Когда Христос станет для тебя всем
Православие. Ru, 4 декабря 2012 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/57879.htm
Перевел с болгарского магистр богословия Виталий Чеботар.
Мне позвонил мужчина и спросил, можно ли ему на днях причащаться, так как он повздорил с друзьями из-за некоторых церковных вопросов. Звонивший сообщил, что приятели с ним никак не соглашались. И это его разозлило.
Я ответил ему:
— Чадо, что такое ты говоришь? Разве я не просил тебя не спорить об этом? Нельзя ругаться ради Христа и выходить из себя, убеждая другого. Оставь людей в покое. Знай: что бы ты ни сказал о Христе, как бы тебе ни ответили — никто не сможет избежать Его. Ты найдешь Христа, Он тебя найдет. Будешь искать Его, мучимый своей проблемой, — и Он найдет тебя. К кому придешь, если не к Нему? Разве не так? Не нужно ругаться ради Господа. И не говори много о своей вере. Не распространяйся. Я тоже не хочу этого делать; призна́юсь, я отягчаюсь от того, что говорю так много о Нем. Важно жить по законам Божиим, жить во Христе. Ведь Христос пришел, дабы мы могли наполнить Им нашу жизнь, жили Им, Им наслаждались.
Его целью было стать «жизнью нашей жизни», телом нашего тела, кровью нашей крови. Мы должны войти в Его дух до такой степени, чтобы Христос принял нас. И вот после этого мы вправе говорить о Нем. А мы лишь рассуждаем о Нем, не живя Им. И докатились до того, что только разглагольствуем, не имея опыта Христа.
Ты спросишь, к чему я клоню и что этим хочу сказать? Отвечу: я не знаю Христа. Это плохо, но такова правда. А насчет тех, которые осуждают Господа, не зная Его… Кого они обвиняют? Кого критикуют? Того, Кого не знают? Христос не такой, как о Нем говорят. Он другой. Он Тот, к Кому никто из обсуждающих Его и не приближался, Кого не касался, не видел. Если видишь Господа, а не здания, людей, общества, системы, то есть все то, что от человека, если видишь Самого Иисуса Христа — то не будешь обвинять Его. Да тогда это уже станет и невозможно. Когда Его увидишь — удивишься, изумишься, сдашься Ему, потому что Он Господь Бог, наш Создатель. Но скажи мне, как это будет происходить?
Нам исполняется 40, 50, 60 лет, но мы все еще не прикоснулись к Господу и все еще не можем произнести слова, которые сказал апостол Павел. Не ведаю, как ты, но я знаю, многие из нас не живут так. Что это за слова? «Для меня жизнь — это Христос, а смерть приобретение». То есть Христос для меня — это все. Моя жизнь бессмысленна без Христа. Он всему придает смысл, украшает мир, мою жизнь, мое сердце, мои шаги, планы, дела. Можешь ли ты произнести эти слова?
Можешь ли ты сказать, что это не ты живешь, а Христос — Он живет в тебе? И что это Он ходит, говорит, думает, пребывая в тебе, что Он просвещает твою душу, твою сущность, управляет твоими органами? Сможешь ли ты так сказать? И когда сможешь? В прошлом году ты говорил, что станешь добрее. Тот год прошел, наступил следующий. Когда ты сделаешь этот шаг? Когда изменишься?
Когда же мы проснемся? Когда выйдем из состояния подобия смерти, в котором живем? Вот ты хороший человек, но много таких, как я, кто живет в летаргии греха. И им необходимо что-нибудь, чтобы проснуться и идти вперед. Они испытывают усталость не только весной, но и зимой, и осенью. В течение всего года они в летаргии, безразличны, убивают клетки своего тела и души. Что же произойдет? Каким образом изменится наша жизнь? Как приблизим к себе нашего Творца и Судию, станем друзьями Христа? Я не понимаю и не знаю, как это произойдет.
Один человек недавно рассказывал мне, как шел он по дороге и так погрузился в мысли о своих заботах, что его чуть не сбил автомобиль: «Я задумался о своих проблемах, но гудок разбудил меня».
Вот и говорю я себе: когда же, Иисусе, я забуду все от любви к Тебе?
Если какая-то проблема может довести тебя до безумия, если мирская радость заставляет забыть обо всем, то представь себе, что ты будешь чувствовать, когда по-настоящему возлюбишь Бога. Ты улетал бы туда, переносился бы в другое место, переживал бы то, что пережил старец Софроний (Сахаров). Однажды, будучи во Франции, он потерялся и плутал целых три часа, потому что потерял память от усердной молитвы. Он потерялся, хотя был образованным, мудрым человеком, а не каким-то идиотом, чтобы не знать, где находится. Он был мудрым-премудрым. Однако молитва растапливает и мудрых. Молитва меняет и преображает даже самых мудрых и заставляет их забыть, где они находятся, и дает им почувствовать такую радость, что они забывают дорогу и не знают, где они сейчас. Пойми это! И я говорю тебе это все вовсе не для того, чтобы ввести тебя в отчаяние, а для того, чтобы ты задумался. Мы не коротаем здесь время за беседой. Все, что говорится тут, должно вразумить нас оставить наши дела, и не на день, думая хорошо провести время и послушать что-нибудь духовное. Это серьезные слова, которые, если мы их правильно поймем, оживят наше сердце, поменяют наше отношение к вере.
