамо делание молитвы сея, аки тайна велия и неизреченная, Богу единому и делателем ея ведомая, храняшеся: мирскому же народу делание молитвы сея отнюдь неведомо бяше. Ныне же, выпечатанием отеческих книг, не точию иноком, но и всему христианскому народу во уведение приидет. И сего ради боюся и трепещу, да за предреченную вину, сиречь, за самочинное без наставника молитвы сея начинание, не возпоследует некая самочинником таковым прелесть, от нея же Христос Спаситель всех хотящих спастися да избавить своею благодатию. Сие же святыне вашей, аки охранения ради, духовно объявив, пребываю, во всех заповедех Божиих вам совершенного успеяния желатель и недостойный богомолец.

Паисий старец.

Письмо ученикам своим Амвросию, Афанасию и Феофану

Прп. Паисий Величковский.

Превозлюбленнии мои о Христе брaтие и отцы и чада Божeственнаго послушaния Амвросие, Афанaсие, и Феофaне, спасaйтеся о Господе.

Божие, и пресвятыя Богородицы, и мое недостойнаго благословeние вaм чрез вселюбeзнейшего о Господе брaта нaшего духовника Иакинфа препосылaя, о себе извещaю, яко Божиею милостию, и самыми молитвами вaшими, еще в живых обретaюся, обaче зело слaб и пренемощен, неведый дне и часа когда Бог повелит истязaти душу мою от мене, а понeже еще Божeственною его волею в маловрeменной сей жизни пребывaю, намерение восприях, вaм яко чaдом моим духовным о прешeствии моем с чaстию брaтий собора нaшего от самыя обители Предтeчевы Секулския, во самую и великую обитель вознесeния Господня Нямецкую, яко по отшeствии вaшем соделавшемся, и зело о сем уведети желaющым объявити, еже соделася таковым образом.

¤аp\oф года, во врeмя весны, господствовавшу тогда благочестивому и христолюбивому Константину Димитриевичу муруз воеводе господарю земли молдовлахийския, бысть по его повелению собрaние различных харчевых потрeбностей пришeствия рaди в столный город есы единаго слaвнаго лица, а понeже тому лицу не случилося чрез есы ити, того рaди вси ини харчевии запaси остaлися, и по общему совету его господaрства с великими боляри, определeно чaсть от иных дaти в нaш собор, которы во обитель секулскую к нaм с писaнием его сиятельства и прислано, в котором писaнии собственною своeю рукою написaв, повелел мне, со всяким дерзновeнием представляти ему необходимыя нaшы нужды, обещaяся усeрдне и сaмым делом исполняти иныя.

Аз же видя таковое его сиятельства к нaм превосходящее милосeрдие, приeм дерзновeние во ответном писaнии моем к его сиятельству по блгодарeнии за вышепокaзанную милость, предстaвих прошeнием моим, аще будет его милосeрдие, помиловати нaс подаянием пяти сот лeвов на строeние четырeх кeлий великих, шeвни, кравeчни, ткaчни, и за отца Илариона учителя, обучeния рaди юных монaхов еллиногрeческаго учeния, для преводу книг душеполeзных. Которое мое прошeние его сиятельство объявив великим боляром и советником своим искaше, от них совета: произволяше бо просимое мною делом исполнити. Ини же вси обще таков ответ сотвориша, несть вeлие, рeкше, благочестивый господине исполнити прошeние от стaрца паисиа представляемое, но кaя от того польза будет; сaмое бо то место, сиречь обитель секулская, идеже сей муж с брaтиею пребывaет, тесноты рaди своея, и прежестокаго рaди пути, и пренеудобнаго рaди привоза дров и прочиих необходимых потрeбностей, может сей собор, аще не в житии сего стaрца, то по смeрти его, привести в последнее и крaйнее разорeние, о чeм всем нaм сожаление есть не мaло: но мы вси общий нaш совет вaшему сиятельству, аще будет Божие благоволeние, и вaшего сиятельства превеликое и крaйнее к сему мужу и собору его милосeрдие и призрение, представляем и молим, стaрцу сему и собору его Божиими судбaми от самыя горы Афонския в сию нaшу Богохранимую молдовлахийскую зeмлю пришeдшым, изволити дaти самую и великую обитель Вознесeния Господня именуемую Нямец, в нeйже обретaется и чудотворная икона пресамыя Богородицы, на утверждeнное и неразоримое житию их пребывaние, приезд и привоз хлеба и дров и всех потрeбностей преудобнейший имущую, и к состоянию общежителства весьма во всeм руку подающую.

И аще сие нaше о сем сиятельству вaшему представлeние и молeние благоизволите Богу на сие преклоняющу благочeстие вaше, и сaмим исполнити делом, сиречь собору сему дaти самую нямецкую обитель на всегдашнее его в нeй пребывaние: то и собор сей собрaвшийся во имя Христово от различных правослaвных Христиaнских народов, Божиим всемогущим содержимый промыслом, неразоримь пребудет, и превосходящая сиятельства вaшего милость от всех вечно прославляема будет, и от Христа Спасителя в дeнь прaведнаго его по делом воздаяния мзду в царствии небеcнем имети будете, вечными уготованными любящым его благими. Таковaя и сим подобная благочестивый господaрь услышав от великих и глaвных своих боляр, зело возрaдовався и прослaвив Бога, утверди тaко быти, обaче с таковым определeнием, аще произволит на сие и преосщeннейший митрополит, яко сие дело наипaче принадлежит к его преосщeнству. Сего рaди и послa единаго из глaвных своих господ к его преосщeнству объявляя, яко общим своим советом произволяет дaти собору нaшему самую обитель нямецкую на утверждeнное и всегдашнее в нeй пребывaние, точию аще будет на сие соизволeние и его преосщeнства.

Преосщeннейший же бывший в то врeмя митрополит молдовлахийский кир Гавриил, услышав сие возрaдовася, и благодарив Богу, всеусeрдне на сие произволи, глаголя Божию о сем быти благоволeнию, иже вдохну в сердце его сиятельства, и всего его светлаго совета, таковое дело по воли его Божeственней начaти, таков ответ услышав его сиятельство благочестивый господaрь, возрaдовася, и во врeмя приличное председ на светлом своeм дивaне с преосщeннейшим митрополитом и прочими архиереи и духовными церковными лицы, и со великими и глaвными боляры и советники, своими общим и соглaсным всех изволeнием и приговором утвердиша дaти собору нaшему самую обитель вознесeния Господня нямецкую, на пребывaтелное в нeй житие, мне о сем ничесоже ведящу, но точию надеющуся от его сиятельства получити просимое число дeнег, на построeние предречeнных четырех кeллий.

Тaже тогожде ¤аp\oф года, месяца июня пeрвых чисел, пришeд с ес во обитель секулскую един монaх по делу своему, объявил мне о всeм предречeнном подробну. от котораго объявлeния толико поразилося сердце мое печaлию нестерпимою яко абие начaх рыдaти и плaкати плaчем неутешным, многоразличныя вины помышляя, иво яко вeщь сия сиречь дaние обители нямецкия собору нaшему, виною будет нестерпимыя печaли и скорби собору самых отец и брaтий в нeй пребывaющих, занeже обитель сия не бяше пуста, но всегда имеяше доволное число брaтий, а не якоже обитель сошeствия самаго Духа нарицaемая Драгомирна, дана бывшая тaкоже общим советом собору нaшему на пребывaние, в нeйже пожих дванaдесят лет, еже всегда мaло не пуста бяше, того рaди и вход нaш в ню и житие, не бысть кому виновен и мaлыя печaли. Тaкожде и преселeние нaше от обители драгомирнския в секулскую, рaдости а не печaли бысть виновно, понeже три лета и писменно и устно молимь бывaх от преподобнейших отцев Евфимия игумена, и нифонта проигумена, и прочиих, о принятии тоя обители в мое попечeние, того рaди и совесть моя о принятии иных обителей мирна бяше.

О принятии же обители Нямецкия нестерпима бе печaль души моей, занeже виновно бяше подобныя печaли и скорби, отцaм самым и брaтии тоя обители. Помышляя бо аз зaповедь Господа и Бога и спса нaшего Иисуса Христа глаголющую: якоже хощете да творят вaм человецы, и вы творите им тaкожде: никогдаже бых, еже сaм не хощу, ближнему то сотворил, сиречь да бых взял сию обитель на печaль и скорбь нестерпиму ближнему, аще не бы сделалося сие по повелению властeй. Иво же помышляя стaрость мою и крaйнюю слaбость и нeмощь, и яко принятием обители сея прибaвлятся мне тмочисленная попечения, от нихже убезмолвитися поне мaло отнюд надeжды не будет, и яко обитель сия место есть поклонное, и приход чaстый всякаго полу и возраста бывaет, пaчеже во врeмя хрaмоваго прaздника, в нeже неколико дней множество народа приходит, и яко прaздник сей с неизречeнным и превеликим попечeнием бывaет, и да не воспоследует по нeмощи человеческой некоторым брaтиям во врeмя то от видения и слышания врeд некий и разорeние душeвное, сие все и многшыя сих вины во уме моем размышляя плaках и рыдaх печaлуя и скорбя непрестaнно. Тaже возложив всю мою надeжду на всемогущий промысл Божий, возимех намерение писaти к преосщeннейшему митрополиту, и к сиятелнейшему господарю, и к прочиим начaлнейшым лицам со слeзным молeнием, яко да сотворят милость со мною, и таковaго неудобоносимаго ига не возлагaют на мене, определeнием на пребывaние собору нaшему самыя обители нямецкия. И избрaв вместо мене возлюбленнаго о Христе брaта духовника иринaрха послaх тогожде июня месяца о срeдних числех с писменным молeнием к предреченным лицам имея надeжду яко услышан буду в таковом моем прошeнии. Иже умедлев тaмо мaло не месяц един возвратися месяца иулиа и принесе едино писaние от великаго логофeта писанное повелением его господaрскаго сиятельства, в котором великий логофeт объявляет, яко совершeнне со общим обоея влaсти определeнием дaн есть собору нaшему монастыр нямецкий на всегдашнее в нeм пребывaние, увещавaше же и мене в том своeм писaнии, усeрдне прияти определeнную нaм обитель.

Преосщeннейший же архипaстырь видя мое крaйнее о прияти обители речeнныя несоизволeние, даде мне волю еще и пaки писaти о сем к его господaрскому сиятельству, и ко прочиим совета его лицам. Аз же пaче надeжды не сподобився услышан быти в прошeнии моем, дерзнух и пaки чрез тогожде духовника ко обоeй церковной и граждaнской влaсти писaти о томжде еще с прилежнейшим молeнием, еще не отчаявaяся: но имея некую надeжду, в получeнии прошeния моего. Отшeдшу же духовнику в есы, отцы самии обители нямецкия, уразумевше от единаго честнaго проигумена своего бывшаго тогда в есах, яко обитель их, общим советом отдана собору нaшему, и яко иныя надeжды на остaлося, точию да от собора своего пошлют ко мне в секулскую обитель брaтий с молeнием, яко да моим ко всем властeм молeнием исходaтайствую да не будет обитель их отдана собору нaшему, но они при обычном обители своея управлeнии пребудут свободни.

