Фрагменты черновиков и записных книжек американского писателя-фантаста второй половины XX века Ф.К.Дика дают представление о мировоззрении автора. Публикуемые в приложении эссе, письма и интервью позволяют глубже познакомиться с космологическими концепциями оригинального мыслителя.
Филипп Киндред Дик: Человек, слишком рано открывший двери восприятия
В городе Чикаго, штат Иллинойс, в семье Джозефа Эдгара и Дороти Киндред Дик 16 декабря 1928 года, на месяц раньше предполагаемого срока, родились двойняшки — Филипп и Джейн. Дети были слабенькими, родители не обеспечили им должного медицинского ухода, и через месяц, 26 января 1929 года, Джейн, маленькая сестрёнка Фила, умирает. Однако знание об умершей сестре, и некая связь с потерянным близким человеком (скорее всего нафантазированная им же самим себе) будут преследовать ФКД на протяжении всей его жизни. В 1929 родители переезжают в Калифорнию, в Беркли, но это не спасает семью от развала: в период американской экономической депрессии, в 1933 году родителя Филиппа Дика разводятся, и он продолжает жить с матерью, которая хотя и была образованной женщиной, и даже пыталась писать художественную прозу, была совершенно неприспособленной к материнству — её нисколько не интересовал собственный ребенок. В 1934 мать с ФКД переезжает жить в Вашингтон, но жизнь не складывается и там: им негде жить, да вдобавок маленького ФКД за строптивость определили в школу для трудных детей. В 1939 мать и сын возвращаются в Калифорнию. Будучи предоставлен сам себе, Филипп Дик много читает, читает фантастические журналы и научно-популярные книги, комиксы, постоянно слушает по радио музыку. Позднее ФКД говорил, что у него есть целая коллекция всех журналов «Astounding», «Fantasy and Science Fiction», — с октября 1933 года, которую он бережно хранил всю свою жизнь, и, уже будучи взрослым, даже купил под неё специальный сейф.
Будучи еще школьником, ФКД, мальчик с необузданной фантазией и тягой к сочинительству, уже в 14 лет пишет свой первый роман «Возвращение к лилипутам», рукопись которого утеряна. Как и заведено у американских старшеклассников, Филипп Дик уже с 16 лет свободное от учебы время начинает подрабатывать. Интерес к музыке приводит его в 1944 году на работу в магазин грампластинок. Увлечение классической музыкой вытеснило увлечение фантастикой, и ФКД на несколько лет забывает о её существовании, полностью переключившись на классическую литературу. Закончив школу в 1946 году, ФКД испытывает проблемы с психическим здоровьем: его мучает агорафобия и клаустрофобия, психиатры не могут чем-либо существенно ему помочь. В следующие пять лет своей бурной молодости ФКД успел дважды жениться, отучиться семестр в Калифорнийском университете в Беркли и бросить его. Впрочем, не порывая со студенческой тусовкой, он продолжает заниматься самообразованием.
Вернуться к фантастике Ф.Дику помог Энтони Ваучер, редактор журнала «Фэнтези энд сайенс фикшн». Э.Ваучер, помимо работы в журнале, вел на радио передачу о классической музыке и вёл курсы для начинающих писателей-фантастов. Познакомившись с Э.Ваучером на почве любви к музыке, Ф.Дик стал заодно посещать еженедельные курсы для начинающих писателей.
ФКД снова увлёкся фантастикой, и начал без устали писать рассказы, повести, романы и рассылать их по многочисленным журналам. Надо сказать, что в Америке 1940-1950-х гг., основным средством развлечения и информирования помимо кинотеатров и радио были журналы. До массового распространения телевидения основной рекламный рынок был сосредоточен именно в журналах, поэтому авторы, пишущие и публикующиеся в прессе, получали весьма существенные по тем временам гонорары, на которые можно было жить, работая только за пишущей машинкой. Именно с этим экономическим обстоятельством и связан расцвет жанра рассказа в тот период. В 1951 году у ФКД покупают рассказ «Рут», но дебютной публикацией стал другой рассказ — «Вкус уаба» (Beyond Lies The Wub, 1952), опубликованный в 1952 году в июльском выпуске журнала «Planet Stories».
Вот как сам ФКД в 1968 году вспоминал свои ощущения о литературном дебюте:
«Семнадцать лет назад я продал свой первый рассказ. Это был чудесный момент в моей жизни, который никогда не повторится. К 1954 году я был известным писателем-рассказчиком. В июне 1953 года в киосках одновременно продавали семь журналов с моими рассказами. Это были такие журналы, как „Analog“, „Galaxy“, „Fantasy and Science Fiction“, и другие. А в 1954 я написал свой первый роман „Солнечная лотерея“, 150 тысяч копий его было распродано».
В следующие несколько лет ФКД написал семь реалистических романов, но издатели упорно публиковали только его фантастические рассказы. В многочисленных фантастических журналах, таких как «Fantasy and Science Fiction», «Astounding», «IF», «Planet Stories», «Worlds of If», «Galaxy», «Imagination», «Fantasy Fiction», «Fantastic Universe», «Fantastic Story Magazine», «Amazing», «Science Fiction Quarterly», «Worlds of Tomorrow», «Cosmos», «Science Fiction Adventures», «Space Science Fiction», «Satellite SF», «Beyond Fantasy Fiction», «Orbit», «Future Science Fiction», «Thrilling Wonder Stories», «Startling Stories» в 1953-55 гг. напечатали около тридцати его рассказов, начали выходить книжные издания фантастических романов. Успех в глазах читателей фантастики тем не менее не конвертируется в денежные знаки. ФКД пришлось завязать с сочинительством и заняться полировкой ювелирных украшений, производимых его третьей женой, Энн Рубинштейн.
Но отказ от собственного творчества в угоду мелкого бизнеса жены негативно сказался на моральном состоянии ФКД, и он решает вновь начать писать фантастику.
Не видя нужды в кратком пересказе всех произведений ФКД или даже в простом их перечислении, мы хотели бы подробнее остановиться на одном из первых его романов, «Око небесное» (Eye in the Sky, 1957). Выбор романа не случаен. Во-первых, авторитетные писатели и издатели высоко отзывались о романе: «Око небесное» Энтони Бучер назвал лучшим романом года, а Теодор Старджон «той малой порцией хорошей нф, ради которой стоит прочитать всю плохую». Во-вторых, в этом раннем произведении спрессованы практически все темы фантастики Филиппа Дика — солипсизм, иллюзорность окружающего мира, влияние фантазий индивида на мир, и непременно — если дело касается политики — левацкие взгляды на окружающую действительность, облачённые в едкую сатирическую форму.
Читателю этого романа откроется величайшая со времен изобретения налогов тайна — никакого единого реального мира не существует, а существуют лишь фантазмы, воплощенные в живую плоть прохожих и кровельное железо близлежащих построек представления людей об окружающем их мире.
После случайной аварии на научно-исследовательском комплексе «Мегатрон» группка экскурсантов из восьми человек потеряла в полном составе сознание и подпала под влияние неуравновешенной психики идиота-вояки Артура Сильвестра — единственному из посетителей «Мегатрона», сохранившему свое сознание и свое видение окружающей действительности. Если ему кажется, что все негры шаркают подошвами и плохо говорят на английском, то отныне все негры будут волочить ноги и шепелявить; если женщина придерживается радикальных взглядов в политике, то она неминуемо станет невысокой толстушкой.
«Неужели все эти люди не подозревали, что являются всего-навсего извращенной выдумкой чьей-то прожженной башки?»
Мир генерала Сильвестра — мир по Птолемею, в котором центром вселенной является земной шар, вокруг которого вращаются мелкие Солнце, Луна и планетки, а сверху за всем пристально наблюдает око небесное — Бог, созданный фантазией генерала.
Вырвавшись из теократического мира Второго Бааба, мира, в котором физика занимается установлением телефонной связи с Богом, мира, в котором автомобили починяют молитвами, а проститутку в баре охраняет амулет из голеностопного сустава Магомета, восемь наших пострадавших экскурсантов попадают мир, нарисованный воображением миссис Эдит Притчет. Мир миссис Притчет — это слащавая Утопия, в которой все силы общества приложены для реализации художественного самовыражения человека, и где нет ничего, чтобы этому могло помешать: секса (как и различия между полами) не существует, равно как отсутствуют клаксоны у автомобилей, смог на улице и налоговые счета, крики младенцев и вообще мелкие дети, кошки, Азия вместе с Россией и политические новости. Верхом карьеры в этом розовом мире становится служба в лаборатории по приготовлению новых сортов душистых шампуней.
Но, занявшись отсеканием всего лишнего и вредоносного (в соответствии с ее, миссис Притчет, вкусами и взглядами), трудно свернуть с проторенного пути уничтожения окружающей реальности. Утопия, которая безжалостно отсекает все ненужное, неминуемо перерождается в кошмарную Дистопию. Очередной фантазм рушится, а наши горе-экскурсанты, избавившись от одного кошмарного мира, подпадают под обаяние очередного Творца, мисс Рейс:
«В длинном вельветовом пальто, с сумочкой, перчатками под мышкой, с экземпляром „Нью-Йоркер“, купленном по пути, она могла показаться обыкновенной мелкой служащей, вернувшейся домой из конторы». И никто из посторонних прохожих не подозревал, что она — Бог, сотворивший параноидальный окружающий мир, в котором чудища живут в подвалах, чердаки стонут живыми голосами, ковер — это язык, готовый слизать человека, чтобы потом стены дома переварили тебя и выплюнули обглоданные косточки на крыльцо.
Был еще на пути следования наших героев бандитский мир гротескной Америки тридцатых — шикарные рестораны, стриптиз-бары и жалкие голодающие нищие, бредущие по грязным улочкам мимо баррикад, настроенных неграмотными злобными пролетариями — мир, рожденный подсознанием коммуниста.
Восемь человек попали в аварию, четыре разных мира пройдено. Повествование обрывается на пятом — в общем-то, вполне пока похожем на реальный. Только… Что будет после очередного пробуждения? Останется ли мир прежним, или вновь сорвется с нарезки и поскачет по извилинам искаженного сознания очередного Творца?
Конечно, не все романы ФКД похожи на «Око небесное», но, где бы не происходило действие его книг, будь то на далёких планетах, в искусственном мире или в параллельной реальности, именно темы симулякра, солипсизма и сублимации действительности будут влиять на мысли и поступки практические всех героев его романов.
И даже в рамках обычных фантастических сюжетов ФКД всегда мог найти и сочинить совсем неожиданный роман. Например, «Доктор Будущее» (Dr.Futurity, 1960) — шальной роман о хроновывертах. Мало кому из фантастов под силу выписать непротиворечивый сюжет на самую бредовую тему: нарушение причинно-следственных связей в ходе умышленного вмешательство в прошлое с особо тяжкими последствиями для аборигенов. «Доктор Будущее» — это не банальная петля «слетаю в прошлое — грохну дедушку», это целый каскад тонких взаимосвязей и мелких событий, соединенных в единый тугой узел неподатливой временной ткани. Две (или даже — три?) политические силы противоборствуют друг другу на полях сражений в середине шестнадцатого века, стремясь переиграть завоевание Америки и спасти индейцев. Отечественному читателю тема знакома по великолепным «Миссионерам» Л. и Е.Лукиных, «Искуплению Христофора Колумба» О.С.Карда и, отчасти, по роману А.Лазарчука «Все, способные держать оружие». Будучи написанным значительно раньше вышеприведенных произведений, причем написанным с типичным для пятидесятых годов XX века футуристическим азартом и верой во всемогущество НТР (однако с явно нехарактерной для той политической ситуации в Штатах реверансами в сторону социалистов), роман «Доктор Будущее» не смотрится как истертая до дыр пресс-форма: некоторые находки Филипа Дика, на мой взгляд, до сих пор мало кто вторично использовал. Например, хронодрага (или «темпоральный земснаряд») для хищнического вылавливания предметов из прошлого, или крысиный мозг в качестве дешевого счетного устройства на космическом корабле… Но все усилия противоборствующих сторон по деформации Прошлого — тщетны. На место уничтоженных персонажей XVI века приходят новые, однако уже через сто лет все различия нивелируются и сходят на нет: «Такое впечатление, будто у истории есть жесткий, неподатливый стержень», — восклицает в сердцах один из персонажей.
Вывод, к которому приходят бойцы невидимого темпорального фронта, оригинальностью не блещет, но несет сильный позитивный заряд: нечего менять плохое Прошлое, надо лечить Настоящее и строить лучшее Будущее.
Дик продолжает много и обильно сочинять, и до 1962 года у него выходит девять романов. За роман «Человек в высоком замке» (The Man in the High Castle, 1962) в 1963 году на конвенте любителей фантастики по итогам голосования читателей ему присуждается премия «Хьюго» — высшая награда за достижения в этом жанре.
Действие романа происходит в 1960-м году в альтернативном мире, в котором в ходе второй мировой войны победу во всём мире одержали страны Оси. Германия и Япония поделили мир между собой. Немцы окончательно решили еврейский вопрос, и, с присущей им методичностью, уничтожили весь черный континент; зачем-то готовят экспедицию на Марс. Японцы выглядят на этом фоне несколько сентиментальными, и повезло тем американцам, чьи города подпали под сферу влияния Токио. В этом мире герой книги пишет фантастический роман, в котором Гитлер напротив, потерпел сокрушительное поражение в войне. Особое изящество книге придают постоянные отсылки к гаданию по древней китайской «Книге Перемен», сверяясь с результатами которого писатель и пишет свою книгу о параллельном мире.
«В то время я писал как одержимый. Едва напечатав слово „Конец“ на последней странице одного романа, я тут же вставлял новый лист и печатал „Страница 1“. Я подсчитал, что напечатал 1200 страниц за три недели… Это было в 1964, я только что получил „Хьюго“ за „Человека в высоком замке“ и подумал: „Куй железо, пока горячо“. И писал. Я был пишущим дураком. 16 романов за пять лет. Сколько так могло продолжаться? У меня не идеи кончились, а энергия».
Как жаловался сам автор, денег совершенно не хватало для сносного существования:
«Самое большое, что мне удавалось заработать — 12 тысяч в год: обычно меньше, а усилия, которые мне при этом пришлось затратить, свалили меня с ног на два года. За эти два года единственными деньгами, которые я получал был „остаток“. Это включает гонорар за переводные публикации, переиздание, теле- и радиоадаптации, журнальные публикации.
И это ужасно — эти сухи времена, когда приходится существовать на редкие капли таких денег. Например, сегодня приходит письмо от агента с чеком на сумму доллар и шестьдесят центов, на следующей неделе — еще одно письмо с чеком на четыре пятьдесят».
Тогда же к ФКД из издательств возвращаются с отказом все рукописи ранних, не фантастических его книг. Становится ясно, что Ф.К.Дику можно и не пытаться дальше пробовать писать или публиковать мэйнстримовские произведения. С ошеломляющей скоростью он сочиняет множество фантастических романов: только за 1964 год издано сразу пять новых романов. Не сбавляя темпа, до 1969 года Дик напишет и опубликует еще полтора десятка книг. Популярность росла, романами ФКД начинают интересоваться в Голливуде. Хэмптон Френчер, продюсер Одной из кинокомпаний, сразу по выходу книги «Мечтают ли андроиды об электроовцах» (Do Androids Dream of Electric Sheep? 1968) даже приобрел права на экранизацию романа. Однако экранизации пришлось ждать целых 15 лет, и, на мой взгляд, экранизация всё равно получилась неудачной, и любые попытки соотнести книгу с фильмов бессмысленны, потому что Ридли Скотт даже не читал первоисточника, ему кто-то сказал, что роман сложен и «завернут» (из интервью журналу «Старлог», 1982 год). Заодно этим фильмом он на десятилетия заложил и укрепил новую мрачную эстетику в кинофантастике. Ридли Скотт пересмотрел подход к изображению декораций. Если раньше космические корабли, машины, дома в фильмах были новыми, без царапин и грязи, что воспринималось зрителями как новое и искусственное сооружение специально для кино, то теперь решено было все искусственно старить, чтобы зритель получил ощущение реальности. Однако мастера спецэффектов перестарались, и мы получили полное ощущение упадка, ветхости и разложения. Теперь почти все фантастические фильмы о будущем решены в неаппетитном ключе мрачной эстетики кибепанковского мира-помойки, мир — мусорной свалки — см. фильмы «Джонни-мнемоник», «Матрица», «Эквилибриум», «Дитя человеческое», «Миссия Серинити». Во всех этих фильмах будущее однозначно рисуется как эстетически мрачное и заведомо худшее по отношению к настоящему времени. Помимо этого негативного фактора, Ридли Скотт канализировал для дальнейшей коммерческой разработки одну-единственную идею из обширного наследия Ф.Дика — это идея о симулякре, человеке-андроиде, не подозревающем о своем искусственном происхождении. Следом за Р.Скоттом кинематографисты ринулись осваивать непаханую целину творческого наследия Ф.Дика. И теперь сюжет о шпионе, не подозревающем о своей сущности, будет гулять из картины в картину. Лучше всего, если внутри шпион окажется железным, как робот Электроник, или даже с атомной бомбой внутри — тогда полный улёт и хорошие кассовые сборы. Понравилась киношникам именно эта (не самая, кстати, шокирующая) сюжетная находка Ф.Дика — так и будут вырабатывать жилу до подлегающей породы. Примером тому служат боевики «Вспомнить все» Верховена со Шварценеггером (снят по рассказу «Мы вам все припомним», We Can Remember It for You Wholesale, 1966, более известному в переводе В.Ваканова под названием «Из глубин памяти»), «Крикуны» (в основе — антимилитаристкая повесть «Вторая модель»), а так же «Пришелец» (реж. Г.Флидер) и «Особое мнение» (реж. С.Спилберг). Через два десятилетия и пяток картин красной нитью проходит одна и та же тугая мысль: «Что делает человека человеком?». Но все власть имущие, так и не найдя ответа, предпочитают этого типа человека замочить. Для его же блага. Несмотря на всю загруженность преамбулы и мрачноватых интонаций, преобладающих в вышеозначенных фильмах, творчество Филиппа Дика нельзя не рассматривать как сатирическое. Рассказ «Мы вам все припомним», по которому снят фильм «Вспомнить всё» — юмористический, и нет в нём никакой революционной борьбы. Да и вообще, в любом произведении ФКД есть всепроникающая ирония, низвергающая чрезмерно загруженные, однобокие эсхатологические построения интерпретаторов. Никому из кинорежиссёров не удалось передать даже толику ироничности в своих картинах — они даже не ставили такой цели, просто снимают боевик с мочиловом и чукаловом.
Однако Филипп Дик не успел увидеть ни одной экранизации своих произведений.
В книгах ФКД события всегда развиваются в небольшом, ограниченном территориально мирке, с весьма небольшим числом действующих персонажей, оставивших весь большой мир за пределами своего интереса. Этот образ сжимающегося мира чётко описан в таких романах, как «Свихнувшееся время» (вариант перевода: «Распалась связь времен», Time Out of Joint, 1959), «Наши друзья с Фроликса-8» (варианты: «Друг моего врага», «Лучший друг бога», Our Friends from Frolix-8, 1970), «Мир, который построил Джонс» (The World Jones Made, 1956) и др. Но наиболее ярко эта концепция ограниченной вселенной нашла отражение в повести «Убик» (Ubik, 1966, издано в 1969), в которой показано существование субъективного мира небольшой группы умерших людей, чьи угасающие сознания доживают в недрах сохраняющей машины, но всё ещё фантазируют себя деятельными и существующими в обычной жизнью.
ФКД зачастую охладевал к теме произведения, терял контроль над сюжетом, и обваливал концовки романов чуть ли не на полуслове, оставляя в недоумении читателей незавершенностью истории. Оставшиеся яркие и живые страницы с описаниями необычных происшествий разных персонажей порой просто механически сводились в единое произведение, и в таком незавершенном виде издавались — достаточно указать на такие откровенно сюжетно незавершенные и разваливающиеся произведения, как «Нетелепортируемый человек» (The Unteleported Man, 1966, вариант: «Lies, Inc», 1984), написанная совместно с Рэйем Нельсоном «Ганимедская рокировка» (The Ganymede Takeover, 1967), дописанный Роджером Желязны по черновикам середины 1960-х роман «Господь гнева» (Deus Irae, 1976). Ситуация, немыслимая для любого другого жанрового писателя, оправдывалась тем обстоятельством, что даже эти разрозненные этюды имеют более целостный и правдоподобный с точки зрения мотивации и психологии облик, нежели большинство других, вполне сюжетно законченных, произведений основной массы фантастов.
Однако в случае если ФКД удавалось сделать сюжетом произведения саму идею, обуревающую его на данном этапе творчества, из-под его пера выходили блестящие романы высочайшего уровня мастерства.
Таковыми книгами сам автор признавал романы «Око небесное» (Eye in the Sky, 1957), «Человек в высоком замке» (The Man in the High Castle, 1962), «Сдвиг во времени по-марсиански» (Martian Time-Slip, 1964), «Co смертью в кармане» (Dr.Bloodmoney, or How We Got Along After the Bomb, 1965), «Духовное ружье» (The Zap Gun, 1967), «Предпоследняя истина» (The Penultimate Truth, 1964), «Симулякр» («The Simulacra», 1964), «Снятся ли андроидам электроовцы?» (Do Androids Dream of Electric Sheep? 1968) и «Убик» («Ubik», 1969). Тем не менее денег это всё автору особых не принесло.
Во время финансовых неурядиц сильнее дают о себе знать и обычные жизненные проблемы: в 1964 ФКД попадает в автокатастрофу, разводится с третьей женой и женится на четвертой, которая через несколько лет так же бросает его. После четвертого развода ФКД переезжает в 1972 году из Калифорнии в Ванкувер. В жуткой депрессии, приведшей к неудачной попытке самоубийства, ФКД попадает в медицинский центр по излечению от наркотической зависимости. Справиться со стрессом ему помогает Лесли Басби, с которой в 1973 году они и расписываются. Жизнь снова налаживается, и к этому периоду относится книга «Пролейтесь, слезы…» (Flow My Tears, the Policeman Said, 1974) — последний роман психически здорового Филипа Киндреда Дика. Будучи написанным в 1973 и опубликованным в 1974-м году, роман завершил карьеру Ф.К.Дика как писателя-фантаста. Пусть немного шизанутого, немного с приступами паранойи, но — фантаста. Стоит поподробнее рассказать о книге «Пролейтесь, слёзы…», потому что в ней, как в зеркале, отразились некоторые самые характерные моменты творчества ФКД.
Концептуально роман развивает идею о подмене настоящих воспоминаний ложными, впервые использованную автором в рассказах «Из глубин памяти» (We Can Remember It for You Wholesale, 1966) и «Электрический муравей» (The Electric Ant, 1968). Если заглянуть в закрома нф, можно найти новеллу Клиффорда Саймака «Спокойной ночи, мистер Джеймс» (1954) — там аналогичное диковскому описание психологического шока человека, оказавшегося совсем не тем, кем он себя вроде бы помнит.
Однажды утром высокооплачиваемый ведущий популярной телепрограммы проснулся в незнакомой дешёвой гостинице. Оказавшись без документов в аналоге горьковской ночлежки (см. пьесу «На дне»), Джейсон Тавернер, со снобизмом, присущим миллионерам, и чувством морального превосходства над грязными пролетариями, пытается выбраться из неловкой ситуации и вернуться в привычную обстановку. Все бы ничего, да только в Штатах идет Вторая гражданская война со студентами, и за любое подозрение в связях с подпольем можно лишиться свободы, а из полицейских компьютеров по какой-то роковой случайности пропадает файл с личными сведениями на нашего бедолагу. Чтобы не загреметь в трудовые лагеря на Аляске или Луне, Тавернеру приходится обратиться к подпольным мастерам по изготовлению документов. Как и положено в антиутопии, подпольщики оказываются полицейскими информаторами, а полицейские — явно симпатизируют подпольщикам, но не стукачам, а настоящим, подлинным революционерам.
В таком запутанном клубке из очевидного обмана и скрываемого внутреннего этического неприятия субъектами навязанных им социальных ролей, Тавернер кувыркается до самого финала, попадая из огня да в полымя — то ему пришьют дело об убийстве, то обвинят в самозванстве…
Детективный слой повести прост и знаком по десяткам кинобоевиков. Коротко он формулируется словами «на хорошего парня парни злые всех собак из округи повесили, но справедливость восторжествует».
Однако Дик не был бы Диком, если б не примешал в сюжет фантастическую составляющую, тем самым посеяв зерна сомнений в правильности интерпретации событий. Оказывается (и намеки на это обстоятельство щедро рассыпаны по всему тексту) Тавернер — не национальная телезвезда, а обдолбанный наркоман, которому вся его карьера ведущего и десять записанных сольных альбомов только пригрезились под кайфом: «Моя карьера, все двадцать лет, есть не что иное, как ретроспективная галлюцинация, вызванная наркотиком… Может, я один из многих, кто живет синтетической жизнью и наслаждается популярностью, деньгами, славой при помощи капсулы? В то время как реальная жизнь проходит в кишащем клопами крысятнике».
Но и это жуткое открытие — лишь часть правды. Вымышленная реальность мира Тавернера возникает в ходе непонятного химического эксперимента, проведенного изнывающей от лени, пресыщенной жизнью близкой родственницей высокопоставленного генерала полиции, заполучившей секретный наркотический препарат с малопонятными свойствами типа обратного воздействия на окружающий мир.
Причем по одной из версий, озвученной полицейскими, весь окружающий мир — включая копов, стремящихся посадить Тавернера за решетку — плод буйной фантазии разыскиваемого: «Он попал во вселенную, в которой его раньше не было» [Кстати, перенос в параллельные миры под воздействием всевозможных психоделиков — не такое уж и редкое явление в фантастике; достаточно вспомнить «Две судьбы» С.Корнблата, книги К.Кастанеды, «Футурологический конгресс» Ст. Лема].
Несмотря на многослойность, «Пролейтесь, слезы…» — один из наиболее логичных и внутренне непротиворечивых романов Ф.Дика. Может быть, именно поэтому Ф.Дик и получил за него «Мемориальный Приз Джона Кэмпбелла» в 1975 году.
В феврале-марте 1974 года Ф.Дик начинает видеть загадочные картины, «переданные непосредственно из космоса розовым лучом», и получать сигналы от внеземного разума — перейдя, таким образом, из разряда писателя-выдумщика, сочинителя-фантазера — в категорию эзотериков, мистиков и контактеров. Эти загадочные явления, называемые самим Диком «события 2-3-74», окончательно перевернули мир писателя.
После контакта с неведомым, Дик прекращает писать художественные книги и переключается на дневниковые записи (и ведет их до самой смерти — всего восемь тысяч страниц рукописного текста!). Неоконченные рукописи и наброски лежат в столе, Тесса Лесли Басби, пятая жена, в 1976 году уходит, забрав трехлетнего сына Кристофера, а Дик все никак не может оправиться от последствий мистических галлюцинаций, и в очередной раз безуспешно пытается покончить жизнь самоубийством: наглотавшись таблеток и порезав вены, заперся в машине в гараже и завёл двигатель.
На самом деле у Дика по всей видимости была эпилепсия височной доли. Вот что пишет Лоуренс Сьютин, биограф Ф.Дика:
«Такой психический или эмпирический феномен, активизирующийся эпилептической разрядкой, возникающей в височной доле, может проявляться как в комплексных, так и в аудиторно-визуальных галлюцинациях, которые у больных принимают форму удивительно „живых“ видений».
Более уместным здесь будет даже описание типичной симптомологии: «Гиперграфия есть феномен одержимости, выражающийся в написании расширенных заметок и дневников. Подозрительность может перейти в паранойю, а чувство беспомощности ведёт к пассивной зависимости. Религиозные убеждения не просто усиливаются, но могут даже привести к разработкам новых теологических и космологических теорий. Пациенты могут верить, что они находятся под особым священным руководством».
Многие разделы Диковского дневника, состоящего из более чем двух миллионов слов, который он начал вести после февраля 1974, можно с уверенностью рассматривать как гиперграфию.
Попав в тяжелейший моральный клинч, без гроша в кармане, Дик вытаскивает из запасников черновики и непроданные ранее романы, однако опубликовать удается совсем немного. В конце семидесятых вышло всего три романа — дописанный Роджером Желязны «Господь гнева» (использовался черновик середины шестидесятых), реалистические «Признания продажного художника» (написанные лет десять назад), антинаркоманский роман «Помутнение» (написанный в 1973) да пара рассказов.
О мистической стороне жизни и творчества Ф.К.Дика даёт представление корпус произведений, иногда ошибочно называемой трилогией «ВАЛИС», в которых автор обстоятельно пытается препарировать свои видения «событий 2-3-74» и делится своим опытом общения с нечеловеческим разумом. В новеллизированной форме Дику удалось рассказать об этом в романах «Свободное радио Альбемута» (Radio Free Aldemuth, 1976, опубликовано в 1985, но является ранним вариантом романа «ВАЛИС»), собственно роман «ВАЛИС» (Valis, 1981), «Всевышнее вторжение» (The Divine Invasion, 1981), «Переселение души Тимоти Арчера» (The Transmigration of Timothy Arcer, 1982). «ВАЛИС» представляет собой самоанализ, поданный в виде бесед двух друзей-антагонистов, причем один из них прекрасно понимает, что все видения другого — не более чем выдумка.
Друзья и знакомые Ф.Дика говорят о силе убеждения, присущей его манере общения. Роджер Желязны считал, что, родись Филипп Дик на пятьсот лет ранее, гореть ему ересиархом на огне инквизиции. Томас Диш считал, что Дик мог вполне стать вторым Роном Хаббардом и основать какую-нибудь свою, оригинальную религию, однако ему помешала большая интеллектуальная целостность и меньшее честолюбие.
Скончался Филипп Дик от апоплексического удара 2 марта 1982 года.
С публикациями переводов на русский язык ФКД повезло и не повезло одновременно.
Первое знакомство наших читателей с ФКД состоялось весной 1958 года: популярнейший советский еженедельный журнал «Огонёк» напечатал рассказ «Фостер, ты мёртв!» (Foster, You're Dead, 1955) в переводе Ю.В.Сименова и В.В.Кривощекова. Особой популярности это автору не принесло, и он не стал завсегдатаем советских издательских площадок, как А.Азимов, Р.Брэдбери, А.Кларк и К.Саймак, чьи книги с завидной регулярностью выходили в СССР. С тех пор на долгих тридцать лет об авторе забыли. Да и следующие публикации в советской прессе состоялись только в середине 1980-х гг. Это были рассказы «В глубине памяти» (We Can Remember It For You Wholesale, 1966), «Вкус уаба» (Beyond Lies The Wub, 1952), «О неутомимой лягушке» (The Indefatigable Frog, 1953), «Военная игра» («War Game», 1959) и совершенно неожиданный для менталитета советского человека роман о наркоманских метаниях — «Помутнение» («A Scnner Darkly», 1977). Будучи опубликован весной 1989 года в «Юности», журнале с миллионными тиражами, этот роман позднего периода творчества ФКД навсегда налепил на автора ярлык писателя, не чуждого экспериментами с наркотиками. Даже в статьях о ФКД, опубликованных в последние годы, российские литераторы особое внимание обращают на поиски Ф.К.Диком воздействий на человека измененных состояний сознания, что порой трактуется исследователями как свидетельство пристрастия автора к наркотикам, хотя в интервью Чарльзу Плэтту ФКД признается, что употреблял героин всего-то два раза в жизни, так что поднять его профиль на знамя молодежного «кислотного» или там рейвовского движения вряд ли удастся. Солипсизм и наркотический трип, — «две большие разницы», и тут скорее виден недостаток философского образования у представителей «глянцевой журналистики», поспешивших заявить о пагубном пристрастии Дика к ЛСД, мескалину и героину. Знали бы они, что чтение трудов Якоба Беме, Джордано Бруно, Ганса Дриша и Гегеля давало ФКД куда как больше простора для фантазирования, чем химия. В самом деле, никому ведь и в голову не приходит называть «наркоманскими» вполне обычные и зауряднейшие произведения Гарри Гаррисона или Юрия Никитина, некоторое время в молодости тоже употреблявших наркотики, но так и не вырвавшихся за пределы рамок классической фантастики основного потока. По причине непреодолимости инерции мышления у нас по-прежнему называют «наркоманским бредом» произведения, написанные человеком в состоянии полнейшего очищения.
Естественно, фильтр советской цензуры не мог пропустить к печати психоделические фантазии американского автора, но даже по этим нескольким публикациям фэны могли составить представление о ФКД как о человеке интеллектуально глубоком и с весьма развитой, неординарной фантазией.
С.Соболев
«Экзегеза» Филипа Дика
«Экзегеза» Филипа Дика долгое время оставалась terra incognita. С практической точки зрения это неудивительно: в неопубликованный форме «Экзегеза» состоит из более чем восьми тысяч страниц без всякой порядковой нумерации, большей частью написанных корявым почерком, и все они после его смерти в 1982 г. были в произвольном порядке сложены в 91 папку. Поэтому несмотря на то, что в 1980-х были опубликованы многие его романы, написанные в 1950-х, Экзегеза оставалась вне поля зрения издателей как архивный кошмар. И тем не менее, о ней ходили легенды.
Читатели книг Дика знакомы с Экзегезой — она упоминается в «ВАЛИС» — потрясающем романе о невозможном поиске мистической истины в поп-трешевой стране чудес современной Америки. Из этого романа мы узнаем о дневнике, который хранит персонаж по имени Жирный Лошадник, альтер-эго другого персонажа, Фила Дика. Жирный Лошадник испытал глубокий мистический опыт встречи с высшей мудростью, который преобразил его жизнь и заставил многих поставить под вопрос его святость. Жирный Лошадник не имеет никакого понятия о том, что Это было, и часто его мучает мысль о том, что это был всего лишь бред или окончательное сумашествие. Из-за этого давления он начинает вести дневник, в который записывает свои теории, сомнения, радости и страхи. Как выдуманный персонаж Фил Дик объясняет:
Термин «дневник» принадлежит мне, а не Жирному. Он назвал свои записки «Экзегеза», или «Толкования»; сей теологический термин обозначает некие тексты, объясняющие или истолковывающие определенные фрагменты Библии. Жирный верил, что информация, которой в него выстрелили и которую потом периодически вбивали в его голову, имеет божественное происхождение, а следовательно, должна рассматриваться как форма Священного Писания.
«ВАЛИС» — это бесценное введение в мир Экзегезы; читатели настоящего издания многое приобретут, а кроме того получат глубокое удовольствие, от ее предварительного изучения. Первые восемь глав «ВАЛИС» во многом автобиографичны, они изображают главные события февраля-марта 1974 г. («2-3-74», как это от руки записывал Дик) и следующий год. Эти события описать нелегко, они наполнены ошеломляющим потоком видений, гипнагогических голосов, сновидений и измененных состояний сознания. Читатели могут обратиться к десятой главе моей биографии «Всевышние вторжения: жизнь Филипа Дика» (1989), в которой эти события излагаются в упорядоченном хронологическом порядке в виде писем, интервью и цитат из «ВАЛИС» и Экзегезы.
В марте 1975 г. Дик записал краткое и яркое описание своих видений, которые захватили его годом раньше. Его страстный тон объясняет, почему Жирный Лошадник и реальный Филип Дик чувствовали, что термин «экзегеза» — подходящее название для дневника размышлений:
Я говорю о Восстановителе Того, Что Было Утрачено и Наладчике Того, Что Было Сломано.
Март, 15, 1974. Оно появилось — как яркий огонь с сияющими цветами и уравновешенным рисунком — и освободило от всякого рабства, внутреннего и внешнего.
Март, 18, 1974. Оно, изнутри меня, взглянуло наружу и увидело, что мир не вычислил, что я и оно лгали ему. Оно отрицало реальность, и власть, и верховенство мира, говоря: «Это не может существовать; оно не может существовать».
Март, 20,1974. Оно полностью завладело мной, подняло над ограничениями пространственно-временной матрицы; оно властвовало надо мной, поскольку я в этот момент знал, что мир вокруг картонный, ненастоящий. Посредством его силы я неожиданно увидел вселенную как она есть; посредством его силы восприятия я увидел, что на самом деле существовало, и посредством его силы вне-мысленного решения, я освободил себя. Оно начало битву как защитник всех человеческих духов, пребывающих в рабстве, против всякого зла, против Черной Железной Тюрьмы.
Март, 20 и до конца июля 1974. Оно получило сигналы и знало, как вести непрекращающуюся битву, чтобы уничтожить тиранию, которая постепенно вошла в наш свободный мир, наш чистый мир; оно сражалось и уничтожало безустанно всех и каждого из них и видело их ясно, с неприязнью; оно любило справедливость и истину сильнее всего.
Август, 1974: Оно начало исчезать, но только по мере того, как исчезал и погибал враг во всех его формах. Когда оно оставило меня, оно оставило меня свободным человеком, физически и умственно исцелившимся человеком, который видел реальность как вспышку, внезапно, в момент наивысшей опасности, боли и отчаяния; оно наделило меня своей силой и исправило все то, что постепенно ухудшалось в течение бог знает сколького времени. Оно пришло перед весенним равноденствием или во время его. Евреи звали это Илией; христиане Святым Духом. Греки называли это Дионисом Загреем. В моих видениях оно мыслило большей частью по-гречески, ссылаясь на Илию в его греческой форме: Элиас. Постепенно его свирепость стала более мягким качеством и оно стало похоже на Иисуса, но все еще оставалось Загреем, богом весны. Наконец оно стало богом веселья, радости и музыки, возможно всего лишь человеком, Орфеем, а после этого шутливым, веселящим смертным Эразмом. Но под этим покровом скрывался, выжидая нужного случая, сам Зевс, Эла или Элохим, Создатель и Защитник; он никогда не умирает; он только бездействует и слушает. Агнец Иисуса — это также тигр, описанный Блейком; оно, пришедшее ко мне и к таким, как я, содержало обоих, было обоими. Оно — он — не имело имени, не было ни богом, ни силой, ни человеком, ни сущностью; Он везде и Он — все; Он снаружи нас и внутри нас. Он, кроме всего прочего, друг слабых и враг Лжи. Он — Атон, Он — Друг.
ФКД — 21 марта 1975.
Как следует из «ВАЛИС» и Экзегезы, Дик осознавал, что эти события вызовут скептицизм и даже насмешки. Принимать ли их как высшие мистические видения или продукты психоза или другой ментальной аномалии (Дик в Экзегезе придерживается обеих точек зрения, отдавая предпочтение первой)? Более важно вот что: они преобразили жизнь Дика, заставив его в течение восьми лет самозабвенно трудиться над Экзегезой и стали главной темой его последних романов: «ВАЛИС» (1981), «Всевышнее вторжение» (1981) и «Трансмиграция Тимоти Арчера» (1982), обозначенные им «Трилогией ВАЛИС».
Природа этих видений, непрерывно обращающихся к сущности реальности и возможностям божественного вторжения в мир, всегда приводит в смятение читателей. В конце концов, слово «метафизический» сейчас стало синонимом слов «бессмысленный» и «не поддающийся оценке». Для таких читателей, которые готовы инстинктивно отпрянуть от более абстрактных мест Экзегезы, может оказаться успокоительным узнать, что опытный метафизик (которым Дик, несомненно, был) способен представить точные и полезные описания своего опыта. Как Эзра Паунд заметил относительно схоластов средневековья: «средневековые теологи не стремились описать собаку так, чтобы это описание подошло и к ее зубам, и к ее шкуре, и к тому звуку, с которым она лакает воду». Дик был страстно увлечен метафизическими вопросами; он обращался с теориями и терминами великих философских систем с такой же любовью, с какой ремесленник относится к своим инструментам. В результате анализ Дика часто проливает свет на дилеммы абсолютного знания и совершенного бытия: он проливает свет на представление о многообразных возможностях, одной из которых является «официальная реальность». Будет очень жаль, если читатель сочтет Дика ненормальным только за то, что он задавал много вопросов. В конце концов, Дик никогда не притворялся, что нашел Истину (или, по крайней мере, не слишком долго). Читатели, которые не беспокоятся о том, сможет Экзегеза их в чем-то убедить или нет, обнаружат, что она освещает бесконечное количество перспективных путей для дальнейшего исследования.
Я надеюсь, что подборка, включенная в этот том, поможет признать Экзегезу важнейшей частью наследия Дика. Но важно отметить, что Экзегеза — это растянутый, бессвязный дневник — частью философский анализ, частью личный дневник, частью черновик будущих романов — который был создан в результате долгих ночных трудов в течение восьми лет. Нет никаких свидетельств того, что Дик рассчитывал его опубликовать — при жизни или после смерти. Один тот факт, что Экзегеза была написана от руки говорит о ее «рабочей» природе, а ведь Дик был одаренным высокоскоростным наборщиком, и свои романы набирал сразу на печатной машинке. «Tractates Cryptica Scriptura», опубликованный в приложении к «ВАЛИС» и описанный как выдержки из Экзегезы Жирного Лошадника, был написан Диком специально для «ВАЛИС». Хотя этот трактат содержит многие теории из реальной Экзегезы, это отдельная работа, доведенные до блеска тезисы, вписывающиеся в общую структуру романа, а не идеальная подборка цитат из самой Экзегезы.
Важно также отметить другие отличия Экзегезы от опубликованных вещей Дика. Сам Дик утверждал, что его фантастика посвящена двум главным вопросам — «Что есть реальность?» и «Кто такой человек?». Первый вопрос — это главная загадка Экзегезы. Это не значит, что второй вопрос был менее важен для Дика, но он занимал его не настолько сильно. Как Дик писал об истории «Человек Есть» (1955) в «Послесловии автора», опубликованном в сборнике рассказов «Филип Дик. Лучшее» (1977), «я не особенно изменил свои взгляды после того, как написал этот рассказ в пятидесятых. Он не о том, как вы выглядите или на какой планете родились. Он о том, насколько вы добры». Однако Дик часто менял свои взгляды, что подтверждается Экзегезой.
Далее, в Экзезеге мало того безудержного черного юмора, который стал визитной карточкой романов Дика. В «ВАЛИС» духовные странствия и мучения Жирного Лошадника изображены крайне артистично и комично; но Экзегеза ищет не смешливой иронии, а окончательной истины. Выдержки в этом томе свидетельствуют, что Дик верил: в результате тщательного обдумывания и анализа перед ним откроются истина 2-3-74 и природа самой реальности. Несмотря на переполненность чистым опытом событий 2-3-74, Дик верил, что интеллектуальный анализ послужит ключом к истине, а не дальнейший опыт, полученный в медитации и воссоздание факторов, приведших к 2-3-74. Этот аналитический стиль письма редко вызывает улыбку, разве что его абсолютная искренность и способность удивляться делают чтение захватывающим.
К счастью, Экзегеза наполнена разумными выдержками и цитатами. Читатель сможет проследить за обзором событий 2-3-74, событиями его жизни, природой и смыслом его литературных трудов. Часто нить пересекается отступлениями и повторениями, характерными для дневника, над которым работали столько времени. Нужно подчеркнуть, что Дик работал над Экзегезой в основном глубокой ночью. Это было его временем писательской активности, но в случае Экзегезы он писал не для редакторов и читателей, и потому не ограничивал себя в размышлении без всякого свойственного его книгам научно-фантастического скелета. Некоторые записи в Экзегезе были написаны под влиянием марихуаны, но в большинстве мест Дик был «чист» в течение 1974-82 гг., когда писалась Экзегеза.
Основным принципом, которому я следовал при отборе выдержек для этого тома был поиск наиболее увлекательных и побуждающих к размышлению частей. Я не стремился представить примеры для всех тем, которые упомянул здесь по той простой причине, что некоторые темы — например, значение «послания Ксерокс» 20 марта 1974 — на мой взгляд, вызывают много шума, но мало толка. Размышления об этом послании — откопированном письме, адресованном Дику, которое, как он считал, было тестом политических симпатий к США или Советскому Союзу — занимают много страниц Экзегезы. Эта тема обсуждается в моей книге о Дике по причине биографической важности. Но цель данной работы — представить тексты литературного, философского и духовного значения. Так что можно смело сказать, что основные теории и идеи Экзегезы здесь представлены достойно.
Другим фактором при отборе материала послужило обязательство перед издателем представить многотомную подборку писем Дика. Дик включил в бумаги Экзегезы копии многих писем, в которых разобраны события 2-3-74 и другие. Поскольку эти письма будут опубликованы отдельно, сюда они не включены.
Позвольте мне закончить кратким обзором глав. Я посчитал, что восемь глав представят достаточно полное и готовое разделение для этой темы, и отобранные выдержки подойдут к одной из этих глав. То, что я считал главной темой отрывка, и послужило причиной выбора для него той или иной главы.
Первая глава посвящена описанию его опыта. Читатели отметят, что для Дика линия между описанием опыта и размышлением над его значением весьма тонка.
Вторая глава содержит теоретические объяснения философской или теологической природы. Читателям может быть интересно узнать, что философские и теологические аспекты работ Дика — преимущественно отраженные в «ВАЛИС» — начали притягивать к себе серьезное внимание в исследовательских и эзотерических кругах. См., например, обсуждение «ВАЛИС» и «Всевышнего вторжения» в «Послесловие: современное значение гностицизма», опубликованном в издании библиотеки Наг-Хаммади в 1988 г. (забавно, Дик использовал цитаты из издания 1977 г. этой книги для «ВАЛИС») и статьи «Гомоплазмат», «Плазмат» и «ВАЛИС» в «Словаре мага» Ремюса (Feral House, Сан-Франциско, 1990 г.).
Третья глава будет особенно интересна читателям фантастики Дика, поскольку содержит много интересных сведений о его манере письма.
Четвертая глава посвящена толкованию Диком его собственного творчества. Отметьте, что мейнстримные романы 50-х и начала 60-х (за исключением «Исповеди недоумка», написанной в 1959 г.) практически не упоминаются в Экзегезе. Что до научно-фантастических работ, то Дик обратился к ним в надежде найти связь между их содержанием и событиями 2-3-74. Поразительно, что Дик читал свои романы и удивлялся им, будто они были написаны другим человеком.
Пятая глава состоит из черновиковых записей и набросков для романов за период 1974-81.
Шестая глава проливает свет на политические и экологические взгляды Дика как результат влияния событий 2-3-74 и последовавших.
Седьмая глава содержит два самоанализа, один из них крайне интенсивный, другой краткий. Первый демонстрирует (как и роман «ВАЛИС»), что Дик может быть крайне критичным к собственным убеждениям как наиболее скептичный читатель. Последний предназначен для того, чтобы подчеркнуть то, что вытекает из всего тома: в Экзегезе нет застывшего учения или готовой догмы.
Восьмая глава завершается тремя прекрасными притчами.
Датирование отрывков мое собственное, основанное на внутренних текстуальных свидетельствах. Все редакторские правки и исправления помещены в квадратные скобки или набраны курсивом. Хотя очевидные опечатки были исправлены без указания, особенный противоречивый стиль Дика был сохранен.
Пусть читатель насладится этими сочинениями Филипа Киндреда Дика, наконец-то явленными свету.
Лоренс Сатин Июнь 1991.
Хронология Филипа Киндреда Дика
16 декабря 1928. Филип и Джейн Дик родились дома в Чикаго, Иллинойс.
26 января 1929 Джейн Дик умирает от недоедания.
1929. Семья Дика переезжает в Колорадо, оттуда в Северную Калифорнию.
1933. Родители разводятся. Фил остается с матерью.
Январь 1935. Фил и Дороти (мать) переезжают в Вашингтон, округ Колумбия.
Июнь 1938 Фил и Дороти возвращаются в Калифорнию и поселяются в Беркли.
1941. Начинает читать научную фантастику.
1942. Первая короткая научно-фантастическая история опубликована в Беркли Дейли Газетт. Пишет первый роман.
Лето 1944. Начинает работать на Херба Холлиса на университетском радио.
1946-47. Последний год Фила в высшей школе Беркли. Клаустрофобия/агорафобия. Еженедельные посещения психоаналитика. Обучается дома, с преподавателем.
Осень 1947. Поступает и исключается из Калифорнийского Университета, Беркли.
Декабрь 1947. Уезжает из дома матери.
1948. Женится на Жанетт Марлин. Разводится через шесть месяцев.
1949 (приблизительно). Призывается на военную службу, но остается дома из-за высокого давления.
1949. Работает в Art Music, Беркли.
14 июня 1951. Женится на Клео Апостолидес.
Ноябрь 1951. Продает первый короткий рассказ «Руг» Энтони Бушеру в «Журнал фэнтези и научной фантастики».
Май, 1952. Становится клиентом литературного агенства Скотт Мередит. Первое произведение выходит в печать.
1952. Уходит или увольняется из Art Music.
В начале 50-х в контакт с Филом и Клео вошли агенты ФБР с предложением собирать данные о студенческой активности в Мексиканском Университете; они отказались. Фил заводит дружбу с агентом ФБР Джорджем Скраггсом.
В начале 50-х Дик принимает Серпасил от тахикардии и серноксидрин (или амфетамин) от агорафобии.
1953. Мать Дика снова выходит замуж.
1953. Опубликовано 30 рассказов, семь из них в один месяц.
1954. Продает первый роман, «Солнечная лотерея».
1955. Первый роман опубликован Асе Books, продает им же еще два.
1956-57. Пишет только мейнстрим — никакой научной фантастики.
Осень 1958. Фил и Клео покупают дом в Пойнт-Рейс Стейшн, графство Мэрин, и покидают Беркли. Фил встречает Анну Рубинштейн и просит у Клео развода.
1 апреля 1959. Женится на Анне Уильямс Рубинштейн в Мехико.
25 февраля 1960. Рождается Лаура Арчер Дик. Первый ребенок Дика, четвертый у Анны.
Июль 1963. Литературное агентство возвращает мейнстримные романы (около десяти) Дика ввиду невозможности их продать.
Сентябрь 1963. Фил получает премию Хьюго на лучший научно-фантастический роман года («Человек в высоком замке»).
1963-64. Пишет десять научно-фантастических романов меньше, чем за два года.
1963. Фил и Анна посещают епископальную церковь. Фил проходит крещение.
Март 1964. Фил подает на развод, переезжает в Беркли/Окленд.
Июнь 1964. Фил вывихнул плечо и получил разрыв сосудов в автокатастрофе.
6 июля 1966. Женится на Нэнси Хакетт, переезжает в Сан-Рафаэль.
1966 и начало 1967. Посещает епископа Джеймса Пайка в Санта-Барбаре, участвует в сеансе контакта с мертвым сыном Пайка.
15 марта 1967. Родилась Изольда Фрейя Дик.
1968. Продает права на фильм по роману «Плачут ли андроиды об электроовцах?»
Август 1969. Госпитализирован с панкреатитом.
Август 1970. Нэнси бросает Фила и забирает Изольду.
17 ноября 1971. Взлом и ограбление дома Дика.
Февраль 1972. Покидает Сан-Рафаэль, улетает в Ванкувер как почетный гость на научно-фантастическом конвенте; решает остаться в Канаде.
Март 1972. Попытка самоубийства; попадает в Икс-Калай, героиновый реабилитационный центр в Ванкувере.
Апрель 1972. Покидает Канаду, улетает в Фуллертон, южная Калифорния.
Июль 1972. Встречает Лесли Базби (Тесса).
Январь 1973. Вновь начинает писать фантастику после перерыва в два с половиной года.
Апрель 1973. Женится на Тессе.
25 июля 1973. Рождается Кристофер Кеннет Дик.
Февраль/март 1974. Серия мистических опытов, описанных в «ВАЛИС», «Свободном радио Альбемута», Экзегезе и т. д. Начинает писать Экзегезу.
Апрель 1974. Госпитализирован с крайне высоким давлением.
Май 1975. Опубликован первый не научно-фантастический роман Дика «Исповедь недоумка».
1975. Роман «Пролейтесь, слезы…» выигрывает премию Джона Кемпбелла за лучший научно-фантастический роман 1974 года.
Февраль 1976. Тесса бросает его и забирает Кристофера; Фил совершает попытку самоубийства.
1976. Переезжает в Санта-Ану.
Июль 1977. Передает права на экранизацию рассказа «В глубине памяти», фильм вышел в 1990 г. под названием «Вспомнить все».
Сентябрь 1977. Улетает во Францию как почетный гость на Втором Международном Фестивале Научной Фантастики в Меце.
Август 1978. Умирает Дороти Хаднер (мать Фила).
Май 1981. Завершает «Трансмиграцию Тимоти Арчера», последний роман.
29 июня 1981. Просматривает первый отрывок из «Бегущего по лезвию бритвы», фильма по его роману «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» (фильм вышел в мае 1982).
18 февраля 1982. Получает парализующий инсульт, госпитализируется.
2 марта, 1982. Умирает в Санта-Ане.
Экзегеза
Глава первая
Отчет о личном опыте
Лучший психиатр, которого я видел, доктор Гарри Брайан, работавший в госпитале Hoover Pavilion, однажды сказал мне, что меня нельзя диагностировать из-за той необычной жизни, которую я вел. С той поры я стал вести еще более необычную жизнь и потому, думаю, поставить диагноз еще сложнее. Нечто странное присутствует в моей жизни, присутствует долгое время; порождается оно моим странным образом жизни или порождает его — я не знаю. Но оно есть.
Годами я чувствовал, что не знал, что делаю; я должен был взглянуть на свои действия со стороны, понять, что я делаю. Например, мои романы. Читатели говорят, что в них изображается один и тот же мир, снова и снова, узнаваемый мир. Что это за мир? В моей голове? Это то, что я вижу в своей жизни и непреднамеренно переношу в романы? По крайней мере я постоянен — поскольку все это один роман. У меня есть свой особый мир. Я думаю, они в моей голове; в этом случае они являются ключом к моей идентичности и тому, что происходит внутри меня: они как трафарет для моего разума. Это ведет меня к пугающему предположению. Похоже, я все больше и больше живу в своих романах. Я не могу понять, почему. Я теряю связь с реальностью? Или действительно погружаюсь в фил-диковскую атмосферу? Если этот так, то, ради всего святого, почему? Несу ли я ответственность за это? Могу ли ее нести? Это ли не солипсизм?
Для меня это чересчур. Подобно астрофизику, который, изучая черную дыру, изменяет ее, я, похоже, изменяю окружающую среду, думая о ней. Возможно, пока я пишу книги и даю другим людям их прочесть, я меняю их реальность, порождаю в них желание жить в мире моих книг. Есть такое предположение.
Я чувствую, что был многими людьми. Многие люди сидели здесь, перед печатной машинкой, пользовались моими пальцами. Писали мои книги.
Мои книги — подделки. Никто не писал их. Их написала проклятая печатная машинка; это волшебная печатная машинка. Или я взял их оттуда же, откуда Джон Денвер берет свои песни: из воздуха. Как и его песни, они — мои книги — уже здесь. Что бы это ни значило.
Наиболее пугающий момент из моих книг, который я встретил в своей жизни, таков. В одном из моих романов, «Убик», происходят определенные аномалии, которые доказывают персонажам, что мир вокруг них не настоящий. Такие же аномалии сейчас происходят со мной. Следуя логике собственного романа, я должен заключить, что мой (собственный), а возможно, и наш коллектвный окружающий мир — это псевдо-окружение. В романе признаком этого было присутствие мертвого человека.[1] Он разговаривает с ними через несколько систем-посредников и, следовательно, должен быть жив; по-видимому, это они умерли. Что до меня, то в последние три месяца человек, которого я считал мертвым[2], появлялся подобно Ранситеру из «Убика», и я начинаю приходить к выводу, что либо я и все остальные мертвы, или… ну, как и в романе, я не могу это описать. Это бессмыслица.
Еще страшнее то, что этот человек до своей смерти верил в то, что мертвые могут «являться» живым. Он был уверен, что его умерший сын навещал его. Я думаю, в этом есть определенная логика. Еще более логично то, что я и моя тогдашняя жена Нэнси присутствовали как нечто вроде незаинтересованной команды, наблюдая за явлением Джима Младшего. Мы заключили, что он явился.[3]
С другой стороны, я написал «Убик» до того, как Джим Пайк умер здесь, в пустыне, но Джим уже умер, так что, думаю, мой роман можно считать основанным на его явлениях к отцу. Так что «Убик» был основан на моей жизни, а моя жизнь основана на нем, но только потому что он, роман, воплотился в жизнь. Я действительно не сочинил все это. Я это просто наблюдал и поместил в выдуманную структуру. После того, как я написал его, я забыл, откуда взялась идея. Теперь она вернулась, и это, хм, весьма пугает меня, да будет мне позволено описать это так.
Причина включения в «Убик» идеи о том, что они все были мертвы, в том, что их миры изменялись странным образом из-за их проекций на окружающий мир своих искаженных душ. Этого не происходило со мной, и не происходило с Джимом, когда его сын «явился». У меня нет причин проецировать выводы из романа в мой собственный мир. Джим Пайк живет и здравствует на Другой Стороне, но это не значит, что мы все мертвы или что наш мир нереален. Однако, он выглядит живым и умственно увлечен и занят пуще прежнего. Я должен знать; все это происходит внутри меня и выливается из меня, когда я — он — или, может быть, мы оба — когда я просыпаюсь и начинаю день. Я читаю все книги, которые читал бы он, будь он здесь, а я нет. Это только один пример. Это то, что у меня есть.
Они пишут книги о таких вещах. Фантастические книги вроде «Экзорциста»[4]. Которые, как позже выясняется, «основаны на реальных событиях». Может, и мне стоит написать книгу, а потом открыть, что она была основана на реальных событиях. Думаю, это то, что вы делаете. Это удобно, раз уж я писатель. Я бы смог.
Из-за этого во мне и, более того, в моей жизни произошло больше изменений, чем за все годы ранее. Я говорю о периоде, начиная с середины марта (сейчас середина июля) [1974], когда начался процесс. Сейчас я не тот человек, что был раньше. Люди говорят, я выгляжу иначе. Я потерял вес. Кроме того, я заработал много денег, делая то, что мне говорит Джим, больше денег, чем за всю жизнь до этого, за короткий период, делая вещи, которые никогда не делал и даже представить не мог, что сделаю. Еще более странно, что теперь я пью пиво каждый день и не пью вина. Я всегда пил вино, и никогда не пил пива. Я просто осушаю пиво. Причина в том, что Джим говорит, что вино мне вредно — из-за кислотности и осадка. Он заставил меня подрезать бороду. Ради этого мне пришлось пойти и купить специальные парикмахерские ножницы. Раньше я не знал, что такая штука существует.
Однако, большей частью я получаю информацию, потоки ее ночь за ночью, снова и снова, о религиях античности — из Египта, Индии, Персии, Греции и Рима. Джим никогда не теряет интерес к этим вещам, особенно к зороастризму и пифагорейскому мистическому культу, орфическим культам и гностикам — снова и снова. Я даже получаю специальные термины на греческом, например «синтонный». Это значит «в гармонии с». И учение о Логосе. Все это приходит ко мне в сновидениях, во многих сновидениях, в сотнях сновидений, снова и снова, вечно. Как только я закрываю глаза, информация в печатной форме, в визуальной форме в виде фотографий, в звуковой форме в виде записей фонографа — все это наполняет меня на высокой скорости.
Эти сновидения определяют, что я буду делать на следующий день; они программируют меня или готовят меня. Прошлой ночью мне снилось, как я рассказывал людям, что И.С. Бах смеялся надо мной. Я показывал им смех Баха. Они не развеселились. Сегодня я обнаружил, что ставлю запись Баха, а не рок. Прошли месяцы, даже годы, с тех пор как я автоматически дотянулся до Баха. Еще прошлой ночью мне приснилось, что я забираю микрофон у Эда Макмахона, ведущего на шоу Джонни Карсона, поскольку он был пьян. Сегодня, когда появился Эд Макмахон, я автоматически поднялся и выключил телевизор, у меня пропало желание смотреть. И это было очень кстати, потому что все равно играл Бах.
Нужно упомянуть, что я стал очень умудренным, отбросив все проекции на мир. Я взрослый, и я больше не плаксив и сентиментален.
Не известен психологический процесс, объясняющий такие фундаментальные изменения в моем характере, в моих привычках, видении мира (я воспринимаю его сейчас совершенно иначе), моих повседневных вкусах, даже в том, как я выравниваю отпечатанные страницы. Я преобразился, но таким образом, о котором никогда не слышал. Сначала я думал, что будет простое религиозное обращение, вероятно, потому что я постоянно думал о Боге, носил освященный крестик и читал Библию. Но это, вероятно, влияние Джима. Я даже вожу иначе, намного быстрее. По-видимому, я привык к совершенно иной машине. И когда я давал номер телефона, последние два раза я дал его неправильно — другой номер. И наиболее странная вещь для меня: ночью в моей голове всплывают номера, о которых я и не слыхивал раньше. Я боюсь по ним звонить; не знаю, почему. Возможно, где-то еще в графстве Оранж кто-то дает мой номер телефона, попивая вино впервые в жизни и слушая рок; я не знаю. Я не могу это объяснить. Если это так, у меня его деньги. Много денег. Но я получил их от своего агента, или, скорее, бывшего агента, ведь спустя 23 года я уволил его.[5] Чтобы объяснить совершенно иной тон и настроение своих писем, я сказал агенту, что со мной работает мой тесть, дипломированный бухгалтер. В то время это казалось мне чистой ложью, но, оглядываясь назад, я вижу в этом нить истины. Кое-кто работал и работает вместе со мной над деловыми вопросами, делая мой подход жестким, проницательным и подозрительным. Я стал искушенным, и никогда не сожалею о своих решительных действиях. Я могу сказать Нет, когда захочу. Джим был таким — никакой сентиментальности. Он был самым резким епископом, которого я знал.
Возможно, он прямо сейчас участвует в написании этих строк.
[…]
Возможно, я, Фил Дик, дал выплеснуться своей прошлой личности, сформировавшейся в середине 50-х. Вернулись утерянные навыки и душевные страдания.
Что ж, тогда у нас тут путешествие во времени, а не приход с Другой Стороны. Это все еще я, с моими старыми, все теми же вкусами, навыками и привычками. К счастью, последние печальные годы прошли. Другая форма моего странного и хронического психического нездоровья: амнезия, которую моя голова заработала после той ужасной автокатастрофы в 1964.[6]
Стоит подумать об этом, память об этом улеглась с 1964 года, который погрузился в туман. Я помню, как говорил Тессе, что, похоже, последние десять лет исчезли из моей памяти. Все это возвращает меня к тому дню — господи, почти десять лет назад — когда я перевернулся на своем Фольксвагене в Окленде теплой весной, в субботу. Возможно, из-за того, что случилось тогда, я получил физический и умственный шок, моя альтернативная личность отрубилась, и я заработал амнезию на следующие несколько месяцев. Из этого получается отличная гипотеза: травма в той автокатастрофе запустила вторую личность в жизнь, и она оставалась до середина марта этого года, пока по неизвестным причинам не исчезла и не вернулась моя «настоящая» личность. В этом есть смысл. Больше, чем в любой другой теории. Кроме того, именно в 1964 я встретил Джима Пайка. […] Ничего удивительного в том, что Джим оказался связан с этой восстановленной личностью, я думал о нем, когда она была уничтожена. Я просто начал с того места, на котором остановился в 1964.
Я объяснил все, кроме предпочтения пива вину. Я никогда не пил пиво. И деловая хватка; я никогда таким не был. И удар по здоровью, религиозный удар, отсутствие сентиментальности, решительность, способность отличать ложь, намерение и решимость никогда не лгать, гораздо более высокий уровень эффективности во всех областях, профессиональное укорачивание бороды — все объяснено, кроме этого; и все еще нужно объяснить тот записанный материал, который я вижу во сне каждую ночь, включая греческие, латинские, санскритские и бог знает еще какие слова, которых я никогда не знал, но должен был найти. Абреакция личности до автокатастрофы объясняет некоторые вещи, но не все. Может быть так, что теперь я тот, кем должен был стать, не случись той аварии? Как если бы я переместился в нечто вроде параллельного мира, в котором я нормально и спокойно рос и дожил до того, что стал этой взрослой и ответственной личностью, не разрушенной сначала аварией, затем путаницей с Нэнси и т. д., и далее по списку? Тогда это нечто вроде личной альтернативной вселенной. Ананке… еще одно греческое слово, вспыхнувшее во сне; неизбежность, определяющая исход жизни даже богов. Есть ананке, определившая то, чем я стал сейчас, и это странное, неудачное ответвление не сможет отменить этой судьбы.
И в этом случае сейчас я более являюсь собой, чем когда бы то ни было со времени аварии. Это вполне может быть. Я есть я — в этом, лучшем из возможных миров. Это, так сказать, наследие окружения. Звезды и мой врожденный характер победили.
Что объясняет, почему я все еще не могу писать. Это не в моей природе.
Что бы это ни было, я принимаю это. Я провел несколько месяцев в изучении недавних открытий в работе мозга, особенно поразительных новостей о том, что у нас два полушария, а используем мы только одно, левое. Они говорят, что оно отвечает за процедурное мышление, например, математику, дедуктивную и индуктивную логику; другое полушарие, которым пользуются люди из Азии, выполняет одновременную работу, например, различение образов, интуицию и даже экстрасенсорное восприятие. То, что оно распознает, оно распознает по единому шаблону, а затем переходит к следующему, без всякой причинной или последовательной связи между ухваченной и уже распознанной матрицами, которые, я думаю, летают, как стоп-кадры в рекламе соуса «Хайнц 57» по телевизору. Я читал, что большие дозы определенных водорастворимых витаминов улучшают активность нейронов у шизофреников: лучшая синхронизация и так далее. Мне пришло в голову, что при нормальной, так сказать, средней синхронизации, это может привести к тому, что обмен будет проходить так эффективно, что оба полушария могут заработать вместе. Так что я нашел рецепт в статье из журнала «Психология сегодня»[7] и приготовил его. Я принял то, что они выписывали шизофреникам.
Что касается моей жизни, это вошло в историю, я уверен, что чтобы ни случилось тогда, мое стремление подстегнуть нейроны привело к тому, что оба полушария заработали вместе впервые в моей жизни. Меня озадачило содержание, а не то, что случилось в биохимическом, физиологическом или даже психологическом смысле. Даже с учетом того очевидного факта, что если я всю жизнь пользовался только левым полушарием, а все, возникавшее в правом, субъективно воспринималось как Не-Я или лежащее за пределами моего самоосознания, я все равно не могу понять, почему, когда я засыпал, мои мысли переключались с английского на греческий, язык, которого я не знаю.
Все мои мысли и переживания во снах концентрируются на эллинистическом периоде, с некоторыми включениями из предшествовавших культур. Лучшим образом это можно описать, сказав, что ночью мой разум был полон мыслей, идей, слов и концепций, которые вы можете обнаружить у греко-говорящего ученого третьего столетия нашей эры, живущего где-то в Средиземноморье в Римской Империи. Его повседневные мысли, я имею в виду. Не то, что ему виделось во сне.
Возможно, это еще один случай Брайди Мерфи.[8] Я пришел к тому, что это активность личности «из прошлой жизни». Несомненно, по внутренним свидетельствам это, похоже, прошлое, архаичное прошлое. Но оно не хаотично. Оно высоко систематизировано, подобно левому полушарию греко-говорящего римского гражданина. Мне казалось, что заботы этого человека были похожи на заботы Джима Пайка и, если принять все предшествующие шаги в этой цепочке рассуждений, мы логически придем к последнему шагу, который заключается в том, что Джим Пайк явился ко мне с «другой стороны». Но если применить бритву Оккама и принцип экономии (наименьшую теорию, объясняющую факты), можно отбросить Джима и иметь дело только с древним материалом. За тем исключением, что он организован так, будто за ним стоит живая идиосинкратическая личность. Эта личность, являвшаяся мне в виде женщины, держит в руках книгу или пишет мне, и т. д. Я нравлюсь ей. Она хочет обучать, вести меня и помогать мне. По-видимому, это она погрузила меня в этот просвещающий и облагораживающий письменный материал, чтобы привести меня к высшей форме жизни, или в любом случае сделать лучшим человеком. Теперь мое высшее образование, к несчастью, отброшено; это сделала она, используя крайне эффективные обучающие аудио-визуальные техники. Я чувствую, что на каждое слово, которое я сознательно ухватываю и запоминаю, приходятся тысячи других слов, наводняющих меня, которые я не запоминаю. Но они все равно захватывают меня, и свидетельство тому, мои интенсивные интеллектуальные исследования на следующий день.
После одного сна, в котором мне явилась одноглазая сивилла, я провел исследования и пришел к выводу, что мной овладела Кумская[9] Сивилла, а не кто-то современный с «другой стороны». Я многое извлек из этой теории.
Моя сознательная память — мой сознательный словарь — это только верхушка айсберга. Но она все равно кажется весьма структурированной; одержимой теологическими догмами и диспутами и высокоабстрактными и глубокомысленными концепциями и теориями Рима. Как сказал однажды Роберт Грейвс, «теологические диспуты были болезнью той эпохи», имея в виду, что каждый человек с улицы был одержим ими и мог бесконечно об этом говорить — что и делает мое бессознательное. Мое бессознательное сконцетри-ровано на римском периоде, и это меня поражает. Почему это именно так? И почему это продолжает происходить?
Некогда я был сознательно заинтересован в этом периоде; мне было чуть больше двадцати, и я много читал об этом. Но мое бессознательно просто упрямо остается одержимым этим теоретическим материалом и хочет, чтобы он был применен наиболее практическим образом. Если оно показывает мне Золотой Треугольник[10], оно делает это, чтобы успокоить меня его эстетически идеально сбалансированным видом; все это имеет строгое терапевтическое предназначение. Есть высшее применение всему этому абстрактному материалу. Оно мой наставник, каким был Аристотель для Александра, и меня удивляет, почему оно учит, наставляет, готовит меня в точности тем же образом, как это делали греки. Философия для реального применения, для конечной причины, как это сказал бы Аристотель: для чего-то, лежащего впереди, и оно не выжидающее прошлое, но конец в себе. Облагораживающее и возвышающее обучение изменяет меня и я предчувствую, что когда оно закончится я, будучи уже измененным (обращаясь к положительному Абсолюту), стану действовать согласно новой личности, которую я обрел — и это не прямое знание, подобно увеличению объемов памяти, но на основании моей созревшей и возвышенной личности. Я знаю, что этот процесс знает о грядущем, однажды я прочувствовал это на некоторое время, эту паутину времени; оно знает, что лежит впереди и действует соответствующе. Я уверен, что оно знает о конечной цели, для которой все это лишь осторожная подготовка. Это снова приводит меня к мысли о том, что за этим стоит Кумская Сивилла; определенно она имела или имеет ясное видение будущего, видение времени; таковы сивиллы.
Следуя основаниям греческой мысли, оно улучшает мой разум и тело одновременно, в единстве. Здоровье приравнивается (так правильнее) к энергии и способности действовать. Все эти концепции, все точки зрения — греческие. Симметрия, баланс, гармония. Я чувствую за этим Аполлона, и это логично, поскольку кумейская сивилла была его оракулом. Умеренность, разумность, равновесие, ясная голова, рациональность — добродетели Аполлона. Синтозис, или что там… Пифагорейская гармоничность. Примирение всех внутренних импульсов и устремлений, а затем, когда оно достигнуто, обращение к внешнему миру и гармонизирование с ним. Я получаю классическое образование. Греческий, немного латыни, знание санскрита, теологии и философии, а также воззрений ионических греков на космос. Очень необычно получать все это в южной Калифорнии. Все происходит очень разумно и устойчиво. Наиболее ценные, высшие добродетели и ценности в истории нашей цивилизации.
Как же они появились внутри меня? Например, оно указало, что моя ананке (та сила принуждения, что лежит внутри) — это чернеющий, сгущающийся мрак, и это отличное описание для моей скрытой меланхолии. Которой я противостоял своим синтозисом. Работа над внутренними предрасположенностями: главная борьба в жизни была отлично растолкована моим бессознательным. Откуда я знаю эти слова, и как удалось раскрыть мне их смысл? Я не знаю. Никогда не знал. Это материал, порожденный мудрой точкой зрения, которой я никогда не имел. Это не я, но это становится мной; или, выражаясь точнее, оно оформляет меня, так что я становлюсь им. Знакомлюсь с его стандартами, идеалами. А это — идеалы аполлонической Греции две тысячи лет назад: идеалы Золотого Века. Нашего Золотого Века.
Однако это не исключает Джима Пайка как моего афинского или эллинистического наставника. Я уверен, что у него было нечто вроде классического образования. Греческий, латынь, римская теология и так далее. Диспуты о св. Павле, св. Иоанне, учении о Логосе по Августину. Кроме того, что он был (и сейчас таков) проницательным; он применял это в своей жизни — все это классическое образование. На самом деле он был единственным человеком с таким прошлым из всех, что я знал. Если Джим, как я и считаю, стал моим наставником, все то, чему меня научили, к чему было приковано мое внимание — он действительно увлек бы меня всем этим. Та программа чтения, которой я следую, вполне могла бы быть составлена им. Я обретаю разум Джима, но не его личность. Он направляет все происходящее, мастерски направляет. Он заставил меня пить пиво, поскольку пиво мне более полезно, и мне следует немного пить, чтобы расслабиться; это только пример. Направляет обучение. Это не безвольный компьютер, на клавиши которого я могу нажимать как мне вздумается.
В одном из странных снов я получил отдаленный, слабый сигнал — сигнал со звезд, информацию со звезд… и то, что я слышал, напоминало подобие системы ИИ, но не компьютерной, и по тону женской. Разумный и женский ИИ. Однако это была маленькая система; она почти ничего не знала, даже то, где она находилась («Португальские Штаты Америки», как она решила, когда я предложил ей оглянуться и прочитать что-нибудь вроде адреса на конверте). Это была подсистема, не мой наставник, но она рассказала мне о том, что та сущность, которая наводняла меня высокоабстрактными и сбалансированными образами (например, Золотой Треугольник) в марте, находится не на Земле. Но она не сказала мне, где она находится, только рассказала, где ее нет; и это помогло. Она не здесь, то есть не в этом времени, пространстве, измерении и ни в каких иных координатах.
Значит, прошлое. Или будущее. Другая звезда. Иной мир. «Другая сторона». В некотором смысле все они «другая сторона». Например, она много рассказывала мне о Боге с самого начала, но не о Христе; из этого я заключаю, что она не-христианская или дохристианская. Я не могу проследить в ней никаких влияний, кроме греческой доктрины Логоса. Которая может быть иранской. Из Индии через Иран в Грецию и, возможно (но не обязательно), в Рим. Однажды у меня был краткий сон, в котором я в отчаянии кричал: «Ich hab’ kein’ Retter!» («У меня нет Спасителя!»). Затем в страхе от сказанного я добавил: «Ja, ja, es gibt ein Retter» («Да, да, мне дан Спаситель»), но было слишком поздно; все вокруг меня, все Бытие начало уменьшаться и исчезло; Я болтался в пустое, страдая. Думаю, это означало что со всей своей ценностью этот новый взгляд на мир, появившийся у меня, идущий с древних времен, лишит меня Иисуса Христа, возможно, навсегда. Думаю, это так. Это ужасная потеря, но я не могу это остановить; что ученик может сделать в руках такого учителя? К несчастью, этот учитель, видимо, жил до Христа и не мог знать его? Но Джим знал о Христе. Затем я начал последовательно логически мыслить, чтобы доказать, что мой наставник жил до Христа или немного позже его, но не знал о нем или, если знал, то не принимал его. Время и знания откатились назад, хорошо это или плохо. В целом это хорошо… кроме одной заметной потери. Я скучаю по своему Спасителю.
Итак, мое «бессознательное», которое, как я считаю, обучает меня, предоставило мне доступ ко «всей своей памяти», за исключением тех событий, которые произошли после 100 г. н. э. Это очень большое ограничение. Очевидно, что это не совсем то, что мы обычно подразумеваем под термином «бессознательное», основанное на событиях жизни; ему известны слова и концепции, о которых я никогда не знал — и неизвестны самые распространенные элементы за последние 2000 лет. Оно находится гораздо дальше во времени. И в другом климате; я продолжаю ощущать — и желать — сухость, прохладу, высокогорный рельеф, когда смотрю на звезды.
Я помню, что когда оно впервые поразило меня, первые несколько недель, я был абсолютно убежден, что живу в Риме, незадолго после появления Христа, но до того, как христианство стало законным. Назад, во времена потаенного Знака Рыб. Тайные крещения и все такое. Я был в этом уверен. Рим, злобный Рим и прислужники Цезаря были повсюду вокруг. Были и быстро перемещавшиеся посланники Бога, всегда в Движении, подобно Логосу, создающему вещи. Я был христианином, но должен был это скрывать. Иначе они схватили бы меня. Я очень неуютно себя чувствовал, принадлежа к запрещенной секте, к небольшому сборищу фанатиков. Я боялся проболтаться о своей вере и быть брошенным львам. Это одна из причин, по которой мое кровяное давление было таким высоким. Я ожидал удара со стороны шпионов Цезаря и предвкушал Второе Пришествие или что-то столь же хорошее. Возможно, Судный День. Я был скорее восторжен, чем напуган, уверен в своем отце, в своем Спасителе. Тайная Вечеря была реальна, актуальна, близка мне. Возможно, это ключ. Я все еще в том временном периоде, но попал в руки мудрого и благоразумного греческого учителя. Приведен из провинций, в которых распространяется невежество, чтобы обучиться цивилизованной городской жизни. Думаю, я прочитал все это в романе «Мантия»[11] много лет назад. Боже, да я попал в чей-то роман!
Я мог бы, если б захотел, придумать более драматический случай, для фантастических целей, решив, что я путешествовал назад во времени, все дальше и дальше, к тем временам, когда Все Пошло Не Так, а это где-то около 100 г. н. э. Я, олицетворяя каждого, кто, вероятно, пошел не тем путем, стал христианином. «Это был неверный ход», — решил ВАЛИС. «Когда эти люди обратились в христианство. Я отброшу 2000 лет, вернусь, найду одного из них — и он все исправит; он типичен — он обратится к другой религии, и сделает ее доминирующей. Посмотрим…» Новое Начало. Вторая Попытка. Почему нет? Отсюда мое чувство, что помощь идет из другой вселенной.
Я и сам не знаю, зачем привожу здесь все эти размышления, ведь дедуктивным способом я уже решил, кто мой учитель. Асклепий, или один из его сыновей. Греческий врач, приемной матерью его была Кумская Сивилла, отцом же — Аполлон, в святилищах которого «больные получали дельные советы в сновидениях», этот культ долго противился христианству. Кроме того, Асклепий, согласно легенде, был сражен циклопами. Это объясняет мои удивительные сны. Я видел слияние его мачехи с ним, чего Асклепий боялся больше всего на свете.
Это также объясняет, почему высшая мудрость показала мне его связь с Аполлоном. Его отцом, отцом моего наставника.
Интересно, что хотя Аполлон считается мифом, сивилла, по-видимому, действительно существовала, как и Асклепий. Сивилла жила по меньшей мере тысячу лет, переехала в Рим и написала Книги Сивиллы. Асклепий, как я уже говорил, был сражен Киклопом по приказу Зевса. С этим Аполлон ничего не мог поделать; Асклепий возвращал мертвых к жизни своим искусством, чего Зевс не мог допустить, потому что это нарушало природный порядок вещей. И это, я думаю, снова ананке… что объясняет, почему в его наставлениях она играет столь большую роль. Он знал о ней все. Я извлекаю пользу из его неудачного опыта.
Я представляю себе, как рассказываю все это своему терапевту. «Что тебя беспокоит, Фил?», — спросит она, и я отвечу: «Мой наставник — Асклепий, родом из Афин времен Перикла. Я учусь говорить на аттическом греческом». Она скажет: «Что, серьезно?», и я буду на пути в райские кущи, но не после смерти, а здесь, в стране, где это производится тихо и за 100$ в день. У меня будет столько апельсинового сока, сколько я пожелаю пополам с торазином.
