Курс «Чувства и страсти». Лекция «Страсти»

• Курс "Чувства и страсти". Лекция "Страсти"

Курс "Чувства и страсти". Лекция "Страсти"

Отец Андрей Лоргус:

Мы начинаем новый курс лекций, который мы назвали “Чувства и страсти”. Это всего четыре лекции (по одной в месяц), материал относительно небольшой, но темы очень острые и они будут иметь, видимо, последствия, и эти последствия будут выражаться в том, что мы будем проводить различные семинары уточняющие по этим темам, в нашем арсенале уже много таких семинаров -- это обида, это горе, это зависть, это стыд. Такие острые темы, вечные темы для человека, вне зависимости от пола, возраста и истории его судьбы. Поэтому это темы, к которым мы можем вернуться здесь, но мы хотели бы изложить основные взгляды с точки зрения христианской психологии. Поскольку здесь очень много пересекается различных “за” и “против”. Здесь есть много встреч между наукой и религией, здесь есть много различных пересечений между христианской практикой, аскетикой, психологией и нашей обыденной жизнью. Вот как раз по поводу обыденной жизни у нас будет отдельный разговор и в этом смысле тема “Чувства и страсти” является очень актуальной.

Эта тема родилась из ваших вопросов, эта тема родилась из нашей практической работы, индивидуальных консультаций и групповых занятий. Поэтому эта тема о которой мы уже вскользь говорили и в других наших лекциях.

Итак, наша сегодняшняя первая лекция, которая посвящена теме: “Что такое чувства, эмоции, что такое чувствительность и чувственность, и что такое страсти”. Эта первая тема для того, чтобы мы могли назвать вещи своими именами, определиться в понятиях. Мы постараемся не использовать сложный наукообразный язык, как всегда, чтобы наша речь была вам понятна.

Итак, первый вопрос заключается в том, что такое чувства, что такое эмоции и что такое страсти. Наверное, термин “страсти” вам знаком, он часто звучит в аскетической литературе, он часто звучит в нравственной литературе -- это в большей степени термин богословский, аскетический. И я постараюсь в самую последнюю очередь вернуться к нему. А первые вопросы о том, что такое чувства и что такое эмоции, эмоциональные реакции.

Я бы хотел начать с того определения, который реже всего встречается в обыденном нашем языке, реже всего встречается в психологии или не встречается вовсе. Это понятие -- духовные чувства. Это такие чувства, которые можно было бы отнести к наибольшим, наивысшим религиозным переживаниям. Однако они встречаются не только в религиозной практике. Духовные чувства -- это прежде всего любовь. Любовь, понимаемая по христиански, любовь, понимаемая в высшем смысле, в котором может только человек жить и с которым может любить. Это любовь, которая соединяет человека и Бога, человека и человека, любовь, которая возвышает человека и дает смысл всей его жизни. Вот прежде всего такое понятие духовных чувств. Кроме этого, конечно, к этим чувствам относится отчасти вера, вера религиозная, духовная чувствительность, милосердие, умиление и много чего еще другого. Это такие чувства, которые неразрывно связаны с духовной жизнью человека. Это такие чувства, без которых духовная жизнь человека не может быть построена. Это такие чувства, которые не могут ужиться в душе человека, если у него в душе снижен эмоциональный фон, если человек чувствовать не умеет. Иными словами, духовные чувства не рождаются в такой личности, в такой душе, в которой чувства изгоняются, в которой чувствам нет места, в которой на чувства наложен запрет.

Духовные чувства не приходят свыше, они рождаются в ответ на Божественные призвания, на Божественную благодать. Они рождаются в ответ на какие-то события, на взаимоотношения человека с Богом и другим человеком. Поэтому духовные чувства, это особое явление, которое несомненно является, ну что ли, духовным диагнозом. Диагнозом, который говорит о духовном здоровье. И конечно, прежде всего, об эмоциональном здоровье. Духовных чувств в душе, где эмоциональный фон снижен и эмоциональный интеллект не развит, речи быть не может. Во многих случаях духовная жизнь затруднена и не возможна, если человек, как он часто бывает говорит, не умеет любить, не умеет милосердовать, если не чувствует в своей душе умиления, если не чувствует в своей душе веру. Какая же духовная жизнь возможна, если человек не знаком со своим собственным сердцем. А мы утверждаем, что в сердце каждого человека дал Бог такую способность как чувствовать и переживать духовные чувства.

Есть чувства, есть эмоции, есть эмоциональные реакции, -- и все это обиходные термины, но мне хотелось бы сейчас, чтобы мы определились в этих понятиях, в этих терминах, чтобы могли называть вещи своими именами, чтобы и вам тоже было удобно понимать чем они друг от друга отличаются. И потом уже в конце я поговорю отдельно об особой теме -- о страстях.

Ольга Михайловна Красникова:

В психологии есть одна очень серьезная проблема -- сколько психологов, столько мнений, поэтому если вы возьмете книги разных авторов в названии которых вы увидите чувства или эмоциональные реакции или эмоции, то открыв эти книги вы обнаружите совершенно разные определения. Поэтому мы ссылаясь и на других авторов, используя некоторые взгляды, которые мы считаем верными на наш взгляд, мы даем тоже некоторую, не то чтобы свою классификацию, но классификацию, которая нам кажется наиболее в данном случае подходящей. И так мы с вами будем говорить об эмоциональных реакциях.

Эмоциональные реакции -- это врожденные реакции человека, они наблюдаются даже у самого маленького ребенка в младенчестве, у грудничка, который еще не умеет разговаривать, который не умеет еще ничего делать, но зато чувствует что он уже умеет. И если мы вспомним ранний возраст младенческий, то эмоциональная палитра там достаточно ограничена. То есть маленькие дети они могут радоваться и они испытывают удовольствия очень искренне. Маленькие дети могут печалиться, горевать и маленькие дети могут злиться, причем от этот плач злости и плач горя очень отличается, и внимательная мама начинает различать эти два плача достаточно быстро, негодующий плач, плач горюющий, тоскующий.

Дальше по мере своего взросления ребенок учится бояться, причем учим его мы, вначале детки не боятся, у них страха нет. Потом чуть позже мы учим детей обижаться, учим испытывать чувство вины и чувство стыда. То есть эти чувства, они уже привнесены культурой, их нет у маленького ребенка, так же как нет у маленький детей брезгливости. То тоже то, чему мы учим наших детей, ну прежде всего, выражением своего лица, интонациями, своими телесными реакциями, потому что ребенок не всегда понимает объяснение логическое и словесное, но зато он очень хорошо улавливает наше отношение к тому или иному поступку или событию. И таким образом ребенок учится подражая нам таким замечательным эмоциям, от которых мы потом, будучи взрослыми, пытаемся избавиться. То есть это эмоции: страх, обида, вина, стыд, но здесь же и нежность, и благодарность. Этому тоже детки учатся, потому что у младенца нет благодарности, когда он поел, у него нет естественного желания сказать маме: “Спасибо”. Он просто довольный отваливается и засыпает как правило. А кто учит говорить “спасибо”?, -- конечно родители, конечно взрослые. И это очень полезный навык, потому что по мнению многих психологов, благодарность -- это путь к счастью.