Собор же уразумев сие, прислaли ко мне чeстных на сие избрaнных брaтий, которым аз со слезaми известих, яко дело сие не от моего произволeния началося, и яко уже вторицею ко всем властeм со слeзным молeнием писaх, яко да самaя обитель их собору нaшему дана не будет, и жду о сем милостиваго уволнeния. Они же услышавше сие от мене, и мaлу некую отрaду в печaли своeй приeмше, возвратишася. Аз же остaхся ожидaя возвращeния духовникова и конeчнаго ответа, утешaя себе некоею надeждою яко в прошeнии моем услышан буду. Но вся тоя моя надeжда всуе бысть. Егдa бо тогожде лета августа ф в пяток во врeмя вечeрни возвратися духовник с ес во обитель и вниде в кeллию мою, вопросих его, что, Богу поспешествующу, испрaвил есть; Ин же, яко человек разсудителен, ведый яко ничтоже возможе по моему желaнию испрaвити, яко да не сотворит безврeменне прилог к печaли моей, вдaв писания в руце мои, рече: егда в безмолвное врeмя прочтeте, все уразумеете, и сие рeк, изыде из кeллии.

Аз же в нощи безмолвное врeмя имея, егда прочтох все писания, преосщeннейшаго митрополита, и прочиих лиц, побуждающая к повиновeнию влaсти и восприятию обители, пaче же всех писaние сиятелнейшаго господаря, со определeнием повелевaющее да остaвль все словоизвинения, и взeм чaсть доволную от собора, непременно да преселюся во самую обитель нямецкую, и тaмо да пребывaю, еще же в том своeм писaнии и собственною своeю рукою написaл, мы, речe, сию самую обитель вaм не точию утверждeния рaди собора вaшего даeм, но яко да чин собора вaшего и прочиим обителем во образ да будет к рeвности таковaго жития. Сие прочeт аз и познaв яко уже несть возможно более извинения приносити, но необходимая нужда следует восприяти определeнную нaм обитель, и ужаснувся ужасом неисповедимым яко не точию за утверждeние собора нaшего даeтся нaм таковaя обитель, но яко да будет житие нaше во образ прочиим обителем, плaках неутешимо помышляя, кто есмь аз слaб и нeмощен, и едва жив и душeю и телом, души моея не могий упрaвити по воли и зaповедем Божиим.

Собор отец и брaтий не по моему изволeнию собрaвшийся ко мне во имя Господне, не возмогшу мне от слeзнаго их о приятии в сожитие молeния избыти: будет мне на вечное осуждeние в дeнь судный, не могущу мне настaвити их на путь зaповедей Божиих. И се свыше брeмене инаго неудобоносимаго, имже обремених себе управлeнием душ брaтних, возлагaют на мя брeмя и еще тяжшее, да приведу брaтий к таковому треблажeнному исправлeнию, яко да житие их будет и прочиим обителем во образ и поощрeние к подражaнию. О горе души моей, сие помышляя, толь уязвися печaлию сердце мое, яко всю нощь ину не возмогох престaти от плaча. Дню же настaвшу, созвaв в кeллию мою всех духовных отцев, показaх им повеление его сиятельства, и преосщeннейшаго архипaстыря, плaча неутешне более, нeжели беседуя с ними, дaже до полудне.

Изшeдшым же духовным отцем из кeллии моея, и по мaле чaсе пaки в кeллию мою вшeдшым, начaша всяцем образом утешaти мене глаголюще, молим тя Господа рaди, иже не плaчи, на тя бо взирaюще и мы плaчем помышляюще, да не кaко от таковыя безмерныя печaли и скорби, безврeменное прекращeние и жизни твоeй возпоследует, но Господа рaди скажи нaм вину таковaго неутешимаго плaча и печaли твоея. Аз же к ним отвещaя рекох: кaко могу престaти от плaча и слeз, кроме бо прочиих вин, ихже рaди тaко скорбех, яже ныне все оставляю, и сaмаго сего необходимаго и непременнаго повеления его сиятельства в дело произвести не могу, отнюд бо силу мою превосходит. Кaко бо аз возмогу слaб сый и многонeмощен на все послушания церковная внутренняя, и внешняя, приличных брaтий во обитель нямецкую определити, и зде таковаяжде послушания да не остaнутся, труд сей есть превыше моея силы.

Сие духовнии отцы от уст моих услышавше, реша: не скорби о сем, иже, но благодушствуй: мы бо всю тяготу сию на себе берeм, и в четыри дни на все послушания брaтию во обоя обители определим, еже и на реeстре самыни твоeй покaжем, и аще за кого явится вaм неугодно то удобно будет пременити, и иного на его место в послушaние определити. Аз же сие от них услышав, некую в души моей получих отрaду, разсуждaя аще не бы был особный промысл Божий к лучшему основaнию собора брaтий нaших, многое врeмя спасeния рaди душ своих претерпевaющих неисповедимую нищету и оскудение, алчбу и наготу, и всяку тесноту жития монaшескаго со благодарeнием ко Богу: кaко бы возможно было его сиятельству благочестивому господарю презрети столь прилежное и с толикими слезaми не единокрaтное молeние мое, и не облегчити мене от возлагaемыя на мя тяготы сея: но дух самый пaче и пaче утвердил его не преклонитися на слeзы мое, разсуждaя Богомудрeнне его сиятельство, яко и в жизни моей, и по смeрти моей собор сей надaнием предречeнныя обители имея в нуждных к житию удобнейшее снабдение, может быти Божиею помощию образ и прочиим священным обителем в прилежном хранeнии устaвов монaшескаго жития предaнных Богоносными оцы. Еще же разсуждaя яко по Божeственному писaнию, всяка душа властeм предержaщым да повинуется, несть бо влaсть аще не от Бога: сущыя же власти от Бога учинены суть. Темже противляяйся влaсти, Божию повелению противляется: повинухся со усeрдием повелению его господaрскаго сиятельства и преосщeннейшаго архипaстыря яко повелению Божию, аще и по все дни животa моего, по Божeственному писaнию, всем властeм от Бога учиненным повиновaхся. Якоже и о сей вeщи моляхся всем властeм, да остaвлят мя от сего свободна, а не сопротивляхся, да не будет.

Но понeже тaко бысть воля Божия, и его сиятельства, и его преосщeнства, и всея влaсти: подложив выю мою игу Божeственнаго послушaния, и с духовными отцы определив брaтию на все во обоя обители послушания в четыри дни, и прочее всe приуготовлeние к шeствию во самую обитель нямецкую соделав, в пятый дeнь, сиречь в срeду августа в д‹ дeнь на предпрaзденство успeния пресамыя Богородицы, прозвонившу звону великому, и собрaвшымся всем брaтиям внидох во самую церковь, и по обычаю поклонився честным и самым иконам и целовaв, и за нeмощь мою сед, известих всeй брaтии подробну за предречeнную вeщь, сиречь за определeние от всея влaсти собору нaшему обители нямецкия, яко не моею волею, но некими недоведомыми судбaми Божиими, нeгли за утверждeние общежителства нaшего сие соделася. Сие известив определих вместо мене возлюбленного о Господе брaта духовника Илариона да остaнется с брaтиею, и поучив его кaко управляти брaтию на путь спасeния, и смотрети благочиния внутренняго обители самыя и внешняго, и брaтию определeнную остaтися тaмо, да повинуются определeнному от мене, по рaзуму и учeнию Божeственнаго писaния и Богоносных отец нaших, пребывaя всяк во определeнных себе службах со стрaхом Божиим. И тaко изыдох из церкве и из монастыря во еже ити во самую обитель нямецкую, провождaющу мя всему собору.

И бе видети тогда вeщь умилeнну, аз плaках и рыдaх неутешимыми слезaми, терзaющуся сердцу моему, помышляя, кaко могу разлучитися чaд моих любимых и духовных. Тaкожде и вeсь собор, чада суще Божeственнаго послушaния, по любви их еже по Богу, юже имеяху ко мне, плaкаху и рыдaху умилeнными слезaми, не хотяще разделитися от мене. Болнии и престарелии, елико можaху, изыдоша из болницы, идущу мне к ним проститися, умилeнне плaкаху, нестерпиму вeщь вменяюще лишитися видения со мною. Болнии убо взeмше благословeние, остaшася на месте, слезaм текущым от очeс их, не могуще проводити мене, прочии же мaло не вeсь собор проводиша мя яко чaс един пути, от нихже едва неких со слезaми увещaти возмогох возвратитися во обитель, настоящаго рaди бдения.

Прочии же вси, со стрaнными монaхи от различных обителей в то врeмя собрaвшимися, проводиша мя дaже до самыя обители нямецкия. Приближaющымся же нaм к нeй начaша звонити во все звоны, и вне врaт монастырских усретоша нaс вeсь собор сретением таковым, еже худости моей непристойно бяше, обaче таковым чином, по обычаю земли сея, новопостaвленного игумена вси обители самыя сретaют. Изыдоша бо три сщeнницы облечeнни в фелоны, един держaше Божeственное евангелие, а два самыя и честныя кресты, и два диaкони, в стихарaх с кадилницами, целовaвшу же мне самое евангелие, и самыя кресты, внидохом во самую обитель предшeдшым сщeнником и диаконaм, мне же последующу со обема соборы, поющым брaтиям нямецкия обители ирмос некий пресамей Богородице.

Вшeдшу же мне во самую церковь, и поклонившуся по обычаю честным и самым иконам, два честнии отцы иоасaф иже дотоле игуменское содержaше правлeние, и варлаaм проигумен, взeмше мя постaвиша на игуменском месте. По пропетии же тропаря и кондака храмового и по ектeнии и возглaсе и отпусте, известив самым отцaм обителным, со слезaми, яко пришeствие мое во самую сию обитель, не бысть по искaнию или произволeнию моему, но по определeнию и повелению его господaрскаго сиятельства, и преосщeннейшаго митрополита и всея влaсти, еже и самем тем не бе безизвестно: изыдохом из церкве и идох в кeллию мою предопределeнную мною. Брaтий же рaди пришeдших со мною, определeнных на все в здешней обители послушания, со странноприимницею и екклисиaрнею обретеся пятьнaдесят кeллий, в нихже брaтия с великим утеснeнием по три и по четыри седоша, кроме единых духовников, тии бо службы рaди своея по единому в кeллиах своих седоша. Но и прeжднии отцы подобне же утеснишася, уступлше предречeнных кeллий брaтиям нaшым.

Почившу же мне мaло в кeллии моей, и по мaлей вечeрни, приспевшу бдению всенощному, идох в церковь, и пребых в нeй дaже до прочтeния самaго евангелия, со слезaми моляся пресамей Богородице, да благодaтию сна своего и Бога нaшего якоже от сaмаго воззрения на самую ея чудотворную икону, утешила есть мою окаянную душу, и прогна от нея аки иблак тeмный покрывший ю печaль и скорбь: тaко да дaрует ми милосeрдием своим, яко мами Бога вышняго, поне един чaс уснути: уже бо пять дней прeйде, и пятая нощь прехождaше, отнeлеже ни мaло уснух: но совершeнне сон отбежe от ичию моею и бояхся да не воспоследует мне от толь многоврeменнаго неспaния и некий врeд. О сем убо моляся, по прочтeнии евангелиа, крaйния рaди моея слaбости и нeмощи, не могий пребыти до концa бдения, изшeд из церкве, идох в кeллию мою, и возлeг на одре моем, не возмогох уснути дaже до концa бдения.