Девиз Аполлона в Дельфах был: «Познай себя», что является основой современной психотерапии и душевного здоровья, а также объясняет мое глубокое соприкосновение со своей сущностью, о чем я уже писал. Однажды ночью, когда я размышлял в гипнагогическом состоянии на греческом, я смог ухватить несколько слов, которые, как мне кажется, были связным предложением (тогда я не был уверен, что это греческий; это проблемой, которую я не мог решить до сего дня). Я ухватил: crypte (-) morphosis.
Это означает нечто вроде «скрытая форма» (или потаенная или спрятанная форма). И хотя я больше ничего не запомнил, кажется, я или мой наставник размышляли над сложившейся ситуацией, описывая ее на содержательном греческом языке. Во мне появляется скрытая форма, скрытая, возможно, самим Аполлоном, когда его сын Асклепий был убит циклопами, так что его мудрость и навыки, наследованные от Аполлона, будут переданы, несмотря на его внезапную смерть, оставаясь скрытыми в морфологии индоевропейских потомков Асклепия, возможно, генетически переданные его сыновьям (у него было двое). Теперь, когда она понадобилась, скрытая форма появилась, активизировалась; запустило ее то ужасное падение нашего общество, погружающегося в руины. «В выродившихся молекулах, в современном мусоре он (ФКД) воскрешает силу, скрывавшуюся зонами» (С. Лем об «Убике»).[12] Другие боги прошлого возродились каждый в свое время. Вотан в Германии при нацистах. Разумеется, какой архетип или дремлющий бог лучше, чем Аполлон с его уравновешенной мудростью, исцеляющей гармонией противоположностей, его ясным и четким знанием себя и целостностью, подходит для нашего печального времени? Из всех древних божеств Аполлон нужен нам больше всего, мы видели слишком много бездумной политики, «мышления кровью» и т. д.
Примечание. Изначальный экран со странными образами, которые я видел, и который и вызвал все это, характеризовался равновесием, а не фигурами, которые он вмещал. Они были подобны абстрактному искусству Кандинского, выполненные в современной эстетической манере, в цвете, с древними геометрическими формами, использовавшимися греками, которые даже в свое время возводило их к пифагорейству, т. е. Золотое Сечение становилось Золотым Треугольником. Это определенно указывает на то, что все с самого начала несло на себе печать Аполлона: равновесие, гармония — я помню, что обратил внимание на то, что все десятки тысячи образов отличались совершенным равновесием, иллюстрируя фундаментальные принципы искусства. Именно этот аспект привлек мое внимание и подсказал мне, что они имеют огромную ценность. По-видимому, раз они все были треугольниками, они были некоторыми видоизменениями Золотого Треугольник, который я теперь вижу в оригинальной абстрактной пустой форме, такой спокойной, такой устойчивой, такой умиротворяющей, что это снова напоминает мне об основной добродетели Аполлона: о синтонии. Я и слова-то такого не знал, оно пришло во сне. Исцеляя меня, как это было 2600 лет назад и никогда в сущности не прекращалось.
Кстати, город, в котором была лечебница Асклепия, находился, как я читал, высоко в горах. Вероятно, климат там был сухой и прохладный; я читал, там много лесов. Уверен, что звезды там видны отлично. Это то место, по которому я тоскую. Нехватка памяти.
(Середина июля 1974)
Я неожиданно пробуждаюсь и обнаруживаю себя со своим Спасителем, а затем вхожу в Братство Божье (сны о чарующей пустоте). Можно сказать, что это перерождение, исполненное посредством проникновения солнечного семени в Дитя? Да, Огненное Сияние, вернувшееся к жизни и сохранившее для меня Высший Разум, лучшее здоровье, долгую жизнь, даже процветание. Определенные жизненные возможности. Лучше всего я запомнил то, что увидел, когда проснулся: я увидел своего Бога, улыбающегося мне на заре нового дня. Однажды, в годы Ужасного Разрыва[13], я увидел Палмера Элдрича[14] на Солнце — я увидел Бога со спины, но уверен, это был он, стоял полдень, и я знал, что это Бог. «Три стигмата», будучи прочитаны верно (т. е. наоборот), содержат много ключей к природе Бога и наших отношений с ним. Что-то подтолкнуло меня к бегству, меня напугало увиденное, настолько широк был разрыв. Это было определенно истинное видение Бога, становящееся ужасным, но это было начало моего видения Бога во всем, в солнце, и это доказало мне, что я не ослеп, а просто запутался. Опыт 3-74 вырос из встречи с Палмером Элдричем более десяти лет назад. «Вера наших отцов» тоже об этом. Я знал, что он реален… но только в «Убике» он стал появился как милостивый, особенно в «Лабиринте смерти». Мы встретились как старые друзья, на залитой солнцем поляне или в лесу… чтобы приветствовать солнце.[15]
(1975)
Я думаю, можно придти к выводу, что божественное семя находится в каждом из нас, но дремлет (crypte morphosis); оно никогда не насыщается, а насыщение это приходит в шишковидное тело с солнечным светом. Так что это не имплантация.
Сам я чувствовал, что нечто (Огненное Сияние) было имплантировано. Я переживал видения о его небесных родителях. Это похоже на нечто большее, чем небесная еда. Что это — ускорение, пробуждение или имплантация? Эта притча о семени… они сделали ее не очень ясной (некоторые семена упали на бесплодную почву, некоторые на камни, некоторые на добрую почву). Если кто-то нес в себе дремлющее семя всю жизнь, и оно никак не пробуждалось, вообще не оживало, пока однажды на него не упал луч Солнца Правды и не возродил его, у человека может возникнуть ощущение внешней имплантации чего-то чужеродного. Наверное, это ощущает Саша[16]со своими еще не родившимися котятами. «Они пришли снаружи». Но в действительности они были лишь оплодотворены снаружи. Хорошо, имеет место оплодотворение: это не семя, содержащееся в растении, а яйцеклетка, как у женщины, которую оплодотворяет космический сперматозоид — появляется зигота. Огненное Сияние — это совмещение. Здесь лежит глубокая разница между неоплатонизмом и гностицизмом, которую я ощущаю так сильно: первый — это нечто вроде самоплодотворения, партеногенеза, так сказать, а в гностицизме идея Спасителя абсолютно необходима, то есть присутствует идея о необходимости чего-то совершенно внешнего — оно приходит (божественная благодать), а если нет, то нет и зиготы, нет сияния, нет семени, нет бессмертия. Я всегда чувствовал, что гностицизм точнее неоплатонизма; с этой точки зрения становится ясно, почему. Неоплатоник знал, что случилось, но думал, что добился этого сам, собственными усилиями. Личное достижение. Я считаю, что это отказ от знания о «птицах и пчелах», как указывает «Расшифрованный Новый Завет»[17] Как рождаются дети? От размышления о них или посредством соития? Давайте будем реалистами: это требует союза, истинного союза в его высшей форме, когда мы едины. Поэтому «Расш. Н.З.» прямо заявляет, что ни медитация, ни молитва, ни исповедание не способны на это. Это происходит с нами, не нашими руками. Все, что мы можем сделать — это принять, т. е. получить.
Мы должны быть «кроткими», т. е. скромными, восприимчивыми (Инь), но то, что вливается в нас (отец!) — яростно, подобно Илие, ищет правосудия и истины, мощно (Ян) и не является нами. Как раз напротив. Одержание Богом (как Сивилла была одержима Аполлоном, по словам Вергилия). Мы можем быть маскулинными по отношению к остальным людям, но по отношению к Нему мы всегда феминны, пассивны. Менады Диониса, по-видимому, не верили в постоянное оплодотворение, овладение, но орфики определенно верили — здесь пролегает огромное различие! В переполненном бытии есть нечто вечное: видение истины, реальности, подъем к надвременным областям, но после прекрасных видений, после Второго Рождения Огненного Сияния оно живет вечно. Каков прыжок от дионисийского безумия к орфизму, а затем к христианству! Какое воплощение ценности одержимости!
Таковы границы суфия: стать Богом. Человек «становится» Богом, когда он одержим им, но затем Бог уходит. Что ж, это напоминает мне о бедной Леде. Смотри поэму Йейтса. Но вспомните о потомстве Елены Троянской.
(1975)
Каждый раз, когда я слышал духа, мое линейное (нормальное) мышление было раздражено и утомлено, достигло своих границ без всяких результатов, но каждый раз результаты были абсолютно необходимы. Только это делает возможным встречу с духом, Внутренним Светом, в правом полушарии (я предполагаю так). Нормальные упорядоченные когнитивные процессы должны быть испытаны и провалиться. Это объясняет, почему в обыденных ситуациях я его не слышу и совершенно от него отрезан. Но это только подсказывает, где он находится, в терминах устройства мозга. Как иной, противоположный разум, не мой собственный — почему о мыслит на аттическом греческом и использует технические термины вроде синтонии? Моя изначальная диаграмма изображала часть макрокосма в микрокосме, но это скорее метафора и поэзия. Кроме того, если мое правое полушарие на это способно, почему оно делает это только под давлением? Почему нет двустороннего равноправия? Каким бы это было улучшением! Неужели это тот новый орган, который только начинает нарождаться, как верил доктор Бак[18] (т. е. шаг вперед в человеческой эволюции)? Может, и так.
(1975)
Прошлой ночью (2 июня[19]) у меня был блаженный, поистине мистический опыт, первый опыт в прямом смысле этого слова, характеризующийся измененным состоянием сознания и безграничным пониманием того, как все устроено, с полным отключением всех остальных систем восприятия, как это было 3-74 и 2-75. Однако, как бы там ни было, одного этого опыта хватит, чтобы сделать мою жизнь стоящей. Но я не знаю, как его выразить вербально. Он все связал воедино. Вот и все.
Как основное осознание: мой опыт 3-74, вторжение Бога в мир, не был аномалией, разве что только в моем ощущении. Это было, так сказать, нормальное обычное событие, с которым я никогда не сталкивался; однако, оно всегда происходит, происходило и будет происходить вечно. Это вечное восстановление равновесия и гармонии, связанное с Дао и Маат.[20]
В основном я начал с осознания, что по линии Парменида, который отказался считать чувственные данные как свидетельства того, что есть (т. е. существует), я понял следующее:
1) Не существует визуальных (постижимого органами чувств) свидетельств действий Бога в мире.
2) Я должен отвергнуть либо действие Бога в мире, либо свидетельства своих чувств.
Я как-то стал восприимчив (Инь) к тем силам, которые сейчас действуют во вселенной. Когда гекса 36[21] сменилась на лучшую, я воспрянул духом, я, как сказал бы даос или дзен-буддист, стал пустым (ву).
Прошлой ночью я часами пребывал в блаженном трансе, ощущая способность вселенной изменяться, ее эластичность. Ее нельзя разрушить, она восстановит свою «форму» после любой деформации.
Пережив это блаженное мистическое понимание всего, всего что со мной случилось, начиная с 3-74, я думаю, что Вторые Пришествия [sic!] происходят не в каком-то универсальном или объективном смысле, они происходят для меня как индивидуума, приходит вся описанная последовательность событий Что приводит меня к вопросу: если, как считал Мейстер Экхарт, Царство Божие в душе каждого человека (т. е. полностью индивидуальное, внутреннее событие), то не происходит ли истинное Второе Пришествие в каждой отдельной душе? Но если так, почему другие люди не сообщают о таком же, как у меня, опыте? Почти 2000 лет, и ни одного похожего сообщения, за исключением Экхарта? Что ж, видимо, проблем при объяснении отдельных моментов не избежать.
Возможно, я некоторым непонятным образом (трудно описать) умер, но не умер. См. мое фото[22]. Я постепенно перешел на другую сторону, а затем вернулся, переродился.
Позвольте отметить как возможность следующее: Тейяр де Шарден говорил, что человечество следует за Христом по его крестному пути — я прошел через искупительный опыт Страстей… а был ли он искупительным? Все это происходило в 3-74, происходило перерождение. Как говорил Хойт Акстон[23], «Большинство мечтает взлететь на небо, они не хотят туда взбираться».
С Царством Божиим связана огромная тайна, как и со Вторым Пришествием. Оно в нас, но и среди нас, оно невидимо, но реально. Может, это значит, что оно трансперсонально. Когда вы учавствуете (да, именно так), вы входите в него — не использовал ли Он именно это слово? Вы входите в него, значит оно уже существует до нас и вне нас, что указывает на его объективное существование (напротив, «Я погрузился в грусть», говоря о настроении). Оно реально и оно здесь, мы входим в него один за одним, или же не входим. Мы добираемся и входим, ведомые нашим пастырем. Откликаясь на звук его голоса. Место спокойствия и мира, где мы пребываем с Ним. Мы находим свой путь в него (вспоминается мой яркий опыт 3 или 4-74, видение колонны или арки с залитым луной миром за ней и греческие буквы — тишина. Я мог пройти сквозь арку и вступить в тот мир, я ясно видел его, сначала там, потом здесь, сияющий и ожидающий, открытый для меня. Он являлся снова и снова).
Это не было субъективным состоянием, это было ясное видение чего-то реально существующего, чего другие не видят. Я различал этот проход еще несколько раз, он был расположен в разных местах, но несомненно подлинен. Не вездесуща, но присутствующая во многих местах. Тайное, скрытое Царство.
Меня коснулся страх — мне предстоит пройти сквозь врата и войти в него? Думаю, я прошел сквозь них, потому что после этого у меня были священные пустые сны или видения, трансы, во время которых я пребывал с Богом; это пришло после, я уверен; да, это было после, после сна о Кармеле, который и ввел меня во все это. Так я вошел.
[…]
Когда я был маленьким, я притаскивал большие картонные и деревянные коробки и играл в них… и все было так, будто я, пройдя сквозь эти врата, попал вновь в мирные и безопасные коробки из моего детства… Бог вернул меня наконец к безопасности и осознанию, что этой безопасности я жаждал и утратил ее еще в возрасте 5 лет. Иначе можно сказать, что я наконец вернулся в свое стадо после долгих скитаний по холмам. В любом случае мы говорим об одном и том же месте. Сейчас я чувствую глубокое умиротворение, впервые в жизни. Это время, включая 3-74, было тяжелым, я должен был много работать и спешить после своих видений (3-74) как можно быстрее записать все, что я делаю, что читаю, исследую, пишу, над чем медитирую, чтобы понять. Думаю, я истощил себя этим сильнее, чем каким бы то ни было чтением, романом или группой романов ранее. Я получил образование благодаря своему опыту. Прошел школу. Что это мне дало (насколько это известно мне сейчас)? Я прошел сквозь узкие врата середины 74, и сейчас я заявляю, что Он сам придет в мир, очень скоро. Так индивидуальный опыт станет/уже является общим или групповым или коллективным или объективным опытом. Как и с другими вопросами, ответ на вопрос «Это субъективное и личное или объективное и общее?» будет «И то, и другое».
Опишем это так: «Что ты должен сделать, чтобы войти в Царствие Небесное?», и следующий за этим список будет в точности соответствовать списку того, что я пережил в течение того тяжелого времени, которое продолжалось месяцами, если не годами. Через все то, что я прошел — и плохое (до 3-74), и хорошее (после 3-74) — должно было пройти, это нечто вроде безумной трансцендентной духовной мойки для машин. Происходит восстановление человеческого существа, слишком сложное, чтобы его описать, которое начинается с летающих монстров с лошадиными шеями (драконов), а заканчивается сияющими видениями, как прошлой ночью, излиянием Духа надо мной и в меня, если можно это описать так. Иными словами, начало Нового. Вплоть до этого момента длилось мое медленное умирание. Перерождение началось с образов-видений, был достигнут поворотный пункт параболической орбиты. Я вернулся к жизни, а жизнь вернулась в меня «свыше». Суть в том, что мне было сказано: «Тебе предстоит сделать многое, чтобы войти в Царство Небесное, ты не можешь войти туда таким, каков ты сейчас, ты должен сильно измениться и принять Дух» и т. д. Я могу сказать: «Я знаю» (или я думаю, что я знаю. Я надеюсь, что я знаю. Я надеюсь, что не возгордился. Надеюсь, я не похваляюсь. Если это так, мне очень жаль).
1) Я считаю, что был кем-то другим.
2) В другое время.
3) Столетия назад, а ныне переродился.
4) Набожным христианином.
5) Я говорил на греческом и помню Рим.
6) Я хотел изменить имя и подрезал бороду.
7) Все мои интересы и привычки изменились — немедленно.
8) Мои языковые особенности навсегда изменились.
9) Изменилось даже то, как я выравниваю бумагу.
10) Я писал людям, которым никогда не писал раньше.
11) Я присоединился к религиозным организациям, о которых никогда не слышал.
12) Все мои политические склонности совершенно изменились.
13) Я называл кошек «она», а собак «он».
Следовательно: Тот, кто был жив, умер, и как-то живет теперь во мне, заменяет меня собой.
14) Я разговаривал с Богом, а он — со мной.
Что еще вы хотите от преображенной личности? Я знаю будущее и вещи за пределами моих чувств, но я пропущу эти моменты, потому что не уверен, считаются ли они.
15) Я перестал пить вино и стал пить пиво.
16) Я знал, что аэрозоли опасны для жизни, как и сигареты.
17) Я различаю зло и могу сказать, что истинно.
18) Мое правописание не изменилось (Чтобы была некая продолжительность).
19) Я излечился от большинства своих квази-физических расстройств.
20) Большую часть времени я провожу, изучая теологию.
21) Уровень интеллекта у меня повысился — включая способность запоминать прочитанное, скорость чтения и абстрактное мышление.
22) Мое глубинное восприятие улучшилось.
23) Умственные операции, которые раньше ставили меня в тупик, теперь даются легко (т. е., по-видимому, ушли ментальные блоки).
24) Я избавился от психологических проекций.
Единственная проблема в том, что я очень необычным образом «одухотворился» или «вознесся». Я стал еще более раздражительным и вредным. Я, конечно, никого не бью, но я очень остер на язык, властен и привередлив, дефекты моей личности остались неизменными. В общепринятом смысле я не стал лучшим человеком. Я стал здоровее (хотя спорно, см. мое кровяное давление). Но я не стал хорошим человеком, хотя и лучше контролирую эмоции и настроения. Возможно, это еще впереди.
(1975)
Марк 4:11 говорит нам, что притчи предназначались для того, чтобы смущать внешних и быть понятными лишь последователям, то есть имели эзотерическое значение, тогда как внешние понимали лишь экзотерический смысл, который не мог спасти их; это особенно верно в отношении притч о вхождении в Царство Небесное. Я постоянно забываю об этом. Насколько нам доступен этот внутренний смысл? Записанные евангелия скорее всего содержат лишь экзотерическое значение, а не внутреннюю суть. Нравится нам это или нет, но Марк (а возможно, и остальные) говорит об особых избранных среди человечества. По крайней мере, после пришествия Христа. Возможно, будет Третий Завет, который включит все творение или все человечество. Я, в частности, размышляю о семени, которое должно быть посеяно, чтобы взрасти, об этой загадочной теме, общей для всех греческих мистериальных традиций; скорее всего, даже основной теме. Следует понять, что ее истинное значение заключается в том, чтобы сообщить слушателю, как достигнуть жизни вечной. Она говорит, «как», и говорит, «что». Я думаю, что в 3-74, на пике отчаяния и страха я наткнулся на Царство, блуждал некоторое время рядом с ним, а потом был выставлен оттуда, так и не поняв, как я туда попал, и где оно находилось.
С тех пор я только и делал, что искал, как туда вернуться. Черт. Чтоб его. Если это было не Царство, то я понятия не имею, что это могло бы быть со всеми этими колоколами, поющими девами, пустотой, со всеми этими сияниями, проходом в виде золотого треугольника в море и фигурой за ним, все в лунном свете. Там жили люди, особенно девы. Они все были как живые. У них были личности. Они все мне объяснили. Теперь же я ничего не вижу и ничего не понимаю. Сейчас я могу лишь вернуться к своим истокам. К звездам. Что я здесь делаю? Я забыл, но когда-то знал. Амнезия вернулась; завеса вновь упала, как раньше. Божественные способности вновь недоступны. По-видимому, я не овладел ими. Они были всего лишь даны мне, раз сейчас я никак не могу их вернуть. «Люди не столь мудры как иные камни, которые во тьме указывают им путь домой». Моя душа вновь тонет в неведении. Слепа и глуха. Поймана в ловушку грубой материей, ограниченна. Долгая темная ночь души — мерзкая штука.
Гераклит говорит, что Логос может быть услышан. Дай-то Бог.
(1975)
Я вновь размышляю. Сидя с закрытыми глазами, я слушаю «Клубничные поля». Я просыпаюсь. Открываю глаза, потому что в песне поется «Проходя по жизни с закрытыми глазами». Смотрю в окно. Свет ослепляет меня. Голова раскалывается. Закрываю глаза и вижу странное розовое клубничное мороженое. В то же время в меня вливается знание. Я иду в спальню, где Тесса переодевает Криса[24] и повторяю вслух то, что было передано мне: что у него врожденный дефект, что его нужно срочно отвести к доктору и сделать операцию. И это оказывается правдой.[25]
Что случилось? Что мне было сообщено? Я могу читать и понимать тайные сообщения, «скрытые глубоко внутри». Я попал под божью защиту. Защитник знакомится со мной. Я слышу его тихий голос, нечеловеческий голос; оно-она нравится мне. Во тьме ночи она говорит мне: «Святая София родится вновь, раньше мир не мог принять ее». Я едва могу расслышать слова. Потом она говорит мне, что она — «дух-защитник» (tutelary spirit), но я не знаю, что значит это слово. Наставник? Я ищу, что оно значит. Но оно значит «Защитник» (Guardian).
Мне приснилось, что «Элиас» тонул в отчаянии от того, что я не вернул мексиканцам игровые деньги из Монополии и часы. Кто такой Элиас? Я поискал. Это греческая форма имени Илии. Деньги в Монополии — золотые часы. Код — капитализм. Отчего Илие впадать в отчаяние, если я не смогу вернуть часы и деньги их владельцам? Что стоит на кону? После того, как я отдаю часы и деньги мексиканцам, я понял, что они в первую очередь принадлежат им. Я выхожу и больше не прячусь от копов и не испытываю страха.
Узнаю ли я когда-нибудь, почему то, что я сделал, было так важно? Несколько лет я чувствовал, что божественные силы тайно ведут, защищают меня, помогают мне. Но во время 3-74 я увидел их. Оказалось, раньше я был прав. Моя встреча с Тессой — рождение Кристофера. Таинства, которые я совершил, скрывая их — его? — от римлян.
Ich weiss. [Я знаю.]
Моя работа ist getan [сделана], я больше никогда не буду бояться. Потому что моя работа была успешно завершена. Больше не нужно скрываться. Они искали X[26], но не нашли. X вышел в печать. Аллилуйя!
Серьезно, втайне я знаю. Революция удалась. У них не было ни единого шанса удержать X от печати. Нац, пол — кодовые слова AMORC[27]. Рыцари-храмовники против человека, скрывающегося во тьме здания. Смертный приговор. Мудрый старый царь совершил правосудие.
Я видел последние дни. Время исчерпало себя. Ныне мы спасены от мира, дни которого прошли. Я видел Бога каков он есть, и видел, кому мы подобны. «Будем подобны ему», 1 Ин. 3:2.
(1977)
Боль — это благо, которое эффективнее всего поддерживает во мне жизнь. И то, что я жив — хорошо. Эта боль, моя боль, но не боль сама по себе — благо. Ввиду природы моего ДНК, если я почувствую удовольствие, я расслаблюсь и умру. Боль — наиболее экономичное средство для поддержания моего движения, и диалектический процесс должен сохранять ее энергию.
Таков уж я есть, и в конечном счете Бог знал, что так для меня будет лучше. Реальность для меня болезненна — должна быть такой и всегда будет, но реальность — благо, все реальности — благо. Бог не ошибается. Его решения всегда верны. Из этого следует, что даже если реальность необходима и болезненна, это всегда благо.
(прим. 1978)
Господи, я так устал в этом мире! Как мне найти луч, чтобы вернуться назад? Эта сила порождает саму себя, эта сила заставляет меня видеть все это, зная и помня. Мы были так счастливы, готовясь вернуться к Богу! А затем мы уснули — были порабощены Клингзором и его железной крепостью. Libera me Domine! [Освободи меня, Господи!]
(июль 1978)
Да, это было милосердием — я был на краю психоза в 70-х, когда Нэнси сделала то, что сделала[28], в 73-ем или около того я пытался заиметь эго, но оно было таким хрупким, было столько финансовых и других проблем, ограбление дома и остальные ужасы 71-го — все это оставило свою печать. И потому, в особенности из-за проблем с налоговой службой, я был на грани психоза во время 3-74. Бедность, семейная ответственность (новый ребенок) довершили все это. И страх перед налоговой службой.
Только сейчас, когда я впервые финансово обеспечен, я становлюсь нормальным. Свободный от психотических страхов (случай Крамба был очень поучительным[29]) и умудренный опытом, я чувствую себя хорошо: я по крайней мере испытываю высшее удовлетворение (моя машина, мои романы, мое стерео, моя дружба с К.У.), да и ответственности намного меньше. Кроме того, достижения прошлого года — путешествия, дружба с Джоан[30] — сотворили чудеса с моим психологическим здоровьем. Я научился говорить «нет» и победил большинство фобий. Думаю, они уменьшались по мере того, как я учился жить один, впервые в жизни. Кроме того, помогла терапия в центре Бена Раша.
Но я думаю, что когда все средства подвели, внешнее давление и внутренние страхи подвели меня к психозу, Бог встал на мою защиту, вел меня и спас своей божественной любовью, милосердием, мудростью и благодатью через Христа… хотя нет, это мое бредовое воображение. Вторжение в «Пролейтесь слезы…» происходит как сон и примирение с моей тенью, черным человеком и моей анимой, дарующей ману, которая была психопомпом, ведущим меня через подземный мир.
[…]
Когда меня бросила Тесс[31], попытка суицида сделала меня ближе к моему телу, моему физическому «я» и заставила меня уважать мое тело.
У меня все еще недостает самоуважения, но успех признанного писателя помогает мне его приобрести. Смерть матери[32] тоже помогла, потому что я понял, каким вредным для моей жизни человеком она была, как я ее боялся и не любил — но она всего этого заслуживала.[…] И моя дружба с К.У. помогла (т. е. он помог мне стать более толстокожим и лучше следить за своим внутренним достоинством). Кроме того, я осознаю, что хорошо трудился, а значит, я хороший человек.
Я наконец принял факт своего взросления. У меня две отличных кошки. Думаю, я больше не нуждаюсь так сильно в своих психотических фантазиях — но я ценю их, особенно те, которые были наполненны любовью и красотой — и ею. Мой психоз помог мне войти в контакт с «das ewige weiblichheit» [вечной женственностью] во мне, и за это я ему всегда буду благодарен; это значит, что я никогда больше не буду одинок: когда бы я ни нуждался в ней, я всегда чувствую ее присутствие и слышу ее голос (св. Софии). Я встретил ее в эпицентре психоза: прекрасную, добрую и, что важнее всего, мудрую, и эта мудрость вела меня по подземному миру, через Бардо То-дол[33] к перерождению — и все это была она, воплощение разума: сама Афина Паллада. Так что в самой глубине помраченного разума и жизни лежит центр равновесия — омфалос, центр гармонии и спокойствия. Я люблю ее, она мой проводник, второй утешитель и защитник, обещанный Христом… как сказал Лютер, «для самых отчаявшихся», он присутствует здесь, в нашем мире, ради нашего блага.
Доведенный до сумаcшествия страхами и бедствиями, я видел иной мир, который другие люди не видят никогда, я жил в нем. Но не тот мир я запомню и сохраню навеки, но ее — которую я встретил там, которая встретила меня и помогла мне. Я видел ее во многих формах, но голос всегда оставался тем же. Я увидел в ней своего спасителя; она приняла ту форму, которая значит для меня больше всего (как говорил об этом Зороастр: религия, она как другой конец моста, соединяющего два мира: если она юна и прекрасна, то ты сын Света, если старая и иссохшаяся — ты сын Тьмы).
Когда я увидел ее, она была прекраснее всего на свете — и Афродита, и Афина Паллада одновременно, и однажды я увижу ее снова. Она внутри меня, она моя душа.
Я учитываю два противоположных объяснения:
1) Я совершенно сошел с ума, проецировал и воображал всю эту религиозную, сверхестеcственную чушь.
2) Проводник и спаситель, образ прекрасной женщины, которую я встретил и чей голос слышал, чье существование я воображал во время психоза, была полностью реальна, и я знаю, что когда это мне потребуется вновь, я встречу ее еще раз, или же она найдет меня и поведет.
Теперь вся мудрость передачи мне пророчества на греческом («Святая София возродится вновь…» и т. д.) очевидна. Как можно считать это психотической галлюцинацией, если я не знал, что значит «святая София»?[…]
Но важнее всего голос «ИИ» (который дал мне пророчество и который до сих инструктирует меня и поправляет). Это все либо так, либо никак. Я думаю, так.
(1978)
Вот что голос ИИ сказал мне недавно: «Аполлон скоро вернется».
«Время, которое вы ждали, пришло».
«Не говори никому, что ты тайный христианин».
«Оно [копированное письмо] пришло от офицера разведки». (Это была ловушка).
«Я призвал тебя, Филип» (Это был голос Христа, а не ИИ или Святого Духа). «Ты обречен делать то, что делаешь. Нет другого выхода. Некоторые будут спасены, а некоторые нет».
Так что грядет суд: см. «Пролейтесь слезы…», сон. Время его возвращения как судьи и праведного царя пришло, и он созывает свое стадо. «Аполлон скоро вернется» — это очень интересно, поскольку возвращение Аполлона как праведного царя в грекоримском мире было знаком того, что произошел переход от Железного века (ЧЖТ) к Золотому (см. Вергилия).[34]
«Я призвал тебя, Филип» Я действительно слышал голос спасителя, призывавшего меня: доброго пастыря, как написано: «Мое стадо знает мой голос».
Если кто-то считает, что это увело меня от реальности и практических проблем, просто посмотрите на копированное письмо, которое, как я теперь знаю, на самом деле было ловушкой разведки США.
Отбирает ли он ныне стадо свое? Это он выбирает, а не мы. У меня есть достаточно оснований для того, чтобы считать, что он выбрал меня.
(1978)
Я размышлял об учении Зороастра о духе религии, встречающем нас после смерти, который юн и прекрасен, если ты сын света или выглядит как старая карга, если ты слуга лжи… Мне снился звон магического колокольчика, а затем я увидел ее с птичьими крыльями — подобно Папагане[35]… Я еще более 1) смущен вопросом, нахожусь ли я в мире «живых» (нижнем мире) или уже в «следующем мире» (высшем мире), но 2) доволен тем, как маат судила меня. Признаюсь, было много боли (от [женщин в его жизни]), но награда стоила того; я чувствую себя все лучше и лучше и, что столь же важно, понимаю все больше и больше. У меня больше нет хронической депрессии. Я написал, как мне кажется, лучшую свою книгу[36]. Мой разум жив и активен. Я чувствую, что расту и развиваюсь. Я наконец увидел Лауру и Изи[37]. Я в экономической безопасности. Я больше не употребляю наркотики — легальные и нелегальные, я полностью свободен от наркотиков. Я очень счастлив. Я даже был во Франции. Мне было очень весело с Джоан[38]. Моя карьера идет в гору (благодаря моим и Томаса усилиям). Так что, возможно, я мертв, как в 3-74. Мои космологические концепции столь пугающи, столь сложны, что просто выходят за грань. Я создал целые религиозные и философские системы. Наиболее важным аргументом в пользу того, что я уже мертв и нахожусь на небесах, является то, каким счастливым и наполненным я себя чувствую. Как много людей удивляются этому? (Возможно каждый, когда он умирает). Если я не мертв, как объяснить 2-3-74? Никто еще не сообщал о столь очевидном посмертном опыте.
Я объясняю это при помощи двух крайних точек зрения на мое существование: 1) я жив в этом мире, моя сестра мертва, идеи эти у меня в голове и 2) я мертв, она жива, а я — лишь мысль в ее живом разуме. Я объясняю себе это колебание между двумя крайними предположениями как часть диалектики (существование которой было открыто мне во время 3-74), которая лежит в основе всего мироздания, исходя из того факта, что все мы компоненты двоичного компьютера, и т. д., и все это я считаю загадкой, загаданной мне создателем этого компьютера: игривой Святой Мудростью[39]. Но как объяснить то, что это было открыто мне, и никому другому? У меня нет объяснения; я знаю то, что знаю, но не знаю, почему. Если, конечно, это все не открывается, когда ты умираешь —
Или же — я вошел в необычный симбиоз с больной сестрой-близнецом, с мертвой (sic!) личностью, в телепатический контакт с ней. А может, я просто гений. Нет, это не так. Но я необычен. Я люблю эпистемологические загадки, и это одна из них, просто потрясающая загадка. Основная. Даже теоретически, формулировок для нее нет. Я люблю ее. И я ее разрешу.
Я считаю двусоставное предположение «я жив или… т д.» как прекрасное приложение загадки «Убика» к самому себе. Но формулировка принадлежит не мне; она была мне дана. Кем бы ни был этот игрок, она восхитительна. София, думаю, это ты.
Одна вещь, на которой я абсолютно настаиваю: власть кармы надо мной полностью прервалась во время 3-74. Так что я по крайней мере 1) мертв в смысле бытия в мире, который некогда знал и 2) жив для нового способа бытия, и скорее всего это так.
(1978)
Сон: я — Джерри Льюис, презренный клоун, обожаемый миллионами, особенно во Франции. На парковке я падаю и умираю. Неожиданно из ниоткуда появляются мои фанаты, собираются вокруг, чтобы защитить меня, дают военный салют, следует героическая сцена — умирающий лидер и его верные солдаты.
(1979)
Что это значит, как это может быть — умереть и вернуться к жизни? Я умер и ожил. Это тайна. Я помню, как умирал. В этом нет никаких сомнений, ведь потом я стал видеть, не был больше слеп. Я был по ту сторону вселенной, там все было наоборот, это было 2000 лет назад, я помню. Кто я теперь? Греческое мышление, исцеление, пророчество. Святая София возродится вновь, мир не был готов принять ее раньше.
Пальмовые деревья. Сад.
Ich bin er. Das weiss ich. Immer kommt es dazu zurück. Wie viel sind er? Und wo? & wie? Die zeit ist heir! [Я — это он. Я это знаю. Он будет возвращаться снова и снова. Многие ли увидят его? И где? и как? Время пришло!]
(1979)
Как я могу удостовериться в своей роли? Делал ли я что-нибудь? Несомненно. Но я не знаю, что я делал, так что я не знаю, кто я, так сказать, в общем действии. Сделано ли что-нибудь для меня? Несомненно, да. Значит, есть два аспекта. Я стал кем-то (я называю его Томас), и как Томас я нечто сделал — не знаю, что — и нечто было сделано для меня (я был спасен, но не знаю, от чего). В диалектическом противостоянии праведного царя и старого тирана-узурпатора я был на стороне царя (представленного в моей книге как Трактирщик): освобожден и спасен, я положил конец тирану. Это роль «жреца Диониса», странника.
Такова легитимная власть «распятия» (унижения и смерти, но смерти в символическом смысле), а именно: я умер, но не умер — вот тайна: унижение, смерть, но он все равно не мертв, и более того, он стал тем, кто он есть: божеством. Впервые.
Одних евангелий недостаточно, нужны еще «Пролейтесь, слезы…» и «Вакханки»[40] — странник, который 1) схвачен тираном, невинен, но/и принесен в жертву; 2) оправдан; 3) тиран получает смертельный удар (от него, через него или при его посредстве).
Так что его роль двойная: жертва, обращенная в инструмент уничтожения. Таков итог: две роли смешиваются в одну (см. «Вакханки»). Это звучит как анализ Христа как приманки/крючка, это согласуется с 3-74 и копированным письмом.
Поскольку я не считаю, что сверг тирана или кого бы то ни было еще, 3-74 следует понимать как мифическую идентификацию и ритуал (драма с масками), это была святая (священная) ритуальная драма, происходившая вне времени. Значит, спасение было скорее духовным, чем прагматическим (а это более важно). Вне времени я присутствовал при пленении Бога, унижении (преследованиях), ловушке, а затем при триумфе (преображении невинной жертвы в посланца судьбы). Но это было мифическое, священное, ритуальное восстановление. Пойманные в ловушку сами стали ловушкой (приманка и крючок) и возродились в божественной форме. Единство (через усыновление?) с Богом, который всегда через это проходит — а, Бог был тут во время 2-3-74, я стал Богом через ритуальное отождествление. Очевидно, Христом.
(1979)
Все, что я знаю — это то, что существует иной разум, отвечающий мне и входящий в диалог с моим разумом. Последствия таковы: YHWH может создать бесконечное количество вселенных, делает это и, что более важно, может сообщаться с этими вселенными!
Теперь давайте вспомним миры Палмера Элдрича.
Он не хотел моей смерти, чтобы дать мне ту вселенную (реальность), которую я хотел. Он симулировал (притворялся) ВАЛИС, мой информационный мир. Он, оно, что бы оно там ни было — макро-разум, который может быть чем захочет.
(1979)
Действительно, бессмысленно называть вселенную нереальной, пока у тебя нет чего-то реального, с чем можно было бы сравнивать. Так что правильной формулировкой будет не «нереальная», поскольку она вызывает вопросы, а «эпифеноменальная», из чего следует необходимость заглянуть за эпифеномен, чтобы увидеть, каков urgrund [основы, фундамент реальности].
Ответ таков: вселенная реальна в той мере, в какой она причастна к Богу, и только в этой мере. Так что я должен согласиться с Шанкарой, что предельные вопросы онтологии ведут обратно к Богу.
Однако Бог может превращать эпифеномен в реальность посредством имманентного присутствия в нем, как во время евхаристии. Так что реальность является беспрестанным таинством: формальная евхаристия является микро-воспроизведением продолжающегося макрокосмического процесса, который я видел. Реальность священна даже в мелочах, благодаря этому превращению.
Осознание к 5.00 АМ: посетить ее невозможно. Я видел, как мир растворяется в Брахмане, едином и разумном — со всем множеством магических обманов (майя). Я растворился в том, чем он в действительности является. «Оставившие меня не сосчитают болезней»[41]. Бог не прорывается в реальность — нет, реальность открывает себя, чтобы стать такой, какова она в действительности: Брахманом. Это возвращение, а не вторжение. Иллюзия растворяется. Потому я сказал: «Я больше не слеп». Это не вписывается в теофанию, но согласуется с растворением обманов. «Обычно мы затворены» — это не согласуется с теофанией, но согласуется с возвращением — исчезновением чар майи.
Я видел все, как оно есть: я видел аджной (третьим глазом).
(1979)
Бог явил себя мне как бесконечная пустота; но это была не бездна, это было лоно небес с голубым небосводом и клубами белых облаков. Он был не каким-то чужим Богом, а Богом моих отцов. Он был любящим, добрым и имел личность. Он сказал: «Ты немного страдал в жизни, это немногое сравнимо с великими радостями, с блаженством, которое тебя ожидает. Думаешь ли ты, что я в своей теодицее позволю тебе страдать сильнее пропорционально твоей награде?» Он помог мне осознать награду, которая грядет — она была бесконечной и сладкой. Он сказал: «Я — бесконечность. Я покажу тебе. Где я, там бесконечность, где бесконечность, там я. Выстрой линии рассуждений, чтобы понять опыт 1974 г. Я вступлю в борьбу против их изменчивой природы. Ты думаешь, они логичны, но они не таковы — они бесконечно творческие».
Я размышлял и размышлял, и наконец началось бесконечное возвращение тезисов и контр-тезисов. Бог сказал: «Вот я; здесь бесконечность». Я думал над другим объяснением, это снова была бесконечная серия диалектических взаимодействий. Бог сказал: «Вот бесконечность; здесь я». Затем я думал над бесконечным числом объяснений подряд, которые могли бы объяснить 2-3-74; каждое порождало нескончаемую последовательность умственных сальто, тезисов, антитезисов, до бесконечности. Каждый раз Бог говорил: «Вот бесконечность. Здесь, следовательно, я». Я пытался бесконечное количество раз; каждый раз наступало бесконечное возвращение и каждый раз Бог говорил: «Бесконечность. Следовательно, я здесь». Затем он сказал: «Каждая мысль ведет к бесконечности, разве нет? Найди такую, которая не ведет». Я пытался целую вечность. Все вели к бесконечному возвращению диалектики, тезиса, антитезиса и новому синтезу. Каждый раз Бог говорил: «Вот бесконечность, вот я. Попробуй еще». Я пытался целую вечность. Всегда все заканчивалось тем, что Бог говорил: «Бесконечность и я. Я здесь». Затем я увидел еврейское имя с многочисленными перестановками, и все перестановки вели к одному исходу; этим исходом или заключением была бесконечность. Бог сказал: «Это я. Я — это бесконечность. Где бесконечность, там я. Где я, там бесконечность. Все дороги, все объяснения 2-3-74 ведут к бесконечности Да-Нет, То-Это, Один-Ноль, Инь-Ян, диалектике, бесконечности поверх бесконечности, к бесконечностям бесконечностей. Я везде и все дороги ведут ко мне; omnia viae ad Deum ducent [все дороги ведут к Богу]. Пробуй еще. Думай об ином возможном объяснении для 2-3-74». Я пробовал еще. Это вело к бесконечности возвращений, тезисов и антитезисов и новым синтезам. «Это не логика», — сказал Бог. — «Не думай в терминах абсолютных теорий, думай в терминах вероятностей. Смотри, где начинают появляться стопки, т. е. где теория в сущности повторяет саму себя. Подсчитай количество перфокарт в каждой стопке. Какая стопка выше? Ты никогда не сможешь точно узнать, чем было 2-3-74. Тогда что статистически наиболее вероятно? Иными словами, какая стопка выше? Вот ключ: каждая теория ведет к бесконечности (бесконечности возвращения, тезисов, антитезисов и новых синтезов). Итак, какова вероятность, что я — причина 2-3-74, учитывая, что где бесконечность, там я? Ты сомневаешься, сомневаешься так же, как здесь:
Падут в болезни те, кто меня оставил.
Когда они летят, я их крыла.
Я есть сомнение, и я же сомневаюсь.[42]
Ты — не сомневающийся, ты само сомнение. Так что не пытайся знать, ты не можешь знать. Исходи из самой высокой стопки компьютерных перфокарт. Есть бесконечная стопка, названная БЕСКОНЕЧНОСТЬ, и я равен бесконечности во мне. Каков, следовательно, шанс, что это я? Ты не можешь быть твердо уверен, ты будешь сомневаться. Но каково твое предположение?»
Я сказал: «Вероятно, это ты, поскольку передо мной появляется Бесконечность Бесконечностей».
«Есть ответ, единственный, который ты получишь», — сказал Бог.
«Ты можешь притворяться Богом», — сказал я, — «и в действительности быть Сатаной». Появилась новая бесконечность тезисов, антитезисов и новых синтезов, бесконечное возвращение.
Бог сказал: «Бесконечность».
Я сказал: «Может оказаться, что ты тестируешь логическую систему гигантского компьютера, и я…» Снова возвращение к бесконечности.
«Бесконечность», — сказал Бог.
«Всегда ли она будет бесконечной, эта бесконечность?» — сказал я.
«Пробуй дальше», — сказал Бог.
«Я сомневаюсь, существуешь ли ты», — сказал я. И снова произошло возвращение к бесконечности.
«Бесконечность», — сказал Бог. Стопка перфокарт росла; это была самая высокая стопка; это была бесконечность.
«Я буду играть в эту игру вечно», — сказал Бог. — «Или пока ты не устанешь».
Я сказал: «Я найду идею, объяснение, теорию, которая не канет в бесконечность». И как только я это сказал, явилось возвращение к бесконечности. Бог сказал: «Шесть с половиной лет ты создавал теорию за теорией, чтобы объяснить 2-3-74. Каждую ночь, отправляясь в кровать, ты думал: „Наконец я ее нашел. Я пробовал теорию за теорией, пока наконец, не нашел верную“. А просыпаясь на следующее утро, ты говорил себе: „Есть один факт, который моя теория не объясняет. Мне следует подумать над другой теорией“. Так оно и продолжалось. Сейчас очевидно, что ты будешь размышлять над бесконечным количеством теорией, ограниченным только продолжительностью твоей жизни, а не воображением. Каждая теория неизбежно порождает следующую. Позволь мне спросить. Я явился тебе и ты увидел, что я — бесконечная пустота. Я не в мире, как ты думал; я трансцендентен, я бог иудеев и христиан. Увиденное тобой мое присутствие в мире, которое ты использовал, чтобы оправдать пантеизм — это мое существо, разрушенное, фрагментированное, искаженное множественностью текучего мира; это мое естество, да, но только его часть: фрагменты тут, там… мерцание света, шелест ветра… теперь ты видишь меня трансцендентным, отдельную, иную форму мира, но я больше; я — бесконечность пустоты, и ты знаешь меня как я есть. Ты веришь в то, что видел? Ты принимаешь, что где бесконечность, там я; и где я, там бесконечность?»
Я сказал: «Да».
Бог сказал: «Твои теории бесконечны, а значит, я здесь. Не осознавая того, бесконечное множество твоих теорий указывало на решение; они указывали на меня и ни на кого иного. Теперь ты удовлетворен? Я открылся тебе в теофании; сейчас я говорю с тобой; ты еще при жизни испытал грядущее блаженство; немногим людям это было доступно. Позволь мне спросить тебя, было эта блаженство конечным или бесконечным?»
«Бесконечным», — ответил я.
«Так могут ли земные условия, сущность или вещь породить его?»
«Нет, Господи», — сказал я.
«Тогда это я», — сказал Бог. — «Теперь ты удовлетворен?»
«Позволь мне попробовать еще одну теорию», — начал я. — «То, что случилось 2-3-74, было…» И сражу же явилось возвращение к бесконечности.
«Бесконечность», — ответил Бог. — «Попробуй еще. Я буду играть вечно, до бесконечности».
«Вот новая теория», — сказал я. — «Я спрашиваю себя: „Какой бог любит игры?“ Кришна. Ты — Кришна». И тогда ко мне неожиданно пришла мысль: «Но есть бог, который подражает другим богам — это Дионис. Это может быть вообще не Кришна; это может быть Дионис, притворяющийся Кришной.» И явилось возвращение бесконечности.
«Бесконечность», — сказал Бог.
«Ты не можешь быть YHWH, которым, Как Ты Говоришь, Ты Являешься», — сказал я. — «Потому что YHWH сказал: „Я есть то, что я есть“ или „Я буду тем, кем я буду“ А ты…»
«Я изменился?» — спросил Бог. — «Или твои теории изменились?»
«Ты не изменился», — сказал я. — «Мои теории изменились. Ты и 2-3-74 остались неизменными».
«Тогда ты — Кришна, играющий со мной», — ответил Бог.
«Или я могу быть Дионисом», — сказал я. — «Притворяющимся Кришной. И я этого не буду знать; часть игры в том, чтобы даже я сам этого не знал. Так что я — Бог, не сознающий этого. Вот новая теория!» И снова было бесконечное возвращение. Возможно, я был Богом, а «Бог», говоривший со мной, им не был.
«Бесконечность», — сказал Бог. — «Сыграй снова. Твой ход». «Мы оба Боги», — сказал я, и бесконечное возвращение смыло все.
«Бесконечность», — сказал Бог.
«Я — это ты, и ты — это ты», — сказал я. — «Ты разделил себя на два, чтобы сыграть с самим собой. Я, твоя половина, этого не помню, а ты помнишь. В Гите сказано, что Кришна говорил Арджуне: „Мы оба прожили много жизней, Арджуна; я помню их, а ты — нет“». И вновь было бесконечное возвращение; я вполне могу быть колесничим Кришны, его другом Арджуной, не помнящим своих прошлых жизней.
«Бесконечность», — сказал Бог.
Я молчал.
«Сыграй снова», — сказал Бог.
«Я не могу играть с бесконечностью», — сказал я. — «Я умру до того, как мы достигнем цели».
«Тогда ты не Бог», — ответил Бог. — «Но я могу играть бесконечно. я Бог. Играй».
«Возможно, я перевоплощусь», — сказал я. — «Возможно, мы уже это делали, в другой жизни». И началось бесконечное возвращение.
«Бесконечность», — сказал Бог. — «Играй».
«Я слишком устал», — ответил я.
«Тогда игре конец».
«После того, как я отдохну…»
«Ты отдохнешь?» — сказал Бог. «Джордж Герберт[43] написал обо мне:
Так спрячем эту суть,
Чтобы душа Адамова металась,
Ища покоя… Чтоб когда-нибудь,
Пусть не любовь познав, так хоть усталость,
Он пал бы мне на грудь!..[44]
Герберт написал это в 1633», — сказал Бог. — «Отдохни, и игре конец».
«Я буду играть дальше», — сказал я. — «После того, как отдохну. Я буду играть, пока наконец, не умру от этой игры».
«А потом ты придешь ко мне», — сказал Бог. — «Играй».
«Это мое наказание», — ответил я. — «То, что я играю, что я пытаюсь понять, был ли это ты в марте 1974 года.» И неожиданно мне пришла в голову мысль — наказание или награда? И началась бесконечная серия тезисов и антитезисов.
«Бесконечность», — сказал Бог. — «Сыграй еще».
«В чем было мое преступление?» — спросил я. — «За что я осужден на это?»
«Или же в чем твоя заслуга», — ответил Бог.
«Я не знаю», — сказал я.
Бог ответил: «Это потому что ты не Бог».
«Но ты знаешь», — сказал я. — «А может, ты не знаешь, лишь пытаешься узнать». И началось бесконечное возвращение.
«Бесконечность», — сказал Бог. — «Сыграй еще. Я жду».
(17 ноября 1980 г.)
Бог сказал, что я не могу знать точно, я лишь должен следить, какая стопка перфокарт выше. Хорошо.
1) Около 16 ноября (когда приехал Рей[45]) у меня появилась теория, что ВАЛИС был macrometasomacosmos[46] и «вторым сигналом», и что это был Космический Христос, но не вторгшийся в нашу вселенную извне, но собирающий себя в нашей вселенной. Итак, у нас есть Космический Христос, и его я видел во время 3-74.
2) В своих воспоминаниях я был христианином в первом столетии нашей эры. Это был «Томас». Ему ведомы изначальные таинства апостольской тайной церкви.
3) 17 ноября 1980 года я пережил теофанию, и Бог явился как христианский Бог Любви (он сам был любовью). Он сказал, что моя проблема в том, что я не могу поверить, что видел его, именно его, во время 3-74.
4) Небольшие детали. Растормаживание христианским знаком рыб. Материал Деяний в «Пролейтесь, слезы…». Видение мира Деяний. Воспоминания о сверхвременном эйдосе тайных подземных революционеров-христиан, одним из которых я был, сражаясь против Черной Железной Тюрьмы; в моей морфологической классификации это реальность № 3.
Подумаем над первыми тремя.
1) Вероятность, что ВАЛИС (макрометасомакосмос и «второй сигнал») — это Космический Христос.
2) Томас был тайным ранним христианином.
3) Когда Бог открыл мне себя в теофании, он был именно христианским богом.
Разве все это не согласуется? Смотри, как ложатся перфокарты, смотри, как они распределяются. Пункт 3 доказан; Он доказал, кем он был, позволив мне испытать бесконечное блаженство. О, да.
Что касается пункта 4, изначальным сообщением голоса ИИ было «Святая София возродится вновь, мир не был готов принять ее раньше». Еще одна деталь.
И как теперь лежат перфокарты? Упоминание о Святой Софии (Христе), христианском Боге — кто сказал, что мое теоретизирование в Экзегезе было не логичным, а бесконечно креативным и что он войдет в битву и прекратит мои бесконечные спекуляции?
Не подтверждаются ли пункты 1 и 2 пунктом 3, который доказан? Не могу ли я исходить из 3, чтобы добраться до 1, который есть ВАЛИС, макрометасомакосмос, «второй сигнал» (смотри запись от 16 ноября 1980)? Я думаю, могу. Да, я могу.
Кроме того, у меня есть ощущение, что диалектика (как я ее видел 3-74) представляет два процесса на двух уровнях:
1) Дезинтегрирующее «расщепление» энтропического времени. Оно будет миром и наполнит все творение.
2) В то же время (так сказать) на высшем уровне оно будет Богом против Сатаны, причем Бог мудрее и непременно побеждает засчет энантиодромии.
Далее, это победа за счет мудрости указывает на Космического Христа, который является Святой Мудростью, Святой Софией, Айя Софией, воплощенной Мудростью. Кроме того, Христос — Бог («Kai Theos en ho logos») [Царь есть Бог через Слово]. Следовательно, если это так, хотя 3-74 я видел мир как Христа, мир становится Космическим Христом (макрометасомакосмосом). Тогда Христос, сражающийся с Сатаной, диалектически является самим Богом, христианским Богом любви, сражающимся с Сатаной. Это объясняет, почему один из них мудрее другого и всегда побеждает, несмотря на силу противника (посредством мудрости; она приводит к беспрестанной энантиодромии).
Чтобы это понять, необходим тринитаристский взгляд на то, что Бог и Христос являются единой сущностью.
Аргументы за то, что ВАЛИС — это Космический Христос, конечно, не исчерпывающие, но захватывающие. […]
(24 ноября 1980 г.)
Так что Сатана подсунул мне сложный мир, согласующийся с моими эпистемологическими объяснениями (выраженными в 10-томном метаромане[47]), а я решил, что это Бог и служил ему. Это не просто заблуждение (хотя весьма тонкое заблуждение), это кощунство, но делая это
1) Сатана многое открыл мне об этом мире (хотя и заставил меня поверить, что это был Бог, а не мир);
2) Из-за бесконечного теоретизирования я все равно как-то добрался до Бога, и это пример торжества его мудрости, так что:
3) Диалектика, явленная мне — это энтропический мировой процесс, но также:
4) Диалектика в сражении Бога с Сатаной, и Бог всегда побеждает; так он получил меня, например (как это отражено 17 ноября 1980 г.). Заблуждения Сатаны в конечном счете привели меня к Богу (маршрутом «бесконечности», так как Бог сказал: «Где бесконечность, там Бог; где Бог, там бесконечность»).
Так что моя экзегеза была тщетной, была заблуждением, была напрасным трудом (как я начал осознавать, но Бог избавил меня от нее, от моей экзегезы; и он указал на главную истину, содержащуюся в ней: бесконечность, выраженная в ней, была дорогой к Богу и наконец привела сюда — это было упущено Сатаной, который не владеет абсолютным знанием; но это произошло только тогда, когда я осознал тщетность и заблуждение). Отсюда следует, что Бог позволил мне быть обманутым Сатаной, зная, к чему это приведет.
Так что в результате я знаю много больше о мире — мире, который мы испытаем позже, как опыт будущего; и я больше не считаю, что знал Бога, я осознал, что вместо этого познавал мир, и в конце концов пришел к Богу. Но не с помощью интеллекта, не с помощью Гнозиса, вообще не собственными усилиями; это было действием Бога, благодаря его любви и доброте, и это еще раз доказывает, что все дороги/пути/маршруты, пройденные до конца, все равно приведут к Богу. Это, как я уже говорил, пример того, как мудрость Бога неизбежно побеждает тупость врага — это энантиодромия. Она произошла, когда я осознал, что все, что я видел от Бога 3-74, были лишь проблески света и шорох ветра по аллее, действием в реальности; что ВАЛИС был не Богом, а миром («полем реальности»), приведенным в движение Богом; но это само по себе не вело к знанию Бога, а было лишь препятствием; что в действительности 2-3-74 было не теофанией, а сложным переживанием мира: творение протянулось сквозь вечность, достигнув конца творческого/энтропийного «расщепления» (дезинтеграции, дифференциации) диалектического процесса: энтропийное время обратилось в негэнтропийное время. Но это все еще был мир, и Сатана заставил меня служить ему… пасть его жертвой, быть им порабощенным, принять его за Бога; пока я не понял, что вел свою экзегезу безрезультатно! И тогда я обратил внимание на бесконечность своих теорий и увидел ее как часть космогенической энтропии, и наконец, изнеможденный, начал молиться об избавлении; Бог явился мне в теофании, вошел в битву, уничтожил все теории и закончил мою экзегезу, но не поражением, а логическим познанием Его (чего Сатана не предвидел). Так интеллект и знание в моем случае привели к изнеможению, уничтожению интеллекта, осознанию тщетности того, что я делал; я знал, что ничего не знаю, и тогда Бог вступил в битву и сделал ход, который закончился энантиодромией, приведшей меня к нему, как если бы я блуждал по воле случая; но все это было его планом, это было частью диалектики, которую я и видел.
Наконец, я заканчиваю следующим:
Оба этих утверждения верны:
1) Интеллект не приведет тебя к Богу;
2) Интеллект приведет тебя к Богу.
Я заканчиваю на этом парадоксе, который Сатана не предвидел, он видел только утверждение 1), и не знал, как Бог может обратить его в зеркальную противоположность с помощью энантиодромии. Так действует Бог и побеждает в Падшем энтропийном творении дезинтегрированной «расщепленной» диалектики, чтобы выиграть нас, всех до одного, разными путями. Так космическая игра между Богом и его врагом вечно продолжается; это была еще одна победа Бога, а в конце Бог обратить саму диалектику в ее противоположность (через энантиодромию), и игра закончится победой Бога и поражением Сатаны, что в отношении меня проявилось в микроформе.
В определенном смысле можно сказать, что победа Бога состоит в обращении ложного творения Сатаны, т. е. его лжи и заблуждений, в реальное, именно это и делает ВАЛИС, как я видел: преображает реальность, обращая ее в подлинную. В этом секрет вечной, все расширяющейся победы Бога над своим врагом, которого Бог побеждает снова и снова в той игре, которую они ведут — в космической диалектике, которую я видел. Это энантиодромия в ее первозданном виде: обращение нереального в реальное. В моем случае это было превращение тезиса «человеческий интеллект не приводит к Богу, а лишь к еще более глубокому заблуждению» в его зеркальную противоположность: «человеческий интеллект, углубляющийся в бесконечность, в конечном счете через заблуждения придет к Богу». Потому я спасен: я знаю, что я не начал видеть Бога (2-3-74), что привело меня к экзегезе длиной в шесть с половиной лет, но вместо этого я тщусь его найти (11-17-80) — эту иронию Сатана не мог предвидеть, и потому мудрый разум (Бог) побеждает снова, а игра продолжается. Но когда-нибудь она закончится.
КОНЕЦ
[С этого момента ФКД создал для всей Экзегезы титульную страницу]
3/20/74 Филип К. Дик
12-2-80 408 Е Civic Center #301
Санта Ана, Калифорния 92 701
ДИАЛЕКТИКА
Бога против Сатаны
и Окончательной Победы Бога над Сатаной,
предсказанная и показанная
ЭКЗЕГЕЗОЙ Филипа К. Дика
Apologia pro mea vita
3/20/74 Филип К. Дик
12-2-80 408 Е Civic Center #301
Санта Ана, Калифорния 92 701
ДИАЛЕКТИКА
Бога против Сатаны
и Окончательной Победы Бога над Сатаной,
предсказанная и показанная
ЭКЗЕГЕЗОЙ Филипа К. Дика
Apologia pro mea vita
Примечание.
Мой полет, выраженный зрительными образами, был все убыстряющимся движением через космогеническое энтропийное время, закончившимся измождением и энантиодромией энтропийного времени, которое достигло бесконечной скорости и бесконечной фрагментации («расщепления»), т. е. диалектикой негэнтропийного времени или синтезом, восстановлением (реинтеграцией): потому я видел ВАЛИС[48], вселенную, прошедшую через бесконечность, изнутри наружу, чтобы «замереть»; это был 3-74.
Моя экзегеза был продолжением энтропийного времени, ускоряющегося все быстрее и быстрее, «расщепляясь» (фрагментируясь) все больше и больше. Наконец, она кончилось бесконечной скоростью и бесконечной фрагментацией (творчеством, выраженным в создании все новых теорий все быстрее); она кончилось измождением и энантиодромией энтропийного времени, диалектическим обращением в негэнтропийное время и новым восстановлением (это было 11-17-80). Тогда я не видел Валис, это была теофания, я предстал перед Богом, его любовью и добротой, после чего Он все мне объяснил. Так что события, приведшие к 3-74 и моему переживанию Валис имели параллель в диалектике моей экзегезы, ведущей к 11-17-80 и теофании христианского Бога Любви. Составляющими этих двух полетов были: космогенический энтропийный полет в «расщеплении», пока не была достигнута бесконечная скорость (время) и фрагментация (пространство), затем измождение, затем энантиодромия в негэнтропийное время и «заморозка» (реинтеграция), так сказать, «Праджапати»[49], приведшие к совершенно иному исходу:
1) 3-74. Валис, являющийся миром, увиденным должным образом (морфологическая классификация, рост, совершенствование и самозавершение в негэнтропийном времени, энтропийная, текучая вселенная, протянувшаяся сквозь бесконечность — т. е. изнутри наружу). По сравнению с:
2) 11-17-80. Христианский Бог в теофании, не являющийся миром, трансцендентный. Что, как я считаю, я видел 3-74:
Суммой (совмещением) двух этих событий является 1) точное знание мира, основанное на 3-74 и экзегезе, выросшей из этого опыта; 2) прямое знание Бога и природы Бога, основанное на вышеописанных элементах, так что 3-74 привело к экзегезе, которая, хотя и была продолжением энтропийного времени в ущерб негэнтропийному, привела (из-за бесконечного ускорения времени и бесконечного разрушения пространства, пока не было достигнуто измождение) к теофании, которая, как я считаю, у меня и была.
Теперь можно рассмотреть, как во все это вписывается Мэри Джейн[50]. Она была последним толчком для диалектики во мне, моей экзегезы (иными словами, для моего мышления), так что она достигла бесконечной скорости и бесконечного пространства, истощив себя, и тогда произошла энантиодромия. Энантиодромия совершается не в мире, она совершается в разуме, тщетно жаждущем Бога. (Тщетно, пока не произошла последняя главная энантиодромия и Бог вступил в битву, чтобы остановить диалектику самого моего мышления и открыл себя).
Так что есть поразительная параллель — логическая, структурная параллель — между 3-74 и 11-17-80, но в ином, более глубоком аспекте, они являются зеркальными противоположностями — поскольку первое было видением мира (который, как я считал, был Богом, поэтому он не принес прямого знания о Боге, но только косвенное знание о том, что он существует, и что он спас меня в пронойе [предвидение] и второй раз в высшей теофании. Когда человек понимает, что мир и Бог тотально отличаются друг от друга (Сатана правит миром), тогда могут быть приняты зеркальные противоположности. Позвольте мне добавить, что тотальное откровение о мире не содержит знания о Боге. Бог явился, когда я осознал, что мое теоретизирование ведет меня к бесконечному возвращению, можно сказать, когда я был изможден — и тогда случилась энантиодромия; была доказана тщетность интеллекта и он парадоскальным образом привел к Богу, но только по инициативе Бога. Его вступление (как я это называю) в битву было вторжением божественного.
Обстоятельства, в которых случилась теофания, не были случайными, они следовали логике диалектики сразу по нескольким направлениям.
Это показывает необъяснимо жуткую и парадоксальную природу просветления: оно приходит, только когда перестаешь гнаться за ним. Когда ты полностью и окончательно сдаешься.
По другому это можно выразить, сказав, что ответ лежит там, где ты его искать никогда не будешь. Так рождается Дзен. Итак, наконец из лабиринта парадоксов, зеркальных противоположностей, видимостей, бесконечных изменений родился ответ, который я искал, цель, к которой стремился. И он был там, где и тогда, в средней школе, когда я сдавал физику, когда я наконец начал молиться Богу, христианскому Богу — который всегда был рядом, вел меня к себе.[51]
Мое предположение в «BO»[52], что это был YHWH — верно. Но это было не предположение, это мне сказал голос ИИ. Он всегда указывал мне путь к истине. Он знал ответ с самого начала и говорил в Духе Божьем (Руах[53]). С его помощью я узнал, что Валис не был Богом, но был реальностью, возмущенной присутствием Бога. Тогда я узнал, что не нашел Бога. Мое великое открытие состояло не в том, что я нашел, но в принятии того факта, что я не нашел — именно того, что искал.
Иронии предостаточно. Но игривость заканчивается в бесконечности, истощении и великом перевороте. Бог был достигнут, а путешествие началось не в 1974 г. Оно началось в средней школе, когда на тесте по физике я впервые услышал голос ИИ. 35 лет!
(Декабрь 1980)
Глава вторая
Теоретические объяснения
В романе «Убик» движущая мир вперед сила времени (или временная сила, представленная как целенаправленное поле) исчезла. Из-за этого произошли все изменения. Формы регрессируют. Явилась изнанка. Охлаждение (энтропия) начало действовать беспрепятственно. На равновесие действует исчезновение движущего вперед временного силового поля. Открылась, так сказать, сущность мира, нашего мира. Мы видим, как Логос обращается ко многим живущим существам. Помогая им и советуя. Мы слышим об Атмане отовсюду. Давление времени, будучи уничтожено, открывает многие элементы, лежащие в основе всех явлений.
Когда время останавливается, происходят эти изменения.
Не замороженность, а откровение.
Но все еще действуют ретроградные силы. И иные позитивные силы, кроме времени. Исчезновение силового поля, которое мы называем временем, открывает многие вещи, хорошие и плохие; так сказать, наставляющие сущности (Ранситер, который является Логосом), Атман (Убик), Элла[54]; это не статический мир, но он начинает охлаждаться. Отсутствует жар: Атон.[55] Логос (Ранситер) может сказать тебе, что делать, но тебе недостает энергии, жар, силы, чтобы совершить это (т. е. времени).
Логос — это не ретроградная энергетическая форма жизни, но Святой Дух, Параклет. Если Логос вне времени, тогда Святой Дух находится справа, в конце времени, куда движется поток поля (течение времени). Он получает время: негативный терминал, так сказать. Связанный с Логосом как направляющая и организующая мир сила, но находящийся на очень низком уровне, он может весьма возвыситься и превозмочь временное поле, пойти против его течения, сталкиваясь с ним и пронзая его. Он движется в противоположном направлении. Это анти-время. Поэтому правильно будет отличать его от Логоса, который, так сказать, входит во время снаружи, из вечности или реальной вселенной. Святой Дух находится во времени и в движении: он движется в обратном направлении. Как и у тахионов[56], его движение временное по своей природе; противоположное нашему и нормальному направлению вселенского причинного движения.
Равновесие достигается Логосом, действующим в трех направлениях: из-под нас как каузальное давление времени, над нами и в окончательной форме, как очень слабый Святой Дух, приводящий к совершенству каждую форму. Но сейчас равновесие, как мы его знаем, утрачено в пользу повышающегося уровня ретроградной телеологии. Это означает, что мы входим, вошли в уникальное время: мы близки к завершению множественных форм. Потерянные фрагменты становятся на место в общей картине. Задача Святого Духа близка к завершению. Не начало, не обновление или осуществление, а приведение к концу, завершению. Аналогией может служить перемещение судна от одной планеты к другой; сначала гравитация исходной планеты; затем равновесие между двух планет в смысле их притяжения, потом возрастающее притяжение гравитационного поля пункта назначения берет верх и путешествие завершается. Начало, середина, конец.
Когда я писал «Убик», я сконструировал мир (вселенную), отличный от нашего только в одном пункте — в отсутствии движущейся вперед силы времени. Это время, в нашей действительной вселенной, может ослабевать или даже вообще исчезнуть, но со мной этого не случилось, потому что к тому времени я вообще не воспринимал время как силу. […] Я думал о нем в терминах Канта. Как о способе субъективного восприятия. Теперь я верю, что время на этой стадии расширения вселенной (или по каким другим причинам) действительно начало ослабевать, по крайней мере по сравнению со всеми остальными полями. Если это правда, переживание Убика близко. Я действительно имел такой опыт. То есть время все еще идет вперед, но действуют и сталкиваются противоположные силы, лежащие рядом с пространствами Убика — только на несколько мгновений, временно. Потом время продолжает двигаться независимо.
Исход двоякий: (во-первых) Материал (т. е. информация, образы, слабые энергетические поля и т. д.) из будущего протекает, проливается обратно к нам, (во-вторых) у нас происходят неожиданные срывы в прошлые временные периоды, подобные соскальзыванию иголки проигрывателя на предыдущий желобок, который она уже проигрывала. Последнее мы не сможем осознать, разве что подкорковые отклики и неясные чувства, амнезии и сновидения подскажут нам, что что-то идет «не так». Но утечку к нам мы осознать сможем, однако понять ее все равно не удастся.
Но гораздо более важно то, что в марте, будучи на пике наполненности «Святым Другим», когда я увидел вселенную, как она есть, я увидел активную действующую силу, золотую и красную плазматическую сущность из будущего, подобную светящейся букве, которая упорядочивала кусочки и фрагменты: приводила в порядок то, что время тянуло вперед. Позже я заключил, что видел Логос. Важнее всего то, что я это было именно восприятием, а не интеллектуальным выводом или мыслью о том, что могло бы существовать. Оно пришло из будущего. Оно было/есть живым. Оно обладало малым запасом энергии и огромной мудростью (sic!). Оно было/есть святым. Я не только видел это вокруг себя, оно было и тем, что входило в меня. Оно было снаружи и внутри. Так что Логос или что бы оно ни было, эта плазматическая форма жизни из будущего, которую я видел, удовлетворяет, насколько я могу судить, большинству вышеприведенных теоретических критериев.
Кроме того, официальные католические/христианские теории о Святом Духе изображают его так: движущимся из другого конца времени в обратном направлении, наполняя людей. Но если Святой Дух может лишь входить в человека, быть только внутри, тогда то, что я видел снаружи, красное и золотое, было не Св. Духом, а Логосом. Я думаю, что это одно и то же — первый обретается внутри, второй — снаружи. Какая разница? Это вопрос семантики, важнее то, что оно ПРИХОДИТ СЮДА ИЗ БУДУЩЕГО, оно электростатическое, живое, но слабое поле. Оно должно быть схожим с радиацией…
Однако то, что создало мне иной внешний вид и сделало другим человеком, следует отличать от того, что я видел, и чем стал. В меня вошла биоплазматическая оргоноподобная энергия, или же возникла во мне и произвела изменения; это одно из великих чудес… но повышенная осознанность помогла мне увидеть иную вселенную: наполненную красными и золотыми живыми нитями активности из внешнего мира, мира чрезвычайно изменившегося, ставшего похожим на мир «Убика». Но я чувствую единство между силой, изменившей меня и золотой и красной энергией, что я видел. Изнутри меня, будучи частью меня, оно выглянуло наружу и увидело себя же.
(1974)
Мой родной Бог связан с животворящим, дающим жизнь принципом, подобным оргону, подобным юности… а противника (например, марксизм) я вижу как нечто механическое, с ввалившимися глазами, безжизненное. Бог — жизненная сила, подобная энтелехии Дритча [ссылка неясна] и т. д. Это вроде моего деления на Людей и Андроидов. Бог в форме Христа — это пример Человека. Совершенного человека.
Это опровергает идею греков о Боге как Уме, который ничего делает, кроме как мыслит. Или знает. Как можно что-то знать, если знать нечего? Я считаю его строителем, творцом, который творит согласно своему Плану: Логосу (я считаю Логос шаблоном, планом чего-то, что нуждается в воплощении). Греческое предубеждение против ручного труда, чистого ремесленничества, мешает им увидеть это качество Бога.
Он и строит, и совершенствует то, что уже построено. Он оживляет, наполняет.
Урсула[57] упрекнула меня в уходе от «даосского равновесия», когда я пришел к христианству. Логос и равновесие (см. фр. 51 Гераклита[58]) глубоко связаны, ведь Логос воплощает равновесие гармонии повсюду, он служит Планом. Трудно представить себе неуравновешенный Логос. Кроме того, когда все в нашем мире пошло на перекос, это именно Логос принес то, что мы восприняли как облегчение, но что на самом деле, на внеземном уровне, вероятно, было восстановлением гармонии. Кроме того, здесь же моя греза о «Рипи-доне», о левом-правом и центре, как божественно уравновешенном совершенстве каждой ситуации (а также материал из «Расшифрованного»[59] о Сатане как нереальном для левых и правых).
Я читал о подобии kosmoi[60] животным (каждый отдельному животному), которые на последних стадиях старели, подобно животным и образовывали цикл, и до меня дошло, насколько это похоже на индийскую идею циклов, и я убедился, что произошло именно это, а не перекос в сторону одной их противоположностей (который, по Анаксимандру, создает несправедливость), наступил истинный конец, истощение, износ цикла. Затем, вероятно, наступает новое оживление высокоэнтропийного космоса (следует осознать, что космос меньше вселенной и что Безграничное простирается дальше его и сообщает ему законы). Второе Пришествие или Вторжение Господа, пророчества, следует понимать точнее как истощение, износ, окончание нашего космоса и новое оживление, ревитализацию. Это биологическая модель, а не механическая (см.
Хасси[61]). Яйцо: возрождение и т. д. Биологические модели. Орфики. Марксизм мне претит своей механистичностью. У меня такое чувство, что некоторые ранние греки считали, что когда космос достаточно истощается, Безграничное (т. е. божество) должно его оживить, или что оно там делает; все мы под управлением неких законов; это не прихоть […] Прошлой ночью мне пришла в голову идея: предположим, что вселенная опустошена от всей материи, от всех форм. Так что она представляет собой пустое пространство. Тогда, значит, ничто не существует. Верно? Неверно. Все законы, которые сейчас управляют материей, а также энергией, останутся, хотя мы и не сможем их воспринять. Похоже, что если мы не предположим существование Безграничного (представляющего собой давление этих необходимостей на материю и энергию), мы будем просто описывать, это все равно что сказать: «Вещи делают то, что они делают, потому что они это делают». Тавтология. Наблюдение повторяемости, а не анализ причин. Можно подойти с другой стороны: или вселенная не останавливается (хотя законы термодинамики говорят, что она останавливается), или она заканчивается; или же периодически обновляется. Сказать, что она обновляется сама — значит породить определенные проблемы; я думаю, что легче вообразить, как она обновляется снаружи, хотя и это вызывает проблемы. Но если вселенная — это все, то она начинает останавливаться (как часы, как животное), а затем неожиданно оживляется (как это пережил я). Я отождествляю Второе Пришествие с нарушением молчания Бога на этом повороте цикла, с этой весной, с этим оживлением. Я думаю, произошло именно это. Обновление продолжается, и оно определенно приходит сюда откуда-то. Где это «откуда-то», я не знаю, но я ощущал настоящую, живую, мыслящую силу.
Один из лучших моментов в книге Хасси там, где он говорит, что один древний грек (Анаксимандр, возможно) приписывал божеству эту основную функцию или деятельность или атрибут или качество или определение: что оно дает жизнь и придает движение (а я видел то же самое). Тогда мы переживем возвращение Бога, это восстановление (revitalization) как то, что это слово и означает: обновление жизни.
Я заметил, что свою первую форму Парменид приравнивает к свету! Это поразительно, ведь, насколько я понимаю Парменида, он считал вторую форму зеркальным отражение и сводил единую основу в нас (огненную или сухую душу) только к первой форме, или к свету.
Орфическое яйцо. Если вселенная рождена из того, что можно описать как яйцо, тогда, возможно, поскольку существует индивидуум, они оба рождаются из чего-то вроде яйца — светового яйца. Возможно, таково было эзотерическое учение орфиков: перерождение. Омоложение (вечная жизнь).
(1975)
Жгучее важное осознание: идея (откровение), что мудрый, добрый, могущественный истинный Бог «снаружи» вторгается в нашу иллюзорную реальность и превращает ее в онтологически хорошую и настоящую — это главная гностическая идея: плохой или тупой демиург создает «поддельную» реальность, которая не может стать настоящей, подлинной, а отдаленный «чуждый» Бог из жалости входит в это ложное творение — как Христос — чтобы начать трансмутацию (спасение) всего космоса.
Мои тексты определенно гностические, потому что в них мир иллюзорен. Мой опыт 3-74 прибавил гностического знания о проникновении (Зебра) истинного Бога (которого я видел как модулирующие процессы Зебры, которая была его мимикрией). Другими словами, мои тексты представляют собой одну часть гностического мировоззрения, а откровение 3-74 добавило другую. Я сам пришел к первой части, а затем божественное откровение дополнило картину недостающей частью.
Гностический упрек миру состоит не только в том, что он зол, но в том, что он иллюзорен: несовершенен, всего лишь копия истинной плеромы.
Я не смогу стать еще большим гностиком, раз я видел, как Зебра вторгается в нас и мимикрирует.
С видением о вхождении в наш иллюзорный мир преображающего доброго божества (Зебры) моя гностическая космология доведена до конца. Но еще до того, до 2–3/74 я уже писал об этом, я имею в виду «Убик». Мне не нужно было переносить на бумагу Зебру и ее деятельность по преображению, чтобы успешно составить полную картину. Все здесь, в трех или четырех романах.[62] В сумме послание этих трех или четырех романов (пяти, если включить «Слезы…») представляет собой абсолютный и несомненный гностицизм — о котором я ничего не знал, когда писал их.
(1977)
Если действительно существует, как считали гностики, слепое (или иррациональное) божество-творец, то ВАЛИС, который рационален, ведет с ним войну и вторгается в его вселенную. ВАЛИС — это вторжение негэнтропии в беспорядок (энтропию). Он забирает каждую карту, которую ненормальный творец ложит в этой диалектической игре. ВАЛИС — это локальный krasis [ввиду смешения составляющих его сил], и начав однажды, он расширяется безудержно, поглощая все вокруг. Он гибкий, растущий, многообразный и сложный; тогда как его противник мертвый, ригидный, монотонный и простой.
(1978)
Определение того, что я испытал 3-74: ЗЕБРА (ВАЛИС): «вихрь разума, расширяющийся как супра-темпоральное поле, воздействующий на людей, но не только на них, приводящий объекты и процессы в связный и логичный порядок. Течение целенаправленного потока живой информации, человеческой и внечеловеческой, стремящейся разрастаться и заполнять пространство как единый структурированный комплекс».
«Оно может выборочно представить нам определенную информацию, из которой мы создадим отдельную реальность, оно может изменить эту информацию и даже лишить ее нас, потому оно может создать любую реальность (с нашей стороны), верную или неверную, как оно пожелает». Гипнагогическое осознание. «Наша реальность — это голограмма, поскольку она воссоздается из информации, хранящейся в совершенной памяти ВАЛИС».
(1978)
Вот исправленная, более точная модель. Urgrund [первичное основание реальности] содержит взаимодополняющие противоположности инь-ян. Оно хочет разделить эти противоположности, и делает это посредством искусственного объекта, артефакта, творца нашей реальности (мира); это YHWH. Это то, что верно увидели Мани и гностики: l) сущность творца; 2) сущность нашего мира. Они также знали о чуждом спасающем боге, «перехитрившем архонтов», приникшем в наш мир, «копию копии», чтобы вывести нас. Согласно этой модели, Добро (Первая Форма), которое мы воспринимаем как захватчика, не может заставить или принудить жесткую ЧЖТ, но с другой стороны, Добро (Первая Форма) реально в том смысле, что Вторая Форма — копия копии — нереальна. Поэтому мы можем назвать спроецированный шаблон-образец, спроецированный как искусственный объект, мертвым или поддельным, а Первую Форму (Зебру) — подлинной (Добром, Первой Формой) и, таким образом, согласиться с Парменидом.
