По благословению Митрополита Санкт–Петербургского и Ладожского ВЛАДИМИРА
Рецензент – архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)
Акафист Пресвятой Богородице «Радуйся, Невесто неневестная» — первый по времени написания и наиболее известный из акафистов, используемых в богослужении Православной Церкви. Будучи непревзойденным поэтическим и богословским шедевром, он требует грамотного филологического и богословского истолкования. Данное издание Акафиста содержит подробный комментарий, цель которого — помочь православному верующему, а также любому заинтере¬сованному читателю почувствовать, как любовь к Богу и к Пресвятой Деве Марии находит себе выражение не только в вероучении Церкви, но и в красоте поэтического слова.
Источник электронной публикации — http://azbyka.ru/molitvoslov/akafist-presvyatoj-bogorodice-s-kommentariyami.html
Предисловие
Акафист Пресвятой Богородице — хвалебный гимн в честь Пресвятой Девы Марии, сочиненный в Византии, по разным предположениям, в период между V и VII вв., или, во всяком случае, в ранневизантийскую эпоху. Авторами могли быть прп. Роман Сладкопевец (VI в.), Георгий Писидийский (VII в.), патриарх Сергий (VII в.) и др. Греческое слово «Акафистос» означает буквально «неседален», т. е. песнь, во время которой не сидят, что указывает на ее изначальное богослужебное применение. Однако термин «акафист» далеко не сразу стал обозначением гимнографического богослужебного жанра (подобно тропарю, стихире, канону и т. п.). Произошло это после того, как по образцу и в подражание первого и долгое время единственного в своем роде «Акафиста Пресвятой Богородице» стали сочинять другие, повторяющие его формальную структуру гимны, которые также стали называть акафистами — Господу Иисусу Христу, Божией Матери в связи с различными Ее иконами и праздниками, а также святым, — весьма различные по своей богословской и поэтической ценности. Особенно акафистное творчество развилось во II–м христианском тысячелетии, в том числе в православной России, сохраняя свое значение и доныне.
В современной богослужебной жизни Православной Церкви византийский Акафист Пресвятой Богородице продолжает занимать первенствующее и исключительное положение, о чем свидетельствует тот факт, что он, единственный из всех акафистов, вписан в богослужебный устав. Его твердое место — в Постной Триоди, на утрене субботы пятой седмицы Великого поста, в связи с чем эта суббота называется «Субботой Акафиста» или «Похвалой Пресвятой Богородицы».
В композиционном отношении Акафист представляет собой большое по объему и сложное, но в то же время весьма стройное произведение. Он состоит из тринадцати кондаков (более кратких, в определенной степени законченных строф) и двенадцати икосов [1] (более развернутых строф, начало которых аналогично кондакам). Кондаки и икосы чередуются друг с другом. Главная особенность и основное содержание икосов заключается в двенадцати каждый раз различных обращений к Богородице, начинающихся со слова «Радуйся» — греческого приветствия «хайре» (или «хере»). Эти обращения представляют собой молитвенно–поэтические вариации на тему приветствия, с которым обратился Архангел Гавриил к Пресвятой Деве Марии в день Благовещения: «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою» (Лк. 1, 28). Поэт вкладывает их в уста кого–либо из участников евангельской или церковной истории: Ангела Гавриила, младенца Иоанна Крестителя, находящегося еще в утробе Елизаветы, пастухов, волхвов, верующих, Церкви и т. п. Каждый икос заканчивается одним и тем же рефреном «Радуйся, Невесто неневестная». Кондаки заканчиваются «Аллилуиа» (евр. «Слава Тебе, Боже»), за исключением первого кондака, имеющего окончание икоса: «Радуйся, Невесто неневестная». Именно подобная схема и была взята последующими поэтами как предмет подражания, отчего она стала формой жанра, наполняемой различным содержанием.
Внутреннее же богатство и красоту Акафиста — и в богословско–догматическом, и в молитвенно–богослужебном, и в художественно–поэтическом отношениях — оценивают только в превосходной степени. Можно сказать, он представляет собой удивительное сочетание, кажется, трудно сочетаемых вещей: догматическую точность и глубину, сравнимую с точностью и глубиной вероопределений Вселенских соборов, и изумительное поэтическое изящество, делающее Акафист литературно–художественным шедевром. Вообще, такое сочетание характерно для лучших произведений христианской гимнографии византийской эпохи, которые употребляются в богослужении Церкви вплоть до наших дней.
Вместе с тем, все это одновременно составляет и некоторую трудность восприятия смысла Акафиста — в особенности для того, кто плохо знаком с вероучением Церкви, да еще если учесть, что Акафист, как и все молитвословия в Русской Православной Церкви, читается или поется на церковнославянском языке. Плюс к этому, церковнославянский текст Акафиста, будучи дословным переводом греческого подлинника, точно воспроизводит и его сложную, витиеватую синтаксическую структуру, свойственную ранневизантийской поэзии.
Правда, при переводе не могли не быть утрачены ряд неотъемлемых особенностей оригинального, т. е. греческого текста Акафиста, — особенностей, связанных с его ритмикой и фонетическими соответствиями (аллитерациями) внутри каждой пары хайретизмов (т. е. приветствий, начинающихся с «Радуйся»), а они действительно сгруппированы попарно, так что образуется по шесть пар в каждом икосе, не считая повторяющегося финального «Радуйся, Невесто неневестная». По количеству слогов первая и последняя пара — всегда самая короткая, а к середине они удлиняются. Кстати, указанная парная структура хайретизмов в русской богослужебной традиции выражена, по крайней мере, музыкально: все кондаки, кроме первого и иногда тринадцатого, а также все начала икосов обычно читаются священником, а сами хайретизмы поет хор, причем на две (или четыре) все время повторяющиеся мелодические строки.
Но самой удивительной особенностью греческого текста Акафиста является, наверное, фонетическая игра слов. Конечно, сохранить ее при переводе оказывается совершенно невозможным, так что удерживается лишь идейное соответствие хайретизмов внутри пар. Например, уже первая пара хайретизмов первого икоса, которая по–славянски переведена как «Радуйся, Еюже радость возсияет;
Радуйся, Еюже клятва исчезнет», по–гречески (в русской транскрипции) будет звучать так: «Хайре, ди хэс хэ хара эклампсей; Хайре, ди хэс хэ ара эклейпсей» (ударные слоги подчеркнуты), где «хара» (радость)/ара» (клятва) и «эклампсей» (возсияет)/ «эклейпсей» (исчезнет) образуют аллитерации, а хайретизмы в целом ритмически соответствуют друг другу. Подобные соответствия во множестве встречаются в греческом тексте акафиста (на некоторые из них будет указано).
Кроме того, Акафист в греческом подлиннике имеет алфавитный акростих, согласно которому чередующиеся кондаки и икосы начинаются каждый раз с новой буквы греческого алфавита в их строгой очередности — от альфы («Ангел предстатель…») до омеги («О всепетая Мати…» — по–славянски это видно как раз только на примере первого икоса и последнего, тринадцатого кондака).
Главным, повторяющимся хайретизмом является приветствие «Радуйся, Невесто неневестная» — выразительный пример того, как бывает трудно перевести на современный язык церковнославянскую фразу, смысл которой в общем понятен, но передать который, при этом сохранив высоту стиля и благоговейную почтительность, почти невозможно. И все–таки, речь идет о приснодевстве Богородицы — одной из самых дорогих для Церкви тайн, связанных с Боговоплощением, о которой в символе веры говорится: «и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы…» Дева Мария — Невеста, у Которой нет жениха, или мужа, в плотском смысле (именно такое значение имеет слово «неневестная»), но Которая безмужно, бессеменно стала Матерью Господа нашего Иисуса Христа.
Акафист имеет большое апологетическое значение для Церкви — как для Православной, так, кстати, и для Католической. Дело в том, что то почитание, которым окружена личность Пресвятой Богородицы в Православной Церкви, прямо проистекает из главного, исходного и уникального христианского догмата — догмата о Боговоплощении, о том, что Слово (Сын Божий) стало плотью, человеком (Ин.1:14). Боговоплощение происходит при свободном участии Девы Марии, точнее, при ее смиренном, но осознанном согласии содействовать «совету превечному», т. е. осуществлению предвечного замысла Божия: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк.1:38). Одним из первых на эту важную сторону пришествия Христова обратил внимание апостол и евангелист Лука — именно поэтому только в Евангелии от Луки мы читаем рассказ о Благовещении Деве из Назарета, «обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария» (Лк.1:27). Вслед за св. Лукой свою радость по поводу снисхождения Бога к человеку Церковь выражает в почитании Пресвятой Богородицы, с личностью и служением Которой так логично связать все без исключения стороны христологической тайны Боговоплощения. Акафист Пресвятой Богородице являет собой яркий и, пожалуй, непревзойденный пример того, как при всей развернутости хвалы, адресованной, кажется, исключительно к Деве Марии, все в нем подчинено тайне человеческого спасения во Христе и ни в ком другом.
Акафист Пресвятой Богородице
Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная восписуем Ти раби Твои, Богородице; но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед свободи, да зовем Ти:
Радуйся, Невесто неневестная [2].
Ангел предстатель с небесе послан бысть рещи Богородице: Радуйся! И со безплотным гласом воплощаема Тя зря, Господи, ужасашеся, и стояше, зовый к Ней таковая: [3]
Радуйся, Еюже радость возсияет [4].
