Ответ на вызов Стивена Хокинга

«Ответ на вызов Стивена Хокинга» — несколько глав из книги Валентина Велчева «Вера и наука», посвященной полемике с книгой Стивена а и Ленарда Млодинова «Высший замысел». Здесь вы найдете следующие главы: «Философия науки», «Критика диалектического материализма» (микрокосм и макрокосм), «Время в науке и Библии», «Где лежат корни современной науки». Источник электронной публикации — «Православие: Болгария».

• Часть I: Философия науки
• Часть II: Критика диалектического материализма в науке – микрокосмос (1)
• Часть II: Критика диалектического материализма в науке – микрокосмос (2)
• Часть III: Критика диалектического материализма в науке – макрокосмос
• Часть IV: Время в науке и Библии
• Часть V: Где лежат корни современной науки

Часть I: Философия науки

В 2010 году вышла книга ”Высший замысел” знаменитого британского космолога и популяризатора науки Стивена Хокинга, написанная в соавторстве с американским физиком Ленардом Млодиновым. Книга успела вызвать бурную реакцию религиозных лидеров [1] еще до своего выхода в свет благодаря намекам авторов на то, что в ней они сумели опровергнуть сэра Исаака Ньютона, утверждавшего, что Вселенная не могла возникнуть из хаоса, а является делом всемогущей Божьей десницы.

По словам Питера Галисона: ”Любой автор позавидовал бы Хокингу и Млодинову за внимание, оказанное их книге ”Высший замысел” со стороны архиепископа Кентерберийского, главного раввина и председателя Совета мусульман Великобритании. Все трое ищут теоретические ”оружия”, которые помогли бы им оказать отпор утверждениям обоих физиков, в своем общем труде расшатывающих убежденность верующих в существовании Бога” [2].

Привожу заключение Хокинга из конца книги: ”Ибо есть закон, такой же, как закон гравитации, по которому Вселенная может создать и создает себя из ничего. Спонтанное возникновение – вот причина того, что есть нечто, а не ничто, и ответ на вопрос, почему существует Вселенная и существуем мы сами. Нет необходимости прибегать к услугам Бога, который развернул бы Свои планы и задействовал Вселенную” [3].

Ряд других исследователей также присоединяются к указанной точке зрения, считая, что наука служит сильнейшим противоядием от ретроградного философского и религиозного мышления. Известный физик Лоренс Краус даже советует: ”Забудьте об Иисусе! Звезды умерли, чтобы родились вы” [4].

Мы поднимаем ”брошенную перчатку” и постараемся ответить на вызов, брошенный христианству натуралистами среди современных ученых.

Как бы парадоксально это ни звучало, но, по словам одного моего знакомого астронома, “именно ученые с христианскими убеждениями создали так называемый ”методический материализм“, который применяет наблюдение и эксперимент и отдает предпочтение естественным объяснениям феноменов природы“. Деятели Просвещения, боровшиеся с Церковью, а затем и ряд атеистически настроенных мыслителей постепенно превратили этот подход в идеологический, т.е. поставили знак равенства между материализмом и наукой. Но осмелимся отметить, что задача науки скорее не столько в нахождении естественных причин явлений, сколько в раскрытии объективных истин о вещах в действительности.

Воспользуюсь парафразой классического примера Уильяма Пейли с часами. Какой-то умелый мастер изобрел первые карманные часы, но потерял их, гуляя по лесу. Вы натыкаетесь на красивый, сделанный из меди предмет, открываете его и внимательно рассматриваете его части. В конце концов вы понимаете, что все его механизмы настроены так, чтобы он с большой точностью показывал время. Тогда вы решаете показать находку вашему знакомому профессору, чтобы он объяснил вам, как она возникла. Находите его в кабинете, разговаривающим со своим коллегой. После долгих размышлений, он начинает свое объяснение так: ”Вы открыли эту вещь в природе, следовательно она ее и создала. Этот предмет возник в результате продолжительной и сложной эволюции меди“. И теория начинается: ”В начале Земля формировалась как планета в гигантском газо-пылевом облаке, который уплотнялся […] и была разогрета до тысяч градусов. При ее медленном остывании медь выделилась из других веществ в виде чистого металла вследствие различия в их точках отвердевания […]. Особый вид кристаллизации привел к тому, что атомы меди образовали различные пружинки, зубчатые колесики, винтики, циферблаты и стрелки. Первичная материя была полна ими […]. Сложным образом они группировались в часовой механизм и в результате чего-то похожего на ”естественный отбор“ оставались существовать более точные, пока не получился этот вид, который очень точно определяет время“.

“Но возможность случайного образования этого предмета в природе пренебрежимо мала, – возражает другой профессор, – почему в таком случае не допустить, что он был изготовлен разумным создателем?“

Что получается на практике? Если критерием научности является нахождение естественных причин происхождения всего, то тогда первое объяснение научно, но неверно. А второе – верно, но не научно.

Поэтому не лучше ли принять, что на самом деле задачей науки является открытие объективной истины?Тогда все становится на свое место. Там, где действуют природные явления и законы, вещи будут объяснены с их помощью, а там, где имело место разумное вмешательство, оно должно быть признано. Стрелки часов движутся посредством эластичной силы пружины, но сами часы не появились в результате ”сложной эволюции меди“. По аналогии все процессы в природе имеют естественные причины, но она как целое не является ли делом искусного Творца?

А сейчас постарайтесь войти в роль гениального ученого. Вы сделали великое открытие, на базе которого сконструировали, например, двигатель с очень высоким коэффициентом полезного действия. Вы представляете свою теоретическую разработку и модель двигателя в соответствующую патентную комиссию на одобрение. Вам говорят, что назначат подходящего эксперта, который рассмотрит вашу работу. После соответствующей проверки вы с глубоким удивлением слышите от него следующее:

– Теоретическая постановка правильна и не противоречит природным законам. Практические испытания также показали, что двигатель действительно обладает указанными свойствами. Но мы не можем быть уверены, что все это сделано вами, потому что могло возникнуть и случайно.

– Как это? – недоумеваете вы.

– Очень просто. Например, возможно, что кошка пробежала по клавишам вашей пишущей машинки, в результате чего на бумаге появилась идея этого изобретения. Какой-нибудь взрыв в вашей мастерской также мог стать причиной появления представленного двигателя.

– Да что вы такое говорите? – все больше возмущаетесь вы. – Разве вы не понимаете, что я обладаю интеллектуальным потенциалом и физической способностью создать эти вещи, и что следовательно вероятность того, что я их автор, составляет сто процентов? А вероятность их случайного возникновения пренебрежимо мала. Кроме того, есть много свидетелей, которые видели, как я работал над ними.

– Видите ли, возможно, что события, на которые я вам указал, случились раньше. Вы только повторили все перед другими людьми, чтобы уверить их, что вы истинный изобретатель машины.

– Чтобы осуществилась ничтожно малая случайность, необходимо длительное время, – не отступаете вы.

– Не обязательно. По теории вероятности она может реализоваться и с первого раза. Более того, если принять современное представление о Мультивселенной [5], то тогда все в каком-нибудь из бесчисленных миров кошка сможет написать научную статью, а двигатель самосконструируется из энергии взрыва. По спонтанно возникшему мосту между вселенными вы могли получить изобретение, подобно почтовой посылке, прямо в ваш дом.

Выслушав внимательно обе стороны, комиссия постановила:

– Пока существует даже ничтожная вероятность того, что все возникло случайно, мы не можем быть уверены в вашем авторстве.

Тогда вам в голову приходит блестящий ответ:

– В таком случае вы наверное скажете, что и все достижения человечества, которые считаются продуктами нашей сознательной деятельности, может быть, возникли случайно. Согласно вашей логике, люди, претендующие на их создание, должны отказаться от своих авторских прав, от званий, и вернуть полученные вознаграждения. Согласны ли вы сделать это?

Материалисты, однако, всегда стремились распространить мнение, что раз существует даже бесконечно малая вероятность случайного возникновения мира, то она обязательно осуществилась на практике. Но согласны ли они, чтобы их самих мерили той же мерой? Раз есть вероятность, что достижения нашей цивилизации случайны, то, согласно вышеуказанным рассуждениям, нельзя доказать, что они сами вообще что-то создали. Но если так, то какие же это ученые? И можно ли в таком случае им верить?

Другими словами: если теория Мультивселенной объясняет разумный план в природе без вмешательства Бога, то тогда ее с тем же успехом можно применить и к происхождению всех артефактов, т.е. становится абсолютно невозможным доказать наличие и человеческого разума.

Более того, здесь стоит подчеркнуть одно исключительно важное обстоятельство. Обратите внимание на то, что все это время существует стопроцентная возможность того, что ученый на самом деле изобрел свой двигатель. Таким же образом возможность того, что разумный и всемогущий Бог создал этот прекрасно устроенный мир, всегда остается в полной силе, из-за чего никто никогда не мог пошатнуть веру в Сотворение и на миллиметр.

Стивен Хокинг косвенно признает этот факт, поскольку всегда употребляет слова ”нет необходимости в Боге”, но нигде не заявляет ”нет Бога”. Несмотря на всеобщую убежденность в обратном, книга ”Высший замысел” вообще не опровергает существование Бога. В сущности приравнивание фразы ”нет необходимости в Боге” к заключению ”нет Бога” было неправомерной интерпретацией СМИ, ищущих главным образом сенсаций!

Натуралисты постоянно стараются затушевать то обстоятельство, что возможность того, что Бог является действительным Автором мироздания, остается всегда стопроцентной и никто не в состоянии опровергнуть это. Все, о чем они рассуждают – есть ли вообще какая-нибудь возможность того, что Вселенная самосконструировалась из хаотического кипения вакуума.

Но кто-нибудь может возразить: ”В отличие от ученого-изобретателя двигателя, Бог трансцендентен и мы не можем быть уверены в Его существовании”. Здесь надо, однако, отметить то, что другие вселенные, с помощью которых натуралисты пытаются выровнять результат – показать стопроцентную возможность спонтанного возникновения подходящей среды для жизни и разума – также находятся вне охвата нашей измерительной аппаратуры. То есть и их все еще никто не видел или регистрировал (и вряд ли это вообще когда-нибудь станет возможным!).

Ряд ученых не приемлет концепцию Мультивселенной в качестве объяснения антропного принципа. Процитируем некоторых из них. Космолог Эдуард Гаррисон делает следующий вывод: “По всему видно, что тонкая настройка Вселенной свидетельствует о Божественном планировании. Выбирайте сами: слепая случайность, которая требует множество вселенных, или планирование, которое требует только одну […] Многие ученые – если они готовы признать свои взгляды – склоняются к теологическому объяснению” [6].

Оксфордский философ Ричард Суинберн предельно ясен: ”Постулировать триллион триллионов других вселенных вместо только одного Бога, чтобы объяснить упорядоченность нашей Вселенной, выглядит как верх иррациональности” [7].

Рюдигер Ваас пишет: ”Разумеется, всегда можно утверждать, что существуют иные вселенные, причинно строго отделенные друг от друга, но они не имеют никакой объяснительной ценности и утверждения об их существовании не могут быть мотивированы какой бы то ни было научной пользой” [8].

То есть в теологии требуется только один Бог и одна единственная Вселенная, и при этом ”бритва Оккама” ”вырезает” более сложное и неприемлемое объяснение о Мультивселенной.

В науке признание возможности сверхъестественного вмешательства считается равносильной отказу от познания. Действительно, когда Бог совершает чудеса, они связаны с некоторым нарушением природных законов, вследствие чего подобные явления не могут быть повторены и изучены в наших лабораториях. Создание пространственно-временного континуума ex nihilo является резким нарушением закона сохранения энергии и из-за недоказуемости этого акта философы вынуждены принять первичность сознания или материи в виде постулата. Человек производит изделия, которые не могут возникнуть посредством естественных процессов, но в то же время наша деятельность находится в согласии с природными законами. В некоторых случаях Бог делает то же самое и это позволяет нам применить метод аналогии в поиске ответа на вопрос о происхождении мироздания.

Приведем большую цитату из статьи ”В поисках разумных причин” американского физико-химика и историка науки Ч. Такстона:

”Хотя как естественные, так и разумные причины устанавливаются посредством опыта, современная эмпирическая наука о природе обычно признает только естественные причины. Является ли это предрассудком ученых или каким-то заговором по устранению разумных причин? Ни в коей мере. Наука допускает любую причину, естественную или разумную,  о которой свидетельствует однородный чувственный опыт [9].

В истории современной науки, однако, однородный опыт связывает только естественные причины с закономерно повторяемыми событиями. Вот почему мы не включаем в науку разумные причины. Но это не запрет. Если разумные причины можно было бы связать с повторяемыми событиями, то они были бы допустимыми в науке.

Нет оснований приписывать причину – естественную или разумную – какому бы то ни было явлению в качестве заместителя однородного опыта. В качестве примера предположим, что мы детективы, расследующие смерть человека. Убийство ли это или естественная смерть? Мы не знаем заранее ответа. Нужно расследовать этот случай. Если бы некий детектив уже в начале своего расследования объявил, что человеческая смерть может быть только естественной, мы бы возразили, что это накладывает неправомерные ограничения на возможные причины. Раз мы надеемся установить посредством нашего расследования, вызвана ли смерть разумной причиной (убийством) или была естественной, то нам необходим метод работы, одинаково открытый для обоих объьяснений. Нам нужен метод, который позволит установить с возможно наибольшей вероятностью, что же в сущности случилось.

Как видим, во всей истории экспериментальной науки повторяемые события связаны с естественными причинами. Другие события, особенно такие, как возникновение чего-то, не являются повторяемыми и могут быть уникальными. Нам нужна методология, которая может преодолеть априорную связь с причиной и которая даст нам критерии для одновременного рассмотрения случающегося по естественной причине и случающегося по разумной причине.

Как мы могли бы принять решение в пользу разумной причины для некоторого события в прошлом? В принципе для установления разумной причины мы используем тот же метод, который используется и для естественной причины, т.е. однородный чувственный опыт. Это так называемый метод аналогии.

В ХІХ в. астроном Джон Гершель дополнительно развил метод аналогии: ”Если аналогия между двумя явлениями очень близка и поразительна и в то же время причина одного из них очевидна, то вряд ли возможно отвергнуть наличие аналогичной причины и для второго явления, хотя это само по себе не очевидно” [10]. Ученые рассчитывают на этот метод уже более 150 лет. Огромный успех науки является хотя бы частичной его аттестацией. […]

В качестве наглядного примера для метода аналогии рассмотрим археологию. Принцип аналогии часто используется в археологии для определения того, имеет ли то или другое открытие разумную причину. При этом рассуждают следующим образом: В современной жизни мы видим ремесленника, делающего керамические изделия. Следовательно, когда мы при раскопках какого-нибудь кургана в Месопотамии обнаруживаем разбитый горшок, то можем заключить, что его произвел такой же ремесленник-гончар. […]

Между прочим, такой же аргументации придерживаются и астрономы, когда ищут в Космосе разумную жизнь. Это обычная практика для коллективов НАСА, когда они обрабатывают данные о планетах и их лунах. Эти коллективы используют различные критерии для  доказательства разумной жизни на планетах – наличие какого-нибудь отличительного знака на продукте с разумным источником. […]

Астроном Карл Сейган утверждает, что даже одно единственное послание из космоса установило бы существование внеземной жизни. Он пишет: ”Есть и другие люди, которые верят, что наши проблемы разрешимы, что человечество находится еще на стадии детства и в недалеком будущем мы вырастем. Одно единственное послание из Космоса показало бы, что возможно пережить такое технологическое юношество. Цивилизация, которая посылает такие сигналы, все же уцелела“ [11].

Если мы действительно обнаружим радиоволны с характерными чертами разумного послания, то не будет ли у нас оснований считать, что их источником является разумное существо, основываясь на аналогии с посланиями, о которых мы по опыту знаем, что они исходят от разумных существ, а именно от людей? Другими словами, метод аналогии мог бы регистрировать не только человеческую разумность, но и разумность вообще”, – заключает Такстон [12].

Попробуем вывести несколько простых принципов, характеризующих нашу умственную и творческую деятельность, и посмотрим, наблюдаются ли они в строении мироздания и живых существ.

Во-первых. Обеспечение подходящих параметров для работы одной системы сравнительно легко исполнить. Мы предварительно вычисляем оптимальные условия протекания производственных процессов, после чего настраиваем приборы для поддержания их постоянными. Аналогичным образом выбраны и установлены необходимые константы, законы и взаимодействия для функционирования Вселенной, живых существ и человека.

Во-вторых. Для интеллекта не представляет никакого труда реализовать процессы с бесконечно малой вероятностью осуществления. Автомобиль – произведение нашего разума. Может ли он возникнуть в результате действия природных стихий? Рассмотрим тольку одну часть двигателя – например цилиндр. Какова вероятность случайного возникновения поршня для него с подходящей формой и размерами? Элементарные рассуждения показывают, что она составляет

потому что существует бесконечное множество форм и размеров. А если цилиндр также должен появиться аналогичным образом, оба элемента должны быть сочленены и система должна работать, то общая вероятность такого события составит

т.е. меньше ”абсолютного ноля”. Инженер, однако, может определить без особых усилий из бесконечного числа возможностей подходящие параметры и, произведя определенные расчеты, сконструировать вышеуказанные изделия. (Мы все же редко осознаем необыкновенные способности нашего ума!) Во второй части мы установим, что вероятность случайного появления вселенной также составляет

но дальнейшее построение окружающей нас действительности гораздо сложнее. Другими словами, для сознательного Бога имеется стопроцентная возможность сотворить мир, в то время, как для слепого случая (“часовщика” – по выражению Р. Докинса) нет никакой перспективы справиться с подобным заданием.

В-третьих. Когда мы проектируем мост, здание, машину и т.д., или даже стремимся создать научную модель какого-либо интеллектуального явления, мы пользуемся законами логики и математики, чтобы обосновать правдивость наших рассуждений. То, что материальная и абстрактная реальность и их поведение могут быть описаны с помощью математики, говорит о том, что в ее символических формулах в сущности скрыта информация, выражающая замысел их автора. Итальянский математик Марио Ливио в одном месте пишет: “Не без основания математика считается единственной наукой, которую Бог благоволил даровать человечеству. Доказательством этого является обстоятельство, что Великая книга сотворенного мира выглядит педантично написанной на языке математики, что законы, которые управляют всем вокруг нас, от движения планет до торгов на фондовых биржах, обладают кристально ясной математической формой” [13].

В-четвертых. Самые сложные изделия в нашей практике –компьютры, роботизованные машины, аппараты с искусственным интелектом и т.д. – являются в сущности комплексными системами, выстроенными из множества иерархически организованных и взаимодействующих друг с другом подсистем. Самые низшие уровни организации здесь являются основными “строительными кубиками”  системы. Группа таких строительных кубиков составляет подсистему более выского уровня. Несколько таких подсистем могут образовывать подсистему еще более высокого уровня и так далее, пока дело не дойдет до образования целостной структуры. Каждый уровень организации можно рассматривать как нечто относительно независимое и самостоятельное, а его свойства представляют качественный скачок и не могут сводиться к механическому сложению свойств предшествующих уровней. По словам Аристотеля: “Целое больше, чем сумма его частей”. Самое удивительное в том, что и в природе наблюдается тот же иерархический принцип – элементарные частицы, атомы, молекулы, клетки, ткани, органы и системы, образующие целостный организм. Человеческий индивидуум, к примеру, составлен из упомянутых подсистем, при чем сознательный уровень является чем-то радикально новым и не может быть сведен к биологическому, а тот, в свою очередь – к химическому, физическому и т.д. Можно принять, что в основе всего стоят квантовые явления, руководящие поведением частиц, но если идти вверх, то, хотя единство сохраняется, дело доходит до качественно новых уровней организации. Как удачно выразился Ян Барбер: ”Существование любого объекта определяется его взаимодействиями с другими объектами и его участием в более общих системах. Без этих холистических квантовых явлений не было бы ни химических свойств… ни ядерной энергии, ни жизни” [14].

В-пятых. Сам по себе футбольный мяч не может изменить свое состояние покоя или направление своего движения. Но игроки могут придать ему определенную скорость и направление согласно своему желанию. Таким же образом не существует и никакого препятствия, чтобы разумный и всемогущий Творец после создания небесных тел “запустил их по их орбитам4 (согласно выражению Ньютона).

Вспомним парадокс, который существует в нашей Солнечной системе: Масса всех планет – едва 1/750 от массы Солнца, но при распределении общего момента количества движения (момента импульса) свыше 98% приходится на планеты и менее 2% – на Солнце. Возможно ли естественным путем дойти до такого вопиющего нарушения момента импульса или же необходимо дополнительное разумное вмешательство? А ведь если окажется, что хотя бы одна структура нашего мира образована не благодаря действию природных законов, то это обязательно докажет наличие разумного Создателя (перефразирую Сейгана).

В-шестых. Немецкий профессор информатики Вернер Гит заявляет следующее: ”К каждой информации сущностно принадлежат следующие иерархические уровни: синтаксис (код, грамматика), семантика (значение), прагматика (действие) и апобетика (результат, цель). Эти категории нематериальны по своей сути […]. То есть информация не является вероятностным понятием, хотя знаки можно рассматривать и со статистической точки зрения (как в теории Шеннона)”. Далее он продолжает: ”Информация является всегда чем-то установленным и возникает только в результате волевого акта (намерения, интуиции, планирования). Или, говоря другими словами: в начале каждой информации стоит ее планирование духовным источником (передатчиком)” [15]. Таким образом, вопрос о происхождении генетического кода и его трансляции получает наилучший возможный ответ.

В-седьмых. Давайте на мгновение решим, что мы не знаем, как появились автомобили. Однажды мы приходим в автосалон, где представлены радличные марки легковых машин – от первых до последних моделей. Какой вывод мы сделаем, если будем исходить из современных научных предпосылок, по которым требуется искать только естественные причины для происхождения вещей? Имея в виду все более усложняющуюся организацию, мы можем предположить, что все это разнообразие форм получилось в результате продолжительной и сложно разветвляющейся эволюции. То есть сходство в их устройстве и функциях может заставить нас прийти к совершенно неправильному заключению. Если, однако, мы будем следовать другой логике, то придем к выводу, что даже такие простые системы не могут возникнуть посредством случайных процессов (и естественного отбора!), и необходима целенаправленная разумная деятельность. В таком случае, почему не допустить, что растения и животные также ”созданы по своим видам“ – вывод, который подтверждается полным отсутствием переходных форм.

Разумеется, аналогия – все еще не доказательство, но среди ученых распространен взгляд, что если ты ходишь, как лев, выглядишь, как лев и рычишь, как лев, то ты скорее всего лев. То есть если так много признаков в природе свидетельствуют о разумном плане, то по всей вероятности мир – дело разумного Планировщика.

Хокинг и Mлодинов признают в своей книге: ”Недавнее открытие тончайшей настройки столь многих законов природы может привести некоторых ученых обратно к идее, что этот великий план является делом некоего великого Планировщика“ [16].

Выходит, что авторы одобряют М-теорию [17] и космологическую модель Мультивселенной, которые на практике недоказуемы, в основном для того, чтобы предохранить ученых от принятия ереси о великом Планировщике.

И еще: заметьте, что даже вывод ”нет необходимости в Боге” становится соверешенно спекулятивным, так как, чтобы дойти до него, Хокинг и Mлодинов ссылаются на теории, которые не только не подтверждены, но и вряд ли когда-нибудь станет возможной их эмпирическая проверка!

Философ Дэвид Юм, живший в ХVІІІ веке, – одна из самых влиятельных личностей шотландского Просвещения. Основными чертами его творчества являются скептицизм и натурализм, т.е. совсем невозможно упрекнуть его в пристрастии к христианству. В одном известном месте своей книги ”Диалоги о естественной религии” Юм проводит аналогию между человеческим и Божественным разумом.

Клинтес, один из героев его книги, говорит: ”Оглянитесь и посмотрите на окружащий мир. Вникните в его целостность и в каждую отдельную его часть. Вы откроете, что он не есть ничто иное как огромная машина, разделенная на бесконечное число более мелких машин, которые в свою очередь подлежат последующему разделению до степени, не поддающейся человеческому восприятию и способности проследить и объяснить. Все эти разнообразные машины и даже самые миниатюрные их части согласованы между собой с точностью, вызывающей восторг каждого, кто когда-либо всматривался в них. Внимательная приспособленность средств к целям во всей природе напоминает, хотя и многократно превосходит, произведения человеческого […] ума. Поэтому, так как следствия подобны, мы приходим к заключению […], что и причины подобны, и что Автор Природы каким-то образом подобен человеческому уму, хотя обладает неизмеримо большими способностями, пропорциональными величественной работе, которую Он совершил“ [18]. В данном случае Юм рассуждает с точки зрения знаний ХVІІІ века, когда природу уподобляли огромной машине.

Британский астроном Джеймс Джинс далее развивает этот тезис в соответствии с точкой зрения современной науки: “Явления во Вселенной происходят не в соответствии с механическими принципами, как считалось ранее, а в согласии с чисто математическими принципами. Сравнение природы с огромной машиной неправомерно, так как поток научного познания говорит о немеханической действительности. Вселенная начинает походить больше на великую мысль, чем на великую машину. Раз мир есть мир мысли, то это должна быть мысль некоего Существа, Которое мыслит, и Его творение должно было быть актом мысли этого мыслящего существа. Мы, ученые, начинаем думать, что Творцом и Правителем в царстве материи является Дух. Современные научные теории заставляют вас рассуждать о Создателе мира, который работает вне времени и пространства. Вселенная дает нам доказательства наличия контролирующей силы, которая работала с определенной целью и имела что-то общее с человеческим умом“ [19].

То же заявляет и ряд других ученых.

Ричард Левонтин, генетик из Гарвардского университета, признает, что натурализм навязан науке искусственно: ”Не то, чтобы методы и институты науки вынуждают нас каким-то образом принимать материальное объяснение феноменального мира, напротив – так как мы априори принимаем материальные причины, то вынуждены создавать исследовательский аппарат и понятия, которые производят материальные объяснения“ [20].

Поэтому не наступило ли время порвать с установившейся натуралистической парадигмой и признать, что объекты и явления в природе также могут иметь разумную Причину своего генезиса?

Натуралисты считают, что эволюция – универсальное явление, из-за чего она совсем закономерно должна была породить очаги жизни и на других планетах в космосе. По всему миру исследователи, в рамках проекта SETI, сканировали небо в поисках сигналов от разумных существ. Космические корабли, направленные за пределы Солнечной системы, несут фонографическую запись в качестве послания к галактическим братьям по разуму. Многие ученые даже склонны считать нашу биосферу экспериментом технически развитой внеземной цивилизации.Согласно одному популярному высказыванию Хокинга: ”Наш создатель, быть может – некий студент-физик из какой-нибудь далеко шагнувшей цивилизации, совершающий рутинный лабораторный эксперимент” [21].

Но здесь возникает трудно объяснимое противоречие. Те самые авторитеты, которые выступают категорически против Божественного происхождения (и объявили всякое такое учение ненаучным), с готовностью принимают возможность разумного вмешательства другой цивилизации?! Блез Паскаль спрашивает: “Почему так много людей не верят в божественные истины? Потому ли, что они не доказаны?“ И отвечает: ”Нет, но потому что они им не нравятся“.

Причина того, что мы отвергаем Бога и принимаем эволюционную идею, как мы убедились, скрывается не в ее убедительности, а в чем-то другом. Быть может, каждый должен признать сам перед собой, почему он это делает.