И это не просто красивые слова из тех, что приятно слушать, но если ты им не последуешь, то конец света не наступит. Это самые важные вопросы, по которым будут судить нас. Которые встают перед нами в тот миг, когда мы умираем. Понимаешь ли ты это?
Ради чего ты живешь? Чтобы жениться, купить автомобиль, родить детей, купить дом, получить высшее образование? Неужели ради этого? Ради чего ты живешь? Что хочешь постичь на этом свете? Для чего ты родился? Где окончится твоя жизнь? Кого хочешь встретить в этом мире? Кого пришел найти, с кем пришел соединиться? «С моим мужем», — ответит женщина. И как будет длиться этот союз без Христа? В тлении, в обжорстве, в скуке и в конечном итоге — в смерти. Тот, кого ты любишь, — тленен. Если он несколько дней не будет мыться, ты не сможешь стоять рядом с ним. Для того ли мы родились, чтобы любить тленных, чтобы любить прах?
Конечно же, нет. Мы родились для того, чтобы возлюбить Господа, чтобы познать Бога, нашего Творца, нашего Создателя. Господь дает тебе спутника жизни — друга, дает тебе жену или мужа, детей, дарит тебе все, что тебя окружает, — чтобы ты, именно ты, сказал: «Спасибо Тебе, Боже! Благодарю Тебя, Боже! Мне следует идти к Тебе и быть возле Тебя». Цель нашей жизни — это Господь. Мы живем, чтобы быть рядом с Христом. Мы живем для того, чтобы познать Бога. Если этого мы не сделаем, то потерпим фиаско.
Я не говорю того, чего не знаю. Глубоко в душе и ты знаешь это. На исповеди ты скажешь: «Батюшка, я все испробовал, всем насытился, все мне наскучило и от всего я отчаялся». А я тебе отвечу: «Это прекрасно, что ты отчаялся! Приходит время Христа — чтобы надеяться на Него и покориться Ему. Он покоряет человека, когда тот от всего отчаивается. Ты ел, пил, веселился, жил ночной жизнью, пьянствовал, развратничал. Все испробовал. А теперь ты смиренно приходишь и просишь милости Божией. Приходишь, потому что ничто не наполняет тебя».
Мы — христиане, церковные люди — несчастные, многострадальные, окаянные и недовольные; мы, христиане, скучаем по мирской жизни, потому что ею не живем. И смотрим так мало — одним глазом — на Христа, а другим глазом смотрим на других и немножко им завидуем: «А мы всего лишены!» А чего же ты лишился? Какой же жалкой жизнью ты живешь… Самое страшное, что ты тяготишься тем, что ты христианин и поступаешь, как христианин. Не живешь христианской жизнью, не наслаждаешься ею. Так и не делай этого: живи по-другому! Постарайся быть честным с самим собой: или наслаждайся Христом и живи Им — или… что еще тебе сказать? Подумай, отнесись к этому серьезно, потому что быть наполовину христианином не доставит тебе радости и счастья. Выбирай: или будешь жить с Христом, и Он войдет в твое сердце, в каждую твою клетку — или будешь жить половинчатой жизнью, постоянно негодуя, жизнью, таящей в себе ад, страдания, мучения, пытки. Ты как тот человек, который, стоя в вертолете возле выхода и приготовив парашют, спрашивает: «Прыгать мне или нет в эту пустоту?»
Да решай же, что тебе делать!
«Разобьюсь», — думаешь ты. Но если ты прыгнешь, парашют раскроется, и ты, падая, насладишься полетом, увидишь необъятное небо. Прими, наконец, решение, соверши поступок. А ты все еще думаешь и не знаешь, что делать. Немножко Церкви и немножко другого — это мука. Но люди, которые пережили в миру все, шли на поводу у грехов, запутались в них, насытились ими, — приходят ко Христу.
Один человек пришел к старцу Порфирию и сказал ему:
— Батюшка, я пресытился, разочаровался, все испробовал.
И он ему ответил:
— Знаешь ли, почему ты так пострадал? Потому что искал у людей и в миру то, чего они не имеют.
Не ищи и ты у людей то, чего они не имеют. Ты не можешь искать в миру то, чего там нет. Все дают тебе то, что имеют. Но что они имеют? Тление, боль, относительность, скорбь, пустоту. Все мы люди. Идя говорить со мной, чего ты ждешь от меня? И я человек, и я тебя разочарую, и я тебя утомлю, и я тебе наскучу. Однажды ты устанешь и от меня. Я тоже человек.
Ты вкусно и сытно ешь, пьешь, развлекаешься, живешь ночной жизнью, утром просыпаешься — и твоя голова гудит, как пустой котел. Что ты ждешь от мира сего? Что он тебе даст? Мало чего. Только Бог может дать тебе абсолютно все, только Бог наполнит твою душу. Поэтому Он тебе говорит:
«Впусти Меня в свое сердце, раскрой свои объятья для Меня, крепче прижми Меня к себе, возлюби Меня горячо и возрадуйся!»
И если ты это сделаешь и протянешь руки ко Христу — и поместишь Его в свое сердце, посвятишь свою жизнь Христу, а не людям, или вещам, или тварям, а Господу, Который есть Источник счастья, то тебе будет очень хорошо, как тому человеку, что позвонил мне из Эвбеи и сказал:
— Я очень счастливый человек, потому что люблю Господа!
