Скачать fb2   mobi   epub  

Том 6, книга 2 собрания творений

Настоящее Полное собрание творений свт. Иоанна Златоуста является воспроизведением издания С.-Петербургской духовной академии, осуществленного в 1898 г. Следует, однако, подчеркнуть, что предлагаемые книги до сих пор являются единственным относительно полным изданием основных творений великого отца и вселенского учителя Церкви на русском языке, выполненным полиграфическим способом.

Вторая книга шестого тома включает в себя:

Толкование на пророка Даниила.

Беседа, сказанная в великой церкви, после того, как (епископ) сказал немного на Евангелие, на слова: Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего (Ин. 5:19).

Беседа о Мелхиседеке.

Беседа против оставивших Церковь и ушедших на конские ристалища и зрелища.

Беседа на апостольские слова: знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие (2 Тим. 3:1).

Беседа о совершенной любви, и о воздаянии по достоинству дел, и о сокрушении.

Беседа о воздержании.

Об утешении при смерти.

Обозрение книг Ветхого Завета.

Слово на Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа.

Беседа о том, что один Законодатель Ветхого и Нового заветов, также об одежде священника, и о покаянии.

Беседа на слова: «какой властью Ты это делаешь» (Мф. 21:23)?

О творении мира.

Слово о змее, повешенном на кресте Моисеем в пустыне, и о Божественной Троице.

ТВОРЕНИЯ, ОТНЕСЕННЫЕ В ИЗДАНИИ МИНЯ К ПОДЛОЖНЫМ (Spuria).

Беседа на слова: и увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1:31), и о том, что божественные слова дороже всякой сладости.

Изъяснение, что образ, состоявший в подобии Божием, первый человек утратил преслушанием, и что впоследствии этот образ восстановлен чрез нового Адама.

Слово на начало Св. Четыредесятницы, об изгнании (из рая) Адама и о дурных женах.

Об Аврааме и Исааке.

О том, что нужно удаляться от зрелищ, что посетители их вовлекаются в грех прелюбодеяния и что они бывают причиной несогласий и вражды, и об Аврааме.

На слова Авраама, гласящие: положи руку твою под стегно мое (Быт. 24:2); и о различных мучениках.

О ПРАВЕДНОМ И БЛАЖЕННОМ ИОВЕ.

Слово о пророке Илие.

Об Иосифе и целомудрии.

О Сусанне.

Слово о трех отроках и о печи вавилонской.

Для специалистов, изучающих патристику, библеистику, библейское богословие, нравственное богословие, пастырское богословие, аскетику, догматическое богословие, общую церковную историю. Для широкого круга православных читателей. Издание может быть использовано в качестве важного учебного материала и пособия для преподавателей, воспитанников и студентов духовных учебных заведений, для студентов и аспирантов богословских вузов и факультетов.



Набор и обработка текста Константина Варламова, Ульяновск.


Толкование на пророка Даниила.

Беседа, сказанная в великой церкви, после того, как (епископ) сказал немного на Евангелие, на слова: Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего (Ин. 5:19).

Беседа о Мелхиседеке.

Беседа против оставивших Церковь и ушедших на конские ристалища и зрелища.

Беседа на апостольские слова: знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие (2 Тим. 3:1).

Беседа о совершенной любви, и о воздаянии по достоинству дел, и о сокрушении.

Беседа о воздержании.

Об утешении при смерти.


Обозрение книг Ветхого Завета.

Введение.

Обозрение книги Бытия.

Обозрение книги Исход.

Обозрение книги Левит.

Обозрение книги Числ.

Обозрение книги Второзакония.

Обозрение книги Иисуса Навина.

Обозрение книги Судей.

Обозрение книги Руфь.

Обозрение четырех книг Царств.

Вторая книга Царств.

Третья книга Царств.

Четвертая книга Царств.

Первая книга Паралипоменон.

Вторая книга Паралипоменон.

Первая книга Ездры.

Вторая книга Ездры.

Книга Есфирь.

Книга Товит.

Книга Иудифь.

Книга Иова.

Книга Премудрости Соломоновой.

Книга Притчей Соломоновых.

Обозрение книги Сираха.

Обозрение книги пророка Исаии.

Обозрение книги пророка Иеремии.

Обозрение книги пророка Иезекииля.

Обозрение книги пророка Даниила.

Книга пророка Осии.

Книга пророка Иоиля.

Книга пророка Амоса.

Книга пророка Авдия.

Книга пророка Ионы.

Книга пророка Михея.

Книга пророка Наума.


Слово на Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа.

Беседа о том, что один Законодатель Ветхого и Нового заветов, также об одежде священника, и о покаянии.

Беседа на слова: «какой властью Ты это делаешь» (Мф. 21:23)?


О творении мира.

О первом дне творения.

Беседа о втором дне творения, а также против сказавшего, что нам, христианам, не следует говорить при освящении «Господь Саваоф».

Беседа о третьем дне творения и о воскресении.

Беседа о четвертом дне творения.

Беседа о пятом дне творения.

О шестом дне творения, о первозданных людях, о змее, о древе познания, о жизни в раю и общении Бога с Адамом.


Слово о змее, повешенном на кресте Моисеем в пустыни, и о Божественной Троице.


ТВОРЕНИЯ, ОТНЕСЕННЫЕ В ИЗДАНИИ МИНЯ К ПОДЛОЖНЫМ (Spuria).

Беседа на слова: и увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1:31), и о том, что божественные слова дороже всякой сладости.

Изъяснение, что образ, состоявший в подобии Божием, первый человек утратил преслушанием, и что впоследствии этот образ восстановлен чрез нового Адама.

Слово на начало Св. Четыредесятницы, об изгнании (из рая) Адама и о дурных женах.

Об Аврааме и Исааке.

О том, что нужно удаляться от зрелищ, что посетители их вовлекаются в грех прелюбодеяния и что они бывают причиной несогласий и вражды, и об Аврааме.

На слова Авраама, гласящие: положи руку твою под стегно мое (Быт. 24:2); и о различных мучениках.


О ПРАВЕДНОМ И БЛАЖЕННОМ ИОВЕ.

Слово 1.

Слово 2.

Слово 3.

Слово 4.


Слово о пророке Илие.

Об Иосифе и целомудрии.

О Сусанне.

Слово о трех отроках и о печи вавилонской.

ТОЛКОВАНИЕ НА КНИГУ ПРОРОКА ДАНИИЛА [1]

ГЛАВА 1

И сказал царь Асфеназу, начальнику евнухов своих, чтобы он из сынов Израилевых, из рода царского и княжеского, привел 4 отроков (ст. 3). Это попускается для того, чтобы чрез сравнение открылась сила Божия; и как бывало во многих других случаях, так было и с мудростью. Чтобы кто–нибудь не приписал случившегося персидской мудрости, для опровержения этого и другие учатся вместе с ними (еврейскими юношами). Неразумные судят о делах преимущественно по сравнению; потому и Бог часто употребляет сравнение, и когда говорит о Себе Самом, не гнушается сличать и сравнивать Себя с языческими богами; и пророки говорят: нет подобного Тебе, Господи, между богами (Пс. 85:8). У которых нет никакого телесного недостатка, красивых видом, и понятливых для всякой науки, и разумеющих науки, и смышленых и годных служить в чертогах царских, и чтобы научил их книгам и языку Халдейскому (ст. 4). И красота служит препятствием целомудрию и любомудрию. Для чего же он требует таких, которые бы и стройностью членов и благовидностью лица превосходили всех других? Выслушаем.

Если царь, и царь варварский, требует таких людей, то не гораздо ли более Бог любит красоту душевную? Если пред тем предстоять недостойны были имевшие недостаток на теле, у которых, говорится, нет никакого телесного недостатка, то гораздо более недостойны предстоять пред Богом имеющие порок в душе. Справедливо царь требует и сильных, способных для домашнего служения, как говорит пророк, или он указывает также и на силу душевную; это означают слова: смышленых и годных служить в чертогах царских. А для чего он требует смышленых? Те качества, т. е. мудрость и благоразумие, служат в пользу, а для чего это? Как варвар и человек житейский, царь требует этого по великому своему честолюбию; а человеку мудрому нужно искать только душевных качеств. Как мы ищем красивых одежд не для пользы, так и он требует красивых лиц, как бы игрушек. Для чего же Бог создал красоту? Послушай другого, который говорит: от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их (Прем. 13:5). Так можно видеть, что и в нашем теле многое существует не только для пользы, но и для красоты; цвета и краски существуют для красоты, а не для одной пользы; можно быть и черным, и ничего не терять в смысле пользы. И волосы у нас для красоты, как и Павел говорит: если муж растит волосы, то это бесчестье для него (1 Кор. 11:14). И шея прямая и имеющая соразмерную величину, и все прочее дано нам для благообразия, так что, если отнимешь что–нибудь малое от целого, испортишь красоту, а польза останется. Потому и для красоты особенно Создатель устроил у нас это животное (тело), и не только это, но и все прочие. Впрочем, одним Он дал красоты больше, другим меньше; а многим уже после рождения сообщает приятность, которой они прежде не имели. И в самом положении членов ты можешь усматривать красоту, — напр., в том, что глаза находятся наверху, подобно радуге, и имеют гладкую круглоту, разнообразие цветов, правильность, чистоту, белизну. Но скажут: красота бывала соблазном? — Не по собственной своей природе, а по легкомыслию соблазняющихся. Отвращай око твое от женщины благообразной, говорит Премудрый, и не засматривайся на чужую красоту (Сирах. 9:8). Не сказал просто: не засматривайся, но прибавил: на чужую красоту; следовательно он одобряет наслаждение собственною. Почему Иосифу красота не послужила во вред, не сделала его изнеженным, не исполнила гордости и тщеславия? Утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, говорит Премудрый, любовью ее услаждайся постоянно (Притч. 5:19). И красота служит союзом брака, — потому что людей весьма привлекает тело. Так как нам дана трудная и тяжелая жизнь, то даровано и некоторое утешение. Отсюда воспламеняется любовь, которая охватывает все. Господь предусмотрел и употребил много средств к тому, чтобы союз брака оставался нерасторжимым. Но, скажешь, красота и в начале была соблазном: тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, говорится в Писании, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал (Быт. 6:2). Не она была соблазном, а испорченность тех людей. Бог создал дочерей красивыми не для того, чтобы они были бесстыдными, но чтобы каждый любил свою жену.

Смышленых, говорится далее, и понятливых для всякой науки, т. е. ревностных, способных ко всякой мудрости. И чтобы научил их книгам и языку Халдейскому. Моисей, будучи частным человеком, воспитан был, как царь; а они, происшедши от царского рода, воспитывались наряду с рабами властителя. Хорошо предустрояется то, чтобы они научились наукам и языку халдейскому, чтобы, когда Даниил станет беседовать с царем о великих предметах, никто не был посредником и не исказил его слов. А остальное для чего? Для того, чтобы ты познал мудрость Даниила и с самого начала видел, как он выше чрева. Другой сказал бы: я пленник, не имею ни откуда необходимой пищи, Бог конечно простит меня. Не так поступал он, потому что не для награды какой–нибудь и не по страху только, но и по любви он служил Богу, с великим усердием и не мало времени. Три года они учились мудрости и три года постились. Видишь ли благоразумие Даниила? Когда нужно было остерегаться, он был весьма тверд и предусмотрителен, и он не подчинился, но просил, умолял; а когда не было никакого вреда, то он не отказывался изучать язык и мудрость иноплеменников, потому что не учиться предосудительно, а следовать их учению. Так он мог лучше узнать свою собственную мудрость, узнать, — опять чрез сравнение, — что нет другой такой мудрости, как еврейская, и сделаться более сильным. А если бы это было преступно, то и здесь он устоял бы и воспротивился бы. Видишь ли, что добродетели его происходили оттуда же, откуда (пороки) у чревоугодников, предпочитающих чеснок манне? Потому Даниил и явился мудрым. Между ними были из сынов Иудиных Даниил, Анания, Мисаил и Азария. И переименовал их начальник евнухов — Даниила Валтасаром, Ананию Седрахом, Мисаила Мисахом и Азарию Авденаго (ст. 6, 7). Даниилу, говорится, он дал имя Валтасара. И бог их так же назывался, или — лучше — так назывался сын царя. Потому не дерзко ли он поступил, назвав пленника таким именем? Конечно, он поступил бы дерзко, если бы это же самое имя не имело здесь совсем другого значения, как было и с Иосифом, которому поклонился отец его. И что великого в том, что он назван был таким именем? Не видим ли мы, что и ныне многие из частных людей называются именами царей? Но, скажешь, не в царском доме. А для чего делается перемена имен? Посмотри, как устрояются все эти обстоятельства. Царь видит сон не прежде, как по прошествии трех лет. Видишь ли, что здесь устрояет Бог? Для чего же? Для того, чтобы Даниил имел больше дерзновения пред царем. Но могут сказать, что он больше прославился бы, если бы царь увидел сон ранее трех лет. Но тогда не вышел бы указ против юношей, а кроме того Даниилу и не поверили бы. Потому евнух на малых и незначительных вещах получает доказательство благоволения Божия к ним, чтобы, когда они попросят его о более важном, он по недоверию не отказался и чтобы им лучше изучить язык и сделаться более смелыми. Не видишь ли, как то же случилось и с Давидом, — как царь, судя о делах по возрасту, не поверил ему, когда он обещал победить иноплеменника? Наконец, обрати внимание на то, что Даниил изучал основы их жизни. Моисей и Даниил тщательно изучали иноплеменников. Чтобы не показалось, будто они предпочитали свое чужому по неведению, для этого Бог дозволяет им вкусить и мудрости тех, чтобы ты, увидев, или лучше, услышав слова Моисея: только этот великий народ есть народ мудрый и разумный (Втор. 4:6), не думал, что такой отзыв происходил от любви или пристрастия, но приписывал его здравому суждению, так как нельзя сказать, что он по ненависти к учителям удалялся от их учения. Оба они пользовались великою честью, и однако предпочитали свое. Так и Павел с удивлением говорил о Моисее: и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное греховное наслаждение, и поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища (Евр. 11:25, 26).

Даниил положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского и вином, какое пьет царь, и потому просил начальника евнухов о том, чтобы не оскверняться ему. Бог даровал Даниилу милость и благорасположение начальника евнухов (ст. 8, 9). Посмотри, как он начинает с добрых дел. Так уже с этого времени он показал, что он велик был и чуден; потому он и называется славным именем. В чем можно было, в том он соблюдал закон. Кто другой, скажи мне, стал бы считать мерзостью царскую трапезу? Видишь, как он с самого начала обнаружил мудрость. Просил начальника евнухов, говорится, о том, чтобы не оскверняться ему. Видишь, как он был не честолюбив. Он не сказал: отдам лучше душу свою; но просил не выдавать его, если возможно. Для чего, говорит, мне искать чести? Но не так поступили Иосиф и Моисей. Что же? Осудим ли мы их? Конечно нет, потому что они не знали того, что произошло впоследствии: еще не было закона, запрещающего некоторые яства. Посмотри, как он и обличает и любомудрствует, выказывая мудрость и в малом. То же и апостолы говорили: сие надлежало делать, и того не оставлять (Лк. 11:42). Он поступал так не потому, чтобы яства были идоложертвенными, но потому, что были запрещены законом. Упросил ли он евнуха? Смотри, как Писание тотчас разрешило твое недоумение. Бог даровал Даниилу милость, говорит оно, и благорасположение начальника евнухов. То же было и с Иосифом; и там Иосиф пользовался милостью, и снискал Иосиф благоволение в очах его (Быт. 39:1–4). Между тем оба они были рабами и в домах иноплеменников. Слова Даниила по справедливости могли возбудить гнев царя. Что говоришь ты? Трапезу властелина ты называешь мерзкою? А сам ты для нас разве чище? Разве ты не знаешь, что вы для того изучаете язык и науки халдейские, чтобы поступить в нашу среду? Почему же евнух оказал ему уважение? Даниил был презренным рабом, пленником. Хотя бы он был и важным и заслуживал уважение, но оказать ему уважение было опасно. Потому Писание, сказав, что благорасположение, передает и слова евнуха, и его опасения. Как же все устроилось? Это было бы невозможно, и не было бы позволено, если бы не устроила всего высшая благодать. Тогда сказал Даниил Амелсару, которого начальник евнухов приставил к Даниилу, Анании, Мисаилу и Азарии: сделай опыт над рабами твоими в течение десяти дней; пусть дают нам в пищу овощи и воду для питья; и потом пусть явятся перед тобою лица наши и лица тех отроков, которые питаются царскою пищею, и затем поступай с рабами твоими, как увидишь. Он послушался их в этом и испытывал их десять дней. По истечении же десяти дней лица их оказались красивее, и телом они были полнее всех тех отроков, которые питались царскими яствами (ст. 11–15). Великое дерзновение, величайшая решимость, великое благоразумие, великая вера! Сделай опыт над рабами твоими в течение десяти дней. А чтобы ты не подумал, что цветущий вид лица зависел от свойства семян, обрати внимание на воду, которая не питательна. И не только здоровыми оказались они, но еще здоровее пользовавшихся царскою трапезою; а всякому известно, что мясо и вино обыкновенно питательны больше всего. Заметь, как тотчас же получилось благое следствие от решимости отроков и благодати Божией. Решимость их выразилась в том, что они не захотели, а благодать — в том, что могли (воздержаться). И потом, говорит, пусть явятся перед тобою. Тебе мы предоставляем судить. Легка и удобоисполнима эта милость: удостоверься на деле; хотя сам я хорошо знаю, но раньше срока не объявляю, для твоей же пользы. Смотри, как он этим научил и придворных и показал, что он любит Бога. Притом не сказал просто: сотвори, с нами, но: сделай опыт над рабами твоими. Они не отказывались воздавать честь людям, где это нисколько не вредило благочестию. И Павел делал тоже самое. Начиная защитительную речь, он прежде всего в похвалу судии говорил так: ты многие годы справедливо судишь народ сей (Деян. 24:10); он пользуется здесь общественными делами. Также Нафан, пророчествуя, оказывал честь Давиду, Иаков — фараону, Авраам — сожителям. И Даниил говорит: царь! вовеки живи! (Дан. 6:21). Видишь слово исполненное лести; но я назвал бы это не лестью, а благоразумием и мудростью. Так и Павел говорит: со внешними обходитесь благоразумно, пользуясь временем (Кол. 4:5). Так учил и Христос: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу (Лк. 20:25). Что же? Разве семена не были нечистыми? Нисколько, равно как и вода. Так они продолжали поступать три года.

По окончании тех дней, когда царь приказал представить их, начальник евнухов представил их Навуходоносору. И царь говорил с ними, и из всех отроков не нашлось подобных Даниилу, Анании, Мисаилу и Азарии, и стали они служить пред царем. И во всяком деле мудрого уразумения, о чем ни спрашивал их царь, он находил их в десять раз выше всех тайноведцев и волхвов, какие были во всем царстве его (ст. 18–20). По окончании тех дней, говорит, преуспели они и в красоте и здоровье. Посмотри, как все это сверхъестественно; посмотри, как Творец являет Свою деятельность. Как ваятелем оказывается не только тот, кто может растопить медь и дать ей форму, но не меньше его и тот, кто может исправить уже сделанную статую, то же можно видеть и по отношению к Богу и этим отрокам. Сохранение тел здоровыми после такого питания составляет не меньшее доказательство творческой силы, как и создание человека из земли. Откуда у них здоровый вид? Откуда блестящий цвет? Откуда сила? Вы знаете, что питье воды и ядение семян ослабляет силы. Они не хотели питаться даже хлебом; а не малое различие между пшеницею приготовленною и неприготовленною; силы укрепляются не только от ядения, но и от сварения подаваемого, а семенам вариться не свойственно. Заметь, что просьба эта проистекала не из честолюбия просивших, но имела основанием настоятельную нужду. Не просто, без всякой причины, они подвергли себя испытанию, но по требованию необходимости. Так далека была от честолюбия душа отроков. Между тем кто, имея такую веру и находясь среди иноплеменников, не захотел бы показать властителям то благоволение, которое имеет к нему Бог? А они не хотели этого. Посмотри также, как и обличение ими старших вызывалось только необходимостью.

ГЛАВА 2

Во второй год царствования Навуходоносора снились Навуходоносору сны, и возмутился дух его, и сон удалился от него (ст. 1). Но этот год — двенадцатый. Если прошло три года после взятия города, а он был взят в девятом году, то этот год — двенадцатый. Некоторые говорят, что одним и тем же знаком у евреев обозначается как то так и другое число. Или это — ошибка писца, или здесь разумеется второй год после того, так отроки были представлены. Но не о том речь. Обстоятельство здесь затруднительнее. Какое же? То, что царь не знал, какой был сон его. И это премудро устроилось, потому что, если бы этого не было, то не открылась бы мудрость Даниила. Представим, что и он был бы призван и сказал будущее, и другие сказали бы; но, так как исполнения еще не было, то кто из них говорит истину и кто лжет? Это нужно было бы исследовать другими способами. Допустим, что самый сон был бы объявлен; пусть Даниил сказал бы то, что он говорил; пусть и те сказали бы противное: откуда было бы известно, лжет ли он, или говорит правду? Потому он здесь же представляет доказательство. С Иосифом же было не так, но царь рассказывает сон, потому что время исполнения было близко. Достойно удивления, что в Египте мудрецы египетские, будучи в безопасности, не хотели выдумать что–нибудь, но сказали, что они не знают. Если же они не могут объяснять снов, то в чем другом можно верить им? Здесь иначе и не должно было случиться; а в пророчестве Иосифа исполнение было ясно, особенно на случае с царедворцем. Заметь, что халдейские мудрецы не приглашают Даниила, но решаются лучше умереть, нежели видеть его прославившимся. Впрочем, для того ли только был открыт сон, чтобы Даниил прославился? Я не скажу этого. Если бы даже только для этого, и тогда было бы великое и удивительное дело явления Божией силы; но не для этого только. Для чего же? Для того, чтобы и царь вразумился, узнав, что род его не всегда будет господствовать, — ведь, если и после того, как ему было сказано это, он не оставил гордости, то тем более, если бы этого не было сказано, — и чтобы он признал Бога Господом всего. Так как они придавали большое значение снам, то и случилось все это. Потому Бог и открывает им будущее; равно и потому, что богов они почитали особенно за предведение будущего. Все волшебство их было направлено к этому. Когда вышло это повеление, чтобы убивать мудрецов, искали Даниила и товарищей его, чтобы умертвить их. Тогда Даниил обратился с советом и мудростью к Ариоху, начальнику царских телохранителей, который вышел убивать мудрецов Вавилонских; и спросил Ариоха, сильного при царе: «почему такое грозное повеление от царя?» Тогда Ариох рассказал все дело Даниилу (ст. 13–15)? Видишь ли дерзновение? Видишь ли мужество? Он говорит это тому, кто имел власть умерщвлять! Притом он скорбит и о других. Это повеление, говорит он, не имеет ни основания, ни предлога, ни благовидности, — таких людей мы называем бесстыдными. И Даниил вошел, и упросил царя дать ему время, и он представит царю толкование сна (ст. 16). Удивительно, как царь позволил это. Заметь, как все во всем доверяют Даниилу. На каком основании царь думал, что он говорит истину? Почему не сказал: все обличены и признались, что это выше естества человеческого; а ты, иноплеменник, почему думаешь превзойти всех? Но когда Бог устрояет и располагает события, то нисколько не сомневайся. А с другой стороны, было бы и безопаснее придти к царю после. Для чего же Бог не тотчас открыл ему? Во–первых, для того, чтобы событие сделалось известным, и чтобы мудрецы были поставлены в великое затруднение. И он, хотя был пророком, однако ранее не знал этого. Кроме того чрез праведников Бог оправдывается пред тобою, показывая, что если им, подвергавшимся опасности, Он не давал ничего без усильной молитвы, то тем более не даст тебе. Потому и Павел везде требует молитв: в молитве постоянны, пишет он (Рим. 12:12). Недостаточно чистой жизни, если нет и молитвы. Посмотри также на великую веру Даниила. Это — второй подвиг, и снова Даниил является руководителем и испрашивает времени, потребного для усиленного ожидания и молитвы. Он не просил, чтобы царь выслушал его тотчас же. Царь сделал ему эту милость, вместе с его друзьями. И тогда открыта была тайна Даниилу в ночном видении, и Даниил благословил Бога небесного. И сказал Даниил: да будет благословенно имя Господа от века и до века! ибо у Него мудрость и сила; он изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей; дает мудрость мудрым и разумение разумным; он открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке, и свет обитает с Ним. Славлю и величаю Тебя, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и силу и открыл мне то, о чем мы молили Тебя; ибо Ты открыл нам дело царя (ст. 19–23). Еще не ясно было открыто ему, но в видении пророк подготовляется. Посмотри же на его дерзновение. Почему, говорит, такое грозное повеление? Мне кажется, что он еще прежде открытия сна остановил архимагира от убийства как осуждением этого повеления, так и обещанием найти средство от беды. Почему же открыто было Даниилу? И между святыми есть степень преимущества; потому он и предпочитается. Как же он видел? В видении, говорит Писание, а не при помощи человеческой мудрости. Хорошо называется тайною то, что всем было неизвестно. И благословил Бога небесного, т. е. Вседержителя, Который силен и там, в стране иноплеменников. Не было там жертвы, храма и жертвенника, но было благое произволение, — и все совершилось. Смотри: по получении просимого, он не поспешил тотчас же во дворец царя, а сначала воздал величайшую благодарность Подателю, не так как мы, часто забывающие о благодарности от радости при успехе наших дел. Но он не таков; он благословил Бога и сказал: да будет благословенно имя Господа от века и до века! Мы, говорит он, временны и недолговечны, но воссылаем Ему благословение не только за это время, а и за все, не только за то, в которое мы живем, но и за прежнее, и за будущее. Всегда должно благословлять Бога, является ли Он, или не является, потому что промысл Его простирается на все. Посмотри, как в благодарении он показывает, кому принадлежит и знание сновидений: даровал мне мудрость и силу, т. е. знание всего и предведение. Здесь он говорит следующее: Бог знает все; ничего нет такого, чего бы Он не знал. Что же, это ли только, одно ли только предведение имеет Он? Притом пророк не сказал: имеет, но: у Него мудрость и сила, желая показать нам, что это естественное совершенство Божие, что это принадлежит Ему по естеству. Что же? Он только предвидит, а не действует? Нет, и действует. Изменяет времена и лета. Не о переменах годов говорит он, а о переменах дел. Низлагает царей и поставляет царей, потому что Он совершает эти перемены. Но разве Он только предвидит и действует? Не свойственно ли Ему и нечто другое, величайшее, именно — власть и другим сообщать ведение? Дает мудрость мудрым. Не тем, которые раньше были мудрыми, а тем, которым Он дарует мудрость. Если какой мудрец имеет мудрость не от Него, то он не мудр. Не подумайте, что мудрость есть искусство халдеев. И, говорит, разумение разумным. Далее посмотрим, от науки ли, или от природы Даниил получил мудрость. И об этом говорит он: Он открывает глубокое и сокровенное. Не сказал: находит, но: открывает другим то, что для нас глубоко и сокровенно, что отделено от нас долгим временем и сокрыто. Знает, что во мраке, и свет обитает с Ним. Посмотри, что говорит он? Так же говорит и Давид: какова тьма ее, таков и свет ее (Пс. 138:12), — говорит о глубине знания, или потому, что хотя бы было темно, для Него нет тьмы, или потому, что Он сам есть свет. Каким же образом Он знает находящееся во тьме? (Он знает), как имеющий при Себе свет. Свет обитает с Ним всегда, — говорит человекообразно. Как нет ничего темного для того, кто имеет зажженный светильник, так и для Бога; или еще более (для Него нет ничего темного): как для того, кто имеет свет в глазах, кто всегда носит его с собою; Он Сам — свет. Славлю и величаю Тебя, говорит, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и силу. Благовременно он упомянул теперь об отцах, желая чрез них умолить Его, подобно тому, как сильно любящему человеку напоминают о любимых лицах. И ныне открыл мне то, о чем мы молили Тебя. Вероятно, он просил и еще о чем–нибудь, так что Бог открыл ему и это. Ибо Ты открыл нам дело царя, говорит, после сего Даниил вошел к Ариоху, которому царь повелел умертвить мудрецов Вавилонских, пришел и сказал ему: не убивай мудрецов Вавилонских; введи меня к царю, и я открою значение сна (ст. 24). Поспешно пришел к нему и говорит: не убивай мудрецов Вавилонских. Кто позаботился бы о них? Смотри, как человеколюбив и кроток пророк. Но его не послушали бы, если бы он не присовокупил следующего: введи меня к царю, и я открою значение сна. Тогда Ариох, говорится, немедленно привел Даниила к царю и сказал ему: я нашел из пленных сынов Иудеи человека, который может открыть царю значение сна (ст. 25). Я нашел, говорит, из пленных сынов Иудеи человека. Не постыдился его происхождения, потому что при затруднительных обстоятельствах ни о чем подобном не спрашивают, и всякая гордость, обычная в счастье, подавляется. Так больной никогда не станет спрашивать о происхождении врача, и находящийся в какой–нибудь другой опасности не будет исследовать, к высшему ли или низшему сословию принадлежит тот, кто намерен избавить его от опасностей, но желает только одного — избавления. Кто не постыдился бы, кто не посрамился бы, видя, что всех мудрецов отечества убивают, а пленников возвышают и превозносят? Ничего такого он не подумал, но поспешно повел (к царю), а тот спросил, уже не с прежнею гордостью. Что же говорит царь, когда он опытом убедился, что его требование было безрассудно? Царь сказал Даниилу, который назван был Валтасаром: можешь ли ты сказать мне сон, который я видел, и значение его (ст. 26)? Он говорит уже с большею кротостью; он не говорит: если не можешь, то подвергнешься участи других. Что же Даниил? Даниил отвечал царю и сказал: тайны, о которой царь спрашивает, не могут открыть царю ни мудрецы, ни обаятели, ни тайноведцы, ни гадатели. Но есть на небесах Бог, открывающий тайны; и Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни (ст. 27, 28). Посмотри на благоразумие пророка. Он не сказал тотчас же: я могу возвестить тебе; но, что прежде всего нужно было знать царю, о том и говорит. Тайны, говорит, о которой царь спрашивает, не могут открыть царю ни мудрецы, ни обаятели, ни тайноведцы, ни гадатели. Но есть на небесах Бог, открывающий тайны. Защищает тех, которые несправедливо были убиты, показывая, что и он говорит не сам от себя. Я сказал, говорит он, что это не дело волхвов, вовсе не для того, чтобы представить себя самого славнее их, но чтобы ты убедился, что и я говорю не по внушению человеческой природы. Но есть на небесах Бог: не ограничиваете Его небом, но говорит так царю, как варвару, отвлекая его от земли; Бог — не подобный вашим богам, которые вращаются около земли. И Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни. Посмотри, как он говорит прикровенно; всю сущность видения помещает в предисловии и пробуждает ум царя, не высказывая ничего тяжелого и неприятного. Сон твой, говорит, и видения главы твоей на ложе твоем были такие: ты, царь, на ложе твоем думал о том, что будет после сего? и Открывающий тайны показал тебе то, что будет (ст. 29). Говорит согласно с народным мнением, будто сны как бы висят над головою, потому ли, что в ней сосредоточена мыслительная способность, или потому, что под головою разумеются глаза; а сами слова его означают: ты подал повод (к откровению). Не сказал просто: Бог открыл тебе; но сказал так: ты размышлял о том, что будет после сего. Так как он завладевал вселенною, то и размышлял, прострет ли он свою царскую власть на всех, или умрет. Величие власти обыкновенно приводит нас к забвению того, что природа наша смертна. Потому вероятно, что погрузился в бездну собственных подвигов, он не был твердо уверен, что умрет. Тоже случилось и с другим царем. Потому некто и сказал ему: будучи человеком, а не Богом, — разумея царя тирского (Иезек. 28:2). И посмотри, как он без оскорбления обличает царя. Он не сказал ему: ты думал именно об этом, — но: что будет после сего. Об этом ты думал, и размышлял, что будет впоследствии. На ложе твоем, когда никто не тревожил, но была спокойна душа; когда особенно много рождается у нас помыслов, злоупотребляющих нашим покоем и досугом. Потому–то у многих есть обычай проводить это время в молитве, так как тогда душа бездействует и происходит великий вред, если мы беспечны. И Открывающий тайны показал тебе то, что будет. Заметь, что уже второй раз он упоминает о Боге и не как пришлось; там он говорит: Тот, который есть на небесах, а здесь; Открывающий тайны показал тебе то, что будет. А мне тайна сия открыта не потому, чтобы я был мудрее всех живущих, но для того, чтобы открыто было царю разумение и чтобы ты узнал помышления сердца твоего (ст. 30). Он как бы говорит: откровение исходит не от меня, и то, что я один из всех узнал об этом, не дает мне преимущества пред другими. Бог сделал так не потому, что видел мою мудрость. Если же и после таких слов царь поклонился ему, как Богу, то что если бы он не говорил этого? Но для того, чтобы открыто было царю, говорит. Не ты меня должен благодарить, а я тебя; я узнал для того, чтобы ты узнал. Посмотри, как он приближает царя к Богу, и предстоящее чудо и любовь к нему заранее приписывает Богу. Когда царь узнал, что это для его чести, то очевидно мог прилепиться к Богу. Тебя, говорит он, Бог почтил более, чем меня. Видишь ли, как нечестолюбив этот юноша, как он приступает к предмету речи не прежде, чем отклонив царя от высокого о нем мнения? Потому, мог ли гоняться за славою тот, кто отвергает ее и тогда, когда ему воздают ее? И не сказал он: так как я почитаю Бога, как так служу Ему больше других, то и открыто мне; но — чтобы ты узнал то, что весьма полезно. А первое и без его слов должно было придти на мысль слушателям. Тебе, царь, было такое видение: вот, какой–то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его. У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его — из серебра, чрево его и бедра его медные, голени его железные, ноги его частью железные, частью глиняные (ст. 31–33). Посмотри, какого видения удостоился Навуходоносор. Так как проповедь (евангельская) должна была впоследствии распространиться между язычниками, то она заранее вводится в языческое предание, и в языческой земле является подобное видение, когда уже был разрушен храм и прекращены установления закона. Но изъясняется оно чрез евреев, — потому что, хотя проповедь должна была распространиться среди язычников, но чрез еврейских мужей — апостолов. Так было и с Корнелием. Язычники идут впереди, а не позади. Так и здесь, Навуходоносор первый увидел видение, но значение его первый узнал Даниил. Видишь, что иудеи являются и первыми и последними: они первые получили блага, но не поняли того, что получили, чтобы равенство было (у них с язычниками). Так и тогда (верующие) удостаивались Духа прежде крещения. И при Аврааме сначала дано обетование о множестве народов, а потом обрезание; но спасение — чрез обрезание. Об этом многократно говорили иудеям пророки, и если бы не велика была леность ваша, то я раскрыл бы, где и когда. А так как иудеи не внимали, то проповедь переходит потом к язычникам. Иудеи, слушая такие слова, показывали презрение; а язычник, услышав, поклонился. Заметь, что это прообразует то, что случилось при Христе. Хананеянка поклоняется Ему; а они не только не делают этого, но изгоняют Его. Так и здесь, иудеи заключили Иеремию в узы, а язычник поклонился Даниилу. Также иудеи изгоняют апостолов, а язычники говорят: боги в образе человеческом сошли к нам (Деян. 14:11). Когда суждение произносится без пристрастия, то оно бывает безукоризненно и чисто. Видишь ли, как ярки здесь образы? В Вавилоне слышится весть о Христе, и слушателем является варвар, дабы ты узнал, что не только язычники, но и варвары услышат об этом, как говорит Павел: должен благовестить и Еллинам и варварам (Рим. 1:14). И чтобы ты не отчаивался, подается надежда. И действительно, как все неблагоприятно! Царская гордость, варварская природа, незначительность говорящего, — ведь он был пленником, — возраст его, — ведь он был юношей, — иная вера. Царь не сказал: тебе нужно было предвидеть свои дела, пленение города; тогда ты не знал, а теперь предсказываешь? Так впоследствии говорили глупцы: Христу надлежало бы воскресить Себя Самого. Самым предметом речи Даниила было разрушение царства Навуходоносора и конец всей вселенной, — и, однако Навуходоносор поверил; если бы он не поверил, то не принес бы жертвы Даниилу. Навуходоносор верит, а некоторые не верят этому. Потому и дано много пророчеств. Если бы те не сбылись, то не верь и этим. Впрочем, чтобы не затемнить речи, будем толковать вам это пророчество. Навуходоносор видел пять веществ: золото, серебро, медь, железо, глину. Весь образ означает время и последовательность времени. Хорошо он назвал его образом, потому что все наши дела подобны образу, неодушевленному образу. И хорошо сказано: образ золота, потому что как золото, хотя оно и блестит, происходит от земли, так и наше естество и дела. И посмотри: оно обращается в прах, каким было прежде (ст. 35). Между тем камень не мог сделать этого. Камень может разбить, но сущности изменить не может; а здесь было так. Видишь таинство воскресения. Действительно, когда тела наши разлагаются на стихии и возвращаются в прежнее естество, т. е. в землю, тогда происходит тление. А все это совершает камень. Итак, когда ты представляешь этот образ состоящим из различных веществ, голову его блестящею, грудь менее красивою, чрево еще более простым, а ноги еще худшими, то считай это различием только по виду, — потому что все это одной природы, как доказывает конец, обращающий все в прах. Здесь не мало премудрости. Можно применить эту премудрость и к настоящим обстоятельствам, переходя от тогдашнего властителя к ныне царствующему, потом к начальнику, который за ним следует и соответствует меди, затем низшим — железным и глиняным. Но если ты войдешь в гробницу, то, хотя бы они употребляли тысячи усилий, устраивая себе и там золотой гроб, увидишь одно и тоже естество. Вспомни затем того богатого, который был узником (т. е. Павла), или того богатого, который стал бедным подобно глине (т. е. Иова), и увидишь, что все — прах. Но заметь: все превратилось в прах не прежде, чем упал камень. Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их. Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю (ст. 34, 35). Не прежде обнаружилась сущность вещей, как воссияло Солнце правды (и показало), что золото — не золото. Посмотри, и в этом самом образе до его сокрушения, когда вещества еще оставались на местах, ни одно из них нисколько не было лучше другого; но только по виду, по времени и по свойству одни казались лучше других. Потому и золото Бог творил из земли, чтобы ты не находил в нем ничего великого. Почему же царство Навуходоносора называется золотым, персидское серебряным, македонское медным, а римское железным и глиняным? Посмотри, как хорошо расположены вещества. Золото представляет богатство, но оно слабо и служит более к обольщению, украшению и тщеславию. Таково и царство этого варвара. Много было золота у него и у (тех) варваров, потому что там, говорят, страна металлов. От сириян привозится много богатства, но бесполезного. Занимает же место головы, потому что явилось первым. Персидское не столь богато, равно как и македонское; римское полезнейшее и сильнейшее, а по времени позднейшее, и потому занимает место ног. Впрочем, в нем есть части слабые и части более сильные. Такова изменчивость людей. И, по причине умножения беззакония, сказал Господь, во многих охладеет любовь (Мф. 24:12). А когда иссякает любовь, то по необходимости происходят распри и войны; когда же есть злоумышленники и враги, то люди по необходимости относятся друг к другу так, как глина к железу. Как эти вещества по природе различны и никогда не могут соединяться между собою, так бывает и тогда. Об этом говорят и пророки и апостолы. Затем настает конец. Как при Ное, когда усилилось зло, последовал потоп, так и теперь. И как больное тело, когда предается невоздержанию, погибает, так и мир. Если же Бог щадит город, когда в нем есть пять праведников, то тем более пощадит Он мир, когда в нем будет соответственное количество праведников. Камень разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю (ст. 35). Доколе, говорит, камень не оторвался от горы. Посмотри, когда это случилось: не тогда, когда было золотое царство, или серебряное, или медное, но когда явилось железное; тогда, говорит, он оторвался от горы; говорит, — от горы, подразумевая высоту. Но пред царем он показал, что сон относится к делам человеческим. Камень, говорит, оторвался от горы. Указывает на свободное действие без принуждения; не сказал: был брошен, но: оторвался от горы; также указывает на неожиданность и на то, что никто не знал этого. Отторгнут был от горы не руками (ст. 45). Указывает на рождение (Христа) по плоти. Иногда Писание называет горою и жен, напр., когда говорит: взгляните на скалу, из которой вы иссечены, в глубину рва, из которого вы извлечены (Ис. 51:1). И Христос часто называется камнем, по твердости. А на кого он упадет, говорится, того раздавит (Лк. 20:18). Как прах на летних гумнах. Здесь указывается на непостоянство. И ветер унес их, и следа не осталось от них. Царства разрушаются так, как будто они не существовали. А камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю. Апостольская проповедь наполнила всю вселенную. Таким образом этот камень иногда называется горою, иногда краеугольным, а иногда основанием, чтобы ты знал, что он наполняет все, — горою потому, что он содержит все, краеугольным потому, что на нем стоит все, потому же он называется и основанием и корнем винограда. Я есмь лоза, а вы ветви (Ин. 15:5). Вот сон, говорится далее, скажем пред царем и значение его. Ты, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу, и всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими. Ты — это золотая голова (ст. 36–38). Показав могущество Божие, он потом смело преподает ему и проповедь. И посмотри, с каким уважением и почтительностью ведет речь. Ты, говорит, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу, и всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц небесных Он отдал в твои руки. Ты господствуешь не только над подобными тебе людьми, но и над пустынею и над тем, что над головою. Заметь, как он указал на тот дар Божий, который дан в начале: и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими (Быт. 1:28), чтобы ты знал, что Бог есть Творец и пустыни, что Он — Создатель не только кротких, но и диких животных. Ты, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу, и всех сынов человеческих, где бы они ни жили. Уже не говорит: есть на небесах Бог. Посмотри, как он постепенно преподает учение (о Боге). Сначала сказал, что Он обитает на небе, чтобы не представляли Его около земли. Когда царь освоился с этою мыслью, то переходит далее и показывает, что Бог есть Творец самого неба, и Владыка и Господь, и не заключается в каком–либо месте, но всякое место есть Его творение. Если же Он — Господь неба, то может дать тебе землю. Сам Он взял небо, а тебе дал землю. Чем Он является там, тем ты на земле: высшим всех, владыкою всех, главою всех. Из земных благ Он дал тебе больше других, сделав тебя главою и показав царство твое золотым, из чистого золота. Ты — это золотая голова! После тебя восстанет другое царство, ниже твоего, и еще третье царство, медное, которое будет владычествовать над всею землею (ст. 39). Таково было македонское царство. А четвертое царство будет крепко, как железо; ибо как железо разбивает и раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокрушать (ст. 40). Под четвертым разумеет римское. Но он не приводит названий. Почему? Ради того он не говорит яснее, чтобы многие не уничтожили самых книг. А что ты видел ноги и пальцы на ногах частью из глины горшечной, а частью из железа, то будет царство разделенное, и в нем останется несколько крепости железа, так как ты видел железо, смешанное с горшечною глиною. И как персты ног были частью из железа, а частью из глины, так и царство будет частью крепкое, частью хрупкое. А что ты видел железо, смешанное с глиною горшечною, это значит, что они смешаются через семя человеческое, но не сольются одно с другим, как железо не смешивается с глиною (ст. 41–43). Когда это было с римлянами? Ты знаешь, какие перемены были в их царстве. И (цари) не все были из царского рода; притом многие были неверными. И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно (ст. 44). Приведи ко мне сюда иудеев. Что скажут они об этом пророчестве? О человеческом царстве конечно, нельзя сказать, что оно будет бесконечно; а между тем должно же быть такое, о котором это сказано. Если скажешь, что здесь говорится о Боге Отце, то послушай, что говорится: во дни тех царств, т. е. римлян. С другой стороны, могут сказать: каким образом Он сокрушил золото — вавилонское царство, которое давно уже разрушено, и серебро — царство персидское, и медь — македонское? Эти царства были давно и уже кончились. Но не удивляйся, возлюбленный. Если Павел не осмелился сказать ясно, но говорит: пока не будет взят от среды удерживающий теперь (2 Сол. 2:7), — тем более пророк. Но скажи мне, какая была бы польза, если бы сказано было ясно? Если же спросят: каким образом Он сокрушил медь и железо, — то этот вопрос будет одинаков с прежним: ведь и в тех словах также высказывается сомнение, — каким образом Он истребляет уже погибшие царства? Он действительно делает это, истребляя другие царства, в которые вошли прежние. Притом и раньше Он сокровенно делал это, потому что Он и прежде был Богом, хотя и не обнаруживал Своего действия, — чем и вызывается ваше справедливое недоумение. Если же кто захочет отнести это пророчество и к настоящему времени, тот не погрешит. Действительно, и ныне Он разрушает царства, — гордость македонян и владычество (римлян). Когда ты посмотришь на мучеников, которые делают это и для исполнения Его заповеди охотно решаются на смерть, то увидишь, как Его царство наполнило землю. Ты знаешь пророчества: если бы не исполнилось какое–нибудь из них, то не верь и концу. Далее пророк присовокупляет: так как ты видел, что камень отторгнут был от горы не руками и раздробил железо, медь, глину, серебро и золото. Великий Бог дал знать царю, что будет после сего. И верен этот сон, и точно истолкование его (ст. 45). Посмотри, как он доказывает сказанное, неясное посредством ясного, и как бы так говорит: кто сказал сон, тому должно верить и в толковании. Что же царь? Тогда, говорит, царь Навуходоносор пал на лице свое и поклонился Даниилу, и велел принести ему дары и благовонные курения (ст. 46). Так скоро поверили пророку. И справедливо царь сказал: велел принести ему дары и благовонные курения. Видишь величайшее чудо. Видишь, как у язычников было в обычае из людей делать богов. Следовательно, когда спросят: откуда идолопоклонство? — знай начало его. Так и апостолов из людей сделали богами (Деян. 14:11). Так и диавол в начале, стараясь посеять нечестие, сказал: вы будете, как боги (Быт. 3:5). Но так как тогда ему не удалось это, то он усиливается после, стараясь везде ввести многобожие. И сказал царь Даниилу: истинно Бог ваш есть Бог богов и Владыка царей, открывающий тайны, когда ты мог открыть эту тайну (ст. 47). После одного только этого события он так скоро поверил, — а иудеи, слыша многое подобное, не внимали. Видишь ли, как Бог показывает тебе благоразумие язычников? Так как уже наступало время, в которое надлежало преподать им проповедь, то Он заранее оправдывается предками их, что не напрасно и не без причины Он предпочитает их иудеям.

ГЛАВА 3

Царь Навуходоносор сделал золотой истукан, вышиною в шестьдесят локтей, шириною в шесть локтей, поставил его на поле Деире, в области Вавилонской. И послал царь Навуходоносор собрать сатрапов, наместников, воевод, верховных судей, казнохранителей, законоведцев, блюстителей суда и всех областных правителей, чтобы они пришли на торжественное открытие истукана, которого поставил царь Навуходоносор (ст. 1, 2). Посмотри, какая правдивость повествования: кто не постыдился бы объявить это? Что говоришь ты? Тот, который поклонился (Даниилу), совершил пред ним возлияние, почтил Бога, так удивлялся и изумлялся, тот самый, по прошествии непродолжительного времени, снова возвращается к прежнему заблуждению. И это случилось к лучшему: его еще не поразили знамения. Но (отроки) не думали ничего подобного, а имели в виду только одно, как бы сохранить чистую истину. Навуходоносор, взяв город, — тогда он завоевал его и овладел им, — поставил изображение, вероятно увлеченный гордостью. Некоторые утверждают, что он вспомнил о том образе, который показан был ему во сне; а другие говорят, что он хотел возвести самого себя в число богов. Древние, подобно диаволу, имели наклонность считать себя богами. Посмотри же на последствия. Не требуя поклонения самому себе, он приказал покланяться изображению, желая достигнуть этого великолепием, стараясь поразить и величиною и тяжестью этого тела, а также и местом. На поле Деире, говорит пророк. Может быть, это было ровное поле.

Есть мужи Иудейские, которых ты поставил над делами страны Вавилонской: Седрах, Мисах и Авденаго; эти мужи не повинуются повелению твоему, царь, богам твоим не служат и золотому истукану, которого ты поставил, не поклоняются. Тогда Навуходоносор во гневе и ярости повелел привести Седраха, Мисаха и Авденаго; и приведены были эти мужи к царю (ст. 12, 13). Почему здесь не видно Даниила? Мне кажется, что доносчики из страха не называли его, или царь, по уважению к нему, не принуждал его, чтобы не иметь в нем явного обличителя. Некоторые видят причину этого в том, что он назывался Валтасаром, — а это имя было у них названием идола, — и потому Бог устроил, что Даниил не был брошен в печь, чтобы не приписали избавления его силе этого имени и не уклонились от обличения. Что же три отрока? Конечно, и они могли обличить это дело. Но почему же Бог не сделал так, чтобы они наперед предсказали (о своем избавлении)? Халдеи клеветали на них, — ведь зависть делает многое. Они не могли переносить, видя, что пленники властвуют над ними. Но посмотри: как при (истолковании сна) Даниилом они сначала узнали образ жизни и кротость его, а потом увидели знамения, так и здесь сначала отроки делаются известными и Бог открывает их благочестие, а сами они, будучи так приготовляемы, не выставлялись на вид. Вы знаете, что человек, отчаявшийся остаться в живых и готовый на смерть, способен решиться на все, и даже на то, что кажется весьма дерзким. Но они, презирая смерть, были кроткими, не простирая смелости до дерзости, и делали это не по честолюбию.

А сии три мужа, Седрах, Мисах и Авденаго, упали в раскаленную огнем печь связанные. И ходили посреди пламени, воспевая Бога и благословляя Господа (ст. 23, 24). Посмотри: не удивительно ли и не чудно ли это — ходить и петь в огненной печи, как бы в водной купели? Ничто не препятствовало этому, потому что так хотел Бог. Таков же, мне кажется, был и тот огонь, который сжег находившихся вне; и то — огонь, и это — огонь, и то — тела и это — тела; и, однако, тех он коснулся, а этих не коснулся. Видишь ли, как велико было их благочестие? Ты удивляешься ему? Подивись и благоволению Господа и чести, какую Он оказал им. Я прославлю прославляющих Меня, говорит Он (1 Цар. 2:30). Он сделал их зрелищем для всех. Сверхъестественно говорили они; сверхъестественно и прославляет Он их. Посмотри на рабов, которые могут делать то же, что и Господь. Зачем же дивиться, что они посмеялись над царем, когда стихии благоговеют и удивляются им? Печь сделалась церковью, уподобилась самому небу. Они уже здесь испытали нетление. В начале грех подверг наши тела страданию; когда же человек делает правду, они опять становятся свободными от страданий. И ходили, говорит пророк. Но посмотрим, что говорят они; послушаем их таинственный голос, полный спокойствия. Ты слышал беспорядочные и нестройные звуки самвики, псалтири и гуслей? Послушай же голос из огня. Не казалось ли тебе удивительным, что голос Божий был слышен из огня? Вот и рабам Своим Он даровал тоже. Какой воздух, сотрясаясь, производил этот голос? Не убеждают ли всегда тех, которые обрекаются на сожжение, открывать уста для того, чтобы после этого сила (души) не могла оставаться в теле и на малое время? Посмотри на музыкальное согласие, как они все славословят как бы одними устами. И став Азария молился и, открыв уста свои среди огня, возгласил (ст. 25). Чтобы ты не думал, что они благодарят только за настоящее, они взывают к Богу о плене и тех бедствиях, которые случились с ними. Посмотри, как они начинают. Благословен Ты, Господи Боже отцов наших, хвально и прославлено имя Твое вовеки. Ангел Господень сошел в печь вместе с Азариею и бывшими с ним и выбросил пламень огня из печи, и сделал, что в средине печи был как бы шумящий влажный ветер, и огонь нисколько не прикоснулся к ним, и не повредил им, и не смутил их (ст. 26, 49, 50). Итак, не случайно это сделалось. Они не только не были сожжены, но и огонь нисколько не прикоснулся к ним, и не повредил им, не сделал им ни малейшего вреда, и даже они не чувствовали жара. Пламя поднялось так высоко, чтобы видно было и тем, которые находились вне. Удостоверить их (в истине чуда) достаточно могли и ввергаемые дрова, и непрерывность огня, и то, что он казался воспламеняющимся более и более, и то, что это происходило пред всеми. Навуходоносор царь, услышав, что они поют, изумился, и поспешно встал, и сказал вельможам своим (ст. 91). А как случилось, что Навуходоносор услышал? Может быть, он сидел здесь все время. Бог не попустил ему тотчас услышать для того, чтобы и самое время свидетельствовало о случившемся, т. е. что отроки, находясь там и долгое время, не потерпели ничего худого. Не троих ли мужей бросили мы в огонь связанными? Они в ответ сказали царю: истинно так, царь! На это он сказал: вот, я вижу четырех мужей несвязанных, ходящих среди огня, и нет им вреда; и вид четвертого подобен сыну Божию (ст. 91, 92). Он видел их чрез отверстие. Тогда подошел Навуходоносор к устью печи, раскаленной огнем, и сказал: Седрах, Мисах и Авденаго, рабы Бога Всевышнего! выйдите и подойдите! Тогда Седрах, Мисах и Авденаго вышли из среды огня (ст. 93). Почему же они вышли не прежде, как он позвал их? Хорошо и то, что он наперед спросил вельмож, чтобы после своего ответа они не могли сделать никакого возражения, и чтобы они не имели времени одуматься. Как Моисею Бог говорил: что это в руке у тебя? (Исх. 4:2), — так и их Навуходоносор предупреждает этим вопросом. Вот, я вижу, говорит он, четырех мужей несвязанных, ходящих среди огня, и нет им вреда; и вид четвертого подобен сыну Божию. Вероятно, он явился в великой красоте. Почему же ты, Навуходоносор, узнал Сына Божия? Посмотри, как варвар пророчествует по одному виду. Тогда подошел Навуходоносор к устью печи, раскаленной огнем, и сказал: Седрах, Мисах и Авденаго, рабы Бога Всевышнего! выйдите и подойдите. Заметь: он не приказал погасить печь, но сказал, чтобы они вышли. Видишь великое и дивное чудо. Он назвал их тем названием, которым надеялся особенно угодить им. Нет ничего равного этому благородному званию. В самом деле, послушай, что говорит сам Бог: Моисей, раб Мой, умер (Иис. Нав. 1:2). И Исааку, говорится, рабу Твоему (Быт. 24:14). Таким названием восхищаются ангелы, и херувимы, и серафимы. После того отроки не медлили, как сделал бы тщеславный человек, но тотчас послушались; и сошлись все видеть чудо.

ГЛАВА 4

Я, Навуходоносор, спокоен был в доме моем и благоденствовал в чертогах моих (ст. 1). Почему пророк написал так, а не сказал: Навуходоносор спокоен был, — написал как бы от его лица? Мне кажется, что это — слова самого Навуходоносора. Когда он исправился от прежнего заблуждения, то, может быть, обнародовал такое послание. А Даниил приводит сам указ, чтобы быть достоверным. Здесь говорит роду человеческому сам испытавший это. И посмотри, какое наставление дается здесь гордым. То, что он потерпел, — от гордости, и сам и в начале и в конце указывает, что причиною всего была гордость. В конце он говорит: Который силен смирить ходящих гордо (ст. 34), а в приступе, в самом начале, показывает причину гордости: там объясняет, что за это он был унижен, а здесь говорит, отчего это произошло, — именно оттого, что он наслаждался великим благоденствием; так и Давид говорит: овладела ими гордость (Пс. 72:6). Так точно и здесь причиною этого является полное благоденствие. В начале он говорит: спокоен был в доме моем и благоденствовал в чертогах моих. Невозможно, чтобы соединились вместе все блага. Случается быть счастливым по должности и несчастливым в своем доме, как было с Иродом, или с Давидом; случается быть несчастливым в делах общественных, но не терпеть ничего неприятного в доме; случается пользоваться миром в городе, но испытывать тревоги по должности. А этот человек благоденствовал во всех отношениях; ничто не огорчало его. Видишь ли, какое зло — безмятежность? Как для укрепления тела, когда нет обязательных трудов и занятий, мы занимаемся особыми упражнениями, так обыкновенно делает и Бог, чтобы укротить излишнюю силу. Но я видел сон, который устрашил меня, и размышления на ложе моем и видения головы моей смутили меня. И дано было мною повеление привести ко мне всех мудрецов Вавилонских, чтобы они сказали мне значение сна (ст. 2, 3). Посмотри, как Бог хочет смирить его не самим делом, но предсказанием будущего события, и как страшен был сон. Почему же и теперь не отступил от него дух его и он не забыл сна, как прежде? Потому что Даниил уже прежде представил достаточное доказательство (своей мудрости), именно при объяснении прежнего сновидения, и не было никакой нужды прибегать ко вторичному испытанию. Бог совершает все ради нужды, а не из тщеславия. С другой стороны это делается и для обличения волхвов, чтобы они опять не сказали: да скажет царь рабам своим сновидение, и мы объясним его значение (Дан. 2:7); они уличаются в том, что не могут сделать ни того ни другого. Они не могли опять сказать: дело, которого царь требует, так трудно, что никто другой не может открыть его царю, кроме богов, которых обитание не с плотью (Дан. 2:11). Этим царь убеждался, что и прежде Даниил говорил не по человеческой мудрости; убеждался, что и в прежние времена волхвы не говорили ничего здравого, как сам он сознался, но только некому было обличать их. А когда явилось для них обличение из Иудеи в лице Даниила, то они уже не смеют и притворяться. Таким образом они опять приглашаются по внушению (Божию). Достойно удивления, почему царь, испытав силу Даниила в таких делах, не призвал его прежде всех? Сам Бог устроил так, чтобы победа Даниила произошла после их поражения. Устрашил меня, говорит царь; однако и при этом не сделался лучшим, но захотел испытать на самом деле. Так всегда Бог невиновен. Тогда пришли тайноведцы, обаятели, Халдеи и гадатели; я рассказал им сон, но они не могли мне объяснить значения его. Наконец вошел ко мне Даниил, которому имя было Валтасар, по имени бога моего, и в котором дух святаго Бога; ему рассказал я сон (ст. 4, 5). Наконец, говорит, вошел ко мне Даниил. Говорит, как забывший Даниила. Действительно, уже много лет прошло (после первого сна), а он скоро забывал, как имевший столько забот и живший в такой роскоши. Название: другой (в русском переводе этого слова нет) показывает, что царь почти совсем забыл его. По имени, говорит, бога моего. Не хочет ли он этим сказать: я так почтил его, что именем бога назвал его? У них был обычай называть детей своих именами богов, потому что и людей они иногда признавали богами. Так и у нас есть имена Вил и Велий. Когда бесы увидели, что таким образом людям воздается почитание и приписывается название богов, то и сами стали содействовать этому. Почему он говорит: Даниил, которому имя было Валтасар? Потому что Даниил имел силу Божию. Это имя было у них величайшею честью. И Даниил позволял им называть его этим именем; но сам нигде, упоминая о себе, не называет себя Валтасаром, но говорит: я Даниил. Какой чести удостоился сын царя, такой же и он, потому что и до испытания он казался удивительным по самому виду своему. Не собственною силою, говорится, он изрекал, но в котором дух святаго Бога; здесь говорится не о том Духе, которого мы называем Утешителем, но вдохновенном, он был боговдохновенным. Валтасар, глава мудрецов. Он был, говорит, первым из них. Смотри, сколько знаков его превосходства пред другими. Валтасар, глава мудрецов! я знаю, что в тебе дух святаго Бога (ст. 6). Лучший из всех, кого я знаю. Царь сказал это, чтобы опять не поставить его в необходимость ответить: не потому, чтобы я был мудрее всех (Дан. 2:30); царь своими словами надеялся особенно расположить его к себе, и потому сказал это прежде всего другого. Если я назвал тебя князем обаятелей, то не подумай, что я сказал это во свидетельство того, будто ты говоришь от человеческой мудрости; ты глава мудрецов, но я знаю, что ты говоришь все, движимый силою божественною; это я узнал по опыту. И никакая тайна, говорит, не затрудняет тебя. Таковы дела божественные; человеческие дела несовершенны, а Божии не таковы. Объясни мне видения сна моего, который я видел, и значение его. Видения же головы моей на ложе моем. Что же говорит он? Я видел, вот, среди земли дерево весьма высокое. Большое было это дерево и крепкое, и высота его достигала до неба, и оно видимо было до краев всей земли. Листья его прекрасные, и плодов на нем множество, и пища на нем для всех; под ним находили тень полевые звери, и в ветвях его гнездились птицы небесные, и от него питалась всякая плоть (ст. 6–9). Что значит это видение? Им опять изображается непостоянство дел человеческих. Птицы, говорит, и звери наслаждались тенью его, и обитали в нем, и пища была им от него. Говорится о власти его, простиравшейся на всю вселенную. Итак, прежде под видом кумира, а теперь под видом дерева открываются ему события. Почему Бог не послал Даниила возвестить это? Потому что, когда события представляются наглядно, то речь о них является более достоверною и страшною, чтобы доказать, что Возращающий растения возвеличивает и царство сокровенно и без нашего ведома. И видел я в видениях головы моей на ложе моем, и вот, нисшел с небес Бодрствующий и Святый. Воскликнув громко, Он сказал: «срубите это дерево, обрубите ветви его, стрясите листья с него и разбросайте плоды его; пусть удалятся звери из–под него и птицы с ветвей его; но главный корень его оставьте в земле, и пусть он в узах железных и медных среди полевой травы орошается небесною росою, и с животными пусть будет часть его в траве земной. Сердце человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звериное, и пройдут над ним семь времен. Повелением Бодрствующих это определено, и по приговору Святых назначено, дабы знали живущие, что Всевышний владычествует над царством человеческим, и дает его, кому хочет, и поставляет над ним уничиженного между людьми» (ст. 10–14). И вот, нисшел с небес Бодрствующий и Святый, так что устрашил его. Воскликнув громко, Он сказал: срубите это дерево, но главный корень его оставьте в земле. Но так как эта отрасль легко повреждается, то оставьте, говорит он, как бы в узах железных и медных. И пройдут, говорит, над ним семь времен, и дастся ему сердце звериное. А что это относилось к человеку, видно из последующего. И дастся, говорит, ему сердце звериное. Изречением Ира слово (в русском переводе этих слов нет), т. е., само по себе слово не может быть ясным, но имеет нужду в толкователе. И по приговору, говорит, Святых назначено, т. е., и святые будут в состоянии сказать так. Или это он разумеет, или то, что они будут в состоянии предложить вопрос и показать причину, по которой это происходит и которая открылась из ответа. Дабы знали живущие, говорит, что Всевышний владычествует над царством человеческим. Вот причина. Видишь ли, как Бог промышляет о людях, как власть Его не ограничивалась иудеями? Такой сон видел я, царь Навуходоносор; а ты, Валтасар, скажи значение его, так как никто из мудрецов в моем царстве не мог объяснить его значения, а ты можешь, потому что дух святаго Бога в тебе (ст. 15). Так как никто из мудрецов в моем царстве не мог объяснить. Он знал, что Даниилу будет приятно, когда все признают себя побежденными не для его славы, но чтобы опять открылась сила Божия. А ты можешь, говорит, скажи. Почему можешь? Потому что дух святаго Бога в тебе. Посмотри: этим он начал речь, этим и кончил. Дерево, которое ты видел, которое было большое и крепкое, высотою своею достигало до небес и видимо было по всей земле, на котором листья были прекрасные и множество плодов и пропитание для всех, под которым обитали звери полевые и в ветвях которого гнездились птицы небесные, это ты, царь, возвеличившийся и укрепившийся, и величие твое возросло и достигло до небес, и власть твоя — до краев земли. А что царь видел Бодрствующего и Святаго, сходящего с небес, Который сказал: «срубите дерево и истребите его, только главный корень его оставьте в земле, и пусть он в узах железных и медных, среди полевой травы, орошается росою небесною, и с полевыми зверями пусть будет часть его, доколе не пройдут над ним семь времен», — то вот значение этого, царь, и вот определение Всевышнего, которое постигнет господина моего, царя: тебя отлучат от людей, и обитание твое будет с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, росою небесною ты будешь орошаем, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет. А что повелено было оставить главный корень дерева, это значит, что царство твое останется при тебе, когда ты познаешь власть небесную (ст. 17–23). Что же далее говорит он? Каков будет конец бедствия? Посему, царь, да будет благоугоден тебе совет мой: искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот чем может продлиться мир твой (ст. 24). Для чего ты говоришь: искупи, и силу врачевства подвергаешь некоторому сомнению? Не потому я сказал: искупи, что сомневаюсь, — нет, я желаю внушить ему страх и показать, что он согрешил выше всякого врачевства и всякого прощения. Если и после таких слов он не освободился от безумия, то тем больше, если бы не было высказано сомнения. Ту же цель имеет в виду Бог и в других местах, когда напр. говорит чрез пророка: хотя бы ты умылся мылом и много употребил на себя щелоку, нечестие твое отмечено предо Мною, говорит Господь Бог (Иер. 2:22); и еще: может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои? (Иер. 13:23). Как там он не допускает отвергнуть покаяния не для того, чтобы более устрашить, так и здесь Он сказал: искупи, желая показать бездну грехов. А почему не сказал: смирись, признай Бога? Если царь за это страдает, как и сам он говорит то для чего ты советуешь другое? Он сказал: Всевышний владычествует над царством человеческим. Что же, я наказываюсь для того, чтобы другие вразумились? Нет, не желая открывать ясно во сне, Бог сказал: дабы знали живущие, а Даниил говорит: Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет. Видишь ли, как здесь говорится о смиренномудрии? Во сне, говорит, предложено такое врачевство, а я укажу и другое. Так бывает, например, когда гневается начальник, сам он ничего не говорит, а кто–нибудь из его приближенных, подошедши к виноватому, говорит: сделай то и то, дай денег, и не раз, и мы можем избавить тебя от угрожающих бедствий. Еще речь сия была в устах царя, как был с неба голос: «тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя! И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет!» Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучен он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него — как у птицы (ст. 28–30). Вот определение свыше постигшее самого Навуходоносора. И все до конца исполнилось. Ты не ценил, говорит, человеческого благородства, поэтому пал до низости зверей. Ничто не могло быть постыднее этого, ни то, если бы Бог сделал его бедным, или узником, или кем–нибудь другим подобным. Впрочем, Он не лишил его естественного благородства, не сделал тела его звериным, но то, чем отличается человек от бессловесных, Он довел до зверского состояния. И сделал это так, что и другие могли узнать это по его пище, по виду. Чему же мы научаемся из этого? Тому, что, хотя бы с нами и не случилось ничего подобного, мы бываем нисколько не лучше бессловесных, если впадаем в гордость, или в другую зверскую страсть. Многие и ныне, подобно Навуходоносору, имеют душу зверя. Послушай Матфея, который говорит: змии, порождения ехиднины (Мф. 23:33); и пророк говорит: откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого (Иер. 5:8); другой говорит: все они немые псы, не могущие лаять (Ис. 56:10); иной называет людей лисицами (Иезек. 13:4), иной — аспидами и василисками (Пс. 90:13). Но гораздо хуже дойти до зверства в обычной жизни, нежели испытать случившееся с Навуходоносором. В нем душа нисколько не пострадала; а мы, накопляя так много грехов, сделались гораздо худшими, как уже сказано. Мудрецы языческие, говорят, превращали людей в зверей. Но то — басня, а это — истина. Для чего они превращали их? Без всякой цели; а Писание высказывает и причину: дабы знали живущие, что Всевышний владычествует над царством человеческим. Видишь ли, как все возможно для Бога, — и из людей сделать зверей, и изменить разум? Представь же, как поразительно было видеть человека, жившего прежде в таком блеске, обитающим вместе с зверями, нагим. Он не переменил своего вида; иначе здесь не было бы ничего страшного. Получить сердце зверя не то значит, будто он лишился разума, но то, что, имея человеческую душу, он чувствовал свое положение. Если бы он превратился в зверя, то не сознавал бы случившегося. Что же значит: дастся ему сердце звериное? т. е. он одичал и не хотел быть вместе с людьми, или боялся быть с людьми, или боялся людей, как зверей. Что было выше его, и что теперь ниже его? И отлучен он был от людей. Могущество нисколько не защитило его. Он не сделался плотоядным зверем, но ел траву, и был подобен бессловесному животному. Ты будешь употреблять траву, как привычную пищу. Как звери не съели его? Как тело его могло переносить такую пищу? Как он не погиб? А времени прошло не мало. Он ходил, представляя всем образец унижения, нося на себе знаки наказания, как заклейменный. Может быть скажут, что ему лучше было бы терпеть это, оставаясь с людьми; но это не было позволено для усиления его наказания; а вразумление все–таки получалось, так как все рассказывали о случившемся с ним, и, может быть, сами видели его вне (города); видеть же это было гораздо ужаснее. Притом времени прошло не мало, но целая седьмица. Доколе не пройдут, говорит, над ним семь времен, три года с половиною.

По окончании же дней тех, я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне; и благословил я Всевышнего, восхвалил и прославил Присносущего, Которого владычество — владычество вечное, и Которого царство — в роды и роды. И все, живущие на земле, ничего не значат; по воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле; и нет никого, кто мог бы противиться руке Его и сказать Ему: «что Ты сделал?» (ст. 31, 32) Возвел, говорит, глаза мои к небу, т. е. он обратился к Богу и молился Ему, и у Него просил помощи. Хотя время вполне прошло, но он не полагался на это. Как сам он был властен не допустить исполнение события, так и теперь, если бы по истечении определенного времени он остался неисправимым, это определение не принесло бы ему никакой пользы, потому что определение Божие исполняется не по необходимости, но применительно к нашему состоянию. Так и Даниил, хотя время уже исполнилось, не напрасно молится, чтобы с продолжением нечестия и оно не продолжилось (Дан. 9:4). Как бывает это при помиловании, например Езекии (4 Цар. гл. 20), так и при наказании, например иудеев: Бог хотел скоро ввести их в Палестину, а они своим нечестием прибавили себе сорок лет. Посмотри, как царь прибегает к Богу. Я воззрел, говорит он, на небо, и стал опять человеком. И разум мой возвратился ко мне. Как человеческий вид его изменился, но не превратился в звериный, так и ум. Что же далее? Восхвалил и прославил. В каких выражениях? Всевышнего, говорит, восхвалил и прославил Присносущего. Ни что так не считается достойным Бога, как постоянное бытие. Которого владычество — владычество вечное, и Которого царство — в роды и роды. Этим особенно человек отличается от Него, и это считалось у людей высшим блаженством. Которого владычество — владычество вечное, существует во всякое время. Без пищи, говорит, Он питал меня; без одежды и без всего прочего не погибло мое тело. Представь, каким он стал, возвратившись из пустыни на царство. В то время возвратился ко мне разум мой, и к славе царства моего возвратились ко мне сановитость и прежний вид мой; тогда взыскали меня советники мои и вельможи мои, и я восстановлен на царство мое, и величие мое еще более возвысилось (ст. 33). Тогда взыскали меня, говорит, советники мои и вельможи мои, прогнавшие властителя и царя, — впрочем по распоряжению Божию. Для того и определяется время, чтобы ты не подумал, будто что–нибудь происходит случайно. Которого царство — в роды и роды. И все, живущие на земле, ничего не значат. Если я, владычествующий над всеми, вменен был ни во что, то тем более все прочие. Тот, Кто лишил царства столь сильного мужа, тем более (лишит всего) подвластных. По воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле. Выражение: ничего не значат означает не то, Бог презирает их, — совсем нет, оно значит то, что Он силен и как хочет, так и распоряжается ими. Тоже выражают и следующие слова: по воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле. Пусть так; о земле ты знаешь, а о небе откуда узнал? Из сновидения. Он повелел, и они повиновались. Из огня пещи. И нет никого, кто мог бы противиться руке Его и сказать Ему: что Ты сделал? Не только, говорит, не воспротивится, но даже не скажет ни слова. Он властвует над всеми; Он сам — все. В то время возвратился ко мне разум мой. В то время, — в какое? В определенное Богом. Почему они возвратили его на царство? Они низвергли его — столь сильного, как же они опять возвели его, сделавшегося слабым? К славе царства моего возвратились ко мне сановитость и прежний вид мой; тогда взыскали меня советники мои и вельможи мои, и я восстановлен на царство мое, и величие мое еще более возвысилось. Видишь ли, как Бог может и утвердить и разрушить царство? В этом следовало бы убедиться и из прежних опытов, но так как он не убедился, то Бог разрушил его царство, и опять восстановил.

Ныне я, Навуходоносор, славлю, превозношу и величаю Царя Небесного, Которого все дела истинны и пути праведны, и Который силен смирить ходящих гордо (ст. 34). Нельзя сказать, что Он имеет силу, но несправедливую; нет, и правда его велика. И Который силен смирить ходящих гордо. Не сказал: смиряет, чтобы показать тебе долготерпение Его, и чтобы ты знал, что не по слабости Он поступает так, но чрез одного вразумляет и других. Видишь ли силу Его? Видишь ли правду? Видишь ли человеколюбие? Видишь ли, как произносят это уста варвара? Кто говорил так мудро? Воспитанные пророками не говорили ничего подобного; напротив, они говорили: не делает Господь ни добра, ни зла (Соф. 1:12); и еще: не своею ли силою мы приобрели себе могущество? (Амос. 6:13). И еще: всякий, делающий зло, хорош пред очами Господа, и к таким Он благоволит (Малах. 2:17); и еще: тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали постановления Его (Мал. 3:14). Видишь ли в Палестине сатанинское учение? Видишь ли в земле варварской пророческую мудрость? Это — прообразы благодати, которую имели получить язычники, прообразы того, что последние имели предварить первых. Далее повествуется, как Валтасар, опьянев во время пиршества, повелевает принести сосуды (храма), как бы хвалясь победою отца, или — вернее — безумствуя от опьянения; а может быть и потому, что иудеи были зрителями происходившего, чтобы искоренить в них благоговение, какое они имели к Богу. Это происходило от гордости и пьянства. Будем же остерегаться пьянства, возлюбленные. От него происходит много безрассудного. Пьянство властвует и над великими людьми; ведь Валтасар повелел это, напившись вина. Отец его, вывезши сосуды, пощадил их, и, взявши город, не дерзнул употребить их на человеческое служение; а этот не только сам употреблял, но отдал их для употребления и вельможам своим и наложницам и возлежавшим вместе с ним.

ГЛАВА 5

Валтасар царь сделал большое пиршество для тысячи вельмож своих и перед глазами тысячи пил вино. Вкусив вина, Валтасар приказал принести золотые и серебряные сосуды, которые Навуходоносор, отец его, вынес из храма Иерусалимского, чтобы пить из них царю, вельможам его, женам его и наложницам его. Тогда принесли золотые сосуды, которые взяты были из святилища дома Божия в Иерусалиме; и пили из них царь и вельможи его, жены его и наложницы его. Пили вино, и славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных (ст. 1–4). Видишь, что сосуды были взяты. Но посмотри на их силу и после того, как они были взяты и положены в идольском храме. Царь поступает с ними по своему произволу. Почему это? Они взяты были за грехи (иудеев), которые были наказаны. Чем же все кончилось после знамения? Почему не потерпели ничего вельможи, но один царь? Потому, что он приказал, он был виновником. И славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных. Почему у них было такое различие богов? Диавол, желая лишить их всякого оправдания, часто внушал им делать деревянных богов, чтобы им не иметь оправдания даже в драгоценности вещества. Славили их. Посмотри, Бог никогда не начинает, но действует после. Для чего суд последовал немедленно и в тот же час? Для того, чтобы не уничтожилось то, что было сделано прежними чудесами; оскорбляя Бога употреблением сосудов, царь хотел оскорбить и людей. И посмотри, что происходит. Он пожелал сосудов, и в тот же час был наказан. Для чего не посылается пророк с обличением, но персты руки? Для того, чтобы обличение было более поразительно. В тот самый час вышли персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала (ст. 5). Заметь, что был вечер. Нужно было укротить надменность, происшедшую от опьянения, нужно было всем присутствовавшим узнать, что царь несет наказание. Зачем Бог не послал тотчас молнии с неба? Затем, чтобы опять прославился и раб его, чтобы выслушали от него, за что царь терпит это. Даниил, войдя, не только объясняет написанное, но говорит длинную речь, и притом увещательную, — не с тем, чтобы принесть пользу царю, но чтобы сделать других лучшими. Тогда введен был Даниил пред царя, и царь начал речь и сказал Даниилу: ты ли Даниил, один из пленных сынов Иудейских, которых отец мой, царь, привел из Иудеи? (ст. 13). Говорит это, как бы желая устрашить и притеснить Даниила. Но сказав: которых отец мой, царь, привел из Иудеи, он привел эти слова против себя самого: значит, он сам нуждается в этих пленниках! Я слышал о тебе, что дух Божий в тебе и свет, и разум, и высокая мудрость найдена в тебе. Вот, приведены были ко мне мудрецы и обаятели, чтобы прочитать это написанное и объяснить мне значение его; но они не могли объяснить мне этого. А о тебе я слышал, что ты можешь объяснять значение и разрешать узлы; итак, если можешь прочитать это написанное и объяснить мне значение его, то облечен будешь в багряницу, и золотая цепь будет на шее твоей, и третьим властелином будешь в царстве (ст. 14–16). Он признает своих мудрецов побежденными и говорит: скажи и получи это. Но посмотри на пророка: пред отцом его он смутился духом (Дан. 4:16), а теперь не чувствует никакого смущения. Что же он говорит? Тогда отвечал Даниил, и сказал царю: дары твои пусть останутся у тебя, и почести отдай другому; а написанное я прочитаю царю и значение объясню ему (ст. 17). Для чего он отказывается от подарков? Для того, чтобы ты знал, что он говорит не для них. Он говорит это без гнева и потому прибавляет: а написанное я прочитаю царю и значение объясню ему. Видишь ли, как он выше богатства, выше почестей, не нуждается ни в чем царском? Таковыми должны быть возвещающие дела Божии. (Он отказывается) и для того, чтобы царь не подумал, будто он расположил его к себе подарками или будто в сказанном есть нечто человеческое. Что же он говорит? Прежде чем объяснить написанное, он предлагает совет, напоминая ему о случившемся с отцом его, с самого начала. Царь! Всевышний Бог даровал отцу твоему Навуходоносору царство, величие, честь и славу. Пред величием, которое Он дал ему, все народы, племена и языки трепетали и страшились его: кого хотел, он убивал, и кого хотел, оставлял в живых; кого хотел, возвышал, и кого хотел, унижал. Но когда сердце его надмилось и дух его ожесточился до дерзости, он был свержен с царского престола своего и лишен славы своей, и отлучен был от сынов человеческих, и сердце его уподобилось звериному, и жил он с дикими ослами; кормили его травою, как вола, и тело его орошаемо было небесною росою, доколе он познал, что над царством человеческим владычествует Всевышний Бог и поставляет над ним, кого хочет (ст. 18–21). Если он, говорит, не удостоился прощения, то, скажи мне, чего достоин ты, не исправившийся после такого примера? И незнанием ты не можешь оправдаться. Разве ты не знал всего этого? Кого и кому предпочитаешь ты? Ты предпочитаешь богов не слышащих и не видящих? И ты, сын его Валтасар, не смирил сердца твоего, хотя знал все это, но вознесся против Господа небес, и сосуды дома Его принесли к тебе, и ты и вельможи твои, жены твои и наложницы твои пили из них вино, и ты славил богов серебряных и золотых, медных, железных, деревянных и каменных, которые ни видят, ни слышат, ни разумеют; а Бога, в руке Которого дыхание твое и у Которого все пути твои, ты не прославил. За это и послана от Него кисть руки, и начертано это писание. И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин. Вот и значение слов: мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему; Текел — ты взвешен на весах и найден очень легким; Перес — разделено царство твое и дано Мидянам и Персам (ст. 22–28). Исчислил, говорит, Бог царство твое и положил конец ему. И то, что оно разделилось и не осталось целым, сделано в наказание. Так было и с Соломоном. Не только сын Валтасара не получил царства, но оно еще и разделилось. Посмотри, как Бог является правым пред ним; посмотри, как сам он виноват. Бога, в руке Которого, говорит, дыхание твое и у Которого все пути твои, ты не прославил. Не мог ли он тотчас же умертвить тебя? Но он долготерпелив. Кого не устрашило бы такое наказание, и притом столь близкое? Видишь ли, что Бог властен и в том и другом? Чем, скажи мне, ты заслуживаешь прощения? Ты сын, не скажу даже — потомок, Навуходоносора, — как же ты не знал всего этого? Определение пишется, как в судилище; а Даниил объясняет написанное. Как пришло царю на мысль почтить Даниила? Мне кажется, он желал избежать осуждения присутствовавших может быть, он надеялся получить за это избавление.

ГЛАВА 6

Даниил превосходил прочих князей и сатрапов, потому что в нем был высокий дух, и царь помышлял уже поставить его над всем царством. Тогда князья и сатрапы начали искать предлога к обвинению Даниила по управлению царством; но никакого предлога и погрешностей не могли найти, потому что он был верен, и никакой погрешности или вины не оказывалось в нем (ст. 3, 4), т. е. был благорасположен к царю. А, может быть, слова: он был верен означают: надеялся на Бога, Который управляет всем; а когда Бог управляет, то какая же может быть опасность? Что же далее? И эти люди сказали: не найти нам предлога против Даниила, если мы не найдем его против него в законе Бога его (ст. 5). Невозможно, говорят, ничего найти. Почему? Разве он не человек? Разве он не погрешал ни в чем? Будущее неизвестно; как же вы ручаетесь за будущее? Мы узнали об этом, говорят, на опыте. Если мы не найдем его против него в законе Бога его. Но там он еще более безупречен. Бог попускает искушение для испытания. Не мог ли Он укротить их злобу? Но чтобы научить тебя и вызвать твое удивление перед подвигом, Он не лишает венца рабов своих. Тогда эти князья и сатрапы приступили к царю и так сказали ему: царь Дарий! вовеки живи! Все князья царства, наместники, сатрапы, советники и военачальники согласились между собою, чтобы сделано было царское постановление и издано повеление, чтобы, кто в течение тридцати дней будет просить какого–либо бога или человека, кроме тебя, царь, того бросить в львиный ров. Итак утверди, царь, это определение и подпиши указ, чтобы он был неизменен, как закон Мидийский и Персидский, и чтобы он не был нарушен. Царь Дарий подписал указ и это повеление (ст. 6–9). Посмотри, что они делают, как они стараются постановить безрассудный закон, и усиленно просят этого. Разумно ли было сказать: просить какого–либо бога или человека? Оправдание своей просьбы они стараются найти в краткости времени. Но что же это за предлог? Почему вы просите об этом? Согласились, отвечают они; все мы, собравшиеся, порешили, чтобы в продолжение тридцати дней просить только у тебя одного. О, варварская просьба! О, угодливость, исполненная великого безумия, бесславящая того, кому по–видимому оказывает честь! Ведь, если это хорошо, то и всегда так следовало бы делать; если же не хорошо, то не должно быть и в течение тридцати дней. И затем, если это хорошо, то для чего указывать на множество (решавших)? И без этого царь должен был согласиться. А если это не хорошо, то хотя бы повелевала вся вселенная, не следовало слушаться. Царь не заметил коварства, как видно из последующего. Он постановил, а они закрепили это постановление указом, чтобы царь не имел времени отменить его, хотя бы потом и пожелал. Что же говорит Даниил, услышав об этом? Он не смутился, и ни в чем не изменил своей жизни. Посмотри, как добродетельный человек живет всегда ровно, взирая на все, как на какие–нибудь скоропреходящие цветы, — и на радости и на скорби, как на тени. Если он был непоколебим вначале, то тем более теперь, когда он получил победные венцы в стольких подвигах. Почему же он не пришел (к царю)? Почему не вознегодовал, пользуясь таким влиянием у царя? Он хотел подействовать не словом, а делом. Мы видим, что в других случаях, когда было необходимо, он всегда спешил явиться. Даниил же, узнав, что подписан такой указ, пошел в дом свой; окна же в горнице его были открыты против Иерусалима, и он три раза в день преклонял колени, и молился своему Богу, и славословил Его, как это делал он и прежде того (ст. 10). Для чего Писание напоминает нам, что дверцы были отверсты к Иерусалиму? Иудеи имели к нему сильную любовь, и как тот, чья возлюбленная отсутствует, любит и путь, ведущий к ней, — так точно было и с Даниилом. Другие любили Иерусалим ради чувственных благ, а он ради славы Божией. А что это так, видно из того, что он не хотел возвратиться в Иерусалим, когда дождался желанного времени. Потому и мы, как заповедали нам отцы, молимся, взирая на восток; мы также стремимся к древнему городу и отечеству; и оно вполне достойно этого. Зачем же мы обращаемся к востоку, если Бог — везде, и пророк говорит: воспойте Богу, пойте имени Его, готовьте путь Шествующему на запад (Пс. 67:5)? Там, на востоке, была как бы лечебница в древности. Но ведь ты не прибегал к ней? Поразмысли; ведь и мы живем в плену, — впрочем только до пришествия Христова. Почему же он только в три времени дня преклонял колена свои? Что же? Разве и это не удивительно? Он был человек, обремененный столькими заботами, и не имевший ни малого отдыха. Посмотри, как исполнялось апостольское изречение: на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки (1 Тим. 2:8). И то, что Христос повелел, они исполняли. Затворив дверь твою, говорится, помолись Отцу твоему (Мф. 6:6).

Тогда отвечали они и сказали царю, что Даниил, который из пленных сынов Иудеи, не обращает внимания ни на тебя, царь, ни на указ, тобою подписанный, но три раза в день молится своими молитвами. Царь, услышав это, сильно опечалился и положил в сердце своем спасти Даниила, и даже до захождения солнца усиленно старался избавить его. Но те люди приступили к царю и сказали ему: знай, царь, что по закону Мидян и Персов никакое определение или постановление, утвержденное царем, не может быть изменено. Тогда царь повелел, и привели Даниила, и бросили в ров львиный; при этом царь сказал Даниилу: Бог твой, Которому ты неизменно служишь, Он спасет тебя! (ст. 13–16). Может быть, некоторые из вас скажут: разве царь не мог избавить его? Конечно, Бог мог сделать царя более твердым, но Он вел борца на подвиг. Он знал конец событий. И царь не спорил бы, если бы знал, чем все кончится; но он не мог знать. Он достоин похвалы за усердие, достоин прощения за старание. Так любезен был ему Даниил! Но завистники не позволяют видеть хорошее, или — лучше — позволяют видеть, но не такими глазами. Не должно допускать, говорят они, чтобы решения твои были столь нетверды и законы наши столь слабы; весь народ оскорбляется. Даниила ввергают в ров; налагают камень. Тогда царь повелел, и привели Даниила, и бросили в ров львиный; при этом царь сказал Даниилу: Бог твой, Которому ты неизменно служишь, Он спасет тебя! И принесен был камень и положен на отверстие рва, и царь запечатал его перстнем своим, и перстнем вельмож своих, чтобы ничто не переменилось в распоряжении о Данииле. Затем царь пошел в свой дворец, лег спать без ужина, и даже не велел вносить к нему пищи, и сон бежал от него (ст. 16–18). Вспомни о гробе Христовом, когда иудеи положили на нем печать. Если бы не было этого, то сказали бы, что дело совершилось волшебством. Но все, что ни делается врагами, бывает нам на пользу. Это сделано было для того, чтобы отнять у клеветников всякий предлог к оправданию: и царь налагает печать, чтобы им не было возможности сделать что–нибудь или вытащить Даниила и сослаться на львов, и они налагают печать, чтобы царю невозможно было избавить его, и чтобы таким образом решение дела было беспристрастно. И не ужинал царь, говорится, и не спал. Посмотри, как велика его любовь. Что же случилось? Сначала он ободрил Даниила, сказав: Бог твой, Которому ты неизменно служишь, мог ли спасти тебя от львов (ст. 20). Опять он говорит то именно, что могло ободрить душу его. Может быть, он уже слышал об этом. Потом он приходит, произнося славословие. Тогда царь чрезвычайно возрадовался о нем и повелел поднять Даниила изо рва; и поднят был Даниил изо рва, и никакого повреждения не оказалось на нем, потому что он веровал в Бога своего. И приказал царь, и приведены были те люди, которые обвиняли Даниила, и брошены в львиный ров, как они сами, так и дети их и жены их; и они не достигли до дна рва, как львы овладели ими и сокрушили все кости их (ст. 23, 24). За что истребляются дети и жены? В чем согрешили они? Может быть, и они участвовали в этом деле. Видишь ли наказание нечестивых? Видишь ли награду праведных? Всем поучайся, всем назидайся. Видишь, как Бог, если и оставляет человека, делает это на пользу? Он преодолел огонь, преодолел зверей. После этого уже не спрашивай, зачем существуют львы, леопарды и прочие дикие звери. Они, подобно каким–нибудь палачам, стояли по бокам Даниила, как бы на некотором божественном и страшном судилище, и не осмелились растерзать ребра праведника, потому что не слышали повеления Судии. Но когда бросили к ним других, то они, по повелению Божию, истребили их. И сокрушили, говорится, все кости их. Кто обуздывал их уста? Кто повелел воздержаться от предложенной пищи? Какой мудрец столь воздержен, что мучимый голодом и видя пред собою средство утолить его, не захотел бы избавиться от него? Опять указы, опять божественная проповедь, опять доказательства на деле.

ГЛАВА 7

В первый год Валтасара, царя Вавилонского, Даниил видел сон и пророческие видения головы своей на ложе своем. Тогда он записал этот сон, изложив сущность дела. Начав речь, Даниил сказал: видел я в ночном видении моем, и вот, четыре ветра небесных боролись на великом море, и четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого. Первый — как лев, но у него крылья орлиные; я смотрел, доколе не вырваны были у него крылья, и он поднят был от земли, и стал на ноги, как человек, и сердце человеческое дано ему. И вот еще зверь, второй, похожий на медведя, стоял с одной стороны, и три клыка во рту у него, между зубами его; ему сказано так: «встань, ешь мяса много!» Затем видел я, вот еще зверь, как барс; на спине у него четыре птичьих крыла, и четыре головы были у зверя сего, и власть дана была ему. После сего видел я в ночных видениях, и вот зверь четвертый, страшный и ужасный и весьма сильный; у него большие железные зубы; он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами; он отличен был от всех прежних зверей, и десять рогов было у него. Я смотрел на эти рога, и вот, вышел между ними еще небольшой рог, и три из прежних рогов с корнем исторгнуты были перед ним, и вот, в этом роге были глаза, как глаза человеческие, и уста, говорящие высокомерно (ст. 1–8). Почему не сказано, что он видел женщин? Когда нужно было представить наказание и проклятие, тогда Писание употребляло образы женщин; а когда — царства, то — зверей. Здесь предметом речи служит царство; ему и дается чувственный образ. И это весьма хорошо. Так как свойства царств особенно ясно проявляются в зверях, то они и нужны были для пророка. Он хотел показать роскошь, соединенную с свирепостью, и представил львицу; хотел показать медленность, и представил медведицу; хотел показать быстроту и легкость и уничтожение всех властей посредством войн, и представил рысь. Посмотри, как хорошо, что он прежде всего созерцал море, т. е., всю вселенную. Она полна такого смятения и так волнуется, как будто населена рыбами, а не людьми. Так и Христос объясняет, что настоящая жизнь есть море, когда говорит: подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода (Мф. 13:47). И вот, четыре ветра небесных боролись на великом море. Объясняя, что звери вышли оттуда, он показывает быстроту промышления Божия. Так и мы, говоря о быстроте, указываем на ветер. Ветры устремились, говорит, на море, и вышли звери из моря. И начальники наши имеют нашу же природу. Так часто Писание называет царя львом, желая показать царское достоинство, соединенное со зверскими нравами. О четырех ветрах сказано потому, что есть ветер восточный, есть северный, есть и южный; это все равно, что сказать: они возмутили море, взволновали его до неба. Четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого. Первый — как лев, — таким он явился в сновидении; в действительности же это не было. Двумя образами означается царское достоинство. Некоторые же говорят, что (вавилонский царь) одолел ассирийского, и потому употребляются два образа. Но у него крылья орлиные; я смотрел, доколе не вырваны были у него крылья, т. е. власть, и он поднят был от земли, и стал на ноги, как человек, и сердце человеческое дано ему. Свирепое животное! С обеих сторон оно имело органы для быстрого движения: сверху — крылья, снизу — ноги; но то и другое было отнято: крылья были сокрушены и не были более видны, а ноги обратились в слабые человеческие. И сердце человеческое дано ему. Велика была надменность этого животного; но теперь, говорит, этот царь сделался смиренным, кротким, ручным. И вот еще зверь, второй, похожий на медведя, стоял с одной стороны, и три клыка во рту у него, между зубами его; ему сказано так: «встань, ешь мяса много!» Медленностью отличалось царство персидское. Под владычеством мидян и персов три клыка, т. е. страны или царства, которые они соединили. Ему сказано так: «встань, ешь мяса много!», так как они взяли и Вавилон и причинили много бедствий. Затем видел я, вот еще зверь, как барс; на спине у него четыре птичьих крыла, и четыре головы были у зверя сего, и власть дана была ему. Потом, говорит, барс, т. е. Александр, царь македонский, пробежавший всю вселенную, так как не было никого стремительнее и быстрее его; он был силен и быстр, как этот зверь. Четыре, говорит, птичьих крыла над ним, т. е. он захватил себе всю власть, так, разделив персов на тринадцать областей, он подчинил себе всех. Видишь ли его быстроту? Она изображается и свойствами зверя и крыльями. Он прошел всю вселенную. И четыре головы были у зверя сего, и власть дана была ему. Далее пророк говорит о явлении зверя с разнообразными и разнородными свойствами, которому не может дать образа: так изменчив был этот зверь. Он победил все те царства. У прочих сила была в быстроте, а у этого — в зубах, потому что они были железные. Остатки же попирает ногами. Здесь говорится о множестве войн. Какие же десять царей? Что значит малый рог? Я утверждаю, что это антихрист является между несколькими царями. Глаза, как глаза человеческие, и уста, говорящие высокомерно. В самом деле, что может быть высокомернее уст того, кто превозносится выше всего, называемого Богом или святынею (2 Фес. 2:4)? Не удивляйся, что у него глаза человеческие, ведь о нем говорится и то, что он — человек греха, сын погибели (2 Фес. 2:3). Почему же он мал, и не является великим с самого начала? Однако после он вырастет и победит несколько царей. Что же? За ним уже не следует другое царство, но сам Бог истребляет его. Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая волна; престол Его — как пламя огня, колеса Его — пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и раскрылись книги (ст. 9, 10). Усилим внимание, возлюбленные, потому что идет речь не о маловажных предметах. Престолы, говорит, поставлены, и воссел Ветхий днями. Кто Он? Как, слыша о медведе, ты разумел не медведя, и слыша о льве, разумел не его, а царства, и слыша о море, разумел не море, а вселенную, и прочее, — так и теперь. Кто этот Ветхий днями? Он был подобен некоему старцу. Бог принимает на Себя образы по требованию обстоятельств, по которым является, и (здесь) показывает, что суд должен быть вверяем старцам. Слыша о престоле, ты не будешь разуметь седалище; как же можно разуметь кого–нибудь обыкновенного под сидевшим, когда в одном месте Он представляется вооруженным (Прем. 5:18), в другом — окровавленным (Ис. 63:3)? Здесь пророк хочет выразить, что (настало) время суда. Одеяние на Нем было бело, как снег. Почему? Потому, что настало время не только суда, но и воздаяния; потому, что всем нужно предстать пред Ним; потому, что суд Мой, как говорит пророк, как восходящий свет (Ос. 6:5). Потом поставлены были престолы. Не те ли престолы, о которых говорит Христос: сядете и вы на двенадцати престолах (Мф. 19:28)? И волосы главы Его — как чистая волна. Огонь ничего не истреблял, он был безвреден. Видишь ли здесь образ государства и народа? Престол был страшен, потому что имел много огня, и не просто огня, но как пламя огня. Чтобы ты не думал, что он употреблен для сравнения, пророк указал и действие его, сказав, что он был не просто огонь, но как пламя огня. Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним, судьи сели т. е., Он для того пришел, чтобы произвести суд. И раскрылись книги. Что говоришь ты? Разве имеет нужду в книгах Бог, знающий все прежде бытия его (Дан. 13:42), создал по одному сердца их и вникает во все дела их (Пс. 32:15)? Нет, это говорится применительно к обычаю начальников, подобно тому, как употребляются у нас записи. Как у нас записи читаются не для того, чтобы только начальник узнал дело, но чтобы видна была справедливость суда, так и здесь: хотя и знает праведный Судия, но открывает книги. Для чего? Что ты хочешь сказать? А почему он не говорит и о почестях? Он сказал: поставлены были престолы, в знак того, что Бог определил и почести; но так как мы не послушались, то Он назначил наказание и мучение. Не такое ли воззвание и к нам сделал Христос? С того времени, говорит евангелист, Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4:17). Не разумей здесь, возлюбленный, ничего телесного, и не думай, что беспредельный Бог объемлется престолом. Если в руке Его все концы земли (Пс. 94:4), если Он взвесил на весах горы, если народы — как капля из ведра, и считаются как пылинка на весах, как Сам Он говорит (Ис. 40:12, 15), то какое место может объять Его всего? Нет, Он не был объемлем престолом. Если же Он имел одежду, то как огонь не истребил ее? Как называется Ветхий днями Тот, Кто существует прежде всех веков? Как Он может быть ветхим? А Ты, говорит Псалмопевец, тот же (Пс. 101:28). Как же Он может быть ветхим? И лета Твои, говорится, не оскудеют (Пс. 101:28). Как могла быть одежда у Беспредельного и Бестелесного? И величию Его, говорит Псалмопевец, нет конца (Пс. 144:3); и еще: взойду ли на небо — Ты там, сойду ли в ад — Ты там пребываешь (Пс. 138:8). Как же Он был облечен в человеческую одежду и огонь не истреблял ее? Впрочем, пророк мог видеть и многое другое. Как волосы не сгорали в огне? Потому пророк и прибавил: престол Его — как пламя огня. И раскрылись книги, — так, что кто осуждается, тот осуждается по собственной вине. Видел я тогда, что за изречение высокомерных слов, какие говорил рог, зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено (ст. 11) за высокомерие, хотя Александр и поклонился Богу. И предано на сожжение огню. И у прочих зверей отнята власть их, и продолжение жизни дано им только на время и на срок (ст. 12). Хотя их власть кончилась, но жизнь оставалась. Зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено и предано на сожжение огню. Этим выражается совершенное истребление. Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий (ст. 13). Кто не знает этого? Кто может не видеть этого? Не то же ли — о, иудей — говорит Петр или Павел? Дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. Отсюда видно, что они имеют равную честь. Подведен был к Нему (ст. 18). Чтобы ты, когда увидишь, что Ему дается царство, не понимал слова: дана по человечески, пророк говорит: с облаками небесными. Облаками Писание обыкновенно обозначаешь небо. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится (ст. 14). Что, скажи мне, может быть яснее этого? Все народы, говорит, племена и языки служили Ему. Посмотри, как пророк охватил все народы вселенной. Посмотри, как (Сын человеческий) получил и власть суда. А чтобы ты не подумал, что это только на время, он говорит: владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится, но стоит и пребывает. Если же ты не веришь этому, то убедись делами. Видишь ли равночестность Его с Отцом? Так как Он явился после Отца, то пророк и говорит, что Он пришел вместе с облаками. А что Он был и прежде, это видно из того, что Он приходит с облаками. И Ему дана власть, т. е. та, которую Он имел. Чтобы все народы, племена и языки служили Ему. Он имел власть и прежде и тогда принял ту самую, которую имел. В каком смысле ты разумеешь волосы у Отца и прочее, в таком разумей и это. Слыша: дана, и тому подобное, ты не думай о Сыне ничего человеческого, или низкого. Как, видя Ветхого днями, ты не разумеешь старца, так понимай и прочее. Не ищи ясности в пророчествах, где тени и гадания, подобно тому, как в молнии ты не ищешь постоянного света, но довольствуешься тем, что она только блеснет. Вострепетал дух мой во мне, Данииле, в теле моем, и видения головы моей смутили меня (ст. 15). Конечно, смущало его то, что он созерцал. Он первый и один видел Отца и Сына, как бы в видении. Что могут сказать на это иудеи? Так как предстоявшее пришествие Сына было уже близко, то справедливо и являются чудные видения. Я подошел к одному из предстоящих и спросил у него об истинном значении всего этого, и он стал говорить со мною, и объяснил мне смысл сказанного (ст. 16). Он спрашивает, что значит виденное им, и узнает об антихристе, узнает и о царстве, не имеющем конца. Эти, говорит, большие звери, которых четыре, означают, что четыре царя восстанут от земли. Потом примут царство святые Всевышнего и будут владеть царством вовек и вовеки веков. Тогда пожелал я точного объяснения о четвертом звере, который был отличен от всех и очень страшен, с зубами железными и когтями медными, пожирал и сокрушал, а остатки попирал ногами, и о десяти рогах, которые были на голове у него, и о другом, вновь вышедшем, перед которым выпали три, о том самом роге, у которого были глаза и уста, говорящие высокомерно, и который по виду стал больше прочих. Я видел, как этот рог вел брань со святыми и превозмогал их, доколе не пришел Ветхий днями, и суд дан был святым Всевышнего, и наступило время, чтобы царством овладели святые. Об этом он сказал: зверь четвертый — четвертое царство будет на земле, отличное от всех царств, которое будет пожирать всю землю, попирать и сокрушать ее. А десять рогов значат, что из этого царства восстанут десять царей, и после них восстанет иной, отличный от прежних, и уничижит трех царей, и против Всевышнего будет произносить слова и угнетать святых Всевышнего; даже возмечтает отменить у них праздничные времена и закон, и они преданы будут в руку его до времени и времен и полувремени. Затем воссядут судьи и отнимут у него власть губить и истреблять до конца. Царство же и власть и величие царственное во всей поднебесной дано будет народу святых Всевышнего, Которого царство — царство вечное, и все властители будут служить и повиноваться Ему. Здесь конец слова. Меня, Даниила, сильно смущали размышления мои, и лице мое изменилось на мне; но слово я сохранил в сердце моем (ст. 17–28). Почему же ты, человек, не сказал этого глагола? Потому, что это нисколько не относилось к иудеям; напротив, на словах Бог сообщил это прикровенно, но сохранил в сердце пророка. Так и в конце он говорит: сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени (Дан. 12:9), и желает, чтобы они оставались неясными. То же делает и Сам (Христос), когда говорит притчами. Посмотри, как пророк всячески возвышает это царство, чтобы ты не разумел ничего человеческого. Люди, хотя бы овладели всею землею, не (могут владеть) всегда и на бесконечное время. Пусть никто не говорит мне, что пророк разумеет здесь краткое время. Что же значат слова: царство это не будет передано другому народу (Дан. 2:44)? Посмотри на бывшее при Дарие и македонянах. Для кого это было? Для иудеев. Потому и Александр, как говорят, поклонился храму, увидев книгу Даниила, и язычники удивлялись силе его предсказания. Об этом никто не говорил, кроме одного этого пророка.

ГЛАВА 8

В третий год царствования Валтасара царя явилось мне, Даниилу, видение после того, которое явилось мне прежде. И видел я в видении, и когда видел, я был в Сузах, престольном городе в области Еламской, и видел я в видении, — как бы я был у реки Улая. Поднял я глаза мои и увидел: вот, один овен стоит у реки; у него два рога, и рога высокие, но один выше другого, и высший поднялся после. Видел я, как этот овен бодал к западу и к северу и к югу, и никакой зверь не мог устоять против него, и никто не мог спасти от него; он делал, что хотел, и величался. Я внимательно смотрел на это, и вот, с запада шел козел по лицу всей земли, не касаясь земли; у этого козла был видный рог между его глазами. Он пошел на того овна, имеющего рога, которого я видел стоящим у реки, и бросился на него в сильной ярости своей. И я видел, как он, приблизившись к овну, рассвирепел на него и поразил овна, и сломил у него оба рога; и недостало силы у овна устоять против него, и он поверг его на землю и растоптал его, и не было никого, кто мог бы спасти овна от него. Тогда козел чрезвычайно возвеличился; но когда он усилился, то сломился большой рог, и на место его вышли четыре, обращенные на четыре ветра небесных. От одного из них вышел небольшой рог, который чрезвычайно разросся к югу и к востоку и к прекрасной стране, и вознесся до воинства небесного, и низринул на землю часть сего воинства и звезд, и попрал их, и даже вознесся на Вождя воинства сего, и отнята была у Него ежедневная жертва, и поругано было место святыни Его. И воинство предано вместе с ежедневною жертвою за нечестие, и он, повергая истину на землю, действовал и успевал. И услышал я одного святого говорящего, и сказал этот святой кому–то, вопрошавшему: «на сколько времени простирается это видение о ежедневной жертве и об опустошительном нечестии, когда святыня и воинство будут попираемы?» И сказал мне: «на две тысячи триста вечеров и утр; и тогда святилище очистится». И было: когда я, Даниил, увидел это видение и искал значения его, вот, стал предо мною как облик мужа. И услышал я от средины Улая голос человеческий, который воззвал и сказал: «Гавриил! объясни ему это видение!» И он подошел к тому месту, где я стоял, и когда он пришел, я ужаснулся и пал на лице мое; и сказал он мне: «знай, сын человеческий, что видение относится к концу времени!» И когда он говорил со мною, я без чувств лежал лицем моим на земле; но он прикоснулся ко мне и поставил меня на место мое, и сказал: «вот, я открываю тебе, что будет в последние дни гнева; ибо это относится к концу определенного времени. Овен, которого ты видел с двумя рогами, это цари Мидийский и Персидский. А козел косматый — царь Греции, а большой рог, который между глазами его, это первый ее царь; он сломился, и вместо него вышли другие четыре: это — четыре царства восстанут из этого народа, но не с его силою. Под конец же царства их, когда отступники исполнят меру беззаконий своих, восстанет царь наглый и искусный в коварстве; и укрепится сила его, хотя и не его силою, и он будет производить удивительные опустошения и успевать и действовать и губить сильных и народ святых, и при уме его и коварство будет иметь успех в руке его, и сердцем своим он превознесется, и среди мира погубит многих, и против Владыки владык восстанет, но будет сокрушен — не рукою. Видение же о вечере и утре, о котором сказано, истинно; но ты сокрой это видение, ибо оно относится к отдаленным временам» (ст. 1–26).

Голос человеческий, который воззвал и сказал, говорится, Гавриил! объясни ему это видение. Посмотри на обязанности ангелов и архангелов. Есть ли другая большая сила? И он подошел, говорит пророк, к тому месту, где я стоял, и когда он пришел, я ужаснулся и пал на лице мое. Где те, которые злословят ангелов? Ангел не сделал ничего сам от себя. Видишь ли, что и они разделены на многие чины и виды? В первом видении пророк говорит: подошел к одному из предстоящих и спросил (Дан. 7:16); а здесь не так. И услышал я одного святого говорящего; спрашивает другой, как бы не зная, — чтобы узнал Даниил. И сказал, говорит он. Под конец же царства их, когда отступники исполнят меру беззаконий своих, восстанет царь наглый и искусный в коварстве. Посмотри, как пророк показывает иудеям, что они сами виноваты; но он не высказывает этого ясно, чтобы они намеренно не остались злыми: ведь если они оставались такими, когда ничего подобного не было сказано, то тем более остались бы, если бы это было ясно выражено; также и для того, чтобы ты знал, что Дух везде имеет силу, что Бог предвидит все, и что Он, хотя знал о будущих грехах их, однако вывел их (из плена). И заметь: если бы он указал на годы, время показалось бы непродолжительным, — поэтому он исчисляет дни, чтобы устрашить множеством их, и притом исчисляет не только дни, но и ночи. Он долго останавливается на печальных событиях при Антиохе, чтобы устрашить хотя таким образом. И укрепится сила его, т. е., Бог мог остановить его, но попустил за грехи иудеев, и не просто за грехи, но за то, что исполнилась мера. Разве есть какая–нибудь мера грехов? Ибо мера беззаконий, говорит Бог, Аморреев доселе еще не наполнилась (Быт. 15:16). И заметь: предсказывается уже не сожжение, но отдельные случаи убийств. Так как некоторые будут добрее и лучше отцов, то и наказание положено меньшее. Это говорится для того, чтобы они, возгордившись победами, бывшими при Зоровавеле, не сделались беспечными. И посмотри, как он не указывает ничего светлого после времен Антиоха, но говорит только о прекращении бедствий и о времени, их обнимающем. Что же? Разве он не предсказал об этом плене? Предсказал, но весьма не ясно. Потому и Христос сказал: когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте (Мф. 24:15). Бедствия придут, говорит, но так, как будто он не предсказывал. Впрочем, некоторые говорят, что справедливо не предсказано об этом, так как этот плен не имел определенного времени. Ему назначали, говорит пророк, гроб со злодеями, но Он погребен у богатого (Ис. 53:9). Но ты сокрой это видение, ибо оно относится к отдаленным временам, т. е., сохрани, сбереги, чтобы оно не исказилось от продолжительного времени. Посмотри, как Бог всегда щадил иудеев. Они пришли в Египет и сделались дурными; Он не отступил от них, но вывел их в пустыню. Они оставались в нечестии; Он не отступил от них, но ввел в землю обетованную. При Антиохе опять вывел их, и опять они остались такими же. При Христе они опять были такими же; но Он и тогда не отступил от них, а постоянно печется о них. Как естественные свойства, данные нам от природы, не покидают нас, что бы ни случилось, так и Бог; или лучше, они могут покинуть нас, но Бог никогда не оставляет Своим промышлением и попечением. Забудет ли женщина грудное дитя свое, говорит Он, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя (Ис. 49:15). Как мать не смотрит на то, хороши ли ее дети, но исполняет закон природы, — так, и даже более, Бог постоянно печется, никогда не оставляет, всегда действует в одной и той же мере. И я, Даниил, изнемог, и болел несколько дней; потом встал и начал заниматься царскими делами; я изумлен был видением сим и не понимал его (ст. 27). Отчего же он изнемог? Может быть, от скорби при размышлении о будущих бедствиях, тогда как и настоящие не окончились. И еще, говорит, столько бедствий! Или: я еще не примирил с ними Бога, а они сами опять вооружают Его против себя. И потом встал и начал заниматься царскими делами, т. е. служил. И я изумлен был видением сим и не понимал его. Особенно сильна бывает скорбь в том случае, когда ею невозможно ни с кем поделиться; или (он скорбит) потому, что они были нечестивы. И начал заниматься, говорит, царскими делами, т. е., я ничего не опускал, но исполнял свои дела.

ГЛАВА 9

В первый год Дария, сына Ассуирова, из рода Мидийского, который поставлен был царем над царством Халдейским, в первый год царствования его я, Даниил, сообразил по книгам число лет, о котором было слово Господне к Иеремии пророку, что семьдесят лет исполнятся над опустошением Иерусалима. И обратил я лице мое к Господу Богу с молитвою и молением, в посте и вретище и пепле (ст. 1–3). Это Дарий мидянин. Под первым годом пророк разумеет не первый год его царствования, так как не сказал: в первое лето царствования его, но в первый год царствования его, так что можно назвать его и первым годом, в который он, будучи царем, может быть, взял в плен приверженцев Валтасара. Я, Даниил, сообразил по книгам число лет, т. е., время убиения Валтасара, и размышлял. Посмотри, как он прежде определенного срока не осмеливался приступать к Господу. Также поступили три отрока в пещи; но во рве он не так поступил. Что же? Те ли поступили худо, или он? Ни те, ни он. Те выразили свою любовь, а он — разумение переживаемого времени. Итак, не с разумением ли читал он пророчества? Я думаю, что он ведет счет не со взятия города, а может быть с пленения Израиля; опустением Иерусалима справедливо можно назвать и войны. Заметь, и здесь седьмеричное число. Как прежде он изменил четыреста тридцать лет (Исх. 12:40) в двести пятнадцать, так и теперь, я думаю, уменьшено. О котором было слово Господне к Иеремии пророку, что семьдесят лет исполнятся над опустошением Иерусалима. И обратил я лице мое к Господу Богу с молитвою и молением, в посте и вретище и пепле. Посмотри на его благочестие. И обратил я, говорит, лице мое, т. е. прежде, до уничижения, я стыдился, а теперь обратил я лице мое, — иначе сказать: осмелился. Если бы он просил должного, то не сказал бы: обратил я лице мое, как будто дело было соединено с опасностью. Если же он столь заботится о других, если, пользуясь таким благоволением у Бога и у царя, нисколько не услаждается этим, но сокрушается более бедствующих, как бы сам подвергаясь бедствиям, то как не удивляться ему по достоинству? Посмотри, как он и после этих бедствий не осмеливается приступить к Богу до тех пор, пока не увидел, что время исполнилось. Что же будет с нами несчастными? Что говоришь ты, Даниил? Ты находишься среди благ, пользуешься честью от Бога и от людей; что же ты заботишься о других? Так поступал и Моисей. И что говорит он? В посте и вретище и пепле просил он о должном. Почему же, если это было должное? Потому, что опасался, как бы иудеи не оказались недостойными и этого. Для Бога нет необходимости; Он выше законов. И обратил я лице мое к Господу Богу, говорит, с молитвою и молением. Прежде всего он испрашивает этого. Позволит ли мне Бог, говорит он, молиться за них? Потому что он слышал, что Иеремии было сказано: ты же не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошения (Иер. 7:16). Несмотря на то, что ходатаями за него были и плен, и наступление срока, и собственная его добродетель, и бесчисленные страдания, он не чувствует в себе смелости, но посыпается пеплом и покрывается вретищем, и таким образом молится. Что же сделаем мы, беспечные? Ему мы должны подражать. Чтобы никто не мог сказать, что прочие пророки делали это по бедности, — тот, кто больше всех пользовался великим почетом, смиряется больше всех. Он происходил от царского рода и наслаждался столь многими благами. Так надобно оплакивать собственные бедствия; так нужно жалеть о своих ближних; таково сострадание пророков. Посмотри, как он особенно отличался этим. Моисей говорил: прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей (Исх. 32:32). А Даниил постоянно был в посте и слезах. И Павел был постоянно в слезах и готов был идти в самую геенну. Никто из них не услаждался собственными благами; но как глаз в теле, хотя он и красив, не может чувствовать своей красоты, когда ноги повреждены и гниют, так было и с ними. Для чего пепел? Он напоминал ему о собственной его природе. Для чего вретище? Оно смиряет своею грубостью. Для чего пост? И он напоминает о том, что было в раю. Таков обычай (благочестивых): они стремятся к тому, что причиняет скорбь. Я не достоин, говорит он, ни земли, ни одежды, ни других даров природы, но заслуживаю тягчайшего наказания, хотя облечен в персидские ткани и ношу персидскую тиару. И что еще говорит он? Послушаем его исповедь. И молился я Господу Богу моему (ст. 4). Посмотри на его любовь к Господу. Богу моему, говорит. Того, кого он не осмеливался просить, называет своим Богом. И когда я еще говорил и молился, и исповедывал грехи мои и грехи народа моего, Израиля, и повергал мольбу мою пред Господом Богом моим о святой горе Бога моего; когда я еще продолжал молитву, муж Гавриил, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы и вразумлял меня, говорил со мною и сказал: «Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты муж желаний; итак вникни в слово и уразумей видение (ст. 20–23). Если скажут нам иудеи: почему при Исаии, когда сын Озии страшился войны и нашествия двух царей, пророк вышедши дал им знамение, которое должно было исполниться спустя много лет? — то и мы скажем им: почему, когда Даниил молился о возвращении и желал услышать что–нибудь об этом, пришедший ангел не возвестил ничего об этом, а указал на дела, имевшие совершиться спустя много времени? Как там вопрос вполне разрешается, так и здесь. Восстановление города делается весьма достоверным, когда возвещается, что он и опять будет взят. Что же? Не желал ли Он опечалить пророка, сделав это? Нет, Он желал внушить больший страх иудеям. И не однажды и не дважды, но многократно Он делает это, потому что предстоявшее благополучие легко могло наполнить гордостью их душу, так как город имел быть не только восстановлен, но и построен руками варваров, теми самыми руками варваров, которые разрушили его. Об этом и Исаия говорит, показывая, что Бог всемогущ, что Он может все сделать и изменить (Ис. 49:17). Иудеям были впоследствии возвращены блага отечества и дарованы блистательные и частые победы, о которых и возвещают пророки, напр. Иезекииль говорит, что семь лет будут сожигаемы оружия тех, которые будут взяты в плен (Иезек. 39:9), и другие часто говорили тоже самое; чтобы они, возгордившись этим, не сделались хуже прежнего, Бог страхом предсказания и многократным повторением одного и того же как бы ставит их в неизбежную необходимость не развращаться, хотя бы они и хотели. Потому Он не открывал ясно и времени; да и какая была польза открывать это? И заметь, когда сообщается пророчество? При самом возвращении, когда обстоятельства их были благоприятны и цветущи. Моисей, намереваясь ввести их в землю обетованную, при самом получении благ, предсказывает о наступающих бедствиях, говоря: свидетельствуюсь вам сегодня небом и землею (Втор. 4:26): бесчувственности, происходящей от благополучия, он противопоставляет угрозу наказания, — так и Даниил удерживает их страхом. Потому и Захария много останавливается на этом и говорит об этом потому, что ничего нет менее полезного для природы человеческой, чем благоденствие и спокойствие. Когда я еще продолжал молитву, говорит, муж Гавриил, обыкновенно являвшийся ему, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы, — или для того, чтобы он не испугался видения, или для того, чтобы уразумел сказанное. Так как при других нельзя было открыть этого ясно, то он и прикасается. И вразумлял меня, говорит, говорил со мною и сказал: «Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты муж желаний; итак вникни в слово и уразумей видение. Вникни, говорит, в то, что будет сказано. Когда кто просит об одном, а слышит о другом, тогда нужно великое внимание. И возвратится народ, и обстроятся улицы и стены (ст. 25). Некоторые разумеют здесь стену, которую построил Агриппа. Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена. И по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения. И утвердит завет для многих одна седмина, а в половине седмины прекратится жертва и приношение, и на крыле святилища будет мерзость запустения, и окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя» (ст. 25–27). Посмотри как поразительно он говорит о бедствиях! И утвердит завет для многих одна седмина, а в половине седмины прекратится жертва и приношение, и на крыле святилища будет мерзость запустения, и окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя (ст. 27). Посмотри, как он окончил речь прискорбными событиями, а о благоприятных сказал не ясно, — последние указаны в словах: утвердит завет для многих одна седмина; о прискорбном же говорит часто и много. И мерзость запустения, т. е., Адрианова. Об этом яснее говорит Захария; он говорит и о благоприятных обстоятельствах для тех, которые остались. И в Египте иудеи жили столько лет, и, однако, не были истреблены; а теперь ты уже и не ожидаешь этого (их спасения)! Посмотри и на другие обстоятельства. Иудеи теперь и не входят в свой город, как прежде, да и кто может даже говорить об их возвращении? Никто.

ГЛАВА 10

В третий год Кира, царя Персидского, было откровение Даниилу, который назывался именем Валтасара; и истинно было это откровение и великой силы. Он понял это откровение и уразумел это видение. В эти дни я, Даниил, был в сетовании три седмицы дней. Вкусного хлеба я не ел; мясо и вино не входило в уста мои, и мастями я не умащал себя до исполнения трех седмиц дней (ст. 1–3). Почему он опять скорбит? Если наступил первый год царствования Кира, то о чем он плачет, и притом все эти дни, хотя можно было скорбеть только один день? И опять он не слышит ничего о том, о чем молится. Он молится, мне кажется, о том, чтобы прекратились бедствия; но Бог не говорит ничего такого, а высказывает яснее тоже, что и прежде. Пророк молится, чтобы возвратились все иудеи, хотя и ожидали их великие бедствия и, хотя Бог хотел отвергнуть их отечество. И здесь Бог говорит это яснее и точнее. Заметь, что Даниил всегда удостаивается видения, только после поста. Когда надлежало узнать сон (Навуходоносора), предшествовал пост; когда являлся Гавриил, опять был пост, пепел и вретище; когда теперь является ангел, снова пост и молитва. Но посмотри, как он почти оправдывается пред Даниилом. А в двадцать четвертый день первого месяца был я на берегу большой реки Тигра, и поднял глаза мои, и увидел: вот один муж, облеченный в льняную одежду, и чресла его опоясаны золотом из Уфаза. Тело его — как топаз, лице его — как вид молнии; очи его — как горящие светильники, руки его и ноги его по виду — как блестящая медь, и глас речей его — как голос множества людей. И только один я, Даниил, видел это видение, а бывшие со мною люди не видели этого видения; но сильный страх напал на них и они убежали, чтобы скрыться. И остался я один и смотрел на это великое видение, но во мне не осталось крепости, и вид лица моего чрезвычайно изменился, не стало во мне бодрости. И услышал я глас слов его; и как только услышал глас слов его, в оцепенении пал я на лице мое и лежал лицем к земле. Но вот, коснулась меня рука и поставила меня на колени мои и на длани рук моих. И сказал он мне: «Даниил, муж желаний! вникни в слова, которые я скажу тебе, и стань прямо на ноги твои; ибо к тебе я послан ныне». Когда он сказал мне эти слова, я встал с трепетом. Но он сказал мне: «не бойся, Даниил; с первого дня, как ты расположил сердце твое, чтобы достигнуть разумения и смирить тебя пред Богом твоим, слова твои услышаны, и я пришел бы по словам твоим (ст. 4–12). Видишь ли, как я сказал, что он почти оправдывается пред пророком? С первого дня, говорит, я послан. Почему же медлил? Но князь царства Персидского стоял против меня двадцать один день (ст. 13). Ты слышал, что когда Всевышний давал уделы народам и расселял сынов человеческих, тогда поставил пределы народов по числу сынов Израилевых [в ц.-слав: Ангелов Божиих] (Втор. 32:8)? Каждый народ имеет покровительствующего ангела, который желает быть сильнее других. Я, Даниил, видел это видение, потому что не достаточно было выслушать сказанные слова. Видишь ли, что пророки были наставляемы и иным образом? И великой силы. Подлинно великой, если люди слабые преодолели того Антиоха, который одержал столько побед. И истинно было это откровение. Это сказано потому, что могли этому не поверить. Который назывался именем Валтасара. Пророк напоминает о прежних событиях, чтобы явиться достоверным. Вот он нарушил и пасху, так как пасха бывает в первый месяц, а он постился до двадцать четвертого дня этого месяца. Пост его начинается в четырнадцатый день и продолжается от четырнадцатого до двадцать первого и еще два дня. Посмотри, как постановления закона уже отменяются. Не страх ли заставил тебя бежать, Даниил? Нет говорит он. Заметь, где он видит видение: в пустыне, подобно Моисею, потому что города исполнены шума и смятения. Так и Христос преображается на горе. Вот, Михаил, один из первых князей, пришел помочь мне, и я остался там при царях Персидских. А теперь я пришел возвестить тебе, что будет с народом твоим в последние времена, так как видение относится к отдаленным дням». Когда он говорил мне такие слова, я припал лицем моим к земле и онемел. Но вот, некто, по виду похожий на сынов человеческих, коснулся уст моих, и я открыл уста мои, стал говорить и сказал стоящему передо мною: «господин мой! от этого видения внутренности мои повернулись во мне, и не стало во мне силы. И как может говорить раб такого господина моего с таким господином моим? ибо во мне нет силы, и дыхание замерло во мне». Тогда снова прикоснулся ко мне тот человеческий облик и укрепил меня и сказал: «не бойся, муж желаний! мир тебе; мужайся, мужайся!» И когда он говорил со мною, я укрепился и сказал: «говори, господин мой; ибо ты укрепил меня». И он сказал: «знаешь ли, для чего я пришел к тебе? Теперь я возвращусь, чтобы бороться с князем Персидским; а когда я выйду, то вот, придет князь Греции. Впрочем я возвещу тебе, что начертано в истинном писании; и нет никого, кто поддерживал бы меня в том, кроме Михаила, князя вашего (13–21). И муж, облеченный в льняную одежду, может быть, священническую. Видение его, как вид молнии. Как он являлся им в молнии? Для чего так является этот ангел? Не для того ли, чтобы поразить народ? Но какая от этого польза? Он является для того, чтобы убедить пророка не скорбеть о том, что ему многократно говорится одно и тоже: ангел свидетельствует о силе будущего; или для того, чтобы уверить пророка. И глас речей его — как голос множества людей, — чтобы и этим устрашить. Даниил лишается чувств и потом во время беседы опять изнемогает: вероятно, ангел только попускает это, а не сам делает его бессильным, потому что прежде он сказал: мужайся, и он встал. Видишь ли, каков был внешний вид ангела? Не подумай, будто Даниил видел медь или золото. Кого мог бы так поразить вид их? А здесь везде свет. Так как я послан, говорит он, то предупреждаю тебя только о том, что ты не потерял благодати. Слова твои услышаны, и я пришел бы по словам твоим. Чего же он просил и о чем молился? Но ангел не говорит ему об этом и ни о чем подобном. Может быть, он хотел точно узнать время (избавления), то, что за ним последует. Князь царства Персидского стоял против меня. Не о земном ли начальнике говорит он? Нет, потому что и в другом месте он говорит: вот, придет князь Греции. Мне кажется, что этот князь не из числа начальников, или правителей народных, но из числа высших сил. Потом, когда другие ангелы не могли устоять против него, он и говорит об этом пророку. Иудеи, говорит, освобождены. Чего же ты еще просишь? И вот, Михаил, один из первых князей, пришел помочь мне, и я остался там при царях Персидских. А теперь я пришел возвестить тебе, что будет с народом твоим в последние времена. Почему Михаил не приходил ранее двадцати дней? Мне кажется, он хочет показать пророку, что он просит недозволенного, противозаконного и трудного, как бы ставит в затруднение и ангелов. Потому и Михаил не тотчас, не в самом начале приходит на помощь, но впоследствии, чтобы внушить, что недостойны были возвращения (иудеи) жившие после. Ангелы оскорблены этим. И я остался там — или для того, чтобы убедить, или воспрепятствовать. Но какой же ангел станет противиться, услышав, что Бог дарует благодать? Я думаю, что здесь дело представляется в чувственном образе, подобно тому, как в другом месте сказано: кто увлек бы Ахава (2 Пар. 18:19); и еще: итак оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их (Исх. 32:10). Пророк как бы удерживает Бога, — но ведь Он не терпит препятствий или принуждения. Так точно и здесь. И в другом месте говорится: отпусти Меня, ибо взошла заря (Быт. 32:26); и еще об ангеле и ослице: если бы она не своротила от Меня (Чис. 22:33); и еще: только лице его Я приму (Иов. 42:8). Следовательно, этим показывается не то, будто ангел противится Богу, но только то, что ангелы оскорбляются. Такую силу имел Даниил! И я пришел возвестить тебе, что будет с народом твоим в последние времена. Посмотри, как он, оставив необходимое дело, оправдывается перед пророком. Даниил опять изнемогает, и опять ангел поднимает его и говорит: теперь я возвращусь, чтобы бороться с князем Персидским; а когда я выйду, то вот, придет князь Греции. Может быть, он шел бороться с одним из противившихся ему из–за будущего, например действовавших против Македонии; впрочем, он еще не уверен в этом. Разве бывает у ангелов борьба и состязание за людей? Да, — потому что они много заботятся о людях. Он еще не был уверен, и как бы так сказал: я вынужден бороться с ним.

ГЛАВА 11

Итак я с первого года Дария Мидянина стал ему подпорою и подкреплением. Теперь возвещу тебе истину (ст. 1, 2). Я тот, говорит, который и тогда спас (иудеев). Чтобы кто–нибудь не сказал: для чего ты борешься? — что, если не победишь? — он говорит: нет; и тогда я защищал их. И нет никого, кто поддерживал бы меня в том, кроме Михаила, князя вашего (Дан. 10:21). Это говорит он для того, чтобы убедить пророка, что он не враг и не противник ему, но что пророк требует недозволенного; и не потому так говорит, будто он нуждается в помощниках. Что же? Очевидно, что он не был из числа князей. Потом он говорит обо всем подробно и указывает, откуда будут поражения. Далее возвещает о спасении и славе народа его в будущем.

ГЛАВА 12

И слышал я, как муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку к небу, клялся Живущим вовеки, что к концу времени и времен и полувремени, и по совершенном низложении силы народа святого, все это совершится. Я слышал это, но не понял, и потому сказал: «господин мой! что же после этого будет?» И отвечал он: «иди, Даниил; ибо сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени. Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении; нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют. Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет тысяча двести девяносто дней. Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи трехсот тридцати пяти дней. А ты иди к твоему концу и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней» (ст. 7–13). Ты же, говорит, иди, потому что это будет спустя много времени. Следовательно, пророк плачет не о возвращении, но уже после возвращения плачет о возвратившихся.

ГЛАВА 13

Царь Астиаг приложился к отцам своим, и Кир, Персиянин, принял царство его. И Даниил жил вместе с царем и был славнее всех друзей его (ст. 1, 2). Даниил написал нам историю о Виле. Не думаешь ли ты, что Вил неживой бог? не видишь ли, сколько он ест и пьет каждый день? (ст. 6) Увы, вот какое доказательство и признак божества: он много ест и пьет! Даниил не возразил: разве это Бог, скажи мне? — потому что царь был слаб, но одержал полную победу. Он не сказал: я говорю тебе о Боге, сотворившем небо и землю; а ты мне представляешь ненасытное чрево; это совершенно не свойственно Богу; Бог не алчет и не утомляется. Но пророк хочет победить не рассуждениями, а делами. Сам царь назначил наказание. Почему Вил ест не пред глазами присутствующих, а ночью? Как жрецы не сообразили, что они будут обличены чрез собственную их хитрость? Когда устрояет Бог, тогда ничему не удивляйся. И царь повелел умертвить, говорит пророк (ст. 22). Что он говорит еще о змие? Неужели кто–либо покланяется зверю? И его он умертвил. Видишь ли, как были безрассудны, как слабы цари персидские? Принужден был предать (ст. 30). За что он предал его, после столь блистательной победы? Ангел Господень сказал Аввакуму, говорится, отнеси этот обед, который у тебя, в Вавилон к Даниилу (ст. 34). Посмотри на чудо. Разве невозможно было принести ему пищу из другого какого–нибудь места, а не из Иудеи? Так угодно было пророку, чтобы не поступать так же, как при евнухе, и не терпеть голода, считая пищу оскверненною. Как он узнал Аввакума? По сходству речи. Аввакум должен был сделаться вестником величайшего чуда для тех, которые находились в Иудее. Как человек не устрашился зверей? Он ел, а они постились. Пусть они не касались тела праведника; но почему воздерживались от пищи? Как бы какой–нибудь намордник или узда удерживала их.

БЕСЕДА, сказанная в великой церкви,

после того как (епископ) сказал немного на Евангелие, на слова: Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего (Ин. 5:19)


1. О, насилие! О, принуждение! Говоривший прежде меня учитель, имея полную чашу, дал нам вкусить пития только оконечностями губ; это сделал он не по недостатку в учении, — оно обыкновенно льется у него ручьем, — но, как я сказал, он хотел показать принуждение со стороны вашей любви, которое вы старались сделать нашему смирению; поэтому он скоро замолчал и окончил речь, желая удовлетворить вашему желанию и уплату всего долга возложить на нас. Если же и он предоставил нам продолжать речь, и вас вижу я ожидающими нашей беседы, то уже необходимо выйти на подвиги; однако и вы помогите мне, и прострите руку, оживляя вашими молитвами наш язык и разумным вниманием облегчая дело учения. Ведь и пророк требует не только советника, но и мудрого слушателя (Ис. 3:3). А сегодня предстоит нам подвиг не маловажный, требующий многих молитв, великой бдительности со стороны слушающих и великой ревности со стороны говорящего, чтобы и то, что будет сказано, было сказано с точностью и насаждено твердо в душе вашей любви. Я желаю, чтобы вы не только слушали, но и назидались, не только узнавали, но и учили, не только принимали сами, но передавали и другим. Тогда–то зрелище и будет у нас блистательнее и собрание больше, когда вы будете в состоянии тем, что слушаете, привлекать и других. Итак, в прежнем собрании я предложил следующее евангельское изречение: Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин. 5:17), и, доказав отсюда равенство (Сына Божия) с Родителем, что именно пред тем выразил и евангелист в словах: стали Иудеи гнать Иисуса и искали убить Его за то, что Он делал такие дела в субботу, но за то, что Он не только нарушал субботу, но и Отцем Своим называл Бога, делая Себя равным Богу (Ин. 5:16, 18), этим я окончил беседу. Теперь же необходимо рассмотреть то, что возражают нам на это еретики. Хотя мы подвизаемся среди, друзей, но должно действовать с такою осмотрительностью, чтобы слово со всех сторон было несомненно и неуловимо, как будто бы это происходило среди врагов; и я желаю, как уже сказал, чтобы вы не только слушали, но вразумляли и других. Поэтому я со всем тщанием стараюсь облечь нас духовным оружием, чтобы ни один член не оказался обнаженным и не получил смертельной раны. У нас слово заменяет оружие, ограждая своих и вместе поражая противников, поражая не для того, чтобы низвергнуть, но чтобы восстановить и лежащих. Таково именно свойство этой борьбы: ею воздвигается трофей для спасения сражающихся. Итак, чтобы достигнуть этого, слушайте меня с напряженным вниманием, оставляя всякую житейскую заботу, возбудите ваш ум, обратитесь ко мне с зорким оком. Пусть и богатый не расслабляется беспечностью, и бедный не мучится заботою бедности, но, оставляя всякое подобное житейское неравенство, пусть каждый предстанет готовым слушателем, потому что теперь предстоят нам немаловажные предметы. И потому я часто говорю это, что знаю пучину, чрез которую мы пойдем. Впрочем, не смутись, услышав о пучине, потому что, при руководстве Духа, эти воды не будут мрачны, но представится великое удобство, только бы вы шли тем путем, которым идти я повелеваю. Не смущайтесь же и не беспокойтесь. Правда, предлагаемые теперь вопросы сначала могут смутить невнимательного слушателя и ввести в недоумение; но, если он дождется конца и увидит надлежащее разрешение, то ощутит отрадное спокойствие и возможет привести свою душу в невозмутимую пристань. Итак, чтобы достигнуть этого, не смущайтесь и не беспокойтесь, но со всяким долготерпением и твердостью следуйте тем путем, который указывает учение слова.

Какие же возражения предлагаются нам еретиками? Сын ничего не может творить Сам от Себя, говорят они, если не увидит Отца творящего (Ин. 5:19). Это — слова Писания. Для чего же представляют они это в возражение? Они приводят это не в том смысле, как сказано в Писании. Что же, спросишь, они хотят доказать этим? Видишь ли, говорят они, как Сын Божий отклонил мысль о равенстве (своем с Отцом)? Так как иудеи, говорят, стали думать, что Сын делает Себя равным Богу, то Он в опровержение этого сказал: Сын ничего не может творить Сам от Себя.

2. Не напрасно ли сказал я, что такие слова могут смутить вас и что сказанное может сначала привести слушателя в недоумение? Но подождите, и вы увидите, как еретики будут побиваться собственным своим оружием. Прежде всего заметим, что сказанное не было мыслью иудеев, как доказали мы это со всею ясностью и в прежней беседе, к которой, чтобы не повторять опять того же, и отсылаем слушателя; а теперь постараемся разрешить возражение и показать, что Христос, говоря это, не отвергает той мысли, но с великою точностью утверждает и подтверждает ее и представляет нам доказательство близости, большого сродства, единения и согласия (Своего с Отцом). Я смело указываю на это изречение и говорю, что эти слова особенно служат доказательством сродства Его с Отцом и единства по существу. Не смущайтесь еретическими суждениями. Ведь нарисованные на стенах мечи, и копья, и стрелы, не могут устрашить неприятелей, с грозным и зорким взглядом. Какое бы здесь оружие ни было, оно — тень и образ, а не действительные предметы. Таковы и суждения еретиков. Чтобы обличить их, пойдем ближе к тому изречению, обстоятельно рассмотрим его, а между тем спросим их, как они хотят толковать это изречение. Одного только чтения недостаточно. Если бы достаточно было одного чтения, то для чего Филипп говорил евнуху: разумеешь ли, что читаешь (Деян. 8:30)? Следовательно, тот читая нисколько не понимал написанного; поэтому он и говорил: прошу тебя сказать: о ком пророк говорит это? о себе ли, или о ком другом? (Деян. 8:34). Если бы достаточно было одного чтения, то почему иудеи, читая ветхий завет, еще и доныне не веруют ни тому, чем сопровождалось рождение Христа, ни знамениям, ни чудесам, ни месту, ни времени, ни кресту, ни погребению, ни воскресению, ни вознесению, ни седению одесную, ни сошествию Духа, ни посланию апостолов на проповедь, ни отвержению синагоги, ни высокому достоинству Церкви? Следовательно, одного чтения недостаточно, если не будет притом и разумения. Как тот, кто принимает пищу, но не переваривает ее, не будет жить, так и тот, кто читает, но нисколько не понимает читаемого, не достигнет истины. Поэтому не представляйте мне евангельского изречения, но и объясните его. Этого же я требую от них для того, чтобы, когда опровергну гнилые их суждения, тогда и положить мне основание истины. Так поступают и домостроители: они не прежде полагают основание зданий, как очистив место от гнили, чтобы строить с безопасностью. Будем подражать им и мы.

Итак, скажи: точно ли Сын вовсе ничего не может творить сам по Себе? Он не сказал, что людей творить Он может, а ангелов не может, или: ангелов может, а архангелов не может, но сказал: ничего. Следовательно, это слово означает слабость? Если, по твоему мнению, Он не может, то Он подчинен принуждению и необходимости, — т. е., если Он сам по Себе не творит ничего, если не увидит Отца творящего. Вот следствия такого учения, которые чужды тому Существу нетленному, бессмертному, неизъяснимому, неизреченному и непостижимому. И что я говорю о Христе? Даже о мне, малом и ничтожном и сотворенном из земли, нельзя сказать этого, т. е., что я не могу ничего делать сам по себе, равно и о тебе, и ни о ком другом из людей. Ведь если бы это было справедливо, напрасно были бы и геенна, и наказание, и мучение, напрасно и венцы, и награды, и блага, потому что, если мы сами по себе не делаем ничего, то, согрешая, не подвергнемся первым, и, делая добрые дела, не получим последних. Награды назначены не просто за дела, но за расположение. Например, когда кто–либо сам собою делает доброе дело, тогда он увенчивается и прославляется не просто за то, что он делает, но что делает это по расположению и произволению. А чтобы вы убедились, что это справедливо, Евангелист говорит: есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного (Мф. 19:12). Скопцами он называет здесь не тех, которые отсекли у себя члены, а тех, которые отсекли помысл порочный и исполненный разврата, воспользовавшись для этой цели не железным ножом, но мыслью и любомудрием, и при помощи Божией. Вот два рода скопцов: у одних члены отсечены людьми, а другие по благочестию сами у себя отсекли порочный помысл. Но, хотя они и неодинаково оскопились, однако те и другие равно воздерживаются от общения с женщинами, — равно, сказал я, не по расположению, а по существу дела, потому что и скопец не может сообщаться с женщиною, и монашествующий, (мысленно) оскопивший сам себя. Действие — одно, а цель — не одна. Потому, сказав о первых, что они оскоплены людьми, Христос не назначил им за это никакой награды, — так как это дело природы, а не подвижничества, — а, упомянув о последних, Он увенчал их царством, сказав: для Царства Небесного. Хотя ни тот, ни другой не имеют общения с женщиною, но тот по необходимости, а этот совершает подвиг по своему произволению, сам по себе решился и исполняет это. Если же люди могут сами по себе делать это, — могут и исполнять и любомудрствовать, и говорить, и совершать бесчисленное множество других дел, — то неужели Владыка ангелов не возможет сам по Себе совершить ни малого, ни великого? И кто допустит это? Не слышишь ли Павла, который говорит: а в большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почетном, а другие в низком употреблении. Итак, кто будет чист от сего, тот будет сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело (2 Тим. 2:20, 21)?

