Читаем книгу Деяний: церковная община, жизнь в Духе и свидетельство о Христе

Владимир Стрелов, ректор библейского колледжа «Наследие»

Читаем Книгу Деяний: церковная община и жизнь в Духе

Во-первых, благодарю вас за то, что перед самым началом нового учебного года вы смогли найти время для участия в нашей встрече, посвященной Книге Деяний апостольских.

Во-вторых, сообщаю всем, кто сейчас находится в трансляции: по окончании встречи вам будут доступны дополнительные материалы — подборка писем о Книге Деяний. Мы с Екатериной и Дарьей Смирновой написали 10 писем, посвященных Книге Деяний апостольских.

В-третьих, есть методические материалы для тех, кто хотел бы подробнее изучить Книгу Деяний и, возможно, даже преподавать по ней. В них есть некоторые предложения по ее изучению (способы изучения разные) и довольно подробный структурный план.

Для всех, кто сейчас находится в чате: я буду рад, если вы зададите вопросы. И если те, кто находятся сейчас здесь, в лектории, поделятся своими вопросами, я тоже буду очень рад. Может быть, уже сейчас есть вопросы и мне можно их для себя отметить, чтобы потом на них реагировать? Есть что-то? Хорошо, давайте потом.

Книгу Деяний обычно относят к разряду исторических книг. Весьма условно. Потому что в ней вы найдете и мистику — например, в случае со Стефаном. В ней вы найдете и апологетику — собственно сама книга построена таким образом, чтобы убедить нас в том, что христианство — это что-то хорошее. В ней вы найдете и глубокое Богословие. Но все-таки в целом сам автор пишет ее как историческую книгу.

Зачем нам вообще читать такие книги? Некоторые читают Библейские книги для того, чтобы удовлетворить какой-то свой собственный интерес: «О! Хороший лектор!». Или же сама книга имеет какие-то вопросы, над которыми человек еще не задумывался. Или уже задумывался и хотел бы эти вопросы разрешить. Что ж, достойный мотив. Есть люди, которые читают Библейские книги так, чтобы поставить галочку: «Что у нас есть? 39 книг в Ветхом Завете, 27 книг в Новом Завете. Хорошо бы мне приблизительно знать, что написано о каждой. Я послушал лекцию про Исход в прошлом году. Ага, галочка! Я послушал лекцию про Деяния в этом году. Еще галочка. А в позапрошлом — про Нагорную проповедь…». И так тоже можно читать.

Но церковный способ чтения предполагает задаваться вопросами. А как жили люди тогда? А как мы живем сейчас? Как нам соотнести то, как жили они, с тем, как живем мы сегодня? Как сделать их опыт своим собственным опытом? Это не так просто. Потому что даже среди комментаторов существуют три диаметрально разные позиции. Одни говорят: «В Книге Деяний апостольских говорится о самом начале церковной жизни, поэтому там все бурлило, все было таким живым. Библия еще не была написана до конца, а Дух Святой действовал. А сейчас, когда уже есть Священное Писание, труды Отцов Церкви, зачем же Богу так явно и активно действовать?» Это одна позиция.

Есть позиция прямо противоположная: «Смотрим, как это было в древности, и пытаемся буквально воспроизвести структуры». Радикально и прямо противоположно.

Существует и третья позиция, мне кажется, весьма здравая. Это когда мы задаемся вопросами: «Ага, у них было вот это, а у нас это сейчас как?» В качестве примера: у них ведь было служение пророков, а у нас сейчас оно отсутствует. Нам нужно его заново возрождать? Или нам следует смотреть на то, как в современной церковной жизни? Может быть, феномен пророчества действует, и тогда мы могли бы говорить о старчестве, в каком-то смысле, как о продолжении этого феномена. Может быть, мы могли бы говорить о группах, где молитвенно читают Священное Писание. Может быть, мы могли бы говорить о том, что в проповеди иногда мы что-то слышим. Но, конечно, мы констатируем, что это не буквальное совпадение с тем, что было тогда.

Почему была написана Книга Деяний? Давайте с вами сейчас мысленно перенесемся в I век.

Книга Деяний написана, как большинство ученых предполагает, где-то в 80—90-х. Почему такие границы? Потому что, с одной стороны, уже, по-видимому, написано Евангелие от Марка, скорее всего, разрушен Иерусалим. С другой стороны, это все-таки воспоминания очевидца. Кроме того, есть некоторые географические подробности, политические реалии — их мог описать только человек, который жил в конце первого, а никак не в начале второго века.

Но тема исторической достоверности Книги Деяний большая, говорить о ней можно долго. Я могу сказать, что в одном из самых подробных комментариев, ныне вышедших, Крейга Кинера — порядка четырех тысяч страниц в четырех томах. Кинер приходит к тому, что мы можем доверять Книге Деяний как историческому источнику, но именно в том смысле, в котором писали историю жившие тогда древние люди. Это не была история в нашем сегодняшнем смысле слова. Они могли, например, включить в книгу речи, которые знали буквально по нескольким каким-то опорным положениям, могли, соответственно, немного их расширить или, наоборот, сузить. Но Лука достаточно точно относится к своим источникам. То есть он пишет историю, но в связи с чем? А дело вот в чем.

Лука нам предлагает трехчастную концепцию истории. Что было время Ветхого Завета, когда люди спасались через Закон. Было время, когда с нами был Спаситель. И, наконец, наступает время Духа, когда Бог присутствует в Духе Своем невидимым образом, среди своей Церкви. И Лука хочет показать: все, что происходило в служении самого Господа Иисуса, происходит в служении Его учеников. И он специально таким образом выстраивает повествование. Мы можем даже увидеть эти параллели.

В начале своего Евангелия он пишет про Богородицу — и в начале Книги Деяния он о Ней упоминает. В начале Евангелия идет разговор о Духе Святом, который исходит на Богородицу для того, чтобы Она зачала, — и в начале Книги Деяний мы тоже видим этот разговор о Духе. Мы можем увидеть совпадение и в плане чудес, и в плане страданий. Вот, например, страдание самого Господа имеет полную параллель в страданиях Стефана. Там буквально до фраз это видно. Лука, таким образом, показывает, что Иисус никуда не исчез, Он живет в Своей Церкви. Просто нужно иметь глаза, чтобы это увидеть.

Можно долго говорить о структуре Книги Деяний. Но есть два стиха — 7-й и 8-й стихи первой главы, которые фактически задают тон всей книге. Когда ученики испрашивают Иисуса: «Не в это ли время Ты, Господи, восстановляешь Царство Израилю?» Он отвечает им: «Не ваше время знать времена и сроки, которые Отец положил в своей власти, но вы примите силу, когда сойдет на вас Дух Святой. И будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли». И вот, собственно, это — план всей Книги Деяний. Первые восемь глав — разговор о том, что происходит в Иерусалиме, затем — Самария. И потом — путешествие до Рима, который считается фактически тем самым краем земли. И, соответственно, здесь идет разговор о Духе Святом и о том, что вы «будете Мне свидетелями».

Читая Деяния, мы можем видеть, как Бог действует и открывает Свою волю после Вознесения, как живут первые христиане, община церкви, как и о чем они свидетельствуют миру. И это три важных составляющих — Дух, община и свидетельство.

И фактически все это взаимосвязано.

Если мы забываем о Духе Святом, то мы действуем только своими силами. И какая из нас будет церковь, какое из нас будет свидетельство?!

Если же мы забываем об общине, если мы христиане-одиночки, то, скорее всего, то же свидетельство наше достаточно быстро сдуется. И мы это видим на примере некоторых известных в 90-е годы миссионеров, видим, как они выгорают — потому что нет поддержки со стороны братьев и сестер, потому что действуют они в одиночку.

Если не будет свидетельства, собственно, а зачем тогда Церковь нужна? По большому счету, Богу тогда не нужно особенно вмешиваться в жизнь Церкви, потому что как бы предполагается: «хорошо живете, ребята, вы уже все получили». Бог начинает действовать тогда, когда люди берутся за задачу, превышающую их силы. А свидетельствовать — это, безусловно, и есть такая задача. Вот фреска из римских катакомб, мне кажется, как раз очень хорошо показывает, что Бог продолжает присутствовать среди Своих учеников.

Когда мы только открываем наши Библии и смотрим, как там называется Книга Деяний, то нас современные издатели вводят в заблуждение. Потому что книга называется «Деяния Святых апостолов». В древности она так не называлась. Она называлась просто Праксис — Деяния. И уже только Иоанн Златоуст задается вопросом: «А чьи, собственно, Деяния?» Не апостолов, не Петра и Павла, которые, казалось бы, являются главными героями. А на самом деле — Деяние Божие, Деяние Духа Святого. И очень важно, когда мы читаем эту книгу, увидеть за вот этой вот внешней канвой повествования то, что действительно Господь продолжает действовать.

Это и в нашей жизни тоже полезно бывает замечать: что происходит в моей жизни? Вижу ли я там что-то? Это не так-то просто бывает рассмотреть.

У Луки есть специальный прием, он работает на контрасте, его мы наблюдаем еще в Евангелии. Помните, когда Симеон говорит Богородице: «Тебе самой оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец. Лежит сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий». И как в Евангелии все делятся в отношении того, за кого почитать Иисуса, точно также это происходит и в Деяниях. Мы постоянно видим две реакции. Одни будут говорить: «Ах, что это с ними произошло, что это за чудесное действие Божие? Мы понимаем, как они благовествуют о Спасении и проповедуют о великих делах Божьих». А другие скажут: «Да они просто напились сладкого вина». Произойдет обращение сотника Корнилия — и одни будут удивляться, что Дух Божий излился на язычников, а другие будут упрекать Петра за то, что он ходил, ел и пил с обрезанными.