А я сказал ему:
— Я рад за тебя! Чем ты занимаешься?
— Ничем.
— Почему?
— Потому что меня разбил паралич.
— Так почему же ты чувствуешь себя очень счастливым?
— Потому что я люблю Господа и Он наполняет мою жизнь!
— Парализованный, в инвалидной коляске?
— Нет, я прикован к постели, даже не в коляске.
— И что ты делаешь?
— Ничего.
— Чем занимаешься?
— Ничем. Я не могу ходить на работу — никуда не могу ходить. И славлю Бога, потому что в прошлом году я не мог двигаться вообще. Но теперь благодаря врачам я уже могу немножко поворачивать голову. Я славлю Христа и благодарю за Его любовь, потому что если раньше муха садилась мне на лоб, то я должен был ждать, когда подойдет моя мама или кто-нибудь еще, чтобы прогнать ее, а сейчас я сам ее отгоняю. Я люблю Бога и благодарю Его — это дает мне силы и терпение!
Таков Христос… Ну, господин журналист, сообщи-ка об этом в новостях. Я об этом не хочу говорить: я — священник и не хочу «промывать мозги людям». Это рассказал парализованный человек. Попробуй утешить человека, который не может даже прогнать муху со своего лба. Скажи ему что-нибудь, чтобы утешить и ободрить. Не я его утешил, ибо я уже говорил, что я только утомляю. Господь Сам нашел его. Вот и приди и посмотри на него. Приди и посмотри, как Христос наполняет сердца людей, входит в их сердца. Приди и посмотри на слезы кающихся, в сердца которых вошел Христос и возродил их. Приди и посмотри на эти слезы. Это те слезы, о которых ты все время спрашиваешь: «Почему же плачет этот человек? Почему же плачет эта женщина?»
Но ты не плачешь, потому что ты христианин, уставший от своей жизни. Ты не плачешь, потому что устал от всего. Ты устал и от того, что еще не пережил. Твоя жизнь — это трагедия. И ты, как я, не борешься, не прилагаешь усилий, не живешь с Христом — и не знаешь, что теряешь. Ты в раю — и не наслаждаешься! Смотришь на запретный плод, а не на другие плоды, которые тебе дал Господь, чтобы ты насладился ими. Видишь некоторые лишения и говоришь: «Церковь только и знает: нельзя и нельзя!»
Что «нельзя»? Об этом ли мы сегодня говорим? Церковь — это удовольствие, она — это «да», она — это опыт от Христа, она — это опытное переживание, она осязаемая, она — это тело и кровь Христовы, она — это Божие прикосновение, она — это еда и питье, она — это чудо, она — это удивление, она — все.
Ты не понимаешь, почему другие плачут? Что заставило эту женщину плакать, прежде чем я ей скажу что-либо? Она плачет, потому что чувствует: она стоит пред Господом, стоит перед таинством — исповеди, святой литургии, святого причастия, стоит в таинстве Церкви, и она посвящается этому таинству. Это Христос. Христос должен войти в твое сердце — понимаешь ли? — чтобы пробудить каждую твою клетку, чтобы изменить тебя, чтобы дать тебе силы пережить все жизненные невзгоды. Как иначе ты их переживешь? Ведь сойдешь с ума. Без Христа сходят с ума. Без Него приходит не только скорбь, но и отчаяние — пик неописуемой скорби. Живя без Христа, ты убиваешь себя, заболеваешь.
Если ты не впустишь Христа в свою жизнь, то кого тогда впустишь?! У тебя пустота, ты пытаешься ее заполнить чем-то, но у тебя остается все тот же горький вкус. Отчаянно ищешь перемен, чего-то нового, но, что бы ты ни изменил, опять остаешься все с тем же. И снова те же переживания и попытка сбежать от них, найти какую-нибудь замену, но остается прежняя горечь — тот же горький, сухой вкус во рту.
Но мы же созданы не для такой жизни! Бог создал нас для большего. Ты заслуживаешь жизни прекрасной, заслуживаешь освящения. Протяни руки и почувствуй, как в твой дом входит Христос. И вот ты уже ощущаешь в своем сердце бесконечную радость. Ты заслуживаешь того, чтобы почувствовать счастье, которое изливается изнутри — наружу, а не наоборот. Понимаешь ли ты это? Изнутри — наружу. И испытываешь радость, о которой не знаешь, откуда она пришла. Это — Христос. Христос вошел в тебя. Иисус! Я не устаю произносить это имя. А ты?
Однажды мой знакомый спросил меня:
— Почему при мысли, что вечером съем пиццу и выпью кока-колу, я радуюсь, но не чувствую того же, когда думаю о Христе? Иисусе мой, Христос мой! Почему я не радуюсь от мысли, что буду молиться? Почему еда и даже мысль о ней, спортивная команда или какое-то мирское событие доставляют мне радость? Утром я с нетерпением жду вечера, когда смогу пойти в кафе и вкусно поесть. Но не радуюсь при мысли, что у меня есть мой Бог, что у меня есть Спаситель, что меня ожидает рай, Царствие Божие, святая литургия, на которую пойду скоро, — почему все это не наполняет меня радостью?
— Потому что Христос не вошел в нашу жизнь! Поэтому!
