Троицкие цветки с луга духовного

От редакции

«Троицкие цветки с луга духовного» представляют собой неумирающий жанр христианской литературы – короткие рассказы о чудесных проявлениях силы Божией. В основе таких рассказов всегда лежат конкретные факты, удостоверенные очевидцами: исцеление от болезней, неожиданная помощь Божия в трудных обстоятельствах, вразумление грешников к их покаянию и наказание «жестоковыйных» и нераскаявшихся. Такие истории вошли в церковное Предание на заре христианства, оживляли святую веру людей в последующие эпохи и доныне продолжают волновать читателей.

Традиция описания чудес, совершающихся в обители Преподобного Сергия, почти не прерывалась на протяжении более чем 670-летней истории. Время от времени запомнившиеся истории включались в повествования о Лавре, ее святом основателе и его духовном стаде. В частности, в середине XIX века наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Антоний (Медведев; 1792–1877) опубликовал по благословению святителя Филарета Московского (1782–1867) «Монастырские письма», в которых рассказывается о чудесных явлениях Преподобного Сергия и других святых, о спасении и помощи в тяжких обстоятельствах, об исцелении «в немощех лежащих», об утешении умирающих иноков и т.д. Книга переиздавалась несколько раз и всегда входила в круг любимого чтения насельников обители. Дело архимандрита Антония продолжил последний перед закрытием Лавры наместник архимандрит Кронид1.

Отец Кронид поступил в Троице-Сергиеву Лавру послушником в 1877 году, вскоре после кончины архимандрита Антония2 Лавра еще хранила его дух – благоговейной сосредоточенности, стремления к подвижничеству в сочетании со снисхождением к немощам ближних, повсеместного благоустроения и благолепия.

Неизвестно, с какого времени отец Кронид начал собирать и записывать «рассказы о необыкновенном», но часть их, наиболее ярких и назидательных, стала публиковаться в «Троицких листках», издававшихся в лаврской типографии иеромонахом (впоследствии – архиепископом Вологодским) Никоном (Рождественским; 1851–1918/19), дружбу с которым отец Кронид пронес через всю свою жизнь. Видимо, в какой-то момент у отца Кронида появилась мысль об издании целого сборника, но историческая катастрофа, разразившаяся в России, не отвела автору времени на осуществление этой идеи. Тем не менее, судя по упоминаниям современников о «тетрадях отца Кронида», материал он собирал вплоть до своей мученической кончины3

В ряду наместников Свято-Троицкой Сергиевой Лавры преподобный Кронид (Любимов; 1858–1937) представляет собой одну из самых выдающихся личностей. Выходец из бедной многодетной семьи сельского пономаря, воспитанный в благочестии, он в юные годы стал послушником Лавры, нес, как и другие ее насельники, труды и подвиги, окормлялся у духоносных старцев, в том числе у знаменитого затворника Зосимовой пустыни иеросхимонаха Алексия (Соловьева; 1846–1928). Незаурядность отца Кронида была замечена с самого начала, так как он около десяти лет нес послушание келейника при наместнике Лавры архимандрите Леониде (Кавелине; 1822–1891) – одном из самых образованных людей своего времени. Возможно, на этом послушании отец Кронид приобрел привычку вести записи о том интересном, что случалось ему увидеть или услышать. Его записи свидетельствуют о несомненном литературном даровании. Кстати, настоящий сборник содержит тринадцать фрагментов разных случаев из жизни самого отца Кронида.

В 1905–1915 годах отец Кронид был экономом, а затем настоятелем лаврского Троицкого подворья в Санкт-Петербурге. Здесь он проявил себя в значительной степени как строитель и благоукраситель обители, за что был удостоен нескольких церковных орденов и возведен в сан архимандрита. От этого времени сохранились циклы бесед и проповедей на воскресные и праздничные дни. В беседах, насыщенных яркими примерами христианского благочестия, кроме многочисленных фрагментов из Житий святых, патериков и других известных книг, отец Кронид постоянно приводит «живые», современные ему случаи проявления особой благодати Божией или праведного гнева Господня.

Будучи настоятелем подворья, отец Кронид духовно окормлял многих известных лиц из числа интеллигенции и высшего дворянства. В ряде случаев к нему обращалась с вопросами Великая княгиня Елисавета Феодоровна – будущая преподобномученица. Возможно, что их знакомство состоялось благодаря тому, что дворец Великой княгини примыкал к Троицкому подворью со стороны Невского проспекта, и она могла часто бывать там на богослужениях.

9 января 1915 года указом Святейшего Синода архимандрит Кронид был назначен наместником Троице-Сергиевой Лавры. А уже через два года в России совершился государственный переворот, знаменующий для отца Кронида и многих из его окружения восхождение на Голгофу.

По Промыслу Божию отцу Крониду пришлось не столько окормлять Сергиеву обитель, сколько пытаться противостоять ее разорению. На долю отца наместника и братии Лавры выпали тяжкие испытания: 2 июня 1917 года Московским Советом солдатских депутатов была захвачена лаврская типография (основание – отказ печатать антирелигиозную литературу); летом и осенью 1918 года и в самой Лавре, и в ее скитах стали производиться обыски с сопровождавшей их конфискацией ценностей; в январе 1919 года были сброшены и разбиты лаврские колокола, многие из которых не имели себе равных в России; в конце февраля того же года в Лавре стало известно о секретном постановлении Совнаркома о вскрытии мощей наиболее почитаемых русских святых, в том числе Преподобного Сергия, что так и не удалось предотвратить; и, наконец, в ноябре 1919 года Лавра была закрыта, а оставшаяся братия переселена в Черниговско-Гефсиманский скит. В 1928 году был закрыт и этот скит.

Сохранился фрагмент письма преподобного Кронида Святейшему Патриарху Тихону к Пасхе 1918 года. В нем после традиционных пасхальных приветствий говорится: «В многоскорбные дни страдания Отечества и гонения на Церковь Божию к Тебе, яко Первоиерарху, обращены очи православных русских людей. Гряди же к священной раке великого сына Святой Руси – Аввы Сергия! Поведай ему стоны русского сердца! Он жив и ныне и слышит всех, кто притекает к нему со смиренной верой. Он видит и Твое переполненное скорбями Церкви и Отечества сердце. Он услышит и Твои пламенные молитвы, воодушевит Тебя мужеством и будет Твоим постоянным благодатным старцем – руководителем в многотрудном Твоем служении родной Церкви» (РГБ, рукоп. отд., ф. 303, II, ТСЛ, карт. I, ед. хр. 16).

Однако время требовало от отца Кронида как наместника Лавры не столько многоскорбных слез, сколько выдержки, благоразумия и активных действий. Оказавшись перед лавиной революционных событий, он пытается в каждой конкретной ситуации противостоять мощной, хорошо организованной стихии зла и спасти если не все, то хотя бы самое главное: мощи Преподобного Сергия, храмы Лавры, братию... И каждый раз его постигает неудача: «красная» машина работает быстро, уверенно и нагло. Однако он не падает духом – уговаривает «начальство», братию и народ; пишет письма-воззвания в вышестоящие советские инстанции, изобретает всяческие лазейки – новые лаврские «должности» (сам он, например, полгода после закрытия Лавры был старостой охраны), выдвигает предложение о передаче лаврских храмов общинам Сергиева Посада, пытается хоть минимально защитить мощи Преподобного от поругания – разрешает накрыть их (обнаженные) тканевым покровом, за что сразу же получает официальный выговор от «комиссаров». Единственное, что все-таки удалось спасти отцу Крониду,– это антиминсы лаврских храмов, которые он, чувствуя, что его вот-вот арестуют, передал на хранение одному из своих духовных чад – будущему протоиерею Тихону Пелиху4.

После закрытия скитов отец Кронид еще несколько лет жил в Сергиевом Посаде у своих духовных чад, а 20 ноября 1937 года, накануне праздника Архистратига Божия Михаила, к нему пришли с ордером на обыск и арест. В протокол обыска оказался включен только паспорт – ничего «своего» отец наместник не имел. Менее чем за три недели следствие сделало вывод о наличии в среде загорского духовенства «монархического заговора», и участь отца Кронида была решена. 10 декабря 1937 года, в день празднования иконы Божией Матери «Знамение», его, почти 80-летнего старца, вместе с несколькими братиями Лавры расстреляли на знаменитой ныне скорбной опушке Битцевского лесопарка под Москвой, в Бутово.

Какова же была судьба «тетрадей отца Кронида»?

Мало кто из переживших страшные годы революций и гражданской войны осмеливался хранить у себя «компрометирующий материал» – религиозную литературу, рукописи, документы, фотографии. Однако тетради отца Кронида сохранялись его духовными чадами и в какой-то момент попали в руки архимандрита Вениамина (Милова; 1887–1955, скончался епископом Саратовским), исповеднический путь которого составляли двадцать два года лагерей, тюрем и ссылок. Отец Вениамин с благоговением разобрал доставшийся ему архив, переписал то, что ему показалось наиболее интересным и назидательным, систематизировал материал, озаглавил его «Троицкие цветки с луга духовного»5 и снабдил своим предисловием, которое, по обстоятельствам того времени, к сожалению, не столько сообщает какие-либо сведения, сколько о них умалчивает, превращая текст в цепь загадок. Сборник, составленный архимандритом Вениамином, получил распространение вначале благодаря многочисленным машинописным перепечаткам6, а ныне – благодаря книге, изданной в 1996 году Московским Сретенским монастырем по одному из вариантов рукописи архимандрита Вениамина. Участь же собственных «тетрадей» преподобномученика Кронида неизвестна.

Текст «Троицких цветков» подготовлен редакцией на основе рукописи архимандрита Вениамина с учетом вариантов, вошедших в «Отечник проповедника», составленный игуменом Марком (Лозинским).

Предисловие

В жизни искренне верующих в Бога православных христиан никогда не оскудевают поразительные явления силы Божией, животворящей людей душевно и телесно. Только мы не всегда видим их лично и не всегда имеем возможность о них слышать. Но близко входящим в личную жизнь верующих и поныне нередко открывается богатейшее сокровище свидетельств об Отеческом Промысле Божием над людьми и о действиях чудотворной благодати Святого Духа.

Знакомство с фактами подобного рода имеет глубокое религиозно-педагогическое значение. Оно «соутешает» читателя «верою общею» (Рим.1:12), вливает в его душу целый поток новых святых переживаний и освещает подлинно «живою водою» словесной благодатной энергии.

Несколько лет тому назад труд по собиранию выдающихся примеров помощи Всевышнего людям, живущим под кровом Бога Небесного (Пс. 90:1), принял на себя покойный ныне наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кронид (Любимов). Он был исполнен какой-то неутолимой жажды всюду наблюдать случаи приникания неба к земле и примечать непосредственные действия Божии в людях всех возрастов и положений. Встречаясь с гостями Преподобного Сергия Радонежского в Лавре и вне ее, отец Кронид прежде всего интересовался, не было ли в их жизни какого-либо знамения благодати, не посещал ли их когда-либо Господь Своей благостью и Своим водительством. Люди казались ему вместилищами даров и благодеяний Божиих. И он не ошибался в своих ожиданиях. Каждый собеседник оказывался для него в той или иной мере летописцем явлений любви Божией на земле и спасающей веры в Церкви. От разных лиц Господь судил отцу Крониду услышать много душеполезного. Чтобы не забыть собеседований с посетителями Лавры, он записывал их рассказы, но не собственноручно, а диктуя кому-нибудь из окружающих. Несмотря на неровности изложения, эти рассказы дышат такой захватывающей сердечностью и невыразимой силой, что при чтении многих из них слезы невольно капают из глаз на листки с трогательными повествованиями. После первого же их прочтения мною сделаны были из рукописей надлежащие извлечения.

С литературной стороны речь отца Кронида часто неправильна, стилистически не всегда выдержанна и полна отступлений от темы. Увлекаясь созерцанием картин былого из собственной жизни, он вдается в сторонние рассуждения, далекие от темы. Поэтому перед систематизатором его записей возникла нелегкая задача – освободить повести от фразеологической шероховатости и излишней детализации, но сохранить непосредственный тон его простой речи.

Внешнюю планировку рассказов мы заимствовали из книги блаженного Иоанна Мосха «Луг духовный», где каждому рассказу предшествует, как эпиграф, выборка самых сильных слов действующего в повести лица. Через это описания отцом Кронидом благодатных чудес и характеров лиц, облагодетельствованных свыше, приобретают живость, выразительность и без предварительной работы рассудка прямо пишутся на скрижалях сердца читателя.

Озаглавили повести и сгруппировали их применительно к нравственному значению описываемых в них фактов мы сами. В настоящее время подлинные тетради отца Кронида утеряны. Заблаговременно сделанные нами выдержки из них представляют, вероятно, единственный памятник сладких речей покойного отца архимандрита.

Если кто из читателей найдет в предлагаемой книге благодатного утешителя своего скорбного сердца, задушевного друга в духовном одиночестве и кормилицу-мать, нежно обходящуюся с детьми своими (1Фес. 2:7), то святое впечатление от приводимых здесь рассказов будет наилучшей посмертной данью благодарности отцу Крониду, «мужу желаний» духовных (Дан. 9:23) и носителю теплого благодатного сердца.

Священноархимандритство его да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Архимандрит Вениамин (Милов)

Преподобный Сергий, игумен Радонежский, целитель больных и утешитель печальных

Рассказы о последних подвижниках Троице-Сергиевой Лавры и ее скитов

Близость Спасителя и Божией Матери к больным и скорбящим

Небесный покров святых

Христианская честность и доброта

Христианские кончины. Союз любви живых и умерших

Благодать Святого Креста и богоявленской святой воды

Христианская семейная жизнь

Преподобный Сергий, игумен Радонежский, целитель больных и утешитель печальных

Исцеление сухорукого инока

Чадо! Слышу стенания сердца твоего. Молитвенный вопль твой подвигнул меня посетить тебя и даровать тебе милость исцеления Божия

В 1877 году, приехав в обитель Преподобного Сергия, вспоминал бывший наместник Лавры отец Кронид, я как-то невольно обратил особое внимание на смиренного лаврского инока отца Фому. Поистине он был необыкновенно прост сердцем и кроток. Когда я познакомился с ним ближе, то убедился, что он был по состоянию своего сердца большим разумным ребенком. Он мне и рассказал о себе следующее.

«Родился я в Смоленской губернии, – так начал он повесть о себе, – а в обитель Преподобного Сергия поступил тридцати лет. От юности своей я имел сухую руку. Так и в паспорте, в графах особых примечаний, значилось, что у меня сухая рука, представляющая кость, обтянутую темной кожей. Руку свою я всегда носил подвязанной. В Лавре много раз я молитвенно обращался о моем исцелении к Преподобному Сергию, но угодник Божий как бы не слышал моего моления.

24 сентября 1867 года, в день памяти Преподобного Сергия, монастырское начальство поставило меня на время молебна и всенощного бдения к иконе Святой Троицы, которая находилась близ раки с мощами Преподобного Сергия. Стоя здесь, я весь молебен и все всенощное бдение провел в слезах, прося себе исцеления. Не скрою, что все то богослужение казалось мне столь усладительным, что я забыл обо всем земном.

Кончилась всенощная. Я прошел в свою келлию, кратко помолился и скоро уснул. Прошло не более часа, вижу в тонком сне как бы блистание молнии. Я пробудился, встал с постели и подошел к окну, думая, что, должно быть, начинается гроза. Простоял у окна минуты две. Но молниеподобного блистания больше не было. Я уже хотел опять идти спать, как вдруг вся моя келлия наполнилась светом ярче солнечного. В этом свете, вижу, шествует от двери дивный старец. Лик его был столь приятен, добр и милостив, что душа моя наполнилась от этого лицезрения неописуемой небесной радостью. В дивном старце я узнал Преподобного Сергия. Он, подойдя ко мне, положил свою руку на плечо моей больной руки и милостиво сказал: “Чадо! Слышу стенания сердца твоего. Молитвенный вопль твой подвигнул меня посетить тебя и даровать тебе Божию милость исцеления во славу Его святейшего имени”. При этих его словах по моей больной руке потекла как бы горячая-горячая вода. В порыве безграничной радости, не отдавая себе отчета, я упал пред ним на колени, поднял обе руки вверх и воскликнул: “Преподобный отче Сергие! Благодарю тебя за твою неописуемую ко мне милость!”

Видение кончилось, тут я увидел, что моя сухая рука стала совершенно здорова, как и другая. По цвету кожи она стала белой и приобрела обычную мягкость. Душа и сердце мое были наполнены не земной радостью, а небесной. Я тут же оделся и из сада, где я был на послушании сторожа, отправился в Лавру. Разбудив отца наместника Лавры, архимандрита Антония, я поведал ему о своем дивном исцелении Преподобным Сергием. Отец Антоний немедленно отправился в митрополичий дом к приехавшему на праздник митрополиту Филарету7 и доложил ему о моем исцелении. Митрополит благословил тут же ударить в большой колокол. Собралась вся братия на благодарственный молебен, перед которым отец наместник поведал об исцелении моей левой руки Преподобным Сергием. По окончании молебна вся братия подошла ко мне, чтобы поздравить с дарованной мне радостью, и все были живыми свидетелями моего дивного исцеления. Все видевшие мою руку сухой теперь увидели ее совершенно здоровой».

Отец Фома жил при мне еще девять лет и умер манатейным монахом. По своему смирению он не пожелал принять предлагаемого ему священного сана. На послушаниях, возлагаемых на него, трудился с усердием и любовью, был кроток, по-детски послушен и почил как истинный инок и чадо Преподобного Сергия.

Три дивных чудотворения

Исцеление женщины у мощей Преподобного Сергия

Когда Ирина прикладывалась к главе Преподобного Сергия, как бы электрический удар прошел по ее телу, и она почувствовала себя здоровой

Ирина Васильевна, дочь крестьянина Тверской губернии, по достижении совершеннолетия была обручена с женихом и венчалась в своей сельской церкви. В конце бракосочетания Ирине сделалось дурно, и она упала без сознания. Привезенная из храма в дом своих родителей, она пришла в себя, но почувствовала, что у нее совершенно отнялись ноги. О продолжении брачной жизни уже не было и речи. Как выехала она из дома своих родителей девицей, так и вернулась девицей. Прошло три года. Муж, по заключению многих докторов, считавших ее неизлечимой, стал ходатайствовать перед духовными властями о расторжении брака и, получив разрешение, вступил в новый брак. Прошли еще годы, а Ирина все оставалась с омертвевшими ногами. Потеряв надежду на помощь, она всей душой и сердцем искала помощи только в силе Божией. Два раза ее привозили в обитель Преподобного Сергия к его святым мощам, но она не была утешена исцелением. Однако она продолжала глубоко веровать и уповать на помощь Божию.

Прошло восемь лет, и в 1912 году она в третий раз приехала в обитель Преподобного Сергия на пятой седмице Великого поста с пятницы на субботу. На руках внесли ее в Троицкий собор и положили на полу близ святых мощей. Здесь она всю всенощную провела в пламенной молитве к Преподобному Сергию, прося его об исцелении. В соборе уже пропели «Слава в Вышних Богу». Ирина Васильевна с трудом приблизилась к раке святых мощей с горячим желанием прикоснуться к ним своими устами. Самостоятельно сделать этого она не могла, и ей помогали с одной стороны послушник Лавры Георгий Валаев, с другой – соборный солдат Фома Зиновьевич Хокин. Они подняли ее под руки, чтобы она могла облобызать святую главу Преподобного Сергия. В момент прикосновения устами к главе Преподобного Ирина Васильевна ощутила как бы электрический удар, отозвавшийся с той же силой в послушнике и солдате. Душа ее тогда наполнилась радостью, и она, внезапно почувствовав себя совершенно здоровой, вскричала: «Пустите, пустите меня, я здорова». Сначала она самостоятельно встала на свои колени и, помолившись, поднялась без всякой помощи с колен. Затем, держась за подсвечник и решетку, тихо спустилась с трех ступенек, где ей дали в руки палку. С ней она из Троицкого собора дошла до Дома призрения. А утром на другой день уже без палки пришла в Троицкий собор. Всю литургию исцеленная стояла на ногах, не чувствуя никакой слабости. И до настоящего дня она совершенно здорова, о чем может свидетельствовать самолично.

Исцеление немого

Крестьянин Владимир Александрович Кожевников, житель Костромской губернии Андреевской волости деревни Оборсовой, рассказывал о себе следующее: «Лет двенадцать тому назад, приблизительно в 1924 году, обстоятельства жизни понудили меня сделать раздел моего дома с братом. При разделе я был смертельно обижен и со мною сделалось дурно. Когда я пришел в себя, у меня отнялся язык, и шесть лет я был совершенно нем. В 1930 году, 24 января (ст. ст.), я со своей женой Евдокией Александровной в шесть часов вечера пришел ко всенощной в загорский храм св. Петра и Павла8. В этот вечер совершалась торжественная служба в честь иконы Богоматери «Утоли моя печали». Богослужение было столь усладительно для моей души, что, казалось, я нахожусь на небе. После всенощной мы с женой попросили протоиерея Мирона отслужить молебен с акафистом Преподобному Сергию. Перед молебном моя жена с сердечной молитвой и слезами накрыла полотенцем дивный образ Преподобного Сергия. Служение молебна и чудное чтение акафиста отцом Мироном были столь трогательны для моей души, что мне представлялось, будто сам угодник Божий, Преподобный Сергий, присутствует здесь между нами. С этими чувствами я, грешный, принял смелость просить его предстательства пред Богом и Его Пречистой Матерью о даровании мне дара речи с твердой верой в его помощь. По окончании молебна мы с женой приложились к святой иконе Преподобного Сергия и с миром возвратились домой. Жена занялась хозяйством, а я снял с божницы Псалтирь и стал читать, как обычно, про себя. Но... О дивное и преславное чудо и радость моя неописуемая! Я чувствую, что язык мой начинает двигаться. Пытаюсь читать вслух и вдруг ощущаю в себе способность говорить ясно и твердо, как это было шесть лет тому назад. Своей радостью я поделился с женой, и мы оба пали на колени пред святыми иконами и слезно благодарили Бога, Его Пречистую Матерь и Преподобного Сергия за подаяние.

25 января, после поздней литургии, мы попросили отца Мирона пред образом Преподобного Сергия отслужить благодарственный молебен Спасителю, Богоматери и Преподобному. Радость наша была велика и благодарность Богу неописуема. Прошло пять лет, но душа моя до сего дня полна благодарности Богу за Его милость ко мне».

Исцеление Преподобным Сергием женщины, сломавшей руку

Варвара Ветлицкая рассказывала о себе следующее: «Весной 1935 года по жизненным обстоятельствам мне необходимо было переселиться из Мытищ в Загорск Московской области. Сюда я приехала с двумя внуками-юношами. Идя с вокзала к Красюковке, я упала, сильно ударилась о землю, как потом оказалось, сломала правую руку. В больнице мне наложили гипсовую повязку, но я не находила себе места от боли.

С юности для меня было привычно прибегать в скорбях и болезнях к Преподобному Сергию. Теперь, прежде чем приступить к систематическому больничному лечению, я упросила внуков отвести меня в храм Петра и Павла к чудотворному образу Преподобного Сергия, перед которым одним из иноков был отслужен молебен. Стоя перед образом Преподобного Сергия, как перед живым угодником Божиим, я воскликнула: “Преподобный Сергий! Неужели я приехала в твой город, чтобы сломать руку? Воззри на меня милостиво и своим предстательством перед Богом и Пречистой Его Матерью испроси у Них небесную помощь мне, недостойной. Верую, угодниче Божий, что тебе дана благодатная сила врачевать всякие болезни”. Так молясь Преподобному Сергию, я вдруг неожиданно для себя перестала чувствовать жгучую боль в руке. Не отдавая себе отчета, стала больной рукой налагать на себя крестное знамение. Раньше я не могла этого сделать. Тут только я поняла, что рука моя совершенно здорова. Полагая земной поклон перед образом Преподобного Сергия, я убедилась, что угодник Божий творит великие и дивные чудеса».

Вразумление Преподобным Сергием болящего иеродиакона

Больничная палата наполнилась светом, и в этом свете отцу Иакову предстал Преподобный Сергий

В конце прошлого века в обители Преподобного Сергия служил иеродиакон лет тридцати пяти, отец Иаков. Заболели у него ноги и совсем отнялись. Отец Иаков неописуемо скорбел о своей болезни.

Находясь в больнице, он однажды глубокой ночью, чтобы утолить свою скорбь, начал читать акафист Преподобному Сергию и слезно просить его о помощи. Вдруг он видит наяву, как палата наполняется светом, и в этом свете предстает ему Преподобный Сергий. Подойдя к больному, Преподобный, преисполненный неописуемой отеческой любви и ласки, говорит: «Ты просишь выздоровления и продолжения жизни, но на это нет воли Божией, так как дальнейшая жизнь для тебя бесполезна. Примирись и покорись воле Божией, устрояющей все промыслительно к нашему благу».

После этого Преподобный Сергий стал для иеродиакона невидим. Тогда сердечно утешенный отец Иаков, желая увидеть, куда направился Преподобный Сергий, поднялся с постели и взобрался на подоконник с помощью рук. Лучи неземного света показывали, что Преподобный направился к Троицкому собору. Когда видение кончилось, отец Иаков в полной беспомощности стал звать больничного служителя. Тот, увидев больного на подоконнике, удивился и спросил его, как он там очутился. Тогда отец Иаков рассказал ему о своем видении Преподобного Сергия и о том, что Преподобный, выйдя от него, скрылся в Троицком соборе.

После явления Преподобного Сергия отец Иаков жил недолго. Он тихо скончался в смиренной преданности воле Божией.

Чудная повесть благоговейного ямщика

Чувствую, что в руках и ногах появилась теплота и руки и ноги начинают приходить в движение

«Однажды в Москве от Ярославского вокзала ехал я на извозчике к Ильинке,– вспоминал преподобный Кронид. – Во время езды извозчик, оборотившись ко мне, спросил: “Что, батюшка, вы будете из села священник?” Я сказал: “Нет, я монах из обители Преподобного Сергия”. Тогда он пристально посмотрел мне в лицо и радостно повторил: “Так вы из обители Преподобного Сергия?” Я подтвердил это, сказав: “Да!” При этом я, в свою очередь, спросил его: “Что тебя так тронуло и почему тебе так приятно, что я из этой обители?” “Да как же, батюшка,– ответил он,– ведь Преподобный – мой вечно незабвенный благодетель”. И рассказал мне такой случай.

“Я,– сказал он,– в свое время по воинской повинности служил в Петербурге в гвардейском полку. Были мы на маневрах под Царским Селом. Стояла ненастная, дождливая погода, так что все наши палатки промокли под дождем, даже постели подмочило. В один из вечеров, ложась спать, я не обратил на это внимания и на мокрой, холодной постели проспал всю ночь.

Когда утром проснулся, то у меня руки и ноги сделались бесчувственными. Я весь стал как деревяшка и не владел ни руками, ни ногами.

Положили меня в лазарет, где я пролежал целый год, а пользы не получил никакой. Как-то случился в лазарете инспекторский осмотр. Главный военный врач – генерал – подошел ко мне и спросил, давно ли я лежу в больнице. Я ответил, что уже целый год. Тогда он с гневом обратился ко всем сопровождавшим его врачам: «Человек страдает целый год, и вы не можете ему помочь! Приказываю, чтобы обязательно был вылечен». С этими словами он вышел из палаты. После осмотра наш палатный врач подошел ко мне с предложением. «Васильев,– сказал он,– согласись поехать домой на попечение своих родителей. Тебе, как инвалиду, будет даваться денежная пенсия». Тогда я ему ответил: «Кому я, беспомощный, там буду нужен?» И после этого решил остаться в лазарете.

Когда доктор вышел, я стал помышлять в себе, что таким больным, как я, один путь – на тот свет. При этом я слезно стал просить милости и помощи у Бога. Вспомнилось мне тогда мое детство, когда я со своей матушкой ходил на богомолье к Преподобному Сергию и моя мать, стоя на коленях перед его ракой, в пламенной молитве и слезах говорила вполголоса угоднику Божию: «Преподобный Сергий, посети нас милостью своей и предстательством своим. Испроси нам милости у Бога во все дни жизни нашей, настоящей и будущей. Батюшка Преподобный Сергий! Услыши меня, грешную, и сыну моему, отроку Василию, в его нуждах и испытаниях помоги. Посети его, подаждь ему руку помощи в тяжких болезнях и будь его заступником в сей и будущей Жизни». Лежа на постели всеми оставленный, беспомощный и больной, я вспомнил эту материнскую молитву, вспомнил лик Преподобного и, зарыдав, в слезах воскликнул: «Угодник Божий, Преподобный Сергий! Помоги мне не ради меня, но ради молитв моей усопшей матери, которая при жизни своей просила тебя о милостивом предстательстве пред Богом за мою грешную душу».

Слезы мои были столь обильны, что я смочил ими всю подушку, не переставая мысленно просить и усопшую мать свою, чтобы и она там, пред престолом Божиим, воздохнула обо мне, грешном. Вдруг чувствую: в руках и ногах моих внезапно появилась неизъяснимая теплота. Затем нахожу, что возвращается ко мне и осязание, стал замечать, что руки и ноги начинают приходить в движение. При этом я осмелился опустить ноги на пол, встал и даже немного попытался пройтись по палате. Иду, а сам боюсь верить, что я хожу, и думаю, уж не умер ли я? Подхожу к двери, там встречает меня дежурный часовой со словами: «Нельзя!» Тогда я спрашиваю его: «Скажи мне, пожалуйста, что я жив или мертв?» Часовой взглянул на меня с недоумением и сказал: «Да ты что, с ума сошел, что ли? Ты, конечно, жив”. Вернувшись к своей кровати, я опустился на колени и горячо заплакал, благодаря Всемилостивого Бога и Его угодника Преподобного Сергия, посетившего меня своей милостью за молитвы моей матери.

Прошло десять лет. Я, как видите, остаюсь, слава Богу, жив и здоров”.

В это время мы приехали на место, куда мне было нужно. Когда я стал расплачиваться с извозчиком, он отказался принять от меня деньги, говоря: “Нет, батюшка, я денег от тебя не возьму, так как ты служишь угоднику Божию, моему отцу и благодетелю”».

Исцеление девицы

Священствовавший в одном из сел Серпуховского уезда Московской губернии Евгений Матвеевич Любимов рассказывал о милости Божией, явленной в семействе его родного брата, тоже сельского священника, следующее.

Его дочь Мария, семнадцати лет, однажды в вечернее время была послана своими родителями в погреб за кринкой молока. Девица поспешила исполнить желание родителей. Но не прошло и пяти минут, как она возвратилась в дом бледная и безгласая. От ужаса и страха ее всю трясло. В комнате она прислонилась к стене и стояла как неживая. Когда ее насильно хотели уложить в кровать, она вырвалась, так что ее пришлось даже привязать к кровати. Вся эта мучительная борьба происходила при полном молчании девицы.

На другой день Мария продолжала оставаться в том же состоянии. Это невыразимое немое страдание продолжалось многие месяцы. Скорби родителей не было предела. В январе отцу болящей по должности благочинного пришлось быть в Москве в консистории9, а затем и на приеме у митрополита Филарета. Святитель, выслушав доклад священника, обратился к нему со следующими словами: «По лицу твоему я вижу, что у тебя на сердце таится какая-то великая скорбь. Если это не тайна, скажи мне о своем горе». Священник, заливаясь слезами, поведал святителю об ужасной болезни дочери. Митрополит, выслушав скорбную повесть Любимова, сказал ему: «Вот вы рождаете детей, а воспитывать их не умеете. Зачем же вы послали юную девицу в поздний час в погреб? На это ведь есть прислуга». Священник отвечал: «По своей бедности я прислуги не имею». Тогда святитель сказал: «Но тогда должна была сходить сама мать». На это Любимов ответил: «Владыко святый! Мы, воспитывая детей своих, еще с детства приучаем их к хозяйству». Тогда митрополит произнес: «Не скорби, надейся на помощь Всемилостивого Господа – и будешь утешен. Когда ты можешь быть еще в Москве?» Священник ответил: «Как угодно будет вам». Тогда митрополит назначил ему через месяц явиться к нему с женой и дочерью.

В феврале священник приехал в Москву с женой и больной дочерью и прямо направился на Троицкое подворье. Здесь было немедленно доложено владыке об их приезде. Вскоре в приемный зал вышел святитель Филарет с Казанской иконой Божией Матери в руках. Со слезами на глазах он благословил болящую девицу, отца и мать, сказав им: «Теперь с миром направьте стопы свои в обитель Преподобного Сергия. Там вы и получите милость Божию». В тот же день, в три часа пополудни, они прибыли в обитель. В соборе никого не было, кроме гробового10 иеромонаха и иеродиакона. С умиленной и слезной мольбой к угоднику Божию родители подвели к раке свою дочь и наклонили ее голову к главе Преподобного Сергия. Когда больная коснулась устами святых мощей, в мгновение ока она вся расцвела, щеки ее покрылись румянцем и стали как пышные розы. Она, обращаясь вдруг к родителям, сказала: «Слышите, какое исходит благоухание от святых мощей!» С этого момента к ней возвратился дар речи и она стала совершенно здоровой.

В неизъяснимой благодарности родители отслужили у мощей Преподобного благодарственный молебен Богу, исцелившему их дочь предстательством великого Сергия Радонежского.

Исцеление Преподобным Сергием ослепшего глаза одной женщины

Дивный старец говорит: «Не бойся за глаз. Предстательством Божией Матери твой глаз будет здоров»

Одна жительница города Москвы, Ольга Петровна Блинникова, осенью 1906 года сообщила администрации Троицкой Лавры о знаменательном случае помощи ей в болезни по молитвам Преподобного Сергия Радонежского. В начале декабря у нее вдруг неожиданно заболел правый глаз. Чем дальше шло время, тем больше усиливалась боль. Вскоре этим глазом она перестала видеть и немедленно обратилась к известному профессору по глазным болезням Гуревичу. Тот, осмотрев глаз, заявил, что в нем темная вода и что глаз надо удалять, иначе пострадает и другой глаз, тогда она совсем ослепнет. Больная в горести вышла от профессора. Не зная, что делать, она зашла в Кремль помолиться. Здесь со слезами и сердечным умилением она отслужила молебен перед иконой Божией Матери, именуемой «Нечаянная радость», и просила Божию Матерь не ради Себя, но ради рожденного Ею Спасителя исцелить ее.

