О Великой субботе: Кассия Константинопольская, Косьма Маюмский, Амфилохий Иконийский, Епифаний Кипрский, Фотий Константинопольский, Иоанн Дамаскин, Григорий Палама, Феофан Затворник, Иннокентий Херсонский, Серафим (Звездинский), Антоний Сурожский, Александр Мень, Георгий Чистяков, Иоанн Мейендорф, Иларион (Алфеев), Александр Геронимус, Мария Красовицкая, Триодь Постная.
Предание.ру - самый крупный православный мультимедийный архив в Рунете: лекции, выступления, фильмы, аудиокниги и книги для чтения на электронных устройствах; в свободном доступе, для всех.
Феофан Затворник. Слово Великую субботу (Покой Великой субботы. Размышления при созерцании гроба Господня. Все бывшие, сущие и будущие искупаются ценой этой смерти. В христианстве о чем ни начни рассуждать, всегда придешь в одному: покайся и живи по евангелию, при помощи Божией)
Кассия Константинопольская. «Волною морскою…» (канон на Великую Субботу)
«Волною морскою…» (канон на Великую Субботу). Пер. Т. А, Сенина
(Перевод с комментарием приводится по публикации: Т. А. Сенина (монахиня Кассия),"Волною морскою…". Канон на Великую Субботу, составленный св. инокиней Кассией, песнописицей Константинопольской / Пер. с древнегреч. и комм. // Τέχνη γραμματική (Искусство грамматики). Вып. 2 (Новосибирск, 2006) 473–481.)
Песнь 1, глас 6
<Ирмос:> Скрывшего некогда волною морскою гонителя<и>мучителя под землёй скрыли спасённых дети; но мы, подобно отроковицам, Господу да воспоём, ибо Он славно прославился.
Безумный старец, ненасытный ад, разверзшись, принимаешь всех Жизнью Погллощая же<Её>, извергаешь души праведных, которые поглотил прежде; разрушает тебя Господь, ибо Он славно прославился.
Иисусе, Боже мой, воспеваю Твои страдания, ибо Ты добровольно умер за жизнь всех и удостоил<нас>быть погребенным в плащанице и в смирне; гроб прославляю Твой, воспеваю и Твое воскресение.
Песнь3.
<Ирмос:>Тебя, повесившего на водах всю землю без опоры, видя висящего на лобном месте, тварь содрогалась от многого ужаса, «нет святого, кроме Тебя, Господи», взывая.
Положил Тебя, долготерпеливый Спаситель, иудеи в могиле и тени смертной, Того, Кто в мёртвых пребывал свободным, сокрушившего и затворы ада, Владыка, и воскресившего умерших.
Всем, скованным в неразрешимых узах ада, Господь возопил: «Те, кто в узах, выходите; те, кто во тьме, освободитесь»; Царь наш, избавляющий сущих на земле.
Песнь 4.
<Ирмос:>Провидя Твое Божественное умаление<бывшее>на кресте, Аввакум, ужаснувшись, вопиял: Ты прекратил власть сильных, Благой, приобщаясь находившимся в аду, как всесильный.
Господь, источающий жизнь, из сострадания оказался под землёй<и>воссиял свет Божества смертным, разрушая адову тёмную силу.
Увидел враг себя побеждённым нисхождением Твоим во ад, Владыка, «власть моя, — вопиет, — поглощена и вся сила моя».
Песнь 5.
<Ирмос:>Твоего Богоявления, Христос, бывшего нам по<Твоей>милости, видев невечерний свет, Исайя, бодрствуя в ночи, взывал: воскреснут мёртвые, и восстанут находящиеся в гробах, и все земнородные возрадуются.
Положенный крестом в мёртвых, Благодетель, гордыню растлителя душ, сойдя во ад, ты сокрушил<и>затворы его, и восставил праотца, как Бог, и мертвостью Своею верным подал мир, и жизнь, и радость.
Вселившись вместе с находящимися в аду, изливший жизнь смертным, Ты находящимся во тьме сказал: «Выходите», — и находящимся в узах: «Освободитесь; на погибель врага и на воскресение прежде умерших Я пришёл, к жизни призывая».
«Волною морскою…» (канон на Великую Субботу). Иной перевод
источник: http://www. consensuspatrum. ru/lib/
(Перевод с издания: Eustratiades S. Kasiani i melodos // Ekklesiastikos Faros 31, 1932. — S. 92–112.)
Песнь 1.
Того, Кто некогда сокрыл под волною морскою гонителя [и] мучителя, скрыли под землёю дети спасённых; но мы, подобно отроковицам, воспоём Господу, ибо Он славно прославился.
Безумный старик, ненасытный ад, разверзшись, принимаешь Жизнь всех. Поглощая же, извергаешь души праведных, которые поглотил прежде; разрушает тебя Господь, ибо Он славно прославился.
Иисусе, Боже мой, воспеваю Твои страдания, ибо Ты добровольно умер за жизнь всех и удостоил быть погребенным в плащанице и в смирне; прославляю гроб Твой, воспеваю и Твоё воскресение.
Песнь 3.
Тебя, повесившего на водах всю землю без опоры, видя висящего на лобном месте, тварь содрогалась от многого ужаса, взывая:"нет святого, кроме Тебя, Господи".
Положили Тебя, долготерпеливый Спаситель, иудеи в могиле и тени смертной, Того, Кто в мёртвых пребывал свободным, и затворы ада сокрушившего, и умерших воскресившего.
Всем, скованным в неразрешимых узах ада, Господь воскликнул:"Те, кто в узах — выходите, те, кто во тьме — освободитесь"(ср. Ис 49:9); Царь наш, избавляющих сущих на земле.
Песнь 4.
Провидя Твоё божественное умаление на кресте, Аввакум, ужаснувшись, вопиял: Ты прекратил власть сильных (Авв 3:14), Блаже, приобщаясь находящимся в аду как всесильный.
Господь, источающий жизнь, из сострадания оказался под землёй [и] воссиял свет Божества смертным, разрушая адову тёмную силу.
Враг, увидев себя побеждённым Твоим, Владыка, нисхождением во ад, вопиет:"власть моя поглощена, [как] и вся слава моя".
Песнь 5.
Видев свет невечерний Твоего богоявления, Христе, бывшего нам по [Твоей] милости, Исайя, бодрствуя в ночи, взывал: воскреснут мёртвые и восстанут находящиеся в гробах, и все земнородные возрадуются (ср. Ис 26:9–20).
Положенный через [смерть на] кресте среди мёртвых, Ты, Благодетель, сойдя во ад, сокрушил гордыню растлителя душ, [также и] затворы его, восставил праотца, как Бог, и мертвостью Своею верным подал мир, и жизнь, и радость.
Вселившись вместе с пребывающими в аду, изливший жизнь смертным, Ты сущим во тьме сказал:"выходите", — находящимся в узах:"Освободитесь; на погибель врага и на воскресение прежде умерших Я пришёл, призывая к жизни".
Перевод с издания: Eustratiades S. Kasiani i melodos // Ekklesiastikos Faros 31, 1932. — S. 92–112.
Современный текст канона Великой Субботы
Песнь 1
Ирмос: Волною морскою скрывшаго древле гонителя мучителя, под землею скрыша спасенных отроцы: но мы, яко отроковицы, Господеви поим: славно бо прославися.
{К} Господи, Боже мой! Исходное пение и надгробную Тебе песнь воспою, погребением Твоим жизни моея входы отверзшему и смертию смерть и ад умертвившему.
{А} Горе Тя на Престоле и доле во гробе, премирная и подземная, помышляющая. Спасе мой, зыбляхуся умерщвлением Твоим: паче ума бо виден был еси мертв, Живоначальниче.
{I} Да Твоея славы вся исполниши, сшел еси в нижняя земли: от Тебе бо не скрыся состав мой, иже во Адаме, и погребен, истлевша мя обновляеши, Человеколюбче.
Песнь 3
Ирмос: Тебе, на водах повесившаго всю землю неодержимо, тварь, видевше на лобнем висима, ужасом многим содрогашеся: несть свят, разве Тебе, Господи, взывающи.
{S} Образы погребения Твоего показал еси, видения умножив. Ныне же сокровенная Твоя богомужно уяснил еси и сущим во аде, Владыко: несть свят, разве Тебе, Господи, взывающим.
{H} Простерл еси длани и соединил еси древле разстоящаяся. Одеянием же, Спасе, еже в плащанице и во гробе, окованныя разрешил еси: несть свят, разве Тебе, Господи, взывающия.
{М} Гробом и печатьми, Невместиме, содержимь был еси хотением: ибо силу Твою действы показал еси, богодейственно поющим: несть свят, разве Тебе, Господи. Человеколюбче.
Седален, глас 1:
Гроб Твой, Спасе, воини стрегущии мертви от облистания явльшагося Ангела быша, проповедающа женам Воскресение. Тебе славим, тли потребителя! Тебе припадаем, Воскресшему из гроба и Единому Богу нашему!
Слава, И ныне, тойже.
Песнь 4
Ирмос: На кресте Твое Божественное истощание провидя, Аввакум, ужасся, вопияше: Ты сильных пресекл еси державу, Блаже, приобщаяся сущим во аде, яко Всесилен.
{Е} Седмый день днесь освятил еси, егоже древле благословил еси упокоением дел: преводиши бо всяческая и обновляеши, субботствуя, Спасе мой, и назидая.
{Р} Силою лучшаго, победившаго Тебе, от плоти душа Твоя разделися, растерзающи бо обоя узы — смерти и ада, Слове, державою Твоею.
{О} Ад, Слове, срет Тя, огорчися, человека зря обожена, уязвлена ранами и Всесильнодетеля, страшным же зраком погибе.
Песнь 5
Ирмос: Богоявления Твоего, Христе, к нам милостивно бывшаго, Исаиа, Свет видев Невечерний, из нощи утреневав, взываше: воскреснут мертвии и востанут сущии во гробех, и вси земнороднии возрадуются.
{N} Новотвориши земныя, Создателю, перстен быв, и плащаница и гроб являют еже в Тебе, Слове, таинство. Благообразный бо советник Тебе Рождшаго совет образует, в Тебе велелепно новотворящаго мя.
{D} Смертию — смертное, погребением — тленное прелагаеши: нетленно твориши бо, боголепно безсмертно творя приятие, плоть бо Твоя истления не виде, Владыко, ниже душа Твоя во аде страннолепно оставлена бысть.
{Е} Из Небрачныя прошед и прободен в ребра, Содетелю мой, из Нея соделал еси обновление Евино, Адам быв, уснув паче естества сном естественным и жизнь воздвигнув от сна и тления, яко Всесилен.
Косьма Маюмский . Канонъ на великую Субботу
Ирмосъ. Волною морскою покрывшаго въ древности преследовавшаго мучителя чада спасенныхъ сокрыли подъ землею: но мы, какъ отроковицы, воспоемъ Господу: ибо онъ торжественно прославился.
Господи Боже мой, отходное пеніе и надгробную песнь воспою тебе, погребеніемъ своимъ отверзшему мне входъ къ жизни, и смертію смерть и адъ умертвившему (Осіи 13, 14).
Небесныя и преисподнія (существа), видя тебя, Спаситель мой, горе на престоле и долу во гробе, изумлялись смерти твоей: ибо непостижимо оказался ты мертвымъ, Живоначальный (Марк. 15, 44).
Дабы исполнить все славою твоею, ты нисшелъ въ преисподнія (места) земли: ибо не сокрылось отъ тебя Адамово существо мое, и бывъ погребенъ, ты обновляешь меня растленнаго, Человеколюбче (Псал. 138, 51; Рим. 5, 12).
Ирмосъ. Тебя, повесившаго на водахъ всю землю недержимо, тварь увидевъ висящимъ на лобномъ (месте), въ великомъ ужасе трепетала, восклицая: нетъ святаго кроме тебя, Господи (Псал. 23, 2; 135, 6).
Знаменія погребенія твоего ты показалъ во множестве (древнихъ) виденій; а ныне, Владыка, богочеловечески явилъ ты тайны свои и находящимся во аде, восклицающимъ: нетъ святаго кроме тебя, Господи (Ос. 12, 10; Псал 50, 8).
Ты распростеръ длани и соединилъ прежде разделенное; а облеченіемъ (твоимъ) въ плащанице и во гробе, Спаситель, ты разрешилъ связанныхъ, восклицающихъ: нетъ святаго кроме тебя, Господи (Ефес. 2, 13–18; Псал. 145, 7).
Во гробе и за печатями ты, Невместимый, содержимъ былъ добровольно; ибо силу свою въ божественныхъ действіяхъ показалъ ты воспевающимъ: нетъ святаго кроме тебя, Господи Человеколюбче (Матф. 27, 66).
Ирмосъ. Провидя твое божественное истощеніе на кресте, Аввакумъ въ взумленіи взывалъ: ты ниспровергъ, Благій, могущество сильныхъ, пребывая съ находящимися во аде, какъ Всесильный (Авв. 3, 14; Матф. 12, 29).
Ты освятиль ныне (день) седьмый, который благословилъ въ начале успокоеніемъ отъ делъ; ибо ты все возстановляешь и обновляешь, упокоеваясь и привлекая къ себе, Спаситель мой (Быт 2, 2; Іоан. 12, 32).
Такъ какъ ты препобедилъ (смерть) силою высшаго (естества), то душа твоя, отделившись отъ тела, расторгла обои узы — смерти и ада — могуществомъ твоимъ, Слово (Псал. 15, 10; Деян. 2, 27).
Адъ, сретивъ тебя, Слово, огорчился, видя смертнаго обоженнымъ и изъязвленнаго ранами всесильнымъ, и онемелъ отъ сего страшнаго виденія (Ис. 14, 9).
Ирмосъ. Увидевъ невечерній светь богоявленія твоего, Христе, милостиво совершившагося между нами, Исаія отъ нощи бодрствуя восклицалъ: воскреснутъ мертвые, и востанутъ находящіеся во гробахъ и все живущіе на земле возрадуются (Ис. 26, 19).
Ты обновляешь земнородныхъ, Создатель, самъ соделавшись перстнымъ, и плащаница и гробъ являютъ, Слово, присущее тебе таинство; ибо благоименитый Советникъ выражаетъ волю Родителя твоего, въ тебе меня велелепно обновляющаго (Марк. 15, 43–46).
Смертію ты изменяешь смертное и погребеніемъ — тленное, делая божественно нетленнымъ и безсмертнымъ принятое на себя (естество): ибо плоть твоя, Владыка, не видела тленія, и душа твоя дивнымъ образомъ не оставлена во аде (1 Кор. 15, 42–44; Псал. 15, 10).
Произшедши отъ безбрачной и бывъ прободенъ въ ребра, ты чрезъ сіе совершилъ возстановленіе Евы, Создатель мой, соделавшійся Адамомъ, уснувшій сверхестественно животворнымъ сномъ и воздвигнувшій жизнь изъ сна и тленія, какъ всесильный (Быт. 2, 7–21; 3, 20; 1 Кор. 15, 45).
Ирмосъ. Былъ объятъ, но не удержанъ китовыми недрами Іона; ибо прообразуя тебя, (Христе), пострадавшаго и предавшагося погребенію, онъ исшелъ изъ зверя, какъ изъ чертога, а къ страже (гроба твоего) взывалъ: стрегущіе тщетно и напрасно, (Христа) — истинную Милость вы оставили (Матф. 28, 4–11; Іона. 2, 9).
Умерщвленъ былъ ты, Слово, но не отделился отъ плоти, которую принялъ; ибо хотя и разрушился храмъ твой во время страданія, но и тогда было одно лице Божества и плоти твоей, такъ какъ въ обоихъ единъ ты пребываешь Сынъ, Слово Божіе, Богъ и человекъ (Іоан. 2, 19; 1 Тим.2, 5).
Смертоносно для людей, но не для Бога было паденіе Адамово: ибо хотя и пострадало перстное существо плоти твоей, но Божество осталось безстрастнымъ; и даже тленное (естество) въ себе ты преобразилъ въ нетленное и открылъ источникъ нетленной жизни въ воскресеніи (Быт. 2, 7; Рим. 5, 12; Кол. 1, 18).
Царствуетъ адъ, но не вечно, надъ родомъ человеческимъ; ибо ты, Сильный, бывъ положенъ во гробе, живоначальною дланію расторгъ ключи смерти и возвестилъ сидевшимъ тамъ отъ века неложное избавленіе, соделавшись первенцемъ изъ мертвыхъ, Спаситель (Рим. 5, 14; Псал. 106, 16; 1 Петр. 4, 6).
Ирмосъ. Неизреченное чудо! Избавившій въ пещи отъ пламени благочестивыхъ отроковъ, во гробе полагается мертвымъ бездыханнымъ, ко спасенію насъ поющихъ: благословенъ ты, Богъ–Избавитель.
Уязвленъ въ сердце адъ, принявшій Прободеннаго копіемъ въ ребра, и стенаетъ истощаемый огнемъ божественнымъ, ко спасенію насъ поющихъ: благословенъ ты, Богъ–Избавитель (Псал. 88, 11; Ис. 14, 9–11).
Блаженный гробъ! Принявъ въ себя какъ бы уснувшаго Создателя, онъ явился божественнымъ сокровищемъ жизни, ко спасенію насъ поющихъ: благословенъ ты, Богъ–Избавитель (Быт. 49, 9).
По закону смертныхъ водвергается положенію во гробе Жизнь всехъ и являетъ его источникомъ воскресенія, ко спасенію насъ поющихъ: благословенъ ты, Богъ–Избавитель (Іоан.14, 6).
Едино было нераздельное Божество Христа во аде и во гробе и въ раю со Отцемъ и Духомъ, ко спасенію насъ поющихъ: благословенъ ты, Богъ–Избавитель (Ефес. 4, 9–10).
Ирмосъ. Да подвигнется съ трепетомъ небо и да поколеблются основанія земли; ибо вотъ сопрачисляется къ мертвымъ и въ маломъ гробе вмещается Живущій на высотахъ (небесныхъ), котораго отроки благословите, священники воспевайте, люди превозносите во все веки (Іер. 2, 12; Псал. 81, 5).
Разрушенъ пречистый храмъ, но съ собою онъ возстановляетъ падшую скинію; ибо Адамъ вторый, живущій на высотахъ (небесныхъ), нисшелъ къ первому даже до глубинъ ада: Его отроки благословите, священники воспевайте, люди превозносите во все веки (Іоан. 2, 19; Амос. 9, 11; 1 Кор. 15, 47).
Не стало дерзновенія у учениковъ, Іосифъ же Аримафейскій благодушествуетъ; ибо видя всевышняго Бога мертвымъ и обнаженнымъ, испрашиваетъ и погребаетъ (Его), восклицая: отроки благословите, священники воспевайте, люди превозносите (Его) во все веки (Марк. 15, 42–46).
Ο необычайныя чудеса! О благость! О неизреченное терпеніе! Живущій на вышнихъ (небесахъ) добровольно запечатлевается подъ землею, и Богъ называется позорнымъ именемъ обманщика: Его отроки благословите, священники воспевайте, люди превозносите во все веки (Матф. 27, 63–66).
Ирмосъ. Не рыдай о мне, Матерь, видя во гробе Сына, котораго зачала ты во чреве безсеменно; ибо я востану и прославлюсь и какъ Богъ вознесу во славе непрестанно съ верою и любовію величающихъ тебя (Лук. 23, 28).
Въ дивномъ рождестве твоемъ, Сынъ безначальный, сверхестественно не испытавъ болезней, я ублажала себя; ныне же видя тебя, Боже мой, мертвымъ бездыханнымъ, терзаюсь тяжко мечемъ скорби: но востань, дабы я возвеличилась (Лук. 1, 48; 2, 35).
Земля покрываетъ меня по воле (моей), но привратники ада трепещутъ, видя (меня), Матерь, облеченнаго въ окровавленную одежду отмщенія; ибо поразивъ враговъ на кресте, какъ Богъ, я опять возстану и возвеличу тебя (Іов. 38, 17; Быт. 49, 11; Ис. 59, 17).
Да радуется тварь, да веселятся все земнородные; ибо упраздненъ враждебный адъ; съ ароматами сретайте (меня), жены; я избавляю Адама и Еву со всемъ родомъ (ихъ), и въ третій день воскресну (Марк. 16, 1; Матф. 28, 9).
Печатается по изданію: Богослужебные каноны на греческомъ, славянскомъ и русскомъ языкахъ. Книга третiя: Каноны Постной Трiоди. — СПб.: Въ Синодальной Типографiи, 1856. — С. 123–132.
Амфилохий Иконийский. Слово на Великую Субботу
Погребение Спасителя нашего празднуем мы сегодня. Он в преисподней освобождает мертвецов от уз смерти, исполняя светом ад, и пробуждает от сна усопших. Мы на земле ликуем, представляя Его воскресение, и не боимся, что тление победит нетление, ибо Писание говорит: Ниже даси преподобному твоему видети истления (Пс. 15:10). И, возможно, иудеи и эллины смеются над нашим любомудрием: первые – потому что ожидают иного Христа, вторые – потому что скрывают в гробах свои надежды, как о них справедливо говорит пророк: Гроби их жилища их во веки (Пс. 48:12). Но смеющиеся возрыдают – возрыдают потом, когда воззрят на Того, Кого пронзили и оскорбили (Ин. 19:37) – а мы, плачущие, растворим печаль радостью. Смерть похитила Владыку Христа, но ей не удержать у себя Жизнь. Она поглотила Его, потому что не знала, но извергнет вместе с Ним многих. Сегодня Он добровольно пребывает в аде, но на следующий день, поразив ад, воскреснет. Вчера, страдая на кресте, Он помрачил солнце, и посреди дня наступила ночь. Сегодня смерть лишилась своей власти, приняв чуждого ей мертвеца. Вчера тварь восскорбела, видя безумие иудеев, и покрылась тьмой, как бы одеждой скорби, сегодня народ, сидящий во тьме, увидел свет великий (Мф. 4:16). Вчера сотрясалась земля и стала помышлять о бегстве, и угрожала поглотить живущих на ней; и содрогались горы, и распадались камни; и храм обнажился, словно живой разорвав одежду, показывая через то, что претерпел, что осквернено Святилище. Бездушное творение ощутило дерзость преступления, а у дерзающих на это были бесчувственные души. Стихии стали негодовать и почти оставили свой порядок и произвели бы всеобщее смятение, если бы они не ощущали воли Творца, что Он добровольно терпит поношение.
О новое и необычное чудо! Распростерший словом небеса на древе простирается, и Связавший море песком в узы заключается, и Даровавший источники мёда испивает желчь, и Увенчавший землю цветами венчается терном, и Поразивший Египет десятью язвами и Покрывший в водах главу фараона терпит избиение тростью по главе, и Тот, на Которого не смеют Херувимы взирать, был оплеван в лицо. Страдавший так молился за распинавших, говоря: Отче, прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23:34). Он благостью побеждает злобу, ходатайствует за христоубийц, тем самым улавливая их к спасению. Он освобождает их от обвинения и обвиняет неведение. Не гневается, хотя Сам стал посмешищем их бесчинства. Переносит их буйство и по человеколюбию призывает к покаянию. Нужно ли еще говорит что–либо более? Не получив никакой пользы от такой благости, они заключают в гробе Того, Которого ничто из существующего не вмещает, и налагают печати, чтобы сокрыть наше спасение, и, страшась воскресения, приставляют к гробу воинскую стражу. Кто видел, чтобы мертвеца охраняли? И более того, кто видел, чтобы с мертвецом воевали? Кто слышал, чтобы смерть вызывала сомнение и внушала в убивающих страх? Кто не перестает враждовать, отняв жизнь у недруга? Кто не прекращает ненавидеть, удовлетворившись смертью врага? Иудей, что ты боишься Того, Кого убил? Что опасаешься Того, Кому причинил смерть? Что трепещешь перед представившимся? Что страшишься убитого? Что беспокоишься из–за Того, Которого ты распял? Убийство дает тебе безопасность. Будь же смелей! Если Умерший простой человек, Он не воскреснет. Если Он простой человек, то справедливо ты водрузил крест. Если Он простой человек, то не истинно сказанное Им: Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин. 2:19). Если Он простой человек, то останется во власти смерти. Если Он простой человек, для чего ты, о неразумный, запечатываешь гроб.
Дождись третьего дня и увидишь обличение своего безумия. Перестань заниматься бессмысленным делом и узришь исход соделанного. Перестань враждовать против Истины. Перестань воевать с Богом и в этой войне поражать самого себя. Перестань оскорблять Солнце правды и считать, что погасли лучи Его. Перестань с упорством скрывать Источник жизни. Перестань надоедать властям и договариваться о страже. Перестань давать деньги на обман и побуждать на это воинов. Не усердствуй напрасно, не издерживай все свои силы на нечестие, не мечтай о победе над Богом. Не давай воинам денег, чтобы они сказали одно вместо другого. Не усыпляй народ гробницей. Не полагайся на оружие. Оружие воскресению не помешает, не воспрепятствуют ему печати, воинам не удержать его, не похитить его деньгами.
Но ты не веришь? Разве ты не видел, что еще прежде Лазарь отряс от себя смерть, как сон? Разве ты не видел, как сей мертвец последовал повелению, и погребальные пелены не помешали ему? Разве ты не видел, как он шел в погребальных пеленах, услышав: Гряди вон? Разве ты не видел, как голос восстановил разрушенного смертью? Сумевший то и это сможет. Воскресивший раба Сам, вне всякого сомнения, воскреснет. Ожививший того, кто подвергся тлению, не оставит Самого Себя мертвым. Но ослепление иудеев велико и, видя чудеса, не видит их. Очи имут и не узрят, уши имут и не услышат (Пс. 113:13–14). Потому что бог века сего ослепил сердца их, чтобы не воссияло в них Евангелие правды. Оставим их до времени в неверии, а сами, представив в своем уме гроб Спасителя, скажем с теми, кто был с уверовавшей Марей: Взяли Господа нашего и не знаем, что сделали Ему (Ин. 20:13). Ему слава с Пречистым Отцом и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Епифаний Кипрский. Слово на Великую Субботу
Что это? Отъ, чего ныне такое глубокое молчаніе на земли, и такая тишина? — Отъ того глубокое молчаніе, что почиваетъ Царь. Земля стихла отъ страха, потому–что Господь уснулъ плотію, и воскресилъ усопшихъ отъ века. Господь умеръ плотію, и адъ вострепеталъ; уснулъ Господь на краткое время, и возбудилъ отъ века спавшихъ во аде. Где же теперь, о нечестивые, те шумные и неистовые гласы противъ Христа, кои предъ симъ были слышны? Куда девался народъ, заговоры, спира и дреколіе? Где цари, священники и судіи достойные осужденія? Где светильники, мечи и вопли безпорядочные? Куда скрылся неистовствовавшій народъ и безчестная стража? По–истинне, людіе поучишася тщетнымъ и суетнымъ! Они преткнулись о краеугольный Камень — Христа, но они же и сокрушились; ударились о твердый Камень, и сами разбились; волны ихъ обратились въ пену; связали великаго Сампсона, но Онъ, расторгнувъ вечные узы, погубилъ иноплеменныхъ и беззаконныхъ; Богъ, солнце, Христосъ зашелъ подъ землю, и оставилъ Іудеевъ во всегдашнемъ мраке. Ныне возсіяло спасеніе живущимъ на земли, и находившимся отъ века въ преисподней; ныне возсіяло спасеніе міру видимому и невидимому; сугубое днесь пришествіе Христово, сугубое строительство, сугубое человеколюбіе, сугубое низхожденіе, а вместе и снисхожденіе, сугубое посещеніе человековъ: Богъ приходитъ съ неба на землю, а съ земли въ преисподнюю; врата адовы отверзаются: усопшіе отъ века, радуйтесь, и седящіе во тьме и сени смертной, пріимите светъ велій! Владыка среди рабовъ, Богъ среди мертвыхъ, Жизнь среди смертныхъ; Невинный съ повинными, невечерній Светъ — съ седящими во тьме и сени смертней! Среди плененныхъ — Освободитель; Сущій превыше небесъ — среди населяющихъ преисподнюю. Христосъ на земли — и мы уверовали; Христосъ въ числе мертвыхъ, — снидемъ и мы съ Нимъ въ преисподнюю, и посмотримъ на совершающіяся тамъ тайны; уразумеемъ чудеса сокровенныя подъ землею, производимыя сокровеннымъ (Христомъ).
Узнаемъ, какъ и находящимся въ аде явилось благовестіе. Что же? Ужели Богъ, сошедши во адъ, спасаетъ всехъ безъ разбора? Нетъ. Онъ и тамъ спасаетъ однихъ уверовавшихъ. Вчера являлъ Онъ дела строительства, а ныне — дела владычества; вчера дела немощи, а ныне дела всемогущества; вчера дела человечества, а ныне дела Божества; вчера Онъ былъ заушаемъ по ланитамъ, а ныне сіяніемъ Божества потрясаетъ жилище адское; вчера былъ связуемъ, а ныне Самъ связуетъ тиранна неразрешимыми узами; вчера былъ осуждаемъ, а ныне даруетъ свободу осужденнымъ; вчера надъ Нимъ насмехались слуги Пилатовы, а ныне, увидевъ Его привратники адовы, задрожали отъ страха. Но выслушай существенную причину страданія Христова; и выслушавъ, воспой, прославь и проповедуй великія чудеса Господни; смотри, какъ законъ уступаетъ свое место благодати, какъ проходятъ образы и исчезаютъ тени, какъ солнце наполняетъ вселенную, какъ состарелся Ветхій Заветъ, и Новый утверждается, какъ древняя мимоидоша, и зацвело новое! Во время страданія Христова въ Сіоне было два народа — Іудеи и язычники; два царя — Пилатъ и Иродъ; два Архіерея — Анна и Каіафа; две пасхи совершались — ветхозаветная, которой должно было окончиться, и новозаветная, которая съ сего времени началась; въ тотъ–же вечеръ две жертвы приносились, потому–что совершилось спасеніе живыхъ и мертвыхъ; Іудеи, связывая агнца для закланія въ жертву, устремляли взоры свои къ тени, язычники прибегли къ Солнцу правды — Богу; первые, связавъ Христа, пересылали Его одинъ къ другому, а последніе съ готовностію приняли Его; однихъ жертва состояла изъ скотожертвеннаго (ϰτηνοϑυτον), другихъ — изъ Богоплотнаго (ϑεοσωμον); Іудеи воспоминали исходъ свой изъ Египта; а язычники провозглашали освобожденіе отъ заблужденія. И все где? Въ Сіоне, граде Царя великаго, въ коемъ соделалъ спасеніе посреди земли, посреди двою животну (Авв. 3, 2) познанный Іисусъ Богочеловекъ, источникъ жизни посреди двухъ источниковъ жизни Отца и Духа — животъ отъ живота; рожденный въ яслехъ посреди Ангеловъ и людей; лежащій краеугольнымъ камнемъ посреди двухъ народовъ; проповедуемый вместе посреди закона и пророковъ, явившійся на горе посреди Моисея и Иліи; распятый посреди двухъ разбойниковъ, но исповеданный Богомъ отъ благоразумнаго разбойника: какъ вечный Судія, Онъ возседитъ посреде жизни настоящей и будущей; посреди живыхъ и мертвыхъ ныне соделалъ двоякую жизнь и спасеніе. Я говорю двоякую жизнь т. е. рожденіе и возрожденіе. Слушай дела двоякаго рожденія Христова, и рукоплескай чудесамъ. Ангелъ благовествовалъ Маріи матернее рожденіе отъ Нея Христа, Ангелъ же возвестилъ Маріи Магдалине о страшномъ возрожденіи Его изъ гроба; ночью Христосъ раждается въ Вифлееме, ночью же въ Сіоне и возраждается; по рожденіи Онъ пріемлетъ повитіе пеленами, — и здесь обвивается плащаницею; по рожденіи принесли Ему въ даръ смирну, смирною же и алоемъ Онъ былъ напутствуемъ на погребеніе; тамъ Іосифъ — безмужній мужъ Маріи; а здесь Іосифъ Аримафейскій — попечитель о жизни нашей (Христе); местомъ рожденному служили Вифлеемскія ясли, — и во гробе Онъ возлегъ, какъ въ ясляхъ; о рожденіи Христовомъ первые возвестили пастыри, и возрожденіе Его изъ мертвыхъ первые возвестили также пастыри — ученики Христовы; тамъ Ангелъ возгласилъ Маріи: радуйся, — и здесь, велика совета Ангелъ — Христосъ, возгласилъ женамъ: радуйтеся; чрезъ сорокъ дней после перваго рожденія Христосъ вошелъ въ земной Іерусалимъ, во храмъ, и какъ перворожденный, принесъ Богу две горлицы, — чрезъ сорокъ же дней и по воскресеніи изъ мертвыхъ вознесся въ горній Іерусалимъ, — въ истинное Святое святыхъ, и какъ нетленный Первенецъ изъ мертвыхъ принесъ Богу и Отцу душу и плоть наши, какъ двухъ непорочныхъ горлицъ; и здесь Ветхій деньми Богъ и Отецъ принялъ Его неизреченно въ недра Свои, подобно ветхому Симеону, принявшему Его въ земномъ храме на свои объятія. Если ты считаешь это баснею и слушаешь съ неверіемъ; то осудятъ тебя печати гроба Владычня, оставшіяся неповрежденными по возрожденіи Христовомъ: ибо, какъ родившись отъ Девы, Онъ не повредилъ знаменій девства Матери своей, такъ и воскресъ, не повредивъ печатей гроба. Но послушаемъ священныхъ сказаній, какъ Христосъ, жизнь наша, когда и кемъ положенъ въ гробъ?
Позде бывшу, говоритъ Писаніе, пріиде человекъ богатъ отъ Аримафея, именемъ Іосифъ. Сей приступль къ Пилату, проси телесе Іисусова (Матф. 27, 57–58): — приступилъ смертный къ смертному, испрашивая позволеніе взять Бога смертныхъ; — персть къ персти, испрашивая позволеніе взять Художника всяческихъ; сено къ сену, чтобы получить небесный Огнь; малая капля отъ малой капли принимаетъ Море. Кто виделъ или кто слышалъ что–нибудь подобное? Человекъ отдаетъ человеку Творца человековъ; беззаконникъ обещается отдать Праведника и Законодавца; неправедный судія Судію судей, какъ осужденнаго, предаетъ на погребеніе. Позде бывшу пріиде человекъ богатъ, именемъ Іосифъ. По–истине богатъ, потому–что получилъ всю сложную ипостась Господа; по–истине богатъ, потому–что получилъ отъ Пилата сугубое естество Христово; богатъ, потому–что удостоился получить безценный Маргаритъ; по–истине богатъ, потому–что носилъ Сокровищницу преисполненную Божествомъ. Какъ не признать его богатымъ, когда онъ стяжалъ Жизнь и Спасеніе міра? Какъ не богатъ Іосифъ, получивъ въ даръ Питающаго всехъ и Владычествующаго надъ всемъ? Позде бывшу, потому–что Солнце правды зашло уже во адъ; посему и пришелъ человекъ богатъ отъ Аримафея, именемъ Іосифъ, потаенъ же страха ради Іудейска. Пришелъ и Никодимъ, приходившій ко Іисусу нощію. Тайна изъ тайнъ сокровеннейшая! Приходятъ два потаенные ученика сокрыть Іисуса во гробъ, своимъ утаеніемъ поучая утаенному во аде таинству утаеннаго въ плоти Бога! Изъ нихъ одинъ другаго превосходитъ усердіемъ ко Христу: — Никодимъ заслужилъ похвалу щедростію на смирну и алое, а Іосифъ смелостію и дерзновеніемъ предъ Пилатомъ: потому–что онъ, отвергнувъ страхъ, дерзнувъ вниде къ Пилату, и проси телесе Іисусова. Смотри, какое благоразуміе являетъ Іосифъ предъ Пилатомъ, чтобы достигнуть желаемой цели; съ какою скромностію говоритъ Пилату, дабы, огорчивъ его, не лишиться желаемаго. Такъ, онъ не говоритъ ему: дай мне тело Іисуса, который предъ симъ помрачилъ солнце, расторгъ камни, поколебалъ землю, отверзъ гробы и раздралъ завесу церковную; но что же? Предлагаетъ ему самую маловажную просьбу. Судія! Я пришелъ, говорилъ онъ, предложить тебе небольшую просьбу: — позволь мне похоронить мертвое тело того Іисуса Назарянина, котораго ты осудилъ; Іисуса беднаго, неимеющаго дома, повешеннаго, обнаженнаго, презираемаго, Іисуса — сына тектонова; Іисуса связаннаго, который обиталъ подъ открытымъ небомъ, странника неведомаго, всеми небрегомаго. Дай мне сего странника: ибо какая тебе польза въ его теле? Дай мне сего странника, потому–что онъ пришелъ изъ дальней страны, дабы спасти странниковъ; онъ сошелъ въ темную область, дабы возставить странника; дай мне сего странника, потому–что онъ и онъ одинъ есть истинный странникъ; дай мне сего странника, отчизны коего мы странники не знаемъ; дай мне сего странника, отецъ коего неизвестенъ намъ странникамъ; дай мне сего странника, коего место, рожденіе и образъ бытія неизвестны намъ странникамъ; дай мне сего странника, который проводилъ странническую жизнь среди странниковъ; дай мне сего странника Назарянина, неимевшаго где главу подклонити, дай мне сего странника, который, подобно страннику на чужой земле, не имелъ собственнаго жилища, даже родился въ ясляхъ; дай мне сего странника, который изъ самыхъ яслей долженъ былъ спасаться бегствомъ отъ Ирода; дай мне сего странника, который даже въ пеленахъ привиталъ въ Египте, не имелъ града, веси, дома, жилища и родства, и обиталъ въ чужой стране; дай мне, игемонъ, сего нагаго, висящаго на древе: я покрою его, покрою того, кто покрылъ наготу моего естества; дай мне сего мертвеца, который есть вместе Богъ: я покрою его, потому–что онъ покрылъ мои беззаконія; дай мне, игемонъ, сего мертвеца, который во Іордане похоронилъ мой грехъ. Я ходатайствую о мертвеце, который отъ всехъ терпелъ обиды, котораго другъ продалъ, ученикъ предалъ, братія гнали, а рабъ заушилъ; ходатайствую о мертвеце, коего осудили те самые, кого онъ освободилъ изъ рабства; я прошу, игемонъ, о мертвеце, у котораго нетъ отца на земле, нетъ друга, ученика, родственника, нетъ погребателя; Онъ одинъ единородный единаго Отца, Богъ въ міре, и нетъ другаго, кроме Его.
Когда Іосифъ сказалъ такимъ образомъ Пилату; то сей приказалъ отдать ему всесвятое тело Іисусово. Іосифъ, пришедъ на Голгофу, снялъ съ древа Бога во плоти, и положилъ на земли; а такимъ образомъ лежалъ долу простертый Тотъ, кто всехъ влекъ горе; Жизнь и Дыханіе на краткое время делается бездыханною; Творецъ многоочитыхъ делается незрящимъ; Воскресеніе всехъ повержено было на землю; Богъ, возставляющій мертвыхъ, умерщвляется плотію и умолкаетъ громъ слова Божія. Вземлется руками содержащій небо дланію. Скажи, скажи, Іосифъ! какъ это ты совершаешь страшное погребеніе тела Іисусова? Не ужасаешься ли носить на рукахъ Того, коего трепещутъ херувимы? Съ какимъ страхомъ обнажаешь божественную плоть Его? Не трепещешь ли, устремляя взоръ на обнажаемое естество плоти — преестественнаго Бога? Скажи мне, Іосифъ, какъ положишь ты на востокъ умершаго, который самъ есть Востокъ востоковъ? Какъ ты своими перстами закроешь очи Іисуса, который пречистыми перстами своими отверзъ очи слепому? Какъ сомкнешь уста Того, кто развязалъ языкъ немому? Какъ сложишь руки того, кто исцелилъ изсохшую руку; какъ спеленаешь ноги Того, кто исцелилъ хромаго; какъ возложишь на одръ Того, кто сказалъ разслабленному: возьми одръ твой и ходи; какъ проліешь миро на небесное Миро, себя истощившее и освятившее міръ? Какъ отрешь еще точащее кровь ребро Іисуса, исцелившаго кровоточивую? Какъ омоешь тело Бога, омывшаго и очистившаго всехъ? Какіе возжжешь светильники для истиннаго Света, просвещающаго всякаго человека? Какія воспоешь погребальныя песни Тому, кого неумолкно славословятъ небесныя воинства? Какъ будешь оклакивать Того, кто оплакивалъ умершаго Лазаря, и чрезъ четыре дня воскресилъ его? Какъ будешь оплакивать Того, кто даровалъ всемъ радость и разрушилъ печаль Евину? Я ублажаю, Іосифъ, твои руки, прикасавшіяся къ источавшимъ еще кровь рукамъ и ногамъ Іисусовымъ; ублажаю твои руки, осязавшія рану, точащую кровь; ублажаю твои уста, прикасавшіяся къ устамъ Іисусовымъ, и почерпавшія оттуда Духа Святаго; ублажаю твои очи, смотревшія на очи Іисусовы и почерпнувшія оттуда светъ истинный; ублажаю твое лице, приближавшееся къ лицу Божію; ублажаю твои рамена, носившія Носящаго всехъ; ублаюаю твою главу, на которую склонялся Христосъ — Глава всехъ; ублажаю твои длани, коими ты носилъ Носящаго всяческая; ублажаю Іосифа и Никодима, ибо они прежде херувимовъ носили на себе Бога, прежде шестокрылатыхъ послужили Богу, покрывъ Господа не крылами, но синдономъ; Іосифъ и Никодимъ носили на раменахъ своихъ Того, кого трепещутъ херувимы, и все чины безплотныхъ ужасаются. Пріиде Іосифъ съ Никодимомъ: посему стекся сюда и весь божественный соборъ Ангеловъ; предваряютъ херувимы, стекаются серафимы, носятъ престолы, покрываютъ шестокрылатые, трепещутъ многоочитые, видя Іисуса съ угасшимъ зреніемъ; силы спокрываютъ, воспеваютъ начала, ужасаются чины; изумляются все воинства превыспреннихъ силъ, и въ удивленіи спрашивають другъ–друга: что значитъ это необычайное и непостижимое зрелище? На земле смертные безпрепятственно смотрятъ на того Бога, на котораго не смеемъ взирать мы безплотные; Іосифъ и Никодимъ свободно погребаютъ Того, которому съ благоговеніемъ предстоятъ херувимы. Какъ изшелъ Сущій въ недрахъ Отчихъ? Какъ пришелъ на землю Исполняющій всяческая? Какъ открылся Сокровенный отъ всехъ? Совершенный Богъ, пребывающій горе съ Отцемъ, долу съ Матерію является совершеннымъ смертнымъ. Никогда не являвшійся намъ, какимъ образомъ является человекамъ, и какъ человекъ, и вместе какъ человеколюбивый Богъ? Какъ Невидимый сталъ видимымъ? Какимъ образомъ Невещественный воплотился? Какъ Безстрастный пострадалъ? Какъ Судія предсталъ судилищу? Какъ Жизнь, вкусила смерти? Какъ Невместимый вмещается во гробе? Какъ обитаетъ во гробе сый въ недрехъ Отчихъ? Какъ входитъ во врата пещеры Тотъ, кто отверзъ врата рая? Врата девства не разрушившій сокрушаетъ врата ада? Какъ ученикамъ явился дверемь заключеннымъ? Какъ для людей отверзъ двери царствія небеснаго, врата гроба и печати сохранивъ целыми? Какъ вменяется въ мертвыхъ, Иже въ мертвыхъ свободь? Какъ невечерній Светъ является въ темныхъ и сени смертной? Съ какимъ намереніемъ низходитъ во адъ? Можетъ быть Онъ идетъ возставить осужденнаго Адама. Точно, Онъ идетъ отыскивать первозданнаго, какъ погибшую овцу; точно, Богъ и Сынъ Евы идетъ освободить плененнаго Адама и плененную вместе съ нимъ Еву отъ страданій? Но снидемъ съ Нимъ и возрадуемся, ускоримъ, воспоемъ, поспешимъ увидеть, какъ Богъ примиряется съ людьми: какъ всеблагій Господь освободилъ осужденныхъ. Ибо человеколюбивый по естеству, идетъ съ силою и властію, чтобы извести плененныхъ отъ века, и техъ, коихъ поглотила и отлучила отъ Бога горькая и ненасытная смерть, причислить къ небожителямъ. Тамъ первосозданный и прежде всехъ осужденный Адамъ; тамъ первоумершій и первый праведный пастырь Авель, образъ неправеднаго заколенія пастыря Христа; тамъ Ной, образъ Христа, строителя кивота великой Церкви Божіей, которая спасла зверонравныхъ язычниковъ отъ потопа нечестія чрезъ голубицу — Духа Святаго, и испустила чернаго врана; тамъ Авраамъ, прародитель Христовъ, принесшій безъ заколенія угодную Богу жертву; тамъ Исаакъ, котораго, во образъ Христовъ, Авраамъ связалъ для жертвоприношенія; тамъ Іаковъ, который во аде такъ–же скорбитъ, какъ скорбелъ на земли объ Іосифе; тамъ узникъ Іосифъ, который во образъ Христа, былъ узникомъ во Египте, — а напоследокъ сделался господиномъ; тамъ Моисей — въ такомъ же мраке, въ какомъ былъ, когда его положили въ темный ковчежецъ; тамъ во рве ада Даніилъ, некогда вверженный въ ровъ львиный; тамъ Іеремія, который некогда былъ во рве тинномъ; тамъ Іона, бывшій во чреве китовомъ, во образъ вечнаго и превечнаго Христа; тамъ и богоотецъ Давидъ, отъ коего по плоти родился Христосъ. Но что мне говорть о Давиде, Іоне и Соломоне? Въ темной утробе ада былъ великій Іоаннъ, бóльшій изъ всехъ Пророковъ, который всемъ находившимся въ аде предвозвещалъ Христа; чемъ самымъ и соделался вдвойне Предтечею — проповедникомъ для живыхъ и мертвыхъ; онъ изъ узилища Иродова былъ посланъ во всемірное узилище адское, где отъ века пребывали скончавшіеся праведники и неправедные. Но пророки и все праведники непрестанно молили оттуда Господа, чтобы избавилъ ихъ отъ скорбей и вечно–мрачной ночи; ибо иной изъ нихъ говорилъ: изъ чрева адова услыши гласъ мой! другой: изъ глубины воззвахъ Тебе, Господи, Господи, услыши гласъ мой; одинъ говорилъ: яви лице Твое и спасемся, а другой: седяй на херувимехъ явися; иной говорилъ: воздвигни силу Твою и пріиди во еже спасти насъ, а другой: скоро да предварятъ ны щедроты Твоя, Господи; одинъ: избави душу мою отъ ада преисподнейшаго; а другой: Господи, изведи изъ ада душу мою; одинъ говорилъ: не остави души моей во аде; а другой: да взыдетъ отъ истленія животъ мой къ Тебе, Господи Боже мой. Всемилосердый Господь Христосъ, услышавъ ихъ, не почелъ справедливымъ соделать причастниками своего человеколюбія только техъ, кои жили во время пребыванія Его на земли и после онаго жить будутъ; но и техъ, кои прежде Его пришествія содержались во аде, и сидели во тме и сени смертной; посему людей, находящихся во плоти, онъ посетилъ съ одушевленною плотію, а душамъ разлучившимся съ телами явился съ божественною и пречистою душею, которая, разлучившись съ теломъ, не разлучилась съ Божествомъ. Итакъ поспешимъ сойти умомъ во адъ, дабы видеть, какъ тамъ Онъ обезсилилъ своею силою сильнаго тиранна, и какъ однимъ сіяніемъ безъ оружія обезоружилъ безсмертныя силы; какъ, сокрушивъ врата, отверзъ двери древомъ крестнымъ, какъ попралъ змія и повесилъ главу его, разрушилъ средостеніе, поставилъ непобедимые трофеи, умертвилъ смерть, истлилъ тленіе и возставилъ человека въ первобытное достоинство. Вчера Онъ, отвергая пособіе Ангеловъ, говорилъ Петру: могу представить вящше нежели дванадесяти легеонъ Ангеловъ; а ныне съ Божественною властію, какъ победитель и владыка, сходитъ даже до ада и смерти, въ сопровожденіи безплотныхъ воинствъ и чиновъ невидимыхъ, не дванадесяти легеоновъ, но тмы темъ и тысячи тысячъ Ангеловъ, властей, престоловъ, шестокрылатыхъ и многоочитыхъ, дабы уничтожить чрезъ смерть тиранна. Эти чины сопутствовали Ему, не какъ содейственники, но сопровождали Его съ благоговеніемъ, какъ Господа и Царя, потому–что всесильный Христосъ не нуждается въ содействіи; ихъ долгъ и вместе пламенное желаніе предстоять своему Господу и Богу; посему по одному мановенію стремятся другъ предъ другомъ исполнять повеленія, и всегда готовы на брань со врагами и беззаконниками; посему и тогда сходили съ Господомъ Богомъ своимъ во адъ и преисподнія жилища къ заключеннымъ отъ века, дабы въ силе извести узниковъ. Тогда, лишь только светоносное пришествіе Господа съ Божественнымъ сонмомъ осіяло крепко огражденное, безвестное и мрачное узилище и темницы адскія, всехъ предварилъ Архистратигъ Гавріилъ, и произнесъ къ противнымъ силамъ следующее повеленіе: возмите врата князи ваша, а после него возгласилъ Михаилъ: возмитеся врата вечная; потомъ и силы сказали: отстранитесь, беззаконные привратники; а наконецъ и власти со властію: разрешитесь неразрешимыя узы; не думайте, чтобы пришедшій Господь не могъ взойти чрезъ затворенныя двери; Онъ повелеваетъ вамъ, какъ беглымъ рабамъ, взять врата вечная, то есть, сломить ихъ: возмите врата князи ваша, потому–что предстоитъ Христосъ, небесная Дверь; уравняйте путь пришедшему на западъ адскій, Господь имя ему; исходъ Его чрезъ врата смертные; вы сделали входы, а Онъ пришелъ сотворить исходъ; поэтому не медлите, возмите врата и спешите; возмите не медля; а если вы не решитесь на это; то мы прикажемъ самимъ вратамъ взяться безъ рукъ: — возмитеся врата вечная. Въ–следъ за сими словами небесныхъ силъ, врата взялись, узы разрешились, заклепы разпались, основанія узилища поколебались; противныя силы обратились въ бегство. Бросивъ бразды свои, они воскликнули: кто есть сей Царь славы? Кто это совершающій въ аде такія чудеса? Кто этотъ выводящій отсюда усопшихъ здесь отъ века? Кто этотъ разрушающій нашу силу, и изводящій изъ адской темницы отъ века связанныхъ? Между–темъ Господь приблизился къ самой преисподней адской, где особенно стрегомъ былъ въ узахъ первосозданный Адамъ, коего Господь, взявъ за руку, возставилъ, сказавъ: востани спяй и воскресни отъ мертвыхъ и осветитъ тя Христосъ. Я Богъ твой, и со властію повелеваю узникамъ выдти, сушимъ во тьме просветиться, умершимъ воскреснуть; посему и тебе приказываю: возстани спяй, потому–что Я не для того тебя создалъ, чтобы ты содержался во аде; воскресни изъ мертвыхъ; Я жизнь мертвыхъ; воскресни, подобіе Мое, сотворенное по образу моему; встань, выйдемъ отсюда; ты во Мне, и Я въ тебе составляемъ нераздельное лице; для тебя Я, Богъ твой, соделался сыномъ твоимъ; для тебя Я, Господь твой, принялъ зракъ раба; для тебя Я, превысшіи небесъ, сошелъ на землю и въ преисподнюю; для тебя человека Я, въ мертвыхъ свободь, соделался человекомъ; для тебя, изгнаннаго изъ сада, Я преданъ Іудеями въ саду и распятъ на древе. Посмотри на заплеванное лице Мое: заплеваніе Я принялъ за тебя, чтобы возставить тебя въ первобытное достоинство; посмотри на претерпевшія заушеніе Мои ланиты: Я для того принялъ заушенія, чтобы испорченный твой ликъ возставить въ Мой образъ; посмотри на изъязвленный хребетъ Мой: Я для того принялъ бичеваніе, чтобы уничтожить лежащее на хребте твоемъ бремя греховъ твоихъ; посмотри на прободенныя гвоздіемъ руки мои: Я для тебя распростеръ ихъ на кресте; посмотри на пронзенныя ноги Мои: оне пригвождены были ко кресту изъ–за твоихъ ногъ, которыя утекли къ древу преступленія; Я страдалъ для того, чтобы тебя возстановить и отверзть рай; для тебя Я вкусилъ желчь, дабы уврачевать то горькое удовольствіе, которое ты получилъ отъ сладкой для тебя снеди; вкусилъ óцта, дабы уничтожить силу горькой чаши, изъ коей проистекла смерть твоя; принялъ губу, дабы изгладить рукописаніе греховъ твоихъ; принялъ трость, дабы подписать свободу роду человеческому; мое ребро уврачевало рану твоего ребра, мой сонъ возбудилъ тебя изъ адскаго усыпленія; копье, которымъ Я прободенъ, остановило обращенное на тебя оружіе: итакъ возстани, выйдемъ отсюда; врагъ вывелъ тебя изъ рая, а Я тебя возстановляю не въ рай, а на небесный престолъ; Я запретилъ тебе прикасаться къ образному древу жизни, но вотъ Я самъ — Жизнь соединился съ тобою; прежде Я повелелъ херувиму хранить входъ въ рай, а теперь повелеваю херувимамъ служить тебе; ты скрылся отъ Бога по наготе; но вотъ ты сокрылъ Меня, истиннаго Бога, въ себе; ты облекся въ ризы кожаныя, въ доказательство посрамленія своего; но Я, Богъ, облекся въ кровавую ризу плоти твоей: итакъ возстаньте, выйдемъ отсюда, — изъ смерти въ жизнь, изъ тленія въ нетленіе, изъ тьмы въ вечный светъ; возстаньте, выйдемъ отсюда, — изъ скорби въ радость, изъ рабства въ свободу, изъ плена въ райское наслажденіе, отъ земли на небо: ибо Я для того и умеръ и воскресъ, да и живыми и мертвыми обладаю; возстаньте, выйдемъ отсюда: ибо Отецъ мой небесный ожидаетъ овцу погибшую; девяносто девять овецъ, то есть, Ангеловъ ожидаютъ со–раба своего Адама, когда онъ воскреснетъ, когда возстанетъ и взойдетъ къ Богу. Херувимскій престолъ уготованъ; имеющіе вознести васъ на небо быстры въ исполненіи повеленій; небесныя селенія уготованы; сокровищницы благъ открыты; царство небесное прежде вековъ уготовано; человека ожидаютъ такія блага, какихъ око не виде, ухо не слыша, и кои на сердце человеку не взыдоша. По произнесеніи сего Господомъ воскресаетъ съ Нимъ и въ Немъ соединенный Адамъ, воскресаетъ и Ева, и многія другія телеса, верою отъ века усопшія, воскресли, проповедуя тридневное воскресеніе Господне, которое и мы верующіе встретимъ, светло узримъ и обнимемъ, радуясь съ Ангелами, торжествуя съ безплотными, и прославляя Христа, воскресившаго насъ изъ тленія и оживотворившаго. Ему слава и держава со безначальнымъ Его Отцемъ, и со Всесвятымъ и благимъ и животворящимъ Духомъ, ныне и присно и во веки вековъ. Аминь.
Печатается по изданiю: Святаго Епифанія, епископа Кипрскаго, слово на Великую Субботу. // Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». — 1846 г. — Часть II. — с. 27–50.
Фотий Константинопольский. Слово в Великую Субботу 867 г.
Хотя кто–нибудь и стремился бы промолчать всю свою жизнь, то сегодня пусть заговорит и заставит свой язык приготовиться к искусству риторов или к чему–либо иному. Скорее же он, вначале несмелый, придет к дерзновению просить о том, чтобы пророческие клещи прикоснулись к его губам [95] и глас огненных языков [96] разрешил его уста, как полагаю, потому, что он — не в силах молча переносить радость и почитать праздник бездеятельным языком. Ведь это празднество воистину изливает неистощаемые благодатные дары радости и ликования и изгоняет печаль, со всякого лица стирая уныние. И ведь в самом свидетельстве того, что свершено под солнцем, (если оставить в стороне о том, что свидетельствует боготворящее слово [97], то сияют три величайших [явления] — непобедимая власть благочестия, превышающая небесные своды и влекущая бессловесную дерзость нечестия до пределов тления и глубин Ада, и столп безумия и неустранимый соблазн для ниспровергших свою жизнь нечестием, благодаря которому они надеялись воспарить к величию славы и могущества, [но эта власть] — неложное око пророчествующих о том, что посылается на долгий век, по созревании. И ведь из многого можно видеть, что если кому было предоставлено краткое время для распространение ереси, то око справедливости до сего дня смогло сохранить память о них для обличения их дерзостных [поступков]. [Следующее же], (если угодно) — и божественная ревность царей, а более благочестивыми чем они, по беспристрастному суду истины, не может похвастаться прошлое), через которых расцветают и произрастают мудрые учения богопознания, произрастающие из их любосозерцательной души как бы из некоего благородного и прекрасноствольного корня. От них и мы част во многих случаях с радостью пожинали прекрасные плоды душевного спасения, источающие сладость. Хотя они и сеяли и с трудом прежде распахивали новые нивы, однако и это не отделено от царского тщания и содействия. И хор облаченных в белые ризы, еще вчера не намеревавшихся здесь присутствовать, являющийся как бы некоей частью приносимых плодов, будет достаточным и очевидным свидетельством для всех. Хор сегодня блистающий белыми одеждами и сияющий чистотой души, в течение многих предыдущих лет погрязал во мраке прелести и не по тому, что на них изливался такой туман и не потому что он столь уж помутил их сознание. Это — довольно многочисленное множество людей, которое как кажется, в остальном не прегрешало в правильном мнении относительно служения божественному. И для святых Отцов в Никее это был просторный храм священных догматов, в нем же они водрузили столпы православия, которого не оставил ни один священный муж из живущих во пределах земли. И они вместо того, чтобы присоединиться к православию, как должно, напротив, отделились ради противоположной участи, и ничего не исполняли ни из решений Никейского собора, ни из постановлений последующих соборов, не совершенствуясь в [свято]отеческих наставлениях и клевеща на наше [предание] как дерзновенное введение новшеств в апостольское учение, и хвастались что они одни под небом не уклонились от него. Вот так предрассудком суеверия их воспламеняла страсть и болезнь вблизи их стояла, непобедимая ничьим лечением. И они, раздуваясь, возносились против всей земли, против всех, кого украшает христианские установления, хотя сами пребывали в рабстве у иудейских обычаев и пользовались такими руководителями, которых они, ничтоже сумняшеся, упрекали в слепоте. Ведь они праздновали Пасху в то время, когда лунный диск достигает полнолуния, становясь соразмерным с солнцем, доходя до четырнадцатого числа после весеннего равноденствия [98]. Поэтому древнее суждение истины и называло их четыренадесятниками. Но их заблуждение дошло не только до этого, но тяжесть зла, охватив их и одновременно лишив святоотеческого детоводительства [99], привела их к неестественным и детским мнениям. Ведь они пользовались апокрифическими [100] книгами и подпадали под влияние чудовищных басен, смешивая законы первосвященства. И у них не было дозволено освящать миропомазанием крещаемых. И они опьяняясь подобными же безумствами, пребывали в вакхическом исступлении, но, уйдя от этой нелепой порчи и бежав от тьмы, они, как светлые, пресветло прибегли к отеческому лону вселенской Церкви, в немалой степени увеличив ее полноту.
II. Но отступление в рассказе довольно далеко завело нас в сторону, а нам нельзя обойти молчанием дело, родственное прежде описанному, ибо чрез него блистание истины сияет ничуть не меньше. То же, что составляет торжество и отчего сегодня украшается радостный праздник (как мы и говорили в начале), — суть следующее. Благочестие ставит блистательные трофеи над христоборческой верой, а нечестие низложено и лишено своих последних надежд. И мнение полуварварских и растленных родов [101], тайком подползших к Ромейской власти, которые для царей были оскорблением и поношением для царей, их богоборно утвержденное мнение явилось для всех предметом ненависти и мерзостью. А наше [достояние] — достойная любви двоица царей благочестивых [102], блистающая порфирой, связанная честнейшими из наименований — именами отца и сына, и цари не допускают, чтобы их отношения обманули эти наименования, но они соревнуются в том, чтобы предложить всем пример любви, превышающей человеческую [103]. Их дело возвеличивается более ради православия, нежели ради царского венца. A произведение, предстоящее нашему взору, обращает нас к соперничеству с ними [в любви]. Таковыми нас приветствиями радует начертывающийся образ Девы, не от чаши вина, но от прекрасного зрелища почерпнуть дающий, откуда умопостигающее [104] нашей души, орошаясь через телесные очи и просвещаясь для роста к божественной любви православия, в смысле приношения плодов взращивает точнейшее видение истины. Так благодать Девы и через изображения [105] радует, согревает, укрепляет. Дева, Матерь, на пречистых объятиях несет общего Создателя, как Младенца, преклонившегося [на Ее объятия] ради общего спасения рода человеческого], столь великое и неизреченное домостроительства [106] таинство. Дева–Матерь созерцает девство и материнство и неизмерным образом разделяет волю по отношению к тому и другому, и не уничижает несовершенством ни одну, ни другую часть. Столь точно искусство художника, как ответ на вдохновение свыше, превратило подражание в природу. И ведь подобно тому, как она как бы с внутренней любовью сочувственно обращает взор к Рожденному, то почти так же она, сообразуясь с бесстрастием и сверхприродностью Сына приводит начертанный взор в невозмутимое и ни от чего не зависящее состояние [внутреннего] расположения. Ты, пожалуй, скажешь, что если кто спросит «Как же Ты девствуешь и родила?» [107], то Ее не прийдется просить отвечать. Ибо уста так воплощены красками, что они только сложены и безмолвствуют, как бы в таинствах, но совершенно не имеют неподвижного спокойствия, и образ не украшается подражанием, но действительно достигает первообраза.
III. Видишь, какой красоты было лишено лицо Церкви, какой блистательности лишался, какие дары удерживало мрачное уныние? Там — дерзновение оскверненной убийством руки иудейской, никак не испытывающее недостатка в наглости. Здесь же — самый явный признак богоприятного сердца и владычественной любви, согласно которой посвящался тайноводительствуемый лик апостолов, которой окрылялся и путь победоносцев [108] к победе, вплоть до венцов и пророки, божественные языки, через познание будущего и всеистинное прорицание людям достигли несомненной славы. Ведь действительно, эти подвиги и дарования [происходят] от самой искренней и божественной любви, с которой связано и почитание честных икон, а их уничтожение — от беспричинной и гнуснейшей ненависти. Они сняли с Церкви — невесты Христовой присущее ей украшение и оскорбили ее горькими ранами, которыми изрыли ее образ, и соревнуясь с иудейским безумием, они стремились отправить ее в глубины забвения, — обнаженную, и безобразную, и омраченную многими ранениями, Она же ныне, еще неся на своем теле рубцы от этих язв, в обличение Исаврова и христоборного мнения, и стирая их, вместо них одевается в сияние своей славы, преображается в древнее достоинство благолепия, рассыпая разнообразные насмешки над глумившимися над ней, и воистину сожалея о их безумстве. Скажу без всякого преувеличения, если кто–нибудь назовет этот день днем православия и его началом, то не ошибется в должном. И хотя и коротко время, за которое увяло мнение христоборческой ереси и правые догматы воссияли во всех пределах вселенной по божественному и царскому повелению, тем не менее это и мое украшение. Ибо это — награда боголюбивого царства.
IV. Но тогда око вселенной. сей преславный и божественный храм, как бы лишенный глаз был омрачен в своих таинствах (ибо еще не было принято решение о восстановлении икон) и посылал приходящим слабые лучи видения и являл при этом лицо православия ужасным. Ныне же церковь отлагает омрачение и украшается и блистает всеми своими красотами и получает свое богатство, как приданое, и, светло радуясь, светло откликается на глас жениха, вопиющего и глаголющего: «Вся прекрасна, ближняя моя и порока нет в ней. Прекрасна ближняя» [109]. Ибо, смешав цветы красок правильностью догматов и священнолепно изобразив для себя священную красоту и тем и другим способом, и через целое неся в уме целый и всесовершенный образ благочестия, не у сынов человеческих познается она прекрасной по красоте, но прилепляется к иным, превыше их по невыразимой красоте благолепия. «Вся прекрасна ближняя моя», ибо язв избежал, от ран освободилась, скверны отринула, хулителей низвергла в Тартар, песнословцев возвысила. «И порока нет в ней». Ибо она стала лучше от ран, которыми испещрила все ее тело бичевавшая ее инопленменная и скверная рука. Она смыла всех их скверны и, снова взяв древний брачный наряд, облачилась в него. «Видели ее дочери и благословят ее царицы и восхвалят ее.» Кто она, появляющаяся как заря, прекрасная, как луна, и избранная, как солнце?» [110] Таковое благолепие и царское облачение облачение свыше описал боговдохновенный Давид, воспевая в песне Владыке и Царю всех: «Предстала царица одесную тебя, в ризу позолоченную одетая, преукрашенная.» (Пс. 44, 10). Воистину «украсились стопы ее» (Песнь 7, 2). «Восстань Сион, как в начале дня, как род вечный. Ибо на главе твоей радость и хваление и веселие охватит тебя. Я есмь, я есмь утешающий тебя» — говорит Господь» (Ис. 51, 9,12). «Вот на руках моих я изобразил стены твои и ты предо мной всегда» (Ис. 51, 12). Церковь, провидя такую блистательность, провозгласила через пророка Исаию: Да возрадуется душа моя о Господе. Он облек меня в в ризу спасения и одеждою веселия одел меня, как жениху [возложил мне] венец, и как невесту украсил меня красотой» (Ис. 61, 10). И уже не буду городом оставленным, но городом взысканным» (Ис. 62, 12) и «как венец красоты в руке Господней и как царская диадема в руке Божией» (Ис. 62, 3).
V. В таком же и мы веселии и радовании души, составив хор празднику и совместно празднуя сегодня обновление изображения, боговдохновенно изречем пророческие слова, говоря: «Радуйся весьма, дочь Сиона, проповедуй, дочь Иерусалима. Отнял Господь поношения твои, избавил тебя из руки врагов твоих» (Соф. 3, 14–15). «Возведи очи твои и увидь собранных чад твоих. Вот пришли к тебе все сыны твои издалека и дочери твои, принося тебе не золото и ладан и камни, все рождения земли и обогащающие драгоценностью по человеческому закону, но то, что чище всякого золота и драгоценнее всех камней — неповрежденную отеческую веру. «Радуйся и веселись от всего сердца твоего. Ибо приходит Господь и будет обитать посреди тебя» (Соф. 3, 14). Что приятнее нынешнего дня, что более очевидно в смысле приятности и радости, чем этот праздник? Иное жало сегодня пронзает самую утробу смерти , не Спаситель сокрывается во гробе умервщления для общего восстания рода [человеческого], но образ Матери восстает из глубин забвения и совосставляет с собой изображения святых. Христос пришел во плоти и был носим на обьятьях Родившей Его. Это и на иконах созерцается, и удостоверяется, и проповедуется, ибо поучение распространяется по закону самовидения (aujtoyivaV) и привлекает зрителей к безоговорочному согласию. Кто–то ненавидит учение через образы? Как же он прежде не отверг с ненавистью проповедь Евангелия? Ведь подобно тому, как слово через слух, так душа через зрение начертывается на табличках души, описывая учение единогласное с благочестием посредством того, во что не вплетены понятия [111] (дурных догматов. Мученики во владычественной любви подвизались, кровью явив питие любви и память о них сохраняют книги. И на иконах можно их видеть совершающих сие, ибо изображение [112] более явно для познания представляет подвиг сих блаженных. Другие живыми принесли свою плоть во всесожжение, совершая жертвоприношения молитвы и поста и других трудов. И иконы и слова, неся весть об этом, обращают к подражанию более созерцателей, нежели слушателей. Дева держит Творца как младенца. Кто же, созерцающий, или слышавший об этом, более поразится величию таинства и восстанет для пения неизреченного снисхождения, побеждающего любые слова? Если же и то и другое совместно вводится [в сознание] друг через друга, то из самих дел оказывается, что понятие, происходящее через зрение, имеет преимущество над научением, проникающим через слух. Приклонил ли кто ухо к повествованию? Затем воображающая мысль привлекла к себе выслушанное? [Только] по трезвом размышлении обдуманное было вложено в память. Не меньшим, если не большим, [чем слух], владеет то, что присуще зрению. И само зрение, излиянием и истечением оптических лучей как бы ощупывая и исследуя образ увиденного, посылает его в разум, позволяя, чтобы он был оттуда переправлен в память для безошибочного собирания знания. Видел ум, воспринял, вообразил, образы без труда в память отправил.