Старец Иосиф Исихаст со Святой Горы Афон рассказывал: когда он, читая книгу, доходил до слов «Иисус», «мой Иисус», «мой Христос», то не мог продолжать чтение. А мы читаем без проблем! Читаем слово «Иисус» — словно встретили его в кулинарном рецепте. Услышь эти слова: «мой Иисус, мой Христос, мой Создатель, мой Творец, моя Любовь, мой Свет, мой Пастырь»! Все это есть Христос! Чувствуешь ли ты это? Почувствуй — чтобы наполнить жизнь Христом, насытиться Им, найти через Него полноту души, не просить любви у людей, утомляя их и утомляясь ими. Все мы устаем и утомляем других. Потому что если не уповаешь на Господа, Который есть Источник любви, то всегда будешь просить любви у того, другого, у той, другой. И что тебе даст человек, если у него нет того, о чем просишь? Ждешь любви от своего мужа. Но найдешь ли ты ее у него, даст ли он ее тебе? Есть ли она у него? Ведь некоторые даже своих родителей не очень любят. И только прикоснувшись к Господу, обретешь покой и найдешь Источник любви. И тогда скажешь себе:
— Если меня любят, я рада этому и благодарна за это! А если не любят, то меня это не слишком беспокоит. Потому что я люблю. У меня есть источник радости, силы и любви. Я прикоснулась к Тому, Кто есть Начало всего, и счастлива.
В противном случае ты будешь все время просить.
И все беседы, все исповеди — это тоже поиск любви. Вы чувствуете, что человек хочет чего-то от вас — ждет тепла и любви. Все мы ищем любви и потому замечаем, кто на нас ласково посмотрел, кто сказал нам доброе слово — благое, сладостное, нежное, любящее, которое согревает нас. Но что скрывать, все это внешнее — потому что все должно прийти от Господа. Никто не может наполнить твою душу, никто сам по себе не может сделать тебя счастливым. Только с Богом можем стать полноценными людьми, можем иметь сами и давать другим. И даже если нас никто не полюбит, это уже не будет для нас проблемой.
Помнишь ли, что ты мне однажды рассказал?
— Как-то раз под вечер я сидел и ждал телефонного звонка — хоть от кого-нибудь. Но никто не звонил. Никто. Никто мной не интересовался — живой ли я, мертвый. Неужели никто меня не любит? Но вдруг зазвонил телефон, я бросился к нему, обрадованный, и подумал: «Вот и вспомнили про меня!» А знаешь, что это было? Звонили в аптеку, ошиблись номером… Позвонили мне по ошибке. Кто-то подумал обо мне по ошибке.
А что я тебе ответил тогда?
— Есть Кто-то, Кто любит тебя не по ошибке, Кто по-настоящему тебя любит, всегда, днем и ночью, 24 часа в сутки, смотрит на тебя и ждет, чтобы ты обратил на Него внимание. Но ты этого не понял и потому страдаешь. Просишь любви тут и там. А ведь есть настоящая любовь, и она вокруг нас — это любовь Христа. Она такая смиренная, такая терпеливая, она надеется, что наступит время, когда ты найдешь для Него немного времени! Когда уделишь Ему хотя бы малую толику своего внимания, чтобы Он сказал тебе, что любит тебя. Когда ты на минуту выключишь телевизор и откроешь глаза души, чтобы увидеть Его? Когда начнешь читать Писание, чтобы освятиться? Когда возьмешь четки и начнешь молиться, чтобы получить Божию благодать? Господь ждет этого и говорит тебе:
— Ты ждешь телефонного звонка, но Я возлюбил тебя раньше изобретения телефона, возлюбил тебя раньше создания мира! Я нашел способ сказать это твоему сердцу. Но твое сердце никогда не работает должным образом, никогда твое сердце не думает обо Мне. Ты постоянно занят одним — другим — третьим, и у тебя нет времени услышать Меня, когда я с тобой говорю. Не останавливаешься даже на минуту, чтобы услышать, как Я говорю тебе: «Чадо мое, однажды — две тысячи лет тому назад — в полдень на Голгофе Я пролил за тебя Свою кровь. Кто другой умер бы ради тебя? Кто бы позволил себя распять на Кресте за тебя? Кто бы пострадал за тебя? Кто бы из любви к тебе Божественной кровью обагрил землю?»
Понимаешь ли ты это? И не говори мне, что это теории и мифы, потому что если бы это было так, то эта любовь не укрепляла бы так много людей, не делала бы вот того монаха со Святой Горы Афон, затворившегося в келье, таким счастливым. Если то, о чем мы говорим, было бы мифом, то это не укрепляло бы жизнь вот того человека в искушениях, невзгодах, во время постов, в нищете, жажде, лишениях.
Помнишь ли ты, что сказал мне, когда мы с тобой были на Афоне?
— Я не хочу выходить из кельи, пусть хоть бомбят снаружи. Это такая радость, когда я в келье, и выходить не хочется!
А что такого было в этой келье?
