Стремясь быть лучшим: о нарциссах в Церкви

Вступление. Миф о Нарциссе.

Добрый вечер!

Спасибо всем, кто пришел, и всем, кто еще в пути.

Как мы сегодня не старались избежать слова: «нарцисс», как его пытались заменить в анонсе другими словами: «гордец», «стремящийся к успеху», и так далее, мне кажется, что это все-таки главное, что сегодня привлекло тех, кто пришел, и тех, кто слушает он-лайн трансляцию, потому что нарцисс – это сейчас тема модная. Это – тема СМИ, тема книг. Про нарциссов создаются сайты, ведутся блоги, которые посвящены всецело этой теме. Церковь тоже не остается в стороне, потому что церковные нарциссы существуют. У меня, к сожалению, нет точной статистики, сколько в Церкви процентов нарциссов, но в Церкви есть много того, что для людей такого типа привлекательно, и об этом мы сегодня поговорим. Если кто-то ожидает сегодня выступления о «хищниках», «оборотнях», то я смею разочаровать, потому что этого не будет. Я сегодня буду выступать, в некотором роде, адвокатом нарциссов, буду представлять и защищать их человеческую сторону.

Сначала я расскажу теоретическую часть: что способствует формированию такого типа характера, что делает человека именно таким. Если я увижу, что аудитория засыпает, тогда я прекращаю теорию или стараюсь сделать ее менее научной, может быть, менее сухой, и разбавить более живыми случаями.

Всем известен древнегреческий миф о Нарциссе, который дал имя этому типу характера. Это – прекрасный юноша, который при этом был очень холодным, его полюбила нимфа Эхо, и очень знаменательный момент мифа, когда она объяснилась ему в любви, а он оттолкнул ее с презрением. То есть не просто отверг, а именно грубо оттолкнул. Поскольку такой поступок проходил в древнегреческой мифологии по ведомству Афродиты, Афродита наказала его тем, что он безответно полюбил себя. Он неизбывно любовался своим отражением в озере, и это продолжалось до тех пор, пока он не умер от безответной любви к себе. Поэтому, в обществе существует представление, что нарцисс – это человек самовлюбленный, при этом холодный к окружающим. Но о нем очень точно сказано, что нарцисс умеет любить себя так же плохо, как окружающих.

Откуда берутся нарциссы?

Если совсем вкратце о том, почему он становится таким – это потому, что в тот момент развития, когда ребенок больше всего нуждается в принятии родителями, в принятии себя таким, какой он есть на самом деле, он этого принятия не встречает. Родители вместо него ждут кого-то другого, ждут какое-то свое представление о ребенке, которого они хотели бы иметь. И, например, известный американский психотерапевт Ненси Мак-Вильямс приводит примеры нарциссического и антинарциссического воспитания.

Пример нарциссического воспитания, это известный анекдот, когда у женщины спрашивают: «А кто там, в коляске?» и она говорит: «Это – доктор, а вот кого я веду за руку, это – адвокат» И пример, как быть, чтобы ребенок не вырос нарциссом, его приводит Ненси Мак-Вильямс, описывая жизнь своей подруги, которая во время Великой депрессии в США, родила и вырастила двенадцать детей. Эта подруга рассказывала, что вначале известие о каждой новой беременности вызывало у нее ужас, она думала: «Ну как же мы прокормим еще одного? Как вообще быть? Чем на жизнь зарабатывать?», а потом у нее включалось любопытство, и она начинала ждать встречи с ребенком, как с новым человеком, задавая вопрос: «Кто ты?» То есть профилактика нарцисса – это когда нет плана, будет он доктором или адвокатом, будет ли он музыкантом, будет ли он удобным для меня или неудобным, а это – ожидание встречи и ответ на вопрос: «Кто ты?».

И еще из формального. Я зачитаю перечни из американского классификатора психических расстройств: какие черты у нарцисса отмечаются. К чему приводит неприятие, с которым ребенок встретился в важный для него сензитивный период. Это – нарушение в собственном функционировании, идентичности; чрезмерная опора на других при самоопределении и регуляции самооценки; неадекватность самооценки, которая может быть завышенной и заниженной, а также колебаться между крайностями; эмоциональное состояние отражает колебание самооценки.

Опора на себя: целеполагание основывается на получении признания от других; личные стандарты неоправданно завышены для ощущения себя как исключительного, либо занижены на основании чувства, что человеку все что-то должны; зачастую не осознает собственных мотивов.

Нарушения межперсональным функционированием.

Эмпатия: нарушена способность признавать или идентифицироваться с чувствами или потребностями других; чрезмерно настроены на реакцию других, но только если они воспринимаются, как имеющие отношение к себе; пере- или недооценка собственного влияния на других.

Близость: отношения по большей части поверхностные; нужны для обслуживания и регуляции самооценки; взаимность ограничивается небольшим истинным интересом к другому и преобладанием необходимости личной выгоды.

Патологические черты личности в следующих областях: антагонизм, характеризующийся грандиозностью; чувство, что тебе все что-то должны, явное или скрытое; эгоцентризм, уверенность в собственном превосходстве, снисходительное отношение к другим; привлечение внимания; чрезмерные попытки привлечь внимания и быть в его центре; поиск восхищения.

Ненси Мак-Вильямс описывает людей с нарциссическим расстройством, как личность, организованную вокруг поддержания самоуважения путем получения подтверждения со стороны. Всем нам свойственна некоторая уязвимость в отношении того, кем мы являемся, насколько ценными мы себя чувствуем. Наша гордость возрастает при одобрении и увядает при неодобрении со стороны значимых других. Однако для некоторых поддержание самоуважения затмевает другие задачи настолько, что в этом случае человек становится поглощен исключительно этими вопросами. В этом случае применяется термин: «нарциссическая личность». Озабоченые тем, как они воспринимаются другими, нарциссически организованные люди испытывают глубинное чувство, что они обмануты и нелюбимы. Нарциссы часто описывают ощущение себя субъективно пустыми. Они беспокоятся, что не вписываются, они могут беспрестанно рассуждать обо всем на свете, но не о более скрытых аспектах свей идентичности. Можно добавить, что это – люди, которые постоянно пытаются понять других, пытаются предугадать и предсказать, чего другие хотят, как можно им понравиться, как можно начать с ними взаимодействовать, но при этом очень плохо знают себя. Если об окружающих у них есть какие-то догадки, предположения, способы взаимодействия, то с самими собой им очень сложно. Сам человек очень себе непонятен, и от себя спрятан.

Так получается, потому что главная задача ребенка, который растет в условиях, формирующих у него нарциссическую травму, это – понять, как же от мамы получить любовь. Он постоянно бегает за маминым вниманием, и поскольку, как правило, это действительно умные дети, действительно талантливые, они находят способ, как маме понравиться, как вызвать ее улыбку и одобрение.

И такой человек вырастает очень расщепленным, очень разделенным на некоторые части, которые ему впоследствии трудно связать, потому что для мамы есть многое, что в нем неприемлемо, что она отвергает, и она очень явно показывает, что: «С этим в тебе я соприкасаться не хочу, это я видеть не хочу», и есть другие более желательные, более удобные для мамы черты, которые она принимает и кормит, и одобряет. В итоге, у нарцисса можно сказать будущего, можно сказать уже складывающегося, формируется два «я». Одно из которых – идеальное, то, которое соответствует запросу, то, которое родители принимают. И реальное, которое он глубоко-глубоко от всех прячет. И от себя тоже. Сейчас я нарисую это в виде схемы.

Этот круг получился больше, поэтому он будет грандиозным. И это будет ложное «self».

А это – подлинное «я», которое заштриховано, потому что оно спрятано и его не показывают не только окружающим, но нарциссу трудно встретиться с ним самому.

И это даже нельзя называть актерством, или какими-то личинами. Для человека естественны социальные роли, естественно вести себя так на работе, а так дома. Естественно в одной компании друзей быть таким, в другой – таким. Понятно, что у нас есть какие-то костюмы в гардеробе, которые здесь подходят к ситуации, а здесь – нет. Но в случае с нарциссом это нельзя даже назвать театральностью, потому что его живая часть настолько не в контакте со своими эмоциями, в ней настолько мало жизни, что даже в близком круге он может не позволять себе быть собой. Не так, что он пришел с работы, снял костюм, повесил в шкаф, остался в пижаме или в какой-то домашней одежде и стал настоящим – нет. Может быть так, что настоящим ему быть просто не с кем, что настоящим он не рискует быть даже с собой, и вообще не представляет, а как же это бывает.

Электроник и Сыроежкин в одном лице

Нарциссы, как правило, люди очень больные на трех уровнях. На уровне душевном, на уровне телесном, для них характерны психосоматические заболевания. И на уровне социальном. И происходит это именно по причине того, что постоянно быть не собой – это ужасно тяжело, ужасно энергозатратно, и это такое разделение на «человека и робота», на «Элекроника и Сыроежкина». И если в советском фильме они оба добрые, они дружат, они как-то взаимодействуют, то есть индийский фильм про человека и робота, который сделан, как его копия. Там робот по отношению к человеку очень жестокий, он его хватает за горло и душит, он его старается уничтожить, и конфликт этих двух частей нарцисса, с одной стороны его нельзя даже назвать конфликтом, потому что настоящее «я» слишком слабо, чтобы воевать, оно просто сидит тихонечко и никак себя не проявляет. А та часть, которая робот, можно даже сказать, как-то настоящего придерживает за горло, чтобы он ни в коем случае не вылез, особенно в неподходящий момент. Потому что в ложном «я» поддерживается представление о том, что настоящая часть – она слишком неподходящая, слишком слабая, слишком стыдная, не справится с теми задачами, которые предъявляет жизнь, и поэтому, лучше ему вообще не показываться, а где-то там лежать в гробике тихонько.

Сейчас я еще одну схему нарисую. Есть некоторое уравнение, которое приводит к ложному «я». Так сказать «батарейки» этого робота – то, за счет чего он существует, это, с одной стороны такие противоречивые и разнонаправленные качества, а с другой стороны, там очень все логично увязывается. Очень много стыда за любое спонтанное проявление. Нарцисс обычно очень тщательно выбирает любую свою позу, любое движение голоса. И получается с одной стороны такой «идеальный представитель фирмы», который в любой ситуации выступает правильно, он очень устойчивый, «робот» – его же можно мочить, чем угодно в него кидать, он все выдержит. С другой стороны, в ситуациях, когда нужна спонтанность, он становится очень слабым. Он проигрывает людям, которые в лучшем контакте со своими эмоциями, и для которых быть собой естественно. И «грандиозность» – это такая его фантазия о себе, которая служит для компенсации тех переживаний, которые могут вызвать его настоящие чувства, если они проявятся.

Между этими двумя частями: роботом и человеком, существует резкий контраст. Потому что одна презентует себя миру, как нечто блестящее, привлекательное, грандиозное, совершенное, всегда добивающееся успеха. А другая имеет представление о себе, как о слабом, ничтожном, все время чего-то не достигающем, пустом, таком, у которого постоянно чего-то не хватает. Вся жизнь нарцисса проходит в колебаниях между полюсом грандиозности и полюсом ничтожности. Он стремится к чему-то, чего-то достигает, но как только он достиг, он постоял на пьедестале пять минут, получил венок, и все, и через десять минут он уже может чувствовать, что: «Ну, снова я – никто. Этого я добился, а что дальше? Кто я на самом деле?». Ему это постоянно непонятно.

