«Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью»: «Процесс» Франца Кафки

В лекции, посвященной роману «Процесс», Марина Михайлова рассказывает о том, почему абсурдные и страшные истории Франца Кафки, одного из самых известных писателей ХХ века, продолжают читать и экранизировать во всем мире. Как затягивает читателя этот странный текст, насколько близки нам переживания героя, и сможем ли мы стряхнуть наваждение, открыть окно и впустить в свою жизнь воздух и Свет. О литературе как способе жить и восходить к свободе подлинной жизни.

Эпоха, принявшая образ дурного сна

Это слова Бродского из стихотворения «Лагуна», которое он пишет в 1972г находясь уже в эмиграции, в Венеции. Он находится внутри невероятной красоты и говорит при этом следующее:

«Скрестим же с левой, вобравшей когти,

правую лапу, согнувши в локте;

жест получим, похожий на

молот в серпе, — и, как чорт Солохе,

храбро покажем его эпохе,

принявшей образ дурного сна».

Это лапы венецианского льва, символа евангелиста Марка, одного из покровителей города. Львов в Венеции великое множество. Если скрестить руки так, как предлагает Бродский, получится непристойный жест.

Произведения Кафки можно назвать образами страшных сновидений, кошмаров.

Отчасти это его личная несчастная судьба, он провел свою короткую жизнь, всего 40 лет, будто в дурном сне.

В конце жизни Кафка уничтожал свои рукописи и оставил наставление своему другу Максу Броду сжечь литературный архив, который находился у него. Это не было кокетством, Кафка не считал, как Пушкин, что назовет его всяк сущий язык и он прозвучит во все концы вселенной. Он думал, что его литература это частный опыт, важна только для него самого. При жизни Кафка опубликовал очень мало.

Но почему эти тревожные, мучительные, кошмарные сновидения одного человека вот уже сто лет оказываются в центре внимания многих и многих других людей? Почему эти странные образы вызывают в нас такой отклик? Настолько, что Кафка становится именем нарицательным, когда начинает происходить в жизни какая-то бессмыслица, мы говорим – это Кафка. Прилагательное «кафкианский» понятно всем, кто прочел хотя-бы несколько страниц из его произведений.

Частный опыт одного человека, несчастливого, сложного, очень самоуглубленного, чтобы не сказать аутичного, находящегося в болезненных отношениях с миром на всех его уровнях оказывается для нас внятным и значительным.

Что есть у Кафки такого, что откликается нам как родное, как часть нашего персонального опыта?

Неисполненное завещание

Кафка начал работу над «Процессом» в 1914-15гг, быстро написал первую и последнюю главы романа, а потом надолго забыл про него. Все, что было в середине, Макс Брод получил как набор рукописей. К счастью, он не исполнил завещание друга. Благодаря ему мы сейчас можем говорить о главных произведениях Кафки «Процесс», «Замок» и «Америка».

Брод сам как сумел скомпоновал части «Процесса» и издал его уже после смерти автора.

Исследователи могут только гадать, какова была внутренняя логика событий романа по замыслу Кафки. Он любил работать в тетрадях и параллельно с «Процессом» писал множество других вещей. Исследователю, который займется текстологией этого романа, придется нелегко, нужно отличить то, что относится к «Процессу» от других текстов.

В конечном счете не так важно, сколько в романе Макса Брода, а сколько Кафки, потому что «Процесс», именно такой, каким был издан в 1925г, после смерти автора, через 10 лет после его написания, стал фактом мировой культуры.

Роман произвел на меня неизгладимое впечатление. Я все время узнавала в нем себя.

Например, момент, когда герою, его зовут Йозеф К., велено прийти в здание суда для того, чтобы исполнить какие-то процедуры по его делу, но не сказано в котором часу он должен явиться. Он решает, что хорошо было бы приехать к 10 часам. Он дольше обычного собирается, не идет трамвай и тут он начинает страшно напрягаться и изводиться от того, что опаздывает. Но куда он опаздывает, если ему не назначено время? Он сам себе поставил рамки, а когда не вписывается в них, начинает чувствовать себя ужасно виноватым. И я и многие из нас регулярно поступаем именно так. Это вызывает в нас чувство вины, ненависти к себе, самоотрицания. Трудно признаться себе в этом.