Радуйся, Еюже клятва исчезнет [5].
Радуйся, падшаго Адама воззвание [6].
Радуйся, слез Евиных избавление [7].
Радуйся, высота, неудобовосходимая человеческими помыслы.
Радуйся, глубино, неудобозримая и ангельскима очима [8]
Радуйся, яко еси царево седалище. [9]
Радуйся, яко носиши Носящаго вся [10].
Радуйся, звездо, являющая солнце [11].
Радуйся, утробо Божественнаго воплощения.
Радуйся, Еюже обновляется тварь [12].
Радуйся, Еюже покланяемся Творцу [13].
Радуйся, Невесто неневестная.
Видящи святая Себе в чистоте, глаголет Гавриилу дерзостно: преславное твоего гласа неудобоприятельно души Моей является: безсеменнаго бо зачатия рождество како глаголеши, зовый: Аллилуиа [14].
Разум недоразумеваемый разумети Дева ищущи, возопи к служащему: из боку чисту Сыну како есть родитися мощно, рцы ми; к Нейже он рече со страхом, обаче зовый сице: [15]
Радуйся, совета неизреченнаго таиннице [16].
Радуйся, молчания просящих веро [17].
Радуйся, чудес Христовых начало [18].
Радуйся, велений Его главизно [19].
Радуйся, лествице небесная, Еюже сниде Бог [20].
Радуйся, мосте, преводяй сущих от земли на небо [21].
Радуйся, Ангелов многословущее чудо [22].
Радуйся, бесов многоплачевное поражение [23].
Радуйся, Свет неизреченно родившая.
Радуйся, еже како, ни единаго же научившая [24].
Радуйся, премудрых превосходящая разум [25].
Радуйся, верных озаряющая смыслы [26].
Радуйся, Невесто неневестная.
Сила Вышняго осени тогда к зачатию браконеискусную, и благоплодная тоя ложесна, яко село показа сладкое, всем хотящим жати спасение, внегда пети сице: Аллилуиа [27].
Имущи богоприятную Дева утробу, востече ко Елисавети: младенец же оноя абие познав сея целование, радовашеся, и играньми яко песньми вопияше к Богородице: [28]
Радуйся, Отрасли неувядаемыя розго [29].
Радуйся, Плода безсмертнаго стяжание [30].
Радуйся, Делателя делающая человеколюбца [31].
Радуйся, Садителя жизни нашея рождшая [32].
Радуйся, Ниво, растящая многоплодие [33] щедрот.
Радуйся, Трапезо, носящая обилие очищения [34].
Радуйся, яко рай пищный процветаеши [35].
Радуйся, яко пристанище душам готовиши [36].
Радуйся, приятное молитвы кадило [37].
Радуйся, всего мира очищение [38].
Радуйся, Божие к смертным благоволение [39].
Радуйся, смертных к Богу дерзновение [40].
Радуйся, Невесто неневестная.
Бурю внутрь имея помышлений сумнительных, целомудренный Иосиф смятеся, к Тебе зря небрачней, и бракоокрадованную помышляя, Непорочная: уведев же Твое зачатие от Духа Свята, рече: Аллилуиа. [41]
Слышаша пастырие Ангелов, поющих плотское Христово пришествие, и текше яко к пастырю, видят Сего, яко агнца непорочна, во чреве Мариине упасшася, Юже поюще реша: [42]
Радуйся, Агнца и Пастыря Мати [43].
Радуйся, дворе словесных овец [44].
Радуйся, невидимых врагов мучение [45].
Радуйся, райских дверей отверзение.
Радуйся, яко небесная срадуются земным.
Радуйся, яко земная сликовствуют небесным [46].
Радуйся, Апостолов немолчная уста [47].
Радуйся, Страстотерпцев непобедимая дерзосте [48].
Радуйся, твердое веры утверждение.
Радуйся, светлое благодати познание [49].
Радуйся, Еюже обнажися ад [50].
Радуйся, Еюже облекохомся славою [51].
Радуйся, Невесто неневестная.
Боготечную звезду узревше волсви, тоя последоваша зари: и яко светильник держаще ю, тою испытаху крепкаго Царя: и достигше Непостижимаго, возрадовашася, Ему вопиюще: Аллилуиа. [52]
Видеша отроцы халдейстии, на руку Девичу создавшаго руками человеки, и Владыку разумевающе Его, аще и рабий прият зрак, потщашася дарми послужити Ему, и возопити Благословенней: [53]
Радуйся, Звезды незаходимыя Мати [54].
Радуйся, заре таинственнаго дне [55].
Радуйся, прелести пещь угасившая [56].
Радуйся, Троицы таинники просвещающая [57].
Радуйся, мучителя безчеловечнаго изметающая от начальства [58].
Радуйся, Господа Человеколюбца показавшая Христа [59].
Радуйся, варварскаго избавляющая служения [60].
Радуйся, тимения изымающая дел [61].
Радуйся, огня поклонение угасившая [62].
Радуйся, пламене страстей изменяющая [63].
Радуйся, верных наставнице целомудрия [64].
Радуйся, всех родов веселие [65].
Радуйся, Невесто неневестная.
Проповедницы богоноснии бывше волсви, возвратишася в Вавилон, скончавше Твое пророчество: и проповедавше Тя Христа всем, оставиша Ирода яко буесловяща, не ведуща пети: Аллилуиа. [66]
Возсиявый во Египте просвещение истины, отгнал еси лжи тьму: идоли бо его, Спасе, не терпяще Твоя крепости, падоша. Сих же избавльшиися вопияху к Богородице: [67]
Радуйся, исправление человеков.
Радуйся, низпадение бесов [68].
Радуйся, прелести державу поправшая [69].
Радуйся, идольскую лесть обличившая [70].
Радуйся, море, потопившее фараона мысленнаго [71].
Радуйся, каменю, напоивший жаждущия жизни [72].
Радуйся, огненный столпе, наставляяй сущыя во тьме [73].
Радуйся, покрове миру, ширший облака [74].
Радуйся, пище, манны приемнице [75].
Радуйся, сладости святыя служительнице [76].
Радуйся, земле обетования.
Радуйся, из неяже течет мед и млеко [77].
Радуйся, Невесто неневестная.
Хотящу Симеону от нынешняго века преставитися прелестнаго, вдался еси яко Младенец тому, но познался еси ему и Бог совершенный: темже удивися Твоей неизреченней премудрости, зовый: Аллилуиа. [78]
Новую показа тварь, явлься Зиждитель нам, от Него бывшим, из безсеменныя прозяб утробы, и сохранив ю, якоже бе, нетленну, да чудо видящее воспоим ю вопиюще [79]:
Радуйся, цвете нетления [80].
Радуйся, венче воздержания [81].
Радуйся, воскресения образ облистающая [82].
Радуйся, ангельское житие являющая [83].
Радуйся, древо светлоплодовитое, от негоже питаются вернии.
Радуйся, древо благосеннолиственное, имже покрываются мнози [84].
Радуйся, во чреве носящая Избавителя плененным [85].
Радуйся, рождшая Наставника заблуждшим [86].
Радуйся, Судии праведнаго умоление [87].
Радуйся, многих согрешений прощение [88].
Радуйся, одеждо нагих дерзновения [89].
Радуйся, любы, всякое желание побеждающая [90].
Радуйся, Невесто неневестная.
Странное рождество видевше, устранимся мира, ум на небеса преложше, сего бо ради высокий Бог на земли явися смиренный человек, хотяй привлещи к высоте, Тому вопиющыя: Аллилуиа [91].
Весь бе в нижних, и вышних никакоже отступи неописанное Слово: снизхождение бо божественное, не прохождение же местное бысть, и рождество от Девы богоприятныя, слышащия сия [92]:
Радуйся, Бога невместимаго вместилище.
Радуйся, честнаго таинства двери [93].
Радуйся, неверных сумнительное слышание [94].
Радуйся, верных известная похвало [95].
Радуйся, колеснице пресвятая Сущаго на херувимех [96].
Радуйся, селение преславное Сущаго на серафимех [97].
Радуйся, противная в тожде собравшая [98].
Радуйся, девство и рождество сочетавшая [99].
Радуйся, Еюже разрешися преступление [100].
Радуйся, Еюже отверзеся рай [101].
Радуйся, ключу царствия Христова [102].
Радуйся, надеждо благ вечных [103].
Радуйся, Невесто неневестная.
Всякое естество ангельское удивися великому Твоего вочеловечения делу: неприступнаго бо, яко Бога, зряше, всем приступнаго человека, нам убо спребывающа, слышаща же от всех: Аллилуиа [104].
Ветия многовещанныя, яко рыбы безгласныя видим о Тебе, Богородице: недоумевают бо глаголати, еже како и Дева пребывавши, и родити возмогла еси; мы же, таинству дивящеся, верно вопием [105]:
Радуйся, Премудрости Божия приятелище [106].
Радуйся, промышления Его сокровище [107].
Радуйся, любомудрыя немудрыя являющая [108].
Радуйся, хитрословесныя безсловесныя обличающая [109].
Радуйся, яко обуяша лютии взыскателе [110].
Радуйся, яко увядоша баснотворцы [111].
Радуйся, афинейская плетения растерзающая [112].