На первый взгляд, спор о Происхождении противопоставляет  консервативных христиан ученым с натуралистическими убеждениями. Но не имеет ли он и более далекую перспективу, не затрагивает ли и всех людей? Если Дарвин прав, то тогда все – от формирования космических систем до зарождения жизни и ее эволюции – является следствием самоорганизации материи. В конечном счете Вселенная, также как и всякая форма жизни в ней, обречены на смерть и самый лучший выход для нас остается, по словам апостола Павла: “есть и пить, ибо завтра умрем“ (1 Кор. 15:32). Но что последует, если на мгновение допустить, что прав голгофский Страдалец? Тогда Его крест превращается в демаркационную линию для всего человечества – одним вечная жизнь, а другим… И так выходит, что мы все плывем в одной лодке,поскольку истина о мире, как о настоящем, так и о будущем, одинаково важна и реальна для каждого из нас. Таким образом, то, во что мы верим, может оказаться ”Залогом, большим чем жизнь”! (как удачно было выбрано название одного польского фильма во времена моего детства).

Подводя итоги, давайте вкратце напомним основные моменты нашего ответа на вызов, брошенный Стивеном Хокингом:

1. Задача науки – открыть объективную истину, допуская для этой цели как естественные, так и разумные причины событий.

2. Если теория Мультивселенной объясняет разумный план в природе без вмешательства Бога, то тогда ее с тем же успехом можно применить и к происхождению всех артефактов, т.е. становится абсолютно невозможно доказать и наличие человеческого разума.

3. Вывод ”нет необходимости в Боге” спекулятивен, так как для для этого Хокинг и Mлодинов ссылаются на М-теорию и космологическую модель Мультивселенной, которые по существу недоказуемы.

4. Пора порвать с искусствено навязанной науке натуралистической парадигмой и допустить, что явления природы могут иметь также и разумную Причину своего генезиса.

5. Допускать, что жизнь на Земле может быть экспериментом разумной цивилизации, и одновременно отвергать учение о Творении говорит не только о непоследовательности, но и о негативном отношении к Библии, что затуманивает возможность объективной оценки вещей со стороны натуралистов.

Часть II: Критика диалектического материализма в науке – микрокосмос (1)

В 1931 г. австрийский математик Курт Гедель сформулировал теорему о неполноте, согласно которой формальные системы логики и математики семантически неполноценны и не могут быть строго доказаны (или опровергнуты). В качестве самого простого примера можно указать на невозможность разрешения апории Зенона – Ахилл (самый быстрый бегун в древности) не сможет догнать черепаху, если она при старте находится перед ним в всего в нескольких шагах.

Никто до сих пор не смог чисто теоретически опровергнуть утверждение элейского мыслителя, но в жизни даже маленький ребенок легко может справиться с подобной задачей. Поэтому сегодня недостаточно создать научную теориию – она должна иметь определенные последствия, которые позволили бы эмпирическую проверку ее истинности.

Самым существенным недостатком христианского взгляда на Сотворение является обстоятельство, что он в основном базируется на критике эволюционного учения. Отсутствует собственная теория, которая может быть подвергнута верификации. В этой статье мы ВПЕРВЫЕ попытаемся представить библейскую модель, которая будет обоснована теоретически с помощью физики и математики и может быть проверена путем наблюдений, экспериментов, компьютерной симуляции и т. д.

Фридрих Энгельс удачно подразделяет огромное разнообразие идейных систем человечества на две основные группы: “Бог ли создал мир или мир существует вечно? – спрашивает он. – В зависимости от ответа на этот вопрос философы подразделяются на два большие лагеря. Те, которые утверждают, что Дух первичен по отношению к природе и, следовательно, в конечном счете принимают какой-то вид сотворения мира… образуют лагерь идеализма. Другие, которые рассматривают природу как первичную, принадлежат к разным школам материализма” [22]. В дальнейшем мы коротко остановимся на диалектическом материализме и христианстве как относящимся к указанным двум диаметрально противоположным мировоззренческим системам, чтобы увидеть, в какой степени каждое из этих воззрений поддерживается наукой.

Согласно этой философской позиции материя вечна, несотворена и неуничтожима, а сознание возникает на более позднем этапе ее развития. Владимир Ленин утверждает: “В мире нет ничего, кроме движущейся материи” [23], а многие современные ученые вполне согласны с ним. Американский астроном Карл Сейган открывает свою знаменитую серию телепередач словами: “Космос – это все, что было, есть и когда-нибудь будет”. Старлинг Лампрехт дает более полную дефиницию натурализма: “Философская позиция, эмпирический метод, который считает, что все, что существует или случается, обязано своим существованием или проявлением естественным факторам в рамках единой всеобъемлющей системы природы” [24].

Согласно Ч. Дарвину факторы биологический эволюции сводятся к изменчивости, наследственности иестественному отбору. Если, однако, рассматривать вещи строго натуралистически, то его учение можно применить и к развитию неживой природы. Российский физик А. Линде (в настоящее время работает в Стэнфордском университете) выдвинул идею так называемой “хаотической инфляции”. Согласно ей квантовые флюктуации вакуума ведут перманентно к зарождению мини-вселенных. Они развиваются изолированно, расширяясь первоначально из-за инфляционных процессов, а впоследствии согласно классической теории Большого взрыва (фиг. 1).

Фиг.1

Модель Линде изображается как древовидная структура, состоящая из бесконечного числа разветвляющихся “пузырьков” (инфляционных вселенных). Каждая нововозникшая вселенная может “почковаться”, образовывая новые дочерние мини-вселенные. (Изменения цвета представляют “мутации” физических законов по отношению к родительским вселенным.)

При каждом возникновении нового мира наблюдается изменчивость в законах и константах материи. Случайные повторения некоторых из них рассматриваются как своего рода наследственность. Действует и естественный отбор, который сохраняет физические структуры – атомы, молекулы, небесные системы, – в тех случаях, когда при сочетании подходящих параметров они оказываются устойчивыми. Далее, на планетах с подходящими условиями эволюция закономерно порождает живые, а где-то и сознательные существа.

Но раз дарвинизм можно применить как к неживой, так и к живой природе, значит нужно признать егоуниверсальной диалектико-материалистической концепцией, которая постулирует самоорганизацию мироздания. Хокинг и Млодинов еще на первой странице своей книги объявляют философию “мертвой”, но из ее дальнейшего содержания становится ясно, что и они в плену диалектического материализма.

Любопытно отметить, что именно эта философия являлась одним из столпов, на которых держались (и продолжают держаться!) авторитарные коммунистические режимы. Поэтому то, что она воспринимается некритически в новой Европе и что на ее основе строятся как научные парадигмы, так и морально-этические нормы, порождает серьезную тревогу [25].

Поскольку в современных научных теориях вакуум является неким видом протоматерии, дающей начало всему остальному, скажем несколько слов по этому вопросу. В физике под вакуумом понимается, что определенный объем пространства лишен любого вещества, т. е. что в нем отсутствуют как атомы, молекулы, протоны, нейтроны и т.д, так и частицы-переносчики взаимодействий – фотоны, гравитоны и проч. Но все же вакуум обладает определенной конечной энергией, в нем сохраняются физические поля, непрерывно появляются и исчезают так называемые виртуальные частицы, возникают флюктуации и т. д. Квантовая теория допускает существование множества вакуумных состояний, причем считается, что  космологическая инфляция обязана различным переходам между ними.

Американский физик украинского происхождения Александр Виленкин отождествляет первоначальный вакуум с “ничто”, заявляя: “Ничто – это состояние с неклассическим пространством-временем… область неограниченной квантовой гравитации; весьма причудливое состояние, в котором все наши понятия пространства, времени, энергии, энтропии и т.д. теряют свое значение” [26]. Но в другом месте он все же признает: “Природа первоначального состояния – слишком спекулятивный предмет даже по космологическим стандартам” [27].

А исследователь философских идей в космологии Крис Айшем дополняет: “Концептуальные проблемы квантовой космологии настолько серьезны, что многие профессиональные физики полагают, что вся ее программа может оказаться совершенно ошибочной” [28].

Хорошо известно, что теория Большого взрыва держится на трех наблюдаемых столпах – расширении Вселенной, реликтовом излучении и обилии легких элементов. Классическая постановка этой концепции, однако, не в состоянии справиться с рядом вызовов, стоящих перед ней – например, с проблемами космического горизонта, плоского характера пространства, магнитных монополий и т.д. В конце 1979 г. Аллен Гут и Генри Тай создали так называемую инфляционную космологию, которая устраняла указанные трудности. По их мнению, немного спустя после начала энергия Вселенной находилась в инфлятонном поле с отрицательным давлением. Благодаря этому, спустя примерно 10^-35 секунд произошел грандиозный взрыв и Вселенная раздулась по экспоненте более чем в 10³⁰ раз [29]. Поле постепенно освобождало содержащуюся в нем энергию под видом почти однородного моря частиц и излучений и далее все развилось по конвенциональному сценарию (см. табл. 1).

Табл. 1

Поскольку в этой части пойдет речь о появлении микрокосмоса, мы ограничимся периодом до около 380 тыс. лет после Большого взрыва.

Давайте вспомним заключение Хокинга в конце книги “Великий замысел”: “Ибо есть закон, такой же, как закон гравитации, по которому Вселенная может создать и создает себя из ничего. Спонтанное возникновение – вот причина того, что есть нечто, а не ничто, и ответ на вопрос, почему существует Вселенная и существуем мы сами. Нет необходимости прибегать к услугам Бога, который бы развернул свои планы и задействовал Вселенную” [30].

В указанном утверждении есть, однако, несколько невыдержанных предпосылок:

Во-первых, вакуум отождествляется с “ничто” из-за обстоятельства, что в нем не содержится вещество, что является весьма подводящим, особенно для людей, не занимающихся физикой. Как мы уже отметили, вакуум обладает известной энергией, в нем непрерывно появляются и исчезают виртуальные частицы и пр., что говорит о том, что вакуум, строго говоря, совсем определенно есть “нечто”, а не абсолютное “ничто”. А раз он – “нечто”, то и вакуум тоже нуждается в объяснении своего возникновения.

Во-вторых, говорится о “законе, подобном закону гравитации”, который порождает (точнее было бы сказать “структурирует”) Вселенную. Немного позже мы увидим, насколько проблематично положение, что вообще есть какой-то твердо установленный “закон”. Сейчас же только процитируем Хайнца Пагельса, который задает подобный вопрос: “Эта немыслимая пустота превращается в полноту существования – необходимое следствие физических законов. Но где в пустоте записаны эти законы?” [31]

В-третьих, не становится ясным, откуда появляются пространство и время. В своей книге “Вселенная из ничего” Лоренс Краус пытается доразвить тезис Хокинга и преодолеть перечисленные нами трудности, но, по нашему мнению, он не особенно убедителен.

Другими словами, Хокинг и Млодинов вообще не сумели ответить на вопрос “почему есть нечто, а не ничто?”, как они уверяют своих читателей, а только передвинули все к непонятному начальному вакууму!

Сейчас давайте рассмотрим эти три предпосылки более подробно.

Первая из них заключается в том, что материя возникла из вакуума, причем в начале был налицо процесс инфляции.

(Чтобы проиллюстрировать изложенное, вернемся к табл. 1.)

Сингулярное начало требует от космологии строгого решения, которого инфляционная модель не в состоянии дать, так как она все еще не интегрирована хорошо в теорию струн и поэтому не является частью слияния квантовой механики и Общей теории относительности.

Никто не может сказать, откуда появляется в дальнейшем инфлятонное поле с подходящей формой потенциальной энергии для возникновения инфляции. Мы не знаем и точных параметров взрыва – когда он случился, сколько времени продолжился, какое количество энергии преобразовалось в частицы, излучение и т.д. Поэтому нельзя избежать впечатления, что физики просто подгоняют свои концепции под результаты астрономических наблюдений.

Но самая важная проблема здесь – вот какая. Согласно теории, первичная Вселенная была полностью создана посредством излучения с высокой энергией, спонтанно производящего частицы и античастицы. Спустя примерно одну микросекунду после взрыва температура упала ниже 10¹³ K. Кварки и антикварки уменьшили свою скорость, а сильное взаимодействие слепило их по три в группы, образующие соответственно барионы и антибарионы. Однако, согласно статистическим законам, их число обязательно должно быть одинаковым и неизбежные столкновения между ними привели бы к полной аннигиляции. Энергия возникающего излучения постепенно будет уменьшаться при расширении Вселенной, вследствие чего новые пары частиц не смогут рождаться. А это значит, что не может существовать никакая структура.

Российский физик Андрей Сахаров предполагает, что в ту эпоху имело место нарушение т.н. СР-симметрия, в результате которой получился дисбаланс – на каждый миллиард антибарионов приходился миллиард плюс один барион. После завершения большого “фейерверка” уцелевшие барионы превратились в протоны и нейтроны, из которых впоследствии образовались все атомные ядра.

Но дело в том, что необходима была и лептонная асимметрия, при которой уцелело бы ровно столько же электронов, сколько и произведенных протонов (чтобы атомы были электронейтральными), что является статистическим абсурдом. Более того, у остальных частиц количество положительных и отрицательных электрических зарядов тоже должно быть одинаковым, из-за чего абсурд по сути оказывается двойным!

(Необходимо пояснить следующее: Если бы существовал даже совсем легкий перевес положительных или отрицательных зарядов, то они столкнулись бы с силой, превышающей в миллиард миллиардов миллиардов миллиардов, т.е. в 10³⁶ раз силу гравитации, и разрушили бы все структуры в известном нам мире, за исключением атомных ядер, потому что в них сильное взаимодействие примерно в 100 раз сильнее электромагнитного.)

Другими словами, по крайней мере сейчас концепция рождения мира из вакуума неубедительна, поскольку не дает хорошего рационального объяснения появлению материи.

В связи с этим возникают два под-вопроса:

а) Возможно ли, чтобы материя, находящаяся в состоянии абсолютного хаоса, достигла случайным образом своего современного уровня упорядоченности?

Что, однако, произойдет, если так называемая “неопределенная изменчивость” (по Дарвину) будет действовать на уровне фундаментальных констант, законов и взаимодействий? Попробуем представить мир, в котором все хаотически меняется. Некоторые характеристики элементарных частиц в нем могут быть постоянными, а другие непрерывно преобразовываться. Например, если электрический заряд произвольно изменяется, то он может иметь совсем случайные значения: +1; –1; +7/8; +14/3; –112/27 и т.д. То же самое относится и к массе, спину, магнитному моменту и т.д. При этом можно допустить и качественную (эволюционную?) трансформацию частиц в нечто, отличное от их действительного состояния. В данный момент гравитационный закон может иметь вид:

а через некоторое время:

затем измениться снова и т.д. (Из-за отсутствия долговечности в этом случае нельзя говорить и о законах). Если иметь в виду деликатный баланс всех сил в природе, то становится предельно ясно, что при любой метаморфозе взаимодействий все рухнет “перед нашими глазами”. В таком мире не могли бы ни создаться, ни быть устойчивыми во времени никакие стационарные или динамические структуры. Если в материи, из которой создан наш мир, существовала бы подобная “неопределенная изменчивость”, то она бы привела кабсолютному хаосу, из которого невозможно было бы возникновение какой бы то ни было организации и порядка.

Здесь мы сделаем одно пояснение. Некоторые ученые заявляют, что новая теория струн предлагает мощную концептуальную парадигму, способную установить причину появления именно таких характеристик элементарных частиц, которые налицо. Скажем по этому поводу несколько слов. Струны могут осуществлять бесконечное число резонансных волновых колебаний, что означает, что они могли бы порождать бесконечный ряд элементарных частиц со всевозможными характеристиками. В таком случае, почему существуют только те частицы, которые являются как бы элементами идеального конструктора, позволяющего произвести сборку нашего мира? Ответ, который дает теория струн, следующий: имеется шесть (семь) дополнительных измерений пространства, которые на микроскопическом уровне закручиваются в т.н. формы Калаби-Яу (фиг. 2). (Названы по имени Эугенио Калаби и Шинтуна Яу, открывших их математически еще до того, как стало известно их значение для теории струн).

а)

б)

Фиг. 2 а) Одна из возможных форм Калаби-Яу. б) Большое увеличение области пространства с дополнительными измерениями в виде миниатюрных форм Калаби-Яу

Дополнительные измерения оказывают огромное влияние на способ колебания струн и отсюда – на свойства частиц. Но уравнения показывают, что существует бесчисленное количество форм Калаби-Яу, каждая из которых так же действительна, как и остальные. То есть мы снова оказываемся в тупике – как подобраны именно те формы, которые порождают необходимые элементарные частицы? Вопрос только смещается, но не решается.

Напомним, однако, что теория струн не соответствует критериям верификации и фальсификации и остается чисто спекулятивной исследовательской областью, которая все еще не может притязать на статус научного положения. В своей работе, посвященной истории квантовой гравитации, Карло Ровелли отмечает: “Итак, где же мы находимся после 70 лет исследований? Существуют достаточно развитые пробные теории, в частности теория струн и теория петель и еще несколько интересных идей. И все же нет ни согласия, ни общепринятой теории – никакой теории, которая получила бы малейшее прямое или косвенное экспериментальное подтверждение. За 70 лет было развито много идей, моды приходили и уходили, временами провозглашалось открытие Святого Грааля, после чего все отбрасывалось” [32].

Хокинг и Млодинов, ссылаясь на эту весьма проблематическую теорию струн, заявляют, что она предсказывает возможное существование около 10⁵⁰⁰ вселенных [33]. Но даже если подобная гипотеза окажется верной, то это все еще не будет означать, разумеется, что эти вселенные действительно существуют. К тому же, как мы убедимся немного спустя, указанное число совершенно незначительно для того, чтобы спасти их версию о появлении упорядоченного мира.

б) Второй подвопрос проблемы законов: “Какова статистическая вероятность случайного возникновения некоей стабильной и хорошо устроенной вселенной?”

Фундаментальные константы, характеристики элементарных частиц и т.д. измеряются непрерывными величинами, вследствие чего допускают бесконечное (∞) число значений своих настроек. Примем, что для существования такого мира необходима система с числом элементов n. В общем виде возможность каждого члена системы иметь подходящие параметры составляет 1/∞, а для всех n элементов – 1/∞ⁿ. Даже если система имеет бесконечное число устойчивых конфигураций, вероятность случайного образования какой нибудь из них составляет:

(где n – целое положительное число, большее, чем единица. К настоящему моменту можно сказать, что для нашего мира, посколько в данный момент известны по крайней мере несколко десятков параметров, чьи значения должны быть точно настроены.)

Если установить, что n-1=k, то выражение получает форму 1/∞^k, т.е. эта вероятность в какой-то степени меньше бесконечно малой (фиг. 3).

Фиг.3

Возможные конфигурации значений параметров, обеспечивающих от I до бесконечности рабочих (устойчивых и функционирующих) состояний. Системы І, ІІ, ІІІ и т.д. могут быть другими мирами или физическими структурами, которые формируются в них

То есть в системах, допускающих бесконечное число значений своих параметров, получается своеобразный парадокс. Хотя они могут иметь бесконечное количество рабочих состояний, вероятность случайного достижения какого бы то ни было из них меньше бесконечно малой, или на практике никогда не может осуществиться.

(Здесь дано полное решение задачи.)

Статистические законы теоретически допускают реализацию событий с ничтожно малой вероятностью, но практический опыт показывает, что такие события никогда не происходят. Поэтому некоторые ученые предполагают, что для каждого события имеется определенный “порог вероятности”, ниже которого его осуществление неправдоподобно. Но как бы ни были невообразимо малыми такие отношения, как например 1/10⁵⁰⁰; 1/10⁶⁵⁷²⁰ и т.д., все же находятся люди, которые спорят, что события с подобной степенью вероятности могут сбыться. Когда же мы имеем вероятность 1/∞, она бесконечно меньше самой малой вероятности, которую мы можем записать или даже подумать. Поэтому мы надеемся, что и таким “оптимистам” вероятность 1/∞ покажет абсолютный “запрет” на то, что данное событие действительно произойдет.

Возникает следующий вопрос: есть ли смысл в таком случае возводить в степень 1/∞? Нужно, однако, следовать правилам математической теории, согласно которым общая вероятность осуществления двух или более событий равна произведению вероятности каждого из них в отдельности. Когда общая вероятность составляет 1/∞ в какой-то степени, это, по нашему мнению, свидетельствует о более чем абсолютной невозможности реализации подобной перспективы!

Все это говорит о том, что предусмотренные Хокингом и Млодиновым 10⁵⁰⁰ вселенных – это совсем ничтожное количество. Но даже если увеличить их число до бесконечности, приведенные вычисления дают понять, что опять не намечается никакого шанса на то, чтобы случайно возник мир, подобный нашему.

У живых организмов вариации ограничены, поскольку их компоненты (ДНК, белки и т.д.) созданы из строго определенного числа дискретных единиц (нуклеотидов, аминокислот и пр.). Но в действительности вероятность случайного образования протоклетки, способной реализовать все жизненные процессы, ничтожно мала. Другими словами, в указанных областях наличные динамические и статистические законы запрещают (не допускают, делают абсолютно невероятным) самоупорядочение материи.

Фиг. 3 позволяет сделать и еще одно важное заключение, а именно, что никакие эволюционные процессы невозможны ни в мертвой, ни в живой природе.

Согласно опредлению, система – это множество элементов, которые находятся в отношениях и связях друг с другом и образуют определенное единство, целостность. Структура системы определяет ее внутреннюю форму самоорганизации, т. е. она является выражением существующего в ней порядка. Сложные иерархические системы изучаются в своей полноте сравнительно новой наукой – таксиологией (логикой порядка), которая в последнее время развивается как одна из самых фундаментальных и важных логических теорий. Но ее основные положения и категории основываются на применении очень сложных экзистенциональных математико-логических и теоретико-информационных методов. Поэтому мы не будем останавливаться на них, а применим исключительно упрощенный подход, который позволит нам сделать определенные выводы о возможности эволюции вышеуказанных систем.

Для них в силе принцип, известный как “все или ничего”. В том смысле, что структура должна быть составлена из подходящих элементов, которые должны находиться в правильном порядке, чтобы действие системы не нарушилось. Если изменить параметры даже только одного из них, или вообще его устранить, или поменять местами некоторые элементы и т. д., получится сбой в работе системы, который разрушит или выведет ее из строя. Поэтому или все порядке и система функционирует нормально, или в противном случае ничего не в порядке и система ликвидирована.

Этот принцип запрещает постепенный переход (“эволюцию”) одной структуры в другую. В состоянии ли маленькие механические часы плавно трансформироваться в будильник? Предположим, что одно из его зубчатых колесиков стало большим, подходящим для будильника. Тогда оно будет несовместимым со всеми другими механизмами маленьких часов и они не будут правильно показывать время или вообще остановятся. Но допустим, что и другие их части изменяются в соответствии с будильником. Но в то время, когда одна часть деталей будет соответствовать маленьким часам, а другая – будильнику, их функция будет существенно нарушена или вообще не сможет осуществиться. Часы выполнят свое предназначение тогда, когда либо все их части будут маленькими, либо все – большими.

А что случится, если какой нибудь механизм часов будет заменен элементом компьютера? Например, на место пружины будет поставлен транзистор. Можно уверенно предсказать, что часы и в этом случае наверняка испортятся. С другой стороны, и компьютер не будет функционировать даже тогда, когда мы собрали все его компоненты без того, который остался в часах.

Из сказанного можно сделать следующий вывод: когда один предмет постепенно преобразуется в другой такого же типа (но различный по величине, модели и т.д.), его функция затрудняется или он вообще выходит из строя. А при трансформации предмета одного вида в предмет другого вида его функция вообще не может осуществиться. Поэтому, либо все в порядке и система функционирует нормально, либо что-то одно не в порядке, что значит, что ничего не в порядке и функция нарушается.

Конечно, отношения между элементами систем в природе значительно сложнее. Мы дали эти примеры, чтобы сделать наглядным принцип “или все, или ничего”.

Анализируя фиг. 3, можно сделать вывод относительно возможности эволюции систем с бесконечным числом значений своих параметров: невозможен ни постепенный, ни скачкообразный (“квантовый”) переход одной работающей системы в другую.

В первом случае, т.е. при постепенном переходе, если один из ее параметров изменит свое значение, то он не будет согласован с другими ее параметрами и система выйдет из строя. Но пока не будут полностью созданы все необходимые параметры другой системы, она также не пригодна для работы. Как мы уже пояснили, здесь действует принцип “или все, или ничего”.

Второй случай – внезапное преобразование – снова не может реализоваться. Вероятность того, что все параметры системы внезапно изменятся и приобретут необходимые значения параметров какой бы то ни было другой системы меньше, чем бесконечно малая величина (по вышеприведенным расчетам – 1/∞^k). Ранее уже шла речь о том, что каждая метаморфоза параметров микромира (характеристика частиц, интенсивность взаимодействий и пр.) делает атомы нестабильными и ведет к их разрушению. Другими словами, атомы химических элементов являются дискретными структурами, которые не могут преобразовываться одна в другую через последовательность промежуточных форм, а требуют строго рассчитанного конструирования. Подобным образом мы можем рассуждать и о небесных формированиях – планетных, звездных, галактических и т. д.

Как хорошо известно, у живых существ белки играют очень важную роль – создают клеточные сруктуры, исполняют каталитические функции, участвуют в реализации генома и т. д. Но одна их часть узко-видово специфична. Поэтому, если появится мутация, которая приведет к образованию различного белка, его действие не будет согласовано с работой остальных белков. Таким образом, генетические мутации мешают синхронизации систем организма и поэтому на практике будут вредными для индивидуума, т.е. не помогут ему в борьбе за существование. Другими словами, принцип “все или ничего” не способствует также и постепенной эволюции организмов. Нет никаких показаний и относительно “квантового” (внезапного) появления новых видов.

Теоретики предлагают два различных взгляда на протекание эволюционных процессов в биологии. Первый называется “филетическим градуализмом”. Согласно ему сегодняшние живые существа постепенно произошли от более ранних и простых организмов. Но в таком случае должны быть непрерывные ряды переходных форм как между видами, так и между большими таксономическими единицами. Необъяснимо почему эта последовательность промежуточных звеньев отсутствует не только для современных организмов, но и для окаменелостей. Здесь показательно высказывание Х. Хериберта-Нильсена, директора Ботанического института при Лундском университете в Швеции. После 40 лет исследований в области палеонтологии и ботаники он был вынужден заявить: “Невозможно представить даже карикатуру на эволюцию с помощью палеонтологических данных. Материал окаменелостей сегодня настолько богат, что… отсутствие переходных форм не может быть объяснено его недостаточностью. Отсутствие (переходных форм) – факт; и оно не может быть заполнено” [34]. (Хотя это высказывание было сделано в середине прошлого века, оно остается в силе и по сей день.)

Второй взгляд известен как “пунктированное (прерванное) равновесие”. Этим термином означается гипотетический процесс, при котором изменения вида должны совершаться скачкообразно. При этом осуществляется быстрая эволюция в малых популяциях. С. Стэнли называет это “квантовым” (т. е. “внезапным”) появлением нового вида. Этот воображаемый процесс мог бы объяснить универсальное отсутствие переходных структур, но для него нет никаких генетических доказательств.

Два известных эволюциониста – Д. Валентайн и Д. Эрвин, дают следующую оценку этой концепции:“Приходим к заключению, что… ни одну из соревнующихся теорий об эволюционном изменении на уровне видов, ни филетический градуализм, ни пунктированное равновесие, нельзя применить для объяснения происхождения новых телесных форм” [35].

