Фигуру Иуды традиционно видят как фигуру величайшего злодея, эталон всех предателей всех эпох. Даже как фигуру трагическую, того, кто пожертвовал всем на свете ради то ли выполнения Божьего плана, то ли какой-то странной любви к Учителю. Есть и варианты додумывания в поведении Иуды любовной истории или прямого богоборческого бунта в стиле Лермонтова или Мильтона. У Леонида Андреева он пусть и неприятный, но вообще единственно живой персонаж. Он «решает», пока остальные мнутся и осторожничают. Во всех этих случаях Иуда не лишкн величия.

Но история из Писания иная.

Иуда Евангелий очень-очень прост. Это не мятущийся Петр и не сомневающийся Пилат. Иуда не принимает решений. В Новом Завете нет подробного анализа, а как же так получилось, что Иуда стал предателем. Он вообще лишен момента выбора — просто пошел и сделал, без объяснения причин, кроме краткого «потому что был вор». Хотя и Закхей был вором, и благоразумный разбойник был вором. Но они покаялись, а Иуда предал, сделав это, по большому счету, нипочему. Иуда — статист, он не главный герой и вообще не герой. Он неинтересен автору Писания. И это не просто так.

Это важный намек — не надо вглядываться в зло, не надо искать ему объяснения. Иосиф Бродский писал предельно прямо — «зло существует, чтоб с ним бороться, а не взвешивать на коромысле». Этому же учат и аскетические книги — искушение следует отсекать на стадии помысла, не давая ему превратиться в прилог, в мысль, в план и далее в действие. Все воспеватели и почитатели Иуды, все, кто ищет в его истории высокую трагедию и великую миссию, первую ошибку сделали здесь: вместо того, чтобы отвергать зло, они начали его «понимать», а далее — и любоваться им.

И поэтому история предательства Иуды из Библии — правда, а пышные построения гностиков и литераторов — чушь. Любой из нас знает, что грех совершается нипочему. Просто очень хочется именно вот это сделать, именно сейчас и именно так. А потом уже мы ищем причины и оправдания. «Я сделал это ради детей», «там такие бабки», «это потому что я сильно люблю «, «да я просто не подумал», «ты не представляешь, какие у нее ноги», «у меня был приказ», «меня бы не поняли», «слишком многое стояло на кону», «мне не хватило сил», «это он меня достал и провоцировал» и так далее — всё это возникает потом, чтобы объяснить то, что уже было сделано. Зло не дает свободы. Зло всегда ее лишает.

Достоевский так описывает происходившее с Родионом Раскольниковым в момент убийства: «он попал клочком одежды в колесо машины, и его начало в нее втягивать». Грешник не властен над собой. По энергичному слову Писания, грешник есть раб — тот, кто выполняет чужую волю. Как Иуда, который, кажется, и сам не в состоянии был бы объяснить, зачем он предал Господа. И оттого повесился — внезапно, словно проснувшись в другом мире, в котором оказался предателем и убийцей, и в котором сребреники не греют.

И все мы знаем этот момент на собственной шкуре. Когда сладость, энергия, инерция совершённого греха ушла и наступила оглушающая пустота и ужас — Боже, да что же я сделал-то? ЗАЧЕМ Я ЭТО ВООБЩЕ? Именно этот вопрос задал себе другой Иуда — «Иудушка Головлёв» Салтыкова-Щедрина: «А где вообще всё? Почему я один?» — и убежал в холодную ночь без одежды на могилу погубленной им матери. В каждый момент понимал вроде, что делал, — а уже нет никого и ничего вокруг и ни света, ни тепла, ни надежды, и только хочется отмотать время вспять не делать, не делать, не делать этого больше.

История Иуды — это история каждого из нас, его отчаяние ведомо каждому. Но у нас всё-таки есть еще надежда. Сегодня Великая среда. Черный день. До Пасхи три дня отчаяния.