Жития бессребреников (безмездных врачей)

Эта книга представляет собой собрание житий святых бессребреников (безмездных врачей). К житиям тех святых, что упоминаются в молитве проскомидии при изъятии из третьей просфоры шестой частицы («Святых и чудотворцев, безсребреник... Космы и Дамиана, Кира и Иоанна, Пантелеимона и Ермолая и всех святых безсребреников»), в молитве таинства Елеосвящения «Отче Святый, Врачу душ и телес...» («святых и исцелителей безсребреников Космы и Дамиана, Кира и Иоанна, Пантелеимона и Ермолая, Сампсона и Диомида, Фотия и Аникиты...») и в молитве «Господи, Боже наш, великий в совете и дивный в делех...» последования малого водоосвящения («святых славных и чудотворцев безсребреников Космы и Дамиана, Кира и Иоанна, Пантелеимона и Ермолая, Сампсона и Диомида, Моки́а и Аникиты, Фалалеа и Трифона...») здесь присовокуплено также житие Агапита Печерского, безмездного врача, а также в качестве предисловия статья из Православой энциклопедии «Бессребреники». Все жития заимствованы из «Житий святых» свт. Димитрия Ростовского.

• Бессребреники. Православная энциклопедия
• Страдание святых мучеников Космы и Дамиана
• Страдание святых чудотворцев и бессребреников Кира и Иоанна и святой мученицы Афанасии и трех дочерей ее Феоктисты, Феодотии и Евдоксии
• Память священномученика Ермолая
• Страдание святого великомученика Пантелеимона
• Житие преподобного отца нашего Сампсона странноприимца
• Память святого мученика Диомида
• Святые мученики Фотий и Аникита
• Страдание святого священномученика Мокия
• Страдание святого мученика Фалалея
• Страдание святого мученика Трифона
• Житие преподобного отца нашего Агапита Печерского, безмездного врача

Бессребреники. Православная энциклопедия

БЕССРЕБРЕНИКИ

[анаргиры; греч. ἀνάργυροι; безмездники], люди, имеющие имущество, но отказывающиеся от владения им; люди, к-рым чужды сребролюбие (любовь к деньгам), корыстолюбие.

Для ветхозаветного времени эта добродетель не характерна, но пример бессребреничества св. отцы находят в ВЗ: «В Иове не было и следа сребролюбия, потому-то он, и всего лишившись, пребыл без смущения» (Ioan. Climacus. 17. 13).

Основание бессребреничества по НЗ - в бессребреничестве Христа: «Ибо вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою» (2 Кор 8. 9); «Я охотно буду издерживать свое и истощать себя за души ваши, несмотря на то, что, чрезвычайно любя вас, я менее любим вами» (2 Кор 12. 15). «...Взаймы давайте, не ожидая ничего» (Лк 6. 35); «...когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (Лк 14. 13-14). «Имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть. Ибо Сам сказал: «не оставлю тебя и не покину тебя»...» (Евр 13. 5).

1. Бессребреничество - аскетическая категория, характеризующая человека, способного отказаться от владения имуществом, победившего страсть сребролюбия, корыстолюбия. Человек, вступающий на путь подвижничества, должен прежде всего душой оторваться от пристрастия к собственности, быть нестяжательным (ибо «не может служить Богу и маммоне» - Мф 6. 24), не беспокоящимся о средствах жизни, целиком вверившим себя попечению Господа («потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» - Мф 6. 32). Отцы Церкви считали, что не столько надо избегать дел сребролюбивых, «сколько самую страсть эту с корнем вырывать. Ибо никакой пользы не принесет нам неимение денег, если останется в нас желание стяжания» (Ioan. Cassian. De inst. coenob. VII 21). «Что с вами делается, люди? Кто вашу собственность обратил в средство уловлять вас?» - в этом наставлении против обогащения свт. Василий Великий указывает (Hom. 7) существо сребролюбия и путь освобождения от него: имение не должно «уловлять» душу человека. Прп. Антоний Великий, начиная подвижническую жизнь, дарит жителям своей деревни землю, к-рой владел после смерти родителей, продает все прочее имущество, а деньги раздает нищим, оставив немного для воспитания малолетней сестры (Athanas. Alex. Vita Antonii. 2). Евсевий Кесарийский рассказывает о пресв. Памфиле, в продолжение всей своей жизни славившемся «презрением житейского, раздаванием имущества бедным, пренебрежением мирских надежд» (De mart. Palaest. 10, 11).

2. Б. называют человека, отличительным нравственным свойством к-рого является то, что он трудится ради блага др. людей, не беря за это платы, безвозмездно. В высшей степени эта добродетель раскрывается в христианстве, когда христианин трудится «Христа ради», разумея, что в каждом человеке, к-рому он помогает, живет Христос («Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» - Мф 25. 40). Б. не просто отказывается от платы, но считает для себя милостью Божией и благом, если ему предоставляется возможность потрудиться безвозмездно Христа ради. В Нагорной проповеди Христос учит: «И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то́ же делают... Но вы люби́те врагов ваших, и благотворите... и будет вам награда великая,- и будете сынами Всевышнего» (Лк 6. 33, 35). Б. становится сыном Всевышнего, уже живя здесь, на земле,- и в этом его земная награда и блаженство; в полной мере эта награда (блаженство) раскроется на Небе, в жизни вечной.

В рус. художественной лит-ре добродетель бессребреничества и бескорыстия запечатлена в повести Н. С. Лескова «Инженеры-бессребреники», посвященной юношеским годам Димитрия Брянчанинова, впосл. свт. Игнатия (Брянчанинова), еп. Кавказского и Черноморского.

3. Б. именуются св. врачи (исцелители, целители), к-рые перечисляются: 1) в молитве проскомидии при изъятии из третьей просфоры шестой частицы («Святых и чудотворцев, безсребреник... Космы и Дамиана, Кира и Иоанна, Пантелеимона и Ермолая и всех святых безсребреников»); 2) в молитве таинства Елеосвящения «Отче Святый, Врачу душ и телес...» («святых и исцелителей безсребреников Космы и Дамиана, Кира и Иоанна, Пантелеимона и Ермолая, Сампсона и Диомида, Фотия и Аникиты...»); 3) в молитве «Господи, Боже наш, великий в совете и дивный в делех...» последования малого водоосвящения («святых славных и чудотворцев безсребреников Космы и Дамиана, Кира и Иоанна, Пантелеимона и Ермолая, Сампсона и Диомида, Моки́а и Аникиты, Фалалеа и Трифона...»).

Правосл. Церковь признает 3 двоицы св. мучеников Космы и Дамиана: 1) римские, безмездные врачи, † 284 г., пам. 1 июля; 2) киликийские (по месту страдания) или аравийские (по месту происхождения), † 287 или 303 г., пам. 17 окт.; 3) асийские, бессребреники и чудотворцы, † III в., пам. 1 нояб. Церковные историки разделились во мнениях о числе двоиц мучеников Космы и Дамиана. Одни признают все 3 двоицы, др.- 2 двоицы, нек-рые - одну двоицу. Архиеп. Сергий (Спасский), упоминая различные т. зр., приводит доводы относительно признания 3 двоиц (Месяцеслов. Т. 3. С. 238-243).

Св. чудотворцы и бессребреники Кир и Иоанн, александрийские, † 311 г., пам. 31 янв., 28 июня (перенесение мощей).

Св. вмч. и целитель (целебник) Пантелеимон, † 303 или 305 г., пам. 27 июля, и сщмч. Ермолай, † ок. 305 г., пам. 26 июля.

Прп. Сампсон Странноприимец, † ок. 530, пам. 27 июня, и св. мч. Диомид, врач, никейский, † ок. 298 г., пам. 16 авг.

Св. мученики Фотий и Аникита, никомидийские, † 305/06 г., пам. 12 авг.

Сщмч. Мокий, пресв. амфипольский, † 295 г., пам. 11 мая.

Св. мч. Фалалей, киликийский, † ок. 284 г., пам. 20 мая.

Св. мч. Трифон, никейский, † 250 г., пам. 1 февр.

Эти святые объединены в единый чин, т. к. все они связаны с безмездным даром исцелений, к-рый Бог подавал через них. Большая часть перечисленных святых до своего обращения к Богу были врачами и, уверовав во Христа, продолжали оказывать помощь больным. Но лечили они уже не только и не столько своим врачебным искусством, сколько призыванием имени Божия, молитвой, помазанием освященным елеем, окроплением св. водой. За исцеления платы не взимали, за что и были названы Б. или безмездниками. Телесные исцеления больных были связаны с их уверованием во Христа.

Мч. Трифон врачом не был, но еще в юности получил от Бога дар исцелять болезни и изгонять бесов. Фалалей, Фотий и Аникита и Мокий включены в чин безмездников-целителей не потому, что прославились врачебными дарами при жизни, а, вероятно, по причине многочисленных посмертных чудес. Известно, что мощи мч. Фалалея подавали многочисленные исцеления, а на месте его усечения Бог произрастил растение для исцеления болезней (Сергий (Спасский). Т. 3. С. 190). Церковь особо призывает Б. и целителей в тех таинствах и священнодействиях, к-рые направлены к исцелению души и тела.

Характерной чертой врачей-Б. является то, что они действуют как двоица, связанные друг с другом родственными или дружескими узами (если этих связей в жизни не было, то Б. объединяются в двоицы типологически: Сампсон и Диомид, Мокий и Аникита, Фалалей и Трифон). Образ двоицы сближает Б.-исцелителей с апостолами, к-рых Христос посылал проповедовать «по два» (Мк 6. 7). Эта духовная связь выявляется в евангельских чтениях на полиелейной утрене (Мк, зач. 23) и литургии (Мф, зач. 34) службы Б. Косме и Дамиану (1 нояб.): «И призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь. ...и заповедал им, говоря... ходя же, проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте» (Мф 10. 1, 5, 7, 8; из зач. 34).

«Они пошли и проповедовали покаяние; изгоняли многих бесов и многих больных мазали маслом и исцеляли» (Мк 6. 12-13; из зач. 23). Ср. также: «Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф 18. 19-20).

Вслед., вероятно, малочисленности Б.-исцелителей, а также принадлежности к различным ликам мучеников, священномучеников и преподобных характера общепризнанного лика и единой службы им в Минее общей не было. Но известна попытка осмыслить чин Б.-исцелителей как единый лик. Архиеп. Сергий (Спасский) сообщал, что «Венедикт из русской киновии на Афоне составил службу всем бессребренникам вообще» (Сергий (Спасский). Т. 3. С. 241). Служба эта была составлена, вероятно, в XIX в., впервые опубликована в 1980 г., после того как она была прислана из Русского вмч. Пантелеимона мон-ря на Афоне в Издательский отдел Московской Патриархии. В этой службе «Собору всех святых Безсребреников» (МП. Ноябрь. Ч. 1. С. 22-34) в дополнение к Б., перечисленным в молитвах проскомидии, таинства Елеосвящения и в последовании малого освящения воды, в славнике на «Господи, воззвах» и в каноне упоминаются все 3 двоицы мучеников Космы и Дамиана, а также: апостол и евангелист Лука, I в., пам. 18 окт.; сщмч. Антипа, еп. Пергамский, I в., пам. 11 апр.; сщмч. Харалампий, еп. Магнисийский, † 202 г., пам. 10 февр.; сщмч. Власий, еп. Севастийский, † ок. 316 г., пам. 11 февр.; свт. Спиридон, еп. Тримифунтский, † ок. 348 г., пам. 12 дек.; свт. Модест, архиеп. Иерусалимский, † ок. 633/34 г., пам. 18 дек.; вмч. Артемий, антиохийский, † 362 г., пам. 20 окт. Ап. Лука был врачом, священномученики Харалампий, Власий, святители Спиридон и Модест обладали особыми дарами исцелений. Сщмч. Антипа и вмч. Артемий прославились целебными дарами после преставления: к помощи сщмч. Антипы прибегали на месте его мучения и помазуясь миром от мощей, особенно при зубной боли; вмч. Артемий подавал исцеления почитающим его мощи. Б.-исцелители врачевали не только людей, но и животных: этим прославились Б. Трифон, Власий, Харалампий, Спиридон, Модест - они являются покровителями животных (бессловесной твари) и избавителями от нашествия вредных насекомых.

Среди рус. святых именование «безмездника» усвоено прп. Агапиту, врачу безмездному, Киево-Печерскому, в Ближних пещерах почивающему († ок. 1095, пам. 1 июня). Подвиг Б.-исцелителей несли также прп. Прохор лебедник, Киево-Печерский, в Ближних пещерах почивающий († 1107, пам. 10 февр.), прп. Дамиан пресвитер, целебник, Киево-Печерский, в Ближних пещерах почивающий († 1071, пам. 5 окт.), Ипатий целебник (XIV в., пам. 31 марта), исп. Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. Симферопольский и Крымский († 1961, пам. 29 мая). Термин «Б.» («безмездник»), употребляемый по отношению к св. целебникам, имеет, т. о., многосмысловое значение. Основной духовный смысл выражен в общем тропаре Б.: «Святии безсребреницы и чудотворцы, посетите немощи наша: туне приясте, туне дадите нам».

Ист. и лит.: Служебник. СПб., 19056; Требник: В 2 ч. М., 1915. Ч. 1; Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского / Изд. Введенской Оптиной Пустыни. М., 1992-1997; Минея (МП): Сент.-авг. М., 1978-1989; Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 1-3.

Игум. Андроник (Трубачёв)

Иконография

Б. изображаются в хитонах и гиматиях (одно из ранних изображений - мозаика купола ц. вмч. Георгия в Фессалонике V в., где представлены мученики Косма и Дамиан в длинных светлых одеяниях, в позах орантов на фоне архитектуры), иногда с лентой, похожей на орарь (вмч. Пантелеимон, каменная резная икона, XII в. (Музей истории искусств в Вене), святые Косма и Дамиан - ц. св. Иоанна Предтечи в Задаре (Хорватия), нач. XIII в.), со специфическим медицинским атрибутом - красной сумкой у пояса (ап. Лука - катакомбы Комодиллы, VII в.; святые Косма и Дамиан - ц. святых Космы и Дамиана в Риме, 526-530, и на миниатюре из Минология Василия II (Vat. Gr. 1613, 976-1025 гг.- сумка в Божественной деснице)), в руках, как правило, держат завершающиеся иногда крестиком кисточку, лжицу или палочку для елея, или хирургические инструменты, футляр для сосуда с маслом или ларец (святые Кир, Пантелеимон, Косма и Дамиан - ц. Санта-Мария Антиква в Риме, VIII в.). Б. могут изображаться как мученики с крестом в руке (св. Диомид - Пала д'Оро, XI в. (Собор Сан-Марко в Венеции)), или с венцом (святые Косма и Дамиан держат венцы в руках - ц. святых Космы и Дамиана в Риме; Христос венчает святых Б.- ц. св. Врачей в Кастории, кон. XII в.), или со свитком в руке.

В священнических одеждах с Евангелием в руках изображаются: сщмч. Ермолай Никомидийский (Пала д'Оро, фрески Каппадокии: Киличлер-килисе, X в., Саклы-килисе, XI в.), прп. Сампсон Странноприимец (лицевая минея, XI в., ГИМ. Gr. 9), сщмч. Мокий (ц. вмч. Георгия в Старо-Нагоричино (Македония), 1317-1318; ц. Успения Богородицы мон-ря Грачаница (Югославия, Косово и Метохия), ок. 1320).

На иконах и в монументальных росписях Б. часто представлены попарно или группами: Косма и Дамиан; Косма, Дамиан и Пантелеимон (Санта-Мария Антиква (Рим), капелла Драгутина 1282-1283 (Сербия)); икона Б. с мц. Феодотией и на поле иконы свт. Николая, XII в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае); Кир и Иоанн (собор Рождества Богородицы Антониева мон-ря, XII в., собор мон-ря Осиос Лукас, XI в., ц. Марторана, Палермо, XII в.); Фотий и Аникита (Киличлер-килисе, Эльмалы, XII-XIII вв.). В греко-груз. рукописи (РНБ. O. I. 58, XV в.) Б. изображены дважды: Пантелеимон, Косма, Дамиан, Кир, Иоанн, Ермолай в медальонах в чине мучеников (Л. 55-55об.) и в дни памяти в Минее - в рост. В монументальных росписях изображения Б. обычно помещаются в нартексах (Осиос-Лукас, ц. Богоматери Перивлепты в Охриде, 1295; собор мон-ря Дечаны (Югославия, Косово и Метохия), 1348-1350), в ряду святых в нижнем регистре росписи наоса ( напр., ц. св. Врачей в Кастории), иногда в алтаре или в боковых апсидах (ц. Иоанна Предтечи в Задаре; ц. св. Анастасии в Задаре, 1285). В ц. св. Ахиллия в Арилье, 1296 г., святые Косма и Дамиан изображены в юж. певнице среди святых в том порядке, к-рый, по мнению В. Джурича (С. 131), соответствует выниманию частиц на проскомидии. В житийных циклах сцены исцелений показаны по типу евангельских чудес исцелений Иисусом Христом слепых, расслабленных, прокаженных (вмч. Пантелеимон - ц. Сант-Анджело ин Формис, XI в.; ц. вмч. Пантелеимона в Нерези (Македония), 1164; святые Косма и Дамиан - ц. Митрополии в Мистре, XIV в.).

Почитание Б. получило широкое распространение на Руси. Изображения святых Космы, Дамиана, Кира (с сосудом для елея) и Иоанна имеются в росписях (на предалтарных столпах собора Рождества Богородицы Антониева мон-ря в Новгороде, 1125), на иконах (святые Косма и Дамиан на верхнем поле иконы свт. Николая по сторонам Этимасии, XII в., ГТГ; на иконе свт. Николая, Космы и Дамиана с житием свт. Николая, 1-я пол. XIV в., ГРМ; на иконе XVI в., ЦМиАР); на серебряном окладе иконы апостолов Петра и Павла (святые Косма, Дамиан, Пантелеимон, Кир и Иоанн, XII в., НГОМЗ).

Почитание Б. выразилось в посвящении им храмов. В К-поле святым Косме и Дамиану были посвящены 4 храма. Известно, что в ц. святых Космы и Дамиана получил чудесное исцеление имп. Юстиниан. Им же в К-поле была основана ц. вмч. Пантелеимона. Ц. святых Космы и Дамиана (Санти-Косма э Дамиано) и 4 церкви вмч. Пантелеимона были в Риме, мон-рь в честь вмч. Пантелеимона в Иорданской пустыне в Иерусалиме, ц. вмч. Пантелеимона в Нерези (Македония), 1164 г., ц. Б. в Кастории, ц. Малые св. Врачи в Охриде (Македония), XIV в., капелла Б. в мон-ре Ватопед, XIV в. (Афон), мон-рь вмч. Пантелеимона (Афон), ц. святых Космы и Дамиана мон-ря св. Врачей на Косовом Поле, 1327 г. (разрушена в 1999) и др. церкви, посвященные Б., часто имели специальные помещения для больных, т. н. врачебные палатки, к-рые могли находиться в храме или в нартексе. При храмах строились дома для ожидающих исцеления.

О почитании Б. на Руси свидетельствует рассказ в рукописи XII в. (обнаружена А. В. Назаренко в архиве г. Кёльна) о чудесном исцелении раненного на охоте кн. Мстислава Владимировича явившимся ему вмч. Пантелеимоном. В честь святого в Крещении был назван сын князя, Изяслав, в XI в. в Новгороде был основан мон-рь вмч. Пантелеимона, в княжеской резиденции на Городище ц. святых Космы и Дамиана (сгорела в 1386). Неск. храмов, посвященных Б., имеется в Москве: святых Космы и Дамиана на Б. Полянке, XVII в., св. Трифона в Напрудном, XIV в.

