Этика ненасилия

ФИЛОСОФСКОЕ ОБЩЕСТВО СССР

НАУЧНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОЕ ОБЩЕСТВО

«ЭТИКА НЕНАСИЛИЯ»

МОСКВА 1991

Под обшей редакций А.А.Гусейнова

Ответственный редактор Р.Г.Апресян

Научно-вспомогательная работа: М.А.Корзо, М.В.Лескинен

«Этика ненасилия». Под ред. А.А.Гусейнова и Р.Г.Апресяна. Сост. Философское об-во СССР. М., 1991. — 242 с. Тир. 700 экз. — Предлагаемая книга является научным итогом Международной конференции "Этика ненасилия" (Москва, ноябрь 1989 г.), созванной по инициативе одноименного научно-просветительского общества... Но это не значит, что ненасилие сводится к моральной позиции. Нет, оно является еще наукой, искусством и, что особенно важно, исключительно эффективным, более эффективным, чем насилие, методом общественных преобразований. Книга, цельная по теме и нравственному пафосу, содержит вместе с тем широкую панораму различных теоретических взглядов и практических методик. И она может стать своеобразным введением в теорию ненасилия, началом освоения этой важнейшей научной и жизненной проблемы.

• ПРЕДИСЛОВИЕ
• РАЗДЕЛ I. Понятие ненасилия
• Ж. Госс. КЛЮЧЕВЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ГУМАНИСТИЧЕСКОГО И ХРИСТИАНСКОГО НЕНАСИЛИЯ
• А.А.Гусейнов. НЕНАСИЛИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ ОБЩЕСТВА.
• Р.Холмс. НЕНАСИЛИЕ КАК МОРАЛЬНЫЙ ПРИНЦИП
• Джарп. ПРАГМАТИЧЕСКАЯ НЕНАСИЛЬСТВЕННАЯ БОРЬБА: ЛУЧШЕЕ РЕШЕНИЕ ОСТРЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ЭТИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ?
• А.Гжегорчик. СОЦИАЛЬНЫЕ МОТИВАЦИИ И ВОЗДЕЙСТВИЯ (К вопросу о психологическом анализе ненасильственных действий)
• И.ПОЧЕМУ - НЕ НАСИЛИЕ?
• Р.Апресян. НЕНАСИЛИЕ - С ЭТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
• РАЗДЕЛ II. Ненасилие и глобальные проблемы человечества
• В.Степин. ПЕРСПЕКТИВЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ: ОТ КУЛЬТА СИЛЫ К ДИАЛОГУ И СОГЛАСИЮ
• Э.Патридж. ПРИМИРЕНИЕ С ПЛАНЕТОЙ: НЕНАСИЛИЕ И ГЛОБАЛЬНЫЕ ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
• Н.Головко. ПОЛИТИКА ЯДЕРНОГО СДЕРЖИВАНИЯ - ИСТОЧНИК ЗЛА И НАСИЛИЯ
• РАЗДЕЛ III. Ненасилие и самосовершенствование личности
• Ж.Ванье. КОРНИ НЕНАСИЛИЯ - СЕРДЦЕ ЧЕЛОВЕКА
• Архимандрит Платон. ПОРЯДОК МИРА - В БОГЕ И В ЧЕЛОВЕКЕ
• В.Иванов. "НЕ УБИЙ" - ОТ ЗАПОВЕДИ К ПРИНЦИПУ ЖИЗНИ
• Р.Петропавловский. ДЛЯ НЕНАСИЛИЯ НУЖНА ЗРЕЛОСТЬ
• РАЗДЕЛ IV. Идеи ненасилия в истории общественной мысли
• Г.Лувсанцэрэн. ИДЕИ НЕНАСИЛИЯ И МИРОЛЮБИЯ В ТРАДИЦИЯХ БУДДИЗМА
• Е.Д.Мелешко. ПРИНЦИП НЕПРОТИВЛЕНИЯ В НРАВСТВЕННО-РЕЛИГИОЗНОМ УЧЕНИИ Л.Н.ТОЛСТОГО
• Л.В.Коновалова. ПРОБЛЕМА НЕНАСИЛИЯ В СИСТЕМЕ "ЖИВОЙ ЭТИКИ" РЕРИХА
• Дж.Хэниган. МАРТИН ЛЮТЕР КИНГ И МАХАТМА ГАНДИ: ТРЕБОВАНИЯ И ПРЕДЕЛЫ НЕНАСИЛИЯ КАК МЕТОДА СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ
• М.Т.Степенянц. ФИЛОСОФИЯ НЕНАСИЛИЯ (РАЗМЫШЛЕНИЯ О ГАНДИ И ЕГО ЭКСПЕРИМЕНТАХ)
• РАЗДЕЛ V. Исторический опыт и технология ненасильственной борьбы
• С.Запасник. ВОПРОС ЭФФЕКТИВНОСТИ НЕНАСИЛЬСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
• Ю.В.Согомонов. ОПЫТ НЕНАСИЛЬСТВЕНЮГО СОПРОТИВЛЕНИЯ СТАЛИНИЗМУ
• В.Штернштайн. РОЛЬ НАСИЛИЯ И НЕНАСИЛИЯ В ДОСТИЖЕНИИ СОЦИАЛИЗМА
• Р.Дитс. ГЛОБАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ДВИЖЕНИЯ АКТИВНОГО НЕНАСИЛИЯ
• Дж. Кроуэлл. НЕНАСИЛЬСТВЕННОЕ ГРАЖДАНСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ ПРОТИВ ВНЕШНЕЙ АГРЕССИИ
• Ф. де Рузе. ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ ПРОТИВ НЕНАСИЛЬСТВЕННОГО ГРАЖДАНСКОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ
• К.Перри. ОПЫТ НЕНАСИЛИЯ В БРИТАНСКОМ ДВИЖЕНИИ ЗА МИР В 80-е ГОДЫ
• И.Р.Мамед-заде. ПОЛИТИКО-ЭТИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЭТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
• Х.Госс-Майер. МЕТОДОЛОГИЯ ПРАКТИЧЕСКОГО НЕНАСИЛИЯ (с историческими примерами)
• Коротко об авторах

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемая книга является научным итогом Международной конференции "Этика ненасилия" (Москва, ноябрь 1989 г.), созванной по инициативе одноименного научно-просветительского общества.

В предисловии, видимо, целесообразно кратко ознакомить читателя с научно-просветительским обществом "Этика ненасилия" и охарактеризовать общую идейную атмосферу конференции, собравшей многих выдающихся ученых и борцов за ненасильственное решение социальных и человеческих проблем из 9 стран.

"Этика ненасилия" - независимое общественное объединение, организованное по инициативе группы философов, объединенных вокруг сектора этики Института философии АН СССР. Его учредителями являются Фонд социальных изобретений, Институт философии АН СССР, Философское общество СССР, журнал "Эхо планеты". Созданное в 1988 году, оно явилось первой институцией в нашей стране, избравшей в качестве программы и конкретной цели деятельности идеи ненасилия. Так была заполнена еще одна пустота в общественной жизни пашей страны.

Научно-просветительское общество "Этика ненасилия" ставит перед собой следующие основные задачи: 1. Исследование различных проявлений насилия и ненасилия в истории человечества; осмысление этического и культурного опыта ненасилия; обобщение практики ненасильственных движений и акций; 2. Распространение в обществе идей ненасилия и опыта ненасильственной борьбы посредством издания научно-популярных трудов и просветительской деятельности в разнообразных ее формах; 3. Подготовка условий для социально-этического консультирования ненасильственных форм борьбы; 4. Развитие творческих контактов с зарубежными исследователями, общественными ассоциациями, группами позитивного действия, ориентирующимися на идеи ненасилия; 5. Организация конференций и семинаров по проблемам ненасилия. Показательной для его деятельности является конференция, материалы которой публикуются в данной книге. Ближайшее крупное мероприятие общества "Этика ненасилия" - методический семинар по ненасильственному решению массовых социальных конфликтов.

Конференция "Этика ненасилия", созывавшаяся с целью освоения мирового опыта в данном вопросе, обобщения этических  аспек-

- 4 -

тов  теории и практики ненасилия в современном мире, вылилась в беспрецедентное событие не только для философской и общественной жизни в нашей стране. Она неожиданно для организаторов явилась первым международным форумом такого рода, хотя тематика ненасилия достаточно популярна в зарубежном (как западном, так и восточном) обществознании, а идеология и этика ненасилия имеет программное значение для многих общественных и общественно-политических движений. Уникальность Московской конференции состояла в том, что она собрала представителей различных движений, различных мировоззренческих ориентации и научных школ, различных по своей технологии форм практической деятельности. И именно это разнообразие обусловило в значительной мере продуктивность работы.

Участники конференции пришли к общему мнению, что существует универсальная, этическая основе ненасилия и что оно, ненасилие, является тем единственным методом решения социальных и человеческих конфликтов, который адекватен целям справедливости. Единая этико-нормативная основа - залог плодотворного, взаимодополняющего сотрудничества и диалога сторонников ненасилия, придерживающихся различных мировоззренческих ориентации. И еще в одном были согласны участники конференции: ненасилие - это не просто более достойная и предпочтительная форма общественного бытия человека, но в современной ситуации глобальных опасностей она является безальтернативной, единственно возможной. Вопрос стоит предельно драматично - человечество лишится будущего исторического пространства для существования, если оно не найдет в себе достаточно мудрости и душевной стойкости, чтобы пойти "по узкому и прямому пути ненасилия" (М.Ганди).

Конференция была посвящена этике ненасилия. Но это не значит, что ненасилие сводится к моральной позиции. Нет, оно является еще наукой, искусством и, что особенно важно, исключительно эффективным, более эффективным, чем насилие, методом общественных преобразований.

Книга, цельная по теме и нравственному пафосу, содержит вместе с тем широкую панораму различных теоретических взглядов и практических методик. И она может стать своеобразным введением в теорию ненасилия, началом освоения этой важнейшей научной и жизненной проблемы.

- 5 -

В заключение хотелось бы выразить особую благодарность профессору Анджею Гжегорчику (Польша), руководителям Международного Союза примирения Жану Госсу и Хильдегард Госс-Майер за их поддержку и помощь в организации конференции, поблагодарить всех зарубежных и советских участников конференции, а также сотрудников сектора этики Института философии АН СССР за их труд и душевную щедрость, проявленные в ходе организации конференции и подготовки этой книги.

А.А.Гусейнов.

Председатель научно-просве-

тительского общества

"Этика ненасилия".

РАЗДЕЛ I. Понятие ненасилия

- 6 -

Ж. Госс. КЛЮЧЕВЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ГУМАНИСТИЧЕСКОГО И ХРИСТИАНСКОГО НЕНАСИЛИЯ

I. Ключевые представления гуманистического ненасилия.

Введение. Ситуация преобладающего насилия. После Аушвица, Хиросимы и сталинских концентрационных лагерей насилие проявило свое истинное лицо: истребление и гибель людей. Идеологическая конфронтация двух военных блоков породила бессмысленные размеры гонки вооружений, угрожающей уничтожить человечество. Расширяющаяся торговля оружием способствует затяжным войнам в странах третьего мира. Гонка вооружений обедняет наши страны, на ней лежит ответственность за болезни и голод миллионов в Южном полушарии. Наши экономические системы, устремленные к безграничным прибылям, к прогрессу и власти, нарушают экологическое равновесие, а вместе с тем и источники существования будущих поколений. Неравное распределение благополучия, безработица, попрание прав человека и религиозной свободы, расизм, сексизм, коррупция, наркомания, алкоголизм, насилие в семьях и на улицах, стрессы, страх, незащищенность давление "масс медиа", - все эти и другие формы насилия довлеют над человечеством, порождая безмерные страдания.

Мы ответственны за эти условия, мы ответственны за то насилие, которое есть в каждом из нас, мы ответственны за изменение этой ситуации во имя торжества активного ненасилия.

Прояснение терминов. Сила - (энергичное действие) может быть негативной (сила пропаганды, вооруженная сила), когда она направлена против блага людей, и позитивной (сила правды, справедливости), когда она благоприятствует человеческой жизни.

Власть - (принятие ответственности за других) может быть негативной (авторитарной, господствующей, эксплуататорской, диктаторской) или позитивной (позволяющей подчиненным людям развиваться, "со-разделять" ответственность).

Насилие - негативно по определению. Это разрушительная сила, которая унижает, насилует, подавляет, эксплуатирует кого-либо. Часто оно коренится в страхе быть отвергнутым, утратить какие-то блага, какие-то ценности, а, может быть, и саму жизнь. Этот страх создает образы врага, провоцирует насилие в отношении других, ве-

- 7 -

дет  к целому арсеналу оборонительных действий. Насилие проявляется в различных и многообразных формах и степенях: физическое и психологическое, межличностное и структурное, социальное, политические, военное, экономическое, культурное, религиозное и т.д.

Агрессивность и воинственность - могут быть как негативными, так и позитивными. Они естественны (инстинктивны) как реакция на неуважение, проявляемое к человеку. Они представляют собой средства выживания и потому в принципе характеризуют человеческое существование (например, ребенок, который никогда не защищает себя, сталкивается с психологическими проблемами). Однако люди индивидуально и коллективно злоупотребляют этим оборонительным средством, делая его разрушительным, часто несущим смерть в ответном насилии. Ненасилие не отрицает, не подавляет эту жизненно важную, оборонительную воинственность, но преобразует ее в позитивное, ненасильственное средство обороны и решения конфликтов.

Люди по-разному реагируют на насилие и несправедливость. Мы выделяем три основные реакции: пассивность, ответное насилие, активное ненасилие.

Пассивность, безразличие, покорность. "Осознать зло и не противостоять ему, - говорил Ганди, - значит предать в себе человека". Если мы сознательно отказываемся вступить в борьбу с несправедливостью, то, значит, мы подчиняемся злу, уподобляемся рабам, отрицаем свою человеческую ответственность. Нет ничего более низкого, как сохранять пассивность против несправедливости. Пассивность противостоит активному ненасилию и должна быть  безусловно отвергнута. Каковы причины пассивности? Их несколько:

- компромисс с несправедливостью ради получения возможной прибыли;

- страх возможных последствий противостояния несправедливости. Экзистенциональный страх потерять работу, привычные блага, жизнь. Как на индивидуальном, так и коллективном уровне создание атмосферы страха является важнейшим средством угнетателей. Ненасилие учит преодолевать страх, восстанавливать внутреннюю и внешнюю свободу для борьбы с несправедливостью;

- недостаток знаний. Люди часто сохраняют пассивность при столкновении со сложными случаями несправедливости, когда они не видят реальных путей ее преодоления.

- недостаток внутренней и внешней силы: люди чувствуют себя

- 8 -

бессильными , когда они не уверены в действенности ненасилия.

Ответное ненасилие - традиционная реакция на несправедливость. Цепочка насилия и ответного насилия проходит через всю историю человечества, порождая безмерные страдания. Те, кто прибегают к ответному насилию для борьбы с несправедливостью, обнаруживают тем самым свою ответственность; у них хорошая цель - восстановить поруганные человеческие права, восстановить справедливость и покой. Вот поэтому их позиция выше пассивности. Многие прибегают к ответному насилию в борьбе с несправедливостью просто потому, что они не знают другого пути, ибо насилие глубоко укоренено в нашей цивилизации, философии, культуре, а порой даже в религии; оно господствует в большой прессе.

Могут ли злые средства (мошенничество, ложь, насилие, угнетение, разрушение) вести к добрым целям (большей справедливости, достоинству, участию, примирению)?  Для ответа на этот вопрос необходимо разоблачить логику насилия и ответного насилия.

Ответное насилие означает несправедливость, присущую злу, к которому прибегают в насильственной борьбе; чтобы преодолеть зло и защитить людей, прибегают к убийству людей же. Когда убивают нацистов, расистов, сталинистов, философия, которая вдохновляет их, не искореняется. Идеи и установки находятся не в теле, но в уме, в душе, чувствах, и действительная задача заключается в том, чтобы преодолеть несправедливость в умах посредством мирного их изменения и, таким образом, спасти и освободить жертвы несправедливости, а равно и тех, кто творит зло.

Если мы будем использовать ответное насилие в борьбе с несправедливостью, мы лишь включимся в бесконечную спираль насилия. Чтобы добиться победы в этом случае, нам придется непрерывно увеличивать потенциал своей вооруженности (начиная с неуважения и грубости в языке и до мошенничества, манипуляций, подкупа, а, в конечном счете  и до использования вооруженной силы); наилучший пример абсурдности смертельной гонки - в накоплении вооружений, которое предполагает даже убийство в так называемых "оборонительных целях".

Активное ненасилие - осознание невозможности с помощью ответного насилия преодолеть несправедливость выдвигало на протяжении всей истории человечества перед философией и религией разных направлений задачу поиска путей мирного решения конфликтов.

- 9 -

Философские религии и учения Востока, такие, как индуизм, буддизм, даосизм, указывают в первую очередь на внутреннее освобождение от цепей эгоизма и насилия. Западные философские и религиозные учения  начиная со средних веков большее значение придают миротворчеству в обществе, внешнему освобождению. Сегодня мы знаем, и этому учил Дэвид Торо (в эссе "Гражданское неповиновение"), Лев Толстой, Махатма Ганди, Мартин Лютер Кинг, опиравшиеся во многом на христианскую традицию, что внутренняя установка на миролюбие и внешняя миротворческая практика миротворчества посредством ненасилия нераздельны и предполагают друг друга.

Из этого наследия во всем мире развивается мощное движение "Народная сила" ("Peoples Power"), движение за освобождение посредством активного ненасилия. Примеры этого мы видим в Южной Африке, в Латинской Америке (Чили, Бразилия), на Филлипинах , в Бирме и Китае, а также в Центральной и Восточной Европе - благодаря импульсу, полученному от перестройки в СССР.

Так же, как и ненасилие, сила насилия обнаруживает себя в каждом человеческом существе, в каждой культуре и в каждом обществе, пусть даже и в скрытом виде. Поэтому нет надобности "вводить" или "навязывать" ненасилие силой. Поскольку оно составляет часть человеческого существования, необходимо только найти его истоки у каждого, востребовать его, дать возможность развиваться, чтобы организоваться в коллективное действие.

Прояснение терминов. "Ненасилие" представляет собой неточный перевод термина, который мы находим у Ганди. Он употреблял слово "а-химса"= "не-насилие " для обозначения отказа от разрушительной силы насилия ("химса") в борьбе за справедливость. Это-то слово и было переведено на европейские языки. Однако коль скоро мы отказываемся от всех форм насилия в борьбе за справедливость, мы должны прибегнуть к другой силе, созидательной и миротворческой. Для обозначения этой силы Ганди использовал термин "сатъяграха" ("сатья" означает "правда", "Бог"), под  чем понимал силу правды, силу души, силу справедливости, любви. Это второе понятие не было переведено на европейские языки. Используемое нами понятие "ненасилие" сочетает в себе значения этих двух понятий, которыми пользовался Ганди.

Нравственные основания активного ненасилия. Ненасилие представляет собой философию, образ жизни, которые, на основе верховенства правды и любви, предполагают личные, социальные и межнациональные изменения ради  преодолении  несправедливости и достижения мира,

- 10 -

примирения.

Говоря "Нет" насилию, мы отвергает рок: мы заявляем тем самым, что зло и несправедливость внутри и вокруг нас не являются неизбежными; мы поступаем как свободные люди, способные к выбору. Таким образом  утверждается в полной мере человеческое (трансцендентальное) измерение личности.

Ненасилие решительно отвергает пассивность и подчинение всем формам несправедливости. Предполагаемая им концепция борьбы кардинально отличается от того, что утверждается в ответном насилии. Ненасилие стремится распознать несправедливость в его общественных формах и сделать ее известной (к примеру, М.Л.Кинг обнажил расовую дискриминацию). В качестве цели ненасилие стремится к тому, чтобы преодолеть несправедливость  как в сознании людей, так и в структурах, и к тому, чтобы принести освобождение как тем, кто страдает от него, так и тем, кто в первую очередь несет за него ответственность. Так что его цель заключается не в достижении победы над противником или врагом, но в преодолении несправедливости, в решении конфликтов и посредством этого в создании условий для всех.

Так что ненасилие разворачивает борьбу за преодоление несправедливости на уровне совести. И оно всегда имеет в виду ту часть правды и потребности, которые отстаивает противник. Эта фундаментальная позиция позволяет построить альтернативу на новых и совместно признанных нравственных ценностях, обращенных к человеку.

Принцип ненасилия в разрешении конфликтов предполагает своеобразную концепцию человека и своеобразное отношение к человеку:

1. Человек является высшей ценностью среди всего, что существует. Поэтому к нему следует относиться с безусловным уважением, не допускающим каких бы то ни было  исключений (даже в отношении к врагу). Человечество рассматривается как единое и неразобщенное, и все люди равны в своем достоинстве и праве на уважение.

2. Каждый человек обладает совестью, и, значит, несет в себе возможность к развитию , сознавая несправедливость и будучи способным к изменению своей позиции. Сознание развивается, когда оно может противопоставить себя реальности, когда оно стремится к истине. Это глубокое доверие к человеку лежит в основе всех ненасильственных действий. Сегодня мы видим примеры в Чили, на Филлипинах , Польше, когда угнетенные люди, организованные и вооруженные исключительно благодаря силе правды, свободы и справедливости, изменяют несправедливые отношения и структуры.

- 11 -

Ненасилие зарекомендовало себя как могущественная, весьма действенная и наступательная сила: разбуженное совестью, оно обрушивается на несправедливость. Однако ненасилие всегда направлено против несправедливости, но не людей, группы или нации, которые предстоит изменить.

Каждая ненасильственная акция во имя справедливости требует принятия обязательства и проявления готовности свободно принять все последствия, вытекающие из такой акции; в этом оно кардинально отличается от ответного насилия, в котором вся ответственность за последствия взваливается на противника.

Гений ненасилия XX века М.Ганди показал, что сатъяграха как главенство истины должна проникнуть в нас и изменить нас как личностей, но сообразно с этим должно быть преображено и общество во всех своих проявлениях. Это предполагает соответствующую систему образования, экономики и политики, а в равной мере и формирование системы ненасильственной обороны на национальном и интернациональном уровне и отработку способов мирного решения конфликтов; это предполагает внимание к сохранению экологического равновесия, сохранению ресурсов и потребность в высоком нравственном порядке, основанном на признании достоинства и абсолютном уважении человеческой жизни и человеческому сообществу.  Человеческая жизнь, сориентированная на эти идеи, приблизится к основанному на справедливости миру.

II. Ненасилие в христианской этике.

В свете проблемы преодоления насилия и утверждения мира христианская этика разделяет принципиальные ценности гуманистического ненасилия. Более того, творческое, освобождающее, самоотверженное ненасилие находится в центре христианской этики, даже если учесть, что в истории христианской церкви эти ценности не раз оказывались попранными. В Библии прослеживается педагогика прогрессивного понимания путей и средств пр еодоления насилия и его корней, понимания, которое достигает кульминационного пункта в учении и жизни Иисуса Христа. Проанализируем существенные моменты развития этого учения.

В текстах Ветхого Завета, предшествующих Иисусу, насилие уже не рассматривается как слепая мифическая сила (что было обычным для культур того времени), но признается как негативная, жизнераз-

- 12 -

рушительная сила, за которую люди несут ответственность, от которой следует отказаться и людям, и обществу. Все же в этих текстах насилие преодолевается только частично. Следует отметить два важных шага.

В отношении агрессии извне народ Израиля должен был придерживаться закона талиона, который запрещал реванш (принцип, доминированный в культурах того времени - на протяжении тысячи лет до н.э.) Он основывался на ограничении возмездия: "Око за око, зуб за зуб" и не больше! Этот закон знаменует важный шаг в развитии культуры, связанный с возвышением характера человеческих взаимоотношений между народами.

Во внутренней жизни народ Израиля должен был  безусловно следовать заповеди "Не убий". Это, конечно, было прогрессом по сравнению с тем, что практиковалось соседними народами. Эта заповедь была одной из основных колонн, на которых покоилось общество, стремившееся приблизить божественный  "Шалом".

Что такое "Шалом"? Шалом  (мир) - это образ справедливого и умиротворенного общества и человечества. Шалом означает примирение между всеми людьми, примирение между Богом и человечеством, гармонию между человеческой расой и всем тварным миром.  Чтобы приблизиться к этой универсальной гармонии, к этому примирению, и человек, и общество должны обратить себя к божественному закону, т.е. быть справедливыми и признавать новое измерение человеческих отношений: "Возлюби ближнего своего как самого себя" (Золотое правило).

Что это значило для народа Израиля?

Поклонение только одному и Единственному Богу Справедливости; Правды и Любви (Яхве), отказ от поклонения богам силы, богатства, господства, воинственности.

Безусловное уважение к человеку: "Не убий!"

Обеспечение основных человеческих прав слабых, обездоленных, неимущих, иноземцев, рабов - наравне со всеми другими членами общины.

Гарантия экономической справедливости для всех людей народа Израиля. Это означало справедливое распределение земли и благ, которые рассматривались как дар Божий, доступный всем. Обеспечение социально-экономической справедливости и социального мира благодаря празднованию каждые 50 лет Юбилейного года - года прощения и примирения между всеми людьми народа Израиля, перераспределения благ и земли. Эта идея преодоления насилия и установления мира на основе

- 13 -

справедливости внутри общества была важным шагом в развитии человечества; они заключала в себе новый уровень развития культуры. Это был первый шаг в раскрытии ненасильственной Любви к Богу как необходимой основы примиренного человечества.

По этому пути вел народ Израиля Яхве (Бог), который считался близким людям и воспринимался ими как Бог, существующий для них. Такое доверительное отношение позволяло преодолеть страх и связать свою уверенность не с вооруженной обороной, а с силой Правды, Справедливости и Любви к Богу, который являл себя через людей Израиля.

Иисус Христос в своем учении и в жизни открыл еще два измерения Любви и Правды, которые необходимы для подлинного преодоления несправедливости и насилия и обретения мира.

Иисус призывал к Всеобщей Любви: все люди созданы одной и той же любовью Бога; поэтому все они обладают достоинством и должны быть  безусловно уважаемы. Это значит, что надо уважать и тех, кто не уважает себя: "Возлюбите врагов ваших, благоволите к ненавидящим  и преследующим вас", - говорится в Нагорной проповеди. Благодаря этой всеобщей любви утверждается единство человечества, творимое благодаря присутствию Бога в каждом человеческом создании. Это предполагает решительный отказ от всех форм насилия и несправедливости, даже так называемую "справедливую оборону" и талион.

Благодаря этой любви к врагу Иисус разорвал спираль насилия. Он отказался продолжить насилие, но преодолел его благодаря силе любви и правды. Он открыл  таким образом совершенно новый путь преодоления зла и несправедливости - путь, по которому ведет человека его совесть. Он учил не отвечать злом на зло, но преодолевать зло с помощью правды, справедливости и добра. И он явил примеры этой освобождающей силы в условиях оккупированного, подчиненного Израиля: "Если вас ударят по правой щеке, подставьте левую (пощечиной господин наказывал подвластных ему людей), и это значит:

- не подчиняться несправедливости, отказываться от пассивности и страха, сопротивляться;

- не прибегать к ответному насилию;

- подставляя "левую щеку", обращаться к совести господина силой правды. Принуждать противника к изменению.

Это ненасильственное сопротивление предполагает освобождение как угнетенного, так и угнетателя. Такой подход также предполагает прощение и возможность примирения под знаком справедливости.

- 14 -

В этой ненасильственной борьбе раскрывается еще одно измерение любви, которое обнаружил Иисус в конце своей жизни своим учением и своей деятельностью: это - самоотверженная любовь. Иисус Христос не отвечал на несправедливость людей ответным насилием. Самоотверженная любовь была его ответом. Справедливый Бог во Христе заплатил цену за освобождение человечества от несправедливости и насилия. Неистово обвиняя несправедливости своего времени и говоря правду, Иисус был готов скорее отдать свою жизнь, чем взять чужую.

Христиане призваны воплотить в жизнь эту освобождающую, самоотверженную любовь в отношении ко всем и во все времена. Они призваны воплощать освобождающую силу активного ненасилия посредством мудрой силы любви, которая может быть открыта им в каждой конкретной ситуации.

Перевод Р.Г.Апресяна.

- 15 -

А.А.Гусейнов. НЕНАСИЛИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ ОБЩЕСТВА.

О понятии ненасилия. He-насилие, как явствует из истории термина и этимологии слова, в исходном своем пункте представляет собой оппозицию насилию, ого отрицание.  Чтобы определить качественные границы и существенное содержание ненасилия, надо ясно представлять себе, что такое насилие. А вопрос этот не так прост, как кажется на первый взгляд.

В литературе, как известно, существует два подхода к определению насилия - широкий и узкий. В широком смысле понятием насилия охватывается всякое принижение человека, всё то, что ведет к ущемлению физических и духовных потенций индивидов, мешает им овладеть реально заданной полнотой возможностей личностного развития. В более узком, специфическом значении насилие расшифровывается как прямое применение силы или угрозы такого применения: убийство, пытки, шантаж, ограбление и т.п. Научное  определенно в данном случае не очень сильно отклоняется от привычных представлений повседневности. При широком толковании насилия акцент делается на целях человеческой деятельности, при узком - на средствах.  А возможно ли синтетическое определение, связывающее специфику насилия  как с целями, так и со средствами?

Насилие нельзя считать ни сферой целей, ни простой технологией деятельности. Оно является  прежде всего определенным типом отношений между людьми, когда выгода, благо одних покупается ценой страдания других и во имя этого используется сила, прямое принуждение. И еще один признак нужно ввести, чтобы выявить суть интересующего нас понятия: насильственными правомерно считать только такие действия, которые совершаются в пространстве свободной воли и подлежат моральной санкции. Есть боль вывихнутой ноги, а есть боль от кнута надсмотрщика. Это разные вещи. Предметная область насилия - взаимоотношения человеческих воль. Его можно было бы определить как господство одной воли над другой или воли одного человека над волей другого.

Ненасилие нельзя характеризовать просто как отрицание насилия. Оно имеет также позитивное содержание, которое является значительно более важным, чем негативное. Дело в том, что само насилие можно отрицать на разный манер, разными способами.

Типичной реакцией на насилие является смирение, пассивность,

- 16 -

непротивление. Считается, что именно смирение (если тебя ударили по одной щеке, подставь другую) представляет собой специфическую и преимущественную форму ненасилия. Такое мнение глубоко укоренено в нашем - советском - общественном сознании. Более того, оно в значительной мере идеологически инспирировано. Дело в том, что идеология классовой борьбы культивирует и освящает насилие, жестко связывая его с целями социальной справедливости. В рамках такого понимания революционное насилие даже считалось своеобразным нравственным чистилищем, через которое надо пройти трудящимся, чтобы стряхнуть с себя рабские привычки, мерзость старого мира. И во имя нравственного оправдания того, что никак оправдано быть не может - насилия, во имя насаждения "добродетели" и социальной ненависти, необходимо было принизить, дискредитировать ненасилие, изобразить его в карикатурном виде как форму трусливого смирения перед воинствующим злом. В действительности, однако, пассивность и смирение никак не могут считаться оппозицией насилия, они являются его условием, необходимым и органичным дополнением.

Другой, тоже широко распространенной формой ответа на насилие считается контрнасилие. Мнение, будто насилие можно победить на его собственной почве, противопоставив ему такое же или более широкое по масштабам и эффективности насилие, основано на убеждении, согласно которому насилие является автономным средством, способом служить как злым, так и благим целям. Убеждение это следует признать одним из самих глубоких заблуждений социальной мысли и практики. Насилие как средство борьбы автономно лишь до известной степени. Изначально и по природе своей оно замкнуто на несправедливости. Пулей можно, конечно, убить при случае и бешеную собаку, но придумана она не для этого, а для того, чтобы уничтожать противников, гарантировать господство одних людей над другими. И в этом смысле пуля уже изначально заключает в себе определенное социальное качество и её никак нельзя считать равнодушной к целям человеческой деятельности. И даже в тех редких и противоестественных случаях, когда насилие служит человеческому благу, оно служит ему, оставаясь злом и тем самым неизбежно умножая зло в мире. Существует неумолимая логика, в силу которой насилие порождает только насилие (социальные и психологические механизмы этого нуждаются в более тщательном изучении). Насилие не может изнутри трансформироваться в свою собственную противоположность.

- 17 -

Конечно, существуют разные формы насилия, различны их роли в историческом процессе, но, рассмотренные с этической точки зрения, они все имеют между собой то общее, что не выходят за рамки зла. Ответ насилием на насилие есть ответ злом на зло.

Действительной оппозицией насилию, а вместе с тем единственным адекватным средством борьбы за социальную справедливость является ненасилие, которое переводит человеческие отношения на новую основу - основу добра. Путь ненасилия есть путь человеческой любви и правды. Характеризуя позитивное содержание ненасилия и его органическую связь с благородными целями (что, разумеется, вовсе не исключает того, что и ненасильственные средства воздействия могут быть в определенных случаях поставлены на службу силам зла), следует указать на следующие три особенности. Во-первых, ненасилие предполагает решение личных и общественных споров через сотрудничество. Оно исходит из убеждения, что человек лучше своих поступков, как свободное существо сохраняет в себе способность достойного выбора и потому заслуживает изначального, ничем не обусловленного доверия. Оно нацеливает на то, чтобы понять противоборствующую сторону, признать законность её интересов и притязаний, найти такой выход, когда выигрывают обе стороны и ни одна не оказывается в положении побежденной. При этом особо важно подчеркнуть, что сам поиск решения является совместным. Во-вторых, ненасильственные формы борьбы являются массовыми, требующими активного участия и сознательных решений со стороны всех индивидов, вовлеченных в данный конфликт. Это вытекает из природы ненасилия: там, где одна воля стремится подчинить себе другую и активность одних индивидов покупается ценой пассивности других, ненасилие открывает принципиально иную перспективу солидарного слияния воль. В-третьих, ненасилие требует от индивидов исключительного напряжения познавательных и нравственных сил - познавательных, ибо ситуация ненасилия стремится положительно учесть всю сложную совокупность составляющих её сил и воздействий, нравственных, ибо наряду с преодолением обычного ("животного") страха, здесь требуется еще духовная стойкость. Этот последний момент особенно важен. Вопреки укорененному предрассудку, ненасилие не имеет ничего общего с трусостью. Оно выше страха и выше той смелости, которая заставляет прибегать к силе. Мужество, мотивированное справедливостью и любовью, в этическом плане намного выше и в волевом пла-

- 18 -

не намного трудней, чем мужество, мотивированное злобой и мстительностью.

Общественное сознание, преувеличивающее роль насилия, склонно в то же время недооценивать практические возможности ненасилия, сводя их к индивидуально-психологическим опытам, отдельным героическим актам. В действительности однако  ненасильственные, мирные средства решения общественных конфликтов, достижения социально справедливых целей являются не только более достойными, но и более эффективными. Современный исторический опыт дает много свидетельств и доказательств этого. Мирными средствами, мужеством безоружных людей, заявивших свои гражданские права, были свергнуты шахский режим в Иране, диктатура Маркоса на Филиппинах, партократические олигархии в ГДР и Чехословакии. К такому же выводу склоняют перестроечные процессы в нашей стране, в частности, опыт решения национальных проблем. Здесь явно обозначились два пути: один - прибалтийский, ориентированный на ненасилие, диалог, цивилизованные формы общественного самовыражения; другой - закавказский, сопряженный с конфронтацией, нетерпимостью, варварскими методами.  Первый - ненасильственный - путь, будучи предпочтительным с моральной точки зрения, является в то же время более эффективным с точки зрения решения собственно национальных задач. Вообще надо заметить, что ненасилие играло в истории человеческой цивилизации значительно более важную роль, чем это принято считать. Мы слишком заворожены войнами и революциями и как бы смотрим на историю сквозь ружейный прицел. Надо сменить точку обзора, чтобы охватить общественную жизнь более полно и объективно. И тогда обнаруживается: возможности ненасилия в том, что касается борьбы со злом, вполне сопоставимы с возможностями насилия, а в том, что касается созидательной работы, оно несравненно богаче, шире, эффективней их.

Вопрос о том, как соотносятся между собой прагматическая и моральная аргументация в обосновании ненасилия, могут ли они наложиться друг на друга, является одним из самих трудных и злободневных. Речь по сути дела идет о действенности идей ненасилия, о том, может ли оно вписаться в контекст современной цивилизации, стать мотивом повседневного поведения или обречено на то, чтобы оставаться делом героев одиночек.

Ненасилию нет альтернативы! Лев Толстой и Махатма Ганди – два

- 19 -

великих  апостола философии ненасилия. И они же были решительными и бескомпромиссными критиками современной цивилизации. Случайно ли это? Ганди заложил основу политики ненасилия, продемонстрировал её огромные возможности на опыте борьбы за независимость Индии. И  тем не менее осуществление идеала ненасилия Ганди связывал не с гуманизацией европейской политики, экономики, а с их радикальным отрицанием, с отказом от всей западной цивилизации, которую он рассматривал как глубокое заблуждение человеческого рода. При этом надо сказать, что подлежащую преодолению цивилизацию Ганди понимал просто и бесхитростно. Это - города, машины, парламент, вся та искусственная среда, общественная структура, которые нацелены на материальное благополучие людей. В целом в том же направлении двигалась и мысль Льва Николаевича Толстого. Спрашивается, действительно ли идеал ненасилия и современная цивилизация  разнородные и несовместимые явления? Этот вопрос, на мой взгляд, является центральным в рамках философского анализа проблемы.

Если понимать цивилизацию как реальный путь исторического развития, который привел к современным обществам в их восточных и западных вариантах, то следует признать, что вся она - современная цивилизация - замешана на насилии. Насилие как намеренное, осуществляемое в пространстве свободы воли нанесение физического и материального ущерба человеку лежит в самом её фундаменте.

Возникает вопрос: почему насилие пропитало человеческие отношения? По мнению Ганди, причина этого в том, что люди связывают смысл существования с удовлетворением физических и материальных благ, а  по мнению Маркса - в том, что эти блага даны людям в ограниченном количестве. Ганди полагал, что физические блага в принципе ненасыщаемы и потому надо изменить жизненную ориентацию, научиться жить духовной жизнью в условиях их недостаточности. Маркс же считал, что можно достигнуть полного изобилия материальных благ и только тогда отпадут конфликты из-за их распределения. И Ганди и Маркс едины в том, что путь зла и насилия связан со сферой материальных ценностей, с тем, что люди погрязли в этой сфере. Только Ганди считал, что нужно сойти с этого порочного круга. Вернее он полагал, что на него не надо было становиться. А Маркс сч итал, что его - этот путь - надо быстрее пройти, оставить позади. Ганди ориентирован на моральное решение этой проблемы. Маркс - на историческое и в этом смысле прагматическое решение.

- 20 -

Кто же был прав: Маркс или Ганди? Речь по сути дела идет о противоречии, трагическом разрыве между исторической поступью и моральным выбором, цивилизацией и моралью. Дилемма эта возникла не сегодня: Платон упрекал соотечественников, что они набили гавани кораблями вместо того, чтобы думать о душе; Тертуллиан противопоставлял Афинам Иерусалим; Руссо считал, что падение нравов является слишком дорогой ценой  за прогресс наук и искусств. Однако,  если раньше она располагалась на периферии европейской культуры, то сегодня составляет её эпицентр. Человечество, кажется, подошло к такой стадии развития, когда успехи цивилизации уже не могут оплачиваться ценой моральной деградации.

Зададимся прежде всего вопросом, каковы особенности того жизнеустройства, типа общественного развития, которые были сопряжены с насилием и в этом смысле противоречили нравственным устремлениям людей. Здесь следует  прежде всего отметить два момента, которые обычно не включаются в причинный ряд, порождающий насилие, хотя они занимают в нем исключительно важное место.

Первое. Цивилизованные общества в целом функционировали и до настоящего момента функционируют как социальные организмы. Они основаны на принципе, согласно которому целое больше, чем сумма частей, а, следовательно, и важнее любой из её частей в отдельности. Когда в термитнике образуется опасная для существования всего гнезда брешь, то определенная каста этих общественных насекомых остается снаружи, чтобы заделать эту дыру. И эта каста обрекает себя на верную гибель, приносит себя в жертву, чтобы спасти свою общину. Жизнь человеческих обществ вс ё еще схожа с жизнью термитов.

Наша практика и мышление остаются организменными. Превалирующими являются убеждения, что в случае необходимости можно и должно пожертвовать частью во имя целого, подобно тому  как хирург отрезает заболевший орган, чтобы спасти весь организм. Только надо помнить, что в случае общественного организма часть - это живые люди, а приносить в жертву - значит совершать над ними насилие. Если к этому же учесть, что интересы всего общества всегда персонифицированы, конкретны и всегда выступают как интересы привилегированных правящих слоев, то жертва во имя целого чаще всего на деле выглядит как насилие одних общественных групп над другими..

Второе. Цивилизованные общества - это общества, существующие

- 21 -

в историческом времени, развернутые  в будущее. Общественное развитие представляет собой живую пирамиду, где новые поколения стоят на плечах предшествующих и имеют значительно больше, чем они, благ и возможностей. Поэтому в известном смысле одни поколения выступают средством по отношению к другим. Вообще-то говоря, цели и средства всегда разведены во времени. Но когда это расхождение является настолько большим, что одним достаются средства, а другим цели, человеческие отношения неизбежно оказываются основанными на насилии. Так, наша нынешняя свобода оплачена жизнью тех, кто погиб на войне с фашизмом.

Таким образом, сам тип жизни и развитие современных обществ вкл ючает в себя насилие как органический элемент. В этом смысле идеал ненасилия связан с преодолением ряда фундаментальных особенностей современной цивилизации.

Идеал ненасилия предполагает и формирует такой тип общественных отношений, когда, во-первых, часть равна целому; во-вторых, цели и средства совпадают в пределах жизни и деятельности каждого конкретного индивида. Ненасилие не может быть интегрировано в существующий тип отношений, а должно послужить началом и основанием качественно нового состояния человечества. Оно органично такому порядку вещей, когда отдельная человеческая личность столь же ценна  как и все сообщество людей. Вместе с тем ненасилие уже содержит в себе совершенно новый образ жизни, новую перспективу общественного бытия.

Есть ли в развитии современной цивилизации какие-либо признаки, свидетельствующие о возможности её перехода в то более высокое состояние, которое внутренне будет чуждо насилию в такой же мере, в какой сегодня оно в нем нуждается? По всему  похоже, что есть. Но только они все преимущественно носят негативный характер, предстают в форме глобальных опасностей, нависших над человечеством. Наглядный пример - это ядерное оружие, применение которого способно убить всё живое на земле. Именно перспектива гарантийного взаимного уничтожения заставляет ядерные державы от конфронтации переходить к диалогу и сотрудничеству, отказываться от силы как средства обеспечения своих интересов. В свое время Фома Аквинский говорил, что абсолютное зло невозможно, потому что оно по определению уничтожило бы само себя. Кажется, в настоящее время общественное зло, как, например, войны между народами, как

- 22 -

раз достигает таких самопожирающих абсолютных пределов. Будем надеяться, что как раз по этой причине, может быть, они будут невозможны.

Самое слабое место современной цивилизации - это противоестественное сочетание универсальных производительных сил с локальными , многократно (классово, национально, регионально и т.д.) ограниченным мировоззрением, компьютерной технологии с пещерной психологией и этикой. Словом, глобальные опасности - ядерная, экологическая, демографическая, антропологическая и другие - поставили человечество перед выбором: или оно откажется от насилия, этики вражды или оно вообще погибнет. Получается так, что соображения целесообразности, соображения выживания человечества, то есть сугубо прагматическая аргументация подводят к необходимости ненасилия, к этике доверия, к сотрудничеству.

Но здесь однако  есть одно "но". Глобальные опасности имеют ту особенность, что они являются невидимыми опасностями. Человечество не может иметь опыта глобальных опасностей. Точно также как отдельный индивид не может иметь опыта своей собственной смерти. И то и другое - одноразовое событие! Поэтому глобальная опасность не обладает, к сожалению, таким мотивирующим воздействием на повседневную жизнь, которая была бы адекватна её масштабу. Многие люди, политические движения, государства ведут себя корыстно и зло, так, как если бы человечеству не угрожали глобальные и они же смертельные опасности.

Поэтому переход к ненасилию как к единственной надежде человечества остается в значительной мере предметом морального выбора. Моральная аргументация и мотивация продолжают играть в деле ненасилия решающую роль. Только теперь в современной критической фазе человеческой истории этика ненасилия перестает быть только актом индивидуальной святости. Она вместе с тем приобретает в высшей степени прагматический  общественный смысл. Путь ненасилия - это перспектива человеческого общества, не имеющая альтернативы.

Возвращаясь к вопросу о том, кто прав - Маркс или Ганди, - можно сказать: Маркс пр ав! Но человечество никогда не доберется до правды Маркса, если оно не увидит правды Ганди, если оно не пойдет "по узкому и прямому пути ненасилия" (Ганди), если оно не сделает этот путь широким и прямым.

- 23 -

Р.Холмс. НЕНАСИЛИЕ КАК МОРАЛЬНЫЙ ПРИНЦИП

Двадцатый век стал свидетелем развертывания возможностей ненасилия. Модели применения ненасилия появились в различных частях света - Толстой в России, Ганди - в Индии, Мартин Лютер Кинг в США, а в последние время Мубарак Авад на Ближнем Востоке и Далай Лама на Дальнем.  Востоке . Но возможности ненасилия отнюдь ни связаны с деятельностью отдельных, пусть и выдающихся людей. Тысячи простых людей обращались к ненасилию: в Скандинавии в годы Второй мировой войны, в США во время движения за гражданские права, на Филиппинах во время революции, а также в Польше, Китае, Восточной Германии в последнее время.

Некоторые из ненасильственных движений родились спонтанно, некоторые были и известной мере подготовлены; в отдельных случаях ненасилие дополнялось насильственными актами, - но за всем этим можно увидеть постепенное освоение перспективных и эффективных форм разрешения острых социальных конфликтов и, более того, - существования в современном мире.

Для понимания ненасилия важно уяснить как практические аспекты этого движения, так и теоретические мировоззренческие его основания. К последнему я бы и хотел обратиться. В частности, я постараюсь проанализировать ненасилие как моральный принцип. Начать я хочу с соотнесения морального взгляда на ненасилие с более широким подходом философии ненасилия.

Философия ненасилия может просто описывать и анализировать теорию и практику ненасилия безотносительно к тому, будет оно применяться или нет, либо же она может рекомендовать и обосновывать это применение. Иными словами, философия ненасилия может быть нормативной или ненормативной, я рассматриваю здесь философию ненасилия именно как нормативную дисциплину.

Ненасилие порой принимается как предмет личного выбора. Как говорят некоторые сторонники ненасилия, их решение действовать ненасильственно не должно влиять  на выбор других, и они, таким образом, воздерживаются от того, чтобы предписывать другим ненасилие в качестве принципа практического действия. Однако,  я рассматриваю ненасилие именно как моральную позицию, то есть такую, которая признается человеком значимой в равной степени как для

- 24 -

других, также и для себя.

Более того, ненасилие как социальная позиция может сообщать нам определенный личностный характер или определенный образ действия, или же и то, и другое. Короче говоря, оно может сообщать вам ненасильственный модус бытия или действия, однако сообщает его либо принципиально, либо прагматически.

Можно сказать, что те, кто отстаивает ненасилие как социальную позицию, считая, что мы не должны применять ненасилие или действовать ненасильственно из принципа, утверждают ненасилие как моральную позицию; а те, кто, отстаивая ненасилие как социальную позицию, говорят, что мы должны действовать ненасильственно лишь из прагматических соображений, утверждают его как неморальную позицию.

Какова же разница между принципиальным и прагматическим ненасилием?

Напрашивается ответ, что прагматическое ненасилие, в отличиt  от принципиального, касается практических следствий. Но это не обязательно так. Как в этике (например, в утилитаризме) существенное значение может приписываться последствиям, так и принципиальное ненасилие, как моральная позиция может учитывать именно последствия действий. Это зависит от того, является ли моральная позиция, в которую вписывается ненасилие, консеквенциалистской или нет.

Можно также предположить, что в прагматическом ненасилии, в отличие от принципиального, принимается во внимание эффективность достижения социальных и политических целей. Однако здесь нет жесткой зависимости. Думать об эффективности - значит думать о целях намерениях, задачах. Но это может характеризовать ненасилие как моральную, так и прагматическую позицию. Любая из целей прагматического ненасилия может стать, будучи морально обоснованной, целью принципиального ненасилия. Таковы были наиболее известные случаи использования принципа ненасилия Ганди и Кингом.

Наконец, можно предположить, что принципиальное ненасилие отвергает насилие во всех мыслимых обстоятельствах, а прагматическое ненасилие - нет. Но опять-таки это не обязательно так.

Абсолютное ненасилие отвергает использование насилия во всех мыслимых обстоятельствах. Но этого нельзя сказать об условном ненасилии, согласно которому можно допустить с теоретической точки

- 25 -

зрения такие гипотетические обстоятельства, в которых ненасилие будет обосновано. Именно это имеется в виду, когда говорится, что в известном нам мире изредка сталкиваются такие обстоятельства. Очевидно, что Ганди был сторонником условного ненасилия, в этом смысле слова, ведь он утверждал, что если приходится выбирать между насилием и трусостью, то достойнее избрать насилие.

Я думаю, что есть два существенных различия между принципиальным и прагматическим ненасилием. Во-первых, они отличаются широтой использования насилия. Прагматическое ненасилие не нуждается в правилах пользования насилием в случаях, когда ненасилие терпит фиаско. Оно принимает ненасилие лишь в той степени, в какой ненасилие "работает". Таково различие в целях и задачах двух подходов. В то время, когда прагматическое ненасилие может иметь социальные, политические или государственные задачи, принципиальное ненасилие в дополнение к этому или вместо этого может иметь более высокие моральные цели. Можно сказать, с точки зрения принципиального ненасилия, важным является моральная эффективность, а не просто практическая эффективность. Во-вторых, принципиальное ненасилие отличается от прагматического  тем, что имеет моральное основание. В обоих случаях ненасилие получает обоснование; но принципиальное ненасилие получает моральное обоснование, а прагматическое - социальное, политическое, экономическое, национально-ограниченное, но только не моральное.

Из этого вытекает важное следствие. Оно заключается в том, что прагматическое ненасилие может быть использовано ради аморальных целей с тем же успехом, как и ради моральных. Ненасилие здесь оказывается всего лишь инструментом, который сам по себе более или менее нейтрален, и к нему могут прибегать люди  как с добрыми, так и со злыми намерениями. Принципиальное же ненасилие не может быть использовано ради аморальных целей.

Первая задача, касающаяся содержательного анализа ненасилия заключается  в том, что необходимо выяснить более широкий контекст различных нормативных теорий. Этическая теория исследует две сферы поведения. Первая определяется обычными каждодневными взаимодействиями людей, со всеми присущими им перипетиями. Вторая охватывает те отношения, которые возникают у людей вследствие чьего-то неправильного отношения. Первую можно назвать взаимодействием, вторую - противодействием.

- 26 -

Ненасилие в своем социальном измерении больше относится к поведению людей в рамках противодействия. Оно выдвигает альтернативу насилию, когда кто-то сталкивается с угрозой насилия или оказывается объектом какого-то другого дурного действия. Следует добавить и то, как при нормальном течении жизни следует вести себя при взаимодействии с другими людьми. Но для этого необходимо встать на точку зрения принципиального ненасилия. Прагматическое ненасилие, как я его понимаю, не предполагает специального объяснения того, из чего складывается доброе или должное поведение в повседневном опыте. Оно предполагает только, что необходимо продемонстрировать альтернативу при столкновении с насилием, несправедливостью, угнетением. Ненасилие, осуществляемое лишь как исключительно личная позиция, без каких-либо призывов к другим придерживаться ненасилия, может регулировать как взаимодействия, так и противодействия.

Как было в начале отмечено, всякая моральная теория, по сути дела, если она описывает моральное поведение в идеальном мире, является основанием поведения как ненасильственного. За редким исключением все люди считают, что мир становится лучше не от конфликтов и насилия, а от использования отдельными людьми и народами ненасилия. Отсюда можно предположить, что ненасилие проблематично только в том мире, в котором некоторые используют насилие, в то время как другие - нет. В таком случае можно спросить, убедительно ли ненасилие в таком мире (который, конечно, соответствует описанию действительного мира) так же, как и в идеальном мире. Этому можно противопоставить несколько возможных возражений, первое из которых во многом теоретично, остальные же касаются собственно поведения.

Рассмотрим теоретическое возражение. Ненасилие, согласно этому возражению, по определению негативно, поэтому оно не может позитивно направлять поведение людей, а, стало быть, и выступать в качестве моральной позиции. Суть здесь в том, что ненасилие, как предполагается самим термином, есть именно не-насилие , оно определяется негативно через то, что подвергается отрицанию, а не через то, ради чего к нему обращаются. Так что даже если нам следует принять ненасилие, надо помнить, что оно сможет быть руководством к действию довольно в ограниченном смысле. Поэтому остается непонятным, как себя вести в условиях, когда дело просто не дохо-

- 27 -

дит до насилия.

Это возражение действенно против определенного понимания ненасилия. В самом деле, если ненасилие понимается именно как принципиальный отказ от физического насилия, тогда оно действительно оставляет неясным вопрос, как нам следует вести себя на протяжении всей нашей жизни. И при этом подразумевается, что мы можем быть сторонниками ненасилия и все же относиться к людям плохо. Это потому, что физическое насилие представляет собой лишь один вид насилия. Теория, запрещающая только физическое насилие, в лучшем случае может представлять часть моральной позиции, но не позицию в целом.

Более полная концепция ненасилия распространяется и на другие типы поведения. Даже понимая ненасилие негативно, только как оппозицию насилию, мы все же должны различать психологическое и физическое насилие. Если кто-то хочет посвятить себя ненасилию в более полном смысле, он должен отказаться от всех явных, так и неявных способов причинения психологического ущерба людям. Более того, как выше я отметил, принцип ненасилия может требовать, чтобы мы прилагали усилия не только к тому, чтобы поступать определенным образом, но и чтобы быть людьми определенного характера. Так что хотя бы в какой-то мере ненасилие может быть понято как этика добродетели, но не только как этика поведения.

В свете сказанного целесообразно выделить две различные формы принципиального ненасилия: минимальное ненасилие, которое предполагает отказ только от физического насилия, и максимальное ненасилие, которое предполагает отказ от насилия как физического, так и психологического. Максимальное ненасилие при таком понимании представляет как этику поведения, так и этику добродетелей, в зависимости от того, требует ли оно от нас следовать ненасилию только в поведении или обладать также соответствующим принципу ненасилия характером. Так что возражение, что ненасилие является достаточным моральным принципом, поскольку оно может руководить нами только в ситуациях, в которых возникает опасность выбора насилия, - действенно лишь против минимального ненасилия, но не максимального ненасилия, так как сторонники ненасилия могут ответить, что они соблюдают ненасилие во всем, что они делают (т. е. в ситуациях, относящихся как к физическому, так и к психологическому насилию ). В частности, поскольку они стараются избегать

- 28 -

насилия в мыслях и словах в равной мере, как и в поступках, поскольку приемлемым будет все, что они совершают в отношении других людей. С максималистской точки зрения, ненасилие, если оно правильно понято, является руководством во всех областях нашей жизни, и в той мере, в какой мы реализуем требования ненасилия, мы можем действовать в отношении других так, как мы считаем нужным.

Критики ненасилия еще обвиняют сторонников ненасилия в том, что они просто не хотят запачкать свои руки, что они более пекутся о своей моральной чистоте, нежели о жизни и благополучии других людей. Они удовлетворяются уже тем только, что отказываются убивать или использовать насилие, пусть это даже означает продолжение чужих страданий и новые жертвы. Но руки в таком случае сохраняются чистыми  за счет чужих страданий и чужих жизней.

Это возражение состоит в том, что нечестно, несправедливо отказываться от использования насилия при необходимости помочь другим, что воздержание от этого только из нежелания совершить убийство или применить насилие свидетельствует лишь о слабости характера. Но это возражение может быть истолковано и по-другому, а именно таким образом, что в отказе от насилия преследуется не только желание сохранять свои руки чистыми, человек  таким образом просто воздерживается от совершения недостойных поступков. Иными словами, здесь косвенно признается, что непозволительно убивать и применять насилие даже при защите других, но в то же время утверждается, что иногда приходится совершать недостойные поступки по необходимости; иногда просто противоречит долгу делать то, что считается подобающим.

Но так понятое это возражение и внутренне противоречиво, и аморально. Если признается, что иногда морально позволительно совершать морально недопустимые поступки, это не может не быть внутренне противоречивым. Если считается, что всегда недостойно прибегать к насилию, а кто-то обращается к нему ради спасения других то это нельзя признать достойным. Однако если это так, что действительно убивать аморально даже ради защиты невинного , но вместе с тем иногда как будто необходимо убить во что бы то ни стало, - то эта позиция аморальна и она оправдывает недостойные поступки. Конечно, с теоретической точки зрения можно сказать, что насилие в таком случае необходимо вытекает из других соображений, напри -

- 29 -

мер, связанных с общественными интересами или личным интересом, или с симпатией, сочувствием, заботой и любовью. Тогда невысказанное предположение будет заключаться в том, что когда соображения такого рода конфликтуют с моралью, они опровергают мораль. И как таковое оно представляет проблематичное метаэтическое предположение. Здесь нет возможности проанализировать, насколько это предположение правдоподобно. Но возражение все ещё заключается в рекомендации, что в таких конфликтных ситуациях нам следует поступать морально. Таким образом, оно не представляет собой возражения ненасилию, которое, как предполагается, заявляет, что морально правильно избегать насилия.

Вернемся к первому возражению. В нем не говорится о том, что с моральной точки зрения недостойно применять насилие от имени невинных . Наоборот, здесь говорится о том, что недостойно не делать этого. Сторонники ненасилия оставляют свои руки чистыми, не отказываясь использовать насилие, но оказывая помощь невинным, даже если это означает обагрение своих рук кровью своей вины.

В поддержку такого взгляда иногда говорят, что те самые соображения, которые запрещают насилие, оправдывают его в обстоятельствах, когда оно необходимо для защиты невинных. Сила моего отказа делать что-то (будь то отказ от алкоголя или употреблении  мяса, или от убийства, или от применения насилия) зависит от того, насколько последовательно воздерживаюсь я от совершения действий, которые я принципиально отвергаю. Если я уверен, что другие люди должны поступать так же (т.е. если я принципиально заявляю об этом, а не высказываю личное мнение), тогда мой изначальный отказ (я должен воздерживаться от совершения таких-то действий) кладет ограничения на то, что я могу сделать, желая воспрепятствовать другим в совершении тех же самых действий.  Следует далее отметить, что принявшему принцип ненасилия нет надобности пассивно наблюдать , как невинные люди подвергаются нападению или как осуществляется агрессия против его страны. У него всегда есть возможность использовать ненасильственные средства, чтобы постараться предотвратить нанесение ущерба. В свое время, когда столкновение между индусами и мусульманами обернулась кровопролитием, последователи Ганди встали между экстремистами и их жертвами и приняли удар на себя. Сегодня во многих странах ши-

- 30 -

рится движение в поддержку ненасилия в масштабах общества, когда речь идет об обороне без оружия. Иными словами, ненасилие, как оно в последнее время понимается большинством его сторонников, не пассивно, но активно. Нельзя не признать, что в различных обстоятельствах, в которые сторонник ненасилия может вмешаться с целью предотвратить  насилие в отношении невинных, ненасильственные методы будут столь же, если не более, эффективны, чем насильственные.

Л.Н.Толстой однажды подробно рассмотрел ситуацию, в которой насилие угрожало ребенку. Он показал, что такого рода ситуации нередко крайне неопределенны: нельзя точно знать, что угроза выльется в насилие, нельзя быть уверенным в успехе при попытке отразить нападение и т.д. Еще труднее определить линию действий перед лицом национальной угрозы: приведет ли, скажем, сопротивление захватчику с помощью силы (а на агрессии, как правило, отвечают военными действиями) именно к тем результатам, которые наиболее предпочтительны для жертвы. Итак, в реальной ситуации всегда будет вставать практический вопрос о том, является ли данная ситуация как раз такой, в. которой насилие и только насилие будет действенным средством в защите невинных людей. Но будучи так поставленным, этот вопрос, я уверен, не имеет решения  или же он может получить какое  угодно произвольное решение.