Человек, который не умеет испытывать чувство благодарности, ему счастье недоступно. И дальше появляются еще аффекты, аффективные реакции -- это эмоциональные реакции или эмоции, доведенные до такого не абсурда конечно, но до эйфорического состояния, а аффективное состояние эмоциональное -- это измененное состояние сознания, когда человек не очень может себя контролировать, не очень понимает где он, кто он, что он делает, и мы знаем, что иногда состояние аффекта в юридической практике рассматривается как смягчающее обстоятельство.

И уже становясь более старшими дети, юноши, подростки, взрослые -- он начинают испытывать чувство уже более глубокие, связанные больше с социумом, культурой, то чувства такие, например, как чувство собственного достоинства ил чувство унижения, чувство одиночества или чувство сопричастности. И вот такие более глубокие, более зрелые чувства они, как правило, связаны с нашими психологическими базовыми потребностями, потребностями, которые есть у каждой личности, которые врождены, которые есть абсолютно у каждой личности. И этих потребностей мы выделяем пять, и можно проследить какие чувства с какой потребностью связаны.

Например, потребность в самоценности, в ощущении ценности себя, в ощущении ценности своей личности, ценности своей жизни. У нас в прошлом году был курс лекций и здесь в магазине можете увидеть диск с записями этих лекций, посвященных как раз рассказу о самоценности, о понятии самоценность. Поэтому подробно я сейчас на этом останавливаться не буду, но тем не менее если вот это чувство самоценности, если эта потребность в самоценности она не удовлетворяется, то у человека может возникнуть чувство унижения, неполноценности, тоски. А если потребность в самоценности удовлетворена, тогда это будет чувство собственного достоинства, целостности и счастья.

Дальше идет потребность в принадлежности. Это потребность в том, чтобы быть не просто отдельным человеком, отдельной личностью, но эта потребность быть частью чего-то большего: семьи, рода, народа, культуры. И если мы посмотрим на человека, у которого эта потребность принадлежности удовлетворена, то у него есть очень хорошее ощущение укорененности, ощущение своих корней о ощущение сопричастности к человечеству, к роду, культуре. И если потребность в принадлежности не удовлетворена тогда это, конечно, брошенность, покинутость, одиночество.

Следующая потребность -- это потребность самостоятельности. Конечно, нам хочется быть частью чего-то большего, но нам хочется быть самостоятельной частью, отдельной частью, и если потребность в самостоятельности удовлетворяется, то мы чувствуем независимость мы чувствуем свободу, а если она не удовлетворена, то мы чувствуем зависимость, скованность.

Еще одна важная базовая потребность -- потребность самореализации, и здесь мы сталкиваемся с ощущением либо своего бессилия, либо своей силы, своей компетентности или некомпетентности, своей нужности или своей бесполезности.

И последняя потребность -- потребность в безопасности, она порождает чувство защищенности или беззащитности. И все эти потребности мы условно разделяем, потому что на самом деле они, конечно, взаимосвязаны, они взаимозависимы, они взаимодополняют друг друга и разделение их, оно очень такое теоретическое. На практике чувства могут быть связаны одни и те же с разными потребностями. И одна и та же потребность, ее удовлетворение или неудовлетворение может вызывать разные чувства, но тем не менее условно мы разделяем их.

Отец Андрей Лоргус:

Что же мы называем страстями? Сейчас я только назову, приведу примеры того, что достаточно хорошо известно.

В обиходе страстями называют какие-то сильные эмоции, но с научной точки зрения это не всегда так, потому что страсть -- это определенное состояние, переживаемое каждым из нас. Страсти есть у всех, но страсти -- это искаженные эмоциональные реакции, искаженные до неузнаваемости, извращенные эмоциональные реакции. Страстями можем называть и влюбленность, какие-то проявления тоже связанные с любовью могут быть страстями, это обжорство и объедение, уныние и гордыня, это может быть и сексуальная страсть, страсть власти, страхи, различные фобии тоже являются страстями конечно, тревоги -- все это может быть страстями. И еще страстей можно целое море назвать.

Что такое страсти в целом? Это искаженные эмоции, искаженные чувства. В страстях всегда есть момент страдательный. Страсти мучают человека и в страстях всегда есть элемент некоторых основных проявлений человеческого существа -- и психических, и физиологических. То есть, иными словами, страсти паразитируют на основных потребностях человека, но это всегда некий искаженный образ. И еще надо знать, ну чуть позже я об этом расскажу, что страсть - это сложный комплекс и аскетической антропологический точки зрения, и с психологической.

Итак вот, эмоциональные реакции, эмоции, чувства, аффекты -- страсти. Представляется так в современной науке, хотя надо признаться что эмоции не являются хорошо изученной психологической областью, тем не менее исследований в этой области очень много и они велись уже более ста лет. Но тем не менее надо признать что эмоции -- это сложное образование личности. Это целый мир, который развивается. Человек не рождается с готовыми эмоциональными реакциями и чувствами, что-то является врожденным, что-то появляется позже. И мы говорим о том, что эмоциональное развитие личности -- есть один из важнейших элементов целостного развития. Без эмоционального развития личность никогда не может быть названа зрелой. К сожалению современная культура делает основной акцент на развитии интеллекта, а вот на развитии эмоций, как раз не очень.

Ольга Михайловна Красникова:

Да, действительно в современной жизни можно сказать, что существует культ интеллекта. Если с интеллектом не повезло, то тогда культ силы, если и силы не очень много, то тогда хорошо бы, чтоб была красота и молодость. Если всего этого нет, ну что остается? И так как в культуре современной вот такой небольшой перекос существует, в следствии этого эмоциональный интеллект, я сейчас скажу что это такое, он остается как бы вне зоны пристального внимания. На развитие эмоционального интеллекта не обращают должного внимания.

Что такое эмоциональный интеллект? Это термин довольно новый, в психологии он известен около 25 лет, в отечественной психологии еще того меньше. Значит, эмоциональный интеллект -- это способность опознавать и принимать свои чувства, контролировать их, контролировать -- не значит подавлять. Так же это способность адекватно выражать свои чувства. И еще это способность признавать и понимать чувства другого человека, умение сопереживать, сопереживать, опять же, не значит жалеть. Другими совами -- это владение языком чувств. Если человек с детства не научился этим языком чувств владеть, ему может показаться, что он вообще ничего не чувствует, или что его чувства не управляемы. И когда они его захлестывают, он ничего не может с ними сделать. То есть он начинает бояться своих чувств, и бояться своих эмоций, эмоциональных реакций. Очень часто люди, и взрослые, и маленькие, они перекладывают ответственность за свои чувства на окружающих, и они искренне считают, что, действительно, источником переживаний эмоциональных являются другие люди. То есть они думают, что они не сами обижаются, а их обижают, они не сами злятся, а их злят и выводят из себя. И тогда получается, что способ “борьбы” (в кавычках борьбы), с неприятными чувствами -- это борьба с тем человеком, который якобы является источником, причиной возникновения этих чувств. Но удивительная вещь, избавившись от этого “плохого” человека, вдруг, неожиданно для себя, люди, которые боролись со своими врагами, обнаруживают что на место одного “плохого” человека приходит другой, и тот тоже начинает обижать или злить и выводить из себя. И таким образом борьба продолжается, покой на только сниться.

