В данных семинарах библеист В. В. Сорокин подробно разбирает ветхозаветную книгу Псалмов, написанную, по преданию, царем Давидом и являющуюся собранием возвышенных священных гимнов, обращенных ко Творцу вселенной. В данном собрании содержатся материалы с нескольких курсов — с 2006 по 2012 год — которые, в общей сумме, включают в себя 192 лекции. Преподаватель подробнейшим образом разбирает книгу по главам, углубляется в особенности оригинального текста (в том числе языковые), и поясняет слушателям огромное количество деталей. Цикл будет полезен всем людям, которые всерьез интересуются Ветхим Заветом, его смыслом и духовным содержанием.
Данный текст расшифровка семинара из курса о Псалмах, аудио и видео которого можно найти по адресу http://predanie.ru/sorokin-vladimir-vladimirovich/seminary-po-knige-psaltir/#/audio/
Предание.ру - самый крупный православный мультимедийный архив в Рунете: лекции, выступления, фильмы, аудиокниги и книги для чтения на электронных устройствах; в свободном доступе, для всех.
Псалом 8
Семинар 1
Сегодня у нас 8-й Псалом. Давайте его прочитаем.
2 О, Ягве, Господин мой! Как величественно имя Твоё по всей земле! Ты, который открыл величие Твоё на небесах.
3 Ты из уст младенцев и грудных детей основал силу для врагов Твоих, чтобы споткнулся враг Твой, ненавидящий Тебя.
4 Когда увижу я небеса – творения пальцев Твоих. Солнце и звезды, которые Ты создал.
5 То что такое человек, что Ты его помнишь? Что такое сын человеческий, что Ты к нему приходишь?
6 А ведь ты немногим умаливаешь его пред Богом. Славой и великолепием Ты увенчал его.
7 Ты сделал его Правителем над всеми творениями рук Твоих и все положил под ноги его.
8 И мелкий скот, и крупный скот весь, и всех животных, которые в поле.
9 И птиц небесных, и рыб, которые движутся путями морскими.
10 О, Ягве, Господин мой, как величественно имя Твоё по всей земле.
С синодальным переводом не очень много различий. Единственное на что хочу обратить ваше внимание, это не единственный благочестивый перевод: немногим умаливаем перед Богом. Благочестивые переводчики обязательно стараются как-то иначе перевести. В синодальном переводе - перед Ангелами или как-нибудь ещё. Немногим умаливаем перед Богом – страшно так переводить, а, тем не менее, написано именно так.
Казалось бы избитая тема: человек перед Богом, человек перед миром. А что такое человек? И что такое всё человечество? В первом случае стоит слово энош. Это в переводе не совсем обычный человек, то, что переводят как муж, сильный человек , могущественный. Может высокопоставленный, то есть видный человек. Но и такой человек перед Богом песчинка.
И сын человеческий имеется в виду род человеческий. Человечество, всё взятое в целом, всё равно песчинка. Самые выдающиеся его представители, самые заметные и самые видные, всё оно в целом, если посмотреть на Вселенную, всё равно песчинка.
С другой стороны, человек немногим меньше Бога. Вот когда говорится, что всё человеку дано под его власть, в его управление, как раз имеется в виду именно это. Бог сотворил, не человек всё это сотворил, но очень многое Бог отдает человеку, под его власть. И в определенном смысле, человек не многим меньше Бога.
Начинается и заканчивается этот Псалом одной и той же фразой: О, Ягве, Господин мой, как величественно имя Твоё по всей земле! Фраза ключевая. Потому, что всё-таки библейский человек - это существо, которое в состоянии призывать имя Бога. Человека, с библейской точки зрения, можно и так определить: это существо, которое в состояние призывать имя Божие. И если человека взять просто так, как естественное творение, одно из множества творений, то смотреть не на что – песчинка. Что отдельный человек, что человечество. Но, если посмотреть , как он призывает имя и понять, что один человек только может это делать, а Небеса молчат. Сами по себе Небеса - молчат. Другое дело, что Бог через эти Небеса являет Своё величие. Но это только человек знает. Небеса об этом не знают. И они молчат, а человек призывает имя. Имя Божие. И сразу всё меняется.