Оттуда ее словно само собой повлекло в часовню на Ильинской улице, где она заказала молебен Преподобному Сергию Радонежскому. Придя вечером домой, она, усталая, заснула. И вот видит во сне: входит к ней дивный старец с лицом необыкновенной доброты и ласки и говорит ей: «Не бойся за глаз. Предстательством Божией Матери твой глаз будет здоров». После этих слов она проснулась. Закрыла здоровый глаз и попробовала посмотреть больным. И что же? При лунном освещении она увидела в комнате все вещи. Тогда она разбудила мужа и радостно сообщила ему о своем сне и о том, что глаз ее прозрел.

Муж ее поднялся с кровати, стал ей показывать разные вещи – Ольга Петровна называла их. Тогда оба супруга окончательно убедились, что глаз действительно исцелен, и в умилении возблагодарили Бога.

На другой день исцеленная пошла к профессору, который после осмотра глаза с необычайным удивлением заметил, что глаз совершенно чист. Думая, что вода временно ушла из глаза, профессор просил Ольгу Петровну зайти к нему через неделю, так как, по его словам, иногда бывают случаи временного улучшения. Но и через месяц и потом долгие годы глаз видел нормально, даже лучше, чем здоровый.

Помощь Преподобного Сергия Радонежского страждущим

За сквернословие отца его восьмилетний сын был подвержен припадкам сквернословия

«В 1894 году,– рассказывал преподобный Кронид,– в обитель Преподобного Сергия прибыл помолиться прихожанин родного мне сельского храма деревни Кетилово Московской губернии Волоколамского уезда крестьянин Яков Иванович. Лицо его было печально, и на глазах виднелись слезы. Когда я спросил о причине его грусти, он зарыдал, как ребенок, и, несколько успокоившись, с тяжким вздохом сказал: “Ох, батюшка, скорбь моей души так велика, что я дохожу до уныния. Иногда и умереть бы рад. У меня есть сын Василий, восьми лет, одержимый странными припадками, которые выражаются излиянием хулы на святыню и невыносимым сквернословием. Были такие случаи. Накажу я его строго и брошу в подвал, а он и там продолжает сквернословить и хулить все святое. Лицо его делается при этом черным, и страшно на него смотреть. Печаль моя за его душу столь велика, что я подчас теряю надежду на свое и его спасение”.

Выслушав, говорю отцу: “Ясно, тут дело диавольское. Диавол всемерно стремится погубить тебя и твоего сына. Думаю, что есть какая-то особая причина, что диавол осмелился приблизиться к чистой и невинной душе мальчика. Скажи мне по совести, не ругался ли ты сам когда-либо скверными словами и не был ли свидетелем этой брани твой сын?” Снова залился слезами Яков Иванович и сквозь рыдания проговорил: “Да, я сам виноват в грехах сына. Трезвый я не ругаюсь, но в нетрезвом состоянии – я первый сквернослов на улице и ругаюсь в своем доме, при детях. Это мой тяжкий грех перед Богом и людьми”. “Кайся, Яков Иванович,– говорю я ему,– слезно кайся. Этот грех и служит причиной сквернословия и хулы твоего сына. Но не падай духом и не предавайся унынию и отчаянию. Помни, что нет греха, который бы превышал безграничное милосердие Божие. Кстати, ты теперь находишься в стенах обители Преподобного Сергия, этого великого заступника и ходатая за всю Русскую землю и за всех притекающих к нему. Проси слезно его ходатайства перед престолом Божиим за тебя и твоего сына о даровании вам исцеления душевных и телесных немощей. Веруй, что по вере будет тебе радость. Не блещет так молния во всей Вселенной, как быстро достигает молитва родителей до престола Божия и низводит на их детей святейшее благословение Всемогущего Господа. Молитва твоя и жены твоей могуча и может помочь в исцелении сына и всего вашего семейства”.

Видимо, Яков Иванович горячо молился Преподобному Сергию. Из обители он уехал в мире и духовной радости. Ровно через год мне пришлось быть на родине и встретиться с Яковом Ивановичем в храме. Вид его был спокойный и мирный. На мой вопрос, как его домашние дела, он с душевной радостью отвечал: “Слава Богу! Не забыл меня Господь за молитвы Преподобного Сергия милостью Своей”. И рассказал мне следующее: “Как вернулся я из Троице-Сергиевой обители, сын мой Василий заболел. В течение двух месяцев он таял как свеча и за все время своей болезни был необыкновенно кроток и смирен сердцем. Никто не слыхал из уст его гнилого, бранного слова. Любовь его ко мне была поражающая. За два дня до своей смерти он попросил меня позвать священника. Исповедовался со слезами и полным сознанием своей виновности перед Богом, в умилении приобщился Святых Христовых Таин и умер в полной памяти. Перед самой смертью он поцеловал меня, мать и всех присутствующих и тихо-тихо, как бы уснув, скончался. Его кончина для моей души была великим утешением и радостью. Сам же я по возвращении из обители Преподобного Сергия перестал пить, не произношу больше бранных слов”.

Яков Иванович после свидания со мной прожил еще двадцать лет, ведя трезвую христианскую жизнь».

Преподобный Сергий – врач немощных и утешитель скорбящих

Вдруг вся комната моя осветилась неземным светом, и в этом свете я вижу грядущего ко мне дивного старца

Жена одного служащего, некая Мария Николаевна Гордеева, рассказала на Троицком подворье преподобному Крониду следующее. «Мой муж,– говорила она,– после брака не переставал вести нетрезвую жизнь. Все свободное время он проводил в пьяных, безумных оргиях. Однажды, находясь в неописуемой скорби, доводящей до отчаяния, я сидела одна в своей комнате и решила призвать на помощь Преподобного Сергия Радонежского. Я так горячо молилась ему, что у меня потоком лились слезы. Вдруг вижу: вся комната осветилась неземным светом. В этом свете идет ко мне дивный старец неописуемой доброты и духовной красоты. Подойдя, он отечески приветливо сказал мне: “Успокойся, раба Божия Мария! Молитва твоя услышана, и твой муж нетрезвым больше к тебе не придет. Жизнь твоя отныне будет мирная”. Я поклонилась ему в ноги. Он меня благословил и стал невидим. Через несколько минут после этого видения раздался резкий звонок. Когда я отворила дверь, вижу мужа. Но он совсем не такой грозный, каким являлся прежде. Поразительнее всего было то, что, войдя в переднюю, он опустился передо мной на колени, зарыдал и стал просить прощения за свою безумную жизнь и мучения, причиняемые мне. Он с клятвой уверял, что это уже в последний раз. После этого он стал неузнаваемым, совершенно трезвым и высоконравственным. И пятнадцать лет нашей дальнейшей супружеской жизни с ним я прожила в мире и согласии».

Спасение Преподобным Сергием человека, хотевшего покончить жизнь самоубийством

В 1907 году один московский житель, потеряв неожиданно имущество, расхищенное неизвестными ворами, впал в глубокую тоску и уныние. Целый год после этого он не находил себе утешения. Наконец решился сходить в обитель Преподобного Сергия и попросить себе молитвенной помощи угодника Божия.

Когда он уже подходил к Сергиеву Посаду и видел золотые главы лаврских храмов, им вдруг овладел ужасный прилив отчаяния. Мысль о самоубийстве как искра воспламенилась в нем и зажгла его всего. Помысл твердил ему: «Сверни с дороги в лес и там на дереве поясом удавись. У тебя все погибло, и помощи тебе ждать неоткуда». Послушный, он, сняв пояс, уже сделал было петлю и стал готовиться к самоубийству. Вдруг заметил, что ветви деревьев тихо раздвигаются, и видит он чудного старца. Лицо его дышало неземным состраданием. Грозя указательным пальцем, он сказал: «Не дерзай погубить себя и сделаться слугой диавола. Покайся, и Господь поможет тебе в дальнейшей твоей жизни». Видение на этом кончилось.

Бедняк был так потрясен, что бросил пояс и поспешил с плачем в обитель Преподобного Сергия. Здесь он с воплем покаяния припал к раке Преподобного Сергия и долго рыдал так, что его заметил отец иеродиакон Анфим, который необыкновенно любил богомольцев и называл их гостями Преподобного. Он подошел к нему и спросил: «Что вы так рыдаете, так плачете?» Несчастный, успокоившись, рассказал отцу Анфиму все вышеизложенное. Молитвой у раки Преподобного этот человек был утешен и вышел из обители, как новорожденный младенец. Он смотрел на мир другими глазами, и душа его совершенно успокоилась. Впоследствии он сообщил отцу Анфиму, что его житейские дела вполне поправились и что он постоянно помнит благодеяние Преподобного Сергия.

Повесть о девице Марии Муретовой

За насмешку над немым мальчиком девица была наказана немотой; впоследствии она была исцелена Преподобным Сергием

В начале июня 1881 года в обитель Преподобного Сергия прибыл один приходской священник, отец Димитрий Муретов, со своей супругой и дочерью Марией. Он поведал наместнику Лавры архимандриту Крониду о великой милости Божией, явленной Преподобным Сергием их дочери.

«Дочь наша Мария,– рассказывал он,– была нами отпущена на несколько дней к помещику нашего прихода погостить в обществе его дочерей. Однажды после обеда девицы вышли на балкон. В это время к балкону подошел немой мальчик попросить милостыню. Мария, по своему легкомыслию, стала шутить над ним, и он, огорченный ею, в слезах отошел от балкона. На другой день утром наша дочь, проснувшись, к своему ужасу, почувствовала себя немой, о чем, плача, письменно объяснила хозяину дома. Все были перепуганы этим несчастьем. И тотчас же послали за мной. Я с дочерью немедленно отправился в Москву, был у многих врачей-специалистов, все они нашли, что язык у больной ничем не поражен, и недоумевали о ее болезни.

Прошло несколько месяцев. Я, не видя от врачей помощи, обратился к Богу с мольбой об исцелении своей дочери. Однажды ночью я и моя жена слышим, что дочь во сне с кем-то разговаривает. Мы спешим в комнату больной и тихо подходим к кровати со свечами. В это время Мария пробудилась и говорит нам: “Папочка и мамочка! Какой я видела сейчас дивный сон! Я видела пришедшего ко мне старца неописуемой красоты. Он мне сказал: «Ты наказана немотой за то, что надсмеялась над немым мальчиком, но по предстательству к Богу Преподобного Сергия Радонежского тебе возвращается дар слова. В благодарность за это сходи со своими родителями пешком в обитель Преподобного Сергия и поблагодари за милость Божию к тебе"”. Этот долг нами и исполнен сегодня», – заключил свой рассказ отец Димитрий.

Описанное чудо имело глубокое предостерегающее влияние и на остальных детей Муретовых, которые с того момента соблюдали великую осторожность в обращении со сверстниками.

За нерадение к иноческой жизни иеродиакон был наказан параличом

Я увидел у престола Ангела с мечом в руке

В начале 1870-х годов в обитель Преподобного Сергия поступил из «белых» диаконов некто отец Иоасаф. У него была дочь-монахиня, жившая в Хотьковском монастыре.

Однажды отец Иоасаф служил в храме великомученицы Варвары, что при лаврском больничном корпусе. По исполнении ектений перед Херувимской он вошел в алтарь и только сделал несколько шагов к престолу, как с неописуемой тревогой на лице упал без чувств. Его перенесли в больницу, где он пролежал без сознания три дня.

Придя в себя, он рассказал своему духовному отцу следующее: «Как только я вошел в алтарь, вижу у престола стоящего Ангела в стихаре, препоясанном по персям орарем, и с мечом в руке. Он быстро приблизился ко мне, снял с меня стихарь и орарь и, ударяя меня огненным мечом по рукам и ногам, сказал: “Скорее этого изъял бы твою душу из тела за твое нерадение к иноческой жизни, но смотри, кто предстательствует за тебя перед Богом”, – и указал перстом к жертвеннику. Здесь я увидел Преподобного Сергия, коленопреклоненного у жертвенника и горячо молящегося».

Иеродиакон Иоасаф, парализованный, лежал без движения около года. В течение всего этого времени он со слезами приносил покаянные молитвы Богу, испрашивая у Него прощения своих грехов.

О дне своей кончины отец Иоасаф, видимо, был предуведомлен. Утром одного дня он попросил свою дочь, которая дежурила у его постели, достать ему погребальные одежды и надеть на него. Находясь в полной памяти, он был напутствован Святыми Тайнами и, обращаясь к каким-то невидимым посетителям своим, сказал с чувством радости: «Пришли» – и тут же скончался.

Дивный схимник

Во время крестного хода архиепископ видел чудесного схимника

В 1892 году, во время крестного хода в Троице-Сергиевой Лавре по случаю 500-летия со дня кончины Преподобного Сергия Радонежского, архиепископ Ярославский Ионафан11 лично созерцал чудесное явление самого Преподобного Сергия. Об этом в келлиях Лавры он рассказывал так: «Во время крестного хода я видел, как впереди чудотворного образа Преподобного шествовал чудный старец в схиме. Вид его был столь благолепен для глаз, приятен и сладостен для сердца, что я до сих пор не могу забыть его. Не скажете ли вы мне, кто этот схимник и как его имя?» Наместник12 ответил ему, что в обители сейчас есть только один схимник, который никак не мог участвовать в крестном ходе по своей старости.

Тогда много дивились рассказу архиепископа и заключили, что виденный им был не кто иной, как сам Преподобный Сергий, открывшийся смиренному сердцем и очами праведному архипастырю.

Искушение на молитве

Вразумление Преподобным Сергием инока, оставившего молитвенный подвиг

Архимандрит Кронид поведал о себе: «По смерти своего старца я стал духовно слабеть, иноческое правило иногда исполнял не полностью и, незаметно сокращая его, дошел до чтения одних вечерних молитв, да и те чаще всего читались мной небрежно. А иногда случалось и так, что, ложась спать, я читал только молитву “Да воскреснет Бог”. Совесть моя обличала меня и понуждала читать иноческое правило полностью, но сила воли ослабела во мне настолько, что я исправить себя не мог, пока не последовало вразумление свыше, от Преподобного Сергия.

Однажды вижу сон. Будто бы вхожу я в Троицкий собор. Он освещен неземным светом и весь переполнен народом. Все присутствующие в храме, вижу, преисполнены великого умиления и пламенной молитвы, стремясь устами своими прикоснуться к святым мощам Преподобного Сергия. Волною народа и меня привлекло к раке святых мощей. Но по мере приближения к ним в душе моей стали появляться страх и мысль: а что если угодник Божий, ведая мое нерадение молитвенное, обличит меня в этом при всем народе? Вот я уже у самых мощей. Вижу, Преподобный Сергий лежит в раке как живой, открытый по пояс. Лик его стал приятен, милостив и добр, я заплакал от сознания своей виновности пред Богом и пред ним. Когда я наклонился, чтобы грешными устами прикоснуться к его святым мощам, слышу его тихий, отечески ласковый голос: “Чадо! Что же ты перестал совершать подвиг молитвы? Что, если наступит время испытания Божия, время скорбей душевных и болезней телесных, откуда тогда будешь черпать утешение, силу и крепость для души своей?” Проснулся я, плача неутешно.

Видимо, врагу нашего спасения, диаволу, противна молитва каждого христианина, в особенности когда она совершается в духе кротости, смирения и любви к ближнему. Тогда он всемерно старается повредить молящемуся и поколебать его душу, хотя бы он был немощный и убогий, подобно мне, грешному.

Вскоре после вышеописанного сна моего как-то раз в поздний час я читал молитвы в зале библиотеки, которая рядом с домовым храмом при келлиях наместника лавры. Отец архимандрит13 в это время был в Москве, и я один оставался в задних покоях. На душе у меня было приятно-приятно и тепло. Вдруг я слышу ясно, как над головою моею по потолку кто-то ходит, и слышу, как под ногами ходящего шуршит земля; и шаги направляются прямо к лестнице чердака, где стояла корзина с углями. К ужасу своему, я слышу далее, как корзина с чердака летит и сыплются угли. Мне представляется неопровержимым, что на потолке находится вор, который направляется с чердака к двери той комнаты, где я нахожусь. От ужаса я омертвел и, не помня себя, схватил свою убогую подстилку, подушку и одеяло и бросился внутрь келлий, а дверь заложил твердым запором. Сам же чутко стал вслушиваться, не ломает ли злодей двери. Но все было спокойно и тихо. Утром, когда рассвело, я пошел на чердак. Там все было в порядке, и корзина стояла на своем месте полная углей. Тогда мне стало ясно, что все это было дело бесовское. И подумалось мне тогда: “Вот так молитвенник я! Немного же надо было врагу, чтобы напугать меня до полусмерти. Диавол, наверное, торжествовал, что так напугал мою грешную душу”».

Призыв на военную службу

Старец, кажется, прикрыл меня полой своей мантии

«Мысленно переношусь,– вспоминал о себе архимандрит Кронид, – к 1880 году, который имел для меня решающее значение. В этом году я должен был призываться на военную службу.

Не имея никаких льгот, я не питал ни малейшей надежды на избавление от воинской повинности.

Покоряясь воле Божией, я готов был исполнить с любовью долг перед родиной, хотя мне очень тяжело было расставаться с обителью Преподобного Сергия. Но в глубине души у меня не ослабевало упование на Всевышнего, Который лучше меня знает полезное для моей души. Вопрос обо мне должен был решиться 1 ноября в Волоколамске. По благословению наместника Лавры архимандрита Леонида я выехал из обители Преподобного Сергия 15 октября 1880 года.

Архимандрит Леонид, как мудрый и любвеобильный отец, благословил меня в путь и дал мне следующий совет: “Иди, чадо, с покорностью воле Божией. Не изыскивай путей в жизни по своей воле. Помни, что всей нашей жизнью, когда мы смиренны, руководит Бог к нашему спасению. Еще верь, если угодно Преподобному Сергию оставить тебя в обители своей, то так и будет, хотя бы это и было выше нашего ума”. Затем наместник добавил: “Советую тебе в воинское присутствие явиться в светской одежде”.

В дом своих родителей я приехал за четыре дня до срока явки в воинское присутствие. Моя дорогая и милая матушка и отец встретили меня с обильными слезами и сказали мне: “Дорогой наш сынок! Вероятно, ты нас не любишь, что приехал к нам так поздно, только на четыре дня. Мы не успеем на тебя и наглядеться”. Я уверил их, что раньше приехать никак не мог по случаю шитья мне в Москве светского костюма.

Все четыре дня до моего отъезда в Волоколамск матушка моя неутешно плакала. В своих горячих слезах взывала она о помощи к Царице Небесной, чтобы сохранила меня в обители Преподобного Сергия.

На 1 ноября я почти всю ночь не спал. Около часа ночи я забылся в дремоте и вижу сон. Стою я будто бы пред Святыми вратами некоей обители неописуемой красоты, похожей на обитель Преподобного Сергия. С правой стороны от угловой башни, вижу, идет крестный ход, в котором шествует много военных чинов, архиереев, иноков и великое множество народу. Видя этот крестный ход, я несколько смутился духом. В это время Святые врата обители будто бы открываются, и из них выходит дивной красоты старец в схиме. Он, видимо, заметил мое смущение и спросил меня: “Чадо! Чего ты страшишься?” Я ответил ему: “Какая-то неведомая сила тревожит меня”. Тогда старец, указывая рукой на крестный ход, сказал мне: “Тебе делать там нечего! Иди за мной”. При этом, насколько мне помнится, он, кажется, прикрыл меня полой своей мантии. После этого мы с ним направились к другой угловой башне, как бы к Пятницкой. Подойдя к ней, я увидел небольшую дверь. В нее-то и ввел меня старец, с которым я поднялся по чистейшей каменной лестнице на самый верх. (Дверь и лестница, виденные мной во сне, впоследствии оказались существующими в действительности.) Здесь старец поставил меня в нишу, которая двумя ступенями уходила вглубь, и сказал мне: “Стой здесь, пока все пройдет”.

После этого я проснулся. Услыхав тихий плач своей матери, я сказал ей: “Успокойся, дорогая маменька, в военную службу меня не возьмут”. Мама в радости спросила меня: “Почему тебе, сынок, так думается, что тебя не возьмут?” Тогда я рассказал ей только что виденный сон. Сном этим матушка моя, видимо, была утешена.

В третьем часу утра родитель заложил лошадку, и мы направились в Волоколамск. Это было 1 ноября. По приезде в город мы направились прямо в воинское присутствие. Здесь вначале был отслужен молебен, а потом приступили к жеребьевке. Положившись во всем на волю Божию и осенив себя крестным знамением, я опустил руку в урну и вынул жребий, который тотчас же и вручил председателю.

Председатель огласил вслух, что номер вынутого жребия был 283-й. После жеребьевки начался прием, который и закончился 274-м номером. Таким образом, очередь до меня не дошла, и я остался непринятым. Меня зачислили в ратное ополчение. Выйдя из воинского присутствия, мы с родителем направились в собор поклониться местной святыне – образу Николая Чудотворца. При виде лика Святителя Николая во мне родилось чувство неописуемой благодарности к Богу, Спасителю моему, Его угоднику Преподобному Сергию Радонежскому и к великому мирликийскому Святителю».

Рассказы о последних подвижниках Троице-Сергиевой Лавры и ее скитов

Повесть о смиренном Исаакии, монахе Троице-Сергиевой Лавры

При чтении Святого Евангелия весь собор наполнился светом

В 1903 году в обители Преподобного Сергия скончался смиренный инок отец Исаакий, в миру – Иван Афанасьевич. Жизнь его была как бы не от мира сего. Он был столь кроток, что едва ли кого из братии Лавры когда-либо обидел. Он знал только церковь, послушание, трапезу и келлию. В храме преподобных Зосимы и Савватия он становился в самом конце, у двери, склонив свою голову на грудь. Часто видели его плачущим. Он как бы никого не видел в храме, видимо, созерцая умом и сердцем единого Бога. С мирскими и братиею он не дружился и ни к кому не ходил. Единственным другом его был послушник Герман Черкасов, ныне иеромонах Гермоген. Отец Исаакий, сын священника Смоленской губернии, образование получил в Смоленской духовной семинарии, окончив ее курс студентом. В беседах с отцом Гермогеном он много рассказывал о себе:

«Мои родители были исполнены истинной веры, благочестия и любви к Богу, чему и я ими был научен. Святое настроение я сохранял нерушимо до пятого класса семинарии. С моим переходом в пятый класс нашлись недобрые люди из товарищей, которые принесли мне прочитать несколько книг антирелигиозного содержания. Мой юный ум был ими отравлен, как ядом, и я стал безбожником. Убеждения свои, исполненные неверия, я даже имел смелость высказывать своему отцу, который говорил мне: “Ох, Иван, не летай в гордости своей так высоко. Смотри, там тебя духовный ястреб, диавол, склюет”.

Время приблизилось к окончанию курса в семинарии, а я по убеждению был безбожник. В день выпускного акта после экзаменов все воспитанники семинарии пожелали отслужить молебен Царице Небесной пред Ее чудотворным образом Смоленской Одигитрии. За иконой в кафедральный собор отправились все воспитанники семинарии во главе с ректором и преподавателями. Торжественное шествие со святой чудотворной иконой из собора в семинарию должно было проходить через улицу, где находились дома падших девиц и женщин, которые сами погибали в тяжком грехе и многих привлекали ко греху блуда. Видимо, Царице Небесной неугодно было шествовать этой улицей, поэтому как только шествие свернуло на нее, совершилось дивное, неописуемое и поражающее чудо. Икона Божией Матери встала, и никакая сила не могла ее подвинуть вперед.

Это знамение, свидетельствующее, насколько противен грех плотской скверны Царице Небесной, послужило великим вразумлением для всего народа, в особенности же для питомцев семинарии. И на мою грешную душу особенно сильно подействовало это чудо. Я душой мгновенно прозрел. Мне стала ясна та святая истина о действии в Церкви благодати Божией, которую исповедует и проповедует Святая Православная Церковь. Когда шествие со святой иконой свернуло на другую улицу, икона свободно была несена воспитанниками семинарии.

С того дня, по милости Божией и Царицы Небесной, все мои внутренние чувства непрестанно освящались мыслью о том дивном знамении, бывшем от иконы Царицы Небесной. Верую, что я именно за молитвы своих родителей переродился душою и сердцем. Неверие и злоба против величества Божия во мне бесследно исчезли. А я до сих пор сознаю свою неописуемую виновность пред Богом, и, думается, мне не хватит слез всей моей жизни, чтобы загладить свое преступление и дерзость перед Богом.

По получении диплома об окончании семинарского курса я весь горел желанием посвятить свою жизнь служению Богу в иноческом звании, на что и родители меня благословили. Мое искреннее желание было поступить в обитель, где я мог бы найти себе душевный мир. Случайно узнал я, что такие обители, по внешности убогие и бедные, но полные мира, есть у нас на Кавказе. Напутствуемый молитвами и благословением своих родителей, я поехал в эту мало ведомую для меня страну. Там поступил я в один монастырь, где и нашел для души своей мир и тишину.

Через три года монастырь тот, ввиду крайней своей бедности, по неисповедимым судьбам Божиим был закрыт. Я был в крайнем недоумении по вопросу о том, куда же идти спасать свою душу. Видимо, по изволению Божию однажды я читаю в духовном журнале об Оптиной пустыни и старце ее Амвросии14, духовном наставнике русского народа.

По прочтении статьи об Оптиной пустыни вся моя душа исполнилась желания пойти к отцу Амвросию и от него узнать волю Божию о том, куда мне направить стопы свои во спасение. В Оптину пустынь прибыл я в конце мая. Народу у старца тогда было множество. Смиренно стою я, дожидаясь своей очереди, чтобы войти к старцу. Вдруг вижу, что батюшка Амвросий вышел на свое крылечко и, смотря в сторону, где я стоял, громко крикнул: “Иван, сын иерея Афанасия, иди сюда ко мне!” Народ расступился. Я свободно подошел к нему, поклонился ему земно, взял его святое благословение и слышу его голос: “Иди в обитель Преподобного Сергия, в Лавру. Там твое спасение. Будь кроток, смирен сердцем, и спасешься”. Сказав эти святые слова, драгоценные для моей души, он ушел в свою келлию. Получив такой спасительный совет старца, я направился в обитель Преподобного Сергия, где отечески принят был наместником Лавры архимандритом Антонием.

Данное мне послушание писца при духовном соборе я нес много лет, а затем переведен был на чтение неусыпаемой Псалтири. Это второе послушание я ценил особенно. Не однажды мне предлагалось священство, но я считал себя недостойным иерейского сана и решил в душе своей до смерти пробыть простым иноком.

Жизнь в обители Преподобного Сергия для души моей была жизнью сына в доме родного отца. Я чувствовал, что жизнью братии руководит в Лавре сам Преподобный Сергий. Но за многие годы пребывания под его кровом я пережил и немало нападений от диавола. Внутренняя брань от диавола столь тяжела, что изобразить ее словом трудно. Одно лишь могу сказать: если бы Господь не помогал ради нашего смирения и кротости, то не спаслась бы ни едина плоть. Изнемогая под тяжестью душевной брани и иногда не находя покоя своей душе, я, недостойный, однажды принял смелость в молитве своей просить у Господа для успокоения грешной души моей небесного знамения, какое Ему будет угодно ниспослать. Об этом я горячо молил Премилосердного Господа в Его праздники, то есть в первый Спас, 1 августа, во второй Спас, 6 августа, и в третий Спас, 16 августа.

Первые два праздника прошли для меня без обязательных ответов свыше. Наконец наступил третий Спас. Я, недостойный, пришел к поздней литургии в Успенский собор Лавры и встал на своем обычном месте. Вдруг сердце мое наполнилось каким-то неописуемым чувством приятности, мира и покоя. Началось в храме чтение часов. В то время вижу: главный купол собора начал наполняться какою-то светоносною росою, и я ощутил благоухание. В начале литургии свет усилился, при чтении же Апостола он заблистал в куполе еще ярче, а при чтении святого Евангелия весь собор наполнился солнцевидным светом. При пении Херувимской в отворенных Царских вратах появилась чудная плащаница, на которой плоть Христа Спасителя была как живая и столь прекрасна, что смотрел бы на нее и никогда бы не насмотрелся. Душа моя тогда преисполнилась небесною радостью. Я в те мгновения забыл о себе, не давая себе отчета, где я. Плащаница была видна в Царских вратах до последнего выноса Святых Даров. Со словами предстоятеля: “Всегда, ныне и присно и во веки веков” плащаница вошла в алтарь. На этом мое видение кончилось. Я забыл обо всем земном от созерцания света Христова и несколько дней был в великой радости».

Приведенный рассказ отца Исаакия записал отец Гермоген за несколько дней до кончины старца. Скончался отец Исаакий истинною христианскою кончиною и был погребен на общем братском кладбище в Боголюбской киновии. Царство ему Небесное и вечный покой.

Схимонах Исаакий и невидимые противники Иисусовой молитвы

Бесы являлись схимонаху Исаакию целыми полкáми, крича: «Злой старик! Напрасно ты молишься Иисусу – Его нет!»

В 1906 году в больнице Троице-Сергиевой Лавры отошел ко Господу старец 96 лет, схимонах Исаакий. Перед своей кончиной он подвергся явному бесовскому нападению за свои великие подвиги в совершении Иисусовой молитвы, которую он, будучи совершенно слепым, непрерывно умно творил. А это, видимо, диаволу крепко не нравилось. Незадолго до своей кончины отец Исаакий стал жаловаться своему духовному отцу, иеромонаху Нифонту, и иеромонаху Диомиду, что бесы угрожающе кричат на него и, появляясь перед ним в страшном обличии, неистово требуют, чтобы он перестал совершать Иисусову молитву, грозя иначе уничтожить его. Духовно опытный иеромонах Нифонт ободрял старца, уверяя, что угрозы бесов бессильны, и в подкрепление его души часто приобщал его Святых Христовых Таин. Бесы продолжали бушевать и являлись отцу Исаакию целыми полками, крича: «Злой старик! Напрасно ты молишься Иисусу – Его нет! Мы одни во всем мире царствуем. Бога нет, покорись нам, и ты будешь покоен и будешь пользоваться от нас великой честью. Если ты не покоришься нам, все равно погибнешь». Слепой смиренный старец продолжал с кротостью слезно призывать Бога, как учил его отец Нифонт: «Господи! Ради страданий Твоих, помилуй мя, ради Воскресения Твоего, воскреси падшую душу мою. Благодатью Духа Святого просвети мой ум к исполнению Животворящих Твоих заповедей». За три дня до своей кончины старец Исаакий, по милости Божией, получил полный душевный покой. Перед самой кончиной он сподобился утешительного видения, ободряющего надеждой на Божие помилование, и почил как истинный праведник.

Долготерпение лаврского иеромонаха Артемия

Перенося в течение трех лет неописуемые страдания, инок никогда не роптал

Некогда в больнице обители Преподобного Сергия на смертном одре лежал иеромонах Артемий, который по своим дарованиям был истинным украшением Сергиевой обители. По неисповедимому Божию Промыслу отец Артемий тяжко заболел. Все тело его покрылось ранами, так что даже белье на него надеть было невозможно. Он совершенно обнаженный лежал на клеенчатом тюфяке, смазанном прованским маслом. Его покрывала лишь одна простыня. Страдания отца Артемия в течение трех лет были неописуемы. На выражения ему со стороны братии искреннего сожаления он всегда с какой-то райской улыбкой отвечал: «Мне надо еще больше страдать за свое недостоинство перед Богом». Из его уст не слышны были жалобы на тяжесть креста. С покорностью воле Божией он терпел все до последнего вздоха и мирно скончался смертью праведника.

Иеромонах Вифанского ската отец Серафим

Он видит благодатный сон: является ему в небесной славе Царица Небесная

Современник архимандрита Леонида (Кавелина), смиренный инок Вифанского скита Сергиевой Лавры иеромонах Серафим в свое время много потрудился для сооружения в родном скиту храма во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Замечательной кончины удостоил его Господь по молитвам Богоматери. Как-то Великим постом он простудился и тяжело заболел. В ночь на Великий Четверток отец Серафим видит дивный, благодатный сон: является ему в небесной славе Царица Небесная с двумя светлыми юношами – Ангелами. Вручая болящему отцу Серафиму просфору, Она возвестила, чтобы он взял часть сего хлеба и подкрепился, ибо ему предстоит далекий путь, и стала невидима. В Великий Четверг иеромонаха Серафима еще раз напутствовали Святыми Тайнами, и он в тот же день мирно скончался. Погребли его на паперти при входе в созданный им храм.

Вифанский инок Авель

Инок был извещен о своей кончине митрополитом Платоном

Среди братии Вифанского скита проживал инок, отец Авель. По своей кротости он воистину был подобен своему небесному покровителю, праведному Авелю. Простота его была детская, незлобие – голубя, нищета – великая. Свою келлию он никогда не запирал, да и взять там было нечего. На кровати вместо матраца лежала рогожа, а вместо одеяла – какие-то лохмотья. Подушкой ему служил мешок, набитый соломой. Белья у него в запасе никогда не было. Данное ему из рухольной15 белье изнашивалось обычно до основания. Потому он, будучи звонарем, нередко ходил звонить, так казалось многим, без белья, в одном рваном ватном подряснике. Здоровье его явно хранил Господь за молитвы святителя Божия митрополита Платона16. Видеть его всегда было приятно, потому что сам облик его, благодатный и светлый, вносил в душу приятное ощущение. Из редкой скромности Авель, по наставлению Иисуса, сына Сирахова, не учащал ноги своей к другу своему, боясь наскучить ему. Лишь в крайнем случае и только к немногим братиям он приходил по какой-либо особой необходимости.

Раз в начале августа 1826 года в келлию отца Авеля по делу вошел иеромонах отец Валериан. Встречая его, отец Авель с неописуемой детской радостью громко спросил: «Батюшка, отец Валериан! Разве с вами не встретился сейчас Владыка, митрополит Платон? Он только что вышел от меня, сказав: “Авель, потерпи еще немного, и ты будешь вместе с нами ровно через две недели”. Владыка был в лиловой рясе с панагией на груди и в шапочке. Лицо его было столь милостиво и благостно, что словом передать невозможно. Благословив, он вышел от меня перед твоим приходом».

Через двенадцать дней после этого разговора отец Авель заболел. Его напутствовали Святыми Тайнами, особоровали и отправили в земскую больницу, где он через два дня скончался.

Предсмертное видение монаха Израиля

Ах, что я вижу, дорогой брат Василий! Вот в палату входят святители, а за ними великое множество иноков

Блаженной памяти отец Израиль, монах Черниговского скита, что близ Сергиевой Лавры, за свою истинно монашескую жизнь сподобился и блаженной райской кончины, как об этом рассказывает братия скитской больницы. Перед самой своей смертью он подозвал к себе больничного служителя и с восторженным лицом сказал ему: «Ах, что я вижу, дорогой брат Василий! Вот в палату входят святители, а за ними великое множество иноков. И какие они все светлые и прекрасные! Вот они приближаются ко мне. О, какая радость! О, какое счастье!» Брат Василий отвечал: «Батюшка! Я никого не вижу». Когда он и все присутствовавшие взглянули на отца Израиля, он был уже мертв. В момент смерти он сподобился посещения всех тех святителей и преподобных, к которым прибегал в своих молитвах всю свою жизнь и всегда молитвенно призывал на помощь.