Но стоит встать на путь, подобный этому, как возникает риск оказаться в плену примеров, по отношению к которым не возникает никаких вопросов, и это, безусловно, приведет именно к тем выводам, которых ждут критики. Как бы ни был подобран пример, он будет охарактеризован таким образом, чтобы полностью исключить обстоятельства, в которых следовало бы воздержаться от насилия ради спасения невинных. А значит не будет оснований опровергать  по крайней мере тех приверженцев ненасилия, которые выражают свою позицию в абсолютной форме, т.е. отрицают допустимость каких-либо обстоятельств, в которых насилие могло бы быть оправдано. Я говорю "по крайней мере", потому что даже это не опровергает сторонников абсолютистской морали, которые упорно настаивают на том, что убийство безнравственно в любых мыслимых обстоятельствах, ибо оно просто игнорирует какие-либо дополнительные соображения, которые представят критики, как бы ни старались.

Что здесь не получится, так это опровергнуть условного  сто-

- 31 -

ронника ненасилия, который признает, что могут быть гипотетические случаи, в которых насилие будет оправдано, но вместе с тем утверждать, что реально не бывает таких случаев, а если бывают, то очень редко. И если они настаивают, что они признают ненасилие как принцип, направляющий наше поведение в известном нам мире, то критические доводы бессильны перед такой позицией.

Именно так понятое ненасилие я предлагаю рассматривать как наиболее подходящую основу для моральной позиции. Сформулированный как принцип оно гласит: "Во всех случаях действуй ненасильственно". Такое понимание ненасилия исключает как физическое, так и психологическое насилие. Но оно может быть воспринято и как обращенное к каждому требование преобразовывать свой характер, что предполагает овладение ненасилием не только в действиях, но и в словах, и в мыслях. Как говорил Аристотель, добродетель требует не только совершения достойного поступка, но и сознательный их выбор, причем выбор должен быть не случайным, но твердым и неизменным. Стало быть, мы можем продолжить, быть сторонником ненасилия значит не только совершать ненасильственные действия, но совершать их, потому что они ненасильственны, а не потому лишь, что они целесообразны в достижении определенного результата, совершать их  таким образом, который наиболее соответствует духу ненасилия. Другими словами, ненасилие как принцип, относящийся к этике поведения, предписывает воспитание характера, отвечающего этике добродетели.

Так понятая отличительная черта ненасилия, как она обнаруживается в свете анализа критических возражений, связана с признанием границ нашего знания, касающегося отношений с другими людьми в конфликтных ситуациях. Это то, на что указывал Ганди в учении о сатъяграхе: ненасилие - для  непогрешимых. Это такой путь отношений с другими, который, будучи обоснован, предполагает, что человек знает, что он имеет дело с сознательным нарушителем принципов морали и справедливости и что его собственная позиция справедлива. Мы редко понимаем это в сложных социальных, политических, международных ситуациях, в которые вовлечено большое количество людей. Здесь мы можем судить в лучшем случае о различной степени вероятности того, где лежит истина. Обреченные на неполноту своего знания о правильном  и неправильном в ситуациях даже относительно сложных мы стоим перед двумя возможностями. С одной стороны, мы

- 32 -

можем допустить, что, поскольку нам трудно с уверенностью определить, в чем заключается истина, нам следует действовать в соответствии с предположением, что лучший путь связан с конвенциональной моралью. Нам следует  поэтому исполнять законы государства и придерживаться обычаев и нравов, насколько они могут быть нам известны. По сути это путь, избранный Блаженным Августином, который признавал, что коль скоро грех представляет собой испорченность души, а мы никогда не можем судить по поступкам человека, греховен он или нет (знать это может только Бог), - лучшее, что мы можем сделать, это придерживаться тех правил, которые гарантируют поддержание и сохранение общественного порядка.  Это - консервативная позиция, и она способствует сохранению "статус кво ". Со своей стороны Ганди, а до него отчасти и Толстой, а позже и Мартин Лютер Кинг считали, что это эпистемологическое условие требует выработки методологии, позволяющей полностью осмыслить это ограничение. Нам недостает не просто знания того, как строить с людьми отношения, но такого знания, которое, показывая нам несправедливость действий нашего противника, вместе с тем позволяло допустить, что и наши убеждения могут бить ошибочными. Остается искать истину. Человек стремится понять другого человека таким образом, чтобы это понимание содержало в себе истину, какой бы они ни была.

Именно это диктует необходимость принятия ненасилия. Вы ведь не можете убить другого человека на законном основании в то самое время, как вы признаете возможность того, что другой действует в соответствии с истиной, к реализации которой стремитесь и вы. Оппонентов следует понимать только так, как того требует истина. Таким образом, у сторонника ненасилия есть другой путь, чем тот, который предлагал Августин и большинство христианских мыслителей после него. Ибо это означает, что часто, если не сказать, очень часто, приходится идти не просто против обычаев, против общепринятого, но против самого закона. Это неизбежно приводит сторонника ненасилия в конфликт с государством. Не удивительно, что Толстого наиболее бескомпромиссного сторонника ненасилия, какого только можно найти в западной традиции, тянуло к анархизму; в этом же правлении развивался Ганди. Ведь государство совершенно определенно представляет собой институт, созданный для регуляции поведем  с помощью принуждения и насилия.

- 33 -

Наконец, нужно отметить еще один аспект ненасилия. Он также условлен эпистемологическими условиями нашего ограниченного знания в конфликтных ситуациях и требует ответить на вопрос, какой вред мы хотим избежать, обращаясь к ненасилию.

Я уже говорил о телесном и психическом ущербе, наносимом физическим и психологическим насилием. Человек стремится уменьшить, насколько можно, страдания других, которые оказываются объектом принуждения и насилия, и это осуществляется таким же образом, каким можно уменьшить вред другим людям, который человек наносит своими собственными действиями (поскольку, как я выше отметил, отказ только от физического насилия можно сравнить с причинением огромного вреда; бойкоты и забастовки, даже если они носят ненасильственный характер, могут принести огромный ущерб, страдания и даже смерть, если из-за них начался голод).

Но, может быть, более важно отметить моральный ущерб или, если так можно сказать, разложение, которое связано с угнетением, с намеренным убийством людей, о  расстройством  их собственности ради достижения чьих-то корыстных целей. Сторонники ненасилия стремятся показать людям, преступившим моральные принципы и закон, в чем заключается моральное, и физическое, и психологическое благо их и их жертв, и посредством этого обратить их и даже вовлечь в свое движение.

Когда последователи Ганди вставали между экстремистами и их жертвами в конфликтах мусульман и индусов, они шли на это во многом с целью предотвратить превращение экстремистов в убийц, предотвратить оскорбление и унижение жертв. В истории философии есть большая традиция, идущая от стоиков через Августина к Канту, согласно которой единственный реальный ущерб (или, по Канту, наибольший ущерб), который человек может нанести себе, заключается в искажении воли. Другие могут лишить тебя собственности, части тела или даже жизни, но только ты сам можешь сделать себя морально ущербным, и это гораздо хуже, чем страдания, которые могут принести тебе другие.

Благодаря ненасилию появляется возможность противостоять безнравственности и преступлениям, одновременно выражая приверженность к поискам истины в каждой ситуации и увеличивая возможности того, чтобы другие не пропали в пучине морального разложения. Так, когда мы по праву осуждаем несправедливость апартеида в Юж -

- 34 -

ной Африке, нам снедает это делать скорее потому, что мы воздействуем  таким образом на угнетающее белое меньшинство, нежели на угнетаемое негритянское большинство. Или когда мы выражаем озабоченность по поводу отношения израильтян к палестинцам на оккупированных территориях, возможно, следует это делать скорее в виду того отвратительного эффекта, который оккупация оказывает на молодых израильских солдат, осуществляющих ее, нежели ради палестинцев, которые страдают от оккупации и погибают из-за нее. Когда мы оплакиваем трагедии Вьетнама и Афганистана, нам следует это делать, наверное, ради выживших американских и советских солдат, нежели ради вьетнамцев или афганцев. Насилие может иногда положить конец преступлениям путем убийства преступников или выведения их из строя каким-то иным образом, или посредством их устрашения; но нельзя ожидать, что оно создало условия, в которых преступник осознает истинную природу своих действий и свободно решит отказаться от них (если же порой так происходит, то происходит случайно, но не вследствие поставленной цели в отношении преступников).  Принципиальному ненасилию это под силу. Оно не всегда достигает успеха. Но стремясь к лучшему разрешению каждой конфликтной ситуации, оно принимает во внимание физическое, психологическое и моральное благополучие всех, кто вовлечен в конфликт.

Так понимаемый принцип ненасилия отличается от большинства обычных этических теорий в одном отношении, а именно: последние (такие, как кантианство, утилитаризм, эгоизм и др.) практически не обращаются к фундаментальным структурам общества - полиции, суду, тюрьмам, хозяйству, армии и военным системам современных государств. Ненасилие призывает нас осознать все это, требует проанализировать, в какой мере  они препятствуют и в какой  способствуют нашему продвижению вперед, к более высокому уровню морального поведения. Ненасилие призывает нас к поиску и созиданию новых форм отношений с другими. Ненасилие призывает нас понять, что наиболее важным является то, что мы разделяем со всеми людьми - способность к добру и моральному совершенствованию, и менее всего важны различия по расе, полу, классу, религии, национальности.

Короче говоря, ненасилие является предпосылкой нового взгляд на мир и призывает нас, объединившись, сделать все, чтобы построить его.

Перевод Р.Г.Апресяна

- 35 -

Дж.Ш арп. ПРАГМАТИЧЕСКАЯ НЕНАСИЛЬСТВЕННАЯ БОРЬБА: ЛУЧШЕЕ РЕШЕНИЕ ОСТРЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ЭТИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ?

Проблемы политического действия. Основная проблема политики заключается в том, как действовать эффективно, чтобы достичь некоторых целей. Одна из великих трагедий практической политики в том, что часто ее результаты отличны от желаемых целей. Это особенно верно для тех ситуаций, когда различные социальные группы пытались улучшить условия жизни путем достижения больших свобод, социальной справедливости, возможности распоряжаться своими собственными судьбами. Часто же вместо этого их усилия приводили к потере различных свобод, к росту бесправия масс, большой централизации экономического и политического контроля, а в некоторых случаях и к диктатуре, жестоким репрессиям и террору, к международным войнам, другим бедствиям.¹

Встает ложный вопрос: является ли несоответствие между желаемыми целями и реальными результатами просто следствием случайных событий, действий влиятельных личностей или вмешательством непредвиденных факторов; или используемые средства предопределяют результаты?

Неудивительно, что в ситуациях, когда мечта не воплощается в жизнь, власть в результате оказывается  распределена несправедливо. Массам людей лишь предоставляют право незначительного контроля над обществом, и часто люди чувствуют, что не могут даже распоряжаться своими собственными жизнями. Обычно такие ситуации характеризуются активным использованием насилия в политических целях.

Чтобы быть действенным, насилие должно быть организовано; поэтому для его эффективного осуществления создаются специальные учреждения. Это имеет существенные последствия для социального и политического строя, так как позволяет господствующей элите обращаться к насилию в политических целях, отличных от  первоначально заявленных.²

——————————

¹ Более полный анализ приводится в работе Sharp G.  The Problem of Political Technique in Radical Politics // Sharp G. Social Power and Political Freedom. Boston, 1980, pp. 181-194.

- 36 -

Давно уже выявлены те опасности, которые ассоциируются с насилием в политике. Важные шаги были предприняты для контроля над этими опасностями, особенно в странах конституционных демократий. Многие западные политические мыслители видят пути избавления или минимизации этих опасностей в самосдерживании правителей, в ведении конституционных и юридических ограничений на их полномочия (особенно  что касается использования полиции и военной силы), а в некоторых обществах - конституционно закрепленном разделении власти между различными правящими учреждениями.

В первую очередь конституционные и юридические ограничения были наложены на исполнительную власть, а также на использование полиции и армии. Гражданский контроль за  использованием армии был сформулирован как политический принцип.

Однако,  во многих случаях эти меры не смогли предотвратить использование полиции или военной силы для поддержания или установления диктаторского режима. Дело в том, что институализированное политическое насилие может быть легко использовано в целях, изначально не предусмотренных, при том лишь условии, что полиция, воинские силы, члены бюрократического аппарата и другие органы выполняют новые приказы. Чтобы навязать диктаторское правление, правители или узурпаторы в состоянии даже напасть и разрушить саму конституционную системы, что и происходило часто в ходе государственных переворотов.

В результате возникает политическая система, во многом отличная от  предполагаемой. Суть этой проблемы  возможно лежит глубже, чем принято считать. Она может корениться в возможностях использовать насилие в политике.

Однако насилие считается высшей санкцией, наиболее эффективной формой действия, а потому и необходимой для достижения социальных, экономических и политических перемен. Также считается, что насилие необходимо для защиты общества от враждебных нападок.

Предполагаемая необходимость насилия в политике в большинст-

——————————

² Более полное обсуждение этого анализа приводится в: Sharp G. The Societal Imperative // Sharp G. Social Power and Political Freedom. Boston, 1980, p. 285-308.

- 37 -

случаев (включая фашизм) не была связана с предпочтением насилия самого по себе или в рамках признания классовых интересов; оно лишь рассматривалась как некая данность. Политики, правители, политические теоретики, специалисты по международным отношениям и простые граждане - все, кто стремился жить и действовать в реальном мире и иметь возможность влиять на ход событий - просто были вынуждены признать ненасильственный способ действия правильным и добровольно применять этот компонент действительности.

Отказ от насилия в политических целях считался эквивалентом отказа от эффективного средства преодолеть насущные опасности и предотвратить будущие действия. Отказ от насилия так же рассматривался как отказ от возможности, необходимой для устранения несправедливых социальных систем и построения новых социальных порядков.

Какими бы достоинствами не обладали эти взгляды, проблема опасностей насилия в политике остается без ответа. Пока допускается необходимость опоры на насилие в политике для достижения перемен, сохранения приемлемого общества и обеспечения эффективной защиты, будет невозможно выйти за пределы политических опасностей, так часто имевших место в прошлом.

Этические дилеммы. Помимо политических опасностей институализированной возможности насилия, были вскрыты и различные этические проблемы. Не все удовлетворены этическими рамками установки о необходимости насилия в политике и возможности вести войну в международных отношениях.

Всегда существовали люди, группы и движения, которые отвергали насилие по этическим, моральным или религиозным мотивам. Их убеждения существенно разнились, но почти все они были против поддержки или участия в насилии.³ Ряд сторонников ненасилия, возведенного в принцип, просто отвернулись от политических и международных событий. Другие сосредоточили свои усилия на приведении доводов против достоинства насилия и войн, а также подчеркивали возможную выгоду при отказе от применения насилия. За редкими исключениями, сторонники ненасильственных действий не предлагали

——————————

³ См. Sharp G. Types of Principled Nonviolence // Sharp G. Gandi as a Political Strategist, with Essays on Ethics und Politics. Boston, 1979, p. 201-234.

- 38 -

альтернативных средства для решения острых конфликтов или удержания власти. Некоторые были даже убеждены в необходимости полного отказа от силы. Многие верили, что хотя они не смогут немедленно продемонстрировать практическую жизненность своих убеждений перед лицом серьезной опасности внутренней и внешней угрозы, но со  временам справедливость их убеждений будет доказана. Ведь они, как минимум, не совершали "зла" и не усугубляли страданий. Еще более важно, что их пример в сочетании с очевидной бесчеловечностью насилия способствовал бы отказу от войн и другого насилия когда-нибудь в будущем.

Существуют две основные точки зрения относительно насилия в политике: (1) насилие было, к сожалению, необходимо, так как оно било основным источником силы в политика, пригодным и для службы хорошим целям; (2) насилие само по себе есть зло, даже если оно предназначено служить хорошим целям. Первый выбор привел не толь ко многим потерям и разрушениям от различных войн, но и к серьезным негативным политическим последствиям, о которых упоминалось выше. Сторонники же второго убеждения были даже готовы к неудаче, чтобы только влиять на точение острых конфликтов и защитить жизнь общество.

Разные писатели давали этим двум широким этическим выборам несколько различные названия и приписывали им различные характеристики. М.Вебер, например, в споем анализе типов политических этик, говорил об "этике ответственности" и об "этике конечных целей".⁴ По Веберу, приверженец этики конечных целей пытается сохранить верность определенным принципам, не заботясь о достижении немедленных целей, то есть словами религии: "Христиании поступает правильно и оставляет результаты на откуп богу..." Такой человек чувствует ответственность только за сохранение чистых намерений,

——————————

⁴ Weber M. Politics as a Vocation // Weber M. Essays in Sociology. New York, /1946/, 1958 and London, /1948/, 1961, p. 77-128.  Критику этой работы см. Sharp G. Ghandi as a Political Strategist, with Essays on Ethics and Politics.  Boston, 1979, P. 235-250.

- 39 -

даже не задумываясь о последствиях. Это означает "отказ от всех действий, которые попользуют опасные с точки зрения морали средства...".

Напротив, сторонники "этики ответственности" готовы действовать в несовершенном мире и давать "отчет о возможных  последствие своего действия". "Ни одна этика в мире не может закрывать глаза на то, что порою достижение "хороших" целей связано с тем, что нужно быть готовым заплатить за использование сомнительных с точки зрения морали средств и нужно ожидать жестоких последствий". Вебер ставит вопрос: "На самом ли деле так мало для этических требований, предъявляемых к политике, значит тот факт, что политика оперирует особыми средствами, а именно, силой, опирающейся на насилие?"

Ряд других писателей, с совершенно различными политическими взглядами, отмечали похожие, хотя и идентичные отличия между "утопизмом" и "реализмом". Е.Х.Карр, например, видит в утопизме человека, который создает в своем воображении фантастическую альтернативу схемы идеального общества или социального порядка и пытается заставить реальность соответствовать мечте лишь усилием своей воли и творчества, мало или совсем не принимал во внимание причины и следствия в обществе и политике. Реалист, напротив, сосредотачивает усилия на том, что есть, нежели на том, что должно быть. Нужно принимать реальность и соответствовать ей.⁵ Б олее современные авторы также рассматривали насилие как ключевой фактор в наиболее серьезных проблемах политической этики.

Вопрос об альтернативах. Можно согласиться с Вебером и Карром, что ни одно из этих положений само по себе не является вполне адекватным. И хотя это не должно быть конечным пунктом анализа, как это было у Вебера и Карра, многие современные политические мыслители не пошли дальше их выводов. Мы же полагаем, что они должны стать отправной точкой для поиска лучшего выбора. Если очевидные доступные альтернативы не удовлетворяют, тогда решение не обязательно должно быть компромиссом между этими вариантами -

——————————

⁵ Carr Е.Н.  The Twenty Years Crisis 1918-1939: An Introduction to International Relations, London, 1942, 1946.

- 40 -

этическими выборами, или не должно быть применением одной из альтернатив в некоторой специфической ситуации, а другой - в другом случае. Разумнее проанализировать, существует или может ли быть создан один или несколько дополнительных, более удовлетворительных выборов, которые могли бы органично сочетать силу указанных выше альтернатив, избегая при этом их недостатков.

Главная сила сторонников позиции "этики ответственности" и "реализма" в том, что они признают необходимость удерживать политическую власть, чтобы быть в состоянии влиять на действительный ход событий в нашем опасном мире. И любая возможная альтернатива должна признавать этот факт. С другой стороны, главной силой сторонников "ненасилия, возведенного в принцип" было признание некоторых моральных, если не всегда политических, опасностей использования насилия в политических целях. Но обе эти группы не смогли предложить иной способ удержания власти, нежели насилием.

Ненасильственная борьба как политический метод. Хотя ненасильственная борьба получила более широкое распространение и признание в 1980-ые, чем в 1920-ые и 1930-ые, когда Вебер и Карр писали свои труды, она уже имеет длительную историю, уходящую в прошлое как минимум на несколько столетий. Однако этот метод - вплоть до последнего времени - не привлекал внимания политических этиков и других ученых, которые должны были бы возродить его реальную роль во внутренних и даже международных конфликтах.

Ненасильственная борьба включает  по крайней мере до 198 методов символических протестов, социальных бойкотов, отказ от экономического сотрудничества (забастовки и экономические бойкоты), отказ от политического сотрудничества и ненасильственное вмешательство. К этому обычно прибегают, когда более мягкие средства убеждения или официально разрешенные действия недоступны или не находят отклика. Эти методы не подменяют институционный образ действий, но являются заменой насилия. Ненасильственные убеждения при случае могут выражаться путем действий. Когда определенные мощные акции осуществляются большим количеством людей и основными институтами общества, ненасильственная борьба способна парализовать и даже разрушить систему своих противников. В отличие от теорий, основанных на вере в принципиальное ненасилие, ненасильственная борьба используется довольно широко, так как в ней видели один из наиболее эффективных методов из имеющихся в распоряжении.

- 41 -

Чтобы ненасильственное действие было успешным, необходимо выполнять ряд обязательных условий и те, кто на практике используют этот метод, должны стремиться максимально  следовать этим требованиям. Тщательно продуманный и реализованный, метод способен предложить своим последователям пути применения и концентрации своего потенциала сил в большей степени, чем это может сделать насилие.

Ненасильственный метод способен изменять отношения власти до степени, которую еще никто никогда адекватно не оценивал. Ненасильственное действие удерживает власть как для того, чтобы противодействовать враждебно настроенной группе, так и для того, чтобы способствовать достижению целей группы ненасилия. Эти цели дожигаются строго ненасильственными и часто сложными путями. Среди наиболее существенных факторов - число и соотношение несотрудничающих и сопротивляющихся людей, настойчивость последних перед угрозой репрессий, поддержание добровольной дисциплины, а временами и давление третьих сил. В некоторых ситуациях еще более важен тот предел, до которого открытое неповиновение и уход от сотрудничества подрывает различные источники силы оппонентов (включая авторитет и законность, людские ресурсы, умения и знания, различные малозаметные факторы, включая послушание, материальные ресурсы и правомочность применять санкции и наказания). Если эти источники ограничены или разъединены сопротивлением, власть оппонентов будет уменьшена или даже распущена. Большое влияние на эти процессы оказывает то, в какой мере существующие или заново возникающие институты общества становятся активными участниками ненасильственной борьбы.

Один из наиболее вероятных ответов оппонентов - репрессия, особенно когда акция представляет собой действительную угрозу. Достойным ответом участвующих в сопротивлении будет продолжение борьбы при строгом соблюдении добровольной дисциплины. Это, в свою очередь, может стать непосредственной причиной процесса "политического джиу-джитсу", в котором насилие оппонентов увеличит число и решимость сопротивляющихся, вызовет и распространит оппозицию репрессиям и поддержку участвующим в сопротивлении даже в лагере оппонентов, а порою заставит третьи силы прибегать к давлению в поддержку ненасильственной группы. В этом ассиметричном конфликте, когда одна сторона использует ненасильственные

- 42 -

средства, а другая - насильственные, ненасильственная борьба способна производить неожиданные перемены в отношениях власти.  В зависимости от предпринимаемых действий и контрдействий, влияние ненасильственной группы и ее оппонентов может  как вырасти, так очень резко упасть.

Успеха можно достичь одним из четырех путей: обращением (когда оппоненты в корне меняют свои взгляды по проблемам), соглашением (когда достигается компромисс по проблемам), ненасильственным принуждением (когда у оппонентов не остается никакого выбора, как молча согласиться, так как они потеряли слишком много власти и разрушением (когда режим или отдельные институты оппонентов просто распадаются).

До сравнительно недавнего времени не предпринимались усилий, чтобы придать методу большую эффективность, особенно по сравнению с тем вниманием, которое уделялось создании новых военных доктрин, совершенствованию боевых качеств оружия. Этот процесс только начался.

В последние несколько десятилетий специалисты, политики, представители общественности все больше признают ненасильственную борьбу в качестве важного фактора мировой политики.

Потенциал ненасильственной борьбы в преодолении неразрешимых политических и этических конфликтов. Помимо тех политических и этических проблем, о которых уже упоминалось в этой работе, ненасильственной действие непосредственно обращается к проблеме человеческих жертв и материальных разрушений, которые так характерны для острых конфликтов. Потери убитыми и ранеными, а также физическое разрушение экономических и материальных инфраструктур в ассиметрических конфликтах (когда одна из сторон использует ненасильственные, а другая - насильственные средства) относительно невелики по сравнению с человеческими жертвами в результате гражданской или международных войн. Проблема человеческих жертв и разрушений в политических конфликтах была бы полностью снята, если бы обе стороны придерживались ненасильственного метода.

По мере того, как ненасильственная борьба все больше заменяет военную мощь и другое организованное насилие, рост вширь институализированного политического насилия приостанавливается, затем и прекращается вовсе. В связи с этим резко ослабляется возможность конструктивного использования насильственных репрессий.

- 43 -

Политически значимое народовластие - еще одно важное следствие роста ненасильственной борьбы. Вероятно, люди со временем через подготовку и непосредственный опыт ненасильственной борьбы узнают потенциал своей силы. Народ, наделенный властью, в большей мере будет способен противостоять введению нового угнетения  как со стороны экономического класса, так и со стороны различных политических руководителей. А серия неудачных усилий должна, вероятно, уменьшить и число самих попыток в будущем.

Народовластие также будет способствовать возникновению децентрализованных и менее статичных социальных и политических структур. Люди станут чаще полагаться на свои собственные силы при осуществлении общественных перемен для достижения большей свободы и справедливости, не завися от какой-либо исключительной социальной группы и не используя государственную власть для достижения необходимых перемен.⁶ Наличие власти у масс, у так называемых "простых людей", могло бы существенно способствовать продвижению к более высокому уровню общественного развития.

Одна из наиболее серьезных проблем политической этики коренится в использовании насилия в политических целях. Она заключается в том, как эффективно пользоваться властью в реальном мире, чтобы влиять на ход событий и в то же время не втягиваться в постоянный круг насилия, попирая важные экономические, этические, моральные или религиозные принципы и идеалы.

При ненасильственном методе власть не связана с насилием, но с действиями мужественных людей. Следовательно, насилие не является необходимым как для преобразования общества, так и для защиты от агрессии. Таким образом, эффективное действие может быть одновременно и моральным, и практичным. Предполагаемое противоречие между идеалами ненасилия и политической ответственностью устраняется, переходя в более высокий синтез.

Перевод О.Н.Баташевой и М.А.Корзо.

——————————

⁶ Об этом процессе см.  Sharp G. Popular Empowerment // Social Power and Political Freedom. Boston, 1980, p. 309-378.

- 44 -

А.Гжегорчик. СОЦИАЛЬНЫЕ МОТИВАЦИИ И ВОЗДЕЙСТВИЯ (К вопросу о психологическом анализе ненасильственных действий)

Введение. Различные аспекты ненасильственного поведения могут быть исследованы с помощью психологического анализа. В этом введении я буду различать два важных элемента ненасильственной деятельности: (1) мотивационные позиции, касающиеся надлежащего отношения к другой личности; (2) техника поведения, которая особым образом оказывает воздействие на другую личность. Для полноты деятельности требуется как надлежащая мотивация, так и знакомство с техникой воздействия. Надлежащая мотивация способствует творческому применению соответствующей техники. Сначала мы должны охарактеризовать мотивацию ненасилия, а затем подлинную технику ненасилия. Оба эти элемента станут понятны в контакте широкой классификации других мотиваций и техник.

Подобный подход открывает широкие возможности для сферы образования. Формирование поведения человека может происходить как через формирование мотивации, так и через науку о влиянии на других людей (то есть через технику). Понимание и мотиваций, и техники позволяет извлечь важные уроки.

Отношение к другой личности. По-видимому, удачное описание социального поведения, служащее базовой парадигмой, подразумевает, что неотъемлемыми деятелями в общественной жизни являются индивиды, которые, основываясь на понимании и оценке ситуации, приходят к решениям и действую специфическими путями. Способ оценки и деятельность запечатлевают в памяти образцы успешного поведения в аналогичных ситуациях. Таким образом, определенный стиль индивидуального поведения осуществляется и утверждает себя во времени. В этом стиле наличествует определенный мотивационный стержень, который может рассматриваться как реальный компонент опыта, определяющего поведение. Этот компонент может быть определен как личное отношение деятеля к другой личности, которая есть "объект" деятельности. Это отношение к другому человеку и будет первой темой данного доклада.

Личные отношения к другому  могут быть классифицированы следующим образом. Деятель может воспринимать личность, которая яв-

- 45 -

ляется объектом деятельности как вещь или человек, который далее может восприниматься как:

А) враг (отвращение, враждебность);

б) сотрудник, который в свою очередь может быть:

- неограниченно эксплуатируемым;

- умеренно эксплуатируемым (либо посредством власти, либо через внешнее давление.

Объект деятельности может также восприниматься как равный (в социальном смысле равный) человек, обладающий самоценностью. Это отношение будет называться "альтруизмом" и может быть реализовано двумя способами: (1) эгоцентрическим; (2) аллоцентрическим.

Таким образом, мы имеем шесть типов личного отношения к другому человеку, в основе которых лежат шесть мотиваций, рассматриваемых в следующей разделе.

В отношениях с другими индивид ведет себя избирательно и различным образом. Например, индивид может вести себя агрессивно по отношению к одной личности, уважительно по отношению к другой и заботливо - к третьей. Можно предположить, что индивиды создают определенные условия в своей жизни, и определенные мотивации и стили жизни становятся постоянными для каждой определенной деятельности.

Шесть типов социальной мотивации. 1) Манипуляция (reification) - другой человек, объект воздействия воспринимается подобно вещи, материалу безразличного преобразования. Это отношение находит свое воплощение в такой деятельности как пытка, которой подвергались заключенные нацистами в период второй мировой войны, уничтожение евреев Гитлером, множество различных деструктивных действий, которые исходили из понимания людей как "исторического навоза" (В.Маяковский: "индивид - ничто, ноль"), множество мелких жестокосердных действий в повседневной жизни, бессердечное обращение чиновников с посетителями (как и наоборот) и т.д.  Эти позиции двусторонни даже в ассиметрическом взаимодействии. Например, некоторые евреи воспринимали нацистов как вещь. "Нацист лишь вещь в длани Божьей, и проблема Катастрофы является вопросом отношений между евреями и Богом", - отметил как-то прославленный еврейский философ.

2) Ненависть, ревность, месть - другой воспринимается как

- 46 -

враг. Эта позиция очень сходна с предыдущей . Но здесь ненависть, как правило, направлена на людей как на людей, а не как на вещи. Объект мести или ревности воспринимается как соперник, а не как вещь, которая служит только средством для достижения цели. Эта позиция проявляется и в следующих видах деятельности: нападении, возмездии, вторжении, борьбе между народами и племенами. Назначение этих действий состоит только в том, чтобы достичь личной цели, но также и в том, чтобы дать другому  почувствовать, что он - объект чьей-то агрессии. И в этом смысле ощущения объекта решающи для деятеля. Пример этой позиции представляет сопротивление поляков немцам в период оккупации 1939-1945 гг. В идеологических декларациях польских организаций того времени мы находим призыв "отплатить" или "отомстить" за предыдущее поражение. К этому же типу принадлежат многие формы этнической ненависти, к которым относится антисемитизм.

3) Неограниченная личная экспансия и господство - другой  эксплуатируется в процессе сотрудничества. Эта позиция предполагает партнерство господствующего и покоренного, эксплуататора и эксплуатируемого. Те, кто господствует, нуждаются в тех, кто способен быть покорным. Импульс к неограниченному господству приводит к государственным переворотам, агрессиям, войнам между странами, вторжениям, разделам страны, экономической эксплуатации, коррупции и многим другим политическим и экономическим феноменам. Возникающие условия для личной экспансии и наживы часто вызываются правительственными злоупотреблениями.

4) Личная экспансия и ограниченное господство: (1) балансом сил (страх мести); (2) культурным давлением.

Партнер (объект) воспринимается как существо, способное нейтрализовать власть деятеля (субъекта) или защищенное внешней силой или культурными нормами, действия сходны с предыдущим случаем, но ограничены: созданием равной силы, доктринами устрашения, альянсами, созданием союзов. Одержимый жаждой личной власти, наживы, деятель принужден к тому, чтобы мириться с условиями, которые позволяют получать долю другого .

Следующие два типа мотивации "альтруистичны" и требуют уважения к достоинству партнера. Оба они имеют в виду не те мотивации, которые подразумевают пользу партнера (объекта) и деятеля (субъекта). В общем, такие мотивации являются социально ориентирован -

- 47 -

ными. Типы мотиваций таковы:

5) Эгоцентрический альтруизм - действительный импульс к социальной полезности, обуславливается личным интересом, взаимностью или несоразмерным вознаграждением. Эта мотивация осуществляется в ряде социально ориентированных видах деятельности, которые подтверждают общепризнанный образ Я-индивида  и его роль в общество; оценивается она часто в терминах славы, дохода, привилегий, наград и чести. Моральность в этих условиях служит утверждению личной позиции. Такие отношения часто обнаруживаются в международных институтах, например, среди экспертов ООН, которые ожидают хорошего заработка за свою просоциальную деятельность.

6) Аллоцентрический альтруизм. Импульс к социальной полезности основан на убеждении, что задача полезна сама по себе и без вознаграждения. Деятельность, инспирируемая такими мотивациями, часто является новой и оригинальной. Она, как правило, является социально ориентированной деятельностью, направляемой добротой, справедливостью и уважением к другим. Люди, руководствующиеся подобными мотивациями, выполняют важную роль в мире.

В отличие от предыдущих позиций аллоцентрический альтруизм неинституализирован; фактически эта мотивация выходит за рамки институтов культурных программ, Эта мотивация часто выражается в самопожертвовании и институционализации жертвы, что создает искушение эгоцентрического альтруизма.

Для каждой из перечисленных шести позиций  возможно указать сферу социальной жизни, в которой данная позиция чаще встречается или доминирует в данном обществе.

Техника воздействия. Личность усваивает определенное поведение в основном через наблюдения за поведением других и, в то же время, через личный опыт. Грубость и убийства, однако, усваиваются первоначально через посредство культуры и во многих случаях через телевидение.

В "Элементарных понятиях социологии" Я.Щепаньский объясняет воздействие как "действие, направленное на то, чтобы вызвать или спровоцировать желаемую реакцию со стороны партнера". Я хочу добавить к этому определению следующее: "... или вызывающее возникновение определенных состояний, таких, например, как постоянное расположение партнера". Партнер будет называться объектом воздействия.

Личность обладает определенной степенью контроля над способом воздействия на других. Личность приобретает определенные зияния о

- 48 -

себе и вместе с тем интеллектуальную дистанцию по отношению к его собственному воспроизводимому поведению и может контролировать свою технику, особенно когда имеется в виду планируемая социальная деятельность большой продолжительности.

Полезное воздействие. Существуют воздействия, которые увеличивают позитивные возможности деятельности объекта и не ведут к каким-либо трудностям, ограничениям и условиям.

1) Помощь: связана с совместной деятельностью. Действующая личность А  (агент), узнав цель объекта О, пытается содействовать достижению цели и таким образом вступает в совместную деятельность.

2) Совет. Это содействие в сфере планирования.

3) Продление сотрудничества. А узнает цель О , продолжает существующее сотрудничество с О и затем предоставляет поддержку, на которую О может рассчитывать.

4) Передача истины - инструкция. А наращивает знания О  только в терминах той реальности, которая истинна с когнитивной точки зрения, и приспосабливает эту передачу знания к условиям О.

5) Тренировка. А совершенствует искусство О  в сфере побуждений, принятых О как личностью.

6) Предложение. А предлагает О  новую цель, соответствующую общим побуждениям, сознательно принятым О.

7) Призыв, вызов. А предлагает новую цель и пытается внушить ее О , ссылаясь на соответствующие ценности, которые уже приняты О.

8) Доказательство ценности. А осуществляет свою цель через жертву и согласно убеждениям, исходящим из особых ценностей. Таким путем А  снабжает О эмпирическим опытом, необходимым для понимания ценностей, которые культивирует А.

В следующем разделе я рассмотрю два из вышеупомянутых способов полезного воздействия: передачу истины и доказательство ценностей. Передача истины направлена к обогащению знания другого. Такая передача должна иметь следующие черты:

- информация является истинной;

- структура передачи сознательно иерархизирована в соответствии с уместностью информации;

- передача приспособлена к интеграции с существующим знанием данной личности.

- передача не вызывает отрицательных последствий для психики О.

- 49 -

Существует также несколько необходимых внутренних условий, без соблюдения которых передача не должна осуществляться. Ближайшее к передаче знания - это интеллектуальное сотрудничество с целью приобретения знания. Такое сотрудничество может быть определено как интеллектуальный диалог.

Именно через диалог в самом общем смысле возможно понимание в свободном непринужденном взаимодействии. Наиболее общее взаимодействие - то, в котором участвуют  по меньшей мере две стороны, и определенное поведение одной стороны вызывает "ответное" поведение другой стороны. Каждая сторона характеризуется способом ее деятельности. Этот способ производится от своего этоса. Этос одной стороны может воздействовать на этос другой стороны. Если в поведении одной стороны определенная ценность ясно бросается в глаза, например, уважение к каждой личности, то эта ценность в поведении может восприниматься другой стороной. Таким образом  конфликт ценностей возникает в восприятии личностей, находящихся в состоянии диалога. Происходит интериоризированный диалог. Предметом его становится следующее : какие ценности одержат победу во внутреннем диалоге личности.

Диалог осуществляется между партнерами, если (1) взаимодействие имеет место при помощи сознательно формулируемых сводок в виде коммуникации провозглашаемых целей и методов побуждений обеих сторон и если (2) наличествуют условия для взаимной интеллектуальной критики целей и методов, а также предполагаемых, изменений в программных действиях. Достижение диалога партнеров затруднительно, если одна из сторон недостаточно открыта или не слушает и без уважения принимает формулировки другой стороны. Здесь доказательство ценностей начинает играть фундаментальную роль. В диалоге партнеров возникнут трудности, если одна сторона не выполнила необходимых условий для реализации сотрудничества, а другая сторона в связи с этим чувствует себя свободной от своих обязательств. Эта вторая сторона, свободная от обязательств диалога, легко принимает пассивную или безразличную позицию, ищет другой деятельности или ощущает себя страдательной по отношению к партнеру. Это - защитная реакция. Безусловно, доброта или великодушие в отношениях с оппонентами выходят за рамки такого оборонительного отношения. Если мы добры, то мы не приемлем таких жестоких рамок, которые не могут быть выполнены другой стороной и, таким образом, оправдают наше безразличие и отсутствие усилий к достижению порт-

- 50 -

нерского диалога. Когда другая сторона не выполняет условий партнерского диалога, необходимо обратиться к другой стороне так чтобы соответствующие ценности проникли во внутренний диалог другого. Доброта способствует поискам полезных форм воздействия.

Воздействие через доказательство особого психологического анализа. Прежде всего  необходимо различать деятельность, которая просто реализует ценности и деятельность, призванную убедить других в особых ценностях. Разговор между белым сенатором и черным активистом М.Л.Кингом, который произошел без посредников - конкретный пример уважения людей безотносительно к расовым барьерам. Он также явился доказательством ценности для тех, кто при этом присутствовал. Тот же самый разговор мог, однако, быть представлен общественному мнению так, что служил бы доказательством для гораздо большего числа людей. Общая демонстрация белых и черных - доказательство общего уважения, явно признанное оказать влияние на окружающих. Подобно этому соляной марш, организованный Ганди был призван воздействовать на других, показать, что каждый человек имеет право пользоваться богатствами района, в котором живет. Отказ от участия в расправе над польским народом в деревне Махова австрийского солдата Оттона Шимека был не просто демонстрацией для убеждения кого-либо, но реализацией определенных ценностей. Он стал широко известным и память об этом доказательстве в дальнейшем сыграла  важную роль.

Другое важное условие в ненасильственной деятельности - вера в неотъемлемую способность каждого человека чувствовать духовные ценности, особенно - ценности обыденного поведения, уважения и терпимости. Эта вера в людей присуща всем активистам ненасилия.

Воздействие через оказание давления. По-видимому, существу определенная, требующая особого внимания концепция прессинга. В таких случаях объект часто сопротивляется давлению и не извлекает пользы из нашей помощи. Следовательно, лучше точно различать полезное воздействие и воздействие подавляющее. Полезное воздействие должно быть построено таким образом, чтобы полностью сохранить свободное решение для личности, на которую оно направлено, Воздействие путем давления будет таким, что оно не дает объекту ощущения свободы решения в отношении различных уз, связывающих его с деятелем. Ситуация давления оказывает сильное воздействие на объект. Деятель А  выражает свое желание, и объект О убежден,

- 51 -

но если будет удовлетворено желание А , О утратит существующую связь или не достигнет долгожданных отношений. Связь может быть строго персональной между индивидами А  и О; А может действовать от имени группы, в которую входит О или стремится войти; далее предоставляет ожидания группы в отношении О, и если О не оправдывает ожиданий группы, то оно рискует утратить членство в группе, с которой он себя идентифицирует. Возможное наказание и вознаграждение могут усилить этот вид прессинга.

Среди воздействий, оказываемых посредством давления, можно выделить следующие:

1) Настойчивое требование. А формулирует различные нормы и требования, связанные с определенными ассоциациями, призванными действовать на поведение О.

2) Просьба. А предлагает О  определенную цель и апеллирует к позитивным личным отношениям А и О.

3) Эмоциональный шантаж. Это просьба, связанная с угрозой нарушить существующие хорошие личные отношения.

4) Приказ. Просьба подкрепляется отношениями существующей субординации между А  и О.

5) Обсуждение и установление уголовных санкций. Осуждение исходит из общих норм, которые связывают А  и О. Распоряжение может вести к наказанию; оно может состоять в субординации без санкции (то есть через добровольные социальные организации). Уголовные санкции представляют собой решение А  отрицательно воздействовать на О (О должен поддерживать существующую позицию А в обеспечении таких результатов). Давление, связанное с наказанием, называется принуждением.

6) Осуждение и неопределенная угроза. Противоположная наказанию определенной степени, другая техника устрашения представляет собой общую угрозу применения различных санкций, которые могут быть совершены.

7) Похвала или предложение наград.

8) Похвала или неконкретизированное обещание. Похвала также исходит из определимых ценностей, которые связывают А  и О.

Распределение наград и наказаний принадлежит в то же время третьей группе воздействия: детерминациям-обусловливаниям.

Обуславливающее воздействие. В эту группу воздействий входят установленные действия, которые, безотносительно к воле

- 52 -

объекта, вводят его в новую ситуацию, ограничивающую его /ее возможности. Воздействия путем давления основаны на уже существующих узах, которые ощущает объект. Детерминация, однако, создает новые ограничивающие условия, не направленные на установление связей с общей идентификации. Они могут включать:

1) Введение наказаний или наград, если они действуют так, что независимы от чувства идентификации.

2) Отказ от сотрудничества. А прекращает сотрудничество с О , так как А не хочет осуществлять ожидаемый результат сотрудничества.

3) Разрушение вещей, структур, возможностей, знания. Например, ложь, дезинформация, привитие привычки О  к нечестному поведению, содействие негативным реакциям О, - таковы пути разрушения знания или других психических структур, которые делают О способным включиться в дальнейшую деятельность.

4) Ухудшение жизни, усугубление страданий.

5) Унижение.

6) Коррупция, взяточничество, манипуляция. Создание условий, при которых О  предлагаются новые позитивные возможности, но поведение О изменяется путем, противоположным действительно осознаваемым ценностям О.

7) Грабеж, захват имущества.

8) Лишение свободы, тюремное заключение.

9) Террор. А причиняет страдания О ; репрессии могут вылиться в убийство.

10) Убийство.

Можно сказать, что слабые формы давления или обуславливающего воздействия зачастую бывают морально приемлемы в случае, если благодаря им объект или общество избавляются от еще больших потерь. Однако,  всякое ощущение ограничения или давления вызывает душевные муки, потому требует компенсации.

Выводы. Возвращаясь к психологическим характеристикам ненасильственных действий, можно сказать, что аллоцентрические альтруистические мотивации также, как  и техника полезного воздействия (в основном для подтверждения ценностей) в одинаковой степени значимы в социальной практике, и эффективная деятельность определяется как ненасильственная.

Доброта, как и уважение к каждому человеку, состоит в использовании полезного воздействия на внутреннее развитие, а не ограничение объекта. Практика социального ненасилия подразумевает мно-

- 53 -

жество различных деталей и методик. Например, забастовки, которые с психологической точки зрения могут включать несколько приемов: доказательство, давление, принуждение.

Слово "ненасилие" часто используется в идеологически-пропагандистском смысле и таким образом не имеет строго рационального значения. Однако, безотносительно к двойственному значению этого слова, мы можем заключить, что психологический анализ поведения людей, вероятно, свидетельствует о том, что наиболее моральная, наиболее творческая и наиболее социально-значимая деятельность есть та, которая исходит из аллоцентрических, альтруистических намерений (применительно ко всем людям) и связана с полезными, описанными выше, воздействиями.

- 54 -

И.Лазари-Павловска. ПОЧЕМУ - НЕ НАСИЛИЕ?

Я ограничусь рассмотрением проблему ненасильственного действия лишь во внутригосударственных конфликтах, в особенности в борьбе граждан против несправедливости в собственной стране.

Мы привыкли к тому, что отказ от насилия в политической борьбе должен быть каким-то образом оправдан, хотя, собственно, правильно было бы как раз противоположное: применение насилия должно бы восприниматься как нечто столь чрезвычайное, что именно этот образ действия нуждается в оправдании.

До сих пор насилие вновь и вновь определяло ход политической истории. В политической борьбе насильственные средства веками и тысячелетиями почти всегда признавались законными. Ганди пытался  словом и делом нарушить эту традицию. В последние годи ненасилие в борьбе граждан против несправедливости в собственной стране стало  постулатом многих движений: появляются новые публикация, в которых выдвигаются аргументы за отказ от насилия.

Я понимаю под насилием убийство, повреждение, причинение материального ущерба. При отказе от насилия приводят множество аргументов, которые, мне кажется, можно объединить в две основные группы: это чисто моральные (абсолютные) и прагматические (релятивистские) аргументы.

Если приводятся чисто моральные аргументы, то часто заявляют, что отказ от насилия есть дело принципов, а не тактики. От насилия надлежит отказываться как в том случае, когда противник прибегает к насильственным мерам, так и в том, когда мы были бы в состоянии отомстить за насилие противника превосходящим насилием и достичь победы над противником. Принципиальный отказ от насилия должен быть выражением моральной силы, а не трусости или тактической слабости.

При принципиальном отказе от насилия известную роль порой может играть мотив личного самосовершенствования. Хотя мне не хотелось бы недооценить такого рода мотивы, я обращусь здесь к другим ~ тем, в которых речь идет об отношении к другому человеку, а именно, к политическому противнику.

В этом случае мы имеем дело со следующей аргументацией. Всякий человек, - также и оппонент, противник, драг, - является нашим

- 55 -

ближним, он никогда не может стать нам настолько чужим, чтобы мы не интересовались его судьбой. Даже в случае острейшего конфликта мы не должны терять чувства совершенно элементарной связи с политическим противником. Его жизнь тоже имеет высокую ценность. Поэтому в стратегии нашего действия должно учитываться благополучие не только нашей собственной, но и чужой нам группы. Поэтому мы откажемся от известных технически наличных и обещающих возможный успех средств, если они приведут к физическому уничтожению противника или даже только к его психической деградации. Нашей целью никогда не будет уничтожение противника; мы хотим попытаться завоевать его на сторону правого дела. С сегодняшним противником мы хотим вести себя как с потенциальным союзником. Будь мы даже жертвой великой несправедливости, - месть для нас исключена.

Далее аргументируют так: правильно стремиться к позитивным целям, но не любой ценой. Средства подлежат строгой моральной оценке. Приемлемым целям должны соответствовать приемлемые сродства. Ганди говорил о единстве целей и средств. Насилие – морально неприемлемое средство даже в том случае, когда оно обещает в некоей конкретной акции непосредственный успех.

Ганди был сторонником описанного здесь принципиального отказа от насилия. Он хотел, чтобы идею универсальной любви к ближнему , которая до сих пор практически была ограничена сферой частной жизни, провозгласили и практиковали также в политической сфере. Он хотел вести борьбу без ненависти, без мстительности и баз насилия.

Я не думаю, что идею универсальной любви к ближнему  можно каким-либо образом логически объективно-значимо объяснить и обосновать. Эта идея имеет логический статус основного принципа, моральной "аксиомы", которая может быть только либо принята, либо отвергнута. Но существует возможность сделать людей в процессе воспитания чувствительнее к ценности этой идеи.

Мне хотелось бы отметить, что самоограничение при выборе методов борьбы в политических конфликтах, мотивированное подлинной заботой о благе противника, есть скорее вредный феномен, можно даже сказать, феномен моральной элиты. Массам нужны дополнительно и другие аргументы. Но элита не вступила бы в борьбу без твердого убеждения, что морально чистая борьба может быть борьбой победоносной. Поэтому вожди, для которых важна  описанная моральная моти-

- 56 -

вация, пытаются по большей части обосновать постулат ненасилия также прагматически.

Ганди обещал индийскому народу верную победу в ненасильственной борьбе; в начале его акций это должна была быть даже победа за один год. Ганди вовсе не отказывался от всех тех прагматических аргументов, которые мы встречаем сегодня у многих сторонников ненасилия. Он тоже утверждал, что отказ от насилия - не только благороднейший в моральном смысле поступок, но и самая мудрая, успешная тактика.

Ганди апеллировал иногда к своему, происходящему из индуизма, мировоззренческому оптимизму. Он верил, что миром управляют моральные закономерности: морально доброе всегда  в конце концов создает нечто доброе, морально злое - нечто злое. Добрая мысль, доброе слово, доброе дело должны, согласно этим закономерностям, иметь добрые последствия. Я абстрагируюсь здесь от этих метафизических предпосылок и обращусь к таким прагматическим аргументам, которые поддаются эмпирической проверке.

При отрицании насилия указывают иногда на угрозу эскалации насилия (и ответного насилия), совладать с которым впоследствии может быть просто невозможно. "Насилие создает насилие. Насилие может быть преодолено лишь отказом от насилия". Это буддийское изречение часто цитируют. Кроме того, указывают на коррумпирующее, морально отупляющее, вредоносное для характера воздействие актов насилия.

Но прежде всего сторонники ненасилия ссылаются на аргумент успеха, утверждая, что отказ от насилия в стремлении к политическим целям оказывается успешным. Более успешным, чем ненасильственные акции. Большей частью они ссылаются тогда на известные психологические закономерности. А именно, они утверждают, что проявление благожелательности, миролюбия, готовности к диалогу и уважение человеческого достоинства ослабляет негативные установки противника, сокращает его иррациональную, мотивированную страхом деятельность, делает его открытым для аргументов по существу и готовым к компромиссам. Альтернативные насилию средства могут  поэтому играть воспитательную и в известной мере обезоруживающую роль. Они создают возможность честной борьбы, справедливого разрешения и одоления конфликтов, а также дальнейшего сосуществования на гуманной основе.

Эти закономерности во многих случаях подтверждаются, и сторон-

- 57 -

ники ненасилия правильно утверждают, что нельзя отказываться от шанса их использовать.

Но наряду с приведенными психологическими закономерностями есть также и другие, о которых чаще всего умалчивают. Так, человек, возможно, почувствует себя униженным моральным превосходством оппонента, и непоколебимая, ангельская мягкость оппонента спровоцирует его на  тем  большую агрессивность. Кроме того, нужно иметь в виду, что люди в политической борьбе сталкиваются зачастую не как личности, способные выразить все богатство их возможных реакций, а как носители известных ролей, как представители антагонистических групп и что эти группы оказывают на них давление, чтобы они представляли их собственные партикулярные интересы безо всяких компромиссов. Необходимо также реалистически учитывать тот факт, что некоторые люди кажутся глухими к гласу морально доброго, и что такие люди все время стремятся к высшим ступеням во власти и достигают ее. Ганди в 1939 году начал свой очень дружелюбный моральный призыв к Гитлеру словами: "Дорогой друг!" Гитлер так и не ответил ему, и можно предположить, что этот призыв не тронул его, а, возможно, даже поверг в ярость.

Я пытаюсь, таким образом, здесь показать, что реакцией на доброту и благожелательность не всегда оказывается доброта и благожелательность. Ненасилие - не какой-то запатентованный рецепт успеха. Вполне возможна моральная победа при практическом поражении. Поэтому могут существовать ситуации, в которых выбор между принципиальным отказом от насилия и эффективным действием, особенно если речь идет о немедленной эффективности конкретной цели, ставит перед сознающим свою ответственность человеком подлинную и трудную дилемму.

С другой стороны, нужно ясно установить тот факт, что в политической борьбе вообще не существует никакой гарантии успеха, все равно - происходит ли борьба насильственно или же нет. В политической борьбе всегда можно рассчитывать на успех лишь с известной вероятностью. Однако, как я полагаю, также и при прагматической установке очень многое говорит в пользу отказа от насилия. В либеральной демократии при попытке вызвать реформы нет никакого оправдания для насилия, осуществляемого, например, террористами, ибо в распоряжении имеется достаточно ненасильственных средств . Но в неправовом  государстве, особенно в террористическом государстве, правительство располагает достаточной властью, чтобы

- 58 -

ответить на всякое насилие сопротивляющихся граждан многократно большим насилием и положить кровавый конец насилию. В террористическом государстве насильственное сопротивление имеет меньше шансов на успех, чем, например, некоторые формы ненасильственного гражданского неповиновения. Предпринимаемые тоталитарным правительством меры подавления чаще всего столь жестоки, что после ненасильственных действий жизнь людей в террористическом государстве становится не лучше, а хуже.

До сих пор я рассматривала ситуации, в которых применение насилия должно служить достижению некоторой позитивной цели. Но насильственные политические акции не всегда мыслятся в категориях целесообразности, - иногда они не суть иное, как взрыв бессильного отчаяния, или вспышка накопившейся агрессивности, ненависти, зависти, жажды мести. Даже если такие действия можно психологически объяснить и понять, я не думаю, чтобы их можно было морально оправдать. Это однозначно морально-злые поступки.

В заключение я повторю свое убеждение: собственно говоря, само собой разумеющимся должно считаться то, что именно насилие, а не отказ от него, требует оправдания. Но от этой самоочевидной истины мы очень далеки. Для начала перемены умонастроения было бы уже большим достижением, если бы в процессе воспитания политическая история человечества, в том числе и собственного народа, измерялась иными ценностными масштабами, чем того требует традиция. Всякое применение насилия в политической борьбе, - даже если оно случайно имело  очевидно позитивные последствия и поэтому кажется оправданным, - должно оцениваться как нечто принципиально нежелательное и трагическое. Даже если насилие кажется, возможно, иногда меньшим и потому необходимым злом, оно всегда остается злом. Так же, как нельзя воспевать никакую войну, так же нельзя воспевать и никакую кровавую революцию или недооценивать ее опасность. Воодушевление по поводу убийства людей, даже если эти люди - враги некоторого правого дела, абсолютно не может быть согласовано с началом гуманности.

Ганди очень верно оказал: "Ненасилие - это образ жизни". Если в основе отказа от ненасилия лежат моральные, а не только прагматические мотивы, это означает совершенно фундаментальное решение. Это выбор собственной личности и собственного стиля жизни. Подобное решение имеет, я считаю, высшую моральную ценность.

Перевод А.К.Судакова.

- 59 -

Р.Апресян. НЕНАСИЛИЕ - С ЭТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Если попытаться провести контент-анализ идеи ненасилия, то можно заметить, что и в массовом сознании, и в средствах массовой информации, и в теоретических трудах идея ненасилия постоянно смыкается с идеей мира. Делийская декларация, например, заявляет о принципах безъядерного и ненасильственного мира, и здесь токе "ненасильственный" обозначает "умиротворенный". Это понятно: война представляет собой жесточайший вид насилия. Однако отсутствие войны, состояние мира, сосуществование, - исчерпывают ли все содержание идеи ненасилия, если не понимать под насилием именно физическое и материальное подавление человека? Думаю, что нет.

Буквальное понимание слова "ненасилие" - "не-на-силие", "не-применение  силы" расставляет важные акценты. Уже так понятая идея ненасилия содержит в себе важный императивно-ценностный момент - требование или декларацию отказа от применения силы. Тем более важный в условиях как глобального противостояния (только немного "подмытого" в результате разрядки конца 80-ых годов), так и многочисленных региональных противостояний, местами ослабевающих, а местами, наоборот, нарастающих, так и разнообразных внутринациональных (межэтнических, межрелигиозных, социальных) конфликтов, которые мы, в СССР (параллельно, но независимо от международной разрядки) уже изведали с лихвой, и нет никаких гарантий, что пережитое не является всего лишь  началом проявления многочисленных внутрисоюзных напряжений и разрывов. Так что отказ от применения силы, физической силы, направленной как против государственных, так и общественных, даже отживших и мешающих обновлению общества институтов, - было бы важным фактором возрождения народов нашей страны, было бы важным фактором духовного и жизненного возвышения человечества.  Том не менее, это - другая тема. Миротворчество, пацифизм (вот о чем в данном случае идет речь) достаточно точно выражают те принципы деятельности, которые утверждают мир без оружия - как во взаимоотношениях между государствами и народами, так и в общественных отношениях внутри отдельных государств. Но если мы говорим о ненасилии, то мало довольствоваться значением слова, вводимом из его, этимологии ("не-на-силие"), надо обратиться к

- 60 -

философскому, этическому содержанию этого понятия.

Миролюбие, миротворчество противостоит не только силе, хотя и силе тоже, но вражде, враждебности. За годы "холодной войны" и широковещательных деклараций о "мирном сосуществовании" как-то стало само собой разумеющимся, что мир означает "не-война", но при условии непримиримости, пусть даже идеологической.

Надо сказать, что существует весьма солидная традиция, в социальной практике идущая от Ганди и теоретически проанализированная в работах Дж. Шарпа¹ , согласно которой ненасилие трактуется именно как метод активной борьбы. В связи с этим приводятся известные слова Ганди о том, что ахимса не означает пассивности, и если приходится выбирать всего лишь между трусостью и насилием во имя борьбы с несправедливостью, то достойнее выбрать насилие; другое дело, что в борьбе предпочтительнее ненасилие. Ненасильственная борьба - это борьба не против людей, но против институтов, против нравов и черт общественной жизни, олицетворяющих несправедливость и эта борьба выражает  непримиримость и враждебность в отношении несправедливости и ее различных воплощений. Ненасилие действительно выступает в такой форме, когда речь идет, например, о вдохновлявшейся Ганди борьбе за независимость Индии, об актах гражданского неповиновения в случае вторжения гитлеровских войск в Норвегию или оккупации армиями стран Варшавского Договора Чехословакии. Это - борьба с иноземцами, с неприятелем. И когда в этих или подобных случаях говорится, что борьба ведется против несправедливости, но не против людей, несущих эту несправедливость то, конечно же, нужно уточнить, в каком смысле "не против людей" Ведь сотрудничество с оккупантами ни при каких условиях не допускается, они оказываются объектами не только ненасильственной непримиримости, но и ненависти.  Ненасилие выступает здесь действительно только лишь средством борьбы, и оно отнюдь не призвано снять безусловное отчуждение между противоборствующими сторонами. Если же взять случаи внутринациональной борьбы как средства разрешения гражданских, политических, религиозных конфликтов, то, очевидно, непримиримость, ненависть, сохранение взаимной отчужденности не могут рассматриваться в качестве адекватного и действительного пути разрешения конфликтов. При любом исходе борьбы лю-

——————————

¹ Sharp J.  The politics of Nonviolent Action.  Parts I-III.  Boston, 1973.

- 61 -

дям, представляющим противоположные стороны, предстоит жить бок о бок, вместе.  Так что ненасилие - это не просто неприменение силы, использование мирных, то есть неуничтожающих людей и непричиняющих им физических страданий средств в б орьбе; во всяком случае, ненасилие этим не исчерпывается. Одной из целей ненасильственной борьбы в многообразном и противоречивом мире является достижение понимания; и хотя это - борьба, она сориентирована на компромисс и сотрудничество. Иными словами, ненасилие должно быть наполнено большим, чем неприменение силы, содержанием; даже с чисто прагматической точки зрения оно бессмысленно, если продолжает или провоцирует противостояние. Поэтому ненасилие и явилось этическим вызовом воинствующему, политизированному, идеологизированному миру, в котором нормой являются игра политических амбиций и демонстрация силы.

Только зафиксировав этот важный момент в понимании ненасилия, можно говорить о моральном содержании этого понятия, о моральных аспектах ненасильственной борьбы. Но одновременно теряются строгие границы в определении ненасилия, между тем как отказ от применения физической силы очерчивает эти границы вполне недвусмысленно, хотя такие границы и вне сведения ненасилия к пацифизму необходимы. Они могут быть заданы на двух уровнях, причем заданы содержательно, позитивно. Во-первых, это социально-правовой уровень, на котором ненасилие понимается как неущемление прав человека, а, во-вторых, моральный уровень, на котором ненасилие понимается как милосердие или, по крайней мере, великодушное прощение. Остановимся на этих двух уровнях (или аспектах) ненасилия подробнее.