По бдении же, егда начaт светати, неисповедимым милосeрдием Богомамре, зело слaдце уснух яко два часа, и великое бысть главе моей облегчeние. По сем идох в церковь на Божeственную литургию еже соборне совершaшеся, по Божeственней же литургии отпрaвлше соборне благодaрственный молeбен за таковую милость Божию сотворeнную собору нaшему, сиречь о дaнии от всея влaсти собору нaшему самыя сея нямецкия обители на всегдашнее в нeй пребывaние, который благодaрственный молeбен и повсегодне на прaздник успения пресамыя Богородицы по самей литургии соборне совершaется: идохом в трапeзу со самою иконою прaздничною, и с пением тропаря прaздника, по трапeзе же и благодарeнии пaки идохом в церковь с пением тогожде тропаря, вшeдшым же в церковь и слaва и ныне, кондaк прaздника отпевшым, по обычней ектeнии совершaемей от диaкона, и по возглaсе, и отпусте, изыдохом из церкве.

Пришeдшу же мне в кeллию мою, приидоша ко мне и вси брaтия проводившии мене, и желaнием желaху остaтися со мною, и пребывaти зде во самей обители сей, не имуще же где главы подклонити, со многими слезaми и не хотяще возвратишася во самую обитель секулскую. Мне обещaвшуся, аще Господь восхощет, и жив буду, всякаго лета во врeмя храмовaго прaздника посещaти их, еже и бывaет таковым образом: прeжде отдaния, или на отдaние, или по отдaнии прaздника успения пресамыя Богородицы, егда вeсь прибор мой ко отезду уже готов бывaет, тогда по Божeственней литургии прозвонившым брaтиям в великого звона, собирaется вeсь собор во самую церковь, и входящу мне в церковь, поют брaтия достойно есть, поклонившуся же мне с лобзaнием честным и самым иконам, и по пропетии тропаря и кондака, или прaздника или хрaма, и по ектeнии и отпусте, седшу мне за нeмощь мою, бывaет от мене ко всему собору обема языки славeнским и молдaвским по худости рaзума моего слово, в нeмже бывaет прилежное мое молeние, да молятся ко Христу Богу, яко да всемогущими мlитвами пресамыя Богородицы, и их самыми молитвами, дaрует мне во самую обитель секулскую прaздника рaди и видения рaди брaтий благополучное отшeствие и возвращeние, и яко да нудятся на душеспасителное делание зaповедей Божиих, и да всеприлежнейше тщaтся хранити мир Христов между собою, и всякое монaшеское благочиние и благоговение.

Таковое и сим подобное в слове моем на всякое дело благое побуждeние ко всему собору совершив, и трижды по обычаю взирaя к самым иконам поклонився, исхожду из церкве и из монастыря, провождaющым мя всем брaтиям, имже всем взeмшым благословeние от мене, отхожду во самую обитель секулскую, в нeйже тaкожде бывaет звон в великого звона собрaния рaди брaтий, к нeйже егда приближaюся исходит в сретение мое возлюбленный о Христе брaт духовник досифeй со всеми болными и престарелыми брaтиями, и взeмше благословeние от мене отходят. Приходящу же мне ко обители, исходит возлюбленный о Христе брaт Иларион духовник со всeю о Христе брaтиею вне врaт монастырских в сретение мне, и взeмшым всем благословeние от мене, вхожду во самую обитель, последующу мне всему собору, входящу же в церковь брaтия поют достойно есть, мне клaняющуся и лобызaющу честныя и самыя иконы, по пропетии же храмовaго тропаря и кондака, и по ектeнии и отпусте, исхожду из церкве, и иду в кeллию мою, и пребывaю во обители той дaже до прaздника храмовaго усекновeния честныя главы честнaго слaвнаго пророка предтeчи и крестителя Господня Иоaнна.

По совершeнии же прaздника, и помяновeнии ктиторей, прeжде двоих дней возвращeния моего оттуду, по пaвечерни бывaет собрaние брaтий в трапeзу, единаго дне славeнскаго языка, другaго же, молдaвскаго, и бывaет мое к ним, единаго дне славeнским, другaго же, молдaвским языком поучeние, наставляющее их всеусeрдне и вседушне хранити зaповеди Божия, и зaповеди монaшеския Богоносных отец нaших, и прочая все нуждная ко спасeнию душeвному. В дeнь же той в иньже бывaет мое оттуду в обитель нямецкую возвращeние, иже бывaет септeмвриа в начaле, пaки по Божeственней литургии звон бывaет и собрaние брaтий в церковь и мое в нeй самым и честным иконам поклонeние, с пением достойно есть, и тропаря и кондака храмовaго, и обычная ектeниа бывaет и отпуст, и исход мой из церкве и из монастыря с провождeнием брaтий, и взятием от мене благословeния, и усретением от болных и престарелых с предречeнным духовником, и взятием от мене благословeния, по всему преждеписанному чину бывaет неизменно. Отшeдшу же мне от самыя обители Секулския, и приближaющуся ко самей обители нямецкой, яже разстоянием суть от себе яко два часа, пaки исходят брaтия в сретение мне вне врaт монастырских и взeмлют от мене благословeние, и вход мой бывaет с брaтиею во обитель и в церковь с обычным пением достойно есть, и тропаря и кондака храмовaго, и поклонeнием и целовaнием самых икон, и по ектeнии и отпусте исход мой с брaтиею бывaет из церкве, и хотящу мне входити в кeллию мою, исходят вне дверeй два брaта благоговейна и стрaха Божия исполнена, имже, отходя во обитель секулскую, поручaю кeллию мою в сохранeние, и взeмлют благословeние от мене, и тaко вхожду в кeллию мою благодаря Богу яко сподобил мя благополучно во обитель самую и в кeллию мою возвратитися.

Таковым образом бысть, превозлюбленнии мои о Господе брaтие и чада, прешeствие мое из обители Секулския в Нямецкую, еже и от дaвна врeмене имех намерение вaм, яко духовным чaдом Божeственнаго послушaния изявити, но не имех таковaго случая. Ныне же благодарю Богови яко сподобил мя есть желaние сие и сaмим исполнити делом. О прочием же нaшем по отшeствии вaшем от нaс пребывaнии дaже досeле, и о создaнии икрест монастыря многих кeллий, и о прешeствии к нaм всех брaтий из драгомирнския обители, и из секулския числa не мaлаго, и о неизречeнном моем превожделеннаго вaшего к нaм возвращeния желaнии, и всеусeрднейшем моем о сем старaнии, известит вaм подробну превозлюбленный о Господе брaт нaш духовник Иакинф. Прочее же, милость Божия, и благословeние пресамыя Богородицы да пребудет на вaс. аминь.

Здрaвия и спасeния и превожделеннейшаго мне пaче всего возвращeния вaшего к нaм всеусeрднейший желaтель и недостойный Богомолец, духовный вaш отeц Паисий стaрец.

Послание находящимся на покосе

Прп. Паисий Величковский. Послание святого Паисия Величковского ученикам своим в монастыре Драгомирна

Возлюбленные мои, все, находящиеся на святом послушании на покосе, духовные мои чада и во Христе братья и отцы. О Господе радуйтесь.

Премилостивый Бог знает, как я был бы рад послать вам и другого священника в помощь при служении. Но примите во внимание, что у вас совсем никто не будет в святой церкви служить Божественную службу, на которую мы по вере христианской возложили по Боге всю надежду нашу, надежду с извещением о милости, жизни, мире, здравии, спасении, прощении и оставлении наших грехов.

Поэтому я размыслил для подкрепления в ваших тяжелых трудах послать вам, возлюбленные мои чада, это мое наставническое поучение.

Возлюбленные и дорогие мои чада, страдальцы Христовы, причастники венца мученического и наследники Царства Небесного. Стойте твердо в святом послушании, стойте крепко в вере в Бога, со святым апостолом Павлом и прославленными сынами, с душой мирной, с любовью и с благочестием друг к другу и ко всем.

Ибо враг и проклятый диавол — особенно в такие безпокойные времена, подстерегает нас непрестанно, день и ночь ходит вокруг нас, ища как бы поглотить подвижников и низвергнуть их вместе с собой на дно ада на веки веков.

Но вы, чада святого и треблаженного послушания и чада мои возлюбленные, будьте мудры и послушливы, и своей разсудительностью духовной попирайте его свирепую главу и всю силу его лукавую.

Усердствуйте для Господа, сколько есть сил ваших, трудитесь, как телесно, так и духовно, особенно же, не следуйте своей воле, своему мнению и не противьтесь друг другу — дела эти Богу ненавистны, а мне и всей братии противны и отвратительны.

Остерегайтесь ропота, ибо на тех, кто ропщет, снисходит гнев Божий, и земля поглощает их живыми. Но, главное, смиряйтесь, братья, любите друг друга любовью духовной, и Бог мира и любви да будет с вами. По тому узнают все, что вы ученики Христа, если любовь и совет будете иметь между собой. Ибо тот, кто любит брата, тот живет в свете, а тот, кто ненавидит — во тьме.

Также, остерегайтесь, братья, зависти, это — сети диавола, ибо то место, где обитает зависть и памятозлобие, не посещает благодать Божия, но оно есть источник ненависти, злопамятства диавольского и отверстый ров погибели. Во время святых трудов, то-есть на послушаниях, удерживайте язык ваш от зла, не произносите слов праздных, ибо во время ужасное, в день Страшного суда Господь потребует от каждого ответа за каждое его праздное слово. Положите хранение уст ваших, языка и мыслей, если желаете в жизни сей жительствовать по вере христианской. “Тот, кто оберегает язык свой, тот оберегает душу свою от скорби”, ибо во власти языка смерть и жизнь. Как поучает нас Иаков, брат Господень, говоря: “Да будет каждый человек скор на послушание, и медлителен на слово, ибо тот, кто не согрешает в слове, тот есть человек совершенный, могущий обуздать и все тело свое” (Иаков. 3, 2).

Остерегайтесь того, чтобы вам не собираться без надобности на кухне, в палатках и во всяком месте, ибо при продолжительных разговорах вы не избежите празднословия, пересмешек и сплетен. Не ходите друг к другу в хижины без причины благословенной и без благословения духовника, в особенности же после повечерия, ибо это святые Отцы строго запрещают.

Помните, что находясь в хижинах или на работе, следует, как если бы вы были в монастыре, поучаться Божественным заповедям, то-есть, смирению, кротости и любви, ибо Сам Господь говорит в Евангелии: “Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и обретете покой душам вашимъ” (Матф. 11, 29). Также научайтесь смирению по поучению тайному — каждый имеет его в сердце своем, — что подобает ему смиряться как должно, и не иначе: только себя осуждать, быть у всех под ногами и считать, что ты прах и пепел.