VI. Отвергает ил кто священные слова и считает только достойным спора то, чем изгоняется всякая ложь? Тот гораздо раньше впал в прелесть и стал насмехаться над почитанием честных икон. Но [если кто–нибудь] почитает их и возносит подобающими почестями? Подобное же расположение он будет иметь и относительно слов. Ведь если кто–нибудь присоединиться или к чести или к уничижению, то необходимо передавать [это отношение] и другому из двух равных [явлений], если конечно если он из–за нечестия не выжил совершенно из ума, не только нечестиво поступая, но и самому себе объявляя войну. Так поскользнулись те, кто преткнулись о святые иконы, ибо они обличаются в том, что не хранят правильность догматов, но, клятвенно отрицая одно, они отрицают другое. И они не могут дерзать исповедовать то, что они думают, ибо в одном случае они остерегаются нечестия, а в другом — [говорить] то, чего не признают. И они избегают того наименования, к которому изо всех сил стремятся на деле. Они отвратительны из–за злодеяний, еще более омерзительны по нечестию. Их отрасль погибла вместе с ветвями и со всеми корнями, о чем и поется в песнопениях боговдохновенного Давида — «погибает память нечестивых с шумом» (Пс. 9, 7), и по справедливости на них приходит суд Того, Кого они уничижили через образ. У нас же пред очами стоит Дева, держа на объятиях Творца как Младенца, неизменная, как в изображениях, так и в словах, так и в видениях — Молитвенница о [нашем] спасении, Учительница богопочитания, и [пред нами — благодать для очей, благодать для разума, благодаря которой божественная любовь, пребывающая в нас, переносится к умопостигаемой красоте истины.
VII. Но что же претерпеваю я, принуждаясь одновременно и говорить, и молчать? Ведь я решил прилепиться словами к очарованию предыдущей темы и не знать насыщения в речи. Ведь текучее время, не знающее законов ожидания, налагающих молчание на слово, обращает нас к другому неотложному служению. И поскольку невозможно воспринять прошедшее время, и хотя бы человек всю свою жизнь творил слова, по никто не достигнет того, чтобы достойно высказаться по этой теме, то я буду повиноваться возможному и необходимому, и замолчу, поскольку к этому призывает время. Но, о Жених Слове и ипостасная мудрость Отца, Которому посвящен сей священный и чтимый храм, даруй нам прощение в том, о чем мы кратко говорили! Твое бо есть взирать не на дело, но на намерение и его делать мерой дара, но не взвешивать слова вместе с заслугами. Даруй же нам и получившим чрез Тебя жребий царствовать на земле и прочие части храма освятить изображениями! И их, как бы Тобою рожденные очи вселенной, сохрани, как зеницу ока, полагая их выше всякой злобы, показуя их страшными и непобедимыми для врагов, но милостивыми и несущими спасение для поданных, и сотвори их с нами достойными Твоего неизменного и блаженного царства. Яко Твоя держава и честь и поклонение Единосущной и Живоначальной и Всемогущей Троицы, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Перевод и комментарии В. Василик,
преподаватель Санкт–Петербургской Духовной Академии и Семинарии
Фотий Константинопольский. О гробе Господа нашего Иисуса Христа
1. Портик Соломона, равно как и древние Святая Святых, занимаемые безбожными Сарацинами и служащие им мечетью, никому из Иерусалимских христиан не известны: ибо места, почитаемые Сарацинами, недоступны для христиан. Спасительный же Гроб общего Владыки находится от древнего Иерусалима на расстоянии одного выстрела из лука, а от самой именуемой Акры, с которою носит тоже имя Сион, на расстоянии двух стадий: ибо древний город объемлет внутри себя Сион, служащий акрополем и замком, как бы большая ограда, объемлющая внутри себя меньшую.
2. Блаженная же Елена, когда посетила Иepycaлим и очистила то священное место, зарытое грудами мусора и нечистоты, отделив ту часть древней стены, что обращена к спасительному Гробу, и здание продолжила и объем города вместив в обширнейшую ограду, внутри ограды заключила гроб жизни. В ней построила священный храм, поместив среди оного гроб жизни, устроив таким образом, чтобы [6] он занимал место амвона, хотя в этом и не было надобности: это место дает желающим возможность входить чрез алтарь. И не иначе можно придти к гробу Воскресения, как пройдя прежде чрез двери алтаря.
3. Источник нашего бессмертия — гроб, есть самородный камень; истесанием камень становится гробом, истесывается же камень по направлению с востока на запад. Истесанное место вышиною в рост человека; в ширину имеет проход только для одного человека; в длину же могут поместиться трое или четверо. А внутри вырытого камня оттесан как бы другой камень, в виде параллелепипеда, могущий вместить положенного в него человека, и в этот камень, говорят, положил чистое оное Господне тело верный Иосиф. То место, откуда мастер начал тесать, пожелает ли кто назвать его входом ко гробу, или же устьем гроба, отверсто к востоку; оттого бывает, что подходящие оттуда, творят поклон на запад.
4. Камень, запирающий в начале устье гроба, говорят, издревле разделяется надвое: одна часть его обшита медью — та, что лежит близ гроба; другая же, та, что положена на одной стороне бабинца (гинеконита) обращенной к западу, получаете также подобающее чествование, доступное всем для поклонения. Обшитый медью камень apxирей умащает бальзамом и оттуда желающие могут получить освященный бальзам. Однажды в году этот обшитый медью камень служить apxирею вместо священной трапезы, в особенности ко время спасительных страстей.
5. Таковы особенности самого гроба. Окружают же гроб по честолюбию, а более по боголюбию последующих поколений, колонны вышиною в человеческий [7] рост, утвержденные на основаниях, одинаковые числом слева и справа (ибо пять северных стоят против южных) и не различающиеся одни от других ни видом, ни величиною. На краях означенных колонн, стоит на западе в середине параллельно с ними колонна; на восточной же стороне, к крайним колоннам ничего не приставлено, но там открытое место у устья гроба. На означенных одиннадцати колоннах лежат как бы карнизы, образующее фигуру прямоугольника, и сими карнизами соединены между собою столбы, над которыми возвышаются исходящие от самых карнизов арки, назначенные как бы для крыши гроба (как от восточного и западного карниза, так и от северного и южного). Но строитель, будто прерывая назначение арок и вместо крыши устроив круг, отсюда сузил и удлинил крышу в подражание трубе для дыма, довершив арки скорее вытянутою вершиною конуса, нежели симметрическою крышей.
6. Вот то, что мы доселе узнали от людей, обративших эти блаженные места в тщательный предмет изучения для своей жизни.
(пер. Г. С. Дестуниса и Н. Марра)
Текст воспроизведен по изданию: Фотия, святейшего архиепископа константинопольского. О гробе Господа нашего Иисуса Христа и другие малые творения // Православный палестинский сборник. Т. 31. СПб. 1892
Иоанн Дамаскин. Слово на Великую Субботу
Кто возглаголет силы Господни? слышаны сотворит вся хвалы Его (Псал. 105, 2)? Кто изяснит неизмеримую пучину Его благости? Кто изобразат Его непостижимую любовь к рабам, Его снисхождение, превышающее всякий ум, Его милосердие к нам и проистекшее отсюда неизглаголанное о нас смотрение? Конечно, никто, хотя бы кто говорил языками человеческими и ангельскими, хотя бы совмещал в себе все разумение человеческое. Дух бы и желал сего, но язык слаб для выражения, ум безсилен для уразумения. По-истине, велико таинство Божественнаго домостроительства: оно постигается не разумением, но одною верою, и требует душевной чистоты, бывающей следствием страха Божия и любви. Не иначе можно достигнуть чистоты душевной, как страхом Божиим и любовию; не иначе можно принять и Божественное озарение, как наперед очистив зрение души. Божество не доступно для нечистых; одни чистые сердцем узрят Бога (Мат. 5, 8), как говорит Христос, самая истина. Посему-то и при бывшем некогда Моисею богоявлении в купине, ему повелено было сначала иззуть сапоги, и потом уже приступить к явившемуся знамению: это иззутие сапогов означает отложение мертвых и долупреклонных помышлений. Равным образом, когда дымилась гора Синай, во время Божественнаго законодательства, не все восходили на нее, да и те, которые восходили, восходили по мере очищения. Если же и в отношении к прообразам закон требовал отложения всякой скверны, то сколько же должны соделать себя чистыми и богоподобными те, которые желают приступить к самой истине и к первообразам! Итак очистим себя, братие, от всякаго земнаго помышления, от всякаго смятения и житейской суеты, да приимем в полном свете яркия блистания Божественнаго слова, да напитаем души духовным хлебом — брашном ангельским, и, находясь внутри святилища, ясно познаем божественныя и для всего мира спасительныя страсти Безстрастнаго.
Ныне открывается таинство, от века сокровенное; ныне совершается главизна Божественнаго домостроительства; ныне полагается венец воплощению Бога-Слова; ныне открывается бездна любви Божией. Ибо так возлюбил Бог-Слово мир, что снизшел, по благоволению Отца, до воплощения, и, будучи невеществен, принял бремя вощественной плоти, дабы, восприяв страсти существом способным к страданию и претерпев смерть, страстных нас облечь безстрастием. Отсюда-то голод, жажда, сон, утомление, печаль, предсмертныя страдания, и боязнь смерти или естественная наклонность к жизни; отсюда, т. е. по силе воспринятой Им нашей природы, крест, страсть и смерть. Все это естественныя и безгрешныя страсти нашей природы, неразлучныя с моим составом, и их-то испытать Господь не отринул, для того, чтобы оне, укрощенныя в Нем, соделались и нам подвластными.
Христос — на кресте: соберемся вкупе, и будем общниками Его страданий, да приобщимся и славы Его. Христос — между мертвыми: умертвим себя греху, да живем правде. Христос обвивается пеленами и чистыми плащаницами: разрешимся от уз греховных и облачимся божественным светом. Христос во гробе новом: очистим себя от ветхаго кваса, и соделаемся новым смешением, да будем обиталищем Христовым. Христос — во аде: низойдем с Ним к смирению, которое творит нас высокими, да с Ним и воскреснем, и вознесемся, и прославимся, наслаждаясь непрестанным лицезрением Божиим. Освободитесь сущие от века; изыдите связанные; явитесь находящиеся во тьме; идите на свободу, пленные; прозрите, слепые; пробудись, спящий Адам, и возстань из мертвых: ибо возсиял Христос — воскресение. Но, если позволите, мы начнем слово от начала: оно сделается таким образом яснее и убедительнее, и пойдет путем ровным и гладким. Вы же испросите для меня того Божественнаго озарения от Духа Святаго, без котораго и мудрые бывают неразумны, и с которым безграмотные делаются мудрее самых мудрых.
Всему виновник — Бог; сам ни от кого не получивший бытия, и потому нерожденный. Он имеет Слово ипостасное, совечное, довременно и без излияния от Него рожденное и от Отца никогда неотдельное. Сие Слово есть совершенный Бог, — во всем, кроме нерожденности, подобно Родившему, в существе и силе, в хотении и действии, в царстве и владычестве. Оно не без причины, потому-что от Отца; не началось во времени, потому-что Отец никогда не был без Сына, ибо отец есть отец сына, и без сына, который бы имел бытие вместе с отцем, не будет отцем; Оно родилось от Отца нераздельно, и в Нем пребывает неисходно; Оно есть премудрость Родившаго и ипостасная сила, по существу Бог, единосущный Отцу, не без Духа познаваемый. Ибо от Отца исходит и Дух Святый, Отцу равносильный, равно совершенный, единодейственный, совечный, ипостасный. Он происходит от Отца не так, как Сын, но чрез исхождение: это другой образ бытия, божественный и непостижимый. Он Отцу и Сыну во всем подобен, будучи благим, Владыкою, Господом, Творцем, по естеству Богом, Отцу и Сыну единосущным, вместе царствующим, вместе славимым и покланяемым от всей твари. Таково чтимое нами Божество: Отец, родитель Сына, нерожденный, потому-что Он ни от кого; — Сын, рождение Отчее, потому-что от Отца раждается; Дух Святый, который есть Дух Бога и Отца, потому-что от Отца исходит, и который называется также Духом Сына, потому-что чрез Сына является и сообщается твари, хотя не от Сына имеет бытие. Един Бог, потому-что одно Божество, одна сила, одна сущность, одно хотение, одно действие, — нераздельный, лишь с разделенными ипостасями, или особенностями бытия, так-как одному Отцу свойственна нерожденность, одному Сыну — безначальное, довременное и вечное рождение от Отца, и одному Духу — довременное и вечное исхождение. Троица единая, простая, несложная, существо безпредельное, свет невместимый, могущество безграничное, бездна благости, единый Бог, нераздельно славословимый в трех совершенных ипостасях.
Сей-то Бог из небытия сотворил Ангелов, небо, землю и все, что на них, эѳирный огонь и бездну водную; воздух — хранилище дыхания и прозрачный проводник света; вторый свод (небесный), утвержденный на воде, отделяющий воды верхния от вод бездны, который и назвал Он небом; блестящее солнце, которое производит преемственность дня и ночи, и которое неусыпно освещает все своим лучезарным сиянием; луну, озаряющую ночь и умеряющую жар солнечнаго сияния; звезды, служащия украшением тверди, и все предметы земные, как-то: разнообразные и многополезные цветы, семеносныя травы, плодовитыя деревья — лучшую красоту земли; всякаго рода животных, обитающих в водах, — китов великих и страшных; различныя породы пресмыкающихся и птиц пернатых, которыя имеют свое начало из воды, летают в воздухе, а живут на земле; потом животных земных, диках зверей и стада ручных скотов: все это Господь создал в доказательство своего велеления, и в наслаждение тому существу, которое имело быть создано по образу Божественному.
Наконец после всего, как-бы некоего царя, Бог собственною рукою сотворил и сие пресловутое животное — человека, почтив его своим образом. Тело его Он образовал из земли, а душу произвел божественным и животворящим дуновением, которое, по моему мнению, есть Святый Дух, животворящий, зиждительный, все совершающий и освящающий. И не соединил только Он душу с телом, как будто бы она существовала еще раньше (удались это нелепое и странное пустословие Оригеново), но прямо из небытия создал ее.
Сего-то самаго человека, котораго Он создал, по образу своему, разумным и словесным, человека, носящаго в себе дух жизни, Он поставил в общение своей благодати и соделал владыкою рая, насажденнаго на востоке, даровал ему жизнь блаженную и счастливую, свободную от всяких безпокойств и беззаботную, от которой отгнал всякую болезнь, печаль и воздыхание. И человек, как-бы другой Ангел, на земле обитающий, воспевал Бога — Творца своего, исполняясь Божественными помыслами, и от всякой твари восходя к Зиждителю, — для чего собственно и создан.
Но изобретателю зла, отцу лжи, творцу зависти, змию-диаволу стало несносно видеть человека в изобилии толиких благ. В намерении лишить его сих благ, он коварно приступает к нему, и, под видом доброжелательства опутывает человека лестию, доводит его до падения, самаго бедственнаго, и смотрите, какою приманкою!
Чтó выше всего, чтó одно самое высокое? Без сомнения — Бог, сущий над всем и всему виновник. Что же посему и вожделеннее всего, как не стать Богом? И вот сим-то вожделением диавол обольстил человека, уловив наперед простодушие жены, и склонил его вкусить от древа познания. Так-то почти всегда зло прикрывается личиною добра, и свое собственное безобразие навязывает добродетели! Между-тем сластолюбивое вкушение от сего древа всеведущий запретил Адаму для его же собственной пользы; ибо сказал: от всякаго древа, еже в раи, снедию снеси. От древа же, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него, ниже прикоснетеся ему: а в оньже аще день снесте от него, смертию умрете (Быт. 2, 16-17). При сем, если бы кто захотел думать, что сие древо насаждено для испытания послушания или преслушания, и что посему-то названо древом познания добра и зла, или что оно пробуждало во вкушающих от него способность — познавать собственную их природу, то и это непротивно было бы истине.
Но пагубно было для человека вкушение от сего древа, пока еще он не сделался совершенным. Вкусивши, он тотчас познал свою наготу и стал думать о приготовлении себе одежды, осуетился, погрузился в заботливость о своем теле, забыв думать о Боге. Лишенный благодати, теперь он облекается тлением, обращается в землю, делается изгнанником из рая Божественнаго и осуждается на пот, труды и смерть, не потому, будто дерево произвело смерть (Бог смерти не сотворил), но потому, что преслушание повлекло за собою смерть. Теперь грех начинает владычествовать, порабощает меня, несчастнаго, производит во мне всякаго рода зло, и, уловляя меня сладостию пищи, предает смерти.
Если бы Он не был един по ипостаси, то как же сказано: Слово плоть бысть (Иоан. 1, 14)? — Чем, конечно, внушает Дух Святый не то, будто Слово обратилось в плоть, а напротив то, что Оно соединилось с плотию ипостасно. Или каким образом говорится: единородный Сын, сый в лоне Отчи, той исповеда (Иоан. 1, 18)? Ведь исповедал тот, кого видели человеком; если же бы Он вместе не был и Богом, то как можно поверить, что Он находится в лоне Отца? Каким также образом (говорится): никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе, Сын человеческий, сый на небеси (Иоан, 3, 13), тогда-как по телу в то время Он еще не вознесся на небо, потому-что даже по воскресении говорил: не убо взыдох ко Отцу Моему (Иоан. 20, 17)? Равным образом, как сшедый, Той есть и восшедый (Ефес. 4, 10), когда сшел Он по Божеству (не в смысле перехождения с одного места на другое, а в смысле снисхождения, а восшел телесно, будучи один и тот-же Богом и человеком? Или как Тот, кто говорит как человек и котораго видели человеком, говорит о себе: Аз и Отец едино есма (Иоан. 10, 30)? Говорить так не прилично человеку, если бы Он не был вместе и Богом, Отцу единосущным.
Если также скажем, что у Него одно и действие, то куда мы отнесем телесное хождение, преломление хлебов, звуки голоса и т. п., что все принадлежит не Божественной природе, но человеческому действию? Все это конечно не с виду только казалось так, но было так действительно, по истине природы.
Таким образом один есть Христос, Сын и Господь, имеющий нераздельно и неслиянно две совершенныя природы с их естественными свойствами, желающий и исполняющий все, свойственное той и другой природе, со взаимным их общением, по причине неслияннаго соединения одной природы с другою, — Сын Божий, одно из (лиц) Святыя Троицы, ради нас соделавшийся человеком. Ибо, как чрез человека вошла смерть, то надлежало, чтобы чрез человека же было даровано и воскресение; и как душа разумная самовластным хотением совершила преслушание, то надлежало, чтобы душа же разумная естественным и самовластным хотением оказала и послушание Творцу, и чтобы таким образом спасение пришло точно так-же, как смерть изгнала жизнь.
Что же было следствием сего? То, что обольстивший человека надеждою Божества сам обольщается покровом тела, и смерть, вкусив безгрешное тело, почувствовала дурноту и извергла, несчастная, всю, находившуюся в ея утробе, пищу. Ибо Бог-Слово, Творец наш, восприняв ради нас все естество наше и испытав по подобию немощи наши, кроме греха, исполнив закон и явившись один между всеми людьми безгрешным, и потому неповинным смерти, и обнаружив в себе чудесами силу Божественной природы, идет наконец за нас добровольно на спасительную для всего мира — страсть, предает сам себя, и соделавшись за нас клятвою (сам Он не есть клятва, но благословение и освящение, и только воспринимает на себя нашу клятву), за нас распинается и умирает и погребается. Проклят всяк висяй на древе, говорит Писание (Втор. 25, 25); и Адаму Бог сказал: земля еси и в землю отыдеши (Быт. 3, 19). Итак Он становится за нас клятвою, чтобы мы получили благословение: ибо сказано: елицы прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим в Него (Иоан. 1, 12).
Чудное дело! Пасый Израиля (Псал. 79, 1), как Бог предвечный, предается на смерть, как человек, рукою израильтянина! Наставляяй яко овча Иосифа, как агнец незлобный ведется на заклание, и приносит с собою, в замен древа познания, древо жизни, и вкушением желчи, смешанной с оцтом, уничтожает болезнь, приразившуюся к нашей природе от вкушения сладкой пищи! Седяй на Херувимех, как Бог, висит, как осужденный, на кресте, — и тогда-как сам Он есть жизнь человеков, богоубийцы, видя ее повешенною на кресте, не уверовали: ибо смежиша очи свои, и ушима тяжко слышаша (Ис. 6, 10). Образовавший Божественными руками человека целый день простирает непорочныя руки к народу непокорному и возмутительному, и предает наконец душу свою в длани Отца. У Того, кто из ребра Адамова сотворил Еву, копьем прободается ребро и источает божественную кровь и воду, питие безсмертия и баню обновления! Посему-то устыдилось солнце, не могши видеть поругания мысленнаго Солнца правды. Потряслась земля, орошенная кровию Владычнею, стрясая в себя нечистоту идоложертвенной крови, и радостно торжествуя свое очищение. Возстали мертвые из гробов, предвещая возстание за нас умерщвленнаго. Потухло солнце и опять зажглось, чтоб совершилось тридневное счисление смерти Господней. Раздралась завеса храма, ясно означая тем доступность мест, бывших доселе недоступными и откровение сокровеннаго.
Действительно, теперь скоро разбойник войдет в рай, и человек, умерщвляемый, как злодей, скоро будет всею тварию чествуем и покланяем, как Бог, ибо Он действительно есть Бог; скоро тело земное и из персти составленное вознесется превыше небес и будет возседать с Богом, скоро откроется и познание святой, блаженной и препрославленной Троицы.
Вдохнувший в Адама дыхание жизни, а сотворивший его в душу живу, полагается во гробе, мертвый, бездыханный! Определивший человеку обращаться в землю сопричисляется к сокровенным в земле! Сокрушаются врата медныя и вереи железныя стираются. Взялись врата вечныя (Псал. 23, 7), содрогнулся страж ада, и открылись основания вселенной. Ибо сопрачислен к мертвым свободный от греха, и тот, кто разрешил узы Лазаря, пеленами обвивается, дабы человека, умерщвленнаго грехом и опутаннаго сетями его, разрешить от уз и отпустить на свободу. Ныне приходит к тиранну Царь славы, сильный в брани, коего приход к нам — с высоты неба, протекший, как исполин, путь жизни, и связывает сильнаго, как слабую птичку, разсеявает всесильным Божеством телохранителей его и похищает сосуды его, возвращая по справедливости то, что похитил тот несправедливо. Ныне Слово нисходит к дракону, к левиафану, к отступнику (Ис. 27, 1 — левиафан означает дракона), к уму великому Ассириян (Ис. 10, 12), т. е. сопротивных сил, скрывающемуся в сердце земли, и подобно рыболову, покрывающему уду червем, удою Божества, прикрытою телом, извлекает его и заставляет извергнуть тех, коих он бедственно поглотил в то время, как был сильным, и, таким образом, хвалившагося богатством отпускает ни с чем.
Отроча рожденное и данное нам, нисшедши в пещеру аспидов, душит, умерщвляет и губит высокомернаго горделивца. Ныне ад делается небом, преисподняя наполняется светом, прогоняется мрак, дотоле обитавший там, и слепым дается прозрение. Ибо седящим во стране и сени смертней восток возсиял свыше. Все это ясно предизобразили и предвозвестили Пророки, Патриархи и Праведники.
Праведник связывается, как непотребный, зане умыслиша совет лукавый на себе самих пожинающие народ Господень и возмущающие стези ног его: горе души их; лукавая приключатся им по делом их, говорит Исаия (3, 9-12). Но для нас дело сие стало истинным спасением от скорбей и врачевством против болезни. "Плещи моя вдах на раны, сказал Вещавший в Исаии, и ланите мои на заушения, лица же моего не отвратих от студа заплеваний (Ис. 50, 6). За то не посрамится и не постыдится создание рук Моих. Я не считал хищением равенство с Богом, и, будучи Богом, единосущным Отцу, Я уничижил себя до истощания (Флп. 2, 6), смиряю себя за нечестивых до смерти, потому-что так благоволил Отец (а чего хочет Он, того и Я хочу, будучи по природе соучастником Его воли и сообщником Божества), и, возносясь, как высочайший, возвожу с собою на верх славы и человечество. Так-то осуществляю Я любовь отеческую, дабы сохраненныя для Меня овцы, оправданныя Моею кровию и получивши в смерти Моей примирение с Отцем Моим, могли отныне жить жизнию и покоиться под Моими крылами!"
Авраам, сей великий патриарх, ведя на всесожжение Исаака, который дан был по обетованию, и к которому относились все обетования, ясно предвозвестил умерщвление Господа. Ибо Исаак живой даруется Богом родителю; а жертвою послужил агнец, запутавшийся рогами в кустарнике Савек. Сие двойственное таинство агнца и Исаака, есть истинный образ Христа, Бога нашего. Ибо и Христос двойствен и сложен, будучи вместе и Богом и человеком; и Он, как Сын Божий и Бог по естеству, пребыл безстрастен, а, как соделавшийся ради человека человеком, принес самого себя за спасение мира в непорочную жертву Отцу в растении Савек, или на дереве отпущения, так-как Савек значит отпущение, — Чтó значать три меры муки, из которых составлен был испеченный в золе хлеб (Быт. 18, 6)? Не ясно ли указывает это на тридневное погребение Хлеба жизни? Чтó значит, в жизни Иосифа, сначала ров, а потом стража? Не очевидно ли указывает и это на гроб, и на стражу при нем? Ибо сказано: положиша Мя в рове преисподнем, в темных и сени смертней (Псал. 87, 7).
А чтó Моисей-боговидец и законодатель? Когда он сокрывается в корзинке, то не явно ли отдается на смерть, и однако же не принимается ли царевною? Так и Христос заключается во гробе, будучи мертв по телу, и однако же своим Божеством, царствующим над всею тварию, снова призывается к жизни. Тот-же опять Моисей не разсекает ли моря жезлом, и двойным ударом, прямым и поперечным, не изображает ли знамения крестнаго? А когда нисходит в глубину, не показывает ли нисхождения Спасителя во ад? Не умерщвляет ли преследовавшаго Фараона, и не спасает ли Израиля? Потому-что и Христос умертвил смерть, спасает же всех верующих в Него. Когда также распростертием рук обращает Амалика в бегство, а Израилю подает победу, тем самым показывает впереди то же таинство Спасителя. Приводит меня в изумление и чудная манна: точно-как она была скрываема только вечером на субботу (Исх. 16, 23), — и Иисус, мой Бог и ради меня человек, весь сладость и весь желание, сокрывается во гробе в конце пятка.
А Иона? Сам Господь не предуказал ли в нем свое предизображение? Якоже бо бе Иона, говорил Он, во чреве китове три дни и три нощи: тако будет и Сын человеческий в сердцы земли три дни и три нощи (Мат. 12, 40).
Но спросит кто-нибудь: если Он потерпел добровольную смерть в пяток, а возвратился к жизни во едину от суббот: то как останется верным то, что Он провел в сердце земли три ночи? Но ведь божественный Моисей говорит нам так: нарече Бог свет день, а тму нарече нощь (Быт. 1, 5). А когда Господь повешен был на святом кресте, тма бысть по всей земли (Мат. 27, 45), не потому, чтобы нашло облако и закрыло луч солнечный, и не потому, чтобы лунное тело, как некая преграда, застеняло солнце и не допустило достигнуть до нас сиянию (ибо так обясняются солнечныя затмения людьми, знающами это дело): но вся земля была обята тьмою, гораздо мрачнейшею той осязаемой тьмы, которою поражен был Египет, потому-что в самом солнечном теле не стало светоносной, лучи испускающей силы; ибо надлежало, чтобы телесную смерть Творца оплакала вся тварь. Посему и Пророк говорит: зайдет солнце в полудне, и померкнет на земли в день свет (Амос. 8, 9); и другой опять: в день он не будет свет, и не день и не нощь, и при вечере будет свет (Зах. 14, 6-7). Во время сего-то мрака божественная и всесвятая душа Господня, отделившись от священнаго и животворнаго тела, находилась в сердце земли, и это время считается за одну ночь. Потом, после тьмы, Творец снова возстановляет день, и солнце возвращается к своему обычному состоянию; — посему и Пророк предсказал, что будет свет пред вечером. Затем была ночь пред субботою, потом — самая суббота, далее — ночь пред единою от суббот, и самый, наконец, лучезарный и светоносный день святаго Воскресения, день, в который телесно произшел из гроба свет несотворенный, как жених, блистающий красотою воскресения; ибо конец субботы, который называется у Евангелиста вечером субботным (Мат. 28, 1), есть начало единой от суббот. Вот ясное счисление трех дней и трех ночей! — Но обратимся к тому, на чем остановились.
Тот, кто из персти образовал человека, в персть смерти низводится, и живот Его вземлется от земли. Он отлагает земное, не тело разумею, но что принадлежит телу, — сон и утомление, голод и жажду, отделения и истечения; ибо все это вошло в нашу жизнь чрез преслушание. В мире совершается погребение Его, в мире, который доставил Он нам крестом и погребением, соединив разделенное и человека-отступника покорив Богу. Между-тем по погребении Его злые преданы погибели; Иудеи, по разрушении храма и города, отведены неприятелями в плен, и уже не возвратятся в отечество, потому-что они оставлены без попечения Божественнаго, после того, как сказал Господь: се оставляется дом ваш пуст (Матѳ. 23, 38); а демоны лишены той нестерпимой и высокомерной власти, с которою они, будучи злыми, злогосподствовали над нами, порабощая нас постыднейшими страстями. Сам же Он наследовал добычу лукавых, — людей от века умерших, освободив всех, кои находились под ярмом греха. Он причислен был к беззаконным, а произрастил законность. Для неверующих Он сделался семенем к погибели, изменил праздники их в плач, и песни их сменил воплями. Для нас же Он из тьмы возсиял свет, из гроба произвел жизнь, из ада источил воскресение, радость, веселие, восхищение.
Теперь не неприлично будет коснуться и изречений Евангельских, и извлечь сокрытое в них богатство. Вот что говорят Евангелисты, возвещавшие о предметах божественных по наставлению Духа, и имевшие в себе Христа говорящаго. Позде бывшу, прииде человек богат от Аримафея, именем Иосиф (Мат. 27, 57), благообразен советник (Марк. 15, 43), муж благ и праведен (Лук. 23, 50), иже и сам учися у Иисуса (Мат. 27, 57), и бе чая царствия Божия (Марк. 15, 43); сей не бе пристал делу их (Лук. 23, 51), потаен же страха ради иудейска (Иоан. 19, 38). Сей дерзнув вниде к Пилату и проси телесе Иисусова (Марк. 15, 43). О блаженный и достославный муж! Истинно сказал Господь, что всякое древо от плодов своих познается (Мат. 7, 17-18). Так-то и он, будучи добр и праведен, не пристал совету и делу их (Лук. 23, 31). И по-истине он есть блаженный муж, как сказал богодухновенный Давид; ибо не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалищи губителей не седе (Псал. 1, 1), дабы совещаться с людьми беззаконными против Господа и против Христа Его. Не говорил он: возьми, возьми, распни Его (Иоан. 19, 15); не произносил слов людей презренных и не навлекал на себя и на свое племя мщения крови невинной и божественной. Но, утверждая волю свою в законе Господнем, и о законе всегда помышляя, — был ли когда на ложе, или возставал от сна, он орошал свой ум божественными струями Духа; ибо он был учеником добраго Учителя, и следовал по стопам Его. О муж богатый благим произволением! О купец мудрый, на земное богатство восхитивший небесное, и сокрывший в себе самом сокровище жизни! Пилат же дивися, говорит св. Марк, аще уже умре (Марк. 15, 44): дивился, как умерла Жизнь, как Дающий дыхание человекам сам предал дыхание. Пилат! подлинно умер Он, но умер добровольно, потому-что Он имееть власть положить душу свою, и власть опять принять ее (Иоан. 10, 13).
Подлинно умер Он для того, чтоб отнять добычу у смерти, чтоб оживить окованнаго цепями, чтоб, соделавшись перворожденным из мертвых, источить воскресение мертвым, чтобы смертное уничтожилось жизнию.
Итак дается Иосифу тело (Иисусово). Какая неудержимая смелость и дерзновение, порожденныя верою и пламенною любовию к Богу! Ученики, сподобившиеся Божественных даров, укрываются, пораженные страхом: а ты просишь мертваго, и скорее их подражаешь своему Учителю, Вождю и Господу, ибо своею решимостию ты отваживаешь на смерть свою душу! Не мог ты смотрет на обнаженное святое тело Господа, соединенное ипостасно с Божеством. Ты коснулся самаго углия Божественнаго, тогда-как Серафимы не могли прикоснуться к Его образу (Ис. 6, 6). О, блаженныя руки! О, счастливейшия обятия, в которых, держа тело Бога моего, ты обвивал его чистою плащаницею с драгоценным миром; якоже обычай есть, говорит Писание, иудеом погребати (Иоан. 19, 40)! Бе же на месте, идеже распятся, вертоград, и в вертограде гроб нов, в немже николиже никтоже положен бе. Ту убо пятка ради иудейска, яко близ бяше гроб, положиста Иисуса (Иоан. 19, 41-42), егоже (гроб) изсече в камени: и возвалив камень велий над двери гроба, отиде (Мат. 27, 60). Пяток называется приготовление, как некое приготовление к покою субботнему: ибо суббота была днем успокоения от дел, потому-что Бог постановил евреям (в этот день) вовсе не касаться ни до какого работнаго дела. Но для нас пятком (приготовлением) к успокоению от греха, и от зол, происходящах от него, соделались Божественныя страдания. — Итак обвивается чистою плащаницею Тот, кто един есть чистый и невредимый, кто покрывает небо облаками и облачается светом, как ризою. Во гробе полагается Тот, кому небо служит престолом, а земля подножием. Тесными пределами гроба по телу обемлется Тот, кто горстию обемлет всю тварь, кто все наполняет и описует будучи един, как Бог, неописанный. Тот-же самый, который, как Бог, приемлет поклонение вместе с Отцем и Духом на небеси, тот-же самый, как человек, телом лежит во гробе, а душею пребывает в сокровенных убежищах ада, и разбойнику делает доступным рай, потому-что неописанное Божество всюду сопровождает Его. Ибо хотя священная душа и разлучилась от животворнаго и непорочнаго тела; но Божество Слова оставалось неразлучно с ними, т. е. с душею и телом, поелику со времени зачатия к утробе Святой Девы и Богородицы Марии, произошло нераздельное соединение в одном лице двух природ. Таким образом и в самой смерти сохранилась одна ипостась Храстова, потому-что тело и душа состояли в одной ипостаси Бога-Слова, и по смерти имели одну и ту-же ипостась. И потому всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних: и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца (Флп. 2, 10-11).
Но для чего полагается Он во гробе новом, в котором не был еще положен ни один мертвец? Мне кажется, это для того, чтобы воскресение не приписали кому-нибудь из преждепогребенных. Люди, ненавидящие собственное спасение, склонны бывают к лукавству и весьма скоры на неверие. Итак, чтоб было явно и очевидно воскресение Господа, погребается Он один в новом и пустом гробе. Духовный Камень жизни, из котораго пили неблагодарные, Камень краеугольный и нерукосекомый сокрывается в скале изсеченной: потому-что души изнеженныя и в удовольствиях иставаяющия не могут принять Божественнаго Слова; это принадлежит душам твердым, имеющим мужественное расположение к добродетели.
Во утрий же день, говорит Евангелист, иже есть по пятце, собрашася архиерее и фарисее к Пилату, глаголюще (Мат. 27, 26). Снова собралось сонмище беззаконных, которые убили Пророков и камнями побили посланных к ним, которые страшно опустошали виноградник Господень, т. е. народ Израильский, и которые после рабов безчеловечно умертвили самого Сына и Наследника. Они не знали, что Он будет наследником всей твари, как человек; а если бы знали, то не распяли бы Господа славы. Что же они говорят Пилату? Господи, помянухом, яко льстец он рече еще сый жив, по триех днех возстану (Мат. 27, 63). О беззаконие, свойственное лишь идолопоклонникам! Обманщики, союзники обмана называют Господа присяжником (υποσπονδον) обмана, рабом греха! Льстецом обявляют Спасителя и Господа вселенной, самую истину, мудрость и силу Отчую, свет, просвещающий всякаго человека, грядущаго в мир! Для чего вы говорите наперед: еще жив сый? Разве не живет и по смерти Виновник жизни живущих, и бытия существующих? Хотя и был Он между мертвыми, но жив сый, как свободный. Не слыхали ли вы когда-нибудь, чтó Господь говорил в Ионе пророке: еще три дни, и Ниневия превратится (Иоан. 3, 4)?
Превратится действательно обман, когда Господь возстанет из гроба в третий день, и насадится правда и истина. Повели убо, говорят злодеи, утвердити гроб до третияго дне (Матѳ. 27, 64). Что вы вапрасно безпокоитесь, робкие? Что вы боитесь страха, где нет страха? Не удержит печать Безпредельнаго! Если Аввакуму печати не воспрепятствовали вступить в ров, чтоб напитать Даниила пророка и служителя Божия (Дан. 14, 36): то как возмогут печати удержать Владыку вселенной? Но истинно слепа злоба, и сама собою легко разрушается. Да не како пришедши ученицы Его нощию украдут Его, и рекут людям, возста от мертвых: и будет последняя лесть горша первыя (Матѳ. 27, 64). О безсмысленные! кто крадет мертваго? Случается, что гробокопатели снимают с мертвых одежды: но кто когда-либо крал мертваго? Если бы Христос не воскрес, и предсказание Его о своем воскресении оказалось бы ложным, то стали ль бы Ученики по-напрасну питать к Нему привязанность? Всякий мертвый забвен бывает от сердца смертных, говорит Писание (Псал. 30, 13). А если ктому Он и обманщик, то не более ли должен придти в забвение? Каким же бы образом, из привязанности к умершему обманщику, они (Ученики) стали подвергать себя, как и действительно подвергали, различнаго рода смертям, и бедствиям, и множеству зол? По-истине, подозреваемый вами обман вы сама ставите в ряд истин.
Рече же им Пилат: имате кустодию: идите, утвердите, якоже весте. Они же шедше утвердиша гроб, знаменавше камень с кустодиею (Мат. 27, 65-66). Пилат избегает сообщничества с богоубийцами, зная, что сам он не нашел в Нем ни единыя вины, и все безумное дело слагает на них. "Чтоб не осталось вам никакого повода возражать против воскресения, вам самим поручаю я печать и стражу. Смотрите же, не прибегайте опять к безчестным вымыслам и нелепым разсказам, когда событием воскресения будет доказана истинность предсказаний этого, как вы говорите, обманщика. Дело стоит теперь на острие бритвы; ныне суд есть (Иоан. 12, 31), как сам Он говорил. Если Он, воскреснув, вознесен будет от земли, вы — начальствующие будете отвергнуты, а Он всех привлечет к себе (Иоан. 12, 32)". Таковы были речи Пилатовы. Но безстыдные и неблагодарные Иудеи ринулись, как псы, ко гробу и запечатали камень. Итак Тот, кто сотворил бездну и запечатал ее, кто пределом морю положил песок, лежит во гробе, мертвый охраняемый стражею и печатию. Уснул яко лев и яко скимен (Быт. 49, 9). Опочил, как Цар, за охранною стражей. Кто возбудит Его? Ныне воскресну, глаголет Господь (Псал. 11, 6), ныне вознесуся, ныне прославлюся: ныне узрите, ныне уразумеете.
Между тем жены, сгаравшия пламенною любовию к Учителю, не скрываясь смотрели на все происходившее; и готовыя подвергнуться опасности за Господа, превзошли дерзновение Апостолов и никому не дозволили предвосхитить у себя в сем деле преимущество.
Будем же и мы подобны мудрым рабам, ожидавшим пришествия домувладыки: получивши талант, постараемся всеми мерами приумножить его, и получить таким образом радость Господа, как рабы благие и верные домостроители. Талант этот, по моему мнению, есть всякий дар, подаваемый людям Божественною благостию. А даров Божественных никто не лишен совершенно: только один способен к такой добродетели, другой к иной: один к большему числу добродетелей, другой к меньшему; один к добродетелям высшим и превосходнейшим, другой к низшим и не столь совершенным. Всякому Бог уделил свою меру веры. За то сильнии и сильне истязани будут (Прем. 6, 6); и емуже дано будет много, много и взыщется от него (Лук. 12, 48); от всякаго будет истребовано по мере вверенной ему от Бога силы. Раздающий знает, кому что дает, пред очима Его вся нага и обявлена суть (Евр. 4, 13). Посему поспешим по возможности умножить талант свой: принявший пять талантов, постарайся приобресть Заимодавцу другия пять; принявший два, — другие два. Пусть один, получивший к тому дар, подает руку помощи нуждающимся и изнемогающим под бременем бедности; а другой, — словом напитает изнуренных голодом и изсохших от жара неверия. Сотворим себе друзей от мамоны неправды; напитаем бедных, чтобы они, как благие риторы, защитили нас пред страшным судилищем. Дадим кров у себя безприютным, нагих оденем, болящих навестим, не отяготимся посетить находящихся в темнице, скорбящим и печальным, прострем руку, посетуем с ними, прольем слезу сострадания: это загасит нескончаемый огонь геенны. Если мы совершим это с желанием сердечным, то и нам скажет Господь: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира (Мат. 25, 34).
Званные, — облечемся в светлую брачную одежду, чтобы соделаться участниками в Божественном браке, чтоб соделаться достойными возлежания, чтоб вкусить Тельца упитаннаго, причаститься агнца пасхальнаго, напитаться плодом новаго винограда. Станем вкушать и пить с чистою совестию — из пшеницы неизреченно, но истинно (ибо не ложен Обещавший), чрез призывание, претворяемую плоть Божию, и из вина — кровь Божию. Чрез сие мы очистимся седмикратно, подобно золоту, — изгладим остающуюся в нас скверну греха, и таким образом наследуем нетление, и соединимся с Богом, и обожимся, и насладимся общением с Ним, когда вострубит труба Господня и мертвые воскреснут, когда возсядет Господь на судилище, в день, в который положил Бог судить вселенной в правде. Все тогда получит свое обновление, и после уже не будет другаго обновления; огонь станет поядать тогда противников, не истребляя их, а праведников примут обители, уготованныя от века, и лоно Авраамово, т. е. воплотившийся из лона Авраамова Бог-Слово и Господь. Тогда падет земля нечестивых, и ими овладеет тьма и мрачный огонь, который они возжгли для себя, и червь неусыпно терзающий и скрежет зубов, соединенный со стоном: а тех, которые правы сердцем, имеют непорочную веру, светлы и сияют, как солнце, примет земля кротких (Мат. 5, 5). Девы юродивыя напрасно тогда будут суетиться, не во время заботясь о том, что им теперь необходимо, и стараясь украсить чуждым елеем свои погашенные светильники: брачный чертог заключится для них, и извнутри его оне услышат суровый голос Нелицеприятнаго: "не вем вас, или, что все равно, не люблю вас, потому-что вы не возлюбили моих братий, не оказали им знаков любви своей, не подвиглись к ним милосердием. Посему суд без милости несотворшему милости. Ничто столько не угодно Мне, Мне — милосердому, как милость; ничто так не может привлечь Мое сердце, как милость: Я милости хощу, но не жертвы. Вы не отверзли нуждающимся дверей милости: так и Я не отверзу вам входа в мое Царство". Вот жатва, которую соберут девы неразумныя! Напротив, мудрыя, быв готовы принять Жениха, не придут в смятение. Они, наполнив светильники свои многоразличными добродетелями, напоив их обильно елеем благотворительности и возжегши светоносным огнем православной веры, — веселыя весело, в глубокую ночь, сретят Жениха, составят хор в Божественном чертоге, и там будут вкушать все радости, навсегда соединившись духом с непорочным Женихом, и сподобившись иметь чистую беседу с Чистым.
Во всем сие да мудрствуется в нас, еже и во Христе Иисусе (Флп. 2, 5), который возлюбил нас, когда мы были еще врагами Его, возлюбив умилосердился к нам, умилосердившись смирил себя, смирившись спас нас: ибо из любви происходит милость, из милости смирение, из смирения спасение и возвышение. Если так мы будем вести себя, то в настоящее время избавимся от угрожающих нам бедствий. Если сбросим с себя иго страстей, то освободимся и от ига тираннов, и как прежде из счастливаго состояния произошло печальное, так и теперь из печальнаго снова настанет блаженное: мы получим прежнюю свободу, будем чисто праздновать Господу Богу праздник исходный, не услышим хульных речей против Создателя, и в мире будет состояние Церкви. А после мы светло сретим с блистающими светильниками Победителя смерти, безсмертнаго Жениха, и непорочный Жених примет нас, и мы узрим открытым лицем славу Господа и насладимся красотою Господа, которому со Отцем и Святым Духом да будет слава, честь, поклонение и величество ныне, всегда и во веки веков. Аминь.
Григорий Палама. Омилия XVI. О Домостроительстве Воплощения Господа нашего Иисуса Христа, и о благодатных дарованиях, проистекших благодаря сему, для истинно верующих в Него; и о том, почему Бог, Который мог многочисленными способами освободить человека от тирании диавола, именно сие домостроительство употребил. Сказана сия Беседа была во Святую и Великую Субботу
Предвечное и неописанное Слово Божие и Вседержитель и Всемогущий Сын, мог бы и без того, чтобы воплотиться, всячески избавить человека от тления, смерти и рабства диаволу, — ибо все держится словом силы Его и все послушно Божественной Его власти, как говорит Иов: «Ничто не невозможно для Него»; потому что власти Творца не может противостоять сила твари, и нет того, что было бы сильнее Вседержителя. Но более соответствующий нашему естеству и немощи, и наиболее отвечающий Совершителю, был тот способ, который был благодаря Воплощению Слова Божия, как способ, заключающий в себе и принцип правосудия [46], без чего ничто не совершается Богом. «Праведен Бог и правду возлюби, и несть неправды в Нем» (Пс. 10:8), согласно Пророку Псалмопевцу. Но поскольку человек в начале был справедливо оставлен Богом, потому что он первый Его оставил, и добровольно притек к начальнику зла (диаволу), доверившись ему, обманным путем советовавшему противоположное (заповеди Божией), то он справедливо и был отдан ему; и таким образом, по зависти лукавого и по справедливому допущению Благого (Бога), человек ввел смерть в мир, которая, вследствие превосходящей злобы злоначальника, и стала сугубой: потому что не только она стала естественной, но также, по его действию, всякая смерть явилась насильственной.
Итак, поскольку справедливо мы были преданы в рабство диаволу и смерти, то долженствовало, конечно, чтобы и возвращение человеческого рода в свободу и жизнь было совершено Богом по принципу правды. Но не только Божественным Правосудием человек был отдан в рабство позавидовавшему ему диаволу, но и сам диавол, отстранив от себя праведность, беззаконно же став любителем власти и самодержавия, — лучше же сказать, — тирании, — противящимся правде, насилием действовал против человека. Итак, Богу было угодно сначала принципом правды низложить диавола, — именно, как тот является ее нарушителем, — а затем уже и силою (низложить его) в день Воскресения и Будущего Суда; ибо это — наилучший порядок: чтобы правда предшествовала силе, и есть дело божественного по истине и благого владычества, а не — тирании, где правда могла бы лишь следовать за силою. Происходит известная параллель: — как от начала человекоубийца диавол восстал на нас по зависти и ненависти, так Начальник жизни подвигся за нас по преизбытку человеколюбия и благости; как тот беззаконно жаждал уничтожения Божией твари, так Творец сильно желал спасти дело Своего творения; как тот, действуя беззаконием и обманом, соделал себе победу и падение человека, так Избавитель в праведности и премудрости нанес полное поражение начальнику зла и совершил обновление Своего создания. Итак, Бог мог бы действовать силою, но не сделал этого, а поступил так, как это соответствовало Ему, — именно действуя принципом правды [47]. На основании же сего, самый принцип Правды (Правосудия) приобрел особое значение, именно по той причине, что она была предпочтена со стороны Того, Кто обладает силою непобедимою; подобало же и людей научить, чтобы они чрез дела проявляли праведность ныне в это тленное время, дабы во время бессмертия, прияв силу, имели ее нетеряемой.
К тому же, было нужно, чтобы побежденное стало победителем над победившим, и чтобы перехитривший был перехитрен. Для этого же было нужно и необходимо, чтобы человек стал непричастен греху. А это было невозможно. Ибо — «никтоже безгрешен», говорит Писание, «аще и един день житие его» (Иов. 14:4, 5), и — «Кто похвалится чисто имети сердце» (Притч. 20:9). И никто же безгрешен, как — только Бог. По этой причине, сущее от Бога, Бог Слово, сущее от Него от вечности, но и в Нем пребывающее, — потому что невозможно и немыслимо представить себе когда–либо Бога без Слова, — и с Ним сущее, будучи Единым Богом, — ибо, как ни солнечное сияние не есть иной какой свет, но именно — свет этого солнца, ни солнечный луч не является проявлением иного какого солнца, но определенно — одного… [48], так, по этой–то причине, единый безгрешный Сын и Слово Божие стал Сыном Человеческим, неизменный по Божеству, безупречный по человечеству: «Иже, — как предвозвестил Исаия, — греха не сотвори, ниже обретеся лесть во устех Его» (Ис. 53:9), Который не только это, но и был единственным, не зачатым в беззакониях, ни во грехах чревоносим, — как это свидетельствовал Давид о самом себе, лучше же сказать — о всяком человеке. Потому что плотское вожделение, будучи независимым от воли и явно враждебным закону духа, — хотя у целомудренных, путем силы воли, и держится в рабстве и послабляется только в целях деторождения, — как–то от начала привносит осуждение, будучи тлением, и называемо так, и рождает, конечно, для истления, и является страстным движением человека, не сознающего чести, которую наше естество прияло от Бога, но потом уподобилось животным.
Посему–то Бог не только стал Человеком, но и от Святой Девы — Девы высшей скверных помышлений, происходящих от плоти — был рожден, как это было предсказано Пророками, — зачатие в Которой произвела не воля плоти, но наитие Святаго Духа; благовещение (Архангела) и вера (Пресвятой Девы) явились причиной обитания Бога, а не согласие и опыт страстного вожделения; ибо нечто таковое было совершенно отстранено от Пресвятой Девы Ее молитвою и духовным радованием. Ибо — «се Раба Господня, буди Мне по глаголу твоему», сказала благовестителю Ангелу непорочная Дева, зачавшая и родившая: так, чтобы Победитель диавола — Человек, будучи Богочеловеком, приял только корень (т. е. самое лишь естество) человеческого рода, но не и грех, будучи единственным, Который не был зачат в беззакониях, и не во грехах чревоносим, то есть — в плотском услаждении страсти, и нечистых помыслах (человеческого) естества, загрязнившегося вследствие преступления, — дабы быть в полном смысле слова совершенно чистым и непорочным, и не потому, что ради Себя Он имел нужду в этой чистоте, но ради нас Он все мудро восприял, — и таким образом воистину наименовался Новым Адамом, отнюдь не стареющим, и ветхого Адама в Себе Самом и чрез Себя воссоздать, и на веки сохранить юным, будучи сильным совершенно отгнать старость. Ибо и оный первый Адам в начале был создан Богом непорочным и был юным, пока добровольно доверившись диаволу, и обратившись к плотским услаждениям и подпав скверне греха, не состарелся и не впал в состояние, которое было противно естеству.
Посему не рукою только чудесным образом Владыка его обновил, но и усваивает его в Самом Себе, не только восприяв человеческое естество, от падения спасая его, но и всецело облекаясь в него непостижимым образом и нераздельно соединившись с ним, и родившись, будучи Богом и вместе Человеком; родившись, действительно, от женщины, дабы возвысить оное естество, созданное Им, но по злоумыслу лукавого украденное, — от Девы же (родившись) для того, чтобы сделать нового человека; ибо если бы Он происходил от семени, тогда бы Он не был Начальником и Вождем новой и отнюдь нестареющей жизни, и будучи старой чеканки, не было бы Ему возможным восприять в Себе полноту чистого Божества, и сделать (Свою) плоть неистощаемым источником освящения, так чтобы преизбытком силы смыть прародительское осквернение, и стать довлеющим для освящения всех последующих. Посему не Ангел и не человек, но Сам Господь до такой степени благоволил по милости спасти нас и воссоздать, пребывая неизменно Богом, став же совершенным, по нашему образу — Человеком.
Рождается, таким образом, от Святыя Девы, единый от века неповинный греху, единый сущий достойный того, чтобы, отнюдь, не быть оставленным от Бога. И прежде, чем познать зло, Он избирает добро, как это сказано в пророчестве; и жительствует жизнью совершенно непорочной Тот, Кто справедливо и заслуженно не заслужил того, чтобы быть оставленным Богом, поскольку и Сам Он не оставил Бога, как первый Адам оставил Его, преступивши заповедь, но Он, быв Исполнителем каждой Божией заповеди, всего закона Божияго, этим самым справедливо был свободен от диавольского рабства. И таким образом, победивший некогда человека диавол, бывает побежден Человеком, и некогда победивший, созданное по образу Божиему, естество, и по сему весьма чванившийся, свергается с чванства, и, вот, человек восстает от душевной и истинной смерти; той смерти, которою он умер немедленно после того, как вкусил от запретного древа; смерти, которой угрожал Бог Адаму и Еве прежде преслушания, говоря им: «Воньже аще день снесте от него, смертию умрете» (Быт. 2:17); поэтому после преслушания мы были осуждены на смерть тела, поскольку тогда Бог так сказал Адаму: «Земля еси, и в землю отъидеши» (Быт. 3:19). Ибо как оставление тела душою и отделение ее от него, является смертью тела, так и оставление души Богом и отделение ее от Него, является смертью души, хотя иным образом она и остается бессмертной: ибо хотя она, будучи отделена от Бога, становится гнусной и неключимой, даже больше, чем труп, но в то же время, она не растворяется после смерти, как это бывает с телом, потому что она имеет свое бытие независимо от состава элементов.
Это же можно видеть всякому и на неодушевленных вещах: ибо те, которые из них проще, те и более прочны. Посему разумная душа, будучи отделена от Бога, не только становится инертной в отношении благой деятельности, но и сама по себе становится деятельной в дурном отношении, жительствуя, несчастная, до такой степени беспорядочно, (а затем также продолжая жить и в разделении с телом), что, наконец, во время суда, вместе с телом, в неразрешимой и невыносимой связи, будет предана вечному мучению, уготованному для диавола и ангелов его; потому что и все они — мертвы, хотя и деятельны на зло, — потому что они справедливо были отвержены от Бога, Который есть Сама Жизнь.
Первый, который подъял эту смерть, был сатана, как справедливо, вследствие непослушания, отверженный от Бога, — который затем, чрез злостный совет, увлекши нас в непослушание Богу, сделал нас вместе с собою участниками ее. Но Христос, Своею жизнью по человеку, чрез дела явив всякое послушание, освободил наше естество от этой смерти. Подобало же, конечно, не только то самое человеческое естество, которое было в Нем воспринято, но и весь человеческий род обессмертить и возвести к общению с оною жизнью, которая со временем и для тела будет ходатаем вечной жизни, как (напротив) оная смерть души явилась причиной смерти и для тела. Посему было вместе и весьма необходимо, и весьма полезно — как показать сие домостроительство, так и представить Его образ жизни для подражания: ибо Бог предлежит созерцанию для подражания Ему, как для человека, так и для добрых Ангелов. Поскольку же с высоты сего созерцания мы некогда спали вниз, сами себя лишив сего, то, по преизбытку человеколюбия, снисходит к нам вышний Бог, отнюдь не уменьшая Своего Божества; и, пожив вместе с нами, представляет Себя в пример возвратного, подъемного пути к жизни.
Но не только это: Он становится и Учителем нашим, словом указывая путь, ведущий в жизнь, и величайшими чудесами делая достоверными слова учения. И оправдывается, таким образом, человеческая природа: что не от самой себя она имеет зло (порчу); оправдывается и Бог: что не является виновником и творцом какого–либо зла. Ибо если бы со–вечное Отчее Слово не вочеловечилось, то этим было бы очевидно, что по самой природе грех находится в человеке, поскольку от века не было человека свободного от греха, и можно было основание для упрека отнести к Творцу, якобы Он не есть Творец добра, или Сам не есть добр; еще же — что Он и несправедливый Судья, как неправедно осудивший человека, который уже был создан Им как заслуживающий осуждение. Посему Бог воспринимает человеческое естество, чтобы показать до какой степени оно — вне греха и настолько чисто, что было возможно соединить его с Собою по ипостаси, и чтобы нераздельно оно со–вечнствовати с Ним; и, таким образом, на деле, сделать явным для всех, что Бог — благ и праведен, и Творец добра и наблюдатель (Ефогос) справедливого приговора. Ибо хотя сатана и со–отступившие вместе с ним ангелы ниспали с небес, однако, на основании сохранивших свой чин Ангелов, можно видеть, что зло в Ангелах не по естеству, но напротив, что по естеству в них добро, и Творец их, по естеству, есть Добро, Которым сатана, праведным приговором, осуждается на вечный мрак, как ставший по своей воле виновником зла, тем, что уклонился от прекрасного Добра. После же того, как Адам пал, тем, что отклонился от добра на зло, никого не оказалось, кто был бы неподвижен на зло и после Адама не обнаружился такой человек.
Посему явился Новый Адам — Христос, Который, как говорит Исаия, греха не сотворил и не помыслил, насколько же паче — и не сказал (ничего греховного), ибо в Его устах не обреталось коварство. Не сказал: «Из уст», но — «в устах Его», дабы дать понять безупречность мыслей (Его), как в ином месте он (Исаия) говорит, что прежде чем познать зло, Он избрал добро. И таким образом, Бог оправдался, как было выше сказано, и был показан, как истинно благой и Творец благих дел, поскольку человек был создан безгрешным, и во Христе явившаяся чистота была Им присвоена самому человеческому естеству. Итак, поскольку подобало явить и сделать явным сие неизреченное домостроительство, посылается Богом из пустыни Иоанн, прозванный символически Предтечею, крестящий приходящих к нему и возвещающий, чтобы были готовы уверовать в Приходящего, Который, говорит, крестит их в Духе Святом и огне, Который, при этом, настолько больший его, насколько Дух Святый превосходить воду. Ибо Он — Владыка, свидетельствует Иоанн, и Творец всего, и Повелитель Ангелов и людей, и Его духовная нива это — все люди, и веяльная лопата, т. е. служебные силы, находится в руке и во власти Самого Приходящего. Не только же сам от себя свидетельствует Господень Предтеча, говоря, что Таковым является Приходящий, но приводить также и Исаию, который предвозвестил Его, как Господа, а себя самого объявляет слугою, посланным для предвозвещения Его пришествия и для увещания верующих, дабы они приготовились к принятию (Его), говоря: «Аз глас вопиющаго в пустыни: уготовайте путь Господень» (Лк. 3:4; Ин. 1:23).
Свидетельствует же, к тому же, что и прежде чем он был зачат и родился, Он (уже) был. «Предо мною бысть», говорит, «Иже по мне грядый» (Ин. 1:15), хотя зачатие Его и рождение было позднее Иоаннового. Итак, если Он был первым, то не по плоти, но, следовательно, прежде чем Он стал Плотью. Присовокупляя же, свидетельствует он, что Он — Агнец Божий, взявший грех мира, предвозвещая, что Он — Жертва и заклание ради отпущения грехов наших; но также свидетельствует, что Он есть и Вышний Бог, и сошел с небес, и безгранично–сильный, как и не в меру приявший Духа от Отца. И верующим в Него обещает жизнь вечную; неверующим же угрожает неминуемым гневом Божиим. Будучи же вопрошен своими учениками о себе самом, говорит: «Оному подобает расти, мне же малитися» (Ин. 3:30). И показывая по какой причине не только он сам, но и все настолько уступает Ему, насколько земля — меньше сверхнебесного, говорит: «Грядый свыше, над всеми есть» (ст. 31); вне ряда всех, и сохраняет в целокупности Отеческое совершенство, как Сын Возлюбленный. И еще: «Отец любит Сына, и вся даде в руце Его. Веруяй в Сына, имать живот вечный: а иже не верует в Сына, не узрит живота, но гнев Божий пребывает на нем» (ст. 35–36).
Итак, приходит Христос к крещению, во–первых, во исполнение послушания по отношению к Пославшему Иоанна, как и Сам Он сказал: «Тако бо подобает нам исполнити всяку правду» (Мф. 3:15); во–вторых, ради Своего явления; к тому же, и для того, чтобы положить начало спасительного пути и сделать его достоверным для последующих и крещаемых; кроме того, Он Сам подал пример и представил, что (в этом) подается Дух Святый, и Им установлено крещение, как очистительное врачевство скверн, явившихся в нас вследствие страстного рождения и жизни. Сам же Он, даже и как Человек, не нуждался в очищении, как рожденный от непорочной Девы, и, в течение всей жизни, непричастный греху, но ради нас Он родился и ради нас очищается (в крещении). Посему крещается от Иоанна, и восходящему Ему из воды отверзаются Ему небеса, и, вот, слышится тогда голос Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о немже благоволих» (Мф. 3:17), и как голубь, сходит на Него Дух Божий, являя присутствующим свидетельствуемого свыше. И, таким образом, делается Он явным, как истинный Сын; делается явным и на небесах Отец, как истинный Отец; делается также явным и Дух Святый, происходящий по бытию от Отца, по естеству же на Сыне Отчем почивающий; присутствует же в воде крещения благодать Его и Отца Его и Духа, дабы, по образу Его, затем в крещаемых усваиваемая, эта благодать божественным образом возродила их и обновила и таинственно воссоздала, как сущих уже не от ветхого Адама, от которого они навлекли на себя проклятие, но имеющих рождение от Нового Адама, откуда имели бы благословение, уже будучи не чада плоти, но чада Божия, которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужескаго, но от Бога родились.
Ибо хотя ради упражнения, для испытания, для исправления, для постижения мизерности сего века, они еще и обременены тяжестью сей гибнущей плоти, однако, они — облекшиеся во Христа, с той целью, чтобы возмочь им, проявляя тщание и здесь стать участниками Его образа жизни, а по отшествии отсюда стать общниками Его блаженства и сияния и нетления; и подобно тому, как чрез единого Адама, путем происхождения, перешло на потомков наказание смерти, так — от единого Богочеловека Слова на всех возрожденных Им переходит благодать вечной и небесной жизни. Посему и отверсто для них небо, имеющее принять их в надлежащее время, если воскармливаясь верою в Него и праведностью, отвечающей вере, станут наследниками Божиими, чтобы приять власть и быть сонаследниками Христа, делаясь участниками Его неизреченной жизни и бессмертия, и с Ним пребывая нераздельно и наслаждаясь Его славою; ибо раньше для нас было закрыто небо и мы были сынами гнева, который заключался в том, что мы справедливо были оставлены Богом, вследствие нашего греха и неверия; но ради безгрешности во Христе нашего естества и послушания Богу — мы стали чадами благоволения, связанные во едино со Христом, и возлюбленные сыны и небо отверсто для нас, чтобы и на нас сошел Дух Божий и пребывал в нас, и в надлежащее время мы были подъяты Им на небо, когда Воздвигший Христа из мертвых, оживит и наши смертные тела, чрез обитающего в нас Духа Его, претворяя тело смирения нашего и творя его сообразным телу славы Христовой, чрез Которого мы обогатились бессмертием и воззваны на небеса, где выше всякого начала и власти, одесную Величия, посажено на престоле наше естество. О, глубина богатства и премудрости и человеколюбия Божия! До такой степени знал Бог как переделать наше преступление, происшедшее по добровольному уклонению (от Него), на несравненно лучшее, Своею премудростью, и силою, и человеколюбием! Ведь, если бы не сошел с небес Сын Божий, для нас было бы безнадежным возвращение на небо; если бы Он не воплотился и не пострадал плотию, и не воскрес и не вознесся ради нас, мы бы и не познали бездну любви к нам Бога: ибо если еще в то время, когда мы были нечестивцами, Он не воплотился бы ради нас и не подъял Страдания, мы, которые вознесены Им на такую высоту, не были бы удержаны от низкопробной гордыни. Ныне же, когда ничего не привнесши от себя, мы подъяты на высоту, мы пребываем в смирении и с осознанием взирая на величину обетования и благодеяния, всегда становимся смиреннее, — в чем и спасение.
Итак, Сын Божий стал человеком для того, чтобы явить на какую высоту Он нас возводит; дабы мы не гордились, как будто своими силами мы — победители; чтобы, будучи Сугубым, воистину быть Посредником, соединяя во едино, посредством каждой (из этих двух природ Богочеловечества Своего), обе части; чтобы разрешить узы греха; чтобы очистить скверну, прибывшую от греха плоти; чтобы явить Божию любовь к нам; чтобы показать в какую глубину зла мы впали, так что для спасения нашего долженствовало быть воплощение Божие; чтобы стать примером для нас смирения, которое заключает в себе плоть и страдание, и которое является целительным врачеством гордости; чтобы показать, что наше естество было создано добрым от Бога; чтобы стать Начальником и Удостоверителем Воскресения и вечной жизни, истребив безнадежие; чтобы став Сыном Человеческим и став участником смертности, сделать людей сынами Божиими, сделав их общниками божественного бессмертия; чтобы показать насколько естество человеческое преимущественно пред всеми твореньями было создано по образу Божиему: ибо настолько у него была близость к Богу, что и стало возможным сойтись ему с Ним во едину Ипостась; чтобы почтить плоть (и то — смертную ее), дабы высокомерные духи не считали себя и не считались бы более достойными чести, чем человек, и боготворили себя по причине своей бесплотности и кажущегося бессмертия; чтобы сочетать, разделенно стоящих согласно естеству, людей и Бога, Сам по естеству став Сугубым Посредником. И что за нужда много говорить, — если бы не воплотилось Божие Слово, тогда ни Отец не явился бы как истинно Отец, ни — Сын, как истинно Сын; ни — Дух Святый, и Сам происходящий от Отца, ни Бог в существе и ипостасях, но представлялся бы созданию как некая Сила, именно как и говорили безумные древние мудрецы, а теперь — последователи взглядов Варлаама и Акиндина.
Итак, этим Господь явил Самого Себя и Свое Домостроительство, явил насколько, как нами было сказано, это было возможно; явил же и Отца, как истинно сущего высочайшего Отца. Показал же желающим, как в то время, так и для будущих поколений, — путь восхода (или «возращения») к Нему, побудив и призвав и путеводствовав Своим Собственным образом жизни и учением и чудотворением и пророчеством, лучше же сказать — премудростью и ведением воистину божественным и вышеестественным, для которого ничто не скрыто, ни будущее, ни нынешнее невидимое движение в глубине сердца. Итак, долженствовало тех которые послушают (Его), сделать свободными от рабства диавола; поскольку же человек, испытав на себе гнев Божий (гнев же Божий заключался в том, что человек справедливо был оставлен Благим), был предан в плен диаволу, то долженствовало человека примирить с Творцом, ибо иначе и не было бы возможным освободить его от оного рабства. Следовательно была нужда в Жертве, примиряющей нас с Высочайшим Отцем и освящающей, осквернившихся общением с лукавым. Значит, была нужда в Жертве очищающей и чистой, но также была нужда и в Священнике, и то — чистом и безгрешном. Нужда же была и для нас в воскресении, не только в воскресении по духу, но и — по телу, ради будущих людей, в воскресении, которое будет после в надлежащее время. Итак, долженствовало не только даровать нам сие освобождение и воскресение, но и удостоверить (или — «поручиться»); к тому же — даровать нам восстановление (или — «вознесение») и нескончаемое гражданство на небесах. Нужда же была во всем этом не только для бывших в то время и для будущих людей, но гораздо более — для всех (прежде) от века рожденных: потому что людей в аду было гораздо в большем числе, чем будет людей в будущем, во много большем числе, чем имеющих уверовать и спастись; посему–то, думаю, пришел Христос при завершении веков. Таким образом, была нужда, чтобы и в аду было проповедано Евангелие и явлено сие великое Домостроительство (спасения), и даровано полное освобождение от пленивших бесов и освящение и будущее обетование. Итак, конечно, долженствовало, чтобы Христос сошел и в ад, но все это в духе правосудия и правды (мета дикаеосинис), без чего Бог ничего не совершает.
Ко всему сказанному, долженствовало справедливо перехитрить обманщика–диавола и свести на нет скопленное им богатство, которое тот приобрел путем обмана, при этом победив мудростью зло, в котором началозлобный спесиво достиг совершенства; и с своей гордыни он не был бы сбит, если был бы сломлен Божественною силою, а не мудростью и правосудием лишен владычества. Поскольку же все люди, уклонившись в зло делом или словом, или помышлением, или всем или двумя из сего, загрязнили чистоту, дарованную от Бога человеческому естеству, то была нужда в освящении, а освящение с самого начала совершается посредством жертвы Богу каждого отдельного человека; жертва же должна была быть чистой, но мы не имели принести Богу такую жертву; посему явился единый чистый Христос, и Самого Себя принес Отцу, как Жертву за нас и Начатки, дабы взирая на Него и веруя Ему, и чрез послушание Ему соединенные с Ним, чрез (или — «ради») Него явились пред лице Божие, и получив милость, все бы освятились. Это — то, о чем Господь говорит в Евангелии: «За них Аз свящу Себе, да и тии будут священи воистину» (Ин. 17:19). Потому что не только Жертва, но и приносящий Жертву Архиерей должен был быть чистым и безгрешным, как и Апостол говорит: «Таков нам подобаше Архиерей, преподобен, незлобив, безсквернен, отлучен от грешник, и выше небес бывый» (Мф. 7:26).
