Ричард III (пер. Михаил Александрович Донской)

Ричард III, гениальный в своем неприкрытом цинизме узурпатор, сметает все на своем пути в стремлении добиться английской короны…

Марк Антоний и его возлюбленная, прекрасная египетская царица Клеопатра, вступают в игру, победить в которой невозможно, пытаясь противостоять всей мощи имперского Рима…

В эту книгу вошли две исторические трагедии Шекспира, посвященные жажде власти – власти, которая заставляет человека идти на безумный риск и совершать чудовищные преступления, но в итоге превращает его в беспомощную игрушку неумолимого рока. И хотя история доказала, что в действительности все было совсем не так, – бессмертные фантазии барда по-прежнему остаются куда убедительнее исторической правды.

• Король Ричард III
• Действующие лица
• Акт I
• Сцена 1
• Сцена 2
• Сцена 3
• Сцена 4
• Акт II
• Сцена 1
• Сцена 2
• Сцена 3
• Сцена 4
• Акт III
• Сцена 1
• Сцена 2
• Сцена 3
• Сцена 4
• Сцена 5
• Сцена 6
• Сцена 7
• Акт IV
• Сцена 1
• Сцена 2
• Сцена 3
• Сцена 4
• Сцена 5
• Акт V
• Сцена 1
• Сцена 2
• Сцена 3
• Сцена 4
• Сцена 5
• Антоний и Клеопатра
• Действующие лица
• Акт I
• Сцена 1
• Сцена 2
• Сцена 3
• Сцена 4
• Сцена 5
• Акт II
• Сцена 1
• Сцена 2
• Сцена 3
• Сцена 4
• Сцена 5
• Сцена 6
• Сцена 7
• Акт III
• Сцена 1
• Сцена 2
• Сцена 3
• Сцена 4
• Сцена 5
• Сцена 6
• Сцена 7
• Сцена 8
• Сцена 9
• Сцена 10
• Сцена 11
• Сцена 12
• Сцена 13
• Акт IV
• Сцена 1
• Сцена 2
• Сцена 3
• Сцена 4
• Сцена 5
• Сцена 6
• Сцена 7
• Сцена 8
• Сцена 9
• Сцена 10
• Сцена 11
• Сцена 12
• Сцена 13
• Акт V
• Сцена 1
• Сцена 2

William Shakespeare

Richard III

Antony and Cleopatra

© Перевод. М.И. Донской, наследники, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

William Shakespeare

Richard III

Antony and Cleopatra

© Перевод. М.И. Донской, наследники, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Король Ричард III

Действующие лица

Король Эдуард IV.

Эдуард, принц Уэльский, Ричард, герцог Йоркский – сыновья короля.

Георг, герцог Кларенс, Ричард, герцог Глостер, потом король Ричард III – братья короля.

Генрих, граф Ричмонд, потом король Генрих VII.

Кардинал Борчер, архиепископ Кентерберийский.

Томас Ротрем, архиепископ Йоркский.

Джон Мортон, епископ Илийский.

Герцог Бекингем.

Герцог Норфолк.

Граф Серри, его сын.

Граф Риверс, брат королевы Елизаветы.

Маркиз Дорсет, Лорд Грей – сыновья Елизаветы от первого брака.

Граф Оксфорд.

Лорд Хестингс, лорд-камергер.

Лорд Стенли.

Лорд Ловел.

Сэр Томас Воген.

Сэр Ричард Ретклиф.

Сэр Уильям Кетсби.

Сэр Джеймс Тиррел.

Сэр Джеймс Блант.

Сэр Уолтер Херберт.

Сэр Роберт Брекенбери, комендант Тауэра.

Сэр Уильям Брендон.

Кристофер Эрсуик, священник.

Священник.

Трессел, Беркли – дворяне из свиты леди Анны.

Лорд-мэр Лондона.

Шериф Уилтширский.

Королева Елизавета, жена короля Эдуарда IV.

Королева Маргарита, вдова короля Генриха VI.

Герцогиня Йоркская, мать короля Эдуарда IV.

Леди Анна, вдова Эдуарда, принца Уэльского, сына Генриха VI, потом – жена короля Ричарда III.

Малолетний сын и малолетняя дочь герцога Кларенса.

Духи убитых Ричардом III людей, лорды, придворные, слуги, писец, горожане, тюремщик, убийцы, гонцы, солдаты и др.

Место действия – Англия.

Акт I

Сцена 1

Лондон. Улица.

Входит Глостер.

ГЛОСТЕР

Итак, преобразило солнце Йорка

В благое лето зиму наших смут.

И тучи, тяготевшие над нами,

Погребены в пучине океана.

Победный лавр венчает нам чело,

Мы сбросили помятые доспехи,

Мы гул боев сменили шумом пиршеств

И клики труб музы́кой сладкогласной.

Свиреполикий бог войны разгладил

Морщинистый свой лоб: уж он не мчится

На скакунах, закованных в броню,

Вселяя ужас в души побежденных;

Нет, развлекая дам, он бойко пляшет

Под нежный звон сластолюбивой лютни.

Но я, чей облик не подходит к играм,

К умильному гляденью в зеркала;

Я, слепленный так грубо, что уж где мне

Пленять распутных и жеманных нимф;

Я, у кого ни роста, ни осанки,

Кому взамен мошенница природа

Всучила хромоту и кривобокость;

Я, сделанный небрежно, кое-как

И в мир живых отправленный до срока

Таким уродливым, таким увечным,

Что лают псы, когда я прохожу, —

Чем я займусь в столь сладостное время,

На что досуг свой мирный буду тратить?

Стоять на солнце, любоваться тенью,

Да о своем уродстве рассуждать?

Нет!.. Раз не вышел из меня любовник,

Достойный сих времен благословенных,

То надлежит мне сделаться злодеем,

Прокляв забавы наших праздных дней.

Я сплел силки: умелым толкованьем

Снов, вздорных слухов, пьяной болтовни

Я ненависть смертельную разжег

Меж братом Кларенсом и королем.

И если искренен и простодушен

Король Эдуард настолько же, насколько

Я сам умен и лжив и вероломен,

То быть Георгу Кларенсу в тюрьме:

Ведь буква «Г», согласно предсказанью,

Должна детей Эдуарда умертвить. —

Нырните, мысли, в глубь души: вот Кларенс.

Входят Кларенс под стражей и Брекенбери.

Брат, здравствуй. Что я вижу – ты под стражей?

КЛАРЕНС

Его величество, в заботе нежной

О безопасности моей, изволил

Меня препроводить с эскортом в Тауэр.

ГЛОСТЕР

За что?

КЛАРЕНС

            За то, что я зовусь Георг.

ГЛОСТЕР

Мой бедный брат, твоя ли в том вина?

Тогда в тюрьму твоих бы надо крестных!

А может быть, желает государь,

Чтоб заново ты был там окрещен?

Но что случилось, Кларенс? Объясни.

КЛАРЕНС

И рад бы, Ричард, только сам не знаю.

Он, видно, снам и прорицаньям верит.

Как понял я, задумал наш король

Изъять из алфавита букву «Г».

Один вещун ему-де напророчил,

Что у его потомков буква «Г»

Отнимет трон. А так как я – Георг,

Ему во мне почудилась угроза.

И вот из-за таких нелепых бредней

Отправлен государем я в тюрьму.

ГЛОСТЕР

Вот так всегда, когда идут мужчины

На поводу у женщин. Не король

Тебя, мой Кларенс, отправляет в Тауэр,

А леди Грей, жена его, – она

Толкнула короля на эту крайность.

Иль не она с достопочтенным братцем

Энтони Вудвилем ему внушили,

Чтоб лорда Хестингса послал он в Тауэр?

Лишь нынче, бедный, выпущен оттуда.

В опасности, в опасности мы, брат.

КЛАРЕНС

Кто ж нынче в безопасности? По правде,

Одни лишь родственники королевы,

Да те гонцы, что под покровом ночи

С любовными посланьями снуют

Меж нашим королем и миссис Шор.

Ты слышал, как униженно лорд Хестингс

Просил заступничества у нее?

ГЛОСТЕР

И, помолясь пред этим божеством,

Лорд-камергер вернул себе свободу.

Так вот: к монаршему благоволенью

И нам есть верный путь, – определиться

В ливрейные лакеи к миссис Шор.

Наш государь дал столько власти ей

И женушке – увядшей и ревнивой, —

Что подлинно настало бабье царство.

БРЕКЕНБЕРИ

Милорды, я прошу меня простить,

Но государь мне повелел строжайше,

Чтоб в разговоры не вступал ни с кем

Брат короля, – кто б нам ни повстречался.

ГЛОСТЕР

Ах, так! Тогда прошу, дражайший сэр,

Послушайте, о чем мы говорим.

У нас в речах крамолы нет. Толкуем,

Что добродетелен и мудр король;

Что наша королева – в цвете лет

И не ревнива; что у миссис Шор

Прелестнейшая ножка, губки – вишни,

Открытый взгляд, отнюдь не злой язык;

Что вышли в знать родные королевы.

Как, сэр, не станете ж вы отрицать?

БРЕКЕНБЕРИ

Ну, в это я не путаюсь, милорд.

ГЛОСТЕР

Не путаетесь? С миссис Шор? Ну, друг,

Кто путается с ней, тот не болтает.

Все, кроме одного, молчат об этом.

БРЕКЕНБЕРИ

А кто же тот один, милорд?

ГЛОСТЕР

                                              Хитрец!

Конечно, муж ее. Что, донесешь?

БРЕКЕНБЕРИ

Простите, ваша светлость: я обязан

Беседу вашу с герцогом прервать.

КЛАРЕНС

Что ж, Брекенбери, выполняй свой долг.

Мы подчиняемся.

ГЛОСТЕР

                               У королевы

Мы не в чести, и надо подчиняться. —

Прощай. А я отправлюсь к королю.

Любой ценой, – хоть для того пришлось бы

Мне величать сестрой вдовицу Грей, —

Освобожу тебя из заточенья.

Но то, что ты у брата в злой опале,

Я принимаю к сердцу, как никто.

КЛАРЕНС

Да, это горестно для нас обоих.

ГЛОСТЕР

Но ты недолго будешь в заключенье,

Поверь, уж я об этом позабочусь.

Ты потерпи.

КЛАРЕНС

                      Приходится. Прощай.

Кларенс, Брекенбери и стража уходят.

ГЛОСТЕР

Ступай, простак! Назад ты не вернешься.

Я так тебя люблю, что не замедлю

На небеса твою отправить душу,

Коль примут мой подарок небеса.

Кто это? Вышедший на волю Хестингс?

Входит лорд Хестингс.

ХЕСТИНГС

Желаю здравствовать, светлейший герцог.

ГЛОСТЕР

И вам, достойнейший лорд-камергер.

Я счастлив видеть вас опять на воле.

Как заточенье вы перенесли?

ХЕСТИНГС

Как подобает узнику: с терпеньем.

Но только бы, милорд, теперь дожить

До дня, когда я отблагодарю

Всех тех, кто засадил меня в темницу.

ГЛОСТЕР

Да, да. И Кларенс лишь о том мечтает.

Одни у вас и у него враги,

И навредили вам они обоим.

ХЕСТИНГС

Не горько ли: орла сажают в клетку,

А коршуны вольны чинить разбой.

ГЛОСТЕР

Что нового на свете?

ХЕСТИНГС

Нет худших новостей, чем здесь, у нас:

Король наш болен, слаб и удручен,

И лекари боятся за него.

ГЛОСТЕР

Воистину плохая эта новость.

Своею невоздержанностью давней

Король разрушил царственную плоть.

Сколь это тягостно… Так слег он?

ХЕСТИНГС

                                                          Слег.

ГЛОСТЕР

Ступайте же к нему. А я за вами.

Хестингс уходит.

Король умрет, надеюсь. Но пред тем

Успеет в рай послать гонцом Георга.

А я уж постараюсь раззадорить

Гнев короля, приладив к стрелам лжи

Сталь веских доводов. И если только

Мой тайный замысел осуществится,

То Кларенсу до завтра не дожить.

А там пусть бог возьмет к себе Эдуарда,

Отдав сей мир на попеченье мне.

Для этого придется в жены взять

Мне младшую дочь Уорика. Я, правда,

Убил ее супруга и отца…

Ха! Тем полней ей возмещу потерю,

Став для нее супругом и отцом.

Да, я женюсь! – не столь из-за любви,

Сколь ради достиженья тайной цели,

К которой этот брак меня приблизит.

Но, зверя не загнав, не делят шкуру.

Ведь Кларенс цел, король живет и правит.

Сдержись, воображенье, не спеши;

Умрут, – тогда сочтем мы барыши.

(Уходит.)

Сцена 2

Лондон. Другая улица.

_{Входит погребальная процессия. Гроб с телом короля Генриха VI сопровождает эскорт, вооруженный алебардами, дворяне и леди Анна в трауре.}

ЛЕДИ АННА

Поставьте здесь свою честную ношу, —

Уж если честь покоится в гробу, —

Оплакать дайте мне, как подобает,

Ланкастера безвременную гибель.

Застывший лик святого короля!

Холодный прах Ланкастерского дома!

Прости, что твой я призываю дух,

Чтоб он услышал плач несчастной Анны,

Вдовы Эдуарда, сына твоего,

Заколотого тою же рукой,

Рукой, тебе нанесшей эти раны.

Жизнь улетела прочь сквозь эти окна, —

В них тщетно лью я слез моих бальзам.

Будь проклята злодейская рука!

И сердце бессердечного убийцы!

И кровь того, кто пролил эту кровь!

Да будет он, виновник наших бед,

Сам жертвою таких ужасных бедствий,

Каких я пожелать бы не могла

Ни паукам, ни аспидам, ни жабам,

Ни самым мерзким гадам на земле!

И если будет у него ребенок,

Пусть он родится жалким недоноском,

Пусть ужаснет он собственную мать

Своим нечеловеческим уродством,

А злобным нравом пусть пойдет в отца!

И если он возьмет жену, то пусть

В замужестве она рыдает горше,

Чем я в своем сиротстве и вдовстве! —

Продолжим скорбный путь наш из собора

В обитель Чартси: погребенье – там.

Когда устанете, остановитесь,

Вновь буду плакать я над королем.

_{Носильщики поднимают гроб.}

Входит Глостер.

ГЛОСТЕР

Эй! Опустите наземь мертвеца.

ЛЕДИ АННА

Кто чародейством вызвал сатану,

Чтоб воспрепятствовать святому делу?

ГЛОСТЕР

Мерзавцы! Наземь гроб! Не то, клянусь,

Самих вас превращу я в мертвецов.

1-Й ДВОРЯНИН

Милорд, с дороги! Пропустите гроб.

ГЛОСТЕР

Ах, дерзкий пес! Сам уберись с дороги,

Раз приказал я. Алебарду прочь!

Не то, клянусь, я с ног тебя собью

И раздавлю, ты, наглое отродье!

Носильщики опускают гроб.

ЛЕДИ АННА

Как! Вы дрожите? Страх вас обуял?

Увы! Не порицаю вас: вы – люди,

Слепит глаза людей вид сатаны. —

Исчезни, гнусное исчадье ада!

Ты властен был над бренным телом жертвы,

Но над душою ты не властен. Прочь!

ГЛОСТЕР

Во имя милосердия, святая,

Злых слов не расточай!

ЛЕДИ АННА

Во имя Господа, нечистый, сгинь!

Наш мир счастливый превратил ты в ад,

Где лишь проклятья слышатся да стоны.

Вид гнусностей твоих тебе приятен?

Любуйся же: вот дело рук твоих.

Смотрите! Раны Генриха раскрылись,

Кровоточат их высохшие рты!

Казнись, казнись, чудовищный урод:

Явился ты – и заструилась кровь

Из жил пустых, холодных и бескровных;

Противно это столь же естеству,

Сколь естеству твои дела противны.

О, нам явивший кровь, Господь, отмсти!

Пусть небо громом поразит убийцу,

Иль пусть земля разверзнется под ним,

Пожрет его, кто, наущенный адом,

Безвинной кровью землю напоил.

ГЛОСТЕР

Вам ведомы ль законы милосердья?

Там сказано: за зло плати добром

И проклинающих благословляй.

ЛЕДИ АННА

Тебе, подлец, неведомы законы

Ни божьи, ни людские. Пожалеть

Способен даже самый лютый зверь!

ГЛОСТЕР

Я не способен. Стало быть, не зверь я.

ЛЕДИ АННА

О, чудо! Дьявол истину изрек.

ГЛОСТЕР

Двойное чудо: ангел разъярился.

Дозволь мне, воплощенье совершенств,

Себя перед тобою оправдать

В злодействах, мне приписанных молвой.

ЛЕДИ АННА

Дозволь мне, воплощенье всех пороков,

Стократ тебя, проклятого, проклясть

За совершенные тобой злодейства.

ГЛОСТЕР

Ты, прелесть чью не выразит язык,

Послушай, дай мне вымолить прощенье.

ЛЕДИ АННА

Ты, гнусность чью постичь не в силах сердце,

Повесься, может быть, тогда прощу.

ГЛОСТЕР

Так поступив, признал бы обвиненья.

ЛЕДИ АННА

Так поступив, прощенье заслужил бы,

Достойно отомстив себе за то,

Что недостойно истреблял других.

ГЛОСТЕР

А если я не истреблял?

ЛЕДИ АННА

                                        Вот как!

Иль живы все они? Увы, убиты.

И кем? Тобой, прислужник сатаны!

ГЛОСТЕР

Я мужа твоего не убивал.

ЛЕДИ АННА

Так, может быть, он жив?

ГЛОСТЕР

Нет, он погиб, но от руки Эдуарда.

ЛЕДИ АННА

И ты не подавился гнусной ложью!

А разве королева Маргарита

Не видела, как твой злодейский меч

Дымился кровью мужа моего?

Ты вслед за ним сразил бы и ее,

Не отведи удар твои два брата.

ГЛОСТЕР

Тому причиной злой ее язык:

Грех братьев на меня она взвалила.

ЛЕДИ АННА

Твоя тому причиной кровожадность:

Ты и во сне одни убийства видишь.

Так короля убил не ты?

ГЛОСТЕР

                                        Пусть я.

ЛЕДИ АННА

Ах, изверг, пусть? Так пусть тебя господь

Навеки проклянет на злое дело.

Как ласков был он, добр, великодушен!

ГЛОСТЕР

Тем богу он нужней на небесах.

ЛЕДИ АННА

Да, он на небесах. Ты там не будешь.

ГЛОСТЕР

Ну что ж, пускай меня благодарит

За то, что я послал его туда:

Ведь там он более, чем здесь, на месте.

ЛЕДИ АННА

Тебе одно лишь место впору – ад.

ГЛОСТЕР

Нет, есть еще одно – сказать посмею ль?

ЛЕДИ АННА

Тогда тюрьма!

ГЛОСТЕР

                         О нет, твоя постель.

ЛЕДИ АННА

Пусть населят твою постель кошмары!

ГЛОСТЕР

Да, так и есть, пока я – не с тобой.

ЛЕДИ АННА

Надеюсь.

ГЛОСТЕР

                А я знаю. Но, миледи,

Чтоб кончить наш словесный поединок

И оборот беседе дать иной,

Спрошу: не столь же ли достоин кары

Виновник смерти твоего супруга

И свекра твоего, как их убийца?

ЛЕДИ АННА

Ты сам, палач, один всему виной.

ГЛОСТЕР

О нет, твоя краса всему виной!

Твоя краса мне в снах моих внушала

Предать мечу весь мир лишь для того,

Чтоб час один прожить в твоих объятьях.

ЛЕДИ АННА

Будь так, убийца, тут же я ногтями

Красу бы эту сорвала с лица.

ГЛОСТЕР

Как! Мне глядеть на гибель красоты?

Вам на нее не дам я посягнуть,

Она сияет мне, как миру солнце,

Она мне светлый день, она мне жизнь!

ЛЕДИ АННА

Пусть ночь затмит твой день, смерть сгубит жизнь!

ГЛОСТЕР

Не проклинай себя: ведь ты мне – все.

ЛЕДИ АННА

Что ж, если так, – тем отомщу тебе.

ГЛОСТЕР

Твоя вражда природу оскорбляет:

Ты мстишь тому, кем ты любима страстно.

ЛЕДИ АННА

Моя вражда разумна, справедлива:

Я мщу тому, кем был убит мой муж.

ГЛОСТЕР

Но тот, кто отнял у тебя супруга,

Хотел тебе дать лучшего супруга.

ЛЕДИ АННА

Нет в целом мире лучшего, чем он.

ГЛОСТЕР

Есть тот, кто больше любит вас, миледи.

ЛЕДИ АННА

Кто ж он?

ГЛОСТЕР

                  Плантагенет.

ЛЕДИ АННА

                                          Так звался муж.

ГЛОСТЕР

Да, имя то же, но порода лучше.

ЛЕДИ АННА

И где ж он?

ГЛОСТЕР

                      Здесь.

Леди Анна плюет ему в лицо.

                                  Зачем же ты плюешь?

ЛЕДИ АННА

Хотела б я смертельным плюнуть ядом!

ГЛОСТЕР

Как не подходит яд к таким устам.

ЛЕДИ АННА

Но как подходит яд к презренной жабе.

Прочь с глаз моих! Ты отравил мне взор.

ГЛОСТЕР

Любимая! Твой взор – моя отрава.

ЛЕДИ АННА

Жаль, я не василиск: ты был бы мертв.

ГЛОСТЕР

И лучше бы мне сразу умереть,

Чем быть убитым заживо тобой.

Твои глаза из глаз моих исторгли,

Стыжусь сказать, ребяческие слезы.

Из этих глаз не вытекла слеза

Ни в час, когда отец мой Йорк с Эдуардом

Рыдали, слыша горестный рассказ

О том, как Ретленда убил злой Клиффорд;

Ни в час, когда твой доблестный отец

Повествовал о смерти моего

И перехватывало ему горло,

Когда у всех, кто слушал, были щеки

Мокры, подобно листьям под дождем.

О нет, из мужественных глаз моих

Не выдавило горе ни слезинки;

Бессильна скорбь над ними, но всесильна

Твоя краса: взгляни, – я слеп от слез.

Досель язык мой нежных слов не знал,

Не шел я с просьбой ни к врагу, ни к другу.

Но вот теперь я раб твоей красы,

И сердце гордое смиренно просит,

Слова подсказывая языку.

Леди Анна смотрит на него с презрением.

ГЛОСТЕР

Нет, не криви презреньем этих губ!

Они сотворены для поцелуев!

Но не прощает мстительное сердце.

Тогда возьми вот этот острый меч,

Пронзи им эту преданную грудь,

Исторгни душу, полную тобой,

Смотри, я жду смертельного удара,

О смерти на коленях я молю.

(Подставляет грудь для удара.)

Леди Анна пытается нанести удар мечом.

Чего ты ждешь? Я Генриха убил.

Но виновата в том твоя краса.

Не медли же! Я заколол Эдуарда.

Но твой небесный лик тому виной.

Леди Анна роняет меч.

Меч подними иль подними меня.

ЛЕДИ АННА

Встань, лицемер! Тебе хочу я смерти,

Но не под силу мне быть палачом.

ГЛОСТЕР

Тогда скажи, я сам убью себя.

ЛЕДИ АННА

Уже сказала я.

ГЛОСТЕР

                           Сказала в гневе.

Но вновь скажи, и, слову подчинясь,

Моя рука, которая во имя

Любви к тебе твою любовь убила,

Во имя этой же любви убьет

Неизмеримо большую любовь.

И к двум смертям ты будешь сопричастна.

ЛЕДИ АННА

Как знать, что в твоем сердце?

ГЛОСТЕР

О том язык поведал.

ЛЕДИ АННА

Боюсь, что оба лживы.

ГЛОСТЕР

Тогда нет правды в людях.

ЛЕДИ АННА

Вложи свой меч в ножны.

ГЛОСТЕР

Скажи, что ты прощаешь.

ЛЕДИ АННА

О том узнаешь после.

ГЛОСТЕР

Могу ли жить надеждой?

ЛЕДИ АННА

Живут все люди ею.

ГЛОСТЕР

Прошу, прими мой перстень.

ЛЕДИ АННА

Принять – не обменяться.

(Надевает перстень на палец.)

ГЛОСТЕР

Как взят твой палец в плен моим кольцом,

Так мое сердце у тебя в плену;

Владей же и кольцом моим, и сердцем.

Но если бы твой раб смиренный, верный

Мог испросить у щедрости твоей

Еще один знак милости, он был бы

Навеки осчастливлен.

ЛЕДИ АННА

                                     Что еще?

ГЛОСТЕР

Позвольте мне отдать печальный долг

Тому, по ком скорбеть я должен первый.

Проследуйте, прошу вас, в Кросби-Хаус,

А я, предав торжественно земле

Останки благородного монарха

В монастыре Чертсийском и могилу

Слезами покаянья оросив,

Немедленно явлюсь пред ваши очи.

По множеству причин, – об этом после, —

Молю согласье дать.

ЛЕДИ АННА

Даю от всей души. Я рада видеть

Раскаяние ваше. – Трессел, Беркли,

Вы будете меня сопровождать.

ГЛОСТЕР

Со мной вы не проститесь?

ЛЕДИ АННА

                                                Вам все мало?

Учась у вас уменью льстить, скажу:

Вообразите, что уже простилась.

Леди Анна, Трессел, Беркли уходят.

ГЛОСТЕР

Несите гроб.

ДВОРЯНЕ

                      В Чертсийский монастырь?

ГЛОСТЕР

Нет, к Белым Братьям. Ждите там меня.

Уходят все, кроме Глостера.

Кто женщину вот этак обольщал?

Кто женщиной овладевал вот этак?

Она моя, – хоть скоро мне наскучит.

Ха!

Нет, каково! Пред ней явился я,

Убийца мужа и убийца свекра;

Текли потоком ненависть из сердца,

Из уст проклятья, слезы из очей, —

И тут, в гробу, кровавая улика;

Против меня – Бог, совесть, этот труп,

Со мною – ни ходатая, ни друга,

Один лишь дьявол разве да притворство;

И вопреки всему – она моя!

Как! Неужели ею позабыт

Ее супруг, славнейший принц Эдуард,

Кого, – тому три месяца всего лишь, —

При Тьюксбери в сердцах я заколол?

Природа на него не поскупилась:

Второго рыцаря, чтоб был, как он, —

Юн, мудр, отважен, и хорош собой,

И царственен – не сыщешь в целом свете.

И вдруг теперь она склоняет взор

Ко мне, к тому, кто сладостного принца

Скосил в цвету и дал ей вдовью долю?

Ко мне, кто весь не стоит пол-Эдуарда?

Ко мне, кто так уродлив, так убог?

Нет, герцогство поставлю против пенса,

Что я досель не знал себе цены!

Черт побери! Как это мне ни странно,

Я для нее – мужчина хоть куда!

Придется, видно, зеркало купить,

Нанять портняжек дюжину-другую:

Пусть приоденут этот стройный стан.

Уж раз теперь к себе мы втерлись в милость —

Расщедримся на нашу красоту.

Сейчас спихну вот этого в могилу

И возвращусь к любимой – повздыхать.

Пока ж я зеркалом не обзавелся,

Свети мне, солнце, чтобы целый день

Мог лицезреть я собственную тень.

(Уходит.)

Сцена 3

Лондон. Комната во дворце.

Входят королева Елизавета, Риверс и Грей.

РИВЕРС

Утешьтесь, государыня, я верю,

Что вновь король здоровье обретет.

ГРЕЙ

От ваших мук он мучится сильнее.

Вас богом заклинаю – успокойтесь,

Веселостью больного подбодрите.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Вдруг он умрет, – что ждет меня тогда?

РИВЕРС

Утрата мужа, больше ничего.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

В такой утрате слиты все утраты.

ГРЕЙ

В потере горькой, – слава небесам, —

Наследный принц утехой будет вам.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Ах, он так юн! До совершеннолетья

Опекой будет ведать Ричард Глостер,

А он не любит ни меня, ни вас.

РИВЕРС

Уже объявлено, что он протектор?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Нет, не объявлено, но решено.

Случись что с королем, все так и будет.

Входят Бекингем и Стенли.

ГРЕЙ

Явились лорды Бекингем и Стенли.

БЕКИНГЕМ

Приветствуем мы нашу королеву.

СТЕНЛИ

Да возвратит вам Бог былую радость.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Милорд, едва ли бы графиня Ричмонд

Сказала после ваших слов «Аминь».

И все ж, хотя супруга ваша, Стенли,

Меня не жалует, я не плачу

Вам злобой за ее высокомерье.

СТЕНЛИ

Я вас молю не верить злостным сплетням,

Распущенным о ней клеветниками.

А если б и была тут доля правды,

Почтите это слабостью, причудой

Больной души, где места нет вражде.

РИВЕРС

Вы виделись сегодня с королем?

СТЕНЛИ

Мы оба, герцог Бекингем и я,

Сейчас с его величеством расстались.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Ну, как вам кажется, – ему не лучше?

БЕКИНГЕМ

Надейтесь, государыня, он бодр.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Спаси его Господь! Вы совещались?

БЕКИНГЕМ

О да. Его величество желает,

Чтоб герцог Глостер с вашими родными

Пришли к согласью. Хочет также он

Их примиренья с лордом-камергером.

Он повелел их всех позвать к нему.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Дай бог! Но примиренью не бывать.

Боюсь, что наше счастье на закате.

Входят Глостер, Хестингс и Дорсет.

ГЛОСТЕР

Мне строят козни. Я от них устал.

Все уши прожужжали государю:

Я, дескать, груб; их, дескать, невзлюбил я.

Клянусь, что дурно служат королю

Те, кто наушничают и клевещут.

Лишь потому, что не привык я льстить,

Лукавить, лгать, умильно улыбаться,

Раскланиваться на французский лад,

Не перенял ужимок обезьяньих,

Врагом зловредным я у них прослыл.

Иль честный, безобидный человек

Не может жить спокойно, чтоб над ним

Не измывались лживые проныры?

РИВЕРС

И кто же это, благородный герцог?

ГЛОСТЕР

Ты, в ком ни совести, ни благородства.

Я обижал тебя? Тебе вредил? —

Тебе? Тебе? Кому из вашей клики?

Чума на вас! Едва лишь государю, —

Да будет он бодрей, чем нужно вам! —

Немного полегчает, вы опять

Наветами терзать его идете.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Брат Глостер, вы ошиблись. Государь

Не по внушенью жалобщиков, сам,

Своею собственной державной волей

Послал за вами. Может быть, заметив

В поступках ваших проявленье злобы

К моим родным, и к детям, и ко мне,

Желает он понять ее причины,

Чтоб уничтожить эту неприязнь.

ГЛОСТЕР

Не знаю, что сказать. Мир измельчал.

Орлам сесть негде, воробьям – раздолье.

Когда шуты повылезли в вельможи,

Вельможам остается лезть в шуты.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Так, так. Нам мысль понятна: вам на зависть

Возвысились я и мои друзья.

Не дай нам бог попасться в ваши руки.

ГЛОСТЕР

Пока бог дал, что мы у вас в руках.

Мой брат в тюрьме по вашим наущеньям,

Я сам – в опале, родовая знать

В пренебреженье полном; но зато

Из всех щелей полезли в знать людишки,

Кого вчера и знать никто не знал.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Творец, который тихий мой удел

Величием тревожным заменил,

Свидетель мне, что короля вовек

Я против Кларенса не подстрекала,

Напротив, заступалась за него.

Милорд, меня вы тяжко оскорбили

Таким несправедливым подозреньем.

ГЛОСТЕР

Осмелитесь, быть может, отрицать,

Что из-за вас попал в тюрьму лорд Хестингс?

РИВЕРС

Осмелится, милорд! По той причине…

ГЛОСТЕР

Осмелится, лорд Риверс? О, конечно,

Осмелится не только отрицать.

Осмелится вам надавать отличий

И отрицать свое участье в этом:

Мол, по заслугам все, не по родству.

Осмелится!.. И смелости венец…

РИВЕРС

Что – смелости венец?

ГЛОСТЕР

Что смелости венец? Венец. Корона.

Вот смелость – обвенчаться с королем,

С молоденьким и холостым красавцем.

Брак вашей матушки был поскромней.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Милорд, я слишком долго вам прощала

И грубости, и едкие насмешки.

Клянусь, что государю расскажу,

Какие вы чините мне обиды.

Уж лучше быть какой-нибудь батрачкой,

Чем королевой, что должна сносить

Попреки, дерзости и оскорбленья.

В глубине сцены появляется королева Маргарита.

Несладко быть английской королевой.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

Пусть бог еще уменьшит эту сладость:

Твое величье, титул, трон – мои.

ГЛОСТЕР

(Елизавете)

Что? Королю грозитесь рассказать?

Рассказывайте! Я и сам, пожалуй,

При короле все это повторю.

Пускай меня за это бросят в Тауэр, —

Пришла пора сказать. Мой труд забыт.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

Нет, сатана! Я все отлично помню:

Тобой убит мой муж, король наш Генрих,

Тобой убит мой бедный сын Эдуард.

ГЛОСТЕР

Еще задолго до того, как стали

Вы – королевой, муж ваш – королем,

Как лошадь, я тащил его поклажу:

Искоренял врагов его спесивых

И щедро награждал его друзей.

Я, чтобы царственная кровь текла в нем,

Лил кровь свою.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

                            Да, много лил ты крови,

И лучшей, чем его или твоя.

ГЛОСТЕР

А вы в то время и супруг ваш Грей

Злокозненно к Ланкастерам примкнули.

И Риверс. Иль не в войске Маргариты

Сражен был при Сент-Олбенсе ваш муж?

Я вам напомню, если вы забыли,

Кем прежде были вы и кем вы стали,

А также – кем был я и кем я стал.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

Убийцей гнусным был ты и остался.

ГЛОСТЕР

А бедный Кларенс! Изменил он тестю,

Нарушил клятву, – господи, прости!..

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

Нет, покарай господь!

ГЛОСТЕР

…чтоб возвести Эдуарда на престол, —

И вместо благодарности – тюрьма!

Ах, было б сердце у меня кремнем,

Как у Эдуарда! Или у него —

Податливым и мягким, как мое!

Я слишком прост для жизни в этом мире.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

Оставь же этот мир и ввергнись в ад,

Нечистый дух! Там царствие твое.

РИВЕРС

Милорд, в годину тягостной вражды

Мы королю законному служили,

И так же мы служить бы стали вам,

Когда б вы были нашим государем.

ГЛОСТЕР

Я? Государем? Я скорей пошел бы

В разносчики. Об этом и не мыслю.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Вы правы. Мало радости, милорд,

Вкусили б вы, став здешним королем,

Как мало радости, уж вы поверьте,

Мне оттого, что здесь я королева.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

Да, мало радости быть королевой.

Я – королева, радостей мне нет.

Нет, больше сдерживаться не могу! —

(Выходит вперед.)

Эй вы, пираты! Что, не поделили

Награбленное у меня добро?

Что ж, глядя на меня, вы не дрожите,

Как подданные перед королевой,

Как перед свергнутой бунтовщики?

(Глостеру.)

Что прячешься, сиятельный мерзавец?

ГЛОСТЕР

Зачем сюда пожаловала, ведьма?

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Затем, чтоб сосчитать твои злодейства.

Пока я счет не кончу, не уйдешь.

ГЛОСТЕР

Иль ты не изгнана под страхом смерти?

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

О да. Но для меня изгнанье горше,

Чем смерть сама, коль здесь она придет.

Я мужа числю за тобой и сына.

(Елизавете.)

А за тобой – корону. – А за вами —

Долг подданных. Все горести мои

По праву – ваши. Радости же ваши

Украдены бесстыдно у меня.

ГЛОСТЕР

Тебя пред смертью проклял мой отец,

Когда, глумясь, ты на чело героя

Напялила бумажную корону

И слезы из его очей исторгла,

А чтоб он их отер, дала ему

Платок, пропитанный невинной кровью

Бедняжки Ретленда! Страданья Йорка

Проклятьем тяготеют над тобой.

Сам Бог тебя карает, а не мы.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Бог справедлив: он за невинных мстит.

ХЕСТИНГС

Убить дитя! Что может быть гнуснее?

Ужасное, неслыханное зверство.

РИВЕРС

Рассказ об этом плакать заставлял

Людей, не знавших, что такое жалость.

ДОРСЕТ

Все, как один, пророчили отмщенье.

БЕКИНГЕМ

Лил слезы даже сам Нортумберленд.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Как! Вы тут грызлись, вы готовы были

Друг дружке горло перервать, – и вдруг

Все на меня накинулись вы разом!

Ужель проклятье Йорка прозвучало

На небесах столь громко, что все это —

Смерть Генриха, смерть милого Эдуарда,

Потеря трона и мое изгнанье —

Расплата за плаксивого щенка?

Так, стало быть, доносятся проклятья

Сквозь тучи к небесам? Тогда, о тучи,

Дорогу дайте и моим проклятьям!

Пусть ваш король умрет, как умер наш,

Но не в бою умрет, а от обжорства. —

Пусть твой Эдуард, что ныне принц Уэльский,

Как мой Эдуард, что был Уэльским принцем,

Убит злодейски будет, не созрев.

Ты царствуешь, как царствовала я,

Утрать же свой престол, как я, при жизни,

И смерть детей оплачь, и все живи,

Чтоб видеть, так же, как и я, другую,

Отнявшую твои права, твой сан;

И после многих долгих скорбных дней

Умри низложенной, бездетной, вдо́вой. —

Ты, Риверс, и ты, Дорсет, и ты, Хестингс,

Смотрели безучастно, как сражен был

Кровавыми кинжалами мой сын. —

Умрите же и вы во цвете лет…

ГЛОСТЕР

Довольно каркать, гнусная чертовка!

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Не помянув тебя? Стой, пес, и слушай.

Когда у неба есть бичи ужасней,

Чем те, что на тебя я призываю,

Пусть даст оно твоим грехам созреть,

А там свой гнев обрушит на тебя,

На сеятеля смут в несчастном мире.

Червь угрызений пусть тебя изгложет!

Подозревай своих друзей в измене,

Изменников возьми себе в друзья!

Пускай к тебе, лишь ты смежишь глаза,

Слетаются ужасные виденья

И сонмы бесов мучают твой дух!

Ты, корни подрывающий кабан!

Ты, кто отмечен в самый час рожденья

Как выродок, как адское исчадье!

Ты, чрева материнского позор!

Ты, чресл отцовских порченое семя!

Такому поношению природы,

Такому поруганью благородства

Одно лишь имя…

ГЛОСТЕР

                   Маргарита.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

                   Ричард.

ГЛОСТЕР

А? Вы меня окликнули?

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

                                          Тебя?

ГЛОСТЕР

Ах, не меня. Спасибо. Я-то думал,

Что мне вы надавали бранных кличек.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Тебе. Но в репликах я не нуждаюсь.

Еще я не закончила проклятья.

ГЛОСТЕР

А я закончил словом «Маргарита».

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Проклятья ваши упадут на вас же.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Ты, кукла! Сколок моего величья!

Зачем подкармливаешь паука,

В чьей паутине скоро ты увязнешь?

Ах, глупая! Ты точишь нож, который

Тебя убьет. Еще настанет день,

И ты попросишь у меня проклятий

Для ядовитой кривобокой жабы.

ХЕСТИНГС

Ну, будет! Лжепророчества твои

И злобные проклятья нам постыли.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Наглец! А вы? Вы не постыли мне?

РИВЕРС

Имей вы добрых слуг, вы знали б тверже,

В чем долг ваш.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

                         Знай вы тверже, в чем ваш долг,

Мне добрыми бы слугами вы были;

Твердите ж мне, что я вам – королева,

А вы мне – подданные. Вот ваш долг.

ДОРСЕТ

Не спорьте с ней: она сошла с ума.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Маркизишка? Тебе-то уж молчать бы.

Твой новый герб блестит, как новый грош.

Вам, выскочкам, где вам понять, что значит:

Родившись для величья, стать ничем.

Кто высоко, тот вечно на ветру,

А упадет – так разобьется насмерть.

ГЛОСТЕР

И то сказать, запомните, маркиз.

ДОРСЕТ

И вам, милорд, запомнить не мешает.

ГЛОСТЕР

О да! Но я-то высоко рожден:

В гнезде, что свито на вершине кедра.

Я с ветром в дружбе, солнца не боюсь.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Увы, увы! Ты людям застишь солнце:

Пример – мой сын, что в смертной спит тени.

Ты тучами свирепости своей

Затмил мое лучистое светило,

Безжалостно окутал вечной тьмой.

Свое гнездо в гнезде вы нашем свили.

Всевидящий Господь! Не потерпи!

Что кровью нажито, в крови да сгинет!

РИВЕРС

Помилосердствуйте! Иль постыдитесь.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Вы ждете милосердия? Стыда?

А вы со мною были милосердны?

Убить мои надежды постыдились?

Я обездолена немилосердно,

На жизнь постыдную обречена.

И свирепеет скорбь моя в стыде.

БЕКИНГЕМ

Довольно!

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

                  О светлейший Бекингем!

Тебе в знак дружбы я целую руку.

Будь счастлив ты и дом твой благородный!

Не запятнал себя ты нашей кровью

И незачем мне проклинать тебя.

БЕКИНГЕМ

И всех других: проклятья остаются

У проклинающего на устах.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Нет, к небесам возносятся они

И мирный сон создателя тревожат.

О Бекингем, следи за этим псом,

Поберегись: коль он хвостом виляет,

То хочет укусить; когда ж укусит,

Смертельным будет яд его клыков.

Держись подальше, будь настороже:

Грех, смерть и ад отметили его.

Все духи зла ему покорно служат.

ГЛОСТЕР

(Бекингему)

О чем она, милорд?

БЕКИНГЕМ

                                  Я, ваша светлость,

Ее словам не придаю значенья.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Вот как! Ты пренебрег моим советом!

Льстишь дьяволу, кого беречься должен?

Когда пронзит он мукой твое сердце,

В тот день меня вспомянешь ты и скажешь:

«Все это Маргарита предрекла».

Пусть каждого из вас он ненавидит,

А вы – его и всех вас вместе – бог!

(Уходит.)

ХЕСТИНГС

Мороз по коже от ее проклятий.

РИВЕРС

Да! Почему она не под замком?

ГЛОСТЕР

Судить ее не смею: горький жребий,

Клянусь пречистой девой, выпал ей.

В чем грешен перед ней – о том жалею.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Уж я-то ей вреда не причинила.

ГЛОСТЕР

Но все ее несчастья – вам на пользу.

А я вот слишком горячо старался

Для кой-кого, кто охладел ко мне.

С беднягой Кларенсом уж расплатились:

Его за все труды – в хлев, на закланье.

Прости, Всевышний, тем, по чьей вине!

РИВЕРС

Согласно заповеди христианской

Нам должно за обидчиков молиться.

ГЛОСТЕР

Я так и делаю всегда.

(В сторону.)

                                     Еще бы!

Ведь проклиная, проклял бы себя.

Входит Кетсби.

КЕТСБИ

Его величество просить изволит

Вас, государыня, и вашу светлость,

И вас, милорды.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

                           Кетсби, я иду.

А вы, милорды?

РИВЕРС

                            Следуем за вами.

Уходят все, кроме Глостера.

ГЛОСТЕР

Чиня разбой, кричу я первый: «Грабят!»

Свой тайный замысел осуществляя,

Вину я взваливаю на других.

Упрятав Кларенса, о нем рыдаю

Я перед стадом легковерных дурней, —

Меж ними Хестингс, Стенли, Бекингем, —

Мол, королева и ее родня

На брата нашептали королю.

Поверили. Хотят, чтоб отомстил

Я Риверсу, и Вогану, и Грею.

Тут я, вздохнув, ссылаюсь на Писанье:

Господь велит воздать добром за зло,

И краденой евангельской ветошкой

Я наготу злодейства прикрываю,

Лелея адский план, святого корчу.

Но вот они, пособники мои.

Входят двое убийц.

Ну, храбрые надежные друзья!

Вы собрались покончить с этим делом?

1-Й УБИЙЦА

Да, ваша милость. Только нужен пропуск,

Без этого туда нам не попасть.

ГЛОСТЕР

Я позаботился: он у меня.

(Подает им пропуск.)

Покончив с делом, приходите в Кросби.

Вам надо, братцы, действовать быстрей,

Не размякать, не слушать уговоров.

Ведь Кларенс – краснобай: начнете слушать, —

Еще, поди, разжалобит он вас.

1-Й УБИЙЦА

Ну нет, милорд. Болтать нам недосуг.

Болтун – плохой работник. Уж поверьте,

Мы руки пустим в ход, не языки.

ГЛОСТЕР

Я вижу, что скорей заплачут камни,

Чем вы. Хвалю. Вот это – молодцы!

Ну, к делу, к делу!

1-Й УБИЙЦА

                               Мы идем, милорд.

Уходят.

Сцена 4

Лондон, Тауэр.

_{Входят Кларенс и тюремщик.}

ТЮРЕМЩИК

Как сумрачны вы нынче, ваша светлость.

КЛАРЕНС

О да, провел я тягостную ночь:

Дурные сны, ужасные виденья.

Клянусь христовой верой, если б мог я

Купить ценой второй подобной ночи

Несчетное число счастливых дней, —

Я отказался бы: так было страшно.

ТЮРЕМЩИК

Нельзя ль узнать, что снилось вам, милорд?

КЛАРЕНС

Мне снилось, что я вырвался отсюда

И за море, в Бургундию плыву.

На корабле со мной и брат мой Глостер.

И он меня выводит из каюты

На палубу. И, взоры устремив

К английским берегам, припоминаем

Мы вереницу горестных событий

В войне между Ланкастером и Йорком.

Вот так по зыбкой палубе шагаем

Мы с Глостером, и вдруг он оступился;

Бросаюсь я ему помочь, но тут

Он, падая, меня толкает за борт

В кипенье вздыбленных морских валов.

О боже! Как мучительно тонул я!

Еще в моих ушах – рычанье волн!

Еще в моих глазах – виденья смерти!

Я видел тьмы погибших кораблей,

Тьмы рыбами обглоданных скелетов;

И якоря, и золотые слитки,

И камни драгоценные, и жемчуг —

Сокровища, которым нет цены, —

Морское дно покровом устилали;

И там и сям из черепных глазниц,

Взамен очей, в них прежде обитавших,

Таращились глумливо самоцветы,

Подмигивая вязкой глубине,

Над россыпью скелетов насмехаясь.

ТЮРЕМЩИК

И в смертный миг вам времени хватило

Так разглядеть все тайны глубины?

КЛАРЕНС

Представь! Я многократно был готов

С душой расстаться, но пучина злая

Не выпускала дух мой на простор,

В свободную воздушную стихию;

И дух мой пленный, распирая грудь,

Готов был рвотой вырваться наружу.

ТЮРЕМЩИК

И вы проснулись от предсмертной муки?

КЛАРЕНС

Нет, смерть пришла, но сон мой не прервался.

О, что за буря поднялась в душе!

Мне снилось: по безрадостной реке

Угрюмый лодочник, в стихах воспетый,

Меня повлек в обитель вечной ночи.

И первый, с кем смущенная душа

Там встретилась, был тесть мой, славный Уорик.

«Какую казнь, – воскликнул он, – ты примешь

За клятвопреступление свое

Здесь, в этом темном царстве, лживый Кларенс!»

Сказав, исчез. Вослед – другая тень:

Лик ангела; на золотых кудрях

Кровь запеклась. И крикнул он: «Вот Кларенс!

Коварный, лживый, вероломный Кларенс,

Что заколол при Тьюксбери меня.

О фурии, его предайте мукам!»

Рой демонов, откуда ни возьмись,

Вдруг окружил меня; они вопили

Невыносимо, и от диких воплей

Проснулся я, дрожа, не понимая,

Где я; мне все казалось, что в аду:

Так потрясен я был ужасным сном.

ТЮРЕМЩИК

Да, было отчего тут испугаться.

Я слушаю – и то ведь страх берет.