Также в трапезной, на поле, где бы вы ни были, постоянно укрепляйте и обуздывайте себя страхом Божиим, памятью смертной, памятью о вечных мукахъ; глазами туда и сюда не глядите, но вниз смотрите и о своих грехах размышляйте; искренним покаянием за каждый прошедший день очищаться навыкайте, и всякого рода испытания, которые от немощных братьев приходят, с радостью и благодарностью терпите.

Это вышеописанное поучение (тайное) и внимание (к себе) изсушает нечистые помыслы, разсеивает страсти телесные и душевные, облиставает ум, освещает совесть и творит радость сердечную. Поучение тайное и чтение духовное есть дом души, в который силы сопротивные не могут проникнуть и к которому они не могут приблизиться; это — столп нерушимый, убежище тихое, небурное, неколебимое и душеспасительное. Потому, когда монах вооружается поучением тайным, и постоянным повторением слов: “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго”, и чтением келейным, демоны приходят в сильную тревогу и смятение.

И если будете так поступать, возлюбленные чада мои, то я, услышав, буду радоваться за вас и за ваше угодное Богу делание, что и мои, грешного, усердные труды вы не оставили без внимания. Ибо как раньше я питал вас млеком духовным и поучал вас, так и теперь наставляю вас не на что иное, как на дорогу, ведущую в Царство Небесное, и ожидаю, что получу снисхождение, по крайней мере, в годы старости и немощи моей за ваше Божественное и истинное святое послушание, которое есть некий дорогой, многоценный перл, спасение душ ваших и души моей — грешного ходатая вашего.

А вы, возлюбленные и духовные чада мои, откройте уши ваши и примите во внимание вот что; не платите мне противным: за добро — злом, вместо радости — печалью, вместо надежды — безнадежностью, вместо чистого зерна — плевелом, терном и осотом, вместо наслаждения милосердием Божиим, Царством Небесным и радостью неописуемой да не выпадут мне вместе с вами — за непослушание ваше, муки вечные и скорби неописуемые, от чего Бог нас да сохранит!

Но истину говорю: приносите Господу Богу, согласно вашему христианскому обету, жертву чистую, непорочную и благоуханную — святое послушание, оставив вне жертву нечистую и зловонную, пса дохлого и смердящего, то есть непослушание. Приносите ваши труды утомительные и пот кровавый, как жертву всесожжения весьма плодоносную; ваше паление под солнцем и тяжелые труды — вместо страданий мученических, и самих себя с душой — в жертву живую, благоухание Богу благоприятное.

И да удостоитесь вы принять в душах ваших от Христа Спасителя мир и Божественную радость, как в этой краткой, временной жизни, так и по завершении жизни сей, в Царстве Небесном вечно наслаждаться совместно с ликами ангельскими радостью неописуемой, и да наименуют вас сынами Божьими.

Отеческий молитвенник к Богу и усердный доброжелатель, духовник ваш о. Паисий.

21 июля, 1775

Поучение на пострижение в монашеский чин

Яко должни воевати всегда противу трех врагов.

[Евангелие нравоуч. лис. 162 об., 2-го щета] Якоже воинове мира сего сходяще к брани облагаются всяким оружием, даже страшны будут врагом своим, и мужественно ополчаются противу тех. Тако и Христовы воины должни суть себе облагати всяким оружием духовным, хотяще изыти на брань противу невидимых врагов. яко есть писано [ефес. 6], несть наша брань к плоти и крови: но к миродержителем и началом, и к властем темным; к трем силным врагом, противу мира, противу тела, противу диавола. яко ясней услышим днесь в евангелие [Матф. зач. 39]. Рече Господь своим учеником, иже любит отца, или матерь, паче мене, несть мене достоин, и иже любит сына или дщерь паче мене, несть мене достоин. иже не приимет креста своего, и вслед мене грядет, несть мене достоин. иже бо аще хощет спасти душу свою, погубит ю. и иже аще погубит душу свою мене ради и евангелиа, той спасет ю. кая бо полза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит. или что даст человек измену за душу свою.

Часть 1, о тревидной брани, и яко иноцы должни суть противу сих трех врагов ополчатися и побеждати тех.

В той евангелии яве показа Бог трех врагов, воюющих на душу нашу. Первый наилютейший враг диавол, на того повелевает взяти крест. Второй враг тело наше по части: сему противитися повеле презрением отца, и матери, сына и дщери. Третий враг мир, о сем рек, аще человек приобрящет весь мир, кая полза ему. Противу сих трех врагов, должни суть иноцы ополчатися, и воевати всегда, текущи на позорища мира сего, назиратели же бывают брани тоя Бог и ангели его. такожде и диавол, и демони его. Станобище [место или позор] есть брани растояние между праведными, и грешными. конь есть тело: всадник и ездец душа. началник воинству ум. оружие воинов Христовых вера яко щит не пробитый. терпение яко шлем крепкий, молитва прилежная яко меч. смирение нелицемерное яко лук и стрелы: сицеваго оружиа зело трепещет диавол. Полки же сатанины, и воинства его началницы; в первых гордыня, лакомство, нечистота, убийство, тщеславие, ярость, гнев; сими диавол началствует, и грехом яко стрелою язвит душу: Вторий полк сатанины крепости; злость мира сего, ибо и той воюет прелестию и сладостию временных, и пестротами красных: по сих же и самое тело наше подвизает брань свою на душу; объядением пиянством и вожделением блуда, леностию, и прочими страстьми греховными. Вправду убо зело трудная брань противу перваго врага, видимому естеству; с невидимым на таковаго врага, аще не Господь помощник нам буде, не возможем его победити: но и прочиим без помощи Божия, не преодолеем. Первый степень к брани, и ополчение противу мира сего; егда отлучаемся его и покидаем сладострастие его, и прелестное мечтание красот его, тленнаго богатьства и временнаго веселиа. и взымает образ Христов доброволной нищеты, даже нищетою нашею прославим его богатство, иже сый богат, и нас ради обнища даже мы нищетою его обогатимся [2 кор. 8], и приближимся к Богу, весь бо мир во зле лежит, и вся яже в мире похоть плотская, льстящая очи наше, и гордость житейская.

Сего ради апостол рек [1 Иоан. 2], не любите мира сего, ни яже в мире; аще кто мир любит, враг Богу бывает. Темже от мира сего бежите, яко Лот от запаления Содомы в гору Сигор, безмолвнаго жития. яко Израиль спешетеся от Египта с тмы греха, в землю обетованную, достобливаго жития, чистаго и безгрешнаго, от вавилонской работы бежите: к сионской свободе, отвержетеся мира, и сущей прелести в нем, устранитесе от него: странствием невозвратным, и тако победиши полки перваго врага, победою твоею увеселиши небо, и печаль сотвориши демоном. Аще же он преодолеет вам, и возмет в пленение душа ваша, тогда аще всего мира красоту и богатство приобрящете, от сего ни единой ползы: ни едиными бо вещми искупиш от пленения душа ваша, или что даси измену за ню. Телу же преодолееш, первоей его крепости: аще разлучишся сродства своего, от отца и матери, от жены и чад, от брата и сестры. они бо в мирской работе земной остают яко мертвецы: ты же к работе Божией спешишся, и отходиш от земнаго мудрованиа: к небесному идеже Христос царствует вовеки.

Разлучатижеся сродник подобает не просто всех: но токмо сих, иже возбраняют твоему спасению, и земная мудрствуют глаголюще, посагай сыне, и собирай богатство в мире, работай имению, притяжи села, насади винограды, собери множество рабов. и веселися в сих вся дни живота твоего. ты бо еси наследник дому нашего: таковых родителей подобает отбегати и разлучатися, иже вместо света, тму показуют, и вместо живота смерть.

Часть 2, о начале иноческом, и что знаменует инок;

Инок есть исполнитель всех заповедей Христовых, совершение христианства, бездна смирению, столп терпению, память незабытная смерти, источник неоскудный слезнаго течениа, сокровище чистоты, ругатель тленным, попратель всех красных и прелестных мира сего: самоволный мертвец, повседневный мученик, и нужник, богоприятная жертва, присно горящий светилник премудрости духовной, ум просвещеный, соглядатель всех видимых и невидимых, скорошественная молниа богомышлениа, сердце чисто, немолчная уста хвалы Божия, жилище Святыа Троица: позор аггелом и человеком и человеком. страшило бесом. Инок есть наречен; понеже имать иное житие не телесное: но духовное. иное деание, ин век ему, иная пища, иное одежды и работа: нарицаетжеся и черноризец от честной и плачевной одежды. нарицается и монахос албо уединеный, безпечалный, един с единым токмо Богом причастие должен есть имети. Сих законоположницы и учителе суть; Первый Мелхиседек священник Бога Вышнего живущий без жены, и без причта рода в пустыни. Второй Илиа чюдный, живший без жены в пустыни Хоривской. Третий Иоанн святый Креститель, живший в пустыне Иорданской без жены, кроме всякаго стяжаниа, не ядый мяса и вина не пив, одежду плачевную нося волосяницу. О законе и давности чину иноческаго; ясно покажем, яко самым Господом нашим Iсус Христом узаконен есть и утвержден. Сам убо Господь жив без жены житием чистым, в девстве убогим и бездомным нестяжателным. Такожде и апостоли его вся оставлши [Матф. 19] отца и матерь, жену и чада, и вслед Христов сами и шли, оставивши вся яже в мире. Сего ради иноцы последуют Христову учению и совету, и житию апостольскому ревнуют; вся убо красная и прелестная оставляют в мире, гордость житейскую, и похоть всех красных. оставляют женитву веселие и покой телесный, и богатство временное. Сами же идут вслед Христа, вземши крест свой; доброволное терпение, и убожество, и бездомство, сами скитающеся в пустынях и горах: и вместо светлых домов, живут в темных яскинях, в вертепах и в пропастех земных, вместо жены и детей, живут в пустынях со зверми земными, и птицами небесными, вместо светлых риз, и сладких брашен, и питий: волосяница худая риза, алкание, и в жажде мало воды. вместо смеха и веселиа: плачь и воздыхание, и слезам пролитие. ложе их земля, а покров небо: то их истый крест. терпение повседневнаго. Того ради иноцы погордели житейским суетием, и не обязуются житейскою куплею, женою детьми и домами. богатством не обтяжаются, даже удобнейше возмогут послужити, и угодити Богу. Темже лучше себе избирают безженство; всяк бо оженивыйся печалуется како угодити жене; такожде и жена мужеви: а не оженивыйся печалует како угодити Господеви своему, и тому верно послужит. Ктому уже и се да познают, яко еже жити с женою по естеству се есть, тако живут и зверове, и поганы: а еже жити без жены в девстве и чистоте: се чрез естество, ангельское убо се дело, и житие святых угодников Божиих, иже всегда работают Господеви, яко апостол глаголет [1 кор. 7], аще кто постится и молитву деет, таковый да отлучится жены на время. Но иноцы всегда пребывают в посте и молитве, даже до смерти: сего ради жен не имеют. но и в законе ветхом повелено [2 Моис. 14] да приступающии к Богу, жен отлучатся. Иноцы всегда Господеви предстоят в службе его, сего ради жен отлучишася даже до смерти. и тако в чистоте работают ему, яко присныи рабы его. Аще еретицы и злоречат иноков, аки бы они имели гнушатися пищи, и брака, приводят на них слово апостольское, идеже пишет [1 Тим. 4], яве Дух глагола, яко в посладняя времена отступят неции от веры, внемлющи духом лестным, и учениам бесовским, возбраняющи женитися, и удалятися от брашен, яже Бог сотвори. Сеже пророкова апостол о разных еретиках хотящих по нем быти. яко о манихиех, о марцианех, и свенетех, и евкратианех богомерских. тии бо манихеи мнеша двух богов быти разных, единаго бога в небе добраго; а другаго на земли злаго миродержителя [Епифан. на еретики глав. 26]; зле вменяя апостольское слово: и тако свою проклятую ерсь разсевали. гнушалися брашны сотвореными на земли, и проклинали их первее аки бы от злого бога сотвореными: а потом аки бы благословили их, и ели. По сих же настали лютыи и мерзскии еретицы адамитове, иже гнушалися браком честным, и обще имели жены вси, и блуды нечистоты в них полно всюду; таковыи еретицы держали бесовское учение лестное, понеже бесове их прелстиша. /Потребник иноческ. лис. 325 об./