Итак, ради этого и подобного, Слово Божие не только стало Плотью, и обитало в нашей среде, видимое на земле и обращаясь среди людей, но также приняло плоть, такую, какая у нас, и хотя совершенно чистую, однако, смертную и болезненную, и ею, как богомудрою «приманкой», Крестом поймав началозлобного змия, освободило от него порабощенный весь человеческий род; ибо когда тиран пал, все тиранствуемое освободилось; и это — именно то, что Сам Господь в Евангелиях говорит: связан сильный, и расхищены сосуды его. Захваченное же Христом было освобождено и оправдано и исполнено светом и обогащено божественными дарами. Посему Давид воспевает: «Возшедши на высоту» — на высоту Креста, конечно, или — если хочешь — на небо, — «пленил плен, дал дары людям» (Пс. 67:19). Таким образом, следовательно, чрез Страсти и Плоть Он обратил в бегство диавола; Богу же и Отцу принося ее в Жертву, как непорочное и всесвященное Заколение, — о, неописуемая щедрость! — примирил с Богом нас, ставших с Ним (Богочеловеком) единого рода. Поскольку же Он подъял страсти по воле Отца, то этим Он стал нам в пример, которые, чрез свое непослушание, погубили себя, а чрез послушание Христово спасены. Явил же, что и смерть Его гораздо драгоценнее, присущего диаволу, бессмертия, худшего десятка тысяч смертей и подлежащего будущей каре, потому что смерть Его явилась виновницей воистину бессмертной жизни, а не второй и вечной смерти, но она (т. е. смерть Христова), в небесных скиниях со Христом пребывает; ибо Он Сам, восстав тридневен от мертвых, и после того, как представил Себя живым для Учеников, вознесшись на небо и пребывая бессмертным, воскресение нам и бессмертие и на небесах вечную и незыблемую и воистину блаженную жизнь даровал и сделал достоверной; единой смертью Своей Плоти и единым воскресением ее, исцеляя нас от сугубой для нас смерти (души и тела) и освобождая нас от сугубого плена, именно — плена души и тела. Ибо лукавый стал мертвым духом, когда вследствие сознательного, по его воле, греха, справедливо был оставлен Богом, Истинной Жизнью; будучи же полнотою зла и князем завистливым, лживым, началозлобным, он не перенес того, что человеческая жизнь протекала в месте наслаждения, говорю — в раю, — но гибельным советом обольстив, сделал его общником и греха и смерти по духу. За этой же смертью духа необходимо последовала и смерть тела; и таким образом лукавый чрез единую собственную свою смерть, доставил нам сугубую смерть, и низринув, — даже ниже себя самого, — он, возмнив о себе, казался великим и высоким, как перехитривший нас замыслом и поработивший, и, как бессмертный, увы, представлялся нам богом; да и после смерти, став обладателем наших душ, как оставленных (Богом) и сведши их в ад, заключал их в неразрешимую, как казалось, темницу.
Но создавший нас Бог, сжалившись над таковым нашим бедствием, благоволил снизойти туда, куда мы ниспали, дабы призвать нас оттуда, как единый явившийся в мертвых свободный, снизшедший туда духом живым; но и больше того — Божественным светом осиявающий и излучающий живительную силу, чтобы просветить сидящих во тьме, и по духу оживотворить там (в аду) веровавших в Него, оживотворить же также и тела всех в тот день, в который установил оживить и судить весь человеческий род, как и научает нас чрез Послание Корифей в Апостолах: «На се бо и мертвым благовестися, да суд убо приимут по человеку плотию, поживут же по Бозе духом» (1 Пет. 4:6). Немного же выше в этом же послании показывая, кто, и каким образом, проповедывал Евангелие мертвым в аду, говорит: «Христос единою о гресех наших пострада, праведник за неправедники, да приведет ны Богови, умерщвлен убо быв плотию, оживь же духом: о немже и сущим в темнице духовом (т. е. — душам мертвых от века) сошед проповеда» (3:18–19). Итак, подобно тому как лукавый, чрез едину свою смерть по духу, произвел для нас сугубую смерть (т. е. смерть и души и тела), так Благий, чрез едину Свою смерть по телу, излечил в нас сугубую смерть, и чрез единое воскресение Своего Тела, даровал нам сугубое воскресение, посредством (Своей) телесной смерти низлагая имущего, в силу смерти, власть над нашей душою и телом, и в том и в другом освобождая нас от его тирании. Лукавый принимает на себя вид змея, чтобы посредством сего обольстить человека, а Слово Божие воспринимает человеческую природу, чтобы посредством нее перехитрить обманщика, и, Оно воспринимает ее неприступной для обмана и чистой, и таковой до конца сохраняет, принося ее Отцу как Жертву (Начатки), ради освящения нас чрез наше же человеческое естество. Если же Слово Божие восприняло бы тело неподвластное смерти и страданию, то каким образом мог бы оказаться обманутым, мог бы прикоснуться к Нему диавол — само сущее зло?
Посему–то он и не касался до тех пор, пока не узнал, что Христос имеет плоть подвластную страдание (Пафитон сома); ибо, постившись в пустыни сорок дней и не голодая — ибо если и имел тело, способное испытывать страдание, но тогда не совершил бы этого и не выдержал, если бы не допустила сего, сочетанная с телом, сила Всемогущего — Он, как говорит Евангелие, потом взалкал. Тогда–то впервые дерзнув и приблизившись, началозлобный принес искушения, стараясь проникнуть в Его душу. Поскольку же с силою был отринут, и опять приступив, искушая всеми вообще способами услаждения, был державно побежден, то ослабевший и разбитый и постыженный, бежав отступил. Почему же оказался разбитым искуситель, дерзнувший приступить по удобоболезненности тела (Богочеловека)? — Потому, что безгрешного Человека он побуждал к совершению греха. Итак, бежит таким образом постыдно отбитый, Христос же, не ослабил в преследовании его, изгоняя его из душ одержимых им, исцеляя одержимых болезнями единым повелением, воскрешая мертвых, не только недавно умерших, но даже уже разлагавшихся; к тому же, — проповедуя покаяние и объявляя, что приблизилось Царство Небесное, и приводя души к вере и к образу жизни, противоположному тому, чему учил супостат; затем, грешников обращая и принимая; и не только же это, но и Своим Ученикам даруя власть над бесами. Было ли это, разве, выносимо для сатаны и отступивших вместе с ним ангелов? Разве, обдумывая каким образом сокрушить враждебную ему таковую силу, он ничего не предпринял бы? Разве ему было выносимо, что живет Такой Человек, Который изгоняет его из людей и свергает с многовидной его тирании над ними? Посему, вот, бешенствуя на Христа, — но поскольку он знал по опыту, что Оная Богомужная Душа неприступна ни для каких страстей, которых он сам явился начальником, и совершенно невосприимчива для смерти, которой он, сам по себе, явился творцом для людей, в то время как тело Его подвержено болезням и смерти, то не будучи допущен сам от себя нанести Ему таковую смерть (т. е. телесную смерть, А. А.), — он движет души неверных иудеев к убийству Его, возбудив в них зависть и неукротимое бешенство против Него, потому что и их Христос обличал и отвергал, как злых. Итак, он движет и возбуждает их к убийству Его, к казни бесчестной и применяемой только в отношении злодеев и нечестивцев, полагая таким образом и Его отстранить от земли и самое имя Его сделать поносимым. Дерзко же он был уверен, что когда Он умрет, то и Его душу, как и души всех от века, он будет иметь заключенной в аду.
Таким образом обманщик обманулся, напав на плоть Христову, как подверженную болезням и смерти, и, вот, против воли, принес Свет в мрачную и вожделенную для него преисподнюю, и представил Дарователя жизни душам, тиранствуемым им в силу духовного умерщвления; не только это, но и Тело, от которого проистекло воскресение и бессмертие, он смешал с мертвецами, поспешив предать его смерти и могиле. Мог же Господь, воистину, и эти его злые умыслы разрушить, но не сделал, напротив еще больше пожелал подъять Страсти ради нас, для чего и стал Человеком. Ибо если бы Он не был Человеком, то не возможно было бы Ему пострадать; а если бы не был Богом, бесстрастным по Божеству пребывая, то не мог бы плотью ради нас принять такую смерть, благодаря которой даровал нам восстание или, лучше сказать, воскресение и бессмертие; и не веровалось бы (если бы Он не был Богом), что Он действительно мог не испытывать страдания, но что добровольно изволил пострадать, чтобы показать, что Его смирение имело нас освободить и воздвигнуть, и уча, на деле явить, что долженствует до смерти бороться за праведность, и возвестить верующим силу (значение) бессмертия, — бессмертия, которое будет заключаться не только во всегдашнем пребывании, но в пребывании непричастном вечной гибели, — я говорю о ужасающем оном мучении (наказании), уготованном для диавола, — в пребывании, которое будет выражаться в совечнствовании вместе с благими Ангелами, в сонаслаждении прекрасным и нескончаемым Царством. Вот почему ради этого Он подверг Себя смерти, которой не был должен, но которой Он подвергся ради нас, дабы нас, подвергнувшихся смерти в силу долга (Епофиломенос) освободить (или «искупить» — Литроситэ) от рабства диаволу и смерти; смерти же, имею в виду, и по духу и по телу, во времени и в вечности; потому что за нас — повинных по причине греха, — дав в искупление Свою — невинную по причине безгрешности — Кровь, Он искупил нас от вины, отпустив нам грехи и рукописание их на Кресте разорвав, искупил нас от тирании диавола. Ибо тот, прельстившись и как бы широко разинув пасть и поспешив пролить Оную Кровь Владычню, (Которая — наше Искупление), не только неповинную, но и богатую божественной силою, — не только от этого ничего не приобрел, но, наоборот, оказался крепко связанным, выставленным на поругание Крестом Христовым; и таким образом мы были исторгнуты из его рабства и перемещены в Царство Сына Божияго, мы — которые были раньше сосудами гнева (Божияго), а ныне, благодаря Ему, стали сосудами милости (Божией), Который связал сильного, (сильного при сравнении с нами), диавола и расхитил его сосуды; Который справедливо затем, как неправедно умерщвленный по внушению диавола, воцарился над нами, правосудием таинственно победив началозлобного, и явно показав всемогущую силу, и одолев смерть по телу, и восстав тридневным из мертвых, и восшедши на небеса, и возсевши одесную Отца в той самой плоти, которую ради нас носил и согласно которой умер, сделав достоверным для нас воскресение из мертвых и возвращение на небо и наследие Царства, — если только и мы, подражая Ему, будем праведностью одолевать князя греха, отражая его нападения и подстрекательства к дурным страстям, и доблестно перенося его злоухищрения.
Вот почему, хотя чрез божественное крещение Господь нас и возродил и чрез благодать Святаго Духа запечатлел в день Искупления, однако оставил еще иметь смертное и страстное тело, и хотя Он изгнал начальника зла из душ человеческих, однако допускает ему нападать изовне, чтобы человек, обновленный, согласно Новому Завету, т. е. Евангелию Христову, живя в доброделании и покаянии, и презирая удовольствия жизни, перенося же страдания и закаляясь в нападениях врага, — уготовал себя в сем веке к вмещению нетления и оных будущих благ, которые будут соответствовать будущему веку. Следовательно, верный должен радоваться надеждой; и поскольку здешняя жизнь закончится, должен благоразумно с верою ожидать блаженства, которое будущая жизнь будет заключать в себе нескончаемо. В разумении же веры долженствует в стойкости переносить ту несчастность, которую достойно в виде наказания несет в себе эта жизнь, и чрез неподатливость греху, если придется, до крови противиться начальнику, сотруднику греха и построенным им ухищрениям; потому что, за исключением греха, ничто в этой жизни, ни сама смерть, не есть бедствие, хотя и походило бы на бедствие. Посему, вот, и лик Преподобных — сами себе причиняли огорчения (бедствия) телу; Мученики же — насильственно наносимую им другими смерть соделали весьма славной и доставительницей жизни и славы и Царства вечного и небесного, доблестно и богоугодно использовав ее (смерть); потому что именно для того и после того, как упразднил смерть Своим Воскресением, Он допустил, чтобы она еще оставалась для Его (верных), а вместе с нею допустил быть и другим бедствиям в этом мире, чтобы человек о Христе в этих обстоятельствах борясь за Истину, являемую в образе жизни и в догматах веры Нового Завета, уготовал себя (или — «был уготован») для оного будущего нового и нестареющего века.
Итак, сами бедствия приносят пользу, с верою стойко, переносящим их: для погашения грехов, для упражнения, для испытания, для реального постижения бедственности этой жизни, для пламенного побуждения духовной жажды и постоянного искания оного, во веки пребывающего, усыновления и Искупления и воистину новой жизни и блаженства. И поскольку наше во Христе усыновление и обновление по телу и душе является многосторонним, имея начало и завершение и то, что между ними, то, как начало, Он установил нам благодать крещения, подающую отпущение всех согрешений и кары, вследствие проклятия, и называемую «Банею пакибытия»; завершение же дарует воскресение, на которое уповают верные, и жизнь, в будущем веке обетованную [49]; а между ними — жизнь согласно Христову Евангелию, которой, преуспевающий о Бозе человек, воскармливается и возрастает изо дня в день в познание Бога, в праведность, и освящение, не на много меньшее от (состояния) Ангелов [50], изгоняя из себя пристрастие к низменному, и перемещая влечение от видимых и плотских и привременных вещей — на мысленные и духовные и вечные.
Эти три стадии обновления во Христе, Зритель неизреченных таин Духа, Сосуд Избранный, великий Павел, уча нас, начертывает в послании к Римлянам: «Елицы во Христа Иисуса крестихомся, в смерть Его крестихомся. Спогребохомся убо Ему крещением в смерть» (Рим. 6:3–4). Это — начало нашего обновления: ибо рукописание наших грехов Христос на Кресте разорвал, и чрез крещение спогребающихся с Ним сделал неповинными. Послушай же о середине, следующей за началом: «Да якоже воста Христос от мертвых, тако и мы во обновлении жизни ходити начнем» (там же); и присовокупляет затем, завершение обновления, являя: «Аще бо сообразни быхом подобию смерти Его, то и воскресения будем» (ст. 5). А затем очевиднее показывая начало и род обновления и усыновления, говорит: «И мы сами начаток духа имуще, и мы сами в себе воздыхаем, всыновления чающе» (Рим. 8:23). «Начатком Духа» называя освящение и благодать Духа, которую приемлем в божественном крещении, освобождаясь от грехов и обновившись, и туне (без всяких заслуг с нашей стороны) благодатью Христовою бываем оправданы: ибо в этом заключается начаток оных будущих благ. Говоря же «усыновления ожидая», он, показывая, что говорит не о усыновлении на основании крещения, но о оном будущем и совершенном и прочном усыновлении, присовокупляет к сказанному: «избавления (чающе) телу нашему» (там же), т. е. — избавления от страстей (или — «удобоболезненности и страстности») и разрушения (тленности) его; ибо здесь усыновление часто терпит неудачу; в то время, как оное — сущее в пакибытии и воскресении из мертвых, является совершенным и воистину прочным.
Он же и в Послании к Филиппийцам еще отчетливее излагает завершение (конечную цель) этого обновления, говоря: «Спасителя ждем Господа нашего Иисуса Христа, Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его» (Фил. 3:20–21); ибо, как Христос умер в немощи и бесчестии тела, восстал же в силе и славе божественной, так и пожившие о Христе сеются в смерть, скажем опять словами Павла, в немощи и бесчестии, восстанут же в силе и славе, прияв тело прославленное и чистое, какое имел Христос после Воскресения, став Первенец из мертвых и Начаток усопших. Но оное обновление по телу, так сказать, верою зрится ныне; не самым видением, не самою еще вещью, но — надеждою; и само обновление воспринимает начало, как было сказано, в божественном крещении, чрез отпущение грехов, усиливается же и возрастает чрез праведность в вере, все более и более обновляясь в познании Бога и в соответствующих сему добродетелях; примет же завершение в будущем некогда — лицо–к–лицу зрении Бога; ибо ныне зрит (как бы) чрез зерцало и в гадании; посему и весьма возлюбленный Христу Иоанн (Богослов), соединяя в одно оба обновления, т. е. обновление тела и обновление души, «Ныне», говорит, «чада Божия есмы». Это — начало усыновления, но — «не у явися, что будем: вемы же, яко егда явится, подобни Ему будем, ибо узрим Его, якоже есть» (1 Ин. 3:2). Это — завершение, дарованного нам чрез Христа (или — «благодаря Христу») усыновления о Бозе и обновления; о чем также и в Евангелии он же самый говорит: «Даде Христос область верующим во имя Его чадом Божиим быти, иже не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася» (Ин. 1:12–13); ибо говоря, что мы не от плоти, но от Бога родились, Он являет пакибытие и усыновление чрез божественное крещение, о чем он и в послании говорит, что мы «ныне чада Божия есмы». Говоря же, что Он нам дал власть быть чадами Божиими, как будто мы еще не таковые, он показал завершение усыновления; ибо как новорожденный младенец имеет силу от природы стать мудрым, и потенциально он — мудр; с течением же лет, если при этом сшествуют и содействующие развитию обстоятельства, тогда и, действительно, будет мудрым, — так и возрожденный чрез божественное крещение, воистину восприял потенциальную силу, чтобы стать сообразным телу славы Сына Божияго; так что если будет шествовать в новизне жизни, жительствуя согласно Христу и по Его Евангелию, то в воскресении, при происходящей от сего силы для совершенства, уже не верою и надеждою, но самой истиной и вещью возымеет прославленное и чистейшее тело, какое и Сам Господь имел после Воскресения. Воскреснут же и мертвые тела нечестивцев, но не в небесной славе, потому что они не будут со–образными телу славы Христовой; не узрят они, обетованного верным, видения Бога, которое именуется также и Царством Божиим; ибо говорится: «Да возмется нечестивый, да не видит славы Господни» (Ис. 26:10). Но рожденные и вскормленные о Христе и пришедшие, насколько это возможно, в меру возраста исполнения Христова, блаженно сподобятся божественного сияния и сами, согласно написанному, воссияют как солнце в Царстве Отца их.
Этого же божественного сияния и светозарности и Адам, быв участником прежде преступления, как бы, воистину, одетый в торжественное одеяние славы, не был наг и не стыдился, что наг, но был гораздо более, так что и выразить невозможно, украшен, чем ныне носящие на себе диадемы, украшенные множеством золота и драгоценными камнями. Сие наше естество, постыдно обнажившееся, вследствие преступления, сего божественного сияния и светозарности, Слово Божие, помиловав и по человеколюбию восприяв, показало на Фаворе избранным из числа Учеников — вновь и еще в более сильной степени облеченным в эту божественную светозарность, чем некогда мы были, и ясно представило каковыми мы, верующие в Него и получающие в Нем совершенство, будем в будущем веке. Ты найдешь, что залоги сего совершенства, принадлежащего живущим о Христе, были явно даны уже здесь (в этой жизни) Святым Божиим, наслаждающимся уже теперь благом будущего века. И предваряя, это явил Моисей, на славу лица которого не могли взирать сыны Израилевы, и после него еще нагляднее показал Сам Господь, просияв на горе во свете Божества до такой степени светозарно, что ни даже избранные из Учеников, хотя и приявшие тогда духовную силу, взирая, не могли выдержать. Лицо же Стефана, как написано, выглядело как лицо Ангела, и сам он с земли взирая за пределы небес, где Христос воссел одесную Величия, видел пренебесную славу Божию. Да и мало ли было бы затем перечислять и приводить всех тех, которые еще здесь прияли залоги будущих благ и блаженно улучили оного божественного сияния и светозарности, что да будет и нам получить благодатью и человеколюбием, ради нас воплотившегося, и страдавшего, и погребенного, и воскресшего, и поникновенное наше естество на небеса вознесшего и почтившего со–седением с Отцом, — Иисуса Христа Господа нашего, Которому подобает слава, честь и поклонение со Безначальным Его Отцем и Пресвятым и Животворящим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Феофан Затворник. Слово Великую субботу (Покой Великой субботы. Размышления при созерцании гроба Господня. Все бывшие, сущие и будущие искупаются ценой этой смерти. В христианстве о чем ни начни рассуждать, всегда придешь в одному: покайся и живи по евангелию, при помощи Божией)
Се ныне почивает Господь, по трудах искупления, как в начале почил по совершении творения. Субботствует и Господь субботы, хотя только плотию, ибо с душою в ад нисшедши, всех от века сущих там узников освобождает. Вокруг гроба Господня невозмутимая тишина. Бе велик день тоя субботы, и блюстители закона субботствуют, одно разрешение себе позволив — испросить и привесть стражу ко гробу и запечатать гроб. Внидем, братие, и мы в общий покой сей, и, седши мысленно прямо гроба на месте жен, теперь скрывшихся до утра, будем мысленно же созерцать гроб сей.
Всмотритесь! — Гроб не имеет надписей. На кресте положили надпись неверие и злоба. Надпись на гробе предоставлено положить вере и любви. Поищем сих надписей и поучимся в них Если б собрать все, что сказано пророками и апостолами о смерти Господа, можно бы составить целю книгу. — Но нам не много нужно, по одной надписи на каждую страну гроба: у главы, у ног, по правую и по левую сторону.
Что бы думали вы надписать у главы? Я нахожу приличным здесь надписать следующее: в «главизне книжне писано есть о мне: се иду сотворити волю Твою, Боже мой» (Пс.39,8–9) прибавив к тому: «се Агнец… вземляй грехи мира» (Ин.1,29), «Агнец, закланный от сложения мира» (Апок.13,8).
У ног прилично положить следующую надпись: ныне исполнилось прореченное: «Той твою сотрет главу и ты будешь блюсти его пяту» (Быт.3,15).
На правой стороне положим: «Той язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наша. Наказание мира нашего на нем. Язвою его мы изцелехом» (Ис.53,5).
На левой: «Христос пострада по нас, нам оставль образ, да последуем стопам его» (1Пет.2,21).
Довольно с нас. Теперь вникнем в сии надписи и постараемся растолковать их себе.
Что это за главизна книжна? — Это Предвечный Совет Божий об устроении всех вещей. Прочитаемте из сей книги несколько положений в объяснение тайны гроба Господня. — Бог от вечности положил предначертание всему, что исполняется теперь во времени. От века видел Он являющееся добро и зло, счастие и горе и положил быть тому так. Свободно создал Он мир; никто не мог принудить Его. Мог создать и не создать. Мог создать многообразно — иначе, нежели как создал. Но как из всех возможных образов бытия мира благоволил Он избрать именно тот, который видим теперь, то верьте и содержите, что это есть лучший образ бытия, какой может иметь тварь конечная, во времени являющая свое бытие. Что могло быть, мы не знаем, а что есть, того непостижимой мудрости должны изумляться. Вот характеристические черты сего бытия. Мир вещественный не имеет в себе цели. Он жилище разумно свободных тварей и поприще их развития и совершенствования. Для последних конец — Богообщение чрез богоподобную добродетель, свободно, по желанию и любви их самих приобретаемую, и блаженство вечное — плод труда в стяжании богоподобия. Смотрите далее. В начале сотворения в мире ангельском, в человеке и мире вещественном со всем разнообразием его тварей все было совершенно, чисто, блаженно. «Виде Бог вся и се добра зело» (Быт.1,31)… Божие око видело все зело добрым; до какой же степени оно было воистину добро! Но вот свобода совершеннейшей твари свободной колеблется, падает и увлекает за собою многих единородных своих. После них, от действия их, не устояла и свобода человека, в содружной себе плоти имеющая еще более возможности омрачаться и увлекаться. Так зло нравственное вошло в мир свободных тварей, а соответственно тому потом изменен и образ мира вещественного на худший, в видах врачевания зла нравственного. Отсюда — грехи и скорби, искушения, соблазны, беды, неправды, борьбы, падения и восстания, пагуба и спасение. Вознеситесь от сего к Божественному всего предвидению и измененный вид миробытия поставьте в соответствие с целию свободных тварей, которая не может быть изменена, — и выйдет, что Богу угодно было, чтоб совершенство богоподобной добродетели было приобретаемо трудом свободным, охотным, любовным, среди искушений внутренних и испытаний внешних, и чтоб вечное блаженство было плодом доблестей, являемых в борьбе со злом, во славу Бога Триипостасного.
Вникните еще пристальнее в это нестроение. — Духи, как простые, единым падением пали невозвратно, и оставленные в сем падении, они составили корень и производительную силу зла нравственного, и ради сего стали причиною, поддерживающею и вещественное зло. Люди, плотию омрачаемые в падении и потому имеющие возможность опомниваться, приходить в себя и обращаться на лучшее, извлекли у беспредельной благости Божией устроение восстановления их, падших, в котором бесплодная в них одних возможность восстать становится делом, и падшие восстановляются и спасаются. Устроение сие — совершенно свободное дело благости Божией — запечатлено правдою нелицеприятною. Потребовалась смерть человеческая с беспредельною ценою, с одной стороны, и жизнь человеческая с беспредельною полнотою и силою — с другой. И вот Единородный Сын Божий приемлет естество человеческое, умирает в нем и оживает, и делает чрез то смерть человеческую, ничтожную саму по себе, бесконечно ценною в Своем лице, и жизнь человеческую, скудную по себе, — бесконечно полною в Своем лице; так что все бывшие, сущие и будущие искупаются ценою сей смерти, и все бывшие, сущие и будущие почерпают полную жизнь из сей жизни. Вот под сие‑то знамя становятся все герои добродетели, во Христе Иисусе получая оправдание, и силу, и право на Богообщение, возможность побеждать зло и преуспевать в добродетели богоподобной, чтоб по трудах — потом блаженствовать в обителях, уготованных Христом Спасителем на небесах. Вот смысл первой надписи, которая у главы!
64 Надпись у ног: «Той твою сотрет главу», значит, что Господь победил диавола и разрушил царство его. Сатана со всеми падшими духами, свободно падший и упорно остающийся во зле, стал производителем зла и поддерживателем его. Как у первого человека, так потом и у всех сынов его он посевает зло и грех в сердце. Принимающий свободно его внушения и исполняющий их становится рабом его. Из всех таких рабов составляется царство сатанино — царство грешников, где он царствует, тиранически муча здесь и там готовя муку вечную. Он всех поражает страхом отчаяния и бессилием противиться злу. Господь и Спаситель говорит грешникам: Бог прощает вам грехи ради Меня, не отчаивайтесь, приступите со дерзновением. — Внемлющие сему гласу приступают, каются, получают прощение и вместе с тем исполняются силою противиться злу и побеждать всякий грех, восстающий на них. Во всех таковых разрушается царство сатаны, ибо они не работают греху. Господь стер главу змия чрез извержение греха из сердца обращающихся к Нему. Брань теперь у князя тьмы с Господом. Поле брани — сердце человеческое. Враг влечет его к себе ложью, временною сластию, похотями и страстями. А Господь влечет к Себе светом истины успокоительной, радостию о Духе Святе невозмутимою, несомненным упованием блаженства вечного. Никто не связан. Иди, куда хочешь. Но кто куда идет, тот тому рабом становится и с ним потом участь вечную разделит.
Остальные две надписи: «той язвен бысть за грехи наша и: той пострада, нам оставль образ» — очерчу одним словом.
«Той язвен бысть за грехи наша». Ведайте же, что если грех есть столь великое зло, что для заглаждения его необходима смерть Сына Божия — Бога бесконечного, то чем он изгладится в вас, если останется в вас не изглажденным смертию Сына Божия? — Вечною мукою будет изглаждаться и не изгладится, ибо и вечная, конечная, однако ж, в нас, мука никогда не станет бесконечною. Читая эту надпись: «той язвен бысть за грехи наша и мучен за беззакония», воодушевляйтесь упованием спасения и с дерзновением приступайте к Господу милостивому; но не думайте, что уже все за вас сделано, или что грех уже потерял для вас свою силу и лесть. В вере приемлется оправдание, но со знамением веры надо вступать в подвиги. Да не соблазняет же никого временная греха сладость. Эта временность сласти слишком мгновенна; но то, что теряется, — безмерно, и то, чем угрожает сие, — ужасно.
Взирайте же паче «на началника веры и совершителя Иисуса, иже… претерпе крест, о срамоте нерадив» (Евр.12,2)… «и нам оставль образ» (как гласит четвертая надпись), «да последуем стопам его» Последователю Христову не к лицу пространная утешность и разгар страстей неудержимых Пусть с христианскою жизнию неизбежно соединены лишения и скорби, и добровольные, и невольные. Но есть Судия и Воздаятель, Который за временное терпение воздает вечною славою. «Христу убо пострадавшу за ны плотию, и вы в ту же мысль вооружитеся, запе пострадавый плотию преста от греха» (Пет.4.1). Довлеет (довольно) нам мимошедшее время. Творили языческую волю, ходили в нечистоте и похотях. Пора остепениться и стать твердою ногою на пути Христовом.
Вот куда привело нас размышление у гроба! Возвратимся теперь к себе и затвердим хорошенько, что в христианстве, о чем ни начни рассуждать, всегда придешь к одному: покайся и живи по Евангелию, при помощи Божией. Помоги вам Господи исполнить сие. Аминь.
3 апреля 1865 г.
Иннокентий Херсонский. Из книги «Последние дни земной жизни Господа Иисуса Христа». Глава XXIX: Кустодия
Дальнейшее ожесточение первосвященников. — Их мнимое опасение подлога со стороны учеников Иисусовых. — Просьба и дозволение поставить для верности стражу и приложить печать. — Кустодия. — Мысли у гроба Иисусова.
Предписанный законом строгий покой великого дня субботы пасхальной связал, как мы видели, бездействием самых пламенных почитателей Иисусовых, но не мог прекратить несчастной деятельности ожесточенных врагов Его. Злоба в этом случае показала, что она бывает иногда памятливее любви: если в уме учеников Иисусовых, как будто каким-либо чудом, приведены были в забвение Его многократные предсказания о Своем Воскресении из мертвых, то фарисеи и книжники не забыли этого и приняли меры против того, чтобы предсказание это не сбылось на самом деле. Привыкнув действовать нечисто, по внушению страстей и выгод, Каиафа и клевреты его воображали, что ученики Иисусовы, в отмщение за смерть Учителя, обязательно воспользуются подобным предсказанием, то есть унесут тайно тело Учителя из гроба, скажут народу, что Он воскрес из мертвых, и таким образом поднимут опасное для синедриона волнение. Погребение Его членом синедриона в собственном саду и гробе, казалось, открывало все возможности для такого поступка. Поэтому в тайном совете Каиафином немедленно решено — принять все необходимые меры и для этого окружить гроб Иисусов на три дня стражей. В подобной страже у первосвященников не было недостатка; все же они не решились действовать сами и почли за лучшее снова обратиться к прокуратору, как новая встреча с ним после событий предшествующего дня ни казалась тяжкой. Кроме того, что этим снималась ответственность за последствия новой меры, римская стража была гораздо надежнее иудейской из-за строгой дисциплины и полной непричастности народным волнениям из-за Иисуса. Явясь к Пилату, первосвященники и книжники приняли, по-прежнему, вид ревностных блюстителей общественного покоя и выгод римского правительства: «Мы вспомнили, — так говорили лицемеры, — что Этот льстец, еще будучи в живых, сказал: после трех дней Я воскресну из мертвых. Итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу, что Он восстал из мертвых. В таком случае последний обман может быть хуже первого».
Гордый всадник римский, еще недавно так жестоко униженный этими самыми людьми перед целым народом, всего менее был расположен верить их заботам об общественном благе, но противиться явно предложению, которое казалось плодом дальновидной осторожности и неутомимого попечения о спокойствии народном, было не в духе римской власти. Поэтому Пилат немедленно согласился на предлагаемую меру, выразив, впрочем, свое недоверие к чистосердечию синедриона тем, что сам нисколько не принял в ней непосредственного участия.
«У вас есть кустодия, — отвечал Пилат (так называлась военная стража при храме), подите, возьмите из нее, сколько угодно, и стерегите гроб, как знаете».
Против такого мнимого доверия нечего было возразить, и первосвященники, взяв нужное число воинов, отправились в вертоград Иосифов. Тут, без сомнения, тщательно осмотрели всю внутренность погребальной пещеры, чтобы увериться в целости тела Иисусова и в том, что из пещеры нет другого выхода, кроме того, который завален был огромным камнем. После освидетельствования камень этот опять был привален ко входу и для большей безопасности от любой попытки войти в пещеру запечатан печатью синедриона. Поставленная стража также, без сомнения, была должным образом проинструктирована, получив приказ стеречь неусыпно то, от чего зависело, как говорили первосвященники, спокойствие целой Иудеи, Пилатовой претории и самого кесаря.
Таким образом, злоба врагов Иисусовых сделала, со своей стороны, все, что нужно было для засвидетельствования перед целым светом истины Воскресения Христова!.. Провидение и в этом случае показало, как оно, не подавляя нисколько свободы человеческой, премудро употребляет для достижения целей тех самых людей, которые идут нагло вопреки его святым определениям
Ученики и почитатели Иисусовы, кроме, может быть, Иосифа, которому принадлежал вертоград, вовсе не знали о кустодии, поставленной синедрионом у гроба Иисусова; иначе по прошествии дня субботнего они не собирались бы идти на этот гроб, чтобы помазать тело Его благовонными мастями, потому что теперь это уже было невозможно.
Время действовать Богу: ибо разорен закон Твой (Пс. 118, 126)! Так от избытка горести, восклицал некогда Давид, видя, как переполнялась чаша беззакония в руках некоторых людей. Стократ надлежало повторить это восклицание тому, кто был у гроба Иисусова. Тутособенно время было действовать Богу, Самому Богу, ибо — разорен был не закон только, поруган и самый Законодатель! Человечество никогда не видало столько великого, прекрасного, божественного, сколько видело в краткое время служения Иисусова. И все великое, прекрасное, божественное — было заключено теперь в гробе, запечатано печатью Каиафы! Что было бы с человечеством, если бы печать эта не растаяла от огня правды Божьей, если бы плоть Праведника увидела истление (Деян. 2, 31)? Мир божественный, раскрывавшийся на время, опять закрылся бы — навсегда. Царство Божье, низведенное на землю, опять воспарило бы на небо. После божественного озарения наступила бы еще более мрачная ночь.
Частные действия добра могли остаться. Закхей продолжал бы, вероятно, быть милостивым, помилованная грешница — целомудренной, Иосифы и Никодимы могли бы хранить уверенность, что Учитель от Бога пришел (Ин. 3, 2). Но великое дело спасения человеческого осталось бы погребенным вместе с Иисусом. Безотрадны были слова учеников: над всеми сими третий день есть, отнельже сия быша (Лк. 24, 21). Но как ужасны были бы слова эти, когда бы надлежало говорить: над всеми сими третий день есть, отнележе сия быша (Лк. 24, 21). Но как ужасны были бы эти слова, когда они звучали бы так: над всеми сими третий год, третий век, третье тысячелетие есть, отнележе сия быша!
Без Иисусова: Радуйтеся! (Мф. 28, 9) — не было бы радости в сердце апостолов; без Иисусова: мир вам! (Ин. 20, 19) — не распространился бы мир по лицу земли. Надо было прежде сказать воскресшему Учителю: Господь и Бог мой! (Ин. 20. 28), — и потом уже умирать за Господа и Бога своего. Воскресение утвердило учеников в вере, породив их, как выражается св. Павел, в упование живо. А без этого — не раздался бы глас проповеди апостольской, и мир остался бы без креста — со своими идолами, Афины и Рим — с их неведомым Богом (Деян. 17, 23).
Итак, время было действовать Богу, Самому Богу! Это была самая решительная минута не только для всего человечества, но и для самого мироправления Божественного — минута, когда надлежало перед лицом всего мира ангелов и человеков показать торжественно, что не один конец благому и злому, праведному и нечестивому — что есть Бог, судяй земли! Итак, воскресни Боже! Суди земли! Яко Ты — един Ты — наследиши во всех языцех!
Иннокентий Херсонский. Слова в Великую Субботу
Слово в Великую Субботу
Между священными законами, данными народу Израильскому через Моисея, есть закон и на тот случай, когда бы нашлось где-либо на поле тело человека убиенного, а между тем не было бы известно, кто убийца: - в сем случае старейшины ближайшего к мертвецу града должны были собраться к телу его, и, по принесении в жертву юницы, умыть над главою ее руки, и потом сказать над убиенным собратом своим: руце наши не пролияша крове сея, и очи наши не видеша: да не будет кровь неповинна на людех твоих Израили! (Втор. 21; 1-9).
И пред нас, братие мои, изнесено, как видите, тело Убиенного; а убийцы нет при нем! Мы собрались, по-видимому, для оплакивания мученической кончины сего Страдальца. Но это еще не доказательство нашей невинности. А убийцы? Разве они не делают иногда того же, не показывают сожаления, не проливают даже слез над жертвою их злобы?
Можем ли, убо, стать у сего гроба и, призвав во свидетели Бога, сказать: руки наши не проливали сей крови, и очи наши не видели?
Не проливали сей крови?.. А что же делали эти руки, когда сопле-тали клевету на брата своего, или сеть для обольщения невинности? -Не проливали крови сей? А что же другое делали, когда подписывали приговор яко преступнику тому, кто чист руками и сердцем, или составляли подлог и неправду в обязательствах и завещаниях? - Не проливали этой крови? А что же проливали, когда поднимались на угрозу бедным и сирым, на заушение тех, кои не могли ничем отвечать нам, кроме вздохов и слез?
Божественный Страдалец предан, умучен и умерщвлен не от кого другого, как от неправд и страстей человеческих: Он вознесен на Крест, яко жертва за грехи всего мира. Итак, чтоб быть невинным в ранах и смерти Его, надобно быть чистым от греха и беззакония. Но где и в ком сия чистота? Вопросим святого Иова - он ответствует: кто бо чист будет от скверны; никтоже, аще и един день житие его на земли (Иов. 14; 3-4). Спросим святого Давида - он вопиет: вси уклонишася и ...неключими быша: несть творяй благостыню, несть даже до единаго! (Пс. 13; 3). Спросим святого Павла - он повторяет то же: вси... согрешиша и лишены суть славы Божия! (Рим. 3; 23). Спросим свою совесть: она говорит еще более, то есть, что мы сами вопрошающие о сем - есмы, если не первые, то далеко и не последние из грешников.
После сего нечего нам с старейшинами Израилевыми свидетельствовать о своей невинности. Надобно употребить над Сим убиенным Страдальцем те же слова, только в противном смысле, то есть, стать у сего гроба и сказать: наши, наши руки наложили сии язвы и пролили сию драгоценную кровь! Сей грехи нашя носит и о нас болезнует! (Ис. 53; 4). - В Иуде продало Его наше корыстолюбие; в учениках, Его оставивших, изменило Ему наше легкомыслие; в Пилате осудило Его наше неправосудие и лицеприятие; в разбойнике и книжниках глумились над Ним наше вольномыслие и кощунство; в воинах пронзила Его наша лютость и буйство; в Каиафе запечатали гроб Его наше нечестие и ожесточение: Сей грехи нашя носит и о нас болезнует!
Без сомнения, Спаситель наш, приняв на Себя неправды наши, никогда не возвергнет их паки на нас: нет, Его любовь и милость к нам нераскаянны! Но, когда мы, освобожденные смертью Его от клятвы и казни за грехи наши, снова предаемся беззаконию; то они сами собою паки упадают на нас со всею их тяжестью, и мы снова являемся врагами Богу, виновными в смерти Сына Его, в крови и страданиях возлюбленного Спасителя нашего, еще более виновны, нежели судии, Его распявшие. Ибо они, распиная Его, не знали, наверное, Его Божественного достоинства: аще бо быша разумели, - говорит апостол, - не быша Господа славы распяли (I Кор. 2; 8). А мы совершенно знаем, Кто Распинаемый, - что Он есть Единородный Сын возлюбленного Отца, сияние славы и образ ипостаси Его. Посему, презирая смерть Его, за нас подъятую, мы подлежим ответу, как Его убийцы.
Подлежать ответу в убийстве Сына Божия! - Чувствуешь ли ты, грешник, весь ужас сей мысли? Чтобы объяснить тебе это, вообрази, что близ дома твоего найден человек убиенный: что этот человек так важен, что все царство не стоит его единого. Представь за сим, что на тебя пало подозрение (только подозрение) в его убийстве, и правосудие готовится преследовать тебя, как убийцу. В какой бы ты при сем пришел страх! И каких не употребил бы мер, чтобы доказать или свою невинность, или вознаградить, если можно, содеянное? - Но, вот убиен, и кто убиен? Не простой человек, а Сын Царя Небесного: мы сами не можем не признать своего участия в Его мученической смерти, и что же мы делаем, вследствие сего? Не чувствуем даже важности (тяжести) своего преступления! Ибо, если б чувствовали хотя сколько-нибудь, то давно престали б быть рассеянными зрителями сих ран и сего венца тернового. Если бы чувствовали сколько-нибудь, то давно употребили бы все силы и средства на то, чтобы освободиться от грехов, кои делают нас виновными в Крови Спасителя нашего.
Но, при всем желании моем, я, скажешь, не могу уже возвратить прошедшего: грехи, мною содеянные, вечно останутся грехами. Правда, возлюбленный, что мы с тобою не можем возвратить прошедшего; но можем располагать настоящим, даже будущим, поколику оно имеет перейти в настоящее. Итак, сделаем то, что можем. Грехи и страсти человеческие умучили и вознесли на Крест Спасителя нашего: престанем убо грешить и быть рабами страстей: утвердим волю и желание свои в законе Господнем; начнем служить Богу живому и истинному, с тем же усердием, с каким служили доселе миру и страстям своим; сделаем, говорю, все это, и Кровь Сына Божия, пролитая на Кресте, хотя пролита от нас, то есть, от грехов наших, но не будет против нас, а за нас - в наше оправдание, в наше спасение, в нашу добродетель и заслугу; грехи наши останутся и тогда грехами, но разность в том, что коль скоро мы перестанем грешить, то они сделаются как бы чуждыми для нас, ибо их примет на Себя Искупитель наш, примет и изгладит Крестом Своим.
А без сего - жестокий властелин, сколько бы ты ни покланялся сему Страдальцу, лютое бичевание, Им претерпенное, - от тебя, который, по слепому произволу лютого сердца своего, так безпощадно бичуешь подвластных тебе.
А без сего - этот терновый венец - от тебя, гордый и неразумный мудрец, который поставляешь жалкий ум и познания твои в том, чтобы глумиться безумно над предметами веры и нравственности христианской, потому только, что они выше понятий твоего бедного разума.
А без сего - эта рана в сердце Божественного Страдальца - от тебя, недостойный пастырь Церкви, который, имея права выну входить во святая святых, вносишь туда с собою мерзость запустения душевного, устами и руками совершаешь тайну спасения, а в сердце и мыслях делаешь тайну неправд и беззакония.
А без сего, то есть без исправления жизни и совести, без предания себя в волю Искупителя нашего, без сообразования себя с Евангелием и примером Его, что бы мы ни делали, как бы набожны ни казались, все мы пред судом правды Божией обретаемся яко убийцы сего Божественного Страдальца: на всех нас Кровь Праведника сего!
Теперь мысль сия легко может казаться неважною для многих: никто не взыщет сей крови; мы приходим к жертве нашей и отходим, яко невинные. Но так не будет всегда. Настанет время, когда сей же Божественный Страдалец явится судиею всемогущим, когда сии руце вместо Евангелия приимут молнию и громы на нераскаянных. Что будет тогда с тобою, бедный грешник? Что речешь? Чем оправдаешься? Куда скроешься? Где найдешь покров и защиту?Страшно (есть) ...впасть в руце Бога живаго! (Евр. 10; 31). Сто крат страшнее впасть в сии руце за Кровь Сына Божия!
Познаем же, братие мои, благотворную силу сея святыя и страшные тайны! Убоимся самого преизбытка любви Божией к нам недостойным. Окропленные кровью Завета Вечного, отвергнем грех и всякую нечистоту, да причастницы жизни вечныя будем! Аминь.
Слово в Великую Субботу
Будет с миром погребение Его
(Ис. 57; 2).
Будет с миром погребение Его
И будет покой Его честь
(Ис. 11; 10).
И будет покой Его честь
Евангелист Ветхого Завета, великий провидец Исайя, предызобразив пророчески страдания и смерть Искупителя мира, и показав, како праведный погибе, и никтоже приемлет сердцем, потом как бы в мирное довершение печальной картины, присовокупляет: и будет с миром погребение его! А в другом месте своих дивных видений он предсказывает еще более, не только мир при гробе Спасителя, но и славу:и будет покой Его честь!
Трудно было исполниться и первому предсказанию Пророка, тем труднее - последнему. Можно ли было ожидать мира окрест гроба Иисусова после того, что совершилось у Креста Его на Голгофе? Если дышащих злобою первосвященников и книжников не мог удержать от злохулений и насмешек взор на скончавающагося в муках крестных Страдальца; то тем менее можно бы ожидать великодушия и пощады к бездыханному телу Его же, уже умершего. Напротив, почти необходимо надлежало предполагать, что ожесточенная злоба врагов Иисусовых поставит за долг себе обратить священные останки Божественного Страдальца в предмет всенародного поношения, приложит даже попечение о том, чтобы истребить все следы Его существования.
О чести же какой-либо при погребении Иисусовом, казалось, невозможно было и думать. Ибо какая честь Тому, Кто, яко мнимый враг Бога и Моисея, осужден был кончить жизнь Свою на Кресте среди злодеев? -И кто бы оказал ее? Разве ученики Иисусовы? Но они еще до смерти Учителя,вси оставльше Его, бежаша (Мф. 26; 56). При таких обстоятельствах и то уже было бы приятною неожиданностью, когда бы Пречистое Тело Иисусово не лишено было хотя того, что законом и обычаем предоставлялось телу каждого понесшего казнь смертную.
Но слово святого Провидца не могло пройти мимо. У гроба Иисусова должны были явиться не только мир, но и честь, им провиденные; -и они явились: сначала мир, а потом и честь.
В самом деле, посмотрите на погребение Господа в вертограде Иосифовом: что может быть его мирнее? Видя, как небольшое число друзей Его воздает Ему теперь последний долг, можно подумать, что сему погребению предшествовали не ужасы Голгофы, а кончина совершенно мирная и безмятежная. Вечерний покой вертограда, если прерывался теперь чем-либо, то разве тихими слезами погребающих, кои, вместе с драгоценным миром льются на тело возлюбленного Учителя, и разве некою поспешностью в действии, коей неотложно требовал наступающий покой субботний. Несравненно больше движения и больше шума было недавно при погребении Лазаря; хотя он умер на ложе своем, в объятиях сестер и друзей своих.
Откуда и как явился у гроба Иисусова этот покой неожиданный? Все сделал закон о праздновании дня субботнего, которое наступило вскоре по смерти Господа на Кресте. Этот закон связал собою, иначе ничем неукротимую, злобу врагов Иисуса; он заставил их удалиться немедля домой с Голгофы. К тому же самому содействовал и другой закон о пасхе, которую надлежало вкушать в тот вечер. Агнец пасхальный в сем случае оказал услугу Агнцу Божию, закланному на Кресте, отвратив от Него внимание врагов Иисусовых на себя. Мы видели, как они побоялись войти вчера в преторию Пилата, дабы не потерять чистоты, требуемой законом для вкушения пасхи. Тем паче страшно было для них по закону прикосновение к телу умершего; и вот почему нет никого из них при погребении Иисуса!
Но как же друзья Иисусовы не убоялись сего страха? Разве для них не существовал закон о пасхе и субботе? Существовал и для них; и они выполняют его, сколько можно: ибо о женах, бывших при погребении, замечается, что они не пойдут в субботу, то есть ныне, ко гробу Иисусову для помазания Тела Его именно потому, что это противно покою дня субботнего:в субботу убо умолчаша по заповеди (Лк. 23; 56). Но с другой стороны, сии погребатели пользуются снисхождением того же закона, или паче обычая народного, коим позволялось ближайшим к умершему лицам погребать его пред самым наступлением суббот и пасх, дабы тело не оставалось непогребенным в продолжение праздника, чего закон не терпел ни под каким видом. В силу сего-то права действуют теперь Иосиф с Никодимом!
Но нас должно удивить в сем случае не столько это обстоятельство, сколько то, откуда и как явились эти погребатели в сие время. Ибо хотя Иосиф с Никодимом давно принадлежали к прчитателям и ученикам Иисусовым; но из опасения своих собратов по синедриону, коего они были членами, никогда не смели выказать сего явно. Теперь же, смотрите, какая перемена! Доколе Иисус был жив и пользовался славою великого чудотворца, когда принадлежать к числу последователей Его составляло даже не малую честь: Иосиф, - как говорит Евангелие, -был потаен - страха ради иудейска (Ин. 19; 38). А теперь, когда Иисус умер на Кресте; когда мнение о Нем превращено и помрачено в уме большей части народа; когда всякий знак любви к Нему, тем паче уважения, отзывался уже изменою синедриону, и, следовательно, был крайне опасен: теперь Иосиф является всенародно учеником и почитателем Иисусовым; и не только является таким, но и что делает? Входит к игемону Римскому с просьбою взять тело Распятого, и, взяв его, погребает с честью. На все это требовалось много мужества; посему-то евангелист и говорит: дерзнув, вниде к Пилату, и проси телесе Иисусова (Мк. 15; 43). Дерзнув, то есть отважившись на все. "Пусть, - как бы так рассуждал сам с собою Иосиф, - и Пилат и синедрион думают о мне, что угодно; пусть преследуют меня мои собратия; а я сделаю свое дело, воздам последний долг моему Учителю".
Любовь к Нему и уважение, столько времени сокрываемые в сердце Иосифа, теперь, как потоки, долго удерживаемые, проторглись со всею силою. Почему теперь, когда, по-видимому, надлежало ожидать противного? Может быть, причиной такой перемены в Иосифе были и знамения чудесные, происшедшие на Голгофе, кои убедили в святости Иисуса даже сотника Римского; но более всего располагало к тому Иосифа самое сердце его, полное любви и уважения ко всему святому и возвышенному. Таковые сердца могут до времени таить, что в них есть доброго; но не могут рано или поздно не стать прямо за истину; и любят обнаруживать себя именно в минуту опасности, когда требуется больше самопожертвования, что было теперь и с Иосифом.
Уже во всем этом немало чести для Погребаемого. Ибо Тот, Кто яко преступник закона, распят на Кресте, будет погребаем с великим усердием, и даже, несмотря на краткость времени и стесненность обстоятельств, с немалым великолепием. Потому что Никодимом одних благовонных ароматов и мастей принесено, яко литр сто (Ин. 19; 39), такое, то есть, количество, какое употреблялось при гробе людей самых высоких и богатых. Но всего этого пророчеству мало. Погребается Царь, как провозгласил о том сам Пилат своею надписью на Кресте Иисусовом, и как не могли того сокрыть, при всем старании, враги Иисусовы, просившие Пилата переменить надпись. У гроба Царя должна быть почетная стража воинская: где взять ее? Этого не могут доставить никакой Иосиф с Никодимом. Будьте покойны: эту стражу доставят сами враги Иисусовы, и таким образом, не думая и не ведая, воздадут Ему честь истинно царскую. Видите ли, ко гробу Иисуса Назарянина уже спешат воины римские, те воины, при имени коих трепещет весь свет, побежденный их оружием и мужеством! Кто послал их? Пилат. Зачем и для чего? Затем, что первосвященники вспомнили теперь пророчество Иисусово о Его воскресении, то пророчество, которое пришло в забвение у самых учеников Его. Вы слышали вчера, как они ходили к Пилату с опасением, чтобы ученики Иисусовы не похитили тела Учителя, как Пилат, хотя - нехотя, дозволил им приставить ко гробу Его кустодию, как первосвященники, не удовольствовавшись сею стражею, положили еще печать на камне, заграждавшем вход в погребальную пещеру.
Лукавая и злобная мысль с их стороны была во всем этом: но мы должны смотреть не на то, что делают по безумию своему люди, а на то, что из действий их выходит, наконец, по распоряжению Промысла. Каиафе думалось и хотелось кустодиею и печатью своею положить конец благой памяти о Иисусе, а на самом деле все это послужило к большей Его чести и прославлению. Ибо не будь при гробе Иисусовом стражи римской, не лежи на камне печать: тогда воскресение Иисусово не было бы так достоверно и несомненно. И не Каиафа мог бы сказать тогда: что удивительного, если тела не нашлось в гробе? - Его взяли ученики ночью, так как это крайне легко было сделать. Но теперь нельзя уже сказать ничего подобного. Сами стерегли, сами печатали: стража и печати целы; а Погребенного нет. Где же Он? Воскрес, как Сам прорицал о том, и как свидетельствуют о том же бывшие на страже у гроба воины. Для врагов Иисусовых, как справедливо возглашает и Святая Церковь, осталось после сего одно из двух, - или Погребенного да дадят, или Воскресшему да поклонятся!
И будет покой Его честь. Одного, по-видимому, недоставало к сей чести теперь - того, что при погребении Иисуса не присутствовал никто из ближайших учеников Его. Но самый этот недостаток служил к полноте: ибо показывал, что, без чрезвычайного тайного предраспоряжения свыше, Тело Господа имело остаться вовсе без погребения. С другой стороны, присутствие теперь в вертограде погребальном учеников Иисусовых нисколько не придало бы важности действию. Ибо, что удивительного, что ученик погребает учителя? Даже могло бы некоторым образом ослабить будущее действие воскресения и дать повод врагам Иисусовым -в подкрепление клеветы - указывать на то, что Он и погребаем был собственными Его учениками. Но теперь нет места подозрениям: из учеников никого не было при погребении, не было, впрочем, не по холодности и недостатку любви к Учителю, а, между прочим, потому, что Он Сам предварительно запретил им вдаваться, во время смерти Его, без особой нужды, в опасность. Зато они все окажут любовь свою другим, лучшим образом, - тем, то есть, что каждый - в свое время и в своем месте -положит за Него душу свою.
Таким образом, в час погребения Господня все благорасположилось так, что священнодействие сие, вопреки всякому ожиданию, произошло не только в тишине и мире - и будет с миром погребение Его, — но и с особенною честью: и будет покой Его честь! А это все потому, что после смерти на Кресте, - когда Самим Страдальцем провозглашено: соверши-шася! - не было уже нужды ни в новых ранах, ни в новом уважении и безчестии. К чему он теперь?
Крестом и смертью Богочеловека окончено и совершено все, что было необходимо для нашего спасения: рукописание грехов человеческих изглаждено; правда и закон удовлетворены: слава Божия восстановлена; благодать и царство для рода человеческого заслужены. Вместе с сим должно было кончиться и уничиженное состояние нашего Искупителя и уступить место состоянию славы и величия, которое и началось теперь у самого Его гроба: и будет покой Его честь!
Признаем убо с благоговением, братие мои, что гроб Иисусов, подобно Кресту Его, окружен был своего рода знамениями, кои тем отраднее для сердца, что являются совершенно неожиданно и в ту пору, которую Сам Спаситель назвал "годиною и областью темною" (Лк. 22; 53). Возблагоговеем пред сими знамениями и почерпнем из гроба Иисусова дух веры и терпения, дух мужества и упования на Промысл Божий, никогда не оставляющий верных рабов Своих, и среди самой тьмы страстей человеческих блюдущий их яко зеницу ока. Если мы верные последователи Иисуса Распятого, и Дух Его живет в нас: то истина и правда должны быть для нас дороже всего на свете; а кто дорожит таким образом правдою и истиною, тот редко не подлежит вражде и гонениям от мира. Но что бы ни делала с нами злоба человеческая, хотя бы возносила на крест, хотя бы самый гроб наш печатала печатью Каиафы; доколе мы верны Господу, дотоле, несмотря на все, мы совершенно безопасны: ибо Господь и Владыка наш не подобен земным покровителям и заступникам, коих вся сила кончается и исчезает у гроба. Нет, Он обладает и мертвыми так же, как живыми, или лучше сказать, пред Ним нет мертвых, все живы; действие Его могущества во всей силе, можно сказать, и открывается токмо за пределами сей жизни, которая сама, во многом еще, отдана на произвол страстей человеческих.
Посему, оканчивая слово наше над сею Плащаницею Спасителя нашего, и мы скажем вам Его же собственными словами:не убойтеся убо от убивающих тело, души же не могущих убити. Убойтеся же... могущаго и душу и тело воврещи в дебрь огненную: ей, глаголю вам, того убойтеся!(Мф. 10; 28; Лк. 12; 5). Аминь.
Слово в Великую Субботу
Ныне, возлюбленные, день погребения Господа, день великий и священнотайный. Важен был седьмой день творения, ибо в него, как поведает Моисей, почи Бог от всех дел Своих, яже сотвори в предшествующие шесть дней. Настоящая суббота еще важнее; ибо в нее почил от Своих дел Сын Божий, по совершении всех дел посольства Своего на земли, после второго творения.
Первое творение было делом одного всемогущества: рече и быша, повеле и создашася. Второе творение было уже делом не одного всемогущества, а всех совершенств Божиих, преимущественно свободы и любви. Первое творение не стоило никакого усилия Творцу, второе стоило великих усилий Сыну Божию, и что я говорю: усилий? - стоило мучений - самых ужасных, смерти - самой лютой. Велик убо настоящий день покоя, священнотайно пребывание Его во гробе.
Деятельность Сына Божия, по-видимому, вся прекратилась с Его смертью на Кресте: тело Его, подобно прочим мертвецам, соделалось бездушным, недвижным, ничего не чувствующим: так Он снят со Креста, так помазан мастями благовонными, так погребен, так запечатан в Своем гробе. Но когда видимо все прекратилось, невидимо в ту же пору все началось. Послушайте, как изображает Святая Церковь эту новую, незримую, великую деятельность, почивающего во гробе, Господа: "Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в рай же с разбойником, и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй, неописанный!"
Вот, что делал и где был почивавший в малом вертограде и еще в меньшем гробе Иосифове! Настоящий день был для Него днем покоя по плоти, но величайшей деятельности по духу и Божеству. Измученная плоть осталась во гробе, не разлучаясь с Божеством, ее проникавшим. Пресвятая душа, также не разлучаясь Божества, сошла во ад, для возведения оттуда всего, способного взойти горе. Дух, исполненный Божеством, явился в раю, куда вошел едва ли не первый, благоразумный разбойник. Наконец, Божество Сына пребывало, как и всегда, на престоле "со Отцем и Духом". Подлинно, исполнено деятельностью и присутствием Богочеловека все и вся.
Но, наполнено ли, возлюбленный, Господом наше с тобою сердце? Что там: рай или ад? Без Господа и Его благодати и рай - не рай, а с Господом и Его благодатью и ад будет не ад. Если внутри тебя, в душе твоей, произрастают древа райские, - добродетели и вера, то благодари Почивающего во гробе: это Его насаждение, - благодари и приими Его в своем рае, как Иосиф в вертограде, представь Ему твое сердце вместо ложа погребального. Если же ты, по несчастью, допустил в душу свою пламень страстей, неумирающий червь самолюбия и похотей, хлад и тартар сребролюбия и бесчувствия; то будь уверен, что Он посетит ныне и твой внутренний ад, ты услышишь от Него - в совести твоей - слово жизни, воззывающее тебя из бездны, в коей находишься.
Не пренебреги, возлюбленный, ее гласом, в каком бы виде ты ни услышал слово спасения. Если когда благовременно выходить через покаяние из внутреннего ада, то в нынешний день, когда Спаситель изводит из ада даже и тех, нераскаянных в свое время, грешников, кои противились проповеди Ноя, егда ожидаше их Божие долготерпение пред потопом. Аминь.
Слово в Великую Субботу
Есть на нынешний день проповедь, которую никто на земле не слышал и слышать не будет, никто на земле не читал и читать не будет, которая, однако же, достойна того, чтобы пред нею возблагоговели и земля и самое небо.
Какая это проповедь? Та, о коей свидетельствует святой апостол Петр в своем послании. Христос, - пишет он, - единою о гресех наших пострада, праведник за неправедники, да приведет ны Богови, умерщвлен убо быв плотию, ожив же духом, о немже и сущым в темнице духовом сошед проповеда, противльшымся иногда, егда ожидаше Божие долготерпение, во дни Ноевы (1 Пет. 3; 18-20),да суд убо приимут по человеку плотию, поживут же по Бозе духом (1 Пет. 4; 6).
Видите теперь, Кто говорил в нынешний день проповедь? Сам Господь и Спаситель наш, умерший за нас на Кресте.
Видите, где говорена она? Во аде, когда по разлучении пречистой души Его от тела Он сошел духом Своим в это узилище душ умерших.
Видите, кто были слушателями сей проповеди: души несчастных современников Ноевых, кои противились Божию долготерпению, когда проповедовал Ной и угрожал от лица Божия потопом.
Видите, наконец, какая цель была этой единственной проповеди: чтобы эти несчастные, понесши суд и наказание и волнами потопными и заключением трехтысячелетним во аде, воспользовались нисшествием в него Спасителя, и ожили по Богу духом.
Будем ли ожидать, чтобы и нам когда-либо, подобно современникам Ноевым, произнесена была проповедь уже не на земли, а во аде?
Но возлюбленный Спаситель наш, Который един имеет ключи ада и смерти, раз только, по уверению слова Божия, сходил во ад со Креста, в день настоящий.
Будем ли воображать, что Он для нас паки сойдет туда уже не со Креста, а с престола славы Своея? Нет, Он явится всем уже тогда, как предстанет пред Ним на Суд весь род человеческий, в конце мира; явится уже не для проповеди, а для произнесения суда последнего.
Будем убо содевать спасение свое на земли: будем пользоваться теми средствами, кои предоставлены нам ко спасению в слове Божием и таинствах Святой Церкви.
Кто может сказать, что сих средств недостаточно? - Посему к тому, который, живя среди сих средств, погубит нерадением душу свою, к тому со всею силою и справедливостью должны быть обращены слова - к древнему Израилю: погибель твоя, Израиль, от тебе бысть.
От чего да спасет всех нас умерший для спасения нашего Господь! Аминь.
Слово в Великую Субботу
Не знаем, братие, куда ваши мысли склоняются от сей Плащаницы, а наши - к нашему собственному гробу. И наша жизнь, думается нам, так пройдет, как прошла теперь четыредесятница; и для каждого из нас наступит потом великий пяток смерти; а за сим - Великая Суббота успокоения в недрах земли, - Великая - по самому продолжению ее для нас. Ибо Господь низшел во гроб токмо на три дня; а нам долго, долго надобно будет оставаться под землею. Размышление о сем так полезно для души нашей, что иные из добрых христиан почитают за долг иметь у себя наготове и на виду свои гробы, а мы, по крайней мере, в настоящий день перенесемся мыслию к нашему гробу, и посмотрим, что будет тогда с нами.
И на нашу главу, когда мы будем лежать во гробе возложат венец; ибо Церковь не лишает самого последнего из сынов своих сего знака окончания подвигов земных. Из чего бы вы хотели, чтобы составился для вас венец сей? Из роз и кринов райских? Пусть украшаются ими достойные! Что касается до нас, то лучше, чтобы этот венец, подобно венцу Спасителя, соплетен был из тернов, то есть, из скорбей и лишений, кои понесены во имя Его. Доколе мы ходим во плоти, эти терны противны нашему внешнему человеку, ибо бодут главу его: а в час смерти - это наилучшее украшение для души! По сим священным тернам на главе Ангелы Божий всего скорее признают нас за истинных последователей Распятого и отверзут нам рай, стяжанный Крестом Его.
Будут, вероятно, на нас во гробе нашем и язвы. О, если бы они происходили не от одной руки врача, и не от свирепости токмо болезни! Если бы между сими ранами нашлось хотя несколько из тех язв, коими хвалился некогда святой Павел, говоря:аз бо язвы Господа Иисуса на теле моем ношу! (Гал. 6; 17). Увы, и мы носим в продолжение нашей жизни многие язвы, и душевные и телесные, но их нельзя назвать Господними! -Ибо кто их возлагает на нас? Или собственная наша плоть с ее страстями и невоздержанием; или мир за наше раболепство его безумным правилам и прихотям. Не с такими язвами являться пред Господа! Их должно врачевать покаянием, доколе есмы на земли живых.
Явятся, вероятно, и при нашем гробе какой-либо Иосиф с Никодимом для воздания нам долга последнего. Кто бы ни были они, да покажут свое усердие к нам и да почтут память нашу не множеством ароматов, не напрасными издержками на украшение гроба и могилы нашей, а усугублением о грехах наших молитв Церкви и дел благотворения. Ибо что пользы для души в пышности убранств надгробных? Пред престолом Судии всевидящего для ней нужен будет не тленный покров из злата и сребра, коим покрываются гробы, а драгоценная риза заслуг Христовых, единая могущая прикрыть наготу духовную.
Наконец и наш гроб, подобно гробу Спасителя нашего, будет запечатан печатью. Благодарение Господу, что это уже печать не Каиафы, а матери нашей, Святой Церкви! Но чтобы сия священная печать ее имела над нами всю силу, и могла хранить прах наш неприступным для духов злобы поднебесной, для сего требуется, чтобы мы в продолжение жизни сохранили нерушимо ту печать освящения, коей она же, Святая Церковь, запечатлела нас при купели Крещения, и чтобы поступали во всем, как истинные и верные чада ее. А если мы будем христианами только по имени, небрежа о исполнении святых Уставов Церкви; если в нас не будет внутреннего душевного союза, родственного пособия и единого духа с сею нашею Матерью, то святая печать ее не будет иметь силы над гробом нашим; спадет с него, как спадают печати с веществ, не могущих держать их на себе.
Таковы, братие мои, мысли, с коими стояли мы утром над сею Плащаницею, воспевая песни исходные Зиждителю нашего спасения. Кто хочет, пусть разделит их с нами и продолжит их для себя. У гроба Спасителя, после Его смерти, ни о чем так ближе и приличнее нельзя помышлять, как о конце собственного жития на земли. Аминь.
Серафим (Звездинский). Beликая Суббота (1921 г.; Дмитров)
Замечали ли вы, дорогие мои, что в природе все совершается постепенно и умеренно?
Возьмите момент смены ночи и дня: не бывает же так, чтобы ночную тьму сразу сменило ослепительное солнце — нет, сначала за мраком наступает переходное время — сумерки предрассветные, и только тогда, когда привыкает глаз к свету, появляется яркое солнце. Это так устроено для того, чтобы подготовить глаз наш к восприятию ярких лучей, иначе он может пострадать.
Так же устрояет Господь и в жизни духовной. Вот и теперь, и в последние дни Страстной Седмицы, мать наша Церковь готовит нас к восприятию светлой весны Воскресения. Сквозь печальный плач о страданиях Спасителя светит нам надежда на победу над смертью. Прислушайтесь к песнопениям, присмотритесь к символам богослужения. Вчера мы видели лежащего во гробе, сегодня носили погребать Его. В Евангелии на утрени говорилось, что Христа сняли со креста, положили во гроб, привалили ко гробу камень и даже приложили печать. У этого гроба мы слышим песнь: "Не рыдай Мене Мати, восстану бо и прославлю верою и любовию Тя
164
величающих". У этого гроба мы читали и пели песнопения и псалмы, которые создают картину отпевания умершего человека; но сейчас уже, во время литургии, мы слышим радостную песнь победы: "Поем Господеви, славно бо прославися".
После этого настроение усиливается пением другой песни:"Господа пойте дела и превозносите Его во веки". Наконец, перед самым Евангелием мы слышим могучий, торжествующий призыв: "Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты еси наследиши во всех языцех". Во время пения этой песни спадают с священнослужителей одежды скорби и они облекаются в белые, блестящие. Самое Евангелие говорит уже о Воскресении, но пока эта радость воспринята только ангелами, а люди, за исключением мироносиц, еще не узнали о ней. Но зато узнала об этом природа, которую освятил погребенный и воскресший Спаситель. Он освятил землю возлежанием во гробе, освятил растения, допустив погребение Свое в саду Гефсиманском, освятил воздух Своим восхождением к Отцу, освятил солнце, лучи которого озарили Его Воскресшего.
И за эту радость обновления, за радость победы вся вселенная возносит благодарность восставшему.
Обычно, когда в какой-нибудь праздник или юбилей хотят почтить победителя или порадовать виновника торжества — для него приглашают хор, его приветствуют речами,
165
стихами и пением, и я сегодня слышал дивный божественно-дивный хор, которым св. Церковь почтила Искупителя мира. Хор этот громаден, голоса его могучи, музыка чудной гармонии. Послушайте из кого состоит этот хор. Он воспевает несмолкаемо песнь "Господа пойте дела и превозносите Его во веки". Кто же поет это? А вот слушайте, кто: "Благословите ангели Господни небеса Господня. Господа пойте и превозносите Его во веки". Вот чья первая арфа звучит в этом хоре. Ангели, небеса небес прежде всего несмолкаемо поют чудную песнь. К ним присоединяют свои гимны воды вся, яже превыше небес, вся силы Господни. К хору небесных сил присоединяются голоса святых пророков, провозвестивших Искупителя, апостолов, хоры победные мучеников, мучениц, страстотерпцев, исповедников, хоры преподобных, тесным путем, тяжелою борьбою с собою, со своим я достигших светлых чертогов, хоры всех праведных воспевают эту победную песнь, на весь мир звучит победная арфа, согласно, гармонично, торжественно звучат ее струны. И разве можно затмить, разве можно расстроить этот дивный хор, если порвется маленькая, маленькая струночка? Конечно, нет! А потому, друг мой, ты, который скорбишь, что среди хора на земле есть такие, которые не хотят петь победный гимн, которые пытаются своими ничтожными слабыми голосами прервать победную песнь — не
166
бойся! Эти жалкие голоса даже не слышны в громадном хоре; этих порвавшихся струн и не заметят торжествующие певцы. Воспрянь же духом, подыми скорбно поникшую голову и послушай, как хор в честь Воскресшего своими голосами наполняет и небо и землю, спускается в самый ад и туда несется весть Воскресения и прощения.