То есть Книга Деяний, на самом деле, призывает нас к некоторой духовной чуткости, к тому, чтобы видеть за, казалось бы, обычными событиями действие Божие. И, собственно, когда мы ее читаем, то получаем этот навык. Следовательно, книга еще интересна тем, что фактически она может учить нас.

А как научиться узнавать волю Божию, слышать голос Божий? Книга насыщена речами и, как я уже сказал, тем, каким она видит Бога.

Сегодня есть некоторые миссионеры, которые Бога представляют этаким судьей, который предлагает: «Вот вам 10 заповедей и еще блаженство. Хотите попасть в рай — с нами. Не хотите — Бог вас осудит».

Очень интересно, что Лука показывает множество нюансов, каким образом нужно говорить о Боге. И Бог у него не выглядит этим страшным судьей. Еще древние замечали, что, если Бога мы будем представлять только как судью, это будет не Бог, а скорее дьявол. Его Суд всегда уравновешивается Его милостью.

Но что же мы узнаем о Боге из Книги Деяний, из проповедей, которые там присутствуют? Если мы откроем с вами, например, XVII главу Деяний, где апостол Павел проповедует в афинском Ареопаге, он говорит там такие замечательные слова о Боге: «Бог, сотворивший мир и все что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-то нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и все». Бог, у которого есть все, не нуждается в том, чтобы мы что-то Ему такое особенное делали, что-то Ему давали. «От одной крови он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя он и недалеко от каждого из нас». Какие прекрасные слова…

Для чего Господь создает все нации? Для чего он создает людей? Некоторые думают: для творчества. Другие думают: чтобы оставить свое потомство в детях, хороших детей воспитать. Павел же говорит: «Дабы они искали Бога. Не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас». Мне кажется, здорово, что Господь создает нас для себя.

Но дальше намечается такая развилка: Бог выбирает Израиль. А про остальных Павел говорит, что Бог им оставляет пока ходить своими собственными путями. Проповедуя в Листре, Павел отмечает: «Мы — подобные вам человеки». Если в Афинах он проповедовал высоким интеллектуалам, то в Листре он проповедует людям, которые являются еще дремучими язычниками, готовыми приносить жертву Гермесу и Зевсу. «Мы — подобные вам человеки, благовествуем вам, чтобы вы обратились от сих ложных к Богу Живому, Который сотворил небо и землю, и море, и все что в них, Который в прошедших родах попустил всем народам ходить своими путями, хотя и не переставал свидетельствовать о Себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные, и исполняя пищею и веселием сердца наши». То есть нет такого, что Бог ненавидит язычников. «Бог дал им свободу до определенного времени и благодетельствовал им», — говорит Павел. Он посылал и продолжает посылать свидетелей о Себе. Это можно видеть, например, в речи Стефана, который вспоминает о том, как Бог явился Аврааму, потом всем Праотцам, Иосифу в Египте, Моисею и так далее. И, наконец, послал Своего Сына Иисуса Христа. Интересно отметить: проповедуя, Павел нигде не говорит о том, что вот вы, дескать, верили как-то несовершенно, а теперь я вам совершенную веру предлагаю, у вас было что-то плохое, а я вам теперь хорошее что-то предложу. Нет, он как бы говорит: это вообще не связано. Просто произошло некоторое важное событие, что сам Бог пришел, что Сам Господь, Иисус пришел, пострадал, и вот теперь открывается новое время для всех — абсолютно для всех. И для меня, и для тех, кто из варваров, и для тех, кто из образованных язычников, и для тех, кто из иудеев.

Просто открывается новая эра Спасения. В чем она заключается? «Вот вы, — говорит Павел иудеям в XIII главе, — не могли получить оправдание по Закону». Действительно, если вы посмотрите Ветхозаветное законодательство, то хоть как-то искупить можно было только те грехи, которые совершены по неведению, по ошибке. Все остальные грехи остаются на тебе тяжким грузом. И хоть будет Йом Кипур, ты каждый год будешь сидеть и трястись: продолжит Господь или не продолжит твою жизнь?

А здесь Павел говорит о том, что все, теперь все грехи могут быть прощены. Бог готов дать оправдание всякому не по Закону, а по вере. Готов простить и изменить нашу жизнь. При этом Бог нелицеприятен, то есть для Него не важно — этот грешник из почтенного или какого-то совершенно презренного семейства, он из народа избранного или из варваров, это раб или человек свободный.

Впрочем, у этих людей было очень много предубеждений относительно того, как нужно относиться, например, к язычникам. И у нас сейчас очень много предубеждений национальных. Кто сегодня подумает о том, что нужно на Кавказе говорить о Христе? О том, что выходцам с Кавказа, дагестанцам или чеченцам, эта проповедь действительно нужна. Или цыганам, например. Но я перечисляю те предубеждения, которые у нас могут быть: национальные, религиозные. У людей много разных предубеждений.

А Павел показывает, что Бог приходит ко всем. Более того, Бог заинтересован даже в тех, кто ему противится. И пример этому — сам Павел. Он шел в Дамаск для того, чтобы там хватать христиан, а Господь вмешался в его судьбу.

Вместе с тем в своих проповедях Павел довольно часто предупреждает людей об ответственности. При этом интересно, что, когда он общается с дремучими язычниками, он об ответственности не говорит. Ему важно, чтобы они просто увидели: Богу есть до них дело. А вот когда Павел говорит с римскими наместниками, которые схемки всякие прокручивают для того, чтобы деньги получить (Феликс, в частности, держал его в узах, желая с него что-то получить), то сообщает о Суде будущем, и Феликс начинает трепетать. Это очень интересно, потому что сегодня иногда проповедники говорят о Суде с теми, кто и так уже боится. И боятся говорить о Суде с теми, кому об этом действительно нужно говорить.

Бог в Деяниях действует очень по-разному.

Он действует через людей. Например, посылает Филиппа для того, чтобы тот пристал к эфиопскому евнуху и начал ему благовествовать о Христе. Человек ехал, у него были свои какие-то мысли — и вдруг неожиданно спутник на дороге. И происходит обращение. Это очень важно. Ведь мы иногда думаем, что просто случайно встретили на жизненном пути человека. Но Деяния, мне кажется, показывают, что нет случайных встреч. Особенно если люди пытаются как-то услышать волю Божию.

Бог действует и через обстоятельства. Иногда Павел понимает, как ему действовать, не потому, что ему что-то открылось, а потому, что так не получается и нужно действовать как-то иначе.

Теперь о чудесах. В Книге Деяний их много. Опять же, комментаторы очень по-разному на это смотрели. Кто-то говорил, что тогда чудеса были нужны для того, чтобы подкрепить проповедь этими знамениями. Но ведь и когда человек начинает жить полной жизнью во Христе, например, становится миссионером, в его жизни тоже начинают происходить чудеса. Это мы можем отметить, скажем, и из жизнеописания Святителя Николая Японского, и из разговоров с теми, кто сегодня занимается миссионерской деятельностью. И пока мы ни на что не дерзаем, то Богу нет смысла вмешиваться.

Может быть, чудеса, которые происходят сейчас, не столь яркие, как те, что описаны в Книге Деяний апостольских. Но, с другой стороны, это опять-таки вопрос нашей веры. Имеет ли кто-то из современных христиан, например, такое дерзновение, чтобы подойти и сказать человеку, у которого болит нога: «Серебра и золота у меня нет, но то, что имею, даю тебе. Во имя Иисуса Христа встань и ходи спокойно!». Для этого, конечно, нужно иметь просто большую веру. Это не только вопрос Божьего действия, это вопрос и нашей собственной веры.

Когда я начинал читать Книгу Деяний апостольских, она мне казалась чем-то очень отдаленным и немного мифологизированным. Но чем больше я ее читаю, тем больше вижу, что там нет ничего сказочного. Все это могло происходить, происходило и может происходить. Весь вопрос только в том, есть ли у нас вера, чтобы в нашей жизни вот это допустить.

Бог может действовать непосредственно через Дух. Но для этого действительно нужно иметь чуткое сердце. Но вот что интересно: помните, в Евангелии Господь говорит: «А у вас и волосы на голове все сочтены? Итак, не бойтесь: вы дороже многих малых птиц». И естественно будет предположить, что Господь позаботится о Своих служителях и не даст их ни в какую обиду. Но Книга Деяний показывает, что это не совсем так. Люди попадают в трудные обстоятельства, некоторые из них погибают, но Господь оказывается с ними, укрепляя их. Если Ему угодно, вызволяет их из темницы.

Вот такой показательный пример. На Преображение мы видим, что на гору Преображения восходят вместе с Иисусом трое Его учеников — Иаков, Иоанн и Петр. И Петр остается достаточно долго руководителем Церкви, а Иаков становится первым мучеником из числа двенадцати апостолов. Почему так произошло? В этом есть какая-то тайна. Но я уверен, что и тот и другой апостол видели действие Божие в своей собственной жизни.

И когда начинаются гонения, то очень интересно увидеть, как церковь начинает молиться. Из IV главы Книги Деяний: «Они же, выслушав, единодушно возвысили голос к Богу и сказали: Владыко Боже, сотворивший небо и землю и море и все, что в них». Вот как они молятся? Они не начинают с прошений. Они начинают с того, что хвалят Бога за Его творения, за Его промысел в жизни: «Ты устами отца нашего Давида, раба Твоего, сказал Духом Святым: что мятутся язычники, и народы замышляют тщетное? Восстали цари земные, и князья собрались вместе на Господа и на Христа Его». Дальше они вспоминают Ветхий Завет. Понимают: то, что с ними происходит, происходит как исполнение вот этих пророческих слов Ветхого Завета. И первая христианская Церковь часто так молилась: Господи, Ты же обещал, вот теперь, будь добр, исполни.