Лит.: Reau. Vol. III/1. P. 332-338; Wendt C. H. Die Heiligen Artze in der Ostkirchenkunst: Centaurus. Copenhagen, 1950/1951. Vol. 1. P. 132-139; Skrobucha H. Kosmas und Damian. Recklinghausen, 1965. (Iconographia ecclesiae orientalis); RBK. Bd. 2. S. 1077-1082; Смирнова Э. С. Живопись Великого Новгорода, сер. XIII - нач. XV в. М., 1976; Декоративно-прикладное искусство Великого Новгорода: Худож. металл, XI-XV вв. М., 1996; Джурич В. Византийские фрески: Средневековая Сербия, Далмация, слав. Македония. М., 2000. С. 130-133.

Н. В. Квливидзе

Источник электронной публикации: https://www.pravenc.ru/text/149067.html

Страдание святых мучеников Космы и Дамиана

После плотского прославления на земле Владыки Христа Бога нашего повсюду стали известными, как весьма удивительное дело, подвиги святых Христовых мучеников; ибо в них проявилась сила Спасителева; для всех было изумительным высказанное святыми мужественное сопротивление мучителям своим и непобедимое терпение. К числу таковых мучеников принадлежали и сии, родившиеся в древнем Риме от одного отца и матери и воспитанные в правилах христианского благочестия, — братья по плоти — святые страстотерпцы Косма и Дамиан, о которых предстоит наше слово.

Научившись врачебному искусству, сии святые братья успешно исцеляли всякие болезни, и им содействовала во всем благодать Самого Бога. На каких бы больных людей или скотов ни возлагали они свои руки, те немедленно становились совершенно здоровыми. Сии искусные целители ни от кого не брали вознаграждения за исцеления, за что и были прозваны «безмездными врачами». Только одной самой драгоценной награды требовали они от исцеляемых, — веры во Христа. И действительно не только в самом Риме, но и в окрестных городах и селениях, которые они обходили с целью исцеления недужных, они многих обращали ко Христу. Помимо благодати исцеления, они благодетельствовали людям и щедрым подаянием. У них было большое, собранное предками и перешедшее к ним от родителей имущество, которое они продавали, раздавали нищим и нуждающимся; они питали алчущих, одевали нагих; одним словом, они оказывали милосердие всем бедным и неимущим. Когда они исцеляли больных, то обычно они говорили им так:

— Мы только возлагаем на вас руки, и ничего не можем сделать нашею собственною силою, всё же совершает всемогущая сила Единого истинного Бога и Господа Иисуса Христа; если вы уверуете в Него и не усомнитесь, то немедленно сделаетесь здоровыми.

И действительно те, веруя, получали выздоровление.

Таким образом ежедневно многие, отвращаясь от идолопоклоннического нечестия, присоединялись ко Христу.

Жилище сих святых врачей находилось в одном римском селении (где было имение их родителей). Имея здесь свое местопребывание, они просвещали святою верою все окрестности.

Между тем диавол, завидуя такой, просиявшей добродетелями, жизни святых, возбудил некоторых своих прислужников отправиться к царю и оклеветать пред ним неповинных. В это время в Риме царствовал Карин. Сей последний, послушавши клеветников, немедленно послал воинов в то селение, в котором проживали святые, с приказанием схватить безмездных врачей Косму и Дамиана и привести их к нему для допроса.

Когда воины царские дошли до селения, в котором жили святые, и стали расспрашивать здесь о Косме и Дамиане, то верующие собрались к святым и умоляли их укрыться куда-нибудь на короткое время, пока минует их гнев царский. Но святые не только не послушались этого совета, но наоборот намеревались самовольно выйти к отыскивавшим их воинам, желая с радостью пострадать за имя Христово. Когда же к ним собрались многие верующие и слезными мольбами увещевали их сохранить свою жизнь не ради себя, но ради спасения других, то святые, — хотя и против воли, — повиновались им. Тогда верующие, взявши святых, сокрыли их в некоей пещере.

Между тем воины, тщательно отыскивая всюду святых и не находя их, от гнева и досады, схватили некоторых благочестивых мужей из того селения, возложили на них оковы и повели их в Рим.

Узнав о сем, святые Косма и Дамиан немедленно вышли из пещеры и с поспешностью побежали по следам воинов; нагнавши последних на дороге, они сказали им:

— Отпустите невинных, а нас возьмите, ибо мы — те самые, которых вам приказано взять.

Таким образом воины, отпустивши тех мужей, возложили оковы на святых Косму и Дамиана и повели их в Рим. Здесь святые были заключены в оковах в темницу, в которой находились до утра. С наступлением утра, царь воссел пред народом на обычном судилище, которое находилось на месте отведенном для зрелищ; приказав представить пред собою святых узников Косму и Дамиана, царь громко сказал им:

— Это вы противоборствуете богам отцов наших и какою-то волшебною хитростью безмездно исцеляете болезни у людей и скотов, соблазняя простых людей отступать от отеческих богов и законов? Но хотя теперь, оставьте свое заблуждение и послушайтесь моего доброго совета; приступите, принесите жертву богам, которые до сего времени долго терпели вас. Боги, будучи обижены вами, не воздали вам злом за зло, — хотя и могли воздать, — но терпеливо ожидали вашего обращения к ним.

Святые же угодники Христовы как бы едиными устами отвечали царю так:

— Мы не соблазнили ни одного человека; мы не знаем никакой волшебной хитрости, никому не причинили никакого зла, но излечиваем болезни силою Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа, как заповедал Он, говоря: «Больных исцеляйте, прокаженных очищайте» (Мф.10:8). Делаем же мы сие безмездно, потому что так завещал Спаситель, Который сказал: «Даром получили, даром давайте» (Мф.10:8). Ведь мы требуем не имений, но ищем спасения душ человеческих и служим нищим и немощным как Самому Христу, ибо Он присваивает Себе те попечения, которые совершаются ради первых, вещая к благодетелям: «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф.25:35–36). Сии заповеди Его мы стараемся исполнять, надеясь получить от Него награду в бесконечной жизни небесного Царствия. Покланяться же признаваемым тобою богам мы никогда не согласимся. Покланяйся им ты и те, кто согласен с тобою! Мы же хорошо знаем, что они не боги. Если же ты, царь, желаешь, то мы предложим тебе добрый совет, дабы ты познал Единого истинного Бога, Творца всех, «ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:45), — для наших потребностей во славу Своего превеликого имени: отступивши от бесчувственных и бездушных идолов — служи Ему!

Император Карин отвечал на сие святым так:

— Я не витийствовать призвал вас, но принести жертву богам.

— Мы приносим, — отвечали святые, — бескровную жертву души наши — Единому нашему Богу, избавившему нас от сети диавола и давшему Своего Единородного Сына за спасение всего мира. Сей наш Бог не созданный, но Создатель всех, а твои боги суть измышления человеческие и дала рук ремесленников и, если бы не существовало среди людей ремесла, производящего вам богов, вы не имели бы кому покланяться!

— Не раздражайте вечных богов, — сказал Карин, — но лучше принесите жертвы и поклонитесь им, если не хотите подвергнуться уже приготовленным для вас мукам.

— Да будешь посрамлен ты, Карин, с твоими богами, — сказали, исполнившись Святого Духа рабы Христовы. — Так как ум твой отвращается от всегда сущего и во веки живущего Бога и обращается к бесчувственным и никогда не существовавшим идолам, то пусть для твоего посрамления и для того, чтобы ты своим собственным опытом понял, что Бог наш всемогущ, — пусть изменится лице твое на твоем теле и свернется с своего места!

В то время как святые произносили сии слова, внезапно переменилось лицо у Карина и свернулась шея его, таким образом, что лице его очутилось на его плечах и он не мог повернуть своей шеи, да и помочь ему никто не мог. Таким образом он сидел на троне с искривленною шеею и лицом. Между тем, смотревший на сие народ, громогласно взывал:

— Велик Бог христианский и нет другого Бога кроме Него!

В то время многие уверовали во Христа и умоляли святых врачей исцелить царя. Последний и сам умолял их о том же, говоря:

— Ныне я поистине знаю, что вы рабы Бога истинного. Итак я умоляю вас, — так как вы уврачевали уже многих, — то исцелите и меня, дабы и я уверовал, что нет другого Бога, кроме проповедуемого вами, сотворившего небо и землю.

— Если ты, — сказали ему на сие святые, — познаешь даровавшего тебе жизнь и царство Бога и уверуешь в Него всем сердцем своим, то Он исцелит тебя.

— Я верую в Тебя, — громогласно произнес царь, — Господи Иисусе Христе, истинный Боже, помилуй меня и не помяни моего первого неведения!

В то время как царь произносил сии слова, выпрямилась шея его, лицо стало на свое место, как было сначала, и он, вставши с своего места, возвел очи свои на небо и, воздевши руки, воздал вместе со всем народом благодарение Богу, сказав так:

— Благословен Ты, Христе, истинный Боже, приведший меня посредством сих святых рабов Твоих от тьмы к свету.

Получивши таким образом исцеление, царь почтил дарами святых рабов Косму и Дамиана и отпустил их с миром.

Выйдя из Рима, святые направились в свое селение. Жители как сего селения так и окрестных селений, услыхавши обо всем, что сделано было в Риме святыми, вышли навстречу угодникам Божиим и приняли их с радостью, веселясь и прославляя Владыку Христа. Святые, между тем, по своему обыкновению снова обходили окрестные города и селения, исцеляя недуги и просвещая всех святою верою, а затем снова возвращались в свое селение. Ненавистник же рода человеческого — диавол, не успев повредить святым своими первыми кознями и не возмогши истребить их из числа живых людей, придумал другое средство. В той стране был один весьма известный врач, у которого первоначально учились врачебному искусству и сии святые Косма и Дамиан. Его-то и научил враг рода человеческого, не терпевший славы угодников Божиих, — позавидовать святым. Призвавши с лестью к себе святых, он повлек их как бы с целью собирания врачебных растений, на гору, затаив между прочим в своем сердце Каинову мысль. Заведя далеко святых, он устроил так, чтобы каждый собирал растения отдельно. Затем, напавши сначала на одного, побил его камнями, а потом таким же образом погубил и другого; после всего, взяв тела святых, он сокрыл их при находившемся там колодце.

Таким образом святые страстотерпцы Христовы безмездные врачи Косма и Дамиан, восприняли кончину жизни своей и сподобились мученических венцов от Христа Господа Спаса нашего, Которому воссылается честь и слава со Отцом и Святым Духом ныне и в бесконечные веки. Аминь.

Страдание святых чудотворцев и бессребреников Кира и Иоанна и святой мученицы Афанасии и трех дочерей ее Феоктисты, Феодотии и Евдоксии

Святой угодник Божий Кир родился и получил воспитание в египетской стране, в городе Александрии, построенном Александром Македонским. По своим познаниям он был знаменитый врач и исцелял телесные болезни совершенно бесплатно, а своими боговдохновенными речами и примером своей добродетельной жизни врачевал душевные недуги людей. Приходя к больным, он излагал им не советы Галена, или Гиппократа, но наставления святых апостолов и пророков о том, как сохранить себя от греховных недугов, которые бывают причинами телесных болезней: болезни душевные — суть более тяжкие недуги по сравнению со всеми болезнями тела; когда душа тяжко страдает грехами, то часто случается, что и тело подвергается тяжкой болезни, попускаемой Богом в наказание за грехи. Так поучая больных, а равно, проповедуя им и Божественное учение, Святой Кир многих язычников привел к познанию Бога истинного и сделал их христианами, уврачевав своим замечательным искусством их души и тела.

В это время царствовал нечестивый царь Диоклетиан, воздвигали гонение на христиан. Святой Кир, славный александрийский врач, был обвинен пред начальником города в том, что он — христианин и многих наставляет в христианской вере; начальник повелел тотчас схватить его. Святой Кир, узнав об этом, бежал из города и из страны египетской и пришел в Аравию. Это он сделал не из страха мук, или смерти за Христа, но частью последуя словам Христовым: «когда вас гонят в одном городе, бегите в другой» (Мф.10:23), частью из желания продолжать свою помощь ближним, а частью желая лучше приготовить себя к страданиям за Господа своего в иноческом звании. В виду этого, он, по прибыли в Аравию, тотчас принял иноческий ангельский образ. Самое прибытие его в Аравию произошло по особому Божиему промышлению, чтобы он и там привел многих к Христу, избавил от греховного служения идолам, и наставил их на путь спасения. Он оставил там и врачебное свое искусство, ибо получил от Бога дар чудотворения, и уже не лечением и травами, а молитвами и словом исцелял всякие болезни. Чрез эти его чудотворения прославлялось имя Христово и многое множество идолопоклонников, оставляя свои заблуждения, обращались к Христу, Истинному Богу.

В это время жил в Едесе Святой Иоанн, благочестивый христианин, имевший почетное воинское звание. Когда началось Диоклетианово гонение на христиан, он оставил свое воинское звание и славу мира сего, свое отечество, дом и родных, свое богатство, — все это считая суетою, и пришел в Иерусалим, где, по прошествии некоторого времени, услышал о святом Кире и о совершаемых им чудесах, слава которых распространилась повсеместно. Он возымел сильное желание видеть святого Кира и жить вместе с таким великим угодником Божиим. Для сего Иоанн отправился прежде всего в Александрию, отыскивая Кира, но, не нашедши его там, усердно расспрашивал, где он. Затем, узнав, что Святой Кир живет в Аравии, Иоанн поспешно отправился туда и, нашедши его, привязался к нему всею душою и был как самовидцем его чудес, так и усердным подражателем его добродетельной жизни.

В то же самое время была схвачена, для истязания за имя Христа, одна боголюбивая женщина, по имени Афанасия, со своими тремя дочерьми: Феоктистою, Феодотией и Евдоксией, и была отведена в город Каноп, в котором жил языческий жрец Кассиан, а градоправителем был Сириан. Услышав об этом, святые Кир и Иоанн стали опасаться, чтобы юные отроковицы не отпали от Христа, как вследствие страха пред угрозами мучений, так и вследствие соблазна льстивыми обещаниями, — тем более что они были очень юны: старшей из них Феоктисте было пятнадцать лет, второй — Феодотии — тринадцать, а младшей Евдоксии — одиннадцать лет. Святой Кир сомневался и относительно твердости матери их Афанасии, опасаясь, как бы она, ради дочерей, — чтобы не подвергнуть их тяжким мучениям и не видеть беспощадно проливаемой их крови, не склонилась к языческому нечестию; ибо известно, как матери, повинуясь естественному чувству, болеют сердцем о детях своих. Поэтому он отправился в тот город, чтобы утвердить в исповедании Христовой веры отроковиц и матерь их и подготовить их к безбоязненному и мужественному перенесению мучений. За святым Киром последовал и Святой Иоанн, оба они отправились в город Каноп. Явившись к Афанасии с дочерьми, находившимся в заключении, они обширными вдохновенными речами утверждали их в любви к Господу Иисусу Христу, и убеждали их ревностно предать за Него свои души. Об этом тотчас было донесено градоправителю Сириану. Один из язычников пришел к нему и сказал:

— В нашем городе явились какие-то новые и никому неизвестные люди: один в иноческой одежде, а другой в воинской. Они убеждают взятых ныне дев не покланяться нашим богам, но оставаться в своей нечестивой вере, а равно не повиноваться царским повелениям. Они убеждают их почитать одного лишь некоего Иисуса и Ему воздавать Божественные почести, пренебрегая смертью.

Услышав об этом, Сириан исполнился ярости и повелел тотчас схватить обоих мужей и привести к себе. Святые Кир и Иоанн были немедленно схвачены и представлены нечестивому судье Сириану на допрос. Посмотрев на них, он спросил:

— Подлинно ли вы, окаянные враги наших богов, стараетесь обольстить девиц и всякими ухищрениями увеличить число христиан для уничижения царя нашего? Если вы доселе были безумны, то, по крайней мере, теперь оставьте вашу ложную веру, исполненную всякого волхвования, и постарайтесь умилостивить богов молитвами и жертвами, чтобы не только избавиться мук, приготовленных для вас, но и удостоиться от нас почестей. Если же не сделаете этого, то узнаете ярость и неумолимый гнев не только Сириана, или Диоклетиана, но и самих богов, которых вы хулите, — узнаете богов, хотя бы они были самыми милосердыми карателями своего бесчестия.

На это святые Кир и Иоанн отвечали:

— Мы не имеем обычая говорить много. Знай твердо, что мы ни пустых ваших почестей никогда не захотим, ни Христа не отвергаемся, хотя бы нам пришлось и пострадать за Него.

Тогда Сириан воспламенился еще большею яростью, заскрежетал зубами и сказал:

— Вам, нечестивым, следовало бы быть благодарными судье за человеколюбие. Если в вас есть сколько-нибудь разума, откажитесь от своего заблуждения, чтобы избавиться грозного наказания. Но так как я не вижу у вас ничего другого, кроме гордости, непокорства и суетного высокоумия, то нечего тратить много слов; нужно скорее взяться за дело. Тогда вы получите и желательную вам награду, и царскому повелению, хотя бы и против воли, покоритесь.

Сказав это, он велел привести девиц с матерью и начал различными способами мучить пред ними святых мучеников Кира и Иоанна: бил их бичами, сокрушал кости толстыми палками, опалял свечами, а обожженные члены поливал уксусом и посыпал солью, после чего обтирал их острыми рубцами власяницы, — ноги же обливал кипящею смолою. Употребляя на них все, изобретенные яростью, средства мучительства, он не оставил ни одного из них, частью, чтобы отомстить им за смелость и сломить их мужество, частью же, чтобы устрашить юных девиц и мать их, смотревших на лютые мучения. Но ни в чем не имел успеха богомерзкий мучитель: ни мужества святых страстотерпцев он не поколебал, ни девиц и их матери устрашить не мог. Тогда он повелел развязать святых и начал мучить святую Афанасию и ее дочерей. После долгих мучений, он исполнился великого стыда, так как немощной женский пол в мужественном перенесении страданий ничем не отличался от стойких и непреклонных духом святых мужей — Кира и Иоанна. Они имели ту же веру и любовь к Христу, те же муки перенесли за Него, то же самое мужество, при Божией помощи, обнаружили. Они страдали как бы в чужом теле, нисколько не обращая внимания на муки. Они обращали свои взоры к возлюбленному Жениху своему, Христу Богу, Который взирал с высоты Своей славы на страдания невест Своих и подавал им Свою помощь. Мучитель, повелев отвязать святых мучениц от орудий страдания, осудил их на усечение мечом. Они шли на смерть с радостью, как бы на брак. Всем им: блаженной матери Афанасий и ее трем благословенным дочерям: Феоктисте, Феодотии и Евдоксии, были отсечены мечом их честные главы.

После казни святых мучениц, святые Кир и Иоанн снова были подвергнуты допросу. Мучитель обратился к ним с пространною речью, как бы обнаруживая заботу о их здоровье, показывал дары, обещая новые мучения и, наконец, угрожая смертною казнью. Когда он увидел, что напрасно потерял труд, то произнес такое окончательное решение:

«Киру, последователю Галилейского Учителя, и Иоанну, его единоверцу, презревшим царское повеление и отказавшимся принести жертвы великим богам, повелеваем отсечь головы по закону царскому».