3. Видишь ли, как и они исправляются сами собою? Это и означают слова: кто будет чист от сего. Итак, что же значит то изречение? Если бы наше слово относилось только к своим, то я уже предложил бы и разрешение; но так как оно относится к врагам и неприятелям, то необходимо еще опровергнуть их мысли; поэтому опять приведем сказанное изречение, и объясним его. Беседа наша достаточно показала, что мы можем и делать, и говорить от себя; иначе мы не увенчивались бы, делая добрые дела. Спросим же опять еретика: что значит: Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего? По этому изречению, говорю, а не по толкованию его, или лучше: не по изречению, а по превратному толкованию еретиков, необходимо допустить некоторое двоякое творение. Как и каким образом? Если не увидит Отца творящего, говорится, не может творить. Следовательно, всецело необходимо, чтоб были, с одной стороны, дела, совершенные Отцом, а с другой и иные — дела Сына, которые Он, взирая на те, сотворил и Сам, потому что если не увидит Отца творящего, сказано, не может творить, а чтобы видеть, необходимы дела. Что же, скажи мне: одно солнце видим мы, а ты не можешь ли показать мне два, чтобы я усмотрел в одном творение Отца, а в другом творение Сына? Не покажешь ли и две луны, и две земли, и два моря, и также все прочее? Но ты не можешь утверждать этого: солнце одно. Как же, — ведь (Сын) не творит, если не видит (Отца) творящим? Чьим делом хочешь ты считать солнце? Отца? Где же солнце Сына? Или Сына? Где же солнце Отца, на которое взирая, Сын сотворил другое такое же? И как устоит следующее изречение: и без Него ничто не начало быть, что начало быть (Ин. 1:3)? Если все — чрез Него, то в какое время могло бы произойти это разделение? Видишь ли, каковы мысли еретиков, как они запутывают сами себя, как ложь обличает сама себя? Вот, приведши их толкование, я показал, как оно опровергается само собою. Но я с удовольствием предложил бы им и такой вопрос: кто принял нашу плоть и вошел в девическую утробу? Скажи: Отец, или Сын? Не всякому ли известно, что Единородный Сын Божий? Так и Павел говорит: в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Флп. 2:5–7). И еще: Бог послал Сына Своего [Единородного], Который родился от жены, подчинился закону (Гал. 4:4). И все Писание, как ветхозаветное, так и новозаветное, исполнено таких свидетельств, и сами дела возвещают, что воплотился Единородный, а не Отец. Итак, видев ли Отца воплотившимся, Сын воплотился? По–видимому, Он не воплотился бы, если бы не видел Отца воплотившимся, потому что Он не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего. Когда же Он мог бы видеть Отца сделавшим это? Ты не в состоянии сказать. Между тем не подумай, что это событие маловажное. Воплощение Единородного, снисхождение Его есть главизна нашего спасения. Прежде, нежели Он сделался человеком, господствовало зло, глубочайшая ночь покрывала все, везде были жертвенники и идольские капища, смрад, дым и потоки крови не только овец и волов, но и людей, — потому что приносили в жертву сыновей своих и дочерей своих бесам (Пс. 105:37); и это делал такой народ, который имел пророков, получил закон, удостаивался созерцать Бога и был воспитан столь многими чудесами. Если же эти люди были таковы, то представь, в каком были состоянии прочие части вселенной, где люди были приводимы в неистовство бесами, предавались порокам, раболепствовали всем страстям, служили лесам, поклонялись камням, горам, холмам, лесистым долинам, деревьям, озерам, источникам и рекам. Но для чего говорить о прочих? И на основании пороков, господствовавших у иудеев, я могу судить о чрезмерности их у прочих народов. Это откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого (Иер. 5:8). Вол знает владетеля своего, и осел — ясли господина своего; а Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет (Ис. 1:3). Все они немые псы, не могущие лаять (Ис. 56:10). У тебя был лоб блудницы, ты отбросила стыд (Иер. 3:3). Есть ли разумеющий или ищущий Бога. Все уклонились, все стали совершенно негодны (Пс. 13:2, 3). Еще другой говорит: плавильщик плавил напрасно, ибо злые не отделились (Иер. 6:29). Еще иной: клятва и обман, убийство и воровство, и прелюбодейство крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопролитием (Ос. 4:2). Еще иной: может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои, то и народ этот будет в состоянии творить суд, научившись злу (Иер. 13:23). Еще иной: не стало милосердых на земле, нет правдивых между людьми; все строят ковы, чтобы проливать кровь; каждый ставит брату своему сеть (Мих. 7:2). Также Бог говорит: ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших (Амос. 5:21). И Илия: сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее (3 Цар. 19:10). И еще Бог: Я оставил дом Мой; покинул удел Мой; самое любезное для души Моей отдал в руки врагов его (Иер. 12:7). И еще Давид: приносили в жертву сыновей своих и дочерей своих бесам. И проливали кровь невинную, кровь сыновей и дочерей своих (Пс. 105:37–38).

4. Видишь ли господство зла? Они стали псами и конями, безумнее ослов, бесчувственнее волов, и неистовствовали против самой природы. Но по воплощении Христа — что говорит Писание? Отче наш, сущий на небесах (Мф. 6:9). И прежде этого Писание говорило: пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его, и будь мудрым (Прит. 6:9). А после того мы удостоились и усыновления Богу, и вписаны на небе, и ликуем вместе с ангелами, и принимаем участие в их песнопениях, и соревнуем бесплотным силам. Холмы уничтожены, капища разрушены, камень оказался камнем, дерево — деревом, растения — растениями, источники — источниками, потому что воссияло Солнце правды, и открыло природу вещей, которую прежде закрывала ночь заблуждения и глубокая тьма невежества, помрачавшая зрение обольщенных. Когда же густое облако заблуждения было рассеяно лучом Солнца правды, тогда везде стал свет и день, блистательный и постоянный полдень. Теперь и персы, женившиеся на матерях, соблюдают девство; и не знавшие своих сыновей и убивавшие их сделались смиреннее и кротче всех; волки сделались смирны, как овцы, или лучше сказать, те, которые были хуже и волков, потому что волк не погрешает против природы, он узнает свое детище, а люди были свирепее и их. По воплощении же и домостроительстве Единородного, они, оставив свирепость, возвратились к своему благородству, лучше же сказать, возвысились до добродетелей ангельских. Прежде и города были наполнены нечестием; а теперь и пустыня исполнена любомудрия, и на горах и в лесных долинах — хижины монахов, подражающих жизни ангельской и отрекшихся от настоящей жизни. Впрочем для чего употреблять много слов, когда дела взывают и яснее солнце указывают на блага, которые, после того дивного и духовного рождения Сына Божия от Девы, после домостроительства и воплощения Его, получила вся вселенная? Но, однако, столь великое и столь важное дело Он совершил сам Собою. Так и Павел взывает: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Флп. 2:6–7). Слышишь ли, еретик, что Он истощил сам Себя? И еще в другом месте: как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное (Ефес. 5:2). Он и распялся Сам от Себя и заклан сам от Себя; потому Он Сам и говорил: никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее (Ин. 10:18). Что скажешь ты здесь, еретик, извращающий евангельское изречение: Сын ничего не может творить Сам от Себя? Вот Он сам говорит: никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее (Ин. 10:18).

Это изречение не маловажное, но весьма великое. И об Отце сказано, что Он имеет власть над жизнью и смертью. Видишь ли, как ты попал в сети? Что скажешь ты об этом изречении? Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Как же ты говорил, что Он не делает ничего Сам Собою? Впрочем, как я сказал, если бы мое слово относилось только к еретикам, то теперь, поставив их в затруднение и в сети, я удалился бы, когда уже одержана достаточная победа, приобретен блистательный трофей и представлено величайшее доказательство их безумия. Но так как я хочу не только заградить уста противников, а научить и находящихся с нами, и умудрить наши члены, то этим не окончу беседы, но постараюсь пойти далее, указать еще на другое дело, обличающее бесстыдные противоречия еретиков. Что говорит Писание? Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну (Ин. 5:22).

5. Я спрашиваю еретика: если Отец не судит никого, а судит Сын, то как Он судит? Если Он ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего, а Отец не судит, но судит всех Сын, то как Он может сделать то, чего не видел? И этого не оставляй без внимания, потому что и это не маловажно, но показывает величайшую силу. В самом деле, представь, сколь великое дело — привести в тот день всех, живших от Адама до скончания веков, язычников, иудеев, еретиков, находящихся в православной вере и согрешивших, и обнаружить тайные всех дела, слова коварства, злоумышления, сокровенные мысли, без указаний свидетелей, без улик, без изображений, без доказательств, без всяких подобных способов, но собственною силою совершить это обличение. И между тем столь великое и важное дело Он совершает Сам, не видев наперед совершавшим тоже Отца и потом подражая Ему, потому что Отец и не судит никого. Посмотри же, как Он и в других случаях делает все со властью, — и в чудотворениях, и в законодательстве, и во всем прочем. После того, как взошел на гору и стал давать Новый завет, Он сказал: вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую (Мф. 5:21, 22, 38, 39). Что это? Тот, Который не делает сам по Себе ничего, исправляет и дела Отца, и улучшает заповеди? Впрочем, когда я говорю: исправляет, ты не подозревай ничего богохульного, как будто Отец бессильнее Сына. Если прежнее законодательство было ниже, то причина — не в Боге, а в тех, которые приняли закон. Но и Ветхий завет есть дело Единородного, и Новый — дело Отца. Как же, скажи мне, ничего не делает Сам Собою Тот, Кто делает прибавления к Ветхому завету, проявляет такую власть? Что может быть немощнее еретиков? И иудеи изумлялись, что Он так учил их, Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи (Мф. 7:29), иудеи свидетельствовали об Его власти; а эти доказывают, что Он не может делать ничего Сам от Себя. И притом не сказали они: как власть получивший, но: как власть имеющий, потому что власть не впоследствии придана Ему, но уже была совершенною и не имела нужды ни в чем. Поэтому, на вопрос о царстве, Он ответил: Я на то родился (Ин. 18:37). Также, когда принесли к Нему расслабленного, то, уврачевав ему грехи, Он сказал: но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, — тогда говорит расслабленному: встань, возьми постель твою, и иди в дом твой (Мф. 9:6). Народ говорил, что Он делает все, как власть имеющий; и сам Он говорил, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, и еще: имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее (Ин. 10:18). Он законодательствует со властью, отпускает грехи со властью, имеет власть над жизнью и смертью; и как же ты говоришь, что Он не делает ничего Сам Собою? Что может быть яснее этой победы?

6. Но, если хотите, мы наконец оставим еретиков и приведем разрешение на приведенное изречение, разъяснив вам, во–первых, то, что выражение: не может, употребляемое о Боге, означает не слабость, а силу. Хотя эти слова новы, но, однако, мы представим на них ясное доказательство. Если я говорю, что Бог не может грешить, то не в слабости обвиняю Его, но свидетельствую о величайшем Его могуществе. Если я говорю, что Бог не может лгать, то опять указываю на тоже самое. Так и Павел говорил: если терпим, то с Ним и царствовать будем; если отречемся, и Он отречется от нас; если мы неверны, Он пребывает верен, ибо Себя отречься не может (2 Тим. 2:12, 13). Видишь ли, что выражение: не может служит знаком могущества? Но что говорить о Боге? Обращу речь к чувственным, вещественным предметам. Если я говорю, что алмаз не может разрываться, то этим словом: не может о слабости ли его свидетельствую, или о величайшей его крепости? Итак, когда ты услышишь, что Бог не может согрешить и не может лгать, не может и отречься от Себя, то под этим словом — не может — разумей не слабость, но величайшее могущество, т. е. что Его существо не принимает никакого зла, не доступно ему, чисто и превыше его. Таким образом, обсудив это, обратимся к нашему предмету. Сын ничего не может творить Сам от Себя. Что значит: от Себя? Если вы уразумеете это с точностью, то узнаете великую Его близость к Родителю, неотдельность существа Их, — что Он имеет такое же существо, какое и Отец. Что же значит: не может творить Сам от Себя? Он не может делать что–нибудь особое от Отца, не может делать что–нибудь чуждое Отцу, отдельное, отличное, иное, нежели то, что делает Отец: что делает Отец, тоже делает и Он. Итак изречение: не может творить Сам от Себя есть не отрицание свободы и не уничтожение власти, а доказательство единомыслия, свидетельство о согласии, знак совершенной близости и неотдельности. Когда Он нарушил субботу, и стали обвинять Его в беззаконии, говоря: иное установил Бог, а иное делаешь Ты, тогда Он, желая обуздать это их бесстыдство, сказал: Мною не сделано ничего такого, чего не делает Отец; Я не противник Его и не враг. Если же Он сказал не так, но употребил выражение более человекообразное и более чувственное, то вспомни, что Он говорил иудеям, которые считали Его богопротивником. Поэтому, чтобы никто не думал ничего подобного, Он тотчас и прибавил: ибо, что творит Он, то и Сын творит также (Ин. 5:19). Если же Он не делает ничего Сам от Себя, то как Он творит также? Не в том важность, чтобы творить; творили и апостолы: мертвых воскрешали, прокаженных очищали; но они творили не так, как творит Он. А как творили они? Что дивитесь сему, или что смотрите на нас, как будто бы мы своею силою или благочестием сделали то, что он ходит? (Деян. 3:12). А как творил Иисус? Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи (Мк. 2:10; Лк. 5:24). Также и о воскресении мертвых: как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет (Ин. 5:21). Хотя достаточно было бы и слова: также, но Он, желая больше обличить бесстыдство тех, которые хотели противоречить, прибавил: кого хочет, т. е., со всякою властью. Поэтому и говорит: что творит Он, то и Сын творит также; не сказал: такие и Сын творит, но что творит Он, то и Сын творит также, потому что все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть (Ин. 1:3). Видишь ли, как Он направляет речь к тому, чтобы выразить совершенное единство, сродство и близость? Не такие, говорит, а что творит Он то и Сын творит также, как Отец. Потому, конечно, и в последующих словах, определяя свое отношение к Отцу, и там Он употребил весьма осторожное выражение. Не сказал: чему не научится от Отца, — чтобы ты не представлял Его учащимся; также не сказал: чего не было приказано, — чтобы ты не поставлял Его в числе рабов, — но: если не увидит Отца творящего. Эти самые слова, сказанные таким образом, выражают великую близость Его к Отцу. Если Сын может видеть Отца творящим и знать, как Отец творит, то Он одного и того же существа с Ним. И прежде мы часто доказывали, что существа Божия никто не может видеть ясно и знать точно, кто не одного естества с Богом. Даже ангела в чистом его существе человек видеть не может, хотя бы то был украшенный высокою добродетелью Даниил. Поэтому Христос считал это исключительного принадлежностью Своего естества, когда говорил: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1:18). И еще: не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога; Он видел Отца (Ин. 6:46). Видели Его, конечно, и многие другие, пророки, праотцы, праведники, ангелы, но Он говорит о точном познании. Итак, не будем говорить, что Сын творит тогда, когда видит Отца творящим; иначе какой смысл имели бы слова: все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть (Ин. 1:3); и еще: ибо, что творит Он, то и Сын творит также (Ин. 5:19)? Если Он творит также, то как можно сказать, что Он творит тогда, когда наперед увидит творящим Отца? По твоим словам необходимо будет, что и Отец творит, видя другого творящим; а это крайне безумно и бессмысленно.

7. Но чтобы, обличая эти слабые и нелепые мысли, нам не распространить беседы, скажем следующее: так как Христос говорил иудеям, которые называли Его богопротивником и врагом Законодателя, и умозаключали об этом из действий Его, то Он придал своим словам более человекообразный и более чувственный вид, предоставляя благоразумному слушателю понять богоприличную мысль, и исправляя мыслящих более чувственным образом; поэтому и сказал: ибо, что творит Он, то и Сын творит также. Он не ожидает, пока увидит Отца делающим, чтобы потом Самому делать, и не нуждается в научении; но видит существо Его и знает это существо ясно. Как Отец знает Меня, говорит Он, так и Я знаю Отца (Ин. 10:15). Он делает все и творит со свойственною Ему властью, с ведением и премудростью, наследованною Им, не имея нужды ни учиться, ни усматривать. Для чего это Ему, Который есть совершеннейший образ Родителя, творит все так же, как Он, и с такою же силою? О силе именно сказал Он, когда прибавил следующее: Я и Отец — одно (Ин. 10:30). Итак, зная все это и понимая сказанное, будем отвращаться от собраний еретиков, постоянно держаться правой веры, и проводить жизнь исправную и согласную с догматами, чтобы получить будущие блага, благодатию и милосердием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава, с Отцем и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА О МЕЛХИСЕДЕКЕ

1. Сегодня я хочу предложить вам апостольскую трапезу, и готовлюсь обратить речь к морю Павловых изречений. Но что будет со мною? Я недоумеваю и боюсь, чтобы мы, вышедши из пристани и вступив в глубину апостольских мыслей, не потерпели головокружения, которое испытывают неопытные пловцы. Те, покинув землю и увидев с обеих сторон корабля море и не видя ничего другого, кроме моря и неба, подвергаются умопомрачению и представляют, что корабль вращается вокруг них вместе с морем. Но головокружения происходят не от свойства моря, а от неопытности плывущих. Другие пловцы с обнаженными телами бросаются в волны и не испытывают ничего подобного, но, погрузившись в самую глубину, проводят время безопаснее сидящих на земле, и, принимал морскую воду и устами, и глазами, и всем телом, не чувствуют неприятности. Столь велико и таково зло — неопытность; и таково благо — опытность. Эта внушает презирать и страшное; а та заставляет опасаться и бояться и неопасного. Одни, сидя на палубе корабля, чувствуют головокружение от одного взгляда на море; а другие и среди волн не приходят в смущение. Тоже бывает и с нашею душою. И ее часто объемлют волны страстей, свирепейшие волн морских, как то: буря гнева, ниспровергающая сердце, дуновения порочной похоти, производящие в уме великое смятение. Неопытный и беспечный, при наступлении бури гнева, тотчас смущается, приходит в смятение и замешательство; видит душу потопляемою страстями и терпящею кораблекрушение. А опытный и внимательный мужественно переносит все это. Он, подобно кормчему при кормиле, поставив ум свой над страстями, не перестает употреблять меры дотоле, пока приведет корабль в тихую пристань любомудрия. Что бывает на море и случается с душою, тоже по необходимости случается и при изъяснении Писаний; нужно бывает недоумевать и смущаться, подобно тому, как когда мы выходим в море, — не потому, что море страшно, а потому, что мы пловцы неопытные. Что действительно иногда речь, по свойству своему легкая, бывает трудною из–за неопытности слушателей, на это я представлю вам свидетелем Павла. Сказав, что Христос был первосвященником по чину Мелхиседека, и, исследуя, кто этот Мелхиседек, он присовокупил: о сем надлежало бы нам говорить много; но трудно истолковать, потому что вы сделались неспособны слушать (Евр. 5:11). Что говоришь ты, Павел? Трудно истолковать для тебя, обладающего духовною мудростью, слышавшего неизреченное, восхищенного до третьего неба? Если это для тебя трудно истолковать, то для кого же оно постижимо? Для меня, говорит он, трудно истолковать не по собственной моей немощи, а по неспособности слушателей. Именно, сказав: трудно истолковать, он присовокупил: потому что вы сделались неспособны слушать (Евр. 5:11). Видишь ли, что не свойство речи, а неопытность слушателей сделала нетрудное трудным? И не только трудною, но и длинною краткую речь сделала та же самая причина. Поэтому он и сказал, что это не только трудно истолковать, но и много, представив причиною и продолжительности и трудности речи тупость слуха. Как больным не надобно предлагать трапезы однообразной и небрежно приготовленной, но должно приготовлять для них яства разнообразные, чтобы больной, если не захочет одного, взял бы другое, и если не найдет приятным это, нашел бы годным для себя третье, а если отвергнет и это, принялся бы за иное какое–нибудь, и чтобы разнообразием нам победить трудность и многоразличною пищею уврачевать дурное его расположение, так часто должно поступать и в отношении к слушанию, когда мы слабы; надобно приготовлять длинную речь, исполненную различных притчей и примеров, доказательств и доводов и многого другого подобного, чтобы из всего нам был удобен выбор полезного. Впрочем, хотя о сем надлежало бы нам говорить много было трудно истолковать, но апостол не лишил слушателей учения о Мелхиседеке. Словами: трудно истолковать он пробудил их усердие, чтобы они не были слишком нерадивы к слушанию; а, предложив трапезу, вознаградил их желание.

2. Тоже сделаем и мы. Хотя мы и не в состоянии проникнуть в это море и в глубину этих мыслей, но осмелимся пуститься в море, надеясь не на собственную свою силу, а на дарованную нам свыше благодать; пустимся в море не по собственной смелости, а для вашей пользы, и подражая в этом Павлу. Что он действительно не лишил слушателей учения о Мелхиседеке, выслушай следующее. Сказав: о сем надлежало бы нам говорить много; но трудно истолковать, он присоединил: ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, — во–первых, по знаменованию имени царь правды, а потом и царь Салима, то есть царь мира, без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда (Евр. 7:1–3). Не поразил ли он вашего слуха, говоря о человеке и сказав: без отца, без матери, без родословия? И что я говорю о человеке? Если бы это было сказано о Сыне (Божием), и тогда не представилось ли бы много вопросов? Если именно Он без Отца, то как Он Сын? А если без матери, то как — Единородный? Сын должен иметь отца; иначе он не был бы сыном. И, однако, Сын Божий есть без отца и без матери: без отца по земному рождению, без матери по небесному; Он не имел ни отца на земле, ни матери на небесах. Без родословия. Пусть выслушают это те, которые исследуют существо Его. Некоторые думают, что это выражение: без родословия — относится к небесному рождению.

Еретики не хотят допустить и этого; они исследуют и усиливаются узнать и это небесное рождение; а более умеренные из них, оставляя это, думают, что слова: без родословия сказаны о земном рождении. Итак, покажем, что Павел сказал это о том и другом рождении, и о небесном, и о земном. Ведь и то страшно, и это весьма таинственно. Поэтому и Исаия говорит: род Его кто изъяснит (Ис. 53:8)? Но, скажут, он говорит о том рождении — небесном. Для чего же, скажем мы, Павел упомянул о том и других рождениях и потом уже присовокупил — без родословия? Для того чтобы ты уверовал, что Он без родословия не только по тому рождению, по которому Он не имеет матери, но и по тому, по которому он не имеет отца, т. е. по земному; для этого Он упомянул о том и другом рождении и потом сказал: без родословия. И это земное непостижимо; а к тому мы не дерзаем и приникнуть. Если преддверие храма так страшно и неприступно, то кто отважится войти во внутреннее святилище? Что Он рожден от Отца, это я знаю, а как, не знаю; что Он рожден от Девы, это я знаю, а способа (рождения) и здесь не постигаю. То и другое рождение исповедуется, а о способе того и другого умолчано. Как здесь в отношении к Деве, не зная, как Он родился от Девы, я исповедую, что Он родился, и этим незнанием не уничтожаю самого дела, так поступи и ты в отношении к Отцу: исповедуй, хотя ты и не знаешь, как родился (от Него Сын). И если еретик скажет тебе: как Сын родился от Отца? — ты низвергни надменность его на землю и скажи ему: сойди с небес и покажи, как Он родился от Девы, а потом рассуждай и о том. Удерживай его и осаждай, не позволяй уклоняться и удаляться в лабиринт суждений, но сдерживай и стесняй не рукою, а словом; не давай ему отдыха; иначе он убежит, куда хочет. Оттого–то они и приводят в смущение беседующих с ними, что мы следуем за ними, а не подводим их под законы божественных Писаний. Итак, окружи его со всех сторон, как бы стеною, свидетельствами Писаний, и он не в состоянии будет открыть и рта. Скажи, как Сын родился от Девы? Я не отступлю от тебя и не удалюсь. Но, хотя бы он употреблял и тысячу усилий, он не мог бы объяснить нам способа этого рождения. Когда Бог сокроет, то кто потом откроет? Это принимается одною верою. Если же ты не понимаешь, а ищешь доказательств, то я скажу тебе тоже, что говорил Христос Никодиму: если Я сказал вам о земном, и вы не верите, — как поверите, если буду говорить вам о небесном (Ин. 3:12)? Я сказал о рождении от Девы, и ты не знаешь и не смеешь открыть рта, а стараешься исследовать небесное? И, о, если бы только небо! Но ты исследуешь и Господа небес. Если Я сказал вам о земном, и вы не верите; не сказал: не убеждаетесь, но: не верите, показывая нам, что если и земное нуждается в вере, то тем более небесное. Между тем Он беседовал тогда с Никодимом о рождении гораздо низшем; речь была о крещении и духовном возрождении. Очевидно, что и это постигается верою. Назвал же Он это земным не потому, что оно земное, но потому, что совершается на земле и, в сравнении с небесным рождением, неизреченным и превосходящим всякий ум, есть земное. Итак, если невозможно знать, каким образом мы возрождаемся в водах, но должно принимать соверщающееся одною только верою, а не исследовать способа, то какое безумие было бы — употреблять человеческие суждения о небесном рождении Единородного Сына и исследовать способ Его рождения? Впрочем, довольно показано, каким образом Сын Божий есть без отца, без матери и без родословия.

3. Но так как многие, не поняв написанного о Мелхиседеке, говорят, что он даже больше Христа, составили свою ересь, называются мелхиседекитами и спорят с нами, стараясь доказать, что он больше Христа, приводя слова: Ты — священник во век по чину Мелхиседека (Пс. 109:4), то нужно сказать и против них. Они говорят: как может быть не больше Христа тот, по образу и чину которого священствует Христос? А мы говорим, что он человек подобострастный нам и не больше Христа и даже Иоанна Крестителя; из рожденных женами, говорит Христос, не восставал больший Иоанна Крестителя (Мф. 11:11). Другие же, опять заблуждаясь, говорят, что он есть Дух Святый; но мы не говорим и этого. Иначе какая была бы нужда вочеловечится Слову Божию, если уже давно Дух был человеком? В объяснение того, что он не больше Христа и не Дух Святый, пусть они скажут нам, к какой области они относят его: к небесной ли, земной, или преисподней? Итак, если скажут, что Мелхиседек небесной области, или другой какой–нибудь, то пусть выслушают, что и он преклоняет колено пред Христом, воплотившимся от Богородицы Марии; Апостол именно говорит, что пред именем Иисуса преклонилось всякое колено и пр. (Флп. 2:10). Итак, если всякое колено преклоняется пред Ним, то Мелхиседек меньше Христа, так как он поклоняется поклоняемому Христу. Если же те жалкие и несчастные обратят внимание и на последующие слова, — а апостол присовокупляет: уподобляясь Сыну Божию (Евр. 7:3), — то нужно разуметь их так, что и он был по образу и подобию Божию, как и мы. Иудеи говорят, что он рожден был от прелюбодеяния, и потому не имеет родословия. Им мы скажем: вы дурно говорите. И Соломон был рожден от прелюбодейной жены Урия; однако он имеет родословие. Но, так как Мелхиседек был прообразом Господа, и носил образ Христа, подобно Ионе, то поэтому Писание умолчало об его отце, чтобы в нем, как в образе, мы созерцали Христа, который поистине без отца и без родословия. Мелхиседекиты же, возражая нам, говорят еще следующее: что же означают слова, которые Отец говорит к Нему: Ты — священник во век по чину Мелхиседека? Мы отвечаем им, что этот Мелхиседек был муж праведный, и поистине носил образ Христа. Он, движимый пророческим духом, проразумел Жертву, имеющую быть принесенною за народы, и почтил Бога хлебом и вином, подражая грядущему Христу. Так как синагога иудейская по чину Ааронову приносила в жертву Богу не хлеб и вино, а тельцов, и овнов, и прославляла Бога кровавыми жертвами, то к имеющему родиться от Девы Марии Иисусу Христу, Сыну Божию, Бог взывает и говорит: Ты — священник во век по чину Мелхиседека (Пс. 109:4); не по чину Аарона, приносившего тельцов и овнов, но: Ты — священник во век по чину Мелхиседека, всегда приносящий в хлебе и вине жертву приносящих; чрез Него Отцу, со всесвятым Духом, слава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА против оставивших церковь и ушедших на конские ристалища и зрелища

1. Можно ли это стерпеть? Можно ли это снести? У вас самих я хочу судиться против вас же. Так и Бог поступил с евреями: обращаясь к ним против них же самих, Он говорил: народ Мой! что сделал Я тебе и чем отягощал тебя? отвечай Мне (Мих. 6:3); и еще: какую неправду нашли во Мне отцы ваши (Иер. 2:5)? Ему хочу и я подражать, и опять скажу вам: можно ли это стерпеть, можно ли это снести? После столь долгих собеседований, после такого учения, некоторые, оставив нас, побежали смотреть на состязающихся коней и впали в такое неистовство, что наполнили весь город непристойным шумом и криком, возбуждающим смех, лучше же сказать: плач. Поэтому я, сидя дома и слушая поднявшийся вопль, страдал больше застигаемых бурею. Как те в то время, когда волны ударяют в стенки корабля, трепещут, подвергаясь крайней опасности, так и меня очень тяжко поражали те крики, и я потуплял взоры в землю и смущался от стыда, когда сидевшие на верхних местах вели себя так непристойно, а находившиеся внизу, среди площади, рукоплескали возницам и кричали больше тех. Что же скажем мы, или чем оправдаемся, если кто–нибудь чужой, случившись здесь, станет осуждать и говорить: это ли город апостолов, это ли город, имевший такого учителя, это ли народ христолюбивый, общество не чувственное, духовное? Даже не постыдились вы и самого дня, в который совершились знамения спасения рода нашего; но в пятницу, когда Господь твой был распинаем за вселенную, когда приносилась такая жертва и отверзался рай, и разбойник возводился в древнее отечество, и клятва разрешалась, и грех уничтожался, и долговременная вражда прекращалась, и примирение Бога с людьми совершалось, и все изменялось, — в тот день, когда надлежало поститься, славословить и воссылать благодарственные молитвы за благодеяния для вселенной к Совершившему их, — тогда ты, оставив церковь и жертву духовную, и собрание братий, и забыв святость поста, плененный диаволом, повлекся на то зрелище. Можно ли это стерпеть, можно ли это снести? Я не перестану постоянно говорить это и тем облегчать свою скорбь, чтобы не заглушить ее молчанием, но поставить на вид и обнаружить пред вашими глазами. Как же после этого мы будем в состоянии преклонить Бога на милость? Как можем примирить Его с нами, разгневанного? За три дня пред этим лился проливной дождь, увлекая все, исторгая, так сказать, из самых уст пищу земледельцев, ниспровергая зрелые колосья и истребляя все прочее избытком влаги; у нас были молитвы и моления, и весь наш город, подобно потоку, стекался к местам апостольским, и мы умоляли наших защитников — святого Петра и блаженного Андрея, двоицу апостолов — Павла и Тимофея. После того, когда гнев Божий прекратился, мы, переплыв море и преодолев его волны, прибегли к верховным — Петру, основанию веры, и Павлу, избранному сосуду, совершая духовное торжество и возвещая их подвиги, трофеи и победы над демонами. И ты, не удерживаясь страхом бывшего и не научившись величием подвигов апостольских, так скоро, по прошествии одного дня, неистовствуешь и кричишь, не обращая внимания на то, что душа твоя пленена и увлекается страстями? Если же тебе хотелось видеть бег бессловесных, то почему ты не обуздал бессловесные свои страсти, гнев и похоть, не наложил на них благого и легкого ярма любомудрия, не поставил над ними правого ума и не поспешил к почести вышняго звания, устремляясь не от преступления к преступлению, а от земли на небо? Такого рода бег вместе с удовольствием доставляет и великую пользу. А ты, оставив свои дела идти безрассудно и как случится, сидел, следя за победою других, истратив такой день напрасно, тщетно и даже во вред (себе).

2. Разве ты не знаешь, что подобно тому, как мы, вверяя деньги своим слугам, требуем у них отчета в каждом оболе, — так и Бог потребует от нас отчета в днях нашей жизни, как мы прожили каждый день? Что же мы скажем? Чем же будем оправдываться, когда потребуют у нас отчета о том дне? Ради тебя воссияло солнце, луна осветила ночь, заблистал разнообразный сонм звезд; ради тебя подули ветры, потекли реки; ради тебя произрасли семена, поднялись растения, течение природы удержало свой порядок, явился день и прошла ночь; и все это сделано ради тебя; а ты, в то время как твари служат тебе, исполняешь волю диавола? Получив от Бога столь великий дом, т. е., этот мир, ты не отдал Ему своего долга? И не достаточно тебе было предшествовавшего дня, но и на другой день, когда следовало бы немного отдохнуть от прежнего нечестия, ты опять пошел на зрелище, из дыма бросившись в пламя, низвергнув себя в другую, ужаснейшую пропасть. Старцы посрамляли свои седины, юноши подвергали опасности свою юность, отцы приводили туда своих детей, ввергая их, в самом начале невинного возраста, в пропасть нечестия, так что не погрешил бы тот, кто назвал бы таковых не отцами, а детоубийцами, нечестием погубляющими души рожденных ими. Какое же, скажешь, здесь нечестие? Но потому–то я и скорблю, что ты и болен, и не знаешь, что ты болен, и не ищешь врача. Ты исполнен прелюбодеяния, и спрашиваешь: какое нечестие? Или ты не слышал слов Христовых: всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5:28)? А что, если я, скажешь, буду смотреть не с вожделением? Но как ты будешь в силах убедить меня в этом? Кто не воздерживается от того, чтобы смотреть, но прилагает к этому такое усердие, тот как может после созерцания остаться чистым? Разве тело твое — камень? Разве оно — железо? Ты облечен плотью, плотью человеческою, которая сильнее соломы воспламеняется от похоти.

И что я говорю о зрелище? Часто и на площади, встретившись с женщиною, мы смущаемся; а ты, сидя вверху, где столько побуждений к нескромности, видя блудную женщину, выходящую с обнаженною головою, с великим бесстыдством, одетую в золотые одежды, делающую нежные и обольстительные телодвижения, поющую блудные песни и развратные стихотворения, произносящую срамные слова, и совершающую такие непристойности, какие ты, зритель, представив в уме своему потупляешь взоры, — как дерзаешь сказать, что не испытываешь ничего человеческого? Разве тело твое — камень? Разве оно — железо? Я не перестану повторять тоже. Разве ты любомудреннее тех великих и доблестных мужей, которые пали только от одного такого взгляда? Не слышал ли ты, что говорит Соломон? Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его? Может ли кто ходить по горящим угольям, чтобы не обжечь ног своих? (Притч. 6:27–29). Хотя бы ты и не имел совокупления с блудницею, но ты имел с нею связь пожеланием и совершил грех волею. И не только в то время, но и тогда, когда окончится зрелище, когда она уже уйдет, в душе твоей остается ее образ, слова, одежды, взгляды, походка, стройность, ловкость, прелюбодейные члены, и ты уходишь, получив множество ран. Не отсюда ли беспорядки в доме? Не отсюда ли погибель целомудрия? Не отсюда ли расторжение браков? Не отсюда ли брани и ссоры? Не отсюда ли бессмысленные неприятности? Когда ты, занятый и плененный ею, приходишь домой, то и жена кажется тебе менее приятною, и дети — более надоедливыми, и слуги — несносными, и дом — отвратительным, и обычные заботы к устроенно надлежащих дел кажутся тягостными, и всякий приходящий — неприятным и ненавистным.

3. Причина же этого в том, что ты возвращаешься домой не один, но приводишь с собою блудницу, входящую не явно и открыто, — что было бы сноснее, потому что жена скоро выгнала бы ее, — но сидящую в твоей душе и в сознании, и воспламеняющую внутри тебя вавилонский, и даже гораздо сильнейший пламень, — ведь пищею этого пламени служит не хворост, нефть и смола, но то, что сказано выше, и все у тебя приходит в беспорядок. И как больные горячкою, не имея никакой причины обвинять прислуживающих им, по дурному влиянию болезни бывают недовольны всеми, отталкивают пищу, оскорбляют врачей, гневаются на домашних и обижают служащих, так точно и одержимые этою тяжкою болезнью беспокоятся и негодуют, постоянно представляя себе ту блудницу. О, тяжкие дела! Волк, лев и прочие звери, будучи ранены стрелою, убегают от охотника; а человек, разумнейшее существо, получив рану, стремится к той, которая ранила его, чтобы получить еще более тяжелую рану, и находит удовольствие в последней; это прискорбнее всего и производит неизлечимую болезнь. Кто ненавидит свою рану и не хочет избавиться от нее, тот как станет искать врача? Поэтому я и скорблю и терзаюсь, что вы приходите оттуда, получая столь великую заразу, и за малое удовольствие навлекаете на себя непрестанное мучение. Подлинно, еще прежде геенны и тамошнего мучения, вы уже и здесь подвергаете себя крайнему наказанию. Не крайнее ли, скажи мне, мучение — питать такую похоть, постоянно воспламеняться и везде носить с собою огонь непотребной любви и угрызение совести? Как ты приступишь к порогу этого святилища? Как прикоснешься к небесной трапезе? Как будешь слушать беседу о целомудрии, весь покрытый такими язвами и ранами, и имея душу, порабощенную страсти? И нужно ли говорить об остальном? И из того, что происходит теперь у нас, можно видеть душевную скорбь. Вот и теперь я вижу, как некоторые при этих словах ударяют себя в лице, и изъявляю вам великую благодарность за то, что вы — такие сострадательные люди. Я думаю, что многие, может быть, не согрешив сами ни в чем, делают это из сожаления о братских ранах. Потому я и скорблю и терзаюсь, что диавол заражает такое стадо. Но если вы захотите, то мы тотчас заградим ему вход. Как и каким образом? Если больных мы увидим здоровыми; если, распростерши сети учения, отправимся искать уловленных зверем и исхитим их из самой пасти льва. Не говори мне: отделившихся от стада немного. Хотя бы их было только десять, и то не малая потеря, и хотя бы — пять, хотя бы — один. Так и тот пастырь, оставивший девяносто девять овец, отправился за одною и не возвратился дотоле, пока не привел ее и возвращением той заблудшей пополнил оскудевавшее без нее сторичное число (Мф. 18:12). Не говори, что он только один, но подумай, что это — душа, ради которой сотворено все видимое, ради которой существуют законы, наказания, мучения, бесчисленные чудеса и многообразные дела Божии, ради которой Бог не пощадил и Своего Единородного. Подумай, какая цена заплачена и за одного, и не пренебрегай его спасением, но, поди, приведи опять его к нам я убеди, чтобы он более не впал в тоже самое, и тогда мы будем иметь достаточное оправдание. Если же он не примет ни наших советов, ни ваших увещаний, то я, наконец, употреблю власть, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему (2 Кор. 10:8).

4. Поэтому я предупреждаю и объявляю громким голосом: если кто после этого увещания и наставления пойдет на нечестивые и гибельные зрелища, того я не впущу внутрь вот этой ограды, не сделаю причастником таинств, не позволю ему прикоснуться к священной трапезе; но как пастыри отделяют шелудивых овец от здоровых, чтобы болезнь не распространилась и на прочих, так точно поступлю и я. Если в древности прокаженный должен был оставаться вне стана и, хотя бы это был царь, он выводился туда с диадемою, то тем более мы изгоним прокаженного душою из этого священного стана. Как вначале я употреблял увещание и совет, так теперь, после такого увещания и наставления, необходимо, наконец, прибегнуть и к отсечению. Ведь уже прошел год с тех пор, как я прибыл в ваш город (т. е. Константинополь), и я не переставал часто и постоянно предлагать вам такое увещание; но так как некоторые остались в этой заразе, то теперь уже мы произведем отсечение. Хотя я не имею железа, но имею слово, острее железа; и хотя я не ношу огня, но есть у меня учение, пламеннее огня и могущее жечь сильнее.

Не презирай же нашего приговора. Хотя мы не важны и весьма смиренны, однако, по благодати Божией, мы получили достоинство, по которому можем делать это. Итак, да будут отлучены такие люди, чтобы здоровые у нас сделались более здоровыми, а больные восстановили себя от тяжкого недуга. Если же вы вострепетали, услышав этот приговор, — а я вижу всех воздыхающими и сокрушенными, — то пусть они переменятся, и приговор будет отменен, потому что подобно тому, как мы получили власть вязать, так получили и разрешать и опять приводить (в Церковь). Да и не отлучать наших братий хотим мы, но отклонить позор от Церкви. Иначе теперь и язычники станут издеваться над нами, и иудеи будут насмехаться, если мы будем так равнодушно смотреть на наши собственные грехи. А в противном случае и они станут весьма одобрять нас и удивляться Церкви, получив уважение к нашим законам. Итак, пусть не входит в Церковь никто из предающихся этому прелюбодеянию, но пусть будет он отвержен и вами и станет общим врагом. Если же кто, говорит апостол, не послушает слова нашего в сем послании, того имейте на замечании и не сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его (2 Фес. 3:14). Сделайте вот что: не разговаривайте с ними, не принимайте их в дом, не разделяйте с ними трапезы, не имейте с ними общения ни при входе, ни при выходе, ни на торжище; и таким образом мы легко возвратим их. И как тех зверей, которых не легко поймать, охотники загоняют в сеть, преследуя их не с одной стороны, а со всех, так и тех, которые уподобились свирепым зверям, мы будем преследовать общими силами, мы с одной, а вы с другой стороны, и тогда скоро уловим их в сети спасения. А чтобы это случилось, разделяйте и вы с нами негодование против них, или лучше скорбите за законы Божии, и мало–помалу обращайте столь тяжко болящих и согрешающих братий, чтобы они постоянно были с вами. Не малое постигнет вас осуждение, если вы будете пренебрегать такою погибелью, но вы подвергнетесь величайшему наказанию. Если и в домах человеческих, когда кто–нибудь из слуг уличен в краже серебра или золота, наказывается не один только похититель, но и знавшие о том и не открывшие, то тем более в Церкви. Бог скажет тебе тогда: видя, как из Моего дома украден не серебряный или золотой сосуд, но похищено целомудрие, как тот, кто причащался пречестного тела и участвовал в такой жертве, отправился в диавольское место и впал в такое преступление, почему ты молчал, почему терпел, почему не объявил священнику? И тогда ты подвергнешься не малому наказанию. Поэтому и я, хотя и опечалю (вас), однако, не пожалею наложить и тягчайшее наказание. Гораздо лучше нам, испытав скорбь здесь, избавиться от будущего осуждения, нежели тому, кому мы стали бы льстить словами, быть наказану тогда вместе с вами. Подлинно, не благонадежно и не безопасно для нас — покрывать это молчанием. Из вас каждый даст отчет за себя самого; а я должен отвечать за спасение всех. Поэтому я не перестану делать и говорить все, — хотя бы нужно было опечалить вас, хотя бы, показаться ненавистным, хотя бы несносным, — чтобы мне можно было предстать пред тем страшным престолом, не имея пятна, или порока, или чего–либо подобного (Ефес. 5:27). Да будет же молитвами святых, чтобы уже развратившиеся скоро обратились, а оставшиеся неповрежденными еще более преуспели в чистоте и целомудрии, чтобы и вы достигали спасения, и мы радовались, и Бог прославлялся ныне и присно, и в бесконечные веки веков. Аминь.

БЕСЕДА на апостольские слова: знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие (2 Тим. 3:1)

1. Хотя я и слаб, и беден, и неопытен в поучениях, но когда вижу ваше собрание, то забываю о своей слабости, не сознаю бедности, не замечаю неопытности: такова сила вашей любви! Поэтому и предлагаю вам свою бедную трапезу усерднее богатых. Виновники этой смелости вы, которые своим усердием к слушанию возбуждаете падших духом, жаждая слушать и не сводя взоров с уст говорящего. Так птенцы ласточек, когда увидят прилетающую мать, высовываются из гнезда, свешивают свои шеи и таким образом принимают от нее пищу; так и вы, с великою охотою взирая на говорящего, принимаете предлагаемое вам устами его учение, и прежде нежели слова вылетят из уст наших, ум ваш уже схватывает произносимое. Кто же не назвал бы и вас, и нас блаженными потому, что мы говорим в уши слушающих (Сир. 25:12)? Общий труд, общий и венец; общая польза, общая и награда. Поэтому и Христос назвал учеников блаженными, сказав: ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат (Мф. 13:16). Позвольте мне сказать эти слова и к вам, так как и вы обнаруживаете такое же усердие: ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат. Впрочем, что уши ваши слышат, это ясно; а что и глаза ваши видят, как видели тогда ученики, это я постараюсь показать, чтобы блаженство ваше было не в половину, а полным. Что же видели тогда ученики? Они видели мертвых воскресающими, слепых прозревающими, прокаженных очищаемыми, бесов изгоняемыми, хромых ходящими, всякое повреждение природы исправляемым. Это видите теперь и вы, хотя не телесными глазами, но очами веры. Таковы именно очи веры: они видят появляющееся и созерцают еще несовершенное. Откуда же известно, что вера есть видение невидимого и убеждение в незримом? Послушай Павла, который говорит: вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр. 11:1). И то удивительно, что телесные глаза видят видимое, а невидимого не видят; очи же веры, совершенно напротив, видимого не видят, а невидимое видят. А что действительно они видимого не видят, а невидимое видят, это объяснил Павел, сказав так: кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое (2 Кор. 4:17, 18). Каким же образом кто–нибудь может видеть невидимое? Как иначе, если не очами веры? Так и в другом месте он говорит: верою познаём, что веки устроены словом Божиим. Каким образом, когда мы не видим этого? Так что из невидимого, говорит он, произошло видимое (Евр. 11:3). Хотите, я приведу и другое свидетельство о том, что очи веры видят невидимое? Павел в послании к Галатам в одном месте говорит: перед глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый (Гал. 3:1).

2. Что говоришь ты, блаженный Павел? Неужели галаты в Галатии видели Его распинаемым? Не все ли мы исповедуем, что страдания Его происходили в Палестине, посреди Иудеи? Как же видели Его распинаемым галаты? Очами веры, а не глазами телесными. Видишь ли, как очи веры видят незримое? На таком расстоянии и после столь долгого времени они видели Христа распинаемым. Так и вы видите мертвых воскресающими; так и вы сегодня видите прокаженного очищаемым; так и вы видите расслабленного восстающим, — и видите более иудеев, которые тогда присутствовали. Они, присутствуя, не признали чуда, а вы, и, не присутствуя, поверили, — так что я справедливо сказал о вас, что ваши же блаженны очи, что видят (Мф. 13:16). Если же ты и из другого случая желаешь узнать, что очи веры видят невидимое, а на видимое не смотрят, — ведь они не иначе могут увидеть невидимое, как оставив без внимания то, о чем выше сказано, — то послушай беседы Павла об Аврааме, как он очами веры узрел рождение Исаака и таким образом принял обетование. Что говорит апостол? И, не изнемогши в вере, он не помышлял, что тело его, почти столетнего, уже омертвело (Рим. 4:19). Велика сила веры! Как робки и слабы суждения человеческие, так крепка и сильна вера. Не помышлял, что тело его, почти столетнего, уже омертвело. Видишь ли, как он пренебрег видимым, как не посмотрел на старость, хотя она была пред глазами? Но он созерцал очами веры, а не глазами телесными. Поэтому он и не видел ни старости, ни мертвенности Сары: и утроба Саррина в омертвении (Рим. 4:19). Здесь апостол указывает нам на бесплодие. Была немощь двоякая: одна от старости, другая от слабости природы; не только тело по возрасту было неспособно к деторождению, но и самая утроба была омертвевшею, и самое природное вместилище (деторождения) еще прежде старости было неспособно по причине бесплодия. Видишь ли, сколько было препятствий? Старость мужа, старость жены; бесплодие, которое еще неспособнее старости и в особенности препятствует деторождению. И, однако, Авраам оставил все это без внимания и очами веры возвысился до небес, имея величайшее доказательство на исполнение обещанного — силу Обетовавшего. Поэтому он не поколебался в обетовании Божием неверием, но пребыл тверд в вере, воздав славу Богу (Рим. 4:20). Вера есть как бы крепкий жезл и безопасная пристань, избавляющая от заблуждения суждений и успокаивающая душу в великой тишине. Ваши же блаженны очи, что видят (Мф. 13:16), — опять нужно повторить это изречение. Хотя иудеи видели совершавшееся в то время, но Господь называет блаженным не внешнее зрение, потому что не оно само по себе видит чудеса, а зрение внутреннее. Они видели слепого и говорили: сей ли есть, не есть сей, — призовем родителей его (Ин. 9:8, 9, 18). Слышишь ли, как они сомневаются? Видишь ли, что телесного зрения недостаточно для созерцания чуда? Те, которые присутствовали и смотрели, говорили: сей есть, не есть сей; а мы, отсутствуя, не говорим: этот — не тот, но: он — тот самый. Убедился ли ты, что отсутствие нисколько не вредит, когда есть очи веры, и присутствие не приносит никакой пользы, когда нет очей веры? Какая была польза иудеям от того, что они видели? Никакой. Мы видим яснее их. Итак, если очи ваши видят тем зрением и уши слышат тем слухом, которые Христос назвал блаженными, то мы теперь предложим вам перлы Писаний. Как для иудеев Христос не разрешал вопросов, но еще увеличивал неясность, потому что они не внимали, так и вам, потому что внимаете, нужно ясно представить сокровенное. Ученики приступали ко Христу и с удивлением говорили: для чего притчами говоришь им? Он же отвечал: потому говорю им притчами, что они видя не видят (Мф. 13:10–13). А так как вы не видя видите, то необходимо говорить вам не в притчах, не так, как тем, которые слушая не слышат. Итак, если вы, не слушавшие тогда, слышите ныне не менее того, как бы слышали тогда, то не следует лишать вас этой трапезы. И Христос назвал последних блаженными не менее, как и первых: ты поверил, потому что увидел Меня, говорит Он, блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин. 20:29). Поэтому не будьте же медленны на добродетель, потому что вы живете не в те времена, а теперь. Если захочешь, то от этого не будет для тебя никакого вреда, подобно тому, как многие и из живших тогда не получили никакой пользы, потому что не хотели.

3. Итак, что сегодня прочитано? Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие (2 Тим. 3:1), пишет Павел опять к Тимофею. Страшная угроза; но ободримся: он загадочно указывает нам на те времена и на последующие за ними и на времена при самой кончине (мира). Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Кратко изречение, но велика в нем сила! Как ароматы издают благовоние не по количеству своему, а по своей природе, так и божественные Писания не множеством слов, но силою содержащегося в них доставляют нам всякую пользу. Аромат благовонен и сам по себе, по своему свойству, а когда бросишь его на огонь, тогда он обнаруживает всю свою приятность: так и божественное Писание весьма приятно и само по себе, а когда оно проникнет в нашу душу, как бы попав в кадильницу, тогда наполняет весь дом благовонием. Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Он говорит о кончине (мира). Но что до этого тебе, блаженный Павел, что Тимофею, что тогдашним слушателям, которые вскоре имели умереть, освободиться от угрожавших бедствий и злых людей? Я, говорит он, взираю не на настоящее только, но предвижу и будущее; жалею не о настоящей пастве, но и за будущую беспокоюсь и страшусь. Мы едва проявляем попечение и о тех людях, которые живут с нами; а он обнаруживает великую заботливость и о тех, которые еще не родились. Так и превосходный пастырь не тогда только предостерегает, когда видит волков, устремляющихся на стадо и находящихся близ овец, но указывает на них и тогда, когда они еще далеко. Так и Павел, как превосходный пастырь, сидя на высоком месте — в пророческом достоинстве — и пророческими очами провидя издалека сбегающихся диких зверей, устремляющихся при самой кончине (мира) и нападающих на паству, предрекает и предуказывает это, чтобы приготовить к бодрствованию и тех, которые еще не родились, и таким пророчеством оградить всю паству. И отец, нежно любящий детей, строя великолепный и огромный дом для детей своих, часто строит его так, чтобы он не для них только был полезен, но и для внуков и для следующих за ними. Так и царь, окружая любимый город наружною стеною, делает ее надежною, крепкою и прочною, чтобы она служила не одному только его роду, но была полезна и всем последующим потомкам, и чтобы она устояла не только против современных ему орудий разрушения, но и против последующих нападений. Так поступил и Павел. Апостольские послания — это стены для церквей; он и ограждает ими не только современников, но и будущих людей; и эту ограду он устроил столь твердою и несокрушимою и со всею прочностью так расположил по всей вселенной, что и тогдашних людей и последующих, и нынешних и имеющих быть после до пришествия Христова она избавляет от всякого нападения врагов. Таковы души святых: любвеобильны, попечительны, превышают любовью отеческую расположенность, побеждают естественную любовь, превосходят и материнские болезни рождения, потому что они исполнены Духа и Божественной благодати.

4. Хотите ли, я докажу и из другого обстоятельства, что святые заботятся не о своих нуждах и беспокоятся не о настоящем только, но и о будущем? Ко Христу, сидевшему на горе, говорит Писание, приступили ученики, люди уже достигшие старости и имевшие спустя немного времени отойти из настоящей жизни. О чем же они спрашивают Его? О чем беспокоятся? Чего боятся? О чем предлагают вопрос Учителю? О том ли, что будет при их жизни, или что случится в тогдашние времена? Нет. Но, оставив все это, что говорят они? Какой признак Твоего пришествия и кончины века (Мф. 24:3)? Видишь ли, что и они спрашивают о кончине века и заботятся о будущих людях? Апостолы, все вообще и каждый в частности, имели в виду нужды не свои, а остальных. Таков был Петр, верховный в сонме их, уста всех апостолов, глава того братства, предстоятель всей вселенной, основание Церкви, пламенно любивший Христа, потому что Господь сказал ему: Петр, любишь ли ты Меня больше, нежели они (Ин. 21:15)? Для того я говорю ему похвалы, чтобы вы узнали, что он истинно любил Христа, потому что попечение о рабах есть величайшее доказательство любви ко Владыке; и это не я говорю, но сам Владыка, которого он любил: если любишь меня, говорит Он, паси овец моих (Ин. 21:16). Посмотрим же, точно ли он имеет звание пастыря, истинно ли оказывает попечение, истинно ли любит овец, истинно ли питает привязанность к пастве, — чтобы нам знать, что он любит и Пастыря, — так как первое, сказал Господь, есть признак последнего. Итак, этот Петр бросил все, что имел, — мрежу и все, что было в лодке, оставил и море, и ремесло, и дом. Не на то будем смотреть, что это — немногое, а на то, что это — все его имущество, и похвалим усердие. Ведь и положившая две лепты положила небольшое количество денег, и однако обнаружила великое богатство усердия, подобно тому, как и Петр при великой бедности своей показал великое изобилие ревности. Что для иного имение, слуги, дома, золото, то для него была мрежа, море, ремесло, ладья. Поэтому не на то будем смотреть, что он оставил немногое, но — что оставил все. Не то ведь требуется, чтобы оставить немногое или многое, но чтобы внести отнюдь не меньше того, сколько позволяют силы. Таким образом он оставил все: и отечество, и дом, и друзей, и родных, и самую безопасность; таким поступком он вооружил против себя иудейский народ: ибо, говорит евангелист, Иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги (Ин. 9:22). Отсюда видно, что он не сомневался и не боялся касательно царства небесного, но весьма был уверен, как свидетельством самих обстоятельств, так еще прежде свидетельства обстоятельств словами Спасителя, что он непременно наследует царство. Именно, когда он сказал: вот, мы оставили всё и последовали за Тобою; что же будет нам? то Христос отвечал им: сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых (Мф. 19:27, 28). Это я привел для того, чтобы, когда покажу, что он беспокоился о собратиях, ты не сказал, что он боялся за себя самого. Как он мог бояться за себя, когда сам Тот, Кто имел увенчать его, изрек определение о венце и наградах? Итак, этот Петр, оставивший все, уверенный в получении царства небесного, — тогда, когда один богач подошел и сказал Христу: что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? а Христос отвечал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною, и потом, когда тот опечалился при этом и Христос говорил ученикам: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие, — тогда Петр, ничего не имевший, уверенный в получении царства, не боявшийся за свое собственное спасение и ясно знавший о приготовленной ему там почести, выслушав это, сказал: так кто же может спастись (Мф. 19:16–25)? Чего боишься ты, блаженный Петр, о чем беспокоишься, чего трепещешь? Ты все бросил, все покинул; речь идет о богатых; говоренное служит обвинением для них; а ты проводишь жизнь в бедности и нестяжательности. Но я не свои нужды имею в виду, говорит он, но ищу пользы других. Поэтому, будучи уверен за себя, он предложил вопрос за других и сказал: так кто же может спастись?

5. Видишь ли попечительность апостолов? Видишь ли, как они составляли одно тело? Видишь ли, как Петр беспокоился и о настоящем, и о будущем? Так и Павел; поэтому он и говорил: знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие (2 Тим. 3:1). И при другом случае он поступил так же. Когда он намеревался удалиться из Азии и отправиться в Рим, а оттуда отойти на небо, — потому что смерть святых не есть смерть, а переселение от земли на небо, от худшего к лучшему, от подобных им рабов к Владыке, от людей к ангелам, — и так, когда он намеревался отойти ко Владыке всех Богу, то благоустроил все, что касалось и его самого. Во время своего пребывания с учениками он со всею тщательностью преподавал им учение, и говорил: чист я от крови всех (Деян. 20:26); ничего, говорит, я не опустил из того, что должно было сделать для спасения. Что же? Приведя в безопасность то, что касалось его самого, не подвергаясь осуждению от Господа за свои времена, разве вознерадел он о последующих душах? Нет, но как бы имея отдать отчет и за них, он и те слова высказал им со всею тщательностью, и эти изречения, которые мы прочитаем: внимайте говорил он, себе и всему стаду (Деян. 20:28). Видишь ли, как он был объят попечением о них? Из нас каждый заботится только о своих нуждах, а он, как предстоятель, — о нуждах всех. Поэтому он и говорит об учителях: они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет (Евр. 13:17). Поистине, страшно судилище, на котором нужно отдать отчет за такое множество людей! Но, как я сказал, призвав их, он говорил: внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями. Что же случилось? Почему ты увещеваешь? Не предвидишь ли какого–нибудь бедствия? Не предусматриваешь ли чего–нибудь страшного? Нет ли какой–нибудь опасности, какого–нибудь несчастья, какой–нибудь войны? Скажи нам; ты стоишь выше нас, и не только видишь настоящее, но прозираешь и будущее. Итак скажи: для чего ты возвещаешь это и увещеваешь? Я знаю, что, по отшествии моем, говорит он, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада (Деян. 20:28, 29). Видишь ли, как он, о чем я говорил, беспокоится и боится не за тех только, которые были в его время, но и за тех, которые имели быть после его отшествия? Войдут к вам волки, говорит; и не просто: волки, но: лютые волки, не щадящие стада. Двоякое бедствие: отсутствие Павла и нападение волков; и нет налицо учителя и явятся развратители. Посмотри на злобу зверей и на лукавство нечестивых людей: они подстерегли отсутствие учителя, и тогда напали на паству. Что же? Ты оставляешь нас беззащитными и предсказываешь одни только бедствия, а не придумываешь никакого утешения? Но, поступая так, ты еще более увеличиваешь страх, смущаешь души, ослабляешь силы, расслабляешь руки слушателей. Поэтому он наперед и напомнил им о Духе: Дух Святый поставил вас блюстителями. Хотя не будет Павла, говорит он, но будет присутствовать Утешитель. Видишь ли, как он окрылил их душу, напомнив о Божественном Учителе, при помощи Которого и он сам был силен, присутствуя там? Для чего же он приводит их в страх? Для того, чтобы с другой стороны прогнать беспечность. Советующий должен делать и то и другое, и не допускать слушателя до самонадеянности, чтобы он не сделался беспечнейшим, а с другой стороны — не устрашать только, чтобы он не впал в отчаяние. Итак, напомнив о Духе, он предостерег от отчаяния, а сказав о волках, предостерег от беспечности. Войдут к вам лютые волки, не щадящие стада, посему бодрствуйте говорит, вспоминайте обо мне. Действительно достаточно было для ободрения — вспоминать о Павле. Но не просто о нем самом вспоминать увещевает их, а вспоминать о делах его. А что он не просто увещевал вспоминать о нем, но чтобы, вспоминая, они подражали ему, видно из слов, какие он прибавил слушателям: памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас (Деян. 20:31). Я желаю говорить, чтобы вы вспоминали не просто обо мне, но и о времени, и учении, и усердии, и слезах, и всех этих воздыханиях. Как родственники больных, не успевая многими и длинными речами своими убедить их — принять пищу и лекарства, свойственные больным, плачут, чтобы скорее преклонить их, так и Павел поступал с учениками: когда видел, что слово учения действует слабо, тогда употреблял врачевство слез.

6. Кто не устыдился бы, хотя бы он был бесчувственнее даже камней, видя Павла плачущим и воздыхающим? Видишь ли, как он и там предсказывал будущее? Тоже самое он делает и здесь, говоря: знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Для чего же он говорит это Тимофею, а не говорит так: пусть знают имеющие жить после, что наступят времена тяжкие? Но знай же, говорит он, чтобы ты узнал, что и ученик, подобно учителю, заботился о будущем; если бы тот не заботился, то он не возложил бы на него такого же попечения. Так поступал и Христос: когда приступили к Нему ученики, желая узнать о кончине (мира), то Он сказал им: услышите о войнах и о военных слухах (Мф. 24:6). Между тем они не имели услышать об этом. Но тело верующих одно. И как жившие тогда слушали о том, что будет после, так и мы знаем о том, что случилось тогда. Одно, как я сказал, тело — мы и они, тесно связанные между собою, хотя мы занимаем и последний ряд членов; и этого тела не расторгает ни время, ни место, потому что мы соединены между собою не связью нервов, но совокуплены со всех сторон узами любви. Поэтому и тем он говорит о нас, и мы слышим о них. Стоит исследовать и то, почему апостол везде говорит, что скорбные обстоятельства стекутся при конце настоящей жизни. Так и в другом месте он говорит: в последние времена отступят некоторые от веры (1 Тим. 4:1); и здесь опять говорит: в последние дни наступят времена тяжкие. И Христос, предвозвещая подобное этому, говорил: при кончине услышите о войнах и о военных слухах, и будут глады, моры (Мф. 24:6, 7). Отчего же при кончине будет велико стечение бедствий? Некоторые говорят, что природа изнуряющаяся и изнемогающая, подобно состарившемуся телу, которое испытывает много болезней, также состарившись, испытает много бедствий. Но тело достигает старости по немощи и закону природы; а заразы, войны и землетрясения бывают не от старости природы. Не оттого произойдут эти болезни, глады, моры и землетрясения по местам, что эти творения состареются, но оттого, что развратится воля людей, все эти бедствия — наказания за грехи и врачевство человеческих болезней. Тогда усилятся болезни человеческие. Почему же, скажут, тогда они усилятся? Мне кажется, потому, что, так как суд медлит, наказания еще имеют быть и Судия еще не пришел, то имеющие отдать отчет делаются более беспечными. Так Христос говорит о злом рабе, что он от этого сделался беспечнейшим. Медлит господин мой, говорил раб, и поэтому бил подобных себе рабов и расточал имение господина. Потому и Христос ученикам, приступившим к Нему и желавшим узнать о дне кончины, не сказал этого, желая неизвестностью будущего держать нас в постоянном страхе, чтобы каждый, постояно ожидая будущего и в надежде на пришествие Христово, был более заботливым. Поэтому некто увещевает так: не медли обратиться к Господу и не откладывай со дня на день: ибо внезапно найдет гнев Господа, чтобы при медленности тебе не погибнуть (Сир. 5:8, 9). Кончина неизвестна, говорит, и неизвестна для того, чтобы ты был всегда заботливым. Поэтому день Господень придет, как тать ночью, не для того, чтобы похитить, но чтобы сделать нас осторожнейшими. Ведь и кто ожидает вора, тот не спит, и, зажегши светильник, постоянно бодрствует. Так и вы, воспламенив свет веры и праведной жизни, имейте ясные светильники в постоянном бодрствовании. Так как мы не знаем, когда придет Жених, то и должны быть готовыми всегда, чтобы, когда Он придет, нашел нас бодрствующими.

7. Хотел бы я продолжить речь; но и это сказать едва позволила мне телесная слабость, по причине которой я был разлучен с вами столь долгое время. Долго для меня это время не по числу дней, а по мере и настроению души. Для любящих и краткое время разлуки кажется большим и невыразимо продолжительным. Поэтому и Павел, будучи малое время в разлуке с фессалоникийцами, говорил: мы же, братия, быв разлучены с вами на короткое время лицем, а не сердцем, тем с большим желанием старались увидеть лице ваше (1 Фес. 2:17). Если же Павел, умевший лучше всех любомудрствовать, не перенес на короткое время, то как мы можем перенести столько дней (разлуки)? Подобно ему и я, не перенося этого более и еще имея остатки болезни, прибежал к вам, думая получить величайшее врачевство в общении с вашею любовью. Действительно для меня полезнее содействия врачей и всякого происходящего отсюда облегчения наслаждаться от вашей любви, которою да сподобимся наслаждаться постоянно, молитвами и ходатайством всех святых, во славу Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава, честь, держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА о совершенной любви, и о воздаянии по достоинству дел, и о сокрушении

1. Всякое доброе дело есть плод любви. Поэтому много и говорится о ней. Так Христос говорит: по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35); и Павел взывает: не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви (Рим. 13:8). Не сказал просто о любви, но повелевает быть как бы должниками в любви друг к другу. Как в отношении к телу мы должны постоянно доставлять ему пищу, и постоянно доставляем, и этот долг простирается на всю нашу жизнь, так он учит поступать и в отношении к любви, или лучше сказать — еще больше, потому что она приводит к жизни вечной и постоянно остается с теми, которые имеют ее. А теперь, говорит апостол, пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше (1 Кор. 13:13). Впрочем, не только словами, но и самими делами мы научаемся этой добродетели. И, во–первых, способом нашего рождения; создав одного человека, Бог повелел от него произойти всем, чтоб мы все считали друг друга как бы одним человеком и старались жить в любви друг к другу. Затем и посредством взаимных отношений Он премудро устроил необходимость для нас взаимной любви, а как — послушай. Наполнив вселенную множеством благ, Он даровал каждой стране особенные, ей свойственные роды плодов, чтобы мы, вынуждаемые необходимостью, путешествуя друг к другу, сообщая другим излишнее и получая от них недостающее нам, любили однородных с нами. Тоже Он сделал и с каждым человеком. Он не дал всем знать все, но одному сообщил способность к врачебной науке, другому — к строительной, иному к иной, чтобы, нуждаясь друг в друге, мы любили друг друга. Также и в предметах духовных, в свою очередь, можно видеть тоже самое, как говорит Павел: одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков (1 Кор. 12:8–10). Но нет ничего выше любви; поэтому Он и поставил ее выше всего, сказав так: если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто (1 Кор. 13:1, 2). И даже на этом он, не остановился, но возвестил, что и сама смерть за благочестие не приносит никакой пользы, если не будет при этом любви. Не без причины Он сказал это о любви; он знал, хорошо знал, как исполнитель заповедей Божиих, что когда твердо вкоренится любовь, тогда произрастают плоды всяких благ. Заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего, и всякая другая заповедь заключаются в этой одной, как главной: весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя (Исх. 20:13–16. Лев. 19:18. Гал. 5:14). Впрочем, для чего говорить о малом, умалчивая о великом? Из любви сошел к нам возлюбленный Сын Божий, стал обращаться и жить вместе с людьми, чтобы, рассеяв многобожное заблуждение и возвестив истинное познание, научить людей любви друг к другу, как свидетельствует Иоанн, когда говорит: так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3:16). Ею пламенея, Павел произнес небесные слова: кто отлучит нас от любви Христовой: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч (Рим. 8:35)? Презрев же это, как ничтожное, Он присовокупил к этому еще гораздо большее. Ни смерть, говорит он, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8:38–39). Поэтому ничто не могло отлучить (от любви Божией) этого блаженного, горевшего любовью, ни небо, ни земля, ни море, ни царство небесное, ни адские муки; все презирал он ради Христа. Если же мы посмотрим и на остальных святых, то увидим, что все они угодили Богу любовью.

2. Любовь представляет тебе ближнего, как тебя самого, и научает тебя радоваться его благополучию, как твоему собственному, и чувствовать его несчастья, как твои собственные. Любовь соединяет, многих в одно тело и делает души их жилищами Святого Духа, потому что не в разделенных друг от друга, но в соединенных по душе может обитать Дух мира. Любовь делает общими для всех блага каждого, как говорит книга Деяний: у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа: и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее: и каждому давалось, в чем кто имел нужду (Деян. 4:32, 35). Таким образом, есть ли какая стена, столь твердая, столь укрепленная совокупностью огромных камней и столь недоступная для нападений врагов, как общество любящих друг друга и связанных между собою единодушием? Оно отражает самые козни диавола, и весьма естественно. Восставая против него вместе друг с другом, и не становясь вместе с ним друг против друга, такие люди бывают непобедимы его ухищрениями, и воздвигают блистательные трофеи любви. И как струны лиры, хотя многочисленные, но настроенные согласно, производят приятнейшие звуки, так и объединенные единодушием издают благозвучный глас любви. Поэтому Павел и советует мыслить и говорить согласно, и считать других превосходнее себя, чтобы тщеславием не уничтожить любви, но, уступая почести другим, жить в единодушии. И еще он говорит: любовью служите друг другу. Ибо весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя (Гал. 5:13, 14). Любящий желает не подчинять только, но и подчиняться, и более радуется, подчиняясь, нежели начальствуя. Любящий желает лучше благодетельствовать, нежели получать благодеяния, потому что лучше желает иметь друга должником своим, нежели самому быть должным ему. Любящий желает благодетельствовать возлюбленному, но не хочет, чтобы видны были его благодеяния; желает быть первым в благодеяниях, но не хочет, чтобы он казался первым в благодеяниях. Может быть, некоторые не понимают сказанного; поэтому я поясню это примером. Человеколюбивый Господь предопределил дать Сына Своего за нас, чтобы не показалось, что это дар Его, но что он отдает долг, Он повелел Аврааму принести в жертву сына своего, чтобы, когда и Сам будет делать тоже, Он явился не подающим дар, но отдающим, по чрезмерному богатству Его благости. Знаю, что многим сказанное покажется странным; причиною — то, что я говорю о предмете, который ныне обитает на небе. Как если бы я говорил о каком–нибудь растении, которое родится в Индии и о котором никто опытно не знает, то я не мог бы вполне объяснить его словом, хотя бы и весьма много говорил о нем, — так и теперь, сколько бы я ни сказал, я сказал бы напрасно, потому что некоторые не поймут сказанного. На небе, как я сказал, насаждено это растение. Но, если мы захотим, то оно может быть насаждено и в нас. Поэтому нам заповедано говорить к Отцу небесному: да будет воля Твоя и на земле, как на небе (Мф. 6:10).

3. Итак, не будем думать, что невозможно приобрести такое благо. Возможно, поистине возможно, если захотим быть внимательными; и не только это, но возможно исполнить и всякую добродетель, потому что мы руководимся свободною волею, а не подлежим, как думают некоторые, необходимости судьбы, и убеждены, что от желания и нежелания зависит и добро и зло. Поэтому Бог и обещал царство и угрожал наказанием. А если бы мы были связаны необходимостью, то Он не поступил бы так, потому что сообразно с намерением действий бывает и воздаяние за те и другие дела. Он не предлагал бы законов, не делал бы увещаний, если бы мы были связаны узами судьбы. Но, так как мы свободны и властны в своей воле, и делаемся негодными от беспечности, а добрыми от усердия, то Он поэтому и приготовил такие врачевства, исправляя нас и научая любомудрию как страхом наказания, так и надеждою на получение царства. И не из этого только, но и из того, что мы сами делаем, видно, что не судьба, не случай, не рождение и не течение звезд управляют нашими делами. Если бы от этого зависело все происходящее (с нами), а не от свободной воли людей, то для чего ты наказываешь раба, укравшего что–нибудь? Для чего влечешь в судилище жену прелюбодействовавшую? Отчего ты стыдишься, делая непристойное? Отчего ты даже не переносишь слов, когда порицают тебя, но, если кто назовет тебя прелюбодеем, или блудником, или пьяницей, или чем–нибудь подобным, ты называешь это оскорблением? Если грешить не зависит от твоей воли, то и дела эти — не преступление, и слова эти — не оскорбление. Но теперь и тем, что не прощаешь согрешающим, и тем, что сам стыдишься, делая зло, и стараешься скрыться, и тем, что причиняющих тебе зло называешь оскорбителями, всем этим ты выражаешь, что мы не связаны необходимостью, но одарены свободою воли. Тех же, которые связаны необходимостью, мы обыкновенно прощаем. Если кто, будучи одержим бесом, или раздерет нашу одежду, или нанесет нам удары, то мы не только не наказываем его, но и жалеем и прощаем. Почему же? Потому, что не свобода воли, а насилие беса сделало это. Так, если бы и остальные грехи происходили по необходимости судьбы, то мы прощали бы их; но так как мы знаем, что они не от необходимости, то поэтому и не прощаем, ни господа слугам, ни мужья женам, ни жены мужьям, ни отцы детям, ни учители ученикам, ни начальники подчиненным, а бываем строгими исследователями и карателями преступлений, обращаемся к судилищам, подвергаем бичеванию, употребляем наказания и делаем все, чтобы исправить их от зла. К детям же нашим и приставляем наставников, и посылаем их к учителям, и присоединяем угрозы, и употребляем наказания, и принимаем многие другие вспомогательные меры, чтобы они сделались добрыми. Какая же нужда в трудах и усилиях к исполнению добродетели? Если кому суждено судьбою стать добрым, то он будет прекрасным, хотя будет дремать и спать, или лучше — нельзя и назвать добрым того, кто бывает таким по необходимости. Какая нужда в трудах и усилиях к избежанию зла? Если кому суждено судьбою стать злым, то, сколько бы он ни трудился, он будет злым, или лучше — нельзя и назвать злым того, кто побуждается ко злу необходимостью. Как бесноватого, хотя бы он злословил, хотя бы бил, — я опять употреблю тот же пример, — мы не назовем оскорбителем, потому что приписываем оскорбление не ему, а насилию беса, — так и злого, если он побуждается к этому судьбою, мы не назовем злым, равно как и доброго добрым. Ведь если допустить это, то все у нас придет в смятение, и ни добродетель не будет значить что–нибудь, ни порок, ни искусства, ни законы, и ничто другое подобное. Для чего же мы, когда больны, много беспокоимся, тратим деньги, призываем врачей, употребляем врачевства, соблюдаем воздержание и умеряем пожелания? Если и здоровье, и болезнь зависят от судьбы, то напрасна трата денег, напрасно приглашение врачей, напрасно тщательное воздержание больных. Мы же теперь, между прочим, и из этого объясняем, что все такое не напрасно. Таким образом исчезает басня о судьбе, потому что дела наши не подлежат никакой необходимости, но во всем, как я сказал, мы одарены свободою воли.

4. Итак, возлюбленные, зная это и еще больше этого, — ведь много и другого можно сказать об этом, но для более благоразумных достаточно и этого, — будем избегать порока и избирать добродетель, чтобы нам самими делами показать, что мы имеем свободную волю по отношению к представляющимся нам предметам, чтобы нам не посрамиться в день откровения дел. Всем нам должно явиться пред судилище Христово, говорит Павел, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5:10). Будем же, увещеваю вас, иметь в уме то судилище и представим, что оно теперь существует, что судия сидит и все открывается и выставляется на вид. Ведь нам нужно будет не просто предстать, но и открыться. Неужели вы не смутились? Неужели не вострепетали? Не решаемся ли мы часто лучше умереть, нежели открыть пред почтенными друзьями наше тайное преступление? Как же будем чувствовать себя тогда, когда грехи наши откроются пред всеми ангелами и всеми людьми и предстанут пред нашими глазами? Я обличу тебя, говорит Господь, и представлю пред лицем твоим грехи твои (Пс. 49:21). Если же тогда, когда еще нет самого события, а только оно предполагается и изображается словами, мы терзаемся совестью, то что мы будем делать, когда оно наступит, когда будет присутствовать вся вселенная — и ангелы, и архангелы, и начала, и власти, когда будут непрерывно звучать трубы, когда праведники будут подъяты на облаках, и будет великий плач грешников? Какой тогда страх обнимет оставшихся на земле? Сказано: один берется, а другой оставляется; одна берется, а другая оставляется (Мф. 24:40, 41). В каком состоянии будет душа их, когда они увидят, как другие отводятся с великою честью, а они сами оставляются с великим стыдом? Невозможно, поверьте, невозможно выразить словом этого страдания. Видали ли вы когда–нибудь отводимых на смерть? В каком, думаете, состоянии находится душа их, когда они идут по дороге до места казни? Чего не решились бы они и сделать, и претерпеть, чтобы избавиться от этой тьмы? Я слыхал от многих, которые после отведения на казнь были возвращены назад по человеколюбию царскому, что они даже в людях не узнавали людей от душевного смущения и ужаса. Но что я говорю об отводимых на казнь? Их тогда окружал народ, из которого большая часть и не знала их; но если бы кто взглянул тогда в душу каждого, то нашел бы, что нет ни одного столь жестокого, ни одного столь смелого, ни одного столь мужественного, который бы не пал и не смутился в душе от страха и уныния. Если же тогда, как другие предаются смерти, не имеющие с ними никакого общения бывают в таком расположении, то в каком состоянии будем находиться мы, когда сами подвергнемся более тяжкой участи, будучи лишаемы той неизреченной радости и отсылаемы на вечное мучение? Если бы даже и не было геенны, то быть отвергнутым от такой светлости и отойти с бесчестием, — каким будет наказанием? Если и теперь многие, видя входящего царя и представляя собственную бедность, не столько получают удовольствия от этого зрелища, сколько испытывают скорби от того, что не участвуют ни в чем из окружающего царя и не находятся близ повелителя, то что будет тогда? Или, вы думаете, малым будет наказанием — не быть поставлену на ряду с другими в том сонме, не удостоиться неизреченной славы, быть удалену и остаться далеко от того торжества и неизглаголанных благ? Но если, кроме того, будут и мрак, и скрежет зубов, и узы неразрешимые, и червь неумирающий, и огонь неугасающий, и плач, и стенание, и языки мучимые жаром, как у того богача, когда будем вопиять и никто не услышит, будем стенать и плакать от страданий и никто не станет внимать, будем смотреть во все стороны и никто нисколько не утешит, то как судить о находящихся в таком состоянии? Что может быть несчастнее тех душ? Что — горестнее?

5. Если мы, войдя в темницу и видя одних грязными, а других связанными железными оковами, третьих заключенными во мраке, трогаемся, ужасаемся и делаем все, чтобы самим не впасть в такую же беду и скорбь, то, когда мы, связанные, будем отведены в самые геенские мучения, в каком мы будем состоянии? Что будем делать? Ведь те узы не из железа, но из огня, никогда неугасающего, и распоряжаться нами будут не какие–либо подобные нам люди, которых часто можно смягчить, но ангелы страшные и несострадательные, на которых невозможно будет и взглянуть, которые будут сильно гневаться на нас за дела, какими мы оскорбили Господа. Там не так, как здесь, невозможно расположить к себе одних серебром, других яствами, иных льстивыми словами, и получить облегчение, но ни в чем там нет прощения. Будут ли Ной, или Иов, или Даниил, видеть ближних своих мучимыми, они не осмелятся предстать и подать руку помощи. Тогда случится, что истребится и естественное сострадание. Так как найдутся праведные отцы грешных детей и добрые дети порочных родителей, — зло ведь не от природы, а от воли, — то, чтобы радость их была чистою и сострадание не нарушало блаженства наслаждающихся теми благами, и оно тогда угаснет, так что и они вместе с Господом будут негодовать на своих единокровных (грешников). Если и теперь некоторые, видя своих детей негодными, удаляют их от себя и отказываются от родства с ними, то тем больше произойдет это на том суде. Итак, никто пусть не надеется на что–нибудь хорошее, не сделав хорошего, хотя бы он имел и множество праведных предков. Чтобы каждому получить, говорит апостол, соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5:10). Будем же, увещеваю вас, внимать и вразумляться. Если ты будешь иметь огонь порочного пожелания, то представь огонь тамошнего мучения, и твой огонь погаснет. Если ты захочешь сказать что–нибудь непристойное, то представь скрежет зубов, и страх послужить для тебя уздою. Если ты пожелаешь похитить что–нибудь чужое, то послушай, что говорит Судия: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов (Мф. 22:13), и ты оставишь свое желание. Если ты жесток и немилостив, то вспомни о тех девах, которые, вследствие того, что погасли их светильники от недостатка елея, лишились брачного чертога, и ты скоро станешь человеколюбивым. Если у тебя будет желание упиваться и роскошествовать, послушай богача, который говорил: пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, и не получил желаемого (Лк. 16:24), — и тотчас ты оставишь свою страсть. И все остальные страсти ты укротишь таким образом. Ведь Бог не предписал нам ничего тяжкого. Отчего же заповеди Его кажутся, тяжкими? От нашего нерадения. Как в том случае, если мы будем усердны, и кажущееся тяжким будет легко и удобно, так и в том случае, если мы будем нерадивы, и легкое покажется нам трудным. Представляя все это, не будем считать блаженными тех, которые живут роскошно, но будем помышлять о кончине их: здесь плотяность и тучность, а там червь и огонь; также и хищников не будем считать блаженными, но смотреть, какова их кончина: здесь заботы и труды, а там неразрешимые узы и тьма кромешная; также — и любящих славу, но (смотреть) какова их кончина: здесь раболепство и притворство, а там великое страдание и постоянное горение в огне. Если мы таким образом будем рассуждать с самими собою и непрестанно повторять это и тому подобное при наших порочных пожеланиях, то скоро будем избегать пороков и исполнять добродетели, погасим любовь к благам настоящим и воспламеним любовь к благам будущим. И действительно, что в настоящих благах есть прочного, или необыкновенного и дивного, чтобы посвящать им все свои заботы? Не видим ли мы, что одно и тоже постоянно круговращается, например, день и ночь, ночь и день, зима и лето, лето и зима, и больше ничего? Будем же, поэтому, воспламенять в себе любовь к будущим благам, потому что великая слава ожидает праведников, — такая, какой невозможно изобразить словом: они, восприняв нетленные тела по воскресении, прославятся и будут царствовать вместе со Христом.

6. А как это важно, мы узнаем из следующего, или лучше сказать — ясно узнать это мы ни откуда не можем, но чтобы, заимствовав подобие от наших благ, нам получить какое–нибудь, хотя малое, понятие о тех благах, я по силам своим постараюсь пояснить сказанное примером. Скажи мне: если бы кто–нибудь тебя, устаревшего и живущего в бедности обещал вдруг сделать молодым и привести в самый цветущий возраст, сделать и весьма крепким, и прекрасным больше всех, и даровать тебе царствование над всею землею на тысячи лет, царствование, сопровождающееся глубочайшим миром, то чего бы не решился ты за это обещание и сделать и претерпеть? Но вот, Христос обещает не это, а гораздо большее. Ведь не такова разность между старостью и юностью, какова между тлением и нетлением; и не такова — между царствованием и бедностью, какова между славою настоящею и будущею; между ними разность, как между сновидениями и истиною. Или лучше: я еще не сказал ничего, потому что нет слова, которое могло бы достаточно изобразить великое отличие благ будущих от настоящих. А в отношении к продолжительности невозможно и умом представить их различия. С чем настоящим можно сравнить жизнь, не имеющую конца? В отношении же к миру разность между ними такова, какова между миром и войною; и в отношении к тлению и нетлению такова, как чистая жемчужина превосходнее грязной глыбы. Лучше же: что ни сказал бы кто, ничем не в состоянии будет изобразить этого. Хотя бы даже я сравнил красоту тогдашних тел со светом солнечного луча, хотя бы с блистательнейшею молниею, я еще не сказал бы ничего достойного той светлости. А за такие блага сколько можно отдать денег и тел? Или лучше: сколько можно отдать душ? Если бы теперь кто–нибудь привел тебя к царю и доставил тебе возможность в присутствии всех разговаривать с ним и вместе с ним есть и жить, то ты назвал бы себя блаженнее всех; а имея возможность взойти на небо, предстать самому Царю всего, блистать подобно ангелам и наслаждаться тою неприступною славою, ты недоумеваешь, можно ли жертвовать деньгами, тогда как следовало бы, хотя бы надлежало отдать и самую жизнь, веселиться, радоваться и восхищаться от удовольствия? Но ты, для того, чтобы получить власть, доставляющую тебе случаи к воровству, — я не назову этого приобретением, — тратишь свое имение, занимаешь и у других, и, если бы нужно было, не усумнился бы заложить и жену, и детей; а когда предстоит царство небесное, власть, не имеющая преемника, ты медлишь, колеблешься и жалеешь денег? Или ты не думаешь, что, если близкие к нам части неба так хороши и приятны, то каковы части высшие, каково небо небес?

Но так как телесными глазами увидеть их нельзя, то вознесись мыслью, и, ставши выше этого неба, посмотри на то небо, которое выше этого, на высоту беспредельную, на свет неприступный, на сонмы ангелов, на чины архангелов, и на остальные бестелесные силы. И опять, сошедши с высоты, возьми приведенный нами пример, именно представь, что бывает около царя земного, напр., мужей, одетых в золото, упряжку белых лошаков, украшенных золотом, колесницу, окованную драгоценными камнями, бляхи, к ней прикрепленные, изображения драконов в шелковых одеждах, аспидов с золотыми глазами, лошадей, облеченных в золото, и узды золотые. Между тем, когда мы увидим самого царя, то уже не смотрим ни на что из этого; он один обращает на себя наше внимание, его пурпуровые одежды, диадема, седалище, пояс, обувь и блистание лица. Итак, тщательно сообразив все это, отсюда ты опять перенесись мыслью на небо и представь тот страшный день, в который придет Христос. Тогда ты увидишь не упряжку лошаков, не золотые колесницы, не драконов и аспидов, а то, что внушает великий страх и производит такое изумление, что и сами силы небесные ужасаются. И силы небесные, говорится в Писании, поколеблются (Мф. 24:29). Тогда отверзется все небо и сойдет Единородный Сын Божий в сопровождении не двадцати и не ста, но тысячи и десятков тысяч ангелов и архангелов, и все будет исполнено страха и ужаса; земля разверзется, и все люди, когда–либо существовавшие, начиная от Адама и до того дня, восстанут из земли и будут восхищены, а Он сам будет блистать такою славою, что солнце и луна скроют весь свет свой, который помрачится тем сиянием. Но, — как прискорбна великая наша бесчувственность! — когда ожидаются такие блага, мы еще пристращаемся к благам настоящим, и не разумеем злобы диавола, который чрез маловажное лишает нас великого, дает грязь чтобы отнять небо, показывает тень, чтобы удалить от истины, представляет великолепие в сновидениях, — а таково настоящее богатство, — чтобы, когда придет тот день, явить нас беднее всех. Узнав это, возлюбленные, будем избегать коварства его, будем опасаться осуждения вместе с ним, чтобы не сказал и нам Судия: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25:41).

7. Но Бог человеколюбив, этого не будет, — говорят некоторые. Итак, это написано напрасно? Нет, говорят, но только для угрозы, чтобы мы вразумлялись. А если мы не вразумимся, но останемся злыми, — скажи мне, — то Бог не пошлет наказания? И добрым не воздаст наград? Воздаст, говорят, потому что Ему свойственно оказывать благодеяния даже и выше заслуг. Итак, последнее истинно и непременно будет, а что касается до наказаний, то их вовсе не будет? О, великое коварство диавола! О, бесчеловечное человеколюбие! Это ему принадлежит мысль, обещающая бесполезную милость и делающая людей беспечными. Так как он знает, что страх наказания, как бы некоторая узда, удерживает нашу душу и обуздывает пороки, то он делает все и принимает все меры, чтобы исторгнуть его с корнем, чтобы потом мы безбоязненно неслись в пропасть. Как же мы преодолеем его? Чтобы мы ни говорили из Писаний, противники скажут, что это написано для угрозы. Но, если они могут говорить так о будущем, хотя это и весьма нечестиво, то об исполнившемся уже и настоящем — не могут. Итак, спросим их: слыхали ли вы о потопе и всеобщем тогдашнем истреблении? Для угрозы ли было сказано и это? Разве это не исполнилось и не произошло на самом деле? Не свидетельствуют ли об этом и горы Армении, где остановился ковчег? И остатки его там не сохраняются ли доныне для нашего воспоминания? Подобным образом и тогда многие говорили, и в течение ста лет, когда ковчег строился, деревья приготовлялись, и праведник возвещал, никто не верил этому; но так как не верили угрозе на словах, то внезапно подверглись наказанию на самом деле. А Кто навел такое наказание на тех, Тот не гораздо ли более наведет на нас? Ведь совершаемые ныне злодеяния не меньше тогдашних. Тогда происходили беззаконные смешения: сыны Божии увидели, говорится в Писании, дочерей человеческих, что они красивы, и брали их (Быт. 6:2). А теперь нет такого вида греха, который не был бы совершен и пренебрегался бы.

Но, если угодно, скажем и о других родах наказания, чтобы по прошедшему поверить и будущему. Путешествовал ли кто из вас когда–нибудь в Палестину? Я думаю (что путешествовал). Итак, будьте вы свидетелями истины того, что я скажу. Выше Аскалона и Газы у самого конца реки Иордана была страна обширная и плодоносная, которая могла равняться с раем Божиим: Лот возвел очи свои, сказано в Писании, и увидел всю окрестность Иорданскую, что она, прежде нежели истребил Господь Содом и Гоморру, вся до Сигора орошалась водою, как сад Господень, как земля Египетская (Быт. 13:10); а теперь она — пустыннейшая из всех пустынь. Там стоят деревья и имеют плод, но плод этот напоминает о гневе Божием; висят гранатовые яблоки, имеющие прекрасный вид и подающие незнающим приятные надежды, но, будучи взяты в руки и разломаны, не обнаруживают никакого плода, а пыль и прах, во множестве находящийся внутри их. Такова там и земля, таковы и камни, таков и сам воздух. Все сожжено, все обратилось в прах, напоминая о прошедшем гневе и предуказывая будущее наказание. Неужели и это словесные угрозы? Неужели и это — одни звуки слов? Если кто не верит геенне, то пусть вспомнит о Содоме, пусть подумает о Гоморре, о наказании, которое уже исполнилось и остается доныне. Изъясняя это, и божественное Писание говорит о премудрости: она во время погибели нечестивых спасла праведного, который избежал огня, нисшедшего на пять городов, от которых во свидетельство нечестия осталась дымящаяся пустая земля и растения, не в свое время приносящие плоды, и памятником неверной души — стоящий соляной столб (Прем. Солом. 10:6, 7). Нужно сказать и о причине, по которой они так пострадали. У них было одно преступление, тяжкое и заслуживавшее проклятия, но только одно: они предавались неистовой страсти к юношам, и за это сожжены огненным дождем. А теперь совершаются бесчисленные и подобные и тягчайшие преступления, но такого сожжения не бывает. Почему? Потому, что уготован другой огонь, никогда неугасающий. Тот, Кто являл такой гнев за один грех, не принял ходатайства Авраама и не был удержан жившим там Лотом, как пощадит нас, совершающих столько зла? Не может быть этого, не может.

8. Но не ограничимся этим, а представим и других наказанных, чтобы многочисленнейшими примерами убедиться в истине говоримого. Все вы слышали о фараоне, царе египетском; вы знаете и о наказании, какому он подвергся, как он вместе с колесницами и конями и со всем войском был потоплен в Чермном море. А чтобы вам узнать также и о наказаниях иудеев, послушайте Павла, который говорит: не станем блудодействовать, как некоторые из них блудодействовали, и в один день погибло их двадцать три тысячи: не будем роптать, как некоторые из них искушали и погибли от змей. Не ропщите, как некоторые из них роптали и погибли от истребителя (1 Кор. 10:8–10). Если же и те испытали такие наказания за свои грехи, то чего не потерпим мы? Теперь мы не терпим ничего тяжкого, но поэтому особенно и нужно страшиться, так как не к тому мы сберегаемся, чтобы не терпеть наказания, но чтобы потерпеть большее, если не исправимся. Те не знали о геенне — и были предаваемы здешним наказаниям; а мы за грехи, какие сделаем, если и не потерпим ничего прискорбного в настоящей жизни, то испытаем все в будущей. Да и разумно ли было бы, чтоб те, имевшие вполне юношеские понятия, столько страдали, а мы, получившие совершеннейшее учение и делающие гораздо худшие, чем те, грехи, избежали наказания? Хотите ли слышать и о прочих их несчастьях, какие претерпели они в Палестине от вавилонян, ассириян и македонян? Сколько переносили они голода, зараз, войн, пленений при Тите и Веспасиане? Прочитайте книгу Иосифа, в которой он описал взятие Иерусалима, и вы узнаете эти печальные события. Между прочими бедствиями они терпели такой крайний голод, что ели даже свои пояса, обувь и еще гнуснейшие вещи, — потому что нужда заставляла есть все, как говорит упомянутый писатель. И этим они не ограничивались, но ели даже собственных детей. Как же, тогда как те претерпели такие наказания, мы, которые делаем худшее, чем, они, избегнем наказания? Ведь если они были наказаны тогда, то почему мы не наказываемся теперь? Не ясно ли и для слепого, что это потому, что нам готовится наказание в будущем, как я часто говорил. При этом нужно подумать и о том, что бывает в настоящей жизни, и мы не станем отвергать геенны. Если Бог праведен и нелицеприятен, как и действительно Он таков, то почему здесь одни за убийство терпят наказание, а другие нет? Почему из прелюбодеев одни наказываются, а другие умирают ненаказанными? Сколько гробокопателей избегли наказания, сколько разбойников, сколько корыстолюбцев, сколько грабителей? Итак, если не будет геенны, то где они понесут наказание? Убедим ли мы противоречащих, что учение о ней — не басня? Оно так истинно, что не мы только, но и поэты, и философы, и баснописцы рассуждали о будущем воздаянии и утверждали, что нечестивые наказываются в аду. Хотя они и не могли сказать об этом согласно с истиною, так, как есть на самом деле, потому что они руководились умозаключениями и неверно слышанным нашим учением, — однако они признавали некоторый образ суда. Они упоминают о некоторых реках, исполненных плача и огня (о Коците и Пирифлегефонте), о воде Стикса и тартаре, настолько отстоящем от земли, насколько она от неба, и о многих других способах наказания; также, в свою очередь, об Елисейском поле, об островах блаженных, о цветистых лугах, о великом благоухании, о тонком ветре, о сонмах, там обитающих, одетых в белую одежду и поющих некоторые гимны, вообще о воздаянии, ожидающем и добрых и злых по удалении из здешней жизни. Итак, не будем отвергать геенны, чтобы нам не впасть в нее, — ведь неверующий делается более беспечным, а беспечный непременно попадет в нее, — но будем несомненно верить и постоянно говорить о ней, и тогда мы не скоро станем грешить. Памятование о таковых словах, как бы некоторое горькое лекарство, может истребить всякий порок, если оно будет постоянно жить в нашей душе. Будем же пользоваться им, чтобы, совершенно очистившись, нам удостоиться увидеть Бога, насколько людям возможно увидеть Его, и чтобы получить будущие блага, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа. Ему слава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА О ВОЗДЕРЖАНИИ

Слово о воздержании мне всегда представляется весьма полезным и приличным для Христовых рабов; в особенности же теперь нам благовременно будет обратиться с ним к вам, так как, облекшись во Христа, чада Церкви наиболее должны заявлять себя воздержанием, предпочтительно пред остальными добрыми качествами. Ведь, если бы кто при виде атлетов, обыкновенно являющихся на Олимпийские игры и намащенными, сходящих на ристалище, заговорил с ними о борьбе, самообладании и победе, то он, по справедливому суждению всех, сделал бы это благовременно. Так и нам теперь, при виде подвижников Спасителя, в божественных таинствах восприявших силу от Св. Духа, которых мы намереваемся выслать на духовное состязание, естественно побеседовать о воздержании. В человеческих состязаниях венцы даются после победы, а на Христовых ристалищах — прежде ее. Для чего же Христос посылает нас на борьбу уже в венцах? Для того, чтобы внушить врагам страх, а наши чувства возбудить; чтобы, взирая на дарованную нам от Бога честь, мы и не говорили, и не делали ничего недостойного Господа. Если какой–либо царь, одетый в багряницу и украшенный короною на голове, под влиянием естественных страстей совершает что–либо недостойное царского величия, то сейчас же, как только взглянет на царскую одежду, исправляется и заботится о том, чтобы после этого не оказаться снова во власти гнусных страстей. Также и ты, облекшийся во Христа, спасшись от постыдного душевного вожделения, непрестанно устремляй взор на божественное одеяние — и тотчас станешь более крепким и избежишь опасности от козней лукавого. Итак, прекрасное, конечно, дело одобрять и хвалить воздержание, но обладать им — еще прекраснее. И, без сомнения, не мало побуждаются к воздержанию те, кто много говорит о нем и слушает. По этой–то причине Богу и было благоугодно прославление добродетелей святых мужей в Священном Писании, чтобы все люди склонялись к подражанию им и чтобы, тщательно идя по их стопам, они вели воздержную жизнь. Если во время состязаний в гимнастических училищах многие, при виде увенчанных атлетов, воспламеняются, раздеваются и переносят много усиленных и напряженных трудов, чтобы заслужить венки из ветвей маслины или лавра, то с какою, следовательно, стремительностью мы должны напряженно заботиться о воздержании, при виде других, уже увенчанных от Бога, — чтобы и нам заслужить добрыми спасительными делами это украшение — небесные венцы. Как же не тягостно и как же не заслуживает великого гнева то обстоятельство, что атлетов приманивают лист лавра или оливы и слава этой преходящей жизни, а нас ни мало не побуждают дары Христовы к тому, чтобы оставить всякую похоть и вожделениям предпочитать страх Божий? Далее, не одни только люди, — видим мы, — подражают себе подобным, но также и неразумные существа. Часто голубки, при виде отлетающей одной из них, тотчас следуют за нею все, и благородный жеребенок, резвящийся в конском табуне, увлекает за собою весь табун. И между вами, как бы в стаде Христовом, находится прекрасная молодая отрасль — воздержаннейший Иосиф, своею небесною резвостью призывающий нас — со-рабов к подражанию ему. Итак, воспляшем вместе с прекрасным юношей духовный танец, восхваляя его воздержание не одними только словами, но и чрез подражание его делам. Он был рачительным и постоянным стражем воздержания, хотя мог отдавать повеления самой царице и в пышности и роскоши проводить богатую и полную удовольствий жизнь. Хотя мог быть господином таких и столь великих благ, однако, обсудив, что богатство, могущество и слава преходят вместе с настоящей жизнью, и что выгода от них — только временная, а что нет никакого конца у одной только добродетели, он, поэтому, набросил на удовольствия — как бы некоторую узду — страх Христов. Богатство же, пышность и обещание своей госпожи он осмеял, считая страдания в темнице более приятными, чем жизнь в прекрасных чертогах, — хотя для тех, кто отменно благообразен телом, властвовать над удовольствием и трудно. Он же представил такой образец воздержания, что красотою своей души затемнил красоту своего тела, что в виду благообразия его тела он должен быть уподоблен некоторой прекрасной звезде, а в виду прелести его души должен быть уподоблен ангелам. Нам же надлежит удивляться не только воздержанию юноши, но и тем опасностям, каким он из–за того подвергался, считая дело служения удовольствиям более тяжким и более страшным, чем какова даже смерть. Ему будет удивляться тот, кто тщательно исследует его добродетель и кто взвесит то, в какие времена он сохранил чистою свою душу. Он сохранил свободу ума прежде явления на земле Господа и Творца вселенной. Он воспитывался в доме нечестивых; многие склоняли его к очень дурным делам; у него не было учителя воздержания. Все были рабами удовольствия, — потворствовали своему чреву, не делали ничего благочестивого, ничего святого; однако, живя среди столь многих и таковых нечестивцев, когда увидел возлежавшую — невоздержную свою госпожу, то не оказался предателем небесных сокровищ, но сохранил храм Св. Духа неопустошенным, предпочитая умереть, чем служить удовольствиям. Он еще не слышал слов Павла, что тела наши суть члены Христовы (1 Кор. 6:15); но прежде, чем услышал божественный голос, он, уча нас в церквах, как нам надлежит бороться и сохранять неповрежденною душу, явил себя не уступающим по своему значению тем, кто были почтены небесными обещаниями. Если я, — может сказать Иосиф, — живший до рождества Христова и не слышавший возвышенного апостола Павла, восклицавшего, что наши тела — суть члены Христовы, думал, что Божиим рабам приличествует повелевать удовольствием, и не оказался расточителем воздержания, хотя пред моими глазами было приготовлено много опасностей, то в какой степени надлежит вам жить в воздержании со страхом и трепетом, чтобы не оказаться недостойными почести и чтобы члены Христовы не сделались членами блудодейцы! Это слово может оградить воздержанием всякую душу; это слово легко тушит и пылающие вожделения. Падающий в огонь дождь так легко не подавляет пламени, как заставляет увядать дурные вожделения, допущенные в душу. Такие же речи нам может говорить и великий Иов, который не только был тщательным блюстителем воздержания, но даже положил для своих глаз закон, по которому они не должны были смотреть на лицо девицы, из боязни, чтобы сверкающая красота как–нибудь не обольстила его ума (Иов. 31:1). Кто не удивился бы и не пришел бы в изумление при виде того, что этот муж, поистине храбро боровшийся с диаволом и разрушавший все хитрые замыслы лукавого, бежит от лица молодой женщины и отводит глаза от созерцания красивой девицы? Видя приступающего диавола, он не убежал, но, полагаясь на свои силы, остался на месте, как лев; при виде же девицы он не остановился и не мешкал, чтобы рассмотреть ее красоту, но немедленно ушел. Без сомнения он думал, что в борьбе с демонами нужен мужественный и отважный дух, а в деле заботы о воздержании победа уступается не вследствие общения человека с девицами, но вследствие удаления от них. Итак, кто дает обещание девства, тот получит советы от воздержнейшего из всех людей, который и сам еще до воплощения Христа был столь рачительным блюстителем воздержания. Не следует с пренебрежением слушать о том, что и до воплощения Христа являлись праведники, представлявшие такой образец воздержания. Ведь тогда не было налицо того, что с такою силою побуждало бы к этой добродетели, и даже девам не вменялось в преступление их нерадение о сохранении воздержания. Как же это так? Да ведь по этой причине высочайший Бог, Творец вселенной, и принял наш образ, чтобы свести с неба целомудрие ангелов. Итак, если и после такой чести люди предаются чувственным удовольствиям, то невозможно и выразить величины их безрассудства, в силу которого, делая члены Христовы членами блудницы, они ослабляют проявление милосердия Божия к ним и, насколько от них зависит, делают его бесполезным для них. Демоны слушают и страшатся, так как Бог не допускает им соединяться с Собою, а нас соединяет с Собою. И после этого некоторые из верных дерзают разрывать связь со Христом и соединяться с блудницами? Не столь велико зло упасть с неба в грязь, сколь велико зло, сделавшись членом Христовым, лишиться божественной почести и стать членом блудодейцы. Поэтому, когда порочное вожделение воспламеняет душу, тотчас вспоминай о Христе, помышляй о том, что пред тобою стоит Павел, увещевающий тебя и говорит: разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? (1 Кор. 6:15). Если ты приведешь себе на память эти слова, то сейчас же увидишь, как убежит от тебя похоть. Если целомудренная и благонравная госпожа одним своим видом тотчас делает целомудренными своих служанок, преданных постыдной страсти, то что удивительного, если воспоминание о Христе немедленно умерщвляет беспокоящую тебя похоть? Всегда имей пред своими глазами крест блистающий, и ты за это время уйдешь чистым от грехов. Как облачный столп — образ нашего креста — покрывал народ еврейский, чтобы он не потерпел какого–либо зла от египтян (Исх. 13:21), так и крест пред нашими глазами, созерцаемый нами, тотчас отгоняет всякую злую похоть. Ведь он — спасение нашей души и спасительное противоядие от гнусных вожделений. В самом деле, немощи тела исцеляются искусством врачей, а больную душу немедленно излечивают Христовы изречения. Поэтому и тех людей, которые согрешили и еще служат удовольствиям плоти, просим и умоляем пробудиться и образумиться, чтобы им не оказаться совсем во власти страстей, не быть унесенными их натиском и добровольно не подпасть горькому рабству, но чтобы противостать в воинском строю, укрепить свой ум страхом Христовым и выгнать из крепости жестокую владычицу, так чтобы, по удалении всякого порока и множества грехов, мы могли со святою и чистою душою приступить к божественным и страшным таинствам великого Бога и Спасителя Иисуса Христа, Которому слава и власть во веки веков. Аминь.

ОБ УТЕШЕНИИ ПРИ СМЕРТИ

Слово 1–е

1. Внимайте, братие, в молчании, чтобы не пролетели мимо вас слова полезные, а иногда и необходимые. Тогда особенно и нужно врачевание, когда бывает тяжкая болезнь; тогда и надобно тщательно прикладывать целебную примочку, когда глаз страдает от боли. Впрочем, и тот, у кого нет этой болезни, пусть не ропщет, но лучше пусть выслушает, потому что и здоровому неизлишне знать полезное врачевство. А у кого в настоящее время умственное око расстроено и страдает от боли, тот пусть будет еще более внимательным, чтобы открыть свое око для принятия врачевства спасительной беседы, от которой можно получить не только утешение, но и облегчение. Известно, что если у кого болит глаз и если больной не согласится открыть его врачу, чтобы влить целебную примочку, то примочка будет течь по наружной поверхности века, а глаз останется больным; так и ум человека, пораженного скорбью, если вследствие чрезмерной печали не откроет себя для слова, то, не приняв спасительного увещания, начнет болеть еще сильнее, и, может быть, подвергнется тому, что указано в Писании: печаль мирская производит смерть (2 Кор. 7:10). Блаженный апостол Павел, учитель верующих и благотворный врач, сказал, что печаль бывает двоякого рода: одна добрая, а другая злая, одна полезная, а другая бесполезная, одна спасительная, а другая пагубная. А чтобы мои слова не показались кому–нибудь сомнительными, я приведу сами слова его. Он говорит: печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению; это — печаль добрая. Затем следует: а печаль мирская производит смерть; это — печаль злая.

2. Посмотрим же, братие, полезна ли или бесполезна та печаль, которая теперь занимает нас, которая теперь наполняет нашу грудь и слышится в самом голосе; может ли она принести пользу, или вред? Представим, что лежит бездыханное тело, лежит на столе человек без человека, члены без духа; ему кричат, а он не отвечает; его зовут, а он не не слышит; лежит с бледным лицом, с измененным видом, в котором выражается сама смерть; при этом вспоминаются его непрерывное молчание, удовольствие и польза, которые от него были, или могли быть; вспоминаются его отношения к другим, приходят на ум его приятнейшие слова, долговременное обращение с ним. Вот, без сомнения, то, что извлекает слезы, вызывает рыдание и повергает всю душу в глубокую печаль! Против этого, столь сильного, столь крепкого оружия скорби, надобно, прежде всего, поставлять ту мысль, что все, рождающееся в этом мире, необходимо должно умереть. Это — закон Божий и неизменный приговор, который изречен был праотцу человеческого рода, после его грехопадения, в словах Божиих: прах ты и в прах возвратишься (Быт. 3:19). Что же случилось нового, если человек, на это рожденный, выполняет закон и приговор божественный? Что нового случилось, если родившийся от смертных соответствует своей природе в том, чего избежать не мог? Нет ничего необыкновенного в том, что существует издревле; нет ничего неслыханного в том, что случается каждодневно; нет ничего особенного в том, что всеобще. Если мы знаем, что деды и прадеды наши прошли этим же путем смерти, если слышали, что, наконец, и сами патриархи и пророки, от Адама первозданного, переселились из здешнего мира не без смерти, то возведем душу свою из глубины печали; ведь здесь человек отдает долг, которым он был должен. Как же можно печалиться, когда отдается долг? Подлинно, это — долг, которого невозможно заплатить никакими деньгами, — долг, от которого не избавляет ни мужество, ни мудрость, ни могущество, и которого не могут отклонить от себя, наконец, и сами цари. Я, конечно, посоветовал бы тебе усилить свою печаль, если бы это дело происходило от нерадения или от скупости, тогда как можно было бы тебе своими средствами откупиться от него, или отсрочить его; но если это Божие определение, твердое и неизменное, то мы напрасно скорбим и спрашиваем себя: почему такой–то умер, когда написано: Господни, Господни врата смерти (Пс. 67:21)? Таким образом, если принять во внимание это общее условие нашей жизни, то отягченное око сердца начнет чувствовать облегчение, как бы от приложенной к нему первой примочки.

3. Я знаю, скажешь ты, что это общая участь; знаю, что тот, кто умер, заплатил долг; но я представляю происходившее от него удовольствие, припоминаю отношения его к другим, вспоминаю об его обращении. Если ты поэтому предаешься скорби, то ты действуешь ошибочно, а не руководишься разумом. Ты должен знать, что Господь, Который дал тебе это удовольствие, может дать и другое, лучшее; и Тот, Кто доставил тебе такое знакомство, имеет достаточно силы вознаградить тебя другим образом. Что касается пользы, то ты, как смотришь на свою пользу, так же должен думать и о пользе умершего; может быть, это для него полезнее, как написано: восхищен, чтобы злоба не изменила разума его; душа его была угодна Господу, потому и ускорил он из среды нечестия (Прем. 4:11, 14). А о сообществе с ним что мне сказать, когда самое время приводит его в такое забвение, как будто его никогда не бывало? Поэтому, что производит время и смена дней, то гораздо более должны производить разум и здравое суждение. Особенно же надобно помышлять о том, что Божественная мудрость изрекла чрез апостола: печаль мирская производит смерть (2 Кор. 7:10). Итак, если и удовольствие, и настоящая польза, и знакомство составляют предметы здешнего мира и радости века скоропреходящие, то, смотри, ради них падать духом и сокрушаться сердцем не есть ли поистине смертельная болезнь? Опять и опять я повторю те же слова: печаль мирская производит смерть. Почему же она производит смерть? Потому, что чрезмерная печаль обыкновенно доводит или до сомнения, или до пагубного богохульства.

4. Но, скажет кто–нибудь, как же ты запрещаешь оплакивать умерших, когда и праотцы плакали, и Моисей, раб Божий, и затем многие пророки, — особенно же, когда и праведнейший Иов разодрал свою одежду по случаю смерти сыновей своих (Иов. 1:20)? Не я запрещаю оплакивать умерших, а просветитель народов — апостол, который говорит так: не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды (1 Фес. 4:13). Те, которые жили до закона, или находились под тенью закона, оплакивали своих мертвецов; но свет Евангелия не может так помрачаться. И они справедливо плакали, — потому что еще не приходил с небес Христос, Который осушил этот источник слез Своим воскресением. Они справедливо плакали, — потому что смертный приговор оставался еще в силе. Они справедливо проливали слезы, — потому что еще не было проповедано о воскресении. Хотя тогда святые и ожидали пришествия Господня, но между тем оплакивали умерших, потому что еще не видали Того, Кого ждали. Наконец, Симеон, один из ветхозаветных святых, который прежде также беспокоился о своей смерти, после того, как принял, на руки Господа Иисуса еще младенцем во плоти, с радостью приветствует свою кончину и говорит: ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое (Лк. 2:29, 30). О, блаженный Симеон! Увидев то, чего ждал, он уже стал смотреть на свою смерть, как на мир и успокоение. А вот, скажешь, читается и в Евангелии, что плакали и о дочери начальника синагоги (Лк. 8:52), и сестры Лазаря оплакивали Лазаря (Ин. 11:31). Но они рассуждали еще по ветхозаветному закону, — потому что еще не видели воскресения Христова из мертвых. Плакал, правда, и сам Господь о Лазаре уже погребенном, но не для того, чтобы подать пример оплакивания умерших, а чтобы своими слезами показать, что и Он воспринял истинное тело; или вероятно, Он по человеческой любви оплакивал иудеев, которые, не смотря даже на такое чудо, не имели уверовать в Него. Ведь не могла быть причиною слез смерть Лазаря, о котором сам Иисус сказал, что он уснул, и обещал пробудить его, как и сделал.

5. Итак, древние имели свои нравы и свою немощь, как жившие прежде пришествия Христова. Но, когда Слово стало плотию, и обитало с нами (Ин. 1:14), когда приговор, изреченный первому Адаму, был разрешен последним Адамом, когда Господь разрушил нашу смерть Своею смертью и воскрес из мертвых в третий день, то смерть уже стала не страшна для верующих; не страшен запад, когда пришел Восток свыше. Сам Господь, Который не может говорить лжи, взывает так: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек (Ин. 11:25, 26). Ясно, возлюбленнейшие братие, говорит божественное изречение, что верующий во Христа и соблюдающий заповеди Его, хотя и умрет, будет жив. Это изречение принимая и содержа всеми силами веры, блаженный апостол Павел и предлагал такое увещание: не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших (ц.-сл.: усопших), дабы вы не скорбели (1 Фес. 4:12). О, дивное изречение апостола! Еще прежде, нежели изложил свое учение, он одним словом уже проповедует воскресение. Он называет умерших усопшими для того, чтобы, выражаясь о них как о спящих, сделать несомненным их будущее воскресение. Не скорбите, говорит, об усопших, как прочие. Пусть скорбят те, которые не имеют надежды, а мы, чада упования, будем радоваться. А в чем состоит наше упование, он сам напоминает об этом в следующих словах: если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним (1 Фес. 4:14). Иисус для нас — спасение, пока мы живем здесь, и жизнь, когда мы переселяемся отсюда. Ибо для меня, говорит апостол, жизнь — Христос, и смерть — приобретение (Флп. 1:21). Поистине — приобретение, потому что смерть с пользою прекращает бедствия и страдания, которые сопряжены с долговременной жизнью. Затем апостол описывает и то, в каком порядке и каким образом должно исполниться наше упование. Ибо сие, говорит, говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем (1 Фес. 4:15–17). Слова его означают то, что Господь, пришедши, найдет многих христиан в телах еще не испытавшими смерти; и, однако, они не прежде восхищены будут на небо, как умершие святые восстанут из гробов, будучи пробуждены трубою Божиею и гласом архангела. Когда же они будут пробуждены, то, соединившись с живыми, вместе с ними восхищены будут на облаках в сретение Христу на воздух, и таким образом будут царствовать с Ним всегда. Нельзя, конечно, сомневаться в том, что тела, имеющие тяжесть, могут подняться в воздух, когда по повелению Господню Петр, имевший такое же тело, ходил по волнам морским (Мф. 17:29), и Илия, для подтверждения этого упования, также был восхищен на огненной колеснице по этому воздуху на небо (4 Цар. 2:11).

6. Но, может быть, ты спросишь: каковы будут воскресшие из мертвых? Послушай самого Господа твоего, Который говорит: тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их (Мф. 13:43). Нужно ли мне упоминать о блеске солнечном? Так как верующие должны преобразиться сообразно с светлостью самого Христа Господа, как свидетельствует апостол Павел: наше же жительство, говорит он, на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его (Фил. 3:20, 21), — то преобразится, без сомнения, эта смертная плоть сообразно с светлостью Христа, смертное облечется в бессмертие, посеянное в немощи потом восстанет в силе (1 Кор. 15:43). Тогда тело уже не будет бояться тления, не станет страдать ни от голода, ни от жажды, ни от болезней, ни от несчастных случаев, потому что там — надежное спокойствие и прочная безопасность жизни; там иная слава — небесная; и тамошняя радость не будет иметь недостатка.

7. Сохраняя это в уме и имея перед глазами своими, блаженный Павел говорил: я желал бы разрешиться и быть со Христом (Флп. 1:23). И еще, излагая свое учение открыто, он говорит: мы всегда благодушествуем; и как знаем, что, водворяясь в теле, мы устранены от Господа, — ибо мы ходим верою, а не видением, — то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа (2 Кор. 5:6–8). Что же делаем мы, маловерные, предаваясь скорби и отчаянию, если кто–нибудь из наших возлюбленных переселяется к Господу? Что мы делаем, утешаясь странствованием в этом мире больше, нежели тем, чтобы предстать пред лице Христово? Подлинно и воистину вся наша жизнь есть странствование: как странники в этом мире, мы не имеем верного пристанища, работаем, трудимся до пота, проходя путями трудными и исполненными опасностей; со всех сторон приготовлены нам козни — от врагов духовных и телесных, везде стези заблуждений. И, несмотря на то, что нас окружает столько опасностей, мы не только сами не желаем избавиться от них, но даже и о тех, которые избавились, плачем и рыдаем, как о погибших. Что же сделал для нас Бог чрез Своего Единородного Сына, если мы еще боимся смертных случаев? Зачем и хвалимся мы тем, что возродились водою и Духом, если нас так огорчает переселение из здешнего мира? Сам Господь взывает: кто Мне служит, Мне да последует; и где Я, там и слуга Мой будет (Ин. 12:26). Когда земной царь пригласит кого–нибудь в свой дворец, или на пиршество, то, как ты думаешь, приглашенный не поспешит ли с благодарностью? Гораздо с большим усердием должно стремиться к небесному Царю, Который сделает тех, кого примет, не только участниками пиршества, но даже и общниками царствования, как написано: если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем; если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим. 2:11, 12). И не то я говорю, чтобы иной наложил на себя руки или умертвил сам себя вопреки воле Творца Бога, или изгнал душу из временного ее жилища — своего тела; но хочу сказать то, чтобы каждый, когда позовут туда его самого, или ближнего, с радостью и веселием и сам шел, и других идущих приветствовал. В том и состоит сущность христианской веры, чтобы ожидать истинной жизни по смерти, надеяться на возвращение после исхода. Итак, приняв слова апостола, будем с верою воздавать благодарность Богу, даровавшему нам победу над смертью чрез Христа, Господа нашего, Которому слава и держава ныне и во веки веков. Аминь.

Слово 2–е

1. В прежней беседе мы кратко сказали об утешении при виде смерти и о надежде воскресения; теперь поспешим сказать о том же полнее и обстоятельнее. Если для верующих сказанное мною, конечно, несомненно, то для неверующих и сомневающихся оно представляется баснословным; к ним теперь мы и обратим несколько слов, относящихся к предмету. Так, неверующие, все ваше сомнение касается телесного состава. Для некоторых кажется невероятным, чтобы тело, обратившееся в прах, могло снова восстать, снова ожить. А касательно души никто из людей не может сомневаться: о бессмертии души не разногласят даже и философы, хотя они были и язычники. В самом деле, что такое смерть, как не отделение души от тела? Когда отделяется душа, которая всегда живет и умирать не может, так как она произошла от вдуновения Божия, то умирает только одно тело, потому что у нас одна часть смертна, а другая бессмертна. Когда же отделится душа, которая для телесных глаз невидима, то принимается ангелами и помещается или на лоне Авраамовом, если она верующая, или в преисподней темнице, если она грешница, до тех пор, пока придет определенный день, в который она опять примет свое тело и пред престолом Христа, истинного Судии, отдаст отчет в своих делах. Если таким образом все сомнение касается тела, то нужно защитить его немощь и доказать воскресение.

2. Поэтому, если кто из сомневающихся и неверующих спросит меня: как воскреснут умершие и в каком явятся теле? — то я отвечу ему устами и словами апостола: безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое семя, зерно мертвое и сухое, без влаги (1 Кор. 15:36, 37); и когда оно истлеет, то снова восстает плодороднейшим, одевается листьями и снабжается колосьями. Итак, Кто пробуждает, зерно пшеницы для тебя, Тот неужели не в состоянии будет пробудить тебя для Себя? Кто каждый день пробуждает солнце как бы из гроба ночи и возводит луну как бы из погибели, и вызывает обратно времена года, возвращающиеся для нашей пользы, Тот неужели не возвратит к жизни нас самих, для которых Он возобновляет все, неужели попустит однажды навсегда погибнуть тем, которых Он воспламенил Своим дыханием и оживил Своим Духом? Неужели навсегда перестанет существовать человек, который благоговейно познал и почитал Его? Но ты опять сомневаешься: как можешь ты возобновиться после смерти, воссоздаться из праха и разрушившихся костей? Скажи же мне, человек, чем ты был прежде своего зачатия в утробе матери? Ничем, конечно. Итак, Бог, сотворивший тебя из ничего, не удобнее ли может воссоздать тебя из чего–нибудь? Поверь мне, легче будет обновить уже прежде бывшее Тому, Кто мог сотворить и то, чего не было. Кто повелел тебе в утробе твоей матери произрасти из капли безобразной жидкости и облечься нервами, жилами и костями, Тот, поверь мне, в состоянии, будет родить тебя снова из утробы земной. Но ты боишься, что иссохшие твои кости не смогут облечься прежнею плотию? Не суди, не суди о величии Божием по собственной своей немощи. Бог, Творец всех вещей, одевающий деревья листьями и луга цветами, может немедленно облечь и твои кости в определенное время весны, при воскресении. Сомневался в этом самом некогда и пророк Иезекииль и на вопрос Господа, оживут ли сухие кости, которые представились ему рассеянными по полю, отвечал: Господи Боже! Ты знаешь это (Иез. 37:3). Но, когда он увидел, как кости, по Божию повелению и его собственному пророчеству, пошли к своим местам и составам, когда увидел, что сухие кости стали облекаться нервами, связываться жилами, покрываться плотью, одеваться кожею, то после этого изрек пророчество о духе, и пришедший дух каждого вошел в лежащие на земле тела; они воскресли и тотчас встали. Убежденный таким образом в воскресении, пророк описал это видение, чтобы познание о таком предмете дошло до потомков. Поэтому справедливо взывает Исаия: оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя — роса растений, и земля извергнет мертвецов (Ис. 26:19). Подлинно, как семена, увлаженные росою, прозябают и возрастают, так возрастут и кости верующих от росы Духа.

3. Но ты сомневаешься, каким образом из малых костей может восстановиться целый человек? А ты сам из малой искры огня производишь большой пламень: неужели же Бог не в состоянии будет из малой закваски твоего праха восстановить полный состав твоего небольшого тела? Если ты и скажешь: и самых остатков тела нигде не видно, так как, может быть, они истреблены огнем, или пожраны зверями, — то, прежде всего, знай, что все разрушающееся хранится в недрах земли, откуда по повелению Божию опять и может произойти. И ты, когда еще огня не видно, берешь камешек и кусочек железа и из недр камня высекаешь огонь, сколько нужно. Если же ты, при помощи своего ума и искусства, которыми тебя Сам Бог наделил, производишь на свет то, что было невидимо, то неужели у величия Божия не достанет силы для того, чтобы произвести то, чего еще не видно? Поверь мне, для Бога все возможно.

4. Ты спрашивай только о том, обещал ли Бог совершить воскресение; и когда узнаешь из свидетельств, столь многих, что оно обещано, когда будешь иметь несомненнейшее уверение Самого Господа Христа, то, утвердившись в вере, уже перестань бояться смерти. Кто еще боится ее, тот не верует; а кто не верует, тот впадает в неисцелимый грех, так как своим неверием дерзает представлять Бога или бессильным, или лживым. Но не то доказывают блаженные апостолы, не то — святые мученики. Апостолы, в доказательство этого учения о воскресении, проповедуют, что Христос воскрес, и возвещают, что в Нем будут воскрешены и умершие; притом, они не отказывались ни от смерти, ни от мучений, ни от крестов. Если же при свидетельстве двух или трех свидетелей станет всяк глагол, то как можно подвергать сомнению воскресение мертвых, которое имеет так много и таких достоверных свидетелей, о котором они свидетельствуют, проливая кровь свою? А святые мученики? Имели ли они твердую надежду воскресения, или нет? Если бы не имели, то не приняли бы, как величайшее приобретение, смерть после столь многих мучений и казней. Они помышляли не о казнях настоящих, а о наградах последующих; они знали, что видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор. 4:18). Выслушайте, братие, и о примере мужества. Мать (Маккавеев) убеждала семерых сыновей своих, и не плакала, а больше радовалась; видела она, как сыновей ее терзают когтями, рассекают железом, жарят на сковороде, и не проливала слез, не испускала воплей, но старательно убеждала детей к терпению. Ведь она была не жестокосердою, а верующею, она любила сыновей, но не изнеженно, а мужественно. Она побуждала детей к страданию, которое с радостью и сама приняла, — потому что была уверена в воскресении своем и сыновей своих. Зачем говорить о (других) мужах, женах, отроках, отроковицах, как они радовались этой смерти, с какою величайшею поспешностью переходили к небесному воинству? Они могли сохранить настоящую жизнь, если бы захотели, — потому что от них зависело отречься от Христа и жить, или исповедать Его и умереть. Но они избрали лучше потерять жизнь временную и приобрести жизнь вечную, оставить землю и поселиться на небе.

5. После этого, братие, есть ли какое место сомнению? Может ли еще оставаться страх смерти? Если мы — сыны мучеников, если мы желаем быть их общниками, то не станем скорбеть о смерти, не будем оплакивать любезных нам, которые прежде нас отходят к Господу. Если мы захотим скорбеть о них, то будут укорять нас блаженные мученики и скажут: о, верующие и желающие царства Божия, вы, которые горько плачете и рыдаете о любезных ваших, умирающих спокойно на ложах и мягких постелях, — что стали бы вы делать, если бы увидели их мучимыми и умерщвляемыми от язычников за имя Господне? Разве нет у вас древнего примера? Праотец Авраам, принося в жертву своего единственного сына, заклал его мечом послушания Богу (Быт. 20:10), не пощадил и того, кого любил такою любовью, чтобы доказать свою покорность Господу. Но, если вы скажете, что он так поступил по Божию повелению, то ведь и вы имеете заповедь, чтобы не скорбеть об усопших. А кто не соблюдает самого малого, тот как соблюдет большее? Или вы не знаете, что дух, который сокрушается в таких обстоятельствах, оказывается неспособным к делам труднейшим? Кто боится ручья, тот пойдет ли когда–нибудь в море? Так и тот, кто нетерпеливо оплакивает потерю, в состоянии ли будет когда–нибудь выступить на подвиг мученический? Напротив, тот, кто в подобных обстоятельствах остается твердым и великодушным уже этим самым устрояет себе ступень к подвигам важнейшим.

6. Этого, братие, достаточно было бы для того, чтобы научиться презрению смерти и утвердиться в надежде на будущее. Но остается мне привести один пример из древности, который может доставить всякое утешение и который пусть выслушают все слухом сердца, хотя бы и страждущего. Великий царь Давид весьма сильно скорбел, когда любимый его сын, которого он любил, как свою душу, был поражен болезнью (2 Цар. 12:16 и след.); а так как человеческие средства уже не приносили никакой пользы, то он обратился к Господу, отложив царскую пышность, сел на земле, лег во власянице, не ел и не пил, молясь Богу целых семь дней, в надежде, не будет ли ему возвращен сын его. Старейшины дома его приступили к нему с утешениями и просили его вкусить хлеба, опасаясь, чтобы он, желая жизни сыну, сам прежде него не дошел до изнеможения; но не могли ни убедить его, ни принудить, — потому что нетерпеливая любовь обыкновенно презирает и сами опасности. Царь лежал в мрачной власянице, а сын его болел; ни слова не доставляли ему утешения, ни сама потребность пищи не действовала; душа его питалась скорбью, грудь дышала печалью, вместо питья текли из глаз слезы. Между тем совершилось то, что было предопределено Богом: младенец умер; жена была в слезах, весь дом наполнен был стонами, слуги в страхе ожидали, что будет; никто не смел известить господина о смерти сына, опасаясь, чтобы царь, который так горько оплакивал еще живого сына, не лишил себя жизни, услышав об его смерти. Между тем как слуги совещались между собою, между тем как они в унынии то советовали, то запрещали друг другу говорить, Давид понял и предупредил вестников, спросив, не скончался ли сын. Не имея возможности отрицать, они слезами объявили о случившемся. При этом было необыкновенное опасение, сильное ожидание и страх, как бы нежный отец не подверг сам себя опасности. Но царь Давид немедленно оставляет власяницу, весело встает, как будто получив весть о безопасности сына, идет в умывальницу и умывает свое тело, приходит в храм, молится Богу, вкушает пищу вместе с приближенными, подавив вздохи, отложив всякое сетование, и с веселым уже лицом. Домашние удивляются, приближенные изумляются этой необыкновенной и внезапной перемене и, наконец, осмеливаются спросить его, что это значит, что при жизни сына он так скорбел, а по смерти — не скорбит? Тогда этот необыкновенный по своему великодушию муж отвечал им: пока сын был еще жив, то необходимо было и смириться, и поститься, и плакать пред лицем Господним, потому что была надежда на возвращение его к жизни; но, когда воля Господня совершилась, то безрассудно и нечестиво терзать душу бесполезным плачем; теперь, говорит он, пойду к нему, а оно не возвратится ко мне (2 Цар. 12:23). Вот пример великодушия и мужества! Если же Давид, еще бывший под законом, имевший, не скажу позволение, а необходимость — плакать, если он так удержал душу от безрассудного плача и так умерил печаль свою и своих приближенных, то мы, живущие уже под благодатию, имеющие верную надежду воскресения, получившие запрещение всякого сетования, почему так упорно оплакиваем своих мертвецов по примеру язычников, поднимаем безрассудные вопли, как бы в некоторого рода опьянении разрываем одежды, обнажаем грудь, поем пустые слова и причитанья около тела и гробницы усопшего? Для чего, наконец, окрашиваем платье в черный цвет, если только не для того, чтобы не только слезами, но и самою одеждою показать себя поистине неверующими и жалкими? Все это, братие, должно быть чуждо нам, непозволительно; а если бы и было позволительно, то не было бы прилично. Впрочем, иных из братьев и сестер, которых собственная вера их и заповедь Господня могли бы сделать твердыми, обессиливает и сокрушает мнение родственников и соседей, как бы не почли их каменными и жестокосердыми, если они не переменят одежды, если не предадутся с неистовством безумному плачу. Но как пусто, как непристойно думать о мнении людей заблуждающихся, а не бояться того, как бы не причинить ущерба вере, которую принял! Почему бы такому человеку не поучиться лучше терпению? Почему бы тому, кто сомневается, не научиться от меня вере? Если бы даже и действительно в груди его была такая печаль, то и в таком случае следовало бы в безмолвии умерять скорбь рассудительностью, а не разглашать о ней с душевным легкомыслием.

7. Хочу предложить еще один пример для исправления тех, которые думают оплакивать умерших. Этот пример — из языческой истории. Был один языческий начальник, имевший единственного и довольно любимого сына. Когда он, по языческому заблуждению, приносил в Капитолии жертву своим идолам, доходит до него весть, что единственного сына его не стало. Он не оставил жертвы, которая была в руках его, не заплакал и даже не вздохнул, но, послушайте, что отвечал: пусть, говорит, погребут его; я помню, что я родил сына смертным. Посмотри на этот ответ, посмотри на мужество язычника: он не велел даже дожидаться себя, чтобы сын был предан погребению в его присутствии. Что же будет с нами, братие, если диавол в самый день суда выведет его против нас пред Христом и скажет: этот почитатель мой, которого я обольщал своими кознями, чтобы он служил слепым и глухим истуканам, которому я не обещал ни воскресения из мертвых, ни рая, ни царства небесного, этот доблестный муж, узнав о смерти своего единственного сына, не опечалился, и не вздохнул, и не оставил при таком известии моего капища; а твои христиане, твои верующие, за которых Ты распялся и умер, чтобы они не боялись смерти, но были уверены в воскресении, не только оплакивают умерших и голосом, и видом, но даже затрудняются тогда идти в церковь, а некоторые даже и из клириков твоих и пастырей прерывают свою службу, предаваясь плачу, как бы вопреки Твоей воле. Почему? Потому, что Ты благоволил призвать их к Себе, из тьмы века. Что же мы, братие, будем в состоянии отвечать на это? Не будем ли мы объяты стыдом, когда в этом отношении окажемся ниже язычников? Язычник, незнающий Бога, должен плакать, потому что он, как только умрет, прямо идет на казнь. Должен сокрушаться и иудей, который, не веруя во Христа, обрек свою душу на погибель. Достойны сожаления также и наши оглашенные, если они, или по своему неверию, или по нерадению ближних, скончаются без спасительного крещения. Но кто освящен благодатию, запечатлен верою, честен по поведению или неизменен в невинности, того, когда он отойдет из здешнего мира, надобно ублажать, а не оплакивать, тому надобно завидовать, а не скорбеть о нем сильно, — впрочем, завидовать умеренно, так как мы знаем, что в свое время и мы сами последуем за ними.

8. Итак, верующий, отри слезы, удержи вздохи, прекрати рыдания и вместо этой печали прими на себя ту спасительную печаль, которую блаженный апостол назвал печаль ради Бога, которая обыкновенно доставляет верное спасение, т. е. раскаяние в сделанных проступках (2 Кор. 7:10). Испытай свое сердце, спроси свою совесть и, если найдешь что–нибудь, требующее покаяния, — а ты найдешь это, как человек, — то вздыхай при исповедании грехов, проливай слезы в молитве, сокрушайся об истинной смерти, о наказании души, сокрушайся о грехе, как говорит Давид: беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною (Пс. 50:5); и не страшись разрушения этого тела, которое в свое время, по повелению Божию, обновится к лучшему. Посмотри, как определением Божиим назначено и то и другое: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут (Ин. 5:25, 28). Вот успокоение, вот побуждение к презрению смерти! А что далее? И изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения (Ин. 5:29). Вот и различие между воскресшими! Воскреснуть должно, конечно, всякому вообще телу человеческому; но добрый воскреснет для жизни, а злой воскреснет для казни, как написано: не устоят нечестивые на суде, и грешники — в собрании праведных (Пс. 1:5). Поэтому, чтобы нам воскреснуть не для осуждения, перестанем скорбеть о смерти, а примем на себя печаль раскаяния, позаботимся о добрых делах и о лучшей жизни, будем думать о прахе и умерших для того, чтобы помнить, что и мы смертны, и чтобы, при таком воспоминании, нам не пренебрегать своим спасением, пока есть время, пока еще возможно, т. е., или приносить лучшие плоды, или исправляться, если мы согрешили по неведению, чтобы нам, если день смерти застигнет нас нечаянно, не пришлось искать времени для покаяния, и не находить его, просить милости и возможности загладить грехи, и не получить желаемого.

9. Итак, братие, мы показали всеобщность смерти, объяснили непозволительность слез, показали немощь древних и несвойственность ее для христиан, объяснили тайну Господню, привели свидетельство апостолов о воскресении, упомянули о деяниях апостолов и страданиях мучеников, указали, кроме того, на пример Давида и, сверх этого, на поступок язычника, наконец, представили и вредную, и полезную печаль, ту, которая вредит, и ту, которая спасает чрез покаяние. Когда таким образом всё это показано, то что другое должно делать нам, братие, как не взывать с благодарностью к Богу Отцу: да будет воля Твоя и на земле, как на небе (Мф. 6:10)? Ты даровал жизнь, Ты установил и смерть; Ты вводишь в мир, Ты и изводишь из мира и, изведши, сохраняешь; ничто из Твоего не погибает, так как Ты сказал, что и волос с голов их не погибнет (Лк. 21:18). Скроешь лице Твое — мятутся, отнимешь дух их — умирают и в персть свою возвращаются; пошлешь дух Твой — созидаются, и Ты обновляешь лице земли (Пс. 103:29, 30). Вот, братие, слова, достойные верующих, вот спасительное врачевство; чей глаз отерт этою губкою утешения, увлажен с благоразумием этою примочкою, тот не только не почувствует слепоты отчаяния, но не испытает и малейшего нагноения печали, а напротив, взирая на все светло очами сердца, будет говорить подобно терпеливейшему Иову: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно! (Иов. 1:21). Аминь.

ОБОЗРЕНИЕ КНИГ ВЕТХОГО ЗАВЕТА

Введение

Новым завет называется по времени и по свойству заключающегося в нем, потому что в нем все возобновлено, и, прежде всего человек, для которого (сотворено) все. Могут сказать: небо и теперь тоже самое, равно как и земля, и человек, господствующий над всем; но дан новый закон, новые заповеди, новая благодать чрез крещение, новый человек, новые обетования; теперь не земля и земное, но небо и небесное; новые таинства; теперь уже не те вещественные предметы, овца и кровь, дым и смрад, но разумное и исполненное добродетелей служение; новые заповеди; древо, возводящее на небеса и делающее нас высокими. Цель же обоих заветов одна: исправление людей. И удивительно ли, что такова цель Писания, когда и сама природа существует для пользы человека? Для него Бог создал и великое небо, и пространную землю, и безмерное море, чтобы люди, видя величие сотворенного и удивляясь Создателю, доходили до богопознания. Все это для человека. И так как цель ветхого и нового заветов одна, то Моисей счел необходимым описать и древние события, но не по способу языческих писателей. Те пишут историю только для того, чтобы изложить рассказ о событиях, представить войны и сражения, и приобрести себе славу этими писаниями. А законодатель пишет не так: он везде излагает историю великих праведников, чтобы повествование об их жизни служило для потомков добрым наставлением. Поэтому же он повествует не о праведниках только, но и о грешниках, чтобы мы одним подражали, а примера других избегали, и чрез то и другое преуспевали в добродетели и усердии. Таким образом, пусть никто не считает странным, что законодатель рассказывает древние события и пишет законы. Ведь какую силу имеет закон, такую же и рассказ о жизни святых. Итак, в ветхом завете есть книги исторические, каковы следующие восемь: книга Бытия, повествующая о сотворении мира и о жизни угодивших Богу; Исход, повествующая о чудесном освобождении иудеев из Египта, о пребывании их в пустыне и о даровании закона; Левит — о жертвах и священнослужении, — потому что колено Левиино наследовало священство, и от имени этого колена получила название эта книга; потом Числ, — потому что, по исходе из Египта, Бог повелел сосчитать народ иудейский, и было насчитано шестьсот тысяч, происшедших от одного человека — Авраама. Затем Второзаконие, — потому что Моисей вторично объяснил им закон. Далее Иисус Навин; он после Моисея был вождем иудеев, ввел их в землю обетованную и разделил эту землю по жребиям между двенадцатью коленами. После него Судии, — потому что, по смерти Иисуса, управление иудеями перешло к знатнейшим людям и господствовали (разные) колена. Затем Руфь, краткая книга, заключающая в себе историю иноплеменницы, бывшей замужем за одним иудеем. Потом четыре книги Царств, в которых повествуется о событиях при Сауле, при Давиде, при Соломоне, Илии и Елисеее, до плена вавилонского. После Царств книги Ездры. После того, как иудеи за грехи свои отведены были в Вавилон и пробыли там семьдесят лет в рабстве, Бог наконец умилостивился над ними и расположил Кира, царствовавшего тогда над персами, отпустить пленников; это тот Кир, которого воспитание описал Ксенофонт. Будучи отпущены, они возвратились под предводительством Ездры, Неемии и Зоровавеля. Об этом возвращении и пишет Ездра, именно, о том, как они по возвращении во второй раз построили храм и восстановили город. Но по прошествии ста лет опять постигла их война — македонская. Затем случились события при Антиохе Епифане, когда иудеи, потерпев осаду, продолжавшуюся три года с половиною, и тяжко пострадав, опять избавились от бедствий. Потом, спустя немного времени, приходит Христос, и ветхий завет кончается. А чтобы знать, откуда произошел народ иудейский, необходимо здесь нечто сказать. После Адама был Сиф, потом Енох, затем другие многие поколения, и наконец Ной, при котором произошел потоп, так как люди развратились от нечестия. По прекращении потопа, он, вышедши из ковчега один с троими сыновьями, наполнил землю своим потомством, так как постепенно произошло множество родов. Когда люди размножились, то они захотели построить башню, которая достигла бы до неба. Но Бог, не одобряя их намерения, смешал языки их, разделив один на многие. Так как они перестали понимать друг друга, то им невозможно стало и жить вместе друг с другом; и это было поводом к рассеянию их по всей вселенной. Говорят, что при этом смешении языков Евер, предок иудеев, не захотел участвовать в их предприятии, и один сохранил собственный язык, удостоившись этого за свое прекрасное поведение. Потомком его был Авраам; потому язык иудеев и называется еврейским, от Евера. Таким образом потомком его был Авраам; сыном Авраама — Исаак, у которого сын — Иаков. Он был отцом двенадцати патриархов: Рувима, Симеона, Левия, Иуды, Иссахара, Завулона, Неффалима, Гада, Дана, Асира, Иосифа, Вениамина. По имени одиннадцати из этих патриархов названы происшедшие от них колена. От каждого из них произошло колено и потомки назывались их именем. От Иосифа же произошло не одно колено, а два; отец Иосифа не хотел, чтобы его именем называлось одно колено. Как же случилось? Так как Иосиф был один, то, желая сделать его сугубым патриархом, Иаков решил, чтобы по именам двоих сыновей его, Ефрема и Манассии, были названы два колена; оба эти колена и приписывались Иосифу. Таким образом произошло тринадцать колен, одиннадцать от других патриархов и два от Иосифа — чрез сыновей его. Отсюда исключается колено Левиино, которому предоставляется священнослужение, причем оно не должно было заниматься чем–нибудь другим и число двенадцать не нарушено. Итак двенадцать колен исполняли все прочие дела, а колену Левия одному поручены были обязанности священства. Из этого колена произошел Моисей. Итак, эти двенадцать патриархов, прибыв в Египет, во исполнение обетования Божия, данного Аврааму: умножая умножу семя твое, как звезды небесные (Быт. 22:17), сделались предками шестисот тысяч. Из них и составился народ иудейский, получивший название от царственного колена Иудина, от которого происходили цари. Таким образом, в Ветхом завете есть исторические книги, именно те, которые мы указали выше; также и нравоучительные, как то: Притчи, Премудрость Сирахова, Екклезиаст и Песнь Песней; затем пророческие, как то: шестнадцать пророков, Руфь и Давид (Книга Руфь помещается между пророческими, может быть, ввиду прообразовательного значения Руфи; возможно и то, что она попала сюда по ошибке писца). Впрочем, эти различные виды Писания можно находить и смешанными один с другим. Например, в исторических сказаниях можно найти пророчество; и от пророков можно услышать много исторических рассказов; и нравоучения и увещания можно встретить в том и другом, и в пророчествах и в исторических повествованиях. Все это, как я выше сказал, имеет в виду одно — исправление слушателей, так что и повествования о прежде бывшем, и нравоучения и увещания, и пророчества направляют нас к должному. Дело пророчества преимущественно состояло в том, чтобы предсказывать будущее, как радостное, так и прискорбное, чтобы одних ободрять, а других удерживать от нечестия страхом. Есть и другой род пророчества, — это предсказание о Христе; в них с точностью говорится не только о пришествии Его, но и о том, что Он будет делать по пришествии, о зачатии, о рождении, о кресте, о чудесах, об избрании учеников, о новом завете, о прекращении иудейства, об истреблении язычества, о высоком достоинстве Церкви и о всех других, последующих обстоятельствах. Обо всем этом со всею ясностью за много времени предсказывали пророки, об ином прообразованиями, а об ином словами.