Этот Псалом больше всего икону напоминает. Или древнюю фреску, которая иконе предшествует. На этих фресках, как и на иконах, было одновременно несколько планов и несколько систем перспективы. Некоторые объекты, которые изображались на этих иконах или фресках существовали в одном художественном пространстве, а некоторые в другом. Так и здесь, человек, призывающий имя Божие в одном пространстве, а всё остальное творение, не призывающее имя - в другом.
Это совершенно нормальный подход. Не случайно, например, раввинистическая традиция говорит о том, что у Торы два начала. Одно, это, что мы на семинарах разбирали, дрешит – в начале, а второе, то, что начинается с 20-й Главы Исхода - декалук. Одно начало – это Бог, творящий мир, второе начало – это Бог, дающий Заповеди Своему народу.
Так и здесь. Две перспективы : одна - творение как таковое, а другая, человек - призывающий Бога.
Во-первых, имя. Мы с вами говорили об имени и об именах на предыдущем семинаре. Мы говорили о том, что человек дает имена и это не случайно. Мы говорили о том, что до падения у человека нет имени. Потому, что имя означает, что я отношусь к тому, что называю, скорее как к объекту. Прямо как кличка. Это у падшего человека имя становится средством выделить его из толпы, которого до падения не могло быть.
Встает вопрос, что тогда говорить об имени Божием? Как это понимать? И как понимать то, что Бог сам открывает человеку некие имена? Здесь, в частности, упоминается имя Ягве. Открыто оно было не сразу. Оно открылось только Моисею на Синае, или вскоре после. Но получается, что Бог открывает человеку именно Своё имя. При том, что мы с вами говорили, что любое название и даже имя собственное, это некое определение. А Бога не определишь. По логике вещей у Бога не может быть имен, но в Библии они есть, и к тому же Им Самим открытые.
Разные грани. Мне одну грань, вам другую, а прочим – все остальные. Теперь давайте подеремся из-за граней, посмотрим , чья грань лучше. Ну а как же не драться? Какая же это будет теология? Теология вся к тому и сводится к той самой притче индийской о слоне и о мудрецах. Мудрецы с завязанными глазами ощупывают слона. Кто-то говорит, что это дерево, кому лапы достались; кто-то говорит, что это змея, кому хобот достался; кому хвост достался, тот говорит, что что-то напоминающее плётку и так далее. А потом такая драка была, пока глаза не развязали. Так что с гранями понятно.
Но если всё-таки представить себе, что Библия – книга не богословская, а оно так и есть, и если представить себе, что имена совсем не для того открывали, чтобы потом писать на эту тему диссертации и статьи, а для обращения к Нему. Будь то личная молитва, будь то литургическая молитва, храмовая, например. Как это возможно, учитывая всё то, о чем мы говорили только что на семинаре о Пятикнижие? Мы ограничиваем Бога или Бог ограничивает Себя? Или мы Его с Его согласия? Как это понять? Не делай себе статуй и никаких изображений. Но имя – тоже изображение. В определенном смысле.
С именем, с откровением имени, всегда связывалось некоторое Богоявление, некоторая теофания. И для нас часто теофания, вот то, что было на Синае, или хорошо пусть не то, что было на Синае, а то, что происходило периодически в Иерусалимском храме, где иногда видели сияющий Престол Славы и на нем Ягве в человеческом облике восседает. Вроде того, что видел Исайя в 6-й главе: я видел Престол и т.д.
