Клайв Льюис: «Я пишу о расторжении брака рая и ада»
Мы привычно сетуем о теплохладности — том грехе, который обличал Господь и который так тихо свойственен многим из нас. Так вот «Расторжение брака» Клайва С. Льюиса — книга «антитеплохладная». Книга о реальности добра и зла, ада и рая, но лишенная морализма. Но не лишенная христианского любопытства. О своем прочтении этой книги рассказывает философ и филолог Марина Михайлова в своей лекции «Автобус следует по маршруту «Ад — рай»: «Расторжение брака» К. С. Льюиса». Предлагаем выдержки из лекции.
В этой книге слышится очень большая правда
Предисловие к произведению Льюис заканчивает словами:
«…прошу читателя помнить, что перед ним — выдумка. Конечно, в ней есть нравственный смысл, во всяком случае, я к этому стремился. Но самые события я придумал, и ни в коей мере не выдаю их за то, что нас действительно ждет. Меньше всего на свете я пытался удовлетворить любопытство тех, кого интересуют подробности вечной жизни».
Льюис был очень трезвым человеком, хотя и великим сказочником. Никому не известно, что уготовал Господь любящим и не любящим Его после смерти. Мы не можем никакими человеческими терминами описывать устройство иного мира.
Но именно в силу того, что Льюис так честно и просто отказывается от визионерства и простоватой мистики, в этой книге слышится очень большая правда.
Перед нами описание сновидения, сон из тонких снов, значительных, исполненных всяческого смысла. Из ада в рай ходит регулярный автобус. Простота и метафорическое богатство этого образа велики и удивительны.
Есть прямое сообщение между Адом и Раем. И только от человеческой воли и выбора зависит, совершить это путешествие или нет.
Наш герой садится в автобус, который привозит его в преддверие рая, он проводит там некоторое время, наблюдает людей, слышит их разговоры, переживает разнообразные сложные чувства.
Цитаты как строительные кирпичи
На цитатах-кирпичах любимой книги можно построить здание своих собственных основательных суждений. Можно использовать цитаты как монолитные истины и такую цитату-кирпич использовать для борьбы с оппонентом — дать ему по голове цитатой какого-нибудь мудреца, и он, как говорил Достоевский, «стушуется и даст задний ход».
А можно относиться к цитатам и вообще к чужим текстам как к репликам в диалоге, как к поводу для самостоятельного размышления, как к тому, что пробуждает нашу собственную мысль.
Предлагаю вам ознакомиться с некоторыми цитатами и сценами из этого замечательного произведения не потому, что это примеры богословской истины в последней инстанции, а потому что здесь есть о чем подумать. Это текст, который взывает к каждому из нас, потому что, в конечном счете, нам придется вопросы отношения к добру и злу, к собственной судьбе посмертной решать самостоятельно. Никто за нас этого не сделает. Как говорит христианская традиция, наша жизнь — это постоянный выбор, и то, что нас ожидает впереди, после этой жизни земной — это тоже наш свободный выбор и результат многих земных выборов.
«Мы никак не называли этот город. А вы его как называете? — Адом»
«Почему-то я ждал автобус на длинной уродливой улице. Смеркалось; шел дождь. Сумерки никак не могли сгуститься во тьму, а я не мог добраться до мало-мальски сносных кварталов. Куда бы я ни шел, я видел грязные меблирашки, табачные ларьки, длинные заборы, с которых лохмотьями свисали афиши. Людей я не встречал. В городе как будто не было никого, кроме тех, кто ждал автобуса».
Город унылой повседневности в ее самом худшем варианте. Очередь, которая собралась к автобусу, очень быстро редеет. Кто-то подрался, кто-то у кого-то что-то украл, кто-то сказал, что с такими уродами в рай не поедет. Поэтому в автобус стали садиться не многие. Конечно же, у дверей устроили страшную свалку несмотря на то, что мест хватило бы всем.
Люди не хотят в аду быть рядом, они бесконечно раздражают друг друга, обвиняют и ссорятся.