Есть именно два вида пророчества: предсказание о будущем или делами, или словами; словами, когда, желая сказать о кресте, говорят: как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен (Ис. 53:7). Это — пророчество словами; делами же, когда напр. Авраам является возносящим сына и закалающим овна. Этими действиями он предъизображал крест и имевшее совершиться заклание за вселенную. И много можно найти в ветхом завете таких прообразов и предсказаний делами. Впрочем, пророчеству свойственно говорить не только о будущем, но и о прошедшем, как это особенно встречается у Моисея. Когда он повествует о небе и земле, то говорит о прошедшем и сокрытом временем, и, значит, изрекает об этом пророчество. Как говорит о том, чего еще не было и что еще неизвестно, свойственно пророчеству, так и открывать и сообщать бывшее, но сокрытое временем, свойственно такой же благодати. Свойственно пророчеству говорить и о настоящем, когда что–нибудь есть, но скрывается, как, напр., было с Ананиею и Сапфирою; здесь было ни прошедшее, ни будущее, а настоящее, но неизвестное. Петр же, открыв пророчеством, обнаруживает это. Таковы вообще писания ветхого завета. А в новом завете то, что в ветхом сказано загадочно, объясняется; именно: пророчества свидетельствуются делами, изображается жизнь, достигающая до небес, указываются неизреченные будущие блага, не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку (1 Кор. 2:9). Новый завет, приняв человека, постепенно и мало–помалу освобожденного от нечестия ветхим заветом, возводит его к жизни ангельской. Делом ветхого завета было — сотворить человека, а нового — сделать человека ангелом. Когда нечестие произвело то, что люди перестали быть людьми, низвело их до низости бессловесных и сделало скотоподобными, то закон освобождал их от этого нечестия, благодать же прибавляет им и ангельские добродетели. Есть и книги нового завета, именно: четырнадцать посланий Павла, четыре Евангелия, два — учеников Христовых, Иоанна и Матфея, и два — Луки и Марка, из которых один был учеником Петра, а другой — Павла. Те собственными глазами видели Христа и обращались с Ним, а эти передали другим то, что приняли от тех. Еще книга Деяний, того же Луки, повествовавшего о тогдашних событиях, и три соборных послания (Святитель Златоустый не упоминает о прочих четырех соборных посланиях и Апокалипсисе, вероятно, потому, что эти книги в его время еще не везде были внесены в канон книг Св. Писания).

Обозрение книги Бытия

Сотворение мира и создание человека. Адам получает заповедь, и из ребра его создается жена, которая, будучи обольщена змием, обольщает мужа и, подвергшись вместе с ним проклятию, изгоняется из рая; и змий подвергается проклятию — ползать на персях. Каин убивает брата за его превосходство, и несет наказание; затем рождает детей. Ева же рождает Сифа. Исчисление происшедших от Адама и от Сифа до Ноя, и осуждение мужей за непозволительные супружества и за другие беззакония. Сынами Божиими здесь называются те, которые ведут свой род от Сифа, — так как сказано: Я сказал: вы — боги и все — сыны Вышнего (Пс. 81:6; Быт. 6:2). А дщерями человеческими называются те, которые произошли от Каина. Далее Бог предсказывает Ною будущее истребление людей посредством потопа и повелевает сделать ковчег, в триста лактей длиною, в пятьдесят лактей шириною и в тридцать лактей вышиною. Когда он вошел в ковчег, то произошло наводнение, продолжавшееся сорок дней и сорок ночей. Уменьшаться стала вода после ста пятидесяти дней; а открылись вершины гор в первый день десятого месяца. По прошествии сорока дней Ной выпустил ворона, но он не возвратился; спустя семь дней выпустил голубя, и он возвратился, с масличною ветвью. Ной получает от Бога повеление выйти из ковчега, и вышедши принес жертву Богу и получил благословение со своими сыновьями; получил также обетование от Бога, что более уже не будет такого истребления людей посредством потопа. После того он благословляет Сима и Иафета, и проклинает Ханаана за то, что отец его Хам обнаружил наготу отца. Это проклятие исполнилось на Гаваонитянах, или лучше оно имело вид проклятия, на самом же деле было пророчеством. Следуют потомки Ноя до Фалека, который получил это название от того, что при нем была разделена земля. Тогда они построили башню, от чего и самое место названо Вавилон, что значит смешение, так как здесь были смешаны языки их. Но отец Фалека Евер, говорят, не участвовал с прочими в строении башни, и за это у него не было изменено наречие, но язык его остался целым, и от него получил и самое название свое. Он назывался Евером; потому и язык его назван еврейским; это и служит величайшим доказательством того, что еврейский язык древнее всех наречий. Прежде смешения языков все употребляли этот язык. Евер есть предок Авраама. Излагаются родословия от Сифа до Авраама. Отец Авраама Фарра берет своих сыновей, Авраама и Нахора, и внука своего Лота, и идет в Харран, намереваясь пройти в землю Ханаанскую; и когда он умер в Харране, Бог повелевает Аврааму переселиться из Харрана, и он пришел в Сихем, в земле Ханаанской. И сказал ему Бог: потомству твоему отдам Я землю сию (Быт. 12:7). И построил Авраам жертвенник Богу и поставил шатер при море. Когда был голод, Авраам, пришедши в Египет, повелевает жене своей сказать, что она сестра его; фараон же, взявший ее, будучи наказан Богом, возвращает ее Аврааму. Когда пастухи Авраама и Лота поссорились между собою, то они разделили места обитания. Лот взял землю содомскую; Авраам же поселился при дубе Мамврийском, и опять получил, обетование от Бога, что семя его умножится и наследует эту землю. Когда от Ходоллогомора отложились пять царей земли содомской, подвластные ему прежде, то он, взяв с собою других трех царей, вступил с ними в сражение и, обратив их в бегство, взял в плен; в числе пленников был и Лот. Авраам, услышав об этом и погнавшись за ними с тремястами семнадцатью домочадцами, освободил своего племянника, с лошадьми и женами, и Мелхиседеку, благословившему его и вынесшему хлебы и вино, дал десятину. Потому и говорит Павел в послании к Евреям: так сказать, сам Левий, принимающий десятины, в лице Авраама дал десятину (Евр. 7:9). Когда же царь содомский предлагал Аврааму взять лошадей, он не согласился: даже нитки и ремня от обуви не возьму из всего твоего, чтобы ты не сказал: я обогатил Аврама (Быт. 14:23). Потом, когда Бог говорит ему: награда твоя [будет] весьма велика (Быт. 15:1), он сетует на свою бездетность и опять слышит, что тот, кто произойдет от него, наследует ему, и семя его будет, как звезды небесные. Здесь находим изречение: Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность (Быт. 15:6). Он совершает рассечение (животных) и узнает, что потомки его будут пришельцами, но потом будут освобождены, после четырехсотлетнего угнетения. Сарра, будучи бесплодною, дает Аврааму Агарь, чтобы он имел от нее детей. Когда же она родила, то возгордилась пред госпожой своей, и Авраам отдает ее Сарре, чтобы она отмстила за оскорбление свое. Обиженная своею госпожою, она убегает из дома, но получает от ангела повеление возвратиться к госпоже своей, и вместе получает обетование, что потомство ее умножится; самое имя младенцу, прежде его рождения, назначает ангел, назвав его Измаилом. Агарь родила Измаила. Авраам, будучи девяносто девяти лет, получает новое имя, он стал называться уже не Аврамом, но Авраамом. Бог повелевает ему обрезаться со всем домом. Имя Сары также переменяется, и она стала называться Саррою. Потом Авраам получает обетование об Исааке. Является Аврааму Сын Божий с двумя ангелами и говорит ему: Я опять буду у тебя в это же время [в следующем году], и будет сын у Сарры, жены твоей (Быт. 18:10). Авраам ходатайствует перед Богом за Содом. Два ангела приходят к Лоту. Содомляне настойчиво требуют их и наказываются слепотою. Ангелы же, взяв Лота, вышли из дома, и сам он вместе с дочерями спасается в Сигоре, а жена его обратилась в соленый столб, потому что посмотрела назад. Когда же страна содомская была сожжена, Лот удалился в гору, и сделались беременными от него дочери его; старшая родила Моава, а младшая Аммона; кровосмешения с отцом они достигли посредством опьянения; они думали, что род человеческий прекратился. Авраам переселился в Герары, и царь Герарский Авимелех взял Сарру; но когда Бог угрожал ему, то он, оправдываясь, говорит, что он считал эту женщину сестрою Авраама, потому что она сама так сказала. Он отдал ее Аврааму с дарами. Потом возвращенная Сарра рождает Исаака. Авраам изгоняет из дома служанку с сыном Измаилом. Авимелех заключает с Авраамом договор, чтобы не обижать друг друга, и получает от Авраама семь агниц, во свидетельство того, что клятвенный колодец принадлежит Аврааму. Авраам получает повеление принести сына во всесожжение, и возносит его, но вместо него закалается баран. Все же это было прообразом домостроительства, которое имел совершить для нас Христос. Сарра умирает, и Авраам, купив место у Ефрона Хеттеянина, погребает там жену свою, и посылает раба своего сосватать для Исаака жену в Месопотамии, заповедав ему не отводить туда сына его, если жена не захочет идти с ним. Раб пришел в город Нахора и просил знамения, по которому мог бы узнать девицу, — а знамение состояло в том, чтобы она предложила пить и ему, и верблюдам его; тогда выходит Ревекка, дочь Вафуила, сына Нахорова, — Нахор же был брат Авраама, — и дав пить ему и верблюдам его, и сказав, чья она дочь, вводит этого человека в дом и угощает. Когда же он сказал, для чего пришел, и просил отпустить девицу, то родители предоставили это на решение самой девице. Так как она согласилась, то, взяв ее, он ушел, и стала она женою Исаака. Авраам, до смерти Сарры, берет себе женою Хеттуру; рожденных от нее детей он удалил от Исаака, дав им подарки, а наследником своего имущества сделал Исаака, и умер. Здесь перечисляются имена сынов Измаила, селения которого простирались от Евилата до Сура. Так как Ревекка была неплодна, то Исаак просил Бога, чтоб она зачала, и когда зачала, Бог говорит ей: два племени во чреве твоем, и два различных народа произойдут из утробы твоей (Быт. 25:23), предсказывая об иудеях и о нас, христианах. Когда младенцы родились и выросли, то Исав уступает и продает первородство свое Иакову за кушанье из чечевицы. Исаак хотел отправиться в Египет, так как усилился голод, но Бог удержал его, заповедав остаться там, где он жил, и обещав быть с ним и благословить семя его и умножить. Авимелех, царь герарский, узнав, что Ревекка жена Исаака, — а он думал, что она сестра его, — определил наказание смертью всякому, кто обидит ее. Исаак сеял и получал стократный плод. Когда же он, по благословению Божию, стал весьма богатым, то филистимляне стали завидовать ему, и Авимелех изгнал его оттуда. Он не мстил, но удалился и выкопал колодцы, из–за которых произошел спор. Он не противился, но выкопал другие колодцы, пока не перестали беспокоить его. И благословил его Бог. И Исаак принял пришедшего к нему Авимелеха приветливо и угостил, не помня обид. Между тем Исав взял себе в жены хананеянок, которые досаждали Ревекке. Исаак состарился и притупилось зрение его. Он приказывает сыну своему Исаву наловить дичи и приготовить для него кушанье, чтобы благословить Исава. Иаков же, при содействии матери, предупредил Исава. Сварив двух козлят и обвернув Иакова кожами их, чтобы закрыть гладкую кожу его, она дала ему в руки кушанье и послала (к отцу). Он вошел и получил благословение. Исав, пришедши и узнав о случившемся, заплакал и зарыдал и просил благословить и его, и своею настойчивостью вынудил благословение, — хотя не такое, на какое надеялся, однако вынудил. Таким образом, будучи благословлен малым вместо великого, он разгневался на брата, злопамятствовал и ожидал смерти отца, чтобы тогда смелее сделать ему вред. Мать предупреждает об этом Иакова и советует искать спасения в бегстве. Сказав Исааку, что жизнь ей будет не в жизнь, если и Иаков возьмет жену из хананеянок, она убеждает Исаака послать Иакова в Месопотамию к брату ее Лавану, чтобы взять жену из дочерей его. Когда Иаков ушел, Исав берет себе женою дочь Измаила. Измаил был сын Авраама, родившийся ему от Агари. Иаков видит лестницу, ставит столп и обещает отдать Богу десятую часть имущества своего, если возвратится благополучно. Он пришел в Месопотамию, увидел Рахиль и поцеловал ее; девица же пошла, и рассказала об этом отцу своему Лавану, который, вышедши, узнал Иакова и привел его к себе. Иаков служил ему в уплату за дочь; но тот дал ему старшую. Когда Иаков досадовал на этот обман, Лаван предлагает ему прослужить еще семь лет, если хочет получить и младшую. Он и на это соглашается, и получает и младшую. Старшая, Лия, была слаба глазами; а младшая, Рахиль, была прекрасна. Они были образами: старшая — синагоги иудейской, а младшая — церкви Христовой. Лия зачала и родила Рувима, Симеона, Левия и Иуду. Рахиль же не рождала, и потому дала Иакову еще жену, служанку свою Валлу, которая и родила Дана и Нефеалима. И Лия дала Иакову в жену служанку свою Зелфу, которая и родила Гада и Асира. После того Лия родила Иссахара и Завулона. Потом и Рахиль родила Иосифа. Когда Иаков захотел возвратится в свою землю, Лаван дает ему награду, которую назначил сам Иаков, именно — весь скот пестрый из овец и весь скот белый из коз. И все это умножилось, потому что Иаков клал палки в водопойнях, и зачинали овцы, и рождались белые и пестрые, полосатые и с крапинами. Все это было делом Божиим, как говорит сам Иаков. Тогда сыновья Лавана стали завидовать ему, и он, взяв жен своих с имуществом, тайно удалился. Лаван преследовал его, но прежде чем он настиг Иакова, Бог угрожает ему, если он жестоко поступит с Иаковом. Догнав Иакова, он, прежде всего, укорял его и спрашивал о причине тайного ухода. Когда же Иаков сказал, что он сделал это потому, что его ненавидели, и потому, что он опасался, как бы Лаван не взял от него дочерей своих, тогда Лаван требовал богов своих, которых похитила Рахиль. Когда он не нашел их, то Иаков жестоко укоряет его. Наконец, когда они поели и попили, они расстались друг с другом, воздвигнув там холм из камней, который и назвали холмом свидетельства. Тогда встретили Иакова ангелы Божии. Иаков посылает к Исаву известить его о своем прибытии. Когда посланные возвратились и сказали, что Исав идет с тремястами мужей, тогда Иаков, объятый страхом, просит Бога избавить его от угрожающей опасности, и посылает подарки Исаву. Иаков перешел поток, был благословлен и переменено было имя его. Тогда он увидел идущего Исава и разделил своих людей; служанок с детьми их поставил первыми, Лию с детьми второю, а Рахили с Иосифом приказал идти последнею; сам же пошел впереди. Исав встретил его дружелюбно, принял от него дары и просил сопутствовать ему; но Иаков отказался. Отправившись далее, он остановился в городе сихемском Салиме. Здесь Сихем, сын царя Еммора, полюбив Дину, дочь Иакова, и растлив эту девицу, просил отдать ее ему женою, в законное супружество. Симеон и Левий сказали, что они охотно отдадут, если он обрежется с своим народом. Когда же они обрезались и были еще больны, Симеон и Левий умертвили их. После этого Иаков боялся, чтобы соседние хананеи не напали на него, и, по повелению Божию, удалился в Вефиль, где умерла кормилица Ревекки. Когда же Бог благословил его, то, вышедши из Вефиля, он поселился за башнею Гадер. Тогда Рахиль родила несчастно, и умерла, и была погребена на дороге к Евфрафе; это — Вифлеем. Рожденный же ею был Вениамин. Тогда переспал Рувим с Валлою, наложницею отца своего. Затем умер Исаак, и погребли его Исав и Иаков. Излагается родословие потомков Исава, между которыми находится Иов, называемый здесь Иовавом. Иосифа возненавидели братья его за сны и за то, что отец любил его больше, чем их. Схватив его наедине, они хотели убить его; но Рувим посоветовал бросить в ров, потому что хотел, по крайней мере, избавить его от смерти. Они бросили, но потом продали его мадианитянам, по совету Иуды; одежду же его, обагрив кровью, показали отцу. Он подумал, что сын его съеден зверями и горько плакал. У Иуды родились Ир, Авнан и Силон. По смерти Ира, жену его Фамарь взял брат его Авнан и не хотел восстановить семени брату своему. Когда и он умер, то Иуда не захотел отдать Фамари в жены третьему сыну Силону, Фамарь, украсившись, села, как блудница, при пути. Иуда, подумав, что она действительно блудница, — так как она закрыла свое лицо, — вошел к ней, и дал ей залог: цепь, перстень и жезл. Когда после этого сделалось известным, что Фамарь зачала, то тесть ее Иуда велел сжечь ее; но она послала сказать ему, что зачала от того человека, которому принадлежит перстень. Тогда Иуда сказал: она правее меня (Быт. 38:26). Когда она рождала, то сначала Зара показал руку, но потом убрал ее; вышел Фарес, и тогда уже Зара. Это иносказательно объясняется так: сначала, говорят, первый народ, т. е. бывшие до закона праведники, показал руку, т. е. жизнь добродетельную и ангельскую; потом дан был закон; а после того возобновилась прежняя жизнь, возведенная до высшего совершенства в царстве Христовом. Иосифа купил архимагир фараонов, Пентефрий, и поручил ему дом свой. Он не послушал госпожи, убеждавшей его совершить преступление; оклеветанный ею, он ввержен в темницу; и там он был начальником и изъяснил сны главному виночерпию и главному хлебодару. Сбылось так, как он сказал: один был умерщвлен, а другой возведен в прежнее достоинство. Фараон видел во сне коров и колосья, которыми означалось плодородие и следующий затем голод. Иосиф был выведен из темницы, чтобы истолковать эти сны, потому что начальник виночерпиев указал на него. Он истолковал и дал совет для ослабления будущего голода; сделался первым по фараоне, и, собрав множество хлеба в семь лет плодородия, по наступлении голода продавал его желающим. Пришли и братья его купить хлеба. Не видя между ними Вениамина и боясь, не погубили ли они и его, он обвиняет их в соглядатайстве и говорит, что они избавятся от обвинения только в том случае, если приведут в Египет и покажут младшего брата Вениамина. Взяв из них Симеона и связав его, прочих он отпустил, дав хлеба и серебра. Когда же они, открыв мешки, увидели серебро, то изумились странному событию, и рассказав отцу случившееся, просили отпустить с ними Вениамина. Но он не хотел отпустить отрока. Когда же голод усилился и Иуда настаивал на необходимости взять Вениамина, обещаясь возвратить его здравым и невредимым, тогда Иаков дал серебра вдвойне, приказав отнести и другие дары. Когда они пришли к Иосифу, он принял их благосклонно, спросил об отце и великолепно угостил. Когда же нужно было им отправляться, он повелел вложить в мешок Вениамина серебряную чашу, без ведома их. Она была положена, и они взяли (мешки) и ушли; тогда Иосиф повелел начальнику дома своего догнать этих людей. Он, догнав их, укорял, что они благодетелю отплатили злом. Они, возмутившись, определили тому, кто будет уличен в краже, смерть, а себе рабство; чаша нашлась у Вениамина. Тогда Иуда вошел и долго говорил об отце, об Иосифе и Вениамине, и предложил себя самого в рабство вместо отрока; этим он возбудил в Иосифе такое сострадание, что тот оставил всякое притворство. Выслав всех, чтобы можно было плакать свободно, он открывает себя братьям и посылает их за отцом с дарами и колесницами; это угодно было и фараону. Услышав о случившемся с Иосифом, Иаков обрадовался и, по повелению Божию, отправился в Египет. Отец увидел Иосифа; это было доложено фараону; и поселился Иаков в земле Рамессийской. Когда издержано было серебро в Египте, люди отдавали скот и получали хлеб; когда же оскудело и это, а голод не прекращался, то отдавали себя вместе с землею, и сделавшись рабами фараона, сеяли и пятую часть плодов отдавали ему, а четыре части брали в свою пользу. Находясь при смерти, Иаков берет с Иосифа клятву не погребать его в Египте, но в гробнице отцов его. Сыновей же Иосифа, Ефрема и Манассию, включает в число не внуков, а сыновей своих. Иаков ослабел зрением, и когда он лобызал и намеревался благословить их, Иосиф поставил Ефрема по левую руку Иакова, а Манассию по правую. Иаков же положил правую руку на младшего, стоявшего по левую руку, а левую на стоящего по правую, и благословил их. Когда же Иосиф подумал, что отец сделал это по неведению и хотел исправить, то Иаков не дозволил, сказав, что делает это сознательно, а не по неведению. Тогда Иаков отдает исключительно Иосифу Сихем, которым овладели Симеон и Левий, и благословляет сыновей своих. Здесь он пророчествует о Христе: не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов (Быт. 49:10). Когда Иаков умер, Иосиф оплакал его, и отвез и похоронил в пещере Авраамовой. Братья его сказали: что, если Иосиф возненавидит нас и захочет отмстить нам за всё зло, которое мы ему сделали? (Быт. 50:15), и просили его, говоря: вот, мы рабы тебе (Быт. 50:18). Иосиф же заплакал и сказал им: не бойтесь, ибо я боюсь Бога; вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей; итак не бойтесь: я буду питать вас и детей ваших. И успокоил их и говорил по сердцу их (Быт. 50:19–21). Иосиф прожил сто лет и видел детей Ефрема до третьего рода. Он сказал братьям своим: я умираю, но Бог посетит вас и выведет вас из земли сей в землю, о которой клялся Аврааму, Исааку и Иакову. И заклял Иосиф сынов Израилевых, говоря: Бог посетит вас, и вынесите кости мои отсюда (Быт. 50:24–25). Скончавшись ста лет, он был погребен в гробнице в Египте.

Обозрение книги Исход

Когда воцарился в Египте фараон, который не знал Иосифа, он стал изнурять израильтян грязною работою и деланием кирпичей. Он приказал и повивальным бабкам умерщвлять младенцев израильских мужеского пола; так как они не послушались, то он вменил это народу в преступление. Тогда родился Моисей из колена Левиина, и родители вынесли его в корзине. Вышла дочь фараона и, взявши младенца, отдала его на воспитание. Сделавшись взрослым, Моисей вышел к сынам израильским, узнал о притеснении и увидел египтянина, бьющего одного еврея. Осмотревшись кругом и не видя никого, он убил египтянина и скрыл его в песке. Вышедши в другой день, он видит двух ссорящихся евреев и говорит одному из них: зачем ты бьешь ближнего твоего? А тот сказал: кто поставил тебя начальником и судьею над нами? не думаешь ли убить меня, как убил [вчера] Египтянина (Исх. 2:13–14)? Моисей убоялся, фараон же, узнав о случившемся, искал убить Моисея. Моисей, убоявшись, удалился в землю мадиамскую, и помог дочерям Иофора напоить (скот). Они рассказали отцу о случившемся и привели к нему Моисея. Иофор отдает ему женою дочь свою, которая и родила Моисею Гирсама и Елиезера. Когда он пас стадо, Бог вступает с ним в разговор. Он подошел и увидел чудо с кустом, который горел и не сгорал. Бог посылает его в Египет, говоря: Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий [Иегова] послал меня к вам (Исх. 3:14). Бог повелевает созвать совет старцев и затем войти к фараону, а также сказать народу, чтобы он, выходя, взял от соседей золотые и серебряные сосуды; дает ему знамения для удостоверения: жезл, который обратился в змия, изменение руки его, которая стала бела, как снег, и опять получила прежний цвет, и воду реки: вылей на сушу говорит, и вода, взятая из реки, сделается кровью на суше (Исх. 4:9). Моисей отказывался; Бог же разгневался, и присоединил к нему Аарона. Моисей объявил тестю своему Иофору, что он намеревается отправиться в Египет. По смерти царя, искавшего души его, Бог говорит ему: пойди, возвратись в Египет (Исх. 4:19). Он взял детей и жену, и пошел. Потому является ему ангел и угрожает ему, не из–за обрезания, — если бы из–за обрезания, то ангелу следовало бы удалиться не прежде того, как мать обрезала бы и другого сына, — но для того, чтобы он не брал жены в Египет, — потому что он был послан не жить там, но вывести израильтян, что и сам он понял, и отпустил жену. Откуда видно, что он отпустил ее? Из того что, когда он вышел из Египта, встретил его тесть Иофор с женою его. Приходит к Моисею Аарон, и оба они созвали старейшин израильских и объявили им сказанное Богом те возрадовались. Когда они вошли к фараону и требовали чтобы он отпустил народ, то царь не только не согласился, но еще больше стал притеснять израильтян, повелев не давать им мякины, чтобы они сами доставали ее себе. Когда писцы подвергались наказанию за то, что дело не исполнялось, то пришли они к фараону, но не имели никакого успеха. Тогда они стали кричать против Моисея, — и он опять посылается к израильтянам возвестить им об исходе. Они же не слушали Моисея по малодушию своему. Здесь излагается родословие Моисея, и Бог говорит ему: Я поставил тебя Богом фараону (Исх. 7:1), и посылает его к фараону, повелев показать знамение, если бы потребовал царь, именно превращение жезла в змия. Когда жезл обращен был в змия, и однако, царь не согласился, то вода реки превращается в кровь, земля наполняется жабами, потом появились скнипы, мухи, затем мор скота, струпы, град и огонь, саранча и тьма непроницаемая. Когда же должно было произойти умерщвление первенцев, израильтяне получают повеление заколоть агнца мужского пола, непорочного, и кровью его помазать пороги, потому что сказано было: не погибнут находящиеся в том доме, на котором будет кровь агнца. Тогда же дается им закон о семи днях опресночных; и Бог повелевает им соблюдать этот праздник по пришествии в землю обетованную. Если спросят вас, говорит Он, сыны ваши, скажите: это пасхальная жертва Господу (Исх. 12:27). Когда в полночь началось истребление первенцев египтян, тогда они изгнали израильтян из Египта. Израильтяне вышли, взяв с собою сосуды серебряные и золотые, много присоединившегося к ним народа, овец, волов, и другой скот. Пребывание в Египте и в земле ханаанской сынов израильских, как их, так и отцов их, продолжалось четыреста тридцать лет. И сказал Бог: освяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми, от человека до скота (Исх. 13:2), — потому что Он умертвил первенцев египетских. Не повел их Бог чрез землю филистимскую, чтобы они не переменили намерения, в виду войны, и не возвратились в Египет, но повел — чрез Чермное море. В пятом поколении вышли сыны Израилевы из Египта; Моисей взял и кости Иосифа. Бог указывал путь Израилю ночью столпом огненным, а днем столпом облачным. Когда фараон, передумав, погнался за ними, то Моисей ударил жезлом по морю, и оно расступилось; когда же израильтяне прошли, то оно соединилось над египтянами и потопило их. И воспел Моисей песнь, воспела и Мариам с женами. Они пришли к Мерре, где была горькая вода, и Моисей сделал ее сладкою посредством дерева. Потом пришли они туда, где было двенадцать источников и семьдесят финиковых деревьев; это место называлось Елим. Оттуда они пришли в пустыню между Елимом и Синаем. Здесь, в пустыне, израильтяне возроптали, требуя мяса. Тогда ниспослана была им манна. Потом послал им Бог коростелей. Здесь Бог повелел относительно манны, чтобы ее не запасали на завтрашний день, потому что, когда ее собирали много, не было излишка, и, когда мало, не было недостатка. Но они ослушались, и оставленное наполнялось червями. Бог сказал: не выходите собирать манну в субботу; но они ослушались и в этом, выходили, но не находили ее. Моисей повелевает положить часть манны в золотой сосуд для последующих поколений. Манну израильтяне ели сорок лет. Тогда же они возроптали вследствие жажды. Моисей ударил в камень, и потекла вода. Амаликитяне вышли на войну с Израилем, и Иисус Навин обратил их в бегство; пока руки Моисея были подняты, одерживали победу израильтяне; а когда он опускал их, тогда они были побеждаемы; это было образом креста. Аарон и Ор стояли, поддерживая руки Моисея. И сказал Господь к Моисею: напиши сие для памяти в книгу (Исх. 17:14). Приходит Иофор, тесть Моисея, с женою его, и ради Моисея, и ради народа. Писание называет его зятем не в точном смысле. Моисей рассказывает тестю о чудесах; он удивляется. Когда же он увидел, что весь народ стоит перед Моисеем, который не имеет возможности судить всех, то говорит ему: ты же усмотри себе из всего народа людей способных, боящихся Бога, людей правдивых, ненавидящих корысть, и поставь их над ним тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками и письмоводителями (Исх. 18:21). Моисей сделал так и взошел на гору. Бог повелел ему сказать народу, что они будут царством священников Божиих, народом святым, если будут послушны. Они отвечали: всё, что сказал Господь, исполним и будем послушны (Исх. 19:8). Тогда он повелевает народу быть чистыми до третьего дня и вымыть одежды свои. Здесь сказано то, что повторено и у апостола в послании к евреям: если и зверь прикоснется к горе, будет побит камнями (Евр. 12:20). Тогда задымилась гора, загремели звуки труб. Моисей получает заповеди закона, десятословие, и прочие постановления. Выражение же: судей не злословь, сказано не об идолах, но о начальниках, потому что прибавлено: и начальника в народе твоем не поноси (Исх. 22:28). Израильтянам обещается, если будут послушны, много благ, — именно, что они овладеют народами, наследуют землю, что вода и хлеб их будут благословенны, что они будут избавлены от всякой болезни, не будет между ними ни бесплодной, ни бесплодного, ни преждевременной смерти, что пределы их будут простираться от Чермного моря до земли филистимской, от пустыни до Евфрата. Тогда Моисей принес жертву, половину крови возлил на жертвенник и, взяв кровь, окропил ею народ. Об этом упоминает и Павел в послании к Евреям, говоря: первый завет был утвержден не без крови (Евр. 9:18). Моисей получает повеление взойти на гору и взять скрижали. Был он там сорок дней и сорок ночей. Выслушал (повеления) об устройстве скинии и всех ее принадлежностей, о священной одежде, о помазании священников и о выкупах, которые состояли в том, чтобы каждый давал половину дидрахмы, т. е. десять оволов; Бог дает заповедь о составлении елея и о соблюдении субботы. Между тем израильтяне восстают против Аарона и впадают в идолопоклонство. Тогда Бог говорит Моисею: оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя (Исх. 32:10). Когда Моисей, сходя, увидел тельца и веселящийся народ, то бросил скрижали и разбил их, укорил Аарона и дал повеление пришедшим сынам Левииным, сказав: кто Господень, [иди] ко мне! И собрались к нему все сыны Левиины. И он сказал им: так говорит Господь Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего. И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек (Исх. 32:26, 27, 28), и пали три тысячи мужей. Тогда Моисей, взойдя, говорит Богу: прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал (Исх. 32:32). Тогда народ стал плакать и получил повеление снять украшения свои. Здесь сказано: и говорил Господь с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим (Исх. 33:11). Иисус же Навин не выходил из скинии. Тогда Моисей просит Бога, чтобы Он не оставлял народ, и, вытесав две скрижали, получает десятословие, пробыв на горе опять сорок дней и сорок ночей. Опять ему дается повеление о пасхе, о субботе, об истреблении богов языческих, о посвящении Богу первенцев. Здесь сказано, что Моисей говорил народу под покрывалом, о чем и Павел говорит во втором послании к Коринфянам (2 Кор. 3:13). Тогда даются им заповеди о субботе и о веществе, которое должно быть употреблено на строение скинии, т. е. о золоте, меди, кожах и прочих веществах. Они приносили это с великим усердием, так что оказался даже излишек. Все относящееся к устройству скинии, исполняли Веселиил из колена Иудина и Елиав из колена Данова; и воздвигнута была скиния, и облако осенило ее. На эту постройку употреблено золота двадцать девять талантов и семьсот сиклей, серебра сто талантов и семьсот семьдесят два сикля и меди семьдесят талантов и две тысячи пятьсот сиклей.

Книга 3–я Левит

Эта книга называется Левит потому, что содержит в себе описание всего левитского служения, и того, как Аарон и сыновья его избираются из колена Левиина и помазываются во священники; (она излагает) также все разнообразие жертв, весь порядок богослужения в храме и священнического служения. Излагаются и законы о каждой жертве, — спасения и жертве за вольное и невольное прегрешение; объясняется и то, как должно каждое из приношений разделять и возносить. Описывается в этой книге помазание первосвященника и священников, также различие и распознавание признаков проказы людей, одежд и стен дома, и полагается закон касательно их очищения; сообщается закон о браках законных и указывается, какие сожительства незаконны; еще сообщается разделение чистых и нечистых животных, птиц, рыб и пресмыкающихся, и говорится, какими из них евреи могут питаться и от каких должны воздерживаться. Даются указания о дне трубном (празднуемом) в новомесячие седьмого месяца; также заповедь о великом посте, который называется субботою суббот и отпущением грехов, заповедь, чтобы евреи совершали его в седьмой месяц, в десятый день месяца. Содержится постановление о празднике кущей, в 15 день того же месяца и о других праздниках и о том, какие во время их должно делать приношения; также об освобождении купленных евреев, о прощении долгов, об успокоении земли, которое должно быть в седьмой год. Излагается снова напоминание о всех законах, повелениях и свидетельствах; приводятся обетования соблюдающим их и жесточайшие угрозы нарушающим. Называется различие чистой и нечистой пищи на следующих основаниях: из скотов чистыми называются те, у которых раздвоены копыта и на копытах глубокой разрез, и которые отрыгают жвачку, — каковы: теленок, овца, коза, олень, буйвол, серна, газель, антилопа, трагелаф, камилопард и подобные. Если же у них чего–нибудь из этого не достает, то они не чисты, — каковы: верблюд, тушканчик и заяц, потому что хотя они и отрыгают жвачку, но у них не раздвоены копыта; также свинья, потому что, хотя у нее раздвоены копыта, но она не отрыгает жвачки. Из птиц запрещается употреблять в пищу следующих: орла, грифа, морского орла, коршуна, сокола, ворона, и подобных им, ястреба и ему подобных, филина, рыболова, ибиса, лебедя, пеликана и сипа, цаплю, зуя и подобных им, удода и нетопыря. Из пресмыкающихся крылатых называются нечистыми все, ходящие на четырех ногах, кроме тех, которые имеют выше ног голени, чтобы скакать по земле, — каковы: саранча, питтак, аттак и подобные им, и офиухос. Из животных, живущих в водах, в море, в реках и в потоках, называются чистыми те, которые имеют перья и чешую, — каковы: барвена, скар, главк, головень, и подобные им. Те же, у которых не достает чего–нибудь из этого, нечисты и не должны быть употребляемы в пищу, как например каракатица, потому что она хотя имеет перья, но чешуи у нее нет. Из пресмыкающихся по земле называются нечистыми следующие: крот, мышь, ящерица, землеройка, хамелеон, аскалеват, савр и аспалак. О змее же и тому подобных излишне было и упоминать, — так как очевидно было, что они для всех отвратительны и мерзки. Впрочем и об них упомянуто во Второзаконии. Еще содержатся постановления о трупах, как вещах оскверняющих, о крови и о женах рождающих. Семеноточивый признается нечистым на семь дней. Также излагаются постановления об обрезании младенца в восьмой день, о месячном очищении женщин и о различии очищения рождающих младенца мужского или женского пола; о проказе и очищении ее, о кровоточивых и семеноточивых, о благоповедении, о козле отпущения и о посте; о том, что не должно иметь незаконного сожительства, о законных и незаконных браках, о том, что священник не должен брать вдову или отпущенную, но девицу без всякого порока; о впадающей в прелюбодеяние дочери священника и о том, что священник должен быть непорочен, о приносимых дарах, о субботах и праздниках, о празднике пасхи, кущей и труб, о елее и свете, о хлебах предложения и годе отпущения, о рабах из иудеев и язычников. Об отвержении идолов говорится так: не делайте себе кумиров и изваяний, и столбов не ставьте у себя, и камней с изображениями не кладите в земле вашей, чтобы кланяться пред ними, ибо Я Господь Бог ваш (Лев. 26:1). К этому присовокупляются следующие угрозы нарушителям: Я Господь Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской, чтоб вы не были там рабами, и сокрушил узы ярма вашего, и повел вас с поднятою головою. Если же не послушаете Меня и не будете исполнять всех заповедей сих, и если презрите Мои постановления, и если душа ваша возгнушается Моими законами, так что вы не будете исполнять всех заповедей Моих, нарушив завет Мой, — то и Я поступлю с вами так: пошлю на вас ужас, чахлость и горячку, от которых истомятся глаза и измучится душа, и будете сеять семена ваши напрасно, и враги ваши съедят их (Лев. 26:13–16). Вот что содержит эта книга вместе с другими повелениями и заповедями; этим она заканчивается.

Обозрение книги Числа

Обозрение книги Чисел в Лондонском кодексе начинается так: «Эта книга называется Числа потому, что каждое колено, по повелению Божию, было сосчитано, и в этой книге указывается число всего народа. А считали народ Моисей и Аарон и вместе с ними старейшина каждого колена. Число способных к войне от 20 лет и выше оказалось 600150, кроме остальных. Колено же Левиино Моисей и Аарон, по слову Божию, сосчитали отдельно, от одного месяца и выше».


Моисей получает повеление исчислить народ от двадцатилетнего возраста и выше, и оказалось шестьсот три тысячи пятьсот пятьдесят человек, кроме левитов. Излагается родословие левитов, и они исчисляются, и оказалось их двадцать две тысячи от одномесячного возраста и выше. Так как первенцев израильских было двадцать две тысячи двести семьдесят три, то за первенцев излишних против числа левитов Моисей взял выкуп и отдал его Аарону. Поголовный выкуп доставил тысячу триста шестьдесят пять сиклей. Моисей определяет, кто должен отправлять священнослужение и кто быть левитами, потому что не все удостоены были такой чести. Одним из них вручены были драгоценнейшие из сосудов скинии, другим менее важные. Левитов от двадцатилетнего возраста и выше до пятидесятилетнего, которые и отправляли богослужение, было восемь тысяч пятьсот восемьдесят три. Потом повелевается удалить из стана всякого нечистого, говорится о жертве за преступление и установляется закон ревнования, чтобы и жена не могла быть оклеветана в прелюбодеянии, и виновная в прелюбодеянии не могла укрыться. Делается постановление об обете посвящения Богу и о том, как священник должен благословлять сынов израильских. Когда же поставлена была скиния, то старейшины принесли много великих даров. Моисей получает повеление очистить левитов, и слышит, что они должны служить с двадцати лет и выше, а после пятидесяти лет оканчивать служение. Бог чрез Моисея повелевает им совершить Пасху. И сказал Господь Моисею в пустыне Синайской во второй год по исшествии их из земли Египетской, в первый месяц, говоря: пусть сыны Израилевы совершат Пасху, — потому что был первый месяц второго года (Числ. 9:1, 2). Нечистые приступили к Моисею, и он спросил о них Бога. Бог повелел тому, кто не может совершить пасху в первый месяц, или потому что нечист, или потому, что находится в дальнем пути, совершить ее во второй месяц, в четырнадцатый день. А кто, будучи чистым и не находясь в дальнем пути, не захочет совершить пасху в первый месяц, тот сделает грех. Один устав, говорит, пусть будет у вас и для пришельца и для туземца (Числ. 9:14). Когда восходило облако, то поднимались с места сыны израильские; а где оно останавливалось, там и они останавливались. Моисей получает повеление сделать серебряные трубы, чтобы ими извещать народ, когда нужно отправляться в путь, чтобы собирать народ на войну и для жертвоприношений, также чтобы употреблять эти трубы в праздники, в новомесячия при всесожжениях. Когда сыны израильские отправились в путь, Моисей убеждал Иовава, сына Рагуилова, который назывался также Иофором, чтобы и он участвовал и в путешествии и в обетованных им благах. Когда поднят был ковчег, Моисей сказал: восстань, Господи, и рассыплются враги Твои, и побегут от лица Твоего ненавидящие Тебя (Числ. 10:35). Народ стал роптать, и сожжена была часть стана, а то место прозвано было Тавера (Числ. 11:3). Моисей помолился и наказание прекратилось. Они стали требовать мяса и говорили: мы помним рыбу, которую в Египте мы ели даром, огурцы и дыни, и лук, и репчатый лук и чеснок; а ныне душа наша изнывает; ничего нет, только манна в глазах наших (Числ. 11:5, 6). Когда Моисей вознегодовал на их ропот и обратился к Богу, то Бог дает ему в помощники семьдесят старейшин, чтобы они участвовали с ним в управлении. Здесь же, когда Иисус Навин сказал: господин мой Моисей! запрети им (Елдаду и Модаду) пророчествовать, Моисей ответил: не ревнуешь ли ты за меня? о, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них (Числ. 11:28, 29). Тогда посланы были от Господа коростели, которых они и ели. Мясо было еще в зубах их, как они стали умирать. Об этом сказано в псалме: еще пища была в устах их, когда гнев Божий пришел на них, и убил очень многих из них и избранных Израиля низложил (Пс. 77:30, 31). Место это прозвано гробами похотения. Тогда Мариам сказала против Моисея: одному ли Моисею говорил Господь (Числ. 12:2)? Бог сказал, что Он только с ним одним из всех пророков говорил так, и послал проказу на Мариам. Когда Моисей помолился о ней, то Бог не допустил ей очиститься прежде, нежели она пробыла семь дней вне стана. Моисей посылает несколько человек из народа осмотреть землю ханаанскую. Осматривавшие принесли оттуда виноградную кисть и хвалили землю, но боялись ее жителей, потому что тамошние люди были воинственны. Халев же сын Иефонии и Иисус Навин, которые также были в числе соглядатаев, ободряли народ. Их хотели побить камнями; но Бог, разгневавшись, сказал, что возроптавшие не войдут в землю обетованную, а только дети их, и Халев сын Иефонии, и Иисус. По числу сорока дней, сказал Он, в которые вы осматривали землю, вы понесете наказание за грехи ваши сорок лет, год за день, дабы вы познали, что значит быть оставленным Мною (Числ. 14:34). Тогда все соглядатаи умерли, кроме Халева и Иисуса Навина, и плакал народ. Некоторые пошли против амаликитян без позволения Божия; а ковчег оставался в стане с Моисеем. Амаликитяне вышли и поразили их. Дается заповедь о всесожжениях, о начатках, о жертвах за грех. Захвачен человек, собиравший дрова в субботу, и побит камнями. Повелевается сделать кисти на краях одежды. Восстание Корея, Дафана и Авирона и наказание их. Остальной народ не вразумился этим, но опять восстал против Моисея, и умерло четырнадцать тысяч семь сот. Тогда процвел жезл Аарона. Указывается и определяется, что следует получать левитам и великому священнику. Дается закон о пепле телицы, из которого приготовлялась вода очищения. Некоторые думают, что эта телица была образом страдания Господа нашего Иисуса Христа. Пеплом телицы очищался тот, кто делался нечистым от прикосновения к мертвому. Народ пришел в Кадис, и там умерла и погребена Мариам. Не имея воды, иудеи опять ропщут; но Моисей и Аарон получают повеление извести воду из камня. Моисей ударил о камень, сказав: разве нам из этой скалы извести для вас воду, и потекла вода. И сказал Господь Моисею и Аарону: за то, что вы не поверили Мне, чтоб явить святость Мою пред очами сынов Израилевых, не введете вы народа сего в землю, которую Я даю ему (Числ. 20:10–12). Моисей отправляет послов к царю едомскому, чтобы он пропустил их; но тот не дозволил, и пошли от него в сторону сыны израильские. Когда дошли они до горы Ор, то, по повелению Божию, Моисей, взяв Аарона и сына его Елеазара, возвел их на гору, и облек Елеазара в одежды Аароновы. Аарон скончался на горе, и плакал народ тридцать дней. Израильтяне победили хананеев и предали их проклятию. Пришедши к Чермному морю, обошли землю едомскую, стали малодушествовать и роптать на Моисея, и послал на них Бог змеев, которые умерщвляли их. Моисей помолился, и по повелению Божию сделал медного змия. Укушенный, посмотрев на змия, оставался жив. Об этом змие сказано в Евангелии: как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому (Ин. 3:14). Моисей посылает послов к царю аморрейскому Сиону. Этот Сион воевал пред тем с царем моавитским и взял его землю. Когда же он и с израильтянами вступил в войну, то был жестоко поражен ими, и все города его взяли израильтяне. Вступив в войну с Огом, царем васанским, они подвергли и его той же бедственной участи, какой и Сиона, и взяли землю и все города его. Царь Валак посылает к волхву Валааму, чтобы он проклял народ израильский. Бог сначала воспрепятствовал этому; но когда тот настоятельно побуждал волхва, то Бог попустил ему идти, но не проклинать, и обратил проклятия в благословения, — не потому, чтобы проклятия волхва имели какую–нибудь силу, но потому, что народ бедствовал, готов был верить его клятвам и мог там подвергнуться осуждению за свою слабость. Валаам пророчествует о Христе, говоря: восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля (Числ. 24:17), — потому что Дух Божий был с волхвом. Когда Валаам удалился, сыны израильские сходятся с дочерями моавитскими и служат Вефльфегору. Тогда Моисей повелевает каждому убить брата, совершавшего идолослужение. Финеес, сын Елеазара, пронзил копьем Замврия израильтянина и Хасви мадианитянку вместе с ним; и это вменилось ему в правду. Тогда исчислены были сыны израильские от двадцати лет и выше, и оказалось шестьсот три тысячи тридцать человек; левитов же от одномесячного возраста и выше двадцати три тысячи. Это исчисление сделано было в Аравофе моавитском, по ту сторону Иордана. Между ними не оказалось ни одного человека из тех, которых прежде исчислял Моисей в пустыне синайской, кроме Иисуса Навина и Халева, сына Иефонии. Приходят дочери Салпаада из колена Манассиина, и просят, чтобы к ним перешло наследство и имущество отца их, так как он умер без детей мужского пола. Бог повелел отдать им это; (и заповедано) если кто умрет, не имея сына, то должна наследовать дочь; если нет и дочери, то брат, а если нет брата, то брат отца. Бог показывает Моисею с горы Навав землю обетованную, и на его место рукополагается Иисус Навин. Тогда даются сынам израильским заповеди о всесожжениях, о жертвах ежедневных, в субботы, в новомесячия, в пасху, в день седмиц и в седьмой месяц; заповедуется также об обетах, т. е. какие обеты можно давать. Тогда вооружаются двенадцать тысяч израильтян против мадианитян, и Финеес с ними, и умерщвляют их, и пять царей мадиамских, и Валаама волхва. Начатки добычи они принесли Богу, а остальное разделили между собою. Колена Рувимово, Гадово и половина колена Манассиина приступили к Моисею и просили себе землю по ту сторону Иордана. Моисей отдал им ее, взявши с них наперед обещание воевать вместе с прочими израильтянами и перейти чрез Иордан с оружием, чтобы сражаться за своих братьев. Здесь Моисей повествует о путешествии от Египта до того времени, как они подошли к Иерихону; заповедует им истребить всех идолов языческих; говорит им о границах земли, откуда она начинается и где оканчивается; делает распоряжение и о земле, которую должны были получить левиты, и о шести городах убежища, чтобы невольный убийца убегал туда и спасался от опасности, живя там до тех пор, пока умрет великий священник. Если же он будет схвачен вне пределов города и убьет его родственник убитого, то отмстивший не подвергается наказанию. Кратко говорится о законах касательно убийств. Приходят начальники колена Манассиина и говорят Моисею: так как решено, чтобы дочери Салпаада получили наследство, то что будет, если случится им выйти замуж за кого–нибудь из другого колена? Участок нашего колена отойдет в то колено. Тогда Моисей повелел, чтобы каждый брал жену из своего колена, дабы наследства не переходили от одного колена в другое.

Обозрение книги Второзакония

Моисей кратко повествует о всем, прежде бывшем, приводя иудеям на память как благодеяния Божии, так и их нечестие. Увещание о том, чтобы не почитать идолов. Здесь находится и следующее изречение: и дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну и звезды [и] все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им и не служил им, так как Господь, Бог твой, уделил их всем народам под всем небом (Втор. 4:19). Выражение: уделил значит не то, будто Бог повелел (поклоняться им), — нет, оно подобно тому, что сказал блаженный Павел: предал их Бог превратному уму (Рим. 1:28). Это не значит, что Он предал, но что попустил им, когда они сами захотели и оставались неисправимыми. Так и здесь: уделил им, т. е. попустил, когда они избрали заблуждение и не хотят исправиться. Здесь немного далее он говорит: свидетельствуюсь вам сегодня небом и землею, что скоро потеряете землю, для наследования которой вы переходите за Иордан; не пробудете много времени на ней, но погибнете (Втор. 4:26). Потом показывает, что Бог никому не давал того, что дал им; и назначает три города при Иордане для убежища. Еще напоминает им о прежнем, и говорит: и внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая; и навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих (Втор. 6:7–9). Сказав, какие бедствия постигнут их, если они не будут послушны, ободряет их, чтобы не боялись врагов. Опять напоминает о прежнем. Здесь находится изречение: берегись, чтобы не обольстилось сердце твое (Втор. 6:12), которое и далее он часто повторяет им; он увещевает приписывать победы не собственной силе, но благодати Божией. Здесь же сказано: Бог наш есть огнь поядающий (Втор. 4:24), которое употребил Павел в послании к Евреям (Евр. 12:29). Здесь же Моисей увещевает их не превозноситься. Не за праведность твою, говорит, и не за правоту сердца твоего идешь ты наследовать землю их, но за нечестие [и беззакония] народов сих Господь, Бог твой (Втор. 10:5). Припоминает им также о сооружении тельца. Здесь говорится: обрежьте крайнюю плоть сердца вашего и не будьте впредь жестоковыйны (Втор. 10:16). Хвалит землю обетованную. Здесь находится изречение: берегись, чтобы не обольстилось сердце твое (Втор. 6:12), и предсказываются бедствия непослушным, и блага послушным. Повелевает произнести благословение на горе Гаризин, и проклятие на горе Гевал (Втор. 9:29), истребить идолов и места поклонения им. Заповедует не везде приносить жертвы Богу, а на том месте, которое Он изберет; не подражать язычникам, и не слушаться никого, кто будет советовать поклоняться идолам, хотя бы он творил знамения; не слушать ни друга, ни кого–либо другого, но побивать камнями такого советника, хотя бы то был брат; и если бы целый город стал служить идолам, истребить его. Говорит о том, что должно употреблять в пищу, и чего не должно. Дает законы о прощении долгов, об отпущении и освобождении рабов, о первенцах, о пасхе. Здесь находится изречение: не можешь ты заколать Пасху в котором–нибудь из жилищ твоих, которые Господь, Бог твой, даст тебе (Втор. 16:5). Говорится о седмицах, о празднике кущей, о судьях, о царях, если они пожелают когда–либо поставить кого–нибудь царем; о левитах, и о том, что они должны получать; о том, что не должно прибегать к так называемым очистителям, или чародеям, к волхвованиям, гаданиям и тому подобным (Втор. 18:10). Здесь находится изречение: ибо его избрал Господь Бог твой из всех колен твоих, чтобы он предстоял пред Господом, Богом твоим (Втор. 18:15). Дается заповедь о городах убежища. Здесь говорится: при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится всякое дело (Втор. 19:15); и о лжесвидетелях, какому наказанию они должны подвергаться. Говорит, кого должно отправлять на войну, и заповедует не допускать междоусобной войны. Увещевает не убивать неприятелей, попадающих в их руки, кроме семи народов, и говорит: разграбляйте все города, которые возьмете, убивая только мужеский пол; из тех же, чью землю наследуете, не оставляйте в живых никого; плодоносных деревьев не рубите для устройства ограды во время осады. Дает закон о том, что должно делать, если найден будет убитый, а убийца не откроется. Если кто, имея двух жен, одну будет ненавидеть, а другую любить, и первенец родится от ненавидимой, то ему не должно предпочитать сына любимой. Говорит о непослушном сыне. Здесь находится изречение: проклят пред Богом [всякий] повешенный [на дереве] (Втор. 21:23). Так как было определено тем, которые не исполняют закона: Проклят [всякий человек], кто не исполнит [всех] слов закона сего и не будет поступать по ним (Втор. 27:26), а Христос, как исполнивший закон, не мог подлежать этому проклятию, то Он вместо одного проклятия принял на себя другое, будучи повешен на древе. Даются законы о том, что не должно презирать бессловесных животных, даже принадлежащих врагу, и другие; говорится о законах супружеских и полагается наказание развратителям дев. Указывается, кому запрещается вход в церковное собрание, даются и другие законы, между прочим о том, чтобы не брать процентов; чтобы не медлить исполнением обетов, чтобы давший какой–нибудь обет, тотчас исполнял его; о жене, получающей разводное письмо; о залогах, о краже, о плате наемнику, о сироте, о вдове, об оставлении колосьев и виноградных ягод для бедных. Здесь говорится о том, что не должно виновному в каком–нибудь проступке давать более сорока ударов; также о том, чтобы не заграждать уст волу молотящему, и о том, чтобы оставшийся в живых брат восстановлял семя умершему, и о том, чему первый должен подвергнуться, если не захочет восстановить; о весах, о мерах; об истреблении амаликитян; о начатках; о милосердии ко вдовам и сиротам. Отсюда начинаются проклятия и благословения, первые непокорным, а последние послушным, и произносится длинная речь об ожидающих их бедствиях. Это исполнилось при ассириянах и вавилонянах; а то, что они будут есть детей, исполнилось во время осад. Упоминается здесь и о Христе. Жизнь, говорит, твоя будет висеть пред тобою (Втор. 28:66). Здесь находится изречение: да не будет между вами корня, произращающего яд и полынь (Втор. 29:18), которое привел и Павел в послании к Евреям (Евр. 12:15). Здесь же сказано: сокрытое принадлежит Господу Богу нашему, а открытое — нам и сынам нашим до века (Втор. 29:29); ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе, чтобы можно было говорить: кто взошел бы для нас на небо и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее? (Втор. 30:11, 12). Эти слова, сказанные о заповедях закона, Павел отнес к вере во Христа (Рим. 10:6). Во свидетели, говорит Моисей, пред вами призываю сегодня небо и землю (Втор. 30:19). Тогда он призывает Иисуса Навина и заповедует вести народ, и не бояться врагов, имея помощником Бога; также внушает, чтобы в праздник кущей читали закон всему народу. Бог предсказывает Моисею, что по смерти его народ будет служить идолам, и будет наказан. Пусть будет, говорит, эта песнь свидетельницею против них, потому что они никогда не забудут ее. И написал Моисей песнь, и предсказал им, что они будут предаваться нечестию. Здесь находится изречение: они раздражили Меня не богом, суетными своими огорчили Меня: и Я раздражу их не народом, народом бессмысленным огорчу их (Втор. 32:21). Моисей получает повеление взойти на гору Аварим, которая называлась также Навав, и посмотреть на землю обетованную; и, благословив каждое колено, он скончался. Никто не знает гробницы его до сего дня. Здесь оканчиваются пять книг Моисея, которые одни только и были приняты самарянами.

Обозрение книги Иисуса Навина

Иисус получает повеление сказать народу, чтобы он внимал закону Божию; посылает соглядатаев, которые и пришли в Иерихон. Узнав об этом, царь города послал искать этих мужей у блудницы Раав, которая приняла их. Но она скрыла соглядатаев, и за эту услугу просила пощады своему дому, когда будет взят город, на что они и согласились. Возвратившись, они рассказали о случившемся. Иисус повелевает народу перейти Иордан; и перешли посуху и поставили на месте стана двенадцать камней. Цари аморрейские, жившие по ту сторону Иордана, и цари финикийские, узнав, что евреи перешли Иордан посуху, пришли в ужас и смятение. Тогда Иисус по повелению Божию обрезывает израильтян каменными ножами. Так как они находились в пустыне сорок лет, то многие из воинов не были обрезаны: они и погибли; а вместо них Бог воздвигнул сынов их, которых Иисус обрезал, потому что они на пути оставались не обрезанными. Тогда, он совершил пасху; и в тот день, в который они вкусили опресноков из пшеницы этой земли, манна прекратилась. Иисус получает повеление снять обувь свою и обходить Иерихон с трубами и ковчегом семь дней. Когда это было исполнено, стены пали сами собою. Очевидно, что уже с того времени начал нарушаться покой субботы, потому что, как бы кто ни стал считать дни, суббота неизбежно должна пасть на эти семь дней. Тогда спасается Раав с родственниками своими и поселяется между израильтянами, а город сожигается и предается проклятию; Иисус проклял того, кто стал бы восстановлять его. Ахар тайно взял несколько заклятых вещей, и народ потерпел поражение при нападении на другой город. Иисус молит Бога, и Бог повелевает очиститься от заклятого. Указан Ахар, обличен в краже и побит камнями со своими сыновьями и дочерями. Иисус возобновил войну и взял Гай (Газу) и сжег его; в нем погибло двенадцать тысяч, а царя города повесили на дереве. На израильтян собираются напасть цари аморрейские, хананейские и другие. Иисус строит жертвенник из цельных камней и пишет на них второзаконие; одна половина народа стояла близ горы Гевал, а другая близ горы Гаризин. Далее говорится о гаваонитянах. Они, услышав об израильтянах и убоявшись их вследствие того, что было совершено ими в сражениях, приходят к ним одетые в ветхие одежды, с черствыми хлебами и изношенною обувью, и говорят народу, что они идут из далекой страны и в доказательство того, что они живут далеко, показывают свои одежды, хлебы и обувь. Они говорили, что все это обветшало на пути, а пришли они для заключения союза с ними. Израильтяне, не вопросив Бога, заключили союз; но узнав, что те обманули их и живут не далеко, а близко, не могли воевать против них по причине клятвы и сделали их рабами, — дровосеками и водоносцами. Здесь исполнилось пророчество Ноя, которое он изрек: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих (Быт. 9:25), так как они произошли от Ханаана. Адонивезек, царь иерусалимский, услышав, что взят Иерихон и Гай и что гаваонитяне сдались, пошел на них войною вместе с другими царями. Они же призвали на помощь Иисуса. Он пришел, сразился и обратил неприятелей в бегство; с неба упал на них град, который истребил их больше, нежели меч сынов израильских; тогда остановилось солнце против Гаваона, и луна против долины Елом; и умертвил Иисус весь народ неприятельский и пять царей; взял Манилу, Ловну, Лахис, Аглон. Хеврон, Давир и страну горную и ровную. Собрались многие другие цари с многочисленными войсками; и их победил Иисус. Здесь указываются имена их, города и число. Иисус получает повеление разделить землю между израильтянами, и описывает, какое колено какой получило удел и что дано левитам. Колена Рувимово и Гадово и половину колена Манассиина Иисус посылает в уделы их, которые они получили еще при жизни Моисея. Отошедши, они построили близ Иордана жертвенник. Это смутило прочие колена, которые подумали, что те сделали это по отступничеству, и послали к ним посольство с упреком. Но те в свое оправдание сказали, что они построили жертвенник не по отступничеству, но для того, сказали они, чтобы потомки ваши не считали наших сынов чуждыми родства с ними, по той причине, что между ними протекает Иордан, чтобы этот жертвенник служил свидетельством и чтобы дети ваши не могли сказать потомкам нашим: нет вам части в Господе (Иис. Нав. 22:27). Это убедило прочие колена не воевать против них. Тогда Иисус созывает израильтян, напоминает им о благодеяниях Божиих, убеждает соблюдать закон, предсказывает ожидающие их бедствия, если они не будут соблюдать его, и умирает. Умирает также Елеазар первосвященник, и вместо него делается первосвященником Финеес, сын его. Израильтяне стали поклоняться идолам и были преданы Еглому, царю моавитскому, который и владычествовал над ними восемнадцать лет.

Обозрение книги Судей

Здесь говорится, какие города взяли израильтяне и какие обложили данью. Ослабленные военными трудами, они нарушили заповедь Божию, повелевавшую истреблять всех без исключения. Пришел ангел от Господа к израильтянам и обличил их в преступлении. Следовало, говорил он, истребить всех, а вы заключили с ними союзы; потому Бог не истребит оставшиеся народы. Услышав это, они все плакали, и то место названо плачем (Суд. 2:2). Они неоднократно то преступали закон и служили идолам и были предаваемы врагам, то освобождались от рабства, то снова подвергались тем же бедствиям. Они были под игом Хусарсафема, царя сирийского, восемь лет, и избавил их Господь чрез судию Гофониила. Потом они были под игом Еглома, царя моавитского, но воззвали к Богу, и Он воздвиг им Аода, который хитростью поразил Еглома и моавитян. После него были судиями Сомегар и Девора, женщина–пророчица. Когда израильтяне были под игом царя ханаанского, Девора повелевает Вараку быть военачальником на войне. Он не соглашался, если она не пойдет с ним; и она, женщина, пошла вместе с ним. Во время сражения неприятели обращаются в бегство и военачальник Иавина, Сисара, пришедши к одной женщине по имени Иаили, просит напиться; она дала ему молока вместо воды. Когда он, напившись, заснул, тогда эта женщина, взяв кол, пронзила им висок его. Так умер Сисара, и Варак, пришедши, увидел его мертвым. Тогда Девора воспела победную песнь. Опять израильтяне предаются в руки мадианитян, потому что они часто прогневляли Бога. Тогда явился Гедеону ангел и убедил его начать войну. Потом Господь повелевает ему заколоть упитанного тельца у отца своего, принесть жертву всесожжения и разрушить жертвенник Ваала. Он сделал так и принес жертву всесожжения Богу. Гедеон, — он же и Иероваал, — просит знамения, которое и совершилось на руне. Он получает повеление отпустить все войско и удержать только триста человек. Сделав так и вышедши с светильниками и трубами, он поразил врагов. Тогда умерщвлены Орив и Зив, князья мадиамские, и цари Зевей и Салман. По смерти своей Гедеон оставил семьдесят сынов и одного от наложницы, Авимелеха. Последний, умертвив семьдесят братьев, овладел царством; но спустя немного времени понес наказание за братоубийство. Когда во время сражения он подошел к одному городу, то женщина поразила его в голову обломком жернового камня, и он умер. После Авимелеха был судиею Фола; после Фолы — Иаир. Сыны израильские прогневали Бога и преданы были в руки аммонитян. Тогда князья народа просят быть военачальником на войне с аммонитянами Иефеая, сына блудницы, изгнанного братьями из отеческого дома, и предоставляют ему власть. Он согласился и, прежде всего, отправил послов к царю аммонитян, но не убедил его; дав обет Богу принести в жертву первого, кто встретит его, если он возвратится с войны, нападает на врагов; победив их, он приносит в жертву собственную дочь, потому что она первая вышла ему навстречу. Опять израильтяне прогневали Бога и преданы были в руки иноплеменников. Тогда рождается Сампсон. Увидев одну женщину в Фамнафе, он полюбил ее и пожелал вступить с нею в законный брак. Родители его сначала препятствовали этому, потому что она была иноплеменница; но, увидев его настойчивость, не противились. Когда он пошел переговорить о ней, то встретился ему лев, которого он растерзал своими руками. Когда нужно было совершиться браку, он, опять отправившись в путь, увидел сот меда в челюсти убитого им льва и, взяв, ел и дал родителям, а собеседникам своим предложил загадку: из ядущего, т. е., из уст льва, вышло ядомое, и из сильного — вместо горького — сладкое (Суд. 14:14). Он обещал, если отгадают, дать им тридцать рубашек и тридцать верхних одежд; а если не в состоянии будут отгадать, то они должны дать ему столько же. Недоумевая и не находя разгадки, они стали угрожать жене его смертью, если она не узнает от него значения загадки. Она узнала, открыла им, и они сказали и получили подарки. Сампсон разгневался; отец невесты, испугавшись, отдал ее одному из брачных друзей его; это еще более оскорбило его; поймав триста лисиц и зажегши факелы на их хвостах, он пустил их на поля иноплеменников. Когда таким образом он сжег их хлеб на полях, они сожгли дом невесты вместе с нею и отцом ее. Сампсон и после этого не смягчил гнева своего, но продолжал нападать на них. Они же объявили войну израильтянам и требовали Сампсона; израильтяне, связав его, выдали врагам. Но он, разорвав узы и нашедши ослиную челюсть, избил ею тысячу человек; потом, почувствовав жажду, помолился Богу, и из челюсти потекла вода, и он пил. Оттуда он пошел в Газу к блуднице, и окружили его враги; но он в полночь, взяв городские ворота и положив их на плечи, вышел. После того Сампсон полюбил одну женщину, по имени Далилу, и взял ее себе в жены. Вельможи иноплеменников обещали ей тысячу сто сребренников, если она узнает от него, каким образом он может быть лишен силы. Когда она старалась узнать, то он сначала обманывал ее; но, наконец, когда она настойчиво требовала, сказал ей правду, — что он лишится силы тогда, когда кто–нибудь острижет его волосы. Она известила вельмож, и усыпив его, распорядилась остричь его, и он лишился силы. Иноплеменники, взяв его, ослепили и посадили в темницу. Потом они веселились и вывели его из темницы, чтобы насмеяться над ним; но он, горько застонав и призвав Господа, чтобы он укрепил его, обхватил столпы дома и, поколебав их, обрушил дом на вельмож, на самого себя и на множество прочего народа; и погибло людей больше того, сколько погибло их от него при жизни его. После этого мужи из колена Данова начали войну, взяли Лаис, дали ему свое имя и поставили там истукан для богослужения. Один левит, когда разгневалась на него наложница его и ушла в дом отца своего, пошел взять ее к себе; взяв ее и возвращаясь домой, он остановился на пути в Гаваоне Вениаминовом у одного старца. Жители Гаваона, окружив дом, требовали странника, чтобы надругаться над ним. Старец готов был отдать им дочь свою девицу; но они, взяв наложницу, ругались над нею целую ночь. Когда же наступило утро, то, отпустив ее, удалились. Пришедши к дому, в котором находился муж ее, она умерла от поругания. Левит, вышедши и нашедши ее мертвою, рассек ее на двенадцать частей и послал ее двенадцати коленам. Они вознегодовали на случившееся и, вооружившись, потребовали выдачи тех, которые оскорбили женщину; когда же их не выдали, они объявили войну; но в первый раз были поражены, и во второй также, а после третьего сражения истребили все колено Вениаминово, кроме убежавших шестисот человек. Этому колену грозила опасность совершенно погибнуть, потому что они не имели жен и сыны Израилевы поклялись не выдавать за них своих дочерей; поэтому израильтяне избили тех, которые не сражались вместе с ними против сынов Вениаминовых и отдали последним девиц их в числе четырех сот. Но так как этого числа было недостаточно, то израильтяне позволили им во время праздника выйти и похитить девиц без ведома родителей.

Обозрение книги Руфь

Ноемминь, по смерти своего мужа и сыновей и по окончании голода, из–за которого она переселилась в страну моавитскую, приходит в Иудею. Одна сноха ее, по ее убеждению, осталась в стране моавитской; а другая, которой имя Руфь, не смотря на то, что свекровь сильно убеждала ее остаться, не согласилась, но последовала за нею. Руфь выходит замуж за Вооза, родственника Ноеммини, и рождает Овида, Овид — Иессея, а Иессей — Давида царя.

Обозрение четырех книг Царств

Елкана, у которого было две жены, от одной из них не имел детей. Когда он пришел в Силом принести жертву, то эта жена молится Богу, потом рождает Самуила, и отдает его в дом Господень навсегда, как обещала прежде, нежели зачала его. Первосвященником был тогда Илий. Сыновья Илия, Офни и Финеес, были распутные и нечестивые юноши, бравшие части от жертв, прежде нежели они были приносимы Богу. Илий благословил Анну, и она имела еще трех сыновей и двух дочерей, а Самуил преуспевал в добродетели. Илий, услышав о проступках сыновей своих, — они даже и прелюбодействовали, — сделал им словесный выговор; но они не вразумлялись. Илию предвозвещается погибель его дома и сыновей за грехи последних; и Самуилу объявляется о неумолимом гневе Божиим на дом Илия, и он возвещает об этом Илию. Иноплеменники вступают в войну с израильтянами и, поразив, обращают их в бегство. А когда сыновья Илия вынесли ковчег, то и они пали на войне вместе со многими другими, а ковчег взяли неприятели. Некто пришел и возвестил об этом Илию. Он, упав со своего стула, расшибся и умер. Умерла и невестка его, когда услышала об этом. Иноплеменники внесли ковчег в храм Дагона, и он дважды падал и был сокрушен. Также и люди были поражены язвами на задних частях тела. Это были азотяне; и поле их наполнилось мышами. Они отсылают ковчег в Геф; и здесь жители были поражены. Посылают его в Аскалон; и там распространилась смертность. Тогда, по совету своих прорицателей, они сделали золотые подобия опухолей и мышей, и, положив их вместе с ковчегом на колесницу, запрягли коров, телят которых заперли в хлев. Коровы пошли прямо в Вефсамис. Тамошние люди принимают ковчег и приносят жертву Богу, пред глазами иноплеменных князей. Но так как они не охотно приняли его, и сыны Иехонии не радовались, то произошло великое поражение народа. Убоявшись, жители Вефсамиса отсылают от себя ковчег в дом Аминадава. Тогда израильтяне обратились к Богу, и на войне с иноплеменниками победили их, по молитве Самуила, и взяли города, которые те отняли у них. Когда же Самуил состарился, а сыновья его не шли по пути его, то иудеи, собравшись, требуют царя. Самуил огорчился этим, но Бог говорит ему: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними; как они поступали с того дня, в который Я вывел их из Египта, и до сего дня, оставляли Меня и служили иным богам, так поступают они с тобою, — т. е. то, чего может требовать от них царь (1 Цар. 8:7–8). Самуил засвидетельствовал; но они требовали настойчиво. В то время пропали ослицы Киса, отца Саулова. Отец послал его искать их. Не отыскав, он по совету спутника приходит к Самуилу спросить о них. Бог указывает его Самуилу и говорит: его помажь в царя. Саул пришел и спрашивает Самуила: где прозорливец? Так звали пророков. Тот отвечал, что это он сам, и привел его в Ваму, где приносилась народная жертва; там угостил его и, отправившись вместе с ним поутру, возлил на него из сосуда елей, поцеловал его и сказал ему, что он будет начальствовать над народом; потом, указав ему некоторые знамения, отпустил его, и Саул стал пророчествовать. Родственник Саула спрашивает его, куда он ходил. Он отвечал, что искал ослиц. Собирается народ в Массифе; Саул поставляется царем. Царь аммонитский восстает против жителей Галаада; они посылают послов к Саулу; он пришел, сразился вместе с ними и жестоко поразил неприятелей. Устраивается празднество в Галгалах. Самуил говорит речь народу; Он спрашивает: у кого взял я вола, у кого взял осла (1 Цар. 12:3)? Предложив им увещание повиноваться Богу, он молится, — и ниспадает дождь в день жатвы. Народ убоялся и сознался, что он согрешил, потребовав царя. Самуил опять увещевает, чтобы они следовали повелениям Божиим. Саул поражает иноплеменников. Они, раздраженные, нападают с большою силою. Израильтяне обращаются в бегство; остается один Саул. Он приносит жертву всесожжения Богу, не дождавшись Самуила, который велел ждать его. Приходит Самуил, огорчается случившимся, угрожает Саулу тем, что царство будет отнято у него и передастся другому, т. е. Давиду. Когда Саул сидел на холме и с ним было шестьсот человек, то сын его Ионафан с своим отроком, тайно напав на неприятелей, убивает нескольких из них. Саул, увидев это и напав на смущенных неприятелей, жестоко разбивает их, причем дает клятву, что никто не будет вкушать ничего до вечера. Ионафан, не слышавши этого, вкусил меду. Саул приходит и спрашивает Бога, должно ли преследовать врагов; Бог не отвечает ему. Он понял, что совершен грех в народе. Когда был указан Ионафан, то Саул готов был предать его смерти, но народ спас Ионафана из рук его. Самуил возвещает Саулу, чтобы он поразил амаликитян, проклял у них все, и никого не щадил. Он не послушался, пощадил царя их Агага и стада мелкого и крупного скота. Самуил, пришедши и увидев это, разгневался и сказал: неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов (1 Цар. 15:22). И при этом угрожал ему отнятием царства. Саул принуждал Самуила идти вместе с ним; но тот не хотел; потом, будучи принужден, пошел. После того Самуил, приказав привести к нему Агага, умертвил его собственными руками. С того времени он не видал Саула до дня смерти его, но плакал о нем. Потом Самуил посылается Богом помазать Давида; он пошел и помазал. Тогда овладел Саулом дух лукавый, и приводят к нему Давида, чтобы он пел и укрощал лукавого духа. Когда пришел воевать Голиаф, и все были в страхе, Давида посылают навестить братьев. Пришедши в лагерь, он спрашивает, какая будет награда тому, кто убьет этого иноплеменника. Ему сказали: дочь царя отдана будет за него. Он пришел к Саулу, и обещался убить иноплеменника. Тот не верил; но, наконец, послал его без оружия, потому что он не мог носить оружия. Давид, пустив камень в лицо Голиафа, свалил его и, отрубив ему голову его же мечом, блистательно вышел из сражения. Ионафан, увидев его, привязался к нему душою, очень полюбил его и дал подарки; но Саул стал завидовать ему, потому что хоры дев пели: Саул победил тысячи, а Давид — десятки тысяч (1 Цар. 17:7). Саул бросил копье в Давида, чтобы убить его; но он убежал. Чем более Давид приобретал у всех любовь, тем более Саул досадовал; и, желая погубить его, обещал выдать за него свою дочь, если он умертвит сто человек врагов; он умертвил и сделался зятем царя. Когда настала другая война, Давид опять отличился; а Саул еще более возненавидел его, и сказал сыну своему Ионафану, что хотел бы убить Давида. Тот уведомил Давида и советовал скрыться; когда же умилостивил отца, то привел к нему Давида. Когда опять настала война, Давид снова отличается и опять убегает от Саула, который хотел поразить его копьем. По совету жены он убегает из дома. Саул посылает взять его, но она сказала, что он болен. Саул, узнав, что он убежал, стал укорять дочь, и, выведав, где был Давид, посылает привести его оттуда. Так как посланные не возвратились, но, оставшись там, стали пророчествовать, то пошел сам Саул. Давид приходит к Ионафану и объявляет, что Саул покушается на его жизнь. Если хочешь, говорит, завтра удостовериться точнее, то во время обеда я удалюсь; потом, если отец твой спросит о причине, скажи, что, по случаю жертвоприношения в городе, я испросил позволение отлучиться; если он перенесет это спокойно, то я не буду подозревать ничего худого; если же он рассердится, то, очевидно, что он готовит против меня козни и мщение. Ионафан так и сделал и Саул так рассердился, что покусился убить своего сына. Ионафан, выскочив из–за стола, ушел в поле и стал бросать стрелы, — это было условным знаком, — и, побежав сзади отрока своего к тому месту, где скрывался Давид, сказал: смотри, стрела впереди тебя: скорей беги, не останавливайся (1 Цар. 20:37, 38). Давид понял, что означали эти слова и, по удалении отрока, падает в объятия Ионафана и плачет; Ионафан советует ему бежать и помнить условия, которые состояли в том, чтобы Давид никогда не лишал милости дома Ионафанова, ни при жизни, ни по смерти его. Давид приходит к первосвященнику Авимелеху. Тогда он ел хлебы предложения и взял меч Голиафа, сказав, что он спешно послан куда–то царем. Оттуда он приходит к Анхусу, потом в Одолам, и поручает царю моавитскому домашних своих. Когда Саул сетовал пред слугами своими, что никто не содействует ему и не предает Давида, Доик, идумеянин, который случайно видел Давида, когда он приходил к первосвященнику, известил царя о случившемся. Саул призвал священников, и так как присутствовавшие не хотели убить их, повелевает Доику сделать это. Он убил триста пятьдесят мужей, носивших ефод, и истребил город их Номву. Об этом возвещает Давиду один из сынов первосвященника, успевший спастись. Давид опечалился и оставил спасшегося при себе; потом освободил от врагов Кеиль. Услышав, что Саул идет против него, он ушел оттуда в пустыню Зиф. Саул, услышав об этом, преследует его; но во время преследования, получив известие о нападении неприятелей, удаляется. Потом, по возвращении с войны, Саул опять стал преследовать его, и вошел в пещеру, где находился Давид и приближенные его. Хотя все советовали Давиду убить Саула, он не послушался, и не дозволил хотевшим сделать это. Когда Саул вышел из пещеры, то последовал за ним и Давид, закричал ему и показал ему и его злобу, и свою справедливость. Саул заплакал. Тогда умер Самуил. Давид посылает просить даров у Навала за то, что сберег его стада. Тот не только не дал, но еще оскорбил его в лице посланных. Давид, вооружившись, пошел, чтобы убить его. Об этом узнала Авигея, жена его, и взяв дары, встретила Давида, и после многих просьб отклонила его от этого намерения. По смерти Навала она делается женою Давида. Саул, услышав, где находится Давид, опять идет против него. Когда он и все войско его спали, приходит Давид с Авессою. Этот советовал убить врага, но Давид не послушался, а взяв лежавший у головы его кувшин и копьё, отошел на далекое расстояние и, закричав, разбудил военачальника Саулова и укорял его в беспечности, в том, что он не стережет царя; показал копье и кувшин, и укорял Саула, что он преследует человека, не сделавшего ему никакого зла. Тогда Давид убегает к Анхусу, потому что не считал безопасным находиться близ Саула. Давид получил от Анхуса Секелаг, делал набеги на неприятелей, и приобретал много имущества и овец. Тогда собрались иноплеменники против израильтян, и Саул вопрошает чревовещательницу. Давид был удален из войска Анхусова, потому что князья иноплеменников не позволили ему идти вместе с ними, опасаясь, чтобы он не предал их войска; он находит Секелаг сожженным, и не находит там женщин, потому что они были отведены в плен. Вопросив Бога, должно ли преследовать (врагов), и получив в ответ, что должно, отправился в погоню. Узнав от египетского слуги, где враги расположились лагерем, он напал на них неожиданно, разбил их, взял добычу и разделил ее поровну как между сражавшимися, так и между оставшимися при обозе. Когда произошло сражение иноплеменников с израильтянами, пали Саул, Ионафан и два другие сына его; взяв Саула, неприятели повесили его на стене Вифсана, т. е. Скифополя. Но жители Иависа, пришедши, взяли его и Ионафана и погребли.

Вторая книга Царств

Некто приходит объявить Давиду, что он убил Саула; но Давид умертвил его, и оплакал Саула и Ионафана. Его помазывают на царство, и он посылает послов к жителям Иависа галаадского похвалить их за то, что они погребли Саула. Авенир, военачальник Саула, поставил царем над израильтянами сына Саулова Иевосфея (у св. И. Златоуста здесь и далее это имя заменено именем внука Саулова, сына Ионафанова, Мемфивосфея). А над коленом Иудиным воцарился Давид. Когда сошлись друг с другом Иоав, военачальник Давида, и Авенир, военачальник Саула, и произошло сражение между юношами, Асаил, брат Иоава, погнался за Авениром; и хотя последний неоднократно советовал ему возвратиться, он не слушался. Тогда Авенир убивает его, и, призвав Иоава, увещевает прекратить войну. Война продолжалась между домом Сауловым и домом Давидовым, и первый ослабевал, а последний усиливался. Авенир берет себе наложницу Саула; Иевосфей укоряет его. Разгневанный Авенир посылает к Давиду, обещая предать ему весь народ и сам приходит к нему. Давид угостил его. Когда услышал об этом возвратившийся с войны Иоав, то, отозвав Авенира, он коварно умертвил его, мстя за кровь брата. Давид, узнав об этом, проклинает Иоава, оплакивает Авенира и погребает его с великою честью. Рихав и Ваана, тайно убив Иевосфея, пришли в Давиду, думая, что угодили ему этим убийством. Он же умертвил их. Тогда Давид делается царем всего народа, и приходит в Иерусалим к Иевусею; хромые заграждают ему путь; он берет крепость и строит себе дом. Ему помогал Хирам, царь тирский. Иноплеменники сделали нападение, но Давид вышел и разбил их. Когда же они опять сделали нападение, Бог запрещает ему идти им навстречу, Когда услышишь шум как бы идущего по вершинам тутовых дерев, говорит Бог, то двинься, ибо тогда пошел Господь пред тобою, чтобы поразить войско Филистимское (2 Цар. 5:24). Давид переносит ковчег и умирает Оза, потому что простер руку свою к ковчегу. Когда переносили ковчег, Давид скакал, а Мелхола укорила его. Давид пожелал построить храм, но это было воспрещено ему чрез пророка Нафана; он молится Богу и благодарит Его за обетования, которые услышал. Давид поразил иноплеменников, и моавитян и сирийцев, а золотое оружие, которое взял, перенес в Иерусалим, откуда впоследствии взял его Сусаким, царь египетский. И много приношений Давид посвятил Богу. Он удостаивает Мемфивосфея (св. отец называет здесь и далее Мемфивосфея тем именем, каким, он назван в 1 Пар. 9:40: Мемфиваал), сына Ионафанова, царского стола и отдает ему все имущество Саула, а Сиве с детьми, бывшему рабу отца его, повелевает служить Мемфивосфею. Посылает послов к царю аммонитян утешить его, когда умер его отец; но тот, по совету своих вельмож, наносит оскорбление людям, посланным Давидом для утешения. Вследствие этого начинается война; сначала Давид посылает Иоава, а потом отправляется сам и обращает врагов в бегство. Далее говорится об Урии и Вирсавии и о младенце, который умер. После того рождается Соломон. Иоав осаждает Равваф и, одержав верх над этим городом, посылает к Давиду, желая предоставить ему победу. Амнон, сын Давидов, воспламенился страстью к сестре своей Фамари и, притворившись больным, обесчестил ее, когда она пришла посетить его. Услышав об этом, брат ее Авессалом приглашает царя на пир; так как царь не пошел, то он упросил, чтобы по крайней мере пришли братья; когда же они собрались, то во время пиршества, по его приказанию слуги умертвили Амнона. Услышав об этом, Давид много плакал и разгневался на Авессалома. Тот убежал. Спустя три года, когда смягчился гнев царя, Иоав хитростью, при помощи фекойской женщины, убеждает царя дозволить Авессалому возвратиться. Впрочем и по возвращении отец не хотел тотчас видеть его, но два года он жил в Иерусалиме, не показываясь царю. Авессалом призывает к себе Иоава; но этот не послушался; Авессалом зажег его поле, и тогда Иоав по необходимости пришел к Авессалому, был послан им к царю, примирил их и привел его к Давиду. Авессалом завел у себя колесницы и коней, принимал приходящих на суд с великою честью, ободрял их, как правых, сожалел, что никто не может защитить их, и говорил: о, если бы меня поставили судьею в этой земле (2 Цар. 15:4), и таким образом располагал к себе народ. Авессалом восстает против Давида. Давид, услышав об этом, удалился из Иерусалима, оставив наложниц своих в городе. Еффею, желавшему идти вместе с ним, он сначала не дозволил этого, но так как тот настаивал, то дозволил. Когда они перешли поток, Давид повелел священникам возвратить ковчег в город, а сам решился ожидать у горы Елеонской, на случай, если они найдут возможность передать ему какую–нибудь тайну царя. Давиду встречается Хусий, которого он посылает разрушить советы Ахитофела, советника Авессалома. Когда он отправился далее, приходит Сива и, обвинив господина своего Мемфивосфея в том, будто он хочет воцариться, получает все имущество его от Давида. Семей проклинал Давида; Давид удержал Авессу, хотевшего умертвить его. Хусий приходит к Авессалому и уверяет его, что пришел к нему с дружественными чувствами. При совещании о том, что нужно делать, Ахитофел советует Авессалому войти в связь с наложницами отца его. Он и сделал это на крыше дома, так что все видели. Ахитофел предлагает еще другой совет: взять с собою несколько тысяч человек, напасть на Давида и убить его. Но Хусий, призванный дать совет, опроверг совет Ахитофелов, убедив подождать несколько времени, и потом уже, приготовившись, напасть на Давида. Этот совет понравился более; так случилось по устроению Божию. Тогда Хусий посылает сынов священнических и чрез них уведомляет об этом Давида. Ахитофел же, которого совет не принят, удавился. Давиду приносят множество даров. Собрав войско, он послал его на сражение, сказав: сберегите мне отрока Авессалома (2 Цар. 18:5); а самому ему не дозволили выйти. Происходит сражение, и между многими павшими был убит и Авессалом, зацепившийся волосами за дерево. По умерщвлении его, сражение прекращается. Иоав посылает Хусия уведомить Давида о победе. Давид, услышав об этом, плакал о сыне, пока Иоав, вошедши к нему, переменил его настроение и убедил принять войско с радостным лицом. Царь созывал бегущих израильтян, Авесса же убеждал покориться Давиду тех, которые были к этому расположены раньше. Когда он переходил Иордан, пришел Семей и сознался в своем грехе, Авесса хотел умертвить его, но Давид не дозволил. Пришел и Мемфивосфей, не умытый, в грязных одеждах, с отращенною бородою, с большими ногтями, со всеми знаками скорби по случаю войны против Давида. Царь спросил его, почему он не пошел вместе с ним. Он отвечал, что он просил Сиву, слугу своего, посадить его на осла, — а Мемфивосфей был хром, — но тот не сделал этого. Тогда Давид повелевает ему и Сиве разделить между собою поле. Верзеллия, который многим снабжал царя во время войны, Давид хотел взять с собою; но тот отказался по старости; потому вместо него Давид взял его сына. Тогда войско разделяется и многие переходят к Савею. Давид посылает Амессу воевать против него; но Иоав коварным образом убивает Амессу и осаждает город, в который удалился Савей. Бывшие в городе, по совету женщины, отрубив голову Савея, бросили ее со стены Иоаву и таким образом избавились от войны. Наступает на земле голод; для прекращения голода нужно было выдать гаваонитянам некоторых потомков Сауловых; при этом Давид спасает Мемфивосфея ради клятвы, данной Ионафану. Он выдает сынов и внуков Саула, и погребает Саула и Ионафана во гробе Киса. После того происходят войны. Давида не пускают на войну, чтобы он не подвергся опасности. Тогда он произносит 17–й псалом. Исчисляются заслуги и подвиги начальников Давидовых, Иоав получает повеление исчислить народ, и исчисляет. Оказалось израильтян 900000 и иудеев 400000, способных носить оружие. Тогда приходит пророк Гад, предлагая Давиду выбрать одно из трех наказаний, которому он должен подвергнуться: или три года голода, или три месяца бегства от преследующих неприятелей, или три дня моровой язвы. Он избрал три дня моровой язвы, и умерло, с утра до обеда, 70000 человек. Тогда Давид говорит: вот, я согрешил, я пастырь поступил беззаконно; а эти овцы, что сделали они? пусть же рука Твоя обратится на меня и на дом отца моего (2 Цар. 24:17). Наказание прекратилось. Давид получает повеление поставить жертвенник на гумне Орны и принести жертву; он так и сделал. Адония (имя Адонии у св. И. Златоуста читается Орния), сын Давидов, угощает приверженцев Иоава и Авиафара, как бы будущий царь. Приходит Вирсавия, по совету пророка Нафана, и извещает об этом Давида. Между тем как она говорила, вошел и Нафан, устроив все так, чтобы поставить царем Соломона. Вышедши, они посадили Соломона на царского лошака. Тогда пророк Нафан и священник Садок отправились к потоку Гиону, помазали Соломона и сказали: да живет царь Соломон (3 Цар. 1:39). Ионафан сын (Авиафара), пришедши, возвестил об этом пировавшему Адонии. Все убежали, а сам Адония, боясь Соломона, прибежал к жертвеннику. Его выводят оттуда; он пришел и поклонился царю. Приближаясь к смерти, Давид убеждает Соломона соблюдать закон Божий, — потому что за это он достигнет исполнения данных ему обетований; дает завещание наказать Иоава и Семея, а детей Верзеллия почтить и удостоить царского стола, и умирает после сорокалетнего царствования.

Третья книга Царств

Соломон лишил жизни Адонию за то, что он просил себе Ависагу, и Авиафара лишил священства. Так исполнилась угроза Божия Илию: Авиафар происходил из его рода. Соломон лишил жизни и Иоава, а вместо Авиафара поставил священником Садока. Семею Соломон дал приказание, чтобы он постоянно оставался в городе; если же когда–нибудь выйдет, то не останется безнаказанным и подвергнется смертной казни. Но у него убежали рабы; забыв о приказании, он вышел искать их; Соломон узнал об этом и лишил его жизни. Далее следует повествование о мудрости Соломона, о мире, бывшем при нем, о великолепии его стола, о колесницах, конях и всякого рода богатстве. Соломон испрашивает себе мудрости у Бога. Тогда он производит суд над женщинами, пришедшими к нему судиться из–за младенца. Опять говорится о мудрости Соломона, о великолепии его стола и о том, кто служил ему. Он посылает к Хираму, царю тирскому, просить плотников в наймы; тот и доставил их. Здесь перечисляются работы и количество материалов, приготовленных для храма. Потом говорится о построении храма. Соломон молится в храме, приносит жертвы и обновляет дом. Бог обещает ему блага, если он сохранит Его заповеди, и угрожает противным, если он преступит их. У него был корабль, привозивший золото. Говорится о царице Юга, приходившей послушать мудрости его; о великом богатстве его, о золотом оружии, которое он сделал, о царстве его, от каких до каких пределов оно простиралось. Далее об идолослужении его и об оскорблении, которым он прогневал Бога. За это Бог угрожает ему разрушением царства, прекращением мира. Против него восстают Адер Идумеянин и Разон (у св. И. Златоуста: Ездром); восстает против него и раб его Иеровоам. К Иеровоаму приходит пророк Ахия и велит ему разорвать одежду на десять частей, предсказывая ему, что он будет царствовать над десятью коленами. Так как Соломон хотел убить его, то он убежал в Египет; он возвратился из Египта по смерти Соломона. Народ, пришедши к Ровоаму, сыну Соломонову, просил, чтобы правление его было более легким, нежели Соломоново; но он, по внушению некоторых молодых сверстников своих, грозил, что оно будет для них еще более тяжким. Потому отделились десять колен и сделали своим царем Иеровоама. Когда Ровоам хотел воевать против Иеровоама, Бог не допустил этого. Когда заболело дитя у Иеровоама, он посылает свою жену к пророку Ахии узнать об исходе болезни. Тот сказал, что дитя умрет, и оно умерло. Иеровоам ставит двух тельцов, одного в Вефиле и другого в Дане, чтобы народ не ходил в Иерусалим. Когда он там приносил жертву, пришел человек Божий и предсказал об Иосии. Тогда иссохла рука царя и рассыпался жертвенник; но по молитве пророка Божия царь исцелился. Он приглашал пророка к своему столу, но тот отказался, соблюдая заповедь Божию, которую после нарушил, за что и был умерщвлен львом. Иеровоам оставался в своем нечестии; и Ровоам предавался идолослужению во все годы своего царствования. Пришел Сусаким и взял сокровища. После Ровоама царствовал Авия, сын его, а после этого сын Авии — Аса. После Иеровоама царствовал сын его Нават (в тексте Адав); его умертвил Вааса, который, воцарившись, вел войну с Асою; последний при помощи (сына) Адера сирийского одержал над ним победу. Так как Вааса был нечестив, то Бог угрожал ему великими бедствиями. По смерти его воцарился Ила (Ела), сын его, которого убил Замврий, один из начальников; воцарившись, Замврий истребил дом Ваасы. Когда же он умер, сжегши самого себя, то воцарился Амврий. Когда умер и этот, воцарился Ахаав, сын его. Царствует сын Асы, Иосафат. Пророк Илия угрожает Ахааву бездождием на три года и шесть месяцев. Пророка питают вороны. Здесь говорится о вдовице сарептской, о сосуде елея, о мере муки, о смерти отрока и его воскресении. Илия посылается к Ахааву, приготовляяет жертвоприношение и низводит с неба огонь, который и сожигает жертву. Тогда он, взяв жрецов Вааловых, умертвил их. Затем предсказывает Ахааву о дожде. Взошедши на Кармил, Илия помолился и принес жертву и пошел дождь. Жена Ахаава, Иезавель, угрожает Илие смертью; он пошел в пустыню и заснул; разбуженный ангелом Божиим, он нашел опреснок ячменный, съел его и укрепился. Насытившись этою пищей, он сорок дней шел до Хорива. Там он сказал: разрушили Твои жертвенники (3 Цар. 19:10). Елисей, оставив запряженных волов, следует за Илиею. Далее повествование о винограднике Навуфея; угроза Иезавели и Ахааву; печаль Ахаава. На израильтян напал (сын) Адера (царь) Сирийский с тридцатью двумя царями, но Ахаав победил их. Напав во второй раз, (сын) Адера потерпел опять великое поражение. Когда же он увидел себя в опасности, то, одевшись в бедную одежду, пришел к Ахааву, называя себя рабом его и усердно умоляя о пощаде. Ахаав посадил его на свою колесницу, оказал ему почести и отпустил в его землю. Приходит пророк, укоряет за это царя и угрожает смертью. Ахаав советуется, должно ли воевать с сириянами и, по совету Иосафата, царя иудейского, призывает пророка Михея; когда его спросили, он предсказывает бедствия, если начнут войну. Ахаав гневается. Лжепророк Седекия бьет Михея. Ахаав приказывает задержать Михея, как лжепророка, до тех пор, пока окончится война. Вышедши на сражение, Ахаав сказал Иосафату: переменим одежду; я возьму твою, а тебе отдам свою (3 Цар. 22:30). Так они и сделали. Между тем воины получили приказание от своего царя, оставив всех, нападать на одного царя израильского; увидев Иосафата, царя иудейского, и приняв его за царя израильского, потому что одежда обманула их, они окружили его, намереваясь убить. Но он закричал и избавился от опасности. Один воин пустил стрелу в Ахаава, и у него потекла кровь. Ее обмывали в источнике, и блудницы омывались в крови его, и собаки лизали ее. После Ахаава воцарился Охозия, сын его. А Иосафат за то, что был другом Ахаава, был наказан расстройством в делах своих.

Четвертая книга Царств

Охозия, заболев, послал спросить у Ваала, выздоровеет ли он. Пророк Илия, встретив посланных, велел им возвратиться и сказать, что не выздоровеет. Охозия, узнав, что это Илия, посылал к нему два раза пятидесятиначальников, и каждый из них с пятьюдесятью воинами был истреблен огнем; Илия получает повеление идти с третьим. Пришедши, он сказал, что царь умрет. После него царствовал брат его Иорам, потому что у него не было сына. Здесь говорится о взятии Илии на небо. Сыны пророческие, увидев Елисея, идущего чрез Иордан посуху, сказали: опочил дух Илии на Елисее (4 Цар. 2:15), и просили позволения искать Илию. Он не позволял, а потом позволил, но искавшие не нашли. Делается здоровою вода в Иерихоне. Проходя в Вефиль, Елисей проклинает детей, смеявшихся над ним, и их пожирают медведи. Царь моавитский отказался платить обычную дань. Против него начинает войну Иорам, царь израильский, взяв с собою Иосафата, царя иудейского, и царя идумейского. Когда они не находили воды в пустыне и им грозила опасность погибнуть, то по совету Охозии приходят к Елисею. Он гневается на царя израильского и говорит, что не хотел бы и видеть его, разве только ради царя иудейского; предсказывает им не только изобилие воды, но и победу над моавитянами; что и случилось. Моавитский царь доведен был до такого бедствия, что заколол своего сына на верху стены. Далее говорится о женщине, у которой прибавилось много масла, и о суманитянке, которой, по молитве пророка, дарован сын; а когда он умер, пророк воскресил его. Во время голода он уничтожил ядовитую горечь в котле и во имя Божие напитал сто мужей двадцатью ячменными хлебами. Нееман, военачальник царя сирийского, поражен был проказою и, пришедши к царю израильскому, требовал врачевания; царь недоумевал и разодрал свои одежды. Елисей призывает Неемана к себе и повелевает ему погрузиться в Иордане семь раз. Он сначала не хотел и не верил, что исцелеет, а потом, по совету своих слуг, погружается и исцеляется. Он давал дары Елисею, но этот не хотел принять. Когда же Нееман удалился, то Гиезий, слуга Елисея, догнав его, как бы посланный от Елисея, берет от Неемана два таланта серебра и две одежды. Пришедши к Елисею, он старался скрыть это; но пророк обличил его и в наказание поразил его проказою. Сыны пророческие идут рубить дрова для строения. Когда топор одного из них упал с топорища, Елисей, отрубив дерево, бросает его в воду, и железо всплыло на поверхность воды. Сирийский царь вел войну с израильским, а Елисей предсказывал действия неприятеля. Узнав об этом, неприятель посылает отряд воинов на Елисея; но по молитве пророка пришедшие поражаются слепотою, и он вводит их в средину врагов их. Когда царь хотел умертвить их, Елисей не дозволил, но велел угостить их и отпустить. Настал сильный голод, так что голова осла стоила пятьдесят сиклей, и четверть каба голубиного помета пять сиклей; тогда пришла к царю одна женщина, и обвиняла другую женщину в том, что последняя съела вместе с нею сына ее и обещала отдать своего, но не исполнила обещания. Тогда царь разодрал свои одежды и приказал отрубить голову Елисею. Пророк говорит посланному к нему, что завтра голод прекратится; а так как этот не верил, то предсказывает ему смерть. Четверо прокаженных, изнуренные голодом, решаются предать себя врагам, но, пришедши в их лагерь, не находят там ни одного человека, а только палатки, полные великого богатства. Взяв, сколько могли снести, они возвратились и донесли царю. Царь сначала подозревал в этом обман, но послав всадников и узнав достоверно, пустил народ расхищать лагерь; и голод прекратился, а не веривший Елисею был раздавлен толпою и умер. Елисей предсказывает женщине, у которой воскресил сына, семилетний голод, и советует ей переселиться из этой страны. Она переселилась; но когда голод прекратился, возвратилась, и, пришедши к царю, просила, чтобы ей возвратили ее имущество. Сирийский царь посылает к Елисею узнать, исцелится ли он от болезни, которою страдает. Пророк сказал пришедшему, что не исцелится, и вместе предсказал бедствия израильтян. Когда этот царь умер, на его место воцарился Азаил. Когда же скончался Иорам, царь иудейский, преемником ему сделался сын его Охозия. Елисей, послав одного из сынов пророческих, велел помазать Ииуя; воцарившийся Ииуй убивает Иорама и бросает его в виноградник Навуфея, который отнят отцом Иорама. Убив также и Охозию, он входит в город израильский. Между тем Иезавель, украсившись, смотрела сверху. Царь приказал царедворцам сбросить ее и, сброшенная, она умерла. Ииуй умертвил и семьдесят сынов Ахаава, убил и братьев Охозии, истребил и жрецов Ваала и сокрушил самого Ваала. Потом Азаил поражал израильтян. По смерти Ииуя воцаряется Иоахаз, сын его. Говорится об Иоасе, царе иудейском, о священнике Иодае и о Гофолии. Израильтяне были преданы врагам и опять Бог умилосердился над ними. Когда умер Иоахаз, над израильтянами воцаряется Иоас, сын его; пришедши к Елисею, он плакал. Пророк велел ему взять пять стрел и бросать их в землю. Когда он, бросив только три, остановился, то пророк сказал ему: надобно было бы бить пять или шесть раз, тогда ты побил бы Сириян совершенно, а теперь только три раза поразишь Сириян (4 Цар. 13:19). Елисей умер и был погребен, и один мертвец, брошенный в гробницу его, воскрес. Когда умер Азаил, воцарился сын его Адер. Иоас трижды поразил сириян и умер; после него воцарился сын его Иеровоам. По смерти Иоаса, царя иудейского, воцарился Амасия, сын его. Поразив идумеев, он сразился и с Иоасом, царем израильским; но Иоас победил его и вошел в Иерусалим. По смерти Иеровоама, над израильтянами воцарился Захария, сын его. По смерти Амасии, царя иудейского, воцарился Азария, который называется и Озиею. При нем начал пророчествовать Осия. Селлум, умертвив Захарию, воцарился над израильтянами. Он пользовался помощью Фула, царя ассирийского, давши ему тысячу талантов. Когда он умер, вместо него воцарился Манаим. После Озии над иудеями воцарился сын его Иоафам; а по смерти Иоафама воцарился сын его Ахаз. При нем напали Раассон сирийский и Факей, сын Ромелиев. Ахаз послал к Фелгаффелласару ассирийскому, приглашая его на помощь, и он, пришедши, взял Дамаск и убил Раассона. Салманассар ассирийский напал на Осию, сына Илы, и сделал его своим рабом. Когда же царь ассирийский узнал, что он хочет отложиться и отправить послов к царю ефиопскому, то осадил его, заключил его в оковы, взял Самарию и другие города, а жителей переселил в Ассирию. Здесь следует обличение израильтян и иудеев. Выведенные из Вавилона и поселенные в Самарии не боялись Бога, и потому были истребляемы львами. Тогда посылается туда священник и научает их закону Божию; но они и Господа боялись, и идолам служили. Говорится о Езекии и ассириянах, о которых говорится и у Исаии; о Манассии и его нечестии, и об убийствах. По смерти его воцарился сын его Амон. По смерти Амона воцарился Иосия, сын его, о котором было предсказано Иеровоаму, рабу Соломонову, когда иссохла рука царя. Он очистил Иерусалим и другие места, раскопал гробницы жрецов идольских и разрушил идолов. О нем сказано, что прежде не было царя подобного ему, который бы обращался к Господу всем сердцем своим и всею душою своею. При нем начал пророчествовать Иеремия; при нем была пророчица Олдана. Когда умертвил его фараон Нехао, воцарился Иоахаз, сын его. Но фараон, свергнув его, отвел в Египет, где он и умер, а царем поставил сына Иосии Елиакима, называвшегося и Иоакимом, и обложил землю данью. Иоаким был первым данником Навуходоносора. Он был выброшен за стены. О нем говорит Иеремия: труп его будет брошен на зной дневной и на холод ночной и ослиным погребением будет он погребен (Иер. 36:30; 22:19), потому что он был погребен тогда, когда уже истлел. По смерти Елиакима, или Иоакима, сына Иосии, воцарился Иоаким, сын его, внук Иосии. Этот Иоаким назывался и Иехониею. Царь египетский еще не вышел из страны своей, как Навуходоносор, пришедши, осадил город; Иоаким или Иехония вышел к нему с своею матерью. Навуходоносор переселил его в Вавилон и поставил царем в Иерусалиме брата отца его, сына Иосии; это был Матфания, иначе Седекия. Когда же он отложился от царя вавилонского, то Навуходоносор, пришедши, осадил Иерусалим, взял его и сжег, а Седекию, ослепив, заключил в оковы и отвел в Вавилон. Над оставшимися в Иерусалиме он поставил Годолию. Когда же его убил Измаил, то оставшиеся удалились в Египет. Но после того Евилад Мародах, царь вавилонский, удостоил Иоакима великой чести в Вавилоне.

Таким образом царство самарийское, как уже сказано, прекратилось при Осии, сыне Илы, который убил Факея, сына Ромелиева. А царство иерусалимское прекратилось при Седекии. Последний, будучи отведен в Вавилон и лишен зрения, брошен был в ров на 27 лет. Но после того царь вавилонский возвысил Иоакима, дал ему престол выше других царей, и ел и пил вместе с ним до конца своей жизни. Этим и оканчивается книга, т. е. взятием города и отведением народа в плен.

Теперь остается кратко перечислить по этим четырем книгам имена царей иудейских и израильских и показать, каков был конец деятельности каждого из них и сколько лет каждый из них царствовал.

По смерти Саула, царствовавшего сорок лет, царствовал Давид над всеми израильтянами и иудеями сорок лет, а именно, в Хевроне семь лет, и над всеми израильтянами и иудеями тридцать три года. Он творил правду сердцем совершенным. При нем были пророки Нафан и Гад. Соломон, сын Давида, царствовал над всем народом также сорок лет, и совершил зло. И при нем были пророки Нафан и Гад. Ровоам, сын его царствовал семнадцать лет и делал зло. При нем царство разделилось и остались с ним в Иерусалиме два колена, Иудино и Вениаминово; в Самарии же десять колен. При нем были пророки Ахия Силонитянин и Адда. Авия, сын его, царствовал три года; сердце его не было подобно Давидову, но он ходил во грехах отца своего; и при нем был пророк Адда. Аса, сын его, царствовал сорок один год и творил правду; впрочем при нем еще оставались высоты (идольские). При нем были пророки Азария, сын Ададов, и Ананий. Иосафат, сын его, царствовал двадцать пять лет и творил правду; но высоты еще оставались. Впоследствии и он подвергся упреку в нечестии за то, что был в дружбе с Охозиею, царем израильским, и большею частью принимал участие в его делах. При нем были пророки Илия, Елисей, Михей, Ииуй, сын Анания, Иозоил, сын Захарии, и Елиезер, сын Додия из Марисиса. Иорам, сын его, царствовал восемь лет и делал зло, потому что имел женою дочь Ахаава. И при нем были Илия и Елисей. Охозия, сын его, царствовал один год и делал зло; после него Гофолия, мать его, семь лет. Иоас, сын Охозии, царствовал сорок лет. Он умертвил Захарию и творил правду всею душою своею, пока мудрый Иодай был жив и наставлял его. Его убили рабы его, в доме Маллоновом. При нем пророчествовал Захария, сын Иодая. Амасия, сын его, царствовал девятнадцать лет, и сначала творил правду, но не так, как Давид, потому что народ еще приносил жертвы на высотах и не истреблял дубрав. И при нем были пророки, но имена их не записаны. Впоследствии Амасия, поразив жителей Сиира, возгордился, стал служить сирийским идолам и был убит, преданный врагам. Азария, он же и Озия, царствовал пятьдесят два года и сначала творил правду, подобно отцу своему; впрочем не истребил высот; но от успехов в делах возгордился и захотел сам воскурить фимиам в храме, что надлежало делать одним священникам; за это он был поражен проказою и услышал: не тебе, Озия, кадить Господу; это дело священников (2 Пар. 26:18). При нем был пророк Исаия. Иоафам, сын его, царствовал шестнадцать лет и творил правду, подобно отцу своему; впрочем не истребил высот. И при нем был Исаия. Ахаз, сын его, царствовал шестнадцать лет и делал зло. При нем были Исаия и Одид пророки. Езекия, сын его, царствовал двадцать девять лет и творил правду совершенно подобно Давиду. Он уничтожил медного змия, которого повесил Моисей. При нем Сеннахирим и Рапсак, ассирияне, произносившие хулу, были поражены, а потом явившийся ангел истребил у них сто восемьдесят пять тысяч человек в одну ночь. Когда Езекия был близок к смерти, ему была продолжена жизнь на пятнадцать лет. Манассия, сын его царствовал пятьдесят лет и делал зло. Он восстановил то, что разрушил Езекия и был вторым Иеровоамом для иудеев, так что за него пострадал Иерусалим, подобно Самарии, и о нем сказано: он завлек Иуду в грех (4 Цар. 21:16). Потому он и был отведен пленником в Вавилон; но в плену, как написано в книге Паралипоменон, раскаялся, и Бог возвратил его в Иерусалим и опять даровал ему царство. Он умер, покаявшись и поучая народ служить Богу, но не был погребен в городе Давидовом, а в саду своем, в саду Озы. Амон, сын его, царствовал два года и делал зло, подобно Манассии, отцу своему, и убили его слуги его; он погребен в саду Озы, где и отец его. Иосия, сын его, царствовал тридцать один год. Народ поставил его царем, когда он был восьми лет, и творил он правду во всем подобно Давиду, не уклоняясь ни направо, ни налево; он истребил дубравы и уничтожил всех идолов. Будучи шестнадцати лет, он обратился к закону и, нашедши его в пренебрежении, приказал читать, объявил и совершил пасху, как написано. Его умертвил фараон Нехао при Евфрате во время сражения. При нем были пророки Иеремия и Софония и пророчица Олдана, жена Селлима. Иоахаз, сын его, царствовал три месяца и делал зло; его переселил фараон Нехао. При нем был Иеремия. Елиаким, другой сын Иосии, который был переименован в Иоакима, царствовал одиннадцать лет, и делал зло. Иоаким, он же Иехония, сын его, царствовал три месяца, делал зло, и отведен был в Вавилон. Матфанию, сына его, Навуходоносор сделал царем, переименовав в Седекию; он царствовал двенадцать лет и делал зло. И при нем был Иеремия. До этого времени существовало царство иудейское, теперь оно было разрушено, подобно Самарии; город был взят и все отведены пленниками в Вавилон, с сосудами. Всего — двадцать один царь, кроме Гофолии.

Имена царей, бывших в Самарии, конец деятельности каждого из них и продолжительность их царствования таковы. Иеровоам, сын Навата, царствовал двадцать четыре года. По разделении царства, он, возвратившись из Египта, первый царствовал в Самарии и делал зло, как никто другой. Опасаясь лишиться царства, он сделал двух золотых тельцов и соблазнил народ, сказав: вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли Египетской (3 Цар. 12:28); учредил и праздники и жрецов; он ввел в грех Израиля (3 Цар. 14:16), потому что ему подражали все последующие цари. При нем был пророк Ахия Силонитянин, и пророк, обличивший его у жертвенника. Нават, сын его, царствовал два года и делал зло. Из его рода более уже никто не царствовал. Замврий, из другого рода, — двенадцать лет. Вааса — двадцать четыре года, и делал зло. При нем были пророки: Илия, Елисей, Михей, пророк, предсказавший Ахааву о Сирии и о сыне Адера, пророк, поразивший его ранами и обличивший Ахаава, кроме того, и многие сыны пророческие. Охозия, сын его, царствовал два года и делал зло. И при нем были Илия и Елисей. Его пятидесятиначальников Илия поразил огнем, по слову Господню. Иорам, сын Ахаава, царствовал двенадцать лет и делал зло, и из его рода более уже никто не царствовал. При нем вознесся Илия, а Елисей оставался до Иеровоама, сына Иоасафа, царя израильского. И при нем были сыны пророческие. Ииуй, из другого рода, сын Намессиев, царствовал двадцать два года. Он истребил род Ахаава, коварно погубил пророков Ваала и сокрушил кумир его. Этим он сотворил правду и получил обещание, что потомки его будут сидеть на престоле его до четвертого рода. Иоахаз, сын его, царствовал семнадцать лет, делал зло, воевал против Иерусалима и взял оттуда золото и сосуды. Иеровоам, сын его, — сорок один год, и делал зло. Захария, сын его, — шесть месяцев, и делал зло. Доселе были царями потомки Ииуя до четвертого рода. Селлум, из другого рода, сын Иависа, царствовал тридцать дней, и делал зло. Манаим, из иного рода, сын Гаддия, царствовал двадцать лет, и делал зло. При нем пророчествовал Исаия и Осия. Факей, из другого рода, сын Ромелиев, царствовал двадцать лет. Он убил Факию и делал зло. При нем были пророки Исаия и Осия. Осия, из другого рода, сын Илы, царствовал десять лет. Он убил Факея и делал зло, впрочем не так, как его предшественники. Осия был последним царем Самарии. При нем это царство прекратилось, и Самария погибла, и затем поселились в ней ассирияне. От них произошли еретики самаряне, называемые саддукеями. Этим и оканчивается все содержание книг царств.

Первая книга Паралипоменон

Книги Паралипоменон называются так потому, что в них содержится многое опущенное в книгах Царств. В первой книге излагается родословие всех колен от Адама до царей, по племенам и народам, по семействам и домам. Говорится также, кого из левитов Давид поставил воспевать Богу на флейтах и арфах и кого назначил для служения при храме, потому что он первый начал строить храм. Коротко излагается и нечто другое о царях и о родах. К этому надобно прибавить, что царствование всех царей иерусалимских от Давида продолжалось четыреста семьдесят четыре года. Все эти цари были из одного рода Давидова; из них творивших правду было девять, а делавших зло двенадцать, кроме Гофолии. А царствование всех царей в Самарии продолжалось двести шестьдесят девять лет и тридцать дней; царей было двенадцать, из восьми различных родов, и все они делали зло, подобно Иеровоаму.

Вторая книга Паралипоменон

Во второй книге Паралипоменон излагаются деяния царей. Описавшие их были пророки, жившие в различные времена. Но чтобы узнать писателей в отдельности, для этого нужно заметить, что здесь излагаются деяния всех царей израильских и иудейских, опущенные в истории царей. Все деяния их изложили следующие лица: о Давиде писали пророки Самуил, Нафан и Гад, о Соломоне — пророки Нафан и Ахия; об Иеровоаме — пророки Самей и Адда; об Авии — пророк Адда. Об Асе написано в летописи царей Иудейских (3 Цар. 15:23). Об Иосафате писал пророк Ииуй, сын Анания, написавший книгу царей Израилевых (2 Пар. 20:34); об Иоасе — в книге царей (2 Пар. 24:27); об Амасии — в книге царей иудейских и израильских; об Озии — пророк Исаия; об Иоафаме — в книге царей иудейских и израильских; об Ахазе — в книге царей иудейских и израильских; об Езекии — пророк Исаия, сын Амосов; о Манассии — описаны в записях Хозая (2 Пар. 33:19); об Иосии — в книге царей иудейских и израильских; об Иоакиме — в книге царей иудейских и израильских. Так это указано в книгах Паралипоменон.

Первая книга Ездры

(В Славянской Библии — вторая, неканоническая книга Ездры).


Книга Ездры называется так потому, что сам Ездра, бывший священником и чтецом, рассказывает и описывает возвращение сынов израильских из Персии в Иерусалим. Это возвращение последовало сначала с позволения, а потом по повелению царей Кира и Дария, данному Иисусу, сыну Иоседекову, Ездре и Зоровавелю; они состязались в решении некоторых вопросов, получив обещание, что победивший может просить у царя всего, чего захочет. Один говорил, что сильнее всего вино, а другой говорил, что сильнее царь, Зоровавель же сказал, что сильнее этого женщины, а сильнее всего истина. Когда он, сказав так, остался победителем и получил позволение просить, чего захочет, то стал просить, чтобы освобождены были из плена иудеи и построен Иерусалим. Как он просил так и сделано; пленники были отпущены, потому что тогда исполнилось семьдесят лет гнева Божия. Возвратившихся из плена потомков Иуды и Вениамина и левитов было числом сорок две тысячи человек, коней триста тридцать, лошаков двести сорок пять, верблюдов четыреста тридцать пять, рабов их и рабынь семь тысяч триста тридцать четыре, певцов двести, ослов шесть тысяч семь сот двадцать. Строителями были Зоровавель, Иисус, сын Иоседеков и Неемия; а Ездра, сведущий в законе, принес закон и читал его и устроил все, относящееся к храму и левитам. Он объявил закон и сделал распоряжение, чтобы взявшие чужеземных жен во время плена изгнали их. Все изгнали их и очистились, и совершил он пасху по закону, как написано, также и пост. Этим оканчивается первая книга Ездры.

Вторая книга Ездры

(Под 2–ю книгою Ездры здесь разумеется книга Неемии).


В этой книге Ездра говорит о возвращении иудеев из плена так же, как и в первой, кроме рассказа о вопросах. Много говорится об евнухе Неемии; о том, что он просил о построении храма, и что Ездра читал закон, а Иисус, Ануй (сл. Б.: Ванаиа, Неем. 8:7) и Саравия толковали его народу. Ездра, читая, научал богопознанию, а народ вникал в смысл читаемого и совершил пасху; в седьмой же месяц совершил пост и праздник кущей, как написано: от дней Иисуса, сына Навина, до этого дня не делали так сыны Израилевы (Неем. 8:17). Между тем Ездра, увидев, что жены азотские сходятся с евреями, убедил всех дать обещание сохранять закон Божий; изгнал этих жен, как незаконных, и все поклялись соблюдать закон. Таким образом освятившись и очистившись, они праздновали, и затем ушли каждый в дом свой. Об Ездре говорится и то, что, когда книги были потеряны по нерадению народа во время продолжительного плена, Ездра, как любознательный и сведущий чтец, сохранил их все и потом принес их с собою и снова издал, и таким образом сохранил эти книги (см. 3 Ездр. гл. 15).

Книга Есфирь

Книга Есфирь называется так потому, что чрез Есфирь Бог спас иудеев, которым всем угрожала погибель, а Амана, строившего против них козни, наказал. Царь Артаксеркс, отвергнув свою жену, искал в царстве своем красивейшую и благообразнейшую из всех женщин, чтобы взять ее себе в жены; такою и оказалась Есфирь, родом иудеянка. У нее был родственник Мардохей, взятый в плен в ту страну при Седекии. Царь, возвысив упомянутого Амана, повелел, чтобы все покланялись ему. Но так как Мардохей, служа Богу, не хотел поклоняться человеку, то Аман разгневался на него, и, узнав, что он иудей, убедил царя Артаксеркса и предписал, чтобы все, находившиеся в царстве его, иудеи были истреблены в один день двенадцатого месяца. Узнав об этом, Мардохей сетовал и, совершив пост, обратился к Есфири с просьбою о помощи. Есфирь, после поста и молитвы к Богу, украсившись женскими нарядами, без приглашения и в неурочное время вошла к царю, — а входить без приглашения не позволялось; но она надеялась не на удобное время, а на молитву. Когда царь удивился необыкновенному ее поступку, она от страха упала. Но Бог переменил гнев царя на милость и кротость; он встал и поднял жену, увещевал ее не бояться и позволил ей просить, чего хочет. Она просила царя придти к ней на пир вместе с Аманом, и не один раз, но дважды. Аман от радости и восторга, что удостоился приглашения от царицы, еще более возгордился пред Мардохеем и приказал поставить высокое дерево, намереваясь на следующий день повесить на нем Мардохея. Между тем царь, по благому провидению Божию, не мог заснуть в ту ночь и приказал читать ему памятные записки его дел. При чтении их встретилась запись о добром деле, сделанном для него Мардохеем, именно: когда два евнуха злоумышляли против царя, то Мардохей открыл это царю и уличил их. Из внимания к услуге Мардохея, царь хотел оказать ему достойную почесть. Когда утром вошел к нему Аман, царь спросил его: какой почести достоин тот, кто оказал благодеяние царю? Аман, думая, что царь спрашивает о нем самом, отвечал, что такой человек достоин быть назван вторым по царе. Потому царь приказал удостоить такой почести Мардохея, а Аману приказал идти впереди его. Есфирь же, воспользовавшись случаем, стала ходатайствовать за иудеев. Когда царь, изъявив сожаление о беззаконном повелении против иудеев, разгневался на Амана, то сам Аман стал просить Есфирь в отсутствие царя, припав и обнимая ее колена. Царь, увидев Амана прикоснувшимся к ногам царицы и подумав, что он делает это с постыдною целью, приказал самого Амана повесить на том дереве, которое он приготовил для Мардохея. Тогда царь предписывает, чтобы все иудеи были оставлены в безопасности, а враги их были истреблены ими. Истреблено было пятьдесят тысяч человек. Потому учрежден праздник в четырнадцатый и пятнадцатый день двенадцатого месяца, который называется Адар; а сам этот день на их языке называется фурим (у св. И. Златоуста: фура). Потому в этот день иудеи сжигают изображение Амана и празднуют память своего избавления. Этим и оканчивается книга.

Книга Товита

Книга Товита называется так потому, что содержит историю Товита. Товит происходил из колена Нефеалимова, был в плену и жил в Ниневии. Он был милосерд и благочестив; находясь в плену, он не употреблял пищи, общей с язычниками, но воздерживался. Он был закупщиком припасов у царя Снемессара, и оставил на сохранение в Мидии у Гаваила десять талантов. Товит имел усердие погребать умерших из иудеев. Оклеветанный пред царем Ахирилом (Сл. Б.: Сеннахирим), он бежал. По возвращении, он однажды похоронил умершего и лег за стеною дома; в то время, как он по обыкновению лежал с открытыми глазами, воробьи сверху бросили кал на его глаза, и образовались у него бельма, так что он перестал видеть. В то же время в Экватанах была дочь у Рагуила, родственника его, по имени Сарра. Ей препятствовал жить в супружестве злой дух Асмодей; он убил уже семерых, бравших ее за себя. В великой скорби отроковица молилась, и Бог послал ей помощника — архангела Рафаила. Товит, завещав сыну своему Товии не брать жены ни откуда, как только из его колена и рода, передает ему расписку в десяти талантах и повелевает ему идти и взять их обратно. Сын, не зная дороги и человека (к которому нужно было идти), выходит искать спутника, и по Божественному промышлению находит Рафаила, который стоял на площади в виде человека, и нанимает его, как знающего дорогу. Таким образом архангел Рафаил сопутствует ему в виде человека, под именем Азарии. Когда они дошли до реки Тигра, Товия хотел спуститься в нее, чтобы вымыться, но вдруг большая рыба кинулась на юношу. Ангел велел ему схватить рыбу, разрезать ее, вынуть из нее печень, сердце и желчь и хранить это. На вопрос юноши, какая от них польза, — ангел отвечал: печень и сердце, если покурить ими, могут прогонять злого духа, а желчью можно снимать бельма. Таким образом, по совету и при содействии ангела, юноша получает дочь Рагуила Сарру в жены, прогнав этим курением злого духа, который и был связан ангелом в верхних пределах Египта. Оставшись с женою, Товия посылает мнимого Азарию в Мидию, получает чрез него десять талантов и возвращается вместе с ним и женою к отцу. По возвращении, он помазал желчью рыбы глаза отца, и бельма отпали, и Товит тотчас стал видеть. Он ослеп, когда ему было пятьдесят восемь лет, а прозрел, когда было ему шестьдесят шесть. После того, как он прозрел, ангел открыл, что он не человек, а послан от Бога на помощь им и Сарре. Состарившись, Товит завещал сыну своему Товии удалиться в Мидию, в виду предстоявшего разрушения Ниневии, предсказанного пророком Ионою, и, ослабев, скончался 155 лет. Сын же его Товия, переселившись в Мидию, похоронил своего тестя и тещу, и, получив известие о разрушении Ниневии, скончался 107 лет. Этим и оканчивается книга.

Книга Иудифь

Книга Иудифь называется так потому, что чрез Иудифь Бог спас сынов израильских, подвергшихся нападению и осаде от Олоферна, а самого Олоферна поразил. Вот эта история: царь ассирийский Навуходоносор, начав войну с Арфаксадом, царем мидийским, требовал помощи от всех народов до Египта. Но так как они не подали помощи, и все отказались, то он, после победы и покорения Арфаксада, начал войну против отказавших ему. Он послал против них Олоферна с великим войском. Тот покорил все народы и сокрушил их идолов; но сыны израильские укрепились, не покорились Олоферну и не боялись угроз его. Первосвященник Иоаким написал жителям Ветилуи, чтобы они преградили путь Олоферну, — чрез нее лежал путь его, — и они преградили. Олоферн же приготовился к войне. Между тем Ахиор, вождь аммонитян, советовал ему не воевать с народом еврейским, охраняемым Богом; но Олоферн, разгневавшись, отослал его в Ветилую и угрожал убить его, когда победит евреев. Таким образом Ахиор жил спокойно в Ветилуе, а Олоферн осаждал город и овладел его источниками. Народ был изнурен жаждою и начальники уже намеревались сдать город; тогда Иудифь, сняв с себя одежду вдовства, — она оплакивала мужа и каждодневно постилась, — украсила себя, подобно невесте, и, убедив жителей, чтобы они не сдавали города раньше пяти дней, вышла к Олоферну. Она прельстила его своею мудростью и на третий день отсекла ему голову, так что воины его не знали об этом. Потом граждане, повесив голову Олоферна на стене, показали ее вождям его. Тогда ассирияне обратились в бегство, а сыны израильские, сбежавшись со всех сторон, поразили ассириян, спаслись от опасности, взяли добычу врагов и отдали Иудифи все вещи Олоферна. Но Иудифь, отправившись в Иерусалим, посвятила все Господу, и, возвратившись в дом свой, продолжала свою строгую жизнь и осталась до смерти вдовою, не согласившись ни на чьи убеждения вступить в брак. Она скончалась, прожив честно во вдовстве своем, сто пять лет. Этим и оканчивается книга.

Книга Иова

Книга Иова называется так потому, что заключает в себе повествование о нем, как он страдал, искушаемый диаволом, как победил его, благочестиво перенесши нанесенные ему удары, и как получил обратно все вдвойне и сделался знаменитее, чем был прежде. Он подвергся страданиям семидесяти лет и прожил после несчастий сто семьдесят лет, так что всех лет жизни его было двести сорок. Иов жил прежде Моисея, потому что был пятым после Авраама потомком Исава. По случаю постигших его бедствий, пришли к нему друзья утешать его, но говорили ему речи столь оскорбительные и безжалостные, что это было вменено им в грех. Но Иов молился о них Богу, и они были прощены. Всех бесед Иова с друзьями восемь: с Елифазом три, с Софаром две и с Валдадом три; затем беседы с Елиусом, сыном Варахиила, Вузитянином. Наконец Господь является Иову в буре и облаке, а Иов отвечает Господу двумя речами. Этим и оканчивается книга.

Цель всей этой книги состоит в том, чтобы научить терпению тех, которые впадают в искушения, хотя их благочестие всем известно; чтобы они не соблазнялись, но восклицали: Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось; да будет имя Господне благословенно; и еще: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь (Иов. 1:21); и, наконец, чтобы они научились, как велика польза терпения, за которое они могут получить награду подобно Иову. Кроме того здесь показывается, что Бог не есть виновник зла и не искушает никого, но все искушения постигают людей от злых духов по попущению Божию, к прославлению и усовершенствованию людей. Говорят, что эту книгу составил Соломон, если только она не есть произведение Моисея. Таково содержание этой книги, а порядок изложения следующий. В начале говорится, что Иов жил в стране Авситидийской; потом Писание свидетельствует о благочестивой его жизни, говорит о том, что у него было семь сыновей и три дочери, и о числе стад его. Сыновья его, приходя друг к другу, устраивали пиршества каждый день с тремя сестрами своими; а Иов призывал их и очищал сыновей своих, принося о них жертву Богу. Первое свидетельство Господа об Иове пред диаволом; первая клевета диавола на Иова пред Господом. Господь дает власть диаволу над всем, что было у Иова, кроме его самого. Прежде всего, диавол посылает Иову весть о взятии в плен коней и ослов его, и об избиении слуг. Второй вестник сказал Иову, что сожжены овцы его и пастухи их. Третий вестник донес Иову о пленении верблюдов и избиении слуг. Четвертый вестник приходит к нему и говорит, что обрушился дом и убиты все дети его. При всем этом, случившемся с Иовом, он не согрешил пред Господом. Второе свидетельство Господа пред диаволом в похвалу Иова, и вторая клевета диавола на Иова пред Господом. Господь предает ему Иова, с тем, чтобы оставалась неприкосновенною душа его. Диавол, вышедши, поразил Иова от ног до головы. Иов, сидя на навозной куче, скоблил свой гной. Жена убеждает Иова сказать слово против Господа и умереть; но он укоряет ее. Три друга Иова, Елифаз, царь Феманский, Валдад, властитель Савхейский, и Софар, царь Минейский, услышали о всем, случившемся с ним, и пришли к нему, каждый из страны своей, посмотреть на него, и, увидев его, разодрали каждый одежду свою при виде такого бедствия. При таком страдании Иов впервые отверз уста свои и проклял день и ночь, в которую родился. Он сказал: раб свободен от господина своего (Иов. 3:19), так дан страдальцу свет, и жизнь, которые ждут смерти, и нет ее (ст. 20, 21). Обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб (ст. 23). В ответ на это Елифаз Феманский говорит Иову: вспомни же, погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы (Иов. 4:7)? Рев льва и голос рыкающего умолкает, и зубы скимнов сокрушаются; могучий лев погибает без добычи, и дети львицы рассеиваются (ст. 10–11). Нет ни одного смертного, который был бы праведнее Бога? и муж чище Творца своего? (ст. 17). Безумные, говорит, хотя бы и укоренялись, но тотчас проклял дом его (Иов. 5:3), потому что жатву его съест голодный и из–за терна возьмет ее, и жаждущие поглотят имущество его (ст. 5). Но человек, продолжает он, рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх (ст. 7). Господь уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным (ст. 13); а невинного Господь избавляет от нужд и в седьмой раз не коснется тебя зло (ст. 19). Вот, что мы дознали; так оно и есть: выслушай это и заметь для себя (ст. 27).

Первый ответ Иова Елифазу таков: о, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно верно перетянуло бы песок морей! Оттого слова мои неистовы (Иов. 6:2, 3). Еще: ревет ли дикий осел на траве? мычит ли бык у месива своего? (ст. 5). Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя? (ст. 12). Еще: не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника? (Иов. 7:1). Еще: если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость? (ст. 20).

После Елифаза вторым говорит Иову Валдад Савхейский: долго ли ты будешь говорить так? — слова уст твоих бурный ветер! Неужели Бог извращает суд, и Вседержитель превращает правду? (Иов. 8:2–3). И еще: поднимается ли тростник без влаги? растет ли камыш без воды? Еще он в свежести своей и не срезан, а прежде всякой травы засыхает. Таковы пути всех забывающих Бога, и надежда лицемера погибнет (ст. 11–13).

Первый ответ Иова Валдаду таков: правда! знаю, что так; но как оправдается человек пред Богом? (Иов. 9:2). Еще: Он один распростирает небеса и ходит по высотам моря (ст. 8). Если действовать силою, то Он могуществен; если судом, кто сведет меня с Ним? Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; если я невинен, то Он признает меня виновным (ст. 19–20). И еще: дни мои быстрее гонца, — бегут, не видят добра, несутся, как легкие ладьи, как орел стремится на добычу (ст. 25–26). Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня? Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня (Иов. 10:9–10) и пр. Пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб (ст. 19).

После Елифаза говорит Валдад, а после Валдада Софар Минейский, по очереди, так как каждый из них надеялся сказать Иову что–либо лучшее. Разве на множество слов нельзя дать ответа, говорит Софар, и разве человек многоречивый прав? (Иов. 11:2). То поднимешь незапятнанное лице твое и будешь тверд и не будешь бояться. Тогда забудешь горе: как о воде протекшей, будешь вспоминать о нем. И яснее полдня пойдет жизнь твоя; просветлеешь, как утро (ст. 15–17).

Первый ответ Иова Софару таков: подлинно, только вы люди, и с вами умрет мудрость! И у меня есть сердце, как у вас (Иов. 12:2–3). Еще: кто во всем этом не узнает, что рука Господа сотворила сие? В Его руке душа всего живущего и дух всякой человеческой плоти (ст. 9–10). Остановит воды, и все высохнет; пустит их, и превратят землю (ст. 15). Еще: кто родится чистым от нечистого? Ни один. Если дни ему определены, и число месяцев его у Тебя, если Ты положил ему предел, которого он не перейдет (Иов. 14:4–5). И еще: для дерева есть надежда, что оно, если и будет срублено, снова оживет, и отрасли от него выходить не перестанут (ст. 7). А человек умирает и распадается; отошел, и где он? (ст. 10).

Второй ряд бесед начинается так. Елифаз говорит Иову: станет ли мудрый отвечать знанием пустым и наполнять чрево свое ветром палящим (Иов. 15:2)? Тебя обвиняют уста твои, а не я (ст. 6). И еще: что такое человек, чтоб быть ему чистым, и чтобы рожденному женщиною быть праведным? (ст. 14).

Второй ответ Иова Елифазу таков: слышал я много такого; жалкие утешители все вы (Иов. 16:2). И ныне вот на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних (ст. 19). О, если бы человек мог иметь состязание с Богом, как сын человеческий с ближним своим (ст. 21). И еще: а они ночь хотят превратить в день, свет приблизить к лицу тьмы. Если бы я и ожидать стал, то преисподняя — дом мой; во тьме постелю я постель мою; гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя (Иов. 17:12–14).

После него опять Валдад говорит Иову: когда же положите вы конец таким речам? обдумайте, и потом будем говорить. Зачем считаться нам за животных и быть униженными в собственных глазах ваших? О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле, и скале сдвинуться с места своего? (Иов. 18:2–4). Иов во второй раз отвечает Валдаду: доколе будете мучить душу мою и терзать меня речами? Вот, уже раз десять вы срамили меня и не стыдитесь теснить меня (Иов. 19:2–3). Еще: совлек с меня славу мою и снял венец с головы моей. Кругом разорил меня, и я отхожу; и, как дерево, Он исторг надежду мою (ст. 9–10). И еще: братьев моих Он удалил от меня, и знающие меня чуждаются меня (ст. 13). Зову слугу моего, и он не откликается; устами моими я должен умолять его. Дыхание мое опротивело жене моей, и я должен умолять ее ради детей чрева моего. Даже малые дети презирают меня: поднимаюсь, и они издеваются надо мною (ст. 16–18). Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои, ибо рука Божия коснулась меня. Зачем и вы преследуете меня, как Бог, и плотью моею не можете насытиться? О, если бы записаны были слова мои (ст. 21–23). Я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. Истаевает сердце мое в груди моей! Вам надлежало бы сказать: зачем мы преследуем его? Как будто корень зла найден во мне. Убойтесь меча, ибо меч есть отмститель неправды, и знайте, что есть суд (ст. 26–29).

Затем во второй раз Софар говорит Иову: размышления мои побуждают меня отвечать, и я поспешаю выразить их (Иов. 20:2). Еще: веселье беззаконных кратковременно, и радость лицемера мгновенна (ст. 5). Как помет его, на веки пропадает он (ст. 7). И еще: кости его наполнены грехами юности его, и с ним лягут они в прах. Если сладко во рту его зло, и он таит его под языком своим (ст. 11–12). Эта пища его в утробе его превратится в желчь аспидов внутри его. Имение, которое он глотал, изблюет: Бог исторгнет его из чрева его (ст. 14–15). Нажитое трудом возвратит, не проглотит; по мере имения его будет и расплата его, а он не порадуется. Ибо он угнетал, отсылал бедных; захватывал домы, которых не строил (ст. 18–19). Пронзит его лук медный; станет вынимать стрелу, — и она выйдет из тела, выйдет, сверкая сквозь желчь его; ужасы смерти найдут на него (ст. 25). Вот удел человеку беззаконному от Бога и наследие, определенное ему Вседержителем (ст. 29).

Второй ответ Иова Софару таков: выслушайте внимательно речь мою, и это будет мне утешением от вас (Иов. 21:2). Разве к человеку речь моя? как же мне и не малодушествовать? (ст. 4). Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки? (ст. 7). Вол их оплодотворяет и не извергает, корова их зачинает и не выкидывает (ст. 10). А между тем они говорят Богу: отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих! Что Вседержитель, чтобы нам служить Ему? и что пользы прибегать к Нему? (ст. 14–15). Но Бога ли учить мудрости, когда Он судит и горних? (ст. 22). Знаю я ваши мысли и ухищрения, какие вы против меня сплетаете (ст. 27). И еще: вы скажете: где дом князя (ст. 28)? В день погибели пощажен бывает злодей (ст. 30), и за ним идет толпа людей (ст. 33).

После того в третий раз Елифаз говорит: разве может человек доставлять пользу Богу? Разумный доставляет пользу себе самому. Что за удовольствие Вседержителю, что ты праведен? И будет ли Ему выгода от того, что ты содержишь пути твои в непорочности? (Иов. 22:2–3). Вдов ты, продолжает говорить Елифаз Иову, отсылал ни с чем и сирот оставлял с пустыми руками (ст. 9). И ты говоришь: что знает Бог? может ли Он судить сквозь мрак? (ст. 13). Они говорили Богу: отойди от нас! и что сделает им Вседержитель? (ст. 17). И еще: и будет Вседержитель твоим золотом и блестящим серебром у тебя (ст. 25). Ибо тогда будешь радоваться о Вседержителе и поднимешь к Богу лице твое. Помолишься Ему, и Он услышит тебя, и ты исполнишь обеты твои (ст. 26–27), и избавит и небезвинного, и он спасется чистотою рук твоих (ст. 30). Третий ответ Иова Елифазу таков: еще и ныне горька речь моя: страдания мои тяжелее стонов моих (Иов. 23:2). Пусть Он только обратил бы внимание на меня (ст. 6). Межи передвигают, угоняют стада и пасут у себя (Иов. 24:2) нагие ночуют без покрова и без одеяния на стуже (ст. 7). Легок такой на поверхности воды, проклята часть его на земле, и не смотрит он на дорогу садов виноградных. Засуха и жара поглощают снежную воду: так преисподняя — грешников (ст. 18–19).

Затем в третий раз Валдад говорит: держава и страх у Него; Он творит мир на высотах Своих! Есть ли счет воинствам Его? и над кем не восходит свет Его? И как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рожденному женщиною (Иов. 25:2–4)? Тем менее человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль (ст. 6).

Третий ответ Иова Валдаду таков: как ты помог бессильному, поддержал мышцу немощного (Иов. 26:2)? Преисподняя обнажена пред Ним (ст. 6). Он распростер север над пустотою, повесил землю ни на чем. Он заключает воды в облаках Своих, и облако не расседается под ними (ст. 7–8). Рука Его образовала быстрого скорпиона (ст. 13).

Так как Софар не стал говорить в третий раз, и первые двое замолчали, не имея больше слов на устах, потому что Иов доказал свою праведность, то Иов вторично начинает говорить о том, а они молча слушают, с пользою для себя. Жив Господь, говорит он, лишивший меня суда, и Вседержитель, огорчивший душу мою, что, доколе еще дыхание мое во мне и дух Божий в ноздрях моих, не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи (Иов. 27:2–4). Возвещу вам, что в руке Божией (ст. 11). Вот, все вы и сами видели; и для чего вы столько пустословите? Вот доля человеку беззаконному от Бога, и наследие, какое получают от Вседержителя притеснители (ст. 12–13): если умножаются сыновья его, то под меч; и потомки его не насытятся хлебом (ст. 14), и вдовы их не будут плакать. Если он наберет кучи серебра (ст. 15–16), так! у серебра есть источная жила, и у золота место, где его плавят. Железо получается из земли; из камня выплавляется медь (Иов. 28:1–2). И все драгоценное видит глаз его (ст. 10). Но где премудрость обретается? (ст. 12). Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня (ст. 14). А о кораллах и жемчуге и упоминать нечего, и приобретение премудрости выше рубинов. Не равняется с нею топаз Ефиопский; чистым золотом не оценивается она (ст. 18–19). Бог знает путь ее, и Он ведает место ее. Ибо Он прозирает до концов земли и видит под всем небом. Когда Он ветру полагал вес и располагал воду по мере (ст. 23–25). И сказал человеку: вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла — разум (ст. 28). Так как все трое молчали, то Иов опять начал говорить: о, если бы я был, как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня, когда светильник Его светил над головою моею, и я при свете Его ходил среди тьмы (Иов. 29:2–3), когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое (ст. 7). Я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного (ст. 12). Благословение погибавшего приходило на меня, и сердцу вдовы доставлял я радость (ст. 13). Я был глазами слепому и ногами хромому; отцом был я для нищих и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно (ст. 15–16). Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное (ст. 17). После слов моих уже не рассуждали; речь моя капала на них (ст. 23). Я назначал пути им и сидел во главе и жил как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих (ст. 25). Люди отверженные, люди без имени, отребье земли! Их–то сделался я ныне песнью и пищею разговора их (Иов. 30:8–9), они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим (ст. 10). Он бросил меня в грязь, и я стал, как прах и пепел (ст. 19), Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня (ст. 21). Я стал братом шакалам и другом страусам (ст. 29). Если сердце мое прельщалось женщиною и я строил ковы у дверей моего ближнего (Иов. 31:9), пусть моя жена мелет на другого (ст. 10). Потому что это — преступление, это — беззаконие, подлежащее суду (ст. 11). Если я видел кого погибавшим без одежды и бедного без покрова (ст. 19), не благословляли ли меня чресла его, и не был ли он согрет шерстью овец моих (ст. 20), то пусть плечо мое отпадет от спины, и рука моя пусть отломится от локтя (ст. 22). Радовался ли я погибели врага моего и торжествовал ли, когда несчастье постигало его? Не позволял я устам моим грешить проклятием души его (ст. 29–30). Объявил бы ему число шагов моих, сблизился бы с ним, как с князем. Если вопияла на меня земля моя и жаловались на меня борозды ее (ст. 37–38), вместо пшеницы вырастает волчец и вместо ячменя куколь (ст. 40).