Воины, взявши мучеников, отсекли им головы на том самом месте, где и святые девицы с матерью положили свои души за Господа своего, в 31-й день января. Тайные христиане, взяв их святые тела, похоронили их с почетом в церкви святого апостола и евангелиста Марка в отдельных гробах: в одном — святых мучеников Кира и Иоанна, а в другом святую Афанасию с дочерьми. Спустя много лет, в царствование благочестивого царя Феодосия Младшего, Святой Кирилл, патриарх Александрийский, по повелению Божиему чрез ангела, перенес мощи святых мучеников Кира и Иоанна в селение, называемое Мануфином, для прогнания оттуда множества бесов, во славу Христа Бога нашего, с Отцом и Святым Духом славимого во веки, аминь.

Чудеса святых Твоих мученик, стену необориму нам даровавый Христе Боже: тех молитвами советы языков разори, царства скипетры укрепи, яко един Благ и Человеколюбец.

От божественныя благодати дар чудес приемше святии, чудодействуете непрестанно вся наша страсти рукодейством секуще невидимым, Кире богомудре со Иоанном славным: вы бо божественнии врачеве есте.

Память священномученика Ермолая

Честной пресвитер Ермолай и его сострадальцы — священномученики Ермипп и Ермократ были иереями святой никомидийской церкви; они являли собою остаток от тех 20 000 мучеников, сожженных Максимианом в церкви, память которых совершается 28 декабря. Эти три служителя Господня скрывались из боязни язычников в различных местах, но при этом, где только представлялся удобный случай, они поучали язычников святой вере и обращали ко Христу. Так святой Ермолай, увидев Пантелеимона врача, обратил его в христианство после богодухновенной беседы. Когда же Пантелеимон взят был на мучения нечестивым царем Максимианом и был спрошен, от кого научился христианской вере, то святой, не будучи в состоянии солгать, открыл им святого христианского пресвитера Ермолая. И тотчас взяты были святой Ермолай и сослужители его рабы Христовы Ермипп и Ермократ и приведены на нечестивое судилище. На допросе они мужественно исповедали Христа Бога истинного, похулили скверных идолов и их поклонников; за это, приговоренные мучителями к смертной казни, они скончали жизнь мечным посечением. Более подробно о их страданиях сообщается в житии святого великомученика Пантелеимона под 27 числом.

Яко святитель благочестно пожив, и священномучения венец приял еси: идольския жертвы погасив, добрый пастырь Христова стада был еси, премудре, и Пантелеимону истинный учитель. Сего ради почитаем тя песньми вопиюще: от бед избави нас присно молитвами твоими, Ермолае отче наш.

Страдание святого великомученика Пантелеимона

Когда царствовал нечестивый Максимиан, жестокий мучитель христиан, и когда почти вся вселенная была покрыта тьмою идолопоклоннического нечестия, повсюду на верующих во Христа воздвигнуто было великое гонение и мученически скончалось много исповедников пресвятого имени Иисуса Христа, тогда пострадал за Христа в Вифинской стране в городе Никомидии и святой великомученик Пантелеимон.

Этот преславный среди мучеников страстотерпец Христов родился в том же городе Никомидийском от знатного и богатого отца, по имени Евсторгия и от матери Еввулы. Отец его, по своей вере был язычник, горячо прилежавший к идолопоклонству; мать — христианка, от прародителей своих наученная святой вере и усердно служившая Христу. Итак, соединенные телесно были разделены духовно: он приносил жертвы лживым богам, она приносила «жертву хвалы» истинному Богу. Родившегося же у них отрока, о котором наше слово, назвали Пантолеоном, что значит: во всём лев, ибо предполагалось, что мужеством он будет подобен льву. Но, впоследствии, отрок был переименован Пантелеимоном, то есть всемилостивым, потому что всем оказывал милосердие, когда без платы лечил больных или подавал милостыню нищим, щедрою рукою раздавая нуждающимся отцовское богатство.

С раннего детства мать воспитывала отрока в христианском благочестии, научая познанию единого истинного Бога, живущего на небесах, Господа нашего Иисуса Христа, чтобы он веровал в Него и угождал Ему добрыми делами, отвращаясь языческого многобожия. Отрок внимал наставлениям матери и усваивал их, насколько возможно было по его отроческим летам. Но, какая утрата и лишение! добрая его мать и руководительница в молодых летах отошла ко Господу, оставив отрока еще не пришедшим в совершенный разум и возраст. После ее смерти отрок легко пошел по следам отцовского заблуждения; отец часто приводил его на поклонение к идолам, утверждая в языческом нечестии.

Затем отрок был отдан в грамматическую школу, а когда он с успехом прошел курс всего внешнего языческого любомудрия, отец отдал его одному славному врачу Евфросину в медицинскую школу, дабы он получил навык в врачебном искусстве. Отрок, будучи восприимчивого ума, легко усваивал то, чему его учили и, вскоре превзошедши своих сверстников, мало чем не сравнялся и с самим учителем: к тому же он отличался поведением, красноречием, красотою и на всех производил приятное впечатление; был он известен и самому царю Максимиану. Ибо Максимиан жил в то время в Никомидии; предавая христиан мучению, он сжег их 20 000 в церкви, в день Рождества Христова умертвил епископа Анфима, и многих, после различных мучений, предал различного рода смерти. Врач Евфросин часто приходил с лекарствами в царские палаты мучителя или к нему самому или к его придворным, потому что врач этот давал средства от болезней всему царскому двору. Когда Евфросин приходил к царю во дворец, его сопровождал и отрок Пантолеон, следовавший за своим учителем, и все удивлялись красоте и доброму разуму отрока. И царь, увидев его, спросил:

— Откуда он и чей сын?

Получив ответ, царь приказал учителю скорее и как можно лучше научить отрока всему врачебному искусству, выразив желание иметь его при себе всегда, как достойного предстоять пред царем и служить ему. В то время юноша приходил уже в совершенный возраст.

В те дни был в Никомидии старец пресвитер, именем Ермолай, из страха пред нечестивыми укрывавшийся с немногими христианами в маленьком и незначительном доме. Путь Пантолеона, когда он шел из своего дома к учителю и обратно, лежал мимо жилища, в котором укрывался Ермолай. Видя в окошечко юношу, часто проходящего мимо, Ермолай из лица и взгляда его познал его добрый нрав; уразумев духом, что юноша будет избранным сосудом Божиим, Ермолай вышел однажды на встречу юноше и упросил его на самое малое время зайти к нему в дом. Кроткий послушный юноша вошел в дом старца. Посадив его около себя, старец спрашивал его о происхождении и родителях, о вере и о всём образе его жизни. Юноша всё рассказал подробно и сообщил, что его мать была христианка и умерла, а отец жив и, согласно языческим законам, почитает многих бесов. И спросил его святой Ермолай так:

— Ну, а ты, доброе чадо! к какой стороне и вере хотел бы принадлежать, отцовской или матерней?

Юноша ответил:

— Моя мать, пока была жива, учила меня своей вере, и я возлюбил ее веру. Но отец, как более сильный, принуждает меня исполнять языческие законы желает водворить меня в царской палате в чине близких и сановных воинов и слуг царя.

Святой Ермолай спросил опять:

— А в каком учении наставляет тебя твой учитель?

Юноша передал так:

— Учение Асклепиада, Иппократа и Галена; так, именно, хотел отец мой, да и учитель говорит, что если я усвою учение этих, то легко могу лечить всякие болезни у людей.

В последних словах святой Ермолай нашел повод к полезной беседе и начал в сердце юноши, как на доброй земле, сеять доброе семя Божиих словес:

— Верь мне, — обратился он, — о, добрый юноша! — я говорю тебе одну истину; учение и искусство Асклепиада, Иппократа и Галена ничтожно и мало могут помогать прибегающим к ним. Да и боги, которых царь Максимиан и твой отец и прочие язычники почитают, суетны и не что иное, как баснословие и обман для слабоумных. Истинный же и всемогущий Бог есть един — Иисус Христос, в Которого если ты будешь веровать, то будешь исцелять всякие болезни одним призванием Его Пречистого имени. Ибо Он слепым давал зрение, прокаженных очищал, мертвых воскрешал; бесов, которым язычники покланяются, изгонял из людей одним словом; не только Сам Он, но и одежды Его подавали исцеление: ибо жена, двенадцать лет одержимая кровотечением, едва только прикоснулась к краю одежды Его, тотчас исцелилась. Но кто может подробно рассказать о всех чудесных действиях Его? Как невозможно исчислить песок морской, небесных звезд и капель воды, так нельзя исчислить чудес и измерить величие Божие. И теперь Он — Помощник крепкий Своим рабам, утешает печальных, исцеляет больных, избавляет от бедствий и освобождает от всех вражеских зол, не ожидая, что будет умолен тем или другим, но предупреждая молитвы и даже сердечное движение. Силу совершать всё это дает и тем, которые любят Его и посылает им дар еще больших чудотворений; наконец дает бесконечную жизнь в вечной славе небесного царствия.

Пантолеон веровал этим наставлениям святого Ермолая, как истинным, принимая в свое сердце; с радостью он углублялся в них умом и сказал он святому старцу:

— Я много раз слышал это от матери моей и часто видел, как она молилась и призывала того Бога, о Котором ты мне рассказываешь.

С этого дня Пантолеон каждый день приходил к старцу и наслаждался его богодухновенными беседами, укрепляясь в познании истинного Бога. И когда он возвращался от своего учителя Евфросина, то не раньше приходил домой, как посетив старца и приняв от него душеполезные наставления.

Однажды случилось ему, когда на обратном пути от учителя он свернул несколько в сторону, найти мертвого ребенка, укушенного огромною ехидною, и самую ехидну, лежавшую тут же близ ужаленного. Видя это, Пантолеон сначала испугался и немного отступил, а потом подумал сам в себе так:

— Теперь пришло время испытать мне и убедиться, истинно ли всё, что говорил старец Ермолай.

Взглянув на небо он произнес:

— Господи Иисусе Христе, хотя я и недостоин призывать Тебя, но если ты хочешь, дабы я сделался рабом Твоим, яви силу Твою и сделай так, чтобы во имя Твое, отрок этот ожил, а ехидна издохла.

И тотчас отрок, как будто от сна, встал живым, ехидна же расселась пополам. Тогда Пантолеон, совершенно уверовав во Христа, обратил свои телесные и духовные очи к небу и благословил Бога с радостью и слезами за то, что Он вывел его из тьмы к свету познания Своего. Быстро пошел он к святому Ермолаю пресвитеру, припал к его честным стопам, прося крещения. Он рассказал ему о случившемся, как мертвый отрок ожил силою имени Иисуса Христа и как погибла ехидна, причинившая смерть. Святой Ермолай, оставив дом, пошел с ним взглянуть на издохшую ехидну и, увидев, благодарил Бога за совершенное чудо, через которое Он привел Пантолеона к Своему познанию. Возвратясь домой, он крестил юношу во имя Отца и Сына и Святого Духа, и, совершив литургию во внутренней своей комнате, причастил его Божественных Таин Тела и Крови Христовых.

По крещении Пантолеон оставался при старце Ермолае семь дней, поучаясь от божественных слов, сообщаемых ему устами старца и благодатью Христовой: как из источника живой воды утучнял он свою душу к изобилию духовных плодов. На восьмой день он пошел к себе домой, и отец его спросил у него:

— Сын мой, где ты пробыл столько дней; я беспокоился о тебе?

Святой ответил:

— Был с учителем у царя во дворце, — лечили больного, которого царь очень любит, и не отходили от него семь дней, пока не возвратили ему здоровье.

Так говорил святой и говорил не ложь, но под видом притчи сообщая истину таинственно и иносказательно: в уме своем учителем называл он святого Ермолая пресвитера, под царской палатой разумел он тот внутренний покой, в котором совершалось божественное таинство, а больным называл свою душу, которую возлюбил небесный Царь и которая была пользуема семь дней духовным врачеванием.

Когда следующим утром он пришел к учителю Евфросину, тот спросил у него:

— Где ты пропадал столько дней?

— Отец мой, купив имение, послал меня принять его, и я замедлил, внимательно осматривая всё, что там есть: потому что оно куплено за дорогую цену.

И это он говорил иносказательно о святом крещении, которое он принял, и о прочих таинствах христианской веры, которые он узнал и которые все необычайной цены, превосходящей всякие богатства, ибо они приобретены кровью Христовою. Услышав это, Евфросин прекратил свои расспросы. Пантолеон же блаженный преисполнен был благодати Божией, нося внутри сокровище святой веры. Он сильно заботился об отце своем, как бы извести его из тьмы идолобесия и привести к свету познания Христа и каждый день, беседуя с ним с мудростью притчами и вопросами, говорил ему:

— Отец! почему боги, сделанные стоящими, как сначала поставлены, так и до нынешнего дня стоят, никогда не садятся; сделанные же сидящими до нынешнего дня сидят и никогда не встают?

— Не совсем ясен и мне вопрос твой, — отвечал отец, — и сам не знаю, что на это отвечать.

Святой же, постоянно предлагая и другие, подобные этому, вопросы отцу, заставил того сомневаться в своих богах и понемногу понимать ложь и заблуждение идолопоклонства; отец уж перестал так почитать идолов, как почитал их прежде, принося им каждодневно многочисленные жертвы и поклонение, а начал презирать их и не поклоняться им. Видя это, Пантолеон радовался, что хотя возбудил в отце сомнение относительно идолов, если не успел совершенно отвратить его от них. Не раз хотел Пантолеон разбить идолов отца своего, коих много было в его дому, но удерживался, частью чтобы не прогневать отца своего, которого, согласно заповедям Божиим, должно почитать, отчасти ожидал, когда отец, познавши сам истинного Бога, захочет своею рукою сокрушить их.

В то время привели к Пантолеону слепого, просившего об исцелении таким образом:

— Умоляю тебя, пощади меня, ослепленного и лишенного драгоценного света; все врачи, какие только есть в этом городе, лечили меня и не получил я от них никакой пользы, но и последних проблесков света, какие я мог видеть, лишился я вместе со всем моим имуществом; ибо много потратил я, награждая их, и вместо исцеления получил от них только вред и потерю времени.

Святой возразил ему:

— Если ты всё имущество раздал тем врачам, от которых не получил пользы, то чем вознаградишь меня, если получишь исцеление и прозреешь?

— Всё последнее немногое, — воскликнул слепец, — что у меня осталось, с готовностью отдам тебе.

Святой произнес:

— Дар прозрения, открывающий для тебя свет, даст тебе Отец светов, истинный Бог через меня, недостойного раба Своего, а ты обещанное не мне отдай, а раздай нищим.

Услышав это, Евсторгий, отец Пантолеона, сказал ему:

— Сын мой! не решайся касаться такой вещи, которой ты не можешь сделать, иначе ты будешь осмеян: что, в самом деле, можешь ты сделать больше лучших тебя врачей, которые лечили его и не могли вылечить?

— Никто, — возразил святой, — из врачей тех не знает, какое средство применяемо в данном случае, как знаю я, ибо огромное различие между ними и между учителем моим, который открыл мне это средство.

Отец его, думая, что он говорит об учителе Евфросине, заметил:

— Я слышал, что и учитель твой пользовал этого слепца и ничего не мог сделать.

— Подожди немного, отец мой! — ответил Пантолеон, — и увидишь силу моего врачевания.

С этими словами он коснулся пальцами глаз слепого, сказав:

— Во имя Господа моего Иисуса Христа, просвещающего слепых, прозри.

Тотчас открылись очи слепого — и он стал видеть. И в ту минуту отец Пантолеона, Евсторгий вместе с прозревшим человеком, уверовали во Христа и были крещены святым пресвитером Ермолаем, и преисполнились они великой духовной радости о благодати и силе Христовой.

Тогда Евсторгий начал сокрушать в своем доме всех идолов, в чем помогал ему и сын его святой Пантолеон; раздробив идолов на части, они бросили последние в один глубокий ров и засыпали землею. Прожив, после этого недолгое время, Евсторгий преставился ко Господу. Пантолеон же, сделавшись наследником весьма богатого отцовского имения, тотчас даровал свободу рабам и рабыням, щедро наградив их; имущество же стал раздавать нуждающимся: убогим, нищим, вдовам и сиротам. Он обходил темницы и, посещая всех тех, которые страдали в оковах, утешал их врачеванием и подаянием того, в чем они нуждались; таким образом, он был врачом не только ран, но и бедноты человеческой; ибо все принимали от него неоскудную милостыню; нищие обогащались от его щедрот; а в лечении помогала ему благодать Божия. Ибо ему дан был свыше дар исцеления и он безмездно исцелял всякие болезни не столько аптекарскими средствами, сколько призыванием имени Иисуса Христа. Тогда-то Пантолеон явился, в действительности, Пантелеимоном, то есть всемилостивым, и по имени, и на деле оказывая всем милость и не отпуская от себя никого без подаяния или не утешенным, ибо недостаточным вручал вспоможения, а больных безмездно лечил. Обратился к нему весь город с своими больными, оставив всех прочих врачей, ибо ни от кого не получалось столь скорых и совершенных исцелений, как от Пантелеимона, успешно лечившего и ни от кого не принимавшего платы. И стало известно имя всемилостивого и безмездного врача во всём народе, а прочие врачи осуждались и осмеивались. Вследствие этого возникла со стороны врачей по отношению к святому немалая зависть и вражда; началась она еще с того времени, когда прозрел вышеназванный слепец. Дело возникло следующим образом.

Однажды, когда этот слепец, прозревший благодаря святому Пантелеимону, шел по городу, увидели его врачи и говорили про себя:

— Не это ли тот, что был слеп и искал у нас исцеления и мы не могли вылечить его? как же он теперь видит? кто и какими средствами исцелил его и открыл ему глаза?

И спросили его самого, как он прозрел? И тот человек не скрыл, что врачом его был Пантелеимон. Те, зная, что он был учеником Евфросина, сказали:

— Великого учителя великий ученик.

Не знали, что через Пантелеимона действовала сила Христова и, не догадываясь, исповедали истину, что Пантелеимон — великий ученик великого учителя — Иисуса Христа. Но хотя устами они лицемерно и похваляли святого, а между тем в сердцах своих от зависти задумывали злое и наблюдали за святым, отыскивая против него какое-нибудь обвинение, чтобы его погубить. И заметив, что он ходит в темницы и здесь исцеляет язвы учеников, страдающих за Христа, заявили Максимиану мучителю:

— Царь! юноша, которого ты повелел научить врачебному искусству, желая иметь его при себе в твоей палате, презрев твою столь очевидную к нему милость, обходит темницы, врачуя узников, хулящих богов наших, одинаково с ними мудрствуя о наших богах и других склоняя к тому же зломудрствованию. Если ты не погубишь его в скором времени, то не мало причинишь себе беспокойства, потому что увидишь, как многие, благодаря его прельщающему учению, отвратятся от богов. В самом деле, врачебное искусство, которым Пантолеон исцеляет, он приписывает не Эскулапу или другому из богов, а какому-то Христу и все, кого он лечит, веруют в Него.

Так говорили клеветники, умоляя царя, чтобы он приказал призвать, исцеленного Пантолеоном, слепца в удостоверение и точное свидетельство справедливости их слов. И царь тотчас приказал отыскать того прозревшего слепца и, когда тот был приведен, спросил его:

— Скажи, человек, как Пантолеон исцелил твои глаза?

Тот отвечал:

— Призвал имя Христово, коснулся глаз моих, и я тотчас прозрел.

— А ты как думаешь, — обратился к нему царь, — Христос тебя исцелил или боги?

— Царь! — отвечал он, — врачи эти, которых ты видишь вокруг себя, прилагали много забот и в течение долгого времени к моему излечению; они взяли всё мое имущество и не только не принесли мне никакой пользы, но лишили меня и того малого зрения, которое я имел и в конец ослепили меня. Пантелеимон же одним призванием имени Христова сделал меня зрячим. Теперь ты уж сам, о, царь! рассуди и реши, кто лучший и настоящий врач: Эскулап ли и прочие боги, в течение долгого времени призываемые и нисколько не помогшие, или Христос, только один раз Пантелеимоном призванный и тотчас давший мне исцеление.