Герой твердит себе, что невиновен, он повторяет как заклинание, что мы живем в свободном мире, в правовом государстве и свободны пред законом, но ведет себя при этом как виновный.

Он думает, что нужно сесть и написать историю своей жизни от самого начала до сегодняшнего дня, объяснить каждый поступок, почему он поступил так, а не иначе. Герой хочет себя оправдать. Кто из нас не испытывал подобного чувства?

Например, когда ко мне на улице идет полицейский, первый вопрос у меня к себе – а что я сделала? Как в детстве, когда родители зовут ребенка, он сразу начинает думать, за что ему попадет, хотя не знает, зачем его позвали на самом деле.

Этот страшный сон Кафки так драгоценен потому, что позволяет взглянуть честно и безопасно на такие вещи. Это не про меня, это роман, его герой Йозеф К., это с ним такое происходит, а я в безопасности. Благодаря ему у нас есть возможность взглянуть на себя со стороны, честно встретиться с собой, потому что то, что происходит с Йозефом К., происходит и с каждым из нас, каждый день.

Нам придется проделать большой внутренний путь чтобы это изменить.

Очень скучный роман

В романе Кафки важно не только что написано, но и как написано. Это текст невероятной насыщенности. Очень многие представители литературоведения и философии постмодернизма обращались к «Процессу».

В интернете есть очень много пересказов литературных произведений, готовых сочинений для школьников и студентов, созданных для того, чтобы избавить их от необходимости читать и мыслить самостоятельно. И это тоже кафкианская ситуация. В одном из кратких пересказов «Процесса» говорится так: это книга о том, как личность вступает в столкновение с системой, государственной машиной, на разных уровнях, от семьи до церкви и как она эту личность уничтожает. Однако там все не так просто и плоско.

Роман очень странно написан, он невероятно скучный. Размышления ни о чем на протяжении десятков страниц. Но при этом от этих нудных разговоров и мыслей невозможно оторваться. В ней нет ничего вдохновляющего, нет ни приключений, ни ярких чувств. Рискну предположить, что Кафке удалось подхватить интонацию повседневности. Мелодию, тон, которым мир обволакивает нас для того, чтобы погубить и мы смотрим как кролик в глаза удава.

Под чужим взглядом

«Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест. Кухарка его квартирной хозяйки фрау Грубах, ежедневно приносившая ему завтрак около восьми, на этот раз не явилась. Такого случая еще не бывало. К. немного подождал, поглядел с кровати на старуху, жившую напротив, — она смотрела на него из окна с каким-то необычным для нее любопытством — и потом, чувствуя и голод, и некоторое недоумение, позвонил. Тотчас же раздался стук, и в комнату вошел какой-то человек. К. никогда раньше в этой квартире его не видел».

Человек открывает глаза в собственной спальне, звонит в колокольчик и к нему тут же входит кто-то чужой. Герой в недоумении, что происходит, он голоден, неодет, не знает, что говорить и как вести себя. Его посетитель не один, в другой комнате есть кто-то еще и они смеются над Йозефом К. Они чувствуют себя очень удобно, потому что они при исполнении.

Это ситуация, когда у нас нет ни частной жизни, ни свободы. Мы все время находимся под взглядом чужого человека. Он может быть очень разным.

Старуха, жившая напротив, посмотрела на Йозефа К. с необычным любопытством. То есть он ее видит постоянно, как и она его. Это привычное зрелище.

Его стражники смотрят на него. Они служители закона, их направили, они пришли и здесь нет ничего личного.

Одна из самых важных проблем в этом романе возникающих, это качество отношений между людьми. Иозеф К. человек бесконечно одинокий, у него есть коллеги, но нет ни друзей, ни возлюбленной. Имеется дама, которую Йозеф К. регулярно навещает для здоровья, но ее нельзя назвать даже его любовницей. В этом смысле роман очень трагический. Человек остается одиноким, постоянно находясь под взглядами других людей и ни с кем из них у него не возникает никаких личных отношений.