Радуйся, рыбарския мрежи исполняющая [113].
Радуйся, из глубины неведения извлачающая.
Радуйся, многи в разуме просвещающая [114].
Радуйся, кораблю хотящих спастися [115].
Радуйся, пристанище житейских плаваний [116].
Радуйся, Невесто неневестная.
Спасти хотя мир, иже всех Украситель, к сему самообетован прииде, и, Пастырь сый, яко Бог, нас ради явися по нам человек, подобным бо подобное призвав, яко Бог слышит: Аллилуиа [117].
Стена еси девам, Богородице Дево, и всем к Тебе прибегающим: ибо небесе и земли Творец устрой Тя, Пречистая, вселься во утробе Твой, и вся приглашати Тебе научив: [118]
Радуйся, столпе девства [119].
Радуйся, дверь спасения.
Радуйся, начальнице мысленнаго наздания [120].
Радуйся, подательнице божественныя благости [121].
Радуйся, Ты бо обновила еси зачатыя студно [122].
Радуйся, Ты бо наказала еси окраденныя умом. [123]
Радуйся, тлителя смыслов упраждняющая [124].
Радуйся, Сеятеля чистоты рождшая [125].
Радуйся, чертоже безсеменнаго уневещения [126].
Радуйся, верных Господеви сочетавшая [127].
Радуйся, добрая младопитательнице девам [128].
Радуйся, невестокрасительнице душ святых [129].
Радуйся, Невесто неневестная.
Пение всякое побеждается, спростретися тщащееся ко множеству многих щедрот Твоих: равночисленныя бо песка песни аще приносим Ти, Царю Святый, ничтоже совершаем достойно, яже дал еси нам, Тебе вопиющым: Аллилуиа [130].
Светоприемную свещу сущым во тьме явльшуюся, зрим Святую Деву: невещественный бо вжигающи огнь, наставляет к разуму божественному вся, зарею ум просвещающая, званием же почитаемая сими [131]:
Радуйся, луче умнаго солнца [132].
Радуйся, светило незаходимаго света [133].
Радуйся, молние, души просвещающая.
Радуйся, яко гром, враги устрашающая.
Радуйся, яко многосветлое возсияваеши просвещение [134].
Радуйся, яко многотекущую источаеши реку [135].
Радуйся, купели живописующая образ [136].
Радуйся, греховную отъемлющая скверну [137].
Радуйся, бане, омывающая совесть [138].
Радуйся, чаше, черплющая радость [139].
Радуйся, обоняние Христова благоухания [140].
Радуйся, животе тайнаго веселия [141].
Радуйся, Невесто неневестная.
Благодать дати восхотев долгов древних, всех долгов решитель человеком, прииде Собою ко отшедшим Того благодати: и раздрав рукописание, слышит от всех сице: Аллилуиа [142].
Поюще Твое рождество, хвалим Тя вси, яко одушевленный храм, Богородице: во Твоей бо вселився утробе, содержай вся рукою Господь, освяти, прослави, и научи вопити Тебе всех: [143]
Радуйся, селение Бога и Слова [144].
Радуйся, святая святых большая [145].
Радуйся, ковчеже позлащенный Духом [146].
Радуйся, сокровище живота неистощимое [147].
Радуйся, честный венче царей благочестивых [148].
Радуйся, честная похвало иереев благоговейных [149].
Радуйся, Церкве непоколебимый столпе [150].
Радуйся, царствия нерушимая стено [151].
Радуйся, Еюже воздвижутся победы.
Радуйся, Еюже низпадают врази.
Радуйся, тела моего врачевание.
Радуйся, души моея спасение.
Радуйся, Невесто неневестная.
О, всепетая Мати, рождшая всех святых святейшее Слово! Нынешнее приемши приношение, от всякия избави напасти всех, и будущия изми муки, Тебе вопиющих: Аллилуиа [152].
Примечания
1. В греческой традиции все строфы — и малые, и большие, — именуются икосами, что буквально означает «дом» и имеет корни в сирийской поэтике. Кондаками же называли отдельные большие поэмы, тогда как в славянской традиции кондаками стало принято обозначать малые икосы акафиста (помимо еще одного значения, которое имеет слово «кондак» — отдельный короткий праздничный гимн, аналогичный тропарю).
2. В синаксаре Субботы Акафиста в Постной Триоди говорится, что он был исполнен в Константинополе 7 августа 626 г. как благодарственная песнь Богородице за избавление от нашествия иноплеменников (аваров). Строго говоря, такое значение имеет только 1–й кондак, в котором Богородица воспевается как «взбранная воевода», т. е. военачальница (воевода), всех превосходящая в бранях: слово «взбранная» или «возбранная» (греч. «хюпермахос» — от «хюпермахео», что значит «сражаться») происходит от слова «брань», а никак не от «выбор», «избрание», как превратно перетолковывается это слово в некоторых других акафистах. Ей, «Взбранной воеводе», избавившей своих рабов, или, в греч. подлиннике, свой город (Константинополь и, шире, народ как единое целое, полис), «от злых», мы и «восписуем» (букв, «пишем») «благодарственная» и «победительная», т. е. воссылаем благодарственные победные песни («победительная» — слав. мн. ч.). Кондак заканчивается молитвенной просьбой к Богородице, как имеющей державу, т. е. власть и силу, непобедимую, и впредь избавлять людей своих от всяких бед, дабы они к Ней радостно взывали: «Радуйся, Невесто неневестная». Дальнейший текст Акафиста прямо уже никак не связан с событием, объясняющим содержание 1–го кондака. По всей видимости, первоначально кондак был отдельным гимном, а затем, в связи с событиями 626 г., был раз и навсегда присоединен к Акафисту.
3. Начало 1–го икоса прямо связано с началом событий Благовещения (Лк.1:26–28). Двенадцать хайретизмов 1–го икоса, преимущественно догматического (сотериологического) содержания, вкладываются в уста Архангела Гавриила –- предстателя (начальника) всех Ангелов, — посланного к Богородице, чтобы сказать (рещи) Ей «Радуйся!». При этом он сам изумляется (ужасается), видя (зря), как в ответ на его голос — бесплотный, как голос ангела, –- начинается воплощение, вочеловечение Господа. И он взывает к Богородице: Радуйся…
4. «Еюже» — церковнославянское относительное местоимение «которой» (творит, пад.). Имеется в виду Богородица, Которой или, точнее, через Которую воссияет радость — будущее воплощение Сына Божия.
5. По поводу ритмического и фонетического соответствия первой пары хайретизмов 1–го икоса — см. предисловие.
6. Продолжение темы первых глав Библии. Падшего Адама, а в нем и каждого человека, вновь призывает Бог для общения. Этот призыв (воззвание) Бога к человеку – Адаму – происходит через Богородицу, так как через Нее Бог становится человеком.
7. Человеческий род обретает спасение во всей своей целостности, состоящей из двух аспектов — мужского, Адамова, и женского, Евина. Такая двоякость человечества и, соответственно, его спасения, составляет параллелизм второй пары хайретизмов. Мысль, выраженная в предыдущем хайретизме и имеющая в виду мужское, т. е. разумное осознание грехопадения, здесь подразумевает женские, Евины слезы, т. е. эмоциональные переживания по тому же поводу. Этим слезам с пришествием Христовым тоже наступает избавление.
8. Прежде всего, комментарий грамматического характера, актуальный для всего церковнославянского текста Акафиста: в церковнославянском языке имеется звательный падеж со своим окончанием, утраченный в современном русском языке. Поскольку все без исключения хайретизмы суть обращения к Богородице, Ее именования стоят в звательном падеже. Больше всего это бросается в глаза, когда применяются существительные женского рода: окончание «а» меняется на «о» или «е»: невеста / невесто; высота / высоте; глубина / глубинно; звезда / звездо; розга / розго; лествица / лествице и т. д. Имена мужского рода получают окончание «е»: мост / мосте; двор / дворе. На существительных среднего рода («воззвание», «избавление», «древо») это не отражается.
9. Богородица, как предоставившая материнскую утробу Сыну Божию, в церковных песнопениях часто именуется царским троном (царевым седалищем, по–греч. «катедра», отсюда «кафедра») Христа–Бога — Царя всей Вселенной.
10. Иисус Христос есть Бог Вседержитель, т. е. Бог, держащий, носящий все (слав. «вся»). Богородица Его носит во чреве. Очевидна игра слов, сохраненная и в славянском переводе.
11. Богородица сравнивается с утренней звездой, предвещающей рассвет, тогда как под солнцем подразумевается Сам Христос.
12. Последняя пара хайретизмов наполнена исключительно догматическим значением. Боговоплощение, как об этом благовествует весь Новый Завет, есть начало истории нового творения: творение (тварь) воистину обновляется, начинает новую жизнь во Христе, что становится возможно благодаря Пресвятой Деве.
13. Человек по–разному выражает поклонение Богу, однако далеко не всегда его поклонение отвечает истине. Истинное поклонение возможно только во Христе, так как Он есть единственно достойный образ явления Бога — в образе человека, а не в виде какого–либо истукана, идола, изображения или иного рукотворного образа. Тем самым, только через Него, а значит, через Богородицу, возможно наиболее соответствующее поклонение Богу–Творцу. Впрочем, в греч. тексте фраза имеет другой смысл: «Радуйся, от Которой рождается (как дитя) Творец». При этом «тварь» и «Творец» по–гречески звучат еще более похоже, чем по–славянски: «ктисис» и «Ктистэс», так что два хайретизма заканчиваются в рифму.