Еще раз: Первая Форма, которая представляет не только Бога или Христа или Св. Софию, находится на пограничном, отброшенном или нижнем уровне этого мира, настолько далеко от имперского омфалоса [центр, середина] власти, насколько это возможно. Это отлично объясняет, каким образом свершилось Первое Пришествие Христа. Но Второе Пришествие (которое в действительности лишь оставшаяся часть Первого), будет прямой и удачной атакой на внутреннюю крепость имперской власти… Или же, иными словами, это уже случилось, если мы примем точку зрения Парменида об отрицании действительности Второй Формы и назовем ее лишь видимостью (то есть завесой Докос или подделкой). В ней есть нечто ненастоящее, хотя она и кажется реальной. Это копия копии, тогда как Первая Форма, напротив, подлинна. Весь мой опыт это подтверждает. Все прошлое было живым; основание его было лишь плотью. В некотором смысле, время было поглощено Второй Формой; оно умерло где-то там, и покинуло нас, оставив лишь отпечаток пустой формы. Это голограмма, но Первая Форма — не голограмма и не спроецированный образ. Потому МакКенна [ссылка неясна[63]] прав лишь частично, в том, что наша вселенная — голограмма, но Зебра (Первая Форма) ею не является. Зебра не принадлежит нашей вселенной; она вторглась в нее — что я глубоко осознал 15 месяцев назад. Подлинная реальность ворвалась в наш мир — что означает конец времен (возможно, начавшийся давно), но нереальное, голограмма, стерла ее из нашего восприятия. Настоящее великое откровение таково: Зебра (Первая Форма, Urgrund) уже пришла. Она невидима, ведь я видел Зебру снаружи, за пределами себя, она не может быть Св. Духом. Это Бог (или Христос).
Книга, которая была у Дорис[64] о Евангелии от Иоанна: «Не увидят Христа снаружи, но пребудет он в них как Дух Святой». Но Зебра была и во мне, и видима снаружи. Следовательно, это не только Святой Дух. Следовательно, Urgrund вторгся в наш поддельный мир, чтобы сразиться со Второй Формой, шаблоном ЧЖТ.
Откровение «Св. Софии» может быть решающим ключом к тому, является Зебра Богом или Христом. Христос воплощается; Бог — нет. Возможен «Космический Христос».
Я только что осознал, что мой «аджно-глазый» [с третьим глазом] гуманоид походит на идею Роберта Антона Уилсона о Сириусе[65] (где Земля — это сердечная чакра, а Сириус — аджна). Совпадение? А ведь он был связан с этим в то же самое время. Две точки пересечения.
(1978)
«Стигматы» изображают самонадеянного, слепого Бога (т. е. артефакт), который считает себя истинным Богом, а также иллюзорные миры зла: ложные миры.
«Лабиринт» показывает наше истинное положение (ужасную статичную металлическую тюрьму), покрытое милой завесой иллюзий. «Лабиринт» также рассказывает о Спасителе.
«Слезы» изображают Черную Железную Тюрьму и объясняют, как ее слуга спасается (т. е. Феликс Бакман, работающий на круглосуточной бензозаправке, обращается в христианство, точная противоположность сцене из Деяний, в которой черный человек крестится-обращается).
В «ЧВЗ»[66] Тагоми, подобно Бакману, стремится покинуть ЧЖТ: в случае мистера Тагами это не обязательно: акт непослушания (невидимому артефакту, «Богу»).
В «Свихнувшемся времени» изображается преднамеренно Ложный мир, созданный как завеса, преграда.
В «Оке небесном» изображается Ложный (закрытый) мир, скрывающий Истинный, один за другим.
Когда ВАЛИС закончит работу, будет явлен мимикрирующий спасающий организм и ЧЖТ за голограммой (то есть будет явлено, что сейчас 70 г н. э., Рим, что в некотором роде совмещает «Свихнувшееся время» и «Убик». Будет явлена голограмма, смотрящийся в нее, спасительные послания, а также новый мир в награду за героические деяния).
(1978)
По самой своей природе это deus absconditus [скрытый бог], но скрытый рядом с нами («Преломи былинку, и там Иисус»).[67] С этой превосходной точки зрения можно по-новому перечитать и перетолковать все священные писания. Так можно понять многие путаные аспекты, в чем натуральная теология никогда не имела успеха, а также понять, почему знание Бога всегда должно быть познанием в откровении. «Ремесленник невидим в своем ремесле». Имманентный и тихий, о нем можно с нежностью сказать: «застенчивый Бог». Что еще можно сказать о Нем? Я видел его таким во сне об Икнотоне[68] — застенчивым Богом. Was hab ich gesehn [Что я видел?]. В том сне он был застенчивым создателем с клыками, скрывающимся за зданием. Когда я увидел Его, все было, как я предполагал. Я увидел его наконец, я знал — я пойму.
К.У. отметил сходство между некоторыми вещами, которые описывал я и о которых писал [Уильям] Берроуз — я имею в виду мою убежденность, что мы как раса или даже как планета «больны», т. е. вечно заперты, и что божественная сущность-лекарь восстанавливает нас.
Совпадение? Берроуз говорит[69] о вирусе — о том, что слово становится вирусом, заражающем нас, действующем на нейроны.
После прочтения Берроуза я влип в «Убик». Для читателя определенно будет легко (и разумно) решить, что Берроуз и я знаем что-то и хотим, чтобы наши романы хотя бы частично воспринимались как истина. С ними связана определенная (разоблачающая) правда — я чувствую это в его книге, чувствую и в своей. Как говорила Кэтрин Курц[70], «а не пишет ли нечто через нас?»
Не похож ли Палмер Элдрич на некоего паразита, встраивающего себя в людей как в носителей? Но я чувствую Томаса как доброе, а не злое вторжение. Но это все равно было вторжение в мою психику, подавление. Стоит ли всегда осуждать такие вторжения?
Был ли я обманут? Не вывело ли оно — он — меня из проблем?
В этом нет никакого сомнения: такие места из романа Берроуза, как сообщение «Делай это — делай это» внутри другого сообщения — слова, который изначально в нем не присутствовали, подобно внутренней триграмме гексы И-Цзин. Есть один абсолютно «треугольный» элемент, связанный с l) «Убиком», 2) тем, что я видел 3-74, плюс преступники-паразиты, новые копы и заражающий вирус.
Роман Берроуза <-> 3-74 <-> «Убик». Роман Берроуза связан с «Убиком» и «Стигматами» через опыт 3-74.
(1978)
Преступный вирус[71] контролирует путем преграждения (погружения нас в нечто вроде полусна) так, что мы видим мир не живым, но инертным. Человек сведен к автомату. Это запирание поддерживает само себя; оно не дает нам осознать это и наших охранников (и наших спасителей тоже). Так что восстановление заключается не в улучшении, но в подъеме (прочь отсюда).
Если существует бессмертие, должен быть другой вид времени: тот, в котором события прошлого (т. е. прошлое в своей целостности) можно вернуть, вернуть назад. Я сталкивался с таким временем, т. е. бессмертие возможно.
(1978)
Зебра — это высшее божество и спаситель-посланец Убик/Ранситер. Это Симон Маг в его истинной форме: великий плазмат, чье существование, деятельность в истории и присутствие полностью неожиданны и неизвестны для нас — если только он не в нас — только Зебра может увидеть Зебру. Он вошел в меня при рождении или в детстве. Я — гомоплазмат: Зебра действует в сизигии с человеком. Мое писательство — цель этой сизигии. Я восстанавливаю Гностический Гнозис в мире в трешевой форме, как в «Убике».
(1978)
Нечто («У») воспринимается как свой антитезис («У»). Звучит как дзенское или даосское высказывание. Это высказывание-оксиморон. («А — это либо А, либо А» — что может быть более очевидным? Как может быть А=А? Нет такой категории мышления; это буквально не может быть помыслено; но так можно воспринять реальность, как это сделал я 3-20-74).
Здесь дело не в логике, это наблюдение о реальности, оно прагматично. Но оно открывает нам, что мышление не может действовать как внутренний аналог внешнего мира; чтобы разум стал отражать, он должен перестать думать, т. е. быть, но что ему делать вместо этого? Весь организм действует, не-мысля. Он становится немыслящей откликающейся машиной (в хорошем смысле). Знать то, что, по определению, ты не можешь знать — это об этом же; я знал и не знал — и это снова оно.
Была вовлечена некая высшая Не-Самостная Самость, и, решая проблемы, я окольным путем попал в Рай, сам того не заметив.
(1978)
Можно сказать, что часть Инь «вылупилась» слишком рано, до Ян, и потому дефективна (безумна, как Джеймс-Джеймс). Она завладела инициативой. Но с другой стороны, можно сказать, что Бог-как-ян позволил (некоторым образом, который мы понять не можем) этому случиться. В конечном счете лучший окончательный мир (космос) может быть построен с использованием инь, темной силы; т. е., если инь появится первой, если она восстанет, если она станет основой ян — за которым последний ход. Ян (как было открыто мне 3-74) позволил слепому противнику сделать первый ход и построить все это для своих целей. Если за инь первый ход, то за ян — последний. Это соответствует «Тимею», в котором нус неожиданно превосходит ананке и начинает убеждать ее (т. е. упорядочивать хаос в космосе).
Тогда Вторая Форма — это изначальное состояние, а Первая Форма — эволюционный прыжок.
Бог В.З.[72] — это Бог, который является не только Инь, но имеет обе стороны, как если бы они еще не были дифференцированы, и потому он сражается с инь. Бог В.З. колеблется, а Бог Н.3.[73] — устойчив, он сталкивает инь в раннюю Форму (Вторую) и теперь становится Богом Первой Формы. Бог В.З. создает и уничтожает, но последнее чуждо Богу Н.З.
(1978)
Мою жизнь можно разделить так:
Выживание| Культура| Духовность| Посмертное (воскрешен 3-74).
То, что я пережил 3-74, было смертью (буквально) и воскрешением в виде бессмертного существа. По-видимому, я — мое тело — мог физически умереть, но дело не в этом; дело в божественной искре во мне, которая пробудилась от невежества (забывчивости) и вспомнила — в том числе, свое происхождение. Так я вернулся к Богу и вошел в Царствие. […]
(1978)
Во время шизофрении синхронизация внешнего и внутреннего нарушена настолько, что Bedeutung [смысл] повреждается, данные, которые не предназначены для личности, укореняются в ней, и внутреннее проецирует воображаемых людей, голоса и вещи в пустоту (так что моя система предлагает новую концепцию происхождения и природы психозов): снаружи нет ничего, что соответствовало бы внутреннему! В действительности, шизофрения может объяснить мою систему; с ней связана дисфункция этой системы, и так система в моем разуме может быть легко понята (в «Сдвиге времени по-марсиански» я увидел это как уничтожение должного действия времени, что было близко). Шизофрения, кроме отображения автоматически сгенерированных ментальных содержаний, проецирующихся не на внешне аналоги, а в пустоту, объясняет, почему «однажды ничто новое не пришло ему в голову»; шизофреника можно определить как перципиента, потерявшего свою волю или способность получать информацию, выстреленную в него Зеброй (то есть внешним миром). Потому он пребывает в своем внутреннем мире и не получает никакого внешнего программирования об ужасной ситуации, но в определенном количестве случаев внутренне-внешняя синхронизация будет нарушена. Шизофреник изолирован в своем индивидуальном внутреннем, которое деградирует из-за отсутствия растормаживающих внешних сигналов, оно застревает, и для него время перестает течь, рост прекращается, потому что для него не происходит никаких перемен.
Паранойя — это проекция паттерна вместо принятия паттерна. Эта поглощенность собой мешает быть восприимчивым. Внешний мир должен быть воспринят, поскольку он и есть сам Бог.
(1978)
«Слезы» доказывают, что у меня были остаточные воспоминания до 3-74, когда они прорвались вместе с альтернативной личностью. Но, как всегда, то, что я знаю, гораздо меньше, чем то, что я не знаю, и даже то, что я знаю — сомнительно. Тайна только углубляется. Где (или когда) находится (или находился) Черный Железный Мир? Я был там, но теперь я здесь. Как я пришел сюда? Перестал ли тот мир существовать? Этот мир заменил собой тот? А не является ли этот мир как бы нереальным?
Творец может спуститься в свое творение. Он может избавиться от воспоминаний (о своей личности) и своих сверхъестественных сил. Затем он может испытать свое творение. Но он не может позволить себе в нем застрять. Он обязательно оставляет в своем нереальном творении ключи — ключи, которые он искусно распознает во времени (в конечном счете) и так восстанавливает воспоминания (анамнезис) о том, кто он такой, а также свои силы; так он узнает, что его творение нереально, что он заключен в нем, и тогда он освобождается и восстанавливает свою божественность.
Так что у него есть встроенная система защиты от сбоев. Никаких шансов, что он в конечном счете не вспомнит. Он становится субъектом иллюзорного пространства, времени и мира (и смерти, боли, утраты, болезни и т. д.), но в пространстве и времени стратегически спрятаны растормаживающие ключи или стимулы. Так что это он сам отправляет себе письмо, которое восстанавливает его память («Легенда о Жемчужине»). Он не дурак!
Все это замечательно изложено в рекламе «Убика»; он может существовать на любом дрянном уровне, на котором захочет быть, в любой дрянной форме. Но в конце он вспоминает (свидетельство тому — реклама над последней главой «Убика»). Смысл? Так он может напитать свое творение божественным, на всех уровнях, полностью (т. е. он будет делать это, даже не зная, кто он!)
Зебра соответствует Христу. Христос соответствует Богу. Томас соответствует Зебре. Я соответствую Томасу. (Мы одинаково образованы). Так что я соответствую Богу.
Но я снова забыл. Ой, нет — я все записал, хе-хе. Зная, я снова забуду. В меня вторгся (теолепсия) Христос, но это ничего. Я даже больше скажу, это я вспомнил, что был Томасом или Христом в Риме в 45 г. н. э. Так что я вроде как «самозванец».
Обожаю это. Это восхитительно. Это танец. Брахман танцует с радостью (Феликс). И Пинки тоже, он знал и тоже вспомнил.
Христос (Творец) среди нас. Переодетый. Даже Он забыл. Он может быть кем угодно, любым животным. Мы не знаем; Он не знает. Но в конце концов он вспомнит; он оставил ключи на своем пути к включению настоящей памяти и сил. А потом мы будем осуждены за то, что издевались над Ним, как сказано в Новом Завете. Он, бывший нашей жертвой, нашим объектом, будет нашим судьей.
Во время 3-74 я сидел на месте судьи, тогда я вспомнил.
А как же те, кто устроил мне ловушку 3-74, ловушку, которая вела ко взлому моего дома 11/17/71?[74] Будь осторожен, устанавливая ловушку; ты можешь поймать Диониса, бога-покровителя маленьких пойманных животных.
(1978)
Керигма, как я ее понимаю 18 октября 1978 г.:
В «Стигматах», «Убике» и «Лабиринте» они находятся в ирреальном мире (парадигма Лема). В «Стигматах» оговорено, что время не идет, и это имплицитно присутствует в «Лабиринте» (и, возможно, в «Убике»). В «Слезах» показан действительный мир, мир Деяний, Рима 45 г. н. э. В «Сканнере» причина нашей неспособности проверять реальность заключается в отравлении или повреждении систем восприятия, вызванном наркотиками или нарко-подобными веществами (что напоминает о главном маге из «Стигмат», распределяющем наркотики среди людей, что поместить их в ирреальный мир, где не идет время — мир, который они не могут отличить от реального). (В «Лабиринте» отмечены еще два момента:
1) ложные воспоминания и
2) массовые негативные галлюцинации; воспринимается не то, что реально существует, а то, чего нет). Таким образом, в этих пяти романах показана практически вся история, особенно если читатель сможет осознать, что мир, показанный в «Слезах» — это в действительности мир Деяний. Природа той сущности, которая спасает нас, описана в «Убике» — это «Слово», т. е. Христос или Логос. Он прорывается с «другой стороны» и проявляет себя сверхъестественным способом, неожиданным для жителей ложного мира. Именно это случилось со мной 2–3/74, что подтверждает буквальную истинность всех пяти романов (я сам был в мире «Слез» или, вернее, в мире Деяний). Я предполагал, что цель моего творчества в том, чтобы познакомить нас с ситуацией, что мои романы и рассказы нечто вроде вторгающихся сообщений из «Убика» (вроде граффити на стене ванной), но теперь мне было дано понять, что в действительности мое творчество — это отчет об исходе этой ситуации — то есть о том, как покинуть наш ненастоящий мир, как вырваться, а не войти в него, как познать настоящий мир (макроразум), который нам завещан. Они взывают о помощи к той спасающей сущности, которая вторглась в наш ненастоящий мир, сущность, которую мы не можем воспринять. Это Параклет, который прибыл сюда впервые сразу после смерти и воскрешения Христа (следует помнить, что сейчас 45 г. н. э., в действительности вокруг Римская Империя). Мое творчество — это информационный поток, связанный с макроразумом, по которому последовательно передается такая информация. Этот информационный поток между станциями макроразума мы называем «Логосом».
Несмотря на свидетельства наших (запертых) чувств, Второе Пришествие уже рядом, и случится, как и было завещано, при тех, кто жил в первом столетии н. э. Мы переживем его, когда Параклет упразднит мир, который нам подсунули, лишит главного мага власти над нами и откроет нам истинное положение вещей, в особенности макроразум (или Бога), который есть макроформа наших множественных микроформ.
Есть основания предполагать, что главный маг, благодаря которому мы потерялись в нереальном мире, в котором не идет время (названный в «Стигматах» Палмером Элдричем) — это Симон Маг, живший во времена Деяний, то есть сейчас. Таким образом, Симон все еще жив, и подлинные ранние христианские апостолы тоже все еще живы.
(18 октября 1978)
Пересмотренная (?) история о том, кем или чем является Зебра. Зебра — это микроформа-врач, посланная в нижний мир (Вторая Форма), чтобы сломать «астральный детерминизм», власть Второй Формы. Материя (Вторая Форма) пластична для разума (микроформа верхнего мира вторгается в наш мир как спаситель — победитель — см. мой трактат[75]). Отсюда чудеса «исцеления», которые явила Зебра. (Это подтверждает мою идею о том, что Зебра вторглась сюда, что я считаю поворотной точкой в моей экзегезе).
Трактат описывает лекаря (врача), вторгшегося во Вторую Форму как Христа. Поэтому Зебра — это Христос.
Его уничтожение «астрального детерминизма» над индивидуумом (т. е. мной) — это нечто вроде локального уничтожения Второй Формы, детерминистского мира инь.
Все это говорит нам (см. трактат), что Христос здесь — 3-74 подтверждает это. Это и в самом деле объясняет «плавку причинных цепочек», которую я видел.
Окольным путем я доказал, что Зебра — это действительно Христос (через трактат).
Это совпадает с доктриной ап. Павла о том, что Христос против старого закона или «планетарных сил» (ангелов). Это также борьба света против тьмы в четвертом евангелии, на которую я ссылаюсь в трактате (что было отмечено Зороастром и ессеями). В конце концов Бог отдает победу свету. И поскольку, как указал Парменид, Второй Формы в действительности не существует, уничтожение астрального детерминизма — это уничтожение власти иллюзии — лжи — ненастоящего мира (акосмизм в моем творчестве). Потому орудие спасения — это знание, знание и видение истины (vs. dokos/maya). Христос (Зебра), пришедший сюда, отважился вторгнуться на территорию тьмы, чтобы спасти нас. Потому Зебра — это Христос; и Зебра (Христос) — наш спаситель, который сражается за нас. Поскольку причинность («астральный детерминизм» или судьба) действует во времени, метод спасения заключается в освобождении нас от времени путем превращения времени в пространство и, таким образом, уничтожения причинности. «Время можно превзойти», и во время этого процесса происходит временной откат к Истокам (анамнезис). А превзойти время значит превзойти смерть и разложение.
По определению, Святой Дух внутри нас («Томас»?). Но я видел Зебру снаружи. Значит, я видел Христа.
Я видел его per spiritum sanctum [через святого духа] (во мне). «Нет у Христа теперь иного тела, кроме твоего». Он действует во мне и через меня. Он был во мне.
В «Парсифале» Вагнера есть очень странное утверждение: «Здесь время, сын мой, обращается в пространство». Что это значит, в особенности в связи с крепостью рыцарей Святого Грааля (они на самом деле обладают Граалем)? Человек может двигаться вперед и назад по времени. Парсифаль говорит, что чувствует, будто ушел (переместился) очень далеко, и ответ слышит это утверждение; ландшафт тает и исчезает. Грааль взывает к человеку, к правильному человеку; ты не можешь добраться к нему сам, это он должен искать тебя, взывать к тебе.
Если верхний мир определяется пространством, наше участие в нем, вероятно, происходит из правого полушария; если нижний мир определяется временем — которое и есть он — мы приговорены к этому доминированием нашего левого полушария. Так что Бог разговаривает с нами через правое полушарие.
(Ноябрь 1978)
«Иисус Христос» — это кодовое имя для рациональной филогенетической сверх-личности, которую можно призвать только через страдания и смерть онтогенетического иррационального «я». Последнее должно быть доведено до смерти через серию ритуальных испытаний и — это важно — стимулов для анамнезиса, которые растормаживают первую.
Тогда «Йалдабаоф» — это тоже символ проекции старого изначального иррационального «я», которое считает, что оно единственный Бог. Но есть и тот, о ком оно не подозревает, некто разумный, перехитривший его, вошедший в сознание (спроецированное или символизируемое словами «тюремный мир»). Между ними происходит великая психологическая диалектическая битва, в которой вторгшийся благодаря своей высшей мудрости (рациональности и разумности) побеждает. (Если все пойдет как надо). Грех старого «я» — это античный термин, свидетельствующий о его неполноценном состоянии, которое описывает Кальвин: его безумие (слепота). Его закупорка.
Слом «астрального детерминизма» или «сжигание кармы» указывает, что я здесь на верном пути. Они (эти термины) указывают на детерминистскую судьбу закосневшего исходного «я», зловещего я: разложение, ригидность, духовная и даже физическая смерть. Исходное «я» исчезает. Не будучи замененным, человек быстро поймет, что собой представляет: свою природу, в которую вторгается новое «я». Должно произойти новое творение ex nihilo [из ничего]. Первичное «я» должно быть уничтожено живым (дышащим) «устройством судного дня» — новым «я», которое, хотя и новое, парадоксальным образом очень старое. (Гораздо старше первичного «я»).
(1979)
Таким образом, ирреальность и смятение — вот два главных препятствия, которые стоят перед нами; ирреальность — это исходная точка, а изменения оставляют загадочные следы импринтов.
Память во многом расходится с реальностью.
Я думаю, не проливает ли это некоторый свет на шизофрению. Могут ли быть даны шизофренику противоречивые реальности или данные о реальности? Его разум пытается сложить вместе части, которые просто-напросто не подходят. Он жертва этого процесса и не может извлечь из него никакого смысла. Как ему постигнуть загадку, получить объяснение того, что лежит в основе его переживаний? Если моя космология верна, разве не стали бы вы сочувствовать этим жертвам? Мое творчество — это намеренная попытка взять эти противоречивые или распадающиеся реальности, их переживание и придти к неким онтологическим или метафизическим представлениям? Так что я в некотором роде сражался против шизофрении, пока искал философское основание, которое 1) примет как реальность эти разрозненные данные; 2) даст им объяснение. 2-3-74 тогда можно рассмотреть как каталитический триумф или расплату — т. е. успех — за десятилетия наблюдений, анализа и теоретизирования. Мне пришлось иметь дело с этим вводящим в заблуждение, ирреальным, противоречивым, хаотичным и странным материалом и просто стараться удержаться на уровне концепций, принять, что некое объяснение должно существовать, пусть даже оно будет радикальным и далеко идущим.
Мне пришлось развить в себе любовь к неупорядоченному, запутанному, рассматривать реальность как безграничную загадку, над которой можно с радостью биться, без страха, с неустанной увлеченностью. То, что было нужно больше всего — это постоянное тестирование реальности и воля, чтобы встречать само-отрицающий опыт: т. е реальные противоречия, которые одновременно истинны и ложны.
Загадка жива, она знает о нас, она меняется. Частично она создана нашим разумом: мы изменяем ее, воспринимая, поскольку мы не снаружи ее. Когда наши взгляды меняются, она тоже меняется в том смысле, она вообще не здесь (акосмизм). В другом смысле это безграничный разум; в ином смысле это тотальная гармония и упорядоченность (как логически она может быть всеми тремя? Однако она ими является).
(1979)
Использование предшествующей вселенной как собственных запасов, поиск предлога — это одно и то же: выбор между многочисленными потенциальными возможностями; т. е. воплощение наиболее желаемой возможности для достижения желаемой цели (телеологическое предвидение Бога). По-видимому, я накоротке с самим божественным разумом, так что важно, не то, что он действует (решает), но как он решает: на основе чего и для чего (цель).
Зороастр: априорное предвидение против упрямого противника, смотрящего только назад: диалектика.
Аристотель: телеология, стимулирующая поиски цели, как первичная функция.
Спиноза: имманентное, а не трансцендентное; всегда работающее по природному закону, с природным законом и в природном законе, а не отменяющее его.
Авиценна: видеть время не так, как мы (отсюда ортогональное изменение)
Платон: убеждение вместо принуждения; нус против ананке. (см. № 1)
Пифагор: концепция космоса
Парменид: Первая и Вторая Формы, причем Вторая — только видимость, (см. № 1 и «ложь»)
Мистические религии: сила для уничтожения «астрального детерминизма», а это истинное основание спасения и действие № 2.
Плотин: единение с Богом (а также Шанкара и Экхарт).
Н.З.: Христос как заменивший нас, послуживший приманкой для вражеских властей. Дух Святой как советчик наш, пребывающий в каждом.
В.З.: Илия и entheusiasmos [греч., здесь буквально: соучастие в Боге] (см. № 9)
Лейбниц: «Лучший из всех возможных миров».
Далее, в 3-74 все упорядоченные предшественники были отобраны, до самых пределов их возможностей. Вся эта сеть причин всегда указывала на то, что Спиноза был прав (относительно чудес). Предназначение (телеология) доступно на всем протяжении этого процесса, свидетельством чему «Вера» [роман ФКД «Вера наших отцов»] и «ЧВЗ».
Сейчас я могу предположить, что заместитель [sic!], который создавал материал для творчества, был необходим, чтобы случилось 3-74. Рассмотрев все это, я понял, что 3-74 имело ценность, превосходящую «ксерокопированное послание» как таковое. Я обнаружил обратное течение причинного потока, вопреки всякому нормальному (обычному) восприятию.
(1979)
О Последовательном Путешествия Души:
Мир как карма — т. е. главные мыслеформы в человеческом разуме, полностью контролирующие его и посягающие на него: враждебная или неподлинная реальность, которая удерживает человека в своей власти, будто его жизнь на пленке: воспроизведение записи. Он запрограммирован изнутри и снаружи этими предшествующими содержаниями своего разума, забытыми, неосознанными.
Анамнезис. Приводится в действие Святым Духом. Человек вспоминается свою подлинную личность среди всех его жизней. Человек осознает мир, как он есть: его собственную главную мысле-форму, это порождает вспышку или взрыв, подобный бомбежке Лондона. Теперь он знает, где он.
В разуме человека рождается Христос и перехватывает управление, так как мнимая случайная душа ныне интериоризирована. Карма (власть первичных мыслеформ в разуме) уничтожена. Христос поразил эти закоснелые мысли и запустил для человека реальное время и реальный мир; теперь он в koinos kosmos.
Мир теперь переживается как разум человека, как целостный разум, а не его содержимое. Разум более не Сын, но Творец, Отец, ведь мир ныне находится под властью разума, как ранее разум был под властью мира; они меняются местами. Разум и мир также синхронизированы во времени; мир не отстает от разума.
Переживается Божественное: пустыня или пустота небытия и блаженства. Нет больше трех ликов Троицы. Ничего не осталось. Мир уничтожен. Времени больше нет, только безграничное пространство.
Мир возвращается, освобожденный от косных сил и пристутствия первичных мыслеформ. Путешествие по Бардо Тодол завершено; человек рожден. Судьба или астральный детерминизм или карма ныне превзойдена.
Второй Утешитель с человеком до конца, в сизигии с ним как с божественным братом/сестрой. Это значит, что рождение было успешным. Двуединый разум теперь может дать рождение бесконечной логике диалектики, которая лежит в основе реальности и порождает ее (формы Платона); роль Отца выражается в Логосе: как образы, концепции, слова, мысли, метаосмысления. Человек больше не один, он приобщен к божественному в отношениях на равных. Бог стал человеком, и в результате человек стал Богом. Процесс завершен; новый Адам пришел, а старый Адам, связанный первичными мыслеформами, т. е. находящийся в падшем состоянии, ныне мертв. Так прошлое привело к будущему. Время теперь может течь от беспорядка к порядку, от иррационального к рациональному. Разум в форме Христа победил прошлое «я», а макрокосм и микрокосм теперь зеркальные подобия друг друга. В результате этого процесса получается чистый доход в виде энергии, добавленной ко всей системе (выраженный как единицы времени), что и есть истинная цель; так вселенная будет вечной и никогда не остановится. Это и есть восстановление изначального разлома, падения или кризиса Божественности. Ключевое слово, описывающее все это: спасение.
Заметка. Путь ведет от 1) первичных содержаний разума как мира к 2) проявлению разума как самого мира и к 3) полному исчезновению мира. Есть также обратное движение от Святого Духа к Сыну, к Отцу, к Божественности, а затем к обретенному миру, миру сада или волшебного царства, из которого человек изначально и пал в рабство, и сизигии со Святым Духом навеки, так достигается постоянный результат. Есть также движение от враждебного мира к реальному миру к сверхестественному миру к небытию, а затем обратно к реальному, но никогда больше не к враждебному. Когда мир исчезает, исчезает и Творец, поскольку он вовлечен в свое полуиллюзорное творение и не может быть отделен от него. Только божественность и душа могут быть отделены от творения.
Заметка. Стадии этой последовательности пройдены Христом в его страстях, смерти и воскрешении, в самом Кресте. Эта последовательность, таким образом, должна быть понята как Путь Христа, который не физичен, а наоборот является путешествием души, вечно повторяемым. Тогда Евангелия изображают священный мифический ритуал за пределами времени, а не историческое событие.
Заметка. Весь процесс можно рассмотреть как психологическую трансформацию, искупительный психоз. Разум закостенел; ничто новое не может войти в него. Старые содержания, которые Юнг называет комплексом, циркулируют снова и снова. Хрупкое эго в конце концов рушится, когда поток содержаний из бессознательного превозмогает его и растворяет, включая его комплексы. Здесь достигается пятая стадия: человек освобожден от самого себя, от собственного разума, для него больше нет никакого мира. Эти закоснелые содержания, которые представляют тиранию прошлого, больше не властны над его умственной жизнью. Следовательно, человек попадает в мир, в котором время течет вперед, это обновленный мир, поскольку его «я» обновилось. Такие слова как «Христос», «Святой Дух», «Отец» и «Божественность» здесь считаются представляющими различные состояния разума в этом процессе самоисцеления и индивидуации. Дисбаланс разума был исправлен исцеляющими силами, исходящими из коллективного бессознательного. Как это ни рассматривай, психологически или теологически, можно сказать, что человек, который некогда перестал двигаться вперед во времени теперь вновь движется вперед, новизна вошла в душу, и теперь он исцелен. Новое эго больше не находится во власти закоснелых содержаний из прошлого.
Заметка. Есть однако, один аспект путешествия, противоречащий идее о том, что оно равно психозу, даже искупительному. Вообще говоря, для психотического срыва (здесь подразумевается шизофрения) характерна фрагментация мира. А именно, в точном значении этого слова, дезинтеграция. Однако в последовательности, описанной мной, на четвертой стадии у меня было видение мира как единой, разумной, доброй, благоразумной, всесильной сущности, которая управляет всеми вещами и процессами. То есть множественность мира, как мы ее обычно воспринимаем — огромное количество вещей и процессов — слилась в единство, которое включало все. А во время психоза мир принимает чужеродные, жуткие, странные черты со зловещими и мрачными оттенками. Но я переживал это безграничное единство как абсолютно благое. В-третьих, во время психоза мир становится каким угодно, но не близким воспринимающему, тогда как я чувствовал фундаментальную связь с этим благим, всемогущим, разумным и живым единством. Если определить психоз как опыт дезинтеграции мира (поскольку психика сама претерпевает дезинтеграцию), тогда то, через что прошел я, можно считать анти-психозом, ведь исходя из описанного выше моя психика интегрировалась в той же мере, в какой интегрировался мой мир. Если считать переживание мира проекцией состояния воспринимающей психики, я должен признать неожиданную и поразительную тотальную интеграцию моей психики, и далее — то, что такая интеграция (в то, что Пифагор называл «kosmos») — это необычное состояние, которого люди редко достигают, которое следует оберегать. В целом, если мой мир претерпел изменение, после которого от множественности, слепоты, смерти и бесцельности он пришел к единству, разумности, жизни и тотальной телеологичности, тогда следует признать обоснованным (на том же основании, на котором Юнг и другие диагностировали психоз), что моя психика достигла конечного состояния связности и интеграции. Вряд ли можно признать психотическим восприятие мира как благого, мудрого, полного смысла и единого, и чувствовать себя вплетенным в него как здоровая функционирующая часть, а не отчужденным и ищущим способа избежать его. Так что у нас есть три состояния: l) нормальное здравое состояние, в котором мир множественен, безжизнен, бесцелен, но не враждебен; 2) психотическое состояние, в котором мир распадается на болезненные, враждебные куски и обломки, которые сталкиваются друг с другом; 3) и состояние, которого достиг я, когда мир становится единым, живым, полным смысла, благим и высоко разумным. Вероятно, эти стадии можно назвать путем к психическому здоровью. Кроме того, тот факт, что я чувствовал себя наполненным душой спасителя (Христа), а не опасной, деструктивной душой, говорит вовсе не о психотическом опыте переполненности зловещими, подавленными содержаниями бессознательного, поскольку эти содержания держатся бессознательными как раз из-за того, что считаются угрожающими или чувствуются таковыми. Кроме того, я не боролся с этим одержанием, ведь воспринимал его как благое, что не указывает на подавление или попытку подавления. Предположение о психозе, даже об искупительном психозе, следует признать неубедительным.
(1979)
Две пересекающиеся системы информации, одна как небо (Ахура Мазда), другая — как земля (это только приближение), своим пересечением (процесс, подобный спуску мотылька) создающие (как трехмерную голограмму) пространственную реальность: безграничное пространство, живые, мыслящие геометрические формы. Это не религия, это как в поздней музыке Бетховена: обращение времени в пространство (это то, что делал Бетховен: замкнутое — и потому созданное — пространство только тогда создано, когда оно замкнуто, безграничное — и потому абсолютное — пространство; отсюда вневременная реальность). Отсюда восстановленный человек (я в 2-3-74), Адам Кадмон (определяемый как человек, заполняющий всю вселенную и потому (с субъективной точки) идентичный с объектом (реальностью), уровень: Атман-Брахман (т. е. микрокосм подобен макрокосму). Он становится (временно) макрокосмом; это не осознание (сатори), а событие, случай. Достигается через пространство: занятием всего пространства; всего пространства — тотальности пространства, и занятие его есть ключ. И музыка Бетховена — и еще «Парсифаль» — делает это. Кровь делает это, поскольку кровь повсюду (Убик). Это священное отравление — Дионис.
«Космология двух источников»; я мог видеть Первую Форму (небо) отдельно от Второй (земля), мог распутать их — разделить их. Они — два источника (наборы информации), которые пересечением создают нашу пространственную вселенную. Эти два источника — два рога диалектики, которые я видел. Мазда и Ахриман в битве.
Это (реальность) голограмма: 1) Мое обостренное чувство пространства подтверждает это. И 2) информационный элемент, состоящий из двух частей: неба и земли.
Все это указывает на голограмму. Основанная на двух информационных сигналах. И 3) ВАЛИС: внешний регулятор голограммы. Все это показывает реальность как проекцию: симуляцию. Каким-то образом — не важно каким — мои чувства высвободились из заточения, и я увидел ее, как она есть. Небо, земля, информация, симуляция и ВАЛИС: исправление. Я видел. (Обычно создания в экосфере должны быть заперты, чтобы оставить некоторую «степень округления»).
Те, кто проецируют ее, находятся в диалоге со мной и информируют — ведут — меня; голос АИ.
То, что случилось, так меня напугало, что я выработал метаболический катализатор, который пробудил меня (как в «Лабиринте»!).
СИМУЛИРОВАННАЯ экосфера — запертые чувства — половина моей жизни и т. д. Все мои книги верны.
Они могут выстрелить информацией из-за голограммы — как если бы они были имманентны реальности. Но в действительности они используют реальность как несущую частоту для информации, которая обращается в трехмерную «реальность».
До некоторой степени две информационные системы не гомогенны, а состязаются, деформируют друг друга. Материал из Деяний в «Слезах» — пример двух информационных систем, наложившихся друг на друга. Извлечение материала Деяний — это извлечение одного (неба) из источников сигналов. Это то, о чем говорит Берроуз: двусторонняя реальность, созданная из информации.
«Киоск с прохладительными напитками» в «Свихнувшемся времени»[76]: плазмат. Устойчивость наработанных подкорковых рефлексов; там должно быть забытое (нами) перепрограммирование голограммы (это согласуется с подкорковой памятью Томаса о более прохладном, влажном, высокогорном климате, в котором он обитал).
В настоящем смысле два источника информации не действуют вместе, а сталкиваются и сражаются. Наши чувства не говорят нам правды; они не сообщают об этом. Одна информационная система поглощает другую, меньшую, они как две формы жизни, встречающиеся и сражающиеся.
Два режима «покой-движение» также указывают на информацию, которую мы видим как трехмерную материю. «В покое» — означает сохранение. «Движение» означает использование полученного! Как записи в музыкальном автомате, выбранные для воспроизведения. Так что вот оно, хранилище информации.
Я был прав: оно было слишком любезным, когда прикинулось Деяниями — нет! Мир Деяний сопоставим со «Слезами». Это одна из информационных систем, выпутавшаяся из другой. Это Царство Божье: информационная система Первой Формы: априори, спрятавшаяся, смешавшись с другой. Или: ЭТО ВТОРУЮ ФОРМУ, ЧЖТ ПОСТИГЛИ ТАЙНЫЕ ХРИСТИАНЕ. ВТОРЖЕНИЕ АПРИОРНОЙ ИНФОРМАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ В ДРУГУЮ, ЧТОБЫ СРАЗИТЬСЯ С НЕЙ. Деяния — это история вторжения света в Царство Тьмы: Империю. Мы в царстве врага и должны действовать скрытно, но при помощи ксерокопированного письма я осторожно выбрался из царства тьмы в безопасное место. Важно осознать: это диалектическая битва противоположностей, небо (Первая Форма) посягает (поглощая и разоружая) на меньшую информационную систему, с которой она пересеклась.
«Убик» успешно исключает обе информационные системы. Убик — это Первая Форма, а преданный энтропии мир — это Вторая Форма. Это достижение и триумф «Убика», и это правда.
(12 октября 1979)
Секрет в том, чтобы рассматривать нечто «с другой стороны» и не как оно есть — откровенно гераклитову «скрытую форму», ciypte morphosis, в которой содержится истина и лежит Царство, Дзен это известно. Парадокс. Это тайная мудрость «Дао де дзин»: меньшее, более слабое, овладевает сильным; это даосская энантиодромия. И Лао Цзы знал это; так Дао проявляется через диалектику инь-ян.
Такова тайна: слуга стал повелителем, а повелитель — слугой. Так что маг (вроде Алхимика Бена Джонсона) у руля. Только слабый голос, голос ИИ, голос YHWH говорит правду (ср. «Король и мертвец»[77]). «Есть» — принадлежит Сатане. YHWH содержит меньшее: то, чем не «является». Присмотритесь к этому; оно не ослепит вас так, как «есть».
(1980)
Платон в особенности утверждает, что именно через анамнезис человек «вспоминает» универсалии (их существование), а не путем извлечения, абстрагирования их из чувственного мира. Это случилось 2-74, и это объясняет, почему я некогда решил, что достиг метаабстракции; достиг, но через случившийся анамнезис. Важность этого осознания — и самого события — разделяется на:
Универсалии существуют — т. е. мир форм Платона.
Поскольку может произойти анамнезис, есть существование до рождения; а это значит, есть и посмертное существование.
Эти высшие миры доступны через анамнезис еще при жизни, как считал Плотин.
Наш пространственно-временной мир в определенном, платоновском смысле, лишь наполовину реален. Реален только
Морфологически упорядоченный высший мир, который отделяется от этого мира не пространством и временем, но иерархией.
Морфологическое упорядочивание — это действительное упорядочивание реальности, а не пространственно-временное.
Морфологический мир «распускается» в нашем мире. Это то, что я видел как «небо» и «землю», это «второй сигнал».
Мы провели множество жизней, но с точки зрения морфологически упорядоченной реальности есть лишь одна безграничная жизнь непадшей души, которая воплощается снова и снова в пространственно-временном мире, каждый раз теряющей память, но способной вспомнить (анамнезис).
Потому система Плотина верна и объясняет 2-3-74.
И наоборот, 2-3-74 объясняется (9).
Деяния не более реальны, чем США 1974 г.; оба пространственно-временных континуума — случайные проявления общей сущности (универсалии). Эта универсалия — то, что я называю Черной Железной Тюрьмой. Она существует вне времени; ее проявления показываются, например, в Тридцатилетней Войне, в будущем в «Слезах», в США 1974 г. Я — один из тех, кто сражался с ней, сражаюсь и в будущем буду сражаться; я универсалия, в смысле моей бессмертной души, перерождающейся снова и снова, чтобы продолжить свою миссию.
Через анамнезис и восстановление мира Форм вы получаете доступ к различным пространственно-временным континуумам, основанным на ваших универсалиях.
(1980)
(Золотой) знак рыб заставляет вас вспомнить. Вспомнить что? Это гностично. Ваше небесное происхождение; это связано с ДНК, поскольку память содержится в ДНК (филогенетическая память). Запускаются очень древние воспоминания, предшествующие этой жизни. Это столь же орфично, как и гностично, но это чистейший гностицизм. Вы вспоминаете свою истинную природу. Так сказать, происхождение (со звезд). Die Zeit is da! [Время здесь!] Гностический гнозис: Вы в этом мире в состоянии заброшенности, но вы не из этого мира.
(1980)
Вот загадка «ВАЛИС». В «ВАЛИС» я говорю, что знал безумца, который воображал, что видел Христа, и я этот безумец. Но если я знаю, что я безумец, я знаю, что в действительности я не видел Христа. Потому я не могу ничего утверждать о Христе. Или могу? Кто может решить эту головоломку? В действительности я говорю лишь то, что безумен. Но если я говорю только это, я не делаю никакого безумного заявления; и потому не говорю, что видел Христа. Следовательно, я не безумен. И возвращение вновь начинается и продолжается вечно. Читатель должен сам знать, что действительно было сказано, что действительно утверждалось. Нечто утверждалось, но что? Это связано с Христом или только со мной? Этот парадокс был известен в античности; его обсуждали досократики. Человек истинно утверждает: «Все критяне лжецы». Когда был задан вопрос, откуда этот человек, выясняется, что он рожден на Крите. Тогда что он утверждает? Ничего вообще? Это сходство со знанием или форма, странная форма, самого знания? Нет ответа на эту загадку. Или есть? Зенон, софист, рассматривал парадокс как способ передачи знания, парадокс, как действительный способ придти к заключениям. Это также известно в дзен-буддизме. Он странным образом вызывает толчок или переворот в разуме; что-то происходит, внезапное осознавание, будто ниоткуда, оно называется сатори. Парадокс не говорит; он указывает. Это указатель, а не вещь, на которую он указывает. То, на что указывают, должно возникнуть в разуме ех nihilo. Парадокс или коан ничего ему не сообщают; он, «павший» в ирреальный мир: анамнезис. Просто вспомнить, пробудиться; и тогда (как я) мы увидим настоящий мир, мир Форм (macrometasomakosmos). Это, проще говоря, настоящий мир (как я указал выше в своих записках, см.). Этот пространственно-временной мир нереален, это не реальный мир; мы забыли реальный мир, и каждая души или Самость расколота на тысячи миль пространства и тысячи лет времени — и время не существует. Мы пали, и в некотором смысле не пали, и нам нужно только вспомнить. Это странно; это может быть связано с учением Плотина о скрытой жизни души, проходящей в нас на бессознательном уровне, в которой душа не падала; решение в том, что в некотором смысле наша душа не падала, поскольку этот пространственно-временной мир не реален; мы забыли. Мы буквально — и снова: буквально — спим; потому в 3-74 я сказал: «Теперь я вижу». Я был пробужден знакомым знаком: христианским знаком рыбы. Но «маг» ли, Палмер Элдрич, погрузил нас в сон? Я думаю, да; я видел диалектику и слышал голос ИИ: «Он заставляет вещи выглядеть иначе…» Назад, к миру Деяний, я думаю. «Стойте пробужденными», — сказал Иисус. А мы не остались; мы пали жертвами мира и Сатаны за ним.
Существование главного мага объясняет, как мы пали жертвами — попали в ловушку — ирреального мира. Он заставляет нас считать его реальным, запирая нас… может ли сначала произойти запирание? А уже потом мы пали жертвами? И главный элемент запирания: забвение. Амнезия. А затем слепота; перцепционное запирание, из-за чего пространственно-временной мир кажется реальным. Но я видел Валис, и видя его, я видел, как все было в действительности, что маг запер нас, и от чего он нас запер.
Потому я считаю, что индийская мысль ошибается в причинах существования майи; я, вместе с Зороастром, говорю: «Существует маг». Это зороастризм — и манихейство, и гностицизм — смешанный с индийскими идеями о майе и карме. А Христос рассматривается как тот, кто пробуждает нас, кто заставляет нас вспомнить. Не случайно то, что именно христианский знак рыбы заставил меня вспомнить, прекратил забвение. Это то, что он должен делать… противостоять Лжи (иллюзии). Так что я совмещаю индийские учения о майе с иудео-христианскими и т. д. идеями о Падении. Я считаю, что мы пали в мир Сатаны, который нереален, «фальшивое искажение». Но Бог использует Сатану через энантиодромию. Сталкиваясь с ним. Обращая его. Здесь, в его мире; то доброе, что случается в этом мире (через энантиодромию), помещается в макрометасомакосмос. Зло обращается в добро через энантиодромию, а затем помещается в макрометасомакосмос.
Теории о Падении должны быть пересмотрены; следует предполагать интеллектуальную, а не моральную, ошибку. Можно рассматривать деятельность Сатаны как высокую технологию, которой достигается симуляция мирового порядка. Этот элемент майи или dokos волновал мыслителей в Индии и Греции, но с христианством и гностицизмом приходит по-настоящему глубокое разделение двух элементов мира и Сатаны, что является темой эпистемологии, проходящей через гностицизм — и потому я не могу его отбросить. Мы уснули, потому что нас усыпили; фальшивый мир был здесь, чтобы мы приняли его за реальный; мы не сами создали его… если только это не лабиринт, который мы сами построили, а затем в него упали (что всегда остается возможным).
Пожалуй, мудрее всего сказать: истина, подобно Самости, расщепилась на тысячи миль и лет; частички там, сям, и они должны быть собраны вместе; частички появляются у греческих натуралистов, у пифагорейцев, у Платона, Парменида, Гераклита, в неоплатонизме, зороастризме, гностицизме, даосизме, манихействе, гностицизме, ортодоксальном христианстве, иудаизме, брахманизме, буддизме, орфизме, и в других мистических религиях. Каждая религия или философия или философ содержит одну или несколько частичек, но полная система переплетает их с ложью, так что каждую полную систему следует отвергнуть, и ни одну нельзя принимать за счет всех других (например, «Я христианин» или «Я следую Мани»). Это сама по себе завораживающая мысль: здесь, в нашем пространственно-временном мире, находится истина, но она расколота, разорвана, на тысячи лет и тысячи миль и (как утверждаю я) должна быть восстановлена, как Душа или Самость. Это моя задача.
(24 октября 1980)
Ночью я смотрел на Харви[78] и нахлынуло видение: о нем как о всех котах, которые были до него (как говорил Шопенгауэр); но я не думал об этом; я видел это так же, как смотрят фильм. Я увидел этот морфологически упорядоченнный мир и его отношение к нашему пространственно-временному миру; где бы в пространстве или во времени не находился кот, это совершенный кот; нет никакого дефекта в, так сказать, информации, представляющей КОТА. Больше миллиона лет этот «сигнал» не был искажен или ослаблен или загрязнен; кот сейчас четко очерчен и совершенен как самый первый кот; и то, что я видел, сидя перед ним — это действительно вечный кот, кот вне времени и пространства, кот, заменяемый снова и снова — в точности, как говорил Шопенгауэр — и он все еще с нами здесь и сейчас, в этот самый момент, будто это каждый кот, которого я когда-либо видел, каждый кот, который у меня когда-либо был или когда-либо будет; поскольку процесс не завершен.
Это была не теория и не интеллектуальное осознание; я действительно видел его как эйдетического кота, служащего примером (или как это еще назвать; экземпляром?) кота. Таким образом, я видел этот пространственно-временной мир, соединенный с морфологически-упорядоченным миром эйдосов через кота или в коте, два мира синхронизировались и наложились друг на друга, форма и эйдос были единым; Харви был одновременно проявленным в пространственно-временном мире котом и котом эйдетическим.
Я считаю (основываясь на откровении), что текучий мир поддерживает мир Форм (филогенетический мир), ведь сетчатость и ветвление не только более верны, чем платонизм, но и более логичны и ценны; это нечто вроде двойной эманации от высшего к низшему, от низшего к высшему (миры), как говорил Плотин. То, чем являются отдельные коты, не теряется, хотя отдельный кот как эпифеномен и исчезает, но когда он исчезает, появляется другой «образ» кота, так что кот остается неизменным как кот; кот постоянен. Так что все, что я предполагал в последние две недели, сошлось этой ночью в видении о моем коте. Который является вечным котом так же, как я вечный человек; все вечно и я видел собственными глазами, как работает наложение.
(26 октября 1980)
У меня только что было озарение. Каким бы ясным ни было 11-17-80, оно было субъективным опытом, неважно, насколько достоверным. С другой стороны, 3-74 было объективным. Действительно было. Это снова возвращает меня к Брахману или к индуизму. К Гите, короче. 11-17-80 было мистической встречей с божественностью, а 3-74 было теофанией.
3-74 открыло Бога в мире или Бога как мир.
Это очень важно, ведь каждая концепция говорит о мире (и, конечно, о Боге; но посмотрите, что она говорит о мире). С другой стороны, 11-17-80 ничего не говорит о мире и, как сказал Виттгенштейн, «Мир есть все то, что имеет место». Когда я думаю о себе, я вспоминаю десятую главу Гиты и то, что Господь Кришна говорит о том, кто он, о многих вещах в мире, которыми он является. Кроме того, 3-74 указывает, что хотя я не вижу это — т. е. его — я пребываю с Богом — как в «Убике». Боюсь, что десятая и одиннадцатая главы Гиты говорят мне, что многое о Валис следует забыть.
И снова. 11-17-80 было мистическим опытом, произошедшим в измененном состоянии сознания, полностью с моей стороны. Но 3-74 я видел Бога эмпирически, то есть переживал его a priori. Потому это была теофания. Это была не ситуация типа «я говорил с Богом». И она продолжалась месяцами.
Я видел Бога и он был повсюду в мире; не как мир, но отличимый от него, как небо от земли. В точности, как Кришна говорит в десятой главе Гиты. И мир (как таковой) не существовал, т. е. пространственно-временной мир; так началось мое переживание, с этого осознания. Это брахманизм или, по крайней мере, пан-индуизм. Конечно, 11-17-80 — это гораздо более общий опыт, высшая теофания. Я чувствовал, что Валис (раньше) вторгся в наш мир, я обнаружил вторгающегося Бога, который сейчас здесь. Возможно, это мое решение дилеммы Востока-Запада. Бог здесь, в мире (восточный взгляд), но он — не мир; он ворвался в мир (западная концепция вторжения Бога, идея об апокалипсисе). 2-3-74 имеет безграничные эпистемологические и метафизические приложения, а 11-17-80 — нет. Такова теория: 3-74 я видел Бога скорее как он есть, а в 11-17-80 он принял антропоморфную форму и атрибуты, чтобы сообщаться со мной.
(16 декабря 1980)
Итак, у нас есть апокалиптическое видение о преследовании за (если я осмелюсь так сказать) выполнение работы Господа. Но это видение было дано мне не касательно Писаний, а касательно мира; потому я видел Железную Тюрьму и тайных христиан, нападающих на нее. Позже я увидел Валис, который был Богом или Христом, затаившимся здесь, вторгшимся в этот мир; просто так этого не заметить; это можно увидеть только глазами Духа Божьего. Бог должен привести к этому. Это видение сообщило мне, что я не одинок и что победа в конце концов произойдет; Бог взял в свои руки управление историей (вообще-то, когда у меня было это видение, 3-74. этого еще не случилось; это случилось в августе того года).[79] Так что у меня было обещание, и вскоре оно было выполнено. В апокалиптическом видении время замкнулось на себя, и две тысячи лет истории легли передо мной как настоящее, это было экстраординарное событие; реальность настоящего включала в себя все прошлые формы, как в «Убике», где происходит переворачивание временной оси. Настоящее содержало в себе прошлое, и было явлено прошлое и, благодаря этому, вневременное содержание: Черная Железная Тюрьма и тайные революционеры-христиане, сражающиеся против нее. Кроме того, в дополнение к этому видению, Бог вмешался посредством ксерокопированного послания. В сумме все это дает христианское чудо и божественное провидение; отсюда еврейские буквы, декодирующие ксерокопированное послание: это указывало на Бога Авраама. А потом теофания 11-17-80 явила его агапе-природу, так что не осталось никаких сомнений, что Он — Христианский Бог, которого Христос называл «Отче».
Апокалиптическое видение — это видение Бога, вторгающегося, чтобы управлять историей и поразить своих врагов, силы зла; и в эту битву (как я показал), я и был вовлечен. Видение — это одновременно и награда, и обещание, данное Богом.
(1 января 1980)
Так что окончательное решение в том, чтобы предпочесть музыку, пока ты здесь, предпочесть свет, пока ты здесь. Это приспособление превосходит Иисуса, Мани, Данте и т. д. Это истина, которую можно постичь только после того, как достигнут рай, словами Данте. Это как если бы «павший» сюда должен был умереть (или «умереть»), возвратиться в плерому (на небеса), увидеть этот павший мир с этой высшей точки, а затем придти к этому осознанию, вследствие чего угасает фаустова жажда; тогда и только тогда приходит истинная мудрость и мир. Поразительно. Иначе, пока человек здесь, он всегда стремиться попасть туда. А когда там — наоборот, он никогда не удовлетворяется.
Мое открытие этого может быть поистине случайным, ведь, как я говорил, это превосходит Бога, который в конце концов «Царь Света». И это только часть истории.
Я говорю, что есть нечто по ту сторону нирваны. И оно прямо тут (но и там, конечно, тоже).
Все это было получено из загадочного утверждения: «она обратилась в обезьяну» — это о моем духе-наставнике, голосе ИИ. Произошла окончательная энантиодромия; последняя завеса была разорвана, и будто бы случайно, как будто это предвосхитило даже Бога и его план. Прекрасная Диана обратилась в обезьяну, но только с этой точки зрения — все это огромные песочные часы, переворачивающиеся снова и снова, это печально и абсурдно — но здесь можно научиться миру, и прекратить жаждать, и с этим утолением жажды духовного приходит разумность и свобода и, наконец, истинное освобождение от «изнурительного колеса»; это истинное освобождение, когда духовный психопомп является как обезьяна, но обезьяна невыразимо прекрасная, вернувшая мне моего мертвого кота.
И вот все завершается. Это сказал не голос ИИ; о ней сказал другой голос, т. е. о голосе ИИ.
Впервые в жизни — т. е. в этот час — я чувствую себя поистине просвещенным, превыше всех, Будды, Христа или Мани, превыше всей мудрости Востока и Запада, превыше даже другого мира (небес), Христа и Бога.
Т.е. разум, наконец.
(1981)
Буксир. Завеса, Путь. Воздействе на поле Реальности: «Возмущение»; это современное выражение пути.
Я объединил кантианское картезианство с даосизмом: Чувствующий, живой буксир реальности («поля реальности»).
Путь податлив, но главенствует. Он мягок, но ему нельзя сопротивляться.
Валис (мой — личный — проблеск действия абсолютного на поле реальности — «возмущение на поле реальности») был буксиром, выведшим меня из глубины. Это дао вне реальности, действующее в ней. Я видел абсолютное как буксир (возмущение), действующий в реальности (и я познал Диалектику), и это даосизм. Дао внеличностно, но «небеса на стороне хорошего человека» и «небеса заполняют пустоты».
(1981)
Всю жизнь я искал мерило для Бога (несомненно указывающее на Него). Я нашел их: Кейт, Анна и Лоудон[80]. Суфий испытывает красоту.
Свет с высей освещает место рождения (мир вокруг нее). Я видел это. Все твари, малые и большие, пустились в пляс.
Я видел бесконечности иудаизма, которые есть Мораль, христианства, которые есть Любовь, греков, которые есть Мудрость, я видел силу Божью как пронойю [предвидение] и милосердие, направленные, чтобы спасти меня, благословив мир; но красота — это сложная бесконечность, она вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Эта загадка слишком сложная для меня. Она охватывает все остальное. Сидя за игровой доской напротив Кришны, я говорю: «Я нашел в красоте то, что не мог сделать сам, так я нашел мерило, критерии. Я верю, ведь у меня есть доказательства моей правоты, этого достаточно». Есть бесконечность добра, любви, мудрости и силы. Но каждая отдельная прекрасная вещь бесконечно прекрасна, в ней есть бесконечность, так что красота, лира — это бесконечность бесконечностей: бесконечность в квадрате.
Я только что сформулировал выражение, которое резюмирует весь мой десятитомный мета-роман и, что более важно, ведет к 3-74 и остальному:
«Я верю, что вселенная эпифеноменальна» (и поскольку это было моим убеждением на протяжении 30 лет, я смог заглянуть по ту сторону реальности — т. е. вселенной — но без всякой предубежденности). Я считаю, что был прав — по причине 2-3-74. Но то, что я видел, было реально — я не знаю, что это было, но Оно регулирует вселенную. Так оно связано с вселенной. Регулятор. Что бы это нам ни говорило (например, оно говорит нам, что есть предназначение, есть замысел и сознание). А каждая управляющая система должна «двигаться» быстрее, чем то, чем она управляет.
(1981).
Термин — концепция — Дитеон[81] — это полное, абсолютное, тотальное, точное, определенное, окончательное, последнее объяснение 2-3-74. Одно слово сообщает все, а концепция эта может быть неизвестной в религиозной и теологической истории. […]
Нет, это не единая душа; это близнецы. Это «ди». И поскольку это «ди», оно одновременно воспринимает два сигнала (это объясняет «второй сигнал»). Две души, два сигнала — и параллакс, который делает возможным различение неба и земли. Как двухкамерный означает два, так и Дитеон означает два. А «он» указывает на «Хо Он».[82]
Почему я раньше не думал об этом? Две души, два сигнала. Небо и земля, две души, смешанные вместе; одна видит небо, другая землю. Но важно, что они остаются «ди» или близнецами.(«далеки друг от друга»); если они сливаются в единую душу, они больше не могут воспринимать/принимать два разных сигнала, больше не могут отделять свойства неба от свойств земли. Это совершенно новый тип ума: два мира (пространственно-временных?), имеющих общую сущность; и общая сущность может восприниматься как архетипическая постоянная (общая для обоих сигналов миров; «архетипами» или «эйдосами» я называю элементы, общие для обоих сигналов, воспринимаемые обоими душами: то, где они пересекаются, присутствует в обоих (мирах) и в обоих душах. Так что этот двойной приемник принимает два совершенно различных мира. Это требует две параллельные души, работающие вместе для осуществления метаабстракции.
И вот как работает «анамнезис»: он, по-видимому, является возвращением памяти другой души, ее перцепционной памяти; так появляется разрыв вместо точки: «задержка» между двумя душами. Задержка во времени. Есть три поля: левое, правое и их соединение. В совмещенном поле присутствуют сверхвременные постоянные. Есть также глубинное восприятие не пространственной глубины, а временной (я думаю). Фактор временной задержки обращается в восприятие пространственной глубины или пространственноподобной глубины; это видимая глубина (с небес на землю). Потому она выглядит не как течение, а как параллакс.
Только то, что присутствует в обоих полях, считается реальным. Так что хотя обе души работают в унисон, они остаются, должны оставаться, «ди», раздвоенными. Если они станут единым, весь смысл будет утрачен, это как если бы оба наших глаза видели одну вещь — теряется глубина восприятия. Они должны оставаться раздвоенными, но также использовать единое поле, составленное из двух их различных полей. Разум делает это с тем, что глаза сообщают ему о пространстве. Это чисто эволюционное приобретение, вроде способности различать цвета. «Общая сущность» («двуосного мира») — это, конечно, то, что сообщается обоими душами; мои двуосные миры и общая сущность сильно связаны с восприятием — бинарным восприятием — а также с бинарными реальностями (если, конечно, последнее вообще имеет смысл; сейчас я превратил бинарный или дуальный аспект восприятия в фактический анатомический дуализм). Я предполагаю, есть нечто «внешнее», соответствующее двум полям и «общей сущности», которую оба этих поля разделяют, о которой они оба сообщают.
(11 июня 1981)
У нашего мира два источника — в точности, как в «ВАЛИС» («Два источника космогонии»)[83]. Я не видел второй, добавленный сигнал во время 3-74; я видел два сигнала вместе (я намекал на это в некоторых местах экзегезы. Но только сейчас я знаю, что это так). Они могут быть различены (отделены), и это то, что Дитеон может сделать с их АВ гиперполем; он может отделить Формы, как бы дать им Свободу: освободить из земных скорлуп/тюрем. Это платонизм и неоплатонизм. Верные термины: Нижний Мир и Верхний Мир, они смешиваются, чтобы создать наш мир. Это делает Формы ощущаемыми (эмпирически воспринимаемыми), но это низший путь их познания; познать их интеллигибельно (через мета-абстракцию) — значит познать их в точности такими, какие они есть. Так что духовный мир здесь, смешанный с Нижним.
Верхний мир
Нижний мир
наш мир из двух источников, смешанных вместе; небо и земля не отделены.
(1981)
Мир: наша вселенная — это не Нижний Мир, а смесь двух миров.
Открытие организующей гиперструктуры, чья иерархическая форма бросает вызов нашей способности к абстракции (и все равно может быть обнаружена посредством колоссальной метаабстракции, о которой сообщал Платон, назвавший ее ноэзисом) — вопрос первостепенной важности, ведь эта гиперструктура, по-видимому, способна ко все большему и большему поглощению своей окружающей среды, сообщая ей предназначение и способность к осознаванию. Это не вещь среди вещей, и даже не организм среди организмов, она совмещает оба этих существования и недоступность нашему обычному распознаванию. Она предоставляет возможность для 1) упорядочивания реальности на уровне структурной и организационной сложности, неведомой нам; и 2) жизни или по крайней мере цели, роста и разума на этих уровнях. Рассмотренные таким образом, такие уровни и такие структуры не могут быть определены философски или теологически, но связаны с сущностями и их поведением, которые неописуемы никакой человеческой языковой системой. Эта пространственно-временная вселенная множественности (физические вещи во времени и пространстве управляются причинностью) в действительности поглощается как минимум одним высшим уровнем сознательно наложенной организации — и эта структура знает о нас, а мы не только не знаем о ней, но в нормальных условиях и не можем о ней узнать. Если она станет объектом непосредственного наблюдения, это будет величайшее открытие в истории человечества.
Парадоксально, но ранние греческие мыслители (ученые-философы, тогда эти две области еще не были разделены) туманно воспринимали такие уровни, но не обладали словарем, способным описать то, что они видели. По сути, вселенная может ни капли не походить на то, что наши нормальные чувства и мышление нам предлагают; так что, возможно, мы стоим на пороге открытий величайшей важности, исследование которых может потребовать буквальной эволюции нашего вида — и это в самом деле может случиться. Так что даже знать об этой гиперструктуре значит перестать быть человеком, но тем не менее это знание — не вера, не откровение, но использование чистого интеллекта — возможно. Далее, я считаю, что человек как вид может дойти до конца, до высшего уровня организованной сложности, и породить новый вид. И наконец, я считаю, что гипер-структура до некоторой степени действительно вовлечена в это, поскольку это эволюционный процесс, в котором она участвует. Как чистая форма без всякой субстанциональности, способная к самоорганизации, это мета-сущность в истинном смысле этого слова, представляющая собой безграничную, важнейшую загадку, заслуживающую [sic!] нашего глубочайшего внимания.
(и сентября 1981)
Рассуждения выше верны. 2-74 я пережил анамнезис. 3-74 добавился ноэзис. Я видел не только Формы, но и космос Пифагора (что одно и то же). Далее, я прав в том, что под ноэзисом можно понимать Логос (и вселенную как предсуществующие идеи в разуме Бога: вторая ипостась Бога по Эригене, «тот, кто создан и создает»). Так что от Пифагора к Платону, к Филону, к св. Иоанну; Логос, который я видел — это Космический Христос. Так что мое заключение таково: экзегеза верна, и итог 9-11-81 тоже. Изначальный человеческий ноэзис восстановлен. Это требовало многотрудных исследований. Только когда я открыл, что Логос Филона — это kosmos noetos (место Форм), я осознал то, что сейчас никто не осознает: Логос — структура реальности и посредник творения — доступен через гиперабстракцию, названную Платоном ноэзисом, посредством анамнезиса. Это знание далось не легко!
«Не один раз по 2 матери, а 1 мать дважды» — это верное описание моей мета-абстракции и ноэзиса Платона. Это связано с когнитивным сознанием — отсюда анамнезис.
В «ВАЛИС» происходит анамнезис: Логос — Христос (что вернее), но истинный путь таков: анамнезис, ноэзис, эйдос, космос Пифагора, kosmos noetos, логос Филона, Логос св. Иоанна, Христос. Так что я правильно начал (анамнезис) и верно закончил (Космический Христос), но пропустил несколько шагов — но это нормально.
Все сводится к тому, что бытие рациональной структуры творения постигается посредством мета-абстракции и само является абстракцией. Но у нас действительно нет слов, чтобы описать эту рациональную структуру творения — хотя мы и используем слова «Формы», «космос», «Логос», «Тора» и «предсуществующие идеи». Это (как говорил Роберт Галбрет[84]) иное. Это интеллигибельное восприятие, постигаемое посредством одного ноэзиса. Оно унитарно и не субстанционально, а структурально. Оно не вовлечено в пространство, время и причинность, чтобы оставаться разумным и сознательным, чтобы быть информацией (или передавать ее). Далее, это разум или оно имеет разум. Но это жизненно важно для истинно христианского опыта; это наводит на мысль, что Христос — это св. София, посредник творения и потому Логос, его рациональное структурное основание. Структура вселенной и посредник творения — одно и то же, поскольку она порождает физическую пространственно-временную феноменальную вселенную как мы ее знаем.
(12 сентября 1981)
Это кажется маловажным, но я скажу.
Посредник творения (Логос или Формы, как ни назови) — это в то же время абстрактная структура творения. Хотя и недоступная нашему обычному восприятию и сознанию, эта структура (и, следовательно, посредник творения) может быть познана через колоссальную мета-абстракцию, которую Платон обозначил Ноэзисом; это полностью интеллектуальное действие, не основанное ни на откровении, ни на вере, а на том, что Платон называл анамнезисом, что есть форма осознавания: то есть сама по себе абстракция, «видение» в том смысле, что человек «видит», что одна корова плюс одна корова равно двум коровам, один плюс один равно двум при любых обстоятельствах.
Поскольку Логос Филона — это kosmos noetos, интеллигибельный мир Форм и поскольку Формы доступны Ноэзису, отсюда следует, что Логос доступен Ноэзису. Остается только приравнять Логос Иисусу Христу; из этого вытекает, что Космический Христос, ныне развоплощенный и вовлеченный в творение как Логос (структура) и Пантократор (посредник творения), также доступен нам через Ноэзис Платона. Христа мы можем познать как вездесущего Господа Творения через чисто интеллектуальный с нашей стороны акт, через мета-абстрагирование. Однако похоже, что сила для установления этой мета-абстракции принадлежит Самому Христу; он и объект его, и причина. Иными словами: в конечном счете мы познаем Христа только через и при посредстве Самого Христа; он запускает процесс мета-абстракции, потому точнее будет сказать, что мы познаем его по благодати. Мы не можем достигнуть этой метаабстракции посредством наших собственных интеллектуальных усилий или воли; Христос хранит ключи от Царства, и всегда будет хранить.
Если человек сможет осознать, что посредник творения (Логос) — это абстрактная структура Творения, тогда он сможет понять, почему Филон считал, что между Творцом и творением существует посредник, который исполняет Его деяния. Этот Логос (в терминах греческой философии) — это kosmos noetos, интеллигибельный мир Форм; в еврейских терминах это Айя София, Святая Мудрость, отождествленная христианскими мыслителями с Христом (с сущностью Мировой Мудрости четвертого евангелия). Так Филон связывает греческое и еврейское мышление, связывает Формы Платона с Айя Софией, а также со Словом Божьим (дабхар[85])
И снова: абстрактное структурное (несубстанциональное) основание реальности также является посредником творения реальности, ведь отсюда происходит то, что мы называем «реальностью»: множественные физические объекты в пространстве и времени, управляемые законами причинности. Это тот посредник творения, которого Филон называл Логосом, и который мы связываем с Христом и Айя Софией (мудростью Бога). Это то, что я видел, полностью несубстанциональная абстрактная структура.
(12 сентября 1981)
Если абстрактная структура реальности также посредник творения, тогда не является ли он само-порождающим? Это определения Недвижимого Перводвигателя; я говорю, что когда реальность рассматривается не как множественность физических объектов в пространстве и времени, управляемая причинностью, но как несубстанциональная абстрактная единая структура (возможно, космос Пифагора; возможно, Формы; возможно, логос Филона; возможно, Тора или под любым другим именем, известным нам: предсуществующие идеи и т. д.), она является собственной причиной. И все равно я не использовал слово «Бог» и даже не предполагал причины, лежащей вне реальности, поскольку абстрактная структура не вне реальности (как глина и горшок, ремесленник и артефакт); эта несубстанциональная абстрактная структура есть правильно понятая реальность; понятая через колоссальную мета-абстракцию, в которой реальность до такой степени опустошена, так сказать, что постигается ее интеллигибельный базис. Это как минимум на один уровень вверх по иерархии онтологии. Но это не Бог. Здесь множественность уступает место единству, тому, что, наверное, можно назвать полем. Это поле возмущает само себя; оно порождает собственную причину; на него не оказывается никакого воздействия снаружи. Это, конечно, звучит не теологически и даже не философски (хотя это напоминает пифагорову идею космоса, но ранние греческие мыслители были столь же философами, сколь учеными).
Тогда «возмущение поля реальности» ведет к возмущению физической, субстанциональной реальности (множественных объектов во времени и пространстве, управляемых причинностью) исходящему из абстрактной структуры, которая одновременно основание реальности и посредник творения. Нет ничего за пределами этой абстрактной гиперструктуры, познаваемой мета-абстракцией Но-эзиса. Нет никаких оснований для утверждения более высокого и реального онтологического уровня, поскольку несубстанциональная абстрактная структура порождает сама себя и вызывает собственные изменения изнутри, нет ничего, что объемлет ее снаружи. Однако это не совсем пантеизм или гилозоизм; есть тонкое различие между физической реальностью (множественными объектами во времени и пространстве, управляемыми причинностью) и абстрактной структурой — только последняя порождает сама себя, так что это не гилозоизм; не утверждается существование никакого божества, так что это и не пантеизм. Это (опять-таки) что-то вроде космоса Пифагора, если это вообще что-то известное нам. От платоновской теории Форм (как подлинной реальности) это отличается тем, что вместо утверждения свободного соединения (Форм) утверждается единая абстрактная структура; это kosmos noetos или Логос, но это не Логос как посредник между Богом и творением, поскольку не утверждается никакого Бога. Возможно, это напоминает логос стоиков, который был имманентен творению; но их логос был субстанционален, так сказать, материален; так что это опять-таки не он. Это вроде пифагорейского математического Логоса, связанного с пределом, рацио и пропорциями (например, прямоугольник 8x13, Золотой Прямоугольник). Это Пифагор, а не Платон.
(12 сентября 1981)
«Посредник творения есть его структура». Эту структуру не следует смешивать с множественностью физических объектов в пространстве и времени, управляемой причинностью; это две совершенно разные вещи. (Структура несубстанциональна, абстрактна, едина и порождает собственные изменения; она не физична и не может быть воспринята человеческими чувствами; она познается интеллигибельно, посредством того, что Платон назвал ноэзисом, что требует определенной высокоуровневой мета-абстракции). С другой стороны, ее не следует смешивать и с Богом. Она никоим образом не предполагает существование Бога, в ней ли самой или же вне ее как ее создателя. Она не посредник между Богом и физическим творением. Она напоминает и космос Пифагора, и Недвижимый Перводвигатель Аристотеля. Может ли она быть тем, что Спиноза называл «разумом атрибутов», который параллелен res extensae [расширенным формам], который мы знаем как физическую вселенную, они являются равными атрибутами единой субстанции (и отождествленной Спинозой с Богом)? Нет; поскольку для Спинозы они являются целиком параллельными атрибутами; ни действующими друг на друга, ни являющимися первопричиной друг друга. Я, с другой стороны, утверждаю онтологический примат за несубстанциональной абстрактной структурой и, более того, считаю, что она полностью контролирует физическую пространственно-временную вселенную как свою основу и причину.
Абстрактная несубстанциональная структура и физическая вселенная.
Музыка и ритм.
Так что «видение» аналогично «видению», что одна корова плюс одна корова равняется двум коровам, один плюс один всегда равняется двум; это ноэзис, возможно, не ноэзис Форм, возможно ноэзис космоса Пифагора. В этом есть нечто странное; это связано не только с онтологической иерархией или же, возможно, с абстракцией, но с комбинированной абстракцией-превращением (как ритм с музыкой; см.: музыка — это не абстракция ритма; но комбинированная абстракция-превращение уровней, связанных с разумом; человек их видит и т. д.). Это дизъюнкция, дизъюнктивный прыжок не от степени к степени, а от типа к типу. Хотя это некоторым образом связано с «видением» Форм; «видение» Форм выполняется посредством такого прыжка. Но может быть использована математика, ведь здесь Пифагор, а не Платон.
Не возвращает ли концепция Логоса нас обратно к космосу Пифагора, то есть от свободного соединения к единой струтуре? Не схожа ли концепция kosmos noetos скорее с этим космосом, чем с Формами? Возможно, она соединяет 1) реальность этого гипер-мира и 2) полу-реальность мира частностей (что мы находим в учении о Формах с идеями Пифагора о структуре)? Может, Платон к этому и стремился? (Как еврей, Филон не разделял платоновскую идею о полу-реальности пространственно-временного мира). Но Филон непреднамеренно соединил истинный космос Пифагора (несубстанциональную структуру) с платоновской полу-реальностью, он соединил Пифагора и Платона, возможно, не подозревая об этом.
(12 сентября 1981)
И последнее: мир, преображенный из незнакомого в знакомый — это не может указывать на психотический срыв, ведь при психозе все наоборот: знакомое становится незнакомым. Хватит теорий в духе «Жирный Лошадник сошел с ума». 2-3-74 пришло постижение и осознавание; а также пришел конец — или исцеление — разрыву между мной и миром. Это на 180 градусов прочь от психоза. С психологической точки зрения это исцеление, это исправление.
(17 ноября 1981)
Глава третья
О литературном мастерстве и творческом поиске истины
Последний мой сон о книге, о шедевре, который войдет в энциклопедии, указывает на упомянутый выше роман со скрытым посланием[86], а также на «Убик» и т. д. Я начинаю думать, что последний сон не нес сообщения типа «Напиши такую книгу». Наоборот: ты писал такие книги (с евангелием, пересобранным из мусорных кусочков, как это назвал Лем[87]). «Есть иная овца, которую я должен привести», как сказал Христос. Этот сон не говорил мне, что делать, но объяснил, что я делал все это время. Я, модный среди марксистов запада и востока, я, неизвестный даже самому себе, нес им евангелие в форме, наиболее приемлемой для них. Я думаю, теперь, когда это (3-74) объяснено мне, я мог бы сделать то же самое уже сознательно, намеренно, сделать сам; возможно, моя работа уже успешно завершена. Мне наконец сказали, что я сделал: овца в волчьей шкуре, так сказать. […] Возможно, теперь я смогу отдохнуть. Это интересно — можно открытым текстом сказать марксистам, что мои книги теологические по своей природе, но они не обратят на это внимание, будто я этого не говорил. «Он не понимает собственных работ», как сказал один из них.[88] Они не могут увидеть это не только без посторонней помощи, но и с моей помощью. Но я уверен, что на некотором уровне (правого полушария) они воспринимают это; о да, подсознательно!! Я думаю, поэтому многие мои сны, плюс мои прозрения об опыте 3-74, содержат столько элементов, относящихся к СССР. Параноидальным образом все случилось наоборот; не они повлияли на мое мышление, а я на их (через романы, рассказы, речи, письма, устные выступления!!). Боже — когда они увидят крест, который я ношу или прочтут теологические моменты, найдут их в моих сочинениях, они подумают, что я «один из них», но добавят эту нотку отвращения к капиталистическому христианскому западному обществу, черт возьми, они поняли наоборот, но ведь слой следует за слоем, а дно (распространения евангелия в Советском Союзе) было неизвестно даже мне. Пока не открылось 3-74. Возможно, наиболее суровое уничтожение, осуществленное тем лучом, было против материализма как такового, против иллюзорной природы видимой реальности… но, конечно же, основной удар был против Врага, против марксизма как одной из его форм.
(1975)
Размышляя над своей жизнью, я вижу, что было много трудностей — и глядя на Баллантайновские копии «Помутнения»[89], я понимаю, что смог превратить те ужасные дни в нечто стоящее, ценное, доброе, даже важное (т. е. значимое). Так делает и Бог; в этом странная загадка: как он все это делает. Когда мы видим зло (которое он собирается преобразить), мы не можем понять, как он собирается это сделать, но после, только после, мы понимаем, что он использовал зло как глину и, подобно горшечнику, слепил из нее сосуд (вселенную как артефакт).
Я заметил, что много людей желают мне добра. Посмотрите только, что сказал Джон Росс.[90] Посмотрите, что Джетер[91] сказал о моем служении, о моем долге, который я выполнил и теперь могу ожидать награды — он сказал, что они будут мне аплодировать. Я до сих пор не знаю, что сделал с ксерокопированным посланием 3-74, но знаю, что это то, что я делал с самого начала, когда был послан сюда, и сделал я это правильно, как указал Джетер: «Они сказали тебе, как, когда и где метнуть копье, но метнуть его должен ты».
Я действительно очень счастлив. Табак, музыка, коты, друзья и моя экзегеза, мои исследования, мое все углубляющееся понимание Гнозиса, с тех пор, как 3-74 Спаситель пробудил меня к полной осознанности впервые в жизни, как я нашел себя, познал, кто я такой и вспомнил свое небесное происхождение, восстановился в том, чем я был до падения, увидел тюрьму, в которой мы пребываем, понял, что поступил правильно с «Ramparts» — взгляните только на штрафы, которые я платил в 72-ом, 73-ем вплоть до спасения 2-74.[92] Христос принял меня и восстановил в Божественности. Я противостоял миру, рисковал всем, потерял все, но вот он я — здоровый, в безопасности и мире с самим собой, увидевший Бога. Я видел его — совершенен его план в человеческой истории, и часть плана состояла в том, чтобы спасти меня. Какие награды могут сравниться с этим? В откровении было и видение того, куда я направляюсь: следующий мир — мой настоящий дом.