КЛАРЕНС

Ах, друг, и впрямь я совершил все это,

Что нынче камнем на душу легло, —

Для брата все! И вот мне чем он платит.

О Господи! Когда молитвой жаркой

Тебя я не смягчу и ты захочешь

Возмездие послать за преступленья,

То покарай меня, но пощади

Невинную жену, детей несчастных. —

Побудь со мной. Так тяжело на сердце.

Ах, если бы мне удалось заснуть.

ТЮРЕМЩИК

Я не уйду. Пошли вам Бог покой.

Кларенс засыпает в кресле.

Входит комендант Тауэра Брекенбери.

БРЕКЕНБЕРИ

Да, скорбь не знает ни календаря

И ни часов: день, ночь – ей все едино.

Горды своими титулами принцы,

Но блеск снаружи, рой забот внутри;

Они, прельстясь мечтанием неверным,

Ввергаются в пучину верных бедствий.

Так в чем отличье черни от господ?

Ни в чем, коль внешний блеск не брать в расчет.

Входят двое убийц.

1-й убийца. Эгей! Есть тут живая душа?

БРЕКЕНБЕРИ

Чего тебе? И как сюда вошел ты?

1-й убийца. Мне бы потолковать с Кларенсом. А вошел я сюда собственными ногами.

БРЕКЕНБЕРИ

Немногословен ты.

2-й убийца. Да уж это лучше, чем болтать попусту. – Покажи ему предписание, да и дело с концом.

1-й убийца подает Брекенбери бумагу, тот ее читает.

БРЕКЕНБЕРИ

Тут сказано: сдать герцога я должен

С рук на руки подателям сего.

Не стану углубляться в суть приказа,

Чтоб непричастность сохранить к нему.

Вот вам ключи. А там вон – спящий герцог.

Я – к королю. Его удостоверю,

Что полномочия свои сдал вам.

1-й убийца. Отлично, сэр. Это очень даже разумно. Счастливого вам пути.

Брекенбери и тюремщик уходят.

2-й убийца. Так что ж, мне его заколоть во сне?

1-й убийца. Нет. А то еще, проснувшись, он скажет, что мы его убили, как трусы.

2-й убийца. Проснувшись? Дурак ты, – не проснуться уж ему до Страшного суда.

1-й убийца. Вот тогда-то он и скажет, что мы зарезали спящего.

2-й убийца. Стоило помянуть мне Страшный суд, и сразу страшно стало.

1-й убийца. Струсил, стало быть?

2-й убийца. Убивать-то не струсил: на то у нас приказ есть; только боязно свою душу погубить – тут никакой приказ не спасет.

1-й убийца. Я думал, что ты решился.

2-й убийца. Я и решился: оставить его в живых.

1-й убийца. А вот я пойду сейчас к герцогу Глостеру и все ему расскажу.

2-й убийца. Нет, постой-ка! Может, эта жалостливость еще выйдет из меня. Не успеешь сосчитать до двадцати, как она испарится.

1-й убийца. Ну, как теперь?

2-й убийца. Вроде бы еще капля совести осталась.

1-й убийца. А ты вспомни, сколько нам денег отвалят, когда дело будет сделано.

2-й убийца. Черт подери, я и забыл про деньги. Пусть умрет!

1-й убийца. А где ж она теперь, твоя совесть?

2-й убийца. У герцога Глостера в кошельке.

1-й убийца. Стало быть, как распустит он завязки кошелька, чтобы с нами расплатиться, твоя совесть оттуда и выпорхнет?

2-й убийца. И пусть себе летит. Кому она нужна?

1-й убийца. А ну как она к тебе вернется?

2-й убийца. Так я и стану с ней связываться. Это каверзная штука: она превращает мужчину в труса. Украл бы – нельзя, совесть корит, ругнулся бы – нельзя, совесть стыдит, переспал бы с соседской женой – нельзя, совесть не велит. Она вроде как дух с красным от стыда лицом, который бунтуется у человека внутри. И все норовит подставить тебе ножку. Однажды нашел я случаем кошелек с золотом, а совесть заставила вернуть его владельцу. С ней свяжешься – нищим станешь. Недаром ее из всех городов и весей в шею гонят – опаснейшая штука. Ежели человек хочет жить хорошо, да с самим собой ладить, должен он без совести обходиться.

1-й убийца. А, дьявол! Вот и меня начала теребить: не убивай, мол, герцога.

2-й убийца. Призови черта на помощь и не поддавайся совести; не то и охнуть не успеешь, как она тебя оседлает.

1-й убийца. Не на того напала: я крепкий орешек.

2-й убийца. Хорошо сказано! Ты, вижу, от своего не отступишься. Ну что, пора за работу?

1-й убийца. Хвати его по темени рукояткой меча, а потом мы его утопим в бочке мальвазии, что стоит за дверьми.

2-й убийца. Знатно придумано! Стало быть, окунем?

1-й убийца. Тсс… Он просыпается.

2-й убийца. Бей!

1-й убийца. Нет, сперва с ним еще потолкуем.

КЛАРЕНС

(просыпаясь)

Ты где, тюремщик? Дай-ка мне вина.

1-Й УБИЙЦА

Вина, милорд, вам будет, хоть залейся.

КЛАРЕНС

Во имя Божье, кто ты?

1-Й УБИЙЦА

Я человек, как вы.

КЛАРЕНС

Но ты не принц, как я.

1-Й УБИЙЦА

Но я и не изменник.

КЛАРЕНС

С лица простолюдин, а голос грозный.

1-Й УБИЙЦА

Лицо – мое, а голос – короля.

КЛАРЕНС

Загадочно и страшно говоришь ты.

В твоих глазах угроза. Как ты бледен!

Кто вас послал? Зачем вы оба здесь?

1-Й И 2-Й УБИЙЦЫ

(вместе)

Чтоб… Чтоб… Чтоб…

КЛАРЕНС

Чтоб умертвить меня?

1-Й И 2-Й УБИЙЦЫ

(вместе)

Да, да.

КЛАРЕНС

Вы не решались это мне сказать,

Ужели ж вы решитесь это сделать?

И чем, друзья мои, я вас обидел?

1-Й УБИЙЦА

Не нас обидели, а короля.

КЛАРЕНС

Но с королем я скоро помирюсь.

2-Й УБИЙЦА

Нет, ваша милость! Приготовьтесь к смерти!

КЛАРЕНС

Так вас двоих из всех людей избрали —

Невинного убить? В чем обвинен я?

На основании каких улик?

Когда, какой придирчивый судья

Дотошное дознанье вел? И кем

Приговорен несчастный Кларенс к смерти,

Пока перед судом он не предстал?

Мне угрожать – прямое беззаконье!

Я заклинаю вас спасеньем вашим,

Христовой кровью, пролитой за нас —

Подите прочь! Не троньте! Злодеяньем

Проклятье навлечете на себя.

1-Й УБИЙЦА

Мы исполняем данный нам приказ.

2-Й УБИЙЦА

А отдал нам приказ наш государь.

КЛАРЕНС

Слепые исполнители приказов!

Да разве государь всех государей

Не высек на скрижалях: «Не убий!»?

И вы презрите заповедь Господню,

Покорствуя приказу человека?

Страшитесь: бог карающей десницей

Воздаст тому, кто заповедь попрал.

2-Й УБИЙЦА

Вот и тебя карает он теперь

За клятвопреступленье и убийство.

Причастием скрепил ты свой обет:

На стороне Ланкастеров сражаться.

1-Й УБИЙЦА

Нарушил свой обет – и перед Богом

Изменник ты. Предательский клинок

Всадил ты в сына своего владыки.

2-Й УБИЙЦА

Кого клялся растить и защищать.

1-Й УБИЙЦА

О Божьей заповеди поминаешь,

А сам не надругался ты над ней?

КЛАРЕНС

Увы! Кого же ради совершил

Злодейство я? Не ради ли Эдуарда?

Нет, он не мог послать ко мне убийц:

За этот грех равно мы с ним в ответе.

А если Бог карает за грехи,

Он – знайте – это делает открыто;

Не вырывайте из десницы Божьей

Стрелу возмездья. Бог, карая грешных,

В окольных не нуждается путях.

1-Й УБИЙЦА

А кто толкнул тебя стать палачом,

Когда цветущий королевский отпрыск,

Плантагенет, сражен тобой был насмерть?

КЛАРЕНС

Любовь к Эдуарду, дьявол и мой гнев.

1-Й УБИЙЦА

Наш долг, любовь к Эдуарду и твой грех

Повелевают нам – убить тебя.

КЛАРЕНС

Когда вы оба любите Эдуарда,

Не можете меня вы ненавидеть:

Я брат ему и я его люблю.

А если вас деньгами соблазнили —

Ступайте к брату Глостеру, и он

За жизнь мою заплатит вам дороже,

Чем брат Эдуард заплатит вам за смерть.

2-Й УБИЙЦА

Ошиблись вы: вас ненавидит Глостер.

КЛАРЕНС

Неправда, любит! Мы с ним так дружны!

К нему ступайте от меня.

УБИЙЦЫ

                                           А как же.

КЛАРЕНС

Напомните: когда отец наш Йорк

Благословил победоносной дланью

Трех сыновей своих, их заклиная

Любить друг друга, он не помышлял,

Что может быть расторгнут наш союз.

Об этом вспомнит Глостер – и заплачет.

1-Й УБИЙЦА

Как плачут камни – так и нас учил он.

КЛАРЕНС

Зачем клевещешь? Ласков он ко мне.

1-Й УБИЙЦА

Вот-вот, как снег к цветочкам. Вы ошиблись:

Он сам приказ нам отдал – вас убить.

КЛАРЕНС

Неправда! Нет! Он так меня жалел,

Сжимал в объятьях и, рыдая, клялся

Любой ценою вызволить меня.

1-Й УБИЙЦА

А он и вызволит: отправит вас

Из сей юдоли слез к утехам рая.

2-Й УБИЙЦА

Милорд, молитесь. Надо умереть.

КЛАРЕНС

Свет благочестья есть в твоей душе:

Ты дал совет мне с Богом примириться;

Ужель ты в слепоте души посмеешь

На господа восстать, убив меня?

Подумайте: кто вас толкнул на грех, —

За грех свершенный вас возненавидит.

2-Й УБИЙЦА

Что ж делать?

КЛАРЕНС

                      Пожалеть!

И души вы свои тогда спасете.

1-Й УБИЙЦА

Жалеть? Жалеют женщины да трусы.

КЛАРЕНС

Нет! Не жалеет – дьявол, зверь, дикарь!

Любой из вас, когда бы он был принцем

И заперт был в тюрьме, как я теперь,

Увидев пред собою двух убийц,

Молить о жизни стал бы! —

Послушай, друг! Ты смотришь с состраданьем.

О, если мне твои глаза не лгут,

Стань рядом, умоляй со мною вместе,

Как будто сам ты в горести такой же, —

Принц горемычный, – просишь горемык.

2-Й УБИЙЦА

Эй, оглянитесь-ка!

1-Й УБИЙЦА

(нанося удар)

Вот так!.. И вот еще!.. А если мало,

В мальвазию тебя я окуну.

_{(Уходит, унося тело.)}

2-Й УБИЙЦА

Кровавое, отчаянное дело!

Хотел бы, как Пилат, умыть я руки,

Быть непричастным к мерзкому убийству.

Возвращается 1-й убийца.

1-Й УБИЙЦА

Ты что? И не подумал мне помочь!

Клянусь, узнает герцог, как ты струсил.

2-Й УБИЙЦА

Ох, если б он узнал, что его брата

Я спас от смерти… Забирай все деньги.

В убийстве злом раскаиваюсь я.

(Уходит.)

1-Й УБИЙЦА

А я так нет. Проваливай ты, трус!

Припрячу мертвеца, покуда герцог

Не скажет, как его похоронить,

Кошель в карман – и тягу, от беды:

Сработал дельце – заметай следы.

(Уходит.)

Акт II

Сцена 1

Лондон. Комната во дворце.

Трубы. Входят больной король Эдуард, королева Елизавета, Дорсет, Риверс, Хестингс, Бекингем, Грей и другие.

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Так! Нынче потрудился я на благо, —

Вы, пэры, укрепляйте сей союз.

Всяк день я жду, что вестника за мною

Пришлет Спаситель, чтоб меня спасти

От здешних тягот; и на небеса

Отыдет с миром дух, раз удалось мне

Мир заключить промеж моих друзей.

Довольно враждовать вам, Риверс, Хестингс!

Рука с рукой клянитесь быть друзьями.

РИВЕРС

Клянусь, что в сердце нет угрюмой злобы,

И вот печать любви – моя рука.

ХЕСТИНГС

Клянусь! И если лгу – не знать мне счастья.

КОРОЛЬ ЭДУАРД

И не лукавьте пред владыкой вашим,

Не то Господь, владыка всех владык,

Накажет вас за ваше двоедушье,

Заставит вас друг друга погубить.

ХЕСТИНГС

Я Риверса люблю – клянусь вам жизнью.

РИВЕРС

И я – всем сердцем Хестингса люблю.

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Взываю также к вам я, королева,

К вам, Дорсет, сын наш, к вам, лорд Бекингем:

И вы причастны к тягостным раздорам.

Милорду Хестингсу, моя супруга,

Для поцелуя руку протяните,

Как дружбы непритворной вашей знак.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Милорд, навек забыты наши распри,

Клянусь вам счастьем всех моих родных.

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Прошу вас, Дорсет, Хестингс, обнимитесь.

ДОРСЕТ

Вовек не изменю обету дружбы.

ХЕСТИНГС

И я клянусь вам в этом же, милорд.

Хестингс и Дорсет обнимаются.

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Теперь, обняв родных моей супруги,

Скрепи и ты, вельможный Бекингем,

Всеобщее единство – мне на радость.

БЕКИНГЕМ

(королеве)

Когда вражду взамен любви и дружбы

К вам, государыня, и к вашим близким

Проявит Бекингем, – пускай Господь

Меня казнит враждой моих друзей.

Пусть в час, когда мне будет нужен друг,

Я в том, кого сочту оплотом дружбы,

Найду бездушье, вероломство, ложь!

Пусть это все свершится, если к вам

Иль к вашим родичам я охладею.

Все обнимаются.

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Сердечный твой обет, лорд Бекингем,

Бальзам для моего больного сердца.

Лишь брата Глостера недостает,

Чтоб это примиренье стало полным.

Входит Глостер.

БЕКИНГЕМ

А вот и он, наш благородный герцог.

ГЛОСТЕР

День добрый королю и королеве.

Сиятельнейшим пэрам добрый день!

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Поистине, день добрым был для нас.

В благих делах его мы провели,

Вражду сменив любовью, распрю – миром

В собранье гордых и суровых пэров.

ГЛОСТЕР

Достойный труд, мой славный государь!

И если кто в собрании высоком

Из подозрительности, по навету

Меня почел врагом;

И если я нечаянно иль в гневе

Кого из них обидел, – я хотел бы,

Чтоб дружески мы помирились с ним.

Раздоры – смерть моя, их ненавижу,

Мечтаю о согласье и любви. —

Да будет, государыня, меж нами

Отныне мир, – я милость заслужу. —

И вы, мой благородный Бекингем,

Забудьте наши прошлые размолвки. —

Лорд Риверс и лорд Грей, ко мне напрасно

Питали вы вражду, – покончим с ней. —

Вас, герцоги, вас, графы, вас, милорды,

Всех об одном прошу: да будет мир.

С любым из земляков, живущих ныне,

Не больше я способен враждовать,

Чем только что родившийся младенец.

Хвала Творцу, смирившему мне душу.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Мы будем помнить этот день, как праздник.

Да ниспошлет согласье нам Господь.

Но об одном прошу вас, государь:

Снимите с брата Кларенса опалу.

ГЛОСТЕР

Как! В дружбе я вам клялся для того,

Чтоб надо мной при короле глумились?

Иль не известно всем, что герцог мертв?

Общее смятение.

Изволите над трупом насмехаться?

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Известно всем, что мертв? Кому известно?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Всевидящее небо! Что творится?

БЕКИНГЕМ

(Дорсету)

Лорд Дорсет, побледнел и я, как все?

ДОРСЕТ

О да, милорд, и нет тут человека,

Кто б на щеках румянец сохранил.

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Но как же мертв? Приказ был отменен.

ГЛОСТЕР

И все ж он мертв – по вашему приказу.

Видать, приказ Меркурий нес крылатый,

С отменой полз калека колченогий,

Он подоспел как раз к похоронам.

А между тем есть люди (ни рожденьем,

Ни верностью престолу не сравняться

Им с Кларенсом несчастным), что погрязли

Коль не в злодействах, так в злоумышленьях,

Но тени подозренья нет на них.

Входит Стенли и преклоняет колено.

СТЕНЛИ

К вам, государь, с прошеньем я покорным.

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Молчи – душа исполнена печали.

СТЕНЛИ

Не встану – выслушайте, государь.

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Ну, говори скорей: чего ты просишь?

СТЕНЛИ

Прощенья челядинцу моему:

Убил он нынче одного буяна

Из свиты Норфолка, – так не казните!

КОРОЛЬ ЭДУАРД

Ужель язык мой, осудивший брата,

Отважится помиловать раба?

Мой брат не убивал; он согрешил

Лишь в мыслях, а наказан лютой смертью.

Кто за него просил? Кто на коленях

Взывал ко мне, дабы смягчить мой гнев?

Молил не совершать братоубийства?

О родственной любви мне говорил?

Напоминал о том, как бедный Кларенс

Из-за меня от тестя отступился?

Кто битву мне при Тьюксбери напомнил?

Я Оксфордом был выбит из седла,

А Кларенс выручил меня и крикнул:

«Живи, мой брат, наш будущий король!»

Кто мне напомнил наш ночной привал,

Когда мы замерзали в чистом поле,

И он меня своим плащом укутал,

А сам дрожал от холода всю ночь?

Но приступ зверской ярости все это

Стер с памяти моей, – и вот никто

Не сжалился, никто мне не напомнил.

Когда же конюх или спальник ваш,

Пресветлый образ Божий оскверняя,

Убьет кого-то в пьяной потасовке,

Вы тотчас – в ноги королю: «Прости!»

И, вопреки закону, я прощаю.

А вот за брата моего – никто,

И в том числе я сам, неблагодарный,

Ни слова не замолвил мне. Бедняга!

Надменнейшим из вас он помогал,

Но не нашел ни в ком из вас защиты.

О Боже! Я боюсь, твой правый гнев

Падет на нас и на потомков наших. —

Подай мне руку, Хестингс! – Бедный Кларенс!

Король Эдуард и королева Елизавета с несколькими лордами уходят.

ГЛОСТЕР

Вот! Вот плоды поспешности. Заметьте,

Как, услыхав о том, что Кларенс мертв,

Смутилась королевина родня.

Они толкнули короля на это.

Но Бог воздаст им. А сейчас – к нему:

Нуждается он в нашем утешенье.

БЕКИНГЕМ

Мы все за вами следуем, милорд.

Уходят.

Сцена 2

Лондон. Королевский дворец.

Входит герцогиня Йоркская с двумя детьми Кларенса.

СЫН КЛАРЕНСА

Отец наш умер, бабушка? Скажи.

ГЕРЦОГИНЯ

Нет, внучек.

ДОЧЬ КЛАРЕНСА

Зачем же плачешь ты, бьешь в грудь себя

И причитаешь: «Ах, несчастный Кларенс!»?

СЫН КЛАРЕНСА

Зачем глядишь, качая головой,

И говоришь нам «Бедные сиротки!»,

Коль скоро жив отец наш благородный?

ГЕРЦОГИНЯ

Ах, детки, вы ошиблись: я горюю

О короле больном – вдруг он умрет, —

Совсем не об отце покойном вашем:

Покойников не воскресишь слезами.

СЫН КЛАРЕНСА

Ах, бабушка, созналась ты, он умер.

И дядя наш, король, тому виной.

Но Бог отмстит: ему в молитвах буду

Напоминать об этом каждый день.

ДОЧЬ КЛАРЕНСА

Я тоже, каждый день.

ГЕРЦОГИНЯ

Тсс, дети, тсс!.. Король вас крепко любит.

Невинным несмышленым малолеткам,

Где вам понять, кто вас осиротил.

СЫН КЛАРЕНСА

Нет, бабушка: наш добрый дядя Глостер

Мне объяснил, что это королева

Подговорила короля отправить

Отца в тюрьму: изменник, дескать, он.

Наш дядя мне рассказывал и плакал,

Жалел меня и нежно целовал,

Сказал, чтоб я считал его отцом:

Меня он любит, как родного сына.

ГЕРЦОГИНЯ

О злая ложь в обличье доброты!

Порок, надевший маску благонравья!

Он сын мой – и при этом мой позор.

Но ложь не с молоком моим всосал он.

СЫН КЛАРЕНСА

Ты думаешь, что дядя притворялся?

ГЕРЦОГИНЯ

Да, внучек.

СЫН КЛАРЕНСА

Не может быть… Послушай: что за шум?

Входит королева Елизавета с распущенными волосами,

за ней – Риверс и Дорсет.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

О, не мешайте мне рыдать, вопить,

Терзать себя и проклинать судьбу!

Вступив в союз с отчаяньем, воюю

С душой своей, сама себе я враг!

ГЕРЦОГИНЯ

Что означает этот бурный выход?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Он о трагедии оповещает:

Эдуард, мой муж, твой сын, король наш – мертв!

Как жить ветвям, когда подрублен корень?

Как зеленеть листве, коль высох ствол?

Кто хочет жить – давайте плакать вместе,

Кто хочет умереть – поторопитесь,

Чтоб души быстрокрылые, настигнув

Дух короля, ему служили верно

Там, в королевстве вечного покоя.

ГЕРЦОГИНЯ

О, скорбь твоя мне так же не чужда,

Как и супруг твой не был мне чужим.

И я, как ты, оплакала супруга

И стала жить, смотря на милый образ,

Что отразился в наших сыновьях.

Но вдребезги завистливая смерть

Разбила вдруг два зеркала державных;

Одно – кривое – зеркало осталось,

И с болью в нем я вижу свой позор.

Вдовою стала ты, но все ж ты – мать,

И в детях утешенье ты найдешь.

А подкосив меня утратой мужа,

Смерть вырвала из слабых рук моих

И костыли – двух старших сыновей.

Вся скорбь твоя в сравненье с этим горем

Идет вполгоря. И за мной права —

Тебя перестонать и переплакать.

СЫН КЛАРЕНСА

Когда отец наш умер, разве, тетя,

Вы плакали? И мы не плачем с вами.

ДОЧЬ КЛАРЕНСА

Никто сиротство наше не оплакал, —

Не ждите слез по вашему вдовству.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Помощников не надобно мне в скорби:

Не пересох источник слез моих.

Все родники пожертвовали влагу

Моим глазам, и с помощью луны,

Господствующей над стихией водной,

Я утоплю в моих слезах весь мир.

О мой супруг! О милый мой Эдуард!

ДЕТИ КЛАРЕНСА

О наш отец! О милый, милый Кларенс!

ГЕРЦОГИНЯ

О сыновья мои, Эдуард и Кларенс!

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Эдуард мне был опорой, – нет его.

ДЕТИ КЛАРЕНСА

Нам Кларенс был опорой, – нет его.

ГЕРЦОГИНЯ

Два сына были мне опорой, – нет их.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Кого постигло горшее вдовство?

ДЕТИ КЛАРЕНСА

Кого постигло горшее сиротство?

ГЕРЦОГИНЯ

Кого постигла горшая бездетность?

И это я, увы, мать их печалей:

Они горюют каждый по себе,

Горюю я одна со всеми вместе.

Я с нею плачу по ее Эдуарду,

Она ж со мной по Кларенсу не плачет;

По Кларенсу с детьми я плачу вместе,

Они ж со мной не плачут по Эдуарду.

Излейте же вы трое на меня,

Втройне скорбящую, все ваши слезы, —

И вашу боль я, как сиделка скорби,

Рыданьями своими облегчу.

ДОРСЕТ

(королеве Елизавете)

О, дорогая матушка, утешьтесь:

Не следует роптать на Божью волю.

Неблагодарными зовем мы тех,

Кто с недовольством хмурым платит долг

Великодушному заимодавцу;

Еще чернейшая неблагодарность

Роптать на небо: дав нам жизнь взаймы,

Оно потребовать уплаты вправе.

РИВЕРС

Вам нужно, государыня, подумать,

Как матери заботливой, о сыне,

О юном принце, и за ним послать —

Отрада в нем. Пусть принца коронуют.

Эдуард почил, – с ним схороните скорбь,

С Эдуардом юным вновь воскреснет радость.

Входят Глостер, Бекингем, Стенли, Хестингс, Ретклиф и другие.

ГЛОСТЕР

Сестра, мужайтесь! Все мы плачем с вами

О нашей закатившейся звезде.

Увы, слезами горю не помочь. —

А, матушка, простите, не заметил.

Прошу у вас, колена преклонив,

Благословения.

ГЕРЦОГИНЯ

Пусть Бог благословит и в сердце вложит

Любовь, смиренье, жалость, верность долгу.

ГЛОСТЕР

Аминь.

(В сторону.)

             …И мирную пошлет мне старость —

Такой припев у этой песни. Странно, —

Его их светлость нынче опустила.

БЕКИНГЕМ

О горестные принцы и вельможи,

На коих пал печали тяжкий груз,

Утешьтесь единением всеобщим!

Король, посеяв, не увидел жатвы,

Но сын его сберет нам урожай.

На раны, нанесенные нам распрей,

Наложены лубки, жгуты, повязки, —

Теперь им нужен ласковый уход.

Я полагаю, нужно отрядить

За принцем в Ладлоу небольшую свиту,

Чтоб в Лондоне его короновать.

РИВЕРС

Но почему же небольшую свиту?

БЕКИНГЕМ

Дабы во многолюдстве не открылись

Чуть затянувшиеся раны смут.

Вдвойне опасно это для страны,

Где власть главы лишилась, не окрепнув,

Где лошади, порвавшие постромки,

Несутся врассыпную, кто куда.

Предупредить, я мыслю, мы должны

Не только что угрозу – тень угрозы.

ГЛОСТЕР

Надеюсь, что король нас помирил;

Я буду верен нашему союзу.

РИВЕРС

Равно, как я, и полагаю, – все.

Но как бы неокрепшее единство

Не показалось скрытою враждой:

Большой отряд не возбудил бы толков.

Согласен я с милордом Бекингемом.

Пошлем за принцем небольшой отряд.

ХЕСТИНГС

И я согласен.

ГЛОСТЕР

                      Что ж, быть по сему.

Подумаем, кого отправить в Ладлоу.

Сестра и матушка, дадите ль нам вы

Свое согласие?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА И ГЕРЦОГИНЯ

(вместе)

                        От всей души.

Уходят все, кроме Бекингема и Глостера.

БЕКИНГЕМ

Милорд, кто б ни отправился за принцем,

Нам с вами дома не с руки сидеть.

В пути найдется случай написать

Заглавный лист для нашей с вами книги,

И чванных родственников королевы

От принца я сумею оттеснить.

ГЛОСТЕР

Мое второе я, советчик мудрый,

Пророк, оракул! Дорогой мой брат,

Я, как дитя, во всем тебе послушен.

Так – в Ладлоу! Здесь торчать нам ни к чему.

Уходят.

Сцена 3

Лондон. Улица.

_{Входят с разных сторон двое горожан.}

1-Й ГОРОЖАНИН

Сосед, здорово! Ты куда спешишь?

2-Й ГОРОЖАНИН

Чего-то мне, сосед, не по себе.

Ты слышал новость?

1-Й ГОРОЖАНИН

                                 Да, король скончался.

2-Й ГОРОЖАНИН

Плохая весть! Теперь не жди добра.

Боюсь, опять усобицы начнутся.

Входит 3-й горожанин.

3-Й ГОРОЖАНИН

Соседи, добрый день.

1-Й ГОРОЖАНИН

                                     День добрый, сэр.

3-Й ГОРОЖАНИН

Слыхали, что Эдуард, король наш, умер?

2-Й ГОРОЖАНИН

А как же, сэр. Храни теперь нас Бог!

3-Й ГОРОЖАНИН

Да, я боюсь – не миновать нам смуты.

1-Й ГОРОЖАНИН

Нет! Сын его, Бог даст, взойдет на трон.

3-Й ГОРОЖАНИН

Беда стране, где правит малолеток.

2-Й ГОРОЖАНИН

Уж верно будет опекун назначен

На время малолетства короля,

А там он возмужает и начнет

Вникать в дела и править государством.

1-Й ГОРОЖАНИН

Уже так было с Генрихом Шестым:

Когда он унаследовал престол,

Ему едва пошел десятый месяц.

3-Й ГОРОЖАНИН

Уже так было? Нет, друзья мои.

Тогда не занимать было державе

Мужей совета опытных и мудрых.

И доблестно за короля стояли

Его дядья.

1-Й ГОРОЖАНИН

                   Дядья у короля

И нынче есть, и со сторон обеих.

3-Й ГОРОЖАНИН

Эх, кабы все – со стороны отцовской,

Иль не было б их вовсе по отцу!

А так их спор о первенстве затронет

Нас первых – и тогда спаси нас Бог!

Сдается мне – опасен герцог Глостер;

А сыновья и братья королевы

Тщеславны и надменны, – править надо

Не им, а ими, чтобы наконец

Оправилось больное государство.

1-Й ГОРОЖАНИН

Ну-ну, небось все будет хорошо.

3-Й ГОРОЖАНИН

Коль небо в тучах, – надевай, брат, плащ;

Коль опадают листья, – жди зимы;

Коль солнце село, – жди ночного мрака;

Ненастье коль не в пору, – будет голод.

Дай бог, чтоб дело обернулось лучше,

Чем я предвижу и чем стоим мы.

2-Й ГОРОЖАНИН

И то сказать: людьми владеет страх.

Сейчас ты с кем бы ни заговорил, —

Глядят угрюмо и полны боязни.

3-Й ГОРОЖАНИН

Да, так бывает перед днями смуты.

Предчувствие грозящих людям бед

Им свыше посылается: не так ли

Морская зыбь пророчит ураган?

Положимся на бога. Вы куда?

2-Й ГОРОЖАНИН

Да нам велели в ратушу идти.

3-Й ГОРОЖАНИН

И мне. Ну что ж, тогда идемте вместе.

Уходят.

Сцена 4

Лондон. Дворец.

Входят архиепископ Йоркский, малолетний герцог Йоркский, королева Елизавета и герцогиня Йоркская.

АРХИЕПИСКОП

Ночь провели в Нортгемптоне они,

А к вечеру прибудут в Стони-Стрэтфорд.

Здесь надо ждать их завтра-послезавтра.

ГЕРЦОГИНЯ

Не терпится мне принца увидать:

Я думаю, совсем большой он вырос.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Я слышала, что – нет, что сын мой Йорк,

Пожалуй, брата ростом обогнал.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Да, мама; только этому не рад я.

ГЕРЦОГИНЯ

Зачем же, внучек? Рослым быть не худо.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Нет, бабушка; однажды дядя Риверс

За ужином сказал, что перерос

Я брата. «Да, – промолвил дядя Глостер, —

Мал колосок, зато репей высок».

Зачем же мне расти? Что проку в том?

Быть лучше колосом, не сорняком.

ГЕРЦОГИНЯ

Ты прав, ты прав. Хотя присловье это

К нему же самому неприменимо:

В младенчестве он был такой заморыш,

Так плохо рос, что, верно, должен был бы

Стать добрым колосом на радость всем.

АРХИЕПИСКОП

Ну что ж, таким и стал он, герцогиня.

ГЕРЦОГИНЯ

Да? Матери простительно сомненье.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Когда бы я сиятельному дяде

Напомнил, как он рос, то я задел бы

Его больней, чем он задел меня.

ГЕРЦОГИНЯ

Да неужели? Ну-ка, расскажи.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Я слышал, будто дядя рос так быстро,

Что через два часа после рожденья

Мог корку грызть, тогда как у меня

Прорезался в два года первый зуб.

Что, бабушка? Я дядю подкусил бы?

ГЕРЦОГИНЯ

Кто это, внучек, рассказал тебе?

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Его кормилица.

ГЕРЦОГИНЯ

Его кормилица? Да ведь ее

До твоего рожденья схоронили.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Ну, не она, – тогда не знаю кто.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Болтун! Угомонись – ты слишком дерзок.

АРХИЕПИСКОП

Не гневайтесь, ведь он еще дитя.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

У стен есть уши.

АРХИЕПИСКОП

Гонец явился к нам.

Входит гонец.

                                  Какие вести?

ГОНЕЦ

Такие, что и вымолвить мне тяжко.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Как принц?

ГОНЕЦ

                   Он, государыня, здоров.

ГЕРЦОГИНЯ

Так что ж тогда случилось?

ГОНЕЦ

Лорд Риверс и лорд Грей и вместе с ними

Сэр Томас Воген – в Помфрете, под стражей.

ГЕРЦОГИНЯ

Кто приказал?

ГОНЕЦ

                        Вельможный герцог Глостер,

Светлейший герцог Бекингем.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

                                 За что?

ГОНЕЦ

Я сообщил вам все, что знаю сам.

А почему тех благородных лордов

Под стражу взяли – неизвестно мне.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

О, горе мне! Я вижу, дом наш гибнет!

Тигр бросился на трепетную лань!

Бесстыдный узурпатор посягает

На неокрепший беззащитный трон.

Что ж, пусть грядут кровь, смерть, опустошенье!

Начертано все это предо мной!

ГЕРЦОГИНЯ

Проклятье вам, дни смуты, дни тревог!

Без счета уж я вас перевидала.

Супруг мой пал, корону добывая,

Моих сынов то возносила ввысь

Капризная судьба, на радость мне,

То низвергала в пропасть, мне на горе.

Когда ж они превозмогли, покончив

С междоусобьем, тотчас начались

И в стане победителей раздоры:

Восстали брат на брата, кровь на кровь,

И сами на себя. О, удержись,

Неистовый, бессмысленный разбой,

Смири свою проклятую свирепость

Иль дай мне смерть, чтоб мне смертей не видеть!

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Скорей, мой сын! В убежище, во храм!

Прощайте, матушка.

ГЕРЦОГИНЯ

                                    Постой, я с вами.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Вам нет причин бояться.

АРХИЕПИСКОП

(королеве Елизавете)

                                           В путь, миледи,

С собой все драгоценности возьмите

И все необходимое, а я

Вам государственную сдам печать.

Да будет бог так милостив ко мне,

Как я привязан к вам и к вашим близким.

Пойдемте же. Я отведу вас в храм.

Уходят.

Акт III

Сцена 1

Лондон. Улица.

Трубы.

Входят малолетний принц Уэльский, герцоги Глостер и Бекингем, кардинал Борчер, Кетсби и другие.

БЕКИНГЕМ

Светлейший принц, я поздравляю вас

С прибытием в столицу вашу, Лондон.

ГЛОСТЕР

С прибытием, мой дорогой племянник,

Властитель дум моих. Тяжелый путь

В унынье вас поверг.

ПРИНЦ

                                  Напротив, дядя:

Унынье сделало дорогу тяжкой.

А где другие дяди? Где они?

ГЛОСТЕР

Ах, принц, вам в вашей юности невинной

Житейской лжи еще не распознать.

По внешности вы судите о людях,

Но знает бог, что внешность и душа

В согласии друг с другом слишком редко.

Дядья, которых ждали вы, опасны:

Вы слушали медовые их речи,

Не видели, что яд у них в сердцах.

Спаси вас бог от них, от лжедрузей!

ПРИНЦ

Избави бог меня от лжедрузей.

Но дяди ведь не лжедрузья.

ГЛОСТЕР

                                              К вам, принц,

Мэр Лондона с приветствием явился.

Входит лорд-мэр Лондона со свитой.

ЛОРД-МЭР

Принц, дай Господь здоровья вам и счастья!

ПРИНЦ

Благодарю, милорд.

(Свите лорд-мэра.)

                                 И всех вас тоже.

Лорд-мэр со свитой отходит в глубину сцены.

А я-то ждал, что мама с братцем Йорком

Еще до въезда в город встретят нас.

И Хестингс – вот лентяй! – не потрудился

Нас известить: приедут ли они.

БЕКИНГЕМ

Да вот и он, в испарине от спешки.

Входит Хестингс.

ПРИНЦ

Милорд, я рад вас видеть. Где же мама?

ХЕСТИНГС

Зачем – не знаю (то известно Богу),

Но королева с вашим братом Йорком

Укрылась в храме. Юный герцог рвался

Со мной – ваше высочество встречать,

Но матушка его не отпустила.

БЕКИНГЕМ

Вот беспричинное недружелюбье!

Лорд-кардинал, а не смогли бы вы

От королевы получить согласье

На то, чтоб мог явиться герцог Йорк

Пред августейшим братом? – Коль откажет,

Тогда, лорд Хестингс, вам его придется

Насильно вырвать из ревнивых рук.

КАРДИНАЛ

Милорд, коль скоро слабый голос мой

Сумеет убедить мать-королеву,

То герцог Йоркский тотчас будет здесь.

Но если к увещаниям она

Останется глуха, – избави боже

Вторженьем в храм священные нарушить

Права убежища. Нет, ни за что

В таком грехе я не приму участья.

БЕКИНГЕМ

Бессмысленно упрямы вы, милорд,

И ваша совестливость старомодна.

Судите здраво, как велит наш век.

Взять герцога из храма – не кощунство.

Ведь храм дает убежище лишь тем,

Кто отправляет в нем свое служенье,

Иль тем, кто сам там попросил укрытья;

Принц не относится ни к тем, ни к этим,

Храм быть ему убежищем не может.

А потому, взяв герцога из церкви,

Вы не нарушите церковных прав.

О взрослых, укрывавшихся во храме,

Я слышал, но о детях – никогда.

КАРДИНАЛ

Милорд, меня вы переубедили.

Лорд Хестингс, вы со мной?

ХЕСТИНГС

                                                Иду, милорд.

ПРИНЦ

Скорей, спешите, добрые милорды!

Кардинал и Хестингс уходят.

(Глостеру.)

Скажите, дядя, где же будем жить

До коронации моей мы с братом?

ГЛОСТЕР

Где вам благоугодно, государь.

Но если дать позволите совет, —

На день-другой вам лучше выбрать Тауэр,

А там мы поразмыслим, где бы вам

Жить было здоровее и приятней.

ПРИНЦ

Всего бы меньше мне хотелось в Тауэр.

Его воздвиг, как будто, Юлий Цезарь?

БЕКИНГЕМ

Начало Юлий Цезарь положил,

Но крепость перестроена позднее.

ПРИНЦ

А как узнали, что ее он строил —

Из летописи или по преданью?

БЕКИНГЕМ

Из летописи, милостивый принц.

ПРИНЦ

А все ж, милорд, когда б известье это

И не попало в хроники, наверно,

Передавалось бы из уст в уста

Потомками вплоть до скончанья дней.

ГЛОСТЕР

(в сторону)

Он мудр не по годам. Как говорят,

Такие дети редко долговечны.

ПРИНЦ

Что вы сказали, дядя?

ГЛОСТЕР

                                       Я сказал,

Что слава и без хроник долговечна.

(В сторону.)

Жонглирую словами я: точь-в-точь —

Порок в нравоучительной пиесе.

ПРИНЦ

Да, Юлий Цезарь знаменит недаром:

Он доблестью свой ум обогатил,

Умом свою увековечил доблесть.

Не побежденный смертью победитель,

Уйдя из жизни, в вечной славе жив.

И я признаюсь вам, лорд Бекингем…

БЕКИНГЕМ

В чем, мой светлейший принц?

ПРИНЦ

Хочу, когда я вырасту большой,

Вернуть французские владенья наши,

А нет, – пускай погибну как солдат,

Не запятнав свой титул королевский.

ГЛОСТЕР

(в сторону)

Обычно слишком ранняя весна

Короткое нам предвещает лето.

Входят герцог Йоркский, Хестингс и кардинал.

БЕКИНГЕМ

А вот к нам, в добрый час, и герцог Йоркский.

ПРИНЦ

Ах, Ричард!.. Ты здоров ли, милый брат?

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Да, государь. Ведь ты стал государем?

ПРИНЦ

Увы, к несчастью нашему, ты прав:

Смерть унесла того, кто этот титул

Мог прославлять, – и титул потускнел.

ГЛОСТЕР

Здоров ли мой племянник герцог Йорк?

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Спасибо, дядя Глостер. Да, милорд,

Сказали вы, что в рост идет репейник,

А принц, мой брат, меня намного выше.

ГЛОСТЕР

Вы правы.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

                   Стало быть, репейник – он?

ГЛОСТЕР

О, разве так посмел бы я сказать?

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

А кто из нас двоих вам ближе, дядя?

ГЛОСТЕР

Он мной, как государь, повелевает,

Вы ж вправе мной располагать, как родич.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Тогда мне подарите свой кинжал.

ГЛОСТЕР

Кинжал, племянник? Вот – от всей души.

ПРИНЦ

Ты, братец, попрошайка.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Наш дядя добрый, не откажет он.

Да это ведь пустяк, отдать не жалко.

ГЛОСТЕР

Я большего для вас не пожалею.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

И большего? Мне дали бы и меч?

ГЛОСТЕР

С охотой, милый, будь бы он полегче.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Так вам не жаль подарков легковесных?

Чуть повесомей, попрошайке – «нет»?

ГЛОСТЕР

Тяжелый меч вам был бы ни к чему.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

А я не знал, что этот меч – никчемный.

ГЛОСТЕР

Так взяли б меч, мой маленький племянник?

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

И с благодарностью такой точь-в-точь.

ГЛОСТЕР

С какой?

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

               Да с маленькой, каков я сам.

ПРИНЦ

Наш братец Йорк неисправимо дерзок.

Как можно, дядя, все это сносить?

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Хотели вы сказать: меня носить?

Брат высмеял нас с вами, дядя Глостер:

У вас, мол, подходящая спина,

Чтобы меня носить вам, как мартышку.

БЕКИНГЕМ

(тихо, Хестингсу)

Смотрите, как он тонко повернул,

Чтоб дядя не обиделся на шутку,

И над собой он мило потрунил.

Такой малыш и так разумен – чудо!

ГЛОСТЕР

(принцу)

Милорд, быть может, вам продолжить путь?

Тогда как я с милордом Бекингемом

Отправлюсь вашу матушку просить,

Чтоб вас встречать она явилась в Тауэр.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Постойте, государь! Зачем нам в Тауэр?

ПРИНЦ

Милорд-протектор говорит – так нужно.

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Да я там не смогу заснуть от страха.

ГЛОСТЕР

Чего ж бояться вам?

ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ

Чего? А страшный призрак – дядя Кларенс?

Он там убит, мне бабушка сказала.

ПРИНЦ

Мне нечего бояться мертвых дядей.

ГЛОСТЕР

Надеюсь, и живых?

ПРИНЦ

Надеюсь – нет, пока все дяди живы.

Пойдем, милорд! Все думаю о них…

С тяжелым сердцем путь держу я в Тауэр.

_Трубы.

Уходят все, кроме Глостера, Бекингема и Кетсби.

БЕКИНГЕМ

(Глостеру)

Милорд, уж не зловредная ли мать

Болтливого ребенка научила

Подшучивать над вами непристойно?

ГЛОСТЕР

Должно быть, так. Занятный мальчуган!

Смышлен, находчив, смел, развязен, дерзок.

Ну, словом, в мать от головы до пят.

БЕКИНГЕМ

Бог с ними. – Кетсби, подойди сюда.

Ты клялся столь же верно помогать нам,

Сколь свято нашу тайну сохранять.

О чем доро́гой совещались мы —

Ты знаешь. Как ты думаешь: легко ли

Лорд Хестингс согласится с нами в том,

Что должен благородный герцог Глостер

Воссесть на трон прекрасной сей страны?

КЕТСБИ

Он, в память короля, так любит принца,

Что действовать ему во вред не станет.

БЕКИНГЕМ

А Стенли как? Он с нами не пойдет?

КЕТСБИ

Как Хестингс, так и он.

БЕКИНГЕМ

Ну что ж, тогда ступай, мой добрый Кетсби,

И с лордом Хестингсом речь заведи

Издалека – разведай, как он мыслит.

Да позови его на завтра в Тауэр:

О коронации посовещаться.

Увидишь, что склоняется он к нам, —

Его ты подогрей, ему откройся.

А будет неподатливым, холодным —

Таким же будь и ты, прерви беседу

И дай нам знать о помыслах его.

Нам два совета завтра предстоят,

И на тебя надеемся мы крепко.

ГЛОСТЕР

И от меня ему поклон. Скажи,

Что свору недругов его заклятых

Ждет завтра в Помфрете кровопусканье.

Так пусть на радостях мой друг, лорд Хестингс,

Покрепче поцелует миссис Шор.

БЕКИНГЕМ

Итак, берись за дело, добрый Кетсби.

КЕТСБИ

Со всем моим старанием, милорды.

ГЛОСТЕР

До ночи мы услышим о тебе?

КЕТСБИ

Услышите, милорд.

ГЛОСТЕР

Обоих нас найдешь ты в Кросби-Хаус.

_{Кетсби уходит.}

БЕКИНГЕМ

Но если мы узнаем, что лорд Хестингс

К нам не примкнет, – что делать нам, милорд?

ГЛОСТЕР

Что делать? Голову долой – и все!

Лишь я взойду на трон, ты мне напомни,

Чтоб дал тебе я графство Херифорд

Со всем добром, что брат Эдуард оставил.

БЕКИНГЕМ

Напомню вам о щедром обещанье.

ГЛОСТЕР

Душевно буду рад его сдержать.

Сейчас поужинаем, а потом

В подробностях наш замысел обсудим.

Уходят.

Сцена 2

Перед домом лорда Хестингса.

Входит гонец.

ГОНЕЦ

(стучит в дверь)

Милорд! Милорд!

ХЕСТИНГС

(за сценой)

                               Кто там?

ГОНЕЦ

Гонец от лорда Стенли.

ХЕСТИНГС

Который час?

ГОНЕЦ

Сейчас пробьет четыре.

_{Входит лорд Хестингс.}

ХЕСТИНГС

Не спится господину твоему.

ГОНЕЦ

Как видно, так, по порученьям судя.

Велел он вас приветствовать сперва.

ХЕСТИНГС

А что еще?

ГОНЕЦ

Еще велел сказать, что сон он видел:

Кабан сорвал с него клыками шлем.

Потом сказал, что нынче – два совета,

И первый может обернуться так,

Что на втором вам с ним придется худо.

А потому он спрашивает вас,

Угодно ль вам, милорд, с ним заодно

Вскочить в седло и гнать коней на север

От тяжких бед, что чует он душой?

ХЕСТИНГС

Ступай, приятель, к лорду своему,

Скажи, чтоб двух советов не страшился:

В одном из них сидим мы оба сами,

В другом сидит надежный друг мой Кетсби,

И если что-нибудь коснется нас,

Меня тотчас уведомят об этом.

А что до снов, – ужели так он прост,

Чтоб верить их обманным наважденьям?

Бежать от кабана, пока он сам

Не бросился? Мы лишь раздразним зверя,

Который и не думал трогать нас.

Скажи, чтоб господин твой шел сюда,

И мы отправимся с ним вместе в Тауэр.

Кабан для нас там будет как ручной.

ГОНЕЦ

Иду, милорд. Все передам ему.

_{Входит Кетсби.}

КЕТСБИ

Желаю здравствовать, лорд-камергер.

ХЕСТИНГС

А, с добрым утром, Кетсби! Как вы рано!

Что слышно в нашем шатком государстве?

КЕТСБИ

И впрямь оно шатается, милорд.

И твердо встанет на ноги, я верю,

Лишь если Глостер обретет венец.

ХЕСТИНГС

Что? Обретет венец? Корону то есть?

КЕТСБИ

Да, благородный лорд.

ХЕСТИНГС

Скорее голову мою снесут,

Чем я снесу, чтоб голова его

Украсилась короной беззаконно.

Ты думаешь, он метит на нее?

КЕТСБИ

Клянусь, что так. И верит он, что вы

Возглавите приверженцев его.