Мы часто это воспринимаем как что-то объективное: есть видение Престола Славы. Оно есть и всё. Это данность. Так же как сияющее облако, которое Моисей увидел на Синае – вот оно есть и всё. И при этом мы совершенно не замечаем того, что эти вещи теснейшим образом связаны. Связаны с нами, с теми, кто это видит, с теми, к кому это обращено. Моисею, с одной стороны, тут же открывается и имя, или дается обещание, что новое имя будет открыто. Затем оно открывается. С другой стороны, если взять ту литургическую храмовую традицию, яхвистскую , то судя по всему, что мы о ней сейчас знаем, видение Престола чаще сопровождали торжественные моменты богослужения, момент призывания Священного Имени. Храмовое богослужение, оно фактически получило второй кульминационный момент наряду с жертвоприношением. Это как раз момент торжественного провозглашения Священного Имени. И с ним, с этим именем, с моментом его торжественного провозглашения, связывалось это видение – видение Престола Славы.
Теофания и молитвенное призывание – вещи, теснейшим образом связанные. Возможно я сейчас говорю вещи для вас совершенно очевидные. Понятно, что молитва – это общение, а раз так, то можно ожидать теофании. Но, кроме всего прочего, есть и ещё один очень важный момент. Во- первых, это означает что Бог, действительно, ради нас вмещает Себя в некоторые нам понятные рамки и формы. Это совершенно очевидно. Вы понимаете, что Престол Славы вовсе не означает, что Бог похож на человека. И что он действительно сидит на Престоле, как вроде дедушка на облачке, которого иногда в православных храмах изображают. Кстати, это карикатурная попытка изобразить Престол Славы. Хотите, можете смеяться, или плакать, но это так. Я понимаю, что между той картинкой и тем Престолом, о котором в Библии говорится столько общего сколько между Ангелами и ангелочками, которых обычно рисуют. Но, тем не менее, это факт. Это мера деградации религиозного искусства.
Имея в виду всё это, давайте ещё раз вернемся к тому, что имя – это, во-первых, определение и во-вторых, особенно странно в этом случае, это и некоторое отношение как к объекту. Да, Бог действительно вмещает себя в некоторые рамки. Был Бог как Великая Тьма для Авраама, а для Моисея это уже как некое Сияние, некий Свет. Тьма, здесь адекватнее. Неведомый, не воспринимаемый, невидимый Бог, действительно должен человеку быть виден как Великая Тьма. Когда перед нами что-то чего мы не воспринимаем субъективно для нас это нечто абсолютно черное, темное.
На фоне этого, то сияние, что Моисей видит, не говоря уже о видении Престола Славы, это некие формы, которые делают присутствие Божие воспринимаемым для нас, для людей. И тут же как только появляется новый вариант теофании, как в случае с Моисеем на Синае, принципиально новый, и начинается новый этап отношений с Богом или народа с Богом, также дается и новое имя. Человеку предлагается как-то определить Бога и как-то связать его с собой. Странно, парадоксально, но это так. Бог позволяет человеку общаться с Собою по-человечески. Не просто на уровне воспринимаемой формы, но и на уровне воспринимаемых для человека отношений, который, например, без имени, в падшем состоянии, общаться с другим человеком практически не может. Или хотя бы без какой-нибудь формы обращения. Тем самым получается, что теофания – это всегда встреча. Что мера присутствия Бога в мире зависит не только от Бога, но и от человека. И что само это присутствие – это всегда встреча, каждый раз новая встреча Бога с человеком, но и человека с Богом, конечно.
И в момент этой встречи человек становится другим, и он тем отличается от всех других творений, что Бог венчает его славой. То слово, которое там употреблено, кавот – означает и сияющее облако, которое видели над скинией и потом в храме. Вначале первым его увидел Моисей – синайская теофания, а потом его видели над скинией, а потом в храме. Это одна из основных форм присутствия Божия в яхвизме. Так Бог обозначал место, где он находился, которое он особо отмечал, как место своего присутствия. Не сразу, а с течением времени, это облако стали называть словом –кавот - слава. И когда говорится о Славе Ягве, то почти всегда имеется в виду такое присутствие, а не просто известность. Изначальный смысл этого слова не известность, а почет, а ещё более ранний смысл – тяжесть. Почтенный человек и тяжелый человек – это одно и то же. По принципу, что хорошего человека должно быть много.