Ненасилие ограничивается миротворчеством в отношениях между различными нациями, между обособленными сообществами. В отношениях же между людьми, между институтами и гражданами общества ненасилие означает такое отношение к человеку, которое позволяет ему беспрепятственно реализовывать свои права (как человека и гражданина). Миротворчество тоже связано с правами человека, в частности, с правом на жизнь, - это утверждается заповедью "Не убий!".

Ненасилие же утверждает не только право человека на жизнь, но и его право на достойную жизнь. Требование ненасилия направлено на уважение гражданских прав личности. Из этого не вытекает с необходимостью требование соблюдения и политических, экономических, социальных прав каждого человека; ведь ненасильственная борьба с несправедливостью в случае ее успеха  так или иначе приводит к ог-

- 62 -

раничению этих прав у людей, которые выступают олицетворением несправедливости или чей социальный статус базируется на несправедливости. Но смысл ненасилия заключается в том, что это ограничение прав осуществляется правомочным образом, конституционным путем.²

Необходимость проговаривания этих, казалось бы, очевидных вопросов обусловлена весьма специфическим социально-историческим, опытом развития советского общества, для которого идея ненасилия актуальна не столько как идея борьбы граждан с государственными институтами и установлениями, провоцирующими несправедливость, - сколько как требование, предъявляемое государству: "Не насильничай !" Сегодня для нас идея ненасилия императивна главным образом в плане демократизации всех сфер общественной жизни, то есть слом тоталитарных, сталинских структур, институтов и создания социально-экономических и политических предпосылок для возвышения человека как личности. Очевидно, для многих и не только тех, кто сознательно "не поступается принципами", вспышки насилия в разных регионах страны, насилия, осуществлявшегося не только власть предержащими, но в первую очередь самими гражданами (как бы их не называли - "боевики", "экстремисты", "безответственные элементы") - стали возможными как будто вследствие именно начавшейся либерализации и демократизации советской жизни.  Конечно, ослабление жестокой государственной хватки в определенной степени стало условием возможности высказать людям наболевшее, выплеснуть свои эмоции и страсти, что для многих оказалось удачной формой реализовать самих себя. Тем не менее, сегодняшнее насилие - является закономерным следствием перманентного насилия, осуществлявшегося тоталитарным государством на протяжении всех лет его существования, а также, и это другая грань нашей советской истории, люмпенизации физически всего народа, за исключением, возможно, тех социальных

——————————

² Право здесь понимается не как "воля господствующего класса, возведенная в закон", а как общественный механизм, обеспечивающий неприкосновенность гражданских прав и свобод личности.

³ Советский народ оказался именно люмпенизированным, даже не пролетаризированным. Пролетарии в традиционном (классическом, XIX века) капиталистическом обществе помимо "цепей" обладали все-таки своей собственной рабочей силой, профессией. Тоталитарное государство в своем последовательном воплощении стремится к тотальному

- 63 -

групп, которые можно рассматривать как "власть имущих". Люди, никогда не обладавшие правами, не имевшие опыта институционализации гражданских прав (посредством институтов собственности, в первую очередь), по сути дела  не имевшие опыта свободы и понимавшие свободу всего лишь как своеволие, - иначе и не могли и не могут пытаться утвердить свои интересы, как через насилие.

Собственно говоря, путь ненасилия как массового сопротивлении  в борьбе всегда и везде предполагал существование если не самих институтов политической демократии, то хотя бы такого общественного здравого смысла, для которого уважение личного достоинства является одним из ключевых постулатов. В противном случае выбор ненасилия обрекает тех, кто решился на этот путь протеста (о сопротивлении и борьбе здесь уже говорить не приходится) на жертвенное , почти ритуальное самозаклание. В тоталитарных обществах ненасилие если и встречается, то продолжает существовавшие  прежде всего в этих обществах демократические, граждански-правовые традиции, если они существовали, - либо же демонстрирует личное подвижничество, озаренную духовным протестом героическую самоотверженность; как относительно массовое гражданское движение ненасилие оказывайте просто невозможным. Иными словами, явно или неявно ненасилие покоится на постулате приоритетной ценности человеческой жизни и личного достоинства гражданина, на просвещенности здравого смысла.

Даже в тех случаях, когда ненасильственные акции направлены на изменение общественных порядков, на изменение социальных структур и институтов, их возможность гарантируется определенным демократическим правопорядком. Вместе с тем, ненасилие утверждает, опредмечивает сознание собственного достоинства граждан, активно демонстрирует позиции и мнения граждан и призывает принимать их во внимание, учитывать их. Поэтому как метод воздействия на личность и на социальную группу, на социальный институт, словом, на социального агента разного уровня ненасилие предполагает убеждение, то есть апелляцию к разуму, к совести, к обязанностям данного социального агента.

Ненасилие может иметь прагматические и моральные основания, но в любом случае оно связано с определенными  правовыми институ-

——————————

нивелированию людей и, следовательно, к лишению их каких-либо особенных начал, позволяющих им иметь собственное, индивидуальное, государственное "выражение лица".

- 64 -

тами и механизмами, и в этом смысле оно является правовым (в указанном смысле этого термина) принципом.

Вместе с тем, как способ общественного, межличностного отношения ненасилия недостаточно. Посредством ненасилия  так или иначе высказывается уважение к автономии личности, - но отнюдь не обеспечивается забота о личности, содействие ее совершенствованию. Ненасилие, чтобы оно было действенным, должно быть поддержано морально, моральными принципами, существенным и ключевым среди которых является принцип милосердия, милосердной любви. Решаясь на ненасилие, человек уповает на силу убеждения. Но человека тогда можно убедить, когда к нему относятся с уважением, с заботой о его благе, убеждение тогда убеждает, когда оно опосредовано великодушием, милосердием.

Опыт показывает, что в условиях, когда интересы людей обособлены, когда люди взаимоотчуждены, нередко из самых лучших намерений предпринимаются попытки осуществления милосердия и заботы насильственными методами. Хотя нравственный, гуманистический смысл милосердия очевиден, сама заповедь "Будь милосерден!" нуждается в прояснении, в уточнении непременных условий милосердия, или морального отношения к человеку в собственном смысле этого слова.

По сути дела, именно отношение к ненасилию с позиций милосердия или оценка ненасилия по критериям милосердия и переносит ненасилие в контекст морали, наполняет его собственно моральным содержанием. С этой точки зрения, ненасилие должно отвечать следующим критериям.

Во-первых, ненасильственные акции, как любые политические действия, должны быть сориентированы на общественное благо. Не исключено, что ненасилие может применяться чисто прагматически, как аффективное средство для достижения недостойных - индивидуально-корыстных или эгоистически-групповых целей. Более того, ненасилие оказывается весьма привлекательным как раз в прагматическом плане для решения задач последнего рода, поскольку ненасилие само по себе считается морально положительным методом борьбы и поскольку оно задает властям стандарт взаимоотношений, позволяя вместе с тем буквально шантажировать власти. Саботаж, забастовка, блокада - акции подобного рода ненасильственны по своему характеру, но в них могут доминировать частные интересы, которые в соединении с таким средством, как ненасилие, способны разрушительно воздейство-

- 65 -

вать на общественный организм, быть источником несправедливости.

Во-вторых, и это отмечалось выше, в связи с миролюбием, ненасилие должно ориентироваться на сотрудничество. Ненасильственные акции должны носить ненасильственный характер, его организаторы и участники  таким образом не просто заявляют протест, но и определенным образом берут на себя ответственность за то, что происходит в обществе, за судьбы других людей; ненасилие должно быть конструктивным.

Отсюда понятно, что, вступая на путь ненасилия, каждый должен поступиться чем-то в себе. Ненасилие как средство сопротивления и борьбы инициировано протестом, открытым несогласием с существующим порядком вещей или возмущением по поводу какого-то события. Но требование помнить об общественном благе, быть готовым к компромиссу и сотрудничеству, вместе с тем повелевает освободиться от страстности возмущения и протеста.

Наконец, в-третьих, в ненасильственных акциях человек должен вдохновляться не просто образом желаемого или лучшего будущего, он должен вдохновляться образом совершенного будущего. Ненасильственное действие будет позитивным, конструктивным, ответственным именно при ориентации на совершенство, моральный идеал. В свете этого уже не кажется случайным, что ненасильственное движение, как правило, возникает в лоне религиозных мировоззрений, ибо именно религиозные доктрины с наибольшей определенностью задавали и задают не просто идеал, но чувственный образ совершенства и соответствующее ему практическое учение, указывающее на путь воплощения того совершенства в жизни. В христианстве, например, такова заповедь деятельной любви, которая как раз и указывает на то, что благое деяние должно быть не просто направлено на другого человека, но и осенено высшим принципом - нравственным идеалом. Добро творится ради человека, но во имя идеала - таков смысл этой заповеди.

Таким образом, как милосердие может быть милосердным лишь  будучи ненасильственным, так и ненасилие, в свою очередь, в полной мере реализуется как ненасилие, будучи сопряженным и развитым в соучастии, в принятии на себя ответственности за другого человека, за общество, в бескорыстном служении им.

РАЗДЕЛ II. Ненасилие и глобальные проблемы человечества

- 66 -

В.Степин. ПЕРСПЕКТИВЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ: ОТ КУЛЬТА СИЛЫ К ДИАЛОГУ И СОГЛАСИЮ

Особенности культуры техногенного мира. Современная цивилизация находится на очень критическом этапе своего развития. Сейчас создается совершенно новый человеческий мир. Происходящие изменения столь фундаментальны, что западные философы-футурологи не без основания сравнивают их с переходом от каменного века к железному. В самом деле, бурные изменения в сфере техники, технологии, научно-технический прогресс радикально обновляют природную среду человека, возникают совершенно новые типы коммуникаций, способы хранения и передачи информации - одним словом, мир глобализуется. История человечества на наших глазах становится глобальной историей. Раньше она была историей отдельных стран, народов, племен, регионов, историей отдельных, во многом автономных сфер (техники, поэзии, философии и т.д.). Все эти разрозненные истории даже философам типа Гегеля, которые не очень церемонились с фактами, с большим трудом удавалось сводить к единым основаниям. Теперь она отчетливо превращается в глобальную и единую историю, все, что происходит в жизни отдельных стран и народов, сразу резонирует на весь земной шар, то, что происходит в одной сфере жизни, сразу же отражается на всех остальных. Человечество во всех его измерениях связано очень мощными интегральными связями. Несомненно: слияние многочисленных исторических ручейков в единый мощный поток есть прогресс, но столь же несомненно, что прогресс этот сопровождается негативными явлениями. За прогресс надо платить. Но вот вопрос: не высока ли цена?

В истории человечества я различаю два вида цивилизаций: традиционное общество и техногенная цивилизация. Традиционное общество характеризуется наличием очень устойчивых консервативных тенденций воспроизводства на протяжении многих столетий и даже тысячелетий. Конечно, оно тоже изменяется, в нем тоже есть прогресс, но он идет очень медленно (не вообще медленно, а медленно в сравнении со сроками человеческой жизни и жизни поколений). В техногенной цивилизации темп жизни раскручивается с огромной скоростью. Можно сказать так, что экстенсивное развитие истории заменяется интенсивным.

- 67 -

Пространственное существование - временным. Резервы роста черпаются уже не за счет расширения культурных зон, а за счет углубления возможностей. Самое главное и действительно эпохальное, всемирно-историческое изменение, связанное с переходом от традиционного общества к техногенной цивилизации, состоит в возникновении новой системы ценностей. Ценностью считается сама инновация, оригинальность, вообще новое (в известном смысле символом техногенного общества может считаться книга рекордов Гиннеса в отличие, скажем, от семи чудес света - книга Гиннеса наглядно свидетельствует, что каждый индивид может стать единственным в своем роде, достичь чего-то необычного и она же как бы призывает к этому, семь чудес света, напротив, призваны были подчеркнуть завершенность мира и показать, что все грандиозное, действительно необычное уже состоялось). Далее, на одном из самых высоких мест в иерархии ценностей оказывается автономия личности, что традиционному обществу вообще не свойственно. Там личность реализуется только социально, будучи частью более общих корпоративных связей. Если человек не включен в какую-нибудь корпорацию, он - не личность. Так было, например, в средние века. В техногенной цивилизации возникает особый тип автономии личности: человек может менять свои корпоративные связи, он жестко к ним не привязан, может и способен очень гибко строить свои отношения с людьми, погружается в разные традиции, а часто и в разные культурные традиции.

Техногенная цивилизация началась задолго до компьютеров, и задолго до первой машины. Ее преддверьем можно назвать развитие античной культуры, прежде всего культуры полисной, которая подарила человечеству два великих изобретения - демократию и Эвклидову геометрию, вообще развитую науку. Это было условием последующего прогресса цивилизаций. Второй и очень важной вехой стало европейское средневековье с особым пониманием человека,, созданного по подобию Бога, с культом человекобога и культом любви человека к человекобогу, к Христу, с культом человеческого разума, который как маленькая копия божественного разума, способного понять и постигнуть тайну божественного творения, расшифровать те письмена, которые Бог заложил в мир, когда он его создавал. Последнее обстоятельство необходимо отметить особо: целью познания как раз и считалась расшифровка помысла Божьего – страшно еретическая мысль с точки зрения традиционных религий. Но это

- 68 –

все - преддверье.

Впоследствии, в эпоху Ренессанса, происходит синтез этих двух традиций - средневековой с ее культом человека, идеей богоподобности человека, его разума и античной. И вот с этого момента закладывается культурная матрица техногенной цивилизации, которая начинает свое собственное развитие в XVII веке. Она проходи три стадии: сначала - прединдустриальную, потом - индустриальную и наконец - постиндустриальную. Постиндустриальный мир - это те изменения, которые происходят в настоящее время. Когда возникла техногенная цивилизация, основой ее жизнедеятельности было прежде всего развитие техники, технологии за счет генерации всех новых научных знаний, их внедрение в технико-технологические процессы и активное изменение природной среды, предметного мира, в котором живет человек. Изменение предметного мира приводит к очень активным трансформациям социальных связей людей и поэтому в этой цивилизации типы общения людей, типы личности, формы жизни, формы коммуникаций людей очень быстро меняются. Эта цивилизация существует чуть более 300 лет, но она оказалась очень динамичной, подвижной и очень агрессивной: она подавляет, подчиняет себе, переваривает, буквально поглощает традиционные культуры - это мы видим повсеместно и этот процесс идет по всему миру. Такое активное взаимодействие техногенной цивилизации и традиционных обществ, как правило, оказывается столкновением и приводит к гибели последних, уничтожению многих культурных традиций, по существу, к гибели этих культур. Традиционная культура не оттесняется на периферию, но и вообще сохраняется только обрывками, в качестве исторических рудиментов. Вот так произошло и происходит с традиционными культурами восточных стран, то же можно сказать о народах Южной Америки, Африки - везде культурная матрица техногенной цивилизации очень агрессивно разрушает традиционные культуры. В основе техногенной цивилизации с самого начала лежали смысложизненные установки, которые составляют ее мировоззренческую доминанту. Прежде всего, это понимание человека как особого существа, которое должно подчинить себе природу, реализовать свою власть над природой, господствовать над ней. Человек понимается как активное существо, деятельность которого должна быть направлена вовне, на преобразование, переделку внешнего мира. В свое очередь внешний мир рассматривается как арена деятельности человека, как если бы

- 69 -

мир только и был предназначен для того, чтобы человек получил необходимые для себя блага, удовлетворил свои потребности. Отсюда особое понимание к культуре техногенной цивилизации власти, силы, которые в ней всегда высоко ценились. Идея силы, силового преобразования мира - доминанта в культуре техногенной цивилизации. Конечно, в философии, в ее различных проявлениях и областях - этике, философской антропологии и т.п. - возникали и другие конструкции, концепции, но культ подчинения внешних обстоятельств человеку, культ силы - главное в техногенной цивилизации. Человек - не раб. Он господин. Терминология "раб-господин" очень распространена в культуре техногенной цивилизации. В идеале человека умение господствовать над обстоятельствами является решающим свойством. Предполагается, что человек должен уметь преобразовывать не только природную, но и социальную среду. Отсюда - культ борьбы, революций как локомотивов истории. Стоит, кстати, заметить, что наша марксистская концепция классовой борьбы с идеями социальной революции и диктатуры пролетариата как способа решения социальных проблем возникла в контексте традиций технократической культуры, технократической цивилизации, она имеет глубочайшие корни в европейском Просвещении.

Второй очень важный аспект ценностных и мировоззренческих ориентации, который возник в культуре техногенного мира - понимание природы как упорядоченного, закономерно устроенного поля, в котором разумное существо, познавшее законы природы, способно осуществить свою власть над внешними процессами и объектами, поставить их под свой контроль. При этом неявно предполагалось, что природа - неисчерпаемая кладовая ресурсов, из которой человек может потреблять, черпать бесконечно. Надо только изобрести какую-то хитрость, чтобы искусственно изменить природный процесс и поставить его на службу человеку, который потом уже может предаваться свободной деятельности, поскольку укрощенная природа будет удовлетворять человеческие потребности во все расширяющихся масштабах, бесконечно. Кстати, отмечу, что все коммунистические утопии, которые говорили о том, что коммунистическое общество связано с безудержно растущим потреблением, с полным, исчерпывающим удовлетворением потребностей, основаны на той парадигме, согласно которой из природы можно черпать бесконечно по решению и прихоти человека.

- 70 -

Третьей составляющей в интересующем нас комплексе ценностей человека является особая ценность научной рациональности, научно-технического взгляда на мир, ибо научно-техническое отношение к миру является базисным для его преобразования. Оно создает уверенность в том, что человек способен, контролируя внешние обстоятельства, рационально-научно устроить свою жизнь, природу, а затем и саму социальную жизнь. И здесь опять приходится делать побочное замечание о том, что наша революция, как и строительство социалистического государства, проходили под знаком этого типа мышления, также полагавшего, что подобно тому как инженер, рассчитав проект, внедряет его и строит более новую, современную машину, можно, имея социальную науку, рассчитать, построить социальный проект преобразования жизни, построить рационально организованную социальную машину, внутри которой люди будут счастливы. Соответственно человек понимается как материал для построения этой социальной машины - он также должен преобразоваться, чтобы функционально внедряться в качестве своеобразных блоков, механизмов в эту машину, стать "винтиком". Что из этого вышло, мы хорошо знаем. Оказалось, что отношение к человеку как к материалу привело к потере свободы человеком и к многим другим разрушительным последствиям. И это в полной мере находится в русле культуры техногенной цивилизации. Я полагаю, что то, что Маркс, разрабатывая теорию общественно-экономических формаций, предугадал тенденции развития именно техногенного общества. Только в техногенной культуре можно зафиксировать рабство как состояние - Средиземноморье, античный мир. А в истории других регионов, в частности, в Японии, Китае, Индии - нет и не было ничего подобного. Кстати, когда Маркс, исходя из концепции общественно-экономических формаций начал анализировать историю России, он понял, что тут нужна другая классификация социальной жизни (письма В.Засулич), чем восхождение по формациям. И тогда он выделил что-то такое, что связано с анализом традиционного общества в отличие от техногенной цивилизации. Он стал говорить об общинном братстве, об азиатском способе производства. Это, на мой взгляд, характеризует культуру, жизнь, способ общения людей нетехногенной цивилизации, а традиционных обществ. И это - концепция трех этапов развития человеческого общества, в отличие от пяти формаций:

1) Общество отношений личной зависимости;

2) Общество отношений вещной зависимости;

- 71 -

3) Как гипотеза - коммунистическое общежитие.

Вот насколько глубоки корни категорий культуры техногенного мира, которые составляют основу успехов этой цивилизации в технико-технологических инновациях, в улучшении образа жизни людей, ее победоносного шествия по всей планете. Эти внешние успехи в свою очередь укрепляли исходную ценностную матрицу, породили представление, что техногенная цивилизация представляет собой интегральный путь развития, на котором получат воплощение все дерзновенные, богоборческие идеалы человека.

Человечество перед лицом глобальных опасностей. Что показал XX век? Он начался с мировой войны, которая потрясла всех гуманистов и одним махом перечеркнула традиционные идеалы. Но война эта оказалась лишь первой, и все ее дикости превратились в "детские игрушки" по сравнению с ужасами следующей - второй - мировой войны, которая началась всего через двадцать лет после окончания первой и заставила думать о зловещей, апокалиптической закономерности исторического развития. И, хотя современники думали, что человечество дошло в своем безумии до предела, тем не менее конец второй мировой войны - применение атомного оружия - стал началом новой конфронтации лагерей, различных систем, гонки вооружений и выходом на такой виток этой гонки, когда человечество зримо обнаружило свою смертность.

Раньше думали, что человечество бессмертно, а теперь выяснилось, что оно может, способно само себя уничтожить (и технически, и нравственно!). Тогда возникла первая парадоксальная ситуация: наращивание силы, технологической мощи человечества привели его к такому состоянию, когда оно не только не может реализовать начальные претензии всестороннего господства над обстоятельствами, а, напротив, окончательно попадает во власть обстоятельств, становится заложником орудий массового уничтожения, которое оно само же изобретает. Так встает проблема выживания человечества. Она порождена развитием техногенной цивилизации. Это проблема второй половины XX века. До этого проблема выживания человечества как человечества, как рода вообще не стояла.

Старая парадигма, будто природа - бесконечный резервуар ресурсов и возможностей оказалась неверной. Человек сформировался в рамках особой конструкции природы, в рамках биосферы. Биосфера является единым целостным организмом и человек трансплантирован в ней

- 72 -

как орган. Работая внутри этого целостного организма, постоянно внося в него изменения, мутации, он ставит под угрозу свое собственное существование, именно тогда, когда расширяет свою экспансию в природу. Технико-технологическая деятельность человека привела к нарастающему экологическому кризису и грозящая экологическая катастрофа - это вторая проблема, имеющая глобальный характер.

И, наконец, еще одна - третья по счету (но не по значению!) - проблема - это проблема отчуждения, говоря точнее, проблема сохранения человеческой личности, человека как биосоциальной структуры в условиях растущих и всесторонних процессов отчуждения. Человек, усложняя свой мир, вызывает к жизни такие силы, над которыми он уже не господствует. Чем больше он преобразует мир, тем больше он вызывает действие каких-то других непредвиденных социальных факторов, которые начинают порождать структуры, радикально меняющие человеческую жизнь, очевидно ухудшающие ее. Еще в 60-ые годы Франкфуртская школа констатировала появление одномерного человека. Современная индустриальная культура действительно грозит породить такую ситуацию, когда человек становится плоско-одномерным существом, теряет возможность радикально-разумно осмысливать бытие и превращается в своеобразную куклу, которой манипулирует массовая культура. Это своеобразный кукольный театр в мировом масштабе, который разыгрывают человеком же порожденные фантомы. Возникает угроза потери личности. Постоянно меняющийся мир рвет человеческие корни, он все время заставляет человека жить в разных традициях, в разных культурах, приспосабливаться к разным, постоянно обновляющимся обстоятельствам. Связи человека делаются спорадическими, они, с одной стороны, стягивают всех индивидов в единое человечество, а, с другой, изолируют, атомизируют человека, вырывают его из традиционных связей. Мы общаемся с людьми с различных континентов, днем беседуем с коллегами из США, вечером, включив телевизор, узнаем, что делается далеко на юге Африки, но при этом подчас не знаем имен соседей по лестничной клетке, живя подолгу рядом с ними. Это интересный феномен возрастающей атомизации, одиночества человека при одновременной глобализации мира.

Говоря об антропологической проблеме в ее глобально угрожающих проявлениях, особо следует остановиться на человеческой телесности. Мир, в котором мы живем, постоянно погружает нас даже в течение дня в совершенно разные структуры, коллективы, общности. Это

- 73 -

сопряжено с гигантскими нагрузками на человека, стрессами, разрушающее влияние оказывает на здоровье человека. Обвал информации, стрессовые нагрузки, канцерогены, засорение окружающей среды, изменение генофонда - проблемы сегодняшней действительности, ее повседневные реалии. К тому же цивилизация позволяет сегодня сохранить всем здоровье, нейтрализовав существовавший в традиционных обществах естественный отбор. В условиях техногенной цивилизации потомство дают все. Накапливаются рецессивные гены, генофонд человечества ухудшается с каждым годом, растет количество наследственных заболеваний. Выход иногда видят в генной инженерии. Но если дать возможность вмешиваться в человеческий геном, улучшать его, то этот путь может привести к радикальной перестройке человеческого тела, а вслед за тем и всей культуры. Изменение телесности чревато неконтролируемыми воздействиями на биосферу. Ведь тем самым меняются цепи экосистем. Есть опасность появления какой-либо новой популяции микробов, растений, что вообще может изменить окружающую среду. Более того, идет поветрие, связанное с исследованиями и манипуляциями над мозгом и психикой. Так, в частности, есть случаи, когда добровольцы вживляют себе по 12 электродов в мозг, и, хотя чувствуют себя хорошо на протяжении многих лет, последствия неизвестны. Рост наркомании, токсикомании - это тоже манипуляции над мозгом, которые устраивают над собой одуревшая часть человечества.

Если человеческая телесность будет перестраиваться, то вся культура прошлого будет не нужна, все, что человечество ценило, будет разрушено. Может измениться способ размножения людей, как, например, в романе Оруэлла "1984", в котором управляющая обществом внутренняя партия, уничтожив оргазм, борясь упорно против полового инстинкта, пыталась подчинить общество целям внутренней партии. Или допустим, что манипуляции с генами приведут к уничтожению хотя бы части эмоций. Что тогда будет? В таком обществе и Байрон, и Шекспир, и Пушкин не будут поняты - выпадут целые, и, быть может, самые ценные пласты культуры. Вот что значит человеческая телесность. На ней завязана вся культура. И то, как цивилизация влияет на природу человека, имеет первостепенное значение.

Стратегия ненасилия - стратегия будущего. Все это - проблемы выживания человечества, которому осталось немного времени на размышления. Оно не может продолжать свое развитие на прежних путях, закодированных в культурных матрицах техногенной цивилизации.

- 74 -

Сейчас в мире идет напряженный поиск новых путей развития, новых человеческих ориентиров. Поиск осуществляется в различных областях человеческой деятельности - в искусстве, культурологическом учении, науке. Речь идет о фундаментальных основаниях человеческого бытия - поиске иных ценностей, иных смысложизненных ориентиров, пересмотре отношения к природе, нашего понимания идеала будущего человечества.

Предпосылки для новой мировоззренческой переориентации создаются внутри самой техногенной цивилизации. Во-первых, когда человечество глобализуется, между собой сталкиваются совершенно разные традиционные культуры. И человечество осознает, что надо учиться вести диалог. Нужно уметь менять систему отсчета, не считать свои ценности и культуру абсолютными, научиться понимать другого. Нужно найти новые способы социализации человека. Возникает необходимость толерантности, терпимости. Требование отказаться от силы как средства решения человеческих споров, искать и находить консенсус является следствием глобализации человечества. Конфликты в современных цивилизациях чреваты перерастанием в глобальный конфликт. Поэтому поиск стратегий ненасилия - это не благая мечта, а парадигма выживания человечества. При этом стратегия ненасилия предполагает трансформацию всей структуру ценностей техногенной цивилизации. Нужно прежде всего и главным образом пересмотреть сам идеал силы и власти, господства над объектами, обстоятельствами, социальной средой. Нужно решительно и сознательно отказаться от этой парадигмы старого мира.

В новой системе ценностей придется по-новому пересмотреть европейскую культурную традицию. Даррида писал, что универсалии культуры, такие, как страх, любовь, дружба, сила, власть, милосердие пропитаны духом маскулинизма. Неслучайно сейчас создаются феминистические течения, которые пытаются по-новому посмотреть на глубинные программы жизни, деятельности человека, на смыслы, которые мы впитываем из культуры, часто не замечая этого. А ведь универсалии культуры - это своеобразные гены общества. Поиск новых ориентаций - поиск нового способа и образа жизни, отношения к людям, к природе. Интерес к этике ненасилия и бурные исследования в этой области - быть может, даже не всегда осознанное отражение этих глубинных процессов в человеческой культуре, поиск новых ориентиров для жизни.

- 75 -

Предпосылкой для нового понимания природы и человеческой деятельности, для новой стратегии ненасилия в системе техногенной цивилизации является то, что в самой сфере непосредственного контакта с природой в системе производства, технологии возникают новые типы объектов, которых раньше не было. Речь идет о структурах, владеющих синергетическими свойствами (эффектами). Это специфические саморазвивающиеся системы, особый класс которых представляют системы с включенным в них человеком. Они возникают в технике, в технологическом проектировании и активно изучаются наукой. Наука дошла до понимания того, что таким образом является вся биосфера. Согласно такому представлению человек включен в систему биосферы, и его деятельность должна быть соразмерна с поведением и функционированием целостного объекта. Технологические новации необходимо рассматривать не просто как переделку материала, который противостоит человеку и который тот может мять, гнуть, подчинять своей воле. Ведь если человек включен в биосферу как целостную саморазвивающуюся синергетическую систему и его деятельность вызывает резонанс во всей системе, то, нанося укол в какой-то точке, он способствует перестройке всей системы. Поведение таких систем необычно, не укладывается в старые, традиционные схемы. Это значит, что человек должен свою технологическую деятельность рассматривать не как переделку нейтрального материала природы, а как трансплантацию какого-то протеза в живой организм. Это уже совсем другое понимание. Строя какое-то предприятие, запуская какую-то технологию, я должен понимать, что действую подобно тому, как если бы захотел улучшить человеческое тело, вставляя туда электроды-иголки. Подобным же образом биосфера откликается на мои технологические новации, на внедрение новых производственных структур. Они должны быть типа протезов, используемых в человеческом организме. Здесь мы имеем дело с новой мировоззренческой парадигмой, требующей относиться к природе не как к материалу, а как к тому, что составляет живое тело, в которое я должен внедриться, не нарушив его функций. Эта парадигма обращает нас к восточным культурам, где целостное видение мира, мира как организм было извечным. Там неспроста развивалась этика ненасилия. В индийской философской традиции мир - это живое тело, а живой организм и всякое действие по отношению к нему требуют нравственных оснований.

Важно, чтобы человечество от старых техногенных структур

- 76 -

перешло к новому видению мира. Новый способ жизни в этом мире обязательно будет включать в себя стратегию ненасилия. Когда я работаю с объектом, в который включен, насильственное, грубое его переделывание ни к чему хорошему не приведет, а, наоборот, принесет вред. Если новое мировоззрение, возникающее благодаря синтезу восточных и западных культур, является условием выживания в этом мире, сохранения человечества, то этику ненасилия по справедливости следует считать фундаментальной и, я бы добавил, самой лучшей, вдохновляющей частью этого мировоззрения.

- 77 -

Э.Патридж. ПРИМИРЕНИЕ С ПЛАНЕТОЙ: НЕНАСИЛИЕ И ГЛОБАЛЬНЫЕ ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

Во многих случаях Р.Рейган в конце своего президентства замечал, что если бы Земля столкнулась с общей угрозой космического вторжения, СССР и США отложили бы в сторону свои разногласия и сформировали бы союз. Как и многие другие здравые наблюдения Рейгана, это следует из более раннего источника: об этом же говорил Бертран Рассел при вручении ему Нобелевской премии в 1950 году. А сама идея, что союз может существовать только при наличии общей угрозы, известна из учений Гоббса и Макиавелли и восходит к древним грекам.

Общим же для всех этих наблюдений является признание того, что "общая угроза" является связанной с вооруженной мощью агрессора, что союз распадается после победы над ним. Так, мы часто слышим сегодня, что если все-таки холодная война по-настоящему прекратится, старинное соперничество и вражда между странами, составляющими НАТО и организацию Варшавского договора¹ может вновь обостриться. Так же, как после победы над общим врагом – фашизмом - новая глобальная конфронтация возникла на обломках крушения старой, тем временем старые враги стали союзниками, а бывшие союзники стали соперниками.

Космические исследования убедили нас в том, что нападения марсиан не будет никогда. Как же можно обезопасить происходящую разрядку, если общего врага не существует? Должны ли мы искать новых "врагов" или же общей моральной цели и общечеловеческому интересу удастся быть достаточным основанием для обеспечения глобального сотрудничества и мира?

В той же речи Б.Рассел предложил свой ответ, который является поучительным и в своей правоте и в заблуждении: "Мы любим тех, кто ненавидит наших врагов, и если врагов у нас не останется, останется очень мало людей, которых мы будем любить... Все это, тем не менее, является истиной только пока мы душевно относимся к другим

——————————

¹ Текст данного доклада был подготовлен автором в октябре 1989 г., когда действительный масштаб роволюционных изменений, нa-

- 78 -

человеческим существам... Вы должны считать Природу-Мать в целом как своего врага и человеческую жизнь рассматривать как борьбу за получение всего возможного от Матери Природы".

Имея тревожные новости, которые исходят от наук, связанных с изучением окружающей среды, мы получаем настойчивый совет рассматривать Природу-Мать в качестве общей угрозы. Несмотря на это, мы морально будем введены в заблуждение, если станем рассматривать Мать Природу в качестве своего врага. Природа не может совершать преднамеренные поступки, заслуживающие порицания. И пока природа еще не является моральным агентом, она в значимом, а не в фигуральном смысле близка к тому, чтобы разразиться ужасным возмущением против нас. Специалисты по изучению атмосферы и экологии сообщают нам, что те же физические, химические и биологические процессы, которые способствовали возникновению нашего вида и поддержанию его в устойчивом состоянии, были настолько поражены нашим вмешательством в окружающую среду, что мы теперь близки к тому, чтобы столкнуться с последствиями, которые мы можем только предвидеть или с трудом представить себе.

Нет, природа нам не "враг", она наша Мать, - источник и средство нашего существования. И мы сами добиваемся того, что вскоре может сделать с нами природа, путем осквернения "собственного гнезда. Мы встали на этот путь с помощью коллективного безрассудства и мы обязаны спасти себя с помощью коллективной мудрости и самоограничения.

Поскольку критическое положение является глобальным, такой же должна быть наша реакция. Серьезность глобальной практической ситуации такова, что требует международного согласия и отклика, достаточного для того, чтобы приостановить устаревшие и неуместные; но все еще существующие межнациональные конфликты с применением насилия. Так что, по существу, нет такого национального интереса, который по значимости превосходил бы общий глобальный интерес к восстановлению экологического равновесия и обеспечению всеобщего выживания на действующей планете. Эта простейшая суть основополагающего вопроса заключается в нашей способности постичь, оценить и действовать исходя из этого факта и общей экологической угрозы

——————————

рождающихся в странах организации Варшавского договора, трудно было предполагать.

- 79 -

и разглядеть то, что эта угроза превышает любую существующую групповую вражду и межнациональные конфликты.

Быть может, серьезные препятствия к осуществлению этого лежат в психологической сфере, в психологических основаниях коллективных действий, как насильственных, так и ненасильственных. При этом парадоксальным является то, что во время войны и насильственных столкновений оба противника одновременно персонализируют и деперсонализируют друг друга. Нация как целостность становится персонифицированным воплощением зла. Уродливые термины этнического пренебрежения, которые в нормальных условиях рассматривались бы как грубые и бескультурные, становятся нормой - так возникают такие эпитеты как "комми", "янки", "джепы" и т.д. В то же самое время граждане вражеской страны становятся деперсонифицированными, когда язык становится жертвой вооруженного конфликта. "Очистить зону огня" означает "стреляй во все, что движется", "косвенный урон" означает "потери среди гражданского населения", а "уничтожение из-за предубеждения" служит очищенным выражением для "политических убийств". Таким образом, любые зверства могут быть оправданы замечаниями типа "они просто так не ценят человеческую жизнь как ценим ее мы", означающим "мы не ценим их человеческую жизнь".

Другой тяжкой моральной потерей при вооруженном конфликте является самооправдание и самовосхваление мобилизованной нации – и наряду с этой моральной близорукостью увеличивается терпимость к недостаткам в области морали и несправедливости, существующей в собственном обществе и в обществе своих союзников. Это рассматривается как необходимая цена, которую мы должны уплатить за защиту нации. Так во время совместной борьбы с фашизмом сталинский режим никогда полностью не заслуживал тех похвал, которое расточало по его поводу американское правительство. А во время последовавшей за этим холодной войны советское правительство, общество и народ никогда не заслуживали того морального осуждения, которое высказывалось им американским правительством и средствами массовой информации. Короче говоря, во время военной угрозы и различных конфликтов наши способности к моральной критике искажаются союзниками и противниками. Мы становимся терпимыми к угнетающим режимам, с которыми сотрудничаем и нетерпимыми к прогрессивным режимам, находящимся "по другую сторону". С одной стороны - "террористы", с другой - "борцы за мир".

- 80 -

В наши дни Советский Союз при мужественном руководстве Президента Горбачева лишает нас нашего "врага", мы сталкиваемся с неудобством признания экономической несправедливости и общественной нищеты среди частного богатства у себя дома. А для нас это гораздо труднее с тех пор, как мы больше не можем убедительно связывать с "Империей зла" необходимость усиления национальной обороны, последующего вынужденного небрежения к бедным и нуждающимся у себя дома и обкрадывания нашего будущего поколения. Теперь, без "Империи зла" мы вынуждены обвинять только себя за то, что продолжаем существовать в таких условиях. Мало народов и обществ, которые способны на моральную беспристрастность и твердость. Потерпев в данном случае неудачу, и будучи подстрекаемым процветающим военно-промышленным комплексом, они продолжают поиск новых "врагов". Так, намного легче разглядеть соринку в глазу другого, чем бревно в собственном.

Как же сможем мы скоординировать общие глобальные усилия по восстановлению окружающей среды и защите самих себя от угрозы наступающего изменения климата, когда причиной этого являемся мы сами, а не внешняя зловещая "Империя зла", когда мы должны взять на себя ответственность за все наши беды, прежде чем обвинить других? Можем ли мы в этих обстоятельствах поднять наш моральный энтузиазм до той степени, чтобы противостоять этой обезличенной угрозе. Короче, сможет ли терпимость и добрая воля существовать в союзе, который не будет скреплен враждебностью и конфликтной ситуацией, осознанной в качестве существования внешней силы соперника?

Конечно, гораздо легче задавать такие вопросы, чем отвечать на них. Но я предлагаю, по крайней мере:

1) Общественность во всем мире должна быть убеждена в наличии этих общих глобальных проблем с помощью методов передовой и очень эффективной технологии, существующей для различных человеческих контактов, отношений, взаимосвязи и просвещения. Мы должны постоянно напоминать о том, что мы теряем в природном мире, чтобы с точностью знать, что достойно сохранения.

2) Для сопоставления мы должны знать, что исчезает и какая угроза с этим связана. Следует выделить тот факт, что эти угрозы не локализуются национальными границами. Другими словами, угроза, связанная с проблемами окружающей среды, должна стать частью на-

- 81 -

шего глобального подсознания - чего-то такого, что определяет нашу убежденность (как холодная война в прежние времена);

3) Для достижения этой цели может быть очень полезной электронная связь. Глобальные контакты через "космические мосты", комплексы и компьютерную сеть - вкратце так называемая "электронная революция", в действительности приведет к формированию одной всемирной деревни.

4) Мы должны постоянно помнить о неделимости мирового кризиса окружающей среды - этому учит нас экология. Глобальное решение не будет найдено путем простого суммирования независимых национальных инициатив. Соответственно межнациональные и международные совместные отважные начинания должны быть поддержаны, например, совместным исследованием космоса и глобальными проектами развития телерадиопередач. Интернационализация таких проектов сейчас важна высшей степени.

Могут ли такие общие старания действительно работать? Я смею утверждать, что они уже действуют. К примеру, международные дебаты по поводу ядерной зимы демонстрируют яркий пример того, как международный поиск неопровержимых научных данных и последующее восприятие общей глобальной угрозы может привести к ненасильственным решениям. Можно надеяться, что продолжающийся "Международный проект по геосфере/биосфере" Международного Совета Научных Союзов будет иметь именно такой результат.

Проекты и, даже более того - конкретные успехи в восстановлении окружающей среды могли бы быть благородно субсидированы правительствами - как проекты по вооружениям и военные успехи сейчас. Эти программы по мировой окружающей среде должны включать широко распространенный обмен научными работниками и студентами. Короче, с достигнутым определенным уровнем уверенности, сотворчества и агрессивности, созданной во время последней войны, мы должны подать сигнал населению земного шара о существовании общей для всех угрозы. На пути к уверенности и достижению целей, заключающихся в познании и в связи с этой угрозой и при этом оценки коллективной ответственности, должен быть основан международный университет окружающей среды и исследовательский институт с действующими центрами на всех континентах.

Мы должны объявить о глобальном освобождении окружающей среды. Определяя вину за свои прежние атаки на природу, даже и за

- 82 -

предпринятые по неведению возможности опасных последствий, мы только привлечем внимание и усилия для решения будущих важнейших задач. Более того, именно та наука, которая привела к загрязнению планеты, может обеспечить орудия для ее восстановления.

Насилие, причиненное природе, угрожает насильственной отдачей виновным. Наше глобальное отношение к природе может быть только ненасильственным, тогда она перестанет реагировать на наши угрозы и не будет "побеждена" последующим насилием над ней. Если природа, жестоко травмированная уже сейчас будет полностью разрушена, потерпим крушение и все мы. Первоначальной задачей является примирение с природой и восстановление ее систем поддержания жизни. Остается выяснить, можем ли мы найти подходящий ответ на уникальную историческую ситуацию или нет, объединиться перед общей безличной угрозой, не сводимой к общему "врагу". Это подразумевает переоценку существующих моральных норм и перестройку политических и экономических институтов.

В китайском языке понятие "кризис" пишется с помощью двух иероглифов - сочетания "опасности" и "возможности". В реальности кризис может выявить как самое лучшее, так и самое дурное. В 1934 году глобальная экономическая необходимость привела к власти и Адольфа Гитлера, и Франклина Рузвельта. Последовавшая война породила как проявление крайнего вандализма, так и чудеса героизма. Пока нет показаний, каким образом добродетель и порок будут уравновешиваться в будущем, сейчас же пора мобилизовать наши моральные усилия для гарантии наиболее благоприятного равновесия.

Перевод Г.А.Мироновой.

- 83 -

Н.Головко. ПОЛИТИКА ЯДЕРНОГО СДЕРЖИВАНИЯ - ИСТОЧНИК ЗЛА И НАСИЛИЯ

Современная эпоха поставила перед человечеством целый ряд новых и сложных проблем, решение которых открывает реальные возможности для преобразования и обновления мировой цивилизации, обретения ею силы для выживания и продвижения по пути прогресса к гуманизму и ненасилию.

Если в социальной жизни внутри общества принцип ненасилия, к сожалению, существует пока как желательный идеал, то в практике международных отношений он начинает, хотя и с большим трудом, прорывать себе дорогу, становиться реальностью. Этому немало способствует осознание мировым сообществом необходимости борьбы за выживание человечества, которому угрожает призрак чудовищной ядерной и экологической катастрофы. В этой связи в решении многих международных проблем государственные деятели и политики начинают выявлять более взвешенный и ответственный подход, готовность к координации действий в поисках эффективных мер безопасности, которые базировались бы не на силе, а на человеческих нуждах, на доверии и честности. То есть на передний план выдвигаются не силовые методы, а прочные правовые и нравственные гарантии, способные приостановить сползание человечества к своему небытию.

Немаловажным фактором утверждения принципа ненасилия в международной жизни является революция, происшедшая в области информации, и общее повышение культурного уровня, приведшие граждан из разных стран к пониманию неперспективности ненасильственных способов достижения политических национальных целей, к необходимости объединения усилий в решении глобальных проблем, определяющих судьбы народов мира.

Нельзя не учитывать тех изменений, которые произошли в теории и практике международных отношений. Военно-политические реалии второй половины XX века радикально поколебали традиционные представления об этой сфере как предмете исключительных интересов политиков и военных, отчасти финансистов и промышленников. Международные отношения все более наполняются гуманитарным содержанием. Все более набирает силу и размах такое явление, как "народная дипломатия", которая требует новых механизмов и способов регулирования междуна-

- 84 -

родных отношений, которые опирались бы не насилие, а на гуманизм, правовые и политические нормы, на духовные, моральные ценности. Неслучайно именно в истории народов мира на новый уровень поднимается значение общечеловеческих ценностей, способных очеловечить, гуманизировать международные отношения.

Вместе с тем встает вопрос, что следует сделать, какие конкретные шаги нужно предпринять, чтобы этический принцип ненасилия превратился в повсеместную практику международной жизни? Ведь известно, что снижение международной напряженности, стирание понятия "образа врага", расширение контактов между людьми разных стран, начавшийся процесс примирения конфликтующих сторон в некоторых государствах, а также разоружение и уничтожение отдельных классов вооружений блоками НАТО и Варшавского Договора, и тенденция к расформированию этих организаций, пока не привели к полному торжеству принципов гуманизма и ненасилия в мировой системе. Еще до конца не ликвидированы все источники международной напряженности и, следовательно, используется ненасильственные методы в решении политических проблем. В частности, в вопросе безопасности все надежды по-прежнему возлагаются на ядерное сдерживание, которое преподносится в качестве радикального средства защиты страны от агрессии. Суть этой политики представляет собой некий способ устранения противника угрозой применения военной силы, убеждения его в том, что будет гораздо лучше, если он не использует военную силу против другого.

Несмотря на то, что термин "сдерживание" в свое время бы пущен в оборот американским политиком-реалистом Дж.Кеннаном, корни этой доктрины простираются далеко в глубь веков. Еще древние греки знали о том, что наделенные мощью нации, чтобы ужиться, должны сдерживать друг друга посредством силы. "Сдерживание" - это свое образное средство достижения баланса сил в мире путем демонстрации силы. Древние римляне, по-своему истолковав эту идею, практически реализовали ее в лозунге "Если хочешь мира, готовься к войне". Позднее тот же смысл вкладывался в стратегию Т.Джефферсона, который предполагал, что предотвратить войну, разжигаемую правонарушителями других наций можно посредством своей способности подвергнуть их наказанию. "Слабость провоцирует оскорбление и ущерб, тогда как способность подвергнуть наказанию зачастую преодолевает такой поход".¹ В данном случае трудно провести какое-либо различие между

- 85 -

способностью защитить себя и способностью, как выражался Джефферсон, "подвергнуть наказанию". Если способность оборонить себя предполагает, что данная сторона находится в безопасности, независимо от того, что сделает противник со своими военными связями, то сдерживание угрозой наказания посредством насилия - это уже попытка повлиять на альтернативы противника: данная сторона находится в безопасности не независимо от военного нападения, а только в том случае, если противник не осмелится напасть из страха военного удара. Подобного рода "стратегия сдерживания", помимо военной, имеет и нравственно-психологический смысл, ибо означает попытку использования человеческих слабостей, страха в качестве средства, гарантирующего мир.

Возникает своеобразный парадокс, на который обратили внимание и сами американские политики из Гарвардской группы: мир, который человечество не смогло достигнуть в течение двух тысячелетий вежливости и братской любви, теперь якобы будет обеспечен за счет страха.

Но внушение страха путем психологического давления - это тоже форма насилия. Значит, политика "сдерживания", базирующаяся в основном на страхе и подкрепленная ядерным оружием - это еще более мощное насилие, которое может привести к гибели все человечество и противоречит человеческой природе, но ставит страну, взявшую на вооружение ядерную бомбу, в прямое противоречие с ее моральными ценностями.

Ныне, когда человечество столкнулось лицом к лицу с нарастанием глобальных вызовов, каждый из которых способен погубить его, необходимо не силовое противостояние, а политический диалог. Соответственно следует отказаться от взаимного ядерного сдерживания, которое является одним из источников напряженности и насилия, ибо с неизбежностью провоцирует всю совокупность конфронтирующих межгосударственных отношений. Политика "сдерживания" должна уступить место широкому международному консенсусу, опирающемуся на баланс интересов, а не на баланс сил.

В последние годы среди американских политиков, военных специ-

——————————

¹ The Harvard Nuclear Study Grope. A.Carnesale, P.Doty, S. Haffmann, S.P.Huntington, J.S.Nye, S.D.Sagan. Living with Nuclear Weapons. London, 1985, p.8.

- 86 -

алистов, философов и других ученых очень активно ведутся дискуссии относительно нравственных дилемм, которые возникают вокруг проблем ядерных вооружений. В обиход даже пущен не имеющий четко обозначенного смысла на наш взгляд, сомнительный термин "ядерная этика". Цель подобных дебатов состоит в том, чтобы, с одной стороны, доказать практическую неосуществленность, бесперспективность стратегии "ядерного сдерживания", ее аморальность. С другой - приостановить наметившийся у значительной части американского общества соблазн к отрицанию, критическому отношению к этой доктрине, к наращиванию ядерного оружия в целом. С этой целью некоторые политики, военные стратеги пытаются этически обосновать необходимость укрепления и расширения политики ядерного сдерживания. Этим, пожалуй, можно объяснить тот факт, что острые дискуссии ведутся в основном на этическом уровне.

Справедливости ради заметим, что в последнее время многие участники этих дискуссий критически оценивают гонку вооружений, относят к величайшему преступлению ядерную войну. В связи с этим призывают отказаться от концепции "ядерного сдерживания", как источника зла, провоцирующего ядерное самоубийство человечества. В частности, Д.Фишер в своей книге "Предотвращение ядерной войны" утверждает, что политика "ядерного сдерживания" "в корне противоречит всем ценностям цивилизации". Она не только недостаточна для обеспечения безопасности страны, но в силу того, что для защиты собственной безопасности должна угрожать безопасности других, делает ее аморальной и несправедливой"².

Аналогичной точки зрения придерживался: Дж.Кеннан. Если еще до 1966 года доктрину "сдерживания" и вытекающие из нее равновесие во имя мира он считал средством реалистическим и моральным, то в настоящее время эту политику он оценивает как порочную. Взамен этого Кеннан предлагает конструктивные меры по налаживанию советско-американских отношений, исходя из того, что США и Советский Союз имеет обоюдную заинтересованность в вопросах выживания в наступившем ядерном веке. Это справедливый и решающий политический

——————————

² Fishcer D. Preventing War in the Nuclear Age. Fotowa, 1984, p. 103, 213.

³ Encountrs with Kennan. The Great Debate. London, 1979, P. 71.

- 87 -

аргумент.

Дж.Стедженг также не только отрицает связь доктрины "ядерного сдерживания" с нравственностью, но относит ее к разряду обанкротившейся идеологии, базирующейся на антигуманных, насильственных, средствах. Она не согласуется с моральными обязательствами и этическими кодексами, распространенными между странами и государственными деятелями в рамках мирового сообщества.⁴

Аморально прежде всего то, что ядерное сдерживание открыто предполагает умышленное убийство десятков, а, может, и сотен миллионов людей, большинство из которых не принимает участия в военных действиях. К тому же не укладывается в этические нормы и сама угроза нанести ответный ядерный удар, ибо возмездие, следствием которого является массовая гибель ни в чем не повинных людей, противоречит традиционной нравственности. В этом смысле угроза ядерного возмездия не может служить законной мерой самообороны, допускаемой статьей 51 Устава ООН. Наконец, политика "ядерного сдерживания" превращает в заложников целые народы, нарушая тем самым положение многих моральных кодексов, направленных против того, чтобы рассматривать человеческую жизнь как средство в достижении той или иной цели.

Несмотря на самоочевидную бесперспективность этического обоснования концепции "ядерного сдерживания", число ее сторонников, к сожалению, пока не уменьшается. Более того, заметно растет количество работ, в которых приводятся многочисленные теоретические аргументы, доказывающие ее моральную ценность. Хотя многие авторы подобных изысканий осознают, что применение даже одного ядерного снаряда, вызвав цепную реакцию, может стать гибелью всей человеческой цивилизации, тем не менее продолжают настаивать на сохранении и совершенствовании "доктрины сдерживания" даже в условиях, когда начался процесс разоружения и налаживания благоразумных отношений между двумя военными блоками.

Например, один из ведущих американских историков Дж.Гэддио во введении к работе "Сдерживание Советского Союза: критика политики США", пытаясь привлечь внимание к некоторым проблемам, которые возникают в непрекращающихся дискуссиях по поводу сдерживания,

——————————

⁴ Levine H., Carlton D. /eds./. The Nuclear Arms Race Debated. New York, 1986, p. 65-67.

- 88 -

отметил, что эта доктрина, первоначально предназначенная для сдерживания невоенной угрозы, быстро приобрела очевидную милитаристскую направленность. И совсем не потому, что Вашингтон действительно ожидал нападения русских на Западную Европу, а потому, что европейцы требовали гарантий даже против маловероятных угроз. Подобное стремление к подстраховке ввиду неопределенности привело, в конечном итоге, к решению о создании водородной бомбы. Затем с обеих сторон началась непредсказуемая и неуправляемая гонка вооружений. Причем, моральное оправдание подобного рода сдерживания опирается на мрачное утверждение Р.Нибура о том, в целях достижения добра бывает необходимым творить зло. А чтобы выяснить вопрос о допустимых границах творимого зла, опираясь на заветы А.Гамильтона: "используемые средства должны быть пропорциональны масштабам зла", хотя при этом остается невыясненным вопрос о том, какие критерии должны определять меру такой пропорциональности и кто должен выявлять это.⁵

Стратегия сдерживания прочно встроена во внешнюю политику США и является ее мощнейшим средством силового решения своих национальных проблем. Вызывает категорическое несогласие позиция некоторых политиков гарвардской группы, которые полагали, что народы должны смириться с реальностью ядерной эпохи и жить под угрозой атомного оружия как единственной надежды на выживание. И тем более неприемлема их попытка поставить знак равенства между концепцией "ядерного сдерживания" и этикой.

Разумеется, доктрина "ядерного сдерживания" имеет ряд аспектов, которые затрагивают нравственность и подлежат этической оценке. Но, с моей точки зрения, в отношении к этой концепции моральные оценки должны иметь отрицательный, критический характер, Нельзя также смириться с тем, когда используются этические аргументы для оправдания политики сдерживания, хотя заведомо известно, что это - средство насилия и не только над противником, но и над своим собственным народом, ибо держит их в качестве ядерных заложников.

Мне представляется, что своеобразие этизация доктрины "ядерного сдерживания" вынуждает некоторых ученых искусственно привязывать к ней и этические проблемы, которые почти или совсем не на-

——————————

⁵ Deibel F., Gaddis J. /eds./. Containing of the Soviet Union: A Critique of U.S. Policy. Washington, 1987.

- 89 -

ходят своего разрешения в силу их надуманности. Так, например, можно ли в условиях неприятия ядерной войны выяснить и обсуждать на этическом уровне вопросы, которые позволили бы найти ответ на то, какие военные действия этичны в случае развязывания ядерного конфликта или какие виды военной стратегии этичны в мирное время? Явная нелепость этих вопросов обнаруживается при попытке их решения участниками вышеназванных дискуссий. Так, в случае первом предполагается соблюсти правило, допускающее использование ядерного оружия очень малой мощности, и при этом очень важно соблюсти различие между солдатами и гражданским населением врага. Однако остается невыясненным вопрос, как можно даже в условиях атомной бомбардировки отделить гражданское население от военного. И вообще, кто будет определять это различие?

Известно, что во время второй мировой войны враждебные стороны, как правило, меньше всего старались щадить гражданское население. На основе своего собственного прецедента в Японии некоторые военные стратеги исходят из того, что в будущих войнах ядерное оружие следует применять против городов, чтобы подорвать экономику, общественный строй страны противника и его моральный дух.

Не исключено также перерастание "малой войны" в тотальную, когда может погибнуть весь человеческий род. Поэтому всякого рода рассуждения относительно этики ядерного сдерживания в военное время, есть ничто иное, как моральное бессмысленное теоретизирование, которое, в конечном итоге, логически приводит к выводу о том, что во избежание вселенской катастрофы лучше не допускать ядерной войны, ибо прервется жизненный путь человеческого рода. Поэтому теряют всякий смысл и все правила ее ведения, которые в свое время хотя и составляли часть "этической культуры человеческой цивилизации", но никогда добросовестно не выполнялись даже в условиях ведения войны обычными средствами.

Настало время говорить не о "сдерживании" с помощью ядерного оружия, а о сдерживании самого ядерного оружия. Так как ядерное оружие все-таки существует как источник насилия, и остается пока противостояние между двумя блоками, то правомерно ставится вопрос, можно предложить в качестве эквивалентной системы международной безопасности в условиях, когда система не отвечает полностью на вопрос о том, каким образом следует поддерживать равновесие в

- 90 -

процессе движения к всеобщей безопасности?

Разумеется, с точки зрения здравого смысла, целесообразно уничтожить ядерное оружие и запретить его производство, что и предлагает Советский Союз. Но это наиболее гуманнейшее и приемлемое решение пока трудно выполнимо, ибо не преодолено недоверие между двумя блоками, хотя в этом направлении уже проделаны определенные шаги. Трудность состоит в том, что невозможно уничтожить знания, технологию производства ядерного оружия.

Создается своеобразный тупик. Как можно найти выход из него? Можно надеяться только на творческие силы и способность человека, порожденных его интеллектом и моральным духом, создать новые средства, благотворно влияющие на изменение экономики, политики других социальных институтов, которые позволяют продолжить существование и развитие человеческой цивилизации.

Большие надежды в этом отношении возлагаются прежде всего на разум и нравственность, который по своей сути призваны создавать атмосферу доверия между народами, обеспечивать равенство интересов и соблюдение норм международного права, проведение открытой мировой политики, свободной от эгоизма и насилия. Именно эти элементы, составляющие в своей основе общечеловеческую культуру, в данный исторический момент должны сыграть решающую роль в спасении человеческой цивилизации, в налаживании гуманных отношений между государствами.

РАЗДЕЛ III. Ненасилие и самосовершенствование личности

- 91 -

Ж.Ванье. КОРНИ НЕНАСИЛИЯ - СЕРДЦЕ ЧЕЛОВЕКА

Я хочу поделиться своим личным опытом, касающимся того, как умиротворить людей глубоким уважением и любовью. Я поделюсь с вами своими соображениями о взаимозависимости между защитными механизмами личности и агрессией, возникающей, главным образом, от страха при столкновении с другим человеком, с защитными механизмами и вооружениями наших обществ с их военными силами. Макрокосм есть отражение микрокосма. Вооруженные силы общества есть отражение личных защитных механизмов индивидов. Если нам удастся обнаружить способы прекращения агрессии на индивидуальном уровне, возможно, мы сможем идентифицировать и нейтрализовать силы ненависти, страха и предубеждения, которые зачастую захлестывают наши общества и противостоят культурам и странам.

В течение 25 лет я жил в общине, которая называется "Ковчег" (l’Arche) вместе с мужчинами и женщинами, страдающими умственной неполноценностью. В мире существуют 90 других таких общин, подобных этой. Они основаны на глубоком уважении к человеку, когда каждый помогает другому расти и развиваться, не взирая на степень слабости или различия. Эта общинная жизнь со слабыми людьми помогла мне найти новое видение нашего мира, основанное на любви и ненасилии и на знании того, что и в моем собственном бытии пребывает насилие, ненависть и страх, который прорывается из сокровенных тайников моей души. Этот внутренний мрак и насилие, которые обнаруживают свой источник в детских обидах каждого человека, могут или повернуть людей к самим себе, вызывая депрессию, апатию, отказ от жизни, или стать толчком к стяжанию власти и карьеры или, в конечном счете, у нас есть возможность более глубоко проникнуть в них, принять и умиротворить любовью и ненасилием.

М.Ганди утверждал, что невозможно ступить на стезю мира и ненасилия до тех пор, пока мы не соприкасаемся с нашим собственным насилием. Я совершенно с этим согласен.

Чтобы помочь нам уяснить себе, как обнаруживаются корни насилия в уязвленном человеческом сердце, позвольте мне рассказать вам об Эндрю. Я встретил его несколько лет назад в тюрьме строгого режима в Канаде. Меня попросили выступить перед группой примерно

- 92 -

в 400 человек в тюремной гимназии. Я рассказал им о страстной потребности в любви, которая скрыта в сердцах умственно ущербных людей, о насилии и депрессии, которые возникают, когда эта потребность остается неудовлетворенной. По окончании моей беседы со своего места вскочил молодой человек - это был Эндрю - и пронзительно закричал: "Вы ничего не знаете о нашей жизни, здесь не все так просто!" Затем он очень взволнованно поведал мне историю своей жизни: "Когда мне было четыре года, прямо на моих глазах изнасиловали мою мать. Когда мне было семь лет, старик (так он называл своего отца) продал меня гомосексуалистам, чтобы получить на выпивку. Когда мне было 13 лет, человек в голубом (то есть полицейский) забрал меня". И он закончил рассказ словами: "Если еще кто-нибудь придет в эту тюрьму, чтобы говорить о любви, я расквашу ему физиономию и вышвырну его отсюда вон". Потом он сел. Установилось напряженное молчание. Я пытался отвечать спокойно, хотя сердце мое сильно билось. "То, что вы только что рассказали мне, очень важно, - сказал я, - ведь очень многие осуждают людей, находящихся в тюрьме. Они не понимают их боли и страданий. Не разрешите ли вы мне рассказать людям, которые находятся на свободе, о том, что сейчас от вас услышал?" Он кивнул и я продолжал: "Если люди чувствуют потребность выслушать и понять вас, может быть, и вам тоже важно выслушать тех, кто мог бы прийти и побеседовать с вами в тюрьме. В один прекрасный день вы выйдете отсюда, и для вас важно знать, что происходит за пределами тюрьмы". И я завершил свою речь словами: "Если я вернусь в этот район, не позволите ли вы мне вернуться и провести беседу в тюрьме?" Он согласился. Таким образом контакт был установлен.

