[Книга удалена по требованию правообладателей.]
«Закорючки» — проза музыканта, поэта и актера Петра Мамонова — что-то вроде розановских «листьев», короткие лирико-философские зарисовки. В книгу «Дураков нет» вошли три тома «Закорючек» и ряд других текстов.
***
«Старшие» не советуют представлять Бога, ангелов, Матерь Божию в лицах. Но однажды было так.
После смерти отца мы поехали в то место, где он долго жил с мамой, моей бабушкой. Большое, раньше, село в Калужской области. Теперь село маленькое и почти брошенное. Все детские места я увидел взрослыми глазами и пожалел, что приехал Большую липу перед домом тоже спилили на дрова.
Пообедав на травке, пошли с женой и детьми гулять за деревню. В поля, желтые, бескрайние поля ржи в июле. Горячий воздух плавился, взгляд упирался в горизонт. Необычная тишина раскаленного дня. Слева, далеко, сосновый бор на бугре; внизу (я знал) узкая, глубокая и очень холодная от родников река.
По краю поли идет Христос. Колышется одежда, ноги чуть касаются земли. Он все ближе и ближе. Я не различаю лица, только мысль: сейчас придется смотреть в глаза Богу.
Дальше — провал.
***
Однажды всё мне было не так.
Приезжаю домой, а там новый кот лохматый, жена пустила. Вот, думаю, бестолочь, — своих 9 человек, а она еще тащит. Кот прыг. На стол. Это уж, слишком! Хлоп его. Сразу жалко стало. Нагнулся погладить, — кожа да кости, наверное, дачники выкинули, изголодался. Чуть не заплакал.
«Авва Аммон сказал;
я препроводил 14 лет в Скиту,
моля Бога денно-нощно, чтобы
Он даровал мне победить гнев».
Отечник.
***
Причастился, приехал и, по немощи, стала раздражать жена, все делает не так, как я хочу. Немного потерпел, почитал Псалтирь, глядь — нет никого, пошла к подруге.
Целое утро у соседа ребята-рабочие ругались матом. Помолился, смотрю, что-то тихо. Ушли? Нет, притихли сами, молча работают.
Только написал, жена идет и ребята затарабанили. Но это уже другая тема.
***
Как же это случилось? Да, так и случилось — бегал, бегал по улице Горького, а меня за шиворот и поставили на зеленый бугор: река внизу, птицы поют, здесь я и лягу.
Тогда, в 45 лет, ничего не понял. Переехали в деревню всей семьей, построили дом и начали жить. Сначала, интересно было, потом две зимы подряд выпало скучных, один сидел. Среди снегов и тишины, и морозов. В пять вечера уже темно, делать особо нечего, в комнатке на столе весь твой «пасьянс»: зачем жил? для чего собираешься жить дальше? Все у меня было: жена хорошая, работа любимая, дети, деньги, — а жить незачем.
Начал искать. Чего, думаю, они там стоят, кланяются, просят, поют? Купил на рынке молитвослов, открыл — все, что мне надо, все, о чем мечтал смутно. Как утром, встаешь, а на кухне на столе лежит яйцо. Оно даже не лежит, а висит в воздухе. Слова молитвы ударили прямо по глазам.
Дальше, как у всех: сперва — «Господи, помилуй», а потом потихоньку. Но недаром у меня фамилия Мамонов, «ненасытный», хочу все и сразу. Говорю священнику, — Мне весь текст службы давайте, все слова пения, А он «Господи, помилуй» твердит, даже обозлился я. Слава тебе, Господи! Так я первый раз вошел в храм.