Не зная, что на это отвечать, царь, по обычаю всех мучителей, стал принуждать его к нечестию:

— Не безумствуй, человек, и не вспоминай Христа, ибо, очевидно, что боги дали тебе возможность видеть свет.

Исцеленный же, не обращая внимания на власть царя и не боясь угроз мучителя, ответствовал Максимиану дерзновеннее, чем евангельский слепец (Иоан.9:27), некогда представленный на допрос к фарисеям:

— Ты сам безумствуешь, о, царь! слепых твоих богов называя подателями зрения, и сам ты подобен им, не желая видеть истины.

Исполнившись гнева, царь приказал тотчас лишить его жизни мечом, и была усечена глава доброго исповедника имени Иисуса Христа, и он отошел, чтобы лицом к лицу в немерцающем небесном свете видеть Того, Которого исповедал на земле, получив телесное зрение. Тело его святой Пантелеимон купил у убийц и похоронил близ тела отца своего.

После того царь велел призвать к себе Пантолеона. Пока воины вели святого к царю, он пел слова псалма Давидова: «Боже хвалы моей! не премолчи, ибо отверзлись на меня уста нечестивые и уста коварные» (Пс.108:1–2) и далее из псалма того. Так он телом предстал пред земным царем, духом — пред Небесным.

Царь Максимиан, глядя на него без всякого гнева, кротко начал так убеждать его:

— Не хорошие вещи слышал я о тебе, Пантолеон; говорят мне, что ты всячески порицаешь и унижаешь Эскулапа и прочих богов, Христа же, погибшего злою смертью, прославляешь и на Него надеешься и Его одного называешь Богом. Тебе, кажется, не безызвестно, сколь великое я обратил на тебя внимание и сколь великую явил к тебе милость, что и в моем дворце ты принят, и учителю твоему, Евфросину, приказал в скорости научить тебя врачебному искусству, чтобы ты неотступно всегда находился при мне; ты же, презрев всё это, уклонился к врагам моим. Но, впрочем, не хочу верить тому, что говорят о тебе; потому что привыкли люди говорить много неправды. Вот почему я призвал тебя, чтобы ты сам рассказал о себе правду и обличил лживую на тебя клевету завистников, в присутствии всех, принесши, как подобает, жертву великим богам.

Святой отвечал:

— Делам больше, нежели словам нужно давать веру, о, царь! потому что истина гораздо более познается из дел, чем из слов. Итак, поверь рассказам обо мне, что я отрекаюсь от Эскулапа и прочих ваших богов, а прославляю Христа, потому что из дел Его я познал, что он Единый Истинный Бог. Вот выслушай хотя вкратце дела Христовы: он сотворил небо, утвердил землю, воскрешал мертвых, возвращал зрение слепым, очищал прокаженных, одним словом поднимал с одра расслабленных. Что подобного сотворили почитаемые вами боги, — не знаю — и могут ли сотворить? Если же теперь хочешь узнать всемогущую силу Христову, увидишь ее действие тотчас на самом деле. Прикажи принести сюда какого-нибудь человека, лежащего на одре смертной болезни, относительно которого врачи потеряли надежду и пусть придут ваши жрецы и призовут своих богов и я призову Бога моего — и который из богов исцелит больного, тот пусть будет признан Единым истинным Богом, прочие да будут отвергнуты.

Царю понравился этот совет святого, и он приказал тотчас поискать такого больного.

И вот принесен был на постели человек, расслабленный в течение многих лет, который не мог действовать ни одним членом и был как будто какое-нибудь бесчувственное дерево. Пришли же и жрецы, — служившие идолам и опытные во врачебном искусстве, и предложили святому, чтобы он сначала призвал своего Христа.

Святой возразил им:

— Если я призову моего Бога и Бог мой исцелит сего расслабленного, то кого же будут исцелять ваши боги? Но пусть вы первые призовете ваших богов и если они исцелят больного, то не для чего будет и призывать моего Бога.

Итак жрецы начали призывать своих богов: один — Эскулапа, другой — Зевса, тот — Диану, другие — иных бесов и не было заметно ни голоса, ни внимания. И долго они упражнялись в своих богопротивных молитвах без всякого успеха. Святой же, видя их напрасное старание, посмеялся. Увидев его смеющимся, царь обратился к Пантолеону:

— Сделай ты, Пантолеон, если можешь здоровым этого человека призыванием своего Бога.

— Пусть отойдут жрецы, — сказал святой — и они отошли.

Тогда святой, подойдя к постели, возвел очи свои на небо и произнес следующую молитву:

— «Господи! услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе. Не скрывай лица Твоего от меня; в день скорби моей приклони ко мне ухо Твое; в день, [когда воззову к Тебе], скоро услышь меня» (Пс.101:2–3); и яви всемогущую Твою силу перед не знающими Тебя, ибо всё возможно для Тебя, о, Царю сил!

Произнесши эту молитву, святой взял расслабленного за руку со словами:

— Во имя господа Иисуса Христа, встань и будь здоров!

И тотчас расслабленный встал, почувствовал крепость во всем теле и радовался, ходя, и, взяв свою постель, понес ее в свой дом.

Видя такое чудо, многие из предстоявших уверовали во Христа; жрецы же, служившие идолам, скрежетали зубами на раба Христова и обратились к царю с такими словами:

— Если он останется в живых, то уничтожатся жертвоприношения богам, и мы будем осмеяны христианами; погуби его, о, царь! как можно скорее.

Тогда царь сказал Пантолеону:

— Принеси, Пантолеон, жертву богам, чтобы не погибнуть понапрасну; ты знаешь, ведь, сколько людей погибло потому, что отреклись от наших богов и вследствие ослушания нашим приказаниям. Разве ты не знаешь, как жестоко был мучим старец Анфим?

— Все умершие за Христа, — ответствовал святой, — не погибли, а нашли себе вечную жизнь. И если Анфим, будучи стар и немощен телом, мог вынести жестокие мучения за господа нашего, тем более мне, юному и сильному телом, должно безбоязненно претерпеть все муки, на которые ты меня обречешь, ибо я буду считать жизнь пустою, если не умру за Христа, а если умру, сочту это приобретением.

Царь приказал повесить обнаженного мученика на мучилищном дереве и железными когтями строгать его тело, опаляя ребра горячими свечами. Он же, перенося эти страдания, воззрел на небо и сказал:

— Господи Иисусе Христе! предстани мне в эту минуту, дай мне терпение, дабы я до конца мог вынести мучения.

И явился ему Господь в образе пресвитера Ермолая, изрекши:

— Не бойся, Я с тобою.

И тотчас руки мучителей ослабели и как бы омертвели, так что из них выпали орудия пытки и свечи погасли. Увидев это, царь приказал снять мученика с места мук и сказал ему:

— В чем сила твоего волшебства, что и слуги изнемогли, и свечи погасли?

Мученик отвечал так:

— Волшебство мое — Христос, всемогущая сила Которого всё соделывает.

Царь возразил:

— А что ты сделаешь, если я назначу еще сильнейшие муки?!

— В бо́льших муках, — отвечал мученик, — бо́льшую силу явит Христос мой, посылая мне бо́льшее терпение на то, чтобы посрамить тебя. А я, понесши за Него более тяжкие муки, получу от него бо́льшие воздаяния.

Тогда мучитель повелел растопить олово в большом котле и бросить туда мученика. Когда олово кипело, мученика подвели к котлу, он же возвел очи свои к небу и так молился:

— «Услышь, Боже, голос мой в молитве моей, сохрани жизнь мою от страха врага; укрой меня от замысла коварных, от мятежа злодеев» (Пс.63:2–3).

Когда он так молился, опять явился ему Господь в образе Ермолая, и, взяв его за руку, вошел с ним в котел, и тотчас огонь угас и олово остыло, а мученик пел слова псалма: «Я же воззову к Богу, и Господь спасет меня. Вечером и утром и в полдень буду умолять и вопиять, и Он услышит голос мой» (Пс.54:17–18). Предстоявшие дивились чуду, а царь воскликнул:

— Что же, наконец, будет, — если и огонь погас, и олово охладело? Какой же муке предам этого волшебника?

Предстоявшие посоветовали:

— Пусть он будет ввержен в морскую глубину, потому что не может же он всё море околдовать, — и тотчас погибнет.

Мучитель повелел, чтобы так и было сделано.

Слуги, схвативши мученика, повели его к морю, посадили его в лодку, навязав на шею большой камень; отплыв далеко от берега, они бросили его в море, а сами вернулись на берег. Когда святой был брошен в море, снова явился ему Христос, как и в первый раз, в образе Ермолая и стал камень, привязанный к шее мученика, легок, как лист, так что Пантелеимон держался с ним на поверхности моря, не погружаясь, но, точно посуху, ходил по водам, руководимый, как некогда Апостол Петр, десницею Христовой; он вышел на берег, воспевая и прославляя Бога и предстал царю. Царь несказанно изумился такому чуду, воскликнув:

— Какова же сила волшебства твоего, Пантолеон, что и море ты подчинил ему?

— И море, — объяснил святой, — повинуется своему Владыке и исполняет волю Его.

— Так ты и морем владеешь? — спросил царь.

— Не я, — ответил мученик, — но Христос мой, Создатель и Владыка всей видимой и невидимой твари. Он обладает как небом и землею, так равно и морем: «Путь Твой в море, и стезя Твоя в водах великих» (Пс.76:20).

После того мучитель повелел приготовить вне города звериный цирк, чтобы отдать мученика на съедение зверям. Весь город собрался на это зрелище, желая видеть, как прекрасного и безвинно страдающего юношу будут терзать звери. Явился сюда и царь; приведя мученика, он показывал ему пальцем на зверей с такими словами:

— Они приготовлены для тебя; итак, послушай меня, побереги твою юность, пощади красоту твоего тела, принеси жертву богам, иначе умрешь жестокою смертью, терзаемый зубами зверей.

Святой же изъявив желание лучше быть растерзанным зверями, нежели повиноваться такому лукавому совету и повелению. И его бросили зверям. Господь же и тут, явившись святому в образе пресвитера Ермолая, заградил пасти зверей и сделал их кроткими, подобно овцам, так что, подползая к святому, они лизали ноги его. Он гладил их рукою и каждый из зверей старался, чтобы рука святого коснулась его, оттесняя один другого. Народ же, видя это, изумился и громогласно восклицал:

— Велик Бог христианский! да будет отпущен неповинный и праведный юноша!

Тогда царь, преисполнившись гнева, вывел солдат с обнаженными мечами на тех, которые славили Христа Бога, и многие из народа, уверовавшие во Христа, были убиты; приказал же царь и зверей всех убить. Видя это, мученик возгласил так:

— Слава Тебе, Христе Боже, что не только люди, но звери умирают за Тебя!

И удалился царь с места зрелища, скорбя и гневаясь, а мученика бросил в темницу. Убитые люди, взятые своими, преданы были погребению, а звери были оставлены на съедение псам и плотоядным птицам. Но и тут совершилось великое чудо: звери эти много дней лежали без всякого прикосновения не только со стороны псов, но и птиц, и мало того, — трупы их не издавали запаха. Узнав это, царь приказал бросить их в глубокий ров и засыпать землею. Для мученика же приказал устроить страшное колесо, усеянное острыми спицами. Когда же к нему привязали святого и стали то колесо вертеть, тотчас колесо действием невидимой силы разлетелось на части и многих, стоявших поблизости ранило на смерть, а мученик сошел с колеса цел и невредим. И напал на всех страх, в виду таких чудес, какими Бог прославлялся в лице Своего святого. А царь сильно изумился и спрашивал мученика:

— Кто научил тебя совершать столь великие волшебные действия?

— Не волшебству, но истинному христианскому благочестию я научен, — сказал мученик, — святым мужем пресвитером Ермолаем.

— А где тот учитель твой Ермолай? — спросил царь. — Хотим видеть его.

Мученик же, разумея духом, что для Ермолая приблизилось время венца мученического, ответил царю:

— Если прикажешь, я призову его к тебе.

И отпущен был святой, в сопровождении трех стерегущих его воинов призвать пресвитера Ермолая.

Когда же мученик пришел к тому дому, в котором жил пресвитер, старец, увидев его, спросил:

— Чего ради пришел ты, сын мой?

— Господин и отец, царь зовет тебя.

— Вовремя ты пришел звать меня, — сказал старец, — потому что наступил час моего страдания и смерти; ибо в эту ночь явился мне Господь и возвестил: «Ермолай! надлежит тебе много пострадать за Меня, подобно рабу Моему Пантелеимону».

С этими словами, старец радостно пошел с мучеником и предстал перед царем. Царь, увидя пресвитера, спросил его об имени. Святой же, называя свое имя, не скрыл и своей веры, громогласно называя себя христианином. Царь снова спросил его так:

— Есть ли еще кто-нибудь с тобой той же веры?

Старец ответствовал:

— Имею двух сослужителей, истинных рабов Христовых, Ермиппа и Ермократа.

Тогда царь приказал и тех привести перед себя и сказал трем тем служителям Христовым:

— Это вы отвратили Пантолеона от наших богов?

— Сам Христос, — возразили они, — Бог наш тех, кого считает достойными, призывает к Себе, выводя их из тьмы идолобесия к свету Своего познания.

— Оставьте теперь, — предложил царь, — ваши лживые слова и обратите снова Пантолеона к богам, тогда и первая вина вам простится и заслужите от меня почести в такой степени, что сделаетесь ближайшими друзьями мне в моем дворце.

— Как можем мы это сделать, — с твердостью спросили святые, — если мы и сами готовимся умереть с ним за Христа Бога нашего?! Ни мы, ни он не отречется от Христа, ни тем менее принесем жертвы глухим и бездушным идолам.

Сказав это, они обратили все свои мысли к Богу и стали молиться, возведши глаза свои к небу. И свыше явился им Спаситель и тотчас произошло землетрясение и поколебалась местность та.

— Видите, как боги прогневались на вас, — провозгласил царь, — они колеблют землю!

— Ты правду сказал, — согласились святые, — что из-за ваших богов поколебалась земля, ибо они упали с своих мест наземь и разбились, низверженные силою Бога нашего, прогневавшегося на вас!

Когда они так говорили, прибежал к царю вестник из капища с известием, что все их идолы пали на землю и рассыпались в прах. Безумный же правитель, видя во всём этом не силу Божию, но волшебство христиан, воскликнул:

— Поистине, если этих волхвов не погубим в самой скорости, то весь город погибнет из-за них.

Он приказал Пантелеимона отвести в темницу, старца же Ермолая и с ним его двух друзей, подвергнув многим истязаниям, осудил на усекновение мечом. И так три святых мученика: пресвитер Ермолай и сослужившие с ним, Ермипп и Ермократ, совершив свой мученический подвиг, вместе предстали Святой Троице в славе небесной.

После убиения трех святых мучеников, царь, приказав представить перед себя святого Пантелеимона, обратился к нему с такими словами:

— Многих я обратил от Христа к нашим богам, ты один не хочешь послушать меня. Уж и учитель твой Ермолай с обоими своими друзьями поклонился богам и жертву принес им, и я почтил их почетным саном в моем дворце. Поступи и ты также, чтобы получить с ними одинаковую честь.

Мученик же, зная своим духом, что святые скончались, попросил царя:

— Прикажи им придти сюда, чтобы я видел их пред тобою.

— Нет их теперь здесь, — солгал царь, — потому что я отослал их в другой город, где они получат великое богатство.

— Вот ты, против желания, изрек истину, — разъяснил ему святой, — ты отослал их отсюда, предав смерти, и они действительно отошли в град небесный Христа получить богатства, которых невозможно видеть глазу.

Царь, видя, что мученика никоим образом нельзя преклонить к нечестию, приказал жестоко бить его и, подвергши жестоким ранам, осудил его на смерть, чтобы отсекли ему главу мечом, а тело его повелел предать огню. И воины, взявши, повели его на усекновение вне города.

Святой, идя на смерть, пел псалом Давида: «Много теснили меня от юности моей, но не одолели меня. На хребте моем орали оратаи» (Пс.128:2–3). И так до конца слова псалма того.

Когда воины вывели мученика от города на расстояние больше, чем одно поприще, тогда пришли на место, на котором Господу угодно было, чтобы скончался раб Его; они привязали Пантелеимона к маслине и, приблизившись, палач ударил мечом святого по вые, но железо перегнулось, как воск, а тело святого не приняло удара; потому что он еще не окончил своей молитвы.

Воины в ужасе воскликнули:

— Велик Бог христианский!

И, упавши к ногам святого, просили:

— Молим тебя, раб Божий! помолись за нас, да отпустятся грехи наши, что мы сделали тебе по повелению царя.

Когда святой молился, послышался с неба голос, обращенный к нему и утверждающий переименование его; потому что Господь, вместо Пантолеона назвал его Пантелеимоном, явно сообщая ему благодать, чтобы миловать всех прибегающих к нему во всяких бедах и горестях — и призывал его Господь на небо. Святой, исполненный радости, повелел воинам, чтобы усекли его мечом; но те не хотели, потому что боялись и трепет напал на них. — Тогда святой обратился к ним с такими словами:

— Если вы не исполните порученного вам, не получите милости от Христа моего.

Воины приступили и сначала облобызали всё тело его; потом поручили одному — и он отсек мученику голову и вместо крови потекло молоко. Маслина же та с той минуты покрылась плодами с корня до вершины. Видя это, многие из народа, бывшего при усечении, уверовали во Христа.

О чудесах, явленных тут, сообщено было царю, и он повелел немедленно маслину ту изрубить на куски и сжечь вместе с телом мученика.

Когда огонь погас, верующие взяли тело святого из пепла, неповрежденное огнем и похоронили с честью на близлежащей земле схоластика Адамантия.

Лаврентий, Вассой и Провиан, служившие при доме мученика, следовавшие за ним издали, видевшие все его мучения и слышавшие голос с неба, бывший к нему, написали повествование о жизни и мучениях его и передали святым церквам в память мученика, на пользу читающим и слушающим во славу Христа Бога нашего со Отцом и Святым Духом славимого, ныне и всегда и во веки веков. Аминь.

Страстотерпче святый и целебниче Пантелеимоне, моли милостивого Бога, да прегрешений оставление подаст душам нашым.

Подражатель сый Милостиваго, и исцелений благодать от Него прием, страстотерпче и мучениче Христа Бога, молитвами твоими душевныя наша недуги исцели, отгоня присно борца соблазны от вопиющих верно: спаси ны, Господи.

Житие преподобного отца нашего Сампсона странноприимца

Великий Сампсон, слава о котором распространилась повсюду, родился в славном городе — древнем Риме; родители его были люди богатые и знатные и вели свое происхождение от царской крови. Прекрасно изучив всю мирскую мудрость, Сампсон обучился также и врачебному искусству, но не от нужды и не из-за корысти, — так как был вполне доволен и своим собственным богатством, — а отчасти из-за того, чтобы не быть праздным, отчасти же с тою целию, чтобы чрез знание врачебной мудрости послужить, с помощью Божией, нищим. Многих, страдающих неисцельными болезнями, Сампсон силой своего искусства исцелял. При этом его врачебному искусству споспешествовала и благодать Божия, подавающая исцеления, которая была ниспослана ему за его добродетельную жизнь и за веру к Богу. Помимо внешней мирской мудрости Сампсон обладал и разумением Божественных Писаний, много упражнялся в чтении священных книг и, возбуждаемый верою и надеждою, укреплялся в любви Христовой.