Физик-теоретик из Стэнфордского университета, носитель Нобелевской награды Р. Лафлин, не будучи ни в малейшей степени приверженцем религии, признает: “Ключевой симптом  наличия идеологического мышления – выдавать объяснение, которое не отражает действительность и вообще не может быть проверено в лабораторных условиях. Я называю подобные логически безвыходные положения антитеориями, потому что они имеют строго противоположный эффект по сравнению с подлинными теориями: они душат мышление, вместо того чтобы стимулировать его. Например, тезис о эволюции путем естественного отбора, которую Дарвин считал великой теорией, играет напоследок роль антитеории, к которой прибегают, чтобы скрыть смущающие экспериментальные неудачи и приписать легитимность открытиям, которые в лучшем случае сомнительны…” [36]

С начала ХХІ века и доныне тысячи ученых из самых престижных учебных заведений в мире (которых совершенно невозможно обвинить в том, что их подвели креационисты) подписали декларацию “Анти-Дарвин”. На основании собственных разработок многие из ведущих авторитетов приходят вполне самостоятельно к выводу, что результаты научных исследований в различных областях – космологии, физике, биологии, искусственном интеллекте и пр., полученные за последние десятилетия, подвергают сомнению основной догмат эволюционизма – принцип естественного отбора.

Из сделанных рассуждений можно заключить следующее: Промежуточные состояния являются: а) неустойчивыми – у атомных и небесных структур и б) нефункционирующими – у живых организмов. Это значит, что концепция универсальной дарвиновской эволюции систем в мертвой и живой природе совершенно неприемлема.

Третья неразрешенная проблема в книге Хокинга и Млодинова относится к возникновению пространства и времени.

Крис Айшем обращает особенное внимание на то, что до нынешнего момента не ясно, как должна выглядеть теория квантовой гравитации и на какие данные должна опираться она. По его мнению, основные трудности при выработке квантовой теории гравитации, а оттуда и квантовой космологии, вытекают из обстоятельства, что “общая относительность – это не просто теория гравитационного поля, а в соответствующем смысле – и самого пространства-времени и, следовательно, квантовая теория гравитации должна будет сказать кое-что и о квантовой природе пространства-времени” [37].

На этой проблеме мы остановимся подробнее в одной из следующих статей этой серии.

Часть II: Критика диалектического материализма в науке – микрокосмос (2)

Согласно Библии, Бог есть Дух. Его естество (природа, субстанция) духовно, то есть совершенно отлично от материи. Из того, что Бог нематериален, следует, что никакие средства науки и техники не могут установить Его присутствие (как с их помощью, например, можно зарегистрировать наличие какого-либо физического поля). Другими словами, Его существование не может быть доказано прямо, но косвенно, по некоторым признакам, мы можем убедиться, что Он действительно существует.

Бог трансцендентен, что означает, что Он вне материального пространственно-временного континуума, а также имманентен (в смысле вездесущ). То есть Он присутствует везде и в любое время, но отдельно и независимо от всего. Он является не безличной силой или энергией, а личностным Богом с разумом, чувством, волей и ярко выраженным характером, Который не только мудро создал, но и перманентно владеет всем мировым порядком. В конечном счете Бог держит все под полным контролем и имеет суверенное право управлять миром различными способами. В определенный период Он может дать событиям развиваться естественным образом, а в другой  – сотворить чудо, чтобы помочь людям или с какой-либо другой целью.

Библия представляет Бога в виде трех различных, но одинаковых по по сущности Лиц – Отца, Сына и Святого Духа. Именно в силу этого Бог является Единством в Троице. Эта истина открыта нам в Писании, но она является тайной, которая над разумом и не имеет параллелей в человеческом опыте. Поэтому ни интеллект способен проникнуть в нее, ни язык – передать ее доступным образом. Наша дилемма – как выразить невыразимое, чтобы обосновать свою веру, отражена в словах бл. Августина: “Три Лица – не потому что можно говорить об этом, но потому что нельзя оставаться в молчании”.

Бог существует бесконечно (не забываем, что Он – вне времени), при этом никогда не было причины, породившей Его. Другими словами: Бог существует вечно Сам по Себе. Таким образом вопрос “Кто создал Бога?”, постоянно задаваемый напоследок некоторыми учеными, совершенно несостоятелен.

Согласно христианскому учению, Триединый Бог в начале вызвал к существованию все материальное и духовное из ничего (лат. ex nihilo). Хотя фраза “из ничего” не встречается в Библии, идея об этом представлена во многих местах в Ветхом и Новом Заветах. В богословии выражение “из ничего” используется, чтобы пояснить, что Бог не использовал какую бы то ни было первоначальную субстанцию. Необходимо, однако, уточнить, что “ничто” в принципе не имеет бытия, что означает, что перед “началом” существовал только Бог. После сотворения материи в дальнейшем Бог моделирует из нее, то есть из атомов химических элементов, содержащихся на суше и на море, растения, животных и людей.

Творение есть акт Его суверенной воли, а не действие, к которому Бога подтолкнули некие соображения, находящиеся вне Его, или некая необходимость. При призвании реальности к существованию Он использовал только Свое Слово. В первой главе Библии читаем, что Бог говорит и слова Его превращаются в действительность. Достаточно было Ему сказать “Да будет свет!” и свет моментально освещает небесные просторы. Согласно бл. Августину и св. Максиму Исповеднику, “логосы” (идеи) в Божьем уме являются архетипами (прообразами) каждой детали мира. Они именно объективированы как “тропосы”, выражающие творческий замысел в природе вещей. Поэтому свет, например, имеет корпускулярно-волновой характер, поляризуется, движется с определенной скоростью и пр.

Христианский взгляд считает, что Бог непрерывно поддерживает и обновляет мир. На это намекают и еврейские причастия, использумые для описания творческого дела Бога. В учебнике “Еврейская грамматика” Гезениуса и Кауча сказано: “Еврейское причастие в действительном залоге указывает на лицо или объект, участвующие в продолжительном непрерывном упражнении деятельности”. Если выразиться более философски, Бог призвал Вселенную к существованию из ничего и поэтому она каждый миг словно “висит” над бездной небытия. Если бы Бог отозвал Свое поддерживающее слово, то тогда любое бытие – духовное или материальное – немедленно низверглось бы в ничто и перестало бы существовать.

В связи с этим необходимо успокоить Стивена Хокинга с помощью уверения, данного нам в Послании к Евреям: Господь Иисус Христос “держит все словом силы Своей” (Евр. 1: 3), что означает, что Хиггс-бозон не успеет разрушить Вселенную хотя бы до Его Второго пришествия! [38]

Нужно, однако, отметить, что есть и другие точки зрения. Например, Джон Кобб-младший и Дэвид Гриффин защищают идею, что Бог ничего не создал из абсолютного ничто. Так называемое “богословие процесса” исповедует доктрину “творения из хаоса”. Согласно ей, в Ветхом Завете имеется больше текстов, поддерживающих этот взгляд, чем текстов, поддерживающих идею творения из ничего. Дж. Кобб-младший и Дэвид Гриффин утверждают, что в состоянии абсолютного хаоса налицо только безразборные низкостепенные “полезные случаи” и они абсолютно не в состоянии превратиться в “устойчивые индивидуумы”. Бог, однако, творит непрерывно, в результате чего в каждый момент появляется неограниченное число “опытных случаев”. Так Бог способствует появлению каждого полезного случая. Эта идея почти совпадает с гипотезой возникновения Вселенной из хаотического кипения вакуума, но с той разницей, что здесь Бог определенно способствует возникновению и отсеиванию “полезных случаев”, чтобы в конце концов достичь построения упорядоченного и устойчивого мира, каковым является наш мир [39].

Другие ученые используют саму формулу “творение из ничего”, чтобы внушить, что “ничто” – это первоначальный негатив, который Бог “проявил” в Своем деле творения. Согласно экзистенциалисту Мартину Хайдеггеру, ничто обладает собственной энергией и поэтому способно противостоять всему сущему [40]. Подобный взгляд содержит в себе остатки греческой философии.

В последних двух концепциях “ничто” по сути является “чем-то”, то есть некоей протоматерией. Поэтому они подвергаются теологической и научной критике. Если допустить, что существовала некая совсем произвольная первичная материя, то нет никакой гарантии, что она обладала бы точно необходимыми свойствами, чтобы создать, например, атомы. Если элементарные частицы обладают неподходящими характеристиками, это может привести к разбалансированию равновесия в атомах. В таком случае излишние характеристики должны быть уничтожены, то есть превращены в ничто. С другой стороны, если частицы не обладают некоторыми основными характеристиками (т. е. такими, которые не могут быть получены как комбинации из остальных), то для появления атомов они должны быть созданы из ничего. Другими словами, необходимо, чтобы Бог обладал способностью сотворить из ничего самую подходящую материю для всех вещей во Вселенной, иначе Он не был бы Всемогущим.

Пространство имеет ровно три измерения, что оказывается  наилучшим выбором. Применяя квантовую теорию для одномерных вселенных, получаем, что частицы проходят друг сквозь друга, не оказывая никакого влияния друг на друга. Так они не могут соединяться между собой и образовывать более сложные вещества. При двухмерном пространстве гравитационно взаимодействующие тела не могут образовать связанную систему ни при каких условиях – здесь нигде не смогут развернуться и молекулы белков и нуклеиновых кислот.

Еще в 1917 г. Пауль Эренфест, анализируя т. н. уравнение Пуассона-Лапласа, доказал, что в пространстве с четырьмя и более измерениями физические системы становятся неустойчивыми. Электроны в атомах, как и небесные тела, будут постоянно сталкиваться друг с другом, что приведет к хаосу и дезорганизации всего мира. Другими словами, трехмерное пространство действительно оптимально.

Время в классической физике Ньютона является как бы стрелой, несущейся равномерно и в одном направлени – от прошлого к настоящему и будущему. Согласно теории Эйнштейна время – это река, которая ускоряет или замедляет ход, проходя по своим излучинам в искривленном пространстве вселенной. В 1937 году Ван Стоком получил решение уравнений Общей теории относительности, которое позволяет путешествие во времени. Но здесь появляется ряд парадоксов, которые нарушают причинно-следственную связь.

В 1992 году Стивен Хокинг высказал гипотезу “защиты хронологии”, согласно которой прогулка во времени неосуществима, поскольку нарушает определенные физические принципы. Его аргументы были отвергнуты некоторыми учеными, утверждавшими, что “не существует физического закона, который запрещает появление замкнутых времяподобных кривых (т.е. визитов в прошлое)”. Все же и до ностоящего времени остается актуальным его вопрос: “Если путешествие во времени возможно, то где же туристы из будущего?”

Атом – основной “строительный элемент” в природе, он входит в состав веществ, предметов, живых организмов и пр. Поэтому давайте проследим, как должны сочетаться значения различных физических величин, чтобы конструировать его как устойчивую структуру. Производит впечатление то, что весь большой набор параметров в микрокосмосе должен находится в точно определенных границах, иначе мир распадется на кусочки.

Устойчивость атомного ядра. В его состав входят протоны и нейтроны, которые являются ядерными частицами – нуклонами. Протоны отличаются исключительной прочностью – расчеты показывают, что они не разрушаются в течение 10³⁵ лет. Нейтроны в свободном состоянии распадаются примерно за 15 минут и становятся другими частицами. В ядре они непрерывно превращаются в протоны (и обратно) и таким образом сохраняются. Сильное ядерное взаимодействиеимеет именно такую интенсивность, которая необходима, чтобы преодолеть силы отталкивания между положительно заряженными протонами. Если бы оно было слабее, то это не позволило бы их связывание в ядра атомов и единственным элементом во Вселенной был бы водород. При большей, чем необходимо, интенсивности нуклоны непрерывно бы присоединялись друг к другу, и в природе существовали бы только тяжелые элементы. Масса нейтрона совсем немного превышает массу протона. В противном случае, даже если протон был бы тяжелее только на 0,1%, он распался бы на нейтрон, позитрон и нейтрино. Тогда не было бы никаких химических элементов, а все звезды превратились бы в нейтронные или черные дыры.

Выглядит совсем невероятным то, что при огромной плотности ядерного вещества и большой силе ядерного взаимодействия возможно существование независимого движения отдельных частиц в ядре. Но исследования показали, что нуклоны заполняют только 1/50 объема ядра. Кроме того, согласно принципу Паули, оказалось, что средний свободный пробег каждого нуклона очень велик (даже практически неограничен), то есть каждый нуклон движется независимо от остальных, из чего становится ясно, что ядро является динамической системой частиц. В своем основном состоянии ядра всех химических элементов до свинца устойчивы. Поэтому давайте посмотрим, как может быть удовлетворено условие равновесия в них. (В наших рассуждениях о строении атомов мы в значительной степени будем абстрагироваться от квантово-механических эффектов.)

Динамические системы из нуклонов отличаются от Солнечной системы, например, некоторыми своими особенностями. В связи с этим возникают дополнительные затруднения, выражающиеся в следующем: во-первых, у них нет центрального тела, вокруг которого двигались бы частицы, и во-вторых, силы, действующие между нуклонами, исключительно интенсивны и гораздо более разнообразны и сложны.

Для преодоления первого затруднения будем рассуждать следующим образом. Каждый из нуклонов в ядре создает около себя некое ядерное поле. При движении всех нуклонов, создаваемое ими поле в каждой фиксированной точке непрерывно меняется. Можно допустить, однако, что усредненное за малый интервал времени поле остается практически неизменным. Таким образом, оно в свою очередь определяет движение каждого отдельного нуклона. Отсюда проистекает требование, чтобы средний потенциал поля был самосогласован, что означает, что он должен обеспечить такое движение нуклонов, чтобы их пространственное распределение снова порождало бы первоначальный средний потенциал.

Кроме самосогласованного среднего потенциала необходимо учесть и все другие силы, изменящиеся по времени, расстоянию и ориентации в пространстве, которые влияют на нуклоны в ядре атома. Изучение ядерных потенциалов показывает, что они зависят очень сложным образом от расстояния между нуклонами, от их скоростей, а также от направления их спинов и пр. Кроме того в ядре (как и в электронной оболочке) существует так называемое спин-орбитальное взаимодействие между частицами, т. е. их энергия существенно зависит от угла между вектором их спина и вектором их орбитального момента и т. д. Если учесть и то обстоятельство, что на нуклоны влияют сильное и слабое ядерное, электромагнитное и гравитационное поля, то оказывается, что здесь невозможно аналитическое решение пресловутой “задачи трех тел” даже в случае двух тел, т. е. частиц (о невообразимой сложности этой задачи речь пойдет в III-й части).

Устойчивость электронной оболочки. Интенсивность электромагнитного взаимодействия также подобрана исключительно точно. Если бы она была слабее, ядро не смогло бы удержать электроны и они разлетелись бы в пространстве. Наоборот, при большей ее силе ядра задерживали бы электроны так сильно, что им было бы невозможно образовывать общие ковалентные связи с другими атомами и отсюда образовывать молекулы (и еще меньше – ионные соединения). Размер и устойчивость электронных орбит зависит от отношения между массами электрона и протона. Если масса электрона была бы в несколько раз больше наблюдаемой, атомы впали бы в коллапс. При втрое большем электрическом заряде электрона не было бы ядер тяжелее углеродного, т. е. таблица Менделеева состояла бы только из шести элементов. Противоположные спины способствуют группированию электронов парами на атомных орбитах и пр.

Английский физик и математик Дуглас Хартри интерпретирует задачу о многих частицах, указывая на технические трудности, связанные с расчетами многоэлектронных систем: “Железо содержит 26 электронов и каждый из них определяется тремя независимыми переменными. Следовательно мы имеем 26.3 = 78 независимых переменных. Если каждая переменная имеет 10 дискретных значений, то нужно решить 10⁷⁸ уравнений, чтобы  вычислить основное состояние железа” [41].

Сэр Артур Эддингтон подсчитал число атомов во Вселенной – их приблизительно 10⁸⁰. В таком случае, если для каждого атома написать одно уравнение, то получится система уравнений, необходимая для вычисления основного состояния железа. Для свинца, однако, система будет содержать 10^82х3 = 10²⁴⁶ уравнений. Или нам понадобится в 10¹⁶⁶ раз больше вселенных, чтобы записать все уравнения, необходимые для формирования электронной оболочки свинца.

И еще. Даже если будет решено это огромное число уравнений, связанных с достижением динамического равновесия в ядре и электронной оболочке, то и этого будет недостаточно. Они дадут лишь приблизительное решение задачи, поскольку недостаточно хорошо учитывают все взаимодействия и их непрерывное изменение. (А что сказать еще и о совершенно непонятных “чудесах” квантового мира!) Поэтому решение подобных уравнений не приведет к точному результату, поскольку возникнет некоторая несбалансированность, которая будет постоянно увеличиваться и в конечном счете приведет к разрушению системы. Атом, однако, остается устойчивым во времени, то есть он спроектирован блестящим образом, несравненно превышающим возможности нашего разума. Великий немецкий физик Макс Борн говорит: “Я видел в атоме ключ к самым сокровенным тайнам природы, а он раскрыл передо мной величие всего творения и Творца” [42].

1. Выбор и поддержание оптимальных начальных условий

Производит впечатление, что при большом наборе параметров они должны быть в точно определенных границах и оставаться строго фиксированными. Это – константы, законы, взаимодействия, подходящие пространство и время и пр. По словам российского физика и математика Иосифа Розенталя: “Равновесие настолько хрупко, что самое малое изменение действующих закономерностей приведет к катастрофическим последствиям”.

2. Иерархическое устройство

В атоме протоны, нейтроны и электроны не являются самостоятельными частицами, а составляют единое целое. Отличительной характеристикой каждого химического элемента является не его материальный состав, а скорее способ расположения его компонентов. Как отмечает Майкл Доддс из университета “Нотр Дам”: “Здесь имеется в виду не просто структурное или искусственное их расположение; скорее имеется в виду динамическое единство, определяющее поведение каждого компонента атома” [43]. Поэтому и простое вещество данного химического элемента обладает качественно новыми свойствами, которые нельзя свести к механической сумме свойств частиц, создающих его атом.

3. Использование сложной математики

Читатель, наверное, догадывается, что Богу не нужно было делать расчеты, поскольку Он обладает полным и совершенным познанием всех вещей. Логика и математика необходимы единственно нам, чтобы мы могли вникнуть в Божью премудрость. Эти науки дают нам тот код, посредством которого мы переводим Божьи мысли, записанные в Книге мироздания. Но раз мы можем понять Вселенную, то это говорит в пользу точки зрения, что мы созданы по “Божьему образу и подобию“. Великий математик, физик и астроном Иоганн Кеплер заявлял, что “в природе читаются Божьи мысли после Бога” и мечтал при помощи своих научных исследований “приобрести возможность разделить наслаждение и радость Божественного Создателя в Его работе” [44].

4. Невозможность возникновения структуры атома по эволюционной схеме

Мы уже отмечали, что даже самое малое изменение параметров материи разрушило бы атомы, что говорит о недопустимости никаких “промежуточных форм”. При любом добавлении частиц возникает новая конфигурация компонентов системы, что требует неимоверно сложного математического расчета для достижения устойчивого динамического равновесия ядра и электронной оболочки. Если обозначить эту постановку как “динамический аспект антропного принципа“, то получается, что ее нельзя объяснить посредством аргумента “множества вселенных” [45].

Более того, для того, чтобы осуществить некоторый тип самоорганизации космических систем и живых организмов, необходимы сотни миллионов лет. Но и сами натуралисты признают, что атомы появляются мгновенно в первые моменты Взрыва или в недрах звезд, т. е. в данном случае отсутствует и фактор времени, без которого эволюция невозможна.

То есть атомы химических элементов являются дискретными структурами, рассчитанными физически и математически строго индивидуально, и никакая эволюционная теория здесь не может быть применена.

Один из основоположников квантовой теории, немецкий физик Макс Планк говорит: “После всех моих исследований атома я могу сказать следующее: вся материя происходит и существует только посредством Силы, которая вынуждает атомные частицы вибрировать и поддерживает их в движении… мы должны принять, что за этой силой стоит сознательный, разумный Дух. Именно этот Дух – Первопричина всей материи” [46].

5. Единственно интеллект способен реализовать события, вероятность случайного осуществления которых – порядка 1/∞ в некоторой степени

В первой части мы уже отмечали, что вероятность случайного создания такой простой системы, как поршень и цилиндр, составляет (1/∞)⁴, но для разумного конструктора это не представляет никакой проблемы. Другими словами, вероятность 1/∞ в некоторой степени очерчивает демаркационную линию между сознанием и слепым случаем (“часовщиком“, по выражению Докинса), которую последний никоим образом не может перейти.

Фиг.3. Возможные конфигурации значений параметров, обеспечивающих наличие от I до бесконечности работающих (устойчивых и функционирующих) состояний. Системы І, ІІ, ІІІ и т.д. могут быть как другими мирами, так и физическими структурами, формирующимися в них

Здесь можем вспомнить о парадоксе, связанном с простым расчетом:

из которого становится понятным, что Бог может сотворить неограниченное количество упорядоченных и устойчивых миров, но каждый из них в очень малой степени вероятен (1/∞ в некоторой степени), что исключает его случайное появление. (См прим. [13])

Так можно ответить и на вопрос, поставленный еще Эйнштейном: “Имел ли Бог выбор при создании Вселенной?“, который задают Хокинг и Млодинов в своей книге “Высший замысел”.

Ричард Докинс высказывает следующую мысль: “Вселенная, созданная сверхъестественно мудрым Творцом, конечно, отличается от той, которая не создана Им. По сути вряд ли может иметься более фундаментальное различие между ними, какой бы трудной ни была практическая проверка. Но этот “мелкий” факт в корне подрывает искусительно “дипломатический” тезис, что наука должна хранить полное молчание по центральному вопросу религии – вопросу о Боге. Присутствие или отсутствие подобного творческого сверхразума, бесспорно, является научной проблемой, независимо от того, что по крайней мере на данный момент она не находит практического решения” [47].

Мы полностью согласны с его тезисом, что нужно найти способ эмпирически протестировать эволюционную и библейскую космологическую модель происхождения Вселенной. Более того, поскольку Докинс является воинствующим атеистом, вряд ли может появиться подозрение, что подобный критерий придуман им для поддержания христианства. Далее мы предложим подход, позволяющий разграничить результаты двух моделей, но поскольку проблема достаточно сложна (но, к счастью, не неразрашима), необходимо предварительно уточнить некоторые общие положения.

Надо отметить, что в Православной Церкви нет соборного решения по вопросу о творении мира. Каждое богословское мнение, затрагивающее эту проблему (включая наше), является только частным.

Библия – не научный справочник. Библейские авторы и ученые говорят на различных языках. Язык науки техничен и строго специализирован. Он развивался, чтобы служить совершенно конкретным целям и нередко его могут понять только специалисты. Язык Библии феноменологичен – он показывает вещи такими, какими они выглядят. Другими словами, язык Библии по отношению к природе популярен, то есть это язык, на котором обыкновенные люди говорили в соответствующую эпоху и в соответствующее время. Первые главы книги Бытия не защищают и не опровергают теории Аристотеля, Птолемея, Коперника, Ньютона или Эйнштейна. Библия в принципе отказывается говорить о подобных теориях в какой бы то ни было области – астрономии, геологии, физике, химии, биологии. В Библии отсутствуют научные постулаты. Она просто описывает природу, не объясняя ее в научном аспекте.

Как правильно отмечают некоторые теологи, человек не должен умозрително пытаться понять, как возникла Вселенная, потому что Бог в состоянии создать окружающий нас мир способом, абсолютно недоступным нашему разуму и воображению, т. е. мы не должны накладывать ограничения на всемогущество Бога. По словам архимандрита Иустина Поповича: “Способ сотвореиня настолько сложен и таинственен для мира в своей основе, что недоступен для человеческого ума”.

Основатель эмпирического подхода и отец всей современной науки Галилео Галилей утверждает: “Главная цель Библии – преклонение перед Богом и спасение душ… Но сотни текстов в ней учат нас, что слава и величие всемогущего Бога совершенно видимы во всех Его творениях и могут быть прочитаны в открытой Книге природы” [48].

Авторы “Высшего замысла”, ссылаясь на Ричарда Фейнмана, заявляют, что Вселенная могла появиться всеми возможными способами [49]. Мы дополним, что Божественное сотворение предполагает, что она возникла не только всеми возможными, но и “невозможными” способами. Все же мы надеемся, что научный метод, раскрывающий перед нами одно за другим чудеса природы, в скором времени раскроет и тайну Творения.

Посредством современных научных средств – ускорителей элементарных частиц, телескопов, наблюдающих сверхглубокий космос, детекторов гравитационных волн, компьютерных симуляций и пр. – мы в состоянии заглянуть уже в первые мгновения зарождения мироздания. Поэтому попытаемся найти ответ на вопрос, заданный Докинсом: “Является ли наша Вселенная делом разумного Творца или она возникла и развилась на чисто случайном принципе?” На это есть две точки зрения:

А) Дарвин будет прав, если окажется, что материя эволюировала на базе множества вариаций, порожденных мутациями, а естественный отбор отсеивал наиболее удачные формы и таким образом привел к совершенствованию физических, химических и биологических структур. Но здесь должно наблюдаться и огромное число неудачных комбинаций – так называемых “переходных форм”, отвергнутых отбором. Именно они и будут самым важным критерием той истины, что процесс прошел через ряд полностью случайных состояний. Направление процесса в данном случае – от хаоса к порядку.

Б) Премудрый Бог должен был создать прекрасно устроенный и гармонический мир, в котором все идет по строго определенному плану. Дополнительным усложнением в данном случае является то обстоятельство, что после Грехопадения, по выражению апостола Павла, ”тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее” (Рим. 8:20,21), что предполагает, что в мире будет наблюдаться процесс дезинтеграции. Направление процесса здесь обратное – от порядка к хаосу.

Здесь используются разнообразные методы и средства, но самую существенную роль продолжают играть ускорители элементарных частиц. Самый мощный из них – Большой адронный коллайдер – официально открыт в 2008 г. и находится в Европейском центре ядерных исследований ЦЕРН. Он предназначен для осуществления столкновений протонов с высокой энергией (суммарная энергия 14 ТeV), а также ядер свинца с энергией 5,5 GeV. Целью проекта является прежде всего подтвердить стандартную модель в физике элементарных частиц, но также и найти ответ на фундаментальный вопрос о начале Вселенной.

Антиматерия, как зеркальное отображение материи, должна составлять половину вещества, образованного после Большого взрыва, в результате чего должна была бы последовать аннигиляция и остаться только излучение. Но это очевидно не так! Последующие эксперименты в ЦЕРН будут следить за малыми различиями – неточностями в зеркальном отображении, – которые объяснили бы преобладание материи над антиматерией в нашей Вселенной.

Астрономические наблюдения показали, что знакомая нам материя составляет только 5% от критической плотности космического пространства и что в нем преобладают неизвестные до сих пор компоненты – темная материя и темная энергия. Поэтому ученые будут искать доказательства существования новых частиц, которые помогут нам понять, что представляют собой таинственные и неизученные 95% Вселенной.

Другая цель – открыть возможности объединения квантовой физики и общей теории относительности. Отметим, что при нашем экспериментальном исследовании Вселенной всегда возможно появление всяких неожиданностей.

Ряд космологических теорий допускает, что мироздание возникло из вакуума. Поскольку содержащаяся в гравитации энергия может быть отрицательной, то при ее прибавлении к положительной энергии материи получается результат, близкий к нулю, а при закрытой (“пульсирующей”) вселенной даже равный нулю (см. прим. 13, І ч.). В известном смысле такие вселенные свободны, т.е. могут возникать из вакуума почти без усилия.

Есть еще кое-какие предпосылки для этого вывода: суммарное вращение галактик аннулируется, сумма положительных и отрицательных электрических зарядов равна нулю и пр. То есть, раз общая энергия, вращение и заряд равняются нулю, то, следовательно, можно предположить, что Вселенная возникла из вакуума, обладающего (почти) теми же характеристиками. На этом основании считают, что тем же самым образом вакуум в состоянии породить еще бесчисленное множество вселенных.

