Худой мир или добрая ссора? Почему конфликтуют супруги

Кажется, что все ссоры оттого, что мы разные. Я встаю рано, ты поздно, я люблю тратить, а ты копить. Быть разными — это хорошо, плохо или естественно? Что делать с нашими различиями? На эти вопросы в беседе с Анной Ершовой отвечает психолог Петр Дмитриевский, автор книги «Анатомия семейного конфликта. Победить или понять друг друга».

Больные темы

— Петр, часто в западных фильмах вижу, как герои с радостным узнаванием говорят друг другу что-то типа «И я тоже люблю пиццу на тонком тесте». Насколько важно то, что супруги похожи или не похожи в чем-то друг на друга?

— Очевидно, супруги не могут совпадать во всех вопросах. Мы женимся и выходим замуж не за зеркало, а за живого человека, и нам приходится иметь дело с различиями. Другое дело, как именно мы с ними совладаем: маршруты могут быть очень разные. Например, мы видим в зоопарке экзотическое животное, оно очень сильно отличается от нас, но это вызывает не конфликт, а любопытство или восторг.

— А почему у людей различия вызывают ярость или страх, а не воспринимаются как ресурс или что-то любопытное?

— Про это я расскажу на примере одной схемы. Представьте символическое изображение человеческой души в виде круга. В ней есть отколотые части, справа она отделена более основательно, двумя линиями, а слева одной. Есть разного рода запреты или потери части себя, справа более тяжелые, сложные случаи, а слева, за одной чертой, потери средней тяжести.

Вот пример ранений средней тяжести. Растет человек, и ему родители или обстоятельства дают понять, что спорт — не для него: «Не стоит тебе этим заниматься». Человек теряет часть себя, где есть интерес к спорту. Это более легкая ситуация, потому что барьер не слишком толстый.

А вот этот человек встречает девушку, которая говорит: «Поехали, я тебя научу кататься на горных лыжах». Даже если он испытывает опасения, то может поехать, научится кататься и будет в полном восторге. То, что он считал недоступным для себя, оказалось доступным. Это переживается как встреча с самим собой. Влюбленность часто окрыляет, потому что некоторые ранее отколотые части души возвращаются обратно, и мы становимся более цельными и разнообразными. Это вызывает много радости.

Но есть такие отколотые части души, которые повреждены более фундаментально. В пример я бы привел утверждение: «твои потребности не важны». Эти части отколоты намного ранее и более надежно, чем идея, что спорт не для тебя.

И когда мы выходим замуж или женимся, то помимо радости от воссоединения с отколотой частью души, которая отделена на схеме одной полосой, мы раз за разом «напарываемся» на границу, которая отделена двумя линиями, и застреваем там. Эти части души возвращаются домой значительно сложнее и труднее.

Например, человек, у которого ранение произошло именно в теме «твои потребности не важны», будет раз за разом натыкаться на действия и слова партнера, которые ему будет слышаться именно таким образом. Для кого-то другого это было бы не проблемой, даже если бы супруг такое напрямую сказал: женщина просто пожала бы плечами и ответила: «А мне кажется, что мои потребности важны». Но если у женщины здесь рана, она будет задета и разгневана и станет яростно сражаться за свои потребности и конфликтовать.

— То есть не различия важны при конфликте, а то, как мы их воспринимаем?

— Общая идея в том, что причина конфликта находится там, где мы сталкиваемся с партнерами и какими-то своими границами, за которыми находятся отколотые части души. И поэтому реагируем не дружелюбно, не с пониманием. Эти различия становятся не чем-то досадным или любопытным, а причиной для очень яростных атак, потому что там, на границе, очень больно.

Даже если мы уравновешенные и зрелые люди в остальных темах, в какой-то одной-двух-трех темах мы можем, особенно с близкими, вести себя по-детски. Но не потому, что мы плохие, а потому, что там сильно болит.

Ваши ожидания — ваши проблемы

— Теория, как всегда, понятна, но когда переходишь к практике, возникают вопросы. Например, один из супругов жаворонок, а второй сова, и первый его будит каждое утро, а второй первого — каждый вечер. Из-за этого конфликты. Ни один, ни другой не могут перестроиться. Какой может быть выход?

— Это ситуация, которая требует особого рассмотрения — потому что здесь начинают работать наши младенческие иллюзии всемогущества. Если бы речь шла про соседа, который шумит вечером, то мы бы с ним договаривались, торговались, вызывали бы полицию. Либо отчаялись бы и привыкли, что в этом доме, пока я не поменяю квартиру, будет так.

С мужьями и женами работают те же самые механизмы. Первый вариант — это просьба: «Не мог бы ты, несмотря на то, что тебе это неудобно, ложиться в другое время?» Второй пункт — это торг: «Чем бы я мог тебя заинтересовать, чтобы тебе захотелось идти мне навстречу?» Третий вариант — угрозы: «Будешь так делать — у тебя будут такие-то неприятности». Других вариантов человечество еще не придумало.