Далее говорится об Елиусе сыне Варахиила, Вузитянине, который разгневался на Иова за то, что он назвал себя праведным пред Господом. И отвечал Елиуй, сын Варахиилов, Вузитянин, и сказал: я молод летами, а вы — старцы; поэтому я робел и боялся объявлять вам мое мнение (Иов. 32:6). Когда трое молчали, Елиус, встав, с бесстыдством говорит против Иова: ибо я полон речами, и дух во мне теснит меня (ст. 18); и затем продолжает: Дух Божий создал меня, и дыхание Вседержителя дало мне жизнь. Если можешь, отвечай мне и стань передо мною (Иов. 33:4–5). Чтобы отвести человека от какого–либо предприятия и удалить от него гордость (ст. 17), чтобы отвести душу его от пропасти и жизнь его от поражения мечом. Или он вразумляется болезнью на ложе своем и жестокою болью во всех костях своих (ст. 18–19). Плоть на нем пропадает, так что ее не видно, и показываются кости его, которых не было видно (ст. 21). Он будет смотреть на людей и говорить: грешил я и превращал правду, и не воздано мне (ст. 27). Еще сказал Елиус Иову: внимай, Иов, слушай меня, молчи, и я буду говорить. Если имеешь, что сказать, отвечай; говори, потому что я желал бы твоего оправдания (ст. 31–32). Еще в третий раз Елиус говорит: выслушайте, мудрые, речь мою, и приклоните ко мне ухо, рассудительные! Ибо ухо разбирает слова, как гортань различает вкус в пище (Иов. 34:2–3); и продолжает: есть ли такой человек, как Иов, который пьет глумление, как воду, вступает в сообщество с делающими беззаконие и ходит с людьми нечестивыми? (ст. 7–8). Не может быть у Бога неправда или у Вседержителя неправосудие, ибо Он по делам человека поступает с ним и по путям мужа воздает ему (ст. 10–11). Можно ли сказать царю: ты — нечестивец, и князьям: вы — беззаконники? Но Он не смотрит и на лица князей и не предпочитает богатого бедному, потому что все они дело рук Его (ст. 18–19). Он сокрушает сильных без исследования и поставляет других на их места (ст. 24). Люди разумные скажут мне, и муж мудрый, слушающий меня: Иов не умно говорит, и слова его не со смыслом (ст. 34–35). Еще в четвертый раз Елиус говорит Иову: считаешь ли ты справедливым, что сказал: я правее Бога? (Иов. 35:2). И еще в пятый раз Елиус начинает говорить, и ни Иов, ни трое друзей его не слушают его, как безбожника, — из чего открывается, что эти трое образумились. Он говорит Иову: подожди меня немного, и я покажу тебе, что я имею еще что сказать за Бога (Иов. 36:2); и продолжает: внимай сему, Иов; стой и разумевай чудные дела Божии (Иов. 37:14). Будет ли возвещено Ему, что я говорю? Сказал ли кто, что сказанное доносится Ему? (ст. 20). Или светлая погода приходит от севера (ст. 22)?

Явившийся затем Господь оправдывает Иова, и, научая тайне Христовой, говорит к Иову: кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? (Иов. 38:2). Речь Господа такова: затворил море воротами (ст. 8), и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим? (ст. 11). Или чтобы земля изменилась, как глина под печатью, спрашивает Господь, и стала, как разноцветная одежда (ст. 14)? Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной? (ст. 17). Входил ли ты в хранилища снега и видел ли сокровищницы града (ст. 22)? По какому пути разливается свет и разносится восточный ветер по земле? (ст. 24) Кто проводит протоки для излияния воды (ст. 25)? И еще: есть ли у дождя отец? (ст. 28) Из чьего чрева выходит лед, и иней небесный, — кто рождает его? (ст. 29). Можешь ли возвысить голос твой к облакам, чтобы вода в обилии покрыла тебя? Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли они и скажут ли тебе: вот мы? (ст. 34–35). Кто вложил мудрость в сердце, или кто дал смысл разуму? (ст. 36). Кто приготовляет ворону корм его, когда птенцы его кричат к Богу, бродя без пищи? (ст. 41). Ты ли дал красивые крылья павлину и перья и пух страусу? Он оставляет яйца свои на земле, и на песке согревает их (Иов. 39:13–14): потому что Бог не дал ему мудрости и не уделил ему смысла (ст. 17); посмевается коню (ст. 18). Твоею ли мудростью летает ястреб (ст. 26); по твоему ли слову возносится орел и устрояет на высоте гнездо свое? (ст. 27).

И еще сказал Господь Иову: будет ли состязающийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему (ст. 32). Иов отвечал Господу: вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои (ст. 34). Господь, явившись во второй раз Иову, сказал ему из облака: препояшь, как муж, чресла твои: Я буду спрашивать тебя, а ты объясняй Мне (Иов. 40:2). Тогда и Я признаю, говорит Господь, что десница твоя может спасать тебя. Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол (ст. 9–10). Вот, его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его; поворачивает хвостом своим, как кедром; жилы же на бедрах его переплетены (ст. 11–12); ноги у него, как медные трубы; кости у него, как железные прутья (ст. 13); он ложится под тенистыми деревьями (ст. 16). Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? (ст. 20). Можешь ли пронзить кожу его копьем и голову его рыбачьею острогою? (ст. 26). Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копье, ни дротик, ни латы. Железо он считает за солому, медь — за гнилое дерево (Иов. 41:18–19).

Так говорил Господь, а Иов заключил речь следующими словами: знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Кто сей, омрачающий Провидение, ничего не разумея? — Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал (Иов. 42:2–3). Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле (ст. 6). Господь укоряет Елифаза Феманского, сказал Господь Елифазу Феманитянину: горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов. 42:7). Затем была принесена жертва за трех друзей Иовом, священником Божиим. Далее говорится, как Господь обогатил Иова, и как, по молитве его за друзей своих, Господь простил им грех. Когда все родственники Иова услышали об этом, то пришли к нему, ели и пили у него, удивлялись ему и дали ему каждый по одной агнице и по четыре золотых драхмы. Об нем написано, что он воскреснет с теми, которых воскресит Господь. В этом и заключается все содержание книги Иова.

Книга Премудрости Соломоновой

Эта книга называется Премудростью Соломоновою потому, что, как говорят, она написана Соломоном. В ней содержится учение о правде и о том, как узнавать людей злых и добрых, и пророчество о Христе; также о том, что мудрость приобретается великим трудом и усердием; еще говорится о некоторых произведениях природы, об идолах и их делателях, о надеющихся на них и служащих им. Кроме того здесь находится песнь с исповеданием чудес, совершенных Богом для израильтян пред лицом врагов их. Таково содержание этой книги; а порядок изложения следующий. В начале — побуждение праведника к благочестию и обличение богохульного нечестивца. Не подражай, говорит Премудрый, противникам Христа, которые обречены на смерть. Нечестивые дошли до того, что распяли Господа славы, предпочитая Ему настоящий век, и апостолов гнали и предали смерти. Говорится, что одни будут пренебрегать законом Господним, а другие — повиноваться ему.

И что при всем множестве не почитающих Христа Бог не пощадит их, потому что Бог хранит одного только праведника, верующего во Христа, хотя бы он умер в юности: не в долговечности честная старость и не числом лет измеряется (Прем. 4:8). Хотя нечестивый и презирает смерть верующих во Христа, но они избраны Христом. Нечестивые же будут преданы бесславной погибели, и гонители рабов Христовых подвергнутся великому осуждению на суде, увидев славу Христа и их, себя же видя обреченными на мучение. Говорится, что богатство соединяется у нас с гордостью; также о том, какой гнев Божий постигнет не почитающих Христа. Далее увещание начальникам израильским, чтобы они веровали во Христа, или лучше — наставление предстоятелям вселенской Церкви о том, как они должны управлять после Его отшествия. Говорится, что такое Премудрость — Сын Божий, и как Слово стало плотию и обитало с нами. Я, говорит Он, человек смертный, подобный всем вскормлен в пеленах и заботах (Прем. 7:1–4). О Христе же говорится и далее: от премудрости Божией я получил ведение всего: в руке Его и мы и слова наши, и всякое разумение и искусство делания (Прем. 7:16). Потом — какова эта премудрость и как она пришла к людям: она — одна, но может все, и, пребывая в самой себе, все обновляет, и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божиих и пророков (ст. 27). Эту премудрость, говорит, я и возлюбил от юности моей и получил от нее все блага телесные и духовные. Познав величие премудрости, я просил Господа, чтобы мне дан был Дух Святой, просвещающий меня в ней. Он и был послан, чтобы содействовать мне: помышления смертных нетверды, и мысли наши ошибочны (Прем. 9:14). Далее — о делах премудрости: как она сохранила первозданного человека, от каких зол Бог спасает верующих в Него, и какие подает им блага, например Ною, Аврааму, Лоту, Иакову, Иосифу, израильтянам, которых Он избавил чрез Моисея от руки египтян; как извел для них воду из камня, и как послал ос на семь народов, впрочем являя долготерпение, чтобы дать им время для покаяния, а народ свой научить чрез это быть человеколюбивым. Затем — о поклоняющихся стихиям, о жабах, осах, мышах, саранче, мошках, змеях; о почитателях идолов, сделанных из золота и серебра, или камней, или дерева; о том, что чрез древо (креста) — спасение верующим; о тех, которые делают или украшают идолов; о всяком зле от идолослужения; о нечестивом богослужении и о том, сколько в нем зла; о горшечниках и глиняных идолах; о всех идолах, почитаемых язычниками; о свирепых зверях, змеях, кошках и подобных; о том, что Бог оказал благодеяние израильтянам, послав им вместо жаб коростелей; о том, как Он спас народ Свой от укушения змеями чрез медного змия, повешенного на кресте, а врагов их истребил змеями и мышами; как Он питал народ ангельскою пищею, доставлявшею всякое наслаждение и приспособленною ко всякому вкусу; как Он послал на египтян град с огнем, для истребления идолов; как послал на египтян непроницаемую тьму со всеми ее бедствиями, тогда как святым своим явил свет в Египте и столп огненный в пустыне; как за умерщвление младенцев израильских постигли египтян смерть первенцев и потопление, а для израильтян вместо смерти первенцев даровано спасение кровью агнца; как в пустыне, когда умирали праведники, Аарон умилостивлял Бога молитвами и фимиамом, а когда гибли египтяне в Чермном море, гнев Божий был без милосердия, народ же (израильский) (перешел) необыкновенным путем; о том, что египтяне потерпели все это за ненависть к пришельцам, равно как и содомляне; и о том, что все стихии подчиняются божественному управлению Христа, Который настраивает их, как Ему угодно, подобно тому, как гусляр настраивает струны гуслей. Таково все содержание книги Премудрости Соломоновой, называемой сокровищницею всех добродетелей.

КНИГА ПРИТЧЕЙ СОЛОМОНОВЫХ

Эта книга называется Притчами Соломоновыми потому, что притчи изрек и написал Соломон. Приняв царство Давида, отца своего, он просил Бога даровать ему более мудрости, нежели богатства и побед над врагами. Получив ее и став мудрым больше всех людей, живших прежде него и после него, и сделавшись предметом удивления во всем, что делал и говорил, он изрек три тысячи притчей и пять тысяч песней, и рассуждал о всем, произрастающем из земли и о всех животных. Некоторые говорят, что он написал только три книги, именно: Притчи, Экклезиаста и Песнь Песней; а другие приписывают ему и ту, которая надписывается: Премудрость и называется: сокровищница всех добродетелей, и утверждают, что и она есть подлинное его произведение. Эту книгу он надписал: Притчи. Притчи — это мудрые изречения, как бы загадки, которые сами по себе представляют одно, а подразумевается в них нечто другое. Такого рода изречения и есть притчи. Так в Евангелии Иоанна ученики Господни, после того как Господь говорил о многом прикровенно, сказали Ему: вот, теперь Ты прямо говоришь, и притчи не говоришь никакой (Ин. 16:29); следовательно, в притчах говорится не ясно, а прикровенно. Так как подобных изречений весьма много в этой книге, то она и надписана: Притчи. Самое же название Притчи произошло от того, что подобные изречения писались на всяком пути для вразумления и назидания проходящих по пути; а писались они при пути потому, что на все могли хранить слова истины, чтобы люди, по крайней мере проходя и замечая написанное, вникали в это и таким образом поучались. Потому некоторые и определяют их так: притча есть придорожное изречение, переносящее наши мысли от чего–нибудь одного ко многому. Итак, в этой книге предлагается познание премудрости и наказания, разумение словес мудрости, извития словес, уразумение правды истинной, исправление суда, и обещание — объяснять притчу и темное слово, речения премудрых и гадания (Притч. 1:2–6). И действительно, здесь есть познание премудрости и наказания. Так как язычники утверждают, что они владеют мудростью, и еретики думают, что они имеют знание, то Соломон и научает истинной мудрости и знанию, чтобы кто–нибудь, увлекшись сходным названием мудрости, не впал в мудрование язычников и еретиков. Язычники, думая, что они что–либо значат и, называя себя мудрыми, обезумели (Рим. 1:22). И еретики, считая себя знающими, совратились и погрешают, осудив сами себя. Мудрый же, слыша божественные изречения, сделается еще более мудрым. Кто слушает заповеди Божии и хранит их, не пренебрегая учением Господним и не увлекаясь обольщением, тот будет сыном мудрым, и, научившись, скоро получит и познание о Боге. Так научаются мудрые! Разумение же словес мудрости есть учение о едином истинном Боге. Из язычников одни представляли Бога телесным, другие служили вместо Него идолам; также и еретики заблуждаются относительно истинного Бога. Потому Соломон и предлагает истинное знание о Боге, называя Его неизреченным: слава Божия — облекать тайною дело (Прит. 25:2). О промышлении Божием он говорит: на всяком месте очи Господни: они видят злых и добрых (15:3); еще: богатый и бедный встречаются друг с другом: того и другого создал Господь (22:2); еще: бедный и лихоимец встречаются друг с другом; но свет глазам того и другого дает Господь (29:13); и еще: пред очами Господа пути человека, и Он измеряет все стези его (5:21). О суде Его говорит: жертва нечестивых — мерзость пред Господом, а молитва праведных благоугодна Ему (15:8); и еще: дом надменных разорит Господь, а межу вдовы укрепит (15:25). Он не только говорит о сотворении Им мира, но утверждает, что Господь творит все словом Своим и премудростью; это и есть свойство истинного Бога, что Он — Отец Сына. Так он говорит: Господь премудростью основал землю (3:19); и еще: когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время (8:26–30). Извитиями словес названы те изречения, сокрытый смысл которых открывает и находит тот, кто размышляет над ними. Таковы например следующие: собирающий во время лета — сын разумный, спящий же во время жатвы — сын беспутный (10:5); еще: прозябает трава, и является зелень, и собирают горные травы. Овцы — на одежду тебе, и козлы — на покупку поля (27:25, 26); и еще: когда сядешь вкушать пищу с властелином, то тщательно наблюдай, что перед тобою (23:1), и тому подобные. Уразумение правды истинной предлагается потому, что некоторые исказили слово правда. Одни называют правдою — отдавать то, что получил кто–нибудь на сохранение; а другие — воздавать злом за зло и добром за добро. Но такие определения не точны. Нельзя говорить: каким образом он поступил со мною, таким и я поступлю с ним, отмщу ему тем же, чем он обидел меня. Потому Соломон и научает здесь истинной правде; истинная правда состоит в том, чтобы воздавать каждому свое. Прежде всего, чти Господа от имения твоего и от начатков всех прибытков твоих (Прит. 3:9); потом почитай царя, родителям воздавай должное, и всем — подобающее. Это — один вид правды. Другой состоит в том, чтобы хранить в правде свою душу, соблюдать умеренность, и не уклоняться в неумеренность, но подчиняться разуму, дабы спасти тебя от пути злого, от человека, говорящего ложь (2:12), и делать все обдуманно; пусть суд твой будет в помыслах твоих, так чтобы ты судил сам себя, и чтобы все желания твои были благи, потому что желание праведных есть одно добро, и желание праведников исполнится (11:23, 10:24). О гневе же он говорит: не дружись с гневливым и не сообщайся с человеком вспыльчивым: глупый весь гнев свой изливает, а мудрый сдерживает его (22:24; 29:11). Кто так настраивает себя и сохраняет здравыми и невредимыми действия каждой душевной способности, тот будет человеком, знающим истинную правду. Исправлять суд значит прежде всего судить справедливо, по закону Божию, как говорит он: открывай уста твои за безгласного и для защиты всех сирот. Открывай уста твои для правосудия и для дела бедного и нищего (31:8–9). Кто говорит виновному: «ты прав», того будут проклинать народы, того будут ненавидеть племена: иметь лицеприятие на суде — нехорошо (24:24, 23). Это нужно говорить открыто; притом, судя за что–нибудь других, нужно прилагать тот же суд и к самому себе, испытывать и самого себя, умеряя себя, когда увеличивается гнев, сдерживая, когда усиливается страсть, и, возбуждая, когда засыпает разум, такими словами: доколе ты, ленивец, будешь спать? когда ты встанешь от сна твоего? (6:9). Кто поступает так справедливо, и бывает судьею самому себе, тот научится исправлять суд и не услышит от другого: как же ты, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадешь? говоря: «не прелюбодействуй», прелюбодействуешь? (Рим. 2:21, 22). Как путешественник, идущий прямою дорогою, достигает цели, так и человек, исправляющий суд, будет признан справедливым и мудрым. Притчами же называются изречения, представляющие в образах то, о чем говорится. В них сказанное объясняется посредством подобия. Так, по сказанию Марка, Господь говорил: чему уподобим Царствие Божие? или какою притчею изобразим его? (Мк. 4:30); следовательно, притча есть подобие того, что говорится. И в другом месте Господь, сказав: Царство Небесное подобно, присовокупил: иную притчу (Мф. 13:31). Таковы здесь следующие притчи: что прохлада от снега во время жатвы, то верный посол для посылающего его (Прит. 25:13); и еще: что тучи и ветры без дождя, то человек, хвастающий ложными подарками (ст. 14), и тому подобные. Речения премудрых — не пустые мудрствования, не изречения, обольщающие видом правдоподобия, но основательные; не по заказу высказанные, а дознанные самими говорящими и выражающие как бы приговоры, произносимые ими. Таковы напр. следующие: веселое сердце делает лице веселым, а при сердечной скорби дух унывает (Прит. 15:13); еще: сердце разумного ищет знания, уста же глупых питаются глупостью (ст. 14); еще: ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи (10:12); и еще: кто пренебрегает словом, тот причиняет вред себе; а кто боится заповеди, тому воздается (13:13). Слова других людей бывают большею частью неосновательны, а слова мудрых, каковы напр., вышесказанный, истинны и во всех отношениях точны, так что невозможно противоречить им. Другие люди определяют дела по следствиям их, напр., говорят: несправедливый дурен, прелюбодей не хорош, — что всем известно; а мудрые открывают причины действий, чтобы всякий, узнав причины зол, остерегался их, и представляют как бы краткий очерк движений души. Таково, напр., вышеприведенное изречение: ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи, так как у сварливого распри его получают свое начало от ненависти и никто не скажет, что он любит сварливого; напротив несварливый обнаруживает признаки любви, и никто не скажет, что любящий сварлив. Также следующие изречения: душа ленивого желает (Прит. 13:2); вспыльчивый может сделать глупость (Прит. 14:17). Здесь выражается то, что душа праздного предана всяким похотям, а гневливый не может правильно рассуждать. Все эти изречения главным образом указывают на нравственную сторону, на причину действий, раскрывая, что распре предшествует ненависть, а несварливости предшествует любовь, праздности предшествует порочное удовольствие, а гневливости предшествует безрассудство; что презираемый терпит презрение от того, что сам презирает закон; что здоровью предшествует страх Господень; что причиною погибели души бывает необузданность языка; что робости предшествует дерзость. Таким образом, исследуя каждое изречение, ты найдешь, что оно сказано и написано для того, чтобы слушающие, познавая причины зла и добра, избегали худого и делали доброе. Гадания и темные слова — это изречения, сказанные так темно, что читающий их сначала скорбит, думая, что они ничего не выражают и не содержат никакой мысли, но, тщательно вникнув, открывает в них смысл. Таковы, напр.: у ненасытимости две дочери: «давай, давай!» Вот три ненасытимых, и четыре, которые не скажут: «довольно!» Преисподняя и утроба бесплодная, земля, которая не насыщается водою, и огонь, который не говорит: «довольно!» (Прит. 30:15, 16); и еще: три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице (ст. 18, 19), и тому подобные загадки. Они выражают одно, а дают мысль о другом, и хотя неясны, но имеют сокровенный смысл. Таково содержание книги Притчей.

А порядок изложения в ней следующий. Вначале говорится о самых Притчах Соломона, сына Давидова, царя Израильского, чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума (Прит. 1:1–2); далее о том, что начало премудрости страх Господень (ст. 7); что нужно слушаться повелений отца и не пренебрегать советами матери, что не должно заблуждаться и идти одним путем с людьми, которые имеют склад один будет у всех нас (ст. 14); что премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой, в главных местах собраний проповедует, при входах в городские ворота говорит речь свою (ст. 20, 22); что она звала их, но они не послушали ее, потому и она не послушает их, когда они будут звать ее. Далее говорится: сын мой! если ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои (2:1), и так что ухо твое сделаешь внимательным к мудрости (ст. 2), и уразумееши правду и суд (ст. 9); горе ходить путями тьмы (ст. 13) от тех, которые радуются, делая зло, восхищаются злым развратом (ст. 14); и еще: которых пути кривы, и которые блуждают на стезях своих (ст. 16), чтобы тебе ходить путем добрых и держаться стезей праведников (ст. 20). Еще говорится о том, чтобы ты не забывал соблюдать закон, чтобы иметь тебе долголетнюю мирную жизнь, — чтобы ты надеялся всем сердцем на Бога, и не был мудрецом в глазах твоих (3:7), но почитал Господа от имения твоего (ст. 9), и не наказания Господня, сын мой, не отвергай (ст. 11), ибо кого любит Господь, того наказывает (ст. 12). Говорится о том, что блажен человек, нашедший премудрость; о том, что ты не должен предаваться неге, но должен хранить совет и разум, чтобы тело твое было здравым; о том, что не должно отказываться от благотворения нуждающемуся, когда рука твоя может помочь ему, и не должен ты замышлять зло против друга своего, потому что нечист пред Господом всякий беззаконник. Далее говорится, что Господь над кощунниками посмевается, то смиренным дает благодать (3:34); это следует слушать наставления отца: сын мой! словам моим внимай (4:20) больше всего хранимого храни сердце твое (ст. 23), и Господь же прямыми сделает пути твои (ст. 29); о том, что не должно внимать жене злой: если бы ты захотел постигнуть стезю жизни (5:6), держи дальше от нее путь твой (ст. 8). Еще: пей воду из твоего водоема (ст. 15) источник твой да будет благословен (ст. 18). Еще: пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его, и будь мудрым (6:6); он заготовляет летом хлеб свой, собирает во время жатвы пищу свою. Также говорится, чтобы ты шел к пчеле и познай, как она трудолюбива (ст. 8). Доколе ты, ленивец, будешь спать? (ст. 9). Немного поспишь, немного подремлешь (ст. 10); потому внезапно наступит погибель твоя. Далее о соблюдении заповедей отца; о том, что заповедь есть светильник, и наставление — свет, и назидательные поучения — путь к жизни (ст. 23); и еще: может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его? Может ли кто ходить по горящим угольям, чтобы не обжечь ног своих? То же бывает и с тем, кто входит к жене ближнего своего: кто прикоснется к ней, не останется без вины (ст. 27–29). Еще: не спускают вору, если он крадет, чтобы насытить душу свою, когда он голоден (ст. 30); кто же прелюбодействует с женщиною, у того нет ума; тот губит душу свою, кто делает это (ст. 32). Далее: чти Господа, — и укрепишься (7:1), храни заповеди мои (ст. 2), напиши их на скрижали сердца твоего (ст. 3), чтобы они охраняли тебя от жены другого, от чужой, которая умягчает слова свои (ст. 5). Говорится чтобы ты проповедовал премудрость, потому что она становится на возвышенных местах (8:2), лучше знание, нежели отборное золото (ст. 10); и что страх Господень — ненавидеть зло (ст. 13). Еще: Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони (ст. 22); еще: премудрость построила себе дом (9:1); и еще: обличай мудрого, и он возлюбит тебя (ст. 8); если ты мудр, то мудр для себя [и для ближних твоих]; и если буен, то один потерпишь. Кто утверждается на лжи, тот пасет ветры, тот гоняется за птицами летающими: ибо он оставил пути своего виноградника и блуждает по тропинкам поля своего; проходит чрез безводную пустыню и землю, обреченную на жажду; собирает руками бесплодие (ст. 12). Женщина безрассудная, шумливая, глупая и ничего не знающая (ст. 13). Ленивая рука делает бедным, а рука прилежных обогащает (10:4); собирающий во время лета — сын разумный (ст. 5); память праведника пребудет благословенна (ст. 7); кто ходит в непорочности, тот ходит безопасно (ст. 9); в устах разумного находится мудрость, но на теле глупого — розга (ст. 13); отвергающий обличение — блуждает (ст. 17); кто скрывает ненависть, у того уста лживые; и кто разглашает клевету, тот глуп (ст. 18); для глупого преступное деяние как бы забава (ст. 23); уста праведника источают мудрость (ст. 31). Далее говорится об идолопоклонниках, которые делают идолов из золота и серебра из камней, или дерева; о том, что спасение для верующих будет чрез древо (креста); о тех, которые делают или украшают идолов, о зле всякого рода, происходящем от идолопоклонства, о нечестивом богослужении и о том, сколько в нем зол; о горшечнике, и глиняных идолах, о всех идолах языческого богослужения; о свирепых животных, змеях, кошках и подобных; о том, что Бог благоволил послать израильтянам вместо жаб коростелей и проч.

Обозрение книги Сираха

В этой книге говорится о страхе Божием, о том, что не должно гневаться и что должно приступать к Богу без лицемерия, об искушениях и терпении, о почтении к родителям, о кротости, о том, что не должно исследовать глубже того, как заповедано, о милосердии и покровительстве бедным, о мудрости, о стыде вредном и полезном: много здесь говорится о стыде вредном. О том, что не должно предаваться страсти к деньгам, и думать, что мы грешим безнаказанно, хотя бы и не тотчас постигли нас наказания: Бог долготерпелив, но должно умилостивлять Его. О пустословии, о тщеславии, о выборе друзей, об учении, о полезном слушании; о том, что не должно грешить, лгать, пустословить и повторять обетов в молитве, т. е. не откладывать того, что обещано Богу. О жене, о рабах, о скоте, о детях, об отце, о благоговении к Богу, о почитании священников и призрении несчастных; о том, что не должно ссориться, порицать, пренебрегать беседами мудрых старцев; о воздержании, о дружбе, о том, что не следует подражать грешникам; о судье мудром и безрассудном, о гордости, о смирении, о том, чтобы не укорять без суда и исследования, чтобы остерегаться людей порочных. Об угождении богатым, какое многие оказывают им, и о корыстолюбии некоторых из них. О скупых, которых называют червями, так как они не уделяют ничего другим. О приобретении мудрости и о свободе; о том, что лучше быть бездетным, нежели иметь дурных детей, и что нет ничего сокровенного для Бога. О тварях, о создании человека и о чести, какой он удостоен. О даровании закона, о милосердии и раскаянии, о воздержании от сладострастия, о хранении тайн, о вредном стыде глупца; о раскаянии во грехах и нелюбостяжательности, о мудром и безумном, о дерзкой дочери, о невнимательности глупого, о твердом уме, о том, что не следует говорить неосторожно. О сокрушении во грехах, о том, чтобы не клясться, о мудрости. О жене злой и доброй, о купцах, о тех, которые выдают тайны; о тех, которые в лицо хвалят, а потом насмехаются; о прощении ближнему прегрешений его; о коварном языке, о том, чтобы давать в долг ближнему не получая процентов, и снабжать нуждающегося; о тщательном воспитании детей, о рабах, о животных, о снах. О боящихся Бога, о жертвах неправедных, о приношениях праведных, о сребролюбии, о сластолюбии, о пьянстве. О том, что природный состав у людей один, но различие наклонностей производит то, что одни благословляются, а другие проклинаются. О врачевании, о том, что не должно слишком предаваться скорби; о том, что должно повиноваться закону и заповедям Божиим, о делах Божиих, о наказаниях, о человеческой жизни, исполненной многих бедствий и забот, о делах Божиих.

Обозрение книги пророка Исаии

В ней содержится обличение израильтян, описание их бедствий, отвержение (Богом) жертвоприношений и призыв к лучшей жизни. Пророчество о Церкви и будущем мире. Обличение израильтян и будущая осада; обличение их роскоши и гордости; отвержение Израиля под образом виноградника. Пророк укоряет начальников израильских в любостяжании и пьянстве и предсказывает опустошение; угрожает тем, которые предпочитают ложных пророков истинным. Нашествие врагов. Пророк видит видение, в котором были очищены уста его. Царь сирийский вместе с израильтянами идет войною на Иерусалим, и Исаия пророчествует о Христе, об опустошении Иерусалима и о нашествии Навуходоносора. Пророчество о верующих во Христа. О силе, гордости и погибели царя ассирийского. О верующих во Христа; о рождении Христа по плоти; о кротости верующих в Него. Пророк предсказывает о погибели Вавилона и иноплеменников. Погибель моавитян. Пророчество о Христе. Погибель Дамаска; бедствия израильтян и спасение их. Погибель Египта. Пророк иносказательным образом предсказывает народам, которые не веруют в Господа, бедствия и истребление их нечестия. Исаия получает повеление ходить нагим. Война мидян и вавилонян против Идумеи и Аравии. Последняя осада Иерусалима Навуходоносором. Предсказание Сомнану, строителю дома, о его погибели. Строители дома, т. е. хранители имущества в храме, были из священников (Ис. 22:15). Погибель Тира, и затем спасение его, и иносказательное пророчество о церквах. Погибель Вавилона от мидян и благодарность за нее Богу от пророка. Пророчество о верующих во Христа; о погибели диавола от Христа, о пришествии Христа во плоти; о вере во Христа. Пророк укоряет израильтян за то, что они, оставив надежду на Бога, возложили ее на египтян, и предсказывает им бедствия, а потом — благополучие. Здесь же содержится пророчество о Церкви Христовой, об обращении язычников ко Христу и об опустошении Иерусалима. Сказание о Церкви, которое в буквальном смысле относится к Идумее и Иерусалиму, но в переносном смысле — к отвержению иудеев и благоденствию Церкви Христовой. О делах Сеннахирима. Пророчество об Иоанне Предтече и о верующих во Христа. Изображение силы Божией; обличение израильтян за идолопоклонство и напоминание об оказанных народу благодеяниях Божиих. Об устройстве Церкви и о бессилии идолов. Пророчество о Христе и о верующих в Него. Пророк укоряет израильтян за грехи и говорит, что за непослушание их посланы на них бедствия. О вере во Христа; о том, что Бог оставит народ без жертвоприношений и не будет требовать служения посредством жертв. Пророчество о верующих во Христа. Обличение бессилия идолов и изображение силы Божией. Погибель Вавилона; обличение жестокосердия иудеев и пророчество о благоприятных обстоятельствах. Пророчество о Христе и утешение Иерусалима. Пророчество о Христе и апостолах. О рождении Христа по плоти, о страдании Его, воскресении и о множестве верующих в Него. Пророчество о Христе и вместе об израильтянах по буквальному смыслу, а по переносному смыслу — о верующих во Христа. Осуждение иудеев за идолослужение, отвержение поста их и указание на другой лучший пост. Далее обличение коварных дел их и замыслов, и пророчество о верующих во Христа. Пророчество о Христе, и об исцелениях души и тела, совершенных Им; об апостолах и прочих верующих в Него. О страдании Его. Исповедание пророка, как бы от лица народа, и обличение Господом неверия иудеев; принятие верующих в Него, и осуждение идолопоклонства иудеев. О верующих в Господа нашего Иисуса Христа из иудеев. Осуждение неверующих в будущую жизнь.

Обозрение книги пророка Иеремии

В ней содержится предсказание израильтянам будущих бедствий от Навуходоносора. Обличение идолопоклонства израильтян и напоминание о благодеяниях Божиих им, и о бедствиях, которые они потерпели за то, что положились на египтян. Обличение бессилия идолов и осуждение самих израильтян за принесение в жертву людей, Обличение израильтян и указание на тяжесть, в сравнении с их преступлениями, преступлений иудеев; предсказание израильтянам благоприятных обстоятельств, если они обратятся к Богу, и исповедание пророка, как бы от лица народа. Нашествие вавилонян, плач пророка о будущем опустошении, и описание самого опустошения. Порицания народу за то, что среди него не оказалось никого столь праведного, чтобы остановить гнев Божий, и обличение нечестия народа. О том, что Иерусалим будет разрушен Навуходоносором не до основания. Нашествие вавилонян и осуждение непослушания израильтян, не хотевших слушать пророка. Обличение лжепророков, обольщавших народ, потому что когда Иеремия говорил, что будет война, — они говорили: нет, будет мир. Отвержение жертвоприношений, нашествие царя вавилонского и обличение неисправимой воли иудеев. Бог увещевает иудеев сделаться лучшими, и угрожает, что, если они не сделаются, то подвергнутся тем же бедствиям, как израильтяне; а Иеремии запрещает молиться о них. Отвержение жертвоприношений, осуждение иудеев за невнимательность и за человеческие жертвы, которые они приносили бесам. Предсказание о том, что место, где стоит идол их, будет для них гробом и что некоторые из убитых даже не будут преданы погребению. Еще о нашествии неприятелей и плач Иеремии о нечестии иудеев. Осуждение иудеев, как необрезанных сердцем; увещание — не служить идолам; плач как бы от лица народа о будущих бедствиях и обличение от Бога. Увещание израильтянам — слушать Бога; осуждение отцов их, и предсказание им будущих зол. Опять запрещается Иеремии молиться о них. Пророк плачет, подвергаясь козням иудеев в Анафофе, и по этому поводу предсказывает ожидающую их погибель. Иеремия получает повеление скрыть пояс и предсказывает, что народ будет пресыщен и опьянен бедствиями. О бездождии. Пророку запрещается молиться о народе; Бог отвергает всесожжения их и посты, и угрожает бедствиями лжепророкам, которые говорили, что несчастья не постигнут народ. Пророк умоляет Бога; но Бог говорит, что Он не послушает, хотя бы даже Моисей и Самуил ходатайствовали за них, и предаст их на меч и смерть, на голод и плен и на жертву всем бедствиям. Иеремия молит Бога об отмщении тем, которые поносят его, а Бог говорит ему: если ты обратишься, то Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицем Моим (Иер. 15:19). Иеремия получает повеление не вступать в брак, не плакать и не участвовать с израильтянами в обрядах при погребении умерших. Пророчество об апостолах и о Христе. Пророк предрекает слова неверующих в Него и молится о наказании их; затем увещевает иудеев хранить субботу. Пророк посылается в дом горшечника. Иногда Я скажу, говорит Бог, о каком–либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его: но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, не искореню. А иногда скажу о каком–либо народе и царстве, что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое пред очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его (Иер. 18:7–10). Эта глава полезна для обличения иудеев, когда они станут говорить, что Бог обещал им блага, потому что они, не уверовав в Господа нашего Иисуса Христа, сами сделались виновниками своих бедствий. Далее пророк предсказывает о кознях иудеев против него и молится о наказании их за то, что они воздали злом за добро. Иеремия получает повеление взять глиняный сосуд и, засвидетельствовав злодеяния народа, разбить сосуд пред его глазами и сказать: так сокрушится Иерусалим! Когда Пасхор посадил Иеремию в колоду, пророк предсказывает ему ожидающие его бедствия (Иер. 20). Потом, негодует не порицающих его, молится о наказании их и проклинает день своего рождения. Царь Седекия посылает узнать от Иеремии, отступит ли от него Навуходоносор; а Иеремия говорит, что сам Бог будет воевать против иудеев и царя Седекии; если же народ захочет добровольно предаться Навуходоносору, то спасется, и царь не погибнет, если, оставив свое нечестие, захочет внимать повелениям Божиим. Пророчество против Иоакима и Иехонии и пастырей, и осуждение лжепророков. Иеремия предсказывает иудеям благоприятные обстоятельства, народу, оставшемуся в Иерусалиме с Седекиею, предвозвещает под образом смокв нашествие Навуходоносора, и всем народам предвозвещает погибель под образом чаши. Предсказывает о разрушении Иерусалима. Священники берут Иеремию и обрекают на смерть, но он избегает опасности. Пророк получает повеление наложить на себя оковы и сказать послам иноплеменников, чтобы они советовали царям своим покориться Навуходоносору, потому что Бог угрожает смертью тем, которые не покорятся ему. Такое же увещание он предлагает и Седекии, и народу, и священникам. Но лжепророк Анания говорит против пророка Иеремии, утверждая, что священные сосуды будут возвращены, равно как и Иехония, сын Иоакима, брата Седекии. И сокрушил ярмо пророка. Потому Иеремия посылается возвестить ему смерть в том же году, что и исполнилось. Иеремия предсказывает бедствия лжепророкам в Вавилоне, а народу продолжительный плен и будущее возвращение из плена. На это вознегодовал Самей и укорял священника за то, что он не запретил Иеремии произносить такие предсказания. Потому Бог угрожает Самею погибелью. Далее утешительная речь к израильтянам. Иеремия указывает время, когда они возвратятся из Вавилона. Это было время Пасхи (Иер. 31:8); и у Ездры можно видеть, что они возвратились в праздник опресноков. Таким образом, иудеи явно обличаются в заблуждении, потому что они еще ожидают описанных в этом месте благ, которые уже осуществились. Далее пророчество об убитых Иродом младенцах. Пророчество о новом завете. Иудеи до сих пор еще ожидают описанного в этом месте восстановления города, между тем оно уже совершилось тогда, когда они возвратились из Вавилона. Иеремия получает повеление купить поле своего дяди, и, купив, говорит: город предан, а Ты повелеваешь купить поле? Бог отвечает ему: настоящие бедствия посылаются за грехи народа, но настанет время, когда город снова населится. Иеремия предсказывает Седекии, что он будет взят в плен, и обличает тех, которые, отпустив на свободу рабов, снова поработили их, и угрожает великими бедствиями. Он повелевает сыновьям Ионадава построить дом; но они отказываются. Иеремия получает повеление написать все, что он пророчествовал об израильтянах, для того, чтобы иудеи, услышав снова об ожидающих их бедствиях, убоялись хотя этого. Он поручает сделать это Варуху; и он сделал. Написавши, он прочитал иудеям. Когда услышали об этом начальники, то донесли царю Иоакиму. Тот, взяв книгу, сжег ее. Тогда Иеремия получает повеление написать другую такую же книгу, и предсказывает царю бедствия за такой дерзкий поступок. Пророчествует о взятии Иерусалима. Иеремию берут и заключают в темницу; когда он был вызван оттуда Седекиею, то говорит ему, что он будет взят в плен, и просит о себе, чтобы его не отсылали снова в темницу. Но начальники схватили его и бросили в грязный ров. Его вывел оттуда Авдемелех. Когда царь опять позвал его к себе, пророк предсказывает ему спасение, если он захочет добровольно выйти к врагам; а если не захочет, то погибнет весь город и его самого постигнут великие бедствия. Так как царь не согласился выйти, то неприятель пришел, и город был взят с Седекиею. Вельможи Навуходоносора отнеслись к Иеремии благосклонно. Авдемелеху пророк предсказывает спасение. Получив от архимагира позволение идти, куда угодно, Иеремия идет к Годолии, которого Навуходоносор поставил начальником над оставшимися в Иудее. К Годолии собрались рассеявшиеся по селам иудеи. Измаил убивает Годолию и некоторых других и взяв с собою народ, собравшийся к Годолии, уходит в страну аммонитскую. Когда же увидел его Иоаннан, один из начальников, преданных Годолии, то Измаил убежал только с восемью человеками, и начальство над народом принял Иоаннан. Иеремию просили, чтобы он помолился о них Богу; он советовал им не ходить в Египет, потому что Бог угрожает смертью, если они переселятся туда, но не убедил их. Когда они дошли до Тафнаса, Иеремия убеждает их не покланяться идолам. Так как они противоречили, то он предвозвещает им великую гибель и царю египетскому предсказывает погибель Египта; говорит также о погибели и других иноплеменников, моавитян, аммонитян и идумеев, Дамаска и Елама, о погибели Вавилона и возвращении иудеев оттуда. Говорит, как взят был Иерусалим и как после бесчестия была оказана честь Иоакиму, который добровольно сдался Навуходоносору с своею матерью.

Обозрение книги пророка Иезекииля

Пророк созерцает видение херувимов и получает от Бога повеление говорить израильтянам. Переносится Духом к пленникам и побуждается Богом безбоязненно и усердно возвещать нечестивым и праведным путь к жизни и напоминать заповеди Божии. Получает повеление затвориться в доме и предвозвестить осаду Иерусалима под образом кирпича и сковороды. Также получает повеление проспать известное число дней на одном боку и тем возвестить предстоящие народу бедствия в плену. Предсказывает под образом хлебов, приготовленных на коровьем помете, и посредством разделения своих волос — смерть и рассеяние народа. К этому присоединяет предсказание об опустошении города и истреблении идолов. Созерцает беззакония и идолослужение народа. Затем говорит о доживших до погибели города. Опять видит херувимов и предсказывает бедствия городу. Говорит о верующих во Христа. Затем предсказывает пленение народа при Седекии и ослепление самого Седекии Навуходоносором. Говорит, что эти бедствия постигнут их не спустя долгое время, но скоро. Угрожает лжепророкам, и бедствия, каким подвергнется народ, называет неотвратимыми, так что ни Иов, ни Даниил, ни Ной не могут спасти сынов его. Возвещает окончательную погибель иудеев под образом виноградной лозы. Изображает первоначальное безобразие народа, пока Бог не сделал его Своим, и красоту народа после того, как Бог сделал его Своим; затем — его идолослужение и постигший его за то плен. Показывает глубину его беззаконий, чрез сравнение с Содомом и Самариею, хотя беззакония эти и сами по себе велики. Блага же, которые он предсказывает, в словах: Я восстановлю союз Мой с тобою (Иез. 16:62), можно относить к верующим во Христа. Предсказывает нашествие Навуходоносора. Отвечает тем, которые говорили: отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина (Иез. 18:2). О матери царя Седекии. Говорит старейшинам о беззакониях отцов их. Слова: на Моей святой горе, на горе высокой Израилевой, — говорит Господь Бог, — там будет служить Мне весь дом Израилев, — весь, сколько ни есть его на земле; там Я с благоволением приму их, и там потребую приношений ваших и начатков ваших со всеми святынями вашими (20:40). Эти слова можно относить к верующим во Христа. Пророчество о Фемане, об Израиле и сынах Аммона. Изображаются беззакония и грехи Израиля, и священников, и начальников, и лжепророков. Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил ее, но не нашел (22:30). Об идолопоклонстве народа израильского в Египте и в последующее время и о бедствиях; о том, что им не позволено будет даже плакать о приключающихся бедствиях. Говорит против аммонитян, и идумеев, и других иноплеменников, и Сора, под именем которого разумеют Тир. Предсказывает великие бедствия властителю Тира и Сидона, Египту и царю египетскому. Угрожает стражу народному, если он не будет предвозвещать народу, для которого поставлен стражем, о насылаемых от Бога бедствиях. Говорит, что нечестивый не погибнет за прежние беззакония, если обратится и станет делать угодное Богу, а праведный не спасется за прежние праведные дела, если, изменившись, сделается нечестивым и неправедным. К пророку пришел некто с известием, что Иерусалим взят; при этом пророк обвиняет иудеев за то, что они не внимают предсказаниям пророков. Пророчествует и против пастырей израильтян и обещает, что им дан будет один пастырь, что и сбылось при Зоровавеле; между тем бесстыдные иудеи утверждают, что и этого еще не было; но это сбылось, как я сказал, при Зоровавеле. Пророчествует против идумеев и возвещает израильтянам благоприятные обстоятельства, которые Бог обещает иудеям не потому, чтобы они были достойны, но чтобы имя Его не бесчестилось. Пророк приводится на поле и произносит пророчество над сухими костями. Пророчествует и о Зоровавеле, что он один будет начальником иудеев. Это можно разуметь и о Господе нашем Иисусе Христе. Пророчествует о Гоге и Магоге, которые нападут на иудеев, по возвращении их из Вавилона, но будут побеждены. Некоторые разумеют это в иносказательном смысле о Церкви, и о диаволе, и о гонениях, которые в разное время воздвигаемы были нечестивыми царями. Предсказывает о построении храма и восстановлении законного богослужения, чего также еще ожидают иудеи; но это сбылось при Ездре и Зоровавеле. Предсказывает о построении города и о воде, которая мало–помалу вытекает и прибывает; все это можно относить к обращающимся ко Христу, которые были мертвы, прежде нежели уверовали, и ожили, когда уверовали.

Обозрение книги пророка Даниила

Избираются Даниил и его друзья, поручаются начальнику евнухов, питаются семенами и, представленные царю, оказываются мудрейшими из всех. Навуходоносор видит сон и приказывает умертвить волхвов, которые не могли открыть и истолковать его. Даниила и его товарищей, подвергавшихся опасности, Бог спас, открыв самому Даниилу тайну сна. Приведенный к царю, Даниил рассказывает сон и объясняет его. Камень, отсеченный без содействия рук, есть Христос, а то, что он отсечен без содействия рук, означает, что Христос родился от Девы без мужа. Навуходоносор, поставив истукан, повелевает всем поклоняться ему, и трех отроков не поклонившихся ввергает в печь. Когда же люди, находившиеся у печи, были убиты, а отроки прославляли Бога, то царь, вызвав их и увидев невредимыми, удивился силе Божией, почтил отроков властью над иудеями, и дал повеление казнить всякого, кто будет хулить Бога. Навуходоносор видит сон, и когда мудрецы вавилонские опять не могли истолковать его, Даниил изъясняет его и советует царю искупить свои беззакония милостынею. Спустя немного времени, сон сбылся и Навуходоносор прославил Бога. Когда, по приказанию царя Валтасара, сына Навуходоносорова, принесены были священные сосуды, и пиршествовавшие пили из них, явилась кисть руки и начертала на стене письмена, которые мудрецы вавилонские не могли прочитать; а Даниил прочитал и объяснил, и за то облекли его в порфиру, надели на него золотую цепь и провозгласили его третьим начальником в царстве. Дарий Мидянин, приняв царство и поставив Даниила главным начальником, принужден был начальниками и сатрапами издать указ, что всякий, кто в течение тридцати дней станет просить чего–нибудь у какого–нибудь другого человека или у бога, а не у царя, будет ввержен в ров, наполненный львами. Когда это состоялось, то они, заметив, что Даниил молится Богу, обвиняют его и принуждают царя ввергнуть его в ров. Царь ввергнул его туда, но когда пришел и нашел его невредимым, то вывел его изо рва, а тех, которые ввергли его, погубил вместе с их женами, отдав их львам. В то же время он издал указ, чтобы все боялись Бога. Даниил видит видение о зверях, под образом львицы — царство ассирийское, под образом медведицы — мидийское и персидское, под образом рыси — македонское, под образом четвертого зверя — римское. Пророчествует о Христе и о нечестивом Антиохе, потому что он есть тот малый рог, который вытеснил три прежние рога. Предсказывает, как Александр Македонский разрушит царство персидское, разумея под овном царя персидского, а под козлом — Александра Македонского. Последнее видение, рассказанное в этой книге, видение о царице южной описывается, как говорят, в книге Маккавеев. Даниил сокрушает Вила и умерщвляет дракона; опять ввергается в ров и остается невредимым, а виновников того, что он был ввержен, самих бросают в ров, и львы пожирают их.

Книга пророка Осии

Пророк получает повеление взять себе женою блудницу и рождаемых от ней детей назвать: нареки ему имя Изреель, потому что еще немного пройдет, и Я взыщу кровь Изрееля с дома Ииуева, и положу конец царству дома Израилева (Ос. 1:1). Обличает народ в прелюбодеянии, предсказывает ему бедствия, а после бедствий некоторое благополучие. Слова: заключу в то время для них союз с полевыми зверями и обручу тебя Мне в верности (Ос. 2:18, 20) можно относить к верующим во Христа. Опять получает повеление взять жену прелюбодейную, в знак погибели иудеев, и обличает их, и народ и священников, во многих и тяжких грехах; обличает их и в пьянстве, и в прелюбодействе, и в гневливости. Осуждает их за то, что они, оставив надежду на Бога, надеялись на ассириян и полагались на египтян, и предсказывает им наказания. Говорит, что Ефрем, сделавшись сильным вследствие полученной им помощи, не надлежащим образом воспользовался своим благоденствием. Бог указывает на Свою заботливость об израильтянах и на их неблагодарность к Нему и предсказывает им несчастья.

Книга пророка Иоиля

Пророк говорит о погибели плодов земных и убеждает умилостивлять Бога. Предсказывает нашествие царя ассирийского, и затем возвещает некоторые блага. Предсказывает о ниспослании апостолам языков. Пророчествует о погибели язычников, случившейся после возвращения из Вавилона при Зоровавеле. Впрочем, это место имеет и иносказательное значение.

Книга пророка Амоса

Пророк предсказывает беззакония Дамаска, Газы, Тира, идумеев, аммонитян, моавитян, иудеев и израильтян, и наказания, которые постигнут их. Перечисляет благодеяния, которые Бог оказал иудеям и показывает их небрежность и невнимательность и ожидающие их бедствия. Пророчествует о женах Самарии, обвиняя их в пьянстве и хищничестве. Предсказывает голод и погибель за неисправимость, за то, что народ, не смотря на множество ударов, не сделался лучше. Обвиняет израильтян в том, что они ненавидели людей, которые обличали их, и убеждает обратиться к Богу. Угрожает неверующим, что их постигнут бедствия; о них именно он говорит: горе желающим дня Господня (Амос. 5:18). Некоторые же относят это к будущему суду, так как и теперь неверующие говорят: не будет суда; если же он есть, то пусть придет. Описывается отвержение иудейских праздников, и жертв, и песнопений. Называет Сатурна звездою бога Ремфана, потому что язычники говорят, что у бога их Сатурна есть звезда на небе, которую они и называют Сатурном. Говорит: приносили ли вы Мне жертвы и хлебные дары в пустыне в течение сорока лет, дом Израилев? (Амос. 5:25). Не народ приносил их, а одни начальники, когда стояла скиния; здесь же пророк говорит о всем народе. Осуждает их за неумеренность в пище и предсказывает им несчастья. Под образом саранчи, и завета, и адаманта Пророчествует об их погибели. Когда пророк объявил это царю Амасии, то царь совершает насилие и изгоняет пророка, а пророк предсказывает бедствия и ему и народу; потом видит сосуд птицелова и этим изображает пленение народа. Перечисляет их нечестия и насилия и говорит, что их постигнут бедствия. В словах: произведу закат солнца в полдень и омрачу землю среди светлого дня (Амос. 8:9) пророчествует о времени страдания Христа.

Далее предсказывает о верующих во Христа.

Книга пророка Авдия

Пророк предсказывает наказание идумеянам, которому они подвергались за то, что вместе с другими врагами нападали на израильтян. Пророчество о Церкви.

Книга пророка Ионы

Пророк Иона описывает свое бегство в Фарсис, бурю, поглощение морским чудовищем и извержение из него, покаяние ниневитян, сохранение тыквы, ее возрастание и погибель.

Книга пророка Михея

Предсказывает будущее опустошение Самарии и Иерусалима и отмечает причину этого. Вместе с тем говорит о возвращении иудеев из Вавилона; укоряет и осуждает начальников народа и священников и лжепророков. Пророчествует о Церкви верующих в Господа нашего и о новом завете, — так как древний закон миновал, — и о мире. Далее опять предсказываются бедствия иудеям. О рождении Христа по плоти и о верующих в Него. Пророк говорит: и будет остаток Иакова среди многих народов как роса от Господа (Мих. 5:7), так же, как говорит и апостол Павел: только остаток спасется (Рим. 9:27). Изображается суд Господа над народом Его, благодеяния Его и отвержение жертвоприношений. Пророк плачет о том, что не стало праведных и добрых людей; и, наконец, после обличений и угроз великими бедствиями, предсказывает израильтянам благоприятные обстоятельства.

Книга пророка Наума

Говорит о силе Божией; предсказывает об апостолах; присовокупляет пророчество о нашествии вавилонян на ниневитян и о пленении этих последних. Говорит также о могуществе и богатстве, которые имели они до плена.

Слово на Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа

Вижу таинство необычайное и чудное: пастыри оглашают слух мой, произнося не пустынную песнь, но воспевая небесный гимн. Ангелы поют, архангелы воспевают, херувимы взывают, серафимы славословят, все торжествуют, видя Бога на земле и человека на небесах, высокого — внизу, по Его домостроительству, и низкого — вверху, по (Божию) человеколюбию. Сегодня Вифлеем уподобился небу, вместо звезд приняв поющих ангелов, а вместо солнца неизъяснимо вместив Солнце правды. Не исследуй, как это; где хочет Бог, там побеждается порядок природы. Он восхотел, возмог, нисшел и спас; все повинуется Богу. Сегодня рождается Сущий, и Сущий становится тем, чем Он не был; будучи Богом, Он делается человеком, не переставая быть Богом; не теряя божества, Он стал человеком, и, с другой стороны, не чрез постепенное преспеяние из человека сделался Богом, но, будучи Словом, Он стал плотью, так что естество Его осталось неизменным по своему безстрастию. Когда же Он родился, то иудеи отвергали Его необычайное рождение, фарисеи ложно толковали божественные книги и книжники говорили противное закону; Ирод искал родившегося, не с тем, чтобы почтить Его, но чтобы погубить Его. Сегодня люди увидели все противоположности: не утаилось, говорит псалмопевец, от детей их в следующий род (Пс. 77:4). Цари пришли и удивлялись небесному Царю, как Он пришел на землю, не имея при Себе ни ангелов, ни архангелов, ни престолов, ни господств, ни сил, ни властей, но, прошедши необычайным и непроходным путем, произошел из неприкосновенного чрева, не оставив, впрочем, ангелов Своих без Своего руководительства и не потеряв собственного божества чрез вочеловечение у нас. Цари пришли поклониться небесному Царю славы, а воины — послужить Военачальнику сил, жены пришли к Рожденному от жены, чтобы изменить скорби жены в радость; девы — к Сыну Девы, удивляясь, как Творец молока и сосцов, производящий из сосцов текущие сами собою потоки, принял младенческую пищу от матери — Девы; младенцы — к сделавшемуся Младенцем, чтобы из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу (Мф. 21:16; Пс. 8:3); отроки — к Отроку, сделавшему их мучениками по причине Иродова неистовства; мужи — к ставшему человеком и уврачевавшему болезни рабов; пастыри — к доброму Пастырю, положившему Свою душу за овец; священники — к сделавшемуся первосвященником по чину Мелхиседекову; рабы — к принявшему образ раба, чтобы украсить наше рабство свободою; рыбари — к сделавшему их из рыбарей ловцами людей; мытари — к явившему из мытарей Евангелиста; блудницы — к простершему ноги Свои к слезам блудницы; кратко сказать, все грешники пришли видеть Агнца Божия, берущего на Себя грех мира (Ин. 1:29), волхвы — воздавая Ему честь, пастыри — прославляя Его, мытари — благовествуя, блудницы — принося миро, самарянка — жаждая источника жизни, хананеянка — имея несомненную веру. Итак, когда все радуются, и я хочу радоваться, хочу ликовать, хочу торжествовать. Но я ликую, не на цитре играя, не смычек приводя в движение, не свирели имея в руках, не факелы зажигая, но вместо музыкальных орудий принимая пелены Христовы; они для меня — надежда, они для меня — жизнь, они для меня — спасение, они для меня — свирель, они для меня — цитра. Поэтому я и прихожу, взяв их, чтобы их силою получить силу речи и сказать с ангелами: слава в вышних Богу, а с пастырями: и на земле мир, в человеках благоволение (Лк. 2:14). Рожденный неизъяснимо от Отца сегодня непостижимо рождается от Девы ради меня. Но тогда Он по естеству родился от Отца прежде веков, как знает Родивший; а сегодня Он сверхъестественно родился, как знает благодать Святого Духа. И горнее рождение Его истинно, и дольнее рождение Его неложно; истинно родился Он, как Бог от Бога, истинно родился Он же, как человек от Девы. Вверху Он один от одного единородный, внизу Он же один от одной Девы единородный. Как в горнем рождении Его нечестиво представлять мать, так и в дольнем рождении Его богохульно допускать отца. Отец родил Его безсеменно, и Дева родила Его нетленно; ни Бог не потерпел разделения, родив Его, — потому что родил боголепно, — ни Дева, родив Его, не испытала растления, потому что родила от Духа. Поэтому ни горнее рождение Его не может быть изъяснено, ни пришествие Его в последние времена не допускает исследования. Что сегодня родила Его Дева, это я знаю; и что Бог родил Его без времени, этому верю; но способ Его рождения я научился чествовать молчанием, а не научен исследовать словопрениями. По отношению к Богу не должно обращать внимания на свойство дел, но веровать в силу Действующего. Ведь по закону природы бывает, когда жена, вступившая в замужество, рождает; а когда дева, не испытавшая брака и родившая, опять оказывается девою, это выше природы. Итак, пусть исследуется то, что бывает по природе; а то, что выше природы, пусть чествуется молчанием, не как достойное небрежения, но как неизъяснимое и достойное почтения молчанием. Но простите меня, прошу вас, если я захочу в самом начале прекратить свою речь. Страшась исследовать высшее, я не знаю, как или куда мне обратить кормило речи. Что же я скажу, или о чем стану беседовать? Я вижу родившую, вижу рожденного, а способа рождения не постигаю. Побеждается природа, побеждаются пределы ее порядка, когда хочет этого Бог. Не по природе произошло это событие, но было чудом выше природы, потому что природа не действовала, а действовала воля Владыки. О, неизреченная благодать! Единородный, сущий прежде веков, неосязаемый, простой и безтелесный принял на Себя мое тленное и видимое тело. Для чего? Для того, чтобы, сделавшись видимым, научить, а научив возвести нас к невидимому. Так как люди считают зрение достовернее слуха, и в том, чего не видят, сомневаются, поэтому Бог и благоволил сделать Себя видимым и для глаз посредством тела, чтобы уничтожить сомнение. Он рождается от Девы, не познавшей этого дела, потому что Она не содействовала событию и не от нее зависело это дело, но она была только орудием Его неизреченной силы, узнав только то, что сказал ей Гавриил на вопрос ее: как будет это, когда Я мужа не знаю (Лк. 1:34)? Он сказал ей: это хочешь ты знать? Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя (ст. 35). Как же Он был с нею и, спустя немного времени, произошел из нее? Как художник, нашедши полезнейшее вещество, делает из него прекраснейший сосуд, так и Христос, нашедши святое тело и душу Девы, устроил Себе одушевленный храм, образовав человека в Деве таким образом, каким восхотел, и, облекшись в него, ныне пришел, не устыдившись неблагообразия естества. Для Него не было постыдно — понести собственное создание; и это создание приобрело величайшую славу, сделавшись одеянием художника. Как при первом создании невозможно было образоваться человеку, прежде чем персть взята была в руки Божии, так и поврежденный сосуд не мог бы возобновиться, если бы он не сделался одеянием Создателя. Но что я скажу или о чем стану беседовать? Чудо изумляет меня. Ветхий денми сделался младенцем; восседающий на престоле высоком и превознесенном полагается в яслях; неосязаемый, простой, несложный и безтелесный осязается человеческими руками; расторгающий узы греха повивается пеленами, — потому что Он так хочет. Он хочет безчестие обратить в честь, безславие облечь славою, в пределах унижения показать образ добродетели. Поэтому Он принимает мое тело, чтобы я вместил Его Слово, и, приняв мою плоть, дает мне Своего Духа, чтобы, и давая и принимая, сообщить мне сокровище жизни. Он принимает мою плоть, чтобы освятить меня; дает мне Своего Духа, чтобы спасти меня. Но что я скажу, или о чем стану беседовать? Се, Дева во чреве приимет (Ис. 7:14). А теперь говорится об этом, не как о будущем, но оно созерцается как совершившееся. Оно совершилось у иудеев, у которых и было предсказано; а принимается верою у нас, у которых не было и упоминаемо. Се, Дева во чреве приимет. Буква принадлежит синагоге, а приобретение — Церкви; та получила скрижали, а эта нашла жемчужину; та украшала волну, а эта оделась в багряницу. Иудея произвела Его, а вселенная приняла Его; синагога вскормила и воспитала Его, а Церковь приняла Его и получила пользу. У той виноградная ветвь, а у меня грозд истины. Та собрала виноград, а язычники пьют таинственное питье. Та посеяла зерно пшеницы в Иудее, а язычники серпом веры пожали колос. Язычники благочестиво сорвали розу, а у иудеев осталось терние неверия. Птенец отлетел, а безумцы остались при гнезде; иудеи объясняют листья письмени, а язычники срывают плод Духа. Се, Дева во чреве приимет. Скажи мне, иудей, скажи же мне, кого родила она? Доверься мне, по крайней мере, как Ироду. Но ты не доверяешь; я знаю, почему; по своему коварству. Ему ты сказал, чтобы умертвить Христа; а мне не говоришь, чтобы я не поклонился Ему. Кого же родила она? Кого? Владыку природы. Ведь, хотя ты молчишь, но природа взывает; Дева родила так, как рожденный Сам восхотел родиться. Не по закону природы это произошло, но, как Владыка природы, Он употребил необычайный способ рождения, чтобы показать, что, и, делаясь человеком, Он рождается не как человек, но рождается как Бог. Итак, сегодня Он произошел от Девы, победившей природу, превзошедшей брак. Источнику святости надлежало произойти от чистого и святого рождения. Он есть Тот, Который в древности из девственной земли создал Адама, а от Адама без жены образовал жену. Как Адам без жены произвел жену, так и сегодня Дева без мужа родила мужа. Он — человек, говорится в Писании, но кто познает Его? Так как женский пол обязан мужскому тем, что Адам без жены произвел жену, то поэтому сегодня дева родила без мужа, уплачивая за Еву этот долг мужам. Чтобы не возгордился Адам, что без жены произвел жену, поэтому и дева без мужа родила мужа, чтобы одинаковостью чуда показать равенство своей природы. Как от Адама Бог взял ребро и чрез это нисколько не уменьшил Адама, так и в деве Он образовал одушевленный храм и не лишил ее девства. Целым остался Адам и по взятии от него ребра; неповрежденною осталась и дева по исшествии из нее младенца. Поэтому Он не из другого чего–нибудь устроил Себе храм и не иное тело создал и принял на Себя, чтобы не показалось, что Он унижает существо Адама. Так как обольщенный человек сделался оружием диавола, то этого самого падшего Он избрал себе в одушевленный храм, чтобы чрез сродство с Создателем отклонить его от общения с диаволом. Впрочем, и делаясь человеком, Он рождается не как человек, но рождается как Бог. Если бы Он произошел чрез обыкновенный брак, подобно мне, то для большинства это показалось бы ложью; а теперь Он рождается от девы, и, рождаясь, сохраняет ложесна ее неповрежденными и девство ее соблюдает целым, чтобы необычайный способ рождения послужил для меня основанием великой веры. Поэтому, если язычник или иудей спросит меня, сверхъестественно ли Христос, Бог по естеству, сделался человеком, то я скажу: да, — и укажу в подтверждение своего слова на неповрежденную печать девства. Так, Он есть Бог, побеждающий порядок природы; так, Он есть творец чрева и виновник девства, и потому Он родился непорочным способом рождения и неизъяснимо устроил Себе храм, как восхотел. Скажи же мне, иудей: родила дева или нет? Если она родила, то исповедуй необычайное рождение; а если не родила, то для чего ты обманул Ирода? Когда он спрашивал: где должно родиться Христу, ты сказал, что в Вифлееме Иудейском (Мф. 2:4, 5). Разве я не знал этого селения или места? Разве я не знал достоинства Родившегося? Не говорил ли Исаия о Нем, как о Боге? Родит Сына, говорит он, и нарекут имя Ему Еммануил (Ис. 7:14). Не вы ли, неблагодарные враги, объявляли эту истину? Не вы ли, книжники и фарисеи, ревностные хранители закона, учили нас всему, что касается Его? Разве мы не знаем языка еврейского? Не вы ли толковали Писания? После того, как дева родила и даже прежде, нежели она родила, — чтобы не показалось изъяснение этого места сделанным в угождение Господу, — не вы ли на вопрос Ирода привели в свидетели пророка Михея для подтверждения слов ваших? И ты, говорит он, Вифлеем–Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле (Мих. 5:2; Мф. 2:6). Хорошо сказал пророк: из тебя, потому что от вас Он вышел и пришел во вселенную. Сущий приходит, а не сущий творится или созидается. Он же и тогда был, и прежде был, и всегда был. Но был всегда, как Бог, управляющий миром, а сегодня пришел, как человек; как человек, Он пасет народ, а как Бог, спасает вселенную. О, добрые враги! О, благосклонные порицатели, которые незаметно для самих себя показали родившегося в Вифлееме Бога, которые сделали известным сокрывшегося в яслях Господа, которые невольно открыли лежащего в пещере, и, не желая, сделали добро, желая скрыть — открыли! Видишь ли невежественных учителей? Чему учат, они не знают; алкая питают, жаждая напояют, находясь в бедности обогащают. Придите же, будем праздновать; придите, будем торжествовать. Род празднества — необычайный, потому что необычайный и способ рождения. Ныне древние узы разрешены, диавол посрамлен, бесы обратились в бегство, смерть сокрушена, рай открыт, проклятие уничтожено, грех удален, заблуждение истреблено, истина возвратилась и учение благочестия повсюду рассеялось и распространилось, вышняя жизнь насаждена на земле, ангелы входят в общение с людьми и люди безтрепетно беседуют с ангелами. Почему? Потому, что Бог пришел на землю, и человек — на небо; все соединилось. Пришел на землю всецело существующий на небесах, и всецело существующий на небе всецело является на земле. Будучи Богом, Он сделался человеком, не перестав быть Богом; будучи безстрастным Словом, Он стал плотью, — сделался плотью, чтобы обитать в нас. Богом Он не сделался, но был; а стал плотью, чтобы, Кого не вмещало небо, Того приняли ясли. Для того Он и положен был в яслях, чтобы питающий все принял младенческую пищу от матери — девы. Для того Отец будущих веков не чуждается объятий девы, как грудное дитя, чтобы сделаться доступным и для волхвов. Ныне и волхвы пришли, сделав начало удаления от мучителя, и небо хвалится, указывая звездою своего Владыку, и Господь, восседая на легком облаке Своего тела, стремятся в Египет, по–видимому избегая козней Ирода, а на самом деле исполняя сказанное Исаиею: в тот день, говорит он, Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой — Египтяне, и дело рук Моих — Ассирияне, и наследие Мое — Израиль (Ис. 19:24, 25). Что говоришь ты, иудей? Ты, первый, стал третьим? Египтяне и ассирияне поставлены прежде, а первородный Израиль считается после? Да, — и справедливо. Ассирияне будут первыми потому, что они первые поклонились Ему чрез волхвов, и египтяне за ассириянами, потому что и они приняли Его, бежавшего от козней Ирода; израильтяне же считаются последними, потому что уже после выхода из Иордана они признали Его чрез апостолов. Он пришел в Египет и потряс сделанные руками истуканы египетские не без причины, но потому, что некогда запечатлел жилища египетские истреблением первородных. Поэтому ныне пришел Он, как первородный, чтобы прекратить плач, вызванный древней скорбью. А что Христос называется первородным, об этом ныне свидетельствует евангелист Лука, когда говорит: и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице (Лк. 2:7). Итак, Он пришел в Египет, чтобы прекратить плач, вызванный древней скорбью, водворив радость вместо мучений, даровав свет спасения вместо ночи и тьмы. Вода реки сделалась тогда нечистою от убиения юных младенцев; поэтому пришел в Египет Он, некогда обагривший воду, и сделал потоки реки источающими спасение, очистив осквернение и нечистоту их силою Духа. Озлобились некогда египтяне и в бешенстве отвергли Бога, поэтому Он пришел в Египет и исполнил боголюбивые души познанием Бога; реке же сообщил силу производить мучеников обильнее колосьев. Впрочем, по краткости времени, я хочу здесь окончить свою речь, и окончу ее здесь, присовокупив, каким образом Он, будучи безстрастным Словом, стал плотью, причем естество Его осталось неизменным. Что же я скажу или о чем буду беседовать? Я вижу плотника и ясли, младенца и пелены, рождение от девы, лишенное всего необходимого, все в бедности, все в нищете. Видишь ли ты богатство в этой великой нищете? Как он, богатый, стал бедным ради нас? Как Он не имел ни ложа, ни постели, но был положен в голых яслях? О, бедность, служащая источником богатства! О, безмерное богатство, имеющее вид бедности! Он лежит в яслях, и потрясает вселенную; повивается пеленами, и расторгает узы греха; еще не произнес членораздельного звука, и научил волхвов, и указал им путь к возвращению. Что я скажу, или о чем буду беседовать? Вот младенец повивается пеленами и полагается в яслях; предстоит Мария, дева и матерь; предстоял и Иосиф, называемый отцом Его. Он называется мужем, а она называется его женою; названия согласны с законом, но не означают их сочетания. Разумей здесь только названия, а не дело. Он был только женихом ее, а Дух Святой осенил ее. Поэтому Иосиф в недоумении не знал, что сказать о младенце. Приписать Его прелюбодеянию он не дерзал, произнести хульное слово о деве он не мог, и собственным сыном назвать Его не решался; он хорошо знал, что ему неизвестно, как или от чего Он родился; поэтому, когда он недоумевал о данном событии, с неба было принесено внушение голосом ангела: не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго (Мф. 1:20). Дух Святой осенил Деву. Почему же Он рождается от Девы и сохраняет девство неповрежденным? Так как в древности диавол обольстил Еву, бывшую девою, то поэтому Гавриил благовествовал Марии — деве. Но обольщенная Ева произнесла слово, послужившее причиною смерти; а получившая благовествование Мария родила Слово во плоти, приобретшее нам вечную жизнь. Словом Евы указано древо, за которое Адам изгнан из рая; а Слово, родившееся от Девы, явило крест, чрез который разбойник на место Адама введен в рай. Так как ни язычники, ни иудеи, ни еретики не верили, что Бог родил нетленно и безстрастно, то поэтому ныне происшедший из страстного тела сохранил страстное тело безстрастным, чтобы показать, что, как родившийся от Девы не нарушил девства, так и Бог, без истления и изменения и святого естества Его, родил Бога боголепно, как Бог. И так как люди, оставив Его, изваяли человекообразных истуканов, которым и служили к оскорблению Создателя, то поэтому ныне Слово Божие, будучи Богом, явилось в образе человека, чтобы и ложь уничтожить, и богопочтение обратить незаметным образом на Себя Самого. Будем же воссылать славу Христу, сделавшему неудобное удобным, с Отцом и Святым Духом ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА о том, что один Законодатель Ветхого и Нового заветов, также об одежде священника, и о покаянии [2]

1. Пророки возвещают евангелие Христова царства, служители новой благодати изъясняют его, а божественного слова слушатели, почитатели и прославители принимают. Не жаждая слова учения, нельзя найти удовольствия в слове истины. И как нежаждущему и неалчующему невозможно с удовольствием наслаждаться пищею, так невозможно найти удовольствие и в слове истины тому, кто не жаждет учения Святого Духа. Поэтому Спаситель и говорит: блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся (Мф. 5:6). Истинная пища душ, истинная роскошь благочестивых, истинное богатство набожных — слово Божие, говорящее устами Давида; именно он гордится то как богатый, а то как наслаждающийся и говорит: как сладки гортани моей слова Твои! Слаще меда для уст моих (Пс. 118:103). Здесь — голос того, кто наслаждается; слово Божие было для Давида наслаждением. Об этом он часто говорил: утешайся Господом, и Он для Тебя исполнит прошения сердца твоего (Пс. 36:4). А в другом месте он хвалится богатством закона, не как наслаждающийся только, но и как богатый, и говорит: закон уст Твоих лучше для меня тысяч золота и серебра (Пс. 118:72). Видишь ли, каково наслаждение благочестия и богатство праведности? Поэтому нам должно жаждать божественного и алкать небесного, обильно наслаждаться с царской Христовой трапезы, твердо держаться евангелия спасения, не теперь только заявившего о себе, но основанного пророками и созданного апостолами. Не с тех пор, как явился Христос, началось евангелие; но оно было насаждено в пророческих книгах, а прозябло в апостольской проповеди. Поэтому Павел, желая показать, что евангелие началось не с воплощения, а заблистало с пророков, и что чрез воплощение оно засияло, говорит: Павел, раб Иисуса Христа, призванный Апостол, избранный к благовестию Божию, которое Бог прежде обещал через пророков Своих, в святых писаниях, о Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти (Рим. 1:1–3).

Павлу известно, что Ветхий и Новый заветы нераздельны; но для того иногда он называет этот Новым заветом, чтобы показать, как обновились концы вселенной (знаю, что это положение было изъяснено мною недавно, но повторяю о нем, чтобы напомнить вам); называет новым заветом, следовательно, для противопоставления устаревшему, — лучшим — для различения от худшего, — вечным — по сравнению с временным. Называет его и вторым заветом. Для чего вторым? А для того, чтобы соединить их в мысли. Что существует отдельно от чего–либо, то не называется вторым по отношению к последнему. Но так как Бог говорил и в первом, и во втором заветах, то тот же Павел и называет один — первым, а другой — вторым, выясняя при помощи числа их взаимное согласие. Поэтому Павел, возвещая, что царство Отца и Сына и Святого Духа нераздельно, называет евангелие то принадлежащим Богу Отцу, то Сыну, говоря: Павел, раб Иисуса Христа, призванный Апостол, избранный к благовестию Божию (Рим. 1:1). А чтобы кто–либо, услышав об евангелии Бога, не подумал, что Сын не имеет власти для проповеди, Павел в том же самом послании немного ниже говорит: свидетель мне Бог, Которому служу духом моим в благовествовании Сына Его (1:9). Замечаешь ли изумительный ум этого проповедника и совершенный его разум? Чтобы не подумали, что в законе служили одному Богу, а в евангелии приступаем к другому, апостол говорит: благодарю Бога, Которому служу от прародителей с чистою совестью (2 Тим. 1:3). Не от одного, — говорит, — перебежал я к другому, но Того, Которого я чтил не зная, я воспринял, обладая знанием Его. И опять он же, желая, показать, что слова ветхого и нового заветов принадлежат одним устам и одному Владыке, привел одно свидетельство из Писания, соединив с евангельским словом ветхий завет, — и сказал: написано: не заграждай рта у вола молотящего, и: трудящийся достоин награды своей (1 Тим. 5:18). Слова: не заграждай рта у вола молотящего сказал Моисей, а выражение: трудящийся достоин награды своей — Христос в евангелиях. Но, чтоб показать, что одни уста сказали и то, и другое, он соединил разделенное временем, — соединил в виду согласия истины и сказал: написано: не заграждай рта у вола молотящего, и: трудящийся достоин награды своей. Образ этого евангельского согласия — мрежи Петра, сегодня закинутые в нашем присутствии. Петр не раз закидывал свои сети, по рассказу истории — однажды, в действительности же часто. Всякий раз, как проповедовалось евангелие, я не вижу ничего другого, кроме Петра и Андрея и сонма апостолов, развертывающих евангельскую мрежу.

2. И необыкновенно было зрелище — видеть Спасителя на море, а поучаемых стоящими подле морского берега. Странное дело — рыбы на земле, а рыбарь на море! Ввержение той мрежи было образом евангельского слова. Нашел, говорит Писание, рыбарей, которые вымывали сети (Лк. 5:2), так как отчаялись в успехе рыбной ловли. Ведь рыбак, не потерявший надежды что–либо поймать, не моет сетей. Итак, Спаситель нашел их отчаявшимися в успехе рыбной ловли; стоит подле них Владыка ловли и что делает? Прежде всего учит слову истины; затем повелевает ввергнуть сеть. Так как слова без дел были бездоказательны, то надлежало, чтоб за словом последовало доказательство с помощью дел: по Божию повелению, поймаешь и то, чего никогда не попадалось, и возьмешь то, чего и нет. Закиньте, говорит Господь, сети свои для лова. Петр же говорит: Наставник! мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но по слову Твоему закину сеть (ст. 4, 5). Удивляюсь вере Петра, отчаивающегося в прежнем и верующего в новое. По слову Твоему закину сеть. Почему он сказал: по слову Твоему? Потому, что по слову Его и небеса утверждены, и основана земля, и разграничено море (Пс. 32:6; 101:26), и человек увенчан собственными своими цветами, и все произошло по Твоему слову, как говорит Павел: держа все словом силы Своей (Евр. 1:3). По слову Твоему закину сеть. Слово сошло в море прежде сети: рыб налицо не оказалось. Если они и были раньше, то, вследствие многолюдства ловивших, разбежались. Но сошло в море слово Того, Кто называющим несуществующее, как существующее (Рим. 4:17), — прежде мрежи сошла сила Повелевшего, и собралось множество рыб. Это было образом вселенской Церкви. Сделав это, они поймали великое множество рыбы, и даже сеть у них прорывалась. И дали знак товарищам, находившимся на другой лодке, чтобы пришли помочь им (Лк. 5:6, 7). Нужно было двум кораблям сойтись для той ловли. Ведь, если нет налицо сонма пророков, помогающего апостольской руке, и если за пророческим предсказанием не последует выступления на дело апостолов, тогда не поймать того, что ловится. Поэтому Спаситель, пожелав показать, что ловля рыб — образ Церкви, и восхотев еще научить Петра, этим примером возбудил в нем мужество и сказал ему: не бойся; отныне будешь ловить человеков (Лк. 5:10). Отныне, — с тех пор, как ты, говорит Он, испытал Мое могущество и понял, что и неразумные существа повинуются Моему слову и все следует Моему мановению. Взяв этот достаточный пример, затем приложи старание к ловле людей. И не сказал Он: будешь ловить людей, как рыбу, но: будешь ловить людей живыми. Рыбы ловятся живые и затем умерщвляются, а люди ловятся так, что от смерти переходят к жизни. Отныне, говорит, будешь ловить человеков. Почему же Спаситель говорит ему: не бойся? Ведь обещание было для него заманчиво; почему же он слышит: не бойся? Так как он случайно вспомнил о своих прежних прегрешениях, то Господь и говорит ему: не бойся себя, как грешника, но впредь думай о себе, как об апостоле, повинуясь повелительному Господнему слову — уловить как бы в сеть вселенную. Не бойся; всякий грешник да слышит от Христа: не бойся; только отныне пусть он покается. Итак, сеть (чтобы нам следовать ранее предложенному порядку речи) — образ евангельского Спасителева учения. А это евангелие Павел называет то евангелием правды, то евангелием мира, то евангелием силы. Так как благодать проповеди может уничтожить войны, рассеять распри людей, несогласных по вопросу о благочестии, и призвать всех ко спасению, то она и называется евангелием правды; так как она полагает конец войне демонов, то и называется евангелием мира; а так как простыми словами возвещает боговедение, то и называется евангелием силы. Послушай, что говорит Павел: не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению (Рим. 1:16). Могущество тогда кажется таковым, когда, помимо ряда человеческих рассуждений, проповедник овладеет концами земли, как говорит Спаситель Павлу: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12:9). Нисколько не было бы великим, если бы Господь просветил вселенную при помощи одного только Своего божества, но то удивительно, что чрез Свое тело Он показал безстрастную и безтелесную славу. Нисколько не было бы удивительно, если бы живой и блистающий животворящей славой оживотворил вселенную; но могущество Слова состоят в том, что Оно смертью уничтожает смерть и чрез (полученные Им) оскорбления воссиявает безсмертною славою. В другом месте Павел называет евангелие евангелием мира: приучите ваши ноги, говорит он, к готовности благовествовать мир (Ефес. 6:15). А в ином называет его евангелием правды, говоря: я не стыжусь благовествования Христова: в нем открывается правда Божия (Рим. 1:16, 17). Что такое правда Божия? Так как первый закон был дан одним только иудеям, а евангелие всем, то он и называет последнее евангелием правды: Бог праведен: всех одинаково сотворив, всех одинаково и просветил. И то было бы праведно — одних не спасать, и других не спасать, — одних не призывать, и других не призывать. В ветхом завете не было праведного призвания, а было домостроительство, предуготовлявшее путь для правды. И я не называю одно неправедным, а другое праведным, но называю первое путем к последнему и его предуготовлением. Бог дал закон Израилю. И Давид говорит: возвещает слово Свое Иакову, оправдания и суды Свои Израилю. Не сделал Он сего ни одному (еще) народу и судов Своих не явил им (Пс. 147:8–9).

3. Итак, там открыв истину одному народу, здесь как бы положив на весы слово истины, равномерно распределил его между всеми. Прошу, обрати внимание: справедливость состоит в том, чтобы всех одинаково спасти и не делать различия между рабом и свободным, варваром или эллином, женщиною или мужчиной; вот что говорит Павел: во Христе Иисусе нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного (Кол. 3:11). Видишь ли одинаковую честь для всех? Так как естество наше равноценно, хотя образом мыслей мы и различаемся, то он и возвращает естеству древнюю его красоту. Когда был создан Адам, не было ни одного иноплеменника, ни скифа, ни варвара, ни эллина, ни раба, ни свободного, ни мужского пола, ни женского, потому что он произвел двух из единого. Не природа родила рабство, но произвела свободная воля. Бывает рабство вынужденное, происходящее от несчастий голода или пленения. Есть и иной вид рабства — по собственному нашему побуждению, когда мы, вступая в брак с прислужницами, продаем свою свободу и идем под ярмо рабства. Но первое рабство произошло в силу дурного образа мыслей. А откуда возникает корень рабства, послушай. После потопа Ной пил вино и, не растворив его надлежащим образом (водою), по неопытности упился, обнаружив болезнь не воли своей, а неведения; и опьянел, а, опьяневши, обнажился. Один из сыновей его, войдя, увидел наготу своего отца и засмеялся. Что же говорит ему отец после того, как он пришел в чувство? Проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих (Быт. 9:25). Видишь ли, как грех породил рабство? Поэтому Спаситель и говорит: всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин. 8:34). После того, как пришел Освободитель человеческого рода и дал прощение грехам, лучше же сказать: истребил их (потому что, срубив корень, Он вместе обрезал и плоды), Он называет евангелие евангелием правды вследствие того, что он всех одинаково просвещает. Итак, иудеи полагали, что возвещаемое Им евангелие дается только одним им. Но их ожидание имело непредвиденный ими исход. Поэтому Давид и говорит: восприняли мы, Боже, милость Твою среди народа Твоего. Как имя Твое, Боже, так и хвала Тебе, — до концов земли: правдою наполнена десница Твоя (Пс. 47:10, 11). И чтобы показать, что обнаружение милости к концам земли — дело справедливости, он присоединил: правдою наполнена десница Твоя (ст. 11). Когда поднять какой–либо глубокий и пророческий вопрос, то рассмотри его сущность, не рукоплеща, а обдумывая умом, не просто принимая звук слов, а исследуя смысл мыслей. Если ты будешь воспевать Божие согласно с истиной и в особенности станешь петь ту песнь, какую пел Давид: восприняли мы, Боже, милость Твою среди народа Твоего: правдою наполнена десница Твоя, — то окажешься и воспевающим Божие, и исполняющимся Святого Духа. Тот, кто искренно воспевает, обновляется душою и становится храмом Святого Духа. Не подумай, что псалмопение — нечто маловажное. Хотя, по–видимому, оно только чарует слух, но в действительности пробуждает душу. Так и блаженный пророк Елисей, которого некоторые цари убеждали предсказать будущее, говорит: дайте мне человека, умеющего петь (4 Цар. 3:15). Пришел сведущий в пении, и в то время, когда он пел, — говорит Писание, — сошел на Елисея Святой Дух. Что же? Разве Дух Святой очаровывается звуками и привлекается пением, если Он опочил в пророческой душе? Чтобы призвать к себе Святого Духа, для этого достаточно было чистоты пророка. Зачем же он в таком случае говорит: дайте человека, умеющего петь? Не для того, чтобы усладить Духа псалмопением, но для того, чтобы, в то время, как тот пел, ум пророка, обновившись, сделался достойным посещения его Святым Духом. Для того он призывает Духа, чтобы показать, что Он очарован не псалмопением, а душою, пробужденною псалмопением. Он сошел не на певца, а на слушателя. Итак, вообще должно исследовать силу псалмов, особенно же того святого псалма, который сегодня нами читан: Господь воцарился, да радуется земля, да веселятся многочисленные острова (Пс. 96:1). Как ты понимаешь слова: Господь воцарился? Ужели в том смысле, что Он лишь недавно получил царское достоинство? Ведь, если бы псалмопевец сказал: Господь царствует, то он изъяснил бы вечное Его достоинство; а теперь он говорит: Господь воцарился. И недавно нами было сказано, и теперь опять будет сказано. Прежде явления Христа, прежде евангельской проповеди, над нашим естеством царствовали диавол, грех, смерть. Откуда это видно? Павел говорит: как царствует грех в смертном вашем теле, так и благодать воцарится чрез Христа (Рим. 6:12 и друг.). Вот — царство греха! Где же — диавола? Послушай, что говорит Спаситель: если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собою: как же устоит царство его (Мф. 12:26)? Вот — царство диавола! Где — царство смерти? Послушай слова Павла: смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими (Рим. 5:14). Так как диавольская троица, то есть, диавол, грех и смерть, возымела силу и властвовала над Святою и Пречистою Троицею, именно: диавол обольщал, грех умерщвлял, а смерть погребала, то поэтому Давид и благовествует находившимся под тою тираническою властью и говорит, чтобы они ушли из–под ярма рабства и приняли возвещаемое владычество Христа: Господь воцарился. Царство смерти прекратилось, сила греха упразднилась, власть диавола окончилась. Господь воцарился, да радуется земля. Радоваться должна некогда порабощенная, а теперь освобожденная, — некогда заблудшая, а ныне прославленная, — некогда бывшая во гробе, а теперь находящаяся на престоле, — некогда — в безчестии, а ныне — в чести. Господь воцарился. Так и в другом месте говорится (должно приводить сродные между собою мысли): Господь воцарился, в благолепие облекся (Пс. 92:1). Мы одеваемся снаружи одеждою, чтобы прикрыть непристойные стороны нашего естества. А зачем Бог покрывает Свое безтелесное естество, исполненное света, лучше же сказать — блистающее светом? Но Он называет Своим одеянием самое тело Христово: Господь воцарился, в благолепие облекся. Благолепием называет плоть Христову. Она была прекрасна, не имея безобразия греха, потому что (Господь) никогда не совершил греха, и не нашлось коварства в устах его (Ис. 53:9). Облекся Господь силою и препоясался (Пс. 92:1). Так как пояс украшает царя, а пояс — отличительный знак царя и судьи, то Писание вводит Его и как царя, и как судию; Исаия говорит: и произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его — истина (11:1, 2, 5).

4. Это одеяние Спасителя, т. е., одеяние плоти, сокровенно и образно имел архиерей в законе. Обрати тщательное внимание на то, как тени изъясняли истину, как образы евангелия сияли раньше Христа. Говорю помалу, снисходя по возможности к слуху простых и неопытных, чтобы их не водить кругом туда и сюда Архиерей, входя во святая святых, надевал подир, то есть, одежду, спускавшуюся с головы до ног, нарамник, пояс, набедренник, золотую дощечку, тиару, «изречение» на груди и все то, что исчисляет Писание и что доступно зрению. Но одно — образы, а другое — смысл их. Во всяком случае Бога не удовлетворяют ни гиацинт, ни порфира, ни червлень, ни виссон, потому что Бог требует чистоты душ; вещественными же цветами Писание рисует образ добродетелей. Если бы Бога поистине удовлетворяли те блестящие одежды, то почему Он не облачил ими Моисея прежде Аарона? Но, хотя Моисей был и лишен того одеяния, однако, он облекал в него священников. Моисей не был умыт водою, и, однако, умывал, — не был помазан елеем, и помазывал, — не носил священнической одежды, и одевал в нее иереев. Это для того, чтобы ты понял, что для совершенного мужа достаточно — для украшения его — добродетели. Возьми сначала священника. Самое уже название одеяния — двусмысленно и составляет предмет разыскания; оно передано греческою речью. Итак, начни с головы. Что, прежде всего было? Тиару или что Писание называет? Что после тиары, как бы посредницы? Поэтому тиара — образ одеяния. Так как архиерей был глава народа, то ему, как главе всех, надлежало иметь на голове символ власти. Ослабление авторитета невыносимо; тот, которому присвоен символ его власти, стоит под законом. Закон же повелевает, чтобы голова архиерея не была обнажена, но была покрыта, чтобы голова народа поняла, что у ней есть голова. Поэтому и в Церкви во время рукоположения иереев на голову их возлагается Христово Евангелие, чтобы рукополагаемый понимал, что он принимает истинную тиару Евангелия, — и чтобы он знал, что хотя он и глава всех, но поступает, подчиняясь этим законам, — что, властвуя над всеми, он находится во власти закона, — что, требуя во всем отчета от других, он сам отдает отчет закону и получает от него предписания. Поэтому один славный муж из древних, — имя же ему было Игнатий, — этот, украшенный священством и мученичеством, в послании к некоторому иерею говорил: ничего да не будет без твоей воли, но и ты ничего не делай без воли Божией. Итак, то обстоятельство, что на архиерея полагается Евангелие, служит знаком того, что он находится под властью. Поэтому Павел и говорит о женщине, имеющей покрывало: женщина должна иметь на своей голове покрывало, которое было образом власти. Итак, тиара была образом власти. Была на тиаре золотая дощечка, на которой были начертаны письмена, обозначавшая имя Божие, что прежде всего показывает, что власть Божия — имя Божие. После тиары и дощечки были на раменах два изумрудных камня, на которых были обозначены имена шести колен — на каждом. Это — знак священнического поведения. Закон назначает священнику изумруд, имеющий двоякую красоту: и прекрасный цвет, и чистоту на подобие зеркала. Так как нужно, чтобы священник, бодрствуя, вел подвижническую жизнь и чтобы последняя была зеркалом для народа, то закон и желает, чтобы священник на раменах носил образ добродетели. Почему на раменах? Потому что имя Божие — на голове: член над членом. Но почему же на раменах? Потому что это — знак действий: деятельная сила зависит от плеч. Итак, закон желает, чтобы красота истины блистала в делах. Поэтому Бог некогда говорил Иерусалиму: положи сердце свое на рамена твои, возвращайся, дева Израилева, умилосержусь над ним, говорит Господь (Иер. 31:22, 21). Руки и рамена Писание принимает за действие, когда говорит, напр., о Давиде: и разумно руками своими путеводил их (Пс. 77:72). И ужели разум находится в руках? Но разумно, говорит, путеводил. На груди священник имел наперсник судный с двенадцатью врезанными камнями, каковы: сердолик, топаз, смарагд, рубин, сапфир, яспис, гиацинт, агат, аметист, хризолит, берилл, оникс. Этими двенадцатью камнями различались двенадцать колен. Трудное изречение! Выше — на раменах было одно естество камней, имевшее одно имя — изумруд; а на груди — ниже — камни различные. Что это значит? Так как одно естество родило нас, а различные мысли и мнения разделили нас, то одно усвояется мнению, а другое — естеству. Итак, имя Божие — это была деятельная добродетель, происходящая чрез слово и истину. На краях одежды священника, называемых бахромою, были цветы, гранатовые яблоки и золотые яблочки и позвонки. Что обозначало это в иерее? Ужели Бог услаждался этими цветами? Ужели Ему благоугодно было, чтобы иерей был окружен земными цветами? Но чрез одежду священника Он изображает добродетели. Вверху — на голове — имя Божие, на груди — наперсник судный, внизу — цветы и плоды, подвиги добродетели, каковы: милостыня, справедливость, человеколюбие.

5. Итак, нам надлежит иметь убранство блистающее и совершенное. Цветы иерея: общение, беседы, добрый нрав, полезное слово, вера, снискание доброго мнения, истина, правда; а между ними позвонки — созвучие прекрасных дел. Всякая добродетель производит некоторый звук. Поэтому Павел говорит: от вас пронеслось слово Господне (1 Фес. 1:8). Откуда же начался звук? И ходил Иисус, говорит Писание, по всем городам и селениям, уча в синагогах их, проповедуя Евангелие Царствия (Мф. 9:35). И молва о Нем прошла по всей земле. Обрати тщательное внимание. Видел ты красоту добродетелей? Тот иерей был образом Христа. Мы здесь не говорили бы иносказательно, если бы нам не давал повод к тому Павел. Если бы Павел не истолковал силы правды, мы были бы не в состоянии понять этого. Поэтому Павел делает того иерея образом Христа и говорит: Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие (Евр. 9:24). Итак, было между тогдашними иудеями разногласие и исследование странного вопроса. Так как апостолы проповедовали о Спасителе и царе, иерее и пророке, то иудеи спорили между собою и говорили то, что написано в их законе. Иное, говорили, колено царское и иное — священническое. Левиино колено — колено священства, а Иудово, говорили, колено царское. Следов., если Христос — царь, то Он уже не иерей, а если иерей, то уже не царь. Споря с ними и к их понятиям приспособляя свою речь, Павел говорит: разве не согласно с установлениями вашего священства Христос восстал из мертвых? У вас царство и священство разделилось, а во Христе соединилось. Ты, говорит Писание, священник во век по чину Мелхиседека (Пс. 109:4). Поэтому Павел соображает и говорит: если бы первое священство было безупречно, то что за нужда была бы говорить, что восстанет священник во век по чину Мелхиседека, а не по чину Ааронову? С переменою священства необходимо быть перемене и закона (Евр. 7:12). Итак, Спаситель наш — архиерей не соответственно Своему божеству, а по образу плоти: вверху сидящий с Богом на престоле ради нас и архиерей по чину Мелхиседекову. Об этом можно бы многое сказать, но не в настоящем месте. Прошу, будь внимателен. В законе были всесожжения, жертва за грех, приношение. Спаситель, придя, полагает конец имевшим значение образов приношениям и предлагает собственное Свое тело вместо всякой жертвы. Павел говорит о Спасителе: посему Христос, входя в мир, говорит: жертвы и приношения Ты не восхотел, но тело уготовал Мне. Всесожжения и жертвы за грех неугодны Тебе. Тогда Я сказал: вот, иду, как в начале книги написано о Мне, исполнить волю Твою, Боже (Евр. 10:5–7; Пс. 39:7, 8). Сказав о пророчестве и о том, что жертвы и приношения и всесожжения и жертвы за грех неугодны Тебе. Тогда Я сказал: вот, иду, — Павел упраздняет первое, чтобы утвердить второе. Но где жертва и приношение находятся в Христовом теле? Апостол Павел говорит: молю вас, братья, по милосердию Божию, итак, подражайте Богу, как чада возлюбленные, и живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное (Ефес. 5:1, 2). Ради тебя Христос — архиерей, ради Себя — Бог. Не изменяй слов Бога живого. Ты крестился в Отца, Сына и Святого Духа; зачем упраздняешь живые имена и вводишь имена — порождение твоих мыслей, говоря: нерожденный и рожденный, сотворенный и несозданный, всегда сущий и не сущий всегда? Разве Бог может снисходительно относиться к таким пустым словам? Некогда пророк подвергался опасности погибнуть из–за изменения одного слова. Обрати внимание на точность в передаче даже маленького слова. Пророческие речи некоторые называли, по неопытности, бременем Господним. Бог говорит устами Иеремии: если спросит у тебя народ сей, или пророк, или священник: «какое бремя от Господа?», то скажи им: «какое бремя? Я покину вас, говорит Господь» (Иер. 23:33). Бог угрожает, если изменяется и одно слово; а ты извращаешь всю правильность догматов, отвергая имя Отца, отрицая достоинство Сына, ниспровергая славу Святого Духа? Ужели ты можешь убежать от рук Божиих? Тяжело и страшно извращать слово Бога живого, Господа Бога нашего. Бог гневается, если извращаются какие–либо Его слова; а когда извращаются догматы, ужели Он не негодует? Ужели ты мудрее Спасителя? Ужели ты точнее Евангелия? Побойся Божия суда, побойся того страшного имени и оставь злобу, восприими покаяние, и вера твоя будет служить порукою за твое спасение, потому что покаяние доставляет спасение как тем, которые заражены ересью, так и тем, которые совершают вообще злые поступки.

6. Покаяние — корень благочестия. Покаемся же и своим покаянием склоним Бога к тому, чтобы Он и положил конец войнам, и укротил варваров, и прекратил вражеские мятежи, и дал нам наслаждение всеми благами. Сильно умилостивляет Бога покаяние, если кто, искренно раскаиваясь, обращается к Нему. Укажу на пример: народ некогда согрешил, покаялся и пролил слезы; Бог говорит: слышу Ефрема плачущего: Ты наказал меня, и я наказан, как телец неукротимый; обрати меня, и обращусь, ибо Ты Господь Бог мой (Иерем. 31:18). И что говорит ему Бог? Не дорогой ли у Меня сын Ефрем? не любимое ли дитя? ибо, как только заговорю о нем, всегда с любовью воспоминаю о нем; внутренность Моя возмущается за него; умилосержусь над ним, говорит Господь (ст. 20). Никто пусть не устрашает тебя: ни молва, ни тьма варварская, ни густая туча; хотя бы неприятели были и безчисленны по своему множеству, наш Защитник крепче. Если при виде множества ты робеешь, то пророк Елисей говорит тебе: не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними (4 Цар. 6:16). Там множество варваров, а здесь отряд ангелов. За благочестивых людей сражаются: ангельское войско, сонм пророков, сила апостолов, предстательство мучеников. Не подумай, что мученики только за нас предстательствуют; напротив, и ангелы, когда постигают нас бедствия, умоляют за нас Бога, — и не только умоляют, но и получают ответ от Благодетеля. Пророк Захария говорит: и сказал мне Ангел, говоривший со мною (Зах. 1:9, 12). Вот молитва ангела: Господи Вседержителю! Доколе Ты не умилосердишься над Иерусалимом и над городами Иуды, на которые Ты гневаешься вот уже семьдесят лет (ст. 12)? Что же? Отверг ли Бог предстательство ангела? Совсем нет; но что же ему ответил? Тогда в ответ Ангелу, говорит Захария, говорившему со мною, изрек Господь слова благие, слова утешительные (ст. 13). Умолим Владыку ангелов, и Он пошлет одного ангела, который и рассеет все войско врагов. Мне понравилась и картина, сделанная из воска и исполненная благочестия. Я видел на изображении ангела, прогоняющего тьмы варваров, видел попираемые варварские племена и Давида, который истинно восклицал: Господи, уничтожь образ их в городе Твоем (Пс. 72:20). Пусть и в отношении нас скажет теперь блаженный Давид: да будет путь их темен и скользок, и Ангел Господень да преследует их (Пс. 34:6), т. е., наших врагов. Бог умеет доставлять разные случаи к истреблению врагов. Многочисленно было войско Сеннахирима, царя ассирийского, и, однако, один посланный ангел истребил 185 тысяч (4 Цар. 19). Мы — люди — при помощи человеческих мыслей измеряем то, что случается, и говорим себе: что, если в наших областях не окажется ни одного воина? Что нам делать, если прежде, чем успеет явиться военачальник, всех нас истребят? В самом деле, ужели потому только, что ты придешь раньше, раньше придет и Бог (на помощь)? Ужели потому только, что ты не вездесущ, не вездесущ и Бог? Ужели Бог одно может сделать, а другого нет? Бездушное море покорилось и погрузило; неразумные рыбы покорились Петровой ловле; и ангел, если Бог повелит ему, разве не уничтожит всех врагов истины? Будем только бодрствовать, будем только просить, будем только умолять (Бога)! У древних повелевал один прекрасный полководец; или назову общеупотребительным именем, чтобы он стал всем понятен: повелевал один стратиг иноплеменников — Сисара; о нем вспоминает и Давид, говоря: поступи с ними, как с Мадиамом и Сисарою, как с Иавимом при потоке Киссоне (Пс. 82:10). Иавим быль царь иноплеменников, а Сисара полководец. У него было 800 железных колесниц и безчисленное множество войска. Народ иудейский устрашился, увидел полчище и пришел в ужас. Что же говорит человеколюбивый Бог устами пророчицы Деворы защитнику благочестия? Не бойся; вот Господь предает его тебе в руки твои (Суд. 4:14), но подвиг этот будет делом не твоей руки, а рук женщины. Смотри, как Бог наказал высокомерие. Мужи не устояли и женщина вела войско. Сисара, убегая, вошел к женщине, по имени Иаили, и измученный зноем попросил у ней воды; она же напоила его молоком. Заметь мудрость женщины. Так как молоко — прохладительный напиток и располагает ко сну, то она напоила его молоком, так что Писание говорит истину, передавая: он попросил у ней воды, а она дала молока (ст. 19), чтобы и напоить его, и усыпить. Затем, когда иноплеменник заснул, та женщина, говорит Писание, взяла кол и млат (ст. 21) и напала на врага. Смотри на мудрость женщины. Почему она не взяла меча или сабли, но кол? Убоялась, как женщина, того, чтобы проснувшись, он не застал ее держащею меч. Поэтому она не берет оружия мужа, а берет то, что было обычным для женщины. Было обычно, что женщины, препоясавшись, вбивали колья в стене (шатров) и таким образом исполняли свое дело (т. е., постройки и починки шатров). Потому она устраивает иным путем, чтоб быть вне всякого подозрения. Так как Бог содействовал, то Божие было дело исполнить слова пророчества, потому что не ее был здесь подвиг, а Божие изречение: от руки женщины будет твоя, Сисара, смерть (ст. 9). Бог содействовал, связав сном злодея, и женщина, взяв кол и млат, поразила его так сильно в висок, что кол коснулся даже земли, и таким образом Сисара умер у ног женщины.

7. У Бога нет недостатка в случаях, и когда Он желает, то вовсе не важно для нас, если и не являются к нам союзники: Божие оружие, Божий воин, Божия сила, одно только Божие мановение — все могут. Скажем Христу: произнеси слово, и враги Твои рассеются; произнеси слово, и помилуешь Твой город; произнеси Слово, и пожалеешь Твой мир. Скажем Ему: вот, враги Твои восшумели и ненавидящие Тебя подняли голову (Пс. 82:3). Хочешь узнать о подвиге и другой женщины, после того как восхотел этого (т. е., помочь ей) Бог? Был некто другой человек, по имени Авимелех: убив своих 70 братьев и, вследствие этого братоубийства, получив власть и имея в своем подчинении весь народ, он напал на один город и начал осаждать его стены (Суд. 9), и когда все при виде войны оцепенели от страха, опять Бог укрепил руку женщины; Он устроил так, что некоторая женщина, видимая со стены, взяв обломок жернова, бросила в голову тирана и разбила его череп. И обрати внимание на безмерную порочность этого высокомерного человека, вместе с ним умершую. Он говорит стоявшему подле него копьеносцу: обнажи меч твой и умертви меня, чтобы не сказали обо мне: женщина убила его (ст. 54). Тело его умирало, а высокомерие оставалось; он покидал жизнь, но не оставлял тщеславия. И теперь нет недостатка у Бога в Деворе, нет недостатка у Бога в Иаили. Имеем и мы святую Деву и Богородицу Марию, предстательствующую за нас. Если обыкновенная женщина победила, то во сколько раз более Христова Матерь посрамит врагов истины? Одевшись во всеоружие, тот враг думал, что это — женщина, достойная смеха, и, однако, нашел (в ней) состязавшегося военачальника. Он не подумал, что стоит уже вблизи гроба, и, однако, могила для него уже была найдена; он считал ту женщину, так сказать, мертвою, и, однако, ею был затем умерщвлен. Мы имеем Владычицу нашу — святую Марию Богородицу; но нуждаемся и в апостольских молитвах. Скажем Павлу, как говорили ему современники: приди в Македонию и помоги нам (Деян. 16:9). Мы имеем апостолов, не будем же цепенеть от страха! Мы имеем Владычицу нашу — Богородицу, святую Приснодеву, Марию, не станем же бояться! Мы имеем сонм мучеников, не будем же нерадивы! Не только станем умолять, но, если признаем за нужное, то и — поститься. Лучше поститься постом пожелания, а не постом голода; лучше поститься постом любви, а не постом необходимости. Спаситель говорит о демонах: сей же род изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17:21). Молитва и пост прогоняют демонов, и ужели они не прогонят варваров? И я уже сказал, и снова говорю: станем умолять святую и славную Деву и Богородицу Марию; призовем святых и славных апостолов; призовем святых мучеников! Если кто–либо, поставленный в необходимость, прибежит за помощью к кому–нибудь из могущественных людей, то этот не обращает на него искреннего внимания. Раньше несчастья, говорит он, ты не оказывал мне почестей и не угождал, а делаешь это только в затруднительных обстоятельствах. Честь, оказываемая не по нужде, не возбуждает подозрений. Если до несчастья ты угодишь судье, то и в несчастье найдешь в нем помощника, так как он знает, что тебя привела не нужда, а любовь. Итак, будем друзьями мучеников не по нужде, а по любви. Будем скорбеть до наступления ненастного времени так, как если бы оно уже наступило, чтобы в то время, как зима наступит, нам найти весну. Говорим это, не приказывая, но увещевая, — не повелевая, а упрашивая; просим всех жить трезво. Бог же может, свыше всякого вероятия, свыше всякого слова, и посрамить врагов, и помиловать вселенную, и почтить царей, и утвердить царство, и сделать светлою Свою славу, во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.

БЕСЕДА НА СЛОВА: «какой властью Ты это делаешь?» (Мф. 21:23)

1. Начало человеческого спасения — страх Божий, и корень всего доброго в нас — закон Божий; но ни закон Божий — без страха, ни страх — без закона. Закон заповедей имеет в страхе свое служебное орудие; а страх к заповеданному имеет в законе своего судию. Поэтому тот, кто приступает к закону и к законодателю Богу со страхом, вступает в общество святых и причисляется к праведным; а кто отвергает страх Божий и с гордостью приступает к божественному закону тот и не удостаивается благодати, но бывает чужд благочестия. Поэтому те, которые приступают к божественному закону, со страхом и любовью, неуклонно назидаются и просвещаются, и от самой истины научаются благочестию, потому что обретают сам источник истины, взывая: благословен Ты, Господи, научи меня оправданиям Твоим (Пс. 118:12). Так люди святые, благочестивые и боголюбивые, научаются истине от самой истины, а враги истины, или лучше сказать — враги собственной своей жизни, предпочтя простоте, надменность и гордость, с нескромным видом приступают к Учителю благочестия. Тоже самое сделали и иудеи, как вы слышали из слов Евангелия, недавно прочитанных. К Иисусу, нашему Господу, Царю святых, находившемуся во храме, они приступают в самом храме; не с должным страхом, не как рабы к Владыке, не как люди к Богу, но даже и не как ученики к учителю. Враги истины и последователи нечестия, обнаруживая собственную порочность, старались человеческими помыслами обмануть премирную премудрость. Приступили, говорит евангелист, к Иисусу во храме первосвященники и старейшины народа и сказали: какой властью Ты это делаешь (Мф. 21:23)? О, сердце, чуждое страха! На что оно дерзает, что говорит, как надмевается гордостью! О, неразумие лукавых! О, незлобие Спасителя! Это говорит прах, и терпит Создатель; творение восстает против Творца, и переносит Благодетель, никому не подчиненный; требуют отчета от Слова Божия, и спрашивают о власти у Главы самовластия. Благовременно теперь и нам сказать слова Премудрого: человек, что гордится земля и пепел (Сир. 10:9)? Ты спрашиваешь Бога, требуешь отчета у Него в собственных делах Его и дерзаешь говорить премирной власти: какой властью Ты это делаешь? Почему же ты спрашиваешь Его, а не вникаешь в саму силу дел Его? Вникни сам тщательно, в сокровенном совете души своей, и исследуй свойство этих дел, есть ли они произведения человеческой мысли, или проявления божественного самовластия, свойственные Господу. Спроси и законы природы, и пределы (земной) власти, и здравый смысл, какою властью можно воскрешать мертвых, человеческою или Божиею? Кто может очищать прокаженных, прогонять болезни, и всякую немощь душевную и телесную истреблять одним словом? Затем, кто может из брения создать глаза, Бог или человек? Почему же ты не спрашиваешь само свойство дел, но с дерзостью обращаешься с допросом к Виновнику их и говоришь: какой властью Ты это делаешь? Я опять повторяю слова людей, легкомысленно дерзающих на все, требующих отчета у Слова Божия и старающихся своими помыслами обмануть Того, Кто уловляет мудрых в лукавстве их (1 Кор. 3:19). О, безумие! Представляют опыт словоизвития Слову Божию, Которое легко уловляет всякую хитрость словесности и проникает во всякое сплетение мыслей. Какую имеет силу слово человеческое пред Словом Божиим, и что значит искусственная неправда пред премирною Премудростью?

Какой властью Ты это делаешь? Спроси расслабленного, какою властью он встает здоровым; спроси чудеса, и не спрашивай о власти Того, Кто творит чудеса. Но божественная благость не отвечает вам, считая недостойными ответа тех, которые спрашивают со злобою. Таково Слово Божие: когда оно видит душу коварную и развращенную, тогда оставляет ее, как недостойную благодати, и часто старающийся узнать многое не узнает истины от самой Истины. Иудеи часто спрашивали и ни разу не получали ответа, потому что спрашивали со злобою. Молчание Спасителя до такой степени огорчало души их, что нечестивое собрание их говорило тогда: долго ли Тебе держать нас в недоумении? если Ты Христос, скажи нам прямо (Ин. 10:24). Но, не смотря даже и на то, Он не отвечал им, потому что недостойны были ответа вопрошавшие со злобою. Что же говорил им Спаситель? Я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать? (Ин. 9:27). Дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне (Ин. 10:25). Видишь ли, как Он выражает желание, чтобы дела были вопрошаемы, а не о власти предлагаемые вопросы? Иудеи спрашивают: долго ли Тебе держать нас в недоумении? если Ты Христос, скажи нам прямо, и Он не разрешает их недоумения, потому что они спрашивали не для того, чтобы узнать, но чтобы осудить. Первосвященник же Каиафа, достойный того собрания, дошел до такого неистовства, что сказал: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? (Мф. 26:63). Но Спаситель, научая нас принимать с благоговением такие слова, хотя отвечал на клятву, однако при этом не разрешил недоумения. И первосвященник сказал Ему, говорится в Евангелии, заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Господь сказал ему: ты сказал (Мф. 26:64). Он почтил клятву, прервав свое молчание, и вместе не удовлетворил злобе, выразив отвращение к коварству. Иудеи спрашивали со злобою, и не получали ответа, — и вполне справедливо, потому что коварные помыслы отделяют людей от Бога. Он не сообщал Своей премудрости тем, которые со злобою допрашивали Его премудрость: в лукавую душу не войдет премудрость (Прем. 1:4).

2. Между тем как часто спрашивавшие не узнавали о том, о чем спрашивали, некоторая жена, пришедшая без лукавства и с искренней верою, не искушавшая непостижимой силы Божией, но в простоте приступившая к Господу, и простыми словами, но с искреннею верою сказавшая Ему: знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все (Ин. 4:25), тотчас услышала от Него, любящего простоту, следующие слова: это Я, Который говорю с тобою (Ин. 4:26). Она еще не спрашивала, и уже узнала; еще не было посеяно Им слово веры, и уже пожат плод благочестия. Святый Бог, в людях простых и святых почиваяй, когда видит простоту приходящего, тогда и Сам просто являет благодеяния Своей премудрости; а когда видит душу, развращенную злобою, тогда удерживает благодеяния и не сообщает учения. Послушай, что сам Он говорит чрез Моисея: если вы будете приступать ко мне прямо, то и Я буду приходить к вам прямо; если и после сего не исправитесь и пойдете против Меня, то и Я [в ярости] пойду против вас (Лев. 26:23, 24); говорит так не потому, чтобы Божественное существо изменяло правоту Свою, но потому, что к коварным прямо не приходит проистекающее от истины. Какой властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал такую власть? Спаситель же сказал им, — здесь заметь, какой закон и правило для руководства дает нам Господь всех. Какой же именно? Он желает, чтобы и мы отвечали не на все вопросы коварных еретиков, иудеев или язычников или каких–либо других людей, чуждых благочестия. Бывают, действительно бывают часто вопросы, недостойные ответа; и, конечно, на такие неправые вопросы нужно отвечать вопросами же, но правыми. Поэтому Господь сказал им: спрошу и Я вас об одном; если о том скажете Мне, то и Я вам скажу, какою властью это делаю; крещение Иоанново откуда было: с небес, или от человеков? (Мф. 21:24, 25). Посмотри на источник премудрости, обличающий ложь вопросом; посмотри на Слово Божие, ниспровергающее злобу здравым суждением; посмотри и на злобу, как она поражается собственными стрелами и запутывается собственными злоухищрениями. Крещение Иоанново откуда было: с небес, или от человеков? Они же, исследуя между собою силу этих слов, говорили: если скажем: с небес, то Он скажет нам: почему же вы не поверили ему? (ст. 26). Увидела злоба собственную погибель; увидела, что тем же, с чем она выступает, она и уничтожается. Так как они не слушались Иоанна, то и боялись сказать, что крещение его было от Бога, чтобы тотчас не последовало обличение. Если скажем: от человеков, то весь народ побьет нас камнями (Лк. 20:6). Мнение об этом праведнике подвергнет нас неумолимому осуждению. Все почитают Иоанна за пророка (Мф. 21:26). Итак, они не хотели сказать истины, что оно от Бога, потому что отвергли истину Божию; не смели и сказать ложь, потому что страх был судиею их бесстыдства, впрочем, страх не Божий, а человеческий. Так в самом деле бывает: часто многие, не имея страха Божия, раболепствуют страху человеческому. Они боялись народа. О, если бы они боялись Бога, а не народа! Первое руководит к благочестию, а последнее — к нечестию. И сказали в ответ Иисусу: не знаем (Мф. 21:27). Посмотри, как у коварных злоба скрывается; посмотри, как нечестие обнаруживает собственное невежество. Как ехидна, или какое–нибудь другое из коварнейших животных, скрываясь в потаенном месте, тихо выползает из убежища и не решается выйти вполне, так и иудеи, скрываясь в пещере злобы, не выставляют на свет своего мнения. Поэтому и Господь сказал им: и Я вам не скажу. Посмотри, как молчание Его наказало их за неуместный вопрос; посмотри, как Он не удовлетворил злобе их, но поразил их среди замыслов. И в каком положении находилась некогда ослица Валаама, которая не могла уклониться ни направо, ни налево, потому что ангел противостоял ей (Числ. 22:26), в таком же положении оказалась злоба иудеев, не дерзнувшая воззреть ни на правую сторону истины, по причине предстоявшего обличения от Спасителя, ни на левую сторону лжи, по страху пред народом.

Поэтому и нам, братия, получающим такое правило от Господа, должно не на все вопросы еретиков давать ответы. Когда еретик спросит тебя со злобою, то ты отстрани неуместный вопрос его вопросом же правым. Еретик часто спрашивает: ты знаешь Бога, или не знаешь? Если скажешь: знаю, то он тотчас продолжает: следовательно ты знаешь то, что почитаешь? Да, отвечает благочестивый, потому что кто согласится сказать: я не знаю того, что почитаю? Он опять продолжает: итак, ты знаешь существо Божие? Если скажешь: не знаю, то он тотчас возражает: следовательно, ты не знаешь того, что почитаешь. Посмотри на эти коварные слова; посмотри на козни злобных змиев. Видишь ли это? Но не должно смущаться. Нужно знать, братия, что бывают различные роды познания. Можно знать, что Бог существует, но не то, как Он существует. Так и между нами — людьми много путей знания. Например, я знаю, что такой–то человек живет в таком–то городе, но не знаю, каким он занимается ремеслом; о другом знаю, что он занимается таким–то ремеслом, но не знаю, откуда он родом. Следовательно, отчасти я знаю, а отчасти не знаю; и вообще, ни частное знание не дает знания всецелого, ни незнание всего не уничтожает частного знания. Что же? Я знаю о Боге, что Он существует, что Он благ, что Он бессмертен, что Он нетленен, что Он необъятен, что Он непостижим, бестелесен, неизменяем. Все это я знаю и, зная, покланяюсь Ему. Но того, как Он существует, я не знаю, и научен не исследованию, как Он существует, а тому, что Он есть. Я не нахожу больше апостола никакого учителя, который мог бы сообщить мне более благочестивое учение; но он громким голосом учит так: надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, не тому, как Он есть, но: и ищущим Его воздает (Евр. 11:6). Таким образом я почитаю то, что знаю; я не научился исследовать существо Божие; я научился веровать, братия, — веровать, а не исследовать. Прочитай, еретик, твое исповедание, которое было произнесено при сокровенном и страшном таинстве. Когда ты приступал ко крещению, что говорил ты? Спрашивал ли, исследовал ли, или веровал? Ты иначе приступал и на иных условиях удостоен той благодати. Если же ты удостоен ее при таком образе мыслей, то ты нарушил условия; при страшных и великих таинствах ты представлял веру, а вне таинств ограничиваешь веру и предлагаешь вопросы.

3. Но смотри, что говорит враг истины. Не напрасно же Бог дал нам рассудительность. Не напрасно же мы получили способность соображения. Нужно познавать веру и посредством суждений, и не оставлять благочестивого учения без исследования. Хорошо. Но руководством при исследовании должны быть божественные изречения и данные нам от Него правила благочестия. А ты, преступая правила, не руководствуешься богодухновенными Писаниями, но исследуешь божественное, извращаешь истину и всегда предпочитаешь больше следовать неверным суждениям, нежели покоряться вере, как будто ты испытал все, или познал все видимое. Объясни мне, на основании соображений ума, как стало небо, находясь в пустоте на столь беспредельной высоте и при таком объеме не имея ничего, поддерживающего его? Как оно стоит, кем носится, какие основания, на которых оно утверждено. Как в течение столь продолжительного времени не нарушается его красота, не уничтожается согласие? Покажи держащие его столбы, покажи основание, лежащее под такою тяжестью. Но для чего мне говорить о небе, а не о земле, которую попираю ногами? Прежде всего объясни мне устройство земли. Что она основана на водах (Пс. 23:2), это и я принял и сам ты исповедуешь. Но объясни, как она утверждена на водах, не просто повторяй сказанное, но посредством суждения дай отчет в искомом предмете, — как горы, столь многие и столь великие, и холмы, и равнины носятся на водах. Скажи, как отделено море; скажи, как оно, бушуя такими волнами и поднимаясь на необычайную высоту, когда приближается к песку, украшается, уважает предел, назначенный ему Законодателем. Объясни, брат мой, как происходит то, что земля одна, мать наша, а произрастения различны, откуда горькие корни, откуда сладкие, откуда разнообразие плодов. Одна земля произращающая, один дождь питающий: откуда же это разнообразие? Объясни, откуда произошли источники и из каких пропастей? Как возможно постигнуть все это? Но между тем, как мы недоумеваем об этом, мы имеем единственное истинное и благочестивое разрешение недоумений. И блаженный Давид в песнопении сказал об этом так: право слово Господне и все дела Его верны (Пс. 32:4). Дел постигнуть невозможно без веры: как же возможно без веры познать Бога? Дела познаются не без веры: как же Сын — посредством суждений? Право слово Господне и все дела Его верны. Впрочем, оставив врагов истины, обратимся к здравому и безопасному учению веры и объясним правило благочестия, сияющее самою истиною. Нет никого между ветхозаветными достовернее Моисея, нет никого между ново–заветными мудрее Павла. Рассмотри ветхозаветные учреждения, и ты не найдешь никого больше Моисея: Я знаю тебя, сказал ему Бог, и ты приобрел благоволение в очах Моих (Исх. 33:12). Нет никого в новом завете совершеннее Павла: он избранный сосуд (Деян. 9:15) и имел в себе Христа, который говорил чрез него. Ты не переступишь пределов Моисея и Павла. Что же получил Моисей, — постижение существа Божия, или видение славы Его? Моисей, братия, желал видеть Бога, как человек боголюбивый, и не представлял, что он желал невозможного. Впрочем, он показал это самою просьбою своею к Богу. Что говорил он? Прошу, Господи, если я приобрел благоволение в очах Твоих, то молю: открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя, чтобы приобрести благоволение в очах Твоих (Исх. 33:13). Он поступил, как Филипп, который говорил: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас (Ин. 14:8). Господи, говорит Моисей, открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя, чтобы приобрести благоволение в очах Твоих. Он видел Бога и в купине, видел Его и на горе Синае, видел Его и в других разных местах являвшимся и различно открывавшим явление Свое; но тот блаженный Моисей желал увидеть сам образ существа Божия; как человек, он по человечески думал о премирной Силе. Бог же, приняв желание верного служителя, смиряет человеческое желание, ищущее невозможного. Что Он говорит ему? Никто не может увидеть Меня и остаться в живых (Исх. 33:20). Сила желающих не может обнять желаемого; смертное око не может перенести видения бессмертного естества. Что же, Господи, неужели Ты оставляешь это желание без утешения и не являешь даже тени желаемого питающему такое желание? Затем Он говорит: Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду; и когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо (Исх. 33:22, 23). Не сказал: когда буду проходить Я, но: слава моя, — потому что видеть проходящую славу — не значит видеть самое существо. Моисей не видел ничего больше славы, и ее видел не всю, а только сзади, не потому, чтобы божественное естество ограничивалось заднею и переднею стороною, — оно просто и несложно, — но потому, что Сам Бог так являет Себя, соразмерно не с свойственным Ему достоинством, но с силою имеющих удостоиться видения. Моисей достиг славы Божией, но не переступил этой славы; а ты еретик, переступив славу, исследуешь существо Божие? Обратимся и к блаженному Павлу. Павел в новом завете, помыслив о некоторых частных делах домостроительства Божия, как бы в изумлении пред глубинами мысли, произнес следующее великое и исполненное изумления изречение: о, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? И в заключение сказал: ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь (Рим. 11:33–36). Видишь ли, как он, достигнув славы Божией, не перестудил предела? Но что я говорю о людях? Поднимись мыслью к тому, что выше мира; спроси небеса и скажи: что вы можете возвестить мне о Боге? Небеса, объясните мне, каков Бог; скажите мне, что есть Бог по существу? Но небеса не отвечают на вопрос о том, чего они знать не могут. Если же ты станешь дерзновенно спрашивать их, то они ответят чрез дивного Иеремию таким божественным изречением: подивитесь сему, небеса, и содрогнитесь, и ужаснитесь (Иерем. 2:12). Воистину ужасается небо, когда видит, как исследуют божественное естество. Против этого скажет и блаженный Давид, обуздывая неумеренную любознательность, и ответит: ты слышал не о том, что небеса поведают естество Божие, а о том, что — славу Божию. Не сам ли он взывает тебе на священной псалтири: небеса поведают о славе Божией, а не естество Божие (Пс. 18:1)? Не существо Божие изъясняют они, но возвещают славу Божию. Но не думай, что и премирные силы знают нечто большее. Спроси ангелов, — говорю: спроси, не потому, чтобы тебе предоставлено было беседовать с горними силами, но потому, что ты можешь получить врачевство из Писания, обуздывающего твою дерзость. Спроси ангелов, спроси тогда, когда видишь их на земле ликующими, или воспевающими. Скажи им: чему новому вы учите? Что дивного вы возвещаете? И божественный лик тотчас ответит чрез божественные Евангелия: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение (Лк. 2:14). Пришли на землю ангелы, и также не переступили пределов славы (Божией); а еретики не усумнулись переступить их. Но не могут ли высшие силы, превосходнейшие ангелов? Я разумею архангелов; они — существа превосходнейшие. Спроси херувимов, этот царский престол: сидящий на херувимах, говорит Псалмопевец (Пс. 79:2). Спроси херувимов, этот как бы камень сапфир, как бы нечто, похожее на престол, на котором сидит подобие человека (Иезек. 10:1; 1:26). И был голос от херувимов, как бы шум многих вод, как бы глас: «благословенна слава Господа от места своего!» (Иезек. 1:24; 3:12).

4. Видишь ли благоговение и херувимов? Они достигли славы Божией, и не переступили предела. Благословенна слава Господня. И притом как? От места своего, — чтобы показать тебе, что и от них она обитает в небесных местах и находится гораздо выше высшего достоинства небесных и невидимых сил. Они говорят не как находящиеся вблизи, но как стоящие далеко от божественного достоинства. Благословенна слава Господня от места своего — не потому, чтобы Бог имел место, — Он объемлет всякое место, — но местом Божиим называют они принадлежащее Ему достоинство. Слышал ты голос и херувимов? Благословенна слава Господня, — и ничего больше они не возвестили. Ты же должен стоять окрест, чтобы знать возвещаемое Богом, потому что вокруг Него стояли Серафимы (Ис. 6:2). Чему же можно научиться у вас? Не затрудняйтесь, но говорите так: хотя и превосходно наше достоинство, но мы знаем пределы нашего естества, и не переступаем меры знания; не исследуем нашего Создателя, не испытываем почтившего нас; мы знаем, что непостижимое естество не подлежит исследованию, не подчиняется порядку суждений, что слава покланяемого превосходит всякое вместе и ангельское состояние, и премирный ум, и всякую пренебесную силу; поэтому и мы не переступаем пределов. Не переступают их и херувимы, но со всяким благоговением воспевают свою небесную песнь: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его! (Ис. 6:3). Не пристыжают тебя Павел и Моисей, не переступающие этой славы? Пристыдит тебя небо, возвещающее эту славу. Но не убеждает тебя небо? Убедят ангелы. Но ты не обращаешь внимания на ангелов? Убойся херувимов. Но ты дерзновенно поднимаешься и выше их? Пусть вразумят тебя серафимы. Но ты не покоряешься ни премирным, ни земным внушениям? Будь же вне священных ликов, отойди от божественных оград. Ты не можешь и исследовать Бога и считаться между верными. Но что я говорю о Боге? Разве ты не знаешь, как страшно исследовать дерзновенно естество Божие? Когда ты хочешь исследовать самые дела Божии, тогда Бог считает тебя недостойным близости к Нему, но отвергаешь далеко, как дерзающего на невозможное. Моисей, такой и столь великий муж, совершавший такие чудеса, бывший посредником между Богом и людьми, разделивший море и низведший манну с небес, — и он, когда одно только из повелений Божиих осмелился измерять человеческим суждениям и не доверил Божественной силе, подвергся неумолимому наказанию. Он, пришедши к камню, сказал народу: народ жестокий и непокорный разве нам из этой скалы извести для вас воду? Что же ему Бог? За то, что вы не поверили Мне, говорит, чтоб явить святость Мою пред очами сынов Израилевых, не введете вы народа сего в землю (Числ. 20:10, 12). Обрати на это тщательное внимание. За то, что вы не поверили Мне. Что значит: не поверили? Значит сказать: Бог может сделать все. Грех против Бога исследовать суждениями совершаемое Им и не доверять божественной силе, совершающей свои дела выше всех других. Давид оправдывает Моисея, как согрешившего не душою, но языком (Пс. 105:32, 33). Грехи праведных на устах их; а преступления нечестивых в душе их. И как нечестивый, отделившись от Бога душою, кажется близким к Богу на устах: этот народ, говорится у пророка, устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня (Ис. 29:13), так и благочестивый, будучи предан Богу сердцем, часто падает языком. Поэтому и Давид оправдывает Моисея, пророк пророка, и говорит: и прогневали Его при воде пререкания, и потерпел Моисей из–за них, а не за себя (Пс. 105:32). Что значит: из–за них? Не по собственному расположению показал он неверие, а был разгневан противоречием народа, и потому уже не имел тогда чистого суждения, но был как бы в смущении. Это сказал я в ответ на произносимое из работной храмины нечестия. Где ты услышал слова: нерожденный и рожденный? Где ты услышал те безумные и многоискусственные выражения? Искажены изречения Духа, и вместо них введены слова диавола. Если ты домогаешься этого, то для чего считаешь Павла своим учителем? Если делаешь такие исследования, то для чего хвалишься, будто следуешь Петру? Отвергни веру, и введи исследование, Но, скажешь, я не отступаю от Писания, да не будет. Как, ты — враг, а не ученик, и нововводитель суждений? Объясни же мне на основании суждения: как Спаситель прошел чрез заключенные двери? Какая нужда говорить о прочем? Это часто приносит вред и говорящим, и слушающим. Не говорю: изъясни мне невидимое естество, как Отец родил Сына, каков способ божественного рождения; но требую объяснить это дело домостроительства Его.

5. Скажи: как Спаситель вошел, когда двери были заключены, как вошел Он с телом? Естество тела не допускает того, что говорит евангелие. Если я буду следовать вере, то это несомненная истина. Как он вошел чрез заключенные двери? Он не был бестелесным естеством, проникающим чрез всякие тела, но вместе с бестелесным существом было и тело; и оно было органом бестелесного существа; Спаситель имел это человеческое тело. Правда, ученики, увидев дивное чудо, подумали, что это — дух, потому что событие превышало телесное естество; но Он сказал недоумевавшим: посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет (Лк. 24:39). Как же вошел Он? Доски ли разрядились подобно воздуху, или тело его утончилось, и таким образом Он прошел чрез твердое дерево? Но ни ты не можешь сказать, ни я не могу объяснить это; Писание не предало мне ничего об этом; я не исследую, но принимаю то, что оно возвестило, хотя и недоумеваю. Тому, что Он вошел, я верую; а как, этого не исследую. Не подумай, что Он вошел в двери обыкновенным образом. Не сказало Писание, что Он вошел, когда двери разредились, или растворились, но: когда двери были заперты (Ин. 20:26); рассказало о событии, а каким способом совершилось событие, не показало. Петр вышел из темницы; но для него отворились ворота, и Писание заметило это, сказав: пришли к железным воротам, ведущим в город, которые сами собою отворились им (Деян. 12:10), — не сказало, что они сами собою приняли проходившего Петра, потому что тело его было человеческое и из состава человеческого. А тело Христово, хотя было человеческое по сродству с нами, но было и божественное по единению со Словом Божиим и по дивному рождению от Девы. Как же Он вошел чрез затворенные двери? Как он вознесся чрез заключенные небеса? О, безумие дерзающих исследовать это! О, благочестие верующих всему этому! Но что говорит еще противоречащий? Мы не находим, говорят, чтобы вера всегда была безопасна; мы нашли, что она ведет и к падению; поэтому не должно веровать без исследования, но — с тщательным исследованием. Таким людям много содействуют язычники, потому что суждения еретиков и язычников сродны; и те изобретения бесов, и эти — внушения бесов. Итак, некоторые из противников веры говорят, что она без разума вредна, что, если с верою не будет соединено разумного исследования, то она не принесет никакой пользы верующему. Откуда, говорят, ты желал бы рассмотреть свойство веры? Не хочешь ли издалека, от самого мироздания? Посмотрите на того, которого вы называете первозданным. Я нахожу, что он пал от веры. Обрати внимание на слова лукавого беса, легкомысленно дерзающего делать все, на что он решается, что говорит, что предлагает. Вы говорите, что змий сказал ему: в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3:5). Он поверил змию, и, поверив, погиб. Таким образом вера была началом зол. Это говорят нам те враги истины, противники благочестия. Но они, нечестивые, не знают истинного определения веры, и не понимают того, что предлагают. Мы не говорим, что всякий, кто верит всему, имеет веру и называется верующим; не тот, кто верит всему, что ни случится, есть верующий, но тот, кто истинно верует Богу. Разве ты доказал, что первый человек погиб, поверив Богу? Он пал, поверив диаволу; он подвергся гибели, не поверив Богу. Для чего же ты искажаешь сказанное? Послушай пророка, который говорит: слушайте же это, главы дома Иаковлева и князья дома Израилева, гнушающиеся правосудием и искривляющие все прямое (Мих. 3:9). Нужно было бы сказать, что неверие было началом зол. Если бы он поверил Богу, Который сказал: в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт. 2:17), то не пал бы, но имел бы веру, веру, утверждающую во спасение. Не унижай же названия веры. Не тот верующий, кто верит всему, но кто верует Богу, тот только и есть и называется таким. Оставь исследования и прими веру. Вера просвещает все, вера освящает все, вера делает человека достойным Духа Святого. А Стефан, говорится в Писании, был исполненный веры и силы (Деян. 6:8). Если бы прежде не воссияла вера, то не последовала бы и сила в этом святом муже. Где вера, там и сила; а где неверие, там и немощь. Вера — начало благ; вера — источник благ. Примем же это оружие спасения. Для чего ты рабски следуешь выражениям и убегаешь от истины? Для чего предлагаешь то, чего не дерзает исследовать и естество ангелов, — что я говорю: естество ангелов? — на что не дерзают и бесы? Ты не хочешь следовать Петру? Не хочешь следовать Павлу, ни ангелам, ни херувимам, ни серафимам? Научись же, по крайней мере, от бесов. Увидели Спасителя бесы, и говорят Ему: оставь нас, что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий (Мф. 8:29)? Бесы исповедуют Его Сыном Божиим, а ты, еретик, богохульствуешь? Бесы признают Его равным Богу, а ты доказываешь неравенство? Но что мне сделать, говорит еретик, когда сам Господь говорит: да знают Тебя, единого истинного Бога (Ин. 17:3)? Он сказал: единого, провозвестил одного истинного Бога–Отца. Но я последую истине, возвещенной Богом. Ты увлекаешься словом: единого, и рабски следуешь этому выражению? Но соблюдай точный смысл исследуемого. Бог говорит чрез пророка: Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога, кто возвестил это из древних времен, наперед сказал это? Не Я ли, Господь? и нет иного Бога кроме Меня, Бога праведного и спасающего нет кроме Меня. Ко Мне обратитесь, и будете спасены, все концы земли, ибо я Бог, и нет иного. Мною клянусь: из уст Моих исходит правда, слово неизменное, что предо Мною преклонится всякое колено, Мною будет клясться всякий язык (Ис. 44:6; 45:21–23). Я первый, говорит, и Я последний; и прибавляет и кроме Меня нет Бога. Смотрите, как Он выражает, что Его естество единственное, не имеющее ничего общего с другим отдельным от Него естеством. Так говорит Бог: Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога; и еще чрез пророка Он говорит: один распростер небеса (Ис. 44:24). Обрати внимание на слово: один, так как ты представляешь единого истинного Бога. Один распростер небеса. И здесь подобным же образом Он говорит: Мною клянусь. Посмотри на власть и силу говорящего. Кроме Меня нет Бога, сказал Он; и еще: Я первый и Я последний; и еще: Мною клянусь, чем выразил то, что нет никого больше Его, говорящего. Поэтому и апостол говорит: Бог, давая обетование Аврааму, как не мог никем высшим клясться, клялся Самим Собою (Евр. 6:13). Следовательно, не имеет большего себя тот, кто говорит: Мною клянусь: из уст Моих исходит правда, слово неизменное. Для чего же ты и клянешься? Предо Мною преклонится всякое колено, Мною будет клясться всякий язык (Ис. 45:23). Кто же говорит это, еретик? Отец или Сын? Для меня верующего и для всякого благочестивого достоинство Отца есть достоинство и Сына. Заметь и то, что многое из сказанного нами говорится для опровержения, а не для научения. Для меня и для всякого верующего остается твердым тот догмат благочестия, что где представляется говорящим один Отец, там разумеется вместе и Сын, и Дух Святый. Где говорит Сын, там и власть Отца; где действует Дух Святый, там действует и Отец. Не разделяется слава святой Троицы, как не разделяется и учение истины. Не исповедуй же царства кого–либо одного из Них.

6. Это сказано мною потому, что я опровергаю противника, чтобы кто–нибудь из любящих клеветать не сказал еще: посмотри, как он сказал, что все принадлежит Сыну, что и здесь говорит Сын, и признал это пророчество чуждым для Отца, а принадлежащим собственно Сыну. Для меня остается непоколебимым правило веры. Мы теперь занимаемся спором. Я доказываю, что здесь говорит Сын, и, убеждая тебя, убеждаю вместе и себя самого, что Отец говорит, Сын возвещает, а Дух святый утверждает. Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога: Мною клянусь. Кто здесь говорит: Я первый, и кроме Меня нет Бога; и еще: из уст Моих исходит правда; и еще: предо Мною преклонится всякое колено, Мною будет клясться всякий язык? Как ты принимаешь эти слова? К кому относишь это название? Но ни ты не говори, чего не знаешь, ни я не скажу, чего не понимаю. Последуем за учителем духовным, который может руководить нас к благочестию. Поэтому не меня слушай, но слушай вместе со мною. Я знаю учителя догматов Церкви — Павла. Когда я называю Павла, тогда указываю на Христа, потому что Он сам говорил в Павле, как сказано: вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне (2 Кор. 13:3). Итак, это вышесказанное пророчество Исаии: Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога: Мною клянусь, предо Мною преклонится всякое колено, Мною будет клясться всякий язык истинному Богу, Павел относит ко Христу. Где же находится указание на это? В послании к Римлянам он говорит: а ты что осуждаешь брата твоего? Или и ты, что унижаешь брата твоего? Для чего вы осуждаете друг друга? Все мы предстанем на суд Христов. Ибо написано: живу Я, говорит Господь, предо Мною преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедывать Бога истинного (Рим. 14:10, 11). Вот кто говорит: Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога: Мною клянусь, предо Мною преклонится всякое колено.