Она закрыта для мирских радостей. Это маленькая келья, размером три на три метра, — но в ней есть Христос, Святая Троица, в ней Божия благодать, Святой Дух. Внутри — простор неба и бесконечная, прекраснейшая равнина, благоухающая розами. И монах не хочет выходить из своей кельи. Кто там его удерживает? Христос — Тот, Кого ты называешь басней. Если возлюбишь Христа, то никогда, никогда не почувствуешь себя одиноким. Мне, может быть, и не удастся достичь этого, но ты можешь этим жить. Пусть мы, которые об этом говорим, «ненастоящие», но это не имеет значения. Ты можешь быть мудрым, можешь уловить смысл, сделаешь шаг, который мы еще не сделали. Но и мы этого хотим. Хотим и пытаемся. А ты тот, у которого есть желание, жажда, искренность, благорасположение в душе — так сделай этот шаг. Дерзай. Не смотри на меня, не смотри на других — мы только говорим, а ничего не делаем. И тебе что мешает? Действуй, подвизайся, живи, чтобы быть радостным, счастливым, чтобы испытать счастье, — ты этого заслуживаешь. Все это так прекрасно. Едва подумаешь об этом, как твое сердце наполнится радостью и счастьем, почувствует себя умиротворенным. Все это тебе даст Христос.
Тот, кто этим живет, что скажет? Я живу в Господе? Да. Но обычно тот, кто любит, не говорит, а молится. Молится о себе, обо мне, беседующем с тобой, обо всем мире, произнося такие слова: «Господь мой, прав тот человек, что мне сказал: я живу этим. Помилуй его и всех людей, которые этим живут».
Когда говоришь о Господе, ты не устаешь. Господь освежает, а от меня ты устаешь, потому что я просто человек. И ты человек, а мы, люди, устаем друг от друга. Подумал о Христе, «подумал я о Господе и обрадовался», обрадовалась моя душа, наполнила мою жизнь смыслом. То есть когда думаешь о Господе — не устаешь, хочешь говорить о Нем, радуешься, когда думаешь о Нем. Твоя жизнь изменится. Об этом опьянении, безумии сказал старец Порфирий одной монахине:
— Помолюсь Христу, чтобы Он сделал тебя не безрассудной, а богобезрассудной, то есть безумной для Бога.
Станем же мы безрассудными для Бога. Отринем ум для божественного счастья. Все в этом мире ищут какие-то безумия, опьяняют себя вином и телевизором, хотят оглупеть, делают все, чтобы забыться, а мы любим Господа, чтобы обезуметь — чтобы обезуметь божественным безумием. Сказать по-другому можно так: это божественное опьянение есть небесное празднество, ты в раю, не понимаешь, где находишься, и не знаешь, что происходит, и после этого потом все в твоей жизни меняется…
Когда Иисус войдет в твое сердце, тогда не захочется курить. Я не могу сказать: «Брось курить!» Я говорю курящему, чтобы он молился в то время, когда закуривает. А он:
— Да разве можно так!
— Так что же? Не можешь впустить Христа в свою жизнь?
— Как? И тогда, когда курю?
— Речь не о том, что ты делаешь. Я говорю о Христе, а не о курении! Давай не будем «опускать» наш разговор. Я говорю не о твоих поступках. Я говорю: научись молиться тогда, когда что-то делаешь.
— И когда грешу?
— Когда грешишь?! Молись Богу, к какому бы делу ты ни приступал!
— А получится ли у меня?
— Не знаю. Молись и делай что хочешь! Не говорит ли то же самое блаженный Августин? Возлюби Господа и делай что хочешь! Скажи: «Христос, я люблю Тебя, но я не могу бросить». И если будешь постоянно произносить эти слова, то через некоторое время сигареты станут для тебя менее привлекательными, а потом ты будешь к ним равнодушен. Почему? Потому что тебе понравится нечто большее, чем сигареты. Вот, например, я люблю банницу[1] но если кто-то даст мне попробовать пиццы и она мне понравится больше, то банница отойдет на второй план. Когда видишь что-то лучшее, то просто хорошее тебя уже не притягивает.
Позволь мне спросить, почему ты грешишь? Что же ты смутился? Ты ведь знаешь, почему мы грешим, не так ли? Потому что грех доставляет удовольствие! Поэтому и грешим. Разве нет?
Когда я учился в университете, однажды мой однокурсник, очень искренний человек, так прямо мне и сказал:
— Слушай, чаша греха сладка, и я выпью ее до дна!
Я ответил:
— На здоровье!
До дна… Значит, у чаши есть дно. А что ты будешь делать потом, когда достигнешь дна? Твоя душа захочет еще и еще, ты же этим не насытишься. И знаешь что? Дно очень горькое. Мы чаще всего грешим потому, что нам что-то нравится. Но когда приходит Христос, дающий сладость, этим лучше всего отсекаются грехи. Никогда не говори другому, пытаясь силой остановить какую-то его страсть: «Отсеки страсть! Отсеки страсть!» На это он скажет тебе:
— Чем заменю ее? Требуешь, чтобы я бросил курить. А что я буду делать, когда со мной случится истерика? Что я тогда буду делать? К чему другому мне обратиться? Что мне даст ту радость, которую доставляла сигарета? Я скажу тебе и еще кое-что. Если ты не куришь, то и не можешь понять курильщика. Вот и не суди меня. Ты не можешь войти в мою душу и увидеть, что я чувствую в этот момент.
Да, я понимаю, что в то время, когда куришь, ты испытываешь некое приятное чувство. И когда ты совершаешь какой-либо другой грех, и когда я грешу, мы что-то такое чувствуем. Но когда пришел Христос, наполнил нашу душу — мы уже не хотим грешить. Тогда нет необходимости, чтобы другой нам говорил: «Не греши». Нет надобности в этом.