И с тем вам шлет он доброе известье:

Сегодня в Помфрете врагов всех ваших,

Всю королевину родню – казнят.

ХЕСТИНГС

И то сказать, – не мне грустить об этом.

Всегда мы с ними были во вражде.

Но чтоб за Ричарда я стал и продал

Наследников монарха моего?

Нет, видит бог, скорей расстанусь с жизнью!

КЕТСБИ

Господь вас в том да укрепит, милорд.

ХЕСТИНГС

Подумать! Даже год спустя я буду

От радости смеяться, вспоминая,

Что дожил до погибели врагов,

Поссоривших меня с моим монархом.

Ну, Кетсби! Не пройдет и двух недель, —

Я кой-кого, кто и не ждет, отправлю…

КЕТСБИ

Как тяжко умирать, мой добрый лорд,

Когда не ждешь, не подготовлен к смерти.

ХЕСТИНГС

Ох, тяжко, тяжко! А выходит так

И с Риверсом, и с Вогеном, и с Греем.

Да выйдет и кой с кем еще из тех,

Кто мнит – ничто, мол, им не угрожает,

Как нам с тобой, кого вельможный Ричард

И герцог Бекингем всем сердцем любят.

КЕТСБИ

Превыше всех вы в мненье их обоих.

(В сторону.)

И будет красоваться всех превыше

Твоя башка на Лондонском мосту.

ХЕСТИНГС

Да, знаю. Что ж, я это заслужил.

Входит Стенли.

ХЕСТИНГС

Ну, вот! А что рогатины не взяли?

Боитесь кабана, а безоружны.

СТЕНЛИ

Милорд, привет вам. С добрым утром, Кетсби.

Вы шутите, но мне, клянусь распятьем,

Не по себе от этих двух советов.

ХЕСТИНГС

Мне жизнь мила не менее, чем вам.

А нынче для меня, могу заверить,

Ценнее, чем когда-либо, она.

Поверьте, друг: я так не ликовал бы,

Когда б не знал – ничто нам не грозит.

СТЕНЛИ

Те господа, что в Помфрете сейчас,

Смеялись тоже, покидая Лондон,

И думали: ничто им не грозит.

Но видите – настал их черный день.

Быть может, это просто вспышка злобы?

Дай бог, чтоб страх мой беспричинным был.

Так, значит, в Тауэр? Уже светло.

ХЕСТИНГС

Сейчас идем, милорд. А вам известно,

Что нынче этих лордов обезглавят?

СТЕНЛИ

За преданность с них головы долой!

Не лучше ли прогнать долой их судей?

Ну что ж, пойдем, милорд.

Входит посыльный.

ХЕСТИНГС

Ступайте-ка вперед. А я хочу

Потолковать вот с этим добрым малым.

Стенли и Кетсби уходят.

Ну, как живешь, приятель?

ПОСЫЛЬНЫЙ

                                                 Веселей,

Чем ваша милость спрашивать изволит.

ХЕСТИНГС

И я живу повеселее, друг,

Чем в пору нашей предыдущей встречи:

Тогда меня вели под стражей в Тауэр

По воле королевиной родни,

А нынче, – но помалкивай об этом, —

Тех недругов моих ведут на казнь,

И я возвысился как никогда.

ПОСЫЛЬНЫЙ

Дай бог и дальше этак, ваша светлость.

ХЕСТИНГС

Спасибо, друг.

(Бросает ему кошелек.)

                         Вот, выпей за меня.

ПОСЫЛЬНЫЙ

Храни вас Бог, милорд.

(Уходит.)

Входит священник.

СВЯЩЕННИК

Милорд! Я счастлив видеть вашу светлость.

ХЕСТИНГС

Благодарю, сэр Джон, от всей души.

За прошлую я не расчелся требу,

В воскресный день вам уплачу должок.

СВЯЩЕННИК

Я подожду, милорд.

_{Входит Бекингем.}

БЕКИНГЕМ

Вы со священником, лорд-камергер?

Священник нужен вашим трем друзьям,

Что в Помфрете. Вам каяться не к спеху.

ХЕСТИНГС

Вы правы. Я и сам о тех подумал,

Увидев преподобного отца.

Вы по дороге в Тауэр?

БЕКИНГЕМ

Туда, милорд, однако ненадолго, —

Я прежде вас оттуда ворочусь.

ХЕСТИНГС

Должно быть, так: я буду там обедать.

БЕКИНГЕМ

(в сторону)

И ужинать, – хоть ты того не знаешь. —

Пойдемте?

ХЕСТИНГС

                   Я за вами, ваша светлость.

Уходят.

Сцена 3

Помфретский замок.

Входят Ретклиф и стража, ведущая на казнь Риверса, Грея и Вогена.

РИВЕРС

Сэр Ричард Ретклиф, говорю тебе:

Увидишь нынче, как встречают смерть

Во имя чести, верности и долга.

ГРЕЙ

Пусть принца Бог от вас убережет,

Проклятая вы стая кровопийц!

ВОГЕН

Еще свою оплачете вы участь!

РЕТКЛИФ

Пора! Окончен жизни вашей срок.

РИВЕРС

О Помфрет, Помфрет! Замок роковой,

Столь благородной кровью обагренный!

Ведь Ричарда Второго зарубили

В твоих цареубийственных стенах.

И мы тебя, на вящий твой позор,

Своею напоим невинной кровью.

ГРЕЙ

Настигло нас проклятье Маргариты

За то, что мы и Хестингс допустили,

Чтоб Ричардом был сын ее убит.

РИВЕРС

И Ричард ею проклят был, и Хестингс,

И Бекингем. Услышь ее, Господь,

Казни их так же, как ты нас казнишь!

Но пощади мою сестру с детьми, —

Умилостивит пусть тебя, Господь,

Кровь наша, что прольется беззаконно.

РЕТКЛИФ

Довольно! Пробил ваш последний час.

РИВЕРС

Давайте же обнимемся, Грей, Воген!

Прощай!.. Прощай!.. До встречи в небесах.

Уходят.

Сцена 4

Лондон. Тауэр.

_{Входят Бекингем, Стенли, Хестингс, епископ Илийский, Ретклиф, Ловел и другие лорды и занимают места за столом.}

ХЕСТИНГС

Собрались мы, сиятельные пэры,

Дабы день коронации назначить.

Как судите? Назначим, с богом, день.

БЕКИНГЕМ

А все уже для празднества готово?

СТЕНЛИ

Готово. Надлежит лишь выбрать день.

ЕПИСКОП

Быть может, завтра? День – благоприятный.

БЕКИНГЕМ

А как об этом мыслит лорд-протектор?

Кто посвящен в намеренья его?

ЕПИСКОП

Кому же знать их, герцог, как не вам?

БЕКИНГЕМ

Что! Мне, милорд?

Друг друга знаем мы в лицо, но души…

С моей душой не в большем он знакомстве,

Чем я – с его, я – с вашей, вы – с моей.

Вот вы, лорд Хестингс, с ним весьма близки.

ХЕСТИНГС

Да, герцог мне оказывает честь

Своею дружбой. Но не говорили

Еще о коронации мы с ним,

И мне его сужденье неизвестно.

Но вы, милорды, назначайте день,

За герцога – я голос свой подам:

Он, верно, не посетует на это.

_{Входит Глостер.}

ЕПИСКОП

А вот сам лорд-протектор, в добрый час.

ГЛОСТЕР

Приветствую, сиятельные лорды!

Проспал. Надеюсь, это опозданье

Не повредило замыслам великим,

Которые должны мы утвердить.

БЕКИНГЕМ

Когда бы к выходу вы опоздали,

За вас бы подал реплику лорд Хестингс, —

То бишь о коронации сужденье.

ГЛОСТЕР

Рискнуть на это мог бы только он:

Мы так дружны с ним, он меня так любит.

ХЕСТИНГС

Благодарю, милорд.

ГЛОСТЕР

                                 Милорд епископ,

Я, бывши в Холборне, у вас в саду

Отличную приметил землянику.

Вы не пошлете ли собрать – на пробу?

ЕПИСКОП

О да, с великой радостью, милорд.

_{(Уходит.)}

ГЛОСТЕР

Лорд Бекингем, прошу вас – на два слова.

_{(Отводит Бекингема в сторону.)}

У Хестингса выпытывать стал Кетсби,

За нас ли он? И пылкий лорд вскипел:

Мол, сложит голову, но не позволит,

Чтоб сын его любимого монарха

(Так раболепно выразился он)

Лишен был королевского престола.

БЕКИНГЕМ

Милорд, не выйдете ли? Я – за вами.

_{Глостер и Бекингем уходят.}

СТЕНЛИ

Но мы не выбрали день торжества.

Я полагаю, завтра слишком рано.

Что до меня, я был бы рад отсрочке,

Дабы мог подготовиться вполне.

_{Возвращается епископ Илийский.}

ЕПИСКОП

А где же герцог Глостер?

За земляникой я уже послал.

ХЕСТИНГС

Как весел нынче герцог, как приветлив!

Одушевлен приятной, верно, мыслью, —

Так с нами поздоровался тепло.

Он меньше всех людей в крещеном мире

Любовь и ненависть таить способен.

Что в сердце у него – то на лице.

СТЕНЛИ

И что ж вы по лицу узрели в сердце?

ХЕСТИНГС

Что он ни на кого тут не в обиде.

Иначе бы в глазах прочли мы гнев.

СТЕНЛИ

Отвечу вам: дай бог, чтоб было так.

Входят Глостер и Бекингем.

ГЛОСТЕР

Спрошу вас всех: чего достоин тот,

Кто, замышляя смерть мою, прибег

К бесовским козням, к злому чародейству,

Меня испортил адским волшебством?

ХЕСТИНГС

Известно всем, милорд, как вас люблю я,

И потому в собранье этом первый

Я злоумышленников осужу:

Кто б ни были, одна им кара – смерть.

ГЛОСТЕР

Возьмите же в свидетели злодейства

Свои глаза! Меня околдовали:

Моя рука – вот! – как больная ветка

Вдруг высохла! А напустили порчу

Вдова Эдуарда, гнусная колдунья,

В союзе с мерзкой потаскухой Шор.

ХЕСТИНГС

Ну, если их виной, милорд…

ГЛОСТЕР

                                                 Что! Если?

Ты, покровитель непотребной шлюхи,

Глумишься надо мной своими «если»?

Изменник! Голову ему долой!

Клянусь, пока ее я не увижу,

Не сяду есть. – Кончайте, Ловел, Ретклиф! —

Все прочие, – кто за меня, – пойдем!

Уходят все, кроме Хестингса, Ретклифа и Ловела.

ХЕСТИНГС

О, горе, горе Англии – что мне!

Глупец! – я мог бы все предотвратить!

Кабан срывает шлемы – снилось Стенли.

Бежать бы! – но, смеясь, я пренебрег.

Мой конь споткнулся трижды на пути

И заартачился при въезде в Тауэр:

Знать, чуял, что везет меня на бойню.

Теперь и впрямь мне нужен тот священник…

А с тем посыльным как я говорил!

Как ликовал я, что моим врагам

Сегодня в Помфрете резню устроят,

А мой удел довольство и почет.

О Маргарита! Как твое проклятье

Обрушилось на голову мою!

РЕТКЛИФ

Короче! Герцогу пора обедать,

Уж он заждался вашей головы.

ХЕСТИНГС

Мы быстротечных милостей людских

Взыскуем, позабыв Господню милость!

Но ищущему милостей не лучше,

Чем пьянице на корабельной мачте:

Ведь можно от малейшего толчка

Свалиться вниз, в бездонную пучину.

ЛОВЕЛ

Что проку в жалобах? Пора. Идем!

ХЕСТИНГС

О изверг Ричард! О моя страна!

Ужаснейшие дни тебе пророчу!

На плаху? Что ж! Ведите – и ему

Отдайте голову. Пусть поглумятся.

Но будет смех весельчакам не впрок:

Их собственный конец уж недалек.

Уходят.

Сцена 5

Лондон. На стенах Тауэра.

Входят Глостер и Бекингем в заржавленных доспехах не по росту, придающих им странный вид.

ГЛОСТЕР

Ну, друг, сумеешь ты дрожать, бледнеть,

Дыханье прерывать на полуслове,

И снова начинать, и вновь смолкать,

Как если б ужас помутил твой ум?

БЕКИНГЕМ

Да уж доверься мне: как истый трагик

Я буду озираться, бормотать,

Дрожать, пугаться шороха травинки,

Изображая ужас. Дикий взгляд,

Улыбки вымученные, – все это

На службу нашим замыслам поставлю.

Однако где же Кетсби?

ГЛОСТЕР

Вот он. Смотри: лорд-мэра он ведет.

Входят лорд-мэр и Кетсби.

Стеречь подъемный мост!

БЕКИНГЕМ

                                             Чу! Барабан…

ГЛОСТЕР

Глаз, Кетсби, не спускать со стен!

БЕКИНГЕМ

Лорд-мэр, затем послали мы за вами…

ГЛОСТЕР

Эй, оглянись!.. К оружью! Вот враги!..

БЕКИНГЕМ

Нам в помощь Бог и наша правота.

_{Входят Ловел и Ретклиф с головой Хестингса.}

ГЛОСТЕР

Постой! Друзья идут к нам: Ретклиф, Ловел.

ЛОВЕЛ

Вот голова, с которой распростился

Изменник подлый, вероломный Хестингс.

ГЛОСТЕР

Как я его любил! – слез не унять.

Я мнил, что в целом христианском мире

Нет существа беззлобнее, чем он.

Он книгой был, в которую мой дух

Записывал заветнейшие мысли.

Под маской добродетели искусно

Скрывал свою порочность он и слыл

Почти безгрешным, если не считать,

Что с Шоровой женой он жил во блуде.

БЕКИНГЕМ

О да! Свою предательскую сущность

Скрывал он, как никто.

Вообразите, а точней – поверьте,

Что если б не защита провиденья,

Мы б не могли и рассказать об этом:

Он замышлял сегодня на совете

Меня и лорда Глостера убить.

ЛОРД-МЭР

Да неужели так?

ГЛОСТЕР

Вы что? Язычники мы или турки?

Да разве б мы решились без суда

Предать его, злодея, скорой смерти,

Не будь такая крайняя опасность?

Его казнить мы вынуждены были,

Дабы спасти страну, спасти себя.

ЛОРД-МЭР

Храни вас Бог! Казнен он по заслугам.

Вы действовали правильно, милорды:

Изменникам преподали урок.

Чего же было от него и ждать,

Коль скоро спутался он с миссис Шор?

ГЛОСТЕР

Однако, чтоб его подвергнуть казни,

Решили подождать мы вашу милость.

Увы, усердье этих двух друзей

Опередило наши пожеланья.

Хотелось, чтоб услышали вы сами,

Как каялся изменник, как трусливо

В подробностях весь заговор раскрыл.

А то б вы все могли удостоверить

Перед народом, чтоб никто не вздумал

Порочить нас и сожалеть о нем.

ЛОРД-МЭР

Милорд, я все усвоил с ваших слов,

Как если б сам и видел все и слышал.

Почтеннейших из граждан соберу

И разъясню спасительность сих действий.

ГЛОСТЕР

Мы и хотели все решить при вас,

Дабы пресечь злокозненные слухи.

БЕКИНГЕМ

И опозданье вам не помешает

Свидетелем быть нашей правоты.

Счастливый путь, достойнейший лорд-мэр!

Лорд-мэр уходит.

ГЛОСТЕР

Ступай за ним, за ним, мой Бекингем!

Он в ратушу помчался со всех ног.

Там, улучивши миг, ты им вверни

Про незаконность всех детей Эдуарда.

Им расскажи, как он велел казнить

Трактирщика, который пошутил, —

Мол, сын его наследует корону:

Бедняга разумел трактир, на коем

Как вывеска корона красовалась.

Напомни, как он был сластолюбив

И в похоти по-скотски неразборчив.

Как настигал их дочерей и жен

Свирепым сердцем, завидущим взором

И делал их добычей сладострастья.

Тут надо бы коснуться и меня.

Скажи им, что когда Эдуард родился

У матушки моей, то мой отец,

Йорк доблестный, во Франции сражался;

Что, сопоставив сроки, не хотел он

Признать своим рожденного ребенка;

Что, как известно, и лицом Эдуард

С моим отцом нимало не был схож.

Но только осторожно, лишь намеком:

Ведь знаешь сам, что мать моя жива.

БЕКИНГЕМ

Не сомневайтесь: буду так речист,

Как если б для себя я хлопотал

О призе золотом. Милорд, прощайте.

ГЛОСТЕР

А сладив дело, приведи их всех

В Бейнардский замок. Там меня найдете

Среди достопочтеннейших отцов

И высокоученейших прелатов.

БЕКИНГЕМ

Иду. И к трем, – ну, к четырем часам

Из ратуши вы ждите новостей.

(Уходит.)

ГЛОСТЕР

(Ловелу)

Спешите за достопочтенным Шоу.

(Кетсби.)

А ты за братом Пенкером. Пусть оба

В Бейнардском замке будут через час.

Ловел, Кетсби и Ретклиф уходят.

Теперь я втайне прикажу убрать

Щенят Георга Кларенса подальше,

Да повелю, чтоб ни живой души

Не допускали к малолетним принцам.

(Уходит.)

Сцена 6

Лондон. Улица.

_{Входит писец с бумагой в руке.}

ПИСЕЦ

Вот грамота, в ней благородный Хестингс

Изменником объявлен. Я ее

Перебелил на славу, – крупно, четко, —

Для оглашенья у святого Павла.

Смотрите, как подстроено: ведь я

Писал ее одиннадцать часов, —

Мне Кетсби с вечера ее прислал, —

На черновик ушло никак не меньше,

А пять часов назад был Хестингс жив,

Ни в чем не обвинен, не заподозрен!

Вот времена! Ну кто настолько глуп,

Чтоб не заметить явной подтасовки?

Как страшен мир! Зло напролом идет,

А все молчат, воды набравши в рот.

(Уходит.)

Сцена 7

Лондон. Перед Бейнардским замком.

_{Входят с одной стороны Глостер, с другой – Бекингем.}

ГЛОСТЕР

Ну как? Ну как? Что говорит народ?

БЕКИНГЕМ

Да что, милорд, – клянусь пречистой девой, —

Ни слова, будто все вдруг онемели.

ГЛОСТЕР

Ты говорил им про детей Эдуарда,

Что незаконные они?

БЕКИНГЕМ

                                     А как же!

О брачном договоре с леди Льюси,

И о другом – с французскою принцессой;

О неуемной похоти его,

О том, как он насильничал их жен,

Как мелочно жесток был; что темно

Его происхожденье: он родился,

Когда во Франции был ваш отец,

И не был он похож лицом на Йорка.

Ввернул, что вы, мол, не в пример ему,

Лицом и духом – вылитый отец.

Победы над шотландцами припомнил,

Сказал о вашем воинском искусстве,

О мудрости в решенье мирных дел,

О щедрости, смиренье, добронравье…

Ну, словом, ничего не упустил,

Что пригодиться бы могло для дела.

Кончая речь, я к ним воззвал: пусть каждый,

Кто хочет блага для родной страны,

Кричит: «Да здравствует король наш Ричард!»

ГЛОСТЕР

И что ж они?

БЕКИНГЕМ

Помилуй бог, не крикнул ни один.

Как камни, как немые истуканы,

Глазели друг на друга, побледнев.

Я стал их упрекать, спросил у мэра,

Что значит их упрямое молчанье;

Он мне: народ к речам, мол, не привык,

Приучен, мол, глашатая он слушать.

Тут я его пересказать заставил

Всю речь мою. «Так герцог говорит»,

«Так герцог мыслит». – От себя ни слова.

Он кончил, и подручные мои,

Что сгрудились поодаль, заорали

В десяток глоток, кинув шапки вверх:

«Да здравствует король английский Ричард!»

Воспользовавшись этим, я сказал:

«Спасибо вам, сограждане, друзья:

Единодушным криком одобренья

Свидетельствуете вы, как вы мудры,

Как люб вам Ричард». С этим я ушел.

ГЛОСТЕР

Чурбаны бессловесные! Ни звука?

БЕКИНГЕМ

Клянусь, милорд!

ГЛОСТЕР

Так нам не ждать лорд-мэра с его братьей?

БЕКИНГЕМ

Сейчас придут. Смятенье разыграйте,

Не сразу выходите, – пусть попросят.

Вы выйдете, молитвенник держа,

И два священника по сторонам,

А разглагольствовать мне предоставьте.

Да поломайтесь, словно вы девица,

Что, уступая, взвизгивает «нет!».

ГЛОСТЕР

Иду. И если с жаром будем мы —

Ты требовать от имени народа,

Я упираться, – все пойдет на лад.

БЕКИНГЕМ

Скорей наверх: лорд-мэр стучит в ворота.

Глостер уходит.

Входят лорд-мэр и горожане.

БЕКИНГЕМ

Добро пожаловать, милорд. А я

Все жду и жду: боюсь, не выйдет герцог.

Из замка выходит Кетсби.

Какой ответ прислал мне герцог, Кетсби?

КЕТСБИ

Милорд, он просит ваше посещенье

На завтра-послезавтра отложить.

Сейчас душеспасительной беседой

Он занят с преподобными отцами,

И ход благочестивых размышлений

Для дел мирских не может он прервать.

БЕКИНГЕМ

Вернитесь к его светлости, друг Кетсби,

Скажите, – я, лорд-мэр и олдермены

Пришли к нему в великий этот час;

О всенародном благе речь идет,

Нам нужно с герцогом посовещаться.

КЕТСБИ

Ему тотчас все это передам.

(Уходит.)

БЕКИНГЕМ

(лорд-мэру)

Ну вот, милорд! Наш герцог – не Эдуард:

Не предается похоти в постели,

Но молится, колени преклонив;

Не с куртизанками проводит время —

С монахами толкует о Писанье;

Не спит, наращивая праздный жир,

Но в размышленьях возвышает душу.

О, если б добродетельнейший принц

Бразды правленья взял! Какой счастливой

Была бы наша Англия тогда.

Но я боюсь, – его не упросить.

ЛОРД-МЭР

Избави бог! Ужели он откажет?

БЕКИНГЕМ

Я этого страшусь. Но вот и Кетсби.

Входит Кетсби.

Ну, что ответил герцог?

КЕТСБИ

Он удивлен, зачем вы, ваша светлость,

Пришли сюда с такой толпой народа,

Его не предуведомив об этом.

Боится он, что умысел тут злой.

БЕКИНГЕМ

Как горько мне, что благородный герцог

Меня в злоумышленье заподозрил.

Могу поклясться небом, мы полны

К нему любовью. Так и передайте.

Кетсби уходит.

Когда святой благочестивый муж

За четки взялся, с ним не сговоришься:

Столь сладостен молитвенный восторг.

Кетсби возвращается.

На галерее появляется Глостер между двумя епископами.

ЛОРД-МЭР

Смотрите, – он! С епископами вместе.

БЕКИНГЕМ

О да, с двумя столпами благочестья,

Поддержкой над пучиной суеты.

Взгляните, – и молитвенник в руке! —

Отличье добродетельного мужа.

– Светлейший принц! Плантагенет великий!

Склони к мольбам свой милостивый слух!

Прости, что мы отважились прервать

Твои благочестивые раздумья!

ГЛОСТЕР

Милорд, вам извиняться нет нужды:

Я сам прошу простить меня за то,

Что, погружен в молитвенное бденье,

На дружеский призыв не сразу вышел.

Но что, милорд, вас привело ко мне?

БЕКИНГЕМ

Что? Божья воля, верю я, а также

Глас всей страны, оставшейся без власти.

ГЛОСТЕР

Должно быть, я в неведенье нанес

Какую-то обиду горожанам

И вы пришли мне высказать ее?

БЕКИНГЕМ

О да. Но вы, склонясь на наши просьбы,

Могли бы искупить свою вину.

ГЛОСТЕР

О, искуплю! Ведь я христианин.

БЕКИНГЕМ

Так знайте же: вы виноваты в том,

Что отказались от верховной власти,

От скипетра и трона ваших предков,

Наследственный свой долг, свои права

И бремя славы царственного древа

Обрушив на его гнилую ветвь.

Проснитесь же во имя нужд страны

От сладостной дремоты ваших мыслей!

Наш благородный остров все утраты

Вернуть бы мог, но светлый его лик

Обезображен шрамами бесчестья;

К его державному стволу привиты

Дурные черенки; вот-вот он канет

Во мрак безвестности, во тьму забвенья.

Мы молим вас спасти свой край родной:

Принять всю тяжесть власти самому

И управлять страною полновластно

Не как протектор, опекун, наставник

Иль управитель вотчиной чужой,

Но как наследный, кровный государь.

Вот почему пришли мы всем народом,

Как любящие, верные друзья;

Я, уступив их требованьям бурным,

Пришел, милорд, вас умолять за них.

ГЛОСТЕР

Что делать мне? В молчанье удалиться

Иль горько вас корить? На что подвигнуть

Меня должны мой сан и ваша речь?

Не отвечать? Но вы решить могли бы,

Что золотым ярмом верховной власти,

Предложенным мне вами безрассудно,

Безмолвное прельстилось честолюбье;

А стану я вас упрекать за просьбу,

Рожденную столь преданной любовью, —

Обиду нанесу моим друзьям.

Не промолчу, чтоб вы не заблуждались,

И обижать упреками не стану,

Однако же решительно скажу:

«Благодарю за честь; но в вашей просьбе

Не по заслугам воздана мне честь.

Во-первых, если б даже предо мной

Препятствий не было, когда бы к трону

Прямой вел путь наследственного права,

И то б я рад был скрыться от величья, —

Так многогрешен я, так духом слаб.

Я – утлый челн, и океан мне страшен.

Я в фимиаме славы задохнусь.

Но нет во мне нужды, хвала творцу,

А если вы в нужде, – не я вам нужен.

Державный плод есть на державном древе,

Со временем созреет этот плод,

Окажется достойным славы предков

И осчастливит нас своим правленьем.

Вы ждете от меня, я – от него.

Ему по праву выпал славный жребий.

Чтоб стал я отнимать? Избави бог!»

БЕКИНГЕМ

Хоть благородна ваша речь, милорд,

Но слабы ваши доводы и шатки,

Коль вдуматься как следует в их суть.

«Эдуард, – сказали вы, – сын короля».

Но он не сын законной королевы.

Был с леди Льюси обручен ваш брат, —

Что подтвердит родительница ваша, —

Потом, ее отринув, был помолвлен

С сестрой французского монарха Боной;

Оставив их обеих, предпочел

Он нищую, отцветшую вдову,

Перешагнувшую за полдень жизни,

К тому ж еще – с оравою детей.

Прельстив его сластолюбивый взор,

Она его величие столкнула

В постыдное, срамное двоеженство.

С ней в незаконном браке прижил он

Сынка, – и вот его зовем мы принцем.

Я доводы привел бы и сильней,

Когда бы из почтенья кой к кому

Границы языку я не поставил.

Итак, милорд, мы просим вас принять

Высокий сан, – коль не из снисхожденья

К нам всем, а вместе с нами и к стране,

То для того, чтобы в роду великом,

Очищенном от порчи лихолетья,

Восстановить преемственную власть.

ЛОРД-МЭР

Милорд, вас молят подданные ваши.

БЕКИНГЕМ

Отвергнете ль всеобщую любовь?

КЕТСБИ

Обрадуйте, милорд, уважьте просьбу!

ГЛОСТЕР

Зачем взвалить хотите этот груз

На плечи мне? Я не гожусь для трона.

Не гневайтесь, но я на вашу просьбу

Не смею дать согласья и не дам.

БЕКИНГЕМ

Отказ! Любовь и верность вам мешают

Племянника от трона отстранить.

Нам ведомо, как вы мягкосердечны,

По-женски совестливы и нежны

Не только что ко всем своим родным, —

И к прочим людям, без различья званий,

А все ж, согласны вы иль не согласны,

Племянник ваш не будет королем.

Тогда на трон мы возведем другого,

Предав забвенью и стыду ваш род.

И с тем сейчас уходим мы отсюда. —

Пойдемте! Больше не о чем просить!

ГЛОСТЕР

Не гневайся, мой добрый Бекингем!

_{Бекингем уходит. Лорд-мэр, олдермены и горожане отходят в глубину сцены.}

КЕТСБИ

Светлейший принц! Верните их скорее!

Страну в печаль повергнет ваш отказ.

ГЛОСТЕР

Взвалить на плечи целый мир забот!..

Ну что ж, верни их.

Кетсби отходит к лорд-мэру и его спутникам и потом уходит.

Я ведь не из камня,

И ваши просьбы тронули меня,

Хоть восстают душа моя и совесть.

Возвращаются Бекингем и Кетсби.

О Бекингем! О мудрые мужи!

Коль скоро вы решили мне на плечи

Взвалить груз власти, должен поневоле

Я это бремя на себя принять.

Но если, подчинившись вам, я встречусь

Со сплетней грязной, с черной клеветой,

Пусть честь мою от пятен оградит

Настойчивость безжалостная ваша.

О, видит Бог, и видели вы сами,

Как от стремлений сих я был далек.

ЛОРД-МЭР

Храни вас Бог! Мы видим. Всем расскажем.

ГЛОСТЕР

И, рассказав, вы скажете лишь правду.

БЕКИНГЕМ

Я вас приветствую как короля:

Да здравствует король английский Ричард!

ВСЕ

Аминь.

БЕКИНГЕМ

Угодно ль завтра вам короноваться?

ГЛОСТЕР

То в вашей воле: как угодно вам.

БЕКИНГЕМ

Тогда придем мы завтра, государь.

Сейчас, счастливые, простимся с вами.

ГЛОСТЕР

(епископам)

А мы вернемся вновь к святым занятьям. —

Прощайте, Бекингем, и вы, друзья.

(Уходит.)

Акт IV

Сцена 1

Лондон. Перед Тауэром.

_{Входят с одной стороны королева Елизавета, герцогиня Йоркская и маркиз Дорсет, с другой – леди Анна, герцогиня Глостерская, которая ведет за руку маленькую дочь Кларенса Маргариту Плантагенет.}

ГЕРЦОГИНЯ

Кто нам навстречу? Маленькая внучка!

И любящая тетя, Анна Глостер,

Ведет племянницу, – как видно, в Тауэр,

Приветствовать сердечно юных принцев. —

Дочь, как я рада вам.

ЛЕДИ АННА

                                    Пусть Бог пошлет

Обеим вам спокойствие и радость.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

И вам, сестра. Куда идете вы?

ЛЕДИ АННА

Мы в Тауэр. Должно быть, вы туда же,

И с той же самой целью, что у нас:

Приветствовать там наших милых принцев?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Как вы добры, сестра. Пойдемте вместе.

Входит Брекенбери.

А вот и комендант выходит к нам. —

Прошу, любезный комендант, скажите,

Как поживают принц и герцог Йорк?

БРЕКЕНБЕРИ

Они, миледи, в добром здравье. Только

Вас допустить я к принцам не могу…

Король строжайше это воспретил.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Король! Как?..

БРЕКЕНБЕРИ

                            Я ошибся, – лорд-протектор.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Не дай бог Ричарду так ошибиться!

Он между мной и их любовью встал?

Я – мать. Кто к детям путь мне преградит?

ГЕРЦОГИНЯ

И я, мать их отца, должна их видеть.

ЛЕДИ АННА

Я тетка им, но их люблю, как мать.

Впустите нас. В ответе буду я.

БРЕКЕНБЕРИ

О нет, миледи. Не могу помочь вам.

Я клятву дал. Прошу меня простить.

(Уходит.)

Входит лорд Стенли.

СТЕНЛИ

Когда б вас трех я встретил часом позже,

Я, герцогиня, к вам бы обратился,

Как к матери двух славных королев.

(Леди Анне.)

Я к вам, миледи. Сей же час в аббатстве

Вас с Ричардом должны короновать.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Разрежьте мне шнурки!..

Скорей – свободы стиснутому сердцу,

Иль от смертельной вести упаду!

ЛЕДИ АННА

О, злая новость! Страшное известье!

ДОРСЕТ

Мужайтесь! – Матушка, вам легче стало?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

О Дорсет, сын, оставь меня, беги!

Смерть мчится за тобою по пятам.

Своим я детям приношу несчастье.

Коль хочешь вырваться из адской хватки,

Спасайся за море, туда, где Ричмонд.

Скорее прочь, прочь с этой бойни, сын!

Иначе ты умножишь список жертв

И сбудется проклятье Маргариты:

Что суждено утратить мне при жизни

И мужа, и корону, и детей.

СТЕНЛИ

Полн мудрости, миледи, ваш совет.

(Дорсету.)

Скорей! Бесценны краткие часы.

Я напишу, чтоб сын тепло вас принял, —

Гонец с письмом нагонит вас в пути.

Коль вы замешкаетесь, будет поздно.

ГЕРЦОГИНЯ

О злобный вихрь, нам пагубу несущий!

О мое проклятое Богом чрево!

Ты василиска выкинуло в мир, —

Неотвратимый взгляд его смертелен.

СТЕНЛИ

(леди Анне)

Прошу, миледи, следуйте за мной.

С великой я поспешностью к вам послан.

ЛЕДИ АННА

С великим отвращеньем я иду.

Дай бог, чтобы железом раскаленным

Лег золотой венец и сжег мне мозг!

Пусть мне елей смертельным будет ядом!

Пусть прежде, чем услышу восклицанья:

«Храни Бог королеву», – я умру.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Ступай, бедняжка! Знай, твоей судьбе

Я не завидую. Мне в утешенье

Напастей на себя не накликай.

ЛЕДИ АННА

Вот как! Не накликать?

Когда предстал он, нынешний мой муж,

Передо мной у Генрихова гроба,

Который провожала я в слезах,

Предстал, едва смыв с рук святую кровь

И Генриха, и моего супруга, —

Я, глянув Ричарду в лицо, сказала:

«Будь проклят ты! Меня из новобрачной

Ты превратил в увядшую вдову.

Так если ты жену себе возьмешь,

Пусть скорбь твое не покидает ложе,

И пусть твою жену, – когда найдется

Безумная, что выйдет за тебя, —

Своей ты жизнью горше обездолишь,

Чем мой супруг меня – своею смертью».

Увы, за время меньшее, чем нужно,

Чтоб это мне проклятье повторить,

Поймал он сердце женское мое

На грубую приманку слов медовых.

И вот мое проклятие сбылось:

И час подряд на Ричардовом ложе

Мне не вкусить златую свежесть сна, —

Я от его кошмаров пробуждаюсь.

К тому же, как дочь Уорика, ему

Я ненавистна, и меня он сгубит.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Несчастная! Мне жаль тебя. Прощай.

ЛЕДИ АННА

Оплакиваю и себя, и вас.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Прости! Ты в скорби шествуешь к величью.

ЛЕДИ АННА

Прощай! Ты в бедах расстаешься с ним.

ГЕРЦОГИНЯ

(Дорсету)

Ну, – к Ричмонду. И добрый путь тебе.

_{(Леди Анне.)}

Ну, – к Ричарду! С тобой твой добрый ангел!

_{(Королеве Елизавете.)}

Ну, в храм. И добрых помыслов тебе.

А мне пора и на покой, в могилу.

Терплю, терплю уж восемьдесят лет:

На каждый светлый час – неделя бед.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Постой, еще оглянемся на Тауэр. —

О древняя твердыня, сжалься! Сжалься

Над бедными малютками, которых

В твоих стенах замуровала злоба.

Молю, о каменная колыбель,

Суровая неласковая нянька,

Безмолвный сотоварищ детских игр,

Молю: моих детей не обижай!

С отчаяньем кричу тебе: прощай!

Уходят.

Сцена 2

Лондон. Тронный зал во дворце.

_{Трубы. Входят Ричард в королевском одеянии, Бекингем, Кетсби, паж и другие.}

КОРОЛЬ РИЧАРД

Все отойдите. – Герцог Бекингем!

БЕКИНГЕМ

Державный мой властитель?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Дай руку.

Садится на трон. Трубы.

                Ныне с помощью твоей

Король английский Ричард сел на трон.

Но как узнать: даны мне знаки власти

На краткий день иль ею наслажусь?

БЕКИНГЕМ

Да будет ваша власть неколебима!

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ах, Бекингем!.. Проверю пробным камнем

Я золото усердья твоего.

Жив юный принц Эдуард… Тебе понятно?

БЕКИНГЕМ

Что дальше, государь?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Как что? Я быть желаю королем.

БЕКИНГЕМ

Но вы – король, мой царственный властитель.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ха! Я – король? Ты прав… Но жив Эдуард.

БЕКИНГЕМ

Да, государь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

                      Какой печальный вывод,

Что все еще он жив: «Да, государь!»

А прежде не был ты столь непонятлив.

Сказать прямей? Пора бы двух щенков

Похоронить. И сделать надо быстро.

Ну, что теперь ты скажешь? Отвечай.

БЕКИНГЕМ

Мой государь, вы приказать вольны.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Вот как! – Ты – лед. Вся прыть твоя замерзла.

Ну, ты согласен, что пробил их час?

БЕКИНГЕМ

Милорд, я должен дух перевести,

Собраться с мыслями, чтоб вам ответить.

Я ждать вас не заставлю, государь.

(Уходит.)

КЕТСБИ

(тихо, одному из придворных)

Король разгневан: закусил губу.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Мне легче говорить с безмозглым дурнем,

Или с шальным мальчишкой! Хуже нет,

Когда тебя пронизывают взглядом.

Взлетев высоко, стал он осторожен…

Эй, паж!

ПАЖ

                Мой государь?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ты не знаком ни с кем, кто бы пошел

За золото на тайное убийство?

ПАЖ

Есть дворянин озлобленный, чья гордость

С его достатком скромным не в ладу.

А золото не хуже двух десятков

Ораторов: на все подговорит.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Как звать его?

ПАЖ

               Джеймс Тиррел, государь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

А, слышал. Позови его сюда.

Паж уходит.

Опасливый, лукавый Бекингем

Не будет впредь наперсником ближайшим.

Со мною шел он долго, неустанно —

И вздумал дух перевести? Что ж, пусть.

Входит Стенли.

А, вот и вы. Что нового, лорд Стенли?

СТЕНЛИ

Мой добрый государь! Узнал сейчас я:

Лорд Дорсет тайно к Ричмонду бежал.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Эй, Кетсби!.. Распусти повсюду слух,

Что тяжко, мол, больна моя супруга.

Я прикажу ее не выпускать.

Да подыщи дворянчика, из бедных,

Дочь Кларенса я выдам за него.

Мальчишка глуп, не будет мне опасен.

Ты что, заснул? Еще раз: всем тверди,

Что при смерти, мол, королева Анна.

Займись-ка этим. Надо уничтожить

Надежды неприятелей моих.

Кетсби уходит.

Племянницу, дочь короля Эдуарда,

Мне надо в жены взять. Не то мой трон

Стоит как будто на стеклянных ножках.

Прикончив тех, взять в жены их сестру?..

Не очень-то надежный путь к успеху!

Но дело слишком далеко зашло:

Я весь в крови, и зло рождает зло.

Слезливой жалости во мне нет места.

_{Входят паж и Тиррел.}

КОРОЛЬ РИЧАРД

Так это – Тиррел?

ТИРРЕЛ

Джеймс Тиррел, верноподданный слуга.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Не лжешь?

ТИРРЕЛ

                   Вы испытайте, государь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

А ты помог бы мне прикончить друга?

ТИРРЕЛ

Конечно, государь.

Но предпочту прикончить двух врагов.

КОРОЛЬ РИЧАРД

О том и речь! О двух врагах смертельных.

От них покоя нет мне, нет мне сна.

Их поручить хочу твоим заботам, —

Двух незаконнорожденных, что в Тауэре.

ТИРРЕЛ

Лишь доступ, государь, мне дайте к ним,

И мигом я избавлю вас от них.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Твои слова – как музыка! Вот пропуск.

Встань, Тиррел, на ухо тебе скажу.

(Шепчет ему на ухо.)

Ну, вот и все. Скажи, что сделал дело,

И будешь мной приближен и любим.

ТИРРЕЛ

Исполню все тотчас.

КОРОЛЬ РИЧАРД

До вечера мы о тебе услышим?

ТИРРЕЛ

О да, мой государь.

(Уходит.)

Входит Бекингем.

БЕКИНГЕМ

Я, государь, обдумал пожеланье,

Что высказать изволили вы мне.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Оставим… Дорсет к Ричмонду бежал.

БЕКИНГЕМ

Да, я об этом слышал.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Лорд Стенли, Ричмонд пасынок вам. То-то.

БЕКИНГЕМ

Осмелюсь вам напомнить, государь,

О вашей щедрости, скрепленной словом:

Обещано мне графство Херифорд

Со всем имуществом, что там осталось.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Смотрите за своей женою, Стенли:

Напишет Ричмонду, – вам отвечать.

БЕКИНГЕМ

Что государь на просьбу скажет мне?

КОРОЛЬ РИЧАРД

По предсказанью Генриха Шестого, —

Тогда был Ричмонд чуть ли не в пеленках, —

Он должен стать английским королем.

Король? Все может быть…

БЕКИНГЕМ

                                              Мой повелитель!..

КОРОЛЬ РИЧАРД

Но почему-то сам пророк тогда

Не предсказал, что будет мной убит.

БЕКИНГЕМ

Вы, государь, мне обещали графство.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Да, Ричмонд!.. В Экстере я как-то был,

Учтивый мэр повел меня там в замок

И Руджмонтом его назвал. Я вздрогнул:

Ведь мне предрек один ирландский бард,

Что, Ричмонда увидев, я умру.

БЕКИНГЕМ

Милорд…

КОРОЛЬ РИЧАРД

                   Который час?

БЕКИНГЕМ

Осмелюсь вам о вашем обещанье

Напомнить…

КОРОЛЬ РИЧАРД

                      А? Который час?

БЕКИНГЕМ

                                                 Час? Десять

Сейчас пробьет.

КОРОЛЬ РИЧАРД

                           Пусть бьет. Ты не сбивай.

БЕКИНГЕМ

Как не сбивай?

КОРОЛЬ РИЧАРД

                         Меня ты с мысли сбил

Назойливыми просьбами своими.

Не расположен нынче я дарить.

БЕКИНГЕМ

Ответьте же мне прямо: да иль нет?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Тсс. Не мешай. Сказал – не расположен.

Все уходят, кроме Бекингема.

БЕКИНГЕМ

Ах, так! За службу верную – пинок?

Вот для чего возвел его на трон я!

О Хестингсе тут вспомнить не мешает.

Так на коня и – к замку Брекнок вскачь,

Пока не снес мне голову палач.

(Уходит.)

Сцена 3

Лондон. Комната во дворце.

Входит Тиррел.

ТИРРЕЛ

Чудовищное дело совершилось.

Такой постыдной богомерзкой бойней

Страна себя пятнает в первый раз.

Я нанял двух – их Дайтон звать и Форрест —

Безжалостное совершить закланье;

На что уж оба эти молодца

Кровавые собаки, мясники,

И то до слез растаяли, раскисли,

Рассказывая жалостную быль.

«Вот так лежали детки», – молвил Дайтон.

«Вот так, – добавил Форрест, – обхватив

Невинными ручонками друг дружку.

Их губки – как четыре алых розы,

Целующиеся на стебельке.

Молитвенник лежал у изголовья.

Тут, – Форрест мне, – я чуть не передумал,

Да сатана…» Головорез умолк.

А Дайтон досказал: «Мы задушили

Нежнейшее, что создала природа

От сотворенья мира по сей день».

Они умолкли оба, слов лишась

От угрызений совести. И я

К кровавому явился королю

С вестями этими.

Входит король Ричард.

                                 А вот и он. —

Желаю здравствовать, мой повелитель!

КОРОЛЬ РИЧАРД

А, добрый Тиррел! С радостным известьем?

ТИРРЕЛ

Коль вас обрадует, что ваш приказ

Исполнен, – радуйтесь: все совершилось.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ты видел трупы?

ТИРРЕЛ

                              Видел, государь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

И сам похоронил, мой милый Тиррел?

ТИРРЕЛ

Похоронил их капеллан тюремный,

Сказать по правде, я не знаю где.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ты сразу после ужина зайди.

О смерти их подробно мне расскажешь.

Да поразмысли, что просить в награду,

Исполнится желание твое.

Пока ступай.

ТИРРЕЛ

                      Смиренно удаляюсь.

_{(Уходит.)}

КОРОЛЬ РИЧАРД

Сын Кларенса упрятан мной надежно,

Дочь – худородному я отдал в жены,

Щенки Эдуарда – в лоне Авраама,

И удалилась Анна в лучший мир.

Известно мне: задумал Ричмонд брак

С племянницей моей Елизаветой, —

Такой союз престол к нему приблизит.

Но прежде я явлюсь к ней женихом.

Входит Кетсби.

КЕТСБИ

Мой государь!

КОРОЛЬ РИЧАРД

С худыми или добрыми вестями

Вломился ты?

КЕТСБИ

                         С худыми, государь:

Епископ Или к Ричмонду бежал.

А Бекингем с валлийцами своими

Идет на нас, их войско все растет.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Епископ с Ричмондом куда опасней,

Чем Бекингем с ватагой мужичья.

Научен я, что робкое сомненье

На службе у медлительности вялой,

А та сулит бессилие и гибель.

Стремительность, дай мне свои крыла,

Служи мне, как Юпитеру Меркурий,

И на изменников я гряну бурей! —

Скликать бойцов! Когда мне враг грозит,

Советники мои лишь меч да щит.

(Уходит.)

Сцена 4

Лондон. Перед дворцом.

Входит королева Маргарита.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Созрело счастье Йорков: спелый плод

Исчезнет скоро в смрадном зеве смерти.

Хитро я укрывалась тут, следя,

Как клонятся враги мои к закату.

Ужасную завязку этой драмы

Воочью увидав, я отправляюсь

Во Францию, с надеждой, что развязка

Такой же будет черной, горькой, страшной.

Чу!.. Кто там? Обездоленная, спрячься!

_{Отходит в глубину сцены.}

Входят королева Елизавета и герцогиня Йоркская.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

О сыновья! О милые малютки!

О неуспевшие расцвесть цветы!

Коль ваши души над землей витают

И приговора ждут от судии, —

Пускай ко мне слетят на легких крыльях,

Пускай услышат, как рыдает мать!

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

Пускай слетят и скажут: поделом

Детей накрыла ночь своим крылом.

ГЕРЦОГИНЯ

Мне столько горестей пришлось оплакать,

Что онемели скорбные уста.

Эдуард Плантагенет, зачем ты умер?

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

И мой был сын Эдуард Плантагенет.

Погублен мой, – и вашего уж нет.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Ты отлетел, господь, от бедных агнцев

И дал пожрать их волку? Или спал ты

В тот страшный час, небесный властелин?

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

А в час, когда пал муж мой? Пал мой сын?

ГЕРЦОГИНЯ

Ты, призрак во плоти, ходячий труп,

Упырь, источник бед, срам мирозданья,

Живой синодик безотрадных дней, —

Ты, беспокойный дух, оставь в покое

Честну́ю землю, ту, что нечестиво

Невинной кровью жертв ты опоил.

(Садится на землю.)

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Ах, если бы мне лечь в тебя, земля,

Вот так же просто, как сажусь – чтоб плакать!

Не временный мне отдых дай, но вечный!

Ах, есть ли кто несчастнее, чем я?

(Садится на землю рядом с герцогиней.)

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(выходя вперед)

Коль давность горя почитать как возраст,

Тогда я здесь старейшая из всех,

У бед моих есть право первородства.

(Садится рядом с ними.)

Что ж, если можно поделиться горем,

Припомним вместе ваше и мое.

Мой сын Эдуард! – Он Ричардом убит.

Супруг мой Генрих! – Ричардом убит.

Эдуард твой юный – Ричардом убит.

Твой юный Ричард – Ричардом убит.

ГЕРЦОГИНЯ

Супруг мой Ричард Йорк тобой убит.

И Ретленда ты помогла убить.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

И Кларенс, сын твой, Ричардом убит.