Когда беседа закончилась, я подошел к нему, пожал руку, спросил его имя и откуда он. Затем я спросил, женат ли он. От ответил утвердительно, и я попросил, чтобы он рассказал мне о своей жене. Его глаза наполнились слезами. Внезапно защитные механизмы спали с него, и он стал похож на маленького мальчика. Было ясно, что все его существо томилось по нежности, общению и любви. Он рассказал мне о своей жене, которая живет очень далеко и страдает, прикованная к инвалидной коляске. За его насилием по отношению ко мне в течение нашего разговора скрывалось ранимое сердце, желание установить отношения, построенные на основе любви. Чтобы понять его как личность, я должен был выйти за пределы насилия; я должен

- 93 -

был стать ранимым, чтобы понять его в его уязвимости.

Теперь я расскажу вам об Эрике, молодом человеке, который сильно повлиял на меня и принес мне надежду. Он показал мне, как люди могут излечиться, перейдя от ненависти к себе и насилия к самоприятию и миру.

Когда я впервые встретил Эрика в психиатрической клинике, ему было 16 лет, - и он был слеп, глух и страдал некоторыми умственными отклонениями. Его мать, удивительная женщина, была материально необеспечена и не могла в полной мере содержать его. Она вынуждена была поместить его в госпиталь, который находился так далеко, что она не могла его навещать. Контакт и общение их таким образом были нарушены. Его сердце было разбито, но сердце Эрика было уязвлено еще глубже. Возможно, вы зададите вопрос: "Знал ли Эрик о своей ущербности? Действительно ли он страдал?" Чтобы понять страдания сердца Эрика, давайте сначала присмотримся к нему в детства.

С рождении младенец хрупок и раним, но он хорошо знает, любим он или нет. Ребенок ничего не может сделать сам. Если он голоден, холоден и запачкан, он не может пойти и взять пищу или теплое одеяло, или вымыться самостоятельно. Все, что в его силах, - это позвать свою мать. Если ребенок ощущает себя любимым и желанным, если он чувствует себя источником радости для родителей, то даже несмотря на всю свою ранимость, он глубоко спокоен. Общение между матерью и ребенком, поток любви между ними, доверие, игра, нежность и общение являются источниками обоюдной радости. Ребенок чувствует свою принадлежность, он желанен, он занимает свое место, он защищен, он в безопасности.

Что же происходит, если ребенок чувствует себя нежеланным? Что происходит, когда он чувствует себя лишь источником беспокойства и боли для своих родителей? Если потребность в любви и общении, которая конституирует природа ребенка, остается неуслышанной, если общение с матерью нарушено, если он оказывается в изоляции, подвергается агрессии и оскорблениям, то ребенок мучается и боится. Нет большей боли для ребенка, чем это ужасное ощущение одиночества. Оно подобно внутренней смерти, так как он не может самостоятельно прокормиться. Одиночество и страх оскорблений и агрессии тяжело переносятся любым человеком, но когда люди располагают интеллектуальными или физическими способностями или возможностью отвлечься, то они могут найти компенсацию и облегчить свои стра-

- 94 -

дания. Но у ребенка нет времени, чтобы защититься или избежать угрозы. Он мучается, будучи лишенным всякой возможности отвлечься или получить компенсацию. Эта внутренняя боль быстро превращается в сокрушенный образ "Я" и чувство вины. "Если я нелюбим, значит, я нехорош, значит, во мне сокрыто зло". В сердце ребенка может возникнуть ужасное чувство раздражения, мести и насилия, и даже желания причинять боль своим родителям и родным. Ребенок ощущает силу ненависти, потребность ломать и рушить. Как будто животное вселяется в него. Это создает в ребенке еще более мучительный страх и смущение.

Я привел в качестве примера крайний случай. Все дети различны. Каждый ребенок реагирует по-своему в соответствии со своим окружением и генетическими данными. Конфликты и чувство покинутости, от которых дети могут очень страдать, бывают различны. Гнев, ненависть к себе и депрессия могут доходить до различного уровня. Но на чем я буду настаивать, это на том, что каждый ребенок испытывает боль в то или иное время, из-за того, что его родители устали, больны, перетрудились или просто неспособны ответить на потребность ребенка в любви и общении.

Дети пытаются сделать все, что можно, чтобы забыть эти ужасные ощущения. Они отключаются от них, подавляют их и вытесняют в скрытый потаенный мир, из которого постепенно образуется то, что мы называем "бессознательным". По мере того, как эти дети развиваются, они погружаются в мир снов, игр-фантазий, соревнований и отчаяния.

Темный мир, ощущение вины и насилия, подавленные царством сознания, не исчезают. Они остаются скрытыми в аффективной памяти - памяти сердца и плоти. Они продолжают повелевать ребенком, а затем и взрослым на бессознательном уровне. Ребенок больше не взыскует любви и общения, он скорее хочет доказать, что он - достойный, добрый, честный, "наилучший". Ребенок хочет забыть этот темный мир, который становится мощным импульсом, заставляющим его оттеснять других, чтобы достичь поощрения, известности и ощущения власти.

Человек настолько подвержен страху небытия, и так боится не быть любимым, что он (она) постоянно стремится продвинуться по карьерной и властной лестнице. Если, с другой стороны, человек не может свободно творить и испытывать индивидуальной заинтересован-

- 95 -

ности в славе и богатстве, то он рискует быть затянутым в мир скорби и неопределенности. Подобные люди тяготеют к алкоголю и наркотикам, чтобы ослабить внутреннюю боль и заполнить ужасное чувство пустоты. Таким же образом, когда для человека эта тьма выступает как плацдарм для восхождения по лестнице и происходят события, которые угрожают славе или препятствуют самореализации, то человек может подпасть под влияние раздражения или впасть в депрессию.

В клинике Эрик почувствовал себя потерянным. Его сердце било разбито. Он замкнулся в своем мире мучений и ненависти к себе. У нянечек и попечителей было много трудностей с ним. Они не могли принять его неспособность общаться, отсутствие у него чувства сотрудничества и отказ от жизни. Он отвечал на их агрессию тем, что сам стал более агрессивным.

Мы пригласили Эрика в нашу общину. Я имел удовольствие жить с ним в маленьком доме в течение года, когда я оставил руководство общиной. Каждое утро я купал его, учась относиться к нему с уважением. Мы пытались понять его потребность в страдании. Мы учились общаться с ним на основе любви и доверия, пытаясь постичь его в самых глубинах его бытия, в том, что стоит сверх и за пределами его ненависти к себе. Мало-помалу эта мягкость, понимание и ненасилие пронзили его душу и достигли его потребности в любви. Он начал отвечать. Он утратил свою агрессивность по отношению к себе и по отношению к другим. Он начал улыбаться. Его лицо перестало быть омраченным страданием.

Совместная жизнь с Эриком пробудила во мне мою собственную глубочайшую потребность в любви и нежности. Но в то же время благодаря другим ущербным людям я открыл в себе мир мрака, жесткости и ненависти, о которых я уже говорил. Я был потрясен, когда впервые осознал свою способность причинять вред слабым. У меня было ощущение, что их страдания вызывают мои собственные. Но это открытие было столь же исцеляющим для меня. Я должен был опуститься в свою собственную тьму, чтобы утвердить больший мир и истину. Я должен был спуститься с вершины власти, чтобы увидеть собственную надломленность и научиться принимать ее. Только через этот опыт насилия я смог придти к внутреннему воздержанию и целостности.

Через этот и многие другие опыты мне стало ясно, что в каждом из нас существуют мощные силы и препятствия, истоки которых лежат

- 96 -

в нашем раннем детстве, повелевающем нашими действиями. Эти силы скрывают темную сторону каждого из нас, тьму вины, страдания и сокрушенного образа "Я". Мы оказываемся напуганными и поистине неспособными раскрыть сердце, умиротвориться и стать уязвимыми, особенно перед лицом людей, которые отличны от нас и каким-то образом угрожают нам. Мы находим безопасность, которая льстит нам, в понукании ближних. Мы боимся быть отвергнутыми, униженными и раздавленными, боимся боли, которую нам могут причинить, если мы откроемся в истине. Мы боимся внутренней боли. Но если мы осмелимся стать уязвимыми перед другими, если мы опускаем свои барьеры и принимаем себя такими, как мы есть на самом деле, с нашими пределами осведомленности и тьмы, то и страхи также начинают рассеиваться. Они также начинают снимать искусственные барьеры. Мы начинаем общаться на гораздо более глубоком уровне, на уровне сердца и нашей общей гуманности. Рождается общность более глубокая, чем совместная работа.

Но умиротворить себя таким образом отнюдь не легко. Это можно сделать, лишь если мы примем духовную помощь. Это предполагает, что мы вступаем в борьбу в самих себе между светом и тьмой, истиной и ложью, смирением и гордыней, любовью и эгоизмом. Свет может только проникнуть во тьму и вести к внутреннему исцелению и целостности, если мы признаем прежде всего то, что тьма присутствует в нас и если мы взываем к свету, который бы открыл нам, кем мы являемся в действительности.

Совместная жизнь с людьми, имеющими умственные недостатки, в микросообществах мира, помогла понять этот процесс умиротворения. Любовь помогла преодолеть насилие и ненависть к себе в людях имеющих изъяны. Но они также призывали меня и других идентифицировать наше собственное внутреннее насилие и страхи, они призывали нас к большой любви. Я все больше верю, что в новом мышлении, которое вырабатывается для нашего мира, человечество призвано открыть новые формы сообществ, в которых самые бедные и самые слабые займут свое место, в которых люди смогут преодолеть барьеры и научатся любить друг друга, и эта взаимная любовь откроет сердца без страха впустить туда других людей, сколь ни были бы они отличны от нас.

Но когда же мы поймем, что нужна необычайная сила, чтобы умиротворить себя перед лицом других и поверить им? Эта сила есть

- 97 -

внутренняя власть, мягкая или жестокая, которая исходит из самой глубины нашей личности. Эта вера в правду, вера в свет, сияющий из глубины нашей души независимо от ее принадлежности к определенной культуре, религии или вероисповеданию, невзирая на слабость или силу, видимые или невидимые изъяны. Это вера в наше общее человечество и судьбу, но также это вера в Бога, чей свет истины и чья любовь проникает и преобразует каждого. Эта мягкая или жестокая власть позволяет нам предстать перед лицом бесчестья, неприятия, внешними и внутренними неудачами, тюремным заключением, пытками и смертью. Она позволяет нам оставаться миролюбивыми и честными перед лицом грубой силы. Она укрепляет нашу веру в то, что любовь и вера преодолевают ненависть и страх, что истина преодолевает ложь, иллюзии и ошибки, и что со смертью приходит новая жизнь.

Перевод В.И.Россмана.

- 98 -

Архимандрит Платон. ПОРЯДОК МИРА - В БОГЕ И В ЧЕЛОВЕКЕ

Начиная с древнейших времен мы встречаемся с парадоксами пути рационального объяснения человека. Уже в Ветхом Завете человек представлен как пересечение онтологических противоречий, развертывающихся во времени и в историческом процессе. В своей сотворенности человек противостоит нетварности Бога, но по своей идеальной сущности он - образ Божий. Человек предстоит в открытости и незавершенности. В онтологическом плане он - сплав бытия и небытия и открыт для становления. "Fio, ergo non sum". "Я становлюсь, меня еще нет", - говорит о человеке Вячеслав Иванов. По мысли Московского Митрополита Филарета, человек содержится над бездной собственного ничтожества, под бездной благости Божьей. В плане экзистенции признается одновременная причастность человека двум мирам: миру чувственно воспринимаемому и миру умопостигаемому. Святой Григорий Богослов, учитель церкви IV века, говорит о назначении человека в изысканно блестящих поэтических образах: "Бог поставляет на земле иного ангела, из разных природ составленного поклонника, зрителя видимой твари, таинника твари умосозерцаемой".

Человек не только причастен двум мирам - материальному и идеальному, но и является носителем двух природ: физической и духовной. "Своим телом, - говорит Фрамм, - человек принадлежит земле, но своим умом он вышел за пределы этого мира и больше ему не принадлежит". В ноуменальном плане человек - образ Бессмертного, земной ангел, таинник умосозерцаемого творения, носитель Божественной благодати. В эмпирическом плане человек облечен в тело, созданное из земного состава, он - плотоносец и зритель видимого творения. В предвечном Божественном замысле человек призван к бессмертной блаженной жизни; в конкретно-эмпирическом смысле он отпал от равноангельской жизни, лишился Божественной благодати, облекся в дебелую плоть как в ризу, как в мертвенный хитон. В идеальном плане человек как образ Божий является носителем высшего иерархического достоинства, однако в эмпирической плоскости его достоинство, как отмечает С.С.Аверинцев, находится под знаком физического и морального унижения. Человек жалок в своей подверженности нравственному беспорядку и злу, оказывается беспомощным и бессильным в про-

- 99 -

тивоборстве со смертъю. С идеально-аксиологической точки зрения человеческая личность является высшей и царящей в мире ценностью, превосходящей другие ценности мира. Однако в действительности личность теряется в географическом и социальном мире. Благо каждой отдельной личности составляет цель цивилизации и всеобщего прогресса. Однако часть личности рассматривается в качестве средства частных (эгоистических) и общих (но все же локальных и временных) интересов. С точки зрения психосоматической организации человек предназначен для переживания блага. Однако парадоксальным образом человек более чувствителен и более уязвим для переживания, страдания и боли. Устройство сенсорных органов и высшей нервной системы таково, что переживание физического или душевного страдания превосходит переживание счастья, своей силой, интенсивностью, продолжительностью и глубиной. При этом человек переживает больше, чем он может об этом сказать. Английский физиолог Ч.Шеррингтон сформулировал "принцип воронки", согласно которому количество поступающих в сознание человека впечатлений превосходит возможности их словесного выражения. Адекватных средств для передачи эмоциональных состояний человека при помощи абстрактных понятий не существует. Наконец, в плане познания человеком самого себя, вопросов, загадок и тайн, по-видимому, неизмеримо больше, чем ответов и смысла. На уровне рационального познания антроподицея становится невозможна.

Все перечисленные парадоксы на пути объяснения человека могут быть уложены в парадигму того определенного представления, которое сочетается с библейским пониманием прародительского греха и изгнания из рая как исходной точки исторического времени. Названные парадоксы могли бы оставаться лишь в сфере диалектики и умозрения самых утонченных интеллектуалов, если бы многовековая история человечества не была бы полна беспокойством, беспорядком и личными тревогами. В беспокойной и вечно тревожной жизни, где нет достоверного, очень понятными становятся слова, взывающие к порядку жизни и благословляющие тишину и покой.

"Мысль о беспокойствах и тревогах жизни, вносящих в душу человечную смуту и неустроенность, - отмечает А.Ф.Лосев, - мы находим повсюду в греческой литературе. Подобно этому в христианстве отцы Востока и Запада призывают к духовному безмолвию, к тишине, чистоте и бесстрастности".

- 100 -

Каждая эпоха выдвигает свои авторитеты и составляет свои программы в качестве средств усовершенствования порядка и жизни. Достигнутыми в этом направлении успехами цивилизации обязана труду и опыту многих народов практически всех предшествующих времен. Церковь в течение многих веков проявляла главную заботу о нравственном благосостоянии народов Европы и других континентов в личной и в общественной жизни. Духовное наследие Церкви является фондом, на который все чаще обращаются взоры секуляризованного мира. Но Православная Церковь - нечто большее, чем склад древних сокровищ. Неверно представлять Церковь как неизменную и статичную икону, которая прочно закрепило в своей позиции общество. Церковь, - как отмечает современный русский православный богослов прот. Г.Флоровский, - это не тихая пристань для усталых и разочарованных душ, а сила, просвещающая и преобразующая мировую жизнь. Церковь - это не только истина, но и путь, не только жизнь, но и процесс. В.С. Соловьев представил Церковь как богочеловечество, точнее как динамический богочеловеческий процесс, сущность которого составляет освобождение каждой человеческой личности и всего человеческого общества в целом от личного и мирового греха. Глазами эсхатологической веры Церковь видит несовершенство нашего человеческого миpa, но знает и исповедует, что наступит его конечное обновление и преображение.

Надежда Церкви, устремленная в будущее, проистекает из факта воскресения Христа. Его победа над смертью и мировым злом вообще.

Зло многолико в своем проявлении. В вероучении и этике Церкви зло и грех выступают как вполне тождественные понятия. Грех может быть объяснен психологически. В этиологии прародительского греха сыграли роль инертность тварной природы, "инстинкт момента" - предпочтение сиюминутной и здешней ценности более отдаленной и высшей ценности. Классический пример Библии - продажа Исавом своего первородства младшему брату Иакову за чечевичную похлебку - представляет один из архетипов, иллюстрирующих, как срабатывает "инстинкт момента". Как сложное и многоликое явление грех представляет собой совокупность трех основных компонентов: ошибку в плане ценностной ориентации, нарушение нормы в плане нравственного повеления и отклонение от цели в плане Божественного предназначения. Грех произвел губительное последствия в богозданной человеческой природе. Из них в данный момент нас больше всего интере-

- 101 -

сует агрессивность и гедонизм. В агрессивных и гедонистических чертах, характеризующих падшего¹ человека, Церковь видит не изначальный, не субстанциональный и не безусловный элемент человеческого существования, а привнесенный, внешний; случайный и потому в принципе преодолимый фактор. Эти черты в человеке преодолевается в духовно-сакраментальной жизни Церкви, остаются за порогом покаяния, которое есть переплавление, мета-нойя, метабола души. "Есть в падшей природе человека, - говорит Е.Н.Трубецкой, нечто принадлежащее царству смерти, то, что не достигнет будущего преображения и прославления. Это те темные влечения, инстинкты и страсти, которые являются источником эгоизма, агрессивности, беспорядка и вражды. Первичными факторами, помогающими человеку преодолеть агрессивность, нравственный беспорядок и эгоизм, являются три человеческих чувства: стыд, симпатия и благоговение. В системе В.С.Соловьева эти чувства суть основные агенты нравственной деятельности человека. Предпосылкой этой схемы является тройственный характер человеческих отношений, поскольку три области человеческого бытия: природное существование, межличностные отношения и религиозная жизнь включают в себя отношение личности к природному началу, к ближнему и к Богу. Из этих трех основ нравственности вытекают три важнейшие принципа: из стыда, выражающего отношение человека к природному началу, вытекает принцип христианской аскезы, из симпатии, выражающей отношение к ближнему - принцип христианской любви, из благоговения, выражающего отношение человека к Богу - принцип христианского богопочитания. Аскеза, воздержание, в своем самом обобщенном смысле означает преодоление в структуре человеческой личности природного, искаженного грехом, начала. Аскеза связана с самообладанием. Это известное каждому человеку стремление возвыситься над естественным порядком жизни, овладение процессом собственного поведения. Для человека, не очищенного подвигом воздержания и не преображенного Божественной благодатью, в высшей степени являются характерными недисциплинированность ума, неупорядоченность чувств и необузданность воли. Недисциплинированное сознание, особенно у молодых людей, становится источником безнравственных и преступных наклонностей и желаний и открывает простор стихийных и намеренно вызванных нежелательных эмоций. Самой серьезной причиной греха является, однако, преднамеренно злая во-

——————————

¹ Падший - не нравственно-социологический, а догматический

- 102 -

ля, которая сознательно избирает беспорядок и духовный ущерб в своей личной жизни и в жизни ближних.

В отличие от чувственной страсти, которая ищет временного удовлетворения, озлобленность воли делает грешника еще более тяжелым и мрачным, так как он является более постоянным источником беспорядка и зла.

Современный человек начинает понимать, что ему нужно не только изобилие, но и воздержание, не только роскошь, но и аскеза, чтобы успешно преодолеть противоречие и разрыв между материальным и идеальным на уровне отдельной личности и между экономикой и духовной культурой на уровне целых общественных структур.

Материальное и идеальное соотносятся в христианстве как текст и контекст, как "быть" и "иметь". "Быть" и "иметь" - это две важнейшие посылки, две основные категории, два вида самоопределения в общей онтологии личностного существования. Различаясь и связываясь друг с другом внешне и внутренне, друг друга взаимоисключая и взаимодополняя, эти две категории составляют основной стержень человеческого существования, двойную спираль тайны смысла личной и мировой жизни.

Все другие категории и понятия суть только ветви этого ствола древа жизни. Какие бы примеры не выдвигала история, речь идет о реализации этих двух принципов - "быть" и "иметь".

Понятие "иметь" является более доступным, более привлекательным и более заманчивым, чем понятие "быть", которое требует умозрения и действия, связанных с напряжением творческих сил. Тяготение дохристианского мира к реализации принципа "иметь" объясняется "материалистический" характер ветхозаветной и языческой психологии. Известны, конечно, исключения из этого принципа и в ветхозаветном, и в языческом мире. Но то, что было исключением для античного мира, стало нормой для мировосприятия в Новом завете. Здесь становление есть жертвенный путь, совершаемый под знаком "отдать" и во имя "быть". Отдать все, что может иметь человек, вплоть до того, чтобы отдать даже рубашку и быть Сыном Небесного Отца - основанный на милосердии и любви к человеку призыв Нагорной проповеди Христа. Апостол Павел учит христиан, имеющих что-либо в этой жизни, быть как неимеющими, и пользующихся благами земной жизни быть как непользующимися. Сам Христос в литургических про-

——————————

термин.

- 103 -

поведях и текстах называется солнцем правды, то есть справедливости и истины. Святой Дионисий Ареопагит называет солнце иконой мирового Блага. М.М.Бахтин, автор работ по общей эстетике, символогии и философии языка, дает нам образ того, как нужно воспринимать понятие "отдать", комментируя стихотворение поэта-символиста Вячеслава Иванова "Солнце Эммауса". Здесь взят момент из Евангелия. После распятия Христа двое из его учеников идут в селение Эммаус. На пути они встречают воскресшего Господа, но, удрученные скорбью о любимом Учителе и подавленные крушением своих жизненный надежд, они не узнают Его. Евангелист Лука подчеркивает здесь особый провиденциальный момент: "глаза их были удержаны". Для учеников встал вопрос, как совместить страдания и смерть Христа с представлением о Боге, который был для них торжествующим Богом. В ответ они слышат слова Господа: "Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в Славу Свою?" Глубокая смысловая параллель между заходящим солнцем ("склонился к вечеру день") и горением сердец учеников устанавливает связь между Богом и Его даром. Бог по-человечески не торжествует. Его торжество - это отдача Себя. Солнце может только отдавать, а не брать. Бог является подателем дара жизни как высшего и абсолютного блага. Бог воплотился, учит Церковь, не в жизни имея нужду, но желая нашего спасения. Идеал следования за Христом включает требование раздать богатства, чтобы ничего не "иметь", но чтобы "быть" наследником вечной жизни ("иметь богатство на небе").

В реализации принципов "иметь" и "быть" христианство открывает новый, парадоксальный и притом универсальный порядок. В блаженствах Нагорной проповеди Христа блаженными называются все те, кто в этой жизни является так или иначе несчастным. Причем эта "несчастность" определяется законом обратного соотношения между ценностью бытия и его внешней привлекательностью, блеском и силой. Чем более ценно какое-либо бытие, тем оно более невзрачно, более хрупко, более уязвимо от бытия низшего по своему составу. Апостол Павел, говоря о христианском призвании, напоминает христианам, что Бог избрал их из мира как нечто "немощное", "немудрое", "незнатное", "уничиженное" и ничего "не значащее" (I Кор. I, 27-28). Но этот закон обратного соотношения между ценностью бытия и отсутствием его внешнего преимущества, благодаря чему в земной жизни зло и насилие часто торжествует над преданностью и добром, отно-

- 104 -

сится только к нашему несовершенному материальному царству бытия в его временном становлении. Надежда, проистекающая из Воскресения Христова, предвосхищает преодоление всех парадоксов в структуре природы человека и в структуре мирового порядка жизни в целом. В преодолении через приобщение к Божественной благодати и жизни Церкви внесенного в человеческую жизнь энтропийного начала, заключается сущность и смысл мировой жизни как процесса как в личном, биографическом, так и всеобщем, историческом плане.

- 105 -

В.Иванов. "НЕ УБИЙ" - ОТ ЗАПОВЕДИ К ПРИНЦИПУ ЖИЗНИ

Мудрый человек не имеет собственного сердца. Его сердце состоит из сердец народа. Добрым я делаю добро и недобрым тоже желаю добра. Это и есть добродетель... - говорил Лао-цзы, мечтая о благе народа: "Надо сделать вкусным его питание, прекрасным его одеяние, устроить ему спокойное жилище, сделать веселой его жизнь. Соседние государства смотрели бы друг на друга издали, слушали бы друг у друга пенье петухов и лай собак, и люди до старости и смерти не должны были бы кочевать с места на место".¹

Но достичь этого возможно, вернувшись к принципу недеяния, полностью соответствуя естественному закону - Дао.

Жить в согласии с природой, творить добро бескорыстно из любви к людям: таковы простые наставления древних Учителей мудрости, сходные у всех, даже при различии обоснований.

У Кун-цзы спросили: "Что значит человеколюбие?" Он ответил: Это значит любить людей. Тот, кто истинно стремится к человеколюбию, не совершит зла..»"

Цзы-гун спросил: "Можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом?" - Учитель ответил: "Это слово - взаимность. Не делай другому того, чего не желаешь себе".

Творить добро - значит уметь сострадать человеческому страданию, быть милосердным, - и не только к человеку - к любому живому существу, - настаивал Будда: "Пусть тот, кто к добродетели стремится, не отрекается от сострадания, дающего желанные плоды. Ведь росту добродетелей оно полезно, как дождь хлебам.³ Красной нитью в "Гирлянде Джатак", описывающей перевоплощения Будды, проходит мысль о ненасилии: даже на зло не следует отвечать злом. Так поступает Будда, будучи воплощен в дятла, прощая льва, который отплатил злом на добро: "Дятел вытащил из горла льва застрявшую там кость, но позднее лев прогнал дятла, страдающего от голода, не дав ему даже остатков своего пиршества; однако, когда некий лес-

——————————

¹ Хин-шун Я. Древнекитайский философ Лао-цзы и его учение. М.-Л., 1950. С. 158-159.

² Древнекитайская философия. М., 1972-73. Т.II. С. 167.

³ Арья Шура. Гирлянда Джатак. М., 1962. С. 245-246.

- 106 -

ной божок предложил дятлу, указывая на уснувшего льва, отомстить и выклевать льву глаза, дятел отказывается, не желая за зло платить злом..."

Мудрая в своей бесхитростности притча: сколько их запечатлела народная память на Востоке и Западе! И среди заповедей, в которых кристаллизовались общечеловеческие моральные ценности, одной из наиболее древних, постепенно выступавшей на первый план, была заповедь милосердия, запрещающая нанесение вреда другому: в нравственных принципах джайнизма и буддизма ("Панча-махаврата" или "Панча-шила") она сформулирована как первая из пяти и определяющая остальные четыре.

Велика в своей простоте заповедь ахимсы, что означает неповреждение жизни. В ее основании учение о всеодушевленности, поскольку не только животные, но и растения имеют душу, а "вред жизни" - это и "вред душе", которая есть высшая ценность. Но долгий, мучительно долгий путь от древности к новому времени ведет через преодоление как прямых, так и косвенных отступлений от этой заповеди или ее ограничений.

Библейская заповедь "Не убий" ("равно как и соотнесенная с ней не запрещающая, а побуждающая заповедь: "Возлюби ближнего как самого себя") основана на сходном с древнеиндийским убеждении в бессмертии и высшей ценности души и потому трактовалась во многих богословских трактатах уже со времен Блаженного Августина как забота о бессмертной душе и пренебрежение "греховным телом", как временным обиталищем и даже "темницей души"... Но как не вспомнить, сколько жестокостей, от массового истребления еретиков до "священных" (за веру истинную!) войн оправдывалось подобными суждениями, возведенными в канон и в магометанстве, и в христианстве!

Осознание органического единства тела и души, их нераздельность медленно, но неуклонно пробивало себе дорогу: "уже великие мыслители арабского мира провидели эту идею". И в учениях ал-Фараби и Ибн Халдуна высшей ценностью полагается земное счастье людей, живущих в согласии и исключающих насилие из всех сфер общества: "Город, в котором объединение людей имеет своей целью взаимопомощь в делах, коими обретается счастье, является добродетельным городом, и общество, где люди помогают друг другу в целях достижения счастья, есть добродетельное общество. Народ, все города которого помогают друг другу в целях достижения счастья, есть

- 107 -

добродетельный народ. Таким образом, вся земля станет добродетельной, если народы будут помогать друг другу для достижения счастья".⁴ Но для этого необходимо исключить насилие не только в отношениях между народами, но и в самом его истоке - в семье, в воспитании детей: "насилие, - писал Ибн Халдун, - порождает в ученике страх, который мешает совершенствованию души и уносит усердие, приводя к лени, лжи и обману... Душа его становится ленивой, не воспринимающей добродетелей и хороших качеств, и он приобретает все больше дурных качеств; так он становится нижайшим их низких. Поэтому нельзя, чтобы воспитатель или родитель прибегал к насилию при воспитании".⁵

От заповедей "Не убий!" и "Возлюби ближнего" следует путь к гуманизации воспитания, как формирования человека добродетельного и способного поступать по добру: в этом едины наставники в разных землях и у разных народов. Так, в "Домострое" - своеобразном своде политических, экономических, бытовых наставлений в Московской Руси XVI века, его составитель Сильвестр Адашев говорит, обращаясь к сыну: "Имей, чадо, истинную правду и любовь нелицемерную ко всем... Чего сам не любишь, того и другу не твори... Да держися, чадо, добрых людей, во всяких чинах, и ревнуй добрым делом их".⁶

Его современник, великий гуманист Мишель Монтень, подобно ибн Халдуну, говоря о воспитании детей, подчеркивал: "Откажитесь от насилия и принуждения; нет ничего, по моему мнению, что так уродовало и извращало натуру с хорошими задатками".

Отметим, каждый из наставников в добродетелях сочетает осуждение насилия, как характернейшего проявления зла, с утверждением активного и сознательного добродеяния. Истинно нравственен тот, кто поступает, сознавая, что творит. Уже Кун-цзы, видя в благородном муже образец гуманного поведения, говорил: "Благородный муж это инструмент"⁷, а Мишель Монтень видел образец добродетели в мудреце, достигшем глубокого понимания простых норм морали и сознательно обращающегося к высшим нравственным ценностям как единствен-

——————————

⁴ Ал-Фараби. Философские трактаты. Алма-ата, 1970. С. 305.

⁵ Избранные произведения мыслителей стран Ближнего и Среднего Востока. М., 1961. С. 627.

⁶ Домострой. Спб., 1902. С. 63, 65.

⁷ Семененко И.И. Афоризмы Конфуция. М., 1987. С. 264.

- 108 -

но достойным человека. Отсюда - категорическое отрицание и осуждение им любых форм насилия и проявления жестокости.

Историческая эстафета осуждения насилия и утверждения высшей ценности человеческой жизни и блага человеческого общества без труда прослеживается в чаяниях великих учителей и педагогов-гуманистов от Квинтиллиана до Яна Амоса Коменского, от Песталоцци до Дистервега, от Пирогова до Ушинского, от Януша Корчака до Василия Сухомлинского.

Вряд ли есть необходимость перечислять подробно тот калейдоскоп насилия, массового истребления человеческих жизней, какое дал наш век от англо-бурской войны и русско-японской до современных войн: будь то арабо-израильский многолетний конфликт или гражданские войны в странах Латинской Америки.

Однако, наряду с катаклизмами социальными, потрясшими как целый мир, так и многие страны, следует вспомнить и потери от эпидемий, разгула преступлений и иных социальных недугов (алкоголизм, наркомания), от экологических катастроф, влекущих за собой тяжелейшие последствия на непредсказуемо длительный период. К бедам, которые приносят народам войны, прибавились беды от чрезмерного, выходящего за рамки контроля, могущества техники. Страшный урок Чернобыля, из которого, думается мне, даже сегодня не извлечены все жестокие в далеко идущих следствиях уроки.

Говорю об этом потому, что подобного рода убийства - смерть от голода, нищеты, негодной для здорового образа жизни окружающей среды - вроде бы "не имеет отношения" к проблемам этики ненасилия, поскольку прямого насилия, типичного для условий войны, или для одной из язв нашего мира - преступности с ее самыми тяжкими из преступлений - преступлениями против личности, - в подобных ситуациях, казалось бы, нет; - но это оказывается ли насилие над природой в конечном счете - насилием над людьми; и не должно ли расплачиваться за это по всей строгости человеческих законов. Так, заповедь ахимсы ("не повреди") и заповедь "Не убий!" становятся принципом нашей жизни, и пора им в полной мере стать и принципом законодательства с учетом лишь частично упомянутых мною грозных реалий нашего времени.

- 109 -

Однако даже в сфере непосредственных межчеловеческих отношений казалось бы, бесспорное утверждение жизни человека и выживания человечества в качестве высшей ценности и принципа - встречает бесчисленное количество оговорок, отступлений и исключений. Одно из наиболее разительных - существующее еще во многих странах узаконенное убийство, именуемое смертной казнью. Не считаю нужным аргументировать жестокость, антигуманностъ и бессмысленность этого человеческого установления, продиктованного полновластием государства над личностью, питаемого жаждой мести (облагороженной понятием "возмездия"), на тысячи ладов повторяемой идеи целесообразности "защиты общества" и т.п. Как бы не апеллировали к "необходимости устрашения", сколь бы ни были отвратительны потерявшие облик человеческий конкретные насильники и убийцы, невозможно опровергать простейшие умозаключения: смертная казнь находится в вопиющем противоречии с принципом "Не убий!". Она лишь удваивает преступление, отвечая убийством на убийство, - причем второе убийство, совершаемое "в добром уме и твердой памяти", не имеет даже тени оправдания, подобного тем, каким оправдывают - в конкретных случаях - уби: "В состоянии крайнего аффекта", "при необходимой самообороне" и т.п. Кроме всего прочего (вопреки защитникам идеи "упреждающего" эффекта, какой, якобы, имеет существование смертной казни для потенциального преступника), это узаконенное отнятие жизни как раз способствует укоренению мысли о принципиальной возможности отнятия жизни, обесценивая жизнь человека, низводя ее с "низшей ценности" до элемента случайности, и, уж конечно, исключает суждение об уникальности и неповторимости каждой человеческой жизни.

Иначе говоря, позитивный эффект этой "высшей меры социальной защиты" сомнителен, а негативный - более чем очевиден, ибо общество, провозглашая высшей ценностью человеческую жизнь, законом о смертной казни девальвирует провозглашенную ценность, отнимает у нее важнейший атрибут действительной высшей ценности - ее абсолютность, не допускающую исключений.

Для последовательно, неукоснительно проводимого во всех сферах межчеловеческих отношений гуманизма, отвечающего максимам, положенным в основание этики ненасилия, является признание человеческой жизни как высшей ценности, иначе говоря - признание абсолютности высказанной в глубокой древности заповеди "Не убий!"

- 110 -

Р.Петропавловский. ДЛЯ НЕНАСИЛИЯ НУЖНА ЗРЕЛОСТЬ

Доктрины могут нас разводить, но цели должны нас соединять. И хотя не со всем, что было сказано на нашей конференции, я мог бы согласиться, мне кажется, что плодотворнее говорить о том, что нас сближает, а не разделяет. И в этом плане не могу не отметить, что здесь было высказано много таких идей и продемонстрировано много таких чувств, которые у меня вызывают отклик, симпатию и благодарность.

В первую очередь хотел бы отметить в выступлениях наших западных коллег - мысли Ж.Госса о базовых понятиях ненасилия, Ж.Ванье о корнях ненасилия в сердце человека, В.Штерштайна о роли насилия и ненасилия в строительстве социализма. (Не могу, правда, не упомянуть, что в выступлениях господина Штерштайна многое у меня вызывает и несогласие, очень многое. Я иначе вижу доказательность неизбежного и ненеизбежного в процессах истории).

Хотелось бы коснуться и выступления Ю.Давыдова, говорившего о заповеди "Не убий" как об абсолюте. В свое время мне доводилось достаточно остро полемизировать с Юрием Николаевичем. Но вот я слушал его, вникал в его аргументы и мотивы, в его более развернутые, чем прежде, пояснения и почувствовал, что в своей критике той позиции, которую он защищал в книге "Этика любви и метафизика своеволия", я был не всегда прав. Однако мне и сейчас представляется, что идея нравственных абсолютов не слишком плодотворна. Но то, как он аргументировал возможность признать заповедь "Не убий" одним из абсолютов, у меня вызывает склонность согласиться с ним.

В идеале у коммунистов, как о том говорил В.И.Ленин, нет места насилию. Это специально надо подчеркнуть. И это в определенном смысле означает, что и для коммунистов есть нравственный абсолют. Он, как ни печально, не получает полного воплощения в реальности, но все же остается постоянной целью, без которой были бы в значительной степени ослаблены наши стремления. В этом смысле, с известным ограничением утверждаемого, можно признать и ненасилие, и заповедь "Не убий", и заповедь любви, и согласие между людьми абсолютными. Я охотно делаю этот шаг навстречу позиции Ю.Н.Давыдова.

Но тут же нельзя не подчеркнуть того, что относимое к сфере

- 111 -

идеала, притом идеала, обладающего степенью абсолюта, далеко не наполняет собой жизненную практику, реалии жизни. Очевидно, что в обществе, где имеются противоположные социальные интересы, неизбежны силовые отношения. И в этом плане я целиком согласен с А.А.Гусейновым. Государство как раз и является прежде всего выразителем положения, при котором без силовых отношений наше общество просто вряд ли еще могло бы существовать. Другое дело, что силовыми отношениями не исчерпывается вся совокупность отношений в обществе. Они неизбежно дополняются отношениями ненасильственными. Поэтому обычные пути движения жизни - через компромиссы, паллиативы, средние решения, уход от крайностей. И вопрос только в том, где, когда и что из крайностей в "средних решениях" начинает превалировать.

Попытки абсолютизировать ненасилие, поскольку они относились не к идеалу, а к повседневной практике, как показывает история общества, бывали направлены главным образом в сторону усиления требований лишь к тем, кто слаб и угнетен. Даже в Евангелии, как вы знаете, сказано, начальник "не напрасно носит меч" (Римл. 13, 4). Результаты этого были двойственны. Адресованная слабым и угнетенным проповедь ненасилия, несомненно, побуждала их к духовному возвышению личности. Она, безусловно, поддерживала и укрепляла антиэгоистическую направленность в развитии личности, умение понимать другого, умение прощать, а не мстить, умение давать, а не только брать. Все это высоко ценно. И это на самом деле способствовало облагораживанию нравственности и духовному обогащению, возвышению личности.

Вместе с тем проповедь ненасилия, обращенная к слабым, бедствующим, имела и другой результат. Он в значительной степени выражается, что тоже неоспоримо, в согласии людей с неулучшением их жизненного положения, в их полоненности чувствами безнадежности, смирения и покорности, в безропотном приятии своей приниженности, в отказе от сопротивления гнету со стороны сильных.

Если мы ставим целью улучшение жизненных условий всех людей, жизни как таковой, то, по-видимому, неизбежно признание, что такая борьба не достигает успеха без некоторого насилия, поскольку обладающие властью и привилегиями не склонны добровольно отрекаться от своего исключительного положения.

Конечно, это противоречивая ситуация. Маркс некогда употребил использованное затем и Лениным выражение, что Петр Первый вар-

- 112 -

варством, варварскими средствами побеждал, искоренял варварство в России. Эта формула может быть (конечно, с использованием других слов, более спокойных и мягких) обобщена. К сожалению, во многих случаях в мире, который не вышел еще, не вырвался из социальных противоположностей, приходится прибегать, даже во имя самых гуманных целей, к средствам, остающимся в известном смысле варварским, к средствам насилия.

Но здесь-то и встает задача: вынужденно используя эти средства, не выходить за рамки действительной необходимости. Если для достижения нужного результата возможны и достаточно мягкие, несуровые средства, необходимо отказываться от использования насилия и в любом случае сводить его к минимуму, проявлять тенденцию к ненасилию.

При всех обстоятельствах употребление средств варварских, насильственных, даже когда оно отвечает прямой необходимости, чревато большими опасностями и для личности, и для общества. В целом можно, по-видимому, сказать, что такие способы действия, если их применение становится массовым, неизбежно ведут к одичанию и личности, и общества. Так, если мы обратимся к истории революционного движения, то остается фактом, что при всей чистоте своих целей оно далеко не избежало проявления в нем вот этих моментов "одичалости", "дикости" - привычки к жестокости, а порой и огрубления души у участников этого движения. Очень верно это отметил в начале 20-х годов, по окончании гражданской войны в нашей стране, Луначарский. Он писал тогда, что за годы ожесточенной борьбы сердца наши немножко обросли шерстью и молодежь-то наша - волчата... Такова была оборотная сторона победы в революционной борьбе, заставлявшая Луначарского звать, как он говорил, "сынов революции", чтобы, достигнув своего, они постарались смягчиться, заимствуя себе "кое-что от Короленки", от его этики, от его светлого и прекрасного гуманизма.

Причем посмотрите, какая линия выстраивается. Революционер часто начинает с признания необходимости личного самопожертвования в борьбе за достижение революционной цели. Далее идея самого жертвования распространяется им же не только на себя одного, но и на группу революционеров, его соратников, которые добровольно идут рядом с ним, разделяя все его идеи и стремления. Но дальше мысль о необходимости жертв переносится и на других. И оказывается

- 113 -

ся, что на каких-то этапах развернувшейся жестокой, насильственной борьбы уже признавалось возможным жертвовать в интересах революции многими людьми, массами людей, причем о добровольности тут речь уже не велась или велась не всегда. До каких крайностей доходило дело, вспоминать сейчас не стоит. Все это уже не тайна.

Говорю о подобном обороте дел в истории общества вовсе не ради поругания революционной борьбы, которая была и остается в моих глазах священной. Говорю, лишь чтобы обратить внимание на двойственность результатов - положительных и отрицательных, или, иначе, достижений ценой утрат - при использовании жестоких, насильственных средств в стремлении к гуманным и прогрессивным целям даже тогда, когда обращение к таким средствам становится необходимостью.

И, возможно, именно в связи с таким заключением особенно уместно и верно подчеркнуть, что наша готовность избегать насилия, прибегать больше или только к ненасильственным способам действия зависит в громадной степени от нашей социально-культурной зрелости.

Человек не всегда бывает в состоянии - по своим реальным возможностям - добиваться своего, того, что ему действительно необходимо, ненасильственным путем. При многих обстоятельствах он даже в наше время, не говоря уже о прошлом, встает перед неизбежностью пускать в ход силу, насилие, ибо иначе его цели остаются недостижимыми. Для минимизации насилия как средства и далее для ненасилия мы, люди, как личности, как общности, как общества, должны подняться на более или менее высокие уровни и в общесоциальном, и культурно-историческом, и в интеллектуальном, и в психологическом, и в нравственном отношениях. Иными словами, нужна достаточная зрелость: иногда в одном, а чаще в нескольких отношениях. Чем более способными мы становимся рассчитывать все последствия предпринимаемых акций, чем лучше соразмеряем действия с желаемыми результатами, чем шире сами наши возможности в выборе средств и чем сильнее в нас умение понимать не только самих себя, но и других людей, в чем-то нам противостоящих, тем полнее наша готовность отказаться от какого-либо насилия.

При этом должная зрелость, предопределяющая выбор способов действия без насилия, - не всегда одно и то же. В разных конкретных ситуациях она разная. Ее "минимум", ее уровень бывает нужен то один, то другой, то в том, то в ином отношении. Он и в прошлом

-- 114 --

в себе собственное, эгоистическое "я" или "мое", человек достигает состояния нирваны, спокойствия. В этическом отношении буддийское учение о ненасильственном отношении к другим прежде всего, опирается на следующие четыре категории: милосердие (maitri), сострадание (karun), равенство (mudita) и радость (upeksa).

В этих нравственных принципах заложены идеи о равном милосердном отношении ко всем иным существам - как высшим, так и низшим, как далеким, так и близким, о сострадании к ним без всяких различий, о радости, испытываемой человеком, помогающим другим. Буддизм, опираясь на эти четыре принципа, требует строго придерживаться священных правил совершенствования тела, речи и души. Он обосновал свои нравственные принципы для утверждения спокойной, мирной, гармонической и справедливой жизни. Значение этих принципов, несомненно, высоко и сегодня. Они приобретают более глубокий, широкий смысл, относясь не только к отдельному человеку, а к целым нациям и народам, государствам и державам.

Таким образом, путем совершенствования внутреннего мира человека буддизм стремится подчинить физическую силу человека силе разума.

Буддисты считают, что если человечество не сумеет обогатить свои духовные ценности и достичь нравственного совершенства, то оно не будет в состоянии правильно использовать те огромные материальные богатства, которые оно накопило на сегодня, что может привести даже к уничтожению самого человечества. Сегодня мы лишь только богатством и совершенством души и помыслов, подчиняя им наши практические действия, можем разумным путем уничтожить силу оружий, устранить угрозу войны. Против силы оружий нужно противопоставить не силу оружий, а силу разума, человечности. И поэтому сегодня особенно высоко значение идеи и практические действия ненасилия. Рассматривать ненасилие как признак бессилия или слабости глубоко ошибочно.

Всем известно, что главными отличительными чертами человека являются его мышление, разум и нравственность. Эти качества являются мерилами человеческого в нем, выражением его силы. Однако насилие человека над человеком, применение оружия против других в целях достижения своих стремлений свидетельствует о недостаточности разума, человечности и о невысокой нравственности, иными словами, о слабости его натуры. В это время как разрешение возни-

- 115 -

часто посилен, доступен многим: было бы желание его в себе, обнаружить, ощутить. Следовательно, тут очень важен субъективный момент, получающий свое значение, естественно, при наличии объективного. С этой точки зрения, как мне представляется, необходимая зрелость должна выражаться прежде всего в обращенном к себе и к другим требовании помнить об ужасах насилия, чтобы по возможности не допускать ничего подобного. Этот тезис, это требование - помнить об ужасах насилия, - как мне кажется, нам нужно было бы постоянно иметь в виду и усвоить себе как большую заповедь. Я ее попытался ради ее значимости сформулировать и на латыни: "Memento violentiae horore". Все же первичным остается не требование ненасилия, а право народов на выбор своего главного решения, своей общей судьбы и права осуществления этого выбора. Вот с этим условием, с учетом такого приоритета и необходимо сводить к минимуму применение насилия.

Мне кажется, что в наши дни мир определенно идет к положению, когда ненасилие приобретает характер решающей тенденции. А насилие, наоборот, должно сходить и уже постепенно может сходить на нет. К сожалению, такой процесс имеет большую объективную ограниченность, и для его успешного развития недостаточно только одного желания или сознания.

Но в сегодняшнем мире имеется и известная внешняя необходимость, которая буквально вынуждает усиление такого процесса. Это прежде всего та опасность апокалипсиса, возможного ядерного всеуничтожения, которая над нами нависла самым явным образом. Необходимость уйти от нее эффективно просвещает сознание людей во всех уголках нашего мира, во всех слоях, группах, региональных и национальных общностях человечества, склоняя всех к большему взаимопониманию, к готовности действовать дальше средствами менее варварскими, чем ранее. Мы, таким образом, приходим к большей зрелости в обращении к средствам достижения наших целей. Это может быть отмечено и на уровне личностном, и на уровне общественном.

Одним из показателей такой зрелости становится большее взаимопонимание, большее внимание друг к другу в нашей жизни. Очень важно при этом добиться, чтобы те доктрины, которых мы придерживаемся, нас не разделяли. Из всех доктрин, которыми руководствуются люди, мы должны выбрать и выдвинуть на первый план то, что нас может соединять. В этом нам следует проявить никак не узость, а

- 116 -

широту, терпимость к тому, с чем кто-то из нас не согласен, не заслоняя несогласием во второстепенном согласие в главном.

Полагаю, что мы должны считать себя наследниками некоторых существенных сторон христианства и не только христианства. Мы должны наследовать, в частности, таким идейным веяниям, которые идут от Франсуа Рабле. Его идея "Телемской обители", где действует единственная заповедь "Делай что хочешь!", как мне кажется, не может нас не подкупать. Конечно, условием осуществления этой заповеди является высокий уровень и новое качество духовности, когда человек хочет делать только добро и не хочет, не может делать зла, относясь к интересам "других" так же, как и к своим. Пусть тогда делает все, что хочет, и это будет то, что нужно людям. Мы должны, вероятно, наследовать и идеи морали без долга, теоретиком которой был французский мыслитель прошлого века Ж.-М. Гюйо. Эта идея хороша в той мере, в которой означает, что человек высоконравственный действует не из-за внешнего принуждения, не из-под палки, а в силу внутренней моральности, побуждаемой собственной совестью. Мы во многом должны быть благодарны этике П.А.Кропоткина, который выдвигал принцип взаимопомощи, взаимности, "мьютуализма". Этот принцип получил большое признание во французской традиции, главным образом социалистической. Мне кажется, что мы не должны чураться даже, о ужас, Ф.Ницше. Это ведь ему принадлежит мысль, что этика будущей это - эстетика. Мысль, не лишенная своих резонов. Если мы берем такие идеи в их определенных аспектах, а не во всей их тотальности, не во всей полноте, отказываясь от того в них, что противоречит нашему мировоззрению, то нам ничего бояться никакого Ницше. Нужно уметь видеть и в нем то, что обладает какой-то, немалой привлекательностью, конструктивностью, перспективностью.

РАЗДЕЛ IV. Идеи ненасилия в истории общественной мысли

- 117 -

Г.Лувсанцэрэн. ИДЕИ НЕНАСИЛИЯ И МИРОЛЮБИЯ В ТРАДИЦИЯХ БУДДИЗМА

Представляя Азиатскую буддийскую конференцию за мир (АБКМ), движение, объединяющее миролюбивых буддистов Азии в их стремлении претворить в жизнь учение Будды, я хотел бы кратко остановиться на буддийских взглядах по вопросам ненасилия.

В истории человечества возникало много учений и теорий, ставящих своей целью утвердить ненасилие, многие философы посвятили этому свои умы. Среди них выделяется великий мыслитель Будда Шакьямуни и его учение. Размышляя над негативными сторонами и пороками современного ему общества, всеми тяготами жизни, Будда постиг истину, что жизнь - это страдание, и что существует путь избавления от страданий. На протяжении многих веков учение Будды обогащалось и развивалось его учениками - мыслителями Индии и других стран Востока.

Буддизм рассматривает как источники страдания человеческие пороки: невежество, гнев и страсть, которые символизируются образами соответственно свиньи, змеи и петуха. Эти человеческие пороки становятся причиной не только разногласий и конфликтов между людьми, но и войн между народами. Буддизм считает, что, искоренив эти пороки, человек избавляется от страданий и тем самым достигает спокойствия - нирваны. При этом основным путем является умственное и нравственное совершенствование личности, т.е. совершенствование мира человека. Иными словами, преодоление социальных и личностных пороков и противоречий достигается в буддизме путем развития истинно человеческих качеств, то есть в переводе на современный язык, ненасильственным путем. Согласно учению Будды, все существующее - невечно, все протяженное находится во взаимозависимости счастья и страдания, все Дхармы (элементы) не имеют истинно сущего индивидуального "я". И поэтому, совершенствование человека означает познание сущности мира, рассмотрение вещей и явлений мира не в отдельно взятом, окостенелом состоянии, а в их значении, во взаимном переходящем отношении между существующими и несуществующим.

Таким образом, как определяет буддийская философия, победив

- 114 -

в себе собственное, эгоистическое "я" или "мое", человек достигает состояния нирваны, спокойствия. В этическом отношении буддийское учение о ненасильственном отношении к другим прежде всего, опирается на следующие четыре категории: милосердие (maitri), сострадание (karun), равенство (mudita) и радость (upeksa).

В этих нравственных принципах заложены идеи о равном милосердном отношении ко всем иным существам - как высшим, так и низшим, как далеким, так и близким, о сострадании к ним без всяких различий, о радости, испытываемой человеком, помогающим другим. Буддизм, опираясь на эти четыре принципа, требует строго придерживаться священных правил совершенствования тела, речи и души. Он обосновал свои нравственные принципы для утверждения спокойной, мирной, гармонической и справедливой жизни. Значение этих принципов, несомненно, высоко и сегодня. Они приобретают более глубокий, широкий смысл, относясь не только к отдельному человеку, а к целым нациям и народам, государствам и державам.

Таким образом, путем совершенствования внутреннего мира человека буддизм стремится подчинить физическую силу человека силе разума.

Буддисты считают, что если человечество не сумеет обогатить свои духовные ценности и достичь нравственного совершенства, то оно не будет в состоянии правильно использовать те огромные материальные богатства, которые оно накопило на сегодня, что может привести даже к уничтожению самого человечества. Сегодня мы лишь только богатством и совершенством души и помыслов, подчиняя им наши практические действия, можем разумным путем уничтожить силу оружий, устранить угрозу войны. Против силы оружий нужно противопоставить не силу оружий, а силу разума, человечности. И поэтому сегодня особенно высоко значение идеи и практические действия ненасилия. Рассматривать ненасилие как признак бессилия или слабости глубоко ошибочно.

Всем известно, что главными отличительными чертами человека являются его мышление, разум и нравственность. Эти качества являются мерилами человеческого в нем, выражением его силы. Однако насилие человека над человеком, применение оружия против других в целях достижения своих стремлений свидетельствует о недостаточности разума, человечности и о невысокой нравственности, иными словами, о слабости его натуры. В это время как разрешение возни-

- 118 -

кающих споров и конфликтов ненасильственным путем говорит о человеческих качествах в нем, о его истинной силе и высокой нравственности.

Таким образом, ненасилие - это признак его силы. Лишь при нехватке истинно человеческих качеств человек прибегает к силе оружия, таким образом компенсируя свою слабость посторонними нечеловеческими средствами. Так было во все времена, так есть и поныне.

Сегодня происходящие в мире позитивные изменения, новое мышление и новые подходы в межгосударственных отношениях создают благоприятные условия для реализации политики ненасилия и расширяет сферу ее действия. Мы, объединенные в АБКМ буддисты, полностью поддерживаем политику и деятельность, направленную на утверждение в межгосударственных отношениях нового мышления, новых нравственных принципов, и мы горячо приветствуем плоды этой политики. Она полностью отвечает чаяниям всех честных людей, в том числе буддистов, соответствует их нравственным принципам, и вообще самой, человеческой природе.

В настоящее время политика ненасилия и ненасильственное действия являются не только возможными, но и используются широко в практической жизни. Это находит выражение в том, что взаимное доверие, взаимопонимание и сотрудничество все больше пробивает дорогу в отношениях между государствами и между различными социальными силами. Свидетельством тому служит также укрепление принципа мирного сосуществования, рост авторитета и влияния движения неприсоединения, все более широкое применение политических средств регулирования региональных конфликтов и спорных вопросов.

Это еще раз доказывает, что этика и политика ненасилия не являются пассивной формой борьбы, как полагают некоторые, а, наоборот, это активная и эффективная форма деятельности человека в целом, и миролюбивых сил и государств в частности.

Следуя учению Будды, АБКМ на протяжении 20 лет своего существования неизменно выступает за установление мира и спокойствия в Азии, родине буддизма, а также во воем мире. АБКМ ставит своей целью мобилизовать усилия буддистов к утверждению идеалов мира, справедливости и достоинства человека. Отвергая насилие, АЕКМ в своей деятельности использует ненасильственные методы и формы работы, включая пропаганду учения Будды Шакьямуни о ненасилии.

- 119 -

Е.Д.Мелешко. ПРИНЦИП НЕПРОТИВЛЕНИЯ В НРАВСТВЕННО-РЕЛИГИОЗНОМ УЧЕНИИ Л.Н.ТОЛСТОГО

Духовные предпосылки толстовского учения о непротивлении. Принцип непротивления является краеугольным положением нравственной философии Толстого. Он стал для него не только ключом к пониманию сущности христианства, но и связующей нитью его мировоззрения, соединяющей воедино религию, философию, социологию и моралистику.

Чтобы оценить в полной мере своеобразие толстовского учения о непротивлении злу насилием, необходимо понять его исходную творческую установку. Толстой вовсе не стремился к созданию собственного оригинального учения. "Не думайте, что я учу чему-нибудь новому, - подчеркивает он. Я учу тому же, чему учили все мудрецы и святые люди. Я учу только тому, как исполнять то, чему они учили".¹

В той же степени Толстой не считал себя и "первоучителем" истины ненасилия, но всего лишь её поборником и проповедником, абсолютно убежденным в её несомненной ценности. "Не думаю, что Галилей был более убежден в несомненности открытой им истины, чем убежден я, несмотря на всеобщее отрицание её, в несомненности открытой не мной и не одним Христом, но всеми величайшими мудрецами мира истины о том, что зло побеждается не злом, а только добром", - писал Толстой.²

Основные положения своего учения Толстой сознательно возводит к идеям мудрецов древности, величайших учителей человечества: Лао-Цзы, Конфуцию, Заратустре, Соломону, Будде, Сократу, Христу, Магомету и др., рассматривающих все жизненно важные проблемы с позиций непротивления. Все эти учения роднит одна мысль. Суть её в том, что насильственная борьба со злом не уничтожает, но умножает зло, что это умноженное зло обрушивается в конечном итоге на голову того, кто пытается искоренить его силой. Успешно противоборствовать злу можно только противоположным началом: добром. "Побеждай гнев кротостью, зло добром, скупого щедростью, лгуна правдой",³ –

——————————

¹ Толстой Л.Н. Учение Христа, изложенное для детей // Полн. собр. соч. в 24 т. М., 1913. Т. 15. С. 251.

² Толстой Л.Н. Письма. Ответ польской женщине // Там же. Т.24. С. 45.

³ Толстой Л.Н. Круг чтения. Полн. собр. соч. М., 1957. Т. 41. С. 231.

- 120 -

приводит Толстой изречение из Дхаммапады, подтверждающее "логику" плодотворной борьбы. Добро побеждает зло, потому что оно сильнее зла, хотя внешне позиции добра всегда выглядят мягкими, слабыми, уступчивыми. Однако в этой настойчивой мягкости проявляется подлинная нравственно-преобразующая сила. "Нет ничего в мире нежнее и уступчивее, чем вода, - иллюстрирует Толстой эту мысль словами Лао-Цзы, - а между тем жестокое и твердое не может устоять против неё. Слабый побеждает сильного. Нежный побеждает жесткого. Все в мире знают это, но никто не хочет исполнять это".⁴

С учениями мудрецов Толстой связывает открытие закона воздаяния за добро и зло и обоснование "космической" целесообразности и практической пользы жизненной позиции непротивления.

Оценивая закон воздаяния за зло, Толстой подчеркивает, что в нравственном мире всё связано еще теснее, чем в мире физическом. Всякий обман влечет за собой ряд обманов, всякая жестокость порождает цепную реакцию жестокостей. Вследствие этого, утверждает Толстой, делать людям зло так же опасно, как дразнить дикого зверя. Большей частью в этом мире и нередко в самой грубой форме зло возвращается на того, кто его сделал. И в этом нет никакой мистики, но определенная закономерность распространения "энергии" зла, волны которого обрушиваются и на того, от кого они исходят.

Толстой показывает, что закон воздаяния за зло не всегда проявляется в видимой, вещественной форме. Вещественное зло, совершенное человеком, может не вернуться непосредственно на того, кто совершил его, но то злое чувство, которое вызвало дурной поступок обязательно оставит свой след в душе человека и заставит его страдать. "Не ищи видимого возмездия за добро, - пишет он, - оно дано тебе одновременно с поступком. И не думай, что если ты не видишь возмездия за совершенное зло, то его не будет. Оно уже есть в твоей душе. Ты ошибаешься, относя боль твоей души к другим причинам".⁵

Цельное, последовательное и ясное выражение истины ненасилия Толстой находит в учении Христа. В этом учении идея ненасилия становится законом и правилом жизни. Чтобы раскрыть принцип непротивления как практическую, жизненную норму поведения, возведенную в

——————————

⁴ Толстой Л.Н. Круг чтения // Там же. Т. 42. С. 292.

⁵ Толстой Л.Н. Круг чтения // Там же. Т. 41. С. 548.