Искушения троицких иноков и данные им свыше вразумления

О духовной прелести

Предавшись самовольному подвигу, инок впал в прелесть: видел свет, изменение на иконе, поднимался во время молитвы на воздух

Инок Троице-Сергиевой Лавры, отец архимандрит Онуфрий, о себе рассказал следующее: «Окончил я курс Кантонической школы17 в девятнадцать лет. Душа моя была полна желания посвятить свою жизнь служению Богу. С этой целью я прибыл в Гефсиманский скит, что при Сергиевой Лавре. Он тогда только что открылся. Игумен скита отец Анатолий18, видя мою юность, долго не принимал меня, но, уступая моим слезам, наконец решил принять.

Послушание мне дано было при больнице – служить больным. Старцем моим был назначен иеросхимонах Феодот, который прибыл из молдавской Нямецкой Лавры19; это был старец строгий и к себе, и ко всем прочим. Горя непреодолимым желанием спастись, прихожу я однажды к отцу Феодоту и прошу его благословения класть келейно по нескольку сот земных поклонов. Старец, удивленно взглянув на меня, спросил: “Разве ты не бываешь на братском правиле, где читается три канона – Спасителю, Божией Матери и Ангелу-хранителю, акафист и исполняется пятисотница?” Когда я ему сказал, что на правиле бываю, тогда он строго взглянул на меня и сказал: “С тебя довольно и того, что исполняет вся братия”. Но я продолжал слезно просить, чтобы он сверх братского правила благословил мне класть земные поклоны в келлии. С неохотой старец сказал мне: “Ну, клади по десяти поклонов”.

Получив благословение на поклоны в келлии, я стал класть ныне десять, завтра двадцать и с каждым днем прибавлял и прибавлял и дошел до двух тысяч поклонов в день. Жажда к молитве во мне развивалась с каждым днем все более и более. На молитве я готов был умереть. Мое желание молиться разгорелось до того, что я стал замечать, что лик Царицы Небесной, перед которым я молился, иногда начинал блистать светом. Блистание света с каждым днем все усиливалось и усиливалось. Радость в душе моей в силу этого была столь велика, что я представлял себя стоящим уже не на земле, а на небе. К довершению еще большей моей радости, я стал замечать, что Матерь Божия с иконы мне улыбается, а сам я кладу поклоны, как бы не касаясь пола на аршин, совершая молитву на воздухе. Видя такое дивное, неописуемое явление, ниспосланное мне с Неба, как мне думалось тогда, за мою веру и любовь к Богу, я мнил себя удостоенным этой великой Божией милости за свою чистую, святую жизнь.

Преисполненный таких мыслей и чувств, я решил своими переживаниями поделиться со старцем. В глухую полночь спешу к нему однажды в келлию и бужу его. Когда открыл он мне дверь своей келлии, я упал к его ногам в порыве той же прелестной радости и воскликнул: “Батюшка, батюшка, какая у меня радость, какая у меня радость!” Старец сурово спросил меня: “Какая у тебя радость?” – “Батюшка, дорогой мой! – воскликнул я.– Моя радость состоит в том, что, когда я молюсь, Матерь Божия Своим ликом божественно озаряет мою келлию неизреченным светом. Она улыбается мне с иконы, а сам я, когда молюсь, поднимаюсь от пола приблизительно на аршин и молитва моя совершается на воздухе” Лицо старца стало еще суровее. Он спрашивает меня: “Да ты сколько поклонов-то земных кладешь?” – “Батюшка, вы благословили мне класть по десять поклонов, а я, грешный, кладу по две тысячи в день”. Старец пришел в неописуемый гнев и громко воскликнул: “Ах ты, мальчишка негодный! Как ты осмелился самовольно дойти до такого множества поклонов! Тебе не Матерь Божия улыбается во свете и не благодать Божия поднимает тебя на воздух, а ты пошел на самоволие и гордость. Ты в прелести и самообольщении помышляешь, что уже сподобился за свои мнимые подвиги великих Божиих дарований и святости. Несчастный, ты действием диавола вошел в совершенную духовную прелесть”. Лицо старца стало еще грознее, и он крикнул на меня: “Если я узнаю, что ты осмелишься продолжать самовольные поклоны в келлии, тогда я пойду к игумену и буду просить, чтобы он немедленно выгнал тебя из обители как негодного, самовольного послушника, исполненного бесовской гордости и самообольщения”. Затем он отпустил меня с видимой глубокой скорбью.

После этого отец Феодот, мой старец, все последующее время моей жизни в скиту относился ко мне с особенной отеческой любовью и попечением. Благодаря ему Господь помог мне исцелиться от тяжкого духовного недуга и выйти благовременно из гибельной прелести».

Самовольный подвиг и превозношение привели инока в состояние прелести; молитва братии и тяжелый труд вывели его из этого состояния

«В 1889 году к нам в Лавру, – вспоминал отец Кронид, – на послушание прибыл очень красивый молодой человек, брюнет со жгучими черными глазами, звали его Александр Дружинин. Он был москвич. Я представил его отцу наместнику, и его приняли в число братии. Послушание ему было дано в трапезной – служить странникам. Каждый день я его видел в Троицком соборе на братском молебне в два часа ночи. Время от времени спрашивал его: “Как поживаешь, привыкаешь ли?” Он отвечал иногда и со слезами умиления: “Живу, как в раю”. Я в таких случаях невольно благодарил Бога за его душевное устроение.

Прошло полгода, Александру Дружинину было дано новое послушание – заведовать овощными подвалами и дана келлия, в которой он стал жить один. Как-то прихожу к нему и замечаю, что мой знакомый в каком-то экстазе. Видимо, он совершал усиленный подвиг молитвы. Прошло еще несколько месяцев. Однажды при посещении я спрашиваю его: “Брат Александр, ты за всеми монастырскими службами бываешь?” Он смиренно отвечает: “За всеми”. – “И за братскими правилами бываешь?” “Бываю, – произнес он и добавил: – Я ежедневно в храме Зосимы и Савватия бываю за всенощной и стою утром раннюю и позднюю литургию”. Тогда я ему говорю: “Скажи ты мне, с чьего благословения ты взял на себя подвиг усиленной молитвы? Утреня, вечерня и ранняя литургия – полный круг церковных служб, а правило братское завершает обязанности инока. Но поздняя литургия и всенощная есть не обязательное для всех повторение обычных служб. Я хорошо знаю, что во время поздней литургии с братской кухни приходят к тебе за продуктами, а тебя в келлии нет. Тогда поварам приходится искать тебя по церквам, что, несомненно, в их сердцах вызывает ропот и неприязнь. Подумай, такая молитва будет ли для тебя полезна? Да не оскорбится любовь твоя речью моей! Беру на себя смелость спросить тебя еще об одном. Много раз я прихожу к тебе и вижу, что ты находишься в подвиге. Кто же тебя на это благословил? Помни, брат Александр, что жить в монастыре и творить волю свою – дело вредное для души. Смотри, как бы своевольная молитва не ввела тебя в гордость и самообольщение и не стала тебе в грех. Молю и прошу тебя: ради Бога, не твори никаких подвигов без ведома своего духовного отца”. Слушал меня юный подвижник с видимым неудовольствием. От него я вышел с тяжелым предчувствием чего-то недоброго20.

Прошел еще месяц. Сижу я однажды в своей келлии, читаю книгу, часа два дня. Вдруг неожиданно дверь моей келлии с шумом отворяется и торжественно, с громким пением “Достойно есть” входит брат Александр Дружинин. Он кладет земной поклон перед моей келейной иконой и вдруг начинает продолжать земные поклоны. Глаза его горели каким-то недобрым зловещим огнем, и весь он, видимо, был возбужден до крайности.

Не дождавшись конца его поклонов, я встал и, обращаясь к нему, ласково сказал: “Брат Александр! Я вижу, что ты заболел душой. Успокойся, сядь посиди и скажи мне, что тебе надо”. В ответ на мои слова он с сильным озлоблением закричал: “Негодный монах, сколько лет ты живешь в монастыре и ничего для себя духовного не приобрел! Вот я живу всего один год, а уже сподобился великих божественных дарований: ко мне в келлию ежедневно является множество архангелов от престола Божия. Они приносят семисвечник и воспевают со мной гимны неописуемой славы. Если бы ты был достоин слышать это неизреченное пение, ты бы умер, но так как ты этого недостоин, я тебя задушу”. Видя его нечеловеческое, злобное возбуждение и зная, что все находящиеся в прелести физически бывают чрезвычайно сильны, я говорю ему: “Брат Александр, не подходи ко мне. Уверяю: я выброшу тебя в окно”. Уловив момент, я постучал в стену соседа по келлии, который тотчас же и вошел ко мне на помощь. С появлением соседа я стал смелее говорить ему: “Брат Александр, не хотел ты меня слушать, и вот видишь, в какую ты попал адскую беду. Подумай: ты хочешь меня задушить. Святых ли людей это дело? Осени себя знамением креста и приди в себя”. Но Дружинин продолжал выражать угрозу задушить меня как негодного монаха и еще говорил мне: “Подумаешь, какой наставник явился ко мне в келлию с советом – много не молись, слушай духовного отца. Все вы для меня ничто”. Видя такую нечеловеческую гордость, злобу и бесполезность дальнейшего разговора с ним, я попросил соседа вывести его вон из моей келлии.

В тот же день после вечерни брат Александр снова явился ко мне и торжественно сообщил, что ныне за вечерней на него сошел Святой Дух. Я улыбнулся. Видимо, это его обидело, и он мне говорит: “Что ты смеешься? Пойди спроси иеромонаха отца Аполлоса, он видел это сошествие”. В ответ на это я сказал: “Уверяю тебя, дорогой мой, что никто не видел этого сошествия, кроме тебя самого. Умоляю тебя, поверь, что ты находишься в самообольщении. Смирись душой и сердцем, пойди смиренно покайся”. Но больной продолжал поносить меня и грозить. Лишь пришел я на другой день от ранней литургии, брат Александр снова явился ко мне и заявил, что Господь сподобил его ныне дивного видения в храме преподобного Никона. От Иерусалимской иконы Божией Матери, что стоит над Царскими вратами, заблистал свет ярче молнии, и все люди, стоявшие в храме, будто бы попадали и засохли, как скошенная трава. Спрашиваю его: “А ты-то почему от этого света не иссох?” – “Я,– отвечал он,– храним особой милостью Божией ради подвигов моих. Этого не всякий достоин”. Говорю ему: “Видишь, брат Александр, как тебя диавол обольстил, возведя тебя в достоинство праведника, и тем увеличил твою гордость. Поверь мне, что стоявшие с тобой в храме пребывают в духовном здравии, а все, что ты видел, есть одна духовная прелесть бесовская. Образумься, осознай свое заблуждение, слезно покайся, и Господь помилует тебя”. – “Мне каяться не в чем, вам надо каяться!” – закричал он.

Видя такое буйство несчастного и опасаясь припадков безумия, я тотчас же написал письмо его другу Ивану Димитриевичу Молчанову, по просьбе которого Дружинин был принят в Лавру. В письме было описано состояние больного. Через три дня Молчанов был уже у меня. Я все объяснил ему о Дружинине и, зная, что он хорошо знаком с настоятелем Николо-Пешношского монастыря21 игуменом Макарием, посоветовал ему тотчас же отвезти к нему несчастного. В тот же день Дружинин был отправлен в Пешношский монастырь. Когда Иван Димитриевич объяснил отцу игумену о болящем, тот спокойно сказал: “Милостью Божией он поправится у нас. И свои такие бывали”. Александру Дружинину было назначено игуменом послушание чистить лошадиные стойла на конном дворе. Брат Александр вначале протестовал, говоря: “Такого великого подвижника вы назначаете на такое низкое послушание! Я должен подвизаться в храме и совершать духовные подвиги для назидания прочим”. Отец игумен в успокоение его души говорил: “Ты лучше всего и можешь показать добрый пример смирения и кротости через исполнение возложенного на тебя послушания. А относительно молитвы не беспокойся. За тебя в храме будет молиться вся братия”. И действительно, по благословению отца игумена за больного крепко молилась вся братия.

Прошло полгода. Александр Дружинин за все это время в храме бывал только по праздникам и за ранней литургией. Целый день кидая навоз, он настолько утомлялся, что вечером ложился спать без дневных молений и спал как мертвый. Подвиги совершать ему уже было некогда. Мысль, что он святой, с каждым днем в нем слабела, и видения у него постепенно прекратились. Целый год он был на послушании в конюшне и о своих мнимых подвигах забыл. Затем его перевели в хлебопекарню, где тоже труд нелегкий. Через два года Дружинин переведен был на более легкие послушания. На лице его тогда проявился приятный отпечаток смирения.

Семь лет подвизался он в Пешношском монастыре. Здесь его постригли в монашество с именем Афанасий. Впоследствии он перешел в московский Симонов монастырь, где за смиренную добрую иноческую жизнь был произведен в сан иеродиакона.

Когда я был на послушании в Петрограде в должности начальника Троицкого Фонтанного подворья22, отец Афанасий Дружинин приезжал ко мне повидаться. Когда я спрашивал его, помнил ли он то, что было с ним в Лавре во время его духовного недуга, он отвечал: “Все помню, но только теперь сознаю весь ужас моего душевного состояния”.

Теперь отец Афанасий уже скончался в Симоновом монастыре. Вечная ему память и упокоение со святыми!»

Мысленная брань

«Мой ум терзался помыслами неверия и сомнения»

«Однажды вечером, во время стояния в церкви Зосимы и Савватия за всенощной,– рассказывал о себе архимандрит Кронид,– вдруг неожиданно, как молния, пронеслась в моей голове страшная, ужасная мысль неверия, сомнения и богохульства. Это совершилось так мгновенно и внезапно, что, подобно молнии, обожгло меня адским огнем. Затем помыслы этого рода полились сплошной рекой в моем сознании. Я онемел от страха и ужаса. В моей душе совершалось что-то неописуемое и непостижимое, ужасное и страшное. По приходе из храма в келлию помыслы не оставляли меня. Воистину эти страдания были не земные, а скорее адские. Я лишился пищи и сна.

После этого проходят дни, недели, месяц, проходит год, два, три, четыре, а адские мысли непроизвольно текут и продолжают преследовать меня. Я не находил себе нигде места успокоения от тоски и печали и даже в отчаянии, грешный, просил себе у Господа смерти. Эта мысленная брань была неописуемо тяжка. Представьте себе состояние боримого, когда два мира внутри него: один мир светлый – веры и надежды на Бога и пламенного желания спасения, а другой – мир темный, внушающий одни только пагубные и богохульные мысли и неверие. Нестерпимая брань особенно посещала меня во время совершения Божественной литургии. Предстоя престолу Божию перед Святейшим Святых и низводя молитвой действие Святого Духа, пресуществителя Святых Даров, меня в этот же самый момент продолжали мысленно насиловать скверные помыслы неверия и сомнения. Оттого моим покаянным слезам не было предела. Даже иеродиакон Ионафан, сослуживший мне, видя меня столь горько плачущим, приписал мне повреждение ума. Но он, конечно, так думал по своему неведению. Он не знал, что совершается в глубине моей души.

Единственным моим утешением и радостью было в свободные минуты раскрывать книгу “Жития святых” и там читать о Нифонте, Кипрском чудотворце, который сам страдал подобными помыслами в течение четырех лет. Затем перечитывал сочинение святителя Димитрия Ростовского, где он описывает страдание от хульных помыслов преподобной Екатерины Синайской. Эта святая дошла до такого скорбного состояния, что упала, билась головой о землю и взывала: “Господи, спаси меня, я погибаю!” В этот самый момент она видит во свете молниеносно явившегося ей Христа Спасителя, сказавшего: “Екатерина, я с тобой!” Тогда Екатерина вопрошает: “Господи, когда в душе моей были хула, неверие, богохульство – где же Ты был тогда?” Спаситель ответил ей: “Я был в твоем сердце” Тогда Екатерина вопросила: “Но ведь там была одна скверна?” Господь ответил: “Но ты на эту скверну не соизволяла”.

После прочтения этих книг я на некоторое время успокаивался. Пагубные мысли нападали на меня с новой силой под великие и двунадесятые праздники. Под влиянием этого мои нервы были расстроены, мысли уныния и отчаяния преследовали меня всюду. Теряя самообладание, я принужден был прятать от самого себя ножи, вилки, бечевки и всякие другие вещи и орудия, содействующие самоубийству. Недостает у меня слов описать все и слез оплакать ужасы и страдания, вынесенные мной. Были моменты, когда я ночью, бессильный овладеть собой, выскакивал из келлии, шел к собору, бегал вокруг него, плакал навзрыд и не мог дождаться минуты, когда откроют собор и я смогу у раки Преподобного Сергия выплакать свою скорбь и невыносимые тяготы.

Вспоминаю я теперь слова подвижников: “Ищи себе старца и руководителя не столько святого, сколько опытного в духовной жизни”. И этот совет мне пришлось испытать, прежде всего, на самом себе. Когда в своих великих страданиях я обратился к одному духовному ученому лицу и поведал ему свою мысленную скорбь, он выслушал меня и сказал: “Что ты, Господь с тобой, да разве можно допускать такие мысли?” Вышел я от него непонятый им, ни жив ни мертв от безысходной печали. Всю ночь не спал. Утром, едва переставляя ноги, я, по своей обязанности, отправился в живописный класс, а по пути зашел к заведующему живописной мастерской, иеромонаху отцу Михею. Он, увидев меня расстроенным, с удивлением воскликнул: “Отец Кронид! Что с тобой? Тебя узнать невозможно! Лицо какое-то особенно страдальческое, исполнено печали, что невольно выдает твои душевные муки. Говори, что с тобой?” Тогда я ему поведал о всех своих внутренних скорбях и мыслях. Он со слезами на глазах выслушал меня и с особым чувством сострадания и христианской любви, как бы сам переживая со мной мои муки, сказал мне: “Успокойся, отец Кронид. Это великая брань, наносимая врагом, бывает со многими людьми. И мы с тобой не первые. Многие, очень многие страждут ею. Я и сам страдал этой бранью семь лет и дошел до такого состояния, что однажды, придя в Успенский собор к вечерне, от мыслей неверия и богохульства даже не смог там оставаться. Выбежав из храма, я направился в келлию своего духовного отца, иеромонаха Авраамия, при этом весь дрожал и сказать ничего не мог. Старец несколько раз спрашивал меня: «Что с тобой, что с тобой, скажи мне?» После обильных слез я только смог вымолвить: «Батюшка, я погибаю!» Тогда старец мне говорит: «Ты ведь не услаждаешься этими мыслями и не соизволяешь на них? Что же ты так нестерпимо тревожишься? Успокойся! Господь видит твои душевные мучения, и Он тебе во всем поможет». Потом прочитал надо мной разрешительную молитву, благословил и отпустил меня с миром, и с того дня, при помощи Божией, помыслы эти совершенно исчезли. А иногда они изредка появляются, но я не придаю им значения, они исчезают, и я быстро успокаиваюсь”.

Слова отца Михея, как драгоценный бальзам, пролились на мою душу, и я с того времени получил значительное ослабление мысленной брани».

О борении с хульными помыслами

Пусть все грехи твоей смущенной души будут на мне

Наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кронид поведал о себе следующее: «В Лавре я был вручен духовному окормлению старца отца Никодима, мужа простого сердцем, но мудрого по душе, очень доброго, и с ним духовно сблизился. Такая жизнь, видимо, врагу нашего спасения не понравилась. Он напал на меня с такой ужасной злобой, смущал меня помыслами хулы на Бога и неверия, что я едва не помрачился.

Настал Великий пост 1878 года. В Чистый Понедельник я пришел к утрене в трапезную церковь, радуясь, что Господь сподобил дожить до этих великих дней и провести пост в покаянии. Здесь я устремил свой взор на местный образ Спасителя с мольбой к Нему о помощи в деле спасения. Вдруг неожиданно, как молния, в моем уме пронеслась мысль неверия и хулы на Христа Спасителя. Это меня так напугало, что я как бы омертвел. В то же время я почувствовал, как по всему моему телу пробежала искра адского огня, а сердце исполнилось смертельной тоски. В испуге и трепете я тогда перевел свой взор на икону Божией Матери, моля Ее защитить от страшных и пагубных помыслов. Но, к своему ужасу, я заметил, что помыслы богохульства и хулы на Матерь Божию еще сильнее восстают во мне. Тогда я молитвенно обратился к Преподобному Сергию. Но скверная мысленная ругань с ужасной силой обрушилась и на него. Затем слова хулы, неверия и богохульства на все святое и, страшно сказать, даже на Святое Святых, то есть на Тайны Христовы, полились во мне неудержимым потоком. От мучительной тоски я помертвел и не находил нигде места.

Моя душевная мука была столь велика, что я за пять дней совершенно изменился в лице. Архимандрит Леонид однажды обратил на меня особое внимание и спросил: “Константин! Что с тобой? Тебя узнать нельзя!” Я отвечал ему, что мне очень нездоровится.

Наступила пятница, а помыслы все продолжались. Иду к своему духовному отцу исповедоваться, а помысл подсказывает мне: “Неужели ты поведаешь духовнику все свои пагубные, хульные помыслы?” Я послушался мысленного совета и, исповедуясь, умолчал о помыслах. Но выходя после исповеди из келлии духовника, я почувствовал такую сильнейшую тоску, что от страшного внутреннего смятения не мог сдержать своих рыданий и, плача как дитя, упал на диван, стоявший возле двери. Духовник смутился и спросил меня: “Костя, что с тобой?” Я ему отвечаю: “Батюшка! Я погиб!” – “Как погиб?” Тогда я поведал ему свои душевные помыслы, терзавшие меня всю неделю, начиная с Чистого Понедельника. Слушая меня, духовник спросил: “Да что ты, утешаешься, что ли, этими помыслами?” Я отвечаю ему: “Не утешаюсь, батюшка, а стражду неописуемо”. Тогда духовник снова подвел меня ко кресту и Евангелию, снова прочитал разрешительную молитву и отпустил меня. После этого на душе у меня стало так легко, что я от духовника не шел, а летел на крыльях радости. Все страшные помыслы исчезли, и я, грешный, спокойно мог приступить к Святой Чаше».

Вещий сон

Вижу: со стороны Вифанской улицы показалось черное страшное облако и его рассеял в великом свете Покров Божией Матери

«В 1903 году,– вспоминал преподобный Кронид,– я на второй день Рождества Христова, по должности заведующего лаврской школой, поехал с архимандритом Никоном23 и профессором Московской духовной академии Д.И. Введенским на беседу с детьми-школьниками. Школа была на окраине города Загорска24. Выезжаем из Святых ворот Лавры. Д.И. Введенский вдруг обращается к нам с такими словами: “Сегодня я видел поразительный сон. Будто бы идем мы втроем этим местом, где сейчас едем, с архимандритом Никоном и отцом Кронидом. Вдруг со стороны Вифанской улицы показалось черное страшное облако, которое над нами разделилось на две части. И вижу в великом свете Матерь Божию с простертым омофором. На этом видение кончилось”.

Побеседовав в школе с детьми, мы возвращались домой. Среди площади, против того самого места, где, по рассказу профессора Введенского, нависало облако и виден был Покров Пресвятой Богородицы, я слез с подводы, а архимандрит Никон с Д. И. Введенским поехали в обитель. Не прошел я и пяти шагов, как со стороны Вифанской улицы стремглав вылетел пьяный извозчик на лошади. Он немилосердно сек лошадь и понуждал ее к быстрой езде. Не предупредив ни криком, ни каким другим знаком о своей бешеной езде, он налетел на меня. Я упал под ноги лошади, которая меня подмяла и поволокла, так как извозчик продолжал ее гнать. К счастью, подоспевший незнакомый мужчина догнал лошадь, остановил, и благодаря этому меня выбросило из-под саней в сторону. Меня подняли. Несмотря на то что лошадь усиленно топтала меня, она не повредила мне ни рук, ни ног, а только оставила довольно сильную ссадину на виске. Пока прохожие оказывали мне помощь, извозчик уехал, избегая обнаружения. Несомненно, что я остался жив за чьи-то молитвы перед Царицей Небесной, Которая покрыла меня от смертной напасти Своим Покровом.

Вразумление свыше за осуждение духовника

«Бросьте его в пропасть за то, что он осуждал своего духовника»

О своих молодых годах вспоминает наместник Троицкой Лавры архимандрит Кронид: «В подвиге борения со страстями меня много укреплял мой духовник иеромонах отец Серафим. Он с любовью, как истинный отец, старался уврачевать мою душу. Отец Серафим был переведен в число братии Сергиевой Лавры из монастыря, известного под названием “Новый Иерусалим”, где он состоял духовником архимандрита Леонида. Старец по устроению душевному был добр и смирен сердцем, чего я по своей юности не мог тогда достаточно оценить.

В обители Преподобного Сергия некоторые подозревали его в том, что он будто бы давал отцу архимандриту сведения о немощах братии. На самом же деле, как это впоследствии подтвердилось, ничего подобного никогда не было. Я по своей молодости и неопытности доверился этой клеветнической молве об отце Серафиме и сам иногда осуждал его и даже, страшно сказать, осмеивал.

В середине ноября 1884 года отец Серафим пожелал поехать на поклонение в Старый25 Иерусалим и на Старую Афонскую гору. Накануне его отъезда я вижу грозный и страшный сон. Мне казалось во сне, будто я распростерт на тончайшей паутине, которая колеблется над широчайшей пропастью. Вдруг вижу: какое-то страшное чудовище силится подняться из пропасти, чтобы поглотить меня. Противоположная сторона пропасти была озарена неописуемым светом. В блистании его виднелся трон, и на нем восседал дивной красоты величественный Муж. По правую и левую стороны Его находились двое предстоящих, как можно видеть их на иконе “Деисус”. И слышу я грозный голос дивного Мужа: “Бросьте его в пропасть за то, что он осуждал и осмеивал своего духовного отца”. Ужасу и страху моему не было предела. Я воскликнул: “Всемилостивый Господи! Помилуй мя и прости мои тяжкие согрешения! Я покаюсь, покаюсь...”

Крик мой во сне был так пронзителен, что разбудил моего соседа по келлии – послушника Алексея Ивановича Баранова. Тот начал усиленно стучать мне в дверь со словами: “Константин Петрович! Константин Петрович (мое мирское имя)! Что с вами, что с вами?” Я, пробудившись, сидя на кровати и не приходя еще в себя, с рыданиями продолжал кричать: “Господи, помилуй мя, Господи, помилуй мя!” И только через несколько минут, очнувшись, наконец, отворил дверь своей келлии и смог рассказать о своем страшном сне Алексею Ивановичу (впоследствии игумену Авелю, ризничему Лавры) как своему другу. Немного утешенный им, я после этого сна уже не ложился, а, одевшись, пошел к ранней обедне в церковь Смоленской Божией Матери.

Возвратившись от литургии, я в передней отца наместника Лавры увидел своего духовного отца, иеромонаха Серафима, который пришел взять благословение на поездку и проститься с архимандритом... В те минуты мне стало ясно значение моего грозного сна, побуждавшего меня сознать свою вину перед духовником. Я тогда же искренно испросил себе у него прощения и с облегченным сердцем расстался с ним. Между прочим, из этой поездки Господь не судил ему уже вернуться. Он скончался на Староафонской горе».

Повесть о лаврском послушнике Александре

С лицом, перевязанным платком на месте носа, сиплым голосом он просил себе милостыню

«Помню, – рассказывал наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кронид, – в обители Преподобного Сергия жил в качестве послушника один молодой, с виду изящный человек, по имени Александр. Он обладал сильным и приятным голосом. Его чистый первый тенор выделялся своей мелодичностью среди голосов поющей братии и невольно располагал сердца молящихся в Лавре к Богу. Жил он в обители три года и своим пением поистине украшал всю обитель. К сожалению, нашлись в Лавре у Александра советники, которые внушили ему стать известным певцом, предварительно усовершенствовав свои певческие способности в консерватории. Послушник внял этому совету, ушел из обители и поступил в столичную консерваторию.

Прошло лет пять или шесть. Однажды я вышел прогуляться от Троицкого собора ко Святым воротам. На пути встретился мне какой-то незнакомый человек с лицом, перевязанным платком на месте носа. Он, называя меня по имени, сиплым голосом просил себе милостыню как бывшему певцу этой обители. Спрашиваю его: “Кто ты такой и как имя?” Тогда он ответил: “Я тот знаменитый певец – тенор Александр, которого все начальство обители так уважало и любило. Но я не сумел сохранить Божьего дара, послушался недобрых советов и в компании недобрых товарищей распутством и вином погубил себя и голос. В настоящее время скитаюсь без крова и пристанища и обременен венерической болезнью”.

Смотря на этого человека, страждущего, но не венчаемого от Бога, я готов был и сам плакать, помня его погибшие великие дарования на далекой стороне (Лк. 15:13)».

Близость Спасителя и Божией Матери к больным и скорбящим

Близость Спасителя к больным и скорбящим

Спаситель грешную душу к Себе призывает

Вразумленная в сонном видении женщина принесла покаяние в неверии и скончалась в мире

Зинаида Николаевна Курихина была воспитана в вере и благочестии. Она искренно любила храм Божий и своих родителей. Но, вступив в замужество, она была увлечена неверием и совершенно отошла от Бога.

В полном расцвете сил Зинаида Николаевна после какой-то случайной простуды вдруг заболела скоротечной горловой чахоткой. Изнемогая от чахотки и к тому же терпя болезненные приступы от рака желудка, она нигде не могла найти себе покоя, так как с утратой веры в Бога у нее не было и смиренной покорности Его воле. Душа ее страдала безгранично, и она была близка к отчаянию. А смерть уже близилась к ней. Ночь перед кончиной она провела в неописуемом страдании. К утру в изнеможении забылась легким сном, и ей видится удивительный сон.

Будто бы она на необъятном поле, которое заполнено бесчисленным количеством народа. Казалось, весь мир был собран здесь. С бесконечного пространства небесной высоты, видит она, внезапно заблистал молниеносный свет. В нем явился, подобно молнии, Спаситель мира – Господь Иисус Христос. Лик Его настолько был добр и милостив, что передать это человеческим языком невозможно. Весь народ со слезами и радостью воскликнул: «Господи! Прииди и спаси нас». Он в сиянии света приближался к плачущим. Вблизи стояла старушка с простертыми к Нему руками, сквозь рыдания она говорила: «Господи, возьми меня к Себе. Я всего лишена, и страданию моему нет предела». И слышит она ответный голос Господа: «Успокойся, раба Моя. Лютая твоя скорбь сменится вечной неизреченной радостью». Приблизившись к больной, Господь милостиво воззрел на нее и сказал: «Что с тобой, Моя раба?» Она, чувствуя виновность перед величеством Его славы, свое сердечное удаление от Него, испугалась и не знала, что Ему сказать. Только одно успела проговорить: «Господи, у меня нестерпимо болят горло и желудок». Еще милостивее воззрел Он на нее и сказал: «Завтра же после покаяния ты будешь совершенно здорова»,– и стал невидим.

Когда Зинаида Николаевна пришла в себя, тотчас же послала за своей крестной матерью, Пелагеей Ивановной Курихиной, которой и рассказала подробно о своем видении. Пелагея Ивановна выслушала ее с большим вниманием и сказала: «Тебя Всемилостивый Господь призывает к покаянию. Я советую тебе немедленно исповедаться и приобщиться Святых Христовых Таин». Зинаида Николаевна со слезами на глазах и особенным чувством умиления ответила: «Я согласна и искренне желаю покаяться». Тотчас же послали в храм Петра и Павла и пригласили для исповеди игумена Власия. Но раньше пяти часов вечера прийти к ней по обстоятельствам церковной службы он не мог. И она все это время не вкушала ни чаю и никакой другой нищи, готовясь встретить драгоценного Гостя во Святых Тайнах.

Слезная исповедь Зинаиды Николаевны была исполнена глубочайшего сокрушения духа. И приобщилась она Святых Христовых Таин с такой верой и умилением, что как бы видела воочию во Святых Тайнах Христа Спасителя. Отец игумен Власий затем прочитал больной благодарственные молитвы и поздравил ее с принятием Святых Таин. Больная была в необычайной радости и веселии и как бы действительно стала здоровой. Благословив больную и простившись с ней, отец Власий не успел еще дойти до входной двери, как его спешно вернули, сообщив, что больная скончалась. Это было 13 ноября 1933 года26

Явление Христа Спасителя болящей

Спаситель сказал больной: «Вижу печаль души твоей и во всех твоих страданиях помогу тебе»

Рассказывает священник отец Петропавловский: «Своей родной племяннице я недавно послал икону Спасителя в терновом венце по следующей причине. Она, совершенно молодая женщина, счастливо живущая в супружестве, заболела страшной болезнью. Все доктора Тифлиса находили необходимым сделать операцию. Операция была очень сложная и тяжелая. Из ста оперируемых ее переносил только один. Когда речь заходила об операции, больная приходила в ужас и падала в обморок. Находясь в таком страхе от одной мысли об операции, она увидела во сне Христа Спасителя в терновом венце, облитого кровью. Подойдя к ней, Он с отеческой любовью сказал: “Вижу печаль души твоей. В тяжкой болезни и во всех твоих страданиях Я помогу тебе. Операции не страшись, она даст тебе не смерть, а жизнь”.

Больная проснулась. После увиденного она сама стала просить мужа об ускорении операции, что и было исполнено с неожиданным для больной и врачей успехом. Хирург, сделавший операцию, после ее благополучного исхода откровенно сказал, что не ожидал такого успеха и был уверен, что она не перенесет этой операции. “Вижу в этом,– заметил он,– руку Всевышнего”.

Получив от меня икону Спасителя в терновом венце, племянница неописуемо обрадовалась, так как изображение Спасителя вполне совпадало с образом Господа, виденном ею во сне».

Теплая молитва врача к Богу

Он перед каждой операцией полагал три поклона перед образом Христа Спасителя

О московском профессоре-хирурге Ф.И. Синицыне известно, что он так любил Бога и благоговел пред Ним, что ни одной операции не делал, прежде чем не положит три земных поклона пред образом Христа Спасителя, находившимся в операционной. Работая с ассистентами и в кругу студентов, он не стеснялся исповедовать Бога перед всеми. Все его операции были успешны. О Синицыне иеромонах Сергиевой Лавры отец Нифонт сообщал, что он ему сделал тяжелую операцию, вырезав огромный камень из мочевого пузыря. И такая тяжелая операция прошла совершенно без всяких осложнений благодаря помощи Божией по вере врача.