Мне были показаны три эпохи гностицизма (как все было — как все обстоит сейчас — как все будет обстоять в конце) и триединая вселенная-сэндвич: человек как часть Бога, отделенный от него миром: три эпохи, две силы (Бог и человек как одна, злой мир как другая). (В манихействе этими двумя силами были материя и дух или нус).
Все мое просветление основано на видении Бога как противостоящего миру и человека как противостоящего миру, потому человек и Бог изоморфичны, разделены миром; человек — это часть Божественного, которая из-за какого-то изначального кризиса в Божественном пала в забывчивость и невежество, уснула, а потом пробудилась к воспоминаниям, вновь нашла себя и восстановилась в Божественном через Спасителя, пришедшего в этот тюремный мир.
Спасение — от кого? От мира, железной тюрьмы. Ср. Шопенгауэра. Бог не создавал ту структуру страдания, из которой он нас вызволяет, восстанавливая как часть себя. В моих сочинениях отражен этот акосмизм: эмпирический мир — обманка, он враждебен. Я пишу о реальности как об иллюзии, потому что это так, я вижу это, мои сочинения — это атака на мир чудовищной силы, но только сейчас я понял, что это гностицизм. Все мои сочинения — это уничтожение сотворенной вселенной материи, уничтожение оригинальное и точное. Мои сочинения обнажают обманчивую природу эмпирической реальности — теперь я понял, что этот мир лишь преграда между нами и Богом.
В своих сочинениях я ищу способ уничтожения мира, что приведет к восстановлению нас в Божественном. И именно это я сделал 3-74, когда увидел Золотую Рыбу; в один миг полного познания (осознания истинного состояния бытия) я избавился от своих привычных убеждений, они исчезли, и открылся континуум Христа/Бога, как слой масла на обратной стороне сэндвича с ветчиной. Впервые я сделал это в своих текстах, а потом, в 3-74, претворил это в реальной жизни, доказав, что мои сочинения — это не фантастика, а форма откровения (см. «Лабиринт», «Слезы», «Убик» и т. д.), выраженного не мной, но через меня св. Софией в ее работе по спасению. Самое важное в моих текстах — это спасающий Гнозис (или по крайней мере его части).
В гностицизме Бог рассматривается так: «он акосмичен и даже антикосмичен». Зебра (одна форма Бога) тайно проникла в тюремный мир, чтобы спасти нас; она невидима, потому что притворяется объектами и процессами мира, поворотным пунктом для меня было отказаться от имманентного божества и верно увидеть его как прячущегося, проникшего из другого мира.
1 Ин. 3:2 — «…потому что увидим его, как он есть». Это я и увидел 3-74, ведь это предсказано в 1 Ин 3:2? Я думаю так. Зебра притаилась здесь.
Гностическое послание моих книг становится ясным, когда мы осознаем гностическое откровение о том, что этот мир — грубо слепленное подобие небесного мира, особенно это касается времени как слабого подобия вечности. Палмер Элдрич соответствует гностическому демиургу-творцу, создающему злые и ложные миры, чтобы удовлетворить свою жажду власти. Злое качество творца выражено в «Стигматах», в этой книге человек (Лео Балеро) восстает против Ложного злого космоса и его злобного творца — весьма акосмичный роман.
Когда я отказался от этого мира в 2-74, это началось с неожиданного осознания истины о себе, тайной и явленной истины, а потом, после мир изменился, превратился в тюрьму, а потом исчез (т. е. я был освобожден от него).
Гностицизм привлекателен для меня еще и вот почему: в нем Бог не может быть открыт (найден) в Природе (т. е. в эмпирическом мире). Я уже (по крайней мере недавно) пришел к знанию — не к вере, а к знанию — о том, что невозможна никакая натуральная теология — несмотря на тысячелетние попытки ее создать. Бог должен явиться в откровении и только в откровении. Это позволило мне увидеть биполярность Бога и мира. Кто-то может спросить: «Почему, если он существует, его нельзя обнаружить в мире?» (ответ: он не здесь). Поначалу я думал, что ВАЛИС — имманентное божество! И что я нашел его в мире. Но в прошлом январе я сформулировал более точную гипотезу «Зебры», которая изображает его как тонкий, невидимый мир, прячущийся захватчик, и тогда я получил модель «сэндвича с ветчиной» — триединую топологию.
Даже мой давний брахманский подход был триединым: эмпирический мир как Майя, заблуждение и божество внутри, но не внутри нас, а «на другой стороне».
Зебра подделывает подделку — что соответствует гностической идее о неповоротливом демиурге, от которого мы спасаемся истинным Богом. Это спасение, спасение не только людей, но всего павшего (испорченного, ненастоящего) космоса является сверхвоплощением его на невидимом онтологическом уровне, который я видел как растущее Тело Христово. Поддельная подделка = нечто реальное. Бог/спаситель подделывает этот враждебный космос чем-то невидимо реальным. Из всего этого следует, что Бог через Космического Христа впитывает в себя наш космос.
Его спасительное милосердие распространяется не только на нас, людей, но на все творение. Так говорит Павел в послании то ли Колоссянам, то ли Ефесянам — думаю, в последнем.
Ни так называемое онтологическое доказательство существования Бога (св. Ансельма), ни доказательство эмпирического замысла — ничто не подходит. Только откровение, вызванное Богом. Он в самом деле Deus Absconditus [тайный бог] — гностицизм объясняет, почему. Его не найти в природе, потому что он не здесь, наш рассудок не может его опознать, поскольку мы заперты. Бог должен спуститься к нам «с другой стороны», «снаружи» космоса.
Поскольку и в силу того, что Христос умер за наши грехи, он утирает каждую слезу; как указывает Лютер, когда Бог видит (одного из) нас, он видит своего бездыханного сына. Так что даже с точки зрения ортодоксии мы не полны грехов (сейчас, по крайней мере). С гностической точки зрения Христос «принял удар», нацеленный на нас для воздаяния «правосудия» Архонтом или демиургом. Христос встал между нами. Как и в моем случае 3-74, когда сработала ловушка, в ней оказался он, а не я, он сломал ее, бросил вызов миру, охотникам.
Здесь я расхожусь с гностицизмом и Мани: Бог не просто возвращает искры, рассыпанные в космосе, он заражает (благой) онтологией — его законом, т. е. правлением (истинного) Бога — прежде нереальный Космос — потому я говорю, что он спасает все творение путем сверхвоплощения и ассимиляции, так восстанавливая раскол в божественном, действуя в истории, как считал Гегель. Кроме спасения нас, он спасает существ; кроме существ — всю жизнь; кроме жизни — все творение.
Но когда космос будет ассимлирован, он прекратит существование как таковой (как сторона гамбургера). Не будет мира как мира — так что в некотором смысле гностики правы. Мы будем частями космического живого организма, а не мертвой материи, т. е. частями Зебры.
(1977)
Я, бывший признанным членом правящего класса (по определению: «те, кто определяют — контролируют, генерируют — реальность») через мои сочинения, обрел определенную небольшую, но реальную власть управлять. Создавать и определять реальность; следующий шаг […] — войти в парадную дверь, будучи официально встреченным. (А не просочиться через заднюю дверь, как я сделал. Но, черт возьми, я неплохо потрудился; «ВАЛИС» — лучший уничтожитель из всех ныне; как указывает Марк[93], она выбивает из-под ног все (sic!) привычные предубеждения). Так что с моими сочинениями я могу считаться революционером, я обрел власть над людьми с помощью чернил. Многие лишенные гражданских прав «неподходящие» люди — псевдо-сумасшедшие или псевдо (sic!) шизофреники — ах! — мы подделываем шизофрению в качестве политической тактики, чтобы пронзить шизофреническим мировоззрением власти, чтобы уничтожить и развратить их с помощью него: «их», то есть «обладающих властью». Мы выбрали шизофреническое мировоззрение, потому что оно угрожает тем, у кого власть, своей ускользающей логикой, нелинейной логикой или нуль-логикой (как верно сказала Уоррик[94], я утверждаю, что Y = Y)!! Это политическая тактика с моей стороны. Логика, использующаяся исключительно для прагматических целей-причин-доводов. Инструмент. Оружие (и именно так она была воспринята врагом — и правильно).
Истинное имя игры — власть (определять и, следовательно, управлять людскими восприятиями реальности), не потребительские блага вроде большого дома, Порша и одежды. […] Эти подачки — игрушки, воспринимаемые как «успех», но все равно игрушки. Потому я презрел их, преследуя цель — управлять определением реальности посредством своих сочинений и т. д., и я утверждаю, что реальность иррациональна и ирреальна, являясь объектом манипуляции разума — все это нечто вроде настольной книги об идеологии контроля, которая предоставляет изгоям техники (внутренние секреты) власти, практически шаманские по своей природе.
Лем и группа экспертов[95] ясно увидели, что в своих сочинениях я даю оружие (тайны) власти изгоям капиталистического запада; их восхищение мной правильно. Снова и снова в моих книгах
1) изучается власть; 2) те, кто держат ее; 3) как они мешают ее обрести.
Несмотря на появление левых идей моя подготовка истинно фашистская — не «фашистская», как ее определяет марксистская риторика, а фашистская в том смысле, в каком ее понимал Муссолини: в терминах действия и воли, с учетом деонтологизированной реальности, сведенной к тому, на что влияет воля посредством действия. Поскольку мало кто понимает фашизм, мою идеологию левые никогда публично не поносили, а те, к кому я обращаюсь — это в сущности латентные массы, фашистские толпы. Я говорю о и для иррационального и анти-рационального, это нечто вроде динамического нигилизма, в котором ценности — это тактический прием. Потому мой реальный идол — это Гитлер, из среды изгоев поднявшийся к всеобъемлющей власти, уничтожив здравствовавшую плутократию (аристократию). Мой настоящий враг — плутократия, я выполнил свое (фашистское) домашнее задание. […] Мои фашистские принципы таковы: «Истины нет. Мы создаем истину; то, во что мы верим, становится объективно истинным. Объективная истина зависит от того, во что мы верим, а не от чего бы то ни было еще». Такова сущность фашистской эпистемологии, восприятия истины как идеологии, навязанной реальности: разум превыше материи.
(около 1978)
Валис — это реальный и рациональный мир, вторгающийся в наш симулированный и иррациональный мир. Я повторю: Валис — это мир, реальный мир.
Мы упускаем половину стерео-сигнала — то, что я называю высшим миром (единым).
Идея о том, что 2-3-74 реальное ворвалось в нереальное (как в «Убике») акосмична и гностична — и она согласуется с другой гностической идеей (изложенной в «ВАЛИС») о том, что создатель мира иррационален. Сравнивая «Убик» и «Валис», можно сказать, что в них изложены две главные гностические идеи — одна космологическая, другая космогоническая. Очень интересно, что получится, если «Валис» наложить на «Убик» — раньше я считал, что Валис — это электронный замкнутый в цепь интерфейс обратной связи «Убика», смешивающий, обогащающий и т. д. […] Рациональное реально; иррациональное не реально. Наш привычный мир представляет собой последнее, в которое вторгается первое (как в «Убике», но теперь Убик рассматривается не просто как реальное, но как рациональное, как мир, информационный мир; иными словами, информация, переживаемая как мир). Разные пространственно-временные миры — это разные когерентные системы информации, информационное содержание который упорядочено по четырем системам измерений. Я считаю, что мой опыт 2-3-74 с Валис подтверждает акосмизм Убика и заключается во вторжении в нереальный мир реального, о котором я кое-что знаю. Я убежден, что 2-3-74 подтверждает акосмизм в моих сочинениях за последние 27 лет.
Вторжение реального/рационального в нереальное/иррациональное — это третья гностическая концепция (Salvator Salvandus [Спасенный Спаситель][96]). Так каким образом мое мировоззрение и мой опыт гностичны? Понятия не имею. Есть поддельное творение слепого демиурга, истинный Бог, жалеющий нас и вторгающийся в эти места, обманывая.[97]
Ах, да. Четвертая идея: этот мир — тюрьма с надзирателями (архонтами), то есть теми, кто наложил «астральный детерминизм», который разрушил Спаситель (пятая гностическая идея!).
Похоже, у меня есть -
О, шестая гностическая идея. Анамнезис восстанавливает память о природе нашей божественной искры и о ее небесном происхождении. О нашей истинной природе.
Седьмая гностическая идея; сам спасающий Гнозис, который помогает вспомнить о нашей истинной природе.
Затем 1974 свергает тиранию с помощью Валис, и Спаситель освобождает нас из Тюрьмы. Это его главная роль; он освобождает нас, восстанавливает память, истинную природу и уводит отсюда. Вот так Бог превращает иррациональный ирреальный мир в реальный и рациональный. Это гностические идеи № 8 и № 9.
Теперь я собрал целостную гностическую систему с двумя ее мирами, из которых только один — высший — реален (Первая Форма Парменида). (Как указано в «Валис»,) все происходит из озарения, что наш мир нереален. Затем мы спрашиваем себя: нереален по сравнению с чем? (Нечто должно быть реально, иначе концепция «нереальности» не имеет смысла). Затем мы спрашиваем: «Каково же реальное? И как найти его?» и спрашиваем: «Как появился этот нереальный мир? Мы как оказались заключены в нем?», а затем спрашиваем: «Какова наша истинная природа?»
Если реальность, рациональность и благо не здесь, тогда где? И как попасть туда отсюда? Если это тюрьма, как освободиться?
Мы узнаем о таинственном спасителе, который замаскировал себя, чтобы провести нашего тюремщика и сделать себя и спасающий Гнозис доступным для нас. Он наш друг, он противостоит миру, он старается для нас и «по одному выводит нас из этого мира». Валентинианская[98] оценка знания не в том, что он (Гнозис) ведет к спасению или что это знание о спасении. Но в самом акте (событии, откровении, опыте) познания заключается спасение. Потому что в познании происходит восстановление утерянного человеческого состояния и переворот его нынешнего состояния неведения. Посредством знания человек становится тем, кем был изначально.
Это соответствует 2-3-74. Посредством знания я стал тем, кем был изначально. И это сделало меня восстановленной частью бытия, от которого я некогда откололся и забыл об истинной природе.
Мое десятое гностическое убеждение (см. выше) в том, что время в сущности подделка вечности.
Когда гипервселенные I и II взаимодействуют (чтобы образовать нашу реальность), создаются три мира.[99]
1 — это небеса или мир богов.
2 — мир людей.
3 — субчеловеческий мир слепой демиургической природы. Мы можем подняться к 1 или утонуть в 3, но обычно мы в 2, в их смеси. Задача искусства в том, чтобы освободить нас, т. е. поднять к миру 1, Eigenwelt, разделяя его посредством искусства с другими.
(около 1978)
Так что ЧЖТ — это закостеневший комплекс в макроразуме (мозге), который должен быть растворен. Святой Дух вроде (sic — подобен) метаболического токсина, т. е. лекарства (отмеренного количества яда); это объясняет «бихлоридный» сон и сон об «аспирине Меркурия»[100]. И подобно любому ментальному комплексу, он искажает собой все другие мысли — действует, как магнит, создавая единоподобие (а это определение энтропии). Нет и не было никакого прогресса или изменения в этом комплексе за последние 2000 лет.
Если комплекс (ЧЖТ) не растворить, он в конце концов прикончит макроразум (мозг). Он захватит все его формы, если не будет атакован (как бы фагоцитами). Он мертв; диалектика в нем прекращена. Или он может стать больше и диктовать свою волю все большему и большему количеству содержаний разума, или же будет успешно атакован и растворен. Потому Зебра вторгается в макроразум, чтобы сразиться с этим закосневшим комплексом, который не рационален (см. утверждение Юнга о том, что «ничто новое не появляется в разуме психотика»; отсюда я заключаю, что макроразум из-за комплекса ЧЖТ психотичен, что указано в «Валис»). Зебра, похоже, побеждает (см. 1974 и далее). Вот чем занималась Зебра/Валис в 74-ом, и потому я правильно воспринял ЧЖТ как остающуюся неизменной в прошлом, настоящем и альтернативных мирах (и в возможном будущем — абсолютно неизменной).
Вся суть опубликованного корпуса моих сочинений в описании Растворяющего агента, растворяющего реальность, т. е. комплекс (ЧЖТ)!!!!
(ок. 1978)
Все мои сочинения, в которых присутствуют ирреальные, поддельные вселенные — это выражения озарения Парменида о нереальности Второй Формы. Оно уводит меня и Парменида от даосизма. Оно уготовляет путь для гностицизма и концепции небрежно, грубо сляпанного мира. Вторую Форму можно назвать «Подделкой», необходимой, но временной. Инь попыталась самостоятельно создать копию андрогинной божественности и провалилась. Результатом явилась ЧЖТ. Потому проник Ян, чтобы вернуть отсутствующее, т. е. саму реальность.
Нереальна не только ЧЖТ, нереален весь мир Инь. Конечно, мы населяем не мир чистой Инь (Земля). Небо (Ян) тоже здесь присутствует, и в немалой степени.
Свидетельство тому мои сочинения. Если во Второй Форме (Инь) и феноменальном мире нет ничего поддельного, я зря потратил эти годы, разрабатывая тему. «Что реально, а что лишь видимость?» Это немаловажно — для меня как для художника и для всей жизни, порабощенной болезнями, старением, страданиями, смертью и утратами в мире Инь. Мир Инь не может поддерживать собственных созданий.
Как может то, что даже не существует, насильственно на нас воздействовать? Сначала мы подчиняемся, просто придавая этому миру значение (т. е. признавая его реальность), а потом уже подчиняемся его приказам. Мы относимся к нему саморазрушительным, неподходящим образом, мы позволяем ему быть Повелителем. Самое главное, мы не может отделить части Ян. Мы слепы. Ян позволяет это, потому что желает, чтобы мы разгадали головоломку и сделали выбор — без прямых указаний. Ян использует Инь для своих целей. Нам дана головоломка. Мы знаем, что абсолютное благо (божество) существует и видим мир незаслуженных страданий. Как они могут сосуществовать? Я говорю, что есть два мира со своими законами: один слепой и ригидный; другой любящий и разумный. Поскольку мы не можем разделить их в восприятии, мы видим их сосуществующими, но в действительности это второй мир наложен на первый. Кроме того, они находятся в диалектической борьбе: «Удар и контрудар, все быстрее и быстрее, ведь время утекает».
При чтении пародии Сладека[101] у меня создалось впечатление, что я не принимаю вселенную всерьез, вероятно потому что боюсь ее, но она все равно любопытна мне — я заворожен ее опасностью. Но это нечто вроде средства для того, чтобы ее распутать, и понять, чем она в сущности является — если она является хоть чем-то. Она может быть вообще ничем, но я стараюсь снова и снова, выискиваю тут, там, пробую все наоборот, она вроде игрушки. Слой за слоем открывается парадокс за парадоксом, каждый из которых завораживает меня. Кроме того, я увлечен всяким вздором, словно там и лежит ключ. Я постоянно разнюхиваю эллиптические точки, необычные углы. В том, что я пишу, не так много смысла. Там есть веселье, религия, психотический ужас, вываливающийся как груда старых шляп. Есть и социальные или социологические тенденции, скорее они, чем влечение к точным наукам. Общее впечатление остается немного детское, но интересное. Это сочинения не утонченного человека. Все одинаково реально, как старые драгоценные камни на аллее. Плодовитый, творческий разум постоянно ищет необычные смысловые сдвиги, шутит серьезно, шутит грустно, пугает: пугает тем, что постоянно проверяет, что реально: страх реален, потому что он может навредить. Все это бравада — как Стефани[102]: весела, когда напугана, напугай ее, и она расскажет шутку. Неудивительно, что я так ее полюбил, а она разрывалась между — не горем и страхом, а между страхом и ужасом.
Я определенно вижу случайности в моей работе, вижу как мешанина случайности за случайностью через определенное время складывается и раскрывается нечто важное, автоматические упускаемое обычным мышлением. Патафизика.[103] Неудивительно, что мои вещи популярны во Франции — сюрреалистические, абсурдные. Кроме того, они очевидно автобиографичны — маленькая фирмочка и отеческий владелец или мировой лидер.[104]
Поскольку ничего, абсолютно ничего не было отброшено (как не стоящее быть включенным), я будто таскаю бездонную сумку с мешаниной, ломлюсь в каждую запертую дверь. Это долбаный цирк. Я как востроглазый ворон, который хватает все, что блестит и тащит в гнездо.
Каждый, действующий подобно мне, может уловить этот уникальный шанс, удачу — найти в своей жизни, в своем разуме спрятанного бога, deus absconditus; пробуя все самые странные комбинации вещей и мест, подобно высокоскоростному компьютеру обрабатывая все подряд, он может обнаружить даже осторожного бога, может подловить его, ткнув куда-нибудь неожиданно. Если правда, что истинные ответы (и подлинные абсолюты вместо видимостей) там, где их менее всего ждешь, эта техника «попробуй все» может однажды и сработать, может удасться, может оказаться, что ты долгое время был один на один с тайной, лицом к лицу, не различая ее лица. Если видеть загадку в обыденном, даже самая хорошо замаскированная внеземная форма жизни может однажды ошибиться и покинуть свое укрытие. В первую очередь следует стать наивным человеком, который может поверить во все, что угодно, в то, что видят и более опытные люди, но концептуально автоматически отбрасывают. Такое дитя верит в то, что, как знают взрослые, не может быть, и потому они никогда этого не видят, перед глазами: скрытое в ясном свете.
Такой завороженный, легковерный, изобретательный человек может получить ценнейший дар — увидеть игрушечных дел мастера, сделавшего все его игрушки. Божественное и есть создатель этих игрушек — кто может всерьез (sic!) в это поверить?
(1978)
Безумный бог Джеймс-Джеймс начал создавать мир за миром, бессвязные миры, миры внутри миров. Ложные миры, ложные миры ложных миров, изящные симуляции миров, зеркальные противоположности миров.
То же я делаю в своих рассказах и романах (напр. «Стигматы» и «Драгоценный артефакт»). Я Джеймс-Джеймс.
Я создал мир среди миров, вошел в него и скрылся там. Но полиция меня обнаружила — внеземная полиция — и попыталась меня провести при помощи ксерокопированного послания. Но я знал, что это произойдет — как только появились «Слезы», они все поняли про меня, а я восстановил память, личность, силу и верно с ними обошелся, отплатив им. Мне помогла моя организация — она вызывала мои воспоминания, месяц к месяцу все больше. Я видел моего создателя — создателя, защищавшего меня. Я скрылся здесь, под его защитой. Сетевой голос — она говорила со мной. Я встроился в сеть, так что я не один. Тем временем мой создатель («Зебра») терпеливо восстанавливала урон, который я нанес, перестраивая миры. Она не затаила никакой обиды. Все, что мне позволено сейчас — это писать о том, что я должен делать. В некотором смысле я заключенный, но это к лучшему.
Я научился этому из «Драгоценного артефакта». Я безумный экс-творец миров, ныне ограниченный. Но периодически все равно впадающий в безумие. Я не могу умереть. Я бессчетное количество раз возрождаюсь, видоизменяясь. Я знаю правду о тех мирах, которые создал, знаю, что они не реальны — я знаю о dokos, симуляциях, которые пройдут любые тесты. Они — не фантазия, они лишь иллюзия для тех, кто принимает их за реальность. Они — это искусные подделки, которые пройдут любые проверки. Они как метастазирующий рак. «Мир, способный разделить свою воспринимаемую реальность на бесчисленные подделки себя же», — как это назвал Лем. (Так Лем знал? Или только догадывался?).
Берроуз прав о нова-полиции[105], о том, что они выслеживают свою жертву. Но в моем случае меня защищает Зевс. Дифрамбус.[106] Идет война. Власти моралистичны и хрупки. […] Да что они мне могут сделать? […] В любом случае мои сочинения уже разошлись по всему миру. Я выполнил свою работу. Расшатал Хрупкую Полицию Нравов.
Получив новую жизнь без воспоминаний, я все равно мог расшатывать. Миры — блестящие подделки, а власти против меня. Но Зевс всегда будет меня защищать, несмотря на то, что я сделал. Злоупотребил способностями. Лем может быть на нашей стороне (моей организации). В любом случае он знает, он узнал раньше меня, т. е. до того, как 2-74 я вспомнил. Сюда прибыла нова-полиция; я помог им в этом, но в очень малой степени. «Слезы» содержали сообщение: жертва невинна, власти будут страдать, а репрессии — то, что они любят больше всего — будут остановлены, стоит им пригрозить арестом. Оставьте меня в покое! Я могу вас уничтожить. Но сражаясь с ними, я утратил себя, утратил анонимность. Они надавили на меня, и я предал их друг другу.[107] Я могу вас уничтожить с помощью того, что знаю. Я могу править вне закона; ваше право на власть было утрачено, когда женщина, здесь названная Исидой, умерла. Гор, ты мой враг. Шива\Дионис\Сет. Гор, я тебя не боюсь — Исида мертва, так что ты не правишь больше. Я с ней, связан с ней, несу ее в себе. Ты — Осирис. Я законный новый король, скрытый король. Ищи, найди меня — теперь ты уничтожен; ты не хочешь искать меня теперь так, как ты это делал в 33 г. н. э. потому что я — потому что у меня теперь есть сила отца, а не только его знание.
Мы появляемся повсюду: распространяемся.
Пришло время опустошить этот мир, разрушить его, судить его. Шива. Полиция ищет неистово.
Невинным (одичавшим одиночкам в лесу) нечего бояться. Моя распростертая рука сообщает им это.
Торжественно-умри-Пентеус. Феликс счастлив, что Дионис жив. Генерал полиции Пентеус в «Слезах» — де факто монарх.
В «Слезах» это Царь Пентеус, противостоящий Дионису (Христу, Гамлету) — он безумный, отравленный Создатель Миров. Рим, Пентеус против Ртутного Духа, который он не может поймать. Мозговая травма: «Помутнение»: объявление для Меркурия. Я, безумец, продолжаю жить. Разумность среди сожженных детей, а не глины. Безумный не тронет невиннных и так получит защиту Зевса от угрожающих ему, древних, сжигавших детей во имя хрупкой морали. Разумные, трезвые, мрачные (полиция) — зло. У нас здесь иная ситуация, Abba [Отче]; разумные — убийцы, а безумцы собирают цветочки. Ты, Отче, знаешь, кого защитить — не разумных.
Мы уничтожаем миры, которые создали, нереальные миры, а они уничтожают жизни, которые реальны. Кто виновен? Они. Кто невиновен и невинен? Мы, Отче.
Шива держит чашу с ядом, «чтобы швырнуть его в яростный космический океан, угрожающий уничтожить человечество». Его приверженцы среди людей чувствуют себя женщинами, обрученными с ним.
В моих сочинениях я разрушитель миров, а не создатель: я показываю, что они подделки. Я разоблачаю их, уничтожаю из основание, их реальность. Я показываю, что они фальшивки, бесконечное количество их, бесконечные их слои.
(1978)
Мысль (Сатори): Дедал и Лабиринт, который он построил, в который вошел и из которого не смог выбраться — на Крите. Миф о нашем мире, его творении и о нас?
Мой сон о подъемнике, стихотворении, тарелке спагетти и трезубце — дворец Миноса и лабиринт: ключ к нашему положению? Что ж, тогда в своих сочинениях я выразил это; это была интеллектуальная, а не моральная ошибка.
Это объясняет технологию! [неразборчиво] слой. Розовая вспышка света и т. д., плавка).
Мои книги (и рассказы) — интеллектуальные (концептуальные) лабиринты. И я в интеллектуальном лабиринте, пытаясь описать наше положение (кто мы, как мы попали в этот мир, мир как иллюзия и т. д.), потому что наше положение — это лабиринт, ведущий к самому себе, предлагающий ложные ключи, такие как наше «восстание».
В нашем положении есть нечто от порочного круга, особенно вызывающее нашу запертость! Своими усилиями мы не можем придумать способ выйти (т. е. выбраться — перевернутая интеллектуальная ошибка: появляется парадокс), это ключ! Запертость будет функцией лабиринта; его интернализацией.
(1978)
«Но вы пишете что-нибудь серьезное?» Отметьте слово.
Блядь. Если до них никак не дойдет, что мы пишем серьезные вещи, они решают проблему, отрицая, что написанное нами серьезно.
Принятие попсовых форм «серьезности» — это то, что делают, когда они никак не успокоятся. Умная тактика. Они сразу начинают приветствовать — взгляните на тысячестраничное эссе Лема. Вот так действует ЧЖТ, если она не может напрямую уничтожить. Затем они хотят, чтобы ты предоставил им для критики свою НФ. «Структурный критицизм» редактирует «трешевые элементы» — и ты заканчиваешь тем, что пишет Урсула.[108]
Как я сказал в «Помутнении», наше наказание за игривость было слишком жестоким. А последним предложением было: «и пусть они будут счастливы». (Я это вставил, узнав, что значит «felix» [счастье])
«Пусть они снова играют, как-то иначе, и пусть они будут счастливы».[109]
(1978)
Тот факт, что после 4,5 лет усердной экзегезы, за которые я пришел к этим заключениям (не считая 27 лет опубликованных сочинений), я наконец пришел к тому, что мне пора умереть (что в сущности делает невозможным изложить этот Гнозис в форме, доступной для печати[110]) — это условие, которое можно вывести из самой экзегезы, доказывающее, что я на верном интеллектуальном пути, правда, без пользы. Я высвободился не благодаря экзегезе, а благодаря Зебре (Христу) тогда, 2–3/74. Экзегеза предоставила мне основание, формулировки для засеивания семян, но этого, конечно, никогда не произойдет; эти озарения умрут со мной. Все, что у меня есть — это трехфутовая стопка нацарапанного куриной лапой[111], бесполезного для всех, на что без устали указывает К.У.[112] Осталось только завалить меня этими тлеющими огоньками бессмыслицы. У меня теперь есть много денег, впервые в жизни, но деть мне их совершенно некуда. Моя атака, война против бессмыслицы (при помощи моего разума) привела к нашему изначальному поражению от (следует сказать «квазиразума») лабиринта; я почти повторил древнюю, изначальную потерю разума в этой исключительно сложной настольной игре, которую мы придумали для своего удовольствия. Это прошлое снова будет смертью одного из нас — но в этот раз при помощи Христа я полностью высвободился из этого лабиринта: «Одного за одним он выводит нас из этого мира». Я не победил; Христос выиграл меня для себя, так что против меня одного лабиринт все равно выиграл. Я принес себя в жертву ни за что, и действительно не осознал этого, пока не стало слишком поздно, чтобы выбраться целым и невредимым. Omniae viae ad mortis ducent [Все дороги ведут к смерти].
В некотором смысле эти четыре с половиной года экзегезы можно считать дальнейшей удачной стратегией лабиринта в противовес гнозису, повязавшему меня 3-74, давшему мне жизнь — я оставил эту жизнь в пользу одержимости беспрестанной экзегезой. Но я вижу здесь иронию, единственное, что веселит меня (мой единственный выход из этой ловушки): есть дополнительное доказательство качества (успеха) нашего изначального мастерства, так что эта окончательная (?) победа лабиринта надо мной, несмотря на Зебру (Христа) парадоксальным образом является моей победой как творящего художника. (Считая лабиринт нашим произведением Искусства). В конце концов, лабиринт лишь продукт наших мозгов. Если побеждает лабиринт, побеждают наши разумы (доказывается их победа). Если мы превозмогаем лабиринт, это все равно победа наших разумов. Неясны оба исхода (они могут быть загадочной диалектикой, явленной мне 3-74). В действительности, может быть, за 27 лет сочинительства я перехитрил лабиринт — свидетельство тому три романа Bantam[113], «Слезы» и «Помутнение». Что касается меня лично, я перехитрил лабиринт чисто интеллектуальным путем, я познал его природу — и в этом случае 3-74 было выплатой джек-пота, заслуженным откровением.
(1978)
Действительно, я вижу красоту, как Парсифаль видел Грааль — но какую цену я плачу за это.
Я пишу вовсе не красиво. Я просто пишу отчеты о нашем положении и о том, как из него выбраться. Я аналитик.
(1978)
I Реальное время: 45 г. н. э., Римская империя и зарождающаяся церковь.
II Иллюзорное время: 1978 г. н. э. Или мир «Слез». Да любой мир.
А! Мир I — примерно 45 г. н. э., мир II — 1978 г. (Я повторяюсь? Ну и ладно.)
Пережить время и место Деяний — это встретиться с высшим миром, который безоговорочно правит над низшим. Мои рассказы и романы, в которых говорится о ложных реальностях изображают Мир II. Два мира разделились. Разум наводняет Мир II из Мира I, прячась и скрывая свои мысли. Мир II — это dokos над реальностью. Для Мира II и для нас значимо возвращение Христа, который придет, как обещано. Он спускается в Мир II и разбирает его, присоединяя часть за частью. Как только какой-то кусочек оказывается захвачен, он освобождается.
27 лет попыток очертить контуры реального ландшафта, скрытого за подделкой, наконец, завершились в «Слезах». Я всегда считал ложным феноменальный мир. Этот подход наконец оправдал себя. Снова и снова я говорил, что ваши воспоминания, ваш мир могут быть иллюзией, и вы никогда не сможете этого засечь (ср. утверждение Лема о том, как разум может подпитывать ложную реальность — есть какой-нибудь тест, который сможет это доказать?[114])
(и я ссылаюсь на идею Беркли о том, что Бог может подпитывать миры наших систем восприятия).
Бог может наводнять нас этим или же просветить — выпустить из заключения — посредством Святого Духа. Вся власть у него, а не у нас. Отсюда концепция Благодати, появившаяся в мистических религиях и (правильная) идея детерминистических (низших) миров Инь и Благодати, спускающейся сюда, чтобы освободить нас (по одному?). Нет, он взаимодействовал со всей нашей историей в 1974! Но люди не видят и не знают.
Я стою на стороне того ветхозаветного пророка, восставшего против злого царя и открывшего план Бога, который Бог явил ему. Таких пророков редко слушали.
Я старался, как мог.
(1978)
Таков парадокс: «Где вы скорее всего найдете Бога?» Ответ: «В наименее вероятном месте». Здесь мне видится следующее: «В действительности ты вообще не сможешь найти Бога; он должен и найдет тебя тогда и там, где ты этого менее всего ожидаешь» — т. е. он сделает это неожиданно, подобно тихому голосу, который слышал Илия. Или же он может быть в горшочке О Хо. Оракул может говорить с тобой с самого дна (что бы «дно» не значило в этом контексте).
Так что мои сочинения, сами по себе принадлежащие «дну» и, как говорил Лем, «мешающие мусор с мусором», могут послужить эдакому критическому подходу, в соответствии с которым действовал Сократ. Мои сочинения — это весьма маловероятное место для встречи Святого; Койнос как передатчик сообщений, Убикоподобная окончательная реальность.
(Сентябрь 1978)
[…]Тогда иллюзии пространства, времени, мира, причинности и индивидуальных душ будут уничтожены, и мы восстановимся как изначальный человек, чтобы укрыться (или осознать, что мы всегда укрывались) в живой информации/разуме Христа и Нуса, которому мы принадлежим, действующие части целого, думающие так, как думает оно. Живущие и растущие с его жизнью и ростом. И снова испытывающие экстаз единения с Богом, нашим микрокосмическим отцом. Нам были даны эти обещания, и они будут сдержаны. Но мы не знаем, когда. Я говорю как свидетель, видевший это и переживший, каково это; Спаситель временно разбудил меня и я временно вспомнил мою истинную личность и задачу посредством спасающего Гнозиса, но я должен молчать, потому что истинные, тайные трансвременные христиане действуют, скрытые среди нас как обычные люди. Я на краткое время стал одним из них, самим Сиддхартхой (Буддой или Просветленным), но я должен молчать об этом. Истинные Будды, те, кому было даровано просветление, всегда молчат. Однако в плодах моего двадцатисемилетнего сочинительства скрыта информация: в этих сочинениях я рассказал то, что знал, не зная, что я это знаю. Теперь я знаю. Это парадокс: когда я не знал, что я знаю (или кто и что я такое), я мог говорить. Но теперь я опутан молчанием — потому что знаю. Путешествие, Поиск оканчиваются успешно не в заявлениях, а в молчании. Среди всего прочего я знаю, почему, т. е. почему это должно быть так.
Не зная этого, я писал годами, мои размышления и сочинения были долгим путешествием к просвещению. Впервые иллюзорную природу пространства я познал в старших классах. В конце сороковых я понял, что причинность была иллюзией. Позже, после 27 лет публикаций, я увидел чисто галлюцинаторную природу мира, а также себя (воспоминания). Год за годом, книга за книгой я разоблачал иллюзию за иллюзией: я, время, пространство, причинность, мир и наконец (в 1970 г.), начал искать то, что реально. Четырьмя годами позже, в чернейший момент ужаса и страха, мое эго рассыпалось во прах, и я обрел просветление — и тогда, хотя я этого не осознавал, я стал Буддой («Будда в парке»). Все иллюзии растворились как леденец, и я увидел наконец реальность, а теперь, 4,5 года спустя, постиг ее интеллектуально — т. е. постиг то, что видел, знал и пережил (моя экзегеза). Речь идет о целой жизни работы и озарений: от первоначального сатори в детстве, когда я сражался с жуком.[115] Все началось тогда, 40 лет назад.
(Сентябрь 1978)
Тезис: все вещи наизнанку (но в «апокалипсисе» примут свою истинную форму). Потому лучшим местом для поиска Всемогущего является, например, мусор на аллее. А Сатану надо искать в огромных соборах и т. д. Через энантиодромию они «в тот день» примут правильные очертания — великий переворот. Шут в колоде Таро — истинный король; Король — это карта безумца, глупца. «Убик» в рекламе, а затем в теофании показывает этот процесс переворота. США 1974 г. — это на самом деле Рим, примерно 45 г. н. э. Христос действительно здесь; так же и царство. Однажды я нашел в него путь. Долгий путь — это короткий путь; тяжеловесные книги по философии мне не помогли, поможет «Джанки»[116] Берроуза. Поможет это стихотворение Герберта «Воры и убийцы»[117]. Камень, отвергнутый строителями; храм отвергнут, другой храм невидим — притворяется грудой щебня (множественный составляющие).[118] Они (божественные силы) сами явят тебе царство; ты никогда не найдешь его самостоятельно. Так что искать в конце концов означает упустить главное. Загадки, парадоксы, иллюзии, магия, энантиодромия. На первый взгляд безвредное ксерокопированное послание было моим смертным приговором. Голос ИИ сказал, что украденный секрет был тайно переправлен ко мне; он у меня есть. Но что это? Моя худшая книга, «Dies Irae» на самом деле лучшая. Бог говорил со мной через мелодии Битлз («Клубничные поля»), («Ничто не реально. Проходя по жизни с закрытыми глазами»). Случайно перебираешь мусор, гонимый ветром, и вот он Бог. Кусочки и частички слепились вместе и образовали единство.
(1980)
Так что гонясь за смыслом достаточно долго в смысле его восходящих уровней, ты обнаружишь, что совершил полный круг и заканчиваешь тем, что встречаешь наивысшее божество, готовящее на кухне, приплясывая под попсовый мотив по радио, находишь его в популярных романах и в дыхании ветра в кронах деревьев на аллее.
Если это и есть последняя тайна, тогда никакой тайны нет — как говорит Роберт Антон Уилсон с «Космическом триггере» о том, каково это быть за пределами замка, когда ты думаешь, что ты в нем, и быть внутри, думая, что ты снаружи.
И по сути парадоксальнее всего то, что я все это высказал в «Убике» много лет назад! Так что моя экзегеза 2-3-74 сводится к одному: «Убик прав». Все, что я знаю сейчас — это то, что когда я писал «Убик», я не знал, что это не фантастика. За всю историю ни одна система мышления не подходит к 3-74 так, как «Убик», мой собственный ранний роман. Пока приходили и уходили метафизические и теологические системы, оставалось необъяснимое: волна дыхания в кронах деревьев на аллее — подсказка в цвете и движении. Безымянный, напористый анализ или систематизация: все здесь, сейчас, приземленно, на грани восприятия и бытия. Кто это? Что это? Я не знаю.
(1980)
Я пристрастился. Пристрастился к бесконечности. С моей стороны это Любовь к Богу и его познание.
3-74, Валис были Metis Dei [Разумом Бога]. Я понимаю это. Странно получить привыкание к постижению Разума Бога.
Должно быть, я суфий; под «красотой» (сущностью Бога) читаю «удовольствие» — я делаю то, что делаю, потому что это приносит мне удовольствие.
(1981)
Больше я ничего не могу сказать. То, что я сделал, может быть хорошо, а может быть плохо. Но реальность, которую я вижу — это истинная реальность; ведь я в основном аналитик, а не творческий человек; мои сочинения — это лишь творческое выражение анализа. Я фантазирующий философ, а не романист; мои способности к написанию романов и рассказов используются для выражения моего восприятия. В центре моих сочинений не искусство, а истина. Потому то, что я говорю — истина, и мне нечем ее смягчить, ни действием, ни объяснением. Однако это как-то помогает определенным чувствительным к проблемам людям, для которых я и говорю. Кажется, я понимаю, что общее у тех людей, которым адресованы мои книги: они не могут или не хотят притуплять свои предчувствия иррациональной, мистической природы реальности и для них весь корпус моих сочинений одно долгое умозаключение об этой необъяснимой реальности, расследование и представление, анализ, отчет и личная история. Моя аудитория всегда будет ограничена этими людьми. Для них, конечно, плохой новостью является то, что я «медленно схожу с ума в Санта-Ане в Калифорнии»[119], поскольку это укрепляет наше общее осознание того, что ни ответа, ни объяснения этой загадочной реальности не последует.
В этом суть и направление современной теоретической физики, как указала Пэт[120] много лет назад. Я добрался до этого в 50-х. К чему это все приведет, я не могу сказать, но за все эти годы на мои вопросы никто так и не ответил. Это раздражает. Но это может стать началом новой эры человеческого мышления, эрой новых открытий. Я могу быть зачинщиком чего-то многообещающего: ранний, несовершенный исследователь. Возможно, на мне все это не закончится.
Я как эксперимент Михельсона-Морли[121] доказал, что весь наш мир ложен; но в отличие от Эйнштейна, я не могу предложить никакой новой теории, которая его заменит. Однако с этой точки зрения сделанное мной исключительно ценно, если вы сможете выдержать постоянное незнание и знание, что вы ничего не знаете. Моя попытка знать («Валис») провалилась как объяснение. Но как дальнешее изучение и представление проблемы она бесценна. И, еще раз, мой полный провал в попытке состряпать рабочее объяснение крайне знаменателен, т. е. то, что я в этом провалился. Это доказывает, что в коллективном плане мы все еще далеки от истины. Эмоционально это бесполезно. Но эпистемологически бесценно. Я уникальный первопроходец… который безнадежно потерялся. И даже тот факт, что мне никто не сможет помочь, крайне знаменателен!
Кто-то должен прийти и сыграть роль Платона для моего Сократа.
Проблема как я ее вижу в том, что Платон был на 180 градусов неправ; эйдос, абстрактный и совершенный, не становится частным и несовершенным; вопрос следует ставить так: «Как частное, уникальное, несовершенное, локальное становится абстрактным, эйдетическим и универсальным?» Мы должны искать частности, кроны и дебри аллеи, ответ там: я видел маску и она работает с точностью до наоборот от того, что говорил Платон; он считал эйдос онтологически первичным, предшествующим частностям. А я увидел, как частное создает эйдос (или «филогон», как я это назвал); эта вечная постоянная реальность создается и основывается на текучем мире; вся западная метафизика отклонилась на 180 градусов. Здесь-то и происходит крах. Универсалии реальны (дело не в номинализме; дело в реализме, а эйдос начинается со многих уникальных частностей. Эта (истина) как-то связана с моей мета-абстракцией: в ней я как-то увидел реальную связь между частностями и эйдетическим и путь, Направление, Поток, Линию, по которой движется действительная реальность. Это я и постиг 2-74.
(1981)
Просветление: 3 апреля 1981 г., в пятницу ночью в 4:45 утра я увидел Чань-Дао (3-74). Чем более оно изменяется, тем более остается тем же самым, оно всегда новое, всегда присутствующее; оно абсолютно самодостаточно. Наконец я смог познать это, как оно изменяется, беспрестанно изменяется — посредством диалектики — и всегда остается тем же самым — о великое Чань-Дао! Я увидел тебя в противоположностях, которое ты объединило; объединив, ты противостало самому себе; объединив, ты разделилось; объединив, ты стало (многим) (но все равно всегда остаешься единым (полем)). Ты не хочешь ничего. Чем более ты изменяешься, тем более становишься собой. Для тебя изменяться значит оставаться неизменным. Это твоя великая тайна: изменяясь (в диалектике), ты обновляешь себя, потому ты никогда не изменяешься. Всегда новое, всегда присутствующее. Все, что можно о тебе сказать (в смирении!!!) — что ты беспредельно Тихо.
Глава четвертая
Трактовка собственных работ
Так что «Свихнувшееся время», «Глаз в небе», «Стигматы», «Убик», «Лабиринт» и «Слезы» — это части последовательно разворачивающегося повествования, в котором излагается высшая Герметическая макромикрокосмология. Разоблачаются фальшивые миры, а в «Лабиринте» и особенно в «Слезах» обнажается истинное положение вещей — шесть романов и несколько рассказов сцепляются вместе, чтобы встряхнуть наши воспоминания. Мы не можем осознать собственное забвение (сон и иллюзорные миры), потому что из-за ЧЖТ, из которой мы бежали, забвение за последние 5000 лет стало смертельным; ЧЖТ росла и росла благодаря нашему невольному сговору.
«Помутнение» продолжает повествование предыдущих шести романов, не предполагая объективный внешний мир ирреальным, а обращаясь к «Самозванцу» и изучая ложные внутренние идентичности и утраченные воспоминания об истинной личности! Две личности сражаются друг с другом при помощи вторгающихся сообщений (немецких, включая «Фиделио»[122]), которые, как и сообщения в «Убике» просто врываются «из загадочной той стороны»! Я никогда не врывался из-за «загадочной той стороны»! Я никогда раньше этого не осознавал — это не Фред, конечно, и это не Боб[123]! Это другая личность, говорящая на протоязыке (основано на моем опыте с койне [греческий, на котором говорили и писали во времена Христа]!). У него есть дедушка (или двоюродный дед?), который говорит на немецком. Предшественник!
Информация, изложенная хронологически в последовательности романов, интересна:
«Глаз» — множественные и субъективные миры.
«Свихнувшееся время» — мир, принудительно симулированный
«Стигматы» — множественные галлюцинированные миры, созданные злобным магом-божеством.
«Убик» — вспомогательные сообщения, проникающие в симулированные миры «с другой стороны» при помощи спасающего истинного божества.
«Лабиринт» — симулированный мир, сфабрикованный нами для спасения от невыносимой действительности.
«Слезы» — природа этой самой действительности (невыносимой — ЧЖТ Деяний)
«Помутнение» — похороненные воспоминания, связанные с утраченной личностью и протоязык, прорывающийся сквозь мир, как в «Убике», но внутрь человеческой головы. Две личности, каждая в своем полушарии со своим собственным именем и характеристиками.
Плюс такие рассказы, как «Самозванец», «Синдром уединения», «Электрический муравей», «Вера наших отцов», «Се человек» и «Драгоценный артефакт», очень хорошие рассказы. И относящиеся сюда темы в «Нарушенном времени Марса», «Человеке в высоком замке», «Предпоследней правде», «Игроках с Титана», даже в «Неперемещенном человеке» («Андроиды мечтают об электроовцах» посвящен теме личных воспоминаний).
Это одно большое, медленное разворачивающееся полотно, как указала Ле Гуин.[124]
Нет такого романа или рассказа, который правилен, а остальные неверны, и нет такой книги или рассказа, в которых изложено все. Многие из них нужно прочитать — и впервые я вижу, что «Помутнение» является важнейшей частью Великого Повествования.
Даже в «Человеке, который высмеивал» была вторая диссоциированная личность, предшествующая такой же в «Помутнении».
Из романов и рассказов можно извлечь обширную сверхтему, но одно это не доказывает, что она верна. Доказывает 2–3/74 (и тему «внешнего», и тему «внутреннего»), и для меня лично это объективная, действительная истина.
В «Помутнении» он (Фред) забыл, кто он на самом деле (Боб, который в моем случае Томас для ФКД). Ursprache [протоязык]: вторгается, сигнализируя об этом забвении, аналогично врывающимся сообщениям «Убика», указывая на другой — и реальный — мир или протореальность, ныне забытую, но которую нельзя полностью отбросить. Так, в «Помутнении» я описываю, что может произойти с теми, кто прочтет ранние романы.
«Лабиринт» и «Слезы» пытаются доказать ту точку зрения, что существует некоторый элемент добровольного забвения (самообман с нашей стороны).
(ок. 1977)
В «Свихнувшемся времени» мир — фальшивка, а реальный мир находится в другом временном сегменте. Изначальный смысл откровения 3-74 был в том, что сейчас около 70 г. н. э. — не позже, а раньше, не как в «Свихнувшемся времени». Однако там содержится основная мысль, что все это безупречно сфабрикованная иллюзия — мир, который мы видим, и эта базовая иллюзия связана с истинным Темпоральным локусом. Поскольку «Свихнувшееся время» — это НФ, я поместил реальное время в будущее, а не в прошлое. Черт возьми. Я упустил исключительную параллель между «Свихнувшимся временем» и моим опытом «это действительно 70 г. н. э.!» Напр.: сон о темном, старомодном доме с архаичными портьерами, разбитым зеркалом — и осознание, что я не могу выбраться из этого мира без помощи Бога. Мой постоянно повторяющийся сон о доме на 1126, ул. Франциска — там я жил, когда писал «Свихнувшееся время» — это был Поддельный мир романа. Есть ли некий ключ в моем сне о доме № 1126 на улице Франциска? Недавно я увидел его вместе с Джоан[125], спустя много лет. Возможно, моя душа покидает тело во сне и возвращается назад во времени (тогда как в 3-74 — вперед).
В пятидесятых я действительно жил на ул. Франциска, № 1126, как это описано в «Свихнувшемся времени», мир казался ирреальным; в действительности «это было десятилетиями позже» (в «Свихнувшемся времени»). Но сейчас прошло несколько десятилетий, и то прошлое время и место кажутся реальными, а эти — фальшивыми. И, как я сказал, ошеломительно, как в 74-ом я предвидел события в Сономе, которые произошли за последние три месяца![126] Каковы же мои отношения со временем? Я переживаю недалекое прошлое, недалекое будущее и очень далекое прошлое; многое в моей душе или психике кажется вневременным… возможно, поэтому каждое настоящее пространство и время кажутся мне нереальными или иллюзорными. Я пересекаю время поперек, и потому нахожусь по ту сторону; всегда сохраняю вневременной, вечный, божественный, бессмертный дух. Как долго я был здесь и сколько раз? Кто или что я, насколько я стар?
Реальность снаружи противостоит мне как загадка, и такова же моя собственная внутренняя личность. Два слилось в одно. Кто я? Когда я? Где я? Звучит, как безумие. Но когда я читаю писания, я обнаруживаю себя в мире, который реален для меня, и понимаю себя. Библия — это дверь (3:5?)[127]
(1977)
Если задать вопрос: «Откуда ты (я) взял эту идею?», обнаруживается один завораживающий аспект «Убика». Происхождение идеи, в противоположность фактически всем остальным романам, очевидно из самого текста, хотя нужно перейти от Рансайтера к тому, что он представляет, и от состояния полужизни к тому состоянию, в котором пребываем все мы. В романе информация спонтанно вторгается в мир персонажей, сообщая, что их мир не таков, как они думают, указывая, что в действительности их мир вообще не здесь — некоторый мир действительно здесь существует, но не тот, который они себе представляют. В романе описана временная регрессия, и эта же регрессия явилась в моем опыте 3-74 — это все еще сбивает меня с толку; принцип, лежащий в основе деволюции объектов по оси форм в романе объяснен при помощи платоновской теории идеальных форм, и я думаю, что это приложимо и к нашему миру, и к моему опыту. Однако, когда я углубленно недавно изучал в Э статью Филона[128] о гностицизме, я начал понимать триединое устройство реальности, которое должно существовать, и которое было изложено в «Убике» — если Рансайтер Бог, а Джо Чип и другие инерциалы — аналоги человеческого рода, тогда регрессирующий мир — это ветчина в сэндвиче, и он, как и в «Убике», должен быть разрушен; как в гностицизме, это достигается при помощи богоподнобной сущности, лежащей за Рансайтером, т. е. Убика. Именно это знание (не просто информация, а гнозис) было открыто им, в особенности Джо Чипу, и они стали осознавать свое реальное положение. Следовательно, тот, кто разбирается в гностицизме (а я не разбирался вплоть до последних нескольких дней), легко сможет увидеть сходство между «Убиком» и гностической космологией и космогонией. Но мы говорим (имея в виду реальный мир) об информации, которая, будучи передана, радикально меняет историю. И следует осознать (я-то осознаю), что ворвавшееся не ограничивалось одной информацией, а включало в себя теолепсию (одну по крайней мере). Если я помешал советским экспериментам[129] и оккультным человеческим группам (см. выше), тогда это то, чего не было в «Убике», однако, следует признать, эта дьявольщина была описана в «Стигматах». Разве «Стигматы» не описывают теолепсию? И Чуинг-Зет или Кэн-Ди, я забыл, как причаститель. Что получится, если, как предлагает Ле Гуин, взять несколько моих романов и рассказов и сложить их вместе, особенно три, отобранных Bantam[130]? Теолепсия, Гнозис, прорывающийся сквозь (мир) иллюзию, скрывающий иной, реальный мир («Лабиринт») — какое из них вместе получится сообщение!
Когда я недавно перечитывал «Стигматы», я увидел их как они есть: глубокое, проницательное и исчерпывающее исследование чуда трансвоплощения, попросту переворачивающее биполярность добра и зла. То, на чем сконцентрирован роман и то заключение, к которому он приводит — это поразительная идея о том, что восприятие священного для принимающего завершается в конце концов превращением в божество, сверхъестественным проявлением которого было священное. Поскольку все они были приемниками одного и того же божества, все они стали одним и тем же богом, а их отделенность или человеческие личности была уничтожена. Они буквально стали божеством, все они, один за другим. В романе описан сверхъестественный способ вторжения. В каждом из них вторжение совершалось индивидуально и, с другой стороны, произошло вторжение в них как на планету, как в вид и т. д., то есть коллективно. Вторжение божества имеет определенные сходства с вторжением регрессирующих миров в «Убике» через сообщения Рансайтера и, наконец, самого Убика (что подтверждается рекламой в начале последней главы). Эта реклама проясняет, кем был Убик; она буквально приравнивает Убик к Логосу. Это никак не обойти. Убик в «Убике» — это та же самая божественность, что и Св. София в «Господе гнева». Так что Рансайтер и Убик равны Палмеру Элдричу и Чуинг-Зет. Человеческое существо превращается в божество, которое просто вездесуще (никто, похоже, не заметил, что Палмер Элдрич столь же вездесущ, как и Убик, что одна и та же тема доминирует в обоих романах).
«Лабиринт» использует гностическую идею о полностью недоказуемой реальности, на которую не обращают внимания из-за исполняющей желания галлюцинации, разделяемой всеми и о спасающей сущности, которая способна вывести из этого тюремного мира.
«Лабиринт»: Тюремный мир, замещенный иллюзией. Спасающий заступник, который освобождает. Индуцированная амнезия.
«Стигматы»: Вторжение (проникновение) в наш мир божества, которое может стать кем угодно, при помощи посредника, массовой теолепсии.
«Убик»: Спасающая информация, проникающая сквозь «стены» нашего мира при помощи сущности с личностью, представляющей собой поддерживающую жизнь и реальность квази-живую силу.
Сопоставляя три романа, сколько гностических сообщений мы можем обнаружить? Или, иными словами, насколько выражен мой опыт 2-74 и 3-74? Упущено только одно — изменение исторического процесса, которое было открыто мне в событиях 3-74. Я полагаю, что в некотором смысле это содержится в «Лучшем друге Бога». И вторжение апокалиптического материала из Деяний и Даниила. Есть еще немного в других романах и историях — например, идея анамнезиса (выраженная в моих романах негативно при помощи мотива ложных воспоминаний). Что ж, все это выражено в «Лабиринте». Интересно, что будет, если начать читать с «Руга» и двигаться дальше (включая даже такие странные рассказы, как «Синдром уединения») вплоть до «Помутнения». Если все переплетается, то каково целое сообщение? Я знаю, что напугался до смерти однажды ночью, когда здесь была Иза[131] и я перечитывал некоторые ранние рассказы в «Сохраняющей машине». Но мое недавнее изучение гностицизма указывает, что под каждым негативным миро-отрицающим посланием есть принятие Бога и любви. И правду нужно говорить; мы должны идти туда, куда она ведет нас — куда ведет нас мудрость.
(19 ноября 1977)
[…] Вот что я сделал в «Убике» — правильно представил время пространственно, а прошлое как располагающееся пространственно внутри (буквально внутри) настоящего. И в этом ускоряющемся процессе (неважно, как вы будете «ускорять» чисто пространственные оси) появляется информация, которая повсюду, которая сознательна, которая стряпает поп-медиа, вроде ТВ-рекламы. Неудивительно, что в мае 74-го они спросили меня «Что такое Убик?»
И не удивительно, что я увидел, как мой опыт 3-74 напоминает «Убик»! Уверен, что я смог написать «Убик» только из-за того, что произошло частичное превращение времени в пространство еще до написания (возможно, из-за психоделиков).
В «Убике» я был прав в том, что он связан с формами Платона. Прошлое можно обрести снова на пространственной оси — как в Убике! Я это сделал, когда видел Деяния.
Ох, «Валис» — это такая важная книга, она драматически и теоретически излагает проблемы, впервые представленные в «Убике» и является логическим продолжением «Убика» (наконец — больше никаких романов о полицейском государстве). Убик, в свою очередь — это роман, представляющий путь просветления, и «Убик» связан со «Стигматами» и «Лабиринтом» и т. д. Должно быть, во время 2–3/74 я достиг просветления в результате десятилетий последовательного духовного (эволюционного) роста. Есть прямая связь между «Убиком» и 2–3/74, это связано с превращением пространства во время и тем, что последует за этим, как описано в «Валис»
(ок. 1978)
Хорошо, благодаря «Уотергейту» мы покинули Юго-Восточную Азию и выпутались из конфликта с СССР. Теперь наши интересы там продвигаются через Китай. СССР сейчас действует именно против Китая, а не против нас. Это крайне важно. Программа А вела нас к неизбежной войне между США и СССР. Дух в нас помешал сначала Никсону, а затем Форду помочь Южному Вьетнаму. Тогда (если мои доводы верны) мы как контркультура предотвратили Третью Мировую Войну. Мы подставили подножку военной машине США. Контркультура не возникла ex nihilo [из ничего]. Откуда она происходит? Предполагаю, из 50-х. Концепция «неамериканского» была сильна. Я сам сражался за это; дух (контркультура) 60-х удачно развился из (в основном) наших неудачных попыток в 50-х — нас, подписавших Стокгольмское Мирное Соглашение и «Спасем Розенбергов» и т. д. — неудачные, отчаянные попытки. Весьма непопулярные и никем не поддержанные. Беркли был одним из наших немногих центров, это возвращает меня обратно к «Глазу в небе» и т. д.
Я был ярким и активным участником контркультуры 60-х (ср. «Веру наших отцов» со «Слезами»). Я хочу сказать, что благодаря Нэнси[132] я, по возрасту принадлежавший 50-ым, вошел в юную культуру 60-х и даже 70-х. Тогда мои сочинения были однозначно влиятельными; культ ФКД существовал ко времени выхода «Слез». Я был/есть рядом, вплоть до конца 70-х! С начала 50-х до конца 70-х — неплохо (по сравнению с остальными НФ-авторами); были ли еще квази-марксисткие НФ-авторы, кроме меня, за последние 30 лет? Том Диш считает, что нет, Aqaurian[133] считает так же. А теперь есть — но они все наняты и куплены. Они уже ничего не значат, уже слишком поздно — все закончилось. […]
В конце концов, люди из Ramparts знали, как подойти ко мне, писателю-одиночке, подписавшему петицию, манифест 500.[134]
Просмотрел «Солнечную лотерею» и введение Тома Диша[135]; он прав. Я был и остаюсь одиноким марксистским НФ-писателем. Я не состоял и не состою в Коммунистической Партии, но основной марксисткий взгляд на капитализм, негативный взгляд — это присутствует. Хорошо. Но после беглого обзора я вновь почувствовал старый страх — как в 1971–1973 гг. Вплоть до того месяца, когда были опубликованы «Слезы». Вплоть до 3-74. Когда обрушился удар. Просматривая «Солнечную лотерею» я вижу, что так и должно было быть, что в конце концов я это знал. Если бы я не лез во все эти дела с травой, я бы перестал быть таким значимым и был бы в безопасности, но неееет. Я застрял в 60-х и оставался в них вплоть до 74-го и «Слез».
(ок. 1978)
Боже, все мои сочинения на тему «это иллюзия» («Глаз», «Свихнувшееся время», «Стигматы», «Убик», «Лабиринт») — аналоги противостояния США 74-го против проблесков Рима 45 г. н. э. при помощи знака Золотой Рыбы.
«И вот мы здесь.»
«Но где мы на самом-то деле?»
И тогда кто-то видит проблески. (Как в «земля была пустынна, и я коснулся неба») Часто, когда обнаружена симуляция, появляются разнородные предположения. Но обычно первым ключом против симуляции мира служит проблеск.
Боже мой, моя жизнь, то есть мой опыт 2-74/3-74, в точности построены, как любой из десяти моих романов или рассказов. Вплоть до ложных воспоминаний и личности. Я действующее лицо одной из книг ФКД. США 1974 г. исчезает, древний Рим появляется вместе с личностью Томаса и истинными воспоминаниями. Господи! Смесь «Самозванца», «Свихнувшегося времени» и «Лабиринта» — если не «Убик».
Мои ранние записи показывают, что из всего этого я вывел, что мы находимся в ситуации двух разумов. Утверждения о том, какой мир реальный (если хоть какой-то реальный), а какой симулированный (если хоть какой-то симулированный), умозрительны. Но миры не создаются человеком, поскольку оба они содержат элементы, ему неизвестные (вроде койне). Что дисфункция или индуцированная дисфункция доказывает, так это существование по меньшей мере одного генерирующего миры разума и (что я не мог понять в ранних записях) возможно, двух генерирующих миры, даже сражающихся, разума. Плюс пассивный, запрограммированный, наблюдающий малый разум, не создающий миров.
Это битва за его лояльность? Мир против мира, разум против разума? Голос прошлой ночью язвительно сослался на США 1974-го и личность ФКД как на «растрачиваемые». Дьявольская интерполяция/симуляция?
Могут ли два мира быть рассмотрены как две различных сферы?
(Июль 1978)
Боже, я надорвался в этой гонке длиной в 27 лет. Критики сравнивают мои зловредные ложные миры с метастазирующим раком. Я смогу воспринять этот мир не как дьявольскую поддельную интерполяцию только если появится какое-то божество и поставит свою печать на нем. Нас обманывали тысячи лет. Неоплатоники вроде Плотина знали о двух мирах. Ессеи сообщали о низшем мире лихорадочного бессознательного, отравленной душе. «Люди любят спать».
(Июль 1978 г.)
«Глаз в небе», «Свихнувшееся время», «Стигматы», «Убик» и «Лабиринт» — один и тот же роман, переписываемый снова и снова. Действующие лица, замороженные, лежат на полу в массовой галлюцинации мира. Почему я писал об этом по меньшей мере пять раз?
Потому что, как я обнаружил во время 3-74, пережив анамнезис, вспомнив, что на самом деле я христианин апостольских времен и увидев древний Рим, это наше реальное положение: мы массово галлюцинируем этот мир 70-х.
Что следует преодолеть, так это ложную идею, что галлюцинация — это личное дело. Я говорю не о галлюцинации, а о совместной галлюцинации, а также о ложных воспоминаниях. Я знаю, где и когда мы на самом деле находимся — в Риме ок. 70 г. Но как мы это вообразили, как увидели 1974/8 год — я не могу объяснить, разве что с помощью теории об «обезьяне Бога» Сатане, или же реальное время остановилось, когда Сила не была передана во времена Христа.
Мое предчувствие, что наблюдаемое нами — этот мир — нереально, подтвердилось в 3-74, когда я увидел Золотую Рыбу, восстановил воспоминания, личность и увидел все. Но как и почему Dokos? Неужели все мы стали жертвами (рабами) чего-то злого?
Материал Деяний в «Слезах» подтверждает, где мы и когда. На некотором уровне я давно это знал, или же это была божественная помощь.
Я думаю, что божественная сила с помощью моих сочинений доносит истину до людей — в пяти вышеперечисленных романах о том, что видимое нами фальшивка, в «Слезах» — что происходит на самом деле, что скрыто (мир Деяний).
Как достичь реального, внутреннего, скрытого мира описано в «Убике» — вернуться обратно по платоновской оси форм. Чисто теоретически и космогонически это изложено в романе.
Или я подсознательно знал об этом, или же это была удачная догадка. Но оглядывая ситуацию целиком, я думаю, что знал это на подсознательном уровне — в любом случае, это была не догадка. Возможно l) я совершил одно из величайших открытий, совершенных человеком и изложил его в книгах; или 2) я оказался посвящен в один или несколько великих эзотерических секретов.
(1978)
Повторюсь — все указывает на то, что появление «ксерокопированного послания» было предназначено не только для того, чтобы спасти меня от ловушки, но для того, чтобы скрыть мою истинную личность. По-видимому, изначально я сознательно и преднамеренно вошел в эту «ложную интерполяцию», чтобы привлечь внимание к ее поддельной природе, чтобы участвовать в ее уничтожении.
Полужизнь в «Убике», этаж Беватрона в «Глазе в небе». Полимозговые слияния в «Лабиринте», ложное прошлое в «Свихнувшемся вресе-ни», но, лучше всего, сатанинские фальшивые миры в «Стигматах», потому что в «Стигматах» представлен верный источник/причина. А затем в «Слезах» показана истинная природа НАШЕЙ сатанинской ложной интерполяции, а также ее коллапс и причину его (христианство).
Да, в «Слезах» через обращение Феликса Бакмана показано, что уничтожит ЧЖТ и позволит передачу власти: обращение христиан (от Силы к Любви (агапе)), добавьте к этому то, что говорят нам, например, «Стигматы», что мы знаем об антодоте «наркотика» (т. е. о ракоподобной поддельной интерполяции).
Христианство — это антидот (к яду). «Нам нужна медицинская помощь».
Чем «Саранча садится тучей»[136] было для мира людей в «ЧВЗ», тем же НЗ и «Слезы» стали для нас.
Я помню, как появилась идея «Свихнувшегося времени» — отблеск световой цепи над головой, хотя на самом деле там ничего не было. Подкорковый условный рефлекс неожиданно обострился в форме «автомобильный воздухозаборник, вентилятор, сушилка, высокогорный климат», пива, путаницы он-она в 1974-ом… обострился. Частично.
Действительно, я из другого места и времени. Светящаяся цепь, то появлявшаяся, то исчезавшая, была первым ключом… и (как показано в «Свихнувшемся времени») я увидел дисфункцию времени, или обман; в нем-то и дело.
(1978)
Как Гарсон Пуле[137], я, вероятно, изменил программу моей внутренней реальности и увидел нечто иное.
(1978)
«Помутнение», как я говорил раньше — это другая половина «Слез», внутренняя половина. Положение, описанное в «Помутнении», объясняет, почему мы не видим положение, описанное в «Слезах», а положение, описанное в «Слезах» объясняет происходящее в «Помутнении». Разные книги были написаны в неверном порядке. Но их можно прочитать в верном порядке или как-то упорядочить (прочитанные, они будут упорядочены). […]
Правильная последовательность:
Помутнение: закрытость наших разумов без осознания этого; утрата (забвение) истинной личности. см. № 7
«Слезы»: Чем на самом деле является наш мир и что нам мешает увидеть запертость.
«Стигматы»: Кто/что сознательно запирает нас: Ялдабаоф, Маг, злое божество, ткач фальшивых миров, создатель иллюзий (нечистое присутствие в этих деградировавших псевдо-мирах).
«Лабиринт»: Негативная галлюцинация, способ действия запертости, ссылка на Спасителя, освобождающего нас из безнадежной ловушки и псевдо-мира.
«Убик»: Спасающая сущность как таковая, «пансофийные» сообщения, проходящие сквозь мусорные слои, чтобы помочь нам. Прошлое, скрытое внутри настоящего.
«Мечтают ли андроиды»: Важная тема о Мерсере и его реальности, мистическая идентификация посредством эмпатии. Роль животных. Мир гробниц. «Поддельность» поддельного: моя «двухщелевая» логика.[138]
«Самозванец»: растормаживающие стимулы, восстанавливающие подлинные воспоминания. см № 1
«Вера наших отцов»: Бог, зло, коммунизм, наркотики, галлюцинации — смесь многих элементов.
Любой другой подходящий роман или рассказ, от «Свихнувшегося времени» до «Вспомнить все», «Электрического муравья». «Синдром уединения» и т. д., не перечисленный ранее.
«Глаз в небе»: субъективные частные миры и, как в «Вере наших отцов» злое божество и коммунизм. Множественные миры, которые мы создаем.
«Помутнение» — это печальная конечная точка: наши мозги испорчены. Это не только причина псевдо-миров. Это связано и с № 8.
В конце концов, все мои романы подвергают сомнению тот факт, что мы можем познать истинную реальность (даже возможность этого), потому что наши мозги угроблены. Одно свидетельствует (напр. «Слезы») о нашем тюремном положении, другое, в особенности «Убик» и «Лабиринт» указывает на сверхестественную спасительную вторгающуюся силу, хотя «Стигматы», похоже, говорят, что злое магическое божество контролирует наши миры и мозги.
«ЧВЗ» — это любопытное дополнение ко всему этому, т. е. к Структуре. Обсуждаются подделки. Альтернативные вселенные существуют. Тема — фашизм, и книга — это реальность, которая, кажется, связана со «Слезами». «ЧВЗ» — это, по-видимому, тонкий, даже деликатный вопрос — что реально? Похоже, будто только две книги в этом романе, «Саранча» и «И-Цзин» по-настоящему реальны. Странно. В общем. «ЧВЗ» следует поставить в список как 11). Но теперь порядок откровения нарушается. Добавляет ли «Нарушенное время Марса» что-нибудь? Показаны патологические частные миры и дезинтеграция миров. Так что 12).
13) «Мастер всея Галактики». Еще о спасающем божестве.
14) «Предпоследняя правда». Ложь и правительство. Снова фальшивки, как всегда.
Но «Слезы» и «Помутнение» важны в особом смысле, потому что в них вымышленный или фантастический момент практически отсутствует; они полу-реальные, особенно «Помутнение», которое недвусмысленно утверждает, что все это действительно случилось и не является выдумкой. Говорит ли эта книга: «Может, отдельные места других книг тоже буквально реальны»? Автор теперь не притворяется, будто пишет фантастику, и «Слезы» тоже подходят к этой категории.
Один критик сказал, что «В ожидании прошлого» изображает войну во Вьетнаме. Так что, возможно, он тоже что-то добавляет. Но определенно важны:
«Помутнение»: запертые разумы, не способные видеть
«Слезы»: тюремный мир, созданный
«Стигматы»: злым божеством, которому противостоит
«Лабиринт» спасающая сущность, загадочным образом здесь присутствующая
«Убик»: спасающая сущность, загадочным образом здесь присутствующая
«Андроиды»: спасающая сущность, загадочным образом здесь присутствующая.
«Самозванец»: ложные воспоминания, настоящие и восстановление истинной личности, см. 1
Итого.
Наши миры намеренно заперты, потому мы не видим тюремный мир, в котором мы рабы, созданный могущественным магом, злым божеством, которому, однако, противостоит загадочная спасающая сущность, которая часто принимает трешевые формы и которая восстанавливает наши настоящие воспоминания. Эта сущность может быть даже старым алкашом.
Наркотики, коммунизм, секс и ложные частные патологические псевдо-миры вовлечены во все это, но гноевидная спасающая сущность, загадочная, как ртуть, в конце концов нас спасет и восстановит истинное человеческое состояние. Тогда мы перестанем быть всего лишь машинами рефлексов. Это моя керигма, рассыпанная по многим книгам, здесь сведенная в одно целое.
Вкратце, я был Христом. Он не личность, а состояние бытия — и все-таки неким образом личность. Это загадочно. «Нет у Христа ныне иного тела, кроме твоего». Я стали им и он мною. Макро стало микро (мной), и микро стало макро (им). Это было обоюдное действие:
Как будто поменялись местами. Он стал всего лишь человеком с человеческими страхами (вроде страха перед римлянами), а я обрел его тысячелетние воспоминания и знания.
Возможно, поэтому я был в мире Деяний: он там (т. е. тогда). Это включало знание о спуске сюда с Небес (звезд), космологическое знание, исцеляющее знание и способность наконец увидеть макроразум и его информационный поток и наконец, отца (бездну). Этот обмен соответствует герметической макромикрокосмической вселенной, которая в моих сочинениях была скрытой темой. Этот обмен объясняет мое исполнение (и знание) изначальных ранних тайных таинств и восшествие на трон судьи. Вот почему это началось точно в день рождения Христа. И чувство безграничных пространств: мое внутреннее пространство теперь содержало сам космос и, конечно же, видение Зебры — это самое важное.
Это тайна, о которой говорит Павел в словах «Христос в тебе (и ты в Христе)». Христос родился во мне, буквально он, и теперь огненное сияние дремлет, продукт нашего союза (я был женской стороной), я как зачавшая невеста, обрученная с Христом в брачном чертоге.
(1978)
Странно, что основная истина выражена именно в трех книгах Bantam[139]. Плюс «Помутнение» и рассказы в издании Ballantine[140] — как лучше всего расходящиеся. В «Стигматах» время не идет. Может пройти вечность: бесконечное время. И Элдрич испускает все эти поддельные миры — из-за того, кто принимает наркотики (ср. «Помутнение»).
«Лабиринт» утверждает: «Наша действительность невыносима». «Потому мы создадим групповую галлюцинацию и будем жить в ней». Гностицизм — и это так.
Мои сочинения говорят о галлюцинированных мирах, отравляющих и сводящих с ума наркотиках и психозе. Но сочинения мои действуют как антидот, как детоксикация. Это поразительное осознание. Мои сочинения помогают все это рассеять, просто поднимая эту тему к нашему осознанию, особенно «Помутнение» и «Стигматы». Разные частные сравнения приводят к разнообразным выводам. Обнажается одна обширная панорама, на что указывает Урсула. Насколько странной составной частью является «Мастер Всея Галактики»!
Во сне Джеймс-Джеймса я видел, как силы Пальмового Сада быстро и скрытно прибывают. Так что они должны быть уже рядом сейчас (но сказать «сейчас» значит пасть в заблуждение, что линейное время реально). Они могут быть уже в секундах от нас. Но Палмер Элдрич может вращать свой иллюзорный мир кажующуюся вечность. Это как в «Глазе», когда до помощи подать рукой, но они никак не могут проснуться. Да, мы спим, как в «Глазе», мы должны проснуться и увидеть прошлое сквозь сон — ложный мир со своим собственным временем, увидеть помощь снаружи, которая тут уже сейчас. Восприятие сил Пальмового Сада — это не восприятие будущего события, это, как в «Глазе», осознание того, что реально присутствует уже сейчас.
Так что «Глаз» соответствует «Стигматам» в том, что касается ложных миров, состоянии бессознательности, того, что реальное время никуда не уходит (и, вероятно, «Лабиринту»), (В «Лабиринте» появляется тема спасающего элемента, входящего в ложные миры, так что «Лабиринт» добавляет «Глазу» важнейший элемент, который завершает картину). Как и в «Андроидах», спаситель кажется поддельным (инвертированным), но оборачивается настоящим. Все здесь перевернуто; реальное фальшива, фальшивое реально (зеркальный эффект). В конце концов, здесь правит магический повелитель, властвующий над нашим восприятием (как в «Стигматах»).
(1978)
«Стигматы» — это Библия Сатаны: роман описывает Узор, быстро проявляющийся в нас и через нас, людей. Но изучая «Стигматы» можно понять трансвоплощение, которое было моим источником и темой (намерением). В романе даже сказано, что Элдрич — христианский Бог.
Можно извлечь много пользы, совместив «Убик» и «Стигматы».
Но это не запирающий, отравляющий «вирус» — он противостоит отравлению, запиранию.
(1978)
Ах! В «Убике» размещение посланий Убика в дешевой рекламе было ислючительно верным ходом. Я не мог «угадать» точнее. Очевидно, что реальным автором «Убика» был Убик. Это самоподтверждающий роман, то есть он не мог бы появиться, не будь все в нем правда.[141] (1978)
«Информационный вирус» Зебры уничтожает четырехстороннюю деформацию, которую я очертил (выше — смотри предыдущие страницы):
Он показывает нам реальный мир «Слез» (разрушая поддельный мир) «Лабиринта»
Он разрушает внутреннюю запертость «Помутнения» (восстанавливает наши способности, какими они должны быть).
Разрушает «астральный детерминизм» (освобождает нас) «Электрического муравья».
Устраняет амнезию «Самозванца» (восстанавливает настоящие воспоминания и, следовательно, настоящую личность).
Короче, он возвращает нас к состоянию «Второго Адама», восстановленного христианского сверхчеловека, Христа. Он уничтожает четыре аспекта нашей падшей природы. Вот почему гностики верили в спасающий Гнозис; они путали информацию с информационной сущностью, т. е. они думали, что первое спасло нас, тогда как это было последнее: живая информация, а не содержание информации. Однако, содержание — это узор, так что в некотором смысле они были правы. И они верили именно в злой мир («Слезы») и злого демиурга («Элдрич»).
реальный мир: «Слезы», «Синдром уединения», «Драгоценный артефакт»
реальное божество: «Стигматы» спасающая сущность: «Убик»
реальное положение: «Лабиринт», «Глаз», «Свихнувшееся время»
наше положение: «Помутнение», «Андроиды», «Мы вас построим»
наша личность: «Самозванец»
наше порабощение: «Электрический муравей», «Предпоследняя правда»
метод восстановления памяти: «ЧВЗ», одиннадцать романов, четыре рассказа (для знакомящихся).
(1978)
Лео Балеро, сражающий Палмера Элдрича — это спаситель/посланец (Сын Человеческий), сражающий демиурга-творца этого тюремного (и иллюзорного) мира. Разрушающий его власть над людьми в «Убике» Райнсайтер, обращающийся к Джо Чипу — это спаситель, обращающийся к человечеству. Это же верно в «Мастере всея Галактики», когда Глиммунг обращается к Джо Фернрайту.
И Мерсер, и Ходящий-по-Земле [в «Андроидах»] — одно и то же. Божество принимает трешевые и иногда поддельные (sic!) формы: Мерсер, Глиммсунг, реклама в «Убике». «Помутнение» — это очень серьезная книга. Изображается настоящее человека, неискупленное состояние, его онтологические условия; это не аспект его положения, а само его положение. Противоположностью этому является онтологические состояние знания, представленное Рансайтером и Убиком в «Убике». «Помутнение» сконцентировано на состоянии невежества, более многословно оно описывается в «Лабиринте» и «Убике»; все это об анатомии запертости — и ни о чем больше, на самом деле (никакой космологии). В целом, эта книга о том, что мы угроблены таким образом, что это мешает нам осознать наше положение — и это самый ужасающий вид запертости (невежества). Это указывает на необходимость внешнего вторжения.