«Автобус был залит ясным светом, и светом жестоким. Увидев лица моих спутников, я содрогнулся. Одни были иссохшие, другие распухшие, одни — по-идиотски злобные, другие — совершенно пустые, но все какие-то линялые перекошенные. Казалось, если свет станет ярче, они развалятся на куски».
Ничего хорошего ни в этом городе, ни на лицах людей нет. Этот город — ад, из которого уезжает автобус, призрачный. Там все такое мечтательное, из дыма или пара сотканное. Там для того, чтобы что-то получить, достаточно об этом просто подумать. Полученное будет тоже дырявое, из дыма сделанное. Людей в этом городе мало, потому что они не хотят друг друга видеть.
Когда пассажиры автобуса наконец рассаживаются, выясняется, что очень разные у всех мотивы для путешествия из ада в рай. Например, один господин говорит, что поскольку в их городе все ненастоящее, то он хочет наладить бизнес, и привозить в город из Рая настоящие плотные предметы. Тогда на экономической платформе начнется консолидация граждан и будет большой социальный расцвет.
Очевидно, что люди отправляются на автобусе в рай абсолютно не за радостью и не от горя. Они продолжают вот этот ад с его соображениями эгоистической пользы, какой-то такой судорожно понятой внутренней свободы, они хотят этот ад затащить в рай.
«Мне стало свободно и страшновато…»
Появляется замечательная картина рая. Автобус прибыл по назначению. Самое интересное в раю заключается в том, что там все плотное и настоящее. И по отношению к этому настоящему наш герой и все вновь прибывшие вдруг обнаруживают свою призрачность. Они сквозные, через них все видно. Они наступают на траву, и эта трава оказывается колючей и острой, как будто сделана из металла или из камня. Герой пытается поднять какой-то лепесточек с земли и еле-еле его может оторвать, так он тяжел.
Эти игры, правда, не с плотностью, а с размером предметов, уже блистательно осуществил Джонатан Свифт. Гулливер попадает сначала в страну очень маленьких людей и обнаруживает себя великаном. При этом вопрос о норме здесь не может ставиться, потому что для человека лилипуты маленькие, а для лилипутов Гулливер человек-гора. Потом Гулливер попадает к очень большим людям и тогда ощущает себя крошечным. То есть, что нормальное, а что нет, и кто кому призрак, это всегда обсуждаемо. И здесь то же самое.
Мир человеческий по отношению к аду, конечно, плотный и настоящий. А по отношению к раю — он призрачный и неустойчивый, не настоящий.
Об этом Льюис говорит в предисловии:
«А как же земля?» — спросите вы. Мне кажется, для тех, кто предпочтет ее небу, она станет частью Ада, для тех, кто предпочтет ей небо — частью рая».
Так наша земная жизнь, это ад или рай? Это зависит от того, куда мы движемся, и в полноту чего созревает наша душа — в полноту добра или зла.
А человек, он призрачен или плотен? Зависит от того, куда он идет. Если он идет в рай, то, конечно, наше состояние по отношению к райской полноте славы Божьей, которая там во всем отражается, не окончательное и не совершенное. Если человек идет в ад, то тогда, конечно, по сравнению с этой адской гнилью и пустотой мы еще ничего себе, нам хотя бы есть что разрушать, а там уже сплошные призраки.
Так вот, наш герой попадает в этот плотный крепкий мир, замечательно сияющий, очень красивый и очень страшный одновременно. Там действительно страшно, потому что мы к такому не привыкли.
Каждого человека, который попадает в этот прекрасный мир, кто-то встречает, оказывает ему помощь и поддержку, чтобы он не был одинок.
Главного героя встречает его любимый писатель Джордж Макдональд:
«Глаза у него были зоркие, словно он долго жил в пустынных, открытых местах, и я почему-то догадался, что их окружали морщины, пока бессмертие не омыло его лица».
Льюис своего любимого писателя упоминает, потому что для него первое знакомство с Христом началось со сказочных повестей Макдональда.
«Тут у вас принимают всяких убийц… А мне это не годится»
Дальше начинаются невероятно грустные истории: люди отказываются от этой помощи и поддержки.