Вразумление неверующего врача

Молитва матери и тетки была услышана; сын был устрашен во сне видением адских мук и оставил свое неверие

В 1918 году Тихон, митрополит Уральский27, посетив Троице-Сергиеву Лавру, в присутствии Патриарха Тихона сообщил о себе следующее: «Мирское имя мое Иван Иванович Оболенский. По специальности я врач, жил с матерью и теткой в одном из губернских городов на Волге. По своему мировоззрению я был совершенно неверующим и не стеснялся высказывать своих убеждений в присутствии матери и тетки. Те сильно печалились о моем неверии и, несомненно, молились при этом Богу о моем вразумлении и спасении моей души. Очевидно, Господь внял их молитвам, посетив меня вразумляющим сном. Однажды, вернувшись из театра, я заговорил с матерью и теткой на религиозные темы и при этом насмешливо отозвался о их вере. Это их так обидело и огорчило, что они встали на колени и стали горячо молиться Господу о моем вразумлении.

Я же, поужинав и вдоволь наговорившись на тему о неверии, лег спать. И вижу ужасный сон, в котором изображалась загробная участь грешников. Сон был настолько ярок и страшен, что душа моя едва не разлучилась с телом. Это сонное переживание отразилось так, что я поседел. Не имея ни одного седого волоса, я проснулся с прядями седых волос на голове и... уверовал. Но враг нашего спасения еще долго не оставлял меня. Он со своими клевретами28 часто являлся мне во сне. Злые духи, такие мерзкие, с длинными носами и окропленные какой-то скверной жидкостью, дерзали целоваться со мной. Все эти видения укрепляли меня в вере и надежде на Бога, к Которому я прибегал в своих молитвах, прося избавить меня от этих видений.

Вскоре я принял монашество, а впоследствии Господь посетил меня благодатью священства и архиерейства. Так Господь молитвами моей матери и тетки спас мою душу от погибели и промыслительно поставил меня в Церковь пасти словесное стадо Христово».

Милость Божия к незлобивому человеку

Отец мой встал перед иконой Спасителя и, горько рыдая, просил себе помощи в скорби

«Помню, когда мне было шесть лет от роду,– вспоминает архимандрит Кронид,– я жил в доме отца-псаломщика. Однажды наша лошадь, нечаянно отвязавшись, зашла на соседнюю полосу овса, принадлежавшую батюшке Иоанну Десницкому. Отец Иоанн был настоятелем сельской церкви, в которой отец служил псаломщиком, и, несмотря на всю свою душевную доброту, не чужд был вспыльчивости. Видя нашу лошадь на своей усадьбе, он поймал ее и, как бы в виде залога, провел к себе во двор через калитку своих ворот. Вверху калитки торчал острый гвоздь. Батюшкина лошадь, как менее рослая, проходила через эту калитку свободно; наша же была более великорослая. Поэтому, проходя через калитку, гвоздем этим она прорезала себе всю спину от гривы до хвоста. Видя такую беду, батюшка тотчас же открыл ворота и выпустил нашу лошадь, которая вернулась домой и ржанием своим выражала нестерпимую боль.

Мать и старшие дети, возмутившись поступком батюшки, советовали отцу сходить немедленно пожаловаться отцу благочинному, который жил в нашем же селе в 10–15 саженях от дома. Но отец не захотел возбуждать дела на отца Иоанна. Вместо этого он встал перед иконой Спасителя и, горько рыдая, просил у Него помощи в скорби. Я, видя его плачущим, спросил: “Что ты так горько плачешь?” Он ответил мне: “Я поведываю свою лютую скорбь Всемилостивому Богу и прошу успокоения своему сердцу”. В мое же наставление он добавил: “Когда и ты, сынок, будешь в скорби, не озлобляй своего сердца на обидящих тебя, но смиренно и кротко прощай им и молись за них Господу”. Потом, обернувшись к матери и детям, отец сказал: “Нет, мать и детушки, я не пойду к благочинному жаловаться на батюшку. Отец благочинный не вернет здоровья моей лошадке, а мне надо жить с батюшкой в мире”. И не пошел жаловаться. Он смазал спину лошади дегтем, этим испытанным лекарством, после чего боли у лошади утихли, а через месяц она стала поправляться. Прошло три дня после того случая. Видимо, отец Иоанн Десницкий ожидал жалобы со стороны моего отца, но когда она не последовала, позвал к себе моего отца, ввел в свой кабинет и, опустившись перед ним на колени, сказал:

“Петр Федорович! Прости меня, Господа ради, и виноват перед тобой. Испортил нечаянно твою лошадь, которая теперь стала непригодна к работе. Прошу и молю тебя, возьми эти 50 рублей и купи себе коня на рабочую пору”. Долго отец не соглашался брать деньги у батюшки, боясь обидеть его. Но все-таки батюшка упросил его взять хотя бы 25 рублей, на которые отец вскоре купил себе коня и работал на нем все лето. Купленная неказистая лошаденка окрепла настолько, что продана была осенью за 50 рублей. К этому времени наша лошадь уже поправилась. Священник Иоанн Десницкий после того был весьма добр и внимателен к отцу и считал его по душе своим отцом. Когда отца Иоанна перевели на пастырское служение в Москву, любовь эта продолжалась. И всегда, как только он узнавал, что отец приезжает в Москву, высылал за ним пролетку, приглашая его в гости. И до смерти продолжал относиться к нему с особенной любовью».

Заступница усердная

Милость Божией Матери к почитательнице Ее святого образа

За твою любовь к Моей святой иконе Я умолила Сына Своего и Бога о даровании тебе радости душевной и здравия телесного

Афонский иеросхимонах Арсений сообщил настоятелю Ново-Иерусалимского монастыря отцу архимандриту Леониду замечательный случай, бывший с его родной сестрой. «Моя родная сестра, – рассказывал он, – воспитанная родителями в любви к Богу и благочестии, весьма любила храм Божий и ко всякой святыне относилась с глубоким благоговением. В летнее время она набирала цветов и ими под праздники украшала святые иконы, что ее премного утешало. Достигнув семнадцати лет, она помогала матери во всех хозяйственных делах. Однажды она заметила, что прислуга небрежно относится к древней иконе, хранившейся в нашем доме и, кстати сказать, очень ветхой. Краски на ней осыпались, отчего и разглядеть изображенное было затруднительно. По ветхости икону вынесли в кладовку и поставили на божницу. Домашняя работница, по своей небрежности к святыне, дерзнула снять эту древнюю икону с божницы и покрыла ею горшки с молоком. Когда сестра увидела это, немедленно поставила икону на место, а работнице строго приказала, чтобы она в следующий раз не смела этого делать. Прошло некоторое время. Икона опять была снята работницей с божницы и употреблялась как покрышка глиняных крынок. Видя такое отношение к святой иконе, сестра несказанно опечалилась. Она снова сделала работнице строгий выговор. Опасаясь, что икона еще раз может быть снята, она принесла ее к себе в светелку, где в летнее время спала, и поставила ее там на божничку. В первую же ночь после того сестра видит себя во сне идущей в светелку, которая наполнилась молниеносным светом. Он исходил именно от ветхой иконы. Сестре представлялось, что она вошла в светелку. Вдруг лик на древней Казанской иконе Божией Матери начал проясняться. Когда он совершенно проявился, сестра услышала от святой иконы голос: “Благочестивая и благонравная девица! За проявленную тобой любовь к Моей святой иконе Я умолила Сына Своего и Бога о даровании тебе радости душевной и здоровья телесного. Ты скоро соединишься браком с единонравным тебе юношей, а Я во все дни жизни твоей буду Хранительницей твоего дома. В память Моего явления тебе попроси родителей, чтобы они на этой древней доске написали Меня так, как ты Меня видишь, и да будет эта икона тебе в благословение на твое супружество”.

Вскоре после описанного видения сестра действительно вышла замуж за доброго и милого человека. Она была с ним счастлива и внешне, и духовно. Тридцать пять лет они мирно жили в единении супружеской любви. Дети их отличались примерным поведением, красотой и добротой, а главное – все они были кротки и благочестивы. Обещание Царицы Небесной, данное сестре в видении, исполнилось. Дом сестры был незримо храним Покровом Матери Божией.

Неописуемая милость Пресвятой Богородицы наиболее ощутимо открылась сестре при следующих обстоятельствах. Сестра с мужем однажды уехала в гости. В доме остались две молодые девицы, а дом их стоял на окраине города. В глухую полночь двое разбойников с ножами стали лезть в дом. Девицы, не помня себя от страха, в ужасе попрятались кто куда в ожидании смерти. В момент этой паники девицы слышали, что к дому неведомо откуда подъехали несколько экипажей. Ржание коней, разговор гостей и ямщиков – все свидетельствовало о действительности этого события. Тогда девицы, постепенно придя в себя, решились выйти из своего укрытия. И видят наяву, что злодеями выдавлены стекла, но их самих нет. Видимо, они были отогнаны от дома приездом мнимых гостей, которых на самом деле не было.

Сестра моя, – закончил свою повесть иеросхимонах Арсений, – скончалась еще не старой. Смерть ее была безболезненна. Она умерла, словно уснула тихим, приятным сном. Перед смертью она, благословляя детей и мужа, в тихой молитве всех их поручила Царице Небесной и просила Ее быть им Покровительницей во все дни их жизни. Перед кончиной она была напутствована Приобщением Святых Христовых Таин и соборована».

Добрая старица

Голос от иконы Божией Матери повелевал: «Тотчас же пошли рабу моему Иоанну Украинцеву для его семейства все необходимое пропитание»

В 1919 году в обители Преподобного Сергия чувствовался большой недостаток хлеба. Каждому из трехсот человек братии выдавалось тогда ежедневно хлеба по четверти фунта.

16 ноября означенного года наместнику лавры докладывают, что пришла к нему загорская старушка Нина Степановна Аристова, которая желает его видеть. Наместник отец Кронид не замедлил выйти к ней. И спросил ее: «Чем я могу служить вам?» Она молча, не спеша из своей сумки вынимает кусок черного хлеба с фунт, такой же ломоть полубелого хлеба, два кусочка пиленого сахару и осьмушку кофе. Все это положив на стол, она попросила принять от нее в дар. Наместник, зная ее небогатое состояние, говорит ей: «Простите, Нина Степановна! Взять от вас этого я не могу, зная, что вы сами во всем нуждаетесь». Заметив огорчение посетительницы, отец Кронид постарался ее успокоить, взяв принесенное ею. Она же в объяснение своего поступка, рассказала интересный факт.

В 1848 году был в Москве голод и свирепствовала холера. Люди умирали тысячами как в Москве, так и в уездах Московской губернии. Однажды во время голода к Ивану Илларионовичу Украинцеву пришла одна женщина. В неописуемом горе и рыдании просила она сколько-нибудь хлеба для своей семьи, так как дети ее умирали. В доме же самого Ивана Илларионовича оставалась единственная коврига хлеба. Не раздумывая, он взял ковригу и отдал ее этой бедной женщине. Когда узнала об этом жена Украинцева, она пришла в такой гнев, что не знала, какими последними словами обозвать Ивана Илларионовича. Он два дня с кротостью и смирением переносил скорбь. Но на третий день, когда его дети слегли в постель и со слезами просили хлеба, он уже не мог вынести этого и из гимназии, где служил, пошел прямо в часовню Иверской иконы Божией Матери. Ей, как живой, поведал он свою лютую печаль, веря, что только Она сможет помочь ему в безвыходном положении. Слезы его на молитве текли непрестанно.

В то время, когда он пламенно молился в Иверской часовне, в своей молельне молился московский князь Ватбольский. Ни Украинцев, ни князь, хоть и жили оба в Москве, друг друга не знали. Князь Ватбольский вдруг поразился голосу, исходившему от его келейной иконы Божией Матери: «Тотчас же пошли рабу Моему Иоанну Украинцеву для насыщения его семейства все необходимое, так как дети его умирают от голода». Дом и улица, где жил Украинцев, были точно указаны. Князь Ватбольский тотчас же послал своего управляющего по указанному адресу. Управляющий увидел в доме тягостную картину умирания от голода и все рассказал князю. Князь немедленно послал все, что нужно в изобилии: и хлеб, и мясо. Так семейство Украинцева было спасено от голода. С того дня князь Ватбольский и семья Украинцева подружились.

Попечение Божией Матери

В ответ на молитву матери Царица Небесная взяла ее сына из этой жизни для вечного упокоения

Жена одного сельского диакона из Подмосковья, некая Варвара Ивановна Знаменская, по ее словам, собиралась отвезти в Волоколамское духовное училище своего сына Сергия. Накануне отъезда она отправилась с ним в церковь и здесь в течение всей литургии и молебна перед образом Божией Матери усердно со слезами молила Царицу Небесную, чтобы Она взяла ее сына под Свое небесное покровительство и устроила бы жизнь его во спасение души. Когда она вернулась домой, то мальчик сказал: «Мама! У меня что-то болит голова». «Иди отдохни»,– отвечала ему мать. На другое утро, когда настало время везти его в училище, он уже был мертв. Когда его отпевали, мать сильным плачем выражала свои душевные чувства. Священник, видя ее плачущей, сказал ей: «Варвара Ивановна! У вас ведь есть еще другие дети. Что вы так плачете!» Она отвечала: «Батюшка, я плачу не от горя, а от благодарности Царице Небесной, что Она услышала мою молитву и взяла моего сына под Свое покровительство для вечного упокоения». Так могуча молитва матери, отверзающая небеса и устрояющая вечное счастье ее детей.

Неожиданное выздоровление

Женщина, приговоренная врачом к смерти, после чудесного видения получила полное выздоровление

Жительница подмосковного поселка Лосиноостровского Прасковья Дмитриевна Ильинская, по ее словам, от природы имела слабые легкие. После замужества ее здоровье расстроилось настолько, что от горлового кровотечения она сделалась совершенно неспособной к труду. Врачи посоветовали ей поехать в Крым на лечение, но, не имея средств, она не могла воспользоваться рекомендацией докторов. Когда это стало известно ее воспитательнице Морозовой, она все расходы взяла на себя, и больная уже через неделю была в крымском санатории. Главный врач, осмотрев ее, сказал, что здоровье ее очень плохое и что она проживет не больше недели. «В ту же самую ночь, – рассказывает больная, – вижу сон. Будто бы я нахожусь в своей квартире, в Москве. И вдруг простенок между окном исчез, открылось бесконечное пространство, которое наполнилось неописуемым светом. В этом свете я увидела в воздухе Иверскую икону Божией Матери, которая до этого висела в простенке. Перед святой иконой появилось много страждущих людей. И все они просили милости и предстательства Божией Матери. И я тоже осмелилась приблизиться к Царице Небесной. Вдруг слышу Ее голос: “Что тебе, раба Моя?” – “Матерь Божия,– восклицаю я,– прошу себе милости Твоей и здоровья телесного, а детям Твоего премилосердного благословения на спасение их душ”. Матерь Божия сказала тогда: “Да будет тебе по вере твоей”, – и стала невидима. Когда я проснулась и начался обход, ко мне подошел профессор. Прослушав меня, он выразил необыкновенное удивление и закончил тем, что объявил меня совершенно здоровой. Через три дня меня выписали из санатория, и я, неожиданно для мужа и родных, вернулась домой совершенно здоровой». Таковы дивные дела милосердия Божией Матери, бываемые по нашей вере.

Дивная монахиня Хотькова монастыря Елевферия

Знай, старик, что я тебя не послушаю. Все же я выйду замуж

Из интересных воспоминаний старицы Хотькова монастыря монахини Елевферии заслуживает внимания особенно следующий отрывок:

«Отец мой, состоятельный человек, – рассказывала она, – имея меня единственной дочерью, любил меня так, как только может любить горячее родительское сердце. Когда мне было десять лет, мать моя умерла. По смерти матери у меня появилось непреодолимое желание поступить в женскую обитель. Когда я рассказала отцу о своем желании, он пришел в такую неописуемую скорбь, что в плаче и рыдании целовал мои руки и говорил мне: “Лиза! Не делай этого, не покидай меня на старости лет. Ведь ты у меня единственная радость и веселие в жизни. Без тебя у меня начнется не жизнь, а страдание”. Но я была неумолима. Тогда он, уступая моим желаниям, поместил меня в Белгородский женский монастырь Харьковской области, в котором игуменией была его родная сестра. Там я прожила десять лет, чувствуя себя как в раю.

По прошествии этих лет я внезапно решила оставить монастырь и выйти замуж. О своем намерении я сообщила тетушке. Та настолько была поражена моим решением, что слезно умоляла меня не делать этого. Но я оставалась непоколебимой. Тогда тетушка сообщила о моих планах отцу, который и не замедлил приехать в Белгород. Он также упрашивал меня остаться в монастыре. Несмотря на все уговоры, я все-таки осталась непреклонной и вернулась с отцом домой.

Здесь стала я покупать себе светские наряды и часто раздумывала, как приискать жениха. Готовясь осуществить свои намерения, неприятные отцу, я в глубине души была весьма неспокойной и решила ради душевного умиротворения поехать в Оптину пустынь на совет к старцу Макарию29, известному своей праведностью. Родитель мой был рад этому несказанно. Он дал мне лошадей и нашел спутницу, чтобы мне увереннее доехать до Оптиной пустыни.

По приезде туда я в толпе богомольцев после литургии направилась на благословение к старцу. На мне был светский костюм и шляпка.

Благословляя меня, старец сказал: “С тобой, монашенка, мне надо говорить особо”. На другой день все богомольцы, желавшие получить совет старца, собрались в монастырскую гостиницу, куда пришел и старец. Войдя в комнату, он сел на стул, а меня подозвал и поставил рядом с собой.

Все время, пока я стояла, к старцу подходил народ. Все раскрывали перед ним тайники своей души, свои тяжкие горести, скорби и печали. Я была невольной свидетельницей всего рассказываемого старцу. При этом мне почему-то думалось: “Знаю, старик, зачем ты меня поставил здесь. Тебе хочется, чтобы я слышала все горести и ужасы людей, измученных своей мирской жизнью. Знай же, старик, что я тебя не послушаю. Все же я выйду замуж!”

Лишь только пронеслись во мне эти мысли, как старец обратился ко мне и сказал: “Несчастная! Напрасно ты помышляешь, говоря себе: что ты мне, старик, ни говори, я все же выйду замуж. Знай, если ты осуществишь погибельное желание своего сердца, ты будешь самая несчастная из несчастнейших женщин, какие только есть в мире”. Эти слова меня как громом поразили. Я упала пред ним на колени и в рыдании воскликнула: “Батюшка, что же мне делать?” И слышу в ответ: “Иди в Москву, а далее тебе будет указан путь Самой Царицей Небесной”.

Приехав в Москву, я обошла все женские монастыри с просьбой принять меня в число сестер. Мне всюду было отказано. Верую, что тогда Господь промыслительно послал мне одну праведную душу, которая посоветовала поехать во Влахернскую женскую обитель30 и уверяла в том, что там мне не откажут в приеме.

По приезде во Влахернскую обитель я направилась к матушке игумении монастыря и просила ее принять меня во врученную ее управлению обитель. От игумении я скрыла, что жила прежде в монастыре. Кстати, мирской костюм на мне свидетельствовал о том, что я прямо из мира. Матушка игумения с любовью отнеслась ко мне, обещала взять меня под свое покровительство и велела утром следующего дня принести свое удостоверение личности. На обратном пути от игумении я неожиданно повстречалась с незнакомой мне молодой послушницей. Та, любезно обращаясь ко мне, вдруг спрашивает меня: “Разве ты поступаешь в число сестер монастыря?” Я ответила, что матушка игумения обещала меня принять. Тогда она мне говорит: “А я вот собираюсь пойти к соловецким чудотворцам, не пожелаешь ли ты отправиться со мной?” У меня быстро созрело намерение пойти с нею к соловецким чудотворцам на поклонение, а оттуда вернуться и поступить в этот монастырь. Я просила ее, чтобы она пришла ко мне утром для окончательного решения вопроса.

Был уже поздний вечер. Помолясь Богу, я легла спать. И вижу во сне себя стоящей на краю зияющей бездонной пропасти. Чувствую, что какая-то невидимая рука приближает меня к этой бездне. Я сорвалась с края пропасти и, к моему ужасу, стремительно полетела вглубь ее. Вдруг вверху над собою вижу сияющего дивным светом старца, который быстрее молнии настиг меня. Он схватил меня за руку, быстро поднял на то место, откуда я слетела, и коротко сказал мне: “Будь осторожна и внимательна к себе. Не подвергай свою жизнь опасностям”. После этих слов я проснулась.

В это время слышу, что в дверь моей комнаты кто-то тихо стучит. Я оделась. Отворяю дверь и вижу пред собою старицу в иноческом одеянии, которая спросила меня: “Я слышала, что ты собираешься идти в Соловецкий монастырь вместе с девчонкой, которую вчера матушка выгнала из монастыря за безнравственную жизнь. Если ты решишься пойти с ней, ты погибнешь. Не желаешь ли поехать со мной в Хотьков монастырь? Я уверена, что тебя наша матушка игумения примет к себе в обитель”. Я согласилась и, испросив благословения на поездку у матушки игумении, отправилась со старицей в путь.

По приезде в Хотьков монастырь31 я и моя спутница остановились перед аркой колокольни, на которой было изображение иконы “Знамение” Божией Матери. Преклоня колени пред святым образом, я пламенно стала просить Царицу Небесную, чтобы Она не оставила меня без Своего заступления. Вдруг я вижу, как лик Матери Божией отделился от стены, и Она, Пречистая, сошла на землю и стала приближаться ко мне. Между тем старушка-монахиня начала меня торопить идти к матушке игумении, напоминая, что скоро будет поздно и матушка игумения нас не примет, а без ее благословения мне нельзя ночевать в обители. В силу необходимости я отошла от дивного образа Богоматери и поспешила за старицей к игумении, которая любовно выслушала мою просьбу.

И в этот раз я скрыла, что жила в монастыре, выдавая себя за мирскую. Матушка была настолько любвеобильна, что приняла меня в Хотьков монастырь и назначила мне послушание, на котором я, по своей монастырской привычке, часто употребляла слова “благословите” и “простите”. Слыша это, старые инокини стали догадываться, что я не мирская и, по-видимому, прежде жила где-то в монастыре. Они стали подозрительно относиться ко мне, а потом донесли матушке игумении, говоря, что я ее обманываю, и просили выгнать меня из обители. Матушка игумения позвала меня к себе и спросила: “Лиза! Скажи мне по чистой совести, как пред Богом, жила ли ты раньше в монастыре?” Тогда я упала перед ней на колени и чистосердечно рассказала ей все, что со мной было.

Матушка милостиво выслушала меня, успокоила и уверила, что я не буду уволена. Вместе с этим она написала письмо в Белгород моей тетушке о том, что я принята ею в Хотьков монастырь, и просила дать сведения обо мне. В ответ на это письмо моя тетушка-игумения, между прочим, писала: “Слезно молю вас, возвратите Лизу обратно к нам, в Белгород. Мы плачем о ней ежедневно”. Матушка Магдалина, игумения Хотьковского монастыря, с этого дня взяла меня к себе в келлии, где я и оставалась на послушании до самой ее смерти».

Матушка Елевферия жила в Хотьковской обители шестьдесят лет и умерла в маститой старости, уважаемая всей обителью.

Неразумная молитва матери

В ответ на неразумную молитву матери Богородица воскресила ее дочь; но это было не на утешение матери

В городе Калуге жила одна вдова, которая имела большое усердие к Калужской иконе Божией Матери. Утешением вдовы была единственная дочь, отроковица двенадцати лет. Внезапно девочка заболела и умерла.

Несчастная женщина, обезумевшая от горя, пришла в собор и здесь, у образа Божией Матери, начала свою безумную молитву: «Я всегда Тебе молилась, Матерь Божия, всегда чтила Твой образ, но Ты, невзирая на мое усердие, лишила меня единственной радости и утешения. Ты не спасла мою дочь от смерти». И затем осыпала Божию Матерь упреками, называя Ее немилосердной и жестокосердной. У образа Божией Матери женщина впала в какое-то бессознательное состояние, в котором увидела лучезарно сияющую Царицу Небесную. Божия Матерь обратилась к ней с такими словами: «Неразумная жена! Я всегда слышала твои молитвы о дочери и умолила Сына и Бога Моего, чтобы Он взял ее чистой в лик девственниц. Она вечно восхваляла бы имя Господне с другими, подобными ей, но ты воспротивилась этому. Да будет же по-твоему. Иди, дочь твоя жива...»

После этих слов женщина очнулась и направилась домой. Дочь ее уже лежала в гробу, готовая к погребению. Но вдруг неожиданно для всех щеки ее покрылись румянцем. Послышался глубокий вздох, и отроковица живая поднялась из гроба. Радости матери не было конца.

Но счастье было непродолжительным. Выросшая девица повела разгульную и порочную жизнь. Для матери она стала не утешением, а большим несчастьем. Она била мать, бранила и всячески издевалась над ней, причиняя ей слезные обиды. Так страшно и опасно не подчиняться воле Божией.

Услышанная молитва девушки, почтительной к своей матери

Она не имела другой надежды, как только на Матерь Божию

Некая бедная девушка, жительница одного северного города, по профессии портниха, после Бога больше всего любила свою мать. Однажды она получила известие, что мать ее при смерти и просит приехать. Девица, не имея на дорогу денег, недолго думая, отнесла в ломбард свою швейную машину и заложила ее за десять рублей. По приезде к матери она, к великой своей радости, застала ее еще в живых. После встречи с дочерью мать благословила ее и вскоре скончалась. Девица похоронила ее по-христиански и затем вернулась восвояси.

Здесь, чтобы выкупить машинку, бедная девица обошла всех своих знакомых, прося взаймы. Но все было тщетно. Никто не отозвался на ее просьбу. Не имея никакой надежды, кроме как на Божию Матерь, Покровительницу бедных, она пришла к иконе Божией Матери «Знамение» в храм, который находился напротив городского вокзала. Здесь со слезами она стала просить Заступницу всех скорбящих помочь ей в ее нужде.

Выйдя из храма после молитвы, девица увидела, как два неизвестных хорошо одетых господина у вокзального подъезда садятся в экипаж. Один из них, застегиваясь перед посадкой, уронил свой бумажник. Между тем лошадь тронулась и карета поехала. Девушка, подняв бумажник, с криком побежала догонять карету, но за топотом лошадей ее голос не был услышан. Только несколько минут спустя, с помощью впереди шедших людей, удалось наконец остановить коляску. Девушка подбежала к неизвестным ездокам и отдала оброненные деньги. Владелец бумажника сказал: «Дорогая девица! Вы обладаете ангельской добротой и честностью. Здесь шесть тысяч рублей. По закону вы имеете право рассчитывать на третью часть найденных вами денег». Он тут же отсчитал ей четыре пятисотенных бумажки и вручил их со словами: «Желаю, чтобы эти деньги, приобретенные вашей честностью, помогли вам в жизни». Затем он вручил ей свою карточку со словами: «Если вам когда-нибудь нужна будет помощь, то приходите ко мне. Я всегда буду рад вам помочь». Девица горячо поблагодарила своего благодетеля и тут же вернулась в храм для благодарения Царицы Небесной за неожиданное покровительство.

О нарушении поста в среду и пятницу

Я вижу: Матерь Божия Святейшее Свое лицо отвращает от меня…

«Когда я был молодым послушником, – вспоминал о себе архимандрит Кронид, – наместник лавры отец Леонид (Кавелин) каждый год отпускал меня на свидание с родителями. При этом он говорил мне: “Я сам безгранично любил родителей и тебе делаю это утешение, чувствуя, сколь оно сладко для души, искренно любящей отца и мать. Я также знаю, как приятно будет это свидание и самим родителям твоим”.

Проезжая однажды через Москву на родину, я остановился у своего дяди, помощника начальника Николаевского вокзала. Жизнь, которую вел дядя, была светская. Он ни в среду, ни в пятницу пост не соблюдал. Бывая в семье дяди, я, садясь за стол и зная, что этот день среда или пятница, все же вкушал молоко или яйца. В моем сознании тогда обычно возникала мысль: “Что я за человек, чтобы для меня специально приготовляли пищу отдельно”. Потому я ел все, что мне предлагали.

За год до своего пострижения в монашество я вижу как-то раз сон. Будто бы я стою в каком- то храме. Храм необычен, как бы небесной красоты, и весьма обширен. Сзади правого клироса вижу икону больших размеров с изображением Богоматери и Предвечного Младенца на Ее руках. Божия Матерь была изображена в рост человека, в короне. Иконные черты ее напоминали изображение на Черниговской иконе Божией Матери. Видя чудный лик Богоматери и поражаясь Ее красотой, я преклонил свои грешные колена перед святым образом и стал просить милости и предстательства Ее перед Господом. К моему ужасу, я увидел, что Матерь Божия отвращает от меня Свое Святейшее лицо. Тогда я в страхе и трепете воскликнул: “Матерь Божия, Матерь Божия, чем я оскорбил Тебя, что Ты отвращаешь Свой Божественный лик от меня, недостойного?” И слышу Ее ответ: “Нарушением поста. Ты в среду и пяток позволяешь себе вкушать скоромную пищу и не почитаешь страданий Сына Моего. Этим оскорбляешь Его и Меня”.

На этом видение закончилось. Но оно было уроком для моей души на всю последующую жизнь».

Небесный покров святых

Святитель Николай Чудотворец

Наказанный вор

Святитель ударил вора рукой по щеке, и тот от удара ослеп

Архиепископ Вологодский Никон вспоминал поразительный факт близости святых небожителей к живущим на земле.

По его словам, жил в одном селе благочестивый крестьянин, который неопустительно каждый праздник посещал Божию службу. Где бы этот благочестивый человек ни был, услышав звон церковного колокола, собирал своих детей и вместе с ними шел в храм Божий, а жене приказывал не медлить дома с приготовлением пищи, но спешить к богослужению.

Однажды в день памяти Святителя Николая его жена так торопилась закончить свои хозяйственные дела, что забыла в суете запереть дверь своего дома. После ее ухода мимо дома случайно проходил известный всему селу вор. Заметив незапертую дверь, он вошел и начал собирать все, что было там ценного.

Уже все он связал в узел, и только осталось выйти из комнаты, как вдруг через закрытую дверь входит в этот дом Святитель Николай в полном архиерейском облачении. Грозно взирая на вора, он воскликнул: «Как?! Люди, любящие Бога, поспешили в храм, забыли запереть свою хижину, а ты воспользовался этим, чтобы похитить их достояние, приобретенное трудом?» При этих словах Святитель Божий ударил вора рукой по щеке, и тот моментально почувствовал, что ослеп. Крайне смущенный, он начал бродить по комнате, чтобы найти дверь, но никак не мог выйти из дома.

Между тем хозяева, вернувшись из церкви, заметили, что в доме кто-то ходит. Когда они вошли в дом, то их глазам предстал знакомый вор, который с плачем рассказал о явлении ему Святителя Николая, который наказал его за воровство.

Вор был осужден на поселение в Сибирь, к радости всего села, тревожимого его грабежами. При этапировании в Сибирь вор проходил мимо села. Он пожелал зайти в храм, где стоял образ Святителя Николая. Здесь, упав перед образом на колени, горько со слезами просил прощения у угодника Божия в своем грехе с обещанием больше его не повторять. Когда он, помолившись, прикладывался к иконе Святителя, его слепые очи вдруг чудесно прозрели.

Поразительный сон

Дожидаем прибытия архиепископа Николая Мирликийского

В день погребения архиепископа Вологодского Никона32 одна монахиня, по имени Клеопатра, готовившаяся в тот день ко Святому Причащению, видела сон: «Вхожу я, – рассказывала она, – в Трапезную церковь Сергиевой Лавры, куда было вынесено тело архиепископа Никона для отпевания. Вижу гроб. В нем лежит усопший, пред гробом иеромонах читает святое Евангелие четко и ясно. Народа в храме не видно. Царские врата открыты, и алтарь наполнен великим светом, но и там никого не замечаю. Я, как монахиня, имела благословение на вход в алтарь. Думаю про себя: “Вот я войду в алтарь и посмотрю, есть ли там кто”. Открыла южную дверь алтаря и вижу: алтарь весь полон святителей Божиих! В древних митрах они стояли вокруг престола, а диаконы были юноши небесной красоты, в стихарях, препоясанные орарями. Зная, что архиепископ Никон был близок к архиепископу Николаю Японскому33 я приняла смелость вопросить одного из святых юношей: “Кого же дожидают в алтаре, не начиная богослужения? Вероятно, Николая Японского?” Но юноша с особым благоговением ответил мне: “Дожидаем прибытия архиепископа Николая, но не Японского, а Мирликийского”».

На этом сон матери Клеопатры прервался, но его можно принять к сведению как ответ неба к прославлению имени чудного архиерея Божия, Святителя Николая.

Чудо Святителя Николая

Подобно молнии, явился святитель Николай с прекрасным юношей

Иеромонах Троице-Сергиевой лавры Авенир рассказал следующую повесть о спасении жизни своего друга, некоего Томилина, предстательством святителя Николая Мирликийского.

Это было много лет тому назад. Родной брат известного в Москве богача Томилина служил у него доверенным по торговым операциям. Каждый год ему приходилось по работе ездить в Сибирь на Ирбитскую ярмарку и здесь совершать большие торговые дела. В одну из ярмарок Томилин, проезжая в Ирбит на лошадях (в то время железных дорог еще не было), остановился на постоялом дворе, где предстояла смена лошадей. По выезде со станции Томилин заметил, что новый ямщик везет его не той дорогой, которая ему была уже известна, и что едут они рекой. Томилин спросил ямщика: «Почему ты везешь меня не той дорогой?» Тот уверял ездока, что по реке путь намного сократится, и тем успокоил его. Проехали они еще верст десять. Ямщик вдруг пронзительно свистнул. В тот же момент где-то близко впереди послышался ответный свисток. Это Томилину показалось подозрительным. Он выхватил из кармана револьвер, наставил его к уху ямщика и грозно потребовал от него повернуть назад. Но ямщик тряхнул головой и вышиб револьвер из рук Томилина, он упал в передок саней.