Очень ярким диагностическим критерием нарциссизма служит биография. Типичная биография нарцисса – это несколько собственных бизнесов, часто чередуется какой-то необыкновенный успех финансовый, слава, потом – год в депрессии. Потом какой-то новый бизнес. Потом на стадии, когда, казалось бы, пора наслаждаться успехом, он начинает чувствовать, что: «Это все было напрасно, это было зря, это было не мое». Продает, закрывает, начинает все с начала. И такая жизнь, состоящая их взлетов и падений.

Отношения с нарциссом и нарцисс в отношениях

Хотя нарцисс мифологический отверг нимфу Эхо, в жизни я бы отметила, что нарциссы очень влюбчивы, но они влюбчивы специфически. Как нарцисс влюбился в свое изображение, так они ищут или своего брата-близнеца, или человека, который, как им кажется, отражает им что-то важное в себе, чего они сами могут в себе не видеть. То есть, у них есть фантазия о другом, как о том, кто распознает: «А какой же настоящий я? Кто же полюбит меня такого, какой я есть на самом деле?». И как он сам является такой, можно сказать близнецовой парой, так он ищет себе близнецовую пару в жизни, и это опять может быть связано с очень сильной идеализацией и обесцениванием. Он встречает кого-то, и думает, что это – прекраснейшая из женщин, ее нужно завоевать любой ценой: «Вот – это моя половинка, это – то, чего мне не хватает». И через некоторое время она может быть самой ужасной. Она может оказаться в его представлении человеком, который ему причинил больше всего боли, с которым следует немедленно разорвать, хотя на самом деле, то человек никак не менялся, менялись только представления нарцисса о другом, менялись его проекции. Он просто из одной своей фазы перешел в другую.

Нарциссы, конечно, очень красиво ухаживают, потому что в начале он умеет быть, и если это мужчина, то он умеет быть таким рыцарем, падать на одно колено, говорить: «Я буду служить тебе», целовать ручки, Если это женщина, то она очень внимательная, она как будто переселяется в тело мужчины, в его мозг, начинает чувствовать, представлять, что он хочет. Но это продляется для того, чтобы человека заполучить, чтобы почувствовать, что он тебе принадлежит, что он тоже в некотором роде стал твоей частью, и потом становится уже это все не нужно.

Для нарцисса отношения – это тяжело, поэтому они часто или долго не вступают в брак, или прыгают из отношений в отношения, их разрушают, или могут иметь несколько отношений одновременно, что тоже для них характерно из-за их расщепленности. Если они не находятся в многолетних отношениях, то там это такой партнер, которому можно сказать, что у него «горячие руки и холодное сердце». «Горячие руки» в том плане, что он для своего партнера очень много делает, и если это мужчина, то он будет зарабатывать, покупать, дарить. Но быть эмпатичным он не может, оказать поддержку эмоциональную – это не его, он можно так сказать, откупается. Если это женщина, то она будет тоже или дарящей что-то материальное, или очень заботливая, которая готовит, убирает, что-то делает постоянно. Понимает, что это – любимое, понимает как понравиться, но при этом она тоже такой партнер-биоробот. В каких-нибудь фильмах фантастических были электронные женщины, которых можно было заказать, как идеального партнера, выполняющего желания, женщины-нарцисс – она в некотором роде такая, до тех пор, пока живет.

Вопрос: непонятно, это все есть у всех людей, или это некоторый клинический случай?

Здоровая нарциссическая часть есть у всех людей, и есть периоды в детстве ребенка, когда он считает себя центром вселенной, это нормально. «Закрою глаза и всем темно сделаю». Но если человек во взрослом возрасте остается таким, если он действительно фантазирует о своей грандиозности и воспринимает себя как человека, с которым обязательно что-то великое должно случиться, что он обязательно добьется успеха, понятно, что тут может быть уже какая-то нездоровая часть, и в каждом отдельном случае это может быть по-разному. У кого-то это уже просто мания величия, а у кого-то это на уровне невроза. Он так взаимодействует с людьми, он общается с ними с какого-то трона своего. Потом видит последствия, что как-то люди не воспринимают его как сидящего на троне, и тогда он уже как-то начинает сканировать реальность по-другому. В этом, наверное, разница, что здоровый человек это прожил в детстве, потом понял, что он не король, что планеты не вращаются вокруг него. А нарцисс – это тот, кто постоянно снова и снова пытается вернуться в ту ситуацию, где он сможет почувствовать себя главным, контролирующим. Почувствовать какую-то власть над другим.

Что нарцисса привлекает в Церкви?

Наверное, уже пора перейти к тому, а что же нарцисса в Церкви привлекает? С одной стороны, казалось бы, что это – такой человек, которому и самому по себе хорошо, что он создал себе прекрасный фасад успешного человека, уважаемого. Нашел какую-то сферу, в которой он смог расти, в которой его амбиции стали основание под собой получать. Не просто человек, который приходит и говорит: «Приятно познакомиться, царь». Но имеет для этого какие-то основания, что в какой-то своей сфере он действительно царь.

Стремление к совершенству

Что же его привлекает в Церковь? В Церковь людей нарциссического склада приводит в первую очередь стремление к совершенству. Я много раз слышала от людей такого типа, это – я искал там примеров настоящей святости. То есть ему нужно не просто найти религию, и не просто найти смысл, а встретить для себя кого-то настолько идеального, кто был бы для него с его идеализацией достаточно хорош. Нарциссы в Церкви любят все статусное, они любят Афон, Иерусалим, духоносных старцев, какого-нибудь известно старца, к которому можно поехать. Можно считаться его духовным чадом, ездить к нему, может быть, раз в три года, но, тем не менее, всем говорить: «Я – духовное чадо такого-то». Любят пышные богослужения, любят причастность к чему-то такому статусному, например: «Я был на Рождественских Чтениях в Храме Христа Спасителя» – какой-нибудь провинциальный нарцисс расскажет – «мне там слово дали, я там выступил, вот моя фотография рядом со Святейшим патриархом».

Во-вторых, нарциссы очень инициативны, и это одно из их здоровых сильных качеств, которые, в общем-то по жизни должны помогать. То есть нарцисс – это такой авантюрист, предприниматель, человек, который и сам может много трудиться, может рискнуть, и команду других людей может привлечь, возглавить и начать с ней какое-то дело.

Есть, где развернуться

Как ни странно, оказывается, что в Церкви у него гораздо больше простора для деятельности, чем в миру. В миру все палатки на рынке уже поделили, все кафедры в университетах заняли. Там в нефтяных компаниях работают дети кого-то. А тут, особенно в годы церковного возрождения, в конце 1980-х, в 90-е, когда в Церкви ничего не было, можно было прийти, занять какое-то место и что-то сделать. И люди нарциссического склада, это – те, перед кем хочется положить низкий поклон, потому что без них бы ничего не было. Без них бы не было ни церковных издательств, никаких воскресных школ, ни православных сайтов. Потому что ну кто же еще кроме нарциссов будет все это делать бесплатно, ради славы? Нарцисса в Церковь еще приводят их депрессивные переживания, потому что у них случаются депрессивные периоды подолгу, когда человек чувствует сильную печаль, никак не может с ней справиться. Может быть в какое-то время он идет к психиатру, принимает антидепрессанты, но скорее всего не идет, но постоянно ищет средство от этой печали, тоски, в которую он погружается, никуда не может из нее деться. Церковь здесь становится таким пластырем, можно сказать, врачебницей, где можно побыть, и какое-то время тебе будет не так больно. Еще нарциссы, как правило, одиноки, особенно те, у которых амбиции не соотносятся с их уровнем реальных достижений. То есть человек с царственными претензиями, который ищет себе уважения, принятия. А люди в миру ничего подобного за ним не признают, и в ответ на его претензию быть лидером отвечают: «Ты кто, вообще?» В Церкви среда гораздо более принимающая, где потерпят и сирых и убогих и ведущих себя несколько странно. Поэтому там больше шансов влиться в какую-то общину, и быть принятым, как минимум, чтобы ты за трапезой сидел, был на праздниках, чтобы вокруг тебя были какие-то люди. И как программа максимум это в общине занять лидерские положение, найти себе нишу, где ты сможешь людей вести за собой, где при тебе будет какой-то кружок, команда, в которой ты, может быть, даже будешь авторитетом пользоваться.

И как в остальных сферах жизни, личные связи у нарциссов формируются очень поверхностные. Как и за пределами Церкви: на работе, где угодно, кажется, что вокруг нарцисса очень много людей, к нему там, на день рождения пятьдесят человек пришло, что там, на фуршете, там он на каком-то празднике, что он все время в толпе, а на самом деле он очень одинок, потому что толпа существует как декорация, близости там ни с кем нет. И в церковной общине он тоже может занять такое положение: человека, который формально присутствует в чем-то значимом: вот он в воскресенье на литургии, потом в паломнической поездке. На самом деле он там, вроде, получает какое-то тепло, и в то же время ни с кем не сближается.

Жажда исцеления

Следующая вещь, которая нарцисса приводит к святым мощам, в паломнические поездки – это обилие у них психосоматических заболеваний, которые методами классической европейской медицины обычно никак не лечатся, типа вегето-сосудистой дистонии, астмы, обмороков, непонятного происхождения. Желудочных расстройств, разных расстройств пищевого поведения. Это – как раз та аудитория, которая ездит на отчитки, которая приезжает в святое место, молится, и им действительно становится полегче, помогает, в то время, как врачи не помогли. Это – та аудитория, которая путешествует за чудесами, останавливается в монастырских гостиницах, о них рассказывает. Причем это может быть даже статусный в миру человек, который пришел к вере уже в зрелом возрасте, понял, что никак у него не улучшается здоровье, что бы он не делал, и он находит себя в этом. То есть это – те, кто в церковь ходит за здоровьем. И поэтому меня, например, иногда злит, когда начинают бороться с поеданием землицы с могилок, святой водичкой. Потому что действительно же помогает! И есть люди, которым помогает именно это, и они находят там себя и становятся более здоровыми. Кому они собственно делают плохо, если они едят земельку с могилки? Они же не людей едят, а земельку.

Типичные социальные роли нарцисса

Можно еще поговорить о типичных ролях, которые верующие воцерковленные нарциссы занимают. Конечно типичный представитель, которого думаю, многие хорошо себе представляют, это бизнесмен, ударившийся в духовные искания. Это человек, который все состояние нажил где-то в миру, но это не помогло ему избавиться от боли, не помогло обрести смысл, и, как правило, где-то в кризисе среднего возраста, после тридцати пяти, он начинает обращаться к Церкви. И это тоже люди, без которых бы ничего не делалось, без них бы храмы не строились, без них бы издания православные не существовали. Это люди, которые своим исканием, которые своим, может быть, каким-то желанием исцеления не просто себе помогают, но еще что-то приводят в движение в общественной жизни, что-то строят. И понятно, часто такие люди бывают очень странными, с очень специфическими предпочтениями. Но раз они есть, раз Бог послал, они просто там оказываются на своем месте, на таком, где они становятся своего рода «атлантом», на котором все держится.