Итак, если Павел относит это пророчество ко Христу, и говорящий у пророка есть Христос, а говорит Христос: не Я ли, Господь? и нет иного Бога кроме Меня, то отвергает ли Он божество Отца? Нет, не отвергает, не отвергает потому, что слава их нераздельна. Итак, ясно показано, что как тогда, когда Сын говорит: Я первый и Я последний, Он не отвергает Отца, так и тогда, когда Он говорит об Отце: да познаем Бога истинного, Он не отвергает и Своего истинного божества. И не только это здравое учение внушается здесь, но и то, что Христос есть истинный Бог, открывается из того же самого свидетельства, потому что Он присовокупляет: и всякий язык будет исповедывать Бога истинного. Таким образом кто говорит: Я первый и Я последний истинный, есть Сын. Итак, для чего спорить о словах, когда в них заключается согласная истина? Научись же, для чего Он сказал: исповедывать Бога истинного, и не спорь. Спаситель есть учитель мира, исправитель вселенной, восстановляющий падшее, возвращающий заблуждшее и обновляющий одряхлевшее. Так как Он знал, что Его слово пройдет и утвердится во всей поднебесной для исправления языческого заблуждения и для обличения иудейского неверия, то Он произносит изречение обоюдоострое, чтобы словами: исповедывать Бога истинного опровергнуть множество мнимых богов, а прибавленными к этому словами: и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе обличить тех, которые отвергают Его домостроительство. Он возвещает единого истинного Бога, не отделяя Себя от Него, но истребляя орудия заблуждения. А чтобы ты убедился, брат, что Он есть и истинный Бог, и Сын истинного Бога, для этого Евангелист Иоанн, у которого написаны эти слова, — потому что именно в Евангелии Иоанна говорится: да знают Тебя единого истинного Бога, — тот же самый проповедник, который возвестил это, пишет о том и в своем послании. Первое послание его находится в числе книг, принятых церковью, а не апокрифических; второе и третье послание его отцы не включают в канон, а первое все согласно приписывают Иоанну. Итак необходимо обратить внимание на то, что этот святой богослов возвещает в послании. Знаем также, говорит он, что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная (1 Ин. 5:20). Один и тот же, братия, сказал то, возвестил и это. Что же касается до выражения: един (в русском переводе этого слова нет), то о нем, если угодно, мы еще размыслим и рассудим. Пусть будет пущено много стрел против неверующего, стрел не для того, чтобы ранить тела, но чтобы исправить мысли; пусть будут они внушениями для верующих, а стрелами для неверующих. Стрелы Твои изощрены, Сильный, народы пред Тобою падут, — они в сердце врагов Царя (Пс. 44:6). Так говорит блаженный Иеремия, или, лучше, Варух — ученик его, подобно тому, как Елисей — ученик Илии: Знающий все знает ее; Он открыл ее Своим разумом, Тот, Который сотворил землю на вечные времена и наполнил ее четвероногими скотами, Который посылает свет, и он идет, призвал его, и он послушался Его с трепетом; и звезды воссияли на стражах своих, и возвеселились. Он призвал их, и они сказали: «вот мы», и воссияли радостью пред Творцом своим. Высказав такие благочестивые мысли, он продолжает: сей есть Бог наш, и никто другой не сравнится с Ним. Заметь тщательно, как он исключает иного: другой не сравнится с Ним. Он нашел все пути премудрости и даровал ее рабу Своему Иакову и возлюбленному Своему Израилю. После того Он явился на земле и обращался между людьми (Варух. 3:32–38). Сей есть Бог наш, к Которому относятся слова: и никто другой не сравнится с Ним, после того Он явился на земле и обращался между людьми. Видишь ли твердо стоящую истину? Посмотри, как пророк преграждает вход заблуждению, чтобы иудей не клеветал на истину, и не сказал, будто здесь говорится о явлении Бога Моисею, потому что ему Бог являлся на горе. Кроме его, нет иного; и однако этим он не отвергает божеского достоинства Отца. Так и Отец, когда называется единым, устраняет ли Сына от общения в этом достоинстве? Когда Бог, Отец ли или Сын, говорит, что Он сам есть един, тогда Он не исключает имеющего общее с Ним естество; ни Отец не исключает Сына, ни Сын не отвергает Отца; но когда говорится подобное этому, тогда речь направляется против заблуждения идолопоклонства. Для чего же ты произносишь хулу против Единородного? Если Бог не дает своей славы идолам, то неужели Он не дает ее и рожденному от Него? Нет, он дает, и притом не по благодати, а по общению естества. А где доказательство на то, что Христос получает славу Отца, между тем как Он сказал: не дам славы Моей иному (Ис. 42:8)?

7. Послушай, как сам Спаситель, беседуя с апостолами, говорит: и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего (Мк. 8:38), — хотя прежде Бог сказал: не дам славы Моей иному. Вникни в эти слова, и найдешь смысл их. Он не сказал: Сыну моему не дам славы Моей, но: не дам славы Моей иному. Иной значит: чуждый общения и отдельный по естеству; а Сын не есть иной, Я и Отец — одно (Ин. 10:30). Итак, ясно показано, что слова: да познаем Бога истинного не отвергают того, что Сын есть истинный Бог. Не приводи же коварно этих слов, как будто смысл их неопределен. Так некоторые из братии думают и о чаше, будто смысл неразрешен, откуда они приводят обвинения. Он оставил, говорят, исследование неконченным и неопределенным. Что же, братия, еще нужно было больше сказать? Что нужно было для доказательства прибавить к сказанному? Во–первых, к словам: если возможно, да минует Меня чаша сия (Мф. 26:39), которые выражают как бы подчинение, — эти слова, по–видимому, поставляют просящего под власть другого, — мы привели то изречение Господа, исполненное по истине всей божественной власти и указывающее на достоинство говорящего: имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее (Ин. 10:18), и объяснили, что слово: имею — свойственно Божеству, а слова: если возможно, да минует Меня чаша сия, Он сказал со стороны плоти, а не со стороны Божества; и в подтверждение этого мы, в свою очередь, представили свидетельство Господа, в котором Он сказал: дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26:41), и показали, что весьма безрассудно — относить слова уничижения к самовластному Божеству, тогда как сам Господь относит их к плоти. А чтобы объяснить цель Господа, по которой Он говорил: да минует Меня чаша сия, мы сказали, что, не уклоняясь от креста при домостроительстве нашего спасения, Он просил об освобождении Его от смерти, но произнес это изречение потому, что несведущие имели соблазняться этим домостроительством, совершенным на кресте. И эта мысль, в свою очередь, подтверждена свидетельством: бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение (Мф. 26:41). Некоторые же клевещут, будто мы сказали: разве не возможно было бы совершить это домостроительство другим родом смерти? Но это не было говорено и не будет сказано. Я не говорил: другою смертью; но сказал: другим образом совершить домостроительство, т. е., без смерти. Ведь я объяснял слова о чаше; а другой способ домостроительства разумел как бы без смерти. И это желание Господь выразил не потому, чтобы Он действительно отказывался от смерти за мир, но чтобы показать немощь плоти, которая действительно страшилась и смущалась. Дух бодр, плоть же немощна. Он сам приписал эти слова плоти, а не унизил достоинства Божества. Для чего же ты наговариваешь на меня то, чего я не говорю? Для чего клевещешь на меня в том, чего я не проповедую? Я сказал: другим образом не смерти, а домостроительства, потому что не сказано: если возможно, да изменится чаша сия. Это — немощь плоти, страдание вочеловечившегося. Он произносит слова немощи, чтобы показать, что Он облечен таким естеством, которое боится смерти. А чтобы ты опять рабски не останавливался на выражении, я пространно объяснял, основательно ли думать, будто, тогда как апостолы мужественно попирали смерть, Господь апостолов боялся и страшился испытать смерть? Это я скажу, братия, и теперь. Павел готов был не только быть связанным, но и умереть за имя Христово (Деян. 21:13): как же Господь Павла станет отказываться от смерти? Сердце Павла не сокрушается: как же душа Христова смущается? Душа Моя, говорит Он, теперь возмутилась (Ин. 12:27). Все это я говорил при вас — свидетелях. Но это не убеждает тебя, и слова: если возможно еще соблазняют тебя? Да, говорит еретик. Вступим же, братия, в состязание с любителем состязаний, постараемся силою истины восстановить падших по немощи неверия. Если бы, говорят, Христос имел власть, то Он не сказал бы: если возможно, да минует. Но поэтому осуждай и Бога, употребившего в законе одно выражение, которое очень далеко от Его власти. А именно, когда Бог говорил на горе Синае, во время тогдашнего великого и страшного явления, когда весь народ трепетал, слушая голос Бога живого, — тогда Он, имеющий власть над всем, разделяющий всем все и подающий все, говорит Моисею: если бы (в русском переводе нет слов: кто даст) сердце их было у них таково, чтобы бояться Меня и соблюдать все заповеди Мои во все дни, дабы хорошо было им и сынам их вовек (Втор. 5:29)? Бог говорит: если бы сердце их было у них таково. Кто же, Господи, силен больше Тебя, чтобы дать? Не Ты ли подаешь все, и особенно способствующее благочестию? Не Ты ли даруешь доброе сердце любящим Тебя, не Ты ли даруешь, как и Давид молится Тебе: сердце чистое создай во мне, Боже (Пс. 50:12)? Пророки просят у тебя чистого сердца и прочих благих даров, равно как и чистоты сердца; а Ты изрекаешь свойственные человеку слова: если бы сердце их было у них таково. Кто же может дать больше Тебя? Но, хотя Ты, как благий, и сказал так, однако, блаженный Моисей не последовал этим словам Твоим, а возвестил достоинство Твое, явил власть Твою, показал могущество Твое. Он сказал народу во Второзаконии: до сего дня не дал вам Господь [Бог] сердца, чтобы разуметь, очей, чтобы видеть, и ушей, чтобы слышать (Втор. 29:4).

8. Видишь ли, что Бог дает и сердце, и глаза, и уши, и все? Как же тот, кто дает все, говорил: кто даст народу сему такое сердце? И как опять, если не Он дает сердце, говорил Он чрез Иезекииля: и возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное, вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его (Иезек. 11:19; Иер. 31:33)? Подобно тому, как там сам Бог, Который может дать сердце благое, говорит: кто даст, так и Единородный Сын Отца, наполняющий могуществом Своим вселенную и самовластно говорящий: имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее (Ин. 10:18), также отвечает по–человечески и от лица немощной плоти говорит: если возможно, да минует Меня чаша сия (Мф. 26:39). Не клевещите же на то, чего не было сказано, но держитесь проповедуемого; не осуждайте учения, не понимая смысла его. Я знаю, почему ты впадаешь в осуждение; знаю, почему ты страдаешь этою болезнью. Это — страсть человеческая; эта болезнь — зависть. Как глаз, когда он чист, видит и различает все верно, а когда попадет в него дым, то правильность зрения повреждается, или когда попадет в него пыль, то зрение притупляется, и он уже не видит хорошо и верно, как видел прежде, так и теперь каждый из слушателей, доколе имеет чистое око веры и чистые вежди любви, то видит правильно и чисто, а когда войдет дым хулы на сказанное, или пыль зависти нападет на душу, то повреждает зрение и исчезает чистота мысли, и чего не слышал он, то воображает слышанным, и что слышал, того хорошо не понял. Поэтому в божественном Писании один из пророков, предвидя преткновения имеющих соблазняться в уме своем священными письменами, по исполнении божественной проповеди, взывал: кто мудр, чтобы разуметь это? кто разумен, чтобы познать это? Ибо правы пути Господни, и праведники ходят по ним, а беззаконные падут на них (Ос. 14:10). Итак, брат, не обращай слов в соблазны. Слово (Божие) явно, истина открыта. Ее слушали не один, не два, не десять и не сто человек, но безмерное количество, бесчисленное множество. Церковь есть море благочестия, не волнами изобилующее, но исполненное веры. У нас ладья учения не подвергается кораблекрушению, не разбивается, не тревожится, не обуревается, но, как в тихую пристань, стремится в души любящих Господа. Впрочем, этого довольно. Нужно заметить то, что и святые Божии подвергаются клеветам. Что же удивительного, если подвергаемся клевете мы, уничиженные, смиренные и, так сказать, ничего не значащие? Или ты не слышал, как говорит Давид: избавь меня от клеветы человеческой (Пс. 118:134)? Подвергались клеветам и святые апостолы Спасителя, как говорил и блаженный Павел: и не делать ли нам зло, чтобы вышло добро, как некоторые злословят нас и говорят, будто мы так учим? (Рим. 3:8). Я не скорблю, когда подвергаюсь клевете со святыми, хотя я и не достоин святых. Я ссылаюсь на суд всех вас и прежде всех вас на общего отца нашего, который рассуждает не по предвзятому мнению, но судит внимательно. Он знает наши мысли, знает и слова, потому что от него мы научились этому. Предлагаем вам, если бы он осудил сказанное, исправить наши слова; но он не осудил. Если бы он и исправил, то сделал бы это не с ненавистью, но с любовью, потому что кого любит отец, того обличает, а кого не исправляет, от того отвращается. Этот дивный отец и хорошо сказанное одобряет, и ошибочное исправляет, потому что отцу свойственно награждать похвалами сказанное хорошо и проповедуемое с верою. Итак, его голос достаточно силен против всех, а еще прежде него голос всесвятого Бога. Будем же держаться благочестия, будем соблюдать веру непоколебимою. Верьте истине, и не противоречьте истине. Не искажай веры, не исследуй Божественного естества, не подвергай смертным суждениям бессмертного достоинства. Опасен путь умствований; безопасно и твердо разумение исповедания веры. Истинная мудрость есть вера. Послушай, что говорит божественное слово: да хотя бы кто и совершен был между сынами человеческими, без Твоей премудрости он будет признан за ничто (Прем. 9:6). Избегай исследований и не предпочитай слов вере. Имей своим учителем Павла, признавай своим руководителем Петра; подражай вере их. Послушай Петра, который говорит: Ты — Христос, Сын Бога Живаго (Мф. 16:16). Последуй Павлу, который ясно прославляет Сына Божия, и в одном месте говорит, что Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил. Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте (Евр. 1:1–3); а опять в другом месте, говоря об иудеях, проповедует: их и отцы, и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь (Рим. 9:5).

О ТВОРЕНИИ МИРА [3]

БЕСЕДА 1 О первом дне творения

1. Всякий предмет благочестия служит к исправлению наших душ; все уставы благочестия направляются к спасению наших душ. Ему служит слово Божие, его полагает в основании закон Моисеев, о нем проповедуют умственные языки пророков, о нем возвещают немолчными устами апостолы. Все для нас и ради нас, дабы мы, направляя себя на надлежащий путь, достигли благочестия. Итак, всякая священная книга имеет целью, как я сказал, наше спасение; а эта книга о творении есть начало, источник и основа всего, содержащегося в законе и пророках. Подобно тому, как дом не может стоять без фундамента, так точно не может блистать и красота творения, если бы творение не имело начала. Знаю, что многие святые отцы изъясняли повествование о творении и, насколько уделила им благодать Святого Духа, сказали много великого и славного. Но хотя уже и сказано много великого и чудного, ничто не мешает, однако и нам сказать свое, насколько дарует благодать Духа Святого. Подобно тому, как нашим предшественникам не служили помехою писания их предшественников, так точно и нам не служат препятствием писания живших раньше нас, потому что и последним, и их предшественникам, и нам дарует силу одна и та же благодать Святого Духа. Все же сие, говорится, производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно (1 Кор. 12:11). Сказанное отцами, следовательно, не отвергается; наше служит последнему только дополнением. Пусть их труды велики, а наши ничтожны; они все же служат, как и те, общему делу домостроительства. Подобно тому как большой, кубически отесанный камень, положенный в строение и немного колеблющийся укрепляет небольшой подложенный камень, так точно и сказанное отцами, принимая небольшие добавления, служит к лучшему созиданию Церкви. Прошу, однако, вашу любовь внимательно относиться к высказываемым мыслям и судить, — и истинны ли они, хотя они и новы. Как общепризнанное не всегда истинно, так и новое — не всегда ложно; но всегда нужно исследовать, представляет ли утверждаемое истину или ложь. Прошу, чтобы никто ни как друг, по расположению, не принимал слов без исследования, ни как враг не отвергал слова за то, что оно новое, но чтобы всюду замечали, запечатлена ли речь достоинством истины.

2. В начале, говорится, сотворил Бог небо и землю (Быт. 1:1). Настоящая история написана Моисеем по откровению Святого Духа. Она повествует о создании мира, которое произошло силою Божиею и открыто Моисею по благодати пророчества. Моисей писал ее не как историк, а как пророк. Он говорил о том, чего не видел, и повествовал о том, очевидцем чего не был. Подобно тому как раньше мы сказали, что есть три вида пророчества: первый вид — пророчество словом, второй — пророчество делом, третий — пророчество и словом и делом, так должно сказать и здесь, что пророчества бывают трех родов: пророчество о настоящем, пророчество о будущем, и пророчество о прошедшем. Напр., пророк Исаия не присутствовал при событиях, происходивших при Моисее, но так как в нем был дух Моисея, который открывал ему эти события, то он пророчествовал (о прошедшем). Равным образом, бывает пророчество и о настоящем, когда например кто–нибудь хочет скрыть свои мысли от пророка, а пророк изобличит его, — как например Елисей Гиезия, — предуказывая будущее и открывая сокрытое. Моисей говорил о прошедшем; другие пророки — о будущем. Итак, на настоящую историю следует смотреть не как на повествование, а как на истинное пророчество, изреченное Святым Духом. Какая же цель у пророка? Две цели имеет Моисей: предложить учение и утвердить закон. Будучи законодателем, он начал не с законодательства, а с творения. Почему же он хотел наперед показать, что Бог есть Творец и Владыка вселенной? Дабы показать, что Бог дает закон не чужим, а своим. Если бы он наперед не показал, что Бог есть Творец мира, то не достойным веры считался бы Законодатель мира. Давать закон чужим — дело насилия, а научать своих — дело естественное. Так и евангелист Иоанн не прежде изложил закон, данный Христом, чем сказал о Его владычестве в словах: в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. Пришел к своим, и свои Его не приняли (Ин. 1:1–4, 11). Сказав таким образом, что Христос есть Творец и Создатель, евангелист начинает затем говорить о Нем, как об Учителе и Законодателе вселенной. Была еще и другая цель у Моисея. Почему блаженный Моисей упомянул о небе, о земле, о море, о водах, и о том, что произошло из них, а об ангелах, архангелах, серафимах и херувимах не упомянул? Потому, что он приспособлял законодательство к тогдашнему времени. Он знал, с кем говорил, именно с людьми, вышедшими из Египта и познакомившимися с египетским заблуждением, с почитанием солнца, луны и звезд, рек, источников и вод. В виду этого, умолчав о творении невидимого, он и говорит только о видимых творениях, чтобы убедить поклоняющихся им признавать их не богами, а делами Бога. Тогда не было нужды говорить им об ангелах и архангелах, чтобы не дать опять пищи их болезни. Если они, и, не видя ангелов, говорили о них, то услышав, что ангелы и архангелы существуют, тем более сочли бы их за богов. [Вот почему Моисей и не упоминает о них], а говорит о небе и земле, горах и водах, равно как о всем, что из них произошло, чтобы чрез видимое дать мысль о невидимом и чрез дела указать на Зиждителя. Так сделали и три отрока в Вавилоне. Так как они жили среди народа боговраждебного, не имевшего знания о Боге и покланявшегося идолам, то, находясь в пещи, они говорили: благословите, все дела Господни (Дан. 3:57). Почему они не сказали: ангелы, небеса, земля, огонь, вода, холод, зной и под., а перечисляют творения по очереди? Для того, чтобы очистить всю тварь, сделать чистым все создание, и не оставить и искры нечестия. Так и Моисей в данном случае, желая истребить у иудеев египетское заблуждение, упоминает и о небе и о земле, как происшедших, чтобы показать, что они сотворены, и напомнить о Творце. В начале сотворил Бог небо и землю.

3. Теперь будь внимательным. Я удивляюсь, каким образом Иоанн и Моисей имеют одинаковое начало. В самом деле, и Моисей говорит: в начале сотворил, и Иоанн говорит: в начале было. Однако и тот говорит справедливо, и этот законно. Где речь о творении, Моисей поставил: сотворил где речь о Творце, евангелист сказал: было. Между сотворил и было различие большое. Творение произошло, поскольку раньше не существовало; Творец же всегда был. В начале сотворил и в начале было. Богу свойственно быть, творению — происходить. Такое различие указывает и Евангелист. О Спасителе он говорит: в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков (Ин. 1:1–2, 4). Шесть раз он говорит: было, чтобы указать на существующее. Но когда он, сказав о Существующем, переходит к речи о рабе Иоанне, то говорит: был человек (ст. 6). Бог бе [4], человек бысть [5]. Если же и о Спасителе дерзают говорить, что и Он произошел, то Спаситель ничем не отличается от земли. Прошу тебя, — будь внимателен. Если еретик скажет, что Христос произошел, и прежде чем произойти, не существовал, то что больше имеет Он сравнительно с землей? И о земле ведь Моисей сказал: земля же бе. Если, потому, слова: в начале бе еретики понимают в смысле сказанных о творении, а не о вечном естестве, то Спаситель не имеет ничего большего сравнительно с землею. И Бог Слово бе, и земля бе; но Тот был в начале, не как происшедший, а как всегда существующий; земля же была произведена. Потому и законодатель не сказал наперед: земля же бе, пока не сказал: в начале сотвори Бог небо и землю; сначала сотворил и тогда уже бе. Знаем, братие, что эти тонкие вопросы представляются для многих трудными. Но во дни поста, когда трезвеннее бывают души, следует и рассуждать о более глубоких предметах. В начале бе и в начале сотворил. Одинаковое начало: в начале и в начале употреблено для того, чтобы показать, что один корень благочестия научал и законодателя, и просвещал богослова. Два завета — это сестры, рожденные от одного отца, потому они и говорят согласно, потому у них почти один и тот же вид и полное сходство. Подобно тому как между сестрами, рожденными от одного отца, существуют черты сходства, так и два завета, как рожденные от одного Отца, имеют большое между собой сходство. Так в ветхом завете предшествует закон, а за ним следуют пророки; и в новом благодатном завете предшествует Евангелие, а за ним следуют апостолы. Там двенадцать пророков, и кроме двенадцати — четыре. Двенадцать — это Осия и другие; четыре — Исаия, Иеремия, Иезекииль, Даниил. В новом завете двенадцать апостолов и четыре евангелиста. Равным образом, божественное призвание там началось с братьев, потому что Бог избрал в первые проповедники Моисея и Аарона; и в Евангелии Господь прежде всего призывает Петра и Андрея; только там благодать простая, а здесь двойная: там были призваны братья Моисей и Аарон, а здесь дважды по два брата — Петр и Андрей, Иаков и Иоанн. Так как Спаситель хотел внушить нам любовь по Духу Святому, и сделать нас братьями по духу и расположению воли, то Он взял за основание природу и, присовокупив еще близость природы, на ней созидает основание церкви. Первое чудо в ветхом завете — река, превращенная в кровь; первое чудо в новом — вода, превращенная в вино. Впрочем, в настоящую минуту нет нужды указывать все частные черты сходства. Возвратимся к предмету речи. В начале сотворил Бог небо и землю. Бог сотворил все в шесть дней. Но первый день отличается от других следующих за ним. В первый день Бог сотворил из несущего; начиная же со второго дня Бог ничего уже не творил из несущего, а изменял только, как хотел, то, что сотворил в первый день. Если ты, по размышлении и обсуждении моих слов, признаешь их истинными, то соглашайся; если же не признаешь, возражай, и я приму возражение, так как оно даст мне лишь повод к большему оправданию моих слов.

4. Итак, в первый день Бог создал вещество творений, а в прочие дни — давал форму творениям и приводил в порядок. Именно, в первый день Он сотворил небо, раньше же существовало не это небо, а горнее, потому что то создано во второй день. Об этом горнем небе, созданном Богом, говорит и Давид: превысшее небо — Господу (Пс. 113:24). Это — верхняя часть неба. Подобно тому как в двухэтажном доме второй этаж занимает средину между кровлей, так и Бог, создав мир в виде как бы одного дома, в качестве среднего этажа поставил это небо, а выше его — воды, почему Давид и говорит: покрываешь водами высоты Свои (Пс. 103:3). Итак, Бог сотворил не существовавшее раньше небо, не существовавшую землю, не существовавшие бездны, ветер, воздух, огонь, воду, — словом, в первый день Он сотворил вещество всего существующего. Но кто–нибудь, несомненно, скажет: о небе и земле написано, что Бог сотворил их, а о воде, огне и воздухе этого не написано. На это, братие, я отвечу прежде всего, что бытописатель, сказав о происхождении неба и земли, в содержащем разумел и содержимое. Подобно тому как, говоря: создал Господь Бог человека из праха земного (Быт. 2:7), он назвал творение, а членов не перечислил, и не сказал: «создал Бог глаза, уши, ноздри», а обнял все члены в названии «человек», так точно, и говоря: сотворил Бог небо и землю, он обнял все, разумея и тьму и происшедшие бездны. Тьма, говорит он, была над бездною (ст. 2). Бездною называется множество вод. А что и бездны произошли, об этом свидетельствует Писание, когда говорит: когда еще не существовали бездны, прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов (Притч. 8:24, 25), — следовательно, и бездны произошли. Слушай, как произошел некогда и воздух. И дух Божий носился над водою (Быт. 1:2). Под духом бытописатель разумеет не Святого Духа, — потому что несозданное бытие не причисляется к созданию, — а называет так движение воздуха. Подобно тому как в повествовании об Илии пророке написано: небо сделалось мрачно от туч и от ветра (3 Цар. 18:45), так и здесь под духом разумеется воздух. Остается, наконец, показать, откуда произошел огонь. Бог сказал: да будет свет (Быт. 1:3), и произошел огонь, потому что огонь существует не только здесь, но есть и небесные огненные силы, и небесный огонь сроден с нашим. Но вы спросите: почему же первый потухает, а второй не потухает? Бог сотворил и ангелов духами, и наши души духами, но наши души находятся в телах, а ангелы вне тел, — и что можно сказать относительно душ и ангелов, то же можно заметить и относительно огня. Огонь небесный не имеет вещества, огонь земной соединен с веществом. Но небесный огонь сроден с земным, как и душа наша сродна с ангелами, почему и эти последние духи, и те духи, как и три отрока говорят: благословите, духи и души праведных (Дан. 3:86), и еще: творишь Ангелов Своих духами (Пс. 103:4). Вот почему ни душа не является без тела, ни огонь нельзя видеть без пакли, или хвороста, или какого другого материала. А что этот (небесный) огонь не совершенно иной, показывает само творение. Многие заимствуют часто огонь от солнца и зажигают, а если бы он был совершенно иным, то каким образом получалось бы из него совершенно нечто другое? Следует заметить, что этот невещественный небесный огонь так велик, что явившийся на горе Синае огонь, в котором Бог дал зрелище этого самого невещественного огня, так как явил его без дров, называется великим; так что по сравнению с этим великим огнем земной огонь можно назвать малым. Потому–то и Моисей, желая показать, что земной огонь мал, говорит: с неба дал Он слышать тебе глас Свой, дабы научить тебя, и на земле показал тебе великий огнь Свой (Втор. 4:36). Итак, и молния, и звезды, и солнце, и луна, все — огонь; с ними сроден и наш огонь. И Спаситель, желая показать, что молния и звезды сродны между, собою, говорит в Евангелии: светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то всё тело твое будет светло (Мф. 6:22), и далее прибавляет: как бы светильник освещал тебя сиянием (Лк. 11:36), называя блистанием светильника сияние светильника.

5. Итак, все произошло, — произошел огонь, произошли бездны, ветер, четыре стихии — земля, огонь, вода, воздух, все, что Моисей пропустил, он мимоходом восполняет в словах: в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них (Исх. 20:11). Подобно тому как, говоря о создании человека, он не назвал всех членов, так точно и говоря о творении, не перечислил всех частей, хотя и все было создано с миром. Если бы, напр., в земле не было огня, то и теперь не получали бы его из камня или из дерева; между тем дерево через трение рождает огонь. Слушай дальше внимательно. Тьма была, говорится, над бездною (Быт. 1:2). Следовательно, скажут, и тьму сотворил Бог? Сознаемся, что мысль глубока, но так как мы находимся часто среди слушателей, из которых одни слушают с любовью, а другие любят порицать, то нельзя оставить указанных слов без объяснения, дабы не оказалось, что обещаем мы много, а даем мало. Итак, откуда же тьма? Бог, говорят, ее не создал, потому что Бог не творит ни тьмы, ни мрака. Что же в таком случае мрак? Многие говорили, что это тень от неба. Когда, говорят, произошло горнее небо, а небесных светил еще не существовало, то земля обнажилась и явился мрак. Но горнее небо светло, а не темно, потому что оно, хотя и не имеет солнца, луны и звезд, светло по самой своей природе. Если же, таким образом, небо находилось вблизи сверху, а земля была распростерта внизу, — светящий вверху, а освещаемое внизу, то откуда мрак? Мне думается, можно объяснить таким образом: так как вода покрывала поверхность земли, то над водами собирался густой туман, как это бывает и теперь над реками; производящий тьму туман образовал облака, облака же, бросая тень, произвели тьму. Что облако производит тьму, об этом говорится и в Писании: небо сделалось мрачно от туч (3 Цар. 18:45). Нужно, однако, заметить и об аллегорических толкованиях еретиков. Некоторые еретики осмеливались утверждать, что мрак есть диавол, а бездна — демоны; когда же Бог сказал: да будет свет, то этими словами повелел быть Сыну. Они не стыдятся таким образом называть диавола старшим, чем Сын, потому что если бездна — демон, а тьма — диавол, и затем Бог сказал: да будет свет, т. е. Сын, то диавол не только равночестен с Ним, но и старше Его. Подлинно, о таком нечестии не следует и вспоминать, — сказал же я, чтобы вы не оставались в незнании. Итак, тьма была тогда от облаков. Такова же тьма была и в Египте, — тьма не от того, что настала ночь, а от образовавшегося тумана (Исх. 10:22 сл.). Точно также было и на горе Синае: мрак был не от наступившей ночи, а от осенявшего облака (Втор. 4:11). Так же произошла тьма и при распятии Христа — не от наступившей ночи, а от происшедшего затмения. Итак, слова божественные следует понимать не в буквальном смысле. И дух Божий носился над водою (ст. 2). Под духом бытописатель разумеет ветер, как в другом месте и псалмопевец, когда говорит: ветром бурным Ты сокрушишь корабли Фарсийские (Пс. 47:8), называя духом движение воздуха. Не подумай, что иное — воздух, а иное — ветер, потому что сам воздух, если его приводить в движение, производит ветер, как об этом свидетельствует опыт. Так, часто, приводя в движение спокойный воздух опахалом или веером, мы получаем от движения воздуха ветер. Чтобы показать самым словом «дух», что ветер есть движение воздуха, бытописатель для того и сказал: носился, поскольку ветру свойственно носиться над творением. И сказал Бог: да будет свет (ст. 3). Почему Моисей не сказал: «рече Бог: да будет небо, да будет море», а говорит там: сотворил, а здесь: сказал, между тем как у нас слово предшествует делу, — мы наперед говорим, а потом делаем? Чтобы показать, что Бог наперед творит, чтобы представить творение совершившимся быстрее всякого слова. Потому–то, когда Бог производит Своим могуществом вещество, Моисей говорит: сотворил; когда же Бог начинает устроение мира, а началом этого устроения был свет, то вводит соответствующее делу слово. Кроме того, так как первое дело Бога — свет, а последнее дело Бога — человек, то сначала Бог творит свет словом, впоследствии же — человека делом, наполняя свет светом.

6. Слушай, как и человек есть свет. Свет показывает существующее; свет мира — человек: явившись в мир, он показал свет искусства, свет знания. Свет показал жито, — разум изобрел хлеб; свет показал виноградную лозу, — свет разума показал вино, содержащееся в лозе; свет показал шерсть, — свет человека показал одежду; свет показал горы, — свет разума научил высеканию камней. Потому–то и Спаситель называет апостолов светом, говоря: вы — свет мира (Мф. 5:14). Он называет их светом не ради того только, чтобы почтить их, но чтобы показать и надежду воскресения. Подобно тому как свет, угасая вечером, не погибает, а только скрывается, и, сокрывшись, является вновь, так и человек погруженный во гроб, как бы на западе, сберегается для востока воскресения. Да будет свет. Бытописатель сказал, что свет произошел, но как — этого не сказал, да и не знал. Что свет произошел, говорит, я знаю, а как произошел, этого не постигаю. Потому и Спаситель говорил апостолам: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти (Деян. 1:7). Итак, нам не дано разуметь времена и лета, и человеческою мыслью нельзя постичь Владыку времен и Творца веков. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет (ст. 3). О, святая и великая сила! О, великое чудо! И стал свет, и назвал Бог свет днем, а тьму ночью (Быт. 1:5). Почему же называет свет днем? Потому, что все светлое и радостное называется покойным — кротким. Потому и человеколюбие мы называем кротостью и ручных животных называем кроткими. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. Почему (тьму) ночью? Потому, что спящему ночью человеку напоминается о смерти, как бы такими словами: познай, человек, кто ты; ты смертен, рабствуешь сну; зачем же чрезмерно гордишься? Ночь — время сокрушения, почему Давид и говорит: о чем говорите в сердцах своих, (о том) сокрушайтесь на ложах ваших (Пс. 4:5). Подлинно, ночью человек лежит ни мертв, ни жив. Спроси еретика: «что же? Жив или мертв?» Если он ответит тебе: «жив», то скажи: «почему же он не замечает говорящих и ходящих около него?» Если же ответит: «мертв», — скажи: «как же он дышит? То, что дышит, не мертво; то, что не чувствуем, не есть живое. Себя самого не знаешь, а мечтаешь о том, что выше тебя». Но достаточно будет сказанного о первом дне. Наступающий вечер, как и там, прекращает то, что относится к первому дню; мы изъяснили по мере сил, и хотя мысли были и глубокие, все же изъясняли их. Долг же верующих обдумать сказанное и прилежно рассмотреть историю.

7. Мы же, питомцы святого поста, при воздержании телесном наслаждаясь пищей небесною, будем стараться свято соблюсти пост. Назначьте, говорится, пост (Иоил. 1:14). Мы ли его освящаем, или он освящает нас? Очевидно, что пророк сказал это в том смысле, чтобы мы свято хранили пост. Смысл такой же, как и в словах нашей молитвы: да святится имя Твое (Мф. 6:9); мы молимся не об имени Его, потому что имя Его освящает все, и говорим в смысле: «пусть имя Твое святится в нас», поскольку имя Его призвано на нас, так (христианами мы называемся от Христа). У святого все свято, потому что ничто, не будучи святым, не может приблизиться к Богу. Святый Бог почивает во святых. Свято небо Его: услышал его с неба святого Своего (Пс. 19:7); святы ангелы: в славе Отца Своего со святыми Ангелами (Мк. 8:38); свята земля с ее богослужением: и захочет, говорится, разорить завет на земле святой Его; Давид называет святым двор храма: поклонитесь Господу во дворе святом Его (Пс. 95:9); у Исаии называется святым храм: дом освящения нашего и славы нашей (Ис. 64:11); овцы бессловесные, которых тогда приносили в жертву, назывались святыми: как овцы святыя (в русском переводе: жертвенные) в Иерусалиме (Иез. 36:38); свят завет: и утвердит со многими завет святый свой (Дан. 9:27); сам город назывался святым: святой горы Твоей отцов наших Иерусалиме (там же, ст. 16). Ни что не святое не может приближаться к Богу. Потому и Павел говорит: старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа (Евр. 12:14). Мы воздерживаемся от хлеба; будем воздерживаться и от неправды. Ты не ешь хлеба? Не снедай плоти убогих, чтобы и о тебе не сказал Бог: поедающие народ Мой, как едят хлеб (Пс. 13:4). Ты не пьешь вина? Пусть не опьяняет тебя гнев, чтобы тебе не услышать от Законодателя: ярость их подобна змеиной (Пс. 57:5), и еще: вино их яд драконов (Втор. 32:33). Если ты угнетаешь бедняка, так что он стенает, то пред Богом он окажется снедающим хлеб слез. Поэтому Бог и говорит: вы заставляете обливать слезами жертвенник Господа (Мал. 2:13). Итак, Бог, который говорит: земледельцы, рыдайте (Иоил. 1:13), порицает тех, кто плачет перед алтарем? Да, порицает, но не за то, что они плакали, а за то, что там — пред алтарем плакали обиженные сироты и вдовы. А чтобы показать, что говорит о них (священниках), Он присовокупил: обратитесь ко Мне всем сердцем своим в посте, плаче и рыдании (Иоил. 2:12). Кроме того, нужно обратить внимание и на наши жертвы. Предлагается душевная трапеза — слово Божие. Тело чрез пост освящается; душа, если ее не питать, гибнет. Пусть же тело постится постом воздержания от грехов, а душа насыщается божественным учением. Нельзя тебе есть хлеб Христов и хлеб слез, как и Павел говорит: не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской (1 Кор. 10:21). Итак, постящемуся нужно воздерживаться от пищи, но, прежде всего — от грехов. Подлинно, и ангелы каждый день замечают, кто решил воздерживаться от корыстолюбия, или блуда, или неправды. Такие посты и ангелы записывают и Бог сокровиществует. Подобно тому, братие, как начальники, приняв просьбы на царское имя, все представляют царю, так и ангелы обо всем происходящем сообщают Богу, — не научая Его как бы неведущего, а исполняя служебный долг творения. Я назвал бы в тысячу раз блаженнейшим ядущего, чем постящегося и творящего неправду. Говорю это не для того, чтобы уничтожить пост, а чтобы призвать к благочестию. Не еда — зло, а грех — зло, почему Бог и говорит о некотором праведнике: «разве отец твой не ел, и сотворил волю Мою», и в другом месте: пост четвертого месяца и пост пятого, и пост седьмого, и пост десятого соделается для дома Иудина радостью и веселым торжеством; только любите истину и мир (Зах. 8:19). Но воссиял чувственный свет, чтобы прославился Творец света. Настал вечер, завершающий течение дня. Начало прекрасно; пусть присоединится такой же конец. Не кончай худо, а слушай Давида: в конец, не погуби (Пс. 74:1). Бог же света да просветит вас всех словом, разумом, верою, правдою, целомудрием во Христе Иисусе Господе нашем, чрез Которого и с Которым слава Отцу, со Святым Духом, во веки веков. Аминь.

Его же беседа о втором дне творения,

а также против сказавшего, что нам, христианам, не следует говорить при освящении: «Господь Саваоф».


1. Слово Божие возбуждает страстное желание души и дает ей радость как бы некий светильник, чтобы и помыслы просветить, и грехи очистить, и мысли осветить. Таково слово Божие. Что для железа оселок, то для души слово Божие. Оселок оказываете железу пользу не в одном только отношении; во–первых, он служит для очищения с него ржавчины; затем, если оно толсто, делает тонким, если тупо, делает острым, если темно, делает блестящим, чистым, светлым, ярким. Так и слово Божие очищает душу от ржавчины греховной, делает ее энергичною, если она ослабела, делает нежною, если огрубела, делает светлою, если она омрачилась, и Слово Божие хочет, чтобы мы сияли согласно с апостольскою заповедью, гласящею: будьте как светила в мире, содержа слово жизни (Фил. 2:15, 16). Вот сияние! Оно хочет, чтобы мы были не вялыми, а бодрыми. Живо, говорится, слово Божие и действенно и острее всякого меча обоюдоострого (Евр. 4:12). Оно хочет, чтобы мы не были грубыми, а утончали ум помыслами, потому что, когда ум огрубевает, он чужд бывает слову Божию, а когда утончается, приложит закону Божию. Потому–то Писание и говорит об огрубевших: и ел Иаков, и утучнел Израиль, и стал упрям; утучнел, отолстел и разжирел; и оставил он Бога, создавшего его (Втор. 32:15). Пусть же слово Божие просветит и наш ум, и особенно в этот предлежащий святой пост, когда изнуряются тела и бодрствуют помыслы. Поистине пост — питатель всякой святости и мать благочестия. Требуется, чтобы мы не только постились, но постились благочестно. Многие постятся и ради занятий общественными делами, но это не зачисляется им в пост. Оценивается намерение, а не необходимость увенчивается. С таким–то святым настроением блаженный Моисей поучался на горе закону и изучал творение. Вчерашний день мы сказали, что Бог, намереваясь дать чрез Моисея закон, сначала показал, что Он — Творец, а затем уже, что — Законодатель. Как могли иудеи поверить, что Бог сотворил небо и землю и все, что в них, если бы Бог наперед не сотворил чудес в Египте, показывавших, что Он — Творец вселенной? Мы научаем, чтобы убедить, Бог убеждает, чтобы научить. Так как Моисей должен был изложить учение, что Бог сотворил небо и землю, море и все, что в них, то, если бы он не сотворил предварительно в Египте чудес, и не показал, что Бог есть Творец всякого создания, то народ не поверил бы, что Он сотворил небо и землю. Сначала Моисей простер руки к небу, и низвел град и огонь, и народ познал чрез верного раба, что эта смертная десница, будучи движима словом Божиим, потрясла небо и смутила создание, и что тем более десница повелевшего Бога утвердила небо и основала землю, так как никто не движет творения, которого сам не создал. Итак, нужно было показать, что Бог сотворил землю, — простер Моисей руку на землю, и вышли мошки. Нужно было, опять, показать, что Бог сотворил огонь, — взял Моисей пепла из печи и рассыпал, и покрыл тела египтян нарывами, палящими подобно огню. Нужно было показать, что Бог сотворил воду, — превратилась вода в кровь. Нужно было показать, что Бог сотворил море, — окаменело и прошел народ. Итак, сначала он показал делами, что Бог — Владыка, а потом уже научил словом, что Он Творец.

2. Так и в Евангелии Спаситель начал учить не раньше, чем совершил чудеса. Первое чудо совершил Он, претворив воду в вино, и раньше этого чуда не выступает в качестве учителя, так как нужно было, чтобы дело предшествовало, а слово последовало. Поэтому и дееписатель говорит: первую книгу написал я к тебе, Феофил, о всем, что Иисус делал и чему учил от начала (Деян. 1:1). Как мог научить Спаситель, что Он Творец мира? Если бы он не просветил очи слепому, то Ему не поверили бы, когда Он говорил: Я свет миру (Ин. 9:5). Если бы Он не воздвиг Лазаря, слушатели не поверили бы, когда Он говорил: Я есмь воскресение и жизнь (Ин. 11:25). Если бы Он, плюнув на землю, не сотворил брение и не помазал слепого, то не поверили бы, что Он есть Тот, кто взял персть от земли и создал Адама. Если бы Он не ходил по морю, то не явил бы Себя Владыкою моря. Если бы Он не запретил ветру, не показал бы Себя Владыкою ветров. Вот почему, являя Себя человеком, Он чрез чудеса давал познавать и прославлять Себя как Бога. Спаситель привел в изумление учеников, и они говорили: кто же Сей, что и ветер и море повинуются Ему? (Мк. 4:41). Он предварительно показал, что Ему повинуются стихии, а потом уже изъяснил словом, что все произошло через Него. Если бы Он не показал наперед, что Ему повинуются твари, то не заслуживал бы веры Евангелист Иоанн, когда говорит: все чрез Него начало быть (Ин. 1:3). Как могли бы оказаться достойными веры апостолы, говорившие простым языком, когда проповедовали о Боге Слове, Творце, Спасителе, всемудром Учителе? Но язык апостолов творил чудеса, устами апостолов воскрешался мертвый, ходил хромой. А что вера следует за чудесами, об этом свидетельствует Писание, говоря: руками же Апостолов совершались в народе многие знамения и чудеса, и все изумлялись и дивились, верующих же более и более присоединялось к Господу, множество мужчин и женщин (Деян. 5:12, 14 и 2:7, 47). Наперед сияли чудеса, а за ними следовало учение. Так и во времена закона предшествовали чудеса, совершенные в Египте, которые доказывали, что Бог — Творец. Бог же, будучи благ, не восхотел прославлять только Себя одного, но разделил славу с Моисеем. Когда Бог явил Себя чрез дела Свои, явился и Моисей с дарованною ему славою (Исх. 34:29). Когда он сошел (с горы) с законом, то чтобы не смотрели на него, как на простого человека, Бог исполняет лице его славою, желая восполнить избытком благодати немощь природы, потому что видевшие уразумевали, что прославленное лицо не чуждо для Бога. Так и Спаситель исполнил сиянием лицо первомученика Стефана. Для чего именно Он сделал лицо Стефана сияющим? Так как его собирались побить камнями как богохульника за слова: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян. 7:56), то Бог наперед увенчал его лицо ангельским образом, чтобы убедить неблагодарных, что побиваемый не был бы прославлен, если бы был богохульником. Итак, вчера мы сказали, что в первый день Бог сотворил мир из несущего. И что удивительно, дела показывают не только творения Божии, но обличают и нечестие еретиков. В самом деле, так как последние вопрошают о Сущем, как Он рожден, то спрошу я, как произошло то, что не существовало? Если не существовавшего не было, то пусть скажут, как произошло, если его не было? То, что не существует, по рассуждению человеческому, не происходит; но не так по силе Божией. Порою еретик говорит: сказал Бог, и произошло. Но в данном случае ты указываешь вещь, а не способ ее происхождения. И сказал Бог: да будет свет, произошло то, что раньше не существовало. Слово превратилось в дело, как будто сам произнесенный звук стал светом. Следовательно (свет) не из несуществующего, а из существующего. Кто в самом деле дерзнет сказать, что Слово не существует? Поэтому Бог ничего не сотворил из несуществующего; а все из Себя. Оказывается, таким образом, что творения единосущны с Богом, и то, чего еретики не допускают в отношении к Сыну, они усвояют тварям. Но опять, встретив возражение, они говорят: воля Божия произвела несуществовавшее; воля творит то, что не существовало, природа же не производит того, что существует. Удивительно! Объясню на примере. Предположи источник и скалу. Что легче: источнику родить воду, или скале? Если рождает источник, он производит из того, что имеет, скала же — из того, чего не имеет. Итак, несуществовавшее родила скала из того, чего не имела, а источник не родил источника, который имел в себе? Как же произошло то, чего не существовало? Самостоятельно? Или несуществующее есть одно имя? Когда я говорю: «из несущего», не подумай, что несуществующее есть что–либо. Итак, ты не умеешь сказать, как произошло сущее из несущего, а смеешь любопытствовать и рассуждать, как рожден Сущий от Сущего? Все твари произошли и от начала не существовали; Единородное Слово и Творец мира не произошел от начала, а был; тех не было, и произошли; этот был в начале, не произошел, а они произошли в начале, так как их не было.

3. Земля же была, говорится, безвидна (Быт. 1:2). Что значит безвидна? Многие святые отцы, как я знаю, говорили, будто невидима была земля потому, что покрывалась водою. Но многие мнения хотя и благочестивы, однако не истинны. Например, три друга Иова, видя его в искушениях, полагали, что святой страдает справедливо, и говорили: если бы ты не огорчал вдов, если бы не угнетал сирот, то Бог не навел бы на тебя этих бедствий. Так как они не знали намерения Бога, то предпочитали скорее признать, что Иов страдает справедливо, чем утверждать, что Бог навел бедствия неправедно. Они ратовали за Бога, и, тем не менее, Бог обличает их: почему вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов. 42:8)? Итак, что значит: земля же была безвидна и пуста? Толковники изъяснили это определенно. Акила говорит: земля же была пустота и ничто. Невидима была, следовательно, не в том смысле, что ее было не видно, а в том, что была, так сказать, не убрана. Она не была еще разукрашена растениями, не была еще увенчана плодами, не была еще опоясана реками и источниками, не была еще украшена остальными разнообразными видами благолепия, не была еще одарена способностью рождать — и потому была невидима. Писание говорит о некотором храбром и красивом муже: не он ли убил одного Египтянина видимого (2 Цар. 23:21). Есть, следовательно, муж невидимый? Нет, а говорится это очевидно в том смысле, что муж достоин того, чтобы его видели. Следовательно, как египтянин назван мужем видимым в том смысле, что он заслуживает того, чтобы его видели, так и земля названа невидимой в том смысле, что была не украшена. Во второй день Бог сказал: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды (Быт. 1:6). Так Бог сотворил небо, не то — горнее, а это — видимое, создав его на подобие льда из отвердевших вод. Хочу я представить это дело наглядно, потому что многое можно легче понять чрез рассмотрение, чем изъяснить словом. Допустим, что вода поднималась над землею на тридцать локтей. Теперь, Бог сказал: да будет твердь посреди воды, и вот в середине вод образовалось сгущение на подобие льда, которое подняло половину воды вверх, а половину оставило внизу, как и написано: да будет твердь посреди воды и будет да отделяет она воду от воды. Почему же Бог называет его твердью? Потому, что сделал его твердым из неплотного и разреженного естества вод. Потому и Давид говорит: хвалите Бога во святых Его, хвалите Его на тверди силы Его (Пс. 105:1). Воспользуемся еще другим сравнением. Подобно тому как дым, когда выходит от горящего дерева, бывает неплотен и разрежен, а когда устремится в высоту, превращается в густое облако, так точно и Бог, подняв разреженное естество вод, сплотил его наверху. Что это сравнение правильно, свидетельствует Исаия, когда говорит, что небеса исчезнут, как дым (Ис. 51:6). Итак, будучи утверждено среди вод, небо подняло половину вод вверх. Но для чего вверху воды? Ради какой нужды? Чтобы кто–нибудь пил? Чтобы кто–нибудь плавал? А что вверху есть воды, свидетельствует Давид, говоря: небеса небес и вода, которая превыше небес (Пс. 148:4). Заметь же мудрость Создателя. Небо, сгущенное из вод, было ледяное. Между тем оно должно было принять огонь солнца и луны и безконечное множество звезд, должно было все наполниться огнем. Чтобы от такого жара оно не сожглось и не уничтожилось, Бог и распростер на хребте его эти моря вод, для защиты последнего, дабы, таким образом, оно могло противостоять пламени и не сгорать. Пример имеешь пред глазами. Подобно тому, как теперь, если ты повисишь котел над огнем, он, если имеет воду, выдерживает огонь, а если не имеет, распадается, так точно и Бог противопоставил огню противодействующую воду, дабы небо, благодаря орошающим его сверху водам, имело достаточную устойчивость. И заметь дивное дело. Небесное тело обладает этою влагою в таком изобилии, что, не смотря на сопротивление такому огню, уделяет даже ее земле. В самом деле, откуда роса? Облака нет нигде, в воздухе воды нет; ясно, что источает ее из своих избытков небо. Потому–то и патриарх Исаак, благословляя Иакова, говорил: да даст тебе Бог от росы небесной и от тука земли (Быт. 27:28).

4. Говорят, братие, что в день суда верхняя вода удалится, а небо, лишившись оплота вод, разрушится, и звезды, не имея ни пути, ни хода, упадут. Говорим это не без основания; так учит Писание. И небеса свернутся, говорится, как свиток книжный (вместо: «сгорая», потому что сгорающее свивается), и все воинство их падет, как спадает лист с виноградной лозы (Ис. 34:4). Обрати внимание и на другую пользу. Воды над небесами не только сохраняют небо, но и направляют вниз свет солнца и луны. Если бы небо было прозрачно, то весь свет устремлялся бы вверх, — потому что огонь по природе стремится вверх, — и земля осталась бы без света. Поэтому Бог и покрыл небо сверху безмерною массою вод, чтобы свет отражался и устремлялся вниз. Заметь мудрость Создателя. Образ этой мудрости имеешь и в себе самом. Послушай внимательно. Представь себе, что наша голова — горнее небо, то, что над языком — другое небо, т. е. твердь, почему и называется маленьким небом. Наверху, в местах сокрытых, находится мозг, которого не видно; внизу — видимый язык. Подобно этому и горнее небо находится в местах незримых, а мир в местах, о которых мы можем говорить. Опять, подобно тому как в стихиях ты находишь, что земля тяжела, а вода легче земли, хотя тяжелее воздуха, равно как воздух легче воды и тяжелее огня, так точно и у нас чувства — вкус, обоняние, слух, зрение — не все равны. Вот тебе доказательство. Если ты хочешь испытать вкус чего–либо, то, не приблизив к языку, не определишь вкуса испытываемого, потому что вкус слеп и на отдаленном расстоянии воспринимать не может. Обоняние, между тем, воспринимает и издали; например, проходя по дому, ты обоняешь запах фимиама, которого не видишь. Зрение, в свою очередь, быстрее обоняния: с горы оно видит большие пространства. Быстрее зрения, опять, ум: он помышляет о небе, земле, море, словом находится везде.

Вот почему ум — и образ Божий. Ум помыслит, и тотчас же воображает пред собою площадь, рисует толпу, народы. Пусть устыдятся еретики. Ум так действует, а неужели Создатель ума, тончайше всякого обоняния, не обладает быстрейшею деятельностью, способностью творить мгновенно, непостижимой природой? Но, братия, хочу сказать вам нечто такое, что для нечестия кажется несообразным, но с учением веры вполне согласно, чтобы вы знали, что измышляет диавол, что он изобретает, что внушает еретикам, а вернее сказать — еретики ему. Сегодня, один еретик пришел к нам, и в присутствии святых мужей и отцов, говорил (говорю это, чтобы речь, иначе переданная, не произвела иного впечатления): Отец, сказано, Сын и Дух Святый — едино божество, едина сила, едино царство. Нужно, говорит, изъять из употребления при молитве (не говорю — из святилища) слова: свят, свят, свят Господь Саваоф, употребляющиеся в освящении. Если, говорит, вы не устраните этих слов, то вы не христиане. Видишь великую дерзость и безумие диавола? Видишь корень богоборства? Видишь крайнее богохульство? Он хочет обезглавить благочестие, обессилить таинство, уничтожить веру, разрушить ее основание. И заметь коварство диавола. Он внушил еретику сказать: Отец Сын и Святый Дух — едина вера, едина сила, едино царство. Он смешал яд с медом. Ложь, когда хочет, чтобы ей поверили, всегда основывается по–видимому на истине, и если такого основания не имеет, то отвергается. А почему так действует она, слушай: приведу пример, хотя он и не имеет ничего схожего с данным случаем. Раав блудницу, когда она приняла соглядатаев, спрашивали: вошли к тебе мужи? Она говорит: «да», — сначала истину; «но вышли» говорит, — последнее ложь (Иис. Нав. 2:4, 5). Если бы она сказала: «не вышли», то дом обыскали бы. Она сказала истину, чтобы возбудить доверие; прибавила ложь, чтобы обмануть. Так и диавол. Когда мы спрашивали еретика: почему мы должны изъять молитву освящения? он отвечал: вы говорите: Господь Саваоф; но это не имя Божие, не имя ни Христа, ни Отца. Видишь ли мерзкие и скверные уста? Он, по неразумию, не познал, что Саваоф не имя Бога, а имя войск, т. е. (Господь Саваоф значит) Господь сил. Укажу и причину. Но наперед сообщу вам приятную весть, что еретик покаялся, обратился, анафемствовал (заблуждение), дал обещание и принят в общение.

5. Итак, слушай. Так как встретилось указанное выражение, то мы должны объяснить причину, по которой блаженный Исаия услышал эту святую песнь, воссылаемую Богу. Исаия был муж дивный, исполненный ревности, дерзновенный, но дерзновенный не дерзостью, а ревностью. В то время был царь по имени Озия, который, вместе с другими принадлежностями царского достоинства захотел присвоить себе и священство. Священники знали, что должно от этого последовать, но противоречить царю много не хотели; они уважали достоинство, чтили престол, боялись войск. Исаия, и тот замолк, не противодействовал царю. Когда Бог увидел, что священники испугались, пророк изнемог, а царь покусился на дерзкий поступок, то поразил лицо его проказой за то, что осмелился коснуться священных предметов; в конце концов он лишен был не только священства, но и царства, и остался прокаженным (Пар. 26:16). Бог сделал Свое дело; но Он разгневался на священников, а больше всего на пророка, за то, что он будучи при этом, предал благочестие. Поэтому Бог хранил в отношении к пророку молчание, не говорил с ним, пока не умер беззаконник. Когда, наконец, нечестивец умер, тогда Бог, отложив гнев, примиряется с пророком. Итак, Исаия говорит: в год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном (Ис. 6:1). Почему Бог явился на высоком и превознесенном престоле? Так как Бог невидим, а видимый царь наводил страх, то Он показывает пророку небесную славу, чтобы дать ему понять, какой престол они пренебрегли и какой почитали, как, оказав непочтение к воинству небесному, ангельскому, и даже не помыслив о нем, они устрашились стражи человеческой. И исполнен был, говорит, дом славы Его, и вокруг Него стояли Серафимы (ст. 2). Серафимы суть стража, — херувимы — престол; херувим означает ничто иное, как полную мудрость. Подобно тому как вот этот престол или другой дает сидящему покой и является местом чести и отдыха, так и у Бога престол — премудрость, на которой Он почивает. Так и Давид говорит: Сидящий на херувимах (Пс. 98:1), вместо того, чтобы сказать: почивающий на исполненной премудрости. Вот почему херувимы полны глаз; спина, голова, крылья, ноги, грудь — все наполнено глаз, потому что премудрость смотрит всюду, имеет повсюду отверстое око. У каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его! (Ис. 6:2, 3), т. е. Господь воинств. У каждого из них по шести крыл. Восемь молчат, и четыре взывают. Чему же учит нас Писание? Тому, чтобы не всякую мысль о Боге мы высказывали, но одни мысли утверждали молчанием, другие прославляли верою и делали предметом богословствования. Почему херувимы закрывают ноги и голову? Потому, что в Боге нельзя постичь ни начала, ни конца. Если же они двумя закрывают главу, и двумя ноги, то, очевидно, средними крыльями летают, — не верхними и не нижними. Так и нам, когда говорим о Боге, следует говорить вещи средние, именно, что Он Бог, Творец, Владыка, Благодетель. Все это — вещи средние. Если ты спросишь, как Бог родил? — ты обнажишь голову, которую закрывают херувимы. Если спросишь: где конец Бога? — обнажишь ноги, которые закрывают херувимы. Закрывают они голову и ноги не для того, чтобы скрыть их, а чтобы научить, что эти вопросы неисследимы, непостижимы. Пойми и образ. Было шесть и шесть, — двенадцать крыльев; восемь спокойны и четыре движутся. Это — образ апостолов. Двенадцать апостолов, но взывают четыре евангелиста. Что же взывают? Ту самую песнь, которую старался извратить сатана. Будь, прошу, внимателен. Херувимы не просто, как мы, говорили: свят, свят, свят, а обращались один к другому, так как написано: и взывали они друг ко другу. «Свят», говорят, мы должны сказать зараз. Один говорит: «свят»; затем другой, и в третий раз — «свят». Но если мы насчитали три, не подумай, что три Бога. Что же значит: свят, свят, свят Господь? — Един Господь, едина вера, едино крещение. Подобно тому, как при псалмопении поют стихи попеременно, так и горние силы воспевают переменными хорами и воссылают славословие по способу антифонного пения. Исполнь, говорится, дом славы его (в русском переводе этих слов нет). И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями (Ис. 6:1, 4).

6. Дивное дело! От славословия, вместо того, чтобы увеличиться славе, погибла и бывшая, и явился дым. Дым служит образом покинутости. Что же это значит? Дух Святый провидел, что «свят, свят, свят» будет достоянием мира, проповеди апостольской, а храм иудейский его не примет. Поэтому и говорит, что после евангельской проповеди синагога будет покинута и наполнится дыма. Взята, однако, не дверь, а наддверие. Будь внимателен. Всякая дверь имеет внизу порог и сверху лежащее на колоннах наддверие, и как без порога колонны не могут стоять, так и не имея наддверия не могут быть твердо–устойчивыми. У синагоги, следовательно, отнята верхняя часть; не вся синагога разорена; двери она имеет, а не имеет наддверия. Наддверие есть свыше держащая сила. Отнято наддверие — лишилась синагога благодати, а вследствие того, что отнято наддверие, естественно, что колонны может колебать всякая рука. Вот почему всякая рука и колеблет иудейские (учреждения). Потому и некий пророк говорил: и положу Иерусалима яко преддверия движимая (в русском переводе этих слов нет) (Зах. 12:2). И дом, говорит, наполнился курениями. Куда же ушла слава? Слушай, прошу, внимательно. Исаия говорит: и исполнь дом славы его; потом говорит: наполнился курениями. Итак, когда вошел дым, слава необходимо должна была перейти в другое место. Куда же она перешла? Не в один дом, а наполнила собою церкви по всей вселенной. И херувимы, желая показать, куда ушла слава, бывшая в храме, говорят: вся земля полна славы Его (Ис. 6:3). Лишен славы один народ, и просветились концы земли. Эти–то святые слова Господни, царское славословие, это–то божественное тайноводство, — говорили дьявольские уста, — выбрось из святилища. Что хула направляется против самого Христа, этому есть очевидное доказательство. Кого видел Исаия на престоле? Он говорит: и услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? (Ис. 6:8). Господь примирился с рабом, но продолжал сохранять еще вид гнева. Подобно тому, как мы, когда примиримся со слугою, не тотчас же показываем ему довольное лицо, а некоторое время скрываем его, так и Бог, не желая показать предстоящему пророку всего лица, говорит: кого Мне послать? Подобно тому как господин, стоя перед рабами и желая упрекнуть их за леность, говорит: кого пошлю, не имею человека для нужного дела, — не потому, что нет у меня, а нет ревностного, так и Бог говорит: кого Мне послать? вместо того, чтобы сказать: пошлю ли того, кто молчал пред попиравшим священство? Что же Исаия? Как слуга, огорченный ссорою и старающийся загладить прошлое, он говорит: вот я, пошли меня. Чем же докажем мы, что то была слава Христа? Иоанн Евангелист говорит: столько чудес сотворил Он пред ними, и они не веровали в Него, да сбудется слово Исаии пророка: Господи! кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня? Потому не могли они веровать, что, как еще сказал Исаия, народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их. Сие сказал Исаия, когда видел славу Его и говорил о Нем (Иоан. 12:37–41). Видишь ли главу нашего спасения, освящение? Если освящения не будет, не совершится и таинство. Здесь ты имеешь образ. Лишь только херувимы сказали: свят, свят, свят Господь, — освятилась жертва. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, говорится, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника (Ис. 6:6). Не взял, пока не освятился. И коснулся, говорится, уст моих (ст. 7). Почему к устам? Потому, что они преддверие для таинств. Что мы, верующие, говорим? Это таинство отпускает грехи. И херувим говорит: вот я отъял грехи твои. Видишь образ? Видишь, как сияет истина? Не престанем же и мы святить Сидящего на престоле высоком и превознесенном. Возблагодарим и о прельщенной душе, которую похитил волк, но отнял пастырь, похитил диавол, но спас Человеколюбец, чтобы всякие еретические уста и всякий безумный богохульный язык восхвалил Отца и Сына и Святого Духа во веки. Аминь.

Его же беседа о третьем дне творения и о воскресении

1. Создатель мира украсил небо солнцем, луною и звездами, одел землю в убор цветов и растений, и все создание наполнил разнообразными видами благолепия; нам же, когда говорим о творении, нужно дивиться делам создания и покланяться Творцу. История творения написана ведь не для того, чтобы мы узнали только о происхождении мира, но для того, чтобы мы прославляли Создавшего. Мы сказали, что в первый день Бог произвел вещество творений; сказали, как во второй день Он устроил твердь из разреженного естества вод, почему она и названа твердью. Так и Христос собрал всю вселенную, немощную и расслабленную, рассеянную ложью многобожия, и утвердил одну веру, почему апостол и называет ее твердью, говоря: духом нахожусь с вами, радуясь и видя ваше благоустройство и твердость веры вашей во Христа (Кол. 2:5). Итак, бездна разделилась, и как оставшаяся внизу вода была бездной, так и поднятая вверх — бездной. Откуда это видно? Давид говорит: бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих (Пс. 41:8). Итак, разделилась бездна, и явилась твердь. Но земля покрыта была еще водою. И сказал Бог, говорится, да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. И собралась вода под небом в свои места, и явилась суша. (Быт. 1:9).

Так как несчастные еретики желают знать все и исследуют образ существования непостижимого естества, то пусть они скажут, как собралась вода и куда она собралась, или куда удалилась собранная. По вашему мнению, нужно ведь принимать слова не без рассуждения, а надо исследовать дело. И сказал Бог: да соберется вода. Куда она собралась? В море? Но разве море тогда не было наполнено? Если земля была наполнена, то несомненно — и море. Куда же собралась? Люди, не могущие понять того, что видят под ногами, любопытствуют о глубине неисследимой, о бездне Божества непостижимой, и море непостижимое не страшит их пускаться в исследования о Создателе. Пусть же и еретикам скажет пророк: «да постыдятся еретики, сказало море», подобно тому, как он сказал: устыдись, Сидон; ибо вот что говорит море (Ис. 23:4). Куда же, однако, собрались воды? Слушай. Когда Бог сотворил землю, углублений гор еще не было; одновременно же с тем, как Бог сказал: да соберется вода, расторглась и земля и образовались впадины. Доказательством того, что земля расторгнута, служат находящиеся по местам острова и горы. Бог для того и оставил эти острова и горы, чтобы ты знал, что сначала земля была соединена, а разделило ее Божие слово. Да соберется вода, — обнажилась земля. Надобно знать, что Бог ни земли, называемой так теперь, не создал землею, ни имени такого ей не дал, а первоначальным названием мироздания было «суша», как говорит Давид: Его — море, и Он сотворил его, и сушу руки Его создали (Пс. 94:5). Произошла суша, а названа землею, подобно тому как произошла твердь, а названа небом. Итак, когда воды разделились, показалась суша, имея вид увлажненной земли, так как воды только что удалились. Когда, таким образом, земля обнажилась, Творец повелевает: и сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и по подобию ее, и дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так (Быт. 1:11). Даже и это не устыжает еретиков. Растение, деревья, трава рождают по подобию, а Бог родил неподобного? Равным образом, при происхождении четвероногих, пресмыкающихся и птиц Бог говорит: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую, и птицы да полетят над землею, по тверди небесной (ст. 20). Звери, гады, птицы, рыбы, растения, травы, деревья рождают по роду и по подобию; и один только Бог родил неподобного? И нас создавая, Бог сказал: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему (ст. 26): дело — по подобию; а Творец — не подобен?

2. Но заметь удивительную вещь. Нечестие еретиков часто находит такую лазейку. Если, говорят, ты называешь Сына подобным в том же смысле, что и нас, то мы согласны. Но иное дело — подобие по природе, иное — по благодати. Мы — по подобию, Тот — подобие. Видевший Меня видел Отца (Ин. 14:9); а мы — по подобию. Рабам Божиим должно понять различие выражений. Бог говорит: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и по подобию ее, и дерево плодовитое; потом говорит: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их (Быт. 1:11, 24). Почему там: да произрастит, а здесь: да произведет? Растения, деревья и плоды произрастают каждый год, и так как семена их должны были оставаться в земле и происходить непременно из нее, то и говорится: да произрастит. Относительно же животных говорится: да произведет потому, что раз порожденные от земли они вновь рождаются уже не из земли, а по преемству друг от друга. И стало так, — слово перешло в дело, земля украсилась. Оставалось украсить и небо.

Почему же Бог творит украшение земли раньше украшения неба? По причине имевшего возникнуть многобожия и ложного почитания солнца, луны и звезд. И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной (Быт. 1:14). Почему Бог не создал солнца и луны в первый день? Потому, что тогда не было еще тверди, на которой они должны были укрепиться. И не только по этой причине, а и потому, что не было еще плодов, которые должны были пользоваться теплотою, — плоды произросли на третий день. Чтобы ты, опять, не подумал, что они произросли действием солнца, Бог творит солнце, луну и звезды тогда уже, когда творение их совершилось. Из чего Бог сотворил их? Мы сказали, что в первый день Бог сотворил все из небытия, а в остальные дни творил из существовавшего. Итак, откуда же солнце? Из света, происшедшего в первый день; Создатель изменил его, как хотел, и превратил его в различные виды; там создал Он вещество света, здесь — звезды. Подобно тому как из куска золота кто–нибудь чеканит монеты, так точно и Бог располагает свет, разделяя его на части. Подобно тому, как раньше Творец разделил бездну, бывшую одной сплошной водой, на моря, реки, источники, озера, пруды, так точно, рассекши и существовавший один и единообразный свет, Он разделил его на солнце, луну и звезды. Желательно, далее, определить, как создал Бог светила? По–видимому, Он создал их вне неба, и затем утвердил наверху. Подобно тому, как художник, когда окончит картину, прибивает ее на стене, также и Бог предварительно создал светила вне неба и затем уже, подобно художнику, утвердил их вверху, как и свидетельствует Писание: и создал Бог два светила, и поставил их Бог на тверди небесной (Быт. 1:16, 17). Как же Он утвердил их? Не были ли оба они соединены вместе? Это не согласно с разумом. А что же? Утверждение совершилось сообразно слову самого Бога: и создал, говорится, Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды (ст. 16). Солнце утвердилось на востоке, луна утвердилась на западе, поскольку последняя получила повеление начальствовать над ночью, а первое — над днем. Так произошла луна. И рождается она в первый день полнолунною, потому что не следовало творению в первый же момент являться в ущербленном виде, а нужно было показать светило таким, каким оно произошло. После же этого изменениями луны Творец показал сроки, времена и смену дней. Итак Бог творил ее полною, какой она бывает в пятнадцатый день. Солнце взошло утром, так что, когда утверждена была утром луна, она явилась на западе. Поэтому, когда солнце склонило свой бег к западу, тотчас же начала подниматься луна, чтобы исполнить повеление: для управления днем и для управления ночью (ст. 18).

Последний вопрос. Почему Бог создал луну полною? Слушай. Мысль трудная. Луне, явившейся на четвертый день, следовало светить как четырехдневной. Но если бы она была четырехдневной, она не захватила бы края запада. Таким образом она оказалась имеющею одиннадцать лишних дней, сотворена четырехдневной, а являлась как пятнадцатидневная. На одиннадцать дней луна, таким образом, предваряла солнце, — не по творению, а по свету. Вот почему эти лишние дни, которые имела тогда луна, она и отдает солнцу. Число дней, получающееся по обращению луны каждый месяц, двадцать девять с половиной, в двенадцать месяцев года дает триста пятьдесять четыре дня, так как, если ты будешь считать месяц в двадцать девять с половиной дней, то дней в году будет триста пятьдесят четыре, так что след. те лишние дни, которые тогда имела луна, она отдает каждый год солнцу. Умеющий считать — пусть подсчитает.

3. Да будут светила на тверди небесной, и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю (Быт. 1:14, 15). Так как огонь по природе устремлялся вверх, то Бог возлагает на его природу узду, чтобы он посылал лучи не вверх, а вниз. Огню свойственно стремиться не вниз, а вверх. Когда ты держишь факел, оберни его вниз, и ты увидишь, что, хотя ты и повернул орудие, огонь все же устремляется вверх. Так как Бог знал такую природу огня, то и наложил на него оковы, чтобы он светил не сообразно с своей природой, а согласно повелению. Если кто из вас наблюдал, смотря на светильник, как поглощается огонь маслом, то замечал, что он, как терпящий насилие, — поскольку масло своей силой влечет огонь вниз, а он по своей природе стремится вверх, — шипит, — огонь, если вынуждается идти вопреки своим свойствам, как терпящий насилие, как идущий вопреки природе, производит шум. Стихия, когда с ней происходит что–нибудь вопреки природе, поднимает вопль. Но почему, когда ты льешь на огонь масло, он не шумит, а когда польешь воду, он трещит? И то — влага, и это — влага. Но так как масло рождается из дерева и питает его маслина, а огонь всегда друг дереву, то он охотно принимает то, что происходит от сродного ему; когда же ты польешь на огонь воду, то он трещит, потому что борется с противным его природе. Огонь дружен с воздухом, потому что сроден ему. Подуй на светильник, и воздух превратит огонь в дым, его уже нигде не будет видно, так как сродное убежало. Замечай мудрость Творца, замечай силу. Бог положил светила на небе, чтобы они светили над землею. И для знамений, говорится, и времен, и дней, и годов (ст. 14). Что значит: для знамений? Астрологи своими гаданиями, не имеющими никакого основания в действительности, доказали тщетность своих надежд на астрологию. Что по звездам нельзя ничего определить относительно жизни человеческой, об этом свидетельствует Исаия, говоря: пусть же выступят наблюдатели небес и звездочеты и предвещатели по новолуниям и видящие знамения и скажут, что должно приключиться тебе (Ис. 47:13). Относительно жизни человеческой небо не дает никаких указаний. Хочешь знать, какие знамения оно дает? Оно указывает на дожди, ветры, непогоду и ведро. Такие явления звезды показывают, — и это по человеколюбию Божию, чтобы мореплаватель, видя знамение, избегал опасности, чтобы земледелец, зная время наступления зимы, заблаговременно обрабатывал землю. Бывают знамения войны и мира. Эти простые и легко понятные знамения утвердил и Спаситель, когда говорил иудеям: лицемеры, когда вы видите облако, поднимающееся с запада, говорите: зима будет; и бывает так; и когда видите вечером багровое небо, говорите: ведро; и бывает ведро; и когда видите вечером небо покрытым облаками, говорите: будет ненастье, — и прибавляет далее: лицо неба и земли распознавать умеете, а времени сего не можете узнать (Лк. 13:54–56; Мф. 16:2–4)? Такие знамения лета, зимы, дождя, хорошей погоды, можно наблюдать без опасности; они и благочестию не чужды и Богу не противны. Много можно бы сказать относительно астрологии, но для этого нужно было бы иметь и более сильный голос, и неутомимый язык, потому что мысль идет вместе с словом и ум слабеет вместе с языком. Обратимся, поэтому, к вопросам более простым. Для знамений, и времен, и дней, и годов. Иное — время и иное — пора. Время есть продолжительность (срок), пора — благоприятное время. Никто не говорит: «срок жать», никто не говорит: «срок выдавать девицу за муж»; а говорят: «пора выдавать девицу, пора посева, пора жатвы». Так и Соломон говорит: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить (Еккл. 3:2, 3), называя порою благоприятное время. На эти–то времена и указывают звезды; например, восход Плеяд указывает начало лета, заход Плеяд — начало жатвы (Плеяды — созвездие из семи звезд (в знаке тельца), восходящее (в Греции) в мае и заходящее в начале ноября). Для нечестия это чуждо, но с благочестием согласно. Временами называются также праздники Божии. Три раза в году весь мужеский пол должен являться пред лице Господа, Бога твоего, на место, которое изберет Он: в праздник опресноков, в праздник седмиц и в праздник кущей (Втор. 16:16). Три времени. Вот знамения и времена. Равным образом, луна дает счет дням недели и месяца; солнце блюдет перемены года — весну, равноденствие, лето, осень. Законы пребывают незыблемо. Сказал Бог — и они утвердились; повелел — и основались. Обрати еще внимание на следующее. Кто зиждитель этого? Кто это создал? Отец? Никто не возражает. Сын? Соглашаются и еретики, хотя думают неправильно: они говорят именно, что Отец создал Сына, а Сын — все. Согласиться ли с нечестивой мыслью? Так как ум еретиков давят несокрушимые узы, то спросим пророков: есть ли кто–нибудь больше Создавшего все, или Он выше всего? Увидим, что еретиков поражает собственное же их положение.

4. Они говорят, что все сотворил Сын, а Его — Отец. Жалко нам еретиков за богохульство. Поистине трепещешь повторять слова еретиков. Но, подражая врачам, коснемся рукою ран, чтобы очистить гной. И апостол вынужден был упоминать о предметах постыдных, — не для того, чтобы осквернить язык, а чтобы очистить от грехов. Говорят, что все создал Сын, а Его — Отец. Вопрошу пророков, кто и каков Тот, кто сотворил небо. Исаия пророк говорит: так говорит Господь Бог, сотворивший небеса и пространство их, распростерший землю с произведениями ее, дающий дыхание народу на ней и дух ходящим по ней (Ис. 42:5). Прежде Меня нет Бога, и после Меня нет. Аз есмь, и нет иного (Ис. 43:10, 11). Это говорит Создавший небо и землю, Единородный, который, по мнению еретиков, сначала произошел и потом уже создал. Но в словах уст своих увяз грешник (Пс. 9:17). Блаженный Иеремия говорит: так говорите им. Кому? Эллинам: боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут с земли и из–под небес (Иерем. 10:11). Господь, Который сотворил небо разумно (Пс. 135:5), сей — Бог живый и истинный. Если же Тот, кто сотворил, небо, есть истинный Бог, а еретики соглашаются, что Сын есть Творец неба и земли, то может ли быть какой–либо спор, когда Христос говорит: да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (Ин. 17:3)? Когда Спаситель говорил так через пророков, или сам говорил эти слова: да знают Тебя, единого истинного Бога, то говорил это не для сравнения ложноименуемых богов с Отцом, а в противоположность им. Потому и Павел говорит: вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному (1 Фес. 1:9). Он называет Бога истинным, чтобы обличить ложных, — живым, чтобы выставить на позор мертвых идолов. Я думаю, даже более — верю, что и умершие негодуют на нас, если слышать, что мы называем идолов мертвыми. Вы оскорбляете, сказали бы они, наше состояние: мертвыми называемся мы, которые некогда жили; зачем же называются мертвыми никогда не жившие? Боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут с земли и из–под небес (Иер. 10:11). Господь, Который сотворил небеса разумно (Пс. 135:5), тот Бог живой и истинный. Кто живой? Сотворивший небо. Состоятельны ли определения еретиков? Не падает ли их нечестие? Не изобличается ли их богопочтение? Не ниспровергается ли их невежество? Ты не в силах постичь дел Творца, а любопытствуешь и исследуешь Зиждителя. Что воспевает Давид? Как величественны дела Твои, Господи! Все премудростью Ты сотворил (Пс. 103:24). Пророки величают дела, еретики уничижают Создателя. Бог — великий советом, сильный делами, утвердивший небо из вод. Не перестану говорить об этом чуде. Небо утверждено из вод, и носит воду; утверждено из вод, и носит бездну. Укажу тебе подобие этого необычайного чуда. Видел ты, как доски носятся водою и сверху носят снег? Зима сделала это, а Бог не может сделать? Бог сотворил небо не в виде шара, как философствуют суесловны; Он сотворил его не вращающимся шаром. Солнце, по словам пророка как ходит? Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья (Ис. 40:22). Никто из нас не настолько нечестив, чтобы поверить суесловам. Пророки говорят, что небо имеет начало и конец. Потому и солнце не восходит, а идет. Писание говорит: солнце взошло (в греческом: вышло, а не взошло) над землею, и Лот пришел в Сигор (Быт. 19:23). Ясно, что солнце, по Писанию, вышло, а не взошло. Говорится также: от края неба исход его (Пс. 18:7), не восход. Если небо шаровидно, то не может иметь края, потому что круглое где имеет край? Но один ли только Давид говорит? Не говорит ли того же и Спаситель? Слушай Его слова: «когда придет Сын человеческий во славе своей, пошлет ангелов своих с трубою и гласом великим, и соберут и избранных Его от края неба до края неба» (Мф. 24:31).

5. Но, спросим, куда погружается солнце и где оно бежит ночью? По мнению язычников — под землею; по нашему же мнению, — раз мы считаем небо шатром, — где? Внимай, прошу, ложна ли наша речь. Если ты имеешь твердо засвидетельствованный знак истины, то способ выражения должен указывать и место. Представь лежащий сверху свод. Восток, вообразим, находится там, север — здесь, юг — там, запад там. Когда взошедши солнце собирается зайти, оно погружается не под землю, а, выйдя за пределы неба, бежит в северные страны, и скрывается за ними как бы за стеной, потому что воды не позволяют видеть его течение. Пробежав северную сторону, оно достигает востока. Откуда это видно? В Екклесиасте, книге подлинной, не подложной, Соломон говорит: восходит солнце, и заходит солнце. Восходя, спешит к месту своему, где оно восходит (Екк. 1:5). Да будет тебе известно, что солнце склонено бывает к югу и обходит север во время зимы. Так как оно восходит не с середины востока, а начинает путь ближе к южной стороне и проходит небольшое пространство, то делает коротким день, а так как после захода опять пробегает круг, то делает длинною ночь. Мы знаем, братие, что солнце не всегда выходит из одного и того же пункта. Как, в самом деле, происходят короткие дни? Приближается место восхода солнца к стране юга; здесь оно, затем, поднимается на незначительную высоту, сокращает кривую линию пути, и делает таким образом день коротким. Погрузившись же в самый край запада, оно должно обойти в течение ночи весь запад, весь север и весь восток и придти к самому краю юга; естественно, ночь делается длинной. Когда длина пути становится равной, солнце производит равноденствие. Обратно, уклонившись к северу, подобно тому как зимой к югу, и восходя у самого края севера, солнце поднимается высоко и делает день длинным. Не эллины научили нас этому, они не хотят признавать этого, и говорят, что звезды и солнце бегут под землю. Наше Писание, божественный учитель, Писание учит и просвещает нас. Итак, Бог сотворил солнце — не прекращающееся светило, луну — то снимающую свой убор, то опять облекающуюся в него. Создание отображает Зиждителя. Неисчерпаем Зиждитель, вечно создание. Свет луны не уничтожается, а скрывается. В этом случае луна является и образом нас, смертных людей. Подумай, сколько веков восходит она. В первый день, как она появляется, мы говорим: «сегодня рождается луна». Почему? Потому, что она есть образ наших тел. Она родится, возрастает, становится полной, ущербляется, умаляется, исчезает; так и мы рождаемся, возрастаем, приходим в полный возраст, отцветаем, слабеем, стареем, умираем, исчезаем. Но луна снова рождается; так точно и мы имеем воскреснуть, и нас ждет другое рождение. Поэтому и Спаситель, желая показать, что мы родимся снова, подобно тому как родились здесь, говорит: «когда придет Сын человеческий в пакибытии» (Мф. 19:28). Луна дает удостоверение воскресения. Вы видите, говорит она, как я скрываюсь и снова являюсь, и отчаиваетесь в своих надеждах? Не ради ли вас создано солнце? Не ради ли вас луна и все существующее? Что только не удостоверяет вам воскресения? Ночь не есть ли образ смерти? Когда тела покрыты мраком, ты не различаешь внешнего вида? Часто ты ощупываешь рукою лица спящих, и не знаешь, чье это, чье то, а спрашиваешь, чтобы голос указал тебе тех, которые скрыты во мраке. Подобно тому как ночь скрывает наш внешний вид, так что никто не узнает другого, хотя все мы находимся в одном месте, так точно приходит смерть и разрушает внешний вид, так что никто никого не может узнать. Если ты, проходя мимо могил, увидишь в гробу несколько черепов, то узнаешь ли, чьи они? Но создавший знает; Тот, кто разрушил, знает, откуда произошли эти формы. Не удивляешься ли творению Божию, что в стольких мириадах форм нет ни одной вполне сходной. Хотя бы ты прошел до концов земли, ты не найдешь ни одного лица вполне сходного с другими, а если и встретишь похожее, то все же оно будет отличаться или носом, или глазами, чтобы явно было дивное дело. Близнецы выходят из одной утробы и не похожи вполне один на другого.

6. Итак, тот, кто дал бытие стольким несуществовавшим формам, разве не может по разрушении восстановить их вновь? Не измеряй силы Божией по своим соображениям, как слабый человек. Не думай, что Бог может сделать только то, что ты можешь помыслить. Если Он может сделать только то, что я мыслю, то я смело могу сказать, что Бог гораздо меньше мысли, потому что моя мысль Его измерила. Но Он превосходит мысль и побеждает разум; неисследим Творец и непостижимы дела. Пусть спросят еретиков о видимом, чтобы они познали свое невежество. Бог сказал: да будет твердь, и слово тотчас же совершило дело, ставшее для нас удостоверением того, что Он именно сотворил. Сегодня с вечера мы оставляем небо чистым, а пробуждаясь утром, находим другую твердь, утвержденную из облаков. Когда ты видишь пасмурное небо и другую твердь из облаков, ты находишь в этом частичные подтверждения того, что было в начале. Собирающий теперь мгновенно облака показывает, как Он тогда создал мгновенно небо. И что Он делает? Как дают облака дождь? Он создает облака на подобие мехов, черпает ими горькие воды моря, наполняет облака, изменяет воду и орошает землю. Пусть еретики скажут, как тяжесть уносится в высоту, как черпается вода, как опоражниваются облака? Они не тотчас же делаются пустыми, а долгое время бегут, пока не повелит Владыка; повеление Бога лежит подобно узам на облаках и не дозволяет им испускать дождь, пока не изволит Бог.

А что облака — мехи, свидетельствует Давид: Он собирает, говорит, как мех, воды морские (Пс. 32:7). И заметь дивное дело. Бессмертная незримая рука собирает воды и связывает их, не дозволяя им излиться зараз, а — по частям. Подобно тому как женщина, соткав тонкую основу, разделяет шерсть на множество ниток, так и Бог разделяет безмерную глубину моря на капли, как бы на нити, и в таком виде посылает земле. Но что удивительно: если она свободна, каким образом не изливается мгновенно? Если связана, почему изливается? Итак, ты имеешь хоть и слабый пример, но достаточный, чтобы уверить тебя. Видишь похитителя вод? Видишь, как он просверлил снизу? Находясь наверху, он содержит обилие вод и снизу замыкается тем, что лежит выше. Так бессмертный перст Божий лежит на облаках, выпуская, сколько хочет, и сохраняя, сколько хочет, дабы распространить дар по всей земле. И особенно делает это во время поздних дождей, когда напаяет всю землю, когда орошает то одну сторону, то другую. Потому и пророк говорит: проливал дождь на один город, а на другой город не проливал дождя; один участок напояем был дождем, а другой, не окропленный дождем, засыхал (Амос. 4:7). Лежит впрочем, не перст Божий, а повеление. Я употребил образное выражение, применяясь к нашему способу речи. Бог повелевает, и облака не дают дождя. И об этом говорит Писание: и повелю облакам не проливать на него дождя (Ис. 5:6). Как величественны дела Твои, Господи! Все премудростью Ты сотворил (Пс. 103:24). Видишь дело творения Божия? Видишь, как оно замыкает уста еретиков, не знающих творения и любопытствующих о Творце? Все повинуется закону Бога. Небо стоит, носимое не собственною силою, а утвержденное божественными законами. Когда я недоумеваю, как утверждено небо из вод, мое недоумение разрушает блаженный Давид, говоря: словом Господним небеса утверждены (Пс. 32:6). Почему утверждены? Потому что они из вод. О твердом никогда не говорится, что оно утвердилось; никто не скажет: «скала утвердилась». Иное — утвердиться, иное — быть твердым. Утвердившимся называется то, что из разреженного и размягченного стало твердым. Вот почему Петр, когда исцелил расслабленного, говорит: мужи Израильские! что дивитесь сему, или что смотрите на нас, как будто бы мы своею силою или благочестием сделали то, что он ходит? Бог Авраама и Исаака и Иакова, Бог отцов наших, прославил Сына Своего Иисуса; и ради веры во имя Его, имя Его укрепило сего (Деян. 3:12, 13, 16), — утвердило расслабленного. Вот почему словом Господним небеса утверждены (Пс. 32:6). Из редких и разлученных вод словом Господним облака поднимаются в вышину. Обрати, прошу, внимание вот на что. Горькая вода изменяется; облака черпают воду из моря, и почерпнув из глубины горькую, делают сладкою и годною для питья. Из глубины бездны воздвиг нас Христос, и мы не отлагаем своей горечи.

Кто есть сотворивший небо и землю? Я говорю, что Христос. Откуда это видно? Если бы Он не был Владыкою всего, то Он не сотворил бы чудес над всеми творениями, о которых говорится в Евангелии. Христос совершил чудеса над всеми стихиями — над землею, над морем, над воздухом, над огнем, дабы показать, что Он Владыка всех творений. Присоединился к свету дня свет вечерний: сияет солнце и светит светильник. Конец дня и начало ночи. Ты же, когда видишь солнце и светильник, говори: Твой — день и Твоя — ночь, Ты устроил зарю и солнце (Пс. 73:16). Но появление светильников не прерывает слова. Солнце должно шествовать по своему повелению (потому что солнце познало запад свой (Пс. 103:19)), дабы было показано, что Христос есть Владыка всего творения. Об этом возвещает Иоанн, говоря: все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть (Ин. 1:3). Но нужно было, чтобы Он сиял не только словом, но и делом. Он говорит морю: умолкни, перестань (Мк. 4:39), и оно умолкло, и дело познало Зиждителя. Он сказал морю, и замолкло; сказал ветру, и перестал. Если бы они не послушались, это значило бы, что Он не сотворил их. Если бы Он не был Владыкой воды, не претворил бы воды в вино. Если бы не был Владыкою неба, не возвестила бы о Нем небесная звезда. Если бы не был Владыкою солнца, оно не погрузилось бы во мрак во время распятия. Христос на кресте, и солнце омрачилось. О, чудо! И тварь не вынесла поругания Владыки. Омрачилось солнце, дабы ты знал, что Христос и на самом кресте Владыка солнца. Потряслась земля, дабы ты знал, что о Христе говорил Давид: посмотрит на землю, и заставит ее трястись (Пс. 103:32). Распались скалы, дабы ты знал, о ком сказал пророк: скалы распадаются пред Ним (Наум. 1:6). Отверзлись гробы, дабы явлено было воскресение и чрез все воссиял воскрешающий мертвых Бог.

7. Однако пора нам сделать и нравственное применение. Светильник побуждает нас сказать: светильник ногам моим — закон Твой и свет путям моим (Пс. 118:105). Настал вечер, чтобы мы говорили: да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою, поднятие рук моих — да будет (как) жертва вечерняя (Пс. 140:2). Почему не утренняя? Обрати на это внимание, так как мы должны знать, что поем. Давид говорит: пойте разумно (Пс. 46:8). Поднятие рук моих — да будет (как) жертва вечерняя. Моисей, а лучше сказать, Бог повелел совершать две жертвы — одну утреннюю, другую — вечернею, Утренняя была благодарением за ночь, так как проведший благополучно ночь благодарит днем. Вечерняя жертва была благодарением за день. Так как Ты, говорит Давид, сохранил меня в течение дня, то я благодарю Тебя за весь день. Утренняя жертва не принимает согрешившего в течение ночи. Потому Давид и говорит: поднятие рук моих — да будет (как) жертва вечерняя. Когда наступает вечер, то воздеваешь руки. Если они имеют дерзновение, пусть воздеваются. Если они не написали неправды, если не ограбили бедных, если не обидели сирых, пусть они, как бы имея лицо, устремляются вверх. Поднятие рук моих — говорится вместо: «смотри, Господи, чисты руки». Как согрешивший не смеет поднять лица и вынуждается совестью склонять его, так и оскверненная рука не смеет обратиться к Богу. Смотри: если руки чисты от неправды, пусть воздеваются. Вот почему патриарх Авраам отказался от постыдной корысти, когда царь Содомский говорил ему: возьми все, только женщин отпусти (Быт. 14:21). Чтобы иметь дерзновение, он ничего не взял, и, имея руки чистые, говорил: поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли (ст. 22), и простер, так как они не были осквернены неправедною корыстью. Поднятие рук моих. Эти слова: поднятие рук моих изъясняет Павел: желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (1 Тим. 2:8). Вечер требует от нас вечерних дел. Ты простираешь руки; испытывает Зиждитель. Наступает утреннее время; и если у тебя рука и ум не чисты, то ты на утреннее время не смеешь и взглянуть. Опыт — учитель. Подумай, с какою смелостью входит, как бы в свой собственный дом, тот, кто остается чистым. Смелость в ранний час дает ему целомудрие во время ночи. Вот почему Давид говорит: вспоминал я о Тебе на постели моей, в утренние часы размышлял о Тебе (Пс. 62:7). Благодарю Бога; знаю, что слабый наш голос укрепило слово Божие не ради нашего достоинства, а ради вашего желания. Будем же в истине сердца молиться о том, чтобы иметь мир и дерзновение в утренний час, избегать безумия еретиков, хранить православную веру и воссылать славу Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Его же беседа о четвертом дне творения

1. Вчерашний день ради ваших молитв и вашего усердия благодать Божия укрепила наш слабый голос. Наученный этим опытом, что может сделать усердие и ревность по благочестию, опять обращаюсь к вам за помощью, опять прошу о даровании ради вас той же благодати. Если Павел, избранный сосуд, имевший в себе глаголавшего Христа, управляемый Духом Святым, просил у слушателей поддержки молитвой, говоря: братие, молитесь о мне, дабы мне дано было слово (Еф. 6:19), то насколько более мы, смиренные и ничтожные, должны просить вашего содействия, чтобы разрешились узы языка и отверзлось свободное слово, чтобы сама божественная благодать охранила и голос от препятствий и даровала обилие мыслей, — не для того, чтобы только один проповедник получил пользу от божественных благ, а чтобы он черпал небесное сокровище вместе с вами. Теперь продолжим речь о творении. Как Моисей изложил историю творения в порядке и последовательности, так и нам, думаю, подобает, излагая в порядке одно за другим, присоединяя к предыдущему дальнейшее, ясно отделить одно от другого, чтобы дать вам изъяснение не спутанное. Утверждено было небо, водружена твердь, отделено море, обнажена была земля и покрыта разными плодами, растениями, деревьями, источниками, — словом, украсилась всем, чем подобало, так как то, что произрасло из нее, не было чем–нибудь однообразным, а было многовидно и разнообразно. Одни произведения украсили самую землю, другие явились на пищу людям и животным, третьи — чтобы служить на пользу тем же людям. Перечислять эти разнообразные произведения земли в настоящую минуту мы не будем, чтобы не утомить вашего слуха пространною речью. Получило и небо свое украшение. Наконец Бог приступает к водам и повелевает им произвести душу живую. Великий и всемудрый Творец все создал свободным повелением и святым Словом. Эту вещей истину вы знаете от самой истины Слова, когда слышите Его говорящим: да соберутся воды, — и тотчас же за словом следует дело, или — опять: да произрастит земля, да произведет вода, да будут светила. Но чтобы пересказать теперь все, что создано Словом, потребовалось бы много времени. Потому, оставив древнее творение, перейдем к тому, что создано Словом в Новом Завете. Оно, как говорит Иоанн, сотворило и все древнее и создало новое: все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть (Ин. 1:3). Сможет ли какое слово поведать об этом подробно? Но будем держаться последовательности. Итак, этот всемудрый Творец, как мы раньше сказали, что сотворил первым, то прежде и украсил, что создал вторым, второму дал и украшение; подобным же образом и третьему и четвертому и всему дальнейшему по порядку творения давал и украшение. С какою же целью Он так делал? Может быть, Он хотел научить нас почитать пределы стихий и признавать порядок? Итак, Он сотворил, во–первых, горнее небо, во–вторых, землю, в–третьих, твердь, в–четвертых, отделил воды. Что прежде сотворил, то прежде и украсил. Как же, — скажет какой–нибудь более строгий слушатель, — Бог украсил первою землю, когда она создана второю? Если такой слушатель вздумает обличать меня в противоречии собственным словам, то нужно ему ответить, что в данном случае ничего противоречивого нами не сказано; напротив, речь наша вполне согласна сама с собою, потому что земля украшена была ранее этой тверди, созданной после горняго неба, и получившей свое бытие на второй день. Нужно было соблюсти порядок старшинства. Когда Бог украсил землю растениями и плодами, когда украсил небо солнцем, луною и хором звезд, тогда Он перешел к водам. Что же говорит бытописатель? И сказал, говорит, Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной (Быт. 1:20). Смотри, как Слово Бога приводит изречения в действия и превращает изречения в дела. Смотри, как слоги и краткие слова исполнены божественной силы. Да произведет вода. Слово Божие есть дело. Я думаю, что дела предупреждали слово; могущество было быстрее изречений. Слово еще не было сказано, а дело получило уже свое устроение. И что удивительно, — каждую из стихий Бог устроял двояко. Тверди Он дал светила и влагу. Равным образом и польза светил, в свою очередь, разнообразна, как ясно видно и из самих слов Писания. Об этом мы сказали уже, по мере сил, хотя и не сообразно с достоинством предмета, раньше, когда изъясняли вам те слова Писания. Говорить о том же опять в настоящее время было бы бесполезно.

2. Земле Бог дал семена и растения, водам — рыб и птиц. Да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею. Гадами Бог называет рыб, так как они скорее ползают, чем ходят. Потому и блаженный Давид вслед за Законодателем говорит: это море великое и пространное: там гады, коим нет числа (Пс. 103:25). Чудное дело, чудное повеление, чудное слово обетования! Почему [дал Он такое повеление]? Как Творец всяческих Он имеет пред глазами и прошедшее, и настоящее, и будущее, и видит так, как мы не видим даже находящегося пред глазами. Итак, поелику Он имел даровать миру жизнь впервые чрез воды, то и повелевает прежде всего водам произвести живородную природу, чтобы ты знал, откуда корень жизни. Когда я вижу, как выходят из святых вод просвещенные, как они приступают к крещению со многими пороками подобно гадам, а выходят с жизнью вечной, — вижу Законодателя, который говорит: «да изведут воды тех, которые были некогда гадами, ныне — как душу живую». Откуда это может быть видно нам? Из того, что приступающие к купели называются за прежние грехи именем гадов. Многие пришли к крещению Иоаннову, и Иоанн говорит пришедшим: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? (Мф. 3:7). Смотри, — когда душа, прожившая долгие годы в нечестии, приступает ко крещению, и выходит свободною от нечестия, то не сияет ли самым делом Владычний глас, говорящий: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею? Подлинно, спасаемый получает двойную благодать: и оживотворяется душой, и окрыляется подобно птице, воспаряет в небесные своды, делается сожителем ангелов и занимает место на ряду с небесными чинами. И птицы да полетят над землею, по тверди небесной. Над землею — телом, на небесах — образом жизни. Изъясняем так не потому, что понимаем слова как аллегорию, а потому, что усмотрели это в самой истории. Иное дело насильно превращать историю в аллегорию, иное — сохранить и историю, и придумать высший смысл. Бытописатель, желая показать, что гадами называет пернатых птиц, бывших в море, прибавил: и сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее (Быт. 1:21). Разве может быть не пернатая птица? Что за нужда была говорить: всякую птицу пернатую? Летать означает тоже, что простирать руки. Можно летать и руками, как говорит пророк: восплещите руками, воскликните Богу гласом радости (Пс. 46:2), не потому, чтобы руки имели крылья, а потому, что летать — значит простираться. Поэтому и пресмыкающееся — птица, поскольку оно ползет и простирается, почему и Давид говорит: гады и птицы пернатые (Пс. 148:10). Итак, сотворил Бог рыб больших, то есть великих морских драконов, — другие переводчики говорят: «сотворил Бог драконов великих», не «рыб больших», а «драконов». Прежде дракона не сотворено ни одного морского животного. Вот почему Давид говорит: хвалите Господа от земли: змеи и все бездны (Пс. 148:7), и в другом месте: это море великое и пространное: там гады, коим нет числа, животные малые с великими. Там плавают корабли, этот змей, которого Ты создал, чтобы унизить его (Пс. 103:25–26). В другом месте, желая показать, что существует не один, а много драконов, говорит: Ты сокрушил головы змиев в воде (Пс. 73:13). Итак, сотворил Бог рыб больших. И увидел Бог, что это хорошо (Быт. 1:21). Почему Бог сказал: хорошо? Может быть, хорошо по причине множества? Но когда Бог сотворил звезды, солнце и луну, то говорится: виде Бог яко добро, хотя созданий было и много. Много звезд, бесчисленны их мириады, и, однако, не говорится: виде Бог яко добра, а сказано: яко добро (в русском переводе везде: И увидел Бог, что это хорошо). Почему? Потому, что хотя звезд и много, но все они из одного света и все назначены на одно и тоже служение, именно — светить. Напротив, здесь великое разнообразие гадов, птиц и рыб (иное ведь дело — рыбы, иное — птицы, иное — гады), и в каждом роде существует много различных видов; потому и говорится: виде Бог, яко добра. По разнообразию дел и похвала. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле (Быт. 1:22).

3. Почему Бог, когда создал звезды, не благословил их? Почему после создания не благословил растений и деревьев? Одно благословляет, другое не благословляет. Что было причиной такого превосходства? Слушай. Звезд, сколько произошло сначала, столько и остается; они не могут увеличиваться ни по числу, ни по объему; поскольку они должны были оставаться в одном и том же положении, они не нуждались в благословении, которое бы их умножало. Те же создания, которые умножаются путем преемственности, и иначе получать приращения не могут, необходимо должны были принять и благословение. Опять повторю тоже, чтобы еще лучше утвердить сказанное в мысли, так как, братие, и растение, посаженное в разрыхленную землю кое–как, небрежно, не имеет устойчивости, а стоит твердо, когда только зарыто глубоко и с полною тщательностью. Звезды в благословении не нуждались, потому что последнее не давало им способности умножаться. Птицы же, рыбы и человек в таком благословении нуждались в виду преемственности происхождения. Где немногое умножается и малое возрастает, и где иначе, как чрез преемственность, умножаться создание не может, там имеет место благословение. Теперь, когда мы узнали причину, почему указанные творения удостоились благословения, нужно, наконец, обратиться к остальным изречениям Писания. Раститеся (этого слова в русском переводе нет), потому что были малы; размножайтесь, потому что не многочисленны; наполняйте воды, потому что были в одной их части. В другое время нужно будет разъяснить опять, почему Бог удостоил благословения только рыб, птиц и человека, а остальным животным не дал его; теперь же, как мы обещались, будем держаться последовательности. И сказал Бог: да произведет земля душу живую (Быт. 1:24). Землю Бог наделяет двойною честью. Во–первых, она рождает семена и растения, во–вторых, животных. И это не без причины, а в силу того, что она должна была стать жилищем человека. Кроме того, так как от той же самой земли должен был питаться сам человек, то Бог наделяет ее честью, как питательницу и мать этого великого животного. Смотри и здесь, с какою последовательностью действовал Творец. Сначала он приготовляет пищу, а затем уже вводит тех, кто должен пользоваться этой пищей. Так Он сделал и в отношении к человеку: сначала изготовил дом, и затем ввел владыку дома. Да произведет земля душу живую. Откуда бездушная земля рождает живую душу? Откуда произошел ревущий лев, или бегущий конь, или трудолюбивый вол, или носящий тяжести осел? Откуда такое разнообразие животных? Откуда столько душ из бездушной земли? И еретикам не стыдно признавать, что бездушная земля производит душу, которой не имела, когда же слышат, что Бог родил из собственного существа, тотчас же сплетают хитрый ряд рассуждений и строят выводы: «следовательно Бог рассекся, следовательно разделился, следовательно потерпел страдание», и другие свойственные им подобного рода выводы. Теперь не время перебирать все, что говорят еретики против Единородного, вернее же сказать — против собственного спасения, потому что Бог ничего не приобретает, когда Его прославляют, равно как не терпит никакого вреда, когда Его хулят, если только кто–нибудь не назовет приобретением для Бога наше спасение. Сам он полон всякого блага и вседоволен; Сам всех богатит, но ни в чем не нуждается. Что мог бы дать кто–нибудь Тому, Кто есть источник всех благ, от единой только благости Коего зависит все? Все ожидают от Тебя, говорит Давид. Открываешь руку Твою и насыщаешь все живущее по благоволению (Пс. 103:27, 144:16). Но доведем до конца начатую речь. Это и нам приятно, и последовательностью требуется. Земля, повинуясь требованию, производит то, чего не имеет; божественная ли и чистейшая природа не в состоянии рождать то, что имеет. Но пусть опять не поймет кто–нибудь слова «имеет» слишком человекообразно, чтобы сказать: «видишь, как и сам учитель признал, что Отец существует раньше Сына»? Отнесись лучше снисходительно к слову, так как это — люди, владеющие глиняным языком, и говорящие о божественной и превосходящей всякое слово природе с людьми же. Будучи людьми, мы и говорить умеем как люди. Не знают жалкие еретики, что, говоря о Боге, они употребляют слова, которые к Богу применимы быть не могут. Например: все рождаемое, говорят они, имеет начало бытия. Почему? Они тотчас же отвечают таким образом: «ты, рожденный, разве не имеешь начала? Твой отец равным образом? Твой дед?» Если ты из самых их же рассуждений представишь другое рассуждение, которое может опровергнуть их безумие, они тотчас же говорят: «речь о Боге, а ты представляешь мне рассуждения человеческие»? Так, корень нечестия берут из общих всем рассуждений, а опровержение нечестия брать из тех же самых рассуждений не хотят.

4. Часто еретики говорят: «может ли кто–нибудь быть и рождаться». Если я покажу, что Писание утверждает подобное не только относительно Бога, но и относительно людей, то что ты будешь делать? Про чад блаженного Авраама Писание говорит, что они рождаются, говорит не как о несуществовавших, а как о предсуществовавших. Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Левия, от которого произошло колено священников. Апостол Павел, изъясняя богословски историю встречи Авраама с Мелхиседеком, говорит: Мелхиседек встретил Авраама и благословил его (Евр. 7:1), и тотчас же прибавляет: и, так сказать, сам Левий, принимающий десятины, в лице Авраама дал десятину: ибо он был еще в чреслах отца Авраама (ст. 9, 10). И смертный, следовательно, был, прежде чем родился. Так как корень жил, то вместе с живым корнем апостол назвал (существующим) и плод. Здесь же, где нет ни страдания, ни образа преемственного происхождения, ни плодоношения, ни других человеческих страданий, еретик не хочет назвать Сущего рожденным из Сущего, хотя и пребывающим вечно. «Если Он рожден, говорят, то каким образом был всегда? Всякий рождаемый имеет начало». Имя отца у нас приобретается в известный срок. Предположи, напр., что юноша желает жениться; сначала он сватается, затем становится женихом, потом мужем, и когда, наконец, родит, называется отцом, и если рожденное дитя не даст ему этого имени, то хотя бы он прожил с женою тысячи лет, не называется отцом. Точно также и мать; сначала она девица, потом обручится и невеста, потом жена; зачинает и носит плод, и если этого не произойдет, то не называется матерью. Хотя бы даже корень и носил плод, но если происшедшее дитя не даст ему в воздаяние за труды названия матери, она не называется этим именем. И это сделал премудрый Бог для того, чтобы отцы не превозносились над детьми, чтобы отец не говорил сыну: «я тебе дал жизнь, мною ты рожден, чрез меня получил бытие», а если бы и сказал так, то услышал бы тотчас же в ответ: «я чрез тебя рожден, но чрез меня и ты отец»; равно как и матери сын мог бы сказать: «ты дала мне сыновство, я дал тебе материнство». Рождение у нас является взаимным даром. Подобно этому и сын не сразу же является сыном, а сначала — семенем, потом зародышем, и только когда уже родится, — сыном. Все это подлежит необходимым условиям времени, все это подвержено страданию, все это следствие телесного устройства. Но где бестелесна рождающая природа, где бестелесен рождаемый плод, есть ли какое основание утверждать, что было время, когда и Рождаемого не было, что Он рожден впоследствии времени? Итак, мы говорили: если Бог всегда один и тот же, и никогда ничего не приобретает, то Он всегда и Отец; если же Он всегда Отец, то всегда имеет Сына; следовательно Сын совечен Отцу. Мы говорим, что Сын рожден бесстрастно, но способа рождения изъяснить не можем. Истинное ведение в том, чтобы исповедать свое незнание превосходящей нас природы. Итак, рождению мы поклоняемся, но природы исследовать не дерзаем. Если бы родивший был человек, то он произвел бы и рождение человеческое; если бы имел тело, то и родил бы как тело. Если же Он чужд тела, то не приписывай бестелесному телесных страданий. Но, говорят, Он родил из своего естества, родил, следовательно, со страданиями, через разделение, чрез излияние. Докажу противное земными явлениями. Рождает виноградная лоза, рождает маслина, рождает и вода, но рождает не как наша природа, а сообразно с собственными устройствами. Всякая женщина, когда получит от Бога дар быть матерью, когда носит плод, полнеет, когда же родит плод, худеет. С деревьями же происходит наоборот. До рождения дерево не увеличивается в объеме; когда же родит, тогда становится тучнее, плод умножается, корни увеличиваются, и не бывает ни уменьшения рождающему корню, ни умаления рожденному плоду. Виноградная лоза рождает не по нашему; а Богу, превосходящему всякое естество человеческое, когда слышишь, что Он родил, приписываешь человеческие страдания?

5. И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так (Быт. 1:24). Скотов — это домашние животные. Гады, звери — это змея, дракон. Домашним скотом называются не только подъяремные животные, а и носящие тяжести. Всякое травоядное, — вол ли, овца ли, — называется скотом, поскольку оно есть предмет обладания человека. А что домашним скотом называются и овцы и волы, свидетельствует Писание: и у него были стада мелкого и стада крупного скота (Быт. 26:14). Наполнилась земля, украсилась плодами, произвела животных; не доставало только домовладыки. Небо было украшено; земля одета в пестрый убор, море наполнено, воздух украсился множеством птиц; все было готово, не доставало лишь человека. Впрочем, то, что он является последним, служит не к уничижению его, а к чести. Приготовляется дом, и вводится домовладыка. Бог ничего не делает ни безвременно, ни бесцельно, а все творит целесообразно. И заметь последовательность. Сначала Он сотворил траву и сено, и после того уже питающихся ими животных. Если бы не было того, что служит для питания, то безвременно было бы творение животных; они страдали бы от недостатка плодов. Сначала он сотворил пищу, и тогда уже создает питающихся; сначала производит необходимые средства жизни, а потом уже тех, кто пользуется этими средствами. Так сделал Он и в отношении к Писанию. О Христе предварительно возвестили Писания, и тогда уже пришел Тот, о Ком они возвещали. Предваряли свидетельства, дабы поверили Тому, о Ком давались свидетельства. Предварял закон, дабы возвестить о Законодателе. Предваряли пророки, дабы провозгласить Того, о Ком пророчествовали.

И заметь мудрость Бога. Он соизволил, чтобы писания пророков оставались не только в церкви, но и у иудеев; Он оставил их у недостойных богопротивных иудеев — врагов Христовых, чтобы обличить их. Почему Он так сделал, а не отнял у них Писаний? Причина ясна и не требует долгого рассуждения, — так что моя проповедь вне подозрений. Если бы я один только имел пророков, то неверующий мог бы возражать мне. Смел ли бы я сказать: «сказал Моисей», или: «сказал Исаия», или: «сказали другие пророки о Христе и о том, что произойдет во время Его пришествия?» Желающий мог бы возражать, говоря: «откуда известно, что Моисей был пророк и сказал или проповедовал об этом, как утверждаете вы, христиане, измышляя для подтверждения своих догматов пророков и выдумывая имена? Разве мы должны соглашаться с вашими предрассудками?» Теперь же у желающего возражать, хотя бы он обладал и большою способностью защищаться, отнять всякий повод к возражению, так как те самые свидетельства, которые приводили мы в подтверждение своих догматов, есть и у них. Отсюда ли нельзя изобличить их легкомыслие? Итак, чтобы иудеи не возражали, Бог соизволил оставаться у них книгам Писания, дабы, если не поверят мне, как измышляющему свидетельства в пользу своих догматов, в виду моего их признания, поверили тем, которые остаются чужды этим догматам. Если ты спросишь иудея, — разумеется, не простеца из народной толпы, а искусного в слове и сведущего в законе, — «есть ли Христос»? он не скажет: «нет», а скажет: «есть, но только не тот, о котором вы говорите, а другой». Факта, следовательно, он не отрицает, а сомневается лишь относительно лица. Но иное дело — отрицать факт, и иное — отрицать лицо. Например, если кто–нибудь требует с меня долг, то иное будет сказать: «я не должен», и иное: «я должен не тебе, а другому». Долг, следовательно, признается. Так и иудеи признают, значит, что есть Христос, а сомневаются в том, есть ли Он тот, о котором мы проповедуем; они допускают Христа не существующего, так как отвергли существующего. Но заметь, как сам законодатель Моисей в самом рассказе о творении человека указывает на Сына и сообщает познание о Нем. У него сказано: да будет твердь; сказано: да произрастит земля, сказано: да произведет вода. Когда переходит к человеку, то говорит: и сказал Бог: сотворим человека. Спрошу иудея: если Бог один, и нет с Ним Сына, Которого мы проповедуем, нет Духа Святого, Которому мы поклоняемся, то кому сказал Бог: сотворим человека? Небо Он творит одним повелением; точно также и землю и все прочее. Когда создает человека, то, желая прикровенно дать познание божества Сына, говорит: сотворим человека, дабы показать, что Он имел Его сотрудником в самом начале творения. Поставляемые в стесненное положение и будучи не в состоянии извратить ясный смысл изречения, иудеи говорят, что Бог сказал это ангелам. Так, не имея возможности отрицать смысл изречения, проводят отрицание иным способом. Итак, кому же сказал Бог: сотворим? Говорят, — ангелам. Спрошу их, кто больше: ангелы или люди? Конечно, ангелы. Когда мы достигнем полной меры добродетели, мы и тогда не будем превосходить их, а будем лишь равны им; теперь же мы много уступаем природе ангелов и их бестелесному состоянию.

6. Слушай, как об этом свидетельствует Давид: то что такое человек, что Ты помнишь его? Или сын человеческий, что посещаешь его? Ты умалил его малым чем пред Ангелами (Пс. 8:5, 6). Следовательно, мы умалены пред ангелами; мы меньше, ангелы больше. Если же, создавая человека, меньшего, Бог нуждался в ангелах, как советниках и помощниках, то насколько более имел в этом нужду, когда творил больших — ангелов, не одного притом, а бесчисленное их множество? Подобно тому ведь, как все светила Бог сотворил зараз, так и ангелов с архангелами Он сотворил зараз, а их так много, что они превосходят всякое число, почему Даниил и восклицает: тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним (Дан. 7:10). Тысячи тысяч ангелов, и тысячи архангелов сотворил Бог и не нуждался в советнике и помощнике, а творя одного человека из земли, совещается, рассуждает, делает совет? Что такое человек? Не земля ли, и не от земли ли? Не прах ли и пепел? Авраам, указывая на свое ничтожество, взывает: я, прах и пепел (Быт. 18:27). Слушай, как, с другой стороны, Давид говорит: Ты творишь Ангелов Своих духами и слуг Своих пламенем огненным (Пс. 103:4). Создавая естество огненное, умных и бестелесных духов, Бог не имел нужды ни в советнике, ни в помощнике, ни в каком бы то ни было другом сообщнике, а творя жалкого ничтожного человека, от земли существо, которое немного времени спустя должно прекратить свое бытие, разрушиться во гробе, уничтожиться временем, Он советуется, размышляет? Да, говорят; Владыке, по великой Его благости, прилично было сказать предстоящим рабам: что должно быть? что сделаем? Соглашаюсь и с этим, и, несмотря на высказанное опровержение, допускаю, что «сотворим» сказано было ангелам. Но за словом «сотворим» разве ты не видишь: по образу и подобию? Этим словом я смело могу заградить уста и иудеям и еретикам. (Отожествлять образ Божий с ангельским образом не может) ни иудей, ни еретик, который поистине есть тот же иудей, а пожалуй и хуже еще, потому что иудеи распяли видимое тело, а еретики восстают против невидимого божества, вернее же — против собственного своего спасения. Впрочем, первые доказали, что они делали дело невозможное, почему и терпят отчасти в настоящее время казнь за свою дерзость, видя род свой рассеянным по всей вселенной, полное же наказание донесут впоследствии, когда совершится всеобщий суд, так и еретики в надлежащее время получат заслуженное наказание. Но зачем все это я сказал вам? Буду продолжать начатое. Ни еретик, ни иудей не смеет сказать, что у Бога и ангелов один образ и подобие. Разве ангелы, которые произошли, были помощниками Богу? Они были только слугами, которые восхваляли, благодарили Его, зная, что они произошли, что раньше не существовали и явились по благоволению Его благости; они были зрителями, созерцавшими то, что произошло после них. Они видели, как произошло небо из небытия, и ужасались; видели, как отделено море, и удивлялись; созерцали украшаемую землю, и трепетали. А что ангелы не были помощниками, а были дивившимися зрителями, об этом говорит Бог Иову: когда я сотворил звезды, восхвалили меня все ангелы и прославили (Иов. 38:7).

Сотворим человека. Изречение указывает на говорящего и слушающего. Смотри, как всегда сияет луч православной веры; и солнце, блистая, присоединило свой луч. Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему. Соблюден и чин ипостасей, и единообразие существа. Сотворим человека по образу, — не по образам, потому что иной образ Отца, а иной — Сына. Сотворим, — чтобы показать множественность ипостасей; по образу нашему, — чтобы указать на единосущие. Кто был участником этого великого слова и чудного творения? Иудеи возражают (против признания этим участником Сына) и устыжаются, когда им замыкают уста; еретики безумствуют, оспаривая истину; слово благочестия имеет необоримое удостоверение.

7. Итак, откуда мы узнаем, кому сказал Бог: сотворим человека по образу, или кто Его советник? Сотворим требует присутствия на лицо советника. Блаженный Исаия говорит о Единородном Сыне Божием, пришедшем ради нас в нашем образе: младенец родился нам — Сын дан нам (Ис. 9:6). Отрок, раньше не существовавший, родился; сущий же Сын дан. И нарекут имя Ему: Чудный, Советник, имя отрока, — как Сына по Божеству, как отрока — по человечеству. Велика совета ангел, чуден советник. Но если ты, пророк, называешь того советника, которому Бог сказал: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, ангелом великого совета, то ты еще не указал на достоинство советника, о котором ты возвещал. И Моисей ведь был советником, по–видимому и он советовал, говоря: не погуби их, чтобы не сказали язычники: потому, что Он не мог умножить их, погубил их (вероятно приводится место Исх. 32:12, Числ. 14:15–16). Однако не останавливай с удивлением внимания на слове «советник»; не делай общим имени. Хотя и много советников, пусть не унижается советник единый. Ты еще, говорит, не знал достоинства того, о ком возвещалось. Слушай о чудном советнике Исаию, который изъясняет предыдущее последующим. Чудный, говорит, Советник, Бог крепкий. Хорошо приписал он Богу крепость. Почему? Подобно тому, как было много советников, но достоинство единого советника от этого не должно было страдать, так точно не должен был уничижаться этот проповедуемый Бог от того, что было много богов, — ведь говорится: Я сказал: вы — боги и все — сыны Вышнего (Пс. 81:6); равно и Моисею говорил Бог: вот, Я положил тебя в Бога фараону (Исх. 7:1). И чтобы ты не подумал, что этот советник есть Бог в том же смысле, как Моисей, или как апостолы, пророк присовокупил: Бог крепкий. Моисей Бог, но не крепкий, а укрепляемый. Иное — укрепляемый, иное — крепкий. Иное — дарующий благодать, иное — принимающий. Бог крепкий. Моисей — Бог, одаренный крепостию, и хотя является совершителем великих чудес, но получает благодать. Апостолы подвластны, Спаситель — властвующий и дает власть. Бог крепкий. И этим пророк не удовольствовался, а прибавил: Отец вечности, Князь мира, дабы и нас и еретиков научить не называть подвластным начальника власти. Иное — подвластный, иное — властитель. Желаешь знать различие между самовластным и подвластным? Апостолы подвластны, Спаситель — властвующий. Павел увидал в Македонии служанку, одержимую духом прорицания, которая при всех говорила: сии человеки — рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения. Это она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу — не одержимой, а действовавшему в ней: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее (Деян. 16:17–18). Называется Господом, чтобы показать, что сам он — раб. Так как чудо, повиновение демонов людям, было выше человеческих сил, то дабы зрение не сделало бессильными слова, и слуг Бога не сочли за богов, апостол говорит: именем Иисуса Христа повелеваю тебе. Рабу свойственно объявлять приказание, Владыке — властвовать. Видишь, как слуга объявляет; смотри, как Владыка повелевает. Принесли к Владыке некоего бесноватого, глухого и немого. Не сказал Владыка: «объявляю тебе, немой и глухой демон», а говорит: Я повелеваю (Мк. 9:25). У Павла объявление приказания, у Властителя — повеление. Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него. Демон повиновался, потому что узнал власть. Пусть блаженный Иезекииль скажет еретиков сборищу: живу Я, говорит Господь Бог: оправдалась Содома, сестра твоя правее тебя (Иез. 16:48, 51). Что же значат эти слова? Если ты не будешь знать, о чем говорит пророк, то не в состоянии будешь дойти до уразумения высшего смысла изречения. Содомляне были отчаянные грешники, проводили жизнь в беззаконии, за что и были истреблены ниспосланным от Бога огнем. После истребления содомлян и сожжения их города, спустя много родов, и Иерусалим стал городом, который хотя снаружи и процветал, но творил еще больше нечестия. Когда, таким образом, его жители превзошли своим нечестием содомлян, Бог чрез Иезекииля клянется, говоря: «живу Я Адонаи, говорит Господь. Скажи вероломной дочери — Иерусалиму. Не согрешила сестра твоя — Содома в половину грехов твоих, и оправдалась Содома от тебя» (Иез. 16:48, 52), т. е., по сравнению с тобой Содом праведен. Так можно бы сказать и еретикам: от чрезмерного безумия еретиков оправдались и иудеи; оправдались и демоны, так как они называют Спасителя Сыном, а те — творением. «Оправдалась Содома от тебя». Кстати, спросим о причине, почему делавшие грехи содомлян не погибли как содомляне, почему они не были истреблены, как эти последние, если они даже удвоили их грехи?

8. Бог взирал не только на крайнее нечестие иудеев, но и на последующее благочестие верующих. Он провидел, что из Иудеи произойдет святая Богородица Дева; предусматривал лик апостолов; прозревал сонмы исповедников и тысячи имевших уверовать иудеев. Когда Павел пришел в Иерусалим, то соапостолы говорят ему: видишь, брат Павел, сколько тысяч уверовавших Иудеев (Деян. 21:20). Итак, провидя верующих, Он пощадил неверовавших, не ради их самих, а ради имевшего родиться от них плода. И Исаия свидетельствует: если бы Господь Саваоф не оставил нам небольшого остатка, то мы были бы то же, что Содом, уподобились бы Гоморре (Ис. 1:9). Но не сказал ли Исаия о другом, а мы вложили насильственно такой смысл в изречение? Однако слушай, что говорит Павел, — брат и толковник пророков. Братие, так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток. И, как предсказал Исаия: если бы Господь Саваоф не оставил нам семени, то мы сделались бы, как Содом, и были бы подобны Гоморре (Рим. 11:5; 9:29). Все провидел Бог; Бог не по опыту познает вещи, подобно тому, как мы с течением времени узнаем их. Опять скажу, как много раз уже говорил: Бог провидел концы веков. Он знал, что Адам согрешит, но провидел и имеющих произойти от него праведников; видел его изгоняемым из рая, но предвидел, что ему уготовано царство. Дивное дело, — прежде рая было царство. Ты дивишься, что Адам изгнан был из рая? Дивись тому, что прежде рая ему уготовано было небесное царство. Приидите, говорит Спаситель, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф. 25:34).

Пусть устыдятся еретики, когда слышат, что царство уготовано святым прежде сложения мира, и, тем не менее, говорят, что было время, когда не было Сына. По видимому они исповедуют Единородного, так как не могут уничтожить Писания; но допуская слово, они отрицают существо дела. Если мы назовем Сына Единородным, они тотчас же говорят: написано и: рожденный прежде всякой твари (Кол. 1:15). Итак, по мнению еретиков, эти два изречения противоречат друг другу. Если, говорят, перворожден, то не единородный, потому что перворожденный называется первородным, когда имеет братьев, а единородный, когда имеет братьев, не называется единородным. Единородный — тот, кто только один рожден от кого–нибудь, как свидетельствует и Писание, говоря Аврааму: возьми сына твоего единородного (в русском переводе: единственного) (Быт. 22:2). Первородным называется тот, кто имеет братьев, потому что он первенствует по происхождению, а единородный называется единородным потому, что не имеет братьев. Но есть единородный и в ином смысле; единородный тот, кто один рожден от кого–нибудь, а не один только произошел, как легкомысленно говорят еретики. Единородным, говорят, называется Спаситель потому, что только один был такой, как Он. Но в таком случае и Илия единороден, потому что один только был такой, что и разумно. Писание обычно называет единородным того, кто один только рожден от кого–либо, согласно с вышеуказанным значением слова. Слушай. Первородный, говорят, если не имеет братьев, есть единородный. Я укажу не одного, не двух, не трех, а многих первородных. Странное дело! Как может быть много первородных? Должен бы быть один. Я затянул речь о первородном и единородном; но решим вопрос. Бог называет первого верующего первородным в своем роде, не как первого среди других верующих, а как бывшего первым в свое время. Например, когда народ Израильский был в Египте, Бог говорил чрез Моисея: Израиль есть сын Мой, первенец Мой. Я говорю тебе: отпусти сына Моего (Исх. 4:22, 23). Вот первородный народ, потому что в то время он был первым народом, познавшим Бога. Позднее, после закона, после многих родов, явился Давид, и Бог возвещает ему, что от семени его явится Христос, и говорит так: обрел Давида, раба Моего, елеем святым Моим помазал его. Он будет звать Меня: Ты — Отец мой. И Я первенцем поставлю его (Пс. 88:21, 27, 28). Первенец Давид, первенец и народ. Первенец Адам в своем роде, первенцы Ной, Сим, первенец в своем роде Авраам, Моисей, Исаия, потому что они в свое время первенствовали благочестием. Из этого множества первородных собрана великая церковь, пребывающая на небе. Но вы приступили, свидетельствует Павел, к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах (Евр. 12:22, 23). Один из этих первородных есть Христос по плоти, по божеству Единородный. Так как Он принимает всех первенцев в благочестии, то вместе с ними и Сам называется первородным, почему Павел и говорит: Он был первородным между многими братиями (Рим. 8:29). Однако, о человеке можно бы сказать многое; но отложим речь до дальнейшей беседы о шестом дне, в который человек и создан, чтобы, с помощью благодати Божией, совершеннее и яснее, по мере наших сил, было слово. Скажем тогда не от собственных домыслов, а на основании того, чему мы научены. Общедоступен источник, общедоступны все предлежащие дары, если только мы желаем с усердием прилежать к ним. Теперь же обратимся к наставлению нравственному.

9. Вчера мы сказали, каково должно быть воздеяние рук; сказали именно, что оно должно быть воздеянием рук, преданных благочестию. Дающий бедному пусть говорит: поднятие рук моих. Поднимающий падшего пусть говорит: поднятие рук моих (Пс. 140:2). Изъясним начало псалма, так как мы должны во всяком случае знать то, что поем. Почему мы говорим: да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою. Никакой фимиам не направляется, потому что Бог не услаждается благовонием духов. Что же значит: да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою? Какое кадило (в ц.-сл. вместо слова «фимиам» — «кадило»)? Два жертвенника было в скинии: один во внешнем дворе, под открытым небом, другой — в святилище, под кровлей. Внутренний жертвенник предназначен был только для курения фимиама, а не для пролития крови, а внешний жертвенник для принесения в жертву животных, хлебов и всего прочего. Внешний алтарь Бог повелевает Моисею сделать из неотесанных камней, а внутренний, находящийся в скинии, из полированного золота. Надо изъяснить, на что указывает чрез это благодать Божия, указывает на два рода людей, служащих славе Божией: людей необразованных и образованных. У человека, говорящего неправильною или варварскою речью слова подобны неотесанным камням; тем не менее, они пригодны для жертвенника. С другой стороны, шлифованным золотом называется драгоценный камень. И ни этот не отбрасывается, ни тот не отвергается, так как и там, — жертвенник Бога, и здесь — жертвенник Бога. Далее, благовоние составлялось из четырех веществ: стакти, оникса, халвана и ливана. Подобно тому как из четырех веществ составляется благовоние, так и добродетель состоит из различных частных добродетелей. Поэтому Давид и говорит: да исправится молитва моя, яко кадило пред тобою, — подобно тому, как это последнее, слагаясь из многих частей, делается одним благоуханием. Если, говорит, войдет с молитвою человек, соблюдающий пост, милостыню, веру, то пусть четырехвидная добродетель его будет подобна этому фимиаму, направляющемуся пред лицо Твое. Так говорит блаженный Давид и в другом месте. Вот, что хорошо и что приятно, — это — жить братьям вместе! (Это) то же, что миро на голове, стекающее на бороду, на бороду Аарона (Пс. 132:1, 2). Он сравнивает любовь с священным миром, молитву со священным фимиамом. Ты предаешься воздержанию? Ты — брат священнику. Священства, скажешь, я не имею; воздержание имею. Мое воздержание — сестра твоего священства. Откуда это видно? Из того, что и тот — священнодействующий должен быть святым, и я — служащий должен быть святым. Если я предан воздержанию, я получаю священство. Откуда это видно? Давид, убегая от Саула, пришел к первосвященнику Авиафару и говорит ему: дай мне хлебов (1 Цар. 21:3), так как я внезапно послан царем и не имею пищи на дорогу. Первосвященник, сведущий в законе, отвечает: «нет у нас другого хлеба, кроме священного, которого нельзя есть никому, кроме священника». Так как, однако, он видел нужду, но с другой стороны опасался попрать святыню хлебов предложения, то требует от лиц, которые не были священниками, чистоты и говорит: «если отроки, которые с тобою, чисты от жен, возьми». Так воздержание он почитал сестрой священства. И дабы кто–нибудь не стал порицать иерея за то, что он дал хлебы лицам, не имевшим священного звания, слушай, как одобрительно Спаситель упоминает об этом происшествии. Однажды, когда иудеи порицали апостолов за то, что они срывали колосья, растирали их руками и ели, Спаситель говорит им: разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? Как он вошел в дом Божий, взял хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме одних священников, и ел, и дал бывшим с ним? (Лк. 6:3, 4). Видишь ли, что воздержание — сестра священства? Видишь, как Бог взирает не на лица, а испытывает истину?

10. Итак, расположим себя к доброделанию, к правде, чтобы окрылился пост. Как птица не может летать без помощи крыльев, так и пост не может течь без двух своих крыльев — молитвы и милостыни. Посмотри на Корнилия, как он вместе с постом обладал и этими крыльями. Потому он и услышал бывший ему голос с неба: Корнилий, молитвы твои и милостыни твои пришли на память пред Богом (Деян. 10:3, 4). Представь, возлюбленный, что пост — птица; крылья его — милостыня и молитва, без которых он не может лететь вверх. Такой человек, если и не говорит, громким голосом возглашает правду, так как добродетель — великая защитница правды. Потому и говорится: услыши, Господи, правду мою. Итак, первое и величайшее благо — молитва, милостыня и делание правды; непоколебимая же основа и корень всего — ведение о Боге, почитание Единородного, исповедание Святого Духа, — вера единая, нераздельная, непоколебимая, не рассекаемая на части. Уже я говорил о том, что хочу сказать; но, тем не менее, опять скажу. Премудрый Бог попустил ересям называться по именам своих начальников, дабы показать, что их мнения не учение Бога, а измышление человеческое. Македониане, например, называются так от Македония, ариане — от Ария, евномиане — от Евномия. Точно также и остаются ереси. Желая же сохранить неповрежденною веру апостольскую, Бог не попустил, чтобы она называлась по имени человеческому. Если верующих и зовут единосущниками, то этим указывают не на человека, а обозначают веру. А что называться по именам человеческим свойственно не верующим, а еретикам, об этом свидетельствует Павел, когда, упрекая коринфян, говорит: слышу, что у вас есть разделение; один говорит: я Павлов, а я Аполлосов, я Кифин (1 Кор. 1:11, 12). Видишь, что называться по людям свойственно расколам. Петр не был ли более достоин веры, чем Македоний? Имена апостолов отступают пред славой Христовой, а ты разделяешь веру, нераздельное царство, неделимую славу? Но довольно. Пред нами светильник и свет. Светильник ногам моим — закон Твой и свет путям моим (Пс. 118:105). Почему светильник? Почему свет? Светильник для оглашенных, свет для совершенных. Убеждаю любовь вашу хранить ваш пост непорочным, не оскверненным неправдой, чистым от корысти. Посмотри на безумие тех, которые усердствуют в воздержании от яств и не заботятся о воздержания от грехов. Не пью, говорит, вина, ем без масла, не касаюсь мяса. Прекрасно, воистину, все это, когда соблюдается ради Бога. Но исследуем существо дела. Хлеб, вода, вино, мясо, масло, все это — создание Божие; корыстолюбие же, неправда и нечестие — дела диавола. Ты отстраняешься ради поста от дел Божиих, а от дел диавола ради поста не воздерживаешься? Хлеб, вино, масло и все прочее — дела Бога, все они прекрасны и весьма прекрасны. Павел говорит: всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, потому что освящается словом Божиим и молитвою (1 Тим. 4:4, 5). Если же благословляется, если освящается, то почему мы воздерживаемся? Неправда, корыстолюбие и подобное — дела диавола. От дел Божиих ты ради поста отстраняешься; а от дел диавола ради благочестия не удаляешься? И затем, братие, непостящиеся не подлежат осуждению, делающему же неправду угрожает наказание. Зачем же мы избегаем того, за что не требуется ответа, и не избегаем того, за что должны отвечать? Милостыня — прекрасное дело; по видимому, она расточает; на самом же деле — собирает. Подобно тому как земледелец бросает в землю семена, чтобы получить их от нее, так и милостыня по видимому дает другим, на самом же деле увеличивает сокровище давшему. Он расточил, говорит Давид, дал нищим, правда его пребывает в век века (Пс. 111:9). Так будем поститься, так покланяться, так веровать, прославляя Отца, славословя Сына, поклоняясь Святому Духу, потому что Ему слава во веки. Аминь.

Его же беседа о пятом дне творения

1. Много великих даров дано человеколюбцем Богом людям, но первый и величайший из всех даров — учение Писания. Солнце и луна, весь хор звезд, реки, источники и озера созданы на служение телу; священное же Писание даровано для исправления души. Насколько душа выше тела, настолько выше других даров дар божественных Писаний. Потому и говорит Спаситель: исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную (Ин. 5:39). Итак, исследуем сокровища Писаний, исполним свое обещание и по мере сил наших изъясним повествование о творении человека. Пусть никто не порицает нас за то, что мы исследуем со тщательностью. Пустословам свойственно порицать установления Божии и укорять за тщательное исследование. Я слышал, как некоторые укоряли нас, говоря: какая нужда была говорить об огне и воде, о том, что огонь трещит, если на него льют воду? Мы, говорят, желаем научиться не естественным наукам, а богословию. Следует знать, что это речи людей невежественных и нерадивых. После богословия наука о природе служит к утверждению благочестия. Если отвергать изучение природы, то должно упрекать пророков, должно порицать апостолов. Апостол поучает о природе: не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц. Есть тела небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная земных (1 Кор. 15:39, 40). Зачем Павел говорит о предметах природы и, указывая на музыкальные инструменты, делает упрек, говоря: сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения. И если труба будет издавать неопределенный звук, кто станет готовиться к сражению? И бездушные вещи, издающие звук, свирель или гусли, если не производят раздельных тонов, как распознать то, что играют на свирели или на гуслях? (1 Кор. 14:10, 8, 7)? Что общего было между языком Павла и свирелью или гуслями? Но он говорит о видимых предметах, чтобы изъяснить духовные. Какая нужда была излагать столько сведений о природе в книге Иова: рев льва и голос рыкающего умолкает, и зубы скимнов сокрушаются; могучий лев погибает без добычи, и дети львицы рассеиваются. Птенцы же коршунов летают высоко (Иов. 4:10, 11). Зачем Исаия пророк говорил: как лев, как скимен, ревущий над своею добычею, хотя бы множество пастухов кричало на него, от крика их не содрогнется и множеству их не уступит (Ис. 31:4)? И сам Спаситель говорит о предметах природы: Царство Небесное подобно зерну горчичному, выросши же, бывает больше всех злаков (Мф. 13:31, 32); и еще: подобно есть царствие небесное тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он, ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва (Мк. 4:26–28). И о природе неба говорит Спаситель. Если, говорит, вечером вы говорите: будет вёдро, потому что небо красно; и поутру: сегодня ненастье, потому что небо багрово (Мф. 16:2–3). Итак, зачем все это? Говорю это ради тех, которые по неразумию хотят порицать нас. Речь идет о Боге, а ты отказываешься слушать точное изъяснение догматов? Итак, теперь нам, по благодати Божией, предстоит изъяснить, — не по достоинству предмета, а по мере наших сил, — повествование о творении человека. Перейдем к предмету.

2. Украсилось небо, увенчалась плодами земля, разделились воды моря, произрасли растения, явились бессловесные животные, наполнилась вселенная, украшен был дом; не доставало только домовладыки и господина всего происшедшего. И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему (Быт. 1:26). В предшествующий раз мы показали, какой смысл имеет слово: сотворим, кому принадлежит это слово, и кому оно сказано, кто был советником и чей был общий совет. На основании священного Писания мы показали, что советником древнего совета был Сын, но умолчали о славе Святого Духа. Дабы от нас — здравых — люди недужные не взяли повода (к уничижению Св. Духа), необходимо сказать, что одна слава, одна воля, одно действенное слово Отца и Сына и Святого Духа. В одном месте назван советником Сын. В другом месте сказано, что никто не знает Бога кроме одного Духа Святого. Кто из человеков знает, говорит Павел, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия (1 Кор. 2:11). Если находящийся в тебе дух чужд твоего существа, то и Дух, сущий в Боге, чужд существа Божия.

Хочет чего–либо Отец? Такова же воля и Сына и Святого Духа. Хочет чего–либо Сын? Такова же воля Отца и Духа. Хочет чего–либо Дух? Такова же воля Отца и Сына. Отец воскрешает мертвых? Воскрешает и Сын. Ибо, как Отец, говорит Спаситель, воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет (Ин. 5:21). Вот совместная воля. Где же воля Духа? Слушай. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно (1 Кор. 12:11). Едино царство Отца, Сына и Святого Духа. Бог порицает тех, которые пытаются что–либо делать без воли Божией. Горе, говорит Он чрез пророка, непокорным сынам, говорит Господь, которые делают совещания, но без Меня, и заключают союзы, но не по духу Моему, чтобы прилагать грех ко греху (Ис. 30:1). Пророк Захария, ясно указывая на святую Троицу, говорил: «да укрепляются руки Зоровавеля, говорит Господь; и да укрепляются руки Иоседека священника, и руки народа, ибо Я с вами есмь, говорит Господь, и Слово мое благое, и Дух мой среди вас» (Агг. 2:5–6). Затем, братие, наше возрождение свидетельствует об участии Духа Св. в творении. Если бы Дух в творении не имел участия вместе с Отцом и Сыном, то не был бы соучастником и в возрождении. Как мы крещаемся? Во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28:19). Какое рождение больше: рождение ли через творение, или рождение через таинство? Там — начало жизни в смерть, здесь — начало смерти в жизнь. Как же, поэтому, можно допустить участие Духа Святого со Отцом и Сыном в большем деле, а в творении телесном отлучать Его от общей славы? Мы не были бы и созданы, если бы не были образованы Святым Духом. Как в первом творении Дух был сообщником Отца и Сына, так является сообщником и деятелем в крещении. Тоже опять следует сказать о воскресении: мы не можем воскреснуть иначе, как по воле Отца, действием Сына и силою Святого Духа. Слушай, что говорит Господь; хорошо я сказал: «Господь», потому что, хотя говорит и Павел, но это слова Господа, как можно слышать об этом от самого Павла: или вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне (2 Кор. 13:3)? Итак Господь говорит в Павле: но вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас. Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его. А если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности. Если же Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас, то Воскресивший Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас (Рим. 8:9–11). Вне Отца и Сына и Святого Духа нет ни первого творения, ни второго рождения, ни последнего воскресения. Сотворим человека.

3. Порицателям я уже сделал наставление раньше. Здесь (могу говорить свободно). Название «человек» в еврейском языке значит огонь. Прошу быть внимательным. Кто слушает с любовью, тот, как друг и питомец истины, спасается, кто же слушает с неприязнью, тот не ищет для себя пользы, а того, за что подвергается осуждению, не ищет себе приобретения, а того, за что достоин порицания. Человек на еврейском языке значит огонь. Такое имя дано Адаму не без основания. Четыре стихии в мире (опять говорю о природе, хоть этого и не желают): земля, вода, воздух, огонь. Каждая из трех первых стихии, как существует, так и остается (в том же объеме). Например, если ты возьмешь ком земли, то не можешь увеличить его из содержимого; взятый тобою ком земли остается таким, каков есть. Равным образом, если возьмешь какою–нибудь мерою воду, она остается той же самой водой, не увеличивается. Если наполнишь мех воздухом, то тем же воздухом не можешь наполнить другого меха. Между тем огонь не остается таким, каков он есть. Зажигается маленький светильник, и ты можешь от него зажечь множество лампад, целую печь, огромный пламень; он не остается в собственном своем виде, а увеличивается в той мере, в какой находит вещество. Так как Бог провидел, что от одного человеческого тела наполнятся концы вселенной (один светильник возжигает такое множество лампад — и запад, и восток, и север, и юг), то Он дал соответствующее делу и имя. Потому–то и имя Адам обозначало вселенную. Поскольку от него должны были наполниться четыре страны света, Бог дает ему имя Адам: альфа — восток, дельта — запад, альфа — север, ми — юг. И имя и буквы свидетельствовали, что человек должен был наполнить вселенную. Итак, на еврейском языке, человек значит: огонь. Поелику же человек называется огнем, Писание не находит препятствия называть людьми и ангелов. Так, когда Мария и другие жены пришли ко гробу, то говорится: предстали перед ними два мужа (Лк. 24:4), а это были ангелы. И ангелы называются огнем: творишь Ангелов Своих духами и слуг Своих пламенем огненным (Пс. 103:4). Писание называет их мужами, так как они имеют общее с человеком понятие. И что удивляешься? Сам Бог называется огнем, и потому называется человеком. Спаситель говорит о своем Отце: был некоторый хозяин дома, который насадил виноградник. Послал своих слуг к виноградарям взять свои плоды; виноградари, схватив слуг его, иного прибили, иного убили, а иного побили камнями. Но сокращу: «и сказал человек тот: есть еще у меня один сын; пошлю его, — может быть обратятся» (Мф. 21:33 дал.). Что имеется в виду обозначить названием «хозяин дома», употребленным вместо имени Божия? Спаситель сказал ведь не притчу; Он не сказал: «подобно есть», а говорит: был некоторый хозяин дома. Моисей говорит: Господь, Бог твой, есть огнь поядающий (Втор. 4:24), и Спаситель, пришедши, говорил: огонь пришел Я низвести на землю (Лк. 12:49). Итак, Он прилагает имя, соответствующее делу. Так как огонь, как сказал я раньше, из малого становится большим, и человек от немногого наполнил всю вселенную, то и назван он огнем. Это видно из слов: сотворим человека, потому что по–еврейски: «сотворим огонь».