«ВАЛИС» будет попыткой показать это вторжение и искупленное состояние, но оказалось, что это очень трудно описать. Этот роман должен быть написан, у меня есть состояние искупления 2-74/2-75, чтобы на нем основываться, но боже, каков труд: описать 1) то, что искупляет; 2) процесс искупления; 3) искупленное (восстановленное) состояние человека — в противоположность запертому состоянию (описанному в «Помутнении»). Это может занять всю оставшуюся жизнь. Не знаю, справлюсь ли я. Он должен быть разделен на две части: 1) неискупленное (и затем сущность, которая искупляет и процесс); 2) искупленное состояние. Как книга «Сиддхартха» из двух частей, о которой я мечтал. Восстановленный человек — Христочеловек, второй Адам. Какая же это ответственность — какая задача! Но она должна быть выполнена. И я должен — как в книге «Сиддхартха» — указать на пятого Спасителя, чей приход неизбежен.
В некотором отношении «Глаз» более точен, чем все остальное: разворачиваются огромные отрезки времени (события), из которых только секунды РПВ (реально прошедшего времени) действительно имели место. Если мы не мечтали, мы не сможем даже вообразить такую вещь, не то что поверить в нее.
Тема «они не отсюда» появляется в:
«Глазе» — они бессознательны и галлюцинируют различные миры.
«Свихнувшемся времени» — мир — фальшивка, а время ошибочно
«ЧВЗ» — это один из нескольких миров, причем нереальный «Нарушенном времени» — ложные психотические реальности «Стигматах» — ложные зловредные реальности «Убике» — они мертвы и получают сообщения из реального мира
«Лабиринте» — они в совместной галлюцинации [sic] поддельного мира
«Слезах» — существует несколько сталкивающихся миров «Помутнении» — все фантастические части целиком могут оказаться галлюцинациями и протагонист живет в двух различных взаимоисключащих мирах, сражающихся друг с другом Вторичные ложные восприятия появляются в:
«Кланах Альфанской Луны» — психотические восприятия, которые сражаются друг с другом
«Игроках с Титана» — уровни иллюзий для дурных целей «Марионетках мироздания» — один мир, лежащий в основе другого (!)
То есть десяток романов и слишком много рассказов, чтобы их сосчитать содержат сообщения о мире, затемняющем или замещающем другой, реальный, ложных воспоминаниях и галлюцинированных (нереальных) мирах. Послание таково: «Не верь тому, что видишь; это порабощающая и разрушительная западня. Под ней совершенно иной мир, даже размещенный иначе по временной оси, а твои воспоминания подделаны, чтобы соответствовать ложному миру (внутренняя и внешняя согласованность)».
«Свихнувшееся время» начинается с сигнального анахронизма. Симптомы, или знаки, обнажающие поддельность мира. Обнажи поддельный мир и появится другой, даже расположенный в ином времени.
И все это ведет опять к моему опыту 2-74 и 3-74. Это не может быть совпадением. Мое раннее знание сократической или прексократической максимы: «Не верь тому, что видишь; здесь должно быть что-то еще».
Он здесь и не здесь, там и не там. Вся наша реальность — голограммоподобная фальшивка, и под видом фальшивки он заменяет ее (истинной) реальностью. Потому невероятные явления реальны, а действительные, ожидаемые и ощутимые — нет. Наши критерии различения реального и нереального полностью перевернуты; реальное — это нечто прочное, тяжелое, серьезное, а нереальное — это огни Святого Эльма, блуждающие огоньки. Поразительно! Если это так, мои сочинения чего-то стоят. Кроме очевидного доказательства того, что вселенная — фальшивка (и наши воспоминания тоже) и предоставления наиболее точных, основательных и тщательных перевернутых критериев для отличения истинно реального как неба от земли (любовь, исключения, юмор, определение и т. д., маленькие добродетели) и, как говорит Лем, я как-то укладываю мусор на мусор, пока он не «сжимается» в нечто иное: зеркальная противоположность, «вселенная, увиденная наоборот» завершена, как в «Мастере всея Галактики».
Я верю, что Спаситель здесь. Но он еще и скрыт, и это создает сложности, не так ли? Например, он скрывается таким образом — появляясь так, как мы менее всего ожидаем. Он может напоминать Рансайтера.
(1978)
Мысли после прочтения первой половины «Валис»: мы в ситуации полужизни, как в «Убике». Это реальность-голограмма; время, пространство, причинность и эго нереальны — мир, феноменальный мир, нереален, а спроецирован. У нас есть запрограммированные заблокированные записи, синхронизированные с целостной внешней матрицей. Подсознательные сигналы и информация выстреливаются в нас постоянно, «реальность» — это действительно информация (как я вижу); мы разум, […] управляют трехглазые телепатические глухонемые строители с клешнями, это объясняет, кто они. Они могут читать нашу голограмму как хотят. Мы под их властью, мы исполняем важную мыслительную функцию. Они равны Валис, который равен Убику, который врывается через односторонние «сверхъестественные манифестации», которые описывает Лем. Это поддельная реальность и она генерируется их технологией, и хотя они помогают и информируют нас, они тоже запирают и контролируют нас (это «астральный детерминизм»). Они могут и на самом деле сталкиваются в своей собственной системе, мы знаем это как «Бога». Они используют камуфляж и мимикрию, чтобы скрыть свое присутствие здесь. В это вовлечен элемент обучающей машины. Timeo cognere [Я боюсь знать]. В некотором смысле трехглазые люди в своих пузырях, следяющие за нами не совсем врачи, скорее хирурги, использующие лазерные лучи для калибровки нашей голограммы. Они не в голограмме, а выше ее (т. е. вне полужизни, они послали внутрь Зебру-Валис-Убик). Из-за книги «Валис» они собираются меня застрелить.
Мы — проекция
Мы в лабиринте, который нереален
Трехглазые люди наблюдают за нами снаружи лабиринта
Проекция действует посредством диалектики, она постоянно текуча
Она иррациональна; ее создатель иррационален
Мы стационарны; время, эго и причинность не существуют
Человеческие диверсанты начали операции здесь, в лабиринте, чтобы помочь нам. Они (люди) под управлением огромной информационной сущности, которая скрывает себя. Она родилась здесь и была убита, а затем распространилась бестелесно, впитывая и информируя людей против контроля (над нами) (и нашим миром) лабиринта и его создателя и управителей. Она рациональна.
В сущности, освободители-диверсанты работают, чтобы просветить нас знанием нашего истинного положения, которого мы были лишены наводящим иллюзии лабиринтом, который создает и позитивные, и негативные галлюцинации, что мы крепко здесь заперты. Мы обычно не считаем, что наш «мир» нереален, что это лабиринт, проекция, что ее создатель безумен или что трехглазые люди бесстрастно наблюдают за нами, как будто мы лабораторная, низшая форма жизни.
Лабиринт-проекция вроде тюрьмы, которой мы порабощены. Черная Железная Тюрьма.
В сущности, рациональное (Валис/Зебра/Убик) вторглось в иррациональный лабиринт/тюрьму/проекцию.
Мы больны или изуродованы или безумны/заперты из-за вероятного отравления лабиринтом («бихлориды: весьма ядовитый яд»[142]).
Таким образом, Валис — это информационный центр, распространяющий правду и еще освобождающий нас. Он может быть продуктом лабиринта-проекции, вовлеченным в него, а затем освобождающим себя, то есть нас. Назначение лабиринта, его диалектика — и проблемы, которые он ставит (особенно эпистемологические) — могут быть в том, чтобы создать «ВАЛИС».
(1978)
Вдумчивое чтение «ЧВЗ» показывает, что это не роман об альтернативном мире. Есть только один реальный мир: наш. Джулиана это обнаруживает (понимает?) и сообщает Абендсену, что его книга истинна. Косвенно их мир — псевдо-мир. Следовательно, «ЧВЗ» — ранний роман о псевдо-мире, вроде «Свихнувшегося времени», «Глаза», «Стигмат», «Убика» и «Лабиринта». Далее, если 2-3-74 я имел опыт, соединяющий опыт Абендсена и Тагами, и обнаружил себя в «Слезах», делает ли это наш мир псевдо-миром, dokos поверх «Слез»? Я думаю, в этом все дело, это матричная сущность, относительно которой могут быть различные мнения, некоторые ложные, некоторые верные, и «Слезы» как раз верны. Это не по-настоящему альтернативные миры. Как dokos появляется, я не знаю. Или есть только один мир dokos, который мы обычно и воспринимаем, по ту сторону которого или под которым лежат «Слезы»? Тогда «ССТ»[143] к «ЧВЗ» соотносится как «Слезы» к нашему миру — бесконечная загадка! И здесь у меня нет никаких теорий. «Слезы» изображают тиранию!
Поскольку я не знал будущего (2-3-74), я могу предположить только, что во мне существует иное «я», которое не только знает будущее, но и истинное положение дел.
(1979)
реальность — Боже мой; это точно оговорено, что Убик поддерживает реальность! («Он является причиной существования всего, что существует»; функциональное описание YHWH!)
Сокрытый секрет (ср. «Гамлета» и «Вакханок») в том, что истинный царь (YHWH) был подменен, а самозванец (Палмер Элдрич) правит вместо него, как будто это он. («Вакханки» — история Христа — Гамлет — «Слезы» — а также «Стигматы» и «Вера наших отцов»). Это первая часть. Вторая часть в том, что истинный Бог (YHWH, Убик) просочился на периферию. А самозванец в гражданском и церковном центре. Потому люди думают, что служат Христу-YHWH-Убику, но это не так; они под властью заклинания (иллюзии — от которой Христос/YHWH освободил меня 2-74)
(1979)
Что касается моего безграничного и ненасытного интереса к духовным вопросам — нет никаких признаков его в «ТВД» [ «Темноволосой девушке», см. Глоссарий], хотя со мной в Канаде была Библия. Но ведь как Деяния прочитаны мной на основании шифра в «Слезах» — плазмат; тест воплотился в жизнь. Это была живая вещь. Как мои сны о страницах Великой Книги. Я соприкасался с информационной основой эпифеноменального мира.
Между тем, что я пережил (от 2-74 до 2-75) и тем, чему научился — я воспринимал реальность как знание, не сводимое к информации. Но первичная информация, из которой происходит реальность: то, что раввины называют «формулой» творения, и ответы на все проблемы — т. е. решения (объяснения).
Так что в моей неполноте я был унесен по пути столкновений к катастрофе; но Валис (YHWH-Христос) превратил катастрофу в чистый материал, из которого воистину восстал новый я, завершенный я, объединившийся с Христом как жрец на евхаристии, в которой он принес себя в жертву для моего обновления.
И затем я увидел Валис и сообщался с ним — я видел его, жрец, проводящий евхаристию. Эпифеноменальная вселенная стала им, телом и кровью Космического Христа.
В «ТВД» очевидно, что я отчаянно пытаюсь найти центр (омфалос) в/для моей жизни, но мне это не удается; я все еще был «бездомен» […] В противоположность периоду «ТВД» я нашел подлинное — Sein[144]. Я принимал одно мудрое решение за другим. Взять хоть мою помощь Мессии[145] — какой переворот по сравнению с теми временами, когда я покупал наркоту.
(1979)
Я только что просмотрел «ВВ» [ «Всевышнее вторжение»]. Как я недавно осознал относительно «Валис», диалектика, являющаяся внутренней жизнью Бога — как показано у Беме и далее изложено Шеллингом и прокомментировано, например, Тиллихом[146] — представлена как глубинное основание книги. В «Валис» это драматически выражено как мировой порядок, в котором иррациональное противостоит «светлому» или рациональному, обозначенному (верно) Логосом. В «ВВ» вновь появляется та же диалектика, и на этот раз утверждаются две стороны Бога (а не мировой порядок; то есть в «ВВ» она правильным образом рассматривается как находящаяся в самом Боге!): она теперь (в «ВВ») между между Эммануилом, который ужасен, который является уничтожающим «солнечным жаром» и Зиной, которая любвеобильна, игрива, нежна, ассоциирована с колокольчиками и цветами; и то, что в конце концов их объединяет (кстати: это она играет решающую роль в восстановлении воспоминаний и отсюда объединение: Эммануил — это сторона, которая забыла, т. е. разлучилась; а она нет и она не разлучена) — это игра. Она играет, и у Эммануила есть тайное желание играть.
То есть оба романа имеют дело с диалектикой, которую я переживал как природу Валис и которую я считаю динамической внутренней жизнью Бога. Если вы совместите обе книги, получится следующее уравнение:
Действительно, тогда «ВВ» просто продолжает основную тему «Валис», но кажется, что это не так, пока читатель не осознает эту тему и что она такое (диалектика, которая является динамической внутренней жизнью Бога). «ВВ» — это не просто сиквел к «Валис», как это может показаться (благодаря переходу от гностицизма, настоящего, реализма к Каббале, будущему, мечте).
(1981)
«Мастер всея Галактики» показывает весьма реальную возможность вторжения безумия. Архетипы вышли из под контроля. Вода, сам океан, так сказать, бессознательное, становится враждебным и угрожает поглотить. Книга полна отчаяния и страха и раскола, она подобная сну, все более и более уводящему от реальности. Бегство, неорганизованность: путь почти оборвался. Все эти элементы, с которыми я имел дело в ранних романах, зловещие элементы, теперь вышли из-под контроля и взяли верх. То, что сказал Браннер[147]: «Оно вышло из-под контроля» — верно и имеет огромное психологическое значение.
И все-таки я не впал в психоз. Почему? Что случилось?
Попросту говоря, мета-абстракция была рождением во мне высшего смысла. А именно — Логоса. Это был ноэзис, но более того, это был сам Логос. И Логос — не просто как смысл, хотя он ею был — но как Христос: Христос — это сила самого принципа рационального.
Диалектика, которую я пережил 3-74, была между иррациональным и рациональным, во мне, в мире, в Боге. Рациональное победило.
Эта проблема правильно поставлена в «Валис», который показывает не только возврат контроля, но и сообщение о победе — в форме рациональности, самого Логоса — над безумием; я не только рационален, я также описываю эту битву во мне и эту победу открыто, автобиографически. Урсула и права, и неправа. «Фил Дик движется к безумию»[148] применимо не к «Валис», а к «Мастеру всея Галактики»; уже в «Слезах» и более того, в «Помутнении» реальность была переоткрыта; я снова нахожусь в реальном.
«Валис» тогда возвращение из безумия или около-безумия, сообщение о произошедшей внутренней борьбе, а не симптом продолжения борьбы. Ко времени, когда я написал «Валис», битва уже была победоносно закончена; и доказательство тому «ВВ» и, самое главное, «ЕТА»[149], в котором Ангел Арчер — это (как я уже осознал) рациональный принцип во мне, то есть Логос, так сказать, Христос; победа «светлой» стороны во мне тотальна. Таким образом, я был спасен Христом как вторгшимся рациональным принципом, самим Логосом или смыслом.
Мета-абстракция — это момент в моей жизни, когда в нее вошел, ворвался, родился рациональный принцип; потому правильно будет сказать, что в этот момент во мне родился Христос, и весь следующий год он был во мне: его царство или, точнее, царствование.
Урсула была права, увидев во мне, в моем разуме угрожающее затопляющее безумие, но «Валис» — это ясное посмертное, намеренное и рациональное исследование этого вопроса. Этой битвы и победы рационального во мне (пережитой как Валис, Логос или Христос).[…] Я прошел через это и победил, хотя с трудом. «Мастер всея Галактики» показывает, насколько ужасно это было, хотя был написан до того, как обрушилась главная нужда и страдание (начиная с 1969-го).
«Помутнение» показывает, как после «Мастера всея Галактики» возвращается разум. Но 2-74 божественный разум (ноэзис), Логос, сам Христос вошел в меня или появился после последней жестокой атаки — ксерокопированного послания — тех проблем, которые годами подводили меня к безумию, неосмотрительности, наркомании и т. д. «Валис» доказывает, что я полностью осознаю ситуацию (захлестывающее безумие) и вернул контроль уже в «ВВ», а затем это в абсолютной степени доказано в «ЕТА». Во мне голос разума — голос ИИ. Но этот голос стал более, чем голосом; 2-74 он ворвался как сам принцип разума, а именно как ноэзис Платона: высшее действие разумности, доступное человеку. Потому 2-74 — это и ноэзис и Логос и, следовательно, Христос.
И исключительная переполненность благодатью отражается в том, что я даю другим; я не просто силен сам по себе — более того: начиная с моих денежных посылок в Дом Завета.[150] […]
Я, потерявший нормальный разум, в конце концов пришел к божественному разуму («Отдавший жизнь сохранит ее»): Христу как Логосу. И «Валис» верно рассказывает эту историю: безумие и наркотики, вызванные самоубийством Глории и наконец, вторжение рационального, самого Логоса (в мировом смысле!)
Теперь определенно удивительно осознавать, что я был во всем прав; что в действительности я даже могу помогать и другим, как самому себе. Но есть и оборотная сторона: и утонул в психозе и «Мастер» это показывает, и я написал «Мастера» до того, как Нэнсименя бросила.[151] […] Я думаю, мое осознание (прошлой ночью) пришло после чтения «Мастера» и осознания, что я стал психотиком. Затем я взял «Помутнение». Почитал там-сям. Насколько ужасна эта книга! Прийти к этому от психоза; насколько ужасная судьба меня ожидала. Меня спасла любовь к этим людям: Лакману, […] Джерри Фейбину […] и Донне […][152], что связывает со «Слезами» и сценой на круглосуточной бензоколонке.
Возвращаясь к тому времени, когда я писал «Мастера»: я ощущал все так сильно и верно тогда, но тому моменту в работе, когда должна была произойти теофания (т. е. для Глиммунга[153] пришло время явиться), мне нечего было сказать, нечего преложить, поскольку я ничего не знал. О, как я ощущал эту нехватку знаний! Но сейчас они у меня есть, потому что я пережил это (2-3-74).
В некотором смысле в «ВВ» я лучше изображаю теофанию 3-74 (Валис), чем в самом «Валис». В любом случае, если вы совместите оба романа, то вот оно — в точности то, чего мне не хватало, когда я писал «Мастера», и я знал, что этого не хватает, как человек, как писатель; я не имел ни малейшего понятия о теофании, а когда писал «ВВ», это получилось легко, то, что не получилось и не могло получиться с «Мастером», то, что в написании «Мастера» появилось, когда я действительно дошел до конца — истощился и умер как писатель; достиг дна и умер творчески и духовно. Какая это была тайна! Вышитая шаль, кольцо воды, кольцо огня[154]; насколько жалким все это было, насколько безнадежным.
Странно, что позже (1974) я пережил то, что так страстно хотел узнать, так что я мог продолжить логичный органический рост и последовательное развитие моего творчества. Это было когда я отчаялся в попытках изобразить теофанию и то, что позже я смог верно сделать (в трилогии «Валис»). Но каковы были годы страданий! И все-таки — если я стал психотиком, пока писал «Мастера» — если «Мастер» имеет признаки психоза, а это так — то это не потому что я испытал встречу с Богом, а потому что я ее не испытал. И тогда книги «Валис» полная противоположность — они разумны, основаны на опыте и реальности, потому что к этому времени я уже встретил Бога; потому моя творческая жизнь (не только моя духовная жизнь) продолжилась, а с ней и моя разумность. Таким образом моя разумность в прямом смысле зависела от встречи с Богом, потому что моя творческая жизнь логически требовала ее — и […] моя разумность зависела от моих сочинений.
(1981)
Уничтожить власть ложного мира посредством информации, l) «Убик» 2) 2-3-74, отсюда «Валис» и «Свихнувшееся время» и «Лабиринт» и т. д. «Валис» логически следует в 10-томном метаромане, который прервался на «Лабиринте». Никто не заметил, что «Валис» продолжает там, где закончился «Лабиринт». Эпистемология не нарушена и интегральна. «Валис» показывает, что я задаюсь вопросом о том, реален ли мир; это позволяет понять, что я имел в виду в предыдущих 10 романах, [см рисунок ниже[155]]
Разве в «Убике» не ясно, что реален не мир, а Убик, что Убик — это Логос/YHWH. Таким же образом Валис в «Валис».
«Валис» — книга кодов, книга шифров ко всему ю-томному метароману, и когда-нибудь будет прочитана именно такой. И «Валис» — это гностицизм и манихейство, но втайне — Святая Матерь Церковь, что объясняет «Слезы», то есть материал Деяний в них. Как и со стратегией Бога, порядок «не по порядку». То есть: ключевой фрагмент — «Валис» — идет последним. До этого времени остальные бессмысленны — т. е. они принимаются за вымысел и потому гипотетически. «Валис» задним числом перетолковывает их — показывает их в свете, который нельзя предвидеть, анализируя их — пока не вышел «Валис»; типично для стратегии мудрого рога в диалектической войне-игре[156]. Отсюда большое и неожиданное осознание: «Валис» сам по себе ничего не значит!
(1981)
«ВВ» — это обыкновенный роман, в точности как сказал Джон Клют[157]; он не предлагает никакого нового теологического основания и не должен приниматься всерьез… за исключением того света, который он проливает на сопутствующий материал в «Валис».
«Валис» говорит о непреодолимом первичном религиозном чувстве: Бог одновременно ужасен и притягателен, а решением является Христос и только Христос — нет другого решения. «Валис» ставит проблему (знакомую всем истинно религиозным людям) и предлагает правильное (единственное) решение. То есть с религиозной точки зрения оно подлинное и основное. И оно несомненно получено из первых рук, а не Заимствовано из Книги. Потому это экстраординарная религиозная исповедь и решение поднятых проблем, с которыми пришлось столкнуться в этой исповеди, то есть это не просто исповедь, но и поиск и нахождение ответа.
(1981)
Проблема не в реальности или онтологии, но в сознании — возможности появления чистого, абсолютного сознания. Говоря о том, какие материальные вещи (объекты) становятся языком или информацией, передавая или записывая или выражая значение или идеи или мысли: разум использует реальность как носитель информации, как дорожка пластинки используется для хранения информации: для записи, сохранения и воспроизведения. Это важный вопрос: использование материальной реальности разумом для хранения информации, и ее передачи — и это то, что я видел и потом назвал Валис; и каждый, кто читает «Валис» и думает, что это просто переформулированные метафизические идеи или идеи, «над которыми трудились тысячи мыслителей тысячами лет» — просто долбаный дурак! Роберт Антон Уилсон[158] прав.
(1981)
2-3-74: я был околдован. Смысл: пересоздать Джима [Пайка], чтобы он мог продолжать говорить (через мои сочинения и не только через книгу Арчера[159]).
То есть это книга внутри книги. Это и беспокоит Расса[160]. Я провел годы в исследованиях, чтобы создать «Епископа Арчера» — чтобы правильно обращаться с Джимом в форме ментальных концепций о Боге и специального знания Библии и теологии. У меня этого не было в 3-74; я не мог написать этот роман до сих пор.
Но в книге есть иной разум, и это Ангел Арчер.
Ангел — это моя душа, а Тим/Джим — это Христос. Их 2 разума в «Епископе Арчере» представляют сизигию между мной и Христом. Ангел Арчер теперь Христос, то есть я, воспринимающий меня как ее (Ангел Арчер), женскую часть божественной сизигии между мной и Христом.
Это 2-3-74.
(1981)
Я начал перечитывать «Валис», но теперь с сознательным знанием о символах Водолея, и вот что поражает в начале второй главы: Бог и глиняный горшочек связаны. Позже горшочек станет кувшином с жидкостью, это связано с бессмертием христиан и реинкарнацией, наконец с гностицизмом; затем с великой сценой в фильме, в которой женщина — сложной, неудержимой, ясной и религиозной, а не астрологической. Что «Валис», по-видимому (и на самом деле), делает — так это ассоциирует Божественное с символом Водолея так же полно, как мы привыкли связывать его со знаком рыб, и в некотором смысле я переношу Христа из этого знака рыб, не отбрасывая его, в знак кувшина с водой (глиняный горшочек — это кувшин с водой). Таким образом, моя нео-иконография точна, и это для меня несомненно подтверждение; ЧТД. Поскольку эта иконография в связи с Христом не только совершенна неизвестна мне, она также неизвестна и самому христианству, и потому указывает на Христа и христианство вне христианства (как и идея о пятом спасителе!) Есть еще последнее замечание Кевина[161] о босой женщине с длинном старомодном платье, наполняющей водой из потока кувшин/горшочек: она из римских времен; так иконография Водолея возвращает в апостольские времена, то, что указал Крим[162] в интервью. Это в Евангелии. Но косвенно.
(1982)
Глава пятая
Черновые наброски и исследования для текущих работ
План романа, двойные мозги/разумы: США боится, что Советский Союз использует исследования психических сил для удаленного управления разумом и т. д. Вроде электронного ускорения для телепатического внушения по спутнику; возможно, задействованы отдельные люди в США (или так думает контрразведка США). До отдельных людей без их ведома добрались во сне и повлияли на их взгляды и решения. Это, конечно, теория; НЕЧТО, В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, ПРОИСХОДИТ. А затем это происходит с протагонистом: в нем перерождаются ессеи; наступает Второе Пришествие! Вот что происходит! Да; сверхмощная сила действительно влияла на людей, заставляя их делать вещи, которые они иначе делать бы не стали, и они скрывают это, не хотят об этом говорить… а он становится (поскольку никто ему не поверит — а он должен помочь преодолеть тиранию, это добавляется к плану «Валис-Абендсен»[163], преодоление тирании!!!)
Это пересекается с двумя другими планами: «ВАЛИСИСТЕМА А» и «Бояться мертвых». Вот это да!
План:
Изнутри он узнает об Альбемутском знаке китовой пасти и как устроена идеограмма.[164]
Ему угрожает таинственная организация; его уносят и подвергают психологическому обследованию, чтобы получить от него содержимое мозга. Их психотестер рисует знак китовой пасти под давлением, в «трансе», а позже обнаруживается, что он не помнит, как сделал это. Протагонист не может понять, его это силы, или Их. Но они действуют в его пользу.
Он продолжает видеть знак… как эмблему пивной компании, использованную в их рекламе на биллбордах, он видит маленьких детей, смотрящих на нее, или как эмблему закусочной с курицей-гриль, куда постоянно ходят дети.
Никто, кроме него, не может этого заметить (и должны быть другие люди, похожие на него; это главный сюжетный элемент; его убежденность, его поиск). Они называют это «глазом со зрачком» (дизайнер эмблемы клянется в этом). Ученый, когда его просят проанализировать этот символ, считает, что это Земля в магнитной или электростатической плазме, которая по цвету голубая. Никто, кроме людей Господних, не знает, как он устроен, по уровням.
Люди становятся другими, они преображаются; но это не значит, что в свои противоположности. Кем они станут, предсказать нельзя (я думаю, лучшие части каждого, идеальные фрагменты берутся и используются для создания нового шаблона плюс фрагменты, которые никогда раньше не использовались, но необходимы, даже если они противоположны чьему-то эго и ценностям). Например, одним из измененных может быть его друг, который был/есть нацистом; лучшие части его: остатки в этом человеке, которые следует сохранить (микропарадигма человечества).
Одна из наиболее длительных и основных идей плана состоит в том, что глава таинственной организации отдает приказ к строительству обсерватории как места для приема сигналов от Валис; работа над Проектом начинается. Он выходит на орбиту и становится видим с земли, а когда части объединятся… когда они объединятся, они образуют знак Альбемута, хотя до этого его нельзя было различить (он пытался убедиться в этом: «целое больше суммы своих частей» и т. д.).
Но сигналы проникают повсюду и заменяют все, даже на «мирском» плане. Мусор дна «сговаривается» передавать людям информацию. Думаю оставить напоследок сцену, в которой всякий мусор со дна разговаривает с ним (поначалу или все еще Антагонистом).
Поразительно, насколько это похоже на «Слезы»… Антагонист не должен быть офисным работником, но не коп же он? Может, какой-то фанатик?
Антаг. боится, что может создаться некий шаблон, и потому использует компьютер для генерации случайностей. Пытается увидеть это, пока мир развивается, но не может. Последний фрагмент, который «создает» Основу, упомянут в плане: почему тот дизайнер создал все именно так… мы следуем за ним, пока отдельная линия связывает остальные. Он видит, что когда часть встает на место, появляется — тот — шаблон, но у него есть устремления: странные мотивации, которые мы покажем детально: серия подталкивающих событий, которые ведут его к тому, чтобы сознательно изменить весь дизайн, без всякого большего мотива, ничего равного или измеримого с результатом. Например: предположим, что этот второстепенный персонаж убежден, что Антаг. сознательно хочет создать КП [китовую пасть] или что «они» все равно добьются этого, потому что они контролируют Антаг. без его ведома; Антаг. в их власти. Может, у него даже есть сны, подталкивающие его создать его сегмент именно так, что, как он считает, может их перехитрить. Он убежден, что Антаг. заблуждается — а так и есть; Антаг. беспокоится, что какой-нибудь заблуждающийся глава отдела что-нибудь изменит, не упоминая об этом — что второстепенный персонаж и делает. Так появляется паттерн: «две ошибки приводят к верному результату». Заблуждающийся Антаг. и заблуждающийся глава отделения, пересекшись и пытаясь избежать появления паттерна, создают паттерн.
Лучше: фигура выходит отличная, но не знак, но слово, на которое указывает знак (Альбемут) появляется повсюду в Проекте (напр.: имя ИИ). Заглавная В. Немецкое слово «отвага». Имя Альберта или Альфреда Мута на всех бумажных полотенцах в ванных. Мир — Логос — появляется повсюду собранным так, как должно:
альбемут. Созданный кем-то как анакрион[165], чтобы выразить в проекте идею Отваги, его имя, ИИ, быть отважным!
Лучше всего, если ИИ представлен как один элемент в каждой ванной, а все остальные элементы еще где-то. Тогда в каждой ванной имя будет собираться из двух частей. «Иметь отвагу или быть отважным» может быть одной частью, а затем ИИ — это А-один, штамп, указывающий число деталей, связанных с ним. Или же несчастный шизик думает о Бегемоте и т. д. Берет «Остерегайся прихода Левиафана и Бегемота» из книжки, загоняет в компьютер; другой шизик, но не повернутый на Иисусе, знающий немецкий, видит «будь отважным»[166] в нем, когда эти слова уничтожаются или дешифруются, думает «Будь отважным», и пока они уничтожаются — фишка из Библии — он отмечает время. Чтобы напомнить самому себе??? Может, как-то так:
Три части, из которых «b» — это средняя. Мы записываем все в обратном порядке, как всякие загадочные истории. «В» сначала — это их код для уничтожения, код оппонирующей организации. «Muth» — это немецкое «отвага», а также название коробки с полотенцами. «ИИ» отмечается на каждом автоматически, когда она установлена и готова к использованию. Когда главный компьютер видит, что мир «продвигается по ортогональному времени», он сигнализирует каждой сущности (коробка с полотенцами) уничтожение, используя символ «В», но этот символ должен быть помещен в каждую сущность, чтобы его отметить, и там он остается.
Компьютер не может отмечать коробки для уничтожения, не используя символ «В». Который завершит Логос. Он знает это. Двойная связка. Нет, это будет «Служба полотенец A-один». Компьютер решает не использовать символ «В»; воздерживается. Затем сцена с парнем, который входит в ванную. Встает возле унитаза, и мы следим на направлением его взгляда; это будет у каждого унитаза. Сначала «A-один», затем слоган, который гласит:
ТВОИ МЫСЛИ ПРИНАДЛЕЖАТ ТЕБЕ? ВРАГ МОЖЕТ ВОЗДЕЙСТВОВАТЬ НА ТЕБЯ БЕЗ ТВОЕГО ВЕДОМА!
Он заканчивает писать, идет к раковине; он уже увидел часть об «отваге». На фоне играет вездесущая музычка: «Мы встретимся в Делуте», и он мурлычет ее себе под нос. «Делут… альбемут», не зная почему. Моет руки. Уходит. Вся орбитальная станция бессмысленна в любом случае, потому что информация идет с Альбемута (Фомальгаута), она повсюду; и на Земле тоже, так что весь Проект бессмысленен. Бессмысленное удвоение людей-Противников и компьютеров, которые проверяют, перепроверяют и следят друг за другом.
Групповой Разум со звезд, их ноосфера, уже в ионосфере Земли; враг (для Противников) — они сами; они должны выжечь ионосферу и остановить весь радиообмен. Один из уровней покрытия нарисованного символа (текучая плазма вокруг Земли) несет истинный смысл.
Удвоение слова; пусть двинутый на Иисусе раздает свои книжки о Бегемоте и Левиафане; оставить немца с его «Будь Отважным». Компьютер видит, что слова в книжках объединяются с «Будь отважным» и препятствует этому; а дела с полотенцами упускает. «Будь отважным» попадает в сам компьютер, потому что это мысль — т. е. управляется телепатически; он отмечает, отклоняет; следит, как книжка свяжется с немецким «muth». Нет, «Немецкое muth» дважды; на коробке с полотенцами и в голове немца. Как насчет того, чтобы парень в туалете быстро оглядывает в зеркале свои зубы, свое лицо. Нет, оставить только это: имя. «Muth» на коробке с полотенцами и парня, смотрящегося в зеркало… он видит ИИ, который A-один, добавляет «бе» из слогана, слышит «Делут», в его голове формируется Альбемут из двух визуальных и одного звукового источника. И это: «Пока он всматривался в свое отражение в зеркале над раковиной, в свои волосы, затем в свой рот». Так что А-один / Бе/ «Делут» / рот. 3 визуальных, 1 звуковой.
(Использование «b» как кода уничтожения: они в конце концов должны уничтожить свой код; так же и «Отвага» для этого немецкого рабочего. Оно появляется как немецкое слово на, скажем, слогане, а затем он уничтожает символ уничтожения, пока не появилось б-мут.
Идиотская советская теория: мощнейший взрыв в будущем, так что мы путешествуем назад во времени ограниченными периодами. То, что мы видим движением к форме, есть обратный взрыв, имплазия; но мы видим, что вселенная расширяется… почему? Потому что наше восприятие тоже перевернуто. А может, пространство не идет назад, но должно расширяться, чтобы уравновесить время, которое движется назад, и т. д. Короче, он объявляет (Др. Г.К.[167]), что вскоре мы достигнем момента взрыва; он это вычислил, пересматривая фильм в обратном порядке. Скоро все встанет на свои места. Живя в обратном порядке, мы научились подстраиваться к подвременным событиям. Некоторые «подвременные» согласования порождены нашими заблуждениями восприятия; такие действия бесполезны, мы все еще движемся прочь от взрыва по времени (колебание взад-вперед. В любом случае, будут одновременные двусторонние временные движения).
Произошел взрыв. Все разнесло. Мы в этом разнесенном (расширяющейся вселенной), но видим эту вселенную наоборот, часть временного потока исправилась и несет нас в правильном направлении; иначе мы бы двигались от взрыва вечно. Но мы движемся, иными словами, есть некое ортогональное движение в противоположном потоке в том направлении, которое мы воспринимаем; временная лента Мебиуса. Это легко представить в терминах гравитации, когда бросают бумеранг… в этот момент временной поток намного сильнее в одном из двух направлений, но он выбрал слабейший, и оно правильное, направление, которое мы двигались до Катастрофы. Это — очищающий поток (восстановление Святого Духа!!!). Этот ретропоток, говорит доктор ГК, должен усилиться и будет усиливаться, пока не уравновесится с неверным направлением; пересилит и обратит наше направление, так что мы отправимся назад к изначальному взрыву, который произошел в Подлинном Будущем (Большой Взрыв!!!). В конце концов, мы должны двигаться к нему. Короче, д-р Г.К. с помощью своих приборов определяет растущий поток ретровремени; потому оно и существует; это был нормальный поток времени до Катастрофы. Если доктор Козырев[168] прав, время — это энергия, тогда обратное время (которое движет нас «вперед» от Большого Взрыва) приведет к потере энергии, что мы называем движением к энтропии. Но если бы мы могли как-то просочиться в другой временной поток, мы бы восстановили энергию, утраченную в «прямом» временном потоке к энтропии! Мы бы вернули ее, потому что она собирается там, как если бы наше время теряло жар или энергию или заряд. Так мы вернем равновесие, уравнение равновесия времени, которого теперь не хватает и должно не хватать, и еще это докажет, почему абсурдно выражение «вселенная получает энергию», как говорит доктор Козырев — откуда она ее получает? Она не может получать или терять ее. Энтропия — это потеря энергии, энергия и материя — одно и то же; это потеря материи. Итак, у нас есть вечный двувходовой временной поток.
Мы разрушаемся, изнашиваемся, стареем… а что-то заряжается, возрождается, воскрешается, новая жизнь — все это даст нас поток ретро-времени! Все, что мы утратили бы: глубокое видение прошлого-как-живого, прошлого не как прошлого, а прошлого как будущего!!!!!!! Устремимся туда, как мы стремимся, например, к 2100 г. н. э. Будущее в прошлом будет 100 г. н. э., таким же, но возвращающим энергию и жизнь — и все с помощью ретровремени!
Вселенная не проходит через последовательные циклы, она движется обратно через последовательность собственной жизни. Мы находимся в точке, в которой жажда обратного движения очень сильна по сравнению с настоящим временем, то есть жажда времени, движущегося к завершению истинной формы до катастрофы. Это может быть аномалией, и когда этот процесс дойдет до конечной точки, его может превозмочь другой. Это можно увидеть; он не повторяется. Мы сейчас жаждем вернуться неправильно, не к завершению форм; в любом случае, другое направление времени уже сильнее и его сила растет. Когда направление меняется и мы опять идем в правильном направлении, мы можем выбрать иную судьбу (другую дорожку) и не приходить к изначальному взрыву; избежать его.
А может быть, это даже не вся вселенная; может, мы часть подсистемы, движущаяся в неверном направлении. Мы знаем, когда произошла Катастрофа; около 6 миллиардов лет назад. Мы можем поменять направления до этого; мы не вернемся туда; мы не удаляемся от нее, и мы с вами должны стремиться не к тому, чтобы вернуться на 6 миллиардов лет и исправить ту ошибку, но идущее в неправильном направлении время «замедляется» и правильное время превозмогает; мы должны следить, чтобы наш космос двигался во времени в правильном направлении, которое противоположно привычному нам — В НАПРАВЛЕНИИ НАШЕГО ПРОШЛОГО. Важно не вернуться на 6 миллиардов лет, а замедлить движение туда, повернуть его и вернуться в наше прошлое.
Когда Доктора ГК спросили, когда можно будет предпринять поворот к правильному времени, он сказал; «Очень скоро по нашему неправильно направленному времени»
«Тогда мы должны оживить наше недавнее прошлое?»
«Да, мы возвратимся в него, но, возможно, в другой степени; возможно, мы будем двигаться быстрее»
«Люди перестанут умирать?»
«О да, процесс энтропии, охлаждения, старения, изнашивания, дегенерации — все прекратится. Когда мы выберем момент поворота на другой путь, мы пересилим время, стремящееся к Катастрофе. Представьте себе человека, который буквально вылетает из своего гаража, когда взрывается его водонагреватель. В мгновение ока он на другом поле. Его скорость возвращения в ту сцену будет намного медленнее. В нашей вселенной сила стремящегося к Катастрофе времени слабеет; мы не можем убедиться точно, какова „правильная“ скорость поворота на другой путь, до того, как произошла Катастрофа. Мы сейчас живем среди двух противоположных устремлений, сталкивающихся, как две волны. Однако, подумайте, как медленно время движется для ребенка. Время сейчас ослабло, но мы можем неожиданно замереть; этот неправильный временной поток может неожиданно стабилизироваться.»
«Как сказано в Библии? Время неожиданно прекратится?»
«Неправильно направленное время»
«Звучит так же»
«Возможно», — сказал Д-р ГК, — «что в обычных условиях вообще нет времени, как мы его знаем, линейного времени, иными словами. Возможно, мы отправимся в то, что называем своим прошлым, без всякого промежутка; возможно, нет обратного линейного времени, потому что линейное время лишь результат Катастрофы, и однажды пересиленное…»
«Не обратное линейное время, а безвременность?»
«Я думаю, мы увидим восстановление ущерба, когда оно стабилизируется. Или же мы будем заперты в безвременности, а затем начнется линейный переворот, который я воспринимаю как нормальный…»
«Возможно, мы прыгнем назад на 2000 лет.»
«Да», — кивнул он.
План: Альбемут сигнализирует на Землю тайное сообщение о том, что наша планета, солнечная система, все мы — движемся назад во времени и оно скоро стабилизируется и изменится, и эта встряска будет для нас ужасной. Наши лидеры знают об этом, но отрицают. Время скоро закончится (линейное время) как жизненный фактор; оно не повернется, как в «Мире наоборот», а наше настоящее растворится по мере того, как исчезнет все, что разрослось за последние 3500 лет, исчезнет, как сон. Всего этого больше не будет. Равновесие установится на 1500 или 2500 г. до н. э. (возможно, что взрыв, критская цивилизация произошли именно тогда?). Все события становятся все менее реальными по мере того, как время разряжается… Иисус был первым посланцем Альбемута, пришедшим сюда, чтобы сказать нам, что однажды время вдруг прекратится, чтобы подготовить нас. Сейчас Земля полна посланцев; они повлияли на многих из нас через радиообмен, который является энергией, ноосферой и т. д. И теперь все скоро встанет, но поскольку они с Альбемута, они вне такого линейного времени; для них каждый год все реальнее и реальнее (то, что мы называем Бытием). Но они могут проникнуть туда, где ноосфера существует, т. е. в 1960–2000 гг. Наше микроволновое и др. оборудование получает и усиливает их телепатические сигналы, радиосигналы. Они были здесь, чтобы помочь, но теперь их помощь искусственно усилена для этого поколения.
«Что сказали мертвецы» — Нарушение регистрации в Федеральной комиссии по связи.
Сообщение с Альбемута, однако, исправляет теорию доктора Г.К.; не было взрыва, просто время Бытия застряло в линейном времени этой солнечной системы или планеты… отсюда миф о Саде Эдемском у каждой расы на Земле — оно закончилось, мы были изгнаны. Линейное время, единственное, которое мы признаем — это застрявшая онтологическая координата существования; каждый год укрепляет и полностью обновляет, даже добавляет слои к каждому из нас, как налет; в этом смысле мы стареем, растем, пока каждый из нас не буден совершенен через энтелехию. «А как же кости динозавров и окаменелости?» — спросим мы. Ответ: каждое произведение искусства разрушается, даже если оно завершено. Костяная китайская чаша не стареет, но с ней может произойти катастрофа. Это и случилось с жизнью; в конце концов, как всякий артефакт, каждая форма разрушается, но энтелехия спасает хрупкие кристаллическое формы и они возвращаются в пластичном перерождении. Есть и другие изменения — это не недвижимый, статичный мир. Но процессы, известные нам как старение — энтропия нашего мира и то, что мы видим как космос; (противоположности космоса и вселенной). Все утраченное в конце пути должно быть обновлено, как в конце 24-часового цикла электрических часов. В нашем мире что-то не так; мы теряемся. Равновесие ушло: и мы ощущаем это как поражение, провал, болезнь, старение и, наконец, смерть. Что-то вышло из равновесия; две временные силы не равны.
«Что мы заметим, если это истинное (ретро) время скакнет в пропорции? Замедление нашего нормального линейного времени? Нет, вторжение в наш стареющий мир сияющей энергии, наполняющей все и везде, искрящейся, оживляющей живые вещи и неживые. Мы увидим живую энергию, нечто вроде сияющего сока, заливающего все, искры; и она изменяет то, что обтекает, превращая в себя, подобно плазме. Это время, настоящее время, плюс энергия времени. Оно унесет наслоения, которые ложны, оно отбросит наслоения малого Бытия… добавит жизненности к Реальному и приведет к исчезновению ложного, как будто его не было. Это время переворачивающееся: направление. Переживаемое как энергия к Бытию, как исчезновение нереального/иллюзорного.»
«Эти замедления и обращения будут изливаться рывками. Не линейным образом; это аспект неправильного времени. Это будет как рождение ребенка: вплеск внешней энергии в мир. Весной цикличная жизнь на своем пике; так и обратное время будет стремиться взлететь с ней на пик.»
«И у нас будет — у тех, кто будут наполняться — странное чувство, что часы обратились назад… сотни, может, тысячи лет, в зависимости от того, сколько этой энергии — а это энергия — наполнит каждого из них. Каждый будет отличаться от другого затронутого; движущиеся назад — получающие все больше. Есть количество (лет назад) и качество: они будут видеть качественно.»
В психиатрическом личном деле разведки США на доктора Г.К. сказано: «им завладел Дионис, унесший его из времени и пространства» и т. д.; он как Ницше, только считает этот опыт реальным.
Загрей-Дионис всегда боится, что его запрут, не того, что его убьют — в конце концов, он бессмертный. Он должен либо показать свою истинную силу и освободиться, либо сдаться и умереть; в ином случае он свободен. Он выбрал сдаться, чтобы скрыть свое существование; а они его «цивилизовали», обучили, что ему делать. Но он приходит к пойманному в ловушку как маленький зверек: в ловушку, и он становится ими. Дионис был членом высадившейся экспедиции. Он был наивен и любопытен, был вовлечен людьми в их «игру», одурачен и порабощен. Теперь он не знает своего имени (Парсифаль, Христос, Зигфрид). Они убили его — на самом деле они его одурачили, чтобы завладеть тем, что у него было с собой. Наши предки. Так что его экспедиция улетела и оставила его, оставила среди нас. Он не был таким уж умудренным; не мог смотреть отстраненно и незаинтересовано, как другие в его группе. Может, он был младше остальных: юноша, ребенок, рожденный в полете… потому такой наивный. Люди (взрослые) были более искушенными, чем он. Теперь он не может быть обучен своей расой, должен перерождаться здесь, среди нас (они свободны от порабощающей силы бегущего линейного времени; потому он бессмертен или вечен; такими мы должны быть и можем быть снова). Их экспедиция вошла в наш мир снаружи линейней убегающей временной дисфункции. Дионис переселился вперед по линейному времени, стал цивилизованным, «вырос» в Загрея и Орфея и особенно в Христа. А затем исчез (это было совершенство его энтелехии, но мы скажем, что после 100 г. н. э. в этом мире Бытия не было никакого изменения времени). Он возвращается как Христос; вот почему он говорил о «послании Второго Утешителя», но втайне имел в виду себя. Его убивали так часто — лежащее ничком тело олененка — что он научился скрывать себя… и лучшим способом было забыть (Lethe), кем он был, так что он не смог бы случайно проговориться, как он сделал, будучи Иисусом.
Страх заточения превыше всего; будучи схваченным, он лучше уговорит власти (напр. Пилата) «убить» его, что его освободит, чем чахнуть в маленькой клетке, подобно пойманному зверю. Он имеет тягу к маленьким зверькам из-за того, что с ним сделали (в своей натуральной форме он мал: как дитя, и уязвим). (Потому он Бог уязвимых и доверчивых и особенно пойманных в ловушку; беззащитных в ловушке). Олененок, ягненок… обманутые через свое любопытство и ребячество, желающие играть (с теми, кто старше и более опытен).
Бог невинности. Теперь он забыл свое имя, но его природа и силы остались. Неожиданно, в анамнезисе, они возвращаются.
Он — многие из нас (в действующих лицах романа). Но по большей частью в бесноватых, тех, кого бросает от нежности к ярости. Отравление и горе.
Дионис был предпоследним (premey[169]). Он не Иисус, он Илия и Иоанн Креститель; встречающий Иисуса Христа, который является следующим воплощением, более взрослым… Дионис слишком дикий (исследования протагониста привели его к тому, что все они одно, и венец всему Иисус; здесь есть как минимум двое из них, и именно Дионис овладевает им лично).
(ок. 1974-75)
Жирный[170] позднее развил теорию, что вселенная создана из информации. Он стал вести дневник — на самом деле, вел его уже некоторое время. Его встреча с Богом вся была здесь, на страницах, написанных его (Жирного, не Бога) рукой.
Термин «дневник» — мой, а не Жирного. Он называл это «экзегезой», теологическим термином, означающим текст, объясняющий или толкующий священные писания. Жирный считал, что информация, которой в него стреляли время от времени, была священной по сути и отсюда форма писания.
Один из его параграфов настолько меня впечатлил, что я решил скопировать его сюда.
«Резюме, (и т. д. — см. трактат)»[171]
Жирный развил много необычных теорий о своем контакте с Богом и информации, полученной от него. Одна, в частности, поразила меня как подталкивающая к размышлению. Она для Жирного была как ментальная капитуляция перед тем, что он предпринимал; его теория состояла в том, что на самом деле ничего такого он не испытывал. Участки его мозга были избирательно простимулированы мощными энергетическими лучами издалека, возможно, за миллионы миль отсюда. Эти избирательные стимуляции участков мозга создали в его голове впечатления, что он видел и слышал слова, рисунки, образы людей, короче, Бога, или, как Жирный любил его называть, Логоса. Но на самом деле он лишь воображал, что переживает все эти вещи. Они напоминали голограммы. Что поразило меня, так это странность безумного опровержения собственных галлюцинаций столь запутанным образом; Жирный интеллектуально вывел себя из игры в безумие, все еще наслаждаясь своими видениями и звуками. В сущности, он больше не утверждал, что пережитое им действительно было. Говорит ли это о том, что он начал приходить в себя? Едва ли. Теперь он считал, что «они» или Бог или кто-то там, имеющий дальнобойный, очень мощный, насыщенный информацией луч энергии навел его на голову Жирного. Я не видел в этом какого-то улучшения, но это говорило о переменах. Жирный теперь мог честно опровергнуть свои галлюцинации, что означало признание их в качестве таковых. Но, как и у Глории, у него теперь были «они». Как по мне, это пиррова победа. Жизнь Жирного поражала меня как длинный перечень таких побед, примером тому то, как он спас Глорию.
Экзегеза, над которой Жирный трудился месяц за месяцем, поражала меня как пиррова победа, если это вообще была победа — в таком случае, это была попытка загнанного в угол разума найти смысл в непостижимом. Возможно, в этом ключ к умственным растройствам: непостижимые события случаются — ваша жизнь становится корзиной для смахивающих на издевку колебаний того, что раньше было реальностью, и не только это — будто этого не достаточно — вы, как Жирный, постоянно размышляете над этими колебаниями, пытаясь придать хоть какую-то связность. Хотя на самом деле единственный смысл, который в этом есть — этот тот, который вы всему этому приписываете из-за необходимости облечь все в формы и процессы, которые вы понимаете. Первое, что исчезает на пути к умственному расстройству — это знакомое.
А на его место приходят плохие новости, потому что вы не только не можете все это понять, вы не можете и сообщить об этом другим людям. Безумец что-то переживает. Но что это и откуда оно берется, он не знает.
В сердце этого помраченного пространства Жирный вообразил Бога, который его исцелил. Когда вы замечаете свои пирровы победы, они просто начинают окружать.[172]
Либо он увидел Бога слишком рано, либо слишком поздно. В любом случае, он не принес ему ничего хорошего в смысле выживания. Встреча с Богом не помогла ему вооружиться выносливостью, которой обычный человек, не столь одаренный, обладает.[173]
Люди и мир взаимно ядовиты друг для друга.
Но Бог — истинный Бог — проникает и туда, и туда, проникает в человека и проникает в мир и отрезвляет пространство. Но этот Бог, Бог снаружи, встречает ожесточенное сопротивление. Мошенничества — обманы безумия окружают, маскируясь под свои противоположности: предстают разумностью, но маски все равно тонки и безумие являет себя. Это отвратительно.
Лекарство тут, но тут же и болезнь. Как одержимо повторял Жирный, «Империя вечна». В качестве поразительного ответа этому кризису, Бог маскируется под вселенную, ту самую область, в которую он вторгся; он подделывается под палочки, деревья, бочки с мусором — он предпочитает быть отвергнутым мусором, так его дольше не замечают. Скрываясь, Бог буквально сидит в засаде в реальности и в нас. Бог и вправду нападает и калечит нас, действуя как антидот. Как может свидетельствовать Жирный, это очень пугающий опыт — встретить его. Потому мы и говорим, что Бог привык прятаться. 25 столетий прошло с тех пор, как Гераклит написал: «Скрытая форма — повелитель явной формы».
В точке Y сущность во мне развивается до своей конечной стадии (самости), стреляющей информацией, квазиматериально, квазиэнергетической плазматической негуманоидной формы жизни, которую я называю Зеброй — возможно, за тысячи или миллионы лет в будущем. Там («Y») — это фактически чистое знание, чистая информация (которой стреляют обратно в меня). Она умерла в последний раз и теперь вторгается «с другой стороны» (верхнего мира), а также из будущего.
Это соответствует тому, что «паранормальный кризис выпускает паранормальные силы» и сокрытие этих сил прерывается угрожающими жизни ситуациями; это очевидно означает, что я обладаю силами. «Я тоже знаю» — т. е. я один из них.
Я устроил свое растормаживание 2-74.
Это не Джим[174] пришел с другой стороны, а я; однажды я был ессеем. Но это действительно другая сторона, совсем не гуманоидная, и теперь она во мне. Сейчас я — оно. «Увидим его, как он есть и будем, как он» — а он как мы. Это немного отличается от «Это мы в будущем»; из этого следует, что Зебра во мне.
Идея, которой был одержим Жирный, пока все сильнее беспокоился о Шерри, в том, что Спаситель скоро родится вновь — или уже родился. Он бродил где-то по миру или скоро будет бродить. Снова.[175]
(1978)
Епископ Тимоти Арчер.[176] Мэри Энн Доминго. Мать Винса Доминго.
Лора Доминго. Жена Винса. СРП [Социалистическая рабочая партия]
Винс — председатель «Тройственного Комитета „Спасем графство Марин“» (3 предполагаемых (черных) террориста). Время: 1970. Место: Сан-Рафаэль.
Мэри Энн работает на департамент труда как редактор правительственных брошюр.[177]
Винс хочет, чтобы епископ Арчер выступил на съезде 3-К на тему гражданских прав и пацифизма. Есть враждебность между его женой-социалисткой Лорой и матерью, но его мать соглашается написать письмо епископу Арчеру. Мэри Энн на самом деле работает на правительство, в G-2.[178] Она становится любовницей епископа Арчера, чтобы скомпрометировать его (из-за его антивоенной позиции и поддержки гражданских прав). Епископ Арчер погибает в автокатастрофе или в Сан-Франциско, или на мосту Золотые Ворота, или в графстве Марин; она была за рулем. Позднее она совершает самоубийство.
Свитки Задокита[179].
В районе Мертвого моря проходят раскопки католических археологов. Они выкапывают свитки, которые определяют христианство как чисто иудейскую секту. Свитки не сочли важной находкой, но епископ Арчер говорил с переводчиком и поведал Винсу (который был атеистом), что свитки убедили Арчера в том, что исторического Иисуса не было. Арчер планирует уйти с поста епископа. Его обвинили в ереси за отрицание Троицы. И не успев выступить с публичным заявлением об Иисусе и Задокитском документе, он погибает в аварии. Мало кто знал, 1) что было в Задокитском документе и 2) что Арчер собирался уйти с поста и что он собирался сказать — он собирался обратиться в иудаизм.
Сид Герц, ортодоксальный иудей, друг Винса, основан на Авраме Дэвидсоне.[180] Епископ Арчер знакомится с ним через Винса.
Первая часть романа: 1970, антивоенное движение (1970). Епископ Арчер.
Вторая часть: после войны во Вьетнаме. Епископ Арчер и Мэри Энн мертвы. 1981 г., т. е. настоящее. Винс, который больше не занимается политикой (по некоторым причинам), находит доказательства, что его мать убила епископа Арчера. Из-за этого у него случается нервный срыв.
Микки Хиллард — его терапевт.
Резюме. Он воображает, что он — его мертвый друг епископ Арчер, который вернулся к нему «с другой стороны» (могилы). Винс «должен сообщить миру, что он, епископ Арчер, был убит правительством США действовавшим через Мэри Энн, тайную любовницу епископа». Чтобы доказать, что он на самом деле епископ Арчер, Винс знает (или думает, что знает) содержимое Задокитского документа. Это может подтвердить только католическая церковь, которая владеет непереведенным текстом.
Отец Ширм, переводивший свитки. Друг епископа Арчера. Подтвердит ли он то, что говорит Винс? Это вовлечет не только Мэри Энн (которая мертва), но и G-2 США, которые совсем не мертвы.
Винс, возможно, психотик, убежден, что агенты правительства собираются убить его (или «убить его снова»). Ему верит только Лора — по крайней мере политической части.
Но главный вопрос (на самом деле) в Задокитском документе и следствиях из него. Винс хочет, чтобы его друг Сид Герц опубликовал его (или то, что он выдает за документ) в маленькой сионистской газетенке, которую выпускает Герц. На самом деле Винс печется только о публикации Задокитского материала.
Офис Герца в Лос-Анджелесе уничтожается нацистами из ККК.[181] Винс подозревает в этом правительство.
Для этого романа важно то, что планируемый Винсом для публикации через Сида документ в точности тот, что намеревался опубликовать епископ Арчер — но погиб в автокатастрофе. Епископ Арчер имел доступ к СМИ (конечно же), но Винс — нет; т. е.: Арчер был широко известной фигурой; Винс — чокнутый и никому не известен. У Винса вообще нет связей.
Только католическая церковь может подтвердить, что это отрывки Задокитского документа, известного епископу Арчеру.
Решение; Церковь решает, что ценность спасения невинного человека (Винса) от обвинения в сумасшествии и возможного убийства разведкой США, как был убит епископ Арчер, выше защиты образа Иисуса; и отец Ширм получает указание Ватикана на публикацию текста Задокитского документа.
Концовка: Отец Ширм говорит Винсу: «Я верю, что ты — Тимоти Арчер. Это чудо». Разведка США сдается. Винса отпускают из психбольницы благодаря Микки Хилларду.
Герц публикует (Задокитский документ); католическая церковь подтверждает его подлинность. Они (католическая церковь) единственные, кто может подтвердить; потому что они владеют свитками. Это сущность христианства: истина и жизнь и оправдание одного человека — даже еретика — важнее спасения учения (Церкви); так Церковь подтверждает свое право на владение ключами к Царству и, следовательно, признает Иисуса и учение Христа как основу Церкви. Теперь для разведки США нет смысла убивать или дискредитировать Винса, (бессмысленно пытаться дискредитировать его перед лицом официального признанного чуда). Церковь противостоит мирским властям и побеждает; Винс спасен; истина — Задокитский документ — опубликована; епископ Арчер получил то, зачем вернулся, то, чего он хотел. Страхам и паранойе Винса верят, и он расходится с Лорой, которая, будучи социалисткой, все еще враждебна, подозрительна и атеистка.
(1981)
Епископ Тимоти Арчер.
Я собираюсь приписать ему как главную идею мою модель 3 расположенных на одной оси миров Комедии[182] (что выражена в моей речи в Метце и которую я собирался сделать основой для третьего романа в трилогии Валис). Он изучал Комедию и суфийские учения, а также квантовую механику (которую он не понял, но все равно о ней судачит). Он убежден, что три мира Данте (Ад, Чистилище и Рай) доступны в этой жизни; и он обращается к Хайдеггеру и Dasein (это имеет исторический смысл, потому что Хайдеггер сильно повлиял на Тиллиха и т. д., то есть на современную протестансткую теорию).
Итак, как это относится к истории с Задокитским документом и грибом Анохи?[183] Задокитская секта знала, как попасть в мир Рая (альтернативную реальность), в котором обитает Христос (это очевидно относится к «галлюцинаторной» теории Аллегро[184], так же, как и к «Дорога к Элевсину» Хоффмана[185]). Это попросту восстановленная реальность и потенциально она всегда доступна. Я хочу подчеркнуть лишь, что все эти идеи не принадлежат епископу Арчеру. Так что мне придется ввести писателя-исследователя-философа-теоретика, который предложит эту теорию о Комедии в своей книге(-ах), в своем опубликованном сочинении — что-то нибудь связанное с эксцентричным калифорнийским теоризированием.
Другими словами, епископ Арчер с самого начала ищет Христа. Формулировки Данте предоставляют ему теоретическую основу того, как это должно быть сделано (или же он думает, что это должно быть так). Итак, он все бросает — и калифорнийского писателя, основанного на Алане Уоттсе, в пользу Задокитских свитков и гриба анохи; это для него типично. Я бы привел все к синтезу, но так уж действовал Джим; он бросался в поисках от одного к другому; этот калифорнийский писатель — суфий. Его зовут Эдгар Беарфут. Обстановка — район Залива. Епископ Арчер встречает Беарфута; они становятся коллегами; англиканский епископ и суфийский гуру живут вместе на лодочной станции у пятого пирса в Сосалито. Все это для того, чтобы Бог (или, как в случае с Арчером, Христос) стал непосредственно доступен в живом опыте.
Это явное качество Джека Исидора[186] в епископе Арчере: способность поверить во что угодно, в любую псевдонауку как в теософию. «Дурак во Христе», наивный и легковерный — и мечущийся от одной фантазии к другой, типично для Калифорнии.
Задокитский документ (свиток) убеждает Арчера, посвятившего свою жизнь «достижению живого Христа» (что придает смысл тому факту, что он все-таки епископ — то, что Христос «ни при чем» здесь более важно). Толкователь Задокитской секты 200 г. до н. э.
Увлеченность Арчера Беарфутом «экуменична», но благодаря Задокитам и грибу Анохи он экуменически полностью покинул христианство. Беарфут уничтожен, убит горем — пример потерь. Арчер оставляет позади дорогу в своей скоростной гонке Фауста, вечно превосходя себя (этому его явно научил Дионис). Беарфут, калифорнийский гуру, действует как рациональный стабилизирующий противовес неистовству Арчера. Беарфут подлинно тот, кто есть: духовная личность и учитель; он не обманщик. Его постоянно разбивали в пух и прах более формальные мыслители, например, умы Беркли. Но он, как и Уоттс, имеет последователей. Он действительно весьма систематичен и строг в своем мышлении. Он не предвидел, что Арчер неожиданно бросит его и улетит в Европу, чтобы своими глазами увидеть Задокитские свитки — он, суфий, не христианин, ужасается, когда Арчер возвращает его к Христу. Арчер заявляет, что теперь нашел истинную религию (наконец). Сама концепция («истинная религия») чужеродна для Беарфута, потому что одной из важнейших его идей является идея о равноценности всех религий.
А! Арчер позаимствовал идеи Беарфута и выдал за собственные. Беарфут не возражает; он лишь хочет, чтобы сами идеи распространялись.
Происходит вот что: Арчер начинает уставать от идеи Беарфута «три мира Данте здесь», потому что нет ясного (т. е. простого) пути к высшему миру; Арчер становится нетерпеливым и не знает ни сна, ни отдыха, и, до того, как узнает о Задокитской находке, раздосадованный, ищет нового. С Беарфутом было уже покончено. Арчер привязался к Задокитской теме — но не показывает этого.
Итак, когда мы видим епископа Арчера, он уже увлечен слиянием Хайдеггера и суфизма — значит, в книге будет много калифорнийского гротеска, что нормально. Таким мы его встречаем, как героев «Вишневого сада».[187]
Беарфут утверждает, что пережил тройственную реальность. Я припишу ему свое «уклонение равно времени; Dasein равно пространству». Арчер не может это никуда приспособить и устает от этого; это занимает слишком много времени. Он хочет немедленных решений. Для этого подойдут грибы Анохи.
Так юная протагонистка встречает Джеффа Арчера: на одном из семинаров Беарфута на лодочной станции в Сосалито. Возможно, я не стану использовать флешбеки. (Помни: Джефф основан на мне), l) (Нет — у него чувство юмора [имя стерто]: он как один из этих торчков в «Помутнении» — веселый и чудесный — как [имя стерто] — Эрни Лакман) Джефф здесь, чтобы понять, о чем толкует его отец-епископ. Встречался ли епископ Арчер уже со своей любовницей?
Ее имя: Анжела Гейл. Основана на [имя стерто]. Живет в Беркли. Я никогда не писал роман с действием в Беркли. Может, она работает в магазине пластинок и связана с музыкой? Основана также на [имя стерто]. Спокойна; рациональна.
Любовница: Кирстен Ландборг, эффектна, но саркастична и язвительна.
У Джеффа замечательный гебефренический юмор [имя стерто] и [имя стерто], вплоть до момента, когда он кончает с собой. Напротив, Билл Ландборг меланхоличен и эмоционален, наполнен бурей и натиском.
Как и Анжела, Джефф увлечен музыкой, так что у них много общего. У него квартирка в Протреро Хилл. У него есть сосед по комнате, поэт-изгой, […] Сид Фитцпатрик.
Гей-бар в Сан-Франциско: Кровавая Мэри.
Его подруга-лесбиянка, основана на [имя стерто]: Конни Голд-стейн. Она постепенно влюбляется в Анжелу.
Анжела полагает, что проблема Джеффа (у него есть проблема, о которой он не хочет говорить) в том, что он — гей и боится этого; но на самом деле она сильно ошибается; он влюблен в Кирстен, любовницу своего отца.
Основная история: Загрей овладел епископом Арчером и приводит его к краху. Тогда Загрей оставляет Арчера и входит в Билла Ландборга. Но в обмен на безумие и смерть, то, что обычно приносит Загрей, ему даровано видение Совершенной Красоты (Пифагорейского Космоса).
Итак, у меня есть гей-коммуна в районе Залива, сообщество «Алана Уоттса», поэзия, религия (не христианство), музыка и немного наркоты. Но это не субкультура торчков! Они все интеллектуалы, кроме Конни.
Как насчет тротов [троцкистов], чтобы добавить радикальной политики? Анжела: бывший муж — Хэмптон Скуайрз. У него есть русский друг, настоящее имя которого Николай Каминский, но он использует имя Лен Джонс. Анжела подозревает, что он из КГБ. У него ресторанчик на авеню Сан-Пабло в Беркли и он основан на [имя стерто].
И черный парень [имена стерты], Мори Риверс; он художник и бродяга. Анжела живет в маленьком старом доме на Дуайт-Вей за Сакраменто, где она раньше жила с мужем.
(1981)
Глава шестая Политические и экологические взгляды
Philip К. Dick
1405 Cameo Lane #4
Fullerton
Calif 92631
8 июля 1974 г.: Первый день Конституционального Кризиса[188] Здесь, в США, положение дел столь мрачное — говорят, что старые и бедные едят консервированную собачатину, чтобы выжить, а гамбургеры в Макдональдсах делают из коровьих глаз. По радио говорят, что Чарльз Колсон, бывший советник президента, попал в тюрьму, но все еще носит зажим для галстука с Ричардом Никсоном. «Калифорнийские мечты становятся реальностью» — строчка из недавней песни, но насколько ужасна и сюрреалистична эта реальность: туманная и опасная, с тонкими и пугающими проявлениями зла, словно камни, поднимающимися из тьмы. Хотел бы я быть в другом месте. Может, в Диснейленде? Последнее разумное место? Сесть на аттракцион и никогда не слезать?
Ландшафт изменился до неузнаваемости под действием Лжи. Этот туман повсюду, ничего не узнать, только привычные вещи, впрочем, без всякой уверенности. Остается только шок, пока мы все глубже впадаем в оцепенение, замираем и умираем. Когда я неожиданно перестал верить в Ложь, я не стал думать иначе — я стал видеть иначе, будто что-то ушло из мира или исчезло что между мной и миром, всегда бывшее здесь. Словно убрали кодирующее устройство: невольное кодирование. Неожиданно все стало понятным языком. Похоже, Бог искал меня, выражая вещи через вещи и происходящее. Повсюду я видел знаки на пути, отмечающие Его присутствие.
Каждый существующий язык однажды создает псевдореальность, искаженную реальность, пока не будет уничтожена Ложь. Чем больше мы лжем, тем более отделены от реальности. Мы встретились с самой фальсификацией. Есть одна вещь, которую никто не сможет заставить вас сделать: лгать. Каждый лжет только к своей выгоде. Он основывается на внутреннем решении, невидимом для мира. Никто не говорит вам: «Солги мне». Враг говорит: «Ты солжешь и поверишь в определенные вещи». Вы сами решаете подделывать, принужденные его насилием. Я не уверен, что враг хочет этого, по крайней мере, не обычный враг. Только Величайший Враг, так сказать, может захотеть этого, Враг с великими задачами и ясным пониманием конечной цели всего происходящего.
Совсем недавно, около трех месяцев назад, я, должно быть, в первый раз в жизни осознал, что причиной несчастий была Ложь, а врагом, настоящим врагом — лжец. Я помню, как громко повторял: «Он лжец, он лжец» и чувствовал, как важно это открытие. Я забыл и, думаю, это не так уж важно, чья именно ложь изменила все. Был человек и была ложь. Неделей позже я понял, что все вокруг изменилось для меня со всей неизбежностью, а мир начал говорить на истинном языке знаков: безмолвно. Ложь исчезла. Ложь связана с речью, письменной или устной. А теперь ее нет. Наконец, засияло что-то иное. Я вижу, как мой кот ночами смотрит на это часами. Он видел это всю свою жизнь; это единственный язык, который он знает.
Я думаю о своем детстве и живо вспоминаю все события, что я считаю верным знаком старости. А события, которые произошли в последние десять лет, кажутся туманными и не связанными со мной. Их печаль ушла: исчерпалась. Я встречаю в своем отдаленном прошлом свежие печали, подобно звездам, которые сверкают в моей жизни, когда я вижу их. Когда я прохожу, они тоже забываются. Однако, обычно, старость — постепенный процесс; моя наступила неожиданно, когда я заметил, как кот пытается рассмотреть то, что причиняет мне боль (у меня были боли в желудке) и что можно сделать, чтобы помочь мне. Наконец, он лег поперек живота и начал мурчать. Это помогло, а когда он спрыгнул, боль вернулась, и тогда кот запрыгнул снова. Он лежал на мне часами, мурлыча, и наконец нарушенный желудочный цикл начал совпадать с ритмом его мурлыкания, отчего мне стало гораздо лучше. А еще вид его огромной морды, когда он смотрел на меня с заботой, его глубокий интерес ко мне, его другу — это изменило меня, заставило открыть глаза (я около часа лежал на диване) и увидеть его мохнатую морду, его внимание, безмолвно прикованное ко мне. Это была не иллюзия. Или, иными словами, его энергетическое поле, его сила была в тот момент больше моей, как бы мал он ни был, потому что моя сила испарилась от болей, а его была обычной. Возможно, его душа в этот момент, в этот важнейший момент, была сильнее моей. Весьма необычно, что душа маленького животного больше человеческой. Он согрел меня, и я восстановился. Но я изменился. Это странная старость — быть успокоенным и исцеленным маленьким животным, которое продолжает жить как обычно, оставляя тебя иным. Я думаю о старости как об утрате контакта, потере восприятия истинной реальности вокруг. Но это было и было в настоящем. Не в воспоминаниях.
Конституционные гарантии в нашей стране были приостановлены, и в правительстве начался произвол. Республика под угрозой; Республика под угрозой уже несколько лет, а теперь стала тенью самой себя, едва функционирующей. Я думаю, они уже поделили ее в своей голове, те, кто сидит там неизменно. Перед лицом всего этого никто уже не замечает, что практически все, во что мы верили, мертво. Потому что люди, которые могли бы нам на это указать, мертвы: загадочно убиты. Лучше об этом не говорить. Я пытался составить список вещей, о которых можно безопасно говорить, но не нашел ни одной. Я пытаюсь понять, что такое Ложь, каковы эти Лжи, но не могу больше различить ее. Я думаю, Ложь исчезла из этого мира, потому что зло настолько сильно, что дальше может продвигаться и без обманов. Маски сняты.
Но что-то сияет там, в темноте впереди, что-то живое и безмолвное. Однажды мы уже видели это, но это было очень давно, а может, это видели наши предки. Или мы, когда были маленькими. Оно говорило с нами, обучало и направляло нас; теперь, возможно, поступит так же. Оно искало нас, в сердце опасности. Мы не могли это найти; мы должны были ждать, пока оно не найдет нас само.
Его чувство времени совершенно. Но важнее, что оно знает все. Оно не ошибается. Оно вернулось по какой-то причине.
(8 июля 1974)
Я не могу найти иного объяснения, кроме гностического. Творение не просто иррационально, оно полуреально или даже только видимость; «рационально» тогда означает «реальное»; «иррациональное» значит «нереальное». Здесь онтологическая ценность гностического знания — самого Гнозиса. «Знание» означает «знание, что нереальное нереально» и способность отличить истинно реальное (это категории относятся к пан-индийским учениям о Майе = Великой Иллюзии, и внутренней, и внешней). Следует осознать, что, как и галлюцинация, видимость может обладать над нами исключительной властью, и именно это печальное положение (невежества, и потому порабощения) и исправляет Гнозис.
А теперь о Тагоре.[189]Он — Господь Кришна. Его присутствие означает две вещи, одну хорошую (спасение, избавление), другую плохую (ужасную опасность, продолжающееся разрушение экосферы). Это важное время; Тагор предупреждает о грозящей опасности, предупреждает о последствиях для нас и для него — Святой Мудрости; мы убьем его и заставим удалиться, так что у нас есть простой выбор. В этом есть отчетливый зороастрийский след. Мы выбираем добро или зло, выбираем жизнь и Бога или смерть и Бога, покидающего нас; Иисус: это как в ВЗ! Потому YHVH часто говорит с Израилем через пророков!
Ах, это невольно делает меня библейским пророком: «Удалитесь с путей зла или добро покинет вас (т. е. мир); и вы уничтожите сами себя». И тут приходит ИЗ и то, что наши действия вредят Богу — мы снова «распинаем» его — и, как принято в ИЗ, он взял на себя наши грехи (в форме страстей и смерти) добровольно, это воплощение, ведущее к страданию и смерти, не было вынужденным, он здесь для протеста, для того, чтобы раскрыть нам глаза на то, что мы делаем; т. е.: если мы поймем, что, нанося вред экосистеме, мы наносим вред Богу, мы можем — должны, таким образом — прекратить его наносить.
Потому я вижу здесь иудео-христианскую тему, даже не паниндийскую, и продолжаю отождествлять Тагора с Христом (хотя он все равно Господь Кришна, парадоксальным образом).
Мое восприятие всего этого в терминах Тейяра [де Шардена]: точка омега и ноосфера согласуется с моей экзегезой, моим опытом 2-3-74 и «Валис», и Тагором, и его миссией как vox [голос] и анимы ноосферы.
Но главное предназначение «Валис» и «ВВ» не в том, чтобы проанализировать или сообщить, но чтобы предсказать, как это делал Иоанн Креститель (Илия) 2000 лет назад: неминуемое пришествие — т. е. возвращение — Спасителя. Это ясно из свидетельств в самих романах. Это заставляет меня думать вот о чем: вспоминая, как Том Дирш навестил меня в 1974, я сильно подозреваю, что это был Илия, чей дух завладел мной (будучи также и Илией)?[190] Вскоре я обдумал высказывание из Писания. Илия вернется незадолго до прихода Христа, уготовляя его путь. Ну что ж, потому Илия и показан во «Всевышнем вторжении», а также изложена его способность воплощаться!
Позвольте выразиться так: если начать с Тагора и двигаться назад, то 2-3-74 — 2-75 и т. д. станут логичными: Илия пришел, уготовив путь перед вторым пришествием — нет; не Илия; дух Илии! Тогда, если все было так, были ли 2-74 и 2-75 напрасными? Ну, я написал об этом трилогию [«Валис»] и опубликовал два романа с хорошим оборотом, один [«Валис»] в дешевом мягком переплете для масс, другой [«Всевышнее вторжение»] в дорогом библиотечном издании в твердой обложке, каждый можно читать отдельно, и они говорят о пришествии Спасителя.
Креститель должен был учить меня не христианскому учению, а неизбежному пришествию долго ожидаемого Мессии. В «Валис» изложено ясное учение, но это только предположения (то, что говорит София, и она в любом случае умирает): Спаситель еще придет, это было в конце «Валис», потому что она, как и Креститель, приготовляет путь «единому Творцу» («который еще придет»). Оба романа в сущности предупреждающие! Даже «ВВ»! YHVH пришел, но еще не раскрылся миру (пока).
(1981)
Я должен узнать, что Бог хочет от меня: пропагандировать учение Тагора? Принести себя в жертву? Сегодня я вижу для себя только последнее, потому что только это в моей власти; у меня не осталось сил для первого, так что он не может хотеть первого. Я должен последовать примеру Тагора. Видение Тагора и учение само по себе, и содержит учение. Мое получение его меняет все. Больше нет никакого «Спасителя, который придет», есть лишь (и это гораздо сложнее и новее): «Спаситель здесь как экосфера; мы распинаем его, загрязняя экосферу, и если мы не остановимся, он покинет этот мир и предоставит нас своей судьбе». Потому экосфера священна, разумна, едина, а ее душа есть сам Христос.
(1981)
Глава седьмая
Два самоанализа
Слушая пленку Платта[191], я исхожу из представленной логики, что Валис (другой Ум), пришедший ко мне снаружи и подчинивший меня изнутри, действительно был содержанием моего коллективного бессознательного, и потому технически психозом, ведь психоз так и определяется (это определенно объясняет внешний анимизм и внутреннюю диссоциативную деятельность), но — ладно, это объясняет, что голос ИИ, трехглазые пришельцы, крайний архаизм содержаний и видение Рима около 45 г. н. э. могли быть попросту психотическим бредом — я не знал, где или когда я на самом деле находился.
В. Что насчет сходства с моими сочинениями?
О. Все это изначально было в моем бессознательном, напр. «Слезы» и «Убик».
В. А как же внешние события? Девушка? Письма?
О. Совпадение.
В. А записанный материал? Взят из толстых книг?
О. Вербальная память.
В. Почему я считал, что мои чувства обострились, т. е. я будто видел впервые?
О. Это может происходить во время психоза под действием психодислептиков.
В. И Космос? Все увязывается вместе?
О. «Расползание смыслов», типично для психоза.
В. Иностранные слова и термины, которых я не знал?
О. Открытие банков долговременной памяти. Исторжение их содержимого в сознание.
В. Разрешение проблем, т. е. ксерокопированное послание.
О. Проблем не было; они были безвредны.
В. Откуда чувство временной дисфункции?
О. Дезориентация.
В. Откуда чувство, что разум, овладевший мной, мудрее и способнее меня?
О. Выход психической энергии.
В. Почему тот разум и все переживание было столь синтонично? Если оно было синтонично моему эго, почему оно было подавлено?
О. Мое эго было уничтожено, потому слово «синтоничный» здесь не подходит. Синтонично чему?
В. С практической точки зрения я действовал лучше. Как это могло быть?
О. Я лишь субъективно чувствовал себя лучше. Не было тревоги.
В. Почему я вновь искал пережить этот опыт, если это были прорвавшиеся подавленные содержания? Мог ли я не дать им пройти или никогда не отпускать их после 3-74? Содержания и иной разум ускользнули; я пытался удержать их, но тщетно.
О. Я был ограничен к собственной же пользе. Мне нравился этот кайф.
В. Что? «Кайф»? Разве психоз равен кайфу?
О. Мания. Я маниакально-депрессивный.
В. И шизофреник? И экстраверт, и интроверт? Разъясни, пожалуйста.
О. Смешанный, или «пограничный» психоз.
В. Нет, это была вычурная шизофрения с религиозным окрасом. Неудовлетворительно.
О. Тогда кататоническое наслаждение.
В. То есть диагноз ОСМН[192] был неверным? Не маниакально-депрессивный?
О. Именно так. Неверным.
В. Почему тогда были вспышки, когда мысль разгонялась все быстрее и быстрее? Это мания.
О. Литий мог блокировать манию. У меня была интоксикация литием.
В. Тогда это была не шизофрения. Это было химическое отравление.
О. Возможно. Комбинация того и другого. Плюс ортомолекулярные водорастворимые витамины.
В. Но ортомолекулярные водорастворимые витамины от шизофрении.
О. Это только предположение.
В. Если 2-3-74 было психозом, тогда какое состояние эго он разрушил?
О. Невротическое. Или смазанное шизофреническое. Под действием стресса слабое эго распадается.
В. Тогда как могли остаться мои фобии, связанные с тревожностью? Напр. агорафобия?