Часто еще встречаются нарциссического типа активные священники со множеством инициатив. И понятно, что с одной стороны это прекрасно, у него и воскресная школа и издательство, на радио он выступает, на телевидении он выступает, но они бывают иногда холодноватыми духовниками с несколько формальным подходом к человеку. Это – не потому, что они злые, не потому что они недостаточно любят людей, а просто они так достаточно механически, очень требовательно относятся к себе; у них высокая планка по отношению к себе в плане достижений: «Что я должен делать это, это и вот это. Поэтому вам, прихожане, нечего тут ныть, давайте у меня все работайте. Тебе это задание, тебе – это». И там все функционируют, но если у человека идет какой-то тяжелый именно душевный процесс, если ему нужно именно окормление, ему там может оказаться тяжело. То есть там к его семейным проблемам могут отнестись формально: «Чего это у тебя тут конфликт? Давайте работайте, давайте рожайте пятого ребенка, тогда у вас будет все хорошо».

И, конечно, такая, очень нарциссическая роль в Церкви – это фанатики. У нарцисса часто бывает два мнения: «мое и неправильное» И энергия при этом может быть много, и готовность воевать за то, что «мое» большая. И это такое фанатик-воин, который может создавать сайт, посвященный той идее, за которую он воюет, организовывать какие-нибудь молитвенные стояния, собирать людей вокруг себя. Бывают иногда поединки нескольких нарциссов: с одной идеей, и с другой. И тоже все при деле оказываются.

Человек с нарциссическим типом организации может стать как фанатиком с идеей однополярной: «Православие-Самодержавие-Народность», в то же время он может быть очень разобранным, например, нарциссам очень хорошо дается экуменизм. Обычно человека спросишь: «Ну как можно быть православным атеистом?» – «Никак нельзя» «Как можно быть православным язычником, православным эзотериком?» Нарциссам это часто прекрасно удается, потому что у них есть очень отделенные друг от друга части, которые одна выбрала для себя это – другая это, и даже не конфликтуют, они существуют прекрасно. Так же, как могут быть: жена и любовница, как могут быть две семьи параллельных. Тоже они с этим со всем прекрасно справляются.

Это – люди, у которых в церковную жизнь могут очень хорошо встроиться их инициативы. Если человека не душили, не забивали, если ему разрешили быть на своем месте в свое время, если он занялся каким-то делом и ему не препятствуют, не хватают за фалды. В то же время, это люди, у которых может быть очень идеализированное христианское представление о личной жизни, и конфликт в том, что они хотят такую пасторальную семью, чтобы там был: «муж с бородой, жена в платочке, много детей, первый брак, верность, один раз и на всю жизнь». В то же время им в силу своей личностной организации, в силу разобранности и трудности близости это очень тяжело. И получается, либо человеку все-таки не то, что идеальная, никакая семья не удается и он на это «забивает». Он просто говорит: я – человек, который для Церкви очень много делает, но при этом у меня неканоничная личная жизнь, извините, я развелся, а там у меня ребенок, и там у меня эта женщина, эта женщина. Ну, да, я такой, зато я книги издаю. Или человек может очень себя заковать в свой очередной «роботный» панцирь и решить, что «Я буду идеальным семьянином, ну, по крайней мере, я буду всем окружающим транслировать такой внешний фасад. Я – верный муж, у меня жена, у меня дети», и на самом-то деле у человека семья может быть совсем не такой, что там любви-то никакой и нет, и, может быть, никогда не было, и оба партнера друг друга еле терпят. И очень много сил уходит на трансляцию миру, что: «У нас все хорошо, нас можно на обложку журнала «Славянка» или какого-нибудь календаря православного. Вот мы такие, идеальные замечательные».

Если о духовной жизни нарцисса поговорить, то тут тоже каждый раз можно отслеживать, а кто из них ходит в церковь: «Электроник» или «Сыроежкин»? Часто оказывается, что в Церковь ходит «Электроник», потому что он выносливый, он может отстаивать все службы, может положить много поклонов. Но понятно, что если туда ходит такая ложная личность, то ей или с трудом удается или вообще не удается что-то сердечное. Поэтому, сфера, которую нарцисс в Церкви очень любит выбирать, это или такое ученое богословие, то есть можно просто загрузить в себя много информации и какими-то дозами ее выдавать. Можно быть катехизатором, миссионером, что-то преподавать, где-то выступать. И не требовать от себя какой-то умной молитвы, какой-то сердечности. Ну, просто ходит такая «информация, записанная на флешку», человек ее где-то выдает порциями.

И нарциссы в которых побольше агрессии, которые могут выражать что-то такое более живое, чем просто лекция о богословии монотонным голосом, они часто для себя выбирают политику. Политика – это такая замечательная сфера, где можно повоевать. Как я уже говорила, бывают группировки нарциссов, одни за экуменизм, другие против экуменизма. Одни за ИНН, другие – против, с разными политическими взглядами. И такие политические группировка много дают в том плане, что там можно не быть живым и сердечным. То, чего нарцисс не умеет, при этом, быть с людьми. То есть люди друг друга выбирают по политическим взглядам, как какой-нибудь набор характеристик. Ты за это, это и это – против этого, этого и этого, тогда мы с тобой дружим. И для таких группировок всегда тяжелыми оказываются политические кризисы. То есть изменилась политическая ситуация, все поменялось, по тому признаку больше объединяться нельзя, его теперь больше нет. Как же быть? И, казалось бы, в этой компании было что-то человеческое, там люди вместе праздновали Пасху, кто-то у кого-то стал крестным ребенка, кто-то к кому-то ходил пить чай, все выглядело как живая жизнь. Потом вдруг: опаньки! – политическая ситуация поменялась, и все стали друг для друга чужими, никаких крестных больше нет. И все перегруппировались по другим идеям. Понятно, что лидер там, скорее всего, тоже «роботообразного» склада.

Внутренняя духовная жизнь

Если перейти к работе нарцисса над собой. Вдруг кто-то обнаружил, что: «Я-то оказывается, как живой человек не живу. Я транслирую миру какую-то ложную личину, и это очень энергозатратный для меня «робот», он у меня живого отнимает силы, поэтому я живой превращаюсь в какого-то зомби, какого-то мертвеца, лежащего в гробу, который полуживой, полумертвый, в каком-то анабиозе находится. Как же мне тогда с собой быть?». Иногда тут возникает искушение ложного пути, какого-то такого лжесмирения. «Если раньше я думал о себе как о грандиозном, а буду-ка я теперь простым-простым человеком, поеду я куда-нибудь в деревню картошку копать». И тут очень важно не уйти в борьбу с собой, и не уйти в переделывание из себя кого-то вообще на себя непохожего. Потому что в Церкви, в духовной жизни или в терапии психологической работе над собой, патологический нарцисс может стать здоровым нарциссом, но он не может стать кем-то вообще другим.

В период, когда он будет знакомиться с собой, когда он будет свои живые части обнаруживать и как-то разрешать в них крови вливаться, ему важно не включить опять механизм создания какой-то ложной личности, и начать фантазировать о себе, как о каком-то другом. И в выживающем нарциссе, как правило, включается очень много агрессии и людей это иногда пугает. «Ой, оказывается, я злой. Я всю жизнь старался транслировать себя миру, как хорошего человека, который не злится, не обижается, не ругается, который ведет себя в любой ситуации в соответствии с этой ситуацией. А оказывается, я сейчас злюсь». Тут важно видеть свои настоящие чувства, которые ты выражаешь, и искать для них адекватный выход. «Если я злюсь на кого-то, что я могу сделать? Вот это человек меня разозлил, наверное, пойти его убить это как-то слишком будет. Пойти на него накричать, это тоже, наверное, как-то слишком будет, а как я вообще могу ему сказать, что я на него злюсь? А если это человек, который мне недоступен, как я могу выразить свое это чувство, может быть даже без соприкосновения с ним. Может мне какое-то письмо нужно ему написать? Может мне надо в лес пойти и покричать, что я о нем думаю? Но не принося окружающим разрушений и жертв».

Редкий тип: нарциссическая женщина

Еще, конечно, тяжело живется нарциссическим женщинам. Если вернуться к частоте, насколько этот тип характера встречается в разных народах и разных полах, то мне, например, вся эта экспортируемая из США информационная компания про нарциссов кажется чем-то похожим на то, как если бы у нас на каждом углу продавалось средство от колорадского жука, а сам колорадский жук еще не приехал, его еще никто не видел. То есть нарцисс – это нечто нехарактерное для русских постсоветских традиций воспитания. У нас это в семьях происходит довольно редко, не носит какого-то массового характера, чтобы ребенка растили с убеждением собственной грандиозности, с претензией на лидерство, на достижения. Чтобы говорили: «Ты – лучший». У нас наоборот говорят: «Не высовывайся, будь скромным». Такие семьи, может быть в 90-е годы появились, внезапно достигшие богатства, отправившие детей учиться за границу и во втором-третьем поколении уже появляются дети, которых ориентируют на достижения, к которым предъявляют высокие требования. А так, в среднем, это же вообще не наше.

Нарцисс, это тип, который встречается среди мужчин гораздо чаще, чем среди женщин. Нарциссическая женщина – это, можно сказать, редкость. Русская нарциссическая женщина, это вообще нужно занести в Красную Книгу, холить и лелеять. А она оказывается как раз тем типом, с которым сильнее всего борются, Потому что если для мужчины нарцисса его качества социально одобряемы, то есть: «Ты - мужик, ты должен делать карьеру, ты должен обеспечивать семью, зарабатывать много денег, быть лидером, быть лучшим, побеждать». Если девочка собирается быть лучшей и побеждать, ее начинают очень одергивать, и очень запихивать в традиционные женские роли. И если мальчик-нарцисс имеет больше шансов вырасти здоровым нарциссом, то есть просто уйти в свои достижения, разрешить себе быть таким «достигатором», в некоторых ситуациях может быть надменным, в некоторых холодным. Женщину за это очень жестко стукают по рукам, поэтому женщине такого типа вообще сложнее понять: «Кто она?». То есть, по природе своей, это – такая «валькирия» с копьем, которая сильная, которая может, которая при этом холодноватая, но при этом у нее есть свои стороны, которые ей дают устойчивость. И когда такую валькирию вовремя не распознали и пытаются растить как мягкое домашнее существо, ей очень тяжело бывает с собой, очень тяжело бывает понять: «А кто я вообще?» Меня много лет пытаются учить жить на суше, а на самом-то деле я рыба. Это может стать для нее очень тяжелым открытием, а может так и не стать, и она много лет проведет в бесплодных боях с собой.