Сотворим человека по образу Нашему. Многие неразумные и невежественные полагали, что человек по образу Божию в том смысле, что Бог имеет нос, имеет такие же глаза, такие же уши, такие же уста. Мысль эта ложна и безумна. И до настоящего времени существует ересь, признающая Божество человекообразным. Слыша изречения Писания: очи Господни, уши Господни (Пс. 33:16), и обонял Господь (Быт. 8:21), уста Господни говорят (Ис. 1:20), рука Господа сотворила (Иов. 12:9), стояли ноги Его (Пс. 131:7), еретики приписали Бестелесному члены, не постигая безумия мысли. Бог говорит это для того, дабы ты знал, что насколько дело касается телесного вида, человек не имеет никакого сходства с Богом. Я не отрицаю этим выражения: сотворим человека по образу, а хочу показать только, как говорит Бог: по образу. Ты сотворил небо и землю (Ис. 37:16); еще: небо — престол Мой, а земля — подножие ног Моих (Ис. 66:1). Должны ли мы следовать изречению буквально? Должны ли рабствовать букве выражения? Но буквальное следование обличит меня. Как я представлю небо престолом? Престол объемлет сидящего; но Бог неописуем. Бога ничто не объемлет; напротив — Он все объемлет и окружает. Если небо престол для Бога, то как Он может измерять небо пядью (Ис. 40:12)? Как, опять, Он может сидеть на небе? Небо — престол Мой, а земля — подножие ног Моих. Где Он сидит? На видимом небе? Но внизу тверди звезды, наверху вода. Если Он сидит наверху, то не на небесах, а на горнем небе. Если Он, все–таки, сидит, то ноги Его спускаются до земли. Такой образ ты прилагаешь Тому, Кто не имеет никакого образа? Не нечестиво ли так думать? Наконец, если ноги Его опираются на землю, то как мы сеем, как сбираем жатву, как ходим по земле, не трогая ног Его? Как Он измеряет небо пядью? Какие огромные персты должен иметь Он соответственно Божеству? И как Он такими перстами мог написать малые скрижали, и притом — немногими? Мы пишем тремя пальцами; остальные только помогают. Бог написал скрижали одним перстом. Видел ли ты, чтобы кто–нибудь писал одним пальцем? Это скорее мысли, чем слова.

4. Сотворим человека по образу Нашему. Бог хочет, чтобы мы были подражателями Ему в добродетели. Что значит: по образу? Бог свят; если мы святы, то мы — по образу Божию. Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш (Лев. 19:2). Бог праведен; если мы поступаем по правде, то мы — образ Божий. Праведен Господь и правду возлюбил (Пс. 10:7). Если мы человеколюбивы, милостивы, то мы — образ Божий. Будьте милосерды, говорит Спаситель, как и Отец ваш милосерд (Лк. 6:36). Видишь, в чем образ? И Павел показывает, в чем состоит образ, когда говорит: «совлекитесь ветхого человека, и облекитесь в нового, созданного по Богу в познание истины, по образу создавшего его» (Кол. 3:9, 10). Видишь, что по образу нашему относится к добродетелям. Далее, в чем образ? Во власти. И да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею (Быт. 1:26). Какая последовательность у Бога! Какая точность в словах! «Да обладают рыбами морскими». По порядку творения и порядок господства. Так как первоначально произошли из моря рыбы, а потом из земли четвероногие и другие животные, то Бог сначала говорит о том, что произошло прежде. Да обладают рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом. Вот почему и три отрока, в пещи славословя Бога, наблюдают тот же порядок: благословите, иней и снег, Господа, пойте и превозносите Его во веки. Благословите, молнии и облака, Господа, пойте и превозносите Его во веки. Да благословит земля Господа, да поет и превозносит Его во веки. Благословите, горы и холмы, Господа, пойте и превозносите Его во веки. Благословите Господа, все произрастания на земле, пойте и превозносите Его во веки. Благословите, источники, Господа, пойте и превозносите Его во веки. Благословите, моря и реки, Господа, пойте и превозносите Его во веки. Благословите Господа, киты и все, движущееся в водах, пойте и превозносите Его во веки. Благословите, все птицы небесные, Господа, пойте и превозносите Его во веки. Благословите Господа, звери и весь скот, пойте и превозносите Его во веки. Благословите, сыны человеческие, Господа, пойте и превозносите Его во веки (Дан. 3:72–82). Можно было бы и продолжить изъяснение, но перейдем к дальнейшему. И создал (в русском переводе: сотворил) Бог человека (Быт. 1:27). Не просто сказано: «сотворил», а: «образовал». «Образование» употребляется, когда говорится о благовидности. Так, когда кто–нибудь видит красивое лицо, то говорит: прекрасный образ. Бог ничего не сотворил в теле без красоты, а все создал для красоты и для пользы. Например, глаз имеет две цели — пользу и красоту: он и видит, и красит лицо; украшает внешность, и все видит. Ухо служит на пользу и для красоты, так как оно, представляя как бы вазу, украшает человека. Равным образом, нос имеет необходимое обоняние; но у человека сравнительно с другими животными, он образует как бы разделяющую стенку и дополняет красоту. Это — у одного лишь человека; другие животные носа не имеют, а только простые места ноздревых отверстий. Вот почему Бог и образовал человека. Потому и Давид говорит: устроивший ухо не слышит ли? Или Создавший глаз не видит ли (Пс. 93:9)? Точно также и землю Бог создал для красы и для пользы. Но чтобы не указывать тебе многочисленных красот, скажу только об одной. Бог дал человеку, разумею мужчину, вместе с другими и сосцы. Зачем мужчине сосцы? Для красоты. Пусть женщине нужны сосцы по необходимости природы, для образования молока. Для чего они мужчине? Для благовидности, для красоты. Как в домах одни вещи существуют ради нужды, другие ради красоты, так и Бог одно дал человеку для красоты, другое для пользы. Бог создал человека, взяв персть от земли. Блаженны надежды христиан, если мы уразумеем то, что слышим. Почему не сказано: «взял ком земли»? Создал Бог такое тело, и не нуждался даже в коме земли, а взял персть? Бог предвидел будущее как настоящее. Так как он предвидел, что человек должен умереть и превратиться в прах, то Он в самом творении наперед указал надежду воскресения. Он берет персть от земли, дабы ты, когда увидишь в гробу прах, знал, что Тот, Кто создал то, воскресит и это. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни (Быт. 2:7). Заметь различие между человеком и бессловесными. Творя всех других животных, Бог у всех зараз создал вместе с телом и душу. Внимай, прошу. Рыб Он сотворил зараз и с телом и с душою. Да произведет земля животных: вместе с телами зараз произошла и душа. У человека Бог творит сначала тело, потом душу. Ради какой надежды? Каково создание, таково и разрушение. Животные потому не имеют воскресения, что они, как произошли, так и умирают; вместе с телом прекращает бытие и душа. Тело человека Бог взял от земли, а душу создал и дал сам (сотворив ее, а не взяв из собственного существа), дабы бы, когда умрет тело, или человек, не отчаивались относительно души. Что в том, что тело погребено во гробе? Не думай, что там же душа. Она взята не от земли, и не возвращается в землю. Так Бог утвердил надежду. Потому и Иезекииль, пророчествуя о воскресении, говорит: «мертвым костям явилось тело» и затем продолжает: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут (Иез. 37:9). Так и Давид восклицает: когда Ты отвратишь лице, — смятутся, возьмешь дух их, и исчезнут, и в землю свою возвратятся. Пошлешь Духа Твоего, и будут созданы, и обновишь лице земли (Пс. 103:29–30). Видишь Духа — творца? Видишь сообщника — Бога?

5. Но возвратимся к нашему предмету. Вдунул. Словом вдунул бытописатель указал на простоту души, на ее несоставность. Слушай теперь. Так как творение обветшало, то Христос обновляет его Своим воплощением. Адам создан был из земли, Христос создал очи слепому из брения, дабы ты знал, что Он есть тот, Который взял персть от земли и создал человека. Бог вдунул в лицо Адама дыхание жизни; дунул Христос в лице апостолов и сказал: примите Духа Святаго (Ин. 20:22). Дуновение, которое погубил Адам, возвратил здесь Христос; и стал опять человек душой живою. Заметь здесь последовательность. Хотя мой голос и утомляется, но, устремляясь обычною надеждой и спеша удовлетворить желаниям братий, я верю, что мне дано будет слово, не ради моего достоинства, а ради усердия слушателей. Хотя мы и много уступаем в достоинстве святым, но и они испытывали тоже, и поставлялись в затруднение немощью тела. Об этом свидетельствует Давид, говоря: ослабел от вопля, осипла гортань моя (Пс. 68:4). Лучше охрипшим голосом говорить право, чем, обладая громким голосом, иметь развращенную душу. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке (Быт. 2:8). Что такое Едем? Едем значит: сладость (роскошь). Можно бы сказать: насадил рай в роскоши, т. е. в роскошном, прекрасном месте. Потому под конец и говорится: и изрине Адама, и всели его прямо рая сладости (в русском переводе слов: и всели его прямо рая сладости) (Быт. 3:24). И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке. Почему рай не в другой стране, а на востоке? Откуда начало течения светил, оттуда и начало жизни людей. Бог предзнаменует будущее. На востоке в раю поселяет Он человека для того, чтобы показать, что как восходящие светила текут на запад, и заходят, так и человеку должно по образу светил идти от жизни к смерти, погрузиться в смерть и достичь опять иного востока в воскресении мертвых. Адам устремился к западу, погрузился в гроб; за ним последовали и дела земли и спогреблись с умершим. Пришел Христос и дал восстание умершему. Потому пророк и говорит о Нем: се муж, восток имя ему, и под ним возсияет (этих слов в русском переводе нет) (Зах. 6:12), т. е. из мертвых. В Адаме человек умер, во Христе восстал. Как в Адаме все умирают, свидетельствует Павел, так во Христе все оживут (1 Кор. 15:22). И взял Господь Бог человека, которого создал, и поселил его в саду Едемском (Быт. 2:15). Ввел его в готовый дом. Подобно тому как зовущий кого–нибудь на пир сначала приготовляет дом, и затем уже вводит званого, так точно и здесь: Бог приготовил человеку великолепную храмину — рай, и затем уже ввел званного. Где создан был человек? На земле, вне рая. Подобно тому как светила созданы были в другом месте, и помещены на небе, так и Адам создан был вне рая, на другой земле, и потом уже был введен в рай. Откуда это видно? Писание, под конец (повествования о творении), когда Адам был изгнан из рая, говорит: и выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят (Быт. 3:23). Поселил его в раю Едемском, чтобы возделывать его и хранить его (Быт. 2:15). Возделывать. Чего же не доставало в раю? Но если даже делатель и нужен был, то откуда плуг? Откуда другие орудия земледелия? Дело Божие состояло в том, чтобы делать и хранить заповедь Бога, оставаться верным заповеди. Вот дело Божие, говорит Спаситель, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал (Ин. 6:29). Следовательно, как веровать во Христа есть дело Божие, так делом было и верить заповеди, что если коснется (запрещенного дерева), умрет, а если не коснется, будет жить. Делом было соблюдение духовных слов. Какое дело было у Павла? Был ли Павел земледельцем? Имел ли он другое какое занятие? Не все ли его дело заключалось в слове, в проповеди? Не мое ли дело, говорит он ученикам, вы в Господе? (1 Кор. 9:1). Возделывать, говорится, его и хранить его. От кого хранить? Разбойника не было, прохожего не было, злоумышленника не было. От кого хранить? Хранить его для себя самого; не потерять его преступлением заповеди; хранить для себя рай, соблюдая заповедь. Вместе с голосом утомляется и мой ум; но изъясним мысль. И поселил его в саду Едемском. Событиями предшествовавшими Писание прикровенно указывает уже на будущее. Из Едема выходила река для орошения рая (Быт. 2:10). Отсюда узнай, что рай был не маленьким садом, имевшим незначительное пространство. Его орошает такая река, что от полноты ее выходят четыре реки. Из Едема выходила река для орошения рая. Оросивши рай, она разделяется затем на четыре реки: Тигр, Нил, Евфрат, и реку, называемую в Писании Фисон, которую теперь называют Данувий (Дунай).

6. Заметь величину реки, если она разделяется на четыре реки. И эта река одна только орошает рай. Для чего такая река? Был один только Адам. Что за нужда была в такой большой реке? Она была не для него одного только, а назначалась для всей вселенной. Она уготована была патриархам, пророкам, апостолам, евангелистам, мученикам, исповедникам, святым, верным православным, благочестиво живущим, всем праведникам. Спаситель разбойнику, во едином часе исповедавшему Его, обещал рай, говоря: ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23:43); подвизавшиеся от юности Авраам, Исаак, Иаков, происшедшие от него патриархи (последовали за ним). Прежде всех их делается наследником рая разбойник. Итак Бог творит Свои дела не ради настоящего, а ради ожидаемого. Ради чего Он сотворил такое пространство земли? Ради Адама или ради обитающих на ней теперь? Оттуду разлучается в четыре начала (русский перевод: и потом разделялась на четыре реки) (Быт. 2:10). Не сказано: «на четыре потока», а: начала, т. е. источника. Имя одному — Фисон, о котором мы уже сказали. Далее — Гион, это — Нил; Гион — древнее его название. Об этом свидетельствует Иеремия, говоря: и ныне для чего тебе путь в Египет, чтобы пить воду из Нила (Иер. 2:18)? Слушай здесь внимательно. Представь, что вот это — рай. Наглядно можно это разъяснить лучше, чем словом. Проходит большая река, изобилующая водою, и орошает рай. Отсюда она несется в подземную бездну и проходит под землею беспредельный путь, который знает только положивший его Господь, долгое время поток скрывается, расходится по разным местам, и наконец одною частью является в Ефиопии, другою — на западе, третьей — на востоке. Так направляет Бог поток под землею и творит источники, чуждые первой реке. Для чего это? Для того, чтобы, идя по следам рек, люди не нашли рая, чтобы последний оставался для них недоступным. Если бы до рая можно было дойти, то никто не нашел бы его раньше богатых; теперь же Бог заключил его как для богатых, так и для бедных, чтобы все находили к нему путь только чрез одну добродетель. Сколько трудов подъяли патриархи, пророки, святые, ища рай, и не нашли его? Разбойник, который этим путем не шел, чрез веру воистину нашел путь, — Того, Кто говорит: Я есмь путь (Ин. 14:6). Он нашел рай, который заключен был преслушанием для первого человека. Но почему, спросим, бытописатель, упомянув о первой реке, сказал: ту, где золото, и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс (Быт. 2:11, 12). Если уж он описывал страны вселенной, то должен был бы указать богатства, находящиеся в каждой стране, — указать, где находятся смарагды, гиацинты, где топаз, где другие различные драгоценности. Он упомянул о золоте и двух камнях как о начатках священства, так как первосвященник носил золотой плат, на котором было написано имя Божие. Двенадцать камней было на груди первосвященника: сардий, топаз, смарагд, анфракс, сапфир, иаспис, лигирий, агат, аметист, хризолит, берилл, оникс (Исх. 28:17–20). Из этих двенадцати камней зеленый (смарагд) был усвоен колену священников, анфракс — царскому. Почему? Потому, что как огню свойственно жечь и светить, так и царю свойственно благодетельствовать и наказывать. Рувиму, первому колену, усвояется сардий Симеону — топаз, Левию — зеленый камень, Иуде, от которого Христос, — огненный анфракс. Спустя долгое время Исаия говорит Иерусалиму: вот, Я начертал тебя на дланях Моих; стены твои всегда предо Мною. Я положу камни твои на рубине и сделаю основание твое из сапфиров (Ис. 49:16, 54:11), — разумея, несомненно, Спасителя. Вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, — камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится (Ис. 28:16). Итак, анфракс усвоен царскому колену, зеленый (смарагд) — священному. От названной реки отделяются четыре источника рек. Почему же вода их не одинакова? Если они от одной реки, спрашивают любопытные, если из одного источника, то почему не одно у всех качество? Что за причина этого? Они изменяются от земли, от свойства тех мест, чрез которые проходят. Одна и та же вода, имеющая одну природу и качество, если насыщается полынью, получает одно качество, если анисом, — другое, если рутой — третье; природа одна, но ее изменяют другие вещества. Так точно и реки. Так как они проходят по новым местам, одна чрез землю, имеющую одно свойство, другая чрез иную почву, то и получают новые свойства от местностей.

7. Итак, Бог сообщил качества рекам по положению местностей. Наконец, Он творит в раю всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи (Быт. 2:9). Он заранее лишил преступника возможности оправдываться. Когда бытописатель сказал о жене: и увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно (Быт. 3:6), то дабы кто–нибудь не подумал, что оно одно только было красиво по сравнению с другими деревьями, он сказал, что этим свойством отличались все деревья, что все были красивы на вид и прекрасны, дабы ты знал, что человек преступил заповедь не по причине недостатка, а пал при полном изобилии. И дерево, говорится, жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла (Быт. 2:9). Троякого рода были деревья. Одни даны были человеку, чтобы он жил; другие — чтобы хорошо жил; третьи — чтобы всегда жил. Он мог жить от деревьев, от которых было позволено есть; мог жить хорошо, не касаясь деревьев запрещенных; мог жить хорошо, касаясь того, что было не запрещено ему, и не касаясь того, что запрещено. Жить хорошо — значило повиноваться Богу. Древо жизни находилось среди рая, как награда; древо познания — как предмет состязания, подвига. Сохранив заповедь относительно этого дерева, ты получаешь награду. И посмотри на дивное дело. Повсюду в раю цветут всякие деревья, повсюду изобилуют плодами; только в середине два дерева как предмет борьбы и упражнения. Кругом была пища. Впрочем, речь о преступлении и древе отложим до другого времени, а теперь обратимся к ближайшему. Бог приводит к Адаму всех животных. Пусть выслушают еретики. Не дивись, если по поводу каждого изречения, каждого слова, речь обращается против еретиков; те, кто восстают против славного царствия, обличаются по всякому поводу. Камни из стен возопиют (Авв. 2:11), не говорю уже — слово от Писания; ни одна иота или ни одна черта (Мф. 5:18) не оставляет без порицания еретиков. Все обвиняет тех, кто отрицает Владыку всех творений. Итак, слушай. Необычайное было зрелище: стоит Адам, и Бог, как слуга, приводит к нему животных. И привел, говорится, Бог животных (Быт. 2:19). Здесь внимай не словам, а мысли. Представь стоящего Бога и судящего Адама. Привел Бог всех животных и говорит Адаму таким, например, образом: как, по твоему мнению, назвать это животное? — Пусть называется львом. Бог утверждает название. Далее: как это животное? — Пусть называется волком. — Прекрасно рассудил ты. Подобным образом Бог утвердил имена всех животных. И привел, говорит Писание, к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей (Быт. 2:19). Смотри. Так как Бог сотворил человека по образу Своему, то Он пожелал явно представить и его достоинство и поистине показать, что он носит образ премудрости. И заметь дивное дело. Бог определил Сам имена заранее, но хотел показать чрез образ, что суждения Адама согласны с божественною волей. Несомненно, Писание, желая показать, что Бог предопределил имена, которые дал Адам, говорит: чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей, т. е. Бог так предопределил, Бог так решил.

Но возвратимся к предмету нашей речи. Стоит Адам, и Бог приводит к нему животных, и Владыке не служит к унижению то, что Он приводит к рабу. А еретики, если услышат, что Христос приводит нас к Отцу, тотчас говорят: видишь, что Он раб? И привел их к человеку. Раб судил, Владыка приводит. Бог не унижался тем, что приводил (животных) к Адаму. А Христа еретики, когда услышат, что он приводит к Отцу, низводят в ряд слуг. Если Спаситель говорит: никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:6), еретики тотчас же направляют, а вернее сказать — искривляют, уши. Бог, приводящий животных к Адаму, не является его слугою; а если человека приводит к Богу Бог, то становится в ряде слуг? Но пусть неведение слов Писания не дает пищи для твоей болезни. Я знаю, что и Сын приводит к Отцу, и Отец к Сыну. Сказав: никто не приходит к Отцу, как только через Меня, сам же Спаситель говорит также: никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец (Ин. 6:44). Хотя я знаю, что то, о чем я скажу теперь, я уже раньше сказал, но так как это имеет близкое отношение к настоящему предмету, а с другой стороны, может быть некоторые тогда не слышали, то и теперь повторю. Представь, сколько существует животных; именно, представь ручных, диких, живущих в горах, в долинах, животных в Галлии, Индии, во всех других странах вселенной; представь далее роды и виды гадов, всех птиц, всех рыб, обитающих в море, озерах, реках. Все они были приведены к Адаму, и каждому из них Он давал название, и Бог не возражал, а спокойно ожидал. Тысячи имен, — и Бог на все дает согласие. Одно имя называет Бог, свидетельствуя с неба: Сей есть Сын Мой возлюбленный (Мф. 3:17), и еретики отвергают голос, свидетельствующий об одном имени, — тот самый святой голос, который признал тысячи имен и не отверг ни единого. Приведены были животные и названы именами. Теперь человек стоял как царь.

8. Подобно тому, как вступающие в войско отмечаются царским знаком, так и Бог, поскольку хотел даровать человеку господство, дает ему, как господину, власть наречь имена, потому что никто не назначает имен кроме одного только господина или отца. Слушай. Одни имена нарек Бог, другие — Адам. Бог назвал небо, землю, море, твердь, день, свет, ночь, плод, растение, траву, деревья; Адам нарек животных и птиц: павлина, орла, тельца, овцу; этот — виды, Тот — роды, чтобы не ложно было изречение Сказавшего: сотворим человека по образу Нашему (Быт. 1:26). Бог нарекает имена светилам: медведице, ориону, плеядам, вечерней зари, деннице. Все это назвал Бог, как о том свидетельствует Давид, говоря: исчисляет множество звезд и всем им имена нарекает (Пс. 146:4). Бог дает имена тому, что на небе, Адам — тому, что на земле. Бог называет небо, землю, все остальные творения, называет Адама, огонь, человека. Адам что называет? Имена животным, птицам, гадам, зверям.

Новые имена — кость, плоть — называет Адам, когда говорит о жене: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей (Быт. 2:23). Когда Бог создал человека, Он не сказал, что создал его из костей и плоти. Затем, Бог говорит: «мужчина», Адам говорит: «муж», Бог говорит: «женщина», а тот: «жена». Чудное дело. Так как человек исполнен был святого Духа и не был еще несчастным преступником, а полон был благодати, то в нем цел был дар пророчества, о котором я говорил вашей любви за несколько дней пред этим. Он знал прошедшее, знал настоящее и будущее. Как он знал настоящее? В теле костей снаружи не видно; но так как он имел Духа, то и говорит: вот, это кость от костей моих. Откуда бы он знал, если бы не открыл ему Дух Святый. Почему же сначала Адам назвал кость, а затем плоть? Потому, что Бог сначала взял из него ребро. Она говорит, будет называться женою, ибо взята от мужа своего (Быт. 2:23). Адам пророчествует о прошедшем, указывает настоящее, говорит о будущем. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей (Быт. 2:24). Еще не было брака; откуда же отец и мать? Пусть выслушают опять еретики. Бог восхотел сотворить Адаму жену. И навел Господь Бог на человека крепкий сон (Быт. 2:21). Всякое древнее слово Божие стало законом природы. На первом человеке Он показал, как должно происходить от человека новое поколение. «Навел Бог сон на Адама». Дивное дело. Бог указывает время, когда, устанавливается брак. Сон называется исступлением, потому что во время сна человек бывает как бы вне себя. Душа в нем, и в то же время не в нем. Она не чувствует, не понимает, слыша не слышит. Как теперь мы говорим: он был в отсутствии, когда он чужд занятий, так и душа, когда бывает чужда чувств, находится в отсутствии (экстазе). И успе (в русском переводе этого слова нет), говорится. Взял одно из ребр его (ст. 21). Пусть спросят у еретиков: как взял Бог? Как Адам не почувствовал боли? Как он не страдал? Один волос вырывается из тела, и мы испытываем боль, и хотя бы кто был погружен в глубокий сон, он просыпается от боли. Между тем вынимается такой большой член, вырывается ребро, а спящий не просыпается? Бог извлек ребро не насильно, чтобы Адам проснулся, не вырвал. Писание, желая показать быстроту действия Зиждителя, говорит: взял. Связи разрешились, и человек не почувствовал.

9. Бог взял ребро, как взял персть. Если бы связавший был один, а разрешивший — другой, то была бы борьба; если же разрешил связавший, то разрешил как было угодно. Взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. Откуда наполнил? Извлек из остального тела? Но всякое тело, если его тянуть, становится тоньше. Как наполнил? Так и о теле мы говорим, и не понимаем; а говоря о Боге, многоумствуем? И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену (Быт. 2:22). Откуда из ребра образовались глаза? Откуда чувствующее сердце? Откуда говорящий язык? Как образовались из ребра внутренности? Как возникла из ребра печень? Ты не в силах понять, как произошло это, а любопытствуешь о Зиждителе? Заметь повсюду образ Христа. Бог взял у Адама ребро не прежде, чем навел на него сон. Почему? Потому, что от ребра имел произойти грех, который вошел через жену. Пришел Спаситель, источая из ребра воду и кровь, — воду, омывающую от грехов, кровь, дающую нам таинство. Смотри, на образ. Когда Адам уснул, было взято ребро; когда наступил сон для тела Христова, отверзлось ребро, чтобы новою историею разрешить древнее печальное событие, — говорю о сне на кресте. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку (ст. 22). О, человеколюбие Господа! Сколько Он творит, создает, сколько благодетельствует! Приводит животных, приводит невесту. Так как и Адам был как сирота, и Ева девица не имела ни отца, ни матери, которые исполнили бы нужное, то Бог сам исполняет обязанности отца и матери. И заметь закон, — ведь всякое древнее слово Бога есть закон природы. И привел Бог жену к человеку, — и осталось законом до настоящего времени, что жена для мужа; не муж приводится к жене. И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились (Быт. 2:25). Действует устав, возглашается закон. Всех стыдится мужчина, кроме своей жены; всех стыдится женщина, кроме своего мужа. Это, сказал я, по закону. Причина же, почему первые люди не стыдились наготы, заключалось в том, что они облечены были в бессмертие, одеты славою. Слава не дозволяла им видеть себя нагими; она прикрывала наготу. Где, опять, можешь ты видеть человека нагим и нестыдящимся? Ты находишь его во Христе. Петр, Иоанн и Иаков пришли ко гробу, ища тело, и не нашли его, а нашли свернутые одежды, дабы явно было, что после воскресения Христа в Нем восстановляется древний образ Адама, и Он пребывает без одежд, но не нагим, а одетым. Воскрес Христос, и слагает с Себя одежды, в которые облекся Адам; был наг и нагим не казался. По воскресении жены видят повергнутые одежды. Марфа и Мария видят Христа, узнают Его, припадают к Нему, и нагим Его не видят. Как Он облекся в одежды? Он бросил их в гробе. Прежние одежды разделили воины. Каким же образом Он оделся? Почему нагой не наг? Спрошу еще и о другом. Почему одежды и плащаницу видели в одном месте, а плат, которым была повязана глава Спасителя, в другом? Святая благодать хотела показать, что воскресение произошло без замешательства. Так как иудеи намеревались пустить слух, что тело украдено учениками, то Христос оставляет свои одежды в гробе. Тот, кто крадет мертвеца, крадет его вместе с одеждами. Спасителя можно было видеть выходящим из гроба, как Иосифа из Египта. И заметь различие: после воскресения явился Христос нагим, и Петр был нагим, но один обладал бессмертием, другой был еще смертен. Иисус, облеченный во славу, стал на берегу и говорит: дети! есть ли у вас какая пища (Ин. 21:5). Нет, отвечают ученики, не имеем, — так как они не узнали Его. Затем говорит: закиньте сеть по правую сторону лодки (ст. 6); они забросили и поймали великое множество. Иоанн узнает Господа и говорит Петру: это Господь (ст. 7). О, чудо! По голосу не узнали, а узнали по делам. И взял, говорится, Петр одежду, ибо он был наг (там же). Смертное тело стыдится, бессмертное — не стыдится. Но к облекшему нас славою, к облекшему вселенную бессмертием, к Тому припадем, Того будем молить, да облечет нас верою, надеждою спасения, славою Христовою, так как Отцу слава со Единородным Сыном и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

О шестом дне творения,

о первозданных людях, о змие, о древе познания, о жизни в раю и общении Бога с Адамом.


1. Итак, приступим к исполнению обещания, и доведем до конца речь о рае. Хотя и великим злом было изгнание Адама из рая, но гораздо большее еще зло — утрата нами памяти о рае. Итак, приступим к предмету, изъясняя его не на основании общих обычных рассуждений, а заимствуя решение недоумений из самого Священного Писания. Кто думает и рассуждает по собственному изволению, тот обольщает себя, а кто научается решению недоумений от Писания, тот имеет своим учителем саму истину. Так как многие и из верных при чтении (Писания) встречают недоумения, и из неверных многие, по неразумию, хулят (Бога), то мы, дабы и святых утвердить, и неверных обличить, приступим к изъяснению, по мере наших сил, молитвенно прося вместе с вами Бога, чтобы Он даровал обильное познание истины. Насколько дозволяли наши силы, хотя и не так, как требовало бы достоинство предмета, мы достаточно сказали о том, как человек был создан, как образовано было тело, как сотворена Богом душа и вложена в тело, как человек имел своим жилищем рай. Обратимся теперь к дальнейшему. Адаму дана была вся земля, избранным же его жилищем был рай. Ему можно было ходить и вне рая, но находившаяся вне рая земля назначена была для обитания не человеку, а безсловесным животным, четвероногим, зверям, гадам. Царственным и владычным жилищем для человека был рай. Потому–то Бог и привел животных к Адаму, что они были отделены от него. Рабы не всегда предстоят господину, а когда только бывает в них нужда. Животные были названы и тотчас же удалены из рая; остался в раю один Адам. Здесь обратим внимание на точность Писания.

Повелено было животным придти к Адаму, повиноваться ему и служить. Подобно тому как было три рода деревьев, — были деревья, дававшие ему пищу для жизни, были деревья, способствовавшие благополучной его жизни, и было древо, охранявшее его для жизни вечной, — так точно даны ему были и три рода безсловесных животных, — одни в пищу, — назначены, впрочем, были не ему одному, а всему роду человеческому, — другие — для служения, третьи — для услаждения души. В пищу даны, напр., те, которых теперь колют; для служения — лошади, верблюды, ослы, волы и другие рабочие животные; для услаждения душевного — животные, обладающие способностью подражания, птицы небесные с их звонкими голосами, услаждающими слух. Подобно тому как тело, если не отдохнет после трудов от утомления, бывает не способно к новым трудам, так и душа, подвизавшаяся в трудах добродетели, если не усладится видом приятного, не имеет достаточной крепости для подвигов добродетели. Когда Бог видит, что душа утомляется, Он услаждает ее приятными вещами. Так бывает и с нами. Часто бывает, что человек, возвратившись от занятий отягченный тысячами огорчений, удрученный часто тяжелыми впечатлениями, измученный тяжкими бедствиями и лишениями, дома находит утешение в ребенке, и нежное чувство облегчает тягость трудов. Так как к нему, когда он не в духе, ни жена не может подойти с утешением, поскольку ее утешение является неуместным, ни слуга не осмеливается утешать, то Бог представляет невинное существо, заслуживающее снисхождения за свое неведение, и через него облегчает и успокаивает удрученную тягостями душу. Если засмеется слуга, то может показаться, что он смеется над огорчениями господина; если будет смеяться жена, то может показаться, что она не сочувствует горести; ласку ребенка нельзя заподозрить вследствие невинности его природы. И часто бывает, что то, чего не в силах сделать друзья своими советами, мудрецы своими наставлениями, может сделать ребенок одним своим смехом, — именно рассеять всякое чувство горести. И вот в самый высший момент печали человек видит ребенка, сначала отстраняет и отвергает несвоевременное утешение, но уступает настойчивости и, обратив несколько раз свой взор, увлекается, берет, затем, ребенка, забывает печаль, и говорит: «вот кого только дарует мне Бог, и нет мне никакого дела до других»!

Видишь, как Бог и ничтожными вещами дает душе утешение? И вот, так как Адам в раю был одинок, не имел ни друга, ни близкого человека, ни родственника, то Бог привел к нему для развлечения животных. И теперь, например, есть животные, обладающие способностью подражания, — одни подражают действиям, другие — голосу, как например действиям человеческим подражает обезьяна и подобные ей животные, голосу — попугай и другие птицы. Итак, Адам получал развлечение от животных, из которых одни доставляли удовольствие голосом, другие служением. Между многими, доставлявшими ему развлечение, мудрейшими сравнительно со всеми зверями земли, как говорит Писание, был змей: змей был хитрее (в ц.-сл.: мудрейший) всех зверей полевых, которых создал Господь Бог (Быт. 3:1).

2. Итак, и из обладающих способностями подражания змей был способнейшим, и из служивших — ближайшим. Не смотри на теперешнего змея, не смотри на то, что мы избегаем его и чувствуем к нему отвращение. Таким сначала он не был. Змей был другом человека и из служивших ему самым близким. Кто же сделал его врагом? Приговор Божий: проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми: и вражду положу между тобою и между женою (Быт. 3:14, 15). Эта–то вражда и разрушила дружбу. Дружбу разумею не разумную, а ту, к которой способно безсловесное животное. Подобно тому как теперь собака проявляет дружбу, не словом, а естественными движениями, так точно и змей служил человеку. Как животное, пользовавшееся большою близостью к человеку, змей показался диаволу удобным орудием (для обмана). Видя, что и Адам рад змею, и последний близок к нему и подражает многим человеческим действиям, злодей замыслил то же, что делают коварные люди, достигающие своих замыслов чрез близких, потому что никто не делает зла через чужих, а через своих близких, как сказал Спаситель: враги человеку — домашние его (Мф. 10:36). Итак, диавол говорит чрез змея, обманывая Адама. Прошу вашу любовь слушать мои слова не кое–как. Вопрос не легкий. Многие спрашивают: как говорил змей, человеческим ли голосом, или змеиным шипением, и как поняла Ева? До преступления Адам был исполнен мудрости, разума и дара пророчества. Подумай, какою он обладал мудростью, если он один, не имея учителя, не обученный никем другим, смог дать имена всем птицам, животным, гадам, зверям, словом всему. Представь в своем воображении роды и виды. Но чтобы кратко сказать, он столько дал имен, сколько теперь, не смотря на опыт, мы не можем и повторить. Итак, когда Бог привел к человеку животных, он, как мудрый и обладающий духом Божиим, заметил свойство каждого животного. Так он обратил внимание и на змея, как на животное мудрейшее, имеющее смысл и понимающее по внешним действиям душевные движения. Когда так обстояло дело, диавол заметил и мудрость змея и мнение о нем Адама, — потому что последний считал змея мудрым. И вот он говорит чрез него, дабы Адам подумал, что змей, будучи мудрым, сумел перенять и человеческий голос. Итак, подходит змей. Писание нигде не сказало о том, что в змие говорил диавол; точно также и Моисей рассказал просто историю. Слушай, прошу, внимательно. Павел, второй человек, бывший в раю, и тот не отвергает изречения о змие, а говорит: я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою. Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву (2 Кор. 11:2–3), — не сказал, что диавол. Он был верным стражем Писания, слугою Писания, учителем Писания, толковником Писания. Он не хотел отвергнуть изречения, чтобы не уничтожить достоинство Писания, но разрешил затруднение мыслью. Но боюсь, говорит, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились. Так, — как? Или Павел боялся, чтобы опять не пришел змей и не обольстил кого–нибудь? Но я знаю, говорит он, что змей тот не является, а является тот, кто в нем действовал. Так Павел, как верный служитель и страж Священного Писания, не изменил выражения, а показал мысль, сам же Владыка и древнего, и нового, и будущего, окончательно разъяснил недоуменный вопрос, чтобы кто–нибудь не отнес грех к змею, а относил бы его к тому, кто действовал в змее. Христос, именно, говорит иудеям, которые сказали Ему: «мы от Бога»: «если бы вы были от Бога, то творили бы дела и волю Бога; ныне же ваш отец диавол» (Ин. 8:41, 42, 44). Он указал на диавола и тотчас же напоминает историю: он, говорит, был человекоубийца от начала. Так служитель истолковал как подобает служителю, а Владыка научил как Владыка, указав того, кто убил Адама. Христос не сказал просто: «убийца был», а: человекоубийца, поскольку диавол убил не одного Адама, а убил чрез него всех людей. И не устоял, говорит, в истине, ибо он лжец.

3. Смотри, как Христос изъяснил, что обольститель есть и диавол и лжец. Как же он лгал? Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? Видишь лжеца? Бог сказал: «от всякого дерева ешьте; не ешьте от одного». Лжец говорит: «почему Бог сказал, чтобы вы не ели от всякого дерева?» Не ложно слово Христово: он лжец. Он солгал, и притом тяжко солгал. Когда кто–нибудь хочет сделать злое дело, он притворно ссылается на необходимость, или на свое неведение, чтобы не дать заподозрить свое коварство; он как бы говорит: «я не знаю, у меня нет умысла, я пришел просто, ничего не знаю». Разве вы не знакомы по опыту с многими такими людьми? Разве мы не знаем дел коварных людей? Разве они не хитро обделывают дела и не притворяются неведующими? Так точно и диавол. Подлинно ли, говорит, сказал Бог? Он как бы говорит: «я слышал мельком, не совсем хорошо слышал, чтобы вы не ели от всякого дерева». Жена, считая это за неведение, исправляет речь. «Не так, говорит, сказал Бог; Он не сказал, чтобы мы не ели от всякого дерева; напротив, позволил есть от всякого дерева, а запретил только от одного; Он сказал нам: не ешьте, чтобы вам не умереть». По–видимому, диавол узнал, чего не ведал, и вот, как незаподозренный в коварном умысле, говорит жене: нет, не умрете (Быт. 3:4). Вот другая ложь. Бог сказал: не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть (ст. 5, 4); диавол говорит: «не умрете». Это вторая ложь. Но знает Бог, что в день, говорит, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги. Вот третья ложь. Заметь коварство и злобу диавола. Он уже старается бросить в мир семя заблуждения. Так как он старался, как я сказал, утвердить в мире многобожие, то предупредив жену как бы рассказом, он обольстил ее слух и заронил в нее мысль о многих богах. Но если виновник нечестия заронил мысль о богах, то Бог по своему предведению устроил так, что будущее заблуждение высказано было не человеческими устами; Он хотел, чтобы впервые заговорил о богах не голос разумного существа, а сказали впервые уста змия, и всякие уста, говорящие об идолах, уподоблялись устам последнего. Знаю, что вы и меня извиняете за голос, и уразумеваете мысль святого Писания. Никто пусть не обращает внимания на звучность голоса, а пусть постигает смысл рассуждений.

Но знает Бог, что в день, говорит, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. Многие, и особенно последователи нечестивого Порфирия, писавшего сочинения против христиан и отторгшего многих от божественного учения, говорят: зачем Бог запретил познание доброго и лукавого? Пусть бы Он запретил лукавое; зачем Он запретил и доброе? Сказав: а от дерева познания добра и зла не ешь (Быт. 2:17), Бог, говорят, запрещает человеку знать злое; но для чего запрещает знать и доброе? Нечестие всегда попадает в собственные свои сети и дает само основания для его опровержения. Не знание доброго запретил Бог, — Адам имел его и прежде, чем съел от дерева. Если он не обладал знанием, то как он узнает жену? Как говорит о ее природе: кость от костей моих и плоть от плоти моей (Быт. 2:23)? Как он пророчествует о будущем: потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, и так далее? Столько Он знал, и не знал доброго? Он знал Бога, хранил повеления Божии, имел знание, назвал столько имен; как же он не обладал знанием доброго? Итак, что же значит запрещение Божие? Не знание добра запрещает Бог, а хочет лишь, чтобы вместе с знанием добра не было знания зла. Разрешу нечестивое мудрование от Писания. Павел говорит: не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую (1 Кор. 10:21). Не обе чаши запретил он; нет, святую он признал святой, а отверг нечистую и непотребную. Так и Спаситель: не можете служить Богу и мамоне (Мф. 6:24), — невозможно в одно и тоже время служить и Богу и демону. Так и Бог запретил знать злое, чтобы с добрым не смешивалось и знание злого.

4. Здесь остановим наше внимание. Почему же именно дерево названо было деревом познания добра и зла? Не потому, что оно имело такую природу, а потому, что носило такое значение. Это особенность Писания. Укажу пример: в пустыне один источник воды назван был водою пререкания: испытал тебя при воде пререкания (Пс. 80:8). Следует ли, что вода обладала такой природой, что вызывала народ на препирательство? Почему же Моисей при питье ее не препирался с Богом? Следовательно, эта вода названа была водой пререкания не потому, что имела такую природу, а по случаю происшедшего при ней события; так как народ там пререкался с Богом, то она и названа была водою пререкания. Опять, Иаков видел Бога, — как возможно видеть для человека, — и называет имя тому месту: вид Божий (Быт. 32:30). Место не имело вида Божия или образа Божия; но так как Иакову было там видение, он по событию и назвал место. Еще одно место названо было «мир Божий». Когда Гедеону явился ангел, он испугался и сказал: горе, горе, я умру, потому что видел ангела Божия. Ангел говорит ему: мир тебе, не бойся. И устроил, говорится, там Гедеон жертвенник Господу и назвал его: Иегова Шалом (Суд. 6:22–24). Подобно тому, следовательно, как алтарь или жертвенник не сам по себе имел мир, а был символом бывшего, данного мира, и как вода не имела свойства противоречия, а названа так по происшедшему при ней событию, так точно и дерево названо не потому, что имело знание, а вследствие того, что всякий согрешающий приходит к познанию своего греха. Еще укажу пример. Случается, что мы при путешествиях проходим через места, где разбойничают, и у людей обычно говорится: такие–то места страшны. Место ли имеет страх? Или так говорят ради разбойников, занимающихся на том месте грабежами? Так и данное дерево не природой обладало, производившей смертоносное знание, а получило название от случившегося при нем печального события с Адамом. Разрешу вопрос кратко, так как в божественном Писании нет сомнительных вопросов. Теперь у нас есть святая трапеза, от которой причащаются верные. Самый ли дар по природе дает спасение, или ради призываемого величия ты имеешь залог в настоящем, чтобы не сомневаться о прошедшем? Там снедь смертоносная, здесь снедь животворящая. Если эта снедь спасает по природе, а не по благодати, то и та губит по природе, а не в силу преступления. Укажу тебе и на другую смертоносную снедь вне рая, — разумею идолослужение. Почему мученики отказывались есть идоложертвенное мясо? Почему они боялись есть? Умерли ли бы они, если бы сели? Нет! Но так как над ними совершалось призывание идолов, то они избегали их, удаляясь не пищи, а призывания непотребных идолов. Так и древо было познанием добра и зла, не потому, что доставляло человеку знание, а потому, что учило его чрез преступление. Опыт всегда учит неведущего, что преступление есть зло. Вопрос может быть разрешен еще другим путем, и это не то значит, что прежде сказанного недостаточно, а то, что богата благодать Божия. Пусть никто не думает, что новые доказательства приводятся в виду слабости предшествовавших; благодать Божия, будучи богата, дает нам от своих сокровищ, если мы того бываем достойны. Итак слушай. Мученики отказывались от идоложертвенных снедей; они избегали их есть так, как если бы Адам избегал дерева, спасся бы. Что несчастье состоит не в знании добра и зла, это — явная истина. Бог, когда вопрошает о чем–либо, хотя и не делает этого, знает то, о чем вопрошает, или нет? Кто осмелится сказать, что не знает? Но ведение не делание. Разве Павел, когда говорил: бегайте блуда (1 Кор. 6:18), не знал, что такое блуд? Предохранявший от прелюбодеяния, разве не знал, что такое прелюбодеяние? Между тем знание не делало его виновным. Сам Бог знает все наши поступки, когда, исчисляя их, говорит: из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления — это оскверняет человека (Мф. 15:19, 20). Не зная ли, или зная, говорят это Бог и апостол? Следовательно, знание не служит в укор Адаму. Причинило вред не знание, а преступление. Желательно мне также спросить: какому он научился от дерева добру, или злу? После ли вкушения узнал он, что такое убийство? Того, кто показывал бы, тогда еще не было; не было известно прелюбодеяния, потому что не существовало еще браков; не было ни блуда, ни хищения, потому что не было еще богатого и бедного; не было ни клеветы, ни лжесвидетельства. Какое же зло узнал Адам, как не то только, что добро было повиноваться Богу, а зло — ослушаться Бога? Я говорю то, что всем и каждому известно, и пусть никто не обвиняет меня в излишней смелости. Мы имеем обыкновение говорить грешникам, угрожая им покаянием: я тебя научу покаянию. Разве в этом случае поучение называют познанием? Итак, знание происходит от испытания несчастий. Дерево научило Адама познанию того, какими бедствиями сопровождается преступление.

5. Слушай теперь внимательно. Хотя я и сказал уже об этом прежде, но настоящий предмет требует повторения сказанного. Даровавший все Бог был невидим; получивший все от Бога человек был видим; получивший был на виду, Давший не являлся. Человек был только один; около него были животные; над ним не было никого. Бог дал закон, дал дерево среди рая в напоминание, чтобы он, получив господство, не забывал, что сам под властью. Представим, что Адам обходит рай, собирая вместе с женою плоды. Подходит он к дереву и говорит: «не будем касаться этого дерева, потому что относительно его заповедал Бог». Так видимое дерево было напоминанием о невидимом. Так бывает и теперь. Представь, сколько начальников на всей земле. И так как царь не может присутствовать при всех, то по необходимости выставляют в судилищах, в местах общественных занятий, собраний, в театрах, изображение царя. Царское изображение должно быть во всяком месте, где действует начальник, чтобы его решения получали силу. Царь, как человек, не может присутствовать всюду; точно также и Бог, не может являться людям, как Бог. В качестве царского изображения Бог и дал дерево, которое напоминало Адаму, что он получил власть над всеми. Познай Давшего власть. И чтобы ты знал, как дерево напоминало людям о Боге (слушай, что скажу). Когда змей захотел обмануть жену, Он сказал ей: «почему Бог сказал, чтобы вы не ели от всякого дерева»? Жена не забыла заповеди; напротив, она даже исправляет ошибку и говорит: «не так сказал Бог; нет, Он сказал, чтобы мы ели от всякого дерева; а от этого дерева, сказал Бог, не ешьте, и даже не касайтесь его». Обрати внимание на тщательность. Бог не сказал: «не касайтесь». И прикосновение, действительно, не соединялось с опасностью. Первые люди сами, имея божественный разум и наслаждаясь всеми другими плодами, решили сами в себе: Бог сказал: не вкушайте от дерева; а мы даже и не коснемся его. Так старалась жена соблюсти заповедь Божию. Итак, среди рая было дерево, которым диавол прельстил людей. Слушай странную вещь. Диавол, в качестве орудия обмана, воспользовался тем, что врождено было человеку. Бог, создавая человека, вместе с прочими знаниями, вложил в него и страстное стремление к Богу. Вот почему диавол, видя в людях это желание, и говорит: будете как боги. Теперь вы, как люди, не можете постоянно быть с Богом. Если вы будете как боги, то будете с Ним постоянно. Он не сказал им: «если вкусите, будете врагами Богу». Следовательно, жену обольщает желание быть равною Богу; а она, с своей стороны, не обманывает мужа, а убеждает. Об этом свидетельствует Павел, говоря: не Адам прельщен (1 Тим. 2:14). За что же он осужден? Заметь тяжесть его преступления. Жена, обольстившись, вкусила; после вкушения убеждает и мужа, не желая быть одна только преступницей; и убедила, а не обманула. Так бывает часто и теперь. Человек знает веру, любит закон, ревнует по православию, и слушается увещаний жены не показывать своей ревности, не потому, чтобы не знал истины, а потому, что подчиняется советам сожительницы. Многие полагали, что Адам по незнанию взял от жены плод, не ведая, откуда она принесла его. Но это не оправдание Адаму, так как Бог, обличая его, говорит: за то, что ты послушал голоса жены твоей (Быт. 3:17). Бог не сказал: «так как ты взял от жены своей», — потому что Адам мог сказать: я не знал, не ведал, откуда жена принесла плод. Преступление мужа не в том, что он был обманут, а в том, что был прельщен плодом. Перейдем, наконец, к судилищу, посмотрим те первые памятники святого, неподкупного и милосердого суда, записанные в безсмертных писаниях, о которых ясную и светлую память не в состоянии уничтожить никакое время. Слушай же! Услышал, говорится, Адам услышали голос Господа Бога, ходящего в раю (Быт. 3:8). Адам почувствовал присутствие Бога по шуму и по привычке. Но разве Бог мог являться шумом? Он являлся не так, как Он был, а как хотел. Благословен Бог святых, что в тогдашний вечер призрел на Адама, и ныне вечером на кресте. Подлинно, Спаситель потерпел страдания в те самые часы, которые провел Адам от вкушения до суда, — от шестого часа до девятого. В шестой час он вкусил, — потому что таково правило природы; после шестого — сокрылся от Бога. Вечером пришел к нему Бог. Адам захотел стать Богом, но захотел невозможного. Его желание исполнил Христос. Ты хотел сделаться тем, чем не мог быть; я хочу сделаться человеком и могу это сделать. Бог сделал дело прямо противоположное заблуждению Адама. Ты захотел того, что выше тебя; я принимаю то, что ниже Меня; ты хотел равенства с Богом, я становлюсь равным человеку. Потому и Павел говорит: сделавшись подобным человекам и по виду став как человек (Фил. 2:7). Ты захотел стать Богом, и Я не гневаюсь на это, так как Я хочу, чтобы ты стремился к богоравенству, но Я негодую на то, что ты захотел восхитить достоинство вопреки воле Владыки. Ты захотел стать Богом, и не мог; Я делаюсь человеком, и невозможное делаю возможным. А что Господь пришел по желанию дать богоравенство, об этом Он сам свидетельствует. Когда питающий вместе с питаемыми ел пасху, когда Ему, питающему всю вселенную, предлежала трапеза, Он говорит апостол: очень желал Я есть с вами сию пасху (Лк. 22:15). Завидовал ли Я твоему богоравенству? Ты хотел похитить Мое, но не мог; Я беру твое, потому что могу. Внимай: Бог пришел вечером и говорит: Адам, где ты (Быт. 3:9)?

6. Бывшее тогда и настоящее близки одно другому, потому что и первое и последнее было делом единого Бога. Не иной пришел на страдания, а тот же, который снизошел в раю. Адам скрылся, потому что после вкушения почувствовал (грех). И открылись глаза у них обоих, говорится, и узнали они, что наги (Быт. 3:7). Так как диавол сказал: в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши (Быт. 3:5), то вот, говорят, сатана сказал истину. Справедливо сказал Павел: нам не безызвестны его умыслы (2 Кор. 2:11). Святые знают козни диавола. Замечай его злобу. Откуда знал диавол, что после вкушения отверзутся очи людей? Разве они были слепы? Писание говорит, прежде чем они вкусили от дерева, что увидела жена древо. Следовательно, она была не слепа. И увидела, говорится, жена, что дерево хорошо для пищи (Быт. 3:6). Сначала увидела, а потом вкусила. Как же отверзлись их очи? Слушай, прошу; здесь есть вопрос (который надо решить). Диавол был существо уже падшее, то есть, совершившее преступление, и знал, что он потерпел как преступник, и что терпят совершающие преступление. Все преступники терпят одно и тоже. И теперь, ведь, когда мы грешим, грешим как бы слепые, а когда согрешим, тогда видим, что мы сделали. Так, когда кого–нибудь упрекают, говоря: «зачем ты это сделал», обвиняемый ссылается на свою невменяемость, говоря: «поистине, я не видал, что делал», не потому, чтобы он был слеп, а потому, что во время греха потемняется ум, всецело уходит в дело и бывает во время совершения поступка слеп. Вслед затем он в своей совести видит, что сделал. Представлю это на примере. Проникает кто–нибудь в дом с целью грабежа; он входит как бы слепой, не помышляет ни о том, что его кто–нибудь может встретить, поймать, ни о страхе пред судьями, ни об угрожающей опасности; он ослеплен недугом. Когда он войдет, когда похитит, когда уйдет с краденым, то, хоть и никого нет, исполняется страхом, чувствует, что сделал, и думает, что если начнут расследовать, узнают чье дело это преступление. О чем он не помышлял во время дела, о том думает после его совершения. Точно также, например, прелюбодей, пламенеющий страстью к чужой жене, входит, не помышляя ни о законах супружества, ни о судах, ни об обвинителях, ни об изощренных мечах; когда же совершит преступление, чувствует страх, смотрит с подозрением на слугу, на служанку, на соседа, на родственника, — и то, чего не видел во время преступления, видит после его совершения. Равным образом, когда кто–нибудь убеждает другого отстать от дурных дел, то, — если последний не поддается убеждениям, — обычно говорит: «я много раз говорил ему, но он не слушал»; говорит так не потому, что тот не слышал, а потому, что не внимал словам. Подвергнув, затем, такого человека наказанию, он говорит: «научу тебя слушать», говорит так не потому, что дает последнему слух, а потому, что наказание уничтожает упорство и приводит человека в разум. Так и пророк говорит: наказание Господне отверзает уши мои (в русском переводе: Господь Бог открыл Мне ухо) (Ис. 50:5). Итак, поелику диавол пал (я не забыл о предмете речи), он знал, где очутился после падения, и тогда уразумел, что сделал. Он знал по собственному опыту, и потому сказал: в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, то есть, как и мои; я по собственному преступлению знаю, что испытал; я узнал, что потерпел, я узнал, что потерял. Затем они съели, и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги. Раньше они были наги и не стыдились. Они лишились покрова безсмертия, отнята была одежда славы, обнажилось тело и осталась уже одна земля. Тотчас же развивается изобретение искусств. Первым искусством Адама было искусство шить. Раньше всякого искусства он взял листья смоковницы и сшил их. Кто научил его, кто наставил? Адам раз навсегда получил от Бога разум, был образом Божиим, и ты сомневаешься в его знании? Подумай, как человек сделал первый плуг, кто научил его сделать древко, вставить в средину железо, скрепить, и надеть ярмо на волов? Откуда узнала жена искусство тканья, кто научил ее взять шерсть, вымыть ее, расчесать, спрясть, разделить нитки, и опять соединить разделенное? Откуда все это? Кто научил людей, занимающихся окраской материй, искусству окрашивания? Стоит станок, действуя сам собою; не рука действует, а разум действует, разум делает рисунки. Художник не касается своей рукой, и орудие искусства красить одежду, и в видимых рисунках воспроизводится замысл художника. Так, художник не движет рукой и производит рисунки. А ты, когда слышишь, что Бог действует, думаешь, что Он действует движением руки? Если ты спросишь о каждом искусстве, о каждом изобретении, и скажешь: как выдумали то или это? то вспомни первые слова: сотворим человека по образу Нашему, и ты получишь разрешение недоумения. Человек — образ Божий, и не мыслит? Образ Божий, и не подражает Владыке? Сшил смоковные листья.

7. Да постыдятся толкующие историю иносказательно, утверждающие, что рай был на небе, что он был духовным. Для чего на небе смоковница? Но пусть будет рай на небе. Откуда в таком случае, выходят реки? Не из земли? Если рай на небе, очевидно, что и реки текут на небе. Разве Писание сказало: река спускается из Едема? Видишь ложь. Пусть над нами смеются аллегористы. И сделал, говорится, Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их (Быт. 3:21). Значит ли это, что Бог заколол волов или овец, сам первый указал выделку кож и занимался кожевенным искусством? Мы ответим на это: Бог произвел всех животных без соединения, без совокупления. Он сотворил то, что не существовало, а части существующего не мог сотворить? Но Бог, возражают далее, никогда не творил части животного, Бог не творил ничего несовершенного. Возражатель слышит о коже, и спрашивает: откуда она? Но и я и точно также слышу о крови в Египте, и спрашиваю: каким образом Бог претворил Нильскую воду в кровь, каких заколол Он животных? Река стала кровью, и не было убито ни одного животного. Явились две кожи, и спрашивают: от каких животных они взяты? И здесь кожа явилась помимо животного. Слушай дальше, хотя и я, и мой голос уже утомились. Чтобы не оставить речь неоконченной, я кратко скажу еще кое о чем и прекращу слово. И сшили смоковные листья. О, если бы этому искусству научились еретики! Адам, совершив преступление, научился шить; еретики, отпавши от веры, научились разрывать. Адам, совершив преступление, сшил одежду, чтобы прикрыть срам свой, еретики, отступив от веры, разрывают, дабы обнажить святое. Часто мы слышим повествование о крестных страданиях, и удивляемся, что воины взяли одежды Христовы и разделили, и мы в тот момент мысленно говорим: велико долготерпение Божие, если оно не повелело снизойти молнии, спуститься мечу. Уничижался Святый, и непотребные руки не были отсечены? Ты дивишься, что эти воины осмелились разделить одежды? Дивись тому, как еретики разрывают одежду церкви. Воины видели нешвейнный хитон Христов, сверху до низу сотканный, и пожалели одежду (Ин. 19:23), а еретики рвут, делят и терзают одеяние Христово, одежду церковную. Но возвратимся к предмету. Сшил смоковные листья. И услышали голос Господа Бога, ходящего, как можно было им слышать, и скрылся (Быт. 3:7, 8). Природа благородна; хотя бы мы были величайшие грешники, но совесть наша свободна. Бывает, что человек по внешности не стыдится, но совесть его обличает. Язык может сказать: «чем я согрешил»? Но совесть внутри обличает. Адам был совсем чужд лукавства и искренен, и потому сам сознается в преступлении. Бог говорит: где ты? Многие благочестно изъясняли эти слова; но надо истолковать их со тщательностью. Я принимаю и прежние толкования, как благочестивые, но и свое говорю, поскольку нахожу истинным. Адам, где ты? Откуда и куда ты снизошел? От какой славы отпал? Воистину принимаю эту мысль, как благочестивую; она и справедлива и указывает на сострадание Божие. Но буду изъяснять далее. Адам, где ты? — спрашивает Бог. Как Создатель, Бог знал природу создания, знал, что всякий грешник боязлив, и что у согрешающих смыкаются уста. Он разумел, что Адам убежал потому, что не имел дерзновения. Раб особенно трепещет тогда, когда заметит, что господин узнал его проступок; покуда же господин не знает, он утешает себя тем, что может еще скрыть (преступление). Адам убежал, как уличенный. Бог показывает вид невидения, чтобы уничтожить его страх. Часто и с нами бывает тоже, так мы говорим про друга: «я притворился незнающим, чтобы не опечалить его». Если же у нас так бывает, то тем более у милосердого Бога. Адам, где ты? Это как если бы Бог сказал: «я не знаю». Когда таким образом Бог показал вид неведения, честная и свободная душа перестала скрываться. Голос Твой я услышал в раю, и убоялся (Быт. 3:10). Почему убоялся? Почему скрылся? Убоялся я вследствие преступления; скрылся по причине наготы. Поистине слова преступника вызывают слезы. Голос Твой я услышал, — тот вожделенный голос, тот даровавший мне все голос, тот даровавший и уготовавший мне блага голос. Голос Твой я услышал. Я подумал, какой голос отверг я, какой голос презрел; и убоялся, преступив заповедь такого Владыки, я наг, и скрылся. Бог продолжает ободрять далее. Кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? (Быт. 3:11). Бог как бы говорит: не сделал ли ты именно того, что Я запретил? Смотри, как Бог спрашивает, как будто не ведая. Не съел ли ты от того дерева, от которого Я заповедал тебе не есть? И смотри на человеколюбие Божие. Кто сказал тебе? Бог продолжает беседу для того, чтобы уничтожить страх и возбудить смелость, так как Адам замечал, что в словах Божиих нет ничего жестокого, ничего сурового, ни унижения, ни укоров. Учителем для тебя служит обыденный опыт. Когда провинившийся раб приходит к господину, то с первых же слов его или ободряется, или впадает в страх. Если господин начнет сердиться, обзывать его вором, подлецом, заслуживающим тысячи казней, он падает духом; если услышит от него такие укоры: «несчастный, как это с тобой случилось? Зачем ты согрешил»? он тотчас же приободряется, становится смелым, после того как видит, что господин, не как господин, наказывает его, а наставляет, как учитель. Так и Бог. Кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Много ли я запретил тебе? Одно единственное запретил только, и то не по зависти, а заботясь о тебе. Кто сказал тебе, что ты наг? Адам не сказал в ответ ничего постыдного; не ответил: не знаю. А что? Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (Быт. 3:12), то есть, жена, данная мне в помощницы, так как я, когда был создан, а она еще нет, слышал слова: сотворим ему помощника (Быт. 2:18). Ты мне дал, она дала мне от дерева. Не сказал: обманула, солгала. Она дала мне от дерева, и я ел.

8. Тогда Бог говорит: и нужно было тебе поверить жене, а не Мне? Жена заслужила больше веры, чем Я? Я дал тебе блага, почтил тебя делами, а та прельстила тебя словами. И посмотри: подобно тому как судья, если примет оправдание, представляемое подсудимым, более уже не допрашивает его, а переходит к другому, почему тот ободряется и говорит тогда: «допрос мой кончен», так и Бог оставляет Адама, чтобы освободить его от страха, и обращается к жене: что ты это сделала? Жена отвечает: змей обольстил меня, и я ела (Быт. 3:13). Так как она сказала совершенную правду, то Бог не порицает правдивого ее извинения и оставляет ее без дальнейшего допроса. Он не сказал ей: и тот змей именно заслужил веры больше, чем Я? Он обещал богоравенство, а причинил смерть. Однако Бог не судит ее тотчас же; нет, Он щадит ее, как слабый сосуд, и переходит к змею, дабы показать Адаму и Еве, что переходит к виновнику (преступления). За то, говорит ему, что ты сделал это (Быт. 3:14). Видишь ли дивный суд Божий? Обольщенным Он предлагает вопрос, обольстившего не спрашивает. Он не говорит ему: «что ты сделал?», а говорит: за то, что ты сделал это. Согласно с этим и Давид говорит: не восстанут нечестивые на суд (Пс. 1:5), не в том смысле, что они не восстанут, а в том, что о них не будет произведено исследование. За то, что ты сделал это. Казнь змею облегчила наказание обольщенным. Если бы Бог не приписал ему всего, то не осудил бы его без разбора. За то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем (Быт. 3:14). За то, что ты сделал это: так как ты обольстил сердце и побудил чрево вкусить запретной пищи, то ты будешь ходить на чреве твоем. Это не значит, что змей раньше ходил на ногах; Бог осуждает его теперь ползать на чреве за то, что он говорил с женою стоя прямо. Иначе ему ведь и нельзя было беседовать с Евой. За самое положение во время беседы, когда змей обманул Еву, Бог наказывает его ползанием на груди и лишает способности ходить прямо. Хотя змей от начала создан был и безногим, но, поднимаясь быстрыми кольцеобразными движениями, он бегал с выпрямленною грудью. Потому–то часто и теперь змея, когда раздражается, подымается и бежит изгибаясь кольцеобразно; но пробежав немного, чтобы только напомнить о древнем способе хождения, опять повергается ниц божественным приговором. И будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою (Быт. 3:14, 15). Что значит: есть прах? То, чем способствовал ты сделаться Адаму, ты и ешь, потому что Адам имел услышать слова: прах ты и в прах возвратишься (Быт. 3:19). Вражду положу между тобою и между женою. Так как ты обманул ее как друга, то извергаешься как враг. Слово то стало законом. Слушай же. И будешь есть прах во все дни жизни твоей. Заметь, — Бог не говорит змею: «будет тебе пищею земля». Действительно, для змей не всегда питанием служит земля; они питаются и мясом, насыщаются и плодами, едят и семена, поедают и травы. Словами: будешь есть прах Бог выражает: ты будешь истощать землю своим пресмыканием на ней.

Но, говорят некоторые: если обольстил диавол, за что подвергся проклятию змий? Невидимого демона Бог казнит наказанием невидимым, видимое орудие подвергает казни видимой. Почему? Подобно тому как Бог, будучи невидим, дал в качестве видимого напоминания дерево, так и диавол, будучи невидим, говорит с людьми через змия. Для того Бог подвергает змия проклятию, чтобы тот, кто потерпел бы что–нибудь через диавола, видя всегда ползающую змею, вспоминал, как она некогда стояла прямо, и помышлял, что если так казнится орудие нечестия, то какое наказание несет сам виновник? Слушай. Подобное этому ты можешь найти и в Евангелии. Подобно тому как в видимом змие Бог проклял вместе с видимым и того, кто говорил чрез него, так и в Евангелии, когда демоны просили Христа не посылать их в бездну, говорили: «повели нам войти в свиней» (Лк. 8:31, 32), Он повелел им войти в них, чтобы вместе с видимыми телами потопить и их невидимых. И будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою. Дружбу Бог превратил во вражду, и слово стало законом. Других зверей люди стараются приручать, а если кто увидит змею, то трепещет, потому что пребывает в силе определение: вражду положу между тобою. Увидит ли ее человек в жилище, стремится умертвить ее; увидит ли на дороге, бросается убивать, побуждаемый к тому древним словом Божиим. Хотя бы человек нанес змее тысячи ударов, но если видит, что голова не ранена, слово это тотчас говорит ему: ты не сокрушил главы змеи, разбей голову, поелику Бог сказал: будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту (Быт. 3:15). Что значат эти слова? Бог не говорит: «Я заставлю человека не сокрушать других членов твоего тела, а велю бить одну только голову. Человек наносит удары и всем членам змеи, потому что куда бы он ни ударил ее, причиняет боль всему ее телу. И сказанные Господом змию слова: ты будешь жалить его в пяту не то означают, что змеям дастся доступ к пяте, так как бывает, что змея заползает к спящему, часто попадает в желудок, впускает яд, наносит раны рукам и другим членам; словом ни один член человека не остается недоступен ее нападениям. Смысл указанного выражения таков. Впредь уже, говорит Боге, змея не осмелится открыто нападать на человека; но, таясь, ты будешь так бояться людей, что станешь скрываться в норах, едва выглядывая со страхом из расщелин, будешь стеречь прохода людей, чтобы иметь безопасный выход. Человек же, говорит, будет ходить безопасно, сторожа твою главу около нор, как скрывающегося врага, не говорившего с ним как (подобает говорить) с другом.

9. Однако пора и закончить речь. Спросив обольщенную жену, Бог переходит к обольстителю. Суд начался с виновника преступления, — с обольстителя. Затем Бог переходит к обольщенной и изрекает грозный приговор. Первым словом змию было: проклят. Жене Бог сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей (Быт. 3:16). Бог не налагает проклятия на жену, чтобы она не рождала, потому что раньше благословил ее. Когда Он создал людей, то и благословил их, говорится, Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю (Быт. 1:28). А Павел говорит: дары и призвание Божие непреложны (Рим. 11:29). Итак, Бог не проклинает тех, кого благословил. Что же делает? Он прилагает к ране чудные врачевства — печали и скорбь. Слова Божии по внешности кажутся поражающим приговором, на самом же деле обещают освобождение от греха. Умножая, говорит, умножу скорбь твою. Это — средства покаяния. Внимай. Подобно тому как врачи одним и тем же врачебным средством и причиняют боль и утишают ее, одним и тем же сечением, одним и тем ножом доставляют и страдание и исцеление, так и Бог дает согрешившей жене два средства покаяния — печаль и скорбь. Какую пользу приносит печаль? Слушай, что говорит Павел: печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению (2 Кор. 7:10). А что производит скорбь? Слушай Исаию: егда возвратився воздохнеши, тогда спасешися (Ис. 30:15). Умножая умножу скорбь твою. Печаль безобразит лицо, делает его унылым. Веселое сердце делает лицо веселым, а при сердечной скорби дух унывает (Притч. 15:13). Так как жена глазом увидела дерево и сердцем помыслила о богоравенстве, то Бог дает скорбь сердцу и печаль лицу, дабы наказать то, чем она согрешила. Бог хочет также, чтобы самое наказание, — а лучше сказать, спасение, — убедило жену, что не ложно было древнее благословение. Сказав людям: наполняйте землю, Бог говорит теперь: в болезни будешь рождать детей. Я не лишаю тебя способности рождения, так как раз навсегда дал благословение, но ты будешь рождать в болезнях, в страданиях. Скорбь рождающей весьма тяжка. Женщина, свидетельствует Спаситель, когда рождает, терпит скорбь (Ин. 16:21). Жена скорбит, когда рождает, испытывает безпокойство, когда питает; когда дитя приходит в возраст, она безпокоится, чтобы оно не было глупым; если ее сын отправится в путь, она боится, как бы он не помер, как бы не заболел, как бы не случилось с ним несчастья. У мужа этого нет. Отец, хотя и заботится о сыне, но не так, как мать; он утешает себя, говоря: «он человек, умеет предохранить себя», — и не безпокоится. Почему? Потому, что он не слышал слов: в болезни будешь рождать детей. Чудный вид наказания. Когда наступят для жены страдания, она и тогда, как свидетельствует опыт, во время самых мучений не отвергает мужа. Она не говорит: «о, если бы не было брака, о, если бы не было деторождения»! Бог не дозволяет ей, не смотря и на испытание страданий, ненавидеть мужа; она знает, что перенесла, чему подверглась, и все–таки любит мужа. Вот почему в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою (Быт. 3:16). Так как ты уже худо обладала, и муж стал рабом твоей воли, то Я делаю последовательный вывод: пусть владеет тот, кто не был обольщен. Потому и Павел говорит: учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем (1 Тим. 2:12). Не повелевает учить, потому что она раньше худо научила в раю; ни властвовать над мужем, потому что худо обладала. По такому именно соображению Павел дает увещание, чтобы жена не учила, в виду именно происшедшего в раю. Что это не наше мудрование, слушай самого Павла: а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, потому что Адам, присовокупляет он, желая показать зависимость повеления от прежних событий, и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление (1 Тим. 2:12, 14).

10. Итак, что же? Подвергся род женский осуждению, пребывает в печалях, и не разрешаются узы? Пришел Христос и разрешает узы; встречает Его Богородица, ходатайствующая за род, святая Дева вместо девы, — потому что и Ева была дева, когда грешила, — и разрешила печаль и воздыхание осужденной. Подобно тому как призванный в царский дом старается облечь почестями своих близких и освободить их, хотя бы они были в узах, так и Святая Дева, призванная в царский чертог послужит божественному рождению, готовясь к необычайному рождеству, просит той первой благодати, лучше же сказать — получает. Так как осужденной жене не приличествовало родить Невинного, то сначала приходит разрешающий Евину печаль через радость. Приходит ангел, говорящий Деве: радуйся, Благодатная (Лк. 1:28). Словом: радуйся он разрешает узы печали. Радуйся: пришел разрешающий скорбь. Радуйся, Благодатная, так как доселе была под клятвою. Замечай здесь благодать Божию. Радуйся, Благодатная, Господь с тобою. Между тем как с тою змий — в печали, ты радуйся, потому что с тобою Бог. И смотри, как слова ангела указывают все домостроительство Христово. Радуйся, Благодатная. Так как Ева подверглась двойной клятве, печали и скорби о страданиях, он указывает, на рождение, разрешающее те роды. И вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус (ст. 31). Он спасет людей Своих от грехов их (Мф. 1:21). Произрастающий от тебя плод разрешает грехи твоих отцов. Теперь положение вещей изменилось. И теперь еще слышащие об Еве с жалостью говорят: горе несчастной, — какой она лишилась славы! Горе несчастной, — что она потерпела! Мария ежедневно слышит от всех: блаженна, истинно исполненная Духа Святого. Слушай, что говорит уже и сама Дева, пророчествуя о себе: благословен Господь Бог Израилев, что призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды (Лк. 1:68, 48). Чтобы показать, что она представляет лицо Евы, она говорит: доныне уничижаемую отныне ублажат меня все роды. Но что, скажешь, что ей в том, когда она не слышит? Нет, она всячески слышит, потому что в месте светлом, в стране живых пребывает Матерь спасения, источник чувственного света, — чувственного по плоти, мысленного по божеству. Итак, всячески она ублажается. Впрочем, она ублажаема была, когда еще жила во плоти; еще пребывая во плоти, она слышала, как называли ее блаженною. Ева сначала увидела, а потом вкусила от дерева; Дева сначала сказала, а потом услышала ублажение. Когда Спаситель однажды учил, одна женщина, возвысив голос из народа и сказала Ему во всеуслышание: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие (Лк. 11:27). Бог оканчивает свой суд, а лучше сказать, — врачевство покаяния, Адамом, говоря: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя (Быт. 3:17). Опять благословленный не подвергается проклятию, а проклинается земля. Один согрешил, другая терпит казнь. Подобно тому как Евино проклятие, а лучше сказать — наказание (потому что это было не проклятие, а исправление), — итак, как Евино наказание: в болезни будешь рождать детей пребывает доселе (потому что всякая женщина рождает с болезнями), так точно и Адамово: проклята земля за тебя. Мы делаем беззакония, а земля несет казнь. Мы грешим, а земля подвергается проклятию. Бог щадит создание, как свободорожденного сына, и наказывает землю, как его воспитателя (раба). Проклята земля за тебя. Смотри не на природу, а на благодать Божию. Не сказал Бог: проклята земля, потому что, оставаясь проклятою, она не приносила бы плода. Подобно тому как Христос сказал смоковнице: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла (Мф. 21:19), так сталось бы и с землею. Потому Бог говорит: за тебя. Когда я грешу, земля подвергается казни; когда преуспеваю в добре, Бог благословляет ее. И заметь дивную вещь. Когда Бог сотворил землю, море, птиц, гадов, зверей, человека, то все благословил, но плодов не благословил, поскольку знал, что земле предстоит это самое наказание, именно, чтобы она оставалась безплодной, когда люди грешат, и получала плодородие, когда они делают правду. Бог не благословил плодов, потому что дар был бы непреложен. Терния и волчцы произрастит она тебе (Быт. 3:18). Ты, говорит, презрел великое; казнись малым. Смотри, как умеренны наказания. Терние умертвить не может, окровенить может. И ест человек землю в печалях. Та (жена) рождает в печалях, ты ешь в печалях. И древний приговор пребывает в силе доселе. Посмотри на богача, на нищего, на начальника, на вельможу; безпечальна ли, беззаботна ли оказывается их жизнь? Почему? По приговору: в поте лица твоего будешь есть хлеб (ст. 19). Ты не хотел пользоваться безмятежно; снедай в поте. Бог не наказывает человека голодом, а подвергает лишениям и трудам. А ты, верный, помысли вот о чем. Если Адам не может есть хлеба без тяжких трудов, то как можем мы без усилий и трудов получить царство небесное? Доколе, говорит, не возвратишься в землю, из которой ты взят. О, приговор Божий! О, милосердие, исполненное страха! О, приговор, исполненный утешения! Еще не изгнал, и уже призвал! Еще не изверг, и уже принял! Доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят. Не сказал Бог: пока не исчезнешь, пока не уничтожишься, а: доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, чтобы ты имел пред собою надежду воскресения. Я посылаю тебя туда, откуда взял тебя; как взял тебя тогда, могу и опять тебя взять. Ибо прах ты и в прах возвратишься. Не исчезнешь, а возвратишься. Слово: отъидеши некоторые перевели: «возвратишься». Итак, насколько хватило наших сил, с помощью благодати Святого Духа, прошли мы с вами рай, прочли царственные памятники, видели снисхождение к осужденным, милосердие Судии. Да удостоимся и мы по этому милосердию спасения Христова, чтобы насладиться небесных и вечных благ, во Христе Иисусе, Господе нашем, так как Ему слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Слово о змее, повешенном на кресте Моисеем в пустыне, и о божественной Троице

1. Вчера мы вели беседу против еретиков и в защиту славы Единородного, не с целью поведать что–нибудь тайное, а чтобы благодарственно прославить благодать. Подлинно, не Христос возвеличивается нашими речами, а мы, возвеличенные его дарами, благодарственно возвещаем Его благодеяния. И было бы, поистине, безумием, получив от Него благодеяния, отплачивать за них молчанием, и тем более внимая призыву Давида, который, как вы только что слышали, говорит: вся земля да поклонится Тебе и поет Тебе (Пс. 65:4). Восхваляя Бога, мы не Ему доставляем честь, а делаем честь самим себе. Прославляя Бога, не Ему даруем славу, а самих себя облекаем в бессмертную славу. Прославляющих Меня, говорит Бог, прославлю, и уничижающие меня уничижатся (1 Цар. 2:30). По мере наших сил мы научили, что пределов славы Божией невозможно превзойти ни людям, обитающим на земле, ни ангелам небесным, ни архангелам, ни началам, ни херувимам, ни серафимам. И я хорошо знаю, что вы, слушатели любознательные, помните, чем окончилась у нас беседа об этом. А так как сегодня, братие, сам Царь славы предвозвестил о своем кресте, и апостол, следуя царственному гласу Спасителя, любомудрствовал о кресте [Спаситель, именно говорил ученикам: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть (Мф. 20:18), а] Павел, порицая Галатов, писал: кто прельстил вас не покоряться истине, вас, у которых перед глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый? (Гал. 3:1), так как, говорю, и царский глас Господа (возвестил о кресте) и царским следам последовало учение верного раба, то и нам, полагаю, по мере наших сил, нужно сказать приличное слово о кресте Господнем, — не с целью изъяснить предмет по достоинству, а дабы, по мере сил, уплатить свой долг. Итак, что говорит Спаситель? Вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет. Победитель смерти предрекает страдания; разрушающий крестом смерть предвозвещает крест; предвозвещает борьбу, чтобы проповедать победу. Потрудись опять и здесь уразуметь слова Господа. Смотри, с какою властью говорит Он: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предается на распятие. Тот, кто так предвозвещает, во время самого подвига отлагает достоинство власти, отказывается от божественного своего достоинства, говоря: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия (Мф. 26:39). Не видишь разногласия? Имей в виду домостроительство. Но возвратимся к предмету. Спаситель говорит ученикам: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предается. Смотри, с какою осторожностью говорит Он. Где Он возвещает о страдании, указывает на человеческую природу. Предается Сын человеческий. Страдает видимое тело, животворит умопостигаемое достоинство Божества. Разрушается смертью, братие, образ телесный; воздвигает разрушаемое сила Обитающего в нем. Один и тот же был и разрушаемый по плоти, и воздвигающий разрушаемое по Духу. Разрушьте, говорит Он, храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин. 2:19). Вот, мы восходим в Иерусалим. Последователям Христа никогда нельзя нисходить, а всегда подобает восходить. Впрочем, — если и в чувственном смысле толковать, — дорога из Иерихона в Иерусалим была восходом. Если толковать в духовном смысле, то страдание было восходом к воскресению, так как воззвало на небо Адама, низвергшегося в ад, и возвело на высоту лежавший долу образ (человеческий). Восходим во Иерусалим. Где Бог, там восхождение добродетели; где нечестие, там снисхождение беззакония. Вот почему о подвизающихся в добродетели Давид говорит: блаженны живущие в доме Твоем: во веки веков они восхвалят Тебя. Блажен муж, для которого есть защита у Тебя, который в сердце своем положил восхождение (Пс. 83:5, 6). «Восхождения», то есть, благочестивые и возвышенные помыслы, которые возводят на высоту добре мыслящих о Боге. Есть путь целомудрия, возводящий на высоту; путь правды, ведущий на высоту; словом, всякий путь благочестия возводит любящего Бога на ту высоту, о которой говорили язычники: придите, и взойдем на гору Господню и в дом Бога Иаковлева (Мих. 4:2). Где слово благочестия, там и восхождение (по Cod. Reg. 1668 место читается так. обр.: «где слово истины, там и восхождение благочестия»), а где нечестие, там очевидно снисхождение. И Давид пророк свидетельствует: спас меня от нисходящих в могилу (Пс. 29:4), и еще: Ты, Который возносишь меня от врат смерти (Пс. 9:14). Таким образом и восходим не напрасно сказано. Вот, мы восходим. Но Спаситель один только идет на страдание; почему же Он говорит во множественном числе: восходим? Хотя страдания, хочет сказать Он, мои, но спасение обще всем людям. Вот почему и божественный Павел изрек, как только что вы слышали, высокое и дивное то слово: Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2:19, 20). Желая затем показать и плод креста, он тотчас же вслед за Ним присовокупил: Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою ибо написано: проклят всяк, висящий на древе (Гал. 3:13; Втор. 21:23).

2. Теперь внимай со тщанием, чтобы не ускользнуло от тебя уразумение истины. Иудеи, враги креста Христова. Их конец — погибель (Флп. 3:18, 19), как говорит о них Павел, сейчас же быть может возразят и скажут простецам: «если висящий проклят, то как ты надеешься, чтобы от проклятого дано было тебе благословение? Как от подвергшегося смерти ты дожидаешься жизни?» То, что представляется глазам, действительно есть проклятие, как то засвидетельствовал и сам наш учитель — Павел: ибо написано: проклят всяк, висящий на древе (Гал. 3:13). Итак, если написано (в законе) и Павлом засвидетельствовано, то каким образом может быть дано от проклятого благословение почитающим крест? Такие вопросы всегда предлагает иудей, враг креста Христова. Итак, когда он скажет тебе: «каким образом проклятый может давать благословение?» ты ответь ему: «как же в пустыне, когда змеи кусали твоих предков, Моисей, сделав медное изображение змея, пригвоздил его ко кресту и сказал: сделай себе медного змея и выставь его на знамя, и если ужалит змей какого–либо человека, ужаленный, взглянув на него, останется жив (Числ. 21:8)? Но, какое, скажет, отношение имеет это к настоящему предмету? И очень даже близкое. Разве ты не слышал, как Бог говорит (змию): проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми (Быт. 3:14)? Каким же образом изображение проклятого доставляло жизнь вашим предкам? Повторю еще, чтобы тверже запечатлеть мысль. Если ты недоумеваешь, как от проклятого может источаться благословение (а проклят всяк, висящий на древе), (то подумай), как изображение проклятого змия, который слышал: проклят ты пред всеми скотами, принесло народу, когда последний находился в тяжком положении, избавление? Не лучше ли было для возбуждения веры сказать: если кто из вас будет укушен, пусть взглянет на небо, обратит взор горе, к Богу, и спасен будет? Даже и умалчивая об обращении к небу, разве нельзя было сказать: если кто будет укушен, пусть взглянет на светильник света, и спасется? Или: пусть взглянет на стол предложения святых хлебов, и спасется? Или на жертвенник, или на завесу, или на кивот, или на изображение херувимов, или на очистилища? Тем не менее ни одного из этих предметов великий законодатель не указал, а воздвиг лишь изображение креста, да и то ради проклятого змия. Почему же, иудей, так поступил Моисей? Почему он, говорящий в законе: «не сотвори (образа) вырезанного, ни изваянного» (Лев. 26:1), выливает змия? Но что говорить об этом с неблагодарным? Спрошу самого законодателя. Скажи мне, вернейший служитель Божий, зачем ты делаешь то, что запрещаешь, изготовляешь то, что порицаешь? Говоря: «не сотвори (образа) вырезанного, ни изваянного», ты делаешь изваяние змия? То, — отвечает он, — я узаконил, чтобы устранить повод к нечестию, и предохранить народ от всякого идолослужения; теперь же я отливаю змия, чтобы предначертать образ домостроительства крестного; предуравниваю путь апостолам, предуготовляю великий и дивный символ креста. Что наше толкование не насильственно, слушай, как утверждает этот древний образ Господь, относя его к Себе. Беседуя с Никодимом, одним из иудейских начальников, как с учителем народа, могущим понимать планы домостроительства, Он говорит: и как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3:14–15). Скажи же, бесчувственный иудей, разве то была не медь? Мертвое вещество, нося образ креста, было в силах победить смерть; а сама истина креста не достойна веры? И это после обращения вселенной, после воссиявшего во всем мире благочестия, после веры язычников, после возникновения церквей, после таких подвигов, после проявления таких добродетелей, после такого распространения ангельского жития? Однако, достаточно сказано, чтобы враги креста перестали укорять нас образом проклятого. Против них довольно и этого. Мы же, верные, исследуем и с точностью изъясним слова Писания для себя самих. Итак, почему же Господь прообразил домостроительство спасения не через другое что–нибудь, а чрез змею? Для опровержения врагов достаточно указать на пример проклятого змия; сынам же благочестия нужно разъяснить, почему именно изображение проклятого змия было образом покланяемого Христа. Потрудимся же и мы старательно изъяснить, и вы внимательно послушать.

3. Изображение змия, братие, служило образом домостроительства крестного. Подобно тому как это изображение змеи имело вид и подобие змеи, а яда и злобы змеиных не имело, так и Спаситель, по словам божественного апостола, явившись в подобии плоти греха, был чужд всякого греха. Об этом и блаженный Исаия согласно с блаженным Петром говорит: Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Петр. 2:22; Ис. 53:9). В словах Исаии указан тебе один образ. Перейдем к другому образу. Смотри, как истина сияет через образы. Сынов Израиля кусали змеи, народ подвергся гибели. Моисей молит Бога дать спасительное врачевство. Бог указывает рабу Своему благодетельное врачевство, говоря: сделай себе медного змея и водрузи его пред скинией свидения (Числ. 21:8). Что значит это знамение? Одни змеи кусают, другая за них пригвождается ко кресту? Что значит эта загадка? Что указывает эта тень таинства? Подобно тому как там, говорит, в прообразе, хотя кусают другие змеи, пригвождена была ко кресту змея, ни кусающая, ни поражающая, так и здесь, хотя грешат другие люди, должен пострадать за всех безгрешный Иисус. За кусающих змей распинается неповинная змея; за нас, подверженных смерти, пригвождается Тот, Кто не подлежит смерти. Об этом прекрасно предрек вместе с другими Исаия, говоря: «за грехи людей пришел Он на смерть», и: Господь возложил на Него грехи всех нас, Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем (Ис. 53:12, 6). Повторим опять, в чем смысл таинства. Как там одни змеи кусают, а другая вешается на кресте, так и здесь — все согрешили, а один за всех распинается. Вот тебе второй образ. Смотри еще и на третий. При словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится всякое дело (Втор. 19:15). Для чего вешается на кресте медная змея? Чтобы сделать безвредными укушения змей. Итак, одно распинается, а другое лишается действия. Не усматриваешь ли просвет истины? Не прозреваешь ли как бы чрез покров силу домостроительства? Пригвождена ко кресту змея, чтобы стали бездейственны укушения змей; пригвожден ко кресту Христос, чтобы упразднились действия демонов. Одна змея водружается, и другие змеи лишаются силы; один — Христос — пригвождается на кресте, и другие — демоны — упраздняются. И как там образ видимой змеи сделал безвредными укушения змей, так и здесь умерщвление Христа было умерщвлением смерти и упразднением демонов. Вот почему Спаситель справедливо прилагает этот образ к Себе, говоря: и как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3:14, 15). Блаженный Моисей начертал тебе, брат мой, крест и в другом образе. Говоря о кресте, нужно уж указать и другие образы, где представляется зрелище таинства. Как же еще Моисей начертал крест? Слушай. Напали и некогда на израильтян в пустыне иноплеменники, по имени амаликитяне. Моисей снаряжает и посылает против них вождя своего народа и преемника своего Иисуса Навина, а сам остается на горе с воздетыми руками. Моисей, говорится, взошел на гору и воздвиг руки свои. И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль, а когда опускал руки свои, побеждаемый тяжестью телесною, одолевал Амалик (Исх. 18:10, 11). Что значит этот образ? Иудей, боясь, чтобы чрез образ не воссияла слава креста Христова, тотчас же скажет: «в этом образе нет ничего такого, что ты выдумываешь. Этот образ, был знаком молитвы, а не прообразом, как ты предполагаешь». Но если так, если правда, что победа была плодом молитвы, то почему Писание приписало победу не молитве (ведь не сказало Писание: «когда молился Моисей», а это явно обозначает, что победа не была плодом молитвы), а образу и положению рук? В самом деле, когда Моисей опускал руки, терпели поражение израильтяне, когда же воздвигал, поражаемы были амаликитяне. Если бы это было делом молитвы, тогда следовало бы сказать: «и когда молился Моисей, побеждал»… Между тем Писание, как я уже сказал, умолчав о молитве, не потому, чтобы она была излишня, а потому, что она должна уступить место образу креста, приписывает победу образу и внешнему знаку. Когда Моисей простирал руки, побеждал Израиль. Что означает простертая рука? Вообрази простертые руки, и ты увидишь сияющий образ покланяемого креста. Но утомился, говорится, Моисей, и руки, побеждаемые телесною немощью, отказывались служить образу (креста). Что же? Чтобы с прекращением образа не пропала и победа, стали Аарон и Ор и поддерживали его руки, дабы рушившийся и преставший образ не уничтожил и победы. Почему Аарон и Ор поддерживают руки Моисея? Аарон, братие, имел священническое достоинство; Ор происходит из царского колена. Таким образом священство и царство охраняют образ креста. И подобно тому как во время преображения Господа на горе явились справа и слева Моисей и Илия, чтобы в качестве стражи предстоять царственному образу Христа, так и здесь охраняют крест Аарон, владеющий саном священства, и Ор, владеющий в зародыше царским достоинством. Об этом сказал я, желая показать, как древним отцам предложен был образ благочестия, и как почитаем был ими образ спасения. Если же предвозвещавшие о нем проповедовали с такою славою, предызображали с таким почтением, то какими же устами должны мы прославлять крест Господень и божественное домостроительство? Знаю, что вам весьма желательно слушать поучения догматические и проповеди о богословии; но и сказанное мною теперь одинаково по значению, так как одно и то же, что и крест прославлять, и Единородное Слово Божие восхвалять, так что восхвалишь ли ты божество Единородного, воздашь ли честь Его домостроительству, ты покажешь одно и то же благочестие.

4. Когда, однако, ты слышишь о кресте, когда слышишь о воплощении, то возводи свой ум к высоте власти Единородного. Пусть явившийся ради тебя образ не угнетает твоего ума, а пусть человеколюбие спасшего возводит твою мысль. Крест — ради тебя; величие Бога зависит только от Него самого. Величие Божие ни возвышается словами [человеческими], ни уничижается словами. Кто уничижает его, тот делает лишь унижение себе самому; кто его возвышает, тот возводит на высоту собственное свое ничтожество. Мы только что сказали, что одинаковое значение имеет, прославляет ли кто домостроительство или (похвально мудрствует) о богословии. Так как во вчерашней беседе у нас осталось кое–что недосказанным по поводу слов: да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (Ин. 17:3), — именно по поводу слов: единого истинного Бога были (только) приведены пророчества и свидетельства, показывающие, что Сын есть единый истинный Бог, — то я считаю нужным изъяснить и следующую мысль изречения (т. е. мысль о посольстве Сына Отцом). «Что же ты, скажет еретик, можешь сказать о посольстве (Сына Отцом)? Написано определенно: и посланного Тобою Иисуса Христа. Может ли пославший иметь одинаковое достоинство с посланным?» Конечно, если ты при чтении этих слов будешь рабски следовать букве, то ты несомненно, как мы часто раньше говорили, во многом будешь нам противоречить и признаешь несогласным с разумом то, что прекрасно написано, а (только) худо понято; если же ты усвоишь мысль правильным образом, то твое умственное око, будучи направляемо к точному уразумению самим Святым Духом, нигде не заметит противоречия. В самом деле, выражения: «послан» и «послал», будучи словами человеческими, выражают мысли божественные. Ни Пославший, ведь, не послал из одного места в другое место, ни Посланный не пришел из одного места в другое. Но Отец, скажет еретик, послал Сына в мир, как не бывшего в мире, в который Он посылался. Как же Писание говорит: в мире был, и мир чрез Него начал быть (Ин. 1:10)? Каким же образом, следовательно, пришел присутствующий, явился скрывающийся? Если ты вправду понимаешь выражение «послал» так, как слышишь, то всячески необходимо, чтобы и Посланный явился в таких местах, в которых еще не присутствовал, и Пославший послал туда, где он не присутствует!.. Как же евангелист говорил: все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть, в мире был, и мир чрез Него начал быть (Ин. 1:3, 10)? Если, следовательно, Он был в мире, то как посылается в мир? Разве ты не слышал, как Он говорит: не наполняю ли Я небо и землю? говорит Господь (Иер. 23:24)? Что же значит: «послан»? Значит: явился, значит: воссиял по плоти. Посольство обозначает не переход с места на место, а переход из (состояния) невидимого Божества в видимое присутствие. Подлинно, Сын Божий, и когда пришел на землю, восприяв человеческую природу по домостроительству, не лишил небес Своего величия, и теперь, вознесшись плотию, не оставил землю чуждою Своего управления. Поясним вопрос еще другим способом. Если, братие, в буквальном смысле Отец послал Сына в мир, то ясно, что Пославший отделяется от Посланного по своему местопребыванию. Если Посланный находится с Отцом, тогда излишне «послал»; если же Отец послал, тогда, по смыслу выражения, Он отделен. Не нужно рабствовать букве; а нужно верою шествовать. Но кто же даст нам удостоверение, что Сын Божий, явившись на земле, был на небесах? Какое слово удостоверит, что посланный Отцом не отделился от Отца? Если Он послан в мир в смысле буквы изречения, если Пославший отделен от Посланного, то как Христос говорит: Я в Отце и Отец во Мне (Ин. 14:11)? Как, опять, Он говорил: Я не один, но Я и Отец, пославший Меня, Пославший Меня есть со Мною (Ин. 8:16, 29)? Видишь ли, что естество не разделяется, а домостроительство (воплощения) являет лишь вид посольства? Что, опять, значит: восхожу к Отцу Моему (Ин. 20:17)? Если Отец с Ним пребывает, то почему Он восходит? Восхождение означает домостроительство, вознесение тела, а не разлучение от Божества. Хочешь знать, что Сын Божий, и пришедши на землю, не оставил небес и не разлучился с Отцом, и вознесшись на небеса, не покинул землю? Сказав Своим ученикам: восхожу туда, откуда сошел, — к Отцу Моему, Сам же Он опять говорит им: Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28:20). Итак, слова: да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа заключают двоякую мысль, представляют двойной меч; один — направленный против идолослужения, другой — против неверия иудейского. Они указывают на единого истинного Бога, чтобы выставить на позор мертвых идолов; указывают на посланного Иисуса Христа, чтобы замкнуть уста отрицающим воплощение. Итак, понимай слова эти в указанном смысле и не оскорбляй величия (Божия) ради буквы.

5. Дабы ты вполне знал, что посланничество от Бога означает не перемещение с места на место, а указывает на воплощение (я укажу тебе вот на что). Об Иоанне Крестителе, который был от земли и явился на земле, Евангелие говорит: был человек, посланный от Бога (Ин. 1:6). С небес ли послан был Иоанн? С небесной ли высоты пришел он? Как же он пришел? Если, таким образом, посылаемый человек не перешел из одного места в другое, (если он послан в том смысле, что) ему вверено было некоторое служение, то Бог ли Слово, все наполняющий, уничижает Свое естество и указывает не на домостроительство, когда Он называет Себя посланным? Смотри, брат мой, как Он исполняет и домостроительство плоти, и не нарушает божественного Своего достоинства и силы. Восхожу, — говорит Он, указывая на первосвященническое Свое служение, — к Отцу Моему, Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, Духа истины (Ин. 20:17, и 14:16, 17). Если Ты восходишь на небеса, если умоляешь, если во время молитвы предстоишь смиренно, если после молитвы посылаешь Духа (умоляю, говоришь Ты, и посылаю), то для чего Ты до восхождения отвергаешь власть Отца? Если ты не действуешь со властью соответственно божественному достоинству, а ждешь, пока не взойдешь на небо к Отцу, пока не принесешь просьбы и молитвы, и, получив таким образом благодать Духа, пошлешь ее во всю вселенную, то зачем Ты показываешь собственную свою власть прежде, чем взойдешь, прежде, чем умолишь? Почему Ты до вознесения, восстав из мертвых, дунул в лицо апостолов и сказал: примите Духа Святаго (Ин. 20:22)? То, чего Ты просишь от Отца, Ты даешь прежде, чем умолишь Отца. Ты, следовательно, притворяешься, говоря о молитве? Не притворяюсь, говорит, так как у истины нет притворства; а одно соответствует (божественному) достоинству, а другое приличествует домостроительству. Итак, почему Ты дунул в лицо апостолов? Мне, говорит Спаситель, воскресши из мертвых, подобало даровать миру начаток жизни. Так как Адам при создании получил дыхание жизни (и вдунул, говорится, Бог в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2:7), то Я, говорит, находясь здесь, возвращаю то, что тот получил и погубил. Я воздвигаю падшего, обновляю растленного, оживляю мертвого. О моем домостроительстве свидетельствует и пророк, возвещая о моем дуновении. Какой же именно пророк предвозвестил об этом святом дуновении? Слушай, что говорит один из двенадцати пророков, по имени Наум: празднуй, Иудея, праздники твои, исполняй обеты твои, ибо не будет более проходить по тебе нечестивый: он совсем уничтожен (Наум. 1:15). Пророк благовествует о новой благодати, говоря, что древнее престало, является новое. Празднуй праздники твои. Почему он говорит: «празднуй»? Потому, что в праздник Пасхи должно было совершиться воскресение. Празднуй, говорит, Иудея, праздники твои, исполняй Богу обеты твои, ибо не будет более проходить по тебе нечестивый: он совсем уничтожен (т. е. прежнему наступает конец). Почему же кончается прежнее? Взыде, говорит, из земли вдыхаяй в лице твое и отъемляй тебя от оскорбления (Наум. 2:1) (этих слов в русском переводе нет). Но возвратимся опять к началу. Празднуй, Иудея, праздники твои, исполняй обеты твои, ибо не будет более проходить по тебе нечестивый. Какие праздники? Древние праздники, которые были образом новых. Первый день опресноков, — если кто будет тщательно исследовать, — был образом страдания. За ним день Пятидесятницы, бывший образом сошествия святого и достопокланяемого Духа. День кущей был образом кущей небесных. Потому–то и Господь, желая показать, что эти кущи, поскольку они были временны, суть образ будущих кущей, говорил богатым мира сего: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители (Лк. 16:9). Временные кущи, следовательно, были образом кущей вечных. Так как домостроительство Христово исполнило древние образы, дало начало новой благодати, то пророк хорошо предвозвещает, говоря: празднуй, Иудея, праздники твои, исполняй обеты твои; указывает, что не будет более проходить по тебе нечестивый. Древнее обновлено благодатью, — он совсем уничтожен, так как взыде от земли вдыхаяй в лице твое, и отъемляй тебя от оскорбления. Пророк Наум открыто представил тебе Господа, вдыхающего святую благодать. Исаия иным образом предвозвещает о восставшем из мертвых и даровавшем своим (ученикам) Святого Духа. Вспомнил, говорит он, древние дни где Тот, Который вывел их из моря с пастырем овец Своих, — и вместо: вдунул в лицо его, тотчас далее присовокупляет: Который вложил в сердце его Святаго Духа Своего (Ис. 63:11). Божественное величие, божественное наименование, царственное достоинство, недосягаемая слава, непостижимая сила — спрославляемый Отцу (Дух), соцарствующий Сыну, действующий все и разделяющий божественные дары каждому, как хочет. Я хорошо знаю, что сказанное утверждает сынов церкви, но уязвляет и причиняет крайнюю досаду врагам, — особенно врагам благочестия, отказывающимся спрославлять Духа Святого со Отцом и Сыном. О, несчастные! Они не хотят удостоить Святого Духа даже того, что получили сами. Апостол говорил о себе и подобных ему: если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться (Рим. 8:17). Павел спрославляется с Богом, а Дух Святый не спрославляется? Смертное естество возводится на такую высоту, что спрославляется со Христом, а покланяемый Дух не участвует даже в одинаковых с нами дарах? Тот же апостол говорит о людях: если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим. 2:12), а Святый Дух не соцарствует Христу? О, великая неблагодарность! О, великое и нестерпимое безумие! О, нечестивая мысль, безмерное хуление и неисцельная язва! Мы надеемся соцарствовать Христу, и низводим Духа Святого в положение раба?

6. Говорим это, братие, не в том смысле, что Дух Святый должен спрославляться со Христом подобно нам, а изобличая нечестие тех, которые не хотят допустить даже и этого. Будь милостив к нам, Господи, за наши слова. Если мы повторяем речи нечестивых, не простираясь далее простой лишь буквы их, то пусть, братие, никто не думает, что такое повторение их хул есть оскорбление Святого Духа. Мы выставляем их на вид, повторяем их, не потому, что соглашаемся с нечестием, а затем, чтобы выставить заблуждение на позор, и оградить сынов благочестия от нечестивых учений. И апостолы, любившие Господа и знавшие Его божественное достоинство, не постеснялись внести в святые Евангелия хулы иудеев. Там написано именно, как последние осмеливались говорить о Христе, что Он и грешник, и что Он не от Бога, и то, как они не постеснялись в лицо говорить Ему: Ты Самарянин и что бес в Тебе (Ин. 8:48). Однако написанное служит к порицанию не писавших, а тех, которые изрекали хулы.

Слушай о действии Духа, слушай о прославлении Его у апостолов; внимай их учениям, следуй по стопам святых, не блуждай по следам людей непотребных. Покланяйся Троице прославляй Троицу, исповедуй Троицу. Так мудрствуют пророки, так проповедуют апостолы, так веруют мученики. Слушай, как Павел проповедует Троицу: дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех (1 Кор. 12:4–6). Почему он начинает не с Отца? Почему не говорит сначала о Нем, потом о Сыне, а за Ним о Святом Духе? Ты, Павел, нарушаешь порядок? Изменяешь последовательность? Если Спаситель предал: во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28:19), то ты ли нарушаешь устав богословия? Но да не будет, чтобы мы когда–нибудь подумали так о Павле. Этот святой и дивный проповедник в совершенстве знал, что, если он упомянет и сначала о Духе, он сохранит невредимым богословие, не уничижит неслиянное естество, не разделит нераздельного достоинства. Он упоминает сначала о Духе, дабы показать, что написание Духа последним не делает Его последним и стоящим в конце. Так как еретики худо истолковывают (порядок лиц), не счисляют (их), а подчисляют Отцу Сына, и Сыну Духа Святого (первый, говорят, Отец, второй — Сын, третий — Дух Святый, помышляя не о благопристойном порядке познания покланяемой Троицы, а стараясь развращенной своей душой запятнать чистоту богословия), то Павел справедливо ставит имена в обратном порядке, чтобы показать истину и ниспровергнуть мнение нечестивцев. Но, скажет еретик, я знаю, что апостол упомянул о Сыне и Духе только мимоходом, а высшее богословие представил, перейдя лишь к Отцу. Относительно Духа он сказал: Дух один и тот же, относительно Сына: Господь один и тот же; перейдя же к Отцу, сказал: производящий все во всех. Так что же? Это выражение: «производящий все во всех» указывает у него на власть? Да, — говорит. Указывает на превосходящее других преимущество? Да, — говорит. Принимаю и я твое исповедание, если ты точно соблюдаешь известные условия. Посмотрим же, что яснее говорит по этому вопросу сосуд избранный — Павел, который руководим был Духом святым. Каждому дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков (1 Кор. 12:7–10). Внимай тщательно, замечай согласие выражений и мысли. Сказав прежде: а Бог один и тот же, производящий все во всех, апостол, дойдя до речи о Духе, свидетельствует, что та же самая сила принадлежит и Духу. Все же сие, говорит, производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно (ст. 11). Таким образом, соотношение (единство) славословия не нарушается, ставится ли какое–либо из имен святой Троицы первым, или вторым, или третьим. Счисление: первый, второй, третий — показывает не различие естества, а чуждый слияния путь богословия. Опять, тот же самый апостол, желая показать, что он всюду употребляет безразлично тот или другой порядок имен, но благопристойно и верно приступает к божественной проповеди, говорит в послании к фессалоникийцам: сам же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш (2 Фес. 2:16). Ты, Павел, возвещаешь сначала о Сыне, а потом об Отце? Ты, говорит, низвел первого в (низший) ряд; я, если назову первого и второго, разумею нераздельное естество; лучше же сказать, — не разумею, а решительно утверждаю. Итак, не поноси божественных изречений, и не клевещи на небесные учения. Подобие этого ты находишь и в ветхом завете. Как здесь Павел, начав с Духа, переходит к Сыну, а от Сына, опять, к Отцу, и третье в порядке имен сделал первым, — не с целью извратить порядок проповеди, а дабы показать безразличность познания богословия, — так точно и в ветхом завете ты находишь такой же способ выражения, сияющий в качестве как бы прообраза. Кто из нас, братие, не знает, что Писание ставит на первом месте Авраама, на втором — Исаака, и на третьем — Иакова? Я Бог отца твоего, говорится, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова (Исх. 3:6). И Писание справедливо называет сначала родившего, затем рожденного, и, наконец, происшедшего от этого последнего. Но так как природа была нераздельна, хотя и разделялась временною последовательностью, то Бог не отказывается изменить порядок, чтобы показать их единство. В книге, именно, Левит Бог говорит (указываю и место, чтобы ты не поносил ложно моих слов): «если же согрешат сыны Израилевы, предам их народу чужому, и пойдут туда, и будут служить богом чуждым». Предсказывая вавилонское пленение, Бог говорит: и пойдут туда и будут служить богам чуждым. Тогда покорится необрезанное сердце их, и тогда потерпят они за беззакония свои, — и несколько далее: и Я вспомню завет Мой с Иаковом и завет Мой с Исааком, и завет Мой с Авраамом вспомню (Лев. 26:40–42).

7. Повторю изречение, так как шум (рукоплесканий) заглушил сказанное. Там, говорит, покорится необрезанное сердце их, и обратятся ко Мне, и исцелю их. Еще не исполнил угрозы и возвещает уже примирение. И возвращу их в землю отцов их, и Я вспомню завет Мой с Иаковом и завет Мой с Исааком, и завет Мой с Авраамом вспомню. Видишь, как Бог изменяет порядок, чтобы показать равночестность? Не первым Он сделал Иакова, а хочет безразличным употреблением имен показать равночестность. Но у патриархов отделяет плоды от корня время, поскольку природа и рожденных и родивших смертна; естество же святой, бессмертной и поклоняемой Троицы и слово не рассекает, и время не разделяет, и века не разлучают; между Отцом и Сыном и Святым Духом нет ничего разделяющего. Единородный — творец веков. Слушай, что говорит об Отце божественный и славный проповедник: Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил (Евр. 1:1–2). Итак, ничто не разделяет Отца и Сына и Святого Духа, — никакое время, ни протяжение времени. Прежде веков Отец, прежде веков Сын, — так как Он сотворил века; прежде веков Дух Святый. Никогда не разделяется природа, никогда не разделяется сила. Внимай тщательно: царствует Отец, царствует Сын, царствует Дух Святый. Знаю, что я уже доказывал это; но говорить одно и тоже для меня не тягостно, а для вас назидательно (Фил. 3:1). Царствует Отец, — согласно словам: «Бог наш царь во век» (Пс. 73:12). Царствует Сын, — так как даст Ему, говорится, Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки (Лк. 1:32, 33). Царствует Дух Святый, — так как Исаия сказал: и царя Господа Саваофа видел я очами своими, сидящего на престоле высоком и превознесенном. И сказал Он: пойди и скажи этому народу: слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите и т. д. (Ис. 6:1, 9), а апостол толкует слова пророка в приложении к Святому Духу. Исаия сказал: видел я царя Господа Саваофа, сказал Он мне: пойди и скажи этому народу; Павел, прилагая слова: «царя Господа Саваофа» к Святому Духу, говорил беседуя в Риме с иудеями: хорошо Дух Святый сказал отцам нашим через пророка Исаию: пойди к народу сему и скажи: слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите и так далее (Деян. 28:25, 26). Исаия говорил: царя Саваофа видел, и сказал Он: пойди и скажи этому народу; а Павел в своих словах усвоил власть Святому Духу, и Царь и Господь Саваоф есть, следовательно, Дух Святый, сказавший Исаии: пойди к народу сему и скажи: слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите и т. д. И: сказал Он: пойди и скажи этому народу: слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Господь — Отец, Господь — Сын, потому что говорится: сказал Господь Господу моему: сиди одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих (Пс. 109:1); Господь Дух Святый, потому что Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3:17). Да не подумает кто–нибудь, что первое и большее имя есть «Бог», а второе (меньшее) — «Господь». В отношении к естеству бессмертному и «Господь» и «Бог» указывают на одно и тоже достоинство, хотя эти слова имеют и не одинаковый смысл. В самом деле, если «Бог» — первое имя, а «Господь» — второе, то Моисей не употребил бы второго в качестве первого, говоря: Господь, Бог наш, Господь един есть (Втор. 6:4). Если он хотел сказать о первом имени, то должен был бы, упомянув сначала о первом, сказать: «Бог твой Господь один есть»; желая же показать безразличие имен, он сказал сначала «Господь», потом «Бог». Но возвратимся к своему предмету. Господь есть Дух. Итак Господь Отец, Сын — Господь, Господь Дух Святый. Но Павел говорит: один Господь. Если един Господь, то каким образом Господь и Господь? Ясно, что (разумеется) единое господство. Так и един Бог, говорит Павел: но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им (1 Кор. 8:6). Итак, скажет еретик, Отца апостол назвал Богом, а Сына Господом. Посмотрим же, посмотрим, братие, посмотрим — прошу: название «Господь» второе ли имя божественного достоинства, а не есть ли воистину первое и вполне соответствующее (этому достоинству) и засвидетельствованное Священным Писанием? Подлинно необходимо и нам сказать об этом со тщанием, и вам выслушать с охотою, и еретикам научиться истине. Какое же слово удостоверит нас, что «Господь» есть имя и первое, и соответствующее великолепной славе? Слушай пророка Давида: да постыдятся и смятутся в век века, и посрамятся и погибнут. И да познают, что имя Тебе — Господь: Ты един Вышний над всею землею (Пс. 82:18–19). Обычно враг говорит о Спасителе — Слове: имя Христа — Господь, имя Отца — Бог. Опять я требую определения данных понятий. Ты употребляешь выражения еретиков? Соблюдаешь ли известные условия? Я боюсь твоего коварства. Когда ты будешь уличен данной истиной, ты убежишь от нее под защиту другой выдумки; когда и тут будешь поражен, обратишься к новому основанию своего неразумия, тогда как следует не бегать от блистающей и просвещающей истины, потому что она, просвещая, не гонит (никого), а нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним (Притч. 28:1).

8. Мы же возвратимся к намеченному. И да познают, что имя Тебе — Господь. Если Давид упоминает об Отце, то знай вот, что имя Отцу — Господь. Имя Отца Господь, а Павел говорит: и один Господь Иисус Христос. Следовательно, Господь Отец, Господь Сын. Как соучастник имени, Христос, следовательно, есть и соучастник достоинства. Но иудей отказывается признать, что Давид сказал это относительно Отца, чтобы, усвоив имя «Господь» Сыну, оставить имя «Бог» Отцу. Соглашаюсь с определением и принимаю условия. Я не разделяю имен поклоняемой Троицы по достоинству, как многократно говорил раньше, потому что церковь проповедует нераздельную славу; но снисхожу к вашему трудному положению и говорю: допустим (что сказано о Сыне:) и да познают, что имя Тебе — Господь; что же ты сделаешь с дальнейшим выражением: Ты един Вышний над всею землею Ты един Вышний над всею землею (Пс. 82:19)? По твоему нечестивому учению Отец, следовательно, еще не Вышний, потому что единый Вышний — Сын. Здесь, братие, не волны моря, готовые кого задушить, а волны любви, могущие освятить. Но, впрочем, когда говорится и проповедуется о Христе, пусть эта боголюбезная ладья плывет спокойно. Если море, узрев стопы Владыки и услышав: умолкни, перестань (Мк. 4:39), покорилось Его велению, то неразумно, чтобы Церковь не повиновалась своему Жениху, возвещающему слова жизни и воистину имеющему во устах своих божественную благодать, — излило сердце мое слово благое (Пс. 44:3). Но возвратимся к нашему предмету. Да познают, что имя Тебе — Господь. Выбирай, что желаешь; говорю не в том смысле, чтобы выбор лежал в твоей власти. И Иисус Навин, когда говорил народу: изберите себе ныне, кому служить, богам, которым служили отцы ваши, или Господу Богу нашему (Иис. Н. 24:15), не предоставил, конечно, выбор во власть людей, а хотел показать, что воле любящих Бога сопутствует благочестие. И в другом месте он говорит: вы свидетели о себе, что вы избрали себе Господа — служить Ему (ст. 22). Подобно тому как там избрание не унизило достоинства Божия, а показало свободную волю благочестивых людей, так и я теперь, если предоставляю выбор свободной воле, не достоинство Божие оскорбляю, а испытываю свободу. Итак, и да познают, что имя Тебе — Господь — сказано об Отце, или о Сыне? Если об Отце, и имя Отца Господь, то имя и Сына Господь, потому что и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им; следовательно, и достоинство так же обще, как и имя. Но «Господь» имя Сына; следовательно, один только Сын Господь, потому что Ты, говорится, един Вышний над всею землею. Если же, таким образом, единый Господь только Сын, то Отец чужд ли господства? Да не будет! И Сын, когда Отец называется единым только Богом, не лишается божества. В начале, говорится, было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1:1). Следовательно, ни выражение: «Бог» Отец не отлучает Сына от божества, потому что и Слово было Бог, ни название Сына «единым Господом» не указывает на то, что Отец чужд господства, потому что сказал, говорится, Господь Господу моему: сиди одесную Меня (Пс. 109:1). Итак, Господь Отец, Господь Сын, Господь Дух Святый, потому что Господь Дух есть (2 Кор. 3:17), Но опять, слыша, что Дух Святый — Господь, еретик приходит в раздражение и разрывается с досады. Как, говорит он, Дух — Господь, когда Он, говоря чрез пророка Давида, прославляет Сына в словах: сказал Господь Господу моему? Видишь, возражает он, как Дух, говорящий через пророка, признает своим Господом и Отца и Сына? Итак, что же, братие? Дабы приведенное выражение не было сомнительным для слушателей, обращусь к самому изъяснению этого изречения, раскрою вам смысл этих слов.

9. Спаситель, беседуя однажды с собравшимися иудеями и испытывая, какое суждение и мнение имеет о Нем большинство, говорил им: что вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов (Мф. 13:42). Тогда Господь, опровергая их мнение, сказал далее: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих (ст. 43, 44)? Выражение: по вдохновению Спаситель присовокупил не с целью показать, что Дух есть раб Христа, о котором возвещается здесь, а с целью ясно указать на то, что пророк, Духом Святым провидя будущее, исповедует сына своего по плоти воистину Господом. Вопрос, предлагаемый Господом, был не о Духе Святом, а о Нем Самом, именно: сын ли для Давида Господь, или владыка? Итак, сам Господь, предустраняя клеветы еретиков и охраняя нерушимым достоинство Святого Духа, разрешает спор приводимым возражением. Что же он говорит? Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему (ст. 45)? Он не сказал: итак, «если Дух Святый называет его Господом», а говорит: если Давид называет Его Господом. Почему же Он присовокупил: по вдохновению, называет Его Господом? До пришествия Христова о Христе можно было говорить не на основании телесного зрения, а по предуказанию Духа Святого. Давид сообщал не о том, что видел, а возвещал духовной своей лирой то, что внушал Святый Дух. Поэтому–то Господь и сказал: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом? А чтобы еретик не перенес хулы на Святого Духа, Спаситель далее, как мы уже сказали, присовокупил: если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему? Следовательно, Давид по вдохновению Духа Святого называет Христа Господом. Заметим предварительно, что всякий пророк говорит подобающее по вдохновению от Святого Духа. Все мы признаем, что пророки говорили Святым Духом, как о том и апостол свидетельствует, говоря: хорошо Дух Святый сказал отцам нашим через пророка (Деян. 28:25); и сам Бог, когда говорит вообще: излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать (Иоил. 2:28); равно и Моисей: если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них (Числ. 11:29)? Здесь обратим тщательное внимание на то, как указывается божество Духа Святого, как оно не нами возвышается, а прославляется собственным достоинством. Мне же дозвольте раскрыть настоящий предмет путем вопросов и ответов, потому что чрез такие противопоставления легче становится разрешение недоумений. Итак, спросим: согласны еретики, что чрез пророков говорил Святый Дух, или еще не верят и сомневаются? Если сомневаются, то вспомним сказанное выше, именно — как сам Бог свидетельствует: излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать, потому что Дух есть возбудитель пророческой силы; вспомним, как и дивный Моисей, желая показать, что пророчество имеет свою основу в Святом Духе, изрек великие и чудные слова: если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них? Если же они истинно признают то, что поистине и есть, именно, что Дух Святый говорил в пророках, то слушай, как блаженный и дивный Захария, отец Предтечи, называет Богом Святого Духа, говорившего через пророков. Благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему, и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего, как возвестил устами бывших от века святых пророков Своих (Лк. 1:68–70). Итак, если, говоривший устами пророков — Бог, а говорил в пророках Дух Святый, как говорит Давид в книге Царств: Дух Господень говорит во мне, и слово Его на языке у меня (2 Цар. 23:2), то Дух Святый, глаголавший чрез пророков, есть, следовательно, Бог и Господь. И вот тебе ясное доказательство сказанного. Божественный апостол, желая в пророческой речи указать на Духа Святого, говорит в послании к Коринфянам: но когда все пророчествуют, и войдет кто неверующий или незнающий, то он всеми обличается, всеми судится. И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог (1 Кор. 14:24–25). Видишь, как определенно заявил учитель благочестия, что действующий в пророчествующих Дух есть Бог?

10. Итак, что ты, еретик, блазнишься о правой вере? Зачем поносишь достоинство Духа? Зачем преступаешь исповедание веры? Прочти свои обещания, данные при [совершении над тобою] таинства: «верую, говорил ты, в Отца и Сына и Святого Духа». То, во что ты уверовал, ты отверг? Что исповедал извратил? Что открыто заявил, то опять нечестиво ниспроверг? Ты нарушаешь мир? Преступаешь свой договор? Отрицаешься веры? Ставишь вопросы? Тебе за веру, за исповедание, дан был дар, и после этого дара вера изгоняется и вводятся споры? Не оскорбляй достоинства благодати, не оскверняй обетов, данных в тот страшный и великий час таинства! Ты исповедал веру во имя Отца и Сына и Святого Духа; точно также крестился ты в Отца, Сына и Святого Духа; равным образом благословение [совершается] во имя Отца и Сына и Святого Духа. Нам благодатию даны дары, а с нашей стороны хула на благодать? Святым Духом дается нам свобода, а мы приписываем Духу рабство? О, безумие! О, неблагодарность! Или отвергни новую благодать, или устыдись ветхого завета, или признай равночестность всей Святой Троицы. Это мы многократно доказали многочисленными свидетельствами Писания. К сказанному хочу присоединить еще одно доказательство. Открытое в новом завете, как я уже многократно говорил, предвозвещено было в ветхом. Итак, что же? Дает Бог Моисею повеление, говоря: скажи Аарону и сынам его: так благословляйте сынов Израилевых (Числ. 6:23). Обрати внимание. Дабы кто–нибудь по простоте своей не подумал, что и всяко хорошо, Бог присоединил: так; Он хочет, чтобы никто не преподавал благословений по собственной воле, а чтобы все делалось по уставу Писания. Так, говорит, благословляйте. Как так? «Благословит тебя Господь и сохранит тебя» (ст. 24). И заметь, как всюду Бог таинственно показывает Троицу; ради Нее и благословения утрояются. Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя (Числ. 6:24–26). Заметь, как ясно прославляется святая Троица. Какая благодать не от Духа Святого? Какой дар не Им дается? Какое благо получается без Него? Какой премирный дар может снизойти к людям без Духа Святого? Исследуйте Писание и рассмотрите, как оно, когда хочет отметить или указать что–нибудь совершающееся сверхъестественным образом, все приписывает действию Духа. Например, когда Писание повествует о Сампсоне, этом знаменитом борце, и о великих и дивных подвигах его мужества, то наперед указывает, что эти подвиги совершены были Духом Святым. Пришло, говорит оно, бесчисленное множество иноплеменников, а Сампсон был один только, и, мало того, даже был связан. Какая надежда на освобождение связанному? Какое спасение плененному? Как одному победить многих? Дух Господень сошел на Сампсона и он бросился на иноплеменников, и, найдя ослиную челюсть, умертвил тысячу человек. И заметь мудрость божественного Писания. Так как для людей, не наблюдавших подобного, показалось бы невероятным, что связанный победил свободных и один поборол многих, то Писание хорошо наперед замечает: «и Дух Господень сошел на Сампсона, и взял он челюсть ослиную и убил тысячу» (Суд. 15:14–15), — чтобы, если бы показалось это невероятным, как невозможное для человеческой природы, поверили этому, как действию силы Духа. Поэтому, хорошо сказал Моисей: как бы мог один преследовать тысячу и двое прогонять тьму, если бы Заступник их не предал их, и Господь не отдал их (Втор. 32:30)? Прочти Писание, и ты увидишь, что при каждом подвиге указывается наперед на действие Духа. Пришли иноплеменники, и Дух Господень сошел на Сампсона. Бросился лев, и Он разорвал льва, как козленка (Суд. 15:6). Связан был он железными узами; жена говорит ему: «иноплеменники на Самсона», — и опять говорит Писание: и Дух Господень сошел на Сампсона, и разорвались узы подобно нитке из пакли, коснувшейся огня (Суд. 16:9). Писание нигде не указало ни одного славного дела, не предпослав указания на действие Духа. Обрати, затем, тщательное внимание, что говорит Писание, всегда замечающее о Сампсоне, когда он совершал свои подвиги и побеждал, что «сошел Дух Господень на Сампсона», когда он наконец лишился силы. Когда он остриг голову и предал залог благодати, Писание тотчас же замечает: «и Господь отступил от Сампсона» (Суд. 16:20). Когда пришли иноплеменники, — сошел на него Дух Господень, когда же отступил, — и Господь, говорит, отступил от него (Суд. 16:20); и справедливо, потому что Господь Дух есть (2 Кор. 3:17). И не только в ветхом завете ты можешь видеть это, а и на апостолах. Когда божественное Писание возвещает о какой–нибудь великой и необычайной силе, оно всюду указывает наперед действие Духа. Говорит оно, напр., как Павел на Кипре наказывает посредством слова злосчастного того волхва Елиму, противоборствовавшего истине, и так как повествует о деле необычайном, именно — ослеплении очей, совершенном словом, то говорит: и ныне вот, рука Господня на тебя: ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени (Деян. 13:11). Такое действие, как ослепление глаз человеческим словом, превышало природу и Павла и всех вообще людей. Человеческое слово не изменяет природы, и не ослепляет глаз. Поэтому, чтобы кто–нибудь, взирая на человеческие слова, не поразился необычайностью дела и не счел сказанного вымыслом, Писание опять предварительно указывает на силу Духа. Тогда, говорится, Павел, исполнившись Духа Святого, сказал ему (ст. 9, 10). Имеешь и еще указание на действие Духа; именно, когда простой человек говорит лучше, чем дозволяют собственные его силы, Писание также усвояет действие Духу. Например, Петр и Иоанн говорят в собрании иудеев. И тогда Петр, говорится, исполнившись Духа Святаго, сказал им: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? (Деян. 4:8, 19). Почему же исполнившись Духа Святаго? Так как дерзновение превышало то, чего можно ожидать от человека простого, то, чтобы кто–нибудь, взирая на рыбаря, не усомнился в смелости его святой проповеди, Писание указало предварительно на мудрость Святого Духа, дабы ты не дивился дерзновению. Рассмотрим, если угодно, и еще пример, чтобы еще более подтвердить сказанное. Для святых отверзается небо; но без Святого Духа оно не отверзается; не телесными очами зрится отверзаемое небо, а действием Святого Духа. Стефан видел отверстые небеса; но, как говорит Писание, потому, что исполнен был Святого Духа (Деян. 7:55, 56). Итак, братие, никак нельзя видеть неба отверстым без Духа, равно как нельзя без святого и покланяемого Духа ни облечься властью учительства, ни проявить силу чудотворения. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно (1 Кор. 12:11). Ему слава во веки веков. Аминь.

Творения, отнесенные в издании Миня к подложным (SPURIA)

Беседа на слова: «и увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1:31),

и о том, что божественные слова дороже всякой сладости.


1. Прекрасны луга благочестия; не временные цветы на них красуются: они обильно украшены цветами небесными. Цветы же благочестия не иное что, как плоды добродетельной жизни. Добродетели возводят нас к той дивной первообразной красоте, какою человек обладал, будучи создан по образу Божию и подобию. А это подобие по добродетели (никому из нас) не позволяет называться вместо человека лошадью. Кто стремится к нему, того нельзя уже назвать ни волом, ни драконом, ни змеей, ни скорпионом; возвышаясь над этими бессловесными, мы и являемся, и называемся, и сознаем себя образом Божиим удивительным и досточтимым, сохраняющим первообразную красоту вида. Ты — господин над бессловесными: не подражай же нравам своих рабов; впрочем, не потому, что бессловесные дурны: благость Творца не создала ничего худого. Обыкновенно мы сравниваем с животными тех, кто живет несогласно с добродетелью, но отсюда нельзя заключать, что животные сами по себе злы. Тогда что значили бы слова Писания: и увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо, но — хорошо весьма (Быт. 1:31)? Однако, если твари служат для нас олицетворением злого (обыкновенно лев олицетворяет тиранство, змей — хитрость и коварство, скорпион — сварливость, а волк — хищность), то каким образом могли быть добрыми твари, которых мы так явно принимаем в качестве образцов злого. Любознательные пусть знают, что по своей природе твари не злы и не называются злыми, а что в подобных случаях имеется в виду состояние, приличное бессловесным. Кто идет против своей разумной природы, тот унижает свое достоинство и помрачает свою разумную свободу. Ты получил, о, человек, достоинство господина: не стремись же занять место в ряду бессловесных — рабски и бесчестно; подражая зверонравию бессловесных, ты унижаешься, — не потому, что бессловесные — злы по природе или считались такими, но потому, что они являются образом бесчестного и рабского, неприличного свободным. Ведь всякий человек порядочный и почтенный, если он облечется в одежду раба, унижается и срамится, — не потому, что одежда сама по себе зла и марает человека, но потому, что она прилична только рабу и не соответствует достоинству свободного человека; точно так, если мы усвояем себе нравы скорпиона или волка, то не природа бессловесных опорочивается в этом случае, но твое унижение, что ты, будучи господином, поступаешь как раб. Эта оговорка была необходима, чтобы кто–нибудь сказанного не поставил в укор созданию, как будто бы Бог сотворил что–нибудь злое: все в полном смысле было хорошо и даже весьма хорошо, пока сохраняло свой строй и жило по свойственному ему закону. Чтобы внушить тебе, возлюбленный, что в Божием создании по природе ничего не было дурного, Бог пользуется и неразумными тварями для того, чтобы наставлять нас их примером. В самом деле, Он научает нас подражать некоторым качествам бессловесных, чтобы мы не приписывали созданиям, — а тем более самой их природе, — зла, но (знали), насколько они соответствуют своему предназначению. Разве ты не слышал, что говорил сегодня Приточник: пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его (Притч. 6:6)? И разве ты не уразумел, как, поставляя нам в пример трудолюбие муравья, (Премудрый) наставил нас быть усердными без лености? Не достаточным ли для тебя уроком служит это указание на трудолюбие муравья или подобная ему ссылка на искусство пчелы? Да, возможно, как я уже сказал, возможно заимствовать и у бессловесных некоторые качества, соответствующие разумной природе. А вместе с тем такие указания служат к нашему стыду и посрамлению. Если ты не подражаешь Богу, подражай хотя муравью, — таков их смысл. Не случалось ли тебе слышать, как родной отец, осуждая своих детей, после многих наставлений ставит им в пример своих слуг и притом делает это во всеуслышание: подражай, наконец, низшему по достоинству, но более тебя дельному. Точно так и человеколюбивый Бог, исправляя наше нерадение, приводит муравья, обличающего нашу леность, и пчелу, обличающую нашу распущенность. А отсюда очевидно, что в создании Божием нет ничего злого и что Богом даны нам чувство и разум, чтобы избегать нрава бессловесных и подражать их лучшим свойствам. Так, лев может быть для тебя примером добродетели, когда ты подражаешь ему не в насилии, а в мужестве: иное дело — насилие, и иное дело — мужество. Потому–то и Писание, возвещая о Спасителе, имеющем произойти от Иуды, говорит: молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается (Быт. 49:9). Видишь, для какого сравнения пользуется божественное слово качествами и свойствами бессловесных? Можно, значит, подражать льву с разумом. Но можно подражать и змее, не в том, конечно, что она извергает яд, но в мудрости, как именно и говорил Спаситель апостолам: будьте мудры, как змии (Мф. 10:16). Конечно, если бы это творение было злым по природе, не стал бы (Господь) к подражанию ему призывать свой собственный образ: будьте мудры, как змии. Это означает конечно: подражай не яду змеи, не злобе ее, но мудрости. Если будешь подражать ее ядовитости, против тебя возопиет Давид, обвиняя и говоря: ярость их подобна змеиной (Пс. 57:5); если же будешь подражать мудрости, то будешь учеником Христовым: будьте мудры, как змии. Так как змий был мудрейшим из всех зверей, как сегодня было читано, то человеческой мудрости противопоставил его мудрость, не для того, чтобы ты научился коварствовать, но чтобы научился избегать коварства.

2. Конечно, человеколюбец Бог хочет, чтобы мы были не коварны, но искусны: иное дело быть коварным, иное быть искусным. Искусство состоит не в том, чтобы совершенствоваться в зле, но в том, чтобы избегать зла, и пользоваться искусством нужно не с тою, целью, что строить козни ближним, но с тою, чтобы избегать сетей других; между тем убийство, предательство, обиды ближним — вот каковы дела коварного. В этом смысле искусным был Иаков — мудрый как змея, но чуждый ее ядовитости. Ожидая встречи с братом своим Исавом, дышавшим злобою и братоубийством, он просил Бога: избавь меня от руки брата моего, от руки Исава, ибо я боюсь его (Быт. 32:11), и умолял Его, вооружаясь против злобы молитвою. А, встретившись с братом, ласкою и обходительностью Иаков укротил его злобу и потушил гнев. Что же говорил он Исаву? Если я приобрел благоволение в очах твоих, прими дар мой от руки моей, ибо я увидел лице твое, как бы кто увидел лице Божие (Быт. 33:10). Конечно, если Иаков говорил это с тем, чтобы при помощи обмана одолеть брата, он поступил худо; если же его слова были внушены ему желанием избежать грозившей опасности, тогда он хорошо воспользовался искусством. Будьте мудры, как змии, — не злобны, не ядовиты, но мудры, и в тоже время просты, как голуби. Впрочем, и сам голубь может служить примером как добра, так и зла, а как — послушай. Если ты (уподобляешься голубю) безрассудством и недальновидностью и обладаешь опытностью только во зле, то Писание осуждает тебя как безумного: и стал Ефрем, говорит оно, как глупый голубь, без сердца (Осия 7:11). Но если, избежав безумия, ты сохранишь чистоту, то достигнешь совершенства, без примеси зла, и тогда именно исполнятся на тебе слова Господа: будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Итак, брат, не просто читай Писание и не злоупотребляй его сравнениями: ты видишь, что одно и тоже сравнение употребляется здесь в разных смыслах, притом столь различных. Хочешь еще более убедится в этом? Вникни поглубже в приведенные выше слова. Писание говорит о льве: молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается. Преклонился он, лег, как лев (Быт. 49:9). Здесь слова: как лев — означают мужество; но ведь и к праведному прилагается тот же образ: праведник смел, как лев (Притч. 28:1), а праведный мужествен, конечно, не в делании зла, но в презрении к тому, что угрожает ему со стороны дурных людей. Называет (Писание) Спасителя львом и потому, что Он происходил из царского племени. Ведь как лев является царем четвероногих, так у иудеев царская власть сосредоточивалась в колене Иудином, от которого произошел Спаситель. И не подумай, возлюбленный, что неприлично уподоблять Христа льву, этот самый образ Писание прилагает даже и к самому Богу. Послушай, что говорит пророк: лев начал рыкать, — кто не содрогнется? Господь Бог сказал, — кто не будет пророчествовать? (Амос. 3:8)? Конечно, могущество, царственное достоинство и страх (внушаемый окружающим), вот те общие черты, которые имеются в виду при уподоблении Христа льву. Называется львом и диавол, но уже не как могучий и грозный, а как хищник, как насильник, как губитель. О нем блаженный Петр апостол говорит: противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Петр. 5:8). Вникай же в различие читаемого и подразумеваемого, и пусть видимое противоречие в употреблении одного и того же слова не вводит тебя в заблуждение. И тут, и там Писание говорит о льве, но в одном случае оно имеет в виду могущество и царственное достоинство, в другом — хищность и губительность. Точно также один и тот же образ употребляет Писание и о праведном, и о нечестивом. Праведник, говорит оно, как финик, процветет и, как кедр на Ливане, умножится (Пс. 91:14); но оно же говорит и о нечестивом: видел я нечестивца, превозносящегося и высящегося, как кедры ливанские (Пс. 36:35). Вот как Писание употребляет один и тот же образ, но придает словам различное значение. В самом деле, о нечестивом сказано: видел я нечестивца, превозносящегося и высящегося, как кедры ливанские; о праведнике же не сказано: как кедры ливанские, процветет, но умножится. Подобным образом нужно понимать слова Писания и в том случае, когда оно поучает нас подражать пчеле в ее трудолюбии. Пойди к пчеле и познай, как она трудолюбива (Притч. 6:8). Познай не то, что она имеет жало, но что она производит мед. Если ты стремишься подражать ей в ее способности пользоваться жалом, то осуждает тебя Давид, говоря: окружили меня, как пчелы сот: но именем Господним я воспротивился им (Пс. 117:10, 12). Видишь, как врагов уподобляет пчеле нападающей, а праведных — пчеле, добывающей мед? Уста праведника источают мудрость (Притч. 10:31). Приятная речь — сотовый мед, сладка для души и целебна для костей (16:24). Ее–то, возлюбленные, — я разумею душевную сладость, — будем желать от всей души; в тайной мастерской души будем производить духовный воск, и божественные слова будем принимать паче меда и сота. И заметьте: мед, употребляемый в большом количестве, начинает казаться уже не столь сладким, вызывает отвращение и расстраивает весь организм человека; слово же Божие, принимаемое в большом количестве, не вредит душе, но врачует ее: сладость его — исцеление души. Потому тот же самый мудрец, противопоставляя мед и слово, говорит: нехорошо есть много меду, почитати же подобает словеса славна (Пр. 25:27). Итак, будем постоянно употреблять, возлюбленные, эти разнообразные соты, божественные и священные слова. И как пчелы приготовляют свои соты из многих и различных веществ, но придают им один вкус, так и мы в сотах священного Писания, составленных многими и различными пророками, найдем и почерпнем одно общее учение. Точно также будем пользоваться и медом отцов, собранным в различное время, но содержащим одну и туже благодать и одно духовное учение. Но достаточно об этом. Молитвами и предстательством нашего общего отца да сподобимся мы, соединив с учением трудолюбие, всегда возгревать божественный закон в сердце своем и исполнять пожелание Давида, чтобы даже во чреве нашем всегда обитал закон Божий (Пс. 39:9), то есть — божественные мысли. И тогда, возвышаясь над требованиями своей природы, почитая истину и презирая мир, будем воздавать славу Богу ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Изъяснение, что образ, состоявший в подобии Божием,

первый человек утратил преслушанием, и что впоследствии этот образ восстановлен чрез нового Адама.


1. Что человек сотворен по образу и подобию Божию, это и Священным Писанием предано, и для любознательных до известной степени подтверждается научными выводами. Вы — по крайней мере, более усердные из слушателей — помните, конечно, что мы начали говорить о том, что выражение «по образу» указывает преимущественно на господство человека и на его власть над всеми, а рядом с этим «подобие» означает совершенствование в добродетелях. Но необходимо показать, братие, необходимо уяснить себе, как человек, удостоенный большей чести пред всеми созданиями Божиими, мог ниспасть от высшей и первообразной красоты божественного происхождения до состояния безсловесных, до уподобления им. Будучи по своему началу образом человеколюбивого Бога, человек омрачил себя пороками, ослабил преступлениями и воистину сравнялся с несмысленными скотами и уподобился им (Пс. 48:21). А каким путем дошел человек до уподобления скотам несмысленным, необходимо проследить на деле, не с тем, чтобы негодовать по поводу совершившегося, но чтобы найти выход из настоящего положения. Ведь и то, что мы знаем об Адаме, и вся история праотцов, все это сообщено нам не для того, чтобы мы хвалили их или порицали, но для того, чтобы мы подражали их добродетели и избегали их злых дел: а описано, говорит божественный Павел, в наставление нам, достигшим последних веков (1 Кор. 10:11). Итак, первый человек своим преслушанием утратил образ и вместе с тем подобие Божие, предал их на попрание бесам и омрачил уподоблением безсловесным; и теперь одних из людей жестокость и тиранство делают похожими скорее на льва, чем на человека, а других и (обнаруживаемое ими) хищничество уподобляет волку. Так и говорит об этом Писание: князья его посреди него — рыкающие львы, судьи его — вечерние волки (Соф. 3:3), называя львами людей жестоких и безчеловечных, а волками хищных и жадных к корысти. Видишь, как человек, созданный по образу Божию, ниспал в ряды безсловесных? Итак, когда человек употребляет насилие, он называется львом; когда грабит, заслуживает названия волка; когда предается нечистым страстям, и своими поступками уподобляется скотам, тогда он делается конем: это откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого (Иер. 5:8). Других опять пороки делают из людей псами. И как именно? Они как псы лают, шумно и безпорядочно выражая свои удовольствия; об этом пророчески говорит блаж. Давид от лица Спасителя: окружило меня множество псов. Каких же псов?

Скопище злых обступило меня (Пс. 21:17). Еще иных Писание называет свиньями; так, о тех, которые погрязли в нечистых делах, Господь чрез евангелиста говорит: не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями (Мф. 7:6). Видишь, какое различие оказывается между людьми, и как тот образ, состоявший в подобии Божием, заменился подобием скотским, и это произошло не по насилию чьему–либо, но по вине самого человека. Писание именно и приписывает падение человека не принуждению какому–либо, но свободной воле того, кто был удостоен чести, но презрел ее: человек, будучи в чести, не уразумел (Пс. 48:13). Припомним еще далее, если угодно, что некоторых людей Писание за их хитрость, коварство и крайнее лицемерие называет лисицами. В этом конечно смысле Спаситель назвал лисицей Ирода, вероломного и двуличного, под личиной благочестия преданного нечестию. Именно, когда Спасителю возвестил кто–то из пришедших к Нему, что «Ирод хочет видеть Тебя», на это святой и великий голос ответствовал: пойдите, скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу (Лк. 13:32). Скажите этой лисице — вместо того, чтобы сказать: человеку, исполненному коварства, душе, насыщенной ложью, злобой и предательством. Вот видишь, брат, как коварных людей Писание называет лисицами? Поэтому теперь, когда ты будешь говорить вместе с псалмопевцем: сойдут в преисподнюю земли, преданы будут мечу, будут добычею лисицам (Пс. 62:10, 11), ты поймешь этот намек и не будешь искать для него иного объяснения. А в другом месте сказано: части будут лицемеров, — потому что неведущие истины получают часть не с верными, а с лицемерами. Потому и Спаситель, увековечивая эту мысль, сказал о ленивом рабе: придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами (Мф. 24:50, 51). Итак, лицемеров Писание называет лисицами. До таких–то, братие, неприличных образов и подобий унизился образ Божий, и притом в такой степени, что во всей вселенной, прежде чем воссиял для нее разум благочестия, Писание не находит ничего, что заслуживало бы лучшего наименования, чем безсловесные скоты, гады, дикие звери. Отсюда ясно, почему человеколюбец Бог, желая вразумить верховного апостола Петра, что нужно принимать всех приходящих от язычников, показал ему тот удивительный плат, спускавшийся за четыре конца с неба; в нем были всякие четвероногие земные, птицы небесные, звери и гады, а Господь повелел Петру: встань, Петр, заколи и ешь. Апостол отвечал на это: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого (Деян. 10:13, 14). Не поняв иносказания и думая, что пред его глазами чувственные предметы, отказывается от вкушения; соблюдая верность иудейскому обычаю, он говорит: нет, Господи, я никогда не ел ничего скверного или нечистого. На это Господь сказал ему: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым (ст. 15). По–видимому, Спаситель говорил апостолу о четвероногих, зверях и птицах, показанных в видении, но апостол Христов Петр отсюда понял, что бывшее ему видение вразумляет его не о птицах или зверях, но о всех язычниках, и в беседе с Корнилием он говорил уже: вы знаете, что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником; но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым (28).