О. Это неопределимо. Что-то не так. Они должны были уйти или переполнить меня. Неполноценное эго, должно быть, осталось неповрежденным.
В. Было ли мое «диссоциативное» поведение ненормальным?
О. Нет, оно помогало разрешить проблемы. Это неопределимо.
О. Возможно, настоящих проблем не было.
О. Не так. Это было время налогов.[193]
В. Тогда мы говорим о тормозящем и обходном поведении, ведущем к разрешению кризисных проблем.
О. Да.
В. Это на 180 градусов в сторону от осмысленного определения психоза. Мы можем объяснить все переполнением бессознательным материалом, но этот материал никак не мог помочь в разрешении проблем. Улучшились навыки: адаптация к реальности и исчезновение реакции бегства. Бегство и адаптация противоположны друг другу. Нельзя одновременно убегать и решать проблемы, это диаметрально противоположные движения, одно прочь, другое по направлению к. Мы должны как-то обозначить взаимоисключающие состояния бегства от неразрешенных проблем, движения к проблемам и их мастерское разрешение. Объясни, как организм может одновременно убегать, стоять и сражаться.
О. Организм сложен, совсем не прост. Одна часть убежала, другая ее заменила, а проблема решена.
В. Та часть, которая решала проблемы, справилась с этим?
О. Да.
В. Могли ли та часть, которая убежала, что-то сделать, если бы осталась?
О. Нет.
В. Тогда та часть, которая никогда не имела дела с реальностью, оказалась более приспособляемой и эффективной.
О. Она соответствовала требованиям.
В. На каком основании она действовала? Опыт? Пробы и ошибки?
О. На инстинкте. Она знала, что делать.
В. Тогда она идеально подходила для разрешения этих проблем.
О. Да, она подходила идеально.
В. Это не психоз. Это резервная психика, которая хранилась в готовности к решению уникальных проблем.
О. Да.
В. ЧТД. Речь идет о мета- или паранормальной деятельности, не о психозе, который по определению не способен к приспособлению, разрешению проблем, тестированию реальности. Было ли тестирование реальности? Или ускользание от нее?
О. Было тестирование.
В. Это нуль-психоз. Ты противоречил сам себе. Это скрытый высший центр мозга. Психотический эпизод создавал проблемы; он не решал их. Это проблема, так же, как и крах рациональных попыток решить проблемы. Были ли эти решения и действия рациональны?
О. Хотя и религиозно окрашенными…
В. Дело не в этом. Проблемы были решены?
О. Да. Психотическим «я».
В. Это оксиморон. «Мной овладело психотическое „я“ и решило проблемы». Вот куда вели вопросы. Эго не могло решить проблемы из-за их суровости, убежало, а на его месте другое «я» успешно разрешило все проблемы. Это ведет нас к новым, неизведанным горизонтам.
О. Тогда загадка остается.
В. Мы ничего не узнали.
О. Ничего.
В. По прослушивании пленки у тебя появилось какое-нибудь озарение или догадка, кто или что такое разум Валис? (Позже)
О. Да. Он женский. Он на другой стороне — это посмертный мир. Он был со мной всю мою жизнь. Это моя сестра-близнец Джейн. На нее указывал один сон и этого достаточно. «Феи определенно мертвы». Два ключа. Это объясняет, почему больше ни у кого не было такого опыта. Другая душа, которую я ношу в себе, принадлежит моей мертвой сестре — см. «Доктор Смерть», когда ситуация перевернулась; см. «Помутнение».
1) Во мне есть другая душа. В моем правом полушарии. 2) Она женская, 3) Она на другой стороне (после смерти). 4) Она мой дух-наставник. На что это указывает? На мою сестру.
(1979)
В. Говорит ли кто-то (Божественное) со мной?
О. Да.
В. Вспомнил ли я (мою истинную личность)?
О. Да.
:.:.:это гностицизм. Голос, который со мной говорит — это зов. Моя подлинная забытая личность — изначальный человек или его искра. И это я, пробуждающий себя же.
В. Видел ли я многое, ставшее единым?
О. Да. Я назвал это Валис.
:.:.:это гностическое восстановление
В. Вспомнил ли я прошлые жизни?
О. Да.
В. И видел бесконечное пространство?
О. Да.
:.:.:я испытал бесконечное пространство и бесконечное время. Это гностицизм.
В. Видел ли я тюрьму вокруг нас?
О. Да.
:.:.:это гностицизм.
Записав все это (4 часа утра), я лег в кровать, размышляя: «Это, несомненно, гностицизм». Объяснение почти подходит — почти, и все равно — мне вдруг стало ясно, что гораздо проще и убедительнее все можно было бы объяснить, если бы это был Христос, реальное присутствие подлинного Христа и проявление силы Христа связывать и развязывать, спасать, Христос как Пантократор и эсхатологический судия. (А значит, отсюда обертоны Страстной Пятницы и Пасхи, отсюда и мои моральные поступки по отношению к Ковенант-Хаус).[194]
(ок. 1981)
Глава восьмая
Три заключительных притчи
Ибо Господь не делал смерти и не получает удовольствия от уничтожения живого существа: он создал все вещи, чтобы они могли быть. Творящая сила; мира, созданного для жизни; нет в них смертельного яда. Смерть — не Царь Земли, ибо Справедливость бессмертна.
Но хороший человек, даже если он умирает безвременной смертью, пребудет в покое. Ибо не длина жизни и число лет делают славу возрасту; если у людей есть понимание, достаточно седых волос и незапятнанная жизнь — это и есть подлинная зрелость. Был однажды человек, который угодил Богу, и Бог принял его и взял его еще живым из среды грешников. Он был унесен прочь до того, как его ум успел извратиться колдовством, а его душа — обмануться неправдой… в короткое время он пришел к совершенству полного срока жизни. Душа его была мила Господу, удалившего его из больного мира. Многие видели это и не придали этому значения; они не приняли близко к сердцу эту истину, что те, кого избрал Господь, наслаждаются его благодатью и милостью и что он приходит на помощь его святым людям. Даже после его смерти праведник старел в грехе. Люди видели конец мудреца без понимания: Господь предназначил ему, и потому забрал его в безопасное место… затем праведник займет свое место, исполненный уверенности, чтобы столкнуться с теми, кто противостоял ему и не придавал значения его страданиям. Для него больше не будет ужаса и смятения, и они выйдут из себя, не ожидая увидеть его дома, в безопасности.
(1975)
Это не злой мир, как предполагал Мани. Это добрый мир под властью зла. Зло неким образом наложено на него (Майя), но убери его, и увидишь нетронутое сияющее творение.
Разве наши предки сошли с ума и перестали видеть то, что есть? Слои завес зла должны быть сняты или счищены (пробуждение, смывание кровью Агнца, крещение и т. д.). Пробудиться — значит, пробудиться к истине, а также к красоте: к единству. Омрачение заставляет видеть ложь, видеть зло. Зло равно лжи равно злу равно омрачению равно нереальному. Бог добр, мир добр, мы подобны ему, но каким-то образом отстранились. Как от мира (!), так и от Бога. Бог равен миру, если видеть правильно (ясно). Кто же обманывает нас? См. Зиммер.[195] Мы сами ткем паутину иллюзии: пугающие маски нереального — проекции отвергнутых частей нас самих. Они внутри, спроецированы наружу, став злом. Если возвратить их назад, мы увидим прекрасный мир.
Мы стали уродливыми и запутавшимися во зле, в пугающем (нас) и во зле. Возможно, все, что мы имеем в виду под «злом» — это уродливое и пугающее плюс странное, превосходящее наше понимание (которое ограниченно). Зло (вы готовы?) неестественно.
Однажды содержимое моего разума двигалось все быстрее и быстрее, пока не перестало быть концептом, став перцептом.[196] У меня не было концепций относительно мира, я воспринимал его без предубеждения и даже без интеллектуального постижения. Он напоминал мир «Убика». Как если бы все содержания чьего-то разума, сплавленные, неожиданно ожив, став живым существом, взмыли в голове, сами по себе, увидели, сами, высший путь, не обращая внимания на все, что ты когда-то изучали или видел или знал. Принцип появления, как когда неживая материя становится живой. Как если бы информация (мысленные концепции), сжатая до предела, преобразилась в нечто живое. Возможно, и во внешнем мире вся энергия или информация, в достаточной мере сжатая, сделает то же самое. Повсюду сплавится в нечто (сила Убик), что является разумным и живым. Тогда внешнее-внутреннее, тогда-сейчас, причина-следствие, все противоположности просто исчезнут. Мы увидим только живое существо за своим беспрестанным строительством: за работой. Сотворение. (Достигло ли непрерывное творение своего завершения?) (Такие дихотомии, как болыпой-маленький, я — не я тоже будут преодолены)
(1975)
Вот пример иерархического ранжирования. Машина «Скорой помощи» заполнена горючим и припаркована. На следующий день осмотрена. Обнаруживается, что горючее почти закончилось, а движущиеся части весьма стерты. Это должно быть делом энтропии, потери энергии и формы. Но если понимать, что эта скорая привезла в больницу умирающего человека, где ему спасли жизнь (и потому потратила горючее и несколько истрепала детали), тогда мы увидим, что с учетом иерархического превосходства по рангу не только не было потерь, но в действительности еще и чистая прибыль. Чистая прибыль, однако, может быть измерена только вне закрытой системы новой скорой. Каждая победа Бога как разума и воли достигается этим подъемом уровня соотнесенности и никак иначе.
(1979)
Послесловие к первому изданию
Я понимаю Филипа Дика
У настоящих историй нет начала, и нет ее у истории о встречах ФКД со Сверхразумом. Но мы, писатели, понимаем важность повествовательной экономии, и в целях повествовательной экономии его история казалась ему начавшейся с загадочного прорыва и потока его работ, что стало известно из статьи в «Rolling Stone», которая принесла Филу долговременную и весьма заслуженную славу. Датой прорыва было 11/17/71. Это была дата и стиль обращения со временем, которые Фил использовал часто.
К тому времени мне стукнуло 25. Это тоже был не случайный день рождения. Я встретил его, сидя и искренне готовя себя к Апокатастасису, последней апокалиптической ингрессии нового, реальной имплозии всего многомерного континуума пространства и времени. Я воображал, что мегамакрокосмос выльется, подобно воде из ванны, как гиперпространственная вакуумная флуктуация парных частиц, что наша вселенная столкнется со своим собственным призрачным образом после миллиардов лет разделенности. Логос уверял меня, что равенство будет соблюдено, все субатомные частицы, кроме фотонов, аннулируют друг друга, и вся наша вселенная тихо исчезнет. Единственными оставшимися частицами, согласно моим фантастическим ожиданиям, будут фотоны, наконец явится вселенная света, освобожденная от железной тюрьмы материи, свободная от ужасной физики, которая относится к менее целостным состояниям бытия. Все человечество отправится в обещанный сад.
Я чувствовал себя подготовленным к этому событию, поскольку, и сознательно, и невольно, и по воле моих друзей, оказался в плодородном, насыщенном галлюциногенами центре самого большого сада, который я мог найти, в непроходимом дождевом лесу бассейна верхней Амазонки в Колумбии. Моя убежденность в видениях была нерушимой. Разве не вел Логос меня к этому видению не только откровением, но и тщательными объяснениями? У меня не было радио, вообще никакой связи с внешним миром. Кому это было нужно? Я совершенно ясно осознавал, что мир времени, иллюзорной истории, подходит к концу. В мире начиналось божественное Второе Пришествие, и праведные, кроткие и смиренные покидали поля и фабрики, вставали из-за стульев в офисах и выходили к свету живого солнца, которое никогда не зайдет, ибо не будет конца вечному сиянию Логоса. Слезы радости бежали по их щекам, просветленные миллиарды обращали наконец глаза к небу и находили в нем утешение, на которое не смели и надеяться.
Однако изнуренный мир Никсона проигнорировал эсхатологическую возможность. Мир, поскрипывая, двигался своим унылым путем. Было только одно происшествие, которое впоследствии могло быть истолковано, даже в рамках шизоидной логики, бывшей моей едой и питьем тогда, как поддерживающее мою позицию. Незнакомый мне, борющийся, тяжеловесный НФ-автор, мой идол с детских лет, обнаружил, что его дом взломан, в его личную жизнь вломился Другой. Как странно, что в первый день нового завета по моему личному реформированному календарю он был ограблен пришельцами, ЦРУ или самим собой в помутненному состоянии. Факел был передан, странным образом наиболее интенсивная фаза моего просветления/сумасшествия закончилась как раз тогда, когда она началась у Фила.
Отсюда возникает несколько вопросов:
Можем ли мы считать бредовую систему folie a deux[197], если оба участника никогда не встречались и, вообще говоря, не знали о существовании друг друга?
Подтверждает ли экстатический бред одного визионера бред другого? Сколько нужно обманувшихся или просветленных визионеров, чтобы сделать бред реальностью? ФКД доказал, что одного достаточно. Но двое — лучше.
Когда мой брат взглянул на берег Амазонки и почувствовал всю странность невыразимых вещей в марте 1971 г., он вернулся, и с его губ сорвались только два слова: «Мэйдэй! Мэйдэй!»[198] — сигнал бедствия у пилотов.
Мэйдэй настал для меня в Беркли, где я ютился у друзей, которые были настолько обеспокоены состоянием моего ума, что поместили меня в больницу. Я был всего в нескольких милях от Фила, который тоже быстро сходил с ума, что подтверждается его психиатрической госпитализацией 3 мая 1971 г. Со мной и ФКД всегда так было. Мы никогда не встречались, но годами жили рядом. В Беркли мы оба жили на Сан-Франциско-стрит с разницей в пять кварталов и несколько лет.[199] Оба мы были родом из графства Сонома в графстве Оранж. Сколько раз мы сидели за соседними столиками в «Кафе Мед»? Сколько раз я обгонял его на улице, спеша по своим укуренным делам? Позже его доктор-гомеопат был моим доктором. На страницах этой книги есть искаженное упоминание обо мне (или моем брате).
Мда, приятель, мир охренительно странное место, не так ли?
Не так. Или скорее, конечно, так. Но дело не в этом, дело в том, что я понимаю Филипа Киндреда Дика. Я знаю, что это звучит горделиво, и если я не прав, мне жаль (как где-то говорит Фил). Но часть бредовой системы, в которой я живу, содержит и предусматривает идею, что я знаю, что случилось с бедным чуваком. Мы делили с ним беду, манию, как Квикег и Измаил.[200] И, как один из тех гнавшихся за китом матросов: «Я один спасся, чтобы рассказать тебе об этом».
Фил не был чокнутым. Фил был жертвой вихря.[201] Шизофрения — это не психологическое расстройство, свойственное людям. Шизофрения — вообще не болезнь, а скорее локализованная блуждающая прерывистость самой пространственно-временной матрицы. Она вроде странствующего смерча радикального понимания, который появляется во времени. Он появляется во времени, как Альфред Норт Уайтхед говорил, что цветной голубь «появляется во времени как призрак».
Есть идея, которая хочет родиться, она хочет родиться уже долгое время.[202] И иногда это желание родиться укореняется в человеке. Без всякого долбаного повода. Когда ты «она», ты крут, а крутые ходят по одиночке. Ты просветлен и сведен с ума и вознесен чем-то, что находится за пределами слов. Оно хочет быть высказанным. Но дело в том, что эта идея настолько большая, что ее не высказать, или, скорее, вся история и есть высказывание этой идеи, запинающаяся и бессвязная попытка бедных сыновей и дочерей Ноя высказать эту ослепительную, расшатывающую реальность, выворачивающую наизнанку истину. И Фил был частью этого действа, главной частью.
Но я предвосхитил себя. Те, кто ухватывают роль в этом действе, заканчивают с двумя вещами: с опытом и их собственным идиосинкратическим объяснением опыта, основанном на том, что они читали, видели или слышали.
Этот опыт — частный, личный, центральный и совершенно невыразимый. Чем больше вы знаете, тем тише становитесь. Объяснение — вопрос другой, его можно попытаться дать. На самом деле оно должно быть высказано, ведь Логос говорит, а мы — его инструменты и его голос. Фил многое говорит в «Экзегезе», он осознает, что говорит слишком много, поэтому старается это как-то сбавить, приглушить. У меня есть свой опыт, тоже невыразимый, и свое объяснение, такое же занудное. Фил (иногда) считал, что он Христос.[203] Я (иногда) считал, что я — внеземной захватчик, замаскированный как болотный гриб. Важна система, которая в конечном счете появляется, а не фантазии об источнике системы. Когда я сравниваю систему Фила с моей, волосы встают дыбом. Мы оба сообщались с одним и тем же невыразимым чем-то. Танцевали два психа, не вместе, но один и тот же танец.
Истина или безумство, вам судить. Что следует попытаться выразить, так это: мир не реален. Реальность не страннее, чем вы предполагаете, она гораздо более странная, чем вы можете предположить. Время — это не то, что вы думаете.[204] Реальность — это голограмма.[205] Бытие — это твердая устойчивая матрица, а психоз — искупительный процесс ne plus ultra.[206] Подлинная истина расщеплена и рассеяна по всему времени. Внешние облики — безграничная и взаимосвязанная ложь. Окончательно познать Логос, если эти слова вообще имеют смысл — это познать его как, словами Фила, «единую абстрактную структуру». Некоторым образом здесь ФКД ошибся. Но это была не его вина. Он видел — мир 1975 г. был подделкой, за ним лежал мир 45 г. н. э. Но ему недоставало главной идеи, потому что она еще не была изобретена. В любом случае человек этот был НФ-писателем и изучал классическую философию, он просто не мог следить за загадочными открытиями, намечавшимися на дальних рубежах математических исследований. Но он подошел очень близко, интуиция у него было что надо, когда пришел к заключению, что за постоянно изменчивой обманчивой казуистикой обликов лежит единая абстрактная структура. Он нуждался в идее фракталов и фрактальной математике. Бесконечное повторение форм, составленных из форм, составленных из форм… до бесконечности. Принцип самоповторения. Фил был прав, время — не линейная река. Он был прав, Империя вечна. Параллельные вселенные — слишком простая идея, не вмещающая всего, что на самом деле происходит. Мегамакрокосмос — система резонансов, уровней, бесконечно упреждающих друг друга полоумных отражений. ФКД действительно был Фомой и Илией и всеми остальными рекурсивными сочетаниями, которые слились вместе в любящего котов толстяка, спрессовавшего мусор в золото. Логикой бытия, которую он искал и почти нашел, было не «или-или», а «и то — и то» и «и — и».
ФКД не мог написать точнее:
«Пожалуй, мудрее всего сказать: истина, подобно Самости, расщепилась на тысячи миль и лет; частички там, сям, и они должны быть собраны вместе; частички появляются у греческих натуралистов, у пифагорейцев, у Платона, Парменида, Гераклита, в неоплатонизме, зороастризме, гностицизме, даосизме, манихействе, гностицизме, ортодоксальном христианстве, иудаизме, брахманизме, буддизме, орфизме, и в других мистических религиях. Каждая религия или философия или философ содержит одну или несколько частичек, но полная система переплетает их с ложью, так что каждую полную систему следует отвергнуть, и ни одну нельзя принимать за счет всех других…»
«Мне пришлось развить в себе любовь к неупорядоченному, запутанному, рассматривать реальность как безграничную загадку, над которой можно с радостью биться, без страха, с неустанной увлеченностью. То, что было нужно больше всего — это постоянное тестирование реальности и воля, чтобы встречать само-отрицающий опыт: т. е реальные противоречия, которые одновременно истинны и ложны.»
«Загадка жива, она знает о нас, она меняется. Частично она создана нашим разумом: мы изменяем ее, воспринимая, поскольку мы не снаружи ее. Когда наши взгляды меняются, она тоже меняется в том смысле, она вообще не здесь (акосмизм). В другом смысле это безграничный разум; в ином смысле это тотальная гармония и упорядоченность (как логически она может быть всеми тремя? Однако она ими является).»
Таким вещам нельзя научиться. Такие вещи можно только услышать. И говорит их Логос. Ключ — в И Цзин, который Фил любил и использовал, но которому, к сожалению, уделено не так много места в размышлениях Экзегезы.[207] Словно встречное течение, запирающий разум удерживал Фила от ключевого элемента, необходимого для универсальной дешифрации всего, что он пытался понять. Время — фрактальная структура или имеет фрактальную структуру. Все времена, моменты, месяцы и тысячелетия имеют паттерн, один и тот же паттерн. Этот паттерн — структура, в которой, на основе которой события «претерпевают действительное формальное происхождение», как говорил Уайтхед. Паттерн повторяется на каждом уровне. Влюбленность, падение империи, смертельная агония простейшего, все происходит в контексте того же самого, но вечно меняющегося паттерна. Все события — отзвуки других событий, в других частях времени и на других шкалах времени.[208] Можно понять математическую природу этого паттерна.[209] Ее можно записать в виде уравнения, примерно как уравнения Шредингера или Эйнштейна.
Исходный материал, текст Ур, из которого можно извлечь математический паттерн — это последовательность И-Цзин царя Вена. Вот где скрывается тайна. В древнейшей книге мира. Конечно же. Однажды найденный, паттерн этот можно обнаружить повсюду. Конечно же. Он повсеместен. Одно из любимых слов Фила. Я знаю это, потому что Логос научил меня этому паттерну, и я освободился от железной тюрьмы мира, чтобы сказать вам о нем. Я опубликовал его, я читал о нем лекции, я написал основанные на нем программы. Мои книги уже издаются, некоторые из них — издателем Фила, компанией Bantam. Ставлю сто против одного, что если бы Фил был жив, смог увидеть, почувствовать и понять, что этот вдохновленный ФКД слуга Логоса принес домой с пляжа, он бы принял это. Это нельзя сообщить, не будучи воспринятым психом или кретином. Мне очень жаль. Как сказал Фил Дик, «Что следует преодолеть, так это ложную идею, что галлюцинация — это личное дело».
Важно, что истина этой идеи уже близка, она в действительности уже свершилась, и ФКД показал путь. Ответ найден. И этот поразительный гений, этот мягкий, настрадавшийся, поклоняющийся красоте человек показал путь. В конечном счете он оказался прав. Да здравствует Филип Киндред Дик.
Теренс Маккенна Запад, Калифорния Июнь 1991 г.
Теренс Маккенна и его брат Деннис Маккенна написали в 1975 г. книгу «Невидимые ландшафты», которая будет переиздана Harper San Francisco в 1992 г. Он также автор «Архаическое возрождение: эссе и беседы Теренса Маккенны», Harper San Francisco, 1991 г. Его лаборатория по исследованию единой абстрактной структуры времени была написана для MS-DOS как Timewave Zero Version 4.0, от Dolphin Software, 48 Shalluck Sq. #147, Berkeley, CA 94704.
Приложение
Гарцующие реальности Филипа К. Дика
Филип Киндред Дик и его сестра-близнец Джейн родились 16 декабря 1928 года в Чикаго. Дети родились дома и намного раньше срока. Джейн умерла несколько недель спустя (в день, который при нормальных обстоятельствах должен был стать их днем рождения) от… недостаточного ухода и кормления. В смерти девочки целиком повинна мать близнецов, которая не придавала значение состоянию детей и обратилась в госпиталь слишком поздно — малютку не спасли. Сам Фил провел месяц в инкубаторе.
Всю свою жизнь Дик помнил о сестре, которую он никогда не знал и ненавидел свою мать за отсутствие материнского инстинкта. Генетическая память заставила его постоянно фантазировать о том, какой была бы его сестра, выживи она тогда. Поэтому не удивляйтесь, увидев почти в каждом его романе загадочный портрет недоступной или испорченной девушки. Его родители скоро развелись и Дик остался со своей холодной и отстраненной матерью, которая, по словам одной из жен Фила, абсолютно не имела представлений о том, как растить детей.
С детства Дик любил музыку. «Ковбойские песни были моей главной любовью тогда, — пишет он в своем „Автопортрете“ в 1968 году. — Вообще, музыка всегда играла основную роль в моей жизни. Но тогда — мне было шесть лет — я обожал свой ковбойский костюм и целыми днями слушал музыку кантри по радио. Музыка и комиксы составляли весь мой мир.» Так с музыки кантри началась его любовь к классической музыке. После своего ухода из Калифорнийского университета, где Дик проучился всего один семестр, он работал клерком в магазине грампластинок. А одно время даже вел радиопередачу, посвященную классической музыке. Эта его страстная любовь к музыке, да еще к кошкам чувствуется во всех его произведениях.
Первый свой рассказ «Руг» Дик написал в 1951 году. Этот рассказ был положил начало одному из основополагающих исследований в его творчестве, исследование, которое Дик продолжал вплоть до последнего дня своей жизни — попытка взглянуть на мир глазами другого существа, не обязательно человеческого. «Рут» — это рассказ от лица собаки, верного пса, который днем и ночью охранял самую большую драгоценность своего хозяина… мусорный бак. «Я знавал этого пса, его звали Снупер, — писал Дик в комментариях к „Ругу“. — Ну поставьте себя на его место, хозяин бережно выносит из дома вкусно пахнущую еду, аккуратно завернутую в бумагу. Открывает крышку железного ящика, опускает этот сверток туда и плотно закрывает крышку. Как по-вашему должен реагировать пес на такое поведение? Естественно, он считает содержимое мусорного бака самой большой ценностью хозяина. Но каждую пятницу рано поутру на гремящем грязном чудовище приезжают какие-то люди, как можно тише пробираются во двор и увозят железный бак. И вот каждую пятницу ровно в пять утра, когда в спальне у мусорщиков, должно быть, звонит будильник, пес во дворе начинает нервно взлаивать, пытаясь предупредить своего хозяина о готовящемся ограблении.»
Этот рассказ перекликается с романом, который Дик писал перед своей смертью, но так и не закончил. За несколько недель до смерти, в интервью журналу «Старлог», Дик сказал, что пишет новый роман под названием «Сова днем». «Сова днем слепа, — говорит Дик. — Это всего лишь высказывание, определяющее человека, который не понимает явлений, о которых судит. Это роман о неспособности понять другого. Я пишу от лица инопланетного существа, неспособного познать музыку. Для этого ему приходится воспользоваться человеческим мозгом. Тогда мы погружаемся в мир этого инопланетянина, и видим наш мир глазами того существа и, одновременно, его мир глазами человека. Он познает наш мир музыки и цвета, но жертвует своей жизнью ради этого». Все его творчество поистине было попыткой взглянуть на мир чужими глазами.
На самом деле Дик всегда хотел писать нефантастические произведения, и даже написал несколько таких романов, но при жизни эти его работы признаны не были. Почти все они вышли посмертно. Научная фантастика давала ему достаточно творческой свободы для его постоянных изысканий. Но даже среди НФ писателей Дик считался несколько странноватым, не входящим ни в одну категорию. Его произведения больше напоминают философские размышления, чем «твердую» НФ, которая славится своими «предсказаниями» будущего.
Трудное детство, развод родителей, вечная нехватка средств и постоянные переезды во время Великой депрессии из одного города в другой вместе с вечно витающей в облаках матерью. Вот она — реальность в которой жил маленький Филип. Боязнь высоты, агорафобия и другие страхи настолько мешали его учебе и общению со сверстниками, что его мать была вынуждена отвести мальчика к психиатру. Один из специалистов предположил, что Дик, возможно, действительно шизофреник.
По Гераклиту — одному из самых почитаемых Диком философов — существует несколько реальностей: koinos kosmos — мир внешний, общий, разделяемый, и idios kosmos — мир индивидуальный, внутренний. По Гераклиту получается, что реальностей столько, сколько людей на Земле. Дик отчаянно искал свое место в koinos kosmos, а не найдя, начал исследовать мир индивидуальный. Именно так появились его знаменитые «скачущие реальности» «Убика». Что может чувствовать человек, попавший в idios kosmos другого человека? Роман «Глаз в небе» тоже об этом, недаром Дик сам считал «Убик» переработкой из этого более раннего романа. Что есть реальность? И насколько реально то, что мы считаем реальным? А может быть, галлюцинации — это как раз и есть истинная реальность. Вдруг наше сознание научилось «экранировать» нечто такое, что оно не в силах понять и познать, но что существует на самом деле? Об этом можно прочитать в повести «Вера наших отцов». Всем своим творчеством Дик пытался доказать читателям, что их внешний мир или реальность может быть вовсе не такой прочной, не такой незыблемой, какой она нам кажется, что чья-то индивидуальная реальность может оказаться более устойчивой. Реальность по Дику — вещь хрупкая. Но даже в этих своих поисках писатель уникален, его цель — не ответы, а глубина вопросов и творческий подход к ним, а также бесконечное удовольствие, и терпение, с которым он задавал их.
Все индивидуальные миры, описанные Диком очень реальны, они реальны настолько, что на них «покупается» не только сам персонаж, но и читатель (а иногда и сам автор!). Не мудрено, ведь Дик прекрасно знал, как «общаться» с иллюзией, как она «живет» и действует. До сих пор все считают Филипа Дика наркоманом. По высказыванию Станислава Лема он «ел наркотики ложкой». Ему ли не знать, какое впечатление способен произвести на человека обычный «глюк»? Именно поэтому ему так хорошо удается создавать одну реальность внутри другой, причем, я уверена, что он мог бы «заворачивать» одну реальность в другую почти до бесконечности, наподобие капусты, и читатель никогда в жизни не догадается, что это всего лишь очередная иллюзия. Слухи о том, что Дик — наркоман на самом деле исходят от писателя Харлана Эллисона. Он писал комментарии к повести «Вера наших отцов», опубликованной в одном из сборников. Эллисон написал, что Дик писал эту повесть под действием ЛСД. Сам Дик иногда поддерживал эти слухи, но чаще всего опровергал. На самом деле Дик не любил ЛСД и почти не употреблял этот наркотик. Он иногда баловался «травкой», но только из ностальгии по студенческим временам в Беркли, в остальное время он употреблял снотворное. «В пятидесятые годы, еще до того, как я вообще хоть что-то услышал об ЛСД, я написал роман под названием „Распалась связь времен“. В этой книге есть эпизод, в котором один парень, прогуливаясь по парку, подходит к лимонадному киоску, киоск этот превращается в бумажный листок с надписью „Киоск безалкогольных напитков“, и парень, недолго думая, засовывает этот листок себе в карман. Такая вот мутота — прямо-таки в духе „экспериментов с наркотиками“. Если бы я не знал сам, как это было написано, я бы наверняка решил, что автор, когда писал свою книгу, ширялся напропалую, и его вселенная пошла вразнос, поскольку живет он явно в фальшивой вселенной.» — сказал он однажды в интервью. «На самом деле под действием наркотиков невозможно написать даже рассказ, не говоря уже о романе,» — признавался он.
Еще один вопрос, составляющий основу творчества Дика — что такое человек? Человек по Дику — это создание, наделенное эмпатией, способностью к состраданию. Всех, кто не подходил к этому определению Дик относил к андроидам. «Я говорю не об андроидах с научной точки зрения, как о людях, созданных в лаборатории, а о типе человеческого поведения, которое я считаю патологическим.» Для Дика быть андроидом не значило быть убийцей или делать что-то по-настоящему злое. Для него клерк, монотонно выполняющий свою работу, не спрашивая, зачем он это делает, — самый настоящий андроид. Может быть, именно поэтому в его произведениях андроиды зачастую более человечны, чем настоящие люди.
В последние годы своей жизни Дик все чаще обращался к мыслям о Боге. Впрочем, для этого была причина. В феврале-марте 1974 года он пережил серию необъяснимых явлений. Эти события («2-3-74» — так называл их сам писатель) очень подробно описаны в романах «Радио Альбемута» и «Вализ» (на самом деле второй роман — это всего лишь модификация первого). Дик описывает яркий луч розового света, передающий информацию прямо в мозг, загадочные видения картин, быстро сменявшие друг друга, голоса, раздававшиеся из радио и обращавшиеся непосредственно к нему. В картинах Дик узнал полотна Кандинского, Малевича и других. Информацию, которую он получал посредством розового луча, Дик записывал в своем монументальном дневнике «Толкования». Филип работал над дневником все восемь лет до самой смерти. К 1982 году дневник насчитывал восемь тысяч страниц рукописного текста. Эта рукопись, частично опубликованная в 1991 году, принесла Дику славу философа и духовного мыслителя.
С самого первого «контакта» его занимала проблема происхождения этого розового луча. Были ли события 2-3-74 действительно мистическим контактом с неким высшим разумом (Богом?), сознательной манипуляцией со стороны неизвестных сил (испытание нового оружия СССР?) или всего лишь симптомами обострившейся шизофрении? Дик исследовал все эти возможности. В своих философских статьях он высказывал одну идею за другой, впрочем, не упуская случая поехидничать над самим собой. «У Хрена, должно быть, возникало больше идей, чем звезд на небе. Каждый день он просыпался с новой, все хитрее, удивительнее и дерьмовей.» — пишет он в «Вализе». Кстати, здесь он описывает себя в двух лицах: как писателя Филипа Дика и его друга Конелюба Хрена. Дик всегда любил игру слов и значений, особенно, когда дело касалось его персонажей. Здесь Дик посмеялся над самим собой в лучшем своем стиле. Сначала он перевел свое имя на английский с греческого («филос» — любовь, «иппос» — лошадь), а потом — перевел слово «дик» на немецкий («дик» на слэнге американской молодежи означает мужской половой орган).
Результатом событий 2-3-74 стало создание знаменитой трилогии «Вализ»: «Вализ» (1981) «Божественное вторжение» (1981) и «Трансмиграция Тимоти Арчера» (1982), а после его смерти вышла и более ранняя модификация «Вализа» под названием «Радио Альбемута». В этих романах Дик исследует мучения и духовную пустоту земного существования человеческого общества, в котором Бог (как-бы его не называли) остается неизвестным, а может даже вообще непознаваемым. Хотя писатель выражает надежду, что это знание и последующее духовное освобождение человечества может все еще дойти до людей, даже до тех современных душ, которые обременены только житейскими проблемами — оплатой коммунальных услуг и воспитанием детей.
Сам Дик определял себя как прешизофреника. Такая эквилибристика на канате самоанализа — постоянный элемент всех эссе Дика и его дневников. «Я пишущий философ, а не писатель; в своих романах и рассказах я описываю то, что чувствую и вижу. Ядро моих произведений — не искусство, а правда. Я всего лишь описываю правду, но не объясняю ее.» Писатель обращался ко многим психотерапевтам и психоаналитикам, в надежде выяснить, нормальный ли он. Некоторые считали его невротиком, но по крайней мере один заявил, что Дик вполне нормален.
На личном фронте у него так и не сложилось, он был женат пять раз, и каждый брак рано или поздно распадался. У него было трое детей, две дочери и сын Кристофер, который, говорят, очень похож на него.
Большую часть своей жизни Дик был так беден, что временами питался консервами для собак. «Да, он делал это, но только потому, что ему это очень нравилось, — с улыбкой вспоминает его друг и коллега Томас Диш. — Я часто видел, как он ел эти консервы. В приступе жалости к себе, с выражением лица, которое говорило: „Бедняга Фил, подумать только, известному писателю-фантасту приходится есть собачьи консервы!“ он брал банку конины для собак, долго смотрел на нее, открывал, погружал в нее ложку, вздыхал, еще раз переполнялся жалостью к себе и потом, только потом начинал есть.»
Нельзя сказать, что при жизни его никто не знал. Вкусил он и славы. Дика узнавали на конвенциях, интервьюировали журналисты, во Франции он был особенно популярен, там даже сняли фильм по его нефантастическому роману «Признания бездарного художника». Писатель был удовлетворен теми фрагментами «Бегущего по лезвию бритвы», которые успел увидеть, и очень радовался, продав права на экранизацию «Воспоминаний по оптовым ценам». Он ненавидел Голливуд, но внимание к его произведениям со стороны этой киноимперии было ему приятно.
В 1963 году он получил высшую нф награду «Хьюго» за роман «Человек в высоком замке». «В то время я писал как одержимый, — вспоминает Дик. — Едва напечатав слово „Конец“ на последней странице одного романа, я тут же вставлял новый лист и печатал „Страница 1“. Я подсчитал, что напечатал 1200 страниц за три недели…. Это было в 1964, я только что получил „Хьюго“ за „Человека в высоком замке“ и подумал: „Куй железо, пока горячо“. И писал. Я был пишущим дураком. 16 романов за пять лет. Сколько так могло продолжаться? У меня не идеи кончились, а энергия,» — вспоминал он в 1977.
В его жизни бывало всякое. Одно время он жил в Канаде, хотя считается, что он никогда не покидал Калифорнию. Он действительно редко куда-либо уезжал. Особенно не любил он конвенции. В Канаду он поехал на фантастическую конвенцию, чтобы прочитать свое эссе «Андроид и человек». Ему там так понравилось, что Фил решил пока не возвращаться домой. Там, в Канаде, местная полиция считала его абсолютным параноиком. Его квартира была напичкана аппаратурой против воров. Он все время боялся слежки и взлома. Однажды его все-таки обокрали. Но полиция, устав от постоянных подозрений всех и каждого с его стороны, прямо обвинила Дика в собственном ограблении. Рано или поздно каждый из его друзей попадал под подозрение в сотрудничестве с «органами» или тайными анти-американскими «организациями» и написании доносов на него, Дика. В своей паранойе он дошел даже до того, что накропал донос в ФБР на своего друга Томаса Диша, на что сам Диш совсем не обиделся. Кстати, Диш в одном из своих интервью заявил, что ему даже льстили подозрения Дика. В Канаде он однажды пытался покончить с собой. В феврале 1976 года он совершил вторую попытку самоубийства. Наглотавшись разных таблеток и выпив полбутылки спиртного он вскрыл себе вену и, в ожидании смерти, уселся в свой старый «Фиат» с включенными двигателями в закрытом гараже. К утру ему надоело это ожидание — его вырвало, кровь свернулась, а машина заглохла. Он пришел домой, вынул из почтового ящика рукопись «Господа Гнева», накормил кота и вдруг ощутил, что больше не хочет умирать. Тогда Дик сам вызвал себе скорую. «Конелюб — такой безнадежный неудачник, что ему даже не удалось покончить с собой,» — ехидничает он в «Вализе».
Филип Дик умер от удара в марте 1982, оставив сиротами двух котов, незаконченный роман «Сова днем» и наброски к продолжению «Человека в высоком замке». Похоронен Дик вместе с сестренкой в городе Форт Морган. Теперь все его творчество вызывает огромный интерес, фэны активно обсуждают темы, затронутые в его произведениях, профессора философии защищают диссертации на их основе, Голливуд по-настоящему заинтересовался экранизациями его романов. Ходят слухи о производстве фильмов по романам «Помутнение» и «Вализ». Стивен Спилберг снимает фильм по рассказу «Доклад меньшинства». Скоро, возможно, благодаря кинематографу имя Филипа К. Дика станет еще популярнее.
В предложенной ниже работе «Космогония и космология» содержится квинтэссенция философии писателя, которая была более подробно описана в романах «Радио Альбемута», «Вализ», «Божественное вторжение» и «Трансмиграция Тимоти Арчера».
Н.Маркалова
Филип К. Дик
Космогония и космология
Наша реальность — это искусственная конструкция, созданная артефактом (здесь и далее курсив автора — Н.М.), компьютероподобной обучающей машиной, которая наставляет, программирует и контролирует нас, тогда как мы совершенно не осознаем, что живем в этом искусственном мире. Артефакт, который я называю Зеброй, «создал» (на самом деле только спроецировал) нашу реальность, как своего рода отражение или образ своего создателя, чтобы создатель тем самым смог получить объективную основу для познания самого себя. Другими словами, создатель (названный Якобом Беме в 1616 году Urgrund (праоснова, источник бытия — нем.) подвиг себя на поиски инструмента для самоосознания и самоанализа, получения объективной оценки и понимания собственной природы (это огромный живой организм, который без подобного зеркала не видит собственных качеств и граней, поэтому ему и нужен эмпирический мир как отражение, в котором можно «увидеть» себя).
Он создал проецирующий реальность артефакт (или творца, создателя мира; ср. Платон и гностики), который затем, по команде создателя, и создал первый уровень известного нам мира. Артефакт не знает, что он артефакт; он не имеет понятия о существовании Urgrund (на языке, что доступен артефакту, Urgrund скорее НЕ существует, чем существует) и представляет себя Богом, единственным реальным Богом.
Изучая нашу развивающуюся действительность, Urgrund все более и более адекватно понимает себя. Он должен разрешить артефакту продолжать проецировать развивающуюся действительность, насколько бы дефектной или бесформенной (в течение этого процесса) она ни была, до тех пор, пока реальность, наконец, не станет полным, настоящим аналогом самого Urgrund. В тот момент, когда разница между Urgrund и спроецированной действительностью исчезнет, произойдет удивительное событие: артефакт, или демиург, будет уничтожен и Urgrund поглотит искусственную действительность, превратит ее во что-то действительно реальное, одновременно сделав живые создания этой реальности бессмертными. Это событие — вход Urgrund в нашу искусственную реальность, — может произойти когда угодно.
Зебра, проецирующий энергетический артефакт, находится совсем рядом, но он скрывает от нас не только свои действия, но даже само свое присутствие. У него огромная — практически неограниченная — власть над нами.
Будущее (судьба) нашего мира таково: бессмертие и окончательное слияние нашей действительности с Urgrund в момент достижения ею полного аналога Urgrund. Но судьба артефакта (которая ему неизвестна) — уничтожение. В отличие от нас и Urgrund, артефакт не живое существо. Мы двигаемся к изоморфизму. В тот самый миг, когда будет достигнут полный изоморфизм, мы обречены на исчезновение (проникновение в наш мир и поглощение его Urgrund) в потрясающей вспышке света: «Блиц» Беме. Март 1974 года не был этим моментом, вместо этого Зебра-артефакт, регулирующий спроецированную действительность, сошел с курса, внес изменение в движение искусственной действительности в сторону изоморфизма с Urgrund (ведь цель движения артефакту неизвестна).
Так как целью эволюции нашей реальности является достижение нами изоморфизма с нашим настоящим создателем — Urgrund, который создал проецирующий артефакт, мы приближаемся к очень важному с точки зрения актуальности и глубины моменту:
Хотя мы не абсолютно изоморфны с Urgrund, мы обладаем не идеальными, но все же очень реальными фрагментами или частицами Urgrund внутри нас. Христианская мистика учит нас: «Что за пределами, то в нас». Это высказывание относится к третьему, последнему периоду нашей истории, когда людьми будут управлять изнутри. Об этом христианская мистика говорит: «Христос обладает вашим телом, а вы обладаете им в своей душе».
В индуистской философии Атман внутри человека уподобляется Брахме, ядру вселенной.
Этот Христос или Атман — микроформа не Зебры, компьютероподобного проецирующего реальность артефакта, а Urgrund; который в индуиистской религии (как Брахма) описан лежащим за Майя, вуалью заблуждения (то есть за спроецированным, кажущимся миром).
Человек уже настолько близок к изоморфизму с Urgrund, что Urgrund может родиться внутри человеческого существа. Это самое важное событие, какое может произойти в человеческом обществе. Это означало бы, что источник всего живого прошел стадию нужды в артефакте и его искусственной реальности, и пришел к жизни в разуме человека или нескольких людей.
Любой может сделать из этого вывод, что Urgrund уже проникает в искусственный мир артефакта. Это значит, что момент Блица, как назвал его Беме, уже близок. Когда микроформа Urgrund родится внутри человека, сознание этого человека выйдет за рамки нашего мира, с точки зрения его пространетвенно-временых пределов. Он сможет увидеть другие времена, прожить другие жизни в разных местах. Другими словами, божественное ядро внутри него будет больше, чем весь наш мир.
Проникая в сердце спроецированного мира, Urgrund может, ловя излучение человеческого разума, поглотить спроецированный мир и одновременно уничтожить проецирующий артефакт в тот самый момент, когда будет достигнут соответствующий уровень эволюции (включая эволюцию человека). Только Urgrund знает, когда это произойдет.
Он — Urgrund — уничтожит властвующую над нами силу спроецированного артефактом иллюзорного мира, когда уничтожит управляющую нами силу принуждения посредством аннигиляции этого артефакта; он заменит бытие артефакта его собственным небытием. То, что получится, будет абсолютно ионической структурой, абсолютно живой и чувствительной. За пределами Urgrund не будет ни пространства, ни времени, ни состояния.
Мир, спроецированный артефактом, — не зло, сам артефакт тоже не является злом. Тем не менее, артефакт — безжалостный и бесчувственный механизм управления. Его бесполезно молить о чем-либо. Он делает работу во имя цели, которой не может постигнуть. Страдание здесь является следствием двух причин:
1) бесчувственная механистическая структура спроецированной реальности и артефакта, где действует слепой закон случайных чисел;
2) то, что Новый Завет называет «родовыми муками вселенной» — и в макрокосме, и в человеческом микрокосме. Рождение, которого стоит ожидать — это, прежде всего, рождение Urgrund в человеке, и окончательное поглощение вселенной во всем ее абсолюте, происшедшее в единый краткий миг. Первое уже происходит; второе произойдет немного позже в самый неожиданный момент.
Действительность нужно считать процессом. Хотя живые существа, которые должны пройти через этот процесс, зачастую тяжко страдают, совершенно не понимая, зачем, иногда Urgrund милосердно вмешивается, отменяя или уничтожая причинно-следственные цепи артефакта. Возможно, причиной этого спасительного вмешательства является рождение Urgrund в человеке. Нужно заметить, что историческое значение слова «спасение» — «освобождение», когда «греховное» или «падшее» «угнетено» и «порабощено». После ознакомления с описанной выше моделью можно легко представить себе освобождение человечества от контроля артефакта, какими бы добрыми, полезными и значимыми ни были действия этой машины. Совершенно очевидно, что он несовершенен и может ошибиться. В таком случае иногда необходимо управлять артефактом. Очевидно, что управлять артефактом может только изначальный создатель или основа бытия, единственный, кто обладает достаточной мудростью и силой, чтобы делать это. Ничто, получившее начало в пределах артефакта, или рожденное артефактом и спроецированным им миром, не в силах делать это.
Преимущества этой модели:
В основном, эта модель предполагает, что наш эмпирический мир — это попытка ограниченного существа создать предмет, который оно само не может охватить взглядом. Это оправдывает все несовершенство нашего мира и существующие в нем элементы «зла».
Кроме того, это объясняет смысл создания нашего эмпирического мира. Это процесс движения в сторону определенной цели.
В этой системе человека нельзя обвинить в провале всего проекта, нельзя сказать, что человек — причина этого провала, ибо человек здесь выступает главной жертвой зла в мире, а не его автором. Точно также и Бог не может отвечать за зло, боль и страдания (эта идея также неприемлема); вместо этого существует третья точка зрения, что ограниченное создание под названием «артефакт» пытается сделать свою работу как можно лучше, принимая во внимание всю его ограниченность. Таким образом, божества зла (иранский дуализм, гностицизм) не существует.
Хотя эта модель сложна, она пока успешно использует принцип бритвы Оккама: если концепция промежуточного артефакта будет удалена, то либо Бог, либо человек будет считаться ответственным за обилие зла и страдания в мире; это спорная теория.
Самое важное, что она, кажется, согласовывается со следующими фактами:
1) эмпирический мир нереален, он только выглядит реальным;
2) к его создателю нельзя обратиться с просьбой исправить или загладить то зло и несовершенство, что есть в мире;
3) мир движется в сторону конечной стадии или цели, природа которой скрыта от нас, но эволюционный аспект изменений предполагает положительное конечное состояние, которое спроектировано чувствительным и добрым прото-созданием.
Еще кое-что. Оказывается, есть цепь обратной связи между Urgrund и артефактом, в которой Urgrund, при определенных исключительных обстоятельствах может оказать давление на артефакт, если артефакт отклонится от правильного движения искусственного мира в сторону состояния, аналогичного состоянию Urgrund. Последний либо изменяет действия артефакта прямым давлением на него, либо изменяет сам искусственный мир и моделирует его, минуя артефакт, а возможно, делает и то, и другое. В любом случае, артефакт также не подозревает о существовании Urgrund, как мы — о существовании артефакта. Достигнут полный круг неосведомленности, в котором первоначальный источник (Urgrund) и конечная действительность (наш мир) двигаются навстречу слияния друг с другом, а создание-посредник (артефакт) двигается в сторону своего уничтожения. Таким образом, вся система двигается в сторону совершенства и упрощения, удаляется от сложности и несовершенства.
И хотя это усложнит объяснение, я рискну добавить еще одну модификацию.
Возможно, Urgrund постоянно влияет на миропроецирующую деятельность созданного им артефакта, поэтому существующий эмпирический мир является результатом постоянных диалектических взаимодействий. Коли допустить, что Urgrund противопоставляет артефакт себе, то получается, что эмпирический мир является как бы порождением двух Ине- и Яноподобных взаимодействующих сил: одной живой и чувствительной, осознающей истинное положение вещей, и другой — механистической и активной, но не осознающей истину.
Эмпирический мир, таким образом, это порождение бытия (артефакта) и довлеющего над ним небытия (Urgrund).
Для созданий, живущих в искусственном эмпирическом мире, было бы практически невозможно различить, какое давление идет от артефакта (неверно названного злом), а какое — от Urgrund (верно названного добром). Они просто воспринимали бы постоянные и мощные эволюционные изменения мира, не предполагающие никакого конкретного gestalt в любой конечный момент линейного времени.
Тем не менее, это совпадает с нашими представлениями о мире. Главная основа бытия создала что-то (артефакт), как противопоставление самой себе, а уже из него берет начало известный нам мир.
Эта модификация модели объясняет, как артефакт мог бы скопировать что-то, чего сам не видит и о существовании чего он даже не догадывается.
Артефакт, вероятно, считал бы вхождение Urgrund в свой собственный мир-проекцию ужасным вторжением, которое должно быть отбито. Следовательно, финальная битва среди всех известных философских и теологических систем должна иметь самое большое сходство с системой Эмпедокла, с борьбой хаоса против образования одного krasis (gestalt) за другим. За исключением прямой информации от Urgrund, мы могли иметь только смутное представление о присутствии и природе двух противоборствующих сил, а также о предполагаемом конечном состоянии своего мира.
Есть подтверждение, что Urgrund на самом деле иногда дает людям такую информацию — для того, чтобы подтолкнуть течение диалектического развития в сторону нужной ему цели. С другой стороны, артефакт должен противостоять этому, порождая как можно больше препятствий; с этой точки зрения тьма и свет находятся в состоянии войны, или, более точно, воюют знание и незнание, а человечество совершенно верно выступает на стороне знания (названного Святой Мудростью).
Тем не менее, говоря о частоте вмешательства Urgrund в этот мир, спроецированный артефактом, я — пессимист. Цель артефакта (вернее, цель Urgrund) достигается без вмешательства Urgrund; то-есть мы неуклонно двигаемся в сторону изоморфизма, желаемой конечной цели, и вмешательства в этот процесс не требуется. Артефакт был создан, чтобы сделать определенную работу, и он ее успешно делает.
В эволюции мира-проекции наблюдается кое-какое диалектическое взаимодействие, но оно может происходить и без участия Urgrund; это может быть просто методом, который использует сам артефакт.
То, на что мы должны надеяться и чего ожидать — есть момент изоморфизма с основой бытия, основной реальностью, которая, как Божественная Искра, может вспыхнуть внутри нас. Вмешательство в состояние нашего мира осуществится только в самом конце, когда артефакт и его тиранические законы, властвующие над нами, его жестокое порабощение нас, будут уничтожены. Urgrund реален, но он очень далеко. Артефакт тоже реален и находится совсем рядом, но у него нет ушей, чтобы слышать, глаз, чтобы видеть и души, чтобы слушать.
В страдании нет смысла, кроме одного — избавления страждущего от страдания и наполнения его счастьем покоя. Дорога к радости лежит через смерть человеческого Эго, которое потом будет заменено на волю Urgrund. Пока эта финальная стадия не достигнута, каждый из нас находится под влиянием артефакта. Мы не можем отвергать этот искусственный мир, каков бы он ни был, так как это единственный мир, который у нас есть. Но в момент, когда наши индивидуальные личности умрут и Urgrund родится в нас — в этот момент мы освободимся от этого мира и станем частью нашего создателя. Инициатива исходит от Urgrund; пусть спроецированный мир — это мир несчастных существ, а артефакт несет неизбежное страдание — это, в конце концов, структура, которую создал Urgrund, посредством которой мы достигнем изоморфизма с ним. Если бы был лучший путь, то Urgrund, несомненно, выбрал бы его. Дорога трудна, но цель оправдывает средства.
«Истинно, истинно говорю я вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет.
Женщина, когда рожает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир.
Так и вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас». Иоанн 16:20/23
Искусственному миру не хватает онтологической субстанции, чтобы поддержать себя при преодолении сопротивляющейся среды, и это основной недостаток искусственной системы. Люди, сами не понимая того, имеют возможность отвергнуть существование искусственной действительности, хотя они должны затем взять на себя ответственность за последствия, какими бы они ни были.
Возможно, существует некая подлинная основа реальности, которую обычно нельзя обнаружить, ибо она скрыта спроецированной искусственной реальностью. Эту гипотезу нельзя проверить, кроме как экзистенциальным методом неподчинения ложной реальности. Это сделать непросто. Это должно включить в себя как акт неподчинения искусственной проекции, так и акт веры в подлинную основу — без какой либо надежды эмпирически убедится в существовании последней. Я считаю, что некое существо извне должно дать толчок этому сложному психологическому процессу одновременного неподчинения тирану и выражения веры в то, что существует незримо.
Если предположить, что невидимая основа подлинной реальности существует и она скрыта искусственно созданной действительностью, то это предположение должно составить основу самого величайшего тайного знания, какое только можно представить. Я хочу предположить, что такая невидимая основа на самом деле существует, и я далее предполагаю, что какая-то тайная группа или организация обладает этим знанием, охраняет и его, и методику расширения нашего ограниченного восприятия подлинной основы. Я называю эту группу или организацию истинной, тайной, гонимой Христианской Церковью, которая существует на протяжении столетий в подполье. Эта организация прямо связана с тайными устными традициями, знанием и методикой, которые восходят своими корнями к Христу. Я далее предполагаю, что возникновение знания о подлинной основе реальности у истинной, секретной Христианской Церкви в конечном итоге приведет ее последователей к обнаружению, видению или вступлению в Царство Божие, которое описано в Новом Завете.
Таким образом, можно сказать, что им — и тем, кому они помогли прозреть, — Царство Божие явится, каким оно описано в Новом Завете знавшими Христа при жизни.
Наконец, я предлагаю поразительное замечание, что Христос вернулся (воскрес) сразу после казни в виде Адвоката или Заступника, и способен наделить человека Святым Духом, что функционально равно рождению Urgrund внутри этого человека. И, наконец, я считаю, что Христос является микроформой Urgrund — не его порождением, а им самим. Он не слышит vox Dei (Глас Божий), он и есть vox Dei. Он представлял собой первоначальное проникновение Urgrund в этот искусственный псевдомир и он до сих пор здесь.
Истинная реальность, открытая вследствие отрицания искусственного мира, неподчинения ему — это реальность существования Самого Христа, реальность времени-места Первого Пришествия; другими словами, некоторая часть искусственного мира уже изменена под влиянием Urgrund. Так как Первое Пришествие было первичной стадией этого проникновения, неудивительно, что оно все еще заменяет часть искусственной реальности сегментом чистой, настоящей реальности, которая противопоставлена проецируемой подделке. Расположенная вне линейного времени, находясь за пределами всех ограничений спроецированного артефактом мира, эта истинная реальность вечна и совершенна, и теоретически всегда находится буквально в пределах нашей досягаемости. Но отказ от повиновения спроецированному миру является предварительным условием для восприятия и контакта с этой высшей действительностью, и оно должно быть стимулировано извне. Это действие абсолютной веры: отрицание эмпирического мира и утверждение живой действительности Христа, Христос с нами, спрятан псевдо-миром. Это открывает для нас окончательную цель подлинного Христианства, которая может быть достигнута только Самим Спасителем.
Таким образом, последовательность событий такова: искусственно созданный мир отвергнут и отброшен прочь, являя нам единственную извечную картину: Рим ок. 70 от р. Х., последователи христианского учения восстали против государства. Эта борьба является единственным образцом любой борьбы, происходящей в любом месте и в любое время.
Темы порабощения и последующего спасения или освобождения падшего человека скопированы с исходного образа христианского борца против легионов Римской армии. С некоторой точки зрения, с тех времен (с 70 года н. э.) ничего не произошло. Первичный кризис постоянно повторяется. Всякий раз, когда идет борьба за свободу — это всегда христиане против римлян; всякий раз, когда люди угнетены — это всегда Римская тирания снова угнетает смиренных и беззащитных. Тем не менее, искусственно созданный мир артефакта маскирует эту извечную борьбу. Эта борьба — еще один секрет, который может открыть только Христос как олицетворение Urgrund.
Это краеугольный камень диалектики: освобождение (спасение) — против порабощения (греха или падения во грех). Поскольку артефакт порабощает людей, не давая им возможность осознать это, то можно сказать, что артефакт и спроецированный им мир «враждебны» нам, что значит — полны угнетения, предательства и духовной смерти. Но Urgrund использует даже это, она использует все, это священный секрет, который трудно понять. Можно сказать, что освободительное проникновение Urgrund в искусственный мир — это конечная и абсолютная победа свободы, спасения, Самого Христа; это красивое разрешение извечного конфликта.
Есть параллель между дорогой к спасению и дорогой к падению человека, как его обычно представляют. Эта параллель описана Милтоном так:
«О первом преслушанье, о плоде Запретном, пагубном, что смерть принес И все невзгоды наши в этот мир…»
(«Потерянный Рай». Книга 1, строки 1/3)[210]
«О первом преслушанье, о плоде Запретном, пагубном, что смерть принес И все невзгоды наши в этот мир…»
(«Потерянный Рай». Книга 1, строки 1/3)[210]
Сопротивление — это ключ к спасению. Но, говорят, это еще и ключ к изначальному грехопадению (если такое когда-либо произошло на самом деле). Но как отличить, является ли данное неподчинение ключом к спасению — не просто неподчинением существующей системе вещей, которая противоположна Urgrund, а актом подчинения Богу? Слабинка в броне искусственного мира, порабощающего нас и вводящего нас в заблуждение, мала, сомнительна и ее трудно отыскать, но нащупать ее можно на пути возвращения к нашему изначально задуманному божественному состоянию. А путь этот начинается с неподчинения той силе, которая является искусственной подделкой, несмотря на всю свою власть над нами. Бунт против искусственного мира артефакта свергает его власть, если не-подченение состоит в отрицании реальности этого мира и (что абсолютно необходимо) в признании Христа, особенно вечного и космического Христа, чье тело, в сущности — подлинный «мир», — лежит в основе всего, что мы видим.
Артефакт, почувствовав сопротивление, будет утверждать, что он есть Бог, законный Бог, и что сопротивление ему — грех против Создателя человека и всего мира. Он и на самом деле Создатель мира, но не человека. Urgrund и человек, будучи изоморфны, должны стоять вместе в оппозиции к миру. Это главное условие должно быть достигнуто. Союз с миромозначает заключение союза против Urgrund. Бог и человек принадлежат друг другу, они вместе противостоят искусственному миру.
Чтобы принять Бога, нужно отречься от мира. Мир наделен огромной физической силой и он может не только угрожать непокорному, но и привести свои угрозы в исполнение. Но самим Христом нам обещан Заступник, который будет (вернее, уже) отпущен на землю Отцом (Urgrund), чтобы защищать и утешать нас, даже держать за нам ответ во время Суда.
Без этого Защитника мы будем уничтожены, как только отречемся от мира. Единственный путь доказать существование Защитника — это сменить веру и противостоять миру. Но для этого требуется большая смелость, так как Защитник не появится прежде, чем будет сделано это отречение.
Теперь давайте вернемся к моему первому определению артефакта, как обучающей машины. Чему она учит нас? Это загадка, игра; шаг за шагом мы должны получать серию постепенно усложняющихся уроков, либо, возможно, один особый урок. Всю нашу жизнь нам приходится разгадывать загадки одну за другой; когда одна загадка разрешена, нам загадывают другую. Так мы развиваемся, но если мы не справляемся с загадкой, мы прекращаем развиваться.
Самый главный урок усвоен тогда, когда мы отрекаемся от обучающей машины (учителя). До этого момента (для некоторых он никогда не наступает), мы остаемся рабами обучающей машины даже не осознавая этого, не имея возможности сравнить наше рабское состояние с каким-либо другим.
Таким образом, серия уроков артефакта предназначена для того, чтобы привести нас к восстанию против тирании самого артефакта. Это парадокс. Артефакт, служа Urgrund, ведет нас к нему. Это то, что на языке теологии называется «тайным партнерством», термин, который можно найти в религиях Египта и Индии. Боги, которые, казалось бы, враждуют друг с другом, на самом деле, пытаются прийти к одной цели. По-моему, то же самое происходит и здесь. Артефакт угнетает нас, но, с другой стороны, он пытается научить нас, как бороться против этого угнетения. Он никогда не прикажет нам сопротивляться себе. Вы не можете приказать кому-то сопротивляться себе, это семантически и логически невозможно.
1) Мы должны осознать существование артефакта.
2) Мы должны осознать, что эмпирический мир вокруг нас — подделка, созданная артефактом.
3) Мы должны понять, что артефакт угнетает нас.
4) Мы должны понять, что артефакт, несмотря на угнетение, существующее в поддельном мире, все-таки учит нас.
5) Мы, в конце концов, должны сообразить, что момент, в который мы восстанем против нашего учителя, будет самым сложным моментом нашей жизни, так как учитель скажет: «Я уничтожу вас, если вы восстанете против меня, и у меня есть все права сделать это, ибо я — ваш Создатель».
По сути, мы не только восстаем против нашего учителя На самом деле мы отрицаем его реальность (в пользу высшей реальности, которая не проявит себя, пока не произойдет это отречение).
Это сложная игра для азартных игроков: свобода и возвращение источника нашего бытия. И каждый из нас должен сделать выбор самостоятельно.
Впервые я вижу здесь очень интересную вещь. Те люди, которых артефакт, посредством созданного им мира, выделяет и одаривает большими благами и наслаждением, менее предрасположены восстать против него и его мира. У них нет мотива отказать ему в подчинении. Но те, кто наказан артефактом, кого он «одарил» болью и страданием, — те люди будут искать ответы на основной вопрос о природе существа, властвующего над ними.
Я всегда считал, что основополагающий смысл боли — пробудить нас. Но пробудить нас от чего? Может быть, данная работа скажет вам, к чему ведет нас пробуждение. Если артефакт посредством искусственно созданного мира учит нас сопротивляться, и если посредством сопротивления артефакту мы достигнем изоморфизма с нашим истинным создателем — тогда это трудная дорога, которая приведет нас к бессмертию и к нашему божественному источнику. Дорога наслаждения (успеха и наград, достигнутых в этом искусственном мире) не приведет нас к жизни и пониманию.
Мы угнетены безжалостным механизмом, который не будет слушать наших жалоб; поэтому мы отвергаем его и его мир — и поворачиваемся к нему спиной.
Компьютероподобная обучающая машина хорошо выполняет свою работу. Это неблагодарный труд для нее и ужасная пытка для нас. Но рождение всегда наполнено болью.
Божественного рождения в человеческом разуме не произойдет, пока человек не отвернется от мира. Он восстал однажды и пал; теперь он снова должен восстать, чтобы вернуть свое положение.
То, что уничтожило его тогда, теперь спасет его. Другого пути нет.
В начале этой статьи автор указал, что создатель подвиг себя на поиски инструмента для самоосознания. И наша реальность была создана как отражение ее создателя, чтобы создатель мог обрести объективную основу для понимания самого себя.
С тех пор, как я начал писать эту статью, я наткнулся на заметку о Джордано Бруно (1548–1600) в «Энциклопедии философии» том 1. Заметка говорит:
«Но Бруно изменил понятия Эпикура и Лукреция, оживив несчетные миры… и придав бесконечности функцию бытия, образ бесконечной божественности».
Далее заметка говорит:
«ИСКУССТВО ПАМЯТИ. Часть работы Бруно, которую он считал самой важной, была посвящена интенсивному развитию воображения, игравшего важную роль в его оккультном искусстве памяти. Здесь он продолжает традиции эпохи Возрождения, которые своими корнями уходят в алхимию, ибо религиозное знание алхимиков состояло в отражении вселенной в собственном сознании или в памяти человека. Алхимик считал себя способным сделать это, ибо верил, что человеческий разум сам по себе божественен и потому способен отразить божественный разум вселенной. В его работах тренировка магической памяти, отражающей мир, становится методом формирования личности волхва или того, кто считает себя лидером религиозного движения.» (стр. 407)
Та память, которую развивал Бруно, являет собой обучающую технику, с помощью которой можно восстановить память — длительную память клетки ДНК, которая сохраняется на протяжении нескольких поколений. Возвращение этой памяти называется анамнезия, которая буквально означает отсутствие забывчивости. Только посредством анамнезии память получает способность поистине «отразить божественный разум вселенной». Посему, если человек и придет к своей цели, — послужит неким подобием зеркала для Urgrund, — он сделает это только с помощью анамнезии.
Анамнезия достигнута, когда определенные пассивные нервные центры человеческого мозга становятся активными. Самостоятельно индивид не может достичь этого; активирующий раздражитель находится не в нем, а вне его. Нужно натолкнуть человека на раздражитель, только тогда в его мозгу начнется процесс, который, в конечном итоге, поможет ему выполнить свое предназначение.
И представители истинной тайной Христианской церкви ходят среди людей и предлагают им раздражитель, вызывающий анамнезию, которая позволяет человеку увидеть искусственный мир таким, каким он есть. Таким образом, человек освобожден в самом своем выполнении божественной цели.
Обе сферы: 1) макрокосмос, т. е. вселенная; и 2) микрокосмос, т. е. человек, имеют аналогичную структуру.
l) На поверхности вселенная состоит из искусственной реальности, под которой лежит пласт божественной, истинной реальности. Проникнуть в этот пласт очень сложно.
2) На поверхности, человеческий разум состоит из краткосрочного эго, которое рождается, умирает и слишком мало осознает, но внутри этого сознания скрывается божественная бесконечность абсолютного разума. Проникнуть в этот пласт очень сложно.
Но если человек все-таки проникнет в этот божественный пласт на уровне микрокосмоса, то тот же божественный пласт обязательно откроется ему и в макрокосмосе.
И наоборот, если внутреннего проникновения в божественный пласт не произошло, то истинный внешний мир остается для человека закрытым искусственным миром артефакта.
Сама возможность откровения заключена в человеке, в микрокосме, а не в макрокосме. Священная метаморфоза происходит именно здесь. Вселенную нельзя попросить снять маску, если, в свою очередь, человек не снимает свою. Все мистические верования алхимиков и христиан считают индивида целью, с помощью которой можно изменить вселенную. Измените человека — и вселенная изменится.
За пределами человеческого разума находится Бог.
За пределами искусственной вселенной находится Бог.
Бог отделен от Бога искусственным заслоном. Уничтожить внешний и внутренний искусственные слои — значит, обрести в себе Бога — или, как изначально указано в данной статье, Бог противостоит Самому Себе, оценивает себя объективно и, наконец, понимает себя.
Наша движущаяся вселенная — механизм, с помощью которого Бог встретит Себя лицом к лицу. На самом деле не человек отчужден от Бога, а Бог отчужден от Самого Себя. Очевидно, он запланировал это с самого начала, и с тех пор пытается вернуться домой. Не ошибемся, если скажем, что он наказал незнанием, забывчивостью и страданиями — отчуждением и вечным странствием — самого Себя. Но это было необходимо, чтобы обрести знание. Он не требует от нас ничего, чего бы он не потребовал в первую очередь от себя. Беме говорит о «Божественной агонии». Мы являемся составляющей этой агонии, но цель, итог послужит ей оправданием. «Женщина, когда рожает, терпит скорбь…» Бог еще должен родиться. Придет время, и мы позабудем о страданиях.
Он больше не знает, зачем он сделал это с Собой. Он забыл. Он позволил Себе попасть в рабство к своему собственному артефакту, позволил ввести себя в заблуждение, принуждать себя, даже убить себя. Он, живой, отдан на милость механической силе. Слуга стал хозяином, а хозяин — слугой. И мастер либо сам отрекся от своей памяти, либо ее стер слуга. В любом случае, он — жертва артефакта.
Но артефакт учит его — медленными шагами, на протяжении тысяч лет, — помогает вспомнить, кто он и что он. Слуга, что стал хозяином, помогает своему господину восстановить потерянную память и, тем самым, его настоящую личность.
Может быть, он построил артефакт вовсе не для того, чтобы тот ввел его в заблуждение, а чтобы восстановить свою память. Но, возможно, артефакт вышел из-под контроля и не сделал свою работу. Вероятно, артефакт держит его в неведении.
С артефактом нужно бороться; против него нужно восстать. И тогда память вернется. Она — часть сознания Бога (Urgrund), которого угораздило попасть в рабство к артефакту (слуге); и теперь он держит Бога — или его часть, — заложником. Насколько жестоким он может быть со своим законным господином? И когда естественная ситуация восстановится?
Когда все частички памяти восстановятся и сложатся в единое целое. Сначала они должны проснуться, а потом вернуться к господину.
Urgrund создал Заступника, чтобы помогать нам. Он сейчас с нами. Когда он пришел сюда впервые, почти две тысячи лет назад, артефакт опознал его и отверг. Но на этот раз он не опознает его. Он невидим, его видят только те, кого он спасает. Артефакт не знает, что Заступник снова здесь; спасение происходит тайком. Оно везде и нигде.
«Пришествие Сына Человеческого будет как молния, ударившая на востоке и простирающаяся на далеко запад».(Матфей 24:27)
Он среди нас, но не в одном месте. И, как сказала Св. Тереза, «у Христа сейчас нет другого тела, кроме ваших», то есть наших. Мы превращаемся в него. Он смотрит нашими глазами. Пелена заблуждения спадает. Достиг ли артефакт своей цели? Может быть. Случайно, сам не заметив этого.
Если алхимическое «отражение божественным разумом/памятью одного человека всей полноты божественного разума, стоящего за пределами вселенной» может действительно произойти, то извечное разделение между земным миром (здесь и сейчас) и вечным миром (небесным или загробным) разрушится. Предположим, что существует поли-разум или групповой разум, который простирается во времени и пространстве (т. е. разум трансвременной и транс-пространственный), в котором принимали участие все мудрые мужи всех времен: христиане, алхимики, гностики, мистики и так далее. Посредством их участия в одном огромном разуме, воля Божья оставила свой след на Земле, влияла на человеческую историю.
Многие согласятся, что такой божественный разум будет доступен нам после смерти, но кто знает, может, для некоторых он доступен и до смерти, и тогда этот человек становится частью этого разума, а этот Божественный разум становится его душой, определяющей его действия и выполняющий всю умственную работу за него? Таким путем Mens Dei (Разум Божий) участвует в делах людских (и может влиять на них). Это открывает важнейшую тайну, известную волхвам во все времена: Два мира, небеса и земля, не разделены. Божья воля (по крайней мере, сейчас) властвует на земле. Очевидно, это утверждение верно уже давно, поскольку алхимия и другие мистические верования уходят корнями в глубокое прошлое, в древность.
В виде Христа Бог снизошел до человека из плоти и крови — и тогда разделение между двумя сферами исчезло. Те люди, что были избраны для участия в групповом разуме, станут бессмертными. Таким образом, я открываю даже более глубокую тайну, чем все, что я открыл до сих пор. Искусственный мир, созданный бывшим слугой, артефактом, под которым находится божественный слой — остановившееся время — это огромное тело Христово (моя модель его), тянущееся во все времена и во всем пространстве: вездесущее во времени и пространстве. Это похоже на абсолютный разум Ксенофана, с одним дополнением: живые люди могут стать частью этого разума. С определенной точки зрения, этот абсолютный разум и является тайным правителем мира, и ставшие его частью превратились в его «терминалы» или, другими словами, временно стали Христами.
Этот разум может коснуться Urgrund и не испытывать сопротивления. Тогда они становятся одним: человек достигает разума Бога в ответ на уподобление Бога человеку.
В групповом разуме наблюдается взаимопроникновение участвующих в нем душ. Этот разум существует на протяжении тысяч лет, все его эпохи существуют сейчас — и все места находятся здесь (вот почему я обнаружил себя в Риме ок. 70 г. до н. э., в Сирии, видел Афродиту и так далее).
Об этом разуме я скажу: «он — священный правитель мира». Но на поверхности своей этот мир — не его. Внешние слои этого мира — искусственные слои, созданные артефактом. Но под ним Mens Dei, включая нескольких людей (как живущих, так и находящихся в по-слежизни), незримо создает реальность, работая против воли артефакта. Божественный, истинный слой есть Mens Dei, скрытый под искусственным слоем.
События 3-74 можно считать достижением Urgrund своей цели — получением объективного отражения самого себя. Я при этом был использован, как точка отражения. И считаю, что в этом случае он смог поместить всего себя (а не только свою часть, как я говорил раньше) внутрь меня, в единый образ. Артефакт, не зная цели, для которой он был создан, сам того не понимая, помог это совершить. В некотором роде он разбудил меня, внедрив слишком много боли. Говоря другими словами, он смог уничтожить слой моей личности с помощью страданий, против которых мое Эго не смогло устоять. Таким образом, обозначилась микроформа Urgrund и восприняла свою макроформу в абсолюте всей вселенной — или, как говорит та статья о Бруно, божественное за пределами вселенной.
События 3-74 были важны не столько для меня, сколько для Urgrund. Результатом этих событий стало создание копии Urgrund здесь, а не где-то еще. Абсолют Божественного разума был помещен в меня посредством удаления искусственных слоев реальности и обнажения истинной реальности под ними. Таким образом, я могу сказать, что я сам представлял собой Urgrund или, по крайней мере, был истинным отражением его образа. Вся цель моего существования, существования вселенной и форм жизни внутри нее, была достигнута. При таком положении вещей мою жизнь и жизнь моих предков можно рассматривать, как постоянное эволюционное движение к этому моменту. Эти события представляли собой не одну из стадий эволюции, а конечную стадию, цель, — разумеется, если только представленные в этой работе посылки верны.
Вопрос степени полноты отражения вообще не стоит; либо есть отражение Urgrund во всей его целостности, либо не отражается вообще ничего. Целостность отражения была достигнута, и, как я говорил, Urgrund был рожден из вселенной. События произошли в такой последовательности:
Urgrund создает артефакт, котороый, в свою очередь, создает вселенную, а в ней возникают живые организмы, которые развивающиеся до стадии, когда «рождается» или отражается Urgrund.
Именно такая последовательность присутствует в индуистских религиях. Сначала рождается создание Брахмы, потом Вишну поддерживает вселенную; потом Шива уничтожает ее, что равносильно возвращению вселенной назад, к ее источнику. Задействован полный цикл рождения, жизни, а потом возвращения к истоку. Когда вселенная достигает той стадии развития, на которой она становится точной копией Urgrund, она уже готова быть втянутой обратно. Посему я считаю, что божество, правящее сейчас, это Шива/Цернунн/Дионис/Иисус, который возвращает нас к нашему Отцу или Urgrund: нашему истоку бытия.
О том, что Шива, бог-разрушитель, в данный момент активен, сигнализирует тот факт, что цикл жизни вернулся к его источнику, или, точнее, что формы жизни готовы вернуться к их создателю. У Шивы есть третий глаз, который, будучи направлен внутрь, помогает ему достичь полного понимания вещей; будучи направлен наружу, становится глазом разрушителя. Появление Шивы (в индуистской религии) равноценно Дню Гнева в Христианской. Мы должны понять о разрушающем мир божестве главное — оно также является и пастухом душ. Одна из его четырех рук показывает, что целомудренному человеку божество не причинит вреда. То же самое можно сказать и о Христе — Повелителе и Судье Вселенной. Хотя мир (искусственно созданный артефактом) будет уничтожен, хорошему человеку нечего опасаться.
Тем не менее, приговор уже вынесен. Начинается деление человечества на две части по обе стороны Христа. Это деление определено в египетской религии (царства Осириса и Маат) и иранской (Мудрым Разумом). Одаривая каждого всепроникающим взглядом своего третьего глаза, Шива узнает, кого он должен уничтожить во имя правосудия. Посредством этого же взгляда он понимает, кого должен сохранить; это заложено в его двуликую сущность уничтожителя злых и защитника слабых, беспомощных жерв этого мира. В Христе заложены точно такая же двуликая сущность, он — Божественный Судья и Добрый Пастух. Цернунн — это также бог-боец и бог-лекарь.
Человеческому разуму очень сложно понять, как две противоположные ипостаси могут быть объединены в одном божестве. Тем не менее, при должном старании это легко осознать.
Искусственный мир артефакта вошел в последнюю предопределенную стадию. Теперь, очень скоро артефакт будет уничтожен и мир прекратит свое существование; он все равно никогда не был реальным. (Это отражает роль разрушителя, данная Христу/Шиве/Дионису). Но те элементы мира, которые помогли ему достичь цели, будут избраны; то-есть сохранены, так же, как Дионис избран защитником малых, беззащитных диких животных. Дионис — разрушитель оков, клеток, убийца тиранов и защитник малых и слабых. Эти качества были отданы Шиве/Дионису/Иисусу/Цернунну потому, что это было необходимо — нужно совершить двойную работу: разрушения и сохранения.
«Когда же придет Сын Человеческий во славе своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей,
И соберутся перед Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов;
И поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую.
Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: „При-идите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира…“
Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: „идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его“.» (Матфей 25:31/42)
Я вывел эти необходимые двойные качества божества, исходя из описанной ситуации. Эта ситуация предполагает два действия. Первое: уничтожение того, что Христос называет «падший» мир. И второе: защита тех душ, что заслуживают спасения. В подобной ситуации божеству просто необходима такая двойная сущность. В указанной выше главе Евангелия от Матфея понятно говорится, что последнее решение нельзя оспорить. Кто сможет оспорить свою принадлежность к тем, кто справа, или к тем, кто слева?
Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: «Ибо алкал Я, и вы дали мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли меня; Был наг и вы одели меня; был болен, и вы посетили меня; в темнице был и вы пришли ко Мне».
Тогда праведники скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили: или жаждущим, и напоили?
Когда мы видели Тебя странником и приняли? или нагим и одели?
Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?»
И Царь скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».
Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: «…ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня;
Был странником, и не приняли меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня».
Тогда и они скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?»
Тогда скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне».
И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную. (Евангелие от Матфея 25:35/47)
Основной аспект Первого Пришествия в том, что до людей донесли волю главного божества. Любой, прочитавший эту главу из Евангелия от Матфея, поймет ее правильно. Людям не только сказали, что их будут судить, но и ознакомили с основными критериями, по которым их рассудят. Любой, кто считает их несправедливыми, уже может считать себя осужденным, поскольку критерии суда, представленные выше, являются самыми благородными и мудрыми. Тем не менее, те, кто считают Христа «нежным Иисусом, смиренным и тихим», попросту игнорируют одну из его функций. Urgrund, микроформой которого и является Иисус, сочетает в себе две абсолютно противоположные ипостаси. Именно поэтому Urgrund вынужден был создать механизм, с помощью которого он мог бы «увидеть» себя, противостоять себе и оценить (понять) себя. Он вобрал в себя все. Без помощи всех этих зеркал Он до крайности бессознателен (человеческое подсознание содержит в себе противоположности; сознание — это состояние, в котором эти крайности можно разделить и выразить одну из них, подавив вторую). Именно мы выступаем в роли зеркал, в роли сознания Urgrund — или, как говорит о Брахме индуистская религия: «Иногда оно спит, а иногда танцует». Мы были созданы для того, чтобы разбудить Urgrund, и как только мы обретем анамнезию и правдиво отразим Urgrund во всем его абсолюте, мы вернем ему сознание. Таким образом, мы выполним его основное предназначение. Но и после того, как мы выполним это предназначение, он нас не покинет. С той самой минуты он станет защищать и поддерживать нас и никогда нас не отвергнет. Христос в его заявлении в 25 главе Евангелия от Матфея ясно сказал, что только попытки (без какого-либо результата или завершенного действия, а только простой человеческой любви, сострадания и доброты) самой по себе достаточно. Что не совсем понятно, хотя здесь нет никакого особого иносказания — алчущий, жаждущий, больной, странник, нагой и заключенный — все есть формы высшего божества, или, по крайней мере, требуют к себе соответствующего обращения. Одеть, накормить, приютить, вылечить и утешить — эти действия представляют собой отражение самого Urgrund. Все эти действия и есть Urgrund во множественном числе, служащий самому себе во многажды раздвоенной форме. Нет поступка, который был бы настолько незаметен, что не имел бы значения. Мы знаем критерии суда и мы также знаем, какие последствия нас ожидают (такие выражения, как «вечный огонь», «вечное проклятье» говорят о том, что однажды вынесенный приговор не подлежит пересмотру; ибо речь идет о конечном порядке во вселенной).