Часто нарциссическую женщину можно узнать по ее списку требований к спутнику жизни. Как правило там очень много про успех: «чтобы у него зарплата было не ниже такой-то», «автомобиль не хуже такого-то», «желательно свой бизнес», «чтобы он принимал решения», то есть описывается портрет такого сильного ориентированного на достижения мужчины и на статус. И женщина проводит годы в попытках встретить именно такого, но, тем не менее, каждый раз, когда она с мужчиной такого типа встречается, с ним-то у нее ничего и не выходит. И она не понимает: «Ну одного встретила, на Лексусе, свой бизнес, так все хорошо, но не получилось. Другого такого же. Я знакомилась, поехала в Италию, сделала еще что-то – нет, опять не получилось».

Так продолжается, пока она не сделает открытие, что на самом деле этот мужчина – это и есть она сама. Что сильная-то как раз она. Человек, который может принимать решения – это тоже она. И для того, чтобы с ней способным быть в отношениях, нужно быть гораздо более мягким, чем она. Потому что два воина, два бойца они вместе быть не смогут. Или они будут в вечном поединке друг с другом, и никто никому не уступит, или просто им это все надоест, и они разойдутся. У таких женщин, как правило, к мягким мужчинам к домашним, к более ведомым есть много презрения; и есть много фантазий, как о мягкой домашней и ведомой – о себе. Все эти фантазии не соответствуют действительности.

Я не могу сказать, сколько таких женщин процент в Церкви, тридцать или двадцать, но их там довольно много. И важно чтобы какая-то социально приемлемая роль находилась для них, чтобы Церковь не превращалась в кузницу по переплавке их в каких-то вообще непохожих на них людей. Потому что понятно, что такая женщина может каким-то церковным проектом руководить, она не особо семейная, может она долго не вступает в брак, она не многодетная. Семья для нее – это не то пространство, где она может полностью реализовать себя, и важно, чтобы она не стала в такую «позу виноватой», не стала постоянно оправдываться: «Ах, извините, я не замужем, но зато я тут горы свернула, я тут организовала молодежный съезд, выпустила книги огромными тиражами и собрала на благотворительность 500000 рублей», а приняли как человека, который вот такой. Это даже странно, какие к ней претензии, сколько у нас святых: святые царицы, преподобных сколько у нас, равноапостольных жен, которые из своих семей ушли и где-то проповедовали. И странно, почему для такой женщины не находится какого-то ее идеала, и ей постоянно предлагают то, что ей не свойственно, и сама она себя оправдывает, что она живет именно так, а не по-другому.

Жертвы нарциссов

Еще хотелось бы остановиться на жертвах нарциссов, потому что это – популярная тема. Даже само словосочетание: «жертва нарцисса» уже указывает на то, что нарцисс – это кто-то такой очень ранящий, такой очень токсичный партнер, с которым в отношениях ты или жертвой станешь, или вообще не будешь, и если ты в своем партнере обнаружил такие качества, то надо от него сразу подальше бежать. Или вообще если у тебя какие-то проблемы в семейной жизни, можно на своего партнера навесить ярлык: он нарцисс, он плохой, а я могу, либо уйти, либо терпеть. Все равно тут лучше ничего не станет. На самом деле это – не демон не оборотень, не какой-то совершенно не трабельный тип.

Это – люди, которые так же меняются, как и все остальные люди. По моим ощущениям, например, меняющиеся с гораздо большей болью. Я один раз пост написала в фейсбук про то, что нарцисс в психотерапии переживает очень сильную боль. Там было много возмущенных откликов, ну зачем вы выделяете именно нарциссов, всем больно. Может быть это – мое личное ощущение. Понятно, что всем больно. Но там просто невыносимо больно, до крика. Больно, если такой человек решает меняться, то ему предстоит пройти через вот это. И не хочется сейчас виноватить жертв, но есть действительно такой момент, что, если ты выбираешь людей такого типа, значит, есть что-то такое в тебе, что именно их для тебя делает привлекательным. Часто это бывает отрицание таких же нарциссических черт в себе: «Во мне всего этого нет, но почему-то я раз – такого встретил, два – такого встретил, три – такого встретил, меня к таким тянет. Но все это непонятно почему». Тут вопрос: «А может быть, это тебе встречается какое-то зеркало, которое что-то такое важное в тебе отражает, если оно не один раз в жизни встретилось и пропало, а оно встречается уже третий-четвертый раз?». И можно в защиту нарциссов сказать, что это не только холодный, не только неэмпатичный партнер, не только такой, который может жить своими интересами и пользоваться человеком, как функцией: «Пока муж зарабатывает, он мне нужен, когда не зарабатывает – нет»; «Пока жена меня обслуживает, она хорошая, если она болеет, то все, мне такая уже не подходит». Это – человек, который очень старается понравиться, и поэтому часто готов быть таким, какого партнер хочет, и есть искушение этим начать пользоваться.

Нарцисс, как правило, очень устойчив в плане ужинов с какими-нибудь скучными родственниками, с которыми человеку другого склада будет невыносимо, он начнет выражать свои настоящие чувства: «Мне тут тоска, мне неинтересно, тут говорят какую-то ерунду. И эти люди мне вообще никто». Он будет сидеть, мило улыбаться. Робот включил такую программу, он «отбывает». Он, чувствуя, может быть недостаток своей эмпатии, может это компенсировать какими-то материальными вещами. Как я уже говорила о «горячих руках и холодном сердце». Если он чувствует за собой какой-то «косяк», он может это компенсировать подарками, он может это компенсировать какими-то желательными для партнера поступками. И тут очень важно, если ты не хочешь, чтобы человек с тобой рядом оставался «электроником», а как-то начинал постепенно оживать и находил для этого способы, значит не надо искать у него кнопки, не надо привыкать им манипулировать: «Кнопка здесь – я делаю так, и в ответ на это я жду, что ты поступишь вот так». А помогать ему видеть себя настоящим и разрешать быть настоящим при себе, потому что если у него найдется хотя бы один человек, при котором он сможет настоящим быть, этот человек станет невероятно ценен. И, по мере того, как нарцисс будет в себе это открывать, он будет этому человеку невероятно благодарен и признателен, что это – вообще первый человек в жизни при котором: «Я могу быть собой. Раньше ни при ком это было нельзя, я очень боялся, что если я, хотя бы как-то минимально, себя проявлю, если я буду спонтанным, если я свои настоящие чувства выражу, меня же отвергнут, потому что чувства мои ужасны и неприличны. А тут я проявляю себя, и оказывается, человек рядом со мной это принимает. Он не требует, чтобы я это немедленно все запихал назад и стал идеальным».

И поскольку нарциссизм – это вещь, передающаяся семейно, то, что выращивается в семьях определенного типа, здесь очень важно принятие ребенка, и разрешение ему быть настоящим, как можно раньше. То есть, если вы помнили, что это – ваш семейный вирус, что все растут в вашей семье с уже уготованной ролью адвоката или доктора или кого-то еще, или хотя бы просто хорошего удобного человека, который неприятные эмоции не выражает, важно сделать выбор: или мы продолжаем в этом оставаться, мы никому не разрешаем быть собой, но тогда из-за этого же мы болеем, страдаем, не растем, и не имеем настоящих отношений с другими людьми, остаемся на самом деле в одиночестве. Или мы разрешаем ребенку некоторое неудобство, некоторое несоответствие нашим ожиданиям, но из-за этого он становится более живым, и разрешает нам рядом с ним тоже быть более живыми. И много раз вопросы задавали в фейсбуке: «А как же человек такого склада может в Церкви оставаться годами и не меняться?» Что в проповеди так много говорится о сердечности, о любви к ближнему, а такой человек почему-то продолжает оставаться холодным. Остаются отношения с людьми формальными, он может людьми пользоваться. Он может кем-то воспользоваться, чтобы получить деньги на свой проект, и не вернуть. И потом как с этим человеком повести себя неподобающим образом. Почему у нас появляются такие холодные механистические богословы, которые, может быть, по букве что-то такое правильное проповедуют, но духу Евангелия оно никак не соответствует. Это что-то такое очень для Церкви механистическое.

Встретиться с собой - живым

Именно потому, что человек может это только сам заметить, окружающим это заметить трудно. Человек ходит, кланяется, читает акафисты, настоящий или ненастоящий, со стороны не поймешь, это можно понять только сам изнутри. Но понимаешь часто, только если что-то в жизни «стукнет». Я сейчас скажу, может быть, страшную вещь, может она кому-то даже кощунственной покажется, нарциссы – это люди, у которых часто кто-то близкий умирает. С одной стороны, я не хочу говорить, что за их холодность Бог наказывает вот так, а с другой стороны просто часто такое случается, что именно у человека такого склада кто-то близкий умирает, и тогда он оказывается беспомощен на некоторое время, потому что робот может многое, но он не может справляться с горем. И в горе человеку волей-неволей приходится быть настоящим. И настоящий, он какое-то время слабенький, какое-то время он вообще не понимает, кто он, нет у него сил не только что справляться с горем, но и просто понять, что: «А я оказывается, живой». Он оказывается роль такого Нео из «Матрицы», который открыл свои глаза и первый раз ими смотрит, а тут надо еще горе переживать. Но для него оказывается страдание, потеря, своего рода мостом к настоящему себе. Он проходит через период этого страдания, и если в нем нашлось мужество быть живым здесь, он может продолжать оставаться живым и дальше. Он как-то начинает различать: «Здесь я не был настоящим, здесь я презентовал миру кого-то другого, а когда меня настигла эта потеря, это несчастье, беда, у меня были настоящие слезы. Я, оказывается, человек, потому что переживать потерю – это человеческое. Горевать – это человеческое, и я могу теперь уже с этим встречаться и дальше».

Нарцисс – это тип суицидальный, если речь идет о религиозных людях, понятно, что у них запрет на самоубийство, они это рассудочно для себя не рассматривают, как выход, у них часто включаются какие-то суицидальные механизмы. Может быть алкоголь, могут быть наркотики, может быть какое-то рискованное поведение, поездки в горячие точки. Это – человек, который неосознанно чувствует, что роботом-то быть плохо, что так жить – это все равно, что не жить, потому что никаких чувств я не испытываю, с собой я не встречаюсь, привязанности нет, я такая «холодная скала, которая стоит отдельно». А встретиться с собой живым – тоже непонятно как. И запускается такой медленный и с виду может быть даже благочестивый процесс саморазрушения. И мы иногда удивляемся, что вроде такой глубоко верующий человек, благочестивый внешне, а почему он пьет, а почему он как-то жизнью рискует, что-то опасное делает для себя, и может быть для других? А вот поэтому, потому что это – человек, который уже умер. То есть он уже умер своими чувствами, это именно то состояние, которое святые отцы называют «окамененным нечувствием». А с психологической точки зрения можно назвать полной потерей контакта с собой. Полное неразличение чувств в себе, при, может быть, очень тонкой внимательности к чувствам окружающих.

Как можно помочь?