- 121 -

закон, Толстой вынужден переосмыслить суть евангельской заповеди непротивления злому, точнее, вернуть ей её исходное истинное значение. Об этом он пишет в работе "В чем моя вера".

Заповедь непротивления обычно ассоциируется со словами "и кто ударит тебя в правую щеку... подставь другую" и т.п. Эти слова воспринимаются как требование нарочитых страданий и жертв, не свойственных человеческой природе. Толстой говорит, что он и сам испытал подобное представление о непротивлении, уверив себя в том, что эти слова даны вовсе не для руководства жизнью.

Но смысл заповеди о непротивлении Толстой усматривает не в этих словах, а в её начальной фразе: "не противьтесь злому". Эта простая и однозначная мысль как бы попадает в тень последующих жертвенных образом заповеди непротивления. "Вам сказано: око за око, зуб за зуб. А я вам говорю: не противьтесь злому", - именно в этих словах Христа, противопоставляющих два фундаментальных закона человеческой жизни, Толстой видит суть принципа непротивления.

Христос, по словам Толстого, вовсе не советует подставлять щеку, снимать с себя последнюю рубашку для того, чтобы пострадать. Он велит не противиться злому, добавляя, что при этом придется, может быть, и страдать. Точно так же, как отец, отправляющий сына в дальнее путешествие, не приказывает ему мокнуть, зябнуть, недосыпать и т.д., поясняет Толстой эту мысль. Он только напутствует его идти своей дорогой, не сворачивать с неё для достижения цели, даже если для этого неизбежно придется вытерпеть все эти лишения.

Для того, чтобы выявить нормативный, морально-практический смысл принципа непротивления, Толстой обращается к рассмотрению двух основных законов жизни, противостояние которых определяет смысл истории и нравственную судьбу человека.

Закон насилия и закон любви. Развитие мира подчинено двум законам. Первый из них, образно выраженный в моисеевой заповеди "око я око, зуб за зуб", символизирует собой историю и перспективу насильственной борьбы с силами зла. Именно этот закон обусловил закономерности развития человеческой цивилизации, её экономику, политику, мораль, право. Со времен кодексов Моисея, Хаммурапи, Ману, римского права и по сей день общество пытается покарать зло, прибегая к насилию со стороны государства, армии, вооруженных стражей порядка, суда, тюрем, личной мести и т.д. Но зло в мире от

- 122 -

этого не только не исправилось и не исчезло, но даже увеличилось, согласно правилу "умножения" зла. Исторический опыт постоянно подтверждал и другую закономерность: люди, насильственно боровшиеся со злом или противившиеся ему силой, нередко сами становились жертвами ответного зла.

Насильственная борьба со злом оказалась в итоге не уничтожением самого зла, но уничтожением его носителей. А это равносильно тому, как если бы мы боролись с волнами, вычерпывая воду из океана. Силы зла невещественны. С ними нельзя бороться физическими средствами. Их можно побороть и погасить только любовью, смирением, кротостью. Об этом и говорит второй закон жизни, выражающийся в непротивлении злу силой, в любви. Этот закон не стал основой существования и развития какого-либо народа, общества. Он осуществлялся на протяжении короткого периода времени лишь отдельными людьми или общиной людей. Но и на основании этого опыта можно судить о его социальной действенности. Если поступки непротивления и любви одного или нескольких человек смогли вызвать такой общественный резонанс, потрясти основы государственного устройства, то можно предположить, что произойдет, если все большее число людей последует этому закону. "Трудно предположить тот переворот, - пишет Толстой, - который произойдет во всей вещественной жизни людей, если люди не то что станут жить по любви, но только перестанут жить злобной животной жизнью".⁶

Обосновывая эту основу жизни, Толстой особенно настаивает на том, что непротивление не есть пассивное приятие зла, бессильное равнодушное пособничество ему, неучастие в борьбе с ним, но, напротив, наиболее плодотворное средство противоборства злому. Не противиться злому не значит не бороться против зла, наоборот, это значит бороться с самим злом, но не бороться с человеком - бороться только против того, что есть злого, порочного в человеке. Такая борьба уничтожает самый корень зла, ибо она способна пробудить доброе чувство и в том, кто сделал зло, и в том, кто претерпел его. Суть такой борьбы можно выразить в следующей формуле: бороться со злом в человеке, любя человека и ненавидя его пороки и бороться со злом в самом себе, ненавидя себя и любя в себе всеобщее духовное начало. "С грехом ссорься, с грешником мирись. Ненавидя дур-

——————————

⁶ Толстой Л.Н. Дневники // Собр. соч. в 22 т. М., 1963. Т. 22. С. 391.

- 123 -

ное в человеке, люби человека",⁷ - так коротко и афористично выражает Толстой эту мысль.

И здесь мы непосредственно сталкиваемся с нормативной стороной принципа непротивления. Как осуществить его требования в жизни, в рамках государственной власти, гражданских обязанностей, пересудов общественного мнения, испытывая давление личных потребностей и семейных интересов? Ведь для того, чтобы принять этот принцип как руководство жизнью, нужно быть готовым к общественному презрению, и к преследованиям властей, и к личному неблагополучию, и к физическим страданиям. Для этого нужно иметь нравственное мужество вынесения обид, несправедливости, упреков ближних. Что может явиться основанием такой позиции? Во-первых, это убеждение в том, что для улучшения общественной жизни есть только один путь: внутреннее совершенствование. И, во-вторых, любовь. Любовь как закон жизни и как душевное состояние.

Толстой исходит из того, что большинство людей стоит на позиции переустройства общества, пренебрегая своим внутренним совершенствованием, не потому, что считают этот путь научно обоснованным, а потому, что он кажется более легким, доступным и плодотворным. Но это поверхностный взгляд на вещи. "Всякий по себе знает, - пишет Толстой, - как трудно изменить свою жизнь и стать таким, каким хотел бы быть. Когда же дело идет о других, то кажется, что стоит только приказать и принудить, и другие сделаются такими, какими мы хотим, чтобы они были".⁸ Вот почему, заключает Толстой, никакое общественное устройство не исправит зла, пока люди останутся такими, какие они есть. Для того, чтобы жизнь была хорошая, чтобы общественные отношения сделались гармоничными, есть только одно средство: самим людям быть лучше.

Другим определяющим началом позиции непротивления является любовь. В учении Толстого мы находим глубокое осмысление идеи христианской любви. "Любовь, - пишет Толстой, - есть сила жизни. Любовь есть правило для исполнения всех правил".⁹ Любовь в понимании Толстого не есть любовь к одному отдельному лицу, но душевное состояние готовности любви ко всем. Потому-то эта любовь распростра-

——————————

⁷ Толстой Л.Н. Круг чтения // Полн. собр. соч. Т. 41. С. 534.

⁸ Толстой Л.Н. На каждый день // Полн. собр. соч. Т. 44. С. 289.

⁹ Толстой Л.Н. Круг чтения // Полн. собр. соч. Т. 42. С. 546.

- 124 -

няется и на людей неприятных, враждебных нам. "Любить того, кто нам приятен, - говорит Толстой, - не значит любить. Истинная любовь та, когда в человеке любишь того же Бога, какой в тебе. Это любовью любишь не только своих родных, не только тех, которые любят тебя, но любишь неприятных, злых людей, ненавидящих тебя".¹⁰

Истинная любовь должна быть равной и одинаковой для всех: и дальних и ближних. "Одинаково нужно заставить себя, - пишет Толстой, - любить тех, которых мало любишь или ненавидишь, и перестать слишком любить тех, которых слишком любишь".¹¹

Основанием любви является сознание каждым человеком единства духовного начала, живущего во всех людях. Условие её обретения - избавление и воздержание от незаметных, мелких поступков и слов, которые способны вызвать раздражение или обиду окружающих, от неприязненных чувств и недоброжелательных мыслей к другим людям. "Как сделать, чтобы полюбить, чтобы любить всех? - спрашивает Толстой, - ...Одно знаю: не мешать любви соблазнами, и, главное, любить любовь, знать, что в ней только жизнь, что без неё страданье".¹²

В обращении к кружку молодежи "Любите друг друга", достигающем высшей ноты евангельской проповеди любви, Толстой приходит к определению человека как Homo amores, существа любящего. Но встает вопрос, кого же должен любить человек? Вначале кажется, - развивает мысль Толстой, - что человеку надо любить самого себя, как это вытекает из его природы. Но стоит получить некоторый жизненный опыт, чтобы почувствовать, что любить себя - существо конечное, преходящее - бессмысленно.

Затем кажется, что надо любить других, близких, друзей. Но ведь и эти люди смертны и ограничены, и перенесение любви с самого себя на них не уничтожает, а только оттягивает зло жизни. Что же любить? "Ответ един: любить всех, любить начало любви, любить любовь, любить бога как символ любви, любить добро. Стоит понять это, и сразу уничтожается все зло человеческой жизни и становится ясным и радостным смысл её".¹³

——————————

¹⁰ Толстой Л.Н. Круг чтения // Полн. собр. соч. Т. 41. С. 36.

¹¹ Толстой Л.Н. Дневники // Собр. соч. в 22 т. Т.22. С. 149.

¹² Толстой Л.Н. Там же. С. 32.

¹³ Толстой Л.Н. Любите друг друга // Полн. собр. соч. Т. 42. С. 329.

- 125 -

Состояние любви позволяет решить все жизненные проблемы, Толстой пишет о могущественности "меча любви", разрубающего все узлы житейских конфликтов. Нет такого тяжелого затруднительного положения, которое не разрешалось бы любовным участием. "Когда тебе тяжело, - говорит Толстой, - когда жизнь твоя запуталась и ты боишься того, что ожидает тебя, скажи себе: давай перестану заботиться о том, что будет со мной, а буду любить всех тех, с кем схожусь, а там будь что будет. Только попробуй жить так, и ты увидишь, как вдруг все распутается, и тебе нечего будет бояться".¹⁴

Для того, чтобы утвердить любовь как живую силу непротивления, Толстой, опираясь на свой жизненный опыт, показывает, что любовь в ответ на зло не есть принуждение ума, усилие воли или здравый рассудок. Это есть спонтанная радость сердца. "Говорят: любить людей неприятных нам, - зачем? А затем, - отвечает Толстой, - что в этом радость. Испытай это, и ты узнаешь, правда ли это".¹⁵

Любовь наполняет человека чувством ни с чем несравнимой, удивительной радости, рассеивающей последние "тучи" зла. Тот, кто испытал эту радость, не захочет никакой другой и не пожалеет ничего, чтобы получить её вновь. При этом, оговаривается Толстой, речь идет не только о духовной, внутренней радости, но и о радостях мирской жизни, ибо человек избавляется ото всех душевных препятствий, связанных с неприязненными чувствами и недоброжелательными мыслями, которые не позволяют ему глубоко и полностью насаждаться жизнью. Тем не менее, духовное, внутреннее благо любви оказывается всепоглощающим в силу своей глубины и жизненной значимости. "Бесстрашие, спокойствие, радость, которые дает любовь, так велики, - пишет Толстой, - что блага мирские, даваемые любовью, незаметны для человека, познавшего внутреннее благо любви".¹⁶

Высшее благо любви заключается в исчезновении страха смерти, вырастающего на почве любви к самому себе. "Любовь уничтожает не только страх смерти, - пишет Толстой, - но и мысль о ней". От-

——————————

¹⁴ Толстой Л.Н. На каждый день. Там же. Т.43. С.13.

¹⁵ Толстой Л.Н. Там же. Т.42. С.117.

¹⁶ Толстой Л.Н. Круг чтения. Т.41. С.63.

¹⁷ Толстой Л.Н. На каждый день. Т.44. С.126.

- 126 -

казываясь от употребления зла в отношениях между людьми, преодолевая в себе злые помыслы и чувства, человек утрачивает и главное зло своей собственной жизни - ощущение смертности, приобретая взамен веру в бессмертие. "Любовь к добру и вера в бессмертие - нераздельны"¹⁰, - такими словами венчает Толстой свое понимание закона любви, позиции непротивления, открывающей новые перспективы процветания рода человеческого.

——————————

¹⁸ Толстой Л.Н. Круг чтения. Там же. Т.41. С.236.

- 127 -

Л.В.Коновалова. ПРОБЛЕМА НЕНАСИЛИЯ В СИСТЕМЕ "ЖИВОЙ ЭТИКИ" РЕРИХА

Сегодня мы переживаем крушение многих недавно еще столь привычных идеологических догм. Одна из них, пожалуй, самая стойкая, имеющая характер предрассудка, нередко воспринимающаяся как неотъемлемая часть самого понятия марксизма как теории революционной переделки мира, и ленинизма как её практического воплощения, это идея революционного насилия. Известны слова Маркса о насилии как "повивальной бабке истории". Глубоко усвоены и широко внедрены в реальную жизнь в нашей стране её модификации - "теория" диктатуры пролетариата, красного террора, обострения классовой борьбы, чрезвычайных мер по борьбе против врагов народа; незабываема формула социалистического гуманизма - "Если враг не сдается, - его уничтожают". "Крылатыми" стали слова знаменитых революционеров "В белых перчатках история не делается", "Революции без крови не бывает". Годы и десятилетия потрачены на то, чтобы вдолбить эту идею в головы, теоретически и практически обосновать допустимость, моральную оправданность и высшую справедливость всех, даже самых безжалостных, форм революционного насилия. А несогласных и сомневающихся заклеймить как "соглашателей", "гнилых либералов", "лакеев буржуазии", "пацифистов", "абстрактных гуманистов" и так далее.

Настало время еще раз обратиться к этой идее, подвергнуть ее всяческой проверке, выделить в ней правильное и неправильное; отказаться от однозначной её трактовки и рассмотреть её возможные альтернативы. Заранее скажем, что среди множества таких альтернативных версий, составляющих в своей совокупности "этику ненасилия", мы хотим остановиться на одном, на наш взгляд, очень интересном и даже экзотическом варианте, который представляет собой "живая этика" Н.К.Рериха.

Ответим с самого начала на очень важный вопрос: в чем состоит альтернативность "живой этики" идеям социализма, революции, насилия? Почему они сопоставимы? В чем они взаимоисключают друг друга, в чем дополняют? Прежде всего, сопоставимость возможна потому, что "живая этика" не только не исключает идеи социализма и коммунизма, но разделяет, принимает их. И теоретически, и лично Николай и Елена Рерихи признавали и одобряли социалистический

- 128 -

путь, избранный страной, рассматривали социализм и коммунизм как концентрацию социальной энергии масс, как воплощение народной мечты о прекрасном будущем, "земле обетованной", содержащейся в эпосе всех народов мира. Ведь само слова "коммунизм" произошло от слова "коммуна", "община". Причем община, понимаемая как добровольное сообщество людей, объединенных общими идеями, желающих трудиться на общее благо, стремящихся к знаниям, лишенных чувства собственности, жажды имущества, зависти, лени, невежества. Сообщество людей общинного сознания, приверженных принципу справедливости, правильного вознаграждения за труд, преданных знанию, красоте, культуре. Все эти элементы, как мы знаем, содержатся в понятии "коммунизм". Но ведь это понятие не только политическое. К этим идеям человечество шло долгими путями в разных странах мира. Эти идеи просматриваются во всех религиях, они зашифрованы в народных сказаниях и легендах. В том числе и в древнеиндийской легенде о Шамбале. И "живая этика" принимает эту идею как высший нравственный идеал. Одна из книг "живой этики" так и называется "Община", другая - "Братство". В них, также как и в других работах Рериха, в том числе "Шамбала" (часть "Сердца Азии"), община - центральное понятие. Более того, эволюционно-космически обосновывается, что община - основной закон всей эволюции человечества, что община, единение, всеобщее сотрудничество - космический закон. Таким образом, Шамбала в учении Рериха выступает как одна из конкретизаций идеала коммунизма, а община, как космическая и эволюционная величина, дополняет социальное понятие коммуны. Альтернативы, как мы видим, здесь нет. Она - в другом: в средстве достижения цели. Различие и альтернатива концентрируется вокруг проблемы достижения идеала, путей и средств, то есть вокруг понятия ненасилия. "Живая этика" Рериха его полностью отвергает. Марксистско-ленинская этика его принимает. Кто же прав? Рассмотрим логику этики борьбы, допускающей насилие, проследим всю цепочку следствий, вытекающих из исходного понятия.

Как известно, социализм сначала выступил под лозунгом борьбы против насилия, уничтожения его. В священном революционном гимне "Интернационал" есть замечательные слова: "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим...". Имеется в виду, по логике, мир, в котором не будет "насилья". На практике же оказалось, что насилие было не только не уничтожено,

- 129 -

но, наоборот, запрограммированно, более того, его масштабы оказались несопоставимыми с тем, что знала история. Как же обосновывалось это отступление от заявленного принципа неприменения насилия? Во-первых, оправданием применения революционного насилия явилось то, что оно как бы не первично, а вторично: оно применено в ответ на осуществленное насилие. А вина защищающегося, даже если он, говоря юридически, превысил меру обороны, всегда ведь меньше, чем вина нападающего. Сюда же примыкало доказательство от "психологически-противного": они бы нас не пожалели, они бы с нами "еще не то" сделали.

Вторым аргументом оправдания насилия послужило знаменитое "революция должна уметь себя защищать". Логика рассуждения здесь уже несколько другая: насилие оправдано, ибо оно служит великой цели - защите революции. Логика не новая, давно уже известная: цель оправдывает средства. На великие, святые цели можно списать... почти все: убийства, зверства, жестокости, голод, холод, беспризорность детей, разруху. Остается уточнить только - а сколько именно людей, детей можно убить ради ... революции. Этим "исчислением" пришлось заняться уже Ленину. Вспомним его известные слова: мы каждый раз подсчитываем, что нам дороже - жизнь сотен рабочих или жизнь одного буржуа. Арифметику легко понять. Решение принималось, во-первых, в пользу большинства (сто больше одного), а также по классовому признаку (рабочий лучше буржуа). Всё правильно, особенно если забыть, что буржуй все же тоже человек. Вспомним, что Достоевский предлагал другую арифметику: хрустальный дворец не стоит слезинки... одного ребенка, потому, что по "алгебре революции" трудно, встав на этот путь, ограничиться "одной слезинкой", за ней обязательно польются потоки слез и даже реки крови.

Третий аргумент связывался с фактором времени: сейчас не до жалости, милосердия, доброты. Сейчас надо революцию делать, а потом, позже, когда все будет хорошо, можно будет опять "милеть людскою ласкою". Насилие оправдывалось тем, что надо "выиграть время", если время уйдет, будет поздно что-либо предпринимать, время (историческое время) не ждет. Насилие принималось как средство ускоренного решения исторических задач, неизбежное для хирургии истории. Ведь соблюдение многочисленных нравственных правил и норм требует очень длинного периода времени. Быстро, ценой

- 130 -

отступлений от них, сделать революцию, а уж потом - тысяча лет справедливости, мира и доброты. Логика Раскольникова, если вспомнить Достоевского: убить одну вредную старуху, а потом долго приносить пользу многим-многим людям. История показала, что эта логика ложна. То, что достигается насилием, кровью, жертвами, жестокостью, никому так и не идет впрок: всемирная история есть всемирный суд.

Все три ошибки, содержащиеся в трех основных аргументах оправдания революционного насилия, многим очевидцам событий были видны со стороны, в том числе и Рериху. Создавая "живую этику", он постарался избежать этих ошибок, не нарушать изначальной логики социалистических идей. Так, если социализм провозгласил отказ от насилия, то и придерживаться этого принципа нужно до конца. Поэтому в "живой этике" отказ от насилия составляет краеугольный принцип: нельзя насильно создавать общину, нельзя допускать никакого насилия над личностью. Нет ничего более ужасного, чем насильственная община, насильственное счастье, насильственный социализм и коммунизм. "Всякая насильственность осуждена - писал Рерих. Насильственное рабство, насильственный брак, насильственный труд возбуждают возмущение и осуждение. Но из всех насилий самое преступное и уродливое зрелище являет собой насильственная коммуна. Каждое насилие обречено на реакцию, а самое худшее насилие обречено на самую худшую реакцию".¹ Эти слова, сказанные еще в тридцатые годы, оказались поистине пророческими: идея социализма, братства, справедливости, внедряемая в жизнь насильственными методами, была искажена до неузнаваемости и, воплощенная в "казарменном коммунизме", превратилась в свою прямую противоположность. Насилие, соединенное с социализмом, оказалось способным дискредитировать этот строй полностью. Но, может быть оно дискредитировало в очередной раз лишь само себя? Может быть идею социализма и коммунизма еще можно спасти, если очистить её от чуждой ей примеси - теории и практики насилия? Ведь сама по себе эта идея не должна погибнуть. Она - воплощение идеалов человечества, его заветная мечта, закон эволюции, магистральный путь развития человечества, единственный выход из тупика истории,

——————————

¹ Рерих Н.К. Община. Ч.3. Разд. II. Пункт 3 // Сибирские огни, 1989, № 12, с.158.

- 131 -

единственная альтернатива капитализму - царству собственности и эгоизма.

Кстати, в таком видении капитализма Рерих близок к марксизму. Видевший и классический капитализм в его американском и английском варианте, и "смягченный" капитализм в Швеции, и колониальный капитализм в Индии, Рерих отрицает его прогрессивный характер, восстает против культа личной собственности, против эгоизма, противопоставляя ему общину. "Тирания и военный империализм уже в зарождении носят признаки разложения. Короли, конституции могут вызвать улыбку сожаления. Все комедии парламентов могут служить лишь назиданием бренности жизни. Все псевдосоциалистические гримасы могут внушить отвращение. Только создание общины утверждает эволюцию биологического процесса.

Желающий посвятить себя истинному коммунизму действует в согласии с основами великой материи. Но, если кто хочет создать компромисс, пусть выберет главою банкира, по крайней мере, его похвалят за трезвый цинизм. Сознательная община исключает двух врагов общественности, а именно - неравенство и наследование. Всякое неравенство ведет к тирании. Наследование является компромиссом и вносит гниение в основы".²

Озабоченность Рериха имеет чисто этический характер: его не устраивает капитализм, так сказать, нравственно, в том, что он делает с людьми, какие чувства порождает он в их душах, делает людей собственниками, эгоистами, порождает и развивает в них собственнические инстинкты. В известной буддийской притче рассказывается о человеке, который владел собственностью, но не имел собственнического сознания, и о другом, который не владел собственностью, но был собственником по духу. Именно поэтому не имеет смысла насильственно отнимать вещи: даже не имея их человек может остаться собственником, и, наоборот, будучи окруженным вещами быть внутренне свободным от них, осознать отказ от собственности. Бороться с чувством собственности, поэтому, надо не экспроприацией её, а лишь разъяснением её унижающего человека характера, разумным проведением образовательной задачи, в том числе и среди молодежи, углублением сознания. "Насильственное и неосознанное распределение

——————————

² Рерих Н.К. Указ. соч. С. 154.

- 132 -

порождает лукавство и ложь, - пишет Рерих. - Нечего насильно пытаться отнимать вещи и тем самым создавать страсть к рухляди... Необходимо, чтобы это сознание явилось не отказом, но свободным завоеванием. Когда без лукавства люди узнают о непрактичности собственности, тогда вырастет коллектив сотрудников. Ядовитое дыхание собственности можно уничтожить лишь продуманной программой школ. Так же как религия отменяется не запрещением, а предложением учения о жизни. Не существует литературы против собственности. Пункт программы партии еще не убеждает. Лишь немногие победили дракона рухляди. Но многие мечтают о собственных приобретениях. Как правдивы должны быть исторические сопоставления. Как строго должны быть подобраны биологические подробности, чтобы показать противозаконность и тщету собственности. Законы свойств материи свидетельствуют, как собственность не отвечает природе человека".³ Как видим, перед нами программа ненасильственного решения проблемы собственности.

Итак, выбор однозначно сделан - община, братство. В их понимании и обосновании - вся специфика рериховской концепции, вся её непохожесть на политические и религиозные теории. Вот что говорит Рерих: "Утверждающий общину способствует ускорению эволюции планеты... Обратите внимание на историю прошлого; вы наглядно увидите ясные толчки преуспеяния, увидите, что эти толчки совпадали с проявлением идеи Общины", "община есть единственно разумный способ человеческого сожития", "община есть вместилище всех возможностей и всех накоплений", "община - чаша солнечной радости!".⁴

Но все внимание сосредоточено на раскрытии нравственного содержания понятия коммуны. Особое значение придается внутреннему состоянию вступающих в общину добровольных общинников, и здесь Рерих однозначно не приемлет социалистический опыт: "Многие коммунистические организмы не обращают внимания на внутреннее содержание своих участников". По мысли Рериха, истинный путь развития общинного сознания - это путь напряженного нравственного самосовершенствования. Ведь изменить внешний мир, не изменив самого человека, означает не изменить ничего. Поэтому вместо того, чтобы

——————————

³ Там же. С. 166.

⁴ Там же. С. 157, 154, 162.

⁵ Там же. С. 161.

- 133 -

насильственно и локомотивно быстро улучшать внешний мир, нужно подумать об улучшении собственной души, личного нравственного мира. Что же нужно в себе выращивать? Этика насильственной борьбы имеет своим следствием такие качества как агрессивность, жестокость, беспощадность. А что прорастает в человеке, если он впитает в свою плоть и кровь этику ненасилия? Не малодушие ли? Не трусость ли, не слабость ли, столь противные всем настоящим людям, суперменам и суперчеловекам? Отнюдь нет. Принцип ненасилия дает высшую духовную силу, аккумуляцию колоссальной внутренней энергии, обеспечивающей и господство над самим собой, самообладание, что уже есть первый признак истинного геройства, победы над самим собой, и силу особого воздействия на других людей, силу, способную сдвинуть горы, поднять на подвиг людей, повести их за собой. Но это - в минуты огненной энергии. А в повседневной жизни - кротость, доброта, милосердие к людям, сострадание к самым слабым из них, нуждающимся в помощи и поддержке. В этом - нравственная суть ненасильственной общины, закона единения и сотрудничества, высшей формы совместного человеческого существовании. Залог силы отдельного человека и всего человечества. Силы, необходимые для великих дел, - победы над болезнями, старостью и смертью, обеспечения высокого счастья для всех, освоения космоса. Отсюда вытекает идея совершенствования. Это - совершенно особое понимание совершенствования, отличное от христианского аскетизма и буддийской нирваны, - понимание, теоретически выстраданное, практически осуществленное. Совершенствование через знания, красоту, музыку, труд, через аккумуляцию космической энергии. Но какими методами действовать для достижения этих прекрасных целей? Ведь могут быть избраны только такие средства, которые исключают любые элементы насилия. Что же остается? Только каналы культуры, этики. Арсенал этого духовного воздействия одновременно и велик и мал. Велика или мала, например, сила воздействия слова, сила напоминания о добре? "Не думайте, - отвечает на этот вопрос Елена Рерих, - что достаточно сказано о единении, о творящей гармонии. На каждой странице нужно твердить о том же, в каждом письме нужно помянуть единение и гармонию. Нужно помнить, что каждое слово о единении уже будет противоядие, уничтожая пространственный яд. Так поймаем о благе единения".⁶ Сами мысли людей могут стать "матери-

——————————

⁶ Рерих Е.Н. Агни йога. Братство // Радуга, 1990, № 2, с. 159, 160.

- 134 -

альной силой", воздействующей как энергия воздействует на материю. "Полезно советовать друзьям, - пишет по этому поводу Рерих, - чтобы они в определенный час обоюдно посылали добрые мысли. В таком действии будет не только укрепление доброжелательства, но и дезинфекция пространства... Добрые мысли будут лучшим очистителем окружающего. Так среди обычной жизни можно творить много добра. Каждая такая посылка как молния очищающая".⁷ Вот такие каналы использования психической энергии, передачи чувств и мыслей на расстоянии предлагает использовать Рерих в качестве средства победы добра.

Кто-то скажет, прочитав приведенные слова: соединение буддизма с марксизмом. Но ведь прошли времена бездумного атеизма двадцатых годов, когда всё, связанное с религией, немедленно отбрасывалось. Сегодня почти всем уже ясно, что сила религии - в накопленной ею тысячелетиями жизненной мудрости. А разве не из золотых крупиц общечеловеческой мудрости составлена такая живая, актуальная и насущно необходимая всем нам сегодня "Живая этика" Рериха. Нетленна и пронизывающая её мудрость: "Облекаясь в земную оболочку, человек имеет творить добро, в том совершенствуясь".⁸

——————————

⁷ Там же. С. 160.

⁸ Там же. С. 167.

- 135 -

Дж.Хэниган. МАРТИН ЛЮТЕР КИНГ И МАХАТМА ГАНДИ: ТРЕБОВАНИЯ И ПРЕДЕЛЫ НЕНАСИЛИЯ КАК МЕТОДА СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ

Я хотел бы начать с допущения того, что ненасилие не является лишь философией или некоторого рода этическим идеалом, а является и социальной практикой, направленной на осуществление определенного социального устройства. Думаю, что это допущение оправдано, но я не буду пытаться обосновать его в сегодняшнем выступлении. Я только замечу, что если бы не те социальные движения, душой и символом которых были признаны М.Л.Кинг и М.Ганди, если бы не те изменения, которые были вызваны этими движениями, то мы не собирались бы здесь, в Москве, для проведения международной конференции по ненасилию. Если бы ненасилие было только книжной теорией или же специфическим убеждением и практикой отдельных лиц, - таких как Генри Давид Торо или Лев Толстой, - или же альтернативным путем для разрешения некоторых человеческих конфликтов, это, может быть, и было бы интересной темой отдельного научного исследования, но это не приобрело бы международного значения.

И Ганди, и Кинг понимали, проповедовали и использовали ненасилие как метод социальных изменений.¹ Справедливо также и то, что оба они понимали ненасилие как образ жизни, но, как показывают их биографии, этот образ жизни означал для каждого из них нечто различное.² Кроме того, они понимали ненасилие как моральный императив, коренящийся в их значительно различающихся религиозных верованиях, как императив, который давал им конечную цель и смысл жизни. Но тот образ и степень, до которой это моральное утверждение применялось в их поведении, значительно отличаются друг от руга. Главной причиной, которая привела их к философии ненасилия и подняла эту философию до мирового уровня, было именно то, что

——————————

¹ Martin Luther King, Jr. Stride Toward Freedom: The Montgomery Story. NY: Harper & Row, 1964. P.73; Mohandas K.Gandhi. An Autobiography: The Story of My Experiments With Truth. Boston: Bescon Press, 1957. P. xii-xiv, 70, 137.

² For Gandhi, see: Aahe, Geoffrey. Gandhi. NY: Stein & Day, 1969; Erikson, Eric H. Gandhi's Truth: On the Origins of Militant Nonviolence. NY: W.W.Norton & Company, Inc., 1969; on King the

- 136 -

ненасилие явилось формой социальной практики, способной преобразовать их общества в направлении, которое они оба рассматривали в качестве необходимого для человеческого процветания. На философском языке ненасильственное социальной действие есть средство практическое и моральное, направленное на достижение этически оправданного конечного результата. Итак, средство теснейшим образом переплетается с конечной целью.³

В этой статье рассматриваются как требования, так и пределы ненасильственной социальной практики у Ганди и Кинга. Очевидно, что говорить о требованиях и пределах тавтологично, поскольку требования являются пределами в том смысле, что там, где их невозможно выполнить, ненасилие становится неэффективным. Мы могли бы поэтому говорить лишь о необходимых, но недостаточных условиях для успешной социальной практики ненасилия. Я предлагаю поговорить об этих требованиях по трем пунктам: идеологические, социальные и политические требования, хотя я и признаю взаимосвязь и взаимозависимость этих категорий.

Начнем с идеологии. Под идеологией в данном случае я подразумеваю ту систему верований, моральных ценностей и убеждений, разумных доводов, которые наполняют разум и сердца участников и насильственной борьбы. Сюда включаются так же верования, ценности и виды оправданий, распространенные в том конкретном обществе, в котором и против которого ведется борьба. Конкретно я говорю о верованиях, моральных ценностях и нормах, принятых негритянским населением Америки и их белыми союзниками, которые продолжали движение за гражданские права на всем протяжении 1950-х и 1960-годов, а также об идеалах, признанных американским обществом и

——————————

best biography is David J.Gerrow. Bearing the Cross: Martin Luther King, Jr. and The Southen Leadership Conference. NY: W.W.Norton & Company, Inc., 1986; also of considerable merit is Stephen B.Osten. Let the Trumpet Sound: The Life of Martin Luther King, Jr. NY: Harper & Row, Publishers, 1982.

³ Henigan, James P. Martin Luther King, Jr. end the Foundations of Nonviolence. Lanham, MD: University Press of America 1984. P. 207-227.

- 137 -

закрепленных в его основных документах, общественном мнении и гражданских институтах. В случае с Индией, - это, с одной стороны, сторонники Ганди, а с другой - имперские интересы Британии.

Чтобы эта статья не стала слишком расплывчатой и длинной, позвольте мне, однако, исполнить свою задачу только в понятиях Кинга и американского опыта, поскольку я знаю его гораздо лучше и, по меньшей мере, разделил его лично. Но я ни на секунду не допускаю, что то же самое неосуществимо в отношении Ганди и Индии.

Когда в 1942 году была впервые опубликована ставшая теперь классическая работа Гуннара Мирдала "Американская дилемма"⁴, в ней было указано фундаментальное противоречие, лежащее в основании американской общественной жизни. Для Мирдала американская дилемма была классическим и болезненным моральным конфликтом. Определенные ключевые принципы, которые предназначались для того, чтобы управлять социальными отношениями американской жизни и, следовательно, были задуманы для того, чтобы сделать Америку маяком свободы и правды в мире, изучались, почитались и принимались в каждом классе и группе общества, включая чернокожее население Америки. Во многих отношениях это общее кредо было больше почитаемо среди негритянского населения, чем в любой другой группе.⁵

Эти принципы в действительности признавались потому, что их можно было нарушать в одной из главных сфер национальной жизни - обращении с темнокожими согражданами. Это противоречие не было частичным и временным. Оно затрагивало всех и все постоянно.⁶

Конечно, белые американцы использовали все способы рационализации, двусмысленности, преднамеренного незнания, благих намерений и самообоснования для того, чтобы оправдаться или укрыться от этого болезненного противоречия. Но боль была действительной, конфликт - глубинным, а забвение или спасение невозможным. Для Мирдала существовало два основных вопроса, которые следовало задать об этой ситуации: как долго могла бы Америка жить с подобным сознанием; какие силы, если таковые есть вообще, желают и могли бы

——————————

⁴ Myrdal, Gunnar. An American Dilemma. NY: Evanston. London: Harper & Row, Publishers: 20th Anniversary Edition, 1962.

⁵ Ibid. P.1007.

⁶ Ibid. P.997-1024.

- 138 -

очистить это сознание и изменить положение дел.⁷

Определяя американскую дилемму таким образом, Мирдал тем самым признал тот вопрос, который существенен для всякой надежды ненасильственном изменении, а именно - существование общей идеологии; идеологии, одинаково разделяемой угнетателями и угнетенными. Кинг понимал ситуацию, касающуюся расовых отношений в США именно таким образом.⁸ Борьба за освобождение темнокожего населения, поглощавшая все его силы в зрелом возрасте, была для него в самом прямом смысле борьбой за душу нации.⁹ Кинг не думал, что положение афроамериканцев в Соединенных Штатах являлось единственной проблемой, с которой столкнулась страна, единственной среди ряда несчастий, с которыми необходимо обратиться к обществу. Это было болью, проблемой.¹⁰ И это было проблемой именно потому, что подобная ситуация противоречила американским политическим и христианским принципам, ставила американской идеологии вопрос о добре и зле, правильном и ложном самым серьезным образом.

Однако уникальным у Кинга было не то, что он разделял интерпретацию американской дилеммы Мирдалом. Многие ученые и активисты поступают таким образом и до сих пор.¹¹ Не был он также уникален ни в том, что имел мужество обратить силы на эту проблему, ни в том решении, которое он предложил для этого. Кинг по существу сделал несколько больше, чем просто призывал американцев быть честными перед собой и своими общественными принципами. Что было уникальным и заслуживало внимания, так это тот метод, который он использовал, на котором он настаивал, для того, чтобы показать своим согражданам эту проблему так, как он её определил: моральный вопрос, то есть вопрос, от которого зависит, будет ли страна честна

——————————

⁷ Ibid. P. 30-49.

⁸ Martin Luther King, Jr. Stride Toward Freedom. P.173-174.

⁹ Hanigan. P.60. N.34.

¹⁰ Martin Luther King, Jr. Stride Toward Freedom. P. 174.

¹¹ Dewey, John. Freedom and Culture. NY: G.P.Putnams Sons, 1939. P.172; Arendt, Hannah. On Violence. NY: Harcourt, Brace & World, Inc., 1969. P. 64-66; Bellah, Robert N. The Broken Covens American Civil Religion in Time of Trial. NY: The Seabury Press. 1975.

- 139 -

перед собой или же предпочтет самоотрицание.¹² Здесь мы переходим к идеологическим требованиям любого ненасильственного движения, направленного на социальные изменения.

Во-первых, идеология должна до определенной степени быть разделяемой угнетателями и угнетенными. Ибо как обращение к совести ненасилие не может быть эффективным, если совесть тех, кто угнетает, не сформирована теми же самыми ценностями, которые сформировали моральное чувство угнетаемых. В качестве осуществленной и выраженной вовне формы практического основания как действия, ненасилие не может иметь смысла, если оно предписано людям, которые просто не понимают значение использованных моральных терминов и оснований необходимых действий.¹³

Общеизвестно, что США в идеологическом отношении чрезвычайно разнообразное и плюралистическое общество с множеством религий, множеством ценностных систем, которые соревнуются друг с другом подобно товарам в супер-маркете. Но язык человеческих прав остается связующей нитью в американском политическом и моральном дискурсе, и как библейская традиция, которая подчеркивает творение человека по образу и подобию божьему, так и республиканская традиция самоуправления во имя общего блага соответствует этому языку.¹⁴ Будучи религиозным проповедником со степенью доктора философии, Кинг обладал всем необходимым опытом для понимания смысла происходивших событий.¹⁵ Он искусно соединял в себе дар оратора и эмоцио-

——————————

¹² Hook, Sidney. The Него in History. NY: The Humanities Press, 1973. Р.156-157; Hanigan. p.31-32.

¹³ I am following the argument here of Alasdair MacIntyre, for Virtue. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 2nd edition, 1984 and Whose Justice? Which Rationality? Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1988.

¹⁴ Bellah, Robert N, et al. Habits of the Heart: Individualism and Commitment in American Life. NY: Harper & Row Publishers, 1985.

¹⁵ Washington, Joseph R. Black Religion. Boston: Beacon Press, 1966. Р. 3; Marbury, Carl H. An Excursus on the Biblical and Theological Rhetoric of Martin Luther King, in Essays in Honor of Martin Luther King, Jr. /ed .Cartwright, John H/. Evanston: Leiffer Bureau Social and Religious Research, 1971. P.14-28. On theological liberalism see: Hanigan. P .74-75, 105.

- 140 -

нальную силу при обращениях как к угнетателям, так и к угнетенным.

Во-вторых, эта общая идеология должна иметь трансцедентную отправную точку, которая поднимает мораль выше практических и меркантильных интересов общества. Эта отправная точка выполняет две важные функции. Первое, она дает точку отсчета, с которой существующее общественное устройство может критиковаться и направляться. Подобное обращение к трансцедентной точке имеет, возможно, самый запоминающийся пример в знаменитом теперь "Письме из Бирмингемской тюрьмы", в котором Кинг обращается к высшему закону, естественному моральному закону."¹⁶ В других проповедях и письмах¹⁷ содержалось его обращение к мировому общественному мнению, к триумфу воскрешения над смертью, к Царству Бога или Божьей Воле. На практике Кинг скурпулезно соблюдал (с одним исключением)¹⁸ Федеральные Законы США и нормы федеральных судов, постоянно апеллируя к ним и Конституции в своей борьбе против постановлений местных властей и государственных сегрегационных законов. Это обращение к Конституции, и та осторожность, которую предпринимал Кинг для того, чтобы не нарушить федеральные законы, так же подтверждают общую природу идеологии угнетателей и угнетенных.

Эта трансцедентная отправная точка выполняет вторую, в равной степени важную функцию, особенно для тех, кто вовлечен в ненасильственную борьбу. Эта функция заключается в там, чтобы придать борьбе смысл и мотивацию, которые необходимы для перенесения страдания и смерти.

Мужество действовать такими способами, которые почти наверняка принесут боль и унижение, и даже могут лишить всех надежд, вдох-

——————————

¹⁶ Martin Luther King, Jr. Why We Cant Wait. NY: The American Library, 1964. P. 76-95.

¹⁷ Martin Luther King, Jr. Strength To Love. NY: Pocket Books, 1964; The Trumpet of Conscience. NY; Evanston, London: Harper & How, Publishers, 1966.

¹⁸ King, Coretta Scott. My Life With Martin Luther King, Jr, NY, Chicago, San Francisco: Holt, Rinehart, and Winston, 1969. P. 262; Garrow, David J. Protest at Selma: Martin Luther King, Jr. and the Voting Rights Act of 1965. New Haven: Yale University Press, 1978.

- 141 -

новляется только таким моральным идеалом, который превосходит все временные цели. В случае с Кингом и его последователями мы видим пример подобного служения этому идеалу.¹⁹ На языке Кинга борьба шла не за спасение нации, но за спасение её души.

В-третьих, общая идеология должна олицетворять мечту или цель, являющуюся альтернативной существующему устройству общества, но такую цель, которая воплощает как личную, так и социальную значимость в их неразрывном единстве с современным порядком. У Кинга эта мечта или цель могла бы быть поэтично описана как поиск справедливого общества,²⁰ а в более конкретных терминах как интеграция

Единственно серьезным вызовом лидерству Кинга в движении за гражданские права, вызовом, который в конце концов разрушил его обещание, был рост движения за предоставление власти чернокожему населению. Замена власти, являвшаяся целью освободительной борьбы, не выдвигала истинной альтернативы существующему порядку, а только меняла местами победителей и побежденных. Кинг старался придать как можно лучший вид требованию власти для черного населении, ибо он знал, что примерный баланс власти существенен для гражданского мира и справедливости, и что власть по своей природе не противоречит любви, а могла бы стать её необходимым дополнением.²¹ Но когда власть забывает о доброй воле и стремится лишь к своей собственной выгоде, она становится антитезой как ненасильственной социальной практике, так и её цели - человеческого примирения и дружбы.

Далее я перейду к социальным требованиям или условиям ненасильственного социального действия. Говоря об этих условиях, я подразумеваю жизненный опыт людей и, следовательно, социальные структуры, институты, процессы и отношения, в которых этот опыт воплощен, и в которых он формируется. Повторю еще раз: существуют две стороны этого вопроса, ибо мы должны рассматривать эти требо-

——————————

¹⁹ Hanigan. P. 267-275.

²⁰ Smith, Kenneth L. and Zepp, Ira G. Search for the Bevoled Community: The Thinking of Martin Luther King, Jr. Valley Forge, PA: Judson Press, 1974.

²¹ Martin Luther King, Jr. Where Do We Go From Here: Chaos or Community? NY: Bantam Books, 1968. P. 42-43.

- 142 -

вания как со стороны угнетателей, так и со стороны угнетенных. Это первое существенное требование хотя и очевидно, но все же заслуживает нашего внимания. Угнетенные должны знать о своем угнетении именно как угнетении, касающегося их как лично, так и затрагивающего коллективный опыт. Для того, чтобы это произошло, должны существовать места, где можно было бы говорить о конкретных событиях и фактах угнетения, причем интерпретировать их как нечто иное, чем рок или судьба, или результат Божественной воли.²² В то же самое время должна существовать и поддерживаться надежда на возможность изменения ситуации.

В Америке такой социальной организацией, которая первой решилась на реализацию этих задач, была Негритянская Церковь, - долгое время единственная и подлинно свободная, самоуправляющаяся организация.²³ Как определенная структура, она имела еще одно преимущество в том, что включала черных американцев различных возрастов, экономических уровней и образовательной подготовки.

Несомненно, и другие институты играли немаловажную роль, причем те, которые, подобно церкви, стали возможными благодаря самой расистской сегрегации. Наиболее заметными были колледжи на юге, подготовившие большинство молодых лидеров, оставаясь при этом местами встреч темнокожей элиты. Но колледжи, финансируемые государством, были всегда ограничены в своих действиях угрозой экономического давления или другими правительственными санкциями.²⁴ Трудовые объединения чернокожего населения, среди которых наиболее знаменит Союз железнодорожных носильщиков, также внесли свой вклад в руководство и связь с другими группами.

Со стороны угнетающих социальная структура, дающая право на борьбу и поддерживающая угнетенных, должна быть органом, на который угнетатели не осмеливаются нападать открыто. Скрытые нападки того или иного рода всегда возможны и, конечно, могут достичь своей цели. Кинг и его сторонники имели богатый опыт в этом.²⁵

——————————

²² Freire, Paulo. Pedagogy of the Oppressed Trans. Myra Bergman Ramos. NY: Seabury Press, 1970.

²³ Branch, Taylor. Parting the Waters: America in the King Years 1954-1963. NT: Simon & Schuster, 1988. P. 3, 741.

²⁴ Ibid. P. 312, 531-544.

²⁵ Ibid. P. 238-247, 276-311.

- 143 -

Обвинения в скандальном поведении, особенно в моральной и финансовой сфере, способны легко подорвать авторитет религиозных лидеров и деморализовать людей. Усилия ограничить религию в любых её проявлениях для церкви и душ верующих часто эффективны и находят большой резонанс во многих американских церквях.²⁶ Но должен существовать институт, свободный от прямого воздействия со стороны угнетателей и независимый от них экономически. В Америке это была церковь. Свобода всех религий от государственного вмешательства была столь глубоко укоренена в психике американцев и столь защищаема законом, что нельзя было даже подумать о каком-либо прямом воздействии государства на церковь.

Наконец мы подходим к политическим условиям ненасилия как активного социального движения. По меньшей мере, на одно из этих условий уже был намек при обсуждении значения церкви. Если говорить прямо, то должны существовать некоторые принятые и проводимые в жизнь границы вмешательства любого органа действующего от имени угнетателей. Эти ограничения могут быть и неюридическими, хотя если они являются таковыми, то это помогает в большей степени. Но какой бы не была природа этих ограничений, они должны проводить в жизнь политику сдерживания угнетающих. Ибо было бы нонсенсом полагать, что ненасильственное сопротивление может выдержать неограниченное применение насилия.²⁷ Если бы единственный вопрос заключался в том, чья смерть будет морально оправданной, или кто сможет выдержать испытующий взгляд Божественного Суда, то тогда сопротивляющийся мог бы победить. Но поскольку дело также и в том, как достичь изменений в обществе, то проблема связана с существованием тирании, которая порой может быть обуздана только насилием. Кинг отчасти был более реалистичен в отношении этого, чем Ганди, может быть, оттого, что он находился в меньшинстве. Кинг видел достаточно ясно, что если бы дело дошло до насилия, большое количество людей было бы против чернокожих американцев, и был бы возможен геноцид.²⁸ Он, вероятно, не верил в это, но все же признавал, что "они могут убить нас всех".

Второе условие заключается в том, что должны существовать ре-

——————————

²⁶ Henigan. P. 141-143.

²⁷ Arendt. P. 52-53.

²⁸ Hanigan. P. 116-117.

- 144 -

альные и эффективные средства, способные изменить людей, находящихся у власти, - тех, кто ответственен за действия или бездействие правительства. Это условие тесно связано с предыдущим в том, что оно стремится институциализировать первоначальные достижения ненасильственного сопротивления для установления баланса власти. За многие годы Кинг ясно понял, что борьба не может быть поддержана, если она не приводит к ощутимому результату.²⁹ Действительно, одной из причин, по которой он принял непосредственное действие в качестве существенного дополнения к правовой деятельности Национальной ассоциации за улучшение положения цветного населения, было осознание той истины, что права реализуются только в их исполнении, и что отношение к действию должно совпадать с самим действием.³⁰

Поэтому неудивительно, что в начале 60-х годов право голосовать стало центральным пунктом Американского движения за гражданские права. А так же неудивительно и то, что много героев и легенд, связанных с этим движением, возникли в связи с усилиями организаторов избирательных компаний, направленных на то, чтобы темнокожие избиратели в сельских округах штатов Миссисипи, Алабамы и Джоржии регистрировались. И еще менее удивительным является тот факт, что большой процент зарегистрированных избирателей в южных штатах и последующее голосование сделали больше для изменения политической ситуации и обеспечения победы движения, чем любое другое достижение.

Третье, - должен существовать способ довести до всех людей смысл движения. Есть два серьезных основания для этого условия. Первое состоит в том, что в своем глубочайшем социальном значении ненасилие является обращением к совести угнетателей.

Другой довод в пользу того, почему ненасилие должно стать открытым, состоит в том, что ненасильственное действие на социальном уровне уже есть начало свободы, к которой стремятся угнетенные.³¹

Подводя итог всем политическим условиям, можно было бы сказать кратко, что ненасилие для того, чтобы быть эффективным, долж-

- 145 -

но действовать в системе, где определенные неотчуждаемые права признаны законом, обычаем или другими средствами, где в действительности существуют демократические и эффективные процедуры голосования, и где определенная свобода публичного выражения является реальностью.

Все же необходимые, но недостаточные условия для эффективности ненасильственного социального действия. Я думаю, что можно было бы упомянуть и другие. На практике харизматический лидер, символизирующий и возглавляющий движение, является таким дополнительным условием. Но какими бы существенными не были другие условия, всегда остается необходимость в мужестве, в уважении к дару жизни и святости человеческой личности. По моему скромному убеждению, конечное условие состоит в том, что любое ненасильственное движение целиком зависит от милости Божьей и святости духа. Те два человека, чьи имена мы более всего связываем с эффективными ненасильственными движениями, естественно настаивали на том, что конечное условие, которое я упомянул, есть поистине первое и самое важное условие.³²

Перевод Д.А.Шарова.

——————————

³² Iyer, Ranaghan N. The Moral and Political Thought of Mahatma Gandhi. NT: Oxford University Press, 1973; The eclectic haracter of Gandhi’s religious views is indicated on p. 18-21, 67-73; Smith and Zepp. P. 12; Williams, Daniel Day. The Spirit and Forms of Love. NY: Harper & How, Publishers, 1968. P.270; Hanigan. P. 69-102.

- 146 -

М.Т.Степенянц. ФИЛОСОФИЯ НЕНАСИЛИЯ (РАЗМЫШЛЕНИЯ О ГАНДИ И ЕГО ЭКСПЕРИМЕНТАХ)

Гандизм нередко отождествляют с философией ненасилия. Насколько обосновано такое суждение? Было ли ненасилие для Ганди тактикой политического действия, или - выстраданной философией жизни?

Философское самообразование профессионального юриста Мохандаса Карамчанда сложилось главным образом на основе изучения Упанишад, Бхагавадгиты, Махабхараты, священных писаний Библии и Корана. Непосредственное влияние на его взгляды оказали Лев Толстой, Джон Рескин, Ральф Эмерсон и Генри Торо. Интерес Ганди к философии был в значительной степени обусловлен политическим прагматизмом, ибо смысл его жизни составляла борьба за национальную независимость. Величие Махатмы заключалось именно в том, что он сумел найти высокую этическую мотивацию национальному движению, вооружив соотечественников в их противостоянии колониальным властям единственно доступным средством - силой духа. Присущая философам любовь к мудрости приобрела у Ганди особую форму: то был не умозрительный поиск Истины как ответа на вечные вопросы человеческого бытия, а эксперимент с Истиной. Неслучайно автобиографический труд Ганди, известный в русском переводе как "Моя жизнь", так и называется - "Автобиография или история моих экспериментов с истиной".

Для того, чтобы понять, в чем состояли предпринятые Ганди "эксперименты", следует выяснить, что он вообще имел в виду под Истиной. "Истина есть Бог" - основная формула Ганди. Исследователи гандистской мысли не прекращают усилий по разгадке заложенного в формуле кода. Может быть, ключ к ней - в одном из писем Ганди, датированном 9 июля 1932 года. В нем речь о формуле "Бог есть Истина", которой позже Ганди предпочел - "Истина есть Бог". Вот что говорится в этом письме: "В формуле "Бог есть Истина" есть не означает тождества одного другому или же определение первого как истинного. Истина - не атрибут Бога, но Он есть Она. Он - ничто, если не Она. "Истина" на санскрите "сат". "Сат" значит "есть", ничто другое не есть".¹

——————————

¹ Letter to P.G.Mathew dated 9 July 1932. In: The Collected Works of Mahatma Gandhi. New Delhi, 1958-64. V.50. P.175.

- 147 -

Гандистская Истина не поддается метафизическому описанию, недостижима в познании, она - экзистенциональна: "Истина - Бог, а Бог - сущность жизни, чистое и непорочное сознание, этика и мораль, бесстрашие, источник света и жизни".² В приведенных выше высказываниях явно проглядывает мистически окрашенное пантеистическое видение. Постижение Бога тождественно реализации Истины. Именно поэтому и была пересмотрена прежняя формула, и этому пересмотру сам Ганди придавал огромное значение, считая его важнейшим из своих теоретических открытий. Истина предстает как преимущественно этическая категория.

Абсолютная истина - Бог - непостижима, в то же время в усилиях реализации её - смысл человеческого существования. "До тех пор, пока я не реализовал абсолютную истину, - утверждал Ганди, - я должен придерживаться относительной истины в своем понимании. Эта относительная истина должна быть моим (временным) маяком и щитом".³ Она подсказывается "голосом сознания", или иначе - совестью. Жить надо по совести, постоянно стремясь к совершенствовано, к реализации Истины в себе и обществе. Именно эту цель преследовал Ганди в своих экспериментах.

Гандистские "опыты" принципиально отличны от тех, что известны индуистской, буддистской, джайнской традициям: они не интернированы, не сфокусированы лишь на внутреннем мире человека, а осуществляются в широком общественном контексте, предполагают не только индивидуальные, но обязательно совместные коллективные усилия. Приведем лишь один пример. Известно, что одной из центральных тем индийской религиозно-философской мысли является проблема страдания. Практически все индийские системы были заняты разработкой способов и средств избавления от страдания. Причина последнего усматривалась в плохом поведении в прошлом рождении, т.е. виновником считался сам человек, ибо в прошлой своей жизни он совершал недостойные поступки, был не праведен и т.п. Выход предполагался

——————————

² Gandhi M.K. All Men are Brothers. Paris, 1958. P.58.

³ Ганди М. Моя жизнь. М.,1969. С.37. В русском переводе, по моему мнению, есть ряд неточностей, которые мы считали необходимым исправить. Так, у Ганди речь идет не о "познании", а о реализации Истины, относительная истина рассматривалась как "временный" маяк и щит.

- 147 -

либо в смиренном принятии заслуженных страданий, примерном поведении в надежде на более счастливое новое рождение, либо в прекращении цепи "сансары", т.е. странствия души, через достижение нирваны. И тот, и другой путь имеют индивидуалистическую ориентацию и отличаются определенной эгоистичностью.

Ганди также считал страдание "законом человеческого бытия". Но он полагал, что "виновником" его является не только человек, но и общество в целом. А потому путь к освобождению от страдания он видел в усилиях, направленных одновременно на индивидуальное и общественное совершенствование.

Главный источник страдания, по мысли Ганди, в насилии, проявляющемся в самых различных формах. Отсюда - избавление от страданий - в ненасилии. Что это должно означать на практике, Ганди стремился показать личным примером.

Насилие ("химса) виделось Ганди как присутствие в человеке животного начала, ненасилие ("ахимса") же - свидетельство, знак его божественной сущности. Вот почему Махатма утверждал, что ненасилие - синоним Истины-бога, её "душа", средство реализации. Ганди признавал, что сам по себе идеал ненасилия не оригинален, он зафиксирован в заповедях святых писаний, является "вечной истиной". Свою заслугу он видел в том, что попытался применить вечные истины к повседневной жизни. Осуществленные Ганди эксперименты - фактически опыты с разными формами ненасилия, проведенные им на индивидуальном и общественном уровнях.

Ганди последовательно реализовал принцип ахимсы в личной жизни. В 1906 году, в возрасте 37 лет он принял брахмачария, включающий отказ от владения собственностью, половое воздержание, вегетарианство. Индивидуальное воздержание от каких-либо проявлений насилия не было для Индии необычным. (Известно, что ахимса строжайшим образом соблюдается, например, джайнами). Новаторским было осуществление эксперимента в масштабах общества.

В 1891 году после получения диплома адвоката в Англии и непродолжительной юридической практики в Индии Ганди уехал в Южную Африку. В Претории он и его соотечественники столкнулись с самыми грубыми проявлениями расизма. Каплей, переполнившей чашу терпения стал опубликованный в августе 1906 года проект так называемого "черного закона", предусматривавшего унизительную и оскорбительную для индийцев процедуру регистрации. Ганди предложил отказать-

- 149 -

я от подчинения закону, оказав тем самым ненасильственное сопротивление властям. Индийцы поддержали предложение и начали кампанию гражданского неповиновения, получившую название "сатьяграха" (что в переводе с родного для Ганди языка гуджарати буквально означает "упорстве в истине").

Сатьяграхи проводились в Южной Африке в течение 1908 – 1914 годов. Они привлекли внимание мировой общественности. Ганди подержали Бернард Шоу, Альберт Эйнштейн, Бертран Рассел, Ромен Роллан. Лев Толстой, назвавший Ганди своим другом и братом, в письме от 8 мая 1910 года писал: "Пассивное сопротивление - вопрос величайшей важности но только для Индии, но и для всего человечества".

В 1915 году Ганди возвратился в Индию; в мае того же года основал близ города Ахмадабад обитель под названием "сатьяграха ашрам". Ашрам превратился в своеобразную лабораторию по осуществлению социального эксперимента - коллективного проведения в жизнь принципа ненасилия.

В сентябре 1920 года на внеочередной сессии партии Индийский Конгресс была принята подготовленная Ганди специальная резолюция о "прогрессивном ненасильственном сотрудничестве", утвердившая сатьяграху в качестве общенационального метода борьбы с колониализмом. В резолюции, в частности, признавалось, что "у народа Индии есть только один путь - одобрить и принять политику прогрессивного ненасильственного сотрудничества". Рекомендовалось: бойкотировать иностранные товары, не участвовать в выборах в законодательные органы, отказаться от рекрутирования на военную службу, бойкотировать английские суда, школы и колледжи, отказаться от почетных званий, уйти в отставку с постов в местных органах управления.

Самым мощным примером сатьяграхи стал получивший всемирную известность "соляной поход", организованный Ганди с целью демонстративного и повсеместного нарушения закона о соляной монополии английских властей. Поход начался 11 марта 1930 года. Путь длиной в 400 километров пролегал от ашрама к морскому побережью, где было намечено символическое выпаривание соли. К группе сатьяграхов, возглавляемой Ганди, присоединились тысячи людей. 6 апреля совершился церемониал выпаривания соли из морской воды. Тем самым был дан сигнал к повсеместной кампании гражданского неповиновения: миллионы людей по всей Индии стали добывать соль кустарным спосо-

- 150 -

бом, торговля английскими товарами была полностью парализована, вынуждены были прекратить работу иностранные фирмы и банки.

Оценивая прием сатьяграхи, Джавахарлал Неру писал, что она "явилась ярко выраженной, хотя и ненасильственной, формой сопротивления. Фактически её следует считать мирным восстанием, высокоцивилизованным (разрядка моя – М.С.) методе войны, угрожающим при этом стабильности государства. Она стала эффективным способом пробуждения широких масс к действию, методом, который отвечал особенностям психического склада индийского народа"

В то же время многие лидеры национально-освободительного движения в отличие от Ганди не считали безусловным ненасильственный метод борьбы. Выступая на сессии ИНК в Лахоре (декабрь 1929 г.) Неру признал, что "Конгресс не располагает материальной базой и подготовленными кадрами для осуществления организованного насилия, а случаи индивидуального и спорадического насилия были проявлением безнадежного отчаяния. Если Конгресс или нация когда-нибудь в будущем придут к выводу, что методы насилия избавят нас от рабства, то я не сомневаюсь в том, что Конгресс одобрит их. Насилие - плохо, но рабство и того хуже".

Ненасильственный способ предлагался Ганди и для решения проблем, связанных с имущественным и социальным неравенством. Существует немало высказываний Махатмы относительно социализма и коммунистических идей. Пожалуй, наиболее ёмко его позиция по этому вопросу выражена в формуле: "Я верю в ненасильственный коммунизм".⁴ "Я всячески стараюсь жить в соответствии с идеалом коммунизма в лучшем смысле этого слова" - писал Ганди в 1931 году⁵ и затем в 1937 году: "Что в конечном счете означает коммунизм? Он означает бесклассовое общество. Это идеал, к которому стоит стремиться. Я отстраняюсь от него только тогда, когда для его достижения прибегают к силе"⁶.