Обезоруженный Томилин мысленно стал готовиться к смерти. В предсмертной своей молитве он слезно воззвал к Николаю Чудотворцу и молил его горячо о спасении жизни ради своих детей. Не успел еще Томилин окончить тайной сердечной молитвы, как молниеносно явился Святитель Николай с каким-то прекрасным юношей. Грозно смотря на ямщика, он воскликнул: «Как ты осмелился посягнуть на жизнь этого человека? Я слышу его скорбную молитву. Ради своих детей он избежит смерти, а ты, если не оставишь своего преступного намерения, сам погибнешь». С этими словами Святитель Христов стал невидим. Тогда ямщик в ужасе грозно гикнул на коней и сильно ударил их кнутом. Лошади вихрем понеслись вперед. Разбойники, стоявшие на дороге и поджидавшие путников, едва-едва успели отскочить. Сзади проезжавших послышались выстрелы и невыразимая, адская ругань. Затем все затихло.

Ямщик, подобно урагану, пролетел верст пять и остановился. Он подал Томилину револьвер и, выпрыгнув из саней, опустился перед ним на колени, слезно прося у него прощения. Растроганный явлением Святителя Николая, Томилин сказал виновному лишь одно: «Я не тот богач Томилин, за которого ты меня принял. Я его родной брат и служу у него лишь доверенным во всех делах и в данную минуту не имею при себе никакого капитала. Тебе Бог да простит, и я прощаю». В знак примирения он с христианской любовью поцеловал ямщика, и они поехали дальше.

В последующие годы, проезжая на Ирбитскую ярмарку, Томилин всегда останавливался у этого ямщика, брал его в дорогу и по его просьбе был даже крестным отцом родившейся у него дочери.

Святительское благословение

И видит сборщик старца-святителя, который сказал ему: «Иди в Рыбну», – и стал невидим

В Вологодской губернии в одном бедном селе обветшал деревянный храм во имя Святителя Николая. Так как служить в нем стало невозможно, то прихожане храма на общем собрании постановили устроить новый деревянный храм и, с благословения вологодского архипастыря, послали для сбора пожертвований на новый храм односельчанина, благочестивого и смиренного старца, вручив ему сборную книжку для записи пожертвований.

В теплый день сборщик, напутствуемый молитвами и благожеланиями священника того села и всех прихожан, отправился в путь. Пройдя верст тридцать, он утомился от долгого пути и присел отдохнуть. В полудремоте он видит пред собою в лучах небесного света Святителя Николая в архиерейском облачении. С небесной любовью смотря на старца, Святитель ласково сказал ему только два слова: «Иди в Рыбну»,– и стал невидим. Придя в себя, сборщик размышлял: «Что это за название – Рыбна? Город или село какое?» Ему никогда не приходилось слышать о таком местности. Продолжая свой путь, он при встрече с прохожими не раз спрашивал, что это за Рыбна, но никто не мог разъяснить загадочного слова. Наконец нашелся один добрый человек, который ответил сборщику: «Это, несомненно, город Рыбинск Ярославской губернии». Тогда старец-сборщик, ведомый невидимой рукой, направил свой путь именно в указанный город.

Придя в Рыбинск утром и услышав на колокольне городского собора благовест к обедне, он пошел туда помолиться и смиренно встал на паперти в ожидании милостыни на храм. Среди верующих, входящих в церковь, старец-сборщик видит какую-то старушку с глубокой скорбью на лице. Она, подойдя к нему, сказала: «Ты, старец, по окончании службы не уходи с паперти, подожди меня. Ты мне нужен». Старец в знак согласия низко ей поклонился.

Кончилось богослужение. Почти последней вышла из храма та старушка. Поравнявшись со сборщиком, она пригласила его следовать за собою и привела к очень хорошему дому. В доме она приняла своего гостя, как самого родного человека, и предложила ему подкрепиться пищей. После обеда выносит ему денежный пакет и вручает со словами: «Ныне сороковой день по кончине единственной моей дочери, девицы Марии. Пред ее смертью я дала обещание Богу: все ее приданое, тридцать тысяч рублей, отдать первому встретившемуся мне сборщику на постройку храма. В память моей незабвенной дочери, которая очень любила Николая Чудотворца, прими эти деньги. Я рада тому, что и храм, на который ты собираешь, строится в честь Святителя Николая».

Старец-сборщик склонился пред благодетельницей до земли и слезно благодарил ее за великую святую жертву, которую она вручила по небесному указанию самого Николая Чудотворца.

Когда сборщик вернулся домой и сообщил о явлении ему святителя Николая, пославшего его «в Рыбну», и о щедрой милостыне на храм в городе Рыбинске, все слышавшие его возблагодарили Бога и начали строительство в селе уже не деревянного, а каменного Никольского храма.

Спасение от смерти впавшего в отчаяние

Раб Бога Вышнего Василий! Призови в помощь имя Христа Бога, осени себя крестным знамением и не губи свою душу отчаянием

Один прихожанин рассказал московскому протоиерею И. Г. Виноградову следующее: «Когда я был еще молодым, то ездил от хозяина по фабрикам обозом и продавал пряжу на большие суммы денег. Однажды, проверяя себя после продажи сырья, я не мог найти ни в пряже, ни в деньгах десяти тысяч рублей. Проверял несколько раз, а все недосчитывался. Смущению моему не было предела. Меня убивала мысль, как я скажу хозяину о недостаче, разве он мне поверит? Сочтет меня вором, и если не отдаст под суд, то, по меньшей мере, выгонит меня как вора. Я буду навсегда заклеймен этим позорным именем, а жену и родившегося у меня сына будут называть “жена вора”, “сын вора”.

Все это рисовалось в моем воображении, и я в отчаянии замыслил погубить себя следующим образом. На пути к фабрике, куда ехал с пряжей, мне предстояло переезжать большую реку по мосту. За рекой виднелся мужской Никольский монастырь. Я решил сесть на последнюю подводу и, когда стану переезжать реку, спрыгнуть с воза, броситься под мост и утопиться никем не замеченным.

Обоз мой уже приближался к реке. Волнению моему не было предела от невыносимой смертельной тоски и ужаса предстоящей смерти. В момент таких душевных страданий вдруг со мной свершилось что-то непонятное. Я впал в бессознательное состояние и ясно увидел перед собой в полном святительском облачении Святителя Николая. Он, как попечительный отец, с чувством христианской любви сказал мне: “Раб Бога Всевышнего Василий! Призови в помощь имя Христа Бога. Осени себя крестным знамением и не губи себя отчаянием, да не будешь вечным рабом диавола на погибель свою. Пряжу на десять тысяч рублей на такой-то фабрике ты отпустил в долг и по действию диавольскому забыл записать”. И когда я пришел в себя после благодатных слов Николая Чудотворца, воз, на котором я лежал, уже стоял напротив Святых ворот монастыря, и над ними я увидел изображенного в полный рост Святителя Николая, точно такого же, как только что предстал мне в забытьи.

Радости моей не было предела. В душе теплилась неописуемая благодарность к Святителю Христову Николаю за его беспредельную милость ко мне, грешному. Его благодеяния я не забуду до самого предсмертного вздоха».

Небесное ободрение умирающей в родах

По Божию изволению ты сию минуту легко разрешишься от бремени мальчиком. Назови его моим именем – Николай

Приснопамятный и теперь уже покойный архиепископ Вологодский Никон (†1918), вспоминая о своей родной матери, между прочим отмечал замечательную подробность, относившуюся к обстоятельствам его рождения. «Моя мать, – говорил он,– при разрешении мной от бремени долго мучилась и была близка к смерти. В эти тяжкие минуты она стала горячо молиться Святителю Николаю, прося его святой помощи.

Среди молитвы она на мгновение забылась тонкой дремотой и видит: из иконы, находившейся в угловом киоте, вышел живой Святитель Николай. Он, подойдя к страждущей, сказал: “Успокойся! По Божию соизволению ты сию минуту легко разрешишься от бремени мальчиком. Назови его моим именем – Николай”, – и стал невидим. Мать моя тотчас после того разрешилась от бремени и просила назвать меня при крещении Николаем».

Напоминание о забытом грехе

Усопшая открыла глаза и тихо, но ясно произнесла: «Святитель Христов, отче Николае! Разреши меня от сего греха»

Архиепископ Вологодский Никон вспоминает из детства такой случай. «Когда мне было девять лет, в нашем селе Чашникове, в 25 верстах от Москвы, умерла просфорница приходской церкви в возрасте 85 лет. Всю свою жизнь она провела в благочестии и чистоте и перед своей кончиной пожелала освятить себя Таинством Елеосвящения. Таинство это совершал над ней священник села Чашникова отец Иоанн в присутствии всего села.

Болящая во все время соборования была в полной памяти. Как только прочтено было последнее, седьмое Евангелие, она стала все более и более слабеть. Свеча выпала из ее рук, и дыхание незаметно прекратилось.

Священник благословил усопшую иерейским благословением и, обратясь к родным, предложил им одеть ее в погребальные одежды, а сам стал разоблачаться. В этот момент все присутствующие видят, как усопшая открывает глаза, и слышат, как она тихо, но ясно говорит: “Святителю Христов, отче Николае! Тот грех содеян мной в юности и забыт мной. Но я виновна в нем и каюсь Господу перед тобой. Святитель Божий, прошу тебя, прости и разреши меня от этого греха”. И с этими словами она снова тихо предала свой дух Богу».

Преподобный Серафим Саровский

Исцеление слепой девочки

Вдруг девочка закричала на весь собор: «Мама, я вижу! Вижу!..»

«Лет двадцать тому назад, – вспоминала достопочтенная жительница Петербурга Елизавета Павловна Иванова, – я отдыхала летом в Кривоезерской женской пустыни Костромской области. Пустынь раскинулась на берегу Волги. Здесь я была свидетельницей такой картины.

К пристани Кривоезерской пустыни, следуя из Горького34, подошел пассажирский пароход. Масса пассажиров вышла на пристань. А одна женщина средних лет с девочкой лет девяти, сойдя с пристани, направилась в монастырь. Девочка подымалась по лестнице с каким-то особенным чувством радости. Переходя с одной стороны лестницы на другую, она бросалась на перила и громко восклицала: “Милая, дорогая мамочка! Я и сюда погляжу, и сюда погляжу!” Когда мать и дочь взошли на площадку лестницы и поравнялись со мною, я обратилась к девочке со словами: “Ангел мой! Когда ты поднималась по лестнице и бросалась с одной стороны на другую, мое сердце изболелось за тебя. Я страшно боялась, как бы ты не сорвалась с перил и не упала на груды камней. Ведь ты бы могла разбиться до смерти!” Мать ее, идя за ней, ответила мне: “Я и сама опасалась за свою девочку, но теперь для нее исключительные дни радости. Я ей все позволяю и сама разделяю с нею ее радость”. И при этом она рассказала чудесную историю только что свершившегося исцеления дочери от слепоты в Сарове у мощей преподобного Серафима. “Это моя дочь Вера, она родилась слепая и была слепой девять лет. Я страдала беспредельно, не зная покоя ни днем, ни ночью. Я была с ней у самых лучших глазных врачей, и все говорили мне, что болезнь ее неизлечима. У меня осталась только единственная надежда на помощь Божию и помощь преподобного Серафима. В Саров, к святым мощам угодника Божия, мы прибыли всего две недели тому назад. Всю первую неделю мы не выходили из собора, от святых мощей преподобного Серафима, и со слезами просили его помощи и предстательства перед Богом о даровании Верочке зрения. Но слезной мольбы нашей преподобный Серафим как бы не слышал.

По прошествии недели я решилась вернуться домой. Наняла извозчика, который стоял уже у подъезда гостиницы. Сердце мое разрывалось на части от невыносимой печали, и в то же время я не теряла надежды на помощь Божию и преподобного Серафима. Я взяла Верочку, и в последний раз мы с ней пошли в собор. Здесь я поставила ее перед ракой преподобного Серафима на колени и с рыданием, обращаясь к Верочке, сказала: «Молись, пламенно молись преподобному Серафиму об исцелении твоих глаз. Для него все возможно перед Богом», – и сама со скорбными слезами просила угодника Божия посетить мою душу радостью, не отпускать меня и Верочку неутешенными. От скорби во время молитвы я готова была умереть.

Вдруг Верочка закричала на весь собор: «Мама, вижу! Мама, я вижу!» И в порыве радости стала прикасаться ко всему блестящему – к раке святых мощей, к святому кресту, Евангелию. Все ее поражало и интересовало. Своего состояния я не могу передать словами. Я радовалась с дочкой, а с ней радовались все, кто был в храме, и от умиления плакали, славили Бога и преподобного Серафима”.

Когда мать закончила свой дивный рассказ, я подошла к Верочке, чтобы увидеть ее чудные глаза, которые горели, как драгоценный изумруд. На ресницах ее была заметна как бы тончайшая розовая нить, свидетельствовавшая о ее неисцелимой слепоте. Мать с Верочкой при мне пробыли в обители три дня и отправились домой».

Исцеление болящей и слепой женщины

В западную дверь паперти, вижу, входит преподобный Серафим. Он сказал мне: «Радость моя! Буди с тобой милость Господня по вере Твоей!»

«В 1903 году, в год открытия мощей преподобного Серафима Саровского, – сообщает о себе жительница Сергиева Посада Анна Георгиевна Заботина, – я с нетерпением ожидала наступления 19 июля, дня памяти преподобного. Сама я в это время переживала большое несчастье. Девять лет уже прошло, как я пребывала в беспомощном состоянии по причине неожиданной слепоты, поразившей меня.

20 июля 1903 года моя дочь Татьяна Петровна со своим семейством собралась ко всенощной. И я просилась с ними пойти в храм Божий, но дочь сказала: “Ты нас свяжешь своей слепотой”. Мои слезные мольбы не тронули ее сердца. Она с детьми ушла в храм, так и оставив меня одну в доме.

Скорбь моя была беспредельна. Кроме слепоты, я страдала еще болезнью позвоночника, что мучило меня нестерпимо. Когда нужно было сесть или встать, то движения причиняли мне острую боль. Оставшись дома одна, я с большим трудом села возле двери, ведущей внутрь дома, и горько-горько заплакала. Свою неописуемую скорбь я мысленно стала рассказывать Серафиму, как живому, и молила его, чтобы он не покинул меня, забытую даже самыми близкими. В безграничной печали я погрузилась в тонкий сон, и вижу себя находящейся в обители Преподобного Сергия на паперти Троицкого собора перед образом Божией Матери “Всех скорбящих Радость”. Будто бы и во сне я горько плачу. В западную дверь паперти, вижу, входит преподобный Серафим.

Лик его преисполнен небесной красоты и неописуемой доброты. Приблизившись ко мне, он с отеческой любовью благословил меня и сказал: “Радость моя! Буди милость Господня с тобой по вере твоей”. Я упала перед ним на колени и, заливаясь слезами, воскликнула: “Батюшка, преподобный Серафим! Молю тебя и прошу, помилуй меня, не лиши меня отеческой своей великой милости. Утешь меня дарованием зрения, хотя бы несовершенным, чтобы я могла видеть под ногами своими дорожку и ходить в храм Божий без помощи других”.

Видение кончилось. Я пришла в себя. И чувствую: глаза мои ясно видят, а спина не болит. Я легко встала с порога, свободно вошла в дом. На божнице я увидела святую икону преподобного Серафима, склонилась перед ним, как перед живым, и, заливаясь слезами, благодарила его за беспредельное милосердие ко мне, грешной и недостойной. Радость моя была столь велика, что описать ее словами невозможно.

Когда вернулась моя дочь с детьми от всенощной, я встретила их со слезами счастья и сказала, что все вижу совершенно ясно. При этом поведала им о явлении мне преподобного Серафима и исцелении. Все целовали меня и поздравляли. Когда первые минуты общей семейной радости прошли, дочь и внуки стали меня экзаменовать: интересно было, как я вижу. Они подносили разные предметы, чтобы я их называла, говорила, какого они цвета. Семейные скоро убедились в моем дивном и чудесном исцелении.

На другой день я одна, без посторонней помощи, ходила в храм Божий, где и отслужила благодарственный молебен Спасителю, Божией Матери и преподобному Серафиму, моему чудному исцелителю».

Помощь преподобного Серафима в борьбе с помыслами

«В день открытия мощей преподобного Серафима Саровского, – рассказывает о себе архимандрит Кронид, – я, придя от ранней литургии из церкви в честь Смоленской иконы Божией Матери, присел на диван и в скорби от обуреваемых помыслов забылся в полудреме. И дальше не могу даже отдать себе отчета, в полусне это было или наяву, только вижу, как от входной двери моей келлии подходит ко мне преподобный Серафим. Я упал перед ним на колени и в плаче и рыдании стал просить его, говоря: “Помоги мне, угодник Божий, в муках от помыслов”. И слышу в ответ его ласковый, отеческий голос: “Веруй несомненно в Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, пришедшего в мир спасти страждущих. Читай святое Евангелие ежедневно, будь кроток и смирен, и обрящешь покой душе своей”.

Придя в себя после этих слов утешения, я ощутил великую радость. После того явления не скажу, чтобы совсем помыслы исчезли, но я стал крепче в борьбе с ними и смущался от них уже не так сильно, как прежде».

Старческое наставление

По словам преподобного Серафима, повар Саровской обители был перед Богом выше всех, ибо он вел непрестанную внутреннюю борьбу

Борьба с гневом ставилась великими подвижниками благочестия, в частности преподобным Серафимом Саровским, в большую заслугу борющемуся. Однажды пустынножитель Марк35 спросил преподобного Серафима: «Кто в нашей обители выше всех предстоит перед лицом Божиим?» Старец, недолго думая, сказал: «Повар из бывших солдат на кухне». И объяснил при этом свои слова так: «Характер у повара от природы огненный. Он готов в запальчивости убить человека, но его непрестанная борьба внутри души привлекает к нему великое благоволение Божие. За такую борьбу ему подается свыше благодатная сила Святого Духа, ибо непреложно Божие слово, которое говорит: “Побеждающему (себя) дам место сесть с Собой и облеку в белые одежды”. И наоборот, если человек не борется с собой, то доходит до ужасного ожесточения, которое влечет душу к верной гибели и отчаянию».

Великомученик Пантелеимон

Исцеление святым болящего раком

Лет двадцать тому назад молитвами святого великомученика Пантелеимона получил исцеление от неизлечимой болезни Григорий Моисеевич Кальманович, еврей, принявший после того Святое Крещение. О его дивном исцелении сообщил священник села Гагина Владимирской губернии отец Петр Елхимов, который и крестил исцеленного.

Григорий Моисеевич Кальманович, по профессии парикмахер, много лет страдал от рака пищевода. Лечение ему не помогало. Болезнь все усиливалась, и он уже вовсе не мог принимать твердой пищи. В 1927 году36 он со своей женой поехал в Москву к профессору одной из московских клиник. После тщательного осмотра профессор сказал жене больного: «Вашему мужу остается жить самое большое две недели. Никаких лекарств я ему не прописываю, так как все уже бесполезно. Поезжайте домой и покоритесь судьбе».

Проезжая обратно из клиники на Ярославский вокзал по Никольской улице мимо часовни святого великомученика Пантелеимона, больной вдруг говорит жене: «Я хочу сюда зайти». Та стала отговаривать его. «Это христианский храм, – возражала она, – противный нашей религии. Поедем прямо к вокзалу». Но больной, не обращая никакого внимания на замечание жены, сказал ей: «Я непременно хочу побыть здесь». Он вошел в часовню, где в это время совершался общий молебен. Больной подошел к иконе святого великомученика Пантелеймона, опустился на колени и весь молебен простоял так в слезах. Затем подошел к иконе с пламенным чувством веры, приложился к ней и, обращаясь к жене, сказал: «Ты знаешь, я совершенно здоров. У меня ничего не болит. Сейчас же возвращаемся в клинику, и я буду просить переосвидетельствовать меня».

Профессор, услышав о возвращении больного, вспылил и велел сказать ему, что он никогда не ставит вторичного диагноза. Тогда больной стал усердно просить, чтобы, по крайней мере, ассистент профессора произвел осмотр. Ассистент, найдя пациента вполне здоровым, доложил об этом профессору, который с саркастической улыбкой сказал своему помощнику: «Я вижу, что или больной сошел с ума, или вы». Но ассистент, в свою очередь, убедительно просил профессора еще раз осмотреть больного, так как случай был из ряда вон выходящий. После осмотра на лице профессора отразилось немое удивление. Он сказал своему ассистенту: «Да, действительно, этот больной совершенно здоров».

Причину своего чудесного обновления знал один только Кальманович, он помнил, что его дивным целителем был небесный врач, святой великомученик Пантелеимон. По возвращении домой Кальманович немедленно направился в храм с непреодолимым желанием принять Крещение. Священник села Гагина Петр Елхимов подготовил его к Таинству и крестил. Новокрещеный, как рассказывал отец Петр, после совершения над ним Крещения весь пламенел верой и любовью к Богу и заявил открыто, что он готов, если бы потребовалось от него, за Христа положить и жизнь свою.

Ангел-Хранитель

Спасение Ангелом ребенка

Какой-то светлый юноша с крыльями склонился надо мной и пригнул меня к земле

В 1885 году помощник начальника московского Октябрьского вокзала Ф. И. Соколов сообщил такой случай. У него был знакомый железнодорожный служащий – стрелочник, который служил на одной из ближайших к Москве станций Октябрьской железной дороги. Однажды при исполнении своих служебных обязанностей на линии ему пришлось пережить ужасные минуты.

Из Петрограда в Москву шел курьерский поезд. Стрелочник вышел ему навстречу, чтобы перевести стрелку и направить его на свободный путь. Смотрит, далеко впереди уже виднеется дымок и слышен свисток паровоза. Оглянувшись назад, он видит: по полотну навстречу поезду бежит его трехлетний сынишка и что-то держит в руках. Бросить стрелку и бежать навстречу сыну, чтобы увести его с полотна, было уже поздно. Что делать? А поезд между тем приближался, и через минуты две, если бы он не перевел стрелку, состав должен был промчаться по другому пути, занятому, и потерпеть крушение, что привело бы к сотням человеческих жертв. Тогда всем сердцем он воззвал к Богу: «Да будет воля Твоя святая», перекрестился, закрыл глаза и повернул стрелку. Мгновение – и поезд промчался уже по полотну, по которому только что бежал его маленький сын.

Когда поезд скрылся из виду и пыль немного улеглась, стрелочник бегом направился к тому месту, где был его сын, думая найти хотя бы его останки. И что же видит: мальчик, сложив ручки на груди, лежит ниц на земле. Отец закричал ему: «Сын мой, ты жив?» «Я жив, жив»,– весело отвечал он, поднялся на ножки, продолжая прижимать к своей груди вороненка. В глазах его не было и следа страха. Отец спросил его: «Как же ты догадался лечь на землю?» А мальчик ответил: «Какой-то светлый, красивый, добрый юноша с крыльями склонился надо мной и пригнул меня к земле».

Стрелочник понял, что, когда он воззвал к Господу, Божий Ангел чудесно спас его ребенка.

Святая Великомученица Варвара

Небесное вразумление

Против течения несся по волнам огромный камень – целая скала

Достопочтенный архимандрит Кронид со слов крестной матери своей, Варвары Ивановны Знаменской, записал следующий рассказ.

«Когда мне было четырнадцать лет, – рассказала Знаменская,– я прочитала житие и историю страданий своей небесной покровительницы – великомученицы Варвары. Часто, ложась спать, я задумывалась над тем, как эта столь юная отроковица могла вынести великие и ужасные муки? Однажды, когда я уснула, вижу себя в райской стране неописуемой красоты. Ее наполняли плодовые деревья и цветы столь прекрасные, что красоту их трудно описать. Видя превосходную райскую растительность, душа моя переживала сладкую неземную радость. Вдруг вижу: по аллее, усеянной разновидными цветами, навстречу мне идет величественная Жена, исполненная славы и красоты. Лицо Ее было покрыто густой вуалью, отчего его невозможно было разглядеть. Поравнявшись со мной, Жена остановилась и сказала: “Раба Божия Варвара! Ты прочитала о жизни и страданиях своей небесной покровительницы и заступницы пред Богом великомученицы Варвары и усомнилась, как такая юная отроковица могла вынести ужасные и страшные муки. Иди за мной, и я покажу тебе то дивное и пречудное, что выше ума человеческого”. Она повела меня по бесконечному небесному пространству. Путь наш достиг широчайшей реки, несущей кристальные воды. По реке навстречу течению несся огромный камень – целая скала. Дивная Жена, указывая мне на камень, сказала: “Смотри, Варвара: по человеческому понятию видимого тобою явления быть не должно, но для Бога все возможно. Да не смущается сердце твое, уповая на Бога, и невозможное будет возможным! Сила Божия в немощи совершается”».

Получив ответ с неба, вразумленная Варвара Ивановна пробудилась от сна и вполне поняла тогда, что в сердце великомученицы Варвары почивала сила Божия, которая и помогла ей до конца совершить подвиг страдальчества за Христа.

Великий молитвенник Святой Праведный Иоанн Кронштадтский

Спасение отчаявшегося

Он готовился броситься в Неву. В этот момент у него мелькнула мысль… о великой силе отца Иоанна Кронштадтского

По словам иеромонаха Троице-Сергиевой Лавры Авенира, один из его друзей, фабричный рабочий, имевший большую денежную задолженность, не надеясь ее погасить, в отчаянии решил покончить с собой, бросившись в реку.

Он стоял уже у барьера речного моста, готовый прыгнуть в воду, как в этот момент ярким лучом мелькнула в его уме мысль об отце Иоанне Кронштадтском37, о его неописуемой доброте и великой силе его молитв. Он тотчас же оставил свое преступное намерение, взял на последние деньги билет и поехал в Кронштадт, желая немедленно видеть отца Иоанна. По приезде туда рабочий нашел великого русского пастыря в Доме трудолюбия.

Лишь только он проник через народную толпу в огромный зал дома, как отец Иоанн своим проникновенным взором, полным неописуемой доброты, заметил его и через толпу сам направился к нему. Благословляя его, он сказал: «Я рад несказанно, что ты прибыл сюда. Это ко спасению твоей души. Не падай духом, будь смирен сердцем, не забывай никогда в будущем милосердия к бедным. Чрез это и ты беден не будешь, и дети твои будут иметь на себе Божие благословение». При этом он быстро опустил руку в свой боковой карман и, вынув из него пачку денег, подал ему со словами: «Прими это как помощь милосердия Божия во спасение твоей души. Иди с миром».

Упомянутым щедрым благотворением отец Иоанн покрыл все долги несчастного должника и извлек его душу из глубины погибели.

Молитва отца Иоанна Кронштадтского

Скажите вашей больной сестре, что она милостью Божией будет совершенно здорова

Дочь профессора Харьковского университета Ольга Николаевна Леваковская, вспоминая свою прошлую жизнь, между прочим поведала о дивном исцелении, совершившемся с ней по молитвам известного всероссийского молитвенника отца Иоанна Кронштадтского.

«Когда мне было девятнадцать лет,– рассказывала она,– я болела неизлечимой болезнью, подвергаясь припадкам, и переносила их иногда до десяти в день. Доктора признавали меня неизлечимой и безнадежной. Мой двоюродный брат, студент-медик пятого курса университета Леваковский, особенно сочувствовал моим страданиям и всемерно желал мне помочь. Слыша много об отце Иоанне Кронштадтском, о силе его молитвы, он, будучи сам неверующим, намеренно поехал из Харькова в Кронштадт просить святых молитв отца Иоанна о моем выздоровлении.

В Кронштадте он узнал, что отец Иоанн вечерним поездом уехал в Москву. Он взял на этот поезд билет до первой большой станции и, когда состав тронулся, вошел в купе отца Иоанна, который стоял лицом к окну, творя молитву. Ощутив в своем купе присутствие постороннего человека, отец Иоанн быстро обернулся к нему и спросил: “Что вам угодно, молодой человек?” Леваковский стал просить молитв отца Иоанна о своей болящей сестре, девице Ольге. Отец Иоанн резко сказал ему: “У нас с вами никаких молитвенных отношений нет и быть не может” Молодой человек вынужден был безрезультатно оставить купе.

Пробыв после того четыре дня в Кронштадте, он из газет узнал, что отец Иоанн вернулся из Москвы и вечерним поездом едет в Кронштадт. Леваковский опять взял билет, вошел в купе отца Иоанна и застал его в том же молитвенном настроении. Обратившись к вошедшему, отец Иоанн, как и в первую встречу, спросил его: “Что вам угодно?” Леваковский на этот раз заготовил письмо от моего имени, в котором я умоляла помолиться обо мне. По прочтении письма из глаз отца Иоанна выпало несколько крупных слез, и он, обернувшись, сказал молодому человеку: “Скажите своей больной сестре, что она милостью Божией будет совершенно здорова”. Молодой человек почтительно поклонился и вышел из купе.

По приезде в свой город он, не заходя домой, отправился на квартиру дяди, чтобы скорее видеть меня. К своей неописуемой радости, он нашел меня совершенно здоровой. Я радостно сообщила ему день и час своего выздоровления. Оказалось, что это был тот самый час, когда отец Иоанн сказал Леваковскому незабвенные слова: “Скажите своей сестре, что она будет совершенно здорова”. При этом я рассказала брату любопытную подробность своего выздоровления. Перед кризисом я находилась в странном припадке. Все думали, что он кончится смертью. Но вдруг стала совершенно здоровой, побежала в кабинет своего отца с радостным криком: “Папа, я совершенно здорова!”

С тех пор со мною не было ни одного припадка, и я здорова до сего дня. Такую великую силу имеет молитва праведника пред лицом Божиим».

Христианская честность и доброта

Святая честность

Отец заплакал и сказал, обращаясь ко Господу: «Неужели, Господи, среди моих детей есть вор?»

«Однажды отец мой, – продолжает свои воспоминания отец Кронид, – возвратился с базара из села Середы. Войдя в дом, он положил свой кошелек с деньгами на окно, а в кошельке у него оставался от покупок один рубль серебром.

У этого окна в то время сидела девочка Грушенька, дочь причетника. Когда она ушла, отец вспомнил о кошельке, взял его и, открыв, не нашел в нем рубля. Он обратился к матери и спросил ее, не брала ли она деньги из кошелька. Мать ответила, что не брала. Тогда он спрашивает нас, детей: “Не брали ли вы деньги? Быть может, кто из вас взял этот рубль?” Все отказались, говоря, что не только не брали, но даже и не видели его. Отец повысил голос и громко спросил: “Куда же мог деваться рубль?” Мы все молчали. Отец между тем, ища пропажу, все больше и больше волновался и продолжал настойчиво говорить нам: “Если кто взял рубль, то он должен сознаться”. Ответом на это было наше детское молчание. Тогда отец в возмущении сказал: “Если вы не сознаетесь в краже этого рубля, я вас всех больно и строго накажу!” Все молчали. Тогда отец заплакал и сказал, обращаясь к Богу: “Господи, неужели ты посылаешь мне такое испытание, что среди моих детей есть вор?!” Видя отца плачущим, мы все также заплакали.

В этот момент, когда мы все были в таком возмущении духа, отворилась дверь и вошла жена причетника, Татьяна Петровна Соловьева, ведя за руку свою дочку Грушеньку. “Петр Федорович, – сказала она, – я привела к вам виновницу кражи, дочь свою, которая вынула у вас из кошелька рубль серебром и принесла его мне. За этот дурной поступок я ее наказала и привела к вам, чтобы она испросила у вас прощения”.

Радости отца и нашей не было предела. Все были рады и тому, что рубль нашелся, и тому, что подозрения отца не оправдались. Отец всех нас целовал и просил прощения у нас в том, что он так ошибался, делая неверные предположения о пропаже злополучного рубля. В заключение он и Грушеньку поцеловал, сказав: “Бог тебя простит, Грушенька. Ты разрешила нашу общую печаль”. После этого родитель распорядился поставить самовар, чтобы всех нас напоить чаем, и просил мать угостить каждого из нас всем, что у нее найдется самого вкусного. Подлинно, как выглядывание солнышка из-за туч после бури всем приносит отраду, так и для всех нас это заключительное распоряжение отца было источником неописуемой радости.

За чаем отец рассказал нам очень интересный и трогательный пример о честности, слышанный им от нашего дедушки. В Москве одно время жил известный содержатель разгонных ямских лошадей, некто Эчкин. Предок его был крепостным крестьянином, который зимней порой ездил в извоз и платил за это своему помещику соответствующий оброк. Однажды в марте, когда санный путь прекратился, извозчик стоял на Неглинном проезде, напротив Государственного банка. Вот видит он, что из банка вышел какой-то господин средних лет и в руках несет розовый узелок. Подозвав извозчика, господин указал ему адрес, по которому должен был ехать. Погода была ветреная и снежная. Извозчик привез своего нанимателя к указанному им месту, получил условленную плату и поехал на постоялый двор. Этот выезд его был последним, так как дорога совсем испортилась по причине наступившей оттепели. Приехав на постоялый двор, он распряг лошадь, обмахнул сани, накрыл их рогожей и попросил товарищей при удобном случае поднять их на сушилку вверху сарая. Вскоре после этого он уехал в деревню на все лето.

Пришла зима. Работы в деревне кончились. Крестьянин приехал в город и снова начал заниматься извозом. Когда он снял сани с сушилки, начал их обмахивать и чистить, то поднял подушку с сиденья и открыл ящичек под сиденьем, где вдруг заметил тот самый розовый узелок, который он видел в руках пассажира из Государственного банка. Когда он развернул платок, то увидел в нем много крупных ассигнаций и слитки золота. Все это привело его в великое смущение духа. Что ему надлежало делать? В душе он был истинный христианин, и совесть подсказывала ему, что чужое Богом не благословляется. Немного погодя он завязал платок и тотчас же отправился по тому адресу, куда последний раз прошлой весной отвозил пассажира.

Позвонил он в парадную дверь и на вопрос вышедшего к нему человека, что ему нужно, ответил, что ему нужен хозяин. Слуга ответил, что нынче хозяин справляет день своего Ангела и потому занят с гостями. Извозчик усердно просил его доложить и сказать, что если барин его не примет, то сам же будет жалеть об этом. Вскоре после этого вышел и хозяин дома и спрашивает: “Что тебе нужно, голубчик?” Тот вынимает узелок и, показывая хозяину дома, говорит: “Барин! Это твой узелок?” Тот удивленно и радостно отвечает: “Да, это мой узелок! Здесь капитала двенадцать тысяч”.