Когда преставились родители святого Сампсона, и он сделался обладателем обширных имений, то святой не только не перестал совершать свои дела милосердия, безмездно врачуя неимущих, но даже стал разменивать свои временные и скорогибнущие богатства на негибнущие и вечные, последуя евангельскому слову (Мф.6:20); при этом, щедро раздавая милостыню нищим, по заповеди Божией, — он обеими руками истощал свое богатства, стремясь удовлетворить всякие нужды нищих и неимущих, желая чрез насыщение их тленного чрева стяжать себе нетленные сокровища. Так он делал во все дни жизни своей, потому что милосердие было свойственно ему от рождения, а чрез воспитание оно еще больше укрепилось в сердце его. Желая скромнее и проще проводить жизнь свою, Сампсон отпустил множество рабов своих на свободу, оставив себе одного — для необходимых услуг. И в самом деле, зачем ему было такое множество рабов, если он сам соделался истинным и искренним рабом Господним? Итак он отрешился от всех богатств своих, коими был связан как своего рода узами, и довольствовался одною одеждою и одною веревкою для препоясания чресл своих. Желая же обогатить душу свою богатством духовным, он презрел мир и всё, что в мире, и, подражая Христу, стал странником: оставив сродников своих и знакомых, он ушел из древнего Рима и поселился в одной пустыне, как некогда пророк Илия.

Но Бог, на пользу многим, привел верного раба Своего в новый Рим, то есть, в Константинополь; здесь, обретши себе некую храмину, святой Сампсон поселился в ней, упокоевая странников и нищих и всячески служа им. При этом святой Сампсон не только врачевал их с помощью своего врачебного искусства, но и старался угождать им пищею и постелью. Всё это он совершал с таким усердием, что добродетель милосердия всем казалась соестественной ему. Как солнцу свойственно проливать лучи света, а огню естественно опалять всё, что прикоснется к нему, так же точно усердие и любовь Сампсона к нищим, больным и странникам были как бы от природы свойственны ему. И Бог, Который не оставляет без Своего благословения дела милосердия к ближним, творимые ради Него, и Который принимает милостыню ближним, как жертву Себе Самому, — сообщил особенную силу заботам и трудам святого Сампсона на пользу больным: все страдающие неисцельными болезнями, коих он принимал в дом свой, получали чудесное исцеление. Но святой данный ему от Бога дар чудотворения скрывал под видом врачебного искусства, так как отличался смирением и не хотел восприять от людей славы и почитания себе. Но не может светильник укрыться под спудом, равно как не может скрыться град, стоящий вверху горы; так и святой Сампсон, сияя светом добрых дел и вошедший на гору совершенного богоугождения, соделался всем известен. Прослышал про него и патриарх константинопольский и, призвав его к себе, хиротонисал в пресвитеры, хотя святой и не желал того.

Слава о добродетелях святого и его необыкновенном искусстве врачевания дошла и до царских палат. Случилось это при таких обстоятельствах.

Император Юстиниан впал в сильный недуг и жестоко страдал лютой неисцельной болезнью. Призвали врачей, но они, осмотрев царя, по обыкновению своему начали спорить друг с другом, и долгое время только подавали царю напрасную надежду своими речами, но в действительности не могли уврачевать болезнь царя или даже облегчить его страдания. Призвали из всех областей Греко-римской империи искусных врачей, но ни один не мог уврачевать царя от той жестокой болезни. Царь разгневался на них и повелел всех их прогнать с очей своих, а сам обратился к Источнику всяких исцелений и всей твари Создателю, Господу Богу: Ему одному он вручал жизнь свою и от Него одного со слезами стал искать помощи себе. И не презрел Бог прилежного и слезного моления царя. Уснув на короткое время, он увидел в видении множество врачей, предстоявших ему и облеченных в светлые одежды. Потом некий светозарный юноша, приступив к нему, начал показывать ему каждого из врачей, говоря, кто какого сана и сколько ему лет; среди них он показал царю одного, смиренного лицом и с седыми волосами, облеченного в священнические одежды; указывая на него, светоносный юноша говорил царю: «Сей, а не иной кто, исцелит тебя, царь, от твоей смертельной болезни».

Воспрянув от сна, царь сильно обрадовался и возблагодарил Бога, Который подал ему благую надежду на выздоровление. Затем, припомнив образ виденного им во сне мужа, повелел снова призвать к себе всех врачей. Когда они предстали перед ним, он долго смотрел на них, ища среди них виденного во сне мужа, и, не найдя такового, снова впал в печаль и начал скорбеть. Потом, не переставая надеяться на помощь Божию, снова повелел искать такого врача, какого он узрел в сонном видении. При этом, описав черты лица виденного им мужа, царь обещал щедро наградить того, кто поможет ему разыскать этого мужа. Многие искали описанного царем врача и не находили. Наконец, один из царских слуг, который был известен самому царю и находился в дружбе с святым Сампсоном, вспомнил о святом, что он, будучи врачом немощных, по чертам своего лица совершенно подобен описанному царем целителю. Об этом он сказал царю, и царь повелел с почетом привести святого к себе.

Когда святой вошел к царю, царь, узрев его, тотчас же познал, что сего мужа он, действительно, видел в сонном видении. Исполнившись радости, он быстро восстал с седалища своего и, подойдя к святому, обнял его и лобызал не только уста старца, но также главу и руки его, — говоря при этом:

— Ты воистину, отче, тот, коего во сне явил мне Господь Бог, обещая через тебя подать мне здравие.

Сказав это, он отвел его в спальный покой свой и, сев рядом с ним, наслаждался лицезрением его; при этом руки святого он прилагал к глазам своим и со слезами лобызал их, надеясь получить от них исцеления.

Блаженный Сампсон при виде столь великого смирения царя опечалился и кротко сказал ему:

— Не делай сего, царь, не уничижай себя безмерным смирением, чтобы не ввести меня в грех гордости: тогда на тебя ляжет вина моего осуждения Праведным Судиею. В чем превосхожу я людей, будучи нищим и грешным, нуждаясь сам в милостивом снисхождении Господнем ко исцелению грехов моих? Только твоя превеликая вера, обращенная к Господу, и твое теплое упование на Его милосердие, приклонит Христа Царя Небесного на милость и Он исцелит тебя: ибо Он может сотворить все, что хочет.

Сказав это, Сампсон коснулся рукой больного места на теле царя, делая вид, что он прилагает лекарства, и желая этим утаить данный ему от Бога дар чудесного исцеления. И лишь только он коснулся больного места рукой, вдруг царь почувствовал облегчение от болезни, а потом скоро наступило у него и совершенное исцеление.

Получив совершенное здравие, царь сильно обрадовался не только своему выздоровлению, но и тому, что он сподобился увидеть столь великого богоугодного мужа. Потом, желая достойно возблагодарить святого, предлагал ему много золота и серебра. Но святой сказал царю:

— Я много, царь, имел золота, серебра и имений, но все это ради Христа оставил, чтобы получить вечные небесные блага. Но если хочешь оказать мне твое благоволение, то ради Бога и твоего спасения сделай вот что: устрой рядом с хижиной моей дом, где бы я мог успокаивать немощных и странников, которым я привык служить. Этим ты и себе исходатайствуешь от Бога вечное воздаяние, и мою старость утешишь.

Слушая такие слова святого, царь вменил эту просьбу его скорее в дар себе, чем в прошение, и повелел создать странноприимницу и больницу, как хотел преподобный. Когда же здание было окончено строением, царь приписал к нему различные имения на нужды успокаиваемых там странников и врачуемых больных.

После того, в продолжение многих лет, святой Сампсон предавался своему делу служения странникам и врачевания больных. Среди таких занятий достиг он глубокой старости: ослабев телом, он немного разболелся и приблизился к смерти. Когда же разлучалась душа его от тела, он оставался светел лицом и ни мало не скорбел ввиду смерти, как обычно скорбят другие души, преисполненные плотскими и мирскими печалями, одержимые многими грехами, и потому боящиеся смерти.

Святой ведал, Кто призывает его, от каких трудов и к какому спокойному пристанищу и какие утехи ожидают там душу его блаженную, ибо всякий делатель достоин мзды своей (Лк.10:7). Итак богоугодная душа святого Сампсона отошла в небесные горние страны; тело же его было с честью погребено в церкви святого мученика Мокия, от племени коего сей великий угодник Божий произошел по плотскому рождению, будучи духовным наследником добродетели святого мученика.

Будучи великим угодником Божиим, святой прославился чудесами, творимыми им не только при жизни своей, но и по смерти. Некоторые из его посмертных чудес мы здесь и припомним.

Однажды был в Царьграде пожар, который начался от церкви святой Софии. Пожар был столь силен, что никто из людей не мог ничего сделать, чтобы погасить его. Пламя быстро распространялось и уже горело большинство роскошных палат и зданий, украшавших город. Огонь достиг и до странноприимницы преподобного Сампсона. Но окружив ее со всех сторон, пламя совершенно не касалось ее, и она стояла среди огня, как купина неопалимая. При этом многие видели преподобного Сампсона, который быстро обходил ограду странноприимницы и гневно отстранял от нее пламя пожара — и огонь, как бы устрашившись перед лицом святого и повинуясь его велению, отступил от странноприимницы в другое место. Потом внезапно загремел гром и появилось на небе облако; немедленно после того полил сильный дождь, который, по молитвам святого, угасил весь пожар.

Святой подавал по смерти своей также и исцеление всяких болезней, как он подавал их при жизни своей.

Случилось как-то, что один, знатный муж Феодорит, саном спафарий, сходя быстро ради некоей нужды по ступенькам лестницы своего дома, оступился и повредил сустав ноги своей. Нога неожиданно разболелась, и он слег в постель. В продолжение трех дней он не мог от сильных страданий ни вкушать пищу и питие, ни забыться сном, ни сказать что-либо — и был как немой. Но сохранив при своих страданиях здравый ум, он мысленно прилежно молился Богу и угоднику Его, святому Сампсону, призывая его на помощь. По прошествии трех дней, при наступлении ночи, спафарий Феодорит увидел святого Сампсона, стоявшего у его ног; касаясь поврежденной ноги его, святой говорил:

— Встань, ибо ты уже больше не будешь болеть.

И сказав это, святой сделался невидим.

Феодорит тотчас же почувствовал себя совершенно здоровым и радостно начал громко благодарить Бога и говорить:

— Воистину великий угодник Божий святой Сампсон!

Потом, осязав свою ногу и видя, что она стала совершенно здоровой, встал и начал ходить. А с наступлением утра пошел ко гробу преподобного и, сотворив перед ним благодарное поклонение, поведал всем бывшим там о дарованном ему исцелении.

Другой вельможа в Царьграде, по имени Лев, едучи на коне, стер о каменную стену свою ногу: открылась язва, и он тяжко захворал, причем с каждым днем болезнь становилась сильнее. Домашние советовали больному призвать врача, чтобы тот сделал ему кровопускание. И вот, когда приближалось наступление четвертого дня, в который должен был прийти врач к больному, было видение ночью прежде упомянутому Феодориту, который перед этим получил исцеление от своей болезни. Он увидел трех мужей, входивших в дом больного вельможи; в одном из них он узнал святого Сампсона, которого видел во время своей болезни, а относительно двух других подумал, что это бессребренные врачи Косма и Дамиан. Феодорит спросил их:

— Куда вы идете?

Они же, с любовью воззрев на него, ответили:

— К вельможе Льву.

Феодорит на это сказал им:

— Знаете ли вы, владыки мои, что он страдает тяжкой болезнью, и в этот наступающий день к нему придут врачи, чтобы лечить у него поврежденную ногу?

Тогда святые сказали Феодориту:

— Да не будет того, — мы снова придем к нему в пяток и исцелим его.

Воспрянув от сна, Феодорит немедленно пошел к больному и рассказал ему о видении своем. Лев поверил словам его и не принял лекарей, но, возложив все упование свое на Бога, стал ждать пятка, непрестанно пребывая в молитве. И, действительно, когда наступил пяток, больная нога его вдруг получила исцеление и сделалась здоровой, как и другая, совершенно не нуждаясь в каком-либо врачевании. Почувствовав себя здравым, Лев немедленно пошел ко гробу преподобного Сампсона и воздал ему, вместе с явившимися с ним, благодарение.

Прославляя через многие чудеса угодника своего Сампсона, Бог прославил его и через истечение целебного мира от гроба преподобного, причем болящие всякими недугами, помазуясь этим миром, получали здравие. Целебное действие этого мира испытал на себе и вышеупомянутый вельможа Лев. Случилось ему, после исцеления от своей болезни, снова заболеть всем телом, и он лежал на одре болезни, как расслабленный, при чем все члены его тела были недвижимы. Но когда его помазали по всему телу миром, истекающим от гроба преподобного, он тотчас же получил исцеление. В другой раз он заболел очами, но, помазав их миром от гроба святого Сампсона, снова получил здравие.

Воздавая за неоднократные исцеления, творимые ему преподобным, благодарения святому, вельможа Лев принял на себя попечение о странноприимнице его, в это время несколько оскудевшей, и в достаточной степени подавал ей на разные потребы от своих имений.

Не будет неуместным упомянуть здесь и о том, что в странноприимнице начальником был тогда некто Енесий, человек ленивый и к службе своей нерадивый, наблюдавший все нужды больных и странников небрежно. Однажды ночью преподобный Сампсон явился ему не во сне, но как бы наяву, и стал бить его жезлом, с гневом говоря ему: «Почему небрежен ты к службе своей и не заботишься о нуждах странников и больных?»

От биения Енесий заболел столь сильно, что у него отнялся голос и он стал нем: тело же его сделалось синим от ран, причиненных жезлом святого. Когда наутро многие стали приходить к нему, Енесий ничего не мог сказать им, а только показывал на тело свое, синее от биения, потом, взяв хартию и трость, написал в ней, как он был наказан от святого за свою лень и небрежение. Узнав о случившемся, вельможа Лев пришел к больному навестить его. Увидев же, что тело его совершенно сине от биения, он начал со слезами молиться преподобному Сампсону.

«Святой угодниче Божий, — так молился он, — ты знаешь мою веру и усердие к тебе, исполни же теперь молитву мою: вот перед тобой Енесий, которого ты наказал и который, написав на хартии случившееся с ним, поведал сам и грех свой и твое вразумление ему. Исцели его от болезни, чтобы чудо твое получило большую известность для прославления имени Божия».

Когда вельможа Лев таким образом молился, язык Енесия разрешился и уста у него отверзлись, и он рассказал подробно о всем бывшем с ним и с того времени совершенно исправился.

После того некоторые благоговейные мужи, посоветовавшись между собой, обратились к патриарху и просили его освятить странноприимницу и церковь. Так, действительно, и было сделано. Для успокоения же странников и принятия недужных, были устроены при новопостроенной церкви иной дом и больница.

По прошествии некоторого времени строителем странноприимницы был Евстратий, который тоже не радел о больных и странниках и к тому же был скуп. Однажды много дней он не давал больным елея и за это он был наказан Богом, разболевшись глазами. Один из друзей его, именем Лев, не тот, о котором мы говорили выше, но другой, носивший то же имя и служивший в странноприимнице, сказал ему:

— Отпусти для больных и странников в должной мере елея, и ты будешь здоров очами; если же не веришь словам моим, то я дам, в удостоверение сказанного мной, расписку.

Сказав это, он написал Евстратию следующее:

— Я, Лев, уповая на святого чудотворца Сампсона и утверждаясь несомненной верой на него, предоставляю себя поручником тебе в удостоверение того, что если ты дашь довольно елея для нищих и странников, то исцелеют от болезни глаза твои; ибо святой Сампсон испросит тебе здравие.

Приняв такую расписку и дав обещание отпустить в нужной мере елей для больных и странников, Евстратий в тот же день получил исцеление очей. Но так как он был скуп по своему нраву, то снова не стал давать елея. И вот однажды ночью явился ему преподобный Сампсон и со гневом сказал ему:

— Что ты испытываешь меня, пренебрегая моими вразумлениями?

Устрашенный этим видением, Евстратий с наступлением утра призвал друга своего Льва и дал ему множество елея, прося его, чтобы он помолился за него к святому Сампсону и испросил у святого угодника Божия прощение грехов его.

Один из царских советников, именам Барда, человек знатный, заболел карбункулом, от которого образовались на груди его большие и неизлечимые язвы. Долго он претерпевал тяжкие страдания от своей болезни. Между тем, наступил день памяти святого мученика Мокия: врачи, бывшие при больном, и все домашние его ушли в церковь святого мученика на всенощное бдение; больной же лежал на одре, сильно печалясь о том, что не мог идти в церковь на праздник и поклониться чудотворному гробу преподобного Сампсона, находившемуся в той церкви святого мученика. В это время явился к нему некий благолепный старец и сказал ему:

— Встань!

Больной на это сказал:

— Как же я могу встать? Все члены тела моего ослабели от тяжкой болезни.

Но старец снова сказал:

— Говорю тебе — встань и иди в церковь святого мученика Мокия, которому ныне совершается празднество: там ты помолись у гроба святого Сампсона.

Сказав это, старец сделался невидим.

Больной же, ощутив вдруг крепость в членах своих, стал понемногу вставать с одра своего. В то же время он заметил, что боль от язв прекратилась. Когда же он отвязал от ран врачебные повязки и пластыри, то увидел, что язвы совершенно исцелели. Исполнившись радости, вельможа тот оделся в праздничные одежды и пошел в церковь. Увидев его неожиданно исцеленным, все бывшие в церкви удивились и прославили Бога. В то время было в обычае, что, если кто впадет в какой-нибудь недуг, то он повелевал отнести себя в больницу святого Сампсона и там, по вере своей, получал здравие. Так, когда у одного пресвитера заболел раб водянкой, пресвитер отослал его в больницу святого Сампсона. Пробыв здесь несколько дней и не получив облегчения от своей болезни, раб возвратился в дом своего господина. Пресвитер, увидев его, сильно разгневался на него за неверие его и снова отослал его в больницу, повелел испросить себе мира, истекавшего от гроба святого и помазаться им. Раб пошел, переночевал в больнице святого Сампсона и возвратился оттуда здоровым. О том, как он выздоровел, раб поведал следующее: «В эту ночь я видел во сне явившегося мне святого Сампсона; коснувшись рукой до моего чрева, он сказал мне: «иди отсюда, ты уже здоров». Я тотчас же проснулся и почувствовал себя здоровым».

Такой же болезнью страдала жена церковного служителя Ирина. Она в сонном видении узрела святого Сампсона, пришедшего к ней вместе с святыми бессребрениками Космой и Дамианом, и прикоснувшегося к ней. После того она получила здравие.

Эти и многие иные совершались чудеса и подавались исцеления по молитвам преподобного Сампсона, чем прославился дивный во святых Своих Бог, Коему и от нас воссылается честь и слава, поклонение и благодарение, ныне и присно и во веки веков.

В терпении твоем стяжал еси мзду твою отче преподобне, в молитвах непрестанно терпевый, нищыя возлюбивый, и сия удовливый: но молися Христу Богу Сампсоне милостиве блаженне, спастися душам нашым.

Яко врача всеизрядна, и молитвенника благоприятна, к раце твоей божественней притекающе, Сампсоне богомудре преподобне, сошедшеся любовию, псалмы и песньми радующеся, Христа прославляем, таковую тебе благодать подавающа исцелений.

Житие преподобного отца нашего Сампсона странноприимца

Память святого мученика Диомида

Святой Диомид был родом из города Тарса киликийского, по занятию он был врачом, верою же был христианин, и врачевал не только тела, но и души людские; ибо он увещевал еллинов уверовать в Бога и просвещал их, подготовляя ко святому крещению.