И в твоей душе грешной, скобрной, унылой звучит этот гимн — прислушайся к нему и присоедини свой голос к хору Воскресшего.
***
Антоний Сурожский. Великая суббота
Суббота. 5 апреля 1980 г.[351] Мф 27:62—66; 28:1—20
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Блаженны мы: в часы, отделяющие нас сейчас от провозглашения Воскресения Христова, мы ожидаем его, мы знаем, что оно случилось, знаем, что сошествие во ад есть победа над адом, а не конечное поражение Человека Иисуса, распятого на Голгофе. Апостолы этого не знали; в эти часы, которые мы будем проводить, предвкушая радость наступающей ночи, они были во тьме, в безнадежности и страхе. И когда оказалось, что страх их был напрасен, что победа одержана там, где они видели поражение, они принесли нам благую весть. Проведем же эти остающиеся часы с теплым, благодарным чувством, ожидая, чтобы весть дошла до нас, но радуясь за миллионы людей, которые были в тени смерти, во мраке отделенности от Бога, пока Сам Бог не пришел внезапно в место предельной оставленности. Будем думать о них; и будем благодарить Бога за них и за всех тех, которые ушли из этой жизни, но не умерли, а уснули сном успения: за наших умерших родителей, наших умерших предков, наших друзей, членов этого прихода, людей ведомых нам и неведомых: смерти больше нет. Потому что жало смерти заключалось в конечном отделении от Бога и отделенности от нашего ближнего, и этого больше не существует. Теперь это только временная разлука души и тела, время, когда тело будет отдыхать и рассыплется в прах, тогда как душа будет оживать все более и более, как все разгорающееся пламя, до дня, когда будет восстановлена цельность, когда мы воскреснем и заживем жизнью Божией вовеки. Аминь.
Александр Мень. «Таинство, Слово, Образ». Великая суббота
Христос во гробе. Вместе с Ним ученики похоронили свою надежду и веру, но не любовь. Для них смерть Учителя была неожиданной, несмотря на все Его предупреждения. Они до конца не хотели расставаться с прежними мечтами. «Мы думали, Он Тот, Кто избавит Израиля…» Но Он не только не основал вечного Царства, но погиб, как преступник, от рук палачей. Если Он был бессилен, значит, нет правды в мире, значит, они жестоко обманывались. Суббота — день покоя. В этом вынужденном бездействии еще яснее становился ужас совершившегося. «Мы думали, Он Тот…» Как поторопились они делить места у Его трона!..
Вместо царской короны — терновый венец, вместо престола — позорный крест.
Евангелисты молчат о том, что пережили и передумали ученики в ту пасхальную субботу. Но само их молчание красноречивей всяких слов. Апостолы «пребывали в покое». Страшный покой, покой отчаяния. А женщины? Они ждали, когда кончится суббота и можно будет отдать последний долг любви: возлить ароматы на тело Усопшего…
Спускается ночь. Дремлет стража у опечатанного гроба. Внезапно подземный удар сотрясает холм. С грохотом отваливается камень. Блеск, подобный молнии, бросает воинов на землю.
Гроб пуст.
В ужасе бегут стражи. Сошедший во мрак смерти Христос остается необоримым. Испивший до дна чашу сынов человеческих, Он возносится над Иерусалимом и Пилатом, над Кайафой и блюстителями Закона, над страданием и самой смертью.
* * *
Литургия Великой субботы прежде совершалась на закате Дня, и поэтому ее начинают с вечерни. Читается 15 паремий. Это те пророчества о Христе, на которые Он Сам указывал ученикам (Лк 24,27).
Перед чтением Евангелия поется прокимен: «Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех!» В это время священники облачаются в белые ризы и звучат евангельские слова о явившемся на гроб светоносном ангеле.
Вместо «Херувимской» на Литургии поется песнь:
Да молчит всякая плоть человеча
И да стоит со страхом и трепетом,
И ничтоже земное в себе да помышляет:
Царь бо царствующих и Господь господствующих
Приходит заклатися
И датися в снедь верным.
Предходят же Сему лицы Ангельстии
Со всяким началом и властию,
Многоочитии херувими
И шестокрилатии серафими,
Лица закрывающе и вопиюще песнь:
Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа.
Александр Мень. Проповедь. Великая Суббота
Мы — люди — не просто создания Божий, но дети Божий, возлюбленные, избранные, любимые Им существа. Хотя Господь, конечно, любит весь мир, всю созданную Им вселенную, мы, люди, среди созданий — особые: мы единственные имеем право называться Божиими чадами, потому что мы созданы по Его образу и подобию. И для того, чтобы этот образ и подобие больше в нас запечатлелись, Сам Господь все более и более приближался к нам, и должен был соединиться с нами. Это было бы великим торжеством любви, великим торжеством для людей, для всего творения — приходит Сам Создатель к людям. Соединяется с ними, существами еще не совершенными, но прекрасными.
Но все происходит иначе. Как говорит нам Послание апостольское, Господь Иисус вместо надлежащей Ему радости претерпел страдание. Потому что Он пришел к людям и нашел их не такими, какими они были замыслены Господом. Он соприкоснулся с немощью нашей и нашим злом. Вот почему Его встреча с нами, Его воплощение, Его жизнь среди нас стали для Него Крестом: страданием и смертью. Вот почему Крест перед нами, вот почему ныне Гроб Господа перед нами. Тот, Кто должен был с нами царствовать и радоваться, умерщвлен, убит нашими грехами, нашим злом.
Однако смерть эта не есть смерть последняя, потому что перед нами Господь, Который ждет Своего часа. Он умер как все остальные люди, как миллионы людей. Испустил дух в мучениях на Кресте, был погребен, и гроб был закрыт. Но мы ждем — и не напрасно ждем, — что правда Божия, сила Божия не сможет быть побеждена злом нашим. И тогда восклицаем мы, как в псалме: «Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех»[71]. Господь встает, чтобы поднять нас, побеждает смерть, чтобы смерть над нами не царствовала.
Аминь.
Георгий Чистяков. «ПЛОТИЮ УСНУВ ЯКО МЕРТВ…».
Великая Суббота
«Бе бо велик день тоя субботы», — говорится в Евангелии от Иоанна о дне, что наступил после смерти Иисуса.
«День тот был пятница, — рассказывается в Евангелии от Луки, — и наступала суббота. И, пойдя следом, женщины, вместе с Иисусом пришедшие из Галилеи, видели гробницу и как положено было тело Его. Возвратившись же, приготовили благовония и миро. Субботу же они провели в покое по заповеди».
Lе sаbbаt vеritаblе — «истинною субботой» называет этот день дом Жерар, монах–бенедиктинец из Клерво, издавший в 1947 году на французском языке Миссал с пояснениями. Еврейское слово Sаbbаt он употребляет не случайно — чтобы подчеркнуть, что здесь мы сталкиваемся с покоем, который сопоставим только с упокоением Творца, описанным в начале книги Бытие:
«И совершил Бог к седьмому дню все дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих».
Иисус, как поясняет дом Жерар, «завершив дело искупления, упокоевается в гробнице». Всё вокруг умолкает. Русским выражением «провели в покое» или славянским «умолчаша» в Евангелии от Луки передан греческий глагол исихадзо, именно тот, от которого происходит слово исихия — молчание.
Вот почему Великая суббота — день во всех смыслах особенный. «Ныне царит на земле великое молчание», — отмечается в латинском тексте Бревиария. Маgnum silеntium…«Да молчит всякая плоть человеча», — поётся в этот день во время Великого входа…
В соответствии с древней традицией, это день безмолвной молитвы и строгого поста, когда Иисус пребывает «во гробе плотски». В литургической практике сегодняшнего Запада это единственный день церковного года, когда вообще не совершаются никакие богослужения - jоur аliturgique.
В богослужебном чине православного Востока утреня Великой субботы, включающая чин Погребения (на практике она, что в данном случае абсолютно оправданно, совершается вечером в пятницу), безусловно, относится к пятнице — как в историческом, так и в богослужебном плане, ибо в тот час, когда Иосиф положил тело Иисусово в гробнице, была ещё пятница, хотя уже наступала суббота. Эта служба ориентирует нас на молитвенное созерцание плача Марии над телом Сына:
«Спасительный Свет мой, Сладчайший Иисусе, как скрылся Ты в мрачном гробе?.. Взирая на Тебя, Слово, лежащего, Пречистая матерински плакала: О, приятнейшая Весна моя, Моё Сладчайшее Чадо, куда скрылась красота Твоя?»
Отсюда ясно, что она как бы продолжает вечерню Великой пятницы, которая посвящена снятию с Креста тела Иисусова и плачу Богородицы.
Что же касается литургии Великой субботы, то в древности она совершалась в субботу вечером, ибо начинается вечерней с чтением псалма, где говорится о том, как «солнце позна запад свой», и пением гимна «Свете тихий», в котором каждый без труда услышит знакомые слова: «Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний…». Это говорит о том, что и для Востока Великая суббота является днём, в который всякая плоть человеческая призывается к молчанию; по сути своей она посвящена не службам, а безмолвной молитве, исихии, превращающей на какое‑то время каждого из нас в монаха–молчальника. День великого молчания… День безмолвной молитвы…
«Что такое молитва, сможет понять только тот, кто молится», — сказал как‑то Иоанн Павел II. «Через слова можно только попытаться сделать первые шаги, но молиться — это значит войти в тайну общения с Богом». И в другом месте: «Когда вы встречаете Иисуса в молитве, когда вы прикасаетесь к Евангелию и молитвенно размышляете о том, как соотносится оно с вашими надеждами и намерениями, тогда всё становится новым».
«Молчание даёт нам возможность увидеть всё в новом свете», — говорила мать Тереза. Вглядеться в молчании в последние главы Евангелия; перечитать, оставшись один на один с текстом, всё то, что в течение последних дней прозвучало под сводами храма; в молчании учиться слушать и молиться — вот, наверное, то главное, что может дать нам наше молчание над Евангелием в субботний день перед Пасхой.
На Западе первая пасхальная литургия теперь служится в субботу вечером, когда уже наступает воскресенье, хотя вплоть до середины XX века она, как и на Востоке, совершалась утром. Во время этой службы читаются двенадцать пророчеств из Ветхого Завета, первое из которых начинается со слов: «В начале сотворил Бог небо и землю». Десятое берётся из книги Ионы, а последнее — из Даниила (оно рассказывает о трёх отроках, которые, брошенные в раскалённую печь, воспевали Бога посреди пламени); всё это почти ничем не отличается от нашей литургии Великой субботы.
После четвёртого пророчества (у нас — после шестого) поётся гимн пророка Моисея: «Поем Господеви». Народ Божий «по бездне стопами» переходит Чермное море. Пасха — это переход: от рабства к свободе, от мрака к свету, от смерти к жизни. Переход, о котором в словах не расскажешь, ибо его надо пережить каждому на собственном опыте. Это дорога, которая действительно лежит над бездной и чем‑то напоминает подвесные мосты в горах Кавказа.
Иисус уже знал, что Его убьют, когда входил в Иерусалим. Он прошёл по этому пути сознательно и добровольно - экусиос, или vоlопtаriе: Он его выбрал Сам и уже этим победил. Победил страх, который может разрушить всё. «Славно бо прославися», ибо вышел из этой схватки победителем. Становится абсолютно ясно, что итальянское hа mirabilmеntе trionfаtо ничем не отличается от славянского «славно бо прославися», а в целом древний латинский чин сохранился не хуже греческого. Не случайно же Порфирий Успенский, православный епископ и величайший знаток христианского Востока, писал в XIX веке о православных святынях Италии…
Служба продолжается. Далее, согласно римскому обряду, совершается таинство крещения (младенцев или оглашённых), а все собравшиеся в храме обновляют вместе с крещаемыми свои крещальные обеты. В нашей литургии от этого чина остался один только след (но всё же остался!) - вместо гимна «Святый Боже…» в этот день поётся стих из апостольского послания: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся». Что же до обновления обетов, то нельзя не вспомнить, что вообще Великий пост развился из участия общины в молитве и посте вместе с теми, кто готовился к таинству крещения. Об этом прямо говорит во II веке Иустин Философ, рассказывая, что катехуменов
«учат, чтобы они с молитвою и постом просили у Бога отпущения грехов, и мы молимся и постимся вместе с ними».
Тайна Великого поста заключается именно в этом — в обновлении обетов, которое начинается с чтения канона Андрея Критского в первые дни поста и завершается в дни Святой Пасхи.
Литургия достигает момента, когда священнослужители переоблачаются, снимая тёмные одежды и одеваясь в белые. «Одежда его бела, как снег», — говорится в Евангелии об Ангеле, которого увидели мироносицы у гробницы. Это он сказал женщинам, пришедшим помазать тело Христа:
«Его нет здесь; Он воскрес».
Об Ангеле напоминает белоснежная одежда священника, о встрече мироносиц с Иисусом Воскресшим рассказывает Евангелие, которое читается именно в этот момент обедни, и на Востоке, и на Западе один и тот же текст - 28–я глава Евангелия от Матфея.
Пост пока не прекращается, но Пасха уже наступила. Странное чувство охватывает в это время, наверное, каждого. Странное, ибо радость в нём смешивается с болью, сливается с нею воедино. Смешивается так, что уже не знаешь, чего же здесь больше — радости или горя, торжества или боли, печали или света. Но это и есть настоящая Пасха Христова. Не тот фольклорный праздник, который выливается на улицы и наполняет их безудержным весельем и ликованием, а удивительный миг прикосновения к тайне.
Об этом в своём «Толковом Типиконе» писал проф. М. Скабалланович, подчёркивая, что для христиан первых веков Пасха была «полупечальным, полурадостным торжеством, иначе сказать — настолько же радостным, насколько печальным». Встречалась она строгим постом. Скабалланович показывает, что и сегодня богослужебный чин не противопоставляет радость печали, но синтезирует плач у Креста с радостью о Воскресшем в одно парадоксально единое целое.
Атмосфера Страстной седмицы далека от абсолютного мрака. Так, в чин Погребения включается пение воскресных тропарей «Ангельский собор удивися», где прославляется Воскресение. Но и Пасха не чужда боли: в, казалось бы, чисто пасхальном гимне «Воскресение Христово видевше» далеко не последнее место занимают слова о поклонении Кресту, попавшие сюда, конечно, из чинопоследования Великой пятницы.
Слова «Кресту Твоему поклоняемся, Христе, и святое Воскресение Твое поем и славим» из греческого гимна Воскресшему практически дословно совпадают с латинским чином поклонения Кресту — Сrисеm Тuam аdоrаmus. При этом в латинском песнопении, которое звучит в Пятницу во время Крестного пути, последние слова говорят уже не о боли, а о радости, которая через крест приходит в мир.
Здесь, без сомнения, есть над чем задуматься. Латинский чин поклонения Кресту почти полностью включается в греческий воскресный гимн, поющийся в православных храмах не только в пасхальную ночь, но и каждую субботу во время всенощной. Боль Страстной пятницы не исчезает в миг Его Воскресения, а только преображается или переосмысляется, но продолжает жить в нас и, быть может, даже становится сильней и пронзительней…
В Светлый понедельник, сразу после крестного хода с пасхальным звоном и чтением Евангелия, я отпевал умершего. Его родным хотелось услышать умилительно–печальные песнопения, которые так утешают, а вместо этого они оказались на пасхальной службе. И сразу мне вспомнилось, что лет двадцать тому назад в такие же пасхальные дни мы хоронили шестнадцатилетнюю девочку Машу. На отпевание пришёл весь её класс, и плакали все до единого, потому что им было по–настоящему плохо, а когда старенький и почти прозрачный уже отец Николай Тихомиров восклицал «Христос воскресе», в ответ никто из них не отвечал ни слова…
Этим школьникам, из‑за молчания которых две или три дамы из числа постоянных прихожанок Обыденского храма сделали вывод, что «у них нет ничего святого», казалось, что над ними просто издеваются. Они ничего не сказали (им было не до того, чтобы возмущаться), но ушли из церкви с обидой и на отца Николая, и на певчих. А в первую очередь — на тех, кто, установив некогда обычай отпевать в эти дни умерших пасхальным чином, отнял у них возможность просто плакать у гроба одноклассницы — без этого неуместного и, с их точки зрения, кощунственного веселья.
Вместе с тем в слезах Машиных одноклассников было много больше правды, чем в нарочито весёлых лицах возмущавшихся их слезами дам. Об этом мне сразу сказал тогда отец Александр Мень, а теперь я это очень хорошо понимаю и сам, ибо в дни Святой Пасхи плакали не только московские школьники у гроба своей подруги. В эти дни плакала Магдалина, повторяя одно и то же: «Взяли Господа моего, и не знаю, где положили Его». Плакали и другие мироносицы, о чём так хорошо говорится в воскресных тропарях:
«Весьма рано утром спешили мироносицы ко гробу Твоему с рыданиями, но пред ними предстал Ангел и сказал: кончилось время рыданий, не плачьте, но идите и скажите апостолам о Воскресении Его».
Плакали и сами апостолы, грубые, казалось бы, рыбаки, ибо поверить в то, что Христос воскрес, и понять, что это значит, совсем не просто. И вообще мы сегодня с такой лёгкостью восклицаем «Христос воскресе» только по одной причине: потому, что плохо вчитываемся в Евангелие и не пытаемся проникнуть в тайну состояния Его учеников в те дни…
Не случайно перед пасхальной утреней возле закрытых ещё дверей храма у греков читается начало 16–й главы Евангелия от Марка (у нас этот момент пасхальной утрени утрачен), заканчивающееся словами: «И никому ничего не сказали, ибо боялись». Я вспомнил об этом во время отпевания в Светлый понедельник и сказал молящимся о том, что проникнуть в тайну Воскресения нам очень трудно, особенно когда сталкиваешься с реальным горем. Но трудно было и ученикам Иисуса, ибо их горе было именно таким — абсолютно реальным. Вот почему в древности пасхальное богослужение было наполовину печальным. Его настроение в составе сегодняшней пасхальной службы лучше всего передаёт песнь «Плотию уснув яко мертв», в которой ясно слышится и боль, и горе.
Эта боль есть сопditio sinе quа non, или непременная составляющая пасхальной радости, о чём мы, в отличие от первых христиан, увы, очень часто забываем. В результате праздник теряет весь свой смысл и растворяется в чисто секулярном веселье и бесконечных застольях.
К счастью, есть «день великого молчания» — Великая суббота с её удивительной, полной света и боли литургией и строгим постом. Во всех смыслах этого слова особенный день, который сегодня на Руси много больше похож на день Святой Пасхи Христовой, чем само наступающее вслед за ним воскресенье.
О ПАСХАЛЬНОЙ РАДОСТИ
В своих воспоминаниях об отце Алексие Мечеве инокиня Мария (Тимофеева) рассказывает, как однажды ей"пришлось спросить батюшку:"А почему иногда не в полном совершенстве вкушаешь эту радость Пасхи, жалеешь о днях поста и в особенности о страстной седмице?" — "Это потому, — ответил мне батюшка, — что мы с тобой еще не совершенны, не способны воспринять рай… Пасха — это служба райская, а нам ближе покаяние, так как мы не совершенны"".
О феномене, на который обратила внимание инокиня Мария, и теперь часто приходится слышать от верующих людей, сетующих на то, что постом, в дни Святой Четыредесятницы и Страстной недели, они чувствовали в себе и силы, и бодрость, и какой‑то внутренний подъём. Действительно, пост — это время напряженного труда. Именно поэтому, продолжают они, в эти недели удалось немало сделать и, главное, почувствовать близость Божию, а теперь, в дни Святой Пасхи, на смену этому подъему пришла какая‑то вялость, расслабленность и"размагниченность". Так или иначе, разумеется, в разных словах, но об этом"пасхальном синдроме"говорят почти все.
"Нам ближе покаяние", — ответил на вопрос Марии о. Алексий. И не только в силу нашей греховности, но и по той причине, что покаяние всегда, как любил говорить о. Алексий Мечев, ставит нас лицом к лицу с задачами не всегда простыми, но во всех случаях жизни предельно ясными. Покаяние — это всегда работа. Преодоление лени, освобождение от разного рода навязчивых мыслей и страхов, что живут внутри нашего"я". Обуздание всякой страсти — зависти, злобы, ненависти, вожделения и так далее.
Кроме всего прочего, покаяние неминуемо выливается в просто честную работу, которую каждый из нас выполняет среди коллег и друзей, дома и на службе. И последнее: всё, что требуется от нас при покаянии, довольно просто выразить в словах. Что же касается пасхальной, или"райской", по выражению о. Алексия, радости, то здесь всё оказывается бесконечно сложнее.
Прежде всего о радости невозможно рассказать словами. Не случайно же Данте, рассказывая о том, что переживает человеческая душа в раю, восклицает:"oh ineffabile allegrezza", что означает:"о восторг невыразимый". Слово"ineffabile" происходит от латинского глагола"fari","говорить", поэтому в сущности его следовало бы переводить как"невыразимый посредством слова"("несказуемый").
Эта та самая"радость неизъяснимая", о которой говорит апостол Пётр (1 Петр 1:8). Об этом же пишет апостол Павел (2 Кор 12:4), рассказывая о человеке, который"был восхищен в рай и слышал неизреченные глаголы, которых человеку нельзя пересказать". В греческом языке слово"нельзя"("ук эксон") в данном контексте может иметь два значения:"не позволено"и"невозможно". Древнему человеку, воспитанному на языческой культуре и рассказах об элевсинских мистериях и других тайных культах, разглашать информациюо которых было строжайшим образом запрещено, разумеется, ближе было первое, дисциплинарное значение. Поэтому на латыни в большинстве рукописей и практически во всех изданиях Нового Завета это место передается как"non licet" — "не позволяется".
Исключение составляет текст, изданный в 1529 г. в Виттемберге, где это место выглядит следующим образом:"слышал неизреченные глаголы, которые человек не может (non potest homo) пересказать". Из каких именно рукописей пришло это"не может"в виттембергское издание Нового Завета, в настоящее время не установлено, однако именно так понимали это место христианские мистики (в частности, Бернард Клервоский), которым, как и апостолу Павлу, были глубоко чужды любые представления о христианстве как об особом знании, открывающемся лишь посвященным. Так понимают его и многие современные экзегеты, в том числе и епископ Кассиан (Безобразов): Павел говорит о том, что выразить в словах невозможно при всем желании. Oh ineffabile allegrezza!
В записках инокини Марии о пасхальной радости сказано именно это."Невозможно передать тех радости и восторга, которые охватывали сердце каждого из нас". И Данте, когда рассказывает о рае, сталкивается именно с этой проблемой. Он говорит, что ум его дошел до тех высот, где память уже не в силах следовать за ним; ему, величайшему мастеру слова, остро не хватает слов.
Ему кажется, что он забыл всё, что увидел в раю, и теперь удерживает в сердце только чувство, вызванное в нем теми видениями, которые некогда предстали его очам. Поэту хочется рассказать о своем опыте читателям, но он прекрасно понимает, что это невозможно. И поэтому решается показать, что он видел.
Так в рассказе Данте о рае ключевым становится слово"свет". Он льётся, струится, сияет, искрится и наполняет собою все. Его лучи проникают повсюду и создают атмосферу, в которой слова оказываются то ли ненужными, то ли бессильными.
"Светися, светися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на тебе воссия", — поётся в пасхальном каноне Иоанна Дамаскина, а сама пасхальная ночь называется здесь светозарной, ибо в ней"безлетный Свет из гроба плотски всем воссия", а также провозвестницей начала светоносного дня.
Данте и Дамаскин идут абсолютно одной и той же дорогой, предлагая нам не зрительные или визуальные образы вместо вербальных, словесных (что нередко делали и ныне делают поэты), но именно образы света. И только света. Но этим же путем идет и монахиня Мария, когда описывает отца Алексия в пасхальную ночь"с особо радостными голубыми глазами, сияющими, точно бриллианты".
Описывая рай, Данте решается использовать приём, к которому поэты прошлого обращались крайне редко. В трех строчках он четыре раза употребляет восклицание"о", как сделал это некогда (впервые!) Секст Проперций, римский поэт, стихи которого процитировал однажды Андрей Критский в своем Великом каноне.
О, радость! О, восторг невыразимый!
О, жизнь, где всё — любовь и всё — покой!
О, верный клад, без алчности хранимый!
— восклицает Данте, словно цитируя пасхальный канон, где Дамаскин использует этот же, чрезвычайно необычный для византийской гимнографии прием:
"О божественного, о любезнаго, о сладчайшего Твоего гласа!… О Пасха велия и священнейшая, Христе! О мудросте…".
Слова бессильны, от них остаются одни лишь восклицания, но главное — море света.
Принять этот свет в себя человек в состоянии, но удержать его он уже не в силах. Мы переполняемся светом и сникаем или, вернее, увядаем, ибо вообще все, что не выразимо в словах, дается человеку с трудом. Отсюда и берет свое начало пасхальная "размагниченность".
Что же делать? Как выйти из этого состояния?"Жить — любви служить", — говорил о. Алексий Мечев своим прихожанам. Инокиня Мария рассказывает, что всю неделю Пасхи он кратко, но постоянно говорил о том, чтобы"мы жили в любви и в мире". Удивительно, но и для Данте рай — это vita integra d'amore e di pace, то есть"жизнь, полная любви и мира". Только реализуя вокруг себя этот мир и воплощая любовь в жизнь, только отдавая тот свет пасхальной радости, который переполняет нас изнутри, тем, кто нас окружает, мы сможем сохранить его в себе.
Человек, переживший пасхальную радость, не может не делиться ею с другими (в противном случае он её утратит); но делиться ею в словах, рассказывая о своем опыте друг другу, — невозможно. Это будет профанацией чуда. Задача заключается в том, чтобы научиться делиться этой радостью помимо слов — самою жизнью; и не только добрыми делами, но вообще отношением друг ко другу и каждым мгновением бытия. И тогда Пасха, как любил говорить отец Алексий Мечёв, превратится в новую четыредесятницу, в период радостного преодоления наших немощей в союзе любви, которым Иисус связал Своих апостолов.
Крестный ход
На улице уже совсем темно и, конечно, довольно холодно, потому что апрель только ещё начинается. Вчетвером, мама с отцом и мы с сестрою, из единственного подъезда нашего старого дома на Немецкой улице (от него и следа не осталось) выходим мы во двор, спустившись по лестнице из трёх ступенек. По лестнице, которой уже давно не существует. Только иногда теперь возникает она в моих снах. Она, лестница, и особенно — почтовый ящик, из которого я и теперь во сне довольно часто вынимаю какие‑то письма… Их всегда много, потому что бываю я здесь редко. Только, если приснится. Почему? Не знаю.
На улице давно темно, мы идём в церковь Покрова на Лыщиковой горке. Именно в ней в ноябре 1944 года, во время войны, венчались мои родители. Правда, в тот вечер я ещё не знал, что они так любят именно эту церковь, потому что в ней венчались. Об этом как‑то не принято было говорить вслух. И вообще вера — это, наверное, не то, о чем следует говорить всем и каждому, а какая‑то тайна, тайна личных, глубоко личных наших отношений с Богом и иногда друг с другом.
Но в церковь мы всё равно идём вместе, потому что наступает Пасха. Яйца давно покрашены, а куличи, закрытые белой салфеткой, стоят в столовой. В Новом Завете рассказывается как раз об этом вечере
«В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда ещё было темно, и видит, что камень отвален от гроба»…
Именно на этой странице Евангелия я, уходя из дому, оставил книгу раскрытой. И странным и необъяснимым кажется, что для большинства людей в метро и на улице сегодняшняя суббота ничем не отличается от всех остальных. Странно, но естественно. На дворе середина 60–х годов. И скоро Брежнев введёт свои войска в Чехословакию.
Пройдет лет 10 не меньше с той пасхальной ночи, которая вспомнилась мне сейчас, когда, уходя после вечерних занятий из Института иностранных языков в такой же весенний вечер Страстной субботы вместе с переводчицей Томаса Мора и Эразма Роттердамского Юдифью Матвеевной Каган, мы увидим группу студентов–оперотрядовцев. Они будут стоять в дверях уже готовые отправиться к церкви Николы в Хамовниках, чтобы встать в оцепление вокруг храма. Их задача заключается в том, чтобы не пропускать в церковь молодежь, «оберегая» её, таким образом, от «тлетворного влияния религиозного дурмана»… Что тут скажешь? Отвратительно.
Юдифь Матвеевна, конечно же, не может сдержаться. «Потом, — говорит она, — вам будет стыдно, что вы стояли в этом оцеплении. Шли бы вы лучше домой. Вы — неплохие ребята, но использовать вас можно в любых, в каких угодно, в самых мерзких целях. Потому что вы абсолютно беззащитны перед лицом зла. Идите домой. Вы, правда, меня все равно не послушаетесь, ну ладно…» Это было году в 1976, не позднее. Где теперь эти ребята и что теперь они делают? Интересно… Невероятно интересно… Одного из таких бывших комсомольских «вожаков» я встретил как‑то на улице - он спросил у меня благословения, а потом заметил, что читал мои статьи и считает, что в них я излишне открыт инославию. «Подумайте, об этом, отец Георгий, я говорю вам как православный»… Ладно… Что тут можно сказать… Теmроrа mutаntur et nos mutamur in illis — «Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними».
Небольшого роста, вернее, просто низенькая, с удивительно красивой головой, но болезненно полная, с трудом передвигавшаяся, потому что в детстве перенесла полиомиелит, Юдифь Матвеевна была удивительно и по–настоящему мужественным человеком. Она всем и всегда говорила правду, а поэтому, как только ей исполнилось 55 лет, ее безжалостно выгнали на пенсию. В те годы мне было немного грустно, что обе они, Юдифь и ее мать Софья Исааковна, не ходят в церковь и не считают себя христианками.
Теперь, вспоминая те бесконечные разговоры, что велись нами у них дома на проспекте Вернадского, я понимаю, что в этом, если так можно выразиться, «нехристианстве» было так много Божьего присутствия и так много духа евангельского, что нам, кто их знал, остается только благодарить за них Бога. Бога невидимого… И сокровенного… Бога, который действует в нас. «Се воистину израильтянин, в нем же льсти несть», — говорит Иисус о Нафанаиле. «Вот по–настоящему верующие люди», — сказал, выходя из их дома вместе со мною один московский священник, теперь уже совсем старенький, а тогда гонимый за то, что привык говорить правду, не понижая голоса…
Но возвращаюсь в шестидесятые годы. На Лыщикову горку. В церковь войти нельзя, потому что она давно переполнена. Вокруг, на отрогах (если так можно выразиться) этой самой горки стоят люди со свечками — их сотни, если не тысячи…
«Воскресения день,
просветимся, людие,
Пасха, Господня Пасха,
от смерти бо к жизни
и от земли к небесе…»
И снова и снова: «Христос воскресе…». А хор продолжает «победную поющая».
Словом «победная» переведено на славянский греческое «эпиникион»… Эпиникион адондес, — по–русски это будет «воспевая победную песнь». Эпиникии некогда писал знаменитый Пиндар. Тогда это были песнопения в честь победителей на Истмийских, Олимпийских или Пифийских играх — теперь песнь в честь уже другой победы: над смертью и над всеми нашими страхами. Этой самой тихой, самой невозможной и самой удивительной победы… А мы стоим все вместе на пригорке со свечками в руках. «Христос воскресе»… Теперь я иногда прохожу по дороге к себе на работу в библиотеку мимо этого пригорка и вижу то самое место, где мы вчетвером стояли всегда пасхальной ночью. И нас вижу, поэтому, если б умел рисовать, то нарисовал бы непременно. «Христос воскресе»…
Затем наступает утро, дома мы пьем чай с куличом и едем на кладбище. Здесь похоронены бабушка с дедушкой, Владимир Петрович Ветчинкин, мамин крестный, поэтому мы непременно встретим тут его вдову неисправимо хромающую Екатерину Филипповну. А чуть дальше удивительный Генрих Густавич Нейгауз и Андрей Белый или Борис Николаевич Бугаев, автор странной поэмы «Христос воскресе» и двух замечательной симфоний: героической и драматической. Еще дальше знаменитый ученый, специалист по славянской палеографии Вячеслав Николаевич Щепкин, учитель моей бабушки, под руководством которого она написала свою работу о жизнеописании Михаила Клопского, и многие, многие другие…
Веаti mortui qui in Domino moriuntur или"Блаженны мёртвые, умирающие о Господе", — говорится в Апокалипсисе (14:13)… Но где они? Эти все люди… Здесь на кладбище? В нашей памяти? Или у Бога? Или, там, где Сент–Экзюпери встретил маленького принца? «У Бога все живы», — говорит Своим ученикам Иисус. Все живы… Все живы… В это утро понимаешь, что это воистину так.
Уходить с кладбища грустно. Грустно до боли. И вместе с тем как‑то по особенному радостно. Нас не четверо. Невидимо идет с нами как и на дороге в Эммаус Сам Иисус, а где‑то рядом в Ним и все те, у кого мы сегодня побывали. Почти как в «Синей птице» у Метерлинка. Колокола молчат, потому что звонить в Москве запрещается. Но мне ясно и отчетливо слышится их совсем тихий и удивительный звон. «Христос воскресе»…
Песнь арфиста
Во времена фараонов египтянин начинал строить себе гробницу в ранней юности, ибо был уверен, что жизнь дана человеку всего лишь на несколько десятилетий, а смерть — навсегда. Умерший является к Осирису, где его ждет суд, чтобы стать затем полным хозяином того дома, который при жизни он где‑то в скале построил себе на века. Своего великолепного и полного всякого добра дома, живо напоминающего те житницы, которые хотел для себя построить богатый человек из Евангелия от Луки. Дома, где есть все. Кроме жизни.
Довольно долго считалось, что египтяне именно в том видели смысл жизни, чтобы обустраивать свои гробницы. Однако позднее стало ясно, что это не совсем так. Приблизительно сто лет тому назад на стене одной из гробниц был обнаружен текст небольшой поэмы, относящийся к XXII веку до н. э., рядом с которым изображен толстый человечек по имени Неферхотеп, играющий на арфе. Текст этот стали называть"Песнью арфиста".
Его автор (сам это Неферхотеп или кто‑то другой, неясно) говорит о смерти, вернее, о том, что"никто из тех, кто ушел туда, пока не вернулся обратно", а посему тебе следует заставить свое сердце забыть о печали и подчиняться его велениям,"доколе ты существуешь". Что ждет нас там? Об этом, по мнению автора"Песни арфиста", мы ничего не знаем. Поэтому, восклицает поэт,"умножай непрестанно свои наслаждения, сердцу своему не давай огорчаться и следуй его желаниям…"
В общем,"ede, bibe, lude", или"ешь, пей, веселись", как сказано в упомянутом выше месте из Евангелия. Эта тема разрабатывается затем в вавилонском эпосе о Гильгамеше и в греческой лирике VIII‑VI веков, где призыв радоваться жизни звучит постоянно, ибо"другие появятся скоро люди, а вместо тебя черная будет земля".
Наконец, в"Алкесте"Еврипида подвыпивший Геракл напоминает зрителю, что"всем смертным людям суждена могила"и поэтому, пока мы живы, нам следует веселиться, пить вино и вдыхать ароматы цветов. Об этом же говорит и вся римская поэзия, прежде всего, Гораций со своим призывом"carpe diem", что буквально означает"рви день"или"лови момент".
Комментируя это выражение, Порфирион, один из самых известных в античности знатоков Горация, сообщает, что поэт использует здесь глагол, который обычно употребляется только в тех случаях, когда говорится"о плодах, которые мы срываем с дерева, чтобы наслаждаться их сладостью".
Этот призыв — наслаждаться жизнью, пока черная смерть не вырвала тебя из мира, — красной нитью проходит через всю историю древности. Его отголосками буквально насыщен Ветхий Завет.
Автор Екклесиаста, почти дословно повторяя"Песнь арфиста", призывает читателя"ходить по путям сердца"и восклицает:"Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости"(11:9). В книге Премудрости содержится огромная цитата из какого‑то поэтического текста, автор которого восклицает:"Будем же наслаждаться благами жизни… увенчаем себя цветами шиповника, пока они не увяли… везде оставим следы веселья".
Правда, далее в первом случае говорится, что за все потом придется ответить на суде, а во втором подчеркивается, что люди, рассуждающие подобным образом, ошибаются, однако сам факт наличия этих текстов в Библии прямо свидетельствует о том, что идеи такого рода были распространены и среди евреев.
"Наслаждаться" — в какой‑то мере действительно ключевое слово древней истории. Однако все упомянутые выше и им подобные тексты совсем не так однозначны, как может показаться. На первый взгляд, авторы всех этих текстов предлагают своему читателю просто забыться, погрузившись в"наркотическую"дрему, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что их призыв заключается в другом.
Человек, которому не по себе, оттого что ему кажется, что завтра он, быть может, умрет, а значит, провалится в небытие, — будет есть, пить и веселиться, чтобы отогнать от себя эти мрачные мысли и в том случае, если он ничего не знает о"Песни арфиста". Тоска рождается в душе не от стихов, а от жизни вокруг, но зато лечится она стихами."Болящий дух врачует песнопенье". Это знал еще царь Саул.
Поэзия призывает не просто напиться и заснуть, а всмотреться в то, что именно чувствует человек, когда ему плохо. Не просто пить вино и упиваться жизнью, вдыхая запахи весенних цветов и дорогих благовоний зовет нас поэт, но понять, что стоит за этой жаждой наслаждения. В результате он дает прямой ответ на тот вызов, который бросает человечеству страх.
Читатель вслушивается в музыку стиха, настраивается на его ритм и всматривается в нарисованную поэтом картину… И тут в какой‑то момент происходит чудо. Он с удивлением обнаруживает, что хотя"жизнь наша пройдет, как след от облака, и рассеется, как туман, разогнанный лучами солнца и согретый его теплотою", — именно так говорится в библейской книге Премудрости, — однако кое‑что от него все же останется. От него останется чувство, пусть даже то чувство страха, которое сейчас владеет им, но оно останется, оно переживет его тело и, быть может, обретет бессмертие, если только будет выражено в слове. Так рождается так называемая философская поэзия.
Когда Гораций восклицает в своем"Памятнике""Non omnis moriar"("Я умру не весь"), он имеет в виду именно это. Поэт абсолютно уверен в том, что он сможет скрыться от богини похорон благодаря своим текстам. После его смерти не только они останутся навсегда, но и сам он будет жив в них. Пафос этой оды заключается вовсе не в том, что Гораций со смиренным величием подводит итог своим трудам, но в преодолении страха перед небытием, которое ждет каждого.
Словом"vivam", то есть"буду жить всегда", заканчивает он свою оду. Личность поэта сливается с текстом и становится неподвластной смерти, тому ужасу провала в небытие, который на каком‑то этапе своего жизненного пути на самом деле переживают не только те, кто не верит в Бога, но все без исключения люди.
Однако смерть — это не просто небытие. Это разрушение, гниение, распад. Именно потому египтяне мумифицировали тела усопших, чтобы спасти их от разложения и червей, которым в противном случае достался бы покойник. Именно поэтому сжигали тела усопших греки и римляне. И в том, и в другом случае это был опять‑таки ответ, пусть очень далекий от идеала, но все же ответ на вызов смерти.
В христианстве смерть была понята как встреча с Богом и выход бессмертной души за пределы тела, что на два тысячелетия почти полностью избавило человека от страха перед гниением — лицом к лицу европейская культура столкнулась с этой проблемой только в Новое время.
Именно как"страшное зловоние"понимают смерть Лоренцо Скуполи в"Духовной брани"(конец XVI века) и переведший книгу Скуполи на греческий язык преподобный Никодим Святогорец. Вот как говорится об этом в русском переводе этой книги, сделанном св. Феофаном Затворником:"Что будет после смерти это, так увлекающее тебя существо? Смрадный гной, преисполненный червей". Об этом же говорит в XIX веке Шарль Бодлер, который, описав разлагающийся труп лошади у дороги, вдруг обращается к своей возлюбленной:"Вы тоже станете подобны этой гнили… звезда моих очей… когда после отпевания пойдете разлагаться в гробу среди пахучих трав и благовоний".
Александр Дюма–сын в"Даме с камелиями"предвосхищает стихи Бодлера, рассказывая об эксгумации тела Маргариты на кладбище Монмартра:"Страшное зловоние пахнуло оттуда, несмотря на ароматические травы, которыми гроб был выложен… саван был почти совершенно изъеден… вместо глаз были две впадины, губы провалились… а между тем я узнавал в этом лице белое, розовое, веселое лицо, которое я так часто видел".
Читая это описание, нельзя не вспомнить слова из византийского чина погребения младенцев:"Кто не восплачет, зря твое ясное лицо увядаемо, еже прежде яко крин красный". Различаются эти два описания лишь тем, что у византийского гимнографа вид смерти вызывает боль, у Дюма–сына и его героев — ужас и отчаяние.
Гниение оказывается страшнее пустоты и небытия. Во времена"Песни арфиста"и Горация страх перед пустотой лечили стихи. Теперь Смерть предстала перед человечеством в новом обличии — в виде разлагающегося трупа. Однако и этот страх преодолим.
Всем без исключения людям свойственно бояться покойников. Но лишь до того часа, пока это чужие. Как только ты оказываешься у смертного одра близкого тебе человека, сразу оказывается, что бояться здесь нечего. На последней странице"Отверженных"Мариус и Козетта, упав на колени, осыпают поцелуями руки своего мертвого отца. Им не страшно, а больно. Любовь побеждает страх.
"Умереть — это ничего; ужасно — не жить", — говорил им умирающий Жан Вальжан буквально за несколько минут до этого момента. А потом:"Как хорошо умирать!"И обращаясь к Козетте:"Ведь ты поплачешь обо мне немножко? Только не слишком долго. Я не хочу, чтобы ты горевала по–настоящему". Не жить, конечно, ужасно, но Жан знает, что Козетта и Мариус будут жить, и поэтому он по–настоящему счастлив.
Проходит еще несколько минут."Не знаю, что со мной, я вижу свет… Я умираю счастливым", — теперь он счастлив не только из‑за того, что рядом его дети, но и потому, что видит свет."В нем замерла жизнь, но засветилось нечто другое. Дыхание все слабело, взгляд становился все глубже. Это был мертвец, за спиной которого угадывались крылья", — так описывает Гюго своего умирающего героя.
Писатель, который всю жизнь считался антиклерикалом, рисует картину, в которой присутствие Божие ощущается абсолютно реально. На деле он оказывается вовсе не безбожником, а, наоборот, первопроходцем на той дороге к Богу, по которой до него, возможно, вообще не ходили.
Оказывается, что любовь побеждает не только страх, но и смерть, однако при одном непременном условии: когда и тому, кто уходит, и тем, кто остается, бесконечно больно. Тайна нашего бессмертия раскрывается всем, но для этого нам необходимо научиться одной–единственной вещи — не бояться боли. Настоящей и невероятно сильной боли. И тогда станет ясно, что навсегда нам дана все‑таки не смерть, а жизнь.
«Плащаницею чистою обвив...»
22 октября 2000 года в Турине завершилась продолжавшаяся два месяца демонстрация Святой Плащаницы, во время которой ей поклонилось миллионы паломников из всех стран мира, в том числе и из России.
«Благообразный Иосиф с древа сняв Пречистое Тело Твое, плащаницею чистою обвив и вонями во гробе новом покрыв, положил». Эти слова, многократно звучащие в православных храмах по всему миру в дни Страстной седмицы, священник произносит каждый раз во время литургии, когда после Великого входа и пения Херувимской песни покрывает воздухом святой хлеб на дискосе и чашу с вином. «Плащаницею чистою обвив»…
Слова эти, как это нередко бывает в византийской церковной поэзии, почти дословно взяты из разных мест Евангелия, в которых описывается погребение Иисуса, совершенное Иосифом и Никодимом.
«И взяв Тело Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе»
(Мф 27: 59–60).
Слова этого краткого гимна мне довелось в капелле собора святого Иоанна Предтечи в Турине произнести на славянском языке. Об этом меня попросила одна из местных жительниц, которая среди других добровольцев следила за тем, чтобы паломники, подходя к Плащанице, сохраняли молчание и ровно через три минуты отходили от алтаря, у которого она была выставлена для поклонения, уступив место следующей группе.
Это было, как говорит Данте в «Новой жизни», in quello tempo che molta gente va per vedere quella imagine benedetta la quale Iesu Cristo lascio a noi per essemplo de la sua bellissima figura, то есть «в то время, когда многие отправились в путь, чтобы увидеть то благословенное изображение, что оставил для нас Иисус Христос как свидетельство о прекраснейшем его облике». Буквально за два дня до того, как она была вновь спрятана (как говорят до 2025 года), поскольку согласно традиции Santa Sindone выставляется на достаточно короткий срок и всего лишь несколько раз в течение одного столетия. В этом году она была открыта на два месяца в связи с юбилеем и наступлением нового тысячелетия.
А вообще в течение XX века Плащаницу выставляли всего лишь четыре раза: в 1931 году (в связи со свадьбой принца Умберто), в 1933, который считался юбилейным, ибо Христос согласно традиционной хронологии умер и воскрес именно в 33 году. Наконец, в 1978 году, когда исполнилось 400 лет со времени ее принесения в Турин, и 1998 году в память о том, что ровно за сто лет до этого была сделана ее первая фотография.
О Святой Плащанице, хранящейся с 1578 года в Турине и поэтому по–русски обычно называющейся Туринской, написаны сотни книг и, наверное, тысячи статей. И тем не менее некоторые факты все же имеет смысл напомнить. Плащаница — это кусок льняной ткани желтого цвета длиною 4,37 и шириною 1,11 метра, на котором ясно виден след фигуры человека, некогда завернутого в эту ткань именно так, как изобразил это в начале XVII века на своей акварели Джованни Батиста Делла Ровере.
Его фигура на льняном плате, называемом греческим словом «синдон» (именно это слово употребляется во всех трех синоптических Евангелиях, когда речь идет о той ткани, что купил Иосиф Аримафейский, чтобы завернуть в нее тело Иисуса), отпечаталась два раза, спереди и сзади. Отпечаток настолько точен, что современные ученые вне зависимости от своих религиозных убеждений «считывают» с него всё новую информацию, полностью соответствующую тем фактом, что известны из Нового Завета. Что же касается того, каким образом он остался на ткани, это неясно. И хотя на этот счет существует множество гипотез, ни одна из них пока не принята научным миром, как вполне обоснованная.
Человек, некогда завернутый в синдон, был избит плетьми по спине, увенчан терновым венцом, распят, а, вернее, не привязан, но именно прибит ко кресту гвоздями и затем умер от разрыва сердца, то есть от инфаркта и последовавшего вслед за ним сердечного кровотечения. Кровоподтёки (на руках и ладонях, на голове, на ногах и в области сердца) оставили на синдоне тёмные пятна (именно поэтому они особенно хорошо различимы невооруженным глазом), тогда как само тело умершего отпечаталось на нем словно на фотографической пластинке в виде негатива. Это ясно обнаружилось и, более того, стало сенсацией, когда в 1898 году туринский адвокат Секондо Пиа сфотографировал Плащаницу.
Иллюстрация: негативное изображение лица Иисусова. Получается при фотографировании
Почему так? Об этом можно только догадываться… Когда задумываешься об этом, то сразу встает в памяти как‑то особенно и удивительно светящаяся фигура нашего Господа, как изображается Он на иконах Воскресения, и картина Александра Иванова «Явление воскресшего Христа Марии Магдалине», а также слова из канона Святой Пасхи
«ныне вся исполнишася света, небо же и земля и преисподняя»
или из пасхальной стихиры
«из гроба днесь, яко от чертога возсияв Христос»…
Это сияние, наверное, и стало той вспышкой, что запечатлело навсегда Его еще мертвую фигуру на куске сотканной в елочку довольно грубой льняной ткани.
Александр Иванов «Явление воскресшего Христа Марии Магдалине» 1835
х, м, 242х321 Русский музей
Факты всегда упрямы. А те факты, что «считываются» с Плащаницы фантастически точно соответствуют тому, что говорит нам Евангелие и вообще древняя история. Даже странные на первый взгляд ее размеры (4,37 на 1,11) с точки зрения истории оказываются вполне объяснимыми, ибо, как показал английский ассириолог Ян Дикинсон, достаточно точно соответствуют 8 и 2 еврейским локтям.
Более того, эти факты иной раз исправляют иконографическую традицию. Так терновый венец оказался похожим не на лавровый венок, каким он обычно изображается как на Востоке, так и на Западе, а на шапку, или, вернее, на шлем, которым голова Иисуса была чудовищно сдавлена со всех сторон. Взирая на Плащаницу, нельзя не заметить и кровавого пятна у Его ребер. «Един от воин, — говорится в Евангелии от Иоанна (19: 34), — ребра Его копием прободе, и абие изыде кровь и вода».
Само изображение Его тела, когда смотришь на Плащаницу, кажется слегка неясным и размытым. Вспоминаются слова знаменитой английской подвижницы Юлиании Норичской, которая, возможно, побывав в Риме в конце XIV века, писала о том, что образ Христа (правда, она говорила не о Плащанице, а о Нерукотворенном образе) выглядит каким‑то коричневым и обесцвеченным. Но Его кровь… Ее следы видны потрясающе ясно. Пятна Его крови… Их можно увидеть собственными глазами. В этот момент переживаешь что‑то такое, о чем вообще невозможно рассказать в словах. На негативных воспроизведениях лика Иисусова, наоборот, до предела ясно видны черты Его лица, но на месте кровоподтеков оказываются всего лишь белые пятна.
Иллюстрация: Лик Иисуса на Плащенице
Впервые о Святой Плащанице достаточно подробно сообщает в своей «Истории завоевания Константинополя» Робер де Клари, который рассказал, что во Влахернах «хранят плащаницу, в которую был завернут наш Господь и которую каждую пятницу показывают, так что на ней можно видеть фигуру Господа». Он же пишет о том, что в 1204 году после разграбления Константинополя крестоносцами она исчезла и «никто — ни греки, ни франки — так никогда и не узнали, что случилось с этой плащаницей».
Лишь через полтораста лет приблизительно в 1353 году Плащаница обнаруживается как собственность Жоффруа де Шарни во Франции в Лирее близ Труа, хотя местный епископ считает, что это не реликвия, а подделка. Затем (еще через 100 лет) в 1453 году она переносится в Камбери, средневековую столицу Савойи. В ночь с 3 на 4 декабря 1532 года чуть было не сгорела в Камбери во время пожара. Одна из стенок серебряного ларца, в котором в сложенном виде хранилась Плащаница, раскалилась добела и капли расплавленного металла прожгли на ткани дыры. К счастью, сохранилась точнейшая копия Святого Синдона, сделанная задолго до пожара в 1516 году, скорее всего, Альбрехтом Дюрером.
В апреле 1534 года сестры–кларисы из местного монастыря инокинь святой Клары реставрируют обуглившиеся места, заменяя их заплатами из новой ткани, которые можно видеть и сейчас. Через 44 года после этого Плащаницу переносят в Турин. Бывший тогда архиепископом Милана Карл Борромей, будущий святой, служит перед ней торжественную мессу, на которой, затерявшись в толпе, присутствует, растерянный и поражённый, великий итальянский поэт Торквато Тассо.
В 1657 году начинается строительство капеллы, в которой будет помещена и доныне находится Плащаница. В 1983 году умирает король Умберто II, являвшийся, как и все представители Савойского дома, начиная с середины XV века, собственником Плащаницы. Согласно его завещанию она передается Ватикану, но Иоанн Павел II принимает решение, согласно которому Плащаница должна остаться в Турине, а архиепископ этого города назначается её хранителем. В апреле 1997 года в капелле Святого Синдона, как некогда в Камбери, вспыхнул пожар. Святыню удалось спасти, поскольку в это время она находилась не в самой капелле, а в центральном нефе кафедрального собора.
Чувство огромной боли охватывает вас с головы до ног и каким‑то особым образом наполняет изнутри, когда вы смотрите на Плащаницу… Мне удалось провести рядом с нею несколько часов, стоя перед ней на коленях. Это была своего рода утреня Великой субботы:
«Иисусе сладкий мой, и Спасительный Свете, во гробе како темном скрылся еси? О несказанное и неизреченное терпение!»….
И далее:
«Ужасеся земля и солнце, Спасе, скрыся, Тебе невечернему Свету, Христе, зашедшу во гробе плотски»… Иосиф погребает Иисуса «и, видев мертва, нага, непогребенна», плачет над Его телом… Так поется в стихире Великой Субботы, что начинается словами «Тебе одеющегося светом яко ризою…»
«Мертва, нага, непогребенна»… Мёртвым, нагим и непогребённым изображает Его византийский поэт, и именно таким вижу я Его сегодня. «Благосердый плач сотвори», — продолжает древний церковный поэт, а я понимаю, что это мой сегодняшний плач. Боже, до чего же больно! А ведь Ей‑то было больнее, когда она из глубины своего сердца всё никак не могла услышать те слова, что запишет потом инокиня Кассия «не рыдай Meне Мати, зрящи во гробе…» Как же больно это — видеть Его мёртвым, нагим и непогребённым.
Наша богослужебная поэзия удивительным образом в словах сумела передать то, что вижу я теперь сам своими глазами. Словно меня перенесло в Иерусалим в дни Цезаря Тиберия… Я вижу даже не след Его рук, но те самые руки, которыми коснулся Он умершей дочери Иаира. Руки, которыми «помазал Он брением» глаза слепорожденному… Эти руки возложил Он на курчавые головки детей, сказав «Если не обратитеся и не будите как дети…» И те самые уста, что некогда Ты, Господи, отверз, чтобы сказать «блажени нищие духом, яко тех есть царство небесное»… Вот те самые ноги, что некогда помазала Мария, «взявши фунт нардового чистого драгоценного мира… и отёрла волосами своими».
«Это больше, чем изображение, это — присутствие», — сказал о Плащанице Поль Клодель. Наступает вечер. Девять часов. Храм должен сейчас закрыться, а на другой день на заре я улечу из Турина и, скорее всего, больше никогда не увижу Плащаницу, которую откроют теперь лет через 25, не раньше. Но оказывается, что здесь можно побыть еще, потому что будет служиться месса.
Зачем? Мне почему‑то кажется, что торжественная литургия, которую совершат сейчас три кардинала, здесь абсолютно неуместна. Здесь нужно молчать и тихо плакать. Беззвучно. «Ученик любимый каменел», — как говорит Анна Ахматова. Но ведь не я же это решаю. Месса начинается, а у меня есть ещё неожиданная возможность до её окончания помолиться у Плащаницы. Я стою перед самой Святыней, а где‑то, как мне кажется, очень далеко, за моей спиной поется Gloria in excelsis Deo и служится месса. Все, кто стоят рядом со мною, не отрывая глаз, как и я, смотрят на Плащаницу, хотя кажется, что она уже так врезалась в память, что и теперь, когда закрываешь глаза, видишь буквально каждый её сантиметр. Откуда‑то словно издалека, будто из какого‑то другого храма до меня все же донеслись слова Евангелия:
«И положил Его в новом своем гробе, что высек он в скале, и привалив большой камень к двери гроба, удалился»…
И вдруг произошло что‑то невероятное и я почувствовал, что нахожусь словно на Эммаусской вечере, когда Он, воскресший, но не узнанный, «взяв хлеб, благословил, преломил и подал им». Кардинал четко произнес questo e il mio Corpo - «сие есть Тело Мое»… Ещё не прошла боль, та боль, ослабить которую не в силах никакой наркоз, но свет Воскресения уже светит.
Белоснежная боль Святой Пасхи… Наверное, она всё‑таки знакома каждому священнику. Пасхальная литургия уже закончилась, а ты стоишь в алтаре перед престолом. В храме всё сияет и искрится, и свечи, и солнечные зайчики на окладах икон и на бронзовых лампадках и подсвечниках, и лица молящихся. А у тебя перед глазами Он, потому что на престоле лежит перенесенная ночью сюда из центральной части храма Плащаница. Он — мёртвый. Его нестирающийся след. Он — «мёртвый, нагой и непогребённый»…
В этот момент, услышав слова questo e il mio Corpo, я увидел Святую Плащаницу словно другими глазами. «Видите гробные пелены! Тецыте и миру проповедите, яко восста Христос, победивый смерть, яко есть Сын Бога, Спасающего род человеческий», — так в стихирах Святой Пасхи говорит ангел жёнам–мироносицам. «Видите гробные пелены»… Это только пустые пелены, ибо «Его нет здесь. Он воскрес».
«И ожидает вас в Галилее».
Иоанн Мейендорф. Время Великой субботы
Полное и адекватное понимание таинств христианской веры необходимо должно учитывать временное измерение. Часто кажется, что одна из причин, по которым современное христианство, и современное православие в частности, упускает из виду реальность человеческой жизни, заключается в том, что оно пытается проповедовать лишь «абстрактные» и «вневременные» идеи вероучительного и этического характера. Но библейское откровение в отличие от философских систем не ограничивается «вечными идеями». Это откровение о фактах, о делах Божиих в истории: об акте творения, об акте избрания Авраама и потомства его, об акте изведения израильтян из рабства египетского и, наконец, об акте Боговоплощения. Само Боговоплощение есть история, континуум, процесс. Становясь человеком, Сын Божий воспринимает не некое «абстрактное человечество», но становится человеческой личностью — Иисусом из Назарета, который рождается младенцем, «успевает в премудрости и возрасте» и достигает зрелости в человеческой жизни. В конце концов Он сталкивается с враждебным отношением к Себе со стороны различных религиозных и политических группировок внутри того общества, в котором Он живет, Его распинают, Он умирает на кресте, но на третий день восстает из мертвых. Его смерть и воскресение — факты, которые составляют самое основание христианской веры, — это события, свершившиеся во времени.
Мы не можем осознать полное значение христианского благовестия, если не задумываемся над тем, что происходило между девятым часом Святой и Великой Пятницы и рассветом Воскресенья Святой Пасхи. Богословие искупления не будет ни полным, ни адекватным, если оно будет рассматривать смерть и воскресение Христа как два события, мгновенные и раздельные. Подлинное значение таинства Пасхи открывается в литургическом «тридневии» — таинстве, являющем нам полноту человечества Христа, равно как и величие божественной любви. Ни тот, ни другой из этих двух аспектов искупления не может быть адекватно описан без обращения к понятию времени, ибо человек живет и умирает во времени, и эту–то человеческую временную жизнь Бог пришел принять и искупить.
Таким образом, вершина искупительного служения Иисуса Христа есть Его пребывание во гробе: тайна Великой Субботы. Литургическое действо выражает эту тайну много лучше умозрительных утверждений. Но богослужение, в свою очередь, основывается на благовестии, выраженном в богословских терминах. Поэтому мы рассмотрим вначале некоторые богословские предпосылки, а затем уже саму Великую Субботу, как она выражается в византийской литургической традиции.
Богословские предпосылки: «Бог пострадал во плоти»
Литургические и гимнографические составляющие византийских служб Великой (Страстной) Седмицы теснейшим образом связаны с фундаментальными христологическими положениями, принятыми на Соборах в Никее (325 г.), Константинополе (381 г.), Ефесе (431 г.) и Халкидоне (451 г.) Эти Соборы утвердили (божественность Христа как воплощенного Слова, Единосущного Отцу. Александрийское направление в христологии, представленное святителем Кириллом в его борьбе с Несторием, в особенности настаивало на том, что Сам Бог, а не какой–либо тварный посредник, был Совершителем акта спасения. Не иной кто–то, но лишь Сын Божий мог быть Спасителем творения, ибо Он был также и Творцом его, равно как и тем Первообразом, чей образ был дарован человеку.
Ключевым пунктом расхождения между святителем Кириллом и Несторием был вопрос о том, могло ли одно и то же воплощенное Слово быть вместе и Богом, и всецело человеком. Антиохийская христология (Феодор Мопсуестийский) не желала признать, что Сам Бог — неизменный и бессмертный по естеству Своему — мог быть рожден Марией и умереть на кресте. С точки зрения антиохийских богословов, эти события, столь человеческие по своей сущности, могли произойти лишь с человеческой личностью, отличной от Слова, с «сыном Марии». Неизменность и бессмертие были для них Божественными атрибутами, с которыми Бог не может расстаться. Тем самым в Иисусе Бог и человек оставались не только отличными друг от друга, но и некоторым образом разделенными: их разделяли существеннейшие свойства их естеств. Образ Иисуса неизбежно двоился, вплоть до того, что становилось неясным, можно ли обращаться к Нему как к Единому лицу.
Свое крайнее выражение эта тенденция богословской мысли нашла в несторианстве. Но последующие Соборы утвердили единство Христа как Предвечного Сына Божия и в то же время утвердили полноту Его человеческой природы. Лишь потому стали возможны Его человеческое рождение и Его человеческая смерть, что Он всецело стал человеком. Главным стремлением святителя Кирилла было сохранить единство Христа как Спасителя. Один лишь Бог может спасать, ибо Он Единый имеющий бессмертие (1 Тим. 6:16). Будучи Богом, Он вольно низвел Себя Самого не просто к человечеству как таковому, но к самым глубинам падения человеческого, до последней степени распада — до самой смерти. Для святителя Кирилла спасение обусловлено именно тем фактом, что «Един от Святой Троицы плотию пострада». Этот «теопасхизм» святителя Кирилла был рационалистически неприемлем для несторианствующих богословов (как, впрочем, и для многих из числа их современных последователей); Бог был для них пленником философских концепций, определяющих Его «природу»: Бог просто не может быть «рожден» Марией и тем более не может «умереть». А раз так, то не Бог, а отдельный от Него человек подлежал рождению и смерти. Но такого рода рассуждения — это философские возражения тем реальностям, которые трансцендируют философию, и в частности понятия, принятые в платонизме. Крайняя, неизмеримая любовь личного Триединого Бога к творению Своему, Его воля быть там, где было падшее человечество, — в смерти самой для того, чтобы его спасти, не может быть выражено в терминах «премудрости» человеческой.
Для того чтобы лучше осознать подлинные измерения богословской концепции святителя Кирилла о страдании Сына Божия во плоти, мы должны вспомнить, что человеческая смертность, добровольно воспринятая воплотившимся Словом, была следствием и в то же время в каком–то смысле и причиной человеческого греха. Смерть и грех неразделимы как космические реальности падшего творения, ибо как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков (Рим. 5:12). Согласно преобладающему в патристике изъяснению этого места, именно всеобщая смертность делает неизбежной личную греховность. Гонимый страданием, страхом смерти, неуверенностью, человек подпадает под власть инстинкта самозащиты и самосохранения. Он начинает бороться за свое собственное выживание ценой соседа, пусть даже это выживание может быть лишь временным (и тем самым иллюзорным), ибо смерть царствовала от Адама до Moиceя над несогрешившими подобно преступлению Адама (Рим. 5:14). Спору нет, она все еще продолжает царствовать, несмотря на все человеческие усилия победить ее, исключение — Иисус Христос — наше единое христианское упование. Если Христос не воскрес, то вераваша тщетна (1 Кор. 15:17).
Смертность тем самым есть крайнее состояние падшего человечества. Она делает его порабощенным, зависимым, поглощенным заботой о себе самом — ибо он находится под угрозой — предрасположенным к тому, чтобы употреблять других для собственных своих эгоистических целей.
Но этот порочный круг греха и смерти был разорван Самим Богом, Который «не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить», Который сказал, что «блаженнее давать, нежели принимать», Который «отдал душу Свою для искупления многих». В мире, в котором стала законом борьба за выживание ценою других, Он явил как высшее проявление любви смерть за других. И когда это высшее проявление любви было совершено Самим Богом, поистине новая жизнь вошла в мир.
Это «искупление», принесенное Христом, не поддается рациональному объяснению, но его значение безмерно. Это событие, свершившееся в истории, и как псе исторические события оно приурочено к определенному времени — времени земной жизни Иисуса и трехдневному сроку Его погребения.
Литургическое выражение: «Новая Пасха»
В молитвенной практике ранней Церкви, которая живет и ныне в православном богослужении, две важнейшие составные части ежедневного богослужебного устава особенно ясно выражают «пасхальную веру»: это церковное переживание появления света ранним утром и заход солнца вечером. И в том, и в другом случае структура литургической молитвы имеет эсхатологический характер. Это не просто воспоминание о событии уже свершившемся, но в то же время это всегда и некое «нарастание эмоционального напряжения», направленность на грядущие события, цель которого — создать чувство ожидания: ждут утреннего света, являющегося символом Христа, воскресшего и спасающего, ждут и наконец встречают. В приходской практике, вполне оторвавшейся от природных циклов, эта общая модель дневного богослужения перестает быть очевидной, но если мы вовсе забудем о ней, то для нас останутся непонятными и развитие литургии, и ее значение.
Надо помнить также, что согласно византийской традиции, которая следует в данном случае за традицией ветхозаветной, богослужебный день начинается с вечера, точнее посередине вечерни (во время прокимна). Ввиду этого «таинство» Великой Субботы начинается во второй половине дня Великой Пятницы. Вечерня Великой Пятницы, которая начинается в то самое время, когда Христос умер на кресте (в девятый час, а по нашему счету — в три часа пополудни), торжественно вводит нас в Великую Субботу.
Выраженная с огромным напряжением и трагизмом, видимая победа зла и смерти воплощена в прокимне вечерни:
Положиша мя в рове преисподнем, в темных и сени смертней.
Стих: Господи Боже спасения моего, во дни воззвах и в нощи пред Тобою.
Зa прокимном следует чтение Первого послания к Коринфянам (1:18–2:2):Я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого–и обширная выборка повествований о Страстях Господних по Матфею, Луке и Иоанну.
Однако же, как только эти чтения оканчиваются, тон песнопений неожиданно становится триумфальным:
Егда во гробе нове за всех положился еси, Избавителю всех, ад всесмехливый видев Тя ужасеся, вереи сокрушишася, сломишася врата, гроби отверзошася, мертвии восташа. Тогда Адам благодарственно радуяся вопияше Тебе: слава снисхождению Твоему, Человеколюбче.
Этот триумф (в смерти!) выражает основное положение православной христологии святителя Кирилла: вот погребение Иисуса, но на самом деле то Сын Божий претерпевает погребение, чтобыизнутри разрушить «державу смерти»:
Егда во гробе плотски хотя заключился еси, Иже естеством Божества пребываяй неописанный и неопределенный, смерти заключил еси сокровища, и адова вся истощил еси, Христе, царствия: тогда и субботу сию Божественного благословения и славы, и Твоея светлости сподобил еси.
В современной богослужебной практике (как греческой, так и славянской) подлинное значение вечерних служб Великой Пятницы было несколько затемнено более элементарным и, конечно же, более поздним по происхождению выражением благочестивых эмоций. В русской практике, например, вечерня Великой Пятницы завершается торжественным ходом с Плащаницей на средину храма, где она полагается для поклонения верующих. Плащаница есть иконографическое изображение мертвого Христа, а шествие с ней понимается как символическое повторение акта Его погребения. Аналогичные ассоциации с погребением Христа наличествуют и в утрени Великой Субботы (обыкновенно служится поздно вечером в Великую Пятницу), о которой будет говориться ниже. Конечно же, песнопения упоминают и Иосифа Аримафейского, и Никодима, и жен–мироносиц, но служба в целом есть нечто значительно большее, чем новая погребальная процессия или же средство вызвать скорбь и стенания. Как мы знаем, церковное иконографическое искусство не знало никаких изображениймертвого Христа вплоть до XI века, а столь распространенная ныне Плащаница есть подражание итальянской pieta[75] XVI века. И все же, даже сводя значение Великой Пятницы к воспоминанию о погребении Христа, народное благочестие не упразднило того скрытого под печалью триумфа, который столь очевиден в литургических текстах.
Тропари, которыми завершается вечерня, сочетают тему Иосифа Аримафейского, его преданности и скорби с вестью о Воскресении:
Благообразный Иосиф, с древа снем Пречистое Тело Твое, Плащаницею чистою обвив и вонями во гробе нове покрыв положи.
Мироносицам женам при гробе представ Ангел вопияше: мира мертвым суть прилична, Христос же истления явися чужд.
Смерть Христа уже есть победа. Нельзя поминать одною лишь скорбью, ибо это Сам Бог «в мертвых вменися» и разделил наше состояние смертности. Наши усопшие уже не одни во гробе. Приближается победа! Церковь знает это, и потому она не может поступать так, как будто действительно тьма победила свет, как это казалось тем, кто не верил в Божество Христа. Отсюда и то парадоксальное сочетание скорби и радости, которое пронизывает службу Великой Субботы.
Утреня Великой Субботы, совершаемая обычно в пятницу вечером и у греков иногда называемая «Плачем», представляет собою развитие все той же, хотя и подчиненной, но все более и более проясняющейся темы победы над смертью. Особенно ярко эта тема выражается в трех самых характерных элементах утрени Великой Субботы: 118–м псалме, каноне, ходе с Плащаницей, которые здесь словно бы «вставлены в рамку» обычной структуры православной утрени.