Гандистское понимание равенства зиждется на религиозных основаниях. Его представление о Единобытии утверждает единство и взаимозависимость людей друг от друга, вследствие равно присущей им

——————————

⁴ Harljan, February 13, 1937.

⁵ Young Indie, March 26, 1931.

⁶ Young India, March 13, 1937.

- 151 -

врожденной человеческой природы. Ганди решается, казалось бы, на невозможное: утверждает, что и отверженные обществом неприкасаемые являются "детьми божьими". Он так и называет их "хариджанами". Ганди неоднократно заявляет, что несмотря на то, что он принадлежит к высокой торговой касте "банья", в будущем рождении он желал бы быть неприкасаемым.

С целью развертывания в стране кампании по устранению кастовой дискриминации, Махатма основал еженедельник "Хариджан". Ганди требовал законодательных изменений, а еще больше - перемены личного отношения каждого соотечественника к самому обездоленному из них. Как всегда, Ганди не ограничивался проповедованием, он сам показывал пример: принял в ашрам неприкасаемых (и всякий, кто хотел стать его обитателем, обязан был дать клятву бороться с институтом неприкасаемости), неоднократно объявлял голодовку в знак протеста против дискриминации неприкасаемых и т.д.

Особую роль ненасильственный метод снятия социальной напряженности должен был сыграть, по расчетам Ганди, в решении религиозных противоречий в индийском обществе. Известно, что накал напряженности между индусами и мусульманами был невероятно высок. В малой степени причиной тому была проводимая английскими колонизаторами политика "разделяй и властвуй".

В отличие от некоторых других руководителей национально-освободительного движения, Ганди не требовал секуляризации политики. Напротив, он заявлял: "Те, кто утверждают, что религия не имеет ничего общего с политикой, не знают, что такое религия!"⁷ Подлинный смысл гандистской политики может быть понят при учете по крайней мере трех наиболее существенных моментов. Первое: истинная вера в Бога и служение ему мыслились Ганди через служение народу. "Я не признаю иного Бога, кроме Того, который должен быть найден в сердцах глухих миллионов людей. Они не осознают Его присутствия, а я сознаю это. И я поклоняюсь Богу, который есть Истина, или Истине, которая есть Бог, через служение этим миллионам".⁸

Второе: религия рассматривалась Махатмой в качестве скрепляющего основания человеческого сообщества. Ибо он полагал, что различные вероучения суть "прекрасные цветы из одного сада или ветви

——————————

⁷ Gandhi M.K. Essays and Reflections. Bombay, 1956. P.14

⁸ Harijan, March II, 1939.

- 152 -

одного могучего дерева: они все в равной степени истинны..."⁹ "Аллах в исламе, - писал Ганди, - то же, что Бог у христиан и Ишвара у индусов... Подлинная вера предполагает равное уважение всех религий. Было бы высочайшим проявлением нетерпимости - а нетерпимость есть разновидность насилия - полагать, что чья-то религия совершеннее, чем религия других".¹⁰

Наконец, как уже отмечалось выше, путь, к реализации Бога-Истины Махатма видел исключительно в ненасилии. Таким образом, утверждая единство политики и религии, Ганди, по существу, настаивал на нравственности политического действия. Однако в реальной жизни "союз" религии и политики обернулся прямо противоположным образом: вместо мира и братского единения он принес кровопролитие и раскол. Независимость Индии оказалась оплаченной высокой ценой раздела страны по религиозному принципу. Так, в 1947 г. был создан Пакистан.

Раздел повлек за собой жестокие межобщинные столкновения. Ганди ежедневно обращался к соотечественникам с проповедью, призывая их к религиозной терпимости, братству. Но в ответ все чаще и чаще слышалось как со стороны индусов, так и со стороны мусульман ожесточенное: "Ганди мурдабад!" - "Смерть Ганди!" И тогда Махатма объявил шестнадцатую в жизни голодовку протеста. Она длилась с 12 по 18 января 1948 г. Получив обещание о примирении, Ганди прекращает голодать. Но... 30 января, в момент выхода Махатмы навстречу людям, пришедшим выслушать его очередную проповедь, из толпы вышел человек и тремя выстрелами сразил Ганди. Террористом был индус из экстремистской организации "Хинду масабха".

Проповедник ахимсы убит! Бескровное обретение независимости не состоялось! Людское ожесточение обернулось гибелью сотни тысяч жертв захлестнувшей страну межрелигиозной вражды. Казалось, сама жизнь демонстрировала бессилие отстаиваемых Махатмой принципов.

Неужто подвижничество Ганди напрасно, самопожертвования поверивших ему соотечественников бессмысленны? Ответ на этот вопрос важен не только для оценки прошлого, свершившихся исторических реалий. Он волнует мысль, тревожит совесть современников.

——————————

⁹ Цит. по: Мезенцева О.В. Роль индуизма в идеологической борьбе современной Индии. М.,1985. С. 144.

¹⁰ Harijan, May 14, 1938.

- 153 -

Думается, ответ на поставленный вопрос отчасти был дан самим Ганди. "Единственной надеждой для страждущего мира, - писал он в предчувствии трагического конца 15 июля 1947 года, - является узкий и прямой путь ненасилия. Миллионы, подобно мне, могут потерпеть неудачу в попытке доказать истину своей собственной жизнью, но это будет их личная неудача, но ни в коем случае не неудача этого вечного закона".¹¹

Справедливо ли, тем не менее, считать гандистский эксперимент с истиной полностью неудавшимся? Разве не пробудил Махатма самосознание соотечественников, не вселил в них, забитых, безоружных, лишенных надежд, веру в силу духа, способность одолеть зло, разве не объединил он в могучем освободительном порыве всех, без различия касты, классовой или религиозной принадлежности, разве не обезоружил многих из числа противников "страдания без отмщения"?

Недальновидному взору Ганди предстанет как безнадежный идеалист, но проницательный ум оценит его как "мечтателя, твердо стоящего на земле", как "идеалиста, который был самым практичным человеком".¹²

Действительно, о политической трезвости Махатмы существует немало убедительных свидетельств. Приведем, для примера, отрывок из письма Ганди английскому вице-королю: "Половина Индии, - писал Ганди 1 августа 1920 года, - слишком слаба, чтобы оказать силовое сопротивление, другая же половина не желает прибегнуть к нему. Вот почему я решился предложить в качестве выхода из положения несотрудничество".¹³

Судя по поведению Ганди в начале его политической карьеры, участие на стороне англичан в бурской войне и при подавлении зулусского мятежа, рекрутирование индийцев с целью поддержки метрополии во время первой мировой войны и т.д.), ненасилие стало для него кредом лишь со временем. (Сначала то был лишь тактический прием). ¹⁴ Признав ахимсу основополагающим принципом философии жиз-

——————————

¹¹ Gandhi M.K. Non-Violance In Peace and War. Ahmadabad, 1962. Vol. II. P. 258.

¹² Huxley A. A Note on Gandhi. In: Mahatma Gandhi. Essays and Reflections. P. 363.

¹³ Ibid. P. 27.

¹⁴ В статье "Коренное различие", опубликованной в журнале

- 154 -

ни, Ганди был верен ему до конца.

Махатма в полную меру осознавал нереальность торжества идеи ненасилия в ближайшем будущем. "Я знаю, прогресс ненасилия, по всей видимости, ужасающе медленный прогресс, - писал он в 1939 г. - Но опыт убедил меня, что это самый надежный путь к общей цели... Насилие, даже ради защиты справедливости, уже почти изжило себя. С этим убеждением я согласен прокладывать свою одинокую борозду, если мне не суждено иметь единомышленников в беспредельной вере в ненасилие".¹⁵

"Банкротство" (это его собственное выражение) политики ненасилия в Индии Махатма объяснял не ошибочностью самой идеи, а тем что осуществлявшееся в его стране в течение нескольких десятилетий движение демонстрировало, по существу, "пассивное сопротивление, к которому прибегает слабый, потому что не способен к вооруженному сопротивлению, а не потому, что он не хотел прибегнуть к нему".¹⁶

Ненасильственное сопротивление - "могущественнейшая сила в мире", когда к нему обращаются из убеждения, тогда оно превращается в "ненасилие сильного".¹⁷

Принципиальное отличие позиции Ганди в вопросе о ненасилии состояло в том, что оно переросло для него из политического приема в Истину, в ту истину, которую он искал всю жизнь и пытался реализовать на практике. Ганди открыл для себя и возродил для других преданную забвению общечеловеческую ценность - уважение к священному дару жизни. Вслед за пророками прошлого он напомнил людям о заповеди "Не убий!" Ненасилие - идеал, маяк, освещающий путь, чтобы человечество не погибло во тьме, "Истину следует повторять, пока есть люди, которые в неё не верят".¹⁸

—————

"Хариджан" 27 июля 1947 г., Ганди писал: "Ненасилие – это моё кредо. Оно никогда не было кредом Конгресса. Для Конгресса ненасилие всегда было политикой". /Цит. по кн. "Моя жизнь", с. 570/.

¹⁵ Gandhi M.K. Non-Violence in Peace and War. V. 1. P. 224.

¹⁶ Ibid. P. 270.

¹⁷ Ibid. P. 258.

¹⁸ Ibid. P. 93.

РАЗДЕЛ V. Исторический опыт и технология ненасильственной борьбы

- 155 -

С.Запасник. ВОПРОС ЭФФЕКТИВНОСТИ НЕНАСИЛЬСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Часто по отношению к ненасильственным действиям ставится вопрос об их эффективности. Это вытекает, как мне кажется, из их двойственного характера. С одной стороны, они должны быть действиями преимущественно этичными, но с другой - нести определенные политические последствия. Последние тоже этичны: ведь задача заключается в создании такого общественного порядка, в котором претворялись бы какие-то фундаментальные ценности. Однако такой порядок осуществляется путем борьбы, которая, хотя и лишенная момента насилия и проводится с самоотверженностью, может все-таки вести к жертвам. Более того, желаемый порядок возникает в результате возникновения новых социальных институтов - вместо старых, отвергнутых нами как неоправдывающие наших моральных ожиданий. Стремясь к таким институтам, мы вынуждены думать и об их прочности, то есть создавать их, принимая во внимание функционирование будущих политических структур, в которые мы вводим эти институты.

В результате, в случае ненасильственных действий, имеется риск, похожий на тот, с которым имеет дело политик, действующий в экстремальных условиях. Существование этого риска и объясняет вопрос эффективности ненасильственных действий. Однако - и это я постараюсь показать в моем выступлении - понятие эффективности по отношению к ненасильственным действиям имеет иное значение, чем то, которое приписывается этому понятию в политике. Ибо ненасильственные действия предпринимаются со значительной степенью сознательности нравственной ответственности за совокупность универсума ценностей, для которых, в случае поражения, возникает угроза.

Мое последнее предложение выражает некоторое сомнение относительно роли нравственных ценностей в политике.

Я этик, но уже несколько лет я занимаюсь также и политической философией, и у меня, кажется, сложилось пессимистичное, хотя другим может казаться циничным, мнение о роли, какую играет этика в политике. А вот некоторые составные моего мнения по этому поводу.

Под влиянием концепции плюрализма принято определять политику как искусство сочетать противоречивые интересы групп, участвующих в политической жизни. Согласование этих противоречивых интересов имеет место в актах политических решений, определяющих поня-

- 156 -

тие "общественного блага". Понятие "общественного блага", вопреки обиходному мнению, не возникает все же путем простого перевода морального содержания в содержание политических решений. Оно созидается на пути сопоставления различных нравственных перспектив, вместе содержащих много связанных в ними ценностей, представляемых и потенциально существующих в обществе интересов.

К тому же политик вкладывает в него отношения со своей партией, оппозицией, корпорациями, представительскими органами, бюрократическими институтами государства, выдающимися лицами политической жизни. Его выбор диктуется как традицией решения политических конфликтов в данном обществе, так и сознательностью обязанностей, вытекающих из существующих обусловленностей своей страны - политических, экономических, военных. Он должен охватывать предусматриваемые краткосрочные тактические цели, служащие реализации высшей цели - "общественного блага". В противном случае выбирающий может привести к кризису легитимности собственной власти.

Надлежащая роль политика - это не обратная трансмиссия по направлению к обществу, отталкиваемых от себя нравственных предпочтении общества. Предпочитая те или иные, соперничающие друг другом требования общества, политик всегда выступает в качестве стороны, никогда - лишь судьи, так как он вынужден принимать во внимание результаты принятых решений для функционирования механизмов интеграции политической системы. Короче говоря, искусство политического управления состоит в такой интерпретации "общественного блага", в результате которого не выступает сокращение спектра лиц, склонных к сотрудничеству с политическими руководителями. Это и является источником ряда существенных последствий. Прежде всего - особенное отношение любого политика к нравственным ценностям. Политика характеризует склонность считать нравственные убеждения средствами, а нравственные ценности - интересами, то есть предметом торга, которые можно подвергнуть сомнению или заменить.

Но из этого вытекает и то, что по отношению к политике заметил М.Вебер. К необходимым средствам политика, считал он, принадлежит следующее: приобретение поддержки влиятельных лиц и групп, с помощью разнообразного набора наград, поддержка элит, ложь (хотя бы путем умолчания), манипуляция (необходимое условие поддержки во всех органах власти, в которых решения принимаются путем голосования), и, наконец, насилие, применяемое как с целью

- 157 -

упрочения позиции политических союзников, так и для подавления недовольства или враждебности.

Если же это так, позиция нравственного абсолютизма, принимающая определенные универсально обязательные директивы везде, в политике кажется невозможной. Возможна ли она, и если да, то при каких условиях, в борьбе, проводимой без применения насилия? Сторонник деонтологической этики на этот вопрос наверняка ответил бы положительно. По его мнению, практика и норма действий в нравственном отношении правильные и обязывающие, несмотря на то, способствуют ли они победе добра над злом у индивида, в обществе или вселенной. Он будет придерживаться мнения, что область нравственности никогда не стоит ниже никакой другой области бытия и потому вопрос об эффективности действий, имеющих нравственный характер, бессмыслен.

Согласно традиционной интерпретации этики Канта, у тех кто выражает своё уважение человеческому достоинству в собственном лице нет никакой другой цели. Нравственная ценность его активности вовсе не зависит от того, толкнет ли он других людей к такой же активности. Если узник концентрационного лагеря во избежание очередного унижения, воздерживается от жестов, свидетельствующих о том, насколько он голоден, то это вовсе не обогащает универсум ценностей, но говорит о том, что абсолютные нравственные принципы обязывают нас в любых обстоятельствах. И этот поступок, как все в предельных ситуациях, имеет исключительно внутреннюю ценность и его значение не снижается тем, что он не влечет за собой отдельных последствий. При его оценке существенно лишь то, что такое поведение вообще имело место.

Признание нравственной необходимости отказа от насилия в борьбе за какие-либо социальные цели, неравнозначно позиции, занимаемой Кантом в этике. Ненасильственными действиями доказываем нравственные ценности для того, чтобы создать прочные фундаменты человеческой общности. И поэтому акт жертвенности индивида, который приносит себя в жертву для подтверждения того, что нравственность должна быть основой человеческих связей, имеет своей целью изменение существующего мира. Здесь существенна не только ценность самой мотивации действия, но и близкие и далекие последствия. Неясности, какие возникают по поводу этого вопроса связаны, как мне кажется, с тем, что ненасильственные принципы исторически связаны

- 158 -

с религией и в настоящее время они находят многих сторонников среди христиан. И поэтому в христианстве я искал бы, прежде всего, ответ на вопрос: почему в некоторых теоретических трудах недостаточно ясно и точно ставится вопрос формального характера, обязывающих в действиях ненасильственных принципов.

Обязанностью христианства является доказательство правды. Оно должно быть убедительным, что обозначает, что в своем действии христианин должен отказаться от дешевых средств и временных успехов. Много примеров таких действий доставляют нам жития святых: мученичество призвано беспрерывно напоминать нам о том, что убедительность доказательства правды не зависит от близких результантов начинаний. Жизнь тех, у которых самые большие успехи в этой области, похожа на жизнь Христа - она бедна практическими результатами, но богата милостью. Для того, чтобы жертва христианина сама по себе принесла плоды в отношении жизни других людей, она нуждается в милости.

Лозунг "зло нужно побеждать добром" для верующего не сводится ни к одному из предписаний предусмотрительности, какие могут формулироваться лишенным религиозного руководства разумом человека. Конечно, это не обозначает, что знание достижений науки лишнее. Напротив, ожидается, что он должен представить доказательства смирения, вооружаясь знанием христианской социальной науки и знакомясь с современными научными методами, благодаря которым возможно более современное познание и понимание социальной действительности. Если же он пробовал бы исключительно с помощью таких указаний построить братство людей - отрицал бы сам себя как христианин. Жертва из самого себя во имя любви - вызов для выгодных и инструментальных ценностей, реализацией которых и занимается наука. Службе делу братства можно научиться лишь путем доказательства в пользу трансценденции, какими являются акты мученичества - каждый из них подтверждает ведь существование связи нашего предназначения с судьбой других людей в целом бытие. Христианская религия, кажется, обосновывает позицию деонтологизма по отношению к ненасильственным принципам, хотя в христианстве возможны разные по этому поводу мнения.

С другой стороны, для неверующих более убедительно мнение о том, что ненасилие является одним из возможных методов борьбы, в данном случае проводимой путем принятия ограничений, вытекающих

- 159 -

из необходимости демонстрировать своё уважение человеческого достоинства, даже в лице наших палачей. В случае такой интерпретации насильственные принципы трактуются прагматически, как элемент особой тактики, от применения которой надо отказаться когда этого требуют условия борьбы.

Сторонники такой интерпретации ссылаются, к тому же не без оснований, на исторический опыт европейских обществ. Ответ тоталитарной власти на индивидуальное и даже совсем робкое сопротивление - это, как правило, увеличение объема и уровня репрессий по отношению к целому обществу. Рассматривая решающие факторы необыкновенной эффективности разработанной Ганди стратегии сопротивления, X.Аренд отмечала, что если она применялась бы не в Англии, а в сталинском Советском Союзе, гитлеровской Германии или довоенной Японии, то привела бы не к деколонизации, но кровавой расправе или еще большему подавлению покорности. Для всех, кто помнит сталинский террор, истинность этого предположения очевидна.

Вопрос отдаленных результатов ненасильственных действий актуален и по отношению к демократическим обществам. Появление особенно активных социальных движений, применяющих принцип борьбы без насилия, всегда является фактором анархизации общественной жизни. В американской социологической литературе часто появляется мнение, что движение М.Л.Кинга способствовало росту эффективности действий сторонников контркультуры. Её руководители - как было убедительно доказано - учились методам борьбы, участвуя в кампаниях в пользу расового равенства. Результатом растущей, благодаря средствам массовой информации, популярности событий, составляющих явление контркультуры, было ускорение осуществляющихся в США изменений этоса. В этом случае, в результате необыкновенного стечения обстоятельств, то, что в движении Кинга должно быть лишь частичным изменением действующего законодательства, на самом деле привело к серьезным пленениям ценностных систем общества Соединенных Штатов, например, к кризису американской семьи.

Знание тех или иных исторических примеров вовсе не облегчает задачу определения формального характера ненасильственных принципов действий. Если принимаем, что аксиологической основой ненасильственных действий являются директивы, создаваемые ad hoc в соответствии с требованиями ситуации действия, в заключениях, аналогичных тем, какие проводились в этике относительно телеологичес-

- 160 -

ких построений (например, в утилитаризме), тем самым мы допускаем возможность чисто прагматической интерпретации этих директив. Например, что бесспорно в социологической литературе, большинство участников движения М.Л.Кинга не принадлежало к сторонникам ненасильственных действий. Но, принимая во внимание необходимость легитимации своего движения в американском обществе, оно готово было одобрить методы ненасильственной борьбы. Ввиду амбивалентной позиции американцев относительно равноправия негров, акты насилия доставляли бы аргументы противникам движения и дискредитировало бы его цели. Подход к ненасильственным действиям как к тактическому методу сильно угрожает, по моему, его нравственным ценностям. Сущность самых элементарных нравственных чувств - это преимущественное по отношению к другим директивам действия, значение принципов нравственности. Мы не можем отказаться от необходимости соблюдения этих принципов в любых обстоятельствах, ибо это создало бы невозможность появления уверенности в том, что подчинение им зависит единственно от нашего усмотрения. Это же привело бы нас к релятивизму. Допуская отказ от любого нравственного принципа или ограничивая его применение, мы вступаем на путь, который в быстрых темпах приведет к подрыву нравственности в целом. С другой стороны, я заранее не отвергал бы аргументы, в силу которых люди, особенно неверующие, отказываются признать ненасильственные принципы абсолютными. Все желающие засвидетельствовать свои нравственные принципы, в своих действиях должны искать прежде всего эмпирические основы для убеждения себя в том, что жертва на самом деле являет другим пример, который привлечет их к нравственному делу, за которое идет борьба. Ибо по опыту последних пяти десятков лет Восточной Европы знаем, что нравственный абсолютизм в некоторых обстоятельствах может привести единственно к таким поступкам, которые не только не в состоянии хотя бы на минуту пролить свет на зло, против которого они направлены, но и в результате репрессий, к которым приведут, уничтожают доверие к нравственным принципам как основе межчеловеческой солидарности.

Верующий христианин в своем стремлении к совершенству может применять ограниченный состав своих результатов, результатов своих действий, так как он убежден в том, что только в неопределенном будущем они выдадут плоды, обещаемые религией. Христианин отказывающийся от применения насилия, руководствуется особой интенцией, и

- 161 -

не только хочет одобрять определенные нравственные ценности, но делает это так, чтобы на их существование обратили внимание другие. Такая позиция тождественна позиции неверующего. Он тоже отказывается от насилия для того, чтобы засвидетельствовать существование таких основоположных ценностей, которые в любых обстоятельствах мы должны уважать. Возможно ли соединение в одной нравственной позиции убеждения о существовании абсолютных принципов и стремления к точному предвидению последствий наших действий или других людей?

Опираясь на академическую этику, в рамках которой ведется спор между телеологией (в англоязычной терминологии - консеквенциализмом) и деонтологией, ответ на этот вопрос будет решительно отрицательным. В обиходном же нравственном мышлении нормы с ограниченным объемом применения соседствуют с директивами, имеющими абсолютный характер. Это может помочь нам ответить на поставленный вопрос, при условии избежания терминологической ошибки. В доступной литературе я читал, что существуют доктрины "ненасилия" и - о чем я узнал из советской литературы - "этика ненасилия". В действительности не существует какой-то особенной привилегированной мировоззренческой доктрины, которая, пользуясь позицией монополиста, создавала бы основы для предпочтения ненасильственных принципов борьбы. Не существует также какая-то совокупность нравственных принципов, к которой они принадлежали бы.

Как я это понимаю, ненасильственные принципы принимаются нами для того, чтобы выразить свое уважение для достоинства человека, также в лице нашего противника. Принципы имеют абсолютный обязывающий характер, потому что глубоко осознаны те элементы борьбы, которые особенно угрожают упрочению уважения для достоинства человека в отношениях с другими. И поэтому они интегрально связаны с историческим наследием западной культуры и могут войти в состав как систем христианской этики, так и этически углубленного марксизма. Чем же являются ненасильственные методы? Они не замещают методов политики, но привносят нравственную перспективу, как правило, отсутствующую в политике. Итак, возможен выбор различных методов действия, даже воздержание от действия, если только это единственный метод коммуникации противнику нашего уважение для достоинства человека. Я убежден, что основной источник недоразумений по этому поводу - это трактовка ненасильственных действий

- 162 -

как отдельного метода политической борьбы, конкурентного по отношению к другим, применяемым в политике.

В начале я сказал, что понятие эффективности по отношению к ненасильственным действиям имеет другое значение, чем в политике. Теперь я могу объяснить, что в ненасильственных действиях мы не отказываемся от эффективности, понимаемой как изменение существующего общественного порядка. Это и роднит ненасильственные действия с действиями, имеющими политический характер. Последние при этом обогащаются тем, чего обычно в политике не хватает, то есть чувством ответственности за все нравственные ценности, вовлеченные в проводимую нами борьбу. Лично я склоняюсь к противопоставлению политики, где уместно говорить об эффективности, нравственности, отвечающей за ценности. Но по отношению к ненасильственным действиям я все же допускаю разговор об их эффективности при условии, что это понятие мы понимаем особо. Как писал Анджей Гжегорчик, которому я обязан пробуждением моего интереса к этой проблематике, в основе ненасильственных действий лежит убежденность в том, что все этически возвышенное одновременно характеризуется наивысшей социальной эффективностью, ибо затрагивает самые глубокие струны человеческой психики".

- 163 -

Ю.В.Согомонов. ОПЫТ НЕНАСИЛЬСТВЕНЮГО СОПРОТИВЛЕНИЯ СТАЛИНИЗМУ

В сфере нравственной жизни общества сталинизм был связан с грубым, сокрушающим отрицанием всего позитивного, что было накоплено, завоевано в долгой истории нравственной культуры цивилизованного социума и вдруг оказавшегося на "факультете ненужных вещей". На основе всеохватывающей этатизации предполагалось создать предпосылки для радикального "переворота" в общественной нравственности, чтобы быстро и решительно преодолеть моральное зло, выкорчевать самые глубокие корни людских пороков.

Реально же в ходе поглощения традиционного и нарождающегося гражданского общества в бездонном чреве тотальной государственности, низведению подлежали нравственность и самобытная крестьянская культура всех народов, населявших одну шестую часть земли, общедемократические моральные ценности, сформировавшиеся в результате "свободной близости и свободного антагонизма" (Вас. Гроссман). Разрушались многообразные, органическим путем возникшие представления о добре и зле, должном и благородном, принципы и нормы хозяйственной этики, трудовой и профессиональной морали, процедуры этикета, той весьма существенной "малой этике" межличностного общения. Вытеснялись и извращались нормы политической этики, поведенческие правила различных общинных и артельных ассоциаций, коллегиальных и соседских отношений, всё своеобразное, обусловленное национальным, региональным, корпоративным укладом жизни. Вместо богатства разнообразных социальных и просто человеческих обязанностей сложилась одна единственная - иерархическая - линия зависимости людей, которых более не укрывали от бдительного надзора бюрократической (слишком часто еще и террористической) машины никакие промежуточные общности и объединения со своими собственными поведенческими кодексами. "Новому человеку" был ведом только один долг - перед сакрализованной организацией, её вождями и утверждаемым ими "порядком". Он оказался не столько аморальным лицом, сколько доверчивой душой, попавшей в аморальный социум, который - чтобы там ни случилось - неудержимо влечет его к выбору наибольшего зла.

Не сразу, не всем и не во всем удалось распознать подлинное значение метаморфоз с тем корпусом идей и правил, что лицемерно именовались новой нравственностью. Той самой, которая санкциониро-

- 164 -

вала невиданное расточение природных и человеческих ресурсов ради иррационального Порядка. Такового именно потому, что достигался он "любой ценой" и вершился ради укрепления его безграничной власти над обществом.

Возникала совершенно парадоксальная ситуация. С одной стороны, сталинская политика "чрезвычайных обстоятельств" не только мобилизовывала социальную энергию народа, но и вызывала экзальтированно-восторженнее состояния в массовом сознании, фанатичную веру в социальные миражи, породила затем "довольное сознание", побуждала большинство населения страны - если не совсем и не всегда добровольно, то во всяком случае без ощутимого сопротивления идти на длительные жертвы во имя форсированного экономического и военного развития страны, укрепления злополучного "Порядка" и приближения столь желанного земного рая. Такая политика всегда обретала поддержку со стороны большинства правящей партии и большинства населения против реальных или же (чаще всего!) мифических "врагов», представляющих разные меньшинства, притом всякий раз иные ("нэпманы", "кулаки и подкулачники", "пособники троцкистов", "народы-изменники", "безродные космополиты" и т.п.). На поверхности общественной жизни в эпоху сталинской деспотии в глаза бросалось ныне раскрошившееся монолитное "единство народа", и, стало быть, вопрос о сопротивлении деспотии снимался сам собой.

Однако, с другой стороны, тирания несла массам не одни только эфемерное счастье первопроходничества и победные реляции (отчасти и ощутимые плоды) с различных "фронтов" социалистического строительства. Поразительным образом все это сочеталось с уничтожением лучшей части интеллигенции, рабочего класса и крестьянства, с закрепощением других их частей, с опустошительным террором, кошмаром лагерей, душной атмосферой всеобщей подозрительности и страха, с откровенной нищетой, временами - с массовым голодом, хотя режим пламенно приветствовали даже те, кто от него вдоволь настрадался (социопсихологам еще предстоит вразумительно объяснить феномен безропотности и паралича воли, выявить механизмы, делающие человека покорным), все же существовала потенциальная база для активного и пассивного сопротивления личной диктатуре. По мере того, как все труднее было оправдать политику "чрезвычайных обстоятельств", насыщения обществом насилием, приучение его к насилию как нормальному и перманентному состоянию, эта база росла

- 165 -

крепла, тем более в годы позднего сталинизма и в послесталинскую пору. Чем вдумчивее мы относимся к анализу поведения людей в тех сверхэкстремальных исторических условиях, тем последовательнее обязаны отклонить суждения тех, кто начисто отрицал самую возможность подобного сопротивления, говорил об агонии репрессированной общественной нравственности, коллапсе морали в недрах государственного социализма, кто недооценивал силы демократического духа революционно-освободительного Движения. Оставляя сейчас в стороне существеннейшие вопросы о масштабах и эффективности такого сопротивления, его соразмерности величине и временном соответствии угнетению (ввиду неподготовленности к ним, фрагментарности фактического материала) зафиксируем следующее: ненаписанная еще история этого Сопротивления постепенно, шаг за шагом, приоткрывается теперь перед нами, поражая то величественным трагизмом, то вполне прозаической стойкостью людей. История не только тех, кто устоял в застенках и лагерях, осмеливался открыто возмутиться кровавыми жертвоприношениями и попиранием свобод, кто вовлекался в бунтарство и мятежи. Она не вправе пройти и мимо доставшегося нам невиданно дорогой ценой нравственного опыта ненасильственного противостояния "бессонному сатаноиду" (А.Платонов), хотя, разумеется, границу между этими двумя видами сопротивления трудно прочертить со всей ясностью. Опыт этот намного шире того, что сейчас, скажем, служит предметом споров относительно роли толстовства в терроризме и противодействии ему. История Сопротивления охватывает весь менталитет народа, тех, кто оказывал помощь пострадавшим, отворачивался от доносчиков и рьяных охотников за идеологическими "ведьмами", кто на эзоповском языке выражал свое возмущение - она охватывает все виды уклонения от соучастия в безнравственном "ангажементе", временами равнозначного вызову злу, когда молчание становилось знаком несогласия.

Видимо, самой массовой формой ненасильственного сопротивления было отступление в частную, укрытую от ока тоталитарного контроля жизнь, уход в групповой или индивидуальный изоляционизм, эскапизм и квиетизм как способы хотя бы частичного и временного убережения гуманности, спасения индивидуальной и всякой иной честности, чаще всего опредмечиваемых в узкопрофессиональной сфере и приватном воспитании. И этого тоже было немало. Предстояло разорвать связи с враждебной официальной социальной средой, с казар-

- 166 -

менным коллективизмом, прекратить ассимиляцию псевдосоциальности, выключиться из политически одобренных действий, нередко отказаться от служебного продвижения, минимизировать жизненные проявления, уйти в "затаенное" существование ("лечь бы на дно как подводная лодка и позывных не передавать"). Хотя такое затворничество могло быть и тщательно прикрыто внешним почтением в отношении к расхожим стандартам поведения и клишированного языка.

Этика ненасилия оборачивалась навязываемой этикой надеяния  и вынужденного безмолвия. Она была оправданной как тактическое отступление, как, по выражению поэта, "духовная гигиена" несоучастия. Надо было иметь смелость, чтобы смолчать, не высказывать бездумной "преданности", не аплодировать спекулятивным идеям и призывам, не поддерживать "бутафоризацию" демократии и тем более всякого рода чистки. Но те, кто ориентируется и сейчас на эту форму ненасилия, остается в границах "кухонного диссидентства" в момент небывалого напряжения и противоборства страстей, когда молчание и безмятежное надеяние обретают подчас зловещий смысл, выступают не против "паршивого общества", как им только мерещится, а против вполне конкретных сил обновления, поборников подлинной демократии, нередко поставляя волонтеров в ряды правоэкстремистских групп.

Менее массовой, но зато более высокой формой ненасильственного сопротивления является стоическая позиция, сориентированная на религиозный или светский лад. Она требует мужества отказа от удобной веры в "законы истории", которые якобы подстраховывают "Систему" и гарантируют ей моральную чистоту, отказа от доверчивого отношения к политическим утопиям, заклинаниям присяжных идеологов. В этой позиции человек обретает силу, не роняя достоинства, преодолевать разлад со временем и страх перед режимом. Свою перспективу, нерасчетливую антисудьбу он выстраивает усилиями доброй воли и непоколебимой приверженностью долгу - при самых обескураживающих как-будто бы обстоятельствах. Такой человек готов к обреченности на поражение, к тому, что будет оболган, растоптан, обвинен во всех смертных грехах, но он и готов к победе, которая, увы, пока ровным счетом ничего не может изменить. Почти как по Б.Пастернаку: "Но пораженья от победы ты сам не должен отличить". Втайне, думается, он убережет за собой шанс на веру в конечное торжество правды и совести: ненасильственное сопротивление откры-

- 167 -

вает возможность для превращения личного мужества в общественную силу, для лавинообразной мутации массового сознания, возникновения новых умонастроений в самой, казалось бы, неприспособленной для прозрений обстановке.

Конечно, исторический опыт, выношенный и выстраданный нами, свидетельствует против прекраснодушной идеи во всесилии нравственной стойкости как таковой, способной дать отпор вторжению инфернальных начал. И все же нельзя не восхититься благородным духом стоической позиции, её мотивацией в общем противоборстве с политическим аморализмом, обыденным цинизмом, соглашательством. Этот опыт оказался еще в полной мере неоцененным вкладом в нравственный потенциал перестройки в стране, пережившей потрясения гражданской войны и после краткой паузы вновь ввергнутой в непрекращающиеся кровопролития. Вполне правдоподобно предположение, что без такого опыта были бы невозможны "оттепельное десятилетие", появление новых форм ненасильственного сопротивления неосталинизму как ферментов духа перестройки. Еще предстоит произвести беспристрастное общественное расследование как условий существования, так и свойств мышления тех слоев народа, для которых рассмотренные выше позиции обладают повышенной притягательной силой, а заодно проследить те превращения, которые они испытали в долгие годы "мертвого сезона" застоя и в первые годы перестроечной эры.

Ненасильственное сопротивление больше, чем что-то другое, содействует высвобождению гражданского общества из длительного пребывания как бы в ломбарде у истории, своеобразном "социальном залоге", способствует возрождению общечеловеческих ценностей нравственной жизни. Пусть с перебоями, перестроечными паузами, но все же идет процесс очищения хозяйственных отношений от обстоятельств, подрывающих основы трудовой морали народа, профессионального этоа . Выходит из оцепенения политическая этика, начиная все смелее будить государственные и партийные акции, декларации, управленские решения. Фаворит казенной морали - нерассуждающий долг повиновения императивам Системы, ответственности в духе "винтикового" коллективизма и бюрократических "добродетелей" - постепенно утрачивает кредит доверия в массовом сознании. Кто прежде, спасаясь от подобного коллективизма и от всякого двойничества, уходил в частную жизнь, приватизировался, тому перестройка как бы обещала "вольную", позволяя вернуться к идентификации своих ценностей с

- 168 -

неотчуждаемыми ценностями больших социальных общностей.

Установки на очищение общественной нравственности оказывается тем заветным паролем, который открывает вход в цивилизованный социум. Означает ли это, как иногда думают, отстраненность нравственности от социалистического выбора? Вопрос, думается, надо ставить иначе - о свободе такого выбора, его аутентичности и обращении в фактор углубления перемен. Общественная нравственность потому-то становится социалистической что всей непререкаемостью своих требований, силой направляемых духовных исканий нацеливает человека на качественные изменения в обществе и на созвучные им самоизменения. Они мотивируют и оправдывают действия в условиях роста социальной напряженности, но непременно при убережении гражданского мира, без ужаса междуусобицы, дестабилизации. И даже без "холодной" гражданской войны.

- 169 -

В.Штернштайн. РОЛЬ НАСИЛИЯ И НЕНАСИЛИЯ В ДОСТИЖЕНИИ СОЦИАЛИЗМА

Прежде чем приступить к размышлениям о роли насилия и ненасилия в достижении социализма, следует попытаться прийти к общему пониманию того, что такое социализм. Как это обычно бывает в философских или научных спорах, существуют различные понятия социализма. Глядя на марксистскую теорию простым взглядом, мы можем сказать, что Маркс был убежден, что открыл закон истории. Это знание позволяло ему, как он считал, понимать и предвидеть ход истории. Маркс различал четыре фазы, или стадии истории: первобытный коммунизм, классовое общество, диктатура пролетариата и завершенный коммунизм.

На заре истории был первобытный коммунизм, то есть коммунизм голода и нужды. За ним последовала фаза классового общества с её различными формациями: античным обществом, феодализмом и капитализмом. Эта стадия может быть охарактеризована двумя чертами: негативной и позитивной. Негативная - рост социального неравенства, а позитивная - то, что Маркс назвал "развитием производительных сил" и что мы называем индустриальным прогрессом. Капитализм означает предельную эксплуатацию трудящихся классов, которая, в конечном итоге, угрожает самому его существованию. Пролетариат, таким образом, вынужден взбунтоваться перед угрозой выживанию. Пролетарская революция означает захват пролетариатом государственной власти и установление своей диктатуры. Пролетариат открывает дверь в третью стадию истории, которую также можно охарактеризовать двумя чертами: продолжающимся развитием производительных сил и постепенным уменьшением классовых антагонизмов. В конце этой стадии человечество вступит в рай бесклассового общества с огромным социальным благополучием, основанным на развитые в полном объеме производительные силы...

Думаю, эта философия истории достаточно хорошо известна, однако, глядя на историю последних ста пятидесяти лет, мы видим, что в этой философии, считающей себя "научным коммунизмом", что-то не то. Она не работала и не работает.

Здесь не место для анализа причин неудач марксизма. Я могу лишь сообщить вам о результатах своих размышлений об этом. Представление Маркса о высокоиндустриализированном бесклассовом и

- 170 -

безгосударственном обществе - очаровывающая идея, но, насколько я понимаю, это воздушный замок, принятие желаемого за действительное, нечто, что никогда не станет реальностью. Невозможно высокоразвитое индустриальное общество без обширной эксплуатации и разрушения человека и природы. Таким образом, мы должны выбрать, чего мы действительно хотим: высокоиндустриализированное общество с могущественным государством для защиты интересов правящего класса и нации от неимущих или бесклассовое общество с относительно скромным уровнем жизни на базе главным образом, ремесленного производства и чахнущего государства.

Таким образом, возвращаясь к определению социализма, мы понимаем, что высокоразвитое индустриальное общество невозможно без широкой эксплуатации человека и природы. Если мы достигнем чего-нибудь в утверждении новых приоритетов, например, в удовлетворении основных потребностей каждого человека на этой планете, процессу развития производительных сил (индустриальному прогрессу) - я уверен - будет дан обратный ход. Так, нам не нужна стратегия поднятия уровня малоразвитых стран путем их индустриализации. Мы должны понять, что промышленные страны сверхразвиты и страны третьего мира недоразвиты. К чему мы должны прилагать усилия, так это к уравниванию благосостояния, власти и образования в наших собственных странах и всюду в мире.

Мне бы хотелось описать социализм как общество с максимальным многообразием идей, мнений, взглядов, характеров, стилей жизни и т.п., как общество, в котором предполагается, что каждый человек является свободной, энергичной, творческой и ответственной личностью. Однако, это будет общество сравнительно скромного благосостояния и довольно однородного уровня жизни. Это будет общество без господства, эксплуатации и подавления, общество, в котором антагонизм классов, противоречия между городами и деревнями, богатыми и бедными странами, ручным и умственным трудом постепенно исчезнут.

Как можем мы достичь цели свободного, бесклассового и ненасильственного общества? Я уверен, мы никогда не достигнем её через диалектику истории. Если нам удастся это, то только с помощью наших собственных усилий. Я понимаю, что проблема гораздо сложнее, чем я её представил здесь, но пусть все пока остается так.

В первую очередь мы должны спросить себя, что мы действитель-

- 171 -

но хотим. Стремимся ли мы к власти, богатствам, привилегиям для себя и своей семьи, к территориям, ресурсам и рынкам для нашего народа или мы стремимся к миру, свободе, справедливости, социализму, демократии и человеческим правам? Если мы хотим получить или защитить власть или привилегии, мы должны выбрать насилие - открыто или тайно, прямо или косвенно, лично или структурно. Ненасильственными методами мы никогда не достигнем нашей цели.

С другой стороны, если мы хотим добиться мира, справедливости и т.п., мы должны выбрать ненасильственные средства, иначе нам никогда не достичь нашей цели.

Существует социальный закон, насколько простой, настолько же часто игнорируемый. Он утверждает: если цель должна быть достигнута, средства и цель должны соответствовать друг другу, сочетаться. Другими словами, мы можем прийти к миру только мирными средствами, к справедливости - лишь справедливыми средствами, к демократии - только демократическим путем. Следовательно, мы должны спросить себя, чего мы действительно хотим как индивиды, группы или народы. Если мы честны перед собой, то обнаруживаем, что наши мотивы очень часто смешаны. Конечно, мы желаем мира, социализма, демократии, человеческих прав, но, в то же время мы стремимся получить профессию, сделать карьеру, получить высокий доход, привилегии, удобства, достичь социального признания, возможно, политической власти и богатств. С течением времени мы достигаем наших целей. Они называются более или менее реальными, а наши идеалы - более или менее нереальными. Они вырастают в декларации, декламации, пропаганду, в великую ложь. Мы говорим о правде, социализме, гуманизме, ненасилии и т.п., но живем мы совсем наоборот. Мы ведем себя как человек, всем рассказывающий, что собирается ехать в Горький, но садящийся в смоленский поезд. Вопреки его воле и заявлениям поезд привозит его в Смоленск. И по мере того как поезд приближается к городу и выглядывающие из окон люди понимают, что это Смоленск, а не Горький, его заявление становится всё более лживым и нелепым. Так, обращаясь к истории революционного социализма и коммунизма, мы понимаем, что с выбором неверных средств социалисты и коммунисты приходят к результатам, противоположным тому, за что они боролись.

В ходе анализа учения моих соотечественников Карла Маркса и Фридриха Энгельса я обнаружил четыре основные ошибки. Я должен

- 172 -

еще раз извиниться за возможную излишнюю простоту моих утверждений, но иногда истина очень проста. Проблема не в том, чтобы знать её, а в том, чтобы жить по ней.

1. Философия истории, в соответствии с которой капитализм проигрывает, а социализм победит, явно неверна.

2. Утверждение о том, что насилие - повивальная бабка любого старого общества, беременного новым, явно неверно.

3. Идея, что диктатура класса или партии, представляющей его интересы, является средством достижения демократии как цели, явно неверна.

4. Представление о высокоиндустриализированном и бесклассовом обществе явно неразрешимо противоречиво. Это всего лишь принятие желаемого за действительное, а не результат исторического процесса.

Тем не менее, недостаточно ограничиться утверждением, что Маркс и Энгельс, Ленин и Сталин были неправы. Нам следует понять, почему тысячи, даже миллионы умных людей верили в явно ложную доктрину. Грубо говоря, существует три типа марксистов:

1. Люди, почти религиозно верящие в это учение, которое, безусловно, может описываться как светская религия. Некоторые из них принесли в жертву свою работу, свое общественное положение, свою собственность, свое здоровье и даже свои жизни. Я испытываю к ним глубокое уважение.

2. Второй тип использовал учение в качестве одежды, прикрывающей от других и иногда от самих себя стремление к господству, власти, собственности и привилегиям.

3. Третий тип марксистов относится к учению цинично. Они совсем не верили в него. Они использовали его для камуфляжа своей властной политики и в качестве выбора клише для обмана народа.

Вы можете обнаружить эти три типа последователей в любой религии, светской или же не светской. Я предполагаю, что причина великого "успеха" марксизма как идеологии заключается в его особой пригодности для прикрытия эгоистических мотивов, осознаваемых или неосознаваемых.

Какой путь ведет нас к действительному социализму? Если ответить честно: я не вижу иного пути, кроме пути истины и ненасилия Как немец, я должен быть очень осторожным, чтобы не быть догматичным. Догматизм - великий порок немецких интеллектуалов, и Маркс

- 173 -

дает один из наиболее ужасающих его примеров. Поэтому я не говорю, не существует иного пути к социализму, я только говорю, что я не вижу иного пути. Возможно, другие пути существуют, но я не могу найти их.

Как вы помните, мы задавались вопросом, что такое социализм. А теперь мы должны спросить: что такое ненасилие? Для меня это намного больше, чем просто воздержание от насилия. Это активная, позитивная, конструктивная, созидающая, исцеляющая сила. Другими словами, это сила истины и любви, самоотречения и скромности, смиренности и самопожертвования. Это способность преодолеть насилие на пути способности вынести его без мщения или уступок совершающему зло. На своем собственном опыте пятнадцатилетней практики ненасилия я познал, что эта сила способна преодолеть насилие, ненависть, несправедливость, алчность и все зло в мире и в нас самих. Знаю, это личное утверждение может быть обращено лишь к сердцам тех, кто страстно желает истины и ненасилия.

Глядя на прошлое и настоящее, мы видим, что подобное ненасилие чрезвычайно редко. История дает нам примеры великих индуистских, мусульманских, еврейских и христианских святых, Будды, Христа, Сократа, Франциска Азисского, Ганди, Кинга, Камары, сестры Анны Монтгомери, Элен Вудсон, Жана Гампа и многих других, заключенных в тюрьму за гражданское неповиновение против сумасшедшей политики ядерного устрашения.

В своих работах Ганди различал ненасилие сильного и ненасилие слабого. Термин "ненасилие слабого" он использовал для характеристики позиции, которую можно описать следующим образом: мне не нравится насилие. Я не хочу использовать его. Если вы действуете без насилия, я буду поступать так же. Но если вы примените насилие, я также применю его. Термин "ненасилие сильного" он использовал для описания другой позиции: если вы примените против меня насилие, я не буду мстить и не подчинюсь вашей воле, я охотно перенесу насилие, ибо уверен, что это путь к преодолению насилия и зла. Ганди назвал этот тип ненасилия сатьяграха, то есть путь истины.

Великое достижение Ганди заключалось в том, что он открыл возможность и того и другого - ненасилия сильного и ненасилия слабого - в организованной, хорошо запланированной и хорошо подготовленной борьбе. При успешном соединении сильного ненасилия немногих и слабого ненасилия многих можно приумножить его силу и ис-

- 174 -

пользовать его в качестве инструмента для разрешения всех видов конфликтов, а, в конечном итоге - сгладить путь к реальному социализму. Решающее условие такой борьбы - существование сатьяграхов, то есть активистов ненасилия. Потребность в них наиболее велика. Мы, интеллектуалы, учимся обучать и проповедовать насилие, ненасилие и что угодно. С другой стороны, политики учатся бороться за власть, богатства и привилегии. Но, по правде говоря, нам не нужны интеллектуалы, проповедники и учителя, нам не нужны политики обычного типа. Кто нам действительно нужен, так это сатьяграхи - активисты ненасилия, проповедующие и обучающие ненасилию своими собственными жизнями. Нам нужны люди с чистыми помыслами, готовые отказаться от своей профессиональной карьеры, своего социального положения, своих привилегий и удобств, люди, готовые посвятить свои жизни служению другим и иногда даже пожертвовать ею ради того, чтобы проложить путь к истинному, ненасильственному социализму.

По своему собственному опыту я знаю, в нашем сердце всегда звучит тихий голос: "Существует величайшая потребность в сатьяграхах. Может быть, ты возьмешься за это?" Но мы затыкаем уши, дабы не слышать этот тихий голос и закрываем глаза перед истиной, ибо мы так хотим иметь работу, жену, детей, дом и все остальное.

Ганди был резким критиком индустриализма - восточного и западного. Индустриализм, утверждал он, означает широкую, безжалостную эксплуатацию и разрушение человека и природы. Так, он был убежденным противником массового производства, основанного на высокопроизводительной технике. Вместо этого он выступал за производство, осуществляемое массами, использующими простую, нетрудную приспособленную технологию, символом которой является прялка. Высокая технология может использоваться лишь для увеличения власти, богатств и привилегий немногих за счет многих, выброшенных в мир голода, несчастья и отчуждения.

Из всех известных мне критиков марксистского социализма и коммунизма Ганди был самым великим. Он говорил: "Социалисты и коммунисты утверждают, что ничего не могут сделать для установления экономического равенства в настоящем. Они лишь будут пропагандировать его, и ради этой цели они делают ставку на вызывание и подчеркивание ненависти. Они говорят: "Когда мы достигнем контроля над государством, мы установим равенство". По моему плану, государство будет там для того, чтобы выполнять волю народа, а не диктовать

- 175 -

людям или принуждать их выполнять его волю. Я приведу к экономическому равенству с помощью ненасилия, путем обращения людей в свою веру, впрягая силы любви против ненависти. Я не буду ждать, когда все общество встанет на мою точку зрения, но прямо начну с себя. Совершенно ясно, что я не могу надеяться на установление соответствующего моим взглядам экономического равенства, если я сам владею пятьюдесятью машинами или даже акром земли. Для этого я должен опустить себя до уровня беднейшего из бедных. Именно этого старался я достичь в течение последних пятидесяти лет или более, и я претендую на звание подлинного коммуниста, хотя и использую предлагаемые мне богатыми машины и другие удобства. Они не имеют надо мной власти и я могу отбросить их, как только замечу, что того требуют интересы масс".¹

Многие люди на Западе испытывают чувство триумфа, наблюдая кризис советского коммунизма. Создается впечатление, что капитализм выиграл экономическую битву, а западная либеральная демократия - битву на идеологическом фронте. Многие в восточных странах и в странах третьего мира взирают на западный мир с восторгом, порой с завистью. Вместе с Ганди я хотел бы предупредить вас. Капитализм действительно выглядит прекрасно, однако он наполнен насилием, ненавистью, несправедливостью, алчностью. Как писал Ганди в 1940 г., западная демократия - это "разбавленный фашизм и расизм". Конечно, капитализм - кандидат на гибель, следующий за концентрированным фашизмом и нацизмом Муссолини и Гитлера, за марксизмом, ленинизмом-сталинизмом и маоизмом. Однако, сейчас мы не можем сказать, что погибнет раньше: система индустриализма или разрушенная индустриализмом экологическая система земли.

Всю жизнь Ганди верил, что грядущие поколения признают истинность его слов. Он и сейчас еще одинокий проповедник в пустыне. Один журналист спросил Ганди: "Какое послание я должен принести людям Нью-Дели?", которые подверглись ужасающему насилию в результате раздела Индии в 1947 г. Он ответил тихим голосом: "Передайте им, моя жизнь - мое послание". Я хотел бы дать совет каждому: днем и ночью изучайте жизнь и послание Ганди и пытайтесь жить в соответствии с ними.

Перевод О.П.Зубец.

——————————

¹ Harijan; March 31, 1946. Socialism of My Conception, Bombay, 1957, Р. 295f.

- 176 -

Р.Дитс. ГЛОБАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ДВИЖЕНИЯ АКТИВНОГО НЕНАСИЛИЯ

В своей последней книге Мартин Лютер Кинг писал: "Мы, наконец, поняли, что завтра начинается сегодня. Мы поняли, что настоящее с неистовой настоятельностью стучится в дверь. Пока у нас есть выбор: ненасильственное сосуществование или насильственное взаимоуничтожение. Это, возможно, последний шанс у человечества выбрать между хаосом и общежитием".

Эти пророческие слова проливают свет на сложившуюся ситуацию. С одной стороны, мы видим, что огромные ресурсы растрачиваются на технологию насилия и смерти, - оружие массового уничтожения, будь то обычное, ядерное, химическое или бактериологическое, обрекает наше будущее на неопределенность и риск. Впервые в истории человечество получило возможность уничтожить себя - подвергнуть омнициду. Нам угрожает возможность катастрофы, которая, неважно, что будет её толчком - случай или чей-то умысел, разрушит все, что дорого нам. Но, несмотря на близость этого катаклизма, приверженность войне требует все новых и новых вложений в Анголе, Сальвадоре, Мозамбике, Ливане. Более того, там, где в настоящее время нет сражений, ресурсы, выделяемые на гонку вооружений, опустошают национальные бюджеты, не оставляя средств для борьбы с экологическим кризисом и такими явлениями как голод, болезни, нищета, безграмотность. Так углубляется насилие в современном мире.

Но в то же время в атмосфере преклонения перед оружием и его разрушительной силой, всё чаще и чаще люди обращаются к силе иного рода: речь идет о сатьяграхе, ненасилии, как его понимал Кинг, активном ненасилии, или, как его часто называют, "народной силе". Как оружие воплощает разрушительную сторону человеческой природы, так в ненасилии выражается её созидательная способность, её готовность к общежитию, единству, доброй воле. То в одном месте, то в другом по всему миру, порой когда мы менее всего ожидаем этого, группы и движения применяют на практике силу истины и любви для решения конфликтов, для утверждения справедливости, защиты невиновных, пропагандируя новые взгляды и созидая, говоря словами Мартина Лютера Кинга, "сообщество любви". Черпая вдохновение и понимание из философии и опыта, к примеру, Махатмы Ганди или Мартина Лютера Кинга, из опыта движений, которые они возглавляли, люди от-

- 177 -

крывают для себя действительный потенциал активного ненасилия.

Проанализируем некоторые случаи применения активного ненасилия.

Филиппины. В 1986 году миллионы безоружных филиппинцев удивили весь мир, свергнув мирным путем жестокий режим Фердинанда Маркоса. Они назвали свое движение "народной силой", поскольку использовали силу активного ненасилия.

После коварного убийства лидера народной оппозиции Бенино Акино в 1983 году, ненасильственное движение против диктатуры Маркоса получило особенное развитие. Опираясь на принципы провозглашенного самим Акино ненасилия, все большее число людей стремилось положить конец единовластию Маркоса. Распространению понимания возможностей ненасильственного сопротивления тирании способствовали различные семинары по активному ненасилию. Когда Маркос объявил о выборах, оппозиция объединилась вокруг вдовы убитого сенатора, Карасон Акино. История этих выборов – организация каждого избирательного участка, борьба с подцензурной печатью, мужество, проявляемое в присутствии жестокой армии – показывает, насколько сильны люди, если они вооружены правдой. Последняя попытка Маркоса фальсифицировать итоги выборов не остановила оппозицию. Решительный выход из правительства двух ведущих лидеров и переход на сторону оппозиции нескольких десятков солдат и офицеров послужили толчком для миллионов филиппинцев, чтобы выйти на улицы Манилы и проявить солидарность с отказавшимися поддерживать Маркоса министрами, потребовать отставки дискредитировавшего себя правительства Фердинанда Маркоса. Женщины, дети, мужчины - люди разных общественных слоев - встретили вооруженные войска и танки, объединенные мужественной решительностью добиться падения диктатуры. И они победили.

Но крушение диктатуры было лишь первым шагом в длительной борьбе за освобождение Филиппин. Оставались острые проблемы, связанные с массовой нищетой и несправедливым распределением земли. Последние новости с Филиппин сообщают о слишком часто встречающемся насилии в столкновениях между филиппинскими вооруженными силами и новой народной армией, вовлеченными в идеологическую и военную борьбу. Это оборачивается огромными страданиями людей и трагическим промедлением в завершении мирной революции. Последствия революций - насильственных или ненасильственных – сказываются

- 178 -

годами в неразберихе и смуте.

На Филиппинах трагически проявилась черта, характерная сегодня для стран третьего мира. Страны, переходящие к демократии после многих лет военного правления, такие как Аргентина, Уругвай, Бразилия или Филиппины, как правило вынуждены иметь дело с могущественной, не поддающейся реформам военщиной, взросшей и окрепшей при диктатуре. Корасон Акино выдержала несколько попыток переворота, предпринятых военными, но их огромное могущество, как и демонстрирующее силу присутствие американских войск, сделали многое для того, чтобы подорвать надежды, возникшие на волне энтузиазма и в связи с победой над диктатурой.

Тем не менее в различных общественных организациях работает много людей, героически и последовательно продолжая дело начатой в 1986 году революции. Низовые организации помогают людям в их повседневной борьбе против угнетателей. В семинарах по активному ненасилию люди проходят психологическую и организационную подготовку к осуществлению акций. Идея зон мира получает распространение там, где люди вступают в контакт как с армией, так и с повстанцами, показывая, что они в одностороннем порядке выступают за развитие мирных, демократических изменений и отвергают путь войны, вооруженной борьбы.

Таков путь активного ненасилия, органично включенного в усилия по перестройке общества и утверждению справедливости и ненарушающего в процессе изменений обычный уклад человеческой и общественной жизни.

Китай. Разве можно забыть ошеломительное развитие событий в Китае весной 1989 года? То, что началось как марш памяти скончавшегося руководителя страны, быстро переросло в массовое выражение долго сдерживавшихся чувств китайского народа. С лозунгами "Власть - народу", "Всё преодолеем" студенты, к которым позже присоединились рабочие, призывали к демократизации, к борьбе с коррупцией, к свободе печати и другим демократическим реформам. Сотни тысяч китайцев присоединились к протестующим на площади Тяньаньмэнь. День за днем, неделя за неделей они призывали правительство внять их требованиям. Все возрастающее число граждан, включая полицейских, солдат, даже генералов, выражали свою симпатию движению. Первые посланные приостановить митинг протеста солдаты были встречены дружелюбно; их разоружили и каждому преподнесли небольшой су-

- 179 -

венир. Высшие руководители провели встречу со студентами, которая транслировалась по телевидению, и это было важной уступкой с их стороны. Движение распространялось от города к городу, и, казалось, этот процесс был под контролем. Тем не менее, растерянное и расколотое в связи с отношением к этому вопросу правительство применило жестокую силу, и 4 июня на площади Тяньаньмэнь была устроена бойня.

Было ли это концом движения "народной силы" в Китае? Конечно, оно было отброшено назад, но это было не концом, так же, как резня индийцев в Амритцаре, устроенная англичанами, не положила конец индийской революции, а коварное убийство Бенино Акино не оставило движение за демократизацию на Филиппинах. Обе эти трагедии, как показало время, были скорее началом, а не концом движения "народной силы". Мартин Лютер Кинг напоминал нам, что "невинные будут искуплены". Это верно в отношении к нациям не меньше, чем к отдельным индивидам. Мученики площади Таньаньмэнь зажгли огонь, который может быть притушен, но не погашен.

Чили. В тревожной южной части латиноамериканского конуса ненасильственная борьба принесла свежие и сильные ветры демократии Чили, где в течение двух десятилетий держалась диктатура генерала Пиночета. Несмотря на террор, в условиях которого чилийцы жили все эти годы, они нашли в себе достаточно мужества, чтобы хотя и медленно, но верно создать движение сопротивления. Как и в других латиноамериканских странах, в Чили действует Служба справедливости и мира, входящая в Международный союз примирения (FOR). Она организует, сплачивает, поддерживает людей, борющихся против угнетения; помогает в подготовке акций протеста. Она работает с различными группами, способствуя организации общин надежды и кампаний сопротивления.

Движение Себастьяна Ачеведо (названное так в честь рабочего, покончившего о собой после того, как его дети были выкраны и подвергнуты пыткам в 1983 году) является одной из таких групп. Оно видит свою задачу в изучении фактов, заслуживающих, по их мнению, осуждения с тем, чтобы вооружившись правдой, определять эффективную стратегию борьбы. Вечером накануне акции члены движения собирались для молитвы и обсуждения. Затем они предпринимают акции протеста, например, такие как пикетирование зданий секретной полиции с транспорантами: "Они пытают здесь людей". Каждый стоит на

- 180 -

своем месте и они спокойно ждут, когда их арестуют. Либо же они приковывают себя к ограде у здания, где выставлены пикеты. Они сравнивают себя с каплей, которая точит камень, лежащий в основании диктатуры. В 1986 году левые боевики застрелили пять телохранителей при попытке убить Пиночета. В отместку военные решили применить санкции в отношении пяти противников режима. Один из них, адвокат-правозащитник предупредил о грозящей ему опасности соседей, и попытка охранки арестовать его действительно провалилась. В ту ночь под утро несколько машин подъехало к его дому и несколько человек в масках попытались ворваться в дом. Не сумев взломать укрепленные двери, они попытались проникнуть в него через закрытые на засов окна. Однако родные адвоката включили свет, закрыли задвижки в вентиляционных трубах и подняли с помощью приготовленных свистков шум, чем разбудили соседей, которые тоже принялись свистеть. Внезапно разоблаченные нападающие вынуждены были ретироваться.