И если посмотреть на это с точки зрения психологии, то это признак такой инфантильности, отказ принятия на себя ответственности за свои чувства. А с духовной точки зрения, возможно это тоже некоторый перекос, потому что человеку тогда непонятно в чем состоит его духовный путь. Если источник и причина того что с ним происходит, происходит в его душе, в его внутреннем мире, находится вне его, снаружи, то что он тогда может сделать, он же не может уничтожить всех раздражающих, обижающих и вызывающих у него зависть людей, и в чем тогда его духовная задача?

И еще существует социальный запрет на выражение чувств, и особенно это касается в нашем отечестве мужчин. То есть мужчинам нельзя плакать, нельзя бояться. Женщинам в этом смысле чуть легче, но сейчас тоже, так как женщины все больше и больше осваивают такие активные социальные позиции, к женщинам тоже начинают предъявлять требования в меньшей эмоциональности, в меньшей чувствительности. И, на самом деле, ребенок может столкнуться с таким социальным запретом в семье и школе, и к сожалению, даже в церкви, и приняв этот запрет в качестве нормы жизни, запрещая себе выражать чувства, подавляя свои чувства, человек постоянно накапливает в себе эмоциональное напряжение, которое рано или поздно начинает искать выход. И есть разные способы снять эмоциональное напряжение -- это и курение, и алкоголизм, и наркотики, и телевидение, и интернет, секс, спорт, экстремальные увлечения, то все что дает эмоциональную разрядку. Но дает эмоциональную разрядку на какое-то время.

Длительное эмоциональное напряжение может приводить так же к эмоциональному срыву, причем этот эмоциональный срыв, он, как правило, воспринимается как неадекватная эмоциональная реакция на какой-нибудь пустяк. Взорвался на пустом месте. Но часто этот пустяк -- это бывает просто последняя капля, которая переполнила чашу терпения. И призыв “возьми себя в руки, потерпи еще”, здесь, к сожалению, не не работает. Валентина Дмитриевна Москаленко, которая занимается зависимостями и созависимыми людьми пишет в одной из своих книг о том, что неумение выражать свои чувства -- это может быть так же психическое искажение. И есть даже такой термин -- алекситимия. Это слово составляет: “а” -- частица означающая отрицание, “лексис” -- слово или речь, и “тимус” -- чувства. Алексетимия -- это неспособность высказать свои чувства, и это как раз симптом неблагополучия психики. И часто больные алкоголизмом на вопрос: “А как вы себя чувствуете?” -- они могут ответить: “Нормально”, но уточняя: “Что вы чувствуете?”, -- они затрудняются ответить. Иногда на консультациях или на терапевтической группе, когда возникает вопрос: “Как вы себя чувствуете, что вы чувствуете?”, -- люди говорят: “А что я должна чувствовать?” или “А что обычно чувствуют в таких случаях?”, “А это я правильно чувствую?”. И эти вопросы им кажутся вполне нормальными и естественными, И еще мы часто встречаемся с достаточно страшным таким явлением, например, женщины, которые многие годы живут в тяжелых условиях семейных, прежде всего, отношений -- это может быть замужество с больным алкоголизмом, они могут сказать: “Я давно уже никак себя не чувствую”, или “Я не знаю как я себя чувствую пока я не увижу в каком состоянии придет мой муж. Если он придет пьяный, я буду плохо себя чувствовать, если он придет трезвый, значит я буду себя хорошо чувствовать. А так я не могу сказать, как я себя чувствую”.” И это как раз один из симптомов созависимости.

И получается, что в слишком болезненной ситуации, действительно, проще ничего не чувствовать. То есть вот это отсутствие чувствительности, отсутствие чувств, отказ от чувств -- это своего рода обезболивание, как наркоз, анестезия, защитная реакция и способ выживания. Но вопрос, какой ценой человек здесь выживает?, за счет отказа от себя или за счет отказа от очень важной части себя, потому что эмоциональная жизнь, это очень важная часть нашей жизни. И если мы посмотрим серьезно на эту тему, то можно абсолютно точно сказать, что не чувствовать опасно, потому что живая душа, она всегда что-то чувствует. И если мы вытесняем эти чувства, подавляем эти чувства, не замечаем эти чувства, то это может угрожать нашей жизни. Это все равно, что отказаться от тактильной чувствительности, то есть не чувствовать боль, или не чувствовать жару или холод, или не чувствовать вкус. Те есть, эмоции -- сигналы, они позволяют нам в этом мире ориентироваться и не просто выживать, но жить полноценно.

Отец Андрей Лоргус:

Есть еще два термина, которые мы часто используем в той теме -- это чувственность и чувствительность. Термин “чувствительность” связан с психологией и к нашей теме имеет небольшое отношение, а именно, это речь идет о сенсорной чувствительности, то есть зрение, слух, обоняние, осязание и тактильные чувства. С помощью этой чувствительности мы воспринимаем окружающий мир и самих себя. Есть еще понятие “чувственность”, это отдельное понятие, которое имеет отношение к нашей теме, потому что способность переживать чувства, способность эмоционально реагировать зависит от нашей чувственности.

Чувственность -- это такое психологическое образование, которое зависит от развития эмоционального интеллекта, и уровень нашей чувственности и чувствительности эмоциональной, нами же, самими регулируется. Он регулируется культурой, он регулируется воспитанием, он регулируется типом семейных отношений, он регулируется религией и аскетической практикой. Поэтому мы может этот порог чувствительности для себя менять и мы, действительно, это делаем. Но беда заключается в том, что мы можем делать это неосознанно, тогда мы не владеем языком чувств и тогда мы не контролируем свои эмоции.

Если мы обладаем этим способом, если мы владеем языком чувств, тогда мы способны осознавать тот уровень чувствительности, который мы себе задаем. А задаем мы его себе именно тем, что мы чувства воспринимаем, осознаем, признаем в себе эти чувства, а стало быть и в других. Если я отрицаю свои чувства, то я постепенно, не сразу, перестаю замечать эти чувства в другом человеке. Если я в себе эту чувствительность развиваю, то я со временем научаюсь замечать как реагирует человек в подобных ситуациях, как он реагирует в общении со мной.

Бесчувствие грозит тем, что я не смогу устраивать отношения с другими людьми, потому что, я не чувствую как они ко мне относятся, я не чувствую как они реагируют на мои поступки, на моя слова и я не могу никак скорректировать все эти отношения. Фактически я теряю обратную связь и с самим собой, и с другим человеком. Поэтому деградация, к сожалению, тоже бывает. Деградация эмоционального интеллекта приводит к нарушению связей человека с другими людьми. Ну, например, это симптом алкоголизма, это симптом шизофрении, когда человек как-бы уходит в себя, перестает чувствовать других людей.