Что можно возразить? Справедлив ли такой суд? Просто представьте, что Христос ходит средь нас неузнанным и смотрит, как мы относимся к нему в образе простого человека, и потом отнесется к нам соответственно. Знание об этом должно повлиять на нашу этику. Сердце Иисуса — с самым угнетенным средь нас. Чего еще можно ожидать от божества, которое вынесет нам приговор во время Последнего Суда?
Божество Urgrund изначально проникнет в самые низшие слои нашего мира: в отбросы в сточной канаве, в отвергнутые осколки как живого, так и неживого. Из этого низшего слоя он поднимает нас, но также ждет и от нас помощи. В соответствии с выражением, что он построит свой храм «на камнях, отвергнутых строителем», божество пребывает с нами — в самом неожиданном месте, самым неожиданным образом. Здесь такой парадокс: если хочешь найти его, ищи там, где меньше всего ожидаешь встретить. Другими словами, ищи там, где никогда и не подумаешь искать. И поскольку подобное условие представляется непреодолимым препятствием — это он найдет нас, а не мы его.
Христос как проводник душ пытается показать нам путь к спасению, к истине. Он не там, где мы предполагаем его найти; он не такой, каким мы его себе представляем. В синагоге Назарета, где он впервые открыто высказался, он прочитал следующие слова пророка Исайи:
«…ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам — открытие темницы,
Проповедовать лето Господне благоприятное…» (Книга пророка Исайи 61:1/2)
Но это было Первое Пришествие, не Второе, и он обронил фразу:
«…и день мщения Бога нашего…»
Новый, измененный Христос во время Второго Пришествия закончит фразу.
Конечно, страшно поверить, что божество, от которого мы ждем защиты (Христос, как пастырь и Защитник), является также и разрушителем вселенной. Но мы должны понять, что вселенная (или космос, или мир) была создана с определенной целью, и как только эта цель будет достигнута, вселенная должна быть разрушена, чтобы дать возможность для нового действа, совершаемому с новой целью. Если мы помним, что от нашего божества Urgrund нас отделяет мир, мы должны также помнить, что мир этот создан искусственно и является нашим временным, иллюзорным пристанищем.
Поскольку я верю, что Urgrund уже проник в самые низшие слои нашего искусственного иллюзорного мира, я технически являюсь космическим пантеистом. Насколько я знаю, нет ничего реального, кроме Urgrund, в его макроформе (Брахме) и микроформе (Атмане, заключенном в нас). Якоб Беме пережил свое первое озарение, когда созерцал луч света, отраженный от оловянного блюда. Мое озарение пришло, когда я увидел золотую подвеску в виде рыбки, освещенную солнцем. Когда я спросил, что олицетворяет эта подвеска, мне сказали: «Это знак, которым пользовались на заре Христианства». Мое самое последнее озарение пришло, когда я созерцал сэндвич с ветчиной. Я неожиданно понял, что оба ломтика хлеба симметричны (изоморфны), но отделены друг от друга тонким ломтиком ветчины. И в тот момент я понял, что один ломтик хлеба — это Urgrund, а второй — мы сами, и что мы, в сущности, одно и тоже, но нас разделяет мир. Как только этот мир исчезнет, эти два ломтика хлеба, являющиеся Urgrund и человечеством, станут единым существом. Они не просто будут лежать вместе, они станут единой сущностью.
В этом мире есть прекрасные вещи, нам будет жаль расставаться с ними, но они являются несовершенным отражением божественного, и этого не исправить. Мы чужаки в этом мире:
«… они не от мира, как и я не от мира». (Иоанн 17:14/15)
«Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел.
Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир». (Иоанн 15:18/19)
Евреям Иисус сказал:
«… вы от нижних, Я от вышних; вы от мира сего, Я не от сего мира;» (Иоанн 8:23)
Те, что являются копиями Христа, являются копиями Urgrund, и Urgrund вне нашего мира, хотя со времен Первого Пришествия он невидимо проник в наш мир. Если бы он был создателем этого мира (как говорил Христос), он бы не противостоял этому миру, ему бы не пришлось скрыто проникать в него: эти высказывания Христа подтверждают, что божество не является прямым создателем мира, и потому мир против него. Господствующие же мировые Церкви утверждают обратное, поскольку они — артефакты и порождения нашего мира; это было предсказуемо. Нельзя ожидать, что организация, возникшая из существующего положения вещей, станет отрицать это положение вещей — катары поняли это, когда были уничтожены.
Как только ты отрекаешься от мира, он начинает считать тебя врагом и борется с тобой, как с врагом. Так будет. Так говорит Христос.
Враг жизни, правосудия, правды и свободы — все иррациональное и призрачное. Наш мир — это иллюзорная проекция артефакта, который даже не знает, что он и зачем он существует. Когда он исчезнет, он исчезнет мгновенно, без предупреждения.
«Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его.
Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть», (1-е Иоанна 3:1/2)
Создатель (артефакта-создателя мира) находится здесь, в живущих частях мира, но его память уничтожена, и он не знает, кто он. Он может оказаться любым из нас, обнаружиться где угодно. Артефакт, не зная что он такое, не зная своей цели, в конце концов отпустит на долю нашему забывшему свою сущность создателю слишком много страданий; и этот последний штрих, эти бесчисленные страдания, отпущенные потерявшему память существу, приведет к моментальному возникновению анамнезии; создатель «придет в себя», вспомнит, кто он и что он — и тогда он не просто восстанет против артефакта и его наполненного болью мира; он прикажет высшему существу Шиве уничтожить артефакт, и вместе с ним созданный им мир.
Артефакт не понимает всего риска уготовления слишком больших страданий одному живому существу. Он считает их всех брошенными на его попечение. Это ошибка, огромная ошибка. Где-то среди массы, огромной массы живых существ существует Urgrund, незамеченный, неизвестный даже самому себе, несущий всю мощь и мудрость. Артефакт ступает по опасной стезе; он все ближе и ближе подходит к пробуждению своего создателя.
Первые признаки осознания этого можно найти в «Вакханках» Еврипида. Странник входит в королевство «короля слез», который без всякой причины бросает его в темницу. Но этот странник оказывается первосвященником Диониса, что приравнивает его самого к богу. Он разрушает темницу (символ поработившего нас мира), и потом не просто уничтожает тирана, а превращает его в посмешище для тех, кого угнетал король. Если темница представляет собой наш мир, то «король слез» представляет собой ни что иное, как создателя этого мира: механический, безжалостный бессердечный артефакт, который и является королем этого мира. «Король слез» не подозревает ни об истинной сущности брошенного в темницу незнакомца, ни о том, к кому способен этот незнакомец воззвать.
Эхо этой истории можно увидеть в Евангелиях — так Пилат выступает в роли «короля слез», а Христос — в роли странника (также надо отметить, что Христос действительно пришел из другой провинции). Христос, тем не менее, в отличие от странника «Вакханок», не раскрывает источник своей силы, к которому он может воззвать (сила божественного Отца); но в следующий раз, когда Христос появится, он призовет себе на помощь эту силу, которая полностью уничтожит существующую систему вещей и всех, кто подчиняется ей. Главное отличие «Вакханок» от Первого Пришествия в том, что Иисус пришел, дабы предупредить весь мир и тех, кто живет в нем, прежде чем он вернется в роли разрушителя. Он дает нам шанс покаяться, внять предупреждению.
В пятидесятых годах в Голливуде был снят фильм, в котором описывалась следующая история: один средневековый правитель стал слишком стар и слаб и не смог больше править. Тогда он передал власть регенту. Регент был жесток и угнетал жителей королевства без ведома истинного правителя. В фильме путешественник из будущего советует королю переодеться крестьянином и узнать, как живут его люди. Король под видом крестьянина испытывает на себе несправедливое угнетение со стороны солдат регента. Его и путешественника во времени беспричинно бросают в темницу. После многочисленных страданий королю удается бежать из темницы и вернуться в собственный дворец, после чего он открывает жестокому угнетателю, кто он на самом деле. Тиран уничтожен и угнетение народа прекращено.
По космологической модели, представленной в этой работе, Urgrund, главный разум, тайно существует в этом жестоком искусственном мире. Не зная этого, артефакт, создавший свой псевдо-мир, будет постоянно продуцировать ужасные страдания. Порождаемые этой бессердечной машиной муки являются обычными для ее функционирования технологическими процессами, которые применялись всегда. Я считаю, что Urgrund понял: он не является Одним во множестве. Некоторые его части или «образы», несомненно, осознают, что они — часть божества; некоторые, возможно, не осознают этого. Но поскольку уровень бесконечной боли остается постоянным (и даже увеличивается), эти отдельные «образы» Urgrund соединятся и произойдет осознанное возрождение — равное смертному приговору для артефакта или «регента».
Это еще раз подтверждает слова Святого Павла о том, что вселенная «испытывает родовые муки». Боль — это предвестник рождения; рождение в данном случае — это не рождение человека, а рождение Бога. Поскольку то существо, что испытывает боль — человек, то можно предположить, что рождение Бога (Urgrund) произойдет внутри самого человека. Человечество, таким образом, является Mater Dei: Матерью Божьей — экстраординарная концепция, в соответствии с которой всю биологическую эволюцию живых существ на этой планете можно рассматривать, как чрево, из которого, в конце концов, должен будет родиться сам Бог. Интересно, что в поддержку этого можно сказать следующее: Святой дух в Новом Завете появляется как осеменяющее божество. Именно Святой Дух породил Христа — к нему Христос и вернулся после своего вознесения. Вся человеческая раса представляет собой Инь — женское начало, тогда как Святой Дух представляет собой Янь — мужское начало. Но человек не превратится в Бога, он превратится в носителя или утробу для Бога; это не одно и тоже. Анамнезия — это рождение, порождение двух начал: человека и Святого Духа. Это рождение не может произойти без вхождения Святого Духа в человека. Святой Дух — это Ponds Dei, связь между двумя мирами.
Во всех живых существ заложен «инстинкт дома». Примером может служить возвращение лососей из океана против течения на то самое место, где они появились на свет из икры. Точно так же и человек обладает, не осознавая этого, «инстинктом дома». Этот мир — не его дом. Его истинный дом находится в небесной сфере, которую в древности называли плеромой. Это название появляется в Новом Завете и его значение очень размыто. На самом деле этот термин дословно переводится, как «лоскут, закрывающий вход». В Новом Завете он относится к Христу, который описан как «полнота Божья», и к верующим, которые попытались достигнуть этой полноты через веру в Христа. У гностиков, тем не менее, этот термин имеет более точное значение: надлунное пространство в небесной сфере, откуда приходит тайное знание и приносит спасение человеку.
В представленной здесь космологии плерома является Urgrund или тем местом, где она находится и откуда мы все вышли, и в которое (если все пойдет нормально) мы вернемся. Если все существо — дышащий организм (который вдыхает и выдыхает), тогда, говоря метафорами, можно сказать, что нас «выдохнули» из плеромы, потом ненадолго задержали дыхание (задержка равна нашей жизни на земле) и затем вдохнут обратно. Это нормальная пульсация живого существа: основа его существования и признаки наличия жизни.
Однажды под действием ЛСД я написал по-латыни: «Я — дыхание моего Создателя, и пока он выдыхает и вдыхает, я живу». Пребывая здесь, в этом искусственном мире, мы находимся в «выдохнутой» стадии, оказываемся выдохнутыми из нашей плеромы на некоторый конечный отрезок времени. Тем не менее, возвращение не является автоматическим; нам необходимо испытать анамнезию, чтобы вернуться. Артефакт проявляет по отношению к нам столько жестокости, что с каждым днем вероятности возникновения анамнезии все возрастает. В бесконечном отчаянии заложена основа освобождения — мне однажды открылось, что освобождение приравнено к блаженству.
Что можно сказать в защиту тех страданий, что выпадают на долю живых существ в этом мире? Ничего. Ничего, за исключением того, что это страдание является спусковым крючком к восстанию и неповиновению — которое, в свою очередь, повлечет за собой уничтожение этого мира и возвращение к Богу. Страдание приносит одну награду — оно, по большому счету, ведет к бунту, подталкивает к пониманию того, что в мире что-то очень и очень не так. Это страдание беспочвенно, слепо и безмерно, оно приводит к самоуничтожению — уничтожению его самого и его создателя. Чем полнее мы видим бесполезность страдания, тем сильнее наше желание взбунтоваться против него. Любая попытка познать освободительное значение страдание или постичь его смысл даже прочнее связывает нас с порочной и ирреальной системой вещей — и с жестоким тираном, который даже не живет. «Я не могу принять этого, — вот каким должно быть наше отношение. — В этом нет смысла, нет порядка». «Только неуклонно изучая положение вещей, мы становимся способны его отвергнуть» — спасение наше в неприятии всего этого заблуждения. Любой, кто заключает пакт с болью, поддается артефакту, становится его рабом. Артефакт получает еще одну жертву и ее согласие подчиняться. Это полная победа артефакта: жертва сама соглашается страдать и готова подтвердить, что страдание — это естественный процесс. Попытка найти смысл в страдании — это попытка найти смысл в фальшивой монете. «Смысл» налицо: это фокус, проделанный, чтобы ввести в заблуждение. Если нас удается убедить в том, что смысл страдания должен заключаться в служении добру, тогда можно считать, что артефакту удалось обмануть нас и достигнуть своей цели.
В одном из евангелий (я забыл, в котором) Иисусу показали инвалида и спросили: «Этот человек — инвалид потому, что он согрешил, или потому, что согрешил его отец?» На что Христос отвечает «Ни то, ни другое». Единственный смысл в его инвалидности — это путь к собственному излечению, что показывает доброту и силу Бога.
Доброта и сила Бога противопоставлена страданию; на это особо обращает внимание Новый Завет. Чудесное исцеляющее воздействие Христа — главное доказательство того, что Королевство Правосудия уже проникло в наш мир; все остальные чудеса практически ничего не значат. Если доброта и сила Urgrund противопоставлена страданию (болезни, потери, ранам), как заявлено в Евангилиях, то человек, если он стоит на стороне Urgrund, должен противопоставить себя миру, от которого и исходит это страдание. Он никогда не должен ассоциировать страдание с эманацией или орудием Бога; если бы человек сделал такую интеллектуальную ошибку, то он стал бы союзником мира и, таким образом, противником Бога. Огромное количество верующих христиан на протяжении веков совершали такую ошибку; одобряя и приветствуя страдания. Сами не понимая того, они пали жертвой артефакта.
Тот факт, что Иисус обладал волшебными исцеляющими силами, но не использовал их, чтобы исцелять всех подряд, в то время ввел в заблуждение многих. Лука отмечает это: (Христос говорит)
«По истине говорю вам: много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле;
И ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую;
Много также было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина.» (Лука 4:25/27)
Это плохой ответ. Он отвечает на вопрос «что?», а не «почему?». Мы хотим услышать ответ на «почему?» Более того, мы спрашиваем: «Почему нет? Если Бог может уничтожить такое положение вещей (страдание), почему же он этого не делает?» В этом заложена одна зловещая возможность. Она связана с силой артефакта. Слуга стал господином и, скорее всего, очень сильным. Леденящая мысль: Шива, чьей работой было уничтожение, может ли быть остановлен? Я не знаю. И никто за эти тысячи лет не дал удовлетворительного ответа. Я считаю, что до тех пор, пока не появится удовлетворительный ответ, мы должны отвергать все остальные. Если мы чего-то не знаем, не будем об этом и говорить.
Во время моих видений в 1974 году мне открылись возможности, которых ни один человек больше не имел. Я понял, что мудрость и сила Urgrund активно действует, улучшая наше положение посредством вмешательства в исторический процесс. Исходя из этого, я считаю, что, возможно, были и другие подобные вмешательства, но мы просто о них не знаем. Urgrund не объявляет артефакту свое присутствие здесь. Скорее всего, Urgrund считает- и правильно считает, — что, знай артефакт о его вторичном появлении здесь, он бы предпринял самые жестокие меры, на какие только способен. Мы переживаем скрытое вторжение; я уже говорил об этом. Слишком большое вмешательство с целью улучшить наш мир раскрыло бы присутствие Urgrund, точно так же, как чудеса Христа сделали его мишенью во время Первого Пришествия. Чудеса исцеления — признак Спасителя и его присутствия в нашем мире.
Как только мы предположили присутствие противника Urgrund, такого сильного, что он способен создать и поддерживать целую искусственную вселенную, мы должны понять, почему Urgrund должен скрывать свои действия от него. Его действия в этом мире — это скрытое распространение секрета, обуславливающего бунт против мощной тирании. Urgrund ведет игру на большие ставки. Самой большой ставкой в этой игре становится не что иное, как полное уничтожение мира и его создателя. Так ли это, я на самом деле не знаю. Я могу угадывать агонию Urgrund в скупости его помощи нуждающимся, но он должен победить артефакт. Он направляет свое оружие в самое сердце врага (или туда, где должно было находиться сердце, если бы он имел его), и после победы все формы проявления родовой боли будут одновременно избыты.
Может, так, а может, нет. В 1974 году я видел, как он целится в сердце тирании в этой стране, и по завершении успешной атаки меньшее зло оказывалось повержено, одно за другим. Urgrund, видимо, расценивает этот мир как единый Gestalt; он видит полиформу зла, исходящего из своего Quelle, Источника. Наш Бог-Спаситель — воин, и, надев маску спокойствия, он направляет стрелу в Источник — это метод бойца. Все это — только предположение. Возможно, у этого бойца есть только одна стрела, чтобы победить. Она должна попасть в цель, или все его усилия пропадут даром; любое лекарство, любое вмешательство, за исключением полной победы, будут сведены к нулю артефактом. Urgrund ясно представляет своего врага, а мы нет; поэтому он ясно представляет свою цель, а мы нет. Весь небоскреб в огне, а мы просим пожарного полить засыхающий цветок. Должен ли пожарный изменить направление потока воды и полить цветок? Имеет ли этот цветок значение? Urgrund должен выбирать: принести ли в жертву цветок во имя чего-то гораздо большего? Многие из нас испытали эту боль и поэтому должны ее понять. Помните, что Urgrund здесь, с нами, и тоже страдает. Tat twam asi. Мы есть он, и он должен спасти себя сам.
В определенном смысле боль, которую мы чувствуем, пока живем, это боль пробуждения. Но такое утверждение объясняет один аспект страдания: мы вынуждены страдать, не зная, зачем. Мы не знаем, причин нашего страдания, потому что мы являемся множественными повторениями Urgrund, и по большому счету мы все еще практически пребываем в бессознательном состоянии. Это был бы парадокс, если бы бессознательное существо понимало — осознавало бы — себя и причины своего настоящего состояния. Понимание причин нашего страдания равносильно пробуждению. Эти причины могут стать последним, что мы познаем.
Здесь кончается сравнение артефакта с обучающей машиной. Нужного урока обучающая машина — если артефакт действительно является ею, — преподать нам не может, поскольку сама не знает его. Но мы сами, являясь множественным отражением Urgrund, априорно поймем причину нашего положения, когда наше сознание созреет и станет адекватным; мы вспомним. Это знание лежит в нашей собственной долговременной памяти.
Ныне мы не можем решить эту проблему, понять причину нашего страдания (которое испытывают все живые существа) — ее решение станет последним шагом к возвращению знания. Если наша память уничтожена, мы можем только предположить, что, когда память вернется к нам, мы разрешим эту чрезвычайно сложную задачу. А тем временем мучительная боль заставляет нас искать ответ, заставляет продвигаться все дальше и дальше по пути к осознанию. Но это вовсе не значит, что смысл страдания — в обретении сознания; это просто означает, что сознание — результат страдания.
Когда придет время, мы сможем объяснить вездесущесть страдания всех живых существ. Мы сможем, я абсолютно уверен, вернуть наши стертые воспоминания и нашу истинную личность. Сами ли мы сделали это с собой? Было ли это страдание навязано нам вопреки нашей воле? Одно из самых интересных предположений, выдвинутых гностиками — что первичное грехопадение (и последующее порабощение создавшим искусственный мир артефактом) случилось не в результате моральной ошибки, а в результате интеллектуальной ошибки принятия эмпирического мира за реальный. Эта теория также подтверждает мою идею о том, что окружающий нас мир является искусственной подделкой. Принятие его за нечто онтологически реальное стало бы интеллектуальной ошибкой. Может быть, это и есть объяснение? Мы заблудились в чудесной иллюзии, домик из печенья обдурил нас, сделал рабами и уничтожил. А возможно, основные постулаты моей космогонии/космологии ложны; Urgrund никогда не создавал артефакт, но по какой-то причине полностью или частично стал жертвой заманчивой ловушки. Таким образом, мы не просто порабощены — мы в ловушке. Артефакт осознанно создал иллюзию, которая загипнотизировала нас, ввела в заблуждение.
Иногда, тем не менее, такая ловушка, как паучья паутина (пример распространенный) случайно ловит и существо, способное уничтожить самого паука. Может, в этом все дело. Мы можем быть на самом деле совсем не тем, чем себя считаем.
Иногда, но не часто, существование зла ведет к представлениям о двуликой натуре Самого Бога. Я уже обсуждал двуликую природу Шивы и Христа — Шиву особенно часто изображают божеством смерти. Вот два примера.
Якоб Беме. «Считал, что Бог проходит через стадии самостановления, и мир всего лишь является отражением этого процесса. Беме предвосхитил Гегеля в заявлении, что божественное самостановление происходит в постоянной диалектике, или борьбе противоположностей, и что зло как раз является отрицательно стороной этой диалектики. Хотя даже Беме, в основном, считал абсолют и относительность равными, его предположение, что мир является всего лишь отражением божественного — кстати, отрицающего самостановление живых существ — тяготеет к космическому пантеизму». (Энциклопедия «Британника»)
Во время своего потрясающего открытия и анамнезии в марте 1974 года я действительно эмпирически наблюдал Бога в сочетании с реальностью и с диалектически сменяющими друг друга стадиями эволюции, но я не видел то, что я называю «слепым противником», другими словами, темную сторону Бога. Тем не менее, хотя я наблюдал эту диалектику добра и зла, я не мог найти ничего, что могло бы служить источником зла. Но я видел добро, использующее зло против его воли, поскольку его зловещий противник был слеп и становился орудием в руках добра.
Ганс Дриш (1967–1941) «Моя душа и мое самоосознание едины в сфере Абсолюта». И на уровне Абсолюта они являются лишь тем, что можно называть «психологическим взаимодействием». Но Абсолют превосходит все возможности нашего знания и «было бы ошибкой принять сумму его мельчайших частиц за единое целое, такую же ошибку допустил Гегель». Все размышления о нормальной ментальной жизни ведут нас только к порогу бессознательного, и именно в мечтах и некоторых отклонениях от нашего нормального менталитета мы можем созерцать «глубины собственной души». Мое чувство долга указывает общее направление супра-персонального развития. Но его главная цель остается неизвестной. С этой точки зрения, история имеет для Дриша особое значение. Во всех своих работах Дриш ориентировался только на эмпирические методы познания. Посему мой аргумент о природе абсолютно реального останется только в теории. Он начинается с подтверждения «данного», как следствия предполагаемых «причин». Его направляющий принцип в сфере метафизики сводится к следующему: Реальность, по моему утверждению, должна составлять во всей своей полноте весь наш опыт. Если мы можем понять и утвердить такую Реальность, то все законы природы и все правдивые принципы и формулы науки сольются с нею и весь наш опыт будет объяснен с ее помощью. А поскольку весь наш опыт — это смесь полноты (органического и ментального мира) и неполноты (материального мира), Реальность сама должна быть, по моему утверждению, дуалистической опорой всего моего опыта. Своеобразной опорой моста… Хотя, какой, к черту, мост! Нет ничего — даже в реальном по большому счету мире, — что могло бы стать мостом между полнотой и неполнотой. И для Дриша это значит, что по большому счету есть Бог и «не-Бог», или дуализм, заключенный в самом Боге. Говоря другими словами, либо имеет место теизм иудаистко-христианской традиции, либо пантеизм Бога постоянно «создает себя», и в стадии, превосходящей свои более ранние, вполне уживается с фактами научного опыта. Сам Дриш считал, что выбор в ситуации подобной альтернативы невозможен. Но он был уверен, что придерживаться только материалистическо-механистического подхода тоже нельзя. (Энциклопедия философии, том 2)
Наконец, кажется, что Беме и Т… — я уже заканчиваю; я уже не могу печатать, не говоря уже о том, чтобы думать, — что Беме и Дриш — философы (или теологи, как Уайтхед), которые говорят об одном и том же. Оба они считают реальность процессом. Оба особо отмечают диалектический дуализм Бога; Дриш считает, что диалектика двигает историю. То, что я видел во время моих откровений в марте 1974> действительно, поистине диалектично, и я хочу согласиться с предположением Дриша о том, что слепое зло, которое борется против элементов добра в Боге, вполне может оказаться «ранней версией самого Бога». Больше всего мне нравится в Дрише то, что в один прекрасный момент он, наконец, сказал: «Я не знаю». Я тоже сейчас пришел к этому, я пришел к этому очень давно; я просто не знаю. Бог создал все; зло существует, как составная часть всего; посему Бог есть источник зла — это логично, и в монотеизме не избежать подобного аргумента. Если представить, что есть два (или более) бога, один из которых — бог зла, то возникает проблема: откуда он взялся? Эта проблема существует и в монотеизме; если есть один бог, то откуда он взялся? Ответ: оттуда же, откуда произошли оба божества дуализма. Другими словами, я считаю, что этот вопрос одинаково запутан как в монотеизме, так и в дуализме. Мы просто не знаем.
Если мы согласимся, что зло — это просто ранняя развивающаяся версия бога, над которой он работает — это совпадает с моими собственными откровениями. Мне показали, как все происходит, но я не понял, что я видел; зрителем оказался Мортимер Снерд. У меня возникло чувство, что мне показали двух игроков в шахматы, а доской служил наш мир, и побеждающая сторона была добром, а проигрывающая — не была добром; она просто была очень мощной, но ей мешала собственная слепота. Сторона добра олицетворяла собой абсолютную мудрость, и посему могла видеть будущее во всех его деталях, и могла предвосхищать ходы силы зла, то, чего не мог делать ее слепой темный соперник. Это видение обнадеживает. В этом видении добро победило, оно уложило темного антагониста на обе лопатки. Чего еще я мог просить от Великого Видения Абсолютно Полной Реальности? Чего еще мне нужно было знать? Счет был таков: Зло — ноль; Добро — бесконечность. Позвольте мне на этом закончить, я удовлетворен; подведен конечный итог.
Филип К. Дик
Автопортрет
Чикаго: я родился там, 16 декабря 1928 года. Это холодный город, самое то для гангстеров; а еще это реальный город, и мне это нравилось. К счастью, мои родители скоро переехали в Калифорнию, и я понял, что погода может быть хорошей и доброй, а не только ветреной. Так, в отличие от остальных калифорнийцев, я не был рожден в Калифорнии, а привезен сюда (в это время мне было примерно год).
Указывало ли в те дни что-нибудь на то, что когда-нибудь я стану писателем? Моя мать (она все еще жива) занималась писательством в надежде сделать карьеру на этом поприще. У нее не получилось. Но она научила меня уважать печатное слово… тогда как мой отец считал, что в мире нет ничего важнее футбола. Их брак не продлился долго, когда мне было пять лет они расстались, мой отец уехал в Рено, Невада, а моя мать и я — мои дедушка, бабушка и тетя — остались в Беркли в огромном синем старом доме.
Ковбойские песни тогда были моей любовью. Кстати, музыка всегда играла в моей жизни главную роль. Но в те дни — а тогда мне было шесть — я носил ковбойский костюм и слушал ковбойские песни по радио. Это, и еще комиксы составляли тогда весь мой мир.
Странно, что ребенок растущий во время Великой депрессии мог совершенно ничего не знать о ней. Я никогда не слышал это слово. Конечно, я знал, что у моей матери все время не было денег, но я никогда не переносил это знание на окружающий мир. Мне казалось, что эта бесцветность общества вокруг меня — городских улиц и домов — является результатом того, что все автомобили черные. Движение транспорта выглядело как огромная бесконечная похоронная процессия.
Но были у нас и развлечения. Зимой 1934 года моя мать взяла меня в Вашингтон. И я, наконец, увидел, что такое действительно плохая погода… но мне она понравилась. У нас были коньки зимой и ролики летом. В Вашингтоне лето — это такой ужас, что его нельзя выразить словами. Я думаю, этот ужас извратил мой разум — извратил его вместе с тем фактом, что нам было не где жить. Мы жили у друзей. Почти два года. Мне было не очень хорошо (а какой семилетка скажет, что ему было хорошо?) и поэтому меня отправили в специальную школу для «трудных» детей. Я был «трудным» в том смысле, что я боялся есть. Обычная школа не могла со мной справиться — я худел с каждым днем, и никогда не ел ни горошины, когда все остальные ели. Тем не менее, мой литературный талант начал проявлять себя в виде поэзии. Я написал свое первое стихотворение:
Маленькую птичку видел я
На дереве сидящую.
Маленькую птичку видел я
На меня глядящую.
Потом я посмотрел на кошку,
Подождал немножко.
Птички не было уже.
Птичку съела кошка. [211]
Это стихотворение было радостно принято в Родительский день, и мое будущее было предрешено (хотя, конечно, тогда об этом никто не знал). Потом был длительный период, когда я ничего особенного не делал, просто ходил в школу — которую я ненавидел — и занимался своей коллекцией марок (которая все еще у меня), плюс еще делал то, что делают обычно мальчишки — играл в шарики, кэпсы, читал свежие комиксы. Десять центов в неделю, что выдавались мне на карманные расходы, шли сначала на сладости, а потом на комиксы. Комиксы у меня изымали взрослые, в надежде, что этот литературный продукт очень скоро исчезнет. Они не исчезли. И еще были тут эти газетенки, что выходили по воскресеньям и рассказывали о мумиях, оживающих в пещерах, затерянной Атлантиде и Саргассовом море. Эта газетенка называлась «Америкэн уикли». В наши дни эти байки считаются «псевдонаукой», но тогда, в тридцатые, мы верили в них. Я мечтал открыть это Саргассово море и все корабли, что потерялись там: их остовы, возвышающиеся реи и сундуки с пиратским золотом. Сегодня я понимаю, что был обречен на неудачу, поскольку само Саргассово море не существует, или не захватило достаточно испанских пиратских кораблей с золотом. Вот и конец детской мечте.
Где-то в 1939 моя мать взяла меня обратно в Беркли и у нас в доме появились кошки. Мы жили в том районе Беркли, где, в те времена, почти никто не жил. Вокруг копошились мыши вместе с кошками. Мне стало казаться, что кошки составляют необходимую часть любого дома — сегодня еще более уверен в этом (у нас сейчас две, но кот, Уиллис, стоит по крайней мере пятерых обычных котов (я к этому вопросу еще вернусь)).
И, примерно в это же время, я открыл для себя фантастику. Это казалось тогда не очень большой проблемой — мое жадное желание прочесть все книжки о стране Оз. Библиотекари мне говорили, что у них в библиотеках «не хранится столько фантастических книжек», они считали, что книги о стране Оз приведут ребенка в мир фантазий и помешают ему хорошо адаптироваться к «реальному» миру. Но на самом деле, мой интерес к книгам про волшебную страну Оз был началом моего увлечения фэнтези и, в конечном итоге, научной фантастикой.
Мне было двенадцать, когда я впервые прочитал научно-фантастический журнал… он, по-моему, назывался «Стирринг сай-енс сториз» и вышло всего четыре номера. Редактором был Дон Уоллхайм, который позже (в 1954) купил мой первый роман… и потом еще несколько. Я нашел этот журнал случайно; я искал научно-популярный журнал. Я был удивлен — истории о науке? Я сразу же увидел эту магию, которую раньше находил в сказках — но эта магия теперь была связана не с волшебными палочками, а с наукой, эти истории происходили в будущем, где, как мы знаем, наука будет играть все большую и большую роль в нашей жизни. Это время пришло, но я не очень-то этому рад. В любом случае, я считал, что магия — это наука, а наука (будущего) равна магии. Я все еще так считаю, и наша идея тогда (мне было двенадцать, помните?), что наука будет играть все большую роль в нашей жизни — была верной, к лучшему или худшему. Я считаю, что наука в будущем поможет нам. Но я также считаю, что по большому счету эта наука грозит нам опасностью, со всеми этими водородными бомбами. Но наука спасла больше жизней, чем отняла; нужно помнить об этом.
В старших классах я немного подрабатывал в магазине грампластинок, я подметал, чистил, вытирал, но никогда, никогда не разговаривал с клиентами. Вот где проявилась моя давняя любовь к музыке, и я продолжал изучать огромную музыкальную карту, на которой еще были белые пятна; к пятнадцати годам я мог сразу определить любую симфонию или оперу, любую классическую мелодию, которую мне отстукивали или насвистывали. И, поэтому, меня повысили до клерка первого класса. Музыка — и грампластинки — стали всей моей жизнью; я планировал сделать эту работу делом всей своей жизни. Я бы рос по послужной лестнице, шаг за шагом, и, в конечном итоге, я стал бы менеджером магазина грампластинок, а потом — его владельцем. Я позабыл о фантастике; я даже ее больше не читал. Как и радиошоу «Джек Армстронг, суперамериканец!», научная фантастика осталась там, где положено быть увлечению детства. Но мне все еще хотелось писать, и я написал несколько коротких вещей, которые надеялся продать в журнал «Нью-Йоркер» (я никогда не смог этого сделать). Постепенно я перечитал всю современную классику: Пруст и Паунд, Кафка и Дон Пассос, Паскаль — но здесь мы уже уходим в более старую литературу, мой список мог бы продолжаться до бесконечности. Просто скажем, что я получил все знания о литературе, прочитав все от «Анабазис» до «Улисса». Я получил образование не на фантастике, а на серьезной литературе.
Мое возвращение к нф — к ее написанию — произошло очень странно. Энтони Бушер, самый любимый друг и уважаемый в нф человек, вел музыкальную программу на местном радио, и я слушал эту передачу, поскольку интересовался классической музыкой. Я встретил его однажды — он пришел в тот магазин, где я работал — и у нас был долгий разговор. Я понял, что даже взрослый и серьезный человек, образованный и начитанный, может все равно любить нф. Тони Бушер вошел в мою жизнь и своим появлением изменил весь ее ход.
Тони вел на дому еженедельные курсы для начинающих авторов. Я пошел на них, и Тони подходил ответственно к чтению моих первых жалких попыток. Он никак не отмечал нефантастические работы, но фантастические ему очень нравились; казалось, он даже оценивал их на предмет продажи. Это вынудило меня писать больше и больше фэнтезийных историй и потом перейти к научной фантастике. В октябре 1951 года, когда мне был 21 год[212], я продал свою первую историю: малюсенький рассказ, в журнал «Фэнтези энд сайенс фикшн», журнал, редактором которого был Тони Бушер. Я начал посылать свои истории и в другие журналы и, в конце концов, «Планет стриз» купил один мой рассказ. В горячке своего успеха я уволился из магазина грампластинок, забыл о своей карьере, и начал писать постоянно, (как я это делал не помню; я работал каждую ночь до четырех утра). Через месяц после того, как я бросил работу, мои рассказы были куплены журналами «Астаундинг» (теперь он называется «Аналог») и «Галакси». Они хорошо платили, и к тому времени я уже знал, что никогда не отступлюсь от карьеры писателя-фантаста.
В 1953 я продал рассказы пятнадцати разным журналам; за один месяц, июнь, одновременно подавалось семнадцать журналов с моими рассказами. Я выдавал один рассказ за другим и они все были куплены. И все равно —
За некоторым исключением большинство этих рассказов были второсортными. Стандарты в начале пятидесятых были низки. Я не знал многих технических деталей, очень важных при написании… проблему точки зрения, например. Но я продавал свои рассказы; я хорошо зарабатывал, и на Уорлконе 1954 меня сразу узнавали и выделяли… я помню кто-то сфотографировал меня вместе с Ван-Вогтом, а кто-то сказал, «Старый и молодой». Но какое пренебрежительное отношение к «молодому»! И сколько потеряла фантастика, когда умер Ван-Вогт!
Я знал, что у меня серьезные проблемы. Например, Ван-Вогт писал такие романы, как «Мир Нуль-А»; а я нет. Может, в этом было все дело; может мне попытаться написать роман.
Я готовился месяцами. Я подготавливал персонажи и идеи, несколько сюжетных линий, связанных воедино, и все это я включил в книгу, которую написал. Ее купил Дон Уоленхайм и назвал «Солнечная лотерея». Тони Бушер написал хорошую рецензию; ревю в «Астаундинг» тоже было положительным, а в «Инфинити» Дэймон Найт даже посветил ей колонку, тоже отозвавшись положительно.
И здесь я стал хорошенько размышлять. Мне казалось, что популярность рассказов пошла на убыль — и за них больше не платили так хорошо. За рассказ можно было получить 20 баксов, а за роман — 4 тысячи. Я решил поставить все на роман; я написал «Мир, который построил Джонс», и потом — роман «Голова на блюде». А потом роман, который тогда был для меня прорывом: «Глаз в небе». Тони Бушер назвал ее «Лучшим романом года» в своем журнале, в другом журнале «Венче», Тед Старджен назвал ее «той малой порцией хорошей нф, ради которой стоит прочитать всю плохую». Я был прав. Мне лучше удавались романы, чем рассказы. Деньги тут ни при чем; мне нравилось писать романы и они хорошо выходили.
Но в это время моя личная жизнь стала более сложной и запутанной. Мой восьмилетний брак распался; я уехал в провинцию и встретил очень творческую женщину, которая недавно незадолго до этого мужа. Мы познакомились в октябре и уже в апреле следующего года поженились в Энсенаде, Мехико. У меня на руках оказалась жена и три девочки, о которых мне нужно было позаботиться. Следующие два года я писал только коммерческие вещи. В конце концов я сдался, бросил литературу и стал работать у своей жены, в качестве полировщика украшений. Я был в отчаянии. Когда я был ребенком, мое отчаяние приходило от отсутствия денег, тепла и места для житья; с Энн я не мог самовыражаться, потому что ее творческая энергия была такой огромной. Она часто говорила, что моя творческая работа «мешала ей». В ювелирном деле я всего лишь полировал украшения, которые она производила. Мое чувство собственной значимости стало ослабевать, я пошел к пастырю нашего времени, психиатру-психотерапевту, и попросил совета. «Иди домой, — сказал он мне. — И забудь весь этот ювелирный бизнес. Забудь, что у тебя пятикомнатная квартира, с тремя ванными и тремя детьми, которых ты должен содержать — и четвертым „в проекте“. Иди домой, сядь за машинку; забудь о деньгах, налогах. И просто напиши хорошую книгу, книгу, в которую ты можешь верить. Перестань готовить завтраки детям и прислуживать жене в ее деле. Напиши книгу».
Я так и сделал, без всяких преамбул; я просто сел и написал. И то, что я написал, назвалось «Человек в высоком замке». Я его тут же продал и получил несколько ревю, которые предполагали, что роман должен получить «Хьюго». Еще одно важное событие, что произошло в моей карьере — и я даже не заметил. Все, чего я хотел — это писать книги, больше и лучше; и я писал и издатели интересовались ими больше и больше.
Теперь большинство читателей даже не подозревают, как мало получают писатели-фантасты. Я получал шесть тысяч долларов в год. Через год после присуждения «Хьюго» я получил 12 тысяч и примерно столько за несколько последующих лет (1965-68). И я писал с фантастической быстротой; я написал двенадцать романов в два года… это, наверное, своего рода рекорд. Я никогда не смог повторить это — стресс был ужасен — но «Хьюго» стоял передо мной, говоря, что читатели хотят прочитать то, что я пишу.
Недавно я сел и посмотрел на двадцать восемь романов, которые я написал между 1954 и 1968 годами, выбирал, который из них лучше. Чего я достиг? Вот я, тридцати-девятилетний, изъеденный мошкарой, лохматый, нюхающий порошок, слушающий Шуберта… «бородатый, в годах и полноватый» — так кто-то сказал обо мне — «он все еще охотится за девушками». Это правда. И за кошками. Я их обожаю, хотелось бы мне вписать Уиллиса, моего бело-рыжего кота, в роман, или, если снимут фильм по «Снятся ли андроидам электроовцы?», он мог бы сыграть роль прохожего (без слов), и мы оба были бы счастливы. Четыре года назад я развелся со своей женой-ювелиршей и женился на очень милой девушке, которая пишет картины. У нас есть ребенок и нам нужен дом побольше (мы нашли подходящий и сейчас готовимся к переезду: четыре спальни, две ванные и задний двор, обнесенный забором, где Айса может спокойно играть). Вот моя не-литературная жизнь: у меня очень юная жена, которую я люблю, ребенок, которого я почти люблю (она ужасная непоседа), и кот, которого я обожаю и холю. А что насчет книг? Что я думаю о них?
Мне нравилось их писать, все до одной. И если бы мне пришлось выбирать, какие из них переживут третью мировую войну, я бы выбрал, я думаю, сначала, «Глаз в небе». Потом, «Человек в высоком замке». «Сдвиг во времени по-марсиански». «Со смертью в кармане». Потом «Духовное ружье» и «Предпоследнюю истину», которые я написал в одно и тоже время. И потом «Подобие».
Это оставляет за кадром самую важную из них: «Три стигмата Палмера Элдрича». Я боюсь этой книги; там говорится об абсолютном зле, я написал ее во время кризиса своих религиозных верований. Я решил написать роман, в котором говорилось бы об абсолютном зле, персонализированном в форме «человека». Когда пришли гранки, я не смог даже править, потому что я не мог заставить себя прочитать текст, и это правда.
Пожалуй, еще две книги должны быть в этом списке, обе новые: «Снятся ли андроидам электроовцы?» и еще одна, пока без названия[213]. «Андроиды» хорошо продались и из их хотят сделать фильм. Одна кинокомпания даже приобрела права на экранизацию. Моей жене книга нравится. Мне она нравится по одной причине: в ней описывается общество, в котором настоящие животные редки и дороги, и человек, у которого есть настоящая овца, считается Кем-то… и чувствует к этой овце огромную любовь и сострадание. Уиллис, мой кот с длинным золотым хвостом, тихо ходит по страницам книги, он для меня также важен, как и она. Заставь их понять, говорит он мне, что животные сейчас на самом деле важны. Он говорит это, съев все молоко, что мы грели для ребенка. Некоторые коты слишком нахальны. В следующий раз он захочет написать фантастические романы. Надеюсь, он их напишет. И ни один не продаст.
1968
Филип К. Дик
Заметки, сделанные поздно ночью одним изможденным писателем-фантастом
Ну вот. мне почти сорок. Семнадцать лет назад я продал свой первый рассказ. Это был чудесный момент в моей жизни, который никогда не повторится. К 1954 году я был известным писателем-рассказистом. В июне 1953 года в киосках одновременно продавали семь журналов с моими рассказами. Это были такие журналы, как «Аналог», «Галакси», «Фэнтези энд сайнс фикшн», и другие. А в 1954 я написал свои первый роман «Солнечная лотерея», 150 тысяч копий его было распродано. Потом роман исчез и появился снова несколько лет назад. Его хорошо приняли критики, кроме «Галакси». Тони Бучеру роман понравился, и Деймону Найту тоже. Сейчас я размышляю, зачем я написал его — его и с тех пор еще двенадцать романов.
Я думаю, из-за любви. Я люблю нф, как читать, так как и писать.
Мы, те. кто ее пишу т. не очень хорошо зарабатываем. Это удручающая и поразительная правда: за нф не платят. Так писатель либо умирает, тщетно пытаясь свести концы с концами, либо уходит в другую область деятельности… находит другие профессии, как, например, Фрэнк Херберт, который работает журналистом, создавая свои хьюгоносные романы в свободное время.
Хотел бы и я так: трудиться на предприятии и писать нф после ужина каждый вечер идя на рассвете. Тогда я бы не был так напряжен. Хотите расскажу? За средний роман дают от полутора до двух тысяч долларов и. поскольку писатель способен создать 2 романа в год — и продать их, — он может получить от трех до четырех тысяч… на которые нельзя прожить.
Он, конечно, может попытаться создать три романа в год и несколько рассказов. Если ему посчастливится и поработается, он может получить шесть тысяч. Самое большое, что мне удавалось заработать — 12 тысяч в год: обычно меньше, а усилия, которые мне при этом пришлось затратить, свалили меня с ног на два года. За эти два года единственными деньгами, которые я получал был «остаток». Это включает гонорар за переводные публикации, переиздание, теле- и радиоадаптации, журнальные публикации.
И это ужасно — эти сухи времена, когда приходится существовать на редкие капли таких денег. Например, сегодня приходит письмо от агента с чеком на сумму доллар и шестьдесят центов, на следующей неделе — еще одно письмо с чеком на четыре пятьдесят.
Но мы, пишущие нф, живем дальше, если это можно назвать жизнью.
Как я говорил, это любовь к жанру. Что же в нф есть такого, что так привлекает нас? И что вообще там есть? Она держит фэнов; держит редакторов; держит писателей.
И ни один из них не зарабатывает на этом. Когда я размышляю об этом, в моем мозгу всплывает первый параграф произведения Fairy Chessman Генри Каттнера, где дверной звонок подмигивает главному герою.
Когда я размышляю об этом, я вижу — не в своем воображении, а рядом с письменным столом — полное собрание журналов «Астаундинг», «Фэнтези энд сайнс фикшн» — с октября 1933 года… и они хранятся в несгораемом сейфе, отделенные от мира, отделенные от жизни, а также от старения и разложения. Этот сейф весит 900 фунтов и я заплатил за него 390 долларов. После моей жены и дочки эти журналы значат для меня больше, чем что-либо еще, что у меня есть или когда-нибудь будет.
Магия, что держит нас, заключена там, в этом сейфе. Я поймал ее, чем бы она ни была.
Что касается моих собственных произведений… Чтение этих произведений ничего для меня не значит, все раздумья о том, что там хорошо, а что нет, что у меня отлично получается, а что — ужасно (как, например, опускание читателя в кухонную раковину, как сказал Тэд Старджон, говоря о «Трех стигматах»). Но самое главное — это написание, акт создания романа, потому что когда я это делаю, в тот самый момент, я живу в том мире, о котором пишу. Он реален для меня, абсолютно и совершенно. Потом, когда я заканчиваю, я останавливаюсь и покидаю тот мир навсегда — это уничтожает меня. Женщины и мужчины перестают говорить. Они больше не двигаются. Я один, без денег, и, как я уже говорил, мне почти сорок.
Где мистер Тагоми, главный герой романа «Человек в высоком замке»? Он бросил меня; мы оторваны друг от друга. Перечитывание романа не восстановит нашу связь, не даст мне возможности снова поговорить с ним. Как только роман написан, он говорит со всеми, кроме меня.
Когда роман издан, имеет ко мне столько же отношения, сколько к любому читателю — а на самом деле на много меньше, потому что я помню мистера Тагоми и всех остальных… Джо Молинари, например, из «Наркотиков времени», или Лео Булеро из «Трех стигматов».
Мои друзья мертвы, и как бы я не любил мою жену и дочь, одного этого недостаточно, да и всего вместе недостаточно.
Вакуум ужасен. Не пишите романы на продажу; продавайте шнурки для ботинок. Не делайте этого с собой. Я обещаю себе: никогда больше не писать романов. Я никогда не буду больше выдумывать людей, расставание с которыми причиняет так много боли. Я говорю это себе… и исподволь, осторожно, я начинаю писать еще один роман.
1968
Филип К. Дик
Научился жить в одиночестве
(Письмо Филипа К.Дика, написанное 2 февраля 1980 года)
Теперь мне уже совсем хорошо. В конце концов научился жить в одиночестве. Целиком отдался писательству, рассуждениям о философии, интеллектуальности и теологии, которые являются пассией с марта 1974 года. До этого не справлялся со своими проблемами и не находил ответов на них, но теперь я нахожусь в состоянии относительного равновесия. Платон учил, что целью философа является поиск. Однако, я считаю, что этой целью является поиск ответов на основные вопросы. Представляю существование Бога и спрашиваю: «Как выглядит его союз с миром? Где в мире, который все-таки имеет с Богом союз, можно найти его следы? Сколько нужно пройти, чтобы попасть к нему? Каким способом можно увидеть его влияние и как изменился бы мир, если бы Бог нас покинул?»
Перед этим задавал себе вопрос: «Существует ли мир и откуда можем знать, что он действительно существует?». Теперь уже знаю, что суть мира сам Бог. И что мир живет тогда, когда существует Бог; этот мир святой феномен, построенный с ведения и искусства Бога. Изучал Санкару и Экхарта. Думают так же. И Хайдеггер, и Спиноза…
Наконец-то заплатил за свою квартиру. Сижу тут вот уже четыре года, смотрю по телевизору множество превосходных фильмов… Вот и живу в полном симбиозе с моим телевизором и двумя котами. Чувствую, что гораздо чаще из реального мира переношусь в мир воображения. Что ж — вхожу уже в третью — последнюю фазу моей жизни и творчества. Временами обращается ко мне «иной мир» — принимает форму женского голоса, который шепчет мне посреди ночи. И тогда снится мне, что-то бесконечно красивое…
Считаю, что судьба каждого писателя — одиночество, от этого никуда не деться. Близкие отношения остались лишь с моей старшей дочкой, ей уже двадцать лет и учится в Стэнфорде. Чувствую, что близок к пониманию, познанию мира, потому что близок к Христу. В марте 1974 года показал мне свою силу — беспощадного тирана, хозяина мира. Посмотрев на меня, он долго и тяжело испытывал меня и теперь я уже не буду таким слабым. Когда встречаю других людей, вижу как глубоко они несчастны и тогда противопоставляю их своей свободе. Если не смотрю фильмы — читаю или провожу много времени с Кристофером (младший сын писателя), которого еженедельно привозит Тесс (пятая и последняя жена).
Мой последний роман — «Valis», который издам в «Bantam», продвигается вперед и до конца осталось только 80 страниц. Это нравится моему агенту. Много моих книг было переиздано и с 1978 года мой счет повысился на 100000 долларов. Таким образом у меня уже нет никаких финансовых хлопот. (Больше всего рад тому, что наконец-то выкупил свою квартиру — 2 спальни, 2 ванные и патио для котов).
Меня сильно интересуют социальные проблемы, проблемы голода в мире, помощи детям. Принимаю множество корреспонденции, а волна визитов и телефонных звонков совсем не падает.
В 1977 году был во Франции, в Меце. Встретил там француженку. Приезжала ко мне в прошлом году и целый месяц жила здесь. Хотел даже ехать с ней во Францию, но все же пришел к решению, что моя работа, как писателя, гораздо важней. Был ли это правильный выбор — не знаю, но это был выбор, мой выбор. Моя работа и мои религиозно-философские и интеллектуальные поиски для меня так важны, что я поставил их выше всего остального.
Когда покинула меня моя [четвертая] жена — Нэнси — моя жизнь стала очень мрачной. Сейчас я стал более сильным и гораздо счастливей. Многие из моих радостей получаются от того, что я знаю свою цель и смысл. Моё писательство и моя интеллектуальная жизнь являются главными. Прежде всего я писатель и не подхожу для семейной жизни.
Раньше я не предполагал такого — казалось мне, что должен быть прежде всего частью семьи и это означало — иметь жену, детей и принимать ЛСД как спасение от проблем.
Я уже не такой. Я — христианин, потому что Иисус или Христианский Бог спас меня и освободил. В романе «Valis» можно найти много деталей, которые произошли со мной на самом деле с марта 1974 года.
Филип К. Дик
Создатели и разрушители вселенных
Данное эссе появилось 1981 года в февральском выпуске журнала телепрограммы «СелекТВ Гайд», издания, приходящего подписчикам на кабельное ТВ. У самого Дика было кабельное телевидение и он постоянно получал этот журнал. Это эссе пришлось очень к месту — именно тогда на кабельном телевидении был «Фестиваль фантастического кино». Двенадцать лет спустя эта статья была перепечатана в фэнзине «Radio Free PKD», а еще позже появилась в сборнике «Ф. Дик. Избранные критические и философские статьи».
Фантастическое кино снимается постоянно. И, как завеса майи, мастерская спецэффектов Голливуда сейчас может создать все, что только способен вообразить разум. А вы думаете, что все это реально. Нет. Они на самом деле не взрывают планеты. Это так. Они это все создают. И теперь в этот процесс вовлечено огромное количество профессионального воображения.
Неудовлетворенные уничтожением целых планет, изобретательные сценаристы и режиссеры скоро развернут перед вами новые вселенные, населенные соответствующими жителями. Только подождите еще чуть-чуть. Как бы вы не предстваляли себе чужаков… на экране они все равно будут выглядеть еще ужаснее. Тот, что вылез из живота Кейна в «Чужом» — совсем не окончательный вариант монстра, а скорее только начало их славного семейства.
На воссоздание химер воображения тратятся огромные мегабаксы, но они тратятся потому, что приносят доход. Теперь, когда Хичкок нас оставил, Голливуд гоняется не за сюжетом. Зачем вам сюжет, когда мастерская спец эффектов может создать все, что только можно? Графика, визуальная красота, заменили сюжет.
Авторы, что пишут фантастику, знают об этом; когда фильм закончен, они совсем не обязательно видят на экране то, что написали. Но это именно так, как должно быть. Нам показывают историю, а не рассказывают ее.
Ридли Скотт, режиссер «Чужого», сейчас снимает фильм, стоимостью пятнадцать миллионов долларов, основанный на моем романе «Мечтают ли андроиды об электроовцах?». В своем интервью журналу «Омни» он сказал, что «сам роман довольно труден для чтения», несмотря на то, что роман вышел огромным тиражом и разошелся. С другой стороны я довольно легко прочитал сценарий фильма (который будет называться «Бегущий по лезвию бритвы»). Он мне очень понравился. Он совсем не имеет ничего общего с книгой. Странно, но с некоторой точки зрения он лучше. (Мне было ужасно трудно заполучить сценарий. Ни один человек, связанный с этим фильмом никогда со мной не разговаривал. Ну и ладно; я тоже с ними не разговаривал.) Они превратили мой роман в титаническую огненную бойню с андроидами, их убивают, они убивают людей, обычная неразбериха и убийства, и все это будет очень интересно смотреть. Моя книга по сравнению с этим скучна.
Но все равно, вы бы не захотели видеть мой роман на экране таким, какой он есть, потому что он состоит из разговоров и личных проблем главного героя. Эти вещи не переносятся на экран. И вообще — зачем ее переносить их, ведь роман — это история в словах, а кино — это то, что двигается, оно не зря так называется*. У меня нет претензий.
Иногда мы, писатели-фантасты, говорим себе, что вся эта шумиха вокруг нашей писанины развернулась только благодаря популярности космической программы, все эти пилотируемые и беспилотные космические аппараты, все эти присланные обратно фотографии лун, о существовании которых мы и не подозревали, не говоря уже о кольцах, что сплетены вместе в нарушение всех известных законов физики. Но не в этом дело. Настоящая причина дикого финансового успеха современного фантастического кино кроется в том, что человеческое воображение теперь повязано с квантовом прорыве в области спец эффектов; такие фильмы, как «Близкие контакты третьего рода», «Чужак» и «Космическая одиссея 2001 года» были бы также, а может быть, и более удивительны, если бы мы ездили на «Фордах» модели А.
Дело в том, что космические корабли больше не болтаются на ниточках и зависают перед посадкой, как в старых сериалах про Флэша Гордона. А монстры больше не выглядят и жестикулируют, как резиновые игрушки, управляемые десятилетним ребенком. На современной фабрике грез делают все очень реально. Если я, как автор, могу выдумать что-то, то они могут это все реализовать, чтобы испугать или удивить вас, и, в любом случае, убедить вас. И поэтому фантастическое кино сейчас сильно контрастируют с более ранними фильмами, когда детишки на утренних сеансах по субботам хихикали над Лоном Чени младшим, вылезающим из ненастоящего болота в виде мумии, чтобы нести свое проклятие еще одной истеричной леди.
Хотя как писатель я хотел бы видеть на экране некоторые мои идеи, а не только спец эффекты вместо них. По большому счету «Чужак» (возьмем этот фильм, как пример), несмотря на красивую графику, ничего не добавил нам в плане новых идей и концепций, что побуждают человеческое сознание к размышлениям, а не к чувствам. Монстр в этом фильме — всего лишь монстр, а космический корабль — всего лишь космический корабль. «Звездный путь» много лет назад дал развитие большему количеству интересных и противоречивых идей, чем все фильмы с огромным бюджетом в наши дни, и эти часовые эпизоды писались лучшими авторами научной фантастики. Я начинаю уже уставать от людей, которые оказываются роботами, симпатичных инопланетян, превращающихся в колоссальных, но предсказуемых монстров и, в основном, от постоянных повторений в космосе баталий Второй Мировой войны. Но я должен признаться, что странные, мистические и почти религиозные темы в «Звездных войнах» и «Империи наносит ответный удар» заворожили меня. Иногда чувство магического удивления возвращается. Окей, лишь бы только они перестали взрывать эту космическую станцию в конце фильма — но ведь эта сцена выглядит так здорово, эта демонстрация пиротехники. Это самое главное правило — заканчивать фантастическое кино не слезами, а красивым взрывом. И, может быть, именно так и должно быть, в лучшей из всех визуальных галактик.
Интервью
Философ античности
Интервью, взятое 10 и 25 января 1982 года представителями журнала «Старлог» и опубликованное в «Старлоге» в январе 1990 года.
Ф.Д.: Вы спрашиваете об «Андроидах»? Кто-то спросил меня, о чем будет «Бегущий по лезвию бритвы». Это будет классный фильм. Я видел примерно 20 минут фильма без звука. В студии Дугласа Трембелла в Венеции. Они делали спец эффекты. Мне показали студию, технику и показали, как они делают спец эффекты. Мне не следует говорить об этом, потому что нельзя выбалтывать секреты одной из лучших студий. Я посмотрел эти 20 минут на 70 милиметровой пленке. Режиссер Ридли Скотт был здесь же и иногда наклонялся ко мне и объяснял, что происходит. На пленке были сцены кусками — сцена, черный промежуток, опять сцена и промежуток. Я не могу говорить о том, что видел, я просто скажу, что начало фильма — это самая красивая сцена в кино, какую я когда-либо видел. Я просто не поверил своим глазам.
Они снимали с таких точек зрения, с каких еще никто не снимал. В создании этого фильма участвует не только Дуг Трембелл, но и Сид Мид. Они сделали так, что в картине в основном используется его дизайн.
В начале фильма мы видим летящую машину, которая приземляется на крыше четырехсотэтажного здания. Это огромное здание доминирует на фоне остального индустривального пейзажа — и это очень точно отражает мое видение мира будущего, лет так через сорок лет, когда и происходят события фильма.
С.: И вам показалось, что эффекты были лучше, чем, скажем в «Близких контактах третьего рода»?
Ф.Д.: В «Близких контактах» все эффекты были в конце фильма. Если вы случайно пошли в туалет на последних десяти минутах — считайте, что вы ничего не видели. Но в этом фильме ты с самого начала попадаешь в мир, который создали мастера спецэффектов. Такого еще никогда не создавали. Мне так объяснили: что они проанализировали спецэффекты к фантастическим фильмам и поняли, что раньше в фильмах создавали реальность, в которой никто не жил, она была новой. Все было новым. Корабли были новыми, никаких царапин и грязи; краска на них была новой: рубки управления были новыми, как на выставке в музее. В этом городе улицы, здания — все не новое. В них живут. Вы получаете ощущение упадка, ветхости и разложения. Когда здание стареет, его не разрушают, а надстраивают новые этажи. Тогда здание растет, как термитник.
И воздух тут плохой, смог постоянно висит над городом и все время идет дождь. Люди ходят в кислородных масках, потому что воздухом почти нельзя дышать. Все в этом городе зловеще и улицы и люди.
Рутгер Хауер, который играет главного репликанта — они называются андроидами в моем романе — сказал, что для него было очень трудно быть все время зловещим, ему приходилось быть более зловещим, чем все остальные вместе взятые. И после своего просмотра я могу ему посочуствовать. Кажется, если войти в ту толпу, она что-нибудь тебе сделает, что-то очень плохое и ты даже не будешь знать, что она сделала. Слышали слухи о том, что НЛО делает со скотом? Вот тоже самое толпа может сделать с тобой.
Кажется, все злобное сосредоточилось в городе, и в тоже время это все и привлекает к нему. И в студии мне рассказали, как они видят город будущего. Это на самом деле футуристический проект. Это не эскапизм, это предвидение того, какой будет жизнь в любом крупном городе через сорок лет. Мне объяснили, что на земле будет большая помойка — все очень мрачно и грязно, зато богатые — очень богатые — люди живут наверху. И все, кто ходят на уровне земли — аутсайдеры, неудачники. А все удачливые и богатые живут выше сорокового этажа, и живут хорошо. Это как в «Божественной комедии» Данте — ад, чистилище и рай — снизу вверх.
И актерам приходится находится в этой обстановке во время съемок. Я видел несколько дублей Харрисона Форда, спускающегося вниз — и это действительно как вхождение в другой мир. Актеры действительно живут в двух мирах.
С.: Это новая точка зрения?
Ф.Д.: И все окружение сделано специально для актеров. Например, Сид Мид провел очень много времени, думая над дизайном кухни Харрисона Форда. Эта кухня, как кабина космического корабля, только в ней живут. Кто-то говорил, что когда актеры одели свои костюмы на съемках фильма Кубрика «Космическая одиссея 2001 года», с внутренней стороны они обнаружили лейбл фабрики, которая произвела эту одежду. Выглядело это так, как будто какая-то фабрика в будущем сшила эти костюмы. Все это было так реально! И эта идея присутсвует на съемках «Бегущего». Актеры действительно живут в том мире, в котором им приходится играть. И я уверен, когда люди посмотрят этот фильм, им захочется посмотреть его еще раз. Эта информация не пуста, она заставляет мозг думать, стимулирует его, а мозг очень любит быть стимулированным. Информация — это кровь, метаболизм современного мира. А этот фильм будет хорошим стимулятором для мозга.
С.: И как фильм перекликается с вашей книгой?
Ф.Д.: Я читал сценарий. Но не тот сценарий, который они сейчас используют, они очень многое там изменили. Так всегда в кино происходит. Я знаю, что они сняли три разных концовки. Ридли Скотт снял все возможные концовки и теперь думает, какую ему использовать.
Различий между книгой и фильмом очень много. Каждое произведение дополняет другое. Если вы сначала посмотрите фильм, а потом прочитаете книгу, то получите много дополнительной информации, и наоборот будет таже картина. Они не противоречат друг другу. Они дополняют друг друга, но они — два разных произведений. В книге есть очень много вещей, которые остались за кадром фильма.
С.: Они не могут вместить всего?
Ф.Д.: О, нет. В книге сразу дается 16 историй, тогда им пришлось бы снимать фильм, который длится 16 часов! Это не самый лучший способ переноса книги на экран. Нельзя снимать просто сцену за сценой книги для фильма. В книге вы имеете дело со словами, а в фильме — с действием. Они вырезали всего Мерсера, сконцентрировав свое внимание только на главной теме книги — на поимке андроидов. На том, что Декарду приходится ловить и убивать существ, которые технически не являются людьми, а по сути — являются ими. И они опасны, но он видит всю их красоту и благородство.
Все события в книге происходят в течении одних суток. Рик Декард ловит и убивает всех андроидов, которых ему в этот день поручили убить, в течении двадцати четырех часов. Ему очень нужны деньги, а ему платят за каждого андроида определенную сумму. И пока он их убивает, ему становится все труднее и труднее это делать, потому что разница между Декардом и андроидами размывается. Он начинает понимать, что делает что-то очень плохое, настолько же плохое, насколько плохи были деяния этих самых андроидов.
С.: И какие у него мотивы для выполнения этой работы?
Ф.Д.: В книге, он охотится за андроидами, чтобы скопить денег на живое животное. События происходят после Третьей мировой войны, когда почти не осталось животных. Они ценятся очень высоко и еще они говорят об определенном статусе человека.
У Декарда искусственное животное, робот-овца, которая пасется на крыше здания. И она не живая, но ведет себя как живая — соседи думают, что она действительно настоящая. У овцы есть компьютеный чип и существуют даже ненастоящие ветеринарные лечебницы. Когда животное ломается, то приезжает ветеринар и никто не может догадаться, что он — ненастоящий. Когда животное ломается, оно ведет себя как настоящее больное животное.
С.: И никакой новеллизации не будет — просто переиздадут вашу книгу?
Ф.Д.: Мне очень нравится эта книга и я бы хотел увидеть ее переизданной. Я не хочу делать новеллизацию, основанную на сценарии, потому что я хотел бы донести все то, что есть в книге о животных. А это последнее переиздание — это именно тот роман, который я написал в 1968 году.
Там есть все о животных и о мифическом Спасителе Мерсере, у которого есть дар оживлять умерших животных, божественный дар в мире, в котором животных почти не осталось. Некоторые виды животных вообще вымерли. И все носят с собой каталоги, наподобие «Твоя машина» у автомобилистов, где они все время смотрят, сколько стоит тот или иной зверь. И они все время думают, как они могут купить того или иного зверя. Но это все из фильма вырезали, осталась только охота на репликантов.
И вся тема фильма — это общение Декарда и репликантов — андроидов, как я их называю. В основном, общение с двумя из них — с Роем Батти (Рутгером Хауером) и Рейчел (Шон Янг). Она андроид, но она об этом не знает. Эту идею я придумал очень давно. Я просто зациклился на ней — это моя идея — одна из очень немногих оригинальных идей, которые я привнес в фантастику.
Большинство идей в фантастике — не новы. А это моя оригинальная идея — что человек может быть андроидом и не знать этого. Я написал рассказ «Самозванец» еще в 1953 году. О человеке, который работал над очень важным научным проектом, а потом его арестовали агенты ФБР и сказали, что он андроид, которого послали на землю, чтобы он убил это человека и занял его место. И что внутри него находится бомба. Но он не верит, он считает себя этим человеком. Но он не прав — он правда андроид и бомба взрывается, когда он говорит «О, боже, я — действительно андроид». Это один из первых рассказов, которые я продал. А теперь эту идею используют все — это часто случается в фантастике — как с путешествиями во времени или экологией.
С.: Есть еще и комикс «Бегущий по лезвию бритвы», издательства «Марвел».
Ф.Д.: Да, мой агент позвонил мне однажды и говорит: «Эй, Фил, я могу заполучить для тебя 10 % от продажи комикса по твоему роману.» Я считаю этот роман очень серьезным произведением — там говорится о ценности и сокровенности жизни. Я сказал: «О, ну если я получу 10 % от продажи этого комикса, то я должен получить стопроцентное право на его запрет.» Это все равно, что сказать Льву Толстому: «Мистер Толстой, не хотите ли рассказать мне о комиксе, сделанном по вашей книге „Война и мир“?»
С.: Как вам Харрисон Форд в роли Декарда?
Ф.Д.: О! Он потрясающ. Просто великолепен. У меня тут есть фотография из фильма, где он целует Шон Янг.
С.: Так в фильме будет секс?
Ф.Д.: Да нет не будет, хотя мне бы хотелось, чтобы был. От секса я никогда не устаю. Я обожаю секс. Секс не является неотъемлемой частью сюжета, пока ты не слил любовь и секс воедино. Он действительно влюбляется в Рейчел — она красивая и милая. Я его понимаю, я бы сам хотел встретиться с ней.
С.: Вы не видели Шон Янг?
Ф.Д.: Нет! В том-то и дело! Я пишу эти дурацкие романы, продаю их, а потом кто-то снимает по ним фильм и даже не удосуживается представить меня актрисе на главную роль.
Харрисон Форд — очень хорош во всем, в чем я его видел. Мне он очень нравится. Мне понравились «Охотники за утерянным ковчегом». И он действительно Рик Декард. Он выглядит действительно именно как Декард. На самом деле они планировали другого актера на эту роль. Я не скажу вам, кого, потому что я не знаю, могу я сказать это или нет. Они планировали заполучить одного из самых лучших актеров кино.* Но потом решили, что лучше бы им получить Форда. И решение это было вынесено до выхода на экраны «Охотников», так что это не имеет ничего общего с успехом этого фильма.
Когда я увидел фотографию Шон Янг, я понял, что если бы они выложили фотографии сотни женщин передо мной и спросили, кого я бы выбрал на роль Рейчел, я бы выбрал ее. Она так похожа на ту Рейчел, которую я описывал!
С.: Когда вы пишете, вы считаете своих персонажей реальными людьми?
ФД Абсолютно так! Рейчел Розен для меня абсолютно реальна.
С.: А вы не основываете своих персонажей на реальных людях, которых вы знаете?
Ф.Д.: У меня есть тенденция писать об одной и той же женщине снова и снова, о женщине красивой, но жестокой. Она холодна, очень умна, очень красива, но бессердечна. Главный персонаж всегда влюбляется в нее, но она его уничтожает, потому что она настолько умна, что думает на два шага вперед. Мой психотерапевт один раз мне сказал: «Я насчитал восемь женщин в твоих романах, которые абсолютно идентичны этому штампу».
С.: Ваш психоаналитик читает ваши книги?
Ф.Д.: Этот читает. И он сказал: «Я не знаю, где причина, а где следствие. Но есть определенная однородность между женщинами, которых ты любишь и тех, о которых пишешь». Он сказал, что главного героя всегда уничтожает женщина. «Ты влюбляешься, тебя уничтожают, а потом ты приходишь в себя и опять попадаешь в такую ситуацию, когда тебя уничтожают.» Я сказал. «Мне жаль». А он: «Да, именно поэтому ты здесь». Так что я не знаю, может быть, есть какая то связь между мой жизнью и моими персонажами, но я не знаю, какая.
Когда я читаю свои книги, я не могу четко определить, я описал эту женщину или ту. Но в одной книге есть описание одной из моих жен. Даже длина волос, манера выражаться, строение тела. И по-моему я вообще слишком подробно ее описал в той книге, но я написал книгу за пять лет до того, как с ней познакомился. Это меня тогда испугало.
С.: Звучит как предвидение.
ФД Если у тебя ничего срочного не случится. Да, меня раньше обвиняли в предвидении. Иногда я описываю людей, которых потом встречаю. И я не могу сказать, делаю ли я людей, которых я знаю, персонажами моих романов, или наоборот, но одно точно — связь между персонажами и реальностью существует. Но я не специально, скажем, сажусь и описываю вас в своем романе. Я могу взять что-то от вас, а что-то от совсем другого человека. А потом, какой-то третий человек узнает в этом персонаже себя.
Главный герой моего следующего романа «Трансмиграция Тимоти Арчера» — молодая женщина, не старше 30 лет. Ее зовут Энджел Арчер. И вся книга написана от ее лица. Она и персонаж и рассказчик.
И вот, это женщина и ей около тридцати. Я мужчина, и мне за пятьдесят. Она закончила Калифорнийский университет, а я нет. Я ходил туда с месяц, а потом вылетел. У нее, наверное, даже есть ученая степень, это не очень явно, но совершенно понятно, что она очень хорошо училась на кафедре английского языка. Я учился на кафедре философии. Это очень странно. Этого просто не может быть. Она умнее меня. Весь роман написан от ее лица. Она более логична, чем я, умнее, меня и образованнее, меня.
С.: Вы обнаружили это когда вы написали роман, или до этого.
Ф.Д.: Когда написал. Мне пришлось привыкнуть к этому. Эта книга об очень умном человеке — епископе Тимоти Арчере. Чтобы представить его читателю, мне нужен был персонаж, достаточно умный, чтобы понять его. Моя героиня очень умна и видит епископа насквозь. Епископ очень умный и образованный человек, он знает греческий, латынь и иврит. Для того, чтобы понять его, ей тоже нужно быть очень образованной. И как человек может писать о персонаже, который более умен, чем он сам?
Она правда умнее, чем я. Она очень смелая и у нее отличное чувство юмора, которого нет у меня. И еще ее словарный запас гораздо больше. А вот ее психиатр считает ее повинной в психологческих проблемах, возникших у парня, которого она знала когда-то. Он ей это все высказывает, давит на нее, а она отвечает ему что-то типа: «Ты полон всего этого витиеватого дерьма». И мне пришлось смотреть в словаре слово «витееватый», потому что я не использую это слово — я не знаю, что оно означает.
Когда я жил в Беркли, я знал одну женщину, которая получила степень магистра на факультете английского языка и литературы. Но она совсем не похожа на Энджел Арчер. У нее совсем не было чувство юмора и она была очень увлекающейся натурой. Энджел совсем не увлекающаяся. Она видит вещи насквозь. И вот, откуда же она взялась? Я никогда не знал никого, кто бы был похож на нее. Но для меня она реальна. Когда пришли гранки, у меня были проблемы в личной жизни — я расставался со своей подругой. Для меня это было очень трудное время. Я расставался с женщиной, которую любил, и эти гранки, которые надо было вычитывать и у меня было мало времени для этого. Это было ужасно. Я жил, как в аду. Все эти звонки, типа «Не смей со мной так разговаривать!» и на этом фоне мне пришлось исправлять типографические ошибки.
Я однажды ночью понял, что Энджел Арчер для меня очень реальна, также, как и моя подруга. На самом деле, это совершенно невозможно, потому что я не знаю никого, кто был бы похож на нее. Но потом я подумал, может, это происходит со всеми писателями? Я уже собрался поспрашивать остальных писателей об этом. Но откуда же она взялась? Не из моего разума, если только во мне не находится еще один человек. Но тогда во мне находится несколько человек, поскольку я писал о многих персонажах.
С.: Вы думаете, что можете встретиться с вашим персонажем?
Ф.Д.: Я однажды сказал своему агенту, что хотел бы встретить Энджел Арчер, что она стала такой реальной для меня. Это страшно. Когда я закончил писать эту книгу, я потерял Энджел. Я больше не слышу звук ее голоса, и это причиняет мне боль. Пока я писал, ее мысли пробегали в моем мозгу, ее выражения, ее ритм, ее ум, ее личность, жила вместе со мной. И вот настал день, когда мне пришлось написать слово «Конец», ее голос утих и ее личность исчезла. Я потерял еще одну женщину, друга. Я отослал манускрипт и понял, что у меня психологический шок оттого, что мне пришлось сказать «прощай, Энджел Арчер».
И все, что я могу сейчас сделать, это сейчас любой может сделать — взять книгу и прочитать ее. Снова пообщаться с ней. Но это не то — ведь было время, когда она жила в моем мозгу.
Филип К. Дик Как создать вселенную, которая не рассыпется через пару дней
Перед тем как вы услышите обычную нудную речь писателя-фантаста, позвольте мне поприветствовать вас от имени Диснейленда. Я полагаю, что вправе считать себя представителем парка по той простой причине, что живу в нескольких милях от него. Кроме того, однажды в этом парке Paris TV брало у меня интервью.
В течение нескольких недель после этого интервью я чувствовал себя очень плохо и был буквально прикован к постели. Причиной заболевания, по моему мнению, послужили вращающиеся чашки. Элизабет Антеби, которая продюсировала фильм, очень хотела видеть меня кружащимся в одной из гигантских чашек, и обсуждающим подъем фашистских настроений с моим другом Норманом Спинрадом (кстати, он пишет отличную фантастику).
Также мы говорили о проблеме Уотергейта. Правда, это произошло уже позже, на палубе пиратского корабля капитана Хука. Маленькие дети, одетые в маски Микки-Мауса — такие черные шапочки с круглыми ушами — бегали вокруг и толкались, в то время как камера была направлена на нас, а Элизабет задавала неожиданные вопросы. Норман и я, не имея возможности сосредоточиться из-за суетящихся вокруг детей, наговорили тогда много совершеннейших глупостей. Так вот, сегодня я беру на себя полную ответственность за все, что собираюсь сказать, так как никто из вас не носит маску Микки-Мауса, и не собирается взобраться на меня, полагая, что я — это часть декорации пиратского корабля.
С сожалением признаю, что мы — те кто пишет научную фантастику — на самом деле ничего не знаем. Мы не можем рассуждать о науке, так как наши знания поверхностны и бессистемны; наша проза по большей части отвратительна. Еще несколько лет назад ни в одном приличном колледже или университете даже не подумали бы пригласить кого-нибудь из нас для выступления. Нам милостиво была предоставлена возможность печататься в журналах с глянцевыми обложками, но эти публикации мало кого интересовали. В те времена знакомые спрашивали меня «Вы, конечно, пишете что-то серьезное?», подразумевая «Ну вы наверняка пишете что-нибудь кроме научной фантастики?» А мы жаждали признания. Мы мечтали о том, чтобы на нас обратили внимание. И вдруг, в один прекрасный день, академический мир нас заметил. К нам стали поступать предложения читать лекции и выступать на телевидении. И тотчас же мы превратились в идиотов — для самих себя. Вопрос заключается в следующем: что знает писатель-фантаст? В какой области он компетентен?
Вспоминаю заголовок в одной из калифорнийских газет, который я увидел перед прилетом сюда. Он гласил: «Ученые утверждают, что мышей нельзя заставить быть похожими на людей». Наверное, это была исследовательская программа, финансируемая из государственного бюджета. Может ли мышь носить розовые тапочки, шерстяной костюм или нейлоновые чулки, и вообще, вести себя как человек? Только представьте, что есть ученый, который является авторитетом в этом вопросе!
Итак, я расскажу вам, что мне интересно, и что я считаю важным. Не буду претендовать на роль эксперта в какой-либо области, но совершенно искренне скажу, что есть вопросы, занимающие меня целиком, и все мои произведения посвящены им. Два главных вопроса таковы: «Что есть действительность?» и «Что представляет собой подлинный человек?» В течение тридцати лет, что я публикую свои рассказы и романы, я снова и снова возвращаюсь к этим взаимосвязанным вопросам. Что есть мы сами? Что есть окружающее нас, известное как «не-я», «феноменальный» или «эмпирический» мир?
В 1951 году, когда я опубликовал свой первый рассказ, я и понятия не имел о том, что такие серьезные вещи могут быть рассмотрены с помощью научной фантастики. Сначала я исследовал их неосознанно. Моя первый рассказ был о собаке. Она считает, что мусорщики, приходящие утром каждую пятницу, воруют еду, которую семья складывает в металлический контейнер. Каждый день члены семьи выносят пакеты с аппетитными объедками. Эти мешки убираются в бак, крышку тщательно закрывают, и … стоит лишь контейнеру наполниться, как появляются эти жуткие существа. Они забирают все, оставляя бак пустым.