Как быть, когда такой человек рядом? Понятно, что о другом нам трудно догадаться, но если он с нами в общине, тоже может быть делать все возможное для того, чтобы рядом с нами ему позволить быть собой. Мы видим, что он пытается быть идеальным снова, снова и снова, и очень правильно, мы очень значимы и авторитетны, при этом ему больно настолько, что он жить не хочет и делает что-то рискованное для себя. Тогда вопрос, а как мы может живое в нем поддержать? Как мы отреагируем, если он какие-то тяжелые для нас чувства нам выразит, как мы сможем ему показать, что это с нами можно? Что мы – община, мы можем ему дать эту поддержку, и быть с нами настоящим – это безопасно, мы не заклюем. Для таких людей очень опасна среда, в которой «затюкивают». Если он повел себя, может быть, спонтанно, но не в соответствии с правилами, и он не выглядит идеальным со стороны, для него было бы полезно, если бы его в этом поддержали, сказали? «О! Ты живой! Здорово, мы совсем не требуем от тебя, чтобы ты всегда был мраморный и стоял на пьедестале». Для него может быть очень страшно, если за любое проявление живого, его тюкнут.

Можно спросить, правильно ли я поняла, что у нарциссов с эмпатией не очень хорошо?

Да вообще почти нет.

А как они тогда различают чувства другого, если они чувства другого понимают лучше, чем свои? И, одновременно, с эмпатией у них плохо, как это сочетается?

Наблюдательность. Как какая-то программа может различить, что человек сейчас выражает. Он считывает, но он не переживает это сам, он не погружается с человеком туда.

Неразборчиво

Программка какая-то, приложение распознало, что у человека такое-то выражение лица, значит с ним надо действовать так-то. Сам он при этом в себе чувств каких-то соответствующих… то есть он не плачет с плачущими, не радуется с радующимися, а просто он распознает: здесь плачут, наверное надо им сделать то-то; здесь радуются, наверное, для того, чтобы они меня приняли, как-то похвалили, не отвергли, надо дать им это. Что кому дать – он чувствует очень хорошо, поэтому оказывается принят, и, может быть, даже имеет какой-то авторитет.

А может это выражаться, как показная вежливость… (неразборчиво)

Это – то, что он прекрасно, великолепно умеет, поэтому это тип из которого лучше всего получаются представители фирмы, люди, которые по своему кругу обязанностей должны делать что-то, что может быть их внутреннему устроению не соответствует. Он пришел требовать от человека чего-то неприятного, но сам он при этом улыбается.

Ну, еще тут можно добавить, что их сильная сторона – это разрешение себе быть плохим. И как раз быть плохими себе часто разрешают нарциссы по мере выздоровления. Если в начале, особенно если это такой очень «застроенный» в семье ребенок, которого учили всегда быть хорошим, всегда улыбаться, всегда здороваться, потом он вдруг понимает, что это не соответствует его внутренним чувствам, и тогда он уже может позволить себе, например, быть учителем, который ставит двойку. Понятно, что для человека более эмпатичного это дело неприятно, он как-то хочет ученику посочувствовать он хочет помочь ему не получать такое тяжелое переживание, нарциссу проще позволить себе быть злым и может быть даже в какой-то ситуации жестоким: «Ты знаешь на двойку, и я тебе двойку и поставлю, я могу».

Вы начали с того, что если человека сложно с эмпатией, то он травматический нарцисс.

Нет, это может быть при многих очень разных расстройствах. Для нарцисса это – один из ведущих показателей, причем труднораспознаваемый, потому что внешне он такой вежливый, угодливый, следующий за каждым.

Насколько я понимаю, нарциссы настроены на достижение успеха, и они – одиночки, потому что создают соответствующую атмосферу вокруг себя. Можно ли в таком случае сказать, что нарциссы – индивидуалисты, а если так, то как сочетается их умение быть одним, и то, что они индивидуалисты, с тем, что они так сильно зависят от кого, кто на них, как посмотрел?

Это действительно, с одной стороны такая «холодная скала», такой «волк-одиночка», а с другой стороны, поскольку он сам себя очень плохо себе представляет, он постоянно заинтересован об информации о себе внешней: «А вот сейчас я достаточно хорош? Я хорошо выступил? А как сейчас вы меня одобрите, или не одобрите?» И нарциссы часто собирают себе какие-то фокус-группы, которые им постоянно дают такую подкормку самооценки. Или компанию друзей, или команду на работе, которая будет его кормить своим восхищением, за ним следовать. Действительно такое противоречие, что с одной стороны он такой одинокий, самодостаточный, с другой – ему нужны люди, но, опять же, эти люди нужны не как близкие души, не как кто-то, кому он будет сопереживать, с кем будет глубокая дружба, а как люди, дающие подпитку самооценки, которая без них хромает. «Кто похвалит меня лучше всех…»

Если я правильно понимаю, нарцисс видит в мире в основном, а может быть только, свое же собственное отражение, но он не всегда понимает, что это так. Не логичней ли в таком случае, для нарцисса, если уж и вступать в отношения с людьми, то вступать в отношения с людьми своего пола, не обязательно сексуальные, не обязательно однополая любовь, а что отношения, если это мужчина, то отношения с мужчинами были более приоритетными, если женщина, то женщина более значима, чем мужчина? Я почему спрашиваю, потому что наблюдала такие ситуации и хотела бы получить какое-то объяснение, так ли это?

Вот как раз Отто Кернберг, один из ведущих специалистов по нарциссизму, в своей книге: «Отношения любви: норма и патология» пишет, что для нарциссов характерны фантазии о своей двуполости. То есть действительно их много среди бигендеров, трансгендеров, людей с разной нетипичной сексуальной ориентацией, потому что они таким образом пытаются избежать зависти к другому полу. То есть фантазируют о себе, как об андрогине, который самодостаточный и который сам себе может быть парой. Что касается встречи с другим, как с зеркалом, это еще хорошо, если нарцисс видит другого, и говорит: «Он мне нравится, потому что он на меня похож, он такой же, это – мой брат-близнец» И хуже, тяжелее, дальше от встречи с собой настоящим, если он встречает свое отражение, он говорит: «Ой, кто это? Чего это мне этот урод четвертый раз встретился? Не могу больше видеть, и опять встречаю. Зачем это мне?» Когда незнакомство с собой, и такое некоторое неприятие себя.

…(неразборчиво) ли это как-то связано с тем, что человек будет в нормальном, не патологическом случае, предпочитать опору на мужскую компанию, мужскую дружбу, на то, чтобы именно мужчины подтверждали его самооценку, а от женщин как-то держаться подальше? Встречается ли такое у нарциссов?

По-разному бывает. Женщины нарциссические часто любят мужские компании выбирать, и друзей себе выбирать мужчин, как более сильную часть общества, как кого-то, кто более чем женщины ценен. У нее может быть представление о своем женском поле, как менее ценном, и в друзья она себе будет выбирать мужских и более мужское окружение. У мужчины может быть по-разному. Он может быть таким мачо-меном, у которого друзья (неразб.), а женщины – что-то такое второсортные, презренные. А может наоборот состоять со многими женщинами, которые то ли дружба, то ли флирт, то ли что-то такое, но это очень подпитывающее его самооценку, такой «обожающий гарем». Так что у кого как, у всех по-разному.

Идеализация и обесценивание в церковной жизни

И я еще немного не договорила про то, как идеализация и обесценивание проявляется в церковной жизни. Нарциссы – это те, кто, приходя в Церковь вначале бывает очень ревностным, потому что он наконец для себя нашел место, где можно достичь совершенства, где можно в других увидеть такое прекрасное что-то, что достойно его. Потом он может переживать такую жестокую стадию обесценивания. У него нет полутонов. То есть, в начале он встретил священника: «Это – духоносный старец, это непререкаемый авторитет, это – тот, при ком я достигну святости потому что он сам святой». Потом проходит какое-то время, и он встречается в этом священнике, не то, чтобы с негативными, но просто с живыми чертами: «А вот он оказывается, там ест, пьет, спит. У него есть деньги, у нег есть кредитная карта. Он – человек живой, со всем присущим ему человеческим». И тогда начинается стадия обесценивания: «Ах, он, оказывается, меня обманывал, и кто он вообще такой? У него здесь непорядок, и здесь… Он нищим не помогает, помощь гуманитарную на самом деле себе забрал, все, я пошел, и я не просто пошел, а я хлопнул дверью с разоблачениями в интернете». То есть бывшие прихожане, бывшие православные, это часто бывают люди именно такого нарциссического склада, которые сначала пережили сильную идеализацию, а потом пережили такое же сильное разочарование со злостью. И они не понимают, что на самом деле и та и другая картина была у них внутри. Картина идеального старца – была их внутренняя картина, которая с реальным священником может очень мало общего иметь, и картина такого «волка в овечьей шкуре», лжепастыря, который заслуживает только разоблачения и изгнания – это тоже его внутренний образ, который он на священника навесил, который с реальной картиной может быть никак не связан.

И я уже сказала, что нарциссы бывают экуменистами, а они бывают еще людьми, которые меняют конфессии друг за другом. Православным побыл, потом: «У нас все неправильно», перешел в католики, из католиков – в старообрядцы, потом может, в буддисты. И везде он достигает какого-то успеха, может быть начинает каким-то духовным авторитетом пользоваться, но там опять сменяют идеализация и обесценивание друг друга: «Сначала я нашел для себя истину-истину, и я понял, что здесь я спасусь, потом понял, что здесь люди плохие, здесь я не спасусь».

И что касается, «люди плохие», принято считать, что люди с нарциссическим расстройством, особенно с тяжелым, это те, кто редко приходит в терапию, а если уж приходят, то они обычно приходят, замечая, что что-то не то происходит со стороны других. Даже если они ходят к психологу, то они могут годами жаловаться на мужа, на свекровь, на жену, на детей, на коллег по работе, и только может быть на каком-нибудь пятом году клиент начинает замечать, что такую реакцию окружающие дают на что-то, что он делает. Что мое действие, мое проявление, моя личность была какой-то такой, на что в ответ я получил вот это. Он видит все внешние реакции, но он не видит себя в них. И как-то через внешние реакции он может прийти к себе. Он для себя такой «человек-невидимка». То есть там разбилось стекло, там человек упал, кто это все сделал – непонятно, потому что «меня нет», вроде как. И через какие-то внешние проявления, может быть через какие-то разрушения, которые он причинил, он начинает понимать, что он вообще-то есть, и вообще-то он все это делает.

Существует еще некоторый миф о том, что нарциссы не лечатся, и он сейчас опровергается все больше и больше. Я бы сказала, что у меня среди клиентов, нарциссов наверное, процентов восемьдесят. Я точно не считала, но примерно большинство. Это может быть даже не какая-то моя личная особенность, потом что я говорила с другими терапевтами, все говорят, что клиентов-нарциссов сейчас приходит очень много. Если начало XX века – это было время истероидов, потом было время шизоидов, сейчас настало время нарциссов, и основной твой партнер в кабинете – это он. Как-то сейчас они вышли на сцену, вышли на поверхность. Так что не соответствует действительности то, что они не терабельны, очень даже терабельны. Приходят и делают и меняются.