Вот в чем состоят наши возражения против этой точки зрения.

Во-первых, для ее подтверждения необходимо придумать эксперимент, который сможет продемонстрировать квантовые флюктуации вакуума, чтобы проверить, действительно ли он в состоянии воспроизвести различные характеристики материи – законы, константы, характеристики элементарных частиц и пр. Потому что, если вакуум всегда порождает одно и то же, то это говорит скорее в пользу точки зрения, что он поначалу был запрограммирован сформировать именно наш мир.

Во-вторых, где “промежуточные формы”, то есть такие физические и химические структуры, которые нефункциональны, не имеют отношения к построению материи, из-за чего они были отвергнуты естественным отбором? Они должны быть даже в гораздо большем количестве, чем функциональные структуры, поскольку, по определению, естественный отбор из огромного количества вариантов выбирает самые удачные. Конечно, всегда можно выдумать оправдание типа того, что, например, эти структуры неустойчивы, быстро разрушаются и потому мы не можем их наблюдать. Но некоторые из них все же должны быть достаточно стабильными, чтобы сохраниться в микрокосмосе, даже если они и непригодны ни к чему, т.е. полностью излишни. Только таким образом материалисты смогут убедить нас, что та изящная организация, которую мы наблюдаем на всех уровнях построения мира, получилась в результате огромной случайности, еще с первого раза без никаких проб и ошибок [50].

Таблица 2 к примечанию 50

В третьих, вывод, что материя произошла из вакуума, так как число положительных и отрицательных электрических зарядов одинаково, выглядит неправомерным. Вспомним, например, что протоны, имеющие положительный заряд, являются барионами, а электроны, имеющие отрицательный заряд – лептонами. Отсюда получается несколько несоответствий:

а) Согласно стандартному сценарию, барионы и лептоны образуются в разное время и при разных температурах.

б) Барионы состоят из кварков, а лептоны не созданы из субчастиц.

в) Барионы участвуют в сильном ядерном взаимодействии, а лептоны ему неподвластны.

По перечисленным причинам происхождение и устройство барионов и лептонов различны, и они независимы друг от друга. Поэтому, если экспериментально будет открыта барионная асимметрия, то она никоим образом не может привести к точно такой же лептонной асимметрии. Отсюда, как мы пояснили еще в начале, получается двойной статистический абсурд: должно было появиться одинаковое число протонов и электронов, чтобы укомплектовать атомы, и одинаковое число положительных и отрицательных зарядов у остальных частиц, чтобы не разорвать на части все структуры во Вселенной.

В-четвертых, по той же причине выглядит неприемлемым и утверждение, что раз сумма положительной энергии материи и отрицательной энергии гравитации близка или равна нулю, то можно считать, что мир появился из вакуума. Сумма одного положительного и одного отрицательного заряда тоже равна нулю, но они являются двумя различными зарядами. Подобным образом, энергию материи и энергию гравитации нужно рассматривать по их абсолютному значению, то есть как существующие отдельно и независимо друг от друга.

(Что касается утверждения о том, что “суммарное вращение галактик аннулируется”, то это положение совершенно спекулятивно, так как не существует способа его проверки, из-за чего мы не будем его и комментировать.)

То есть натуралисты не располагают убедительными аргументами в пользу того, что мир появился из вакуума. Надо предусмотреть хотя бы еще один эксперимент, доказывающий лептонную асимметрию.

В-пятых, из предпосылки, описанной в четвертом пункте, можно сделать еще один вывод, а именно, что вакуум стабилен на локальном, но нестабилен на глобальном уровне. Первое обстоятельство говорит скорее в пользу антропного принципа, поскольку предохраняет Солнечную систему, например, от внезапного появления черной дыры, которая могла бы очень быстро нас поглотить. Нестабильность вакуума на глобальном уровне, однако, должна была бы привести к спонтанному возникновению бесчисленного количества вселенных. Интересно, что мы могли бы проверить гипотезу о Мультивселенной посредством рассуждений, полностью аналогичных рассуждениям при парадоксе Ольберса. Вспомним, что если бы существовало бесчисленное множество звезд, то их лучи были бы направлены отовсюду к Земле и тогда небо было бы ослепительно ярким и днем, и ночью. По аналогии квантовые флюктуации вакуума должны были бы порождать и мосты между вселенными (так называемые “червячные ходы”) и по ним на Землю постоянно бы прибывали невероятные существа. Если перефразировать Хокинга, то можно спросить: “Где же тогда туристы из других миров?” (Это в шутку можно было бы назвать “двойным парадоксом Хокинга”, поскольку этот парадокс опровергает Хокинга, вместо того чтобы поддержать его).

Христианский теизм – это учение, согласно которому Бог посредством прямого вмешательства в несколько этапов (творческих дней) создал Вселенную, живые существа и человека. После окончания Его творческого акта мироздание было полностью упорядочено в совершенной гармонии и завершено. Этот взгляд также допускает хаос и самоорганизацию материи, но надо уточнить, что мы имеем в виду.

Ученые считают хаотическими те системы, которые даже при пренебрежимо малых событиях в состоянии радикально изменить свое поведение. Таким образом, долгосрочные прогнозы становятся неосуществимыми. Открытие возможности измерения параметров хаоса считается третьим большим достижением науки в ХХ веке наряду с теорией относительности и квантовой механикой. Теория хаоса обладает  математическим аппаратом, основанным на базе некоторых нелинейных динамических уравнений, чувствительных к начальным условиям. Если исходные данные изменяются на ничтожно малые величины, например совместимые с колебаниями числа Авогадро (порядка 10^-24), то проверка состояния системы покажет абсолютно различные значения в результате. Примерами таких систем являются турбулентные потоки в атмосфере, бурное движение воды, биологические популяции и т.д. Хаос в этом случае, однако, детерминирован, т.е. подчинен специфическим законам, хотя их нахождение иногда оказыается очень трудным и отнимает продолжительное время.

Существует, однако, такая область физики, как теория квантового хаоса, изучающаянедетерминированные системы, функционирующие по правилам квантовой механики. В ней существенную роль играет принцип неопределенности Гейзенберга, согласно которому координаты и импульс данной частицы не могут быть одновременно точно измерены, а описываются волной вероятности. Но квантовые теории детерминистичны в том смысле, что имеют законы изменения волны во времени. Вспомним, что электроны при своем движении около ядра формируют красивые атомные орбиталии, что наводит нас на мысль, что здесь также царит чудесный совершенный порядок. То есть о хаосе в нашем мире нужно говорить только в относительном смысле.

В 70-х годах ХХ века немецкий физик-теоретик Герман Хакен заложил основы новой интердисциплинарной науки, названной им синергетикой. Синергетика изучает явления самоорганизации, т. е. механизмы, ведущие к спонтанному возникновению пространственных и/или временных структур как неживой, так и живой природы. Ряд ученых считает, что мир возник и эволюировал по бесконечной цепи таких процессов – от образования атомов, звезд и галактик до биологических и социальных систем.

Действительно, обусловленное упорядочение материи может наблюдаться при формировании электронных слоев атомов, у красивых пространственных решеток кристаллических тел, вихрей Бенара, при соединении вирусов и в других явлениях природы. Например, если вблизи голого ядра какого-то химического элемента пропустить пучок электронов, одна часть из них задержится около него и автоматически расположится на s, p, d орбитах и т. д.

Некоторые ученые по аналогии допускают, что возможно существование еще не открытых законов, по которым происходит и структурирование Космоса. Если это так, то можно легко установить их наличие. Достаточно выстрелить несколько космических летательных аппаратов в произвольных направлениях и с произвольными скоростями и, если они каждый раз будут становиться спутниками Солнца или какой нибудь планеты, то можно принять, что небесные системы самоорганизуются. Но опыт показывает, что такое структурирование, увы, не осуществляется. Также, если смешать в подходящем растворе все химические элементы, создающие клетки, в необходимых количествах и пропорциях, они не соединятся в живой организм. В генетической программе нет и возможности скачкообразного восходящего изменения видов. Например, из яиц змеи не вылупятся птенцы и т.д.

Мы не согласны с точкой зрения, что посредством процессов самоорганизации этого типа достигается эволюция, по следующим причинам:

а) Они не проявляются во всех областях действительности.

б) Они всегда приводят к формированию некоторого определенного набора структур, которые характерны для данного явления.

в) Они не позволяют качественный скачок с одного уровня упорядоченности на другой, более высокий – например, невозможен переход с химического на биологический уровень.

Синергетические процессы предполагают в большой степени наличие разумного Создателя, поскольку упорядочивающиеся отношения свидетельствуют о планированности и целенаправленности. Последовательно проводимый материализм, как мы отметили, требует эволюции дарвиновского типа, которая основывается исключительно на разнообразии случайных вариаций и естественном отборе.

Вообще, если можно определить первоначальное творение как мир гармонии и организации, то можно и сформулировать из этого некоторые последствия, касающиеся его возникновения:

1) Еще при появлении материального пространственно-временного континуума его качества должны быть элементами “идеального конструктора”, который позволяет “собрать” все иерархически построенные структуры Вселенной и живых организмов. Не существуют произвольные характеристики материи, которые имели бы отношение к организации мира. Пропорции между ними исключительно деликатно сбалансированы и фиксированы, т. е. не меняются произвольно, что привело бы к процессам абсолютного хаоса и деградации.

2) Вакуум является интегральной частью системы. Он – идеальная среда, в которой расположены объекты и поля, осуществляются взаимодействия и пр. В таком случае, вряд ли в нем зародились пространство, время, частицы и т. д. Все же такая вероятность существует, если предположить, что Бог сперва создал вакуум, заложил в него процессы самоорганизации, посредством которых из него получилось все остальное [51].

Как стало ясно, в микрокомосе чисто теоретически факты могут интепретироваться решительно только в пользу христианства, а не натурализма. К сожалению, все еще невозможно посредством эмпирической проверки четко разграничить последствия обоих взглядов. Но вещи приобретут более отчетливые контуры, когда мы рассмотрим строение макрокосмоса.

Часть III: Критика диалектического материализма в науке – макрокосмос

Вскоре после создания общей теории относительности (ОТО), в  1917 году Альберт Эйнштейн предложил соответствующую ей модель Вселенной. Из-за собственных философских и общенаучных соображений Эйнштейн был уверен, что Вселенную может описать только статическая модель, чьи глобальные свойства не меняются со временем. Чтобы получить именно такое решение, он ввел в гравитационные уравнения космологический член Λ (лямбда) с дименсией (размерностью) силы, способной компенсировать гравитацию. Таким образом, по его мнению, Вселенная всегда находится в равновесии, оставаясь статичной, закрытой и конечной.

В 1922 году Александр Фридман установил, что если исключить этот произвольно введенный Λ-член, модели, соответствующие ОТО, должны быть нестационарными – сжимающимися или расширяющимися. Через несколько лет после этого (1929) Эдвин Хаббл открыл наличие красного смещения в спектре далеких галактик, из чего был сделан вывод, что они разбегаются, т.е. что Вселенная расширяется.

Около середины прошлого века (1948) Георгий Гамов предложил идею “горячей” Вселенной, которая в начале имела ничтожный радиус, но огромную плотность и температуру. Взорвавшись (этот акт позднее был обозначен как “Большой взрыв”), Вселенная начала увеличиваться в размерах, что продолжается и по сей день. Гамов и его сотрудники вычислили, что при непрерывном снижении первоначальной исключительно высокой температуры она должна была дойти в наше время до температуры излучения около 5К.

В 1964 году Арно Пензиас и Роберт Вильсон открыли необъяснимый радиошум, который был сразу же истолкован как излучение, предсказанное Гамовым. Это остаточное радиоизлучение именуется космическим микроволновым фоном (КМФ). Оно регистрируется в диапазоне 3мм – 50 см и имеет температуру 2,7К.

Стандартная космологическая модель Большого взрыва описывает эволюцию Вселенной, которая еще при своем рождении была монотонной (однородной и изотропной). Но если в прошлом не было никаких флюктуаций, т.е. при идеальном гомогенном распределении материи,  то невозможно развитие каких бы то ни было характерных небесных структур.

В ноябре 1989 года космическое агентство США – NASA вывело на орбиту искусственный спутник COBE. Он должен был не только регистрировать микроволновое фоновое излучение, но и искать флюктуации в нем –

где Т – это температура излучения. Спутник COBE в конце концов сумел зафиксировать давно искомые флюктуации  порядка

Считается, что они подтверждают теоретические предположения о возникновении неоднородностей, которые впоследствии привели к образованию крупномасштабных структур во Вселенной – скоплений и сверхскоплений галактик.

Согласно ОТО, если средняя плотность вещества и энергии (допускается, что они равномерно распределены во Вселенной) больше определенной критической величины, то пространство искривляется до такой степени, что замыкается в себе. Траектории, проходимые всеми телами (от частиц до галактик), и даже световые лучи изгибаются и все остается в рамках Вселенной, обладающей положительной кривизной пространства – фиг. 1а. Если плотность меньше критической, вселенная изогнута наоборот (так, словно ее “поверхность” изогнута вовне), т.е. обладает отрицательной кривизной – фиг. 1б. При плотности, равной в точности критической, уравнения ОТО покажут, что пространство плоско, т.е. не имеет кривизны – фиг. 1в. В первом случае мы говорим о закрытой, во втором – об открытой, а в третьем – о плоской Вселенной [52].Еще в 80-е годы ХХ века физики отметили, что средняя плотность вещества и энергии весьма близка к критической, что означает, что пространство не имеет существенной кривизны, т.е. что Вселенная плоска.

Фиг. 1 

Двухмерные аналоги трех Вселенных Фридмана: а) Закрытая Вселенная, соответствующая поверхности сферы. Здесь две параллельные прямые пересекаются. б) Открытая Вселенная с изогнутой наружу  поверхностью. В ней параллельные прямые отдаляются друг от друга. в) Плоская Вселенная, в которой в силе евклидовская геометрия. Параллельные рямые сохраняются на одинаковом расстоянии друг от друга.

В 2001 году по совместному проекту НАСА и Принстонского университета на орбиту был выведен спутник WMAP, который измерил реликтовое излучение с точностью и разделительной способностью, в 40 раз превышающими возможности предыдущего спутника СОВЕ. В начале 2003 года были проанализированы результаты, полученные со спутника WMAP, и благодаря потоку самых точных данных поле космологических предположений было зачищено. Единственными претендентами на истину остались: инфляционная модель (точнее некоторые ее варианты – см. прим. [8] II ч.) и циклическая модель (но для плоской Вселенной!) Стейнхарта-Турока (см. прим. [1]). Последняя предусматривает ускоряющееся расширение пространства [53], в то время как в инфляционной модели оно выглядит неуклюжей добавкой. Если, однако, ускорение галактик не подтвердится, инфляционная модель может уцелеть, но тогда опять возникнет загадка недостающих 68 процентов энергетического бюджета Вселенной (см. фиг.2).

Фиг.2 

Эволюция Вселенной. В первые 7 млрд. лет скорость расширения замедляется, а затем постепенно начинает возрастать, что заставляет физиков предполагать наличие т. н. темной энергии. (Наблюдаемые количества вещества и энергии в космосе обеспечивают лишь 5% критической плотности Вселенной, поэтому допускается, что темная материя добавляет еще около 27%, а темная энергия – еще около 68%)

В мае 2009 г. Европейское космическое агентство (ЕSА) вывело на орбиту обсерваторию “Гершель” вместе с телескопом “Планк”, который обладает десятикратно большей разделительной способностью, чем WMAP. Планируется и другой спутниковый эксперимент – CMBPol. Согласно ряду инфляционных моделей,гравитационные волны от Большого взрыва должны были оставить отпечаток на поляризации реликтового излучения. Поэтому эти спутники не будут просто измерять отклонения в его температуре, но измерят и его поляризацию (среднее направление спинов регистрированных микроволновых фотонов). Здесь дело обстоит как раз наоборот: в случае обнаружения первичных гравитационных волн циклический подход будет отвергнут и подтвердится инфляционная модель [54].

И снова гипотеза Большого взрыва оказывается перед огромной дилеммой. Если инфляционная модель достоверна (т.е. при отсутствии ускорительного расширения пространства и открытии первичных гранитационных волн), то остается вопрос о не хватающих 70 (приблизительно) процентах энергетического бюджета Вселенной. Если же инфляция не подтвердится, то появятся вновь не только перечисленные проблемы космического горизонта, плоского характера пространства и магнитных монополий, но и ряд других, о которых мы не упомянули, но которые тоже очень существенны. Укажем некоторые из них:квантовое происхождение неоднородностей, ведущих к образованию звезд и галактик; изменение температуры реликтового излучения от одной точки неба к другой; распределение легких элементов(водорода, гелия, дейтерия и лития); возможно наименьшая – но все же недостаточно низкая (!) – энтропия при запуске Вселенной (см. ниже вычисления Р. Пенроуза) и пр. Вспомним еще и то, чтоинфляцию вообще невозможно интегрировать в модели, которые пытаются слить квантовую механику и ОТО! Другими словами, если инфляционная гипотеза проваливается, то она увлекает с собой на дно и стандартную модель Большого взрыва! [55].

Помимо всех слабостей теории в микрокосмосе (некоторые из которых мы отметили в предыдущей части), оказывается, что не менее фундаментальны и ее проблемы в области образования звезд и космических систем. Поэтому нас не должно удивлять мнение критиков, говорящих, что современная гипотеза Большого взрыва, хотя и решает некоторые второстепенные вопросы, в сущности не может дать удовлетворительного объяснения происхождения Вселенной.

Эмпирические данные, посредством которых проверяются космологические модели, относятся к периоду в примерно 380 тыс. лет после Большого взрыва, т.е. до появления космического микроволнового фона. Мы, однако, попытаемся включить и интервал из 200-500 млн. лет, охватывающий период времени от рождения первых звезд и протогалактик до оформления зрелых галактик – примерно 3,3 млрд. лет после старта Вселенной (см. табл. 1).

Табл. 1

Нет единого мнения о возможных этапах возникновения галактик. В начале ХХ века известный английский астроном Джеймс Джинс предлагает одну из первых гипотез в этом направлении. По его мнению, в начале существовало пространство, равномерно заполненое разреженным газом. В результате его гравитационного сжатия и вращения образовались отдельные туманности с правильной сферической формой. Затем, продолжая сжиматься, а, следовательно, и ускоряя свое вращение, туманность сплющивается в эллипсовидный диск. Гравитационные поля соседних туманностей вызывают истечение вещества из диска, которое при его вращении сворачивается в спиральные рукава. Повышенная плотность газообразной материи в этих расклонениях помогает первоначальному образованию звезд именно в них. Эдвин Хаббл дополняет, что образованные таким образом спиральные галактики в конце концов могут разрушить свою структуру и погибнуть в качестве неправильных.

Существует и прямо противоположная точка зрения. Согласно гипотезе Карла фон Вейцзеккера, в начале мир был хаосом диффузной газовой материи, пребывающей в сильной турбулентности. Это значит, что везде в первозданной мгле бушевали гигантские вихри, под чьим воздействием появились первые сгущения, первые облака пыли и газа с неправильной формой. Облака вращались вокруг своей оси, сплющивались и превращались в спиральные галактики. В спиральных расклонениях началось образование звезд. С течением времени спиральные галактики утрачивали свои рукава и превращались в устойчивые эллиптические системы.

Созданы всевозможные гипотезы, описывающие различные возможности образования галактик и их перехода из одного вида в другой. Но углубленный анализ и вычисления дают совсем ясно понять, что ни одна из них не может считаться особенно убедительной.

У громадного большинства людей установилось мнение, что теория Большого взрыва объясняет очень хорошо рождение и упорядочение Вселенной. Приходится, однако, отметить, что по мнению экспертов это совершенно не так! Мартин Харвит недвусмысленно признает: “Вселенная, которую мы видим, взглянув на ее самые дальние горизонты, содержит в себе (более) ста миллиардов галактик. В каждой из этих галактик (в среднем) 100 миллиардов звезд. В целом это 10²² звезд. Тайный стыд современной астрофизики в том, что мы не знаем, как успела образоваться даже только одна из этих звезд”[56].

Джеймс Трефил не скрывает огорчения: “Проблема возникновения галактик оказывается одной из самых тернистых в космологии. По всем правилам они не должны существовать, но они там. Трудно передать всю глубину разочарования, которое этот необъяснимый факт вызывает среди ученых”[57].

В своей книге “Вселенная во времени” Паоло Мафей пишет: “14 и 15 февраля 1979 года состоялась встреча специалистов, созванная У. Х. Маккреем и М. Дж. Рисом из британского Королевского общества для того чтобы обсудить происхождение и первые фазы эволюции галактик. Как впоследствии писал сам Маккрей, “когда началось обсуждение, можно было с почти полной уверенностью сказать, что никто из присутствующих не может претендовать на знание того, как образовались галактики; этого не могли бы сделать и те, которые присутствовали на закрытии””[58]. Следует уточнить, что и по сей день не существует особенного прогресса по этому вопросу, о котором стоило бы говорить!

В связи с этим критики отмечают (быть может, с немалой дозой иронии), что если вы откроете обыкновенную научную книгу по астрономии, то будете засыпаны картинками газовых облаков и протозвезд; вы найдете теории о происхождении Вселенной и звезд, заявленные с большой уверенностью.

Если, однако, вы посетите закрытую конференцию или симпозиум, то увидите подавленных людей, отчаянные теории, научные факты, которые опровергают эти теории, отсутствие альтернативных объяснений, атмосферу безнадежного отчаяния среди недоказанных и недоказуемых идей и никаких решений или научных экспериментов, которые могли бы облегчить положение.

Крупный российский популяризатор науки Анатолий Томилин еще в советские времена неохотно признает, что планетная космогония “оказывается в состоянии глубочайшего кризиса”. (Из следующих глав его книги становится ясным, что то же относится в одинаковой степени и к звездной и галактической космогонии.) Далее он продолжает: “При этом решающую роль в том, что сложилось такое положение, сыграли новые факты, полученные посредством наблюдений. Сама основа, которая лежит в фундаменте всех существующих гипотез, вступает в противоречие с фактами. И для того чтобы вывести науку из кризисного состояния, ученым приходится пересматривать основу, заложенную в самой постановке космогонических задач, и искать новые методы их решения” [59]. Но не содержится ли в этих словах по сутиполнейшее признание принципиальной невозможности объяснить вещи с материалистической точки зрения?

Атеистически настроенные мыслители часто подводят свою аудиторию, уверяя ее, что рано или поздно будет найден натуралистический ответ на все затруднения в науке. Но подобное заявление некорректно, поскольку объективно существуют две возможности:

1) что многие из современных проблем и загадок действительно  получат разрешение в ближайшем или более отдаленном будущем;

2) что своей исключительно сложной конструкцией Вселенная обязана вовсе не самоорганизации материи и что для построения мироздания нужно обязательно допустить внешнее разумное вмешательство.

В этом месте мы хотели бы ответить на вызов, брошенный Стивеном Хокингом и Ленардом Млодиновым. Раз авторы книги “Высший замысел” утверждают, что гравитационный закон достаточен для того, чтобы организовать наш мир, то в таком случае пусть они продемонстрируют нам хотя бы то, как появилась Солнечная система. При этом мы великодушно предоставим им возможность позвать на помощь и все другие природные стихии – кроме гравитационных, они могут включить также и электрические и магнитные силы, теорию турбулентности и пр., и пр. Но если они не сумеют объяснить нам, как даже только одна эта ничтожная планетная система возникла в результате действия физических законов, то как же они убедят нас, что это случилось со всей грандиозной Вселенной? Более того, сильнейшее нарушение момента импульса между планетами и Солнцем (о котором мы говорили в І-й части) невозможно объяснить с помощью их любимого аргумента о “множестве вселенных”. Если налицо, к примеру, материалы, необходимые для возведения дома, то при его строительстве рабочие должны внести дополнительный импульс. Точно так же обстоит дело и здесь: даже если Вселенная возникла из бесконечного числа миров со всеми необходимыми параметрами, то по меньшей мере в случае с нашей планетной системой было необходимо дополнительное разумное вмешательство.

Согласно натуралистической позиции небесные тела и системы должны были образоваться путем хаотических столкновений, организуясь случайным образом. Другими словами, в период от 200-500 млн. до 3,3 млрд. лет после начала должно было наблюдаться генерирование мощных гравитационных волн, потому что происходили чрезвычайно частые столкновения тел в системе и коллизии между протогалактиками, ведущие к их росту, а также к образованию крупномасштабных структур – гигантских облаков, скоплений галактик и т. д. Другой вопрос – возможно ли вообще случайное возникновение исключительно красивого и сложного иерархического устройства небесных образований – планетных, звездных, галактических и других, а также их огромная устойчивость во времени (вычислено, например, что Млечный Путь останется стабильным в течение примерно десяти миллионов миллиардов лет). Пользуясь современными телескопами, мы уже в состоянии проследить (почти) весь этот этап развития Вселенной. О последних открытиях в этой области мы расскажем чуть ниже.4.

В начале Книги Бытия Библия рассказывает нам, что Бог сотворил материю из ничего и развернул Свой грандиозный замысел построения Вселенной. Мы должны давать себе отчет в том, что создание подобной динамической конструкции является неимоверно сложным делом, потому что в каждый момент она организована по-разному и при этом всегда остается в равновесии. Напомним, что только Метагалактика (ее видимая часть) содержит в себе около 10²² звезд и более 100 (а согласно некоторым новейшим вычислениям – более 500)[60] миллиардов галактик, чье взаимное влияние следует иметь в виду.

Если мы попытаемся спроектировать, например, Млечный Путь с его 200-400 миллиардами звезд (а еще и звездными скоплениями, планетными системами и пр.), то сразу же поймем, насколько чрезвычайно сложна эта задача. Каждый член галактической “семьи”, если считать его абсолютно твердым телом (которое не испытывает никаких деформаций), имеет степени свободы, т.е. может двигаться в трех различных направлениях и вращаться вокруг трех взаимно перпендикулярных осей. В таком случае, чтобы определить положение тела в пространстве, нужно знать численные значения трех координат и трех углов вращения (и следить за скоростью изменения этих параметров во времени). Для уточнения задачи, однако, необходимо уточнить, что ни одно из небесных тел не является абсолютно твердым. Модификации его формы, приливы и отливы меняют скорость его вращения и направление оси вращения, что воздействует на силы взаимного притяжения и на орбиты других тел. Нужно учесть также электрические и магнитные взаимодействия, дефект массы (звезды постоянно теряют часть своей массы), изменяющееся гравитационное поле остальных объектов системы (а даже для трех тел их координаты и скорости становятся невычислимыми [61]), иногда встречающиеся резонансы (например, между спутниками и планетами в Солнечной системе), влияние межзвездной среды, некоторые релятивистские эффекты и еще многие другие вещи, которые даже трудно перечислить.

При поиске общего решения задачи для совокупности более высоких иерархических образований (скоплений и сверхскоплений галактик), которые образуют Вселенную, возникает специфическая трудность, которая заключается в следующем.

Допустим, что каждая небесная система имеет огромное количество, например N, возможных упорядоченных состояний при различных величинах масс и орбитальных характеристик тел, которые содержатся в ней. (Допускаем, что это количество велико – N, но не бесконечно, поскольку количество вещества и размеры реальных космических систем ограничены). Если систем две и мы рассматриваем их как подсистемы одной целостной системы, то из-за их взаимного влияния множество упорядоченных состояний всей системы будет сечением только тех упорядоченных состояний, которые являются общими для обеих подсистем. Если подсистем три, множество допустимых состояний общей системы еще более ограничивается – до тех положений, в которых все три подсистемы будут в равновесии. Итак, чем больше подсистем, тем меньше множество их общих равновесных состояний. Неудивительно, если окажется, что для огромного числа небесных систем во Вселенной, взятых в целом, может существовать только одна возможность, при которой все они будут находиться в гармонии между собой и создадут целостную динамическую структуру Вселенной.