В Книге Деяний это тоже происходит, ибо: «Поистине собрались в городе сем на Святаго Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским, чтобы сделать то, чему быть предопределила рука Твоя и совет Твой. И ныне, Господи…». И о чем бы мы сейчас молились? Вот мы видим, что уже начались гонения. Естественно помолиться о временах мирных. Естественно помолиться о временах безмятежных, о тихой кончине. Это же на ектениях все происходит. Но о чем они молятся? «И ныне, Господи, воззри на угрозы их и дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое, тогда как Ты простираешь руку Твою на исцеление и на соделание знамений и чудес именем Святого Сына Твоего Иисуса». Они молятся вовсе не о какой-то спокойной жизни. Они молятся о том, чтобы Господь был просто с ними. И чтобы Он укрепил их и дал им смелость.

То есть Господь не гарантирует, что у нас не будет гонений, не будет скорбей. Более того, с определенного момента апостол Павел начинает об этом постоянно говорить: «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие». Как раз после того, как его самого побили камнями. Трудности будут, но Бог будет с вами — вот что пытается донести до нас Лука, автор Деяний. Эта книга не заканчивается, мы не видим здесь смерти апостола Павла, например. Хотя, скорее всего, как я уже сказал, написано она в 80-е годы, когда уж о смерти Павла совершенно точно было известно. Почему? Потому, что Лука не хотел, чтобы мы расставались с его героем на такой печальной ноте? Довольно давно в церкви возникла мысль о том, что Лука просто хотел, чтобы мы вошли вот в это повествование. Чтобы это повествование не закончилось только на апостолах. Мы сами своей жизнью продолжаем писать эту историю. И мы сами тоже призваны стать свидетелями Евангелия.

Давайте какую-нибудь проповедь разберем более подробно.

Вопрос:Мне кажется, что во всем, что ты сказал, отсутствует одна очень важная тема, которая есть в Деяниях апостолов. Поэтому я хочу в форме вопроса поднять эту тему. В Деяниях Апостолов она отражена. И отражены и отношения, и некий способ решения этого вопроса. Я имею в виду взаимоотношения между иудеохристианами и христианами из язычников, между тем богословием, которое проповедует апостол Павел, и которое неизменно вызывает вопросы, сомнения, критику со стороны иудеохристиан. В том числе, и Иерусалимской церкви, которая выступает в данном случае в определенной степени заинтересованной стороной, потому что это иудеохристиане. И сам апостол Иаков, который управляет Иерусалимской Церковью, пользуется большим авторитетом в иудейской среде. И он, и первый Иерусалимский Собор, который принимает решения, находят все время какие-то способы, чтобы примирить эти два богословия. И непосредственно перед арестом апостола Павла тоже. Собственно, арест его произошел потому, что Иаков ему посоветовал пойти очиститься в храм вместе с некоторыми надежными мужами. Чтобы все увидели, что Павел очищается вместе с этими уважаемыми в Иерусалимской Церкви людьми и, соответственно, у всех отпали бы сомнения, что Павел ничего не проповедует противного Закону. И эта тема, на мой взгляд, является очень важной темой внутри самого повествования еще и потому, что, как вы говорите, период написания Деяний апостолов (80-е годы) в отношении этого вопроса очень интересный. Потому что 80-е — этот как раз великий Синедрион и Санхедрин, который произошел в Александрии и практически поставил вопрос о еретиках.

Хорошо. Мне кажется, что мы тогда можем поговорить о Стефане. Я только уточню. Мне кажется, что «после этого» не значит всегда «вследствие этого». Да, Иаков предложил Павлу обряд очищения, но это не значит, что потому, что он это предложил, Павла и схватили. Его бы схватили, думаю, в любом случае. Просто не сработала та стратегия, которую Иаков предложил.

Но действительно интересно, что ученые пытались отыскать некий центр самой Книги Деяний апостольских. И если мы изучим речи, то окажется, что самая длинная речь в Книге Деяний находится в VII главе — и это проповедь Стефана. Когда ее читаешь впервые и читаешь невнимательно, можно воскликнуть: «Слушайте, а зачем нам Стефан просто пересказывает некоторые события Ветхого Завета?» Но, на самом деле, я убежден, что эта речь выстроена очень точно и фактически в ней заложено все позднейшее богословие апостола Павла.

Давайте вспомним ситуацию. Стефан был одним из семи дьяконов. Он был муж, исполненный Духа Святого и веры. Его руками совершалось много знамений. И когда он проповедовал, «некоторые из так называемой синагоги Либертинцев…» (то есть вольноотпущенники: было такое, что знатные римляне даровали иногда свободу своим рабам, в том числе, и иудеям, и они, соответственно, составляли особую синагогу) «…и Киринейцев и Александрийцев и некоторые их Киликии и Асии вступили в спор со Стефаном». То есть эти приплывшие из Африки и нынешней Турции вступили в спор со Стефаном, но не могли противостоять мудрости и Духу, которыми он говорил. «Тогда научили они некоторых сказать: мы слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и на Бога». То есть якобы он про Закон что-то говорит. «И возбудили народ, и старейшин, и книжников и, напав, схватили его, повели в синедрион. И представили ложных свидетелей, которые говорили: этот человек не перестает говорить хульные слова на святое место сие и на Закон. Ибо мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей». Добавляется еще один обвинительный пункт — «святое место сие и Закон». Как вы помните, Евангелие гласит, что Иисуса и обвиняли в том, что Он говорил: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его». Евангелист Иоанн, правда, поясняет: «Он говорил о храме тела Своего». Но обвинения повторяются. Обвинения, которые были против Иисуса, повторяются и в случае со Стефаном.

Что представлял иудаизм того времени? Конечно, чтобы получить развернутый ответ на этот вопрос, надо слушать лекции Алексея Сомова, который здесь в лектории много рассказывал об иудаизме периода Второго храма. Очень кратко суммируя, можно сказать, что для иудеев того времени было три принципиальные ценности. Это земля, которую Бог дал им в наследство как знак Завета. Это храм, в котором Бог присутствует и открывается. И это Закон, явленная воля Божия, написанная на скрижалях и в тексте Торы.

Стефана слушали, по-видимому, не только ортодоксы иудеи, но и христиане. И для них было важно услышать, что самому отцу веры Аврааму пришлось достаточно долго терпеть и ожидать, когда же все исполнится.

Вот точно также и здесь: «И сказал ему Бог, что потомки его будут переселенцами в чужой земле и будут в порабощении и притеснении лет четыреста. Но, Я, сказал Бог, произведу суд над тем народом, у которого они будут в порабощении; и после того они выйдут и будут служить Мне на сем месте. И дал ему завет обрезания». Стефан нигде не говорит, что завет обрезания должно отменить. Кстати, и Лука нигде не говорит, что обрезание должно быть отменено. Обрезание не работает для христиан из язычников, но Иерусалимский Собор не отменял обрезания для христиан из иудеев. И они, в принципе, соблюдали весь Закон. Мы видим, что и сами апостолы ходили «в храм в час молитвы девятый». Примерно, в три часа дня, когда такая полуденная жертва приносилась. «По сем родил он Исаака и обрезал его в восьмой день; а Исаак родил Иакова. Иаков же — двенадцать патриархов. Патриархи по зависти продали Иосифа в Египет». И дальше начинается тема сопротивления. Он говорит, что патриархи, братья Иосифа, начинают противиться Богу, противиться самому Иосифу. Потом при Моисее народ будет противиться. И он спрашивает: это вы на самом деле так вот себя ведете?

Да, в самом начале Книги Деяний апостольских Петр говорит: вы дети Завета, именно к вам Бог пришел для того, чтобы быть первым, и послал меня для того, чтобы первые вы получили благодать. Но здесь Стефан начинает их обвинять. Возникает вопрос, почему Петр говорит так очень аккуратно, а Стефан прямо им в лицо кидает обвинения, подобные тому, как Иоанн Креститель, например, обвинял фарисеев, что они «порождение ехидины»? Стефан тоже говорит: «Жестоковыйные! люди с необрезанным сердцем и ушами! Вы всегда противились Духу Святому, как отцы ваши, так и вы». На мой взгляд, очень просто это объясняется. Все-таки Петра слушали богобоязненные люди, которые собрались в храме и которые ничего еще не делали против Христа. Здесь же собрались люди, которые конкретно представили ложных свидетелей. То есть они были уже четко в оппозиции к Евангелию, и Стефан это фиксирует. И дальше он говорит, что Бог являлся Моисею на Синае, на горе Хорив, которая не является Святой землей, которую подразумевают иудеи. Но, вместе с тем, Бог говорит о ней: вот земля святая. «Сними обувь твою с ног своих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая».

То есть он говорит, что земля для Бога святая везде. Закон, он говорит, важен не сам по себе. Закон указывает на Мессию, на пророка, которого Господь поставит. Если вы не слушаете, что говорит Закон в своих последних строчках, то значит, что вы Закон не исполняете. То же самое касается храма. Храм важен как место Божьего присутствия, но Бог в нерукотворенных храмах живет. И при этом сам Иисус, Мессия, является вот таким воплощенным Божьим присутствием.

