1. Вот, я пришел
Когда ушла из жизни мама,
А вслед за ней ушел отец,
Печаль свою под своды храма
Принес заплаканный юнец.
Не зная правил, чтимых паствой,
Вошел он в храм в тумане слез,
И прошептал тихонько: "Здравствуй...
Вот, я пришел к Тебе, Христос!
Прими, Господь, мое моленье
За тех, кто был мне всех родней,
И дай мне, Боже, позволенье
Прибегнуть к помощи Твоей".
Судьба сиротская сурова,
Но время шло, мальчишка рос,
И в храм входя, шептал он снова:
"Вот, я пришел к Тебе, Христос!"
Когда послали генералы
Парней безусых в смертный бой,
Когда мальчишки заслоняли
Страну от недругов собой,
Он в окровавленной шинели
Лежал израненный в бреду,
И слышно было еле-еле:
"Встречай, Христос, вот... я иду..."
Но, может, смерть о нем забыла,
А может, парню повезло -
Но Богу так угодно было,
Что выжил он судьбе назло.
Когда в палате госпитальной
Очнулся раненый боец,
Ему сказали, мол, недавно
Тут приходил к тебе отец.
Нам так запомнилась улыбка
И добрый взгляд как у Христа...
- Нет, здесь какая-то ошибка, -
Солдат вздохнул, - я сирота!
- Но мы же помним, как сказал он,
Когда ты глаз открыть не мог,
Слегка поправив одеяло:
"Вот, я пришел к тебе, сынок!.."
2. Высокая ставка
У окошка стоял генерал,
И событий прокручивал цепь
Скорый поезд его возвращал
С милой родины в чуждую степь,
Он у друга-майора гостил –
Лес грибной и рыбалка с утра…
Монастырь с ним один посетил,
Где майор восстанавливал храм.
Их военную часть окормлял
Настоятель из храма того,
Пару фраз генералу сказал -
И душа изменилась его.
Он дивизию вспомнил свою
В городке, где совсем нет церквей…
И представил вдруг церковь – ладью
С золотыми крестами на ней…
И задумал построить он храм
Там, где только мечеть лишь была…
Делом чести считал генерал
Привести в исполнение план.
Из России проект получил,
Деньги были, чтоб стройку начать…
Он в верха больше года ходил -
Разрешенье на храм подписать!..
Но Глава помогать не желал
Генералу на этом пути.
- На мечеть бы «добро» тебе дал,
Ну, а с храмом пока погоди!
Но однажды он вдруг пригласил
Генерала на званный обед -
И решил тот еще раз спросить,
Выбирая удобный момент.
Но Глава, попивая вино,
О делах не хотел вспоминать,
И уйти чтоб от темы больной,
Он в бильярд предложил с ним сыграть.
Превосходно всегда он играл!
И хотел всем гостям доказать,
Что не сможет чужак - генерал
Тут победу над ним одержать!..
- Хорошо, - русский гость отвечал, -
Только будем играть мы на храм!
Твердо голос его зазвучал:
- Проиграю – в отставку подам!..
-Что ж, высокая ставка твоя!..
Проиграю – построишь свой храм! -
Пусть свидетели будут друзья!..
Ну, давай, дорогой – по рукам!
- Боже мой, помоги победить
Только ради лишь Славы Твоей!..
Семь шаров сразу смог закатить
Генерал, к изумленью гостей!
Тут Глава треснул кием об стол:
-Твой Иисус тебе, видно, помог!..
В сердце чувствуя сладкий укол,
Генерал прошептал: - Дивен Бог!!!
3. У хирурга
Ранним утром с первым снегом как-то раз приехал к другу
Сослуживец, чьею дружбой много лет он дорожил.
Этот друг был знаменитым и искуснейшим хирургом
И взглянуть его работу он сегодня предложил.
У хирурга ассистентом молодой работал парень
Что ни слово - то летела грязью матерная брань
Хоть приезжему и хуже попадались экземпляры,
Но в больнице матерщина - это просто дело-дрянь.
Он послушал ассистента и в конце концов воскликнул:
- Как ты терпишь эту ругань, я б давно его прогнал!
И хирург ему ответил: "Мне не просто к ней привыкнуть,
Но скажу тебе, дружище, что из опыта узнал:
Коль гнойник у человека - значит, поздно или рано
Он созреет и наружу выход свой всегда найдет:
Если гной скопился в теле - вытекает он из раны,
Если гной в душе скопился - льется бранью через рот".
