Здесь читатель найдет записки Пушкина к задуманным им историческим трудам: «Истории Петра» и «Заметки о Камчатке». Цитаты:
Пушкин «История Петра»:
Дело царевича, казалось, кончено. Вдруг оно возобновилось…
Пытка развязала ему язык; он показал на себя новые вины.
Царевич более и более на себя наговаривал, устрашенный сильным отцом и изнеможенный истязаниями.
Царевич подтвердил прежние признания, объяснил незначащие обстоятельства. Толстому, Меншикову, Бутурлину и Шафирову, отведши их в сторону, объявил особо некоторые злоумышления (несчастный! своим врагам!).
Того же дня приказали судьи выписать из св. писания и из светских законов статьи, идущие к делу.
Гражданские чины, порознь, объявили единогласно и беспрекословно царевича достойного смертной казни.
Духовенство, как бабушка, сказало надвое.
Толстой представил и своеручные вопросы Петра с ответами Алексия своеручными же (сначала — твердою рукою писанными, а потом после кнута — дрожащею).
И тогда же приговор подписан.
Царевич умер. Погребен в крепости в присутствии Петра.
В день смерти царевича торжествующий Меншиков увез Петра в Ораниенбаум и там возобновил оргии страшного 1698 года.
Петр между тем не прерывал обыкновенных своих занятий. Рассматривал ответ наших архиереев на представление Сорбонской академии. Голиков, вкратце предлагая мнение Сорбонской академии и возражение наших феологов, замечает, что мнение о первенстве папы, что и есть кафолическая мысль, сильно не покровительствует Петру, который и установил шутовской праздник, в коем осмеивал папу вместо прежнего патриарха.
Запрещает бедным просить милостыню (см. о том указ жестокий, как обыкновенно).
Петр объявил еще один из тиранских указов: под смертною казнию запрещено писать запершись. Недоносителю объявлена равная казнь.
Следствие над соучастниками Алексея еще продолжалось.
Скончался царевич и наследник Петр Петрович: смерть сия сломила наконец железную душу Петра.
Указы Петра нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом.
Петр принял посла на яхте и кончил день фейерверком etc. etc. На другой день новогородскому губернатору Корсакову повелел, чтоб к 1 декабря все дворяне от 30 до 10 лет были к смотру под опасением лишения чести и живота (с похмелья, видно).
Петр издал тиранский свой указ, по которому доносителю, из какого звания он бы не был, отдавались поместия укрывающегося дворянина.
Другой государев указ об описке чужого хлеба — в неурожай (опять тиранство нестерпимое).
Указ: крестьян, изувечивающихся во избежание матросства, бить кнутом etc.
Объявить казанским и азовским магометанянам (владельцам крестьян) повеление креститься через полгода, а коли не пожелают, отписывать дома и крестьян в казну etc.
О беглых — за одного брать четырех с семействами и имуществом, кто их принимал, да 20 руб. за год штрафу — да приказчиков и людей (кто их принимал) бить кнутом.
За побег из войска из трех казнить одного по жребию — и двух бить кнутом и отсылать на каторгу. Явившихся из бегов бить кнутом и ссылать на 5 лет.
... каждого десятого казнить, а прочих кнутом; вместо умерших от тех же дворов брать братьев, племянников etc.
Петр опять издал один из своих жестоких указов ... по обыкновению своему за ослушание угрожая кнутом и каторгою.
Указ о беглых: в первый раз сквозь строй, во второй — кнут и галеры.
Указ о объявлении о беглых без утаения под смертною казнию.
Несколько монахинь высечены кнутом.
Царица высечена и отвезена в Новую Ладогу. Петр хвастал своею жестокостию: «Когда огонь найдет солому, — говорил он поздравлявшим его, — то он ее пожирает, но как дойдет до камня, то сам собою угасает». Государственные дела шли между тем своим порядком.
Приказал ежегодно исповедоваться, по праздникам ходить к обедне под опасением штрафа от 5 до 15 руб.
По учреждении синода духовенство поднесло Петру просьбу о назначении патриарха. Тогда-то (по свидетельству современников — графа Бестужева и барона Черкасова) Петр, ударив себя в грудь и обнажив кортик, сказал: «Вот вам патриарх».
Пушкин «Заметки о Камчатке»:
Между тем вся Камчатка восстала. Дикари стали соединяться, убивать повсюду русских, лаской и угрозой вовлекая в возмущение соседей; казаки острогов Верхнего и Большерецкого ходили по Пенжинскому морю, поражая всюду мятежников. Наконец соединилась с ними команда из Нижнего острога. Они пошли на Авачу, противу 300 тамошних мятежников и, разоря их укрепленные острожки, насытясь убийством, обремененные добычею, возвратились на свои места.
Все камчадалы погибли, не спаслись и те, которые сдались. Ожесточенные казаки всех перекололи. Церковь, по отбытии русских, сожжена камчадалами.