К одному из пассажиров автобуса выходит Сияющий Дух, чтобы помочь ему пройти долгий путь через облака и сияющие горы до рая. Прибывший на автобусе из ада Призрак признает в Сияющем Духе бывшего убийцу, начинает стыдить его: «А тебе не стыдно на себя глядеть?!» Утверждать, что сам-то он человек добродетельный, всю жизнь жил правильно и с убийцами ему не по пути: «Он просто радовался, что может угрожать».
Сияющий Дух пытается объяснить несчастному:
«Ты не делал все, что мог, не жил как надо. Никто из нас не жил как надо… Меня послали просить прощения у тебя и служить тебе».
Не слушая рассуждений Сияющего Духа и не желая принимать от «убийцы» помощи, Призрак удаляется со словами: «Вернусь домой. А ну вас всех!»
Человек отказывается от входа в рай не потому, что его кто-то туда не пускает, а потому, что он не принимает рая по своей собственной свободной воле. Говорит, если здесь «такие», то ему, добропорядочному, с ними не по пути.
Но это только в аду исполняются все наши желания. Я чего-то там помыслил, и тут же оно получилось — туманное, зыбкое. А рай обладает плотностью и крепостью, и мы можем войти туда только на Божьих условиях. И если что-то не нравится, то, ну что ж, — можно отказаться и уйти.
«Я тебя веду не в страну вопросов, а в страну ответов»
Другая пара, Призрак и Дух, — бывшие священники, богословы. Дух уговаривает Призрака пойти с ним. Призрак обдумывает это «занятное предложение» и хочет удостовериться, что сможет быть полезен в раю, сможет развернуть «дарованные ему Богом дары и проводить свободные исследования в духовной жизни».
«Нет, — сказал Дух, — ничего этого я тебе не обещаю. Ты не принесешь пользы, не развернешь дарований, ты получишь прощение».
«И свободные исследования там не нужны, я тебя веду не в страну вопросов, а в страну ответов. И ты увидишь Бога».
Но Призраку хотелось бы что-то пообсуждать, он рассказывает про богословский кружок в Аду, где богатая интеллектуальная жизнь, обсуждаются разные вопросы, делаются доклады.
Ответ Духа «Здесь нет религии, здесь Христос, здесь нет философии, иди и смотри, ты увидишь того, кто реальнее всех фактов» Призрака не устраивает. Ведь он слишком привержен разговорам, богословским рассуждениям.
Как это все остроумно и здорово у Льюиса! Любовь к религии может привести человека в ад. Если ему религия интереснее, чем Бог, то он в рай не войдет. Ему так вот захочется и дальше обсуждать какие-то вопросы, ставить какие-то проблемы.
Религия может оказаться непреодолимым препятствием на пути к Богу.
«Для чего мы приходим на свет? — Чтобы обрести радость. Попытайтесь, начните»
История про даму, которая страдает излишней стыдливостью: «Ай, я не могу сюда войти, потому что я прозрачная, вы все меня видите». Ответ Духа: «Ты сможешь стать другой только тогда, когда сделаешь шаги. Мы все были такими, а потом мы стали плотными». Но дама визжит, что не может, не может, просит уйти всех.
«Друг мой, — сказал терпеливый Дух, — не могли бы вы подумать о чем-нибудь, кроме себя».
Несчастная дама спрашивает: «…для чего только мы приходим на свет?» И Дух отвечает: «Чтобы обрести радость. Попытайтесь, начните».
Какой хороший богословский момент! Радость под подозрением бывает частенько, а уж тем более у людей религиозных. Им кажется, что надо все оплакивать и выкупать что-то своими страданиями.
Льюис, чья жизнь не была безоблачной и легкой, всегда делал шаг от страдания к радости, от Голгофы к Воскресению.
Нам не надо искать Голгофы, потому что она сама нас найдет, она каждого из нас находит многократно. Задача христианина — это радость. Апостол Павел нам сказал: «Всегда радуйтесь!» Льюисовский рай переполнен светом и радостью.
Но эта радость горька, непосильна и не нужна тем людям, которые ее отвергают.
Почему рай не разрушает ад?
Рай сильнее, он плотнее и тверже. Почему же райская сила воинства духовного не обрушится на ад, не сокрушит его? А потому что Бог оставляет человеку свободу выбора между адом и раем.