14. Тема Благовещения продолжается — в ответ на приветствие Ангела и известие о предстоящем Рождении Мария недоумевает: «как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лк.1:34). 2–й кондак поэтически перелагает недоумения Девы, знающей о Своей чистоте и дерзновенно говорящей Гавриилу: «Нечто странное (преславное — по–греч. «парадоксон», отсюда «парадокс»), возвещенное твоим гласом, — невероятно для моей души, ибо как же ты говоришь о рождестве от бессеменного зачатия, взывая: Аллилуйя?».
15. Перевод: «Желая (ищущи) понять (разумети) непонятный (недоразумеваемый) смысл (разум), Дева обратилась (возопила) к служителю (т. е. Ангелу): «Как возможно родиться Сыну из чистой утробы (боку), — скажи (рцы) мне». Он же ей сказал со страхом, все же (обаче) взывая так (сице): Радуйся…».
16. Через Благовещение Мария удостаивается, точнее, посвящается в замысел (совет) Божий о спасении человека, который был и есть у Бога от века, но который Он открывал лишь частично, постепенно, до времени храня в неизреченной тайне самое главное: что спасение произойдет через Боговоплощение. Дева Мария же стала первой, кто был посвящен в эту тайну, — она стала, по–греч. «мюстис», или тем, кто по–русски может быть назван «таинником — таинницей». В русском богословско–литургическом обиходе этот термин означает участника церковного таинства.
17. В рифму с греческим «мюстис», которым заканчивается предыдущий хайретизм, поставлено «пистис» («вера»), которым заканчивается настоящий.Перевод: «Радуйся, вера (или, точнее, основание для веры) тех, кто молится в молчании» (именно таким будет более правильный перевод с греч.). Под молчанием, очевидно, подразумевается тихое, безмолвное молитвенное состояние.
18. Христово служение — это не только Его слова, но и дела–знамения, которые внешне выглядят как чудеса. Он проповедовал и словами, и чудесами. Мария, как Матерь Иисуса, тем самым дает начало Его служению чудесами.
19. Параллель предыдущему хайретизму. Главизна — синоним начала; веления — заповеди, повеления, по–греч. «догма», род. пад. «догматон», что также составляет один из аспектов служения Господа (см. предыдущий комментарий). При этом «чудес» и «велений» в греч. тексте составляют рифмованную пару аллитераций: «тавматон»/ «догматон».
20. «Лестница (лествица), по которой сошел (сниде) Бог» — образ, навеянный ветхозаветным рассказом о том, как праотец Иаков видел во сне лестницу, соединяющую землю с небом, по которой восходят и нисходят Ангелы (Быт.28:12; ср. Ин.1:51). Она символизирует связь Бога с человеком, а в наибольшей степени — Боговоплощение и, следовательно, является одним из ветхозаветных прообразов Богоматери.
21. Второй хайретизм этой пары дополняет первый: как Бог сошел на землю, так люди (сущие на земли) восходят к Богу, на небо. Церковь учит о Богородице, что Ее участие было свободным и сознательным — такое, следуя примеру которого человек имеет возможность быть приведенным к Богу, на небо.
22. Перевод: «Радуйся, чудо, о котором не перестают говорить, рассказывать Ангелы».
23. Противоположно–симметричная мысль: «Радуйся, поражение бесов, о котором они не перестают плакать». «Могословущее»/ «многоплачевное» и «чудo/ поражение» (в более старых редакциях славянского перевода можно встретить не «поражение», а «струпе») по–греч. образуют аллитерации: «полютрюллетон»/ «полютренетон» и «тавмa/ травма».
24. Эта пара образует даже синтаксическое единство: фактически перед нами одно предложение, разбитое на два хайретизма. Из этого становится понятен смысл. Свет есть Христос (ср. Ин.8:12, 9:5). Родив Христа, Богородица родила Свет. Рождение неизреченно, т. е. невыразимо — второй хайретизм усиливает эту мысль: Дева не изъяснила, не научила никого (ни единого), как (еже како) Она родила Свет. При этом опять привлекается фонетическое соответствие, правда, несколько необычное: греческому «фос» («свет») во втором хайретизме соответствует «пос» («како», т. е. «как»).
25. Своим послушанием воле Божией Богородица превзошла всю человеческую мудрость и знания (разум) всех мудрецов.
26. Богородица озаряет смыслы (т. е. умы) тех, кто верен, т. е. верует во Христа.
27. В данном кондаке используется образ плодородного поля (греч. «агрос», слав, «село»), на котором совершается жатва.
28. Продолжается пересказ Евангелия: Дева, прияв в утробу Бога, поспешила к Елисавете (см. Лк.1:39–40). Младенец же Елисаветы (то есть будущий Иоанн Креститель, которого уже шесть месяцев, как ждала Елисавета — см. Лк.1:24–26), узнав (познав) приветствие (целование) Марии, возрадовался и, взыграв (Лк.1:41), букв, скача (ср. 2 Цар.6:14), воскликнул к Богородице, как бы с песнью: Радуйся…
29. Неувядаемая отрасль, розгой (ветвью) которой именуется Богородица, — царский род Давидов, из которого через Деву Марию происходит Мессия – Иисус Христос. Вообще, образ виноградной лозы, символизирующей Церковь в ее единстве, часто используется в Священном Писании (см., напр., Ин.15:1). Богородица, несомненно, — наиболее ценная и плодовитая ветвь (ср. следующий хайретизм).
30. Ветвь производит бессмертный плод — Иисуса Христа. Богородица — приобретение (стяжание) бессмертного плода. Вся первая пара хайретизмов образует рифму: «Хайре, бласту амаранту клема; Хайре, карпу акерату ктема».
31. Делатель — Бог–Творец. В церковнославянском языке роль творительного падежа чаще всего выполняет падеж винительный. Поэтому фраза переводится так: «Радуйся, делающая Делателя Человеколюбцем (т. е. Бога–Творца Богом–Человеколюбцем)».
32. Перевод: «Радуйся, родившая Насадившего нашу жизнь». Здесь, во–первых, аллюзия на ветхозаветное повествование о насаждении Богом сада (рая) как среды жизни человека (Быт.2:8). Во–вторых, «Делателя» и «Садителя» по–греч. — созвучные слова: «георгон» и «фютургон».
33. В более старых редакциях славянского текста вместо «многоплодие» стоит «гобзование».
34. «Очищение» — в данном случае так переведен библейский термин, означающий Голгофскую жертву Христа как «умилостивительную», «примирительную» перед Богом (1 Ин.2:2, 4:10), т. е. имеющую искупительное, очистительное от греха значение для человеческого рода. Трапеза — как символ причастности и доступа к плодам умилостивления, очищения, совершенного Иисусом Христом.
35. Словом «рай» в данном случае переведено греч. «леймон», что букв, означает «луг» — символ растительного изобилия. Это другое слово, нежели «парадейсос», которое обычно переводят именно как «рай» в смысле «сад». Словом «пищный», также только в данном случае и еще в одном хайретизме (см. ниже), переведено более широкое понятие — наслаждение в положительном значении, как счастье, радость. Иначе говоря, имеется в виду луг, изобилующий благами. Через Боговоплощение, значит, через Богородицу, человеку даруется возможность питаться на «лугу» этих благ. Отсюда метафора, имеющая в виду Богородицу, вновь произрастившую (процветаеши — в церк. — слав. яз. переходный глагол) рай пищный.
36. Единство с Богом, ознаменованное Боговоплощением, — цель жизни для верующего. В Богородице, таким образом, совершается приготовление к достижению этой цели — готовится пристанище, букв, «пристань», «гавань». «Рай» и «пристанище» (в вин. пад.) — по–греч. созвучны: «леймона» и «лимена».
37. Кадило, из которого благоухает фимиам, и вообще каждение — неотъемлемый атрибут церковного богослужения и молитвы вообще с древнейших времен и потому символ молитвы. Однако не всякая молитва угодна (приятна) Богу, а лишь такая, которая сопрягается с любовью, доверием и смирением — всем тем, что в наибольшей мере появилось в жизни Богородицы (ср. JIk. 1, 38). Под молитвой подразумевается предстательство Богородицы перед Богом, Ее, по–греч. буквально «посланничество» от нас к Богу.
38. Здесь содержится, пожалуй, два аспекта: во–первых, мир через Рождество Христово наполняется Божиим присутствием и потому очищается, вернее, ему дается возможность очиститься (от зла и греха), а во–вторых, совершается это с сознательного и смиренного согласия Богородицы, так что в ее лице вся тварь, весь мир поворачивается к Своему Творцу. Уже сам по себе этот шаг со стороны твари свидетельствует о ее желании освятиться, очиститься и обновиться. Его совершает Пресвятая Дева (ср. прим. 34).
39. В событии Благовещения, как и, шире, в событии Боговоплощения, проявляется благоволение Божие к смертному человеку (ср. Ин.3:16).