Но в вышеуказанных рассуждениях мы не учли изменения, которые происходят в каждой подсистеме. Если система составлена, например, из двух подсистем, то ее устойчивое состояние не является “механической суммой” двух устойчивых состояний ее подсистем. (У иерархических структур целое больше суммы своих частей). Устойчивость каждой из этих подсистем будет уже чем-то качественно новым, потому что при расчете надо будет учитывать также и внешние влияния, оказываемые другой подсистемой. В таком случае, новое равновесное состояние в каждой подсистеме не является подмножеством множества ее собственных устойчивых состояний (где учтены лишь взаимые влияния между ее собственными телами). Вообще при каждом увеличении числа подсистем изменяется не только общий порядок всей системы, но и порядок в каждой подсистеме, потому что все они взаимозависимы. Но, если необходимо спроектировать Вселенную как единое целое, то нужно следовать заданному плану, в котором все предусмотрено; в противном случае этот прекрасный “архитектурный храм” может очень быстро рухнуть.

Все еще нельзя с уверенностью сказать, какова конструкция Метагалактики, но следует принять, что она является единой системой, так как все объекты в ней связаны гравитационно между собою, будучи интегрированными в сложно организованные иерархические структуры, которые образуют целостное строение Вселенной (фиг. 3).

а)

б)

Фиг. 3 а) В рамках программы “Обзор всего неба“ получено изображение более миллиона ярких протяженных объектов. Вывод, сделанный учеными, состоит в том, что галактики расположены вовсе не хаотически, а организованы в красивые космические системы. б) Часть наблюдаемой крупномасштабной вселенской структуры – скопления и сверхскопления галактик, которые группируются и образуют что-то вроде стенок огромных “клеток”, внутри которых почти отсутствуют подобные образования [62]

Грандиозное построение мироздания побудило Поля Дирака, одного из крупнейших экспертов по математической физике, воскликнуть: “Можно было бы описать эту ситуацию, сказав, что Бог – математик высокого класса и что Он использовал довольно сложную математику, чтобы сконструировать Вселенную. Наши слабые математические познания помогают нам понять малую часть Вселенной; чем больше будет развиваться математика, тем больше мы можем надеяться на то, что в будущем будем понимать Вселенную лучше” [63].

(Бог, разумеется, не нуждается в том, чтобы делать вычисления – Он обладает полным знанием, премудростью и всемогуществом, из-за чего и вызывает совершенное мироздание к бытию без всякого интеллектуального и творческого усилия!)

Но, как показывают наблюдения, порядок в этих системах рушится – звезды взрываются, галактики сталкиваются и т.д. Указанные изменения приводят к резкому изменению взаимосвязей между членами системы, что в конечном счете кончается их гибелью. Эти заключения удивительно хорошо согласуются с библейской точкой зрения. В Писании сказано, что в начале “тверда вселенная, не поколеблется” (Пс. 95:10), но из-за грехопадения человека, все творение было подчинено “рабству тления”, т.е. разрушению (Рим. 8: 20, 21).

Как мы упомянули и в предыдущей части, согласно материализму, направление процессов в природе – от хаоса к порядку. В теизме намечается обратная тенденция – от порядка к хаосу, что соответствует полностью второму  закону термодинамики о нарастании энтропии.

Роджер Пенроуз пишет: “Но, чтобы создать Вселенную на уровне низкой начальной энтропии… Творец должен был абсолютно точно попасть в очень малый объем фазового пространства”. Его расчеты показали, что “цель Творца” должна была быть прецизирована до одного к десяти в 123-й степени, т.е. до единицы, после которой следуют 10¹²³ нулей – “число, которое невозможно написать обычным десятичным способом, потому что даже если поставить по нулю на каждую элементарную частицу во Вселенной, для этой цели не хватит частиц” [64].

В 70-е годы ХХ века Б. Коллинс и С. Хокинг, рассматривая начальные условия возникновения мира, путем соответствующего математического анализа показали, что “вселенная, которая не является абсолютно правильной, неустойчива. Другими словами, хаотичная при своем возникновении вселенная становилась бы все более хаотичной впоследствии”[65]. Получается “эффект домино” – с течением времени хаос мультиплицируется, т.е. увеличивается беспорядок, дезорганизация, пока порядок всей системы не разрушится полностью.

Применяя соответствующие математические методы и средства, а также подходящую компьютерную симуляцию, мы могли бы проверить, сохраняется ли этот принцип и для более сложных структур Вселенной – планетных, звездных, галактических и т.д.

Если построить кривую вероятностей распределения устойчивости небесных систем (возникающих случайно) во времени, то можно было бы понять, действительна ли она и при огромном числе наблюдаемых (свыше 500 млрд.) галактик, что позволит провести отличную проверку статистических прогнозов. Например, резонно ожидать, что какой-то процент галактик не успеет достичь устойчивого динамического равновесия и в данный момент можно будеть наблюдать немалое количество их в коллапсе. Другой вопрос – способны ли галактики увеличивать свои размеры в результате последовательных коллизий, перестраиваться в новые долговечные конфигурации и т.д.?

(Уже сейчас мы, однако, в состоянии сказать, что весь Космос прекрасно сбалансирован и упорядочен – сталкивающихся звезд и галактик ничтожно мало, что наводит нас на мысль, что он вряд ли организован по принципу случайности! Более того, в противоположность Хокингу и Млодинову мы считаем, что закон гравитации вовсе не достаточен для того, чтобы упорядочить Вселенную – его задача просто поддерживать равновесие в ней!)

Фотография, названная “Hubble Extreme Deep Field” (фиг. 4) показывает нам более 5 500 галактик. Самые далекие из них находятся на расстоянии около 13,2 млрд. ly (т.е. существовали 13,2 млрд. лет до нас), что подтверждается и их спектральными линиями, полученными с помощью наземных телескопов. Действительно, многие галактики малы, со странными и удивительными формами, на сцене присуствуют и загадочные квазары, но немалая их часть такова же, как и современные галактики.

Фиг. 4 

Hubble Ultra-Deep Field (HUDF) – фотографии Вселенной, охватывающие области сверхглубокого космоса, сделанные космическим телескопом “Хаббл” с экспонированием порядка миллионов секунд

Когда комментируют этот снимок [66], обычно подчеркивают то обстоятельство, что немалая часть изображенных на нем галактик имеют размеры, составляющие едва 1% от размера Млечного Пути, а другие настолько голубого цвета, что, вероятно, исключительно бедны тяжелыми элементами. Некоторые космологи считают, что такие объекты могут быть ключевым моментом для раскрытия загадки первых эволюционных шагов при образовании Вселенной.

Ричард Боуэнс из Калифорнийского университета заявляет: “Эти невиданные доселе галактики – ярко голубые, так что в них должны почти отсутствовать тяжелые элементы, т.е. они принадлежат к поколению с почти первозданными характеристиками”. В статье говорится также: “Глубокие наблюдения предоставляют новые доказательства иерархической модели постепенного оформления галактик, при которой малые объекты накапливают массу или сливаются в большие путем плавного и систематического, но драматического процесса столкновений и агломерации” [67].

Подобные аргументы, однако, недостаточно убедительны!

Еще в 2005 году астрономы института Карнеги в Пасадене, Калифорния, и Гарвардского центра астрофизики в Кембридже, Массачусетс (США), сделали открытие, что когда возраст Вселенной не превышал 2-3 млрд. лет, в ней имелось очень большое разнообразие галактик. По их словам, она была наполнена не только молодыми, активными, но и уже мертвыми галактиками, что, со своей стороны, наводит на мысль, что эти галактики должны были сформироваться гораздо раньше, чем предполагалось доныне [68].

Несколько лет спустя как трое ученых из Йельского и Принстонского университетов в США и Лейденского университета в Голландии наблюдали галактику, названную 1255-0, находящуюся от нас на расстоянии в 10,7 млрд. ly, которая в 4 раза массивнее Млечного пути, но имеет шестикратно меньшие размеры. Открытие показывает, что еще на заре времени существовали огромные галактики, которым не нужно было увеличивать свои размеры, поглощая “каннибальски” себе подобных. Астрофизик Карл Глейзбрук предсказывает, что в следующие годы будут открыты сотни галактик, напоминающих 1255-0, и комментирует: “Это все равно что установить, что древний Рим имел такое же число жителей, как и сегодняшний Лондон с пригородами” [69].

Недавно было сообщено, что международная команда астрономов  проследила появление галактических скоплений в юные годы Вселенной и пришла к выводу, что они не возникли постепенно, а появились в результате взрывного и практически одновременного рождения большинства галактик (т.е. выходит, что галактики не увеличивают свои размеры путем “драматического процесса столкновений и агломерации”!). Ученые наблюдали более 200 “зародышей” подобных скоплений в первые три миллиарда лет после Большого взрыва с помощью телескопов “Планк” и “Гершель”, а также из ряда наземных обсерваторий. Молодые галактики в этих скоплениях образовывали звезды с умопомрачительной скоростью – ежегодно совокупная масса их светил увеличивалась на несколко сот или даже тысяч солнечных масс. Предполагается, что в дальнейшем протоскопления “растворяются” и превращаются в сотни и тысячи отдельных галактик [70].

Добавим, что количество сверхновых звезд совсем ничтожно для того, чтобы утверждать, что именно их взрывы в дальнейшем разбросали по всей Вселенной химические элементы, которые тяжелее железа. Поэтому очевидно замалчивается тот факт, что часть первичных галактик вовсе не бедна тяжелыми химическими элементами, то есть акцент делается на данных, которые находятся в согласии с теорией (весьма распространенная практика).

Мы, по-видимому, становимся свидетелями возникновения некоторых самых ранних галактик (наличных всего лишь через 200-300 млн. лет после появления первых светил), а также процессов в течение всего этого периода в 2-3 млрд. лет, когда сформировались “зрелые” галактики (см. табл. 1). В таком случае столкновения между звездами в них и между ними самими должны были быть совсем обычным явлением.Приходится задуматься о том, почему наблюдаемая картина столь сильно расходится с нашими ожиданиями?[71]

В Книге Бытия рассказывается, что творение земли и небесных светил произошло в первый и четвертыйтворческие дни:

В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один…

И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной [для освещения земли и] для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так. И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день четвёртый (Быт. 1:1-14).

Согласно христианской теологии, Бог творит миры ex nihilo, т.е. из ничего. Почти все толкователи Библии считают, что под “небом“ в первом стихе понимается невидимый мир, где находится престол Божий, окруженный ангелами, херувимами, серафимами и пр. Этот трансцендентный мир более подробно описан в книгах Исаии, Иезекииля, в Откровении и т.д., но мы не будем останавливаться на них. В отношении же слова “земля“ мнения разделяются примерно в двух направлениях:

А) Одни считают, что кроме нашей Земли, это слово обозначает всю материю в космосе, например газо-пылевые облака (а можно предположить, что сюда относятся также и темная материя и энергия). В таком случае, по заповеди Бога в дальнейшем в них должны были сформироваться небесные тела, движущиеся по своим орбитам, образуя планетные, звездные и галактические системы.

Б) Другие говорят, что слово “земля“ относится лишь к нашей планете, а Солнце, Луна и звезды появляются на четвертый день. Следовательно, Вселенная возникла сразу уже полностью упорядоченной.

1) При библейской модели “Большим взрывом” можно считать мгновенное сотворение пространственно-временного материального континуума ex nihilo, но, в отличие от стандартного сценария, здесь все не начинается из одной точки.

Математическая попытка объединения Общей теории относительности и квантовой механики убедительно показала, что Вселенная не могла стартовать из точки нулевого размера с бесконечной плотностью, что ведет к вопросу: “Каков был ее первоначальный объем?”

НАСА и ЕSА планируют вывести на орбиту самый совершенный детектор гравитационных волн – LISA (Laser Interferometry Space Antenna) [72]. По выражению некоторых ученых, “он будет в состоянии снять отпечатки пальцев Бога, оставленных на ткани космоса еще в первые моменты Творения. И мы поймем, каким именно конкретным образом возникла Вселенная”. И действительно, LISA будет в состоянии уловить ударные волны, образовавшиеся в первую триллионную часть секунды после Большого взрыва. (Для сравнения: измеренное посредством WMAP космическое фоновое излучение относится к эпохе через 380 тыс. лет после начала, когда, как считается, начали синтезироваться атомы).

2) Библейская модель предвидит, что образование звезд произошло только однажды на заре времени. В таком случае мы могли бы наблюдать их зарождение только в самых ранних галактиках или обнаружить, что в начальный миг Вселенная появилась полностью упорядоченной.

Данные последних астрономических наблюдений, о которых мы говорили в предыдущем пункте, с гораздо большей убедительностью подтверждают, по нашему мнению, вариант А (т.е. что в первом стихе Книги Бытия под “Землей” подразумевается вся материя в космосе).

Совместными усилиями НАСА, ЕSА и Канадского космического агентства в 2018 г. на гелиоцентрическую орбиту будет выведен космический телескоп “Джеймс Уэбб”, миссией которого будет поиск света от первых сформировавшихся звезд и галактик. Подобной задачей займется и запланированный агентством НАСА на 2020 г. инфракрасный телескоп WFIRST, который также будет способен открывать тысячи самых отдаленных галактик, охватывая в 100 раз больше небесного пространства, чем телескоп Hubble [73]. С их помощью мы сможем ответить на вопрос: не рассчитаны ли массы и орбитальные характеристики объектов столь точно, что все системы организовались еще в самом начале? Другими словами, современная техника очень скоро позволит нам проследить, словно в кино, как “Бог развернул Свои планы и запустил Вселенную”, по пресловутому выражению Хокинга!

(Ранее мы уже предвидели, что звезды должны были бы образовываться лишь в начальные этапы развития Вселенной в статье, послужившей прототипом настоящего материала, вышедшей в конце сентября 2012 года [74], т.е. целых два года до того как появилась подобная информация (см. прим. [19]). Разумеется, Бог мог бы запустить физический  механизм, по которому звезды “воспроизводились” бы, подобно живым организмам, и в нынешнюю эпоху, но мы сочли этот вариант менее вероятным. С помощью телескопов “Джеймс Уэбб” и WFIRST можно будет проверить также и то, протекает ли стадий протозвезды по классической теории звездной эволюции, или же вещество самоорганизуется необычным образом, словно “по заповеди Божьей”!)

3) Согласно классической теории, небесные светила не появляются только на начальных этапах возникновения вселенной, а образуются непрерывно и по сей день. Если это так, то число звезд, находящихся на данной фазе своего развития, пропорционально времени, в которой они находятся в ней. Стадия протозвезды примерно в сто раз меньше стадии ее нахождения на “Главной последовательности”. Это говорит о том, что число наблюдаемых протозвезд должно быть в примерно в 100 раз меньше числа нормальных звезд. В Млечном Пути и других более пятидесяти галактиках Местной группы очень хорошо видны не только ядра и структурные особенности, но и отдельные звезды, скопления, туманности и т.д. Общее количество звезд в них составляет примерно 2000-3000 миллиардов, так что они являются хорошей базой для статистических выводов о том, каковы различные стадиии их развития. Элементарные расчеты показывают, что в Местной группе мы могли бы открыть хотя бы несколько десятков миллиардов протозвезд.Как защитники классической концепции звездной эволюции могут объяснить их отсутствие? [75](Напомним, что если бы протозвезды существовали, то ключевые этапы их формирования можно было бы проследить еще в последние десятилетия ХХ века. Установленные на спутниках телескопы еще тогда были способны исследовать космос во всех участках электромагнитного спектра. А что сказать об их современных наследниках, которые гораздо мощнее их?)

“Оглушительное молчание” наземных детекторов гравитационных волн свидетельствует абсолютно в том же направлении! В данный момент шесть из существующих детекторов гравитационных волн работают синхронно и таким образом их чувствительность позволяет регистрировать сигналы, идущие с расстояния около 100 млн. ly., т.е. в границах Местного сверхскопления (фиг. 5), которое охватывает десятки тысяч галактик. Считается, что за один год во всякой типичной галактике (т.е. такой, которая содержит в себе сотни миллиардов звезд) производится в среднем по одной звезде с массой Солнца. По современным представлениям, звезды должны были бы образоваться группами путем гравитационной фрагментации вещества в газо-пылевых туманностях. Можно ожидать, что из-за несбалансированных сил взаимных притяжений будут налицо частые слияния формирующихся или даже уже “вылупившихся” звезд (а оттуда и генерирование гравитационных волн) – в худшем случае хотя бы 20-30 за год. (Это число сильно занижено в пользу эволюционистов – на самом деле их должно быть гораздо больше.) Однако за почти 9 лет безупречной работы детекторов не было отмечено ни одно событие такого рода! [76]

Фиг. 5

Местное сверхскопление и Местная группа галактик

Одной из задач телескопа “Гершель” было исследовать космос в инфракрасном и субмиллиметровом диапазонах, что позволяло ему видеть сквозь пыль, которая мешала “Хабблу”. Таким образом, он был в состоянии заглянуть в газо-пылевые облака, из которых, как полагают, зародились звезды, и подсмотреть “условия в утробе”. Его миссия окончилась в 2013 году, но после почти четырех лет непрерывной работы он не успел сделать даже одной-единственной фотографии, на которой наблюдались бы несомненные протозвезды (в чем нам снова было отказано)!

4) Можно сделать одно допущение, а именно: возможно, что космический микроволновый фон (КМФ) является остатком того “света“, который озарил небесные просторы в первый день Творения. Если это действительно так, то мы могли бы и другим способом уточнить, какой из двух библейских сценариев вероятнее всего был реализован на практике.

Согласно первому варианту, Земля и газо-пылевые облака появились до КМФ, а согласно второму – вся материя в виде готовых звездных систем появилась после него. Кроме того, при постепенном образовании тел и формировании космических структур характер гравитационных волн и флюктуаций (а, может быть, и поляризации) КМФ должен быть отличным от характера, который бы наблюдался при мгновенном возникновения Вселенной.

5) Позволим себе сделать и еще одно предположение. По нашему мнению, сверхмассивные черные дыры [77], которые наблюдаются в центрах больших галактик (с размерами более 1 процента типичной галактики), так же как и “темная материя” [78], возникают словно “по заказу”, чтобы обеспечить устойчивое динамическое равновесие в галактических системах.

Поясним вкратце, что мы имеем в виду.

Первые звезды в галактиках образуются около 300 млн. лет после Большого взрыва, а квазары появляются еще через около 700 млн. лет. Квазары – это исключительно яркие ядра галактик и считается, что их колоссальная светимость является результатом начавшегося ускоренного накопления газа вокруг уже существующих сверхмассивных черных дыр (превышающих в миллионы и миллиарды раз массу Солнца). По мнению астрономов, это чистейшая загадка – как эти громадные космические чудовища появились и разрослись за столь изумительно короткий отрезок времени? С другой стороны, сверхмассивные черные дыры играют роль центрального тела, которое удерживает гравитационно другие компоненты, из которых построена система.

Современные исследования показывают, что темная материя образует сферу вокруг галактик, чей радиус почти в десять раз больше, чем их собственный. Астрономы считают, что таким образом темная материя обеспечивает стационарное состояние небесных систем, и удивляются тому, что равновесие в них достигнуто в подобных масштабах.

Более того, ряд астрофизиков считает, что по теории Большого взрыва первоначальное вещество было слишком горячим для того, чтобы начать спонтанно образовывать звезды. Темная материя, в какой-нибудь из своих предполагаемых форм, могла бы играть роль “клея”, который сделал бы возможным этот процесс.

Допускают еще и то, что “паутина”, которая удерживает грандиозные космические структуры (см. фиг. 3б) тоже обязана своим существованием исключительно ее невидимой поддержке.

На самом деле, если мы найдем в себе смелость для того, чтобы переосмыслить объективно те явления, которые мы видим на “сцене неба”, то, может быть, заметим в конце концов, что Бог наглядно демонстрирует перед нашими глазами то, как Он последовательно выстраивает этот величественный архитектурный ансамбль по имени Вселенная. Недавно видный британский философ Антони Флу, которого считали пионером современного атеизма и его защитником целые 50 лет, изменил коренным образом свое мнение. Когда ему задали вопрос, что случится, если его новый способ мышления будет отброшен учеными, он ответил: “Будет очень жаль. Вся моя жизнь руководилась принципом… следовать за доказательствами, куда бы они меня не вели” [79]. Принцип такого рода мог бы освободить нас как от наших собственных пристрастий (весьма подводящих в большинстве случаев), так и от обязательной материалистической парадигмы, из которой проистекает идеологическая политкорректность в науке.

(В следующей части мы будем говорить о возможности того, что Господь вызвал мироздание к бытию за очень короткое время или даже за один миг, но благодаря ограниченной скорости света дал нам возможность наблюдать, как разворачивалось Его созидание с самого начала по настоящий момент.)

Из всего вышесказанного следует, что не только “стандартная теория Большого взрыва” (вместе с так называемой инфляционной добавкой), но и гипотезы о “циклической” или “стационарной” Вселенной (см. прим. [4] и [20]) оказываются ненадежными. Вот почему мы продолжаем удивляться тому, на чем основывается самоуверенность Ст. Хокинга и Л. Млодинова в их убеждении, что натуралистические теории могут объяснить возникновение мира “без необходимости в Боге”!

(Что касается биологии, проблемы, связанные с идеей о том, что случайные события способны запустить эволюционные процессы, ведущие к самозарождению и развитию жизни, известны уже много лет. Процитируем слова профессора математики Мюррея Идена из Масачуссетского технологического института из доклада, прочитанного им еще в 1966 году в институте Уистер, Филадельфия: “Мы утверждаем, что если подвергнуть термин “случайность” серьезной критической интерпретации с точки зрения теории вероятностей, то постулат о случайности становится крайне неправдоподобным, и для того, чтобы теория эволюции стала научно адекватной, она должна дождаться открытия и прояснения новых естественных законов – физических, физико-химических и биологических” [80].

Лучшие эксперты, занимающиеся теорией вероятностей, всегда заявляли абсолютно то же самое, в связи с чем мы задаемся вопросом: а не должны ли в конце концов и сами воинствующие атеисты вслушаться в голос науки, к чему они призывают всех остальных?!

Более чем ясно, что если самоорганизация в живом мире основана не на случайных процессах, то это уже не дарвиновский тип эволюции и не имеет ничего общего с натурализмом!

Напоследок говорится, что во время экспериментов в Большом адронном коллайдере открыты новые частицы, а, может быть, даже и пятое взаимодействие [81]. Мы с нетерпением будем ждать, когда авторы  “Высшего замысла” или их последователи откроют эти “новые естественные законы”, прежде чем написать свой следующий бестселлер во славу “всемогущей” природы!)

После провала сотен (и даже уже тысяч!) гипотез об образовании Солнечной системы, звезд и галактик, совсем резонно думать, что диалектико-материалистический подход неприменим для объяснения возникновения Вселенной! Христианская Церковь сегодня стоит перед вызовом: разработать с помощью космологов, астрономов, физиков, математиков, богословов и т.д. подробную модель Творения, способную пройти эмпирическую проверку на достоверность в микро- и макрокосмических масштабах. (Не следует, однако, забывать о том, что “пути Господни неисповедимы”, т.е. что ворота открыты и для неожиданностей!) [82] Еще только предстоит осуществление важнейших экспериментов с помощью адронного коллайдера ЦЕРН, так же как и ряда спутниковых программ – LISA, “Джеймса Уэбба”, WFIRST и других, – которые помогут нам гораздо более убедительно определить, склоняются ли весы к натурализму или к теизму.

Более того, вся научная общественность была призвана профессором Докинсом открыть решение проблемы “присутствия или отсутствия творческого Сверхразума” (см. первый абзац 3-го пункта ІІ-й части). Поскольку эта идея принадлежит ему лично, мы любезно приглашаем профессора Докинса взять на себя инициативу исследовательской программы, направленной на то, чтобы найти ответ на важнейший вопрос, занимающий уже много веков умы величайших мыслителей, ученых и философов!

Мы определенно считаем, что наука является самым верным союзником христианства, поскольку она предлагает самый обективный метод изучения устройства и происхождения мироздания. Мы ожидаем, что научные открытия в конечном счете подтвердят ту истину, что мир создал разумный Бог-Творец.

Часть IV: Время в науке и Библии

Время – это не только основная категория философии, религии и науки, но и объект интереса поэтов, художников и психологов. Поэтому трудно дать единое и непротиворечивое определение “времени“, которое удовлетворило бы всем этим областям. В самом общем виде можно сказать, что временем измеряется продолжительность и последовательность явлений и состояний. Стандартом определения времени еще с древности служат периодические события и движения – вращение Земли вокруг Солнца, фазы Луны, движение маятника или стук сердца.

Существуют два рода взглядов на время:

Сторонники первого из них считают, что оно не относится ни к какому реально существующему измерению, а представляет собой лишь интеллектуальную концепцию, которая позволяет людям прослеживать, сравнивать и упорядочивать события. Такую точку зрения высказывали философы-идеалисты (Августин, Кант, Мах), а в науке – Готтфрид Лейбниц, утверждавший, что физический мир, пространство и время являются субъективными восприятиями и несовершенным чувственным выражением истинного мира неделимых первоэлементов – монад [83].

Согласно другой точке зрения, наиболее полно выраженной Ньютоном, пространство и время абсолютны, это объективные самостоятельные сущности, которые полностью независимы как одна от другой, так и от материи, расположенной и развивающейся в них. Пространство линейно (Евклидово), имеет три измерения и бесконечно, неподвижно и одинаково везде, т.е. “гомогенно и изотропно” [84]. Оно налицо даже тогда, когда в нем нет никаких физических объектов. В сущности оно представляет собой пустое вместилище, где совершается движение тел (и изменения полей), при котором его свойства не меняются.

Время бесконечно, течет равномерно и однонаправленно – от прошлого к настоящему и будущему даже в отсутствие какой-либо материи. Во всей безбрежной Вселенной оно является одним и тем же. Оно гомогенно, имеет постоянный ход во всех точках мира и не зависит от каких бы то ни было физических процессов.

Время в теории относительности

При разработке своей теории относительности Эйнштейн приходит к выводу, что материя, пространство и время не могут существовать самостоятельно – абсолютно, а являются аспектами единой физической реальности. Например, течение времени, размеры и масса тел зависят от их движения – при субсветовых скоростях время замедляется, размеры уменьшаются, а масса растет. Структура (т.е. геометрические свойства) “четырехмерного пространственно-временного континуума” [85] также меняется в зависимости от скопления массы вещества и порождаемого им гравитационного поля. Возле объектов с большой массой пространство искривляется, а время значительно замедляет свой ход. По его мнению, идея пространства и времени не может появиться, если нет материи и если она не развивается и не воспринимается человеком. В этом смысле нужно сказать, что если нет материи, то не существуют пространство и время. Материя находится в непрерывном движении, которое определяется лишь по отношению к различным точкам отсчета, и поэтому относительно.

Теория предсказывает, че время в неподвижной системе и в системе, которая движется равномерно по отношению к наблюдателю, будет протекать по-разному. Эксперименты, проведенные в последние несколько десятилетий, подтвердили, что нестабильные частицы живут больше, когда движутся с более высокой скоростью, а при скоростях, близких к скорости света, их время жизни возрастает неограниченно. Замедление времени измерялось и цезиевыми атомными часами, поставленными на борту самолетов, причем они предварительно были синхронизированы с такими же хронометрами в наземной лаборатории. После завершения полета ученые установили, что разница в измерении времени точно соответствовала сделанным расчетам.