В этом контексте имеется в виду не тяжесть, а само облако. Вот человека венчает именно эта слава, именно это присутствие. И это, так или иначе, связано с моментом призывания имени. Человек, зовущий Бога по имени, оказывается в иной перспективе бытия, в ином измерении. Но это не какие-то другие миры. Библия – книга совершенно не мистическая. Она не говорит о каких-то других мирах как гностические тексты или теософские, где очень часто и много говорится о других мирах или других измерениях этого мира, в которые можно проникнуть. В Библии нет другого мира, нет иных измерений, а есть другая совершенно неожиданная сторона всё той же самой реальности. И этот момент очень важен для понимания духовной жизни человека. Очень часто для нас духовная жизнь – это попытка проникнуть куда-то в иные миры. Я не говорю, как это делали гностики или теософы, об оккультистах этого не скажешь – у них тоже всё материя и всё природа.
Но очень часто нам кажется, что мы Бога встретим в другом мире. Его присутствие не для нашего мира. В обиходном сознании у нас и Царство Божие оказывается или на том свете, или где-то в отдаленном будущем, после Второго Пришествия, когда что-то такое переменится, этот мир исчезнет, другой мир появится. Вся Библия говорит нам о том, что никакого другого мира нет и быть не может. Да и не должно быть другого мира. Но этот мир меняется и он меняется всякий раз, когда у нас устанавливаются отношения с Богом, когда Его присутствие нас накрывает. Мир меняется.
Есть замечательная история в Евангелии, как Иисус накормил хлебами энное количество народа, на которое явно не могла этого хлеба хватить. Притча о приумножении хлебов так называемая.
Вчера в одной группе её разбирали, и встал вопрос – куда делись те оставшиеся 12 коробок хлеба или корзин в другом варианте, так как вскоре после этого они плывут на лодке через Генисаретское озеро, и собрали 12 коробов этого хлеба, и при этом говорят, что есть нечего в этой самой лодке.
Встал резонный вопрос – куда делся весь хлеб, когда съесть успели? Народу осталось уже не так много, а хлебы большие, должно было хватить. И, обсуждая этот момент, пришли к интересному выводу, с которым я согласился, что не случайно в этой лодке пошли разговоры о закваске саддукейской и фарисейской. Иисус никаких разговоров просто так не начинает. Видимо что-то там произошло, и вот тогда-то исчезли корзины с хлебом.
Хлеб принадлежал не этой реальности, а другой. Но эта другая реальность была не из иного мира, а из этого. Из этого же самого мира, но преображенного. И вот стоило этим же самым ученикам выпасть из той реальности, где был хлеб, как он для них исчез. Объективно для Бога корзины могли оставаться в этой же самой лодке. Проблема в том, что дотянуться до них, если не в Его Царстве - не дотянешься, хотя они рядом.
Может, мир устроен именно так. Мы можем войти в этот мир Божий. И тогда в этом Мире Божием совсем другая перспектива, та, которая в этом псалме. Когда человек немногим меньше Бога, а вся остальная Вселенная, по сравнению с ним, становится песчинкой. Но если выпасть из этих отношений с Богом, то всё опять вернется к той перспективе, которая была в начале. Там уже человек будет песчинкой, а Вселенная его явно подавляет.
И это не два разных измерения бытия, и уж тем более не два разных мира. Это два разных ракурса одного и того же творения. Одно и то же пространство в разных потоках времени организованно по-разному. Чисто физически. Что-то подобное. Есть некая динамики отношения Бога с человеком и внутри этой динамики перспектива та, которая в конце псалма, где человек в центре, а Вселенная у его ног. А вне динамики этих отношений - другое пространство и время, иначе организованное, в котором мы обычно и пребываем, где наоборот каждый из нас песчинка. Духовная жизнь и есть вхождение в эту динамику отношений с Богом. Это не в каком-то другом измерении происходит, а прямо здесь в этом мире.