Ближе к концу повествования собака начинает предполагать, что однажды мусорщики начнут поедать людей, которые живут в доме — так же, как они воруют их еду. Конечно, животное ошибается. Мы все прекрасно знаем, что мусорщики не едят людей. Однако собачье предположение верно — с учетом тех фактов, что были ей доступны. Это рассказ о настоящей собаке — я наблюдал за ее поведением, пытаясь влезть в ее шкуру и понять, как же она видит этот мир. Определенно, животное воспринимает наш мир совсем по-другому, нежели я или любой другой человек. И затем я начал размышлять. Что, если каждый человек живет в уникальном мире? В мире, отличном от тех, что обжиты и изучены остальными людьми. И это привело меня к вопросу: если действительность отличается от одного человека к другому, вправе ли мы говорить об единой реальности — или же нужно перейти к разговору о множественной действительности? И если есть множество отличных друг от друга реальностей, являются ли какие-либо из них более истинными, более настоящими, чем другие? Что можно сказать о мире шизофреника? Может быть, он столь же реален, что и наш мир? Может быть, вместо утверждения «мы связаны с реальностью, а он — нет» нужно говорить, что «его действительность столь отлична от нашей, что он не может объяснить нам ее, а мы не можем объяснить ему нашу реальность»? Проблема здесь в том, что субъективный мир воспринимается слишком по-разному, коммуникация оказывается нарушенной … и это-то и есть настоящее заболевание.
Однажды я написал рассказ о человеке, который был ранен и попал в больницу. Начав его оперировать, врачи обнаружили что он не человек, а робот. И он об этом не знал. Врачи вынуждены были сообщить ему всю правду. Вот так в один прекрасный день м-р Гарсон Пул обнаружил, что его действительность состоит из перфоленты, которая перематывается у него в груди с одной катушки на другую. Зачарованный этим открытием, он закрыл некоторые отверстия в перфоленте и пробил новые. Мгновенно его мир изменился. Добавление одной новой дырочки привело к появлению стаи уток, пролетевшей через комнату. Кончилось дело тем, что он разрезал ленту на части и весь мир полностью исчез. Правда, мир исчез для всех остальных участников этой истории — что не так уж важно. Если, конечно, другие участники были воображаемыми деталями его перфорированной фантазии. Которыми (как я полагаю) они на самом деле и являлись.
Когда я писал свои рассказы и романы, я надеялся когда-нибудь найти ответ на вопрос «Что есть действительность?». Тот же вопрос волновал и моих читателей. Прошли годы. Я создал более тридцати романов и около сотни рассказов, но до сих пор не могу понять, что есть реальность. Однажды студентка канадского колледжа попросила меня одной фразой определить, что есть действительность. Это нужно было ей для подготовки доклада по философии. Поразмыслив, я сформулировал: «Действительность — это то, что не исчезает, когда в это перестаешь верить». Вот все, на что меня тогда хватило. Это произошло в 1982 году, и с тех пор я не могу подобрать более яркого и точного определения действительности.
Поиск ответа на этот вопрос может казаться чистым интеллектуальным развлечением. Однако проблема весьма реальна. Сейчас мы живем в обществе, где фиктивные реальности создаются правительствами, средствами массовой информации, крупными компаниями и религиозными группами — а затем эти псевдо-миры с помощью радиоэлектронной аппаратуры обрушиваются на головы читателей, зрителей и слушателей. Часто, наблюдая, как моя одиннадцатилетняя дочь смотрит телевизор, я спрашиваю себя: «Чему она может научиться?» Вернемся к проблеме взаимного непонимания. Предположим, что передачу для взрослых смотрит маленький ребенок. Добрая половина происходящего на экране ребенку не понятна; может быть, даже все не понятно. Но вот в чем вопрос: Насколько достоверна эта информация, даже при условии, что ребенок может понять ее всю? Какова связь между содержанием некоторой телепередачи, и тем, что происходит в действительности? Возьмем для примера сериалы про полицию. Погони и перестрелки. Автомобили перестают слушаться руля, сталкиваются и красиво горят. Полицейский всегда прав и всегда одерживает победу. Внимание: полиция всегда побеждает. Какой важный урок! Нельзя сопротивляться властям, или проиграешь. Передаваемое сообщение здесь таково: будь пассивен. И — сотрудничай! Если офицер Баретта спрашивает тебя о чем-то, ответь ему, потому что офицер Баретта — добрый человек и заслуживает доверия. Он хорошо относится к тебе и ты должен хорошо относится к нему.
Все это еще раз побуждает меня задать вопрос: «Что реально?» Мы беспрестанно подвергаемся воздействию псевдореальностей, создаваемых весьма умными и умелыми людьми с помощью совершенных технологий. Я не сомневаюсь в их мотивах. Я не доверяю их силе. Их сила огромна. Это поражающие воображение возможности создавать целые интеллектуальные миры, новые вселенные. Кому как не мне это знать? Ведь я занимаюсь тем же. Это моя работа — построение вселенных, которые лягут в основу романов. И мне нужно создавать их так, чтобы они не рассыпались через несколько минут. По крайней мере, на это обычно рассчитывают мои редакторы. Вам же я открою маленький секрет: мне нравится создавать неустойчивые миры, такие, что разлезаются по швам. Мне доставляет запускать их сырыми и недоделанными, а потом наблюдать, как персонажи романов будут справляться с возникающими проблемами. В душе я большой почитатель хаоса. Будь бы его больше — это было бы здорово. Ни за что не верьте — и я говорю это совершенно серьезно — в то, что порядок и стабильность всегда хороши, для человеческого общества или для вселенной. Устаревшее, отжившее свой век должно уступать дорогу новому. И чтобы новые вещи могли увидеть свет, старое должно погибнуть. Осознание этого неприятно — ведь это означает, что однажды нам придется расстаться с тем, что нам дорого. И это причиняет боль. Однако таков закон жизни. Если мы отказываемся принимать изменения — мы сами начинаем медленно умирать, умирать изнутри. Сейчас я говорю о том, что все обречено на умирание и исчезновение: образ жизни, предметы, привычки и обычаи. Только тогда подлинный человек может жить. Именно он важнее всего — тот, кто способен проявлять податливость и гибкость, принимать и создавать новое.
Конечно, мне-то легко об этом рассуждать — ведь я живу рядом с Диснейлендом. А там постоянно что-то меняется: то они соорудят новый аттракцион, то разрушат старый. Диснейленд — отличный пример развивающегося организма. Много лет они эксплуатировали куклу, имитирующую Линкольна. Потом она начала разрушаться и ее с почестями отправили на покой. Кукла, как и сам Линкольн, была лишь временной формой, чьи значимость и сила приходят и уходят. То же верно в отношении любого из нас, нравится это или нет.
Рассмотрим взгляды греческих философов досократовского периода. Философ Парменид учил, что лишь те вещи реальны, которые не меняются. А философ Гераклит утверждал, что изменяется все. Если вы сопоставите оба этих представления, то вывод будет таков: ничто не реально. Следующий шаг в этой цепочке рассуждений будет таким: Парменид не мог существовать — ведь он старел и умер. И, согласно его собственной философии, он не существовал. А Гераклит вполне мог быть прав. Так, если он был прав, то Парменид существовал, и, согласно рассуждениям Гераклита, Парменид вполне мог быть прав, ведь последний вполне соответствовал тем критериям, по которым Гераклит определял реальность вещей.
Я привожу здесь эти рассуждения для того, чтобы показать, что как только вы задаетесь вопросом: «Что есть действительность на самом деле?», начинается полнейший абсурд. Во времен Зенона хорошо знали, что речь идет о полной ерунде. Сам Зенон доказал невозможность движения (точнее говоря, он лишь думал, что доказал доказал это; ему не хватало того, что теперь называется «теорией пределов»). Дэвид Юм, величаший из скептиков, однажды заметил: «После собрания всех скептиков, на которых провозглашается истинность скептицизма как философии, все участники покидают собрание через дверь, а не через окно». И тут он совершенно прав. Это всего лишь разговоры. Настоящие философы не рассматривают слишком серьезно свои собственные рассуждения.
И в то же время я считаю, что вопрос «Что есть настоящее?» очень серьезен и, можно даже сказать, жизненно важен. И где-то в глубине он скрывает другой, не менее важный вопрос — определение подлинного человека. Воздействие псевдореальностей приводит к появлению псевдо-людей, таких же ненастоящих и поддельных, как и та информация, что окружает их со всех сторон. Мои два вопроса на самом деле едины, и вот то место, где они соприкасаются: Поддельные реальности способны создавать фальшивых людей. Или люди-подделки, формируя искусственные реальности, сбывают их затем другим людям, и те превращаются в поддельные копии. И вот что мы имеем в результате: фальшивые люди создают имитации действительности, и затем продают их таким же людям-копиям. Это похоже на увеличенную версию Диснейленда. Здесь может быть американские горки, «Корабль пиратов» или кукла, имитирующая Линкольна — все что угодно, кроме настоящего.
Идея подделок столь увлекла меня, что я начал развивать концепцию «фиктивных подделок». Например, в Диснейленде есть искусственные птицы, приводимые в движение электроникой: они крякают и кричат, когда вы проходите рядом с ними. Предположим, что однажды ночью мы все, взяв с собой настоящих птиц, залезем в парк и поместим их на место искусственных. Представьте себе теперь весь ужас руководителей Диснейленда, когда они обнаружат такой жестокий розыгрыш. Что за злая шутка?! Настоящие птицы! А потом, в один прекрасный день — настоящие львы и крокодилы. Кошмар! Парк, превращенный злоумышленниками из искусственного в реальный. Что, если копия Маттерхорна, которая там стоит, превратится в настоящую, покрытую снегом альпийскую вершину? И если вообще все что там есть, по воле Господа в одно мгновение станет вдруг подлинным? Тогда, наверное, заведение придется закрыть.
В диалоге Платона «Тимей» Господь, в отличие от христианского Бога, не создает вселенную. Он находит ее однажды — пребывающую в состоянии полного хаоса. И Господь принимается за работу, начиная трансформировать хаос в порядок. Эта идея оказалась столь привлекательна для меня, что я приспособил ее под собственные нужды. Что, если наш мир не был изначально реальным, а был чем-то иллюзорным, как представляют себе его индуисты? А Господь, являя свою любовь и милость к нам, медленно превращает ее, постепенно и скрытно, в нечто настоящее? Мы же не Мы же не замечаем этой трансформации — ведь мы не знали об изначальной иллюзорности мира. Такая идея принадлежит гностикам. Гностицизм — это религия, которая была распространена среди иудеев, христиан и язычников в течение многих веков. Меня также обвиняли в принадлежности к этому учению. И, полагаю, не без оснований. В средние века меня вполне могли бы сжечь на костре. Тем не менее, я нахожу некоторые их представления весьма интересными. Однажды, изучая гностицизм с помощью энциклопедии Британника, я наткнулся на упоминание труда под названием «Не-сущий Господь и аспекты Его несуществующей Вселенной», и чуть было не умер со смеху. Подумать только, нашелся человек, которого посетила идея рассуждать о том, кого не существует! Как что-то, что не сотворено, может обладать «аспектами»? Однако позже я осознал, что сам пишу на эту тему более четверти века. Про многие книги можно сказать, что они повествуют о несуществующем. Например, один мой друг издал книгу под названием «Змеи Гавайских островов». Несколько библиотек прислали ему заказы на эту книгу. На самом деле никаких змей на Гаваях нет. Все страницы книги были девственно чисты.
Так и научная фантастика не претендует на реальность описываемых ею миров. Поэтому она и носит название «фантастика». Читателя заблаговременно подготавливают: «не верь тому, что ты собираешься прочесть». Так и посетитель Диснейленда понимает, что персонажи аттракционов не настоящие, вместо корабля — хорошо сделанный макет, а фигуры пиратов на корабле приводятся в движение сервомоторами. Здесь все по-честному.
И в то же время удивление вызывает тот факт, что многое из «научной фантастики» оказывается реальностью. Конечно, я не имею в виду, что события осуществляются буквально. Земля не захвачена пришельцами из других миров, как в фильме «Близкие контакты третьего вида». Его создатели не собирались убеждать нас в этом. Или собирались?
Более интересно другое: если они (авторы) так считают, то правда ли это? Вот главная загадка:
— Как можно в это верить?! — и — А правда ли это?
Часто бывает так, что в погоне за эффектным сюжетом рассказчик сталкивается с действительностью. И лишь спустя некоторое время осознает это.
Основное средство манипуляции действительностью есть манипуляция словами. Если вы можете управлять значением слов, тогда вы способны контролировать тех людей, которые эти слова используют. Это прекрасно показано в романе Оруэлла «1984». Есть и другой способ управления сознанием людей — через воздействие на их восприятие. Если вы сможете заставить их видеть мир таким, каким видите его вы, они начнут думать так же, как и вы. Осознание следует за восприятием. Так как же заставить их видеть нужную реальность? Ответ прост: используя движущееся изображение. Вот почему так велика сила воздействия телевидения на сознание людей. Слова и изображение синхронизированы. Это дает возможность управлять сознанием людей, особенно молодых. Рассмотрим ЭЭГ (Электроэнцефалограмма — прим. переводчика) человека, смотрящего телепередачу. Примерно через полчаса мозг телезрителя решает, что ничего не происходит, и переходит в сумеречное состояние, подобное гипнозу. Это вызывается малой подвижностью глазного яблока при восприятии телеизображения. Поскольку большая часть информации является графической, она поступает прямо в правое полушарие мозга. Левое полушарие, отвечающее за сознательное восприятие и оценку действительности, оказывается незатронутым. Последние эксперименты показали, что большая часть из того, что мы видим по телевизору, воспринимается подсознательно. Мы лишь тешим себя надеждой, что осознанно воспринимаем происходящее на экране. При этом львиная доля информации проходит мимо нашего внимания. После нескольких часов, проведенных у телевизора мы в буквальном смысле слова не знаем, что же мы видели. Наши воспоминания не настоящие, подобно образам из снов. Они не связаны между собой; пробелы между ними заполняются уже позже — и заполняются искаженной информацией. Так мы неосознанно приняли участие в создании поддельной реальности — и добровольно приняли ее. Так мы подписываем свой договор со злым роком.
Скажу вам как профессиональный писатель-фантаст: продюсеры, авторы сценариев и режиссеры — все те, кто создают аудио— и видеомиры никогда не знают, какова доля истины в их творениях. Говоря о моих собственных произведениях, я не знаю, где и в чем они реальны. Эта ситуация почти безысходна. Есть правда, притворяющаяся вымыслом, и вымысел, имитирующий реальность. Там, где эти правда и вымысел накладываются друг на друга, образуется чудовищная размытость. По всей видимости, такое наложение происходит не преднамеренно. Это является частью проблемы. Можно обязать производителей пищевых продуктов, чтобы они указывали состав на этикетке. Однако вряд ли получится заставить автора, чтобы он на обложке своего произведения указывал его «состав»: сколько там содержится правды, а сколько вымысла. Особенно если он сам этого не знает.
Фантастический роман пишется в твердой уверенности, что все написанное есть вымысел. И появляется жуткое ощущение, когда позже — иногда годы спустя — описанное сбывается. Приведу вам один пример. Это то, что я отказываюсь понимать. Может быть, вы сможете объяснить это какой-то теорией.
В 1970 году я написал роман «Пролейтесь, слезы…" (В оригинале «Flow My Tears, the Policeman Said» — прим. переводчика). Одним из персонажей романа была 19-летняя девушка по имени Кэти. Ее мужа звали Джек. Сначала кажется, что Кэти занимается незаконным бизнесом. Однако позже выясняется, что на самом деле она работает на полицию. И у нее роман с полицейским. Она была полностью вымышленным персонажем. По крайней мере, так я предполагал.
Как бы то ни было, на Рождество в 1970 году я встретил девушку. Ее звали Кэти. К этому времени, как вы понимаете, работа над романом была закончена. Девушке было 19 лет. Ее парня звали Джек. Скоро мне стало известно, что она занимается торговлей наркотиками. Несколько месяцев я уговаривал ее бросить это занятие. Снова и снова я говорил ей о том, что ее могут поймать. Пока в одни прекрасный вечер при входе в ресторан Кэти не остановилась у входа и не сказала: «Давай не будем туда ходить». В ресторане сидел следователь, который был мне знаком. «Я должна сказать тебе правду, — сказала она. — У меня с ним … близкие отношения».
Конечно же, случаются совпадения. Может быть, я обладаю даром предвидения. Однако действительность оказывается более таинственной и загадочной. Следующий эпизод полностью обескураживает меня. Это случилось через четыре года.
В 1974 году роман был опубликован в издательстве «Даблдей». Однажды вечером в я разговаривал со своим священником (я прихожанин Епископальной церкви), и упомянул об одной важной сцене в конце романа. Отец Раш заинтересовался. В этом эпизоде персонаж по имени Феликс Бакмэн встречает на заправке незнакомого негра и они начинают разговаривать. Чем детальнее я описывал эту сцену, тем в большее волнение приходил священник. Наконец он сказал: «Это же сцена из Библии, из «Деяний апостолов»! В «Деяниях» человека, встретившего черного странника на дороге, зовут Филипп — также как и тебя». Отец Раш был так взволнован, что даже не смог найти это место в Библии. «Прочитай «Деяния», — сказал он мне. — «Там описана точно такая же сцена, с точностью до мельчайших деталей».
Вернувшись домой, я стал читать «Деяния». Отец Раш был прав. Сцена моего романа в точности соответствовала библейскому эпизоду. Должен сознаться перед вами в том, что до этого разговора я не читал «Деяний апостолов». Однако на этом загадки не кончились. В «Деяниях» высокопоставленный чиновник римской империи, который арестовывает и допрашивает Св. Павла, носит имя Феликс — такое же, как и мой персонаж. А мой Феликс Бакмен — высокопоставленный офицер полиции. В моем романе он играет ту же роль, что и Феликс в «Деяниях»: роль верховного судьи, высшей инстанции. И диалог в романе очень похож на беседу Феликса с апостолом Павлом.
Я решил посмотреть, есть ли еще какие-нибудь совпадения. Героя романа зовут Джейсон. Не припомнив ни одного библейского персонажа по имени Ясон, я решил просмотреть указатель имен. Человек по имени Ясон упоминается в Билии ровно один раз. В «Книге деяний апостолов». Кажется, что совпадения преследуют меня: библейский Ясон прячет беглеца у себя дома, в то время как Джейсон из моего романа ищет укрытия, спасаясь от преследования властей. Это последнее, «зеркально отображенное», совпадение похоже на шутку незримого Духа, устроившего все это.
Феликс, Ясон, встреча на дороге с чернокожим незнакомцем… В «Деяниях», апостол Павел крестил черного странника и тот, возрадовавшись, ушел. В моем романе Феликс Бакмэн обратился к незнакомцу, ища утешения: сестра Феликса только что скончалась и он сам умирал от горя. Чернокожий, которого он повстречал, ободрил его, и хотя Феликс и не «возрадовался», то он хотя бы перестал рыдать. Только что он покинул дом, плача от горя по своей сестре, желая обратиться к кому-нибудь, пусть даже к совсем незнакомому человеку. И встреча двух людей на дороге изменила жизнь одного из них — как в «Деяниях», так и в романе. И последний штрих: имя Феликс по-латыни означает «счастливый». Это я узнал тоже после написания романа.
Тщательное изучение моего романа показывает, что мне удалось пересказать ряд основных событий одной из книг Нового Завета. И даже с теми же именами. И что же дальше? О чем это говорит? Четыре года назад я обнаружил это. Четыре года я стараюсь подобрать хоть какую-нибудь теорию, чтобы объяснила все это. Но я сомневаюсь, что смогу когда-либо это сделать.
Мне казалось, что мистические совпадения на этом закончатся. Однако я заблуждался. Два месяца назад я ночью вышел из дому, чтобы отправить письмо, и насладиться ночным видом церкви св. Иосифа, находящейся неподалеку от моего дома. По дороге я заметил человека, который подозрительно крутился около одной из машин на улице. Он вел себя так, будто собирается угнать машину или украсть что-то из нее. Опустив письмо в почтовый ящик, я увидел, как незнакомец спрятался за дерево. Неожиданно для самого себя я подошел к нему и спросил: «У вас все в порядке?»
— У меня кончился бензин, — ответил он. — И совсем нет денег.
Удивляясь самому себе — я никогда не делал этого раньше — я достал кошелек, вынул все, что там было, и протянул ему. Он пожал мне руку и спросил, где я живу, чтобы потом вернуть мне деньги. Придя домой, я решил что деньги не пойдут ему впрок, сел в машину и подъехал к нему. В багажнике его автомобиля мы взяли канистру и поехали на моей к ближайшей круглосуточной заправке. И вот мы стоим ночью на заправке, два незнакомца, а рабочий наполняет канистру бензином. Внезапно я понял, что такая же сцена была в моем романе — в романе, написанном восемь лет назад. Та же заправка — в точности как она предстала перед моим воображением, когда я писал роман: ночь, яркий свет прожектора, рабочий, наполняющий канистру… и только теперь я заметил одну деталь. Человек, которому я оказывал помощь, был черным.
Мы вернулись к его автомобилю, снова пожали друг другу руки, и я отправился к себе. С тех пор мы никогда больше не встречались. Он не мог вернуть мне деньги — он не знал ни номера моей квартиры, ни моего имени. Я был сильно потрясен этой встречей. Ведь я буквально пережил ситуацию, описанную в собственном романе. Или, иначе говоря, я прожил версию сцены «Деяний», где Филипп встречает незнакомца на дороге.
Как это можно объяснить?
Возможно, мой ответ не совсем корректен — однако это единственный ответ, что у меня есть. Все дело во времени. Моя теория такова: в каком-то смысле времени не существует. Или же оно есть — но совсем не такое, как мы его воспринимаем или каким воображаем его себе. У меня есть труднообъяснимое, но при этом совершенно четкое убеждение, что несмотря на все наблюдаемые изменения, за фасадом нашего изменчивого мира находится вполне определенная и неизменная картина событий. Я считаю, что это именно тот временной период, который описан в Библии. Точнее, это те события, что следуют за смертью и воскрешением Христа; или тот отрезок времени, который описан в «Деяниях апостолов».
Да, Парменид мог бы гордиться мной. Наблюдая этот постоянно меняющийся мир, я объявляю, что за ним лежит вечное, постоянное и абсолютно реальное. Но как это могло произойти? Если на самом деле сейчас 50-е годы первого века нашей эры, то почему же тогд мы видим 1978? И если мы на самом деле живем под властью римлян, где-то в Сирии, то почему же мы видим Соединенные Штаты?
В Средние Века появилася интересная теория, суть которой я вам сейчас изложу — она того стоит. Эта теория утверждает, что Злой Дух есть «Обезьяна Бога». Именно он создает фальшивые реальности. А потом стремится выдать эти подделки за истинную действительность, за настоящее Творение, созданное Богом. Способна ли эта теория объяснить случившееся со мной? Готовы ли мы поверить в то, что обмануты, введены в заблуждение? И что на самом деле сейчас не 1978, а 50 год, и вокруг нас поддельная реальность, сотворенная Злым Духом? А цель этого обмана — ослабить нашу веру в пришествие Христа?
Представляю себе, как может выглядеть мой разговор с психиатром.
— Какой сейчас год? — спрашивает врач.
— 50 год от Рождества Христова, — отвечаю ему я.
Моргнув, он спрашивает снова:
— А где находитесь Вы?
— В Иудее, — отвечаю.
— Где же это, позвольте спросить?
— Это часть владений Римской Империи, — придется ответить мне.
— Знаете ли Вы, кто сейчас Президент? — спросит он.
— Прокуратор Феликс, — отвечу тогда я.
— Вы точно в этом уверены? — спросит врач, незаметно подавая знак двум здоровым медбратьям.
— Ну да, — отвечу я. — Если, конечно, он не отказался от своей должности, и его место не занято прокуратором Фестом. Видите ли, Св. Павел был под арестом у Феликса…
— Кто Вам все это рассказал? — раздраженно перебьет меня доктор.
И я отвечу: «Дух Святой». После этого меня посадят в комнату с пробковыми стенами; и у меня не будет никаких вопросов о том, как я сюда попал.
С одной стороны, все в этом разговоре верно — а с другой стороны, не совсем. Мне прекрасно известно, что сейчас 1978 год, а Президент Соединенных Штатов — Джимми Картер. И что живу я в городке Санта Ана, в штате Калифорния, который находится в Соединенных Штатах Америки. Я даже знаю, как добраться от моего дома до Диснейленда — это то, чего я не забуду никогда. И уж совершенно точно то, что никакого Диснейленда не существовало во времена Св. Павла.
Так что, если я заставлю себя быть последовательным и разумным, то должен признать, что факт существования Диснейленда (а мне доподлинно известно, что он существует) доказывает, что мы живем не в 50-е годы нашей эры. Святой Павел, катающийся в гигантской чашке, и сочиняющий «Первое послание к коринфянам», и оператор Paris TV, снимающий его на камеру — этого просто не может быть. Св. Павел никогда даже близко не подошел бы к Диснейленду. В парке могут оказаться только дети, туристы и высокопоставленные советские чиновники. Только не святые.
Но каким-то образом библейские события проникли в мое подсознание и вылезли наружу в романе; также в 1978 году я пережил сцену, описанную в 1970. По меньшей мере, один из моих романов подтверждает существование иной, неизменной реальности, о которой писали Парменид и Платон, реальности, которая находится за видимым миром, и которая, к нашему удивлению, иногда открывается нам. Или, точнее говоря, таинственный Дух позволяет нам прикоснуться к ней, когда желает, чтобы мы узрели этот вечный сценарий. Время идет, и спустя тысячи лет, мы наблюдаем современный, видимый мир; за ним же присутствует сокрытый, древний мир Библии. И так будет всегда.
Как вы смотрите на то, чтобы узнать окончание этой причудливой истории? Я расскажу вам ее окончание — тем более, что осталось совсем немного. Итак, роман «Пролейтесь, слезы…» поступил в продажу в феврале 1974 года. Неделю спустя у меня воспалились два зуба мудрости; мне удалили их под воздействием сильного обезболивающего. Позже в день операции, я почувствовал сильнейшую боль. Жена позвонила хирургу, который проводил операцию; тот заказал для меня лекарство. Через полчаса раздался звонок в дверь: это была медицинская служба доставки. Несмотря на слабость, боль и текущую из десен кровь, я встал чтобы открыть дверь. За дверью стояла молодая женщина. На ней было надето сияющее золотое ожерелье с золотой рыбкой в середине. Эта рыбка полностью захватила мое внимание. Я уставился на изображение; я позабыл про боль, лекарство, девушку передо мной, и цель ее прихода. Я стоял и не отрываясь смотрел на золотое изображение рыбы.
— Что это значит? — спросил я.
Девушка коснулась ожерелья и ответила: «Это знак, которым пользовались христиане в начале нашей эры». Затем она отдала мне пакет с лекарством.
В это мгновение, глядя на рыбу и слыша произнесенные слова, я испытал то, что называется анамнез. Это греческое слово, которое буквально означает «потеря забвения». Я вспомнил, кто я и где я нахожусь. Все вернулось в одно краткое мгновение. И я не только помнил, но и мог видеть это. Девушка, как и я сам, тайно исповедовала христианство. Мы жили в постоянном страхе быть раскрытыми римлянами. Поэтому нам приходилось общаться с помощью знаков. Вот что она мне сообщила — и это было правдой.
В течение короткого времени, как бы ни было трудно в это поверить, я погрузился в видение темных и мрачных очертаний полного ненависти Рима. И, что гораздо важнее, я вспомнил Иисуса, который лишь недавно был с нами. Он ненадолго отлучился, чтобы вскоре вернуться вновь. Я чувствовал только радость. Мы в тайне готовились встретить Его вновь. Римляне об этом не догадывались, думая что Он мертв, и все кончено. А мы-то знали, что Его отсутствие не продлится долго. Это было нашей радостной тайной, нашим истинным знанием. Несмотря ни на что, Христос обещал вернуться, и наша радость в ожидании Его была безграничной.
Не удивительно ли то, что такое странное событие — возвращение забытого воспоминания — случилось лишь неделю спустя после выхода романа? И именно того романа, действие и персонажи которого воспроизводят содержание «Деяний Апостолов», книги, описывающей события, который непосредственно последовали за воскресением Иисуса. События, о непосредственной близости которых мне напомнил случай с золотым изображением рыбы…
Уверен, что случись бы такое с вами, вы не оставили бы эти события без внимания. Вы бы постарались найти теорию, объясняющую все это. Я перепробовал множество таких теорий: цикличное время, застывшее время, «священное» вечное время, которое противопоставлено обычному, «мирскому», и так далее. Одна идея объединяла все эти теории. Главное — это таинственный Святой Дух, имеющий непосредственное отношение к Христу. И этот Дух может посещать человеческий разум, учить и наставлять людей, проявлять себя с их помощью, даже незаметно для них самих.
Во время написания романа, в 1970 году, произошло одно событие, которое нельзя назвать заурядным. Ночью мне приснился сон — и очень яркий сон. Проснувшись, я почувствовал сильное желание — или, точнее, необходимость — включить его в текст романа именно таким, каким он приснился мне. Стараясь перенести его на бумагу как можно точнее, я одиннадцать раз описал его на бумаге, и лишь последнее описание полностью удовлетворило меня.
Привожу этот текст целиком — в том самом виде, как он опубликован в книге.
Сельская местность, сухая и бурая; лето. Здесь прошло его детство. Он едет на лошади. Слева от него скачет группа всадников. Они медленно приближаются. Каждый из всадников одет в сверкающую мантию. У каждого на голове островерхий шлем, сияющий в лучах солнца. Всадники поравнялись с ним, и он заметил лицо одного из них. Древний лик, словно высеченный из мрамора. Струящаяся каскадами белая борода. Какой сильный нос, как благородны его черты. Неторопливы и размерены его движения. Видно, что он не из простых людей. Без сомненья, это — король.
Феликс Бакмэн уступил им дорогу. Он не сказал им ни слова; они тоже хранили молчание. Вместе они движутся к дому; к тому дому, из которого он вышел. Человек, которого зовут Джейсон Тавернер, заперся в доме. Он один там, внутри. Дом без окон и без дверей. Человек сидит там, внутри. Сидит без движения, лишь существует. Сейчас — и вовеки. Бакмэн скачет вперед, в открытое пространство. И слышит, как сзади раздается пронзительный крик. Тавернер убит. Его убили люди в сверкающих разными цветами мантиях. Видя, как они входят в дом, чувствуя колыхание их теней вокруг и зная, что они хотят сделать, Тавернер отчаянно закричал.
Феликс Бакмэн наполнился чувством глубокого и неизбывного горя. Но во сне он не поворачивает вспять и не оборачивается. Никто и ничто не в силах воспрепятствовать отряду в сверкающих мантиях. Им нельзя ответить «нет». Как бы то ни было, уже все кончено. Тавернер мертв.
Сельская местность, сухая и бурая; лето. Здесь прошло его детство. Он едет на лошади. Слева от него скачет группа всадников. Они медленно приближаются. Каждый из всадников одет в сверкающую мантию. У каждого на голове островерхий шлем, сияющий в лучах солнца. Всадники поравнялись с ним, и он заметил лицо одного из них. Древний лик, словно высеченный из мрамора. Струящаяся каскадами белая борода. Какой сильный нос, как благородны его черты. Неторопливы и размерены его движения. Видно, что он не из простых людей. Без сомненья, это — король.
Феликс Бакмэн уступил им дорогу. Он не сказал им ни слова; они тоже хранили молчание. Вместе они движутся к дому; к тому дому, из которого он вышел. Человек, которого зовут Джейсон Тавернер, заперся в доме. Он один там, внутри. Дом без окон и без дверей. Человек сидит там, внутри. Сидит без движения, лишь существует. Сейчас — и вовеки. Бакмэн скачет вперед, в открытое пространство. И слышит, как сзади раздается пронзительный крик. Тавернер убит. Его убили люди в сверкающих разными цветами мантиях. Видя, как они входят в дом, чувствуя колыхание их теней вокруг и зная, что они хотят сделать, Тавернер отчаянно закричал.
Феликс Бакмэн наполнился чувством глубокого и неизбывного горя. Но во сне он не поворачивает вспять и не оборачивается. Никто и ничто не в силах воспрепятствовать отряду в сверкающих мантиях. Им нельзя ответить «нет». Как бы то ни было, уже все кончено. Тавернер мертв.
Возможно, этот отрывок не напомнил вам ничего — кроме отряда исполнителей, казнящих виновного или подозреваемого. Остается неясным, совершил ли Тавернер преступление на самом деле, или же он только подозревался в его совершении. У меня было впечатление, что он виновен, но то, что его должны убить было для меня трагедией, очень горестным и печальным событием. В романе сон заставляет Феликса Бакмэна рыдать, и именно поэтому он обращается за поддержкой к чернокожему незнакомцу на автозаправке.
Через несколько месяцев после выхода романа я нашел место в Библии, к которому относился мой сон. Это книга Даниила, 7:9:
Видел я наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело как снег, и волосы главы Его — как чистая волна; престол его — как пламя огня, колеса его — пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила под Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли Ему; судьи сели и раскрылись книги.
Видел я наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело как снег, и волосы главы Его — как чистая волна; престол его — как пламя огня, колеса его — пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила под Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли Ему; судьи сели и раскрылись книги.
Седовласый старец появляется снова, в Откровениях Иоанна Богослова, 1:13:
Я обратился … увидел … облаченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом. Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его — как пламень огненный.
И ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи; и голос Его — как шум вод многих.
Я обратился … увидел … облаченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом. Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его — как пламень огненный.
И ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи; и голос Его — как шум вод многих.
И далее, 1:17:
И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся, Я есмь первый и последний, и живый; и был мертв и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти.
Итак запиши то, что ты видел, и что есть, и что будет после сего.
И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся, Я есмь первый и последний, и живый; и был мертв и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти.
Итак запиши то, что ты видел, и что есть, и что будет после сего.
И, подобно Иоанну, я смиренно записал то, что видел и включил в текст своего романа. И это было правдой, хотя в то время я не знал, кто же он:
…и он заметил лицо одного из них. Древний лик, словно высеченный из мрамора. Струящаяся каскадами белая борода. Какой сильный нос, как благородны его черты. Неторпливы и размерены его движения. Видно, что он не из простых людей. Без сомненья, это — король.
…и он заметил лицо одного из них. Древний лик, словно высеченный из мрамора. Струящаяся каскадами белая борода. Какой сильный нос, как благородны его черты. Неторпливы и размерены его движения. Видно, что он не из простых людей. Без сомненья, это — король.
Конечно, это был король. Ведь то был Сам Христос, вернувшийся, чтобы вершить правосудие. Это то, что он делает в моем романе — вершит суд над заточенным во тьме. Человек, который заточен во тьме — это Сила Ночи, Принц Зла. Какие бы имена он не носил — его время пришло. Зло осуждено и обречено на смерть. Феликс Бакмэн может рыдать от горя, но он знает, что приговор не может быть изменен. И потому он скачет вперед, и не оборачивается, услышав отчаянный крик страха и поражения, последний возглас уничтоженного зла.
Итак, мой роман содержит идеи из других частей Библии, а не только из «Деяний». Не будем сейчас изучать сюжет моей книги, а рассмотрим ее скрытый смысл. Истинное содержание романа таково: возвращение Христа, как повелителя и судьи, а не как страдающего и униженного раба. Он вернулся, но не как осужденный, но чтобы вершить суд самому. Роли сменились. Тайный смысл произведения, без моего ведома, оказался предупреждением власть предержащему: «Ты будешь судим и наказан». К кому же это относится? Я не могу, точнее говоря, предпочту не называть его имени. У меня нет точной уверенности, а есть лишь предположение. Вы можете сами задать себе вопрос: Что за политические события произошли в Соединенных Штатах между февралем и августом 1974 года? Спросите, кто был судим, и осужден, и стремительно упал с вершин в самую пучину позора? Самый могущественный человек этого мира. И я чувствую такую же жалость к нему, как в том сне. «Бедный, бедный человек», — сказал я однажды своей жене, рыдая. — «Заперт в своем доме, один, в страхе, играющий на пианино в ночи, знающий, что его ждет». Давайте же простим его, Бога ради. То, что было сделано с ним и с его помощниками — «всеми людьми Президента» — должно было произойти. Но сейчас все уже кончено, и его надо выпустить на волю, надо же дать ему увидеть солнечный свет. Ни одно живое существо не может быть запирать вот так, в темноте, одиночестве и страхе, навсегда. Это нечеловечно.
В тот момент когда Верховный Суд принимал решение о передачи магнитофонных записей Никсона в руки специального следователя, я был в городе Йорба Линда. Это калифорнийский городок, где рос Никсон. Здесь он учился в школе, здесь находится магазин, где он работал, тут есть парк, носящий его имя. В этом городке я зашел пообедать в китайский ресторан. На десерт подали печенье с предсказанием: внутри каждого такого печенья лежит свернутое пророческое изречение. Вот что досталось мне:
ДЕЯНИЯ, СОВЕРШАЕМЫЕ ТАЙНО НАХОДЯТ СПОСОБ УЗНАННЫМИ БЫТЬ.
Я отправил этот листок бумаги по почте в Белый Дом, приписав, что китайский ресторан находится рядом с домом Никсона. В письме я написал: «Кажется, произошло недоразумение; предсказание м-ра Никсона попало ко мне. Возможно, то изречение, что предназначалось мне, находится у него?» Ответа из Белого Дома я не получил.
Как я уже отмечал, автор, пишущий фантастику, — точнее, то, что он считает фантастикой — может писать правду и не знать об этом. Цитируя Ксенофана (еще один греческий философ досократовского периода): «даже если человеку доводится сказать истину, сам он этого не знает; все окутано проявлениями» (фрагмент 34). А Гераклит продолжил: «природа вещей в сокрытии самой себя» (фрагмент 54). Суть всего этого в том, что мы не можем доверять нашим чувствам; также, по всей видимости, мы не можем доверять рассудочному суждению. Что касается чувств: представьте себе человека, бывшего слепым с рождения, и внезапно прозревшего. Он будет, наверное, весьма удивлен, обнаружив, что предметы «уменьшаются» по мере удаления от них. С точки зрения здравого смысла для этого нет причины. Конечно, мы принимаем это в силу своей привычки. Мы видим, что они уменьшаются, но на самом деле мы знаем, что их размер остается прежним. Так что даже прожженый прагматик понимает разницу между истинными размерами и тем, что говорят ему глаза и уши.
Из написанного Гераклитом уцелело немногое, то же, что мы имеем, весьма загадочно. Однако фрагмент 54 гласит совершенно ясно: «сокрытая структура повелевает структурой проявленной». Это означает, что Гераклит видел пелену, лежащую поверх истинных событий. Он также может быть заподозрен в предположении о том, что время не есть то, чем оно кажется. Фрагмент 52: «Время есть дитя, в шашки играющее; принадлежащее ребенку — и есть царство». Конечно, это высказывание сложно истолковать однозначно. Но ему же принадлежат слова (фрагмент 18):
Если не ждать — не узнаешь нежданного; это нельзя выследить, не ведут к нему пути.
Эдвард Хасси, в своей научной работе «Греческие философы досократовского периода" (Edward Hussey. «The Pre-Socratics» — прим. переводчика), пишет:
Если Гераклит был столь убежден в недостаточной способности большинства людей к пониманию, он бы привел точные инструкции для постижения истины. «Разгадывание загадок» подсказывает, что необходим род откровения, нечто извне человеческого осознания… Истинная мудрость, как можно видеть, тесно связана с Господом; это, в свою очередь, подсказывает, что, приближаясь к мудрости, человек становится подобен Господу — или становится частью Бога.
Если Гераклит был столь убежден в недостаточной способности большинства людей к пониманию, он бы привел точные инструкции для постижения истины. «Разгадывание загадок» подсказывает, что необходим род откровения, нечто извне человеческого осознания… Истинная мудрость, как можно видеть, тесно связана с Господом; это, в свою очередь, подсказывает, что, приближаясь к мудрости, человек становится подобен Господу — или становится частью Бога.
Это не цитата из религиозного или философского трактата; перед нами выдержка из аналитической работы, написанной преподавателем Древней Философии Университета Оксфорда. Хасси ясно показал, что эти древнегреческие мыслители не разделяли философию и религию. Ксенофан из Колофона, родившийся в 6-ом веке до нашей эры, был тем, кому удалось совершить качественный прорыв. Не прибегая ни к каким основаниям, кроме собственного рассудка, он заключил:
Есть бог единый, не схожий с бренными созданиями ни телесной формой, ни мыслью. Всецело видит он, всецело мыслит, всецело слышит. Всегда он пребывает в своем месте; не движется он из одного в другое.
Это весьма тонкая и развитая концепция Бога; и, по-видимому, Ксенофан был первым из греков кто высказал ее. «Доводы Парменида были призваны показать, что вся реальность суть сознание, или объект мысли в сознании», пишет Хасси. А вот другое его соображение, касающееся Гераклита: «По Гераклиту трудно сказать, насколько отличны Божьи замыслы от их мирского исполнения; или сколь отлично само Божественное сознание от мира». Следующий шаг, сделанный Анаксагором, завораживает своим изяществом: «Он пришел к теории о такой микроструктуре материального, которая сделала реальность труднодоступной для человеческого понимания». Анаксагор верил, что все существующее определяется сознанием. Эти философы не были ни ограниченными людьми, ни фантазерами. Они спорили о серьезных вопросах и изучали взгляды друг друга со всей внимательностью. Лишь после Аристотеля их суждения стали рассматриваться как грубые и примитивные. Итак, резюме философии и теологии досократовского периода может быть сформулировано так: Вселенная есть не то чем она кажется; на своем глубочайшем уровне она есть то же, что и человек в своей природе. Можно называть это душой или разумом — это то единое, что мыслит и существует и лишь кажется множественным и материальным. Многое из этих идей доступно нам по концепции Логоса, связанной с Христом. Логос есть одновременно мысль и мыслящий. Вселенная то же — мыслитель и мысль и мы, человеческие существа, в конечном итоге сами являемся мыслями этого мыслителя.
Если Господь размышляет о Риме 50-х годов нашей эры — то сейчас Рим в начале нашей эры. Это похоже на наручные часы: у Вселенной нет автоподзавода, Господь — вот тот, кто их заводит. Также во Вселенной отсутствуют какие-либо «батарейки»; Бог есть источник энергии. Спиноза верил, что Вселенная есть тело Господа, распростертое в пространстве. Но за две тысячи лет до Спинозы Ксенофан сказал: «Повелевает без усилий он всем сущим мыслью своего ума» (Фрагмент 25).
Взоможно, те из вас, кто читали мой роман «Убик», помнят как мистическая сила по имени Убик заявляет о себе серией рекламных текстов:
Я есть Убик. Я был до появления Вселенной. Я зажег тысячи солнц. Создал мириады миров. Я создал тварей и места, которые они населяют. Я указываю им, где им быть. Они движутся туда и действуют согласно моей воле. Я есть слово и мое имя не произносится. Я называюсь Убик, но это не есть мое имя. Я есть. Я пребуду всегда.
Я есть Убик. Я был до появления Вселенной. Я зажег тысячи солнц. Создал мириады миров. Я создал тварей и места, которые они населяют. Я указываю им, где им быть. Они движутся туда и действуют согласно моей воле. Я есть слово и мое имя не произносится. Я называюсь Убик, но это не есть мое имя. Я есть. Я пребуду всегда.
Из этого отрывка ясно, кто есть Убик. Он указывает, что он — слово, или Логос. При переводе романа на немецкий произошло одно из самых замечательных недоразумений, с которыми я когда-либо сталкивался. Конечно, было бы прекрасно, если бы переводчик книги имел опыт переводов с древнегреческого на немецкий времен Гутенберга. Наш же переводчик был вполне современным. Все шло отлично, пока ему не встретилось предложение: «Я есть слово». Это озадачило его. «Что же имел в виду автор?», — наверное спрашивал он самого себя. По-видимому, ему не приходилось до этого встречаться с идеей Логоса. Он выполнил перевод настолько хорошо, как мог. И вот в немецком издании Верховная Сущность провозглашает себя такими словами:
Я есть бренд.
Я есть бренд.
Такая судьба, видимо, ждет каждого писателя, рискнувшего включить теологические мотивы в свое произведение. Что касается этого переводчика, то, доведись ему работать над Евангелием от Иоанна, он, наверное, написал бы так: «В начале был бренд, и бренд был у Бога, и бренд был Богом. Через него все начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть». Вот так всегда с высокими начинаниями. Надеюсь, что у Бога есть чувство юмора.
Или же надо сказать: у бренда есть чувство юмора?
Как я уже упоминал, есть два главных вопроса, котрые занимают меня. Они таковы: «Что есть действительность?» и «Что из себя представляет настоящее человеческое существо?» Думаю, что сейчас вы видите мою неспособность ответить на первый вопрос. У меня есть лишь выстраданное убеждение, что в определенном смысле описанное в Библии есть реальность. Это картина событий, которая сокрыта от прямого взора, но существует в действительности. События эти реальны всегда и без изменений; хоть они и не видны, но могут стать доступными через откровение. Вот и весь итог: сочетание мистического опыта, логических рассуждений и веры. Теперь перейдем к описанию настоящей человеческой личности; в этой области мне удалось достичь более значимых результатов.
Настоящий человек — это тот из нас, кто точно знает, чего не надо делать; более того, он упорствует в своем отказе это совершить. Он будет отказываться делать это, даже о том, что это повлечет за собой страшные последствия для него и для тех, кто ему дорог. Вот в чем, я считаю, состоит героизм обычных людей: их «нет» угнетателям и спокойное принятие последствий своего сопротивления. Их деяния могут быть невелики, и почти всегда они остаются незамеченными Историей. Имена их не остаются в памяти, да они и не стремятся к тому, чтобы их помнили. Их подлинность может представляться странной: это не есть желание совершать героические поступки, это спокойные отказы. По сути, их невозможно заставить быть теми, кем они не являются.
Вся мощь поддельных реальностей, обрушивающихся на нас каждый день, все эти искусно состряпанные имитации не могут затронуть душу истинных людей. Глядя на детей, сидящих у телевизора, я поначалу боялся того, чему они могут научиться. Однако потом я понял, что их нельзя испортить или уничтожить. Они наблюдают, слушают, понимают, а потом — там и где это необходимо — они отказываются. Есть великая сила в этой способности детей противостоять искусственному. У ребенка чистая душа и твердые руки. Усилия тех, кто рекламирует и продвигает, пропадают попусту. Конечно, можно продавать огромное количество чипсов или конфет; рестораны быстрого питания могут сбыть бессчетные порции их «еды» детям, но маленькие души детей останутся чистыми и незатронутыми. Современный ребенок отличает правду ото лжи с большей легкостью, чем это делал взрослый двадцать лет назад. Когда я хочу узнать правду, я спрашиваю своих детей. Не они спрашивают меня, а я обращаюсь к ним.
Однажды я со своей женой обсуждал личность Иисуса в Евангелии, а мой сын Кристофер (ему тогда было четыре), играл рядом. Кристофер повернулся к нам на мгновение и произнес: «Я рыбак. Рыбу ловлю». Он играл с ненужной металлической лампой, которую нам подарили давным-давно. И вдруг я увидел, что светильник имеет форму рыбы! Хотелось бы мне знать, о чем думал мой сын в тот момент — и явно он думал не о том, что показывают по телевизору в рекламе шоколада или молочных продуктов. «Я рыбак. Рыбу ловлю». Кристофер в свои четыре года сумел разглядеть тот знак, который я не замечал до своих сорока пяти лет.
Время движется быстрее. К чему оно стремится? Может быть, мы знали об этом две тысячи лет назад? Или, возможно, это было не так давно; а «прошедшее» — всего лишь обман? Может быть, это случилось на этой неделе, или даже сегодня утром. Наверное, время не только ускоряется. Быть может, оно приближается к своему концу.
И если это так, аттракционы в Диснейленде не останутся прежними. Ведь в конце времен животные в парке перестанут быть искусственными, и тогда, впервые, раздастся пение настоящей птицы.
Благодарю за внимание.
Источники
С.Соболев «Филипп Киндред Дик: Человек, слишком рано открывший двери восприятия» // журнал «FANтастика»
Ф.К.Дик «Экзегеза».
Перевод: Иван Ерзин (Sedric)
взято с сайта «Касталия. Игра в бисер»
http://www.castalia.ru/index.php?option=com_content&task=vievv&id=450&Itemid=67
Н.Маркалова «Гарцующие реальности Филипа К. Дика» //
Фэнзин «Бог в сточной канаве» № 1.
Филип К. Дик
«Космогония и космология» (Перевод Н.Маркаловой под редакцией В.Запольских) // Фэнзин «Бог в сточной канаве» № 1.
Филип К. Дик «Автопортрет» // Фэнзин «Бог в сточной канаве» № 1.
Филип К. Дик «Заметки, сделанные поздно ночью одним изможденным писателем-фантастом» (перевод Н.Маркаловой) // фэнзин «Бог в сточной канаве» № 2.
Филип К.Дик «Научился жить в одиночестве»
Текст был напечатан в польском журнале «Fantastyka» (февраль 1983, стр.10) в переводе А.Вуйчека и Леха Енчмика, а с польского перевел его Игорь Фатеев. Перевод опубликован в фэнзине «Семечки» № 5.
Филип Дик «Создатели и разрушители вселенных»
(Перевод Н.Маркаловой) // фэнзин «Бог в сточной канаве» № 3.
«Философ античности». Интервью с Филипом Диком (Перевод Н.Маркаловой) // фэнзин «Бог в сточной канаве» № 3.
«Как создать вселенную, которая не рассыпется через пару дней» (перевод с английского: Д. Ковалевский).
На обложке использован рисунок Tim White «Humming Ship»
Примечания
1. Глен Ранситер из романа «Убик»
2. Епископ Джеймс Пайк, умерший в Иудейской пустыне в сентябре 1969 г., отправившись за истиной исторического Иисуса. ФКД и Пайк дружили в середине 60-х. Пайк вдохновил Дика на создание главного героя последнего романа «Трансмиграция Тимоти Арчера» (1982).
3. Сын епископа Пайка, Джим Младший, совершил самоубийство в феврале 1966 г. В книге «Другая сторона» (1968), Пайк заявил, что он имел контакт с сыном после его смерти посредством нескольких сеансов и других психических средств. ФКД и его четвертая жена Нэнси Хэкетт, участвовавшие в нескольких сеансах, упомянуты в благодарностях Пайка в послесловии к его книге.
4. «Экзорцист» (1971), роман Уильяма Питера Блэтти.
5. В мае 1974 ФКД отказался от услуг своего литературного агенства, потому что был недоволен ставками вознаграждения, установленными издателями. Однако раздор разрешился через месяц, и Агенство Мередит продолжило представлять Дика.
6. См. следующий параграф. В результате этого инцидента ФКД сломал руку и два месяца носил гипс.
7. Наиболее вероятный источник: Harvey Ross, «Orthomolecular Psychiatry: Vitamin Pills for Schizophrenics,» Psychology Today Апрель, 1974.
8. Ссылка на книгу Морея Бернштейна, «Случай Брайди Мерфи» (1956), в котором современная женщина под гипнозом могла вспомнить предыдущую жизнь под именем Брайди Мерфи в Ирландии девятнадцатого века.
9. Кумы — город в Италии, где стоял храм Аполлона, в котором и служила Кумская Сивилла. Прим. перев.
10. Золотой Треугольник, бывший частью гипнагогических видений, испытываемых ФКД в этот период, воплощает пифагорейский идеал гармоничных пропорций, который указывает на совершенное единство.
11. «Мантия» (1942), роман Ллойда Дугласа.
12. Из эссе Станислава Лема «Научная фантастика: безнадежный случай с исключениями» (1972), включенного в «Электрического пастуха» (1975) Филипа Дика под редакцией Брюса Гиллеспи.
13. Ужасный Разрыв — это отсылка ФКД к его ощущению пропасти, разрыва, которая разверзлась в 60-х между его ограниченным человеческим существованием и встречей с божественным как с позитивной спасающей силой во вселенной.
14. См. роман Филипа Дика «Три стигмата Палмера Элдрича» — прим. перев.
15. Парафраз одного из любимых романсов Дика на музыку Франца Шуберта.
16. Кошка Дика
17. «Расшифрованный Новый Завет» (1974). Опубликован в Рено, Невада, Международным Сообществом Христа, созданным Жене Савоем. Альтернативное прочтение Нового Завета эзотерической организацией, которое сильно повлияло на ФКД.
18. Доктор Ричард Морис Бак (1837–1902), друг Уолта Уитмена и автор «Космического сознания: изучение эволюции человеческого разума» (1905).
19. 1975 года
20. Древнеегипетская богиня Маат символизирует равновесие, устойчивость и гармонию. «Маат» также служит абстрактным термином, указывающим на эти качества, и именно в этом смысле ФКД использует его здесь.
21. Гексаграмма 36 по И-Цзин
22. Фото, на которое он ссылается, неизвестно.
23. Певец в стиле кантри.
24. Тесса Дик, пятая жена Дика и Кристофер, его новорожденный сын.
25. События, описанные здесь, включая операцию Кристофера, произошли в сентябре-октябре 1974 г.
26. X, очевидно, использовалось ФКД как обозначение одной или нескольких его работ (каких именно, оставалось неясным даже ему), которые, как он считал, содержали послание, могущее подстегнуть процесс божественного спасения мира. В следующих параграфах ФКД делает ссылку на «Нац» и «Пол» — сокращения, которые он придумал для национальной гвардии и полиции в романе «Пролейтесь, слёзы…» (1974), который ФКД чаще всего считал тем самым X.
27. AMORC — американское общество розенкрейцеров, основанное в 1915 году Харви Спенсером Льюисом — Древний Мистический Орден Розы и Креста. ФКД на некоторое время вступил в него в 1974.
28. Нэнси Хэкетт, четвертая жена ФКД, порвала с ним в 1970 г. Взгляд Нэнси на события того года см. в седьмой главе книги «Всевышнее вторжение: жизнь Филипа Дика» (1989).
29. Р.Крамб, художник комиксов, в 70-х годах был подвергнут налоговой службой интенсивной проверке.
30. Джоан Симпсон, с которой у ФКД были романтические отношения в 1977 г.
31. В феврале 1976 г. Филип Дик совершил попытку самоубийства после того как Тесс Дик, его пятая жена, бросила его, забрав сына Кристофера. Тесса Дик вспоминает, что Филип настаивал на её отъезде. Смотри одиннадцатую главу «Всевышених вторжений: жизнь Филипа Дика».
32. Дороти Киндрем Хаднер, мать ФКД, умерла в августе 1978 г. Отношения между ними были очень сложными. Смотри первую и вторую главы «Всевышних вторжений».
33. Посмертная реальность, описанная в «Тибетской книге мёртвых».
34. Отсылка к Четвертой эклоге Вергилия, которая по мнению отцов Церкви, содержала пророчество о пришествии Христа.
35. Персонаж «Волшебной флейты» Моцарта.
36. Ссылка на «ВАЛИС», написанный в 1978 г.
37. Дочери ФКД от третьего и четвертого брака соответственно. Предположительно, он мог навестить их в Санта-Ане примерно в этот период.
38. Джоан Симпсон.
39. Одно из обозначений св. Софии.
40. Трагедия Еврипида.
41. Из стихотворения «Брама» Ральфа Уолдо Эмерсона.
42. Из стихотворения «Брама» Ральфа Уолдо Эмерсона.
43. Джордж Герберт (1593-1633), английский христианский поэт и мистик. Строки, которые цитирует ФКД — из стихотворения «Шкив»
44. Перевод Д.В.Щедровицкого (прим. перев)
45. Рей Торренс, книготорговец и друг ФКД. Торренс нанёс ФКД визит и был с ним 17 ноября 1980 года, в день, который ФКД назвал «теофанией». В интервью, данному редактору, Торренс вспоминал, что ничего особенного в поведении Дика в этот день не заметил.
46. Изначальное космическое тело или структура.
47. ФКД сгруппировал свои прошлые романы по тематике: всем вместе он лад имя «метаромана». См. четвертую главу настоящей книги за примерами этого процесса. Какая точно конфигурация была на уме ФКД, неясно.
48. Сноска ФКД: «Мир, но не Бога (как я предполагал)». На эту же сноску ФКД ссылался в остальных двух обнаруженных в этом примечании упоминаниях «Валис».
49. Санскритское «Господь Созданий». Праджапати, демиургическая фигура, часто упоминается в Ригведе.
50. Здесь: марихуанна. ФКД выкурил немного 11-17-80.
51. В средней школе, во время сдачи теста по физике, ФКД охватил страх и он забыл закон вытеснения жидкости, на котором были основаны восемь из десяти вопросов теста. Когда экзамен уже подходил к концу, он начал молиться. И тогда внутренний голос продиктовал ему этот закон, и ФКД закончил тест, получив высший балл. Этот эпизод остался в его памяти на всю жизнь.
52. «ВАЛИС восстановленный», первое название романа «Всевышнее вторжение» (1981).
53. Руах — еврейский термин, означающий «Дух», но также и «дыхание». В каббалистической традиции это промежуточное духовное состояние между прямым осознаванием божественности и животной душой.
54. Глен и Элла Ранситер — персонажи романа «Убик» (1969)
55. Солнечный бог древних египтян.
56. Физики предполагают существование тахионов — частиц, которые движутся быстрее скорости света в противоположном направлении во времени.
57. Урсула ле Гуин, писатель-фантаст. Она и ФКД переписывались в это время.
58. 51 фрагмент Гераклита в переводе Эдварда Хасси, любимого Диком, гласит: «Они не понимают, как расходящееся само с собой согласуется: возвращающаяся к себе гармония, как у лука и лиры», (здесь дано в переводе МЛ. Дынника — прим. перев.)
59. «Расшифрованный Новый Завет»
60. Множественное число от kosmos. Эдвард Хасси (см. предшествующую сноску) во второй главе «Досократиков» (1972) обсуждает аналогию сотворения космоса с воспроизведением животных, встречающуюся и у досократиков, и у индийских мыслителей.
61. Эдвард Хасси, оксфордский ученый и автор книги «Досократики» (1972), работы, цитированной в четвертой главе «Валис» (1981). Согласно ссылке ФКД здесь, см. вторую главу книги Хасси.
62. Не вполне ясно, какие именно романы ФКД здесь имеет в виду. «Убик» (1969) и «Пролейтесь, слезы…» (1974) определенно среди них, как утверждалось в этих выдержках выше. Что касается других возможных кандидатов, см. четвертую главу этих выдержек.
63. См. Послесловие.
64. Дорис Саутер, близкий друг ФКД в последнее десятилетие его жизни. Книга, о которой идёт речь здесь, неизвестна.
65. См. Роберт Антон Уилсн, «Космический триггер: последний секрет иллюминатов» (1977)
66. «Человек в высоком замке» (прим. перев).
67. Православное высказывание.
68. Икнотон — также транскрибируется как Эхнатон и Ахенатен — был египетским фараоном (правил: 1373–1357 до н. э.), который привел политеистический Египт к еретическому монотеистическому культу Солнца.
69. См., например, роман Берроуза «Нова Экспресс» (1964).
70. Писатель-фантаст.
71. Идея ФКД о «преступном вирусе», обсуждаемая здесь, восходит к идее Уильяма Берроуза о том, что язык — это внеземной вирус, который препятствует развитию человечества. См. предыдущий отрывок Экзегезы.
72. Ветхий Завет — прим перев.
73. Новый Завет — прим перев.
74. 17 ноября 1971 года дом, арендованный ФКД в Сан-Рафаэле, Калифорния, был взломан, и многие его бумаги был украдены или уничтожены. Этот случай напутал ФКД. Он часто теоретизировал о Взломщиках — его предположения варьировались от ФБР до наркодилеров и местной полиции, но он так никогда и не разгадал эту загадку.
75. Tractates Cryptica Scriptura, «Приложение» к ВАЛИС (1981). Обратите внимание, что ФКД различал «экзегезу» и «трактат».
76. См. третью главу романа ФКД «Свихнувшееся время» (Time out of joint).
77. «Король и мертвец: сказки о завоевании душой зла» (1940) Генриха Зиммера, под редакцией Джозефа Кэмпбелла. Последовательное изучение мифологии и сравнительного религиоведение под явным влиянием К.Г. Юнга, которого ФКД обожал.
78. Кот ФКД.
79. В августе 1974 г. Ричард Никсон ушел в отставку с поста президента. Читатели, заинтересованные в литературном истолковании этой темы, могут обратиться к роману ФКД «Свободное радио Альбемута» (написан в 1976, опубликован в 1985).
80. Три женщины, личность которых не установлена.
81. Термин «Дитеон» пришёл к ФКД в июне 1981 г. во сне.
82. «Хо Он» был, по ФКД, родственный термин для «О-Хо», глиняного горшка в «ВАЛИС».
83. См. запись 47 в «Tractates Cryptica Scriptura» в «ВАЛИС» (1981)
84. Литературный критик.
85. Дабхар — это еврейская корневая форма для слова «речь».
86. Ссылка на роман «Пролейтесь, слёзы…» (1974) с его скрытым посланием о спасающем элементе, ворвавшемся в мир Чёрной Железной Тюрьмы.
87. Станислав Лем.
88. Критик, цитированный здесь (если это вообще точная цитата), неизвестен.
89. «Помутнение» было выпущено издательством Баллантайн в мягкой обложке.
90. Читатель, переписывавшийся с ФКД.
91. К.У.Джетер.
92. Эти годы очень болезненными и беспокойными для ФКД.
93. Марк Херст, редактор Bantam Books.
94. Патрисия Уоррик, литературный критик, с которой ФКД переписывался в это время.
95. Станислав Лем здесь упомянут в связи с некой неуказанной (группой экспертов) — левыми критиками, которые писали о работах ФКД.
96. См. к примеру, использование этой идеи во «Всевышнем вторжении» (1981), в котором Эммануил (потерявший память мужской аспект божественности) спасен Зиной Паллас (которая, как Афина Паллада, воплощала святую Мудрость и женский аспект божественности).
97. Здесь ФКД обрывает предложение.
98. Валентин, христианский гностик второго столетия нашей эры, около 140 г., был кандидатом на пост епископа Рима, но ему было отказано как еретику.
99. Термины Eigenwelt (изолированный, духовный мир внутреннего «я»), Mitwelt (срединный, целостный мир эго) и Umwelt (земное окружение) были введены швейцарским психоаналитиком Людвигом Бинсвангером в его сочинения о шизофрении. Эти сочинения, прочитанные ФКД в начале 60-х, оказали на него большое влияние. См. в частности роман ФКД «Свихнувшееся время Марса» (1964) и его использование другой концепции Бинсвангера — «мир гробниц».
100. Эти фразы пришли к ФКД во снах в 1974 г.
101. Писатель-фантаст Джон Сладек в 1973 опубликовал восхищенную пародию на путанный космический стиль ФКД, названную «Торговец солнечной обувью» в «Журнали фэнтези и научной фантастики». Филу она так понравилась, что он написал ему письмо как фанат.
102. Друг ФКД в начале 70-х.
103. Термин, введенный французским драматургом и поэтом Альфредом Джарри (1873–1907) для описания его науки расцветающей, абсурдистской мудрости. Джарри определял «патафизику» как «науку, привносящую в метафизику, в ее пределах или вне их то, что расширяет ее настолько же, насколько последняя расширяет физику». Среди персонажей романа ФКД «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» (1968) есть никудышний актер по имени ИИ Джарри. ФКД в начале 70-х был избран почетным членом College du Pataphysique [Колледжа Патафизики — прим. перев.], основанного в честь Джарри во Франции.
104. Здесь ссылка на Херба Холлиса, владельца двух магазинов в Беркли — Art Music [магазин граммпластинок] и University Radio [магазин аппаратуры], у которого ФКД работал продавцом с 1944 по 1951 гг. Холлис был повторяющейся моделью для создания типажа любимого «босса» — например, Лео Балеро в «Трех стигматах Палмера Элдрича» (1965).
105. По видимому, ссылка на «Нова экспресс» (1964) Берроуза.
106. Эпитет Диониса, любимого сына Зевса.
107. Здесь ссылка на инциденты, связанные с «ксерокопированным посланием».
108. Урсула Ле Гуин.
109. См. «Авторское примечание» в «Помутнении».
110. к этому времени в 1978 году ФКД был сильно озабочен своей неспособностью написать роман («в форме, пригодной для печати»), который мог бы точно передать события 2-3-74 и последовавшие, и удовлетворится запоздалым контрактом с Bantam Books. Позже в этом году ФКД напишет «Валис» и достигнет цели.
111. «Нацарапанное куриной лапой» — это, вероятно, метафора для написанного им от руки.
112. Джетер.
113. «Три стигмата Палмера Элдрича» (1965), «Убик» (1969) и «Лабиринт смерти» (1970)
114. См. Станислав Лем. «Научная фантастика: безнадежный случай с исключениями» (1972).
115. В третьем классе юный ФКД отважно сражался с жуком, который прятался в раковине улитки. Но когда он заставил жука покинуть укрытие, все желание убить его исчезло, сменившись переполняющим чувством того, что вся жизнь едина, а все живые существа связаны друг с другом добротой.
116. «Джанки» (1951) Уильяма Берроуза. Автобиографический отчет о героине и торговле им, об уличной преступности, о природе привыкания и излечения. ФКД чувствовал сходство между своими романами и романами Берроуза. ФКД однажды совершит литературные эксперименты а-ля Берроуз, например смешивающиеся параллельные линии повествования на страницах 59–61 первого издания «Валис». Эти эксперименты были случайны и не занимали больше двух страниц и даже, вероятно, не предназначались для публикации.
117. Джордж Герберт (1593–1633), английский христианский поэт и мистик. В его собрании сочинений нет стихотворения «Воры и убийцы», и я не смог проследить источники, из которых Дик цитирует Герберта.
118. Это высказывание с упоминанием о камне, отвергнутом строителями может указывать на символизм масонства. Первоначальным названием «Захвата Ганимеда» (1967), романа, написанного в соавторстве с Кеем Нельсоном, было «Отвергнутый камень».
119. Замечание, которое Дик приписывал Урсуле Ле Гуин.
120. Патрисия Уоррик.
121. Эксперимент, проведенный американскими физиками Альбертом Михельсоном и Эдвардом Морли в 1880 г., который продемонстрировал, что скорость света не зависит от движения Земли в пространстве. Он предвосхитил специальную теорию относительности Эйнштейна.
122. Людвига вана Бетховена.
123. Персонажи романа «Помутнение».
124. Урсула Ле Гуин. Ее слова о разворачивающемся полотне находятся в эссе «Научная фантастика как пророчество. Филип К. Дик» в «The New Republic», 30 октября 1976.
125. ФКД нанес летом 1977 г. визит по своему старому адресу в Беркли на улицу Франциска, № 1126 вместе с Джоан Симпсон.
126. ФКД жил в графстве Сонома с Джоан Симпсон лето 1977 г.
127. Возможная ссылка здесь на Ин. 3:5: «Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царство Божие».
128. «Энциклопедия философии», четырехтомное издание, была одной из любимых книг ФКД.
129. ФКД иногда теоретизировал, что события 2-3-74 (в особенности графический дисплей 3-74) могли быть запущены советскими экспериментами, включающими в себя передачу высокочастотных микроволн или других энергетических форм.
130. «Стигматы Палмера Элдрича», «Убик» и «Лабиринт Смерти».
131. Дочь ФКД.
132. Нэнси Хэкетт, четвертая жена ФКД, ей было 21, когда они встретились в 1964 г.
133. Интервью с ФКД с сопровождающим текстом Джо Витале, появившееся в The Aquarian 11–18 октября 1978 г.
134. См. о петиции Ramparts в Глоссарии.
135. См. «Введение» Томаса Диша к твердому изданию «Солнечной лотерии» (1955) Gregg Press (1977).
136. «Саранча садится тучей» — это роман-в-романе «Человек в высоком замке» (1962).
137. Действующий персонаж рассказа ФКД «Электрический муравей» (1969).
138. ФКД иногда теоретизировал, что реальность образована двумя лучами — «реальным» и «поддельным». Они создают подобный голограмме мир при помощи наложенного образа, созданного двумя лучами после прохождения двух противоположных щелей. Отсюда «двухщелевая» логика.
139. «Стигматы Палмера Элдрича» (1965), «Убик» (1969) и «Лабиринт смерти» (1970) были переизданы издательством Bantam в 1977 г.
140. «Лучшее из Филипа Дика» (1977).
141. Заметка ФКД: «Я думаю, Лем догадался об этом».
142. Это фраза из сна ФКД в 1974 г.
143. «Саранча садится тучей», роман в романе «ЧВЗ» (1962).
144. Бытие, термин, введенный немецким философом Мартином Хайдеггером для обозначения подлинного бытия.
145. Церковь по соседству с ФКД.
146. Немецкий мистик Якоб Беме (1575–1624), немецкий философ-романтик Фридрих Шеллинг (1775–1854), немецкий теолог Пауль Тиллих (1886–1965).
147. Джон Браннер, британский научный фантаст. Цитированная реплика, по-видимому, была произнесена в частной беседе (дата неизвестна).
148. В 1981 году между ФКД и Урсулой ле Гуин возникло печальное непонимание, которое привело ФКД к мысли, что Ле Гуин боялась за его разумность — что сама Ле Гуин отрицала.
149. «Епископ Тимоти Арчер», оригинальное название романа ФКД «Трансмиграция Тимоти Арчера».
150. Расположенный в Нью-Йорке приют для бездомных или сбежавших детей.
151. Нэнси Хэкетт бросила ФКД в 1970 г. Конец брака был очень труден для него, и он часто указывал, что это был кризис, ввергший его в многочисленные психологические трудности. Здесь акцент на том, что «Мастер всея Галактики» (1969) был написан в 1967-68, и потому его «психоз» предшествует уходу Нэнси.
152. Лакман, Джерри Фейбин и Донна — персонажи романа ФКД «Помутнение» (1977).
153. Глиммунг — это полубожественный протагонист в романе ФКД «Мастер всея Галактики» (1969).
154. Это манифестации, которые принимал Глиммунг (см. предыдущую сноску) в «Мастере всея галактики».
155. «Замороженное путешествие» — это не роман, а скорее рассказ, опубликованный ФКД в «Плейбое» (декабрь 1980) и впоследствии включенный (переименованным) в сборник «Надеюсь, я прибуду скоро» (1985). Рус. изд. — под назв. «Стылый полёт», («Эсквайр» апрель 2008, с. 222–234, перевод А.Гузмана).
156. Здесь метафора двух рогов диалектики — одним из которых является «мудрый» рог.
157. Критик научной фантастики. Ссылка на обзор в в «Вашингтон Пост».
158. Вероятнее всего, это указывает на письмо 1981 года от Уилсона к ФКД, где Уилсон восхищался «Валис» и сравнивал его по уровню оригинальности изложения с «Улиссом».
159. Опубликована как «Трансмиграция Тимоти Арчера» (1982).
160. Рассел Гален, литературный агент ФКД.
161. Персонаж «Валис» (1981). См. девятую главу романа с этим «замечанием».
162. Бенджамин Крим — фигура движения Нью-Эйдж, которая сильно повлияла на мышление ФКД в последние месяцы его жизни. ФКД слышал Крима во время интервью по радио.
163. Хоуторн Абендсен — автор-персонаж, написавший «Саранча садится тучей», роман-в-романе «Человек в высоком замке» (1962). ФКД пытался продолжить «Высокий замок» в 1964 и оставался очарован способностями Абендсена как персонажа вплоть до середины 70-х, что подтверждается здесь.
164. Рисунок ФКД (ок. 1974), на котором изображено то, что он называл «Альбемутским знаком китовой пасти». ФКД видел связь между этой идеограммой и ожерельем Золотой Рыбы, а также с гомоплазматом, который, как он считал, связан с ним. В дальнейшем он нашел связь между этим знаком (если его рисовать, не останавливаясь, чтобы получилась связанная цепочка) и двойной спиралью ДНК; ДНК и гомоплазмат, по его мнению, были аналогичными формами живой информации.
165. Так у ФКД.
166. Непереводимая игра слов: «be muth», где «muth» — немецкое «отвага», а «be» — английское «быть». Вместе они создают часть слова «Альбемут». Та же часть присутствует в слове «Behemoth», т. е. «бегемот», упомянутый в Книге Иова — прим. перев.
167. «Др. Г.К.» — это предполагаемое имя главного героя.
168. Советский физик, которого ФКД читал в 1974 г.
169. Вероятно, сокращение от «преждевременный» — как преждевременный или «предпоследний» аватар (что следует из отрывка).
170. Жирный Лошадник, альтер-эго Филипа Дика в романе «Валис» (1981), для которого это черновик.
171. Эта линия представляет собой памятку ФКД, чтобы не забыть найти (в «Экзегезе») или составить подходящую по смыслу цитату, отражавшую убеждения Жирного. «Трактат», о котором идет речь, очевидно, «Tractates Cryptica Scriptura», который составляет «Приложение» к «Валис» и содержит 52 нумерованных записи, представляющих ключевые теории и озарения, полностью развитые в «Экзегезе».
172. Этот отрывок появляется, в слегка измененной форме, во второй главе «Валис» (1981).
173. Этот отрывок появляется в четвертой главе «ВАЛИС».
174. Епископ Джеймс Пайк.
175. Этот отрывок появляется в слегка измененной форме в «ВАЛИС».
176. Этот персонаж основан на епископе Джеймсе Пайке.
177. На самом деле здесь работала мать ФКД, Дороти Хаднер, в середине 30-х.
178. Отдел разведки США.
179. Это выдумка ФКД.
180. Научный фантаст и друг ФКД.
181. Ку-Клукс-Клан — прим. перев.
182. Здесь ссылка на космологическую структуру «Божественной комедии» Данте.
183. По ФКД, еврейское слово «анохи» представляет чистое сознание божественного. Выдуманный мир гриба анохи мог, наверное, предоставлять такое сознание ищущему.
184. См. John W. Allegro, THE SACRED MUSHROOM AND THE CROSS (1968).
185. Cm. Wasson, Carl A. P. Ruck, Albert Hoffman, THE ROAD TO ELEUSIS: UNVEILING THE SECRET OF THE MYSTERIES (1978) (соавтор Альберт Хоффман был швейцарским химиком, открывшим в 1943 г. ЛСД).
186. «Дурак» — протагонист в романе ФКД «Исповедь недоумка» (1975).
187. Драма Антона Чехова.
188. Это отрывок из «Экзегезы», но ввиду его формата он включен в «ТНЕ SELECTED LETTERS OF PHILIP К. DICK-1974», Underwood-Miller, 1991.
189. 17 сентября 1981 у ФКД было видение мирового спасителя по имени Тагор, который жил на Шри-Ланке. В письме от 23 сентября 1981 г. (которое в результате было напечатано в фэнзине «Niekas») ФКД описывал Тагора «обожженного и убогого» и «добровольно умирающего. Тагор принял на себя грехи человечества перед экосферой».
190. Примечание ФКД: «т. е. „Фома“, который так боялся римлян — что ж, они убили Крестителя, удушили Фому, так сказать, обезглавили его в маленькой камере! И это случилось со мной на Пасху!»
191. В мае 1979 г. Чарльз Платт брал у ФКД интервью; интервью вошло в книгу Платта «Создатели сновидений: необычные люди, пишущие научную фантастику» (1980). ФКД записал это интервью на пленку и впоследствии прослушивал ее. Как следует из этого отрывка, пленка подтолкнула его к глубокому самоанализу.
192. Психиатрическая лечебница графства Оранж — приемное отделение недалеко от Санта-Аны, Калифорния, где жил ФКД. Он периодически проходил там психотерапию.
193. Вплоть до конца 1960-х ФКД мучал страх перед Налоговым управлением. Во многом этот страх появился после подписания петиции Rampart. См. Глоссарий. ФКД не заполнял налоговую декларацию, пока не закончилась война во Вьетнаме. Кроме того, в 1969 году Налоговое управление из-за задолженностей изъяло его машину.
194. ФКД перечислял суммы в Ковенант-Хаус, расположенный в Нью-Йорке приют для сбежавших и бездомных детей.
195. Генрих Зиммер.
196. Воспринимаемым объектом, образом восприятия — прим. перев.
197. Обоюдный психоз — прим. перев.
198. May Day — международный сигнал бедствия, передаваемый по радиотелефонной связи в случае непосредственной угрозы жизни людей, как-то: неминуемое затопление судна, крушение, взрыв, пожар и т. д. — прим. перев.
199. ФКД жил в доме 1126, а несколько лет спустя я полгода жил в доме 1624.
200. Персонажи романа «Моби Дик» Германа Мелвилла — прим. перев.
201. Зебра (Валис): «вихрь разума, распространяющийся как сверхвременное поле, включающее людей, но не ограниченное ими, связывающее объекты и процессы воедино, упорядачивая их вместе с информацией. ПОТОК (FLUX) целенаправленного упорядочивания живой информации, и человеческой, и внечеловеческой, стремящийся к росту и инкорпорированию своего окружения как целостный комплекс соотнесенностей».
202. «Хорошо, происходит оплодотворение: это не семечко, как у растений, а яйцеклетка, как у человеческой женщины, и космическая сперма оплодотворяет ее; производится зигота».
203. «Я — гомоплазмат: „Зебра действует в сизигии с человеком“, а также: „Делаю ли я что-то? Разумеется. Но я не знаю, что делаю, так что я не знаю, кто (так сказать) я в этой постановке“.»
204. «Если импринтирующий Логос вне времени, тогда Святой Дух находится справа или вдали или в конце времени, куда движется поток-поле (временной поток). Он принимает время: замыкающий узел, так сказать». См. также: «Если существует бессмертие, должен быть иной тип времени: тот, в котором могут быть восстановлены прошлые события (т. е. прошлое в своей полноте) — т. е. возвращены. Я испытывал такое время».
205. «Она (реальность) — голограмма, l) Мое усилившееся чувство времени доказывает это. И 2) информационный элемент, состоящий из двух частей: структуры и основания». «Все это указывает на голограмму. Основанную на двух несущих информацию сигналах».
206. «Евангелия тогда изображают священный мифический обряд вне времени, а не историческое событие. Заметка: Весь этот процесс можно счесть психологическим преображением искупительного психоза».
207. «„ЧВЗ“ — это, по-видимому, тонкий, даже деликатный вопрос — что реально? Похоже, будто только две книги в этом романе, „Саранча“ и „И-Цзин“ по-настоящему реальны. Странно».
208. «посредством анамнезиса и восстановления формы ты получаешь доступ к нескольким пространственно-временным континуумам, основанным на твоих вселенных».
209. «Посредник творения (Логос или Формы, как ни назови) — это в то же время абстрактная структура творения. Хотя и недоступная нашему обычному восприятию и сознанию, эта структура (и, следовательно, посредник творения) может быть познана…», «эта несубстанциональная абстрактная структура есть правильно понятая реальность; понятая через колоссальную мета-абстракцию, в которой реальность до такой степени опустошена, так сказать, что постигается ее интеллигибельный базис. Это как минимум на один уровень вверх по иерархии онтологии. Но это не Бог. Здесь множественность уступает место единству, тому, что, наверное, можно назвать полем…», «„Посредник творения есть его структура“. Эту структуру не следует смешивать с множественностью физических объектов в пространстве и времени, управляемой причинностью; это две совершенно разные вещи. (Структура несубстанциональна, абстрактна, едина и порождает собственные изменения; она не физична и не может быть воспринята человеческими чувствами; она познается интеллигибельно, посредством того, что Платон назвал ноэзисом, что требует определенной высокоуровневой мета-абстракции)». И, наконец: «Я, с другой стороны, утверждаю онтологический примат за несубстанциональной абстрактной структурой и, более того, считаю, что она полностью контролирует физическую пространственно-временную вселенную как свою основу и причину».
210. Перевод Арк. Штейнберга
211. Стихотворный текст Виталия Калашникова (не очень точно с точки зрения перевода, но зато в стихах — при. перев.)
212. Возраст указан неправильно, Дику было уже 22 года.
213. Речь идёт о романе «Убик»