4. Руки молящегося
Пять веков назад в одном семействе
Было много братьев и сестер,
И с одной мечтой два брата вместе
В ногу шли до юношеских пор.
А мечта была у них высокой-
Каждый стать художником хотел
Но хотя отец трудился много,
На учебу денег не имел.
И тогда решили бросить жребий,
Помолившись, чтоб судьбу узнать:
На кого из них укажет Небо -
Тот учиться будет рисовать.
А другой - оплачивать учебу -
На приисках в шахте спину гнуть,-
А когда брат выучится, чтобы
Тот уже платил бы как-нибудь.
Так и вышло: брат один учился
И больших успехов достигал,
А другой - без устали трудился
И учиться брату помогал.
А когда окончил он учебу,
То вернулся в славе в дом родной.
Крепко брата своего он обнял,
За столом гостям налил вино.
И подняв бокал, сказал художник:
- Этот тост за брата моего.
Он теперь как я учиться должен,
И платить я буду за него.
- Нет! - невольно вырвалось у брата,
И, лицо ладонями закрыв,
Он, не в силах больше слезы прятать,
Вдруг заплакал, как дитя, навзрыд.
А потом, придя в себя немного:
Говорит: "Возлюбленный мой брат!
За тебя я благодарен Богу
И твоим путем идти бы рад.
Только я совсем теперь калека:
Каждый палец сломан был не раз,
И теперь мне до скончанья века
Не держать ни кисти, ни пера".
И увидел брат шахтера руки:
Их и вправду было не узнать.
Скольким подвергались они мукам,
Чтобы брат художником мог стать.
И горюя в сумерках заката,
Не жалея красок и чернил,
Две руки молящегося брата
На своем холсте изобразил.
Две руки в молитвенном порыве
Заскорузлых, с множеством узлов,
Умиленно сложенных как крылья,
Говорящих обо всем без слов.
И из всех полотен зритель чуткий
К одному вниманье проявил: Это - изувеченные руки -
Символ братской жертвенной любви.
5. Сочинение
В классе сочинение было на тему:
"Что бы вы хотели, чтоб Бог для вас сделал»
И они писали о том, что хотели
И просили Бога, как могут лишь дети.
Вечером она проверяла тетрадки
Привлекло вниманье одно сочиненье:
Прочитала: "Господи, как был бы рад я,
Если бы Ты сделал одно превращенье!
Если б Ты меня превратил в телевизор! -
Я бы стал для каждого центром вниманья!
О себе заботу поломкой бы вызвал,
Сразу все бы мною тогда занимались.
Я хочу занять телевизора место!
Чтоб вокруг меня вся семья собиралась,
Мама, чтоб напротив садилась бы в кресло,
И тогда б мы с нею часами общались!
Слушали меня бы, не перебивая,
И не задавали вопросов ненужных.
И отец, усталость свою забывая,
От меня тогда бы уж не отмахнулся.
Господи, я знаю, что Ты - всемогущий!
Не сочти желанья мои за капризы
Пусть они Тебе не покажутся чушью -
Я хочу лишь жить, как любой телевизор!
Мужу своему показала тетрадку.
- Это же кошмар! - он воскликнул в смятеньи, -
Бедный мальчуган! Видно, парню несладко!
Я таких родителей ставил бы к стенке!
Влажными она посмотрела глазами:
- Разве не знаком тебе почерк? - спросила.
И, закрыв тетрадь, еле слышно сказала:
- Это сочинение нашего сына!
6. Фляжка
Я твердил: «Терпи, Сережка!
Грудь навылет – не беда.
Продержись еще немножко,
Вот, во фляжке есть вода.
Взгляд бойца был как в тумане…
Словно всматриваясь в даль,
Он шепнул мне: «Эх, Мишаня!..
Некрещеный я... А жаль…»
Бинт его промок от крови,
Порыжел белесый чуб,
Кровь текла при каждом слове
С уголков засохших губ.
Он смотрел куда-то мимо:
«Жизнь мою уж не спасти!»
И почти неуловимо:
«Если... можешь, покрести!..»
Я ему: «Ты что, Серега!
Жить да жить тебе, пострел!
Он в ответ: «Я верю в Бога!..