Это связано с концепцией романа, недаром он называется «Процесс».

Первая ассоциация это судебный процесс, тем более роман начинается со сцены ареста. Сюжет романа это ход судебного процесса против героя. История начинается в день рождения героя, ему исполняется 30 лет, заканчивается его казнью ровно через год. Можно предположить, что процесс это не только название судебной процедуры, но еще и процесс жизни. Течение событий, его биологических циклов, поток истории. Мы все вовлечены в это процесс помимо своей воли. Оказываясь в жизни среди людей, мы находимся в определенных физических условиях, в теле, вынуждены дышать и питаться. Одно из свойств мира, изображенного Кафкой это духота. Это важно, с одной стороны, это признак дурного сна. Часто, когда снятся кошмары это связано с нехваткой воздуха. Воздух, дух это знак свободы, полноценной жизни. Этого в романе так не хватает.

Еще мы включены в социальный процесс. Новорожденный регистрируется государством. Документы необходимы во всех сферах жизни, для получения медицинской помощи, возможности получить образование в учебном заведении, при устройстве на работу.

Мы оказываемся под процессом с момента появления на свет.

Древний мир был упорядочен и регламентирован иначе, чем современный. У человека была семья, родственники, деревня, цех. Он был плотно инкорпорирован в социальное тело, хотя и не имел такого количества документов как сейчас. У нас все это заменено формальной записью. Мы везде зарегистрированы, на каждого ведется множество дел. Но мы не включены в живое тело социума. Учтены, но неинтересны никому.

Роман замечательно показывает в чем сущность бюрократии. От нее до тоталитаризма с лагерями один шаг.

Ахматова очень вдохновилась «Процессом» и часто его пересказывала друзьям. Оно видела, что роман именно о корнях того невероятного пренебрежения человеком, свидетелем чего она была.

В стихотворении «Подражание Кафке» она говорит:

Другие уводят любимых, —

Я с завистью вслед не гляжу.

Одна на скамье подсудимых

Я скоро полвека сижу.

Вокруг пререканья и давка

И приторный запах чернил.

Такое придумывал Кафка

И Чарли изобразил.

Кафка и Чарли Чаплин с его образом странного маленького, грустного, но неунывающего человека это части одного целого.

Процесс идет против нас, и он абсолютно безличен. Герой Кафки тратит много времени на то, чтобы понять, кто и в чем его обвиняет, какова процедура суда и ничего не может выяснить. У нас у всех есть подобный опыт получения бумаг и справок в учреждения. Справка, чтобы получить справку, чтобы получить справку. Круг замыкается. Бюрократические работники, которые отправляют нас все дальше и дальше, выполняют должностную инструкцию, а сами по себе они обычные люди и не желают нам зла. Через чиновника начинает проявляться та самая безличная сила, перед которой мы бессильны и с точки зрения которой мы всегда виноваты и обречены. Жизнь становится невыносимой.

Другая важная черта романа это абсурд. Ситуация в начале романа уже абсурдна – чужие в твоей спальне. Но разве не абсурдна наша жизнь. Например, в корне абсурдное понятие вынужденная коррупция. Как это возможно? Тем не менее это реальность. Государственная машина может сделать со мной что угодно, я не могу учиться, лечиться, работать без ее участия. Но я никак не могу на нее повлиять. Наш процесс всегда проигран.

Герою в романе предлагают выбрать истинное оправдание, мнимое оправдание или волокиту. Конечно, истинное, отвечает он. Никакое истинное оправдание невозможно, говорят герою в романе. Если против вас заведен процесс, значит судьи уже признали вас виновным.

Притча о Законе

Это роман Кафка пишет после очень неприятного эпизода в своей жизни, когда он хотел расторгнуть помолвку, а родня и подруги невесты собрались в кафе гостиницы и устроила над ним «судилище», как он писал в дневнике и хотели обязать его жениться.

Здесь можно вспомнить еще один момент. Сохранилось письмо Кафки отцу. Оно трогательное и страшное, о том, как он всю жизнь чувствовал себя униженным и раздавленным перед лицом своего сильного, цельного, знающего, как нужно жить отца.