В близких отношениях есть иллюзия, что есть что-то еще, какая-то специальная отвертка, которая сделает так, что мне не нужно будет ни просить, ни торговаться, ни угрожать, а как-то все само решится. Это можно назвать неким хвостом младенческого всемогущества: сейчас я громко закричу, и мне все дадут.

— То есть ничего я не придумаю нового, и не будет ничего по-моему, а будет так, как мы договоримся?

— Стратегий только три. Соответственно партнер, если он проникнут к нам симпатией и состраданием, может пойти нам навстречу. В каких-то вопросах он делает, как мы хотим, потому что мы ему что-то посулили в ответ, а в каких-то — просто не желая испытывать неприятности, которые могут от нас исходить.

— А когда дело не в том, что мы разные, а в том, что к другому предъявляются какие-то ожидания? Например, папа всегда рано вставал и шел на пробежку. Женщина выходит замуж и предъявляет такое же требование мужу. А муж не бегает и вообще спорт не любит. Жена разочарована, отсюда конфликты. Как быть с нереализованными ожиданиями?

— Довольно часто причина, по которой мы находимся в браке, это причина социальная. То есть важны не наши отношения с мужьями и женами, а отношения с совершенно другими людьми. Часто наш брак — это некое сообщение родителям, что я у вас получился очень хороший ребенок. Женщина через мужа или мужчина через жену пытается добрать одобрения, которого ему не хватало ранее. Получается, что муж или жена сами как личности в этом проекте не так ценны. Скорее их ценность в том, что они помогают нам в наших отношениях с собственными родителями. Или мешают «докрутить» отношения с мамой и папой до признания ими меня взрослым и хорошим. Поэтому иногда и бывает много злости на супругов.

Помимо родителей есть еще круг бывших, которым мы своими текущими отношениями тоже время от времени что-то пытаемся доказать. Особенно если бывшие нас бросили, не оценили, то нынешние отношения будут «фигой», которую мы демонстрируем: «Смотри, моя жизнь сейчас намного лучше, чем с тобой».

А если моя жизнь внешне может иметь какие-то заусенцы, социально неодобряемые черты, то тоже получается, что партнер нам мешает доказать бывшим, как они были неправы в своем отвержении нас.

Чем лучше нам удастся отвернуть свое внимание от интенсивного спора и доказательства чего-то нашим родителям и бывшим и сосредоточиться на наших реальных отношениях с реальным партнером сегодня, тем меньше будет повода его обвинять и упрекать. Потому что тогда мы будем разбираться с целями и проектами, выработанными нашей парой. А что думают про нас родители и бывшие, будет не так существенно.

Вторая причина в том, что наше сознание склонно наделять достаточно нейтральные наблюдаемые стимулы какими-то очень обидными смыслами. Например, лежащий на диване уставший муж может одной женщиной так и восприниматься (просто муж устал), а другой — так, будто ее потребности для него ничего не значат, она для него пустое место, заботиться о ней ему неинтересно и так далее. Очень многое зависит от той части души, которая отвечает за придание смыслов тем входящим сигналам, которые поступают нам в мозг.

Взаимозависимость и взаимная поддержка

— Есть люди более тактильные, которые любят обниматься, а другие держат дистанцию. Или мужу хочется, чтобы о нем заботились, он с детства к этому привык. А жена не может ему этого дать, она росла по-другому. Его потребность оказывается ненасыщаемой. Как быть обоим?

— Да, так бывает. Если провести работу по «расшелушиванию» того, какой я смысл этому всему придаю, то можно прийти не к гневу, а к светлой печали. Например, муж меня не обнимает, но я понимаю, что это не потому, что он меня не любит. Можно в такие моменты огорчения вспоминать те эпизоды, в которые от ее мужчины исходило много симпатии и заботы. Как они вместе с ребенком ездили в зоопарк, как обрабатывали кусты на даче — все, что угодно. Тогда это досадное несовпадение будет восприниматься на фоне других важных символов, подтверждающих, что между супругами есть теплая связь. Можно, наконец, ходить на массаж, обнимать подруг и детей, чтобы восполнить свою недостачу.

Что касается потребности в заботе, то об этом нужно время от времени занудно напоминать, докучать, а не надеяться, что супруг сам вспомнит о вашей потребности. Если у человека будет достаточно сострадания и понимания, в каком дефиците в этой зоне находится его супруг, то, может быть, у него что-то начнет немного получаться. Пусть осознанно, через усилие. Но так произойдет смягчение.

— Есть мнение, что предъявление требований — путь к разводу. Если хотите жить в мире, то делать этого нельзя. Стоит ли предъявлять требования и в каком виде?