Когда выяснилось, что деньги все целы, хозяин за эту великую честность определил ему, как и полагается по закону, третью часть найденного. Тогда извозчик начал отказываться, говоря, что денег этих он взять не может. Господин с удивлением спрашивает: “Почему же ты не хочешь брать?” – “Да потому, – ответил он,– что я крепостной крестьянин. Если мой помещик узнает, что у меня есть деньги, он не успокоится до тех пор, пока не отберет у меня все до последней копейки”. Тогда, после краткого раздумья, господин сказал: “Да, ты правду говоришь! А как фамилия твоего помещика?” Крестьянин назвал фамилию своего господина. Хозяин, указывая на узелок, сказал извозчику: “Здесь твоя доля будет в целости и сохранности. Ты же через месяц зайди ко мне сюда на квартиру”. Затем взял извозчика под руку, ввел его в зал, переполненный гостями, и сказал во всеуслышание: “Вот перед вами человек, у которого душа золотая!” И рассказал всем гостям о честности нашего извозчика. Все гости были приятно изумлены его бескорыстием и тут же, отдавая дань его благородной честности, стали обещать ему со своей стороны награды: кто лошадей, кто пролетку, кто экипаж, а хозяин дома все обещания гостей записывал в тетрадь. После этого извозчика усадили за общий обеденный стол вместе с гостями и по окончании обеда отпустили с миром.

Ровно через месяц извозчик явился к упомянутому доброму домохозяину. Когда тому доложили об извозчике, он ласково встретил его и сказал: “Вот тебе вольная. Я ее купил для тебя у твоего барина. С этого момента ты можешь располагать своей жизнью по своему усмотрению”. Затем он достал адреса всех тех гостей, которые месяц тому назад обещали ему разные подарки, нужные для его извозчичьей профессии. Обещанное он полностью получил и из бедняка-крестьянина за свою честность был благословлен Господом сделаться известным на всю Москву предпринимателем извоза. Правнуки его и до сего дня благоденствуют.

Рассказывая этот случай, родитель наш плакал от умиления и в заключение произнес: “Воистину, по слову пророка, дом праведника благословляется, а нечестивого искореняется»38. О воре же пророк говорит: «Видел я огонь, с небес сшедший на дом татя, который испепелил все: и дом, и животных, и деревья, и даже камни его построек в наказание». Так тяжек грех живущих нечестным трудом и похищающих чужое. Разрешить его может только тот, кто был обижен”.

Прошло со времени этого рассказа более шестидесяти лет, но рассказ этот и до сего дня не выходит из моей памяти».

Милость за милость

Оказав милосердие бедной женщине, человек, хотевший покончить жизнь самоубийством, ощутил радость жизни и удалился на Афон

Поразительно обращение к Богу бывшего строителя Андреевского скита на Афоне Сибирякова. Сын весьма богатых родителей и рано осиротевший, он, в окружении дурных друзей, встал на путь разврата и пьянства. В чаду распутных увлечений на него напала неизъяснимая смертельная тоска, которая стала настолько невыносимой, что он решил застрелиться. За день до того Сибиряков задумал сделать предсмертное распоряжение об имуществе. В связи с этим ему необходимо было побывать в Государственном банке. Когда ему подали экипаж, он, выходя на парадное крыльцо, заметил вблизи подъезда молодую женщину, бедную, исхудавшую от голода, в рубище. Держа ребенка на руках, она грустно просила оказать ей помощь. Бедность и страдальческое лицо женщины тронули Сибирякова до глубины души. Его сердце наполнилось чувством глубокого сострадания к ней. Отдав ей все наличные деньги, он, садясь в экипаж, подумал: «Разве велика моя помощь бедной? Ей хватит этих денег не больше чем на два месяца. Обеспечу я ее и ребенка на всю их жизнь. Пусть поминают мою душу». А потому, отъезжая от крыльца, он издали крикнул ей: «Часа через два или три приди сюда. Я еще тебе помогу» – и уехал.

Когда он произносил эти слова, его сердце неожиданно наполнилось ощущением столь сильной неземной радости, какой он никогда прежде не испытывал. Такова благодатная сила милосердия! Проезжая мимо Казанского собора, он вспомнил, как часто привозила его сюда мать к иконе Божией Матери и как пламенно она молилась перед ликом Царицы Небесной. У него появилось непреодолимое желание помолиться в соборе. Оставив экипаж, он вошел в храм, подошел к Казанской чудотворной иконе Божией Матери и пристально взглянул на нее. Лик Царицы Небесной показался ему живым и таким милостивым, будто милость эта была не земная, а небесная. Склонив колена перед Богоматерью, он в одно мгновение почувствовал всю свою вину перед Богом за свою бесплодно прожитую, порочную жизнь. Не смея просить себе прощения, он, плача, только находил в себе силы повторять: «Матерь Божия, спаси меня!» Долго-долго плакал он, и слезы облегчали его сердце. Наконец он поднялся от иконы и, выходя из Казанского собора, почувствовал себя совершенно обновленным душой.

В банк для окончания своих дел он не поехал. Отчаянные мысли в нем вовсе исчезли. Напротив, жизнь для него стала теперь настолько дорога, что он почувствовал в ней неоценимое сокровище. Приближаясь к подъезду своего дома, он еще издалека увидел ту бедную женщину с ребенком, которой обещал помощь, и рад был видеть ее, как Самого Христа. Она явилась причиной его душевного воскресения. Обеспечив ее и ребенка на всю жизнь, он отпустил их с миром, прося молитвенно помнить его до конца.

Опасаясь влияния прежних друзей, Сибиряков быстро уладил все свои дела в нашей северной столице и вскоре выехал на Афонскую гору. Здесь остался предварительно на испытательный срок в качестве богомольца, а потом вступил в число братства Андреевского монастыря. Жизнь свою Сибиряков ознаменовал бесчисленными благодеяниями и закончил ее, соорудив на свои средства величественный собор в Андреевском скиту на Афоне, где и скончался в сане иеросхимонаха.

Награда Божия милостивому бедняку

Среди восьми моих детей девятый, сирота, прокормится…

Послушник Гефсиманского скита Троицкой Лавры, банщик Димитрий, сообщил такой факт, непосредственным очевидцем которого он был. «Однажды, – рассказал Димитрий, – к нам в деревню подкинули ребенка, завернутого в одеяло. Никто не хотел взять подкидыша. Когда младенца принесли на сходку и стали предлагать бездетным сельчанам взять ребенка на воспитание, то все отказывались, говоря, что тяжело ухаживать за чужим ребенком.

И вот, когда, казалось, что никто не захочет принять ребенка на воспитание, выступил многосемейный крестьянин, у которого было своих восемь человек детей, и говорит: “Сейчас я схожу и спрошу свою жену, может быть, она согласится взять его. Среди восьми девятый прокормится, и Господь ради сироты подаст нужное”. Жена охотно согласилась взять сироту.

Когда он принес младенца в дом и его развернули, то на шейке у него нашли крестик с запиской, что в Крещении младенца назвали Николаем, и тут же пакет, в котором оказался билет Государственного займа на 5 тысяч рублей.

Когда добрые муж и жена прочитали записку и надпись на билете, то пришли в недоумение, как им быть. Умолчать об этом не хотели. И вот крестьянин снова бежит на сходку и всем рассказывает о своей находке. Тогда те, которые раньше отказывались взять ребенка, стали кричать: “Я возьму ребенка, я возьму...” Но сход не пожелал удовлетворить их просьбы, а постановил: “Ребенка оставить в доме того, кто первый согласился взять”.

В тот же день к дому крестьянина, который приютил младенца, подъехала подвода с разным провиантом от неизвестного лица. В дальнейшем такая помощь оказывалась по нескольку раз в месяц. Мальчик в доме своего приемного отца, при заботливом уходе, рос и креп. У него были хорошие способности, он закончил земскую школу, затем гимназию и поступил в университет. Он был истинным украшением семьи приемных отца и матери. Своим хорошим поведением и послушанием влиял на всю семью и на остальных детей, помогая им в учении. Благодаря ему наш крестьянин-бедняк сделался всеми уважаемым, зажиточным поселянином. По окончании образования молодой человек женился на одной из дочерей своего приемного отца. Так Господь наградил простых сердцем людей за их доброту».

Небесное воздаяние за милосердие

Все село относилось к этому человеку с великим почтением за его честность и милосердие к бедным и страждущим

Настоятель церкви села Ижоры под Петербургом, отец протоиерей Иоанн Камнев, был свидетелем поразительной милости Божией к одному добросердечному еврею, жителю этого села. Все относились к нему с великой любовью и почтением за его необыкновенную честность и милосердие к бедным и страждущим. Очень многим он охотно помогал в тяжкие минуты. Падет ли лошадь, случится ли какой-нибудь урон в хозяйстве, собирается ли замуж бедная девица – все обращавшиеся к нему за поддержкой находили в нем своего отца и благодетеля.

Однажды этот еврей пригласил отца Иоанна к себе в дом и слезно просил его о принятии в лоно Святой Православной Церкви. Отец Иоанн полюбопытствовал: «Как же ты дошел до мысли креститься? Кто вразумил тебя на это?» Тот отвечал: «С молодых лет до последнего дня я часто читал Священное Писание, Евангелие и пророческие писания и, много думая над прочитанным, постепенно убедился, что Господь Иисус Христос есть действительно Мессия, предвозвещенный пророками. Но Его наши предки не приняли и распяли». Тогда отец Иоанн ответил ему: «Я с великой радостью готов совершить над тобой Таинство Крещения, только предварительно мне необходимо испросить у своего архиерея благословение на твое присоединение ко Святой Церкви». Еврей, выслушав слова пастыря, заметил: «Я чувствую приближение кончины и боюсь, что, пока вы будете сноситься с архиереем, я умру некрещеным. Тогда вы будете отвечать перед Богом». Услышав о предчувствии близкой смерти, отец Иоанн немедленно его крестил, исповедал, причастил Святых Христовых Таин и освятил Таинством Елеосвящения. Замечательно, что все эти четыре Таинства были совершены в течение одного дня.

По совершении Святого Таинства Елеосвящения старый еврей с радостным настроением души в тот же день скончался. Поистине милосердие вечно предстоит перед престолом Божиим.

Милостыня приснопамятна у Бога и людей

Архиепископ поклонился старцу в ноги и сказал: «Вы тогда своей добротой спасли мне жизнь»

Один маститый архиепископ39 был вызван в Синод из епархии на летнюю сессию. Путь его лежал через город Валдай. Здесь, в Валдае, проживал один боголюбивый купец, принимавший всех архиереев и других лиц духовного сана, проезжавших через город. Архиепископ также остановился у него. Вечером за чаем старик- купец во время разговора с архиепископом спросил его: «А ведь, наверное, много пришлось вам претерпеть, святый владыка, всяких невзгод, прежде чем вы достигли святительского сана?» При этом старичок рассказал архиепископу такой случай из своей молодости.

«Однажды, – вспоминал он, – я возвращался зимой из Новгорода к себе домой, в город Валдай. По дороге я нагнал нашего семинариста, плохо одетого, в дырявых сапогах и шапчонке. Мороз был крепкий, и семинаристик сильно продрог. “Куда ты идешь?” – спрашиваю его. “Иду домой на каникулы”, – отвечает он. Мне стало его жаль. У меня в запасе оказался теплый полушубок, сапоги и шапка. Я дал ему все это надеть и усадил его с собой, чтобы довезти до города. Подъезжая к городу, я спросил его, далеко ли ему еще идти. Он отвечал, что еще за городом верст двадцать. “Но ведь ты же совсем замерзнешь и не дойдешь в такой мороз!” – говорю я ему. “Как-нибудь, по милости Божией, доберусь”, – отвечал мне мой попутчик. Тогда я, жалея его, решил оставить ему все: и полушубок, и сапоги, и шапку, веря в то, что Господь меня не оставит за доброе дело. С тех пор, как мы с ним расстались, я уже не встречал больше этого семинаристика, – заключил свой рассказ купец, – и не знаю, жив ли он».

Тогда архиепископ, слушавший молча всю повесть, встает перед старцем-купцом и, кланяясь ему в ноги, говорит: «Это я, которому вы тогда спасли жизнь своей добротой». Можно представить себе, как старец-купец был утешен под конец своей жизни неожиданным созерцанием плодов своего милосердия.

Милость Божия к ревностному служителю Церкви

Архистратиг Михаил прикоснулся к плечу протоиерея Иоанна Беляева, и тот почувствовал себя совершенно здоровым

Жена петербургского протоиерея Ольга Ивановна Беляева сообщила о следующем событии из жизни своего отца, ныне покойного протоиерея Иоанна Беляева.

Отец Иоанн по душе своей был очень добр и милостив к бедным, смиренен и кроток сердцем и ближнего своего действительно любил, как самого себя. С молодых лет он страдал неизлечимой болезнью – астмой и грудной жабой. Приступы жестокой болезни были столь часты, что смерть грозила ему ежеминутно.

В один из великих праздников он шел в храм Божий для служения Божественной литургии. На пути от дома к храму лежал огромный камень. Подойдя к нему, отец протоиерей почувствовал себя плохо и без сознания упал на него. В тот же момент он увидел перед собой Архистратига Михаила с огненным мечом и копьем, который сказал ему: «За твою любовь к Богу и ближним я умолил Всевышнего о даровании тебе совершенного здравия». При этом Архангел своим копьем прикоснулся к плечу священника, внутри которого все наполнилось чувством жизни. В совершенном здоровье он встал и пошел служить Божественную литургию.

С этого дня и до глубокой старости он не чувствовал сердечных приступов и умер совершенно от другой болезни.

Видения подверженных запою

Полураздетый, он стоял в реке и кричал: «Ну еще, еще! Налегайте, движется, идет!..»

Как опасно чрезмерное пристрастие к вину, показывают три следующих факта заболеваний от запоя.

Житель города Киржач Иваново-Вознесенской области Е. В. Егоров однажды в середине октября впал в длительный запой. Как-то раз, несколько отрезвившись, он сидел в семье за столом. Вдруг он бросился к окну и, как бы видя кого-то, стал кивать головой и кричать: «Я сейчас, сейчас приду!» А жена его спрашивает: «С кем ты говоришь? Там, за окном, никого нет». Но он укоризненно сказал ей: «Разве ты не видишь, сколько народу пришло и зовут меня!» С этими словами он, в чем был дома, быстро выскочил за дверь и стремительно побежал из Киржача по направлению к селу Селиванову.

Тогда жена, захватив с собой его верхнюю одежду, побежала вслед за ним. Но он бежал так быстро, что уже успел скрыться из поля ее зрения. Наконец, уже в Селиванове, она догнала его. Здесь вблизи храма, который стоит на берегу реки, она увидела его полураздетого. Он вошел в реку по пояс и кричал, стоя в воде: «Ну еще, еще! Налегайте! Движется, идет!..» Несчастный кричал с азартом, так, что чувствовалось, как будто он командует множеством народа, который как бы помогает ему.

Жена окликнула его: «Что ты тут делаешь и как ты сюда попал?» Он отвечал ей: «Молчи! Разве ты не видишь, что мы заняты большим делом: желаем церковь стащить с берега в реку. Ты видишь, какое множество народа помогает мне!» С немалым трудом жене удалось уговорить больного, вытащить его из реки и привести домой. Таких явлений в его жизни было немало. И несомненно, он погиб бы в каком-нибудь подобном наваждении, если бы его не спасала верная и любящая жена.

Один певчий, некто Панченко, во время запоя начинал говорить ясно, осмысленно как бы с посторонними людьми. И когда его спрашивали, с кем он разговаривает, ведь в комнате никого нет, он отвечал: «Да разве вы не видите, сколько здесь находится народа в разных видах: одни пляшут, другие смеются, строят мне рожи, издеваются надо мною... А вот, видишь, один в блюдечке чайном ноги полощет и разные мерзости творит. Неужели ты не видишь ничего?» И подобные явления мучили несчастного иногда по целой неделе. Приходилось принимать немало мер, чтобы привести его к выздоровлению.

III

Сообщает архимандрит Троице-Сергиевой Лавры отец Кронид: «Еще будучи иеромонахом, я ехал на родину. По дороге мой ямщик остановился в селе Мышкино Можайского уезда, у трактира, покормить лошадей. Я вошел в трактир и заказал чай. Против меня сел крестьянин-возчик средних лет. Заказав себе чай, он потребовал бутылку водки. Открыв бутылку, крестьянин отпил половину и, заглядывая внутрь бутылки, начал заговаривать, как бы видя в бутылке беса, который плясал внутри: “Ну, пляши, пляши!” Видимо, он ясно видел его своими глазами. Затем он продолжал разговор такими словами: “Я тебя не боюсь... Ты меня не перехитришь...” Допив водку, он выпил несколько стаканов чаю и начал нести какие-то несуразные слова».

Христианские кончины. Союз любви живых и умерших

Светлые кончины праведников

Видите ли вы Ангела светлого, блистающего, как молния?!

Иеромонах Троице-Сергиевой Лавры отец Мануил, служивший при храме Петроградского подворья, сообщил: «Однажды часов в десять вечера позвали меня напутствовать одного больного старца. Лицо его было светло и приятно, и весь он дышал благочестивым чувством преданности воле Божией. После исповеди я поспешил приобщить его, так как он был очень слаб, а соборован он был еще раньше.

По принятии Святых Христовых Таин он сделал мне знак, чтобы я подошел к нему. Лицо его сияло светом радости. Когда я приклонил ухо к его устам, он тихо спросил меня, показывая вдаль: “Батюшка! Видите ли вы Ангела светлого, блистающего, как молния?” Я сказал, что ничего не вижу. Он употребил последнее усилие, чтобы сотворить крестное знамение, и скончался.

Вспоминается мне и смерть другого хорошо известного человека, состоявшего на государственной службе. В момент кончины он громко воскликнул с необыкновенной духовной радостью: “Честнейшая Херувим!” Супруга, находящаяся при нем, спросила его: “Сама?! Ты видишь Матерь Божию?” Он ответил ей: “Да, я ясно вижу Царицу Небесную!” – и скончался».

Божие долготерпение

После пасхальной литургии отец Никодим сидел неподвижно, с сияющим лицом, но был уже мертв

Иеромонах Троице-Сергиевой лавры отец Мелетий сообщил достойную памяти историю последних лет жизни иеромонаха московского Покровского монастыря40 отца Никодима. Иеромонах Никодим, по словам отца Мелетия, был муж просвещенный и доброго сердца. Своей истинно иноческой доброй жизнью он был известен даже митрополиту Филарету.

Вдруг с ним случилось что-то непостижимое для человеческого ума. Он впал в непонятную тоску и от уныния не находил себе места. Чтобы сколько-нибудь забыться в своем тяжелом угнетенном состоянии, он стал прибегать к вину, постепенно пристрастился к водке и сделался настоящим алкоголиком. Архимандрит Паисий, тогдашний настоятель Покровского монастыря, уважаемый всей Москвой за свою духовную жизнь, принимал все меры, чтобы удержать отца Никодима от запоя. Но все старания его были напрасны, и он был вынужден наконец доложить об этом митрополиту Филарету

По прибытии членов следственной комиссии из консистории в Покровский монастырь отец Никодим не открыл им даже своей двери. Находясь в нетрезвом состоянии, он беззастенчиво грубил некоторым из них. На донесении членов комиссии о результатах следствия митрополит Филарет наложил резолюцию, в которой выражал сожаление о поведении отца Никодима и назначил его на поселение в Николо-Пешношский монастырь. На Пешноше игуменом состоял тогда истинный монах мудрой и духовной жизни, которому, однако, никак не удавалось благотворно повлиять на отца Никодима. Тот и здесь продолжал вести нетрезвую жизнь и доходил до такого состояния, что, удаляясь и соседнюю деревню, все пропивал с себя. Игумен не знал, что с ним делать. Лишать его сана и обратить в первоначальное состояние он не хотел, так как не терял надежды на его исправление и просил о том Бога. О спасении отца Никодима заботился и сам митрополит Филарет, всегда спрашивавший о нем.

Так прошло три года. Отец Никодим был буквально соблазном для всей Пешношской обители. Однажды игумен, будучи в Москве, специально просил митрополита Филарета, чтобы он помолился об искушаемом иеромонахе Никодиме. Владыка митрополит в ответ на просьбу настоятеля сказал: «Верю, что не до конца Господь прогневался на него. Он помилует и исцелит его немощи». Однажды, к неописуемой радости игумена, отец Никодим неожиданно для всех пришел в церковь к полунощнице, стал на клирос и своим мощным голосом стал помогать братии в пении.

В тот же день он пришел к литургии, к вечерне, а затем и в последующие дни стал неопустительно являться ко всем службам. Братия часто замечала его плачущим и молитвенно кающимся. В таком благодатном душевном состоянии он провел восемь месяцев. Игумен, видя его исправление, официально сообщил о том митрополиту Филарету и просил разрешить священнодействие отцу Никодиму. На донесении святитель Филарет наложил следующую резолюцию: «Душою и сердцем радуюсь исправлению отца Никодима. С любовью благословляю и разрешаю ему священнодействовать».

Разрешение это было получено отцом игуменом в Великую Пятницу на Страстной седмице. Объявляя об этом отцу Никодиму, игумен благословил ему готовиться к священнослужению вместе с ним в светлый день Святой Пасхи. Предстоя святому престолу в служении с отцом игуменом, отец Никодим всю светлую заутреню и всю обедню пламенно, со слезами молился. По окончании литургии благодарственные молитвы после причащения отец Никодим от изнеможения читал сидя. По окончании молитв к нему подошел пономарь, чтобы напомнить о разоблачении. Но отец Никодим уже ничего не слышал. Он был мертв, но лицо его сияло пасхальной радостью.

Когда об этом было донесено митрополиту Филарету, то владыка со слезами на глазах сказал: «Слава и благодарение Всевышнему Богу, не хотящему смерти грешника, но промыслительно спасающему человеческие души!»

Предсмертная вспышка веры

Федя! Радости моей нет предела, и все это ради беспредельного милосердия Божия…

Известный московский профессор-хирург Ф. И. Синицын сообщил об одном друге своей юности, сокурснике-студенте, следующее.

«Этот юноша, – говорил Синицын, – по душе своей во всех отношениях был идеальным человеком, добрым и милостивым. Но он проявлял полнейшее неверие в Бога. На этой почве у меня много раз бывал с ним горячий спор. Друг мой был слабого здоровья. У него быстро развивалась чахотка, и он таял не по дням, а по часам. Я видел это, и сердце мое разрывалось на части от скорби, что юноша умрет в неверии. У меня оставалась лишь одна надежда на помощь Божию. Я и сам лично стал молиться за него усиленно и просил знакомых священников совершать о нем молитву. Помощь Божия вскоре посетила душу моего умирающего друга.

Врач, лечивший больного, сообщил мне, что друг мой безнадежен и что жизни ему осталось два-три дня. Находясь неотлучно при юноше, я выбрал минуту, когда он был спокоен, призвал на помощь Господа и стал просить его, чтобы он примирился с Богом покаянием и приобщился бы Святых Христовых Таин. Просьба моя, видимо, на него подействовала неприятно, и он нервно сказал мне: “Оставь меня в покое и больше мне об этом не говори!” Скорбь моя о нем была настолько сильна, что я был готов идти на все жертвы, чтобы спасти друга, который уходил из жизни в отчуждении от Бога. Я не мог выдержать этой скорби и заплакал. Видя мои слезы, он стал меня успокаивать. Я же, чувствуя, что он смягчился, опустился перед ним на колени и воскликнул: “Коля, друг мой! Ты ведь знаешь мою беспредельную дружескую любовь к тебе. Прошу тебя, ради этой любви и дружбы обрадуй меня! Не смею более просить тебя о приобщении Святых Христовых Таин, если не вмещает этого душа твоя. Но хотя бы ради нашей святой дружбы покайся пред Богом при посредничестве духовного отца как свидетеля твоего покаяния пред Богом”. Немного подумав, он ответил, что во имя нашей дружбы всей душой желает сделать мне приятное и готов исполнить мою просьбу.

Радости моей не было предела. Тотчас же был приглашен больничный священник, который сумел пастырской любовью разъяснить умирающему значение Таинства Святого Покаяния. По мере своего искреннего раскаяния и сознания своей виновности пред Богом больной, видимо, все более и более смягчался сердцем. Наконец он заплакал, потом зарыдал и воскликнул: “Теперь я вижу и сознаю свою вину пред Богом. Прошу вас, батюшка, если вы найдете возможным, ради милосердия Божия, удостойте меня причащения Святых Христовых Таин”.

После исповеди священник пригласил всех желающих войти к больному и присутствовать при его приобщении. Когда тот принял Святые Таины, на лице его отразились радость и блаженство. Я подошел поздравить его. Он от избытка радости хотел поцеловать мою руку, но я убедил его не делать этого как имеющего в себе Господа, говоря, что и уста его святы, и я недостоин того. Тогда он с чувством глубокого смирения обратился ко мне и сказал: “Федя, если бы ты знал, как я несказанно счастлив! Радости моей нет границ. И все это ради беспредельного милосердия Божия и твоей истинно святой дружбы, благодарю тебя от всей души! Последняя моя к тебе просьба, дорогой друг: пока еще священник здесь, попроси его, чтобы он совершил надо мною Святое Таинство Елеосвящения”.

Болящий видимо слабел. На протяжении всего Таинства Елеосвящения он был в полной памяти и с умилением внимал каждому слову священника. По окончании Таинства он со всеми простился и, впав в забытье, с улыбкой на устах тихо-тихо скончался, как бы уснув мирным сном».

Внезапное обращение к Богу

Мама! Не проси и не желай продолжения моей жизни

Покойный ныне священник одной из московских церквей, отец Николай Смирнов, некоторое время переживал с величайшей горечью, как своего рода семейное несчастье, совершенное неверие в Бога своей жены. У них родилась дочь Мария, прелестный ребенок, по душе и по внешности подобная Ангелу. Когда Марии исполнилось пять лет, она не отходила от своего отца ни на шаг. Для нее величайшим удовольствием было участвовать во всех молитвах отца, сопровождать его в храм и вместе с ним возвращаться домой. Добрые уроки отца Николая благотворно действовали на юную чистую душу дочери. Девочка, развивавшаяся духовно и телесно не по летам, была радостью и утешением родителей и всех родных.

Когда ей исполнилось семь лет, она неожиданно заболела. У нее появился сильный жар. Пригласили доктора, который, освидетельствовав больную, сказал, что у нее дифтерит в сильной форме. Прошло три дня, и доктор сообщил отцу Николаю, что девочка безнадежна. Мать Марии была в отчаянии, и отец Николай боялся, что она не перенесет смерти дочери. Сам отец Николай, как истинный слуга Божий, верил, что все совершается промыслительно.

Наступил час смерти девочки. Видя отчаяние своей матери, умирающая сказала ей: «Мама! Не проси у Бога и не желай мне продолжения жизни. Я в ней сгорю!» – и скончалась. В момент исхода ее души из тела мать промыслительно увидела, как от тела почившей, подобно молнии, отделилось точное подобие ее и блеснуло к небу.

Этот момент был решающим в обращении жены отца Николая к Богу. Она стала верующей, и такой верующей, что после смерти дочери заменила ее в неотлучном сопровождении отца Николая в храм и из храма. С ним она участвовала и в его домашней молитве, сделавшись истинной спутницей его жизни.

Предсмертное причащение

Я проснулся и вижу: в соседней комнате два светоносных юноши…

Лет сорок тому назад в одном духовном журнале был напечатан рассказ странника. «Однажды зимой, – рассказывает он, – я зашел для ночлега на постоялый двор. Хозяйка, накормив меня ужином, постлала спать на полатях, говоря, что там мне будет спокойно. Когда я улегся, вижу, что над дверью в соседнюю комнату есть окошко. Через него видно все, что делается в комнате.

Вскоре послышался стук в дверь дома. Я увидел через окошко, как в комнату вошел пожилой мужчина, хорошо одетый, и с ним юноша, по-видимому, его сын. Путники поужинали, затем встали на молитву и долго и усердно молились. Наконец они улеглись спать. Я тоже заснул.

Вдруг ночью я проснулся как бы от сильного толчка и вижу: в комнате два светоносных юноши. Один облачен в священнические одежды, а другой – в диаконском стихаре и препоясан орарем. Священник держит в руках потир и, указывая на спящего мужчину, говорит другому светоносному мужу в сане диакона: “Приподними его, я его приобщу”. Светоносный священник причастил мужчину прямо из потира. Указывая на мальчика, лежащего на постели лицом вниз, он говорит: “Поверни его и тоже приподними”, – и затем причастил и его. После этого видение кончилось.

Как только свет померк, я вдруг услышал страшный треск. Оказалось, в этой комнате был ветхий потолок, он обвалился, и отец с сыном были раздавлены насмерть. Блаженная кончина двух путников, вероятно, была подготовлена их предыдущей светлой жизнью. Так по жизни человека Господь нередко предуготовляет его кончину напутствием в Вечную Жизнь».

Христианская кончина благочестивого старца

Чувствую позади себя судорожную дрожь больного. Когда я оглянулся, то увидел, что он уже скончался…

Один священник рассказал архиепископу Никону Вологодскому случай из своей пастырской практики: «Произведен я был в священники на приход близ нашей северной столицы, где живет много православных финнов. Помню, день клонился к вечеру. Смотря в окно, я увидел подъезжающего к дому молодого финна. Он, войдя ко мне, помолился святым иконам и приветствовал меня. Я спросил его, какова причина его приезда. Финн ответил: “У моего отца родился сын, которого необходимо окрестить на дому. Наша приходская церковь от нас далеко, да, кстати, и отцу нездоровится, и он просит приобщить его”. Я сказал финну: “Теперь уже поздно. Распряги лошадь, поставь на отдых, а сам подкрепись у меня чем Бог послал и отдохни”. Финн так и сделал.

Прошло два часа. Сколько я ни старался уснуть, никак не мог. Наконец, не в состоянии бороться с преследовавшей меня мыслью о том, что больной меня ждет и мне необходимо спешить к нему, я стал будить его сына с просьбой собираться и ехать. Молодой финн стал уверять, что его отец не так слаб и что можно обождать до утра. Но неотвязная мысль упорно твердила мне, что надо ехать немедленно. Финн с неохотой внял моей просьбе, запряг лошадей, и мы отправились в путь.

Вот уже шестнадцать верст мы проехали благополучно. На горизонте заблестели огоньки той деревни, куда мы ехали. Еще несколько мгновений – и наша лошадь доставила нас к дому финна, который имел нужду в пастырской помощи. При выходе из повозки в ночной полутьме я увидел в окне дома высокую фигуру хозяина. Он протирал запотевшие стекла в окне. Тогда я подумал: “Напрасно было предпринимать ночной путь из опасения, что больной умрет без напутствия Святыми Тайнами”. Войдя в дом, я, видя новорожденного малютку слабым, поспешил его окрестить и затем приступил к исповеди самого отца. На исповеди я узнал, что финн весьма благочестив. В течение всей своей жизни он ежедневно слезно просил Господа о даровании ему христианской кончины и напутствования перед смертью Святыми Тайнами.

После искренней, слезной исповеди и благоговейного Причащения больной лег на лавку в передний угол и попросил позволения немного отдохнуть. Я сел рядом с ним и стал записывать в памятную книжку имя новорожденного младенца. Вдруг чувствую позади себя судорожную дрожь больного. Когда я оглянулся и посмотрел на него, то понял, что он уже скончался».

Наказанный и раскаявшийся клятвопреступник

Он стал худеть не по дням, а по часам, сделался живым скелетом и буквально иссох

Московский протоиерей Иван Григорьевич Виноградов, священствовавший при храме святой Параскевы Пятницы, что в Охотном ряду, из своей пастырской практики вспомнил такой случай. «В моем приходе, – говорил он, – жило благочестивое купеческое семейство, в котором был единственный сын, любимец отца и матери. Когда ему исполнилось двадцать лет, в семье одной благочестивой вдовы он познакомился с ее, тоже единственной, дочерью, имевшей среднее образование и отличавшейся редкостной красотой. Девушка была бедна состоянием, но богата благочестием и добрыми душевными качествами. Молодой человек стал у них бывать и, видимо, увлекся девицей.

Первоначально его визиты были благородны, но со временем девушка стала жаловаться матери на то, что молодой человек, когда они остаются наедине, позволяет себе в обращении с ней разные нескромности. Благородная мать, охраняя достоинство своей дочери, при первом удобном случае высказала молодому человеку, что она свободного обращения со своей дочерью не потерпит, и просила его больше к ним не приходить. Молодой человек со слезами стал уверять мать, что он так привязан к ее дочери и сердце его полно такой любви, что он жить без нее не может и погибнет от отчаяния, если перед ним закроют двери их дома. Тогда мать сказала ему: “Коли моя дочь действительно нравится вам, я не против того, чтобы она была вашей женой. Но вы повенчайтесь!” Молодой человек, видимо, готов был исполнить желание матери и повенчаться. Но в то же время стал уверять, что он только через год может сочетаться с невестой церковным браком, в чем и дал матери честное и благородное слово. «Только, ради Бога, разрешите мне,– продолжал он,– бывать у вас как жениху вашей дочери”. Мать подумала и ответила: “Я только тогда позволю вам бывать в нашем доме, когда вы в первый же воскресный день со мной вместе согласитесь пойти в кремлевский Успенский собор, где перед святой чудотворной Владимирской иконой Божией Матери дадите клятву исполнить свое обещание”. На это предложение он охотно согласился. И в первый же воскресный день, стоя на коленях перед чудотворным образом Богоматери, в присутствии вдовы дал следующую клятву: “Владычице, клянусь перед святым Твоим образом, как перед живой, что я через год исполню свое обещание свято и женюсь на девице, избранной мной. Если же я этого не исполню и окажусь клятвопреступником, тогда Ты, Матерь Божия, иссуши меня до основания”.

После этой великой и страшной клятвы молодой человек стал бывать у вдовы как родной, а через год молодая девица разрешилась от бремени мальчиком. В первое время молодой человек, как отец ребенка, приходил каждый день, затем посещения его стали все реже и реже и наконец совсем прекратились. Мать и дочь были в неописуемом горе.

В довершение своего ужаса и беспредельного несчастья мать и дочь узнали, что юноша женится на другой. Его соблазнило чуть ли не миллионное приданое второй невесты. Думая составить себе земное счастье с богатой женой, он забыл самое главное: счастье не в деньгах, а в благословении и помощи Божией, которых он лишился через свое клятвопреступление и вероломство. В чаду своего призрачного, безумного счастья он мечтал, что жизнь его будет обеспечена до смерти. Но суд Божий стерег его. В день свадьбы молодой человек почувствовал себя нехорошо. У него появилась слабость, которая не покидала его. Он стал худеть не по дням, а по часам и постепенно сделался живым скелетом, слег в постель и буквально иссох. Ничто не могло его утешить. Душа его была полна неописуемой скорби и тоски. Находясь в такой беспредельной печали, однажды среди бела дня он видит, как в комнату входит величественная дивная Жена, исполненная великой славы. Вид Ее был строгий. Она подошла к нему и сказала: “Клятвопреступник, ты за свое безумие достоин этого наказания. Покайся и принеси плоды покаяния”. Своей рукой Она прикоснулась к его волосам, и они выпали на подушку, а Сама Жена стала невидимой.