40. Со своей стороны смертный человек сам жаждет или, точнее, дерзает просить живого, личностного общения с Богом. Подобным дерзновением наполнена вся Священная история: можно вспомнить, например, борьбу Иакова с Богом (Быт.32:24–30), вопрошания Аввакума (Авв.1:2 и др.), Иеремии (Иер.20:7–18) и Иова (Иов.19:25–27, 23:3–6), а также целый ряд евангельских эпизодов (Мф.9:20–21, 15:22–28 и др.). И оказывается, именно такое сыновнее, а не рабское служение угодно Богу (Мф.9:2, 22; Мк.10:47–52 и др.). Это дерзновение не есть богоборчество в смысле отрицания или ниспровержения Бога, а доверчивое и откровенное к Нему отношение (см. Иов.42:5–6; Мф.15:27 и др.). Священная история наполнена подобными дерзновениями. Они, собственно, и составляют тот человеческий импульс, который ею движет. Плодом этих дерзновений явилась Пресвятая Дева. Родившись от Нее, Господь ответил на человеческое дерзновение самым щедрым и полным образом. Вообще, противоположная симметрия последней пары хайретизмов отражает два тесно связанных между собой аспекта православного учения о спасении. Спасение совершается Богом, но не только с согласия человека, а при его активном участии, содействии, сотворчестве, соработничестве с Богом, т. е. в ответ на дерзновение, преодолевающее соблазны и сомнения.
41. Поэт–составитель Акафиста подключает материал Евангелия от Матфея, дополняющий рассказ св. Луки о Благовещении. В Мф.1:18–25 говорится о Благовещении Иосифу, точнее, о том, как Ангел Господень разрешил сомнения Иосифа по поводу ожидания Марией рождения Младенца. Мария была Девой, согласно обычаю обрученной Иосифу для хранения Ее девства, так как Она была посвящена на служение при Храме. Перевод: «Внутренне обуреваемый сомнениями, целомудренный Иосиф, зная (зря) Тебя, Непорочная, как не познавшую брака (славянский перевод, калькирующий греческий текст и передающий греч. предлог «прос» в его обычном значении — «к (Тебе)», — тем самым несколько затемняет смысл) и считая Твою брачную чистоту украденной, пришел в смятение; узнав (уведев) же, что зачатие есть от Духа Святого, изрек: Аллилуиа».
42. Внимание переключается на следующую страницу Евангельской истории — Рождество Христово, вновь по Евангелию от Луки (Лк.2:8–16). Перевод:«Пастухи услышали ангелов, воспевающих пришествие Христово во плоти, и придя (текше) как к Пастырю, видят Его как непорочного Агнца, Который во чреве Марии возрос как на пастбище (упасшася). Воспевая Ее, они возгласили: Радуйся…».
43. Как и в начале 4–го икоса, Христос именуется одновременно и Агнцем, и Пастырем. И то, и другое наименования мы встречаем в Новом Завете («Агнец» — Ин.1:29; 1 Пет.1:19; особенно много в Откр.; «Пастырь» – Мф.25:32; Ин.10:11, 14;1 Пет.2:25; Евр.13:20). Такая двоякость выражает два аспекта служения Иисуса Христа: как Агнец, Он приносим в жертву, подобно тому, как приносили в Ветхом Завете в жертву Богу ягнят, агнцев (ср. Ис.53:7). И, как Сам Бог, Он есть Пастырь, пасущий, т. е. питающий и оберегающий верующих, как Своих овец.
44. Словесными (т. е. разумными, мыслящими) овцами именуются люди в их отношении к Богу как к Своему заботливому Пастырю. Двор с овцами есть образ Церкви или народа Божия — общины верующих в Бога как в Своего Пастыря. Подобный образ довольно часто встречается на страницах Священного Писания, как Ветхого (Пс.22:1–2, 78:13; Иер.23:1–2; Иез.34 и др.), так и Нового Завета (Мф.10:6, 18:12–13; Ин.10:1 слл.). Богородица метафорически именуется двором словесных овец, ибо из Нее родился Христос–Пастырь, через Которого мы входим в Церковь, как во двор овчий.
45. Зло в его духовном измерении есть вражда с Богом, а конкретные проявления зла — невидимые враги Бога и человека. Бог, пришедший в мир через Пресвятую Деву, побеждает зло и доставляет им (врагам) мучение.
46. Пара хайретизмов, зеркально соответствующих друг другу по смыслу: Бог соединяется с человеком, и потому вместе радуются и ликуют ангелы (небесные) с человеками (земными). Слова «ликовать», «лик», от которых образовано «сликовствуют», имеют в виду хор или даже хоровод — праздничное пение с танцем. В славянском языке слово «лик» имеет значение «хора».
47. Благовестие о Христе, которое призваны проповедовать апостолы, есть, прежде всего, благовестие о Боговоплощении, а значит и о Богородице. Иначе говоря, она немолчно на устах апостолов.
48. «Дерзость» — по–греч. буквально «мужество», «смелость». Через Богородицу Бог стал человеком и обещал пребывать с нами «во все дни до скончания века» (Мф.28:20), — потому и мученики (страстотерпцы) дерзостно, мужественно переносят страдания, так что они непобедимы.
49. Созерцая красоту Богородицы в Ее смиренном участии в вочеловечении Бога, мы тем самым познаем и благодать, т. е. дарование Богом спасения человеку.
50. Родившись от Богородицы, снизойдя в мир даже до ада, Господь побеждает ад. Ад обнажился, будучи обезоружен, и разомкнул свои объятия, в плену которых находился род человеческий.
51. Перевод: «Радуйся, благодаря Которой мы облеклись в славу». В основе последней пары хайретизмов — игра слов «обнажился»/ «облеклись» (оделись), причем именно второй хайретизм носит первичное, смыслообразующее значение. Имеется в виду еще древнее, идущее из Ветхого Завета и воспринятое первыми христианами понимание библейского рассказа о том, как человек после грехопадения увидел свою наготу и вынужден был ее прикрыть (Быт.3:7). Это толкуется как следствие утраты той славы (см. Рим.3:23) — своего рода «оболочки» присутствия Божия, — которая являла ничем не замутненную, сияющую богообразность человека. Утрату этой славы после грехопадения человек заменил земной одеждой. С пришествием Христовым человеку вновь дается возможность одеться, облечься в славу Божию, — чему послужила Пресвятая Богородица.
52. Вновь внимание переключается на Евангелие от Матфея с его рассказом о событиях Рождества Христова.
53. Продолжается рассказ о волхвах, именуемых отроками (т. е. служителями) халдейскими (из Халдеи, т. е. Вавилона) и о том, как они увидели на руках (руку — в церк. — слав. яз. двойств, число) Девы Того, Кто создал Своими руками человеков (игра слова «руки»). Признав в Нем Владыку, хотя и принявшего образ (зрак) раба (ср. Флп.2:7), они поспешили (потщашася) послужить Ему дарами и воспеть к Благословенной (т. е. Деве): Радуйся…
54. Звездою именуется Христос. Поэт развивает образ евангельской звезды, которую увидели волхвы и которая привела их ко Христу (см. также Чис.24:17).
55. Парный хайретизм также имеет в виду «астрономическую» тему: таинственный (ударение на первом слоге, от слова «таинство») день есть день Царствия Божия, наступающий и невечереющий с пришествием Христовым (ср.Рим.13:12). В этом и состоит великая и главная спасительная тайна, переживаемая в Церкви во всех ее таинствах. Заря этого дня и есть Дева Мария, родившая Христа.
56. Прелесть — по–церковнославянски, как и в переводе с греческого, означает обман, прельщение. Печь (пещь) прелести — усиливающий образ: постоянная ситуация обмана, прельщений и соблазнов, которыми, как в печи, диавол «опаляет» человека в мире сем со времен грехопадения, когда человек был прельщен и обманут впервые (см. Быт.3). Богородица, родившая в мир сей Христа, тем самым угасила эту печь диавольских прельщений.
57. О «таинниках» — см. прим. 16. Во Христе, как в воплотившемся Слове, Которое было Богом (Ин.1:1, 14), нам приоткрывается величайшая божественная тайна — тайна Бога, Единого в Троице. Таинники Троицы — те, кому открыта эта тайна и кто в нее уверовал, т. е. верные члены христианской Церкви. Откровение этой тайны есть их просвещение. Через Богородицу происходит Боговоплощение, а значит и Троичное откровение, просвещающее таинников Троицы.
58. Бесчеловечным мучителем назван диавол; он захватил власть над сотворенным Богом миром и начальствует в нем, он — князь мира сего. С пришествием Христовым его незаконное начальствование упраздняется, изметается (ср. Ин.12:31).
59. Ср. прим. 31 (о значении винит, пад. в церк. — слав. языке). Богородица открыла (показала) Христа как Господа Человеколюбца (или Господом Человеколюбцем).
60. Данный хайретизм имеет явно историческую подоплеку, актуальную для времени составления Акафиста: он был составлен в связи с избавлением Константинополя от нашествия варваров (см. предисловие). Впрочем, под служением, возможно, понимается не только политическая зависимость, но и варварское религиозное служение, т. е. языческое идолопоклонство.
61. Греческое слово «барбару» («варварского») из предыдущего хайретизма здесь находит свою фонетическую пару — «борбору», переведенное на славянский язык как «тимение», что значит «болото», «грязь». Под «тимением дел», очевидно, понимается мирская суета, которая, как трясина, затягивает и марает человека. От подобной суеты избавляет, изымает жизнь в Боге, явившаяся через Пресвятую Деву.