Не обязательно умирать, чтобы попасть в Царство Божие, это вполне можно сделать и при жизни. И даже нужно. И Иисус зовет нас именно к этому. Есть такое мнение, что в Царство Божие, когда помрем, тогда и попадем, на Небеса куда-то. В Евангелии полно подтверждениями, и Иисус не говорит, что Царствия Божьего надо ждать. Прямо говорит, что Он пришел для того, чтобы каждый мог в него войти. Ждать больше нечего. И я сейчас говорю о том, насколько это исказилось и большая часть людей даже тех, которые искренне считают себя христианами или православными, сегодня думают так, что Царствие Божие где-то впереди. Где впереди – это уже каждый по-своему будет понимать, но сейчас его ещё нет. Это довольно распространенное мнение. Вот и получается тогда, что духовная жизнь - это надо куда-то прорваться в другое измерение бытия, чтобы Бога встретить, Царствие Божие найти и так далее. Всё Евангелие как раз и построено на том, что оно давно здесь. Другое дело, что мы не в нем.
Но и в Ветхом Завете, близость Царства Божьего уже ощущается. Разница только в том, что не было ещё той динамики новозаветной, динамики раскрытия этого Царства. В Новом Завете после пришествия Мессии, после пришествия Христа она появляется. Мессианское Царство становится активно действующим началом, оно распространяется в мире. Если раньше оно было статичным, если так можно об этом говорить, достижимо, но не было ещё этой динамики самораскрытия его в мире, то в Новом Завете оно появляется. Но даже и до пришествия Христа оно всё-таки есть. Другое дело, что нет этой динамики, но увидеть его, пережить его реально, вполне возможно. Автор Псалма именно эту реальность и переживает. И тогда, и теперь духовная жизнь заключалась в сущности только в одном, чтобы эту реальность, которая называлась Мессианским Царством, или в Новом Завете - Царством Божием, чтобы к ней приобщиться.
Вот что ещё не менее важное. Если вернуться к священным именам, то явно заметен один существенный момент. Каждое призывание священного имени, каждая теофания по своему уникальны. Каждая встреча с Богом уникальна. Это понятно. Но та реальность, к которой человек приобщается, это именно динамика отношений Бога со своим творением. В момент, когда человек входит в Царство Божие, к нему приобщается, в определенном смысле это Царствие создается для него одного. Пересоздается с тем, чтобы принять ещё и его.
Не очень просто эти вещи объяснять. То есть Царствие Божие не статическая данность, в которую входишь как в готовый дом.
Семинар 2
Оно (Царство Божие), не то, чтобы для каждого своё, оно для всех одно, но для каждого оно особенное и неповторимое. Для каждого человека эта реальность абсолютно неповторима. Как это достигается – не знаю. Это Чудо Божие. Каким-то образом Ему удается это сделать. С одной стороны, оно одно на всех, и каждый при желании каждый с каждым, действительно, там может встретиться, если нет каких-то особых препятствий. Но при этом для каждого эта реальность своя, именно сущностно, своя. Не то, что Бог её адаптирует для каждого, а каждому дает своё Царство как ни парадоксально, в определенном смысле.
Это продолжение уникальности отношений каждого человека с Богом. Когда мы говорим об имени, то мы говорим ещё и о том, что это нечто связанное для нас, падших людей, с индивидуальностью вот этого конкретного объекта. Понятно, что Бог – не объект. Но Он такой субъект, который для каждого совершенно уникален и неповторим.
Библия ничего не говорит о Боге. О том, какова Его природа. Может потому, что у Бога нет природы. Всё-таки Бог - дух, а не субстанция. Но может это связано и с тем, что для каждого Бог будет уникален. И дело не в гранях, и не в притче о мудрецах и слоне, а видимо в том, что каждый раз и для каждого человека Бог другой.