Твоя утроба вытолкнула в мир

Чудовище, которое нас губит.

Тот пес, что, быв еще слепым щенком,

Имел уж зубы, чтоб терзать ягнят

И лакомиться их невинной кровью,

Тот изверг, исказивший образ Божий,

Тот на земле невиданный тиран,

В чьем королевстве стон стоит и плач, —

Твоим был чревом порожден на свет

Затем лишь, чтоб нас всех загнать в могилу.

О праведный, карающий Господь!

Хвала тебе за то, что адский пес

Пожрал потомство матери своей

И горечь наших слез ей дал изведать.

ГЕРЦОГИНЯ

Вдова Ланкастера, не торжествуй,

Что горько мне: тебе я сострадала.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Терпи. Изголодалась я по мщенью

И насыщаюсь, до него дожив.

Твой мертв Эдуард, убивший моего,

Другой Эдуард твой мертв – за моего.

Твой юный Йорк пошел к нему в довесок:

Ведь мой один ценней был их двоих.

Твой Кларенс мертв – он убивал Эдуарда.

И зрители трагедии кровавой —

Распутный Хестингс, Риверс, Воген, Грей —

Безвременно сошли в могильный мрак.

Лишь Ричард жив – служитель преисподней,

Торгаш кровавый, что скупает души

И шлет туда. Но близок, близок жалкий

И недостойный жалости конец.

Земля разверзлась, адский огнь пылает,

Хохочут бесы, молятся святые, —

Все ждут, что будет изгнан он отсюда.

О Боже, подытожь его грехи,

Чтоб я могла воскликнуть: «Пес издох!»

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

О да, ты предрекла, что день настанет,

И я твоих проклятий попрошу

Для ядовитой кривобокой жабы.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Тебя тогда звала я жалкой куклой,

Ничтожным сколком моего величья!

Ты силишься быть тем, чем я была.

Ты пышное заглавье жалкой пьесы.

Ты вознеслась, чтобы скатиться вниз.

Ты мать двух принцев, посланных в насмешку

Злым роком. Ты мечтанье о былом.

Ты – вывеска величья, ты – пустышка,

Ты – пестроцветная мишень для стрел,

Ты – скоморох, что корчит королеву.

Где твой супруг? Где братья? Где два сына?

Где радости твои? Кто закричит

«Да здравствует», завидевши тебя?

Где льстиво изогнувшиеся пэры?

Где за тобой бегущая толпа?

Все было да прошло. А что теперь?

Ты кто – жена? Нет, горькая вдовица.

Ты – мать? Нет, плакальщица по сынам.

Ты королева? Нет, ничто в короне.

Ты даришь милости? Нет, просишь их.

Ты надо мной смеешься? Нет, смешна мне.

Ты повелительница? Нет, раба.

Так повернулось колесо возмездья,

И времени принесена ты в жертву.

Что ж, вспоминай о том, чем ты была,

И мучься вдвое, ставши тем, чем стала.

Ты забрала престол мой; будет честно

Забрать и долю горестей моих.

Пока на плечи гордые твои

Легла еще лишь половина груза,

Согнувшего меня, но ляжет весь.

Прощайте же, – ты, горе-королева,

И ты, супруга Йорка. Путь лежит мой

Во Францию. Из дальней стороны

Мне будут беды Англии смешны.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Постой, постой, искусница в проклятьях!

Дай мне урок, как проклинать врагов.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Не спи, не ешь, все думай днем и ночью

О мертвом счастье, о живых скорбях.

Воображай детей милей, чем были.

Убийцу их – гнуснее, чем он есть.

Все размышляй о горестной утрате —

И хлынет из тебя поток проклятий.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Мои слова бессильны… Помоги!

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

Скорбь даст им силу, и падут враги.

(Уходит.)

ГЕРЦОГИНЯ

Слова! У горя есть ли в них нужда?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Летучие ходатаи скорбей,

Крылатые заступники печалей,

Душеприказчики былых утех!

Ужель их можно удержать в неволе?

Не защитят, не оградят права,

Но могут сердце облегчить слова.

ГЕРЦОГИНЯ

Что ж, если так, – дай языку свободу.

Пойдем, и горьким дымом наших слов

Задушим зверя – сына моего,

Как задушил твоих он сыновей.

Чу!.. Он!.. Так пусть твои услышит вопли.

_{Трубы и барабаны. Входит король Ричард с войсками.}

КОРОЛЬ РИЧАРД

Кто преградить посмел нам с войском путь?

ГЕРЦОГИНЯ

О та, кто преградить могла бы путь

Тебе ко всем твоим злодействам, изверг,

В своей утробе задушив тебя.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Прикрыт твой лоб короной золотой,

Но будь закон законом, – заклеймили б

Железом раскаленным лоб злодея,

Убившего наследника короны,

Несчастных сыновей моих и братьев!

О мразь! Ответь, где сыновья мои?

ГЕРЦОГИНЯ

Злой гад, злой гад, ответь, где брат твой Кларенс?

Где Нед Плантагенет, его дитя?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Где дорогие Риверс, Воген, Грей?

ГЕРЦОГИНЯ

Где благородный Хестингс?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Эй! Дуйте в трубы! Бейте в барабаны!

Не дам я небу слушать бабьи сплетни

Про божьего помазанника! Эй!

Трубы и барабанная дробь.

Иль вы учтивы будете со мною,

Иль эти ваши вопли утоплю

Я в исступленном грохоте войны.

ГЕРЦОГИНЯ

Ты сын мне?

КОРОЛЬ РИЧАРД

                   Да, благодаренье Богу,

И моему родителю, и вам.

ГЕРЦОГИНЯ

Тогда покорствуй, если я корю.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Миледи, я пошел отчасти в вас

И не люблю выслушивать упреки.

ГЕРЦОГИНЯ

И все ж я выскажу…

КОРОЛЬ РИЧАРД

                                    Я буду глух.

ГЕРЦОГИНЯ

Смягчу свои слова и буду кроткой.

КОРОЛЬ РИЧАРД

И краткой, матушка: ведь я спешу.

ГЕРЦОГИНЯ

Ах, ты спешишь? А я тебя ждала,

Свидетель Бог, ждала в тоске и в муках.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Иль, выйдя в мир, я вас не облегчил?

ГЕРЦОГИНЯ

О нет. Ты вышел в мир и, как Бог свят,

Мир для меня преобразился в ад.

Я тяжко мучилась, тебя рожая,

Ребенком был ты злым и своенравным,

А в отрочестве – диким и свирепым,

А в юности – бесстрашным, дерзким, наглым,

А в зрелые года – честолюбивым,

Лукавым, кровожадным, вероломным;

Повадкой мягче стал, но тем опасней

Злодей, когда он с виду незлобив.

Припомни-ка хотя единый час,

Когда бы от тебя я знала радость.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Не помню. Разве что вы были рады,

Иной раз завтракая без меня.

Но если так противен вам мой вид, —

Не смею вам я докучать, миледи, —

Эй, бейте, барабаны!

ГЕРЦОГИНЯ

                                    Стой! Послушай!..

КОРОЛЬ РИЧАРД

От вас уж много слышал горьких слов.

ГЕРЦОГИНЯ

Скажу тебе еще одно лишь слово,

И впредь уж нам с тобой не говорить.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Итак?

ГЕРЦОГИНЯ

Иль праведный Господь тебя убьет,

Не дав тебе с победой возвратиться,

Иль я умру от старости и горя, —

Но больше уж не встречусь я с тобой.

Так напоследок от меня прими

Тягчайшее проклятье. Пусть в день битвы

Тебя оно сильней отяготит,

Чем полное твое вооруженье!

Молюсь теперь я за твоих врагов.

А души светлые детей Эдуарда

Да вдохновят противников твоих,

Да предрекут им счастье и победу.

Ты любишь кровь – в крови и утони.

Во сраме жил – кончай во сраме дни!

(Уходит.)

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Причин есть больше проклинать, сил —

                                                                      меньше.

Прибавлю лишь к ее словам «аминь».

(Собирается уйти.)

КОРОЛЬ РИЧАРД

Миледи, стойте!.. Надобно мне с вами

Поговорить.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

                      Ведь принцев-сыновей

Нет больше у меня, чтоб ты убил их;

А дочерям – в монастыре молиться,

Не во дворце рыдать. Оставь им жизнь!

КОРОЛЬ РИЧАРД

Итак, у вас есть дочь – Елизавета.

Она прекрасна, царственна, чиста.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Так что ж, – ее за это умертвишь?

Позволь ей жить! За это я готова

Ее обезобразить, опорочить,

Я обвиню себя в прелюбодействе:

Оставь ей жизнь, и я дам клятву в том,

Что не был ей мой муж, Эдуард, отцом.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ее происхожденья не порочь!

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Порочу, чтобы жизнь ей сохранить.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ее хранит ее происхожденье.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Но братьев ей оно не сохранило.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Увы, созвездья были им враждебны.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Нет, им враждебны были лжедрузья.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Не знает милосердия судьба.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Коль судьбами вершит немилосердный.

Столь злая смерть детей бы не постигла,

Когда бы не твоя столь злая жизнь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Не скажете ли вы, что я, их дядя,

Убил их?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

               О добросердечный дядя,

У них отнявший трон, свободу, жизнь!

Ту руку, что пронзила их сердца,

Рассудок твой неправедно направил.

Убийца навострил тупой кинжал

О каменное Ричардово сердце,

И агнцам он моим впился в нутро.

Скорбя, мы укрощаем лютость скорби,

Не то б о мальчиках не говорила,

А якорными крючьями ногтей

Тебе в глаза вцепилась; но меня,

Суденышко, истерзанное бурей,

Втащили волны в эту гавань смерти,

Где бьюсь я об утес твоей груди.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Миледи, столь же пылко, как себе

Желаю я побед в грядущих сечах,

Хочу вам блага, чтобы окупился

Весь нанесенный мною вам ущерб.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Какие блага скрытый лик небес

Скрывает, чтоб, раскрывшись, дать мне благо?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Возвысятся, миледи, ваши чада.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Возвысятся? Взойдут на эшафот?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Нет, на вершину славы и величья,

Достигнут высшей власти на земле.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Не хочешь ли польстить моим печалям?

Какие же величие и славу

Предназначаешь ты для чад моих?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Все, что мое, и самое себя —

Отдам я одному из чад твоих.

Но только пусть сначала канут в Лету

Разгневанной души воспоминанья

О том, в чем якобы виновен я.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Короче! Чтоб твое великодушье

Короче не было, чем речь о нем.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Я вашу дочь люблю от всей души.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

О! Чует материнская душа…

КОРОЛЬ РИЧАРД

И что вы чуете?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Что от души душитель любит дочь,

Как от души душил он сыновей,

За что его благодарю душевно.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Не торопитесь извращать слова.

Я говорю: «Я вашу дочь люблю

И сделать рад английской королевой».

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

А кто, скажи мне, будет королем?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Тот, кто ей даст корону. Кто ж еще?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Как! Ты?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Я, я. Что вы ответите, миледи?

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

А как ты будешь свататься?

КОРОЛЬ РИЧАРД

                                              Об этом

Хотел я вас спросить: вам лучше знать.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Совет исполнишь?

КОРОЛЬ РИЧАРД

                               С радостью, миледи.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Тогда пошли к ней сватом человека,

Который братьев умертвил ее:

Пусть ей снесет он два кровавых сердца!

Да вырежи на них: «Эдуард» и «Йорк».

Коль станет плакать, – ей подай платок,

Пропитанный невинной братней кровью

(Не так ли поступила Маргарита

С твоим отцом, когда убит был Ретленд?), —

Пусть тем платком она отрет глаза.

А если не пленишь ее и этим,

Пошли ей список подвигов своих.

Ей опиши, как ты ее избавил

Сперва от дяди Кларенса, а после

От дяди Риверса; как ей на пользу

Покончил с доброй ее теткой, Анной.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Глумитесь? Чтоб ее завоевать

Это не путь.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Пути иного нет.

Вот разве что ты свой изменишь облик,

Не будешь тем, кто это все свершил.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Скажи, что все из-за нее свершилось.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Нет, все равно ты будешь ей противен:

Уж слишком выкуп за любовь кровав.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Что сделано, того не воротить.

Мы действуем иной раз без оглядки,

Жалеем о содеянном – потом.

Но если трон у ваших сыновей

Я отнял, – ваша дочь его получит.

И если ваше истребил потомство,

То я вознагражу вас за потерю

Своим от вашей дочери потомством.

Ведь по любви чуть ниже званье бабки,

Чем самое святое званье – мать.

А внуки – те же дети, только младше

На поколенье – ваша кровь и плоть;

И в муках вам их не рожать, – лишь ночь

Послушать, как стенает ваше чадо.

Вам ваши дети омрачали юность,

Мои – лелеять будут вашу старость.

Утратили вы сына-короля,

Но тем приобрели дочь-королеву.

Я не могу вернуть все, что хотел бы,

Примите ж то, что я могу вам дать.

С отчаяньем в душе свои стопы

Направил на чужбину сын ваш, Дорсет.

А наш союз вернет его домой

К вершинам власти, к славе и почету.

Король, назвав женою вашу дочь,

Звать будет Дорсета любимым братом.

И сызнова вы – королева-мать.

И все руины бедственных времен

Отстроятся в двойном великолепье.

О! Много впереди счастливых дней!

И каждая слеза из ваших глаз

Вернется к вам жемчужиной Востока,

Повысившись в цене двадцатикратно:

Ведь счастье выплатит вам долг с лихвой.

Ступай же тотчас к дочери своей,

Пусть твой житейский опыт даст ей смелость;

Ты слух ее готовь к речам любви

И сердце нежное воспламени ей

Стремлением к державному венцу;

Открой ей тайну сладостно-безмолвных

Часов, что ожидают новобрачных.

А я, вот этой дланью покарав

Бунтовщика, тупицу Бекингема,

К ней с лаврами вернусь и поведу

На свадебное ложе. Ей одной

Принадлежат плоды моей победы,

Ей – Цезарю, кем Цезарь побежден.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Но как сказать, чтоб ей понятней было?

Кто хочет стать ей мужем? Брат отца,

Иль, может, лучше – дядя? Или тот,

Кем сгублены ее дядья и братья?

Как жениха назвать, чтобы при этом

Бог, совесть, честь моя и ее сердце

Таким не возмутились сватовством?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Скажи, что наш союз даст мир стране.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Мир, схожий с непрерывной цепью войн.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Скажи, – король ей не велит, но просит…

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

…того, что запрещает царь царей.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Скажи, – всевластной станет королевой.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Чтоб титул свой оплакивать, как я.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Скажи, что вечно будет мной любима.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Но долго ль будет длиться эта вечность?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Вплоть до конца ее бесценных дней.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Но много ль у нее бесценных дней?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Как соизволят небо и природа.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Как заблагорассудят ад и Ричард.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Скажи, что властелин подвластен ей.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Но ей, подвластной, эта власть претит.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Красноречивей за меня проси.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Речам правдивым ни к чему прикрасы.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Так о моей любви скажи попроще.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

О лжи сказать попроще – выйдет грубо.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ответы ваши горячи, но мелки.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Нет, холодны и глубоки они —

Точь-в-точь как сыновей моих могилы.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Струн этих не касайтесь: это в прошлом.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Могу ли не касаться этих струн,

Пока не порвались все струны сердца?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Миледи, я клянусь святым Георгом,

И орденом Подвязки, и короной…

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

…что осквернил, покрыл стыдом, украл…

КОРОЛЬ РИЧАРД

Клянусь…

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

                Ничем. Тебе ведь нечем клясться.

Георг в твоих устах утратил святость,

Утратил рыцарскую честь твой орден,

И нет величья в краденой короне.

Чтоб я поверила, ты тем клянись,

Чего еще пока не осрамил.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Клянусь собой!

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Ты – воплощенье зла.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Отцом покойным.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Ты – позор отцовский.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Вселенной.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Ты принес ей только беды.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Тогда творцом!

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

                           Пред ним ты весь в грехах.

Когда бы чтил ты клятву перед богом,

Тогда б согласья, что твой брат скрепил,

Ты не расторг, и был бы жив мой брат;

Когда бы чтил ты клятву перед Богом,

Венчающий тебя металл державный

Увенчивал бы сына моего,

И были б живы оба милых принца,

Которых ты, клятвопреступник, сделал

Добычей тленья, пищей для червей.

Так чем же клясться будешь ты?

КОРОЛЬ РИЧАРД

                                                       Грядущим.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Его ты изуродовал былым.

В грядущем мне еще лить много слез

Из-за злодейств, тобой уже свершенных.

А дети, чьих отцов ты истребил?

Еще им долго плакать, бесприютным.

А матери, чьих сыновей убил ты?

Еще им долго плакать, одиноким.

Нет, не клянись грядущим: ведь на нем —

Проклятье зла, свершенного в былом.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Как верно то, что я хочу победы

На бранном поле, так же верно то,

Что каюсь я и что стремлюсь к добру.

Да сгину я от самого себя,

Да преградят мне небеса путь к счастью,

Да не пошлет день света мне, ночь – сна,

Да будут все созвездья мне враждебны,

Коль всей душой, и мыслями, и сердцем

Благоговейно не люблю твою

Прекраснейшую царственную дочь!

В ней – счастье для меня и для тебя!

А если нет, – меня, тебя, ее,

Всю Англию и тьму людей крещеных

Погибель ждет, изничтоженье, смерть.

Мой с ней союз – иного нет спасенья,

Мой с ней союз – он должен нас спасти.

Вот почему, возлюбленная мать, —

Так звать вас надлежит мне, – поручаю

Вам быть ходатаем моей любви.

Речь обо мне ведите: не о том,

Каким я был, – о том, каким я стану;

Не о былых – о будущих свершеньях.

О долге и о тяжких временах

Твердите ей и мелочным упрямством

Не погубите замыслов великих.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

На уговоры дьявола поддаться?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Коль уговоры дьявола – к добру.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Забыть себя? Забыть, кто я такая?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Коль память причиняет только вред.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Но ты ведь погубил моих детей!

КОРОЛЬ РИЧАРД

Их в лоне дочери твоей зачну

И, выношены в нем, они родятся

На свет для вящей радости твоей.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Мне дочь склонять, чтоб вышла за тебя?

КОРОЛЬ РИЧАРД

И станете вы матерью счастливой.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Отправлюсь к ней. Вы напишите мне,

И я вам сообщу ее решенье.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ей передайте нежный поцелуй,

Знак верности. Прощайте.

Королева Елизавета уходит.

                                           Наконец-то!

Сдалась, пустая, глупая бабенка.

Входит Ретклиф, за ним Кетсби.

А, вы! Какие вести?

РЕТКЛИФ

                                 Государь!

На западе замечен сильный флот.

А к берегу стекаются толпой

Приверженцы сомнительные наши.

Видать – не для сраженья, без оружья.

Сдается, Ричмонд этот флот привел,

И высадку начнет он тем же часом,

Как подойдет на помощь Бекингем.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Послать за Норфолком – во весь опор!

Скачи ты, Ретклиф. Или Кетсби. Где он?

КЕТСБИ

Я здесь, милорд.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Мчись к Норфолку.

КЕТСБИ

Да, государь, тотчас, во весь опор.

КОРОЛЬ РИЧАРД

(Ретклифу)

Поди сюда. Ты – в Солсбери скачи

И сразу же…

(К Кетсби.)

                      Тупой ленивый скот!

Что стал столбом? Что к Норфолку не скачешь?

КЕТСБИ

Сначала должен знать я, государь,

С каким приказом к герцогу явиться.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Ты прав, мой добрый Кетсби!.. Передай:

Пусть он поднимет войско, – все, что сможет, —

И в Солсбери навстречу мне спешит.

КЕТСБИ

Иду.

(Уходит.)

РЕТКЛИФ

          Мне в Солсбери – с каким приказом?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Как в Солсбери? Я сам туда иду.

РЕТКЛИФ

Но вы мне повелели…

_{Входит Стенли.}

КОРОЛЬ РИЧАРД

                                 Я раздумал. —

Какие вести ты принес нам, Стенли?

СТЕНЛИ

Не слишком радостны они для слуха,

Но и не столь уж плохи – как взглянуть.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Вот как? Ты что – загадки задаешь?

Ни хороши, ни плохи… Что ты кружишь,

А не выкладываешь напрямик?

СТЕНЛИ

Граф Ричмонд в море вывел корабли.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Пусть он пойдет на дно, проглочен морем,

Трусишка этот беглый!.. А зачем?

СТЕНЛИ

Не знаю, лишь гадать могу, милорд.

КОРОЛЬ РИЧАРД

И что ж ты нагадал?

СТЕНЛИ

Что Дорсет, Бекингем, епископ Или

Его призвали на английский трон.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Иль трон мой пуст? Иль выронил свой меч я?

Иль умер государь? В стране нет власти?

Кто жив еще из Йорков, кроме нас?

Кому здесь быть на троне, как не Йорку?

Зачем же он шныряет по морям?

СТЕНЛИ

Тут я гадать не смею, мой король.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Посмел гадать, что в короли он метит,

Не смеешь угадать, куда плывет.

Не хочешь ли перебежать к нему?

СТЕНЛИ

Нет, государь; зачем не доверять мне?

РИЧАРД

А где ж твои войска, чтоб дать отпор?

Где все твои друзья? Твои вассалы?

На запад ринулись, чтобы помочь

Бунтовщикам в их высадке на сушу?

СТЕНЛИ

На севере стоят мои друзья.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Прохладные друзья для короля!

На севере! Когда их государю

На западе нужны сейчас войска.

СТЕНЛИ

Мне не было приказа, государь.

Лишь соизвольте отпустить меня, —

Я войско соберу и встречусь с вами,

Где и когда велите мне, милорд.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Да, отпустить, – ты к Ричмонду сбежишь!

Я, сэр, не верю вам.

СТЕНЛИ

                           Мой государь,

Чем заслужил я это подозренье?

Лжецом я не был, им не буду впредь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Скачи сбирай людей. Но сын твой Джордж

Останется при нас. Не сдержишь слово —

Он голову не сдержит на плечах.

СТЕНЛИ

Храните сына, я вам буду верен.

(Уходит.)

Входит 1-й гонец.

1-Й ГОНЕЦ

Мой государь, от преданных друзей

Весть достоверная из Девоншира:

Сэр Эдуард Кортни и прелат спесивый

Епископ Экстер, старший его брат,

С сообщниками подняли мятеж.

_{Входит 2-й гонец.}

2-Й ГОНЕЦ

Державный повелитель! В графстве Кент

Восстали Гилдфорды. К ним примыкает

Час от часу все больше недовольных,

И воинство мятежное растет.

Входит 3-й гонец.

3-Й ГОНЕЦ

О государь мой! Войско Бекингема…

КОРОЛЬ РИЧАРД

Прочь, воронье! Довольно каркать смерть!

(Бьет гонца.)

Вот! Вот тебе – до лучших новостей.

3-Й ГОНЕЦ

Я вашему величеству хотел

Сказать, что ливнями и наводненьем

Застигнут Бекингем. Его войска

Рассеялись, а сам он в одиночку

Скрывается – никто не знает где.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Прости! Вот кошелек – он снимет боль.

А догадались объявить награду

Тому, кто выдаст нам бунтовщика?

3-Й ГОНЕЦ

Да, государь. Объявлена награда.

Входит 4-й гонец.

4-Й ГОНЕЦ

Сэр Томас Ловел и маркиз лорд Дорсет

Восстали в Йоркшире, мой государь.

Но вашему величеству принес я

И радостную весть: бретонский флот

Рассеян бурей. Ричмонд выслал шлюпку

На дорсетширский берег, чтоб разведать:

Там недруги его или друзья?

Узнав, что там, мол, люди Бекингема,

Его сторонники, – он не поверил,

Поставил паруса и повернул

Туда, откуда он приплыл – к Бретани.

КОРОЛЬ РИЧАРД

В поход! В поход! Готовы мы к борьбе,

И если к нам не вторглись иноземцы, —

Раздавим собственных бунтовщиков.

Входит Кетсби.

КЕТСБИ

Мой государь, взят герцог Бекингем.

Весть лучшая из двух, что я принес,

Вторая – та, что высадился Ричмонд

И с сильным войском в Милфорде стоит.

Похуже первой, но что есть, то есть.

КОРОЛЬ РИЧАРД

В путь! К Солсбери! Пока мы здесь болтаем,

Победу можно было б одержать

Иль битву проиграть по-королевски.

Пусть кто-нибудь доставит Бекингема

К нам в Солсбери. Вы все за мной. Вперед!

Трубы. Все уходят.

Сцена 5

Комната в доме лорда Стенли.

_{Входят Стенли и сэр Кристофер Эрсуик.}

СТЕНЛИ

Сэр Кристофер, ты Ричмонду скажи:

Кровавый боров у себя в хлеву

Заложником оставил Джорджа Стенли.

Восстану – сложит голову мой сын.

Лишь этот страх мне выступить мешает.

Спеши к нему, ручайся за меня

И передай: с охотой королева

Ему отдаст в супруги свою дочь.

Но где сейчас стоит наш славный Ричмонд?

ЭРСУИК

Он в Уэльсе: в Пемброке иль Харфорд-Уэсте.

СТЕНЛИ

А кто к нему примкнул из нашей знати?

ЭРСУИК

Прославленный воитель Уолтер Херберт,

Сэр Гилберт Толбот и сэр Уильям Стенли,

Бесстрашный Пемброк, Оксфорд,

сэр Джеймс Блант

И Райс-ап-Томас с верною дружиной

И славных множество еще дворян.

Свои войска они ведут на Лондон

И ждут, что враг их встретит на пути.

СТЕНЛИ

Скачи же к Ричмонду и передай

Мое письмо – я в нем все изложил.

(Подает письмо.)

Прощай.

Уходят.

Акт V

Сцена 1

Солсбери. Равнина.

Входят шериф Уилтширский и окруженный стражею с алебардами Бекингем, которого ведут на казнь.

БЕКИНГЕМ

Так Ричард говорить со мной не станет?

ШЕРИФ

Нет. Подчинитесь уж судьбе, милорд.

БЕКИНГЕМ

Вы, Хестингс, сыновья Эдуарда, Риверс,

Ты, кроткий Генрих и твой сын Эдуард,

Вы, Грей и Воген, – все, кто умерщвлен

Коварно, тайно и неправосудно!

Коль в этот час вы сумрачно и гневно

Взираете на мир сквозь тучи эти, —

Возрадуйтесь погибели моей! —

Сегодня, кажется, День всех усопших?

ШЕРИФ

И впрямь, милорд.

БЕКИНГЕМ

День всех усопших стал мне Судным днем.

Ведь в этот день при короле Эдуарде

Клялся я в верности его потомству

И королеве, и ее родне.

Я в этот день клялся: коль изменю,

Пускай и мне вернейший друг изменит…

И дух мой в этот день, в День всех усопших,

Предстанет за грехи держать ответ.

Всевидящий судья, чье имя всуе

Я поминал, обет исполнил мой,

Пустое слово обернулось делом.

Вот так он меч, злодеем навостренный,

Ему же поворачивает в грудь.

Сбылось оно, проклятье Маргариты, —

Она сказала: «В день, когда пронзит

Он мукой твое сердце, ты вспомянешь,

Что Маргарита это предрекла».

Ну что ж, ведите к плахе. Ждет топор.

Мне зло за зло, позор мне за позор.

(Уходит.)

Сцена 2

Поле близ Темуорта.

Входят с барабанами и знаменами Ричмонд, Оксфорд, сэр Джеймс Блант, сэр Уолтер Херберт и другие военачальники с войсками.

РИЧМОНД

Вы, братья по оружью, вы, друзья,

Стонавшие под игом самовластья!

До сердца нашей родины дошли мы,

Не повстречав препятствий на пути.

Есть вести добрые от лорда Стенли:

Кровавый, мерзкий, бешеный кабан,

Что ваши истоптал сады и нивы,

Что кровь из ваших жил лакал, как пойло,

И внутренности ваши пожирал,

«Залег поганый боров, – пишет Стенли, —

Близ Лестера, отсюда – день пути».

Во имя Божье, храбрые друзья!

Один лишь страдный день на бранном поле,

И жатвой нашей будет вечный мир.

ОКСФОРД

Как совесть нам велит, – единодушно

Обрушимся мы все на кровопийцу.

XЕРБЕРТ

Его друзья переметнутся к нам.

БЛАНТ

Его друзья из страха в дружбе с ним,

Они в беде тотчас его покинут.

РИЧМОНД

Да, все за нас. Вперед, во имя Божье!

Объединит крылатая надежда

Единой волей сотни наших воль, —

Король с ней – Бог, а нищий с ней – король.

Уходят.

Сцена 3

Босуортское поле.

Входят король Ричард в доспехах, герцог Норфолк, граф Серри, Ретклиф и другие.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Здесь станем лагерем, на этом поле.

Зачем так пасмурен ваш взор, граф Серри?

СЕРРИ

Зато безоблачна моя душа.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Лорд Норфолк!..

НОРФОЛК

                            Что угодно, государь?

КОРОЛЬ РИЧАРД

Придется переведаться мечами.

Не так ли, Норфолк? А?

НОРФОЛК

                                          Да, государь:

И наносить, и отражать удары.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Здесь ставьте мой шатер. Здесь нынче лягу.

Солдаты ставят королевский шатер.

А завтра где? Э, что там, все равно.

Известно ль, как сильны бунтовщики?

НОРФОЛК

Их тысяч шесть, ну – семь, никак не больше.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Так, стало быть, мы втрое их сильней,

Да королевский сан – он словно крепость,

А у врага такой опоры нет.

Ну, скоро ль там шатер? Пойдем, милорды,

За мной, друзья, осмотрим поле боя,

Да всех военачальников ко мне.

Не должно упущений быть ни в чем:

День завтрашний нелегким будет днем.

Уходят.

Входят на другом конце поля Ричмонд, сэр Уильям Брендон, Оксфорд и другие военачальники. Солдаты ставят шатер

Ричмонда.

РИЧМОНД

Усталое ушло на отдых солнце,

След колесницы огненной его

Назавтра нам сулит погожий день.

Сэр Уильям Брендон, вам я вверю знамя.

Чернила и бумагу мне в шатер:

Составлю план сраженья, всем отрядам

Места назначу, поделивши скупо

Немногочисленные наши силы.

Со мною вместе будьте вы, лорд Оксфорд,

Сэр Уильям Брендон и сэр Уолтер Херберт.

Граф Пемброк при своем полку остался.

Мой добрый Блант, прошу вас, пожелайте

Ему покойной ночи от меня,

И пусть он пред рассветом будет здесь.

Еще одно, мой храбрый капитан:

Известно вам, где лагерь лорда Стенли?

БЛАНТ

Коль я не ошибаюсь (но уверен,

Что точно различил я знамя Стенли),

Его отряд не меньше как в полмили

На юг от главных королевских сил.

РИЧМОНД

Когда б могли вы без большого риска,

Мой благородный Блант, к нему пробраться

И важное письмо ему доставить…

БЛАНТ

Доставлю, – жизнью вам клянусь, милорд.

Дай бог вам доброй ночи.

РИЧМОНД

                              И вам тоже. —

Прошу, друзья, в шатер – посовещаться

О завтрашнем сраженье. Тут свежо.

_{Входит с военачальниками в шатер.}

_{Подходят к своему шатру король Ричард, Норфолк, Ретклиф, Кетсби и другие.}

КОРОЛЬ РИЧАРД

Который час?

КЕТСБИ

Уж девять, государь.

Пора поужинать.

КОРОЛЬ РИЧАРД

                            Я не хочу.

Подайте мне бумагу и чернила.

Забрало мне исправили на шлеме?

Мои доспехи принесли в шатер?

КЕТСБИ

Да, государь, готово все.

КОРОЛЬ РИЧАРД

                                           Мой Норфолк,

К своим обязанностям приступай.

Поставь в дозор надежнейших людей.

НОРФОЛК

Иду, мой государь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Встань с жаворонками, мой добрый Норфолк.

НОРФОЛК

Приказ исполню, государь.

(Уходит.)

КОРОЛЬ РИЧАРД

                                     Эй, Кетсби!

КЕТСБИ

Да, государь?

КОРОЛЬ РИЧАРД

                      Гонца отправить к Стенли:

Чтоб он привел к нам войско до восхода,

Иначе Джордж, его наследник, канет

В бездонную пучину вечной тьмы.

Кетсби уходит.

(Слуге.)

Налей мне кубок. И поставь ночник.

К утру седлай мне белого. Да копья

Проверь, чтоб крепки были и легки.

Да, Ретклиф!

РЕТКЛИФ

                   Государь?

КОРОЛЬ РИЧАРД

                                     Скажи, ты нынче

Угрюмого Нортумберленда видел?

РЕТКЛИФ

Пока совсем не смерклось, с графом Серри

Он за отрядом обходил отряд

И ободрял бойцов.

КОРОЛЬ РИЧАРД

                               Так, так, прекрасно.

Налей вина… Не чувствую я нынче

Той бодрости, того подъема духа,

Которые присущи мне всегда.

(Выпивает вино.)

Поставь. А где чернила и бумага?

РЕТКЛИФ

Здесь, государь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Проверишь стражу и ступай к себе.

А в мой шатер приди перед рассветом,

Поможешь мне надеть доспех. Ступай.

_{Ретклиф и слуги уходят. Король Ричард засыпает.}

СТЕНЛИ входит в шатер Ричмонда, где находятся РИЧМОНД и ЛОРДЫ.

СТЕНЛИ

Да будет осенен твой шлем победой.

РИЧМОНД

Пусть ниспошлет тебе ночная тьма

Свою защиту, благородный отчим.

Скажи, здорова ль матушка моя?

СТЕНЛИ

Да. Молится за Ричмонда она

И шлет тебе свое благословенье.

Но к делу. На исходе тишина,

Завеса тьмы редеет на востоке.

Нет времени, я кратким должен быть.

Готовься битву завязать чуть свет,

И смертоносноглазая война

Решит твою судьбу в кровавой сече.

Мне, как ни жаль, тянуть придется время

И выступить на стороне твоей

В последний миг, решив исход сраженья.

Сейчас примкнуть к тебе я не могу, —

Иначе будет на глазах отца

Твой брат, мой Джордж любимый, предан смерти.

Прощай. Сейчас не время и не место

Для излияний дружбы и любви,

Для той беседы вольной, задушевной,

Что знаменует встречу двух друзей.

Даст бог – наговоримся на досуге.

Прощай. Будь храбр, – победа за тобой!

РИЧМОНД

Милорды, проводите лорда Стенли.

Как дух мой ни встревожен, надо лечь,

Не то мне поутру свинцовый сон

Не даст подняться на крылах победы.

Покойной ночи, добрые друзья.

Все, кроме Ричмонда, уходят.

О ты, Господь, о ты, мой полководец,

Взгляни с любовью на моих солдат!

Карающий твой меч вложи им в руки, —

Да сокрушит он шлемы всех врагов,

Что узурпатор против нас сплотил!

Орудьями возмездья сделай нас,

И мы тебя восславим в час победы!

Тебе мой бодрствующий дух вручаю

Пред тем, как окна глаз моих закрыть.

И в бденье, и во сне – пребудь со мной!

(Засыпает.)

Является призрак принца Эдуарда, сына Генриха VI.

ПРИЗРАК ПРИНЦА ЭДУАРДА

(Ричарду)

Тебе на сердце камнем завтра лягу!

Припомни, как в расцвете юных лет

Я был тобой при Тьюксбери заколот.

Тебе за то – отчаянье и смерть!

(Ричмонду.)

Мужайся, Ричмонд! Души убиенных

Несчастных принцев будут за тебя.

Сын Генриха с тобой в союзе, Ричмонд!

Является призрак Генриха VI.

ПРИЗРАК ГЕНРИХА VI

(Ричарду)

Когда был смертным я, изрешетил ты

Помазаннику тело. Вспомни это.

Твоя судьба – отчаянье и смерть!

За Генриха – отчаянье и смерть!

(Ричмонду.)

Ты добр и чист. Победа за тобой!

Тот Генрих, что предрек тебе корону,

Тебе пророчит жизнь и процветанье!

Является призрак Кларенса.

ПРИЗРАК КЛАРЕНСА

(Ричарду)

Тебе на сердце камнем завтра лягу

Я, захлебнувшийся твоим вином,

Коварством сгубленный несчастный Кларенс.

В час битвы завтра вспомнишь обо мне

И выронишь ты меч свой бесполезный.

Тебе в удел – отчаянье и смерть!

(Ричмонду.)

За отпрыска Ланкастерского дома

Мольбы возносят сгубленные Йорки.

Бог за тебя! Живи и процветай!

Являются призраки Риверса, Грея и Вогена.

ПРИЗРАК

РИВЕРСА

(Ричарду)

Тебе на сердце камнем завтра лягу

Я, Риверс, в Помфрете тобой казненный.

Отчаянье и смерть!

ПРИЗРАК ГРЕЯ

(Ричарду)

                               Припомни Грея

В сраженье – и отчается твой дух!

ПРИЗРАК

ВОГЕНА

(Ричарду)

Ты вспомнишь Вогена и ужаснешься,

И выпадет из рук твоих копье.

И ждут тебя отчаянье и смерть!

ВСЕ ВМЕСТЕ

(Ричмонду)

Восстань! Вонзили мы обиды наши

Злодею в грудь. Восстань и победи!

Является призрак Хестингса.

ПРИЗРАК

ХЕСТИНГСА

(Ричарду)

Злодей кровавый, пробудись для зла,

Чтоб кончить дни свои в бою кровавом.

За Хестингса – отчаянье и смерть!

(Ричмонду.)

Ты, чистая душа, восстань, восстань!

За нашу Англию иди на брань!

Являются призраки маленьких принцев..

ПРИЗРАКИ ПРИНЦЕВ

(Ричарду)

Племянников задушенных припомни.

Свинцом тебе на грудь мы ляжем, Ричард,

Утопим в бездне гибели и срама.

Тебе за нас – отчаянье и смерть!

(Ричмонду.)

Спи мирно и проснись, готовый к бою.

Не страшен вепрь, коль ангелы с тобою.

Живи, родоначальник королей!

Погубленные сыновья Эдуарда

Желают процветания тебе.

Является призрак леди Анны.

ПРИЗРАК ЛЕДИ АННЫ

(Ричарду)

Я, Анна, я, несчастная жена,

Что часа не спала с тобой спокойно,

Пришла к тебе твой потревожить сон.

В час битвы завтра вспомнишь обо мне

И выронишь ты меч свой бесполезный.

Тебе в удел – отчаянье и смерть!

(Ричмонду.)

Ты, ясная душа! Пусть в ясном сне

Перед тобой появится победа.

Твой враг мне муж, но буду в час борьбы

За Ричмонда я возносить мольбы.

Является призрак Бекингема.

ПРИЗРАК БЕКИНГЕМА

(Ричарду)

Тебя я первый продвигал к престолу,

Твоей последней жертвою я стал.

В разгаре битвы вспомни Бекингема

И, устрашась грехов своих, умри!

Перелистай во сне свои злодейства!

Ты, окровавивший земную твердь,

Казнись, дрожи! Отчаянье и смерть!

(Ричмонду.)

Тебе на помощь не успел прийти я,

Но знай, – помогут силы всеблагие.

Бог за тебя и ангельская рать,

Кичливому врагу не устоять.

Призраки исчезают. Король Ричард просыпается.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Сменить коня… Перевяжите раны!..

Помилуй, Боже… Что я! Это – сон.

О, как ты мучаешь, трусиха совесть!

Мерцанье звезд… Стоит глухая ночь.

Холодный пот. И дрожь. Ужель боюсь я?

Кого, себя? Здесь больше никого.

Я это – я. И сам себе я друг.

Здесь есть убийца? Нет… Есть: это я.

Тогда бежать!.. От самого себя?

Я отплачу!.. Как, самому себе?

Увы, себя люблю я. Но за что?

За то добро, что сам себе я сделал?

О нет, скорее на себя я зол

За мной самим содеянное зло!

Да, я злодей… Нет, я солгал, неправда!

Дурак, хвали себя!.. Дурак, не льсти!..

У совести моей сто языков,

И каждый о себе напоминает,

И я во всех рассказах их – злодей.

Я клятвы нарушал – какие клятвы!

Я убивал – кого я убивал!

И все грехи – ужасные грехи! —

Вопят суду: «Виновен! Он виновен!»

Отчаянье! Никто меня не любит.

Умру – не пожалеет ни один.

И в ком бы мог я встретить жалость, если

Во мне самом нет жалости к себе?

Казалось, души всех убитых мною,

Сойдясь в шатре, сулили поутру

Обрушить на главу мою возмездье.

Входит Ретклиф.

РЕТКЛИФ

Милорд!

КОРОЛЬ РИЧАРД

                О дьявол! Кто это?

РЕТКЛИФ

                                                 Я, Ретклиф.

Мой государь, в деревне петухи

Рассвет уже вторично возвестили.

Соратники все ваши на ногах

И надевают бранные доспехи.

КОРОЛЬ РИЧАРД

О Ретклиф! Я ужасный видел сон!..

Как думаешь, – соратники надежны?

РЕТКЛИФ

Не сомневаюсь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

                            Ретклиф, я боюсь!

РЕТКЛИФ

Не бойтесь, государь, пустых видений.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Виденья ночи нынешней, клянусь,

Дух Ричарда сильнее ужаснули,

Чем въявь – десятитысячное войско

С таким вождем, как этот жалкий Ричмонд.

Еще не брезжит день. Пойдем побродим

По лагерю, прислушаемся к толкам:

Не думает ли кто перебежать?

Уходят.

Ричмонд просыпается в своем шатре. Входят лорды.

ЛОРДЫ

Граф Ричмонд, с добрым утром.

РИЧМОНД

Заботливые, верные друзья,

Я вас прошу – простите лежебоку.

ЛОРДЫ

Как вам спалось, милорд?

РИЧМОНД

Блаженный сон! Сладчайшие виденья,

Какие только могут нам присниться,

Слетелись в мой шатер, лишь вы ушли.

Явились души всех, кого замучил

Злой Ричард, – все победу мне сулили.

Признаюсь, – жарко радуется сердце,

Когда я дивный вспоминаю сон.

Который час?

ЛОРДЫ

                      Без малого четыре.

РИЧМОНД

Пора надеть доспехи и начать.

(Выходит к войскам.)

К тому, что я уже сказал вам прежде,

Не много, дорогие земляки,

Добавлю я: не время для речей;

Но помните: за нас и Бог, и правда.

Моления святых, молитвы жертв

Нас защитят как крепостные стены.

Все вражье войско, кроме полководца,

Желает не ему, а нам победы.

Ведь кто их вождь? Он попросту, друзья,

Кровавый угнетатель и убийца.

Он на крови возник и утвердился.

Он средств не разбирал; зато, достигнув,

Уничтожал всех тех, кто средством был.

Поддельный он алмаз, чей ярок блеск

Лишь от сверканья краденого трона.

Он изначала Божьим был врагом.

Так вот: коль с Божьим бьетесь вы врагом, —

Бог воинов своих не даст в обиду;

Коль притеснителя взялись вы свергнуть, —

Свободно вы вздохнете без него;

Коль поднялись вы на врагов отчизны, —

Отчизна вам сторицей возместит;

Коль поднялись вы на спасенье жен, —

С победой жены ваши вас поздравят;

Коль за детей своих вы встали грудью, —

То дети тех детей вас будут чтить.

Итак, за Бога и за справедливость —

Знамена выше! Обнажим мечи!

За неуспех в ответе буду я:

Мой хладный труп в могиле будет хладной.

Случись успех – свою получит долю

Последний самый из моих солдат.

Трубите, трубы! Бейте, барабаны!

Смелее! Ричмонд непоколебим!

Бог и святой Георг! Мы победим!

Уходят.

Входят король Ричард, Ретклиф, Кетсби, свита и войска.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Так что же говорит Нортумберленд?

РЕТКЛИФ

Что Ричмонд новичок в военном деле.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Он прав. А что сказал на это Серри?

РЕТКЛИФ

Он улыбнулся и сказал: «Тем лучше».

КОРОЛЬ РИЧАРД

Он молвил правду: так оно и есть.

Бьют часы.

Который час? Подай мне календарь.

Кто нынче видел солнце?

РЕТКЛИФ

                                           Я не видел.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Оно пренебрегло землей: по книге

Ему взойти бы надо час назад.

Кому-то выпал черный день… А, Ретклиф?

РЕТКЛИФ

Да, государь.

КОРОЛЬ РИЧАРД

                      Не выйдет нынче солнце.

На нас глядит нахмуренное небо,

А на земле роса, как капли слез…

Нет солнца! Что ж, разделим огорченье

Мы с Ричмондом: одни и те же тучи

Нависли надо мною и над ним.

_{Входит Норфолк.}

НОРФОЛК

К оружью, государь! Враг вышел в поле.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Скорей! Скорей! Готовьте мне коня!

Пошлите к Стенли: пусть ведет свой полк.

А я войска построю на равнине.

Расставить силы я задумал так:

Передовые – в ширину равнины,

И пешие, и конные отряды;

А лучники за ними посредине.

Пехоту герцог Норфолк поведет,

Возглавит всадников граф Томас Серри.

Потом, когда завяжется сраженье,

Я выведу свой полк, который с флангов

Отборной конницей поддержан будет.

А сверх того за нас – святой Георг!

Ну, что ты нам на это скажешь, Норфолк?

НОРФОЛК

Отличный план, державный полководец.

Но вот что я нашел в своем шатре.

(Подает бумагу.)

КОРОЛЬ РИЧАРД

«Сбавь прыти, Джек Норфолк, послушай совета.

Твой Ричард пропал, его песенка спета».

Враг изощряется!

Военачальники, все по местам!

Нет, не смутить наш дух пустыми снами!

Ведь совесть – вздор. О ней твердят лишь трусы,

Стращая тех, кто смел и кто силен.

Кулак – нам совесть, меч – вот наш закон.

Вперед же, в бой! Нам нет пути назад.

Когда не в рай, – сойдем все вместе в ад!

(Обращается к войскам.)

Что вам добавить к сказанному прежде?

Припомните, с кем предстоит вам бой:

С бродягами, с отребьем, с беглым сбродом,

С бретонской рванью, подлым мужичьем,

С блевотиной объевшейся страны —

Толпой насильников, разбойной шайкой.

Нарушили они покой ваш мирный;

У вас есть земли – надо отобрать,

У вас есть жены – нужно обесчестить.

А кто у них за главаря? Щенок,

Что выкормлен из милости в Бретани.

Он – неженка: испытывал он стужу?

Вот разве что гуляя по снежку…

Так вышвырнем же в море эту мразь!

Отхлещем всласть французских голодранцев,

Которым, видно, надоело жить!

Когда бы не мечта – пограбить нас,

Они повесились бы с голодухи.

Уж если сломят нас, – пусть сломят люди,

Не выродки, которых наши деды

В самой Бретани били и топтали

И в память встреч брюхатили их жен.

И этим отдадим мы наши земли?

Им наших жен в забаву отдадим?

Им дочерей насильничать позволим?

Вдали слышны барабаны.

Чу! Вот их барабан!

Вперед, дворяне! Латники, вперед!

Вы, лучники, без промаха стреляйте!

Вы, всадники, в коней вонзите шпоры,

И копий треск пусть небо ужаснет!

Входит гонец.

Ну, что сказал лорд Стенли? Он подходит?

ГОНЕЦ

Милорд, он отказался.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Снять Джорджу голову!

НОРФОЛК

Мой государь, враг перешел болото.

Казните Джорджа Стенли после битвы.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Забилось сто сердец в моей груди!

Знамена развернуть и – на врага!

Пусть гневом огнедышащих драконов

Зажжет нас древний клич: «Святой Георг!»

Вперед! На шлемах наших – блеск победы!

Уходят.

Сцена 4

Другая часть поля.

Шум сражения.

Входит Норфолк с войском, ему навстречу Кетсби.

КЕТСБИ

Скорей, милорд! Скорей на помощь к нам!

Нечеловеческие чудеса

Творит король, опасность презирая.