После того больной тотчас же пригласил к себе своего духовного отца, с великим плачем во всем покаялся ему, затем к смертному одру позвал своих родителей. В их присутствии он подробно рассказал духовнику всю историю своего увлечения бедной девицей, о своей клятве перед Владимирской иконой Божией Матери и о явлении ему в этот день дивной и величественной Жены, в Которой он признал Царицу Небесную. В заключение он со слезами просил отца и мать, чтобы они проявили великое милосердие к обманутой им девушке, младенцу, рожденному от него, и вдове, обеспечили их на всю их жизнь.

На другой день, утром, меня снова пригласили к нему. Больной был напутствован Таинствами Причащения и Елеосвящения. С каждой минутой он слабел. Прочитан был, наконец, Канон на исход души. Все молились и плакали. Вдруг больной воодушевился, силился приподняться и с чувством радости тихо-тихо, но ясно произнес: “Вижу Тебя, Владычице мира, грядущую ко мне, но взор Твой не строгий, а милостивый”, – и с этими словами скончался».

Предсмертное обращение к Православной Церкви протоиерея В. П. Свенцицкого

Протоиерей обливал слезами телеграмму митрополита Сергия и повторял: «Вот когда я приобрел мир…»

Незабвенен пример смиренного обращения из раскола известного московского протоиерея отца Валентина Павловича Свенцицкого41. Отец Валентин был наполнен адской злобой против Святой Православной Патриаршей Церкви. Он не мог спокойно слышать имя митрополита Сергия42 и ненавистью к нему заражал своих последователей и общавшихся с ним людей. Но, несомненно, какая-то тайная добродетель, совершенная им в жизни, была вспомянута милосердием Божиим незадолго до его кончины и породила в нем кротость и смирение. Благодать Божия внезапно ясным лучом высветила его внутреннее состояние, и он в его свете познал свое гибельное заблуждение и отвращение своих последователей от света истины во тьму. Смиренно каясь перед смертью, он написал Блаженнейшему митрополиту Сергию искреннее, покаянное письмо, где, между прочим, исповедал то, что, будучи объят гордостью и непокорством, отступил от истины Православия, но об этом глубоко сожалеет.

Митрополит Сергий, получив такое чистосердечное покаяние, выраженное в смиренном к нему обращении, немедленно ответил телеграммой, в которой сообщал, что он с отеческой любовью прощает и принимает его в лоно Святой Православной Церкви.

Когда протоиерей Свенцицкий получил эту телеграмму, то преисполнился неописуемой радостью и духовным веселием. Обливаясь слезами, он повторял: «Вот когда я приобрел мир и радость для своей души», – и с этими словами тихо и мирно скончался. Отпевание его совершено было на месте его первого служения в церкви Троицы в Листах на Сретенке.

Славословие Бога в болезнях до кончины

Я готова страдать ради Бога еще больше…

В воспоминаниях покойного архимандрита Кронида приводятся два таких факта.

«Не могу предать забвению, – рассказывал он, – страдания знакомой мне односельчанки, Пелагеи Андреевны, урожденной Неждановой. Она была впоследствии женой одного состоятельного человека, имевшего в Москве свой магазин готового платья. В тридцатидевятилетнем возрасте у Пелагеи Андреевны обнаружилось сужение пищевого канала, а за ним – рак желудка. Невозможно передать ее страдания. Она так исхудала, что старушка мать, при надобности переложить ее с постели на диван, брала ее на руки, как ребенка, и свободно переносила. Иногда мать, видя ее страдания, говорила ей: “Поленька, дорогая моя! Тяжело тебе, невыносимо тяжелы твои страдания!” Но больная улыбнется и скажет: “Нет, мамочка дорогая, я готова страдать ради Бога еще больше, лишь бы не быть лишенной милости Его”».

«Вспоминаю еще монаха Даниила, у которого нога была покрыта ранами, в которых кишели черви. Когда врач или фельдшер хотели очистить его ногу от червей, тогда он горько плакал и просил оставить этих червей и не удалять их, говоря: “Я достоин еще больших страданий, чем эти раны с червями”. Он никогда не скорбел и до самой смерти в смиренном терпении готов был нести еще большие страдания».

Христианская встреча смертного часа

Невестка! Зажигай свечи и лампады: гости пришли!..

Мать иеросхимонаха Троице-Сергиевой Лавры Виктора, Агриппина, по словам сына ее, всю свою жизнь провела в трудах, скорбях и бедности. Но духом своим она горела любовью к Богу и ближним. Дожив до семидесяти пяти лет, старушка стала изнемогать. Чувствуя свою слабость, она просила сына Василия съездить за священником, чтобы он напутствовал ее Святыми Тайнами. Просьба ее была исполнена.

По совершении всех Таинств: Исповеди, Причащения и Елеосвящения – умирающая утомилась и просила у священника разрешения прилечь в переднем углу. Через короткое время она вдруг поднялась со скамьи и обратилась к своей невестке: «Невестка! Зажигай скорее свечи и лампады! Гости пришли! Какие они милые и драгоценные гости!» С этими последними словами она склонилась на подушку и предала дух Богу.

Союз любви живых и умерших

Своевременное предостережение

Мать моя усиленно показывала жестами на дверь комнаты священника отца Луки со словами: «Спеши, спеши, спеши…»

Это было в семье брата архимандрита Кронида, наместника Троице-Сергиевой Лавры, священника Луки. Как-то раз, поздно вечером, отец Лука за чтением газеты заснул и не потушил стеариновой свечи на столе. Жена отца Луки тогда тоже уже легла спать. Вдруг в первом часу ночи она ясно слышит голос, торопливо и настойчиво будивший ее: «Маня, Маня!» Когда она проснулась, то увидела свою покойную мать, которая стояла, осиянная каким-то неземным светом, и, показывая настойчиво жестами на дверь кабинета, повторила ей несколько раз: «Спеши, спеши». «Тогда я, – рассказывала супруга отца Луки, – моментально поднялась с постели, накинула на себя капот и кинулась к двери кабинета. Когда я вошла, то увидела такую картину. Лука Петрович, склонившись в кресле, дремал, а газета, которую он читал, лежала откинутой на столе, где стояла спиртовая лампа “молния”. Тут же на столе была и свечка. Газета уже начала тлеть. Еще момент – и она бы вспыхнула. Тогда спирт в лампе в свою очередь мог загореться, и начался бы ужаснейший пожар, от которого едва ли бы спасся отец Лука. Да и всему дому грозила великая опасность. Я мгновенно погасила свечу, чем предотвратила беду».

Гость из загробного мира

Бочкин сказал мне: «И жизнь вечная есть, и муки вечные есть…»

В Сергиевом Посаде жили два друга: Николай Иванович Шабунин, заведовавший лаврской аптекой, и некто Сергей Сергеевич Бочкин. Шабунин был старше С. С. Бочкина, иногда позволял себе допускать фантазерство по вопросам веры, а С. С. Бочкин в религиозных убеждениях был строго православен. Иногда их разговоры касались темы вечных мучений. При этом всякий раз Н.И. Шабунин фантазировал, как и многие, говоря, что вечных мучений не бывает. «Не может быть, – утверждал он, – чтобы Бог осудил Свое создание на вечные мучения». А Бочкин, на основании слов Господа в святом Евангелии: идут сии в муку вечную (Мф. 25:46), считал истиной существование вечной муки. Шабунин обычно упорствовал, и спор друзей кончался тем, что они оставляли этот вопрос до смерти кого-нибудь из них. Кто первый умрет, уславливались они, тот должен, если на то будет воля Божия, обязательно явиться из загробной жизни оставшемуся в живых и сказать, есть ли вечное мучение. Шабунин говорил шутя: «Ну, Сережа, придется мне являться к тебе из загробного мира с ответом о вечных мучениях. Я старше и, несомненно, умру прежде тебя». Бочкин отвечал: «Бог знает, кто из нас умрет первым, может случиться, что я, молодой, умру прежде тебя». Так и вышло. Прошел год после их разговора. Бочкин заболел. Ему сделали операцию, которая оказалась неудачной, и он умер. После его смерти, накануне сорокового дня, Н. И. Шабунин, ложась спать, читал книгу профессора Ф. А. Голубинского «О Премудрости и Благости Божией в судьбах мира и жизни человека». Почувствовав усталость, он положил книгу под подушку и уснул. Только он задремал, как ясно видит перед собой Сергея Сергеевича. Лицо его было молодо, необычайно красиво и исполнено радости. Одежда на нем была изящная, что особенно привлекло внимание Н. И. Шабунина, а в его галстуке сияла крупная брошь, переливаясь всеми цветами радуги. Бочкин, подойдя к Шабунину, сказал: «Есть жизнь светлая, вечная, есть и муки вечные, уготованные собственным произволением грешников». Бочкин сказал другу еще несколько слов и в завершение добавил: «Всего сказанного мной ты и не упомнишь, но у тебя лежит под подушкой книга. Прочитай в ней с особенным вниманием шестую и седьмую главы, и твой ум просветится благодатной истиной о Жизни Вечной. В этой Жизни существуют и неизреченное райское блаженство, и мука вечная».

Когда Шабунин проснулся, то немедленно зажег огонь и с великой радостью прочитал в книге Голубинского указанные места. От прочитанного ум как бы просветлел, а сердце наполнилось радостью и успокоением. Он искренне благодарил Бога за Его великую милость к нему, а С. С. Бочкина – за дружескую любовь, которая вечна и не умирает.

Благодать Святого Креста и богоявленской святой воды

Сила крестного знамения

Я осенил себя крестным знамением, и бутылка обратилась в песок

Священник села Локотня Можайского уезда, Никита Маркович Чеснов, рассказал нам из своей жизни о следующем случае. «В моем приходе, – говорил он, – был один крестьянин, человек зажиточный. Он торговал лесом. О нем по всему приходу ходил слух, что он занимается чернокнижием, или колдовством. Когда настал Великий пост, этот крестьянин пришел ко мне на исповедь. Как пастырь, заботящийся о своих словесных овцах, я осторожно коснулся в беседе этого распространившегося в народе слуха. Выслушав меня, он помрачнел, сделался как черная туча. Вскоре после этого я слышу, что он стал распространять лично обо мне враждебные толки и приписывать мне то, к чему я, по милости Божией, не был причастен.

Настал день Святой Пасхи. Я прибыл в дом этого крестьянина с иконами. Принял он нас всех ласково и внимательно, а по окончании молебна всему причту предложил откушать у него хлеба-соли. Лично я чувствовал в глубине своего сердца какое-то смущение, и мне не хотелось оставаться у него на угощение. Но видя по глазам причта непреодолимое желание остаться – в комнате стоял накрытый стол, сервированный по-городскому, – жаль мне стало, что я лишаю собратьев такого удовольствия. Вопреки желанию я согласился на предложение хозяина. Когда я читал молитву Господню перед вкушением пищи, то по какому-то внушению произносил молитвенные слова с особенной силой и верой, мысленно прося у Господа себе покрова и заступления.

Когда прочитана была молитва, хозяин любезно спросил меня: “Батюшка, можно вам предложить что-нибудь из этих напитков?” Я попросил налить мне рюмку рябиновки. Когда хозяин наливал ее, я в глубине души помолился Господу, чтобы Он силой креста Своего сохранил меня от всех бед и напастей. Хозяин уже доканчивал наливать рюмку, как я, осеняя ее крестным знамением, произнес мысленно слова: “Во имя Отца и Сына и Святого Духа”. В этот самый момент бутылка в руках хозяина и рюмка превратились в песок, а водка – как бы в пыль. Как будто бы кто сильным молотом ударил посуду. Хозяин весь затрясся и оцепенел, а мы все в смущении духа попрощались с ним, встали и ушли из его дома».

Сила Животворящего Креста

Лицо мальчика вдруг просветлело…

В Киеве проживала молодая вдова, у которой был единственный сын, мальчик десяти лет. В нем она души не чаяла и буквально его боготворила. Однажды у нее за столом сидели гости. Речь зашла о красоте природы и Божием величии. Вдова, слыша такие слова, указала на своего сына, который сидел здесь же и ел котлету: «Вот мой бог и мое сокровище. Никого другого я не признаю». Не успела она произнести это, как раздался ужасный крик. Мальчик подавился котлетой и тут же, через несколько минут, скончался. Лицо его было искажено смертельными страданиями.

Отчаянию матери не было предела. Истерзанная душой и измученная, она ходила по дому как безумная. Мальчика приготовили к погребению. Няня заметила, что на груди у него нет креста, и, обращаясь к матери, сказала: «У Володи нет креста. Может, повесить ему крест на шею?» Но мать, услышав слово «крест», поспешно отвечала: «Нет, не нужно, к чему его вешать на грудь»,– и вышла в соседнюю комнату. Няня, как глубоко верующий человек, не могла примириться с мыслью, чтобы ребенок был погребен без креста. Она сняла с себя крест, который берегла от дней своего младенчества, и с глубоким благоговением возложила его на грудь отрока. И вдруг, о чудо! Лицо мальчика, до этого обезображенное конвульсиями, вдруг просветлело и улыбнулось. Няня, видя такое чудо, залилась горячими слезами умиления.

Мать, слыша плач няни, вошла в комнату и, видя улыбающееся лицо сына, вскрикнула: «Он жив, он жив!» – «Нет, Володя мертв. Но после того, как я возложила на него свой крест, благодать Божия просветила миром его душу и тело». Тогда мать, видя силу знамения Креста Господня, засвидетельствованную улыбкой на мертвом лице отрока, признала в этом знамении явление благодати Божией. Припав на колени к образу, она со слезами умиления и раскаяния молилась о прощении своих согрешений и упокоении сына.

Благодатная сила богоявленской воды

Больная везде и всюду чувствовала присутствие святой воды…

Одна мать о своей больной дочери, страдавшей беснованием, рассказывала следующее. Чтобы помочь ей духовно, она в приготовленную для дочери пищу непременно вливала несколько капель святой богоявленской воды. Это она делала скрытно от дочери. Но всякий раз, как только она подносила приготовленную таким образом пищу к столу, больная обычно кричала: «Мать, что ты нестерпимо мучаешь меня? Я не могу есть эту пищу, и даже смотреть на нее без ужаса не могу». С этими словами она выскакивала из-за стола и старалась уйти из дома. Так невыносима для диавола благодатная сила святой богоявленской воды.

Замечательно то, что больная везде и всюду чувствовала присутствие святой воды и всячески избегала ее. Мать же, призывая на помощь Бога, никогда не теряла надежды на уврачевание дочери святой водой. Через некоторое время больная стала намного тише и к Причащению Святых Христовых Таин подходила уже спокойнее, и даже со слезами. Через год она тихо, как истинная христианка, скончалась.

Благодать Великой Агиасмы43

Господи, не помяни греха юности моей!

«В 1881 году, – рассказывал один уважаемый московский протоиерей, – в первых числах января я был приглашен на одну квартиру близ храма Христа Спасителя отслужить молебен. Во время служения молебна со мной рядом стояла старушка, которая в продолжение всего молебна горячо молилась и непрестанно вполголоса повторяла: “Господи, не помяни греха юности моей!” По окончании молебна хозяин дома пригласил старушку подойти ко мне и отрекомендовал: это его дорогая мать. Затем я был приглашен вкусить хлеба-соли. Во время обеда почтенную старушку посадили рядом со мной, и я имел возможность расспросить ее о причине того, почему она повторяет часто одну и ту же фразу: “Господи, не помяни греха юности моей!” Она, глубоко вздохнув, ответила: “Если вас интересует, я расскажу вам об этом подробно.

Родилась я от благочестивых православных родителей, которые были богаты. Но не судил мне Господь унаследовать ни их благочестия, ни богатства, потому что родители мои умерли в годы моей молодости. А опекуном мне назначили родного моего дядю, человека, не тем будь помянут, страшно жадного. Он все имение, принадлежащее мне, сумел сделать своей собственностью, а меня, семнадцатилетнюю, хотел выдать замуж за своего крепостного крестьянина. Я была беспомощна, и все бы совершилось по желанию дяди, если бы только не пришла ко мне помощь Божия по молитве моих благочестивых родителей. В это время из Петербурга приехал гвардейский офицер, имение которого было рядом с имением моих родителей. В храме Божием он случайно увидел меня. Мы друг другу понравились, и он, зная, что я дочь богатых родителей, познакомился с моей родной бабушкой. Тогда я жила у нее, и она, как заядлая староверка, и меня заразила своим раскольническим настроением. Потому я, официально числившаяся православной, в глубине души была врагом Православия. Бабушка воспользовалась расположением ко мне будущего моего мужа и, выдавая меня за него замуж, постаралась взять с него клятвенное обещание, чтобы он меня не принуждал быть православной. Он обещал и, по своему благородству, после вступления со мной в брак никогда ни словом не напомнил мне, что мы с ним разной веры.

Бабушка умерла. Мой муж с молодости своей одевался очень легко, обувь он всегда носил кожаную, на легкий носок. Однажды, в начале января, по обычаю, были сильные морозы. Мой муж собирался ехать в город в тех же легких сапогах и носках. Я с удивлением спросила: «Неужели тебе не холодно в такой легкой обуви?» Муж ласково взглянул на меня и с улыбкой сказал: «Эх, дорогая моя, если бы ты знала благодатную силу Единой Святой Православной Церкви и ее помощь верным чадам своим, ты бы мне этого не сказала!» Слова мужа показались мне весьма обидными. Ими он, как мне думалось, сделал намек на то, что я не единой с ним веры и что в моей вере нет благодатной силы. Кроме того, его обращение со мной представлялось мне нарушением клятвы, которую он дал бабушке. Я в волнении ушла в свою комнату и не выходила к мужу дня три.

Наступил канун Крещения Господня, или Крещенский сочельник. В этот день мой муж неизменно бывал в храме, получал там святую богоявленскую воду, с которой потом с великой радостью возвращался домой, неся с умилением, как он выражался, «великий дар неба». В день того памятного сочельника я страшно загрустила. У меня явилось непреодолимое желание видеть мужа. Часа в два дня, вижу, показалась наша серая лошадь. В санках сидит мой муж, в руках его голубой кувшинчик. Я, не отдавая себе отчета, спешу в переднюю встретить мужа, который, входя, с необыкновенным благодатным воодушевлением и радостью запел: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи...» – и открыл крышку кувшина. В этот момент из кувшина явились три огненных языка, исшедшие из воды. Песнь в устах певца замолкла. Он рыдал, как дитя, от радости и умиления.

Видя такое великое чудо благодати, почивающей во святой богоявленской воде, я познала душой и сердцем, что истина пребывает только во Единой Святой Апостольской Церкви, от которой я уклонилась по действию диавола. В тот же момент я в глубине души решила немедленно вернуться в лоно Святой Православной Церкви и тут же сообщила о том своему мужу. Радости его не было предела. В тот же вечер мы с мужем поехали в свой приходской храм. В нем я и была присоединена к Святой Православной Церкви. Состояние моей души было столь радостно, что подобная радость, думаю, возможна только на небе. В храме началось чтение великого повечерия; каждое слово слышимых мною святых псалмов как бы острым резцом глубоко врезывалось в мою грешную душу. И тогда особенно запечатлелись во мне слова: «Грех юности моей и неведения моего не помяни...» Только тут я поняла всю тяжесть своего отступничества от Святой Православной Церкви и до сего дня с упованием на милосердие Божие прошу прощения и помилования за свой великий и тяжкий грех”».

Христианская семейная жизнь

Мужья и жены

Истинная жена-христианка

Я готова терпеть все: скорби, печали, нужду…

«Однажды на станции Бородино, при возвращении из родительского дома в Лавру, – передает отец архимандрит Кронид, – за час до прихода поезда я вышел на платформу и сел на скамью.

Не прошло после того и пяти минут, как дверь вокзала отворилась, и робкой поступью вышла на платформу молодая женщина, лет тридцати. Лицо ее и все движения были весьма скромны и смиренны. С робостью она присела поблизости от меня. Проходит еще несколько минут. Дверь того же вокзала с шумом распахивается, и на платформе появляется какая-то разряженная по последней моде горожанка. Проходя мимо бедной и смиренной женщины, она воскликнула: “Анна, это ты?” Та ответила: “Да, Дарья Семеновна, это я!” – “Что же ты, неужели до этого времени живешь со своим гнилым, пархатым мужем?” – продолжала горожанка. Смиренная женщина скромно ответила ей: “Ах, Дарья Семеновна, ведь муж мне дан Богом и Церковью. Если я покину его, кому же он будет нужен? И дети мои останутся беспризорными. Нет, мужа своего я не сменяю до его смерти ни на какие сокровища. Пусть совершится надо мной воля Божия, но я готова терпеть все: скорби, печали и нужду”. – “Дура ты! Видишь, как я живу? Все на мне не купленное, а подаренное моими друзьями”. Покачала головой раба Божия Анна и сказала ей: “Пусть будет все это при тебе, но я не желаю никаких сокровищ получать незаконно и незаслуженно”. Гордо кивнула головой на прощание городская женщина и с иронией промолвила: “Ну и живи со своим тухлым мужем, если не хочешь лучшей жизни”. При этом она круто повернулась и оставила собеседницу. По уходе щеголихи в моей душе возникли чувства глубокого расположения и особенного уважения к сидевшей вблизи от меня скромной женщине. Вот истинная жена-мироносица, которая достойна всякого уважения, христианской любви и почитания. Вскоре прибыл поезд. Мы уселись в вагон и поехали в Москву. Образ этой бедной женщины до сих пор неизгладимо хранится в моей памяти как образ истинной жены-христианки».

Спасающая вера благоговейной жены

Жена осенила меня знамением креста…

Одна глубоко верующая женщина, зная об измене мужа, просила у Бога помощи в перенесении этой скорби и о вразумлении своего супруга. Она не переставала молитвой бороться с помыслами обиды и ревности и в этом находила способ своего душевного умиротворения. «Однажды, – рассказывает муж, – я шел на свидание к своей любовнице. Жена моя это очень хорошо знала. С неописуемой грустью и страданием она, по привычке, осенила меня крестным знамением, и на этот раз на ее глазах были крупные слезы. Я, зная ее христианскую любовь ко мне и терпение, на этот раз был сердечно потрясен ее поступком, упал перед ней на колени и с раскаянием воскликнул: “Любовь твоего сердца победила во мне чувство безумного влечения к делам скверны. Я буду другим человеком!” Тут же я дал клятву в том, что больше повторять супружеские измены не буду». И, действительно, он стал примерным мужем.

«Блаженны кроткие...»

Крестьянин, имевший зверский нрав, в покаянии скончался на могиле своей кроткой жены

Секретарь митрополита Московского Владимира44, священник В. Д. Петропавловский, рассказал о таком случае. «В числе моих прихожан, – говорил он, – был зверского нрава крестьянин, по имени Федор. Он имел как дар Божий смиреннейшую жену, по имени Мария, но ее нисколько не ценил. Возвращаясь с базара в нетрезвом виде и подъезжая к дому, он, как правило, грубо кричал: “Марья!” Слыша этот крик, Мария, как беззащитная смиренная голубка перед нападением ястреба, мысленно лишь в Боге искала себе спасения. Свирепый муж обычно настигал ее, и тяжелый кулак его безжалостно опускался на голову женщины. Она падала, обливаясь кровью, которая лилась ручьями из ее рта и носа. Полумертвую, соседи на руках вносили ее в дом. Такими побоями Мария была доведена до преждевременной смерти. Когда ее муж, наконец, очнулся от своего безумия, она уже лежала бездыханной в гробу.

Во время последней заупокойной литургии Федор, подобно каменной статуе, безмолвно стоял перед гробом своей усопшей жены, но с наступлением отпевания вдруг залился слезами и стал произносить свои немудреные, но сердечные причитания: “Ты, дорогая моя, – неоцененное сокровище, данное мне от Бога как дар, который я не оценил. Ты уходишь из этой жизни к вечному блаженству как мученица от моих побоев. Прости меня!”

После смерти жены Федор совершенно переменился. Вероятно, по ее молитвам он стал смиренным, кротким и совершенно трезвым человеком. Возвращаясь с рынка, он по пути всегда заезжал на могилу своей жены, буквально орошал ее слезами и при этом оглашал воздух громкими рыданиями. Все односельчане при звуках этого плача обычно сдержанно говорили друг другу: “Опять Федор Алексеевич плачет над могилой своей жены”.

Однажды Федор на могиле так рыдал, что не выдержало его сердце, и он предал здесь свою душу Богу. Его нашли мертвым, прислонившимся головой к могильной насыпи. Так смиренная жена, при жизни не приведшая своего мужа к покаянию, своим посмертным предстательством за него перед Богом исходатайствовала ему спасительный дар покаяния».

Сила молитвы жены-христианки

Я просила Матерь Божию помочь мне в моей скорби, а Святителя Николая Чудотворца – быть покровителем и заступником сына…

Одна благочестивая женщина, жительница города Александрова, Анна Семеновна Баранова, сообщила следующее. Муж ее, совершенный алкоголик, почти никогда не приходил домой трезвым. При всем том по душе он был добрый человек. Многолетней скорби Анны Семеновны за мужа не было предела. «Однажды, – рассказывала она, – на день великого праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы муж мой, совсем опьяневший, едва дошел до дома. В тот праздник у меня, грешной, на душе была такая непроглядная скорбь, что и выразить не могу. Почему-то вспомнились мне тогда слова молитвы к Царице Небесной: “К кому возопию, Владычице, к кому прибегну в горести моей, аще не к Тебе, Царица Небесная?”. Заливаясь горючими слезами перед Ее святым образом, данным мне родителями в благословение, я забыла о всем житейском. Проливая слезы, я просила Матерь Божию известными только Ей судьбами помочь мне – Своим предстательством перед Сыном Ее и Богом спасти меня от скорби, а мужа моего – от страшного порока пьянства. Помолившись, я успокоилась и почувствовала сердечную радость. В четыре часа утра муж мой проснулся. Подойдя ко мне с кротостью и любовью, он неожиданно сказал: “Анюта! Прости меня за то, что я причинял тебе великую скорбь в течение многих лет. Видит Бог, как бы я желал исправиться и положить новое начало своей жизни. Дай мне чистое белье и праздничную одежду, я пойду к утрени и литургии”. Взяв с собой троих детей, он ушел в храм Божий и по возвращении оттуда принес в дом мир, тишину и Божие благословение.

С того дня и до своей христианской кончины, то есть в течение пятнадцати лет, водки он не пил уже ни единой капли, был добрым отцом для детей и примерным тружеником по кузнечному ремеслу».

После смерти мужа Анна Семеновна осталась вдовою. Имея малолетних детей, она всецело занялась их воспитанием. Средний сын ее, Алексей Иванович, с молодых лет поступил в обитель Преподобного Сергия и в течение всей своей жизни был примерным иноком. Он скончался почтенным старцем Троице-Сергиевой обители в должности ризничего Лавры, в сане игумена.

Своего младшего сына, Ивана Ивановича, Анна Семеновна устроила в один магазин приказчиком. Перед поступлением сына на эту работу она сняла с божницы маленькую иконку Святителя Христова Николая и, благословляя сына иконой, с рыданием воскликнула: «Тебе, Святитель Божий отче Николае, поручаю сына своего! Сохрани и соблюди его на всех путях его жизни от поспешения диавольского и настави его на добрый путь спасения». После того Иван Иванович начал свою работу в магазине. Первое время он выполнял ее успешно, но, к сожалению, у него вскоре открылась отцовская слабость к вину. Он запил, потерял место в магазине и в отчаянии решил утопиться. «Мысль о самоубийстве, – рассказывал он впоследствии,– терзала мою душу, понуждая меня безотлагательно совершить задуманное. Накануне того дня, когда я решил утопиться, вижу ночью во сне пред собою Святителя Божия Николая в полном облачении. Сияя небесным светом, он, обращаясь ко мне, строго сказал: “Несчастный, что ты задумал по безумию своему губить себя и быть вечным рабом диавола! Призови в помощь Бога, покайся, не забывай молитвы и любви к себе матери твоей. Иди в Благовещенский собор. Там, по входе в храм, на правой колонне увидишь икону Николая Мирликийского. Поставь ему на последние имеющиеся у тебя две копейки свечку, а дальнейшую твою жизнь предай воле Божией”. В это мгновение я просыпаюсь и немедленно иду в Благовещенский собор. Войдя в него, на правой колонне я действительно увидел икону Святителя Николая, и когда пристально взглянул на нее, то поражен был сходством иконного изображения и видом явившегося мне во сне Святителя Николая. Я поставил пред иконою на имеющиеся у меня две копейки свечу и всю утреню и обедню проплакал какими-то теплыми, благодарными слезами к Святителю Николаю, спасшему мою жизнь.

Кончилась литургия. Выхожу из собора и не знаю, куда мне идти. На паперти чувствую, что кто-то идущий сзади тихо меня ударяет по плечу. Я оглянулся и вижу перед собою одного знакомого человека. Я ему когда-то имел счастье сделать доброе дело. Он с видимою радостью говорит мне: “Иван Иванович! Ты мне очень нужен. У меня для тебя хорошее место. Пойдем сейчас ко мне, а потом я сведу тебя к будущему твоему хозяину”. Я говорю ему: “Послушай, как ты можешь меня представить хозяину в таком ужасном костюме? Он отвернется от меня!” – “Относительно этого не беспокойся,– успокоительно отвечает друг, – все, начиная с белья, я дам тебе свое”.

У него на квартире я переоделся, и мы с ним пошли смотреть мое новое место работы. Я был принят на службу с хорошим жалованьем и квартирой. Так, благодаря предстательству и отеческой помощи Святителя Христова Николая и за молитвы моей дорогой матери, я устроился чудесным образом. Вспоминая этот момент своей жизни, всякий раз я не могу благодарно не воскликнуть: “Дивен Бог во святых своих!”»

Родители и дети

Сила материнских слов

Мать вскричала в гневе: «Хоть бы тебе нечистый глотку завалил!»

По словам благочинного церквей Волоколамского уезда, протоиерея Михаила Николаевича Рождественского, в одной деревне прихода села Середы близ Волоколамска жили молодые супруги, у которых родился ребенок. В один из весенних дней супруги поехали в поле, где муж сеял яровое, а жена боронила. По окончании дневного труда они, усталые, возвратились домой. Поужинав, муж лег спать, а жена никак не могла успокоить малютку-сына, который плакал и нестерпимо кричал. Мать долго успокаивала его, наконец не вытерпела и вскричала в гневе: «Хоть бы тебе нечистый глотку завалил, хоть бы тебя нечистая сила взяла!» Малютка после этого безумного пожелания моментально умолк. Мать очень обрадовалась успокоению младенца, положила его в люльку, а сама погрузилась в глубокий сон.

Прошло три-четыре часа. Мать проснулась и, не слыша плача, подошла к люльке, чтобы покормить ребенка. К своему ужасу, сына она не нашла. Предполагая, что впросонках положила его на кровать, и думая, не придавила ли его, мать стала усиленно искать его на постели, шаря руками. Разбуженный муж спросил ее: «Что ты здесь ищешь, спать не даешь?» Жена с воплем отвечала: «Николай! Ребенок пропал». На это муж ответил: «Глупая баба! Куда он мог деваться, зажги свет». Оказалось, что ребенка в люльке нет, на кровати тоже нет, и когда стали осматривать все углы в комнате, то заметили вдруг под лавкой торчат ножки, а голова ребенка просунута в подполье через щель шириной вершка в два с половиной. Стали супруги доставать ребенка, но не могли, они позвали соседей, которые вынули половицу. Только после этого они смогли вытащить ребеночка, личико которого уже почернело, но было еще с признаками жизни. С большим трудом он был приведен в сознание.

Благочинный официально донес об этом случае митрополиту Московскому Филарету. Митрополит в своей резолюции на донесении просил все духовенство того благочиния о том, чтобы священники внушали своим прихожанам быть осторожными в выражениях по отношению к детям. Особенно матерям предписывалось резолюцией помнить слово Божие, в котором говорится, что матери дан суд над своими детьми. Потому всякое слово матери имеет особенную действенную силу и непременно сбывается. Если мать своего ребенка благословит, то и Божие благословение будет почивать на нем во все дни его жизни. Если же мать проклянет его, никакая сила не сможет избавить ребенка от бедствия, пока сама мать не покается в своем безумном слове и не испросит у Господа Бога благословения своему чаду.

Почтение к матери

Сперанский, увидев свою мать в дорожном грязном сарафане и лаптях, поклонился ей в ноги и попросил ее благословения

Известный создатель русского юридического «Свода гражданских уложений» М. Сперанский45 отличался трогательной сыновней любовью к матери.

Мать его жила в захолустном местечке Черкутино в своем домике. Долго не видя своего сына, жившего в тогдашнем Петербурге, она написала ему письмо: «Милый мой Миша! Соскучилась я по тебе и всей душой и сердцем желаю тебя видеть!» Сперанский, получив эти дорогие для него строчки, написанные материнской рукой, немедленно послал ей подорожную, чтобы лошади при ее поездке к нему от Черкутино до Петербурга были сменяемы без очереди. Старушка мать, получив подорожную, стала рассуждать: «Какие большие деньги сынок должен будет заплатить за меня». Дело было весной, и она решила пойти пешком. Надела сарафан и лапотки и отправилась в путь.

Придя в Петербург, она стала спрашивать, где живет Миша Сперанский, ее сынок. Кто же не знал дворца министра Сперанского! Ей дали его адрес. Подойдя к дому, окруженному военной охраной, она увидела множество карет. Она силилась проникнуть в дом, но ей говорили, что нельзя, так как во дворце присутствует сам Александр I. Старушка молила и просила, чтобы ее впустили к сыну. Тогда один из охранников, зная, что Сперанский из духовного звания и ожидает приезда своей матери, согласился пропустить ее в дом, где графу было доложено о приходе его матери. В тот же момент он попросил у Александра I разрешения отлучиться на несколько минут, чтобы встретить свою мать, на что и получил согласие.

Выйдя в переднюю, граф увидел свою мать в дорожном костюме, в лаптях и грязном сарафане. Он поклонился ей в ноги и попросил ее благословения, с особенной любовью поцеловав ей руку, и, не стесняясь ее грязных лаптей и сарафана, ввел ее в зал, где присутствовало блестящее столичное общество. Представляя старушку Александру I, Сперанский сказал: «Вот моя мама».