Покреститься... не успел…»
«Покрестить? Но в самом деле,
Я не знаю, как... Прости!»
Он с мольбою еле-еле:
«Как... сумеешь, покрести!..
Есть воды у нас немного,
Умоляю, поскорей!..»
«Ну, тогда, во имя Бога,
Я крещу тебя, Сергей!»
Тот запас воды солдату
Был как будто небом дан,
Горсть ее из фляжки мятой –
Вот и весь наш Иордан...
Я с трудом уже расслышал
То ли голос, то ли вздох:
«Как я рад!.. Спасибо, Миша!..
Все же смог ты!.. Видит Бог!..»
Ветерок взлетел над нами,
Чуть коснувшийся лица,
Словно легкими крылами
Ангел обнял дух бойца.
7. Тонкая натура
Он её раздражал, он всё делал не так,
Он понять не умел её тонкой натуры.
Удивлялась она, как вступила с ним в брак,
И порою твердила себе: ну и дура!
Он ночами храпел, так что стены тряслись,
Он не то покупал, он не так выражался.
Не спешил выполнять её каждый каприз,
И совсем не жалел, в любви ей не клялся.
Но внезапно его смерть к себе забрала,
И забыла она все его недостатки.
Он был самым родным, от кого родила,
Хоть у них не всегда и не всё было гладко.
О ее раздражал, он всё делал не так,
Но она лишь теперь поняла это с болью:
Он как лучше хотел, а она за пустяк
Обижала всё время своей нелюбовью.
Провожала она мужа милого в путь
Он уже никогда к ним домой не вернётся,
И без храпа его ей теперь не уснуть,
И на части её сердце скорбное рвётся.
Он её раздражал, он всё делал не так,
Он понять не умел её тонкой натуры…
Если б всё ей вернуть, каждый миг, каждый шаг,
То уже не была бы такой она дурой.
8. От земли до неба
От земли до неба ангел путь держал,
Две большие ноши еле поднимал.
Перышки свалялись, пот бежит ручьем,
Но ему как будто это нипочем.
Тащит ангел Богу те котомки две
От людей скорбящих, от людей в беде...
Полные прошений тяжкие сумы,
Их там - как снежинок на полях зимы.
Вдруг увидел ангел, как его собрат
Почивает сладко возле райских врат.
Облачко-подушка под его главой
Никакой заботы, на челе - покой.
И спросонья ангел говорит ему:
- Почему так часто - в толк я не возьму -
С сумками летаешь ты туда-сюда...
Поделись, дружище, в чем твоя нужда?
И ответил ангел: "Брат мой, я спешу!
Я с земли прошенья Господу ношу!
А прошений много: помоги, подай... -
Ими и заполнен весь мой календарь!"
Удивленно ангел плечиком пожал:
- Мне Господь другое послушанье дал.
От того-то, брат мой, часто я лежу,
Что лишь благодарность Господу ношу.
9. Мудрец и царь
Пригласил однажды
Царь к себе на ужин
Мудреца, с которым часто
Беседы вел.
Не сказать, чтоб царь тот
С мудрецом был дружен,
Но с доверием особым
Он речь завел.
-Вот, скажи мне правду, -
Гостю вдруг сказал он, -
Я спросить тебя о Боге
Хотел давно.
Отдаю пол-царства -
Согласись, немало! -
Если ты покажешь, где Он
Без всяких "но"!
И мудрец, царевы
Уплетая яства,
Улыбнулся и подумав,
Сказал в ответ:
- Я отдал бы больше,
Чем твои пол-царства,
Если ты мне показал бы,
Где Бога нет!
10. Отшельник-горбун
Жил в старой деревне отшельник-горбун,
Его опасались, его не любили.
Шли слухи о нём, будто злой он колдун,
И люди его стороной обходили.
Бродил он с картофельным ветхим мешком,
В пальто старомодном, изъеденном молью.
И что-то всегда бормотал он тайком,
И был тот отшельник в деревне изгоем.
А люди глумились, шепчась за спиной,
Рога у него, мол, под шапкою скрыты,
А то что вдобавок еще он хромой -
Видать, у него вместо пальцев - копыта!
В деревне в тот год за бедою беда:
То всходы пшеницы погибнут под градом,
То летом, в июле, придут холода,
То волки порежут на пастбище стадо.
Кого же теперь им в несчастьях винить? -
Горбун, видно, месть им такую устроил!