Он потерял коня, он бьется пешим,

В пасть к смерти рвется, Ричмонда ища.

Скорей, милорд! Иначе все погибло.

Шум сражения.

Входит король Ричард.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Коня! Коня! Корону за коня!

КЕТСБИ

Спасайтесь, государь! Коня добуду.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Холоп! Я жизнь свою поставил на́ кон,

И я останусь до конца игры.

Шесть Ричмондов, должно быть, нынче в поле:

Я пятерых убил, а он все жив!

Коня! Коня! Корону за коня!

Уходят.

Сцена 5

Другая часть поля.

Шум битвы.

Входят, сражаясь, король Ричард и Ричмонд.

Ричмонд убивает короля Ричарда и уходит.

Войска короля Ричарда бегут. Трубы.

Входят Ричмонд, Стенли с короной в руках, лорды и войска.

РИЧМОНД

Хвала творцу и нашему оружью,

Мои победоносные друзья!

Бой выигран. Издох кровавый пес.

СТЕНЛИ

Отважный Ричмонд, честь тебе и слава!

Вот – с головы кровавого злодея

Украденную им я снял корону,

Чтоб ею увенчать твое чело.

Носи – себе на радость, нам на счастье.

РИЧМОНД

О Всемогущий, молви нам «Аминь»!

Но жив ли, я хочу узнать, Джордж Стенли?

СТЕНЛИ

Да, жив, милорд. Он в Лестере сейчас.

И мы туда, коль будет вам угодно.

РИЧМОНД

Кто из вельмож пал со сторон обеих?

СТЕНЛИ

Джон, герцог Норфолк, и лорд Уолтер Феррес,

Сэр Роберт Брекенбери, Уильям Брендон.

РИЧМОНД

Как должно, с почестями схоронить их.

Оповестить, что вражеских солдат

Помилуем, коль явятся с повинной.

Верны обету, мы конец положим

Войне меж Белой розою и Алой.

И улыбнется их союзу небо,

Взиравшее сурово на раздор.

Кто не изменник – скажет пусть «Аминь»!

Британия безумствовала долго,

Самой себе удары нанося:

Брат в ослепленье проливал кровь брата,

Отец оружье поднимал на сына,

Сын побуждаем был к отцеубийству.

Своей враждой Ланкастеры и Йорки

Всех ввергли во всеобщую вражду.

Так пусть же Ричмонд и Елизавета,

Наследники прямые двух династий,

Соединятся волею Творца!

И, милостью Господней, их потомки

Да принесут грядущим временам

Блаженный мир, беспечное довольство,

Чреду счастливых, безмятежных дней!

О милосердный Боже, притупи

Предательский клинок, который мог бы

Вернуть былое, чтобы вновь отчизна

Кровавыми слезами облилась.

Конец междоусобьям и крамолам,

Что нашим скорбь несли холмам и долам.

Нет больше распрей, кончена вражда.

Да будет мир на долгие года!

Уходят.

Антоний и Клеопатра

Действующие лица

Триумвиры:

Марк Антоний

Октавий Цезарь

Марк Эмилий Лепид

Секст Помпей

Приверженцы Антония:

Домиций Энобарб

Вентидий

Эрос

Скар

Деркет

Деметрий

Филон

Приверженцы Цезаря:

Меценат

Агриппа

Долабелла

Прокулей

Тирей

Галл

Приверженцы Помпея

Менас

Менекрат

Варрий

Тавр, полководец Цезаря.

Канидий, полководец Антония.

Силий, военачальник в войске Вентидия.

Евфроний, посол Антония к Цезарю.

Приближенные Клеопатры:

Алексас

Мардиан

Селевк

Диомед

Прорицатель.

Простолюдин.

Клеопатра, царица Египта.

Октавия, сестра Цезаря и супруга Антония.

Прислужницы Клеопатры:

Хармиана.

Ирада

Военачальники, солдаты, гонцы, придворные, слуги.

Место действия – разные части Римской империи.

Акт I

Сцена 1

Александрия. Зал во дворце Клеопатры.

Входят ДЕМЕТРИЙ и ФИЛОН.

ФИЛОН

Наш полководец вовсе обезумел!

Тот гордый взор, что прежде перед войском

Сверкал, как Марс, закованный в броню,

Теперь вперен с молитвенным восторгом

В смазливое цыганское лицо,

И сердце мощное, от чьих ударов

Рвались застежки панциря в сраженьях,

Теперь смиренно служит опахалом,

Любовный пыл развратницы студя.

Смотри, они идут.

Трубы. Входят АНТОНИЙ и КЛЕОПАТРА со свитой. Евнухи обмахивают Клеопатру опахалами.

Взгляни получше, —

Вот он, один из трех столпов вселенной,

Который добровольно поступил

В шуты к публичной девке. Полюбуйся!

КЛЕОПАТРА

Любовь? Насколько ж велика она?

АНТОНИЙ

Любовь ничтожна, если есть ей мера.

КЛЕОПАТРА

Но я хочу найти ее границы.

АНТОНИЙ

Ищи их за пределами вселенной.

Входит один из слуг Антония.

СЛУГА

Мой повелитель, новости из Рима.

АНТОНИЙ

Какая скука! Коротко – в чем суть?

КЛЕОПАТРА

Нет, надо выслушать гонцов, Антоний.

Вдруг Фульвию ты чем-то прогневил?

А может статься, желторотый Цезарь

Повелевает грозно: «Сделай то-то,

Того царя смести, того поставь.

Исполни, или мы тебя накажем».

АНТОНИЙ

Возлюбленная, что ты говоришь?

КЛЕОПАТРА

Быть может, – нет, наверно, запрещают

Тебе здесь быть и отрешен от власти

Ты Цезарем. Узнай же, что велит

Антонию его жена… нет, Цезарь…

Вернее – оба. Выслушай гонцов!

Ты покраснел, клянусь моей короной!

То знак почтенья к Цезарю? Иль стыд,

Что от крикливой Фульвии получишь

Ты нагоняй? – Позвать сюда гонцов!

АНТОНИЙ

Пусть будет Рим размыт волнами Тибра!

Пусть рухнет свод воздвигнутой державы!

Мой дом отныне здесь. Все царства – прах.

Земля – навоз; равно дает он пищу

Скотам и людям. Но величье жизни —

В любви.

(Обнимает Клеопатру.)

                И доказать берусь я миру,

Что никогда никто так не любил,

Как любим мы.

КЛЕОПАТРА

                         Блистательная ложь!

Не тот ли, кто любовь так славословит,

На Фульвии женился, не любя?

Не так глупа я: знаю, что Антоний —

Антоний.

АНТОНИЙ

                …Покоренный Клеопатрой.

Но умоляю: из любви к любви

И сладостным часам ее не будем

На горестные споры тратить время.

Пусть каждый миг несет нам наслажденье.

Каким забавам вечер посвятим?

КЛЕОПАТРА

Послушаем гонцов.

АНТОНИЙ

                                  Ах, как упряма!

Но спорит ли, смеется или плачет —

Все ей к лицу. Любым ее порывом

Я только восторгаюсь удивленно. —

Что мне гонцы? Я твой и только твой.

Вдвоем с тобой мы вечером побродим

По улицам, посмотрим на толпу.

Пойдем, моя царица. Ведь вчера

Ты этого хотела.

(Слуге.)

                            Прочь! Ни слова.

Антоний и Клеопатра со свитой уходят.

ДЕМЕТРИЙ

Пренебрегает Цезарем Антоний.

ФИЛОН

По временам, когда он не Антоний,

Теряет он величие души,

Которое Антонию присуще.

ДЕМЕТРИЙ

Как жаль, что сам он подтверждает слухи,

Дошедшие до Рима. Но надеюсь,

Что завтра будет он другим. Прощай.

Уходят.

Сцена 2

Там же. Покой во дворце.

Входят ХАРМИАНА, ИРАДА, АЛЕКСАС и ПРОРИЦАТЕЛЬ.

XАРМИАНА

Сиятельнейший Алексас, сладчайший Алексас, наипревосходнейший Алексас, почти всесовершеннейший Алексас! Где же тот прорицатель, которого ты так расписывал царице? Мне не терпится узнать что-нибудь о будущем супруге, который, по твоим словам, будет венком прикрывать свои рога!

АЛЕКСАС

Эй, прорицатель!

ПРОРИЦАТЕЛЬ

                              Я к твоим услугам.

ХАРМИАНА

Так это он? – Ты, говорят, всеведущ?

ПРОРИЦАТЕЛЬ

Порой в великой книге тайн природы

Мне удается кое-что прочесть.

АЛЕКСАС

(Хармиане)

Пускай он взглянет на твою ладонь.

Входят Энобарб и слуги.

ЭНОБАРБ

(слугам)

Живее, ужин! И вина побольше.

Мы будем пить за здравье Клеопатры.

ХАРМИАНА

Дай, добрый человек, судьбы мне доброй.

ПРОРИЦАТЕЛЬ

Дать не могу, могу лишь предсказать.

ХАРМИАНА

Ну, предскажи.

ПРОРИЦАТЕЛЬ

Краса твоя безмерно возрастет.

ХАРМИАНА

В толщину?

ИРАДА

Нет, к старости ты начнешь без меры краситься.

ХАРМИАНА

Только бы не украситься морщинами.

АЛЕКСАС

Не сердите его пророческое величество. Будьте почтительнее.

ХАРМИАНА

Тсс!

ПРОРИЦАТЕЛЬ

       Влюбленной будешь чаще, чем любимой.

ХАРМИАНА

Еще чего! Лучше уж я тогда буду распалять печень вином, чем любовью.

АЛЕКСАС

Да не прерывай ты его, дай послушать.

ХАРМИАНА

Ну, предскажи мне что-нибудь чудесное. Пусть я в один прекрасный день выйду замуж сразу за трех царей и тут же овдовею. Пусть я в пятьдесят лет разрешусь младенцем, который наведет страх на самого Ирода Иудейского. Пообещай, что я стану женой Октавия Цезаря и, стало быть, сравняюсь с моей государыней.

ПРОРИЦАТЕЛЬ

Ты госпожу свою переживешь.

ХАРМИАНА

Вот это чудесно! Долголетие для меня слаще винных ягод.

ПРОРИЦАТЕЛЬ

Ты счастья больше испытала в прошлом,

Чем испытаешь впредь.

ХАРМИАНА

Тогда похоже на то, что не дождаться мне знатного потомства. Поведай же мне, сколько я рожу сыновей и дочерей.

ПРОРИЦАТЕЛЬ

Будь каждое твое желанье чревом,

Имела бы ты миллион детей.

ХАРМИАНА

Пошел вон, дурак! Прощаю тебе только потому, что ты не человек, а колдун.

АЛЕКСАС

А ты думала, что о твоих желаниях знает только твоя постель?

ХАРМИАНА

Нет, постой! Погадай теперь Ираде.

АЛЕКСАС

Мы все хотим знать, что нас ждет.

ЭНОБАРБ

Во всяком случае, что ждет сегодня и меня и многих из вас, я знаю. Мы напьемся до бесчувствия.

ИРАДА

По линиям этой руки можно предсказать только одно: целомудренную жизнь.

ХАРМИАНА

Так же как по высокой воде Нила можно предсказать… недород.

ИРАДА

Да замолчи ты, ненасытная распутница, ты-то уж не берись гадать.

ХАРМИАНА

Если влажная ладонь не предвещает плодовитости, то, стало быть, я не умею и за ухом почесать. – Послушай, предскажи ей что-нибудь самое обычное.

ПРОРИЦАТЕЛЬ

Вас ждет одна судьба.

ИРАДА

Но какая? Какая? Расскажи подробнее.

ПРОРИЦАТЕЛЬ

Я все сказал.

ИРАДА

Неужели я ни на волос не счастливее, чем она?

ХАРМИАНА

Ну, а если и счастливее на один волос, то где бы ты хотела, чтоб он вырос?

ИРАДА

Только не в носу у моего мужа.

ХАРМИАНА

Да спасут нас небеса от непристойных догадок. Ну, а теперь Алексас! Теперь его будущее. Всеблагая Изида! Сделай так, чтобы он женился на колченогой. И чтобы она умерла, а он нашел сокровище еще почище. И так далее, пока наконец самая отъявленная дрянь не проводит его, хохоча и приплясывая, в могилу после того, как он станет стократ рогат. Добрая Изида, услышь мою молитву! Откажи мне в чем угодно, только не в этом. Прошу тебя, милосердная Изида!

ИРАДА

Аминь. Благосклонная богиня, внемли нашей мольбе. Обидно видеть порядочного мужчину, женатого на распутной бабе, но еще обиднее смотреть на прохвоста, которому не наставлены рога. А потому, милостивая Изида, воздай ему по заслугам хотя бы для соблюдения благопристойности.

ХАРМИАНА

Аминь.

АЛЕКСАС

Смотри-ка! Если бы это зависело от них, они с радостью стали бы непотребными тварями, лишь бы украсить меня рогами.

ЭНОБАРБ

Тсс! Тише вы! – Антоний.

ХАРМИАНА

                                              Нет, – царица.

Входит Клеопатра.

КЛЕОПАТРА

Вы видели Антония?

ЭНОБАРБ

Нет, государыня.

КЛЕОПАТРА

Он не был здесь?

ХАРМИАНА

Нет, госпожа.

КЛЕОПАТРА

Он собирался нынче веселиться, —

И вдруг о Риме вспомнил. – Энобарб!

ЭНОБАРБ

Что, государыня?

КЛЕОПАТРА

                            Сыщи его

И приведи сюда. А где Алексас?

АЛЕКСАС

Здесь, госпожа. – А вот и сам Антоний.

Входят Антоний, гонец и свита.

КЛЕОПАТРА

И не взгляну. Идемте все отсюда.

Клеопатра, Энобарб, Алексас, Ирада, Хармиана, прорицатель и слуги уходят.

ГОНЕЦ

Тогда твоя жена пошла войною…

АНТОНИЙ

На моего родного брата?

ГОНЕЦ

                           Да.

Они, однако, вскоре помирились,

Чтоб двинуться на Цезаря совместно,

Но в первом же бою разбил их Цезарь,

И оба из Италии бежали.

АНТОНИЙ

Так. Худших нет вестей?

ГОНЕЦ

                                        Дурные вести

Нередко вестнику грозят бедой.

АНТОНИЙ

Когда он их несет глупцу иль трусу.

Все говори. Что было – не изменишь.

Дороже лести мне любая правда,

Хотя бы даже в ней таилась смерть.

ГОНЕЦ

Есть горькое известье. Лабиен

С парфянским войском перешел Евфрат

И вторгся в Азию. Его знамена

Над Сирией, и над Лидийским царством,

И над Ионией победно реют,

В то время как…

АНТОНИЙ

                            Чего ж осекся ты?

В то время как Антоний…

ГОНЕЦ

                                             О властитель!

АНТОНИЙ

Чего стесняться? Не смягчай молвы.

Как в Риме называют Клеопатру,

Так и зови ее. Кори меня,

Как Фульвия корит. Перечисляй

Мои грехи с суровой прямотой,

Присущей лишь правдивости и гневу.

Потворство взращивает сорняки,

Пропалывает душу укоризна.

Ступай!

ГОНЕЦ

             Твоим веленьям подчиняюсь.

(Уходит.)

АНТОНИЙ

Что сообщают нам из Сикиона?

ПЕРВЫЙ СЛУГА

Эй, кто из Сикиона? Где гонец?

ВТОРОЙ СЛУГА

Он здесь и ждет приказа.

АНТОНИЙ

                                          Пусть войдет. —

Нет, крепкие египетские путы

Порвать пора, коль не безумец я. —

Входит второй гонец.

Ну, с чем ты? Говори!

ВТОРОЙ ГОНЕЦ

Твоя супруга, Фульвия, скончалась.

АНТОНИЙ

Скончалась Фульвия? Где?

ВТОРОЙ ГОНЕЦ

                                     В Сикионе.

(Подает письмо.)

Здесь о ее болезни ты прочтешь

И о других событиях важнейших.

АНТОНИЙ

Ступай.

Второй гонец уходит.

Ушла великая душа.

И этого я сам желал. Как часто

Хотим вернуть мы то, что лишь недавно

С презрением отшвыривали прочь,

А то, что нынче нам приятно, вдруг

Становится противным. О, когда бы

Могла исторгнуть мертвую из гроба

Ее туда толкавшая рука!

Усопшая, она мне вновь близка…

Расстаться надо с этой чародейкой,

Не то бездействие мое обрушит

Сто тысяч бед на голову мою. —

Эй, Энобарб!

Входит Энобарб.

ЭНОБАРБ

                         Что приказать изволишь?

АНТОНИЙ

Уехать надо мне, и поскорей.

ЭНОБАРБ

Но этим мы убьем здешних женщин. Известно, как убийственна для них суровость. А уж если мы уедем – перемрут все до одной.

АНТОНИЙ

Мне надо ехать.

ЭНОБАРБ

Ну если уж так необходимо, то пусть их умирают. Было бы жалко морить женщин из-за выеденного яйца, но когда речь идет о важном деле, то всем им цена – ломаный грош. Клеопатра первая умрет на месте, чуть только об этом прослышит. Она умирала на моих глазах раз двадцать, и притом с меньшими основаниями. Она умирает с удивительной готовностью, – как видно, в смерти есть для нее что-то похожее на любовные объятия.

АНТОНИЙ

Никто не знает, как она хитра.

ЭНОБАРБ

О нет! Все ее порывы – искреннейшие проявления чистейшей любви. Мало сказать, что ее вздохи – ветер, слезы – дождь. Нет, таких ураганов и ливней не отмечал ни один календарь. Это не хитрость. А если хитрость, то Клеопатра повелевает бурями не хуже, чем сам Юпитер.

АНТОНИЙ

Зачем я только увидал ее!

ЭНОБАРБ

Как можно об этом жалеть? Если бы ты ее не увидел, то прозевал бы одно из чудес света. Не удостойся ты этого счастья, пришлось бы считать, что странствовал ты напрасно.

АНТОНИЙ

Фульвия умерла.

ЭНОБАРБ

Что?

АНТОНИЙ

Фульвия умерла.

ЭНОБАРБ

Фульвия?

АНТОНИЙ

Умерла.

ЭНОБАРБ

Ну что ж, принеси богам благодарственную жертву. Когда их божественным величествам заблагорассудится прибрать к себе мужнюю жену, то мужу следует утешаться мыслью о том, что найдутся портные, которые сошьют ему новое платье взамен старого тряпья. Если бы в мире не существовало других женщин, то потеря Фульвии была бы тяжелым ударом, тут было бы о чем горевать. Но твоя беда поправима: износилась старая исподница, будет новая юбка. Поверь мне, надо натереть глаза луком, чтобы плакать по такому поводу.

АНТОНИЙ

Я должен сам распутать те узлы,

Что Фульвия связала.

ЭНОБАРБ

А как же твоя здешняя связь? И как будет выпутываться Клеопатра, если ты будешь распутываться далеко отсюда?

АНТОНИЙ

Довольно шуток. Объяви приказ

Моим военачальникам. Я сам

Причины столь поспешного отъезда

Царице объясню и с ней прощусь.

Смерть Фульвии – одно лишь из событий,

Которые зовут меня домой.

Осведомленные друзья мне пишут,

Чтоб я вернулся в Рим без промедленья.

На Цезаря восставший Секст Помпей

Над морем властвует. А наш народ,

Что переменчив в склонностях своих

И ценит по заслугам только мертвых,

Достоинства великого отца

Приписывает сыну. И Помпей,

Который именем своим и войском

Сильней, чем мужеством и бранной славой,

Превознесен молвою, как герой.

Я вижу в нем угрозу государству.

Да, потаенно созревает нечто;

Оно уже не мертвый конский волос,

Еще не ядовитая змея.

Так передай, чтобы мои войска

Готовились к отплытью.

ЭНОБАРБ

                                          Передам.

Уходят.

Сцена 3

Там же. Другой покой.

Входят КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА, ИРАДА и АЛЕКСАС.

КЛЕОПАТРА

Где он?

ХАРМИАНА

             С тех пор его я не видала.

КЛЕОПАТРА

(Алексасу)

Узнай, где он, кто с ним и чем он занят.

Но помни – я тебя не посылала.

Коль он грустит, скажи, что я пляшу,

Коль весел, передай, что я больна.

Ступай и возвращайся поскорее.

Алексас уходит.

ХАРМИАНА

Царица, если ты и вправду любишь, —

Мне кажется, не тот ты путь избрала,

Чтоб вызвать в нем ответную любовь.

КЛЕОПАТРА

А что, по-твоему, должна я делать?

ХАРМИАНА

Во всем ему дай волю, не перечь.

КЛЕОПАТРА

Как ты глупа. Ведь это верный способ

Его утратить.

ХАРМИАНА

                      Не дразни его.

К тем людям, что внушают нам боязнь,

Не можем мы питать большой любви. —

Входит Антоний.

Вот и Антоний.

КЛЕОПАТРА

                           Худо мне и тяжко.

АНТОНИЙ

(в сторону)

Как роковые вымолвить слова?

КЛЕОПАТРА

(Хармиане)

Уйдем отсюда – я боюсь упасть.

Не может долго длиться эта пытка,

Природа воспротивится тому.

АНТОНИЙ

Возлюбленнейшая моя царица!

КЛЕОПАТРА

Прошу, не приближайся!

АНТОНИЙ

                                           Что с тобой?

КЛЕОПАТРА

Твой взгляд сулит отрадные известья.

Что пишет нам законная супруга?

Вернись домой. Не стоило бы ей

Тебя и отпускать. Пусть не считает,

Что я тебя удерживала здесь.

Под силу ль мне? Ты ей принадлежишь.

АНТОНИЙ

Одни лишь боги знают…

КЛЕОПАТРА

                                           Так постыдно

Не предавали ни одну царицу!

Но я ждала измены.

АНТОНИЙ

                                    Клеопатра!

КЛЕОПАТРА

Хоть призывал ты всех богов державных,

Клянясь мне в верности, могла ли я

Тому, кто предал Фульвию, поверить?

Безумие – поддаться обольщенью

Клятвопреступных уст.

АНТОНИЙ

                                        Моя царица!..

КЛЕОПАТРА

Нет, не подыскивай красивых слов.

Скажи – прощай, и все. В те времена,

Когда у нас просил ты позволенья

Остаться здесь, – ты был красноречив.

В моих губах, в глазах ты видел вечность,

Блаженством был изгиб моих бровей,

Я с головы до ног была небесной.

Но я осталась той же – значит, ты,

Ты, величайший полководец мира,

Лжецом стал величайшим.

АНТОНИЙ

                                              О царица!

КЛЕОПАТРА

Будь я таким же воином плечистым,

Ты б оценил отвагу египтян.

АНТОНИЙ

Послушай же, царица. Отзывают

Меня на время спешные дела,

Но сердце я в Египте оставляю.

В Италии обнажены мечи

Войны междоусобной. Секст Помпей

Грозит совсем отрезать Рим от моря.

Рождается брожение в народе

От двоевластья. То, что отвращало,

Сегодня, сил набрав, влечет к себе.

Так. Секст Помпей, что изгнан был из Рима,

Отцовской славой ныне озаренный,

Становится героем недовольных.

Страна больна застоем, мнится ей,

Что исцелит ее переворот.

И есть еще причина для отъезда;

Узнав ее, спокойней примешь ты

Мое решенье: Фульвия скончалась.

КЛЕОПАТРА

Хотя не по годам я легковерна,

Но все же не поверю детским сказкам.

Она скончалась?

АНТОНИЙ

                           Да, моя царица.

Узнаешь ты, прочтя посланье это,

Какую смуту подняла она,

А лучшее ты для себя найдешь

В конце: когда и где она скончалась.

КЛЕОПАТРА

Так вот твоя любовь!

А где же те священные сосуды,

Что ты наполнишь горестною влагой?

Смерть Фульвии показывает мне,

Как смерть мою когда-нибудь ты примешь.

АНТОНИЙ

Не будем ссориться. Пойми меня.

Я поступлю по твоему совету.

Клянусь тебе животворящим солнцем,

Что я твоим слугой, твоим солдатом

Отсюда ухожу. Мир иль война —

Все будет так, как ты мне повелишь.

КЛЕОПАТРА

(Хармиане)

Ослабь шнуровку, душно. Нет, не надо!

То вдруг найдет, то схлынет дурнота,

Как и любовь Антония.

АНТОНИЙ

                                        Опомнись,

Владычица моя, поверь любви,

Способной выдержать все испытанья.

КЛЕОПАТРА

Да, Фульвия бы это подтвердила.

Ты отвернись, чтобы о ней поплакать.

Потом простись со мною и скажи,

Что плачешь, расставаясь с Клеопатрой.

Ну, разыграй чувствительную сцену.

И пусть правдоподобной будет ложь.

АНТОНИЙ

Теряю я терпенье. Замолчи!

КЛЕОПАТРА

Неплохо. Но могло бы выйти лучше.

АНТОНИЙ

Клянусь мечом!..

КЛЕОПАТРА

                              Да? И щитом? Недурно.

Но все же это не предел искусства.

Посмотрим, Хармиана, как умеет

Беситься этот римский Геркулес.

АНТОНИЙ

Прощай же, госпожа.

КЛЕОПАТРА

                           О господин мой,

Позволь тебе сказать еще два слова.

Расстаться мы должны… не то, не то!

Друг друга мы любили… нет, не то!

Ты это знаешь… Что же я хотела?..

Мне память изменила, как Антоний;

Забытая, и я забыла все.

АНТОНИЙ

Я счел бы, что в тебе воплощены

Все сумасбродства, если бы не знал я,

Какое сумасбродство – быть твоим.

КЛЕОПАТРА

И Клеопатре нелегко носить

Так близко к сердцу это сумасбродство.

Прости. Ведь все, чем я наделена, —

Ничто, когда тебе оно немило.

Раз честь твоя зовет тебя отсюда,

Будь к моему отчаянью глухим.

К тебе да будут благосклонны боги.

Пусть лаврами венчанная победа

Твой осеняет меч, и пусть успех

У ног твоих расстелется покорно.

АНТОНИЙ

Прощай. В самой разлуке будем вместе.

Оставшись здесь, уходишь ты со мной,

Я, отплывая, остаюсь с тобой.

Так в путь!

Уходят.

Сцена 4

Рим. Покой в доме Цезаря.

Входят ОКТАВИЙ Цезарь с письмом в руке, ЛЕПИД и слуги.

ЦЕЗАРЬ

Взгляни, Лепид, и сам ты убедишься,

Что не мой нрав зловредный мне велит

Высокого собрата порицать.

Вот что мне пишут из Александрии:

Его занятия – уженье рыбы

Да шумные попойки до утра;

Не мужественней он, чем Клеопатра,

Которая не женственней, чем он;

Принять гонцов едва он соизволил,

Едва припомнил тех, с кем делит власть.

Как видишь, он живое воплощенье

Всех слабостей и всех дурных страстей.

ЛЕПИД

Но слабости его не затмевают

Его достоинств: так ночное небо

Ночным светилам прибавляет блеск.

Скорей он унаследовал пороки,

Чем приобрел; не сам он их избрал,

Он только не сумел от них отречься.

ЦЕЗАРЬ

Ты снисходителен. Что ж, пусть не грех

Валяться на постели Птолемея,

За острое словцо дарить престол,

С рабами пить из чаши круговой,

Средь бела дня по улицам шататься

И затевать кулачную потеху

С вонючим сбродом. Ладно, пусть ему

Простительно такое поведенье, —

Хотя кого б оно не запятнало? —

Но легкомыслием своим Антоний

Тяжелую ответственность кладет

На нас с тобой. Добро бы лишь досуг

Он заполнял безудержным развратом,

Платясь похмельем и спинной сухоткой.

Но тратить драгоценные часы,

Которые, как гулкий барабан,

Тревогу бьют о нуждах государства!

Его приструнить надо, как мальчишку,

Который, невзирая на запрет,

Забаве краткой долг приносит в жертву.

Входит гонец.

ЛЕПИД

Вот новые известья.

ГОНЕЦ

                                  Славный Цезарь!

Приказ исполнен. Вести с рубежей

К тебе стекаться будут ежечасно.

Помпей – хозяин моря; он силен

Приязнью тех, кто Цезаря боится.

Все недовольные бегут к нему.

Твердит молва: обижен Секст Помпей.

Уходит.

ЦЕЗАРЬ

Иного я не ждал. Давно известно:

Желанен властелин лишь до поры,

Пока еще он не добился власти;

А тот, кто был при жизни нелюбим,

Становится кумиром после смерти.

Толпа подобна водорослям в море:

Покорные изменчивым теченьям,

Они плывут туда, потом сюда,

А там – сгниют.

Входит второй гонец.

ВТОРОЙ ГОНЕЦ

                            К тебе я с вестью, Цезарь.

Поработили море два пирата —

Менас и Менекрат. Морскую гладь

Судами бороздя, они чинят

На берега Италии набеги.

Одна лишь мысль о них кровь леденит

Приморским жителям и вызывает

У пылких юношей румянец гнева.

Корабль чуть выйдет в море – уж захвачен.

Но более, чем силою своей,

Страшны пираты именем Помпея.

ЦЕЗАРЬ

Опомнись же, Антоний!

От оргий сладострастных оторвись!

В те дни, как отступал ты от Мутины,

Разбитый войском Гирция и Пансы

(Хоть пали оба консула в бою),

Жестокий голод за тобою гнался.

Привыкший к роскоши, ты проявил

В борьбе с лишеньями такую стойкость,

Что позавидовал бы ей дикарь.

Ты не гнушался жажду утолять

Мочою конской и болотной жижей,

Которую не пили даже звери.

Ты, как олень зимой, глодал кору,

Не морщился от терпких волчьих ягод,

Ел в Альпах, говорят, такую падаль,

Что самый вид ее смертелен был.

И что же – даже щеки у тебя

Округлости своей не потеряли.

Мне горько это вымолвить – тогда

Ты истинным был воином.

ЛЕПИД

                                              Да, жаль!

ЦЕЗАРЬ

Так пусть же стыд вернет его сюда.

А нам с тобой пора поднять оружье,

И для того должны созвать мы нынче

Совет военный. Наше промедленье

Лишь на руку Помпею.

ЛЕПИД

                                        Завтра, Цезарь,

Тебе смогу я точно сообщить,

Какими силами располагаю

На суше и на море.

ЦЕЗАРЬ

                               К нашей встрече

И я все это буду знать. Прощай.

ЛЕПИД

Прощай. И если новые известья

К тебе поступят с рубежей, – прошу,

Со мною ими поделись.

ЦЕЗАРЬ

                                        Конечно,

Почту это за долг.

Уходят.

Сцена 5

Александрия. Зал во дворце Клеопатры.

Входят КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА, ИРАДА и МАРДИАН.

КЛЕОПАТРА

Хармиана!

ХАРМИАНА

Что, госпожа?

КЛЕОПАТРА

О-о!

Дай выпить мандрагоры мне.

ХАРМИАНА

                                                   Зачем?

КЛЕОПАТРА

Хочу заснуть и беспробудно спать,

Пока Антоний мой не возвратится.

XАРМИАНА

Ты слишком много думаешь о нем.

КЛЕОПАТРА

Твои слова – измена!

ХАРМИАНА

                                     Нет, царица.

КЛЕОПАТРА

Эй, евнух! Мардиан!

МАРДИАН

                                  Чем угодить

Я твоему величеству могу?

КЛЕОПАТРА

Уж только не твоим пискливым пеньем.

Мне евнух угодить ничем не может.

Как счастлив ты, скопец: твоим желаньям

Стремиться некуда. Скажи мне, знаешь

Ты, что такое страсть?

МАРДИАН

                                     Да, госпожа.

КЛЕОПАТРА

Как? В самом деле?

МАРДИАН

                                 Не совсем. Не в деле.

Я в деле не на многое способен.

Но страсть знакома мне. Люблю мечтать

О том, чем Марс с Венерой занимались.

КЛЕОПАТРА

Послушай, Хармиана, как считаешь —

Где он сейчас? Чем занят мой Антоний?

Как думаешь, сидит он иль стоит?

Идет пешком иль едет на коне?

Счастливый конь! Как должен наслаждаться

Ты тяжестью Антония! Гордись,

Ведь ты несешь Атланта полумира,

Людского племени и меч и шлем.

Он говорит сейчас… А может, шепчет:

«Где ты, моя египетская змейка?» —

Ведь так меня он часто называл.

О нет, зачем пить этот сладкий яд?

Как можно помнить обо мне, чья кожа

Черна от жарких поцелуев солнца,

Изрезана морщинами годов?

А ведь когда здесь был лобастый Цезарь,

Я царским лакомством слыла. Помпей

Не мог свой взор от глаз моих отвесть

И в них искал он жизни, умирая.

Входит Алексас.

АЛЕКСАС

Привет тебе, владычица Египта!

КЛЕОПАТРА

С Антонием не сходен ты ни в чем,

Но ты был с ним, и близостью своею

Он в золото преобразил свинец.

Ну, как мой несравненный Марк Антоний?

АЛЕКСАС

Последнее, что сделал он, царица, —

Прижал к губам – еще, в последний раз —

Бесценную жемчужину вот эту.

Его слова вонзились в сердце мне.

КЛЕОПАТРА

Пусть мне вонзятся в уши.

АЛЕКСАС

                                              Он сказал:

«Друг, передай великой египтянке,

Что верный римлянин ей посылает

Морской ракушки клад – ничтожный дар.

Но что сверх этого повергнет он

К ее ногам бесчисленные царства».

«Скажи, – прибавил он, – что весь восток

Подвластен будет ей». Тут он кивнул

И на коня вскочил. А конь могучий

Ответ мой громким ржаньем заглушил.

КЛЕОПАТРА

Скажи мне, был он грустен или весел?

АЛЕКСАС

Как день, когда ни холодно, ни жарко,

Антоний был не грустен и не весел.

КЛЕОПАТРА

Вот человек! Заметь же, Хармиана,

Заметь, как он разумно вел себя.

Он не был грустен, чтоб не приводить

Сподвижников в унынье; не был весел,

Свидетельствуя этим, что в Египте

Оставил помыслы свои и радость.

Смешенье дивное веселья с грустью!

А кто сравнится с ним в том и в другом?

Никто! – Встречал ли ты моих гонцов?

АЛЕКСАС

Да, госпожа, – не меньше двадцати.

Зачем ты посылаешь их так часто?

КЛЕОПАТРА

Тот день, когда ему не напишу,

Да будет злополучнейшим для мира! —

Бумаги и чернил мне, Хармиана. —

Благодарю, Алексас. – Хармиана,

Ну разве Цезаря я так любила?

ХАРМИАНА

О, Цезарь доблестный!

КЛЕОПАТРА

                                       Что? Подавись

Восторгом этим, глупая. Скажи —

Антоний доблестный!

ХАРМИАНА

                                     Отважный Цезарь!

КЛЕОПАТРА

Клянусь Изидой, разобью тебе

Я губы в кровь, коль с Цезарем еще раз

Равнять посмеешь мужа из мужей.

ХАРМИАНА

Прости за то, что песню я запела

На твой же старый лад.

КЛЕОПАТРА

                                        Тогда была

Девчонкой я неопытной, незрелой;

Была холодной кровь моя тогда.

Пойдем же, дай бумагу и чернила.

Гонца вслед за гонцом я буду слать,

Пока не обезлюдеет Египет.

Уходят.

Акт II

Сцена 1

Мессина. Покой в доме Секста Помпея.

Входят ПОМПЕЙ, МЕНЕКРАТ и МЕНАС.

ПОМПЕЙ

Коль боги справедливы, пусть они

Помогут нам, чье дело справедливо.

МЕНЕКРАТ

В их промедленье, доблестный Помпей,

Не следует усматривать отказа.

ПОМПЕЙ

Пока мольбы напрасные мы шлем,

Теряет ценность то, о чем мы молим.

МЕНЕКРАТ

Но часто просим мы себе во вред,

И боги мудро отвергают просьбы,

Спасая нас. Так иногда во благо

И тщетная мольба.

ПОМПЕЙ

                               Успех за мной!

Народ ко мне расположен, и море

В моих руках. Могущество мое,

Как месяц прибывающий, растет,

Идя, как я надеюсь, к полнолунью.

Антоний обжирается в Египте

И не покинет пира для войны.

Октавий Цезарь выжимает деньги,

Теряя тысячи сердец. Лепид

Льстит им обоим, слыша лесть в ответ,

Но их не любит, а они Лепида

Ни в грош не ставят.

МEНАС

                                    Цезарь и Лепид

С немалым войском двинулись в поход.

ПОМПЕЙ

Неправда! От кого ты это слышал?

МEНАС

От Сильвия.

ПОМПЕЙ

                     Ему приснилось, верно.

Известно мне, что в Риме ждут они

Антония. – О шлюха Клеопатра!

Пусть волшебство любовное заставит

Расцвесть твои поблекнувшие губы!

Пусть чародейство красоте поможет,

А похоть – чародейству с красотой.

Мозг сластолюбца отумань пирами;

Соблазнами эпикурейской кухни

Дразни чревоугодника, и пусть

Утонет честь его в обжорстве сонном,

Как в мертвых водах Леты.

Входит Варрий.

                                                 С чем ты, Варрий?

ВАРРИЙ

С известьем верным: ожидает Рим

Антония с минуты на минуту.

Уже давно покинул он Египет.

ПОМПЕЙ

Для слуха моего нет худшей вести,

Чем эта весть. – Не думал я, Менас,

Чтоб для такой войны влюбленный бражник

Надел свой шлем. А в воинском искусстве

Он вдвое превзошел двух остальных.

Гордиться надо, что восстаньем нашим

Оторван ненасытный сластолюбец

От юбки Птолемеевой вдовы.

МEНАС

Едва ль поладят Цезарь и Антоний.

Ведь против Цезаря вели борьбу

Жена и брат Антония, хоть верю,

Что сам он их к тому не подстрекал.

ПОМПЕЙ

Как знать, Менас? Уступят ли дорогу

Их распри мелкие большой вражде?

Когда б им не пришлось сражаться с нами,

Они бы перегрызлись меж собой;

Причин довольно, чтоб им друг на друга

Поднять мечи. Однако неизвестно,

Не сможет ли их общий страх пред нами

Пресечь их споры, их союз скрепить.

Пусть боги нам определят судьбу,

Мы ж силы все положим на борьбу. —

Идем, Менас.

Уходят.

Сцена 2

Рим. Покой в доме Лепида.

Входят ЭНОБАРБ и ЛЕПИД.

ЛЕПИД

Благое дело совершил бы ты,

Мой добрый Энобарб, когда б склонил

Антония к речам миролюбивым.

ЭНОБАРБ

Его склоню я быть самим собой.

Коль Цезарь чем-нибудь его рассердит,

Пускай Антоний глянет сверху вниз

И рявкнет, словно Марс. Клянусь богами,

Что, если бы моим был подбородок

Антония, я ради этой встречи

Не стал бы утруждать себя бритьем.

ЛЕПИД

Сейчас не время для сведенья счетов.

ЭНОБАРБ

Любое время годно для решенья

Назревших дел.

ЛЕПИД

                           Но малые дела

Должны перед большим посторониться.

ЭНОБАРБ

Бывает малое важней большого.

ЛЕПИД

Не горячись. Не нужно дуть на угли. —

Вот и Антоний доблестный.

Входят Антоний и Вентидий.

ЭНОБАРБ

                            И Цезарь.

Входят Цезарь, Меценат и Агриппа.

АНТОНИЙ

(Вентидию)

Покончим здесь дела и – на парфян!

ЦЕЗАРЬ

(Меценату)

Не знаю, Меценат, спроси Агриппу.

ЛЕПИД

Союз наш, благородные друзья,

Основан для такой великой цели,

Что мелких распрей знать мы не должны.

Проявим снисходительность друг к другу.

Ожесточенный спор по пустякам

Разбередит, а не излечит раны.

Итак, прошу, высокие собратья,

Чтоб ваша речь, больных касаясь мест,

Была мягка; чтоб гнев не омрачал

Теченья дел.

АНТОНИЙ

                   Хорошие слова.

(Жестом приветствует Цезаря.)

Будь даже мы врагами, перед битвой

Я б точно так приветствовал тебя.

ЦЕЗАРЬ

Добро пожаловать.

АНТОНИЙ

                                 Благодарю.

ЦЕЗАРЬ

Садись.

АНТОНИЙ

             Садись ты первый.

ЦЕЗАРЬ

                                              Ну, как хочешь.

Садятся.

АНТОНИЙ

Ты, слышно, осудил мои поступки,

В которых нет дурного; если ж есть,

Тебя они никак не задевают.

ЦЕЗАРЬ

Смешон я был бы, если бы сердился —

К тому же на тебя – по пустякам.

Еще смешней я был бы, осуждая

Поступки, не имеющие вовсе

Касательства ко мне.

АНТОНИЙ

                                    А как смотрел ты

На то, что я в Египте?

ЦЕЗАРЬ

                                     Точно так же,

Как ты смотрел на то, что в Риме я.

Вот если бы против меня в Египте

Ты строил козни, было бы мне это

Не все равно.

АНТОНИЙ

                         Что значит – строил козни?

ЦЕЗАРЬ

А разве это нужно объяснять?

Твоя жена и брат со мной сражались,

Ты был основой домогательств их

И клич их боевой был – Марк Антоний!

АНТОНИЙ

Неверно это. Именем моим

Брат Люций и не думал прикрываться:

Я верные свидетельства собрал

От тех, кто воевал в твоем же стане.

Да разве он, поднявшись на тебя,

На власть мою не покусился этим,

Не воевал со мной, с тобой воюя?

Ведь дело общее у нас с тобой.

И я о том тебе уже писал.

Нет, если ссору хочешь ты состряпать,

Не на таком огне ее вари.

ЦЕЗАРЬ

Превознести ты хочешь сам себя,

Изобразив меня несправедливым;

Но это значит стряпать оправданья.

АНТОНИЙ

Нет, нет. Уверен я, что ты способен

Разумно рассудить: как мог бы я,

Товарищ твой по общим начинаньям,

Подвигнуть брата на его мятеж,

Которым нашему грозил он делу?

Что ж до жены – тебе бы я желал

Когда-нибудь жену такого нрава.

Легко в узде ты держишь треть вселенной,

Но вот попробуй обуздать жену.

ЭНОБАРБ

Эх, кабы у нас у всех были такие воинственные жены! Тогда можно было бы и в походах не лишаться женского общества.

АНТОНИЙ

Я сожалею, Цезарь, что мятеж,

Который подняли против тебя

Ее неукротимость и горячность

(В содружестве с тщеславием), наделал

Тебе хлопот. Но чем я мог помочь?

ЦЕЗАРЬ

Тебе писал я, но ты занят был

Тогда александрийскими пирами.

Ты отложил письмо, не прочитав,

И выгнал моего гонца с насмешкой,

Не выслушав его.

АНТОНИЙ

                              Но твой гонец

Ко мне без позволения вломился.

Я только что торжественным обедом

Трех чествовал царей и был тогда

Не в деловом расположенье духа.

Назавтра же я сам призвал гонца,

Что было равносильно извиненью.

Не стоит нам и говорить об этом.

Других причин для ссоры поищи.

ЦЕЗАРЬ

Ты мне поклялся и нарушил клятву.

Меня же упрекнуть ни в чем подобном

Язык твой не дерзнет.

ЛЕПИД

                                       Помягче, Цезарь!

АНТОНИЙ

Оставь его, Лепид!

Пускай он продолжает. Честь моя

Не убоится этих подозрений.

Ну, Цезарь, дальше, – я нарушил клятву…

ЦЕЗАРЬ

…По первой просьбе помогать мне словом

И делом. Я просил – ты отказал.

АНТОНИЙ

Верней сказать, не проявил вниманья.

То было время… Словно бы дурман

Тогда мое сознанье помутил.

В чем виноват – винюсь. Признаньем этим

Достоинство мое я не унижу,

Могущество мое не пошатну.

Быть может, Фульвия своею смутой

Меня хотела вырвать из Египта

И я – невольная причина бед;

Тогда прошу прощения – в той мере,

В какой просить возможно без урона

Для чести.

ЛЕПИД

Благородные слова.

МЕЦЕНАТ

Не лучше ли оставить обсужденье

Былых обид? Забыть их – это значит

О настоящем вспомнить, а оно

Велит вам примириться.

ЛЕПИД

                                          Справедливо.

ЭНОБАРБ

Попросту говоря, ссудите друг другу малую толику взаимной приязни, с тем чтобы вернуть этот долг, когда замолкнет даже и слух о Помпее. Тогда вам будет нечего делать, вот и грызитесь себе на здоровье.

АНТОНИЙ

Ты воин, и не больше. Помолчи.

ЭНОБАРБ

Я и забыл, что правда колет глаз.

АНТОНИЙ

Ты слишком распустил язык. Молчи.

ЭНОБАРБ

Ну ладно, ладно. Буду нем как камень.

ЦЕЗАРЬ

Хоть грубо сказано, но суть верна.

Едва ли мы останемся друзьями,

Коль не достигнем в действиях единства.

И если б знал я, где найти тот обруч,

Который мог бы снова нас скрепить, —

Его искать пошел бы на край света.

АГРИППА

Позволь мне, Цезарь.

ЦЕЗАРЬ

                                     Говори, Агриппа.

АГРИППА

Твоя сестра, Октавия, превыше

Любой хвалы, а славный Марк Антоний

Теперь вдовец.

ЦЕЗАРЬ

                         Остановись, Агриппа!

Услышав эти речи, Клеопатра

Была бы вправе обвинить тебя

В преступной дерзости.

АНТОНИЙ

                                     Я не женат.

Пускай Агриппа речь свою продолжит.

АГРИППА

Чтоб сделать вас друзьями навсегда,

Чтоб ваше братство укрепить и вам

Связать сердца нерасторжимой связью,

Пускай Антоний назовет супругой

Октавию, чья красота должна

Стать достояньем лучшего из смертных;

Чье целомудрие и добронравье

Красноречивее, чем все слова.

Такой союз мгновенно уничтожит

И малый спор, что кажется большим,

И тайный страх, большой бедой чреватый.

Сейчас вы полувымысла боитесь,

Тогда ж и быль вам будет не страшна.

Любовь Октавии к обоим вам,

Заставив вас друг друга полюбить,

К вам привлечет всеобщую приязнь.

Простите смелость слов, но эту мысль

Во мне давно уж выпестовал долг.

АНТОНИЙ

Что скажет Цезарь?

ЦЕЗАРЬ

                                 Пусть сперва Антоний

Ответит, что он думает об этом.

АНТОНИЙ

Какой же властью облечен Агриппа,

Чтобы уладить дело, если я

Скажу ему: «Да будет так, Агриппа»?

ЦЕЗАРЬ

Всей властью Цезаря он облечен

И Цезаревой властью над сестрой.

АНТОНИЙ

Мне не пригрезился бы и во сне

Отказ от столь счастливого союза.

Дай руку, Цезарь. Пусть отныне братство

Скрепляет нас, ведя к осуществленью

Великих целей.

ЦЕЗАРЬ

                           Вот моя рука.

Так никогда брат не любил сестру,

Как я – свою. Тебе ее вручаю.

Пускай она живет для единенья

Империй наших и сердец. Пусть вечно

Царит меж нас любовь.

ЛЕПИД

                                        Да будет так.

АНТОНИЙ

Не думал, что придется на Помпея

Мне меч поднять. Недавно оказал

Неоценимую он мне услугу.

Я поблагодарю его сначала,

Чтоб не прослыть непомнящим добра,

А после объявлю ему войну.

ЛЕПИД

Спешить должны мы. Если на Помпея

Не нападем – он нападет на нас.

АНТОНИЙ

А где стоит он?

ЦЕЗАРЬ

                        У горы Мизенской.

АНТОНИЙ

На суше он силен?

ЦЕЗАРЬ

Силен и все сильнее с каждым днем.

А на море – владыка полновластный.

АНТОНИЙ

Так говорит молва; я это слышал.

Пора с ним переведаться. Пора!