Сила гравитационного поля ведет к искривлению пространства-времени, которое приводит к растяжению событий. Оказывается, что часы на берегу моря идут медленнее, чем часы, расположеные в высоких горах, так как они находятся ближе к гравитационному центру Земли. А в окрестностях какой-нибудь черной дыры отставание времени будет весьма значительным. Давайте представим себе, что с помощью мощного телескопа мы наблюдаем космонавта, находящегося на орбитальной станции в совершенно непосредственной близости к горизонту событий черной дыры [86]. Нам будет казаться, что он движется как в замедленном кадре, а ему (космонавт тоже наблюдает за нами) покажется, что мы движемся с молниеносной быстротой, как на быстро перематывающейся ленте. Парадоксально то, что на космической станции время для космонавта течет так же, как и у нас, но он видит, что звезды и планеты движутся с очень высокой скоростью по своим орбитам, из-за чего Вселенная перед его глазами стремительно стареет. (Если мы спросим, какие из двух часов – наши или космонавта, отмеривают время правильно, то получим ответ: “в обоих случаях в рамках собственного времени отсчета”. Нельзя определить “точность уровня” отсчета времени – все зависит от того, где мы находимся по отношению к гравитационному полю.)

Путешествие во времени

Как было упомянуто во II-й части, время в классической физике Ньютона является как бы стрелой, несущейся равномерно и однонаправленно от прошедшего к настоящему и будущему. По теории Эйнштейна, время представляется рекой, которая ускоряет или замедляет свой ход, огибая свои излучины в искривленном пространстве Вселенной. Великий ученый, однако, беспокоился, что в ней скрыты тайные водовороты и разветвления, которые могут повернуть ее однонаправленное движение. Его кошмар оправдался, когда в 1937 году У. Дж. ван Стокм открыл решение уравнений общей теории относительности, которое позволяет возврат в прошлое. Позднее К. Гедель, К. Торн, Дж. Р. Гот и др. продолжили развивать идею путешествия во времени. Но их проекты все еще неосуществимы – для их реализации необходимы огромные количества “отрицательной материи” [87], космические струны с колоссальной массой, скорость, близкая к скорости света и т.д.

С точки зрения науки “возврат в будущее” возможен и это было подтверждено экспериментально тысячи раз. В своей “Популярной физике” Джей Орир дает релятивистический пример. Один из двух двадцатилетних братьев отправляется на космическом корабле к недалекой звезде (т. н. “парадокс близнецов”). Если корабль движется со скоростью, близкой к скорости света, то он может достичь звезды и вернуться, скажем, за 10 лет собственного времени. Когда он возвращается на Землю, выясняется, что там прошли 80 лет и его брат-близнец уже в преклонном возрасте – 100 лет, в то время как ему только 30. Таким образом, он продвинулся на целых 70 лет в будущее. (Наши космонавты действительно делают короткое путешествие в будущее – каждый раз, когда они возвращаются с полета, бортовые часы показывают, что они на несколько частиц секунды моложе, чем если бы оставались дома).

Давайте коротко напомним, до каких парадоксов можно дойти, если отправиться в путешествие в прошлое и нарушить причинно-следственную связь в хронологии:

1. “Убийство деда”. Вы возвращаетесь на 40-50 лет назад и невольно наезжаете на мальчика, который должен стать вашим дедом. Из-за его смерти рождение одного из ваших родителей становится невозможным и ваше существование – абсурдным.

2. “Знание из будущего” (информационный парадокс). Оксфордский философ М. Дамет рассказывает историю художника, который видит свои еще не нарисованные картины в альбоме, принесенном ценителем искусства, прибывшем из будущего. Художник успевает украсть альбом с репродукциями и просто копирует их, превращая их в шедевры для будущих поколений. Таким образом, получается, что в данном случае информация о картинах не имеет происхождения.

3. “Парадокс обманщика”. Вы изобретаете машину времени, которая отвозит вас в будущее. Там вы узнаете, что должны жениться на девушке по имени Кристина. Но вы узнаете, что именно вас ожидает в этом случае и, когда возвращаетесь, решаете жениться на другой девушке. Так вы “обманываете” трагическое будущее, которое уже не имеет шансов осуществиться.

В 1992 году Стивен Хокинг высказал хипотезу о “защите хронологии”, согласно которой прогулка во времени невозможна, так как нарушает определенные физические принципы. Его аргументы были поставлены под вопрос С. Крашниковым и Л. К. Ли, утверждающими, что не существует физического закона, который запрещал бы появление “замкнутых времяподобных кривых” [88]. И все же такие защитники хронологии как Игорь Новиков и Мэтью Виссер утверждают, что такой закон будет открыт, когда будет разработана “целостная теория квантовой гравитации” (если, разумеется, такая теория вообще возможна!)  [89].

Упомянем еще два (или три) возражения против путешествий по истории, не претендуя при этом на оригинальность. Давайте представим, что некий далекий пра-пра-правнук Эйнштейна решает посетить его. После смерти гениального ученого атомы его организма разбросаны в природе – в почве, воде, воздухе, живых существах и т.д. Но по благоприятному стечению обстоятельств при круговороте веществ спустя тысячи лет именно они создали тело его правнука. При их встрече, однако, одни и те же атомы должны находиться одновременно в двух разных местах и таким образом оказывается, что путешествие в прошлое нарушает закон сохранения массы/энергии [90].

Когда правнук займет свое место в машине времени и решит тронуться, он одновременно поедет не только в прошлое, но и в будущее (поскольку каждый момент после старта, несомненно, является частью будущего). Получается логический абсурд, а столь значительное внутреннее противоречие в теории не является хорошим аттестатом ее качества [91]. Если же рассматривать вещи буквально, то не должна ли лента его жизни перематываться в обратном направлении? То есть путешественник должен вернуться в момент перед началом путешествия, а затем к своему юношеству, детству, рождению и т.д. Другими словами, приключение закончится сразу же после его начала.

Еще о странностях времени

Вследствие ограниченной скорости света одно и то же событие для одного наблюдателя может быть в прошлом, для другого – в настоящем, а для третьего – даже в будущем. Предположим, что мы живем в 2175 году и что наша цивилизация успела колонизировать Марс и Ганимед, самый большой спутник Юпитера. На Земле играется интересный футбольный матч, который через спутник передается и жителям поселений в космосе. Сигнал приходит на Марс за примерно 4 минуты, а на Ганимед – за полчаса [92]. Идет уже 15-я минута матча на стадионе, а на 11-й минуте забит гол. Радость на трибунах Земли уже утихла, когда болельщики с Марса “взорвутся”, а болельщики Ганимеда подождут еще целых 27 минут, чтобы насладиться красивым попаданием.

В физике существует феномен, известный как “квантовое сплетение” [93]. Две частицы могут обмениваться информацией, передающейся с бесконечно высокой скоростью. Если через какое-то время мы сможем передавать события с такой скоростью, то все зрители, не только на Марсе и Ганимеде, но и где бы то ни было во Вселенной, смогут наблюдать футбольные матчи одновременно с публикой на стадионе. Но даже и тогда мы не сможем заглянуть в будущее, то есть узнать о чем-то еще не случившемся. Вряд ли, например, кто-то мог бы предвидеть, что на 43-й минуте одна из полицейских собак, охраняющих стадион, отвяжется и бросится гонять мяч вместе с футболистами [94].

Ученые заявляют, что “виртуальные частицы” [95] движутся “перпендикулярно” к времени, то есть могут менять свое положение даже тогда, когда время остановилось. Более того, в квантовой механике причинно-следственные связи не могут быть точно установлены, а согласно некоторым положениям теории относительности следствие может опережать причину. Ричард Фейнман объясняет противоположность свойств античастиц и частиц, допуская, что они путешествуют обратно во времени. Например, позитрон рассматривается как эквивалент электрона, который приходит из будущего [96]. Физические законы темпорально симметричны, т.е. не существует запрета вернуться из будущего в прошлое. Поэтому мы все еще не можем сказать, чем объясняется однонаправленное движение “стрелы времени”. Самый серьезный (но не достаточный!) претендент на объяснение проблемы – это второй принцип термодинамики.

Авторы книги “Высший замысел” не выражают ясного мнения по проблемам происхождения времени иначала Вселенной. (До настоящего момента ни один из столпов современной физики – ни общая теория относительности, ни квантовая механика, ни даже теория струн – не в состоянии объяснить существование пространства и времени). Что касается второй проблемы, Стивен Хокинг и Джим Хартл в одной своей разработке (сделанной еще в 1982 году и повторенной в “Высшем замысле”), вводят т. н. “виртуальное время“, при котором “разница между пространством и временем полностью исчезает“. Таким образом, по их теории возможно, чтобы пространство-время было конечным по протяженности и все же чтобы Вселенная не имела начала и конца, поскольку исчезают  сингулярности в эти моменты. (Подобная позиция заявлена и в совсем недавней научной публикации, основанной на уравнениях квантовой физики [97]). Как, однако, признается сам Хокинг, это утверждение очень спекулятивно: “Должен отметить, что идея о том, что время и пространство конечны, но не имеют границ – только предположение: ее невозможно вывести из какого-либо иного принципа”. Поэтому нетрудно догадаться, что он пользуется этим подходом только для того, чтобы дойти в конце концов до вывода: “Если у Вселенной есть начало, то можно предположить, что у нее есть Создатель. Но если Вселенная совершенно самостоятельна, без границы или предела, то она не имеет ни начала, ни конца: она просто существует. Где же тогда место Создателю?” [98]

Возраст Земли, Солнечной системы и Вселенной

Современные геологи используют несколько основных методов для определения абсолютного возраста скальных пород посредством радиоактивного датирования. В зависимости от способа распада и полученных конечных продуктов они называются урано-свинцовым, рубидиево-стронциевым, калиево-аргоновым. Период полураспада составляет:

уран (U235) → гелий (He) + свинец (Pb207) = 700 млн. лет.

калий (K40) → аргон (Ar40) = 1,3 млрд. лет.

уран (U238) → гелий (He) + свинец (Pb206) = 4,5 млрд. лет.

рубидий (Rb87) → стронций (Sr87) = 48,8 млрд. лет.

Радиоактивный элемент распадается до стабильного конечного продукта, что позволяет создать математическое выражение для вычисления геологического времени. По последним данным, Земля существует по меньшей мере 4,54 млрд. лет.

Соотношение двух изотопов урана U235 и U238 и соотношение продуктов их распада позволяет определить возраст Солнечной системы – около 5 млрд. лет. Сравнивая массу и яркость Солнца с такими же характеристиками остальных звезд, можно заключить, что возраст Солнечной системы действительно таков. Богатые кальцием и алюминием включения в метеориты, образованные вместе с Солнечной системой, имеют возраст около 4,56 млрд. лет. Это принимается за действительный возраст Солнечной системы и одновременно за верхнюю границу возраста Земли.

На базе данных об ускоренном расширении Вселенной посредством сверхновых типа Іа и измерений спектра и анизотропии реликтового излучения, сделанных спутником WMAP, вычислено, что возраст Вселенной составляет 13,7 ± 0,2 млрд лет.

Есть некоторые вещи, которые Бог сохранил в тайне до момента, когда мы будем способны их понять. Пророку Даниилу было сказано: “А ты, Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени; многие прочитают ее, и умножится ведение“ (Дан. 12:4). Что случилось бы, например, если священные писатели бы заявили, что Земля движется в космическом пространстве?

Несколько тысяч лет – вплоть до эпохи Ньютона – религиозные споры не утихали бы, причем противники Священного Писания непрерывно атаковали бы его правдивость. Все виды передвижения, известные древним людям – пешком, на животных (коне, верблюде, слоне и т.д.), на колеснице, корабле и пр. – всегда сопровождались каким-то осязательным сотрясением. Вспомним, что когда Коперник, а затем Галилей пришли к пониманию, что Земля вращается вокруг Солнца, не только религиозные лидеры, но и светские ученые объявили это учение несостоятельным [99].

Дни Творения

Ситуация со временем аналогична. Мы уже уверились в том, что его естество с научной точки зрения трудно понять даже современному человеку. Словом “иом” в Библии описывается как обычный день, так и неопределенный период времени. Поэтому в христианских кругах часто спорят о том, в каком из обоих смыслов нужно толковать творческие дни в Книге Бытия. Многие богословы и в настоящее время считают, что это двадцатичетырехчасовые сутки, поскольку в большинстве священных текстов этим словом обозначается какой-нибудь день недели. Но здесь мы прокомментируем другую точку зрения. Можно ли в рассказе о сотворении понимать еврейское понятие “иом” как промежуток времени, который точно не зафиксирован? В книге Иова 20:28 “иом” относится к моменту Божьего гнева, а в Пс. 19:1 – ко дню скорби. Также допускается, что в 2 Пар. 21:19, Ос. 6:2, Быт. 2:4, как и в некоторых других местах, это слово употреблено для обозначения продолжительного периода времени.

В первый творческий день вызван к существованию свет: “И сказал Бог: да будет свет. И стал свет“ (Быт. 1:3). Некоторые предполагают, что этот свет исходил из одного места, т.е. из некоего источника света (который сейчас отсутствует?) и, поскольку Земля вращается вокруг своей оси, день и ночь сменялись за 24-часовой период. Выражение “был вечер и было утро“ предполагает восход и закат. Но если это так, то Бог должен был творить на точно определенном месте, а не созидать всю планету, как это следует из контекста. Поэтому более правдоподобной является точка зрения, считающая, что свет, озаривший Землю и небесные просторы в этот день, шел со всех направлений и, вероятно, остатком его является т. н. космический микроволновый фон (КМФ) [100].

При расширении Вселенной он постепенно ослабевал и поэтому в четвертый творческий день были созданы Солнце, Луна и звезды, чтобы люди могли отличать день от ночи а также и для “для знамений, и времен, и дней, и годов“ (Быт. 1:14). Хотя слово “ночь” и употребляется еще в начале рассказа (Быт. 1:5), оно, очевидно, относится к чему-то, что появится позже, ибо темнота для Бога не существует: “Скажу ли: “может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью”; но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет” (Пс. 138:11-12). В этом случае интервал “вечер – утро” (т.е. “творческая ночь”) можно понять единственно как прекращение Божьей деятельности в этот промежуток времени. Здесь нужно отметить также, что для того, чтобы звезды заблестели на нашем небе, необходим значительный срок. Невооруженным глазом можно различить около двух тысяч звезд, которые находятся на различном расстоянии в космосе. Их свет, однако, должен был идти от четырех (в случае Проксимы Центавра) до нескольких тысяч лет (в случае наиболее отдаленных звезд), чтобы первые люди смогли насладиться их красотой.

В начале шестого творческого дня Бог создал животных суши, а позднее – Адама “по Своему образу и подобию”, который должен был править всем, обрабатывать и сторожить Эдемский сад. В связи с этим Ч. Такстон и Н. Пирси пишут: “Из Библии мы узнаем также, что Бог привел животных к Адаму, чтобы он дал им имя (Быт. 2:19-20). В древнееврейском языке “дать имя кому-нибудь” – это идиоматическое выражение, означающее “приобрести власть над кем-то”. То есть этот библейский текст указывает на власть человека над природой. Кроме того, евреи считают, что имя должно выражать сущностную природу. Следовательно, чтобы дать имена животным, нужно провести внимательное исследование и определить, что они из себя представляют – задача, требующая подробного наблюдения, описания и классификации” [101]. По этой причине человек должен прожить известное время с обитателями этого “зоопарка”, чтобы опознать их и назвать в соответствии с их характерными особенностями. Если принять, что были наименованы около нескольких тысяч сухопутных животных (может быть тех, которых Ной взял с собой в Ковчег), то подобное поручение требует значительного ресурса времени и интеллектуальных усилий [102]. В дальнейшем человек общался с ними известное время, чтобы убедиться, что ни одно существо не может быть ему подходящим помощником. Затем Бог усыпил его и из его ребра сотворил Еву, которую Адам полюбил. Этим творение было завершено. Все это не могло случиться в рамках 12 часов светлого времени суток!

О последнем, седьмом творческом дне не говорится, что он закончился (после него не “наступил вечер и утро”), т.е. он должен был быть бесконечным. В таком случае, благословенная и освященная Богом“суббота” – это то безгрешное состояние физического и духовного порядка, гармония и мир, в котором находился построенный Создателем совершенный мир. Итак, семидневная неделя стала прообразом и примером, которому должны были следовать израильтяне. Она содержится в четвертой заповеди: “Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои… ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его” (Исх. 20:8-11) [103].

Из всего вышесказанного становится ясно, что земные дни являются прообразом “творческих дней”, но ни в коем случае нельзя утверждать, что те и другие одинаковы по продолжительности. Конечно, есть и другие библейские аргументы, которые поддерживают наш вывод, но здесь мы удовлетворимся лишь самыми основными [104].

Взгляды отцов Церкви на творческие дни в первой главе Книги Бытия

Согласно христианской точке зрения, момент возникновения мира является также и началом времени (что находится в полном соответствии с теорией относительности), и в этом смысле бл. Августин отмечает, что“Бог творил не во времени, а вместе со временем”.

Отцы Церкви также считали, что нельзя определить продолжительность творческих дней. Иеромонах Серафим (Роуз), который дает обширный комментарий на их толкование Книги Бытия, пишет: “Но многие Отцы вообще не говорят об этом: это не было предметом спора в то время, и им, вероятно, и в голову не приходило настаивать на переносе временной шкалы нашего падшего мира назад, на изумительные и чудесные события этих шести дней. Блаженный Августин полностью, как мне кажется, охарактеризовал святоотеческую позицию, сказав: “Для нас очень трудно или даже полностью невозможно заключить, какого рода были эти дни. Еще невозможнее нам говорить об этом” (O градe Божием, ХІ, 6)”[105].

Ряд христианских авторов (св. Иустин Философ, св. Ириней Лионский, Климент Александрийский, св. Киприан Карфагенский и др.), не уточняя продолжительности творческих дней, допускали, что, возможно, они прообразно отвечают и периодам человеческой истории (порядка тысяч лет) до конца света [106]. Некоторые из них (напр. преп. Ефрем Сирин) считали, что это были 24-часовые сутки, но огромное большинство церковных писателей, как мы уже упоминали, вообще не обсуждали их длительность. Интересно отметить и другую общую тенденцию, а именно: по мнению большинства из них, процесс созидания совершался путем последовательных, но и моментальных творческих актов. В начале был оформлен земной рельеф: по заповеди Бога мгновенно встали континенты, образовались горы, равнины и реки; очертились берега морей и океанов. Таким же образом позднее появилась и живая природа – травы, цветы, деревья, рыбы, птицы и звери, а в конце – человек как “образ и подобие” невидимого Бога.

Святые отцы часто повторяют, что Бог творит непосредственно и мгновенно (т.е. вне времени), что именно Его слово, и только оно, приводит к бытию мертвую и живую природу. Св. Василий Великий отмечает:

“Или, может быть, поскольку акт творения мгновенен и не продолжается во времени, потому и сказано: в начале сотворил; ибо начало есть нечто, не состоящее из частей и нерастяжимое. Как начало пути еще не путь и начало дома еще не дом, так и начало времени еще не время и даже не малейшая часть времени… Итак, чтобы мы могли уразуметь то, что мир сотворен Божьим произволением не во времени, сказано: в начале сотворил. Дабы подчеркнуть это, древние истолкователи, выражая еще яснее эту мысль, сказали: “короче говоря (ἐν κεφαλαίῳ), Бог сотворил”, то есть вдруг и мгновенно” (Шестоднев І: 6).

То же самое подтверждает и Климент Александрийский:

“И как возможно, чтобы творение совершилось во времени, когда мы видим, что само время родилось вместе с сотворенными вещами?… Так, чтобы мы могли научиться, что мир начался таким образом, и не полагали, что Бог создал его во времени, пророчество добавляет: “Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо” (Быт. 2:4). Ибо выражение “когда… создал“ показывает неопределенное и вневременное создание” (Климент Александрийский, Miscellanies 6:16).

Святые отцы обращают внимание на одно исключительно важное обстоятельство – в начале Творения была создана не только природа, но и законы,  которыми она управляется. Св. Василий учит, что для вод не было естественной необходимости стекать вниз, что таков закон нашего мира, но пока не было Божьих заповедей, не было и никаких законов:

“Но, может быть, кто-то кроме того спросит нас о следующем. Почему принадлежащее воде по природе, то есть силу стремиться по наклону вниз, Писание приписывает заповеди Создателя?… Если таково свойство воды, то не нужно ей давать заповедь собираться в “в собрание”… На (этот вопрос) мы отвечаем, что тебе стали известны движения воды только после заповеди Владыки. Сейчас вода разливается всюду, стремится к наклонным и углубленным местам, но какую силу она имела ранее, перед тем как в силу заповеди приобрела такое стремление к движению, ты не знаешь и не можешь услышать ни от какого очевидца. Рассуди, что Божие слово творит само естество, и заповедь, данная тогда творению, определила порядок сотворенному и на последующее время” (“Беседы на Шестоднев”, ІV, 2, Творения, ч. 1, Сергиев Посад, 1900, с. 58) [107].

Некоторые церковные учители пробовали вычислять, сколько лет прошло от начала мира. Климент Александрийский доходит до 5592 (Miscellanies 1.21), Юлий Африканский – до 5550 (Chronology, Fragment 1), Ипполит Римский – до 5500 (Даниил, 2.4), Ориген – до менее 10 000 (Против Цельса, 1.20), и Августин Блаженный – до менее 5600 лет (О Граде Божием, 12.11). В середине ХVІІ века ирландский епископ Джеймс Эшер провел некоторые исследования, базирующиеся на родословиях патриархов, и вычислил, что мир был создан в 4004 г. до н. э. Однако в 1890 году профессор Вильям Грин из Принстонского университета на базе серьезного анализа библейской хронологии пришел к заключению, что она непоследовательна и не непрерывна [108].

Поэтому, имея в виду возможность немалого количества пропущенных родословий, можно сказать лишь то, что согласно Библии от создания Адама (соответственно – от Грехопадения), но не от возникновения мира (!), до наших дней прошло около десяти (или самое большее нескольких десятков) тысяч лет.

Можно ли согласовать рассказ о Сотворении мира с наукой?

Акт Сотворения сверхъестественен, т. е. не обусловлен природными законами, не подчинен им и не проистекает из них, вследствие чего ни один его аспект не может быть повторен и строго проанализирован учеными. И все же последние сделанные наукой открытия “необъяснимых” свойств времени могут помочь нам получить хотя бы частичное и интуитивное представление о случившемся в ту чудесную неделю.

Каждый прямой результат Божьей творческой деятельности необходимо появляется в законченном виде – Солнце, Луна, звезды, растения, животные, Адам и Ева – но выглядит так, как будто имеет долгую историю. То же относится и к ряду чудес Иисуса – вино, появившееся из воды в Кане, хлеба, которыми Он накормил несколько тысяч человек и пр., словно прошли уже через процессы сбора урожая, помола зерна и т. д., вплоть до производства готового продукта.

Если Вселенная была создана за короткое время (или даже мгновенно!), как полагают святые отцы, то, очевидно, свет далеких галактик не мог бы дойти до нас, и для того, чтобы объяснить этот феномен, нам придется сослаться на чудо.

(Натуралисты постоянно пользуются всякими “научными” спекуляциями для того, чтобы доказать свои эволюционные взгляды. В отличие от них мы готовы признать, что пока что нам не удается найти удовлетворительный ответ на вопрос о возрасте Земли и Вселенной.)

Если бы лучи света двигались с бесконечной скоростью, то мы бы наблюдали все галактики одновременно. Благодаря тому, что скорость света ограничена, мы в състоянии проследить прошлое Вселенной, причем скоро, по всей вероятности, станем свидетелями и самого момента Сотворения!

Давайте напомним, что в случае “виртуального времени” Хокинга “разница между пространством и временем полностью исчезает”. Когда святые отцы заявляют, что сотворение мироздания было мгновенным, то, с точки зрения современной науки, они по сути приходят к весьма похожему (но ведущему к разным следствиям!) выводу, а именно, что время слилось с пространственными измерениями. Сейчас мы наблюдаем пространную Вселенную, но она, по выражению Климента Александрийского, является продуктом “неопределенного и вневременного сотворения“. В отличие, однако, от Вселенной Хокинга, которая является “вечносуществующей”, эта Вселенная имеет начало и конец во времени.

Другая аналогия, которая помогает нам проиллюстрировать проблему времени в Библии – это аналогия с космонавтом. В то время как события в его орбитальной станции протекают нормально, галактические системы развиваются молниеносно перед его глазами. Точно так же и грандиозные космические эоны могут равняться всего лишь одному “творческому дню“ Земли (ибо “для Господа тысяча лет – как один день“ – 2 Петр. 3:8).

Мы всегда понимали движение как функцию времени. Но, как уже упоминалось, виртуальные частицы способны менять свое положение даже если время полностью остановилось. Другими словами, возможно, что планетные, звездные и галактические системы возникли в движении, и даже, что Вселенная в целом создана вне времени.

Более того, оказывается, что радиоизотопная датировка совсем не столь надежна. Совсем недавно делались попытки определить возраст скал, образованных в последние несколько десятилетий извержениями вулканов. Измеренные результаты – от сотен тысяч до нескольких миллионов лет. Закономерно возникает вопрос: если радиоизотопная датировка не может выдать правильные результаты для скал известного нам возраста, то почему мы должны верить ей, имея дело со скалами неизвестного возраста? [109]

Как правильно отмечает св. Василий Великий, при возникновении мироздания законы могли быть иными. В первозданном совершенном мире закон энтропии не должен был порождать хаос и разрушение, а поддерживать порядок и гармонию (или же должен был существовать некий дополнительный закон, уравновешивавший его, т. е. не позволявший процессов дезорганизации). Если второй принцип термодинамики действительно связан с протеканием времени, то поменявшееся состояние дел после грехопадения (когда творение было подчинено “рабству тления“ (Рим. 8: 20-21), должно было привести и кперемене в ходе физических процессов. Более того, при прегрешении Адама пострадала не только природа Земли, но и – мгновенно – всей Вселенной, вследствие чего мы  наблюдаем взрывающиеся звезды, сталкивающиеся галактики и т. д.

Украинский ядерный физик проф. Владислав Ольховский на вопрос о возрасте Вселенной (и, соответственно, Земли) отвечает так: “Для альфа-активных ядер существует закон, что на каждый один мегаэлектронвольт возбуждения время распада может уменьшаться в сотни тысяч раз. А для бета-распада был открыт еще один закон, что если частица лишится оболочки, время распада может уменьшиться от десятков миллиардов лет до нескольких десятков лет. Поэтому наука окончательного ответа на этот вопрос не дает” [110].

Его слова подтверждаются и двумя недавними открытиями. Группа ученых установила, что при радиоактивном распаде: уран (U238) → гелий (He) + олово (Pb206), в скалах наблюдается слишком много гелия, что говорит о том, что в какой-то момент истории ядерный распад значительно отличался от сегодняшнего. Ученые заключили: “Данные и наш анализ показывают, что за очень короткое время до нас, от около 4 тыс. до около 8 тыс. лет, протек ядерный распад, которому в нормальных условиях потребовалось бы более миллиарда лет” [111].

Другое исследование показало, что в пробах угля и алмазов, датируемых сотнями миллионов и миллиардами лет, находится (С14), что можно объяснить только в том случае, если их действительный возраст – порядка десяти (или самое большее нескольких десятков) тысяч лет [112]. Как мы уже говорили, указанные периоды чудесно согласуются с временем Грехопадения.