62. Хайретизм, также имеющий историческое объяснение и, более того, имеющий значение для датировки всего Акафиста. Речь идет об огнепоклонниках–зороастрийцах в лице Сасанидской державы, угрожавшей Византии с востока вплоть до падения первой в 651 г. (на этом основании устанавливается верхний предел того хронологического отрезка, когда мог быть написан Акафист).
63. Тема огня во втором хайретизме этой пары переходит из исторической в духовно–аскетическую сферу: Сын Божий, родившийся от Девы, помогает человеку избавиться (измениться) от пламени пагубных страстей.
64. Богородица — наставница верных (т. е. верующих) в их целомудрии. Последнее понятие в христианской нравственности имеет более широкое, нежели узко–сексуальное значение — это некая целостность, нерасколотость, «простота» сознания, ума, чувств и воли, которые развращает, раскалывает грех.
65. Перевод: «Радуйся, всех поколений (людей) радость».
66. Перевод: «Волхвы, став богоносными проповедниками, возвратились в Вавилон, исполнив (скончавше) Твое пророчество; и проповедали о Тебе всем, что Ты Христос, оставив Ирода лживым (пустословным) и не могущим петь: Аллилуиа». Текст, как видим, обращен ко Христу. Слово «скончавше» («скончать»), образованное в славянском языке от слова «конец» — перевод греч. «ектелесантес», в свою очередь образованного от «телос», что значит не только «конец» в простом (хронологическом или пространственном) смысле, но и «достижение цели», «свершение», «исполнение» (ср. Рим.10:4; 1 Тим.1:5, где в Синодальном переводе слово «телос» в одном случае переведено как «конец», а в другом как «цель»).
67. В церк. — слав. языке глагол «воссиять» может быть переходным: «воссиять истину» или «воссиять просвещение истины».
68. Бесы в контексте «египетской» темы — идолы, ложные ценности, которым может рабски служить человек.
69. Христос, рожденный от Девы, попирает власть (державу) лжи (прелести). О прелести см. прим. 56.
70. Мысль, близкая высказанной в предыдущем хайретизме: Христос — единственно истинный видимый образ Бога невидимого (Ин.1:18; Кол.1:15) обличает (в обоих смыслах — и «выявляет, изобличает», и «обвиняет») ложь (лесть) идолов, т. е. ложных божественных образов и идолослужения.
71. Далее идут упоминания деталей истории Исхода, прочитанные в их прообразовательном значении по отношению ко Христу (ср. 1 Кор.10:1–6), а значит, и к Богородице. Фараон мысленный — мысленное, т. е. духовное, мировоззренческое рабство человека суевериям и предрассудкам. Море, в котором погибло войско фараоново, устремившееся в погоню за израильтянами (Исх.14:27–28, 15:4–5), — прообраз Богородицы, как Той, от Которой родился Сын Божий, освободивший человека от ложного служения.
72. Во время странствия по пустыне Моисей напоил жаждущий народ водой, высеченной из камня (Исх.17:1–7, Чис.20:1–11). Ап. Павел увидел в этом камне, источающем воду, прообраз Христа (1 Кор.10:4). Мария здесь также именуется таким камнем, ибо Она породила Христа, напоившего жаждущих жизни (ср.Ин.4:13–14, 7:37).
73. По пустыне израильтян вел Сам Господь посредством огненного столпа (Исх.13:21), указуя путь находящимся во тьме (наставляя сущия во тьме). В истории исхода речь идет о ночной тьме в буквальном смысле, тогда как здесь тьма упоминается в переносном, духовном значении.
74. Днем огненный столп имел вид столпа облачного (Исх.13:21–22). Хайретизм развивает этот образ, говоря о Богородице, что Она есть покров шире (ширший) облака.
75. Перевод: «Радуйся, пища, преемница манны (т. е. заменившая манну)». Манна была хлебом, который подавал Бог странствующим по пустыне израильтянам каждый день (Исх.16:4, 31). Христос называет себя «Хлебом жизни» (Ин.6:35, 48), т. е. тем Хлебом, без которого не может жить человек. При этом Он также обращается к ветхозаветной истории с манной (Исх.6:31–33, 49).
76. Богородица именуется служительницей святой сладости. Словом «сладость» здесь переведено то же самое греческое слово, что в седьмом хайретизме 3–го икоса переведено как «пищный» (см. прим.), а именно «трюфе» («наслаждение», «радость») созвучное «трофе» («пища») предыдущего хайретизма.
77. Два последних хайретизма образуют и смысловое, и синтаксическое единство (ср. прим. 24). Богородица именуется землей, в которой течет молоко и мед (Исх.3:8; Втор.26:9) и которая была обещана (обетована) Аврааму, Исааку и Иакову (Быт.12:7, 17:8 и др.) и их потомкам — народу Израилеву. В духовном отношении земля Обетованная — символ Царства Божия, обещанного новозаветному народу Божию, т. е. Церкви верующих во Христа. Мед и молоко (млеко) — символ плодоносности и изобилия Обетованной земли, а значит, и Царства Божия, которое приходит в мир с Рождеством Христовым от Пресвятой Девы. (ср.2 Кор.5:7), выросши (прозяб) из бессеменной утробы и сохранив ее, какой она была (якоже бе), девственной (нетленну), дабы мы, (пропуск).
78. Повествование движется дальше по Евангелию: речь идет уже о событиях Сретения. Необходимы два предварительных пояснения по поводу отдельных слов. «Прелестный» — «лживый», «обманчивый» (ср. прим. 56 и 69). Словом «век» часто переводится греч. слово «айонос» («эон»), которое имеет в виду не просто отрезок времени, а все мироздание, понимаемое в историческом аспекте, как имеющее начало и конец (см., напр., Гал.1:4; Евр.1:2). В этом значении синонимом слова «век» будет «мир». Именно в таком, широком значении о «жизни будущаго века» говорится и в Символе веры.
79. Для сохранения семантической связи нужно было бы перевести не «Зиждитель», а «Творец», однокоренное со словом «тварь», как в греческом тексте.
80. Нетление — библейский синоним бессмертия, вечной жизни (см. 1 Кор.15:42, 50, 53). Богородица именуется цветком, т. е. красотой и началом, предвестием нетления.
81. Дева Мария в своем смиренном послушании и целомудрии — венец воздержания.
82. Облистать — в церк. — слав. языке переходный глагол: осветить, высветить что–либо (ср. прим. 67 и 134 по поводу глагола «воссиять»). Богородица воспевается как Та, благодаря Которой явлен во всем сиянии образ воскресения, т. е. Сам Иисус Христос.
83. Жизнь (житие) Пресвятой Девы по чистоте ни в чем не уступает ангельской.
84. Оба хайретизма обращаются к образу древа, правда, при этом в греч. тексте используется два разных слова: соответственно «дендрон» и «ксюлон». В первом случае возникает аллюзия, например, на древо, приносящее добрые плоды (ср.Мф.7:17 и др.). Второй термин в Библии встречается для обозначения как райского древа жизни (Быт.2:9; Откр.2:7, 22:2), так и Крестного древа, на котором был «повешен» Христос (Деян.5:30, 10:39, 13:29; 1 Пет.2:24; Гал.3:13) и которое стало новым древом жизни — вечной жизни по воскресении, хотя, впрочем, ни о том, ни о другом древе в Библии не говорится в связи с их благоприятной лиственной сенью (в Откр.22:2 «листья дерева — для исцеления народов»). «Многие» (мнози) — на библейском языке синоним понятия «все». После грехопадения связь человека с древом жизни прервана (Быт.3:22), но с пришествием Христовым через Пресвятую Деву явлена милость Божия к человеку, чтобы он вновь мог устремиться к жизни вечной — к древу жизни (ср.Откр.22:2).
85. Под пленением подразумеваются духовный плен человека греху и злу, от которого избавляет Христос. Его выносила во чреве Пресвятая Дева Мария.
86. Спасение человека заключается и в преодолении заблуждений — как в мировоззренческом, так и в нравственном смысле (ср. притча о блудном, т. е. заблудшем сыне – Лк.15:12–32). Христос — Наставник в поисках выхода.
87. Праведный Судия — Господь Иисус Христос, к которому Его Матерь обращается с мольбой (умолением) о людях (ср. Ин.2:3–4), в том числе о прощении кающихся грешников.
88. Завершение мысли, начатой в предыдущем хайретизме.
89. Перевод: «Радуйся, одежда дерзновения для тех, кто наг». «Нагота» понимается и в буквальном (ср. Иов.1:23; Мк.14:52 и др.), и, часто, в символическом или духовном смысле: как обозначение беззащитности, обедненности человека (см. Иов.31:19, Мф.25:36, 38, 43). А главное, здесь нужно вспомнить прежде всего наготу Адама и Евы, которой они до грехопадения не стыдились, т. е. не воспринимали ее как свою беззащитность и ущербность, требующую «восполнения» одеждой. Затем, когда они согрешили, то узнали, «что наги» (Быт.3:7; ср. прим. 51). Иначе говоря, нагота, которой стыдится человек, в Библии и в данном контексте Акафиста выступает как символ состояния греховности, от которого человек может быть избавлен только по милостивому прощению от Бога, но в ответ на настойчивое желание, «дерзновение» человека (ср. прим. 40). Тем самым, когда Бог нисходит к человеку, воплощается в его «наготу» через Пресвятую Деву, «нагому» человеку дается «одежда дерзновения».