То есть процесс происходит не только на уровне наших отношений с государством, но почти всегда на уровне отношений с близкими людьми, которые часто не видят в нас людей, неповторимых личностей, но видят функции. Отца, сестру, сына и мы должны вести себя соответственно статусу.

Важно, что роман писался накануне начала Первой мировой войны.

Сверхдержавы, накопившие огромный властный и финансовый потенциал, хотели произвести передел мира. Все это так, но и кроме всего прочего потому, что ценность человека сделалась очень мала. Решать вопросы ценой жизней тысяч людей стало можно.

Притчу о Законе можно назвать смысловым центром, который бросает свет на всю историю и позволяет ее понять. Так считал, например, режиссер Орсон Уэллс, чей фильм 1962г. можно назвать лучшей экранизацией «Процесса».

Он начинается с мультфильма, сделанного в технике игольчатого экрана, который изображает притчу о Законе.

Эту технику придумал русский художник Александр Алексеев, он жил во Франции, был замечательным графиком и иллюстратором.

Йозеф К. получает поручение показать иностранцу собор. В каком городе происходит действие в романе не указано, но по мнению исследователей это Прага, а в Праге иностранцы обязательно осматривают собор св. Витта.

Сам Кафка настоящий человек мира. Он был еврей, писал по-немецки, жил в гос-ве Австро-Венгрия, провел свою жизнь в Праге, чешском городе.

Герой приходит туда, а иностранец не является и К. уже хочет уходить и в этот момент слышит голос, который окликает его о имени. Иозеф К. остановился, опустив глаза в землю.

Мы радуемся, что Бог знает наши имена. Когда Он окликает нас в этом есть нечто абсолютно прекрасное. Но не Бог окликает Йозефа К., это священник, тюремный капеллан. К. не сбежать, он вынужден говорить со священником.

На основании этого эпизода многие делают выводы об отношении Кафки к религии и церкви. Во что превращается Церковь, когда она перестает быть Телом Христовым? Когда официальная организация зовет тебя по имени, в этом нет ничего вдохновляющего и прекрасного, но есть нечто неизбежное и леденящее. Процесс идет.

Оказывается, это священник велел устроить так, чтобы Йозеф К. пришел в собор для разговора. Капеллан рассказывает притчу о Законе. Кафка происходил из иудейской среды, поэтому Закон здесь с большой буквы. Вероятно, это или Бог или высший суд.

«— Ты заблуждаешься в оценке суда, — сказал священник. Вот что сказано об этом заблуждении во Введении к Закону. У врат Закона стоит привратник. И приходит к привратнику поселянин и просит пропустить его к Закону. Но привратник говорит, что в настоящую минуту он пропустить его не может. И подумал проситель и вновь спрашивает, может ли он войти туда впоследствии? "Возможно, — отвечает привратник, — но сейчас войти нельзя". Однако врата Закона, как всегда, открыты, а привратник стоит в стороне, и проситель, наклонившись, старается заглянуть в недра Закона. Увидев это, привратник смеется и говорит: "Если тебе так не терпится — попытайся войти, не слушай моего запрета. Но знай: могущество мое велико. А ведь я только самый ничтожный из стражей. Там, от покоя к покою, стоят привратники, один могущественнее другого. Уже третий из них внушал мне невыносимый страх". Не ожидал таких препон поселянин, ведь доступ к Закону должен быть открыт для всех в любой час, подумал он; но тут он пристальнее взглянул на привратника, на его тяжелую шубу, на острый горбатый нос, на длинную жидкую черную монгольскую бороду и решил, что лучше подождать, пока не разрешат войти».

Поселянин проводит целую жизнь у врат Закона. Он пытается подкупить стражника и отдает ему все, что имеет. Беспрестанно просит стражника его пропустить. Он состарился у врат, так ничего и не добившись. И вот, умирая, задает поселянин привратнику свой последний вопрос.