Я – тот, кого сотворил Бог

Я еще хотела поделиться очень интересным открытием. Я сейчас рассказывала о ложном и настоящем «self», и можно об этом сказать словами, это открытие, которое нарциссом сделано в процессе психотерапии. Проблема там в том, что есть какая-то ложная личина, ложная личность, которая презентуется миру, и есть настоящая, которая далеко и глубоко прячется, и человек, призывающий это изнутри сказал: «Я понял, что тот, который внешний, которого я считал более сильным, он создан на самом деле человеком, причем не просто человеком, а человеком, когда он был еще ребенком. Я, будучи ребенком, создал этого своего робота. А я настоящий, который кажется мне таким слабым, которого я так сильно боюсь миру предъявлять, он-то сотворен Богом, значит он сильнее». И это, наверное, то открытие, самое важное и самое страшное, самое тяжелое, которое нарциссу в процессе жизни предстоит сделать, и если все хорошо сложится, и если он до этого дойдет и это увидит, что настоящий «я», на самом деле намного сильнее, у него гораздо больше возможностей, и вообще он – творение Божие, а не та личина, робот, которого я создал сам, и какая между ними будет конкуренция, если тот создан Богом, а этот создан мной?

Чувство вины у нарциссов

Вопрос. Я что-то до конца не могу понять, какие у нарцисса отношения с чувством вины? С одной стороны получается, что он не чувствует своей ответственности за те поступки в реальном мире, которые он совершает, с другой стороны, насколько я услышал, он обесценивает собственные достижения, и все время кажется себе не достигшим чего-то, и соответственно тут может чувство вины возникать.

У него до вины очень трудно докопаться. Вина очень вытесняется. То есть, если он видит, что им что-то сломано, разбито, повреждено, у него находится тысяча объяснений, что это произошло помимо него, что это другие злые люди сами независимо от него это сделали. Потому что встреча с чувством вины – это что-то, что для него до поры до времени невыносимо, он будет до последнего оправдываться, отнекиваться, объяснять это другими обстоятельствами, что он как-то сам себя в глаз ударил, а этот сам упал, и все произошло без меня. Когда он начинает подходить к тому, что вообще-то он к этому еще не готов, к слову виноват, но хотя бы причастен, это уже очень тяжелое для него открытие, над которым, может быть, несколько месяцев предстоит прорыдать, что оказывается, он еще не готов казать, что: «Это я сделал», но хотя бы: «Я рядом стоял», и хотя бы: «Ко мне это имеет отношение». А признать себя виноватым, что «я обидел», «я причинял боль», это – уже почти святость, это – высший пилотаж, это не на первом году терапии бывает. Или если человек психотерапией не занимается, понятно, что лучший терапевт – жизнь, это происходит, когда жизнь уже достаточно побила, может быть не один раз. Тогда он видит, что оказывается: «Это я – дракон».

Может ли нарцисс стать святым?

Есть ли какие-то яркие примеры того, как нарцисс действительно становится святым, кроме Марии Египетской, о которой вы на фейсбуке упомянули?

Святые нарциссы? Давайте пофантазируем. Наверное, они цари и воины, кто они могут быть?

А преподобные не могут быть?

И преподобные могут быть, особенно игумены, мне кажется.

Мученики на арене?

Мученики на арене, да. Мученик за идею – как раз очень характерное проявление, умереть за идею.

То есть получается, что у нарциссов очень много возможностей стать святым?

У них вообще очень много возможностей для всего. У них возможность добиться успеха в самых разных областях жизни, потому что у них есть такая часть, которая их гонит, которая не дает им останавливаться, не дает успокаиваться. И как-то не хочется святых обзывать, вешать какие-то ярлыки и диагнозы, но если пофантазировать, я, например, уверена, что моя святая равноапостольная княгиня Ольга, она очень нарциссична. Там такая характерная нарциссическая биография, что сначала она жгла, казнила, убивала, потом она была достаточно манипулятивна, то есть интриги, все такое, потом достигла святости.

(неразборчиво) опять же успешно.

Да.

Ни для кого из нас не закрыт путь к святости.

Типичные черты нарцисса-жертвы

А вы не могли бы еще какие-то типичные черты для нарцисса-жертвы сказать?

Для него самого, или для его жертвы?

То есть вы не имели в виду, что нарцисс – жертва?

Нарцисс тоже может быть жертвой.

Для такого нарцисса, который жертва.

Он действительно бывает пересаживающимся со стула на стул, то есть, например, это нарцисс – жертва нарциссической мамы, и в отношениях с мамой он – жертва. Мама – это тот, кто его держит при себе, тот, кто постоянно требует, выдвигает все новые и новые претензии. Главный человек, который не разрешает быть собой. Потом он подрастает, и он уже становится мучителем по отношению к кому-то, кто будет жертвой по отношению к нему. То есть там была такая роль: мучитель и жертва – он и мама, поскольку он с мамой прожил много лет, он хорошо знает, как быть мучителем, но с мамой это было нельзя, мама сильнее. Но он может и с мамой поменяться ролями, когда мама станет старенькой, более слабой, и может найти себе кого-то, другую женщину, с которой будет проделывать то же самое, что мам проделывала с ним, но уже в других ролях. Он будет в роли «мамы», женщина будет в роли «маленького его».

Партнер для нарцисса

А не может быть такое, что нарциссу свойственно выбирать партнера тоже нарцисса, или они вместе вообще не выживут?

У нарцисса есть три любимых партнера: первый – это тоже нарцисс, и они могут даже какое-то время неплохо сосуществовать и ладить, они, как правило, долго торгуются друг с другом, то есть если это мужчина и женщина встречаются, то там идет такая торговля, что она, например, опоздала, чтобы показать, что она более ценна, а он вообще ушел, не дождался. Это «Сказка про Журавля и Цаплю». Там такие долгие-долгие торги, кто из нас важнее, если они доторговались и стали вместе, то там все-таки обычно выделяется лидер, и вице-президент.

Другой любимый партнер – это шизоид, потому что он достаточно замкнутый, тоже холодный, и он может существовать в своем мире. Это может быть пара: нарцисс – шизоид. Например, успешный бизнесмен, и жена, которая сидит дома в каком-то загородном коттедже, и они видятся раз в неделю, но при этом, она живет в своем мире и ей не нужно оттуда никуда высовываться и ей там хорошо.

И еще один любимый партнер, это – человек с пограничным личностным расстройством, который балансирует между неврозом и психозом. Нарцисс и пограничник – это тоже такая сладкая парочка, и чаще всего нарцисс – это мужчина, а пограничница – это женщина, но бывает и наоборот, но реже. Нарцисс для пограничника привлекателен тем, что это такой человек со стержнем, по крайней мере, он производит впечатление человека личностно сильного, на которого можно опереться, который может какую-то идею дать, смысл, и за ним пойдешь. Образ такой семьи – это царь и народ. В этой семье нарцисс – это царь, а пограничник – это такой народ, относительно хаотичный, но в то же время ведомый и народ царю дает подкорм самооценки, периодически поет дифирамбы, восхищается; царь народу дает какую-то организацию, потому что пограничник – это человек хаотичный, эмоционально разобранный. А тут получаются такие взаимодополняющие друг друга личности. Если у нарцисса все заперто, все продумано, он никакой спонтанности себе не разрешает, он постоянно следит за тем: «как я выгляжу здесь, как я выгляжу там», пограничник – всегда настоящий. Он захотел – выругался, захотел – похулиганил. Захотел – рассмеялся как ребенок. Он такой очень детский,

эмоциональный и очень спонтанный. И он за нарцисса делает то, что он сам не разрешает себе. Что он может хотел бы, разуться, побегать босиком по травке, выразить свои настоящие эмоции, а мне нельзя, ведь «я же царь, я же в костюме». Пограничник при нем делает все, что хочет и компенсирует какую-то его недостающую часть.

Еще ко второй паре, о которой вы говорили, про шизоида. Насколько я знаю, шизоид – это как раз тот тип, который порождает идеи. Ему хорошо в своем мире, и он порождает много идей оригинальных, странных, и ему это хорошо. А может быть так, что у нарцисса с шизоидом образуется достаточно не то, чтобы теплое, но тесное партнерство? Шизоид транслирует какие-то идеи, нарцисс чувствует, что из этих идей можно сделать крутой бизнес, берет и эти идеи реализует. Шизоид порождает идею, а нарцисс оборачивает это в красивую обертку и идет с шизоидной идеей спасать мир? Может быть такое?

Так часто и бывает. Бывают такие или супружеские союзы, где шизоид говорит: «А не построить ли нам мост отсюда до Парижа?». Нарцисс просто берет и делает, и мост появляется на следующий день. Или такие партнеры в бизнесе, один из которых может быть такой несколько странненький, замкнутый, некоммуникабельный, ему переговоры трудны, но ему прекрасно удаются идеи. Он изрек идею: «О! А давайте вот это сделаем!» Нарцисс уже сделал.

А это может быть основой для возникновения каких-то теплых чувств между двумя этими холодными персонажами? Может их выгодное и приятное обоим взаимодействие как-то их раскрыть друг другу?

Они скорее становятся друг другу нужны, полезны, функциональны. И, понятно, что по мере того, как люди живут дольше, взрослеют, у них защиты ослабевают, возрастные кризисы; они бывает, что ломаются, что уже перестают работать, и может быть тогда люди начнут потихоньку открываться, если это именно многолетние отношения, если они не на разовый проект встретились, они много лет вместе, и как-то уже достаточно для того, чтобы как-то немного открыться друг другу.

А нарциссическая женщина, вступив в отношения с мягким, теплым эмпатичным мужчиной, может сохранить с ним длительные отношения, или она , сто процентов, будет такие отношения обесценивать?

Если она поняла, что она именно такая и ей такое подходит, часто бывает уже не в первом браке, не в первых отношениях, было несколько ей подобных, она поняла, что с ними тяжело, а потом встретила такого. Может, конечно, если они понимают, что каждый на своем месте, что они дополняют друг друга, если они оба готовы мириться со своими ролями, которые может быть не совсем традиционные: жена-добытчица и муж домохозяин, или не домохозяин, но в меньшей степени добытчик, художник какой-нибудь.

Но ведущую роль в этих отношениях будет играть именно женщина-нарцисс? То есть если женщина-нарцисс такого мужчину отвергла, то такому мужчине нечего и пытаться как-то до нее достучаться?

В начале бывает так, что женщина понимает, что это – ее, но не понимает, почему. И она, в начале пытается из него лепить нечто себе подобное: «Надо тебе на работу, надо тебе карьерно подняться», то есть она пытается делать из него то, что она хотела бы делать из себя. Когда она видит, что этот человек по сравнению с ней более хаотичный, более эмоциональный, никакая карьера ему не нужна, он хочет на трубе играть, или что-нибудь другое делать, она оставляет попытки, и за это время она убеждается, что он хорош совсем другим. Что кругом в общем-то не так много мужчин, которые с ней быть хотят. Мужчины на нее похожие, такие же нарциссичные, как правило, вообще не хотят. А он ценен тем, что это – такой верный партнер, может быть совсем не карьерный и не амбициозный, но тот, с кем у нее очень хороший альянс, с кем они могут семейные обязанности распределить. И эмоционально он ей дает ту поддержку, которую ей самой себе давать сложно, или другим людям. Просто тоже можно сказать, как муж и жена в традиционной семье, только они несколько ролями поменялись.