То есть на самом деле это не Павел даже проводит такой водораздел между иудаизмом и языкохристианством, это делает уже Стефан. Интересно, что его слушает Савл — юноша, который потом станет апостолом Павлом. И потом он фактически эти тезисы будет тоже говорить, что Спасение дается по вере, а не через дела Закона. Что Бог может везде действовать, что жертвой ему может быть просто участие в благовествовании, не обязательно в храме ты должен что-то произносить, что вы сами должны стать храмом Духа Святого.

Вот эти все темы на самом деле закладывает Стефан. Да, их обсуждение идет с трудом в это время. И Лука проводит параллель между Стефаном и Павлом даже в том, что против Стефана выступили Асийские, и против Павла потом тоже выступают те же самые Асийские. Он полностью повторяет судьбу Стефана в этом смысле. Очень интересно.

И вместе с тем, мы говорим, что вот эти пути начинают размежевываться. Но Лука нигде не доводит это до окончательного разрыва. Да, Книга Деяний заканчивается тем, что римляне, римские иудеи, не слышат. В XXVIII главе Павел цитирует Исаию: «Поди к народу сему и скажи: слухом услышите и не уразумеете, очами смотреть будете и не увидите. Ибо огрубело сердце людей сих, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы я исцелил их. Итак да будет вам известно, что спасение Божие послано язычникам: они и услышат».

Но вместе с тем I часть Книги Деяний никуда не девается, она продолжает действовать, говорит: «Вы сыны пророков и завета, который завещевал Бог отцам вашим, говоря Аврааму: и в семени твоем благословятся все племена земные. Бог, воскресив Сына Своего Иисуса, к вам первым послал Его благословить вас, отвращая каждого от злых дел ваших». Это тонкое равновесие, но, мне кажется, что на протяжении многих лет церкви удавалось его поддерживать и сохранять.

Я отдельно буду говорить о теме общения.

Фреска из катакомбы, где изображена братская трапеза. Жизнь первых христиан, как она описана в Книге Деяний, по словам отца Александра Меня, состояла из четырех важных элементов. В Книге Деяний в 42-м стихе II главы говорится: «Они постоянно пребывали в учении апостолов, в общении, в преломлении хлеба и в молитве». Отец Александр говорил: «Это как четыре ножки стола или стула. Вот попробуй, подпили одну ножку, стол и стул стоять уже не будет». В современной церковной жизни мы сплошь и рядом видим, как люди то одну, то другую ножку ставят во главу угла, а про все остальные забывают. Кто-то говорит: «Иисусова молитва — самое главное». Кто-то говорит: «Причащайтесь — это самое главное». Только четыре основы действительно работают.

Давайте разберем более подробно. Я начну со слова, которое в греческом звучит как «койнония», переводится у нас как «общение». Это общение начинается еще до Пятидесятниц. Некоторые думают: для того чтобы что-то случилось, нужно, чтобы Бог с нами как-то поработал. А мы видим, что Иисус уже вознесся, Дух еще не дан, а ученики пребывают единодушно вместе.

Сегодня у нас есть замечательные учебники по аскетике. Я, например, с большим почтением отношусь к епископу Вениамину (Милову), у него есть курс по пасторскому богословию. Я думаю, что он человек, близкий к святости. Но он ничего не пишет про общину. У него отмечены духовная жизнь христианина, духовная жизнь пастыря, но нет совместности. Это «единодушно вместе» почему-то мы потеряли, особенно за годы советской власти. Но это первое, с чего надо начинать, мне кажется, если мы говорим о жизни первой христианской церкви. Они собирались вместе и были единодушны вместе. Да, Бог им помог, он дал им Духа Святого в день Пятидесятницы. Опять же, можем углубиться в то, что это было такое, но нам важно увидеть здесь самое главное — люди стали способны слышать друг друга поверх языковых барьеров. И вообще слышать друг друга. Иногда люди говорят на одном и том же русском языке, но друг друга не понимают. Такая ситуация сегодня существует в разных школах миссионеров, богословов. Вроде бы, люди говорят об одном и том же, даже об одном и том же с большой буквы — о Господе, и все равно понять друг друга не могут. Что это значит? Пребывать единодушно, вместе — это то, что нам нужно делать. Нужно прикладывать усилия к тому, чтобы просто собираться и быть вместе. Апостолам было не так-то легко, они, знаете, жили в Галилее, а Господь им сказал: «Не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца». Им приходилось курсировать туда и сюда. Но это — человеческое. А есть еще то, что Господь дает, вот этот дар Духа Святого в день Пятидесятницы, и об этом нужно молиться. И поэтому любое собрание хорошо бы начинать не с формальной молитвы, а с того, чтобы просить: Господи, помоги нам действительно быть здесь с Тобой. Если Ты здесь не будешь, если мы о Тебе забудем, зачем же мы собираемся?

Мы видим, что общение тогда проявлялось в совместных трапезах. Сейчас, опять же, Евхаристия, как пишет об этом отец Александр Шмеман в своей докторской диссертации, стала таким индивидуальным средством освящения. Человек приходит для того, чтобы получить благодать и уйти. И с этой благодатью какое-то время пожить. Но ведь для первых христиан Евхаристия воспринималась не так. Это было действительно таинство собрания церкви, это был пир царства. Я не знаю, что можно сейчас сделать для того, чтобы мы могли почувствовать во время литургии, что мы действительно находимся на пиру, где каждый не чужой друг другу. Когда люди выезжают какой-то своей общиной и вместе слушают литургию где-нибудь в лесу; когда поют все вместе; когда нет Царских врат и служба совершается так, что все видят; когда дети пекут просфоры... Ощущение этого пира понемногу возвращается. Особенно когда это связано с совместной трапезой.

Совместная трапеза, общее имущество, гостеприимство… Здесь есть чему поучиться у братьев наших протестантов. Я как-то путешествовал по Кавказу, и меня однажды подвозил один человек — протестантский пастор, как потом выяснилось. Мы с ним разговорились, и он рассказал о том, как он живет: «Я могу приехать в другой город, и люди, которые меня не знают, дадут мне ключи от квартиры, то есть полностью мне будут доверять». У нас же сейчас — я сам много езжу — есть какая-то робость. Не то что мне не доверяют, но иногда думают: «Лучше бы Владимира Сергеевича в какую-нибудь гостиницу поселить». А ведь, на самом деле, это же замечательно, когда есть возможность общаться друг с другом. Когда гостеприимство выражается просто в том, что тебя вводят в круг своей семьи. И у первых христиан это было. И в советские годы это тоже было. Сейчас, видимо, из-за того, что опять много разных людей, это как-то стирается.

Мы видим, что общение проявляется в заботе друг о друге. В книге Деяний в VI главе рассказывается о том, что «произошел у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей». С чем это было связано? Многие из языческих стран хотели приехать в Иерусалиме, и умереть на Святой земле. Но вот представьте: человек приезжает со своей женой и умирает. А как жена? Пенсии никакой нет. И местные говорят: «А зачем ты сюда приехала? Ты хочешь здесь какие-то бонусы получить от церкви? Нет! Возвращайся к себе обратно, откуда приехала».

Возник этот вопрос, и церковь его решила: мы о приехавших заботимся так же, как о наших местных.

Сегодня мы тоже начинаем иногда это осознавать. Есть люди, которые постоянно проявляют заботу. Вот сейчас мы с вами находимся в помещении, где собираются разные благотворительные организации, в том числе те, которые занимаются помощью беженцам, бездомным, людям, которые приехали в столицу.

У первых христиан это не было одноразовой акцией, по-видимому, они просто так жили. Иерусалимский Собор — это действительно попытка сохранить единство между христианами из иудеев и язычников. Да, может быть, она в долгосрочном периоде не сработала. Но разница между христианами из иудеев и христианами из язычников была гораздо больше, чем сегодня разница между католиками и православными, например. Потому, что у них все было другое. У них и жертвы были, и ритуальная чистота, и праздники своеобразные, и обрезание даже. И вместе с тем, они как-то старались находить общий язык. Может быть, не всегда получалось, но они к этому стремились.

Откроем Послание апостола Павла к Ефесянам, которое посвящено как раз теме христианского единства. Видим: «Стараясь сохранять единство духа в союзе мира. Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас». То есть Павел ищет единство.

Сегодня откройте учебники по сравнительному богословию, и вы увидите, что нас разделяет с католиками. Во-первых, разговор о том, откуда и как исходит Дух Святой. Во-вторых, чистилище. В-третьих, Вознесение Божьей Матери. В-четвертых, учение о Папе. В-пятых, это индульгенция. В-шестых, непрочное зачатие. Но как изменилось наше мышление: вместо того чтобы, как Павел призывает, искать общее, мы начинаем искать то, что нас разделяет. И это ведь не только у православных так. То же самое мы можем увидеть у таких ревнителей абсолютно во всех христианских конфессиях. Это не значит, что такая разница не важна. Но это говорит о том, к чему мы стремимся, на чем мы делаем акценты.

Вот первые христиане старались общение сохранить. Сегодняшние христиане стараются друг от друга, наоборот, дистанцироваться во многом. И в этом смысле приведу потрясающий случай из Книги Деяний, историю с Аполлосом.

Аполлос был из Александрии, сторонник, видимо, такого философического богословия. Некоторые считают его автором послания к Евреям. И он, по-видимому, говорил о Господе и учил, правильно зная лишь только крещение Иоанново. То есть он вообще ничего не говорил о крещении Иисусовом, крещении Духом Святым, о третьем Лице Святой Троицы. И об Иисусе тоже говорил как-то не до конца (все правильно, но не до конца). Он был похож, я бы сказал, на свидетеля Иеговы.

И что делает церковь, как вы думаете? Наверное, идет к римским властям и говорит: «Вот там Аполлос проповедует неправильно»? Нет. Услышав Аполлоса, Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень.