"Что тебе еще нужно узнать? — спрашивает привратник. — Ненасытный ты человек!" — "Ведь все люди стремятся к Закону, — говорит тот, — как же случилось, что за все эти долгие годы никто, кроме меня, не требовал, чтобы его пропустили?" И привратник, видя, что поселянин уже совсем отходит, кричит изо всех сил, чтобы тот еще успел услыхать ответ: "Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их".

Я эту притчу понимаю так, что не нужно испрашивать разрешения на то, чтобы жить, нужно просто жить. Не просить доступа к Богу, зачем, ведь Он здесь и сейчас, ближе к нам, чем наша собственная душа и тело. Мы на все испрашиваем разрешения. Не надо. Когда полицейскому будет нужно он сам остановит нас и задаст все вопросы. Но ждать этого не стоит. В конце этой длинной главы есть слова «суду от тебя ничего не нужно. Суд принимает тебя, когда ты приходишь и отпускает, когда ты уходишь». Оказывается, быть подсудимым, виновным, арестованным дело сугубо добровольное. То есть не чудовищная система виновата в гибели господина К., а мы сами кузнецы своего несчастья.

Мог ли процесс завершиться

К господину К. в день его 31 дня рождения приходят два нелепых человека. Везут его за город в каменоломни. Йозеф К. понимает, что они сюбираются казнить его, но покорно идет с ними. Эти люди очень неловки, они никак не могут уложить Йозефа К. достаточно удобно, чтобы вонзить в него нож, он помогает им и понимает, что было бы хорошо, если бы он сам убил себя, чувствует себя виноватым, что не сделал этого. Это покорность Закону.

«Взгляд его упал на верхний этаж дома, примыкавшего к каменоломне. И как вспыхивает свет, так вдруг распахнулось окно там, наверху, и человек, казавшийся издали, в высоте, слабым и тонким, порывисто наклонился далеко вперед и протянул руки еще дальше. Кто это был? Друг? Просто добрый человек? Сочувствовал ли он? Хотел ли он помочь? Был ли он одинок? Или за ним стояли все? Может быть, все хотели помочь? Может быть, забыты еще какие-нибудь аргументы? Несомненно, такие аргументы существовали, и хотя логика непоколебима, но против человека, который хочет жить, и она устоять не может. Где судья, которого он ни разу не видел? Где высокий суд, куда он так и не попал? К. поднял руки и развел ладони.

Но уже на его горло легли руки первого господина, а второй вонзил ему нож глубоко в сердце и повернул его дважды. Потухшими глазами К. видел, как оба господина у самого его лица, прильнув щекой к щеке, наблюдали за развязкой.

— Как собака, — сказал он так, как будто этому позору суждено было пережить его».

Страшный конец романа, абсурдные два палача.

Йозеф К. говорит о себе – как собака. Мы сами даем согласие на насилие. Герой сам идет в каменоломню и укладывает голову поудобнее для палачей.

В последний момент жизни Йозефа К. кто-то из дома над каменоломней протянул руки к нему, и герой тоже потянулся к этому человеку. Он сам общался с окружающими только в рамках процесса и думал о людях только с точки зрения пользы, какую можно от них получить.

Есть два регистра, как мы можем прожить свою жизнь. Один – одиночество. Я замкнутая в себе человекоединица. Против меня идет процесс и все, что происходит со мной и людей вокруг я воспринимаю исключительно в контексте процесса. Полезно, вредно, бесполезно.

Вторая возможность – раскрыть окно, откуда льется свет и протянуть руки. Это был друг, он хотел помочь Йозефу К. А может, все был друзьями, все хотели помочь? Весь «Процесс» это абсурд с финальным катарсисом.

Такой же негасимый свет льется из дверей Закона. Наши отношения с Богом, бытием, высшим Законом тоже могут быть живыми, дверь открыта. Выбор человека, подкупать ему стражника, спрашивать у него разрешения или идти вперед.

Свобода, настоящая жизнь всегда здесь и доступна. Препятствие, которое не дает нам дышать, быть с людьми и радоваться миру находится в нас. Я никогда не могу сказать, что виноват суд. Я его не видел. Может и нет его. Зато точно, что во мне есть колоссальные механизмы несвободы и Кафка позволяет мне их увидеть.