А ему-то такому мягкому эмпатичному мужчине, зачем такое сокровище?

А у него же своего внутреннего стержня нет, ему нужно на кого-то опираться, кто был бы, как раз, более жестким, и мог бы как-то его организовывать. Просто если он будет без такой жены, он впадет в полный хаос, пропадет и станет просто социально дезадаптирован, потому что он себя не очень организует, она как раз такое организующее начало в семье.

Давайте подумаем, что мы еще важное упустили. Мне самым важным моментом показалось открытие нарцисса, то, что как раз та-то часть, которую он прячет, не уважает, и боится проявлять, она-то и сотворена Богом, а то, что он транслирует – это нечто искусственное и фальшивое. Наверное, важный еще вопрос, а как с этим быть, если ты это в себе обнаружил? Когда он обнаружил в себе такую близнецовую пару, действительно очень страшно бывает из режима одного переключаться в режим другого. И тут важно в отношении этой своей близнецовой пары не включить привычный для него режим «идеализация-обесценивание», то есть «Электроник» плохой, его вообще нужно на свалку, и теперь я буду живым, и я без него прекрасно обойдусь. На самом деле нет, и тот и другой – это он, и к «роботовой» части он может и испытывает очень много благодарности, потому что это человек, который тоже он, и это – та его часть, которая ему много лет помогала справляться, которая помогала выдерживать. И если бы робот был отключен не вовремя, то он бы просто рассыпался, он просто встретился с невыносимой для себя болью. И он бы или сошел с ума, или у него какой-то механизм самоуничтожения запустился. И очень важная часть – тоже приносить благодарность за то, что это – тот «я», который все эти годы был, который мне помогал выбираться, который сильный, мужественный, выдерживающий, и так далее. То есть, если раньше он не принимал «этого себя», то важно, после того, как ты это осознал, не начать не принимать «того», а принимать себя целиком.

Любую ли установку на успех, на достижения, на то, чтобы быть сильным, самого себя преодолевать, следует считать нарциссической? Все ли сильные люди имеют нарциссический комплекс?

Нарциссическую составляющую вообще все люди имеют. Что же касается достижений, преодоления, очень важно, чтобы это в борьбу с собой не превращалось, а в какой-то, может быть, мирный договор с собой, потому что когда с собой начинают бороться, это при любом типе личности до добра не доводит. Существует такое распространенное выражение, что если ты в чем-то хочешь сделать себя лучше, ли в плане внешнего вида, хочешь похудеть, хочешь накачать мышцы, выучить иностранный язык, занять более высокую должность, что угодно, сделать что-то хорошее, как-то развить, ты можешь только того человека, которого ты любишь. То есть нелюбимому человеку ты ничего хорошего сделать не сможешь просто потому, что ты не любишь его, поэтому себя важно полюбить сначала, и каким-то совершенствованием себя заниматься не как борьбой с собой что: «Ах, ты – жирная ленивая свинья, а ну пошел!», а именно, как таким процессом, в котором ты с собой мирно договариваешься и делаешь себя лучше именно из любви к себе.

Гордыня или тщеславие?

Если с точки зрения аскетики православной посмотреть на нарцисса, основная его беда, основная его болезнь – это все же гордыня или тщеславие?

Мне кажется, все-таки гордыня, потому что тщеславие – это что-то такое более легкое, что-то выражаемое. Он же может никому не признаваться, что на самом деле он – «властелин мира», может носить это глубоко в себе, так что это – именно гордыня, а не тщеславие. Конечно, тут может быть и элемент пустой похвалы: «Я выхожу на площадь и я рассказываю о своих достижениях, какой я замечательный». Конечно, чем умнее нарцисс, тем он будет, это глупо же, в себе прятать. Он может вообще никому не признаваться в своих фантазиях о грандиозности, что ему какая-то исключительная судьба уготована, что он обязательно должен добиться богатства, успеха, славы. Скорее гордыня, и нарцисс, это тот тип, которому традиционная православная церковная жизнь наиболее полезна. Если бывают люди, например, мазохисты у которых большой риск, что если они придут, будут смиряться, считать себя ниже всякой твари, то им станет только хуже, они как раз здоровой своей части начнут вредить, то для нарцисса: «почитай себя ниже всякой твари», «садись за столом последним», «если тебе супа не досталось, значит так и заслуживаешь по грехам» для них как раз это все оказывается целительно. Похоже, что аскетика – это то, что во многом нарциссы для нарциссов и придумали, чтобы со своими главными страстями бороться, а не со страстями других типов. Наверное, за счет своей активности, они больше всего книг писали, чаще становились игуменами.

Гордыню, как мать всех пороков, наверное, обозначил человек, который это чувствовал.

В любом случае обозначил активный человек, а если он активный, инициативный, пишущий, то, скорее всего, в нем это было. Скорее всего, он в себе выделил эту главную страсть, в чем его очень большая заслуга, что он сам в себе это смог увидеть. Такую, изображаемую, как змею, от которой происходит все остальное.

Я еще встречала мнение, что нарцисс – гордец, в отличие от человека тщеславного более спокойно может отнестись к критике, потому что человек тщеславный слышит в критике то, что: «ты – плохой», и ему важно изменить свой имидж в глазах других людей. А для истинного гордеца все-таки важнее быть классным в своих собственных глазах. Когда ты слышишь, что ты – не очень, ты думаешь о том, как это изменить, чтобы восстановить эту классность в своих глазах. Насколько справедливо такое мнение?

У истинного гордеца может быть очень сильный защитный механизм. Он на самом-то деле знает, что он классный и крутой, и у него включается механизм обесценивания критика: «А кто он вообще такой, чтобы мне это говорит? Сам-то он что может?»

Это здорово описано у Аввы Дорофея. Где он все удивлялся одному брату, который никак не реагировал на критику, и спросил, как он этого достиг, а тот спросил: «Разве это люди? Это лающие псы!»

Вот именно, у него происходит такая дегуманизация, что это уже не люди, а лающие псы, камни говорящие…

То есть истинный гордец скорее не заметит критикана.

Скорее, какие-то чувства им нераспознанные, у него эта критика вызовет, то есть он будет на самом деле злиться, но это не осознавать, не называть это злостью. И у него включится защитный механизм: «Я этого не слышу, и те, кто говорит, они-то кто? Они вообще не люди».

Возможное влияние церковной среды на формирование нарциссических черт

Может ли церковная среда на ваш взгляд провоцировать в детях формирование нарциссических черт, в том смысле, что они могут воспринимать эту среду, как очень нормативную. Надо вести себя правильно, удобно, соответствовать тому, как Церковь от тебя требует. Может ли сформироваться такое представление у детей, и соответственно, черты нарциссические?

Может, конечно, если это или детский сал православный, или гимназия, или воскресная школа, гимназия, лагерь какой-то, где очень большое значение уделяют внешнему, где именно педагогический коллектив, или какое-то учебное заведение выступает в роли нарциссического родителя. В семье – это мама, которая принимает только таким, и не принимает таким, а там это именно школа или учитель или сам подход.

Если он, например, начинает послушание превозносить. Послушание для детей это вообще не добродетель, и немножко путается, послушание – это только у монахов в монастыре добродетель. Но часто родители и педагоги православные, мне кажется, начинают преподносить по отношению к детям послушание, как очень важную добродетель. Не может ли оно наоборот исказиться и сформировать ложное «я», удобное: «я – послушный».

Скорее всего, если родители именно это заведение выбрали и туда ребенка отдали, значит там что-то есть созвучное, значит там что-то есть похожее на домашнюю среду, что их привлекает. И, конечно, формированию нарциссических черт может способствовать большое внимание к внешнему, жесткое пресечение естественных проявлений ребенком себя: «Не бегай, не кричи, здоровайся».

Можно комментарий? Это мне напомнило: в некоторых священнических семьях детям говорят: «Ты не можешь так себя вести, ты сын священника». Получается, типаж, который определяет все поведение ребенка. Допустимо поведение только в рамках той роли, которая ему создается родителями, и он не позволяет себе делать то, что хочет, потому что ему нельзя так делать, потому что он сын священника. Это оно?

Тут еще вопрос, сколько это занимает в жизни. То ли он полтора часа в неделю на литургии должен чего-то не делать, потому что он сын священника, то ли он очень большое время так живет. И в семье он чего-то не должен делать, потому что он сын священника, и каждый день в учебном заведении, куда он ходит, и в какой-то дворовой компании. Если он двадцать четыре часа в сутки должен соответствовать, тогда это – другое. А если у него, хотя бы где-то, есть пространство, где он может быть собой, это может быть не так травматично, не так разрушительно, а если совсем нет, если всегда надо быть «роботом»…

Жизнь – гонка за медалями

Можно ли в целом сказать, что для нарцисса духовная жизнь, даже не церковная, а духовная, это такая же жизненная арена, где надо выше, больше, круче и сильнее. Где нужно чего-то достигать, примерно, как в спорте медали берутся?

Конечно, это такой же силовой подход, который привычно переносится. Но отсюда традиция не показывать свои подвиги, не рассказывать, сколько ты молишься, потому что для нарцисса очень сильно искушение рассказать, насколько он и в этой сфере крут. Тут получается, что единственное, что он может демонстрировать, это знание, поэтому они любят образование духовное получать. Даже если человек не собирается быть священником, катехизатором, бывает при этом тяга к знаниям, которые потом можно демонстрировать не как интеллектуальное, а как некоторое духовное достижение. «Сколько я поклонов кладу», это, может быть, никто и не увидит, но как достижение я могу предоставить что-то, то я выучил, что-то, что я написал. Конечно, тут тоже идет постоянное достижение новых ступеней пьедестала. Он может забыть, зачем я пришел в Церковь в начале. В начале, я, может быть, пришел, чтобы со своей депрессией справиться, чтобы мне стало не так больно. А потом я увидел, что здесь тоже люди занимают первые места. «О! Я побежал, я вижу теперь для себя цель. Я посоревнуюсь с другими в чем-то, в чем здесь можно посоревноваться, в чем-то, что я вижу, здесь бывает результатом. У меня будет больше всех детей. У меня будет самый посещаемый сайт. У меня книга бы выйдет самым большим тиражом». Что еще в Церкви бывает такое материально измеряемое? Если найдется что-то материально измеряемое, то понятно, что нарциссы там будут первые.

А «Лествица» нарцисса не вдохновит?

А как узнают? Он придет и скажет, что я достиг уже ступени любви. Кто поверит? Что у меня двенадцать детей, и что у мен есть сайт с такой-то посещаемостью, или я книги издаю огромными тиражами, это все материально ощутимо. Книги на складе лежат, на сайте стоит счетчик, дети бегают. А ступени любви ни в чем не измеришь.

То есть его все-таки волнует больше, чтобы его успешность была измеряема по понятной и четкой шкале, где точно не запутаешься, или все-таки его привлекает сам факт того, что есть какая-то шкала, и можно чего-то достичь для себя в собственных глазах? Или ему непременно нужно всю публику притянуть к тому, чтобы она видела, что он чего-то достиг?