В царствование императора Диоклитиана, святой Диомид оставил Тарс и пришел в город Никею, находившийся в Вифинии; и здесь, по обыкновению своему, святой Диомид творил врачевания, причем врачевал не только лекарственными средствами, но главным образом призыванием всесильного и цельбоносного имени Господа нашего Иисуса Христа и знамением честного креста; многих идолопоклонников он обратил к вере во Христа благодаря своему искусству врачевания, а также и учением своим.

Когда император Диоклитиан, бывший в то время в странах восточных, узнал об этом, то послал воинов взять Диомида уже умершим о Господе; однако отсекли мертвому главу, дабы отнести ее к императору. Но тотчас по отсечении главы, воины те лишились зрения, и стали слепыми, так что их повели другие к царю, причем они несли отсеченную главу святого мученика Диомида.

Когда император увидел главу, а также увидел и слепых воинов, то приказал им тотчас же отнести главу и приложить ее к телу на свое место; лишь только воины сделали так, как тотчас же прозрели и уверовали в Господа нашего Иисуса Христа, Бога истинного, Коему воссылается слава вечно. Аминь.

Святые мученики Фотий и Аникита

В Никомидии, городе Вифинской области, нечестивый царь Диоклитиан (284–305) поднял открытое гонение на христиан; среди города, по его приказанию, были выставлены орудия для мучений: мечи, сечки, рожны, железные ногти, сковороды, колеса, котлы и другие бесчеловечные изобретения подобного рода; были приготовлены и звери; всем этим Диоклитиан хотел устрашить призывающих имя Христово. Во все концы римского царства он разослал грозные указы, которыми повсюду повелевалось гнать христиан, — мучить и убивать их, при этом на Единородного Сына Божия изрекались многие хулы.

В это время в Никомидии жил один благородный и знатный комит, по имени Аникита. Исполнившись ревностию по Боге, он явился к царю и безбоязненно исповедовал Господа Иисуса Христа, истинного Сына Божия, — святой Аникита красноречиво поведал царю о безначальном рождестве Сына Божия и Его воплощении, по исполнении лет, для нашего спасения; в то же время он порицал заблуждение идолопоклонников, называя богов языческих глухими и бесчувственными; и, наконец, обратился к царю с такими словами:

— Твои мучения, царь, приготовленные христианам и объявленные им, нисколько нас не устрашают: для нас муки — ничто, и мы никогда не поклонимся бездушным идолам.

Царь, полный гнева и ярости, не в силах был выслушивать боговдохновенную проповедь святого Аникиты и приказал ему тотчас же обрезать язык, но он и после этого говорил ясно, славя Христа Бога; затем его были воловьими жилами так жестоко и так долго, что обнажились кости. Но святой Аникита, — точно не он, а кто другой подвергался мучениям, — мужественно переносил страдания и громко проповедовал смотревшему на него народу, что Христос есть единый истинный Бог. После этого царь велел отдать святого Аникиту на съедение зверям: был выпущен громадный лев, который, с грозным ревом приблизившись к мученику, неожиданно сделался смирнее ягненка: он ласкался ко святому и пот, выступивший от мучений на его челе и щеках, отер, как губою, лапою. А святой Аникита громко взывал:

— Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, что Ты избавил меня от зубов этого зверя! Молю Тебя, Владыко, и в предлежащем мне подвиге простри Свою десницу в помощь рабу Твоему, чтобы я мог победить ярость мучителя и удостоиться от Тебя мученического венца.

После этой молитвы святого началось землетрясение, причем капище Геркулеса вместе с его идолом и часть городской стены обвалились, и многие из язычников погибли под их развалинами. Тогда Диоклитиан приказал отсечь мечом главу святого мученика, но когда воин поднял меч, чтобы исполнить повеление царя, тотчас руки его ослабели, а сам он упал на землю и был недвижим точно бесчувственный. Видя это, Диоклитиан приказал привязать святого Аникиту к колесу, находящемуся среди острых железных прутьев, подложить огонь и вращать колесо: он желал, чтобы святой мученик умер разрезаемый на части железом и обжигаемый огнем. Но святой Аникита, привязанный к колесу, так молился:

— Господи Иисусе Христе, ради предстоящих освободи меня от мучений, чтобы смотрящие на меня, видя твою скорую помощь, могли мужественно стать против мучителя и принять от Тебя мученический венец.

И тотчас узы святого Аникиты развязались; колесо остановилось, и огонь погас. Тогда мучитель велел наполнить котел оловом, расплавить последний и бросить туда святого мученика. Все видели ангела Господня, который вместе со святым Аникитою входил в котел, и едва только мученик прикоснулся к котлу, олово остыло и сделалось как лед.

Сродник святого Аникиты, по имени Фотий, видя его подвиги и силу Христа, сохраняющего раба Своего, отложил всякую боязнь; выйдя из среды народа на самое место казни, он подошел к святому мученику и с любовью обнял его и поцеловал, называя отцом и ходатаем своего спасения; этим поступком Фотий ясно показал, что он готов претерпеть за Христа какие угодно мучения; обратившись затем к царю, Фотий сказал:

— Постыдись, идолопоклонник! боги твои ничто.

Тогда Диоклитиан с гневом вскричал воинам:

— Убейте его мечом!

Но когда один из воинов поднял обнаженный меч, чтобы им ударить мученика, силою Божиею руки его обратились на себя самого, так что ударив себя по коленам, он упал на землю и умер. После этого святого Аникиту и Фотия заковали в железные цепи, и обоих вместе бросили в тюрьму. Спустя три дня Диоклитиан призвал их к себе и сказал:

— Если послушаетесь меня и принесете жертву богам, то я возвеличу вас и обогащу.

— Честь твоя и богатство твое, — отвечали святые, — пусть останутся с тобою на твою погибель.

В ярости мучитель приказал сначала повесить их на дыбе и строгать тело железными ногтями, опаляя огнем раны, а потом — бить камнями. Но все этим муки святые переносили с радостью и благодарили Бога, так как не чувствовали никакой боли: Господь ради славы Своего Святого имени соблюдал их невредимыми. Затем они были привязаны за ноги к диким коням, которые и влачили их. Но и таким мучением Диоклитиан ничего не достиг: Господь опять сохранил их без вреда, — святые мученики, будучи влачимы, точно находясь в колеснице, славили непобедимую силу Господню и укрепляли друг друга; дикие же кони внезапно остановились; ноги святых освободились от привязи, и они встали совершенно здоровыми. Мучитель опять приказал подвергнуть их жестокому биению, поливая раны уксусом, смешанным с солью; потом они опять были ввергнуты в темницу, где провели три года. Затем святые были выведены для новых мучений. По приказанию Диоклитиана три дня разжигали народную каменную баню, в которую потом затворили святых мучеников. Но святые Аникита и Фотий помолились Богу, баня расселась; забил ключ воды, доставлявший им прохладу. Когда сторожа на третий день открыли баню, то увидели, что святые ходят в ней невредимы, воспевая хвалу Богу; об этом было доложено царю. Последний, как бы не веря известию, пошел сам убедиться в его справедливости. Святые, увидев царя, сказали ему:

— Вот мы, мучитель, во всех муках явились победителями, а ты побежден и посрамлен.

Царь возвратился домой со стыдом; он приказал взять мучеников и держать в оковах до тех пор, пока придумает, как их погубить. По его приказанию была устроена громадная печь, укрепленная на четырех железных столбах; в ней могло поместиться множество людей. Как некогда Навуходоносор (Дан., гл. 3) он приказал раскалить эту печь, намереваясь сжечь в ней не только двух святых мучеников, но и всех христиан, каких только найдет. Христиане же, не ожидая когда их язычники станут ввергать в печь, сами вместе с женами и детьми направились к ней, восклицая:

— Мы христиане и почитаем единого Бога!

Сначала в печь вошли святые мученики Аникита и Фотий, а за ними и всё множество собравшихся христиан с молитвою и воздетыми к небу руками направилось в огонь. Из пламени христиане взывали:

— Благодарим Тебя, Отче и Боже всесильный, что Ты верою в Единородного Твоего Сына и Господа нашего Иисуса Христа собрал нас для мученического венца; молимся Тебе, Милосердый, простри с высоты руки Твои и приими души наши в вечный покой, который Ты уготовал Твоим исповедникам.

Во время этой молитвы они почили о Господе. Святые еж Аникита и Фотий пробыли живыми в печи той в течение трех часов, а затем, помолившись, предали души свои в руки Божии. Когда слуги извлекли железом тела святых Аникиты и Фотия, то увидели, что они настолько не пострадали от огня, что даже волосы были целы. И многие из язычников уверовали во Христа Бога нашего, Ему же слава со Отцом и Святым Духом во веки. Аминь.

Страдание святого священномученика Мокия

В царствование Диоклитиана при анфипатах Лаодикии и Максиме во время гонений, повсюду поднятых на христиан, в городе Амфиполе, находившемся в Македонии, проживал пресвитер христианский Мокий. В то время, когда язычники справляли нечистое торжество своему нечестивому богу Дионисию, или Бахусу, этот пресвитер, разжегшись ревностью о имени Христове, стал посреди язычников и во всеуслышание сказал:

— Слушайте, о прельщенные и заблуждающееся! До которых пор вы будете заблуждаться, безрассудно ходя во тьме идолослужения? До которых пор не будете сознавать своей погибели? Когда же, наконец, опротивеют вам все эти бесовские мерзости? Обратитесь же и познайте Владыку Бога, явленного нам Единородным Сыном Его, Господом нашим Иисусом Христом, светом истины разогнавшего тьму неведения.

Много и других, подобных этим, слов говорил блаженный Мокий и говорил не один раз, но ежедневно, подходя к народу, во всеуслышание обличал заблуждение язычников, поклонявшихся идолам, и проповедовал Христа, Бога истинного. Но, ослепленные безумием, граждане не обращали внимания на слова преподобного и продолжали совершать свои нечистые обряды.

Между тем из города Аполлония, также находившегося в Македонии, в Амфиполь прибыл анфипат, по имени Лаодикий, и стал приносить здесь жертву Дионисию. Лаодикию сказано было о служителе Христовом Мокии, что он многих отвлекал от празднования богу Дионисию. Язычники многое клеветали на святого, говоря: «Здесь есть учитель христианский, который старался прельстить народ каким-то странным учением; он убеждает всех веровать в распятого и умершего Человека; и действительно, многие, оставив богов наших, приняли веру его. Если ты не воспретишь ему распространять это учение, то весь город пойдет за ним, и тогда уже некому будет приносить жертв богам».

Анфипат, весьма разгневавшись, велел бить святого. Затем, сев на судилищном месте, повелел призвать к себе святого Мокия. Когда он был призван, анфипат спросил его:

— Скажи мне: кто ты, не желающий принести жертв вместе с нами и отговаривающий людей от принесения жертв богам?

Святой Мокий отвечал:

— Невежда, не знающий истины! Для чего ты меня спрашиваешь о том, что все равно ты не поймешь? Подумай немного про себя и признай истину, потому что я изучал священное Писание и узнал из него, что все боги языческие бесовские суть (Пс.95:5), и надежда на них суетна.

Лаодикий же сказал:

— Я вижу, что ты обучен многословию.

Мокий сказал на это:

— Многословие наше научает нас истине; если хочешь разуметь истину, выслушай, что я скажу тебе: боги, которым вы поклоняетесь, суть бесы, — они немы и глухи.

Лаодикий сказал:

— Принеси жертву богам, если желаешь сохранить жизнь свою, которую ты самовольно хочешь погубить.

Но святой отвечал:

— О, анфипат! Смерть за Христа — есть великое приобретение для меня.

Тогда анфипат, преисполнившись ярости, приказал повесить святого Мокия на мучилищном дереве и строгать тело его от головы до ног железными орудиями.

Будучи терзаем, святой воззвал к Богу, говоря так: «Владыко, царствующий во веки, сияющий лучами правды! Яви рабам Твоим божественную силу Твою и дай мне силу подвизаться до конца за Твои святые заповеди».

Слуги мучителя столь долгое время терзали тело святого, что, наконец, изнемогли сами. Тогда анфипат приказал им уйти, как ленивым и слабосильным; мученика же велел снова позвать к себе на допрос.

Несмотря на вынесенные мучения, святой предстал пред Лаодикием крепким телом, готовый с еще большим мужеством свидетельствовать истину. Идя к мучителю, Мокий громогласно прославлял Бога.

Лаодикий сказал святому:

— Принеси жертву богу Дионисию, чтобы он избавил тебя от многих бед.

Но мученик отвечал:

— Неужели ты считаешь богом идола, не движущегося и безгласного, сделанного рукою человека? О заблуждающийся слуга диавола! Неужели ты не видишь, что тело мое не изнемогло от твоих мучений? Разве ты не видишь, что я не ощущаю совершенно никакой боли в ранах моих? Вся сила твоя — ничто.

Выслушав эти слова, Лаодикий сказал:

— Твоя твердость в мучениях зависит не от силы Бога твоего, но от твоего волшебства. Вот я даю приказание сжечь на огне тело твое, так что все члены твои будут обращены в пепел и их развеет ветер.

И тотчас мучитель приказал приготовить печь, весьма великую, велел наполнить ее смолою и хворостом и разжечь; дым от печи поднимался кверху на шестьдесят локтей, так что воздух кругом печи на большое расстояние был затемнен. Тогда Лаодикий сказал святому:

— Принеси жертву богу Дионисию.

Мученик же молчал.

Тогда Лаодикий снова сказал:

— До каких пор ты будешь противиться моим приказаниям? Вот огонь, приготовленный для тебя. Посмотри на него и уразумей величие и могущество бога нашего Дионисия и поклонись ему.

Отвечал святой:

— Я тебе уже сказал, анфипат, что я не поклонюсь глухому, слепому и немому губителю душ человеческих. Не желаешь ли удостовериться в том, что называемый тобою богом, не есть бог, но есть идол?

Отвечал Лаодикий с гневом:

— О, проклятый! Может ли быть идолом тот, кто имеет в себе божественную силу? Ты видишь сам, что сила, обитающая в нем, принимает жертвы от нас, и дарует нам благоденствие.

Но святой сказал ему:

— Не хочешь ли, чтобы я принес жертву богу твоему, дабы все, увидав, что я приношу жертву богу Дионисию, познали его великую силу?

Лаодикий сказал:

— Поклонись и принеси жертву, и уразумей его величие.

Тогда Мокий, войдя в капище идольское, прежде всего сотворил на себе крестное знамение, дабы вооружиться оружием Христовым на диавола; затем, став близ того места, где находился идол Дионисиев, помолился Богу, сказав так: «Владыка, содержащий во власти Своей всю тварь и все создавший через посредство Христа Твоего, посрамивший диавола, не знающего Твоей истины и даровавший блаженство богопознания и целомудрия всем, боящимся Тебя и почитающим святое имя Твое! Ты, Господи Святой, сокрушивший идолов вавилонских и показавший истинную веру пророка Твоего Даниила; Ты, упразднивший мерзостный алтарь идольский посредством трех отроков Твоих и угасивший огонь в печи (Дан.3); Ты, потопивший фараона в глубинах морских и послушавший молитв Моисея (Исх.14); Ты, изведший воду из камня (Исх.17:1–7); Ты, Царь вечный, и ныне существующий и ранее бывший и вечно имеющий существовать, — услышь меня, раба Твоего! Вот я молю Тебя: приди на помощь ко мне и яви силу Твою тем, которые содержат вместо истины ложь, дабы познали они, что Ты Единый истинный и вечный Бог и дабы свет твой отогнал бы тьму идолопоклоннического заблуждения».

Помолившись так, святой воззвал громким голосом, обратившись к идолу:

— Непотребный и суетный! Немой и бесчувственный Дионисий! Повелеваю тебе великим и преславным именем Христа моего, живущего на небесах: пади и прострись по земле, дабы всем была видна твоя немощь и твое бессилие.

И тотчас потряслась земля и капище то; идол упал на землю с великим шумом и разбился на мелкие части. Увидав это, все, бывшие там язычники, в страхе бежали оттуда, дивясь сами в себе происшедшему.

После этого святой Мокий сказал анфипату Лаодикию:

— Посмотри на суету идолов твоих, бесов. Подойди же и собери останки бога твоего, на которого ты уповал, и уразумей, на каком погибельном пути ты стоишь!

Лаодикий весьма опечалился, сожалея об идоле Дионисиевом, и тотчас приказал бросить святого в разожженную печь.

Когда святой был брошен в огонь, то он небоязненно стоял среди пламени, как бы среди какого-либо сада и во всеуслышание прославлял Бога. В печи видели еще трех мужей, певших с ним; среди этих трех мужей один имел очень светлое лицо, сиявшее как солнце; блеск, исходивший от лица его, был сильнее блеска огня. Затем святой сказал мужам, находившимся с ним в печи:

— Благодарю Тебя, Владыко Боже наших отцов, слову Которого все повинуются; благословен Ты, Господь сил, Творец всех сил небесных, восхваляемый устами святых архангелов, соприсутствовавший некогда трем отрокам в пламени (посреди тех трех отроков Ты, четвертый, был виден). Молю Тебя, Спаситель мой, разрушь и уничтожь огонь разожженной печи сей и пожги огнем вот этого анфипата. Покажи на нем гнев Твой и уничтожь его с лица земли, дабы все видели, что Ты — единый истинный Бог, пребывающий на небеси.

И тотчас огонь из печи простерся до анфипата и превратил его в пепел вместе с девятью оруженосцами, стоявшими близ него, так что ничего не осталось от тел их, ибо гнев Божий уничтожил их. Народ, видя все происшедшее, пришел в великий страх и бежал в ужасе от печи; святой же Мокий вышел из печи совершенно здоровым и невредимым.

Узнав о таком чуде, градоначальник Фалласий преисполнился великой ярости и, взяв святого Мокия, приказал заключить его в темницу.

Спустя двадцать дней после этого, в город тот прибыл другой анфипат, по имени Максим. Узнав все, что сделал святой, а также узнав и о погибели Лаодикия, Максим стал изыскивать средство, посредством которого он мог бы погубить святого. Сев на своем судилищном месте, Максим приказал призвать к себе на допрос мученика Христова. Когда святой был приведен, анфипат спросил его:

— Скажи мне, какое имя твое и из какого рода ты происходишь?

Отвечал святой:

— Если хочешь узнать имя и род мой, то слушай: отец мой носил имя Евфратия, а мать Евстафии; когда они приняли святое крещение, то назвали меня Мокием. Будучи воспитан родителями моими в жизни благочестивой, я сподобился сана священнического в Церкви Христа Бога моего; и вот теперь жизнь моя приблизилась уже к старости.

Тогда Максим сказал:

— Кто были твои родители?

Святой отвечал:

— Отец мой был гражданином великого города Рима и исполнял обязанности воинского звания; мать же моя была дочерью анфипата Лампадия.

Сказал Максим:

— Если ты происходишь из столь знатного рода, то для чего отдался волшебству, неприличному для тебя? Для чего ты уничтожил великого бога Дионисия и сжег друга царского, анфипата Лаодикия? Для чего ты помешал приносить богам праздничные жертвы?

Отвечал святой Мокий:

— Не я, а всесильный Бог мой, Господь Иисус Христос, уничтожил и сокрушил бездушного бога Дионисия и сжег огнем ярости Своей Лаодикия. Я лишь со страхом и любовью служу Богу моему и исповедую устами своими Его святое имя.

Максим сказал на это:

— Оставь безумие свое и принеси жертву Аполлону; в противном случае ты умрешь лютою смертью.

Но мученик отвечал:

— Я умру лютою смертью в том случае, если забуду благодеяния и милости ко мне Бога моего и если буду поклоняться и почитать тех, кто суть не боги, а идолы.