И мы должны отметить, что задержка в развитии эмоционального интеллекта, она очень тяжело сказывается на зрелости людей, на зрелости отношений. Если такой человек в коллективе, или скажем, в приходе, в общине встречается, то с ним очень трудно выстраивать отношения, но как мы часто говорим в обиходе -- достучаться до него трудно. К сожалению есть и другое явление -- люди, которые пережили одну или несколько психологических травм теряют чувствительность. По многим причинам, не сейчас об этом говорить, тем не менее чувствительность к обыкновенному восприятию, эмоциональному восприятию вещей -- вы можете это заметить по тому, как они относятся к боли, такие люди могут говорить: “Мне не больно, я ничего не чувствую”, -- хотя нам подсказывает здравый смысл и здравые чувства, что вот здесь должно быть больно, а он не чувствует (или она). Такой человек может смотреть триллер спокойно, при этом закусывая, запивая это чем-нибудь, его этот триллер не пугает, кровь, насилие -- его не трогают. Можно заметить, что человек позволяет унижать себя, доставлять себе боль как духовную, так и физическую, и способен, стало быть (не обязательно что он это будет делать), причинять другим боль без особой чувствительности. Потеря чувствительности человека -- это, вообще-то говоря, симптом неблагополучия личности, неблагополучия развития души.

Есть еще и другая чувственность, которую мы могли бы назвать как патологическую, -- утонченная чувственность. И тогда она уж относится к страстной чувственности, так мы называем гурманство или эротизм особый, или избалованность, капризность, эстетизм. Иными словами, это искусственно развитая чувственность к чему-либо особенному, к чему-либо, к тому, что мучает человека, какая страсть в человеке, так сказать, является ведущей, наиболее сильной.

Страсти утончают особые страстные эмоциональные состояния, и так развивается эта чувствительность. Мы этим можем отчасти владеть, мы можем этим немного регулировать -- это зависит от нас, стало быть, -- это предмет нашей ответственности. Поэтому надо говорить.

И следующая тема здесь, которая чрезвычайно для нас важна -- это бесчувственность. Как происходит так, что мы теряем чувствительность, почему? Это отдельный разговор, потому что картина нечувствительности человека, она очень многообразна. Во-первых -- это запрет на чувства, которые развиваются с раннего детства, это особенность воспитания, семьи, культуры. Во-вторых -- это может быть запрет на чувствительность, на чувственность религиозного характера. Об этом надо сказать отдельно, потому что это является определенной мифологией, прежде всего православной аскетики, это мифология, то есть не соответствует реальности. И конечно, есть неумение выражать чувства, или запрет выражать, -- это разные вещи. Человек может очень бурно переживать какие-то эмоции, но не выражать, и может не чувствовать этих эмоций (и такой, и такой вариант есть).

Из того, что мы здесь уже говорили должна была как-то сложиться картинка такая, что развитие эмоций -- это сложный процесс, этому надо учиться (и учиться этому никогда не поздно), и учиться этому необходимо, потому что если мы не умеем с этим работать, то мы теряем контроль над жизнью, над своей собственной жизнью. Я хочу здесь сказать об одном виде бесчувственности, которой имеет прямое отношение к православной аскетике, а именно к тому, то святые отцы называли окамененное бесчувствие, или такое сердечное бесчувствие, или каменное сердце (так еще говорили об этом). Проявлялось это в аскетике прежде всего в молитве, когда молитва совершалась с трудом, без чувств, и еще есть такое выражение -- сухая. И для многих подвижников это было просто стеной непроходимой, препятствием к совершению молитвы. Вот не может человек молиться без чувств. Но говоря более широко, вообще говоря, -- религия без чувств невозможна никакая, и невозможна вера в Бога без чувств. Миф заключается в том, что верующий человек (аскет или подвижник), подавляет в себе чувственность и чувствительность -- это неправда. Наоборот аскет утончает свою чувствительность, делает ее особой. Но если в нем обычные человеческие чувства подавлены, ничего особого утонченного, аскетического, чувствовать такой подвижник не сможет. Ни умиления, ни любви, ни веры, а уж тем более слез, -- ни дара слез, ни дара любви у такого подвижника быть не может.

Поэтому миф о том, что в христианстве, в аскезе христианской, человек обходится без чувств, без эмоций -- это неправда, это миф. Только там речь идет сначала о том, чтобы контролировать свои эмоции, далее для того, чтобы избавляться от страстей и уже потом речь идет о духовных чувствах. Вот такая картина представляется в аскетике, а вовсе не бесчувственность, вот поэтому и важно говорить.

К сожалению в нашей культуре, православной культуре, и в нашей обыденной культуре, домашней, у нас не принято выражать эмоции. Человек с постным лицом (традиционное русское выражение -- постное лицо, это именно церковное словосочетание, потому что вне христианского обихода непонятно что такое пост), постное лицо, то есть оно не эмоциональное, не улыбающееся, оно не радостное, оно скорбное. Между тем Господь говорит в Евангелии о посте прямо противоположным образом, о том, чтобы выглядеть веселым и даже может быть украшенным, так сказать, елеем помазать главу свою, а уже наедине, в клети своей, там можно принимать такое постное выражение лица. И вот постное выражение лица -- это псевдорелигия, это псевдоаскеза.

Напротив, если мы посмотрим на портреты некоторых современных старцев, портреты словесные, фотографии, описание встреч которые были у них, то там очень часто можем встретить (и это даже подчеркивается) какой старец был любвеобильный, как улыбался, как любил детей, как шутил, как жалел всех. И если мы принимаем, что это действительно подлинная православная аскеза, тогда о таких людях никак нельзя сказать, что они были с постными лицами, что они боролись со своими чувствами или подавляли их, как раз напротив.

Ольга Михайловна Красникова:

У нас очень большой опыт интересный -- проведение семинаров под названием: “Учимся жить с чувствами”, и интересен он тем, что во-первых это необычно для психологических семинаров, на этих семинарах очень много мужчин среди участников. И второй момент, что, как правило, я раздаю вот такие замечательные картинки, на которых изображены лица с разными выражениями, с выражением разных эмоций, и эмоции здесь подписаны. И еще выдаю списки чувств, просто названия чувств. Люди, действительно, не знают как называются те или иные чувства, они не могут найти слов, чтобы описать свое эмоциональное состояние, и это очень серьезная проблема.

И еще один важный момент с которым мы сталкиваемся на наших семинарах -- это тема ответственности, и разделение ответственности за те чувства, которые я испытываю. Мы ужу немного об этом сегодня говорили, но хочется еще к этому вернуться. Почему возникает страх выражения чувств, страх признания себя источником своих чувств? Это происходит потому, что очень часто в нашей культуре мы делим чувства на плохие и хорошие, разрешенные и неразрешенные, правильные и неправильные; и если у меня чувства хорошие, то есть радость, счастье, нежность, любовь -- то это можно, а если раздражение, обида, зависть, злость -- то это уже нельзя, и чувствовать нельзя, и если чувствую, то хотя бы не выражать это. И вот это разделение на чувства плохие и хорошие очень сильно влияет на то, как мы со своими чувствами расправляемся и разбираемся.

Получается что если чувства плохие мне не хочется быть причиной этих чувств, признавать ответственность за эти чувства, поэтому мне, конечно, проще сказать что это все из-за окружающих. И на схеме мы изобразили разделение ответственности за эмоциональные реакции и за то, что мы делаем со своими эмоциональными реакциями и со своими чувствами.