А еже глаголет апостол и брашен не ошаятися. еретицы убо брашен удаляются не воздержания ради, но скверна быти сия глаголют. Яко же окаяннии манихеи. иже не точию брашна хулят, но и сотворшаго брашна Бога хулят. и глаголют яко брашна лукаваго бога суть сотворение. и аще кто принесет им брашно, прежде проклинают сотворшаго брашна, сеявыи тя да разсеется. и смоловыи тя да смелется, испекии тя да испечется. Северияне же вино отлагают, и лозу винную от змия быти глаголют. И Моамеф, иже агаряны прельсти, повелевает во своих богохульных списаниих вина никакоже вкушати. нечисто убо то быти глаголет. яко еретицы того ради ошаятися повелевают брашен, яко нечиста сия быти глаголют, а не пощения ради.

Иноцы же воздержание любят, и брашна чистая не укоряют. но и укоряющих проклинают. и проч. зри ниже: [лис. 357] А еже глаголет апостол яже сотвори Бог в снедение со благодарением верным. и познавшим истину. Еретицы убо не токмо не благодарят Бога сотворшаго брашно, но и хулят, якоже и прежде речеся. Иноцы же прежде вкушения благодарят Бога, и по вкушении такоже творят. Еретицы убо глаголют яко скверна суть брашна. Иноцы же всегда глаголют со апостолом, яко всяко создание Божие добро, и ничтоже отметно со благодарением, приемлемо и ядомо, освящаетбося словом Божиим и молитвою. яко не о иноцех сие рече святый апостол Павел, но о еретицех. иже брак убо равно блуду глаголют быти. брашно же скверно нарицают. /Евангелие нрав./ А не иноцы, их же ныне злоречут еретицы, ариане, и кальвенове. и из яду бесовскаго составляют на них ересь манихийскую, и адамитскую, и тех без боязни хулят, и ложь сошивают. оболгающи целомудрие чистоты, и воздержание поста святаго: блудницы и чревообъястницы иже работают чреву своему яко идолу, и чрево бог их. А еже не ясти мяса и не пити вина, се не гнушения; но воздержания вид, и еще от начала создания мира до потопа мяса не ядали, и вина не пиша: и в законе Моисеове назарейчики[?нрзб.] вина не пили, и всякаго плода от овощия и мяса. также и мяса свиннаго. Такожде и Даниил и трие отроцы, гнушахуся брашны царя Навходоносора; [1 Моис. 2; 3 Моис. 17; 4 Моис. 6; Даниил 1] Моисей и Илия и сам Господь постился мяса не яде и вина не пит 40 дний и нощий. Иоанн же святый Креститель вся дни живота своего мяса не яде, и вина не пив, и еда ли той бесовское учение держа, рцы ми о еретику еже ныне постник укаряеш, но весть ныне вся вселенная, яко они Духа Святаго полны, аще и воздержалися от добраго мяса и вина, и жены. Тож и о Матфеи евангелисте, и о Иякове Алфеове глаголют древнии богословцы [Климент Александр. гл. 2; Евсевий Кесарийск. книга 2], яко мяса не яде, и вина не пит вся дни живота своего в том не гнушалися созданием Божиим; но воздержалися, и постом греховныя страсти убивали в теле своем. ибо пост есть страшное дело демоном, и Богу любимое, и дар наичестнейший, яко канон пятый собора никейскаго свидетельствует. Истинных поклоников Божиих и постников; чин и закон иноческий узаконили апостоли по вознесении Господни, яко Лука евангелист написал в деяниах [деян. 4], иж в Иеросалиме во множестве веровавших, бысть сердце и душа едина. Ибо продающи имениа своя, все имеяху обще кроме жен. где и Ананиа некии человек с женою своею Самфирою продавши село свое, и утаил от цены, и согласилися солгати Духу Святому, их же апостол Петр предав смерти. И егда сиа уведали апостоли, тогда поразумеша яко невозможно толику множеству народа жити обще всегда, многой ради соблазны. Сего ради некоих верных от народа юнош, клятвою заклявши, и слюбом обвязующе умолиша и научиша да тако живут обще без жен. в чистоте и в доброволной нищете. и в послушании старших даже до смерти: тогда мнози соизволиша совету их, и любезно приаша дело сие честное, и тако апостоли узаконили чин иноческий, постризающи главы оных в кегреи, сиречь в старческое безженное и чистое житие. еже и Павел блаженный сотворив четырех мужей постриг [Деян. 8. 5]: и паки Акилу и Прискилу. А постригшиися, не нарицахуся тогда иноцы, но рабы Божии. яко о сем свидетельствует Дионисие Ареопагит, ученик святаго апостола Павла [Дионис. Ареоп. 8], пишучи к единому мниху Димофилу. нарицающи его рабом, и неволником. иже отнюд отсек волю; точию предал себе всего воли Божии. и яко раб несвободен у Господина своего: тако и инок никогда же упражняется от работы Божия; но безпрестани работает ему день и нощь, хвалением молением пением благодарением, бдением и пощением и богомышлением. се бо воистину дело раба Господня. Всяка добродетель христианскаго совершенства, и всех заповедей Божиих исполнение, во иноческом житии, яко доброволное убожество, чистота, послушание. Господь же яко зерцало всякой добродетели и учитель. свет совершенства, источник чистоты. сам бо родися ис пречистой Девы, и сам в девстве и чистоте пожив даже до смерти волной, и на кресте висящи, поручив пречистую Деву матерь свою ученику девственику. Сам доброволне убожество возлюбив, Бог богатый убого родился в яслех, из убогой девицы, убого поживе в мире, и не име где главы подклонити, убого на кресте наго умер сый, иже одеявся светом яко ризою. В послушании же поживе от рождения своего, послушлив быв даже до смерти крестной. отселе послушание в церкви Христовой славно, и самым Богом взаконено;

И на сии три добродетели христианскаго совершенства, иноцы обещаваются пред Богом, и обетом неизменым обязуются, на чистоту и девство истинное. на убожество доброволное, и на послушание нелицемерное, и на прочии добродетели, яже от сих яко от головнейших родятся.

Разделяетжеся иноческое житие на три чина: на общежители, и на скитницы, и на уединеныи, или пустынножители. Обретаютжеся и четвертыи между ними реченныи сарабантове; сиречь упадныи самовластницы, разбойническо живущи, кождо свое стяжание имея, и в начинани воли своей ходят, сии без всякаго закона и чина живут, лицемерствуют; а не иночествуют. /якоже негде, сказано святым Златоустом [бес. к галат. зач. 15. ст. 17, лис. 971, 1468]: нарицает таковых, испорчиным извергам, и болтунам, в намерение по своей воли ходящих/.

Непостоянным подвижникам не должно давать свободы и дерзновения, но от таковых и убегать надобно [Велик. Василия, книга 3, глав. 8. о постн.].

Блюдиться должно от подвижников непостоянных, то к тем, то другим братиям приходящих, и с безпокойными и непрестанными возмущениями волочащихся по монастырям, и под видом духовныя любви плотския исполняющих прихоти: никакой твердости, никакого постоянства, никакого благочиния, никакого разумнаго украшения в душах не имеющих, но что любопытства, и злонравия, непостоянства, и неразумия исполнено есть, лжи, и лицемерия, обмана, и хитрости ласкательства. Сии бо суть и языком ненаказании, и чревом невоздержнии, и душею же всегда надменнии, и развеваемии, и помыслы наподобие летания нетопырей имеющии, ни на что правое смотрящии, но стропотно, и развращенно летающие: паче же первыми устремлениями инное нечто представляющие, и на инное паче всякаго чаяния непостоянством разума удобопреносящиеся много ползающие, и мало впредь подающиеся. [ниже:] Тако и они всегда в телесных страстях валяющеся, никако же на духовную высоту восходят, но обращаются кругом некончаемым, похотениями телесными и сластьми водимы, и от тех в таяжде паки ввергаеми, и злаго ради произволения от злаго порабощения никогда не освобождаеми. Сии то образ овчии на прельщение зрящих являюще, внутрь обжирчивую, и злонравную, и лукавую лисицу скрывают, и многих в туюжде злобу привести тщатся; которыи управления разума не имуще, удобно как злому, так и доброму вождю последуют, тое добро быти мняще.

ПОУЧЕНИЕ НА ПОСТРИЖЕНИЕ В МОНАШЕСКИЙ ЧИН. КАК ДОЛЖНО ВСЕГДА ВОЕВАТЬ ПРОТИВ ТРЕХ ВРАГОВ

Как мирские воины во всеоружии сходятся на битву, да страшны будут врагам своим, мужественно против них ополчившись, так и Христовы воины должны быть во всеоружии духовном, желая выйти на битву против невидимых врагов. Как написано: несть наша брань к плоти и крови, но к началом и властем и миродержителем темным, против трех сильных врагов: против тела, мира и диавола. И как яснее услышим в десятой и шестнадцатой главе Евангелия от Матфея: Рече Господь Своим учеником: иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин. Иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин. Иже не приимет креста своего, и в след Мене не грядет, несть Мене достоин. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю; а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелиа, той спасет ю. Кая бо польза человеку, аще приобрящет мир весь, душу же свою отщетит, или что даст измена душу свою.

Часть первая. О ЕЖЕДНЕВНОЙ БРАНИ И КАК ИНОКИ ДОЛЖНЫ ПРОТИВ СИХ ТРЕХ ВРАГОВ ОПОЛЧАТЬСЯ И ПОБЕЖДАТЬ ИХ

В Святом Евангелии Господь ясно показал трех врагов, воюющих против душ наших. Первый наилютейший враг — диавол. Против него повелевает взять крест. Второй враг — тело наше. Сопротивляться ему повелел отвержением отца, матери, сына и дочери. Третий враг — миp. О нем сказал: аще приобрящет мир весь, кая польза ему. Против трех сих врагов должны воевать и ополчаться иноки, проходя земное поприще.