Представляете, вот человек учит, но очень многое упускает, а церковь берет его, все объясняет и поддерживает. И мне кажется, это очень важно для нас. Я понимаю, что сегодняшние свидетели Иеговы могут быть очень упертыми людьми, может быть, у нас никогда с ними не возникнет такого диалога, как у Акилы и Прискиллы с Аполлосом. Но вопрос в нашем отношении, в нашей открытости и в наших намерениях. Как мы-то сами к ним относимся? Это не только свидетелей Иеговы касается, это касается абсолютно всего. Как мы смотрим на людей, что мы в них подмечаем? То, что нас роднит и дает возможность потом говорить о Христе. Как апостол Павел в своей речи в Ареопаге. Он возмутился Духом, когда пришел в Афины, потому что этот город был полон идолов. Для иудея идолы — это отвратительно. А если вы еще вспомните, какими именно были статуи у древних греков, что они там изображали, то, я думаю, и вам тоже не захочется показывать их своим детям, по крайней мере, до определенного возраста. Но Павел начинает с этого: «Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны». Мне кажется, это очень важно для себя отметить.

Первое, о чем говорит глава II, стих 42 Книги Деяний, это то, что вновь крестившиеся «пребывали в учении апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах». Как мы представляем себе это учение? Что, они Новый Завет читали? Но его тогда не было. По-видимому, они читали Ветхий Завет. И мы видим, что Стефан из Ветхого Завета совершенно точно учит. Мы видим, что они используют Ветхозаветные пророчества, их осмысляют. Безусловно, они рассказывают о самом Христе. Но они не только рассказывают о нем. Если он для них — живая присутствующая реальность, то, когда они молятся, то вводят других людей в его присутствие… Был такой английский исследователь литургии Грегори Дикс в XX веке, он говорил, что Евангелия еще не были написаны, а церковь уже вспоминала все во время того, когда служила Евхаристию… И, наконец, что за учение было у апостолов? Это их личный пример. На них самих можно было посмотреть и понять, каковы должны быть христиане.

Следующее — преломление хлеба Ильи в Евхаристии. Слава Богу, сегодня, кажется, в церкви важность Евхаристии снова осознана. Люди собирались по домам в первый день недели с вечера субботы на воскресение. Для них это было не просто, как я уже сказал, средство индивидуального освящения. Это были трапеза и пир. Причем во время Евхаристии они вспоминали, что происходило с Христом. Они просили о его присутствии, и они ожидали его. Почему древние христиане служили именно с субботы на воскресение ночью? Они думали, что именно в это время Господь и явится. Каждая Евхаристия — это было ожидание, что вот-вот сейчас Господь к ним явится. Интересно, как это сегодняшний человек может в себе поддерживать? Для этого у нас существуют молитвы перед Причастием, каноны. Но иногда все равно человек делает это несколько механически.

И про молитву и волю Божию, наверное, можно немного больше сказать. Как молились? Молились единодушно вместе. Очень четко понимали, что: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Полагаю, что были какие-то написанные молитвы, которые были в ходу в тогдашней иудейской практике. А моление — это ходатайство, свое собственное. Они молились в простоте и доверии Богу. Они могли очень просто помолиться. Вот у нас сегодня иногда человек думает: «Я не могу своими собственными словами молиться». А вот Петр говорит: «Во имя Иисуса Христа встань и ходи». Ведь это же молитва. Имя — это призывание, оно поставляет себя в Божие присутствие. Хвала — это основная форма молитвы. Хваля Бога. Опять-таки, сегодня многие люди как-то услышали, что самое главное — это видеть свои собственные грехи, и поэтому молитва покаянная должна быть самой главной. Вот если мы посмотрим на Книгу Деяний апостольских, то самое главное — это молитва Хвалы. Да, конечно, они тоже каялись, но они не придумывали, в чем им нужно каяться. А хвалить — всегда есть за что. Сегодня вот был такой замечательный день! Я не знаю, видели ли вы, вообще, как было здорово на улице?

Люди молились и по домам, и в храме, они соблюдали часы молитвы. А сегодня некоторые люди доходят до того, что говорят: «Нам не нужно какой-то регулярной молитвы». Апостолам было нужно. Они опирались в молитве на Писание. Мы уже видели, что там просили об укреплении, а не о чудесном прекращении гонений. Они молились с постом. И мне кажется, это важно. Сегодня иногда люди думают: «Что такое пост? Постился — не помогло». Нам как-то заново нужно открыть значение поста.

Иногда их молитвы сопровождались тем, что им что-то открывалось. Как Стефан, например, говорит: «Я видел, вижу Бога одесную у него Господа Иисуса Христа». Их молитва была связана с прощением, конечно. И воля Божья им тоже открывалась. Но, во-первых, они в это верили. Они ждали. Были готовы ждать. То есть не так, что помолился — и сегодня мне должно что-то открыться. Как я уже говорил, они понимали, что им нужно служить и благовествовать — для того чтобы Господня воля открывалась. Иногда они прибегали к жребию. Но, правда, жребий только в главе I используется. И все равно интересно, что они свое решение тоже в каком-то смысле приняли, они нашли двух человек, которые наиболее подходят по параметрам, а потом попросили, чтобы Господь из них избрал наиболее достойного. То есть это не так, что мы вообще отказываемся принимать какие-то решения. Бог иногда давал им новое понимание Священных писаний. Петр проповедует это совершенно так. Из обстоятельств они что-то узнают, чудеса что-то показывают, иногда что-то открывается им через ангелов, а что-то — через братьев и сестер.

Вспомним случай с Филиппом. Честно говоря, нужно иметь очень много доверия, чтобы чему-то следовать. Даже когда тебе ангел что-то говорит. Филиппу ангел сказал совершенно безумную вещь: «Встань и иди на полдень, на дорогу, идущую из Иерусалима в Газу, на ту, которая пуста. Он встал и пошел». В то время, когда люди сидят по домам, он вышел на дорогу, которая пуста, на дорогу, которая не используется вообще. Зачем? Почему? Но вот Филипп туда идет и там встречает эфиопского евнуха.

Часто человек начинает слышать Бога, только пройдя через сокрушение. Как это, например, с Павлом происходит.

Сны, видения, пророчества. С пророчествами тоже интересно. В жизни самого апостола Павла пророчество как действует? Павлу по всем городам Дух Святой свидетельствует о том, что его ждут узы, пленение. И ученики думают: «Не надо Павлу туда идти». Но Бог не для этого открывает дорогу Павлу, а для того, чтобы его подготовить к собственному выбору, что он идет служить Богу, не смотря на то, что его там ждет. То есть пророчество, опять-таки, это не средство для того, чтобы нам от чего-то предохраниться. Это скорее такой доверительный разговор с Богом.

И эти четыре основания — учения апостолов, общение, преломление хлеба и молитва –способствуют тому, что люди начинают Богу служить.

Какие служения мы встречаем в Книге Деяний?

Быть учеником — это уже служение. Просто быть таким христианином, чтобы на тебя посмотрели и сказали: «Я хочу быть похожим на этого человека. Через него Христос виден», это уже большое служение. И мы видим таких людей в Книге Деяний. Например, Варнава — муж добрый, исполненный верой добрых дел. Вот у него нет каких-то сверхъестественных даров, какие мы видим, например, у Павла в описаниях. Но этого уже достаточно для того, чтобы он стал спутником Павла и великим миссионером.

Дьяконы. Мой учитель Илья Яковлевич Гриц нам для нашего летнего семинара записывал видео, в котором он рассуждал на тему «Для чего нужны дьяконы в церкви». Он говорит: «Вы думаете, их работа только столами ограничивалась? Ну, а скажем, если человек приехал из далекой страны и ему нужно жилье найти. Что, дьяконы не включались в это? Конечно, включались. А если нужно было работу найти? Тоже включались. Юридические вопросы какие-то решить — включались. С детьми, может быть, посидеть, — тоже включались». То есть когда мы говорим о служении дьякона — это вообще служение помощи.

Апостолы. Это, конечно, уникальное служение. Они проповедуют и основывают церкви. И в Книге Деяний название апостолов закреплено за теми, кто действительно видел Самого Господа.

Евангелисты только благовествуют. У них, может быть, нет таких организационных навыков, чтобы выбрать человека, который станет хорошим руководителем общины. Но они пришли, посеяли Слово Божие и идут дальше. Акила и Прискилла — мне кажется, хороший пример благовестников. Причем такими люди часто являлись не потому, что они были специально призваны на служение евангелистов, а потому, что у них была такая профессия. Акила и Прискилла много путешествовали, у них бизнес был в разных частях империи. Соответственно, там, где они оказывались, там и начинали благовествовать и основывать домашнюю церковь.

Пророки. Они не были во всем похожи на Ветхозаветных пророков. Да, мы встречаем в Деяниях Агава, который рассказывает о том, что будет неурожай в Иудее, что нужно как-то к этому подготовиться. Но в принципе служение пророчества в Новозаветной Церкви — это когда люди открывают просто волю Божию. Пророку может быть открыто, что где-то в общине два человека друг с другом не находят общего языка. И тогда пророк может подойти и сказать: «Брат, тебе нужно помириться». Учителя назидают церковь, открывая пути Спасения Божия, как Господь наше спасение замыслил.

И наконец, есть пресвитеры или старейшины (которых, кстати, еще нужно особо почитать). Они готовят помещение; собирают собрания; следят за порядком; смотрят, чтобы никто не выпадал из такого церковного общения; готовы всех выслушать и поделиться своей собственной мудростью. «Это пастыри, следите за стадом, — говорит им Павел в XX главе Книги Деяний апостольских, — которое Бог поставил вас пасти».