В октябре 1986 года был проведен референдум, в ходе которого люди должны были сказать "Да" или "Нет" относительно сохранения военного режима. Несмотря на широкомасштабную кампанию запугивания противников Пиночета, люди были полны решимости. Специальные занятия помогли им мобилизовать силы и преодолеть страх, а ведь страх является одним из основных факторов, на который делают ставку угнетатели, стремясь сохранить свою власть. Вдохновленные опытом филиппинской оппозиции Маркосу и учтя уроки этого движения, противники Пиночета провели регистрацию избирателей и подготовку наблюдателей, которые должны были дежурить на избирательных участках. Результаты превзошли все их ожидания: к изумлению всех был зарегистрирован 91% всех возможных избирателей, и оппозиция набрала 54,7% от всех поданных голосов. По завершении референдума более миллиона людей собрались в Сантьяго-парк, чтобы отпраздновать победу народных сих.

Что не смогли сделать вооруженные повстанцы, было достигнуто посредством спокойного и систематически проводимого активного ненасилия. Многие думали, что такой результат невозможен, однако, как указывает Ганди, "думайте о вещах, которые кажутся невозможными, и они произойдут".

Южная Африка. Такое же подтачивание камня, на котором покоятся угнетение и апартеид, медленно, но верно происходит в Южной Аф-

- 181 -

рике.¹ Несмотря на крайние меры, которые предпринимало правительство против организаций, борющихся с апартеидом, люди не молчали. Они открыто протестовали против мер правительства маршами, ралли, петициями, гражданским неповиновением и даже готовностью быть посаженными за решетку. В широкую национальную программу подготовки и проведения так называемых "эффективных ненасильственных действий" вовлечена и церковь. Эта программа, действенность которой, в частности, обеспечивается и мужеством многих, готовых выступать в качестве свидетелей на процессах против активистов сопротивления, направлены на создание единой демократической Южной Африки. Церковь подготавливает заинтересованных граждан, включенных в борьбу с апартеидом на уровне кампаний, организуемых рядовыми гражданами на местном уровне. Эти кампании призваны защитить сознательных противников воинской службы, разрушить расовые барьеры в проживании и пользовании транспортом или необходимость пересекать расовые границы при желании посетить заключенных родных и близких. Перед лицом все возрастающей активности черного населения правительство, похоже, сдает позицию за позицией.

Соединенные штаты. Сегодня в США множество ненасильственных движений, ставящих своей целью проведение необходимых изменений. В продолжающейся борьбе против расизма философия ненасилия доктора Кинга остается важным идейным источником. День рождения Кинга стал национальным праздником, а в штате Нью-Йорк основан Институт ненасилия, призванный распространять методы ненасилия, благодаря которым могут быть решены различные социальные проблемы. Такие объединения, как Центр ненасильственных социальных изменений имени Мартина Лютера Кинга, Южно-христианская конференция и Союз примирения вносят свой вклад в борьбу с расизмом, организуя практические семинары, а также кампании ненасильственного протеста. Многие коалиции избирателей, такие, например, как Рейнбоуская коалиция достигли успехов в обеспечении выборов тысяч черных и представителей других меньшинств в политические органы.

Антивоенное ненасильственное движение, которое в свое время успешно противостояло Вьетнамской войне, в последние годы направ-

——————————

¹ Кардинальные изменения по демократизации внутренней политики ЮАР произошли через несколько месяцев после того, как данный доклад Дитса Р. был подготовлен.

- 182 -

ляет свои усилия против правительственной политики в Центральной Америке. С помощью просветительской работы, разного рода маршей и ралли оно препятствовало усилиям США навязать свою волю этому региону. Новый подход был реализован в движении наблюдателей мира. Группы американцев от этого движения в последние шесть лет посещали Никарагуа, где находились рядом с никарагуанцами в знак невооруженной солидарности с ними, создавая своими телами живой буфер между сандинистскими силами и силами контрас. Они жили в деревнях и работали вместе с народом; возвращаясь в Соединенные Штаты, они выступали с достоверными свидетельствами, противостоящими правительственной пропаганде.

Работа против производства ядерного оружия и ядерных испытаний привела к кампаниям, раскрывающим опасность для здоровья и окружающей среды оборудования ядерных комплексов, хранилищ ядерных отходов и ядерных испытаний. Кампания "Ядерный обоз" внимательно следила за транспортировкой ядерных материалов по стране, призывая местное население к протестам против хранения этих опасных материалов в непосредственном соседстве с их домами. Кампания против ядерных испытаний включает в себя гражданское неповиновение в местах, где проводятся эти испытания в Неваде. Каждый август и каждую весну группы протестующих устраивают марши на территории испытательных полигонов.

Советский блок. После провозглашения Михаилом Горбачевым политики гласности, перестройки и демократизации, в СССР осуществляются многообещающие и часто неожиданные перемены. Хотя в некоторых местах эти перемены сопровождались насилием, что мы видели, например, в споре между армянами и азербайджанцами по поводу Нагорного Карабаха, - как правило, широкоохватные, из ряда вон выходящие изменения осуществляются ненасильственно, и тем самым закладываются основы для новых шагов по ненасильственному обновлению.

В условиях, когда правительство жестко контролируется со стороны различных групп бюрократии, движение "народной силы" стремится распространить свое влияние посредством решения снизу всего множества проблем. Здесь достаточно привести всего несколько примеров. Политические реформы вдохнули новую жизнь в институт выборов и придали творческую энергию правительственной политике. Гласность не только открыла завесу над многими острыми общественными проблемами, но способствовала росту у людей тревоги и чувства при-

- 183 -

частности к тому, что происходит в обществе. Возрастающее беспокойство относительно состояния окружающей среды, - а трагедия в Чернобыле стала здесь своеобразным катализатором, - породило множество народных инициатив, касающихся опасности использования ядерной энергии и испытаний ядерного оружия, загрязнения воздуха и воды, неконтролируемого промышленного развития. Многие национальные группы организуют народные движения, требующие возмещения ущерба, нанесенного в свое время их культурно-историческому наследию, подорвавшего их национальную самобытность.

Сегодня мы стали свидетелями возникновения глобального ненасильственного движения, бросающего вызов вековым предрассудкам относительно необходимости насилия для преодоления несправедливости, борьбы с угнетением и содействия общественному благополучию. В мире прискорбно много мест, где доминируют затхлые стереотипы насилия, ответного насилия, где продолжается бессмысленная гонка вооружений. Но вместе с тем немало ситуаций, в которых исповедуется и практикуется активное ненасилие, и реальные возможности этого пути только открываются. На место мира, в котором преобладает соперничество сверхдержав, приходит мир, в котором Восток и Запад, Север и Юг вместе, при посредстве обновленной Организации Объединенных Наций трудятся ради создания нового экономического порядка, отдавая приоритет удовлетворению человеческих потребностей и защите окружающей среды. Философия и практика активного ненасилия закладывает основы такого развития и вселяет большие надежды относительно нашего будущего.

Перевод Р.Г.Апресяна.

- 184 -

Дж. Кроуэлл. НЕНАСИЛЬСТВЕННОЕ ГРАЖДАНСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ ПРОТИВ ВНЕШНЕЙ АГРЕССИИ

Задача достижения поддающихся проверке соглашений по контролю за вооружениями и создание институтов, которые обеспечат их соблюдение, является неотъемлемой частью усилий по достижению безопасности от ужаса войны, и особенно от угрозы ядерного оружия. Но для этого требуется невиданный уровень кооперации, в конечном счете не только двух сверхдержав, но и десятка других наций, обладающих реально или потенциально ядерным оружием. Что случится, если не будет обеспечено достаточное сотрудничество для достижения таких соглашений? Отказ от сотрудничества даже одной партии может в любой момент серьезно подорвать многолетние усилия по завоеванию поддержки для соглашений по разоружению. Сотрудничество, в котором задействовано столь много сторон, может слишком легко распасться, а заключение соглашений может столкнуться с большими трудностями. Означает ли какая-либо остановка процесса разоружения, что у наций, заинтересованных в своей безопасности перед лицом внешней агрессии, не останется никакой другой альтернативы, кроме военной с бесконечной эскалацией ядерных вооружений и других всеразрушительных систем, из-за которых мы, люди, можем вскоре погибнуть?

В этом докладе я утверждаю, что существует возможность обретения мощной способности для защиты против внешней агрессии без обращения к военным средствам. Нации могут работать для достижения соглашений по разоружению и даже в одностороннем порядке уничтожать свои военные системы частично или полностью, и не становиться слабыми и беззащитными. Путем развития своей способности к активному ненасильственному гражданскому сопротивлению могли бы напасть на источники силы для самозащиты, которые радикально бы отличались от предлагаемых военных систем. Действительно, как я покажу, нация, подготовленная для ненасильственного гражданского сопротивления (НГС) будет сильнее в тех направлениях, которые укрепляют жизнь на нашей планете, чем нации, которые зависят от военных систем. Более того, подготавливаясь таким образом, они не только увеличили бы свою уверенность в себе, но также могли бы усилить взаимную мировую борьбу для действительного достижения контроля над вооружением и разоружением.

- 185 -

Ненасильственное действие для национальной обороны, обычно известное как "гражданское сопротивление", включает ответ на внешнюю агрессию или внутренний переворот теми формами борьбы, которые пользовал Ганди для освобождения Индии от Британского господства, и которые использовал Кинг для получения негритянским населением США гражданских прав. НГС наряду с активным ненасилием в любой другой конфликтной ситуации не должна смешиваться с пассивностью. Это не покорное приятие господства. Это полная пафоса, энергичная, предприимчивая, мужественная борьба, призванная предотвратить достижение агрессором или узурпатором своих целей - использующая чрезвычайно активную борьбу, ненасильственную стратегию и тактику.

В таком коротком докладе, как этом, можно только ввести понятие НГС в надежде, что оно будет достаточно интригующим для стимулирования дальнейшего исследования. Хотя у предложения о НГС были предпосылки еще до нашего столетия, только с 1950 г. небольшая, но растущая группа ученых и исследователей сделала его предметом систематического изучения¹.

Давайте с самого начала признаем, что не обязательно настаивать, чтобы нация полностью отбросила свою военную защиту, прежде чем она начнет подготовку к НГС. Обосновывая НГС, мы не можем ожидать моментального и радикального поворота в суждениях людей. Для того, чтобы НГС когда-нибудь было введено, оно должно получить широкую базу добровольной поддержки. Люди, привыкшие полагаться на давно устоявшиеся военные образования, вряд ли откажутся, пока у них не будет альтернативы, дающей им гораздо большую уверенность. Наиболее вероятная процедура для введения НГС, уже предложенная её сторонниками, включает постепенное вытеснение военной защиты по мере того, как люди постепенно начинают полагаться на свою способность обеспечить ненасильственную защиту. Сторонники НГС не нуждаются в конфронтации с военными. Обе группы, объединенные интересом комплексной стратегии национальной обороны, могут только выиграть от диалога.

——————————

¹ Christopher Kruegler. Civilian-Based Defense: The Intellectual Antecedents // Civilian-Based Defense: News and opinions, March, 1988, p. 1-4.

- 186 -

Дискредитированный военный выбор. Для усиления аргументов в пользу НГС нет надобности поддерживать утверждение, что НГС всегда и везде будет успешно. Защита военными средствами часто подводит, и даже победа может иметь катастрофические последствия, если она ведет, например, к увеличению милитаризации.

Необходимо только подчеркнуть, что НГС - эффективная альтернатива военной защите с использованием неядерных или обычных вооружений, или средств партизанской борьбы. Когда мы рассматриваем практическую значимость НГС, мы должны требовать, чтобы она оценивалась по каким-то идеальным критериям, например, что она способна предотвратить нанесение какого-либо вреда людям, их собственности, окружающей среде. Конечно, мы этого не ждем от военных средств. Большинство людей принимает огромное количество разрушений как неизбежное последствие войны. Но по мере того, как люди познают разрушительность современного оружия, их отказ перерастает в негодование и в сопротивление военным системам. Аргументы в пользу НГС начинаются как раз с такого сопротивления. И такое отношение к военной защите устанавливает аргументацию в пользу НГС еще до того, как раскрываются его преимущества. Когда бы не возникали вопросы по поводу практичности НГС, следует настаивать на максимально объективном сравнении результатов НГС с возможными результатами военной защиты. Концепция НГС только выигрывает от такого сравнения.

Выбор военных средств защиты имеет и другие крупные недостатки помимо того, что современное оружие разрушительно, а именно: 1) Способность к военной защите может легко быть направлена на агрессию. 2) Когда демократическое общество полагается на военные системы, чья иерархическая структура противоположна демократии, то подрываются институты демократии. 3) Военные системы требуют определить некоторого постороннего как врага, и поэтому провоцируют вражду. 4) Союзники редко подбираются исходя из чувств дружеских, часто эксплуатируются более сильным партнером. 5) Последовательное международное сотрудничество в целом рассматривается как нереалистическое и невозможное. 6) Военные системы входят в симбиоз с теми отраслями промышленности, которые разрабатывают и производят дорогостоящее вооружение и отнимают огромные экономические ресурсы от решения гуманитарных и экологических проблем. В каждой из этих областей НГС могло бы оказать значительное воздействие в

- 187 -

противоположном направлении.

Исторические примеры НГС. Когда мы описываем возможности НГС, мы имеем дело не с утопическими фантазиями отдельных идеалистов. Дело в том, что человеческое общество уже собрало определенный впечатляющий опыт НГС против внешней агрессии.

Два случая, на которые часто ссылаются сторонники НГС, хотя только частично увенчались успехом, тем не менее демонстрируют значительные возможности.

В 1923 г. французы и бельгийцы захватили Рурскую область Германии с намерением силой оружия получить репарацию, которая была навязана Германии Версальским Договором. За несколько дней до начала экспансии и оккупации рурские старейшины при поддержке Германского правительства в Берлине согласились принять стратегию ненасильственного сопротивления, и это решение было сообщено народу. После Первой мировой войны военное сопротивление со стороны Германии было невозможным. Профсоюзы со своим опытом ведения забастовок и другой ненасильственной тактики разрешения промышленных конфликтов внесли свой вклад в идейное и организационное обеспечение сопротивления. Характерно, что, хотя сопротивление началось без специальной подготовки, без военного плана, оно быстро развернулось, получило значительную поддержку среди населения Рура и создались значительные трудности захватчикам.

Основной тактикой "рурской борьбы", сопротивления был отказ повиноваться приказам захватчиков. Как владельцы шахт, так и горняки отказывались добывать и транспортировать уголь захватчикам. Дорожные рабочие отказывались вести поезда, а когда оккупанты постарались захватить железные дороги, рабочие вывели из строя моторы, заблокировали или частично демонтировали пути, убрали сигнальное оборудование и планы, отключили электричество, увезли составы в неоккупированную Германию. Гражданские служащие отказывались выполнять государственные функции, которые могли помочь оккупантам. Какое-то время владельцы магазинов отказывались продавать что-либо оккупационным войскам. Водители предпочитали останавливать трамваи, нежели подвозить солдат. Журналисты продолжали искать обходные пути, для публикации новостей, касающихся Сопротивления. Проходили многочисленные демонстрации протеста, некоторые из которых были весьма многочисленными.

Как можно было ожидать в ситуациях, подобных этой, оккупанты

- 188 -

применяли разнообразные методы, в том числе и репрессивные, для наведения порядка с тем, чтобы получить те блага, ресурсы, к которым они стремились. По прошествии почти семи месяцев им удалось вымотать и ослабить сопротивление. Среди участников сопротивления появились те, кто широко занимался саботажем. Их акты, включая разрушение моста, приведшие к гибели нескольких солдат-оккупантов, привели к еще более жестоким репрессиям. Работа саботажников повсеместно привела к ослаблению эффективности сопротивления. Несмотря на то, что этот опыт ненасильственной обороны, предпринятой наспех, без какой-либо предварительной подготовки, нельзя назвать совершенным, она была несомненно эффективна. Французы и бельгийцы никогда не имели поддержки своих британских и американских союзников, чья симпатия в отношении ненасильственного сопротивления только усилила их оппозицию вторжению. В то время, как было мало случаев неповиновения солдат-оккупантов приказам, многие по возвращении домой оправдывали действия немцев. Сохранение оккупации стало так затруднительно, что французы и бельгийцы даже после своей очередной победы, заставившей германское правительство прекратить ненасильственное сопротивление, решили отказаться от неё.²

Сторонники НГС также часто привлекают внимание к экстраординарному, ненасильственному сопротивлению народа Чехословакии в 1968-69 гг. вторжению полумиллиона или более войск стран-участниц Варшавского Договора. Кажется, захватчики ожидали, что они смогут преодолеть любое военное сопротивление в течение нескольких дней и быстро достичь своей цели - изгнать ориентированное на реформу правительство Александра Дубчека, заменить его жестоким, подчиненным советским требованиям, режимом. Но чехословацкий народ настолько эффективно выражал свою оппозицию вторжению путем массового ненасильственного сопротивления, что СССР потребовалось дополнительно восемь месяцев для достижения своей цели.

Вторжение началось около 11 часов вечера 20 августа 1968 г. Не прошло и трех часов после начала оккупации, как чехословацкие лидеры обратились с посланием к нации, в котором сообщили, что и

——————————

² Sternetain W. The Ruhrkampf of 1923: Economic Problems of Civilian Defense // in Roberts A., ed. Civilian Resistance as a National Defense: Non-Violent Action Against Agression. Harrisburg PA, Stackpole Books, 1968. P. 106-135.

- 189 -

ничего не было известно о готовящемся вторжении, что войска не будут защищать страну и попросили людей "не оказывать сопротивление войскам на марше". Без каких-либо официальных указаний от своих лидеров чехословацкий народ ответил на вторжение не покорностью и пассивностью, а быстрым развертыванием активности НГС по всей стране. В течение первого дня чехословацкое радио начало передавать новости о действиях сопротивления и не раньше, чем ненасилие началось благодаря народной инициативе, радио стало призывать к соблюдению дисциплины ненасилия. В первый день еще были отдельные факты ненасилия, но после призыва к ненасильственным действиям дисциплина поддерживалась безусловно.

Несмотря на попытки оккупантов захватить все радиопередатчики, сообразительным радиотехникам удавалось постоянно находить новые средства избегать пеленгации радиопередач. Подобная же изобретательность проявилась и в распространении газет и информационных листовок.

"Для провоза газет через русские пункты проверки на мостах в Пpare иногда использовались полицейские машины с включенными фарами и сиренами"⁴. Способность чехов и словаков продолжать поставлять информацию о сопротивлении, вместе с предложениями о борьбе сильно поддерживали моральный дух и единство в борьбе.

Люди всех возрастов, женщины, мужчины предпринимали разнообразные действия, чтобы срывать планы противника. Они сидели или стояли перед танками противника. Они меняли или убирали уличные знаки и номера домов. Они дули в рожки или звонили в колокола по всей стране между 9.00 и 9.15 часами 26 августа, действуя на нервы многим из оккупантов. Они прямо заговаривали с солдатами, и проводили беседы так эффективно, что многие солдаты были выведены из Чехословакии и заменены другими. Они задерживали отправку оборудования для радиоглушения.⁵ Они организовывали многочисленные забастовки и демонстрации. Им даже удалось нелегально созвать кон-

——————————

² Sternstain W. The Ruhrkampf of 1923: Economic Problems of Civilian Defense // in Roberts A., ed. Civilian Resistance as a National Defense: Non-Violent Action Against Agression. Harrisburg PA, Stackpole Books, 1968. P. 106-135.

³ Windsor P., Roberts A. Czechoslovakia 1968: Reform, Repression and Resistance. NY: Columbia University Press, 1969. P. 95-143, 174.

⁴ Ibid. P. 119.

⁵ Sharp G. The Politics of Nonviolent Action. Boston, MA: Porter Sargent Publishers, 1973. P. 144, 147, 300.

- 190 -

ференцию Чехословацкой Коммунистической партии, которая прошла на одной пражской фабрике 22 августа и на которой присутствовала тысяча делегатов. Только один человек проголосовал против резолюции, полностью поддерживающей Дубчека, который накануне был арестован, вместе с другими высокопоставленными лицами. Несмотря на сильное давление со стороны советских официальных лиц в Праге, президент Л.Свобода твердо отказался возглавлять новое правительство.⁶

В конце концов СССР добился своего. С 23 по 26 августа Л.Свобода, А.Дубчек и другие ведущие чехословацкие лидеры были отправлены в Москву для дискуссий. Вряд ли они были полностью осведомлены о широте сопротивления, протекавшего в Чехословакии. В результате компромисса им разрешили остаться у власти; сохранялись многие недавние либеральные реформы, но предполагалось свергнуть сопротивление и согласиться с продолжением оккупации. Путем неослабевающего политического давления в течение нескольких месяцев, советское руководство смогло подорвать силу чехословацких руководителей, и в апреле 1969 г. заменить их промосковским правительством.

Несмотря на поражение, чехословацкое сопротивление представляет впечатляющий пример эффективности НГС военному вторжению и ценным прецедентом, из которого можно извлечь полезные уроки.

Часто отмечают, что НГС не может быть эффективной против такого беспощадного завоевания, как политика Гитлера. Однако действительность говорит о том, что было много случаев эффективных ненасильственных действий против нацистской оккупации, особенно в Норвегии, Дании и Нидерландах. Когда была сделана попытка навязать нацистскую идеологию в школах Норвегии, большинство учителей протестовали против этого открыто. Около тысячи были сосланы в концлагеря и подвергались жестокому отношению; но продолжали сопротивление, несмотря на свои страдания. Через 8 месяцев после ареста нацисты отказались от своего намерения и освободили учителей. Когда в 1943 г. в Болгарии стало известно, что евреев собираются депортировать в лагеря смерти, последовал поток писем и огромная демонстрация, остановившая эту акцию.⁸

⁶ Windsor P., Roberts A. Czechoslovakia 1968. P.125-127.

⁷ Boserup A., Mack A. War Without Weapons: Nonviolence in National Defense. NY: Schoken Books, 1975. P. 102, 116.

⁸ Sharp G. The Politics of Nonviolent Action. P. 87-90, 121,

- 191 -

Известно много других случаев ненасильственных действий, которые раскрывают возможности НГС. В то время, как они не все заключают сопротивление внешней агрессии, они рассматривают аналогичные ситуации, такие как внутренний государственный переворот, восстание диктатуры и освобождение от иностранного господства.⁹ Некоторые из них имели явный успех. Среди наиболее впечатляющих были ненасильственное сопротивление путчу Карра (государственному перевороту в Берлине) в 1920 г. и ненасильственное свержение жестоких диктаторов в Сальвадоре и Гватемале в 1944 г.¹⁰ Русское восстание против царя в 1905 г. было чрезвычайно важным выражением преимущественно ненасильственных акций, где солдаты дезертировали и отказывались атаковать безоружных демонстрантов. Когда же началась вооруженная борьба против режима, солдаты под угрозой выполнили приказы и подавили восстание.¹¹

Созидательная синергия НГС.¹² Очевидно, что для реализации НГС необходима тщательная предварительная подготовка. Сами по себе эти приготовления могут иметь далеко идущие благотворительные последствия, улучшая человеческую жизнь и помогая сохранять во многих смыслах окружающую среду. Тщательная подготовка НГС дает толчок исключительной созидательной синергии - комбинации факторов, повседневное благотворное воздействие которых превысит эффект от их простого сочетания. Чтобы утверждение не было голословным, надо прежде всего упомянуть некоторые ключевые силы, вовлеченные в насильственную борьбу против вторжения.

Люди, посвятившие себя ненасильственной борьбе, знают, что правители, включая завоевателей, могут править теми, кто им пови-

——————————

153, 384. Многие другие примеры эффективного ненасильственного сопротивления во время нацистской оккупации можно найти по индексу этого богатого источника.

⁹ Ibid. P. 42-43.

¹⁰ Ibid. Р. 79-81; Lakey G. Powerful Peacemaking: A Strategy for a living Revolution. Philadelphia, PA; Santa Cruz CA; New ocuety Publishers, 1987. P. 37-44.

¹¹ Sharp G. The Politics of Nonviolent Action. P. 78-79, 606-608. Части этого раздела взяты из моей статьи "Sinergy From Nonviolent Defense", Ploughshares Monitor, June 1989, p. 10-12.

- 192 -

нуется.¹³ У правителя или завоевателя может быть сила, чтобы причинить страдания и смерть бесстрашным людям, которые оказывают ненасильственное сопротивление, но они бессильны принудить людей к смирению. Если люди в состоянии поддерживать ненасильственное сопротивление и постоянно менять тактику даже не перед лицом репрессий, тогда возможно появление политического "джиу-джитсу", ослабляющего силы захватчиков, несмотря на все их усилия.¹⁴ По мере того, как захватчик продолжает подавлять ненасильственное сопротивление, он начинает терять поддержку и вызывает оппозицию в собственном лагере, включая своих собственных военных и политических сторонников. Союзники и другие партии могут начать выражать оппозиционные настроения. Кроме того, сами участники ненасильственного сопротивления скорее всего усилят свое стремление победить захватчика.

Для того, чтобы заработало политическое "джиу-джитсу", необходимо, чтобы НГС делало все возможное, чтобы преодолеть свой страх перед репрессиями. Сильное чувство солидарности между сторонниками ненасильственной борьбы является наиболее важным фактором, позволяющим им преодолеть страхи. Поскольку НГС требует широко разбросанного, децентрализованного руководства, ежедневная жизнь в обществе, включая производственную, должна быть организована так, чтобы поощрять инициативу и творчество. Слепое повиновение властям будет нефункционально, потребуется экономическая демократия, где рабочий владеет и руководит делом. Участие в принятии решений во всех сферах жизни будет поощряться, ибо эта способность помимо того, что она позволяет людям получать удовлетворение жизнью, нужна будет для эффективной НГС.

В обществе, осуществляющем НГС, каждому необходимо будет знать о замечательно богатой, но плохо известной истории ненасилия. Это - вдохновенная, гуманистическая сага. Людям потребуется изучить динамику ненасильственных действий и специфические роли, которые, быть может, им придется играть при различных сценариях вторжения. Это едва ли возможно без осознания своей силы против любого правительства, которое может стать деспотичным. Нация, полагающаяся на военную оборону, может пострадать от военного

——————————

¹³ Sharp G. The Politics of Nonviolent Action. Ch.1.

¹⁴ Ibid. Ch. 12.

- 193 -

переворота. Население, подготовленное к НГС, готово защищаться от переворота.¹⁵

Предварительное планирование НГС могло бы включить стратегии для растерявшихся и смятенных захватчиков на различных стадиях вторжения. В начале вторжения ненасильственные защитники могут захотеть продемонстрировать свою силу и намерения путем массового сопротивления, может быть, всеобщей забастовки, или больших демонстраций. Они могут надеяться на быструю победу, но, чтобы быть реалистичными, они должны признать необходимость сберечь свои силы для долгой борьбы с врагом, который не только силен, но и беспощаден. Защитникам надо найти пути поддержки друг друга не только в поддержании духа, но и в обеспечении быстрой связи друг с другом и с потенциальными сторонниками мира. Им надо быть готовыми к трудностям в обеспечении основных нужд, таких, как снабжение продовольствием, водой, теплом, убежищами.

Любой завоеватель может постараться воспользоваться слабостью обороняющихся. Парадоксально, что наиболее централизованные заведения в современном обществе, те, которые являются наиболее могущественными и консервативными к изменениям, могут оказаться наиболее уязвимыми для захватчиков во время агрессии. Захватчики, например, достаточно легко могут установить контроль за радио- и телестанциями. Сотрудники станций могут ненасильственно отказаться служить в интересах захватчиков, которые, правда, отнимут у защитников доступ к централизованным средствам связи. Защитникам надо полагаться на много децентрализованных, подпольных радиопередатчиков и на другие формы коммуникаций, такие, как устная передача сообщений, использование детей в качестве курьеров, или использование предварительно обговоренных сигналов. Усилия по развитию средств коммуникации при подготовке к захвату могут быть одним из наших лучших методов в развитии солидарности. Такое чувство солидарности было бы значительным вкладом в усилия людей жить и работать вместе даже в мирное время.

В канадской экономике, находящейся под влиянием нескольких больших экономических кампаний, захватчику будет сравнительно легко захватить контроль над ключевыми секторами, производящими продовольствие и энергию. Наша продовольственная система в Канаде,

——————————

¹⁵ Sharp G. Making Europe Unconquerable. P. 70-71, 112-115.

- 194 -

например, управляется несколькими небольшими производящими и занимающимися сбытом компаниями в то время, как большинство электричества для каждой провинции идет от общего источника, и топливо обеспечивается несколькими распределителями. Так как наша экономика зависит от импорта и экспорта, она легко может быть расстроена захватчиками. Планируя вперед увеличение силы защитников против захватчиков, общество, готовое к НГС, захочет развивать децентрализованную систему и самостоятельную экономику, которой нелегко овладеть. К счастью, кроме национальной обороны существуют веские причины для этого.

В нашей канадской экономике, например, сейчас ферма едва ли выживет, так как увеличивается влияние корпораций, заинтересованных в росте доходов от продажи фермерских продуктов. Их не беспокоит жизнь семей фермеров, качество и сохранность сельхозпродуктов, сохранение почвы или экологический здравый смысл сельскохозяйственной практики. Чтобы получить преимущества, нам следует восстановить силу и независимость семей фермеров. Она представляет собой институт, у которого большое будущее, связанное со стабильностью, а не с ростом эксплуатации, она может стать основой для производства здоровых продуктов.¹⁶ Если люди в канадских промышленных центрах установят постоянные кооперативные связи со своими ближайшими коммунами, обеспечивая им местный рынок, включая небольшую местную переработку продуктов, - будущее нашей продовольственной системы будет гораздо более защищенным. Если в дальнейшем горожане разовьют тесные личные рабочие взаимоотношения с проживающими поблизости фермерами, вместе с ними деля тяготы неурожая, и, может быть, помогая им во время сбора урожая, то можно считать, что продовольственная система, поддерживающая эффективную НГС, будет создана.

Сегодня разбазаривание нами невосстановимых и загрязняемых источников синергии в высшей степени неразумно. Опыт увеличения эффективности экологически чистых источников энергии ясно показывает, что альтернативы уже невозможны. Большое разнообразие малых энергетических технологий, основанных на широком применении энергии солнца, ветра, воды и отходов биомасс могут образовать основу

——————————

¹⁶ Knee В. From Land To Mouth: Understanding the Ford System. Toronto: NCPress Ltd., 1989.

- 195 -

для децентрализованной энергетической системы. А такую систему не только будет сложно контролировать захватчику, но она будет экологически чистой и обеспечит больше рабочих мест, чем современная система, потребляющая в первую очередь энергию.

Обеспечение НГС. Какие шаги следует предпринять для увеличения поддержки НГС в ближайшем будущем? Учитывая, что идея НГС впервые серьезно привлекла внимание немногим более тридцати лет назад, следует признать, что путь, который она прошла, огромен. Но все-таки в большинстве стран мира мало кто знает об этой идее, еще меньше людей понимают её хотя бы на элементарном уровне. И совеем немного тех, кто принял эту идею в качестве руководства к фактическому действию. Она привлекла значительное внимание обществоведов, она стала предметом широких дискуссий среди простых людей, заинтересовавшихся НГС, вместе с тем и многие государственные деятели и военные в большинстве стран Европы отнеслись к ней довольно благосклонно. НГС была включена наряду с военными мерами в оборонную доктрину Австрии и Швеции. У людей настолько глубоко укоренилось представление, что насилию можно противопоставить только насилие, и настолько могущественны военно-промышленные комплексы структуры, что дорога к действительному принятию НГС даже одной нацией чрезвычайно трудна. Что же предстоит сделать?

Очевидно, что в различных ситуациях требуется различный подход. Как показывает опыт европейских приверженцев НГС, очень важно вовлечь военных в дискуссии о её возможностях как можно раньше. Хотя бремя НГС ложится главным образом на гражданское население, необходимо все же добиваться в этом деле поддержки со стороны простых людей везде, где бы то ни было. И дело было бы существенным образом продвинуто, если бы можно было добиться поддержки правительства, включая военных, а также финансовую помощь со стороны государства. Но задача получения поддержки простых людей остается самой главной.

Хотя движение за мир в последнее время замедлило своё развитие, в него все еще входит широкая сеть низовых организаций с большим количеством постоянных работников, и целым рядом хороших журналов. Некоторые из его участников имеют широкий опыт ненасильственных действий. Если бы его лидеры могли признать насущную необходимость людей иметь возможность положиться на себя в вопросах обороны в случае, если совместные соглашения по разоружению потер-

- 196 -

пят фиаско, особенно в настоящее время, когда движение нуждается в ускорении - они должны были бы принять идею НГС в качестве пункта своей программы. Сторонники НГС, конечно, поддерживают международные соглашения по разоружению. В мире все живут под угрозой ядерного уничтожения даже с несколькими ядерными державами. И чем больше оружия любого рода может быть уничтожено из арсеналов, тем меньше опасность вторжений с неизбежными разрушениями, страданиями и смертями, которые они несут. Хотя в каждом месте есть свои особенности, требующие различного подхода, мне кажется, в целом, и в особенности в Северной Америке, что стоит делать любые усилия, чтобы убедить движение за мир включить НГС в свои программы.

Перевод В.М.Иванова.

- 197 -

Ф. де Рузе. ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ ПРОТИВ НЕНАСИЛЬСТВЕННОГО ГРАЖДАНСКОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ

Представим, что в одном из миров, не очень отличающемся от того, в котором живем мы, есть две страны - Сивилия и Милитария, которые составляют соответственно западную и восточную части большого острова. Милитария более густо заселена, чем Сивилия, но у Милитарии так же впечатляющая армия и недавно она угрожала использованием своей армии против своего невооруженного соседа. Милитария требует справедливого распределения полезных ископаемых, чтобы обеспечить свое многочисленное население, и хочет передвинуть границу между двумя странами на запад. Так как Сивилия решительно отказалась подчиниться требованиям Милитарии, последняя готовится к вторжению в Сивилию и захвату силой того, чего она не смогла получить путем переговоров.

Здравый смысл подсказывает, что если Милитария атакует Сивилию, то последней остается лишь капитулировать и пассивно принять свою судьбу. Однако есть и альтернативный взгляд на ситуацию, согласно которому Сивилии следует положиться на ненасильственную борьбу и противостоять противнику, а затем и победить его. Согласно этому взгляду, агрессор не сможет осуществить свои цели до тех пор, пока оккупационным силам будут противостоять продолжительные и массовые акты несотрудничества и неучастия.

Если бы Сивилия противостояла агрессии Милитарии с помощью ненасильственного сопротивления, неучастия и саботажа, она могла бы принудить захватчика к отказу от своей цели и, в конце концов, к выводу войск. Милитария может попытаться жестоко подавить сопротивление, но злоупотребление жестокостью будет сказываться на настрое оккупационных войск и подрывать политическую поддержку вторжения в самой Милитарии. Принимая во внимание тот факт, что потери от агрессии будут гораздо больше, чем приобретения, Милитария остережется вторгаться и занимать Сивилию и, таким образом, политика ненасильственной обороны может позволить Сивилии не только победить захватчика, но и отвратить потенциальных агрессоров, подобных Милитарии даже от попытки претворить в жизнь свои агрессивные планы.

- 198 -

Вот вкратце то, как сторонники ненасильственного гражданского сопротивления (НГС), известного также как социальная оборона, ненасильственная, невоенная защита предложили бы Сивилии противостоять угрозе Милитарии. Еще нигде НГС не было введено как замена военной обороны. Но некоторые европейские страны, а именно: Швеция и Австрия, внедрили различные формы НГС в дополнение к своей военной защите.¹ К тому же, согласно одному подсчету, известно около двухсот методов ненасильственной борьбы, которые с успехом применяются на практике большим количеством общественных движений.² Практически все они могут быть интегрированы в структуру национальной обороны и в дальнейшем могут быть усовершенствованы благодаря организации и подготовке. Исторический опыт показывает, что даже неподготовленное ненасильственное сопротивление было достаточно эффективным против военной агрессии. Таким образом, если тактику ненасильственного сопротивления направить в хорошо организованную стратегию национальной обороны, нет сомнения, что её возможность ослаблять военную силу была бы значительно увеличена.³

——————————

¹ См.: Swedish Comission on Resistance, Complementary Forms of Resistance, SOU, N.IO. Stockholm: Swedish Official State Reports, 1984; Maislinger A. Moglichkeiten gewaltfreier Verteidigung im ahmen der ULV. Wien: Bundesministerium für Inneres, Abteilung III, 5, 1985.

² См.: Sharp J. The Politics of Nonviolent Action. Boston: Porter Sargent, 1973.

³ Исторические случаи ненасильственной борьбы полно отражены в: Sharp J. The Politics of Nonviolent Action. Интеграция тактики ненасильственной борьбы в национальной стратегической обороне: Roberts ed. Civilian Resistance as a National Defense. Harrisburg, PA: Stackpole, 1968. P. 215-308; Kritzer M. Nonviolent National Defence Concepts and Implications // Peace Research Reviews 5 (1974), 5 (April), p. 1-57; Boserup end Mack. War without Weapons: Nonviolence In National Defence. NT: Schocken Books, 1975; Galtung J. On the Strategy of Nonmilitary Defense: Some Proposals and Problems // In Peace, War, and Defense: Essays in Peace Research. Vol. II. Copenhagen: Christian Eljers, 1976. P. 378-426; Sharp J. Making Europe Unconquerable: The Potential of Civilian-based Deterrence and Defence. Cambridge, MA: Ballinger, 1985.

- 199 -

Чтобы ограничить свое исследование определенными рамками, прежде всего покажу, что принцип доктрины НГС предполагает пересмотр плюсов и минусов ведения войны. Применительно к широкомасштабному военному вторжению в страну с организованным НГС предлагается, что у завоевателя будет меньше плюсов, чем минусов.⁴ Картина, однако, становится значительно сложнее, когда надо подсчитывать плюсы и минусы для двух сторон в мелких конфликтах. В таких условиях эффективность НГС значительно ослабляется из-за ее локальности. Так что, возможно, НГС в значительной степени зависит от общества, которое оно предназначено защищать.

Стратегия НГС. С целью предупреждения вражеского вторжения необходимо отвратить врага от этого, его надо убедить, что цена вторжения будет гораздо большей, чем выгода. Ведь действительно можно не дать захватчикам получить желаемое, к которому они стремятся и навязать ему то, чего он хочет избежать. С военной точки зрения к минусам относятся потери в живой силе и разрушения. Центральная идея НГС состоит в том, что можно справиться с военным вторжением не платя эту цену. Вместо развертывания военных действий НГС предполагает оказание ненасильственного сопротивления.⁵ В ненасильственной защите страны от военного вторжения меняется характер потерь, меняется соотношение плюсов и минусов. Захват территории перестает быть преимуществом врага, так как не сопровождается контролем над людьми и ресурсами. Противник лишен контроля путем активного и продолжительного политического и экономического саботажа (например, забастовки, опоздания, отказ выполнять приказы). Тогда становится очевидным, что контроль над территорией

——————————

⁴ В рамках данной работы невозможна полная аргументация в защиту этого. Однако, это не следует воспринимать как попытку доказательства тезиса, что система гражданской защиты может противостоять широкомасштабной военной агрессии и оккупации. Скорее её цель том, чтобы акцентировать внимание на опасности маломасштабных вторжений для страны с гражданской защитой.

⁵ The Oxford English Dictionary (Еd. 1989) определяет "насилие" как "применение физической силы для нанесения урона людям или собственности; действие или поведение, характеризующееся этим; отношение или использование, имеющее тенденцию вызывать физическое повреждение или насильственное нарушение свободы индивида.

- 200 -

обращается во вред врагу, создавая почву для активизации НГС. Только частично потери заключаются в том, что противник оказывается не в состоянии достичь выгоды, к которой он стремился. Это в большей степени психологические, нежели материальные потери. Не следует недооценивать роль психологических факторов для определения исходов международных конфликтов. С социально-психологической точки зрения, НГС может быть весьма эффективным, если его стратегия направлена на то, чтобы подорвать самоуважение врага, то есть уничтожить причины, по которым люди гордятся своей нацией и, таким образом, лишить черты, по которым люди идентифицируют себя со своей нацией, смысла. Если это происходит, то национальная преданность и патриотизм ослабевают, а без них различные национальные инициативы терпят фиаско. Чувство национального единства заменяется иными групповыми интересами, основанными на религиозных, политических убеждениях, этнических и семейных общностях.

Быть может, одним из самых главных способов, какими НГС подрывает самоуважение своих противников, является обострение их чувства морального достоинства или целостности. Это важный путь, поскольку армии связаны в определенном смысле моральными правилами, которые действуют в их обществе и которые могут быть ими подорваны в результате использования силы против гражданского населения. Правда, моральные запреты на жестокость и убийства легко нарушить во имя войны, а нарушение всегда сопровождается узакониванием жестокости, и убийства не признаются их вдохновителями тем, чем они являются в действительности, а скорее рассматриваются как акты правосудия и справедливого наказания,⁶ следовательно, противоречие между реальностью войны и правилами морали не выражается в прямом отказе от действенности морали; оно порождает отказ от реальности войны, последовательно превращая её в фикцию, которая

——————————

Приверженцы ненасильственных действий обычно используют более узкое толкование, включая в него и урон собственности при условии, что нет опасности для людей. Поэтому "ненасилие" следует прежде всего понимать как отсутствие жестокости по отношению к людям.

⁶ Это стало возможным путем создания и распространения искаженного образа врага. По этому вопросу см.: Keen S. Faces of the Enemy: Reflections of the Hostile Imagination. San Francisco: Harper & Row, 1986; McNair B. Images of the Enemy: Reporting the Cold War London: Routledge, 1988.

- 201 -

только подтверждает действенность морали. Однако, в то же время, общественное доверие фикциям ограничено и определяется тем, насколько широко конфликтующие события войны приходят в столкновение с моральными правилами, например, если обе стороны используют насилие, то относительно просто оправдать их поведение как самозащиту. Но если насилие использует только одна сторона, то едва ли можно назвать это самозащитой, когда эта сторона пытается подавить ненасильственное сопротивление.

Жестокость, применяемая оккупационными войсками, снижение их морального духа, волна международного осуждения, - это все факторы, которые могут сбить патриотический настрой в стране. Вьетнам и Афганистан доказали, что даже войны, в которых обе стороны используют жестокость, могут быстро стать непопулярными у народа, осуществляющего агрессию. Насколько же быстро оккупанты потеряют поддержку дома, если враг, с которым они борются, является не вероломными партизанскими силами, а невооруженным гражданским населением?

Ответная военная стратегия в отношении НГС. Итак, мы выяснили, что НГС может противостоять крупномасштабному вторжению. Если предположить, что потенциальный агрессор принял эту аргументацию, ему придется выбрать другие пути для достижения своих целей. Армиям придется разработать стратегию, которая будет менее накладна и более эффективна, чем широкомасштабное вторжение. В этом случае действительная проверка НГС не в том, сможет ли она противостоять агрессии подобного рода, но сможет ли она противостоять агрессии, которая разработана специально против НГС. Поэтому надо принять во внимание слабые стороны НГС и то, как они смогут использоваться при разработке военной стратегии.

Эффективность НГС зависит от силы чувства национального единства. Без сильного чувства национальной принадлежности у НГС не оказывается той социальной спаенности и дисциплины, которые необходимы для адекватного ненасильственного сопротивления. Однако, в отличие от военных систем защиты, НГС не в состоянии обеспечить важный фактор этого единства, связанный с национальной территорией. По сути, НГС может быть полностью активизирован только при условии, что вражеские войска полностью овладели национальной территорией. Как это ни парадоксально, но только при оккупации цель победы над врагом совпадает с целью освобождения своей тер-

- 202 -

ритории от врага. Только тогда для системы НГС имеет значение целостность национальной территории.

Военные действия, нарушающие целостность неприятельской территории при условии, что территория не оккупирована, в значительной степени сужают контакты между вооруженными силами и населением. Поэтому при враждебном нарушении границ потери, которые наносятся ненасильственным сопротивлением оккупационным силам, могут быть существенно снижены. В частности, непротивление нейтрализуется при следующих трех условиях. Первое - интервенция, во всяком случае поначалу не является прямым средством для выполнения конечной цели, которая её вдохновляла. Её применение должно быть ограничено целями, достижение которых не требует значительной покорности со стороны оккупируемого населения. Только такие стратегии сопротивления как отказ от сотрудничества и неповиновение бессмысленны. Второе условие заключается в том, чтобы насилие, неизбежное при использовании военных средств, должно быть направлено против тщательно выбранных целей, а не использоваться маскированно или беспорядочно. Военные, средства должны в первую очередь служить в качестве орудий психологической войны, а не для физического уничтожения. Последнее условие таково, что насилие должно использоваться таким образом, чтобы в наименьшей степени противоречить общепринятым моральным нормам. Можно уточнить, что военные силы должны быть направлены скорее против материальных объектов, но не против людей; если же на людей, то это должны быть официальные, и политические фигуры, а не простые жители. Таким образом наступающие смогут сохранить чувство моральной сплоченности.

Эти три условия значительно ограничивают характер неприятельского нарушения границ, но при этом допускают выполнение большой гаммы диверсионно-десантных операций. Страна, которая имеет систему военной защиты, может предотвратить такие атаки, укрепив свои границы войсками и оружием. Теоретически, системы НГС могут использовать ненасильственные барьеры, чтобы прийти к той же цели. Например, люди, которых готовят к ненасильственному сопротивлению, могут быть доставлены в отдаленные регионы, чтобы живой стеной встать на пути захватчиков.

Победа в войне. Наиболее эффективной военной стратегией против НГС оказывается стратегия, учитывающая преимущественно психологические факторы. Используемое агрессором насилие часто симво-

- 203 -

лично. Это только способ разрушения единства другой страны. Здесь речь идет о двух важных вещах. Первое, и об этом подробнее я скаку чуть ниже, заключается в том, что сама по себе стратегия не может воплотить в жизнь намерение агрессора. Второе - это то, что общество с НГС попробует использовать аналогичные средства для дестабилизации военного противника. Оно также попытается нарушить границу. В зависимости от длины и характера границы, её нарушение ненасильственно протестующими группами либо будет невозможно предотвратить, либо для их пресечения потребуется широкая сеть пограничного контроля. Далее, агенты-провокаторы попробуют проникнуть в общество в надежде организовать ненасильственное сопротивление режиму. Будут организованы широкие информационные кампании для дискредитации режима в глазах населения. Будут ли такие методы работать лучше против военизированного общества, чем протий общества с НГС, зависит от социальной и политической структур обоих обществ. Если общество с НГС полностью демократично, эгалитарно и внимательно к проблемам этнических, религиозных и других меньшинств, то агрессору придется нелегко. Если одновременно стабильность общества, правительство которого осуществило агрессию, поддерживается элитарным и репрессивным режимом, то подавление разногласий будет гораздо проще вызвать в этом, а не другом обществе. Короче, тот факт, что одна страна может использовать военную силу как средство для проведения психологической атаки против другой страны не предполагает, что эта страна гарантирована от ответной стратегии ненасильственной стороны, подвергшейся атаке.

Психологические средства ведения войны доминируют только на первой стадии конфликта. На второй стадии агрессор попытается достичь тех целей, для которых предприняты военные действия. Можно выделить политические цели, территориальные и экономические.

Политические задачи направлены на достижение контроля над государственной бюрократией другой страны. Территориальные цели связаны с захватом некоторых частей территории противника или с военными целями (например, строительство военно-морской базы в случае, если атакующий не имел до того выхода в открытое море) или демографические цели (например, нацистская политика).

Экономическими являются цели, к которым стремится агрессор, направляя военные действия на достижение контроля за районами особой экономической важности (например, наличие нефти).

- 204 -

Даже если агрессор получил психологическое превосходство над противником благодаря воздушно-десантным атакам, достижение главных целей проблематично. Психологический урон атакуемому обществу может быть преодолен по мере того, как оно организует свою ненасильственную защиту. Например, предположим, что агрессор хочет построить военно-морскую базу на чужой территории. Выполнение этого желания делает необходимым для атакованного общества осуществление по крайней мере двух ненасильственных стратегий: блокирование дорог, ведущих в порт и блокирование порта с моря (например, рыбачьими лодками). Если к ним не применяется насилие, то блокады могут предотвратить сооружение базы. С другой стороны, использование насилия для устранения блокад может подействовать на моральный дух войск, эффект которого перевесит выгоду строительства морской базы.

Даже вторая и конечная фаза конфликта не дает гарантии успеха агрессору. В целом, ответная стратегия НГС может вполне победить и будет менее дорогой, чем полное военное вторжение. Однако трудно предсказать, сможет ли эта стратегия перевесить НГС.

Выводы. Чтобы подчеркнуть предварительность данного исследования, необходимо соотнести его результаты с перспективами. Это особенно относится к следующим моментам:

1) Методы гражданской защиты оказываются беззащитными против военных нарушений границ. Однако, как отмечалось, эта слабость может быть компенсирована применением тактики ненасильственного возмездия. В настоящее время мало что известно о природе и эффективности такой тактики. Дальнейшие исследования могли бы показать, их потенциал в качестве ответа на агрессию.

2) В настоящее время большинство стран внутренне разделены по этническим, религиозным или социально-классовым линиям. Так как внутренние противоречия делают нацию особенно подверженной стратегии, направленной против НГС, то, похоже, очень мало стран могут себе позволить роскошь иметь гражданскую защиту. С другой стороны, присутствие внешней угрозы обычно способствует объединению, а не разъединению и может компенсировать внутренние антагонизмы. Поэтому, требуется дополнительное, в основном эмпирическое исследование для выяснения необходимых условий, которые должно иметь общество, чтобы быть в состоянии противостоять стратегиям, направленным против гражданской защиты.

- 205 -

3) Из-за угрозы нарушений границы может показаться желательным дополнить НГС военной обороной. Следует обдумать отрицательные и положительные стороны такой комбинированной системы, так как в любом случае НГС получает широкое распространение, оно некоторое время остается частью именно военной системы обороны. Вопрос, на который требуется ответить: считать ли комбинированную систему дестабилизирующей или, наоборот, приветствовать её как идеальную?⁷

Перевод В.М.Иванова.

——————————

⁷ Первое полное обсуждение этого вопроса можно найти в: Is Nonviolence be Combined with Military Means for National Defense? // Journal of Peace Research 25 (1988), pp. 69-80.

- 206 -

К.Перри. ОПЫТ НЕНАСИЛИЯ В БРИТАНСКОМ ДВИЖЕНИИ ЗА МИР В 80-е ГОДЫ

В 60-е - 70-е годы крупнейшее движение за разоружение, кампания за ядерное разоружение (КЯР) почти сошло на нет. Наши усилия были обычным осуждением войны во Вьетнаме, а спад производства и резкое увеличение безработицы заставили людей сосредоточиться на том, как получить и сохранить работу. OCB-I и OCB-II были подписаны, создав иллюзию того, что гонка вооружений находится под контролем.

В декабре 1979 года было объявлено, что крылатые ракеты будут размещены в Великобритании, а немного позже Британское правительство объявило о принятом решении заменить ядерные подводные лодки "Поларис" другими подводными лодками "Трайдент".

В этой ситуации можно было, вероятно, ожидать, что она будет принята большинством населения. На самом же деле она разбудила в домах людей глубокий страх перед ядерным оружием и возникло широкое и разнообразное по форме движение протеста. Другим важным стимулом протеста в самом его начале была публикация правительством памфлета под названием "Защитить и выжить", в котором говорилось о мерах, которые необходимо предпринять в случае ядерной войны, совет звучал как "спрятаться под кроватью". В ответ на это был опубликован памфлет "Протестовать и выжить", который подтолкнул многих ко вступлению в создающиеся группы.

Местные группы создавались в каждом городе и многих селениях в Великобритании. Их члены выполняли повседневную работу: листовки, собрания, дежурства и т.д. и участвовали в крупных национальных демонстрациях, организованных КЯР, таких, как живая цепь в 14 миль от Олдермастона до Бургфильда на пасху 1983 года, полумиллионный марш, проведенный в октябре 1983 года.

В этой борьбе насилие не было альтернативой: наше общество таково, что основные общественные движения и не рассматривают насилие в качестве способа достижения своих целей (хотя существуют крайне левые и крайне правые группировки, а также группы, выступающие в защиту прав животных, которые применяют насилие). В любом случае выступать против милитаризма путем насилия было бы совершенно непоследовательно. Наша ситуация тогда была такова, что

- 207 -

мы следовали традиционным методам выступления, используемым в Великобритании: демонстрации, привлечение на свою сторону членов парламента, общественное образование. К ним был добавлен целый репертуар ненасильственных действий. Некоторые возникали спонтанно, и только после события мы могли квалифицировать то, что произошло как ненасилие. Другие действия предпринимались людьми, уже имевшими опыт и знания о ненасилии и сознательно применявшими теорию в ходе нашей практической борьбы.

Сейчас, хотя я и говорю "мы", первое, что следует пояснить, так это то, что существует много людей и групп, вовлеченных в "ненасильственную" деятельность и с неизбежностью среди них возникают различные противоречия, касающиеся наших целей и стратегии. Хотя КЯР, будучи крупнейшей организацией, имея национальное руководство, воспринималась общественностью и прессой как основная часть противоядерного движения, много различных инициатив исходило и от маленьких, независимых групп местных активистов.

Существовали сотни маленьких и крупных, кратких и длительных ненасильственных акций, которыми часть британского населения ответила на появление крылатых ракет. Я сосредоточусь на действиях против крылатых ракет на двух базах - Гринэм Коммон и Моузорт, кампаниях "Снежный ком" и Крюзуотч.

Женский мирный лагерь в Гринэм Коммон. Первое, что необходимо сказать о мирном лагере - это то, что он еще существует. Женщины и сейчас живут в палатках в грязи у ворот американской воздушной базы, которая первая приняла крылатые ракеты в Великобритании в 1982 году. Лагерь возник, потому что несколько женщин в Уэльсе решили, что они должны хоть что-то сделать против угрозы крылатых ракет и подхватили идею идти маршем женщин от другого марша женщин, которые шли из Копенгагена в Париж.

Люди, которые участвовали в этом мероприятии, были обычные матери и бабушки, врачи и няни и т.д. - там не было экспертов, обладавших знаниями и опытом, чтобы писать очерки и памфлеты о ненасильственной борьбе и проводить учебные занятия по ненасилию. Они внесли свой вклад, когда простые люди уже начали действовать и им понадобились знания о том, как действовать раньше.

Марш из Кардифа по направлению к Гринэму был полностью проигнорирован прессой страны. Именно это подсказало следующий шаг: решение, что несколько женщин составят живую цепь у ворот базы и

- 208 -

потребуют телевизионных дебатов с министром обороны. Если бы правительство могло предположить дальнейшее развитие события, я думаю, оно бы на это согласилось. Однако, ответа не последовало и женщины остались около базы - так начался лагерь мира в Гринэм Коммон.

В течение недолгого времени, в первые дни там присутствовали и мужчины, но уже в феврале 1982 года их попросили уйти. Выло много споров о том, что ядерная угроза может волновать мужчин также, как и женщин, и они хотели бы иметь возможность протестовать в Гринэме наравне с женщинами. Причиной того, что их попросили оставить лагерь, была планируемая блокада, - чувствовалось, что присутствие мужчин может привести к насилию.

Гринэм всегда был полностью анархистским в том смысле, что там не было руководителей и никакой организационной структуры. Женщины, которые идут туда, отвечают только за свои собственные действия, они говорят от своего имени. В лагере отсутствует расписание, кто готовит или моет посуду. Для людей, которые верят в организацию, это может показаться вызывающим, но факт остается фактом, что эта система работала и работает сейчас. Конечно, некоторые женщины с большим опытом берут на себя время от времени роль руководителей, но это происходит не постоянно и не так, как принято повсеместно.

Вопрос о Гринэме как о месте действия только женщин связан не только с тем, что присутствие мужчин всегда приводит к применению насилия. Если вы возлагаете вину за существование ядерного оружия на патриархат, то есть на институты, отношения и ценности, сформировавшиеся в обществе, управляемом мужчинами, тогда основой для борьбы будут являться ценности, традиционно воспринимаемые как женские: заботиться, кормить, давать жизнь. Мы протестуем против абсолютного насилия ядерного оружия нашим активным ненасилием. Мы просто не спорим о существующей системе ценностей, потому что вышли за её рамки, чтобы бросить вызов всей основе.

Находясь за пределами базы, женщины дали нам возможность увидеть, выражаясь словами Мартина Лютера Кинга, горькую правду того, что происходило по другую сторону забора. Не нужно говорить, что они стали теми, кто нарушил статус кво, и на них смотрели как на тех, кто порождает насилие. Местные власти увезли их фургоны, сейчас они живут во временных условиях, часто подвергаясь оскорблени-

- 209 -

ям и физическому насилию.

Огромная роль женщин в антиядерном движении объясняется тем, были созданы возможности для проявления творческой активности. Когда 12 декабря 1982 года 30 тысяч женщин объединились в живую цепь вокруг базы в Гринэме, их попросили принести различные мелкие предметы, которые для них что-то значили, и повесить на забор. Через некоторое время он был усыпан такими вещами повседневного обихода, как: первые ботиночки ребенка или мелочи из кухонной утвари, демонстрируя таким образом столкновение ценностей жизни и смерти.

Моулзуорт. Моулзуорт В Кэмбридтшире была не действующей, а запасной базой военно-воздушных сил. До февраля 1985 года там не было даже забора. В декабре 1981 года в Моулзуорте членами Христианского Союза Примирения был организован мирный лагерь. Они жили в фургонах, выращивали цветы на земле министерства Обороны и даже построили часовню, названную Эйриен. Вопрос о праве пользования землей является фундаментальным для ненасильственной борьбы в Моулзуорте.

После того, как лагерь прогнали из одного места, его участники отправились на территорию, которая частично принадлежала церкви. Местный епископ не был в восторге от того, что они там находились, но прогнать он их не отважился. Была построена вторая мирная часовня, также названная Эйриен, из мелких камней, собранных со взлетной полосы. К концу 1984 года был выработан план превращения Моулзуорт в мирный центр жизнеутверждающей активности: в ангарах проводились концерты, были созданы игровые площадки, огороды и так далее. Некоторые действия не нравились местному населению, но если в Гринэме насилие государства было ощутимо, то в Моулзуорте тон задавало движение борьбы за мир, а власти лишь реагировали.

Ситуация изменилась в ночь на 6 февраля 1985 года. Несмотря то, что строительство на базе не должно было начаться раньше 1986 года, прибыли 2000 солдат и полицейских, прогнали жителей Рейнбоу и построили вокруг базы забор. Я ездила в Моулзуорт вечером после того, как забор был построен: солдаты и полицейские окружили маленькую мирную часовню, которая оказалась внутри территории, огражденной забором, несколько человек из Рейнбоу сожгли свои палатки, поэтому все было в дыму, огне, грязи; многие

- 210 -

люди находились в состоянии оцепенения. Это казалось похожим на посещение ада.

Один фургон случайно оказался за забором на территории, принадлежащей церкви. Он принадлежал двум квакерам, которые пришли в Моулзуорт только за две недели до этого. Оправившись от шока, они решили остаться у ворот нового забора. Провели они там 10 месяцев и много других квакеров в течение этого времени приходило поддержать их "кампанию у ворот".

Был составлен список действий, которые предпринимали люди, участвующие в квакерском дежурстве фургонов в Моулзуорте:

- постоянное общение;

- демонстрация существующей альтернативы;

- распространение информации;

- проявление гостеприимства;

- приготовление чая.

Последнее тоже было важно, потому что в Моулзуорт приходило много людей, а это достаточно холодное место.

Вера квакеров в то, что в каждом человеке заложена удивительная искра божья, что он является самоценным, ведет, естественно, к ненасильственному подходу в разрешении различного рода проблем.

То, что мы добились определенного успеха, демонстрирует тот факт, что через некоторое время полицейские, находившиеся за забором, получили распоряжение, запрещающее разговаривать с нами. У нас не было силы, способной повлиять на работу самой военной базы, но, продолжая разговаривать и выслушивать тех людей, которые находились по ту сторону забора, мы сделали многое, чтобы расшатать их принципы, мы как бы растворили строительный раствор в стене подготовки к ядерной войне. Иногда мы даже беспокоились, что становимся слишком дружелюбными и недостаточно весомо заявляем о неправоте всего того, что происходило за забором. Но в целом, думаю я, - нам удалось удержать равновесие между тем, что Барбара Деминг называет "двумя руками ненасилия" - "Я принимаю вас такими, какие вы есть, но я отвергаю то, что вы делаете" а многие полицейские тихо давали нам понять, что, в сущности, они с нами согласны.