Наблюдатели сей битвы — Бог и ангелы Его, а также и диавол и ангелы его. Арена — место брани, дистанция — путь от греха до праведности. Конь — тело. Всадник и наездник — душа. Военачальник — ум. Оружие воинов Христовых: вера — как щит непобедимый, терпение — как шлем крепкий, молитва прилежная — как меч, смирение нелицемерное — как лук и стрелы. От такого оружия весьма трепещет диавол!

А вот полки сатанинские и воинства его начальники. Первые — гордыня, сластолюбие, нечистота, убийство, тщеславие, ярость и гнев. Вот над такими полками начальник диавол и грехом, как стрелою, поражает душу. Второй полк сатанинской силы — злоба этого мира, ибо тот воюет прелестью и сладостью временными и разнообразием красивых вещей. После них и само тело наше воздвигает брань на душу объедением, пьянством, вожделением блуда, леностью и прочими греховными страстями. Воистину, весьма трудна война против первого врага — брань видимого естества против невидимого. Такого врага, если не будет нам помощником Господь, победить невозможно. Но и прочих без помощи Божией не одолеем.

Первый шаг к брани и ополчению против мира мы делаем, когда отлучаемся от него и оставляем сладострастие его и прелестное желание красот, тленного богатства и временного веселья его и принимаем по образу Христову добровольную нищету. Да нищетою нашею прославим Его богатство, иже сый богат, и нас ради обнища, даже мы нищетою Его обогатимся, и приблизимся к Богу, весь бо мир в зле лежит и вся яже в мире, похоть плотская, обманывающая очи наши и гордость живота. Из-за этого и сказал апостол: не любите мира сего, ни яже в мире, аще бы кто хощет друг быти миру, враг Божий бывает. Потому бегите от мира сего, как Лот от Содомского пожара в гору безмолвной жизни Сигор, как Израиль из Египта. Спешите из греховной тьмы в Землю Обетованную, к чистой и безгрешной богоугодной жизни. От вавилонского рабства бегите к синайской свободе. Отвергните мир и прелесть его, устранитесь от него безвозвратным странствием. И так победишь полки первого врага и победою твоей обрадуешь небо и опечалишь демонов. Если же он одолеет вас и возьмет в плен души ваши, тогда, если и всего мира богатство и красоту приобретете — не получите от этого никакой пользы, ничем не выкупите из плена души ваши, или что дадите взамен за нее?

А первую крепость тела преодолеешь, если разлучишься с родственниками твоими, с отцом и матерью, с женой и детьми, с братом и сестрой, ибо, подобно мертвецам, они рабы мира и земли. Ты же шествуй к рабству Богу и уходи от земного мудрования к небу, где Христос царствует во веки!

Разлучаться же подобает не со всеми родственниками, но только с теми, кои препятствуют твоему спасению и мыслят по-земному, говоря тебе:

— Женись, сын мой, и собирай богатство в мире, работай на имущество, приобретай поля, насади виноград, собери множество рабов, радуйся всему этому во все дни жизни — ведь ты наш наследник!

Именно с такими родителями, кои вместо света показывают тьму и вместо жизни — смерть, подобает тебе разлучаться и убегать от них. Если же родители наши советуют нам благое и приводят нас к Богу и к службе Ему, то таковых родителей крепко люби и как святых принимай, воли их и совету усердно покоряйся.

С другой стороны, победишь тело и разрушишь его вторую крепость, когда, удержавшись от сладкого многоядения и безмерного пития, постом убьешь вожделение греха и уморишь блудную плотскую похоть. Так же поступай и с другими страстями и греховными прилогами. Леность побеждай бодростью, а блудное желание — целомудрием и чистотой: так как этими стрелами воюет тело с душой нашей. Плоть бо похотствует на дух, дух же на плоть, и тако друг другу противятся. Ибо и само тело наше, с одной стороны, враг нам (когда с похотью греха восстает на душу), с другой стороны — друг, так как способствует душе в добром. С Божией помощью телом могу поститься, изливать слезы, преклонять колена и творить милостыню. А без тела, одною душою, не можем сделать сего. И опять: тело хранит душу от гордости. Если в то время, как душа, Божий образ, надмевается от своего высокого рождения, посмотрит человек на тело, то смиряет свое высокоумие и понимает, что состав его — грязь и пепел. Потому и сказал св. Григорий о сочетании и разделении: «Враг милостив и друг — злоумышленник».

Если смотрит человек на земное, то становится временным и смертным, наследником огня и тьмы. Если же возведет умное око к горнему миру, тогда бывает великим, вечным и бессмертным и наследует небесный свет. Для того и вас умоляю, как рабов Христовых, да не будете пленниками земного тела и смерти, но бегите к горнему миру и бессмертному пределу, да и наследниками его света будете.

И если победите первые полки ваших врагов, тогда легко ополчитесь и против самого диавола — миродержителя и князя тьмы, против его темных властей и супротивных сил и сможете поразить их войско. Точию восприимите вся оружия Божия, да тем возможете вся отразити и погасити стрелы лукаваго разждеженныя. Трояким оружием — верою, терпением и молитвою легко разрушается вся диавольская брань и прогоняются его супротивные силы. Гордыню побеждай смирением, тщеславие — отречением от самого себя, блудодеяние — чистотою. Особенно же крестом поразишь и одолеешь этих трех врагов своих, когда возьмешь крест твоего терпения и свое на нем умертвишь тело и, распявшись миру, умрешь для греховной жизни и как труп не будешь смотреть на грех и прикасаться его. Тогда твоя победа явится как луна в день полнолуния, сияя вечною славою, и ангелы Божии выйдут навстречу тебе, радуясь. И Царь вечной славы, Христос, примет победоносца Своего и прославит его пред взорами пресветлых Своих ангелов, перед патриархами, пророками и апостолами, и причтет к лику преподобных, и в Царствии Небесном место дарует.

Часть вторая. О НАЧАЛЕ ИНОЧЕСТВА И ЧТО СИМВОЛИЗИРУЕТ СОБОЙ ИНОК

Инок — исполнитель всех заповедей Христовых, исполнение христианства, бездна смирения, столп терпения, незабвенная память смерти, неоскудеваемый источник слез, сокровище чистоты, посмеяние над тленным, попиратель всех красот и прелестей сего мира, самовольное умерщвление. Инок — ежедневный мученик и понудитель себя самого, богоприятная жертва, вечногорящий светильник духовной премудрости, ум просвещенный, зритель всего видимого и невидимого, быстронесущаяся молитва, богомыслие, сердце чистое, неумолкающие уста Божией хвалы, жилище Святой Троицы, зрелище для ангелов и людей, ужас для бесов. Инок назван так, потому что у него иная жизнь — не телесная, а духовная, иная деятельность, иная пища, иная одежда и работа, и живет он в ином веке. Называется инок и черноризцем — от черной и плачевной одежды. Называется и монахом, или уединенным и беспечальным, как должный един со единым Богом иметь общение.

Вот законоположители и учители таковой жизни. Первый — Мельхиседек, священник Бога Вышнего, живший без жены и без родственников в пустыне. Второй — чудный Илия, живший без жены в пустыне Хорив. Третий — Иоанн Креститель, живший в пустыне Иорданской без жены и выше всякого стяжания; не ел мяса и вина не пил, нося власяницу — одежду плача. А теперь ясно покажем законность и древность иноческого чина, Самим Господом нашим Иисусом Христом узаконенного и утвержденного. Ведь Сам Господь жил чистым, девственным житием, был бедным и нестяжательным. Так же и апостолы Его шли вслед за Христом, оставив отца и мать, жену и детей и все, что в мире. Потому иноки последуют Христову учению и совету и жизни апостольской подражают. Оставляют все, что есть в мире красивое и прелестное, и похоть их. Оставляют гордость житейскую, женитьбу, веселие и покой телесный и богатство временное. Сами же идут вслед за Христом, взяв крест свой— добровольное терпение и убожество, и девство, скитающеся в пустынях и горах. И вместо светлых домов живут в темных пещерах, в вертепах и в пропастех земных. Живут в пустынях со зверями и птицами небесными вместо жены и детей. Вместо богатой одежды, вкусной пищи и пития — нищее рубище, голод и жажда воды. Вместо хмеля и веселья — плач, воздыхание и слезы. Ложе их — земля, а покров — небо. Все это — их повседневного терпения крест-власяница. Возненавидели иноки житейскую суету и не связаны житейскими делами, женою, детьми и хозяйством. Избрав лучшим для себя блаженство, не отягощаются богатством, дабы можно было удобнее послужить Господу и угодить Богу. Всяк бо оженивыйся печется како угодити жене, так же и жена мужу, а не оженивыйся печется како угодити Богови своему и тому верно послужить. К тому же и то известно, что жить с женою — сие по естеству; так живут и животные и язычники. А чтобы жить без жены в девстве и чистоте — это выше естества, это дело ангельское и жительство святых Божиих угодников, кои всегда работают Господу. Как и апостол говорит: тот, кто постится и молится, да отлучится на время от жены. Но иноки всегда, до самой смерти пребывают в посте и молитве и потому не имеют жен. Но и в Ветхом Законе было повелено: приступающие к Господу, да отлучаются от жен. Иноки же вечно работают и предстоят на службе Его и потому отлучились от жен до самой смерти и так, в чистоте, работают Ему, как близкие Его слуги. А еретики уничижают иноков, что будто бы они гнушаются брака и пищи, и приводят на них слово апостольское: Яве дух глагола: яко в последняя времена отступят нецыи от веры, внемлюще учениям бесовским, воэбраняюще женитися, и удалитися от брашен, яже Бог сотвори. Но это пророчествовал апостол о разных до нас бывших еретиках — о манихеях, маркионитах, евионитах и евхитах богомерзких. Те манихеи признавали двух разных богов: одного Бога на небе доброго, а другого на земле — злого миродержителя. Лукаво понимая апостольское слово, рассеяли они свою проклятую ересь и гнушались пищей, сотворенной на земле. Но чтоб не есть мясо и не пить вина — это не гнушение, а разновидность воздержания. И еще в начале, от создания мира до потопа, мяса не ели и вина не пили. И в законе Моисеевом назореи не пили вина и сикера и мяса не ели. Так же и Даниил и три отрока гнушались мясом снедей царя Навуходоносора. Моисей, и Илия, и Сам Господь постились, не ев мяса и вина не пив, сорок дней и ночей. А святой Иоанн Креститель не ел мяса и не пил вина всю свою жизнь. Неужели он держался бесовского учения? Ответь мне, еретик, постников ныне укоряющий! Но вся вселенная знает, что были они исполнены Святого Духа, так как воздерживались от доброго мяса и от вина и от жены. То же самое и о Матфее евангелисте и об Иакове Алфеевом рассказывают древние богословы, что они мяса не ели и вина не пили всю свою жизнь. И, поступая так, не гнушались созданием Божиим, но воздерживались и постом страсти греховные убивали в теле своем. Ибо пост — для демонов страшное дело, а Богу любимое и дар величайший, как и пятый канон Никейского Собора свидетельствует. Чин постнический и закон иноческий для истинных поклонников Божиих узаконили апостолы после Господнего Вознесения, как евангелист Лука пишет в Деяниях: иже во множестве веровавших бысть сердце и душа едина в Иерусалиме. Ибо продавая имения свои, все имели общим, кроме жен. А Анания с женой Сапфирой солгали и умерли, утаив для себя от цены проданного. После этого апостолы некоторых юношей из верующего народа, клятвою закляв и обязав обещанием, умолили и научили — да живут без жен, в чистоте, в добровольной нищете и в послушании, стоя в этом даже до смерти. Многие тогда послушали их совет и с любовью приняли это славное дело. Так, постригая головы их в Кенхреях, апостолы узаконили чин иноческий, то есть славную старческую жизнь без жен. То же самое сделал и Павел, когда постриг четырех мужчин и Акилу и Прискиллу. Но постригшиеся не назывались иноками, а рабами Божиими, как свидетельствует Дионисий Ареопагит, восьмой ученик святого апостола Павла, в письме к одному монаху Демофилу называя его рабом Божиим и невольником, который совершенно отсек свою волю и предал всего себя воле Божией. И, как раб не свободен у господина своего, так и инок никогда не празден от работы Божией, но беспрестанно работает для него день и ночь хвалением, благодарением, молением, пением, бдением, пощением и богомыслием. Вот, воистину, дела раба Господня! В иноческой жизни — всякая добродетель христианского совершенства и исполнение всех заповедей Божиих, ибо в ней — добровольная нищета, чистота и послушание. Господь же наш Иисус Христос, как зеркало и учитель всякой добродетели, — есть свет совершенства и источник чистоты. Ибо Сам Он родился от Пречистой Девы и в девстве и чистоте жил до самой вольной смерти и, вися на кресте, поручил Пречистую Деву, Матерь Свою, ученику и девственнику. Сам Он возлюбил добровольную бедность: Бог богатый, в бедных яслях родился от бедной Девы. Бедно жил в мире, не име где главы подклонити, беден и наг на кресте умер Тот, Который одеваяйся светом яко ризою. В послушании же жил от рождения Своего, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. И с тех пор послушание в славной Христовой Церкви узаконено Самим Богом.