Вместо обычного пения положенных псалмов, которое совершалось сидя, утреня Великой Субботы включает в себя пение псалма 118–го — поэтической хвалы Закону; этот псалом носит название «Непорочны» — по его начальным словам. Он разделяется на три части, именуемые «статиями», указывающими на то, что пение в данном случае совершалось стоя[76]. 118–й псалом — гимн весьма характерный для позднего дохристианского иудаизма — восхваляет Закон как высшее наслаждение, источник бодрости и радости. В составе богослужения Великой Субботы этот псалом очевидным образом указывает на Христа, исполнившего Закон смертью Своей. Каждый из 176 стихов псалма сопровождается краткими «похвалами» победе Христа над смертью, которые были составлены неизвестным греческим песнописцем позднего периода (XV–XVI вв.). Автору «похвал» присуще очень острое чувство совершающегося таинства: кратко указывая на различные аспекты его, важные с эмоциональной или богословской точек зрения, он и никогда не забывает, что победа над смертью уже одержана:
Величаем Тя, Иисусе Царю, и чтем погребение и страдания Твоя, имиже спасл еси нас от истления.
И во гроб зашел еси, и недр, Христе, Отеческих никакоже отлучился еси: сие странное и преславное купно.
Во гробе нове положился еси, Христе, и естество человеческое обновил еси, воскрес боголепно из мертвых.
Чем ближе к концу «статий», тем быстрее становится ритм «похвал», короче восклицания; поэт словно выражает нетерпение, что Христос еще покоится во гробе:
О ужасного и странного видения, Божий Слове! Како земля Тя спокрывает?
Излияша на гроб мироносицы мира, зело рано пришедшия.
Мир Церкви, людем Твоим спасение даруй востанием Твоим.
И, обращаясь к Богоматери:
Видети Твоего Сына воскресение, Дево, сподоби Твоя рабы.
И наконец, в ответ на пение псаломских стихов и «похвал» мы слышим триумфальные воскресные песнопения — те самые, которые каждое воскресенье поются на утрени:
Ангельский собор удивися, зря Тебе в мертвых вменившася, смертную же, Спасе, крепость разоривша, и с Собою Адама воздвигша, и от ада вся свобождша.
Мироносицы жены, с миры пришедшия ко гробу Твоему, Спасе, рыдаху, Ангел же к ним рече, глаголя: что с мертвыми живого помышляете? Яко Бог бо воскресе от гроба.
Гимнография Великой Субботы — еще одна характернейшая составная часть службы — обнимает канон утрени и стихиры субботней вечерни.
Специфическая для греческой поэзии форма этих гимнов нелегка для перевода, но что касается их богословского содержания, то на нем были вскормлены поколения православных христиан, говоривших на различных языках. Темой этих гимнов является опять–таки несколько «приглушенный» триумф над смертью. Вот Христос, обращающийся к Своей Матери:
Не рыдай мене, Мати, зрящи во гробе, Егоже во чреве без семене зачала еси Сына: востану бо и прославлюся, и вознесу со славою непрестанно, яко Бог, верою и любовию Тя величающия.
Еще один мотив снова и снова встречается нам в этих гимнах — сошествие Христа во ад. Это не просто символический образ: утверждается, что Христос разделил общую судьбу падшего человечества, чтобы своим присутствием там вернуть его к жизни. Мы не должны забывать также, что как в Писании, так и в греческой патристике ад и смерть персонифицируются, например: смерть царствовала от Адама до Моисея(Рим. 5:14). Иными словами, здесь перед нами просто другое обозначение самого сатаны, «узурпатора», «человекоубийцы искони» — того, кто держит в плену весь космос. В стихирах Великой Субботы персонифицированный ад говорит:
Днесь ад, стеня, вопиет: разрушися моя власть, приях Мертваго яко единаго от умерших: Сего бо держати отнюдь не могу, но погубляю с Ним, имиже царствовах: аз имех мертвецы от века, но Сей всех воздвизает. Слава, Господи, Кресту Твоему и Воскресению Твоему.
Днесь ад стеня вопиет: пожерта моя бысть держава, Пастырь распяся и Адама воскреси. Имиже царствовах, лишихся, и яже пожрох возмогий, всех изблевах: истощи гробы Распныйся, изнемогает смертная держава. Слава, Господи, Кресту Твоему и Воскресению Твоему.
Гроб Христов — это причина смятения и скорби для сил зла и смерти, а не для освобожденного человечества. Напротив, для нас это исполнение нового творения через Воскресение. Но если это так, то мы можем провести параллель между Великой Субботой и «седьмым днем творения», когда Бог почил в удовлетворении от дел Своих.
Днешний день тайно великий Моисей прообразоваше, глаголя: и благослови Бог день седьмый: сия бо есть благословенная суббота, сей есть упокоения день, в оньже почи от всех дел Своих Единородный Сын Божий, смотрением, еже на смерть, плотию субботствовав: и во еже бе, паки возвращся воскресением, дарова нам живот вечный, яко Един Благ и Человеколюбец.
Обратимся теперь к третьему характернейшему элементу утрени Великой Субботы. В существующей ныне практике она включает в себя шествие с Плащаницей вокруг храма. Это шествие символически включает весь космос в таинство смерти и воскресения Христа, ибо в таинстве этом нам раскрываются не личные, индивидуальные переживания отдельных верующих, а преображение всего творения.
Когда шествие возвращается на средину храма, победа над смертью отмечается чтением пророка Иезекииля (37:1–15; видение поля, усеянного сухими костями). Это чтение, по крайней мере в некоторых областях, пользуется большой известностью и совершается весьма торжественно.
Следующие два чтения из Нового Завета сопровождаются взятыми из Ветхого Завета выражениями надежды и радости. Прокимен «Воскресни, Господи Боже мой, да вознесется рука Твоя, не забуди убогих Твоих до конца» (Пс. 9:33) оживляет настроения ожидания. Чтение из Послания к Галатам указывает на воскресение: Малая закваска заквашивает все тесто (Гал. 5:9). Как предвкушение пасхального бдения звучит аллилуиарий: Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его (Пс. 67:2). Евангелие возвращает нас ко Гробу Христову: солдаты пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать (Мф. 27:66).
Вечером Великой Субботы начинается пасхальное бдение. Однако же первая и важнейшая составная часть этого бдения — вечерня с крещальной литургией Василия Великого — чаще всего совершается в субботу утром. В ранней Церкви Великая Суббота была именно тем днем, когда катехумены принимали крещение — новое рождение во Христе.
Заключение: осуществленная эсхатология
В начале этой статьи мы отмечали, что в греческой святоотеческой литературе именно смертность и смерть в большей степени, чем наследственный первородный грех, являются существенной приметой реальности падшего мира. Поэтому смерть Христа рассматривается уже не столько, как это стало принято на западе, в контексте разрешения тяжбы или восстановления мира между тяжущимися сторонами и не как удовлетворение Божественному правосудию; скорее. Искупление–это исполненное драматизма и напряжения вторжение Бога туда, где сатана утвердил свою власть. И сатана гибнет, ибо не может иметь пленником своим Самого Бога. Святитель Григорий Нисский, один из великих каппадокийских отцов IV века, использовал, описывая Искупление, образ удочки: сатана «проглотил» то, что представлялось ему не более, чем одним из беспомощных человеческих существ, и «попался на крючок» необоримого присутствия Самого Бога. Та же мысль проглядывает и в слове на Святую Пасху, приписываемом Иоанну Златоусту, ставшем неотъемлемой частью пасхального бдения:
Никтоже да убоится смерти, свободи бо нас Спaсова смерть. Угаси ю, иже от нея держимый, Плени ада, сошедый во ад. Огорчи его, вкусивша плоти Его… Прият тело, и Богу приразися; прият землю, и срете небо… Где твое, смерте, жало? Где твоя, аде, победа?
Православное богослужение вполне передает и трагизм, и безобразие, и унижение смерти Христовой: суд над Ним, предательство, человеческую слабость. Но оно не принимает искусственного и «сентиментального» контраста между Великой Пятницей и Пасхой. Именно в момент смерти Христа признается Его окончательная победа над смертью. Вот почему трагизм каждой человеческой смерти может быть преодолен тем, что Христос разделяет эту участь в Великую Субботу.
Падшее состояние человека делает для него неизбежной борьбу за временное и ограниченное выживание. И борьба эта столь же неизбежно ведется за счет ближнего, слабого, за счет самой природы, которая, будучи сотворена Богом, заслуживала бы лучшего использования. Человек не может не быть озабочен едой, одеждой, своим здоровьем, своей физической безопасностью, даже если эта его озабоченность вредит другим, даже если он понимает, что его выживание может быть лишь временным. А Воскресение Иисуса Христа — событие, свершившееся во времени, — дает христианам их основную решающую надежду.
Как же можно не заботиться для души своей, что нам есть, и что пить, и во что одеться (ср.: Мф. 6:25)? Возможно ли для человека жить, «как лилии полевые»? Не является ли Нагорная проповедь всего лишь нереалистическим сентиментализмом? Конечно является, если не рассматривать в контексте этики воскресения. Во Христе побеждена смерть, а вместе с ней исчезли и основания для страха, для постоянной борьбы за выживание. Уничтожен закон падшего мира, который был основан на самозащите, самоутверждении, на претензиях к другим. Новый Завет категорически утверждает, что «блаженнее давать, нежели принимать», не оговаривая никаких условий.
Великая Суббота есть провозглашение «осуществленной эсхатологии». Человеческой свободе, вере, человеческому опыту сделались доступными тот конец, та цель творения, где смерти не будет уже (Откр. 21;4). Начался Переход, началось Избавление, началась Пасха!
Иларион (Алфеев). Из книги «Христос — Победитель ада». Богословская значимость догмата о сошествии Христа во ад
Книга полностью — http://predanie.ru/ilarion-alfeev-mitropolit/hristos-pobeditel-ada/#/book/
В предшествующих главах наше внимание было обращено на обзор и анализ источников. Мы рассмотрели памятники раннехристианской литературы и поэзии, творения Отцов и учителей Церкви, литургические тексты. Основной упор был сделан на восточно–христианскую традицию, нашедшую свое наиболее полное и законченное выражение в богослужебной поэзии Православной Церкви, однако западная традиция также не была оставлена без внимания. Нижеследующее является попыткой синтеза и богословского осмысления того, о чем говорилось выше.
Некоторые выводы
Какие выводы и общие наблюдения относительно понимания догмата о сошествии во ад в христианской традиции могут быть сделаны на основе произведенного обзора источников?
1. Учение о сошествии Христа во ад является неотъемлемой частью догматического предания Церкви. Оно было всеобщей верой Древней Церкви, отраженной в Новом Завете, в писаниях раннехристианских апологетов, в творениях Отцов и учителей Церкви (как восточных, так и западных, как древних, так и более поздних), в крещальных Символах веры, в евхаристических чинах, в богослужебных текстах.
2. Хотя сам факт сошествия во ад никем в церковной традиции не оспаривался, существовали различные интерпретации этого события. Одни авторы утверждали, что, сойдя во ад, Христос вывел оттуда всех находившихся там. Другие считали, что выведены были только ветхозаветные праведники. Третьи утверждали, что выведены были только уверовавшие во Христа и последовавшие за ним. По мнению четвертых, за Христом последовали только те, которые при жизни явили веру и благочестие. В литургических текстах Православной Церкви наиболее полно отражено первое толкование (Христос «опустошил» ад, в котором не осталось «ни одного мертвого»); в восточно–христианской патристической традиции равным авторитетом пользовались первое и второе мнение, хотя с течением веков первое постепенно уступало место второму. В западной традиции после Августина предпочтение отдавалось второму и четвертому мнениям.
3. По–разному интерпретировалась и проповедь Христа в аду, о которой говорится в 1 Пет. 3:18—21. Одни авторы допускали возможность для тех, кто не уверовал во Христа при жизни, уверовать в Него после смерти, другие (главным образом, западные) такую возможность отвергали. Одни настаивали на буквальном толковании (Христос проповедовал только нераскаянным грешникам времен Ноя), другие — на расширительном (проповедь касалась всех находившихся в аду). Августин и последующие западные авторы вообще считали, что 1 Пет. 3:18—21 не относится к сошествию во ад и должно пониматься в аллегорическом смысле. Такое мнение, однако, не соответствовало раннехристианскому и восточно–христианскому пониманию данного текста.
4. Общепринятым было учение о том, что Христос, сойдя во ад, умертвил смерть и уничтожил (разрушил) ад. Однако понималось это по–разному. Восточные литургические тексты и многие Отцы говорили о полном уничтожении смерти и ада; другие уточняли, что смерть и ад продолжают существовать, однако лишь постольку, поскольку этому способствует злая воля людей. В западной традиции преобладающим стало такое понимание, при котором крестная смерть Христа воспринимается как нанесение ущерба аду а не как его умерщвление (Христос «уязвил» ад, но не уничтожил его).
5. По–разному говорилось о сотериологическом значении сошествия во ад. Одни авторы утверждали, что сошествие во ад было «одноразовым» событием, имевшим отношение исключительно к тем людям, которые на тот момент находились там. Некоторые западные авторы даже считали, что «память» о сошествии Христа не сохранилась в аду. Такое понимание было в целом чуждо восточной традиции, в которой сошествие во ад рассматривалось как событие, имеющее универсальное значение. Некоторые восточно–христианские авторы распространяли спасительное действие сошествия Христа во ад не только на предшествующие поколения людей, но и на все последующие поколения.
Общим заключением, которое можно сделать на основе сравнительного анализа восточного и западного понимания сошествия во ад, является следующее: в первые три века существования христианской Церкви наблюдается значительное сходство в интерпретации данного догмата между богословами Востока и Запада, однако уже в IV‑V веках можно идентифицировать существенные различия. На Западе преобладающим становится юридическое понимание догмата, при котором все большее значение приобретают понятия предопределения (Христос вывел из ада тех, кто был изначально предопределен к спасению) и первородного греха (спасение, дарованное Христом, было освобождением от общего первородного греха, но не от «персональных» грехов отдельных лиц). Область лиц, на которых распространяется спасительное действие сошествия во ад постепенно все более суживается и из нее исключаются сначала грешники, обреченные на вечные муки, затем находящиеся в чистилище, наконец, некрещеные младенцы. Православному Востоку такой юридизм чужд, и сошествие во ад продолжает восприниматься в том ключе, в каком оно выражено в богослужебных текстах Великой субботы и Пасхи — как событие, имевшее значение не только для всех людей, но и для всего космоса, для всего тварного бытия.
При этом и в восточной и в западной традиции говорится об изведении Христом из ада ветхозаветных праведников во главе с Адамом. Однако если на Западе это воспринимается в ограничительном смысле (Христос вывел только ветхозаветных праведников, а всех прочих оставил в аду на вечные мучения), то на Востоке Адам рассматривается как символ всего человеческого рода, стоящий во главе искупленного Христом человечества (за Христом последовали сначала ветхозаветные праведники во главе с Адамом, а потом и прочие, откликнувшиеся на проповедь Христа в аду).
Общецерковное учение и частные мнения
Попытаемся теперь определить, чтo в рассмотренных нами текстах относится к общецерковному учению, а чтo — к области частных мнений (теологуменов) отдельных, пусть даже весьма уважаемых, церковных авторов. Для этого необходимо прежде всего определить, какие источники должны быть наиболее авторитетными для православного христианина, а какие имеют меньшую значимость.
Безусловным и неоспоримым авторитетом является Священное Писание Нового Завета. В православной традиции Священное Писание воспринимается не как нечто первичное по отношению к церковному Преданию: Писание выросло из Предания и составляет его неотъемлемую часть. В Православной Церкви Писание интерпретируется не спонтанно, а изнутри Предания: произвольные толкования допускаются лишь в качестве частных мнений. Ветхий Завет, — в соответствии с традицией, восходящей к апостолу Павлу, — воспринимается как прообраз и провозвестие Нового Завета: «покрывало», лежащее на Ветхом Завете, снимается Христом [840]. Таким образом, Ветхий Завет интерпретируется через призму Нового Завета. И Ветхий и Новый Заветы интерпретируются в свете Предания, отраженного в богослужении и в творениях Отцов и учителей Церкви.
Также безусловным и неоспоримым авторитетом должно обладать литургическое Предание. Мы уже говорили о том, что богослужебные тексты являются не просто творениями выдающихся богословов и поэтов, но частью литургического опыта многих поколений христиан. Авторитет, которым пользуются богослужебные тексты в Православной Церкви, зиждется на рецепции, которой эти тексты подвергались в течении многих веков [841]. Если отдельные произведения Отцов Церкви могут содержать спорные или даже ошибочные мнения, то в богослужебных текстах таких мнений быть не может: все подобного рода мнения отсеиваются церковной традицией. Поэтому, если пытаться выстроить некую иерархию авторитетов, то в ней мы бы поставили богослужебные тексты (включая крещальные Символы веры) на второе место после Священного Писания.
Тем же авторитетом должны пользоваться вероучительные документы Вселенских и Поместных Соборов, прошедшие церковную рецепцию. При этом необходимо помнить, что документы Соборов не должны рассматриваться вне того контекста, в котором они писались: каждый из них отвечал на те или иные вызовы своего времени, и не все в них имеет равную значимость для современного христианина. Кроме того, Церковь вправе возвращаться к решениям своих Соборов и при необходимости вносить в них коррективы [842].
Следующее по значению место в иерархии авторитетов занимают творения Отцов Церкви по вероучительным вопросам. В святоотеческих писаниях следует отличать то, что говорилось их авторами от лица Церкви и что выражает общецерковное учение, от частных богословских мнений (теологуменов). Частные мнения не должны отсекаться для создания некоей упрощенной «суммы богословия», для выведения некоего «общего знаменателя» православного догматического учения [843]. В то же время частное мнение, авторитет которого основывается на имени человека, признанного Церковью в качестве Отца и учителя, не освящено соборной рецепцией церковного разума, а потому не может быть поставлено на один уровень с мнениями, такую рецепцию прошедшими. Частное мнение, коль скоро оно было выражено Отцом Церкви и не осуждено соборно, входит в границы допустимого и возможного, но не может считаться общеобязательным для православных верующих.
Из святоотеческого наследия приоритетное значение для православного христианина имеют произведения Отцов Древней Неразделенной Церкви, в особенности же восточных Отцов, оказавших решающее влияние на формирование православной догматики. Мнения западных Отцов, согласующиеся с учением Восточной Церкви, органически вплетаются в православное Предание, вмещающее в себя как восточное, так и западное богословское наследие. Те же мнения западных авторов, которые находятся в явном противоречии с учением Восточной Церкви, не являются авторитетными для православного христианина.
На следующем месте после святоотеческих писаний стоят сочинения так называемых учителей Церкви — богословов, оказавших влияние на формирование церковного учения, однако по тем или иным причинам не возведенным Церковью в ранг Отцов. Их мнения авторитетны постольку, поскольку они согласуются с общецерковным учением.
Из апокрифической литературы авторитетными могут считаться только те памятники, которые в прямой или опосредованной форме рецептированы церковным сознанием, в частности, нашедшие отражение в богослужении или в агиографической литературе. Те же апокрифы, которые были отвергнуты церковным сознанием, никакого авторитета для православного верующего не имеют.
Наконец, авторитетными для православного христианина являются многие богословские произведения как древних, так и современных церковных авторов, разъясняющие те или иные аспекты вероучения. Догматическое учение Церкви во все века остается неизменным, однако оно требует различного выражения в различные эпохи церковной истории. Православная Церковь не ограничивает «святоотеческую эпоху» каким‑либо определенным периодом в истории Церкви: святоотеческая эпоха продолжается в течение всего того времени, пока стоит на земле Церковь Христова и пока действует в ней Святой Дух, просвещающий людей и вдохновляющий их на богословское творчество. Однако существует ясный критерий, по которому труды православных богословов любой эпохи могут быть «проверены» на догматическую точность: этим критерием для православного сознания является верность церковному Преданию.
Расставив приоритеты и расчистив таким образом поле для дальнейшего исследования, мы можем теперь вернуться к нашей основной теме и попытаться отделить в догмате о сошествии Христа во ад то, что является общепринятым церковным учением, от того, что относится к области частных богословских мнений.
1. К области общецерковного учения относится прежде всего вера в то, что Христос сходил во ад и проповедовал там умершим. Эта вера основывается на Священном Писании Нового Завета, творениях Отцов Церкви и литургических текстах. Проповедь Христа в аду не была тщетной: ее услышали и на нее откликнулись те, кто находился в аду. Все ли услышали проповедь Христа и все ли откликнулись на нее? Попытки ответить на этот вопрос в «ограничительном» смысле относятся уже к области частных богословских мнений, в число которых входит, например, представление о том, что проповедь Христа в аду услышали только ветхозаветные праведники.
2. Общецерковным следует признать учение о том, что, сойдя во ад, Христос всем даровал возможность спасения, для всех открыл двери в рай. Это учение подтверждается многочисленными богослужебными текстами и творениями Отцов Церкви. Все ли последовали за Христом или только некоторые? Ответ на этот вопрос относится к области частных богословских мнений. Сформулированное восточными Отцами (в частности, преп. Максимом Исповедником и Иоанном Дамаскиным) учение о спасении может служить ключом к ответу на данный вопрос. Согласно этому учению, ко спасению призваны все, но не все откликаются на призыв Христа. Единственным препятствием для спасения человека является свободная воля человека, противящаяся Божьему призыву. Такое понимание радикальным образом отличается от учения о предопределении, сформировавшегося в западной августинианской традиции.
3. Общецерковным является учение о том, что Христос вывел из ада ветхозаветных праведников. Это учение основано на творениях Отцов Церкви, богослужебных текстах и древних апокрифах, рецептированных церковным сознанием. Однако мнение, что число спасенных ограничилось исключительно ветхозаветными праведниками и что все прочие остались в аду на вечные муки, следует признать частным. Оно, во всяком случае, не более авторитетно, чем восточно–христианское представление о изведении из ада ветхозаветных праведников во главе спасенного человечества.
4. Общецерковным является основанное на новозаветном благовестии, богослужебных текстах и творениях Отцов Церкви учение о том, что Христос Своей смертью попрал смерть, упразднил державу диавола и разрушил ад. При этом и диавол, и смерть, и ад продолжают существовать, но их власть над людьми не является безусловной и неограниченной: ад «царствует», «но не вечнует над родом человеческим». Мнение же о том, что Христос лишь «уязвил» ад, но не умертвил его, следует признать частным толкованием, не имеющим общецерковного авторитета.
Автор этих строк отдает себе отчет в том, что вышеприведенные суждения и оценки могут быть оспорены. Нам могут сказать, что не следует выстраивать «иерархию авторитетов», но что все перечисленные нами источники равно авторитетны для православного христианина. Могут, кроме того, указать, что в некоторых учебниках по догматическому богословию приоритеты расставлены несколько по–иному, а потому и оценки отличаются от наших. В частности, в «Православно–догматическом богословии» митрополита Макария (Булгакова) утверждается, что Христос вывел из ада «собственно одних уверовавших в Него, одних ветхозаветных праведников»; и «если некоторые из древних иногда выражали мысль, будто Христос вывел из ада не одних ветхозаветных праведников, а многих других или даже всех пленников адовых, то выражали ее только в виде гадания, предположения, мнения частного» [844]
Отвечая на возможные возражения, скажем, во–первых, что выстроенная нами иерархическая лестница является весьма условной, и мы вовсе не настаиваем на том, что приоритеты должны быть расставлены именно так, а не иначе. Мы, однако, хотели бы указать на тот весьма для нас очевидный факт, что «профессиональные» богословы, в том числе и принадлежащие к православной традиции, очень часто недооценивают роль литургического предания, забывая о том, что церковный lex credendi основывается на lex orandi и что православное богослужение является органичным и адекватным выражением догматического учения Церкви. Желанием восстановить справедливость и обусловлено то обстоятельство, что мы поставили богослужебные тексты на второе место после Священного Писания, а прочие источники ниже литургических текстов. Исторически же даже Священное Писание Нового Завета вторично по сравнению с литургическим Преданием, так как именно Евхаристия (и литургия в более широком смысле, т. е. «общее дело», общая молитвенная и богослужебная жизнь) была тем, из чего выросла христианская община: литургия совершалась христианами задолго до того, как появились новозаветные писания и как они были сведены в один общепринятый канон.
Что же касается упомянутого мнения преосвященного Макария, то оно, конечно же, не единично и отражает то понимание, которое было господствующим в русском догматическом сознании XVII‑XIX вв. Однако в формировании этого понимания, нам думается, не последнюю роль сыграло то «схоластическое пленение», о котором много говорилось богословами XX века (Флоровским, Шмеманом, Лосским, Мейендорфом и др.). Влияние латинской схоластики, которое было решающим для формирования догматической системы богословов киевской школы XVII‑XVIII столетий, остается достаточно ощутимым в труде митрополита Макария (впервые изданном в 1849—1853 гг.), несмотря на очевидное стремление его автора вернуть догматическое богословие к святоотеческим корням. Схоластическое влияние проявляется как в структуре книги и способе подачи догматического материала (например, разделение служения Христа на пророческое, первосвященническое и царское), так и в изложении многих отдельных догматов (например, догмат Искупления, в соответствии с латинской традицией, излагается в терминологии «уплаты нравственного долга» Божественному Правосудию [845]). В качестве источников митрополит Макарий использует тексты Священного Писания и отдельные высказывания Восточных и Западных Отцов Церкви; что же касается богослужебного материала, то он практически полностью игнорируется. Если бы автор «Православно–догматического богословия» был, во–первых, вполне свободен от схоластического наследия, а во–вторых, имел возможность исследовать с догматической точки зрения богослужебные тексты и другие произведения древне–церковной письменности, оставшиеся вне поля его зрения (например, приведенные нами в настоящей книге гимны преп. Ефрема Сирина и кондаки преп. Романа Сладкопевца), его выводы, по–видимому, были бы несколько иными.
Современник митрополита Макария, архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий (Борисов), говоря о сошествии Христа во ад, обращается к богослужебным текстам Православной Церкви в поисках ответа на вопрос о том, кого Христос вывел из ада. В отличие от митрополита Макария, архиепископ Иннокентий считает мысль о спасении «самых упорных душ», т. е. отнюдь не только ветхозаветных праведников, не частным мнением, а общецерковным учением, и говорит — вслед за авторами литургических текстов — о полном опустошении ада Христом:
Что было предметом проповеди во аде? Апостол не говорит об этом прямо. Но что другое могло быть предметом проповеди Спасителя, кроме спасения? Конец дела показывает и существо его. А концом проповеди во аде для самых упорных душ, каковы современники Ноя, долженствовало быть, по ясному свидетельству апостола, то, чтобы они, «суд прияв — во время потопа — по человеку плотию», «пожили теперь — после проповеди Христовой — духом» [846]. Те, кои ожили духом, не могли уже быть оставленными среди жилища смерти, и Победитель смерти, сошедши во ад один, долженствовал извести с Собою многих. Если бы кто касательно сего усомнился дать полную веру аду, жалующемуся на то, что Он при сем случае «погубил еси мертвецы, имиже царствова от века», то не может усомниться в свидетельстве Церкви, которая несомненно воспевает, что сошествием Божественного Жениха ея во ад «истощены вся адова царствия» [847].
Догмат о сошествии во ад и теодицея
Перейдем к вопросу о богословской значимости догмата о сошествии Христа во ад. Этот догмат, на наш взгляд, имеет большое значение для теодицеи — оправдания Бога перед лицом взыскующего человеческого разума [848]. Почему Бог допускает страдания и зло? Почему осуждает людей на адские мучения? В какой степени Бог несет ответственность за происходящее на земле? Почему в Библии Бог предстает как жестокий и немилосердный Судия, «раскаивающийся» в Своих действиях и карающий людей за ошибки, о которых Он знал заранее и которые мог предотвратить? Эти и другие подобные вопросы возникали в течение всей истории; возникают они и у современного человека, соприкасающегося с религиозным мировоззрением и пытающегося найти путь к истине.
Прежде всего скажем о том, что догмат о сошествии Христа во ад приоткрывает завесу над тайной, которой окутаны взаимоотношения между Богом и диаволом. История этих взаимоотношений восходит ко времени сотворения мира. По общецерковному учению, диавол был сотворен как существо благое и совершенное, но отпал от Бога вследствие гордости. Драма личных взаимоотношений между Богом и диаволом этим не окончилась. С момента своего отпадения диавол начал всеми силами сопротивляться божественной благости и любви, делать все от него зависящее, чтобы воспрепятствовать спасению людей и тварного бытия. Однако диавол не всесилен: его возможности ограничены Богом, и он может действовать только в тех рамках, в которых это попускается Богом. Последнее подтверждается начальными строками книги Иова, где диавол предстает как существо, во–первых, находящееся в личных взаимоотношениях с Богом, во–вторых, всецело подвластное Богу.
Сотворив людей и поставив их в ситуацию, когда для них стал возможен выбор между добром и злом, Бог взял на Себя ответственность за их дальнейшую судьбу. Бог не оставил человека один на один с диаволом, но Сам вступился в борьбу за духовное выживание человечества. Для этого Он посылал к людям пророков и учителей, а затем Сам стал человеком, претерпел крестные страдания и смерть, сошел во ад и воскрес, дабы разделить с человеком его судьбу. Сойдя во ад, Христос не уничтожил диавола как персональное живое существо, но «упразднил державу диавола», то есть лишил диавола власти и силы, украденной им у Бога. Ибо диавол, воспротивившись Богу, ставил перед собой задачу создать свое автономное царство, в котором он один был бы хозяином, отвоевать у Бога некое пространство, где присутствие Божие вообще никак не ощущалось бы: именно таким местом был шеол в ветхозаветном представлении. После Христа шеол становится местом божественного присутствия.
Впрочем, это присутствие, которое воспринимается находящимися в раю как источник радости и блаженства, для находящихся в аду является источником мучений. Ад после Христа — уже не место, где диавол властвует, а люди страдают; ад — это прежде всего темница для самого диавола, а также для тех, кто добровольно остается с ним, чтобы разделить его судьбу. Жало смерти упразднено Христом, и стены ада разрушены. Но «смерть и без жала для нас еще сильна… Ад и с разрушенными стенами и с упраздненными вратами еще продолжает наполняться теми, кои, оставив тесный царский путь креста, ведущий в рай, идут всю свою жизнь путем широким, коего последняя зрят во дно адово» [849].
Христос сошел во ад не как очередная жертва диавола, но как Победитель: Он сошел, чтобы «связать сильного» и «расхитить сосуды его». По святоотеческому учению, диавол не узнал во Христе воплотившегося Бога: он принял Его за простого человека и под «приманкой» плоти проглотил «крючок» Божества (Григорий Нисский). Однако присутствие Христа в аду стало тем ядом, который начал постепенно разрушать ад изнутри (Афраат). Окончательное разрушение ада и окончательная победа над диаволом произойдут при Втором Пришествии Христа, когда «последний враг истребится — смерть», когда все будет покорено Христу и Бог станет «все во всем» [850].
Догмат о сошествии Христа во ад имеет важное значение для понимания действий Бога в человеческой истории, отраженных на страницах Ветхого Завета. Библейское повествование о всемирном потопе, результатом которого была гибель всего человечества, является камнем преткновения для многих, кто хотел бы уверовать в милосердного Бога, но не может смириться с Богом, «раскаивающимся» в собственных действиях. Однако учение о сошествии во ад, изложенное в 1 Пет. 3:18—21, вносит совершенно новую перспективу в наше понимание тайны спасения. Оказывается, выносимый Богом смертный приговор, прерывающий жизнь человека, не означает того, что человек лишается надежды на спасение: не обратившись к Богу в жизни земной, люди могли обратиться к нему за гробом, услышав проповедь Христа в темнице ада. Предав созданных Им людей смерти, Бог не погубил их, но лишь перевел в иное состояние, находясь в котором, они имели возможность услышать проповедь Христа, уверовать и последовать за Ним.
Сошествие Христа во ад имеет отношение не только к судьбе человека, но и к судьбе всего тварного бытия. Свет Божий проник в те области, в которые он никогда раньше не проникал, и озарил не только небо и землю, но и преисподнюю. Как мы уже говорили при рассмотрении Пасхального канона св. Иоанна Дамаскина, весь тварный мир оказался подвержен тлению и смерти в результате грехопадения человека; поэтому вся тварь нуждается в искупительном подвиге Христа, победившего смерть. Дело, начатое Христом на земле,
было завершено в аду. В то время как на протяжении стольких веков никто не заставил смерть освободить ее узников, «Ангелов Владыка, сошед» в эту мрачную темницу, вынудил смерть освободить всех узников! И, «связав крепкого тирана», Он «похитил» его оружие! Сияющее Божество Солнца Правды «осветило» мрачное логово ада, опустошило его и везде рассеяло невечерний свет Его преславного Воскресения. Пренепорочное тело Господне, как яркий светоч, было положено в землю, и неудержимое свечение и сильнейшее сияние разогнало мрак, царствовавший в аду, и озарило концы вселенной… Озаряя концы вселенной, поразительное блистание Божества умертвило смерть и ад… И теперь все: небо, земля и преисподняя — приняло свет безмятежной славы Пресвятой Троицы. Теплотой этого Божественного Света оживляется человек, мир, все творение, празднуя и веселясь с невыразимым ликованием [851].
Сотериологическое значение догмата о сошествии во ад
Догмат о сошествии Христа во ад является неотъемлемой частью православной сотериологии. Однако его сотериологическая значимость во многом зависит от того, как мы понимаем проповедь Христа в аду и ее спасительное действие на людей [852]. Если речь идет о проповеди лишь избранным, лишь праведникам Ветхого Завета, тогда сотериологическая значимость догмата минимальна; если же проповедь была адресована всем находившимся в аду, его значимость существенно увеличивается. Кажется, мы имеем достаточно оснований утверждать, — вслед за греческим православным богословом И. Кармирисом, — что, «по учению почти всех восточных Отцов, проповедь Спасителя простиралась на всех без исключения и спасение было предложено всем душам от века усопших, будь то иудеев или эллинов, праведных или неправедных» [853]. Того же мнения придерживается другой греческий богослов, профессор Н. Василиадис:
…Господь добровольно и победоносно сошел во ад, «общее вместилище» душ. Он посетил все души, находившиеся там, и проповедовал грешникам и праведникам, иудеям и иноверным. И как «живущим на земле воссияло Солнце правды», так же воссиял свет Его и находившимся «под землей во тьме и сени смертней». Как на земле провозгласил Он мир, прощение грешникам, прозрение слепым, так и находившимся в аду, чтобы смиренно склонилось пред Ним «всяко колено небесных, земных и преисподних» сил [854]. Богочеловек, сойдя не только на землю, но «и под землю», открыл истинного Бога для всех и всем проповедал Евангелие спасения, чтобы все было «исполнено Божества» [855], чтобы Он стал Господом и мертвых и живых [856]. Сошествие Господа во ад стало поводом для всеобщей радости и ликования… [857]
Таким образом, не только для праведных, но и для неправедных проповедь Спасителя в аду была благой и радостной вестью избавления и спасения, а не проповедью «обличения за неверие и злобу», как то казалось Фоме Аквинскому. Весь контекст 1–го Послания апостола Петра, где повествуется о проповеди Христа в аду, «говорит против понимания проповеди Христа в смысле осуждения и обличения» [858].
Открытым остается вопрос о том, все ли или только некоторые откликнулись на призыв Христа и были выведены из ада. Если мы встанем на точку зрения тех западных церковных писателей, которые утверждали, что Христос вывел из ада исключительно ветхозаветных праведников, тогда спасительное дело Христа сводится к восстановлению справедливости. Ветхозаветные праведники страдали в аду незаслуженно, не за свои личные грехи, а в силу общей греховности человеческого естества, и потому изведение их из ада было «долгом», который Бог обязан был исполнить по отношению к ним. Но в таком случае речь уже не идет о чуде, перед которым трепещут ангелы и которое воспевается в церковных гимнов.
Восточное христианское сознание, в отличие от западного, допускает возможность спасения от адских мучений не только тех, кто веровал при жизни, но и тех, кто не сподобился истинной веры, однако угодил Богу добрыми делами. Мысль о том, что в аду были спасены все откликнувшиеся на проповедь Христа, а не только те, кто при жизни исповедовал правую веру, т. е. не только ветхозаветные праведники, но и те из язычников, которые отличались высокой нравственностью, развивается в одном из гимнов св. Иоанна Дамаскина:
Некоторые говорят, что [Христос вывел из ада] только веровавших [859],
каковы суть отцы и пророки,
судьи, а вместе с ними цари, местные начальники
и некоторые другие из народа еврейского —
немногочисленные и известные всем.
Мы же на это ответим
думающим так, что нет ничего незаслуженного,
ничего чудесного и ничего странного
в том, чтобы Христу спасти уверовавших [860],
ибо Он остается только справедливым Судией,
и всякий уверовавший в Него не погибнет.
Так что и дoлжно было им всем спастись
и разрешиться от уз ада
сошествием Бога и Владыки —
что и произошло по Его Промыслу.
Теми же, кто только по человеколюбию [Божию]
спаслись, были, как думаю, все,
которые имели чистейшую жизнь
и совершали всевозможные добрые дела,
живя скромно, воздержно и целомудренно,
но веры чистой и божественной
не восприняли, потому что не были наставлены в ней
и остались вовсе ненаученными.
Их‑то Управитель и Владыка всех
привлек, уловил божественными сетями
и убедил их уверовать в Него,
воссияв им божественными лучами
и показав им свет истинный [861].
При таком подходе сотериологическая значимость сошествия во ад представляется исключительной. Уверовать в аду могут, по мысли Дамаскина, те, кто не был научен истинной вере при жизни. Добрыми делами, воздержанием и целомудрием они как бы подготовили себя к встрече со Христом. Речь идет о тех самых людях, о которых апостол Павел говорил, что, не имея закона, они «по природе законное делают», ибо «дело закона у них написано в сердцах» [862]. Те, кто живет по закону естественной нравственности, но непричастен истинной вере, в силу своей праведности имеют надежду на то, что, встретившись лицом к лицу с Богом, они узнают в Нем того, Кого, «не зная, чтили» [863].
Имеет ли все это какое‑либо отношение к тем, кто умер вне христианской веры уже после сошествия Христа во ад? Не имеет, если мы примем западное учение о том, что сошествие во ад было событием «одноразовым» и что память о Христе в аду не сохранилась. Имеет, если мы будем исходить из того, что ад после Христа уже не подобен ветхозаветному шеолу, но является местом божественного присутствия. Кроме того, как пишет протоиерей Сергий Булгаков, «все события жизни Христовой, совершающиеся во времени, имеют вневременнoе, пребывающее значение», а потому
так называемая «проповедь во аде», которая есть верование Церкви, есть явление Христа тем, кто в земной жизни не могли видеть и знать Христа. Ограничивать это явление… одними ветхозаветными святыми, как это делает католическое богословие, нет основания. Скорее, следует расширить силу этой проповеди на все времена для тех, кто в земной жизни не знал и не мог знать Христа, но встречается с Ним за гробом [864].
По учению Православной Церкви, все умершие — будь то верующие или неверующие — предстают перед Богом. Следовательно, даже для тех, кто не уверовал при жизни, сохраняется надежда на то, что они признают Бога своим Спасителем и Искупителем, если вся предшествующая земная жизнь вела их к этому признанию.
В приведенном выше гимне св. Иоанна Дамаскина ясно говорится о том, что добродетельные язычники не были «научены» истинной вере. Это очевидная аллюзия на слова Христа: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» [865]; «кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет» [866]. Осуждение распространяется только на тех, кто был научен христианской вере, но не уверовал. Если же человек не был научен, если он в своей реальной жизни не столкнулся с евангельской проповедью и не имел возможности на нее откликнуться, может ли он быть осужден за это? Мы возвращаемся к вопросу, который волновал уже таких древних авторов, как Климент Александрийский.
Но существует ли вообще возможность изменения судьбы человека после смерти? Не является ли смерть тем рубежом, после преодоления которого наступает некое неизменное статичное существование? Не прекращается ли развитие человеческой личности после смерти?
С одной стороны, в аду невозможно деятельное покаяние, невозможно исправить совершенные злые дела соответствующими добрыми делами. Однако покаяние в смысле «перемены ума», переоценки ценностей, очевидно, возможно. Об этом свидетельствует хотя бы то, что евангельский богач, о котором мы уже упоминали, осознал бедственность своего положения, как только попал в ад: если при жизни он был сосредоточен на земных стяжаниях и не помнил о Боге, но оказавшись в аду понял, что единственной надеждой на спасение является Бог [867]. Кроме того, по учению Православной Церкви, посмертная участь человека может быть изменена по молитвам Церкви. Таким образом, и в посмертном бытии есть своя динамика. Дерзнем на основании сказанного предположить, что после смерти развитие человеческой личности не прекращается: посмертное существование не есть переход из динамичного бытия в статичное, но продолжение — на новом уровне — того пути, по которому человек шел при жизни.
* * *
Скажем в заключение еще о трех аспектах темы сошествия во ад. Прежде всего, это событие имеет глубокий нравственный смысл. Христос сошел на самое дно человеческого бытия, чтобы «взыскать и спасти погибшее» [868], и тем самым показал Своим последователям путь, по которому им надлежит идти. Подражание Христу, являющееся основой христианской жизни, должно простираться до той степени самоистощания, которая сродни сошествию во ад. По словам митрополита Сурожского Антония, Своим сошествием в глубины преисподней Иисус говорит верующим в Него:
Сойдите, если нужно, в самые мрачные задворки ада, как Я сошел; с теми, которые были узниками смерти, Я сошел в долину смерти; так же идите и вы в этот человеческий ад… Для многих в наши дни ад — это старческие дома, психиатрические больницы, тюремные камеры, колючая проволока вокруг лагерей… Идите в самые глубины беспросветности, одиночества и отчаяния, страха и мучений совести, горечи и ненависти. Сойдите в этот ад и оставайтесь там, живые, как Я это сделал, живые той жизнью, которой никто не может у вас отнять. Дайте мертвым возможность приобщиться этой жизни, разделить ее. Раскройтесь, чтобы мир божественный излился на вас, потому что он — Божий. Светитесь радостью, которой не одолеть ни аду, ни мучению [869].
Сошествие Христа во ад, кроме того, свидетельствует о том, что граница между миром живых и миром усопших не столь непроходима, как это представляется многим. Перейдя ее, Господь показал, что спасение может стать уделом человека не только в настоящей жизни, но и после смерти, так как и для живых и для мертвых Он является единственным истинным Спасителем. Именно в этом смысл «двойного сошествия», о котором говорили византийские авторы, а вслед за ними и первый русский духовный писатель митрополит Киевский Иларион:
…К живущим на земле людям, облекшись в плоть, пришел Он,
а к тем, кто в аду, сошел через распятие и пребывание во гробе,
чтобы как живые, так и мертвые познали свое посещение и Божие пришествие,
и чтобы уразумели, что как для живых, так и для мертвых
крепок и силен Бог [870].
Наконец, необходимо сказать о том, что, будучи последним этапом божественного нисхождения (katabasi) и истощания (kenosi), сошествие Христа во ад стало одновременно начальной точкой восхождения человечества к обожению (theosi) [871]. С момента этого сошествия для живых и умерших открывается путь в рай, по которому вслед за Христом пошли те, кого Он вывел из ада. Конечной точкой пути для всего человечества и для всякого человека является такая полнота обожения, при которой Бог будет «все во всем» [872]. Именно ради обожения Бог сначала создал мир и человека, а затем, «когда пришла полнота времени» [873], Сам стал человеком, пострадал, умер, сошел во ад и воскрес. Об этом с большой силой говорится в анафоре Литургии св. Василия Великого, совершающейся в Православной Церкви десять раз в год, в том числе в Великую субботу, когда Церковь вспоминает сошествие Христа во ад:
…Бог Сый превечный, на земли явися и человеком споживе; и от Девы святыя воплощься, истощи Себе, зрак раба приемь, сообразен быв телу смирения нашего, да нас сообразны сотворит образу славы Своея; понеже бо человеком грех вниде в мир и грехом смерть, благоволи единородный Твой Сын, сый в недрех Тебе Бога и Отца… осудити грех во плоти Своей, да во Адаме умирающе оживотворятся в Самем Христе Твоем; и пожив в мире сем, дав повеления спасительная… приведе в познание Тебе истиннаго Бога и Отца, стяжав нас Себе люди избранны, царское священие, язык свят; и очистив водою, и освятив Духом Святым, даде Себе измену смерти, в нейже держими бехом, продани под грехом; и сошед крестом во ад, да исполнит Собою вся, разреши болезни смертныя; и воскрес в третий день, и путь сотворив всякой плоти к воскресению из мертвых, зане не бяше мощно держиму быти тлением Начальнику жизни, бысть начаток умерших, перворожден из мертвых, да будет Сам вся, во всех первенствуяй…
…Будучи превечным Богом, Он явился на землю и жил вместе с людьми; от святой Девы воплотившись, Он истощил Себя, приняв образ раба и став телом подобен образу нашего смирения, дабы нас сделать подобными образу Своей славы. Поскольку же через человека грех вошел в мир и через грех смерть, Сын Твой единородный, сущий в лоне Твоем, Бога и Отца, соблаговолил… осудить грех в плоти Своей, чтобы те, кто в Адаме умер, были оживотворены в Самом Твоем Христе. Прожив в этом мире, дав спасительные заповеди… Он привел нас в познание Тебя, истинного Бога и Отца, приобретя нас как род избранный, царственное священство, народ святый [874]. Очистив нас водой и освятив Святым Духом, Он в обмен [на нас] отдал Себя смерти, под властью которой мы находились, будучи данниками греха, и, через крест сойдя в ад, чтобы наполнить Собою все, Он разрешил муки смерти и воскрес в третий день и открыл путь для всякой плоти к воскресению из мертвых, ибо невозможно было Причине жизни подвергнуться тлению. Он стал начатком, первенцем из мертвых, дабы Самому стать всем, первенствующим во всем… [875]
Мы не знаем, все ли последовали за Христом, когда Он выходил из ада, так же как не знаем, все ли последуют за Ним в эсхатологическое Царство Небесное, когда Он станет «все во всем». Но мы знаем, что с момента сошествия Христа во ад путь к воскресению из мертвых открыт для «всякой плоти», спасение даровано всякому человеку, и врата рая открыты для всех желающих. Такова тайна Великой субботы, завесу над которой приоткрывает православное богослужение. Такова вера Древней Церкви, унаследованная от первого поколения христиан и бережно хранимая православным Преданием. Такова неоскудевающая надежда всех верующих во Христа, Который однажды и навеки одержал победу над смертью, опустошил ад и даровал воскресение всему роду человеческому.
29.04.2000
Великая суббота
Александр Геронимус. Великая Суббота
Содержание Великой Субботы – погребение Господа и Его сошествие во ад. На утрене, как и на каждой субботней утрене, читается семнадцатая кафизма. Различие состоит в том, что в Великую Субботу она сопровождается чтением погребальных тропарей.
Вторым существенным компонентом утрени является знаменитый канон Великой Субботы, который, кроме своей великой богословской глубины, замечателен еще тем, что у него три автора. Сами тропари канона написали прпп. Косма Маюмский и Марк Отрантский, а ирмосы – уже известная нам монахиня Кассия. То, что их автор – женщина, видно из завершающих слов первого ирмоса: «Мы, яко отроковицы, Господеви поим, славно бо прославися». А начинается ирмос так: «Волною морскою Скрывшаго древле, гонителя мучителя, под землею скрыша спасенных отроцы». Смысл понять не так просто, но суть в том, что гонитель-мучитель – это фараон, которого Господь во время исхода евреев из Египта погрузил в море вместе с его воинством, а отроки спасенных – это евреи, современные Господу, которые сделали обратное – Самого Господа похоронили в землю.
Теперь мы остановимся на теме сошествия Господа Иисуса Христа во ад. Это тайна, вокруг которой можно ходить, и кружить, и прикасаться, но раскрыть и постигнуть, говорить о ней как о вещи, которую наш разум способен понять, невозможно. Поэтому в моих словах нет стремления дать какое-то системное богословское описание того, что это такое – схождение Господа во ад. Я хочу лишь наметить некоторые стороны, которые здесь открываются, и каждая сторона – это скорее вопрос, вопрошание, благоговение, чем ответ.
Обратим внимание, что эта реальность принадлежит Священному Преданию. Наивно, конечно, разделять Предание и Писание – одно записано, другое не записано. Но, при таком наивном взгляде, в Священном Писании почти ничего не говорится о тайне сошествия во ад [6] . На это есть лишь намек в Евангелии от Матфея, когда рассказывается о том, что после принятия Господом крестной смерти гробы разверзлись, телеса святых усопших восстали и явились многим в Иерусалиме (Мф. 27, 51—53). В этом святые отцы видят евангельское указание на сошествие Господа во ад, выход из ада – Воскресение и изведение из ада тех душ, которые там находились. Несколько более полно это выражено в послании апостола Петра, где говорится, что Господь сошел во ад и проповедовал заключенным там духам (1 Пет. 3, 19). Но, в основном, мы воспринимаем это событие не из Писания, а из богослужения. В изобилии говорится о нем в воскресных богослужениях Октоиха, в богослужениях Страстной недели, особенно в чине погребения, вообще в песнопениях Великой Субботы.
Притом, что данный материал по сравнению со Священным Писанием является как бы вторичным, само событие схождения Господа во ад центрально для всего православного Предания. Это, кстати, одна из сторон, характеризующих именно православное Предание. В инославных христианских религиях либо вообще отрицается реальность, а не приточность этого события, как в протестантских конфессиях, либо, как в Римско-Католической Церкви, ему не придается такого значения. А для православного сознания оно – центр и основа всего.
Почему это так важно? Сейчас мы постараемся подойти к ответу, но первое, на что хочется обратить внимание, это относительно внешние проявления. Есть разные иконы Воскресения Христова, и вы видели, наверное, иконы, на которых изображен торжествующий Воскресший Христос, часто с крестом, над крышкой гроба. Эта икона, хотя она довольно распространена, не является канонической. Она возникла сравнительно поздно под римско-католическим влиянием. А канонической является икона, на которой изображен Господь, выходящий из ада и, как правило, выводящий с Собою Адама и Еву или еще души находящихся там людей. Эта икона выказывает единство Воскресения Христова с предшествующим схождением Господа во ад и победой над ним и над смертью. А коль скоро Воскресение Христово является для нас центром, то таким же образом и сошествие Господа во ад является центром.
И еще одно подтверждение. Существуют два тропаря Святой Пасхи. Второй тропарь все помнят: «Христос воскресе из мертвых смертию смерть поправ». Это тоже указание на победу над смертью через вхождение во ад. А первый тропарь – тот, который поется, в частности, между литургией Великой Субботы и началом праздника Святой Пасхи, когда совершается освящение куличей и пасох:
«Егда снизшел еси к смерти, Животе безсмертный, тогда ад умертвил еси блистанием Божества: егда же и умершия от преисподних воскресил еси, вся силы небесныя взываху: Жизнодавче Христе Боже наш, слава Тебе».
Здесь, как вы видите, воскресный тропарь имеет одновременно собственное внутреннее содержание, состоящее в том, что Господь сошел во ад и освободил тех, кто там находился.
Чтобы уяснить точнее, что такое ад, обратимся к рассказу о творении и его святоотеческому пониманию. Ад – это состояние бытия, которое было образовано свободной волей падших духов еще тогда, когда в начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1, 1). Небо – это вневременный мир ангелов со свободной волей, которые определили свою свободную волю мгновенно, вне времени, до времени. Часть ангелов определила свою свободную волю именно как ненависть, зависть, автономность, гордость, независимость от Бога. Такая установка воли самопротиворечива, потому что Источником бытия является Бог, и самодостаточное бытие невозможно. Но неосуществимое стремление к этому есть, и весь этот мир, который Бога изгоняет и который временами достигает того, что Бога в нем нет, и называется адом.
После того, как человек впал в первородный грех, он потерял свою свободу от ада и стал зависеть от падших духов, которые на человеке паразитируют и из него берут источник бытия. Мы все по своей духовно-генетической наследственности находимся в плену, в силках падших духов, и вне Христа эти сети разорвать невозможно.
Трагедия ада состоит не в том, что те, кто там находятся, обязательно и неизбежно пребывают в состоянии вечной муки и страшного страдания. Это и не всегда так, и не в этом дело. Человек может пребывать в страшных страданиях и быть во Христе, и Христос в нем. А может ничего не испытывать, кроме, например, скуки, и быть не там, где Бог, и внутри его души является ад.
Был такой английский писатель Клайв Льюис, создавший много произведений, в которых он в художественной форме излагает христианское Предание, как он его понимает. То произведение, которое я имею в виду сейчас, называется «Расторжение брака». Оно основано на католических представлениях о так называемых «каникулах», которые по временам насельники ада могут провести если не в Раю, то в некоторых, что ли, предгорьях Рая, и при желании могут там остаться. В этой истории иллюстрируются проблемы человеческой души, духовного выбора. В основном действие происходит именно в предгорьях Рая, но попутно описывается ад, который называется «серый город». Там люди не то чтобы дико страдают, но все меньше и меньше выносят общение друг с другом, у них все время очень успешно решается, по «Мастеру и Маргарите», «квартирный вопрос»: они все больше разъезжаются, разделяются, их бытие делается все более и более разреженным, и эта пустота составляет сущность «серого города».
Этот вакуум ничуть не менее правдиво описывает ад, чем то, что связано в нашем понимании со страданием. Неизвестно иногда, что «страдательнее»: пустота или страдание в собственном смысле этого слова. Полное, вечное небытие страшнее, чем страдания, потому что энергию, силу этих страданий дает Господь. Это Божественный огонь, который для людей, возлюбивших Бога, является проявлением Божественной любви, а для людей, которые Бога отторгли, является проводником мучений – но он все-таки не без Бога. В этом отношении ад гораздо страшнее, чем, например, описание в первой части «Божественной комедии» Данте, где идут одни за другими яркие и поэтические художественные образы. Ад в реальности в каком-то смысле бессловесен, в каком-то смысле его описать нельзя, потому что где слово – там полного Богоотсутствия нет.
Еще один пример того, о чем я говорю, – евангельский рассказ о богаче и Лазаре (Лк. 16, 20—31). В нем говорится, что после своей страдальческой земной жизни нищий Лазарь был отнесен на лоно Авраамово. Хотя некоторые святые отцы соотносят лоно Авраамово с чем-то, похожим на Рай, но, конечно, такая позиция не соответствует основному богословскому пониманию, состоящему в том, что до пришествия в мир Спасителя души всех людей, независимо от того, какую жизнь они проводили на земле, праведную или грешную, отправлялись в ад. И в этом отношении, строго говоря, лоно Авраамово – тоже ад, только другое место, не место мучений. А подлинный Рай, Царство Небесное, низвел Господь Иисус Христос, когда сошел в ад и победил.
Чтобы поражение смерти и ада могло иметь место, необходимо было то смирение, которое Господь осуществил через Свою смерть на Кресте, через ту тройную смерть, о которой мы говорили, через то, что противоположно адской гордости. Об этом свидетельствуют стихиры, которые поются на вечерне Великой Субботы. Эта вечерня совпадает по своим песнопениям уже с воскресными службами Октоиха, т. е. с теми службами, которые совершаются по воскресеньям в течение года. Три стихиры я вам напомню.
«Днесь ад стеня вопиет: уне мне бяше, аще бых от Марии Рождшагося не приял: пришед бо на мя, державу мою разруши, врата медная сокруши: души, яже содержах прежде, Бог сый воскреси. Слава Господи, Кресту Твоему, и Воскресению Твоему.
Днесь ад стеня вопиет: разрушися моя власть, приях Мертваго яко единаго от умерших, Сего бо держати отнюд не могу, но погубляю с Ним, имиже царствовах: аз имех мертвецы от века, но Сей всех воздвизает. Слава Господи Кресту Твоему, и Воскресению Твоему.
Днесь ад стеня вопиет: пожерта моя бысть держава, Пастырь распятся, и Адама воскреси: имиже царствовах, лишихся, и яже пожрох возмогий, всех изблевах. Истощи гробы Распныйся, изнемогает смертная держава. Слава Господи Кресту Твоему, и Воскресению Твоему».
Если внимательно вникнуть в содержание этих стихир, то, когда говорится о сокрушении медных врат (метафора «врата медные» означает жесткость и одновременно гордость), когда говорится о лишении власти и т. д., тем самым раскрывается победа Христа над адом как победа смирения над гордостью.
И чтобы эта победа осуществилась, полнота уничижения даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2, 8) должна быть проведена до конца, и Христос осуществил это.
На вечерне Великой Субботы совершается чтение пятнадцати паремий из разных мест Ветхого Завета. Можно отдельно остановиться на этих паремиях, раскрыть глубокий смысл, который, как в прообразах, содержится в этих паремиях, но сейчас я скажу о другом. Появление такого количества паремий во времена, когда формировался богослужебный устав, было вызвано некоторым практическим обстоятельством. Дело в том, что во время чтения паремий совершалось таинство Крещения.
Здесь я должен сделать маленькую остановку и сказать о том, что в наше время крещение называется неприятным словом «треба». Когда завершается Божественная литургия, возникают частные дела по потребностям, и среди этих частных дел – крещение. Все из церкви уходят, и после этого появляются небольшие группы людей: новокрещаемый с родителями, с крестными родителями, еще несколько человек, и священник исключительно для них совершает таинство Крещения. Это, конечно, глубокое извращение сути крещения, потому что, когда человек и в первые века христианства, и позже, изъявлял желание креститься, его восприемники приходили к епископу или священнику и представляли этого кандидата, и после этого он длительное время, год или больше, проходил оглашение, то есть научался основным истинам христианской веры. Длительность этой подготовки была связана с тем, что оглашаемый должен был осознать свой выбор и убедиться, что для него ценности, которые он желал принять, выше ценности жизни, потому что христианин мог быть арестован и подвергнут мученической смерти. Само крещение обычно приурочивалось к Пасхе и являлось таким же вселенским событием, как Пасха и литургия, а не событием, которое имеет значение только для жизни отдельного человека и его ближайшего окружения. В этом обнаруживалось тождество Пасхи и крещения. Об этом совершенно прямо пишет св. ап. Павел в Послании к римлянам, которое читается каждый раз, когда совершается таинство Крещения, но, к сожалению, вне соответствующего контекста.
Мы умерли для греха: как же нам жить в нем? Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием Воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от греха. Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 6, 2–11).
Я уже сказал, что чтение этого послания апостола Павла совершается во время таинства Крещения, и оно же, что очень важно, читается на вечерне Великой Субботы, что еще раз выказывает тождество между событием, которое мы сейчас ошибочно воспринимаем как частное, и таким вселенским событием, как воспоминание крестной смерти Христовой и схождения во ад.
После окончания чтения Апостола поется слово прокимна «Воскресни, Боже, суди земли, яко ты наследиши во всех языцех», где Суд и Воскресение не разносятся исторически от точки Воскресения Господня до грядущей точки Его Второго пришествия, а выявляется их единосущность. В это время священники переоблачаются из великопостных одежд в светлые ризы.
В деревенском приходе, где я когда-то служил, был такой умилительный обычай: верующие женщины приходили на службу Великой Субботы в черных платочках, а брали с собой белые, и в то самое время, когда священник переоблачался в светлые ризы, они переоблачались в белые платочки. И когда я оборачивался, вся церковь из черной делалась белой. Это было замечательно.
Каждый раз перед началом Божественной литургии священник или диакон, совершая каждение церкви, читает тропарь канона четвертого гласа Октоиха: «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог, в Раи же с разбойником, и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй неописанный». Таким образом, в богослужении Страстной недели выражена вся полнота Божественной истины, и в той степени, в какой мы можем приникать к богослужениям этих дней, мы тоже будем приобщены тайне любви Бога к человеку.
Мария Красовицкая. Литургика. Богослужение в Великую Субботу.
Утрени Великого Пятка и Великой Субботы (как, впрочем, и любая утреня), по Уставу, должны быть ночными службами, должны совершаться действительно в течение всей ночи. Утреня Великой Субботы в полной мере нам являет исключительность этого дня в церковном году, и одновременно — богослужебную сущность субботы как дня седмицы. Суббота — это день смерти и Воскресения. Это бывший седьмой день; в Ветхом Завете это был день, посвященный Богу, и в этот день нельзя было делать мирских дел. В христианском богослужении главным днем и началом седмицы стало воскресенье, но суббота остается особым днем и никогда не бывает днем постным. Суббота — самый таинственный день в седмице; воскресное празднование понятно, а в субботе оказывается очень много недоговоренного. С одной стороны, это день, когда Господь лежал во гробе, с другой — в это время уже совершается победа над смертью и адом. Смерть и воскресение в этот день всегда вспоминаются вместе, и именно поэтому суббота становится естественным днем для поминовения усопших. Радоница, вторник второй седмицы по Пасхе — это праздник не уставной, это просто русская традиция, идущая вразрез с устроением нашего богослужения.
Чтобы понять богослужение Великой Субботы, надо поговорить прежде всего об источниках церковного знания о Великой Субботе. Дело в том, что в Четвероевангелии, как известно, не сказано ничего о сошествии Господа во ад; там говорится только о смерти и воскресении. Сошествие во ад в Четвероевангелии не упоминается, о нем говорится лишь в посланиях апостольских (Еф. 4:8-7; 1 Петр. 3:19-20), причем довольно кратко. Но вместе с тем мы имеем очень развитое богослужение этого дня, в котором говорится именно о сошествии во ад, причем в таких подробностях, которые домыслить невозможно. С другой стороны, мы имеем древнюю и разработанную иконографию.
Известно, что икона Воскресения в том виде, в каком мы очень часто ее видим: Господь в белых одеждах, с хоругвью, Крест, гроб, камень, Ангел — это очень поздняя иконография, а Византия и Русь знали Воскресение, изображаемое в виде Сошествия во ад. Именно икона Сошествия во ад долгие века на православном Востоке была единственным изображением Воскресения Христова. Если взглянуть на эту икону, мы увидим черную бездну, в которую спускается Господь; обычно при этом Его гиматий развевается — этим, очевидно, изображается стремительность Его движения.
Ногами Своими Господь стоит на разрушенных вратах ада. Двери ада сокрушены, полностью разрушены. Справа и слева от Христа изображаются ветхозаветные пророки, цари (их можно узнать по царским венцам) Давид и Соломон; на иконе мы видим и Иоанна Предтечу, который раньше Христа пострадал, раньше умер, пришел во ад, и там проповедовал грядущее Христово Воскресение. Эти пророки всегда изображаются в беседе друг со другом. Вспомним, что на иконе беседа изображается жестом руки; именно так изображены здесь ветхозаветные пророки, и большинство из них смотрит не на Христа, а друг на друга. Господь берет за руку Адама; на классических иконах это удивительная встреча: лицо Адама, который ждал и дождался, и Господь, берущий его за руку, совершенно бессильную, и с такой силой увлекающий его за собой. Рядом Ева. Выведение грешного человека из ада, спасение его — вот момент этой встречи. Вспомним стихиры прощеного воскресенья: «Седе Адам прямо рая, и рыдая, плакаше…» — момент расставания с раем, и вот сейчас момент встречи.
Часто в этом черном проеме изображается фигура, связанная по рукам и ногам. Очевидно, это антропоморфное изображение ада, олицетворение его, связанного по рукам и ногам, скованного цепями, и Господь часто даже попирает его Своей ногой. На византийских иконах иногда встречается интереснейшая деталь: на огромном пространстве изображаются разные части ворот — гвоздики, петли, ключики и их там столько, сколько представить себе невозможно. Ясно видно, что все то, что ад себе построил, укрепил, разрушилось, разлетелось в пух и прах.
Так откуда же все это взялось, откуда все это заимствовано? Ясно, что из канонических Писаний нельзя почерпнуть столь подробного и детального рассказа о сошествии во ад, какой мы видим в нашем богослужении и в нашей иконографии. Существует так называемое Никодимово Евангелие, или Евангелие от Никодима. В окончательном своем виде, скорее всего, оно оформилось к V в., но по свидетельству научной критики, сложилось из более древних источников, причем нескольких источников, имеющих каждый свое название, восходящих к апостольским временам. Таким образом мы имеем дело с фиксацией чрезвычайно древнего христианского предания, и сам этот памятник — Евангелие от Никодима, удивительно интересен.
А как же это могло описываться, кто же об этом мог рассказать? Об этом апокрифические источники тоже говорят. Напомним, что слово «апокриф» в данном случае имеет не отрицательное, а нейтральное значение: апокриф — это не обязательно что-то плохое, это может быть книга, не включенная в число канонических Писаний, но являющаяся фиксацией Предания. Все Богородичные праздники, кроме Благовещения, основаны на апокрифах; ведь в Четвероевангелии ничего не говорится ни об Успении, ни о Рождестве Богородицы, ни о Введении Ее во храм, но Церковь принимает апокрифы, которые являются не искажением церковной истины, а фиксацией церковного Предания. Эти тексты Церковь принимает как Предание церковное, но не принимает как боговдохновенное Писание, у них другой статус. То, что в них написано, Церковь принимает и использует в своем богослужении и изобразительном искусстве, но не считает боговдохновенным Писанием; так это происходит и с Никодимовым Евангелием.
В нем все описано чрезвычайно живо, но кто же мог об этом рассказать? Рассказать это могли те, кто воскрес в день смерти Христа. Мы же читаем в Евангелии, что «гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли, и, вышедши из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим» (Мф. 27:52-53). И частью Никодимова Евангелия является рассказ двух воскресших мертвецов, которые были сыновьями св. Симеона Богоприимца, (есть такое церковное предание), и это можно себе представить: они были праведные люди, и воскресли, и рассказали о том, как все происходило в аду. Этот рассказ и составляет основное содержание Никодимова Евангелия.
Там рассказывается о том, что во мраке и во тьме кромешной вдруг раздается громкий голос: «Откройте врата, и внидет Царь славы!» Сатана спрашивает: «Кто есть Сей Царь славы?» — и слышит в ответ: «Господь сил, Той есть Царь славы». Там все это описано очень ярко и впечатляюще. И пророки начинают говорить: «Ну, конечно, это же я проповедовал!» И Царь Давид и другие пророки начинают друг с другом беседовать об исполнении пророчеств. И можно себе представить, как пророки жили, проповедовали, потом умирали и сходили во ад, и затем туда пришел Иоанн Предтеча и сказал, что все исполнилось. И вот, наконец, пришел Сам Царь славы, пришел Избавитель, и они реально увидели, что их пророчества исполняются. Можно представить себе их ликование.
Описывается сокрушение ада и сатаны, причем, видимо, это разные фигуры, т. е. имеет место некая персонификация, олицетворение ада, чего-то отдельного, и отдельно еще говорится о победе над сатаной. Такой прием, как олицетворение, часто фигурирует в церковной культуре. Вспомним, например, некоторые иконы Крещения Господня, где в водах Иордана, как сквозь темное стекло, видно человеческую фигуру — это олицетворение Иордана. И в богослужении мы будем встречать олицетворение, там есть тексты, в которых говорится: «Днесь ад, стеня, вопиет…» — сегодня ад со стоном говорит, и жалуется, и плачет. В уста ада влагаются некоторые слова, и основано все это на Евангелии от Никодима.
Итак, утреня Великой Субботы: двупсалмие, шестопсалмие, великая ектения. Но далее уже поется Бог Господь, и в замене постного Аллилуйя на Бог Господь можно увидеть уже знамение нового в богослужении, явление чего-то ранее не бывшего, приближение к Воскресению.
За песнопением Бог Господь следуют три тропаря. Два из них, первый и последний, нам знакомы, это Благообразный Иосиф и на И ныне — Мироносицам женам. Все это было на вечерне. Но между ними на Славу вставляется тропарь Великой Субботы:
«Егда снизшел еси к смерти, Животе Безсмертный, тогда ад умертвил еси блистанием Божества, егда же и умершия от преисподних воскресил еси, вся силы небесныя взываху: Жизнодавче Христе Боже нас, слава Тебе!»
Что это такое? Это воскресный тропарь второго гласа. Воскресных тропарей существует восемь, но из них выбран тот, который больше других говорит о сошествии во ад. Но подумаем о другом: все-таки этот тропарь воскресный! На вечерне его не было, а на утрени он уже добавляется; ведь на утрени всегда полнее и глубже раскрывается празднуемое событие. На вечерне уже появлялись воскресные, победные тексты, а на утрени они являются в еще большей степени, и вот уже звучит воскресный тропарь. Нам открывается, что суббота неотторжима от воскресенья, любая суббота года чрезвычайно тесно связана с воскресеньем. Корень этого — в богослужении Великой и Лазаревой Суббот, которые во многом являются богослужениями воскресными. Ветхозаветный седьмой день и новозаветный седьмой день как бы соединяются в субботе, являя нам и покой, и смерть, и воскресенье, и это единство нужно обязательно чувствовать. Ни в коем случае не отменяется исключительное значение воскресенья, и ни в коем случае не исчезает особенный акцент субботы, но они постоянно будут сталкиваться и научать нас чему-то такому, что трудно выразить в конкретных словах, но можно опытно узнать, участвуя в богослужении.
Тропарь Благообразный Иосиф — это тропарь о положении во гроб, а Егда снизшел еси — это тропарь о сошествии во ад и победе над ним, и в нем говорится, что Господь уже воскресил умерших, а Мироносицам женам — это тропарь о том, как мироносицам явился Ангел и сказал о том, что Господь воскрес.