Видишь ли ты, брат, какие разнообразные унизительные наименования прилагаются к человеку? И когда опять ты читаешь у пророка Исаии: тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому (Ис. 11:6, 7; 65:25), вникни в этот образ и уразумей, что не о собрании безсловесных животных он предвозвещает, но об общении людей и о спасении, воссиявшем чрез благодать всем людям. И когда ты видишь в церкви бедняка, стоящего рядом с богачом, частного человека с сановником, подчиненного с правителем, тогда как вне храма он трепещет его могущества, тогда подумай, что значат слова: волк будет жить вместе с ягненком. Конечно, волком ты назовешь богатого, а агнцем бедного. И почему это? Потому что волк поступает с агнцем так же, как богатый с бедным. И не опускай из виду того, что часто богатый и бедный стоят в церкви рядом, а когда наступает время совершения таинства, богатый изгоняется как непосвященный, а бедный остается внутри под кровом неба; и богатый не негодует, потому что сам сознает себя чуждым божественных таин. Впрочем, о, божественная милость! Не только равночестность существует в церкви по благодати Божией, но часто и в том случае, когда богатый и бедный стоят рядом, по отношению к благочестию бедный стоит впереди богатого, и ни богатство нисколько не возвышает своего обладателя в деле благочестия, ни бедность не вредит верному, допуская его с дерзновением предстоять святому жертвеннику.

2. Это я говорю, возлюбленные, об оглашенных, а не вообще о богатых. Подумай, брат, как часто господин отстраняется от церкви, и при совершении таинств председательствует верный слуга, — удаляется госпожа, и остается служанка: Бог не взирает на лице человека (Гал. 2:6). Итак, в церкви нет ни раба, ни свободного, но того Писание признает рабом, кто порабощен греху, — именно говорит оно: всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин. 8:34), — и того считает свободным, кому дарована свобода божественною благодатию: закон, говорит апостол, духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти (Рим. 8:2). Итак, когда тот (присущий человеку) образ (Божий) различными способами, как мы выше сказали, был погублен и разрушен, пришел Спаситель и восстановил Свой образ, и что истребил диавол, то воссоздал Творец, сделавшись человеком, Человеколюбец, не в унижение Себе, но по человеколюбию к нам. Это–то божественное и удивительное снисхождение предвозвещая, блаженный Давид говорил: Господь воцарился, в благолепие облекся (Пс. 92:1). Конечно, не безначальному и безтелесному Божеству приписывается облечение (потому что нет ничего благолепнее Бога, чтобы Бог мог облечься в благолепие), но человеческой природе. Мы, люди, прикрываем благолепием одеяний члены нашего тела, а Бог, будучи простым и безтелесным, един имея безсмертие и пребывая во свете неприступном, в каком великолепии нуждается или в какое одеяние облекается? Вполне очевидно, что благолепием пророк назвал воплощение. Называет же он нашу плоть лепотой не по ее природе телесной, но в виду возможного для ее носителя совершенства в добродетелях. Так телу Господа усвояется великолепие не потому только, что оно — тело, но потому, что Он не сделал греха, и не было лжи в устах Его (Ис. 53:9). Господь воцарился, в благолепие облекся. А Исаия говорит, что и всех людей (Господь) облечет и украсит как невесту (Ис. 49:18). Облекся Господь силою и препоясался (Пс. 92:1), и: препояшься мечем Твоим по бедру Твоему, Сильный (Пс. 44:4), и так далее. Здесь Царь Христос представляется как бы вооруженным воином, возлагающим на Себя некоторые доспехи тленного тела, и именно — тленного. Конечно, не одинаково с людьми Он вооружается, а как — слушай. Когда мы, люди, вооружаемся, то делаем это для защиты слабого от сильного; Бог же, будучи Сам могучим, крепким и сильным, воспринимает бренное и слабое тело не в унижение Себе, но чтобы в его слабости обнаружить Свое безграничное могущество. Так именно Он отвечал на просьбу Павла: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12:9). И блаженный апостол, прекрасно уразумев сказанное ему, в одном месте послания к Коринфянам в свою очередь говорит: немощное Божие сильнее человеков (1 Кор. 1:25). Облекся Господь силою, т. е. домостроительство, воссиявшее в воплощении (послужило проявлением его силы). Что сильнее этого честного и святого тела? Что крепче? Посредством тела Он победил безтелесных лукавых духов и крестом низложил противные силы. Вникни дальше: препоясаться — не означает ли подвергнуться ограниченно? А в таком случае, когда святой и безконечной природе угодно было заключиться в теле, — не то, чтобы она подлежала ограничению сама по себе, но возможность ограничения явилась здесь вследствие явления во плоти, — тогда–то справедливо можно было сказать: облекся Господь силою и препоясался. И что следует далее? Ибо утвердил вселенную, которая будет неподвижна (Пс. 92:1). Итак, после того как в первое время грех поколебал вселенную, Спаситель прийдя водрузил крест и тем утвердил вселенную. Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18). И Павел: твердое основание Божие стоит, имея печать сию (2 Тим. 2:19). Два слова произнес Господь: на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. Не употребил Он длинного периода слов, не сказал: Я создал Церковь, и ни цари, ни правители, ни гонители, ни палачи, ни мудрецы, ни простецы, ни витии не одолеют ее, потому что неодолимо и непобедимо царство Христово, — но одним словом обозначил ее могущество и простым выражением укрепил обещание: на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее Два слова, — не простые слова, но Божии. Тот, Кто словом утвердил небеса, Кто словом положил основание земле, Он же и Церковь создал и вселенную укрепил и утвердил, так что она не подвижется. Припадем же, возлюбленные, к Нему, утвердившему вселенную, и будем плакать и умолять, чтобы по Его человеколюбию и неизреченной силе оставаясь твердыми и неизменными на непоколебимом и несокрушимом основании, мы Ему же воссылали всегда славу и благодарение со Отцом и Св. Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Слово на начало Св. Четыредесятницы,

об изгнании (из рая) Адама и о дурных женах.


1. Нас ожидает, возлюбленные, богатая духовная трапеза, почерпаемая из божественных Писаний. Не тленными яствами изобилует она, но сладостью истинного учения. От нее питаются и насыщаются наши души не насущным хлебом, но небесными мыслями; она не опьяняет вином, но воспламеняет дух и воздвигает сердца; здесь не предлагаются мяса, подверженные разложению, но вкушаются радости и удовольствия небесные. Эта трапеза совершается не под звуки флейт и цитр, — здесь звучат мелодии боголюбезных псалмов и гимнов. Созерцание блудных плясок не услаждает здесь чувственных очей, за то очи сердца горят любовью к небесному царству. Нет места кривляниям мимов и развратных людей там, где свирели пророков воспламеняют сердца наши внимать душеполезному учению. На чувственной трапезе внешний человек ввергается в легкомыслие, смех и пучины невоздержания, а здесь (не только нет ничего подобного, но) и внутренний человек возбуждается к любви боговедения и, возвышаясь над всеми житейскими суетами и помехами, возводится на единый царский путь вечной жизни. Если на чувственной трапезе употребит кто яства в излишке, то являются последствия — боль желудка, вздутие внутренностей и тому подобные страдания; на духовной же трапезе напротив: если кто насладится ею в избытке, тот получает возможность и жизнь свою исправить, и совершить богоугодное дело; и тем большее получается наслаждение, чем больше было усердия в насыщении. Или опять: если на той трапезе ты употребишь вина вдоволь, то и в ногах чувствуешь тяжесть, и зрение тебе изменяет, и язык твой отказывается тебя слушать, а из твоей груди вырываются частые рыкания; для друзей ты становишься смешон, в глазах рабов теряешь уважение, как будто в вине ты потопил свою душу. Совсем не таковы последствия духовной трапезы, — но если ты обильно вкусишь ее даров, то пойдешь прямой стезей в исполнении заповедей, данных тебе от Господа, очами сердца узришь неземные блага, а из глубины сердца твоего отрыгнешь добрые учения, согласно с словами пророка: излило сердце мое слово благое (Пс. 46:2); твои друзья почувствуют к тебе уважение, а домашние увидят тебя добрым, ласковым и кротким. Итак, рассмотрим пользу этой духовной трапезы, полюбуемся на ее небесное благолепие, насытимся вдоволь ее неоскудевающей сладости. Послушаем ее гимнов и песней, — ведь ее гимны прогоняют демонов, а песни низлагают начальника тьмы. Вострубите в новомесячие трубою: в торжественный день праздника вашего (Пс. 80:4). Настал пост — любезный апостолам, настал пост — украшение мучеников, настал пост — сожитель монахов, настал пост, уставы которого исполнял Сам Господь, обитая на земле. И если хочешь, возлюбленный, послушай, какими венцами украшен пост. Адам, не соблюдши поста, был изгнан из рая и получил повеление обрабатывать землю, порождающую терния. Современники Ноя, не соблюдши поста, испытали всю тяжесть негодования Божия и были истреблены всемирным потопом. А сам Ной, допустив небольшое послабление в воздержании, обнаженный повергся пред своими сыновьями. Исава невоздержание лишило прав первородства и отеческого благословения. Сыны Израилевы, не соблюдши поста, лишились небесной утехи и божественной благодати. Теперь ты знаешь, что потерпели нарушители поста и воздержания; узнай же и то, какой чести и милости удостоились те, которые его почитали и сохраняли. Воздержание снискало Моисею достоинство законодателя, и поставило его во главе народа. Постничество вознесло Илию на огненной колеснице на небо, а его всечестную милоть сделало драгоценнее царской багряницы. Воздержанием Даниил во рве заградил уста диких зверей и из их пасти вышел невредимым. Воздержанием украсившись, три отрока потушили печь, разженную седмерицею, и пламень обратили в веяние влажной прохлады. Подвижник воздержания, Иоанн, наречен большим среди пророков и удостоился крестить во Иордане Господа славы. Но что говорить о пророках и праведниках? Сам Христос подвигом воздержания низложил врага и нам дал в нем оружие попирать его. Поэтому, примем пост, как драгоценный дар, святое сокровище, изображение истины, начало благочестия, основу духовного учения, умерщвление страстей, отгнание греха, бич пророков, сподвижника детства, губителя демонов, запрещение диаволу, низложение идолов, украшение церкви, силу царей, похвалу иереев, вразумление мужей, целомудрие жен, воспитание чад, свободу рабов, утешение бедных. Кто, возлюбив пост, не был прославлен? Кто, соблюдши его, не был возвеличен? Кому его исполнение не доставило блаженства? Кто, укрепившись им, не победил искушений? Кто, вняв его призыву, не только не получил чести от людей, но и не отвратил от себя гнева и негодования Божия? Ахаав, вооружившись им, не избавился ли от грозного гнева Божия? Будучи осужден на съедение птицам и зверям и на то, чтобы псы лизали кровь его, и омывали блудницы (3 Цар. 22:38), благодаря посту он избег смертной опасности, так что тогда пост оказался сильнее пророка. Разве не постом ниневитяне, от человека до скота, отвратили угрозу, изреченную на срок трех дней, и оставили бездейственным слово пророка Ионы? Разве не подвигом воздержания пророки достигали созерцаний и видений Бога Вседержителя и презирали и провещали будущее как настоящее? Разве не им вооружались апостолы, когда во всю землю вышло вещание их и в концы вселенной — слова их (Пс. 18:5)? Разве и мученики, не им облекшись, разрушали храмы и алтари и курения идольские и ни во что вменяли угрозы гонителей? Разве не из любви к нему преподобные оставили мир и все его прелести и, обитая в пустынях и горах и пещерах и пропастях земных, по апостолу Павлу (Евр. 11:38), самолично низложили диавола и его воинства? Будем же и мы сохранять пост, эту пристань душ, врачевство тел, умирение помыслов, умерщвление страстей, — пост который ограждает чужое имущество, предупреждает обиды сиротам, является заступником вдов, не позволяет нам погрязать в житейских суетах, жизнь смертных делает равно–ангельской, научает прилежать закону Божию день и ночь. О нем именно говорит пророк Захария, раскрывая его громкую славу: пост четвертого месяца и пост пятого, и пост седьмого, и пост десятого соделается для дома Иудина радостью и веселым торжеством (Зах. 8:19). Видите ли, как пост обращается в праздник? Слышите ли, какова его слава и его венцы? Убедитесь же, как возвышает он своих исполнителей в любви духовной. Вы хотите глубже проникнуть в его смысл? Откройте уши вашего сердца, вникните в духовные песни, изливающиеся из источника бессмертия вечно текущими струями. Что говоришь ты, пророк? Какого Израиля ты разумеешь — плотского или (духовного, т. е.) душу, ведущую Бога? Оскверненного запрещенными жертвами или возрожденного учением апостольским? Приносящего кровь быков и баранов или возносящего бескровную жертву — Агнца, вземлющего грех мира? Служащего истуканам вместо Бога, или от алтарей и идолов плененного в сыновство духовное? Очевидно, (здесь речь) о новом и крещением просвещенном народе, очищенном водою и огнем. И чрез Исаию пророка Господь громко взывает: новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их (Ис. 1:14). Очевидно, новый народ призывается пророком пользоваться благами поста (вместо прежнего): не то чтобы Бог совершенно отвергал посты, молитвы, новомесячие и субботы, установленные для евреев, но Он чувствовал к ним отвращение. Своими беззаконными делами (иудеи) отверглись Бога, Его избранников, возвещавших пришествие Его Единородного Сына, они безжалостно одного убивали деревянной пилой, другого бросали в грязный ров. Да что говорить о пророках? Они и Самого Владыку своего распяли как преступника и умертвили, говоря: это наследник; пойдем, убьем его (Мф. 21:38). Видишь отчуждение, к какому привели их собственные преступления? Не Господь отверг их, они сами себя сделали чуждыми той близости к Богу, какой удостоены были их отцы. Все это сделали сыны Израилевы: так избранный народ шатался против Господа согласно с словами богоотца Давида: зачем волнуются народы и племена замышляют тщетное?, и так далее (Пс. 2:4 и дал.). Сопоставьте теперь, верные, благие последствия поста, те награды, какие снискивают себе упражняющиеся в нем без рассеяния мысли; оцените, какое суровое и жестокое наказание постигает презирающих это установление. Что же? Не оказывается ли пост именно тем мечом посекающим, который охраняет доступ в царство небесное? Тех, которые не соблюдают его со скромностью и кротостью, он посекает, а пред теми, которые исполняют его по чистой совести, он не только отступает с готовностью, но и указывает им путь к беспечальной жизни, неомрачаемой радости и безболезненному наслаждению и доставляет в воздаяние бесчисленные блага. И если хочешь, мы, из многих примеров выбрав немногие, покажем, как один, упражняясь в воздержании, среди житейских забот незаметно отстал от него, другой, утвердившись в нем, неправо однако шел по путям Господним, иной, соблюдая его, подвергался опасностям в земном плавании; исследуем затем, кто, обладая им, обидел вдову или сироту, кто, усовершенствовавшись в Нем, не пользовался спокойно благорастворением воздухов, кто, возлюбив его, не удостоился видений и созерцания Господа, кто, услаждаясь его плодами, проводил дни и ночи в попечении о законе Господнем. Видите силу поста? Видите честь, какою он почтен? Не от начала ли мира он господствует среди благочестивых? Приемы его не современны ли самому миру? Уже с того времени прославляет он почитающих его и ввергает в уничижение его нарушителей. Мы знаем уже, как сказано в начале беседы, что первый человек не соблюл воздержания и за его пренебрежение подвергся наказанию, будучи изгнан из рая и низведен в крайнюю скудость.

2. Итак, выслушаем с самого начала историю, которую боговидец Моисей изложил для последующих поколений, или лучше сказать, Сам Владыка Моисея, как любвеобильный отец, открыл нам. Но прошу вас о полном внимании к моим словам, тем более, что я хочу эту историю воспроизвести вкратце. В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы (Быт. 1:1–4). Видишь, возлюбленный, как прямо и решительно выражается Писание? И увидел Бог, что он хорош. Прежде, чем явился свет, Бог знал, конечно, его свойства, знал, что он хорош, а говорит так с тою целью, чтобы обратить наше внимание на могущество и величие Создателя. Ведь, если бы свет не был добром, то Господь и не сотворил бы его, не разграничил бы его с тьмою; если бы он не был любезен Ему, то и не получил бы наименования света, в противоположность тьме — ночи, с тем, чтобы им именно мы постоянно пользовались в своих делах. Затем, конечно, Бог все, что Он сотворил в шесть дней, мог создать в одно мгновение ока одним словом и одним мановением. Но впоследствии явились люди, — я разумею греков и их философов, — которые с своей мудростью дошли до безумия: они не соблюли закон Его и потому мудрость их оказалась безумием. Они–то на счет того, что было создано в шесть дней, не усомнились измыслить басни, будто бы все произошло самобытно — и небо, и земля, и солнце, и луна, и все видимое. После этого до чего бы дошло их бесстыдство, если бы все было сотворено в один час! Но Господь Промыслитель предупредил их неправду и не дал пищи их языкам, извергающим яд и поношения на Создателя и почитающим тварь вместо Творца. Но возвратимся к прерванному и продолжим повествование дальше. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И стало так. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день второй (Быт. 1:5–8). Непостижимым остается для смертных, как на веки утверждено это дело рук Творца без столбов и устоев. Дивны дела Господни и кто способен исследовать их? И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день второй. И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. И собралась вода под небом в свои места, и явилась суша. И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и по подобию ее, и дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так (Быт. 1:8–11). По слову Повелевшего тотчас явилось все это, без всякого препятствия, без замедления. И был вечер, и было утро: день третий (ст. 13). Видишь, как Писание возводит мысль нашу к совершенству? Где же те, которые говорят: этот плод горек, эта трава ядовита; или: зачем хищные птицы, какая от них польза? Крик одной предвещает смерть, другая накликает бурю, а третьей одно появление приносит нам несчастье. От многих слышал я такие недовольные и бранчивые речи. Но приличны ли они христианину? Не следует унижать того, о чем Сам Бог изрек с одобрением: и сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для освещения земли и для отделения дня от ночи. И создал Бог светило большее, т. е. солнце, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды, и для знамений, и времен, и дней, и годов (Быт. 1:14, 16). Чему нам больше удивляться? Недосягаемой ли высоте солнца, его размерам, силе, неистощимости его тепла, или безграничному распространению его света? Каким образом одно светило и одна материя совмещает в себе такие свойства? Не меньше поражает ум и мысль и совершаемое им течение: в один день является оно на востоке и достигает запада, всякое место согревая своими лучами. Где дети персов, почитающие его как Бога и оставляющее Создателя, чтобы воздавать честь Его созданию? Разве не это самое солнце изо дня в день совершает свое течение так послушно и с такою правильностью, и то покрывается облаками, то помрачает свои лучи, когда пахнет ветер? Вот ваше солнце, на которое вы уповаете и которому служите. Все творения Божии весьма прекрасны и велики и поразительны, но они созданы для служения нам, а не для господства. Так и луна повелением Создателя поставлена для освещения ночи, и хотя то возрастает, то ущербляется, то с блеском переливается лучами света, то меркнет, но всегда без колебания совершает свой путь среди многочисленных хоров звезд. Но возвратимся к продолжению слова. И был вечер, и было утро: день четвёртый. И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И стало так. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо (19–21). Вникни получше в слова Вседержителя. Сколько родов рыб морских создал Он и какое множество птиц небесных, великих и малых, призвал Он к жизни. Подивись же безмерной мудрости Его, как все это устроено одним словом! И был вечер, и было утро: день пятый. И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так (23–24). О, величайшая мудрость! О, неизъяснимая благость! Во мгновение ока сотворил Он всех скотов и зверей — и льва, и медведя, и дракона, и быка, и коня, и сколько других полезных и годных на служение людям! Такова мудрость Создателя! Все сотворил Он в шесть дней: свет, небо, землю, море, солнце, луну, звезды, горы, холмы и долины, зверей, скотов, рыб, птиц, китов и других животных — морских и земных. А затем, приступая к намерению более важному и желая дать жизнь величайшему из своих творений, Отец светов, сущий и бывший, ум безначальный, нерожденный, держит совет с Единородным, родитель с родившимся от Него безсеменно Сыном, Словом и Мудростью непостижимой, — держит совет богоприличный и таинственный в таких словах: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле (ст. 26). И создал Господь Бог человека из праха земного (Быт. 2:7). А чтобы и Дух Святый не показался чуждым делу творения — и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (ст. 7). Видишь ли избранное творение рук Создателя? Видишь ли Адама, поставленного царем создания? Видишь ли почесть, превозносящую того, кто был одним из творений? Посмотри же и на дары, которыми наделил его Бог вместе с творением. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла (2:8, 9). О, восплачем о той чести, которою взыскал Бог нас, о том человеколюбии, какое явил Он роду человеческому, о тех неизреченных благах, которых сподобился Адам! И что же? Неизреченное попечение Божие о человеке не остановилось на том, что создало его из небытия, что из праха вознесло в цари создания, на земле почтило выше ангелов, из бездушного сделано образом одушевленного. Чем, какою добродетелью заслужил Адам такую милость от Господа? Какими трудами и подвигами достиг он таких венцов? Каким славословием возблагодарил он Творца за то, что Тот поселил его посреди рая? Какое славное дело совершил, что удостоился проводить жизнь беспечальную? Чем угодил Богу за то, что такими осыпан был дарами? А между тем сверх всего этого Человеколюбец излил на свое создание такие милости, которые должны были доставить человеку изобильные радости, веселие и утехи. Именно — и навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку (2:21, 22). Поистине удивительны дела Господни! Поистине неизследимы пути Его! Поистине неистощима Его благость! Он не ограничился тем, что повелел Адаму из праха сделаться человеком и обитать в раю сладости, но еще сотворил ему помощника. Какое удовольствие почувствовал Адам, когда, очнувшись от сна, увидел пред собою жену! Какая радость наполнила его душу при виде помощника в лице жены, и притом помощника одного с ним рода и равного достоинства! До какого восторга и пророческого прозрения возвысился Адам, когда чувственными очами усмотрел в Еве свое собственное отображение и отпечаток! В порыве этой душевной радости прорек он во всеуслышание истину такими словами: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа своего (23). Видишь пророка, с ясностью предрекающего будущее? Видишь, какой благодати и вдохновения удостоен был Адам от Святого Духа? Слышишь прекрасные слова, чрез столько поколений не утратившие своей силы?

3. Но это величайшее дерзновение, это общение со Святым Духом возбудило зависть коварнейшего диавола. Нестерпимо было ему видеть те почести и милости, какими Творец окружал свое создание, и он постарался осуществить то, что задумал. Найдя в лице змия орудие своего темного и злобного умысла, он делает его своим сотрудником. Приступить к Адаму он, впрочем, не осмелился, но избрал жену, которая и разумом и опытностью была слабее своего мужа и нежнее его. Пусть никто, однако, не порицает создания Божия. Ведь как Адама создал Бог, так и Еву сотворил Он же и из того же состава, из того же брения, одного и того же достоинства. Виною же помрачения и ослабления Евы — душевного и телесного — было коварство супротивника. И вот тот, кто из земной персти сделался бессмертным, удостоился быть созданием Вседержителя и в знак господственного достоинства почтен был именем человека, и не только именем, которого звука был недостоин, но и соответствующей этому достоинству властью пользовался, — этот несчастный окрылил свой ум и вооружился дерзостью, покушаясь присвоить себе божеское достоинство. А как — послушай. Коварный змий приближается к жене и что говорит ей? Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? В день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3:1, 5). Видишь, слушатель, замысел врага? Видишь искушение обманщика? Видишь, как хитро обольстил он Еву и какими словами? В день, в который вы вкусите от запрещенного дерева, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (5). О, злой совет обманщика! О, бесчестие, в какое ввел он жену коварными словами! О, козни, которые низвергли на дно ада тех, кто человеколюбием Божиим возведен был на высоту! И не пришел лукавый к Еве явно, в своем собственном виде, но вступает в беседу с нею, облекшись в змия, чтобы обмануть ее и его словами склонить к ослушанию Бога. Ведь, если бы он пришел к ней сам самолично, Ева тотчас же удалилась бы от него и поспешила бы к своему мужу. Но под видом змия ему удалось вступить с нею в беседу, чем он и воспользовался, внушая ей приблизиться и коснуться дерева, плоды которого запретил Бог всем вкушать: посмотри, как оно красиво и привлекательно на вид, а как приятно на вкус будет оно в устах твоих! Теперь ты внушаешь страх зверям и птицам, а после вкушения еще более возвысишься над ними; теперь они видят тебя в человеческом образе, а вкусивши от древа, ты тотчас облечешься в божественный вид и будешь знать доброе и злое. Ничто не скроется от ваших глаз, не утаится от вашего слуха, но все видимое и невидимое будет известно вам и доступно. И что же? Соблазняется жена словами обманщика! Обещания змия воспламеняют ее душу, и она возвышает пяту на Создателя. Она идет к мужу и обращается к нему со словами, горчайшими желчи: «почему это Бог заповедал нам не вкушать от этого дерева? В тот самый день, как мы вкусим от него, отверзутся очи наши и мы будем знать добро и зло». О, злейший совет! О, слова, горчайшие желчи! Не видела она очами своими Света истины, не слышала ушами своими Слова жизни, не вкусила устами сладости Человеколюбца, не осязала руками своими Источника света! Еще не жила она с мужем, — и уже удалила его от Бога! Не начала сожительствовать с ним, — и из царя сделала его бедняком! Еще не родила детей, а уже навлекла на них проклятие! Еще не дала им жизни, а уже заслужила изгнание, вместо помощи мужу лишила его рая! О, злоба! О, безумие! О, обольщение! Своими словами она убеждает мужа и, взяв плод, подносит обольщенному, низводит на дно ада того, кто был поставлен над зверьми и птицами, поражает душу, благороднейшую всего, что под небом, погашает свет очей, ежедневно созерцавших Бога, поселяет робость в душе, входившей смело в общение с Богом, расслабляет руки, благословившие птиц небесных и зверей земных и всем им имена нарекшие. Царь делается бедняком, богач — попрошайкой, друг и собеседник Божий, подобно вору, прячется под деревом, владыка делается слугой, чистый сердцем весь оскверняется, светлый душой становится мрачным. Как ясное солнце помрачается набегающей тучей, так было и здесь. Игралищем демонов становится тот, кто внушал им страх, как раб скрывается тот, кто сотворен свободным; в бесславие повергается и наравне с грязью попирается прежде почитаемый и славный. Теперь, восстановивши в своей памяти эту историю, вникнем, благосклонные слушатели, в глубины Писания, чтобы раскрыть смысл повествования. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел (3:6). Вот лакомство, причиняющее смерть! Вот наслаждение, низводящее во ад! Вот вкушение, изгоняющее вкусившего из рая! И пусть никто из находящихся в здравом уме не возлагает на дерево вины, падающей исключительно на вкусивших. Поясним примером. Положим, царь приказывает воину не впускать кого–нибудь из начальников во внутренние покои дворца, если не будет на то особого распоряжения, (а тот впустит), — или доверяет ему какую–нибудь тайну с тем, чтобы никто из посторонних не знал, а он сейчас же начнет рассказывать всем, кому вздумается и у кого есть охота его слушать; как ты думаешь, не понесет ли такой ослушник наказания за то, что презрел повеление царя? Подобное именно и случилось на этот раз с Адамом. Все предоставил Бог в его распоряжение — деревья, плоды, воды, райские удовольствия, солнце, луну и звезды, — и об одном только дереве дал ему заповедь в напоминание о том, что и над ним есть Владыка, Которому он должен воздавать послушание. А он пренебрег всеми этими милостями, не оценил по достоинству оказанной ему чрезмерной чести и не воспользовался дарованной ему свободой воли, послушался беззаконника и врага истины, оказал преслушание — и вот следствия этого: бессмертный сделался смертным, обладатель рая подвергся изгнанию из него, ходивший по стезям истины стал игрушкой бесов, просвещенный Духом Святым перешел в руки духов нечистых, блиставший пророчеством не познал самого себя, каков он есть. И как только совершилось пагубное преслушание, тотчас Адам и Ева увидели, что вследствие своего преступления они сделались наги. Пока они были облечены благоукрашенной одеждой бессмертия, до тех пор они не замечали своей наготы; а когда совершилось падение и ослушание стало делом, тогда они усмотрели свое безобразие. Тогда — услышали, говорит бытописатель, голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая (3:8). Они не чувствовали уже прежней близости к Богу: совершилось преступление, и они скрываются от Вседержителя. Такова вообще участь людей, подпавших греху. Так, если кто совершил блуд или прелюбодеяние и, выходя из дома блудницы, встретит мужчину или женщину, беседующих с кем–либо, как это обыкновенно бывает при встречах, тогда совершивший грех уже думает, что разговор идет о нем, он краснеет и смущается, так как его собственная совесть обличает его грех. Это именно испытали Адам и Ева. Без сомнения, и прежде Бог часто ходил в раю, и они никогда Его не стыдились и от Него не скрывались. А когда совершилось греховное дело преслушания, тогда они скрываются от лица Бога всевидящего, надеясь, что это им удастся. Но как ошибочна была эта их попытка! В виду их растерянности и безответности пред Тайновидцем, Сам Он, испытующий сердца и утробы, спрашивает Адама, вызывая его на путь раскаяния: Адам, где ты? (9). Вот и от древа ты вкусил, а страсти не избежал; вот и преступление совершил, а богоподобие утратил. А он отвечает: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся (ст. 10). Видишь перемену, произведенную грехом? Видишь срам падения? Видишь судилище, действовавшее внутри самого Адама, и осуждавшее его отчуждение от Бога? И сказал Бог: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть (ст. 11)? Ты оставил Меня, твоего Творца, и передался врагу? Покинул своего Создателя и соединился с обманщиком? Я запретил тебе только этого одного не есть, а ты нашел себе советника в лице диавола? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (ст. 12). О, бессмысленная отговорка! О, оправдание, не заслуживающее извинения! О, жалкие слова, не спасающие говорящего. Я дал тебе жену — помощницу, а не главу, сотрудницу, а не госпожу, подругу, а не наставницу, супругу, а не начальницу, подчиненную, а не повелительницу, повинующуюся тебе, а не обладающую тобой. Поэтому, так как ты послушался врага и пренебрег Мною, я налагаю на тебя наказание, которого ряд веков не поколеблет, которого никто не избежит; ни один человек, воспринявший тело и вступивший в мир, не переплывет этого моря. Смотри же, Адам, за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься (Быт. 3:17–19). О, страшное проклятие, ужаснувшее все видимое и невидимое! О, прещение, которого бесконечные века не изгладят. О, наказание, которого сила и в долговременном существовании мира не ослабляется! О, слово, которого цари и правители, богачи и бедняки боятся и трепещут! И выслал его Господь Бог Адама и жену его из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни (ст. 23–24) и преграждать доступ к нему, чтобы никто из носящих плоть и облеченных бренным телом не прошел чрез эти врата. Владычное слово на веки стало делом и это запрещение открыло смерти свободный вход в мир: цари боятся ее гласа, правителей приводит в трепет ее имя, богатые подчиняются ее игу, бедные отдают ей дань, и все смертные, связанные узами природы, живут под страхом смерти. Но что делал Адам, сидя вне рая? Он возделывал землю, с плачем и стенаниями, орошая ее потом, изнемогая под тяжестью труда, изнывая под палящими лучами солнца, коченея от ночного холода. При мысли же о том, какой сладости он лишился, слезы неудержимо лились у него, глубокие рыдания потрясали его грудь, из его уст вырывались горькие слова. Его глаза обращались к Эдему; качая головой, горько рыдал и в неутешной скорби стонал громким голосом: «О, сколь великих утех твоих я лишился, сладчайший рай! О, какая радость наполняла мою душу, когда я созерцал твои красоты! О, как наслаждался я, обитая среди тебя! Сколько удовольствий доставляло мне благоухание твоих цветов! Беспечальная трапеза была для меня готова, чаша бессмертия была для меня полна, мой дух окрылялся к жизни равноангельской, мои очи просвещались сиянием премирного света! Все твари почитали меня как царя! Все звери боялись меня, всем птицам я повелевал, что хотел, все живое взирало на меня как на владыку! Теперь всего этого я лишен как преступник; от наслаждений отстранен как пленник; как для беззаконника для меня закрыты твои утехи; как беглый раб я извержен из твоих недр! Что мне оплакивать сначала и что потом? Утрату твоей красоты? Непрестающую радость? Беспечальную жизнь? Беспорочную славу? Отчуждение от ангелов? Устранение от архангелов? Царскую славу? Удовольствие, доставляемое деревьями? Озаряющее тебя сияние и блеск? Или наготу, которою я одет, крайнее безобразие, стыд пред ангелами, пренебрежение от зверей? Непокорность скотов, дружбу с Богом, лишение Духа, вечное блаженство? В чем мне излить свое горе? Каким рыданием я возрыдаю? В какое унижение повергнусь? Как выражу свою печаль и сокрушение? Как перенесу скорбь — настоящую, последующую, ту, которую причинят мне недра земли, труд в поте лица, произрастение волчцов, поразившее землю проклятие? Я не перенесу этой глубокой печали, у меня нет сил оплакивать твою сладость, нет сил смотреть на тебя, сидя пред твоими вратами. Я лишился обитания в тебе, лишился вечного наслаждения; по своей собственной воле я сделал себя чуждым Богу. Отныне я не буду даже видеть и лицезреть тебя. Не испытаю твоей сладости, не вкушу твоего блаженства, не наслаждусь твоим созерцанием, не буду озарен твоим светом, не буду обитать в тебе. Я все утратил; все прошло как тень, все миновало как сон, все исчезло от моих глаз, как будто и не бывало. Если можешь, хоть бы ты умолил Создателя, чтобы я не был изгнан из тебя. Пусть склонятся твои деревья, пусть повергнутся пред Благоутробным, пусть громко восшумят твои листья. По повелению Владыки ты исполнен блаженства и имеешь к Нему дерзновение, как жилище Бога нашего. Подними, вместо очей, благообразие твоих плодов, и вместо красноречивых уст благозвучный шелест твоих листьев, и не оставайся закрытым для возлюбившего тебя. Вот теперь уста мои устали от крика, вот и язык мой перестал двигаться, и гортань моя связана молчанием. Я осужден как преступник, обнажен как несчастный, изгнан как беззаконник, как тленный отдан земле, из которой был взят; я возвращаюсь туда, откуда вышел, и уже более не увижу твоей цветущей красоты». Потом, обратившись к жене, он начинает поносить ее и в душевном огорчении говорит: «зачем ты лишила меня бессмертия, о, жена? Зачем увлекла меня с той высоты, на которую я был поставлен? Зачем полновластного сделала зависимым? Зачем царя создания обратила в раба? Зачем потушила мои светлые очи? Зачем совлекла с меня одежду, которую не ты исткала? Зачем позавидовала моей славе? Зачем осквернила мою первообразную красоту? Зачем ты, наименованная жизнью, сделалась для меня смертью? Зачем, разлучивши меня с ангелами, сделала общником бесов? Зачем лишила меня царства и повергла в крайнюю бедность? Зачем мои уши, постоянно наслаждавшиеся слушанием божественного голоса, ты закрыла как у аспида, который не слышит голоса поющего (Пс. 57:5)? Я не хочу проклятия: прежде сочетания я требую развода, прежде, чем принять тебя под свой кров, я требую твоего удаления, вместо соединения ищу разлучения, до сопряжения хочу от тебя устраниться. Ступай от меня прочь, о, жена! Когда я начну обрабатывать землю? Когда повлеку плуг? Когда пожну созревший хлеб? Когда, добыв муку, приготовлю хлеб? Когда, воссев, угощусь им без заботы? Когда усну без печали? Когда сброшу с себя листья смоковницы? Когда прикрою срамоту своего тела? Когда ноги мои будут в безопасности от уколов терний, произрастающих по повелению Божию? Когда я приготовлю покрывало, чтобы отирать с лица моего пот, который за твое неразумие, о, жена, я терплю? Теперь ты не несешь труда и не замечаешь несчастья, а когда будешь родить детей, тогда почувствуешь тяжесть наказания. Когда придет тебе пора родить, тогда ты вспомнишь мои слова; когда труды и болезни постигнут тебя, тогда настанет время наказания твоего; когда схватят тебя муки деторождения, тогда ты вспомнишь проклятие Божие». Такими и им подобными словами укорял Адам с душевною горечью свою сожительницу; этими словами поражая Еву каждый день, он предавался безутешному горю; в море этих скорбей первозданный изнывал под тяжестью насланного Богом гнева. Теперь вы слышали, дети, о создании Адама; узнали достоинство, которым он был почтен; дары, какими наделил его Бог; видели, как совершилось его падение, сочувствовали его безутешному горю; видели, в каком горе и унынии сидел он пред вратами рая. Окончить ли на этом беседу, или изобразить еще и то, что в качестве ужасного наследства оставила Ева последующим поколениям? Необходимо продолжить беседу, чтобы показать всем какими ударами разразилось над людьми проклятие Божие, как очевидно исполнилось над нами осуждение, сохраняющее свою силу до века, как не лживы были уста, изрекшие виновнице падения: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей (Быт. 3:16): истинность этих слов подтверждается последующими поколениями. Именно, подобно тому как дочь воспроизводит в себе образ матери, глазами ли, или лицом, или ростом, так тем же самым путем мировое осуждение распространяется до нашего времени и до скончания века мера его не оскудеет.

4. Сосредоточьте же ваше внимание на обсуждении рассказанного и, слагая в сердцах своих уроки истины, охотно выслушайте их. Конечно, не о целомудренных и честных женах поведем мы речь, но о дурных, распутных и порочных будет наша беседа. Какой разряд их представит наше слово? Дев ли, не знающих мужского ложа, или жен, живущих в браке, испытавших деторождение и материнство, или тех, которые, ставши вдовами, не воспитали в себе страха Божия? Во всяком случае, справедливость требует того, чтобы начать рассмотрение с первого возраста и затем по порядку перейти к последующим. Итак, пригласим предстать сюда юных дев, считающих себя девственницами и хвалящихся своей невинностью, и поведем речь о них. Что сказать мне о них? (Изображу) одежды их, нравы, хитрости, — которыми уловляют они юношей в свои сети, и другие средства обольщения. Часто, выходя из своих покоев и переходя с места на место, они широкой походкой, неприличными улыбками и всплескиванием рук оглашают уши юношей, и просовывая руки из окна в окно, бесстыдно обнажают их до груди; сатанинскими киваниями они поражают взоры невоздержных; грудь их увешана золотом, им же унизаны пальцы на руках их, а уши обременены жемчугами и гиацинтами; да и природную красоту лица заставляют они лгать, натирая себе щеки белилами и другими красками, выпрямляя шею, как у бездушной статуи, ежедневно и ежечасно переплетая волосы и раскидывая их по лбу, как это и прилично их злонравным делам. Всем этим не свидетельствуется ли их развращенность? Не нелепы ли их дела и не бесполезны ли их поступки? Не безумны ли их надежды? Между тем для них и этого мало, но кого они не могут обольстить открыто, против тех тайно направляют свои луки и стрелы, как и Ева обольстила Адама хитростью. Именно, о многих из них я слышал, что они подглядывают чрез дверные щели, наблюдая за проходящими по улицам, и в одних осмеивают походку, в других уничижают рост, в третьих издеваются над волосами и прической. Таким развращенным женщинам не нужны и мимы. Проводя господские и праздничные дни в праздности, они ни в чем не сдерживают себя — ни в пище, ни в питье, ни в сне, но все свои заботы ограничивают одним днем; они ни отцов не боятся, ни к матерям не питают уважения, ни братьев не стыдятся, ни рабов и рабынь не стесняются, но для всех одинаково служат соблазном и во всех отношениях являются кораблем, обуреваемым волнами. Но загляните в гробницы, дочери Сиона и дети святой купели, рассмотрите там образ, который вы украшаете, и бесполезные и нелепые украшения и одежды ваши, как все уничтожается тлением и безжалостной смертью, как все становится прахом, как все исполнено смрада. И пусть не восстают против меня женщины, будто бы я поношу их. Ведь свою беседу об этом предмете я предварил замечанием, что не о разумных женах будет моя речь, но о дурных, неразумных, и развратных. И я ни на минуту не забываю, что много есть женщин скромных, честных и сохраняющих целомудрие, которых и апостол упомянул в книге жизни. Перейдем, однако, к другим разрядам женщин. Ведь я имел в виду обратить ваше внимание на три разряда — девиц, замужних женщин и обреченных на вдовство. Так как относительно девиц я уже предложил вашему вниманию немногое из многого, то начнем теперь и о тех, которые, превозносясь браком, являются для своих мужей истинными аспидами. В самом деле, сколь многих жен видел я, приносивших своим супругам нежданную смерть? Сколько знаю я таких, которые не могли своим сожителям причинить смерти, за то своим злонравием заставили их страдать и ужасаться и удерживать их при себе только из страха? Ведь даже владея богатством, такая жена, днем и ночью похваляясь им, не дает мужу жить в покое. А будучи бедной, она ходит с места на место, из дома в дом и всюду посевает раздоры, возбуждает гнев, причиняет беспорядки; не позволяя мужу своему иметь мира ни с соседями, ни с знакомыми, она всех оскорбляет, со всеми судится, на всех нападает, всех приводит в смущение, пред властями держит себя дерзко и бесстыдно, в судах является в качестве обиженной, в банях многоречивой, в церквах устраивает неприличные встречи и везде болтает без меры. «Я поддерживаю наше благосостояние, я даю распоряжения рабам, я доставляю средства для жизни; муж мой только считается главой семьи, а ни о чем не заботится, ничего не знает, не входит ни во что, что делаю я в доме, кроме того, что ест и пьет за столом, не зная, как и откуда добывается это». О, явное бесстыдство! Справедливо говорит мудрость: мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый (Притч. 5:3, 4). А если к тому же она владеет грамотой, тогда недуг и злоба ее свирепствуют с двойной силой. Сколько жен погубили мужей своими письмами? Сколько тайн, которые только жена могла выведать у мужа, всплыло наружу со всеми последствиями благодаря ее письмам? Не мало я знал и таких, которые своей перепиской с любовниками предавали мужей своих в руки наемных убийц. Одни погибали от отравы, другие во время ночных прогулок или за городом попадали в засаду и кончали жизнь под ударами меча или камня или палки по голове или в спину. И такие–то жены бесстыдно приходят в церкви, под предлогом молитвы, и здесь клянутся пречистым телом и кровью Сына Божия, или Его Матерью, или вообще чем–нибудь святым, например, животворящим древом, в том, что они не оставят своих темных дел, но будут свой уговор соблюдать верно и нерушимо. О, несчастная! Страшное имя Господа нашего ты призываешь в своем блуде? Безумная! Непорочную Деву и Богоматерь Марию ты делаешь покровительницей твоего скверного намерения? Дикий зверь и плотоядный ворон, ты неприкосновенные дома святых делаешь причастными грабежу и крови? Но храм Божий, освященный и чистый, не осквернится, а ты в потребное время вкусишь плоды своего безумия по сказанному апостолом Павлом: если кто разорит храм Божий, того покарает Бог (1 Кор. 3:17): ибо храм Божий свят. Если угодно, продолжим и дальше нашу речь о непотребстве тех жен. Такая женщина, если ее соседками окажутся скромные женщины, наблюдает за каждым их шагом, задевает их, и хотя кого из близких знакомых и родственников увидит входящими в их дома, все же, приписывая им свои собственные дела, называет их, ни в чем неповинных ни душой, ни телом, прелюбодейцами и неистовыми. Если имеет детей, смотрит на них как на зверей; если имеет слуг или рабынь, то ничем не сдерживается в отношении их, но и днем под предлогом работы бичует их, и ночью принуждает работать Нет страха Божия пред глазами его (Пс. 35:2). И когда разделяет с мужем своим ложе, не дает ему спать, но возбуждает его против слуг, побуждает к ссорам с соседями. «Этот раб меня презирает, служанка надо мной смеется, тот сосед не перестает поносить меня и в церкви, и среди друзей, и на площади. Заступись за меня; в противном случае, я не сяду с тобой за стол, не буду есть твоего хлеба, не стану больше спать с тобой. Ведь это последнее дело: меня — твою жену — первый встречный ставит ни во что». Если вы хотите иметь подтверждение моим словам, то вспомните об египтянке, соблазнявшей Иосифа и возбудившей против него своего мужа; не угрожала ли она этому праведнику даже и смертью, если бы недремлющее око не предупредило его и не избавило его от горькой смерти? Вспомните и Иродиаду, умертвившую Крестителя. Говорил Предтеча: не должно тебе иметь жену брата твоего (Мк. 6:18). И она, заключив в темницу того, кто был большим из рожденных женами, на пиру среди возлежащих друзей, отсекла ему голову; и чего не могла Иродиада делать при жизни этого мужа, то беззаконие свое довершила после его смерти. Не то же ли самое и Далила? Не предала ли она иноплеменникам на смерть славнейшего и сильнейшего Сампсона, остригши и связавши его своим блудом? Вот уже трех достоверных свидетелей я привел. Много и других подобных случаев указывает Писание, но так как устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово (Мф. 18:16), то в дальнейшем умножении примеров нет и нужды. Господь Бог, сохранивший нас от подобных заблуждений, стыда и поношения, да устроит нас и впредь проводить жизнь в целомудрии, да даст вам иметь чистую совесть пред мужьями, а к детям, рабам и соседям быть кроткими и милостивыми, и да удостоит и вас быть участниками царствия небесного. Но так как я обещал выше сказать и о третьем разряде — разряде женщин, пребывающих во вдовстве, то здесь исполню свое обещание, ограничившись относительно их немногими словами. Вдовая женщина должна быть по апостолу Павлу такова: она воспитывает детей, служит нуждам святых, оказывает услуги странным и не предается на волю своих страстей (1 Тим. 5:10). После смерти мужа своего она, говорит апостол, облечена во вдовью одежду и, предаваясь скорби, пред всеми должна обнаруживать соответственные нравы. Невоздержная же вдовица — дикий зверь; обходя дома, она распространяет неприличные слова: «я — бедная, беззащитная вдова: много богатств было у меня и в поле, и дома, много было и скота и одежд, но супруг мой, будучи неопытен в мирских делах, все растратил; мое приданое было очень обильно, но что ни говорила я ему, он не слушал. Конечно, я не могла идти против него и против воли помогала ему в растрате имения; и вот — он оставил меня без всего». Так, кого при жизни обнимала и ласкала, того по смерти отдала на посмеяние друзьям и знакомым. Такая вдовица после смерти мужа своего озирается туда и сюда и ищет, где бы найти ей тайного любовника, и под предлогом молитвы или заботы о своем доме она многим причиняет соблазн; совершая же беззаконные дела и во чреве зачиная, она старается это скрыть и тысячи способов употребляет, чтобы произвести у себя выкидыш, прибегая к помощи яда, или к содействию других развращенных жен. В ее сердце нет страха пред Богом все видящим, и, совершая грех, она не стыдится, но плода этого греха стыдится и избегает. Скольких я видел рабов, сделавшихся господами, благодаря любострастию таких злонравных жен; свободные дети со страхом и трепетом стояли пред ними, со связанными на груди руками, а те гуляли в шелковых одеждах и золотых поясах. Слышали вы, христолюбивые, изложение беседы? Уразумели урок истории? Я описывал дела безумных и невозможных жен. Этим нравам научила их Ева, ее проклятие и преслушание. Впрочем, пора окончить слово. Заключим же его воспоминанием о целомудренных и славных женах. Вот пред нами целомудренная вдовица сарептская, во время голода пропитавшая пророка Илию. Вот самаритянка, которая принимала в своем доме пророка Елисея и у которой он воскресил сына. Вот Анна, разрешившая узы неплодства и породившая Самуила, по молитве сделавшаяся матерью. Вот Сарра и Ревекка; как чисты они были и непорочны в своем сожительстве с патриархами! Вот Сусанна, которая своим целомудрием осудила неправедных старцев на смерть. Этим–то женам вы и подражайте — одной в молитве, другой в непорочности, третьей в странноприимстве, той в целомудрии, иной в угождении Богу, чтобы удостоиться вам царствия небесного, которого да сподобимся достигнуть все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым и Животворящим Духом, честь и слава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Об Аврааме и Исааке

Послушный велению Божию, покинул Авраам свое отечество и все родство свое и переселился в чужую землю; не мало бедствий перенес он, обитая здесь, в ожидании исполнения божественного обетования. Велико было испытание, и чрез него обнаружилась непоколебимая преданность патриарха Богу. Прошло много времени; юность как цвет уже увядала; старость была при дверях. Природа, истощив свои силы, склонялась к старости. Вместе с супругой своей, патриарх чувствовал уже упадок и ослабление сил: миновала молодость, и закон природы вступал в свои права. Но ничто не колебало их надежды на Бога: в ней они пребывали непоколебимы. Тогда–то вопреки всякому ожиданию родился у них Исаак. Во всех отношениях Исаак был образом Спасителя. Как не свойственно природе было то, что зачала омертвевшая утроба и иссохшие сосцы питали молоком Исаака, так несвойственно природе было и то, что без мужа зачала Дева Мария и непорочно родила Владыку всех. Один и Тот же сделал Сарру на старости лет матерью, и Марию сохранил Девой после рождения у нее Сына. Ангел в палатке сказал патриарху: Я опять буду у тебя в это же время в следующем году, и будет сын у Сарры, жены твоей (Быт. 18:10); ангел же в Вифлееме сказал Деве Марии: «вот благодатная родит Сына». Рассмеялась Сарра, зная свое безплодие, сознавая омертвение (своей утробы) и не доверяя словам ангела. Как, подумала она, может это случиться, когда мы с Авраамом утратили уже и самую способность деторождения? Сомневалась и Мария, в виду своего девства, печать коего пребывала неповрежденной и неразрешимой. Как будет это, когда Я мужа не знаю (Лк. 1:34)? Конечно, по законам природы — это благовестие несбыточно, но Тот, Кто вопреки человеческим расчетам дал Сарре Исаака, Сам и воплотился от Девы. Чрезвычайно обрадованы были Авраам и Сарра, когда родился у них — по слову Божию — Исаак; обрадованы были и Мария с Иосифом, когда родился Иисус, по благовестию Гавриила. Обильно изливалось молоко в уста Исаака из сосцов той, которая сверх всякого ожидания сделалась матерью; обильно питала молоком Дева Того, Кто питает концы вселенной. Кто скажет — возопила безплодная — Аврааму, что Сарра на старости лет молоком кормит сына? Кто — говорила Мария, — поведает людям, что я, Дева, родила и воспитываю сына? Не Исаак был настоящей причиной смеха Сарры, но Тот, Кто родился от Марии; и как Иоанн своим взыгранием во чреве, так и Сарра своим смехом предвозвестила радость (о Нем). Возрос младенец и сделался цветущим отроком. Светел и прекрасен был он; добродетели души его с каждым днем возрастали вместе с его красотой; не нарадовались на него родители. Вы, которые имеете детей, возьмите его за образец. Как радуется отец, глядя на своего юнеющего сына, и как он должен радоваться при виде его преуспеяния в добродетели и науках? Но когда Авраам утешался успехами своего сына, тяжкое испытание и искушение постигли его; тут–то должно было обнаружиться, что в нем сильнее — влечение природы или любовь к Богу? Представляя себе всю силу этого испытания, я ужасаюсь, возлюбленные, и содрогаюсь. Итак, опять является Бог Аврааму в откровении и, называя его по имени, говорит ему: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе (Быт. 22:2). Когда услышал патриарх это обращение: Аврааме, Аврааме (Быт. 22:1), то с готовностью приник слухом, ожидая нового проявления милости; в его мыслях предносилось сочетание сына браком и устройство брачного торжества, чтобы, таким образом, начало сбываться на деле божественное обетование о семени и об умножении (его потомства). Но исследуем слова повеления. Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь. Видишь, на что рассчитаны эти слова, как уязвляют они отца и как поджигают пламень природы, как возбуждают они отеческую любовь к сыну, называя его сразу и единородным и возлюбленным, чтобы такими наименованиями воспламенить в сердце отца любовь к сыну? И пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. Что испытали вы, услышав эти слова? Кого из тех, кто имеет детей и по опыту знает всю силу природной любви к ним, не повергнет в изумление это повеление? Так подумайте же, подумайте только, каково было отцу услышать о заклании единородного сына! Кого не поразило бы это требование? Кто не отвратил бы тотчас лица? Кто не отозвался бы на это повеление готовностью скорее умереть, чем его исполнить? Или кто не стал бы оправдываться пред Ним, приводя в свидетели самую природу, такими словами: «что это такое повелел Ты? Что за чудовищные речи слышу я от Тебя? Неужели для того хотел Ты сделать меня отцом, чтобы потом заставить сделаться сыноубийцей? Неужели для того удостоился я этого сладостного дара, чтобы теперь сделаться притчею для всего мира? Своими руками должен я заколоть сына, и родною кровью осквернив руки, должен я быть детоубийцей? Так вот чего Ты требуешь, вот какие жертвы приятны Тебе? Ты повелеваешь мне умертвить моего возлюбленного сына, на которого мы с Саррой надеялись, что он похоронит нас? Такой–то брачный чертог воздвигнуть ему, скажи мне, таким–то браком обрадовать его? Не торжественные свадебные огни возжечь для него, а огонь надгробный? Какими венцами я украшу его, какое ложе приготовлю ему, какие песни устрою над ним? Как я сделаюсь по Твоему слову отцом народов, лишившись даже и единственного сына?» Но ничего подобного не возразил праведник. Любовь (к Богу) пламенела в нем сильнее огня, острее ножа была его ревность (по воле Божией); с полным послушанием он заглушил в себе голос природы, и от чувства родственной привязанности отрешившись, как от чего–то свойственного земле, он всецело отдался исполнению этого повеления — заколоть своего сына. Даже жене своей ничего он не сказал об этом деле и не поделился с нею тем, что лежало у него на душе; и с его стороны было весьма разумно, что он не считал жену достоверной и полезной советницей в таком деле. Ведь и Адаму никакой пользы, а напротив один только вред был от того, что он послушался совета Евы. Итак, чтобы избежать вмешательства жены и чтобы Сарра своим плачем, как свойственно матери, не поколебала в нем его глубокой и напряженной любви к Богу, Авраам постарался скрыть от нее свое намерение. В самом деле, сколько слез пролила бы Сарра и над сыном, и пред его отцом? Чего она не сделала бы, узнав, что сына ее влекут насильно на заклание? Каких усилий не употребила бы она, чтобы своими объятиями удержать его при себе? Каких слов не нашла бы она для Авраама, чтобы в отчаянии причитать пред ним: «пощади, пощади своего сына, своего родного, пощади, о, Авраам! Не будь извергом среди людей! Исаак — единородный мой сын, мой первенец, первый и последний плод моих мук! Не отсекай же единственного грозда, который мы породили, когда уже обречены были на безплодие, не пожинай безжалостным серпом единственный колос, который мы возрастили вопреки нашей мертвенной природе! Не ломай жезла, на который мы опираемся, не сокрушай опоры, которая нас поддерживает, не лишай нас обоих этого единственного нашего ока! Не истребляй памяти нашей под небом; не предавай на заклание подобно овце нашего агнца; не отнимай у нас радости, не повергай нас в плач! На кого будем мы без него любоваться за столом? Кто назовет меня матерью? Кто будет покоить нашу старость? Кто нас оденет по смерти? Кто опустит в могилу наши тела? Кто сохранит в потомстве нашу память? Ведь мы будем совсем бездетны! Посмотри на его красоту, на его цветущую юность, которую и во враге видя, ты, конечно, умилился бы. Разве я не получила его как плод долгой молитвы? Разве он не остается единственной отраслью нашей семьи, последним в нашем роде? Он — опора нашей старости, он — единственная надежда наша в нашем отчаянии. Прежде чем вонзить нож в горло нашего возлюбленного сына, убей сначала меня: ты доставишь мне величайшую радость; пусть будет у нас общая могила, общая гробница; пусть одна и та же земля покроет тела нас обоих, и пусть смерть будет общим уделом безплодной и ее сына; пусть общее надгробие поведает о нашей участи! Но не увидят глаза Сарры ни Авраама сыноубийцы, ни Исаака, убиваемого руками отца!» Вот что и подобное этому сделала бы Сарра, если бы узнала, что возлюбленный сын ее обречен на заклание. Потому–то Авраам ничего и не сказал ей о своем намерении, чтобы она не связывала ему рук. Итак, возложил он на отроча вязанку наколотых дров, подобно тому, как и Спаситель понес крест свой. Когда Исаак шел на заклание, за ним следовали осел и рабы его; так и Христос, когда шел на страдание, воссел на молодого осла, предображая призвание язычников, а за Ним следовали ученики Его, неся в руках знамения победы и взывая: «осанна!» Исаак с ношей дров восходил на гору, где его ожидало заклание подобно непорочному агнцу; так и Спаситель восходил, неся крест Свой, на Голгофу, где и предался на заклание, как агнец за грехи наши. Итак, видя здесь нож, представляй себе копье; вспоминая о жертвеннике, воображай себе лобное место; при виде дров вспоминай о кресте, а огонь пусть служит для тебя указанием на страдания. Далее, вот овен, двумя своими рогами запутавшийся в кустах, называемых «савек»; а здесь Христос, Агнец Божий, две Свои руки распростерший на крест. Название кустарника «савек» означает «оставление»: и действительно, благодаря ему, оставил патриарх свое намерение заколоть сына, что предзнаменовало крест, оставляющий миру грехи его и подающий жизнь. Овен, запутавшийся в кустарнике «савек», таинственно избавил одного только Исаака, а Агнец Божий, вознесенный на крест, избавил мир от смерти и ада. Разлучен был Исаак с своими рабами и увлечен на гору, где ожидала его смерть; разлучен был и Христос с своими учениками, восходя на заклание за нас. Итак, праведный Авраам оставил рабов (под горою), чтобы кто из них не воспрепятствовал его священнодействию, и взяв Исаака, один ведет одного, неся вместе огонь, нож и дрова. Что же Исаак? Нежнейшим голосом обращается он к отцу с такими словами: объясни мне, отец: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения (Быт. 22:7)? Опять голос отрока проникает до глубины родительского сердца, опять новое ужасное испытание постигло его, опять новое искушение предстояло ему не слабее первого и не снисходительнее. И как мог удержаться от слез Авраам, уже не ожидавший более услышать имя отца? Однако, он не поддается печали и не дает места плачу, но безтрепетной душой и без малейшего колебания в мыслях он принял нежный вопрос отрока и говорит в ответ ему: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой (Быт. 22:8). Эти слова были просто ободрением отроку, а может быть вместе с тем в них заключалось и пророчество о будущем. Между тем они достигли назначенного места. Здесь Авраам устраивает жертвенник, делает приготовления к жертвоприношению, оттачивает нож; огонь и дрова раскладывает отец для сына. Затем отец берется за сына, не встречает никакого препятствия в голосе природы. С своей стороны, Исаак позволяет отцу делать с ним все, что он хочет. Кому из них больше удивляться и пред кем изумляться? Какие похвалы воздать и кому из них? Тому ли, который из любви к Богу поднял руку свою на возлюбленного сына, или тому, кто свое послушание отцу засвидетельствовал готовностью умереть от его руки? Один восторжествовал над своей природой, предпочитая ее требованиям заповедь Божию; другой из чувства сыновнего послушания готов был принять смерть, считая, что лучше умереть, чем огорчить отца. Далее, Авраам берет связанного сына: не дрогнули у него руки, не онемел ум. Сколько раз ни приходилось мне видеть изображения этого отрока, никогда я не мог удержаться от слез: искусство с особенной силой и ясностью раскрывает пред моими глазами внутреннюю основу этого события. Вблизи жертвенника лежит Исаак, склонившись пред отцом на колена и имея руки связанными назад, тогда как Авраам сзади затягивает ремень. Затем, одной рукой наклонив к себе за волосы голову сына, он склоняется над ним и смотрит ему в лицо, тогда как Исаак жалобно смотрит на него и ожидает удара; правая рука Авраама, вооруженная мечом, направляете удар, касается тела, уже у самой гортани ножа, остается вонзить нож в тело и… тогда–то раздается с неба голос, воспрепятствовавший совершиться этому ужасному делу: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня (Быт. 22:11, 12). Вот пред тобой овен в кустарнике «савек»: возьми и принеси его, говорит, вместо Исаака, чтобы удостовериться в том, что твоя жертва, твое горячее усердие приняты Мною. Изумились ангелы, начала и власти, престолы, господства и все воинства; поражены небеса, солнце и луна и лики звезд этим удивительным зрелищем; но Бог был удовлетворен одною готовностью вернейшего и благочестивого Авраама и сказал ему: Я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего (ст. 17, 18) и поспешил исполнить повеление Мое. И дал Бог из скалы овна для того, чтобы принести его в жертву вместо отрока. В самом деле, Бог не благоволит к бездушной жертве, когда приносят ему жир и дым, но требует от них жертвы живой, святой, благоугодной, духовного служения, как это внушает всем апостол, со всей ясностью показывая, что такая жертва приятна Богу. Бог велел Аврааму принести в жертву сына, не для того, конечно, чтобы сделать его детоубийцей, но для того, чтобы всей вселенной показать, как сильно любит Авраам Бога, если не пожалел для Него даже своего единственного сына Исаака. За это Бог открыл Аврааму, как своему другу, великую и необычайную тайну. Совершая свое жертвоприношение, Авраам был священником, а так как оно имело значение прообраза, то тем самым он становился и пророком. Именно, Бог Вышний открыл ему, что и Он Сам для мира хочет отдать Своего Единородного Сына, чтобы Бог вочеловечившийся спас от заблуждения род человеческий: это именно означало то, что вместо Исаака принесен был в жертву овен, оказавшийся в кустах. Так как предстоявшее в будущем рождение (Сына Божия) от Святой Девы могло быть принято с недоверием людьми, не допускающими мысли, чтобы Дева, не познавшая мужа, могла носить во чреве Сына, то Бог из скалы произвел овна, чтобы — раз тотчас исполняется все, что требуется Его волей — было достоверно то, что должно было показаться невероятным. Итак, как здесь Слово послало овна, так в Деве Слово сделалось плотью; и как овен висел, запутавшись в кустах, так Единородный был вознесен на крест. О нем ведь Исаия возглашал: как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен (Ис. 53:7). И когда Господь говорил иудеям: Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой (Ин. 16:8), очевидно, Он разумел день страдания, прообразованный жертвоприношением Исаака на святой горе. Благословен Бог, прообразивший нам все дело спасения во святых Писаниях и в воплощении Своем исполнивший все, что предсказали пророки, и затем восшедший во славе к Отцу Своему, чтобы на всяком месте мы поклонялись Отцу с Сыном и Святым Духом во веки. Аминь.

О том, что нужно удаляться от зрелищ,

что посетители их вовлекаются в грех прелюбодеяния и что они бывают причиной несогласий и вражды, и об Аврааме.


1. Сегодня, я думаю, отсутствуют многие из тех, которые вчера оставили нас и устремились на беззаконные зрелища. Я хотел бы знать их точно, чтобы изгнать их из–под кровли храма, не для того, конечно, чтобы они навсегда оставались вне его, но чтобы по исправлении возвратились сюда. Так и отцы нередко изгоняют своих провинившихся детей из своего дома и отлучают их от своей трапезы, не с тем, чтобы навсегда они лишались этого, но чтобы, сделавшись лучшими вследствие такого вразумления, они с подобающей честью и славой возвратились в отеческое наследие. Так поступают и пастухи: овец, покрытых коростой, они разлучают от здоровых, чтобы, когда болезнь пройдет, опять с безопасностью возвратить их к здоровым, но чтобы, пока они больны, болезнь эта не перешла от них на все стадо. Поэтому–то и мы хотели бы знать тех. Впрочем, если мы не в состоянии различить их чувственными очами, то слово наше во всяком случае опознает их и, оказав воздействие на их совесть, легко убедит их добровольно удалиться отсюда. Оно внушит им, что в храме пребывает только тот, чья душа достойна возвещаемого здесь учения, тогда как тот, кто принимает участие в этом собрании, оставаясь верен своим дурным привязанностям, хотя бы телом и присутствовал здесь, извергается и удаляется отсюда гораздо дальше находящихся под отлучением и потому не имеющих возможности приступить к святой трапезе. В самом деле, те, будучи согласно божественным законам отлучены и оставаясь вне, имеют все–таки благую надежду, и действительно, если захотят исправиться в своих прегрешениях, то при содействии Церкви, от которой они отпали, могут с чистою совестью опять возвратиться. А те, которые осквернили самих себя и должны приступить к трапезе не прежде, чем очистят себя от нечистоты греха, но по своему безстыдству теперь же являются сюда, те наносят себе более тяжкую рану. Ведь не так тяжел сам грех, как то безстыдство, которое является после греха, и то, что человек не хочет повиноваться наставлениям пастырей. Но чем, скажут, так провинились они, чтобы их изгонять из–под этой священной сени? Какой же еще нужен тебе грех, когда они, заявивши себя явными прелюбодеями, сряду же с безстыдством, как бешеные псы, приступают к священной трапезе? А если хочешь знать самый способ, каким они впали в прелюбодеяние, я отвечу тебе не своими словами, по словами Того, кто грядет судить всю нашу жизнь. Всякий, говорит Он, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5:28). Случайно встретившаяся на площади женщина, в обыкновенной одежде, часто своим видом вводит в соблазн того, кто заглядится на нее. А тут люди (смотрят на женщин) не просто и не случайно, но с таким усердием, что и Церковью пренебрегают и, удалившись туда, проводят там целые дни, не отрывая своих глаз от созерцания этих безчестных женщин. Как же могут они сказать, что смотрели не «с вожделением», когда и развращенные слова, и блудные песни, и сладкие голоса, и подведенные глаза, и притирания на щеках, и одежда, особо устроенная, и вид, полный очарования, и многие другие чары, — (все направлено там к одной цели) обольщению и увлечению зрителей? Как не быть вожделению там, где и душевное расслабление, и великая рассеянность, где и самое место располагает к невоздержанию, и все, что слышится прежде и после, где чарует самая музыкальная мелодия — свирелей, флейт, и тому подобных инструментов, трогающая до глубины сердца, где души сидящих преклоняются к козням блудниц и делаются легко уловимыми, удаляясь от Христа? Ведь если нередко и здесь, где псалмы, и молитвы, и слушание божественных слов, и страх Божий, и благочестивое настроение, подобно коварному разбойнику, тайно вкрадывается вожделение, то как они, сидя в театре и ничего здравого не слыша и не видя, но предаваясь постыдной рассеянности и со всех сторон подвергаясь нападениям — и чрез уши, и чрез глаза, как могут они остаться недоступными этой постыдной страсти? А если не могут, то как могут быть свободны от обвинения в любодеянии? Не будучи же свободны от упрека в любодеянии, как могут они без покаяния переступать этот священный порог и становиться участниками этого священного собрания? Поэтому–то я увещеваю и умоляю их — прежде очистить себя покаянием и исповедью и всеми другими средствами от греховного настроения, создавшегося под влиянием зрелищ, и только тогда уже приступать к слушанию слова Божия. Ведь ясно, что это у нас не случайная ошибка, как это всякий увидит и из представленных примеров. Если какой–нибудь слуга в ящик, где лежат дорогие и нарядные господские одежды, положит свою рабскую одежду, всю в грязи и насекомых, то, скажи мне, снесешь ли ты с кротостью такую дерзость? Или, если кто–либо в золотой сосуд, обыкновенно и постоянно вмещающий благовония, влил бы грязную и вонючую жидкость, не наказал ли бы ты такого неосторожного даже ударами? Что же — неужели об ящиках, сосудах, одежде и благовониях мы будем так заботиться, а душу нашу будем считать маловажнее всего этого? И туда, куда влито духовное миро, будем воспринимать диавольские впечатления, сатанинские наставления и песни, исполненные блуда? Попустит ли это Бог, скажи мне? И ведь, конечно, между благовонием и грязью, или между одеждами рабскими и господскими, не такая большая разница, как между духовною благодатью и этой злой силой. Ты не боишься, о, человек, одними и теми же глазами смотреть на постель, которая является на сцене местом совершения мерзкого любодеяния, и на эту священную трапезу, где совершаются страшные тайны, одним и тем же слухом внимать постыдным словам блуда и тайноводственным наставлениям апостолов и пророков, одним и тем сердцем воспринимать ядовитые вещества и страшную жертву? Не отсюда ли семейные неурядицы, распадение браков, раздоры и распри в домах? Ведь когда ты настроишься тамошним зрелищем и, сделавшись распущенным и невоздержным, врагом всякого целомудрия, возвратишься домой и увидишь свою жену, ты смотришь на нее во всяком случае с большим нерасположением, какова бы она ни была. Разжегшись под влиянием возбужденной зрелищем страсти и подпавши обольстительному влиянию того чуждого зрелища, ты безчестишь целомудренную и благонравную спутницу всей твоей жизни, унижаешь, осыпаешь безчисленными оскорблениями, совершенно без всякого другого повода; но стыдясь обнаружить страсть и показать рану, с которою пришел оттуда, ты придумываешь различные предлоги и находишь безсмысленные поводы к вражде, презирая все домашнее, поглощенный всецело страстью к той грязной и нечистой женщине, которою нанесена рана. В твоей душе еще звучит ее голос, живы ее вид, взгляд, движения и все приманки блуда, — и дома ни на что не хочется смотреть. Да что говорить о жене и доме? На самую Церковь ты смотришь с неудовольствием, а речи о целомудрии и скромности выслушиваешь с отвращением. В самом деле, ведь они являются для тебя уже не наставлением, а обвинением, и вдаваясь мало–помалу в отчаяние, ты, наконец, совсем отрываешься от этих общеполезных наставлений. Поэтому всех вас я умоляю — и самим избегать посещения дурных зрелищ и отвлекать от них тех, которые ими увлекаются. Все, что там совершается, не приносит пользы душе, но пагубу и наказание. Что за польза в этом преходящем удовольствии, когда из него рождается постоянное огорчение, когда, уязвляемый страстью и днем и ночью, ты ко всему чувствуешь раздражение и нетерпимость. В самом деле, вникни в себя, каков ты в тот день, когда бываешь в Церкви, и каков в тот, когда созерцаешь зрелища, сравни оба эти дня — и тогда ты не будешь нуждаться в наших наставлениях. Сравнение этих двух дней достаточно покажет тебе размеры и того добра, какое ты получаешь здесь, и того зла, какое получаешь там. Я говорил уже об этом вашей любви, но и впредь никогда не перестану говорить об этом. Больных такого рода недугом мы будем поддерживать, а здоровых подкрепим. Слово об этом тем и другим принесет пользу: одним — чтобы отстать, другим — чтобы не упасть. Но так как и в обличении подобных вещей нужно соблюдать меру, то, покончив на этом свои увещания, остаток беседы посвятим исполнению данного, вам прежде обещания, возвратившись опять к отцу нашему Аврааму. У художников есть такой обычай, что когда они хотят написать чье–нибудь точное изображение, то и день, и два, и три усаживают пред собою тех, с кого хотят писать, чтобы путем постоянного наблюдения удачнее схватить черты подлинника. Так как и нам предстоит теперь живописать не отпечаток телесного образа, но красоту души и духовное благообразие, расцвет добродетелей праведника, его кротость, великодушие и все другие его добродетели, то нужно больше посвятить этому времени, чтобы путем постоянного изощрения слова достигнуть большей верности в воспроизведении его образа. Ведь если телесные образы доставляют некоторое удовольствие зрителям, то тем более — изображения души; притом, тех нельзя видеть везде, но необходимо постоянно обращаться в определенное место, а эти, где бы ты ни захотел воспроизвести пред своим взором, ничто тебе не помешает. Запечатлев такой образ в глубине своего сердца, ты, где бы ни был, постоянно можешь созерцать его, и это созерцание принесет тебе великую пользу. Как больные глазами несколько облегчают свои страдания тем, что держат пред собой губки и лоскутки тканей, окрашенных голубой краской, так и ты, если будешь постоянно иметь пред своими глазами образ патриарха Авраама и постоянно устремлять на него свой взор, то хотя бы тысячу раз гнев или другое что недоброе омрачало и затемняло твое духовное око, смотря на этот образец добродетели, ты получишь совершенное здравие и чистое любомудрие. Впрочем, если угодно, возвратимся к предположенной беседе.

2. Всех пророков, возлюбленные, превосходил особенною близостью к Богу блаженный Моисей, за свое благочестие удостоенный дружеской беседы с Богом, так что говорил с Ним устами к устам и лицом к лицу, а не прикровенно. Он таинственно был научен созерцанию Бога явлением огня, горевшего, но не попалявшего; воля Божия нарекла его богом фараоновым и этим почетным наименованием выделила его из всех современных ему людей; он же поставлен был грозным исполнителем насланных тогда от Бога на Египет казней и явился тогда усерднейшим слугой божественной вседействующей силы. Этот–то блаженный, просвещенный светом Духа Святого и издали исследовавший древние дела Вседержителя, изложив прекрасный и удивительный рассказ о сотворении мира, перешел затем к истории древних людей, отчасти добрых, отчасти злых. С одной стороны, он изобразил действительно блаженный конец первых, с другой, в противоположность им, несчастную судьбу вторых. И это он сделал с тою целью, чтобы мы, из истории миротворения научаясь догматам благочестия, а из жизни предков почерпая уроки любви к добродетели и отвращения к злу, легко могли проводить жизнь боголюбивую и блаженную. Итак, много подвигов добродетели древних мужей описал здесь (блаженный Моисей), поставляя их наглядными образцами для подражания потомкам. Так, конечно, Авель научает нас прежде употребления изобильных даров, получаемых нами от Бога, начатки их воздавать Богу и не служить неразумной страсти чрева более, чем чести Божией. Тому, Кто был древнее всякого бытия, этот блаженный Авель приносил в жертву первородных агнцев, ничего последнего не употребляя в служение Первому, но прославляя Первовиновника начатками существующего. Вслед за ним блаженный Ной является для нас учителем праведности, среди всего развращенного мира один только неуклонно следуя по пути правды и добрых дел. Юношам великий урок целомудрия преподает блаженный Иосиф, в юном теле украшенный сединами непорочности и в положении раба оказавшийся господином плотских удовольствий. Но в лице этих блаженных мужей мы видим — можно сказать — образцы только отдельных, частных добродетелей; в лице же праотца Авраама увековечена память мужа, в одном себе соединившего все добродетели и ставшего для всего мира образцом для подражания во всех отношениях. Потому–то, конечно, все праведные, все святые гордятся праведным Авраамом, как своим родоначальником, и родство с ним вменяют себе в особенную честь. Верные возбуждаются им к ревности по вере; страннолюбивых он руководит в страннолюбии, научая не словами, а самим делом, как должно поступать; подвижники благочестия снискивают себе венки, подражая его мужеству; все великодушные служат верными образами этого первообраза. Соревнование с ним породило великое множество праведных; все христолюбцы произрасли от этого боголюбивого корня. И что я исчисляю каждый вид добродетели в отдельности? Одним словом, все те, чей свет светится людям, возжены от верного светильника праотца: столь великое множество добрых чад доставил ему его испытанный в благочестии характер! Неложно было сказано: Я сделаю тебя отцом множества народов (Быт. 17:5). О, блаженная душа, столь великое множество подвигов сочетавшая воедино! Вот воистину плодоносная страна; вот всеплодное поле дел благочестия; вот луг, обильно украшенный всякими цветами правды; вот венок, содержащий в себе драгоценную жемчужину веры! Повелел Бог: пойди из земли твоей, и ты не усомнился, но выступил в путь, не остановившись, пока повеление не было выполнено. К словам: пойди из земли твоей прибавил Господь: от родства твоего, и ты не поколебался любовь к племени принести в жертву Тому, Кто дал жизнь и самому племени. Было сказано: пойди из земли твоей, от родства твоего, и — что еще тяжелее — и из дома отца твоего (Быт. 12:1), но ничто из того, что повелел Бог, не показалось для тебя тяжелым. Ни почтение к отцу, ни любовь к матери, ни родственные привязанности не ослабили усердия твоей души. Ты не задумался над тем, как будет плакать над тобой престарелая мать, как будет печалиться о тебе твой старик — отец. Ты не дерзнул быть человеколюбивее Давшего повеление. Ты воздавал уважение отцу, но не в той степени, какая подобает только Отцу всех; ты любил мать, но еще более богочестие. Ты расстался с отеческим домом, пренебрег прародительским наследием. Одно только богатство считал ты приличным душе — богатство веры, это безсмертное стяжание, нетленное сокровище. О, какая звезда, превосходящая своим блеском денницу, воссияла в Палестине с востока, озарив тьму многобожия светлыми лучами истинного богопочитания! Как добрую сладость Бог бросил тебя в это горькое море хананеев. Как соль человеколюбия ты должен был осолять их порочную жизнь. В пучине человеконенавистничества иноплеменных ты явился тихим пристанищем странноприимства.

3. Как, о, блаженный, изображу я твой человеколюбивый шатер? Как останусь равнодушным к дубу, именуемому Мамврийским, который ты сделал своим участником в делах странноприимства? Твой шатер был общим пристанищем для всех путников; для всех странников здесь воздвигалась общая щедрая трапеза; для всей вселенной — безмездная странноприимница. И эта страиноприимница находилась не в захолустье каком–нибудь, где не так настоятельна необходимость отдыха, но, с одной стороны, в пустыне, а с другой — среди дороги, где перекрещивались почти все сообщения Палестины. Целые дни проводил ты под дубом, являясь путникам благим вестником отдохновения. Явился тебе, о, чудный, Христос в сопровождении двух ангелов, и твое человеколюбие ввело тебя под один кров и с Богом, и с ангелами. О, блаженный шатер, вмещавший в себе Бога и ангелов! Явился тебе Христос в образе человека, предображая тайну Своего божественного и спасительного воплощения. Однако и в рабьем зраке не утаилась от тебя слава твоего Посетителя. Ты обладал иными очами, которыми познается Владыка. Потому–то и узнал ты ходатая Божия, Сына, Который имел быть познан посреди двух живых существ. Удивляюсь, блаженный, твоему усердию и услужливости к посетителям: конечно, можно было отдать приказание слуге и вообще ограничиться просто распоряжениями, но ты, старец, сам побежал к тельцам, пылом усердия подбодряя свое дряхлое тело. Горячее участие в твоих распоряжениях приняла и твоя супруга, и так как желание угостить гостей не позволяло ждать, когда вскиснет тесто, то на столе воздвиглась целая гора пресных хлебов. Благоговение проникало все действия и вместе с ним страх, как будто сознавалось, что не люди угощаются, но совершается жертва самому Богу. И за то как прекрасен, о, блаженный, плод твоего гостеприимства, как прекрасна награда твоего боголюбия! Сверх всякой надежды узы разрешаются неплодной утробы, омертвевшие члены старца исполняются силы к произведению желанного плода, и (праотец) принимает от Единородного Бога благовестие об единородном сыне. Я опять буду у тебя в это же время, говорит Господь, и будет сын у Сарры (Быт. 18:10). Как по достоинству восхвалю твою веру, о, блаженнейший? Ведь ты не усомнился в обетовании, не поколебался в уверенности, не подумал о мертвенности своего тела, будучи уже почти столетним, не остановился и пред безплодностью утробы Сарры, но предался всецело вере, зная, что Бог силен исполнить то, что Он обещает. А не связан узами природы, не подчинен ее законам Бог в том, что Он делает, будучи Творцом всей природы, но во всяком своем движении природа сообразуется с свободной волей Создавшего. И конечно, ты, о, блаженный, не обманулся в своих надеждах, но в назначенный срок стал называться отцом, в преклонном возрасте. И прежде всего ты видишь рожденное Саррой, и удивляешься, как истекают у престарелой источники молока сверх всякого ожидания, а спустя немного ты разговариваешь с ребенком, научая его называть тебя отцом, приучая его к тому названию, которое прежде в обетовании усвоила тебе благодать. Как изображу я последовавшие затем твои подвиги, удивительный? Как восхвалю высокую и прославленную твою веру? Всякую веру превосходит твоя вера, твое святое послушание Богу превышает всякий слух. В самом деле, кто когда–нибудь поверит, что отец собственного сына без всякого колебания принес в жертву Богу? Может быть, только мы, не бывшие отцами, не испытавшие на деле природной любви к детям! Но пусть само божественное Писание подтвердит сказанное нами: ведь оно подобно вестнику громко провозглашает о боголюбивом расположении духа блаженного. И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама (Быт. 22:1). Искушал не для того, чтобы на опыте познать то, чего не знал, и не для того, чтобы праведник своими делами подтвердил свою преданность Богу. Нет, конечно, ничего неизвестного Богу и Его собственное созерцание служит для Него единственным и совершенно достаточным источником познания о всех вещах. У него была та цель, чтобы люди на опыте узнали того, которого Он уже прежде знал, и могли иметь в его лице прекрасный образец для подражания. Посмотрим же, в чем состояло искушение. Авраам! — говорит Бог. Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе (ст. 2). Какое испытание для веры праотца заключали в себе эти слова Божии! Достаточно, ведь, было сказать: возьми Исаака и принеси его во всесожжение, не называя его сыном и напоминанием о любви не уязвляя родительского сердца. Но так как при добром течении дел внезапный удар зла причиняет более тяжкую скорбь, то Господь и говорит: возьми сына твоего, и прибавляет: единственного твоего, и опять: которого ты любишь, чтобы, этими ласковыми названиями возбудив в детолюбивом старце надежду на добрые обетования и тотчас потребовав умерщвления возлюбленного, этим неожиданным требованием тем сильнее поразить родительское сердце, не из ненависти к праведнику, но из желания в полном блеске обнаружить пред миром его веру. Конечно, прежде чем услышать слова: принеси его во всесожжение, судя по первым ласковым словам, праведник мог от дальнейшей речи ожидать много хорошего. Без сомнения, услышав зов Божий и слова: Авраам! — праведник обрадовался этому зову и тотчас отозвался на голос, а в уме его естественно пронеслись такие мысли: неужели опять Бог удостаивает меня дивной беседы с Ним? Неужели опять хочет освятить меня Своими божественными речами? Или опять хочет переселить меня в лучшую страну? Или хочет погубить нечестивых хананеев, как прежде содомлян, и не желает оставить раба Своего в неведении об этом Своем решении? Или хочет обрадовать меня доброю вестью о рождении другого сына после Исаака, желая, чтобы два сына покоили мою старость? Когда же он услышал: возьми, но прежде, чем было прибавлено: сына, он подумал, что Бог будет беседовать с ним о жертвах, требуя от него благодарности за дарование сына. А услышав: сына твоего, Авраам вспомнил об Измаиле, думая, что теперь уже прекратилась ревность Сарры и что поэтому человеколюбивый Бог хочет возвратить его под отеческий кров. Когда же со всею ясностью услышал: единственного твоего, которого ты любишь, Исаака, — тотчас загорелось у него сердце и обрадовалась душа его, так как он подумал, что Бог даст ему повеление о свадьбе, заботясь о том, чтобы юноше была дана жена, и чтобы рождением детей обеспечено было продолжение рода. Но вот Бог зовет его с сыном в высокую землю. Для чего? Очевидно, для того, чтобы с высокого и открытого места показать Исааку, как наследнику, всю землю обетованную, или чтобы помазать его в патриархи, при моей жизни, или чтобы побеседовать с ним лицом к лицу и в живой беседе преподать ему законы боголюбивой жизни, соблюдением которых он будет угождать Создателю.

4. Итак, вот что и подобное этому ожидал услышать от Бога блаженный. А что же Бог? Принеси его, говорит, во всесожжение. Приказание ужасное и для всякого человека, не только что для отца, и притом чадолюбивого! Но — о, необычайная вера, о, боголюбивая душа! Еще не замолкли звуки божественного повеления, а Авраам уже приступает к его исполнению, с концом повеления сочетая начало своего путешествия. Кто из других отцов перенес бы такие слова и не повергся бы тотчас на землю без чувств и движения, а может быть и жизни не лишился бы, пораженный в своих родительских чувствах? Послушай, в самом деле, как безпощадно было это повеление. Не просто Бог требовал юношу на заклание, оставляя старцу находить утешение в его печали, сидя у гроба, вмещающего дорогие останки, но во всесожжение, т. е. на сожжение, на совершенное уничтожение, так что он не мог найти облегчения своему сердечному горю даже в оплакивании тела. Слова этого приказания сами по себе поразили бы всякого другого человека, — настолько оно было нестерпимо, — но этого мужа оно не поколебало в его преданности Богу, потому что всякое повеление Божие он считал полезным и добрым. Итак, с полной готовностью он принимает повеление и с неизъяснимым удовольствием приступает к совершению жертвы, вероятно с подобными мыслями: «с этого времени я становлюсь бездетным, но чрез послушание делаюсь сыном Бога; я лишаюсь наследника, но наследую будущее; не буду видеть сына, но увижу Бога; сын не упокоит моей старости, но позаботится о ней Бог; неразумные будут осуждать меня, но Всемудрый одобрит; я опечалю Сарру, но сделаю угодное Создателю; я имею великое утешение: смерть сына огорчает меня, но она же делает меня священником Вышняго, оставляет меня бездетным, но в то же время — отцом первомученика. Да и разве Исаак погибает? Тело его уничтожается огнем, он лишается плотских удовольствий, покидает жизнь, но переселяется к Господу». Такими размышлениями заглушив голос природы, Авраам устремляется к жертвоприношению, седлает осла, оттачивает нож, приготовляет дрова и огонь и ведет сына как агнца. Никому не сказал он ничего о божественном повелении, не поделился ни с друзьями, ни даже с женой своей, не из пренебрежения к ней, но потому, что боялся змея, чтобы тот под предлогом любви к сыну не смутил его усердия к исполнению воли Божией. Как велика его вера! Как несравненна его мудрость! Предвидел патриарх, сколько зла случится, если станет известным божественное повеление, сколько будет плача, рыданий, сколько слез. Потому–то Он и молчал, молчанием заглушая великий пламень, снедавший его душу. В самом деле, подумай, что сделала бы Сарра, услышав о том, что готовится ее сыну? Не заключила ли бы она тотчас же Исаака в свои объятия, желая, если бы только это было возможно, опять скрыть его в своей утробе и причитая: «погибнешь, дорогое дитя, нам грозит жертвоприношение». Скорее, я думаю, она рассталась бы со своей душой, чем отдала бы сына; тогда пришлось бы выбирать одно из двух: или отказаться от жертвоприношения, или вместе с сыном принести и мать в жертву. И самому Аврааму разве не наговорила бы она таких слов: «одумайся, отец, одумайся, истолкователь воли человеколюбивого Бога! Божественный голос не может возвестить ничего, клонящегося ко вреду человека; это злой демон позавидовал твоему счастью в сыне и хочет лишить тебя этой милости Божией, под видом благочестия вовлекая тебя в грех детоубийства. Ты забыл о дивном Мелхиседеке, священнике Бога Вышняго. Поучись у него приносить жертвы, узнай, какими жертвами благоугождается Бог, — хотя давно уже, еще когда ты возвращался из погони за пятью царями, он дал тебе урок священства. Что принес он тогда? Хлебы и вино, святое приношение, чистую и безкровную жертву: не тельца даже, не овцу, а тем более — не ребенка. И он совсем не думал, что можно доставить удовольствие Богу кровью. Разве ест Бог мясо волов и пьет кровь козлов? Принеси Богу жертву хвалы и исполни пред Всевышним обеты твои (Пс. 49:13, 14). Если же действительно Бог — тот, кто тебе явился, то вникни, о, муж, в намерение явившегося. Бог испытывает твою привязанность к сыну, Он хочет узнать, насколько действительно ты расположен к нему: любишь ли ты сына, питаешь ли к нему отеческие чувства, силен ли в тебе голос природы, не предпочтешь ли ты сам умереть вместо сына? Он хочет вместе с тем явить в твоем лице для хананеев прекрасный пример любви к детям, т. е., желает, конечно, чтобы ты не повиновался, но отказался от заклания сына, чтобы ты рвал свои седины, проливал горькие слезы, и тем обнаруживал всю силу своей любви к сыну. Я боюсь, что за одно только намерение совершить детоубийство ты подвергнешься наказанию от Бога. Муж, послушай меня, — не будь безумен (Екклез. 7:17): Бог одобрит это твое непослушание. А если Бог действительно хочет, чтобы принесен был в жертву Исаак, восплачь горько, умоляй, припадай, подкрепи свои мольбы потоками слез. Ведь Тот, Кто требует жертвы, благ и гораздо более человеколюбив, чем отец: Он отменит решение, отменит приговор. Даже потопа Он не послал бы, если бы те беззаконные омыли слезами свои грехи. Уцелел бы и Содом, если бы сердечным сокрушением содомляне умилостивили Судию. Итак, если Он милует грешников, то тем более помилует тебя — праведника. Ты спас некогда Лота от ниспосланного с неба огня, помолившись Судие; спаси теперь и своего сына от умилостивительного огня, умолив Бога. За содомлян, людей нечестивых, которым по всей справедливости давно уже и следовало погибнуть, ты просил, а за своего невинного сына не хочешь просить? Окажи опять дерзновение, скажи: Судия всей земли поступит ли неправосудно (Быт. 18:25)? Ты не погубишь праведника вместе с нечестивым. Вспомни свою прежнюю любовь к детям, которую ты питал, не имея еще сына. Ведь еще раньше, чем родился Исаак, Бог дал тебе эти блестящие обетования: обладание землей сладости, великое богатство в деньгах и имуществе, потомство столь многочисленное, что оно было сравнено с предметами, которые по своей природе неисчисленны, каковы песок морской, и звезды небесные. Однако, когда столь великие блага были обещаны тебе, ты считал слова обетования за насмешку и смело взывал, оплакивая свое безчадие такими словами; Владыка Господи! что Ты дашь мне? я остаюсь бездетным (Быт. 15:2). Сказав эти слова, ты получил сына. Будь отцом, скажи их и теперь, чтобы спасти своего сына. Скажи опять: «Владыко, что Ты дашь мне, отнимая наследника моего?» Увы, должно быть, ты чадолюбив и был только тогда, когда не был отцом!» Если бы Сарра прибегла к таким речам, что пришлось бы тогда делать Аврааму? Очевидно, оставивши исполнение божественного повеления, он должен бы был вступить в разговоры о богочестии и убеждать Сарру в том, что Бог, если возьмет этого сына, то даст ей другого, лучшего. Но как удалось бы ему убедить в этом женщину, да еще обезумевшую от страсти? Допустим, однако, он достиг бы своей цели: ведь она была женщина богобоязненная и не даром была сожительницей праведнейшего мужа! Уступив убеждениям и согласившись отпустить сына своего на заклание, она может быть старалась бы сдержать себя по сознанию, что так угодно Богу, но по слабости природы она не в силах бы, конечно, была удержаться, даже против воли, от слез. Сколько слуг было бы тогда огорчено по любви к юноше, сколько нашлось бы служанок, соболезнующих госпоже, сколько хананеев, знакомых и соседей, было бы повержено в удивление всеми этими событиями! Отсюда возник бы великий шум, и стоны, и плачь, и слезы, как при проводах мертвеца. С громким воплем с плачем сказала бы тогда мать: «обними меня, дитя, в последний раз! Я надеялась, что ты меня проводишь во гроб и твои слезы орошат мою могилу; но уж если воля Создателя разбила мои надежды, и я оплакиваю того, кто должен бы меня оплакивать, то прошу тебя об одном только: восходя на жертвенный огонь, помолись Богу за меня, чтобы мне расстаться с жизнью прежде, чем возвратится совершитель жертвы. Я не в состоянии буду увидеть руку отца, обагренную кровью сына»! Такие слова могла бы сказать мать. Кто мог бы снести те укоры, которые посыпались бы тогда из уст хананеев, сбежавшихся на это зрелище? Один сказал бы: «о, в какой прекрасный брачный чертог ведет своего сына отец!» Другой сказал бы: «из какого же, однако, стада у него жертвенное животное?» Иной: «хорошо же умножает Бог его потомство как звезды небесные!» Еще иной: «сколько стариков оплакивают несчастного ребенка, а этот безчувственный старик над собственным сыном не прольет слезы». Это — хананеи. А из слуг кто–нибудь, расплакавшись, сказал бы: «о, несчастный ребенок, и родился ты поздно, и погибаешь безвременно! И рождение твое было необычайно, и конец ужасен! Ты — единственный из людей — был порожден безплодной утробой, единственный из всех — слышишь плач над своей могилой! О, какая удивительная жизнь пресекается!» Так они рассуждали бы каждый поодиночке; все же вместе, возвратившись домой, в один голос сказали бы: «иди же, наконец, старец, но подумай только об одном: этого–то сына ты принесешь в жертву, а другого от Сарры уж не дождешься!» Все это предусмотрел Авраам, все это предвидел блаженный и потому глубоко скрыл в себе повеление, поступив так, как если бы слышал неизреченные глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати. О, тайная сокровищница заповедей Господних, о, тайник неизреченных, тайник священных слов Божиих! Эти тайны прославили тебя по всей вселенной. Итак, в молчании отправляется отец в путь вместе с Исааком, взяв с собой только двух слуг; да и те оставались в неведении относительно способа совершения жертвы. Три дня продолжалось путешествие. И эта продолжительность пути может служит для тебя показателем твердости души праотца. В самом деле, если бы место жертвоприношения находилось поблизости, тогда горячность веры легко имела бы перевес над чувством любви. Но тут, совершая дальний путь и все время имея пред глазами сына, предающегося обычным детским играм и простирающего объятия, постоянно обращаясь мыслью к тому, что предстоит сделать, Авраам, как золото в огне, подвергался величайшим испытаниям, и тем с большим блеском показал свое усердие и послушание. О, сколько раз за этот трехдневный промежуток представлял себе в уме отец заклание своего сына! Сколько останков его на память о нем положил в свою дорожную суму! Каждый раз, как вспоминал он о жертвоприношении, его сердце поражалось жестокими ударами. То он забывал об этом деле как бы совершившемся, то опять огорчался, всякий раз как его надежды на забвение рассеивались. Наконец блаженный издали усматривает место жертвоприношения, указанное ему невыразимым голосом, и тогда отец, оставив своих слуг с ослом, берет с собою только сына: дальнейший путь они совершают один на один, уже не как отец с сыном, но как священник с жертвой. Патриарх возлагает на Исаака дрова для жертвоприношения, а сам несет нож и огонь. Он обременяет его ношей, чтобы, вспотев от утомления и очистившись этим естественным омовением, отрок сделался более приятным для Бога приношением. Говоря об этом, я при виде образа вспоминаю и самую истину. Видя, как Исаак несет дрова для своего собственного жертвоприношения, я прославляю Христа, для спасения людей подъемшего Свой крест. Я вижу здесь предваряющую тень всего совершенного Христом дела нашего спасения. Христос как овца, веден был Он на заклание (Ис. 53:7); его образ — Исаак, ведомый на жертву. Пред лицом смерти Исаак не выступает из послушания родителю; и в этом он был образом Христа, который смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:8). В одно и то же время Исаак был и отроком, и жертвенным животным; равным образом и Христос — Сын Божий и Агнец, вземлющий грех мира. Исаака не пощадил отец, но и Бог не пощадил Христа: Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас (Рим. 8:32). Чрез три дня после жертвы, мать увидела Исаака живым; чрез три дня и Церковь видит Спасителя нетленным. Но это мы говорим к слову. Между тем Авраам достиг места священнодействия, и в его душе была в полном ходу борьба, в которою вступили природа и воля, и в которой увенчивалось решение, принятое вопреки природе, и преданность Богу торжествовала над любовью к сыну. Пришел отец с сыном, один священник с одним жертвенным животным. А между тем все оказалось на лицо: и сын с отцом, и совершитель для приношения, и жертва для священнодействия.

5. Удивляюсь я и разуму юноши, как почтительно обращается он к отцу и говорит: отец мой, вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения (Быт. 22:7)? Он не смеется над забывчивостью отца, — ведь он видел хананеев, сделавшихся рабами из–за насмешки Хама, — но спрашивает: где? под видом вопроса напоминая забытое. Отец мой, говорит он, вот огонь и дрова, где же агнец? Какими словами можно изобразить величие духа этого мужа? Слова отрока не повергли его в слезы, он не разразился плачем по поводу юности его возраста, не подозревающий предстоящего ему заклания, но остался совершенно твердым и непоколебимым, подавляя в себе отеческие чувства. Итак, с твердостью отвечает ему: Бог усмотрит Себе агнца (ст. 8). Он не открывает юноше воли Божией о нем, чтобы по своей юности он не расплакался о самом себе и чрез то жертва не осквернилась бы слезами. Как, братие, я расскажу вам без слез то, что затем последовало? Рассказывая об этом событии, я чувствую себя так, как будто нахожусь на месте отца. И я думаю, только самому Аврааму и было бы под силу без слез рассказать об этом событии, сохранив при рассказе ту же твердость духа, какую он проявил на деле. Ведь то именно в этом муже и удивительно и достойно почтения, что он совершил с твердостью то, чего мы даже и на словах передать не в состоянии без замешательства. Но, хотя, конечно, и отдаленного сравнения с ним мы не выдержим, должно попытаться, покоривши свои чувства закону боголюбия, войти в общение с праотцом в его жертве, хотя бы только на словах. Итак, разжегши на жертвеннике пылающий огонь, отец согласно с обычаями священства приготовляет к жертве сына, возлюбленного, единородного, и, поставив его как бы для поклонения на колена, обхватывает его сзади со спины и кладет навзничь; затем, сам встав сзади его на колена и привлекая его к себе за волосы, он поднимает правую руку и решается направить оружие сверху вниз. О, сила боголюбия! О, непобедимое мужество души! Связал сына на заклание, и не расторглись узы природы? Меч в руках, и не онемела десница! У кого хватило бы силы быть свидетелем совершавшегося? Кто не отшатнулся бы? Кто не убежал бы, оказавшись сострадательнее отца? Потому–то мудрый патриарх и не взял с собою рабов, но приказал им ожидать вдали, чтобы они не воспрепятствовали исполнению боголюбивого намерения, не будучи в силах допустить заклание своего господина. Что могли подумать о своем господине рабы, если бы они присутствовали и увидели, что он ни с того, ни с сего устремляется на заклание своего возлюбленного сына? Что стали бы говорить они между собой? «О какое ужасное и неслыханное несчастие! Должно быть господин наш сошел с ума и не узнает своего возлюбленного сына, но воображает, что приносит в жертву тельца или овцу. Пойдем же скорее к нему: тут некогда медлить, удержим меч, остановим руку, чтобы удар не предупредил увещания. Конечно, подходить небезопасно: не щадя дорогого сына, пощадит ли он рабов? Однако, нужно решится. Если умрем, то умрем с честью, потому что погибнем за молодого господина. Крикнем что–нибудь дерзкое, обратим на себя его бешенство, может быть он и образумится? Достоин господин чести, но когда он в здравом уме, достоин уважения, но не тогда, когда дело идет о смерти. Оскорбленный в припадке безумия, он будет нам благодарен, когда образумится, и вознаградит как благодетелей, как спасителей юноши». С такими словами они быстро подбежали бы и, прежде всего, вырвали бы у него из рук меч и Исаака избавили бы от смерти, а затем стали бы уговаривать такими словами, с какими обращаются к неразумным младенцам. Подвергаясь опасности обратить ярость господина на себя самих, они сказали бы что–нибудь в таком роде: «остановись, господин, одумайся, у тебя в руках сын, возлюбленный, рожденный от неплодной, поздний дар Божий, плод страннолюбия, телец за тельца. Он дал тебе возможность отпраздновать единственный день рождения, за него именно принес ты Вышнему жертвы спасения, его воспитал с надеждою иметь в нем опору старости, он был утехою твоей жизни, его ты страстно желал не смерти предать, но оставить после себя наследником и нашим господином: это–то самого ты держишь теперь в своих руках. Вот лицо отрока, господин: разве не узнаешь ты в нем своего образа? Ведь ты сам был некогда таков, когда был юношей. Исаак, скажи и ты что–нибудь своему отцу: может быть, хотя по голосу признает он свое чадо. Это тот, о, господин, — не жертва, нет, — но тот, за которого множество жертв, множество молитв возносится к Богу, чтобы достиг он возмужалости и нашел себе такую спутницу жизни, какова его мать — по добродетели, конечно, а не по неплодству. Ты и сам ведь желал поскорее видеть его детей, чтобы и на них радоваться так, как радовался на Исаака у материнской груди. Но каким ужасным несчастьям ты подвергаешь его сегодня! Вместо венков — узы, вместо жены — меч! Да у тебя приготовлен и огонь, который никогда не употребляется при браке, а служит для погребения. Присутствует здесь юноша, но не в брачном уборе, а связанный для возложения на жертвенник, не в брачных одеждах, но в одеянии обреченного на смерть. Нет здесь распорядителя брака, соединяющего тех, которые разделены происхождением, но есть отец, ножом рассекающий узы природы. Даже и у хананеев не решаются отцы поступать так с своими детьми. Такие ли до сих пор приносил ты жертвы Богу Вышнему? Такое ли благодарение воздавал за спасение сына? Не овнов ли и козлов ты предавал рассечению, неразумных животных, для умилостивления Владыки разумных и неразумных. А теперь кто приводится на заклание? О, нестерпимое зло! Жертва одного рода с совершителем жертвы, приношение и приноситель связаны между собою узами родства: жрец родил жертву, а не выбрал ее из своих стад. Не угодны Богу такие жертвы: будучи человеколюбивым, Он не желает, конечно, человеческих жертв. Как теперь нам называть тебя, о, господин? Священником ли, потому что ты приносишь жертву, или детоубийцей, потому что убиваешь сына? Поистине чудовищно это жертвоприношение, и нет слов для его описания! Все приносят жертвы для того, чтобы испросить спасение, а ты для жертвы губишь своего сына. И как назвать то, что ты совершаешь? Убийством или жертвой? Проклятием или умилостивлением? Сожжением или всесожжением? Это так противоестественно, так беззаконно, что даже и названия нельзя подобрать совершаемому тобою приношению. О, что мы надеялись видеть, и что видим теперь! Мы думали, что он будет помогать тебе и участвовать в священнодействии, а оказывается, — о нестерпимая беда! — не стоит он с тобою, удерживая животное, но сам лежит связанный, готовый взойти на жертвенник; не издает звуков как овца, но лежит безгласный, не отверзая уст, смирнее овцы, и только смотрит на ту руку, которую часто с сыновней любовью осыпал поцелуями, да может быть и теперь, видя ее заносящею нож, желает ее поцеловать. Много у тебя овец, господин, целые стада быков: из них выбери жертву, как того требует обычай, а не возноси того, чего нельзя ни приносить в жертву, ни есть. Предай всесожжению все свои стада, если хочешь, сразу, мы не будем прекословить: такая жертва не будет незаконной; а то, что теперь ты совершаешь, скорее война, а не жертва, преступление, а не приношение. Здесь молитва сопровождается тем самым, об отвращении чего на войне обыкновенно молятся, и во время жертвоприношения совершается то, об избавлении от чего обычно приносятся жертвы. А твой нынешний поступок пагубнее и самой войны. Быть может, и враг смягчился бы и оказал пощаду при виде красоты юноши, при виде его возраста. Как будешь ты теперь жить в стране хананеев, превзойдя своей жестокостью диких зверей? Все дети хананеев восстанут против тебя, говоря: умертвим детоубийцу, чтобы наши отцы не вздумали последовать его дурному примеру. Искорени же и тот дуб, под тенью которого ты принимал странников, предай его сожжению подобно сыну. Теперь, конечно, никто уже из путников не решится приблизиться к тебе, для всех будет подозрителен тот, кто был так жесток с своим сыном. Как–то встретит теперь тебя несчастная Сарра, наша госпожа, а твоя супруга и его мать, ожидающая возвращения сына, освятившегося участием в жертвоприношении? Как ты думаешь, что испытает она, увидев тебя одного без сына? Не упадет ли на землю в глубоком горе? Не подвергнется ли опасности самая жизнь ее? Не потеряешь ли ты вместе с сыном и супругу? Итак, откуда–то тогда будешь ты ждать себе другого Исаака, когда самая почва окаменеет под дыханием смерти? Уж лучше бы совсем не разрешалось неплодство Сарры, чтобы тебе не называться ни отцом, ни детоубийцей! Сколько времени пройдет прежде, чем покроется забвением твое сегодняшнее дело! Столько веков миновало, а позор братоубийства не рассеялся, и Каин, надругавшийся над природой, до сих пор внушает отвращение. И хотя все происшедшее от него поколение истреблено потопом, однако память братоубийства не смыло даже это множество вод. А ведь детоубийца гораздо преступнее братоубийцы, и настолько, насколько отец ближе брата. Итак, зачем, господин, на свою богоугодную и дивную жизнь навлекаешь безсмертный позор, которого не могут изгладить ни века, ни воды? Послушайся же нас, освободи сына от уз, брось нож, потушим огонь, раскидаем сам жертвенник: пусть не остается на земле ни малейшего следа задуманного тобою дела. Если же тебя не трогают все наши увещания и ты остаешься при своем намерении послужить злому божеству, то об одном просим тебя: убей прежде нас, и мы с удовольствием примем смерть. Да, лучше нам погибнуть здесь, чем называться рабами детоубийцы». При подобных речах и действиях рабов как мог бы праотец исполнить волю Божию? Как мог пред всем миром просиять его великий подвиг боголюбия? Как воздвигся бы столь великий памятник веры? Как иначе научился бы мир на деле тому, что страх Божий нужно предпочитать любви к детям? Поэтому–то один приступает праотец к жертвоприношению, один принося единородного, как образ Единородного, единому Богу. Из моих слов, возлюбленные, вы могли уразуметь любовь праведника к Богу; уразумейте же из дальнейшего и неизреченное человеколюбие Божие, уразумейте, как те, которые для Бога презирают земное, и в добродетелях преуспевают, и временных благ не лишаются. Итак, Исаак лежал связанный, подставляя обнаженную шею ударам отцовской руки, и рука жреца уже была занесена для удара, как вдруг раздается с неба голос милости, как будто рука удерживает руку и внезапное повеление останавливает готовность жреца. Не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего (Быт. 22:12). Я принимаю усердие, не нужно самого дела. Я не хотел убиения твоего сына, Я хотел только пред всем миром засвидетельствовать твою веру. И так как теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня (12 ст.), но, сколько от тебя зависело, ты погубил Исаака, оставив Сарру бездетной и утратив надежду именоваться отцом, то вот отныне за любовь твою ко Мне Я дарую тебе сына здоровым, невредимым и долголетним. Видя твое душевное расположение, Я считаю дело это совершившимся. А сверх того, Я вознагражу тебя, Мой раб, всеми возможными благами и возвышу тебя почтенным именем, так как всякий праведник будет называть тебя своим отцом. Твой поступок породит тебе многих праведных сынов, ты будешь именоваться отцом всех верующих в Меня; в виде особенной награды, Я произведу тебе детей из камней. Ты не пожалел одного сына и теперь будешь иметь их безчисленное множество, потому что Я сделал тебя отцом многих народов. Вот что сделал Бог. Мы же все, возлюбленные, последуя в любви к Богу примеру праотца нашего Авраама, вере в Бога не будем предпочитать никаких временных благ, ни отечества, ни племени, ни богатства, ни славы, ни любимого ребенка, хотя бы он был даже единственным, — чтобы, сделавшись по вере чадами праотца Авраама, нам упокоиться в недрах его вместе с Исааком, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

На слова Авраама, гласящие: «положи руку твою под стегно мое» (Быт. 24:2);

и о различных мучениках.

(В беседе идет речь собственно о еретиках).


1. Вместе с вами, христолюбивые, я удивлялся тому, как новые дела евангельской благодати предвозвещаются ветхим заветом; вместе с вами я просвещал свой ум исследованием апостольской гармонии, звучащей в пророческих голосах. Признаю полученную от того пользу, чтобы воспользоваться и наградой. Удивительные и таинственные дела раскрываются в ветхом завете: Авраам требует клятвы над стегном, и действительно, клятва совершается над стегном, а Творец неба и земли является свидетелем ее. В самом деле, положи, говорит (праотец), руку твою под стегно мое и поклянись мне Богом, сотворившим небо и землю (Быт. 24:7). Здесь возникает вопрос. Если семенем называется Тот, Кто имел процвести от чресл Иакова, согласно словам: не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его (Быт. 49:10), то какое же отношение имеет к Спасителю настоящая клятва? Так как Исаак уже был рожден, значит, и семя уже вышло, и когда произносилась клятва, тогда не могло уже быть и речи о семени Авраама. Авраам, действительно, имел в себе спасительное семя, о чем говорит Павел: Аврааму даны были обетования и семени его; приводя эти слова и объясняя их, он говорит в послании к Галатам: не сказано: и потомкам, как бы о многих, но как об одном: и семени твоему, которое есть Христос (Галат. 3:16). Ясно, что семя Авраамово есть Христос по плоти, и поэтому было вполне справедливо клясться семенем. Недоумение только в том, что клятва была произнесена уже тогда, когда спасительный цвет из стегна вышел. Недоумение это разрешается тем, что если однажды эта самая часть тела послужила посредником и если в ней именно обитало некогда божественное семя, то можно было и потом клясться ею как храмом. А кто клянется храмом, тот клянется живущим в нем. Кто подтверждает это слово? Сам Спаситель наш говорит фарисеям: горе вам, вожди слепые, которые говорите: если кто поклянется храмом, то ничего, а если кто поклянется золотом храма, то повинен. И тотчас продолжает: безумные и слепые! что больше: золото, или храм, освящающий золото? Сего ради глаголю вам: и клянущийся храмом клянется им и Живущим в нем (Мф. 23:16, 17, 21). В самом деле, не так ли и царский дворец? После того как он вмещал в себе царя однажды, дважды или трижды, то хотя бы потом царь и не обитал в нем, однако самое место, раз навсегда остается освященным вследствие того, что некогда пребывал там царь; так и тело патриарха вследствие того, что послужило однажды орудием грядущего искупления, стало храмом обетованных благодеяний. Значит, клятва не была несправедливой, ее истинность засвидетельствована. Итак, заклинает (Авраам своего раба) семенем и объясняет при этом, что это за семя: положи руку твою под стегно мое и клянись мне Господом, Богом неба и Богом земли. То есть, Спаситель наш есть Бог неба и земли. Подобное выражение употреблено и у пророка Захарии. Когда святому были различные видения и явления, то между ними в частности было и следующее: вижу, вот светильник весь из золота, и чашечка для елея наверху его, и семь лампад на нем, и по семи трубочек у лампад, которые наверху его; и две маслины на нем, одна с правой стороны чашечки, другая с левой стороны ее. И отвечал я и сказал Ангелу, говорившему со мною: что это, господин мой? (Захар. 4:2–4)? Так как видение было такого рода, что требовало истолкования, и смысл явления заключался не в нем самом, но в чем–то другом подразумеваемом, то пророк и спрашивает: что это, господин мой? Если бы этот вопрос относился к самому явлению, то он был бы неоснователен. Разве не знаешь, что такое светильник и что такое маслина? Пророк и спрашивает не о том, что он видел, но о том, что созерцал. Что это, господин мой? На это ангел отвечает ему вопросом: ты не знаешь, что это? И сказал я: не знаю, господин мой (ст. 5). Он искренно сознается в своем неведении и получает наставление в истине. Он — брат того евнуха, которого Филипп спрашивал: разумеешь ли, что читаешь? А тот чистосердечно отвечает: как могу разуметь, если кто не наставит меня (Деян. 8:30, 31)? Что это, господин мой? И (пророк) отвечает: не знаю, господин мой. Что же означают эти две масличные ветви — с правой и с левой стороны светильника? Вот что они означают, говорит он, объясняя масличные ветви, а вместе с маслинами объясняя и то, что означает светильник. Будь внимательнее. Светильник стоит, а пред ним — ветви масличные; ангел же в своем объяснении представляет ветви предстоящими не светильнику, а Богу, значит светильник есть образ Бога, или вернее, Спасителя нашего и Его спасительного воплощения. Ты не знаешь, что это? Я отвечал: не знаю, господин мой. И сказал он: это два помазанные елеем, предстоящие Господу всей земли (Зах. 4:13, 14), — не светильнику, как было в видении, а Господу всей земли. Семисвещным изображается светильник для означения спасительного воплощения Господня, потому что действительно светильником была владычняя плоть, просвещенная седмичисленными дарами Святого Духа. И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень. Какой? Многоразличный по своим действиям и обильный по природе. Почиет на нем Дух Господень. Здесь разумеется существо, самый Дух Святый, а далее говорит (пророк) о дарах Его: дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия (Ис. 11:1, 2). Вот эти–то семь даров Святого Духа, почивших на божественной плоти Владыки, и были в прообразе намечены семью светильниками.

2. Почему же семь светильников? Для того, чтобы обозначить силу проявлений Св. Духа. Немного далее пророк Захария говорит: те семь, — это очи Господа, которые объемлют взором всю землю (Зах. 4:10). Видишь, как истина сама себя раскрывает, не нуждаясь в человеческих мудрованиях? Но сами предстоящие Господу всей земли (ст. 14). Захария называет Спасителя Господом всей земли в виду Его спасительного воплощения. Петр, глава апостолов, в беседе с Корнилием говорит: мы знаем как Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета (Деян. 10:37, 38). И опять он же: Он послал сынам Израилевым слово, и: Он послал сынам Израилевым слово, благовествуя мир чрез Иисуса Христа; Сей есть Господь всех (ст. 36). Пророк называет Господом земли, проповедник евангелия — Петр — Господом всех: Сей есть Господь всех, всем — и небесным, и земным, и преисподним, и видимым, и невидимым: Сей есть Господь всех. В один голос с апостолом взывает и Иоанн, говоря: приходящий свыше и есть выше всех (Ин. 3:31). Здесь необходимо поставить вопрос прямо и отразить суемудрие еретиков. С дурным намерением ухватившись за приведенное выше апостольское слово и поняв его не благочестиво, но превратно и нечестиво, дети еретиков думают, что в награду за крестные страдания приобрел Спаситель достоинства быть выше всех, и что за эти страдания, за понесение креста Бог превознес Его. Они следуют апостольскому голосу, не уразумев его силы, остановились на словах апостола, не возвысившись до его созерцания. Вот как они рассуждают: смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени (Фил. 2:8, 9), — вследствие страданий, в награду за страдание даровал Ему возвышение. Правильно говоришь ты, еретик: и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних (ст. 9, 10). Видишь, говорит, после креста Он превознесен? Видишь, говорит, после страданий Он удостоился возвышения как награды? Итак, если после креста он возвышен, как вы говорите, то почему Иоанн Креститель прежде страданий и прежде креста говорил: Идущий за мною сильнее меня, а не «становится» только? Потому же, почему и Иисус в беседе с иудеями говорил: истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь (Ин. 8:58), — потому, что Он есть всегда, и был, и будет, и конца не имеет. Впрочем, братие, нам нужно исполнить лежащий на нас долг и под предлогом отступлений не отказываться от своих обещаний. Пусть проповедуется слава Христова и высота Отца; пусть проповедуется Дух Святый; пусть возвышается Единородный; пусть прославляется Отец. Пусть никто не считает превращением достоинства, если мы вспоминаем сначала Духа Святого, затем Сына, и потом уже Отца; или сначала Сына, а потом Отца. (В Боге) нет порядка (лиц), не потому, что Он беспорядочен, но потому, что стоит выше всякого порядка. Как Бог не есть (тот или другой) образ, не потому, что Он безобразен, но потому, что неизобразим, и как Бог не имеет формы не потому, что бесформен, но потому, что бестелесен, так точно божественная природа не знает порядка, не потому, что беспорядочна, но потому, что превосходит всякий порядок. Я называю Отца первым, не как первого по порядку, но как первого для нашей жизни, так как Он Родитель Единородного, так как Он корень святого плода, так как Он Свет вечный, порождающий Свет. Конечно, брат мой, если бы кто из окружающих нас попытался сегодня в церкви, среди православного собрания, среди народа, исполненного всякого правого учения, поставить Сына впереди Отца, Он был бы осмеян самими православными. В самом деле, если бы кто дерзнул сказать в церкви: «Христос вас благословит и Отец», разве не сочли бы его непоследовательным за то, что он не указал сначала корня и тогда уже присоединил плод? Разве, если бы кто сказал, что Сын вас спасет и Отец, это не было бы понято как смешение и нарушение порядка? Но это так было бы сочтено несведущими судьями; по суду же истины и апостольскому победоносному решению безразлично и Сына вспоминать прежде Отца и Духа. Послушай, что Павел, великий проповедник, пишет фессалоникийцам: Сам же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш (2 Фес. 2:16) да освятит вас (1 Фес. 5:23). Сначала Сын, — и это говорит душа, исполненная святого света. Так как нет подчинения в святой природе, но что бы ни поставил первым, равночестность соблюдается, и второе не унижается, и третье не оскорбляется, то апостол и произносит имена безразлично, зная, что природа неразделима и царство неразлучимо. Спросим же Павла, на каком основании он так богословствует, так славословит и ставит Сына впереди Отца, не по порядку, не по силе, но на словах. Почему сначала он вспомнил Сына, а потом Отца. Пусть говорит Павел в свое оправдание и в назидание Церкви. «Я ничего не говорю от себя, Христос чрез меня изрекает свои догматы: вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне (2 Кор. 13:3). Христос говорит чрез меня, не требуй оправдания владычнего гласа, не придирайся. Но ты не можешь представить себе, чтобы Христос мог так говорить чрез меня? Послушай же, как Он сам собственными устами говорит о Себе. Ведь если бы имена Святой Троицы подлежали порядку и названное первым было бы первым и по силе, второе — являлось бы вторым в силу подчинения, а третье — было бы третьим как более слабое, то Спаситель — сама Истина, конечно, не нарушил бы в Своем слове истины. Как же, в таком случае, Спаситель вспоминает сначала о Себе, а потом уже об Отце? Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14:23). Так как Отец в обычном порядке предшествует Сыну, говорят дети еретиков, и на этом основании хотят представить Сына по отношению к Отцу в положении наместника царского, то нужно спросить их: осмелится ли наместник подобным образом выразиться о царе: я и царь приказываем»?

3. От того, что бывает среди нас, перенесись мыслью к тому, что выше нас. Может ли создание поставить себя выше Создателя? Сотворенное существо, как вы говорите, дерзнуло ли бы сказать, сопричисляя себя к Тому, Кто несравнимо выше его: придем к нему и обитель у него сотворим? Потому–то, с одной стороны, Он показал различие имен: Я и Отец, а с другой равночестность действия. Так и в другой раз, когда апостол Филипп говорит: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас (Ин. 14:8), Спаситель отвечает: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп (ст. 9). Ответ идет в разрез с вопросом. Ведь не о Тебе я спрашивал? Я сказал: покажи нам Отца, а Он говорит: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп. Если неподобен (Сын Отцу), то, как в неподобном обнаруживается Отец? Как в малом усматривается великий? Как чрез более слабого (познается) высший по достоинству? Как чрез служителя Творец? Столько времени Я с вами. Не сказал: с вами есть Отец, но: Я. Значит, когда я присутствую, то и Отец. Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп. Хорошо сказано: и ты не знаешь Меня. Тот говорит: покажи, а Спаситель отвечает: и ты не знаешь Меня, желая показать, что Бог постигается не видением, а разумением. Не веришь, что Я в Отце? Опять: Я, и тогда уже Отец. Я в Отце и Отец во Мне (ст. 10). Как же ты говоришь, покажи нам Отца, вместо того, чтобы сказать: как же ты ожидал увидеть другого? Я в Отце и Отец во Мне. Сын познается в Отце, и Отец в Сыне. Как же ты говоришь, покажи нам, как бы желая видеть другого — помимо Меня — Отца? Я в Отце и Отец во Мне, не в силу смешения природы и не так, как будто сосуд вложен в сосуд. Не сочетание телесное разумеет Он, но мысленное созерцание. Я в Отце, потому что отец без сына не познается, и Отец во Мне, потому что сын без отца не является: точно так ум познается в слове и слово в уме. Откуда могу я узнать твою мысль, если не из того, что ты говоришь? Твое слово служит обнаружением твоего ума, а твой ум со своей стороны является истолкователем твоего слова. Нельзя познать слова, не уразумевши мысли, ни усвоить мысли, когда слово остается неизъясненным. Поэтому евангелист и говорит: в начале было Слово (Ин. 1:1), чтобы показать Его бесстрастное рождение. Именно чем слово является по отношению к уму, тем Единородный Бог — Слово является к Своему Отцу. Удивительное дело, — я припоминаю нечто из сказанного раньше, — у нас была раньше речь о том, как по окружающему нас можно познавать то, что выше нас, — слово наше внутри нас пребывает вместе с породившим его умом. Разве невидимое вместе с видимым? Невидимое с невидимым, духовное с духовным, бестелесное с бестелесным. Когда исходит слово, оно является на устах, здесь облекается в звук голоса, не от иной природы заимствуя эту внешнюю оболочку, но само из себя создавая речения. И, будучи невидимым по природе вместе с отцом своим, т. е. умом, оно является вне, облекшись в звук, и то, что до этого момента было неизвестным, делается известным всем. Затем, выйдя, оно все наполняет и вместе с тем не разрывает связи с породившим его умом. В самом деле, кто из людей, после того, как скажет слово и научит других, остается лишенным слова? Неужели, если я издам какой–либо звук, и он будет воспринят слухом других, мой ум от того опустеет? Неужели слово мое не вышло вовне и не осталось в то же время внутри меня? Не достигло ли оно слуха тысячи людей и в то же время не рассталось с породившим его умом? Итак, человеческое слово, будучи посылаемо породившим его умом, и вовне является, и родителя своего не оставляет; а Бог Слово, ради нас явившись в мир, оставил отеческие недра пустыми? Ни в каком случае, конечно, но то и удивительно, что бесчисленное множество слышит само единое Слово Божие и Оно не разделяется на столько мест, но все для каждого из нас слушающих, все для всех. И если Отец породил Сына посредством истечения и отделения, и таким образом, разделился и разъединился, как они говорят, то вот сам Спаситель пусть скажет им: исследуйте Писания (Ин. 5:39). Исследуйте, а не искажайте. Исследуйте, — не просто прочитывая, но исследуя глубины его мыслей. Бог дал Писания, однако их внутреннего смысла не обнажил, но предоставил это твоим усилиям, чтобы испытать твою добросовестность и увидеть твое усердие, чтобы увидеть, будешь ли ты служить писаниям или будешь их насиловать. Ведь, как природу вещей Бог предуставил, а искусства скрыл, и все вещи получили свое бытие от Бога, а искусства имеют своим источником человеческую мысль, так и относительно Писаний. Скажу яснее. Бог сотворил камни, Он дал нам самую природу камней, но не готовые здания; дал грозды винограда, но не вино; дал шерсть, но не платье; дал землю золотоносную, но не самое золото. Почему? После того, как Он создал человека по образу Божию, Он разделяет с ним свою творческую силу: Сам созидает, и тому предоставляет возможность явиться создателем в области искусства. После того, как Он сотворил человека, Он разделяет с ним достоинство Творца. Сам творит как Творец и как Бог, приводя все из небытия к бытию; а образу Своему предоставляет украшать созданное. Представь себе положение того человека, который первый соорудил плуг: как придумал он рассекать дерево, вставлять внутрь его железо, скреплять связками, изобрести ярмо, выпрямить дышло, свести вместе волов? Дерево было, железо было, но искусства не было. Кто научил тебя, о, человек, соорудить таким образом плуг? Кто натолкнул тебя размягчить огнем природную твердость (железа)? Кто показал тебе способ обработки такой массы в столь тонкое лезвие? Кто внушил тебе мысль из камней устроять двери, откуда ты научился воздвигать крышу, скажи мне, о, человек? По своему неведению, отвечает, ты слишком удивляешься. Ты видишь образ Божий и спрашиваешь об учении? Именно как образ Божий, человек, во всем подражая своему Владыке, украшает природу при помощи искусства. Но пока соблюдается в этом мера, все хорошо, когда же мера преступается, тогда последствия бывают дурные. Например, человек достиг уменья приручать коня, быка и верблюда, и сколько других животных дано на служение ему; но от жадности он придумал еще устраивать противоестественные помеси. Он вывел помесь осла с конем, что не угодно Богу, изначала сказавшему: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их (Быт. 1:24). Жадность производит смешение, необычное природе. Бог же, наказывая такую неумеренность, сделал эту выдумку бесплодной. Потому–то лошак и не рождает, что он не был в числе тех, к которым было обращено творческое слово: размножайтесь, и наполняйте землю (Быт. 1:28). Однако, прежде чем сделать это, Господь позволил образу Своему делать то, что он хочет, чтобы он мог проявить свою силу, и тогда уже неумеренное пользование ею обуздывает.

4. С другой стороны, неумеренная страсть побуждает человека воспроизводить образ человека, подражая, говорят, Богу в его творчестве; и вот он создает телесный образ, старается одолеть природу силою, а так как известно, что Бог сотворил человека из земли и создал, то искусство, не в состоянии будучи подражать своему Владыке по существу, пускается на всякие выдумки для достижения невозможного, собирает корни, добывает краски, и воспроизводит глаз смотрящий, но не видящий, хотя и открытый, уши раскрытые, но не слышащие, нос расположенный прямо, но не обладающей способностью обонять, уста, сложенные правильно, но лишенные звука, ноги, прекрасно изображенные, но не имеющие способности к бегу, — чтобы показать, что все это позволено образу только для того, чтобы была показана сила Божия. Достигнуть полного воспроизведения природы Господь человеку не дозволил, чтобы, возгордившись таким успехом в творчестве, он не повредил себе и своему спасению. Но самое стремление художников творить средствами, заимствуемыми от земли, допускается Господом, чтобы посрамить тех, которые отрицают, что из земли создал Бог и самого человека. Да, искусство подражало Творцу. Случалось, что тело было поранено железом, например, отсечена железом какая–нибудь часть тела; нужно было восполнить этот изъян, нужно было восстановить утраченное тело; но — нет Создателя, чтобы создать тело. Что же тогда? Искусство образа, подражая Владыке природы, обращается к земле, из которой (создано) тело, приготовляет лекарства, налагаем, пластырь, и одно очищает, другое врачует. И вот что удивительно: Бог наблюдает за этим как отец и наставник, следя за тем, что делает его образ. И как отец спрашивает своего сына, что означает такая–то его мысль, не для того, чтобы научиться, но для того, чтобы испытать, так всегда Источник благ, воспитывая свой образ, предлагает ему вопросы. Привел Он к Адаму животных бессловесных, птиц, видеть как назовет их (Быт. 2:19), не для того, чтобы узнать Тому, Кто все предвидит, но чтобы испытать образ Свой в его способности к мышлению. Явилось искусство строить дома, развилось строительное дело, плавание, кование меди, наблюдение звезд, не суетное, но то, которое изучало их положение, которое помогало плаванию, замечая восход звезд и определяя время благоприятное для плавания, не то, которое гадает о рождении и баснословит о судьбе людей, но то, которое последует голосу Владыки: да будут светила на тверди небесной для освещения земли и для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов (Быт. 1:14). Пришел образ и исследует природу; ищет растения и находит; отыскивает корни и извлекает их, является изобретателем всего и художником во всем. Но чтобы не подумал, что он достиг всего этого своими собственными силами, а не благодаря Тому, Кто вложил в его природу присущие ей силы, показывает одним словом, что во всем этом учителем людей является Бог. Выступает блаженный Соломон со словами: Сам Он даровал мне неложное познание существующего, чтобы познать устройство мира и действие стихий, начало, конец и средину времен, смены поворотов и перемены времен, круги годов и положение звезд, природу животных и свойства зверей, стремления ветров и мысли людей, различия растений и силы корней. Познал я все, и сокровенное и явное. А способ, каким познал? Ибо научила меня Премудрость, художница всего (Прем. Сол. 7:17–21). Он научил меня мерам, а не безмерью. Смотри, как во многие крайности впало человеческое искусство, хотя человек и был образом Божиим. Он уразумел, как устроен орган голоса и, уразумевши природу, подражал ей при помощи искусства. Он уразумел природу этого органа, этого многосложного органа, составленного из многих свирелей. И смотри, что делает, как искусство вступает в состязание с самой природой. Он придумал мехи, не свое собственное дыхание испускающие, но надуваемые и сохраняющее чужое дыхание. Потом, из этих двух мехов посредством канала, посылая воздух во все отдельные трубочки, он в тоже время придумал приспособление, что воздух может проходить, а звука не будет, пока палец не откроет выход звуку. И откуда это, о, человек? Откуда ты приготовил это орудие и хранилище духа? Почему текущий воздух не дает звука в открытых трубах? Ты, отвечает он, слишком удивляешься — по неведению. Я сказал уже: я образ, я рассмотрел свою природу и подражал самому себе. Как ты подражал самому себе? Я наблюдал в самом себе это накопление воздуха: ведь грудь, постоянно поднимаясь и опускаясь, принимает в себя приток воздуха. Я вижу две артерии, посылающие воздух проходить устами как бы одним каналом. Вижу, что воздух проходит, а слова не рождается, если язык не содействует образованию звука. Я наблюдал самого себя, поревновал самому себе, на самом себе уразумел искусство Владыки, как говорит Давид: не могу постигнуть его (Пс. 138:6). Я наблюдал самого себя и восхвалял Творца, я подражал своему Владыке, в искусстве я воспроизводил природу. И этот инструмент — сам по себе не дурен, если только не делается орудием постыдных песен, именно как изначала говорилось о духах: они не были злыми; если бы впоследствии от неумеренности не возгордились, а если бы оставались святыми как изначала, то не были бы низвергнуты. Поэтому и Давид говорит: хвалите Его на тимпане и хором, хвалите Его на струнах и органе. Хвалите Его на кимвалах доброгласных, хвалите Его на кимвалах громогласных (Пс. 150:4, 5). Итак, о, если бы изобретения не были обращаемы на удовольствия и невоздержность, если бы они не служили к прославлению идолов! Что ни изобрело бы искусство, если плоды изобретения ты приносишь Богу, оно никогда не будет осуждено, если содействует познанию Владыки. Не подвергались порицанию гусли, когда на них прославлялся Творец. Так, блаженный Давид, устроив гусли, не осквернял их дурными песнями, но воспевал на них священные слова — и его гусли и от Бога получили освящение, и демонов обращали в бегство. В самом деле, когда злой дух нападал на царя Саула, мучил его и угнетал, тотчас, говорит (Свящ. Писание), блаж. Давид ударял в гусли, и Саулу делалось лучше, он получал облегчение. Видишь, как всякое искусство, если оно обращено на угодное Богу, ни в каком случае не будет дурным? Но все ли у нас бывает согласно с этим намерением?

5. Но какая цель увлекла нас от богословия к искусству и подражанию образу? Желание обратить против еретиков голос Владыки. Какой? Лицемеры! лице земли и неба распознавать умеете (Лк. 12:56); вы придумали искусства, сделали много изобретений, а Владыку всех и художника оскорбляете? В своем искусстве ты подражаешь Владыке и заявляешь себя одинаковым с Ним по образу и подобию, а Меня, Создателя, проповедуешь неподобным Родившемуся. Я освободил вас от подчинения греху, а вы Меня, Владыку всех, ставите в ряд подчиненных существ. Да, говорят, и написано, что Сам Сын покорится (1 Кор. 5:28). Действительно, сказано это, но сообразно с могуществом Божиим. И это не наши слова, а проповедь Божия. Сейчас я последую за этими словами, чтобы дать слушателям возможность оценить сказанное. Итак, в будущем том творении, воскресении, тогда покорится Сын? Но ведь ты будешь тогда равным ангелам! В воскресении мертвых, говорит Спаситель, ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах (Мф. 22:30). Ты возвысишься тогда над своим настоящим состоянием, а Сын от владычества перейдет к подчинению? Не слышал разве ты слов Павла: тварь покорилась, и сама тварь освобождена будет и вся тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим. 8:20, 21, 22)? Тварь — небо, земля и все остальное. Тварь покорилась суете не добровольно. Какой суете? Человеческой. Почему суетою называет человека? Потому, что он извратил образ (Божий) уподоблением бессловесным. Суета сует, — все суета (Екклез. 1:2). И Давид: все суета, всякий человек живущий (Пс. 38:6). Итак, этой суете, человеку развращенному, подчинена тварь. Как подчинена? Солнце сияет для недостойных, источники дают влагу для неблагодарных, земля дает плоды свои нечестивым. Тварь покорилась суете не добровольно. Значит, если бы от нее зависело, она не подчинилась бы добровольно недостойным, и только по воле подчинившего ее она оказывает подчинение. С какою целью? С надеждой. С какой надеждой? И сама тварь (это говорит Павел) освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих (Рим. 8:21). Тварь тогда освободится, а Сын поработится? Исследуйте Писания (Ин. 5:39), не клевещите; испытайте, а не предавайтесь суете; испытайте с верою, а не с предубеждением. Откуда ты научился говорить: рожден сущим или несущим? Откуда ты научился говорить: родить и создать для Бога одно и тоже? Петр научил тебя этому? Павел заповедал? Но нам, говоришь ты, так предал Спаситель. Читай Писание, устыдись закона. Впрочем, и в том, что говорит (еретик), он не остается верным себе. Когда он спрашивает: «сущим или несущим рожден Сын?» — он лжет. Он исследует то, во что не верит. Сначала исповедуй, что рожден, и тогда уже спрашивай — сущим или несущим. Дело отрицает, а о словах состязается? Кому отказывает в существовании, зачем допытываешься о Нем: сущим или несущим Он рожден? Допусти прежде, что Он рожден, установи твердо, что Он рожден, и тогда исследуй. Ты отрицаешь существо дела, а исследуешь слова? Создать и родить одно и тоже? Откуда Сын? Положим, спросит кто–нибудь из них. Ведь если сразу не ясны отношения двух предметов и не установлено согласие мысли, я не мог бы сказать даже, что видеть и смотреть одно и тоже, хотя, конечно, это одно и тоже. Если же я скажу: видеть и слышать одно и тоже, то на первый взгляд я говорю о различном, однако не столько относительно зрения, сколько относительно слуха это верно, так как у Бога то и другое одно и тоже. Откуда ты знаешь, что создать и родить одно и тоже? Ведь если Он и родил и создал, то ты говоришь хорошо, но если Он никогда не родил, как ты полагаешь, но создал, то как можно говорить, что родить и создать одно и тоже? Суесловие, слова пустые, — истина в деле. Почему же создание и рождение сделались предметом споров? Бог, говорят, есть существо простое, а не так, как мы: мы отчасти рождаем, отчасти создаем; например, посредством детородных органов мы рождаем, а руками создаем. Но не так, говорят, Бог; Он есть существо простое и не имеет членов, а каким образом рождает, тем же самым и творит. Так как ты соблазняешься о невидимом, под влиянием неуместных и суетных умствований, то пусть одно из видимых явлений убедит тебя, насколько несостоятельно предположение, что то, что одним и тем же способом произошло, должно иметь одно и то же значение. Вот моя рука, видишь ее, и от того, что ты видишь, получи доказательство по отношению к невидимому. Эта рука, будучи одна сама по себе и делая различное, не может все, что она делает, подвести под одну категорию. Напр., одною и тою же рукою я творю и разрушаю; значит, если одной и той же свойственно и созидать и разрушать, так разве это одно и тоже? Конечно, не одно и тоже. Так как говорят, что мы иначе рождаем и иначе делаем, то говорю и я: одним и тем же способом, одною и тою же рукою я созидаю и разрушаю, и бью и врачую. Значит, ударять и врачевать — это одно и тоже? Одною и тою же рукою я толкаю стоящего и поднимаю упавшего; одною и тою же рукой я подаю голос за осуждение и за оправдание. Значит, осуждать и оправдывать одно и тоже? Разве все эти заключения не безумны? Разве это не басни и нелепости? Разве не огорчена этим душа Павла? Разве не негодует Петр, когда такими словами искажается божественное учение? Ты отрекся от Христа и занимаешься чуждым учением. Разве ты не слышал слов Господа: кто постыдится Меня и Моих слов (Мк. 8:38)? Часто многие исповедуют Христа, а Его слов стыдятся. Исповедует Христа еретик, но заходит речь об Отце и Сыне, он стыдится этих слов и говорит: ведь родил бесстрастный? Значит (родил) в смысле истечения, в смысле творения.

6. Видишь, что ты стыдишься слов? Так всегда они охотятся за словами, а существом дела пренебрегают: все объято суетой! Я не раз говорил, что таковы основные начала еретиков, и источник их очевиден. Церковь содержит (говорят они) еретическое учение. Скажи, кто руководитель изложенного выше учения? Кто виновник этой нашей, как ты называешь, ереси? От начала (веры) так проповедовали апостолы; после апостолов собор, бывший в Никее, утвердил. И чтобы было показано, что это вера вселенной, из такого множества собравшихся разногласили только семеро, которые и были отвергнуты. Вся вселенная была согласна, так как имела апостольскую закваску. И вот что удивительно: новый завет по божественному устроению подражал ветхому. Когда цари ассирийские (месопотамские) сделали нашествие на Палестину, Авраам вышел против иноплеменников, против пяти царей выступил один верный. И сколько народу он выставил против них? Рабов, рожденных в его доме, триста восемнадцать. Скольких Авраам вооружил против иноплеменников, стольких же Христос воздвиг против ересей, сколько Авраам выставил против иноплеменников, или лучше сказать скольких взял себе в сподвижники, стольких Христос вооружил вместе с Собою против ересей. Триста восемнадцать епископов в Никее, и у Авраама триста восемнадцать рабов, рожденных в его доме. Почему сказал о рожденных в доме? Потому что он имел и купленных на деньги, но хотел показать ядро своего дома. И теперь Христос воздвиг не всех вообще, но рожденных дома, проповедующих, что Сущий рожден от Сущего, Живой от Живого, Свет от Света. Зачем ты говоришь о свете и свете? Какое различие между жизнью и жизнью? Какая разница? Удивительно и то, что Отец назван (просто) светом, а Сын — с прибавкою члена. Иоанн говорит: Бог есть свет (1 Ин. 1:5), а о Сыне: был Свет истинный. Отец наименован светом в отвлеченном смысле. Так как против божества Отца еретическая дерзость не осмеливается восставать, хотя ее дерзости против Христа являются большим оскорблением и для Отца, то относительно того, что всеми признается единогласно, Писание ограничивается простым словом, а то, что возбуждает сомнение, оно подтверждает с особою силой. Отец называется светом — без всякого прибавления, потому что Он достаточно проповедан, чтобы быть известным. И Сын называется светом, но чтобы кто не сказал, что тот свет духовный, а этот поддельный, прибавлено: Свет истинный. Далее, чтобы кто не сказал, что как солнце — светило, так и луна — светило, но одно — светило великое, а другое — светило малое, точно так и Отец свет, но свет великий, и Сын свет, но малый, чтобы не сказал кто этого, Исаия предупреждает: земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, за Иорданом, Галилея языческая, народ, сидящий во тьме, увидел свет великий (Мф. 4:15, 16; ср. Ис. 11:12). Если Бог свет, и свет великий, то и Бог велик. Если Бог свет, как написано у Иоанна, что Бог есть свет (1 Ин. 1:5), если Бог свет великий, то и Бог велик. Конечно, велик Родивший и велик Рожденный; велик корень, велик и плод; велик свет, велико и сияние. Я не знаю великого и малого, но знаю великого единого Бога, Троицу. Велик Бог: Бог великий, вечный, говорит Исаия; и Павел: ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа (Тит. 2:13). Велик Бог, велик Господь, как говорит Давид: Велик Господь наш и велика крепость Его (Пс. 146:5). Так как крепость и сила одно и тоже (ведь Христос есть Божия сила), то словами: Велик Господь наш он как будто хотел сказать: велик Отец, велика и сила Его. Велик Господь наш и велика крепость Его. Велика крепость — Сын, но и Дух — святая великая сила, как говорит Спаситель апостолам: вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше (Лк. 24:49). Но смотри, как они препираются об этой силе. Да, говорят, сила, как имеющая обетование богатства. Дух не назван, говорят, Богом, но залогом Божиим; а как, послушай: залог — часть дара, не весь дар в целости, но часть целого. Написано, ведь, говорят, об апостолах: и вы, услышав слово истины, благовествование вашего спасения, и уверовав в Него, запечатлены обетованным Святым Духом, Который есть залог наследия нашего (Ефес. 1:13, 14). Вот, говорят, Он — дар Божий, а не Бог. Значит, как дар и обручение, Он есть только часть целого. А что если увидишь, что и Бог называется частью, а не целым, и даром, но не полным? Ведь сказано: залог наследия. Что значит обручение? Что значит наследие? Что значит обручение наследия? Наследие есть дар даровавшего наследие, а не сам наследователь. Между тем сказано: залог наследия нашего есть Дух. Если наименование Духа обручением соблазняет твою душу, то что будешь делать, когда услышишь, что и Бог называется наследием. Выслушай же внимательно, как Он называется не только наследуемым, но прямо наследием. Послушай, что говорит Давид: Господь есть часть достояния моего (Пс. 15:5). (Как) Бог — часть достояния, (так и) Дух — залог (обручение) наследия. Если для Отца или Сына унизительно называться частью наследия, то и для достоинства Духа унизительно называться обручением наследия. Говорит Давид в другом месте: Ты — часть моя на земле живых (Пс. 141:6). Часть моя, — по чьему же разделу? Ведь если одна часть, значит не весь? Если ты будешь гоняться за выражениями, а не исследовать мысли, то ничто тебе не препятствует по этому случаю вознести хулу и на Бога Отца, почитателем которого ты представляешься. Господь есть часть достояния моего (Пс. 15:5), и: Ты — часть моя на земле живых (Пс. 141:6). Почему же самобытная Сила называется частью и наследием? Потому, что Бога мы принимаем по собственному произволению, и каждый — свободно: один выбирает заблуждение, другой воспринимает Бога; будучи избран таким образом, Бог и делается уделом, частью верующего. Приведу пример. Левитам заповедано: в земле их не будешь иметь удела и части не будет тебе между ними, потому что Господь часть их (Числ. 18:20). Если же ты не соблазняешься, когда Бога называют частью, то что соблазнительного для себя ты находишь в наименовании Святого Духа обручением.