Мы видим здесь, что служения разные, и это не все служения, которые были в Новом Завете. Но среди них нет высоких и низких служений. Дьякон Стефан оказывается, вполне возможно, чуть ли не самым великим героем Деяний потому, что он во всем уподобился Христу. Как минимум, не меньше апостолов.

На служение люди поставляются очень по-разному. Где-то с помощью выбора церкви и жребия; где-то просто выбором церкви; где-то собственным усердием, как в случае с Варнавой; где-то это явный непосредственный выбор Божий, как в случае с Павлом. Но, важно увидеть, что эти все служения взаимосвязаны. Нет такого, чтобы какое-то служение было автономным.

Вот у нас сегодня может быть такое, что человека отправили куда-нибудь в Таиланд или в Сингапур, и он сам как может, так и выживает. А тогда Антиохийская церковь молится, и всей церкви Господь дает Откровение: «Отделите Павла и Силу для служения Мне». И у нас есть все основания считать, что это Антиохийская Церковь молится за Павла и Силу все время, что они путешествуют. И потом они приходят и рассказывают о том, что у них происходит. Это ободрение невероятное. Они могут их и материально поддержать. Есть люди, которые их поддерживают. Даже могут отправить служителей.

У нас сегодня такие странствующие служители часто недооцениваются. Об этом отец Андрей Кураев в свое время как-то с большой горечью говорил. Я вот летом был сразу в нескольких местах. В Самаре отец Алексей Беляев говорил: «Очень важно, чтобы приезжали люди и просто привносили свежее дыхание. Потому что мы иногда консервируемся в своих взглядах, в своей жизни. И когда приезжает кто-то, кто может засвидетельствовать, что привычное может быть и по-другому, — это всегда вдохновляет».

При этом важно, чтобы было не так, что человек сам по себе, а чтобы все было действительно с поддержкой церкви. И мне кажется, что нам нужно это осознать, иначе наша церковь войдет в число самых немиссионерских в XXI веке.

Мы много говорили сейчас о Деяниях, говорили о том, что было тогда. И это ставит перед нами вопросы: а как Господь сегодня действует? Действует Он как тогда, так и сейчас? Как Он вошел в мою жизнь и действует в ней? Как сегодня происходят эти встречи? Как я распознаю Его волю? Как мне ее распознать? Кого Он мне дал? Кто мои братья и сестры, и в чем моя братская любовь проявляется? Если мы не можем ответить хотя бы на один из этих вопросов, это значит, что мы не прочли Книгу Деяний. Хотя мы, может быть, прочли очень много ее толкований. К чему Господь меня призвал? Кто мои сотрудники в этом деле? Как сегодня мне начинать разговор о Боге? Да, конечно, этот вопрос может быть немножко некорректным, потому что Господь сам говорит: «Не заботьтесь о том, что вам говорить и что сказать». Но, я уверен, что Лука не случайно дает нам разные модели проповеди для того, чтобы мы задумались, с какими людьми нам все-таки имеет смысл говорить. И чего нам не хватает для полноты жизни во Христе.

Я предлагаю вам в качестве домашнего задания над этими вопросами поразмышлять. Сделайте скрин со своего экрана и поразмышляйте над этим.

Мы лишь немного коснулись Книги Деяний. Но я надеюсь, что мы поставили для себя некоторые вопросы и увидели, что поверхностного чтения недостаточно. Надо идти вглубь. За бортом осталось действительно очень много: как христиане решали конфликты, как апостолы наставляли верующих, как они относились к пророчествам. Более подробно это можно было бы рассмотреть.

Мне не хочется заканчивать нашу встречу рекламой. Мне хочется сказать, что есть материалы, которые я специально подобрал для того, чтобы вы могли их посмотреть и дальше самостоятельно читать Книгу Деяний апостольских.

А если вы поймете, что вам недостаточно одной встречи, то я был бы рад продолжить это общение. И мы будем его продолжать и здесь, на портале «Предание». И мы, кто захочет, будем его продолжать во время учебы, которая у нас начинается в колледже «Наследие». Ссылка на сайт перед вами: nasledie-college.ru. Когда вы зайдете на сайт, вы узнаете и о нашем колледже, и о том, кто у нас преподает, а также увидите некоторые материалы блога, которые могут вам дать больше информации. К тому же, у нас есть группа в Facebook, и мы и будем признательны, если вы о нас расскажете своим друзьям. Поскольку эта трансляция организована фондом «Предание», то мы будем рады, если вы пожертвуете на лекторий «Предания» и у вас и в дальнейшем будет возможность слушать разных интересных лекторов. И я надеюсь, что это окажется для вас тоже полезным.

Если сейчас есть вопросы — в чате или здесь, — пожалуйста, задавайте.

Вопрос: Сначала, когда Павел сторожит одежды побивающих Стефана, его проповедь вызывает у Павла сильное возмущение. А в последствии он сам про себя говорит: «Я фарисей, сын фарисея». То есть он не лукавит, он честен перед собой?

У него вызывает интерес сама фигура Иисуса. Павел в послании к Коринфянам говорит: «Мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силою и Божию премудрость». Для иудеев того времени представление о Мессии было связано, с одной стороны, с его царскими функциями, как сыне Давидовом, который должен восстановить микроимперию. Бог обещал, что страна будет от одной реки до другой реки, от Евфрата до Нила. Вот им хотелось, чтобы никакие римляне здесь не могли бы диктовать свою волю. Это один момент. Но Иисус не такой. Иисус уходит от военного противостояния, от того, чтобы устанавливать какую-то земную власть. То, что Иисус говорит фарисеям, для них — скандал. Когда Он говорит о том, что прощает грехи, когда Он принимает в свое общение тех людей, с которыми нужно находиться на приличном расстоянии: бывших проституток, чиновников, которые были до мытаря (то есть фактически людей, которые, переводя на сегодняшнюю жизненную ситуацию, занимались «откатами»). И вот такой Мессия?! Ну что это за Мессия?! И поэтому, когда Стефан говорит иудеям, что все, что у них есть — это ничто по сравнению с Мессией (а Мессия-то он, оказывается, вот какой), то тут у них возникает злоба, появляется неприятие. Им лучше никакого Мессии, чем такого.

И в нашем государстве мы тоже видим, как многие хотят, чтобы образ нашей истории был воплощен в Иване Грозном или Иосифе Виссарионовиче Сталине, несмотря на то, что эти люди были отнюдь не прекрасными. А чтобы, например, Павел I, который совсем немного процарствовал и, судя по описанию, был чудиком, стал идеалом царя — так об этом и говорить странно.

Ну а мы же сейчас ведем разговор не просто о царе, речь идет о надежде Израиля, больше чем о царе. У меня вот такое ощущение.

Вопрос: Личная встреча с Христом меняет Савла. Когда Савл Его узнал, то сразу поверил, что Христос не такой, каким он его представлял прежде. А как же убеждения?

Христианство — это ведь не набор убеждений. Наборы убеждений были как раз в иудаизме. Убеждение, что у нас все в порядке, потому что мы в Завете, и подтверждением этому земля служит. Закон у нас есть. Гораздо лучше, может быть, скажут вам иудеи, чем все ваши системы нравственного богословия, дорогие христиане. Да не это главное. Главное — личность.

Вопрос: Позвольте привнести другой угол зрения. Мне кажется, что в конфликте, который произошел со Стефаном, вы уже перечислили все обвинения. Более точное обвинение было в том, что он наводит напраслину на Закон и, как сказано, «на Святое место сие». То есть имелся в виду храм. Имелась в виду фраза Христа «Разрушьте храм, и Я в три дня воздвигну его». Понятно, что для еврея нет большего святотатства, чем разрушение храма.

Еремей, между прочим, уже об этом пророчествовал. И если бы у них уши были настроены, они бы это услышали.

Вопрос: Теперь что касается Стефана и непосредственно того, почему его схватили и поволокли. Когда он произнес: «Кого из пророков не гнали отцы ваши? Они убили тех, кто предсказывал пришествие праведника и вы стали его предателями и убийцами. Но хоть и получили вы Закон…» — вот это ключевые, на мой взгляд, слова — «…переданный вам через ангелов, не соблюли вы его».После этого все вокруг заскрежетали зубами. И было так каждый раз, когда слушателям из еврейской среды вдруг бросали упрек, который означал то, что они не исключительны. Им, считающим себя избранным народом, народом, который ведет непосредственный диалог с Богом через храм, через жертвы, через веру, через Закон и исполнение этого Закона. И началось это даже не со Стефана. Началось это с Иисуса Христа, который проповедовал, как известно, в Назарете в синагоге. В этой проповеди все было чудесно, все они умилялись до того момента, пока Иисус Христос не привел два примера. Про то, как Бог оказал благосклонность сарептской вдове язычнице и Нааману самарянину, которого Елисей исцелил от проказы. И как только Иисус Христос привел эти два примера — перевернулось отношение к нему, они захотели его побить камнями… Стефан тоже бросает им упрек в том, что их исключительность — дутая. То есть вы не исполнили Закон, вы побили пророка, так в чем же ваша исключительность? И вот после этого они скрежещут зубами, хватают Стефана и волокут. Да, его схватили в храме, и он захотел объясниться перед тем, как его потом отправили по этапу на суд Феликса в Рим. И когда он заговорил о том, что Бог открывает язычникам, — все, их накрыло. Он говорил там даже про Иисуса, и никого не накрыло. Ладно, вот есть секта Иисуса. Они верят, что их раввин такой исключительный, и они спокойно к этому отнеслись. Может быть, если это более мягко прозвучало, там есть вариант услышания этой проповеди. Но Стефан говорит там про Иисуса — и ничего после этого не происходит. Но как только он заговорил про язычников, что язычникам дана благодать, — их накрыло тут же! И уже пришлось воинам вытаскивать Стефана оттуда, чтобы его, как написано, не разорвали на части. Именно это вот вызывало дикую ярость, когда исключительность народа Израиля подвергалась сомнению или выравнивалась с язычниками в правах. Мне кажется, что главная весть Деяний заключается именно в том, что благовестие открыто язычникам. Это на тот момент — бомба, как говорится. Потому что с этим не смогли смириться. И даже в Иерусалиме с этим с трудом смирялись. Да, смирялись. Но при этом апостол Петр в Антиохии после прихода из Иерусалима некоторых братьев тут же отсел за другой стол, чтобы не быть обвиненным в том, что он ест за одним столом с язычниками, чтобы не осквернится. Много таких моментов.

