Собрание эссе Генриха Бёлля, нобелевского лауреата, классика немецкой литературы XX в., необыкновенно христианского писателя. Бёлль здесь рассуждает о христианской литературе, современном христианстве, капитализме и социализме, политике и т. д. и т. д. Трезвый, смелый, христианский взгляд.
Например:
«Совершенно объяснимо и понятно, что те, кто жил в условиях реального социализма, не переносят самого слова «социализм», но разве так уж трудно понять, что те, для которых реальное христианство на протяжении столетий означало капитализм и эксплуатацию, с трудом переносят само слово «христианство».
А у меня еще тринадцать цифр в номере моего телефонного счета и по нескольку на каждом из многочисленных страховых полисов, а ведь есть еще и номер налоговой декларации, и номер автомобиля, и номер телефона — и я даже не стараюсь сосчитать все эти цифры, которые я должен держать в голове или, по крайней мере, куда-нибудь записать, чтобы в любое время точно обозначить свое место в обществе. Мы можем запросто умножить 32 цифры и шифр моего чека на 6 или сделать скидку и умножить на 4 и добавить еще дату рождения и несколько сокращений, обозначающих вероисповедание и семейное положение, — получим ли мы тогда наконец Европу в целости и слитности ее разума? А может быть, этот разум, как мы его понимаем и принимаем — а нам это не просто разъяснено, но и абсолютно ясно, — всего лишь наше европейское высокомерие, которое мы с помощью колониализма, или миссионерства, или того и другого вместе, экспортировали по всему миру в качестве орудия подавления, и если бы даже для тех, кого это касается, различия между христианством, социализмом, коммунизмом и капитализмом ничего бы не значили, и если бы даже поэзия этого разума иногда была для них прозрачна, разве не одержал бы все–таки победу разум их поэзии? В чем состояло главное преступление индейцев, когда они лицом к лицу столкнулись с привезенным в Америку европейским разумом? Они не понимали ценности золота, ценности денег! И боролись против того, что мы считаем высшим достижением нашего разума и против чего сами сегодня боремся — против разрушения мира и окружающей среды, против безраздельного подчинения их земли наживе, которая была им чужда в еще большей степени, чем нам их боги и духи. Что могло дать им христианство как новая благая весть при том безумном лицемерном самодовольстве, с которым в воскресенье во время службы все поют славу Господу, называя его Спасителем, а в понедельник в назначенное время открывают банки, где единственными истинными ценностями провозглашаются собственность и нажива. Поэзии воды и ветра, буйволов и травы, в которой воплощалась их жизнь, была уготована лишь насмешка, и только теперь мы, западные цивилизованные люди, в своих городах, конечных продуктах нашего всепроникающего разума, — поскольку, справедливости ради, надо сказать, что мы и себя не пощадили, — начинаем понемножку ощущать, что такое на самом деле поэзия воды и ветра и что в ней воплощено. Трагедия церкви состояла и состоит вовсе не в том, что с точки зрения просветителей можно назвать ее неразумностью, а в отчаянной и отчаянно провалившейся попытке догнать или подчинить себе разум, который никогда не мог бы и не сможет примириться с такой очевидной неразумностью, как Бог во плоти. Предписания, уставы, заключения специалистов, лес цифр пронумерованных предписаний и предрассудки, вбитые в нас и поставленные на конвейер преподавания истории, и все для того, чтобы сделать людей еще более чужими друг другу».