— В работе с супружескими парами мы время от времени встречаемся с одной из двух крайностей. Одни говорят: «Я не буду обращаться за помощью к супругу, когда мне что-то нужно, потому что не хочу ему досаждать своими просьбами». Такая стратегия вполне может привести к разводу, брать ее на вооружение я не рекомендую. Это ведет к созданию устойчивой структуры, где каждый сам стоит на ногах, развивает самостоятельность, автономию, возможность самому позаботиться о себе. Но здесь есть риск охлаждения и риск возникновения не очень теплой, скорее технической связи в семье.

Вторая крайность — когда координатором моего счастья целиком назначается супруг, а не я. Соответственно, если мне нехорошо, за это отвечает супруг, он должен получить список требований и выполнить их все как можно более качественно. А если он не соответствует этим требованиям, не заботится обо мне, то его нужно за это наказывать или бросить.

Мне кажется, сбалансированная система — та, где есть возможность и инструменты по самостабилизации, но также есть традиция просьб, обращения друг к другу за помощью. Конечно, вопрос в форме, но иногда приходится быть настойчивым и докучать друг другу. Раз мы друг друга выбрали, то можно и потерпеть — в том числе в своей требовательности и нужде.

— Как-то я была свидетелем разговора двух подруг. Одна говорит: «Мы поругались с мужем, муж на меня кричал. У нас в семье не было такого, мне это дико». И в ответ она получила: «Значит, ты его довела». Вот это «ты меня довела/довел» встречается очень часто…

— Правда в том, что близкие люди, супруги, в совершенстве владеют техникой нажимания на нужные кнопки. Если расспросить супругов, знают ли они больные точки друг друга и могут ли по заказу вывести партнера из себя, надежно организовать конфликт, то в основном выясняется, что могут. Если предположить, что это для чего-то будет нужно, то способы есть. Но и ответственность за собственный аффект с человека не снимается. Вся система административного и уголовного права говорит о том, что рассказ «как ужасно вели себя другие люди и этим вызвали мое административное или уголовное правонарушение» во многих случаях не рассматривается как серьезный аргумент.

Бороться с интерпретациями

— Бывает, что один супруг хочет услышать что-то ласковое, приятное. А другой работает, ему не до того. Но если он все бросит и выдавит «да, я тебя люблю, милая», — получается, что он делает то, чего от него хотят. Получается, что он неискренен и врет себе.

— Да, случается, что один из партнеров позиционирует себя как адепта идеологии предельной честности. Тем не менее такое свойство души, как великодушие, в браке никто не отменял. Ценность сострадания, сочувствия может входить в конфликт с ценностью предельной честности. Зная о том, как что-то ценно для другого, например, для партнерши получать иногда цветы или слышать какие-то конкретные слова, важно иметь великодушие и делать что-то приятное другому. Радуясь не тому, как я кристально честен с самим собой, а тому, что радуется другой. Радоваться за него, заражаясь удовольствием через его лицо, его глаза. Эта награда зачастую станет намного большей, чем гордость за то, что я тотально каждую секунду тождественен самому себе.

— Кажется иногда, что оттого, что мы ранимы, мы сами все делаем еще хуже. Допустим, муж возмущается: «Суп пересолен!» Моя реакция: «Тебе не нравится все, что я делаю! Что ты хочешь этим сказать? Конечно, твоей маме не нравится, поэтому и тебе!» А могу сказать: «Да, и правда пересолила. Ну не ешь, вот котлета». Что нужно для того, чтобы быть таким уверенным в себе?

— Снова вспомним универсальную общечеловеческую младенческую схему: «Мне плохо, следовательно, он — плохой, его нужно наказать или отвергнуть». А в обратную сторону это работает так, что если меня обвиняют, следовательно, это надо мной нависла угроза наказания или отвержения. Этот внутренний дискомфорт приводит к встречной атаке, он разряжается через наказание преступника. Для жизни в паре это грустный способ мышления.

Чтобы перейти на уровень полезного мышления, нужно думать иначе. Мне плохо, следовательно, мне нужно придумать, как улучшить свое состояние. Или через помощь супруга, или самостоятельно. Соответственно, если меня обвиняют, значит, партнеру плохо. Это совсем другая логика. И по ней мне не нужно защищаться и нападать.

В приведенном примере про суп: если бы жена не оказалась сильно задета, эта история не попала бы в ее больную точку, она не решила бы, что она ужасный человек. «Пересолено, значит, ты очень этим расстроен? Похоже, это для тебя многое значит? Может, тебе показалось, что я недостаточно внимательна к тебе и не обращаю внимания на твои интересы?» — так бы она ответила. Если в меня летит упрек, я бы попробовал разглядеть в нем не столько нападение на меня, сколько сигнал о страдании моего партнера.

— А со стороны супруга?