Вот у нас есть стимул -- внешнее воздействие какое-то, и это внешнее воздействие вызывает у нас определенную эмоциональную реакцию. Эта эмоциональная реакция не поддается нашему контролю, она непосредственная, она спонтанная, и в принципе за эту эмоциональную реакцию мы, конечно, несем ответственность, но очень косвенно. Скорее мы несем ответственность за то, в каком состоянии мы были (физическом, эмоциональном и духовном) в тот момент когда нам кто-то что-то сказал или кто-то что-то нам сделал (толкну-ли в метро, сказали какую-то неприятную вещь), потому что если мы посмотрим на наше физическое состояние в момент когда мы эту эмоциональную реакцию выдаем, то конечно, если мы устали, если мы голодные, если у нас голова болит, если мы спать хотим -- интенсивность нашей эмоциональной реакции будет выше чем если мы прекрасно себя чувствуем (отдохнули, поели и в хорошем настроении). То есть мы в большей степени отвечаем вот за эти свои состояния на момент когда этот стимул на нас воздействовал. Но за саму эмоциональную реакцию мы отвечаем постольку-поскольку, она спонтанна, она не произвольна, мы не можем иногда ее удержать. А дальше когда эта эмоциональная реакция (либо это раздражение, либо боль, либо страх) возникает, мы каким-то образом интерпретируем ее, то есть мы себе ее объясняем, начинаем думать, а после того как мы подумали, мы начинаем действовать, мы реагируем уже каким-то видом действия. Иногда мы реагируем сразу действием, не успев подумать, то есть сначала в глаз, а потому уже соображаем а кто это?, а что он сделал? нарочно, не нарочно?

И вот за это -- за мысль, за поступок мы несем полную ответственность, и мы не можем сказать что нас заставили, вынудили. Да, нам было неприятно, но человеку, которому наступили на ногу ему больно, ему плохо, но он может совершенно по разному подумать о том кто наступил на ногу и совершенно по разному поступить. И вот здесь в мыслях и поступках, здесь мы уже можем говорить об ошибках и о грехах. Но эмоциональная реакция сама по себе она не может быть грешной или правильной, потому что если нас щипнуть и мы почувствуем боль, вот эта боль она просто есть и все, то есть она естественна. За мысли и поступки, конечно, мы отвечаем и если мы ошибаемся, если мы осудили, если мы отомстили или если мы позлословили потом, то есть самому человеку мы не дали обратную реакцию, но зато потом мы все время друзьям будет рассказывать какой он гадкий, нехороший. Конечно, это серьезно и здесь уже есть повод для размышления. Но эмоциональная реакция она, опять же, от нас зависит только в плане нашего состояния физического, психологического и духовного.

И еще есть такой случай, который мы называем неадекватной эмоциональной реакцией, то есть когда у нас есть маленький, незначительный стимул, а реакция превосходи вот этот стимул в несколько раз. То есть условно говоря, наступил на ногу, а ему в ответ мало того что по голове настучал, еще чего-нибудь сломал, то есть очень сильная -- неадекватная реакция;или на какой-то простой вопрос этот человек отвечает грубой бранью.

Как вы думаете с чем связана вот такая неадекватность? И здесь мы вспоминаем замечательное слово -- “терпеливость”. Оказывается что очень часто мы очень много терпим, нас обижают -- мы молчим, на оскорбляют -- мы мило улыбаемся, нас притесняют -- мы двигаемся, мы не отвечаем. То есть там где наша эмоциональная реакция должна быть сильной, ее нет или она очень маленькая, и тогда, действительно, сколько мы можем терпеть?, ну ограниченно количество времени. И вроде бы неадекватная реакция на вот этот маленький стимул внешний оказывается адекватной, всей той боли которую мы терпели и которую мы накопили в себе. Тогда возникает следующий вопрос, а вот эта терпеливость, действительно ли это хорошо? Потому, что нас очень часто призывают терпите, молчите.

Или все-таки терпеливость это совсем не одно и то же что и терпимость? Вот для меня терпеливость и терпимость -- это совершенно разные вещи, я бы даже сказала противоположные по своему содержанию. Потому, что терпимость предполагает что внутри меня ничего не возмущается, терпимость предполагает мудрость, принятие, силу, зрелость. А терпеливость, когда внутри у меня взрыв атомной бомбы, а снаружи милая улыбка, и на мой взгляд это уже не добродетель, а это человекоугодие и лицемерие. То есть вот эти моменты обязательно нужно учитывать когда мы говорим про ответственность человека за свои эмоциональные реакции и за свои чувства.

Отец Андрей Лоргус:

Теперь я хотел бы несколько минут посвятить рассказу о страстях. Страсть -- это такая большая тема. Учение о страстях занимает значительную часть аскетики христианской.

Страсти исследованы очень давно и известны с древности и пожалуй древние наши предки знали о страстях больше чем современные ученые. В современной психологии страсти как правило не исследуются и понятие это использую довольно-таки редко, но тем не менее используется. В современной психологической литературе страсть определяют так: аффективное (то есть эмоциональное, яркое) состояние, которое не поддается контролю. Страсть, страстное чувство — это очень сильное чувство. А вот святоотеческое учение о страстях было несколько иным. Например, Исаак Сирин считал, что страсть — это, прежде всего, болезнь, по преимуществу воли, заболевание воли как таковое. Феофан Затворник тоже был склонен считать, что страсть — это по преимуществу болезнь воли. Сергей Михайлович Зарин, исследователь христианской аскетики и профессор Санкт-Петербургской духовной академии, считал, что страсть основана, прежде всего, на ложных помыслах. В этом смысле он повторяет преподобного Максима Исповедника и святителя Григория Нисского, которые о страстях писали так же.

Но я хочу привести сейчас выражение одного древнего подвижника, основателя христианской аскетики и монашества, преподобного Макария Египетского. Он сказал, что страсть — это как другая душа в душе. То есть, в душе человека как бы образуется некая иная душа, некая самостоятельная инстанция, автономная, неподвластная, непохожая на душу. Почему преподобный Макарий так говорит: «другая душа в душе»? Потому что страсть, на самом деле, является сложным комплексом, в который, с антропологической точки зрения, входят помыслы, чувства, воля, цель, замыслы, какие-то желания, и этот комплекс достаточно прочно скреплен. То есть, это комплекс устойчивый, самостоятельный и, что самое отвратительное, он автономный. Страсть, когда она образуется, — это некий клубок, который погружается в глубины души. Святитель Феофан Затворник называл это «подсердечное место», место где-то под сердцем. То, что сегодня мы можем назвать подсознанием. Страсть автономна, она держится незаметно, сознанием увидеть этот комплекс очень трудно, и она устойчива. Это как бы навык. Кстати, слово «навык» очень часто употребляется в древней аскетике для того, чтобы показать, как формируется страсть. Автором генезиса страстей считают Иоанна Кассиана Римлянина на западе, а на востоке — Евагрия Понтийского. Оба они были учениками преподобного Макария Египетского и в конечном итоге оба учения восходят к этому древнему египетском отцу, который дал им основания учить о страстях.