Почему ты сплетничаешь? Потому что это приятно! В этот момент ты чувствуешь, как твоя кровь волнуется, оживляется. Ты чувствуешь большое движение в губах, в уме. К тебе приходят разные идеи. Не случайно говорят: «молоть языком». Осуждение приносит тебе удовольствие и наслаждение. Зачем себя обманываешь: неужели кто-то насильно заставляет тебя сплетничать?! Просто тебе это приятно делать.
Вот мужчина позвонил женщине в то время, когда она спала после обеда, и передал ей какие-то сплетни. Ее сон как рукой сняло, глаза широко распахнулись. Завязался бойкий разговор. Они говорили долго.
Зачем осуждаешь? Потому что тебе это нравится. Однако когда познаешь Христа, то поймешь, что осуждение не может сравниться со сладостью Христа. Сладость осуждения не может сравниться со сладостью Христа. Вот ты отстоял долгую и хорошую службу, и от многих молитв у тебя голова закружилась — закружилась в хорошем смысле слова: это головокружение от молитвы и опьянение любовью ко Христу, — а после службы, предположим, ты вместе с другими садишься в машину, и эти другие начинают сплетничать. И если ты прочувствовал молитву, если пылаешь любовью к Господу, если причастился, если молился на службе в течение четырех-пяти часов и не раз повторял: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!», тогда, слыша, как они осуждают, ты понимаешь, как это все далеко от тебя. И вовсе не нужно, чтобы кто-то говорил тебе: «Не осуждай» — ты просто не сможешь кого-нибудь осудить.
Так отсекаются страсти, так меняется мир, так меняется человек. Нельзя изменить мужчину или женщину словами, проповедью, навязывая извне, оказывая давление. Как они изменятся? Вопрос только в том, каким образом Христос войдет в человека и изменит его жизнь, изменит его глаза, руки, ум, сердце, тело, душу. Как Он войдет в него? В этом вся суть. Но поскольку многие не хотят делать то, что трудно, то делают то, что сделать легко. Они говорят: «Перестань курить!», «Исправься!», «Опомнись», «Наведи порядок в своей жизни!» Но все это случится только тогда, когда Господь войдет в нас. Понимаешь ли это?
Публикуется с некоторыми сокращениями.
Божьи богатства
Православие. Ru, 28 февраля 2013 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/59829.htm
Перевел с болгарского магистр богословия Виталий Чеботар.
Несколько дней назад ко мне на исповедь пришел молодой человек, боксер. В конце исповеди он спросил:
— Я боксер. Грех ли это?
Я ответил ему:
— Нет, ведь ты исповедался.
А он, начав исповедоваться, так плакал, что никак не мог закончить свою исповедь. И когда другие боялись его из-за его силы, он на исповеди, перед священником и Церковью, так рыдал о своих грехах, что не мог перечислить их все. Потому я и сказал ему:
— Иди с Богом, но только не совершай больше тех грехов, в которых ты уже покаялся!
— Я хочу вам рассказать и о других своих грехах, но не могу!
— Расскажешь мне о них в следующий раз. Но вот о чем я размышляю: каким образом ты изменился? что произошло в твоей жизни?
Я было подумал, что он расскажет мне, как его изменило какое-нибудь событие или то, о чем я уже слышал, но он, повернувшись ко мне, произнес:
— Пришел Господь и меня нашел. Он меня нашел. Летом, когда мне нечего было делать, я зашел в Интернет и, как обычно, стал искать какие-нибудь интересные сайты. В этот раз мне попалось письмо старца Паисия Святогорца, а я и не подозревал даже, что такое существует. Начал его читать — и заплакал. Моя душа была так потрясена, что с тех пор я переменился и теперь постоянно думаю о Христе.
Слушая его, я помыслил: «Ведь насколько же богат наш Господь! Только Бог — без меня, без тебя, без людей, которые думают, что они делают что-то великое, — может изменить душу человека». Заглянул ты в Интернет — и с одним текстом в твое сердце входит голос, который ты не ожидал услышать, одно невидимое прикосновение к твоей душе полностью тебя изменяет. Насколько же богат Господь — и нас Он хочет сделать столь же богатыми, и нам хочет дать Свое богатство — а мы так бедны. Ведь мы могли бы совершать великие дела в жизни. В жизни есть много скрытой радости, и это очень большое счастье для тебя, что есть святость Бога. Бог праведен, благодаря Ему ты появился на свет — не для того, чтобы мучиться, а чтобы сделаться радостным, счастливым, довольным, утешенным, насыщенным. Где это богатство? Почему же мы ощущаем скудость нашей жизни, почему мы несчастны?
Недавно я прочел книгу архимандрита Ефрема Филофейского «Мой старец Иосиф, исихаст и пещерник» — очень рекомендую и вам ее прочитать. В ней автор рассказывает, что старец Иосиф перед смертью имел видение о рае. Он умер 15 августа — о чем просил Пресвятую Богородицу, и Она исполнила его желание. Итак, перед своей кончиной старец Иосиф имел видение, он был исхищен из этого мира, а когда вновь обрел ощущение реальности, его спросили:
— Батюшка, где ты был сейчас? Что ты увидел?
А он ответил:
— Я увидел богатство Господа!
— А еще что-нибудь видел?
— Я видел, как велико богатство Господа, а наследников — мало.