И хранить эти три добродетели христианского совершенства иноки перед Богом обещают и клятвенно обязуются: чистоту и девство истинное, бедность добровольную и послушание нелицемерное, а также и прочие добродетели, которые от этих, как от главных, рождаются.

Подразделяется же иноческое житие на три части, или на три чина: а) общежительный; б) скитский; в) уединенное пустынножительство. Есть же между ними и четвертый чин, называемый упадлый. Это — самовластники, по-разбойничьи живущие, имея каждый свое имущество, и по началам собственной воли ходят. Они, как говорит прп. Кассиан, живут без всякого чина и закона — лицемерят, а не иночествуют. А чины иноческие должны украшать себя всякою добродетелью: смирением, целомудрием, терпением, любовью, постом и молитвою.

Итак, молю иночествующих:

— Не будьте рабами лености и гнусности, в страсе и трепете соделовающе спасение свое. Ум украшайте богомыслием — сие дело истинно славное и истинно иночествующих. Не дремоту и сон любите, но молитву прилежную в устах ваших творите. Не временного века тленных вещей ищите, но — будущего вечных. Если так сделаешь — рабом истинным Божиим будешь. А Господь твой глаголет: идеже Аз буду, тамо и слуга Мой со Мною воцарится, во славе Царствия Моего.

Его же всех нас сподоби Христе Боже наш, да там Тебя хвалим вместе с Отцом и Сыном и Духом Святым ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Перевод А. П. Власюка

Поучение на пострижение в монашеский чин[1] (перевод)

Как должны иноки всегда воевать против трех врагов

Как воины этого мира, сходясь для битвы, облагают себя всяким оружием, чтобы быть страшными для врагов своих, и мужественно ополчаются против них, так и Христовы воины должны себя облагать всяким оружием духовным, когда собираются выйти на брань против невидимых врагов. Как написано, «несть наша брань к плоти и крови, но к началом и властем и миродержителем» (Еф. 6, 12) темным, к трем сильным врагам — телу, миру и диаволу. Да услышим яснее в Евангелии от Матфея в главах 10 и 16, как сказал Господь Своим ученикам: «Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин. Иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин. Иже не приимет креста своего, и в след Мене не[2] грядет несть Мене достоин» (Мф. 10, 37–38). «Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю, а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия, той спасет ю. Кая бо польза человеку, аще приобрящет мир весь, душу же свою отщетит, или что даст человек измену за душу свою?» (Мф. 16, 25–26).

Часть первая. О ежедневной брани и о том, как иноки должны ополчаться против этих трех врагов и побеждать их

В святом Евангелии Господь явно указал трех врагов, воюющих против нашей души. Первый, наилютейший враг — диавол, против которого Господь повелевает взять крест. Второй враг — тело наше со свойственным ему, — ему противиться Он повелел отвержением отца, матери, сына и дочери. Третий враг — мир; об этом Он сказал: «Аще приобрящет мир весь, кая польза ему?» (см. Мф. 16, 26).

Против трех врагов иноки должны воевать и на них ополчаться всегда, когда бегут на ристалище этого мира (см. 1 Кор. 9, 24). Зрители этой брани — как Бог и ангелы Его, так и диавол и его ангелы. Место брани — расстояние между праведными и грешными. Конь — тело. Всадник и ездок — душа, начальник воинства — ум. Оружие воинов Христовых — вера, как щит непреоборимый. Терпение — как шлем крепкий. Молитва прилежная — как меч. Смирение нелицемерное — как лук и стрелы. Такого оружия весьма боится диавол.

Полки же сатаны и начальники его воинства: первый полк — гордыня, лакомство, нечистота, убийство, тщеславие, ярость, гнев. Диавол над ними начальствует и грехом, как стрелой, поражает душу. Второй полк сатанинской силы — злоба этого мира, ибо он воюет обольщением и сладостью временной и разнообразными красотами. Потом же и само наше тело воздвигает брань свою на душу объедением, пьянством и вожделением блуда, леностью и прочими страстями греховными. Действительно весьма трудная у нас брань против первого врага: у видимого естества с невидимым. «Аще не Господь помощник нам будет» (см. Пс. 93, 17) против такого врага, мы не сможем его победить. Но и прочих без помощи Божией мы не одолеем.

Первая ступень к брани и ополчению против этого мира — когда мы удаляемся от него, оставляя его сладострастие и обольстительное мечтание о его красотах, тленном богатстве, временном веселии, и принимаем Христов образ добровольной нищеты, дабы нищетой нашей прославить богатство Того, Кто, будучи богат, обнищал ради нас, чтобы мы обогатились Его нищетой (см. 2 Кор. 8, 9) и приблизились к Богу. Ибо «мир весь во зле лежит» (1 Ин. 5, 19), и все, что в мире, — прельщающая очи наши похоть плотская и гордость житейская (см. 1 Ин. 2, 16).

Поэтому апостол сказал: «Не любите ни мира сего, ни того, что в мире (см. 1 Ин. 2, 15), ибо если кто хочет другом быть для мира, становится врагом Божиим» (Иак. 4, 4). А потому бегите от этого мира, как Лот от сожжения Содома на гору безмолвного жития Сигор, как Израиль из Египта. Спешите из тьмы греха в землю обетованную, к богоугодному житию, чистому и безгрешному. От вавилонского рабства бегите к синайской свободе. Отвергните мир и пребывающее в нем обольщение, устранитесь от него странствием невозвратным. И так победишь полки первого врага, и победой твоей возвеселишь Небо, и печаль доставишь демонам. Если же он одолеет вас и возьмет в плен души ваши, тогда, даже если и всего мира богатство и красоту приобретете, не будет от этого никакой пользы. Ибо никакими вещами не выкупишь из плена души твоей — или какой выкуп дашь за нее? (см. Мф. 16, 26)

Силу же первой крепости тела преодолеешь, если разлучишься с родственниками своими — отцом, матерью, женой, детьми, братом и сестрой, — ибо они остаются в мирском земном служении, как мертвецы (ср.: Мф. 8, 21–22; Лк. 9, 59–60). Ты же спешишь к служению Божию и отходишь от земного мудрования к небесному, туда, где Христос царствует во веки. Разлучиться же подобает не вообще со всеми родными, но только с теми, которые препятствуют твоему спасению и мудрствуют о земном, говоря: «Женись, сын, и собирай богатство в мире, трудись ради имущества, приобрети села, насади виноградники, собери множество рабов — и веселись среди этого во все дни жизни твоей, ибо ты наследник дома нашего». Подобает бежать от тех родителей и разлучаться с такими, которые вместо света показывают тьму и вместо жизни смерть. Если же родители наши советуют нам благое и приводят нас к Богу и к служению Ему, таких родителей следует крепко любить и почитать за святых и воле и совету их усердно следовать.

Вновь одолеешь тело и разоришь силу его второй крепости, если удержишься от сладкого многояденья и безмерного питья, — тогда постом убьешь вожделение греха и уморишь блудную плотскую похоть. Так же преодолеешь и иные страсти или прилоги греховные: леность разрушишь бодростью, желание блуда — целомудрием чистоты, ибо таковыми стрелами тело воюет против нашей души. «Плоть бо похотствует на дух, дух же на плоть и тако друг другу противятся» (Гал. 5, 17). Ибо и самое тело наше по своей природе враг нам, поскольку похотями греха своего воюет с душой. Но оно, напротив, и друг, потому что помогает душе в добром. Телом, с Божией помощью, могу поститься, проливать слезы, преклонять колена, творить милостыню — этого нагой душой, без тела, мы сделать не можем. И еще тело хранит душу от гордости, ибо душа — сущность высокого рода, как Божий образ, и поэтому высокоумием возносится. Если же обратит взор на тело, тогда смиряет свое высокоумие и уразумевает, что тело берет начало из грязи, а человек — прах.

Потому святой Григорий сказал о соединении и отчуждении души и тела: враг милостивый и друг-наветчик. Ибо если человек воззрит на дольний мир — тело, тогда бывает временным, смертным, наследником огня и тьмы. Напротив, если обратит разумное око к горнему миру, тогда будет великим, вечным, бессмертным и света небесного наследником. Поэтому и вас, как рабов Христовых, молю: не будьте пленниками дольнего мира — тела и смерти, но переходите к горнему миру и пределу бессмертному, чтобы явиться наследниками его света.

И если победите первые полки врагов ваших, тогда сможете с легкостью ополчиться и против самого диавола, миродержителя, князя тьмы, властей его темных и сил противных и поразить их воинство. Только примите всеоружие Божие, чтобы смогли вы им отразить и погасить разжженные стрелы лукавого (см. Еф. 6, 13 и 16). Ибо трояким оружием — верой, терпением и молитвой — разрушается и легко прогоняется вся брань диавола и силы его: гордыня — смирением, тщеславие — отречением от самого себя, блудодеяние — чистотой.