Человек не рожден со страстями, и первоначально в Адаме страстей не было. В этом согласны все Святые Отцы: и западные, и восточные. Этот страстный комплекс формируется у нас. Иными словами, в душе много отдельных комплексов, в которые входят все те же черты, которые входят в обычную душу. Комплекс страсти похож, функционально похож на душу; в нем тоже есть ум, мысль, помысел. В нем тоже есть чувство, то есть, некоторая эмоциональная сторона, есть волевая сторона. У страсти есть своя воля, которая заставляет нас ей подчиняться. У страсти есть своя цель, там есть предмет, куда стремиться, что удовлетворять. У страсти есть своя оценка и свой контроль. Страсти нас контролируют. Если мы хоть чуть-чуть уклоняемся от страстного способа реагирования, страсть заставляет нас переживать, страдать, заставляет нас испытывать очень тяжелые переживания: потери, утраты, печали, тоски, а может быть, гнева и злости.

С точки зрения психологии, страстный комплекс может быть опознан почти в тех же терминах. То есть, это своя мотивация, свои эмоции, свои цели, свой смысл. У каждой страсти есть свой смысл, и надо сказать, что мы в угоду своим страстям сочиняем для каждой страсти свою мифологию. То есть, мы страсть оправдываем. У нас есть свое внутреннее объяснение своим страстям, почему я такой. Например, почему я люблю кричать на маму? Например, почему я люблю интриговать против своих сослуживцев? Или почему я боюсь всего на свете? Почему я боюсь потерять работу? Почему я боюсь остаться без денег? У меня есть для этого объяснение. Это некая мифология для объяснения своей страсти. На самом деле, мы не знаем корни своих страстей, потому что если бы мы их знали, мы могли бы с ними бороться, могли бы их удалить. Преподобный Макарий Египетский сказал ту самую важную вещь: «со страстью невозможно ничего сделать до тех пор, пока мы не удалим корень страсти».

Что же такое «корень страсти»? Мы сказали в самом начале, что страсть паразитирует на основных человеческих потребностях. Неправильное удовлетворение человеческой потребности ведет к искажению, и на почве, можно так сказать, нормативного поведения вырастает ненормативное. Иными словами, страсть формируется на естественной потребности, искажая ее и искажая способ ее удовлетворения.

Тогда получается, что корень страстей лежит в естественной потребности. Можно подумать, что бороться надо с естественными потребностями? Ничего подобного! У Святых Отцов было четкое представление о том, что бороться надо как раз с искаженным удовлетворением. В одном послании своему ученику преподобный Иоанн Лествинчик буквально расписывает график еды. Сколько литр хлеба надо съесть ему в день и сколько воды выпить, через какие промежутки времени и как постепенно от недели к неделе, от месяца к месяцу снижать эту потребность и как четко следить за этим. Иными словами, лечение от страсти в данном конкретном вопросе заключалось в планомерном, осознанном, целесообразном удовлетворении, здоровом удовлетворении человеческой потребности, и тогда в некоторых случаях от страсти можно избавиться.

В некоторых случаях это невозможно до той поры, пока мы не осознаем, какой же корень у каждой из наших страстей, а корень может быть разный. Страсти не похожи между собой у разных людей; они по-разному сформированы, у них разная история, но они похожи по определению. Чем они похожи? Страсть автономна. До тех пор, пока мы ее не осознаем, мы ее не видим. Она как бы там, в нашем душевном подземелье живет спокойно. Обостряется, проявляется страсть, показывает себя в какой-то экстремальный момент или в тот момент, когда человек испытывает определенную потребность. Страсти всегда заставляют нас страдать, поэтому слова «страсть», «страх» и «страдание» от одного корня. В греческом языке слово «страсть» — «пафос», то самое слово (боль, страсть, страдание), от которого происходит слово «патология». То есть, страсть — это искажение, это патология человеческой души, болезнь ее.

Можно ли со страстями бороться с помощью здравого смысла, с помощью, скажем, психотерапии, с помощью здорового образа жизни? Можно, но не со всеми и не до конца. Все-таки, борьба со страстями — дело аскезы. Аскеза — это особое искусство. Человеку, не искушенному в этом искусстве, трудно бороться, поэтому аскетическая борьба со страстью — это удел учителей, здесь необходимо духовное руководство опытного человека.

Что мы можем сделать для себя конкретно? То, о чем мы сегодня говорили. Если мы владеем языком своих эмоций, значит, как минимум, от половины страстей мы уже можем себя чуточку застраховать. Если мы умеем выражать свои эмоциональные реакции, а не прячем их, боясь, что либо они выпадут из нашего повиновения, либо наделают каких-либо дел, что потом будет стыдно, или мы прячем их, потому что считаем, что какие-то чувства, какие-то эмоции являются запретными, неправильными, — тогда мы наживем себе страсти. Иными словами, осознанность помогает бороться со страстями, а подавление чувств ведет как раз к образованию страстей.

Значит, здоровый образ жизни, с эмоциональной точки зрения, — это выражение чувств, признание своих чувств, опознание их. Может быть, какие-то эмоции окажутся нам совсем неуправляемыми, — тогда это верный признак, симптом страсти. Если мы не можем сделать ничего со своим гневом, он в какие-то моменты нашей жизни вдруг так проявляется, что выходит из-под нашего повиновения — возможно, это и есть страсть. Может, за ней стоит объедение, или страх, или любовь к телевидению или к интернету, или еще что-нибудь.

Если не подвластны нам те чувства, которыми мы хотели бы управлять, видимо, это уже страсть и тут нужны другие средства, либо аскетические, либо психотерапевтические. Я думаю, что и то, и другое может быть всем вам в помощь. Конечно, психотерапия не занимается страстями, но помощь в развитии эмоционального интеллекта, в решении эмоциональных проблем бывает очень полезна как раз в преодолении своих страстей.

Вообще-то говоря, полностью избавиться от страстей удавалось только подвижникам. Мы в определенной степени остаемся во власти страстей до конца своих дней. Но есть много наших страстей, которые с возрастом просто-напросто потихонечку отживают, поскольку уменьшаются потребности человеческие и естественно, что страсти, выросшие на этих потребностях, сами по себе потихоньку умирают. Духовные страсти, такие как гордость, властолюбие, уныние, гордыня, могут оставаться до самых последних дней, и обидно, что мы не можем с ними никак совладать.

Православное искусство духовное, которое называется аскетикой, существует, и это опыт церкви. Жаль, что многие люди не могут этим воспользоваться. На мой взгляд, христианская психология — это как раз новое научное направление, которое стремится освоить огромный церковный аскетический опыт. Надеюсь, что так оно и будет. Надеюсь, что сегодняшняя лекция капельку смысла, капельку пользы в эту работу внесла.

Теперь ваши вопросы по тому, что мы сегодня здесь говорили.

Вопрос:

Отец Андрей, в духовной литературе часто встречается слово «душевность» и очень часто оно используется как ругательное. Часто по отношению к чувствам, к религиозным чувствам, духовным чувствам используется слово «прелесть». Не могли бы вы немножко прояснить грань между здоровыми чувствами, необходимыми каждому человеку, и этим отклонением?