Или, иными словами: Бог может дать нам многое, но мы этого не принимаем. Ты мог бы быть очень счастливым, но есть тайна, тебе не ведомая. Ты не знаешь, где та кнопка, на которую надо нажать, чтобы стать счастливым. А ведь тебе определено большое счастье. Бог хочет делиться с нами Своим богатством. И очень печально, что мы живем такой жалкой, несчастной жизнью, в то время как у нас есть Бог — наш Отец, Который очень богат.
Это как если мой отец торгует одеялами, а я мерзну, и он мне говорит: «Вот мой магазин — он и твой магазин. Так возьми одеяло и согрейся!»
Это как если мой отец кондитер, а у меня во рту нет рецепторов, распознающих сладкий вкус; и вот он говорит: «Чадо мое, это твоя кондитерская. Приходи и угощайся. Приходи — и поймешь, как подсластить свою жизнь!»
Удовлетворяемся малым, а теряем многое. Мы делаем маленькие шажки в духовной жизни, в то время как, живя, могли бы творить в своей жизни чудеса — великие чудеса. Сегодня никто не услышит меня, потому что и не стоит слушать человека, ведь если сильно чувствовать Бога в своей душе, по молитве к Нему происходили бы такие чудеса, что не надо было бы надеяться еще на кого-нибудь. Из-за этого мы страдаем. Мы считаем, что кто-то другой нам поможет, но Господь нам говорит:
— Попробуйте припасть к Источнику, то есть ко Мне. И не полагайтесь на человеческое, потому что снова возжаждете. Снова разочаруетесь, раните себя.
Некоторые люди, святые, возлюбили с малых лет богатство Господа, с детства возревновали о нем. Старцу Порфирию было 12 лет, когда он стал задумываться о том, о чем я сейчас толкую, и он говорил себе: «Вот ведь Иоанн Кущник достиг святости, так почему же я не смогу? Он смог, а я разве не смогу? Он достиг таких высот, так почему же я не достигну?» И трижды втайне от своих родителей он пытался попасть на Афон, но все три раза что-то случалось, и он возвращался обратно домой — будучи 12-летним ребенком! И старец Иаков из Эвбеи, с которым я встретился в 1990 году, говорил: «О чем ревновал я с малых лет, так это о рае, ревновал о великом, а не о малом! Много денег прошло через мои руки. Многие люди давали мне деньги, но я к ним был равнодушен. Я ревновал о святости, ревновал о Божиих чудесах, и этому я хотел подражать, к этому прикоснуться!»
Почему мы не богаты? Все просто, и много говорить об этом не нужно: мы ленивы — потому и бедны. Не подвизаемся, поэтому легко приходит расслабление. Да, легче отдыхать, сидеть и слушать кого-нибудь; и гораздо легче разговаривать, чем молиться. Скажет мне кто-нибудь, может ли он молиться столько времени, сколько тратит на разговоры? Как долго можешь проговорить — полчаса, час? А молишься ты полчаса, один час? И вместо того чтобы меня слушать, сможешь ли ты молиться столько же времени? Не можем мы этого — трудно. Поэтому мы не развиваемся — потому что не боремся; все для нас теория, только слова; «хотел бы» — но не делаем следующий шаг.
Избегаем трудностей, которые Господь нам посылает, чтобы подарить нам Свое богатство, и поэтому не развиваемся.
Если прочтете ту книгу, о которой я рассказывал, будете потрясены, узнав, что делали эти люди в афонской пустыни. Они молились каждую ночь, уделяли молитве по восемь часов — зимой и летом. Когда им хотелось спать, они выходили на улицу, чтобы их освежил ветер и дождь; чтобы взбодриться, они брызгали в лицо холодной водой; делали поклоны, строго постились, и тогда Бог изливал водопады Своей любви, ниспосылал в их души благодать. Они молились и творили чудеса. Господь их слышал; они отдавали кровь своего сердца, и Бог отвечал — Бог дает, когда ты на деле отдаешь Ему свое сердце. Не в какой-то теории, а когда что-то сделаешь.
Приведи в движение свои ноги, тело, душу, чтобы подвизаться. Все, о чем я вам говорю, — это Божий дар, идущий сверху дождь. Только одно мы можем сделать во время дождя. Не ты, а Бог посылает дождь, но ты можешь подставить свои ладони, чтобы собрать воду. Если ты не сделаешь этого простого движения, повернешь свои ладони вот так, вниз — Бог не сможет наполнить их водой. Он посылает дождь, но ты сделай так, чтобы собрать в руки эту воду. Знаете ли, как называется в Церкви это движение? Называется просто — подвиг, который мы должны совершить. Мы говорим, что этот человек — аскет. Кто такой аскет? Он все время старается превратить свою душу в сосуд, в который может собраться Божья благодать.
Нельзя по-другому. Если ты не сделаешь что-нибудь, не подставишь свои руки, то не войдет в тебя Божия благодать. Те из вас, кто читал церковные книги, Октоих, знают, что в одном месте говорится: стань, моя душа, крупным купцом. В своей жизни можешь иметь лавчонку, но в душе своей не открывай лавки, ты должен открыть большой магазин, ты должен стать оптовиком. И святой Исаак Сирин говорит: когда стоишь пред Богом, не проси у Него малого, но великого, потому что Он велик, — это как если стоишь перед кем-то очень богатым, перед самым богатым человеком в мире, который тебя спрашивает: «Что хочешь, чтобы я дал тебе?» — а ты ему отвечаешь: «Дай мне пару килограммов картофеля!» — «Да его везде найдешь! А я могу дать тебе что-нибудь другое — очень большое!»