В конце пения этих тропарей священнослужители исходят из алтаря (хотя указания на это в Типиконе нет), и начинается самая обширная, самая знаменитая и выразительная часть утрени Великой Субботы — пение Непорочнов. Непорочны — это 17-я кафизма, которая уже упоминалась нами в связи с воскресным богослужением. Текст ее говорит о любви к Закону Божию, причем говорит от первого лица — о том, что Закон Божий слаще меда, драгоценнее злата и топазия, дороже всего на свете. Повторим уже сказанное раньше, что слова эти, сказанные от первого лица, в полной мере могут быть приложимы к Единому безгрешному, к единственному абсолютному Праведнику — Господу нашему Иисусу Христу, который был послушен Своему Отцу и ни в чем не преступил Его воли, ни в чем не преступил Закона. Вспомним знаменитое изречение о том, что в Псалтири поет, радуется и молится Сам Господь и Его святая Церковь, и к 17-й кафизме это приложимо в полной мере. Действительно, в полной мере эти слова мог произнести только Господь. И в Великую Субботу нам является крайний, абсолютный смысл этих слов, потому что 17-я кафизма здесь поется так, как она не поется никогда.
Чисто внешне она делится на три части, на три статии. Само это трехчастное деление употребляется на погребении мирян, монахов, и священников, но особенность Великой Субботы состоит в том, что здесь к каждому стиху припевается особый краткий текст, который называется «похвала». Стих псалма — похвала, стих псалма — похвала, и т. д.; все это должно петься. Уловить смысл такого соединения очень трудно, и мы не будем сейчас пытаться нашими слабыми словами это выразить, но в литургической литературе можно встретить попытку более ярко, более ясно объяснить, что же это за особый текст — слова Псалтири, которые мог бы произнести, в полной мере приложив к себе, только Христос, и гимнография, которая говорит о Его погребении и сошествии во ад, о победе над смертью. Перемежаются краткие тексты, и почувствовать их единство — довольно сложная задача.
Итак, три статии. После каждой статии глаголется малая ектения, И надо сказать, что если проследить саму динамику, само изменение содержания текстов от 1-й к 3-й статии, то нам очень ясно является постепенное просветление, постепенное приближение к Воскресению. Чем ближе к 3-й статии, тем чаще говорится о Воскресении. И последний тропарь уже прямо содержит такую молитву: «Видети Твоего Сына воскресение, Дево, сподоби Твоя рабы». Таким образом, мы подошли вплотную к Воскресению, мы уже стоим у дверей, которые пока закрыты и вот-вот должны перед нами открыться.
После пения 17-й кафизмы с похвалами на три статии назначено пение тропарей по Непорочнех — тех, которые нам известны по воскресному богослужению. Это знаменитый воскресный текст: сначала поется «Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим», а дальше «Ангельский собор удивися, зря Тебе в мертвых вменившася…» И затем все воскресные тропари по Непорочнех. Еще ближе Воскресение, идет уже чисто воскресный текст, естественный для воскресного дня.
После малой ектеньи и седальнов читается 50-й псалом, и начинается пение одного из самых прекрасных и знаменитых канонов, называемого Волною морскою по начальным словам первого ирмоса. Этот канон приписывается трем авторам. Триодь говорит нам, что от 1-й до 6-й песни этот канон сочинил Марк, епископ Идрунтский. Это тот Марк, которому изначально приписываются Марковы главы в Типиконе, или хотя бы первые из них. Ясно, что Марковы главы не все им написаны, но они связаны с его именем, по его имени они получили свое название. Но в то же время Триодь замечает: «ирмосы же творение жены некия, Кассии именуемыя». Монахиня Кассия это чрезвычайно интересная фигура в церковной гимнографии, у которой была удивительная судьба. Она принадлежала к лучшим девицам Византийского царства, и когда император выбирал себе невесту, она была, по свидетельству источников, «как луна среди звезд». Смотрины проходили довольно долго, в длительных беседах, в одной из которых император заметил, что «все зло от жены», имея в виду Еву, на что Кассия, которая была не только прекрасна, но и умна, ответила: «И все благо от жены», имея в виду Пресвятую Богородицу. Тогда император понял, что она слишком умна, и отослал ее. И тогда она ушла в монастырь и стала знаменитым гимнографом. Она писала и светские стихи, как и Григорий Богослов, но наиболее преуспела в церковной гимнографии. Несколько текстов, поемых на Страстной, принадлежат ее перу, в том числе, знаменитейшие ирмосы канона Волною морскою.
Начиная с 6-й песни и до конца этот канон считается творением Косьмы Маюмского. Заметим, что это один из редких случаев, когда в богослужебной книге расписано, кто что сочинил, а на самом деле многие каноны являются составными. По крайней мере, канон Благовещению очень четко распадается на две части и показывает разное авторство. Но в данном случае все просто зафиксировано в книгах.
Канон Волною морскою — не воскресный, не пасхальный, там очень много говорится о Страстях, о смерти и положении во гроб. Это, в общем-то, субботний канон, хотя стихи перед синаксарем там победные. В них говорится:
«Всуе храниши гроб, кустодие:
не бо содержит рака Саможивотия».
Это текст, обращенный к кустодии — латинское слово, заимствованное в греческий и означающее стражу.
«Зря вы стережете гроб, стражники:
потому что гроб не удержит Того, кто Сам является источником жизни».
Еще посреди страстного канона нам возвещается грядущая победа. Чрезвычайно интересны и красивы кондак и икос этого канона. Они имеют рефрен, который повторяется и в конце кондака, и в конце икоса. Вот этот кондак:
«Бездну Заключивый, мертв зрится, и смирною и плащаницею обвився, во гробе полагается, яко смертный, Безсмертный; жены же приидоша помазати Его миром, плачущия горько и вопиющия: сия суббота есть преблагословенная, в нейже Христос уснув, воскреснет тридневен». И икос:
«Содержай вся на Крест вознесеся, и рыдает вся тварь, Того видящи нага висяща на древе, солнце лучи сокры, и звезды отложиша свет; земля же со многим страхом поколебася, и море побеже, и камение распадеся, гроби же мнози отверзошася, и телеса восташа святых мужей. Ад низу стенет, и иудее советуют оклеветати Христово Воскресение. Жены же взывают: сия суббота есть преблагословенная, в нейже Христос уснув, воскреснет тридневен».
Этот икос рисует нам картину всего мироздания: земля колеблется, море бежит, светила поколебались, ад уже боится своего поражения, а иудеи еще думают, какую бы им хитрость против этой мощи предпринять, и особое место в этих текстах занимает образ жен-мироносиц. Они вспоминаются в субботу, потому что пошли ко гробу, как только это стало возможно, чуть только рассвело, на грани этих дней — субботы и грядущего воскресенья. И победным гимном в этих текстах звучит рассказ о них, о тех, чья любовь и верность не знает преград: «Жены же взывают: сия суббота есть преблагословенная, « — это их день, день их непосрамленной веры и верности.
По 9-й песни возглашается Свят Господь Бог наш, а мы знаем, что это чисто воскресная особенность, о которой мы уже говорили в Субботу Лазареву: в Великую Субботу входят самые яркие черты воскресного богослужения. Но этому воскресному тексту предшествует сама 9-я песнь и ее знаменитейший ирмос:
«Не рыдай Мене, Мати, зрящи во гробе, Егоже во чреве без Семене зачала еси сына: востану бо и прославлюся и вознесу со славою, непрестанно, яко Бог, верою и любовию Тя величающия».
Эти опять слова Христа, которые, по мысли гимнографа, Господь сказал тайно Пресвятой Богородице, еще будучи во гробе. В ответ на Ее стенания и слезы Он Ей говорит: «Не рыдай Мене, Мати». (есть даже иконография: Христос изображается во гробе, на фоне Креста, не лежащим, а как бы по пояс, и рядом с Ним Пресвятая Богородица и Иоанн Богослов; эта икона так и называется: «Не рыдай Мене, Мати»). Говорится о том, что Господь еще не воскрес, но тайно Свою Пречистую Мать утешил.
Закончен канон, поется Всякое дыхание и хвалитные стихиры, которые заканчиваются чрезвычайно интересным славником. Вот он:
«Днешний день тайно великий Моисей прообразоваше, глаголя: и благослови Бог день седьмый, сия бо есть благословенная суббота. Сей есть упокоения день, воньже почи от всех дел своих Единородный Сын Божий, смотрением еже на смерть, плотию субботствовав; и во еже бе, паки возвращься воскресением, дарова нам живот вечный, яко един Благ и Человеколюбец».
Здесь говорится, что это особенная суббота, прообразованная в Ветхом Завете, когда, по закону Моисееву, это был день покоя. Подобно тому, как Господь сотворил мир и в седьмой день почил от дел Своих, так и Сын Божий в субботу почил от дел Своих, это день Его покоя.
На И ныне поется чисто воскресный текст: Преблагословенна еси, Богородице Дево. Все больше и больше воскресных текстов; они накапливаются и изменяют характер службы.
И затем, как всегда это и положено при таком порядке утрени, великое славословие. Есть указание: «Славословие великое. Также входит настоятель во святый олтарь со иереи и диаконы. И облачится во вся священныя одежды (иереи же токмо в ризы); исходит со Евангелием под плащеницею, над держащим священником, диаконом же кадящим». Некоторые уставщики считают, что не на вечерне Великого Пятка должна выносится Плащаница, а в конце великого славословия в Субботу. Это не лишено оснований; вспомним, как выносится для поклонения Крест на Крестопоклонной и на Крестовоздвижение — именно во время Трисвятого по великом славословии. Но в нашей практике Плащаница уже на середине храма, и священники на Трисвятом только выходят, совершают поклонение перед Плащаницей, поднимают ее и начинают крестный ход.
После крестного хода следует очень важная часть богослужения, которая говорит нам об утраченном моменте службы. Дело в том, что после крестного хода поется тропарь Благообразный Иосиф, а потом следует чтение Св. Писания: возглашается прокимен и читается паримия из Иезекииля. Этот текст звучит как гром, он полон оглушительной силы, безусловной победы над смертью, победы Воскресения, силы Божией. Затем снова возглашается прокимен и следует чтение из Апостола, Аллилуйя и Евангелие (Мк 27:62-66). В древности на воскресной утрени возможно было чтение двух Евангелий, опыт церковный знает такой образец: на обычном месте после прокимна, и затем по великом славословии. Чтение Евангелия по великом славословии в Великую Субботу — это след очень древней и совершенно утраченной традиции, когда на утрени могло читаться два Евангелия (Око Церковное предписывает чтение воскресного Евангелия по славословии, когда на воскресенье выпадает Сретение, двунадесятый богородичный или храмовой праздник и праздничное Евангелие вытесняет воскресное).
Далее в нашей редакции Типикона указывается целование Плащаницы, и это может служить дополнительным аргументом в пользу того, что она должна выноситься именно на этой службе; ведь раньше не было указания на целование Плащаницы, а здесь оно есть — может быть, это означает, что и выноситься она должна именно в этот момент? Целование Плащаницы сопровождается пением особой стихиры: Приидите, ублажим Иосифа приснопамятного — стихира немаленькая и очень красивая.
Первый час присоединяется к утрени, а третий, шестой и девятый совершаются вместе с чином изобразительных, как сказано в Уставе, «в свое время». Великая Суббота — один из самых значительных и торжественных дней года, и для него назначена литургия Василия Великого. Конечно, это должен быть день усиленного поста, поэтому литургия Василия Великого должна совершаться на вечерне, как и в Великий Четверг.
Естественно, Благословено Царство, предначинательный псалом, великая ектения и стихиры на Господи, воззвах. Первые три стихиры являются воскресными стихирами первого гласа — теми, которые известны нам по Октоиху. Служба совершается «в субботу вечера», а чисто формально вечерня в субботу уже относится к воскресенью. Мы помним, что вечерня находится на границе двух дней: она завершает предыдущий и начинает следующий; стихиры поются воскресные, но литургия Василия Великого, совершаемая на вечерне, это литургия Преблагословенной Субботы, а не первого дня Пасхи. После трех воскресных стихир следуют три победных гимна — стихиры о сошествии во ад: «Днесь ад стеня вопиет: уне мне бяше, аще бых от Марии Рождшагося не приял, « — ад вопиет, плачет: лучше бы я не принимал Того, Кто родился от Марии. «…Пришед бо на мя, державу мою разруши, врата медная сокруши, души, яже содержах прежде, Бог Сый воскреси. Слава Господи, Кресту Твоему и Воскресению Твоему». И следующие две стихиры начинаются так же:
«Днесь ад стеня вопиет: разрушися моя власть, прият мертваго яко единаго от умерших…» «Днесь ад стеня вопиет: пожерта моя бысть держава, Пастырь распятся и Адама воскреси…» Эти тексты явно ориентированы на повествование Никодимова Евангелия.
На Славу поется уже известная нам стихира «Днешний день тайно великий Моисей прообразоваше…» а на И ныне Богородичен — догматик первого гласа, как и должно быть в субботу вечера. Таким образом, на маленьком участке службы происходит соединение ярких воскресных текстов и текстов, принадлежащих Великой Субботе.
Естественно, совершается вход с Евангелием, Свете тихий и без прокимна начинаются чтения. Эта служба знаменита огромным количеством паримий; на вечерне читаются пятнадцать паримий — отрывков из Ветхого завета, которые изображают или пророчествуют, или как-то прообразуют события Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. Относительно некоторых паримий это легко понять, это лежит на поверхности, а где-то это понять сложнее. Классические тексты всем известны и понятны: про Иону во чреве китове (книга эта читается практически целиком на этой вечерне), из книги Исход читается отрывок о переходе через Красное море, кончается он той песнью, которая является первой библейской песнью канона: «Поим Господеви, славно бо прославися, коня и всадника вверже в море…» Должно начинаться пение: чтец читает стихи, а хор поет: «Поим Господеви, славно бо прославися». И так поется много-много стихов, а потом снова чтения.
Мы услышим удивительную паримию из Бытия про жертвоприношение Авраама. Господь не дал Аврааму принести в жертву Исаака, а Своего Сына послал на смерть для спасения рода человеческого; эта паримия удивительно звучит в Великую Субботу. Еще и еще читаются ветхозаветные чтения, и, наконец, последняя паримия из пророка Даниила, где говорится об испытании трех отроков, о наказании, которое оборачивается на самом деле их победной песнью, гимном, который тоже считается пророчеством о Воскресении Спасителя, когда к каждому стиху припевается: «Господа пойте и превозносите во вся веки».
На этой ликующей ноте служба переходит от ветхозаветных чтений уже собственно к чину литургии. После паримий ектения малая и пение Елицы во Христа крестистеся, потому что именно к этому дню раньше готовили оглашенных. Вот они крестились, они уже пришли из баптистерия, где их крестил патриарх, и торжественной процессией входят на службу, чтобы первый раз участвовать в таинстве Евхаристии. Церковь верных встречает их словами апостола: «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27). Гимн этот мы слышим нечасто, поэтому каждый раз для нас это гимн победы, это великий праздник.
Прокимен и Апостол. А после Апостола не Аллилуйя, а совершенно особый текст, состоящий из стиха «Воскресни Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех», который поется хором, и стихов, возглашаемых чтецом. Во время пения этих стихов, по указанию наших богослужебных книг, «иереи и диаконы извлачаются черных одежд и облачаются в белыя». Это момент переоблачения в белые одежды — между Апостолом и Евангелием на литургии Великой Субботы.
Читается Евангелие (Мф. 28:1-20), которое говорит уже о событиях Воскресения, о том, что мироносицы услышали у гроба, и кратко о событиях, последующих за ними — чисто воскресное Евангелие. И дальше литургия Василия Великого по чину.
В этот день не поется Херувимская песнь. Она заменяется текстом, который мы слышим только один раз в год:
«Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет; Царь бо царствующих, и Господь господствующих, приходит заклатися и датися в снедь верным. Предходят же Сему лицы ангельстии со всяким Началом и Властию, многоочитии Херувими, и шестокрилатии Серафими, лица закрывающе, и вопиюще песнь: Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя».
Господь приходит «датися в снедь верным», в пищу верным, и бесплотные Ангелы закрывают от ужаса лицо, они не могут смотреть на эту тайну, а мы вкушаем Тело и Кровь Господню.
Этот текст, который звучит на службе раз в году, является ключом к пониманию Великой Субботы. Это день покоя и тишины, день, когда мы уже знаем о победе, но не открыто, а прикровенно, ведь она еще не явилась в полной мере. И этот текст напоминает нам о непостижимости этих событий и о цене этой победы, он не позволяет нам ликовать открыто, как на Пасху, а заставляет радоваться сосредоточенной, тихой радостью.
Евхаристический канон литургии Василия Великого, а по возгласе «Изрядно о Пресвятей…» поется ирмос 9-й песни канона Не рыдай Мене, Мати, — это тоже особенность литургии Великой Субботы. Причастен этого дня тоже победный: «Воста яко спя Господь: и воскресе, спасаяй нас». После отпуста Божественной литургии назначен чин благословения хлеба и вина, не просто так, а потому, что, по мысли Типикона, братия не должна расходиться по кельям (для этого и времени особого нет). Все сидят в храме, и келарь раздает этот хлеб и вино, которые благословляются на службе только для того, чтобы народ подкрепился. Все сидят в храме и слушают Деяния апостольские, которые должны быть прочитаны целиком до полунощницы воскресной, начала пасхального богослужения.
Постная Триодь. Великая Суббота
На утрени
Священник: Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков.
Чтец: Аминь.
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь. Господи, помилуй. (12)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Придите, поклонимся Царю нашему, Богу.
Придите, поклонимся и припадем ко Христу, Царю, нашему Богу.
Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему.
Псалом 19
Да услышит тебя Господь в день печали, да защити́т тебя имя Бога Иакова, да пошлёт Он тебе помощь из святилища и с Сиона да поддержит тебя. Да вспомнит всякую жертву твою, и всесожжение твоё да соделает тучным. Да даст тебе Господь по сердцу твоему, и весь совет твой да исполнит. Мы возрадуемся о спасении твоём и именем Господа, Бога нашего, возвеличимся. Да исполнит Господь все прошения твои! Ныне познал я, что спас Господь помазанника Своего: Он услышит его с неба святого Своего; в могуществе – спасение десницей Его. Эти – на колесницах, и эти – на коня́х, мы же имя Господа, Бога нашего, призовём. Эти споткнулись и упали, мы же встали и распрямились. Господи, спаси царя и услышь нас в день, когда мы призовём Тебя.
Псалом 20
Господи, силою Твоею возвеселится царь, и о спасении Твоём весьма возрадуется. Желание се́рдца его Ты дал ему, и о чем просили уста его, Ты не лишил его. Ибо Ты встретил его во благоволе́ниях благости, возложил на главу его венец из камней драгоценных. Жизни он просил у Тебя, и Ты дал ему долгоденствие во век века. Велика слава его во спасении Твоём; славу и великолепие Ты возложишь на него, ибо дашь ему благословение во век века, возвеселишь его радостью пред лицом Твоим. Ибо царь надеется на Господа и по милости Всевышнего не поколеблется. Да настигнет рука Твоя всех врагов Твоих, десница Твоя да найдёт всех ненавидящих Тебя. Ибо Ты сделаешь их, как печь огненную, во время явления Твоего: Господь во гневе Своём смутит их, и погло́тит их огонь. Плод их с земли истребишь и семя их – из среды сынов человеческих. Ибо они навели на Тебя злое; задумали замыслы, которых не смогут исполнить. Ибо Ты обратишь их вспять, остаток стрел Твоих направишь в лицо их. Будь превознесён, Господи, в силе Твоей! Мы будем петь и воспевать могущество Твоё.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь.
И тропари
Спаси, Господи, людей Твоих / и благослови наследие Твоё, / победы православным христианам над иноплеменными даруя / и Крестом Твоим сохраняя Твой народ.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Вознесенный на Крест добровольно, / соименному Тебе новому народу / милости Твои даруй, Христе Боже; / возвесели силою Твоею верных людей Твоих, / подавая им победы над врагами, / – да имеют они помощь от Тебя, / оружие мира, непобедимый знак победы.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Защита страшная и непостыдная, / не пре́зри, Благая, молений наших, всепрославленная Богородица, / утверди православный народ, / спасай верных людей Твоих и подай им с небес победу, / ибо родила Ты Бога, единая благословенная.
Священник: Помилуй нас, Боже, по великой милости Твоей, молимся Тебе, услышь и помилуй.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся о Святейшем Патриархе нашем (имя), и о преосвященнейшем митрополите (или: архиепископе, или: епископе) нашем (имя), и о всём во Христе братстве нашем.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся о богохранимой стране нашей Российской, о всём народе и властях её, да тихую и безмятежную жизнь проведём во всяком благочестии и чистоте.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся за всю братию и за всех христиан.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Возглас: Ибо Ты милостивый и человеколюбивый Бог и Тебе славу воссылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу ныне, и всегда, и во веки веков.
Мы же: Аминь. Именем Господним благослови, отче.
Священник, изображая кадилом крест перед престолом: Слава святой, и единосущной, и животворящей, и нераздельной Троице всегда: ныне и присно, и во веки веков.
Хор: Аминь.
И начинаем шестопсалмие, слушая со всяким молчанием и умилением; читающий же брат с благоговением и страхом Божиим произносит:
Слава в вышних Богу и на земле мир, среди людей – благоволение. (3)
Господи, Ты откроешь уста мои и уста мои возвестят хвалу Твою. (2)
Псалом 3
Господи, почему умножились теснящие меня? Многие восстают на меня, многие говорят душе моей: нет спасения ему в Боге его. Но Ты, Господи, заступник мой, слава моя, и Ты возносишь главу мою. Гласом моим я ко Господу воззвал, и Он услышал меня со святой горы Своей. Я уснул и спал; пробудился, ибо Господь защитит меня. Не убоюсь множеств людей, круго́м нападающих на меня. Восстань, Господи, спаси меня, Боже мой, ибо Ты поразил всех враждующих против меня тщетно, зубы грешников Ты сокрушил. От Господа спасение и к народу Твоему – благословение Твоё. Я уснул и спал; пробудился, ибо Господь защитит меня.
Псалом 37
Господи, не обличи меня в ярости Твоей и не накажи меня гневом Твоим. Ибо стрелы Твои вонзились в меня, и Ты утвердил на мне руку Твою. Нет исцеления для плоти моей от гнева Твоего, нет мира костям моим от грехов моих, ибо беззакония мои превысили голову мою, как бремя тяжкое отяготели на мне. Смердят и гноятся раны мои от безумия моего: пострадал я и был согбе́н до конца, весь день, се́туя, ходил. Ибо исполнились глумлений чре́сла мои, и нет исцеления для плоти моей. Я был сокрушён и унижен безмерно, кричал от стенания се́рдца моего. Господи, пред Тобою – всё желание моё, и стенание моё от Тебя не сокрыто. Сердце моё смутилось, оставила меня сила моя, и свет очей моих – и того нет со мною. Друзья мои и соседи мои приблизились и стали напротив меня, и ближние мои встали вдали, и теснились ищущие душу мою, и ищущие мне зла говорили пустое и козни весь день измышляли. Я же как глухой не слышал, и как немой, не отверзающий уст своих; и стал как человек не слышащий и не имеющий в устах своих обличения. Ибо я на Тебя, Господи, уповал: Ты услышишь, Господи, Боже мой. Ибо я сказал: «Пусть не злорадствуют обо мне враги мои!», ибо когда колебались ноги мои, они надо мной величались. Ибо я к ударам готов, и страдание моё всегда предо мною. Ибо беззаконие моё я возвещу и позабочусь о грехе моём. Враги же мои живут, и укрепились более меня, и умножились ненавидящие меня неправедно. Воздающие мне злом за добро клеветали на меня, ибо я ко благу стремился. Не оставь меня, Господи, Боже мой, не отступи от меня, обратись на помощь мне, Господи спасения моего! Не оставь меня, Господи, Боже мой, не отступи от меня, обратись на помощь мне, Господи спасения моего!
Псалом 62
Боже, Боже мой, к Тебе с рассвета стремлюсь: жаждет Тебя душа моя. Сколько раз стремилась к Тебе плоть моя в земле пустынной, и непроходимой, и безводной? Так бы я во святилище явился Тебе, чтобы видеть силу Твою и славу Твою! Ибо лучше жизни милость Твоя; уста мои восхвалят Тебя. Та́к благословлю́ Тебя в жизни моей, во имя Твоё вознесу руки мои. Как бы ту́ком и еле́ем да наполнится душа моя, и устами радости восхвалят Тебя уста мои. Вспоминал я Тебя на постели моей, поу́тру размышлял о Тебе, ибо Ты стал помощником мне, и под кровом крыл Твоих я возрадуюсь. Прильнула душа моя к Тебе, меня поддержала десница Твоя. А те, что́ напрасно искали душу мою, сойдут в преисподнюю земли, пре́даны будут силе меча, станут добычей лисицам. Царь же возвеселится о Боге, восхвалится всякий, клянущийся Им, ибо заградились уста говорящих неправду. Поу́тру я размышлял о Тебе, ибо Ты стал помощником мне, и под кровом крыл Твоих я возрадуюсь. Прильнула душа моя к Тебе, меня поддержала десница Твоя.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. (3)
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Псалом 87
Господи, Боже спасения моего, днём я взывал, и в ночи́ – пред Тобою, да взойдёт пред лицо Твоё молитва моя, склони ухо Твоё к молению моему. Ибо исполнилась зол душа моя, и жизнь моя к аду приблизилась; сопричислен я был с нисходящими в ров, стал как человек беспомощный, среди мёртвых – свободный; как сражённые, спящие в могиле, о которых Ты уже не вспомнишь, и они от руки Твоей отринуты. Положили меня во рве глубочайшем, во тьме и тени смертной, на мне утвердилась ярость Твоя и все волны Твои Ты навёл на меня. Удали́л Ты знакомых моих от меня: они сочли меня мерзостью для себя; я был предан и выйти не мог. Очи мои изнемогли от нищеты: я взывал к Тебе, Господи, целый день, простёр к Тебе руки мои. Разве мёртвым Ты сотворишь чудеса? Или врачи их воскресят, и они прославят Тебя? Разве возвестит кто в могиле о милости Твоей, и об истине Твоей – в месте гибельном? Разве позна́ют во тьме чудеса Твои, и правду Твою – в земле забвения? И я к Тебе, Господи, воззвал, и рано утром молитва моя достигнет Тебя. Для чего, Господи, отстраняешь душу мою, отвращаешь лицо Твоё от меня? Нищ я, и в трудах от юности моей; и, вознесённый, – был унижен и изнемог. Надо мною гнев Твой прошёл, устрашения Твои смутили меня, окружают меня, как вода, весь день, охватили меня все вместе. Ты удали́л от меня друга и ближнего и знакомых моих из–за страдания. Господи, Боже спасения моего, днём я взывал, и в ночи́ – пред Тобою, да взойдёт пред лицо Твоё молитва моя, склони ухо Твоё к молению моему.
Псалом 102
Благословляй, душа моя, Господа, и вся внутренность моя – имя святое Его. Благословляй, душа моя, Господа, и не забывай всех воздаяний Его: Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои, избавляет от погибели жизнь твою, венчает тебя милостью и щедротами, исполняет бла́гами желание твое, – обновится, как у орла, юность твоя. Творит милость Господь и суд всем обиженным. Он открыл пути Свои Моисею, сына́м Израилевым – желания Свои. Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив, не до конца прогневается и не навек негодует. Не по беззакониям нашим Он соделал нам, и не по грехам нашим воздал нам, ибо, по высоте неба от земли, утвердил Господь милость Свою к боящимся Его; на сколько отстоит восток от запада, удали́л Он от нас беззакония наши. Как ми́лует отец сынов, помиловал Господь боящихся Его, ибо Он знает состав наш, помнит, что мы – прах. Человек – как трава дни его, как цвет полевой, так отцветёт, ибо дыхание прекратилось в нем – и не будет его, и не узна́ет он более места своего. Милость же Господня – от века и до века на боящихся Его, и правда Его – на сынах сынов хранящих завет Его и помнящих заповеди Его, чтобы исполнять их. Господь на небе угото́вал престол Свой, и Царство Его всем владеет. Благословляйте Господа, все Ангелы Его, сильные мощью, исполняющие слово Его, как только услышат глас слов Его. Благословляйте Господа, все воинства Его, служители Его, исполняющие волю Его. Благословляйте Господа, все творения Его, на всяком месте владычества Его. Благословляй, душа моя, Господа! На всяком месте владычества Его. Благословляй, душа моя, Господа!
Псалом 142
Господи, услышь молитву мою, внемли́ молению моему в истине Твоей, услышь меня в правде Твоей и не войди в суд с рабом Твоим, ибо не оправдается пред Тобою никто из живущих. Ибо враг стал преследовать душу мою, унизил до земли жизнь мою, посадил меня во тьме, как уме́рших от века. И уныл во мне дух мой, во мне смутилось сердце моё. Вспомнил я дни древние, размы́слил о всех делах Твоих, о творениях рук Твоих размышля́л. Простёр к Тебе руки мои; душа моя пред Тобою – как безводная земля. Скоро услышь меня, Господи, изнемог дух мой: не отврати лица Твоего от меня, и да не уподоблюсь я сходящим в ров. Дай мне услышать рано утром милость Твою, ибо я на Тебя уповаю; открой мне, Господи, путь, по которому мне идти, ибо к Тебе вознёс я душу мою. Избавь меня от врагов моих, Господи, ибо к Тебе я прибе́г. Научи меня творить волю Твою, ибо Ты – Бог мой; Дух Твой благой поведёт меня в землю правды. Ради имени Твоего, Господи, Ты оживишь меня, по правде Твоей выведешь из печали душу мою, и по милости Твоей истребишь врагов моих, и погу́бишь всех теснящих душу мою, ибо я – раб Твой. Услышь меня, Господи, в правде Твоей и не войди в суд с рабом Твоим. Услышь меня, Господи, в правде Твоей и не войди в суд с рабом Твоим. Дух Твой благой поведёт меня в землю правды.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. (3)
Ектения великая
В мире Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О мире свыше и о спасении душ наших Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О мире всего мiра, благоденствии святых Божиих Церквей и о соединении всех Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О святом храме сем и о всех, с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в него, Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О Великом Господине и отце нашем Святейшем Патриархе (имя) и о господине нашем (высоко)преосвященнейшем митрополите (или: архиепископе или: епископе — имя), почтенном пресвитерстве, во Христе диаконстве, о всём клире и народе Божием Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О Богохранимой стране нашей, властях и воинстве её Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О граде сем (или: о селении сем, или: о святой обители сей), всяком граде и стране и о верою живущих в них Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О благоприятной погоде, об изобилии плодов земли и о временах мирных Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О плавающих, путешествующих, болящих, страждущих, пленённых и о спасении их Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Об избавлении нас от всякой скорби, гнева, [опасности] и нужды Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо подобает Тебе вся слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
И поем «Бог – Господь:»
на глас 2
Бог – Господь, и Он явился нам; благословен Грядущий во имя Господне. (4)
Стих 1: Прославляйте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его.
Стих 2: Обступив, окружили меня, но я именем Господним воспротивился им.
Стих 3: Не умру, но буду жить и возвещу дела Господни.
Стих 4: Камень, который отвергли строители, он оказался во главе угла: от Господа это было, и дивно в очах наших. Пс 117:27а, 26а, 1, 11, 17, 22–23
И тропари, глас 2
Благородный Иосиф, / с древа сняв пречистое тело Твое, / чистым полотном обвив / и помазав благовониями, / в гробнице новой положил.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Когда сошел Ты к смерти, Жизнь бессмертная, / тогда ад умертвил Ты сиянием Божества. / Когда же Ты и умерших из преисподней воскресил, / все Силы Небесные взывали: / «Податель жизни, Христе Боже наш, слава Тебе!»
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Женам–мироносицам / представ у гробницы, Ангел восклицал: / «Миро приличествует мертвым, / Христос же явился тлению неподвластным».
И начинаем петь Непорочны и похвалы, глас 5, совершая каждение в начале каждой статии.
Статия первая
Благословен Ты, Господи, / научи меня повелениям Твоим.
Блаженны непорочные в пути, / ходящие в законе Господнем.
Ты – Жизнь, Христе, во гробе был положен / и Ангельские воинства поражались, / прославляя снисхождение Твое.
Блаженны исследующие свидетельства Его, / всем сердцем они взыщут Его.
Жизнь, как Ты умираешь? / И как во гробе обитаешь, / но царство смерти разрушаешь / и из ада мертвых воскрешаешь?
Ибо не делающие беззакония / пошли по путям Его.
Величаем Тебя, Иисусе–Царь, / и почитаем погребение и страдания Твои, / которыми Ты спас нас от тления.
Ты заповедал заповеди Твои / сохранить твердо.
Определивший размеры земли, / Ты сегодня вмещаешься в тесном гробе, / Иисус, Царь над всем, / из гробниц умерших воскрешая.
О, если бы направлялись пути мои / к сохранению повелений Твоих!
Иисусе Христе мой, Царь всего, / что ища сошел Ты к находящимся во аде? / Не затем ли, чтобы освободить человеческий род?
Тогда я не постыдился бы, / взирая на все заповеди Твои.
Владыка всех видится мертвым / и в новом гробе полагается / Опустошивший гробницы мертвых.
Я прославлю Тебя в правоте сердца, / когда научусь судам правды Твоей.
Ты – Жизнь, Христе, во гробе был положен, / и смерть погубил смертью Своею / и источил миру жизнь.
Повеления Твои сохраню; / не оставь меня до конца.
Как злодей Ты к злодеям был причислен, Христе, / оправдывая всех нас / от злодеяния древнего запинателя.
В чем исправит юноша путь свой? / В сохранении слов Твоих.
Совершенный красотою среди всех людей, / как мертвец, не имеющий вида являешься, / Ты, украсивший природу всего.
Всем сердцем моим я взыскал Тебя, / не отринь меня от заповедей Твоих.
Как вынесет ад Твое пришествие, Спаситель, / и не скорее ли он сокрушится, омрачаемый, / ослепленный сиянием блеска Твоего света?
В сердце моём я скрыл изречения Твои, / чтобы не согрешить пред Тобою.
Иисус, сладкий мой и спасительный свет, / как Ты во мрачном гробе скрылся? / О, невыразимое и несказанное терпение!
Благословен Ты, Господи; / научи меня повелениям Твоим.
Недоумевает невещественное естество, Христе, / и множество бесплотных о таинстве / неизъяснимого и несказанного Твоего погребения.
Устами моими я возвестил / все суды уст Твоих.
О, необычайные чудеса! О, дела небывалые! / Дарующий мне дыхание бездыханным относится, / погребаемый руками Иосифа.
На пути свидетельств Твоих я насладился, как во всяком богатстве.
Хотя и во гроб зашел, Ты Христе, / но никак не отлучился от Отеческих недр, / – это вместе необычайно и дивно.
О заповедях Твоих буду рассуждать, / и уразумею пути Твои.
Истинный Царь и неба и земли, / хотя и в теснейшем гробе Ты был затворен, / но все творение узнало Тебя, Иисусе.
В повеления Твои буду вникать, / не забуду слов Твоих.
Когда был Ты положен во гробе, Создатель–Христос, / поколебались основания ада / и открылись гробницы смертных.
Воздай рабу Твоему, оживи меня, / и сохраню я слова Твои.
Держащий землю в руке, умерщвленный по плоти / под землею ныне удерживается, / от тесноты ада избавляя мертвых.
Открой очи мои, / и уразумею чудеса из закона Твоего.
Из тления взошел Ты, жизнь моя, Спаситель, / когда умер и к мертвым пришел, / и сокрушил засовы ада.
Поселенец я на земле: не скрой от меня заповедей Твоих.
Как светильник светлый / ныне плоть Бога под землей, как под сосудом скрывается, / и гонит пребывавшую во аде тьму.
Возжаждала душа моя, / желая судов Твоих во всякое время.
Стекается невещественных воинств множество, / чтобы с Иосифом и Никодимом / похоронить Тебя, Невместимого, в тесном гробе.
Ты укротил гордых; / прокляты уклоняющиеся от заповедей Твоих.
Добровольно умерщвленный и положенный под землею, / Ты, Иисусе мой, Источник жизни, / оживил меня, умерщвленного преступлением горьким.
Сними с меня поношение и презрение, / ибо свидетельств Твоих я взыскал.
Изменялось все творение от Твоих страданий, / ибо всё Тебе, Слово, сострадало, / зная Тебя, Удерживающего все.
Ибо вот, сели князья и на меня клеветали, / раб же Твой рассуждал о повелениях Твоих.
Приняв во чрево Камень Жизни, / всепожирающий ад извергнул мертвых, / которых поглотил от века.
Ибо и свидетельства Твои – занятие моё, / и советники мои – повеления Твои.
В гробнице новой Ты положен, Христе, / и обновил природу смертных, / воскреснув, как подобает Богу, из мертвых.
Приникла к земле душа моя; / оживи меня по слову Твоему.
На землю Ты сошел, чтобы спасти Адама, / и на земле не найдя его, Владыка, / до самого ада сошел, его ища.
Пути мои я возвестил, и Ты услышал меня; / научи меня повелениям Твоим.
Приходит в смятение от страха вся земля, Слово, / и звезда утренняя лучи сокрыла, / когда Ты, Величайший Свет, землею был сокрыт.
Дай мне понять путь повелений Твоих, / и буду рассуждать о чудесах Твоих.
Как смертный, Ты Спаситель, добровольно умираешь, / но как Бог воскресил умерших / из гробниц и глубины грехов.
Задремала душа моя от нерадения: / укрепи меня в словах Твоих.
Слезные сетования над Тобою, Иисусе, / матерински проливая, взывала Чистая: / «Как погребу Тебя, Сын?»
Путь неправды удали от меня, / и законом Твоим помилуй меня.
Как пшеничное зерно, погрузившееся в недра земли, / Ты принес плодородный колос, / воскресив смертных, происшедших от Адама.
Путь истины я избрал, / и судов Твоих не забыл.
Под землю Ты ныне был скрыт, как солнце, / и ночью смерти был объят, / но воссияй еще светлее, Спаситель!
Я прилепился к свидетельствам Твоим; / Господи, не постыди меня!
Как солнечный круг луна закрывает, / так и Тебя, Спаситель, гроб ныне сокрыл, / затмившегося смертью по плоти.
Путь заповедей Твоих я пробежал, / когда Ты расширил сердце моё.
Жизнь, вкусившая смерти, Христос, / от смерти людей освободил, / и всем ныне дарует жизнь.
Положи мне, Господи, законом путь повелений Твоих, / и буду искать его постоянно.
В древности умерщвленного из зависти Адама / Ты возводишь к жизни умерщвлением Твоим, / явившись, Спаситель, во плоти как новый Адам.
Вразуми меня, и исследую закон Твой, / и сохраню его всем сердцем моим.
Видя Тебя, Спаситель, распростертым, мертвым ради нас, / невещественные полки поражались, / закрываясь крылами.
Направь меня на стезю заповедей Твоих, / ибо я её возжелал.
Сняв Тебя, Слово, мертвым с Древа, / Иосиф ныне положил во гроб, / но восстань, спасая всех, как Бог.
Склони сердце моё к свидетельствам Твоим, / а не к любостяжанию.
Спаситель, ставший радостью для Ангелов, / ныне сделался и причиной их печали, / видимый по плоти бездыханным мертвецом.
Отврати очи мои, чтобы не видеть суеты; / на пути Твоем оживи меня.
Вознесенный на Древо, Ты и живущих людей с Собой возносишь, / а оказавшись под землею, / под нею лежащих воскрешаешь.
Поставь рабу Твоему / слово Твоё в страх Твой.
Как лев уснув по плоти, Спаситель, / Ты как некий львенок, мертвый воскресаешь, / сбросив плотскую старость.
Удали поношение моё, которого я боюсь, / ибо суды Твои благи.
Ты, взявший ребро Адама, из которого Еву создал, / был в ребра пронзен / и источил очищающие потоки.
Вот, я возжелал заповедей Твоих, / в правде Твоей оживи меня.
В древности агнец тайно приносится в жертву, / Ты же, беззлобный, принесенный в жертву открыто, / все творение очистил, Спаситель.
И да придет на меня милость Твоя, Господи, / спасение Твоё, по слову Твоему.
Кто изъяснит явление страшное, поистине небывалое, / ибо Владычествующий над творением в сей день / принимает страдание и умирает ради нас.
И я отвечу поносящим меня слово, / ибо уповаю на слова Твои.
«Как Жизни Податель созерцается мертвым?» / – поражаясь, восклицали Ангелы, – / «И как во гробе заключается Бог?»
И не отними от уст моих слова истины до конца, / ибо на суды Твои я уповал.
Из ребра Твоего, Спаситель, копьем пронзенного, / Ты, Жизнь, меня некогда из жизни изгнавшая, / жизнь проливаешь и оживляешь ею меня.
И буду хранить закон Твой всегда, / вовек и во век века.
Распростертый на Древе, Ты собрал к Себе смертных, / и пронзенный в ребра, изливаешь всем / источающее жизнь прощение, Иисусе.
И ходил я на просторе, / ибо заповедей Твоих взыскал.
Благородный Иосиф выражает страх, / и благолепно погребает Тебя, Спаситель, как мертвеца, / и ужасается Твоего повергающего в трепет облика.
И говорил о свидетельствах Твоих пред царями / и не стыдился.
Добровольно под землю сойдя, как смертный, / Ты возводишь от земли к небесному / оттуда падших, Иисусе.
И упражнялся в заповедях Твоих, / которые возлюбил крепко.
Хотя и был Ты видим мертвым, но живым пребывая как Бог, / Ты возводишь от земли к небесному / оттуда падших, Иисусе.
И поднял руки мои к заповедям Твоим, / которые возлюбил.
Хотя и был Ты видим мертвым, но живым пребывая как Бог, / умерщвленных смертных вновь оживил, / умертвив меня умертвившего.
И рассуждал / о повелениях Твоих.
О, эта радость! О, великое наслаждение! / Те, которыми исполнил Ты находившихся во аде, / излучив в глубинах мрачных свет!
Вспомни слово Твоё к рабу Твоему, / которым Ты вселил надежду в меня.
Поклоняюсь страданию, воспеваю погребение, / величаю Твое могущество, Человеколюбец, / которыми мы освобождены от губительных страстей.
Это утешило меня в унижении моём, / что слово Твоё оживило меня.
Против Тебя, Христе, меч блистал, / и вот, – меч сильного притупляется, / и вспять обращается меч Эдемский.
Высокомерные до крайности преступали закон, / но я от закона Твоего не уклонился.
Агница, видя Агнца во время заклания, / поражаемая стрелами, восклицала, / побуждая взывать и стадо.
Вспомнил суды Твои от века, Господи, / и утешился.
Хотя бы Ты и был в могиле погребен, / хотя бы и сошел во ад, Спаситель, / но и могилы Ты опустошил и ад обнажил, Христе.
Печаль объяла меня от грешников, / оставляющих закон Твой.
Добровольно сойдя под землю, Спаситель, / Ты умерщвленных смертных оживил / и возвел во славу Отца.
Как песни были мне повеления Твои / на месте странствия моего.
Один из Троицы во плоти / ради нас позорную смерть претерпел: / содрогается солнце и трясется земля.
Вспомнил я ночью имя Твоё, Господи, / и сохранил закон Твой.
Как происшедшие из источника горького, / отпрыски колена Иудина во рве положили / Питателя и Подателя манны Иисуса.
Это случилось со мной, / ибо повелений Твоих я взыскал.
Судия, как судимый пред судьею Пилатом / и предстал, и неправедно был осужден / на смерть чрез Древо Крестное.
Удел мой, Господи, сказал я, – / сохранить закон Твой
Кичливый Израиль, запятнанный убийством народ, / что случилось с тобою, что Варавве дал ты свободу, / а Спасителя предал Кресту?
Помолился я пред лицом Твоим всем сердцем моим; / помилуй меня по слову Твоему.
Создавший Адама Своею рукой из земли, / ради него по природе стал человеком / и был распят по воле Своей.
Обдумал я пути Твои / и обратил ноги мои ко свидетельствам Твоим.
Послушный, Слово, Отцу Своему, / Ты сошел вплоть до страшного ада / и воскресил человеческий род.
Я приготовился и не смутился, / чтобы сохранить заповеди Твои.
«Увы Мне, Свет мира! Увы Мне, Мой Свет, / Иисусе Мой вожделеннейший!» – / в скорбной песне горестно Дева взывала.
Верви грешников обвили меня, – / и закона Твоего я не забыл.
Завистливый, жаждущий убийства и преступный народ, / хотя бы пеленами и самым платом ты устыдился / по воскресении Христа.
В полночь я вставал прославлять Тебя за праведные суды Твои.
Приди же, мерзкий ученик–убийца, / и ход злодеяния твоего разъясни мне, / отчего ты стал предателем Христа.
Общник я всем боящимся Тебя / и хранящим заповеди Твои.
Как бы некий человеколюбец лицемеришь ты, глупец, / и слепец, всегубительнейший, непримиримый, / мvро продавший за деньги.
Милости Твоей, Господи, полна земля: / повелениям Твоим научи меня.
За небесное Мvро какую ты цену получил? / За бесценное что равноценное принял? / Бешенство снискал ты, проклятый сатана.
Благостно поступил Ты с рабом Твоим, / Господи, по слову Твоему.
Если ты нищелюбец и о мvре жалеешь, / изливаемом в умилостивление о душе, / то как продаешь за золото Светозарного?
Доброте, и благонравию, и знанию научи меня, / ибо заповедям Твоим я поверил.
О, Боже и Слово! О, Радость Моя, / как перенесу трехдневное Твое погребение? / Ныне терзаюсь Я материнским сердцем!
Прежде чем смирился, я погрешил, / потому слово Твое сохранил.
«Кто даст Мне воду и источники слез», – / восклицала Богоневестная Дева, – / чтобы оплакать Сладкого Моего Иисуса?»
Благ Ты, Господи, и в благости Твоей / научи меня повелениям Твоим.
О, холмы, и долины, и множество людей! / Все восплачьте и сетуйте со Мною, / Матерью Бога вашего!
Умножилась против меня неправда гордых, / я же буду всем сердцем моим исследовать заповеди Твои.
«Когда увижу Тебя, Спаситель, Вечный Свет, / радость и наслаждение сердца Моего?» – / горестно взывала Дева.
Сгустилось, как молоко, сердце их, / я же в Твой закон углубился.
Хотя и принял рассечение Ты, Спаситель, как обрывистая скала, / но источил живой поток, / будучи источником жизни.
Благо мне, что ты смирил меня, чтобы мне изучить повеления Твои.
Как орошаемые двойною рекой, / из одного родника – ребр Твоих истекающей, / мы получаем плод – бессмертную жизнь.
Благ для меня закон уст Твоих / больше тысяч золота и серебра.
Добровольно явился Ты, Слово, мертвым во гробе, / но Ты живешь, и смертных, как предсказал, / пробудишь, Спаситель мой, Своим воскресением.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Троичен: Воспеваем Тебя, Слово, Бога всех, / со Отцом и Святым Твоим Духом / и славим Твое Божественное погребение.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Богородичен: Превозносим Тебя, Богородица чистая, / и с верою чтим погребение трехдневное / Сына Твоего и Бога нашего.
И затем оба хора поют первый припев: Ты – Жизнь, Христе, во гробе был положен / и Ангельские воинства поражались, / прославляя снисхождение Твое.
Ектения малая
Снова и снова в мире Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо благословенно Твоё имя и прославлено Твоё Царство, Отца, и Сына, и Святого Духа ныне, и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
И после каждения начинаем вторую статию.
Статия вторая
Достойно есть прославлять Тебя, жизни Подателя, / на Кресте руки простершего / и могущество врага сокрушившего.
Руки Твои сотворили меня и создали меня; / вразуми меня, и научусь заповедям Твоим.
Достойно есть прославлять Тебя, Творца всего, / ибо через Твои страдания мы обладаем бесстрастием, / избавленные от тления.
Боящиеся Тебя увидят меня и возвеселятся, / ибо на слова Твои я уповал.
Содрогнулась земля и солнце скрылось, Спаситель, / когда Ты, Христе, Немеркнущий Свет, / зашел во гробе по плоти.
Я познал, Господи, что правда – суды Твои, / и по истине Ты смирил меня.
Ты, Христе, уснул животворным сном во гробе / и от тяжкого сна греха / пробудил человеческий род.
Да будет же милость Твоя утешением мне, / по слову Твоему к рабу Твоему.
«Я единственная из женщин родила Тебя без мучений, Дитя, / ныне же при страдании Твоем / переношу нестерпимые муки», – говорила Пречистая.
Да придет ко мне сострадание Твоё, и буду жить, / ибо закон Твой – занятие моё.
Созерцая Тебя, Спаситель, в высоте неразлучно с Отцом пребывающим, / а внизу мертвецом, на земле распростертым, / ужасаются Серафимы.
Да постыдятся гордые, ибо неправедно сотворили беззаконие против меня, / я же буду рассуждать о заповедях Твоих.
Раздирается завеса храма при распятии Твоем, Слово, / светила же скрывают свой свет, / когда Ты, Солнце, был сокрыт под землею.
Да обратятся ко мне боящиеся Тебя / и знающие свидетельства Твои.
Одним мановением в начале круг земной утвердивший, / как человек зашел бездыханным под землю. / Содрогнись же от этого зрелища, небо!
Да будет сердце моё непорочно в повелениях Твоих, / чтобы мне не постыдиться.
Ты зашел под землю, человека Своею рукою Создавший, / чтобы восстановить от падения множества смертных / всесильною мощью.
Изнемогает о спасении Твоем душа моя, / и на слова Твои я уповал.
Придите, плач священный воспоем Христу умершему, / как в древности жены–мироносицы, / чтобы и «Радуйтесь!» нам услышать с ними.
Изнемогли очи мои о слове Твоем; я говорю: / «Когда Ты утешишь меня?»
Ты, Слово, – поистине неиссякаемое мvро, / потому и приносили Тебе мvро жены мироносицы, / – живому, как мертвецу.
Ибо стал я, как мех на морозе, повелений Твоих не забыл.
Погребенный, царство ада Ты, Христе, сокрушаешь; / смертью же смерть умерщвляешь / и избавляешь от тления рожденных на земле.
Сколько дней раба Твоего? / Когда сотворишь мне суд против гонящих меня?
Потоки жизни изливающая Божия Премудрость, / сойдя во гроб, оживотворяет / пребывающих в недоступных глубинах ада.
Поведали мне законопреступники рассуждения, / но не как закон Твой, Господи.
Чтобы обновить сокрушенную природу смертных, / Я по воле Своей уязвлен смертью по плоти. / Матерь Моя, не терзайся рыданиями.
Все заповеди Твои – истина; / стали гнать меня неправедно, помоги мне.
Зашел Ты под землю, Утренняя Звезда правды, / и мертвых, как от сна пробудил, / изгнав всю бывшую во аде тьму.
Едва не погубили меня на земле, / но я не оставил заповедей Твоих.
Зерно двухприродное, животворное / в недра земли сеется со слезами в сей день, / но, произросши, оно наполнит радостью мир.
По милости Твоей оживи меня, / и сохраню свидетельства уст Твоих.
Скрылся Адам от Бога, ходящего в раю, / но радуется во ад Пришедшему / некогда падший, но ныне воздвигнутый.
Вовек, Господи, слово Твоё / пребывает на небесах.
Совершает возлияния слез Родившая Тебя, / Тебе, Христе, лежащему плотию во гробе, / взывая: «Воскресни, Дитя, как Ты предсказал!»
В род и род истина Твоя: / Ты основал землю, и она пребывает.
Благоговейно скрывая Тебя в новом гробе, Иосиф / песнопения отходные, достойные Бога, / смешав их с рыданиями воспевает Тебе, Спаситель.
По велению Твоему пребывает день, / ибо все служит Тебе.
Видя Тебя, пригвожденным гвоздями к Кресту, / Матерь Твоя, Слово Божие, / гвоздями горькой скорби и стрелами душу Свою пронзает.
Ибо если бы не был закон Твой занятием моим, / тогда погиб бы я в унижении моём.
Видя Тебя, Услада всех, Матерь Твоя, / питием напояемого горьким, / наводняет взоры слезами горестно.
Вовек не забуду повелений Твоих, / ибо ими Ты меня оживил.
«Уязвляюсь тяжко и терзаюсь внутренне, Слово, / видя заклание Твое неправедное», – / взывала Пречистая с плачем.
Твой я, спаси меня, / ибо повелений Твоих я взыскал.
«Взор Твой сладкий и уста как закрою, Слово? / Как же по образу умерших Тебя погребу?» – / с трепетом взывал Иосиф.
Стали ждать меня грешники, чтобы меня погубить, – / я же понял свидетельства Твои.
Песнопения надгробные Иосиф и Никодим / воспевают ныне Христу умершему, / и вместе с ними поют Серафимы.
Всякого свершения предел я узрел, – / широка заповедь Твоя весьма.
Ты заходишь под землю, Спаситель, Солнце правды, / оттого родившая Тебя Луна затмевается от скорбей, / Твоего лицезрения лишаясь.
Как возлюбил я закон Твой, Господи, / целый день он – занятие моё.
Содрогнулся ад, видя Тебя, Спаситель, Жизни Подателя, / расхищающего его богатство / и от века умерших воскрешающего.
Более врагов моих Ты умудрил меня заповедью Твоею, / ибо она – моя вовек.
Солнце излучает сияние после ночи, / но и Ты, Слово воскресши, радостно воссияешь / после смерти, как из брачного чертога.
Лучше всех учащих меня я стал понимать, / ибо свидетельства Твои – занятие моё.
Земля, приняв Тебя, Создатель, в недра, / охваченная страхом, сотрясается, / пробудив своим сотрясением мертвых.
Лучше старцев я стал понимать, / ибо заповедей Твоих взыскал.
С благовониями Тебя, Христе, Никодим и благородный Иосиф / ныне по–новому предав погребению, взывали: / «Содрогнись, вся земля!»
От всякого злого пути удержал я ноги мои, / чтобы сохранить слова Твои.
Ты зашел, Создатель светов, и с Тобою зашел свет солнца, / а творение охватывается трепетом, / провозглашая Тебя Творцом всего.
От судов Твоих не уклонился, / ибо Ты дал мне закон.
Камень обсеченный покрывает краеугольный Камень, / а смертный человек ныне Бога, как смертного скрывает во гробе. / Ужаснись земля!
Как сладки гортани моей слова Твои, – / лучше меда устам моим.
«Взгляни на ученика, которого Ты возлюбил, и Матерь Твою, / и подай голос, Дитя Сладчайшее», – / взывала Чистая с плачем.
От заповедей Твоих я разум стяжал, / потому возненавидел всякий путь неправды.
Ты, как истинный Податель жизни, Слово, / на Кресте простертый не умертвил Иудеев, / но воскресил и их мертвецов.
Светильник ногам моим закон Твой / и свет стезям моим.
Ни красоты, ни вида не имел Ты прежде, во время страдания Твоего, Слово; / воскресши же, воссиял с преизбытком, / украсив смертных Божественными блистаниями.
Я поклялся и постановил / сохранить суды правды Твоей.
Зашел Ты плотию в землю, немеркнущий Носитель Света, / и солнце, будучи не в силах это видеть, / помрачилось в разгар полудня.
Я унижен был до предела, Господи, оживи меня по слову Твоему.
Солнце и луна вместе омраченные, Спаситель, / благожелательных рабов изображая, / облекаются в черные одежды.
Добровольные жертвы уст моих приими же благосклонно, Господи, / и судам Твоим научи меня.
«Познал в Тебе Бога сотник, хотя Ты и умер, – / как же я Тебя, Боже мой, коснусь руками? / Содрогаюсь я!» – взывал Иосиф.
Душа моя постоянно в руках Твоих, – / и закона Твоего я не забыл.
Уснул Адам, – и смерть из ребр изводит, / а Ты ныне уснув, Слово Божие, / из ребр Твоих изливаешь миру жизнь.
Устроили грешники мне западню, – / но я от заповедей Твоих не уклонился.
Уснул Ты ненадолго, и оживил умерших, / и, воскресши, воскресил / спящих от века, Благой.
Унаследовал я свидетельства Твои вовек, / ибо они – радость сердца моего.
Ты был взят от земли, но излил вино спасения, / источающая жизнь Виноградная Лоза; / прославляю Твое страдание и Крест.
Склонил я сердце моё, чтобы исполнить повеления Твои / вовек, ради воздаяния.
Как невещественные военачальники, видя Тебя, Спаситель, / обнаженным, окровавленным, осужденным / выносили дерзость распинателей?
Законопреступников возненавидел, / а закон Твой я возлюбил.
Обрученный, но строптивейший род еврейский, / ты знал о восстановлении храма, / для чего ты осудил Христа?
Помощник мой и заступник мой – Ты, / на слова Твои я уповал.
В плащ глумления ты облекаешь Устроителя всего, / Который утвердил небо / и украсил землю дивно.
Удалитесь от меня, творящие зло, / и буду исследовать заповеди Бога моего.
Как пеликан, уязвленный в ребра Твои, Слово, / оживил Ты детей Твоих умерших, / источив им животворные родники.
Поддержи меня по слову Твоему, и буду жить, / и не постыди меня в ожидании моём.
Прежде солнце остановил Иисус Навин, иноплеменников поражая, / но ныне Ты Сам скрылся, / низлагая начальника мрака.
Помоги мне и буду спасён, / и буду вникать в повеления Твои всегда.
Неотлучно от Отеческих недр Ты пребыл, Милосердный, / и стать человеком благоволил, / и во ад сошел, Христе.
В ничто Ты вменил всех, отступающих от повелений Твоих, / ибо неправедно помышление их.
Вознесен был Распятый, на водах повесивший землю, / и бездыханным Он в ней погребается, / и не вынося того, она сотрясается сильно.
Преступниками счел я всех грешников земли, / потому возлюбил свидетельства Твои.
«Увы Мне, о Сын», – не знавшая мужа рыдает и возглашает, – / «ведь Тебя, Кого Я надеялись видеть царем, / ныне вижу осужденным на Кресте!»
Пригвозди страхом пред Тобою плоть мою, / ибо от судов Твоих я убоялся.
«Это Мне возвестил Гавриил, когда прилетел: / он сказал, что будет вечным / Царство Сына Моего Иисуса».
Сотворил я суд и правду, / не предай меня обижающим меня.
«Увы, пророчество Симеона исполнено: / ибо меч Твой прошел / сквозь сердце Мое, Эммануил!»
Прими раба Твоего ко благу, / чтобы не оклеветали меня гордые!
Хотя бы тех устыдились вы, о Иудеи, / кого из мертвых воскресил жизни Податель, / Тот, Кого вы по зависти убили.
Изнемогли очи мои, ожидая спасения Твоего / и слова правды Твоей.
Содрогнулось солнце, увидев Свет незримый, – Тебя Христе Мой, / в гробнице скрытым и бездыханным, / и помрачило свой свет.
Сотвори с рабом Твоим по милости Твоей, / и повелениям Твоим научи меня.
Плакала горько Всенепорочная Матерь Твоя, Слово, / когда во гробе увидела Тебя, / Непостижимого и Безначального Бога.
Я раб Твой, вразуми меня, / и познаю свидетельства Твои.
Видя Умерщвление Твое, Христе, Пречистая Матерь Твоя, / горько к Тебе возглашала: / «Не задерживайся, Жизнь, среди мертвых».
Время действовать Господу: / разрушили закон Твой.
Страшный ад затрепетал, когда увидел Тебя, / Бессмертное Солнце славы, / и отпускал узников поспешно.
Потому возлюбил я заповеди Твои / больше золота и топаза.
Великое и страшное видение созерцается ныне, Спаситель: / ибо Виновник жизни принял смерть добровольно, / желая оживить всех.
Потому ко всем заповедям Твоим я направлялся, / всякий путь неправды возненавидел.
Ты пронзаешься в ребра и пригвождаешься руками, Владыка, / язву из ребра Твоего исцеляя, / и невоздержание рук праотцев.
Дивны свидетельства Твои: / потому углубилась в них душа моя.
Прежде сына Рахили оплакали все, бывшие в доме, / ныне о Сыне Девы стал бить себя в грудь / сонм учеников с Матерью.
Явление слов Твоих / просвещает и вразумляет младенцев.
Удар рукою нанесен по лицу Христа, / рукою человека создавшего / и челюсти зверя сокрушившего.
Открыл я уста мои и привлек в себя Дух, / ибо заповедей Твоих вожделел.
В песнопениях распятие, как и погребение Твое, Христе, / все мы, верные, ныне боготворим, / избавленные от смерти Твоим погребением.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Троичен: Безначальный Боже, со–вечное Слово и Дух, / по Своей благости укрепи / скипетры властителей против врагов.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Богородичен: Родившая Жизнь, Пренепорочная, Чистая Дева, / по Своей благости прекрати / соблазны в Церкви и даруй мир.
И оба хора повторяют первый тропарь: Достойно есть прославлять Тебя, жизни Подателя, / на Кресте руки простершего / и могущество врага сокрушившего.
Ектения малая
Снова и снова в мире Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо Свят Ты, Боже наш, на престоле славы Херувимском почивающий, и Тебе славу воссылаем, со безначальным Твоим Отцом, и всесвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне, и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
И после каждения начинаем третью статию.
Статия третья
Глас 3: Все поколения / песнь погребению Твоему / приносят, Христе мой.
Воззри на меня и помилуй меня / по суду любящих имя Твоё.
Сняв с Древа, / Аримафе́янин во гробе / Тебя погребает.
Стопы мои направь по слову Твоему, / и да не овладеет мною никакое беззаконие.
Мvроносицы пришли, / мvро для Тебя, Христе мой / принося с усердием.
Избавь меня от клеветы человеческой, / и сохраню заповеди Твои.
Приди, все творение, / песнопения погребальные / будем приносить Создателю.
Яви свет лица Твоего рабу Твоему / и научи меня повелениям Твоим.
Живущего, как мертвеца / мvром все помажем благоразумно / вместе с мироносицами.
Источники вод излили очи мои, / ибо не сохранили закона Твоего.
Иосиф трижды блаженный, / погреби тело / Христа, жизни Подателя.
Праведен Ты, Господи, / и правы суды Твои.
Те, кого вскормил Он манной, / подвигли пяту / на Благодетеля.
Ты заповедал правду – свидетельства Твои, / и истину – твердо.
Те, кого вскормил Он манной, / Спасителю подносят / желчь вместе с уксусом.
Изнурила меня ревность по Тебе, / ибо забыли слова Твои враги мои.
О, безрассудство / и Христоубийство / убийц пророков!
Огнем очищено слово Твоё вполне, / и раб Твой возлюбил его.
Как безумный слуга, / предал участник таинств / Бездну Премудрости.
Весьма молод я и презрен, – / повелений Твоих не забыл.
Продав Избавителя, / пленником стал / коварный Иуда.
Правда Твоя – правда вовек, / и закон Твой – истина.
Согласно Соломону, / глубокая яма / уста беззаконных Евреев.
Скорби и беды нашли меня, – / заповеди Твои – занятие моё.
На кривых путях / беззаконных Евреев / колючки и западни.
Свидетельства Твои – правда вовек; / вразуми меня, и буду жить.
Иосиф с Никодимом / по образу умерших / погребают Творца.
Воззвал я всем сердцем моим, / услышь меня, Господи, повелений Твоих взыщу.
Податель жизни, Спаситель, / слава Твоему могуществу, / ад разорившему.
Воззвал я к Тебе, спаси меня, / и сохраню свидетельства Твои.
Видя Тебя, Слово, / лежащим навзничь, / Пречистая матерински рыдала.
Раньше времени начал я и воззвал, – / на слова Твои уповал.
«О, сладкая Весна Моя, / сладчайшее Мое Дитя, / куда зашла Твоя красота?»
Открылись очи мои до рассвета, / чтобы углубляться в слова Твои.
Плач возбуждала / Пречистая Матерь Твоя, / ибо Ты умерщвлен был, Слово.
Голос мой услышь, Господи, по милости Твоей, / по суду Твоему оживи меня.
Жены с благовониями / пришли помазать мvром Христа, / Божественное Мvро.
Приблизились гонящие меня беззаконно, / от закона же Твоего удалились.
Смертию смерть / Ты умерщвляешь, Боже Мой, / Божественным Твоим могуществом.
Близок Ты, Господи, / и все заповеди Твои – истина.
Введен в заблуждение обманщик, / а обольщенный избавляется / Премудростью Твоею, Боже мой.
От начала я познал из свидетельств Твоих, / что навек Ты их основал.
На дно ада / низведен был предатель, / в колодец погибели.
Воззри на унижение моё и избавь меня, / ибо закона Твоего я не забыл.
Колючки и западни – / пути трижды несчастного / безумного Иуды.
Рассуди дело мое и избавь меня, / по слову Твоему оживи меня.
Погибают все вместе / распинатели Твои, Слово, / Сын Божий, Царь всего.
Далеко от грешных спасение, / ибо повелений Твоих не взыскали.
В колодце погибели / гибнут все вместе / люди кровожадные.
Велико сострадание Твоё, Господи, / по суду Твоему оживи меня.
Сын Божий, Царь всего, / Боже мой, Создатель мой, / как Ты принял страдание?
Много изгоняющих меня и теснящих меня, – / от свидетельств Твоих я не уклонился.
Телица, видя Тельца, / повешенным на Древе, / восклицала.
Увидел неразумных и изнемогал, / ибо они слов Твоих не сохранили.
Тело живоносное / Иосиф погребает / с Никодимом.
Узри, что я заповеди Твои возлюбил, Господи, / по милости Твоей оживи меня.
Восклицала Дева, / проливая горячие слезы, / внутренне пронзаемая.
Начало слов Твоих – истина, / и вовек – все суды правды Твоей.
«О Свет очей Моих, / сладчайшее Мое Дитя, / как Ты ныне во гробе скрываешься?»
Князья стали гнать меня безвинно, / но от слов Твоих убоялось сердце моё.
«Чтобы освободить Адама и Еву / Я претерпеваю это, – / не рыдай, Матерь».
Возрадуюсь я о словах Твоих, / как находящий много добычи.
«Славлю, Сын Мой, / величайшее Твое милосердие, / из–за которого Ты это переносишь».
Неправду возненавидел я и возгнушался ею, / закон же Твой возлюбил.
Ты был напоен уксусом / и желчью, Милосердный, / уничтожая грех древнего вкушения.
Семь раз в день восхвалил я Тебя /за суды правды Твоей.
На видном месте Ты был пригвожден / в древности народ Твой / столпом облачным покрывавший.
Великий мир – любящим закон Твой, / и нет им преткновения.
Мироносицы, ко гробу пришедшие, / приносили благовония / Тебе, Спаситель.
Ожидал я спасения Твоего, Господи, / и заповеди Твои возлюбил.
Воскресни, Милосердный, / поднимая нас / из пропастей ада.
Сохранила душа моя свидетельства Твои, / и возлюбила их крепко.
«Восстань, жизни Податель», – / говорит, проливая слезы, / родившая Тебя Матерь.
Сохранил я заповеди Твои и свидетельства Твои, / ибо все пути мои пред Тобою, Господи.
«Поспеши восстать, Слово, / прекращая скорбь / непорочно Тебя Родившей!»
Да приблизится моление моё пред лицо Твоё, Господи, – / по слову Твоему вразуми меня.
Небесные Силы / изумлялись в страхе, / мертвым Тебя созерцая.
Да взойдет прошение моё пред лицо Твоё, Господи, – / по слову Твоему избавь меня.
С любовию и страхом / страдания Твои почитающим / даруй избавление от согрешений.
Изольют уста мои песнь, / когда Ты научишь меня повелениям Твоим.
О, страшное и необычайное зрелище, / Слово Божие! / Как земля Тебя скрывает?
Произнесет язык мой слова Твои, / ибо все заповеди Твои – правда.
Прежде бежит в Египет Иосиф, / неся Тебя, Спаситель, / и ныне другой Иосиф Тебя погребает.
Да будет рука Твоя во спасение мне, / ибо заповеди Твои я избрал.
Плачет и рыдает / Всечистая Матерь Твоя / о Тебе, Спаситель мой, умершем.
Возжелал я спасения Твоего, Господи, / и закон Твой – занятие моё.
Содрогаются умы / пред необычайным и повергающим в трепет / погребением Тебя, Создателя всего.
Будет жить душа моя и восхвалит Тебя, / и суды Твои помогут мне.
Окропили мvром / гроб Твой мvроносицы, / весьма рано пришедшие.
Заблудился я, как овца пропавшая; / взыщи раба Твоего, ибо заповедей Твоих я не забыл.
Мир – Церкви, / народу Твоему – спасение / даруй Твоим воскресением.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Троичен: О, Троица, Боже мой, – / Отец, Сын и Дух, / помилуй мiр!
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Богородичен: Увидеть воскресение / Сына Твоего, Дева, / удостой Твоих рабов.
Священник совершает каждение всего храма.
И поем тропари, глас 5
Благословен Ты, Господи, научи меня повелениям Твоим.
Ангельский сонм изумился, / видя Тебя, Спаситель, к мертвым причтенного, / но силу смерти сокрушившего, / и Адама с Собою воздвигшего, / и от ада всех освободившего.
Благословен Ты, Господи, научи меня повелениям Твоим.
«Что вы миро слезами сострадания, / о учени́цы, разбавляете?» / – Ангел, блистающий в гробнице, к мироносицам взывал, / – «осмотрите вы гробницу и познайте, / что воскрес Спаситель из гроба!»