Тогда Максим приказал привязать мученика к двум колесам, устроенным для мучения, так, чтобы при вращении колеса растерзали тело его.

Светой же посреди мук взывал:

— Как сладка любовь к Богу!

Затем, обратившись к мучителю, сказал:

— Исполняй с усердием волю отца твоего — диавола. Что касается меня, то я согласен на все мучения и даже на самую смерть ради имени Христова.

Потом святой начал молиться, говоря так: «Владыко, Источник чистоты, Помощник, Защитник и Избавитель мой! Благодарю Тебя за то, что Ты меня, недостойного, сподобил подвига сего и помог мне одолеть диавола. Ты — Единый Бог истинный, содержащий ум мой в чистоте и охраняющий его от помыслов нечистых. Ты устрояешь, дабы ум мой наслаждался в Тебе, Творце моем, потому что велико имя Твое для тех, кто любит Тебя».

После того как святой помолился так, внезапно сокрушились мучительские колеса и мученик встал на землю совершенно здоровым и невредимым.

Все видевшие чудо это, весьма удивились происшедшему. Мучитель же, преисполнившись стыда, как побежденный мучеником, еще больше разгневался на святого и приказал бросить его в темницу. Спустя же три дня после этого приказал вывести святого из темницы и отдать на съедение зверям.

На святого были выпущены два голодных льва, громко рыкавших. Когда они подошли к святому, то легли на землю пред ним, как бы поклоняясь ему и обнимая ноги его; затем львы начали лизать ноги святого, как бы лобызая их.

Народ, видя все происшедшее, громко воззвал, говоря:

— Пусть будет отпущен на свободу этот праведник, которого почитают даже звери и которого любит Бог!

Тогда анфипат Максим послал мученика в фракийский город Перинф, называющийся ныне Ираклиею, к игемону Филипписию, которому и написал все о мученике. Игемон же этот, продержав святого восемь дней в темнице, приказал отвести его в Византию, чтобы там была отсечена голова мученика.

Когда святой был приведен на место усекновения, то, подняв глаза свои к небу, сказал:

— Благословен Ты, Господи, создавший века и доводящий до конца подвиги святых. Приими в мире дух мой!

И был к святому голос с неба, говоривший:

— Радуйся, добрый подвижник Мой, Мокий, победивший явно пред всеми силу мучителя. Приди и водворись с прочими подвижниками в царстве небесном. Ты трудился достаточно в мире; отдохни же теперь и возвеселись на небе.

Затем мученик Христов был усечен во главу.

Свой мученический подвиг святой Мокий совершил в одиннадцатый день месяца мая, в который впоследствии император Константин установил ему празднование. Этот же император построил и храм в честь святого и перенес в него мощи мученика. Все, кто празднует память святого мученика Мокия, да воодушевятся верою, что и они будут участниками вместе с ним в благодатном царстве Господа нашего Иисуса Христа, Которому воссылается вместе со Отцом, и Святым Духом слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.

Вооружився щитом веры, нечестивых ополчения стерл еси священномучениче, и венец от Христа взял еси Мокие: тем и со ангелы радуяся, спасай от бед поющыя тя, моля непрестанно о всех нас.

Страдание святого мученика Фалалея

В царствование Нумериана игемон Феодор воздвиг гонение на Церковь Божию в городе Эгее и предавал различному роду смерти верных рабов Христовых. В это время был взят мучителями и христианский юноша, по имени Фалалей, прекрасный лицом и телосложением, с белокурыми волосами, лет восемнадцати от роду, по занятию врач, безмездно лечивший всякие болезни. Юноша был поставлен пред нечестивым судилищем в храме Адриана. Посмотрев на него и удивившись красоте его, игемон сказал окружающим:

— Где взяли вы сего прекрасного юношу?

Те же отвечали:

— Идя в город Аназар, мы увидели его впереди нас; он же, заметив нас, быстро скрылся в дубраве. Мы начали старательно отыскивать его и едва нашли его, сидящего под дикою маслиною; затем мы взяли его и привели к тебе на суд.

Сказал игемон святому:

— Скажи нам, юноша: какой ты веры, из какого города, кто твои родители и как тебя зовут?

Отвечал святой:

— Я — христианин, имя мое — Фалалей, родом из Ливана, отец мой, по имени Берукий, был воеводой; мать мою зовут Ромилия; имею еще и брата, состоящего в церковном причте, в сане иподиакона; научился я врачебному искусству от врача Макария. Когда все христиане, жившие в Ливане, бежали в горы и пустыни по причине гонения от язычников, я был взят и приведен к Эдесскому игемону Тиверию; будучи от него мучим, я исповедал имя Отца и Сына и Святого Духа, Бога истинного и всеблагого, Создателя всех, и помощью Господа моего был избавлен из рук мучителей и бежал: ныне же, будучи взят опять, нахожусь в твоей власти. Делай со мной, что хочешь, ибо подобает мне умереть за Христа, небесного Бога, Спасителя моего.

Сказал игемон:

— Надеешься ли ты, окаянный, избежать рук моих, как избежал рук Тивериевых?

Отвечал святой:

— Не хочу уже больше бежать, ибо верую в Господа моего Иисуса Христа и надеюсь на Него, что Он не попустит мне быть посрамленным, но поможет мне претерпеть муки до конца.

Вблизи святого стояли два палача, Александр и Астерий; игемон приказал им, чтобы они, провертев сверлом голени мученика и продев в отверстие веревку, повесили бы его. Но у них, по устроению Божию, отверзлись душевные очи и они, вместо святого, просверлили и повесили дерево. Один же из верующих, ученик святого Фалалея, по имени Тимофей, стоявший там и видевший всё, что происходило, кивнул святому головой, сказав:

— Видишь ли, что они делают?

Отвечал ему святой:

— Молчи, брат; со мною Христос, помогающий мне.

Игемон же, взглянув, увидел не мученика, а дерево висящее и сказал палачам:

— Что это вы сделали? я велел вам повесить человека, а вы повесили дерево?

И, разгневавшись, игемон, думая, что они насмехаются над ним, повелел обоих бить без милосердия. Они же, подвергаясь ударам, говорили:

— Да будет благословенно имя Господне, потому что отныне и мы становимся христианами, ибо веруем в Господа Иисуса Христа и страдаем за Него!

Услышав такие слова, игемон тотчас повелел усечь их мечем, и они, скончавшись страдальчески, получили венцы у Христа Бога вместе с прочими святыми мучениками.

Святому же Фалалею игемон сказал:

— Принеси жертву богам и будешь жив, и вкусишь блага мира сего.

Отвечал мученик:

— Не убедишь раба Христова принести жертву бесам.

Игемон же, исполнившись ярости, захотел сам просверлить святому голени, но в ту минуту, когда хотел встать с своего места, почувствовал, что силы его ослабли и он не мог подняться с места. И все язычники, которые находились в Адриановом храме, видя происшедшее, громогласно воскликнули, говоря:

— Велик Бог христианский, творящий таковые чудеса!

Игемон же преисполнившись стыда, начал просить мученика, говоря:

— Помолись обо мне Богу твоему, Фалалей, чтобы я мог встать со своего места, потому что воистину велик Бог твой.

Когда святой помолился, игемон встал, но, видя в этом не божественную силу, а волшебство Фалалея, сильно разгневался на святого, скрежеща зубами своими. Тогда, схватив бурав, начал сам сверлить ноги мученика, но тотчас у него отсохли руки. Игемон снова воззвал к мученику, говоря:

— Опять прошу тебя, Фалалей, помолись обо мне, чтобы исцелели руки мои.

Святой своей молитвой дал исцеление его рукам. Тогда игемон сказал окружающим:

— Возьмите с глаз моих этого волхва и утопите его в глубине морской, дабы погиб он.

И сказал ему святой:

— Ты начал следствие обо мне; поэтому, ты должен его и докончить.

Отвечал игемон:

— Уйди от меня, волхв, и погибни в ином месте; ибо я еще не сделал тебе никакого зла, а ты уже столько зол причинил мне своим волшебством!

Сказал святой:

— Не думай, мучитель, что бы я испугался твоей угрозы и отвергся от Бога моего; знай же, что я ни в каком случае не принесу жертвы твоим богам; не поклонюсь бесам, которым ты служишь.

При этих словах взяли святого слуги игемоновы и, посадив его в ладью, поехали с ним на самую средину морской пучины и там его утопили. Будучи же утопляем, святой сотворил такую молитву к Богу:

— Господи Боже мой! не дай мне ныне умереть, потому что я хочу еще пострадать за Твое святое имя, дабы, совершив еще больший подвиг мученичества, восприиму от Тебя нетленный венец в жизни вечной.

Возвратившиеся после утопления мученика слуги, сказали игемону:

— Мы сделали то, что ты повелел нам: мы кинули Фалалея в море и он погрузился на наших глазах.

Но пока еще слуги говорили это игемону, пришел святой Фалалей, одетый в белую одежду. Игемон и все, бывшие с ним, увидев святого, весьма изумились. И сказал игемон святому:

— Вот твое волшебство одолело и море!

Отвечал ему святой:

— Где ныне сила и могущество твоих богов? Где ваша гордость? Вот Господь мой, Иисус Христос, разрушил ваши замыслы и не дал мне умереть, чтобы я еще победил диавола, отца вашего.

Разгневался игемон и сказал находящимся около него:

— Смотрите, как волхв сей и море околдовал, и нас поносит; если мы его отпустим так, то он погубит всех нас своим колдовством.

Был же при игемоне один волхв, по имени Урвикий; тот дал совет игемону, говоря:

— Повели, властитель, отдать его на съедение зверям.

И тотчас игемон, призвав стража, кормившего зверей, приказал ему приготовить место для зрелища, а святому сказал:

— Фалалей, принесешь ли ты жертву богам, или хочешь, чтобы тело твое стало пищею зверям?

Огвечал на это святой мученик:

— Неужели ты еще не познал силы и величия Господа и Бога моего Иисуса Христа? Я же объявлю тебе словами пророческими: «Десница Господня высока, Десница Господня творит силу! Не умру но буду жить и возвещать дела Господни» (Пс.117:16,17).

Затем повели святого на площадь и отдали на растерзание зверям. Но звери не тронули святого. К нему подошла одна лютая медведица, легла у ног его и начала лизать их. Видя это, игемон заскрежетал своими зубами и зарычал, как лев, от ярости. Затем он приказал выпустить на него голодного льва, а также львицу, но и те, приблизившись, припали к ногам мученика и лизали их. Игемон же от ярости разорвал на себе одежды свои, а народ начал громогласно кричать, говоря:

— Велик Бог христианский! Бог Фалалея, помилуй нас!

Схвативши же Урвикия волхва, бросили его зверям, и тотчас тот был растерзан и съеден ими. Игемон, встав с своего места, приказал мученика убить мечем.

И приведен был святой мученик для усекновения на одно нарочито приготовленное место, называемое Едесса, и после молитвы принял кончину, месяца мая в двадцатый день, в честь и славу Господа нашего Иисуса Христа, прославляемого со Отцом и Святым Духом, ныне и всегда и во веки веков. Аминь.

Мучеником сострадалец явлься и оружник, воин изрядный Царя славы был еси, искушеньми и муками возвышение идолослужителей попрал еси: сего ради честную твою поем память, мудре Фалалее.

Страдание святого мученика Трифона

Святой Трифон родился в стране Фригийской, в селении Кампсад, близ города Апамеи. Еще с юных лет почила на нем благодать Божия и Господь даровал ему силу чудотворения, дабы не только из уст сего младенца, но и из чудесных его дел совершить Себе хвалу. В Великих Минеях Четьих много повествуется об исцелениях от всяких болезней, совершенных святым отроком Трифоном, и об изгнании им бесов из людей, обращавшихся к нему. Мы же сначала расскажем об одном из многих его чудес, свидетельствующих о великой благодати Божией, почивавшей на нем, а затем будем повествовать об его страдании за веру Христову.

В двести тридцать восьмом году на престол римский вступил император Гордиан, которой, хотя и был идолопоклонник, но христиан не преследовал. Этот царь имел взрослую дочь, по имени Гордиану, — девицу, отличавшуюся умом и красотою, так что многие великие и славные князья желали взять ее в жены своим сыновьям. Но эту девицу, а с нею вместе и все ее семейство, постигло великое несчастье: по Божию попущению в нее вошел диавол, которой жестоко мучил ее, ввергая ее в огонь и в воду; приводимые к больной девице, известные своею мудростью врачи не могли помочь ей. Но вот, обитавший в девице, нечистый дух сам, по повелению Божию, провещал:

— Никто не может изгнать меня отсюда, кроме отрока Трифона.

Царь тотчас послал искать повсюду Трифона. Много было приводимо к царю людей, носивших то же имя, но ни один из них не мог изгнать беса из царской дочери. Наконец, привели к царю святого отрока Трифона, которого нашли во Фригии, в селении Кампсаде, где он пас гусей при одном озере; — отроку было тогда семнадцать лет. Когда святой приближался к Риму, диавол, узнав об его приходе и начав еще сильнее мучить девицу, громко закричал:

— Не могу больше здесь жить, потому что приближается Трифон, и на третий день придет сюда, не могу более терпеть.

Прокричав так, нечистый дух вышел из девицы.

На третий день в город пришел святой Трифон и тотчас был приведен в царские палаты, где был весьма приветливо принят царем, ибо царь узнал в нем того Трифона, о котором упоминал диавол, выходя из девицы. Но чтобы больше убедиться в том, что именно Трифон исцелил его дочь, царь умолил его показать диавола воочию так, чтобы можно было видеть его телесными очами. Святой согласился на просьбу царя и шесть дней пребывал в посте и молитве и после того получил свыше еще большую и сильнейшую власть над духами нечистыми. На седьмой день, при восходе солнца, царь пришел к блаженному со всем своим синклитом, желая видеть диавола. Тогда Трифон, исполненной Святого Духа, и духовными очами взирая на невидимого духа злобы, сказал ему:

— Тебе говорю, дух нечистый, во имя Господа моего Иисуса Христа, явись воочию перед находящимися здесь, и покажи им свой мерзкий и бесстыдный образ, и яви немощь свою.

И тотчас диавол предстал пред всеми в виде черного пса, которой имел огненные глаза, а голову влачил по земле.

Святой обратился к нему с вопросом:

— Кто послал тебя, демон, сюда, чтобы войти в отроковицу, и как ты дерзнул войти в созданную по образу Божию, сам будучи столь безобразен и немощен, и исполнен всякой мерзости?

Диавол отвечал:

— Я послан отцом моим — сатаною, начальником всякого зла, пребывающим в аде, от которого я получил повеление мучить эту отроковицу.

Тогда святой спросил его опять:

— Кто же дал вам власть посягать на создание Божие?

Демон, хотя и против своего желания, но принужденный невидимою силою Божией, должен был сказать истину.

— Мы не имеем власти над теми, — сказал он, — которые знают Бога и веруют в Единородного Его Сына — Христа, за Которого Петр и Павел умерли здесь, — от этих людей мы со страхом бежим, и, только когда нам бывает попущено, мы причиняем им совне лёгкие искушения. Которые же не веруют в Бога и Сына Божия и, будучи послушны своим похотям, творят угодные нам дела, над теми мы получаем полную власть, чтобы мучить их. Угодны же нам дела такие: идолопоклонение, хула, прелюбодеяние, чародейство, зависть, убийство, гордость; этими и им подобными делами люди, как бы сетями, опутываются, отчуждаются от Бога, Своего Создателя, и самовольно делаются друзьями нам, и вместе с нами принимают вечные муки.

Услыхав это, царь и окружающие его были поражены великим страхом и пришли в ужас; и многие, оставив нечестие, уверовали во Христа; а верующие получили еще большее утверждение в своей вере, и прославили Бога.

Царь, щедро одарив святого, отпустил его с миром домой, но святой всё, что получил от царя, роздал дорогою нищим; сам же, возвратившись в отечество, предался обычным своим занятиям, исцеляя недужных и благоугождая Богу святым и непорочным житием.

После Гордиана римский престол занял Филипп, который царствовал недолго, будучи убит своими воинами; а после него воцарился свирепый Декий, воздвигший жестокое гонение на христиан; во время этого гонения было убито бесчисленное множество христиан, причем многие из боязливых, страшась ужасных мук, отвратились от Христа, и склонились к идолопоклонству. Царь этот издал приказ своим эпархам и игемонам всюду преследовать христиан и убивать их беспощадно. На востоке в это время эпархом был некто Акилин; ему было донесено, что Трифон исповедует Христову веру и, проходя различные страны, врачует болящих, как весьма сведущий врач, и в то же время учит всех веровать во Христа и сим прельщает многих; повеления же царского Трифон не слушает, насмехаясь над всеми богами. Тотчас были посланы воины разыскать Трифона, которого вскоре и нашли: ибо не мог укрыться светильник, горящий ревностью по Боге и светящий верою и благими делами. Но и сам святой, узнав, что его ищут, не бежал в пустыню и не скрывался в горах и пропастях земных, но, вооружившись молитвою и крестным знамением, смело вышел к ищущим его и, отдавшись им в руки, с радостию пошел к эпарху Акилину, которой в то время находился в Никее. Когда Акилин, окруженной оруженосцами, начальниками, слугами и множеством людей, воссел на суде, Помпиниан, скриниарий большого чина, сказал ему:

— Вот юноша из города Апамеи, присланной к твоему величеству, предстоит пред светлым судом твоей власти.

Акилин сказал:

— Предстоящий пусть скажет нам свое имя, и отечество, и фортуну.

Святой отвечал:

— Имя мое — Трифон, отечество мое — селение Кампсада, близ города Апамейска, фортуны же мы не признаем, ибо веруем, что всё совершается по Божию промыслу и неизреченною Его мудростью, а не фортуною, и не зависит ни от течение звезды, ни от случая, как веруете вы. В жизни я руковожусь свободною своею волею, служа единому только Христу. Христос — вера моя, Христос — похвала моя, и венец славы моей.

Эпарх на это сказал святому:

— Вероятно, ты до нынешнего дня вовсе не слыхал о царском повелении, по которому всякий, кто называет себя христианином, и не покланяется богам, должен умереть злою смертью; итак, образумься и оставь свою льстивую веру, чтобы не быть вверженным в огонь.

Но Трифон воскликнул:

— О, если бы мне сподобиться чрез огонь и все муки получить кончину за имя Иисуса Христа, Господа моего и Бога!

Эпарх продолжал:

— Трифон, советую тебе принести жертву богам, ибо вижу, что ты, хотя и молод телом, но имеешь совершенной разум, и я не желаю, чтобы ты умер злою смертью!

— Я тогда буду иметь совершенной разум, — отвечал святой, — когда принесу Богу моему совершенное исповедание, и если сохраню неизменною, как многоценное сокровище, благочестивую веру в Него, и сделаюсь жертвою Тому, Кто Сам принес Себя в жертву ради меня.

Тогда эпарх, угрожая святому, с гневом вскричал:

— Огню предам твое тело, душу же твою укрощу самыми лютыми казнями.

— Ты угрожаешь мне огнем угасающим, — отвечал Трифон, — после которого остаётся только пепел, я же вам, неверующим, угрожаю огнём вечным, неугасающим; оставь суетную веру твою и познай истинного Бога, чтобы не раскаяться тебе после, когда впадешь в огонь вечный.