90. «Любы» — по–церк. — слав. значит «любовь». В греческом языке имеется несколько слов, переводимых на славянский и русский языки одним и тем же «любы» («любовь»). Любовь как высшая христианская добродетель, приобщающая человека к Богу, Который есть любовь (1 Ин.4:8, 16; 1 Кор.13:4 слл.; Гал.5:22 и др.), обозначается по–гречески как «агапе». В данном же случае употреблено греческое «сторге», созвучное «столе» («одежда») из предыдущего хайретизма. Оно встречается в библейском и вообще христианском богословии реже и имеет в виду более «человеческие» чувства, например, дружбы, доброго отношения, привязанности, любви к детям или супружеской любви (напр., Сир.27:17; Послание св. Поликарпа Смирнского к Филиппийцам, 4, 2). Однако в Богородице подобная любовь, на первый взгляд связанная с браком, на самом деле не имеет никакого отношения к плотскому «желанию», вожделению, которое в Ней «побеждается».
91. Начиная с 8–го кондака, внимание поэта в текстах кондаков и начала икосов переключается с евангельских событий Боговоплощения на их нравственный и богословский смысл. Текст 8–го кондака обращен в нам, молящимся. В нем, как и далее, делается традиционное для темы Боговоплощения противопоставление необъятности, неограниченности, «высоты» Бога ограниченности, «земности» человека. Собственно, это и есть то единственное чудо, которое сравнимо лишь с чудом самого творения мира из ничего и перед которым удивляются ангелы и человеки.
92. Перевод: «Весь был причастен к нижним (т. е. к земным, к людям), но и от вышних не отступил (т. е. не разорвал связи) непознаваемое Слово (см. Ин.8:23), ибо это было не пространственное перемещение (смена места), а божественное снисхождение и рождество от Девы, принявшей Бога и слышащей сие: Радуйся…».
93. Богородица есть дверь к почитаемому таинству или тайне (соединения Бога с человеком).
94. Для неверных, т. е. не верующих в Боговоплощение, сама речь (слышание) о Деве Марии как о Богородице — большое сомнение.
95. Напротив, для верующих (верных) слово о Богородице — предмет несомненной хвалы (в смысле Той, Кем можно хвалиться; ср. шестой хайретизм 12–го икоса).
96. Слава Господня (т. е. присутствие Господа) явилась пророку Иезекиилю в видении как пребывающая на колеснице с херувимами, ангельскими существами (Иез.10:18–22 и др.). Обращаясь к этому ветхозаветному пророческому описанию, поэт именует Богородицу колесницей Того, Кто пребывает на херувимах.
97. Для симметрии та же мысль выражается с упоминанием серафимов — ангелов, также призванных возвеличивать Бога в Ветхом Завете (см., напр.,Ис.6:2). «Селение» значит место пребывания. При этом два слова («колесница» и «селение») по–гречески образуют аллитерацию: «охема» / «ойкема».
98. «Противная» — с точки зрения грамматики, множ. число вин. падежа: «противных». По смыслу — не то же, что по–русски: противоположных. Имеются в виду два противоположных начала — Бог и человек, — которые соединились, собрались воедино, в тождество в Богородице.
99. Параллельно говорится об аналогичном сочетании также с точки зрения человеческой природы взаимоисключающих вещей: девства Богородицы и рождения (по–греч. в данном случае букв, «роды») Ею Сына.
100. Мысль, в чем–то сходная с той, которая выражена во втором хайретизме 1–го икоса («Еюже клятва исчезнет»). «Разрешися» — слово, имеющее другое значение, чем в современном русском языке: отменилось, отменено. Иначе говоря, с воплощением Христовым отменилось преступление, т. е. Бог свидетельствует о Своей милости снять с человека вину за грехопадение, как за преступление по закону (см. Рим.5:15–20).
101. «Радуйся, Ты, Которая отверзла рай» — почти дословное повторение четвертого хайретизма 4–го икоса. Кроме того, «преступление» и «рай» по–гречески оказываются созвучными: «парабасис» и«парадейсос».
102. Богородица — ключ дверей Царствия Христова.
103. В Богородице, поскольку через Нее явился Бог, чтобы присутствовать среди нас, мы имеем основание для надежды на вечные блага.
104. Перевод: «Весь ангельский мир удивился великому делу Твоего вочеловечения, ибо он узрел, как неприступный Бог стал приступным, т. е. доступным, видимым Человеком, Который сопребывал с нами и слышал от всех: Аллилуиа».
105. В 9–м икосе затрагивается тема соотношения человеческой мудрости, философских поисков и христианского богословия, прежде всего, христологии. При этом подчеркивается тщетность попыток полностью постигнуть и исчерпать тайну Боговоплощения, выразить ее с помощью даже того богатого арсенала, который накопила человеческая мудрость, философия уже ко временам составления Акафиста.
106. Премудростью Божией в Новом Завете и в святоотеческом богословии нарекается Иисус Христос — Сын и Слово Божие (1 Кор.1:24). Также следует учитывать и ветхозаветный преобразовательный фон: например, о Премудрости, которая была с Богом прежде всех созданий, участвовала в творении Богом мира как художница и построила себе дом (Притч.8:22–30, 9:1). Последний текст прочитывается как пророчество о Богородице.
107. В Боговоплощении достигает кульминации Промысел (промышление) Божий, т. е. Его забота о человеке. Богородица находится, так сказать, «в фокусе» Боговоплощения и именуется сокровищем или, точнее, сокровищницей промышления.
108. Любомудрие (по–греч. «философия») берется в отрицательном значении, как, например, в Кол.2:8 – в качестве синонима суетного мудрствования, лжеучений, «любви» к мудрости как к некоему знанию, обладание которым само по себе считается спасением. Пришествие Христово, а особенно Его Крест обращает таких «любомудрых» в глупцов, являет их немудрыми (ср. 1 Кор.1:18–29,особ. 1 Кор.1:19–20, 25, 27–28). Богородица, давшая утробу Христу, служит тем самым делу подобного обличения. Кроме того, Она Сама — скромная Девушка, удостоившаяся диалога с Богом ради величайшего дела Боговоплощения, посвященная в сию великую тайну, — превосходит мудрствования всех мудрецов в их поисках истины.
109. Мысль, близкая предыдущей. Перевод: Радуйся, обличающая изощренных в словах (хитрословесных) как бессловесных. Впрочем, возможен и другой смысл, сходный с содержанием начала икоса: как ни сложно (хитро) выражаются ораторы о Богородице, их слов не хватает — они выглядят, как бессловесные.
110. Продолжается тема ложной мудрости или, точнее, претензии на мудрость, которая посрамлена с пришествием Христовым, а также невозможности полностью выразить тайну воплощения.
111. «Обуяша» («еморантесан») и «увядоша» («емарантесан») — по–гречески созвучны. Басни (греч. «мютой», отсюда мифы) — здесь также в отрицательном значении (ср. 1 Тим.1:4; 2 Тим.4:4; Тит.1:14): выдумки или объяснения, прежде всего касающиеся Боговоплощения, не соответствующие истине.
112. Афинейские плетения — языческая греческая философия, центром–символом которой были Афины. Здесь можно прочесть мысль, синонимичную той, которая выражена в третьем хайретизме. Афинейские плетения выступают и как символ рассудочного подхода, на который полагается человеческий разум, отвергающий Божественное откровение и пытающийся мыслить о Боге и, прежде всего, о Боговоплощении (поистине, совершенно неудобоваримая для подобного подхода истина, ибо речь идет о соединении несоединимого), а следовательно, и о Богородице, в категориях сугубо человеческой логики.
113. Становится ясно, что предыдущий образ плетений навеян евангельским упоминанием о рыбачьих сетях (мрежах), которые наполняются (исполняются) рыбами (Лк.5:4–6, Ин.21:6, 11), что в Евангелии символизировало будущее умножение Церкви благодаря проповеди апостолов, до призвания бывших рыбаками (Мф.4:18–19). Христос родился от Девы Марии — поэтому и Она имеет к подобному «умножению рыбы» прямое отношение.
114. Пресвятая Дева, родив Христа, тем самым являет человеку истинного Бога, «извлекает из глубины неведения» (предыдущий хайретизм) и просвещает разумом, т. е. истиной, многих, что значит — всех (ср. прим. 84).
115. Богородица именуется кораблем для тех, кто хочет спастись.
116. Продолжение темы, начатой в предыдущем хайретизме. См. также прим. 36.
117. Славянское слово «Украситель» (греч. «косметор») точно передает именование Бога как Творца мира, который красив («и увидел Бог, что это хорошо», – Быт.1:8, 10 и др., особенно ст. 31 и 2, 1 по–славянски), правда, при этом утрачивается игра слов. В греческом языке слово «космос» имеет два значения: мир и красота, украшение.
118. 10–й икос имеет нравственно–аскетическое содержание.
119. Девство Богородицы, которое Она не утратила и в Рождестве Христовом, выражает ее чистоту и непорочность. Только с такой нравственной чистотой Бог — единый Святой — и мог соединиться. Для всякого, кто стремиться к подобной чистоте, Богородица — пример, опора, столп.
120. Пресвятая Дева названа начальницей или примером мысленного или умственного назидания или научения (образования).