Однако прежде чем надеть доспехи,

Покончим с тем, о чем была здесь речь.

ЦЕЗАРЬ

С великой радостью. И сей же час

Я отведу тебя к сестре.

АНТОНИЙ

                                     Лепид,

Ты тоже с нами.

ЛЕПИД

                            Доблестный Антоний,

Меня не удержал бы и недуг.

Трубы. Антоний, Цезарь и Лепид уходят.

МЕЦЕНАТ

Добро пожаловать в Рим, друг Энобарб.

ЭНОБАРБ

Правая рука Цезаря, достойный Меценат! – Мой благородный друг Агриппа!

АГРИППА

Доблестный Энобарб!

МЕЦЕНАТ

Какое счастье, что все так хорошо уладилось. – А вы, кажется, неплохо пожили в Египте.

ЭНОБАРБ

Что и говорить! Вставали так поздно, что дневному свету становилось стыдно за нас; а бражничали до тех пор, пока ночь не бледнела от смущения.

МЕЦЕНАТ

Правда ли, что к завтраку подавали по восьми жареных кабанов, и это на двенадцать человек?

ЭНОБАРБ

Это для нас было как мошка для орла. На наших пирах случалось дивиться на такие диковины, – есть что порассказать.

МЕЦЕНАТ

Если верить тому, что говорят, Клеопатра – необыкновенная красавица.

ЭНОБАРБ

Она завладела сердцем Марка Антония при первой же их встрече на реке Кидне.

АГРИППА

Она действительно тогда была великолепна, если только очевидец, от которого я об этом слышал, не присочинил.

ЭНОБАРБ

Сейчас вам расскажу.

Ее корабль престолом лучезарным

Блистал на водах Кидна. Пламенела

Из кованого золота корма.

А пурпурные были паруса

Напоены таким благоуханьем,

Что ветер, млея от любви, к ним льнул.

В лад пенью флейт серебряные весла

Врезались в воду, что струилась вслед,

Влюбленная в прикосновенья эти.

Царицу же изобразить нет слов.

Она, прекраснее самой Венеры, —

Хотя и та прекраснее мечты, —

Лежала под парчовым балдахином.

У ложа стоя, мальчики-красавцы,

Подобные смеющимся амурам,

Движеньем мерным пестрых опахал

Ей обвевали нежное лицо,

И оттого не мерк его румянец,

Но ярче разгорался.

АГРИППА

Вот зрелище! Счастливец же Антоний!

ЭНОБАРБ

Подобные веселым нереидам,

Ее прислужницы, склонясь пред ней,

Ловили с обожаньем взгляд царицы.

Одна из них стояла у руля,

И шелковые снасти трепетали,

Касаясь гибких, нежных как цветы,

Проворных рук. Пьянящий аромат

На берег лился с корабля. И люди,

Покинув город, ринулись к реке.

Вмиг опустела рыночная площадь,

Где восседал Антоний. И остался

Наедине он с воздухом, который

Помчался б сам навстречу Клеопатре,

Будь без него возможна пустота.

АГРИППА

О, чудо женщина!

ЭНОБАРБ

                               Когда она

Причалила, гонцов послал Антоний,

Прося ее прибыть к нему на пир.

Она ж ответила, что подобает

Скорей ему быть гостем у нее.

Антоний наш учтивый, отродясь

Не отвечавший женщине отказом,

Отправился, побрившись десять раз,

На пиршество и сердцем заплатил

За все, что пожирал он там глазами.

АГРИППА

Вот женщина! Великий Юлий Цезарь

И тот свой меч в постель к ней уложил.

Он шел за плугом, жатва ей досталась.

ЭНОБАРБ

Раз на моих глазах шагов полсотни

По улице пришлось ей пробежать.

Перехватило у нее дыханье,

И, говоря, она ловила воздух;

Но что всех портит, то ей шло: она,

И задыхаясь, прелестью дышала.

МЕЦЕНАТ

Теперь-то уж Антоний ее бросит.

ЭНОБАРБ

Не бросит никогда.

Над ней не властны годы. Не прискучит

Ее разнообразие вовек.

В то время как другие пресыщают,

Она тем больше возбуждает голод,

Чем меньше заставляет голодать.

В ней даже и разнузданная похоть —

Священнодействие.

МЕЦЕНАТ

Все ж, если скромность, красота и ум

Мир принесут Антониеву сердцу, —

Октавия ему небесный дар.

АГРИППА

Пойдемте же. – Достойный Энобарб,

Прошу, прими мое гостеприимство,

Пока ты будешь здесь.

ЭНОБАРБ

                                       Спасибо, друг.

Уходят.

Сцена 3

Там же. Покой в доме Цезаря.

Входят ЦЕЗАРЬ, АНТОНИЙ, ОКТАВИЯ и свита.

АНТОНИЙ

Мой долг высокий, нужды государства

Нас могут разлучать.

ОКТАВИЯ

                                    В часы разлуки

Я буду на коленях за тебя

Молить богов.

АНТОНИЙ

                     Покойной ночи, Цезарь. —

Молвы, порочащей меня, не слушай,

Моя Октавия. Да, я грешил,

Но в прошлом это все. Покойной ночи. —

Покойной ночи, Цезарь.

ЦЕЗАРЬ

                                           Доброй ночи.

Цезарь и Октавия уходят.

Входит прорицатель.

АНТОНИЙ

Ну как? Скучаешь, верно, по Египту?

ПРОРИЦАТЕЛЬ

О если б я не уезжал оттуда!

О если б ты не приезжал туда!

АНТОНИЙ

Но почему? Ответь.

ПРОРИЦАТЕЛЬ

Я не могу словами объяснить,

Так чувствую. Вернись назад, в Египет.

АНТОНИЙ

Поведай мне, кто будет вознесен

Судьбою выше: я иль Цезарь?

ПРОРИЦАТЕЛЬ

                                                    Цезарь.

Держись, Антоний, от него вдали.

Твой демон-покровитель, гений твой

Могуч, неодолим, бесстрашен, если

Нет Цезарева гения вблизи,

Но рядом с ним, подавленный, робеет.

Так будь от Цезаря на расстоянье.

АНТОНИЙ

Ни слова никогда об этом!

ПРОРИЦАТЕЛЬ

                                             Нет.

Ни слова никому, кроме тебя.

В какую бы ты с Цезарем игру

Ни стал играть – наверно, проиграешь.

Твой меркнет блеск перед его сияньем.

Я повторяю: гений твой робеет

Близ Цезаря, вдали же он – могуч.

АНТОНИЙ

Ступай! Скажи – пускай придет Вентидий.

Прорицатель уходит.

Пора ему в поход. – Случайность это

Иль знание, но прорицатель прав:

Ведь даже кости Цезарю послушны.

В любой игре тягаться не под силу

Искусству моему с его удачей.

Мы кинем жребий – победитель он;

В боях петушьих моего бойца

Всегда его петух одолевает,

И бьют моих его перепела.

Скорей в Египет. Браком я хочу

Упрочить мир, но счастье – на востоке.

Входит Вентидий.

А, вот и ты, Вентидий. Должен будешь

Ты двинуться немедля на парфян.

Пойдем, тебе вручу я полномочья.

Уходят.

Сцена 4

Там же. Улица.

Входят ЛЕПИД, МЕЦЕНАТ и АГРИППА.

ЛЕПИД

Не нужно дальше провожать меня.

Теперь к своим спешите полководцам.

АГРИППА

Мы ждем, чтобы простился Марк Антоний

С Октавией, – и сразу в путь.

ЛЕПИД

                                                   Итак,

Мы встретимся, одетые в доспехи,

Которые вам так к лицу. Прощайте.

МЕЦЕНАТ

Мы, верно, будем раньше у Мизен,

Чем ты, Лепид.

ЛЕПИД

                         Велят мои дела

Мне сделать крюк большой. Опередите

Дня на два вы меня.

МЕЦЕНАТ И АГРИППА

(вместе)

                                  Счастливый путь.

ЛЕПИД

Прощайте.

Уходят.

Сцена 5

Александрия. Зал во дворце.

Входят КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА, ИРАДА и АЛЕКСАС.

КЛЕОПАТРА

Я музыки хочу, той горькой пищи,

Что насыщает нас, рабов любви.

ПРИДВОРНЫЙ

Эй, музыканты!

Входит Мардиан.

КЛЕОПАТРА

                           Нет, не надо их. —

Давай в шары сыграем, Хармиана.

ХАРМИАНА

Болит рука. Вот с евнухом сыграй.

КЛЕОПАТРА

И правда, женщине не все ль едино

Что с евнухом, что с женщиной играть? —

Сыграем? Ты сумеешь?

МАРДИАН

                                       Постараюсь.

КЛЕОПАТРА

Тот, кто старается – хотя бы тщетно, —

Уж этим снисхожденье заслужил.

Играть я расхотела! – Лучше дайте

Мне удочку. Пойдем к реке. Там буду

Под звуки дальней музыки ловить

Я красноперых рыбок, поддевая

Их слизистые челюсти крючком.

Рыб из воды вытаскивая, буду

Антониями их воображать

И приговаривать: «Ага, попался!»

ХАРМИАНА

Вот смех-то был, когда вы об заклад

Побились с ним – кто более наловит,

И выудил Антоний, торжествуя,

Дохлятину, которую привесил

Твой ловкий водолаз к его крючку.

КЛЕОПАТРА

В тот день – незабываемые дни! —

В тот день мой смех Антония взбесил,

В ту ночь мой смех его счастливым сделал.

А утром, подпоив его, надела

Я на него весь женский мой убор,

Сама же опоясалась мечом,

Свидетелем победы при Филиппах.

Входит гонец.

Ты из Италии? Так напои

Отрадной вестью жаждущие уши.

ГОНЕЦ

Царица! О царица!..

КЛЕОПАТРА

                                    Он погиб?

Раб, скажешь «да» – и госпожу убьешь.

Но если скажешь ты, что жив Антоний,

Что он свободен, хорошо ему, —

Вот золото, вот голубые жилки

Моей руки, к которой, трепеща,

Цари царей губами прикасались.

ГОНЕЦ

О да, царица, хорошо ему.

КЛЕОПАТРА

Вот золото. Еще… Но ведь о мертвых

Мы тоже говорим: «Им хорошо».

Коль надо так понять твои слова,

Я этим золотом, его расплавив,

Залью твою зловещую гортань.

ГОНЕЦ

Царица, выслушай.

КЛЕОПАТРА

                               Да, говори.

Но доброго известья я не жду.

Ведь если жив и не в плену Антоний,

Зачем так сумрачно твое лицо?

А если ты принес беду – зачем

Ты человек, а не одна из фурий

Со змеями вместо волос?

ГОНЕЦ

                                           Царица,

Желаешь ли ты выслушать меня?

КЛЕОПАТРА

Желаю, кажется, тебя ударить.

Но если скажешь ты, что жив Антоний,

Не пленник Цезаря и в дружбе с ним, —

Дождь золотой, жемчужный град обрушу

Я на тебя.

ГОНЕЦ

                Он невредим, царица.

КЛЕОПАТРА

Прекрасно.

ГОНЕЦ

                   С Цезарем они в ладу.

КЛЕОПАТРА

Ты добрый человек.

ГОНЕЦ

                                  Они друзья.

КЛЕОПАТРА

Я щедро награжу тебя.

ГОНЕЦ

                                        Однако…

КЛЕОПАТРА

«Однако»? Вот противное словцо.

«Однако» – смерть хорошему вступленью.

«Однако» – тот тюремщик, что выводит

Преступника на волю. Слушай, друг,

Выкладывай все сразу, без разбора,

И доброе и злое. Ты сказал —

Он в дружбе с Цезарем, здоров, свободен.

ГОНЕЦ

Свободен? Нет, я так не говорил.

С Октавией Антоний крепко связан.

КЛЕОПАТРА

С Октавией? Что общего у них?

ГОНЕЦ

Постель.

КЛЕОПАТРА

Я холодею, Хармиана.

ГОНЕЦ

Антоний взял Октавию в супруги.

КЛЕОПАТРА

Чума тебя возьми!

(Сбивает гонца с ног.)

ГОНЕЦ

Царица, смилуйся!

КЛЕОПАТРА

                                 Что ты сказал?

(Бьет его.)

Прочь, гнусный раб! Не то тебе я вырву

Все волосы и выдавлю глаза.

(С силой трясет его.)

Прутом железным будешь ты избит

И в едком щелоке вариться будешь

На медленном огне.

ГОНЕЦ

                                  О, пощади!

Не я их поженил – я только вестник.

КЛЕОПАТРА

Скажи, что это ложь, и я тебе

Владенья дам. Я жребий твой возвышу.

Я ложь прощу. Разгневал ты меня,

А я тебя ударила – мы квиты.

Я одарю тебя. Таких сокровищ

Ты и во сне не видел.

ГОНЕЦ

                                     Он женился.

КЛЕОПАТРА

Презренный раб! Ты слишком долго жил.

(Выхватывает кинжал.)

ГОНЕЦ

(в сторону)

Бежать!..

(Клеопатре.)

               За что? Ведь невиновен я.

(Убегает.)

ХАРМИАНА

Остановись, приди в себя, царица!

Гонец не виноват.

КЛЕОПАТРА

А разве молния разит виновных?

Пусть в нильских водах сгинет весь Египет!

Пусть голуби преобразятся в змей! —

Вернуть сюда раба! Хоть я безумна, —

Не укушу его. Вернуть гонца!

ХАРМИАНА

Напуган он.

КЛЕОПАТРА

                      Его не трону я. —

Хармиана уходит.

Я руки обесчестила свои,

Побив слугу, меж тем как я сама

Всему причиной.

Возвращается Хармиана с гонцом.

                         Подойди, не бойся.

Плохую новость приносить опасно.

Благая весть хоть сотней языков

Пускай кричит; дурное же известье

Мы чувствуем без слов.

ГОНЕЦ

Свой долг я выполнял.

КЛЕОПАТРА

                                       Так он женился?

Тебя сильней я не возненавижу,

Коль снова скажешь: «да».

ГОНЕЦ

                                           Женился он.

КЛЕОПАТРА

Будь проклят ты! Все на своем стоишь?

ГОНЕЦ

Не смею лгать.

КЛЕОПАТРА

                         О, если б ты солгал! —

Пусть пол-Египта станет нильским дном,

Гнездилищем для гадов! – Убирайся! —

Будь даже ты красивей, чем Нарцисс, —

Ты для меня урод. Так он женился?

ГОНЕЦ

Царица, пощади.

КЛЕОПАТРА

                            Так он женился?

ГОНЕЦ

Не гневайся, что я тебя гневлю,

И не карай меня за послушанье.

С Октавией вступил Антоний в брак.

КЛЕОПАТРА

О! Весть принесший о таком злодействе

Сам разве не злодей? Прочь! Уходи!

Купец, мне римские твои обновки

Не по карману. Оставайся с ними

И разорись.

Гонец уходит.

XАРМИАНА

                   Терпенье, госпожа!

КЛЕОПАТРА

Я Цезаря великого хулила,

Хваля Антония.

XАРМИАНА

                            Да, много раз.

КЛЕОПАТРА

И вот наказана. Пойдем отсюда.

Я падаю… Ирада! Хармиана!..

Прошло. – Алексас, расспроси гонца,

Все об Октавии узнай: и возраст,

И какова она лицом и нравом.

Не позабудь спросить про цвет волос.

Все, что услышишь, мне перескажи.

Алексас уходит.

Навек рассталась с ним!.. Нет, не хочу!

То представляется он мне Горгоной,

То снова принимает облик Марса. —

(Мардиану.)

Пускай Алексас спросит у гонца,

Какого она роста. – Хармиана,

Не говори, но пожалей без слов. —

Ведите же меня в опочивальню.

Уходят.

Сцена 6

Близ Мизенского мыса.

Входят под звуки труб и барабанный бой, во главе своих войск с одной стороны ПОМПЕЙ и МЕНАС, с другой – ЦЕЗАРЬ, АНТОНИЙ, ЛЕПИД, ЭНОБАРБ и МЕЦЕНАТ.

ПОМПЕЙ

Теперь, заложниками обменявшись,

Поговорить мы можем перед битвой.

ЦЕЗАРЬ

И мы хотим начать с переговоров,

А потому заранее тебе

Послали письменные предложенья.

Они, быть может, убедят твой меч,

Который подняла на нас обида,

Вернуться в ножны и домой отправят

Цвет сицилийских юношей, чтоб им

Не сгинуть здесь напрасно.

ПОМПЕЙ

                                              Я прошу,

Ответьте вы, наместники богов,

Вы, властелины мира, – неужели

Останется отец мой неотмщенным,

Когда в живых его друзья и сын?

В былые дни нашел ведь Юлий Цезарь,

Чья тень являлась Бруту при Филиппах,

Себе отмстителей – то были вы.

А почему решились бледный Кассий

И благороднейший из римлян, Брут,

И прочие ревнители свободы

Забрызгать алой кровью Капитолий?

Они хотели, чтоб не мог один

Стоять над всеми. Я с такой же целью

Собрал свой флот, и, вспенив грозным грузом

Сердитый океан, я накажу

Неблагодарный Рим за преступленье

Перед моим отцом.

ЦЕЗАРЬ

                                 Не горячись.

АНТОНИЙ

Нас флотом не пугай. С тобой поспорим

И на море. Насколько же богаче

Мы силами на суше, знаешь сам.

ПОМПЕЙ

На суше-то богаче: ведь владеешь

Ты даже домом моего отца.

Но раз кукушки гнезд себе не вьют, —

Живи там до поры.

ЛЕПИД

                                 Не к делу это.

На наши предложенья соизволь

Ответить нам.

ЦЕЗАРЬ

                         Сейчас об этом речь.

АНТОНИЙ

Просить тебя не станем. Трезво взвесь

Сам выгоды свои.

ЦЕЗАРЬ

                              И то, к чему

Придешь ты, слишком многого желая.

ПОМПЕЙ

Вы предлагаете мне во владенье

Сицилию с Сардинией. А я

Очистить должен море от пиратов

И Рим снабдить пшеницей. Вот условья,

Чтоб разойтись нам, не зазубрив лезвий

И не погнув щитов.

ЦЕЗАРЬ, АНТОНИЙ И ЛЕПИД

(вместе)

                                 Да, это так.

ПОМПЕЙ

Так знайте же, что я сюда пришел

С согласием на ваши предложенья,

Но Марк Антоний рассердил меня. —

Хотя, сказав о собственной заслуге,

Ее уменьшу я, – узнай, что в дни,

Когда твой брат на Цезаря поднялся,

В Сицилии твоя укрылась мать

И там была радушно принята.

АНТОНИЙ

Об этом слышал я, Помпей. Безмерно

Тебе я благодарен.

ПОМПЕЙ

                               Дай же руку.

Не думал я, что встречусь здесь с тобой.

АНТОНИЙ

Восточные постели слишком мягки.

И если был я вынужден вернуться

Из-за тебя, то это мне на пользу.

ЦЕЗАРЬ

С тех пор, Помпей, как видел я тебя

В последний раз, ты сильно изменился.

ПОМПЕЙ

Не знаю, как мне злобная судьба

Лицо избороздила. Знаю только,

Что сердце ей мое не подчинить.

ЛЕПИД

Мы рады этой встрече.

ПОМПЕЙ

                                     Рад и я. —

Итак, пришли к согласью мы. Теперь

Нам остается написать условья

И приложить печати.

ЦЕЗАРЬ

                                     И немедля.

ПОМПЕЙ

Почтим друг друга пиром на прощанье.

Кому начать – пусть скажет жребий.

АНТОНИЙ

                                                                Мне!

ПОМПЕЙ

Нет, погоди, Антоний, бросим жребий.

Но первый будешь ты или последний,

Мы сможем должное отдать твоей

Изысканной египетской стряпне.

Я слышал – Юлий Цезарь разжирел

На тамошних хлебах.

АНТОНИЙ

                                  Ты много слышал.

ПОМПЕЙ

Обидного я в мыслях не имел.

АНТОНИЙ

И слов обидных тоже не сказал.

ПОМПЕЙ

Так слышал я. Еще мне говорили,

Что будто приносил Аполлодор…

ЭНОБАРБ

Довольно, замолчи! Ну, приносил.

ПОМПЕЙ

Но что ж он приносил?

ЭНОБАРБ

                                       В мешке с постелью

Принес он Цезарю одну царицу.

ПОМПЕЙ

А, я тебя узнал. Ну, как живешь?

ЭНОБАРБ

Отлично. Да и впредь не будет хуже,

Раз нам четыре пира предстоят.

ПОМПЕЙ

Дай, воин, руку мне. Не враг я твой.

Тебя в сраженьях видя, изумлялся

Я храбрости твоей.

ЭНОБАРБ

К тебе любви я не питал, однако

Хвалил не раз; но подвиги твои

Во много раз звучней моих похвал.

ПОМПЕЙ

А я тебя хвалю за прямоту. —

Прошу вас всех на борт моей галеры.

ЦЕЗАРЬ, АНТОНИЙ И ЛЕПИД

(вместе)

Мы за тобой последуем.

ПОМПЕЙ

                                          Идем.

Все, кроме Энобарба и Менаса, уходят.

МEНАС

(в сторону)

Твой отец, Помпей, никогда бы не заключил такого договора. (Энобарбу.) Мы как будто встречались?

ЭНОБАРБ

Кажется, в море.

МEНАС

Как видно, так.

ЭНОБАРБ

Ты прославился морскими подвигами.

МEНАС

А ты сухопутными.

ЭНОБАРБ

Это похвально, когда меня хвалят. Впрочем, нельзя отрицать, что я кое-что совершил на суше.

МEНАС

А я – на воде.

ЭНОБАРБ

Да. Хотя от некоторых своих подвигов ты, верно, и сам бы отрекся. Ты мастер морского разбоя.

MEНАС

А ты – сухопутного.

ЭНОБАРБ

Тут уж моя очередь отрекаться. Дай руку, Менас. Если бы наши глаза имели судейские права, они могли бы сейчас взять под стражу двух целующихся разбойников.

МEНАС

Чем бы ни были запятнаны руки, лицо-то у каждого человека невинно.

ЭНОБАРБ

Только не лицо красивой женщины.

МEНАС

И то сказать. Женщины разбойничают как раз лицом.

ЭНОБАРБ

Мы собирались померяться с вами оружием.

МEНАС

Жаль, что придется состязаться всего-навсего в пьянстве. Сегодня Помпею суждено веселиться на похоронах своего счастья.

ЭНОБАРБ

Боюсь, что счастья ему уж не воскресить, как бы он его ни оплакивал.

МEНАС

Да уж где там. А мы не ждали, что Марк Антоний пожалует сюда. Правда, что он женился на Клеопатре?

ЭНОБАРБ

Сестру Цезаря зовут Октавией.

МEНАС

Да. Она была замужем за Гаем Марцеллом.

ЭНОБАРБ

А теперь она замужем за Марком Антонием.

МEНАС

Что ты говоришь?

ЭНОБАРБ

То, что ты слышишь.

МEНАС

Значит, теперь они с Цезарем связаны навсегда.

ЭНОБАРБ

Будь я прорицателем, я бы воздержался это предрекать.

МEНАС

Да, пожалуй, устроила этот брак скорее политика, чем любовь.

ЭНОБАРБ

Думаю, что так. Но вот увидишь – эти узы, вместо того чтобы скрепить их дружбу, окажутся петлей для нее. Октавия благочестива, холодна и неразговорчива.

МEНАС

Кто не пожелает себе такой жены?

ЭНОБАРБ

Тот, кто сам не таков, – Марк Антоний. Он вернется опять в своему египетскому лакомству. Тогда вздохи Октавии раздуют в душе Цезаря пожар. И тут, как я сказал тебе, чем крепче они связаны, тем тяжелее будет разрыв. Антоний будет искать любви там, где он ее оставил; женился же он на выгоде.

МEНАС

Может быть. Но не пойти ли и нам на галеру. Хочу выпить за твое здоровье.

ЭНОБАРБ

Я поддержу. В Египте мы приучили к этому занятию наши глотки.

МEНАС

Ну, пойдем.

Уходят.

Сцена 7

На борту галеры Помпея, вблизи Мизенского мыса.

Музыка.

Входят несколько слуг с вином и сластями.

ПЕРВЫЙ СЛУГА

Идут сюда. Кое-кто из этих могучих дубов еле держится на своих корнях; дунь ветерок – и они повалятся.

ВТОРОЙ СЛУГА

Лепид красен как рак.

ПЕРВЫЙ СЛУГА

Они сливают в него все опивки.

ВТОРОЙ СЛУГА

Как только один из них наступит другому на больную мозоль, Лепид кричит: «Будет вам!», задувает ссору, готовую разгореться, а сам разгорается, надуваясь вином.

ПЕРВЫЙ СЛУГА

Их-то он мирит, зато сам в непримиримом разладе с частями своего тела.

ВТОРОЙ СЛУГА

Вот что значит затесаться, не имея на то права, в компанию великих мужей. Какой толк от тяжеленного копья, если оно тебе не под силу? Такой же, как от ничтожного прутика.

ПЕРВЫЙ СЛУГА

Попасть в общество первейших людей и ничего в нем не значить – все едино что быть дырой на месте глаза и уродовать лицо.

Трубы. Входят Цезарь, Антоний, Помпей, Лепид, Агриппа, Меценат, Энобарб, Менас и другие военачальники.

АНТОНИЙ

Так водится у них. На пирамидах

Есть знаки, по которым измеряют

Разливы Нила. Если высоко

Стоит вода, ждать надо урожая,

А если низко – будет недород.

Когда вода спадает, земледелец

Бросает зерна в плодоносный ил,

А там уже недолго и до жатвы.

ЛЕПИД

Слышал я, у вас там диковинные гады водятся.

АНТОНИЙ

Водятся, Лепид.

ЛЕПИД

Ваши египетские гады заводятся в вашей египетской грязи от лучей вашего египетского солнца. Вот, например, крокодил.

АНТОНИЙ

Правильно.

ПОМПЕЙ

(Лепиду)

Садись. Ну-ка, выпей. – Здоровье Лепида!

ЛЕПИД

Я уже не очень-то… Но еще смогу за себя постоять.

ЭНОБАРБ

Разве что на четвереньках.

ЛЕПИД

Нет, в самом деле, я слышал, что эти, как их, пирамеи Птоломида – славные штучки. Нет, нет, не спорьте, – я сам это слышал.

MEНАС

(тихо, Помпею)

Помпей!

ПОМПЕЙ

(тихо, Менасу)

В чем дело? На ухо шепни.

МEНАС

В сторонку отойдем. Тебе хочу

Сказать два слова.

ПОМПЕЙ

(тихо)

                              Погоди. Сейчас. —

(Громко.)

Выпьем за здоровье Лепида!

ЛЕПИД

А что за вещь – крокодил?

АНТОНИЙ

По виду он похож сам на себя. Вдоль он достигает размера собственной длины, а поперек – собственной ширины. Передвигается при помощи собственных лап. Питается тем, что съедает. Когда издохнет, разлагается, а душа его переходит в другое существо.

ЛЕПИД

Какого он цвета?

АНТОНИЙ

Своего собственного.

ЛЕПИД

Диковинный гад.

АНТОНИЙ

Что и говорить. А слезы у него мокрые.

ЦЕЗАРЬ

Удовлетворит ли его такое описание?

АНТОНИЙ

Надеюсь, удовлетворит, если к этому прибавить все чаши, влитые ему в глотку Помпеем. А если нет, то вот уж подлинно ненасытная утроба.

ПОМПЕЙ

(тихо, Менасу)

Отстань! Чего ты хочешь? Отвяжись!

Тебе я говорю?

(Громко.)

                        Где моя чаша?

МEНАС

(тихо)

Иль не достоин я, чтоб ты поднялся

Из-за стола и выслушал меня?

ПОМПЕЙ

(тихо)

Да ты рехнулся. Говори, в чем дело?

Помпей и Менас отходят в сторону.

МEНАС

(тихо)

Всегда я предан был твоей фортуне.

ПОМПЕЙ

(тихо)

Ты верно мне служил. Ну, продолжай!

(Громко.)

Друзья, вы что притихли?

АНТОНИЙ

                                    Эй, Лепид,

Ты словно бы в песках зыбучих вязнешь.

Держись прямее, друг!

МEНАС

(тихо)

Ты хочешь стать владыкой мира?

ПОМПЕЙ

(тихо)

                                                       Что?

МEНАС

(тихо)

Еще раз: хочешь стать владыкой мира?

ПОМПЕЙ

(тихо)

Как это может быть?

MEНАС

(тихо)

                                    Лишь согласись,

И, как бы ни казался я ничтожен,

Тебе весь мир я подарю.

ПОМПЕЙ

(тихо)

                                          Ты пьян?

MEНАС

(тихо)

Я чаши не пригубил. Пожелай —

И станешь ты Юпитером земным.

Границ не будет у твоих владений

Иных, чем океан и небосвод.

ПОМПЕЙ

(тихо)

Как этого достичь?

МЕНАС

(тихо)

На корабле твоем все триумвиры,

Что поделили мир между собой.

Я разрублю канат. Мы выйдем в море,

Там перережем глотки всем троим,

И ты – властитель мира.

ПОМПЕЙ

(тихо)

                                        Зря болтаешь

О том, что надо было сделать молча.

Такой поступок для меня – злодейство,

А для тебя – служенье господину.

Нет, выгоде я честь не подчиню.

Вини язык, что погубил он дело.

Свершенное одобрить бы я мог,

Замышленное должен осудить.

Забудь об этом. Пей вино.

МEНАС

(в сторону)

                                           Довольно

Мне следовать за меркнущей звездой.

Того, кто хочет, но не смеет взять,

В другой раз не побалует удача.

ПОМПЕЙ

Еще, друзья, за здравие Лепида!

АНТОНИЙ

Его пора бы на берег снести.

Я за него на здравицу отвечу.

ЭНОБАРБ

Пью за тебя, Менас.

МEНАС

                                  Друг, за тебя.

ПОМПЕЙ

Полнее наливай.

ЭНОБАРБ

(указывая на раба, который уносит Лепида)

Менас, гляди-ка, вот силач!

МEНАС

                                                А что?

ЭНОБАРБ

Не видишь ты? Несет он треть вселенной.

МEНАС

Ну и пьяна же эта треть. Будь так же

Пьян целый мир – он, верно б, зашатался.

ЭНОБАРБ

И зашатается, – лишь сам напейся.

МEНАС

Что ж, выпьем, друг.

ПОМПЕЙ

А все же до пиров александрийских

Нам далеко.

АНТОНИЙ

                      Не так уж далеко. —

Ну, чокнемся. Твое здоровье, Цезарь.

ЦЕЗАРЬ

Уволь. Полощем мы мозги, полощем,

Они же все грязней. Противный труд.

АНТОНИЙ

Мгновенье так велит. Уж подчинись.

ЦЕЗАРЬ

Уж лучше бы оно мне подчинилось.

Не есть, не пить четыре дня приятней,

Чем столько съесть и выпить – за один.

ЭНОБАРБ

(Антонию)

Что, если на египетский манер

Устроить нам для завершенья пира

Вакхическую пляску?

ПОМПЕЙ

                                  Просим! Просим!

АНТОНИЙ

Ну, в хоровод! Живей! Кружиться будем,

Пока наш разум, побежденный хмелем,

Не погрузится в ласковую Лету.

ЭНОБАРБ

Возьмитесь за руки и станьте в круг.

Пусть музыка неистовая грянет! —

Так. Становитесь. – Мальчик, запевай,

А громовой припев мы все подхватим,

И глоток не жалеть!

Музыка. Энобарб заводит хоровод.

ПЕСНЯ

Бахус, щедрый бог вина,

Напои нас допьяна.

Сердце наше

Укрепи,

Горе в чаше

Утопи.

Пусть в веселии хмельном

Мир заходит ходуном.

Мир заходит ходуном!

ЦЕЗАРЬ

Не хватит ли? – Помпей, покойной ночи! —

Позволь мне, шурин, увести тебя. —

Долг на разгул взирает с укоризной.

Пора нам. От вина пылают щеки.

Наш стойкий Энобарб и тот размяк,

А я едва владею языком.

В шутов преобразил нас буйный хмель.

Да что тут рассуждать? Покойной ночи. —

Антоний, руку!

ПОМПЕЙ

                            Что ж, на берегу

Мы встречу повторим.

АНТОНИЙ

                                     Еще бы. Руку!

ПОМПЕЙ

Мой отчий дом ты захватил, Антоний,

Но все едино – мы теперь друзья.

Спускайся в лодку.

ЭНОБАРБ

                                 Тише, не свалитесь. —

Все, кроме Энобарба и Менаса, уходят.

А я останусь здесь.

МEНАС

                               В моей каюте. —

Эй, барабаны, трубы, флейты! Гряньте!

Пускай Нептун послушает, как мы

Прощаемся с великими мужами.

Ну, жарь вовсю, чума вас разрази!

Трубы и барабаны.

ЭНОБАРБ

Эй! Шапки в воздух!

МEНАС

                                  Эге-гей! – Пойдем.

Уходят.

Акт III

Сцена 1

Равнина в Сирии.

Входят триумфальным маршем ВЕНТИДИЙ, СИЛИЙ и другие римские военачальники с войском. Впереди несут тело убитого парфянского царевича ПАКОРА.

ВЕНТИДИЙ

Разбита Парфия, отчизна стрел.

Мне рок судил отмстить за гибель Красса. —

Пусть каждый воин поглядит на труп

Парфянского царевича. Ород,

Твой сын, Пакор, нам уплатил за Красса.

СИЛИЙ

Пока твой меч, Вентидий благородный,

Еще дымится от парфянской крови,

Преследуй беглецов. Гони парфян,

Гони из Мидии, из Междуречья.

Тогда Антоний даст тебе триумф

И увенчает лаврами.

ВЕНТИДИЙ

                                  Нет, Силий!

С меня довольно. Знай, что подчиненный

Остерегаться должен громких дел.

Прославиться в отсутствие вождя

Опасней иногда, чем оплошать.

И Цезарь и Антоний наш нередко

Чужим мечом победу добывали.

Здесь, в Сирии, предшественник мой, Соссий,

Столь быстро отличился, что за это

В немилость у Антония попал.

Кто своего вождя опережает,

Становится как бы вождем вождя.

Порою честолюбию солдата

Полезней пораженье, чем победа,

Которой он начальника затмил.

Я для Антония бы много сделал,

Но этим уязвлю его – и тут

Все подвиги мои пойдут насмарку.

СИЛИЙ

Ты доказал, Вентидий, что солдат

Есть нечто большее, чем только меч.

Но что же ты Антонию напишешь?

ВЕНТИДИЙ

Я напишу, что, именем своим

Нас окрылив, он нам принес победу,

Что под его орлами легионы,

Оплаченные им, разбили в прах

Непобедимых всадников парфянских.

СИЛИЙ

Где он сейчас?

ВЕНТИДИЙ

                        Он на пути в Афины.

Насколько нам позволит груз добычи,

Мы поспешим туда же, чтобы там

Быть ранее, чем он. – Итак, в поход!

Уходят.

Сцена 2

Рим. Передняя в доме Цезаря.

Входят с разных сторон АГРИППА и ЭНОБАРБ.

АГРИППА

Ну как там, распрощались зять и шурин?

ЭНОБАРБ

Помпея сплавив, трое триумвиров

Печатями скрепляют договор.

Октавия перед разлукой с Римом

Рыдает, Цезарь мрачен, а Лепида —

Так мне рассказывал Менас – мутит

С тех пор, как пировал он у Помпея.

АГРИППА

Достойнейший Лепид!

ЭНОБАРБ

                                       Непревзойденный!

Он в Цезаря поистине влюблен.

АГРИППА

А как Антония он обожает!

ЭНОБАРБ

Ведь Цезарь кто? «Юпитер он земной!»

АГРИППА

«Антоний всем Юпитерам Юпитер!»

ЭНОБАРБ

«О Цезарь! Нет подобного ему!»

АГРИППА

«О Марк Антоний! Феникс среди птиц!»

ЭНОБАРБ

«Хвалы нет высшей, чем слова: он – Цезарь!»

АГРИППА

Он расточает похвалы обоим.

ЭНОБАРБ

Но больше Цезарю. «О Марк Антоний!» —

Певец, художник, ритор, звездочет

Воспеть, изобразить, изречь, измерить

Его любовь к Антонию бессильны.

Но перед Цезарем благоговея,

Лежит он ниц.

АГРИППА

                      В обоих он влюблен.

ЭНОБАРБ

Он – жук, они – блестящие надкрылья.

Трубы.

Пора! Прощай, Агриппа благородный.

АГРИППА

Счастливый путь, достойный Энобарб.

Отходят в сторону.

Входят ЦЕЗАРЬ, АНТОНИЙ, ЛЕПИД и ОКТАВИЯ.

АНТОНИЙ

Не провожай нас дальше.

ЦЕЗАРЬ

Берешь с собой ты часть моей души.

Будь ласков с ней. – Сестра, супругой будь

Такою, чтобы оправдать надежды

И превзойти ручательства мои. —

Не допусти, Антоний благородный,

Чтобы тот столп, который предназначен

Для укрепленья дружбы, стал тараном

И развалил ее. Уж лучше б нам

Совсем не пользоваться этим средством,

Чем осквернить его.

АНТОНИЙ

                                    Ты недоверьем

Меня обидишь.

ЦЕЗАРЬ

                            Что сказал, – сказал.

АНТОНИЙ

Как ты ни будь придирчив, оснований

Для страха своего ты не найдешь.

Пускай тебя оберегают боги.

Пусть бьются для тебя сердца всех римлян.

Пора нам в путь.

ЦЕЗАРЬ

Прощай же, милая сестра! Прощай!

Пускай стихии с нежной добротой

Баюкают тебя. Счастливый путь!

ОКТАВИЯ

Мой милый брат!..

АНТОНИЙ

У нас весна любви, и эти слезы —

Апрельский вешний дождь. – Приободрись.

ОКТАВИЯ

(Цезарю)

Смотри за домом моего супруга

И…

ЦЕЗАРЬ

    Что еще?

ОКТАВИЯ

                   Дай на ухо скажу.

АНТОНИЙ

Ее язык не слушается сердца,

А сердце не владеет языком.

Так пух лебяжий, зыблемый волнами,

Не ведает, куда он приплывет.

ЭНОБАРБ

(тихо, Агриппе)

Не думает ли Цезарь прослезиться?

АГРИППА

(тихо, Энобарбу)

Чело его темнеет.

ЭНОБАРБ

(тихо, Агриппе)

                              Это жалко.

Не красит темное пятно на лбу

И жеребца, не только человека.

АГРИППА

(тихо, Энобарбу)

Антоний тоже ведь чуть не рыдал

Тогда, когда сражен был Юлий Цезарь.

Он слезы лил над Брутом при Филиппах.

ЭНОБАРБ

(тихо, Агриппе)

В тот год Антоний насморком страдал,

Губя врагов, их окроплял слезами.

Вот если я заплачу – верь слезам.

ЦЕЗАРЬ

Нет, милая Октавия, я буду

Тебе писать. И время не заставит

Меня забыть сестру.

АНТОНИЙ

                                 Ну полно, Цезарь.

Еще посмотрим, кто из нас двоих

Ее сильнее любит. На прощанье

Обнимемся, и я тебя покину,

Препоручив богам.

ЦЕЗАРЬ

                                 Прощай. Будь счастлив!

ЛЕПИД

Пускай сиянье всех светил небесных

Твой освещает путь.

ЦЕЗАРЬ

(целуя Октавию)

                                    Прощай.

АНТОНИЙ

                                                   Прощайте.

Трубы. Все уходят.

Сцена 3

Александрия. Покой во дворце.

Входят КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА, ИРАДА и АЛЕКСАС.

КЛЕОПАТРА

Ну, где ж гонец?

АЛЕКСАС

                         Боится он войти.

КЛЕОПАТРА

Вот вздор!

Входит гонец.

Входи, не бойся.

АЛЕКСАС

                                           О царица!

Когда ты в гневе, на тебя взглянуть

Сам Ирод Иудейский не посмел бы.

КЛЕОПАТРА

Да, поплатился б Ирод головой,

Будь здесь Антоний, чтобы выполнять

Мои приказы.

(Гонцу.)

                         Подойди поближе.

ГОНЕЦ

Царица милостивая!..

КЛЕОПАТРА

                                     Скажи,

Октавию тебе случалось видеть?

ГОНЕЦ

Да, повелительница.

КЛЕОПАТРА

                                  Где же?

ГОНЕЦ

                                     В Риме.

Ее совсем вблизи я видел: шла

Она между Антонием и братом.

КЛЕОПАТРА

Что, высока она? С меня?

ГОНЕЦ

                                           Нет, ниже.

КЛЕОПАТРА

А голос звонкий у нее иль слабый?

ГОНЕЦ

Совсем чуть слышный голосок.

КЛЕОПАТРА

                                                      Так, так…

Недолго будет он ее любить.

ХАРМИАНА

Ее? Любить? Да это невозможно!

КЛЕОПАТРА

И я так думаю. Он отвернется

От этой безголосой коротышки. —

А поступь как? Величие в ней есть?

ГОНЕЦ

Она едва передвигает ноги,

Не отличишь – стоит или идет.

Нет жизни в ней. Не женщина она,

А изваяние.

КЛЕОПАТРА

                   Да полно, так ли?

ГОНЕЦ

Приметлив я.

ХАРМИАНА

                      Приметливей он втрое

Любого египтянина.

КЛЕОПАТРА

                                  Да, вижу,

Он наблюдателен. Ну что в ней есть?

Он здраво рассуждает.

ХАРМИАНА

                                     Очень здраво.

КЛЕОПАТРА

Что скажешь ты о возрасте ее?

ГОНЕЦ

Она уже успела овдоветь.

КЛЕОПАТРА

Что? Овдоветь? – Ты слышишь, Хармиана?

ГОНЕЦ

Я думаю, что лет под тридцать ей.

КЛЕОПАТРА

Лицо продолговато иль округло?

ГОНЕЦ

Ее лицо округло до уродства.

КЛЕОПАТРА

Такие большей частью неумны.

А волосы какие? Цвет какой?

ГОНЕЦ

Цвет темный. Безобразно низкий лоб.

КЛЕОПАТРА

Вот золото, возьми. Не обижайся,

Что так сурова я была к тебе.

Тебя отправлю я в обратный путь,

Ты человек толковый. Собирайся.

Я приготовлю письма.

Гонец уходит.

ХАРМИАНА

                                     Честный малый.

КЛЕОПАТРА

Да, ты права. Мне жаль, что я была

К нему несправедлива. Вижу я,

Что эта женщина мне не опасна.

ХАРМИАНА

Ничуть.

КЛЕОПАТРА

               Гонец способен отличить

Величье истинное от подделки.

ХАРМИАНА

Еще бы! Он на службе у тебя

Не первый год!

КЛЕОПАТРА

                   Послушай, Хармиана,

Я кое-что еще узнать хотела…

Ну хорошо, пришли его потом.

Все, может быть, уладится.

ХАРМИАНА

                                              Ручаюсь.

Уходят.

Сцена 4

Афины. Покой в доме Антония.

Входят АНТОНИЙ и ОКТАВИЯ.

АНТОНИЙ

Нет, нет, Октавия, не возражай.

И это все, и многое другое

Охотно б я простил. Но начал он

Опять войну с Помпеем. Он составил

И огласил публично завещанье,

Где обо мне едва упомянул;

А там, где обойти моих заслуг

Никак не мог, был более чем краток

И скуп на похвалу. В своих речах

Меня он мерит самой низкой меркой

И о славнейших подвигах моих

Едва сквозь зубы цедит.

ОКТАВИЯ

Мой дорогой супруг! Верь не всему,

А если веришь – не на все сердись.

Ведь если между вами вспыхнет ссора,

Несчастнейшей из женщин буду я,

Молясь за двух врагов.

Лишь насмешу богов я милосердных,

К ним вознося смиренную мольбу:

«Благословите моего супруга!»

И, ей в опровержение, молясь:

«Благословите брата моего!»

Кто бы из вас ни победил – мне горе.

Меж этих крайностей средины нет.

АНТОНИЙ

Моя Октавия, свою любовь

Отдай тому, кому она дороже.

Честь потеряв, себя я потеряю.

Уж лучше б мне совсем не быть твоим,

Чем, будучи твоим, утратить честь.

Но если ты нас помирить желаешь,

Попробуй. А тем временем я буду

Готовиться к войне, позор которой

Падет на брата твоего. Спеши.

Пускай исполнится твое желанье.

ОКТАВИЯ

Спасибо. Пусть Юпитер всемогущий

Мне, слабой, мне, бессильной, силы даст,

Чтоб я могла склонить вас к примиренью.

Война меж вами – трещина в земле;

Ее заполнят только горы трупов.

АНТОНИЙ

Ты на того, кто был причиной ссоры,

Свое негодованье обрати.

Едва ли так равно мы виноваты,

Чтоб поровну делить твою любовь.

Готовься. Отбери людей для свиты

И не отказывай себе ни в чем.

Уходят.

Сцена 5

Там же. Другой покой.

Входят с разных сторон ЭНОБАРБ и ЭРОС.

ЭНОБАРБ

Ну, что нового, друг Эрос?

ЭРОС

Новости удивительные.

ЭНОБАРБ

Какие же?

ЭРОС

Цезарь и Лепид возобновили войну с Помпеем.

ЭНОБАРБ

Это старая новость. И кто кого победил?

ЭРОС

Цезарь одолел Помпея с помощью Лепида, но теперь не признает его равным себе и не желает делиться с ним славой. Да еще обвиняет Лепида в сношениях с врагом на основании давних его писем к Помпею. Так что сейчас бедняга триумвир находится в заточении и будет там, пока его не освободит смерть.

ЭНОБАРБ

Теперь у мира две звериных пасти.

И сколько ты им пищи ни бросай,

Одна из них другую загрызет. —

А где сейчас Антоний?

ЭРОС

                                           Он в саду.

Сухие ветки яростно топча,

«Дурак Лепид!» – кричит он и грозится

Распять того, кто умертвил Помпея.

ЭНОБАРБ

Готов к отплытью наш огромный флот…

ЭРОС

В Италию, на Цезаря. Послушай,

Антоний за тобой меня послал.

О новостях сказать я мог и позже.

ЭНОБАРБ

Да тут уж все равно. Эх, будь что будет.

Веди меня к Антонию.

ЭРОС

                                       Идем.

Уходят.

Сцена 6

Рим. Покой в доме Цезаря.

Входят ЦЕЗАРЬ, АГРИППА и МЕЦЕНАТ.

ЦЕЗАРЬ

Он просто издевается над Римом.

В Александрии, сообщают мне,

На серебром обитом возвышенье

Антоний с Клеопатрой сели рядом

На тронах золотых; и у подножья —

Цезарион (сын якобы того,

Кто мне названым был отцом), а также

Весь выводок приблудных их детей.

И власть самодержавную он дал ей

Не только над Египтом, но еще

Над Палестиной, Лидией и Кипром.

МЕЦЕНАТ

И это объявил он всенародно?

ЦЕЗАРЬ

Публично, на арене для ристалищ.

А два их отпрыска – цари царей:

Над царствами армян, парфян, мидян

Владыкой он поставил Александра

И Птолемею отдал под начало

Сирийцев, киликийцев, финикиян.

А Клеопатра в этот день была

В священном одеянии Изиды,

В котором появлялась уж не раз.

МЕЦЕНАТ

Оповестить об этом надо римлян.

АГРИППА

И отвернется от него народ,

Давно его гордыней раздраженный.

ЦЕЗАРЬ

Народ уже осведомлен. Антоний

Прислал сенату список обвинений.

АГРИППА

Кого же обвиняет он?

ЦЕЗАРЬ

                                     Меня.

Сицилию забрав, мол, у Помпея,

Антонию не предоставил я

Его законной доли; не вернул

Тех кораблей, что дал он мне взаймы.

И, наконец, винит нас, что Лепида

Мы отстранили от триумвирата,

Конфисковав имущество его.