К землянке его зашагали они:
- Смерть дьяволу! Вон из деревни, отродье!
Как дикое стадо, спускались к реке.
Он вышел навстречу - принять наказанье,
И каждый из этих идущих, в руке
Сжимал по дороге подобранный камень.
Горбун не свернул и не скрылся от них,
Лишь к небу глаза свои кроткие поднял.
- Прости их, Господь, вразуми, не вмени...
И только лицо свое спрятал в ладонях.
Закончилась казнь. Кто-то грубо сказал:
"Давайте посмотрим уродскую спину!
Ни разу не видел такого горба!"
И тут же одежду с убитого скинул.
В больном любопытстве сомкнулась толпа.
Вдруг молча, как статуи, люди застыли.
"Злой бес" и "колдун" прятал вместо горба
Под старым пальто белоснежные крылья.
И мимо землянки, глаза опустив,
Пошли, будто сами побитые, люди.
По слову его, может, Бог их простит,
Но ангела больше в деревне не будет...
11. Борька
Здесь бродят псы, доверчивы и тощи,
К прохожим льнут - не отогнать никак!
Хозяева на новую жилплощадь
С собой не взяли кошек и собак...
Еще в углах живет знакомый запах,
Еще надежды дух неистребим,
И вздрагивают головы на лапах -
В коротких снах приходят люди к ним!
Настал сентябрь. В покинутом квартале
Над блеклою листвой кружится сор...
Вдруг резко тормоза заскрежетали
И мальчик с плачем бросился во двор.
И закричал у дома: "Борька! Борька!" -
В подъезд метнулся, выбежал опять...
По лестницам носился, плача горько,
И снова принимался Борьку звать!
И вдруг явился кот, облезлый, грязный,
Сощурился, на Божий глядя свет,
Уже привыкнув к жизни несуразной,
Где дом - не дом, и человека нет...
И мальчик потащил его к машине,
Не чуя ног, не чувствуя земли,
И слезы счастья - самые большие! -
На шерсть кота безудержно текли...
А из такси родители смотрели,
Не говоря друг другу ничего,
И их сердца внезапно потеплели,
Постигнув сердце сына своего...
Но если так мальчишка глупый плачет,
Целуя в нос несчастного кота,
То это все в конечном счете значит,
Что в мире есть любовь и доброта!
12. Ерунда
Это было давно,
Да запомнилось людям навек.
Жил в деревне лесной
Старый дед с бородою как снег.
Кособочился тын
Пустоватого дома вокруг:
Рано умерли сын
И невестка, но радовал внук.
Для него и трудил
Дед себя, на печи не лежал,
На охоту ходил
И хорошую лайку держал.
Внук любил наблюдать,
Как возились щенки во дворе:
Чисто рыжие — в мать
И в породу её матерей.
Но однажды, когда
По-весеннему капало с крыш,
Вот ещё ерунда! —
Родился черно-пегий малыш.
«Знать, породе конец! —
Молвил дед. — Утоплю поутру...»
Тут взмолился малец:
«Я себе его, дед, заберу!
Пусть побудет пока,
Пусть со всеми сосёт молоко...»
Но пронять старика
Оказалось не так-то легко.
Вот рассвет заалел...
Снились внуку охота и лес,
Дед ушанку надел
И в тяжёлые валенки влез
Снился внуку привал
И пятнистая шёрстка дружка...
Дед за шиворот взял
И в котомку упрятал щенка.
«Ишь, собрался куда!
Это с пегим-то, слыхана речь!
Что щенок? Ерунда!
Наше дело — породу беречь.
Ну, поплачет чуток,
А назавтра забудет о чём...»
...И скулящий мешок
Канул в воду, покинув плечо...
«Вот и ладно...» Хотел
Возвращаться он в избу свою,
Тут внучок подоспел —
И с разбега — бултых в полынью!
«Что ты делаешь, дед!
Я же с ним на охоту хотел...»
Внук двенадцати лет
Удался не по возрасту смел.
Только ахнул старик...
Не успел даже прянуть вперёд,
А течение вмиг
Утянуло мальчонку под лёд.
Разбежались круги
В равнодушной холодной воде...
Вот такие торги
И такая цена ерунде.
Без хозяина двор,
Догнивает обрушенный кров...
... А в деревне с тех пор
Никогда не топили щенков.