В особенности же крестом поразишь и преодолеешь этих трех врагов твоих, когда примешь крест твоего терпения и на нем умертвишь свое тело, распявшись миру, и умрешь для греховной жизни. И, как мертвый труп, не будешь смотреть на грех и прикасаться к нему. Тогда твоя победа явится, как луна во время полнолуния, в сиянии вечной славы, и ангелы Божии, радуясь, выйдут навстречу тебе, и Царь вечной славы Христос примет победоносца Своего, и прославит его пред собранием пресветлых ангелов Своих, пред патриархами, пророками и апостолами, и к лику этих праведников причислит, и в Царствии Своем Небесном место дарует.

Часть вторая. О начале иноческом и о том, что значит быть иноком

Инок есть исполнитель всех заповедей Христовых, совершенство христианства, бездна смирения, столп терпения, непрестанное памятование смерти, неоскудевающий источник слез, сокровище чистоты, осмеятель всего тленного, попратель всего приятного и соблазнительного в этом мире, добровольное самоумерщвление. Он — повседневный мученик и понудитель своего естества, богоприятная жертва, присногорящий светильник премудрости духовной, ум просвещенный, созерцатель всего видимого и невидимого, скоро восходящие моления, богомыслие, сердце чистое, неумолкающие уста хвалы Божией, жилище Святой Троицы, зрелище для ангелов и людей, устрашение для бесов.

Назван он иноком потому, что имеет иное жительство, не телесное, но духовное, у него иное делание, иной век, иная пища, иные одеяние и работа. Называется и черноризцем по черной и плачевной одежде; называется и монахом, или уединенным, беспечальным, — один с Единым Богом должен иметь общение.

Иноческой жизни законоположники и учители: первый — Мелхиседек, священник Бога Вышнего, живший без жены, без сродников в пустыне (см. Евр. 7, 1 и 3). Второй — Илия чудный, живший без жены в пустыне Хоривской. Третий — Иоанн Креститель, живший в пустыне Иорданской без жены, без всякого имущества, не вкушавший мяса и не пивший вина, носивший одежду плача — власяницу. О законе и древности чина иноческого ясно засвидетельствуем, что он Самим Господом нашим Иисусом Христом узаконен и утвержден. Ибо Сам Господь жил без жены в девстве, житием чистым, в бедности и нестяжании. Также и апостолы Его, оставив отца и мать, жену и детей и всё, что в мире, пошли вслед за Христом.

Потому иноки следуют христову учению и совету и подражают житию апостольскому. Ибо они оставляют всё, что есть приятного и соблазнительного в мире, гордость житейскую и вожделение всего сладостного. Оставляют женитьбу, веселье, покой телесный и богатство временное, сами же идут вслед за Христом, взяв крест свой: добровольное терпение, убожество и девство, — скитаясь в пустынях и горах. Вместо светлых домов — темные пещеры, вертепы и пропасти земли (см. Евр. 11, 38). Вместо жены и детей — в пустынях звери земные и птицы небесные. Вместо светлых одежд и сладкой пищи и пития — власяница, худая одежда, голод и немного воды для утоления жажды. Вместо хмеля и веселья — плач, воздыхание и пролитие слез. Ложе их — земля, а покров — небо. всё это — их вольный крест повседневного терпения. Ради того иноки возненавидели житейскую суету, не связывают себя житейскими куплями (см. 2 Тим. 2, 4), женой, детьми и домами. Богатством они себя не отягощают, чтобы удобнее послужить Господу и угодить Ему, и потому избирают для себя лучшее блаженство. Ведь всякий женатый заботится о том, как угодить жене, также и жена — мужу, а неженатый заботится, как угодить Богу своему (см. 1 Кор. 7, 32, 33) и Ему верно послужить. К тому же знают они и то, что с женой жить — это по естеству, так живут и звери, и язычники. А жить без жены, в девстве и чистоте, — это выше естества, ибо есть дело ангельское и житие святых угодников Божиих, которые всегда служат Господу.

Как и апостол говорит, «если кто постится и молитву творит, такой да отлучится от жены на время» (ср.: 1 Кор. 7, 5). Но иноки всегда пребывают в посте и молитве до самой смерти, потому и жен не имеют. Да и в Ветхом законе повелено, чтобы приступающие служить Господу отлучались от жен (ср.: Исх. 19, 15). иноки всегда работают Богу, всегда предстоят на службе Его, потому отлучаются они от жен до самой смерти и так в чистоте служат Ему как верные рабы Его.

Хотя еретики и уничижают иноков за то, что они якобы гнушаются брака и пищи, и приводят против них слово апостольское: «Ясно сказал Дух, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая учениям бесовским, запрещая жениться и употреблять в пищу то, что Бог сотворил» (см. 1 Тим. 4, 1 и 3), однако так апостол пророчествовал о разных еретиках, которые будут после апостолов: о манихеях, маркионитах, евионитах и евтихианах богомерзких. Те, которые назывались манихеями, признавали двух разных богов: одного бога на небе — доброго, а другого на земле — злого миродержителя. И в таком виде, превратно понимая апостольское слово, свою проклятую ересь распространили, гнушались пищи, приготовленной на земле. Потому не есть мяса и не пить вина — это не презрение, а вид воздержания.

И еще с самого начала, от создания мира, до потопа мяса не ели и вина не пили. И в законе Моисеевом назореи вина не пили (ср.: Чис. 6, 3) и всяких овощей и мяса, так же как и мяса свиного, не ели (ср.: Лев. 11, 7; Втор. 14, 8). Также и Даниил с тремя отроками гнушались мясной пищи царя Навуходоносора. Моисей, Илия и Сам Господь постились, не вкушая мяса и не употребляя вина сорок дней и ночей. Святой же Иоанн Креститель во все дни жизни своей мяса не ел и вина не пил. И неужели он держался бесовского учения? Скажи мне, еретик! Ты, ныне укоряющий постников! Но знает вся вселенная, что они были исполнены Духа Святого, поскольку воздерживались от хорошего мяса, вина и жены.

То же самое говорят древние богословы и о Матфее-евангелисте, и об Иакове Алфееве: они мяса не ели и вина не пили во все дни жизни своей. Они не гнушались тем, что создано Богом, но воздерживались и постом убивали греховные страсти в теле своем. Ибо пост есть дело страшное для демонов, а для Бога любимое и дар честнейший, как свидетельствует пятое правило Никейского Собора.

Чин же и закон иноческий для тех, кто истинно поклоняется Богу (см. Ин. 4, 23), и постников установили апостолы по вознесении Господнем, как пишет евангелист Лука в деяниях: «У множества же уверовавших в Иерусалиме было одно сердце и одна душа. Ибо они, продавая имения свои, все имели общим» (см. Деян. 4, 32), кроме жен. Вот и Анания с женой Сапфирой солгали в цене и умерли, поскольку не сделали деньги общими, утаив из цены. Поэтому апостолы, клятвой закляв и обещанием обязав неких верных из народа юношей, умолили их и научили жить без жен, в чистоте, добровольной нищете и послушании, оставаясь в том до самой смерти. Тогда многие последовали их совету и благосклонно приняли это честнóе дело. И так апостолы узаконили чин иноческий, постригая головы оных юношей в Кенхреях, на иноческое безбрачное и чистое житие. Это же сделал и святой Павел, когда постриг четырех мужей и Акилу с Прискиллой (см. Деян. 21, 23–26 и Деян. 18, 18).

Постригшиеся же назывались не иноками, но рабами Божиими, о чем свидетельствует Дионисий Ареопагит, восьмой ученик святого апостола Павла, в письме к одному монаху Димофилу, называя его рабом Божиим и невольником, совершенно отсекшим свою волю и предавшим всего себя воле Божией. И как раб не свободен у господина своего, так и инок никогда не бывает праздным в служении Богу, но беспрестанно служит Ему день и ночь — хвалением, благодарением, молением, пением, бдением, пощением и богомыслием. Вот истинные дела раба Господня. Вся добродетель христианского совершенства и всех заповедей и совершенств Божиих в иноческом житии заключается в добровольном убожестве, чистоте, послушании. Господь же наш Иисус Христос — зеркало всякой добродетели и ее учитель, свет совершенства, источник чистоты. Ибо Сам Он родился от Пречистой Девы и Сам жил в девстве и чистоте до самой смерти вольной. И когда висел на Кресте, поручил Пречистую Деву, Матерь Свою, ученику и девственнику. Сам возлюбил добровольное убожество: богатый Бог родился в убогих яслях, от убогой Девы, убого пожил Он в мире и не имел где главу приклонить (см. Мф. 8, 20). Убогим и нагим умер на Кресте Тот, Кто одевается «светом яко ризою» (Пс. 103, 2). В послушании Он провел жизнь от рождения своего, «послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя» (Флп. 2, 8).

И с тех пор послушание в славной Церкви Христовой узаконено Самим Богом. Иноки дают обет перед Богом и с клятвой обязуются хранить эти три добродетели христианского совершенства: чистоту и девство истинное, убожество добровольное и послушание нелицемерное, а также исполнять прочие добродетели, которые от этих трех, как от главнейших, рождаются.

Иноческое житие разделяется на три части, или три чина: первый — общежительные иноки, второй — скитские и третий — уединенные пустынножители. Встречается между ними и четвертый, называемый «упадлый». Это — самовольники, по-разбойнически живущие; каждый из них свое имущество имеет и по влечениям своей воли поступает. Они живут без всякого чина и закона, лицемерят, а не иночествуют, как сказал Кассиан. Иноки же, живущие по чину, должны украшать себя всякою добродетелью: смирением, целомудрием, терпением, любовью, постом и молитвой.

Потому молю иночествующих: не будьте рабами лености и гнусности, но, в страхе и трепете соделывая спасение свое (Флп. 2, 12), ум украшайте богомыслием, ибо это дело истинно честнóе и свойственно истинно иночествующим. Не дремание и сны любите, но молитву прилежную устами вашими творите. Не тленных благ временного века ищите, но вечных благ будущего. Если это исполнишь, тогда будешь истинным рабом Божиим. А Господь твой говорит: «где Я, там и слуга Мой со Мной воцарится во славе Царствия Моего» (см. Ин. 12, 26). Этого Царствия и всех нас сподоби, Христе Боже наш, да там Тебя хвалим вместе с Отцом и Духом Святым ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

[2] Так у преподобного Паисия.

Источник:http://www.sestry.ru/church

Примечания

1. Перевод выполнен по тексту: Устав старца Паисия [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://paisius-niamets.orthodoxy.ru/. 16.01.2003.

2. Кир — сокращение греческого слова kÚrioj (кириос), что значит «господин». Уважительное обращение.

3. Имеется в виду разрешение и неразрешение определенной пищи.

4. Подразумевается особое чинопоследование, совершаемое в монастырях после литургии во время трапезы, — чин о Панагии.

5. От греческого metÒci — монастырское подворье, село, принадлежащее монастырю.

6. Имеется в виду: поставлен в настоятели.

Комментарии для сайта Cackle