7. Но отбросим всякую примесь неверия и утвердимся в беспримесной вере. Доколе ожесточаешь ты, еретик, сердце твое подобно фараону? Доколе не хочешь взвесить божественных слов? Ты имеешь весы в самом себе — разум; взвесь же слова Спасителя; подумай, какие из них относятся к Его плоти, какие к Его божеству; сообрази, что вытекает из Его достоинства, что вызвано попечением о спасении, чтобы не было сказано и о тебе то, что сказано у пророка о Ханаане: Хананеянин с неверными весами в руке любит обижать (Ос. 12:7). И Давид говорит: подлинно, суетны сыны человеческие (Пс. 61:10). Еретикам свойственно — пользоваться неправедными мерами. Ты держишь весы и нарушаешь равновесие? Смотри, что полагает на весы Спаситель: Я и Отец — одно (Ин. 10:30). Где неравенство? Смотри, куда склоняется коромысло божественного слова: видевший Меня видел Отца Моего (Ин. 14:9). Где здесь высшее, где низшее? Смотри, Отец освобождает, и Сын освобождает, — как сам говорит: итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете (Ин. 8:36), а Павел присоединяет: закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня (Рим. 8:2). Если Отец освобождает, и Сын освобождает, и Дух Святый освобождает, то где же рабство? Но да даст Бог всем нам избегнуть греха и мерила ереси и иметь неуклонную веру. А еретики пусть запомнят то, что сказано. Между тем я слышу, что многие говорят: почему же не говорит он нам о нравственных обязанностях? Почему не говорит о нравах и скромности? Говорят так, однако, не потому, что желают этого, но чтобы избежать обличения. Ты хочешь действительно исправления? Однако же не один раз ты слышал пространные наставления, слышал о нравах, я исправлял твой нрав, ты слышал о поведении и я исправлял твое поведение? Очевидно, не в этом дело, а в том, как сказано было Господом: пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам (Мф. 11:18, 19). Человеческой злобе ничто не угодит. Если проповедуешь о нравах, говорят: я спрашиваю тебя о вере; если говоришь о вере, возражают: я хотел слышать о нравах. Такие–то детские выходки их злобы поражая, говорил Спаситель: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали (Мф. 11:17). Мы играли вам на свирели: словом святым и радостным вы слышали наставление в нравах; пели вам печальные песни: речью серьезной, болезнующей, оплакивающей ваше неверие, — а вы же слушали, и не плясали по поводу того, что относилось к вам, не оплакивали того, что относилось к еретикам. Пришел Креститель, говорят: в нем бес, и Креститель не негодует, но делает свое дело. Видишь, он терпел то же самое, что терпел и Спаситель? О Спасителе говорили иудеи: Ты Самарянин и что бес в Тебе (Ин. 8:48)? И разве не блажен тот христианин, который терпит обиду, одинаковую со своим Владыкой? Павел проповедует истину, а Фест возражает ему: безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия (Деян. 26:24). То, что исполнено здравого смысла, кажется безумием для тех, которые не могут вместить. А Павел отвечал: нет, достопочтенный Фест, сказал он, я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла (Деян. 26:25). Видишь, какова вдохновенная смелость, кажущаяся безумием, но сияющая выше здравого ума? Слышит Иоанн, что имеет беса, как и древние пророки слышали обвинения в бесновании. Некогда Елисей пророк послал ученика своего пророка и говорит ему: опояшь чресла твои, и возьми сей сосуд с елеем в руку твою, и пойди в Рамоф Галаадский. Придя туда, отыщи там Ииуя, сына Иосафата, сына Намессиева, и подойди, и вели выступить ему из среды братьев своих, и введи его во внутреннюю комнату; и возьми сосуд с елеем, и вылей на голову его, и скажи: «так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем». Потом отвори дверь, и беги, и не жди (4 Цар. 9:1–3). Посылает пророк ученика пророка; тот берет военачальника, потому что тогда Ииуй не был царем, а только военачальником царским, — и говорит ему: иди сюда, и взяв его наедине, передает ему слова пророка и помазывает его в царя. И как только помазал, тотчас убежал, скрылся. Товарищи Ииуя говорят ему: зачем приходил этот неистовый к тебе? Вместо того, чтобы сказать: зачем приходил к тебе этот бесноватый? Они говорят: зачем приходил этот неистовый к тебе (4 Цар. 9:11)? Так издревле были оскорбляемы пророки, — то же терпели и апостолы. Зачем приходил этот неистовый к тебе? Боясь, чтобы не разгласилась весть об избрании на царство, и чтобы чрез то не подвергнуться опасности (отнятие власти у царствующего государя и перенесение ее на другого сопряжено, конечно, с опасностью), говорит: вы знаете болтливость этого человека и что он говорит (ст. 11). Не в душе, но на словах он выражает согласие с ними. «Вы знаете болтливость его». Затем, поняв, что истину никогда нельзя осмеять, насмешники стараются узнать истину: и сказали: неправда, скажи нам. Ты обижаешь своих друзей; дурно делаешь, скрывая тайну. Но если он неистовый, чего вы хотите от неистового? Ты несправедлив к друзьям, Ииуй, если скроешь от нас. Злоба презирает добродетель и преследует ее. Они осудили пророка как беснующегося, и в то же время выпытывают его слова как вестника истины. Что возвестил он тебе, скажи? Он отвел меня наедине. Смотри, какова сила истины: как осмеянная мысль делается предметом поклонения, как пророк неистовый оказывается сильнее законов. Говорит: он отвел меня наедине и излил на меня сосуд елея; и возвысили голоса свои полководцы и воскликнули: да живет царь! Видишь, как в одно и то же время осмеяли пророчество и преклонились пред ним, осудили его и поверили ему. Ты называешь беснующимся, а помазанного беснующимся называешь царем? Так ни нам, ни отцам нашим, ни потомкам — не должно удивляться, если уста еретиков произносят что–либо обидное. Будем же мы похвалу свою полагать во Христе, чтобы и прославиться во Христе, Которому слава и держава во веки. Аминь.

О ПРАВЕДНОМ И БЛАЖЕННОМ ИОВЕ

Слово 1

1. Сегодня пришел к нам вселенский подвижник, ежегодно нас посещающий. Пришел к нам дивный и ангелам равночестный борец, потерпевший много ударов от диавола и много раз засвидетельствованный от Бога; испытавший много зол от диавола и восприявший много венцов от зрителей–ангелов; много бичуемый от врага и в качестве великого венценосца явленный от Бога всей вселенной. Так именно сам Бог говорил ему в беседе: ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя (Иов. 40:3)? Итак, кто может по достоинству восхвалить такого победителя? Кто осмелится сплести венки, достойные его доблестей? Кто решится пуститься в безпредельное море похвал? В самом деле, как никто из разумных людей не отважится когда–нибудь вступить в пучину морскую человеческими ногами, так никто из мудрых и даже учителей никогда не будет пытаться по достоинству поведать пред слушателями похвалы этой благородной и блаженной душе. Его подвиги превышают всякую человеческую мудрость; для его побед нигде не найдется достаточно венков. Необходим ангельский язык для того, чтобы краями, так сказать, пальцев коснувшись этой сокровищницы мира, одним этим наполнить всю церковь. Ведь если мы только прикоснемся к этому сосуду — Иову — и немного его пошевелим, тотчас наполнится церковь благоухания мира. Послушаем же, что повествует о нем история. Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге (Иов. 1:22). Вот свидетельство, возбуждающее похвалы ангелов! Вот свидетельство, посрамляющее диавола со всеми его покушениями! Во всем этом не согрешил. Это свидетельство Божие во всей Церкви, как многоценное миро, радует слушателей. О, драгоценный сосуд, поставленный в одном месте Аравии и всю вселенную напитывающий благоуханием мира! О, сосуд, поражаемый безчисленными ударами, камнями и стрелами диавола, и не проливший мира! Много трудов употребил диавол, чтобы сокрушить этот сосуд и уничтожить миро благочестия; старался он зловонием ран заглушить благовоние мира; тело его издавало смрад от гноя ран, но сосуд остался израненным и не погубившим мира, чтобы мы могли с пользою для себя сказать ему: имя твое — как разлитое миро (П. Песн. 1:2). Итак, нужно поставить самого борца обнаженным, как он боролся, чтобы, созерцая этот удивительный образ, мы удостоверились самым существом дел, что Бог, желая показать диаволу, что у Него есть на земле праведные люди, которых нельзя уже соблазнить лестью подобно Адаму, но которые тысячами искушений и ударов увенчиваются, допустил быть этому зрелищу. Отступник, как бы говорит (Бог), ты превозносишься, что, обманув Адама и обольстив жену его, ты изгнал их из рая? Вот человек, живущий без повелений писанного закона и исполнивший сердцем неписанный естественный закон. Употреби безчисленные обольщения, и ухищрения, безчисленные искушения, если можешь, чтобы поколебать эту благороднейшую душу. Вот, ты изгнал первых людей из рая. Смотри же, попробуй, если сможешь, согнать этого борца хотя бы с навозной кучи. Но, если вам угодно, рассмотрим эту историю с начала. Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла (Иов. 1:1). Таков был и Адам прежде, чем послушался жены. Потому–то этот муж и не поддается влиянию своей жены, чтобы не потерпеть того же, что случилось с тем. Тот облечен был нетлением, по благости Творца, и за то, что послушался жены, сделался нагим и осужден. Этот был наг и не послушал совета жены своей, и за то, что не послушался ее, был увенчан ангелами. Тот за то, что послушался жены своей, ниспал из рая сладости, навлек проклятие на землю и получил в удел смерть. Этот за то, что не послушался жены своей, получил избавление от ударов и навозной кучи и унаследовал царство небесное. Тот, оправдываясь, говорил Богу: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (Быт. 3:12). Какое неизвинительное оправдание! Она сказала: ешь, — а Я сказал: не ешь. Почему же ты жены послушал, а Бога не послушал? Но не так поступил блаженный Иов. Как же? С укором отвечал он жене: ты говоришь как одна из безумных (Иов. 2:10). Был человек в земле Уц, имя его Иов. Для чего названа здесь страна? Для тебя, чтобы ты знал, что даже общение с грешниками не могло заставить праведника согрешать: так должна быть тверда и непоколебима в своих решениях воля благочестивых. Эта страна Аравия отличается темными и испорченными нравами ее жителей. Все они были беззаконными, враждовали против Бога, все непотребны, горды, подобно отцу своему Исаву преданы были греху. Но такое море нечестия не могло потушить светильника благочестия; такая страна злая не могла затмить красоту его чистоты. Тем больше побуждений имел диавол напасть на такого праведника. Почему именно? Потому что он видел, что тот обогащается больше милостыней, чем деньгами. Послушай, что Иов сам говорит неложно: я был глазами слепому и ногами хромому (Иов. 29:15), и опять: не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных? (Иов. 30:25). И не только на словах, но и делами он преизобиловал, всю сокровищницу добрых дел обращая на нуждающихся. В самом деле, что говорит он в другом месте? Благословение погибавшего приходило на меня, сердцу вдовы доставлял я радость; и не был ли он согрет шерстью овец моих бедный (Иов. 32:34; 29:13; 31:20). Очевидно, всеми средствами он обогащал свою сокровищницу — и словами, и делами, и милостыней, и заступничеством за нуждающихся. Но смотри, что делает диавол. Прежде всего он расхищает все его имущество, а затем лишает его детей. Взял сначала стада верблюдов, стада овец, великое число ослов, многочисленнейшее стадо быков; лишил его всего и наконец — детей. Почему так? Обрати все свое внимание на дальнейшее. Сначала взял у него все имущество, а потом детей; взял все, что считалось наследством, а затем истребил и самих наследников, чтобы совершенно поразить его чрез детей. Он начал с истребления имения, прежде всего начал расхищать наследство при жизни наследников, чтобы, среди своих сыновей и дочерей, острее почувствовал праведник печаль от утраты своего имущества. Соображал лукавый демон, что, утратив детей, он не придал бы уже никакой важности утрате имущества. Но действительный адамант и благородный борец, потерпевший много ударов и увенчанный за каждый из них, принявший много стрел, и поразивший диавола его собственными стрелами, вооружившийся оружиями правды десными и шуиими, не утрудился, не заплакал, не поколебался, но ни гибелью имущества не был сломлен, ни с утратой детей не утратил благочестия, но оставался как башня непоколебимая, внизу основанная и коренящаяся в земле и до самых небесных сводов неуклонно возвышающаяся. Пришел первый вестник и говорит Иову: волы орали, и ослицы паслись подле них, как напали Савеяне и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе. Еще он говорил, как приходит другой и сказывает: огонь Божий упал с неба и опалил овец и отроков и пожрал их; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе (Иов. 1:14–16).

2. Смотри, что делает диавол. Когда увидел враг, что праведник благородно устоял после первого и второго удара и совершенно не поколебался этими его искушениями, поражаемый, но не раненный, он ухищряется сделать нечто иное. Он бросает огонь сверху, чтобы казалось, что огонь ниспослан с неба, и чтобы, подумав, что Бог с неба воюет против него, Иов похулил Бога, столь несправедливо наказывающего его без всякого греха. Огонь Божий, говорит, упал с неба и опалил овец и отроков и пожрал их. Еще он говорил, как приходит другой и сказывает: Халдеи расположились тремя отрядами и бросились на верблюдов и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе (ст. 17). И при всех этих известиях блаженный Иов оставался несокрушимым как столп, непоколебимым как башня; борец непобедимый, устойчивый и твердый, он казался скорее низлагающим, чем низлагаемым. Ведь если кто–нибудь трудится без пользы, много нападая и ничего не выигрывая, часто сражаясь и совсем не одерживая победу, тот скорее сам принимает удары посредством своих напрасных трудов. Еще он говорил, как приходит другой и сказывает. Постоянная война, но безуспешная для нападающего, множество стрел, но светлее венцы. Не позволяет ему вздохнуть ни минуты, чтобы природное благочестие подвижника не вдохновило его каким–либо мудрым ободрением. Послал все стрелы, и не победил борца; уже колчан опустел, а злоба не была утолена. Да постыдятся все, беззаконнующие тщетно (Пс. 24:3). Так и диавол остался со стыдом и срамом, после того как, сделавши много нападок, потерпел во всем поражение. Он истребил пастухов, быков, овец, верблюдов, сыновей, дочерей, дома; поразил его чрез тело, чрез друзей, чрез домашних, чрез червей, чрез раны, чрез гной. Все истощил, а благочестия его не уничтожил. Стену подкопал, а сокровища не украл. Сколько орудий привел в движение мучитель вселенной, — поражая и огнем, и мечом, и могилой, и пленом, и кровью. Все напряг, но борца сделал только более мужественным. Вот о чем взывал пророк, говоря: у врага совершенно истощилось оружие (Пс. 9:7). К нему же можно было применить и эти слова: трудно тебе идти против рожна (Деян. 9:5). Взял все имущество, богатство, имение. Но что еще последний вестник? Сыновья твои и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего; и вот, большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе (ст. 18, 19). И чтобы тебе убедиться, возлюбленный, что не человек возвестил об этом Иову, но сам диавол, принявший человеческий образ, рассмотри со всею тщательностью эти слова: сыновья твои и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего; и вот, большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли (ст. 18, 19). Откуда узнал ты, скажи мне, что (ветер) пришел из пустыни, и коснулся четырех углов дома? Будучи человеком, как мог ты видеть ветер? Какими глазами ты рассмотрел его? И как он коснулся четырех углов дома? Если ты, будучи человеком, находился внутри дома, тогда и ты должен бы во всяком случае пострадать при падении дома. А если ты был вне, то как мог видеть то, что происходило внутри? Если же ты дух, покажи, кто ты, не скрывайся под видом человека. Сыновья твои, говорит, и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего. Смотри, как всякого разумения и мудрости был исполнен блаженный Иов, и как утверждал он дружбу детей. Он размыслил о том, что Каин и Авель были братья, были одни во всей вселенной, не имели никакого повода к вражде, потому что вся земля предназначалась в общее владение им, — и при всем том Каин позавидовал чести Авеля и, восстав, убил брата своего. В попечении о детях, каждый день блаженный Иов приносил Богу жертву о грехах неведения, вставая утром и говоря: может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в сердце своем (ст. 5); а в ограждение от того, что могло произойти между ними в их взаимных отношениях, он каждый день устраивал для них совместные пиры, полагая в сердце своем, что если они имеют друг против друга какое–нибудь неудовольствие, то трапеза и общение хлеба восстановят их дружбу и изгонят приразившуюся злобу, и таким образом постоянная общая трапеза будет вернейшим средством для рассеяния всяких возникающих между ними неприятностей. Но ненавистник добра диавол это самое и ухитряется обратить в пагубу для ни в чем неповинных детей: в полдень, когда все они, по обычаю, были вместе, когда они наслаждались взаимным миром, тогда–то восстал он против них с непримиримой злобой. Они (возгревали) дружбу, а он изощрял меч; они созидали любовь а он разрушает дом. И в одно мгновение дом сделался могилой, стол — ямой несчастья, овчая ограда — пучиной кораблекрушения, и все овцы — добычей зверя. Что же тогда тот доблестный? Он не был смущен, не пал духом. Как восхвалить его? Где найти достаточно слов для этого? Какой труд понадобится для рассказа о нем? Какая мужественная и блаженная душа! Какое великое терпение, не имеющее себе равного! Да, возлюбленные, моя душа смущена, мое сознание мятется, хотя и вижу Иова увенчиваемым. Но, конечно, я теперь, даже при виде венценосца, подавлен этим несчастьем в большей степени, чем он сам тогда под свежим впечатлением от гибели своих детей. Мое сердце разрывается; думаю, что и вы испытываете те же самые чувства. Где мне взять сил, чтобы рассказать об этом несчастье и выразить те чувства удивления, какие наполняют мою душу? Плотские родители, когда у них больной ребенок лежит при последнем издыхании, сидят вокруг его ложа, ловят его последние слова, осыпают его ласками, развлекают несбыточными надеждами, целуют в уста, давая последнее родительское целование. Но вот он испустил дыхание, как повелел давший его: тогда родители кладут его, складывают руки, закрывают ему глаза, выпрямляют голову, расправляют ноги, омывают, окружают соответствующими похоронными обрядами, и всем этим облегчают свое горе. А что должен был испытать этот мужественный подвижник? Он пошел в дом, который сразу в одно и то же время оказался и домом, и гробом, местом пира и надгробием, где праздник сменился плачем. Он раскапывал и отыскивал члены детей, и находил вино и кровь, хлеб и руку, глаз и прах. И он брал то руку, то ногу, то голову; вытаскивал вместе с землей, с обломками камня и дерева, то часть чрева, то какой–нибудь из внутренних органов, вместе с прахом. Сидел этот подвижник, поднимающийся до неба, рассматривая растерзанные члены своих детей. Сидел он, прикладывая член к члену, руку к руке, приставляя голову к груди, колена к бедрам. Ведь это было не одно из обыкновенных несчастий, но катастрофа, превосходящая всякое слово, устроенная диавольской силой и злобой. Итак, сидел Иов, этот в полном смысле слова несокрушимый адамант, этот блаженный, разбирая члены своих детей, чтобы как–нибудь женских членов не смешать с мужскими, и формы юноши не соединить с девическими членами. О, благородная душа, вознесшаяся выше ангельских похвал! Почему? Потому что во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге (1:22), но за все это вместо жертвы принес Богу полную благодарность в таких словах: да будет имя Господне благословенно, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Слово 2

1. Высокими качествами должны отличаться повествования о великих делах, и для блестящих историй святых нужен блестящий язык и такая же мысль, — мысль, искренне созерцающая Священные Писания, и язык, ясно толкующий божественные дела. В особенности требует этого предлежащий нам предмет, я разумею — страдания блаж. Иова, осиявшие всю поднебесную как яркий образец терпения. Конечно, такая задача превышает наши слабые силы, но я твердо уповаю, что благодать Божия даст нам слово не по достоинству говорящего, но по предстательству отцов. Итак, обратимся к самому рассказу. Был человек в земле Уц, имя его Иов (Иов. 1:1). Необходимо прежде всего рассмотреть, какое значение имеет это предисловие, и почему повествователь начинает свой рассказ этими словами: был человек. Так как ему предстояло описывать жизнь исключительную и далеко превышающую обычный порядок нашей жизни, то чтобы кто в виду чрезмерной высоты подвигов не подумал, что дело идет о чуждой, нечеловеческой природе, писатель в предупреждение и обозначил природу, чтобы ты подивился его доблести, что, будучи человеком, он возвысился в своей жизни над человеческим уровнем, и хотя имел общую со всеми природу, но возводил свою душу выше мира. Был человек в земле Уц, имя его Иов. Указывает его природу, указывает и страну, из какой он происходил. И если, услышав о нем, как человеке, ты удивляешься, что он в жизни превосходил человека, то узнав, в какой стране процвел такой плод, ты еще более должен будешь удивиться тому, что такая роза произрасла среди терниев. Вникни тщательно. Ведь страна была Авситидийская, страна Исава, потому что Авситида происходит от Исава. Называется же эта страна страною скверного и порочного Исава, — как и у апостола сказано: чтобы не было между вами какого блудника, или нечестивца, который бы, как Исав (Евр. 12:16), — чтобы ты удивлялся, в каком рассаднике злобы процвел такой плод истины. Этого мало: не только страна Исава его породила, но и самый корень Исавов, потому что он был потомком этого бесславного человека. В самом деле, Писание говорит, что Иов был пятым от Авраама. А как пятым, послушай: Авраам родил Исаака, Исаак Исава, Исав Рагуила, Рагуил Зару, а Зара Иова (Быт. 36:33). Значит Иов вел свой род от Авраама чрез Исава. Этот корень и указан, чтобы ты удивлялся плоду. Кто был Исав? Блудодей и сквернитель. Кто был Иов? Потомок блудника, этот человек, благочестивый и достойный удивления, являющийся предметом настоящей нашей беседы, говорит: если сердце мое прельщалось женщиною и я строил ковы у дверей моего ближнего, — пусть моя жена мелет на другого, и пусть другие издеваются над нею (31:9, 10). Исав по своей невоздержности и ненасытности имел многих жен; Иов же, соблюдение нравственности ставил законом своей жизни и настолько успевал в этом, что чужая красота не обольщала его; блуда и прелюбодеяния он удалялся настолько, что не обращал внимания даже и на свободных женщин, т. е. на девиц еще не просватанных, — или говоря еще яснее: настолько далек был от всяких замыслов против чужих браков, что даже на незамужнюю девицу, относительно которой не было никакой опасности, не обращал глаза с невоздержностью. Кто об этом свидетельствует? Сам Иов. Завет, говорит он, положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице (31:1). Смотри, до какой степени строг он во всем, что касается благочестия. Он приучает свой глаз подчиняться требованию благочестия, и все члены свои воспитывает в исполнении правды, — и вот, ведя род свой от блудника, он просиял величайшим благочестием. Исав, что касается его намерений, был даже братоубийцей; конечно, он не привел в исполнение своего замысла, но самое намерение уже должно быть вменено в вину. И сказал Исав в сердце своем, говорит Писание, приближаются дни плача по отце моем, и я убью Иакова, брата моего (Быт. 27:41). Значит, корень — братоубийца, а цвет этого корня увенчивается за доблесть правды. Тот восставал против природы и брата своего считал чужим для себя, а этот и чужих считал братьями, говоря: я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного и вместо мужа матери их; отцом был я для нищих и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно (Иов. 29:12, 16). И вообще все чужое уважает как этот потомок Исава, — Исава, чужое делавшего своим. Исав в сердце своем замышлял убить Иакова, Иов же приносил жертвы за сыновей с тою мыслью, не свое согрешили ли они в сердце своем. Тогда как тот в сердце своем имел попечение об убийстве, этот великий и благородный борец, боясь, чтобы дети не восприняли в сердца свои греховного яда, приносил о них жертву и тельца единого за грех. Именно так говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в сердце своем (1:5)? Подумай, до какой тонкости простиралось у него воспитание характера! И как он поступает? Помня, что предки их — Исав и Иаков — враждовали друг против друга (это не значит, однако, что Иаков разделял злобу брата, вина за которую и падает на Исава), Иов несогласие предков разрешает в своих детях взаимным угощением, заставляя сыновей своих ежедневно обедать вместе, чтобы постоянное общение за трапезой разрешало яд злобы. Посещали друг друга сыновья Иова, с юного возраста воспитывая в себе единодушие, упражняясь в мире, и друг с другом вместе ели и пили, — посылали и приглашали трех сестер своих есть и пить с ними (1:4). Какая отсюда польза для слушателя? И для чего прибавил повествователь об участии сестер в пирах братьев? Чтобы показать, какое целомудрие господствовало на их пирах, до какой степени там не было беспорядочного и безудержного смеха и невоздержания, унижающего трапезу; если могли участвовать девицы, то ясно, что пиры братьев не осквернялись пьянством, но украшались согласием. Был человек в земле Уц, имя его Иов. Голубь среди ястребов, овца среди волков, звезда среди облаков, лилия среди терний, росток правды на ниве неправды. И был человек этот непорочен (1 ст.).

2. Обрати внимание на эти слова. У языческих философов есть такое определение человека: «человек, говорят они, есть животное разумное, смертное». Так определяют философы. В Писании не найдешь подобного определения, но какое? И был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла (ст. 1). Если кто спросит тебя и потребует определить, что такое человек? — скажи ему: (кто) непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла, (тот человек), а кто такими свойствами не свидетельствуется, тот не человек. Если, например, у кого характер по природе добрый, но он сам по своей воле искажает его пороками, тот слышит от пророка: сравнялся с несмысленными скотами и уподобился им (Пс. 48:13). И был человек этот непорочен, (безупречен). Не малая похвала! Вникни в смысл этих слов, и ты удивишься их значению. Одно дело обвинение, другое упрек. Обвинение касается тягчайших грехов, упрек не высказывается по поводу легких ошибок. Итак, писатель книги хотел здесь показать, что праведник был свободен не только от обвинений, но даже и от упрека. Не только никто не мог обвинить его в каком–нибудь важном грехе, но даже и ни в чем маловажном он не заслужил упрека. И то уже великое одобрение человеку, если его жизнь свободна от обвинений. Между тем свободным от обвинения является всякий, кого ты не можешь обвинить в прелюбодеянии или убийстве. Однако, будучи свободным от обвинения в чем–либо подобном, такой человек может подвергаться упрекам, например, за гордость, за клевету, злословие или пьянство. Потому–то писатель книги, желая показать, что Иов далеко отстоял и от больших, и от малых грехов, — т. е. был свободен не только от обвинений, но и от упреков в чем бы то ни было, — говорит: был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла. Точно также и Бог, желая показать Аврааму, что в добродетели — прежде всего безупречность, говорит Ему: ходи предо Мною и будь непорочен (Быт. 17:1). Эта безупречность принимается в смысле высшего нравственного совершенства. Апостол Павел, так как он имел дело с язычниками, только что возвысившимися над многобожием, оставившими пороки, отрешившимися от блуда и прелюбодеяния, не требовал высшей добродетели, и когда ему нужно было поставить пастырей для вселенной, исполненной блуда и порока, между тем как благочестие тогда не процветало, то он так писал Титу о поставлении епископов: для того я оставил тебя в Крите, чтобы ты довершил недоконченное и поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал: если кто непорочен (безвинен) (Тит. 1:5, 6). Безупречности тогда нельзя было требовать, потому что, как я уже сказал, благочестие тогда не процветало. Великое дело — безупречность, а безвинность занимает средину: сравнительно со злом она велика, а в смысле добродетели — мала. Поэтому и сказал (апостол): муж одной жены (ст. 6). Теперь в церкви это уже не соблюдается, потому что иерей должен быть увенчан совершенной безупречностью и святостью; но так как тогда и это уже имело большое значение среди преданного блуду мира, то апостол и говорит: поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал: если кто непорочен, муж одной жены (ст. 6), не потому, что возводил это в закон, но потому, что снисходил к заблуждению. Он знал, конечно, что со временем, когда благочестие достигнет цветущего состояния, человеческая природа сама по себе, по своей воле будет стремиться к добру и изберет для себя путь, ведущий к высшему совершенству. Непорочен, праведен. Значит, нельзя быть праведным, не будучи прежде того безупречным. Истинен. Что означает — истинен? Не такой, у которого слово расходится с делом; не такой, что выставляет на вид свое целомудрие, а предается невоздержанию; не такой, что стоит по внешности за правду, а в сердце своем предан неправде. Этот человек— истинен и, вместе с тем, богочестив. В самом деле, когда имеется на лицо безупречность, праведность и истинность, тогда именно и возможно истинное богочестие. Удалялся от зла (ст. 1). Так и Давид говорит: любящие Господа, ненавидьте зло (Пс. 96:10), — потому что невозможно в одно и то же время быть богочестивым и предаваться злу. Исчисляются далее и богатства Иова; именно, что он имел овец семь тысяч, верблюдов три тысячи, волов пятьсот запряжек и ослиц пасшихся пятьсот. Зачем сообщаются такие подробности? Не из удивления, конечно, пред богатством Иова, но чтобы тебе, слушателю, дать понятие о размерах его богатства, чтобы, когда вслед за этим увидишь его лишенным всего имущества и не рыдающим, ты подивился, что, лишившись стольких благ, он не сетует на Благодетеля и не укоряет Создателя. Значит, написано это не для того, чтобы тебе внушить удивление к его богатству, но чтобы ты оценил по достоинству твердость духа и терпение праведника, и всегда имел пред глазами страх Божий. Впрочем, дальнейшая история Иова послужит предметом нашего рассмотрения в другой раз. Диавол, братие, когда увидел, что Иов умножает свое временное богатство, а при его помощи собирает себе вечные сокровища, то подумал, что если вместе с возрастанием его богатства возрастает и его праведность, то вместе с уничтожением его уничтожится и его добродетель; вследствие этого он старается погубить его имущество, чтобы вместе с тем уничтожить и плоды его. Пусть подумают об этом те, которые говорят: разве Иов не был богат? Разве Авраам не был богат? Почему же от нас ты требуешь нестяжательности? На это скажу я тебе: будь богат подобно Иову, и я пожелаю тебе еще большего обогащения; будь подобен Аврааму, и весь свет будет благословлять твое богатство. Скажи и ты подобно Иову: двери мои я отворял прохожему (31:32); скажи: плечи нищих я согрел; скажи: не был ли он согрет шерстью овец моих (31:20); скажи: благословение погибавшего приходило на меня (29:13), — и тогда будь богат, сколько тебе угодно. Тогда ты окажешься не для себя обогащающимся, но для пользы бедных. Двери мои, говорит праведник, я отворял прохожему. Подражай его великой любви к бедным, поревнуй его терпению, поучись мужеству против врага, воодушевись его чувствами. Но достаточно об этом. Да пошлет же Господь наш терпение и ревность, необходимые для продолжения наших бесед, — чтобы и вы требовали от нас окончания того, о чем мы начали говорить, и мы предложили вам продолжение начатого. Да даст Он нам и праздник достойно провести и, приняв участие в страстях святых, приобщиться и страсти Христовой. В самом деле, как справедливо, что страсти Христовы предваряются страстями святых! Страсти святых озарили нас подобно молниям, чтобы вслед затем явился Христос, как говорит Павел, всем сострадающий и со всеми прославляемый (Рим. 8:17). Итак, молитвами и предстательством святых отцов, утверждаясь в сказанном и ожидая дальнейшего, будем воссылать славу Отцу и Сыну и Святому Духу, во веки веков. Аминь.

Слово 3

1. Возвратимся, братие, — мы к наставлениям, а вы к слушанию: все вместе примем участие во вчерашней истории Иова, и с верою последуем учению о терпении. Ведь странно было бы, что Иов, сидя в навозной куче, не ослабевал в благочестии, а мы, собравшись в церкви, медлили бы в последовании истине; и тогда как он, бесчисленными стенаниями оглашая свои несчастья, не поколебался душою, мы, среди пения и песней духовных и божественных писаний, предавались бы вместо усердия лености. Иов, когда тело его было изъедаемо червями, душу сохранил неуязвимою в благочестии; его черви не победили, а мы будем истощены потом? Будем же и мы людьми, людьми в смысле сделанного выше определения. По нему — отличительными свойствами человека являются непорочность, праведность, истинность, богочестие. И как в обыденной жизни, если кто посылает своего слугу или сына с каким–либо поручением, то приказывает ему так: «сделай это по–человечески», так что общее имя получает особенное значение, — так и в этом случае: хотя все называются людьми, однако истинный человек только тот, который сохранил образ и не утратил первообразной красоты. (Повествователь) назвал Иова человеком, чтобы при общности природы ты подивился его усердию. Сказал о нем, что он был из страны Авситидийской, чтобы ты восхвалил плод, происшедший из страны, обильной нечестием. Сказал об его богатстве, не для того, чтобы ты дивился его состоятельности, но чтобы удивлялся ему, когда он лишился всего. Все он утратил, а благочестия не утратил, уподобившись осажденному городу, совершенно обнаженному от всего совне и охраняемому одною только стеною. Он лишился детей, но плоды благочестия сохранил. Да они, плоды благочестия, и были для него сыновьями, а добродетели заменяли ему дочерей. Три дочери было у него по плоти, и три добродетели по духу, как говорит Павел: пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше (1 Кор. 13:13). Он лишился всего, но Создателя естества не отвергся: он знал, что дети есть надежда будущего, но сам корень в руках Божиих. Он не предался малодушию, когда увидел гибель плодов, потому что знал, что возделыватель корня пребывает во веки. Он лишился овец, но сам был овцой, хранимой Богом; лишился волов, но хотя упряжь волов была сокрушена, сопряжение души и тела его не разрушилось, но во взаимном согласии они влекли плуг благочестия. Образ терпения он усвоил себе как плод добродетели, чтобы умножить плоды терпения. Итак, было у него три тысячи верблюдов, пятьсот ослиц на пастбище. Я думаю, что для него было мало того, что он имел. Ведь если он помогал, как сам говорит: был глазами слепому и ногами хромому (29:15), каждому бедняку, то этого имения было мало по его усердию: такая благотворительность требовала больших средств, чем какими он располагал. Бедняком оказывался Иов, так как его средства были несоразмерны с его усердием; хотя и был он богат, судя по тому, чем владел, но, имея в виду его намерения, оказывался бедным. Имения у него было, говорит Писание, и был человек этот знаменитее всех сынов Востока (Иов. 1:3).

Какие это? Любовь к бедным и странным, глубочайшее смирение, неистощимая благотворительность и вообще все, что составляет добродетель. И не столько временным богатством он славился, сколько богатством благочестия. Иной кто–нибудь мудрый, понимал это слово в общем смысле, подумает, что великие дела — это виноградники, масличные сады, пашни, и тому подобное. В действительности же великие дела на земле у него заключались в процветании небесного богатства. Вселукавый диавол, как я уже сказал прежде, предположив, что как с его богатством возрастает и его добродетель, так и за оскудением богатства последует оскудение его в добродетели, истребляет его имение, чтобы лишить вместе с тем и добродетели, и просит у Бога употребить искушение против праведника. Он просит, — отсюда, ты должен увериться, что демон не имеет власти ни над христианином, ни вообще над человеком, боящимся Бога, если не будет ему позволено свыше, или для наказания, или в виде попущения. Ведь, когда Бог налагает на человека бедствия, то или за грехи, или для упражнения его добродетели в божественных подвигах. Итак, не мог диавол воевать против Иова, если бы не был допущен до этого Богом. И не удивляйся, возлюбленный, что не имел он над Иовом власти, пока не получил позволения от Бога. Ведь даже над свиньями он не имеет власти. Послушай, как просит легион, говоря: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней (Мф. 8:31). Если над свиньями не имеет власти без позволения, то над созданными по образу Божию какую может иметь власть без приказания? И был день, говорит, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана (1:6). Итак, неужели в ангельском служении участвует и диавол, и среди святых духов является и нечистый дух? Конечно, ни святые ангелы не предстоят Богу телесно, ни сатана; но вообще служение их названо предстоянием. Именно как об Илии, действовавшем на земле, было сказано, что он предстоял Богу: жив Господь Бог Израилев, пред Которым я стою (3 Цар. 17:1), не в том смысле, что взойдя на небеса предстоял, но что был исполнителем божественного повеления, так и диавол предстал пред Богом, не на небе, не среди премирных сил, но как создание Божие, обязанное исполнять то, что повелено. А как, — послушай. Впрочем, конечно, вы сами уже сделали из моих слов такой вывод: значит, Бог пользуется диаволом как слугою. Действительно, как в человеческих войсках выделяются воины, которые несут почетную службу, и с другой стороны такие, на обязанности которых лежит приводить в исполнение наказания, так и здесь — для добрых дел и для устроения спасения людей посылаются святые ангелы, а для наказания беззаконных людей посылаются демоны; а как, послушай. Когда Павел воспоминает о святых ангелах, он говорит: не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение (Евр. 1:14)? Отсюда ясно, что святые ангелы служат спасению людей. А гнусные демоны, по словам Давида, служат для наказания грешников: послал на них (на египтян) яростный гнев Свой: ярость и гнев и скорбь, низведенные чрез ангелов (посылающих) бедствия (Пс. 77:49).

2. Значит, злые и нечистые духи, хотя и не повинуются по доброй воле, но находятся под игом работы и принуждаются как палачи исполнять то, что приказано. И не удивляйся, что Бог приказывает демонам. И апостолы употребляют диавола как палача. Павел пишет: так как имея веру и добрую совесть, которую некоторые отвергнув, потерпели кораблекрушение в вере, то которых я предал сатане, чтобы они научились не богохульствовать (1 Тим. 1:19, 20). И опять о некоем блуднике, подлежавшем наказанию, что говорит тот же самый Павел? А я, отсутствуя телом, но присутствуя у вас духом, уже решил, как бы находясь у вас: сделавшего такое дело, в собрании вашем во имя Господа нашего Иисуса Христа, обще с моим духом, силою Господа нашего Иисуса Христа, предать сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор. 5:3, 4, 5). Именно, чтобы не подумали демоны, что они вообще владеют божественною властью, они принуждаются и против воли исполнять повеления, но поручается им не то, что служит ко благу, но то, что составляет наказание. Разве не известно вам, что и наши власти, когда призывают кого–либо с честью, посылают гонцов, называемых по–римски курсорами, а если кого привлекают с бесчестием, посылают других воинов — грязных и грубых? Так и Бог к святым посылает ангелов, содействующих спасению, а когда хочет наказать, поручает это нечистым духам. Поэтому, когда Бог выражал Свое недовольство против Ахаава, Он сказал: кто склонил бы Ахава, чтобы он пошел и пал? И отвечал дух нечистый: я склоню его (3 Цар. 22:20, 21). Он знал, конечно, что для этого именно назначен диавол. Итак, демоны (будьте же внимательны к моим словам, прошу вас; ведь я говорю о невидимых предметах, а не о чувственных; впрочем, я совсем бы и не стал говорить о подобных вещах если бы не находил повода в Священном Писании; правда, не дело человеческой мысли отделять сверхчувственное от чувственного, но не могу же я говорить против того, что сказал Бог; последуем же написанному — охотно или неохотно); итак, лукавые духи посылаются собственно для приведения в исполнение наказания над злыми людьми; но посылаются и к праведным людям, не для наказания, но для испытания. Так как святой ангел не может быть послан для искушения (конечно, Бог и не прикажет ангелу чего–либо недостойного), то с этою целью и употребляются нечистые духи. И не удивляйся, что нечистые духи посылаются к праведникам. Ведь некогда и Владыка всех был возведен от Иордана в пустыню искуситься от диавола. Значит, если Господа и Спасителя всех искушал диавол, то что удивляться, когда к праведнику для испытания его терпения посылается лукавый дух? Посылается, впрочем, не в смысле приказания от Бога, но в смысле попущения; Писание прибегает здесь к олицетворению. Конечно, не слышит лукавый дух голоса с неба, и не одобряются его злые замыслы. Хотя природа его добрая, но воля зла, и потому не удостаивается диавол пречистого гласа. Если ты скажешь: сказал Господь сатане (1:7), то я спрошу тебя словами Давида: грешнику же сказал Бог: зачем ты проповедуешь уставы Мои и содержишь завет Мой устами твоими (Пс. 49:16)? Разве голос раздался грешнику? Нет, конечно; но подобные выражения употребляются, чтобы показать, что делами, им соответствующими, Бог в таком именно смысле вразумляет недостойных. И повелел Господь большому киту (Ион. 2:1). Проговорив голосом, или дав какое–либо приказание? И повеле Господь Бог червию раннему (в русском переводе: И устроил Бог так, что на другой день при появлении зари червь… и далее) (Ион. 4:7). Итак, если (Писание) выражается образно, что Бог говорил с диаволом, то из равночестия не принимай этого бесчестного и преступного намерения за восходящее к лицу Владыки. Предстоят ангелы по чину их служения; пришел и диавол и предстал среди ангелов, — чтобы тебе знать, что он имеет природу ангела, но воспринял нрав предателя. Диавол, братие, это название не природы, но свободного произволения. Почему диавол? Диавол существовал не с самого начала, но был создан ангелом; назвался же диаволом тогда, когда оклеветал Бога пред людьми, а людей пред Богом, когда стал вооружать Владыку против слуги и слугу против Владыки. Если к нам приступает диавол и говорит, например, так: сколько бедствий в мире! Где же Бог? Почему Он не управляет миром? — то, конечно, это он клевещет нам на Создателя: именно это дело свойственно диаволу изначала. Он клевещет Адаму на Бога, говоря: но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги (Быт. 3:5). Из зависти, говорит, запретил вам Бог есть. Там клевещет Адаму на Бога, здесь Богу на Иова. Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него (1:10)? То есть, он наемник, а не добродетелен: он отплачивает Тебе за Твои благодеяния. Отними у него имущество, и его расположение обнаружится. А так как Бог видел, что праведник несправедливо оговаривается им, то отнимает у него богатство, чтобы разрушить подозрение и показать его благочестие без всяких прикрытий. И заметь расчет лукавого демона: сказал Господь сатане: откуда ты пришел (1:7)? На это гордый и коварный, не сознавая ни своего места, на достоинства спрашивающего, говорит: я ходил по земле и обошел ее, — говорит так с явною целью показать, что он господствует под небом, что все земное попирает, что все люди под ногами его. Я, говорит он, ходил по земле и обошел ее. Низложено теперь это высокомерие диавола. Хотел он обладать образом Божиим, а вместо того изгоняется с земли, так что не может уже более обходить ее. Его извергает Владыка всех, который сам возвестил о Себе: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом (2 Кор. 6:16; ср. Лев. 26:12).

3. Прежде, действительно, диавол обходил землю. Когда господствовало идолослужение, когда преобладало нечестие, когда все дела злобы процветали, тогда, конечно, действовал на земле диавол; когда же — святость и праведность и истина среди хранящих истину, тогда Бог вселяется и ходит. Обратил ли ты внимание твое, говорит Господь диаволу, на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла (Иов. 1:8). После того, как диавол сказал: ходил по земле и обошел ее всю (ст. 7), и хвалился тем, что ему все подвластно, слово истины, низлагая высокомерие, спрашивает его: видел ли ты человека, который не преклоняется пред твоей властью, тогда как, по твоим словам, тебе все подвластно? Видел ли ты человека, против которого бессильна вся твоя злоба? Видел ли ты того, кто попирает тебя, все попирающего? Видел ли ты того, кто низлагает твою власть, твою неправду разрушает своей правдою, твое нечестие своим благочестием? А он возражает Богу и говорит: разве даром богобоязнен Иов? Он указал на богатство Иова, чтобы унизить его достоинство и опорочить нравы, чтобы набросить подозрение на его добродетель. Ты дал, говорит, ему изобилие во всем; отними это изобилие, и его лицемерие обнаружится во всей наготе. Говорит ему Бог: но простри руку Твою и коснись всего, что у него (ст. 11). Бог знал, что его расчеты не оправдаются, говорит: вот, над всем, что он имеет, даю тебе власть, только самого его не касайся. Указывает пределы злобе диавола. Смотри же далее, какой лук напрягает он против праведника, какие стрелы бросает в него. Вышел делатель зла (от Господа) и, прежде всего сам облекается в различные образы, сам является исполнителем своих злых замыслов, сам наносит удары и сам же возвещает о них. В самом деле, сказал, передает (Писание), диавол Иову: волы орали, и ослицы паслись подле них, как напали Савеяне и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе (ст. 14, 15). Вот первое искушение со стороны диавола, первая стрела его против благородного борца. Но (его нападениям) противопоставил Иов щит веры, могущий погасить все разжженные стрелы лукавого. Упряжных волов он потерял, но его душа не поколебалась. Ослицы погибли, но этот благородный конь не сбросил с себя узды благочестия. Он выслушал горькое известие об утрате имущества, но оставался твердым и неодолимым как башня. Пожалел, я думаю, тогда диавол, жестокий в злобе своей и злобный в намерениях, пожалел, что именно так возвестил Иову. Будь же внимателен, прошу тебя, чтобы и тебя не обманула хитрость лукавого, о котором и апостол предупреждает, говоря: нам не безызвестны его умыслы (2 Кор. 2:11). Итак, когда возвестил ему, что волы орали, и ослицы паслись подле них, как напали Савеяне и взяли их, и увидел, что Иов принял это известие без всякого смущения, пожалел диавол, что неудачно возвестил, и как бы так рассудил сам с собой: «промахнулся я, сказав, что люди напали на него; он мог подумать: если люди напали и обидели меня, при чем тут Бог? Плохо я выстрелил, не прицелился, и вот выстрел неудачен, стрела не попала в цель. Я сказал, что люди увели в плен его скот; он может сказать: с какой стати несправедливость людей я буду приписывать Богу? Одни обидели, а я буду хулить другого»? И вот, чтобы перевести мысль его от людей к Богу, и показать, что не люди вредят ему, но сам Бог против него, диавол возвещает ему уже иначе: огонь Божий упал с неба (ст. 16). Теперь ты не можешь сказать, что враги бросили огонь с неба. Негодуй же на эту несправедливость, похули Того, Кто виноват против тебя. Огонь Божий упал с неба. Зачем же ты служишь обидчику? Зачем покланяешься своему разорителю? Огонь Божий упал с неба. Услышал об этом Иов и опять перенес спокойно. Его терпение было в полном смысле терпение до конца, как говорит Спаситель: претерпевший же до конца спасется (Мф. 10:22). Каждый день трудился он, принося жертвы за детей; и Бог постоянно принимал эти ежедневные его жертвоприношения. Огонь Божий упал с неба. Если бы я один пользовался своим богатством, то мне следовало бы скорбеть; если же пользовались им и бедные, не мог Владыка пренебречь ими. Я знаю, что то, что приносится Ему в жертву, он возвращает пятерицею. Ведь не неправдой собрано мое имение? Не путем корыстолюбия приобрел я овец? Не был ли он согрет шерстью овец моих (31:20), от чрева матери моей я руководил вдову (31:18). Знает Бог, что Он творит. Теперь Он взял мое имущество в качестве жертвы; возвратит мне его множицею за умножение добродетели. Не поколеблют меня внешние стрелы, когда я обладаю внутреннею твердостью, и еще больше укрепят меня извнутри стрелы Божии. Ведь стрелы Твои вонзились в меня (Пс. 37:4). Стрелы — какие? Стрела благочестия, стрела правды, стрела любви к Богу, стрела ревности к добродетели: этими божественными стрелами уязвляется душа. Итак, подвергнув праведника этому испытанию до конца и уничтожив его богатство, диавол не мог, однако уничтожить его добродетели. Тогда, наконец, наносит он ему удар со стороны природы, поражает его в произведениях его природы, уничтожает побеги от его корня: губит детей доблестного противника; истребляет плоды, чтобы опечалить их производителя. И что при том делает? Заметь и то, как извещает об этом лукавый праведника, сколько хитрости и коварства скрыто здесь, как же должна была эта весть потрясти праведника? Итак, говорит ему диавол: сыновья твои и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего; и вот, большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе (ст. 18, 19). (Употребил) выражение уменьшительное, которое могло еще более усилить скорбь; не сказал: на сыновей, но: на отроков, чтобы, слыша о детях, впал в скорбь, подвигся к состраданию. Большой ветер пришел от пустыни. Опять клевещет на Судию, потому что ветры не зависят от людей, но от Бога. Дом упал на отроков, и они умерли. Тогда Иов встал: так именно написано (ст. 20). Хорошо сказано: встал; он не пал под ударом, но восстал с силою благочестия. Встал и поклонился. За несчастья воздает благодарность поклонением. Побиваемый благословляет; поражаемый несчастьями благодарит. Остриг голову свою (ст. 20). Теперь у нас многие в печали отпускают волосы, а он остриг их. Тот, кто удручен печалью, стремится к тому, чтобы изменить свой внешний вид против обыкновенного: где почитаются волосы, там знаком печали служит острижение их. Везде пораженные горем стремятся изменить свой вид против обыкновенного. Разодрал верхнюю одежду свою. По–видимому, он предается печали, а на самом деле разоблачается для подвига добродетели. Он снимает с себя одежду, чтобы обнаженным борцом схватиться с противником и чтобы этою невероятною борьбою стяжать венец добродетели. Облекаясь в добродетель, он оставляет свою одежду. И говорит великий светильник благочестия: Господь дал, Господь и взял; как угодно было Господу, так и сделалось, да будет имя Господне благословенно (1:21). О, благородная душа! Сами слова его явились стрелой для диавола; из его уст полетели стрелы против лукавых духов; одно восклицание привело в смятение ряды противников. Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь (ст. 21). Это — апостольский голос, мужественно раздающийся задолго до апостольских времен: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь, как говорит апостол: мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него (1 Тим. 6:7). Господь дал, Господь и взял.

4. Всего, одним словом, лишен был (праведник); оставлена была ему только жена, это исконное орудие диавола. Оставлена была жена не потому, что диавол пощадил ее, но потому, что сохранял ее для себя в качестве орудия. Он помнил, конечно, что именно с помощью жены одолел он первого человека, и вот теперь сохраняет жену, чтобы тем же самым орудием воспользоваться в своих коварных целях. Но там он встретил Адама, здесь Адама не встречает. Там он встретил Адама и Еву; здесь Еву нашел, а Адама не нашел. Говорит Иову жена: ты все еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри (Иов. 2:9)? Вот поистине слова диавола! Ты все еще тверд? Это вопль того, кто терпит искушение. Меня искушают, а ты говоришь: все еще тверд? Меня поражают, а ты изнемогаешь под ударами, на меня падающими? Доколе ты будешь сидеть, ожидая день ото дня спасения? Против воли воспевает диавол добродетели праведника, провозглашает его терпение, (свидетельствуя), что он боролся с надеждой. Доколе? Заметь дальше мудрость писателя книги. И воззри (в русском переводе этих слов нет), говорит, на нее, сказал ей Иов (2:10). Не сказал: выслушав ее слова, но воззри; почему — воззрев? Разве он не знал своей жены? Не с ней прожил жизнь? Не от нее имел детей? Почему же теперь воззрел на нее? Это выражение — воззрев — показывает, что не на нее он смотрел, но на того, кто в ней. Посмотрел Иов на диавола: он увидел того, кто говорил некогда устами змея и кто теперь говорит устами жены. И говорит: ты говоришь как одна из безумных (ст. 10). Почему не сказал: как одна из нечестивых, как одна из безбожных? Он знал, что не нечестие побудило ее сказать эти слова, но безумие, — хотя в другом месте безумным назван именно тот, кто отрицал Бога: сказал, говорит (псалмопевец), безумный в сердце своем: нет Бога (Пс. 13:1). Ты говоришь как одна из безумных; другой, может быть, сказал бы: ты заговорила как Ева. Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать (ст. 10)? О, благородная душа! В этом сказывается величие его духа. Не знал Иов, что он совершает подвиг добродетели; не знал, что он приобретает себе венец своим терпением. Он думал, что обыкновенное несчастье послано ему Богом; он считал это злом, но и за зло не вознес на Бога хулы. Если же, считая свои несчастья за зло, он так мужественно переносил их, то разве не высказал бы он еще большего мужества, зная о том, какой венец приобретает? Но почему Бог не предупредил его заранее? Почему не сказал: вот что тебе готовится: диавол вооружается против тебя, хочет напасть на тебя; приготовься, соберись с силами, чтобы не смутилось твое сердце, не поколебалась твоя душа, не омрачился твой ум. Мужайся и не думай, что Бог не может возвестить борцу о борьбе. Петру говорит же Господь: Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу (Лк. 22:31). Апостолам предрекает искушения, а Иову не предсказал ни искушения, ни борьбы. Неужели неправда у Бога? Никак (Рим. 9:14). Одних Он подкрепляет, других предоставляет собственным силам. Почему не сказал он Иову того, что сказал апостолам? Знал Бог злобу диавола, знал его зависть, знал его коварство, угрожавшее добродетели. Если бы сказал Бог Иову: вооружись терпением и укрепляйся; если претерпишь до конца, Я вдвойне возвращу тебе все, что ты имеешь в настоящее время, и ты унаследуешь царство небесное, получишь венец бессмертия, твоя слава и похвалы тебе наполнят всю вселенную, — если бы так предупредил Бог Иова, праведник подвизался бы, но диавол воспользовался бы этим предлогом и, когда подвижник одержал бы затем победу, он стал бы говорить Богу: разве даром он подвизался? Ты обещал ему бессмертие, обещал царство, обещал венцы. Если уж за то, что Иов пользовался временными благами, диавол выставлял его как наемника, а не как праведника, то когда он получил бы обещание вечных благ, не гораздо ли большим предлогом к обвинению послужило бы это для диавола? Но Господь скрывает венцы, чтобы обнаружить подвиги, скрывает награду, чтобы показать борца. Почему же в таком случае, говорят, не было скрыто и от апостолов? Ведь если не было открыто Иову (о предстоявших ему несчастьях), то по тем же самым причинам не следовало ли умолчать об этом и по отношению к апостолам? Иов был одинок в своем подвиге, он трудился для себя, боролся за самого себя; апостолы же были проповедниками для всей земли, учителями вселенной. От них Господь мог скрыть, но это угрожало вредными последствиями для всего мира. Мог Павел подвизаться без обещания венцов; мог Петр сохранить мужество без этого обещания; могли апостолы, не получивши обещания благ, бороться за добродетель. Но не везде Павел, не везде Петр. Души многих изнемогают в борьбе, сердца колеблются. Если теперь, когда проповедуется царство небесное, будущие блага, сожительство с ангелами, райские наслаждения, многие презирают обещанные блага, прилепляясь к временному, то когда бы об этом совершенно было умолчано, кто стал бы стремиться к благочестию? Итак, справедливо, братие, Иову не открыл Господь будущего, чтобы его добродетель обнаружилась во всей своей твердости; а апостолам были обещаны блага будущей жизни, чтобы тем самым возбудить души их слушателей и воодушевить всю вселенную. Ныне многие слышат о царстве — и нерадят о нем; многие ожидают Христа — и погрязают во зле; многие не хотят оставить пороков; многие сегодня воздают честь посту и говорят: сегодня я ничего не говорю своему противнику, но пусть минуют дни страстей Христовых, и я восстановлю справедливость, накажу гордость, добьюсь всего. Неужели ты, брат, из рода Исава, что держишься таких мыслей? Ты говоришь тоже самое, что сказал Исав. В самом деле, Исав хотел убить своего брата, но боялся отца. И что сказал? И сказал Исав в сердце своем: приближаются дни плача по отце моем, и я убью Иакова, брата моего (Быт. 27:41); дождусь смерти отца и тогда убью. А ты что говоришь? Пройдут страсти Христовы, и я разделаюсь со своим врагом. Смотри, не брат ли ты Исаву? Послушай, что говорит Павел: наблюдайте, чтобы кто не лишился благодати Божией; чтобы какой горький корень, возникнув, не причинил вреда, и чтобы им не осквернились многие; чтобы не было между вами какого блудника, или нечестивца, который бы, как Исав (Евр. 12:16, 15). Это сказано мною не для огорчения, но для пользы и спасения братий. Будем же мы, наставляемые словом и поучаемые рассказами о святых, соревнуя подвигам святых отцов и пророков, воссылать славу Богу за все, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Слово 4

1. Везде и во всех, можно сказать, божественных повествованиях слова ниже дел и речи слабее самих предметов; в особенности же это нужно сказать относительно подвигов блаженного Иова. Никто и никогда не решится свое слабое слово поставить в сравнение с сущностью этого предмета. Хотя бы безчисленное множество слов было сказано о нем, никакое слово не может произвести впечатления соответствующего достоинства. А так как нами сказано посильно немногое, то и сегодня ничто не препятствует нам заняться беседой о том же самом. И пусть никто не думает, что умаляется предмет повествования тем, что рассказ передается в сокращении. Ведь Иов не скорбит, рассекаемый; а если рассекаемый телесно не скорбел, то будет ли скорбеть рассекаемый в рассказе? Мы знаем из предшествующих рассказов, как он потерял все, или лучше сказать, нашел все, — потому что, потеряв все блага (этой жизни), самого корня благ он не утратил. Он потерял лиру, но оставался Художник; потерял плоды изобилия, но оставался сам виновник благополучия; лишился всего имения, но не лишился добродетели. Он бросил диаволу свое богатство, оставив в его руках свою жизнь, как Иосиф одежду в руках безстыдной жены. В страданиях он не пострадал. Ведь нужно, признав страдания его по телесной природе, воспеть и мужество души. Им проявляемы были и свойства природы, и стяжания добродетели. Выслушал он весть о погибели детей и растерзал одежды, чтобы показать страдания своей природы. Если бы он не проявил этого страдания, то не удивления заслуживала бы его любовь к добродетели, но осуждения его безчувственность. Но он пострадал как человек, а перенес как боголюбивый; чрез это он обнаружил и немощь своей природы, и не изменил своей твердости в благочестии. Он разорвал одежды, но поклонился до земли, значит, диавол не столько поразил, сколько был поражен; не столько ранил, сколько был ранен. Но когда первую борьбу так хорошо перенес Иов, тотчас Бог предает его на другую борьбу, чтобы тем блистательнее сплести ему венец нетления. Именно, опять вторично ангелы предстают пред Богом, и диавол посреди их опрашивается Всевидящим. Откуда ты пришел (2:2)? Заметь здесь премудрость Божию, заметь коварство диавола. Бог знал, откуда пришел он, (знал именно), что он пришел, потерпев поражение от праведника, но хочет Бог видеть, сознается ли он честно в испытанном поражении. Откуда ты пришел? Диавол, скрыв от стыда поражение, употребляет свое прежнее выражение: я ходил по земле и обошел ее (ст. 2). Для этого ли ты уходил? Этого ли просил? Ты ли сказал: отдай мне имения Иова? Почему умалчиваешь о своем нападении, чтобы уничтожить венец победы? Скажи о борьбе, окаянный, скажи о нападении, чтобы возвестить о победе. Но что скрыл диавол из зависти, то воздает возвышенному любомудрию праведника Владыка всех. Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова (ст. 3)? Я знаю то, что ты скрываешь. Ведь Бог часто спрашивает не для того, чтобы узнать, но чтобы испытать расположение духа спрашиваемых, сознаются ли честно. Так спросил Он Каина: где Авель, брат твой (Быт. 4:9)? Хотел его, сделавшего зло, поставить хотя бы обвинителем самого себя, чтобы это самоосуждение смягчило тяжесть обвинения. Ведь всякий, осуждающий самого себя, смягчает негодование своего судии. Итак, как тогда Бог спрашивал Каина: где Авель, брат твой? [на что тот, подумав, что вопрос предлагается вследствие незнания, отвечал: не знаю; разве я сторож брату моему (Быт. 4:9)?] и когда обнаружилось его душевное расположение, тогда обличил его преступление такими словами: голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли (ст. 10), — так (и в других случаях), если, спросив, увидит намерение быть скрытным, обличает виновника злого дела. И здесь, после того как, спрашивая диавола, не получает от него сознания в поражении, которое он потерпел, он Сам напоминает ему об его поражении и прославляет победу праведника. Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла (ст. 3)? Вникните тщательно, прошу вас, и не оставляйте без внимания этих слов божественного Писания. В первом свидетельстве совершенно не упомянуто: незлобив (в русском переводе этого слова нет), а во втором (появляется это слово). В первый раз Бог говорит: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла (Иов. 1:8)? Выражение незлобив там не было употреблено; после же победы и подвига присоединяет, как бы победный венок, эту похвалу, заслуженную его подвигами. Так как, пострадав в сильнейшей степени, он перенес несчастье без всякого озлобления, не разразившись хулой на Владыку, но, приписав все Его благости и сказав: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать (Иов. 2:10), то после того как им были произнесены эти слова незлобия, Господь сплетает ему венец незлобия, именно, что несть такова от сущих на земли, яко же он человек незлобив (ст. 3). А ты возбуждал Меня против него, чтобы погубить его безвинно (ст. 3), т. е.: не напрасно ли ты позавидовал его благоденствию? Ты сказал, что он благочестив из–за богатства: вот он потерял все, но не утратил истины. Итак, напрасно ты, диавол, требовал гибели всего его имения. Но нет конца злобе лукавого! Он находит опять другое средство, могущее низложить мужество избранника Божия. И вот он говорит Богу: кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него (Иов. 2:4). Ничего, говорит, особенного нет в том, что он утратил то, что имел: он с удовольствием пренебрег всем, чтобы сохранить себе жизнь. Но если хочешь испытать его, но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его, — благословит ли он Тебя (ст. 5); благословит здесь употреблено вместо «проклянет», потому что Писание под благословением скрыло злословие.

2. Для чего же написано так? Для того, чтобы научить тебя, верный, когда ты рассказываешь о постыдных проявлениях чужого зла, облекать их приличными словами, поставляя свою честь не в том, чтобы делать постыдное, но в том, чтобы избегать даже разговора о постыдном. Поэтому и апостол говорит: никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших (Еф. 4:29). Вслед за этим предает Бог Своего борца на вторичное испытание, не для собственного убеждения в том, каков он, но чтобы диавола посрамить на деле. Бог, конечно, прежде всяких опытов знает все. И отошел сатана от лица Господня и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его (Иов. 2:7). Все тело его обратилось в сплошную рану, в один струп. Нужно было борцу увенчаться совершенно и во всех отношениях. От ног и до головы спасительная рана, победная язва, язва по внешности источающая гной, а по смыслу — полная благословения. Гноение раны продолжалось недолго, а благословения, которые породила борьба, не оскудеют во все веки. Поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его, чтобы он оказался увенчанным весь во всех своих членах. Затем, так как человек, страдавший подобною болезнью, не мог оставаться ни в каком обитаемом месте, но все дома были для него закрыты, как для оскверненного (потому что не что иное была рана Иова, как осквернение), то он вышел вон из города, удалившись от всего мира; вышел из города и сел на навозе; вышел из города, потому что вел борьбу не обычную жизненную, но выходящую за пределы настоящего состояния. Удаление же его из города и городских стен было образом креста Христова. Об этом говорит Павел: тела животных, которых кровь для очищения греха вносится первосвященником во святилище, сжигаются вне стана (Евр. 13:11). Поэтому и Иисус, чтобы освятить народ, пострадал вне врат (ст. 12). Христос вне врат; Иов сел вне города на навозной куче. Семя благочестия, семя терпения, удобряемое страданиями, он сидел на навозной куче, ожидая того, кто возбудит от земли нищего и с навозной кучи поднимет убогого. Он видел, братие, как разлагалось тело его, и укреплялся душою; видел, как тело его кишело червями, и душа его цвела благочестием; видел этот земной сосуд разрушающимся, и прежде Павла вспоминал Павловы слова; ему именно прилично было сказать: но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется (2 Кор. 4:16). Он взял черепок, чтобы соскрести гной свой, соскребая черепком гной и своим терпением поражая своего противника. Вполне прилично было ему, держа в руках черепок, говорить: сокровище сие мы носим в глиняных сосудах (2 Кор. 4:7). Поднявший многих с навоза сидел в навозной куче; он взял черепок, чтобы соскрести гной; безжизненным прахом он оскребал прах живого тела. Пришли к нему три друга, — ведь несчастья вызывают друзей на утешения, — пришли Елифаз, Софар и Валдад, три царя к одному царю. Конечно, царем был до сего времени и тот, кто говорил: жил как царь в кругу воинов (Иов. 29:25). И сидели, говорит (Писание), с ним на земле семь дней и семь ночей; и никто не говорил ему ни слова (2:13). В самом деле, умеренные несчастья допускают утешение, великие же несчастья почитаются молчанием. Бывает, братие, что страдание подавляет утешение; и как болезни в острой степени оставляют безсильным всякое лечение, так и страдания под свежим впечатлением от несчастья отвергают всякое утешение. Промолчали и они, своим молчанием разделив его страдания. Что же дальше? Так как его друзья, подавленные тяжестью его несчастья, не решались произнести слово утешения, Иов первый начинает говорить: страдалец идет навстречу непострадавшим. Мы знаем, братие, что в несчастьях, или горе, или в другом каком печальном случае, каждый боится первым издать звук, чтобы не показаться непрошеным советником, или проповедником добродетели, если же увидит, что кто–нибудь другой начал, тогда следует за ним безбоязненно. Это, братие, и опыт показывает, и дела подтверждают. Итак, когда увидел Иов, что его страдания заграждают уста друзей, пришедших утешить его, тогда сам пострадавший указывает им путь и тотчас начинает изображать свое несчастье, совершенно однако избегая подозрения в хуле. Первыми его словами были: погибни день, в который я родился, день тот да будет тьмою, да омрачит его тьма и тень смертная (Иов. 3:5, 3, 4). Это говорит не нечестивый, но страдающий. И смотри, что он делает. Как когда кто–нибудь страдающий сильным нарывом подвергается операции, то, не имея возможности противиться врачу, он хватается за окружающих и кусает присутствующих, конечно, ничего не имея против них, но в тоже время не будучи в состоянии достать рукою врача, так и Иов, страшась тяжести хулы, бранит бездушных и тем удовлетворяет свою скорбь, не отваживаясь ничего против Бога, но обвиняя самого себя и свой день: проклинается не создание, но его собственный день. Я имею, говорит, власть над своим днем; я не проклинаю творения, проклинаю свой собственный день. Погибни день, в который я родился, да омрачит его тьма и тень смертная. Так говорит и Иеремия: горе мне, мать моя, что ты родила меня человеком, который спорит и ссорится со всею землею! никому не давал я в рост, и мне никто не давал в рост, а все проклинают меня (Иерем. 15:10; ср. 20:14)? Проклят день, в который я родился (20:14). Все эти печальные речи говорят святые для того, чтобы ты отсюда научился, что они прожили жизнь не в свое удовольствие, но, потерпевши безчисленные бедствия, прошли путем борьбы. Вот и Иеремия оплакивал себя, говоря: горе мне, мать моя, что ты родила меня. Как человек он страдал, но как боголюбец терпел. Подобным образом Моисей, великий и божественный законодатель Божий, получивший священные скрижали, первый истолкователь порядка жизни, и сам говорит Богу под тяжестью многих несчастий: Господи, Ты рекл еси, яко обрел еси благодать предо Мною и вем тя паче всех. Аще убо обретох благодать пред Тобою, возьми душу мою от мене, не могу бо носити тяготы народа сего.

Еще немного, и побьют меня камнями (Исх. 17:4). Разве я носил во чреве весь народ сей, и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка. Я один не могу нести всего народа сего (Числ. 11:12, 14). Однако и испытывая как человек такую печаль, он не произнес хулы как безбожник, но только под давлением своих страданий выказал то, что испытывает его природа. Подобно этому и каждый из пророков высказывает жалобы. Так Аввакум говорит: для чего даешь мне видеть злодейство и смотреть на бедствия людей? Видели пророки неправду и не сносили этого; поэтому и Аввакум взывал: грабительство и насилие предо мною, и восстает вражда и поднимается раздор. От этого закон потерял силу, и суда правильного нет: так как нечестивый одолевает праведного, то и суд происходит превратный (Авв. 1:3, 4). Начальник требует (Мих. 7:3), и судья судит за взятки, и закон разоряется.

3. Так страдали все праведники, страдали — и жаловались на тяжесть (своего существования) в мире. Но эти примеры не должны смущать твоей ревности, — не говори: разве я лучше Иеремии пророка, проклинавшего мир? Слова целебные пусть не обращаются для тебя в раны. Это написано для того, чтобы научить тебя, какую борьбу они вели, сколькими опасностями наполнена была жизнь, которую они проходили. А если ты хочешь научиться, каков ты должен быть, обратись к тому, что было после благодати. Страдали пророки, страдали и апостолы, но одни страдая скорбели, а другие страдая хвалились. Вот выступает Павел, страдая, но не плача, побиваемый, но не проливающий слезы, искушаемый, но хвалящийся. И что говорит? Хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает (Рим. 5:3, 5). В другом случае апостолы, подвергшись побоям, они же пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять безчестие (Деян. 5:41). Значит, того, что было до благодати, нельзя принимать за руководство после благодати. Нам сказано об этом именно для того, чтобы вы научились из их трудов упованию. Так и Иов проклинает день и страдает душой, и, однако, не подвергает душу искушению нечестия, но переносит раны телесные, а не наносит ран душе богохульством. Но, — для сокращения беседы, напомним вам сущность дела вкратце. Во время борьбы (какую воздвиг диавол) против Иова, никому, кроме Бога, не была известна цель этой борьбы. Иову была неизвестна причина борьбы, не знал он и о том, что эти подвиги имеют целью его упражнение. Друзья не знали намерений Божиих, диавол не знал будущего. Ведь, конечно, если бы он знал, что потерпит поражение, он не стал бы и нападать. И для Иова последствия борьбы оставались неизвестными. Что Бог предал его по попущению, об этом Иов узнал только тогда, когда ему было открыто Богом. Диавол же не знал, к какому концу приведет это состязание. Когда бы он знал, то не стал бы и пытаться, чтобы не навлечь на себя еще большого стыда; но что он потерпел от мучеников, то потерпел и от Иова. Он убивал мучеников, чтобы подавить Церковь, не зная, что от крови мучеников Церковь еще более процветет. Итак, все были в неведении, кроме Бога. Друзья, не ведая ни намерений Божиих, ни чистоты Иова, решились скорее — как бы по суду неведения — осудить Иова, как страдающего заслуженно, чем признать Бога судящим несправедливо. Вооружись вниманием. Они решились осудить человека, как страдающего заслуженно за свой грех, чем сказать о Боге, что Он судит несправедливо. И на половину они достигали цели, объявляя Бога непричастным неправде, на половину же ошибались, осуждая невинного. Но раз они не знали, их неведение оправдывается, и они заслуживают одобрения за то, что даже в неведении рассуждая, тем не менее не произнесли приговора против божественного правосудия. Против праведности Иова они возражают, правду же Божию восхваляют. Далее Иов подвергается обличению со стороны своих друзей, и они говорят против него: вспомни же, погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы (Иов. 4:7)? Когда ты видел праведников, погибающих до конца? Если бы ты не согрешил и не сделал чего–либо достойного греха, праведный Судия не осудил бы тебя несправедливо. Велики твои грехи. Если же (допустить, что) сам ты не согрешил, то как (объяснить) это, если не (допустить, что) согрешили дети твои. Но, конечно, ты нередко обижал вдов, притеснял сирот. Если же это случалось, то Бог справедливо произнес против тебя такой приговор. Иов сознавал в самом себе, что он ничего подобного не сделал, но сознавал в то же время, что и Бог не судит несправедливо. И вот, когда увидел Иов, что люди его осуждают, а совесть не осуждает и Бог не признает его виновным, так как не имел возможности убедить людей, то обращается к Судие и возводит очи души своей горе не с хулою, но с жалобою, и говорит Ему: если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость (7:20)? Ты обратил меня в живое противоречие Твоей правде; но Ты знаешь мое сердце. Затем Иов произносит нечто замечательное, — не по злобе, но по незлобию, — и говорит (сокращаю многое в немногое, потому что обилен материал для его оправдания): кто даст судию между мною и Тобою, чтобы он узнал, каковы мои грехи, за которые Ты так осудил меня? Ужасны эти слова, но они вытекают из незлобия. Ведь уже раньше Бог сказал, что нет подобного ему по незлобию (2:3); незлобивому же никто не вменит этих слов в вину. Всегда ведь, братие, все мы, люди, не говоря уже о Боге, судим не по делам, но по намерению делающих. Оскорбляет ли сын отца, — это дело нестерпимое и для терпящего, и для слушающего: такой человек называется и отцеубийцей, и матереубийцей, и безумным, и беззаконным, за то, что возвысил свой голос против отца, за то, что дерзнул обесчестить свой собственный корень. Но за это ответствен и осуждается лишь тот, кто в совершенном разуме; дитя же незлобивое, даже если бьет отца или мать или и оскорбит, дороже всякой утехи. Нередко матери даже вызывают детей на обиду, не обиде, но незлобию и чистоте нрава их радуясь. Так и Бог, зная, что не по злобе, но по незлобию говорит так Иов (сам же свидетельствует о нем: еще же придержится незлобия (в русском переводе этих слов нет) (Иов. 2:3)), принимает его вызов на суд. Страшно сказать: раб призывает Владыку на суд, человек — Бога, создание — Создателя, брение — Творца; но, однако, как я уже сказал, слова эти внушены не злобою, а незлобием. А кроме того, братие, это незлобие не было соединено с глупостью, но напротив проистекало из высокой мудрости. Хочешь удостовериться в этом со всею ясностью? Иов не просил ничего такого, чего сам не исполнил. Он знал, что он — раб Божий, знал, что Бог — его Владыка. Но, как и сам часто, производя суд над своими рабами, он давал им право говорить, и если когда раб оправдывался пред ним, он не заграждал уст его как раба, но принимал его оправдание, так (того именно, что он) сделал сам, он и просил (теперь), полагаясь на слова: какою мерою мерите, такою и вам будут мерить (Мф. 7:2). Вот почему он и говорит: кто рассудит? Но когда ты давал рабу право оправдываться? Послушай, когда он говорит, исчисляя свои добродетели, что проистекало также не из честолюбия, но из незлобия: если я пренебрегал правами слуги и служанки моей, когда они имели спор со мною, то что стал бы я делать, когда бы Бог восстал? И когда бы Он взглянул на меня, что мог бы я отвечать Ему? Не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его и равно образовал нас в утробе (Иов. 31:13–15)? Помня об этом, он общей природе давал и общее право оправдания.

4. А мы, братие, не таковы. Ты удивляешься праведнику? Осуждай самого себя. Как часто, если кто–нибудь обвиняется, не говорю рабом, но немного ниже стоящим, если даже обвиняется справедливо, то заграждает уста (противнику), как безстыдно и дерзко осмелившемуся обращаться с ним как с равным. Однако, говорит он, ты осмеливаешься становиться со мною на равную ногу? Ты требуешь справедливости? Допусти справедливое равенство в праве говорить. Обвиняет гордец, и не принимает никакого оправдания, не трогается даже молчанием. Если обвиняемый молчит, он осужден: не смеет, говорит, и рта раскрыть; если он говорит, дерзнул, говорит, возвысить голос против своего господина. Другой, надутый высокомерием, если его просят о честном или благородном человеке и приглашают к третейскому суду, чтобы покончить дело миром и зло покрыть любовью, тотчас надмеваясь гордостью говорит: я унижусь до этого? Какая гордость! Где же ты стоишь, чтобы это было для тебя унижением? Я унижусь до этого? Как будто это говорит тот, кто ходит по небу и облакам. По той же самой земле ты ходишь, от нее же питаешься, в нее обращаешься, в ней погребаешься. И куда ты снизойдешь? Не стыдишься страданий Господних? Не стыдишься говорить к равночестному с тобою: я унижусь до этого? Не стыдишься говорить такие слова, зная, что Иисус ради тебя снизошел? На такие мысли и на такое превозношение прилично всегда возглашать вместе с Исаией: что гордится земля и пепел (Сирах. 10:9)? Однако возвратимся к предмету. Кто даст судию между мною и Тобою? В ответ на это является праведный Судия, является ему в буре и облаке. Является Иову в облаках Тот, кто хочет излить дождь благословения. Является ему из облаков Тот, кто хочет увлажнить семя, утучненное навозом, и воздвигает Иова и призывает его, полагает конец его страданиям; одним мановением воздвигает падшего и говорит ему: восстань, препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне (Иов. 38:3). Так как ты призывал Меня на суд и сказал: «кто даст судию между мною и Тобою?» — то восстань, благородный борец, не павший под ударами несчастий, восстань! Так, всегда тот, кто, подвергшись наказанию, мужественно переносит несчастие и наказание, слышит затем от Бога: восстань, — как, например, говорит Он Иерусалиму: воспряни, восстань, Иерусалим, ты, который из руки Господа выпил чашу ярости Его (Ис. 11:17). Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне. Не сказал: Я буду судить тебя, а ты отвечай Мне. Ты требовал, говорит, не суда над собою, но того, чтобы рассудиться со Мною. Ты искал судью, между Мною и тобою: будь же сам судьей. Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя (Иов. 40:3)? Ты думаешь, говорит, что ради чего–нибудь другого я наслал на тебя это несчастие, а не для того, чтобы обнаружить пред всеми твою праведность? И заметь, с какою точностью сказаны эти слова. Не сказал: думаешь ли ты, что я поступил так с тобою с иною целью, чем чтобы ты сделался праведным? Ведь не несчастие сделало его праведным, оно только обнаружило его праведность. Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя, говорит, конечно, и до борьбы ты был известен, но для мира ты стал известен чрез свои несчастья, твои подвиги разнесли имя твое по всему миру. Для этого именно Я и подверг тебя испытанию, не с тем, чтобы погубить тебя, но чтобы увенчать, не с тем, чтобы посрамить, но чтобы прославить. А что ты по незлобию вышел из границ своей природы, то Я снисхожу к твоей искренности. Ведь если по незлобию кто даже и согрешит, Бог исправляет последствия незлобия. Так как однако ты призвал Бога на суд, то скажи мне, на каком основании ты присвоил себе право призывать Меня на суд? Где был ты, когда Я полагал основания земли (Иов. 38:4)? Был ли ты сверстником Творцу, чтобы призывать Его на суд? Он — прежде веков, а ты — много веков спустя. Когда я создавал землю, ты не был; когда — море, ты не был; и во всем остальном ты не принимал участия. Все творение совершилось, а тебя нигде не было. Итак, Того, кто древнее веков, Виновника творения, ты призвал на суд? Когда Я полагал меры земле, когда утверждал столпы ее, когда рождалось море, когда Я изводил его из чрева матери его, где был ты? Когда Я облагал землю облаками и окружал ее тучами, где был ты? Отвечает ему (Бог), как сказавшему неправильно, конечно, по незлобию, но вместе с тем и по неведению. И что делает? Не обличает его пред всеми, но как друга исправляет его наедине. Итак, когда Господь сказал это и тому подобное (теперь некогда изъяснять подробно все речи), Иов, сам осудив себя (потому что праведник при первом же обличении исправляет свою ошибку), говорит: выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне. Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле (Иов. 42:4–6). И: однажды я говорил, — теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду (39:35). Смотри, как исправляет он свою ошибку, почувствовав истинность обличения. Однажды я говорил, и то не по злобе, а по незлобию, теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду. В самом деле, кто я, ищущий суда с Господом? Чего не знал Иов по своему незлобию, тому он научается после обличения. Что же далее Бог? Не позволяет ему уклониться от суда, но говорит: препояшь, как муж, чресла твои (40:2). Стань, говорит, как муж. Не думай, что для того именно поразил Я тебя (изображением) моего могущества, чтобы избежать правды, а не для того, чтобы исправить твое неведение. Я не уклоняюсь от суда: суди меня по справедливости и требуй ответа о случившемся. Ты был осужден, чтобы быть увенчанным, ты был осужден, чтобы сделаться предметом удивления для всей поднебесной. До страданий ты был известен только в одном уголке, а после страданий о тебе будет знать весь свет. Навоз, в котором ты сидел, сделается славнее всякого царского венца. Венценосцы будут желать увидеть тебя, твои труды и подвиги. Твою навозную кучу Я сделал раем, Я возделал ее для благочестия, насадил на ней небесные деревья. Ты получил небесные награды, получи же и земное, получи все вдвойне. Отсюда научись, всякий из христиан, своему упованию, познай преимущества своего обетования. Иову обещает Господь вдвойне, и дает вдвойне; а Спаситель своим ученикам говорит: всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Мф. 19:29). Но обрати особенное внимание на то, что своего друга (Господь) исправляет наедине, друзей же Иова обличает открыто. И говорит им Бог: горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов. 42:7)? Но, о, Правосудный! Речь наша была о Тебе, Твою правду мы проповедовали, человека мы осудили, а Твое правосудие объявили безошибочным. Здесь во всей силе обнаруживается правосудие Божие: если и тех, кто говорит за Него против праведника, Он не принимает, то примет ли говорящих против праведника вопреки правде? Итак, он обличает друзей Иова и говорит: и ныне, раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов. 41:8). Таким образом вместе и обличает, и спасает. Спасает, потому что ничего дурного против Бога они не говорили. Так обличает Бог праведника, восстановляя его чистосердечность, и почитает с одной стороны друзей ради него, а с другой самого праведника за его подвиг и воздает ему вдвойне и из тьмы изводит на свет правду его тогда и доныне. Сделаем еще одно замечание, чтобы покончить с наградой праведника. Он получил овец вдвойне, быков, верблюдов, ослов вдвойне, а детей, потеряв десять, не получил двадцати. Здесь возникает вопрос, почему скота он получил вдвое больше, а детей только столько же? Так как скот и имущество, потерянные им, погибли для него окончательно, а человек умирая, сохраняется для жизни и восстает в воскресении, то (Бог) и не дает ему детей вдвое, чтобы не лишить его надежды относительно отшедших, но чтобы показать ему, что и они, хотя и похищены смертью, живы. И все они остаются у него, и вновь не дает ему Бог более десяти, чтобы Иов нашел (других десять), перейдя не от жизни к смерти, но из дома в дом. В самом деле, когда он окончил свою жизнь, десять проводили его до гроба, и опять десять в день воскресения примут его от гроба в царство небесное и вместе с ним неразлучно насладятся тех неизреченных и небесных благ, которых и мы все да удостоимся благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава, ныне и присно, и во веки. Аминь.

Слово о пророке Илие

В древности народ иудейский украшался служением пророческим, был полем, над которым трудились пророки. А теперь и этой похвалы он лишен церковью. И самые тела пророков находятся у нас. Конечно, для безплодного народа и не нужны были пророки–земледельцы; нелепо было удерживать у себя пророков тем, которые распяли Предсказанного ими, распяли (в благодарность) за мертвых, которых Он у них воскресил, за слепых, которым возвратил зрение, за голодных, которых Он у них насытил, за принуждение, которое из–за них Владыка всех употребил относительно пророка Илии, заставляя пророка взять назад свое отречение от них. Предшествовавший наставник приводит меня к Илии. Блаженный Илия, видя, что народ иудейский не достоин человеколюбия Божия и что, хотя Бог постоянно терпит его богоборство, но и самое долготерпение Его они всегда обращают во зло, восстает против благости Божией к ним: он высказывается против них. Затем, зная, что Богу угодна ревность праведных, желая наказать иудеев и в то же время опасаясь, что божественная благость тотчас смягчится немногими слезами, он налагает на них наказание и связывает свое наказание клятвой, чтобы Бог из уважения к клятве не мог отменить произнесенного против них осуждения. Бог, говорит он, благ к ним и смягчается немногими их слезами, а это укрепляет их в их идолослужении. Жив Господь Бог Израилев, говорил он, в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову (3 Цар. 17:1). Затем, Бог как бы возражал ему: что же, Илия, если они умилостивят Меня покаянием, если Я увижу их проливающими слезы и кающимися в своих согрешениях, разве Я не пошлю тотчас дождя? Нет, жив Господь Бог Израилев, разве только по моему слову (ст. 1). Жив Господь. Они, говорит, привязаны к идолам, а я клянусь Твоим божеством. Покажи, какую силу имеет клятва Тобою, чтобы чрез это они убедились в безсилии своих идолов. Нет, жив Господь Бог Израилев, в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову. Ты не отменишь, говорит, наказания, как только покажется Тебе (угодным) (потому что Тебе угодно быть человеколюбивым), но только тогда, когда я буду просить о них, когда я присужу, когда они обнаружат достаточное сердечное покаяние. Бог принял в уважение пророческое запрещение, исполнил клятву, данную Его именем. И вот Владыка всех стеснялся, с одной стороны уважая пророка, а с другой милосердуя о народе, наказываемом голодом. Что же делает Он тогда? Вместе с народом наказывает и пророка, чтобы и сам, подвергнувшись тому же наказанию, он скорее сознал бы несовместность своего заклятия с человеколюбием, наказывает вместе с народом и пророка, но облегчает для пророка это наказание, в самом способе исполнения человеколюбия проявляя и Свою мудрость. В самом деле, Он питает пророка при помощи птиц, ненавидящих детей; ведь ворон — родитель, не любящий детей, и не выкармливает тех, кого рождает. На это именно намекая, пророк дважды говорил: (дает Господь пищу) и птенцам ворона, призывающим Его (Пс. 146:9). Так как птенцы ворона, да и все вообще птенцы, не в состоянии собирать себе пищу, но о тех заботятся родители, а воронята лишены родительского попечения, и, тем не менее, род воронов сохраняется и без родительского воспитания, то Давид, показывая человеколюбие Божие, приписывает пропитание их Богу. Разевая свои рты на воздух и не получая пищи от родителей, птенцы вороны имеют некоторых малых животных, исполняющих относительно их божественный промысл, и таким образом, получая их из воздуха, питаются и растут. Потому–то и говорит пророк: и птенцам ворона, призывающим Его. И вот после того как Илия проявил детоненавистничество по отношению к иудеям, как к неблагодарным детям, Бог как бы ходатайствует пред ним чрез детоненавидящих отцов, только что не взывая молчаливо к Илии таким образом: разве не такую же питаешь ты ненависть к иудеям, какую вороны питают к своим детям? Но посмотри, как они изменились, смотри, о, Илия, каково их человеколюбие: безжалостные к своим собственным птенцам, они для тебя являются усердными питателями. Нелепо, о, Илия, когда вороны служат посредниками Моего к тебе человеколюбия, тебе не сделаться ходатаем за иудеев относительно наложенного от Меня на них наказания. Постыдись перемены, происшедшей в воронах, и будь милостив к иудеям; хотя Я и уважаю произнесенное тобою заклятие, но и о них сожалею. Но когда Бог увидел, что Илия не смягчается этим, тогда Он прекращает доставление ему пищи чрез воронов, принуждая его к перемене, чтобы вынужденный голодом он, хотя ради себя отменил произнесенное им заклятие. А он, и оставшись без услуг воронов, терпел: я буду голодать, говорит он, только чтобы нечестивых видеть наказываемыми; пусть погибнет мое тело, наказываемое вместе с ними. Итак, когда прекратилась подача ему пищи чрез воронов, и прошло много времени, опять Илия переселяется в другое место и уходит под давлением голода и делается просителем язычницы, и притом вдовы и бедной. И Бог, желая, чтобы он сделался более человеколюбивым, после того как тогда иудеям запрещено было общение с язычниками, возвещает пророку, что он должен был предпринять в будущем: встань, говорит, отсюда, и пойди в Сарепту Сидонскую, и оставайся там; Я повелел там женщине вдове кормить тебя (3 Цар. 17:9), чтобы, услышав: «язычнице», он погнушался такого пропитания и стал просить Бога о даровании дождя. Однако, и эти слова не смягчили его и он спешит туда, где его ожидало гостеприимство язычницы. И еще более замечательно то, что Бог внушает вдове сразу встретить его, голодного, суровыми словами, всеми мерами располагая его к милосердию. Что же говорит ему язычница? Жив Господь Бог твой (ст. 12). Откуда взялись у язычницы эти слова: жив Господь Бог твой! (Очевидно), Бог предварительно показал ей пророка в видении; не это ли и означает сказанное Богом пророку: Я повелел там женщине вдове кормить тебя? Показал Бог жене предварительно образ пророка, его внешний вид, рост, просьбу, с какою он обратится. Поэтому, когда явился пророк, вспомнила вдовица показанное в видении, увидела его таким, каким он показался ей в видении. Убедившись отсюда, что это было божественное откровение, она тотчас при появлении пророка на его просьбу отвечала: жив Господь Бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем (ст. 12). Слова скорее отказа, чем подаяния. У меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем. Ничего другого, говорит, нам не остается, когда съедим эту горсть, кроме смерти. Эти слова должны были произвести впечатление на Илию. Она больше меня страдает от голода, подумал он; я голодаю хотя один, а она вместе с детьми бедствует. Да не буду я виновником смерти для той, которая окажет мне гостеприимство. И что же? Как я уже сказал, он умягчается этими словами, в его сердце возникает забота о человеколюбии. Мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю (3 Цар. 17:14). Теперь уже не далеко отодвигает дарование дождя. Прежде чем он обуздан голодом, он не допускал Божьего человеколюбия до дарования дождя, но говорил: в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову (3 Цар. 17:1). Теперь же допускает, и даже указывает начало разрешения, правда только указывает, а не присоединяет просьбы. Что же тогда Источник человеколюбия? Он опять представляет ему третий опыт человеколюбия: он приказывает душе сына вдовы разлучиться от тела. Уважая пророка, Он не лишил силы его благословения и не сделал чванец (елея) оскудеваемым, чтобы принудить его к человеколюбию. Было бы, конечно, унижением для пророка, если бы слова его благословения оказались недействительными, и в тоже время вере вдовы язычницы повредило бы, если бы его благословение было ей мало полезно. Поэтому–то Бог его благословения не отвергает, но третий раз заставляет пророка испытать божественное человеколюбие: Он посылает смерть сыну вдовы, приводя пророка к необходимости обратиться к Нему с мольбой. Вдова, когда умер сын ее, со слезами ходила вокруг пророка. О, лучше бы, говорила она, я прежде погибла от голода и прежде твоего благословения умерла, чем теперь быть свидетельницею смерти сына! Устыдился пророк случившегося: это ли, говорит он, награда вдове за оказанное мне гостеприимство? До моего приема она была счастлива своим сыном, после же моего приема у нее плач о любимом сыне. Устыдившись случившегося и обдумавши это дело сам с собою, Илия почувствовал, что в этом событии — перст Владыки всех, почувствовал божественную мудрость. И что говорит? Господи Боже мой! неужели Ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее? (ст. 20). Что хочет сказать он этим? Ты, говорит, указал мне эту вдову, Ты, говорит, сказал: Я повелел там женщине вдове кормить тебя (ст. 9), свидетельствуя тем ее благочестивое настроение. Из тех мест Ты переселил меня к ней и ее почтил твоим свидетельством, а теперь ее же наказываешь смертью сына? Господи Боже мой! неужели Ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее. Это не естественный случай смерти, говорит пророк, это дело твоей мудрости с целью внушить мне необходимость человеколюбия, чтобы, когда я скажу Тебе: Господи, помилуй умерщвленного сына вдовы, мог и Ты ответить мне на это: помилуй детей моих, Израиля. Ты внушаешь мне человеколюбие, я чувствую Твое искусство, Владыко, чтобы, когда я буду просить Тебя: спаси умершего сына вдовы, мог и Ты ответить мне: Израиля, умерщвляемого голодом, пощади. Ты просишь Меня о милости, прими же и Мою просьбу о милости: разреши заклятие голода, и Я разрешу определение смерти. И вот, когда увидел Бог, что Илия после многих испытаний сделался человеколюбивее, тогда уже обращается к нему с более ясным требованием человеколюбия, так как тогда он не мог уже отмену наказания счесть для себя за унижение. Пойди, говорит (Господь) (3 Цар. 18:1). В этих словах просьба Бога к своему рабу: сам Бог за самого Себя просит Своего раба о человеколюбии. Пойди, говорит. Так как, говорит, ты сделался человеколюбивее, то прими и Мои слова о человеколюбии; так как ты убедился, что Я одержим человеколюбием, то выслушай яснее Мои слова. Я болею об отмене наказания, Я стремлюсь к дарованию снисхождения, Я стыжусь слез наказываемых. Все грешники, о, пророк, держатся рукописаний Моего человеколюбия: не заставь Меня оказаться лжецом пред ними. Послушай слова Писания, которые ты и сам знаешь: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был (Иезек. 33:11). Преклонил Илия уши, открыл душу свою тому, что говорил ему Господь. Пойди, говорит, и покажись Ахаву. Не помимо тебя Я примиряюсь с ними: ты сам возвести наказываемым милость. Я тайно прошу тебя о них, а ты явись явным ходатаем примирения. Пойди и покажись Ахаву, и Я дам дождь на землю (3 Цар. 18:1). Ты возвести примирение, ты заяви ходатайство о даровании дождя, а Я подтвержу твою проповедь. Итак, и с охотой, и с неохотой бежал Илия и благовестил о дожде, но, опять увидев их нечестие, он подыскивает какой–нибудь предлог к наказанию их. Что же тогда Бог? Видя его не проникающимся человеколюбием к наказуемым, Он удаляет Илию от сожительства с грешниками. Я, говорит, о, Илия, знаю твою ревность, признаю твои требования, но Я милую и грешников, как скоро они наказываются сверх меры. Ты строгий судья благочестия, а род людской постоянно грешит. Остается, значит, разлучить вас друг с другом. Иди хотя на небо, раз не можешь выносить грешников, а Я переселюсь на землю. Если ты и на дальнейшее время останешься с грешниками, то весь род человеческий истребится, постоянно подвергаясь от тебя наказаниям. Что же? Иди хотя на небеса, о, Илия! Не может огонь обитать вместе с тростником. Я дам тебе в сожители безгрешных, Я поселю тебя с ликами ангелов. Переселяйся на небеса, а Я поселюсь с грешниками, Я могу носить на плечах Своих заблудшую овцу и всех грешников, призывая: придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, Я не наказывать вас буду, но Я успокою вас (Мф. 11:28). Ему слава во веки веков. Аминь.

Об Иосифе и целомудрии

Кормчие среди бурного моря, когда ни материк, ни горы, ни холмы, ни мысы какие–либо не помогают им определить положение, обращают свои взоры к некоторым звездам и, по ним направляя свое судно, продолжают благополучное плавание. А ученики Церкви, обуреваемые морем этой жизни, не к звездам каким–либо обращают свои взоры, но, к отцам своим устремляя духовные очи и им последуя с любовью душевною, достигают той же самой (что и они) пристани небесного царства. Потому–то конечно и Господь наш в священных книгах раскрыл жизнь их, чтобы не только, слушая о них, мы похваляли, но чтобы и поревновали подражать их жизни. Зная, что естество людей по природе своей стремится к добру и всегда из честолюбия стремится к лучшему, как бы в качестве некоторых украшений предложил подвиги отцов, чтобы каждый из вас уготовлял себя на какой пожелает подвиг. Итак, лучшим уроком терпения является жизнь блаженного Иова, незлобия — жизнь Моисея, крепости — Давида, поста и молитвы — Даниила, целомудрия — Иосифа и блаженной Сусанны. Прилична и пригодна для юношей жизнь Иосифа, а для юниц, особенно для проводящих брачную жизнь, добродетельный подвиг блаженной Сусанны: ведь у тех и других борьба равносильная. Один из целомудрия поборол страх пред госпожой, другая из любви к целомудрию презрела смертоносные угрозы старцев. Но прежде нам должно описать жизнь блаженного Иосифа, так как он древнее, а потом и жизнь блаженной Сусанны. Итак, блаженный Иосиф, происходивший от благородных родителей, будучи еще молодым, с едва пробившимся пушком на щеках, с прекрасной наружностью, похожей на розу, расцветающую на золотистом подбородке, с зрачками глаз, напоминающими весенние фиалки, с белыми как молоко зубами, пунцовыми губами, с густыми бровями, простирающимися под челом, цвета лилий. По зависти братьев он продается, как им казалось, в рабство, а как Богом было предрешено — на царство; его вели в Египет отроком, почти слабым ребенком, купившие его еще не видели богатства его добродетелей и не подозревали, что добродетель воздержания доставит ему господство над всем Египтом и что вся страна будет спасена им от голодной смерти. И вот приводится он в Египет и продается вторично и тем не менее ни разу не порабощается. Конечно, свободный по духу, хотя бы тысячу раз был продан, никогда не делается рабом; напротив того, кто имеет нрав раба, хотя бы тысячу раз освобождался, никогда не получит свободы, потому что кого собственный характер не освобождает, того безчисленные хартии и чернильные расписки освободить не могут. Итак, ведется в Египет, продается в египетский дом, делается любимцем своего господина, приобретает расположение госпожи. Но любовь господина была добрая, а госпожой овладела нечистая страсть. Тот любил его за его честность, а она воспылала к нему как к орудию наслаждения; и по мере того как тянулось время и его красота расцветала, с тем вместе возрастала ее постыдная страсть и огонь любви пожирал ее сердце тем сильнее. Стараясь обольстить юношу, она пускала в ход все обычные средства для обольщения юных взоров, расцвечивая лицо свое как какой–нибудь луг, натирая щеки румянами, а лоб белилами, и подводя глаза чернью, украшая шею свою и руки золотом, и свои роскошные одежды, пропитывая различными благовониями; одним словом, приготовлена была пагубная ловушка для всех чувств, как она думала, чтобы обольстить юношу, (чаруя) его взоры видимыми украшениями, слух ласками, а обоняние, раздражая благовониями. Но посмотри же, каково мужество этого благородного борца! И я думаю, что Бог попустил юноше подвергнуться искушению, чтобы вместе и скрывающуюся в юноше добродетель обнаружить, и церкви дать в его жизни величайший урок, так как нет никакого блага от отцов, которое не утвердил бы Бог как способ, носящий урок для жизни. Итак, смотри у меня на мужество этого благородного, сколь многое против него сражалось: собственная юность была против него, похоть бушевала внутри, а жена снаружи нападала, обольщая обещаниями и увлекая лестью; подсылаемые женщины подстрекали его и лесть щекотала и слух и чувство его, — но ничто из всего этого не могло одолеть его. Ни ее ласкам он не поддавался, ни ее обещаниями не увлекался, ни угрозам не уступал, и не предавал богатства добродетелей, но все члены тела своего обуздывал целомудренным помыслом. И после того как всеми этими средствами, находившимися в ее распоряжении, она не могла обольстить юношу, лично сама в какой–нибудь комнате тайно и силою она хотела увлечь его на безпорядочное ложе. Нужно было видеть это величайшее зрелище, не земное, но небесное. Иосиф боролся против угрожавшего искушения, поприще было раскрыто, борьба совершалась, труба звучала, распорядитель борьбы свыше смотрел на состязание и лики ангелов внимательно следили за ней; снизу бесы предлагали награды египтянке, а сверху ангелы увенчивали Иосифа венками; именно египтянке содействовали бесы, а ангелы принимали сторону Иосифа. Велика была борьба, — кто кого победит; ангелы очень заботились об Иосифе, чтобы благовония женские как–нибудь не вскружили голову юноше, или мягкие одежды, или взоры, или внешний вид, или походка, или слух или ласка, или обольщения не ослабили юношу; велика была забота для ангелов, велики были надежды у бесов. Иосиф боролся из–за венца, египтянка сражалась из–за стыда; один — о жизни, другая — о смерти. И что говорилось египтянкой? С одной стороны — обольщения, с другой — угрозы; угрозами она хотела устрашить юношу, а обольщениями очаровать. Угрожая, она говорила: «я — твоя госпожа, ты куплен на мои деньги; с этою целью я тебя и купила; если ты будешь противоречить, тебя ожидают узы и темница, и затем неизбежная смерть; если же послушаешься меня, почести, награды и власть над всем моим домом — все будет в твоих руках. Ты боишься обличения? Ничего не узнают ни муж, ни домашние, положись на меня, согласись со мною — и ты будешь господином всего». Услышав это, Иосиф сказал египтянке: «о, женщина! Я никогда не был рабом: ведь я сын благородных родителей: Авраам и Исаак, беседовавшие с Богом, мои деды, а Иаков, боровшийся с ангелом, мой отец, почему и я смело борюсь с тобой. Я продан тебе по зависти братьев, но имя раба ничем не может повредить благородству моей души. Ведь нередко завистливая туча, набежав, помрачает не надолго светлые лучи солнца, но не производит совершенной тьмы, потому что тотчас разгоняется силою солнечных лучей; точно также и имя раба не потушит сияния моего благородства, потому что спустя немного оно будет рассеяно блеском моего нрава и во всем Египте просияет красота моего благородства. Я куплен тобою — согласен, не отрицаюсь: я и исполняю подобающую мне службу. Я не обманывал тебя, не вредил тебе, не поступал против чести, — чужд коварства, хитрости, безпорочен: ни в чем ты меня обвинить не можешь. И теперь ты принуждаешь меня совершить безумное дело и тайно нашептываешь мне, как змея, думая обольстить меня и смертоносными угрозами склонить к желаемому тобою делу невоздержания? Не обманывайся, госпожа, не смотри на мою юность; может и молодой мех заключать в себе старое вино и новая оправа содержать в себе старинный жемчуг. Ты считаешь меня молодым зеленым побегом, но посмотри на древность моего корня. На вид по природе я очень молод, но сердце мое застарело в исполнении закона. Не обманывайся, жена, ты не победишь мой добродетели, ты не победишь Иосифа, сына Иакова, того Иакова, который еще во чреве матери послужил запинанием для своего брата и потом был в состояния бороться с ангелом: не обманывайся, я борюсь так же, как и отец мой. Напрасно ты думаешь соблазнить меня обещаниями. Что ты можешь, скажи мне, обещать мне столь же великое, как целомудрие? Какое царство может превзойти его, какое сокровище может с ним сравняться? Ты не знаешь, что целомудрие есть небесное приобретение, удел ангелов, дар Божий? Оставь при себе твои обещания: твои почести только обесчестят меня; почет, который ты обещаешь, есть начало стыда; твое золото — порождение земли и добыча тления. А мое золото — порождение Бога, вечное растение. Но ты думаешь скрыть это дело? Ты не знаешь, что глаз Бога не дремлет, что все дела, совершающиеся во тьме, он усматривает? А сколько, подумай, предстоит теперь здесь ангелов? При скольких свидетелях должно совершиться это дело? Вспомни, жена, о твоем муже, о твоих братьях, о друзьях, соседях, родных, которые хвалятся твоей безупречностью; вспомни о предстоящих ангелах и постыдись хоть их, или отсутствующих людей побойся. Какими глазами будешь ты смотреть на своего мужа, изменить которому теперь готова? Какие объятия раскроешь тому, которого убить хотела? Какими речами будешь ублажать того, чье ложе, насколько от тебя зависело, ты осквернила? Вспомни, что ты ему обещала: как ты обещалась хранить верность ему и целомудрие, как клялась любить его больше самой себя. Подражай, жена, горлице; она, соединившись с одним супругом, с другим уже не сочетается; и если случится, что самец ее сделается добычей ястреба или попадет в когти орла, она не отдается другому самцу, но остается ждать всегда любимого и умирает от тоски по нем. И страх Божий, и закон евреев, и чистота жизни древних — все научает тебя, жена, подражать ей». Сказав это и увидев, что она все–таки с безстыдством держится за его одежду и объята пламенем страсти (потому что страсть еще более разгорается, когда не может овладеть предметом желания), как мужественный борец, сбросивши одежды свои и ее вместе с одеждами почти повергнув на землю, обнаженный бежал от грязного преступления. Целомудрие восторжествовало над страстью: египтянке остались листья невоздержания, а сын Иакова унес плод правды. Торжество на небе сопровождало победу Иосифа: радовались ангелы, плакали бесы, увенчивался Иосиф, предавалась позору египтянка. Но ее раздражила эта победа, и она обращается к извету, клевещет своему мужу на Иосифа, приписывая ему намерение опозорить ее. «Зачем, говорит, ввел ты сюда молодого еврея потешаться над нами?» Негодует муж и бросает его под стражу. Необходим, конечно, был светильник для сидевших во мраке, питатель для голодных, утешение для обуреваемых, врач для изнемогающих. В эту же темницу ввергаются и два евнуха фараоновы; они видят сны и не могут уразуметь их; обращаются к Иосифу; он разъясняет их значение. Евнухи извлекаются из темницы: на них оправдывается все, что предсказал Иосиф. Видит сон сам фараон; истолкователя нет; евнух вспоминает об Иосифе; выводят его из темницы. И заметь, какая тайна: из–за сна он был продан, из–за сна и освобожден. Что же дальше? Он изъясняете фараонов сон, царь оценивает остроту его ума и освобождает его для управления царством, вверяет ему власть над всем Египтом. Вступив во власть, Иосиф во время голода благодетельствует всем — и туземцам, и иноземцам, и врагам, и друзьям, и пришельцам. Приходит в Египет его отец; вместе с отцом кланяется ему и его мать. Хотя она и умерла во время пути, но, тем не менее, в лице мужа поклонилась и она: ведь муж и жена одна плоть. Приходят и братья его — одиннадцать, кланяются ему, — так и исполнилось видение, какое видел Иосиф: солнце и луна и одиннадцать звезд поклоняются мне (Быт. 37:9). Почему одиннадцать? Потому что Иуда удавился; ведь проданный Иосиф был прообразом Христа, проданного Иудой. Видишь, как он был оправдан целомудрием, как за целомудрие царствует на небесах? Все это сказано нами, чтобы и вы подражали его жизни, воздавали Богу ту же самую славу. Нужно нам сказать и о блаженной Сусанне, тем более, что мы уже обещались; но так как лучше отпустить слушателей тогда, когда они готовы послушать, чем тогда, когда от пресыщения у них явится отвращение, то оставим беседу об этом до другого дня, если будет угодно Богу, теперь же поспешим к таинственной чаше, во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

О Сусанне

Охотно исполняем свой словесный долг пред вами: хотя и не все, что должны, но отдадим, сколько имеем. Наше усердие готово отдать и более должного, но встречает препятствие в бедности слова, почему согласно обещанию отдаем вам вместо многого немногое. Впрочем, если кто из вас самое малое из нашей беседы захочет сравнить с усердием нашего сердца, то в сравнении с долгом не найдет здесь недостатка, так как усердие наше восполнит то, чего недостает в словах. Ведь и Бог, когда видит ничтожные жертвы бедняка и щедрые блага, принимает их с равною честью, а часто даже приношения бедняка ценит выше, потому что взирает не на сумму денег, а на усердие сердца. Доказательством сказанного является рассказ о бедной вдовице, положившей две лепты в церковную сокровищницу: в очах Господа ее ничтожная жертва была гораздо ценнее, чем жертвы богачей, бросавших золото, так как Бог не нуждается в деньгах, но (ищет) искреннего и чистого сердца. Вот и мы из глубины искреннего сердца, как бы в живые сокровищницы Божии, ввергая данное нам от Бога слово, заплатим вам долг слова. Помню, я обещался вам поведать для общего назидания о подвиге целомудрия блаженной Сусанны, обещался именно вчера, когда пред нами Иосиф боролся с египтянкой и явил нам подвиг целомудрия. Вот и Сусанна пусть выступит на этом всенародном зрелище, где и Бог, и ангелы, и мужи, и жены смотрят; пусть выступит и преподаст нам урок, как юнейшим из жен нужно за целомудрие бороться до смерти. Конечно, эта блаженная Сусанна, будучи благородного происхождения, от младых ногтей пребывавшая в домашних покоях, прекрасная по красоте и усвоившая себе чистые нравы, когда красота ее юности расцвела, была обручена к сопряжению законного брака. И именно соблюдая в непорочности тайну брака для своего мужа, она не обращала взора к беспорядочному созерцанию юношеской и чужой красоты; не открывала слуха для того, чтобы воспринимать благозвучие блудных песен, не расширяла ноздрей, уловляя ароматы, пропитывающие одежды юношей, никаким другим своим чувствам не давала воли, чтобы хранимое в сердце ее целомудрие, под влиянием могучих чар, не уклонилось к удовольствиям. Ведь большая часть грехов у нас порождается чувствами души. Наша душа, как бы девица в каком–нибудь чертоге, спокойно пребывает в центре сердца, а за нею подобно служанкам ухаживают пять чувств. Какие чувства? Зрение, вкус, обоняние, слух и осязание. И вот, если никакое чувство не портится и не заблуждается, то и душа сохраняет свою чистоту и невинность; если же случится, что зрение, оставшись без кормчего, уязвится видом юношеской красоты и сильный порыв страсти посредством глаз проникнет в сердце, тотчас душа, объятая бурею похоти, утопает во грехе, ее целомудрие терпит крушение со всеми его последствиями. Подобное крушение испытал Давид и так изобразил его: вошел во глубины морские, и буря потопила меня (Пс. 68:3). Подобным образом и слух, если поддастся чарам благозвучия, то, склонивши к ним мысль всецело, увлекшись блудными песнями, ниспровергает душу. Вкус, объядением и многим вином располагаемый к пьянству и сладострастью, развращает душу. Обоняние, будучи связано излишними благовониями юношей, вместе с собою увлекает к падению и душу. Итак, душа, — подобно тому, как иная дева подпадает влиянию глупых служанок, — пленяется чувствами, предаваясь греху невоздержания. А грех, овладевши всеми чувствами, подобно вору тайно проникает в тайники сердца, а затем, проникнув, совершенно обнажает его от залога целомудрия и обкрадывает. Но конечно та блаженная охраняла свои взоры, вид, походку, слух, взгляды, обоняние, вкус, осязание, и была в полном смысле, по словам премудрости, запертый сад, заключенный колодезь (Песн. 4:12). Именно виноградник, которого никто не может обобрать, напоминала блаженная, источавшая ароматы целомудрия, и была похожа на источник, запечатленный верою, из которого никто из беспорядочных не мог похитить красоты целомудрия. Страстью к ней воспылали двое из народных старейшин, иже мняхуся управляти паствой, и каждый из них, снедаемый пламенем страсти, стыдился открыть другому тайный огонь сердца. И вот однажды каждый из них тайно от другого пошел подсматривать за Сусанной; встретившись и испытавши друг друга, они признались друг другу на счет причины, по которой они пришли сюда; тогда, составивши союз на греховное дело, они старательно обсудили злой умысел и стали выжидать время, когда могли застигнуть Сусанну наедине. Случилось, что в один день Сусанна по обычаю вышла в сад мужа, чтобы выкупаться по случаю жары; и когда она послала служанок, чтобы они принесли мыло, тотчас старцы кинулись к ней, схватили ее, как волки овцу, желая утолить огонь похоти, и Сусанна одна оказалась среди двух львов, никто не мог помочь ей, ни служанка, ни раба, ни ближний, ни друг, ни сосед, — если бы не наблюдал за этим свыше Бог, этот незримый Свидетель, который мог, конечно, в самом начале воспрепятствовать покушению старцев, но попустил быть борьбе, чтобы обнаружить скрытую добродетель и целомудрие Сусанны и разоблачить невоздержание старцев, а вместе с тем женам дать величайший урок в великом подвиге Сусанны. Велика была битва, великое состязание предстояло Сусанне, большее, чем Иосифу. Ведь тот, будучи мужем, боролся с одною женщиною, а эта, будучи женою, имела противниками двух мужей. Великое это было зрелище и удивительное: женщина сражалась против двух мужчин, — но еще более замечательным покажется оно, если вы обратите внимание на то, где совершилось нападение: в саду, где и змей обольстил Еву. Итак, когда все было готово для борьбы, отверзлись небеса, прозвучала труба, открылась арена; распорядитель борьбы свыше следил за состязанием и лики ангелов приникнув наблюдали; змей действовал в беззаконниках, а вера в целомудренной жене. Та и другая сторона очень заботилась о победе: старцы о том, чтобы не потерпеть поражения от женщины, а Сусанна — чтобы не погубить свое целомудрие; тем демоны приготовляли награду за победу, а Сусанне ангелы готовили награду за целомудрие. Держат Сусанну беззаконники и прежде всего на словах состязаются с нею. Что же они говорят? Мы — старейшины народа, нам вверен закон, мы имеем власть вязать и решить. Здесь никто не увидит: вот, двери сада заперты и никто нас не видит, и мы имеем похотение к тебе, поэтому согласись с нами и побудь с нами. Если же не так, то мы будем свидетельствовать против тебя, что с тобою был юноша, и ты поэтому отослала от себя служанок твоих (Дан. 13:20, 21). И смотри, сколько затруднений окружало Сусанну: клевета в невоздержании, страх смерти, огласка на весь народ, ненависть мужа, ненависть родных, досада от домашних, и — одним словом — возмущение всего дома. Но ничто это не могло победить рассудка целомудренной: в ее сердце жила надежда на Бога. И она говорила, стеная: тесно мне отовсюду; ибо, если я сделаю это, смерть мне, а если не сделаю, то не избегну от рук ваших. Лучше для меня не сделать этого и впасть в руки ваши, нежели согрешить пред Господом (22, 23). Увы, мне, кого я считала пастырями, в тех вижу волков; кого считала пристанью для обуреваемых, те причиняют мне кораблекрушение. Не оскверняйте моего целомудрия, я не навлеку стыда на моих родителей, не обесчещу своего семейства, не огорчу своего мужа, не разрушу моего брака с ним нечестивой беседой с вами: я предпочту беззаконную смерть, беззаконному ложу. Для меня муж существует не в соприкосновении только телесном, но и в расположении души, и черты моих родителей я всегда содержу в себе. Побойтесь Бога, видящего нас, постыдитесь ангелов присутствующих; подумайте, что вы делаете; вспомните закон, который вы читаете и который гласит: не пожелай жены ближняго твоего (Второз. 5:21). Сказавши это, она закричала, призывая свидетелей их насилия, закричали вместе с нею и старцы; прибежали рабы Сусанны и служанки и видят с нею двух старцев. И когда старейшины сказали слова свои на Сусанну, слуги ее чрезвычайно были пристыжены, потому что никогда ничего такого о Сусанне говорено не было (ст. 27). Наутро было великое собрание: еще предстояло судебное состязание или победа о венке. Собрался весь народ — мужчины, женщины, дети; опять началось зрелище; внизу люди не знали, свидетелями чего они были, а на небе ангелы знали самое дело. Пришли старцы, полные беззакония; призывают Сусанну, как те думали на позор и смерть, а как у праведного Судии было предрешено — в жизнь и славу вечную. И говорят они народу: и сказали они перед народом: пошлите за Сусанною, дочерью Хелкия, женою Иоакима. И послали. И пришла она, и родители ее, и дети ее, и все родственники ее. И пришла Сусанна, как долженствовавшая умереть за целомудрие, стеная с великим горем и скорбя, не о том, что ей предстояло умереть, но о том, что оставляет опороченное имя родителям, о том, что предстояло оставить поношение роду, потому что у нее не было ни одного свидетеля того, что совершилось в саду. Многие оплакивали ее, — друзья, знакомые, родители, соседи; муж был опечален; дом ее скорбел, и она сама была потрясена; мрачная, плачущая, скорбящая, в великом сокрушении сердца стояла она пред собранием. Зрелище было всеобщим — и Бог, и люди, и ангелы (принимали в нем участие). Поднимаются два старца, эти волки в образе пастырей, возлагают на нее руки, и змей–клеветник говорит их устами. Что он говорит? Когда мы ходили по саду одни, вошла эта с двумя служанками и затворила двери сада, и отослала служанок; и пришел к ней юноша, который скрывался там, и лег с нею. Мы находясь в углу сада и видя такое беззаконие, побежали на них, и увидели их совокупляющимися, и того не могли удержать, потому что он был сильнее нас и, отворив двери, выскочил. Но эту мы схватили и допрашивали: кто был этот юноша? но она не хотела объявить нам. Об этом мы свидетельствуем. И поверило им собрание, как старейшинам народа и судьям, и осудили ее на смерть (ст. 36–41). И повели Сусанну на смерть, и никто не заступился за истину, никто не выступил свидетелем, кроме одного Бога. Он попустил совершиться бывшему, чтобы обе стороны довели свое дело до конца, беззаконники свою злобу и клевету, а блаженная Сусанна свою твердость в целомудрии до смерти. Видишь, до каких пор Бог попускает? Он оставляет праведных в искушениях, испытывая подобно золоту в горниле, как поступил и с Авраамом. Исаак был ведом на всесожжение, жертвенник был устроен, дрова уложены, а овцы нигде не было. Берет отец нож, а овцы нет; заносит руку для удара, и тогда только Бог гласом Своим останавливает его руку. Это я сказал, чтобы каждый из вас, когда впадает в искушения, хотя бы и близок уже был к смерти, не отчаивался в помощи Божией, но ожидал ее до конца. Вот и Сусанну уже вели на смерть и ни откуда не было помощи. Когда она увидела, что помощь со стороны людей невозможна, она обращает свою мысль к свидетелю верному на небесах, к недремлющему Оку, и восклицает: Боже вечный, ведающий сокровенное и знающий все прежде бытия его! Ты знаешь, что они ложно свидетельствовали против меня, и вот, я умираю, не сделав ничего, что эти люди злостно выдумали на меня (ст. 42, 43). И услышал ее сказавший: возопиешь, и Он скажет: вот Я! (Ис. 58:9). И когда она ведена была на смерть, возбудил Бог святой дух молодого юноши, по имени Даниила, и он закричал громким голосом: чист я от крови ее! Тогда обратился к нему весь народ и сказал: что это за слово, которое ты сказал? Тогда он, став посреди них, сказал: так ли вы неразумны, сыны Израиля, что, не исследовав и не узнав истины, осудили дочь Израиля? Возвратитесь в суд, ибо эти ложно против нее засвидетельствовали. И тотчас весь народ возвратился, и сказали ему старейшины: садись посреди нас и объяви нам, потому что Бог дал тебе старейшинство. И сказал им Даниил: отделите их друг от друга подальше, и я допрошу их. Когда же они отделены были один от другого, призвал одного из них и сказал ему: состарившийся в злых днях! ныне обнаружились грехи твои, которые те делал прежде, производя суды неправедные, осуждая невинных и оправдывая виновных, тогда как Господь говорит: «невинного и правого не умерщвляй». Итак, если ты сию видел, скажи, под каким деревом видел ты их разговаривающими друг с другом? Он сказал: под мастиковым. Даниил сказал: точно, солгал ты на твою голову; ибо вот, Ангел Божий, приняв решение от Бога, рассечет тебя пополам. Удалив его, он приказал привести другого и сказал ему: племя Ханаана, а не Иуды! красота прельстила тебя, и похоть развратила сердце твое. Так поступали вы с дочерями Израиля, и они из страха имели общение с вами; но дочь Иуды не потерпела беззакония вашего. Итак скажи мне: под каким деревом ты застал их разговаривающими между собою? Он сказал: под зеленым дубом. Даниил сказал ему: точно, солгал ты на твою голову; ибо Ангел Божий с мечом ждет, чтобы рассечь тебя пополам, чтобы истребить вас. Тогда все собрание закричало громким голосом, и благословили Бога, спасающего надеющихся на Него, и восстали на обоих старейшин, потому что Даниил их устами обличил их, что они ложно свидетельствовали; и поступили с ними так, как они злоумыслили против ближнего, по закону Моисееву, и умертвили их; и спасена была в тот день кровь невинная (ст. 45–62). И исполнилось сказанное Давидом от лица Сусанны: прильнула душа моя к Тебе, а десница Твоя восприяла меня, т. е. беззаконные старцы; а они напрасно искали (погибели) души моей, сойдут в преисподнюю земли, потому что ангел Божий с мечом в руках ожидает их, чтобы рассечь их; преданы будут мечу, будут добычею лисицам. Царь же возвеселится о Боге — муж Сусанны; прославится всякий, клянущийся Им, то есть, верующий Ему, ибо заградились уста говорящих неправду, — неправедные уста беззаконных старцев (Пс. 62:9–12). Тогда горе родителей ее обратилась в радость; муж ликовал, прославляя Бога; родные радовались, соседи веселились, весь дом ее торжествовал, и — одним словом — всенародный был праздник и для Бога, и для ангелов, и для людей. Видел ты в женском теле мужскую душу? Видел женское целомудрие, память которого с победой остается вечной? Эта женщина прославлена пред людьми, возвеличена пред ангелами, увенчана Богом; ей подражайте, жены, чтобы с нею и вы удостоились чести от Бога во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Слово о трех отроках и о печи вавилонской

1. Новое, поистине, и величайшее зрелище благочестие представляет лик трех отроков, выдержавший в Вавилоне прекрасное состязание и чудом мученичества поразивший всю вселенную. Слава святых не ограничивается местом и память о праведных не исчерпывается временем, но в память вечную будет праведник (Пс. 111:6). Поэтому и в том случае, когда мученичество совершено в древнейшее время, подвиг терпения воспевается во все века. Память истории сохраняет для нас события, чтение делает известными дела, а слово как на картине изображает и беззаконие тирана, и исповедание святых, и печь, пылающую огнем, но не попаляющую вопреки велению мучителя, и неугасимую угрозой огня веру мучеников. Впрочем, что препятствует нам изложить подвиги поистине боголюбезных и преблаженных отроков по порядку с начала? Навуходоносор царь, или вернее тиран (таково должно быть настоящее имя этого гонителя), хотя и был обладателем Вавилона, но по душе был варвар, а по нраву неукротим. Опьяненный великим богатством, неправдой и нечестием, он дошел до забвения своей природы и, не считая себя человеком, требовал, чтобы ему поклонялись как Богу. Развитие в нем этой чрезмерной гордости было обусловлено, с одной стороны, свойственным ему безумием, а с другой — долготерпением Божиим, потому что Бог терпит нечестивых, попуская их нечестию для упражнения благочестивых. Сделал беззаконник золотое изображение, то есть золотую статую, и созданных по образу Божию принуждал поклоняться образу, который он сделал. Великое честолюбие побудило его дать своему истукану высоту шестьдесят локтей, а ширину шесть; вместе с тем он позаботился о соразмерности частей и изяществе произведения, чтобы не только размерами, но и красотой истукана обеспечить победу лжи, восставшей против истины. Итак, искусство сделало свое дело, золото блестело, вестник трубил, мучитель угрожал, печь пылала, а так называемые мусикийские органы возбуждали безумных к безбожию; вообще вся обстановка этого зрелища была направлена к тому, чтобы совершенно подавить ум зрителей. Однако, не смотря на все, нечестивое повеление не могло превозмочь над святыми. Но когда сильный поток обмана, подобно великой буре, всех увлек в пучину идолослужения, эти три прекрасные отрока, непоколебимо утвердивши себя в благочестии как бы на какой скале, устояли среди потока неправды. Они с полным правом могли говорить: если бы не было Господа с нами, когда восстали люди на нас, то живыми они поглотили бы нас, когда рассвирепела ярость их на нас, то вода потопила бы нас: но поток перешла душа наша, душа наша перешла чрез стремительную воду (Пс. 123:2–5). Они не были потоплены потоком, не были унесены водою, но мужественно подвизались в благочестии и, как бы взлетев на крыльях веры, спаслись по приточнику: спасайся, как серна из руки и как птица из руки птицелова (Пр. 6:5). Сети диавола были раскинуты на весь род человеческий, но отроки могли сказать о них вместе с псалмопевцем: падут в сеть свою грешники (Пс. 140:10). Три пленника, притесняемые столькими, не взирали на свою слабость, но твердо знали, что и ничтожнейшей искры достаточно для того, чтобы попалить и уничтожить всю силу нечестия. Поэтому, будучи только втроем, они укрепляли друг друга и утверждали. Ведь они знали, что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их (Мф. 7:14). Они помнили, что патриарх Авраам, оставшись на всей земле единственным почитателем Бога, не последовал за множеством нечестивых, но ставил себе законом последование правде и благочестию, почему вполне справедливо явился добрым корнем, от которого произрасло столько плодов благочестия. От него и патриархи, и законодатель Моисей, и пророки, и все богословы; от него же по преимуществу этот спасительный и бессмертный цвет правды — воплотившийся Спаситель; и сами три отрока сознавали свое благородное происхождение от него. Вспоминали они и Лота, который жил среди содомлян, но далеко отстоял от них своими нравами; приводили на память Иосифа, как он один во всем Египте держался целомудрия и соблюдал благочестие. Так и они, одинокие среди этого множества, размышляли о том, что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их (Мф. 7:14). Оглядываясь же на себя самих и на печь, они вспоминали, с другой стороны, что мудрость где–то говорит, что горнило — для золота, а сердца испытывает Господь (Притч. 17:3). Поэтому, ни труба, прозвучавшая воинственную песнь, их не устрашила, ни лира, чарующая слух, не разрушила силы благочестия, ни все прочее согласие мусикийское не расстроило их прекрасного и благозвучного согласия в благочестии, но прекрасной мелодии они противопоставили прекрасное единодушие. Когда же было возвещено о друзьях Анании, что они нарушили нечестивое повеление, тогда злоумный и нечестивый мучитель, диавольским духом надмив свою душу и, так сказать, восприняв самый вид начальника злобы, призывает их и говорит: с умыслом ли вы, Седрах, Мисах и Авденаго, богам моим не служите, и золотому истукану, которого я поставил, не поклоняетесь (Дан. 3:14)? Он счел их благочестие только кажущимся, и спрашивает, действительно ли дерзают противоречить царским повелениям проповедники благочестия? Но ему предстояло на опыте убедиться, что люди Божии не только пренебрегают угрозами мучителя, но и самую силу огня могут попрать силою благочестия. Отныне, если вы готовы, как скоро услышите звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей, симфонии и всякого рода музыкальных орудий, падите и поклонитесь истукану, которого я сделал (ст. 15).

2. Хорошо выразился он о поклонении демонам: падите и поклонитесь. Невозможно кланяться демонам, не падая в пучину гибели, не отпадая от истины. Если же не поклонитесь, то в тот же час брошены будете в печь, раскаленную огнем (15 ст.). Во всяком случае, если есть печь, то очевидно — есть и огонь; если же есть огонь, то очевидно — горящий; но (мучитель соединяет все вместе, стараясь) увеличить и усилить угрозу, чтобы поколебать их твердость в благочестии. В тот же час брошены будете в печь, раскаленную огнем. До сих пор можно еще было сносить притязания его высокомерия, но смотри, что прибавляет он дальше: и тогда какой Бог избавит вас от руки моей (ст. 15)? Вот другой фараон: и тот ведь говорил Моисею: кто такой Господь, чтоб я послушался голоса Его? Я не знаю, говорит нечестивый, Господа и Израиля не отпущу (Исх. 5:2). О, великое высокомерие человеческое! О, великое долготерпение Божие! Изрекает человек, и Бог сносит. Говорит брение, и Создатель долготерпит. Плотской язык издает звуки, и Владыка бесплотных духов снисходит, Владыка, Ты творишь Ангелов Своих духами и слуг Своих пламенем огненным (Пс. 103:4). Благовременно при этом вспомнить слова Исаии (Сираха): что гордится земля и пепел (Сир. 10:9)? Хочешь уразуметь вполне долготерпение Божие? Сообрази, насколько нестерпимою показалась бы тебе обнаруженная здесь гордость, если бы она коснулась тебя. Случается, что кого–нибудь оскорбит слуга; тотчас обиженный, ограждая свое достоинство свободного человека, требует наказания за дерзкий поступок и подвергает обидчика беспощадной казни. Или обыкновенный частный человек нанесет оскорбление другому такому же члену общества; тотчас оскорбленный, уязвляемый обидой, спешит отомстить, не обращая внимания ни на общность природы, ни на равночестность всех, с полным пренебрежением к достоинству обидчика. Между тем одно достоинство равночестности свойственно всему нашему роду: все мы созданы из земли и в землю обращаемся; одним, общим для всех, путем мы являемся в жизнь, и один, общий для всех, исход (предстоит нам). Из праха создан всякий из нас — и вот прах требует себе таких преимуществ пред равночестными. А Бог, обладая всем и по природе, и по закону, и будучи настолько выше, насколько только можно представить Творца сравнительно с тварью, хулимый и уничижаемый безрассудными, не раздражается, но остается бесстрастным. Но затем пребывающих в безумии немного спустя наказывает, будучи Судией истины и Судией нелицеприятным. Он откладывает наказание, чтобы не истребить сразу всех грешников, и вооружается терпением, чтобы привлечь к покаянию. Возвратимся, однако, к предмету беседы. Человек, облеченный плотью, дерзнул сказать: и тогда какой Бог избавит вас от руки моей (15 ст.)? Треблаженные отроки, слыша это, не воспротивились хуле, потому что и сами были проникнуты духом божественного долготерпения, но против слов неверия возвысили голос веры и отвечали мучителю, низлагая законом беззаконие и побеждая угрозу неправды свободою правды, такими словами: да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим служить не будем и золотому истукану, которого ты поставил, не поклонимся (ст. 18). Оставь это безумие, о, человек, устыдись унизительного поклонения образу! Ведь если ты сам поставил изображение, то как кланяешься тому, что сделал? Кто чьим должен быть создателем — люди Бога или Бог людей? Если твои истуканы действительно боги, то они должны быть и творцами, но — как часто мы говорили прежде, — если бы искусство не пришло на помощь людям, язычники совсем не имели бы богов. Между тем, если бы идолы обладали каким–нибудь чувством, они сами стали бы воздавать поклонение людям, которые их сделали. Закон природы — чтобы создание поклонялось Создателю, а не Создатель созданию. Поэтому мы, совоспитанные в благочестии, следуя божественному закону, мы богам твоим служить не будем и золотому истукану, которого ты поставил, не поклонимся, но есть Бог на небесах, Который избавит нас от руки твоей. Потом, чтобы не показалось, что они искушают Бога, или что пренебрегают огнем в надежде на избавление, они тотчас прибавляют: если же и не будет того, то есть: если даже и не избавит, но попустит огню сжечь наши тела, то и тогда мы не изменим благочестию, потому что не за плату служим Богу, но чистосердечно исповедуем истину. Услышав эту проповедь веры, мучитель еще более распаляется и приказывает разжечь печь седмерицею. Ведь чистейшее серебро должно быть очищено седмерицею: слова Господни — слова чистые, серебро расплавленное, испытанное в земле, семикратно очищенное (Пс. 11:7). Потому и печь разжжена седмерицею, чтобы святые были очищены седмерицею. А что святые Божии называются серебром, вспомни слова мудрости: отборное серебро — язык праведного (Притч. 10:20), и послушай, что говорит Иеремия о тех, которые не выдержали испытания в благочестии: отверженным серебром назовут их, ибо Господь отверг их (Иер. 6:30). Если же слабые в благочестии оказываются серебром отверженным, то очевидно — совершенные являются серебром искушенным: в таком случае, чем больше разжигается печь, тем больше блеску приобретает мученичество. Итак, три святые отрока с верою взошли в печь и попрали пламень, дыша тонким и влажным воздухом в самом пылу огня. Творец и Виновник всего умягчил жар огня и пресек попаляющую его силу, так что этим чудом на деле оправдались слова песни: глас Господа высекает пламя огня (Пс. 28:7). Огонь был кроток и тих и святые ликовали, наслаждаясь тем обетованием, которое чрез пророка Исаию Бог возвещает всякой душе, полной веры и благочестия: будешь ли, говорит Он, переходить через воды, Я с тобою, не обожжешься, и пламя не опалит тебя (Ис. 43:2). Это–то обетование исполнилось здесь на деле. Не коснулся огонь членов святых: не опалил глаз, устремленных к благочестию и чрез красоту видимых вещей познававших Мироздателя; не повредил слуха, исполненного божественных законов; не достиг уст и не опалил губ, уважая языки песнословившие и самих песнопевцев. И каждый член святых имел собственное охранительное средство: руки — молитвенное воздеяние и раздачу милостыни, грудь — обитающую в ней силу благочестия, чрево и подчревные члены — упражнение в благочестии, ноги — хождение в добродетели. Но нужно ли тратить время на перечисление всего в отдельности? Ведь и волос не дерзнул коснуться огонь, потому что благочестие покрывало их лучше всякой тиары; пощадил он и одежды их, охраняя благообразие святых. И что еще? Огнь опаляет халдеев, чтобы не подумали, что сила огня уничтожена волшебством, и тем не помрачили славу мучеников и не оклеветали чудо истины, — поэтому те внутри пребывали спокойно, а халдеев наружу попалил огонь, чтобы вполне убедить зрителей, что не по собственной природе он бездействовал по отношению к святым, но из уважения к благочестию, как и львы во рве (пощадили) Даниила. Итак, составивши в огне лик поистине ангельский, преблаженные отроки обратились к прославлению Бога, соединяя в один лик песнопения всю тварь — и премирную, и созерцаемую глазами.

3. Нельзя оставить без исследования того обстоятельства, ради чего они не обозначили всю тварь вообще, но перечислили все мироздание по частям. Сколько требовалось для истины, конечно, достаточно было сказать: благословите, все дела Господни (Дан. 3:57); но так как это великое торжество благочестия совершалось в стране нечестивых, то нужно было дать вавилонянам урок, что именно есть творение, и кто Творец всего. И они начинают с ангелов, оканчивают же людьми. Ангелы почитались богами, и у язычников существовал миф, что те боги, которым они кланялись, будто бы, ангелы великого Бога. И вот, чтобы безумные научились, что ангелы не из поклоняемых, а из поклоняющихся, (отроки) взывают: благословите, Ангелы Господни (ст. 58). Солнце, луна и весь лик звезд также были предметом поклонения, поэтому и их привлекают к поклонению в гимнах. Благословите, говорят, солнце и луна, Господа, звезды небесные Господа (3:62–63). Затем далее: всякий дождь и роса, Господа (ст. 64). Нелишне рассмотреть, что означают эти слова: всякий дождь и роса, и все ветры (ст. 65). Нередко случается бездождие; иногда несвоевременно дуют сильные ветры. Служители лжи и суеты обыкновенно все подобные беспорядки приписывают какому–нибудь злому вещественному началу, не зная, что ничто не бывает без воли Владыки, ничто не случается напрасно, но что всем управляет Бог, все направляющий к вразумлению людей и изгнанию нечестия. Если порядок создания обыкновенно возвещает о Создателе, то нарушение порядка свидетельствует против обоготворения тварей. Ведь если бы дождь или духи имели божественное достоинство, то в них не могло бы быть беспорядка, потому что беспорядочность не мирится с божественностью. Потому–то (отроки) и говорят: всякий дождь и роса, и все ветры Господа. Обоготворялись дожди и ветры, отчасти как питатели, отчасти как возделыватели земных плодов. Обоготворялась самая земля, и плоды ее приписывались различным божествам: виноград — Дионису, маслина — Афине, другим — другие произведения. И вот само слово истины, подтверждая (божественное участие в земных произведениях), говорит: благословите все произрастания на земле Господа (ст. 76). Он ведь есть Владыка и Творец всего — и прозябающего, и прозябаемого. Затем далее призываются горы и холмы (ст. 75). Что же, разве горы и холмы не на земле? Конечно; но так как на холмах совершались бесовские мерзости и воздавалось поклонение кумирам, то в виду этого упомянуто о них (отдельно): благословите горы и холмы Господа. А вспомнив о холмах, вспоминают затем и об источниках, реках и морях: ведь они были обоготворяемы, причем источники назывались нимфами, море — Посейдоном, какими–то сиренами и нереидами. Такое почитание распространялось и на реки, как это подтверждается сохранившимся в Египте до сих пор обычаем: там приносили жертву в честь Нила, не в благодарность Творцу за это дело природы, но именно самую воду почитая как Бога. Вот почему (отроки) и перечисляют в своем песнопении реки наравне с морями и источниками. Далее следуют птицы небесные и скоты, так как обоготворение простиралось и на них. Так, из птиц были почитаемы орел и ястреб; а египтяне даже зверей и скотов именовали богами, и это заблуждение было так сильно, что название городов заимствовалось от обоготворяемых животных: у них есть города, названные по имени собак, овец, волков и львов. После всего создания призывается наконец и человеческий род. Благословите, говорит, сыны человеческие Господа (ст. 82). Человеческий род занимает последнее место — не по достоинству, но в порядке творения. Благослови, Израиль, Господа (ст. 83). Призывается (благословлять Господа), конечно, и избранный народ Божий, а так как в нем было много подразделений, то из них в частности призываются священники Господни (ст. 84), в обличение жрецов лжеименных богов. Далее (упоминаются) рабы Господни (ст. 85). А затем, чтобы не остались чуждыми этому лику и предки, (отроки) вместе с живыми исчисляют и их, как участников славословия, говоря: благословите, духи и души праведных, Господа (ст. 86). Благословите, праведные и смиренные сердцем, Господа (ст. 87). Зачем упоминаются преподобные и смиренные? Чтобы показать, что Бог гордым противится, смиренным же дает благодать (Притч. 3:34): гордых попаляет вне печи, праведных и смиренных сохраняет среди огня. Так как и огонь соприсутствовал святым, то и он наряду с другими творениями получает повеление воспевать Творца: благословите огонь и жар Господа (ст. 66), — чтобы вразумились этим вавилонские маги, для которых огонь был предметом поклонения, что и он относится к поклоняющимся, а не к покланяемым. Но обратимся к заключению песни, чтобы прекратить затем и беседу. Благословите, говорят отроки, Анания, Азария и Мисаил, Господа (ст. 88). Зачем понадобилось к стольким исчисленным чинам прибавлять в конце концов и свои собственные имена? Разве вместе с Израилем они не благословляли Господа? Разве не включали себя в число рабов Господних, когда говорили: благословите, рабы Господни, Господа, или, говоря о преподобных и смиренных сердцем, не подразумевали и себя между ними? Итак, что означает эта прибавка: благословите Анания, Азария и Мисаил? Телесно вступивши в печь, они попрали огонь. Это чудо было настолько необычайно, настолько выше человеческой природы, что зрители от одного заблуждения могли перейти к другому признать их самих богами и почитать их вместо огня, которого они оказались сильнее: ограждая зрителей от соблазна впасть в такое заблуждение, они и объявляют о своем собственном рабстве и воздают поклонение, говоря: благословите Анания, Азария и Мисаил, Господа. Вместе с этим становится понятным и то, почему именно Бог не допустил Даниила принять участие в этом мученичестве. После истолкования Даниилом царского сна, царь воздал ему поклонение как богу и почтил его именем Валтасара, производным от имени вавилонского бога. Так вот, чтобы не подумали, что этим именно божественным по их мнению именем Валтасара побеждается сила огня, Бог устроил так, что Даниил не присутствовал при этом, чтобы чудо благочестия не потерпело ущерба. Впрочем, довольно. Да сподобимся же и мы по молитвам просиявших подвижников, вооружившись тою же самою ревностью, удостоиться тех же самых похвал и достигнуть того же самого царства, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Примечания

1. Толкование это во многих местах является неполным, неясным и запутанным, так что издатель «не без некоторого сомнения» поместил его в числе подлинных творений св. И. Златоуста. Может быть, недостатки эти объясняются неисправностью того единственного списка, с которого оно издано у Миня, или же мы имеем здесь только черновые записи св. отца, оставшиеся без дальнейшей обработки.

2. Принадлежность св. Иоанну Златоусту этой беседы, равно как и следующей за нею (на слова: «Какой властью Ты это делаешь?») некоторыми учеными заподозривается.

3. Эти шесть бесед в издании Миня приписываются Севериану, епископу гавальскому. Здесь они впервые появляются на русском языке.

4. В ц.-сл. слово бе — Сущий всегда.

5. В ц.-сл. слово бысть — временно, т. е. относится к твари.

Комментарии для сайта Cackle

Тематические страницы