Многие богословы и ученые уверяют нас, что Библия и природа суть две книги, написанные Богом, которые не противоречат друг другу, а взаимно дополняют друг друга. Раз природа – это другая “книга”, в которой Бог записал Свои мысли, то ее свидетельство должно совершенно независимо подтверждать сказанное в Библии! К сожалению, сегодня эволюционная теория обладает повсеместной гегемонией, не допуская никакой иной интерпретации научных результатов. И все же мы надеемся, в будущем, на большую корректность и содействие со стороны ученых, что откроет дверь для научного объяснения рассказа о Сотворении!

Бог и время

Бог познает все одинаково – возможное и действительное, необходимое и случайное, прошлое, настоящее и будущее. Поэтому Он говорит: “Ибо Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне. Я возвещаю от начала, что будет в конце, и от древних времен то, что еще не сделалось, говорю: Мой совет состоится, и все, что Мне угодно, Я сделаю“ (Ис. 46:9-10).

Библейские пророки созерцают будущие события по наитию от Бога. Поэтому их предсказания полностью отличаются от остроумной и удачной догадки или неопределенного и двусмысленного предсказания. В Писании содержатся шесть тысяч четыреста стихов, содержащих пророческие предсказания, причем примерно половина из них уже сбылись. Одни сбылись вскоре после их оповещения (Дан. 5 гл. и пр.), а другие – сотни и даже тысячи лет после внесения их в священную книгу (напр. тексты о жизни, крестной смерти и воскресении Спасителя). Есть пророчества, которые сбываются в современную эпоху, и пророчества, связанные с будущим – Вторым пришествием, новыми небом и землей и т.д. [113]. Для того, чтобы исполнилось какое-то пророчество, необходимо принять во внимание огромное число обстоятельств в живом и неживом мире в данный период человеческой истории. Это значит учесть эффект от явлений в природе, установить маршруты движения живых существ и предвидеть, что будут делать люди в данный интервал времени.

В таком случае, может быть, пророки обладали некими феноменальными способностями, благодаря которым они могли безошибочно предугадывать события? [114] По мнению Лапласа, если измерить достаточно точно параметры  данной системы и знать характер ее динамики, можно полностью определить все ее будущие состояния. Современные области науки – стохастика, квантовая механика, теория хаоса и пр. – не допускают, однако, такого радикального детерминизма. Согласно стохастике невозможно прогнозировать конкретный выход из ситуации, если событие носит вероятностный характер. Расчеты показывают, какова вероятность наступления данного события, но не могут уточнить, когда это случится и случится ли вообще. В квантовой механике существует принцип неопределенности Гейзенберга, согласно которому нельзя определить одновременно координаты и импульс частиц, и таким образом определить и их траекторию движения. Здесь есть проблема и с наблюдением – при измерении какого-то качества микрообъектов их исходное состояние разрушается, то есть мы не можем узнать совсем точно их свойства (а оттуда и их поведение, когда за ними не наблюдают). Согласно теории хаоса часть природных систем (напр. атмосфера) показывает исключительную чувствительность к начальным условиям, что на практике делает их непредсказуемыми в большом диапазоне времени (метеорологические прогнозы правдивы максимум до трех дней). В хаотических системах даже самое малое отклонение от исходного положения может привести к огромным различиям в конечных результатах – т.н. “эффект бабочки”. Природные катаклизмы – ураганы, наводнения, землетрясения, извержения вулканов, засуха, болезни, вымирание и миграции биологических популяций и т.д. – иногда вызывают резкие изменения в судьбе целых народов. Но эти явления подчиняются вышеуказанным закономерностям, поэтому спрогнозировать их – объективно  невозможно, вне зависимости от способностей отдельных людей или достижений научно-технического прогресса. Св. апостол Петр говорит: “Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым“ (2 Петр. 1:21).

Остается еще одно очень существенное затруднение – люди обладают свободной волей и никоим образом невозможно предвидеть то, как они решат действовать в тех или иных ситуациях. Выбор каждого человека чрезвычайно сложен, так как на него воздействуют разум, эмоции, капризы, непредвиденные проблемы, природные условия, отношения с другими людьми и организация (государственная, экономическая и пр.) общества в целом. И наоборот – иногда идеи только одной личности в состоянии вызвать революцию в мышлении и/или привести к широким культурным, социальным и политическим изменениям в мировом масштабе [115]. По мнению Лютера, мы не располагаем истинной свободой – наша воля “порабощена”: он сравнивает нас с конем, на которого садится либо Бог, либо дьявол. А его преемник Жан Кальвин утверждает, что мы изначально предопределены – одни для Царствия Небесного, а другие для вечных мук в аду. Но если мы являемся “куклами на ниточках” или предварительно “запрограммированы”, то тогда исполнение пророчеств объясняется очень легко, но ответственность за зло полностью (или частично) лежит на Боге. (К счастью, сегодняшние протестанты не являются строгими последователями Лютера и Кальвина и на деле в значительной мере преодолели недостатки их богословия. Разумеется, ни в одной христианской конфессии дела не обстоят идеальным образом, как говорит и ап. Павел: “Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли я…“ – Фил. 3:12). В связи с интерпретацией “безумной” области физики – квантовой механики – Нильс Бор сформулировал т. н. “принцип дополнительности”. В общем виде он звучит так: “Для воспроизведения полноты явления в познании необходимо применять взаимно исключающиеся классы понятий в качестве взаимно дополняющихся“. [116] Святые отцы гораздо раньше ученых достигли этого постулата – еще когда сформулировали основные догматы христианской веры: ”Бог един, но в трех Лицах”; ”Иисус Христос – всемогущий Бог и ограниченный Человек”. Православная церковь, опираясь на их учение, учит, что Бог обладает предзнанием обо всем, т. е. может суверенно планировать и предвозвещать события мировой истории без какого либо ограничения нашей свободной воли. Апостол Павел говорит нам, что Его действия не могут быть охвачены и постигнуты нашим разумом: “О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь“ (Рим. 11: 33-36) [117].

Часть V: Где лежат корни современной науки

Настоящая статья имеет до известной степени компилятивный характер, так как в ней мы приводим весьма обширные выдержки не только из “Высшего замысла”, но и из произведений других авторов. Наибольший вес мы придаем чудесной книге Ч. Такстона и Н. Пиэрси “Душа науки”, так как в ней собраны мнения огромного числа (десятков и сотен) виднейших  философов и историков науки. В их трудах отражены последние открытия в этих областях, которые меняют коренным образом наши представления о роли знания в т. наз. “темные века” и о последующих научных революциях. Вот что пишут Такстон и Пиэрси:

“Большинство из нас выросло с навязанными представлениями о конфликте между наукой и религией. Такие выражения как “противоборство”, “ожесточенная смертельная вражда”, “церковь подавляла свирепо кострами и мечом всякое стремление к прогрессу” звучат настолько знакомо, что многие даже и не задумываются над ними. И все же эти представления ошибочны и бытуют в обществе с недавних пор. В течение трех столетий, с начала ХVІ и до конца ХІХ веков, взаимосвязь между верой и наукой была похожа скорее на союз. Ученый той эпохи жил и работал в мире, весьма отличающемся от сегодняшнего. В большинстве случаев он был верующим и не считал, что его научные исследования и его личная религиозность несовместимы. Наоборот, его стремление к изучению чудес природы было порождено религиозными мотивами – он хотел прославить ее Творца. Несмотря на то, что они исследовали физическую реальность, эти люди не были учеными в узком смысле этого слова, а скорее духовниками. Таким было положение особенно в провинциальной Англии, где проповедник-естествоиспытатель был очень распространенным явлением…

Колин Расселл отмечает в своей книге “Взаимодействие между наукой и верой” [118], что представление о постоянной войне между наукой и религией появилось сравнительно недавно и навязывается совсем целенаправленно теми, кто надеется, что в этом столкновении победит наука. К концу ХІХ века в Англии несколько небольших групп ученых объединились под руководством Томаса Гексли, чтобы отвергнуть культурное и интеллектуальное господство христианства и особенно Англиканской церкви. Они поставили себе целью секуляризовать [119] общество и заменить христианское мировоззрение научным натурализмом, согласно которому существует только природа. Именно в этот период появляется огромная по объему литература, которая должна разоблачить и заклеймить враждебное отношение церкви к науке в течение веков. Наибольшей злостью отличаются Джон Вильям Дрейпер и Эндрю Диксон Уайт, чьи труды большинство сегодняшних историков оценивают как весьма пристрастные из-за полемического пафоса их авторов. Их книги преследуют только одну цель: показать, насколько пагубно отразилось христианство на развитии науки. Многие посредственные авторы подхватывают их тезисы и повторяют как попугаи одно и то же, навязывая людям миф, что между наукой и христианством будто бы велась жестокая война…

Наука согласно позитивизму [120]

Говоря максимально обобщенно, существуют два подхода к истории науки: позитивистский иидеалистический [121]. Согласно позитивистскому воззрению наука является постепенным накоплением положительного знания, эмпирически проверимых фактов о мире. Начатки этого подхода мы находим в трудах философов Просвещения ХVІІІ века: это первое поколение ученых, отвергших сознательно христианство. Их целью было начертать новое исчерпывающее видение жизни, которое должно было заменить христианские взгляды, преобладавшие в западной культуре еще с начала Средних веков…

Основная тактика этих философов сводилась к изображению Средневековья, эпохи доминирующей христианской культуры, как отсталого и исполненного суеверий. Возьмем к примеру Вольтера (1694-1778), которого часто считают первым историком Нового времени. Он описывает Средновековье как мрачную эпоху невежества, в которой распоряжалась угнетательская церковь и эксплуататорское духовенство, озабоченное своими шкурными интересами. “Истинная” философия появилась лишь вместе с подъемом науки, разбившей оковы религии и суеверия. И все же самым пламенным заступником прогресса является маркиз Де Кондорсе (1743-1794), который славословит прогресс человечества как возвышение от подземных корней дикарства и суеверий до вершины древа разума и просвещения. Согласно его прочтению западной истории, злодеем вновь оказывается средновековая церковь с ее догматами и заблуждениями, а положительный герой, как и следовало ожидать – это наука. Кондорсе разрабатывает учение о бесконечном усовершенствовании человеческой природы с помощью науки [122].

В своей книге “Небесный град философов ХVІІІ века” Карл Беккер указывает на то, что исторические труды, написанные в ХVІІІ веке (не только Вольтера и Кондорсе, но и Юма, Монтескье и Гиббона), подчиняются одной единственной цели: дискредитации христианства. Философы Просвещения знают, что ведут битву культурного характера за сердца и умы людей. По словам Беккера они чувствовали, что “ведут войну не на жизнь, а на смерть с христианской философией и ее опозоренными столпами: суеверием, нетерпимостью, тиранией”. Исторические сочинения были их оружием в этой битве. Как правило, точкой отсчета был греко-римский мир, восхваляемый как золотой век разума. Следует разоблачение Средневековья как наводящего ужас периода невежества и гнета; все завершается Просвещением, провозглашенным возрождением древней мудрости и рациональности. Очевидно, что это все что угодно, но только не попытка написания объективной истории, основанной на фактах. “Функция новой истории – пишет Беккер, – было доказать, что человеческий опыт подтверждает то, что (согласно этим авторам) разум уже постиг – а именно, что христианская философия есть “враг благоденствия человечества” [123]. Историки Просвещения были не объективными исследователями, а радетелями секуляризма.

Век спустя та же тема была подхвачена Огюстом Контом (1798-1857), основоположником позитивизма. Согласно Конту, все человеческое познание проходит через три стадии развития: богословскую стадию (“стадию фикции”), в которой мир объясняется действием сверхъестественных и божественных сил; метафизическую стадию, в которой  божественное действие заменено абстрактными идеями и силами; и позитивную стадию, когда абстрактные идеи уступают место природным законам. Позитивизм как философия тесно связан с позитивистской схемой истории.

Когда начинают появляться специализированные труды по истории науки, большинство авторов воспринимают позитивистскую точку зрения. Они представляют развитие науки неким неумолимым “маршем разума” из мрака и суеверия к свету разума. Все, что вмещается в понимание  самого историка, превозносится как дерзкое озарение. Все, что входит в противоречие с модным секуляризмом, клеймится как суеверие или как проявление слепого догматизма.

Как отмечает философ науки Мэри Гесс, подобный подход лишен  “исторического воображения”, т.е. способности воссоздавать прошлое  посредством воображения и толковать его в его собственном свете [124]. Роберт Уестмен называет этот подход “вульгарным триумфализмом”, разделяющим историю на героев и злодеев, на прогрессивно и реакционно  мыслящих [125]. Более того, дополняет Томас Кун, он подчеркнуто антиисторичен [126].

Вопреки своим недостаткам, позитивизм оформил взгляды большинства людей на историю науки – особенно на популярном уровне. Мы все выросли на учебниках, в которых материал подается в свете позитивизма. Типичный учебник обыкновенно не предлагает ничего большего чем хронологию открытий – кто что открыл и когда. Редко упоминаются философские или религиозные корни научных идей; почти отсутствует признание того, что путь науки часто петляет, изобилует ошибками и ложными воззрениями, проходит иной раз через глухие аллеи или упирается в тупик. Учебники представлют историю науки только через ее крайние продукты, как будто они появились в готовом виде в умах неких гениев, баловней судьбы. Так перед нашими глазами нарисовано некое эпическое полотно, воспевающее прогресс науки от примитивного прошлого до эры просвещения и разума” [127].

Нетрудно заметить, что Хокинг и Млодинов придерживаются позивистской точки зрения на историю науки. Приведем несколько цитат из их книги, которые полностью вписываются в схему О. Конта.

а) Богословская стадия (“стадия фикции”), в которой мир объясняется действием сверхъестественных и божественных сил.

В “Высшем замысле” излагаются вкратце мифы о сотворении народа бушонго из Центральной Африки и народа майа из Центральной Америки, по которым в начале были только мрак и вода. Великий бог (Бумба, согласно бушонго) изрыгнул Солнце, Луну и звезды, а потом и животных на появившуюся сушу. Майа, однако, считали, что творец был несчастным из-за того, что некому было восхвалять его, и посему после нескольких неудачных опытов создал людей из белой и желтой кукурузы.

Отмечается и то, что согласно языческим религиям боги и разнообразные сказочные существа ответственны за природные катаклизмы. Скандинавские Эдды, например, утверждают, что мифические волки Скол и Хати преследуют непрерывно Солнце и Луну; когда они хватают их, наступают затмения. Тогда люди поднимают невообразимый шум, чтобы напугать животных и освободить небесные светила. У индейцев кламат из американского штата Орегон есть легенда, что в извержении вулкана Мазама около 5600 г. до н. э. виновата красивая дочь их вождя: она отвергла Лао, владыку нижнего мира, и он наслал огонь, чтобы уничтожить племя.

В итоге авторы делают вывод: “Незнание законов природы приводило людей в древние времена к изобретению богов, распространяющих своё влияние на каждый аспект человеческой жизни. Были боги любви и войны, Солнца, земли и неба, океанов и рек, дождя и бурь, даже землетрясений и вулканов. Когда боги были довольны, человечество наслаждалось хорошей погодой, миром. а также свободой от природных катастроф и болезней. Будучи расстроенными и недовольными, они вызывали засухи, войны, мор и эпидемии. Поскольку причинно-следственные связи, лежащие в основе природных явлений, оставались невидимы человеческому глазу, пути богов представлялись непостижимыми и люди должны были уповать на их милость” [128].

б) Метафизическая стадия, в которой божественное действие заменено абстрактными идеями и силами.

Ионийская школа “великой древнегреческой цивилизации” первая пришла к идее о том, “что сложность событий, происходящих вокруг нас, может быть сведена к простым принципам и объяснена без использования мифологических или теологических толкований”:

“Согласно легенде, первая математическая формула того, что сегодня мы могли бы назвать законом природы, восходит к ионийцу по имени Пифагор (ок. 580-490 до н. э.)… Говорят, что Пифагор обнаружил числовую связь между длиной струн, используемых в музыкальных инструментах, и гармоническими сочетаниями звуков. Говоря сегодняшним языком, мы могли бы описать эту связь, сказав, что частота – количество колебаний в секунду – для струны, колеблющейся при постоянной величине натяжения, обратно пропорционально длине струны… Можно назвать эту простую математическую формулу первым примером того, что нам в настоящее время известно, как теоретическая физика.

Отдельно от закона струн Пифагора единственными физическими законами, которые точно были известны древним, являются три закона, подробно описанные Архимедом (ок. 287-212 до н. э.), гораздо более известным физиком античности. В сегодняшней терминологии закон рычага объясняет, что малыми силами может быть поднят большой вес, потому что рычаг увеличивает силу согласно отношению расстояний от точки опоры рычага. Закон плавучести гласит, что любой объект, помещённый в жидкость, будет испытывать выталкивающую силу, равную весу вытесненной объектом жидкости. И закон отражения утверждает, что угол между лучом света и зеркалом будет равен углу между зеркалом и отражённым лучом. Однако сам Архимед не называл их законами, он также не объяснял их со ссылками на результаты наблюдений и измерений. Вместо этого он рассматривал их как чисто математические теоремы, являющиеся частью не требующей доказательств системы, весьма схожей с той, что Эвклид создал для геометрии…

Приблизительно в то же время Демокрит (ок. 460-370 до н. э.), проживавший в ионийской колонии в северной Греции… постулировал, что всё сущее, включая всех живых существ, состоит из элементарных частиц, которые нельзя разделить или разобрать на части. Он назвал эти предельные частицы атомами, от греческого прилагательного, означающего “неделимый”. Демокрит полагал, что даже материальные явления являются результатом взаимодействия атомов. С его точки зрения, получившей название атомизм, все атомы в пространстве движутся и, до тех пор, пока на них не оказывается воздействие, продолжают своё движение неопределённое время. Сегодня эта гипотеза называется законом инерции…

Отсутствовали, однако, чёткие различия между человеческими и физическими законами. В пятом веке до н. э., к примеру, Анаксимандр писал, что все вещи появляются из некоей первичной субстанции и возвращаются в неё, чтобы “заплатить пеню и претерпеть наказание за свое недостойное поведение”. Согласно ионийскому философу Гераклиту (ок. 535-475 до н. э.), Солнце ведёт себя так, а не иначе, потому что в противном случае оно станет объектом преследования со стороны богини правосудия. Несколькими столетиями спустя, стоики – греческая  философская школа, возникшая около третьего века до н. э., ввели различие между состояниями, свойственными человеку, и законами природы. Однако они включили правила человеческого поведения, считавшиеся ими универсальными, такие как поклонение Богу и почитание родителей, в категорию законов природы…”

Хокинг и Млодинов, однако, признают: “Какими бы проницательными порой не были их размышления о природе, большинство идей древних греков не могли бы соответствовать требованиям, предъявляемым к научным теориям в наше время. Например, поскольку греки не изобрели научный метод, разработка их теорий не предполагала получения экспериментального подтверждения. Таким образом, если один учёный утверждал, что атом движется прямолинейно до тех пор, пока не столкнётся с другим атомом, а другой учёный заявлял, что атом движется по прямой до тех пор, пока не столкнётся с циклопом, не существовало объективного способа разрешить подобное противоречие” [129].

в) Позитивная стадия, когда абстрактные идеи уступают место природным законам.

“Современная концепция законов природы появилась в семнадцатом веке. Кеплер (1571-1630), похоже, был первым учёным, в значении, которое вкладывает в этот термин современная наука…  Галилей (1564-1642) не использовал термин “закон” в своих наиболее известных научных трудах (хотя такой термин появлялся в некоторых переводах этих работ). Использовал он этот термин или нет, но Галилей открыл огромное множество законов и отстаивал значение принципов, согласно которым наблюдение лежит в основе науки и предназначением науки является исследование количественных связей, существующих между физическими явлениями. Однако, человеком, который недвусмысленно и чётко сформулировал понятие законов природы в их современном понимании, был Рене Декарт (1596-1650).

Декарт полагал, что все физические явления должны быть объяснены в терминах столкновения движущихся масс, управляемых тремя законами – предшественниками знаменитых ньютоновских законов движения. Он утверждал, что эти законы природы выполняются в любом месте и в любое время и недвусмысленно указывал, что подчинение этим законам не подразумевает разумности движущихся тел. Декарт также понял значимость того, что мы сегодня называем “исходными условиями”. Они описывают состояние системы в начале произвольного промежутка времени, в течение которого наблюдатель строит прогнозы. При заданном наборе исходных условий законы природы определяют, как система будет развиваться с течением времени, но без заданных исходных условий характер развития определить невозможно… (Наблюдатель может также использовать законы природы, чтобы определить состояние системы в прошлом)…

Ньютон (1643-1727) был человеком, добившимся со своими тремя законами движения и законом земного притяжения принятия современной концепции физического закона. Его законы позволяли производить расчёты орбит Земли, Луны и планет, а также объясняли такие явления, как приливы. Небольшое количество уравнений, разработанных им, а также развитая нами на их основе математическая база, всё ещё изучаются сегодня и применяются как архитектором при проектировании здания, так и инженером, проектирующим автомобиль или физиком, производящим расчёты, для точного нацеливания ракеты, предназначающейся к посадке на Марс… ” [130]

Вот что считают авторы “Высшего замысла” об отношении христианства к науке: “Христианские последователи древних греков (в начале!) отвергли гипотезу о том, что Вселенная управляется беспристрастными законами природы. Также они отвергли идею о том, что люди не занимают во Вселенной привилегированную позицию… В самом деле, в 1277 году парижским епископом Тампье, действующим по указанию папы Иоанна XXI, был опубликован список 219 заблуждений или ересей, которые считались неприемлемыми. В числе ересей, как вступающая в противоречие с идеей всемогущества Бога, находилась и гипотеза о природе, подчиняющейся законам…”

Согласно им, однако, позднее христианские ученые Кеплер, Галилей, Декарт и Ньютон примирили существование природных законов с концепцией о Боге.

И еще: “Модель Коперника противоречила Библии, которая представлялась утверждающей, что планеты обращаются вокруг Земли, даже если Библия этого никогда прямо не заявляла. В сущности, в свое время Библия была написана людьми, которые считали Землю плоской. Модель Коперника привела к бурным дебатам по поводу того, действительно ли Земля неподвижна. Они достигли накала, когда Галилей в 1633 году за защиту модели Коперника, а также за мнение о том, что “можно придерживаться противного Священному Писанию мнения и защищать его как правдоподобное”, был обвинен в ереси. Его признали виновным, посадили под домашний арест на всю оставшуюся жизнь и заставили отречься от своих взглядов” [131].

“Идеалистический подход стремится избежать именно вышеуказанного  исторического снобизма. Идеализм отвергает взгляд на науку как на простое накопление положительного знания. Вместо этого он рассматривает научное развитие как результат перемены во взглядах – возникновения новых идей, убеждений и мировоззрений. За последние три или четыре десятилетия идеалистический подход в истории науки добился впечатляющей популярности. Его интеллектуальные корни, однако, уходят в далекое прошлое – их можно заметить еще в ХІХ веке, когда философия истории обособилась впервые как самостоятельная дисциплина.

Но идеалистический подход к истории начинает воздействовать осязательно на историю и философию несколько позднее – в начале и в середине ХХ века, благодаря трудам Е. А. Берта, Р. Дж. Коллингвуда и Александра Койре. Эти ученые руководствовались императивом идеалистов, по которому историк должен “влезть в шкуру” своего объекта и понять изнутри его мысли и убеждения. Они стремились вникнуть во внутренний мир предыдущих поколений и понять их научные идеи, выраженные на языке соответствующей эпохи. Этот подход был разъяснен чудесным образом  английским философом Бертраном Расселлом, согласно которому  “правильное отношение к изучаемой исторической личности – это не благоговение или презрение, а симпатия, помогающая нам понять, что значит веровать в его теории” [132]. Идеалисты считают, что дела той или иной исторической личности не следует оценивать по стандартам современных учебников, что ее достижения должны измеряться с точки зрения исторического контекста.

Историки-идеалисты утверждают, что исторические личности, каковыми являются Коперник, Галилей, Декарт, Ньютон и другие, не просто проводили научные исследования, но и откликались на метафизические воззрения  своей эпохи и вносили свой вклад в их развитие. Как отмечает историк Маркс Вартофский: “Этот факт мы не приписываем “отсталости” их мысли и не считаем атавистическим следствием их ненаучного образования. Мы рассматриваем его как жизненно важное условие теоретического развития самой классической физики” [133].

В качестве противовеса позитивизму идеалистический подход оказывал и продолжает оказывать благотворное влияние. Позитивизм рассматривает историю как постепенное освобождение человеческой мысли от оков религии и метафизики. В отличие от него, идеализм воспринимает науку как непрерывную нить, вплетенную нерасчленимо в ткань человеческой мысли – вместе с религией, философией, общественной и политической средой. Такое понимание науки, бесспорно, более реалистично” [134].

А) Материализм и наука

Это мировоззрение считает материю субстанцией и основанием всякой действительности, как вещественной, так и психической, духовной. Материя вечно существует, она несотворена и неуничтожима, а жизнь, сознание, идеальное (мысли, чувства) возникают вторично. В некоторых случаях имманентные закономерности, присущие материи, ведут хаос к самоорганизации, а в других – мир как полностью упорядоченное состояние считается бесконечным во времени и пространстве.

Чтобы представить это учение в возможно наилучшем свете, мы  придерживались материалистически ориентированной историко-философской традиции XIX-XX в. Она объявляет материализм самым прогрессивным мировоззрением в истории человечества (а его переход к атеизму – апогеем этого мировоззрения!) и прослеживает корни своей генеалогии до некоторых древнейших философских школ Китая, Индии, Греции и Рима.

Согласно ей, первоначальный материализм характеризовался как умозрительностью и объяснением всех явлений естественными причинами, так и наивистическим подходом, который часто вел к противоречивости, т.е. к одновременной вере в богов, духов, загробную жизнь и пр. Значительные элементы стихийного(наивного) материализма содержались во взглядах таких мыслителей как Лао-цзы, Ян Чжу, Ван Чун, Брихаспати, Чарвака, Фалес, Анаксимен, Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар и др. У античных атомистов (Левкиппа, Демокрита, Эпикура) до известной степени материализм приобретает концептуализованную, систематическую форму, а индийская школа Локаята (Брихаспати, Чарвака) и римский философ Лукреций Кар даже доходят до атеизма.

Некоторые историки считают, что в Средние века частичные материалистические тенденциипроявляются в номинализме и гилозоизме, так как первый признавал “первичность вещи и вторичность  понятия”, а второй был “своеобразной формой атомизма”. В эпоху Возрождения подобные тенденции наблюдаются даже в пантеизме и деизме, которые “вели борьбу со схоластикой и церковными авторитетами и обращались к опыту как учителю и к природе как объекту философии”. (Пропускается, однако, то, что создатели и приверженцы всех этих философских течений глубоко верили в Бога.)

Материалисты XVII века разорвали связь с предыдущей натурфилософией и начали рассматривать элементы мира как неодушевленные и бескачественные. В то время математика переживала бурный прогресс, а механистически понятое движение считалось универсальным свойством природы. Особое место в следующем XVIII веке занимают французские материалисты (а кое-кто из  них и атеисты!) Ламетри, Дидро, Гельвеций и Гольбах, которые отвергли деизм своих предшественников. Немного позднее (XIX в.) вершинной точкой материализма стал антропоцентрический материализм  Фейербаха, который, однако, был созерцательным и сумел осуществить только механистическую связь с атеизмом. Поэтому материализм в этот период оставался метафизическим, рассматривающим вещи и явления как неизменные и независимые друг от друга, и по этой причине неспособным объяснить как их происхождение, так и их развитие в природе и обществе.