121. Благость — синоним милости и любви Божией (см. Прем.7:26, 12:22), которую в изобилии Господь дает, приходя в мир через Пресвятую Деву.
122. «Обновила» — букв, «родила заново», «возродила». Под зачатыми студно, очевидно, понимаются все люди в смысле греховности всего рода человеческого. Здесь можно явственно слышать отзвук выражения из 50–го псалма: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя» (Пс.50:7), на чем, в том числе, основывается церковное учение о первородном грехе. Став человеком, Господь смывает скверну греха, и это обновление, возрождение человек получает, принимая крещение в Иисуса Христа, воплотившегося Сына Божия (см. 1 Пет.1:3, 23).
123. «Наказала» — одно из тех слов, значение которых по–славянски резко отлично от значения по–русски. «Наказать» — по–слав. значит «научить», «вразумить». Богородица, как Та, через Которую явился истинный Бог, тем самым вразумила окраденных умом. «Зачатые» и «окраденные» по–гречески созвучны: «сюллефтентас» и «сюлетентас».
124. Тлителем, т. е. истребителем, растлителем смыслов или, иначе говоря, всякого порядка, красоты, осмысленности называется сатана, враг Бога, желающий все разрушить, растлить. Христос, родившийся от Девы, изгоняет его из мира сего (ср. Лк.10:18; Ин.12:31, 16, 11), упраздняет (упраждняет) его власть (ср. пятый хайретизм 5–го икоса).
125. Если сатана — тлитель смыслов (образ тления взят из области живой природы), то Христос — сеятель (также образ из растительного мира) чистоты, т. е. порядка и нравственной правды. «Тлителя» и «Сеятеля» по–гречески созвучны: «фтореа» и «спореа».
126. Под чертогом в Библии часто подразумевается место свадебного пира или встречи жениха и невесты (Песн.1:3; Мф.9:15; ср. Еф.5:25–27, 32). Это образ Царствия Божия, где жених — Христос, а невеста — Церковь, т. е. люди, уверовавшие в пришествие Христово, в Его Новый Завет, как брак с человеком. Первой, Кто принял Христа в Его пришествии, была Его Матерь по человечеству — Дева Мария. В Ней, как в брачном чертоге, Бог соединился с человеком, и вся Церковь, как, прежде всего, Сама Богородица, стала невестой Христовой (отсюда — «уневещение»), однако произошло это не по плотским законам зачатия, а «бессеменно», чудесно.
127. По смыслу близко к предыдущему хайретизму: в Богородице верные (верующие) сочетаются с Господом.
128. Возврат к теме девства, затронутой в первом хайретизме этого же икоса. Богородица — добрая кормилица, воспитательница юных дев.
129. Опять упоминание о Новом Завете и о Царстве Божием как о браке — о том, что святые души, истинно верующие в Боговоплощение, а значит, и в Богородицу, таким образом достойно приготовляются к браку, украшаются, как невеста (ср. Мф.22:11–12; Ис.61:10).
130. Перевод: «Всякое пение побеждается (т. е. оказывается недостаточным, безуспешным, терпит поражение), пытаясь приноровиться, быть соответственным множеству многих щедрот (милостей) Твоих, ибо, когда мы приносим Тебе, Царь Святый, многочисленные, как песок, песни, не совершаем ничего, что было бы достойно (равно) тому, что Ты дал нам, восклицающим Тебе: Аллилуиа».
131. Перевод: «Как светоносную свечу, явившуюся находящимся во тьме, мы видим Святую Деву, ибо, возжигая невещественный (нематериальный) огонь (точнее, по–греч., свет) и просвещая ум зарею (озарением), она наставляет к божественному разумению (т. е. разумению о Боге) всех, кто почитает Ее такими призывами: Радуйся…».
132. Умное солнце — Христос. В Нем сияет истина, откровенная от Бога и познаваемая человеком, так как она является уделом умственного постижения (отсюда — «умное солнце»). Богородица — луч такого солнца (ср. «звезды незаходимыя Мати», «заре таинственнаго дне» — первый и второй хайретизмы 5–го икоса). «Солнцем правды» Христос именуется в тропаре Рождеству Христову.
133. По смыслу близко к предыдущему и упомянутым выше (ср. также прим. 54) хайретизмам. Более того, «актис» и «болис» — синонимы, означающие «луч» (солнца). Во втором случае, за неимением чего–либо более подходящего, славянский перевод употребляет «светило».
134. «Воссиять просвещение» — см. прим. 67.
135. Река — один из библейских образов изобилия даров Божиих и Духа Святого (ср. Быт.2:10; Ин.7:38; Откр.22:1).
136. Оставшиеся хайретизмы 11–го икоса используют тематику церковных таинств. В ближайших трех из них речь идет о таинстве крещения. Крещение для христиан есть крещение во Христа (Гал.3:27). Погружаясь в купель — сосуд для крещения, — человек погружается, крестится во Христа. Богородица, родившая Христа, символически живописует, т. е. являет образ крещальной купели.
137. В крещении с человека отъемлется греховная скверна, снимается первородный грех (ср. Рим.6:6–7 и др.).
138. Под «баней, омывающей совесть» также имеется в виду крещение (ср.Тит.3:5). К Богородице оно также имеет отношение, так как через Нее воплотился Господь, в Которого крестится христианин.
139. Чаша — церковный сосуд, связанный уже с другим, самым главным таинством Церкви: Евхаристией и причащением. В Евхаристии переживается радость единства человека с Богом. Богородицу можно назвать чашей, черплющей эту радость, так как через Нее Бог воплотился и дал возможность быть в причастии к Нему.
140. Также взято из богослужебной сферы. Радость присутствия Христова среди людей обозначается как приятное благоухание. Человек смог его ощутить, «обонять», так как Пресвятая Дева Мария родила в мир Христа.
141. В таинствах переживается радость или веселие жизни с Богом. Словом «веселие» переведено греч. слово, означающее букв. «пир». Именно пиром вечной жизни являются таинства. Подобное веселие — тайно, но не в примитивном смысле секретности, скрытости от чьего–то нежелательного участия, а в смысле познания верой, невидимого, но реального участия в жизни грядущего Царствия Божия. Богородица названа жизнью («животом») тайного веселия, ибо в Ней эта самая жизнь и явилась как воплотившийся Сын Божий.
142. О Боге говорится как о решителе всех долгов человека. Имеется в виду, что человек, когда согрешил в первый раз (Быт.3) и, таким образом, оскорбил Бога, оказался в долгу перед Ним. Именно этот долг, а также все прочие прегрешения, которыми полна история человечества, именуются древними (прежними). Под рукописанием же подразумевается список преступлений, составленный на основании заповедей Закона, которые нарушил человек. Подобный образ — тоже библейский, его, например, использует ап. Павел, когда говорит о милости Божией, прощающей человеку грехи по его вере в благодать Христову (Кол.2:14; ср. Еф.2:15).
143. Перевод: «Воспевая Твое рождество (т. е. рождение Тобою Христа), восхваляем Тебя все, как одушевленный храм, Богородица, ибо, вселившись в Твою утробу, Господь, держащий все в Своей руке, освятил, прославил и научил всех восклицать Тебе: Радуйся…».
144. «Селение» — греч. «скене» — букв, палатка, шатер, скиния или, шире, жилище. Очевидно, здесь аллюзия и на ветхозаветную скинию Завета, и на однокоренной термин «ескеносен», употребленный в Ин.1:14, буквально означающий «устроил шатер» и переводимый как «(Слово) обитало (с нами)».
145. Перевод: «Радуйся, Святая, превосходящая всех святых».
146. Одним из ветхозаветных прообразов Богородицы является Ковчег Завета — деревянный ларец, обложенный золотом изнутри и снаружи (Исх.25:10–11). Он помещался в святая святых Иерусалимского храма, и в нем находились скрижали Завета, что символически означало присутствие Бога среди Его избранного народа. О Богородице образно говорится как о ковчеге, в котором поселился Бог и который позолочен (позлащен) Духом Святым (ср. Лк. 1, 35).
147. Христос есть жизнь (Ин.11:25, 14 ) и податель жизни в неистощимом избытке (см. Ин.10:10). Пресвятая Дева, через Которую родился Христос, потому и названа неистощимым сокровищем или, точнее, сокровищницей жизни.
148. Две следующие пары хайретизмов отражают византийское представление о так называемой симфонии христианской Церкви и христианского государства, каковым себя осознавала Византийская империя во второй половине 1–го христианского тысячелетия. Богородица именуется честным (от слова «честь», «почтение») венцом, т. е. царской короной (по–греч. «диадема») благочестивых царей.
149. Богородица — Та, Которую с почитанием (честная — достойная чести, т. е. почитания) хвалят благоговейные священники (иереи) или, еще вероятнее, Та, Кем хваляться иереи (ср. четвертый хайретизм 8–го икоса).
150. Столп, или башня, — символ крепости, прочности, надежности.
151. Судя по смысловой рифме, под царствием подразумевается Византийская империя — земное христианское царство.
152. Перевод: «О всепетая (т. е. воспеваемая всеми) Мати, родившая Слово, святейшее всех святых! Приняв нынешнее приношение (т. е. данную молитву — акафистное пение), избавь от всякой напасти и изыми от будущей муки всех, Тебе восклицающих: Аллилуиа».