Есть некая динамика отношений межчеловеческих и эта динамика уникальна. Один и тот же человек с другим, одним и тем же человеком, всякий раз встречаются по-разному. Но здесь уникальность каждой встречи ограничена человеческими возможностями и с той и с другой стороны. А Бог в этой уникальности каждой встречи ни чем не ограничен. Поэтому Он, действительно, может оказаться совершенно другим для каждого человека. Он для Себя Самого в Своей, условно говоря, Самотождественности никогда Себе не равен, поэтому ипостаси. Тем более Он не равен Себе в отношении к каждому конкретному человеку.
Внутри этой динамики отношений момент встречи, призывания имени и теофании, которая дается конкретному человеку, когда его венчает Слава, то самое Присутствие, когда Оно снисходит на человека - это всегда уникально и неповторимо, как сама эта динамика отношений – уникальна и неповторима. И в Царствии Божием эта уникальность и неповторимость для конкретно человека продолжается, и именно поэтому Там всё для человека уникально и неповторимо и не так, как та же самая реальность для другого человека.
Сейчас мы все это понимаем на уровне реальности восприятия. Реальность – она такая, какая есть, а восприятие - оно неповторимо. Они соотносимы, но уникальны. Ландшафт - один, а сколько можно написать пейзажей, при этом очень разных. Каждый художник видит по-своему и будет по-своему прав. И даже у одного человека в разных состояниях, в разные периоды его жизни эти восприятия могут быть разные. Но представьте, что эти самые пейзажи становятся частью ландшафта. Ландшафт меняется для каждого человека, который его соответствующим образом видит.
Разное видение ландшафт не разрушит, потому что адекватные люди воспринимают реальность более или менее одинаково. Но только более или менее, и скорее менее чем более. Все варианты существуют реально, в одном ландшафте. И когда человек к этому месту подходит, оно становится таким, каким человек его видит, только для этого человека. Может быть таково Царство Божие.
Вопрос: Просите и дано будет Вам. Человек сам как видит, как просит, так и обретает?
В известном смысле и это так:По вере Вашей да будет Вам.
Вопрос: У каждого из нас свой кругозор, своя вера
Дело здесь не в кругозоре. Тут опять всё упирается в Бога, в то, что мы воспринимаем как реальность. Вот простой пример. В мире, поскольку он - Царство Божие, по воде ходить можно, а в мире, поскольку он - не Царство Божие по воде ходить нельзя. Когда Петр в Царствии Божием, он по воде идет, а как только стоит ему переключить внимание на другую реальность, то всё. В этой реальности, на которой мы обычно акцентируем внимание, по воде ходить нельзя. В той, другой, можно.
И это не два разных мира, это два поведения одной субстанции в разных состояниях. А состояния зависит от того, где мы духовно, на уровне нашей воли, находимся. Там или здесь. В той реальности корзина с хлебом была бы в лодке, а в этой реальности, её нет.
Вопрос:Вот нищий человек перед храмом. Он не может себе вообразить? Или он мало просит. По воле, по вере вашей. Вот он просит кусок хлеба, кусок хлеба ему и подадут. А вот просить что-то другое…
Он же просит не Царство Божие, а хлеба. Вот ему хлеб и дают.
Есть такой замечательный момент из Книги Исайи, есть такой Ахаз. Осада Иерусалима, ассирийцы у ворот, надо что-то делать и это как раз в то время, когда Исаия Иерусалимский там проповедует. Ахаз посылает за Исаией, спрашивает что делать-то? Попроси, помолись, чтобы ассирийцев Бог отогнал, чтобы чудо произошло. Иначе ещё немного и город возьмут, и завтра уже будет поздно просить. А тот отвечает – ты проси, чтобы Мессия быстрее пришел.
Несколько издевательски звучит, когда тебя уже к стенки приперли, а ты думай о Высшем. И это звучало как издевательство, если бы это было что-то такое сугубо спиритуалистическое – вознесись духом и забудь про осаду. Здесь другой призыв – переключись на другую реальность, выйди в другую реальность и эта проблема решится. То же самое, что ищите прежде Царство Божие. Здесь, в рамках только этой реальности, только в этом времени, локально, проблема не решится. В Божьем пространстве времени она может быть решена, а для этого нужно выйти в это пространство и в это время.