АГРИППA

На это все ответить надо, Цезарь.

ЦЕЗАРЬ

Ответ написан, и гонец в пути.

Я там пишу, что стал Лепид жесток,

Что злоупотреблял высокой властью

И поделом смещен; что я отдам

Антонию условленную часть

Того, что я завоевал, но пусть

В Армении и прочих государствах,

Им завоеванных, он даст мне долю.

МЕЦЕНАТ

Такой уступки от него не жди.

ЦЕЗАРЬ

Так пусть и он не ждет от нас уступок.

Входит Октавия со свитой.

ОКТАВИЯ

Привет тебе, мой брат и господин!

ЦЕЗАРЬ

Как, это ты? Отвергнутая мужем?

ОКТАВИЯ

Причины нет так называть меня.

ЦЕЗАРЬ

Зачем же ты неслышно к нам подкралась?

Сестре ли Цезаря являться так?

Супруге ль триумвира? Ей пристало

Пожаловать в сопровожденье войска,

Чтоб возвещало ржание коней

Еще задолго о ее прибытье;

Должны были под тяжестью зевак

Деревья гнуться; пыль должна была

От поезда ее вздыматься к небу.

Но ты явилась как простолюдинка,

Ты воспрепятствовала изъявленьям

Любви народной; а когда любовь

Нельзя излить, легко ей и зачахнуть.

Тебя встречать на море и на суше

Нам надо было, чтобы вызывал

Твой каждый шаг приветственные клики.

ОКТАВИЯ

Мой добрый брат, я так сама хотела,

Никто меня не принуждал. Мой муж,

Узнав, что ты готовишься к войне,

Со мною поделился горькой вестью.

Я попросила, чтоб он мне позволил

Вернуться в Рим, – и согласился он.

ЦЕЗАРЬ

А как не согласиться, если ты

Стоишь меж ним и похотью его.

ОКТАВИЯ

Не говори так, брат.

ЦЕЗАРЬ

                                  За ним слежу я.

Мне ветер о делах его доносит.

Где он сейчас?

ОКТАВИЯ

                   В Афинах, милый брат.

ЦЕЗАРЬ

Как ты обманута! Опять сманила

Его к себе в Египет Клеопатра.

Свою империю он отдал шлюхе.

Теперь, к войне готовясь, у себя

Они собрали всех царей восточных:

Там Бокх – ливийский царь; Адал – фракийский;

Понтийский царь; царь аравийский Малх;

Царь пафлагонский Филадельф; царь Ирод;

Монарх каппадокийский Архелай;

Властитель комагенский Митридат;

Цари ликаонийский и мидийский

Аминт и Полемон, и тьма других.

ОКТАВИЯ

О, горе мне! Я сердце разделила

Меж двух друзей, что сделались врагами.

ЦЕЗАРЬ

Добро пожаловать. Твои посланья

Заставили меня с разрывом медлить,

Пока не стало ясно мне, что ты

Обманута, а нам грозит опасность.

Будь стойкой. С неизбежностью суровой

Не спорь, но предоставь самой судьбе

Осуществить ее предначертанья.

Ты мне дороже всех людей на свете.

Тебя позорно предали. И боги

Нас изберут орудием своим,

Чтоб наказать обидчика. Утешься.

Все рады здесь тебе.

АГРИППА

                                  Да, госпожа.

МЕЦЕНАТ

Добро пожаловать. Сердца всех римлян

Полны любовью, жалостью к тебе.

И лишь один беспутный Марк Антоний,

В грехе погрязший, оттолкнул тебя

И отдал власть свою развратной твари,

Решившей, видно, взбаламутить мир.

ОКТАВИЯ

Да правда ль это, брат?

ЦЕЗАРЬ

                                     Увы, все правда.

Добро пожаловать, сестра. Прошу,

Будь терпеливой. Милая сестра!

Уходят.

Сцена 7

Лагерь Антония близ мыса Акциума.

Входят КЛЕОПАТРА и ЭНОБАРБ.

КЛЕОПАТРА

Я разочтусь с тобой, не сомневайся.

ЭНОБАРБ

За что? За что? За что?

КЛЕОПАТРА

Ты говорил, что мне не подобает

При войске быть.

ЭНОБАРБ

                            А разве подобает?

КЛЕОПАТРА

Но если мы союзники в войне,

То почему бы мне тут и не быть?

ЭНОБАРБ

(в сторону)

Отвечу так: когда б держали в войске

Не только жеребцов, но и кобыл,

Oт жеребца не много было б толку:

Вскочил бы вместе с всадником своим

Он на кобылу.

КЛЕОПАТРА

                         Что ты там бормочешь?

ЭНОБАРБ

Антонию ты будешь лишь помехой.

Не на тебя сейчас он должен тратить

Отвагу, ум и время. Уж и так

О легкомыслии его твердят.

Толкуют в Риме, что твои служанки

И евнух твой ведут эту войну.

КЛЕОПАТРА

Да сгинет Рим! Пусть языки отсохнут

У говорящих так. Я правлю царством

И наравне с мужчинами должна

Участвовать в походе. Не перечь!

Я все равно останусь здесь.

ЭНОБАРБ

                                              Молчу.

А вот наш вождь.

Входят Антоний и Канидий.

АНТОНИЙ

                         Не странно ли, Канидий,

Что от Брундизия и от Тарента

Так быстро Ионическое море

Он пересек и захватил Торину? —

Ты слышала о том, моя любовь?

КЛЕОПАТРА

Проворство удивляет лишь лентяев.

АНТОНИЙ

Вот молодец! Какой воитель смог бы

Медлительность так метко заклеймить? —

Канидий, мы сразимся с ним на море.

КЛЕОПАТРА

На море! Где ж еще?

КАНИДИЙ

                                  Но почему?

АНТОНИЙ

На бой морской нас вызывает Цезарь.

ЭНОБАРБ

Подумаешь! А разве ты пред тем

Не вызывал его на поединок?

КАНИДИЙ

С тем чтобы при Фарсале биться вам,

Где Юлий Цезарь победил Помпея.

Твое невыгодное предложенье

Не принял враг, – ты так же поступи.

ЭНОБАРБ

Дрянной народ на кораблях твоих:

Погонщики ослов да землепашцы,

Поверстанные наскоро в матросы.

А ведь у Цезаря те моряки,

Которыми разбит был Секст Помпей.

Его суда легки, твои громоздки.

Стыда не будет в том, что, бой морской

Отвергнув, ты сразишься с ним на суше.

АНТОНИЙ

Нет, в море! В море!

ЭНОБАРБ

                                  Доблестнейший вождь!

На это согласясь, пренебрежешь

Ты полководческим своим искусством;

Посеешь ты смущенье в легионах,

Где много ветеранов. Опыт твой

Останется тогда без примененья.

Зачем, покинув верный путь к успеху,

Отдать свою судьбу ты хочешь риску,

Случайности?

АНТОНИЙ

                        На море я сражусь.

КЛЕОПАТРА

И у меня есть шестьдесят галер,

Таких еще и Цезарь ваш не видел.

АНТОНИЙ

Часть кораблей сожжем. Командой их

Суда оставшиеся укрепим

И Цезаря при Акциуме встретим.

А если на море не одолеем,

На суше бой дадим. —

Входит гонец.

                                        Какие вести?

ГОНЕЦ

Мой повелитель, подтвердилась весть,

Что Цезарь взял Торину.

АНТОНИЙ

Сам Цезарь? Быть не может… Странно мне,

Что так продвинулись его войска. —

Итак, все девятнадцать легионов,

Двенадцать тысяч всадников в придачу

Возьми, Канидий, под свое начало.

Я – на корабль. – Пойдем, моя Фетида!

Входит старый солдат.

Ну, что мне скажет славный ветеран?

СОЛДАТ

Не дело биться в море, император,

Вверять свою судьбу гнилым доскам.

Вот меч мой, вот рубцы мои – им верь.

Пусть финикийцы или египтяне

Барахтаются на воде, как утки, —

Мы, римляне, привыкли побеждать,

Ногою твердой стоя на земле.

АНТОНИЙ

Довольно! – На суда!

Антоний, Клеопатра и Энобарб уходят.

СОЛДАТ

Я прав, могу поклясться Геркулесом.

КАНИДИЙ

Ты прав, солдат, но полководец наш

В себе не волен. Вождь – на поводу.

А мы у бабы ходим под началом.

СОЛДАТ

Тебе подчинена пехота вся

И конница?

КАНИДИЙ

                     Начальствуют над флотом

Публикола, Марк Юстий, Марк Октавий

И Целий. Я ж начальствую на суше.

Но Цезарь-то каков? Вот быстрота!

СОЛДАТ

Еще из Рима он не выступал,

Как двинулись уже его войска,

На мелкие отряды разделившись

И тем введя лазутчиков в обман.

КАНИДИЙ

А кто командует его войсками?

СОЛДАТ

По слухам, некий Тавр.

КАНИДИЙ

                                        Он мне знаком.

Входит гонец.

ГОНЕЦ

Ты нужен императору, Канидий.

КАНИДИЙ

Чревато наше время новостями,

И каждый миг приносит новый плод.

Уходят.

Сцена 8

Равнина близ Акциума.

Входят ЦЕЗАРЬ и ТАВР с военачальниками.

ЦЕЗАРЬ

Тавр!

ТАВР

          Слушаю.

ЦЕЗАРЬ

                         Не принимай сраженья

До окончания морского боя.

Вот в свитке указания мои.

От них не отклоняйся. Знай одно:

Все будущее наше здесь решится.

Уходят.

Сцена 9

Другая часть равнины.

Входят АНТОНИЙ и ЭНОБАРБ.

АНТОНИЙ

Мы конницу поставим за холмом

Пред войском Цезаря. Оттуда сможем

Галеры вражеские сосчитать,

А далее поступим, как решили.

Уходят.

Сцена 10

Другая часть равнины.

Входит КАНИДИЙ с войском; они проходят с одной стороны сцены.

Входит ТАВР с войском; они проходят с другой стороны сцены. Слышен шум морского сражения. Входит ЭНОБАРБ.

ЭНОБАРБ

Конец! Конец! Всему конец! Проклятье!

«Антониада», судно Клеопатры,

Руль повернув, пустилась наутек.

Все шестьдесят египетских галер —

За нею вслед. О, лучше б мне ослепнуть!

Входит Скар.

СКАР

О небеса! О силы преисподней!

ЭНОБАРБ

В чем дело, Скар? Чего яришься ты?

СКАР

Утратили мы больше чем полмира

От глупости. Провинции и царства

Швырнули мы в обмен на поцелуй!

ЭНОБАРБ

Чем кончится сраженье, как считаешь?

СКАР

Чем кончится бубонная чума?

Конечно, смертью. Пусть возьмет проказа

Распутную египетскую тварь!

В разгаре битвы, в миг, когда успех

И пораженье были близнецами,

А может, первый старше был, – она,

Поставив паруса, помчалась прочь,

Ни дать ни взять как в жаркий летний день

Ужаленная оводом корова!

ЭНОБАРБ

Я видел. Но не вынесли глаза

Такого зрелища, и больше я

Смотреть не мог.

СКАР

                            Когда она умчалась,

Антоний, жертва колдовства ее,

Расправил крылья-паруса и вслед,

Как селезень влюбленный, устремился,

Оставив бой на произвол судьбы.

Такого срама я еще не видел.

Отвага, честь и опыт никогда

Не падали так низко.

ЭНОБАРБ

                                    Горе! Горе!

Входит Канидий.

КАНИДИЙ

Чуть дышит наше воинское счастье

И тонет в море. Будь наш полководец

Тем, кем он был, мы б выиграли бой.

Своим позорным бегством подал он

Нам всем пример.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

                               Ах вот ты что задумал?

Тогда и в самом деле нам конец.

КАНИДИЙ

Они направились к Пелопоннесу.

СКАР

Недалеко. И я туда. Посмотрим,

Что будет дальше.

КАНИДИЙ

                              С армией своей

Я сдамся Цезарю. Пример мне подан

Уже шестью союзными царями.

ЭНОБАРБ

Звезда Антония померкла. Все же

Я следую за ней, хотя мой ум

Противодействует, как встречный ветер.

Уходят.

Сцена 11

Александрия. Зал во дворце.

Входит АНТОНИЙ со свитой.

АНТОНИЙ

Вы слышите? Земля как будто стонет,

Прося, чтоб я не попирал ее;

Носить Антония она стыдится.

Друзья мои, такая тьма вокруг,

Что в мире не найти уж мне дороги.

Там есть груженный золотом корабль.

Казну между собою поделив,

Бегите. С Цезарем вы сговоритесь.

ПРИБЛИЖЕННЫЕ

Бежать? Нет, никогда!

АНТОНИЙ

                                     Я сам бежал,

Я трусов научил, как надо спину

Показывать врагу. – Друзья, бегите!

Я выбрал путь, где обойдусь без вас.

Спасайтесь! В гавани казну найдете,

Все ваше. – О! Сгорю я со стыда,

Взглянув на ту, за кем вослед пустился.

И волосы мои в междоусобье:

Седые выговаривают черным

За безрассудство; черные – седым

За трусость и влюбленность. О друзья!

Бегите. Я вас письмами снабжу,

Которые расчистят вам дорогу.

Не надо скорбных лиц. Примите выход,

Предложенный отчаяньем моим.

Предавший сам себя да будет предан.

Бегите прямо к морю, на корабль,

Я вам дарю сокровища и судно.

Оставьте же меня. Я вас прошу.

Прошу, – приказывать не смею больше.

Итак, прошу. Мы свидимся еще.

(Садится.)

Входят Эрос и Клеопатра, которую ведут под руки Хармиана и Ирада.

ЭРОС

Царица, подойди к нему, утешь.

ИРАДА

О, подойди, царица!

ХАРМИАНА

Утешь его! Что делать, госпожа.

КЛЕОПАТРА

Я сяду. О Юнона!

АНТОНИЙ

Нет, нет, нет, нет, нет!

ЭРОС

Взгляни же, император.

АНТОНИЙ

О стыд! Стыд! Стыд!

ХАРМИАНА

Царица!

ИРАДА

                Дорогая госпожа!

ЭРОС

О повелитель мой!

АНТОНИЙ

Да… Цезарь… При Филиппах, как плясун,

Держал в руках он меч свой бесполезный.

А мной в тот день сражен был тощий Кассий,

Прикончен был отчаявшийся Брут…

Он действовал руками подчиненных,

Он был несведущ в воинском искусстве, —

И вот теперь… А впрочем, все равно.

КЛЕОПАТРА

Ах! Помогите мне!

ЭРОС

Мой господин, царица здесь, царица.

ИРАДА

Царица, подойди, заговори с ним.

Раздавлен он стыдом.

КЛЕОПАТРА

Ну хорошо… Я обопрусь на вас.

О!..

ЭРОС

      Встань же, господин мой благородный, —

Царица приближается к тебе,

Едва ступает, голову повесив.

Воспрянь же духом, иль она умрет.

АНТОНИЙ

Я над своею славой надругался.

Позорнейшее бегство!..

ЭРОС

                                        Здесь царица!

АНТОНИЙ

О! Египтянка, до чего меня

Ты довела! Ну что же, полюбуйся,

Как я страдаю, глядя со стыдом

На все, что я разбил и обесчестил.

КЛЕОПАТРА

О господин! О повелитель мой!

Прости моим пугливым парусам.

Не знала я, что бросишься ты следом.

АНТОНИЙ

Ты это знала, египтянка, знала —

Руль сердца моего в твоих руках,

И за тобой последую я всюду.

Ты знала, что душой моей владеешь,

Что твоего достаточно кивка,

И я веления богов нарушу.

КЛЕОПАТРА

Прости меня!..

АНТОНИЙ

                           Придется мне теперь

Послов смиренно посылать к мальчишке,

Заискивать, хитрить и унижаться —

Мне, кто играл небрежно полумиром,

Вязал и разрубал узлы судьбы!

Ты знала – завоеван я тобой,

Ослаб мой меч, опутанный любовью,

И подчиняется во всем лишь ей.

КЛЕОПАТРА

Прости меня!.. Прости меня!..

АНТОНИЙ

                                                    Не плачь.

Дороже мне одна твоя слеза

Всего, что я стяжал и что утратил.

Один твой поцелуй все возместит. —

Наставника своих детей отправил

Я к Цезарю послом. Он не вернулся? —

Любовь моя, весь налит я свинцом. —

Эй, вы, кто там, – вина, еды подайте. —

А, все равно! Пусть роком я гоним,

Тем с большим вызовом смеюсь над ним!

Уходят.

Сцена 12

Лагерь Цезаря в Египте.

Входят ЦЕЗАРЬ, ДОЛАБЕЛЛА, ТИРЕЙ и другие.

ЦЕЗАРЬ

Пускай посол Антония войдет. —

Кто он такой?

ДОЛАБЕЛЛА

                      Наставник их детей.

Как должен быть ощипан наш Антоний,

Чтоб нам послать столь жалкую пушинку

Из своего крыла. А ведь давно ли

Гонцами отряжать он мог царей.

Входит Евфроний.

ЦЕЗАРЬ

Приблизься. Говори.

ЕВФРОНИЙ

                                    Кто б ни был я,

Я как посол Антония явился.

Я в замыслах его не больше значил

До сей поры, чем капля в океане.

ЦЕЗАРЬ

Пусть будет так. С чем прислан ты ко мне?

ЕВФРОНИЙ

Властителя судьбы своей Антоний

Приветствует и просит позволенья

Остаться здесь, в Египте. Если ж нет,

Он просит меньшего: позволь ему

В Афинах жить как частному лицу,

Дышать под небом, по земле ступать.

А Клеопатра просит, чтобы Цезарь,

Пред чьим могуществом она склонилась,

Не отнимал корону Птолемеев

У сыновей ее. Ведь их судьба

В твоих руках.

ЦЕЗАРЬ

                        Я глух ко всяким просьбам

Антония. А что до Клеопатры,

То слушать просьб ее не стану я,

Пока не будет изгнан из Египта

Иль умерщвлен ее любовник жалкий.

А при таком условии готов

Я ей помочь. Вот мой ответ обоим.

ЕВФРОНИЙ

Удача да сопутствует тебе.

ЦЕЗАРЬ

Пускай его проводят через лагерь.

Евфроний уходит.

Тирей, для красноречья твоего

Теперь настало время. Клеопатру

Разъединить с Антонием попробуй.

Пообещай ей именем моим

Все, что попросит. Сверх того добавь,

Что в голову взбредет. Ведь даже в счастье

Нестойки женщины, а уж беда

Заставит пасть чистейшую из чистых.

Итак, Тирей, будь ловок. А за труд

Потом назначишь сам себе награду;

Твое желанье мне законом будет.

ТИРЕЙ

Иду.

ЦЕЗАРЬ

             Заметь, как перенес Антоний

Свое паденье, как ведет себя,

И постарайся по его поступкам

Судить о мыслях.

ТИРЕЙ

                               Постараюсь, Цезарь.

Уходят.

Сцена 13

Александрия. Зал во дворце.

Входят КЛЕОПАТРА, ЭНОБАРБ, ХАРМИАНА и ИРАДА.

КЛЕОПАТРА

Что ж, Энобарб, нам делать?

ЭНОБАРБ

                                                 Поразмыслить

И умереть.

КЛЕОПАТРА

                   Кто в этом виноват —

Антоний или я?

ЭНОБАРБ

                            Один Антоний.

Он похоти рассудок подчинил.

Пусть ты бежала от лица войны,

Лица, которым два враждебных войска

Друг друга в содрогание приводят, —

А он куда помчался? В то мгновенье,

Когда две половины мира сшиблись

(И лишь из-за него), поставил он

Зуд страсти выше долга полководца.

Вот стыд-то был, страшней, чем пораженье,

Когда летел он за твоей кормою

Сквозь строй своих и вражеских галер.

КЛЕОПАТРА

Тсс… Замолчи.

Входят Антоний и Евфроний.

АНТОНИЙ

                         Таков его ответ?

ЕВФРОНИЙ

Да, господин.

АНТОНИЙ

                        Обещаны царице

Уступки, если выдан буду я?

ЕВФРОНИЙ

Он так сказал.

АНТОНИЙ

                         Скажи об этом ей.

(Клеопатре.)

Седеющую голову мою

Пошли мальчишке Цезарю, и он

Тебя за это царствами осыплет.

КЛЕОПАТРА

За голову твою?

АНТОНИЙ

(Евфронию)

                      Вернись к нему.

Скажи, что, розой юности украшен,

Он должен мир геройством удивить;

Что деньги, корабли и легионы

Принадлежать могли бы даже трусу

И что военачальники его

Могли бы одержать свои победы

И под началом малого ребенка.

Так пусть один, без этих преимуществ,

Со мной, лишенным их, сразится он —

Клинок с клинком. Я дам письмо. Идем.

Антоний и Евфроний уходят.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

Да, как же! Цезарь только и мечтает,

Чтоб, распустив победные войска,

Размахивать мечом, как гладиатор.

Эх, вижу я, что внешние утраты

Ведут к утрате внутренних достоинств:

Теряя счастье, мы теряем ум. —

Коль ты еще способен измерять,

Как с полновесным Цезарем ты мыслишь

Равнять себя, пустышку? Видно, Цезарь

И разум тоже твой завоевал.

Входит придворный.

ПРИДВОРНЫЙ

Посол от Цезаря к царице.

КЛЕОПАТРА

                                              Вот как?

Без церемоний, запросто! – Взгляните,

Как нос воротит от расцветшей розы

Тот, кто перед бутоном падал ниц. —

Впустить его.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

                        Я, кажется, повздорю

С моею совестью. Служить глупцу

Не значит ли из службы делать глупость?

Однако ж тот, кто своему вождю

Остался верен после пораженья,

Над победившим одержал победу

И тем себя в историю вписал.

Входит Тирей.

КЛЕОПАТРА

Чего желает Цезарь?

ТИРЕЙ

                                    Я хотел бы

Сказать тебе о том наедине.

КЛЕОПАТРА

Не опасайся. Здесь мои друзья.

ТИРЕЙ

Но и друзья Антония, не так ли?

ЭНОБАРБ

Ему друзей бы столько, сколько их

У Цезаря, иль ни к чему мы тоже.

Захочет Цезарь, и дружить с ним будет

Наш господин, а стало быть, и мы.

ТИРЕЙ

Отлично. – Достославная царица,

Забудь о бедах, – заклинает Цезарь, —

И помни лишь одно: что Цезарь он.

КЛЕОПАТРА

По-царски сказано. Ну, продолжай.

ТИРЕЙ

Он знает, что к Антонию в объятья

Тебя толкнула не любовь, но страх.

КЛЕОПАТРА

О!

ТИРЕЙ

Честь твоя изранена, и он

Тебя жалеет, зная, что насилье

Тебя покрыло пятнами позора.

КЛЕОПАТРА

Он бог, ему вся истина известна.

Не добровольно честь моя сдалась,

Но сломлена в бою.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

                                  Да неужели?

Проверю у Антония. – Бедняга,

Такую течь ты дал, что нам пора

Бежать, беря пример с твоей дражайшей,

Не то с тобой мы все пойдем ко дну.

(Уходит.)

ТИРЕЙ

Что Цезарю сказать, о чем ты просишь?

Едва ли сам не молит он тебя,

Чтоб ты позволила ему быть щедрым.

Он был бы счастлив, если б захотела

Ты сделать посох из его Фортуны

Себе в поддержку. С радостью он примет

Известье, что, Антония отвергнув,

Себя считать ты будешь под защитой

Владыки мира.

КЛЕОПАТРА

                         Как тебя зовут?

ТИРЕЙ

Тирей.

КЛЕОПАТРА

            Наиучтивейший посол,

Ты Цезарю великому скажи:

Его победоносную десницу

Целую я коленопреклоненно

И свой венец кладу к его ногам.

Из уст его, которым внемлет мир,

Я приговора для Египта жду.

ТИРЕЙ

Вот благороднейшее из решений.

Когда со счастьем мудрость не в ладу,

Ей выгодней довольствоваться малым,

И будет ей случайность не страшна.

Даруй мне честь: знак выполненья долга

Дай на руке твоей запечатлеть.

КЛЕОПАТРА

Когда-то Цезаря отец названый,

О будущих походах размышляя,

Любил играть рукою этой бедной,

Дождь поцелуев падал на нее.

Тирей целует ей руку.

Входят АНТОНИЙ и ЭНОБАРБ.

АНТОНИЙ

Что вижу я? Юпитер громовержец! —

Ты кто такой?

ТИРЕЙ

                      Я исполнитель воли

Могущественнейшего из людей,

Того, чьи повеления – закон.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

И всыпят же тебе сейчас.

АНТОНИЙ

                                          Эй, слуги! —

Вот как, мерзавец!.. Демоны и боги!..

Где власть моя? Бывало, крикну: «Эй!» —

И взапуски мальчишечьей ватагой

Бегут ко мне цари: «Чего изволишь?»

Оглохли вы?

Входят слуги.

                   Еще Антоний я.

Взять этого шута и отстегать.

ЭНОБАРБ

(в сторону)

Да, мучить издыхающего льва

Куда опасней, чем возиться с львенком.

АНТОНИЙ

Луна и звезды! – Высечь негодяя!

Да если б два десятка государей,

Подвластных Цезарю… я б их велел…

За дерзкое прикосновенье к этой…

Как звать ее – не Клеопатрой же.

Стегать его, пока, гримасы корча,

Не завопит он о пощаде. Взять!

ТИРЕЙ

О Марк Антоний!..

АНТОНИЙ

                               Взять его и высечь!

И привести назад. С моим посланьем

Он к господину своему вернется. —

Слуги уводят Тирея.

Полуотцветшей ты уже была,

Когда с тобой я встретился. Затем ли

Оставил я супружеское ложе,

Не захотел иметь детей законных

От редкостной жены, чтоб надо мной

Негодница смеялась, для которой

Что я, что первый встречный лизоблюд!

КЛЕОПАТРА

Мой господин!

АНТОНИЙ

                         Таким, как ты, нет веры!

Но если мы – увы! – в грехе погрязли,

То боги нас карают слепотой,

Лишают нас способности судить

И нас толкают к нашим заблужденьям,

Смеясь над тем, как шествуем мы важно

К погибели.

КЛЕОПАТРА

                     О! До того дошло?

АНТОНИЙ

Покойный Цезарь мне тебя оставил

Объедком. Что там Цезарь, – Гней Помпей

От блюда этого отведал тоже;

Уж не считаю многих безымянных,

Кого тебе случалось брать в постель

В минуты вожделенья. Мне известно,

Что с воздержанием знакома ты

Лишь понаслышке.

КЛЕОПАТРА

                                  О! Зачем ты так?

АНТОНИЙ

Позволить, чтоб угодливый холуй

Осмелился простецки обращаться

С твоей рукой, усладою моей,

Печатью царской, символом священным.

О, будь сейчас я на горе Базанской,

Переревел бы там стада быков!

Для бешенства есть повод у меня.

Сейчас мне так же трудно быть учтивым,

Как шее висельника – говорить

Спасибо палачу.

Возвращаются слуги с Тиреем.

                            Ну, отстегали?

ПЕРВЫЙ СЛУГА

И как еще, мой господин.

АНТОНИЙ

                                           Кричал он?

Молил простить?

ПЕРВЫЙ СЛУГА

                              Помиловать просил.

АНТОНИЙ

Когда отец твой жив, пускай он плачет

О том, что ты ему не дочь, а сын;

И сам раскаивайся, что некстати

Пошел за Цезарем победоносным, —

За то и высечен. Как в лихорадке

Дрожи при виде белых женских рук.

Вернись же к Цезарю и расскажи,

Как принят был. Да передай, смотри,

Что, кажется, рассердит он меня,

Бубня о том презрительно и чванно,

Чем стал я, но не помня, чем я был.

А рассердить меня легко теперь,

Когда моя звезда, сойдя с орбиты,

Готова кануть в бездну преисподней.

И если господину твоему

Поступок мой и речи не по вкусу,

То мой вольноотпущенник Гиппарх

В его руках, и Цезарю вольно

Побить его, пытать или повесить —

На выбор, чтоб со мною расквитаться.

Прочь! Уноси рубцы свои! Пошел!

Тирей уходит.

КЛЕОПАТРА

Ну, все?

АНТОНИЙ

Увы! Моя луна земная!

Затмилась ты, и это уж одно

Антонию паденье предвещает.

КЛЕОПАТРА

Ты продолжай, я подождать могу.

АНТОНИЙ

Чтоб Цезарю польстить, ты строишь глазки

Завязывальщику его сандалий.

КЛЕОПАТРА

Меня ты плохо знаешь.

АНТОНИЙ

                                        Охладела?

КЛЕОПАТРА

О милый! Если охладела я,

Лед сердца моего пусть превратится

По воле неба в ядовитый град

И первая же градина пускай

В меня ударит: с нею пусть растает

И жизнь моя. Пусть градина вторая

Убьет Цезариона. Пусть погибнут,

Затопленные бурей ледяной,

И дети все мои, и весь народ;

И пусть непогребенные тела

Останутся москитам на съеденье.

АНТОНИЙ

Довольно, верю я.

Итак, Александрию взять осадой

Задумал Цезарь. Здесь я с ним сражусь.

Дух наших войск еще не поколеблен,

Рассеянный наш флот опять сплотился

И в боевой готовности. – Так где же

Ты было, мужество мое? – Послушай,

Коль не паду я в битве и смогу

Поцеловать еще раз эти губы,

Вернусь я, кровью вражеской забрызган

И в летопись мечом себя вписав.

Еще надежда есть!

КЛЕОПАТРА

                               Вот мой герой!

АНТОНИЙ

Утроятся и мужество и сила,

Неистово сражаться буду я.

Во дни удач беспечных я врагов

Щадил нередко, – шуткой откупались.

Теперь же, зубы сжав, я буду в Тартар

Всех отсылать, кто станет на пути.

Давай же эту ночь мы, как бывало,

В веселье проведем. – Позвать ко мне

Моих военачальников унылых. —

Наполним чаши. Бросим вызов вновь

Зловещей полночи.

КЛЕОПАТРА

                                 К тому же нынче

День моего рожденья. Я считала,

Что горьким будет он. Но если ты

Антоний вновь – я снова Клеопатра.

АНТОНИЙ

Еще повеселимся.

КЛЕОПАТРА

                               Император

Велит военачальников созвать.

АНТОНИЙ

Да, да. Объявим им. А к ночи пусть

Их шрамы от вина побагровеют.

Пойдем, моя царица. Не иссякла

Еще в нас сила жизни. В бой я ринусь,

И восхитится смерть, что столь же страшен

Мой меч, как страшная ее коса.

Антоний, Клеопатра и свита уходят.

ЭНОБАРБ

Сейчас-то и пред молнией небесной

Он не моргнет. Назвать бы можно ярость

Боязнью страха. В этом состоянье

Способен голубь заклевать орла.

У полководца нашего отвага

Растет за счет ума. А если храбрость

Без разума, тогда бессилен меч.

Нет, кажется, пора его покинуть.

(Уходит.)

Акт IV

Сцена 1

Лагерь Цезаря близ Александрии.

Входят ЦЕЗАРЬ с письмом в руке, АГРИППА, МЕЦЕНАТ и другие.

ЦЕЗАРЬ

Меня зовет мальчишкой, угрожает,

Как будто властен выгнать нас отсюда;

Велел дать розог моему послу;

Меня на поединок вызывает —

Антоний против Цезаря. Смешно!

Понять бы должен старый забияка,

Что если смерти стану я искать,

То к ней найду и без него дорогу.

МЕЦЕНАТ

Уж раз безумствует такой титан —

Он, значит, загнан. И пока он в гневе,

Давать ему не надо передышки:

Кто разъярен, тот плохо бережется.

ЦЕЗАРЬ

Военачальников оповестить,

Что завтра – день последнего сраженья.

В войсках у нас немало тех, кто раньше

Служил Антонию; пускай они

Его захватят. Приглядеть за этим.

Устроить пир для войск. Припасы есть,

А воины награду заслужили

За бранный труд. Да, жалок мне Антоний!

Уходят.

Сцена 2

Александрия. Покой во дворце.

Входят АНТОНИЙ, КЛЕОПАТРА, ЭНОБАРБ, ХАРМИАНА, ИРАДА, АЛЕКСАС и другие.

АНТОНИЙ

(Энобарбу)

Так он от поединка отказался?

ЭНОБАРБ

Да.

АНТОНИЙ

    Почему?

ЭНОБАРБ

                   Он в десять раз счастливей,

Нельзя ж вдесятером на одного.

АНТОНИЙ

Ну, завтра я на суше и на море

Ему дам бой. Иль я живым останусь,

Иль, умирающую честь омыв

Своею кровью, ей бессмертье дам.

Ты рвешься в бой?

ЭНОБАРБ

                         Я в схватку брошусь с криком:

«А, пропади все пропадом!»

АНТОНИЙ

                                                Шутник! —

Созвать сюда моих домашних слуг. —

Входят слуги.

Нам вечером устройте пир на славу. —

Дай руку мне, ты верным был слугой. —

И ты. – И ты. – И ты. – Служили вы

Честнее мне, чем многие цари.

КЛЕОПАТРА

(Энобарбу)

Что это значит?

ЭНОБАРБ

(Клеопатре)

                           Горе иногда

Не прочь поиздеваться над рассудком.

АНТОНИЙ

И ты был преданным слугой. – И ты. —

Хотелось бы мне поменяться с вами:

Пусть стал бы я толпою слуг, а вы —

Антонием одним, чтоб мог я так же

Вам послужить, как вы служили мне.

СЛУГИ

Да не попустят боги!

АНТОНИЙ

                                  Ну, друзья,

Еще мне в этот вечер послужите.

Лишь опустеет чаша – наполняйте

И подчиняйтесь всем моим веленьям,

Как если бы империя была

Еще, подобно вам, моей служанкой.

КЛЕОПАТРА

(Энобарбу)

Чего он добивается?

ЭНОБАРБ

(Клеопатре)

                                  Их слез.

АНТОНИЙ

Мне послужите нынче. Может быть,

На том конец настанет вашей службе

И не увидите меня вы больше

Иль, может быть, увидите мой труп.

Быть может, завтра новый господин

Приказывать вам будет. Потому

Я озираю вас прощальным взором.

Я, верные друзья, вас не гоню.

Нет, только смерть расторгнет наши узы.

Лишь два часа еще мне угождайте,

И боги вас за это наградят.

ЭНОБАРБ

Ты всех разжалобил. Гляди, ревут.

Я сам хорош – глаза на мокром месте.

Не стыдно, – превратил нас в баб.

АНТОНИЙ

                                                          Ну-ну!

Клянусь, что я не ожидал такого.

Пускай же милосердие взрастет

От этой влаги. – Добрые друзья,

Вы слишком мрачно поняли меня.

Хотел я дух поднять ваш; я хотел,

Чтоб факелами тьму вы разогнали.

Не сомневайтесь, в завтра верю я;

К победной жизни поведу я вас,

Не к смерти доблестной. Готовьте пир.

В вине утопим тягостные мысли.

Уходят.

Сцена 3

Там же. Перед дворцом.

Входят двое солдат.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Здорово, брат. Ну, что-то ждет нас завтра.

ВТОРОЙ СОЛДАТ

Решится завтра все. Желаю счастья.

Ты ничего не слышал?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

                                     Нет, а что?

ВТОРОЙ СОЛДАТ

Пустые, верно, слухи. Доброй ночи.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Того же, брат, желаю и тебе.

Входят еще двое солдат.

ВТОРОЙ СОЛДАТ

Ну, братцы, нынче будьте начеку.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

Вы сами не зевайте. Доброй ночи.

Первый и второй солдаты становятся на стражу у дворца.

ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ

А наше место здесь.

Третий и четвертый солдаты становятся на стражу с другой стороны.

                               Что ж, если завтра

Не оплошает флот, то я ручаюсь,

Что уж на суше мы одержим верх.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

Испытанное войско, храбрецы.

Звуки гобоев под сценой.

ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ

Тсс! Что это?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

                      Ты слышишь?

ВТОРОЙ СОЛДАТ

                                              Что за звуки?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Да… музыка…

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

                         Звучит из-под земли.

ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ

Хороший это знак?

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

                            Боюсь, что нет.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Да тише ты… Что б это означало?

ВТОРОЙ СОЛДАТ

Бог Геркулес, которого Антоний

Считает покровителем своим,

Уходит прочь.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

                        Пойдем окликнем их, —

Слыхали ли они?

Подходят ко второму сторожевому посту.

ВТОРОЙ СОЛДАТ

                            Ну, что здесь слышно?

ВСЕ

Вы тоже слышите? Что это значит?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Чудно́!

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

            Вы слышите? Вы тоже, братцы?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Пойдем на звук, насколько позволяет

Нам наша служба.

ВСЕ

                               Что за чудеса!

Уходят.

Сцена 4

Там же. Покой во дворце.

Входят АНТОНИЙ, КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА и другие приближенные.

АНТОНИЙ

Мои доспехи, Эрос!

КЛЕОПАТРА

                                 Ляг, поспи!

АНТОНИЙ

Пора, моя любовь. – Доспехи, Эрос!

Входит Эрос с доспехами.

Одень меня в железо, добрый друг. —

Коль отвернется от меня удача,

То оттого, что я над ней смеюсь. —

Ну, надевай!

КЛЕОПАТРА

                     Дай мне! Я помогу.

Вот это для чего?

АНТОНИЙ

                            Не тронь, не тронь!

Ты сердца моего оруженосец.

Не то берешь, не то. Вот это, это.

КЛЕОПАТРА

Ага! Я помогу тебе. Вот так?

АНТОНИЙ

Так, так… Теперь мне битва нипочем. —

(Эросу.)

Ну, друг, учись. Ты тоже снаряжайся.

ЭРОС

Сейчас.

КЛЕОПАТРА

               Ведь так я латы застегнула?

АНТОНИЙ

Так, так. Прекрасно! И несдобровать

Тому, кто к ним притронется без спросу. —

Копаешься ты, Эрос. Погляди,

Как ловок мой оруженосец новый.

Не мешкай. – Если б ты, моя любовь,

Могла взглянуть на нынешнюю битву

И если б в этом царственном занятье

Ты смыслила, увидела бы ты,

Что значит воинское мастерство.

Входит вооруженный солдат.

А, здравствуй, воин. С первого же взгляда

Я храбреца умею распознать.

К любимому труду встаем мы рано

И отдаемся с радостью ему.

СОЛДАТ

Знай, император, – хоть и ранний час,

Но тысячи закованных в броню

Стоят и ждут тебя на побережье.

Крики. Звуки труб.

Входят военачальники и солдаты.

В

ОЕНАЧАЛЬНИК

Уж рассвело. – Да здравствует наш вождь!

ВСЕ

Да здравствует наш вождь!

АНТОНИЙ

                                           Я рад, друзья,

Что в ваших кликах ощущаю бодрость.

Какой рассвет стремительный и ясный,

Как отрок, чья судьба – героем стать. —

Подай еще вон то. И это. Все.

Прощай, царица. Что мне суждено,

Как знать? Прими мой поцелуй солдата.

Сейчас постыдно было б изощряться

В учтивых пошлостях. С тобой прощаюсь,

Как мне велит простая эта сталь. —

Вы, полные решимости сразиться, —

За мною! Я вас поведу. – Прощай!

Антоний, Эрос, военачальники и солдаты уходят.

ХАРМИАНА

Позволь свести тебя в опочивальню.

КЛЕОПАТРА

Пойдем. Отважно он повел войска.

Ах, если бы исход борьбы великой

Определиться мог в единоборстве,

Тогда б Антоний… А теперь… Пойдем.

Уходят.

Сцена 5

Лагерь Антония близ Александрии.

Трубы. Входят АНТОНИЙ и ЭРОС и встречаются со старым СОЛДАТОМ.

СОЛДАТ

Пускай тебе пошлют удачу боги.

АНТОНИЙ

О, если бы тогда я, вняв тебе

И этим шрамам, битву дал на суше!

СОЛДАТ

Да, были бы с тобой и посейчас

Отпавшие цари и твой сподвижник,

Покинувший тебя сегодня утром.

АНТОНИЙ

Сегодня утром? Кто же это?

СОЛДАТ

                                              Кто?

К тебе ближайший. Крикни: «Энобарб!» —

И не получишь отклика. А может,

Из Цезарева лагеря услышишь:

«Тебе я больше не служу».

АНТОНИЙ

                                              Ты что?

СОЛДАТ

Он к Цезарю перебежал.

ЭРОС

                                          Властитель,

Его сокровища остались здесь.

АНТОНИЙ

Перебежал?

СОЛДАТ

                      Ручаюсь головой.

АНТОНИЙ

Ну что же. Эрос, отошли ему

Его сокровища, все до крупицы,

И напиши, что я прощаюсь с ним,

Желаю счастья и надеюсь крепко,

Что больше не придется господина

Ему менять. Я подпишу письмо. —

О злой мой рок! Ты честных превращаешь

В предателей. – Ступай. – Эх, Энобарб!

Уходят.

Сцена 6

Лагерь Цезаря близ Александрии.

Трубы. Входят ЦЕЗАРЬ, АГРИППА, ЭНОБАРБ и свита.

ЦЕЗАРЬ

Пора, Агриппа, начинай сраженье.

Оповести, что мы желаем взять

Антония живым.

АГРИППА

                            Оповещу.

(Уходит.)

ЦЕЗАРЬ

Уж недалек от нас желанный мир.

Мы победим, и все три части света

Покроет сень оливковых ветвей.

Входит гонец.

ГОНЕЦ

Антоний выступил.

ЦЕЗАРЬ

Скажи Агриппе,

Чтобы в передние ряды поставил

Всех перебежчиков. Тогда Антоний

Обрушит первый натиск на своих.

Цезарь со свитой уходит.

ЭНОБАРБ

Алексас изменил. Его Антоний

Отправил с порученьем в Иудею,

Но там он Ирода подговорил

Переметнуться к Цезарю. А Цезарь

В награду приказал его распять.

Канидия с товарищами Цезарь

На службу взял, но им не доверяет.

Я сделал подлость, и за это мне

Не видеть больше радости вовеки.

Входит солдат Цезаря.

СОЛДАТ

Эй, Энобарб, прислал тебе Антоний

Твои сокровища и, сверх того,

Еще дары. Иди к своей палатке,

Там посланный развьючивает мулов.

ЭНОБАРБ

Все можешь взять себе.

СОЛДАТ

                                        Ты шутки брось.

Я правду говорю. Тебе бы надо

Обратно посланного проводить, —

Мне отлучиться-то с поста нельзя.

Твой император щедр, как сам Юпитер.

ЭНОБАРБ

Гнусней, чем я, людей на свете нет.

И сам я это знаю. О Антоний!

Ты кладезь щедрости. Что дал бы ты

За верность долгу, если за измену

Ты осыпаешь золотом меня?

Налито сердце болью. Если вскоре

Отчаянье его не разорвет,

Найду для этого вернее средство.

Но хватит и отчаянья, я знаю.

С Антонием сражаться? Нет, пойду

И поищу зловонную канаву,

Чтоб там издохнуть. Чем она грязнее,

Тем лучше для позорного конца.

Уходят.

Сцена 7

Поле боя, между двумя лагерями. Шум битвы. Трубы и барабаны.

Входит АГРИППА с военачальниками.

АГРИППА

Мы слишком углубились. Отходить!

Сам Цезарь вел сраженье. От врага

Такого натиска не ждали мы.

Уходят.

Шум битвы. Входят АНТОНИЙ и раненый СКАР.

СКАР

Вот, император, битва так уж битва!

Нам сразу бы ударить, и давно бы

Погнали их, расквасив им носы.

АНТОНИЙ

Ты весь в крови.

СКАР

Две раны были рядом,

Как буква «Т», но третью получил —

И стала буква «Н».

АНТОНИЙ

                                 А, отступают!

СКАР

Мы выбросим их в сточную канаву!

На теле места хватит у меня

Еще для полудюжины зарубок.

Входит Эрос.

ЭРОС

Они бегут, и можно наш успех

Считать победой.

СКАР

                              В спину их рубить!

Преследовать их по пятам, как зайцев!

Потехи лучшей нет, чем трусов гнать.

АНТОНИЙ

Я награжу тебя за нрав веселый

И вдесятеро больше – за отвагу.

Идем!

СКАР

          Хоть на одной ноге – идем!

Уходят.

Сцена 8

У стен Александрии.

Шум битвы. Входят АНТОНИЙ и СКАР с войском.

АНТОНИЙ

Мы их отбросили назад, в их лагерь. —

Эй, кто-нибудь, – оповестить царицу.

Еще и солнце завтра не успеет

На нас взглянуть, а мы из жил врага

Уж выпустим оставшуюся кровь. —

Благодарю. Все бились так отважно,

Как если бы не долг свой выполняли,

Не за меня дрались, но за себя.

Вы Гекторы. Теперь ступайте в город, —

Обняв друзей и жен, им расскажите

О подвигах своих. Пусть смоют с вас

Счастливыми слезами кровь и пот

И поцелуями залечат раны.

(Скару.)

Дай руку мне.

Входит Клеопатра со свитой.

                        Я о твоем геройстве

Великой чаровнице расскажу,

Чтоб от нее услышал ты спасибо. —

Любимица вселенной! Обними

Мою железом стиснутую шею.

Проникни в царственном своем уборе

Сквозь толщу лат мне к сердцу и внемли:

То стук твоей победной колесницы.

КЛЕОПАТРА

О мой герой! Храбрец из храбрецов!

О воплощенье мужества и силы!

С улыбкой ты вернулся, разорвав

Тенета злой судьбы.

АНТОНИЙ

                                  Мой соловей!

Мы спать навеки уложили многих.

Любимая, хоть в волосах моих

Мелькает седина, все ж не совсем

Иссяк мой ум, источник нашей мощи,

Еще с юнцом могу я потягаться.

(Указывая на Скара.)

Вот кто герой. В знак милости особой

Ты руку вверь свою его губам. —

Целуй, храбрец! – Он бился нынче так,

Как будто некий бог в него вселился,

Решивший род людской искоренить.

КЛЕОПАТРА

В награду от меня получишь, друг,

Ты золотые царские доспехи.

АНТОНИЙ

Да будь они, как колесница Феба,

В рубинах все – он заслужил подарок.

Дай руку мне. Пройдем Александрию

Победным маршем, с гордостью неся

Свои щиты, изрубленные в битве.

Жаль, в наш дворец все войско не вместится,

А то бы сели мы за общий стол

И выпили в честь завтрашнего боя,

Который судьбы царств определит. —

Эй, трубачи, пусть медный голос труб,

Соединившись с грохотом литавр,

Весь город оглушит. Пусть этим гулом

Приветствуют нас небо и земля.

Уходят.

Сцена 9

Лагерь Цезаря.

Солдаты стоят на страже. Входит ЭНОБАРБ.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Нас сменят через час. А если нет,

Вернуться в караульню мы должны.

Ночь лунная, и в два часа утра,

Как говорят, возобновится битва.

ВТОРОЙ СОЛДАТ

Вчера, признаться, туго нам пришлось.

ЭНОБАРБ

О ночь, тебя в свидетели беру!..

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

Кто это там?

ВТОРОЙ СОЛДАТ

                   Постой-ка… Дай послушать.

ЭНОБАРБ

О ты, луна, свидетельницей будь!

И в час, когда изменников помянут

С презрением потомки, подтверди,

Что каялся несчастный Энобарб

Перед тобою.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

                      Энобарб!

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

                                     Тсс… Слушай.

ЭНОБАРБ

Державная властительница скорби!

Впитай разлитую в ночи отраву

И выжми на меня – пусть жизнь моя,

Что с волею в разладе, оборвется.

Разбей иссушенное горем сердце

О камень преступленья моего

И этим положи предел тоске.

О ты, Антоний, чье великодушье

Огромнее, чем низость Энобарба, —

Прости, как человеку человек,

А мир пускай меня заносит в список

Изменников и трусов. О Антоний!

Антоний!..

(Умирает.)