Мне кажется, что мы можем богословский центр Деяний искать в очень разных местах. Действительно — это темы единства. Но единства не только национального. Мы сегодня мало говорили о Пятидесятнице, очень часто ее воспринимают как что-то сверхъестественное, с иностранными языками для миссии. Но, по большому счету, это действительно восстановление того, что было потеряно на заре человеческой истории. Повествование о Вавилонском столпотворении, когда люди перестают понимать друг друга, и Деяния, когда люди начинают понимать друг друга.

Вопрос: Это один срез общечеловеческий. А второй срез — в контексте иудейской истории. 400 лет нет пророков, и вдруг эти двенадцать получают особый дар непосредственно от Бога, да еще и с внешним таким проявлением.

Про 400 лет — это так думали в начале XX века, а сейчас уже так не считают.

Вопрос: Это была такая расхожая форма, языковая формула.

Может быть, у кого-то, кроме Александра, есть вопросы?

Вопрос: У меня вопрос. В IX главе говорится Павлу: «Ты должен идти, чтобы проповедовать у язычников». То есть это подчеркивается и указывается. И на протяжении всей Книги Деяний мы видим, что Павел все-таки идет, прежде всего, к синагоге. Приходит и везде получает преследование и неслышание. Но продолжает это делать практически до конца жизни. В XXVII главе то же самое сказано, в Ригии он мечтает проповедовать. Потом приводит слова пророка: не услышат, уши ваши закрыты. В чем тут вопрос? Дух Святой Павлу сказал, непосредственно указал: ты пророк для язычников. И когда он это делает, у него получается. И он возрождает Церковь Софии. Как ты думаешь, почему у него все-таки есть стремление идти к братьям своим иудеям?

У некоторых экзегетов есть точка зрения, что Павел действительно занимается не вполне своим делом, обращаясь к израильтянам. Они основывают свою точку зрения, по-видимому, на той речи, о которой мы уже упоминали, — из XXIII главы Книги Деяний, где Господь говорит: «Иди, я пошлю тебя далеко к язычникам». Но в IX главе, кстати, так не говорится. В IX главе Ананию открыто: «Иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое перед народами…» — имеются в виду язычники — «…и царями и сынами Израилевыми». То есть Анании Господь говорит, что Павел послан вот так вот, да. Теперь второй момент. Это был элемент стратегии Павла. Невозможно прийти в город, где ты никого не знаешь, выйти на площадь и приобрести учеников. Единственный способ, единственный такой случай, который мы знаем, — это Афины с его культурой проведения публичных диспутов в Ареопаге. Во всех остальных городах этого нет. Поэтому нужно за что-то зацепиться. Сделать это проще всего, если ты идешь в синагогу, где можно говорить с теми людьми, которые там находятся. Более того, мы иногда думаем, что Павел проповедует чистым язычникам. Но гораздо чаще он проповедует уже чтущим Бога, то есть тем язычникам, которые не готовы принять весь иудейский Устав, включая обрезание, но готовы соблюдать нравственные заповеди. Павел, на самом деле, работает, если можно так выразиться, где-то на границе. Интересно, что один из толкователей, который пытается связать Деяния с сегодняшним днем, предлагает задать нам такой вопрос: «Где та граница, где люди как бы открыты, но еще не христиане?» Вот с теми и нужно работать. Но не с теми, кто вообще никогда ничего не слышал. В Листре был пример не совсем удачной проповеди. С одной стороны, кто-то там обратился, но, с другой стороны, ведь Павла там едва не побили камнями до смерти, он чудом выжил. Все уже думали, что погиб… Надо искать эти границы, находить людей, которые могут быть открыты, но еще не христиане.

Вопрос: В тему сегодняшнего дня. Есть Евангельские группы, в них вовлечены люди из приходов, которые собираются для углубленного чтения Евангелия. А есть люди, которые только что-то слышали, у них есть некие представления об этом…

Тут еще важно, что люди где-то должны собираться, и можно было с чего-то начинать. Здесь они собирались в синагоге и слушали, что там происходит… Однажды я ехал с Валдая с человеком, который увлекался античной философией. Он сказал: «Как же так? Вы, христиане, используете аппарат античной философии и при этом сами не особенно в нее не погружаетесь? А ведь это могло бы стать неким способом донесения информации до тех людей, которые не полностью верующие, но уже открыты к вере». То есть если возможно прийти куда-то, где люди открыты (например, собираются на кружок по изучению античной философии), то можно там начать говорить.

Вопрос: Ведь много людей, которые есть у знакомых, близких, которые не знают Евангелия, не видели его, но не изучают античную философию…

Еще тоже важно отметить, что в Деяниях Павел, когда занимается проповедью, он действительно благовествует. У нас же очень часто это размазано. В 90-е годы было такое вот объявление: «В ваш город приезжает профессор Алексей Ильич Осипов. Сходите на его лекцию». И там четко тебе полтора-два часа Осипов рассказывал о том, почему верить в Бога — это логично, это не противоречит здравому смыслу и так далее. Мы сегодня порой как-то даже и не думаем о том, что нашим родственникам, быть может, тоже нужно иногда такое погружение.

Вопрос: Вопрос очень тонкий — про призвание. Павлу Дух Святой прямым текстом сказал про призвание. Если он отходит от этого призвания, у него не все складывается. Но как только он встает на рельсы непосредственного выполнения поручения Божия, то чудесным образом он и от убиения спасается, и все у него в церкви организовывается. Насколько мы сейчас способны услышать свое призвание? И как его исполнять?

Я уже начинал говорить о том, что призвание может даваться очень по-разному. Одним кто-то говорит, как Матфею: «Давай, ты будешь в нашем числе. Мы посмотрели, и Господь как-то вот открыл, что ты можешь». Другим выпадает жребий. Третьих, как Стефана, опять-таки церковь выбирает. В этом плане интересен пример с Варнавой. Нигде не написано, что его Господь специальным образом призывает. Что мы знаем про Варнаву? Давайте посмотрим: «Так Иосия, прозванный от Апостолов Варнавою, что значит «сын утешения», левит, родом из Кипрян, у которого была своя земля, продав ее, принес деньги и положил к ногам Апостолов». Вот начало его пути. У него нет какого-то призвания на пророческое служение или еще на что-то. Потом Варнава в Книге Деяний появляется в IX главе: «Савл прибыл в Иерусалим и старался пристать к ученикам, но все боялись его, не веря, что он ученик. Варнава же, взяв его, пришел к Апостолам и рассказал им, как на пути он видел Господа, и что говорил ему Господь, и как он в Дамаске смело проповедывал во имя Иисуса». Значит, Варнава делает то, что он должен делать просто как хороший христианин.

Вопрос: Варнава же был не совсем посторонний человек. Варнава был дядей Иоанна-Марка, который причислен к евангелистам. Поэтому благодать до него дошла, по-видимому…

Я говорил про другое, что у него не было какого-то призвания, как у Савла (Павла).

Вопрос: В XIV главе они названы, по крайней мере, в синодальном переводе, в ряде других апостолов вместе.

Правильно. Что это значит?

Вопрос: Это значит, что скорее всего они посланники, я думаю. Как известно, это слово значит и в высоком смысле. Поэтому, я думаю, что нет какого-то богословия в том, что они названы апостолами.

Нет, их в XIII главе посылает Господь на дело. Но я хочу сказать вот о чем. Конечно, мы можем ждать какого-то особого призвания, а можем начать действовать, не дожидаясь этого призвания. Так начинает действовать Варнава. И если бы он ждал, что ему будет какой-то голос с неба, скорее всего, Павел просто не нашел бы себя в тогдашней церкви и у нас бы не было второй части Книги Деяний. Вот и все.

Вопрос: Вопрос об обеспечении миссии. Апостол Павел лишает себя собственного крова. Как, по вашему мнению, это применимо сегодня? И насколько напряженными были у Павла отношения с Иерусалимской общиной?