Всё дело в том, что духовная жизнь, я не говорю сейчас о религиозной жизни, это нечто отдельное, очень часто для нас духовная жизнь это попытки оторваться от этой реальности. Не выйти за её пределы, а выйти куда-то в другой мир, в мир, где всего этого не будет. Где не будет нищих, голодных, и проблем с этим связанных. Где не будет наших собственных болезней, трудностей. В мир, где всего этого не будет, нам бы хотелось уйти. И очень часто Царство Божие в обиходе понимается так, что это другой мир, где всё по-другому, и поэтому проблем таких нет, так на это смотрят. А в этом псалме говорится совершенно другое, и в пророческих книгах говорится совершенно другое и в Евангелии говорится совершенно другое: разомкните границы этого мира, разорвите границы. Пусть Он войдет в другой, более полный мир, а этот, более полный мир, войдет в него. Тогда всё будет нормально и проблемы, которые кажутся неразрешимыми – разрешаться. Не уйдут куда-то нерешенными, а именно разрешаться.
Возвращаясь к притче об умножении хлебов: в Царствии Божием, которое наступило, эта проблема не ушла, люди не исчезли и не растворились в дымке, они просто были каким-то странным образом накормлены. Очень необычным образом накормлены. Но проблема не ушла, не отменилась, она решилась. Только не таким способом как предлагалось по законам этого мира. Там ученики сразу предлагают варианты решения: пусть пойдут в деревню, купят поесть. Нормальные решения в рамках этой реальности. Иисус им говорит: нет, есть другой способ, но он возможен только в Царствии Божьем. Дайте, вот этого хватит. Пока Царствие Божие здесь – хватает, как уходит – не хватает.
В этом Псалме то же самое. Человек не потому становится велик, что попадает в страну лилипутов. Он остается в этом же мире. Перспектива меняется, границы меняются, мир становится иным. Духовная жизнь – это и есть то самое вхождение в динамику отношений с Богом, и пребывание внутри этой динамики. И тогда действительно мир меняется. В этом изменившемся мире меняется перспектива, и враги, противостоящие Богу, терпят поражение от детей. То есть происходит то, что в том порядке вещей, к которому мы привыкли, быть не может по определению. Не потому, что дети сильнее или слабее, хотя они, конечно, слабее, а потому, что в принципе невозможно по законам этого мира противостоять силе детским криком. Это никого тогда не останавливало. Но в том, другом порядке вещей, оно работает. Сила становится другой и в другом.
Этот Псалом о духовной жизни человека, о настоящей духовной жизни человека, не о том, что мы так порой называем, а о настоящей духовной жизни человека. О динамике отношений с Богом, о призывании Бога и о встрече с Ним. О человеке, который сам становится носителем присутствия Божия.
Вот такой Псалом. 8-й.Немного неожиданный поворот.
Вопрос:Помните в Библии: Господь ожесточает сердце египетского царя. Получается, что так и происходит, для этих людей он создает такие условия, что по другому быть не может?
С фараоном вообще ситуация интересная, в одном случае говорится о том, что Бог его сердце ожесточает, а в другом, что он сам это делает. Причем ожесточает, не в смысле делает жестоким, а в смысле делает жёстким, неуступчивым, упрямым. У падшего человека сердце изначально весьма упрямо. Богу надо некоторые усилия приложить, чтобы это упрямство поломать. Он может это сделать, а может и не делать. Но если всё время нет, нет и нет, что тут можно сделать с сердцем? Сердце человеческое можно сделать податливым только с согласия человек, а если согласия нет, значит оно таким и останется – жестким, неуступчивым.
Вопрос:Если душа в Царстве Божием, но она этого не ощущает?