Рай, в который нас организованно загнали, перестает быть раем в эту самую секунду. Рай, который ведет войну против Ада, превращается в департамент ада.
То есть представить себе, что райские люди, эти сияющие Духи, придут в ад для того, чтобы спасать грешников, просто невозможно. Они не смогут туда войти, они не уместятся там. «Здоровый человек не спасет безумца, если сойдет с ума».
«Есть только два вида людей — те, кто говорит Богу: «Да будет воля Твоя», и те, кому Бог говорит: «Да будет твоя воля».
Все, кто в Аду, сами его выбрали, ни одна душа, упорно и честно жаждущая радости, туда не попадет. Алчущие насытятся: «Стучите, и отворят вам».
Это очень важные слова. На самом деле голова кружится, если мы всерьез принимаем тезис о том, что ад — это добровольное дело. Что дело не в том, что мы были какие-то плохие и расстроили Господа Бога, и поэтому Он нас отправляет во тьму внешнюю «скрежетать зубами». Он-то готов принять каждого, потому что если у Бога есть хотя бы точка, которую мы добровольно отдаем Ему, то Он на этой точке утвердится и спасет. Для Бога нет ничего невозможного.
Ужас и реализм христианского пути заключается в том, что мы выбираем ад. Ужас и справедливость ада заключается в том, что каждый получает то, что он избрал.
Бог никому не дает никаких замысловатых дисциплинарных наказаний. Только то, что ты выбрал, ничего другого. И этот выбор довольно суров.
Если мы не исполняем волю Божью, то оказываемся в пропасти собственной воли. А у нас не хватает ума желать то, что спасительно и прекрасно.
Вопрос нашего героя:
«Те люди, которые не хотят выбрать рай, его плотность, тяжесть и вот эту непреложность — Божью волю. Что именно они выбирают?»
Ответ учителя:
«Всякая погибшая душа предпочтет власть в аду служению в раю. Она что-нибудь, да хочет сохранить ценой гибели, что-нибудь, да ценит больше радости, то есть больше правды».
Достоинство, уважение к себе, принципы, идеалы, высокие ценности, с которыми мы готовы идти в бой, — это верная дорога в ад.
Если человек настаивает на своей воле, пусть даже его воля в том, чтобы сделать счастливыми всех людей, служить правде, справедливости, бороться против зла и лжи, и не допускает Бога в этот сектор своей священной правоты, то человек рискует, потому что что-то предпочитает раю. В эти моменты человек забывает божественные слова о том, что не суди, и не судим будешь, не осуждай, и не будешь осужден, прощай, и прощен будешь.
Самая незаметная из всех ловушек
«Немало на свете людей, которым так важно доказать бытие Божие, что они забывают о Боге. Словно Богу только и дела, что быть! Немало людей так усердно насаждало христианство, что они и не вспомнили о словах Христа. Так бывает и в мелочах. Ты видел книголюбов, которым некогда читать, и филантропов, которым не до бедных. Это — самая незаметная из всех ловушек».
«Самая незаметная из всех ловушек», это когда мы начинаем бороться «за», или служить преданно «чему-то».
Например, христианству. Начинаем изучать богословие, легко забывая о Боге. Профессионального благотворителя едва ли заинтересуют бедные, у него просто времени на них не будет — заседания, проекты, куда уж с этими бедными возиться.
Льюис все время предлагает нам простые ситуации, сюжетные и мыслительные, которые разрушают стереотипы, не дают нам закостенеть в готовых формулировках.
Не гордишься, не скромничаешь, а просто радуешься.
Еще интересный сюжет про знаменитого художника. Искусство, задачи искусства, отношение к творчеству. Призрака-художника встречает Дух его бывшего учителя. Призрак — знаменитый художник — сожалеет:
«— Эх, жалко, что этюдник я не взял, хочу писать…
Дух покачал головой, сверкая волосами:
— Когда ты писал на земле, ты ловил отблески Рая в том, что видел. Если тебе удавалась картина, их видели и другие. А тут и так рай. Отсюда отблески и шли. Нам незачем рассказывать о нем, мы его видим.