К. Маркс и Ф. Энгельс первые добились необходимого органического синтеза диалектики Гегеля и материализма Фейербаха и французских философов XVIII в. Их учение стало известным какдиалектический материализм и било охарактеризовано как научный взгляд на внутренне присущие законы материи, обуславливающие эволюцию природы, мышления и общества. В этой идеологии было осуществлено единство диалектики (учения о развитии), логики (правильного мышления) и теории познания. Из этого единства, согласно им, вытекает не только революционное преобразование действительности в целом, но, в частности, и ведущих тенденций общественного прогресса.

В начале XX века В. И. Ленин, анализируя империалистическую стадию капитализма, приходит к выводу, что в России созрела обстановка для успешной вооруженной революции. Диалектический материализм был  обогащен им учением о многообразных формах борьбы и стал “научным философским мировоззрением”победившей коммунистической партии. Она правила государством, опираясь на диктатуру пролетариата, с помощью которой ликвидировала эксплуататорские классы и осуществляла идеалы т. наз. “социалистической демократии”.

Как видим, из истории не видно, чтобы материализм и атеизм сделали какой-то особый вклад в науку, даже если согласиться с пристрастной классификацией в качестве таковых некоторых прогрессивных тенденций в познании (т.е. не считаясь с фактом, что последние в целом принадлежат к совсем другим идейным направлениям). Даже учение об атомах, на которое коммунистические ученые непрерывно указывали как на исключительное достижение древнегреческих материалистов Левкиппа и Демокрита, было высказано впервые индийскими философско-религиозными школами Ньяей и Вайшешикой.

Вновь прибегнем к цитатам из их книги: “Как можно определить, имеет ли существо свободную волю? Если кто-то повстречает пришельца, как сможет он определить, что это просто робот, или же что у него есть разум? Поведение робота полностью детерминировано, в отличие от существа, обладающего свободной волей. Хотя можно, в принципе, дать определение роботу, как существу, чьи действия можно предсказать. Как мы говорили в Главе 2, это может быть практически невозможно, если существо является большим и сложным. Мы даже не можем точно решить уравнение для трех и более частиц, взаимодействующих друг с другом. Как и у пришельца, тело человека состоит из тысячи триллионов триллионов частиц, и даже если бы пришелец был бы роботом, было бы не возможно решить уравнение и предсказать его поведение. Поэтому можно сказать, что любое сложное существо имеет свободную волю – не как основополагающую особенность, а как действенный принцип, признавая нашу неспособность проделать вычисления, которые бы предсказать нам его поведение” [135].

В данном случае определенно идет речь о разновидности т. наз. вульгарного материализма (лат. – простой, обыкновенный), который отчасти родственен позитивизму. Он возникает в середине XIX века, причем его представители Фогт, Бюхнер, Молешотт и др. отвергают не только идеализм и религию, но и философию, считая, что могут решить все ее проблемы при помощи естествознания. По их мнению, функции сознания (мысли, чувства, свободная воля) суть только следствие физиологических процессов и зависят от состава пищи, климата и пр. Они считают, что мысль есть вещественная секреция мозга, так же как моча выделяется из почек. Поскольку авторы “Высшего замысла” – физики, их интерпретация несколько другая – свободная воля определяется взаимодействием огромного числа частиц, чьи комбинации никоим образом невозможно вычислить. (Этот подход используется и современными приверженцами т. наз. “нового атеизма”. Как видим, он не оригинален и не нов, но очевидно его адептам кажется, что таким образом они следуют до конца последовательному материалистическому монизму, развитому в свое время Э. Геккелем.)

Другое озарение Хокинга и Млодинова, которое заслуживает внимания, – это их концепция “модельно-зависимого реализма“. Вот как они определяют его: “…нет никакой картины (или теории) независимой концепции реальности. Вместо этого мы примем идею, которую назовем “модельно-зависимый реализм”: идея, что физическая теория или картина мира – это модель (главным образом математической природы) и комплекс правил, которые соединяют элементы этой модели в наблюдении. Это создаст каркас для интерпретации современной науки. (…) Согласно модельно-зависимому реализму, бессмысленно спрашивать является ли модель реалистичной без того, насколько она согласуется с наблюдениями. Если существуют две такие модели, которые согласуются с наблюдениями, … тогда нельзя сказать, какая из этих моделей является более реалистичной. (…) Моделезависимый реализм может создать среду для вопросов, таких как: если мир был создан определенное время назад, то что происходило до этого? Философ времен раннего христианства, бл. Августин (354-430), говорил, что ответ не в том, готовил ли Бог ад для людей, задающих такие вопросы, а в том, что время принадлежит миру, который Бог создал, и время не существовало до момента сотворения, которое, как он верил, состоялось не так давно. Это одна из возможных моделей, которая одобрена теми, кто утверждает, что запись, сделанная в книге Бытия буквально верна, даже при том, что мир содержит ископаемые и другие доказательства того, что Земля гораздо старше. (Они были помещены там, чтобы одурачить нас?) Кто-то также может иметь другую модель, в которой от начала Большого Взрыва прошло 13.7 миллиардов лет. Модель, объясняющая большую часть наших современных наблюдений, включая исторические и археологические свидетельства, является лучшим представлением о прошлом из всех, что мы имеем. Вторая модель может объяснить ископаемые и радиоактивные свидетельства, и тот факт, что мы принимаем свет от галактик, до которых миллионы световых лет, так что эта модель – теория Большого Взрыва – более полезна, чем первая. До сих пор ни одну из моделей нельзя назвать более реальной, чем другая” [136].

Нет никакого сомнения, что эта точка зрения отвечает духу постмодернизма, который пытается релятивизировать “большие наррации” (идейные системы). Он постулирует наличие несметного множества эквивалентных “относительных истин”, а которую из них мы выберем, зависит от наших собственных предпочтений относительно того, что мы считаем самым полезным и правдивым на определенном этапе развития общества. Хотя в последнем случае авторы обсуждают конкретно вопрос о том, можно ли сказать, что было до появления мира, в более широком контексте выходит, что христианская и атеистическая модели, будучи разными по содержанию и концептуально антагонистическими, одинаково достоверны (хотя вторая и объясняет лучше нынешнее и прошлое состояние мира!). Но при  невозможности определить противоречивые идеи именно как таковые, мы приходим вновь к исходной позиции древности, а именно – к стихийному (наивному) материализму. (Хотелось бы, чтобы этот вывод оставался в сфере шуток!)

Оксфордский электронный словарь определяет постмодернизм как “стиль или концепцию в искусствах, для которого характерно недоверие к теориям и идеологиям…“ Действительно, у каждого из нас имеются те или иные предпочтения в отношении искусства, стиля одежды, выбора любимого человека и пр., из-за чего эти вещи являются его собственной (относительной) истиной, не зависящей, в большинстве случаев, от теорий и идеологий. То есть постмодернизм может считаться актуальным лишь в отношении кое-каких аспектов нашей личной жизни. Но что касается науки (а также и некоторых иных областей), то невозможно, чтобы существовала “относительная истина”, потому что научный метод основывывается на том принципе, что реальность существует объективно, вне и независимо от нас. Хотя это положение и нельзя строго доказать, все же огромные достижения науки являются залогом его правдивости. Со своей концепцией равнозначности относительных истин постмодернизм не в состоянии отфильтровать логические противоречия, которые содержатся в них, и таким образом он обессмысливает всю нашу познавательную деятельность.

Американский математик и физик А. Сокал, профессор математики в Лондонском университетском колледже, нанес в 1996 году быть может самый серьезный удар по постмодернизму. Он послал совершенно бесссмысленную статью в постмодернистский культурный журнал “Social Text”, написанную на высоком наукоподобном языке. После того как она была безоговорочно принята и опубликована, Сокал раскрыл обман в другом журнале — “Lingua Franca”. Сокал ответил на волну постмодернисткой критики, опубликовав вместе с французским физиком Жаном Брикмоном книгу под заголовком “Модные бессмыслицы: Интеллектуальное постмодернисткое злоупотребление наукой”. Хотя в этой работе и есть значительные слабости, в ней раскрыта сильная тенденция к отрицанию “ценности истины” в некоторых философских интерпретациях современной науки.

Вышеуказанное говорит о том, что Хокингу и Млодинову следовало бы уточнить свою концепцию “модельно-зависимого реализма”, так как в этом виде (т.е. со своими постмодернистскими элементами) она вряд ли будет принята некритически научными позитивистами, к лагерю которых принадлежат и сами они.

Опираясь на метод Фейнмана, названный “суммой по историям” и на мысленный эксперимент Джона Уиллера с “отложенным выбором”, авторы делают следующее заключение: “Мы создаем историю нашим наблюдением, а не история создает нас” [137]. Сравним эту  интерпретацию квантовой физики, названную ими самими “bottom-up” (снизу вверх), с одним известным анекдотом про Чака Норриса. Говорят, что когда великий боец отжимается, он не приподнимается над землей, а отталкивает Землю от себя. Подобным образом и мы можем сказать, что когда Хокинг и Млодинов создают свои физические концепции, не последние отражают действительность, а вся Вселенная стремится  преобразоваться так, чтобы соответствовать их космологическим теориям! Вот так они осуществляют нашу людскую стародавнюю мечту – быть “малыми богами”, которые, хотя и появились на весьма позднем эволюционном этапе, способны тем не менее управлять всей историей (а в скором времени может быть и будущим) мироздания! Мы определенно считаем, что эта идея – исключительно оригинальный научный вклад в мифотворчество человечества, причем согласующийся превосходно с материализмом!

(Какой бы “безумной”, по словам Н. Бора, ни была квантовая механика, она вряд ли позволяет настолько превратную интерпретацию. Верно, что при смене государственного режима политкорректные ученые всегда переписывают историю, но мы не уверены, что это происходит из-за квантовых эффектов.)

Материалистическо-философская традиция, о которой мы говорили в четвертом пункте, считает эволюционное учение Ч. Дарвина своим природно-историческим звеном, так как в нем проявляются в полной мере законы диалектического материализма. Напомним, что согласно им противоречие есть главная движущая сила и источник любого развития. Благодаря ему количественные изменения переходят скачкообразно в качественные (т.е. прерывается постепенность). Начальный момент процесса “отрицается” на переходе к следующему, который в свою очередь “отрицается” еще более новым и т.д. Таково своеобразное единство и борьба противоположностей, которые лежат в основе материи и через преодоление которых она переходит к более высоким формам.

Более того, можно найти и общий язык, который покажет, что эти взгляды – это по сути две стороны одной и той же монеты. Например, протекание явлений включает как количественную постепенность (эволюцию), так и ее разрыв при переходе к следующему качественному уровню – скажем, к новому биологическому виду (революцию). Борьба за существование (противоречие) и есть главная движущая сила в дарвинизме. Развитие считается объективным процессом, при котором старые противоречия, достигшие радикальной степени напряжения, преодолеваются, а возникающее на этой основе явление эволюционирует в силу новых противоречий. Естественный отбор ведет к постоянному усовершенствованию устройства и функций организмов. То есть эти две концепции отличаются только по форме, но не по содержанию. Другими словами, диалектический материализм и эволюционное учение Дарвина приходят к одному и тому же конечному результату – самоорганизации материи, которой она обязана единственно естественным причинам.

Согласно Хокингу и Млодинову: “У каждой теории может быть своя собственная версия действительности, но, согласно модельно-ориентированному реализму, это приемлемо, поскольку теории согласуются в своих предсказаниях всякий раз, когда они частично совпадают, то есть всякий раз, когда они могут обе быть применены” [138]. В таком случае можно сказать, что и для диалектического материализма, и для эволюционного учения в силе модельно-зависимый реализм, тем более, что последний, как мы отметили выше, не интересуется истинностью доктрин. Мы, однако, интересуемся ею и поэтому сошлемся на научный метод!

Воинствующие атеисты давно уже окрасили всю картину природы в цвета собственной парадигмы и трубят громогласно, что только материализм – единственно правдивое научное мировоззрение. Достаточно открыть детские энциклопедии, учебники для средних и высших школ, а также труды академических преподавателей, чтобы убедиться в их полной монополии на научное познание. Однако для того, чтобы оценить правильно ту или иную позицию, необходимо выслушать внимательно обе стороны, и поэтому мы дадим слово также и тем, которые не согласны с их мнением.

Можно считать, что диалектический материализм – это общая философская рамка, а эволюционное учение – его естественно-научное звено, подлежащее верификации путем эмпирической проверки. Дело, однако, в том, что если приложить научный метод бескомпромиссно к эволюционной схеме, то последняя оказывается не только весьма упрощенческой, но и совершенно несостоятельной. Чтобы это не звучало голословно, приведем несколько достаточно красноречивых аргументов, поддержанных мнениями всемирно известных ученых, которых совершенно невозможно обвинить в том, что их соблазнило христианство.

а) Эволюционное учение не обладает необходимым фактическим и экспериментальным подтверждением для того, чтобы считаться научной теорией (в строгом смысле слова).

Как мы уже отметили, с начала ХХІ века и доныне тысячи ученых из самых престижных учебных заведений в мире подписали декларацию “Анти-Дарвин”. На основании собственных разработок многие из ведущих авторитетов пришли вполне самостоятельно к выводу, что результаты научных исследований в различных областях – космологии, физике, биологии, искусственном интеллекте и пр., полученные за последние десятилетия, подвергают сомнению основной догмат эволюционизма – принцип естественного отбора [139]. Разумеется, пока это еще весьма небольшое число, но мы надеемся, что оно резко возрастет, когда появится приемлемая научная альтернатива дарвинизму.

Возражения космологов

В статье, опубликованной еще в 1990 году, пятеро из наиболее известных астрофизиков – К. Хелтон, Дж. Барбидж, Ф. Хойл, Дж. В. Нарликар и Н. Ч. Викрамасингх, перечисляют большое число недостатков гипотезы  “Большого взрыва” и приходят в конце концов к заключению: “Вышеуказанная дискуссия ясно показывает, что наличные доказательства не подтверждают слепую веру в стандартную гипотезу Большого взрыва” [140].

Р. Ольдершау, астроном из Дартмута, после подобной критики того же учения отмечает следующее: “В свете этих проблем удивляет, что гипотеза Большого взрыва – единственная космологическая модель, которую физики приняли всерьез” [141].

По-видимому, В. Вайскопф еще более 30 лет назад сумел понять, насколько неразрешимы трудности в этой области, заявив: “Ни один из существующих взглядов на развитие космоса не является совершенно удовлетворительным, и это относится и к Стандартной модели, которая ведет к некоторым фундаментальным вопросам и проблемам” [142].

Явно космология уже много лет находится в значительном кризисе, так как и другие модели возникновения Вселенной, как мы уже отметили в третьей части, тоже приходится отвергнуть из-за их несогласованности с наблюдениями. Здесь мы не спекулируем с “белыми пятнами” в познании, а скорее хотим обратить внимание на то, насколько точно в данном случае выполняется поговорка “безобразные факты готовы погубить изящную теорию”. (Читатель может и сам убедиться, что трудности перед Стандартной моделью все более накопляются и усложняются! [143])

– А какую картину открывают нам гипотезы о возникновении жизни?

Вопрос о происхождении первых живых клеток из неживой материи также не разгадан ни в малейшей степени. Сегодня многие из самих эволюционистов уже не верят, что жизнь могла зародиться таким образом.

Профессор д-р Клаус Дос, бывший директор немецкого Гуттенберг-университета, значительный авторитет в этой области, говорит: “Более 30 лет экспериментов в области химической и молекулярной эволюции привели нас к лучшему осознанию необъятности вопроса о происхождении жизни на Земле, а совсем не к его решению. В настоящее время все споры об основных теориях и опытах в этой области доходят или до тупика, или до признания собственного бессилия” [144].

Стенли Миллер, чьи эксперименты много лет тому назад породили надежды, что жизнь на первичной Земле могла возникнуть абиогенным способом, еще в 90-е годы ХХ в. был явно готов отказаться от этой идеи. Джон Хорган, автор журнала “Сайентифик Американ”, отмечает по этому поводу: “Миллер, который после почти четырех десятилетий все еще усердно ищет величайшую тайну жизни, согласен, что эта область нуждается в каком-то драматическом открытии, которое ограничило бы хаотические гипотезы” [145].

К. Хаскингс выражает свое удивление: “Появились ли код и средства его переноса (т.е. энзимы, нуклеиновые кислоты, рибозомы и др. – В.В.) одновременно в ходе эволюции? Кажется почти невероятным, что возможно такое совпадение, если иметь в виду огромную сложность того и другого и требование строгой координации между ними для того, чтобы они могли уцелеть. Каким-нибудь предшественником Дарвина (или скептиком в отношении эволюции после Дарвина) эта загадка была бы истолкована вероятно как самое мощное доказательство божественного сотворения” [146].

Профессор биологии А. Менеж в 2008 году комментирует, что за последние 50 лет “никакое эмпирическое доказательство не поддержало гипотезы о том, что жизнь на Земле появилась спонтанно из некоего молекулярного бульона, и изумительный прогресс научного познания не приводит к такому выводу” [147].

– Почему скептики не согласны с “Происхождением видов”?

Вот что написал М. Дентон в своей книге “Эволюция – теория в кризисе”: “Насколько ошибочно мнение, что прогресс биологических знаний непрерывно подтверждает традиционную историю эволюции. (…) Ни разу до сих пор теория Дарвина 1859 г. не была поддержана хотя бы одним эмпирическим открытием или научным достижением” [148].

Х. Нильсен, профессор ботаники и директор Шведского ботанического института при Лундском университете, заявляет: “Заключительный результат всех моих исследований и обсуждений состоит в том, что теория эволюции должна быть полностью отброшена, так как всегда, когда мы сравниваем ее с эмпирическими результатами исследований, она ведет к огромным  противоречиям и запутывающим следствиям. (…) Более того, мое другое заключение состоит в том, что ее не только вообще нельзя назвать надежной природно-философской идейной школой, но и что она огромное препятствие перед биологическими исследованиями. Как показывают многочисленные примеры, она по сути мешает процессу выработки логических выводов на основании даже только одной группы экспериментов. Так как все следует приспосабливать к этой спекулятивной теории, точная биология не может развиться” [149].

Следващие три мнения принадлежат (все еще) убежденным эволюционистам. Зоолог Генри Джи говорит: “Промежутки времени, которые разделяют ископаемые друг от друга, настолько огромны, что мы не можем сказать ничего определенного об их возможной связи с общим прародителем” [150].

В 2009 году в статье для журнала “Нью Сайентист” был процитирован Эрик Батест: “У нас нет абсолютно никаких доказательств того, что древо жизни реально” [151]. А немного спустя Майкл Роуз не оставляет никаких надежд на оптимизм: “Как нам всем известно, древо жизни похоронено. Не так легко, однако, допустить, что нам следует изменить все свои воззрения на биологию” [152].

б) Все больше голосов утверждает, что вера в эволюцию не является  необходимой для научного прогресса.

Ф. Скелл, професор химии в Пенсильванском университете, знакомит нас с результатом одного своего исследования: “Недавно я спросил у более 70 крупных исследователей: делали бы они свою работу иначе, если бы знали, что теория Дарвина ошибочна? Все без исключения ответы были одинаковы: Нет! Кроме того, я исследовал важнейшие открытия в области биологии в прошлом веке: открытие двойной спирали ДНК, изучение рибозом, прочтение генома, исследования реакций на различные лекарственные продукты, улучшения в производстве пищи и санитарном контроле, развитие новых хирургических методов и др. Я даже спросил биологов, работающих в областях, о которых ожидалось, что теория Дарвина помогла им в наибольшей степени, таких как вопрос о возникновении устойчивости к антибиотикам и пестицидам. И здесь, как и в других случаях, я открыл, что нельзя сказать, что теория Дарвина указала направление, а не была привнесена только после осуществления научных открытий в качестве интересного повествования и дополнения” [153].

То же самое подтверждает и д-р М. Каршнер, основатель и председатель кафедры биологических систем Гарвардского университета: “По сути за последние сто лет почти вся биологическая наука развивалась независимо от теории эволюции, за исключением самой эволюционной биологии. Молекулярная биология, биохимия и физиология вообще не принимали под внимание тезис об эволюции” [154].

Профессор Л. Бонюр, бывший президент Общества биологов в Страсбурге и директор Зоологического музея города, заключает: “Эта теория не помогла ничем научному прогрессу. Она бесполезна!” [155]

в) Многозначителен тот факт, что даже убежденные материалисты выражают свою озабоченностьидеологической сущностью теории эволюции.

Еще в начале ХХ века Э. Гонклин, профессор биологии Принстонского университета, отмечает: “Концепция органической эволюции ценится высоко биологами, для многих из которых она является предметом искренней религиозной преданности… В этом, вероятно, причина того, что сильная методологическая критика, характерная для других кафедр биологии, все еще не применяется к эволюционным спекуляциям” [156].

Немного позднее (к середине столетия) ведущий философ и историк науки проф. М. Грин подтверждает: “Дарвинизм держал и продолжает держать в плену умы людей как некая научная религия… Модифицированная, но все еще характерная дарвиновская теория  превратилась в ортодоксалность, проповедуемую своими приверженцами с религиозным жаром и ставимую, по их мнению, под сомнение только кучкой злоумышленников, неусовершенствованных в этой научной вере” [157].

Носитель Нобелевской премии Гарольд Юри примерно в то же время обобщает: “…все мы, изучающие происхождение жизни, открываем, что чем больше мы всматриваемся в нее, тем более понимаем, что она слишком комплексна, чтобы эволюционировать куда-либо… Все мы веруем как в церковный догмат, что жизнь эволюциониравала из мертвой материи на этой планете. Но ее комплексность столь велика, что трудно представить себе достоверность чего-либо подобного” [158].

Р. Лафлин (также лауреат Нобелевской премии), признает, что и сегодня вещи нисколько не изменились: “Ключевой симптом наличия  идеологического мышления – выдавать объяснение, которое не отражено в действительности и вообще не может быть проверено в лабораторных условиях. Я называю подобные логически тупиковые  положения антитеориями, потому что они имеют строго противоположный эффект в сравнении с истинными теориями: они душат мышление, вместо того чтобы стимулировать его. Например, тезис об эволюции путем естественного отбора, который Дарвин считал великой теорией, напоследок играет роль антитеории, к которой прибегают, чтобы прикрыть смущающие экспериментальные неуспехи и приписать легитимность открытиям, которые в лучшем случае сомнительны…” [159].

Выходит, что в отношении эволюционного учения остается в полной силе знаменитая остроумная фраза Ф. Франка: “Наука похожа на детективский роман. Все факты подтверждают данную гипотезу, но в конце концов истина оказывается совершенно иной”.

Есть еще несколько основных причин, из-за которых идея Дарвина все еще не сошла со своего пьедестала:

Большая часть ученых индифферентна к таинству появления бытия. В своей работе они интересуются только устройством мира, а не тем, как  возник. Мировоззренческие теории касаются экзистенциальных вопросов, а люди с прагматическим мышлением не влияются особенно ими.

Сегодня даже в “западных демократиях” каждый исследователь, который открыто рассматривает точку зрения на происхождение жизни, отличную от эволюционной, подвергается насмешкам и стоит перед опасностью провала своей карьеры. В ряде институтов ученые сталкиваются с преследованиями и могут потерять работу, если ставят открыто под сомнение дарвиновскую теорию [160].

Социолог проф. Родни Старк из университета Бейлера признается: “Моя неохота исследовать эти вопросы основана на моем опыте того, что ничто другое не вызывает большей паники среди множества моих коллег, чем критика эволюции. Они словно боятся, чтобы кто-нибудь не принял их по ошибке за креационистов только потому, что находились в одной комнате с теми, кто вел подобные разговоры” [161]. А в журнале “Сайентифик Американ” процитированы его слова: “Уже двести лет нам внушают, что если ты хочешь заниматься наукой, ты должен держать свой ум свободным от оков религии”. Далее он дополняет, что по этой причине в исследовательских институтах “верующие люди молчат” [162].

Самый лучший ответ на вопрос, почему эволюционная теория продолжает преподаваться в средних и высших учебных заведениях США, дал д-р Филипп Джонсон, профессор Калифорнийского университета, в своей книге “Суд над Дарвином”: “Большинство профессоров продолжают преподавать эволюционную теорию из-за страха. Страха потерять постоянную работу, страха лишиться субсидий на свою исследовательскую деятельность, страха потерять возможность публиковать свои труды, страха стать изгоями в среде коллег. Во имя всего этого они должны следовать “партийной линии”, т.е. эволюционной теории. Такова жизнь в академическом мире (и не только в Америке – В.В.)” [163].

Вещи явно имеют тенденцию повторяться – и в бывшем социалистическом лагере тоже исключительно строго преследовалось малейшее сомнение по вопросу об эволюционном происхождении мира и человека. Научное мышление, однако, требует свободной дискуссии, только путем которой мы будем в состоянии достичь правильного консенсуса и установить истину.

Посему самым важным остается следующий вопрос: “Несмотря на огромный эмпирический материал, свидетельствующий против эволюционной доктрины, если будет представлена модель, категорически опровергающая ее, то допустят ли ее вообще на сцену?“ Или мы обречены на вечное повторение истории (по крайней мере той, которая описана в учебниках) с Галилеем?

Как невероятно бы это ни звучало, Хокинг и Млодинов соглашаются с нами, что при подобных обстоятельствах необходима новая концепция (но, как ясно всем, они примут ее только если она будет натуралистической): “Хотя физики, несомненно, упорны в своих попытках спасти теории, которыми они восхищаются, стремление модифицировать теорию исчезает, отчасти из-за того что преобразования становятся неестественными или громоздкими, и, следовательно, неэлегантными.

Если модификации необходимые для приспособления новых наблюдений, становятся слишком причудливыми, это сигнализирует о потребности в новой модели” [164].

Материализм никога не мог ответить на вопрос о смысле существования. Если все заканчивается с концом нашего земного пути, то в чем смысл делать что бы то ни было? Наше бытие превращается только в  досадное повторение наших ежедневных обязанностей. Промежуток времени, которым располагаем мы, слишком краток для осуществления каких бы то ни было грандиозных планов. Обращаясь вспять, мы видим, что немалая часть нашей жизни уже безвозвратно прошла. Никто не может сказать, сколько еще будет продолжаться она, но мы знаем, что и остаток промелькнет как одно мгновение. Даже если мы достигнем поставленных нами целей, мы все же ясно понимаем, что в конце концов придется оставить все, добытое здесь. Столь многие поколения ушли до нас, оставив о себе только бледное воспоминание. Так же уйдем и мы, наши дети и внуки и все, которые последуют за ними. И если мы все превратимся только в земные минералы, то какой смысл может иметь индивидуальное существование? В конце концов погаснут и последние звезды, исчерпаются  все возможные источники энергии, и любая форма жизни исчезнет. Мир станет холодной и мрачной, безжизненной пустыней (или же превратится вновь в “огненный ад” – если окажется, что Вселенная замкнута). Христианский апологет Кларк Пиннок пишет: “Действительно, для гуманизма характерна бесперспективность, так как Бог отброшен и не открыто ничего другого такой же величины, что могло бы занять Его место… Неверующий человек пробуждается, чтобы открыть, что он неспособен найти смысл во вселенной, которая безразлична к его нуждам и в конечном счете абсолютно бессмысленна… Логически они (атеисты) должны согласиться с Макбетом: “Жизнь – это сказка, рассказанная сумасшедшим, только шум и ярость без никакого смысла” [165]. Закончим словами из реквиема по одному наркоману, сочиненного его друзьями: “Пошли послание по ветру!.. Что есть жизнь – сон, ложь, бесконечность, ничто???”

Перевел с болгарского Андрей Романов

Примечания