Проблема в том, что душа – это наша психика. Если, например, моё тело находится или в горячей ванне, или в холодном снегу, или в море, или в песке, а я этого не ощущаю. Бывают такие болезненные состояния, но, как правило, – ощущаешь. И не понятно почему с душой должно быть по-другому? И если она там была бы, то мы должны были в нормальном случае это ощущать. И второй момент, если кто-нибудь дошел бы до состояния, когда ему без разницы, где пребывает его тело, то имело ли бы это для вас какое-либо значение? Вот с душой то же самое. Я не знаю как можно себя довести до состояния когда тебе без разницы где быть, но если, действительно, удалось до такого состояния дойти, что ей действительно всё равно. Если вы этого не ощущаете, то, что вам от того, что душа в Царстве, даже если это так? Это то, о чем мы говорили на семинаре по Пятикнижию и есть такой замечательный Псалом: Зайду на небеса – Ты там, сойду в шеол – и там Ты. Ну и что? Всё равно небеса – это небеса, а шеол – это шеол. Если я не в Царстве, то от того, что Оно вокруг меня мне не легче. Оно всегда вокруг нас. Уже сейчас эту реальность можно пережить как реальность, если не увидеть глазами, то хотя бы почувствовать.
Вопрос: Почему в Евангелии рассказывается о еде?
Может потому что есть-то всё равно надо. Все ж духовные стали и думают, что если благословение прочитано и есть не надо, но нет, есть всё равно приходится, и Бог это учитывает. Другое дело, что в Царствии Божием насытится можно по-другому, не так как здесь. Может меньше, может больше, но это иначе происходит на физическом уровне, но этот физический уровень никуда не исчезает. Царствие Божие более материально, чем эта материя, если угодно. В смысле реальности. Не реальности, как то, что мы можем воспринять, а реальности как того, что Бог сотворил. Субстанция Царства Божия реальнее, материальнее.
Вопрос:Кто это может ощущать?
И это ощущает тот, кто там пребывает.
Вопрос:Вы можете поделиться своим опытом пребывания там? Хотелось бы какой-то пример
Пример, больше реальности Царства Божия этого мира? Тут пришлось бы рассказывать о каких-то вещах, о которых, пока сам не переживешь, вряд ли рассказы адекватно прозвучат.
Вопрос:Там же другие чувства испытываются. Кто эти чувства испытывает вообще? Я таких людей не знаю.
Радость испытывают очень многие.
Вопрос:Именно такого порядка радость. Не радость того, что у тебя ребенок родился или ты там влюбился.
Я думаю, что эту радость практически переживают очень многие за каждой литургией. О себе могу сказать, что это так. И вот тогда я понимаю, что храм как здание, это хрупкая скорлупа по сравнению с тем, что в нем.
Вопрос:А если человек ничего не испытывает, когда бывает на литургии? Значит ему это не дано?
Не знаю, а разве есть такие люди?
Вопрос:А когда исцеление происходит можно сказать, что это по молитве к Богу открывается другая реальность?
В случае с Иисусом исцеления, в известном смысле, происходят сами собой. Он несет вот это самое Царство, а в нем полнота жизни, а полнота жизни с болезнью не совместимы. Если только человек имеет достаточны веры, чтобы решится и в это Царство войти, не только физические, а духовно, он становится здоров, потому, что там нет места болезням. Но, с другой стороны, иди и не греши, чтобы не получилось что-нибудь ещё хуже с тобой, потому, что если выпадешь оттуда, то всё вернется и как бы ещё не хуже.
Вопрос:Имя Бога звучит одинаково на всех языках?
Оно и звучит как Ягве на всех языках. Господь – это скорее замена. На литургии это имя не используется, оно заменяется на Господь.
Вопрос:Когда человек в молитве просит, это должно звучать как Ягве?
Человек может обращаться как угодно. Есть эпитеты и их можно использовать. Если сам Иисус называет Бога – Отцом Небесным, то и мы так можем Его называть. И это вполне адекватное обращение, вполне заменяет обращение по имени.