Но Акилин, воспламенившись сильнейшим гневом, повелел бить святого, повесив его на дереве. Услыхав это приказание, Трифон сам тотчас снял с себя одежды и с радостью отдал тело свое палачам на истязание. Палачи, повесив его на дереве, со связанными сзади руками, жестоко истязали его в течение трех часов. Но святой мужественно терпел мучение, ни одного крика, ни одного стона не издав за всё время, пока его били. Когда кончили истязать его, Акилин снова обратился к нему с увещанием:

— Одумайся, Трифон, оставь свое безумие, обещай поклониться богам, ибо никто из нежелающих повиноваться царскому повелению не может избежать ужасной смерти.

Святой дерзновенно отвечал:

— И я тебе говорю, что никто, отвергающийся небесного Царя Христа, не может наследовать жизнь вечную, но будет послан в огонь вечный, никогда не угасающий.

Эпарх на это сказал:

— Нет другого царя небесного, кроме Зевса, сына Сатурнова, он есть отец и богов и людей, и если кто ему не кланяется, тот не может оставаться в живых; поклонись и ты ему, если хочешь наслаждаться сладостью сей жизни.

Тогда святой, желая просветить язычника светом истины и изобличить всю мерзость язычества, сказал Акилину:

— Пусть будут подобны твоему богу Зевсу все поклоняющиеся ему и надеющиеся на него; а о нем повествуется, что он был первым пребеззаконным волхвом и пагубным чародеем, отцом всякого нечестия и безбожия, по смерти которого люди, желавшие следовать его злым делам, устроили ему золотых и серебряных идолов, назвав его богом; и сделали это затем, чтобы иметь оправдание и для себя самих в своей нечистоте и беззаконии, дабы никто не укорял их в постыдных делах, потому что и бог их был таков же; подобным образом и другие мерзкие и всезлобные люди были возведены на степень богов своими подражателями; вы же, веруя в эти древние нечестивые предания и ложные басни, покланяетесь бездушным и немым идолам, забывая о Боге живом, Который небо утвердил, землю основал на водах, и излил воздух; Бог, создавший каждую тварь и давший ей видимый образ, господином над всем поставил человека, созданного после; но человек, по зависти диавольской, прельщенный лукавым змием (Быт., 3 гл.), впал в бесчисленные бедствия; тогда Бог Слово, умилосердившись над ним, по Своему изволению, Сам благоволил воплотиться, и явился в подобии человеческом, умер на кресте, был погребен, в третий день воскрес, восшел на небеса и сидит одесную Бога Отца, пока не познает Его всё создание; тогда Он опять придет с силою и славою великою, и воздаст каждому по делам его. Он есть Бог богов и Царь царей, и Судия живых и мертвых; а почитаемые вами боги послужат на возжжение огня вечного со всеми поклоняющимися им.

После этого эпарх Аквилин, собравшись на охоту, велел захватить и святого Трифона, приказав привязать его к коню и вести за собою. Большие мучения пришлось выносить святому: пальцы ног его отрывались, потому что, при ужасном морозе, ноги его были босы, а конь наступал и давил их своими ногами, — и ступни его растрескались, но мученик, вперив духовный взор к Богу и, пламенея любовью к Нему, ни во что ставил эти мучение, и пел слова Давида: «Утверди шаги мои на путях Твоих, да не колеблются стопы мои» (Пс.16:5), и другие: «Утверди стопы мои в слове Твоем и не дай овладеть мною никакому беззаконию» (Пс.118:133).

Повторяя вместе с тем и слова святого первомученика архидиакона Стефана:

— «Господи, не вмени им греха сего» (Деян. 7:60).

Возвратившись после охоты, эпарх призвал к себе мученика и сказал ему:

— Теперь, несчастный, не надумал ли ты благоразумно принести жертвы богам, или остаешься в своем прежнем безумии?

Святой отвечал :

— Ты сам, ослепленный диаволом, преисполнен безумия и невежества, потому что не можешь познать Создателя всех и поклониться Ему; а я остаюсь премудрым, не отступая от спасающей меня истины.

Эпарх велел отвести святого в темницу; а сам отправился в ближайшие пределы страны, где и оставался некоторое время.

По прибытии обратно в Никею, эпарх, явившись в судилище, снова вызвал Трифона и сказал ему:

— Не научило ли тебя продолжительное пребывание в узах повиноваться царскому повелению и обратиться к богам?

— Бог мой и Господь Иисус Христос, — отвечал святой, — Которому я служу чистым умом, поучая, наставил меня и утвердил меня, дабы я мог неизменно и непоколебимо сохранить веру в Него: посему Ему Единому истинному Царю и Богу, я повинуюсь, и к Нему прибегаю, твою же и царскую гордость я презираю, а от почитаемых вами богов отвращаюсь.

Эпарх, сильно озлобясь, вскричал слугам:

— Вбейте острые гвозди в ноги его, и, водя по городу, бейте его.

Слуги тотчас исполнили приказание мучителя. Святого стали водить, или лучше сказать, влачить по городу, подвергая истязаниям, и он переносил ужасные страдания — как от вбитых в ноги гвоздей, так и от сильного мороза, по случаю суровой зимы. Но великий страдалец, имея пред духовным взором своим Христа, и взирая на будущие воздаяние, всё переносил с великим терпением и радостью; когда же он опять был приведен к эпарху, мучитель, удивляясь такому терпению святого, с великою досадою сказал ему:

— До каких же пор, Трифон, ты будешь нечувствителен к мукам, и когда же ты почувствуешь всю ужасную боль мучений?

Святой отвечал:

— Когда же и ты познаешь силу Христову, во мне пребывающую; когда ты перестанешь, окаянный, искушать Святого Духа?

Тогда, пылая сильнейшею злобою, мучитель велел снова повесить его на дереве и нещадно бить железом, а бока его опалять горящими свечами. Всё это слуги исполнили с великим старанием; но внезапно свет небесной осиял святого, а на главу его спустился с неба прекрасной венец; пораженные этим видением мучители от страха пали на землю. Святой же Трифон, ощутив в себе пришедшую свыше помощь, исполнился радости и веселия и, молясь, говорил:

— Благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты не оставил меня без помощи в руках врагов моих, но защитил меня в день брани и дал мне спасение, и рука Твоя поддержала меня. И ныне молюсь Тебе, Господи, не оставляй меня, утверждая и защищая меня, и сподоби меня беспреткновенно совершить подвиг этот, дабы сподобиться получить венец правды со всеми возлюбившими имя Твое святое, ибо Ты один препрославлен во веки. Аминь.

После этого мучитель, приказав развязать связанного святого и призвав его к себе, начал с ласкою увещевать его, говоря:

— Трифон, принеси жертву великому Зевсу и поклонись царскому изображению, и я отпущу тебя.

Но Трифон, с улыбкою, отвечал:

— Если я самому царю оказал презрение и его нечестивыми повелениями пренебрег, то неужели я поклонюсь его бездушному изображению? Этого не будет. О Зевсе же и других ложных богах ты спроси своих же мудрецов, которые скажут тебе о том, какие сочиняются басни об этих богах для покрытия их гнусных дел, прилагая наименование их к другим вещам, назвав небо — Зевсом, воздух — Герою, землю — Церерой, море — Посейдоном, солнце — Аполлоном, луну — Дианою. Эти же баснотворцы именами богов ваших назвали также различные дурные обычаи и страсти человеческие, измыслив бога гнева и войны — Марса, а блудную страсть назвав Венерою. И вот вы, оставив Создателя всех Бога, наполнили безумно всю вселенную идолами и тварь предпочли Творцу; и не только сами, будучи лишены здравого разума и совратившись с истинного пути, стремглав падаете в душепагубную пропасть, но и нас стараетесь увлечь туда же, чтобы сделать участниками вашей погибели, но, льстецы, вы не будете иметь никакого успеха! Ибо вы никогда не будете в силах совратить с истинного пути и склонить к вашим идолам надеющихся на истинного и живого Бога.

Выслушав эти слова, Акилин удивился такому дерзновению святого и, разгневавшись, приказал бить его без всякого милосердия; воины, взяв святого, истязали его в течение многих часов самым жестоким образом.

Наконец, мучитель, видя, что не может поколебать непоколебимого столпа веры и отвратить его от Христа, сделал о нем следующий окончательной приговор:

— Трифон Апамейский, противящийся царскому повелению и, после многоразличных мук, не пожелавший принести жертвы богам, должен быть казнен чрез усекновение главы.

И тотчас воины, взяв мученика, вывели его из города на место усекновения. Святой же Трифон, став лицом к востоку, обратился к Богу с такою молитвою:

— Господи Боже, Царь царствующих, святейший паче всех святых! Благодарю Тебя за то, что Ты сподобил меня совершить сей подвиг без преткновения. И ныне молюсь Тебе: не допусти коснуться меня уловляющей руке лукавого невидимого врага, дабы он не свел меня во глубину погибели, но введи меня в возлюбленные селения вместе со святыми Ангелами Твоими, и соделай меня наследником Твоего вожделенного царствия; приими в мире душу мою, всех же, которые будут воспоминать имя раба Твоего, и в память мою святые жертвы Тебе принесут, услышь с высоты святыни Твоей; и призри на них от святого жилища Твоего, подавая им обильные и нетленные дарования, ибо Ты один благий и щедрый Податель во веки веков.

Так молился святой. И вот еще воины не успели усекнуть его главы, как Господь взял его душу; честное же тело Трифона осталось мертвым на земле. Находившиеся в Никее христиане обвили его чистыми плащаницами и умастили ароматами, намереваясь погребсти его у себя в защищение своему городу. Но святой, явившись им в видении, велел перенести мощи его в селение Кампсаду, место родины его, — и повеление его было исполнено.

Так святой Трифон, от юности посвященный Богу, приведший множество людей ко Христу, и исцеливший многих из них от болезней, после великих мучений, принятых за истину, увенчав нетленным венцом от Отца, и Сына, и Святого Духа, Единого в Троице Бога, Которому слава во веки. Аминь.

Мученик Твой, Господи, Трифон, во страдании своем венец прият нетленный от тебе Бога нашего: имеяй бо крепость Твою, мучителей низложи, сокруши и демонов немощныя дерзости. Того молитвами спаси душы нашя.

Троическою твердостию многобожие разрушил еси от конец всеславне, честен во Христе быв, и победив мучителей во Христе Спасителе, венец приял еси мученичества твоего, и дарования божественных исцелений, яко непобедимь.

Житие преподобного отца нашего Агапита Печерского, безмездного врача

Когда преподобный отец наш Антоний Печерский был прославлен даром исцеления, пришел к нему в пещеру из Киева блаженный Агапит, желая получить душевное исцеление через пострижение в иноческий чин; удостоившись желаемого, он всем сердцем последовал ангелоподобному житию преподобного Антония, руководясь и его наставлениями. Агапит был очевидцем того, как этот великий муж сам служил болящим и исцелял их своею молитвою, причем скрывая дарование, данное молитве его, вручал недужным под видом лекарства травы от пищи своей. Видя это, блаженный Агапит начал соревновать святому старцу в подвигах и трудился так много лет; когда расхварывался кто-либо из братии, блаженный оставлял келлию свою, в которой не было ничего, что можно было бы похитить, приходил к болящему брату и служил ему: поднимал его, укладывал, выносил на своих руках, и непрестанно молил Бога об исцелении недужного; если же болезнь иногда и затягивалась, то чрез это Господь желал умножить веру и усилить молитву раба Своего Агапита. Подражая подвигам преподобного Антония, блаженный Агапит сподобился быть участником и равной с ним благодати: молитвою своею он исцелял всех болящих, также подавая им травы, которые варил в пищу себе, за что, собственно, и был прозван врачем. О нем распространилась молва в Киеве, и много болящих приходило к нему, отходя здоровыми.

В то время жил в Киеве некий врач, происхождением и верою армянин, настолько искусный в своем деле, что раньше не было равного ему. Достаточно было ему взглянуть на болящего смертным недугом, как он тотчас узнавал и объявлял день и час его кончины, и всегда безошибочно; такого больного он уже ни за что не хотел лечить. Один из болящих такого рода, первый боярин у великого князя Всеволода, которого армянин поверг в отчаяние, предсказав смерть чрез восемь дней, был принесен в Печерский монастырь. Но блаженный Агапит, сотворив молитву о нем, дал ему в пищу трав, которые вкушал сам и исцелил его; и немедленно прошла о нем слава по всей земле русской. Армянин, уязвленный стрелою зависти, начал укорять блаженного и послал в Печерский монастырь одного осужденного на смерть, который должен был принять пред Агапитом яд и умереть. Блаженный, видя этого человека умирающим, дал ему с молитвою о нем той травы, которую вкушал сам, и этим избавил от смерти обреченного на смерть. С тех пор армянин особенно вооружился на блаженного и подговорил своих единоверцев подать самому Агапиту питье с примесью смертного яда; блаженный же принял и остался невредимым. «Знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения» (2 Пет.2:9) по слову Своему: «если что смертоносное выпьют, не повредит им» (Мрк.16:18).

Потом разболелся в Чернигове князь Владимир Всеволодович Мономах. Армянин хотя и старательно врачевал его, но безуспешно, так что недуг всё более и более увеличивался. Уже будучи при кончине, князь просил тогдашнего игумена Печерского Иоанна прислать к нему в Чернигов для врачевания блаженного Агапита. Игумен призвал его и известил о просьбе князя, но блаженный Агапит, которого никто еще не видел выходящим из ворот для врачевания вне монастыря, со смирением сказал:

— Если я пойду для этого дела к князю, то и ко всем должен идти. Прошу тебя, отче, не побуждай меня выходить за монастырские ворота ради славы человеческой, избегать которой обещался я пред Богом до последнего издыхания. Если позволишь, лучше я удалюсь в иную страну и потом опять возвращусь сюда, когда минет эта нужда.

Посланный князя, убедившись, что не будет в состоянии призвать к своему господину самого блаженного Агапита, начал просить, чтобы он дал хотя трав для исцеления. По убеждениям игумена, блаженный дал посланному трав от пищи своей; их принесли к князю, последний вкусил и немедленно выздоровел, по молитвам блаженного.

Тогда князь Владимир Мономах пришел сам в Печерский монастырь, желая видеть того, чрез кого Бог возвратил ему здравие; он никогда не встречался ранее с блаженным и теперь желал почтить его, щедро одарив. Но Агапит, не желая земной славы, скрылся; тогда князь отдал игумену принесенное для угодника Божия золото. Но спустя немного времени, тот же Владимир снова послал одного из своих бояр со многими дарами к блаженному Агапиту. Посланный нашел святого Агапита в келлии и положил пред ним подарки князя. Блаженный сказал ему:

— Чадо, никогда, ни от кого и ничего не брал я (за исцеление), потому что исцелял силою не своею, но Христовою; не требую этого и ныне.

Боярин отвечал:

— Отче. Пославший меня знает, что ты ничего не требуешь; но умоляю тебя прими это, чтобы утешить сына твоего, которому чрез тебя Бог даровал здравие; дар же отдай, если тебе угодно, нищим.

Старец отвечал ему:

— Если ты так говоришь, то приму с радостью. Скажи пославшему тебя, что и прочее, что у него есть, — чужое, и ничего не возьмет он с собою, когда будет расставаться с жизнью; поэтому пусть и остальное раздаст он нищим. Ибо Сам Господь, Который находится среди обездоленных, избавил его от смерти, я же сам по себе никакого успеха не имел бы; и прошу, чтобы он не ослушался этих наставлений моих, дабы не пострадать более сильно.

С такими словами блаженный Агапит взял принесенное золото и вышел с ним из келлии, как бы для того, чтобы спрятать его; вынес и бросил, сам же бежал и скрылся. Спустя немного времени боярин вышел, увидел брошенные пред воротами дары, поднял и отдал игумену Иоанну. Возвратившись к князю, он рассказал ему всё что видел у блаженного и что слышал от него; и все уразумели, что это — истинный раб Божий, ищущий награды от одного Бога, а не от людей. Князь же, не осмеливаясь ослушаться святого, начал раздавать нищим щедрую милостыню.

После многих богоугодных трудов и подвигов, впал в болезнь и сам безмездный врач, блаженный старец Агапит. Узнав об этом, вышеупомянутой врач армянин пришел посетить его и начал спорить с ним о врачебном искусстве, спрашивая, каким средством лечится недуг Агапита.

Блаженный отвечал:

— Тем, каким подает здравие Сам Господь, врач души и тела.

Армянин счёл его совершенно не знающим врачевания и сказал сопровождавшим его:

— Он ничего не знает в нашем искусстве.

Потом, взял его за руку и сказал:

— Говорю истину: на третий день он умрёт; если изменится слово мое, то я изменю жизнь мою, и сам стану таким же монахом.

Блаженный с горячностью сказал:

— Так вот способ твоего врачевания: больше говорить о смерти, чем о помощи! Если ты искусен, дай мне жизнь; если не можешь этого, зачем унижаешь меня и осуждаешь на смерть в третий день? Меня же известил Господь, что через три месяца отойду я к Нему.

Снова сказал ему армянин:

— Вот ты уже весь изменился; такие никогда не выживают дольше трех дней.

Святой Агапит действительно был в крайнем изнеможении, так что без посторонней помощи не мог даже двинуться. Между тем к блаженному Агапиту, самому сильно болящему, принесли для исцеления некоего больного из Киева. Блаженный с Божиею помощью немедленно встал, как бы и вовсе не болел, взял обычную свою траву, которую вкушал, и показал армянину, говоря:

— Вот трава, которою я врачую: смотри и разумей.

Тот, посмотрев, сказал святому:

— Это не из наших трав, но, думаю, из Александрии.

Блаженный, осуждая невежество его, дал болящему вкусить травы, помолился и немедленно сотворил его здоровым. Потом он сказал армянину:

— Сын мой, прошу тебя, вкуси этой травы со мною, если хочешь, ибо ничем иным не могу угостить тебя.

— Отче, — отвечал ему армянин — мы в этом месяце постимся четыре дня, и теперь я держу пост.

Услышав это, блаженный спросил его:

— Кто ты, и какой веры?

Тот отвечал:

— Разве ты не слышал обо мне, что я армянин?

Тогда блаженный сказал ему:

— Как же ты осмелился войти сюда и осквернить мою келлию, да еще держишь меня за грешную мою руку? Выдь от меня, иноверный и нечестивый.

И тот, посрамленный, удалился.

После того блаженный Агапит прожил, как предрек ранее, три месяца и, немного поболев, отошел ко Господу. Будучи на земле врачем безмездным, он принял великую награду уже на небе, где нет болезни. Братия приготовили к погребению честное тело его и с обычным пением положили в пещере преподобного Антония. По кончине святого, пришел армянин в Печерский монастырь и сказал игумену:

— Отныне я оставляю армянскую ересь и истинно верую в Господа Иисуса Христа, для Которого желаю трудиться в святом иноческом чине. Блаженный Агапит явился мне и сказал:

— Ты обещался принять иноческий образ; если солжешь, то погубишь и жизнь, и душу. Я верую, что явившийся мне свят, и если бы хотел он дольше жить здесь, то это даровал бы ему Бог. Я полагал, что он не переживет трех дней, а Бог прибавил ему три месяца, а если бы он желал, то жил бы и три года. Но я думаю, что сам он, как святой, захотел оставить нас, стремясь в Царство святых и если преставил его Бог из временной жизни в сей обители, за то даровал ему жизнь вечную в обителях небесных. Поэтому желаю скорее исполнить повеление этого святого мужа.

Игумен, выслушав армянина, постриг его в иноческий образ и долго наставлял врача телес, чтобы он, последуя блаженному Агапиту, был искусен во врачевалии своей души. Армянин подвизался богоугодно и, проведя остальную жизнь в том же Печерском монастыре, здесь же принял блаженную кончину, предав душу свою в руки врача душ и телес, Господа нашего Иисуса Христа, славимого с безначальным Отцом и с Пресвятым, благим и животворящим Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.