Благословен Ты, Господи, научи меня повелениям Твоим.
Рано утром поспешили / мироносицы ко гробу Твоему с рыданиями. / Но предстал пред ними Ангел и возгласил: / «Кончилось время рыдания, не плачьте / но о воскресении Апостолам возвестите».
Благословен Ты, Господи, научи меня повелениям Твоим.
Жены–мироносицы с миром пришедшие / ко гробу Твоему, Спаситель, рыдали, / тогда как Ангел им возглашал: / «Что вы к мертвым Живого причисляете? / Ведь как Бог воскрес Он из гроба».
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Троичен: Поклонимся Отцу, / и Его Сыну, и Святому Духу, / святой Троице во едином существе, / с Серафимами восклицая: / «Свят, Свят, Свят Ты, Господи».
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Богородичен: Жизни Подателя родив, / Ты, Дева, от греха Адама избавила, / Еве же радость вместо скорби подала; / от жизни отпавшего к ней же направил / из Тебя воплотившийся Бог и Человек.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. (3)
Ектения малая
Снова и снова в мире Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо Ты – Царь мира, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем, со безначальным Твоим Отцом, и всесвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
Седален дня, глас 1
Тело священное испросив у Пилата, / миром умащает и полагает его Иосиф в новом гробе / с чистым полотном и ароматами божественными. / Потому пришедшие чуть свет жены мироносицы воззвали: / «Покажи нам, Христе, / как Ты предсказал, воскресение!»
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Покажи нам, Христе, / как Ты предсказал, воскресение!
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Изумились сонмы Ангелов, / созерцая Сидящего в недрах Отца, – / как подобно мертвому во гробе полагается Бессмертный; / Тот, Кого полки Ангелов окружают / и славят вместе с мертвыми во аде / как Создателя и Господа.
Воскресение Христово: не поем.
Псалом 50
Чтец: Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих изгладь беззаконие моё; совершенно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня. Ибо беззаконие моё я знаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Единому, я согрешил и злое пред Тобою сотворил, – да будешь оправдан в словах Твоих и победишь, если вступят с Тобою в суд. Ибо вот, я в беззакониях зача́т, и во грехах родила́ меня мать моя. Ибо вот, Ты истину возлюбил, сокрытое и тайное премудрости Твоей мне открыл. Ты окропи́шь меня иссо́пом – и буду очищен; омоешь меня – и сделаюсь белее снега, дашь мне услышать радость и веселие – возрадуются кости униженные. Отврати лицо Твоё от грехов моих и все беззакония мои изгладь. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и Дух Правый обнови внутри меня. Не отринь меня от лица́ Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня. Возврати мне радость спасения Твоего и Духом Владычественным утверди меня. Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся. Избавь меня от крове́й, Боже, Боже спасения моего, возрадуется язык мой правде Твоей. Господи, Ты откроешь уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою. Ибо если бы жертвы Ты восхотел, я дал бы её, – к всесожжениям не будешь благоволи́ть. Жертва Богу – дух сокрушённый, се́рдца сокрушённого и смиренного Бог не пре́зрит. Облагодете́льствуй, Господи, во благоволе́нии Твоём Сион, и да будут воздвигнуты стены Иерусалима, – тогда примешь благосклонно жертву правды, возношение и всесожжения, тогда возло́жат на алтарь Твой тельцов.
И начинаем канон, творение преп. Космы Маиумского, Марка, епископа Идрунтского и инокини Кассии; ирмосы поем дважды, а тропари на 12. В конце каждой песни оба хора вместе поют ирмос. Глас 6.
Песнь 1
Ирмос: Волною морскою / Покрывшего в древности / преследователя–тирана / сокрыли под землею / дети Им спасенных; / но мы, как юные девы, / Господу воспоем: / ибо славно Он прославился.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Господи Боже мой! / Отходное песнопение / и надгробную песнь воспою Тебе, / погребением Своим входы жизни мне отворившему / и смертию смерть и ад умертвившему.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
В высоте – на престоле / и внизу – во гробе / надмирные и подземные существа / созерцая Тебя, Спаситель мой, / сотрясались при умерщвлении Твоем: / ибо превыше разума Ты явился мертвым, / жизни Первоначальник.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Дабы Своею славою / все наполнить, / Ты нисшел в глубочайшие места земли; / ибо не скрылось от Тебя / естество мое, то́, что у Адама, / и, погребенный, Ты обновляешь / меня, истлевшего, Человеколюбец.
Ирмос: Волною морскою / Покрывшего в древности / преследователя–тирана / сокрыли под землею / дети Им спасенных; / но мы, как юные девы, / Господу воспоем: / ибо славно Он прославился.
Песнь 3
Ирмос: Тебя, на водах / повесившего всю землю без опоры, / творение увидев висящим на лобном месте, / великим ужасом охваченное, восклицало: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Образы погребения Твоего / Ты показал во множестве видений; / а ныне тайны Свои, Владыка, / Ты богочеловечески явил и находившимся во аде, восклицавшим: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Ты распростер длани / и соединил прежде разделенное; / а облечением, Спаситель, / в полотно и гроб / Ты освободил и скованных цепями, восклицавших: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи!»
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
В гробнице и за печатями / Ты, Невместимый, был удержан добровольно; / и, действительно, силу Свою / Ты божественно явил делами воспевающим: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи, Человеколюбец!».
Ирмос: Тебя, на водах / повесившего всю землю без опоры, / творение увидев висящим на лобном месте, / великим ужасом охваченное, восклицало: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи!»
Ектения малая
Снова и снова в мире Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо Ты – Бог наш, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
Седален, глас 1
Воины, охранявшие гроб Твой, Спаситель, / стали как мертвые от блистания явившегося Ангела, / возвещавшего женам о воскресении. / Тебя мы славим, тления истребителя, / к Тебе припадаем, воскресшему из гроба, /и единому Богу нашему.
Слава, и ныне: повторяем то же.
Песнь 4
Ирмос: На Кресте Твое божественное умаление провидя, / Аввакум в изумлении взывал: / «Ты пресек, Благой, могущество властителей, / приобщаясь к находящимся во аде, / как всесильный!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
День седьмой Ты сегодня освятил, / который прежде благословил упокоением от дел; / ибо Ты изменяешь все, Спаситель мой, и обновляешь, / покоясь, – и к Себе привлекая.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Когда Ты силой высшей одержал победу, / душа Твоя от тела отделилась; / но то и другое расторгает / узы смерти и ада / могуществом Твоим, Слово.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Ад встретившись с Тобою, Слово, ожесточился, / видя смертного обо́женным, / изъязвленным ранами и вместе – всесильным, / но погиб от страха пред этим образом.
Ирмос: На Кресте Твое божественное умаление провидя, / Аввакум в изумлении взывал: / «Ты пресек, Благой, могущество властителей, / приобщаясь к находящимся во аде, / как всесильный!»
Песнь 5
Ирмос: Богоявления Твоего к нам, Христе, / из сострадания происшедшего, / Исаия увидев свет немеркнущий, / от ночи бодрствуя восклицал: / «Воскреснут мертвые, / и восстанут находящиеся в гробницах, / и все, на земле живущие, возрадуются!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Ты обновляешь рожденных на земле, Создатель, / Сам явившись созданным из праха, / и полотно и гроб указывают, Слово, / на связанное с Тобою таинство; / ибо почтенный член совета представляет / замысел Твоего Родителя, / в Тебе величественно обновляющего меня.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Смертию Ты изменяешь смертное, / погребением – тленное; / ибо Ты неизменным пребываешь, как подобает Богу, / делая бессмертным то́, что принял: / ведь ни плоть Твоя не увидела тления, Владыка, / ни душа Твоя во аде дивным образом не оставлена.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
От Безбрачной происшедший и пронзенный в ребра, / Ты чрез Нее, Создатель мой, / Евы совершил восстановление, / новым Адамом став, / уснув сном животворным сверхъестественно, / и жизнь пробудив от сна и тления, / как Всесильный.
Ирмос: Богоявления Твоего к нам, Христе, / из сострадания происшедшего, / Исаия увидев свет немеркнущий, / от ночи бодрствуя восклицал: / «Воскреснут мертвые, / и восстанут находящиеся в гробницах, / и все, на земле живущие, возрадуются!»
Песнь 6
Ирмос: Был объят, но не удержан недрами кита Иона; / ибо нося образ Тебя, пострадавшего и погребению преданного, / он вышел из зверя, как из чертога, / а к страже гроба Твоего взывал: / «Соблюдающие суетное и ложное, / Самую Милость вы оставили!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Ты умерщвлен был, но не разделился, Слово, / с плотью, к которой приобщился; / ибо хотя и разрушился Твой храм во время страдания, / но и тогда была едина Ипостась / Божества и плоти Твоей, / ведь в обоих естествах Ты пребываешь, один Сын, / Слово Божие, Бог и человек.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Смертоносно для людей, но не для Бога, / было падение Адама, / ибо хотя и пострадало естество плоти Твоей, созданной из праха, / но бесстрастным осталось Божество, / а тленное Ты в Себе претворил в нетленное / и явил источник нетленной жизни воскресением.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Царствует ад, но не вечно, / над родом человеческим; / ибо Ты, Могущественный, положенный во гробе, / живоначальной дланию расторг засовы смерти / и возвестил сидевшим там от века истинное избавление, / став, Спаситель, первенцем из мертвых.
Ирмос: Был объят, но не удержан недрами кита Иона; / ибо нося образ Тебя, пострадавшего и погребению преданного, / он вышел из зверя, как из чертога, / а к страже гроба Твоего взывал: / «Соблюдающие суетное и ложное, / Самую Милость вы оставили!»
Ектения малая
Снова и снова в мире Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо Ты – Царь мира и Спаситель душ наших, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда и во веки веков.
Хор: Аминь.
Кондак, глас 6
Бездну Заключивший / лежит пред нами мертвым, / и, полотном со смирною обвитый, / в гробнице полагается как смертный – Бессмертный. / Жены же пришли помазать Его миром, / плача горько и взывая: / «Эта суббота – преблагословенна, / та самая, когда Христос уснул, / чтобы на третий день воскреснуть».
Икос: Все Удерживающий на Кресте был возвышен, / и рыдает все творение, / видя Его обнаженным, висящим на Древе; / солнце скрыло лучи, и звезды лишились света; / земля же в великом страхе поколебалась, / море побежало и камни распались, / а многие гробницы открылись, / и восстали тела святых мужей. / Ад внизу стенает, а Иудеи замышляют оклеветать Христово воскресение, / но жены взывают: / «Эта суббота – преблагословенна, / та самая, когда Христос уснул, / чтобы на третий день воскреснуть».
Синаксарь.
Песнь 7
Ирмос: Неизреченное чудо! / Избавивший благочестивых отроков в печи от пламени / во гробе мертвым, бездыханным погребается, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Уязвлен в сердце ад, / приняв Пронзенного копьем в ребра, / и стенает, огнем божественным поглощаемый, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Богат гроб! / Ведь приняв в себя / как бы уснувшего Создателя, / он явлен божественной сокровищницей жизни, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
По закону смертных / положению во гробе / подвергается Жизнь всех / и источником воскресения его являет, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Единым было во аде, / и во гробе, и в Эдеме / Божество Христа, нераздельное с Отцом и Духом, / ко спасению нас поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Ирмос: Неизреченное чудо! / Избавивший благочестивых отроков в печи от пламени / во гробе мертвым, бездыханным погребается, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Песнь 8
Ирмос: Изумись в трепете, небо, / и да потрясутся основания земли; / ибо вот, к мертвым причисляется / на высотах Живущий / и в тесном гробе помещается; / Его отроки благословляйте, / священники воспевайте, / люди превозносите во все века.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Разрушен пречистый храм, / но с Собой Он восстанавливает падшую скинию, / ибо к первому Адам второй, / на высотах Живущий, / сошел даже до внутренних хранилищ ада: / Его отроки благословляйте, священники воспевайте, / люди превозносите во все века.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Не стало дерзновения у учеников, / но отличается Аримафе́янин Иосиф, / ибо мертвым и обнаженным Всевышнего Бога видя, / он испрашивает Его и погребает, восклицая: / «Отроки благословляйте, священники воспевайте, / люди превозносите во все века!»
Благословим Отца, и Сына, и Святого Духа, Господа, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
О необычайные чудеса! О благость! / О неизреченное терпение! / Под землею добровольно запечатывается / на высотах Живущий, / и Бог, как обманщик, ложно обвиняется: / Его отроки благословляйте, священники воспевайте, / люди превозносите во все века.
Хвалим, благословляем, поклоняемся Господу, воспевая и превознося Его во все века.
И снова ирмос: Изумись в трепете, небо, / и да потрясутся основания земли; / ибо вот, к мертвым причисляется / на высотах Живущий / и в тесном гробе помещается; / Его отроки благословляйте, / священники воспевайте, / люди превозносите во все века.
Честнейшую не поем.
Песнь 9
Ирмос: Не рыдай надо Мною, Матерь, / видя во гробе Сына, / Которого Ты во чреве без семени зачала, / ибо Я воскресну и буду прославлен, / и во славе вознесу, как Бог, / непрестанно с верою и любовию / Тебя величающих.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
При дивном Твоем рождестве / сверхъестественно избежав мучений, / Я была прославлена, Сын безначальный; / ныне же, видя Тебя, Боже Мой, бездыханным, мертвым, / Я мечом скорби терзаюсь страшно; / но воскресни, чтобы Мне возвеличиться.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Земля покрывает Меня по Моей воле, / но трепещут привратники ада, / видя Меня, Матерь, / облеченного в окровавленную одежду мщения, / ибо поразив врагов на Кресте, как Бог, / Я опять воскресну и возвеличу Тебя.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Да радуется творение, / да веселятся все, на земле рожденные, / ибо у ада ненавистного отнята добыча; / пусть жены с ароматами Меня встречают; / Я избавляю Адама и Еву со всем их родом, / и в третий день воскресну.
Ирмос: Не рыдай надо Мною, Матерь, / видя во гробе Сына, / Которого Ты во чреве без семени зачала, / ибо Я воскресну и буду прославлен, / и во славе вознесу, как Бог, / непрестанно с верою и любовию / Тебя величающих.
Ектения малая
Снова и снова в мире Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо Тебя хвалят все Силы небесные, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
Ексапостиларий, глас 2
Свят Господь Бог наш. (3)
Стих: Ибо свят Господь Бог наш.
Стих: Над всеми людьми Бог наш.
Хвалитные псалмы (148 – 150)
Хор: Всё, что́ дышит, да восхвалит Господа! / Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних. Тебе подобает песнь, Богу. / Хвалите Его, все Ангелы Его, хвалите Его, все воинства Его. / Тебе подобает песнь, Богу.
И далее чтец: Хвалите Его, солнце и луна, хвалите Его, все звёзды и свет. Хвалите Его, небеса небес, и вода, что́ превыше небес. Да восхвалят имя Господне, ибо Он сказал – и возникли они, Он повелел – и были созданы. Поставил их навек и во век века, приказание о́тдал – и оно не прейдёт. Хвалите Господа с земли: драконы и все бездны, огонь, град, снег, лёд, ветер бурный, исполняющие слово Его, горы и все холмы́, деревья плодоносные и все кедры, звери и весь скот, пресмыкающиеся и птицы крылатые, цари земли и все народы, князья и все судьи земли, юноши и девы, старцы с младшими да восхвалят имя Господне, ибо вознесено́ имя Его одного: славословие Ему на земле и на небе. И возвысит Он рог народа Своего: песнь – всем святым Его, сынам Израилевым, народу, приближающемуся к Нему.
Воспойте Господу песнь новую, хвала Ему в собрании святых. Да возвеселится Израиль о Сотворившем его, и сыны́ Сиона да возрадуются о Царе Своём: да восхвалят имя Его в хороводе, на тимпа́не и псалтири да сыграют Ему, ибо благоволи́т Господь к народу Своему и возвысит кротких во спасение. Восхвалятся святые во славе и возрадуются на ложах своих: величания Богу в гортани их и мечи обоюдоо́стрые в руках их, чтобы совершить отмщение среди племён, обличение среди народов, связать царей их узами и славных их – ручными оковами железными.
на 6: Совершить среди них суд предписанный; / слава сия будет всем святым Его.
Хвалите Бога во святых Его, / хвалите Его на тверди силы Его.
на 4: Хвалите Его за могущество Его, / хвалите Его по множеству величия Его.
На «хвалите» поем стихиры на 4
Глас 2: В сей день удерживает гроб / Держащего Своей рукою все творение; / камень покрывает / Покрывшего Своею доблестью небеса. / Жизнь спит, и ад трепещет, / и Адам от уз освобождается. / Слава промыслу Твоему, / по которому все завершив, / Ты даровал нам вечный субботний покой – / всесвятое Твое воскресение из мертвых.
Хвалите Его со звуком трубным, / хвалите Его на псалтири и гуслях.
Что за зрелище пред глазами? / Что за нынешнее упокоение? / Царь веков, Своим страданием все предусмотренное завершив, / во гробе бездействует, / подавая нам новый субботний покой. / Ему воззовем: / «Восстань, Боже, суди землю, / ибо Ты царствуешь во веки, / имеющий безмерно великую милость!»
На 2: Хвалите Его на тимпа́не и в хороводе, / хвалите Его на струнах и орга́не.
Придите, увидим Жизнь нашу, во гробе лежащую, / чтобы лежащих в могилах оживотворить. / Придите, Того, Кто от Иуды в сей день созерцая спящим, / пророчески Ему воззовем: / «Возлегши, Ты уснул как лев, / кто пробудит Тебя, Царь? / Но воскресни Своею властью, / добровольно отдавший Себя за нас, / Господи, слава Тебе!»
Хвалите Его на кимва́лах благозвучных, хвалите Его на кимва́лах звонких. / Всё, что́ дышит, да восхвалит Господа!
Глас 6: Испросил Иосиф тело Иисуса, / и положил в новой своей гробнице: / ведь подобало Ему из гроба, / выйти, как из брачного чертога. / Сокрушивший могущество смерти, / и открывший людям врата рая, / (Господи,) слава Тебе!
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Глас 6: Сей день таинственно / прообразовал великий Моисей, говоря: / «И благословил Бог день седьмой», / ибо это – благословенная суббота. / Она – упокоения день, / в который почил от всех дел Своих / Единородный Сын Божий. / Через промыслительную смерть плотию упокоившись / и вновь вернувшись к тому, чем был через воскресение, / Он даровал нам вечную жизнь, / как единственно благой и Человеколюбец.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Глас 2: Преблагословенна Ты, Богородица Дева, / ибо Воплотившимся от Тебя ад пленен, / Адам из него возвращен, / проклятие лишилось силы, / Ева освобождена, смерть умерщвлена / и мы исполнились жизни. / Потому, воспевая, взываем: / «Благословен Христос Бог, так благоволивший, слава Тебе!»
Священник же в это время облачается в священническую одежду.
Славословие великое
Священник: Слава Тебе, показавшему нам свет.
Хор: Слава в вышних Богу, и на земле мир, среди людей – благоволение. Восхваляем Тебя, благословляем Тебя, поклоняемся Тебе, славословим Тебя, благодарим Тебя ради великой славы Твоей. Господи, Царь Небесный, Боже Отче Вседержитель, Господи, Сын Единородный Иисусе Христе, и Дух Святой! Господи Боже, Агнец Божий, Сын Отчий, подъемлющий грех мiра, помилуй нас. Подъемлющий грехи мiра, прими молитву нашу, Сидящий справа от Отца, помилуй нас. Ибо Ты – один Свят, Ты один – Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь.
На всякий день благословлю Тебя и восхвалю имя Твоё вовеки и в век века. Сподоби, Господи, в день сей без греха сохраниться нам. Благословен Ты, Господи, Боже отцов наших, и хвально и прославлено имя Твоё вовеки. Аминь.
Да будет, Господи, милость Твоя на нас, как мы́ уповаем на Тебя.
Благословен Ты, Господи, научи меня повелениям Твоим. (3)
Господи, Ты стал для нас прибежищем от рода в род. Я сказал: Господи, помилуй меня, исцели душу мою, ибо я согрешил пред Тобой. Господи, к Тебе я прибег, научи меня творить волю Твою, ибо Ты – Бог мой. Ибо у Тебя источник жизни, во свете Твоём мы увидим свет. Простри милость Твою к знающим Тебя.
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Святой Бессмертный, помилуй нас.
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас.
После пения Трисвятого совершается крестный ход вокруг храма с плащаницей и Евангелием. Затем у Царских врат настоятель возглашает: Премудрость. Станем благоговейно.
И поем тропарь, глас 2
Благородный Иосиф, / с древа сняв пречистое тело Твое, / чистым полотном обвив и помазав благовониями / в гробнице новой положил.
Затем чтец:
Тропарь пророчества, глас 2
Держащий всего мира концы, / благоволил Ты быть удержанным гробом, Христе, / чтобы от поглощения адом / избавить человеческое естество / и, обессмертив, оживить нас, / как Бог бессмертный.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
И, обессмертив, оживить нас, как Бог бессмертный.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Держащий всего мира концы, / благоволил Ты быть удержанным гробом, Христе, / чтобы от поглощения адом / избавить человеческое естество / и, обессмертив, оживить нас, / как Бог бессмертный.
Диакон: Будем внимать.
Чтец:
Прокимен, глас 4
Восстань, Господи, помоги нам, / и избавь нас ради имени Твоего. Стих: Боже, мы ушами нашими услышали, и отцы наши возвестили нам. Пс 43:27, 2а
Диакон: Премудрость.
Чтец: Пророчества Иезекииля чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Была на мне рука Господня, и вывел Он меня в Духе Господнем и поставил меня посреди поля, и оно было полно костей человеческих, и обвел меня со всех сторон вокруг них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот, они сухи весьма. И сказал мне: «Сын человеческий! Оживут ли кости сии?» И сказал я: «Господи Боже*! Ты знаешь это». И сказал мне: «Сын человеческий, изреки пророчество на кости сии; и скажешь им: Кости сухие! Выслушайте слово Господне! Так говорит Адонаи́ Господь костям сим: Вот, Я введу в вас дух жизни, и наложу на вас жилы, и подниму на вас плоть, и простру по вам кожу, и введу Дух Мой в вас, и оживете, и узнаете, что Я – Господь». И изрек я пророчество, как заповедал мне Господь. И произошел шум, в то время, как я пророчествовал; и вот, землетрясение, и сблизились кости, кость к кости, каждая с суставом своим. И я увидел: и вот, появились на них жилы, и плоть вырастала, и возникла и простиралась на них кожа сверху, а духа не было в них. И сказал Он мне: «Изреки пророчество к духу, сын человеческий, изреки пророчество и скажи Духу: Так говорит Адонаи́* Господь: От четырех ветров приди, Дух, и дохни на этих мертвых, и пусть они оживут». И изрек я пророчество, согласно с тем, что́ Он повелел мне, и вошел в них Дух жизни, и они ожили, и стали на ноги свои – собрание весьма многочисленное. И сказал Господь мне, говоря: «Сын человеческий! Кости эти – весь дом Израилев. Ибо они говорят: Сухи стали кости наши, потеряна надежда наша, мы погибли. Потому изреки пророчество, сын человеческий, и скажи им: Так говорит Адонаи́* Господь: Вот, Я открываю гробницы ваши, и выведу вас, народ мой, из гробниц ваших, и введу вас в землю Израилеву. И узнаете, что Я Господь, когда Я открою могилы ваши, чтобы вывести Мне вас из могил ваших, народ Мой. И вложу Дух Мой в вас, и оживете, и помещу вас на земле вашей, и узнаете, что Я, Господь, сказал – и сделаю, говорит Адонаи́* Господь». Иез 37:1–14
* в греч. Минее: Господь Господь, в лучших списках текста 70 – Господь, в синод. – Господь Бог.
Диакон: Будем внимать.
Чтец:
Прокимен, глас 7
Восстань, Господи Боже мой, да возвысится рука Твоя, / не забудь бедных Твоих до конца! Стих: Буду славить Тебя, Господи, всем сердцем моим, возвещу все чудеса Твои.
Пс 9:33, 2
Диакон: Премудрость.
И чтец: К коринфянам послания святого Апостола Павла чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец:
Послание к Коринфянам,
зачало 133
Братья, малая закваска заквашивает все тесто. Очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны. Ибо и Пасха наша, Христос, был заклан. Итак, будем праздновать не со старой закваской и не с закваской порока и лукавства, но с опресноками чистоты и истины. Христос искупил нас от проклятия Закона, сделавшись за нас проклятием, потому что написано: проклят всякий, висящий на древе, чтобы на язычников благословение Авраама пришло в Иисусе Христе, чтобы обещанного Духа мы получили чрез веру.
1 Кор 5:6б–8; Гал 3:13–14
Священник: Мир тебе.
Чтец: И духу твоему.
Диакон: Премудрость.
Чтец:
Аллилуия, глас 5
Стих: Да восстанет Бог и рассеются враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его.
Стих: Как исчезает дым, да исчезнут, как тает воск пред лицом огня.
Стих: Так да погибнут грешники от лица Божия, а праведники да возвеселятся. Пс 67:2, 3а, 3б–4а
Диакон: Премудрость. Станем благоговейно. Услышим святое Евангелие.
Священник: Мир всем.
Хор: И духу твоему.
Священник: От Матфея святого Евангелия чтение.
Хор: Слава Тебе, Господи, слава Тебе.
Диакон: Будем внимать.
Евангелие от Матфея,
зачало 114
На другой день, который приходится после пятницы, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и сказали: господин, мы вспомнили, что обманщик тот сказал, еще будучи в живых: «через три дня восстану». Повели поэтому охранять гробницу до третьего дня, чтобы ученики, придя, не украли Его, и не сказали бы народу: «восстал из мертвых»; и будет последний обман хуже первого. Сказал им Пилат: имеете стражу; идите, охраняйте, как знаете. И они пошли и охраняли гробницу, запечатав камень и приставив стражу. Мф 27:62–66
Хор: Слава Тебе, Господи, слава Тебе.
Ектения сугубая
Возгласим все от всей души и от всего помышления нашего возгласим.
Хор: Господи, помилуй.
Господи Вседержитель, Боже отцов наших, молимся Тебе, услышь и помилуй.
Хор: Господи, помилуй.
Помилуй нас Боже по великой милости Твоей, молимся Тебе, услышь и помилуй.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся о Великом Господине и отце нашем Святейшем Патриархе (имя) и о господине нашем (высоко)преосвященнейшем митрополите (или: архиепископе или: епископе — имя), и о всём во Христе братстве нашем.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся о Богохранимой стране нашей, властях и воинстве её, да тихую и безмятежную жизнь проведём во всяком благочестии и чистоте.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся о блаженных и всегда поминаемых создателях святого храма сего (или: святой обители сей), и о всех прежде почивших отцах и братьях наших, здесь и повсюду лежащих, православных.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся о милости, жизни, мире, здравии, спасении, посещении, прощении и оставлении грехов рабов Божиих, братии {и прихожан} святого храма сего (или: святой обители сей).
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся о приносящих пожертвования и творящих доброе во святом и всесвященном храме сем, о в нем трудящихся, поющих и предстоящих людях, ожидающих от Тебя великой и богатой милости.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Священник возглашает: Ибо Ты – милостивый и человеколюбивый Бог, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
Ектения просительная
Исполним вечернюю молитву нашу Господу.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Вечера сего совершенного, святого, мирного и безгрешного у Господа просим.
Хор: Подай, Господи.
Ангела мира, верного наставника, хранителя душ и тел наших у Господа просим.
Хор: Подай, Господи.
Прощения и оставления грехов и согрешений наших у Господа просим.
Хор: Подай, Господи.
Доброго и полезного душам нашим и мира мiру у Господа просим.
Хор: Подай, Господи.
Прочее время жизни нашей в мире и покаянии окончить у Господа просим.
Хор: Подай, Господи.
Христианской кончины жизни нашей безболезненной, непостыдной, мирной, и доброго ответа на Страшном суде Христовом просим.
Хор: Подай, Господи.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо Ты – Бог милости, щедрот и человеколюбия, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
Священник: Мир всем.
Хор: И духу твоему.
Диакон: Главы наши пред Господом преклоним.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо Ты милуешь и спасаешь нас, Боже наш, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
Диакон: Премудрость.
Хор: Благослови.
Священник: Сущий благословен – Христос, Бог наш, всегда: ныне и присно и во веки веков.
Хор: Аминь. Утверди, Боже, святую православную веру, православных христиан во век века.
Священник: Пресвятая Богородица, спаси нас.
Хор: Честью высшую Херувимов / и несравненно славнейшую Серафимов, / девственно Бога–Слово родившую, / истинную Богородицу – Тебя величаем.
Священник: Слава Тебе, Христе Боже, надежда наша, слава Тебе.
Хор: Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь. Господи, помилуй. (3) Благослови.
Священник произносит отпуст
Ради нас, людей, и нашего ради спасения страшные страдания, и Животворящий Крест, и добровольное погребение по плоти принять благоволивший Христос, истинный Бог наш, по молитвам Пречистой Своей Матери и всех святых, помилует и спасёт нас, как благой и Человеколюбец.
И поется многолетие
Великого господина и отца нашего (имя), / Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, / и господина нашего преосвященнейшего (имя), / митрополита (или: архиепископа, или: епископа, – название кафедры), / богохранимую страну нашу Российскую, / настоятеля, братию и прихожан святого храма сего (или: игумена с братией святой обители сей) / и всех православных христиан, / Господи, сохрани на многие лета.
И затем целование плащаницы, а где нет плащаницы целуем образ.
Стихира, глас 5
Хор: Придите, прославим Иосифа, навеки памятного, / ночью к Пилату пришедшего и Жизнь всех испросившего: / «Отдай мне Сего Странника, / Который не имеет, где главу приклонить; / отдай мне Сего Странника, / Которого ученик коварный предал на смерть; / отдай мне Сего Странника, / Которого Матерь, видя висящим на Кресте, / с рыданиями взывала / и по–матерински восклицала: / «Увы Мне, Дитя Мое! Увы Мне, Свет Мой / и Жизнь Моя возлюбленная! / Ибо предсказанное в храме Симеоном в сей день сбылось: / Мое сердце меч пронзил, / но в радость о воскресении Твоем плач претвори!» / Поклоняемся страданиям Твоим, Христе. / Поклоняемся страданиям Твоим, Христе. / Поклоняемся страданиям Твоим, Христе, / и святому воскресению!
На часах
ЧАС ПЕРВЫЙ
Придите, поклонимся Царю нашему, Богу.
Придите, поклонимся и припадем ко Христу, Царю, нашему Богу.
Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему.
Псалом 5
Слова мои услышь, Господи, уразумей вопль мой, внемли́ гласу моления моего, Царь мой и Бог мой, ибо к Тебе помолюсь я, Господи. Рано утром услышь голос мой, рано утром предстану Тебе и буду взирать. Ибо Ты Бог, не желающий беззакония, не посе́лится при Тебе творящий зло, не пребудут и беззаконники пред очами Твоими; возненавидел Ты всех, делающих беззаконие. Ты погу́бишь всех, говорящих ложь; кровожадным и коварным гнушается Господь. Я же по множеству милости Твоей войду в дом Твой, поклонюсь пред храмом святым Твоим в страхе Твоём. Господи, поведи меня в правде Твоей ради врагов моих, направь пред Тобою путь мой. Ибо нет в устах их истины, сердце их су́етно, гроб открытый – гортань их, языка́ми своими обманывали. Осуди их, Боже, да отстанут они от замыслов своих, по множеству нечестия их изгони их, ибо они огорчили Тебя, Господи. И да возвеселятся все надеющиеся на Тебя, вовек возрадуются, и Ты посе́лишься среди них, и будут хвалиться Тобою любящие имя Твоё. Ибо Ты благослови́шь праведника, Господи; как оружием благоволе́нием Ты оградил нас.
Псалом 89
Господи! Ты стал для нас прибежищем от рода в род. Прежде чем появились горы и были созданы земля и вселенная, и от века и до века Ты существуешь. Не подвергай человека унижению! И сказал Ты: «Возвратитесь, сыны́ человеческие». Ибо тысяча лет в очах Твоих, Господи, как день вчерашний, который прошёл, и как стража в ночи́. Ничтожны будут годы их, как трава ранним утром пройдут они! Ранним утром она зацветёт – и пройдёт: вечером – опадёт, станет жёсткой и засохнет. Ибо мы изнемогли во гневе Твоём и яростью Твоею потрясены. Ты положил беззакония наши пред Тобою, век наш – во свете лица Твоего. Ибо все дни наши пресеклись, и во гневе Твоём мы изнемогли. Годы наши как бы ткали паутину, дни лет наших; а число их – семьдесят лет, если же кто в силах – восемьдесят лет, и бо́льшая часть их – труд и му́ка, ибо кротость пришла к нам, и будем научены. Кто знает силу гнева Твоего, и по страху пред Тобою – как исчислить ярость Твою? Та́к покажи мне десницу Твою и утверждённых сердцем в мудрости. Обратись, Господи! Доколе? И смилуйся над рабами Твоими. Насытились мы рано утром милостью Твоею, Господи, и возрадовались и возвеселились. Во все дни наши возвеселились: за дни, в которые Ты смирил нас, за годы, в которые мы видели злое. И воззри́ на рабов Твоих и на дела Твои, и укажи путь сынам их. И да будет сияние Господа Бога нашего на нас, и дела́ рук наших исправь у нас, и дело рук наших исправь.
Псалом 100
Милость и суд воспою Тебе, Господи. Буду петь и внимать на пути непорочном: когда Ты придёшь ко мне? Я ходил в беззлобии се́рдца моего посреди дома моего. Не допускал пред глаза мои де́ла законопреступного, творящих преступления возненавидел; не пристало ко мне сердце строптивое, избегающего меня злого я не замечал; тайно клевещущего на ближнего своего – его изгонял, с гордым оком и ненасытным сердцем – с ним вместе не вкушал. Очи мои – на верных земли, чтобы сидеть им рядом со мною, ходящий по пути непорочному, он мне служил. Не жил среди дома моего поступающий надменно, говорящий неправду не преуспевал пред очами моими. По утрам умерщвлял я всех грешников земли, чтобы истребить из града Господня всех делающих беззаконие.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. (3)
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
И тропарь, глас 2
Благородный Иосиф, / с древа сняв пречистое тело Твое, / чистым полотном обвив и помазав благовониями / в гробнице новой положил.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Богородичен: Как назвать нам Тебя, о Благодатная? Небом? Ибо чрез Тебя воссияло Солнце правды. Раем? Ибо израстила Ты Цвет нетления. Девой? Ибо Ты пребыла нетленной. Чистой Матерью? Ибо держала во святых Твоих объятиях Сына, всех Бога. Его моли о спасении душ наших.
Стопы́ мои направь по слову Твоему, и да не овладеет мною никакое беззаконие. Избавь меня от клеветы человеческой, и сохраню заповеди Твои. Яви свет лица Твоего рабу Твоему и научи меня повелениям Твоим. Пс 118:133–135
Да наполнятся уста мои хвалою Тебе, Господи, чтобы мне воспевать славу Твою, весь день – великолепие Твоё. Пс 70:8
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь.
Кондак, глас 6
Бездну Заключивший / лежит пред нами мертвым, / и, полотном со смирною обвитый, / в гробнице полагается как смертный – Бессмертный. / Жены же пришли помазать Его миром, / плача горько и взывая: / «Эта суббота – преблагословенна, / та самая, когда Христос уснул, / чтобы на третий день воскреснуть».
Господи, помилуй. (40)
Во всякое время и на всякий час принимающий поклонение и прославление на небе и на земле Христе Боже, долготерпеливый, многомилостивый, милосерднейший, любящий праведных и ми́лующий грешных, всех призывающий ко спасению обещанием будущих благ! Сам, Господи, прими в час сей и наши молитвы и направь жизнь нашу к заповедям Твоим: души наши освяти, тела очисти, помышления исправь, мысли очисти и избавь нас от всякой скорби, бед и муки. Огради нас святыми Твоими Ангелами, чтобы ополчением их хранимые и наставляемые достигли мы единения в вере и разумения неприступной Твоей славы, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Честью высшую Херувимов и несравненно славнейшую Серафимов, девственно Бога–Слово родившую, истинную Богородицу – Тебя величаем.
Именем Господним благослови, отче.
Священник: Боже, сжалься над нами и благослови нас; яви нам свет лица Твоего и помилуй нас.
Чтец: Аминь.
Священник читает молитву: Христе, Свет истинный, просвещающий и освящающий всякого человека, приходящего в мир! Запечатлей на нас свет лица Твоего, да узрим в нем свет неприступный, и направь стопы наши к исполнению заповедей Твоих, по молитвам Пречистой Твоей Матери и всех Твоих святых. Аминь.
Хор поет кондак Богородице, глас 8: Обороняющей нас Военачальнице / за избавление от страшных бед / учреждаем Тебе торжества победы благодарственные / мы, рабы Твои, Богородица! / Но Ты, как имеющая власть необоримую, / от всяческих опасностей нас освободи, да взываем Тебе: / «Радуйся, Невеста, брака не познавшая!»
Священник: Слава Тебе, Христе Боже, надежда наша, слава Тебе.
Хор: Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь. Господи, помилуй. (3) Благослови.
Священник произносит
отпуст малый
Христос, истинный Бог наш, по молитвам Пречистой Своей Матери и всех святых помилует и спасёт нас, как Благой и Человеколюбец.
Хор: Господи, помилуй. (3)
ЧАС ТРЕТИЙ
Священник: Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков.
Чтец: Аминь. Слава Тебе, Боже наш слава Тебе.
Царь Небесный, Утешитель, Дух Истины, везде пребывающий и всё наполняющий, Сокровищница благ и жизни Податель, приди и вселись в нас, и очисти нас от всякой скверны, и спаси, Благой, души наши.
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь. Господи, помилуй. (12)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Придите, поклонимся Царю нашему, Богу.
Придите, поклонимся и припадем ко Христу, Царю, нашему Богу.
Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему.
Псалом 16
Услышь, Господи, правду мою, внемли́ молению моему, прими молитву мою не из уст коварных. От лица Твоего суд мне да изыдет, очи мои да увидят правоту. Ты испытал сердце моё, посетил ночью, испытал меня в огне – и не нашлось во мне неправды. Чтобы не говорили уста мои о делах человеческих, ради слов уст Твоих я сохранил пути твёрдые. Исправь шаги мои на стезях Твоих, да не поколеблются стопы́ мои. Я воззвал, ибо Ты услышал меня, Боже; склони ухо Твоё ко мне и услышь слова мои. Дивно яви милости Твои, Спаситель уповающих на Тебя от противящихся деснице Твоей. Сохрани меня, Господи, как зени́цу ока, под кровом крыл Твоих Ты покроешь меня от лица нечестивых, стеснивших меня, – враги мои душу мою захватили; они в ту́ке своем затворились, уста их говорили надменно. Изгоняющие меня ныне окружили меня, очи свои решились уклонить в землю. Застигли меня, как лев, готовый к охоте, и как львёнок, обитающий в укрытиях. Восстань, Господи, опереди их и низвергни их, избавь душу мою от нечестивого, меч Твой отними у врагов руки Твоей. Господи, от немногих на земле отдели их при жизни их. И сокровищ Твоих насытилось чрево их; родило́сь у них довольно сынов, и оставили остатки младенцам своим. Я же в правде явлюсь лицу Твоему, насыщусь, когда я́вится мне слава Твоя.
Псалом 24
К Тебе, Господи, возвысил я душу мою. Боже мой, на Тебя уповаю, – да не постыжусь вовек, и да не посмеются надо мною враги мои, ибо и все ожидающие Тебя не постыдятся: да постыдятся беззако́ннующие тщетно. Пути Твои, Господи, открой мне и стезя́м Твоим научи меня. Направь меня к истине Твоей и научи меня, ибо Ты – Бог, Спаситель мой, и Тебя я ожидал весь день. Вспомни о сострадании Твоём, Господи, и о милостях Твоих, ибо от века они. Грехов юности моей и неведения моего не помяни; по милости Твоей вспомни меня Ты ради благости Твоей, Господи. Благ и справедлив Господь, потому даст закон согрешающим в пути. Направит кротких в суде, научит кротких путям Своим. Все пути Господни – милость и истина для ищущих завета Его и свидетельств Его. Ради имени Твоего, Господи, и умилосе́рдишься Ты о грехе моём, ибо он велик. Кто человек, боящийся Господа? Ему даст Он закон в пути, который тот избрал. Душа его среди благ водворится, и семя его унаследует землю. Господь – твердыня боящимся Его, и завет Свой Он я́вит им. Очи мои – всегда ко Господу, ибо Он извлечёт из се́ти ноги мои. Воззри́ на меня и помилуй меня, ибо я одинок и нищ. Скорби се́рдца моего умножились, из бедствий моих изведи меня. Посмотри на смирение моё и изнеможение моё и прости все грехи мои. Посмотри на врагов моих – ибо они умножились и ненавистью неправедной возненавидели меня. Сохрани душу мою и избавь меня, да не постыжусь я, что уповаю на Тебя. Беззлобные и прямодушные присоединялись ко мне, ибо я ожидал Тебя, Господи. Избавь, Боже, Израиль от всех скорбей его!
Псалом 50
Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих изгладь беззаконие моё; совершенно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня. Ибо беззаконие моё я знаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Единому, я согрешил и злое пред Тобою сотворил, – да будешь оправдан в словах Твоих и победишь, если вступят с Тобою в суд. Ибо вот, я в беззакониях зача́т, и во грехах родила́ меня мать моя. Ибо вот, Ты истину возлюбил, сокрытое и тайное премудрости Твоей мне открыл. Ты окропи́шь меня иссо́пом – и буду очищен; омоешь меня – и сделаюсь белее снега, дашь мне услышать радость и веселие – возрадуются кости униженные. Отврати лицо Твоё от грехов моих и все беззакония мои изгладь. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и Дух Правый обнови внутри меня. Не отринь меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня. Возврати мне радость спасения Твоего и Духом Владычественным утверди меня. Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся. Избавь меня от крове́й, Боже, Боже спасения моего, возрадуется язык мой правде Твоей. Господи, Ты откроешь уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою. Ибо если бы жертвы Ты восхотел, я дал бы её, – к всесожжениям не будешь благоволи́ть. Жертва Богу – дух сокрушённый, се́рдца сокрушённого и смиренного Бог не пре́зрит. Облагодете́льствуй, Господи, во благоволе́нии Твоём Сион, и да будут воздвигнуты стены Иерусалима, – тогда примешь благосклонно жертву правды, возношение и всесожжения, тогда возло́жат на алтарь Твой тельцов.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. (3)
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Тропарь, глас 2
Благородный Иосиф, / с древа сняв пречистое тело Твое, / чистым полотном обвив и помазав благовониями / в гробнице новой положил.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Богородичен: Богородица, Ты – Лоза истинная, возрастившая нам жизни Плод; Тебя умоляем: ходатайствуй, Владычица, с Апостолами и всеми святыми о помиловании душ наших.
Господь Бог благослове́н, благослове́н Господь на всякий день, даст успех нам Бог спасения нашего. Бог наш – Бог во спасение. Пс 67:20–21а
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь.
Кондак, глас 6
Бездну Заключивший / лежит пред нами мертвым, / и, полотном со смирною обвитый, / в гробнице полагается как смертный – Бессмертный. / Жены же пришли помазать Его миром, / плача горько и взывая: / «Эта суббота – преблагословенна, / та самая, когда Христос уснул, / чтобы на третий день воскреснуть».
Затем: Господи, помилуй. (40)
Во всякое время и на всякий час принимающий поклонение и прославление на небе и на земле Христе Боже, долготерпеливый, многомилостивый, милосерднейший, любящий праведных и ми́лующий грешных, всех призывающий ко спасению обещанием будущих благ! Сам, Господи, прими в час сей и наши молитвы и направь жизнь нашу к заповедям Твоим: души наши освяти, тела очисти, помышления исправь, мысли очисти и избавь нас от всякой скорби, бед и муки. Огради нас святыми Твоими Ангелами, чтобы ополчением их хранимые и наставляемые достигли мы единения в вере и разумения неприступной Твоей славы, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Честью высшую Херувимов и несравненно славнейшую Серафимов, девственно Бога–Слово родившую, истинную Богородицу – Тебя величаем.
Именем Господним благослови, отче.
Священник: Боже, сжалься над нами и благослови нас; яви нам свет лица Твоего и помилуй нас.
Чтец: Аминь.
Молитва святого Мардария
Владыка Боже, Отче Вседержитель, Господи, Сын Единородный Иисусе Христе и Дух Святой! Единое Божество, единая Сила, помилуй меня, грешного, и Тебе известными путями спаси меня, недостойного раба Твоего, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь.
ЧАС ШЕСТОЙ
Придите, поклонимся Царю нашему, Богу.
Придите, поклонимся и припадем ко Христу, Царю, нашему Богу.
Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему.
Псалом 53
Боже, именем Твоим спаси меня и силою Твоею суди меня. Боже, услышь молитву мою, вникни в слова уст моих. Ибо чужие восстали на меня, и сильные искали душу мою, и не представили Бога пред собою. Но вот, Бог помогает мне, и Господь – заступник души́ моей. Обратит Он зло на врагов моих: истиною Твоею истреби их. Я усердно принесу жертву Тебе, прославлю имя Твоё, Господи, ибо оно бла́го, ибо от всякой скорби Ты избавил меня, и на врагов моих смотрело око моё.
Псалом 54
Услышь, Боже, молитву мою и не пре́зри моления моего, внемли́ мне и услышь меня. Опечалился я в горести моей и смутился от голоса врага и от притеснения грешника, ибо возвели на меня беззаконие и во гневе враждовали против меня. Встревожилось сердце моё во мне, и боя́знь смерти напала на меня, страх и трепет нашли на меня, и покрыла меня тьма. И я сказал: «Кто даст мне крылья, как у голубя, и я полечу и упокоюсь?» Вот, я удалился в изгнание и водворился в пустыне. Ожидал я Бога, спасающего меня от малодушия и от бури. Потопи, Господи, и раздели их языки́, ибо видел я беззаконие и пререкание во граде. Днём и ночью обходят они его по сте́нам его; беззаконие и горе посреди него и неправда, и не исчезли с улиц его лихоимство и обман. Ибо если бы враг поносил меня, я бы то́ перенёс; и если бы ненавистник мой величался надо мною, я бы укрылся от него. Но ты, человек со мной единодушный, наставник мой и ближний мой, чьё общение услаждало мои трапе́зы, в доме Божием мы ходили в единомыслии! Да придёт же смерть на них, и пусть сойдут они во ад живыми, ибо злодейство в жилищах их, посреди них. Я к Богу воззвал, и Господь услышал меня; вечером, и утром, и в полдень поведаю и возвещу – и Он услышит голос мой. Избавит мирно душу мою от приближающихся ко мне, ибо их много было рядом со мною. Услышит Бог и смирит их, Сущий прежде веков. Ведь нет для них выкупа, ибо они не убоялись Бога. Простёр Он руку Свою для воздаяния, – они осквернили завет Его. Разделились от гнева лица́ Его, и сблизились сердца́ их; стали слова их нежнее еле́я, но они – стрелы. Возложи на Господа заботу твою, и Он тебя пропитает, не даст вовек поколебаться праведнику. Ты же, Боже, низведешь их в колодец погибели: мужи кровожадные и коварные не достигнут половины дней своих. А я, Господи, уповаю на Тебя.
Псалом 90
Живущий помощью Всевышнего под кровом Бога небесного водворится. Скажет Господу: «Заступник мой Ты и прибежище моё, Бог мой и уповаю на Него». Ибо Он избавит тебя от се́ти ловцов и от вести тревожной. За плечами Своими сокроет тебя, и под крыльями Его будешь надеяться, – как оружие окружи́т тебя истина Его. Не убоишься от страха ночного, от стрелы, летящей днём; от опасности, во тьме блуждающей, от несчастья и демона полу́денного. Падёт рядом с тобою тысяча, и десять тысяч справа от тебя, но к тебе не приблизятся. Только очами твоими посмотришь и воздаяние грешников увидишь. Ибо Ты, Господи, надежда моя! Всевышнего сделал ты прибежищем твоим. Не подсту́пится к тебе зло, и бич не приблизится к шатру твоему, ибо Он Ангелам Своим запове́дает о тебе сохранить тебя на всех путях твоих, – на руках понесут тебя, чтобы ты не споткнулся о камень ногою твоею. На а́спида и васили́ска наступишь и попирать будешь льва и дракона. «Ибо на Меня он уповал, и избавлю его, прикрою его, ибо он познал имя Моё. Призовёт Меня, и услышу его, с ним Я в скорби, избавлю его и прославлю его, долгоде́нствием исполню его и явлю ему спасение Моё».
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. (3)
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Тропарь, глас 2
Благородный Иосиф, / с древа сняв пречистое тело Твое, / чистым полотном обвив и помазав благовониями / в гробнице новой положил.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Богородичен: Нет у нас дерзновения из–за множества согрешений наших, но Ты умоли от Тебя Рожденного, Богородица Дева! Ибо силу многую имеет моление Матери ко благосклонному Владыке. Не презри мольбы грешных, Всечистая, ибо милостив и имеет силу спасать Тот, Кто принял за нас страдание.
Скоро да встретит нас сострадание Твоё, Господи, ибо мы обнищали весьма. Помоги нам, Боже, Спаситель наш, ради славы имени Твоего, Господи, избавь нас, и будь милостив ко грехам нашим ради имени Твоего. Пс 78:8б, 9
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь.
Кондак, глас 6
Бездну Заключивший / лежит пред нами мертвым, / и, полотном со смирною обвитый, / в гробнице полагается как смертный – Бессмертный. / Жены же пришли помазать Его миром, / плача горько и взывая: / «Эта суббота – преблагословенна, / та самая, когда Христос уснул, / чтобы на третий день воскреснуть».
Затем: Господи, помилуй. (40)
Во всякое время и на всякий час принимающий поклонение и прославление на небе и на земле Христе Боже, долготерпеливый, многомилостивый, милосерднейший, любящий праведных и ми́лующий грешных, всех призывающий ко спасению обещанием будущих благ! Сам, Господи, прими в час сей и наши молитвы и направь жизнь нашу к заповедям Твоим: души наши освяти, тела очисти, помышления исправь, мысли очисти и избавь нас от всякой скорби, бед и муки. Огради нас святыми Твоими Ангелами, чтобы ополчением их хранимые и наставляемые достигли мы единения в вере и разумения неприступной Твоей славы, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Честью высшую Херувимов и несравненно славнейшую Серафимов, девственно Бога–Слово родившую, истинную Богородицу – Тебя величаем.
Именем Господним благослови, отче.
Священник: По молитвам святых отцов наших, Господи, Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас.
Чтец: Аминь.
Молитва св. Василия Великого
Боже и Господи Сил и всего творения Создатель, по милосердию беспримерной милости Твоей Единородного Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа ниспославший для спасения рода нашего и священным Его Крестом рукописание грехов наших разорвавший и им же восторжествовавший над начальствами и властителями тьмы! Сам, человеколюбивый Владыка, прими эти благодарственные и молебные прошения и от нас грешных, и избавь нас от всякого гибельного и мрачного согрешения и от всех стремящихся причинить нам зло видимых и невидимых врагов. Пригвозди страхом пред Тобою плоть нашу и не дай уклониться сердцам нашим к словам или помыслам порочным, но любовью к Тебе уязви души наши, чтобы мы, к Тебе всегда взирая и исходящим от Тебя светом направляемые, созерцая Тебя, неприступный и вечный Свет, непрестанное славословие и благодарение Тебе воссылали, безначальному Отцу с Единородным Твоим Сыном и всесвятым, и благим, и животворящим Твоим Духом ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
ЧАС ДЕВЯТЫЙ
Придите, поклонимся Царю нашему, Богу.
Придите, поклонимся и припадем ко Христу, Царю, нашему Богу.
Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему.
Псалом 83
Как желанны обители Твои, Господи сил! Жаждет и томится душа моя, стремясь во дворы́ Господни, сердце моё и плоть моя возрадовались о Боге живом. Ибо и птичка нашла себе дом, и го́рлица – гнездо себе, где поло́жит птенцов своих: алтари Твои, Господи сил, Царь мой и Бог мой. Блаженны живущие в доме Твоём, во веки веков они восхвалят Тебя. Блаже́н муж, для которого заступление есть у Тебя, он устроил восхождения в сердце своём, в долине плача, к месту, которое назначил Бог, – ибо благословение даст Законодатель. Пойду́т они от силы к силе, я́вится Бог богов на Сионе. Господи, Боже сил, услышь молитву мою, внемли́, Боже Иакова. Защитник наш, Боже, посмотри и взгляни на лицо помазанника Твоего. Ибо один день во дворах Твоих лучше тысяч; избрал я лучше быть презренным в доме Божием, нежели обитать в жилищах грешников, ибо милость и истину любит Господь, Бог благодать и славу даст: Господь не лишит благ ходящих в беззлобии. Господи, Боже сил, блаже́н человек, уповающий на Тебя.
Псалом 84
Ты явил благоволение, Господи, к земле Твоей, возвратил плен Иакова, простил беззакония народу Твоему, покрыл все грехи их. Прекратил весь гнев Твой, удержался от ярости гнева Твоего. Возврати нас, Боже спасения нашего, и отврати ярость Твою от нас. Неужели вовек будешь гневаться на нас, или прострёшь гнев Твой от рода в род? Боже, Ты, обратившись, оживишь нас, и народ Твой возрадуется о Тебе. Яви нам, Господи, милость Твою и спасение Твоё дай нам. Услышу, что́ скажет во мне Господь Бог, – ибо Он скажет о мире к народу Своему, и к святым Своим, и к обращающим сердца́ к Нему. Так, близко к боящимся Его спасение Его, чтобы поселить славу в земле нашей. Милость и истина встретились, правда и мир облобызались: истина из земли взошла, и правда с неба склонилась. Ибо и Господь даст благость, и земля наша даст плод свой, – правда пойдёт перед Ним и поставит на путь стопы́ свои.
Псалом 85
Склони, Господи, ухо Твоё и услышь меня, ибо я беден и нищ. Сохрани душу мою, ибо я благочестив; спаси раба Твоего, Боже мой, уповающего на Тебя. Помилуй меня, Господи, ибо буду взывать к Тебе весь день. Возвесели душу раба Твоего, ибо к Тебе я возвысил душу мою. Ибо Ты, Господи, благ, и кроток, и многомилостив ко всем призывающим Тебя. Услышь, Господи, молитву мою и внемли́ гласу моления моего. В день скорби моей я воззвал к Тебе, ибо Ты услышал меня. Нет подобного Тебе среди богов, Господи, и нет равного по делам Твоим. Все народы, сколько Ты их сотворил, придут и покло́нятся пред Тобою, Господи, и прославят имя Твоё. Ибо велик Ты, и творишь чудеса, Ты – Бог единый. Направь меня, Господи, на путь Твой, и буду ходить в истине Твоей. Да возвеселится сердце моё в страхе имени Твоего. Испове́даюсь Тебе, Господи, Боже мой, всем сердцем моим и прославлю имя Твоё вовек, ибо велика милость Твоя ко мне, и избавил Ты душу мою из ада глубочайшего. Боже, законопреступники восстали на меня, и сборище сильных искало души́ моей, и не представили Тебя пред собою. И Ты, Господи, Боже мой, щедрый и милостивый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, взгляни на меня и помилуй меня, дай силу Твою отроку Твоему и спаси сына рабыни Твоей. Сотвори на мне зна́мение ко благу, и да увидят ненавидящие меня и постыдятся, ибо Ты, Господи, помог мне и утешил меня.
Сотвори на мне зна́мение ко благу, и да увидят ненавидящие меня и постыдятся, ибо Ты, Господи, помог мне и утешил меня.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. (3)
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Тропарь, глас 2
Благородный Иосиф, / с древа сняв пречистое тело Твое, / чистым полотном обвив и помазав благовониями / в гробнице новой положил.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Богородичен: Ради нас рожденный от Девы и распятие претерпевший, ниспровергший смертию смерть и явивший воскресение как Бог, не пре́зри, Благой, созданных рукою Твоею; яви человеколюбие Твоё, Милостивый, прими родившую Тебя Богородицу, ходатайствующую за нас, и спаси, Спаситель наш, людей отчаявшихся.
Не предай нас до конца ради имени Твоего, и не разрушь завета Твоего. Не отними от нас милости Твоей ради Авраама, возлюбленного Тобою, ради Исаака, раба Твоего, и Израиля, святого Твоего. Дан 3:34,35
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь.
Кондак, глас 6
Бездну Заключивший / лежит пред нами мертвым, / и, полотном со смирною обвитый, / в гробнице полагается как смертный – Бессмертный. / Жены же пришли помазать Его миром, / плача горько и взывая: / «Эта суббота – преблагословенна, / та самая, когда Христос уснул, / чтобы на третий день воскреснуть».
Затем: Господи, помилуй. (40)
Во всякое время и на всякий час принимающий поклонение и прославление на небе и на земле Христе Боже, долготерпеливый, многомилостивый, милосерднейший, любящий праведных и ми́лующий грешных, всех призывающий ко спасению обещанием будущих благ! Сам, Господи, прими в час сей и наши молитвы и направь жизнь нашу к заповедям Твоим: души наши освяти, тела очисти, помышления исправь, мысли очисти и избавь нас от всякой скорби, бед и муки. Огради нас святыми Твоими Ангелами, чтобы ополчением их хранимые и наставляемые достигли мы единения в вере и разумения неприступной Твоей славы, ибо Ты благословен во веки веков. Аминь.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Честью высшую Херувимов и несравненно славнейшую Серафимов, девственно Бога–Слово родившую, истинную Богородицу – Тебя величаем.
Именем Господним благослови, отче.
Священник: Боже, сжалься над нами и благослови нас; яви нам свет лица Твоего и помилуй нас.
Чтец: Аминь.
Молитва св. Василия Великого
Владыка Господи, Иисусе Христе, Боже наш, долготерпеливый к нашим согрешениям и даже до ны́нешнего часа доведший нас, когда Ты, вися́ на животворящем Древе благоразумному разбойнику открыл путь ко входу в рай и смертью уничтожил смерть. Будь милостив к нам, грешным и недостойным рабам Твоим, ибо мы согрешили и совершили беззаконие и не достойны поднять глаза наши и посмотреть на высоту небесную, ибо мы оставили путь правды Твоей и стали ходить по желаниям сердец наших. Но умоляем Твою безмерную благость: пощади нас, Господи, по множеству милости Твоей и спаси нас ради имени Твоего святого, ибо оскудели в суете дни наши. Избавь нас из руки противника, и прости нам согрешения наши, и умертви наши плотски́е помышления, чтобы сложив с себя ветхого человека, мы облеклись в нового и стали жить для Тебя, нашего Владыки и Благодетеля. И так, следуя Твоим повелениям, достигли места вечного покоя, где всех веселящихся жилище. Ибо Ты – действительно истинное веселие и радость любящих Тебя, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем с безначальным Твоим Отцом и всесвятым, и благим, и животворящим Твоим Духом ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫЕ
И читаем Блаженны, без пения.
Во Царствии Твоём помяни нас, Господи, когда придешь во Царствии Твоём.
Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
Блаженны гонимые за правду, ибо их есть Царство Небесное.
Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах. Мф 5:3–12а
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Помяни нас, Господи, когда придешь во Царствии Твоём.
Помяни нас, Владыка, когда придешь во Царствии Твоём.
Помяни нас, Святой, когда придешь во Царствии Твоём.
Хор небесный воспевает Тебя и взывает: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф, полны небо и земля славою Твоей!»
Стих: Придите к Нему и просветитесь, и ли́ца ваши не постыдятся.
Хор небесный воспевает Тебя и взывает: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф, полны небо и земля славою Твоей!»
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Хор святых Ангелов и Архангелов со всеми небесными Силами воспевает Тебя и взывает: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф, полны небо и земля славою Твоей!»
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Символ веры
1 Верую во единого Бога, Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего и видимого и невидимого. 2 И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, от Отца рожденного прежде всех веков, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, несотворенного, единосущного Отцу, через Которого всё произошло. 3 Ради нас, людей, и нашего ради спасения сошедшего с небес, и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы, и вочеловечившегося. 4 Распятого же за нас при Понтии Пилате, и страдавшего, и погребенного. 5 И воскресшего в третий день, по Писаниям. 6 И восшедшего на небеса, и сидящего справа от Отца. 7 И снова грядущего со славою судить живых и мёртвых, и Царству Его не будет конца. 8 И в Духа Святого, Господа, Животворящего, от Отца исходящего, со Отцом и Сыном равно поклоняемого и славимого, говорившего чрез пророков. 9 Во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь. 10 Признаю одно Крещение для прощения грехов. 11 Ожидаю воскресения мёртвых, 12 и жизни будущего века. Аминь.
Ослабь, отпусти, прости, Боже, согрешения наши вольные и невольные, совершённые делом и словом, сознательно и по неведению, ночью и днём, в уме и мысли, – всё нам прости, как Благой и Человеколюбец.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь.
Кондак, глас 6
Бездну Заключивший / лежит пред нами мертвым, / и, полотном со смирною обвитый, / в гробнице полагается как смертный – Бессмертный. / Жены же пришли помазать Его миром, / плача горько и взывая: / «Эта суббота – преблагословенна, / та самая, когда Христос уснул, / чтобы на третий день воскреснуть».
Затем: Господи, помилуй. (12)
И молитва: Всесвятая Троица, единосущное Владычество, нераздельное Царство, Виновница всех благ! Благоволи же и о мне, грешном: утверди, вразуми сердце моё и удали от меня всякую скверну, просвети моё помышление, чтобы мне всегда славить, воспевать, поклоняться и восклицать: «Один Свят, один Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца». Аминь.
Священник: Премудрость.
Хор: Достойно есть воистину / прославлять Тебя, Богородицу, / вечно блаженную и пренепорочную / и Матерь Бога нашего.
Священник: Пресвятая Богородица, спаси нас.
Хор: Честью высшую Херувимов / и несравненно славнейшую Серафимов, / девственно Бога–Слово родившую, / истинную Богородицу – Тебя величаем.
Священник: Слава Тебе, Христе Боже, надежда наша, слава Тебе.
Хор: Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь. Господи, помилуй. (3) Благослови.
Священник произносит
отпуст малый
Христос, истинный Бог наш, по молитвам Пречистой Своей Матери, святых славных и всехвальных Апостолов, и всех святых помилует и спасёт нас, как Благой и Человеколюбец.
Хор: Господи, помилуй. (3)
На вечерне
ВО СВЯТУЮ И ВЕЛИКУЮ СУББОТУ НА ВЕЛИКОЙ ВЕЧЕРНЕ
Диакон: Благослови, владыка!
Священник: Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа, ныне, и всегда и во веки веков.
Хор: Аминь.
Чтец: Слава Тебе, Боже наш слава Тебе.
Царь Небесный, Утешитель, Дух Истины, везде пребывающий и всё наполняющий, Сокровищница благ и жизни Податель, приди и вселись в нас, и очисти нас от всякой скверны, и спаси, Благой, души наши.
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь. Господи, помилуй. (12)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Придите, поклонимся Царю нашему, Богу.
Придите, поклонимся и припадем ко Христу, Царю, нашему Богу.
Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему.
Псалом 103
Благословляй, душа моя, Господа! Господи, Боже мой, возвеличен Ты весьма, славословием и благолепием облекся Ты, одеваясь светом, как одеждою, простирая небо, как покров из кожи. Ты скрываешь в во́дах горние чертоги Свои, назначаешь облака́ для восхождения Своего, шествуешь на крыльях ве́тров, творишь Ангелов Своих ду́хами, и служителей Своих – пламенем огня, Ты утвердил землю на основании её, – не накло́нится она во век века. Бездна, как одежда – покрывало её, на горах встанут воды; от угрозы Твоей они побегут, от звука грома Твоего убоятся. Восходят на горы и сходят на равнины, на место, которое Ты назначил для них, – предел положил, которого не перейдут, и не обратятся, чтобы покрыть землю. Ты посылаешь источники в ущельях, посреди гор пройду́т воды, напо́ят всех зверей полевых, дикие ослы утолят жажду свою, при них птицы небесные посе́лятся, из среды скал издадут голос. Ты орошаешь горы с высот Своих, – от плода́ дел Твоих насытится земля, – произраща́ешь траву скоту и зелень на службу людям, чтобы извести хлеб из земли, и вино, веселящее сердце человека, чтобы лицо его сияло от еле́я, и хлеб сердце человека укрепит. Насытятся деревья на равнине, кедры ливанские, которые Ты насадил, – там птички совьют гнёзда, жилище аиста возвышается над ними. Го́ры высокие – оленям, скала – убежище зайцам. Сотворил Он луну для указания времён, солнце познало закат свой. Ты простёр тьму, и настала ночь; в ней будут бродить все звери лесные, молодые львы, рыча в надежде добыть и разыскать от Бога пищу себе. Взошло солнце, и они собра́лись, и в ло́говах своих улягутся, – выйдет человек на дело своё и на работу свою до вечера. Как величественны дела́ Твои, Господи, всё премудростью Ты сотворил; исполнилась земля творений Твоих. Это море великое и обширное, там пресмыкающиеся, которым нет числа, животные малые с больши́ми. Там проплывают корабли, там этот дракон, которого Ты сотворил, чтобы насмехаться над ним. Все от Тебя ожидают, что Ты дашь им пищу в своё время. Когда Ты дашь им, они её соберут, отве́рзешь руку Твою – всё насытится благом. А отвратишь лицо Твоё – смяту́тся, отнимешь дыхание их – и исчезнут, и в прах свой возвратятся. Пошлёшь Духа Твоего – и будут со́зданы, и обновишь Ты лицо земли́. Да будет Господу слава вовеки, возвеселится Господь о делах Своих Он взирает на землю и приводит её в трепет, касается гор – и они дымятся. Буду петь Господу всю жизнь мою, воспевать Бога моего, пока существую. Да будет сладостна Ему беседа моя, а я возвеселюсь о Господе. Да исчезнут грешники с земли и беззаконники – та́к, чтобы не́ было их. Благословляй, душа моя, Господа! Солнце познало закат свой. Ты простер тьму, и настала ночь. Как величественны дела́ Твои, Господи, всё премудростью Ты сотворил.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. (3)
Ектения великая
В мире Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О мире свыше и о спасении душ наших Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О мире всего мiра, благоденствии святых Божиих Церквей и о соединении всех Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О святом храме сем и о всех, с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в него, Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О Великом Господине и отце нашем Святейшем Патриархе (имя) и о господине нашем (высоко)преосвященнейшем митрополите (или: архиепископе или: епископе — имя), почтенном пресвитерстве, во Христе диаконстве, о всём клире и народе Божием Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О Богохранимой стране нашей, властях и воинстве её Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О граде сем (или: о селении сем, или: о святой обители сей), всяком граде и стране и о верою живущих в них Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О благоприятной погоде, об изобилии плодов земли и о временах мирных Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
О плавающих, путешествующих, болящих, страждущих, пленённых и о спасении их Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Об избавлении нас от всякой скорби, гнева, [опасности] и нужды Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Священник возглашает: Ибо Тебе подобает вся слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
Затем поем Господи воззвах: на глас 1.
Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня. / Услышь меня, Господи.
Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня, / внемли́ гласу моления моего, / когда я взываю к Тебе. / Услышь меня, Господи.
Да направится молитва моя, / как фимиам, пред лицо Твоё, / возношение рук моих / – как жертва вечерняя. / Услышь меня, Господи.
И стихи: Поставь стражу, Господи, к устам моим, и дверь ограждающую для губ моих. Не уклони сердце моё к словам порочным измышлять оправдания грехам с людьми, делающими беззаконие; и не приобщусь я к избранникам их. Наставит меня праведник милостиво и обличит меня, еле́й же грешника да не умасти́т головы моей, а ещё и молитва моя – на желания их. У скалы поглощены были судьи их; услышат слова мои, ибо они стали сладостны. Как если бы земная толща разверзлась на земле, рассы́пались кости их при аде. Ибо к Тебе, Господи, Господи, очи мои, на Тебя я уповал, не отними души́ моей. Сохрани меня от западни, что устроили мне, и от соблазнов делающих беззаконие. Падут в сеть свою грешники; я одинок, пока её не перейду.
Гласом моим я ко Господу воззвал, гласом моим ко Господу помолился. Изолью пред Ним моление моё, печаль мою пред Ним возвещу. Когда изнемогал во мне дух мой, – и тогда Ты знал стези́ мои; на этом пути, по которому я ходил, скрыли сеть для меня. Смотрел я направо и взирал, и никто не признавал меня; стало невозможно мне бежать, и некому вступиться за душу мою. Я воззвал к Тебе, Господи, сказал: «Ты – надежда моя, доля моя на земле живых». Внемли́ молению моему, ибо я унижен весьма; избавь меня от гоня́щих меня, ибо они укрепились более меня.
На 10: Выведи из темницы душу мою, чтобы мне прославить имя Твоё.
Меня будут ждать праведные, доколе Ты не воздашь мне.
На 8: Из глубины я воззвал к Тебе, Господи, Господи, услышь голос мой.
И поем воскресные стихиры, глас 1
Вечерние наши молитвы /приими, Святой Господи, / и даруй нам прощение грехов, / ибо Ты Один, / явивший миру воскресение.
Да будут уши Твои внимательны к голосу моления моего.