По поводу того, как он обеспечивал себя. С одной стороны, Павел не брал денег с тех церквей, в которых он проповедовал. Так действовали философы, беря за свой труд. Господь повелел жить от благовествования. Павел рассматривал это как некоторую свою добровольную жертву ради Христа. Он об этом пишет в Послании к Коринфянам. Вместе с тем, мы знаем, что его материально поддерживали Филиппийцы. Фессалоникийцы, по-видимому, тоже ему что-то посылали. Он говорит: «Я принял как жертву благоуханную, приятную Богу на свое служение». Есть интересный стих в Книге Деяний апостольских, XVIII глава, 5-й стих. В нашем синодальном переводе написано: «Когда пришли из Македонии Сила и Тимофей, то Павел понуждаем был духом свидетельствовать Иудеям, что Иисус есть Христос». Другие варианты перевода и другие даже текстологические варианты говорят о том, что Павел полностью предался проповеди после того, как из Македонии пришли Сила и Тимофей. Потому что они пришли и принесли ему некоторое вспомоществование, и он мог свободнее заниматься проповедью. В XX главе он говорит: «Я жил все-таки от своих собственных трудов». Сегодня есть такие люди, как, например, отец Георгий Чистяков, который в свое время отказался брать зарплату в храме, получал ее в своем учебном заведении, где преподавал, и это было его такое служение Богу. Но это не то, что обязательно требуется, это — добровольная жертва. Как у апостола Павла. Конечно, когда человек так действует, к нему может быть больше доверия. С другой стороны, у Павла в связи с этим возникали и другие проблемы. Это мы уже обращаемся к Посланиям. Некоторые считали, что если он не берет денег, то это значит, что он не очень уверен в своем собственном благовествовании. Потому что хороший труд должен быть нормально оплачен. И, соответственно, подвергали некоторому сомнению его апостольские полномочия. Это проблема, которую Павел как раз обсуждает во II Послании к Коринфянам. Он говорит: «Вы ничего не поняли по поводу того, как я отношусь к деньгам». То есть здорово, если человек может так. Еще есть один момент. Павел был человеком без «второй половинки». И, конечно, если человек полностью себя посвятил служению и у него нет семьи, то, наверное, можно поступать, как Павел. Если же у человека есть супруга и дети, то тут человек волей-неволей будет заботиться о том, чтобы прокормить свою семью. Если кто-то может выбрать целибат — слава Богу. Но не все к этому действительно призваны, не все могут из этого сделать такое служение Господу. И все равно, я подчеркиваю, что у Павла были люди, которые его поддерживали.

Вопрос: Вот что удивительно еще. После Афин Павел возвращается в Антиохию и чудесным образом встречает там Акилу и Прискиллу. Причем они уже были не только христианами, они профессию одну имели, насколько я понимаю.

Стоп. Изначальный тезис: после Афин он идет в Коринф.

Вопрос: Да, в Коринфе он их встречает. С одной стороны, случайно, с другой стороны — нет. И эти два человека, они же христиане, и у них профессия одна, они совместное дело делают. И таким образом, с одной стороны, есть возможность жить, с другой стороны — проповедовать.

Вообще говоря, Талмуд приписывал всем раввинам иметь профессию, которая бы их содержала. Здесь мы не можем все-таки на Талмуд полностью опираться, потому что тексты, которые у нас есть, — более позднего времени.

Вопрос: Но не надо забывать, где воспитывался Павел.

Он воспитывался в фарисейской среде. Вернемся к вопроосу. Как Павел мог быть фарисеем и неженатым?

Вопрос: А по этому поводу нет однозначного мнения.

Вот точно так же не должно быть однозначного мнения по поводу того, как там кто-то работал, а кто-то, как рабби Акива, вовсе не работал.

Вопрос: Талмуд предписывает раввину иметь профессию. Это не значит, что он должен полностью зарабатывать себе только профессией. Но именно потому, чтобы не оказаться в таком унизительном состоянии, когда он не может себя обеспечить. Если его обеспечивают благотворители и община — ради Бога. Никто же не против.

Павла точно обеспечивали. Вот, например, когда он находился в Риме. Он ведь жил там не в тюрьме. При этом он уже не мог работать. И о нем заботились как-то. Ладно, это первый вопрос, хорошо. Про финансы тут можно как-то думать. Но, мне кажется, что важный урок Книги Деяний, что о миссионере нужно заботиться. И Антиохийская церковь молится о миссионерах, интересуется тем, что происходит в их жизни. Павел всегда стремится к ним вернуться. Это то, что касается, например, Антиохийской церкви. Другие церкви (в XX главе, например) Павла сопровождали, до Асии Сосипатр Пирров, Вериянин, из Фессалоникийцев — Аристарх и Секунд, и Гаий Дервянин, и Тимофей, и Асийцы Тихик и Трофим. То есть все местные церкви выделили людей, которые сопровождали Павла, трудились вместе с ним. Это была такая миссионерская команда.

Вопрос: Там была еще одна причина. Павел достаточно крупную сумму вез.

Да, не поспоришь. Он об этом тоже говорит. Но, я думаю, что дело не только в этом. В Послании он говорит о том, что они не только материально ему помогали. Епафрас, например… Теперь отвечу на ваш второй вопрос. По-видимому, у Павла были напряженные отношения с Иерусалимской общиной. Но в каком смысле? Тут нужно быть очень аккуратным. С одной стороны, Книга Деяний в XV главе рассказывает о том, что Петр и Иаков Павла поддержали. И когда Павел приходит перед своим заключением в Иерусалим, Иаков его встречает, радуется. Другое дело, что сама Иерусалимская община очень неоднородная. Мы видим, что там даже к Петру относятся с некоторым подозрением. Когда он Корнилия крестит, некоторые радуются этому, а некоторые упрекают за то, что он ходит и ест с обрезанными. И вот эта вторая партия, если можно так сказать, продолжалась в течение всего времени существования Иерусалимской общины. О чем Иаков, собственно, и заявляет: «У нас здесь есть тысяча обращенных иудеев, и они ревнители Закона». То есть конфликт не с теми, кто изначально был христианином, ходил со Христом и участвовал в этом Иерусалимском соборе в принятии решений, а с теми людьми, которые, вроде бы, в церковь вошли, но сохранили свои религиозно-националистические предрассудки. Конфликт был, но это уже не столько в Деяниях описано, а скорее, в Посланиях. Там говорится о так называемых высших апостолах (в новых переводах — «суперапостолах»). Это те люди, которые как бы говорили: «У нас есть мандат от Иерусалимской церкви. Мы вам тут рассказываем, как надо, а не как вам Павел рассказал». С такими людьми доходило до того, что Павел очень жестко о них высказывался: «Вот когда они делают обрезание, хотел бы я, чтобы у них нож соскочил и они бы сами себя оскопили». У нас в переводе Галатов все так деликатно переведено, что этого не видно. Но если читать это в других переводах и по-гречески, то смысл именно такой. То есть Павел не скупился в выражениях в отношении людей, которые проповедовали обрезание как средство Спасения. И вхождение вообще в иудаизм как средство Спасения, а не просто через веру и покорение своей жизни Христу. Конфликт там был серьезный. И ученые спорят, конечно. Вот есть мнение Мартина Хенгеля по поводу II главы Послания к Галатам, где он говорит, что Павел представляет свою точку зрения, а на самом деле все там было немного иначе. Петр пытался как-то балансировать, а Павел как раз разжигал, если можно так говорить. И того и другого можно понять. То есть все было непросто.

Вопрос: Дополнение к вопросу. Как можно прокомментировать, что Иаков, глава Иерусалимской церкви, такой авторитетный в иудейской среде человек, не предпринял никаких действий после ареста Павла?

Это то, о чем отец Антоний у нас говорил на лекциях по Введению в Новый Завет. Действительно: если так много было уверовавших, то почему они не отбили Павла, когда там над ним начали вершить самосуд? Я не знаю. Может быть, прав и ты, и отец Антоний. В том смысле, что действительно Иаков оказался безразличным к судьбе Павла. Собственно, поэтому Иерусалимская церковь и прекратила вскоре свое существование. То есть пребудет суд истории над ними, если нет братской любви. С другой стороны, мы же видим: когда Павел туда идет, он очень четко знает, что его там ждет. И вполне возможно, что Иерусалимская община рассматривала то, что происходило с Павлом, как исполнение пророчества.

Вопрос: Пророчество-то было Павла. С XIX главы начиная, он об этом говорит.

Многие знали об этом, не только Павел.

Вопрос: Те, кто были с ним, вся эта обширная свита из разных церквей, они, конечно, знали. Потому что они присутствовали при его разговоре с Ефесскими старейшинами.

Я думаю, что Иерусалимская церковь об этом тоже знала. Мы видим, что и в ситуации с Петром, например, когда там тоже невероятные числа уверовавших называются, церковь не пытается каким-то насильственным способом действовать. Может быть, это, кстати, говорит о том, как церковь вообще воспринимает свои действия в мире. Должна ли быть церковь воинством, или она должна быть страдающим Агнцем, если говорить на языке метафор? Когда я был в Иерусалиме, один из экскурсоводов сказал такую замечательную вещь: «Крестоносцы не удержали Иерусалим. А сейчас самой большой собственностью там владеет кто? Францисканцы, самый мирный Орден, который как раз и не шел на конфронтацию». Мы можем об этом только рассуждать. И мы можем спросить: а нам-то сегодня как быть? Как действовать? Если кого-то из наших друзей задержат, должны ли мы действовать, как Иаков? Как мы должны поступить? Вот Афанасия Великого отбивали, например. Действовать ли нам как паства Афанасия Великого или как Иерусалимская церковь? Но вот нельзя так ставить вопросы! Ответ такой: «Молись и слушай, что Бог тебе открывает»… Есть Святые, которые действуют так, и есть Святые, которые действуют иначе. Вот то, с чего я и начинал сегодняшнюю встречу: Книгу Деяний нельзя читать так, чтобы просто полностью брать ее и копировать — буквально, не вдумываясь. Надо понять, что Господь нам в этой ситуации говорит. И это действительно интересно. Если мы сегодня не включаемся в какие-то ситуации, как это может отразиться на дальнейшей истории?

Вопрос: Мудрость Гамалиила. Он, по-моему, сказал, что лучше одному человеку погибнуть…