Ему нужно очень много работы проделать, чтобы самому начать отслеживать свои достижения. А так – это постоянная гонка на стадионе. Стадион, зрители, это все – в чем он существует, и без чего его самооценка легко рассыпается. Понятно, что трудно сконцентрироваться на внутренних достижениях, а нужно что-то такое: собрать митинг, сделать что-то еще. Что увидят, что даст картинку, что можно измерить в сантиметрах, килограммах, числах и так далее.

Если обращаться к мотивам, стремлениям нарцисса к достижениям, к похвале, можно ли сказать, что это потребность родительского одобрения, которого ему не хватало для того, чтобы чувствовать себя, что он хороший, что его любят, что он нормальный и хороший?

Он постоянно ищет, в тяжелых случаях до старости, потому что сам давать одобрение себе, он так и не научился. Он не может сам себя оценивать, насколько я настоящий, насколько я хорош, где я нахожусь. А родительская фигура тут очень помогает, и бывает даже иногда смешно наблюдать, что какой-нибудь очень состоятельный, очень статусный в миру человек находит себе духовника совсем простого, без всяких регалий и становится от него очень зависимым, потому что «подсаживается» на такой «крючок одобрения». Это может быть именно или духовник, или какой-то значимый человек в церковной жизни, например, бабушка у подсвечника пусть скажет, что я хороший, я буду сюда ходить, ставить свечи самые толстые, лишь бы она меня одобрила.

Можно ли тогда сказать, что путь терапии нарцисса, это развитие в нем адекватного самоодобрения, самооценки, которая утоляет его жажду во внешней похвале.

Наверное, его постепенное пересаживание с «иглы внешней оценки», на которой он сидит, как на наркотике, на здоровые собственные опоры. И я бы сказала, что это – одновременный процесс, как он в себе начинает различать понемногу настоящего себя, и разрешает себе быть настоящим хотя бы в некоторых ситуациях, так, когда он себя настоящего видит, он может уже и одобрять, и поддерживать, и не быть от огромной толпы внешних оценщиков настолько зависимым. Потому что если для обычного человека ситуация, когда у него нет команды поклонников, это нормально, ему непонятно, зачем они нужны, у него есть близкие, есть семья, есть круг друзей, ему с ними хорошо. Нарциссу обязательно нужен стадион, и это могут быть совершенно чужие холодные люди, на самом деле безразличные, но главное, чтобы они погромче кричали, чтобы они побольше цветов бросали, и тем фактом, что они собрались и заполнили все трибуны, показывали мне мою значимость.

Получается, что недостаток любви и принятия может толкнуть человека к тому, чтобы он стал нарциссом. Нарцисс в себя обязательно включает стремление к тому, чтобы чего-то достичь. Не получается ли, что если человека изначально с детства любят, принимают таким, какой он есть, то у него значительно меньше шансов быть человеком с установкой на активность, и т.д. «А зачем, собственно быть активным, а зачем собрать все золотые медали и серебряные заодно, если меня любят и так, зачем?»

А зачем ему, правда, их собирать? Можно быть простым человеком. Не обязательно стремиться к каким-то великим достижениям. Если они нарциссу нужны просто как хлеб, как оправдание его существования, то более здоровому человеку они нужны постольку-поскольку. Ну попробую, поборюсь за золотую медаль, получу – хорошо, не получу – меня и без нее любить будут. Там просто это вопрос жизни и смерти: или я достигаю, и тогда я живу, или я не достигаю, и тогда меня вообще нет, тогда я вообще сам не понимаю, а в чем тогда выражается, что я вообще есть.

Тогда получается, что в основе активной и сильной жизненной позиции, то, что под этим обычно подразумевается, лежит недостаток любви и нехватка принятия? Так получается?

Да. Что же с этим поделаешь?

Существуют разные мотивы. Одно дело, стремиться к похвале, а другое дело – к достижениям, которые несут ценность другим людям. Они меня могут не хвалить. Но мне важно, что мой труд принес ценность, я чувствую, что я ценен.

Может быть я, конечно, ошибаюсь, но мне кажется, что и в основе этого желания облагодетельствовать мир, тоже лежит вполне себе нарциссическое, просто оно более умное и более завуалированное. Потому что вот так, здоровый человек, которого любят и принимают, насколько я могу судить, не будет особо рваться спасать голодающую Африку.

Почему полезно изобретать лекарство от рака?

Да-да, я про это и говорю. У него есть какой-то круг близких ему людей, которых он любит естественным образом, и он внутри себя понимает, что если он делает окружающим ему близким хорошо, то ну и хорошо. А он уже вносит свою лепту в то, чтобы мир был круче. А если человек ставит какие-то более высокие стратегические задачи, то что-то тут не так. Мне так кажется.

Существует такая поговорка, что все самое прекрасное в мире сделано нарциссами и для нарциссов. Если сравнить, что такое достижение для нарцисса и для более здорового человека, для более здорового – это вишенка на торте. «Я и так сыт, меня и так любят, мне и так хорошо», то для нарцисса – это, как стакан воды для умирающего от жажды. Мне нужно это достижение, иначе я вообще прекращу свое существование, потому что тогда непонятно зачем. Я и так-то не очень понимаю, кто я и зачем я живу, а так я хотя бы вижу через достижения. Если я через это перестану себя видеть, тогда все, в гроб ложиться, помирать.

Спрашивают, бывает ли так, что два нарцисса вместе уживаются за счет того, что у них разные сферы самоутверждения? Она - актриса, он – писатель.

Почему бы и нет?

И они могут взаимно друг другом восхищаться?

Могут. Но может быть так, что им вместе холодновато, что если это нарцисс с другим типом, то там кто-то более теплый, а в принципе, если они оба не очень к теплу готовы, и сами его не особо излучают и не воспринимают так сильно от других, то им может быть и нормально при такой температуре, они оба холодные – и что? И нашли друг друга.

Заключение

У меня сегодня главной целью было несколько повысить градус любви к нарциссам, что-то такое сказать, может быть в противовес этой массированно идущей информационной кампании. Мне бы интересно было узнать, удалось ли это в какой-то степени или нет, может быть что-то еще стоит о них рассказать, чтобы стать ближе к цели?

Мне кажется, что это очень симпатичные люди, но возможно, я субъективна, потому что выросла среди таких людей, и не очень себе представляю, как иначе. И мне кажется, что те, кто близко знаком с такими людьми, и те, кто пользуется плодами их достижений, как-то понимают, что есть вещи, на которые лучше закрыть глаза, в случае с нарциссами, и принять. Просто принять, потому что ты это не можешь изменить. Мне кажется, хотя, может я ошибаюсь, что такая кампания, против нарциссов, направленная на то, чтобы их ругать, изобличать то, что они такие холодные, роботоподобные, и так далее, мне кажется, она не сильно должна действовать на людей, реально и близко знакомых с таким типажом. Она скорее на тех, кто видит таких людей только снаружи, и, прочитав про то, какие они опасные и ужасные, решит, что «Ой, и правильно я делал, что держался от них подальше».

Такого типа процентов девяносто на руководящих должностях, практически все, кто ходит на работу, и на работе есть начальник, с нарциссом соприкасается. Поэтому, если этот типаж демонизировать, ну что ж тогда, всю систему управления ликвидировать, или на работу дольше не ходить, как тогда быть?

Может быть, поэтому так и ругаются на начальство, часто и бесплодно, что никак не могут понять, что нарциссы хорошие?

Сказать: «Они – хорошие», это тоже такая нарциссическая идеализация, у которой два полюса: черный и белый. Может они в чем-то хорошие, может не во всем, но в чем-то.

Понятное дело. Но те, кто не нарциссы, они разве лучше?

В чем-то может быть, почему нет?

Для меня главный вывод этой лекции был в том, что я могу сделать для этого человека? Это, опять, все то же самое: принимать его таким, какой он есть, любить его независимо от того, делает ли он что-то хорошее или нет.

Может быть еще такое бытовое, как перестать об него раниться?

Об нарциссов ранятся, когда есть невротические неоправданные ожидания. Есть такие люди, которые неоправданно ждут любви вообще от всех. «Я встретил человека, он такой прекрасный!», и тут я переношу свои чувства и свои ожидания на него. Я его считаю прекрасным, значит, по определению и он меня считает прекрасным, он меня уже любит. Я к нему приближаюсь как к человеку, который меня уже любит, жду от него просто потока любви, а ничего подобного нет, есть стена холода. Она есть, может быть даже не потому, что он очень нарциссичный и жесткий, и я к нему со всей душой, а он меня отбрил. А просто потому, что он чужой. Потому что я с ним у себя где-то в душе сблизился, а он еще никаких шагов не делал, а я этого не понял.

Может быть, способ об них не раниться, это – не делать того, что для нарциссов характерно, не идеализировать преждевременно, и не ждать тепла оттуда, откуда ему пока взяться нет причины. Нет причины всех нас любить.

В общем, они хороши в социальном контексте, все обустраивают, но близко, если хочется тепла, лучше выбирать кого-то другого.

Дружба или брак, это на любителя.

Может быть, как раз для тех, кому таких сильных деловых качеств не хватает, как тут уже было сказано.

Может быть, кто сам или слишком асоциален или слишком хаотичен, и для того, чтобы справиться, нужен такой партнер, который может быть холодноват и жестковат, но он меня соединяет с миром при этом.

А если нарцисс все осознал и встал на путь исправления, он перспективен в плане брака, в плане отношений? Может что-то измениться? Или это уже на всю жизнь клеймо, даже если ты понимаешь, что ты – нарцисс, ты с этим уже ничего не сделаешь?

Это отнюдь не клеймо, очень важно, если человек это осознал и начал над собой работать. Часто нарциссы начинают над собой работать после того, как партнер напугал разрывом: «Все, или ты меняешься, или я ухожу». У них в такой момент часто очень переворачивается картина мира, потому что если раньше они считали себя прекрасными, всеми желанными, а партнера очень от себя зависимым, тут оказывается, один человек, который еще может быть не феерически счастлив со мной, а может вообще хотеть уйти от меня-то, от идеального партнера, и это может стать толчком для серьезной работы над собой. И если самому человеку с такими чертами об этом рассуждать, то очень важно, чтобы это не стало созданием еще одной личины: «Ах, ты хочешь, чтобы я был таким, ну я тебе такого сыграю!» А на самом-то деле мне становиться таким никаких причин нет. И если он действительно начнет это глубоко осознавать и меняться, хотя бы для того, чтобы не оказаться в одиночестве, не потерять человека.

Для него осознать близость, осознать, что этого человека потерять мне было бы больно, это тоже некоторый показатель слабости. Нарциссам очень трудно бывает в терапии сказать: «А я оказывается, мужа-то люблю, жену люблю, друга люблю. Любить кого-то и быть живым человеком, которого могут бросить, это очень большой признак несовершенства. И это открытие большим шагом может быть, что я оказывается тоже человек, и меня могут бросить, и мне потерять больно. Несмотря на это, я решаюсь на близость. Я не знаю, к чему это приведет, может быть со мной дальше быть не захотят, но я сейчас рискну.