ВТОРОЙ СОЛДАТ

                   Может, нам его окликнуть?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Послушаем. Вдруг скажет он такое,

Что Цезарю полезно будет знать.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

Послушаем. Но он заснул как будто.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Скорей в беспамятстве. Ведь перед сном

Таких молитв ужасных не творят.

ВТОРОЙ СОЛДАТ

Разбудим-ка его.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

                            Проснись! Проснись!

Эй, отзовись!

ВТОРОЙ СОЛДАТ

                   Откликнись, эй! Ты слышишь?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Смерть сцапала его.

Барабанный бой вдали.

                                  Чу! Барабан —

Негромким рокотом он будит спящих.

Пора. Труп в караульню отнесем.

Он человек не из простых.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

                                           Пойдемте.

А может быть, еще очнется он.

Солдаты уходят, унося труп Энобарба.

Сцена 10

Поле боя, между двумя лагерями.

Входят АНТОНИЙ и СКАР с войсками.

АНТОНИЙ

Они готовятся к морскому бою.

На суше, знать, мы им не по нутру.

СКАР

Готовятся на море и на суше.

АНТОНИЙ

Хотя бы в воздухе, хотя б в огне!

Мы всюду им дадим отпор. Но к делу.

Пехоту под командованьем нашим

Близ города поставим, на холмах.

Флот получил приказ и вышел в море,

Нам будут хорошо видны отсюда

Маневры кораблей.

Уходят.

Входит Цезарь с войском.

ЦЕЗАРЬ

Пока они на нас не нападут,

Не двигаться. А нападут навряд ли:

Цвет войска он послал на корабли.

На поле! Знайте, что успех за нами.

Уходят.

Возвращаются АНТОНИЙ и СКАР.

АНТОНИЙ

Наш флот и вражеский почти сошлись.

С пригорка, где сосна, все видно лучше.

Взгляну и сразу же вернусь к тебе.

(Уходит.)

СКАР

Между снастей царицыной галеры

Гнездо слепили ласточки. Авгуры

Отмалчиваются; их вид зловещ.

Антоний то отважен, то растерян.

Подточенное счастье то ласкает

Его, как встарь, надеждой на победу,

То гибелью пугает.

Вдали шум морского сражения.

Возвращается Антоний.

АНТОНИЙ

                               Все пропало!

Я предан этой подлой египтянкой.

Флот перешел на сторону врага.

Смотри – они кидают шапки вверх

И вместе пьют, как старые друзья.

О тварь втройне продажная! Мальчишке

Меня ты предала. Теперь с тобой,

С тобой одной мое воюет сердце. —

(Скару.)

Войска распустишь. Мне одно осталось:

Свести с колдуньей счеты. И – конец.

Войска распустишь. И спасайся сам.

Скар уходит.

О солнце! Мне уж больше не увидеть,

Как ты восходишь. Счастье и Антоний

Здесь, расставаясь, руки жмут друг другу.

Вот он – конец. Приверженцы мои,

Отказа не слыхавшие ни в чем,

Лизавшие мне пятки по-собачьи,

Сиропом растеклись и влить спешат

Нектар в цветенье Цезаря. А кедр,

Который поднимался выше всех,

Стоит с ободранной корой. Я предан.

О лживая египетская тварь!..

О колдовство! Ей стоило взглянуть —

И я бросал свои войска в сраженья.

Подумать, что ее объятья были

Венцом моих желаний, целью жизни!

И вот она, как истая цыганка,

Меня мошеннически обыграла,

И нищим стал я. – Эрос! Эй, ко мне!

Входит Клеопатра.

Ты, ведьма? Прочь!

КЛЕОПАТРА

                                 За что мой повелитель

Так гневается на свою любовь?

АНТОНИЙ

Сгинь! Или расплачусь с тобой за все

И Цезарю триумф его испорчу.

А надо бы, чтоб выставил тебя

Он на потеху озверелой черни;

Чтоб за его победной колесницей

Тащилась ты, как грязный ком, которым

Запятнан женский пол; чтобы тебя

Как чудище за мелкую монету

Показывали каждому зеваке.

Пусть ногти, ждущие уже так долго,

Октавия вонзит в твое лицо!

Клеопатра уходит.

Себе самой на благо ты ушла,

Конечно, если только жизнь есть благо.

Но, в гневе умертвив тебя, я спас бы

Тебя от множества смертей. – Эй, Эрос! —

На мне рубашка Несса. Геркулес!

Вдохни в меня неистовство твое!

Хочу раба на лунный серп закинуть.

Хочу тяжелой палицей твоей

Покончить с самым дорогим на свете.

Смерть ведьме! Продала меня мальчишке…

Я жертва заговора… Но она

Должна за это умереть. – Эй, Эрос!

(Уходит.)

Сцена 11

Александрия. Покой во дворце.

Входят КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА, ИРАДА и МАРДИАН.

КЛЕОПАТРА

Скорее! Помогите! Он бушует

Сильней, чем Теламон из-за щита.

Он яростней, чем Фессалийский вепрь.

ХАРМИАНА

Ты в царской усыпальнице укройся,

Антонию мы скажем – ты скончалась.

Властителю с величьем распрощаться

Труднее, чем душе расстаться с телом.

КЛЕОПАТРА

Да, в усыпальницу. – Ты, Мардиан,

Ступай к нему и расскажи, что я

Покончила с собой; что перед смертью

В последний раз шепнула я: «Антоний».

Разжалоби его. И поспеши

Мне рассказать, как смерть мою он принял.

Ступай. – Ну, в усыпальницу. Скорей!

Уходят.

Сцена 12

Там же. Другой покой.

Входят АНТОНИЙ и ЭРОС.

АНТОНИЙ

Ты думаешь, перед тобой Антоний?

ЭРОС

Да, господин.

АНТОНИЙ

                      Бывает иногда,

Что облако вдруг примет вид дракона,

Что пар сгустившийся напоминает

Медведя, льва иль крепостную стену,

Нависшую скалу иль горный кряж,

Иль синеватый мыс, поросший лесом.

Так воздух нам обманывает зренье.

Ты в сумраке вечернем наблюдал

Такие чудеса?

ЭРОС

                         Да, господин мой.

АНТОНИЙ

Перед тобою – конь, и вдруг мгновенно

Он в облаках теряет очертанья

И, как вода в воде, неразличим…

ЭРОС

Бывает, господин мой.

АНТОНИЙ

                                       Добрый Эрос,

И я теперь – такой же зыбкий призрак.

Еще Антоний я, но этот образ

Теряется. Не ради ли Египта

Я вел войну? Так вот, его царица

(Чье сердце, думал я, мне вручено,

Как ей мое, и с ним мильон других,

Уже утраченных), так вот, царица

Мошеннически, за моей спиной

С моим противником вступила в сделку

И славу продала мою, купив

Ему триумф! Не плачь, еще живу я,

Чтоб самому избрать себе конец.

Входит Мардиан.

Эй ты! Твоя бесчестная царица

Меч у меня украла.

МАРДИАН

                                 Нет, Антоний,

Тебя любила госпожа моя,

Свою судьбу сплела она с твоею.

АНТОНИЙ

Молчи, наглец! Пошел отсюда вон!

Злодейка предала меня и жизнью

Поплатится за это.

МАРДИАН

                               Человек

Не может дважды поплатиться жизнью.

Царицей этот долг уже уплачен.

Ты пожелал, – свершилось; не трудись.

И вот ее прощальные слова:

«О доблестный Антоний! Мой Антоний!..»

И слог последний был оборван стоном

На полпути меж сердцем и устами.

Уйдя из жизни с именем твоим,

Она его в себе похоронила.

АНТОНИЙ

Так умерла она?

МАРДИАН

                           Да, умерла.

АНТОНИЙ

(Эросу)

Сними с меня доспехи. Вот и кончен

Мой труд дневной, и я могу уснуть

(Мардиану.)

Скажи спасибо, что остался цел,

И это слишком щедрая награда.

Мардиан уходит.

Снимай! – И семислойный щит Аякса

От этого удара не спасет.

Пора. Грудь, разорвись! Стань, сердце, тверже,

Чем хрупкое вместилище твое,

Разбей его. – Как мешкаешь ты, Эрос! —

Да, я свое отвоевал. Прощайте,

Мои в боях иссеченные латы,

Я с честью вас носил.

Эрос уходит.

                                     Разлучены

С тобой мы ненадолго, Клеопатра.

Я вслед спешу, чтоб выплакать прощенье.

Так надо, ибо промедленье – пытка.

Погас светильник, – значит, время спать.

В борьбе нет смысла, даже мощь годится

Лишь на одно: на самоистребленье.

Конец. Осталось приложить печать. —

Ко мне, мой Эрос! – Я иду, царица. —

Эй, Эрос! – Подожди, моя любовь,

В счастливые сады блаженных душ

Мы радостно, рука с рукою, вступим,

И духи восхищенною толпой

Нас окружат, – мы переманим свиту

Дидоны и Энея. – Эрос! Эрос!

Входит Эрос.

ЭРОС

Чего желает повелитель мой?

АНТОНИЙ

Раз умерла она, мне жить – бесчестье.

Я малодушием гневлю богов.

Как! Я, кто мир мечом перекроил,

Кто у Нептуна на спине зеленой

Построил города из кораблей,

Я мужеством от женщины отстал,

Ей отдал первенство в величье духа!

Ведь, смерть избрав, врагу она сказала:

«Я лишь самой собой побеждена!»

Ты, Эрос, дал мне клятву: если вдруг

Случится так (и вот теперь случилось),

Что встанут предо мной неотвратимо

Паденье и позор, – по первой просьбе

Ты умертвишь меня. Что ж, час настал.

Нет, не бледней – ты не меня сразишь,

Ты Цезарю его триумф испортишь.

ЭРОС

О боги! Мне, мне посягнуть на жизнь,

Которую щадили, отклоняясь

От верной цели, тьмы парфянских стрел?

АНТОНИЙ

А ты предпочитаешь любоваться

Из римского окна, как господин твой

Со скрученными за спиной руками,

Согнувшийся под бременем стыда,

Бредет за триумфальной колесницей?

Как Цезарь, упоенный торжеством,

Над пленником униженным смеется?

ЭРОС

Нет, ни за что!

АНТОНИЙ

                         Тогда решайся, друг!

Удар смертельный – вот мое лекарство.

Так обнажи свой меч, которым ты

Немало потрудился для отчизны.

ЭРОС

О пощади меня, мой господин!

АНТОНИЙ

Когда тебя я отпускал на волю,

Ты клятву дал, что это совершишь,

По первому приказу. Сделай это,

Иначе прошлые твои заслуги

Я ставлю ни во что. Ну, вынь свой меч.

ЭРОС

Тогда хоть отверни свое лицо,

Слепящее сияньем вечной славы.

АНТОНИЙ

Пусть будет так.

ЭРОС

                            Вот… меч я обнажил.

АНТОНИЙ

Исполни же, что должен ты исполнить.

ЭРОС

Мой господин, мой вождь, мой император,

Позволь мне, прежде чем удар кровавый

Я нанесу, сказать тебе «прости».

АНТОНИЙ

Прощай.

ЭРОС

Прощай, славнейший полководец!

Велишь мне нанести удар?

АНТОНИЙ

                                              Да, Эрос.

ЭРОС

Ну что ж, тогда…

(Бросается на свой меч.)

                         По крайней мере так

Антония я не увижу мертвым.

(Умирает.)

АНТОНИЙ

Ты благороднее меня втройне.

Ты дал урок мне, мужественный Эрос.

Моя царица, мой оруженосец,

Вы подали мне доблести пример.

Но ведь и я со смертью уж помолвлен

И к ней стремлюсь на брачную постель.

Твой повелитель, Эрос, умирает

Твоим учеником: ты показал мне,

Как жизнь кончают.

(Бросается на меч.)

                                  Что? Я жив? Я жив? —

Эй, стража!.. О… прикончите меня!..

Входит ДЕРКЕТ и СТРАЖА.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Что здесь за шум?

АНТОНИЙ

                              Я сделал лишь полдела.

Докончите, что начал я, друзья.

ВТОРОЙ СОЛДАТ

Звезда скатилась.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

                              Вот конец времен.

ВСЕ

О горе!

АНТОНИЙ

            Из любви ко мне – убейте.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Я не могу.

ВТОРОЙ СОЛДАТ

                  И я.

ТРЕТИЙ СОЛДАТ

                         Никто из нас.

Солдаты уходят.

ДЕРКЕТ

Злой рок и смерть твоя велят бежать

Твоим приверженцам.

(Поднимает меч Антония.)

                                       А этот меч

И весть о совершившемся откроют

Мне доступ к Цезарю.

Входит Диомед.

ДИОМЕД

                                       Где Марк Антоний?

ДЕРКЕТ

Здесь. Вот он, Диомед.

ДИОМЕД

                                        Он жив еще?

Ты что не отвечаешь?

Деркет уходит.

АНТОНИЙ

                         Диомед,

Прошу, добей меня своим мечом.

ДИОМЕД

О величайший вождь! Меня послала

К тебе моя царица, Клеопатра.

АНТОНИЙ

Когда? Скажи!

ДИОМЕД

                        Сейчас лишь.

АНТОНИЙ

                                              Где она?

ДИОМЕД

Укрылась в усыпальнице царей.

Предчувствие шепнуло ей, что здесь

Произошло несчастье. Убедившись,

Что ты несправедливо заподозрил

Ее в предательстве и что твой гнев

Нельзя смягчить, она тебе послала

Известье о своей кончине мнимой.

Но, опасаясь горестных последствий,

Она велела мне открыть тебе

Всю истину. Боюсь, что слишком поздно.

АНТОНИЙ

Да, слишком поздно, добрый Диомед.

Услугу окажи мне: кликни стражу.

ДИОМЕД

Эй, кто там! Императорская стража!

Скорее! Полководец вас зовет.

Входит стража.

АНТОНИЙ

В последний раз мне сослужите службу,

Друзья мои, – снесите к Клеопатре.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

О горе нам! Зачем ты, император,

Не пережил приверженцев своих?

АНТОНИЙ

Соратники мои, своим уныньем

Не радуйте жестокую судьбу.

С улыбкою удар ее встречая,

Вы этим ей наносите удар.

Ну, поднимайте. Я водил вас часто,

Меня нести теперь вам довелось.

Спасибо вам за все.

Уходят, унося Антония.

Сцена 13

Там же. Царская усыпальница.

Входят наверху КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА и ИРАДА.

КЛЕОПАТРА

О Хармиана! Мне не суждено

Отсюда выйти.

ХАРМИАНА

                           Госпожа, утешься.

КЛЕОПАТРА

Нет, не хочу. Готова я принять

Ужасные событья, роковые,

Но утешенья… Нет их для меня.

Должна быть соразмерна скорбь моя

Ее причине.

Входит внизу Диомед.

                     Говори! Он умер?

ДИОМЕД

Он жив еще, но смерть над ним витает.

Взгляни – и ты увидишь, как солдаты

Несут его сюда.

Входят внизу солдаты, несущие Антония.

КЛЕОПАТРА

О солнце! Небеса испепели!

Пусть вечный мрак вселенную объемлет.

Антоний! О Антоний! О Антоний!..

Сюда, друзья! Да помогите ж им,

Ирада, Хармиана! Помогите

Внести его сюда, наверх.

АНТОНИЙ

                                        Молчанье!

Не Цезарь сверг Антония. Антоний

Сам над собой победу одержал.

КЛЕОПАТРА

Конечно, так. Антония осилить

Один Антоний мог… Но горе нам!

АНТОНИЙ

Моя царица… Смерть, смерть ждет меня,

И я ей докучаю промедленьем

Лишь для того, чтоб на твоих устах

Сверх многих тысяч прежних поцелуев

Запечатлеть последний поцелуй…

КЛЕОПАТРА

Нельзя к тебе спуститься мне, любимый.

Прости, нельзя: вдруг схватят там меня.

Удачливому Цезарю не дам

Его триумф украсить Клеопатрой.

Пока есть у кинжала острие,

И сила смертоносная у яда,

И жало у змеи – я не боюсь:

Смиренница Октавия меня

Презреньем ханжеским не обольет…

Сюда, ко мне, ко мне, Антоний мой! —

Вы, девушки, и вы, друзья, – поднимем

Его наверх.

АНТОНИЙ

                     Скорей. Я умираю.

КЛЕОПАТРА

Мне на руках носить тебя пришлось, —

Такой забавы мы еще не знали.

О мой возлюбленный, как ты тяжел!

Вся мощь твоя преобразилась в тяжесть.

Будь я Юноной, поднял бы тебя

На небеса Меркурий сильнокрылый

И рядом бы с Юпитером воссел ты.

Так, так… – Но о несбыточном мечтают

Одни глупцы… – Вот так… сюда… вот так.

Антония поднимают наверх.

Ко мне… Ты встретишь смерть, где жизнь нашел.

Я поцелуем оживлю тебя.

О, будь у губ моих такая сила,

Я поцелуями бы их истерла.

ВСЕ

О горе!

АНТОНИЙ

            Умираю… умираю…

Дай мне глотнуть вина… Хочу сказать…

КЛЕОПАТРА

Нет, я хочу сказать. Я прокляну

Так яростно Фортуну, злую пряху,

Что колесо свое она сломает.

АНТОНИЙ

Постой, любимая… Проси, чтоб Цезарь

Тебе оставил жизнь и честь… О-о!

КЛЕОПАТРА

Нельзя две эти вещи совместить.

АНТОНИЙ

Послушай, дорогая… Никому

Из приближенных Цезаря не верь,

Лишь Прокулею…

КЛЕОПАТРА

                               Цезаревым слугам

Я доверять не стану. Доверяю

Своей решимости, своим рукам.

АНТОНИЙ

Не надо сокрушаться о плачевном

Моем конце. Пускай тебя утешат

Воспоминанья о счастливых днях,

Когда прославленнейшим, величайшим

Я был среди властителей земных.

Я умираю не позорной смертью.

Я не склонился, сняв трусливо шлем,

Пред соплеменником победоносным.

Но принял смерть как римлянин, который

Был римлянином честно побежден…

Отходит дух мой… Больше не могу…

КЛЕОПАТРА

Как! Ты умрешь, славнейший из мужей?

А я? Меня оставишь прозябать

В постылом этом мире? Без тебя

Он – хлев свиной.

Антоний умирает.

                               О девушки, взгляните!

Венец вселенной превратился в прах. —

Любимый! – О!.. Увял победный лавр.

Повержен наземь воинский штандарт.

До уровня подростков несмышленых

Род снизился людской. Ушло геройство,

И не на что глядеть теперь луне,

Взирающей с небес.

ХАРМИАНА

                                  О госпожа!

Не надо так!

ИРАДА

                      Она мертва.

ХАРМИАНА

                                             Царица!

ИРАДА

Царица!

ХАРМИАНА

                Госпожа моя! Царица!

ИРАДА

О повелительница египтян!

Властительница!

ХАРМИАНА

                      Тсс… Ирада, тише!

КЛЕОПАТРА

Нет, не царица; женщина, и только.

И чувства так же помыкают мной,

Как скотницей последней… О, швырнуть бы

Богам бездушным скипетр мой в лицо

И крикнуть, что и я была богиней,

Пока они алмаз мой не украли!..

Нет сил терпеть. Грызет меня страданье,

Как пес взбесившийся. Так разве грех

Войти в заветное жилище смерти

Незваной гостьей? – Девушки, что с вами?

Мужайтесь! Что с тобою, Хармиана?

О милые мои! – Померкло все.

Иссяк источник света. – Соберите

Все ваше мужество, солдаты. С честью

Вождя мы похороним, а потом,

Как римлянам бесстрашным подобает,

Заставим смерть объятья нам открыть.

Как холодна немая оболочка,

В которой прежде жил могучий дух!

Нет больше друга, он ушел от нас,

Но мы его нагоним в смертный час.

Уходят, унося тело Антония.

Акт V

Сцена 1

Лагерь Цезаря близ Александрии.

ВХОДЯТ ЦЕЗАРЬ, АГРИППА, ДОЛАБЕЛЛА, МЕЦЕНАТ, ГАЛЛ,

ПРОКУЛЕЙ и другие.

ЦЕЗАРЬ

Скажи, чтоб он сдавался, Долабелла.

Разгромлен он; его сопротивленье

Бессмысленно.

ДОЛАБЕЛЛА

                         Я повинуюсь, Цезарь.

(Уходит.)

Входит ДЕРКЕТ с мечом Антония в руках.

ЦЕЗАРЬ

Ты кто такой? Как смел ты появиться

Пред нами с окровавленным мечом?

ДЕРКЕТ

Меня зовут Деркет. Служил я честно

Антонию, который, как никто,

Заслуживал, чтобы ему служили.

Пока он мог стоять и говорить,

Он был мне господином. Жизнь свою

Я не щадил в борьбе с его врагами.

Захочешь взять меня к себе на службу, —

Тебе я буду верен, как ему.

А нет, – ты властен над моею жизнью.

ЦЕЗАРЬ

Что это значит?

ДЕРКЕТ

                         Что Антоний мертв.

ЦЕЗАРЬ

Не может быть. Обвал такой громады

Вселенную бы грохотом потряс.

Земля должна была бы, содрогнувшись,

На городские улицы швырнуть

Львов из пустынь и кинуть горожан

В пещеры львиные. Его кончина

Не просто человеческая смерть.

Ведь в имени «Антоний» заключалось

Полмира.

ДЕРКЕТ

Да. И все же умер он.

Он пал не от секиры правосудья,

Не от наемного кинжала. Нет,

Та самая рука, которой он

В историю вписал свои деянья,

Найдя решимость в мужественном сердце,

Пронзила это сердце. Поглядите,

Вот вынутый из раны меч; на нем

Застыла благороднейшая кровь.

ЦЕЗАРЬ

Друзья, вы все омрачены печалью.

Клянусь богами, что такой рассказ

Достоин царских слез.

АГРИППА

                        Как это странно,

Что достиженье нашей высшей цели

Оплакивать природа нам велит.

МЕЦЕНАТ

Его достоинства и недостатки

Боролись в нем с успехом переменным.

АГРИППА

Он человеком был редчайших качеств;

Пороки же богами нам даны,

Чтоб сделать нас людьми, а не богами.

Как Цезарь потрясен!

МЕЦЕНАТ

                                     Пред ним открылось

Огромнейшее зеркало, и в нем

Увидел он себя.

ЦЕЗАРЬ

                            Увы, Антоний,

Вот до чего ты мною доведен!

Но что же делать, если нам пришлось

На теле собственном вскрывать нарывы?

Один из нас погибнуть должен был —

Двоим нам было тесно во вселенной.

И все ж позволь оплакать мне тебя

Тяжелыми слезами, кровью сердца.

Позволь, мой брат и сотоварищ мой

По общим начинаниям и власти,

Соратник мой и друг на бранном поле,

Полтела моего и полдуши, —

Позволь печалиться о том, что нас

Так далеко друг с другом развели

Непримиримые созвездья наши. —

Я расскажу вам, добрые друзья…

Нет, не сейчас, потом, в другое время.

Входит ГОНЕЦ.

Я на его лице могу прочесть,

С чем он пришел. Послушаем. – Ты кто?

ГОНЕЦ

Я египтянин. Госпожа моя,

Царица Клеопатра, заперлась

В единственном теперь своем владенье,

В гробнице, и твоих приказов просит,

Чтоб знать, какая ждет ее судьба.

ЦЕЗАРЬ

Скажи – пускай она отбросит страх.

Один из наших приближенных вскоре

Ей возвестит, как мягки и почетны

Решенья наши для нее. Ведь Цезарь

И невеликодушье – несовместны.

ГОНЕЦ

Ты будешь взыскан милостью богов.

(Уходит.)

ЦЕЗАРЬ

Сейчас же, Прокулей, ступай к царице,

Скажи, что не грозит ей униженье.

Что хочешь обещай, лишь бы она

Из гордости себя не умертвила

И не расстроила бы наши планы.

Ведь если в Рим живой ее доставим,

Запомнится навеки наш триумф.

Итак, ступай и тотчас возвращайся

С ее ответом.

ПРОКУЛЕЙ

                  Повинуюсь, Цезарь.

(Уходит.)

ЦЕЗАРЬ

Ступай и ты с ним, Галл.

Галл уходит.

                                          Где Долабелла?

Пускай идет он тоже.

АГРИППА И МЕЦЕНАТ

(вместе)

                                     Долабелла!

ЦЕЗАРЬ

Не надо – вспомнил я, что с порученьем

Он послан мной и скоро будет здесь.

Теперь прошу за мной, в мою палатку.

Я покажу вам письма, по которым

Вы сможете судить, как был я сдержан,

Как был миролюбив, и убедитесь,

Что я невольно втянут был в войну.

Идемте же со мной.

Уходят.

Сцена 2

Александрия. Царская усыпальница.

Входят наверху КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА и ИРАДА.

КЛЕОПАТРА

Несчастье мне дает уроки жизни.

Властитель мира Цезарь жалок мне:

Он не вершит судьбу, он раб судьбы;

Он лишь ее приказы выполняет.

Велик же тот, кто волею своей

Все оборвал; кто обуздал случайность,

Остановил движенье и уснул,

Чтобы забыть навеки вкус навоза,

Питающего нищих и царей.

Входят внизу ПРОКУЛЕЙ, ГАЛЛ и СОЛДАТЫ.

ПРОКУЛЕЙ

Владычице Египта Цезарь шлет

Приветствие и просит, чтоб она

Ему свои желанья сообщила.

КЛЕОПАТРА

Как звать тебя?

ПРОКУЛЕЙ

                         Зовусь я Прокулеем.

КЛЕОПАТРА

Антоний называл мне это имя,

Сказав, чтоб я доверилась тебе.

Но раз уже не страшен мне обман, —

И честность обесценилась. Что ж, если

Твой повелитель хочет, чтоб царица

Просила подаянья, то скажи,

Что подаянья меньшего, чем царство,

Просить не подобает государям.

А потому, коль сыну моему

Отдаст он завоеванный Египет,

Благодарить я буду на коленях

За то, что он мое мне подарил.

ПРОКУЛЕЙ

Страх отгони, ты в царственных руках.

На Цезаря ты можешь положиться:

Он полон милосердия и рад

Излить его на тех, кто обездолен.

Позволь мне передать ему, что ты

Вверяешься его благоволенью,

И твой великодушный победитель,

Подняв тебя с колен, попросит сам,

Чтоб от него ты помощь приняла.

КЛЕОПАТРА

Скажи, что перед счастием его

Склоняюсь я, что признаю за ним

Могущество, которого достиг он,

Что я учусь искусству подчиняться

И Цезаря мечтаю увидать.

ПРОКУЛЕЙ

Все передам, пресветлая царица.

Утешься. Знай, что бед твоих виновник

Сочувствует тебе.

ПРОКУЛЕЙ и двое солдат взбираются на верхний этаж усыпальницы по приставной лестнице и окружают КЛЕОПАТРУ. Другие солдаты отодвигают засовы и распахивают двери усыпальницы.

ГАЛЛ

Ее мы захватили без труда.

Стеречь, покамест не прибудет Цезарь.

(Уходит.)

ИРАДА

Державная царица!

ХАРМИАНА

                                 Клеопатра!

Царица! Ты захвачена врагами!..

КЛЕОПАТРА

(выхватывая кинжал)

Скорей, моя рука!

ПРОКУЛЕЙ

(обезоруживая ее)

                               Постой, царица!

Постой, не наноси себе вреда.

Не предал я тебя, но спас.

КЛЕОПАТРА

                                           От смерти?

Ты отказал мне в том, в чем не откажут

Из жалости и раненому псу.

ПРОКУЛЕЙ

Своим самоубийством, Клеопатра,

Принизила б ты Цезареву щедрость.

Пусть убедятся все, как мягок Цезарь.

А ты умрешь – и не увидит мир

Его великодушья.

КЛЕОПАТРА

                               Где ты, смерть?

Приди ко мне! Не скучно ли косить

Детей и нищих? На, возьми царицу!

ПРОКУЛЕЙ

Спокойней, дорогая госпожа.

КЛЕОПАТРА

Не стану я ни есть, ни пить, ни спать

И тело смертное мое разрушу.

О чем бы там ни хлопотал твой Цезарь,

Но связанной пред ним я не предстану,

И постная Октавия не будет

Глядеть, надменно щурясь, на меня.

Не выставить меня вам на потеху

Беснующейся римской голытьбе!

Нет, лучше уж пускай мой труп зароют

В грязнейшей из египетских канав!

Пускай уж лучше, догола раздев,

Меня положат в вязкий нильский ил,

Чтоб оводы и мухи превратили

Меня в страшилище! Пускай уж лучше

Одна из пирамид родной страны

Мне виселицей станет – пусть в оковах

Меня на ней повесят!

ПРОКУЛЕЙ

                                     Что за страхи

Тебя гнетут? Ведь поводов отнюдь

Не подавал к ним Цезарь.

Входит Долабелла.

ДОЛАБЕЛЛА

                                           Прокулей,

О происшедшем Цезарю известно,

Тебя он отзывает, а царицу

Ты должен передать под мой надзор.

ПРОКУЛЕЙ

Отлично, Долабелла. Будь с ней мягок.

(Клеопатре.)

Что Цезарю мне сообщить? Чего

Желаешь ты?

КЛЕОПАТРА

                      Желаю умереть.

Прокулей и солдаты уходят.

ДОЛАБЕЛЛА

Славнейшая царица! Обо мне

Слыхала ты когда-нибудь?

КЛЕОПАТРА

                                             Не помню.

ДОЛАБЕЛЛА

Меня бы знать должна ты.

КЛЕОПАТРА

                                             Важно разве,

О чем слыхала я и что я знаю?

Когда свои рассказывают сны

Вам дети или женщины, смеетесь

Над ними вы.

ДОЛАБЕЛЛА

                        О чем ты, госпожа?

КЛЕОПАТРА

Мне снилось – жил когда-то император

По имени Антоний… Если б мне

Опять уснуть, чтоб мне опять приснился

Такой же человек!..

ДОЛАБЕЛЛА

                                 Позволь, царица…

КЛЕОПАТРА

Его лицо так лучезарно было,

Как небосвод, где солнце и луна

Свершают путь свой, освещая жалкий

Кружок земли…

ДОЛАБЕЛЛА

                            О царственнейшая!..

КЛЕОПАТРА

Он мог бы океан перешагнуть.

Его рука увенчивала землю,

Как гребень шлема. В голосе его

Гармония небесных сфер звучала,

Когда он дружескую вел беседу;

Когда же устрашить хотел он мир,

Был этот голос как раскаты грома.

Скупой зимы не зная, одарял он,

Как осень щедрая. В своих забавах

Не опускался никогда на дно,

Но, как дельфин, резвясь, всплывал наверх.

Цари ему, как конюхи, служили.

Разбрасывал, как мелкую монету,

Он острова и царства…

ДОЛАБЕЛЛА

                                        Клеопатра!..

КЛЕОПАТРА

Как ты считаешь, – мог быть наяву

Приснившийся мне человек?

ДОЛАБЕЛЛА

                                                 Не мог.

КЛЕОПАТРА

Ты лжешь, беру в свидетели богов!

И явь была прекрасней сновиденья.

Материи природе не хватает,

Чтобы соперничать с воображеньем

В изобретательности. Но Антоний

Таким созданием природы был,

Которое превыше всех мечтаний.

ДОЛАБЕЛЛА

Послушай, несравненная царица!

Твоя утрата велика, как ты.

И скорбь твоя с утратой соразмерна.

И если даже это будет стоить

Мне гибели надежд честолюбивых,

Я сердцем не могу не откликаться

На каждое биенье твоего

Израненного сердца.

КЛЕОПАТРА

                                  О, спасибо,

За доброту твою. Не знаешь ты,

Как поступить решил со мною Цезарь?

ДОЛАБЕЛЛА

Мне горько, но предупредить я должен…

КЛЕОПАТРА

Ну, ну?..

ДОЛАБЕЛЛА

             Великодушен он, но все ж…

КЛЕОПАТРА

Меня за триумфальной колесницей

Он поведет?

ДОЛАБЕЛЛА

                     Да, госпожа моя.

Крики за сценой: «Дорогу императору! Дорогу!»

Входят Цезарь, Галл, Прокулей, Меценат, Селевк и другие.

ЦЕЗАРЬ

Так кто же здесь царица Клеопатра?

ДОЛАБЕЛЛА

(Клеопатре)

Вот Цезарь.

Клеопатра падает на колени.

ЦЕЗАРЬ

                Встань. Зачем ты на коленях?

Встань. Встань, прошу, царица египтян.

КЛЕОПАТРА

Так пожелали боги. Я склоняюсь

Перед властителем и господином.

ЦЕЗАРЬ

К чему такие тягостные мысли?

Обиды, нанесенные тобой,

Нам в память врезались, но мы готовы

Случайности простой их приписать.

КЛЕОПАТРА

О нераздельный господин вселенной!

Мне не представить так свои поступки,

Чтоб безупречными они казались.

Я, признаюсь, подвержена была

Всем слабостям, что женский пол пятнают.

ЦЕЗАРЬ

Знай, Клеопатра, не усугублять,

Преуменьшать твою вину мы склонны.

И если ты намереньям моим

(А для тебя они благоприятны)

Не воспротивишься, то перемена

Тебе на пользу будет. Если ж ты

Набросишь тень жестокости на нас,

Избрав судьбу Антония, – тогда

Ты вызовешь негодованье наше

И обречешь детей своих на гибель.

В противном случае ее бы мог

Я отвратить. Прощай. Я ухожу.

КЛЕОПАТРА

Куда бы ты ни шел, властитель мира,

Ступать ты будешь по своей земле.

А мы – твои победные трофеи;

Где хочешь нас расставь. Вот, господин мой…

ЦЕЗАРЬ

Во всем, касающемся Клеопатры,

Советницей моею будешь ты.

КЛЕОПАТРА

…Вот полный перечень моих сокровищ:

Все деньги, драгоценности и утварь

Указаны подробно. – Где Селевк?

СЕЛЕВК

Я здесь, царица.

КЛЕОПАТРА

                           Вот мой казначей.

Пусть он под страхом смерти поклянется,

Что я не утаила ничего.

Ну, поклянись, Селевк.

СЕЛЕВК

                                        Нет, госпожа.

Не стану лгать, рискуя головой,

Пусть лучше мой язык прилипнет к нёбу.

КЛЕОПАТРА

Но что ж я скрыла?

СЕЛЕВК

                                 Скрытого тобой

Достанет, чтоб купить все то, что в списке.

ЦЕЗАРЬ

Ну полно, Клеопатра, не красней.

Твоя предусмотрительность похвальна.

КЛЕОПАТРА

Вот, Цезарь, полюбуйся! Погляди,

Как власть к себе притягивает души.

Кто мне был верен, верен стал тебе.

Переменись мы судьбами, – все было б

Наоборот… Нет, но каков Селевк!

Бесстыдный раб, продажный, точно шлюха!

Ты пятишься? Ну что же, пяться! Пяться!

Но от моих ногтей твоим глазам

Не улететь на крыльях… О предатель!

Бездушный негодяй! Мерзавец! Пес!..

ЦЕЗАРЬ

Прошу тебя, царица…

КЛЕОПАТРА

                                        Стыд и срам!

О Цезарь! В то мгновение, когда

Меня ты удостоил посещеньем,

Склонясь к униженной с высот величья,

Мой собственный слуга своею злобой

Умножил горестей моих итог!

Допустим даже, благородный Цезарь,

Что я оставила себе кой-что

Из мелочей, из женских побрякушек,

Чтоб их друзьям на память подарить.

Допустим, что кой-что и поценнее

Я сохранила, чтобы в дар принесть

Октавии и Ливии, прося

Заступничества их. И вот за это

Меня позорит мой же лизоблюд!

О боги! Я не вижу дна той бездны,

Куда я падаю!

(Селевку.)

                         Прочь! Или ты

Увидишь, как под пеплом униженья

Пылают угли царственного гнева!..

Не может евнух женщину жалеть.

ЦЕЗАРЬ

Ступай, Селевк.

Селевк уходит.

КЛЕОПАТРА

                           Ответственны владыки

За все, что совершалось в их правленье.

А потому, когда свергают нас,

Вменяют нам в вину чужие вины,

И тяжело нам падать.

ЦЕЗАРЬ

                                     Клеопатра,

Что в список ты внесла, что не внесла,

Мы не включим в число своих трофеев.

Твоей казной сама распоряжайся.

Не беспокойся. Цезарь не торгаш,

Не станет он с тобою торговаться.

Не строй себе тюрьму из черных мыслей.

Дражайшая царица, мы с тобой

Поступим так, как ты сама укажешь.

И ешь и спи. Тебе я сострадаю,

Забочусь о судьбе твоей как друг.

Прощай.

КЛЕОПАТРА

             Мой господин! Мой повелитель!

ЦЕЗАРЬ

Нет, нет. Не господин, но друг. Прощай.

Трубы. Цезарь со свитой уходит.

КЛЕОПАТРА

Он хочет оплести меня словами,

Чтоб от себя самой я отреклась. —

(Хармиане.)

Но слушай-ка…

(Шепчет ей на ухо.)

ИРАДА

                           Пора кончать, царица.

Угас наш день, и сумрак нас зовет.

КЛЕОПАТРА

…И тотчас возвращайся. Обо всем

Уже условлено. Поторопи.

ХАРМИАНА

Да, госпожа, понятно!

Входит Долабелла.

ДОЛАБЕЛЛА

                                       Где царица?

ХАРМИАНА

Она перед тобою.

(Уходит.)

КЛЕОПАТРА

                               Долабелла?

ДОЛАБЕЛЛА

Твою, царица, выполняя волю,

Которую любовь моя к тебе

Равняет с повелением богов,

Пришел я известить тебя, что Цезарь

Намерен через Сирию идти;

Тебя с детьми на днях вперед он вышлет.

Воспользуйся как хочешь этой вестью.

Свое сдержал я слово.

КЛЕОПАТРА

                            Долабелла,

Я пред тобой в долгу.

ДОЛАБЕЛЛА

                                    Я твой слуга.

Мне к Цезарю пора. Прощай, царица.

КЛЕОПАТРА

Прощай. Благодарю.

Долабелла уходит.

                                  Ну вот, Ирада!

Мы, видишь ли, египетские куклы,

Заманчивое зрелище для римлян.

Толпа засаленных мастеровых,

Орудуя своими молотками,

Собьет помост; дышать мы будем смрадом

Орущих жирных ртов и потных тел.

ИРАДА

Да не попустят боги!

КЛЕОПАТРА

                                  Нет, Ирада,

Все так и будет: ликторы-скоты

Нам свяжут руки, словно потаскушкам;

Ватага шелудивых рифмоплетов

Ославит нас в куплетах площадных;

Импровизаторы-комедианты

Изобразят разгул александрийский.

Антония там пьяницей представят,

И, нарядясь царицей Клеопатрой,

Юнец пискливый в непристойных позах

Порочить будет царственность мою.

ИРАДА

О боги!

КЛЕОПАТРА

               Вот что ожидает нас.

ИРАДА

Мне этого не увидать вовеки:

Ведь ногти у меня сильнее глаз.

КЛЕОПАТРА

Вот, вот. И вздорные расчеты их

Мы, стало быть, сумеем опрокинуть. —

Входит ХАРМИАНА.

Ну, Хармиана? – Девушки мои,

Несите царские мои одежды,

Ценнейшие уборы. Вновь плыву

По Кидну я, Антонию навстречу. —

Ты слышала, Ирада? – Хармиана,

В последний раз мне послужи, а там

Гуляй хоть до скончания веков. —

Венец и все регалии сюда.

Ирада уходит. Шум за сценой.

Что там за шум?

Входит солдат из стражи.

СОЛДАТ

                           Простолюдин какой-то

Царицу требует. Тебе принес он

Корзину винных ягод.

КЛЕОПАТРА

                                       Пусть войдет.

Солдат уходит.

Каким ничтожным иногда орудьем

Свершаются великие дела!

Он мне принес свободу. Я решилась,

И ничего нет женского во мне,

Я – мрамор. Зыблющаяся луна

Уж не моя планета больше.

Возвращается солдат с простолюдином, неcущим корзину.

СОЛДАТ

                                                Вот он.

КЛЕОПАТРА

Пускай останется, а ты ступай.

Солдат уходит.

Ну что ж, принес ты ласковую змейку,

Которая без боли дарит смерть?

ПРОСТОЛЮДИН

Как не принести, принес. Да только я не из таких, чтобы стал подзадоривать тебя дотронуться до нее. Кусается – ого-го! Тот, кто помирал от ее укуса, живым оставался редко, чтоб не сказать – никогда.

КЛЕОПАТРА

А от ее укуса умирали?

ПРОСТОЛЮДИН

Э, покойников не оберешься. И мужского и женского даже пола. Да вот намедни слыхал я об одной. Честнейшая бабенка, только любит малость приврать для пущей правдивости, как и положено всякой женщине. Так вот она рассказывала, чего ей чувствовалось, померши от змеиного укуса. Уж так она эту змею расписывала! Но как говорится, кто всякой басне верит – дурнем прослывет. Одно скажу, – что она всем змеям змея.

КЛЕОПАТРА

Ты можешь уходить.

ПРОСТОЛЮДИН

Желаю тебе от змейки всяческой радости.

КЛЕОПАТРА

Прощай.

ПРОСТОЛЮДИН

(ставя корзину на пол)

Вишь ты, понимать надо, что змея она и ведет себя по-змеиному.

КЛЕОПАТРА

Да, да, прощай.

ПРОСТОЛЮДИН

На змею, вишь ты, полагаться трудно, разве что она в руках человека с понятием. Потому как ежели прикинуть, то что в ней хорошего, в змее?

КЛЕОПАТРА

Не беспокойся. Мы побережемся.

ПРОСТОЛЮДИН

Вот и ладно. А еды ей не давай; не стоит она корма.

КЛЕОПАТРА

А не захочется ей съесть меня?

ПРОСТОЛЮДИН

Я, брат, не такой простак. Бабой-то и сам черт подавится, не то что змея. Баба, как говорится, была бы угощением для богов, не состряпай ее сатана. Ну и гадит же богам это поганое отродье, черти. Не успеют боги сотворить десяток женщин, ан глядь – черти уже и совратили пяток.

КЛЕОПАТРА

Ну хорошо. Теперь иди. Прощай.

ПРОСТОЛЮДИН

Да уж это по правде. Ну, пожелаю тебе радости от змеи.

(Уходит.)

Возвращается Ирада с царской мантией, короной и пр.

КЛЕОПАТРА

Порфиру мне подай. Надень корону.

Бессмертие зовет меня к себе.

Итак, вовеки виноградный сок

Не смочит этих губ. Поторопись!

Я слышу, как зовет меня Антоний,

Я вижу, он встает навстречу мне,

Поступок мой отважный одобряя.

Смеется он над Цезаревым счастьем;

Ведь счастье боги нам дают затем,

Чтобы низвергнуть после за гордыню.

Иду, супруг мой. Так назвать тебя

Я мужеством завоевала право.

Я – воздух и огонь; освобождаюсь

От власти прочих, низменных стихий.

Готово все? Тогда прошу, примите

От губ моих последнее тепло.

Прощайте. – Дорогая Хармиана!

Моя Ирада! —

(Целует их.)

Ирада падает и умирает.

                         Что это? Мертва!

Иль на моих губах змеиный яд?

И так легко ты распростилась с жизнью.

Что, верно, смерть – та сладостная боль,

Когда целует до крови любимый.

Безмолвно ты ушла, нам показав,

Что этот мир прощальных слов не стоит.

ХАРМИАНА

О туча, ливнем разразись, чтоб я

Могла сказать, что сами боги плачут.

КЛЕОПАТРА

О стыд! Ее Антоний встретит первой,

Расспросит обо всем и ей отдаст

Тот поцелуй, что мне дороже неба.

(Прикладывает змею к своей груди.)

Что ж, маленький убийца, перережь

Своими острыми зубами узел,

Который так запутала судьба.

Ну, разозлись, глупышка, и кусай.

Ах, если б ты владела даром слова,

Ты назвала бы Цезаря ослом:

Ведь мы с тобой его перехитрили.

ХАРМИАНА

Звезда Востока!

КЛЕОПАТРА

                           Тише, не шуми —

Не видишь, грудь мою сосет младенец,

Он усыпит кормилицу свою.

ХАРМИАНА

О сердце, разорвись!

КЛЕОПАТРА

                                     Яд сладок-сладок.

Он как успокоительный бальзам,

Как нежный ветерок! – О мой Антоний! —

Иди и ты ко мне, вторая змейка.

(Прикладывает вторую змею к руке.)

Зачем мне жить…

(Падает на ложе и умирает.)

ХАРМИАНА

                              …В ничтожном этом мире?

Прощай, царица. – Что же, смерть, гордись —

Ты овладела женщиной, которой

Подобных нет. – Закройтесь, ставни век.

Нет, к солнцу золотому никогда

Взор столь же царственный не устремится.

Корона сбилась набок. Я поправлю,

И служба кончена.

Вбегает стража.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

                               Царица где?

ХАРМИАНА

Тсс… Тише. Не буди ее.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

                                        Но Цезарь

Прислал к ней…

ХАРМИАНА

                              …запоздавшего гонца.

(Прикладывает к своей груди змею.)

Ну-ну, скорей. Как слабо ты кусаешь.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Сюда! Неладно тут. Обманут Цезарь.

ВТОРОЙ СОЛДАТ

Здесь Долабелла, Цезаря посол.

Позвать его?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

(Хармиане)

                      Что приключилось тут?

Годится ли так поступать?

ХАРМИАНА

                                             О да.

Так надлежало поступить царице,

Наследнице славнейших государей.

Ах, воин!..

(Умирает.)

Входит Долабелла.

ДОЛАБЕЛЛА

                Что случилось?

ВТОРОЙ СОЛДАТ

                                           Все мертвы.

ДОЛАБЕЛЛА

Ты справедливо опасался, Цезарь.

Сейчас, войдя сюда, увидишь ты:

Случилось то ужаснейшее дело,

Которому хотел ты помешать.

Крики за сценой: «Дорогу Цезарю! Дорогу!»

Входит Цезарь со свитой.

ДОЛАБЕЛЛА

                                                   Цезарь,

Какой ты прозорливый прорицатель:

Свершилось то, чего боялся ты.

ЦЕЗАРЬ

Вот мужественный шаг. Она, проникнув

В мои намеренья, нашла по-царски

Достойный выход. В чем причина смерти?

Не видно крови.

ДОЛАБЕЛЛА

                           Кто сюда входил?

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Простолюдин принес им винных ягод.

Да вот его корзина.

ЦЕЗАРЬ

                               Отравились!

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Войдя, еще застали мы в живых

Царицыну служанку, Хармиану.

Она на госпоже своей покойной

Поправила венец и, задрожав,

Упала вдруг.

ЦЕЗАРЬ

                     О, доблестная слабость!

Но если б яд был принят ими внутрь,

Распухли б их тела. А Клеопатра

Как будто спит, и красотой ее

Второй Антоний мог бы опьяниться.

ДОЛАБЕЛЛА

Смотрите – ранка на ее груди,

Припухшая. А на руке – вторая.

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ

Укус змеи.

(Заглядывает в корзину.)

                  Смотрите – слизь на листьях.

Такую слизь на почве оставляют

В пещерах нильских аспиды.

ЦЕЗАРЬ

                                                 Итак,

Причина смерти, вероятно, в этом.

Мне врач ее признался, что она

Все у него выпытывала средства

Без боли умереть. – Несите ложе.

Прислужниц вслед за госпожой несите.

Бок о бок мы царицу погребем

С ее Антонием. Земля не знала

Могил с такой великою четой.

События трагические эти

Волнуют даже тех, кто в них виновен,

И будет состраданье к побежденным

Жить столь же долго в памяти потомков,

Как слава победителя. – Войскам

Повелеваем, чтоб они к могиле

Усопших с почестями проводили. —

(Долабелле.)

Все это мы тебе препоручим. —

И после похорон – обратно в Рим.

Уходят.