Отец Андрей Лоргус:

Душевность не является признаком нездоровья. Душевность — это то, что может испытывать каждый человек. С духовной точки зрения, это нормальные проявления чувств, душевные чувства, но они относятся к нашим потребностям. В них нет ничего духовного, но в них нет ничего и греховного.

Прелесть — это, прежде всего, обман, это иллюзия, а человек отчасти несет ответственность за свои иллюзии. Из чего рождается эта ответственность? Как раз из того, что человек не знает, он буквально эмоционально неграмотен. Он не знает, что он чувствует, или он не знает, где границы его чувств. Такой человек не может распознать, где его голос, а где голос, ему внушенный, где он чувствует боль, а где он чувствует радость. Такой человек не может распознать, что ему приносит удовлетворение, действительно радостные какие-то вещи или боль. Например, есть люди, которые испытывают удовольствие от боли. Это называется мазохизм. Так вот неумение распознать в себе, от чего я получаю удовольствие, является почвой для возникновения прелести.

Прелесть — это обман, который я могу принять за особую чувственность, за особую чувствительность. Обман, который я могу воспринимать для себя как благодать. Иными словами, там, где в душе темно, где человек не осознает, что с ним происходит, там легко возникает прелесть.

У прелести может быть и внешняя причина, дьявольская, но это означает, что человек еще менее контролирует свое состояние души. Это признак душевного и духовного нездоровья.

Ольга Михайловна Красникова:

Нужно ли бороться с чувствами или все-таки стоит научиться их использовать правильно? Потому что чувства о чем-то нам сигнализируют, они о чем-то сообщают, и в этом смысле нет чувств плохих или хороших, но есть чувства, которые мы понимаем и используем по назначению сигналы, которые они нам несут, и чувства, которые мы еще не понимаем. Если вы испытываете физическую боль, стоит ли делать обезболивающий укол или стоит разобраться, с чем связана эта физическая боль? То же самое с неприятным эмоциональным состоянием: если оно возникло, стоит ли его подавлять или можно разобраться, из-за чего оно возникло? По сути, это такой психологический ликбез. То есть то, чему в идеале мы могли бы научиться в детстве от родителей, нам приходится осваивать уже во взрослом состоянии на уровне сознания, понимания и приходится иногда какое-то время переучиваться, напоминать себе: да, я с этим не буду бороться, но я с этим буду разбираться. Это не значит, что надо, например, зависть в себе взращивать, подогревать, любить ее в себе или принимать ее как некоторую данность («ну, вот я такая завистливая»). Это значит, что эту зависть надо в себе заметить, а дальше разобраться с ней. Но вот способы, как разбираться и в чем причина зависти, это уже большой, длинный разговор.

Вопрос:

Батюшка, есть такое понятие в православной тоже литературе, как «падшая чувственность», якобы мы не должны доверять своим чувствам. Можете что-то по этому поводу сказать?

Отец Андрей Лоргус:

Опять же, это вопрос про правильные и неправильные чувства, мы как бы возвращаемся к этому. Нет правильных или неправильных чувств, чувства — это сигнальные явления. Чувства нам о чем-то говорят. Если мы теряем чувственность, чувствительность, то мы идем вслепую. Слепой что делает? Он ощупывает дорог палкой и рукой. Бесчувственность — это идти вслепую, никак не ощупывая дорогу, то есть, совсем вслепую, поэтому чувства нам помогают опознать нечто.

Что такое падшие чувства? Это те же самые страсти. Это страстные чувства, это страстные эмоции, то есть, эмоции как часть этого клубка страсти, но опять же, здесь надо не самыми чувствами бороться, надо избавляться от страсти. А у страсти есть корень. До тех пор, пока мы не понимаем, в чем корень страсти, нельзя избавиться от этих чувств. Эти падшие чувства, они лишь только симптомы, проявления. Надо смотреть, что там в глубине. Невозможно избавиться от чувств, если страсть продолжает бушевать. Она в другом чем-то проявит себя, каким-то другим образом будет нам досаждать. Поэтому нельзя, нельзя добиться, чтобы в огороде не было сорняков, если вы не будете их вытаскивать с корнем. Да, со страстным чувствами и эмоциями надо что-то делать. Даже надо благодарить, что они есть. Они нам показывают, что там, внутри у нас неблагополучно. Это искусство, это очень сложно, но мы можем распознать это в себе, вы же себя хорошо знаете. Найдите, где и когда рождается это страстное состояние, на какой почве оно возникло, как возникло. Да, самоанализ здесь может помочь. Если не поможет, обращайтесь к опытным людям, к специалистам. Можете и сами. Корень всегда в нашем естестве, но не сама страсть, а корень ее. Корень — это всегда некоторая извращенная потребность.

Ольга Михайловна Красникова:

К сожалению, нам порой кажется, что мы других людей знаем лучше, чем себя. То есть, на себя мы обращаем меньше внимания. Если мы с собой не познакомимся и останемся для себя загадкой, то тогда сделать что-то очень сложно. По сути, психотерапия, — это путь возвращения к себе, путь знакомства с собой.

Вопрос:

Скажите, вот интуиция, чувство, — а потом включается разум. Где эта грань, как правильно понимать?

Отец Андрей Лоргус:

Грань между чем и чем?

Вопрос: Интуиция и чувства — это одно и то же?

Отец Андрей Лоргус:

Нет. Интуиция — это некоторое предварительное знание, про которое мы не можем сказать, откуда оно, с чем оно связано и что это такое. Может быть и эмоциональная интуиция, это вполне естественно, но ведь ограничиваться интуицией невозможно, она требует проверки, она требует удостоверения. Да, интуиция — это первое, что возникает в нашем сознании, а дальше от зрелой личности ожидается, что человек будет задумываться, искать, о чем говорит это чувство.

Вопрос:

Потом действительно включается разум и первое чувство, интуиция, а ты начинаешь разное дальше думать, взвешивать и уходишь от первого. Насколько можно доверять своей интуиции?

Вопрос:

Насколько нужно ее развивать, потому что многие рекомендуют ее развивать. С точки зрения христианской психологии нужно ее развивать или же именно контролировать и осознавать?

Отец Андрей Лоргус:

Вы знаете, я думаю, что интуиция развивается вместе с личностью и вместе с эмоциональным интеллектом, вместе с умственным интеллектом, развивается параллельно. Она развивается в результате нашего опыта. Есть, конечно, нечто мистическое в нашей душе, неоспоримо существует. Чем больше ваш духовный опыт, тем больше вы сможете доверять своей интуиции. Интуиция — это то, что проявляется до того, как включился разум, но это невозможно до той поры, пока вами руководят страсти. Страстный человек может переносить на интуицию все, что угодно и, естественно, попадать в различные трудные положения. Доверять интуиции человеку страстному опасно. Опытный, умудренный жизнью человек может доверять своей интуиции больше. Это ведь вопрос ваш внутренний. Очень трудно ответить на него извне, можете вы доверять интуиции или нет. Только вы это знаете, какова ваша интуиция, только ваш опыт может подсказать это.