Этот поступок открытой простоты и любви сына к матери понравился Александру I. Он посадил старушку рядом с собой и весь вечер разговаривал с ней, восхищаясь ее умными суждениями по любым вопросам. Так истинный сын не постыдился свидетельствовать свою любовь к матери перед всем миром.

Повесть о сыновней и материнской любви

Милый сынок! По-видимому, мне уже не придется быть здесь…

Трогательны воспоминания о своей матери наместника Троице-Сергиевой Лавры архимандрита Кронида.

«Все мы, дети, – рассказывал о себе отец Кронид, – относились с трогательной любовью к своим родителям и пользовались от них взаимной нежной любовью. Но особенно трогательно относился к матери мой брат, отец Лука. Сама мать при встрече со мной рассказывала, что когда она гостила у брата, то он с таким вниманием и с такой нежной заботливостью обращался с ней, что даже когда она ложилась спать, то он несколько раз подходил к кровати, поправлял одеяло и все спрашивал: “Маменька, удобно ли вам, не холодно ли, не надо ли еще чего-нибудь?..” Такая нежная любовь и заботливость его о матери была промыслительно отмечена впоследствии Богом и в отношении к нему его родных детей, которые с не менее трогательной лаской почитали его. Так буквально исполнились на нем евангельские слова: В нюже меру мерите, возмерится и вам (Мф. 7:2; Мк. 4:24; Лк. 6:38).

С этим-то братом Лукой и со мною наша родительница пожелала еще раз встретиться в 1894 году, ровно за год до своей смерти, как бы предчувствуя свою кончину. Из Москвы она от брата прибыла ко мне. Гостила целую неделю. Всю эту неделю она была в радости и восхищении. Она не могла наглядеться на меня и все повторяла: “Я ведь последний раз у тебя тут, милый сынок! Мне уже, по-видимому, не придется больше быть здесь”. Особенно трогательно было слушать мне ее тайные молитвы, совершаемые вполголоса, в незамечаемом ею моем присутствии. Она молилась Преподобному Сергию и просила его о помощи мне на пути моей жизни, чтобы он защитил, сохранил и спас меня от всех искушений, соблазнов, от бед, напастей и от нападений злых людей... Это была ее последняя молитва перед ракой Преподобного Сергия. Придя из Троицкого собора, она мне рассказала о своей молитве Божией Матери у стен Ново-Иерусалимского монастыря, где она молилась о своем желании видеть хотя бы одного сына в иноческом одеянии.

Из обители Преподобного Сергия я проводил маменьку до Москвы, к брату. Там я побыл два дня и простился с ней. Особенно трогательно было ее прощание с братом Лукой. Он тогда был еще диаконом, а она желала видеть его иереем Божиим. Но в жизни Господь не судил ей видеть его иереем. Он был посвящен в этот сан ровно через год после ее смерти, в день ее кончины.

Наступил 1895 год. 11 апреля я получил телеграмму, извещавшую меня, что маменька безнадежно больна и ожидает меня. Время было весеннее, дорога была залита вешними водами. Прибыл я на станцию Уваровку Смоленской железной дороги в одиннадцать часов вечера. Спрашиваю содержателя заезжего двора, нельзя ли найти подводу до села Середы. Мой разговор услыхал, по-видимому, один из крестьян, который, открыв дверь, спросил меня: “Отец Кронид, да это ты?” Он оказался моим бывшим учеником и сообщил мне, что здесь есть один крестьянин из Середы, который привез на станцию свою дочь и теперь собирается в обратный путь. Я этому известию чрезвычайно обрадовался. Вскоре я свиделся с этим крестьянином, договорился с ним и в два часа ночи по морозу выехал, чтобы не терять времени. Проехали мы пятнадцать верст. Солнце стояло уже высоко. Дорога санная стала портиться. Когда мы прибыли к реке, вода уже выступила из берегов аршина на три-четыре и лед поднялся кверху. С явной опасностью для жизни мы решили ехать. Осенив себя крестным знамением, направили лошадь на поднявшийся лед. С большой осторожностью лошадь напрягла все силы, чтобы впрыгнуть на лед. Момент был опасный: если бы края льдины обломились, мы провалились бы вместе с лошадью и пошли бы ко дну. Но с Божией помощью и по молитвам матери все обошлось хорошо. Лошадь вскочила на лед, и мы переправились через реку благополучно.

Остальной путь продолжался также благополучно. Дорога была так плоха, что сорок верст мы ехали целые сутки и приехали домой в два часа ночи. С замиранием сердца я постучался и, когда вышла сестра, спросил ее: “Жива ли маменька?” Она ответила: “Еще жива, но уже в беспамятстве”. Между тем после дороги ноги мои были как деревянные и нечувствительны. Старушка, прислуживавшая сестре, натерла их перцовкой, и через час ноги нагрелись и отошли. К этому времени сестра сообщила, что маменька пришла в чувство. Тихо подошел я к болящей. Она, завидев меня, произнесла: “Дорогой, милый мой сынок, я умираю!” Я старался употребить все силы, чтобы ободрить ее, но она мне сказала: «Ты исполни для меня последний христианский долг, пригласи священника, чтобы меня пособоровали и приобщили Святых Таин”.

Характерным для ее душевного устроения явилось при этом следующее обстоятельство. Когда ее соборовали, то в числе приглашенных священников был один, Иван Яковлевич, который причинил ей лично и ее дочери, моей сестре, много неприятностей. И вот мать, видя его в сослужении с другими священниками, была очень этому рада и после говорила мне: “Ах, как хорошо было! Какое славное, ангельское лицо было у отца Ивана, как же я рада, что он участвовал в Таинстве!”

После сего маменька жила пять дней. Она невыносимо страдала. У нее в легких было два гнойных нарыва. Когда прорвался первый нарыв, то он причинил ей нестерпимую боль. Я старался ее утешить и поддержать надеждой на Бога и Его святую помощь. В нестерпимой боли она однажды сказала мне: “Сынок! Какие-то черные мужики подошли и внушают мне, чтобы я тебя не слушала ни в чем”. В утешение ей я сказал: “Вы, маменька, никакого внимания на них не обращайте. Они могут и у всякого быть. Это обычное бесовское смущение”. К утру, в последний день ее жизни, ей стало легче. Ее еще не раз приобщали Святых Христовых Таин, а вечером, в семь часов, она скончалась. Она умерла моментально. У нее прорвался второй нарыв, гной прошел внутрь, и она задохнулась.

После кончины маменьки многие знакомые собрались проводить ее: девицы, вдовицы, старицы. Они в течение трех дней читали над ней Псалтирь. В день погребения из города Клина приехала моя сестра Александра Петровна с мужем. Они претерпели в дороге большие трудности и прибыли как раз перед выносом тела в церковь. Погребение было совершено торжественно, при большом стечении народа. После этого я прожил на родине еще десять дней, поджидая, пока установится дорога, и потом уже отправился обратно в обитель Преподобного Сергия».

О юродивой Елене Афанасьевне

Она во всем брачном наряде с хохотом валялась в грязной луже

В первой половине XIX века в городе Арзамасе подвизалась великая юродивая Елена Афанасьевна. Она была дочерью одного воеводы46. Красота ее лица была неописуема, а доброта души – ангельская. Отец гордился красотой своей дочери и мечтал устроить ее в замужество с каким-либо вельможным человеком. Но душа Елены Афанасьевны горела пламенной любовью к единому Богу. Кроме Него, она не хотела никого из людей знать и никогда не помышляла ни о каком замужестве. Ее постоянная святая мечта была поступить в монастырь и быть инокиней. О таком своем желании она осмелилась однажды поведать своему отцу. Тот был так горд, что и мысли не мог допустить, чтобы его дочь была смиренной монахиней. Выслушав просьбу дочери, он грозно взглянул на нее и с яростной злобой сказал: «Если ты еще раз осмелишься сказать мне об этом своем желании, тогда ты будешь мне не дочь, а я буду тебе не отец. Ты должна быть готовой выйти замуж за того, за кого я тебе прикажу!»

Прошло немного времени после этого разговора. Однажды отец вошел к Елене Афанасьевне в комнату и приказным тоном сказал: «Приготовься, через две недели ты должна выйти замуж за избранного мною человека! Он будет тебе мужем. Чтобы возражений с твоей стороны не было никаких!»

Елена Афанасьевна, зная нрав своего отца, смиренно покорилась его воле и эти две недели прожила в посте и молитве. У нее за это время созрел план спасения своей души.

Наступил день бракосочетания. Елена Афанасьевна была повенчана с малознакомым ей человеком. Новобрачные были привезены из храма в дом ее родителя. Начался брачный пир. Елена Афанасьевна, в полном подвенечном наряде, украшенная золотом и драгоценными камнями, была настоящей царицей брачного пира. Веселье было в полном разгаре. Но вдруг неожиданно для всех с Еленой Афанасьевной совершилось что-то сверхъестественное и ужасное. Она быстро встала из-за стола с тревожным и неестественно бледным лицом. Подобно легкой серне, вскочила она на подоконник открытого окна одноэтажного дома, против которого была грязная лужа, и выпрыгнула на улицу. В грязи этой лужи она с хохотом стала валяться во всем своем брачном наряде, показывая ненормальность своего ума. Встревоженные гости все выбежали на улицу, старались вытащить ее из лужи, но она, как бы вне себя, со смехом бросала на всех грязью. Слуги барского дома наконец вытащили ее из лужи и привели в дом. Брачное веселье сменилось плачем и сетованием. Гости все разъехались со скорбью.

После этого события муж Елены Афанасьевны подождал два месяца, но, видя, что ей не лучше, а делается все хуже, оставил ее в покое со словами: «Я не желаю жить с сумасшедшей женой». И бросил ее. Отец ее заболел от скорби и умер. Елена Афанасьевна осталась на попечении своих братьев. Вначале они заботились о ней, но потом оставили ее без всякого внимания. И она ходила по городу как бесприютная. В зимнее время она нередко спасалась от мороза в хлевах среди свиней и псов, которые согревали ее собой.

Время шло. Братья совсем покинули ее, и даже не стали принимать в свой дом. Жизнь для нее стала протекать без приюта, и в городе ее именовали не иначе как юродивой. Иногда из Саровской пустыни в город Арзамас приезжал великий молчальник Марк. Елена Афанасьевна в ночное время старалась видеться с ним, и он тайно руководил ею в духовной жизни.

Об этих свиданиях Елены Афанасьевны с подвижником Марком Саровским стало ведомо ее мужу. Он постепенно убедился в том, что она не сумасшедшая, а лишь юродствует. Он взял ее в свой дом и всячески уговаривал оставить подвиг юродства и жить с ним как с законным мужем. На все уговоры и мольбы мужа она была непреклонна. Тогда муж настолько озлобился, что раздел ее донага, привязал ее волосы к крюку и бил ее до изнеможения своих сил. Наконец, раздетую, без чувств, в зимнее время выбросил на улицу. Здесь она, несомненно, замерзла бы, если бы Господь, пекущийся о рабах Своих, промыслительно не сохранил ее жизнь. В поздний час ночи проезжал тогда один городской мещанин с женой как раз мимо того места, где была брошена Елена Афанасьевна своим мужем. Проезжавшие узнали ее, взяли к себе в дом, одели и привели в чувство. У них она находилась в доме до тех пор, пока совершенно не оправилась от побоев.

После описанного тяжкого, бесчеловечного истязания Елена Афанасьевна еще некоторое время продолжала скитаться по городу, не зная, где приклонить свою голову. В это время по Божию соизволению в Арзамасе основалась женская обитель47. Игумения новой общины, видя Елену Афанасьевну скитающейся без крова, исполнилась к ней безграничным состраданием и исходатайствовала перед городской властью разрешение на поселение ее в новосозданной общине. Власть не препятствовала этому, и Елена Афанасьевна мирно прожила в общине до своей дивной, святой кончины.

Жестокосердие отца к невинным детям

В борьбе со смертью старшая девочка сняла свой платок и старалась прикрыть младшую

В местечке Сосновицы (ныне город) Тамбовской губернии жил крестьянин-вдовец. У него было две маленьких дочки: одна шести лет, другая пяти. Он очень хотел вновь жениться и присмотрел себе невесту. Но невеста поставила ему условие: «До тех пор не пойду за тебя замуж, пока ты не освободишься от детей!» Крестьянин, недолго думая, в один морозный вечер запряг в сани лошадь, посадил этих двух невинных младенцев в сани и вывез за город в глубокий овраг. Здесь они и замерзли. Впоследствии, когда их нашли, обнаружилось, что в борьбе со смертью старшая девочка сняла свой платок и старалась прикрыть младшую девочку, чтобы спасти ее от смерти. В таком виде они и были найдены замерзшими.

Зверский поступок отца был установлен властью, и он понес наказание по всей строгости закона.

Святые дети

В сороковой день по смерти старший мальчик явился своему брату-младенцу во сне со словами: «Мы пришли за тобой…»

Одна из жительниц Москвы, некая Ирина Ивановна Бурова, рассказала о женщине, встретившейся ей на Ваганьковском кладбище. Та поведала ей о своих умерших детях. «Живем мы с мужем, – говорила она, – слава Богу, хорошо. У нас было двое детей: мальчик двенадцати лет, учившийся в школе, и младший – трех лет». Внезапно старший заболел и перед смертью слезно просил мать пригласить духовника и напутствовать его Святыми Тайнами. «Мама, – говорил он, – я скоро умру, приобщи меня». Прошло три дня, и он снова стал просить, чтобы его причастили. Мать говорит, что он недавно причащался, но он убедительно просил снова пригласить священника. Через два часа после причащения он скончался.

В сороковой день по своей кончине он явился во сне своему младшему брату с множеством светлых детей, равных ему по летам, со словами: «Мы пришли за тобой». Малыш стал говорить, что он еще маленький, хочет пожить на свете и не хочет умирать. Усопший брат отвечает: «Такова воля Божия, и через три дня ты будешь с нами». Через день после этого сна младший сын женщины заболел и попросил мать позвать к нему священника. После принятия Святых Таин в тот же день он умер.

Рассказывая обо всем этом, мать говорила: «Хотя и невыносимо жаль мне было расставаться с детьми, но боюсь плакать и скорбеть, так как верю, что Господь промыслительно управляет жизнью и смертью людей. Кто знает, что получилось бы из детей, если бы они остались живы!»

Пути Промысла Божия в жизни сироты

Диавол ночью внушил мне мысль покончить свою жизнь самоубийством

Жена священника села Костицы Верейского уезда Московской области, Мария Федоровна Нечаева, сообщила ряд назидательных подробностей из своей юности.

«Осталась я, – рассказывала она, – в раннем детстве круглой сиротой. До тринадцати лет мне пришлось жить в доме моего старшего брата, Ивана Федоровича, в селе Костицы. Потом моя родная тетушка, будучи замужем за протоиереем Баженовым, взяла меня в Москву, где я и прожила до семнадцати лет. Тетушка очень любила меня и, не имея детей, думала устроить меня замуж в Москве. Однажды я прихожу в Успенский собор к литургии и слышу пение псалма: Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в нихже нестъ спасения... Изыдет дух его и возвратится в землю свою: в той день погибнут вся помышления его... (Пс. 145:3–4). И на второй, и на третий день прихожу – слышу все те же слова. Это показалось мне страшным и встревожило мой дух. В подтверждение этого через два дня тетушка моя заболела, а еще через неделю ее не стало на свете. Мой дядя протопресвитер, убитый горем, не находил себе места. Всякие его заботы обо мне и попечения отошли в сторону.

Прошел еще месяц, и дядя однажды сказал мне: “Ты, Маня, уже девица в возрасте, и я считаю неудобным, чтобы ты жила у меня, еще не старого вдовца”. И он предложил мне уехать к моему брату в село Костицы. Разбитая душой и телом, я в доме своего брата не находила себе места от скорби. Мое мрачное настроение еще усиливалось от перемены моей недавней московской жизни на жизнь в селе в доме бедного сельского псаломщика. Возлагая свою надежду на Бога, я искала для себя утешения в беседе с подругой Надей, дочерью местного священника. Однажды под воскресенье на крыльце дома подруги мы просидели до одиннадцати часов вечера. Когда я пришла домой, жена моего брата, пропуская меня в дверь, сказала мне: “Негодная девчонка! До какого позднего времени ты гуляешь! Куда же ты после этого годишься?” Неописуемая скорбь после этих слов сковала мою душу. Всю ночь я не спала. Наутро невестка, уходя в церковь к обедне, сказала мне: “Ты, Машенька, как управишься с печкой, приходи в церковь”. Свои слова, сказанные ночью, она, по-видимому, уже забыла. Я отвечала, что приду, а у самой в это время в голове уже зрели другие мысли. За ночь диавол внушил мне мысль покончить свою жизнь самоубийством.

Как только все ушли из дома и я осталась одна, я немедленно нашла веревку, сделала петлю, перекинула ее через потолочную матицу и уже собралась было всовывать свою голову в петлю, как вдруг неимоверной силы стук раздался и дверь. Казалось, много людей ломится в дверь. Страх, панический страх охватил меня. Я моментально выдернула веревку из матицы и, кинув ее под кровать, бросилась открывать дверь.

Открыв дверь, я увидела свою подругу Надю, которая бросилась мне на шею с восклицанием: “Ах, милая Маня, я только что из церкви. Мне вдруг стало так жаль тебя и показалось, что тебя здесь лишают жизни, что я прибежала узнать, здорова ли ты?” Тут я не выдержала и сама, бросившись ей на шею, разрыдалась и рассказала о том, что сейчас только хотела покончить свою жизнь собственными руками. “Но сейчас я бесконечно благодарна тебе, ты спасла мне жизнь!” – сказала я ей.

Проливая сладостные слезы, мы обе радовались: она тому, что спасла меня, а я тому, что спасена от гибели. Возблагодарив Господа Бога, мы отправились в храм Божий, где я всю литургию, плача и рыдая, благодарила Бога за свое спасение и просила помощи для дальнейшей моей жизни.

В дальнейшем выяснилось, что мой прежний жених оказался незавидным человеком, и я едва ли была бы счастлива с ним. Прошло немного времени. Младший мой брат, Петр Федорович Любимов, и жена его, Агафия Васильевна, имея сердечное попечение о моем устройстве, по Божию произволению и доброте своего сердца решили устроить меня в замужество. С этой целью мой брат поехал к митрополиту Филарету и стал просить его милости, чтобы он разрешил ему отдать свое место сестре-сироте, чтобы приехать на это место жениху, а ему, брату, дать по усмотрению владыки другое место. На эту просьбу митрополит Филарет, по своей безграничной любви к сиротам, милостиво дал согласие.

Вскоре был приискан жених и определен на место моего брата, а брату было дано другое место. Вскоре после этого состоялось наше бракосочетание. Муж мой, Иван Алексеевич Нечаев, оказался человеком смиренным, добрым и любвеобильным, с ним я прожила всю жизнь свою мирно и спокойно.

Теперь я вижу, что все, что Господь ни строит в нашей жизни, все строит на пользу нашу. Мы же должны быть покорными всеведению Божию и смиренными».

Вещий сон

На четвертый день моя мать уже лежала в гробу

Сын профессора Московской духовной академии Иван Александрович Голубцов48, как он сам сообщил, был в 1920 году по службе командирован в Уфу. Мать его с малолетними детьми в это время переехала на жительство в город Козлов Тамбовской губернии, где проводила жизнь в делах милосердия.

«Однажды на Страстной неделе я, – рассказывал Иван Александрович, – вижу сон. Снится мне покойный отец. Как будто входит он в спальню моей матери и, показывая рукой на ее кровать, говорит мне: “Ваня, смотри, в каком безнадежном состоянии мать, поспеши к ней на помощь! Иначе дети останутся беспомощными”. На этом сновидение кончилось. Проснувшись, я сразу же решил, что, по-видимому, дома не все благополучно, и, несмотря на свое недомогание, решил немедленно взять отпуск и выехать в Козлов.

На первый день Пасхи я был дома. Мать я застал в добром здоровье, веселой и радостной. Светлый праздник мы все провели радостно, и я благодарил Бога, что мой сон оказался неправдоподобным. “По-видимому, это воображение ума”, – думал я. Но на другой день моя мать внезапно почувствовала себя плохо. У нее вскоре обнаружились признаки заболевания черной оспой. Болезнь быстро прогрессировала. И на четвертый день она уже лежала в гробу. После выяснилось, что она на Страстной седмице ухаживала за больной, страдавшей черной оспой, и сама от нее заразилась».

Преждевременная смерть непослушной девицы

Родители были против моей поездки, но я решилась уехать без их согласия

Достопочтенный петербургский протоиерей А. П. Васильев сообщил интересные подробности об одной печальной кончине, невольным свидетелем которой он был. «Начало моего иерейского служения, – рассказывал он, – я полагал в одном селе под Петербургом на месте своего тестя. Однажды я вошел в вагон поезда для поездки в Петербург. Вагон оказался переполненным пассажирами, и мне пришлось стоять. Окидывая взором сидящую публику, я обратил внимание на одну миловидную девушку. Она, заметив мой взгляд, радостно встрепенулась, как бы увидев во мне родного человека. Ласково улыбаясь, она затем подвинулась и уступила немного места, чтобы мне присесть. Усевшись, я спросил ее: “Откуда и куда вы едете?” Она отвечала, что едет из города Орла в Петербург, чтобы поступать на высшие женские курсы. Мы разговорились. Она оказалась дочерью священника, и звали ее Ольга Яковлевна Смирнова. Я спрашиваю ее: “Что же, вы с согласия родителей едете учиться?” – “Нет, – отвечала она, – мои родители были против поездки, но мне так хочется учиться, что я решила без их согласия уехать”. Я по поводу такого своеволия неодобрительно заметил ей: “Ах, как нехорошо, что вы решились без родительского благословения пускаться в такой долгий и опасный путь”

Когда поезд прибыл в Петербург и мы вышли из поезда, я увидел, что Ольга Яковлевна растерянно и беспомощно стоит, не зная, куда ей идти. При наблюдении за ней мне пришла мысль, что, пожалуй, она так легко может попасть в руки недобрых людей. Я тотчас оторвал листок из записной книжки и написал записку своим родным с просьбой приютить на время Ольгу Яковлевну, пока она найдет квартиру. Ольгу Яковлевну приняли как родную, и она прожила у моих родственников около трех месяцев до того, как подыскала себе комнату.

Приблизительно через полгода после того мне пришлось быть в Петербурге в Государственном банке по делам Церкви. К своему удивлению, я увидел там за конторским столом Ольгу Яковлевну, которая оказалась служащей банка. Удивленный этой неожиданностью, я спросил ее: “Разве вы не поступили на курсы?” Она объяснила, что отсутствие средств к жизни заставило ее предварительно заработать деньги для последующих занятий на курсах. Во время моего разговора с Ольгой Яковлевной я заметил, что сосед по конторе – молодой человек с длинными усами и пронизывающим взглядом – поглядывал в нашу сторону и прислушивался к разговору. В его взгляде я видел что-то недоброе и опасное для души Ольги Яковлевны. С грустным предчувствием за будущность этой девицы и с болью в сердце я вышел из банка.

Через полгода после этой встречи, когда я уже жил в Петербурге, прохожу однажды мимо Екатерининского парка и издали вижу такую неприятную для себя картину: Ольга Яковлевна идет под руку с усатым конторщиком и, приклонив свою голову к его плечу, страстно вглядывается ему в лицо. Мне тогда стало ясно, что судьба этой молодой девицы была плачевно решена и находилась в руках этого коварного молодого человека. Омраченные страстью, молодые люди меня не заметили, и я прошел мимо, унося в душе от этой встречи тоскливое предчувствие какой-то катастрофы в судьбе молодой девицы.

Прошло после этого приблизительно лет семь. Как-то раз летом мне необходимо было побывать в Олуховской больнице и увидеть главного врача. Он оказался в нижнем этаже, в венерическом отделении. Сестра милосердия, зная о моем знакомстве с врачом, предложила мне надеть халат и спуститься, говоря, что там я встречу врача и переговорю с ним о своем деле, не отрывая его от работы. Врач, увидев меня, покачал головой и сказал: “Ну, батюшка, я бы не рекомендовал вам бывать в этом отделении, тем более что вы отец семейства”. Говоря с врачом по своему вопросу, я заметил в углу палаты стоящий закрытый гроб и невольно заинтересовался: “Чей это гроб, кто умер?” Тогда врач небрежно ответил: “Одна тут девица умерла”. Затем, обратясь к дежурной сестре, сказал: “Посмотрите регистрационный листок”. Сестра милосердия, читая его, сказала: “Это умерла девица О. Я. Смирнова”. Такое сообщение потрясло меня до глубины души. Я пожелал поглядеть на ее лицо.

Врач отвечал: “Я не советую вам этого делать, так как умершая произведет на вас тяжелое впечатление”, но я его упросил открыть гроб. Действительно, зрелище предо мною открылось страшное. Лицо усопшей представляло нечто ужасное: носа не было, на его месте зияло глубокое отверстие, веки и губы были съедены болезнью. Открытые глаза и зубы Ольги Яковлевны дополнили отталкивающую картину ее разложения. Все это произвело на меня удручающее впечатление. Помолившись в душе за упокой девицы Ольги, я вышел из больницы с чувством глубочайшей скорби за ее душу. И долго-долго после этого я не мог забыть ее ужасающего лица, безобразно изуродованного страстью порока. Так страшны последствия развратной жизни и блудного беснования».

1. Преподобномученик; в августе 2000 года был причислен к лику святых Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.

2. Архимандрит Антоний скончался 12 мая 1877 года.

3. Действие нескольких рассказов происходит уже в 1935 году, а самые ранние из них восходят ко времени последних лет жизни святителя Филарета, смыкаясь с «Монастырскими письмами».

4. В 1946 году, когда, по милосердию Божию, Лавра была вновь открыта как монастырь и начались первые богослужения, отец Тихон вернул антиминсы новому наместнику – архимандриту Гурию (Егорову).

5. «Луг духовный» – один из самых знаменитых христианских сборников, описывающих чудесные случаи. Сборник составлен преподобным Иоанном Мосхом (†нач. VII в.) во время его путешествия по святым местам Палестины, Синая и Сирии.

6. На этом этапе можно встретить разночтения в заглавии: «Троицкие листки с луга духовного» (см. «Отечник проповедника», составленный игуменом Марком (Лозинским; 1939–1973), изданный Троице-Сергиевой Лаврой по авторской машинописи в 1996 году).

7. Святитель Филарет (1782–1867) был митрополитом Московским и архимандритом Лавры с 1826 года. Описываемое событие произошло за два месяца до его кончины.

8. В 1919–1946 годах в Троице-Сергиевой Лавре монастырь был упразднен. Богослужение совершалось в приходских храмах, в том числе в церкви св. апостолов Петра и Павла (на бывшей Кукуевской улице).

9. Консистория – в дореволюционной России епархиальная канцелярия, исполняющая делопроизводственные и церковно-судебные функции.

10. Гробовыми (простореч.) в Лавре называли иеромонахов, служащих молебны у раки с мощами Преподобного Сергия.

11. Владыка Ионафан (Руднев; 1816–1906) – ректор нескольких семинарий, с 1866 года – епископ, с 1877 года – на Ярославской кафедре. Создал ряд благотворительных учреждений, восстанавливал исторические памятники. Известный проповедник.

12. В 1891–1904 годах наместником Лавры был архимандрит Павел (Глебов).

13. В период своего послушничества отец Кронид был келейником наместника Леонида. Архимандрит Леонид (Кавелин; 1822–1891) – наместник Троице-Сергиевой Лавры в 1877–1891 годах, выдающийся ученый-археограф, историк Русской Церкви, переводчик, автор стихов и прозы. Прослужив офицером двенадцать лет, в 1852 году стал послушником Оптиной пустыни, в 1857 году принял монашеский постриг, с 1863 года – начальник Российской духовной миссии в Иерусалиме, с 1869 года – наместник Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря.

14. Преп. Амвросий Оптинский (1812–1891) – старец, знаменитый своими чудотворениями и прозорливостью, основатель Шамординского монастыря. Канонизирован Русской Церковью в 1988 году.

15. Рухольная – в монастырском обиходе название кастелянской.

16. Митрополит Московский Платон (Левшин; 1766–1812) – основатель Вифанского скита, там же погребенный по своей праведной кончине. При жизни – выдающийся богослов и проповедник.

17. Кантонические школы были образованы в России Петром I по образцу прусских, для солдатских детей и детей-сирот. Школы готовили унтер-офицеров.

18. Игумен Анатолий был строителем и настоятелем Гефсиманского скита уже в 1850-е годы.

19. Нямецкий монастырь находится на территории современной Румынии. Прославлен подвигами преп. Паисия (Величковского; 1722–1794), учениками которого явились знаменитые старцы Оптиной, Глинской и Софрониевой пустыней.

20. В этот период сам отец Кронид пребывал в Лавре уже тринадцать лет и был иеродиаконом.

21. Николо-Пешношский монастырь (Дмитровский район Московской области) основан по благословению Преп. Сергия его учеником преп. Мефодием Пешношским. Находится в 65 верстах от Троицкой Лавры. Монастырь всегда сохранял тесные связи с отеческой обителью.

22. Отец Кронид был экономом, а затем настоятелем Троицкого подворья в Петербурге в 1905–1915 годах.

23. Архимандрит Никон (Рождественский; 1851–1918/1919) – известный духовный писатель, развернул активную издательскую деятельность в Лавре, построил типографию. С 1904 года – епископ Вологодский, с 1912 года – член Св. Синода. С 1916 года на покое. Погребен в Лавре.

24. Воспоминание, по-видимому, записано уже в годы Советской власти, когда Сергиев Посад переименовали в Загорск.

25. Поскольку в России существовали Ново-Иерусалимский (под Москвой) и Ново-Афонский (возле г. Сухуми) монастыри, исторические святыни часто обозначали словом «Старый».

26. Рассказ записан со слов очевидца в 1935 году. – Сост.

27. Тихон (Оболенский; 1856–1926) родом из Тамбовской епархии. После окончания Казанского института девять лет работал врачом. В 1890 году поступил в СПбДА, пострижен в монашество и рукоположен во иерея. С 1901 года – епископ.

28. Клеврет – искаженное латинское «colibertus» – собрат.

29. Преп. Макарий Оптинский (1788–1860) – знаменитый своей прозорливостью старец, а также известный переводчик святоотеческого наследия. Прославлен Русской Церковью в 1996 году.

30. Спасо-Влахернский монастырь был основан в 1852 году графиней А. Головиной в ее имении Новоспасское-Деденево (Дмитровский р-н Моск. обл.). В имении был древний храм со множеством святынь византийского происхождения. Монастырь известен высокой духовной жизнью его насельниц и претерпел разорение сразу после 1917 года.

31. Покровский Хотьков монастырь основан в начале XIV века, в нем упокоились родители Преподобного Сергия – Кирилл и Мария. До 1504 года в нем сосуществовали две обители, мужская и женская, а затем была оставлена только женская. В 1610 году монастырь был разгромлен литовскими войсками и восстановлен впоследствии (существовал до 1918 года) уже как мужской, рассматривался отчасти как филиал Лавры. В 1990 году снова открыт как женский.

32. Архиепископ Никон (Рождественский) скончался 30 декабря 1918 года (12 января 1919 г. по н. ст.). Имя, данное ему в Крещении, – Николай.

33. Святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский (1836–1912), – начальник Российской духовной миссии в Японии. Перевел на японский Св. Писание и богослужебные книги, создал сеть учебных заведений. Прославлен Русской Церковью в 1970 году.

34. Воспоминание, по всей видимости, записано в 1930-е годы, когда г. Нижний Новгород был переименован в Горький.

35. Схимонах Марк (1739–1817) – из курских купцов. В Саровской пустыни с 25 лет. В 1778 году пострижен в мантию с именем Мефодий, в 1811 году – в схиму. После двадцати лет жизни в обители стал юродствовать, с 1799 года – пустынник. Собеседник преп. Серафима.

36. Возможно, год указан ошибочно.

37. Святой праведный Иоанн Кронштадтский (1829–1908), в ту пору протоиерей, настоятель Андреевского кафедрального собора, уже был известен всей России своей необыкновенной жизнью, широкой благотворительностью и силой молитвы, творящей чудеса. Отец Иоанн прославлен Русской Церковью в 1990 году.

38. См. в книге Притчей Соломоновых: «В доме праведника – обилие сокровищ, а в прибытке нечестивого – расстройство» (Притч. 15:6).

39. По-видимому, речь идет об архиепископе Вологодском Никоне (Рождественском).

40. Покровский мужской монастырь был основан по воле царя Михаила Феодоровича в 1635 году. В 1812 году обитель была разграблена, затем восстановлена. Окончательно закрыта в 1929 году при архимандрите Вениамине (Милове).

41. Прот. В.П. Свенцицкий (1879–1931) – богослов, философ и духовный писатель. С 1910 года окормлялся у оптинского старца Анатолия Младшего. В 1917 году рукоположен во священника. Возглавлял одну из «раскольничьих» (оппозиционных митрополиту Сергию) группировок. Перед кончиной покаялся.

42. Митр. Сергий (Страгородский; 1867–1944) – выдающийся богослов, с 1901 года – епископ, в 1922–1924 годах уклонялся в обновленчество, с 1925 года – Заместитель Патриаршего Местоблюстителя, с 1934 года – митрополит Московский, в 1943– 1944 годах – Патриарх.

43. Великая Агиасма – литургическое именование воды, освящаемой в праздник Богоявления Господня (agiasma (греч.) – святая вода).

44. Священномученик Владимир (Богоявленский; 1849–1918) был митрополитом Московским в 1898– 1912 годах, затем переведен в Санкт-Петербург, а с 1915 года – в Киев, где был расстрелян в 1918 году. Канонизирован Русской Церковью в 1992 году.

45. Сперанский Михаил Михайлович (1772–1839) – советник императора Александра I. Руководил кодификацией законов Российской империи. Будучи сыном сельского священника, в конце жизни получил титул графа.

46. Блаженная Елена Афанасьевна принадлежала к дворянскому роду Дертьевых.

47. Арзамасская Алексеевская община была основана в 1757 году ученицами настоятеля Санаксарского монастыря старца Феодора (Ушакова; †1791). Блаженная Елена Афанасьевна предсказала иноческий путь Андрею Медведеву (будущему архимандриту Антонию), приглашенному к ней в качестве врача.

48. Его отец, А. П. Голубцов (†1911), – доктор богословия по кафедре литургики и церковной археологии; мать, О. С. Голубцова (1967–1920), – дочь профессора МДА С. Смирнова; а один из братьев, П. А. Голубцов (†1982), – будущий архиепископ Сергий.

Комментарии для сайта Cackle