Окружите, люди, Сион / и охватите его / и в нем воздайте славу Воскресшему из мертвых, / ибо Он – Бог наш, / искупивший нас от беззаконий наших.
На 6: Если Ты будешь замечать беззакония, Господи, Господи, кто устоит? Ибо у Тебя умилостивление.
Придите, люди, воспоем и поклонимся Христу, / прославляя воскресение Его из мертвых, / ибо Он – Бог наш, / от обольщения врага искупивший мир.
Ради имени Твоего я ожидал Тебя, Господи, положилась душа моя на слово Твоё, уповала душа моя на Господа.
Страданием Твоим, Христе, / от страстей мы освободились / и воскресением Твоим / от гибели избавились. / Господи, слава Тебе!
На 4: От стражи утренней до ночи, от стражи утренней да уповает Израиль на Господа.
Преподобного Иоанна Дамаскина, глас 8
В сей день ад со стоном вопит: / «Лучше было бы мне / если бы я Родившегося от Марии не принял, / ибо Он, придя ко мне, / могущество мое уничтожил, / врата медные сокрушил, / а души, которыми владел я прежде, / как Бог воскресил!» / Слава, Господи, Кресту Твоему и воскресению Твоему!
Ибо у Господа милость, и велико́ у Него избавление, и Он избавит Израиль от всех беззаконий его.
В сей день ад со стоном вопит: / «Лучше было бы мне / если бы я Родившегося от Марии не принял, / ибо Он, придя ко мне, / могущество мое уничтожил, / врата медные сокрушил, / а души, которыми владел я прежде, / как Бог воскресил!» / Слава, Господи, Кресту Твоему и воскресению Твоему!
На 2: Хвалите Господа все народы, восхвалите Его, все племена.
В сей день ад со стоном вопит: / «Ниспровергнута моя власть: / принял я Смертного, как одного из умерших, / но удерживать Его совсем не могу / и потеряю с Ним тех, над которыми царствовал; / я имел мертвых от века, / но вот, Он пробуждает всех!» / Слава, Господи, Кресту Твоему и воскресению Твоему!
Ибо утвердилась милость Его на нас, и истина Господня пребывает вовек.
В сей день ад со стоном вопит: / «Погибло мое могущество; / Пастырь был распят и Адама воскресил; / тех, над которыми царствовал, я лишился / и всех изверг, кого, одолев, поглотил! / Опустошил могилы Распятый: / власть смерти не имеет силы!» / Слава, Господи, Кресту Твоему и воскресению Твоему!
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу.
Глас 6: Сей день таинственно / прообразовал великий Моисей, говоря: / «И благословил Бог день седьмой», / ибо это – благословенная суббота. / Она – упокоения день, / в который почил от всех дел Своих / Единородный Сын Божий. / Через промыслительную смерть плотию упокоившись / и вновь вернувшись к тому, чем был через воскресение, / Он даровал нам вечную жизнь, / как единственно благой и Человеколюбец.
И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Глас 1: Всемирно славную, / от людей происшедшую и Владыку родившую / воспоем, – Марию Деву, / небесную дверь, Бесплотных песнь и верных украшение. / Ибо явилась Она небом и храмом Божества. / Она, разрушив враждебную преграду, / мир водворила и отверзла Царство. / Потому держась Её, опоры нашей веры, / имеем мы Защитником от Нее рожденного Господа. / Дерзайте же, дерзайте, люди Божии, / ибо Он победит врагов, как Всемогущий.
Вход с Евангелием.
Диакон: Благослови, владыка, святой вход!
Священник: Благословен вход святых Твоих всегда, ныне и присно, и во веки веков.
Диакон: Премудрость. Станем благоговейно.
Вечерняя песнь Сыну Божию
Хор же поет: Свет отрадный святой славы / бессмертного Отца Небесного, / святого, блаженного – Иисусе Христе! / Придя к закату солнца, / увидев свет вечерний, / воспеваем Отца, Сына и Святого Духа, Бога. / Достойно Тебя во все времена / воспевать голосами счастливыми, / Сын Божий, дающий жизнь, / – потому мир Тебя славит.
Прокимна не произносим, но сразу начинаем чтения.
Диакон: Премудрость.
Чтец: Бытия чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была невидима и не устроена, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: «Да будет свет». И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и разделил Бог между светом и тьмою. И назвал Бог свет днем, а тьму назвал ночью. И был вечер, и было утро: день один. И сказал Бог: «Да будет твердь посреди воды, и да будет отделять она воду от воды». И стало так. И сотворил Бог твердь, и разделил Бог между водою, которая была под твердью, и водою, которая была над твердью. И назвал Бог твердь небом. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день второй. И сказал Бог: «Да соберется вода, которая под небом, в одно собрание, и да явится суша». И стало так. И собралась вода, которая под небом, в собрания свои, и явилась суша. И назвал Бог сушу землею, а скопления вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо. И сказал Бог: «Да произрастит земля зелень – траву, сеющую семя по роду и по подобию её, и дерево плодовитое, приносящее плод, у которого семя его в нем по роду его на земле». И стало так. И произвела земля зелень – траву, сеющую семя по роду и по подобию её, и дерево плодовитое, приносящее плод, у которого семя его в нем, по роду его на земле. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день третий. Быт 1:1–13
Диакон: Премудрость.
Чтец: Пророчества Исаии чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Светись, светись, Иерусалим, ибо пришел твой свет, и слава Господня над тобою взошла. Вот, тьма покроет землю, и мрак – на народах; а над тобою воссияет Господь, и слава Его над тобою явится. И будут ходить цари в свете твоем, и народы – в сиянии твоем. Возведи вокруг очи твои и узри собранных чад твоих: вот, пришли сыны твои издалека, и дочери твои будут на плечах принесены. Тогда увидишь, и возрадуешься, и устрашишься, и изумишься сердцем, ибо перейдет к тебе богатство моря, и племен, и народов. И придут к тебе стада верблюдов, и покроют тебя верблюды из Мадиама и Гефы́; все они из Савы́ придут, неся золото и ладан, принесут и камень драгоценный, и спасение Господне будут благовествовать. И все овцы Кидарские будут собраны к тебе, и овны Навеофские придут к тебе; и вознесены будут жертвы благоугодные на жертвенник Мой, и дом молитвы Моей Я прославлю. Кто эти, которые как облака летят, и как голуби с птенцами ко Мне? Меня ожидают острова и корабли Фарсисские – среди первых, чтобы привезти детей твоих издалека и серебро и золото их с ними, и это – ради святого имени Господа, и ради того, что славен Святой Израилев. И будут строить сыны иноплеменников стены твои, и цари их – предстоять тебе; ибо во гневе Моем Я поражал тебя, и по милости возлюбил тебя. И отворены будут врата твои постоянно, днем и ночью, и не будут затворяться, чтобы ввести к тебе силу народов и царей их приводимых. Ибо народы и цари, которые не будут служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно запустеют. И слава Ливана к тебе придет в кипарисе, и сосне, и кедре вместе, чтобы прославить место святое Мое; и место ног Моих Я прославлю. И придут к тебе в страхе сыновья смиривших тебя и раздраживших тебя, и преклонятся к следам ног твоих все, раздражившие тебя, и ты будешь назван городом Господа, Сионом Святого Израилева. За то, что ты был оставлен и ненавидим, и не было помощника тебе, Я и сделаю тебя радостью вечною, весельем родам родов. И будешь питаться молоком народов, и богатство царей вкусишь, и узнаешь, что Я – Господь, спасающий тебя, и избавляющий тебя – Бог Израилев. Ис 60:1–16
Диакон: Премудрость.
Чтец: Исхода чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Сказал Господь Моисею и Аарону в земле Египетской, говоря: «Месяц этот для вас начало месяцев, первый он для вас между месяцами года. Скажи всему собранию сынов Израилевых, говоря: В десятый день месяца сего пусть они возьмут себе каждый агнца по домам их родов, каждый – по агнцу на дом; если же так немного будет людей в доме, что не довольно на агнца, пусть возьмет с собой соседа, ближнего к нему; по числу душ каждый, чтобы хватило ему, рассчитает на агнца. Агнец совершенный, мужеского пола, без порока, и однолетний будет у вас; из ягнят или из козлят его возьмите. И будет он у вас хранится до четырнадцатого дня месяца сего: и заколет его всё множество собрания сынов Израилевых, к вечеру, и возьмут от крови, и нанесут на два косяка и на перекладину дверей в домах, где будут есть его; и съедят мясо в эту ночь, испеченное на огне, и опресноки с горькими травами будут есть. Не будете есть от него ни сырого, ни сваренного в воде, но испеченное на огне, голову с ногами и внутренностями; не оставьте от него до утра и кость не сокрушите у него, но остающееся от него до утра в огне сожжете. И будете так есть его: чресла ваши препоясаны, и обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и будете есть его с поспешностью: это – Пасха Господня». Исх 12:1–11
Диакон: Премудрость.
Чтец: Пророчества Ионы чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину, гласящее: «Встань и пойди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нём, ибо взошел вопль злодейства его ко Мне». И встал Иона, чтобы бежать в Фарсис от лица Господня, и сошел в Иоппию, и нашел корабль, идущий в Фарсис, и отдал свою плату за провоз, и взошел на него, чтобы уплыть с ними в Фарсис от лица Господня. Но Господь воздвиг на море ветер сильный, и сделалась буря великая на море, и корабль был в опасности крушения. И устрашились корабельщики, и взывали каждый к богу своему, и выбросили в море вещи, которые были на корабле, чтобы облегчить его от них; Иона же сошел во внутренность корабля, и спал там, и храпел. И подошел к нему начальник корабля и сказал ему: «Что ты храпишь? Встань и призывай Бога твоего, чтобы спас нас Бог и мы не погибли». И сказал каждый ближнему своему: «Пойдемте, бросим жребии и узнаем, за кого постигает нас эта беда». И бросили жребии, и пал жребий на Иону. И сказали ему: «Объяви нам, за кого на нас эта беда? И какое твоё занятие? И откуда идешь и куда направляешься? И из какой ты страны, и из какого народа?» И сказал он им: «Я – раб Господень, и Господа, Бога небесного, я чту, Который сотворил море и сушу». И устрашились те мужи страхом великим, и сказали ему: «Что ты это сделал?» Ибо узнали те мужи, что от лица Господа он бежал, о чем он сам объявил им. И сказали ему: «Что нам сделать с тобою, чтобы море утихло для нас?» Ибо море вздымалось и еще больше поднимало волнение. И сказал им Иона: «Возьмите меня и бросьте меня в море, и утихнет море для вас, ибо я знаю, что ради меня постигает вас эта великая буря». И силились те мужи повернуть к земле, но не могли, потому что море вздымалось и еще больше поднималось против них. И воззвали они к Господу и сказали: «Никак да не погибнем, Господи, за душу человека сего, и да не возложишь на нас кровь праведную; ибо Ты, Господи, как хотел, соделал!» И взяли Иону и бросили его в море, и унялось море от волнения своего. И устрашились те мужи Господа страхом великим, и принесли жертву Господу, и дали обеты. И повелел Господь киту великому поглотить Иону; и был Иона во чреве кита три дня и три ночи. И помолился Иона Господу, Богу своему, из чрева кита и сказал: «Возопил я в скорби моей к Господу, Богу моему, и Он услышал меня; из чрева ада вопль мой: Ты услышал голос мой. Ты отринул меня в глубины, в сердце моря, и реки окружили меня; все валы Твои и волны Твои прошли надо мною. И я сказал: Отвергнут я от очей Твоих. Придётся ли мне ещё взглянуть на храм святой Твой? Разлилась вокруг меня вода до души моей, окружила меня бездна глубочайшая. Погрузилась голова моя в расселины гор, сошёл я в землю, чьи засовы – преграды вечные. Но да взойдёт от гибели жизнь моя, к Тебе, Господи, Боже мой! Когда оставляла меня душа моя, вспомнил я Господа, и да придёт к Тебя молитва моя, в храм святой Твой! Соблюдающие суетное и ложное милость свою оставили, я же со гласом хвалы и славословия принесу жертву Тебе, всё, что обещал, воздам Тебе, о спасении моём – Господу!» И повелел Господь киту, и он выбросил Иону на сушу. И было вторично к Ионе слово Господне, гласящее: «Встань и пойди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нём, по прежнему слову, которое Я сказал тебе». И встал Иона и пошел в Ниневию, как сказал ему Господь; Ниневия же была город великий у Бога, примерно как путь, проходимый за три дня. И начал Иона входить в город, примерно на переход одного дня, и провозглашал, и говорил: «Еще три дня и Ниневия будет ниспровергнута!» И поверили мужи Ниневийские Богу, и объявили пост, и оделись во вретища, от большого из них до малого. И дошло это слово до царя Ниневии, и встал он с престола своего, и снял одеяние своё с себя, и оделся во вретище, и сел на пепле. И провозглашено было и сказано в Ниневии от царя и от вельмож его, говоривших: «Ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы пусть ничего не вкушают, не пасутся и воды не пьют» И облеклись во вретища люди и скот и воззвали к Богу усердно, и отвратился каждый от пути своего злого и от неправды, что на руках их, говоря: «Кто знает, не передумает ли Бог, и не примет ли мольбы, и не отвратится ли от яростного гнева Своего, и мы не погибнем?» И увидел Бог дела их, что они отвратились от путей своих злых, и пожалел Бог о бедствии, о котором сказал, что сделает им, и не сделал. И удручен был Иона скорбью великой и смущен. И помолился он Господу и сказал: «О, Господи! Не это ли слова мои, которые сказал я, когда был еще в земле моей? Потому я и поспешил бежать в Фарсис, ибо знал, что Ты милостив и сострадателен, долготерпелив и многомилостив и сожалеешь о бедствиях человеческих. И ныне, Владыка Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить». И сказал Господь Ионе: «Ты опечален так сильно?» И вышел Иона из города, и сел напротив города, и сделал себе навес, и сел под ним в тени, доколе не увидит, что будет с городом. И повелел Господь Бог тыкве, и она поднялось над головою Ионы, чтобы быть тенью над головою его и покрывать его от бедствий его; и возрадовался Иона о тыкве радостью великою. И повелел Бог червю ранним утром на следующий день, и повредил он тыкву, и она засохла. И было вместе с восходом солнца: и повелел Бог ветру знойному, палящему, и поразило солнце голову Ионы, и он впал в малодушие, и отрекался от души своей, и сказал: «Лучше мне умереть, нежели жить». И сказал Господь Бог Ионе: «Сильно ли ты опечален о тыкве?» Он сказал: «Сильно опечален я, даже до смерти». И сказал Господь: «Ты пожалел о тыкве, над которой ты не пострадал и не возрастил ее, которая за ночь выросла и за ночь погибла: А Мне ли не пощадить Ниневии, города великого, в котором обитает более двенадцати мириад человек, которые не знают ни правой руки своей, ни левой, и множество скота?» Ион 1:1–16; 2:1–11; 3:1–10; 4:1–11
Диакон: Премудрость.
Чтец: Иисуса Навина чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Стали сыны Израилевы станом в Галгалах и совершили Пасху в четырнадцатый день первого месяца с вечера к западу от Иерихона, на той стороне Иордана, на равнинах; и вкусили от хлеба земли той наутро Пасхи: опресноки и новые зерна. В тот день прекратила падать манна, после того, как они поели от хлеба той земли, и больше не было у сынов Израилевых манны, но они собрали урожай земли Финикийской в тот год. И случилось, когда был Иисус у Иерихона, и поднял глаза свои, он увидел человека, стоящего перед ним, и меч его обнаженный в руке его. И, подойдя, Иисус сказал ему: «Наш ли ты, или из противников наших?» Он же сказал ему: «Я верховный полководец воинства Господня, ныне прибыл сюда». И Иисус пал лицом своим на землю, и поклонился ему и сказал ему: «Владыка! Что приказываешь своему рабу?» И сказал верховный полководец Господень Иисусу: «Сними обувь с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, свято». И сделал Иисус так. Ис Нав 5:10–15
Диакон: Премудрость.
Чтец: Исхода чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Поднявшись из Сокхофа, сыны Израилевы расположились станом в Офоме, близ пустыни. Бог же шел пред ними днем в столпе облачном, чтобы показывать им путь, а ночью в столпе огненном, чтобы светить им. И не исчезал столп облачный днем и столп огненный ночью пред лицом всего народа. И сказал Господь Моисею, говоря: «Скажи сынам Израилевым, и пусть они, повернув, расположатся станом перед селением, между Магдолом и между морем, напротив Веел–Сепфона; в виду его поставишь стан у моря. И скажет фараон народу своему: Эти сыны Израилевы блуждают в земле сей, ибо заперла их пустыня. А Я ожесточу сердце фараона, и он погонится им вслед, и явлю славу Мою на фараоне, и на всем войске его, и узнают все Египтяне, что Я Господь». И сделали так. И возвещено было царю Египетскому, что бежал народ. И обратилось сердце фараона и слуг его против народа, и они сказали: «Что это мы сделали, отпустив сынов Израилевых, чтобы не быть им рабами у нас?» Запряг же фараон колесницы свои и весь народ свой собрал с собою; и взял шестьсот колесниц отборных, и всю конницу Египетскую, и начальников над всеми ими. И ожесточил Господь сердце фараона, царя Египетского и слуг его, и он погнался за сынами Израилевыми; сыны же Израилевы уходили под рукою высокою. И погнались Египтяне за ними, и нашли их расположившимися станом у моря; – и вся конница, и колесницы фараона, и всадники, и войско его, – перед селением, напротив Веел–Сепфона. И фараон приближался. И, возведя глаза свои, сыны Израилевы видят: и вот, Египтяне расположились станом за ними. И устрашились весьма, и возопили сыны Израилевы к Господу, и сказали Моисею: «Оттого, что нет гробов в Египте, ты вывел нас, чтобы умертвить в пустыне? Что это ты сделал с нами, выведя нас из Египта? Не таково ли было слово, что́ мы сказали тебе в Египте, говоря: Оставь нас, чтобы нам быть рабами Египтянам? Ибо лучше нам быть рабами Египтянам, чем умереть в этой пустыне!» Но Моисей сказал народу: «Не бойтесь! Стойте – и взирайте на спасение от Господа, которое Он совершит для вас в сей день: ведь та́к, ка́к вы увидели Египтян сегодня, больше уже не увидите их на вечные времена. Господь будет сражаться за вас, а вы – хранить безмолвие». Сказал же Господь Моисею: «Что ты вопиешь ко Мне? Скажи сынам Израилевым, и пусть они отправляются; а ты подними жезл твой и простри руку твою на море, и раздели его, и пусть войдут сыны Израилевы в середину моря по суше. И вот, Я ожесточу сердце фараона, и слуг его, и всех Египтян, и они войдут вслед за ними; и явлю славу Мою на фараоне, и на всем войске его, и на колесницах, и на всадниках его. И узнают все Египтяне, что Я Господь, когда Я буду являть славу Мою на фараоне, и на колесницах, и на всадниках его». И двинулся Ангел Божий, шедший пред станом сынов Израилевых, и пошел сзади их; двинулся же и столп облачный от лица их и стал позади их; и вошел между станом Египтян и между станом сынов Израилевых, и стал, и сделался тьмой и мраком. И прошла ночь; и не сблизились они друг с другом за всю ночь. И простер Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильным южным ветром всю ночь и сделал море сушею, и расступилась вода. И вошли сыны Израилевы в середину моря по суше: и была вода им стеною справа и стеною слева. Египтяне же погнались, и вошли вслед за ними, – и вся конница фараона, и колесницы, и всадники, – в средину моря. Было же в утреннюю стражу: и воззрел Господь на стан Египтян из столпа огненного и облачного и привел в смятение стан Египтян; и связал оси у колесниц их, и они вели их с усилием. И сказали Египтяне: «Побежим от лица Израиля, потому что Господь сражается за них против Египтян». И сказал Господь Моисею: «Простри руку твою на море, и пусть возвратится вода и покроет Египтян, придя и на колесницы, и на всадников». Моисей же простер руку свою на море, и возвратилась вода к наступлению дня на место; а Египтяне побежали навстречу воде. И низверг Господь Египтян в середину моря. И, вернувшись назад, вода покрыла колесницы, и всадников, и возни́ц, и всю силу фараона, вошедших вслед за ними в море; и не осталось из них ни одного. Сыны же Израилевы прошли по суше среди моря: вода же была им стеною справа и стеною слева. И избавил Господь Израиль в день тот из руки Египтян, и увидели сыны Израилевы Египтян мертвыми на берегу моря. Увидел же Израиль руку великую: что́ сделал Господь с Египтянами. И убоялся народ Господа, и поверили Богу и Моисею, служителю Его. Тогда воспел Моисей и сыны Израилевы песнь сию Господу, и сказали, говоря:
Песнь Моисея
Чтец: Воспоём Господу.
Хор, на глас 5: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Коня и всадника ввергнул в море. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Помощник и Покровитель стал мне спасением. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Он – Бог мой, и прославлю Его, Бог отца моего, и превознесу Его. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Господь, сокрушающий в битвах, Господь – имя Ему. Колесницы фараона и войско его ввергнул Он в море. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Отборных конных военачальников потопил в Красном море. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Пучиною покрыл их, они погрузились в глубину, как камень. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Десница Твоя, Господи, прославилась силою. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Правая рука Твоя, Господи, сломила врагов, и множеством славы Твоей Ты сокрушил противников. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Послал гнев Твой, он пожрал их, как солому, и духом ярости Твоей расступилась вода. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Застыли воды, как стена, застыли и волны посреди моря. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Сказал враг: «Погонюсь, настигну, разделю добычу, насыщу душу мою, убью мечём моим, господствовать будет рука моя». Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Ты послал дух Твой, покрыло их море, погрузились они, как свинец, в воде великой. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Кто подобен Тебе среди богов, Господи? Кто подобен Тебе, прославленный среди святых, дивный в славе, творящий чудеса? Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Ты простер десницу Твою, – поглотила их земля. Ты повёл по правде Твоей этот народ Твой, который Ты искупил. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Призвал силою Твоею во обитель святую Твою. Услышали народы, и разгневались, муки объяли жителей Филистимских. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Тогда заспешили вожди Эдома и князья Моавитян, объял их трепет, изнемогли все жители Ханаана. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Да нападёт на них страх и трепет; от величия мышцы Твоей да станут они, как камень. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Доколе не пройдёт народ Твой, Господи, доколе не пройдёт народ Твой сей, который Ты приобрёл. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Введи и насади их на горе наследия Твоего, в готовое жилище Твоё, которое устроил Ты, Господи, святыню, Господи, которую приготовили руки Твои. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Господь царствует вечно: и навек, и дальше. Когда вошел конь фараона с колесницами и всадниками в море, и навёл на них Господь воду морскую. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Сыны же Израилевы прошли по суше посреди моря. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец: И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь. Воспоём Господу.
Хор: Ибо славно Он прославился.
Чтец поёт: Ибо славно Он прославился. Исх 13:20–15:19
Диакон: Премудрость.
Чтец: Пророчества Софонии чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Так говорит Господь: Подожди Меня до дня восстания Моего во свидетельство, ибо суд Мой – на сборища племен, чтобы привлечь царей, чтобы излить на них гнев Мой, весь гнев ярости Моей, потому что огнем ревности Моей истреблена будет вся земля; ибо тогда обращу у народов язык к роду его, чтобы все призывали имя Господне, служили Ему под ярмом единым. От пределов рек Эфиопии Я приму умоляющих Меня, сыны рассеянных Моих принесут жертвы Мне. В тот день ты не будешь в стыде от всех обычаев твоих, какими проявил нечестие против Меня; ибо тогда Я удалю от тебя презрительную дерзость твою, и уже не будешь больше величаться на святой горе Моей. Но оставлю среди тебя народ кроткий и смиренный, и будут благоговеть пред именем Господним остатки Израиля. И не сделают они неправды, и не скажут суетного, и не найдется в устах их языка коварного, ибо сами будут пастись и упокоятся, и не будет устрашающего их. Радуйся безмерно, дочь Сиона! Провозглашай, дочь Иерусалима! Веселись и наслаждайся от всего сердца своего, дочь Иерусалима! Устранил Господь преступления твои, искупил тебя из руки врагов твоих! Господь, Царь Израилев – посреди тебя: больше ты не увидишь зла. Соф 3:8–15
Диакон: Премудрость.
Чтец: Третьей книги Царств чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Было к Илии слово Господне, гласящее: Встань и пойди в Сарепту Сидонскую, и поселишься там; ибо вот, Я повелеваю там женщине–вдове кормить тебя. И встал он, и пошел в Сарепту Сидонскую, и пришел к воротам города: и вот, там женщина–вдова собирала дрова. И закричал ей вслед Илия, и сказал ей: «Возьми–ка мне немного воды в сосуде, и я попью». И пошла она, чтобы взять; и закричал вслед ей Илия, и сказал ей: «Захвати же для меня и кусок хлеба в руку свою, чтобы мне поесть». И сказала женщина: «Жив Господь, Бог твой! Нет у меня печеного; но только горсть муки в водоносе и немного масла в кувшине; и вот, наберу я два поленца, и приду, и приготовлю это для себя и для детей моих, и съедим это, и умрем. И сказал ей Илия: «Не бойся, пойди и сделай по слову своему; но сперва приготовь для меня из этого маленький хлебец, и принесешь мне; а себе и детям своим сделаешь позже; ибо так говорит Господь, Бог Израилев: В водоносе мука не истощится, и в кувшине масло не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю». И пошла женщина, и сделала по слову Илии, и дала ему; и кормилась сама, и он, и дети её. И c того дня в водоносе мука не истощалась, и в кувшине масло не убывало, по слову Господа, которое Он изрек рукою Илии. И было после того: заболел сын той женщины, хозяйки дома; и была болезнь его весьма сильна, покуда не прекратилось у него дыхание его. И сказала женщина Илии: «Что мне и тебе, человек Божий? Ты вошел ко мне напомнить неправды мои и умертвить сына моего». И сказал Илия женщине: «Дай мне сына твоего». И взял его с лона её, и отнес его наверх, в ту горницу, в которой сам жил, и положил его на постель свою. И воззвал Илия к Господу и сказал: «Увы мне, Господи, Свидетель вдовы, у которой я пребываю! Ты причинил ей зло, умертвив сына её!» И подул он на отрока трижды, и призвал Господа, и сказал: «Господи, Боже мой! Пусть же возвратится душа этого отрока в него!» И стало так. И закричал отрок, и свел он его из горницы в дом, и отдал его матери его. И сказал Илия: «Смотри, жив сын твой». И сказала та женщина Илии: «Вот, я узнала, что ты – человек Божий, и что слово Господне в устах твоих истинно». 3 Цар 17:8–23
Диакон: Премудрость.
Чтец: Пророчества Исаии чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Да возрадуется душа моя о Господе, ибо Он облек меня в ризу спасения, и одеждою радости одел меня, как на жениха возложил на меня венец, и как невесту украсил меня нарядом. И как земля, производящая цветы свои, и как сад семенам своим дает прорасти, так Господь – Господь возрастит правду и ликование пред всеми народами. Ради Сиона не промолчу, и ради Иерусалима не успокоюсь, доколе не выйдет, как свет, правда Моя, а спасение Мое как светильник не возгорится. И увидят народы правду твою, и все цари – славу твою; и назовут тебя именем твоим новым, тем, которое наименует Господь. И будешь венцом красоты в руке Господа и диадемою Царства в руке Бога твоего. И больше не будешь называться «Оставленной», и земля твоя не будет уже называться «Пустынею», ведь дано будет тебе имя: «Желание Моё», а земле твоей – «Обитаемая», ибо будет Господь благоволить к тебе, и земля твоя заселится. И как юноша, живущий с девою, так будут обитать с тобою сыны твои. И будет: так же, как жених возрадуется о невесте, так возрадуется Господь о тебе. Ис 61:10–11; 62:1–5
Диакон: Премудрость.
Чтец: Бытия чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Было после этих событий: Бог испытывал Авраама и сказал ему: «Авраам, Авраам!» И сказал он: «Вот я». И сказал: «Возьми сына твоего возлюбленного, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю высокую и вознеси его там во всесожжение на одной из гор, о которых Я скажу тебе. Авраам же, встав рано утром, оседлал ослицу свою, и взял с собою двух отроков и Исаака, сына своего. И, наколов дров для всесожжения, встал и пошел, и пришел на место, о котором сказал ему Бог, в день третий. И, воззрев очами cвоими, увидел Авраам то место издалека. И сказал Авраам отрокам своим: «Посидите здесь с ослицей, а я и мальчик пройдем до туда, и, поклонившись, возвратимся к вам». И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; и взял в руки огонь и нож, и пошли двое вместе. Сказал же Исаак Аврааму, отцу своему: «Отец!» Он отвечал: «Что, дитя мое?» Он же сказал: «Вот огонь и дрова, где же овца для всесожжения?» И сказал Авраам: «Бог усмотрит Себе овцу для всесожжения, дитя мое». И совершив путь оба вместе, пришли они на место, о котором сказал ему Бог; и построил там Авраам жертвенник, и положил дрова, и связав Исаака, сына своего, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою, чтобы взять нож и заколоть сына своего. И позвал его Ангел Господень с неба и сказал: «Авраам! Авраам!» Он же сказал: «Вот я». И сказал: «Не налагай руки твоей на мальчика и не делай ему ничего, ибо теперь Я узнал, что боишься ты Бога и не пощадил сына своего возлюбленного для Меня». И, воззрев Авраам очами своими, увидел: и вот, один овен, запутавшийся в растении «Саве́к» рогами. И пошел Авраам, и взял овна, и вознес его во всесожжение вместо Исаака, сына своего. И нарек Авраам имя месту тому: «Господь усмотрел», – так что говорят по сей день: «На горе Господь явился». И позвал Ангел Господень Авраама вторично с неба, говоря: «Мною Я поклялся, говорит Господь: из–за того, что ты сделал это дело, и не пощадил сына своего возлюбленного для Меня, Я в самом деле благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твоё, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и унаследует семя твоё города противников; и благословятся в семени твоем все племена земли за то, что ты послушался гласа Моего».
Быт 22:1–18
Диакон: Премудрость.
Чтец: Пророчества Исаии чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Дух Господень на Мне: из–за того Он помазал Меня; благовествовать нищим послал Меня, исцелить сокрушенных сердцем; провозгласить пленным освобождение и слепым прозрение, объявить год Господень благоприятный и день воздаяния, утешить всех скорбящих, что дастся скорбящим Сиона слава вместо пепла; помазание радости – скорбящим; одеяние славы – вместо духа небрежения, и будут они названы отпрысками правды, насаждением Господа к славе. И застроят пустыни вечные; места, опустошенные прежде, восстановят и обновят города опустелые, опустошенные на много родов. И придут иноплеменники пасти овец твоих, и чужеземцы будут земледельцами и виноградарями вашими. Вы же священниками Господа будете названы: «служители Бога вашего» – будет сказано вам; мощь народов погло́тите и в богатстве их дивными я́витесь. Так во второй раз они наследуют землю свою, и радость вечная над главою их. Ибо Я – Господь, любящий правду и ненавидящий похищенное с неправдою; и дам труд их праведным, и завет вечный заключу с ними. И известно будет среди племен семя их, и потомки их – между народами; всякий, видящий их, узнает их, что они семя, благословенное Богом, и они радостью возрадуются о Господе. Ис 61:1–9
Диакон: Премудрость.
Чтец: Четвёртой книги Царств чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Был день, и пришел Елисей в Соман. И там была знатная женщина, и удержала она его у себя – вкусить хлеба. И было много раз: как он ни приходил, заходил туда вкусить хлеба. И сказала женщина мужу своему: «Вот, теперь я узнала, что это – святой человек Божий, тот кто проходит мимо нас постоянно; сделаем же ему горницу, небольшое место, и поставим ему там постель, и стол, и седалище, и светильник; и будет он, когда приходит к нам, туда и заходить. И был день, и пришел он туда, и зашел в горницу, и лег там. И сказал Гиезию, отроку своему: «Позови мне эту Соманитянку». И тот позвал её, и она стала пред ним. И сказал ему: «Скажи–ка ей: Вот, ты понесла ради нас всю эту заботу; что мы можем сделать для тебя? Нет ли у тебя дела к царю, или к начальникам войска?» Она же сказала: «Нет, среди народа своего живу я спокойно». И сказал он Гиезию: «Что можем мы сделать для нее?» И сказал Гиезий, отрок его: «И правда, сына нет у неё, а муж её стар». И сказал он: «Позови её». И он позвал её, и стала она у двери. И сказал ей Елисей: «В эту пору, когда вновь придет это время, ты будешь жить и обнимать сына». Она же сказала: «Нет, господин мой, человек Божий, не обманывай рабы твоей». И понесла во чреве женщина, и родила сына в ту пору, когда пришло время, и была жива, как сказал ей Елисей. И подрос ребенок. И случилось, когда пошел ребенок к отцу своему, к жнецам, то сказал отцу своему: «Голова моя! голова моя болит!» И сказал тот отроку: «Отнеси его к матери его». И отнес его к матери его. И он лежал на коленях у неё до полудня, и умер. И отнесла она его, и положила его на постель человека Божия, и заперла его, и вышла. И позвала мужа своего и сказала: «Пришли–ка мне одного из отроков и одну из ослиц, и я съезжу к человеку Божию и возвращусь». Он сказал: «Что это ты идешь к нему? Сегодня не новомесячие и не суббота». Но она сказала: «Хорошо». И оседлала ослицу и сказала отроку своему: веди и иди; не задерживай меня на пути, пока не скажу тебе. Отправляйся, и пойдешь, и придешь к человеку Божию, к горе Кармил. И пошла, и пришла к человеку Божию, на гору Кармил. И было, когда увидел Елисей, что она идет, то сказал Гиезию, отроку своему: «Смотри, эта Соманитянка. Беги навстречу к ней и скажи ей: «Благополучна ли ты? Благополучен ли муж твой? Благополучен ли ребенок?» Она же сказала: «Благополучны!» И пришла к Елисею на гору, и ухватилась за ноги его. И подошел Гиезий, чтобы отстранить её. И сказал Елисей: «Оставь её, ибо душа её страдает в ней; а Господь скрыл от меня и не возвестил мне». И сказала она: «Разве просила я сына у господина моего? Не сказала ли я: не обольщай меня»?» И сказал Елисей Гиезию: «Опояшь чресла твои и возьми посох мой в руку твою, и пойди; если встретишь человека, не приветствуй его, и если будет человек приветствовать тебя, не отвечай ему; и положишь посох мой на лицо ребенка». И сказала мать ребенка: «Жив Господь и жива душа твоя! Не отстану от тебя». И встал Елисей, и пошел за нею. А Гиезий прошел впереди нее и положил посох на лицо ребенка. Но не было голоса, и не было слышно ничего. И возвратился он навстречу ему, и возвестил ему, говоря: «Не пробудился ребенок». И вошел Елисей в дом; и вот, ребенок умерший лежит на постели его. И вошел Елисей в дом, и запер дверь за ними двумя. И помолился Господу, и поднялся и лег на ребенка, и приложил уста свои к устам его, и глаза свои к глазам его, и руки свои к рукам его, и ноги свои к ногам его, и подышал на него, и склонился над ним; и согрелось тело ребенка. И распрямился, и прошел по дому туда и сюда; и вновь возлег – и так простирался на ребенке до семи раз; и открыл ребенок глаза свои. И кликнул Елисей Гиезия и сказал: «Позови мне эту Соманитянку». И тот позвал её, и она вошла к нему. И сказал Елисей: «Возьми сына твоего». И подошла женщина, и упала к ногам его, и поклонилась до земли; и взяла сына своего и пошла. 4 Цар 4:8–37
Диакон: Премудрость.
Чтец: Пророчества Исаии чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Так говорит Господь: Где Возведший из земли Пастыря овец Своих? Где вложивший в них Духа Святого? Проведший за правую руку Моисея мышцею славы Своей? Он заставил уйти воду от лица Своего, чтобы сделать Себе имя вечное, провел их через бездну, как коня по степи, и они не утомились, и как стадо по равнине. И сошел Дух от Господа и направил их – так вел Ты народ Твой, чтобы сделать Себе имя славное. Обратись, Господи, с неба и воззри из жилища святыни Твоей и славы Твоей: где ревность Твоя и мощь Твоя? Где множество милости Твоей и сострадания Твоего – из–за чего Ты и терпел нас. Ведь Ты – Отец наш; ибо Авраам не узнал бы нас, и Израиль не признал бы нас. Но Ты, Господи – Отец наш; избавь нас: от века имя Твоё на нас. Для чего Ты, Господи, попустил нам сбиться с пути Твоего и ожесточиться сердцам нашим, чтобы не бояться Тебя? Обратись ради рабов Твоих, ради колен наследия Твоего, чтобы понемногу унаследовать нам гору святую Твою: противники наши попрали святыню Твою. Мы сделались, какими были от начала, когда Ты не властвовал нами и не именовалось имя Твоё над нами. Если Ты отверзешь небеса, трепет пред Тобою охватит горы, и они растают, как тает воск пред лицом огня. И попалит огонь противников, и явлено будет имя Твое среди врагов: от лица Твоего народы придут в смятение. Когда Ты совершишь дела славные, трепет пред Тобою охватит горы. От века мы не слышали, и глаза наши не видели бога, кроме Тебя, и дел Твоих, которые Ты совершишь для ожидающих милости: ибо встретит она ожидающих и творящих правду; и пути Твои вспомнятся им. Ис 63:11–19; 64:1–5
Диакон: Премудрость.
Чтец: Пророчества Иеремии чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: Так говорит Господь: Вот приходят дни, и заключу с домом Израиля и с домом Иуды завет новый, не как тот завет, который Я заключил с отцами их в тот день, когда Я взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; потому что они не пребы́ли в завете Моем, и Я пренебрег ими, говорит Господь. Ибо вот этот завет Мой, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: Непременно вложу законы Мои в разум их и на сердцах их напишу их, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И не будет учить каждый ближнего своего, и каждый брата своего, говоря: «Познай Господа», ибо все будут знать Меня, от малого и до большого среди них, потому что Я милостив буду к неправдам их и грехов их не вспомню более. Иер 31:31–34
Диакон: Премудрость.
Чтец: Пророчества Даниила чтение.
Диакон: Будем внимать.
Чтец: В год восемнадцатый Навуходоносор царь сделал золотое изваяние: высота его шестьдесят локтей, ширина его шесть локтей, и поставил его на равнине Деира́, в стране Вавилонской. И послал Навуходоносор царь собрать князей, и воевод, и наместников, вождей и правителей, и тех, кто стоит у власти, и всех начальников областей, чтобы они пришли на открытие изваяния, которое поставил Навуходоносор царь. И собрались наместники, князья, воеводы, вожди, верховные правители, стоящие у власти, и все начальники областей на открытие изваяния, которое поставил Навуходоносор царь, и стали перед изваянием, которое поставил Навуходоносор царь. И глашатай воззвал с силою: «Вам объявляется, племена, народы, колена и языки: в то время, как услышите звук трубы, и свирели с цитрой, и лиры с гуслями, и симфонии и всякого рода музыки, падите и поклоняйтесь золотому изваянию, которое поставил Навуходоносор царь. А кто не падёт и не поклонится, тотчас будет брошен в печь, горящую огнем». И было, когда услышали народы звук трубы, и свирели с цитрой, и лиры с гуслями, и симфонии, и всякого рода музыки, то пали все народы, колена и языки, и поклонялись золотому изваянию, которое поставил Навуходоносор царь. Тогда подошли некие мужи Халдейские и обвинили Иудеев. И, начав речь, сказали царю Навуходоносору: «Царь, вовеки живи! Ты, царь, дал повеление, чтобы всякий человек, который услышит звук трубы, и свирели с цитрой, и лиры с гуслями, и симфонии, и всякого рода музыки, и не падет, поклоняясь золотому изваянию, будет брошен в печь, горящую огнем. Так вот, есть мужи Иудейские, которых ты поставил над делами страны Вавилонской: Седрах, Мисах и Авденаго, которые не подчинились повелению твоему, царь; и богам твоим не служат, и золотому изваянию, которое ты поставил, не поклоняются». Тогда Навуходоносор во гневе и ярости приказал привести Седраха, Мисаха и Авденаго; и приведены они были пред лицо царя. И начал речь Навуходоносор, и сказал им: «Действительно ли вы, Седрах, Мисах и Авденаго, богам моим не служите, и золотому изваянию, которое я поставил, не поклоняетесь? Итак, ныне будьте готовы к тому, чтобы, когда услышите звук трубы, и свирели с цитрой, и лиры с гуслями, и симфонии, и всякого рода музыки, пасть и поклониться золотому изваянию, которое я поставил; если же не поклонитесь, тотчас брошены будете в печь, горящую огнем; и кто – тот Бог, который избавит вас из рук моих?» И ответили Седрах, Мисах и Авденаго, говоря царю Навуходоносору: «Нет нужды нам отвечать тебе на слово твое. Ибо есть на небесах Бог наш, Которому мы служим. Он силен спасти нас из печи, горящей огнем, и от рук твоих, царь, избавит нас. А если и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим не служим и золотому изваянию, которое ты поставил, не поклоняемся». Тогда Навуходоносор исполнился ярости, и вид лица его изменился на Седраха, Мисаха и Авденаго; и приказал он разжечь печь в семь раз сильнее, пока она до крайности не раскалится; и мужам крепким силою приказал, связав Седраха, Мисаха и Авденаго, бросить их в печь, горящую огнем. Тогда мужи те связаны были в шароварах своих, и шапочках, и сапогах – в одеждах их, и брошены в середину печи, горящей огнем. Поскольку слово царя превозмогло, и печь была раскалена чрезвычайно, в семь раз сильнее, то мужей тех, которые бросали Седраха, Мисаха и Авденаго, убило пламя огня. А эти три мужа, Седрах, Мисах и Авденаго, упали в середину печи, огнем горящей, связанные. И ходили посреди пламени, воспевая и славя Бога и благословляя Господа. И, став с ними, Азария стал молиться и, открыв уста свои среди огня, возгласил так:
«Благословен Ты, Господи, Боже отцов наших, и хвально и прославлено имя Твоё вовеки, ибо праведен Ты во всём, что соделал с нами, и все дела Твои истинны, и правы пути Твои, и все суды Твои истинны; и суды истинные Ты сотворил во всем, что навёл на нас и на святой град отцов наших Иерусалим, потому что по истине и по суду навёл Ты всё это на нас за грехи наши. Ибо согрешили мы, и поступили беззаконно, отступив от Тебя, и согрешили во всём, и заповедей Твоих не послушали, и не соблюли, и не соделали, как Ты повелел нам, чтобы благо нам было. И всё, что Ты навёл на нас, и всё, что Ты соделал с нами, соделал по истинному суду, и предал нас в руки врагов беззаконных, враждебнейших отступников, и царю неправедному и злейшему на всей земле. И ныне не открыть нам уст; мы сделались стыдом и поношением для рабов Твоих и чтущих Тебя. Не предай же нас до конца ради имени Твоего святого, и не разрушь завета Твоего, и не удали милости Твоей от нас ради Авраама, возлюбленного Тобою, и ради Исаака, раба Твоего, и Израиля, святого Твоего, которым Ты сказал, говоря им, что умножишь семя их, как звёзды небесные и как песок на берегу моря. Ибо мы ума́лились, Владыка, более всех народов, и унижены сегодня на всей земле за грехи наши, и нет у нас в настоящее время ни князя, ни пророка, ни вождя, ни всесожжения, ни жертвы, ни приношения, ни фимиама, ни места, чтобы нам принести плоды пред лицо Твоё и обрести милость. Но с душою сокрушённой и духом смирения да будем приняты, как при всесожжениях овнов и тельцов и как при десятках тысяч агнцев тучных, так да сделается жертва наша пред Тобою сегодня, и да совершится для Тебя, – ибо нет стыда уповающим на Тебя. И ныне мы следуем за Тобою всем сердцем, и боимся Тебя, и ищем лица Твоего; не постыди нас, но сотвори с нами по снисхождению Твоему и по множеству милости Твоей, и избавь нас силою чудес Твоих, и дай славу имени Твоему, Господи, и да посрамятся все делающие рабам Твоим зло, и да постыдятся со всею силою и могуществом, и мощь их да сокрушится, и да познают, что Ты, Господи, Бог единый и славный по всей вселенной».
И не переставали слуги царя, бросившие их, разжигать печь нефтью, смолою, паклею и хворостом, и растекалось пламя над печью на сорок девять локтей; и выходило, и сжигало тех из Халдеев, которых достигало около печи. Но Ангел Господень сошел вместе с бывшими с Азарией в печь, и выбросил пламя огня из печи, и сделал, что в средине печи был как бы шумящий влажный ветер, и совсем не коснулся их огонь, и не повредил им, и не обеспокоил их. Тогда эти трое, как бы едиными устами, воспевали, и благословляли, и славили Бога в печи, возглашая:
«Благословен Ты, Господи Боже отцов наших, и прехвальный и превозносимый вовеки, и благословенно имя славы Твоей, святое и прехвальное и превозносимое вовеки. Благословен Ты в храме святой славы Твоей, и прехвальный и преславный вовеки. Благословен Ты, видящий бездны, восседающий на Херувимах, и прехвальный и превозносимый вовеки. Благословен Ты на престоле славы царства Твоего, и прехвальный и превозносимый вовеки. Благословен Ты на тверди небесной, и прехвальный и превозносимый вовеки».
Песнь трёх отроков
Чтец: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, все дела Господни.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, Ангелы Господни.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, небеса Господни.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, все воды, что превыше небес.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, все силы Господни.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, солнце и луна.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, звёзды небесные.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, всякий дождь и роса.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, все ветры.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, огонь и жар.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, холод и зной.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, росы и вьюги.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, лед и мороз.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, инеи и снега.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, ночи и дни.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, свет и тьма.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, молнии и облака.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Да благословляет земля.
Хор: Господа, да поёт и превозносит Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, горы и холмы.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, всё произрастающее на земле.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, источники.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, моря и реки.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, киты и всё, движущееся в водах.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, все птицы небесные.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, звери и весь скот.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, сыны человеческие.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Да благословляет Израиль.
Хор: Господа, да поёт и превозносит Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, священники Господни.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, рабы Господни.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, духи и души праведных.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, благоговейные и смиренные сердцем.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, Анания, Азария и Мисаил.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословляйте, Апостолы, пророки и мученики Господни.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Благословим Отца, и Сына, и Святого Духа!
Хор: Господа, поём и превозносим Его вовеки.
Чтец: И ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Хор: Господа, пойте и превозносите Его вовеки.
Чтец: Хвалим, благословляем, поклоняемся Господу.
Хор: Воспевая и превознося Его вовеки. Дан 3:1–88
Ектения малая
Снова и снова в мире Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
Хор: Господи, помилуй.
Пресвятую, пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянув, сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Диакон: Благослови, владыка, время пения Трисвятого.
Священник же, осеняя его крестным знамением, произносит:
Ибо свят Ты, Боже наш, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда.
Диакон выходит из Царских врат и, сперва показывая орарем на икону Христа, возглашает: Господи, спаси благочестивых.
Хор: Господи, спаси благочестивых.
Диакон: И услышь нас.
Хор: И услышь нас.
Также диакон обводит орарем стоящих во храме, возглашая к ним громогласно: И во веки веков.
Хор: Аминь.
Вместо Трисвятого поем:
Сколько вас во Христа ни крестилось, / во Христа вы все облеклись. Аллилуия. (3)
Диакон: Будем внимать.
Священник: Мир всем.
И чтец отвечает: И духу твоему.
Диакон: Премудрость.
И чтец:
Прокимен, глас 5
Вся земля да поклонится Тебе и да поёт Тебе, / да поёт же имени Твоему, Всевышний! Стих: Воскликните Господу, вся земля, воспойте же имени Его. Пс 65:4, 1–2а
Диакон: Премудрость.
И чтец надписание Апостола: К римлянам послания святого Апостола Павла чтение.
Диакон: Будем внимать.
И чтец:
Послание к римлянам,
зачало 91
Братья, все мы, кто были крещены во Христа Иисуса, в смерть Его были крещены. Итак мы были с Ним погребены чрез крещение в смерть, чтобы, как был воздвигнут Христос из мёртвых славою Отца, так и мы ходили бы в обновлении жизни. Ибо если мы оказались сращенными с Ним подобием смерти Его, мы, конечно, будем сращены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек был распят с Ним, дабы упразднено было тело греха, так чтобы не быть нам больше рабами греха; ибо умерший свободен от греха. Если же мы умерли со Христом, то верим, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, восстав из мёртвых, больше не умирает, смерть больше не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер раз навсегда греху, а что живет, то живет Богу. Так и вы считайте, что вы мертвы греху, но живы Богу во Христе Иисусе, Господе нашем. Рим 6:3–11
Священник: Мир тебе.
Чтец: И духу твоему.
Диакон: Премудрость.
Вместо Аллилуия поем псалом 81, повторяя после каждого стиха на 7–й глас:
Чтец: Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты получишь удел во всех народах.
Хор: Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты получишь удел во всех народах.
Стих: Бог стал в сонме богов, среди богов совершает суд.
Хор: Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты получишь удел во всех народах.
Стих: Доколе вы судите неправедно и лицеприятствуете к грешным?
Хор: Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты получишь удел во всех народах.
Стих: Судите сироту и бедного, смиренного и нищего оправдайте.
Хор: Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты получишь удел во всех народах.
Стих: Освободите нищего и бедного, из руки грешника избавьте его.
Хор: Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты получишь удел во всех народах.
Стих: Не познали они и не поняли, во тьме блуждают, – потрясутся все основания земли.
Хор: Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты получишь удел во всех народах.
Стих: Я сказал: вы – боги, и все вы – сыны Всевышнего, но вы как люди умираете, и как один из князей падаете.
Хор: Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты получишь удел во всех народах.
Священнослужители в это время переоблачаются в белые облачения.
Диакон: Благослови, владыка, благовестителя святого Апостола и Евангелиста Матфея.
Священник, осеняя его крестным знамением, произносит: Бог, по ходатайствам святого, славного, (всехвального) Апостола и Евангелиста Матфея, да даст тебе, благовеству́ющему, слово с силою многою, во исполнение Евангелия возлюбленного Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа.
Диакон: Аминь.
Священник: Премудрость. Станем благоговейно. Услышим святое Евангелие. Мир всем.
Хор: И духу твоему.
Диакон: От Матфея святого Евангелия чтение.
Хор: Слава Тебе, Господи, слава Тебе.
Священник: Будем внимать.
Евангелие от Матфея,
зачало 115
По прошествии субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гробницу. И вот, произошло великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сойдя с неба и подойдя, отвалил камень и сидел на нем. Был же вид его как молния, и одежда его бела как снег. Страхом перед ним были потрясены стерегущие и стали как мертвые. И заговорил Ангел и сказал женщинам: не бойтесь; я знаю, что вы Иисуса распятого ищете. Его нет здесь: ибо восстал Он, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где Он лежал, и идите скорее, скажите ученикам Его, что Он восстал из мертвых, и вот, Он предваряет вас в Галилее; там вы Его увидите. Вот, я сказал вам. И уйдя скоро от гробницы, со страхом и радостью великой побежали они возвестить ученикам Его. И вот, Иисус встретил их и сказал: радуйтесь. Они же, подойдя, ухватились за ноги Его и поклонились Ему. Тогда говорит им Иисус: не бойтесь; идите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они Меня увидят. Когда же они шли, некоторые из стражи пришли в город и возвестили первосвященникам о всем происшедшем. И они, собравшись со старейшинами и приняв решение, дали воинам достаточно денег, говоря: скажите: «ученики Его, придя ночью, украли Его, пока мы спали». И если это станет известно у правителя, мы уладим дело и избавим вас от неприятностей. Они же, взяв деньги, поступили, как были научены. И слово это было разглашено среди Иудеев до сего дня. Одиннадцать же учеников отправились в Галилею на гору, куда повелел им Иисус. И, увидев Его, поклонились; другие же усомнились. И подойдя, Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы, крестя людей во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я заповедал вам. И вот, Я с вами все дни до конца века. Аминь. Мф 28:1–20
Священник: Мир тебе, благовеству́ющему.
Хор: Слава Тебе, Господи, слава Тебе.
И далее литургия св. Василия Великого.
Вместо Херувимской песни,
поем тропарь, глас 8
Да умолкнет всякая плоть человеческая, / и да стоит со страхом и трепетом, / и ни о чем земном в себе да не помышляет, / ибо Царь царствующих и Господь господствующих / приходит заклаться и дать Себя в пищу верным. / Пред Ним шествуют сонмы Ангелов / со всяким их начальством и властью, / многоокие Херувимы и шестикрылые Серафимы, / закрывая лица и возглашая песнь: / аллилуия, аллилуия, аллилуия.
Вместо «Достойно»
ирмос, глас 6
Не рыдай надо Мною, Матерь, / видя во гробе Сына, / Которого Ты во чреве без семени зачала, / ибо Я воскресну и буду прославлен, / и во славе вознесу, как Бог, / непрестанно с верою и любовию / Тебя величающих.
Причастен, глас 4
Как спящий, пробудился Господь, и воскрес спасая нас. Аллилуия. (3) Ср. Пс 77:65а
После заамвонной молитвы поем тропари Великой субботы; в это время совершается каждение хлебов и вина.
Диакон: Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй.
Молитва на освящение хлебов
Священник: Господи Иисусе Христе, Боже наш, благословивший пять хлебов и пять тысяч насытивший! Сам благослови и эти хлебы и вино, и умножь их во граде нашем, (или: в селе нашем, или: в святой обители сей) и во всём мире Твоём, и верных, вкушающих их, освяти. Ибо Ты благословляешь и освящаешь всё, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем, со безначальным Твоим Отцом и всесвятым и благим и животворящим Твоим Духом ныне, и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
И обычное окончание Литургии.
Отпуст
Христос, истинный Бог наш, по молитвам Пречистой Своей Матери, преподобных и богоносных отцов наших и всех святых помилует и спасёт нас, как Благой и Человеколюбец.
Хор: Аминь.
[В старопечатных служебниках для Литургии Великой Субботы имелся особый отпуст:
Нас ради и нашего ради спасения смиривший Себя и в нашу нищету облекшийся, и добровольно страдания претерпевший, и смерть вкусивший, и во гробе положенный Христос, истинный Бог наш, по молитвам Пречистой Своей Матери, святых славных и всехвальных Апостолов, святого отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской и всех святых, помилует и спасёт нас, как благой и Человеколюбец.]
На полунощнице
ВО СВЯТУЮ И ВЕЛИКУЮ СУББОТУ НА ПОЛУНОЩНИЦЕ
Священник: Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков.
Чтец: Аминь. Слава Тебе, Боже наш слава Тебе.
Царь Небесный, Утешитель, Дух Истины, везде пребывающий и всё наполняющий, Сокровищница благ и жизни Податель, приди и вселись в нас, и очисти нас от всякой скверны, и спаси, Благой, души наши.
Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь. Господи, помилуй. (12)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Придите, поклонимся Царю нашему, Богу.
Придите, поклонимся и припадем ко Христу, Царю, нашему Богу.
Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему.
Псалом 50
Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих изгладь беззаконие моё; совершенно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня. Ибо беззаконие моё я знаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Единому, я согрешил и злое пред Тобою сотворил, – да будешь оправдан в словах Твоих и победишь, если вступят с Тобою в суд. Ибо вот, я в беззакониях зача́т, и во грехах родила́ меня мать моя. Ибо вот, Ты истину возлюбил, сокрытое и тайное премудрости Твоей мне открыл. Ты окропи́шь меня иссо́пом – и буду очищен; омоешь меня – и сделаюсь белее снега, дашь мне услышать радость и веселие – возрадуются кости униженные. Отврати лицо Твоё от грехов моих и все беззакония мои изгладь. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и Дух Правый обнови внутри меня. Не отринь меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня. Возврати мне радость спасения Твоего и Духом Владычественным утверди меня. Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся. Избавь меня от крове́й, Боже, Боже спасения моего, возрадуется язык мой правде Твоей. Господи, Ты откроешь уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою. Ибо если бы жертвы Ты восхотел, я дал бы её, – к всесожжениям не будешь благоволи́ть. Жертва Богу – дух сокрушённый, се́рдца сокрушённого и смиренного Бог не пре́зрит. Облагодете́льствуй, Господи, во благоволе́нии Твоём Сион, и да будут воздвигнуты стены Иерусалима, – тогда примешь благосклонно жертву правды, возношение и всесожжения, тогда возло́жат на алтарь Твой тельцов.
И поем канон Великой субботы: творение преп. Космы Маиумского, Марка, епископа Идрунтского и инокини Кассии; ирмосы поем дважды, а тропари на 12. В конце каждой песни оба хора вместе поют ирмос. Глас 6.
Песнь 1
Ирмос: Волною морскою / Покрывшего в древности / преследователя–тирана / сокрыли под землею / дети Им спасенных; / но мы, как юные девы, / Господу воспоем: / ибо славно Он прославился.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Господи Боже мой! / Отходное песнопение / и надгробную песнь воспою Тебе, / погребением Своим входы жизни мне отворившему / и смертию смерть и ад умертвившему.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
В высоте – на престоле / и внизу – во гробе / надмирные и подземные существа / созерцая Тебя, Спаситель мой, / сотрясались при умерщвлении Твоем: / ибо превыше разума Ты явился мертвым, / жизни Первоначальник.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Дабы Своею славою / все наполнить, / Ты нисшел в глубочайшие места земли; / ибо не скрылось от Тебя / естество мое, то́, что у Адама, / и, погребенный, Ты обновляешь / меня, истлевшего, Человеколюбец.
Катавасия: Волною морскою / Покрывшего в древности / преследователя–тирана / сокрыли под землею / дети Им спасенных; / но мы, как юные девы, / Господу воспоем: / ибо славно Он прославился.
Песнь 3
Ирмос: Тебя, на водах / повесившего всю землю без опоры, / творение увидев висящим на лобном месте, / великим ужасом охваченное, восклицало: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Образы погребения Твоего / Ты показал во множестве видений; / а ныне тайны Свои, Владыка, / Ты богочеловечески явил и находившимся во аде, восклицавшим: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Ты распростер длани / и соединил прежде разделенное; / а облечением, Спаситель, / в полотно и гроб / Ты освободил и скованных цепями, восклицавших: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи!»
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
В гробнице и за печатями / Ты, Невместимый, был удержан добровольно; / и, действительно, силу Свою / Ты божественно явил делами воспевающим: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи, Человеколюбец!».
Катавасия: Тебя, на водах / повесившего всю землю без опоры, / творение увидев висящим на лобном месте, / великим ужасом охваченное, восклицало: / «Нет святого, кроме Тебя, Господи!»
Чтец: Господи, помилуй. (3)
Седален, глас 1
Воины, охранявшие гроб Твой, Спаситель, / стали как мертвые от блистания явившегося Ангела, / возвещавшего женам о воскресении. / Тебя мы славим, тления истребителя, / к Тебе припадаем, воскресшему из гроба, /и единому Богу нашему.
Слава, и ныне: повторяем то же.
Песнь 4
Ирмос: На Кресте Твое божественное умаление провидя, / Аввакум в изумлении взывал: / «Ты пресек, Благой, могущество властителей, / приобщаясь к находящимся во аде, / как всесильный!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
День седьмой Ты сегодня освятил, / который прежде благословил упокоением от дел; / ибо Ты изменяешь все, Спаситель мой, и обновляешь, / покоясь, – и к Себе привлекая.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Когда Ты силой высшей одержал победу, / душа Твоя от тела отделилась; / но то и другое расторгает / узы смерти и ада / могуществом Твоим, Слово.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Ад встретившись с Тобою, Слово, ожесточился, / видя смертного обо́женным, / изъязвленным ранами и вместе – всесильным, / но погиб от страха пред этим образом.
Катавасия: На Кресте Твое божественное умаление провидя, / Аввакум в изумлении взывал: / «Ты пресек, Благой, могущество властителей, / приобщаясь к находящимся во аде, / как всесильный!»
Песнь 5
Ирмос: Богоявления Твоего к нам, Христе, / из сострадания происшедшего, / Исаия увидев свет немеркнущий, / от ночи бодрствуя восклицал: / «Воскреснут мертвые, / и восстанут находящиеся в гробницах, / и все, на земле живущие, возрадуются!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Ты обновляешь рожденных на земле, Создатель, / Сам явившись созданным из праха, / и полотно и гроб указывают, Слово, / на связанное с Тобою таинство; / ибо почтенный член совета представляет / замысел Твоего Родителя, / в Тебе величественно обновляющего меня.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Смертию Ты изменяешь смертное, / погребением – тленное; / ибо Ты неизменным пребываешь, как подобает Богу, / делая бессмертным то́, что принял: / ведь ни плоть Твоя не увидела тления, Владыка, / ни душа Твоя во аде дивным образом не оставлена.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
От Безбрачной происшедший и пронзенный в ребра, / Ты чрез Нее, Создатель мой, / Евы совершил восстановление, / новым Адамом став, / уснув сном животворным сверхъестественно, / и жизнь пробудив от сна и тления, / как Всесильный.
Катавасия: Богоявления Твоего к нам, Христе, / из сострадания происшедшего, / Исаия увидев свет немеркнущий, / от ночи бодрствуя восклицал: / «Воскреснут мертвые, / и восстанут находящиеся в гробницах, / и все, на земле живущие, возрадуются!»
Песнь 6
Ирмос: Был объят, но не удержан недрами кита Иона; / ибо нося образ Тебя, пострадавшего и погребению преданного, / он вышел из зверя, как из чертога, / а к страже гроба Твоего взывал: / «Соблюдающие суетное и ложное, / Самую Милость вы оставили!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Ты умерщвлен был, но не разделился, Слово, / с плотью, к которой приобщился; / ибо хотя и разрушился Твой храм во время страдания, / но и тогда была едина Ипостась / Божества и плоти Твоей, / ведь в обоих естествах Ты пребываешь, один Сын, / Слово Божие, Бог и человек.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Смертоносно для людей, но не для Бога, / было падение Адама, / ибо хотя и пострадало естество плоти Твоей, созданной из праха, / но бесстрастным осталось Божество, / а тленное Ты в Себе претворил в нетленное / и явил источник нетленной жизни воскресением.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Царствует ад, но не вечно, / над родом человеческим; / ибо Ты, Могущественный, положенный во гробе, / живоначальной дланию расторг засовы смерти / и возвестил сидевшим там от века истинное избавление, / став, Спаситель, первенцем из мертвых.
Катавасия: Был объят, но не удержан недрами кита Иона; / ибо нося образ Тебя, пострадавшего и погребению преданного, / он вышел из зверя, как из чертога, / а к страже гроба Твоего взывал: / «Соблюдающие суетное и ложное, / Самую Милость вы оставили!»
Чтец: Господи, помилуй. (3)
Кондак, глас 6
Бездну Заключивший / лежит пред нами мертвым, / и, полотном со смирною обвитый, / в гробнице полагается как смертный – Бессмертный. / Жены же пришли помазать Его миром, / плача горько и взывая: / «Эта суббота – преблагословенна, / та самая, когда Христос уснул, / чтобы на третий день воскреснуть».
Икос: Все Удерживающий на Кресте был возвышен, / и рыдает все творение, / видя Его обнаженным, висящим на Древе; / солнце скрыло лучи, и звезды лишились света; / земля же в великом страхе поколебалась, / море побежало и камни распались, / а многие гробницы открылись, / и восстали тела святых мужей. / Ад внизу стенает, а Иудеи замышляют оклеветать Христово воскресение, / но жены взывают: / «Эта суббота – преблагословенна, / та самая, когда Христос уснул, / чтобы на третий день воскреснуть».
Песнь 7
Ирмос: Неизреченное чудо! / Избавивший благочестивых отроков в печи от пламени / во гробе мертвым, бездыханным погребается, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Уязвлен в сердце ад, / приняв Пронзенного копьем в ребра, / и стенает, огнем божественным поглощаемый, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Богат гроб! / Ведь приняв в себя / как бы уснувшего Создателя, / он явлен божественной сокровищницей жизни, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
По закону смертных / положению во гробе / подвергается Жизнь всех / и источником воскресения его являет, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Единым было во аде, / и во гробе, и в Эдеме / Божество Христа, нераздельное с Отцом и Духом, / ко спасению нас поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Катавасия: Неизреченное чудо! / Избавивший благочестивых отроков в печи от пламени / во гробе мертвым, бездыханным погребается, / ко спасению нас, поющих: / «Боже, Искупитель, благословен Ты!»
Песнь 8
Ирмос: Изумись в трепете, небо, / и да потрясутся основания земли; / ибо вот, к мертвым причисляется / на высотах Живущий / и в тесном гробе помещается; / Его отроки благословляйте, / священники воспевайте, / люди превозносите во все века.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Разрушен пречистый храм, / но с Собой Он восстанавливает падшую скинию, / ибо к первому Адам второй, / на высотах Живущий, / сошел даже до внутренних хранилищ ада: / Его отроки благословляйте, священники воспевайте, / люди превозносите во все века.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Не стало дерзновения у учеников, / но отличается Аримафе́янин Иосиф, / ибо мертвым и обнаженным Всевышнего Бога видя, / он испрашивает Его и погребает, восклицая: / «Отроки благословляйте, священники воспевайте, / люди превозносите во все века!»
Благословим Отца, и Сына, и Святого Духа, Господа, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
О необычайные чудеса! О благость! / О неизреченное терпение! / Под землею добровольно запечатывается / на высотах Живущий, / и Бог, как обманщик, ложно обвиняется: / Его отроки благословляйте, священники воспевайте, / люди превозносите во все века.
Катавасия: Изумись в трепете, небо, / и да потрясутся основания земли; / ибо вот, к мертвым причисляется / на высотах Живущий / и в тесном гробе помещается; / Его отроки благословляйте, / священники воспевайте, / люди превозносите во все века.
Песнь 9
Ирмос: Не рыдай надо Мною, Матерь, / видя во гробе Сына, / Которого Ты во чреве без семени зачала, / ибо Я воскресну и буду прославлен, / и во славе вознесу, как Бог, / непрестанно с верою и любовию / Тебя величающих.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
При дивном Твоем рождестве / сверхъестественно избежав мучений, / Я была прославлена, Сын безначальный; / ныне же, видя Тебя, Боже Мой, бездыханным, мертвым, / Я мечом скорби терзаюсь страшно; / но воскресни, чтобы Мне возвеличиться.
Припев: Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Земля покрывает Меня по Моей воле, / но трепещут привратники ада, / видя Меня, Матерь, / облеченного в окровавленную одежду мщения, / ибо поразив врагов на Кресте, как Бог, / Я опять воскресну и возвеличу Тебя.
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Да радуется творение, / да веселятся все, на земле рожденные, / ибо у ада ненавистного отнята добыча; / пусть жены с ароматами Меня встречают; / Я избавляю Адама и Еву со всем их родом, / и в третий день воскресну.
Катавасия: Не рыдай надо Мною, Матерь, / видя во гробе Сына, / Которого Ты во чреве без семени зачала, / ибо Я воскресну и буду прославлен, / и во славе вознесу, как Бог, / непрестанно с верою и любовию / Тебя величающих.
После девятой песни Трисвятое.
Чтец: Святой Боже, Святой Крепкий, Святой Бессмертный, помилуй нас. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Пресвятая Троица, помилуй нас; Господи, очисти грехи наши; Владыка, прости беззакония наши; Святой, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради.
Господи, помилуй. (3)
Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Отче наш, Который на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт Царство Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сегодня; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.
Священник возглашает: Ибо Твоё есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и всегда, и во веки веков.
Чтец: Аминь.
И поем тропарь, глас 2
Когда сошел Ты к смерти, Жизнь бессмертная, / тогда ад умертвил Ты сиянием Божества. / Когда же Ты и умерших из преисподней воскресил, / все Силы Небесные взывали: / «Податель жизни, Христе Боже наш, слава Тебе!»
Ектения сугубая
Помилуй нас, Боже, по великой милости Твоей, молимся Тебе, услышь и помилуй.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся о Святейшем Патриархе нашем (имя), и о преосвященнейшем митрополите (или: архиепископе, или: епископе) нашем (имя), и о всём во Христе братстве нашем.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся о богохранимой стране нашей Российской, о всём народе и властях её, да тихую и безмятежную жизнь проведём во всяком благочестии и чистоте.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Ещё молимся за всю братию и за всех христиан.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Возглас: Ибо Ты милостивый и человеколюбивый Бог и Тебе славу воссылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу ныне, и всегда, и во веки веков.
Хор: Аминь.
Священник: Слава Тебе, Христе Боже, надежда наша, слава Тебе.
Хор: Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь. Господи, помилуй. (3) Благослови.
Священник произносит отпуст
Христос, истинный Бог наш, по молитвам Пречистой Своей Матери, преподобных и богоносных отцов наших и всех святых помилует и спасёт нас, как Благой и Человеколюбец.
Хор: Аминь.
Иной отпуст
Нас ради и нашего ради спасения смиривший Себя и в нашу нищету облекшийся, и добровольно страдания претерпевший, и смерть вкусивший, и во гробе положенный Христос, истинный Бог наш, по молитвам Пречистой Своей Матери, преподобных и богоносных отцов наших и всех святых, помилует и спасёт нас, как Благой и Человеколюбец.
Хор: Господи, помилуй. (3)
Конец Триоди.