Вопрос немножко в другом. Вы сказали, что потом включается разум. А что в разуме? В разуме навыки, общественные стереотипы, семейные, родовые стереотипы, поэтому разум разуму рознь. Все зависит от того, что там, в разуме, какие клише, какие навыки. Может быть, наоборот, разум помогает очистить здоровые чувства от нездоровых, зрелые от незрелых, понять, где моя эмоциональная реакция и моей ответственности здесь немного, а где уже мой эмоциональный навык, где я отвечаю за последствия своих решений. Тут уже разум.

Ольга Михайловна Красникова:

Интуиция — это некоторое предчувствие: «мне кажется, что будет так». Смотрите, как в некоторых случаях это нас может подвести. Например, у человека были какие-то эмоциональные, психологические травмы, и он привык, что его унижают. Он приходит в новое для себя сообщество, и ему кажется, у него есть такая интуиция, что и здесь его будут унижать. На самом деле, это просто его прошлый опыт в нем говорит. Он начинает вести себя, опасаясь, защищаясь, недоверяя. Тем самым провоцирует людей на какую-то реакцию и в итоге говорит: «ну, вот, я же был прав, интуиция меня не обманула — и здесь меня тоже унизили». Он не видит, что на самом деле, это не люди его изначально хотели унизить, а он сам своим поведением провоцирует на такое отношение к себе. В этом случае доверять такой интуиции, по меньшей мере, странно. Вопрос очень сложный, он такой объемный, что невозможно ответить, доверять или не доверять, потому что каждый случай, каждый человек — это отдельная история.

Отец Андрей Лоргус:

Я хочу напомнить, что христианство стоит на одной очень важной человеческой функции — осознанности. Именно православие делает осознанность, примат ума одним из главных инструментов аскетики. Все то, что живет у нас в темноте внутри, то есть, все то, что вытеснено, все то, что подавлено или каким-то образом скрыто, будет иметь свое притворное влияние на душу, на личность, будет разлагать ее изнутри. Поэтому православная аскеза стоит на осознанности. В высшем смысле слова это означает, что человек — хозяин своего внутреннего мира, и он знает все, что в нем внутри есть. Как добрый хозяин в доме, он знает, что у него в чулане и в подвале лежит. Он не всегда может им воспользоваться, но он знает, что оно там есть. Когда в доме у доброго хозяина все вещи знают свое место, они не отправляются в самостоятельное путешествие по дому и не вредят хозяевам. Такая метафора.

Вопрос:

Можно немножко уточнить, что называется контролем эмоций? Это их осознание? Осознание того, что это у меня есть, и оценка, не является ли это неадекватной реакцией?

Ольга Михайловна Красникова:

Да, осознанность и адекватное выражение, потому что, когда мы говорим, что эмоции надо выражать, мы отнюдь не призываем кричать, крушить и каким-то образом выплескивать эти эмоции на окружающих, это напряжение снимать. Поэтому мы и говорим: адекватное выражение, адекватные ситуации, адекватные внутреннему состоянию и адекватные тем людям, к которым эти эмоции относятся. Конечно, мы не можем сказать, что любое выражение эмоций — это хорошо. Если взрослая женщина бьет своего ребенка или кричит на него, пусть даже она плохо себя чувствует, ей тяжело, она устала, — это не повод срывать свое состояние на ребенке. Она должна выражать свою эмоцию, но она должна осознавать, где она, с кем она и как она это делает.

Отец Андрей Лоргус:

В контроль эмоций еще входит знание того, откуда они появляются, когда они появляются, и некое предчувствие (мы уже говорили про интуицию). Если мы знаем, в каких ситуациях мы можем испытать подобные эмоции, то мы, значит, будем этой ситуации избегать или наоборот провоцировать, если это необходимо. То есть, контроль — это умение предвидеть ситуации, в которых могут возникнуть внезапные чувства или нас могут захлестнуть сильные эмоции, и каким-то образом контролировать эти поступки и эти воздействия внутри себя. Если я знаю, что выпив рюмку-две, я начинаю быть злым, гневным или, наоборот, я начинаю плакать, то я уже знаю, где мне можно выпить эти две рюмки, а где нельзя, или вообще отказываюсь от них. Я уже знаю наперед, что может быть. Это тоже понятие контроля.

Вопрос: Иногда бывают такие ситуации, когда свои эмоции выражать вообще не нужно. Это не значит, что они подавляются, внутри мы их испытываем, можем осознать, но снаружи мы их не показываем.

Отец Андрей Лоргус:

Конечно, это решение. Если вы осознаете когда, как и с кем, при каких обстоятельствах вы выражаете свои эмоции, вы их контролируете, но вы должны понимать, что эмоции — сигнал, он о чем-то вам говорит. Если вы не принимаете это в расчет, рано или поздно это может привести к аффективному взрыву, вот о чем идет речь. Не всегда можно выражать эмоции, это верно, но мы должны понимать, как они возникают и зачем они возникают. У них всегда есть какой-то смысл, они сигнальные.

Ольга Михайловна Красникова:

Я обычно это называю «инструкция по применению себя». То есть, когда мы с собой познакомились, мы знаем, на что мы реагируем и какие вещи у нас вызывают не совсем адекватные реакции, тогда мы можем предупреждать людей, с которыми мы общаемся: «лучше сейчас меня не трогай», или «вот это мне скажи потом, когда я буду в более-менее спокойном состоянии», или «давай мы эту тему оставим и вернемся к ней завтра, после того, как мы отдохнем, подумаем», или «мне нужно побыть наедине». То есть, если мы это проговариваем, если мы себя знаем, если у нас есть такая «карта местности» своей внутренней жизни, тогда мы намного облегчаем свою собственную жизнь и общение с нами окружающих.

Отец Андрей Лоргус:

С духовной точки зрения, это развитие, это то, что нам не дано при рождении, понимаете? То есть, надо повзрослеть, и тогда мы можем мечтать о духовных чувствах. Если развитие личности задерживается, то тогда и духовное тоже задерживается. У ребенка только лишь начатки духовной жизни. Только у зрелой личности мы можем говорить о полной духовной жизни. Так что сначала развитие человечности, душевности, а потом духовности. Апостол Павел нам об этом говорил.

Если я правильно понимаю вас, то действительно есть необратимые изменения человеческой жизни, человеческой личности. Здесь нельзя говорить о том, что все у человека под контролем; конечно, нет. Стало быть, если это необратимые явления, горестные, трагические, то там и эмоциональное состояние соответствующее, и чувства, которые неизбывные. Конечно, трагедия в жизни человека никуда не денется: потеря близких, потеря здоровья, потеря возможности работать или еще что-нибудь. Но это не закрывает перед человеком духовного и психологического путей развития. Ведь мы знаем, как многие люди, лишенные в разном возрасте или в зрелости каких-то возможностей, те, кого мы называем инвалидами, продолжали духовно развиваться.

Обстоятельства горестные, в которых мы оказываемся, не являются тупиком и не препятствуют нашему духовному развитию никогда. Раз мы можем развиваться, мы можем ставить духовные задачи и достигать их. Спасибо.