Роман Виктора Гюго о Французской революции, революционном терроре, якобинской диктатуре, подавлении восстания в Вандее. Два главных героя: священник-революционер и его ученик. Оба — республиканцы, оба воюют за Революцию. Оба признают правду революционной диктатуры и террора. Но первый — на этом останавливается, и тем встающий на сторону зла. Второй — видит в этом лишь переходный момент, трагическую необходимость, видит за республикой — республику духа, за ценностью революции, ее же — революции — высшую ценность — человечность. Конфликт средств и целей Революции. Тема христианства здесь важна — первый герой — священник, с головой — с фанатизмом — ушедший в террор (история Французской революции, к слову, и правда знает священников-революционеров); второй — христианин, не забывающий истину любви. В общем — христианское размышление о Революции, о ее правде, о ее трагедии, о ее преступлениях. Цитата:
«Бывают великие потрясения души.
И чем больше он размышлял над всем виденным, тем сильнее становилось его смятение.
Пока на земле шла борьба, шла борьба и на небесах.
Борьба добра против зла.
Перед глазами Говэна зажегся ослепительный свет. В разгар гражданской войны, в неистовом полыхании вражды и мести, в самый мрачный и самый яростный час, когда преступление все заливало заревом пожара, а ненависть все окутывала зловещим мраком, в минуты борьбы, где все становилось оружием, где схватка была столь трагична, что люди уже не знали, где справедливость, где честность, где правда, — вдруг в это самое время Неведомое — таинственный наставник душ — только что пролило над бледным человеческим светом и человеческой тьмой свое извечное великое сияние.
Лик истины внезапно воссиял из бездны над мрачным поединком меж ложным и относительным.
Неожиданно проявила себя сила слабых.
Так извратить революцию!
Так умалить республику!
Неужели высокий закон всепрощения, самоотречения, искупления, самопожертвования существует лишь для защитников неправого дела и не существует для воинов правды?
Как! Отказаться от борьбы великодушия? Примириться с таким поражением?»
«Приписывать революцию человеческой воле все равно, что приписывать прибой силе волн.
Революция есть дело Неведомого. Можете называть это дело прекрасным или плохим, в зависимости от того, чаете ли вы грядущего, или влечетесь к прошлому, но не отторгайте ее от ее творца. На первый взгляд может показаться, что она — совместное творение великих событий и великих умов, на деле же она лишь равнодействующая событий. События транжирят, а расплачиваются люди. События диктуют, а люди лишь скрепляют написанное своей подписью. 14 июля скрепил своей подписью Камилл Демулен, 10 августа скрепил своей подписью Дантон, 2 сентября скрепил своей подписью Марат, 21 сентября скрепил своей подписью Грегуар, 21 января скрепил своей подписью Робеспьер; но Демулен, Дантон, Марат, Грегуар и Робеспьер лишь писцы Истории. Могущественный и зловещий сочинитель этих незабываемых строк имеет имя, и имя это Бог, а личина его Рок. Робеспьер верил в Бога, что и не удивительно.
Революция есть по сути дела одна из форм того имманентного явления, которое теснит нас со всех сторон и которое мы зовем Необходимостью.
И перед лицом этого загадочного переплетения благодеяний и мук История настойчиво задает вопрос: Почему?
Потому — ответит тот, кто ничего не знает, и таков же ответ того, кто знает все.
Наблюдая эти стихийные катастрофы, которые разрушают и обновляют цивилизацию, не следует слишком опрометчиво судить о делах второстепенных. Хулить или превозносить людей за результат их действий — это все равно, что хулить или превозносить слагаемые за то, что получилась та или иная сумма. То, чему положено свершиться, — свершится, то, что должно разразиться, — разразится. Но извечно безоблачная синева тверди не страшится таких ураганов. Над революциями, как звездное небо над грозами, сияют Истина и Справедливость».
Кроме текста романа вы здесь также найдете и его аудиоверсию [Евгений Терновский; «Нигде не купишь»].