— Если у мужа из-за пересоленного супа возникло большое возмущение и даже ярость, то и он мог бы замедлиться в этом процессе и подумать: почему он так зол, что с ним происходит? На что именно такой болью отозвалась моя душа, что я такое значение придаю пересоленному супу? Какой в этом смысл? Скорее всего, там будет что-то про невнимательность, про «я для нее никто, пустое место».

А когда возникает отсылка к матери, то это более грустный для пары контекст. Возможно, муж в этих отношениях во многом для того, чтобы утешать маму и показывать ей, что с ним все в порядке. Основной адресат такого брака не жена, а мама. С этим тоже нужно разбираться, поскольку партнер всегда будет нам мешать радоваться и что-то доказывать маме или бывшим. Тут я бы подумал: «Если мне так важно сравнение моей жены с моей мамой, то какое место в моей жизни занимает жена, а какое мама? Не перепутал ли я случайно что-нибудь?»

— Кажется, это типичная мужская логика по поводу этого несчастного супа, пересоленного случайно.

— Действительно, это могло произойти случайно. Жена, допустим, отвлеклась на экзамен по математике у сына и никакого оскорбительного значения в свои замечания не вкладывала. Важно учиться ставить под сомнение наши интерпретации. Наша психика, которая в других областях очень богата, разнообразна, способна ценить поэзию, разбираться в тонкостях музыкальных стилей, в этом месте может быть устроена очень грубо и примитивно. Начинает интерпретировать реальность черно-бело. Через какое-то время человек может даже сам удивиться, насколько у него примитивно пространство трактовок в этом месте.

Договор с возможностью пересмотра

— Бывают ситуации, когда ты что-то постоянно критикуешь, не принимая в этом никакого участия. Например, муж следит за дачным домом, чтобы там все работало и он не развалился. А жене кажется, что все он делает неправильно. Не вкладывая в это своего труда, она критикует и выдает ценные указания. Как быть?

— В теме ответственности есть две подтемы. Первая — это то, о чем мы реально договаривались. Это ответственность как результат соглашения двух людей с возможностью пересмотра этого договора. Например, ты отвечаешь за дымящую печку, но я вижу, что за месяц проблема так и не решена, — что мы будем делать в этом случае? В решении домашних конфликтов по поводу неповешенных полок хорошо помогает отрасль сервиса. Жена может сказать: «Даю тебе три недели на то, чтобы повесить эти полки, а если нет, то вызову мастера за 2000 рублей из нашего бюджета».

Вторая подтема — это ответственность человека перед самим собой. Иногда очень хочется, чтобы за меня это сделал кто-то другой, особенно что-то трудное и неприятное. И тогда сориентироваться поможет вопрос самому себе: «Сколько я могу потерпеть, прежде чем решу, что на помощь этого человека в этом вопросе положиться невозможно и что придется все делать самому или обращаться к наемной рабочей силе?» Здесь то же самое большое искушение превратить все в схему «мне плохо или трудно, следовательно, ты плохой».

Наш общий ребус

— Иногда мы не умеем высказывать свои претензии или считаем, что этого делать не нужно. Недовольство друг другом может копиться и выливаться в ярость и жесткий конфликт, после чего супруги жалеют, что это произошло. Мирятся и извиняются, отзывают свои претензии. И цель не достигается! Хорошо или плохо конфликтовать? Как ссориться экологично?

— На сложных супружеских консультациях бывает очень жаль, что супруги не обратились раньше и сами не высказали друг другу какие-то вопросы и претензии. Уже столько в паре накопилось взаимного отвращения, что чинить связь бывает очень сложно. Иногда даже невозможно. Поэтому лучше, чтобы какие-то формы конфронтации в паре были. Чтобы в паре было легально быть в чем-то несогласными, чем-то отличаться.

Есть миф о большой и светлой любви. Вот об этой пицце на тонком тесте, которую обязательно должны любить оба партнера. И, обнаружив какие-то свои различия или недовольства, партнеры пугаются, не знают, что с этим делать, и не выходят на контакт, боясь разочаровать и себя, и другого. Предъявлять разность, конфликтовать и конфронтировать в той или иной форме, конечно, нужно. То, что мы не совпадаем, нужно воспринимать не как однозначное свидетельство, что второй — негодяй. Нужно помнить, что глубинная младенческая форма мышления будет подталкивать именно к этому выводу.

Но то, что мы не совпадаем, — это не порок партнера, а наш общий ребус. Лучше относиться к этому, как если бы мы были двумя руководителями, соучредителями какой-то организации. У нас что-то не клеится в делах — и мы вдвоем это решаем, стараясь не скатиться на младенческую матрицу. Слово «ребус» я бы держал в голове в качестве ориентира.

Беседовала Анна Ершова

Текст подготовила Наталия Щукина