Я сосредоточила свое внимание в основном на деятельности квакеров, так как здесь у меня больше собственного опыта, но было осу-

- 211 -

ществлено и много других акций: построен лагерь мира, в котором постоянно в течение более или менее длительных промежутков времени жили разные люди; была проведена блокада, посвященная годовщине строительства забора, состоялся поход "копателей" - люди шли на горы Сюрей, где в XVII веке группа, которая получила название "копатели", забрали силой землю, чтобы возделывать её.

Кампания "Сноубол" (Снежный ком). В октябре 1982 года три человека отправились на американскую военно-воздушную базу в Норфолке, проделали дырку в заборе, а затем сразу сдались полиции. Они сделали письменное заявление с объяснением причин этого поступка. В заявлении также говорилось об их намерениях продолжать это делать до тех пор, пока не будут приняты правительственные меры с целью остановить гонку ядерных вооружений. В ноябре их поступок был повторен еще 10 человеками, а к марту 1985 года их было уже около 60. Таким образом, кампания "Снежный ком" разрасталась по мере того, как все больше и больше людей принимало в ней участие на различных базах по всей стране. Это движение продолжалось более трех лет, до тех пор, пока не было достигнуто соглашение о сокращении вооружения, всего в нем приняло участие 2796 человек в 42 местах Великобритании, 2419 из них было арестовано.

"Снежный ком" может быть назван в качестве одной из самых осознанно пропагандистских кампаний ненасилия. Полиция всегда была заранее предупреждена, а маленькая щель в заборе имела чисто символический характер. "Снежный ком" в особенности привлекал тех людей, которые не хотели принимать участие в более радикальных акциях, и довольно значительное число уважаемых седовласых людей присоединилось именно к этому движению. Участники требовали от правительства Великобритании отменить военную стратегию, основой которой является угроза уничтожения, используя при этом аргументы национального и международного права.

Различные аспекты использования ненасилия.

1.Все типы ненасильственных акций были начаты по инициативе отдельных людей или маленьких локальных групп. Из-за децентрализации и автономии этих групп движению ненасилия в Великобритании присуща соответствующая слабость, связанная с отсутствием координации и способности сосредоточить силы в одном месте.

2.Основным толчком для перехода к активным действиям стала

- 212 -

"сатьяграха" - стремление рассказать правду о происходящем, раскрыть подготовку уничтожительной войны.

3. Повсеместно использовались традиционные методы, применяемые при проведении кампании: листовки, митинги, демонстрации, агитация членов парламента и так далее.

Тренировка и родственные группы. Принимая участие в ненасильственных действиях, следует опасаться того, что могут быть различные нарушения - активисты обратятся к насилию. В целом нам удалось этого избежать, хотя было много случаев, когда полиция в той или иной степени применяла насилие по отношению к нам. Это произошло потому, что с самого начала подчеркивался тот факт, что люди должны действовать маленькими группами, имеющими совместную подготовку - этот урок извлечен из опыта движения в США и из опыта тех людей в Великобритании, которые активно участвовали в борьбе за мир и в антиядерном движении.

Формировались родственные группы, в которых люди разделяли бы все чувства, страхи и надежды, узнавали сильные и слабые стороны друг друга и были бы готовы ко всему, что бы ни случилось. Мужчины учились не вступать в драку, когда на них нападают, женщины - стоять перед полицией и не отступать. Это давало людям надежду и уверенность. Некоторые из членов группы были легальными наблюдателями, следившими за тем, как происходили аресты, другие дожидались возвращения арестованных из полицейских участков и оказывали им поддержку. Упор на групповое действие в большей степени, чем на индивидуальное, помогал избежать опасности рассматривать тех, кто был арестован, в качестве избранных.

Одним из фундаментальных принципов ненасилия является признание того, что способ достижения цели важен в той же степени, что и сама цель и фактически определяет конечный результат. Цель и средства неразделимы.

Родственные группы были организованы на демократической основе. Одной из наиболее важных частей подготовки к активным действиям были тренировка принятия быстрых и четких решений группой без лидера. Даже полиция обращалась к нам со словами: "Мы знаем, что лидера у вас нет, но нам нужно его иметь для наших сводок". А во время одного волнения члены моей группы на вопрос о лидерстве ответили, что нами руководит Святой Дух, - это было правдой, хотя и не очень помогало.

- 213 -

Кто имел какую силу? Правительство имеет значительное парламентское большинство уже в течение 10 лет, унаследовав такую систему, в которой важные решения, касающиеся ядерного оружия, принимаются в большой степени учеными, гражданскими служащими и военными, чем Парламентом. Оно имеет также почти неограниченные финансовые и человеческие ресурсы для исполнения своей воли.

Участники кампаний протеста тоже имеют силу, но эта сила другого сорта. Эта сила эмоциональная, идущая от злости и страха людей, понявших, что происходит. Эта сила необходима для начала движения, но недостаточна для длительных акций, и многие через несколько лет выдыхаются, будучи не в состоянии эту силу сохранить. Более конструктивна та сила, которой обладают индивиды и группы, несущие личную ответственность в конкретной ситуации и предпринимающие реальные действия для её изменения.

Противоречия между средствами и целями. Основной вопрос для участников движения борьбы за мир, на который существуют различные ответы, заключается в том, на кого мы пытаемся оказать влияние своими действиями и каким образом. Люди, считающие основной целью влияние на правительство, утверждали, что те, кто блокировал базы, фактически уводил общественное мнение в сторону, делая тем самым перемены менее возможными. Те люди, кто принимал участие в непосредственных акциях, не имели прямой целью оказание влияния на общественное мнение. В отношении непосредственных участников я могу выделить четыре различных объяснения:

1. Первое объяснение - прямые непосредственные акции выражают необходимость предпринять физическое действие, чтобы помешать продолжению военных приготовлений, например, когда в Гринэм прибыли ракеты, наша реакция была такова, что только акты гражданского неповиновения и прямые ненасильственные действия могли должным образом её выразить.

2. Вторая причина прямых непосредственных акций заключалась в стремлении довести до правительства, во-первых, что мы знаем о происходящем и, во-вторых, что наша сила достаточно велика, чтобы идти на риск физических увечий и арестов, чтобы помешать событиям. При этом признается, что большинство из того, что было нами сделано, имеет скорее символическое значение; мы хотели закрыть базу на день, но существенно помешать событиям не в состоянии.

3. Третьей причиной участия в непосредственных действиях для

- 214 -

некоторых была вера в то, что мы могли реально остановить происходящее.

4. Четвертая причина связана с первой - "простой реакцией" на события - она использовалась религиозными активистами. Она заключалась в том, чтобы принять участие в движении с целью демонстрации правды.

Эта четвертая причина подводит нас к последнему выводу, который я хочу сделать, он вытекает из спора о целях и средствах, и является причиной лично моего участия в ненасильственной борьбе. Если вы участвуете в кампании по одному вопросу, к примеру, речь идет о реформе политической структуры, то логический стратегический подход является правильным путем. Я подразделяю подход, основанный на анализе того, кто и что может изменить и давление на этих людей и эти группы.

Однако, когда дело доходит до протеста против ядерного оружия, это гораздо важнее и глубже, чем реформа одной отдельно взятой части общества. Что мы пытаемся сделать - это большая перемена в основах всего нашего общества по сравнению с тем, что было нужно для отмены рабства или эксплуатации женщин. И эта перемена нуждается в большем, чем рациональный анализ; она требует перемены в наших сердцах и нового понимания, что такое правда. Допущение идей уничтожения образа врага вместе с глубоким страхом перед ядерным оружием, который мы целиком часто подавляем, означает, что должны сражаться против войны не только разумом, но нашими сердцами.

Я надеюсь, что мне удалось передать ситуацию, как люди осознают ядерную угрозу и определяют для себя, какие действия можно ей противопоставить, даже если их небольшой вклад может показаться незначительным. На самом деле, если сложить вместе все наши усилия, этот вклад станет весьма значительным.

Перевод Г.А.Мироновой.

- 215 -

И.Р.Мамед-заде. ПОЛИТИКО-ЭТИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЭТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Относительная демократизация советского общества оказалась толчком весьма острых процессов в различных регионах страны. В большинстве случаев доминантой стала возросшая межнациональная напряженность, обостряющаяся тем больше, чем менее наши профессиональные политики проявляли готовность или хотя бы способность работать не с "массой" а с самоопределяющимися и разнородными движениями. В то же время и различные группы этого движения порой с трудом осваивают традиции демократической культуры и цивилизованной политической деятельности.

Может ли политолог, философ, этик как-то оптимизировать этот процесс? Ясно, что необходимо рассматривать каждый конфликт объективно, беспристрастно, возможно, даже сохраняя определенную критичность в отношении "своих", в особенности когда конфликт является межнациональным по характеру. Опыт же различных межнациональных конфликтов свидетельствует, что в них каждая конфликтующая сторона, как правило, отрицает интересы не только людей, включенных в конфликт, "своих" людей; личность с её правами, потребностями, интересами теряется, выпадает из внимания.

Наши политики в целом не могут стать выше этой черты, но этике скатиться ниже её никак нельзя, иначе исчезнет единственная возможность гуманизировать эту сферу. Отсюда ясно и следующее: как только этика становится на службу каких-то политических сил, она должна распрощаться с гуманистическими иллюзиями и надеждами, либо сохранить и усилить критичность к тем силам, с которыми она заключает союз, диалог.

В Азербайджане сегодня мы имеем в наличии политический конфликт, выраженный в том, что народ недоволен старыми структурами управления, игнорирующими его интересы, а партийно-политическое руководство неспособно, во всяком случае, предложить какие-либо альтернативы. Имеется также и социально-экономический конфликт, выраженный в падении уровня жизни, консервации республики как сырьевого придатка метрополии, а отсюда и опасности для выживания нации. При этом социально-экономические и политические процессы развиваются на фоне резко выраженного межнационального (между дву-

- 216 -

мя республиками) конфликта, который, с одной стороны, затрудняет их благополучное разрешение, но, с другой, - катализирует активность людей, пробуждение национального самосознания. Учитывая, что весь клубок конфликтов начал осмысливаться на фоне карабахского, то и начнем наш анализ с него.

Каждый конфликт - это прежде всего система противоречивого взаимодействия, столкновения различных политических сил, интересов, ценностных установок, этапов их осмысления, - вначале только своих, а потом и противоположных. Собственно, только после этого и возникает возможность его разрешения путем достижения какого-либо компромисса. На наш взгляд, пока мы все в республике увлеклись рассмотрением внешнего противоборства, этим увлеклись и в центре; а внутренняя его наполненность как будто бы никого не интересует. Дело же не только в том, кто виноват, а в том, что из себя представляют эти две стороны, какие балансы сил в них имеются, какие столкновения в них происходят. К сожалению, дело сегодня дошло до того, что такой работой можно было бы заняться лишь при договоренности между Азербайджаном и Арменией о прекращении вмешательства в дела друг друга. Пока же только в Азербайджане работала одна (на всю республику, а то и страну) инициативная группа, пытающаяся подтолкнуть политиков к тому, чтобы от предъявления претензий к противоположной стороне они занялись бы критикой своих собственных действий и структур, но, естественно, что результирующая работы группы невероятно мала.

Последние два года политической жизни в Азербайджане протекала весьма бурно. Самое главное - в республике начался процесс демократизации, обусловленный уже внутренней потребностью некоторых социальных сил в ней, и это несмотря на то, что этот процесс проходит весьма противоречиво и болезненно. Вначале стихийно, а затем и организованно, в рамках Народного Фронта Азербайджана (НФАз) стали складываться разнообразные формы контроля снизу за деятельностью партийно-государственного аппарата, Верховного Совета республики. Нельзя не отметить того, что НФАз, правда, в свою очередь раздирают противоречия, которые снижают эффективность контроля и могут даже свести его на нет.

Анализ процесса демократизации в Азербайджане сразу ставит перед нами два вопроса, ответ на которые необходимо искать достаточно быстро: во-первых, независимо от того, кто и какие силы ста-

- 217 -

ли инициаторами самого процесса, реальна опасность победы на тех или щи иных выборах антидемократических сил, отсюда неизбежно постоянное балансирование демократических сил и опасность применения ими недемократических мер и средств борьбы и, во-вторых, демократия как цель демократизации - это прежде всего создание механизма контролируемой власти, при отсутствии которого любые попытки реформ могут обернуться новой формой тоталитаризма. К сожалению, этот процесс идет туго, его зачастую стихийно заменяет митинговость со всеми вытекающими отсюда последствиями. Особая сложность здесь в том, что импульс к началу был дан из Москвы, но создание механизма контролируемой власти может быть лишь внутренним делом.

К середине 1987 года Азербайджан еще представлял собой сонное царство, где большая часть аппарата, оставшаяся в наследство от прежнего первого лица республики - небезызвестного Г.А.Алиева, была повязана с дельцами теневой экономики, а аппарат в целом был уверен в своем моральном праве решать проблемы и не отчитываться ни перед кем. Народ, интеллигенция в целом были весьма аполитичны, безразличны к политике, плохо или хорошо, но вписаны в эту систему. В этот момент трудно было ожидать последовавшего взрыва страстей, негодования, отчаяния, но и политической активизации, проявления демократических тенденций, многотысячных демонстраций, политических забастовок. Однако, демократизация, начавшаяся в Центре, должна была дойти до Азербайджана и вызвать дестабилизацию этой прежде устойчивой системы. При этом дестабилизирующим слоем на первых порах как раз и должны были оказаться те, кто обладал всей полнотой политической и экономической власти (мафия)¹; так как намечался вполне понятный передел власти и потому господствующую элиту ожидали большие потери, как в материальном, так и в ином плане. Кстати, такая особенность специфична для многих регионов Союза. И вот грянул Карабах.

Теперь немного о том, почему Карабах. Нет особых оснований надеяться на то, что Армения была свободна от власти мафиозных структур, а это означает, что и она с большой тревогой ожидала перемен. Клика Демирчяна достаточно долго сидела в Армении и весьма

——————————

¹ Мафия в её азербайджанском и даже закавказском варианте - это союз дельцов теневой экономики с верхушкой партийно-государственного аппарата.

- 218 -

"неохотно" ждала грядущих перемен. Но у неё имелась в наличии контригра, способная сохранить её власть. Начало демократизации как раз и предполагает возможность игры со стороны различных сил за отстаивание своих собственных интересов и появляется возможность выдать её за отстаивание интересов народа. Я думаю, что идея единения армян Карабаха под крышей Армении явилась тем мифом, который способен был объединить если не всех, то многих, и снять опасность недовольства старыми структурами управления, мафией и т.п. В этом плане у азербайджанских заправил такого козыря на первых порах не было. Надо подчеркнуть и то, что в политических играх многое зависит и от умения находить союзников как на длительную, так и временную перспективу, как внутри республики, так и за ее пределами. Азербайджан в этом смысле оказался застигнутым врасплох, у него не имелось союзников, не имелось национального мифа, старая идеология оказалась вначале в предкризисном, а потом и в кризисном положении, но уже появлялся идеологический и политический противник. Поэтому, естественно, что более подготовленные оказались способными использовать для достижения своих целей более неповоротливых соседей. Но опасность потерять власть внутри республики (немаловажное значение для нашего "конфликта" имело то что азербайджанская мафия в последние десять лет конкурировала успешно с армянской, кое-где на теневых рынках страны вытесняя ее, хотя уже и не имела весомой поддержки в Центре) привела к тому, что она воспользовалась "картой" своих соседей, но, так сказать в её защитном варианте - то есть на нас нападают, а мы должны защищаться, отстаивать свои национальные интересы. Всё это стало возможным из-за слабости в обеих республиках здоровых перестроечных сил, способных выработать свою идеологию и программу. Необходимо, однако, учитывать и то, что идея защиты на самом деле вынужденно вела к объединению всех сил, так как опасность для территориальной целостности республики появилась. Трудно было справиться на первых порах с опасением: "А вдруг да и отдадут?"

Не имея своей собственной игры, Азербайджан оказался стороной ведомой, однако в республике были силы, заинтересованные в дестабилизации общей обстановки, а также заинтересованные в том, чтоб процесс принял неуправляемые формы. При первом проявлении признаков дестабилизации и накопившаяся годами энергия социальной усталости народа выплеснулась наружу; народ оказался активным участ-

- 219 -

ником политического процесса. Конечно, имелись и ранее силы (прежде всего русскоязычная азербайджанская интеллигенция), которые критиковали бюрократизированность аппарата, бездарность управления, её сложности оказались в том, что партийная верхушка республики игнорировала эти критические замечания и не шла на диалог с этими силами, а связь с народом была весьма слабой. Можно предположить, что Азербайджан прошел этап разлада между этой силой и остальной частью народа и политической верхушкой. На этот этап пришлись события в Баку и чуть ранее в Сумгаите - события, которые иначе как "разгулом" мафии и бессилием демократических сил назвать нельзя. В этих условиях робкая критика со стороны демократической интеллигенции выглядела как борьба против своего народа.

Вместе с тем нельзя не отметить и заинтересованность конкретных сил в развязывании событий в Азербайджане (к примеру, в Сумгаити - борьба за передел власти в самом аппарате, а в Баку - попытка удержать любой ценой власть, даже ценой компромисса верхушки аппарата с экстремистским крылом).

Надо прямо сказать, что в этих условиях идеи ненасильственного сопротивления оказались забытыми, непопулярными, а силы, их отстаивающие, вынуждены были уйти в подполье. Это не отменяют отдельные попытки прогрессивных сил НФАз контролировать ситуацию, не давая разгореться пожару насильственной борьбы. Отметим, что плоды ненасильственного сопротивления обязательно должны были привести к смене всей партийно-государственной верхушки, с чем она, естественно, не могла примириться, в то же время насильственные меры должны были привести к вмешательству извне (что, кстати, и произошло в Баку), а это сохранило аппарату власть. Нельзя поэтому исключать и сознательных провокаций со стороны этих сил для подталкивания к подобным средствам борьбы.

Опасность потерять НКАО привела к объединению всех сил в Азербайджане, но руководство ими захватили не самые прогрессивные группировки, а поэтому в рамках борьбы за консолидацию стало расти понимание, что необходима внутренняя реформа политической жизни республики, что сохранение Карабаха неделимым не может не быть единственной целью народа. Другое дело, что весьма крепки позиции сил, пытающихся затормозить процесс на этом уровне. Сегодня как никогда нужны другие цели и идеалы, но сохранение Карабаха в этих условиях также необходимо для выработки этой идеи-цели, так как

- 220 -

игнорирование этого вопроса будет означать для той или иной политической силы, претендующей на выработку этой идеи-цели, признание своей собственной несостоятельности, потерю доверия народа.

Понятно, что данная идея-цель должна быть связана с глобальной концепцией развития Азербайджана либо в составе СССР как равного партнера, а не сырьевого придатка страны, с, определенными политическими свободами, правом распоряжаться своими собственными ресурсами, своей духовной свободой и развитием, правом свободно развивать свои связи с мусульманским миром, - либо полностью самостоятельного, тогда, конечно, все эти вопросы приобретают несколько иной оттенок, но по-прежнему требует своего осмысления.

Эти две модели развития Азербайджана выглядят иногда как противоположные, но анализ ситуации непосредственно перед 20 января 1990 года показывает, что водораздел проходит не между силами, выбравшими ту или иную модель, а теми средствами, которые выбираются для их реализации, то есть выбором насильственного или ненасильственного пути достижения цели. К сожалению, приверженцы этих моделей, или, во всяком случае, большинство уверено в своей праве использовать в той или иной степени насильственные меры. Но 20 января породило серьезные возражения против подобных средств и создало определенные надежды на то, что между здоровыми силами в независимости от их симпатий в отношении к глобальному выбору будет достигнут компромисс, который предохранит народ от дальнейших жертв. А для этого необходимо прежде всего отказаться от отношения к человеку как к средству, ведь единение всех прогрессивных сил на платформе применения исключительно ненасильственных средств предполагает отношение к человеку как цели, а не средству. Конечно, надо признать, что данная идея пока элитарна, не распространена в широких кругах общественности. Однако имеются и некоторые признаки, предполагающие её распространение. Прежде всего эйфория, связанная с идеей полного суверенитета, сменяется пониманием, осмыслением сложности и трудностей достижения и использования. В то же время партийно-государственная верхушка и компартия республики пока не пришли к пониманию необходимости достижения диалога с прогрессивными кругами НФАз; но есть общая встревоженность, обеспокоенность будущим своего народа, страх перед потерей власти, на поверхность всплывает идея выживаемости народа, а всё вместе это предполагает осмысление, хотя процесс этот долог, того, что

- 221 -

её реализация будет возможна лишь при нормальных взаимосвязях со своими соседями и иной структуре внутреннего управления, адекватно реагирующей на потребности народа.

На выбор альтернатив будет влиять многое: и позиция Центра в отношении к Карабаху, к праву на суверенитет, и политика армянской стороны, и даже процессы в Прибалтике, но в первую очередь на выбор будет влиять соотношение, баланс сил внутри НФАз и между НФАз и партийно-государственным аппаратом. Тут хотелось бы остановиться на группировках внутри Народного Фронта. Наиболее сильной представляется группировка, выступающая за развитие Азербайджана в составе СССР, но с гарантиями и правами, с программой реформ в сфере внутриполитической и экономической, хотя акции с введением чрезвычайного положения серьезно подорвали их авторитет, но, в то же время можно предположить, что при отсутствии в дальнейшем подобных инициатив, они будут представлять значительную силу. Ирония и парадокс в том, что именно с ними необходимо искать диалог и партийному аппарату, и Центру, то есть как раз тем, кто в результате осуществления их программ потеряет абсолютную власть. Теперь же можно предполагать, что партийный аппарат вынужден будет пойти на компромисс с ними, так как в ином контексте они вообще потеряют всю власть, либо даже нацию. Вторая группировка сил выступает за более полную мусульманизацию республики, возвращение её к восточному миру. В рамках её имеется два направления. Одно - за союз и ориентацию на Турцию, соблазняющую своим относительно высоким уровнем развития, другое же выступает прежде всего за объединение северного и южного Азербайджана, за отстаивание идеалов и ценностей шиизма. Относительно этой группировки необходимо отметить следующее: протурецкое направление может пойти на компромисс с первой группировкой, так как они уверены в необходимости демократического выбора своего пути (референдум и т.п.). Здесь многое будет зависеть от пути, выбранного партийно-государственным аппаратом, его отношением к необходимости реформ, отношением к Центру - критическим или подобострастным и т.п. Менее достижим компромисс между протурецким и шиитским направлением. Тут мы встречаемся со вторым парадоксом: группировка, более всего пострадавшая от двурушнической позиции старого партаппарата, принимается в глазах общественности за сторонников партаппарата. Поэтому, чтобы восстановить доверие к группировке, надеющейся на су-

- 222 -

веренитет республики в составе СССР, необходимо серьезное размежевание нового руководства республики от старого, серьезные кадровые изменения и определение новой кадровой политики, её принципов и следование им. Только тогда возникнет возможность компромисса "советской" группировки, допустим, с частью "протурецкой". И может сложиться союз сил, способных выйти демократическим ненасильственным путем из кризиса.

Третья группировка, которую можно условно обозначить как "демократический путь", считает возможным за счет умелого использования богатств республики приблизить её к уровню Европы. Конечно, и здесь витает образ Турции, но лишь, скажем так, свободной от мусульманских мифов. Стоит признать, что эта группировка способна найти общий язык как с первой группировкой, так и с частью второй, так как между ними нет серьезных противоречий, речь идет о том, что более далекие перспективы и цели одной из них являются более достижимыми для другой. Надо отметить, что эти группировки, если придут в себя после "нокаута" 20 января, имеют возможность договориться между собой хотя бы на основе компромисса по поводу средств достижения своих целей. Но складывание этого союза, договоренности замедляется отсутствием демократической платформы в азербайджанской партийной организации.

Хотелось бы также отметить, что все эти группировки в большинстве своем, несомненно, имеют широкую социальную базу, отражают в целом интересы азербайджанцев, вполне либерально относятся ко всем национальностям, проживающим в Азербайджане, выступают за право каждого живущего и родившегося в Азербайджане быть её гражданином со всеми вытекающими отсюда правами, и это под их давлением было принято соответствующее дополнение к Конституции республики о "гражданстве".

Особо тут хотелось бы отметить, что первая и третья группировки пришли к пониманию того, что необходим диалог с Арменией, поиски совместного компромисса при одном условии территориальной неприкосновенности Азербайджана. Здесь возможно различные варианты договоренности, компромисса.

Нельзя, однако, не подчеркнуть и того, что в рамках второго направления - "шиитского" - имеется крыло экстремистское, оправдывающее все средства для достижения своих целей, любой компромисс воспринимающее как предательство интересов нации. Это крыло

- 223 -

опирается на соответствующую социальную базу. К примеру, часть беженцев из Армении явно является такой базой. Надо учитывать, что это в основном жители сельских районов, привыкшие к определенному укладу, где традиции и обычаи имеют весьма важное значение и их разрушение превращает их в весьма взрывоопасный материал. Как видим, экстремистское крыло, опирающееся на весьма узкую социальную базу, оказалось способным внести хаос в политическую и экономическую жизнь республики.

В заключение хотелось бы подчеркнуть важность этического анализа данных проблем. Дело в том, что этика ранее была безразлична к политике, а потому создавала иллюзорный облик этой сферы. С плюрализацией политической жизни перед этикой встает вопрос, с какими политическими силами сотрудничать. Теперь нам необходимо пересмотреть некоторые наши теоретические интересы, приблизив их к политическим, этическим проблемам. Только этика способствует гуманизации общественной среды посредством отстаивания интересов личности, и именно личность более всего страдает от дегуманизации политики. Мы в Азербайджане уже столкнулись с тем, что ученый отбрасывает свое "перо" и впрямую участвует в политической борьбе, и у нас по этому поводу имеется ответ: сие не приводит к гуманизации политики. Ученый, как правило, оказывается таким же нетерпимым, как и все участники процесса, а, значит, необходим поиск иных возможностей для смягчения искомой сферы. И он в выработке этики политических дискуссий и деятельности или отстаивании прав любых меньшинств и прежде всего отдельных личностей.

- 224 -

Х.Госс-Майер. МЕТОДОЛОГИЯ ПРАКТИЧЕСКОГО НЕНАСИЛИЯ (с историческими примерами)

Введение

Определение насилия. Сила, наносящая ущерб человеческой жизни в его различных проявлениях. Она унижает, насилует, разрушает человеческую природу и жизнь. Различаются личное и структурное насилие, физическое и психологическое насилие; социальное, культурное, расовое, международное и так далее.

Определение ненасилия (НН). Система личных, социальных и международных изменений, перемен, основанная на способности истины и любви преодолеть несправедливости. Она утверждает жизнь человека в качестве высшей существующей ценности, которая должна уважаться без всяких исключений (включая врага). Она нацелена на достижение справедливости и возможности примирения. Она нацелена на освобождение угнетенного и угнетателя с помощью убеждения, морального давления и разнообразных форм ненасильственного сопротивления. Он отказывается от использования ответного насилия и основана на убеждении, что готовность принять на себя последствия ненасильственного сопротивления одновременно является освобождающей и эффективной и мобилизует местную, национальную и международную солидарность.

Методы НН избираются на основе этического принципа абсолютного уважения человека. Они вытекают из этого взгляда и в соответствии со справедливой целью, к которой стремятся.¹

Методы ненасильственных действий

Общие замечания. Цель должна быть объективно справедливой. Ненасильственные действия должны быть направлены против явного нарушения человеческих прав. Средства, используемые в борьбе за справедливость, должны соответствовать цели. (Используйте добрые средства для достижения доброй цели).

Мы должны подготовиться к процессу освобождения, что означает - к последовательным и настойчивым действиям вплоть до достижения цели. Отсюда вытекает потребность в стратегии действий.

——————————

¹ Ср. с статьей Ж.Госса в данном сборнике.

- 225 -

Ненасильственные действия подлинно демократичны: все приглашаются к участию (женщины, мужчины, дети, пожилые, увечные, молодежь); решения принимаются путем свободного согласия участников и все участвуют в разработке стратегии. Ненасильственные действия являются коллективным усилием, предполагающим возрастающее единство всех, кто выступает против данной несправедливости.

Ненасильственные действия предполагают творчество. Каждая ситуация требует в соответствии с анализом особого ответа. Именно поэтому непрерывно должны разрабатываться новые пути ненасильственных действий. Опыт организованного ненасильственного действия имеет недолгую историю: мы только начинаем открывать его методы и стратегию. Предлагаемая далее методология отражает опыт последних десятилетий.

Сила ненасильственных действий заключается в истине, выраженной в их осуществлении (моральное, политическое давление) и в характере той солидарности, которая достигается в ненасилии.

Схема методов и стратегии

I. Подготовка: а) Анализ конфликта; б) Подготовка групп (образовательный процесс); в) Развитие стратегии.

II. Методы ненасильственного действия: а) Диалог, переговоры, посредничество; б) Прямые (непосредственные) действия; в) Отказ от сотрудничества, гражданское неповиновение; г) Голодовка (молитва, просьба); д) Конструктивные программы.

Подготовка

Анализ конфликта. Анализ нацелен на по возможности объективное выявление существующей несправедливости, а так же факторов, делающих её возможной. Для страдающих людей определить самим несправедливости, жертвами которых они являются, есть уже первый шаг к освобождению. Затем мы определяем опоры, на которых зиждется несправедливость: то есть личности, группы, институты, законы, традиции, религиозные и психологические факторы и т.п. Деятель ненасилия в первую очередь выявляет свою собственную ответственность за конфликт, даже если она заключается в его пассивности, зная, что не существует ситуации, в которой основная несправедливость обнаруживалась бы лишь с одной стороны. В ненасильственных действиях мы должны обнаружить и принять нашу собственную совместную

- 226 -

Ответственность в данной ситуации. Мы решаем покончить с нашей поддержкой несправедливости. Когда определены основы поддержки, мы также задаемся вопросом об основаниях поведения противника. В сложных ситуациях необходима консультация со специалистами (экономистами, экологами и т.п.).

Анализ является первым инструментом ненасильственного действия. Его сила и эффективность зависят от его истинности (он должен дать картину фактов, действительной ситуации). Это средство осознания и переговоров. Оно служит основой для разработки стратегии действий. В ходе борьбы, поскольку могут появляться новые факторы, анализ должен постоянно возобновляться.

Подготовка групп - в обучении. Для осуществления ненасильственных действий нужны обученные, подготовленные группы. Следовательно, первая задача - собрать вместе одну (или более) группу людей, знающих о несправедливости и решивших преодолеть её посредством ненасилия. От качества группы во многом зависят сила и успешность ненасильственного поединка. Спонтанное действие важно, но жестокие конфликты требуют подготовки к длительной и настойчивой борьбе с запланированной стратегией.

Процесс обучения включает три момента: а) Внутреннюю (моральную) подготовку; б) Выработку ненасильственных установок, реакций, методов; в) Разработку стратегии.

Внутренняя подготовка

И гуманисты, и религиозно мотивированные деятели ненасилия демонстрируют абсолютное уважение к человеческой жизни. В ходе подготовки группы мы должны углублять и подпитывать наши нравственные побуждения. Религиозные сообщества (буддисты, индуисты, евреи, мусульмане, христиане и др.), утверждающие идеи единственности (уникальности) человечества и абсолютного уважения к жизни, сотворенной Любовью Бога, могут оказать ценную помощь в углублении ненасильственной этики и обучения миру. Каждая группа привлекает своими нравственными основаниями, так же как и основными ценностями гуманизма.

Возрастающее понимание иррационального характера практикуемого в наши дни насилия, так же как и неэффективность ответного насилия, придает еще больше мужества ненасильственному сопротивлению в ситуациях тяжелой несправедливости и угнетения (Боливия,

- 227 -

Польша, Бразилия). В этих случаях объединенные общим делом люди, вооруженные средствами, уважающие жизнь противника, оказались способными завоевать местную, национальную и международную поддержку своего дела и были способны достичь большей справедливости.

Выработка ненасильственных установок и методов

Сама наша группа должна стать учебным полем для ненасилия. Мы хотим: взаимно принять друг друга, принять различия между нами, требовать участия каждого члена группы в соответствии с его особыми способностями и ограниченностями; разрешать конфликты с помощью диалога; избегать доминирования "сильного лидера", но учиться принимать решения путем консенсуса; быть готовым взять на себя ответственность, учиться прощать друг друга и примиряться; учиться общаться на глубоком человеческом (духовном) уровне; совместно работать, переживать трудности, но также и радости, праздничность, веселье. Внутреннее единство (связь) и сила наших групп, нашего движения, будут решающими для успеха нашей борьбы за справедливость и мир.

Каждое человеческое существо, если его атакуют, по природе своей (естественно) стремится ответить насилием. Но каждое человеческое существо также несет в себе способность отвечать на атаку со спокойствием и твердостью и контратаковать агрессора силой истины и любви. В нашей группе мы должны научиться давать выход этой силе:

- мы тренируемся контролировать свои реакции, преодолевать страх, находить ненасильственные ответы. В таком процессе обучения полезны социодрама, ролевая игра. Готовится сценарий и разыгрываются сцены конфликта в особой ситуации несправедливости, ищутся ненасильственные выходы. Сценарий помогает проанализировать ситуацию и развить её стратегию. Ролевая игра помогает развить в себе ненасильственные установки и способность ставить себя на место другого человека (противника). Групповая оценка усиливает наш рост в ненасилии и способствует познанию собственных границ в масштабах целой группы;

- мы применяем ненасилие в решении каждодневных проблем, оцениваем эти маленькие действия, учимся на ошибках, приобретаем опыт;

- мы изучаем ненасилие и его опыт в прошлом и учимся на нем (Ганди, Кинг, Чавес, Латинская Америка, Филиппины и т.д.).

- 228 -

Разработка стратегии ненасильственных

действий

На основе анализа группы разрабатываются первые шаги ненасильственных действий. Мы объясняем стратегию ненасильственных действий на призере шагов, предпринятых латиноамериканскими базовыми группами (борьба крестьян за право владеть своей землей).

Анализ. Объективно определить несправедливость - внутри треугольника. Обнаружьте силы поддержки (основы), включая группу, подвергающуюся несправедливости.

Творческая солидарность. Маленькие ненасильственные группы (центр круга) вырабатывают стратегию, как с помощью ненасильственных действий привлечь к своему делу тех, кто пассивно или активно поддерживает несправедливость - разрушить поддерживающие опоры. Ненасильственное действие усиливается и ослабляет поддержку несправедливости. Шаг за шагом возникает новая ситуация, в которой не может более существовать несправедливость - при маленькой поддержке треугольник не может стоять на своей вершине. Несправедливая ситуация изменена.

Создание альтернативы. Новая ситуация, в которой уважаются основные человеческие права каждого, развивается постепенно. Люди подготавливаются к принятию на себя прав и ответственности.

разделение политической ответственности

национальная земельная реформа

сельская кооперативн. сеть распоряжений

распоряжение собственной землей

уважение земельных прав

Пример, иллюстрирующий эту стратегию:

Алагамар: борьба бразильских крестьян за право владеть землей.

В ходе модернизации сельского хозяйства в Бразилии миллионы кресть-

- 229 -

ян были изгнаны с земли, на которой жили и работали, крупными национальными или межнациональными фирмами, отрицающими земельные права крестьян.

В Алагамаре, на Северо-востоке Бразилии, 700 крестьянским семьям было приказано уехать из имения в 13 000 гектаров земли. Это обрекало их на роль люмпенов в трущобах больших городов. Часть этих крестьян уже образовали первичные христианские общества (ПХО). В ПХО с помощью церкви крестьяне встречаются, молятся, обсуждают свои проблемы, приобретают веру в себя, обучаясь борьбе за справедливость, открывают для себя ненасилие. Это – процесс формирования групп, процесс обучения.

По инициативе ПХО крестьяне собирались для анализа ситуации, на основании которой они решили оставаться и защищать свои права. Они прекратили поддержку несправедливой системы. Они обнаружили, что в соответствии с законом аграрной реформы - который никогда не применялся! - 2/3 земель Алагамара принадлежали им. Их борьба была основана на этом праве, но им предстояло лицом к лицу столкнуться с оппозицией могущественных сил региона: собственником, полицией, правящей политической партией, Трудовыми Союзами, экономическими интересами, прессой и даже церковью.

На основании анализа они приняли решение действовать в соответствии с очень простыми принципами:

- Никогда не убивать - никогда не ранить (отказ от контрнасилия).

- Никогда не сдаваться, пока не достигнута цель.

- Всегда сохранять единство.

- Не подчиняться приказам, наносящим ущерб или травмы людям - таким образом ими установлены НРАВСТВЕННЫЕ ОСНОВЫ движения.

Они пытались вступить в диалог с собственником, Но получили грубый отказ. Как добиться поддержки, достаточной, чтобы сделать переговоры возможными? С помощью диалога они попытались завоевать две поддерживающие силы, а именно, а) Трудовые Союзы, которые в условиях диктаторского режима боялись поддерживать крестьян; б) церковные власти: когда крестьяне решили остаться, частная полиция собственника разрушила их церковь, служившую также и местом встреч. Крестьяне встретились с епископом и уговорили его приехать отпраздновать мессу в разрушенной церкви, чтобы показать, что духовные власти - на стороне эксплуатируемых. Епископ согласился

- 230 -

и продолжал поддерживать их. Таковы были первые шаги создания солидарности и обретения силы.

Прямые действия крестьян в Алагамаре. Полиция собственника постоянно досаждала крестьянам, нападала на них, но вместо того, чтобы ответить грубостью, в полдень, когда было очень жарко, и полицейские были без укрытия и пищи, крестьяне приносили воду и рис и оставляли им, не произнося ни слова. Они знали, что полицейские зачастую - выходцы из простого народа, которые из-за необходимости кормить семью согласились служить эксплуататору. Они были убеждены, что полицию можно завоевать на свою сторону. В этом проявилась глубокая вера в человека и его способности к изменению.

Полиция штаба арестовала двух крестьян Алагамара под тем предлогом, что они являлись лидерами сопротивления. В ту же ночь несколько сот крестьян Алагамара пошли в город. Через 10 часов они уже сидели перед тюрьмой со словами: "Пожалуйста, арестуйте всех нас. Все мы приняли решение остаться на нашей земле, у нас нет лидеров". Три дня и три ночи они оставались перед тюрьмой. Они пели и молились, разговаривали с населением города о своих проблемах, пока те двое заключенных не были освобождены. Всегда надо оставаться едиными.

Чтобы оказать финансовую поддержку сопротивлению, крестьяне коллективно начали сажать маниоку. Однажды, когда 80 из них работали на поле, несколько вооруженных людей, подкупленных собственником, начали уничтожать ростки растений. Это была явная провокация ответного насилия. Если бы крестьяне побили этих людей и выгнали бы их с поля, собственник воспользовался бы этим для того, чтобы жестоко подавить сопротивление крестьян. Последние же решили не поддаваться. Они нашли в себе силы для того, чтобы молча стоять и наблюдать, как уничтожают поле. На следующий день они засадили его снова. Когда епископ услышал об этом, он принес несколько сломанных растений в собор города; в воскресенье он рассказал своей большой аудитории, как эти презираемые крестьяне, обвиняемые в подрывной деятельности средствами массовой информации, с достоинством проявили уважение даже к своим агрессорам в борьбе за свои права. Он публично попросил оказать им поддержку, так как их дело - правое. С этого момента и далее, несмотря на угрозы, стали формироваться комитеты солидарности среди интеллигенции,

- 231 -

студентов, людей среднего класса. Даже пресса начала говорить правду об Алагамаре. Всё это способствовало возрастанию солидарности.

Когда собственник увидел, что общественное мнение начало склоняться в сторону крестьян, он решил уничтожить сопротивление, согнал несколько сот коров на крестьянские поля. Скот начал поедать весь урожай. Когда же крестьяне начали прогонять коров, собственник призвал армию вмешаться и защитить его собственность. Войска оккупировали весь Алагамар и блокировали его. Казалось, было все потеряно.

Когда епископ узнал об этом, он направился в Алагамар и, используя свой моральный авторитет, попросил командующего офицера позволить ему присоединиться к крестьянам. "Худшее, что может случиться, это если бразильцы начнут проливать бразильскую кровь". Наконец, офицер согласился. По требованию крестьян после молитвы и пения епископ сел на лошадь и вместе с крестьянами начал прогонять скот. Офицер отдал приказ стрелять в крестьян: однако, солдаты, сами сыновья простого народа, отказались стрелять - они видели в крестьянах своих братьев и сестер. Возможностей для подавления больше не было. Опоры, на которых держалась несправедливость, были устранены. Крестьяне завоевали такую активную поддержку, что могли состояться переговоры. Генерал, губернатор, собственник, епископ и народная делегация провели переговоры. Земли была отданы крестьянам. Их пример послужил тысячам других сообществ. Церковь официально взяла на себя защиту крестьян в борьбе за право на землю.

Методы ненасильственного действия

Диалог - Переговоры - Посредничество

В дискуссии с оппонентами мы привыкли к конфронтации, когда каждая сторона старается навязать свою точку зрения другой. Это не разрешает, но усиливает конфликты. Напротив, ненасильственный диалог, демонстрирующий нескрываемое понимание противника, признание своей соответственности в данной ситуации, нацелен на разрешение конфликта (достижение справедливости). Диалог - это первое и самое легкое оружие ненасильственного действия, но он является и его центральной опорой. Он всегда должен быть и первым под-

- 232 -

ходом к постоянным намерениям и позицией. Когда от него отказываются, мы непрестанно стараемся восстановить его.

Как подготовиться к ненасильственному диалогу? Определите позитивные ценности (позиции) противника и будьте готовы сказать об этом ему/ей или группе. Такое действие уменьшает предубеждение и существующий образ врага и позволяет противнику понять, что его/её уважают. Нам приходится искать его/её часть истины в идеологическом/социальном контексте этого лица/группы. Обнаруживая их специфическую часть истины, которую мы сами могли не увидеть, и говоря им об этом, мы психологически подготавливаем возможность для подлинного обмена мнениями, для возможного решения.

Определите свою со-ответственность в конфликте, даже если это только пассивность или молчание, и будьте готовы признать это открыто. Делая это, мы бросаем вызов и приглашаем противника признать его/её ответственность в этом вопросе не теряя лица.

Представьте несправедливость, которая должна быть преодолена объективным путем, указывая на факты и вредные последствия, вытекающие из неё, на языке, который не обвиняет и не оскорбляет. Ибо мы не приемлем несправедливость, но уважаем противника. Мы даем понять противнику, что он/она нужен нам, чтобы достичь разрешения конфликта.

Подготовьте реалистические конструктивные предложения и представьте их во время переговоров. Очень важно помнить, что противник может двигаться только шаг за шагом; что мы должны быть готовы ко множеству маленьких шажков к цели. Представьте предложения в письменном виде, назначьте новую встречу; продемонстрируйте желание участвовать в реализации решения.

Посредничество. В тех случаях, когда диалог необратимо нарушен, необходимо прибегнуть к посреднику. Этот человек должен обладать специфическими качествами: а) он/она должен быть подлинным моральным авторитетом для обеих сторон, объективным и знающим доверенным лицом; б) посредник должен выслушать обе стороны, стараясь определить предмет конфликта как можно более объективно; выявить негативные и позитивные аспекты обеих сторон; в) посредник должен быть мудрым человеком с творческим умом, предлагать шаги к преодолению несправедливости и ведя к компромиссу, к решению, приемлемому и поддерживаемому обеими сторонами. Примирение должно быть конечным результатом.

- 233 -

Прямое действие

Если мы не услышаны или не можем добиться ответа, нам нужно найти путь для того, чтобы вынести диалог на публику, чтобы драматизировать ситуацию и, таким образом, пробудить сознание людей и увеличить - через моральное и политическое давление - опоры, поддерживающие борьбу.

Формы прямого действия: публикации (средства массовой информации), афиши, листовки, демонстрации, марши, пикеты, сидячие забастовки, процессии, литургии, уличный театр, символические действия. Жертвы несправедливых ситуаций сами должны найти адекватную форму в своей специфической ситуации.

Прямое действие, будучи публичным действием, должно ясно и недвусмысленно выражать свой ненасильственный характер от начала до конца. Требуется тщательная подготовка.

Внутренняя подготовка. Участники должны добровольно принять ненасильственную позицию на протяжении всей акции. Они должны быть готовы принять все возможные последствия взятых на себя обязательств (потерю престижа, удары, аресты и т.д.). Каждый жест должен выражать ненасильственный характер нашей акции. Таким образом, мы должны научиться владеть реакциями нашего тела, сделать так, чтобы они контролировались духом: язык нашего тела, жесты, выражение лица, наши слова (афиши, лозунги), наше поведение: ими должны осуждать несправедливость, но не противника, они должны выражать истину твердо, но с любовью. Важно углубить нашу внутреннюю моральную силу (молчание, голодание, молитва), таким образом уменьшить страх и подготовиться к солидарности с фактическими жертвами репрессий и их семьями.

Внешняя подготовка. Необходимо определить место, время, продолжительность и программу прямых действий. Решение принимается путем консенсуса, каждый берет на себя обязательство придерживаться его.

На случай большего числа участников мы обучаем свою собственную службу порядка. Пример: в Сантьяго-де-Чили в 1983 году 500000 человек собрались на первую демонстрацию оппозиционных партий. Ненасильственное движение обучило 3000 гвардейцев ненасилия. Когда молодые люди, которым заплатили за провокацию насилия, начали бросать камни в хорошо вооруженных полицейских, гвардейцы немедленно изолировали молодежь и смогли предотвратить насилие.

- 234 -

При подготовке необходимо предвидеть все возможные трудности и решить, как справиться с ними ненасильственным путем. Что нам следует делать, если насилие провоцируется внутри или вне нашей группы?

В случае совместных действий нескольких организаций важно достичь консенсуса относительно ненасильственного характера прямых действий. Если консенсуса нет, мы либо устраняемся, либо, если только меньшинство отказывается от ненасилия, мы готовимся вмешаться (например, в Ганновере, ФРГ, во время демонстрации протеста против выставки оружия, среди нескольких тысяч мирных демонстрантов меньшинство начало бросать камни в полицию, охранявшую Сити Холл. Представители ненасилия немедленно разместились перед полицейскими, чтобы защитить их от камней, ведь мы выступали не против полиции, а против торговли оружием. Провокаторы были изолированы и прекратили свои действия. Позже шеф полиции поблагодарил ненасильственное движение за это вмешательство и впервые выразил интерес по поводу обучения в ненасильственных группах!).

Мы отдаем предпочтение менее крупным, хорошо подготовленным прямым действиям, чем большим массам неподготовленных. Ненасильственное движение должно вырастать органически. Постоянное обучение должно быть обеспечено для новичков в проводящейся ненасильственной кампании. Вновь важно настаивать на том, что именно сила правды и справедливости, выраженные через ненасилие, - это мотор и сила, трансформирующая справедливость.

После каждого ненасильственного действия мы должны оценить позитивные и негативные результаты. Мы должны также непрерывно пересматривать и углублять наш анализ и развивать нашу стратегию в соответствии с новой развивающейся ситуацией.

Несотрудничество и гражданское неповиновение

Имеется сильнейшее оружие ненасильственного сопротивления. He-сотрудничество и гражданское неповиновение означают коллективный отказ подчиняться несправедливым приказам, попирающим основные права человека и принятие последствий этих действий. Это организованный индивидуальный, но, в общем случае, коллективный отказ сотрудничать с несправедливым порядком, законом или ситуацией (фабричная забастовка) или режимом, с тем, чтобы сделать его функционирование невозможным.

- 235 -

Формами гражданского неповиновения и несотрудничества могут быть: локальная забастовка, захват территории, стратегических улиц, площадок, иммобилизация (движение, банки и т.д.), бойкот специфических товаров, и, наконец, всеобщая забастовка - для того, чтобы парализовать всю страну; сознательный отказ от военной службы, абортов, отказ от военных налогов, от работы в военной промышленности и так далее.

Использование этого оружия может быть сравнимо с ультиматизмом. Однако, во время войны вы стараетесь поставить противника в такое положение, когда он больше не может действовать и ему приходится принять условия победителей. Эта операция стоит множества жизней, духовных и культурных ценностей.

Тяжелое орудие ненасильственных действий (гражданского неповиновения и несотрудничества) равным образом направлено на то, чтобы прекратить функционирование несправедливой системы путем массового отказа населения сотрудничать. Но ненасильственное действие не уничтожает ни человеческих жизней, ни средств производства, культурных и духовных ценностей. Напротив, оно всегда готово к диалогу, оно непрестанно предлагает переговоры. Оно организует также специальные службы для обеспечения основных потребностей больных, детей и стариков.

Организованный отказ большинства людей от сотрудничества с несправедливым режимом делает функционирование последнего невозможным. Его руководство оказывается в возрастающей изоляции и ему придется вступить в переговоры или подать в отставку.

Использовать эти тяжелые орудия ненасильственного действия приходится обычно только тогда, когда все вышеупомянутые формы ненасильственного действия были настойчиво испробованы и результатов достигнуто не было. Они требуют интенсивной подготовки, сотрудничества широких слоев населения, координации, дисциплины и готовности принести жертвы в борьбе, затрагивающей основные проблемы жизни народа.

Очень важно также обеспечить интернациональную поддержку. Большинство несправедливостей нашего времени имеют международные связи.

Единство людей, их готовность отстаивать ненасилие при всех обстоятельствах и принимать последствия своих обязательств - существенно необходимы. Могут быть моменты сильного подавления и

- 236 -

страданий (кампании Ганди, М.Л.Кинга, сопротивление в Боливии, в Китае, в Бирме).

Моральные авторитеты должны постоянно укреплять и направлять мирное ненасильственное движение народа. Это было сделано на Филиппинах таким способом, который может служить образцом. Такое дисциплинированное, коллективное ненасильственное сопротивление как показывает опыт, обладает мощной мобилизующей силой. Оно преодолевает страхи пассивных, оказывает сильное влияние на тех, кто у власти. Оно способно изменить позиции и структуры и создать условия, которые делают возможным переговоры и подлинное разрешение конфликта. Уважение к человеку, которое ненасильственное движение выражает в борьбе, является направляющей силой эволюции в новой ситуации.

Крайне важно, чтобы для замены несправедливой ситуации были подготовлены справедливые и реалистические инициативы.

Среди примеров гражданского неповиновения и несотрудничества перечислим: кампании Ганди в борьбе против колонизации Индии М.Л.Кинга во время движения за права человека в США, борьба за автономию Венгрии под руководством Дика в 1859 и 1867 гг., свержение правительства генерала Банзеры в Боливии в 1979 г., свержение диктатуры Фернандо Маркоса на Филиппинах при помощи ненасилия "People power" в 1986 г. и так далее.

Голодание

Ненасильственное движение рассматривает голодовку как средство очищения и освобождения. Оно известно и используется в большинстве мировых религий и гуманистических традиций. Оно открывает человеческое существо для освобождающей силы Истины и Любви (Бога). Сторонники ненасилия применяют его в своей деятельности как важное средство подготовки перед принятием важных решений или в критических ситуациях ненасильственной освобождающей борьбы. Оно было использовано Ганди, Кингом, Домном Гельдером Камаром (Бразилия), Адольфом Перезом Эквивелом (Аргентина, Нобелевский лауреат, 1980 г.), Цезарем Чавезом и многими другими. Во время такого поста очищения и раскаяния люди голодают для самих себя, зная о собственной необходимости изгнания насилия, ненависти, горечи и страха из своего существа и широко открыть для себя силы Истины и Любви.

Они голодают также ради своих товарищей по ненасильственному

- 237 -

движению, искушаемых отступлением, горечью, насилием или разрозненностью. Наконец, они голодают также ради противника, чтобы его сознание могло открыто воспринять вызов, предъявляемый к большой справедливости и уважению. Чтобы могла открыться возможность к примирению.

Политическая голодовка означает публичное голодание во имя определенной цели и на протяжении ограниченного периода времени. Оно подчеркивает важность политического или социального действия против четко определенного нарушения прав человека и придает ему моральную поддержку. Зачастую людей, высокооцениваемых в обществе, просят присоединиться к такому голоданию.

Пост или голодовка до смерти, с другой стороны, может легко превратиться в утонченную форму насилия. Она практиковалась, например, заключенными IRA (вооруженные силы Ирландского Сопротивления) в Северной Ирландии и привела к смерти некоторых из них, так как Британское правительство отказалось пойти на уступки. Её цель - заставить противника уступить. Это психологически-политическое насильственное давление часто провоцирует контр-насилие, например, насильное кормление. Вместо того, чтобы открыть сознание и создать освобождающий и заживляющий процесс, она раскручивает спираль насилия. Она не может рассматриваться как средство ненасильственного движения.

Конструктивная программа. На протяжении последних десятилетий ненасильственная позиция и разрешение конфликта значительно прогрессировали во многих областях жизни, от персонального до глобального уровня. Нам приходится признать однако, что, вследствие недостатка реалистичных альтернатив, большая часть этого процесса была неустойчивой или даже была потеряна. Например, за ненасильственным политическим переходом от колонизации к независимости (Индия) или от диктатуры к демократии (Филиппины) не последовало создание адекватных социальных и экономических структур. Достижение политических перемен путем ненасильственных действий представляется более легким, чем развитие справедливости социальных и экономических структур, последнее требует более глубокого изменения позиций, чем политические перемены. Работать ради конструктивной программы - значит перейти от служения себе к служению другим. В будущем следует уделять больше внимания созданию альтернатив.

Интересным опытом с этой точки зрения являются "Первичные

- 239 -

Христианские общества» в Бразилии и других частях Латинской Америки, насчитывающие сотни тысяч. В ПХО неграмотные, бедные люди нашли свое достоинство, свое полное человеческое (трансцедентальное) измерение, они приобрели уверенность в себе, научились бороться против несправедливости, от которой они страдают (эксплуатация, недостаток земли, воды и т.д.), но в то же время они начали планировать и создавать конкретно альтернативное общество, основанное на совместном владении и служении на всех уровнях: они создали систему образования для взрослых, взяли на себя ответственность за распространение веры, совместно пользуются приобретенными знаниями, учатся создавать Трудовые союзы и работать совместно, строить коллективно, создавать действующие социальные, экономические и политические структуры, который действительно служат всему народу

Перевод О.П.Зубец и О.Горбачевой

- 239 -

Коротко об авторах

Апресян Рубен Грантович - кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии АН СССР.

Ванье Жан (Vanier, Jean), Франция - основатель общины и движения "Ковчег" (L'Arche).

Гжегорчик Анджей (Grzegorczyk, Andrzej), Польша - доктор философии, зав. лабораторией этики Института философии и социологии Польской АН.

Головко Надежда Александровна - доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института философии АН СССР.

Госс Жан (Goss, Jean), Франция - Почетный Президент Международного Содружества примирения (International Fellowship of Reconciliation).

Госс-Майр Хильдегард (Goss-Мауг, Hildegard), Австрия - Почетный Президент Международного Содружества примирения.

Гусейнов Абдусалам Абдулкеримович - доктор философских наук, профессор, зав. отделом Института философии АН СССР, Председатель научно-просветительского общества "Этика Ненасилия".

Де Рузе Фрэнк (De Rooze, Frank), США - доктор философии, профессор Иллинойского университета в Урбана-Шампэйн; участник Программы исследований контроля за вооружениями, разоружения и международной безопасности.

Дитс Ричард (Deats, Richard), США - секретарь Содружества примирения (США) (Fellowship of Reconciliation).

Запасник Станислав (Zapasnik, Stanislaw), Польша - доктор философии, доцент Института философии и социологии Польской АН.

Иванов Владимир Георгиевич - доктор философских наук, профессор Ленинградского государственного университета.

Коновалова Людмила Васильевна - доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института философии АН СССР.

Кроуэлл Джордж (Crowell, George), Канада - доктор философии, профессор Виндзорского университета, секретарь движения "Мечи на орала" (Канада) (Peace Plaushares Movement).

Лазари-Павловска Ия (Lazary-Pawlowska, Ija), Польша - доктор философии, профессор университета Лодзи.

Лувсанцерен Г., Монголия - Генеральный секретарь Азиатской Буддийской конференции за мир.

- 241 -

Мамед-Заде Ильгам Рамиз-оглы - кандидат философских наук, зав. отделом Института философии и права Азербайджанской АН.

Мелешко Елена Дмитриевна - кандидат философских наук, зав. кафедрой Тульского педагогического института.

Перри Кэтрин (Perry, Catharin), Великобритания - пресс-секретарь Службы мира квакеров.

Патридж Эрнст (Partridge, Ernst), США - доктор философии, профессор Калифорнийского университета.

Петропавловский Ростислав Васильевич - кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии АН СССР.

Отец Платон (П.П.Игумов) - архимандрит, профессор нравственного богословия Московской духовной академии.

Согомонов Юрий Ваганович - доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой Владимирского политехнического института.

Степанянц Мариэтта Тиграновна - доктор философских наук, зав. сектором Института философии АН СССР.

Степин Вячеслав Семенович - член-корреспондент, директор Института философии АН СССР.

Холмс Роберт (Holmes, Robert), США - доктор философии, профессор Рочестерского университета.

Хэниган Джеймс (Hanigan, James), США - доктор философии, профессор Даквизинского университета.

Шарп Джин (Sharp, Jene), США - доктор философии, профессор, Президент Института им. Альберта Эйнштейна.

Штернштайн Вольфганг (Sternstein,Wolfgang), ФРГ - независимый исследователь, публицист, активист миротворческого движения.

- 241 –

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие ....................................................................................................................... 3

РАЗДЕЛ I. Понятие ненасилия

Госс Ж. Ключевые представления гуманистического и христианского ненасилия ... 6

Гусейнов А.А. Ненасилие и перспективы общества .................................................... 15

Холмс Р. Ненасилие как моральный принцип .............................................................. 23

Шарп Дж. Прагматическая ненасильственная борьба: лучшее решение острых политических и этических конфликтов? ............................................................... 36

Гжегорчик А. Социальные мотивации и воздействия (к вопросу о психологическом анализе ненасильственных действий) ................................................................... 44

Лазари-Павловска И. Почему - не насилие? ................................................................. 54

Апресян Р.Г. Ненасилие - с этической точки зрения ................................................... 59

РАЗДЕЛ II. Ненасилие и глобальные проблемы человечества

Степин B.C. Перспективы цивилизации: от культа силы к диалогу и согласию ...... 66

Патридж Э. Примирение с планетой: ненасилие и глобальные экологические проблемы .................................................................................................................. 77

Головко Н.А. Политика ядерного сдерживания - источник зла и насилия ................ 83

РАЗДЕЛ III. Ненасилие и самосовершенствование личности

Ванье Ж. Корни ненасилия - сердце человека .............................................................. 91

Архимандрит Платон. Порядок мира - в Боге и в человеке ........................................ 98

Иванов В.Г. "Не убий" - от заповеди к принципу жизни ........................................... 105

Петропавловский Р.В. Для ненасилия нужна зрелость .............................................. 110

РАЗДЕЛ IV. Идеи ненасилия в истории общественной мысли

Лувсанцэрэн Г. Идеи ненасилия и миролюбия в традициях буддизма .................... 117

Мелешко Е.Д. Принцип непротивления в нравственно-религиозном учении Л.Н.Толстого .......................................................................................................... 119

Коновалова Л.В. Проблема ненасилия в системе "Живой этики" Рериха ............... 127

Хэниган Дж. Мартин Лютер Кинг и Махатма Ганди: требования и пределы ненасилия как метода социальных изменений ................................................... 135

Степанянц М.Т. Философия ненасилия (размышления Ганди и его экспериментах) .................................................................................................................................. 146

- 242 -

РАЗДЕЛ V. Исторический опыт и технология ненасильственной борьбы

Запасник С. Вопрос эффективности ненасильственных действий ........................... 155

Согомонов Ю.В. Опыт ненасильственного сопротивления сталинизму ................. 163

Штернштайн В. Роль насилия и ненасилия в достижении социализма ................... 169

Дитс Р. Глобальное развитие движения активного ненасилия ................................. 176

Кроуэлл Дж. Ненасильственное гражданское сопротивление против внешней агрессии .................................................................................................................. 184

Де Рузе Ф. Военные действия против ненасильственного гражданского сопротивления ........................................................................................................ 197

Перри К. Опыт ненасилия в британском движении за мир в 80-ые годы ................ 206

Мамед-заде И.Р. Политико-этический конфликт сквозь призму этического анализа .................................................................................................................................. 215

Госс-Майер X. Методология практического ненасилия (с историческими примерами) ............................................................................................................. 224

Коротко об авторах ........................................................................................................ 239

Сдано в набор 02.04.91

Формат 60x901/16

Усл. печ . п. 15,2 5 Усл . кр .-отт . 5,37

Тир. 700 экз. Зак . 2450

В печать 10.04.91

Печать офсетная Уч.-изд. л.14,02

Цена 3 р. 20 к.

Производственно-издательский комбинат ВИНИТИ

140010, Люберцы 10,

Московской обл.,

Октябрьский проспект, 403