— Значит, у вас писать незачем?
— Нет, писать можно и у нас. Когда ты станешь таким, каким тебя Бог задумал (ничего, мы все это прошли), ты увидишь то, что дано увидеть только тебе, и тебе захочется с нами поделиться. А сейчас — рано. Сейчас — гляди».
Призрак сразу сник, потому что он нормальный европейский художник, одержимый самовыражением. А вот эти задачи — слушать и смотреть, не говорить, а молчать, не самовыражаться, — они повергают Призрака-художника в некоторую печаль.
Дух продолжает:
«Понимаешь, никто и не останавливается на искусстве для искусства. Потом уже любят одного себя, одну свою славу… Это воспаление снимает источник в горах. Когда из него напьешься, забываешь, ты написал картину или не ты. Просто радуешься. Не гордишься, не скромничаешь, а радуешься».
И совсем уже портится настроение у Призрака, когда он интересуется встречей со знаменитостями Клодом Моне, Полем Сезанном и получает ответ Духа:
«Какие тут знаменитости! Как ты не поймешь? Здесь, у нас, все — во славе. Всех знает, всех помнит, всех узнает Единственный, Кто судит верно».
Это сразило художника окончательно:
«Нет, нет, я возвращаюсь, у меня долг перед искусством, я лучше пойду напишу манифест, издам газету, что-нибудь еще нарисую».
Каждый из нас слишком занят собой. Радикальнейшее препятствие для вхождения в рай — это мы сами.
Вспоминаются объемные евангельские слова Господа о том, что следует отвергнуться себя, взять крест свой и следовать за Христом. Здесь это означает, как говорит Льюис, забыть, «ты написал картину, ты или не ты». Просто радуешься, не гордишься, не скромничаешь.
В словах «отвергнись себя» можно увидеть много всяких смыслов и значений. Я не претендую на какие-то исчерпывающие суждения, но мне кажется, что один из смыслов заключается в том, чтобы поставить себя в ряд всех остальных существ и даже вещей.
Освободиться от гнета собственной значимости — это духовная задача большой сложности. Но, по-видимому, это единственный путь к простоте, к той самой евангельской простоте, которая и делает нас похожими на детей.
«Нам это не вместить никак…»
Наш путешествующий герой спрашивает у Духа своего любимого писателя, возможно ли спасение душ, находящихся в Аду. На что Дух учителя отвечает:
«Наверное, все и будет хорошо … но нам с тобой не стоит толковать о таких вещах».
Далее Льюис размышляет о том, что вот эти категории Рая и ада и их непреложности имеют смысл исключительно внутри категории времени и человеческого выбора, который совершается во времени. Потому что каждую минуту своей жизни мы находимся в какой-то точке, из которой можем начать движение направо или налево, вверх или вниз, но только в одну сторону.
Поэтому каждый наш шаг — он или адский, или райский. Как там будет в конце, когда все возможности сменятся единственно Сущим, нам этого просто не понять там, где мы находимся сейчас. Поэтому-то — все спасутся, не все спасутся — нам это не вместить никак. И это вопрос, который остается в каком-то смысле праздным вопросом.
«Краешек солнца, золотыми стрелами поражающий время, изгоняющий все призрачное»
Увидев и услышав чудесные вещи, ужасающие и вдохновляющие, наш герой возвращается из сновидения в реальный мир.
«Ты видел сон. Не жди от сна больше, чем он может дать. Если будешь рассказывать его, говори ясно, что это было во сне. Не давай им, бедненьким, повода подумать, что они или ты заглянули туда, куда не заглянуть смертным».
Заканчивая разговор об этой книжке, мне хотелось бы сказать, что, да, наш герой видел действительно только сон. Это придумано, это литература, это только слова. Это сущее только на словах.
И, однако же, эти слова произнесены из верующего сердца, из честного ума, из желания поделиться радостью и свободой, которую дает нам Христос.
И поэтому мне кажется, что духовное, христианское значение этой книжки не меньше, а больше, чем если бы нам это было предложено как описание чудеснейших явлений, пережитых в каком-то молитвенном тонком экстазе.
Текст подготовила Татьяна Стрекопытова