Однажды я представил себе, кем бы я стал, если бы был богат молитвами и молился бы все время. Представьте только, как бы было прекрасно, если бы сегодня я молился с утра до вечера и чтобы не было моментов в моей жизни, в которые я не помнил Бога, — как прекрасна была моя жизнь! Но в моей жизни есть такие моменты — огромные пробелы — потому что я не молюсь тогда. Я беден, очень беден в молитве. Как хорошо было бы, если бы я молился и в мое сердце было вписано это имя — Иисусе мой, Христос мой. Если бы кто-то заглянул в твою голову, как думаешь, что бы он увидел там? Какое богатство ты сейчас имеешь? Сегодня у всех нас что-то есть, и мы чем-то занимаемся. Чем мы занимаемся? Ищем ли мы Христа или же занимаемся своими ежедневными делами — суетой, светскими делами, грехами? То, чем ты занимаешься, и есть твое богатство. Если твоим богатством будут сорняки и ложь, то в твоей душе останется огромная пустота. И будешь чувствовать неудовлетворение. Мы читаем о святых, что они постоянно молились. А мы так мало молимся.
Прочитал человек «Добротолюбие» и говорит себе:
— Вот, я прочел, что в «Добротолюбии» говорится о непрестанной молитве.
— И что из того, что ты об этом прочитал? Ты что делаешь?
Как было бы хорошо чувствовать в своей душе богатство божественной благодати, иметь внутри себя Божию благодать, Божию милость. Бог может дать нам многое. Один математик, ученик старца Паисия, рассказал мне, что ему говорил его духовный учитель:
— Однажды старец Паисий сказал нам, что Бог может сделать нас очень богатыми, но мы не готовы это богатство сохранить. Мы готовы его потерять.
И сказал Господь:
— Если он его потеряет, не стоит давать ему его еще раз! Подожди, оставь его. Пусть он сначала сам его поищет, пусть сначала он поплачет, пусть сначала он помолится, пусть сначала он попросит, немножко смирится, а потом Я исполню то, о чем просит.
Потому что много раз мы просим у Бога, чтобы Он нас обогатил, но мы не остаемся рядом с Ним. Принимаем Его подарок, но бежим от него, исчезаем и забываем о нем. Потому Бог сказал: «Просите, и дано будет вам, ищите и найдете, стучите и отворят вам». «Постучите в Мою дверь». Как долго ты молишься о том, что тебя занимает? Как долго?
Однажды мне позвонила женщина — как это нравится мне, что некоторые слушают мою радиопередачу, понимают все то, что я говорю, и делают все наоборот тому, о чем я рассказывал по радио, — они такие же, как и я. Поэтому мы встречаемся и находим общий язык. Так вот, она позвонила мне по телефону, а я между прочим однажды в своей радиопередаче сказал: «Не утомляйте сильно священников, говорите им самое основное. Только то, что вас беспокоит. Приходите к священнику и говорите: „Батюшка, я сделал то, то и то“. Говорите лаконично. „Все, я закончил, благословите, простите, но мне надо уже идти!“ Не говорите о том, что не имеет смысла».
Женщина позвонила мне по телефону. После долгих поисков она меня нашла и теперь говорит:
— Батюшка, очень правильно то, что вы сегодня сказали, что не надо утомлять священников. Не нужно утомлять священников! Вот послушайте, я расскажу коротко о главном, не буду сильно утомлять!
И проговорила со мной по телефону 35 минут. Рассказывала мне о своем наболевшем. Хотя введение было очень хорошим — про то, чтобы не утомлять меня.
Я ей сказал:
— Вот уже 35 минут мы беседуем. И вы говорите, что нашли утешение. Подумайте теперь: а если бы вы 35 минут молились Богу о своем супруге — потому что у нее были проблемы с супругом, — если бы 35 минут вы просили Бога: «Господи, помоги ему! Соедини нас, помоги нам, чтобы мы полюбили друг друга, простили, поговорили!» Не надоел ли вам телефон за эти 35 минут?
Она мне в ответ:
— Батюшка, вот как быстро пролетело время… Было так приятно!
— А как же с Христом?
— Ой, я не могу молиться 35 минут — это убийственно! А с друзьями, с людьми, со священниками время проходит так незаметно!
— Потому мы и не видим чудес, — сказал я ей.
Поэтому я не могу творить чудеса — я разговариваю с людьми и не обогащаюсь, поэтому я бедный — и ты бедный. Мы соединены нашей бедностью и остаемся по-прежнему бедными.
Ведь это Бог нами управляет… только Он может нас сделать богатыми в жизни и позволит увидеть чудеса.
Вспомнилась женщина, у которой был рак. Это реальный случай. Женщину звали Афина. Она мать мальчика, которого я исповедаю. Она ходит на химиотерапию. Заболела она внезапно, неожиданно; вернее — она болела, но не знала об этом. А я как-то подумал: «Мог бы кто из нас — и я в том числе — так помолиться об Афине, чтобы, когда утром она пойдет в больницу сдавать анализы, ей там сказали: „Госпожа Афина, вы принесли не свои анализы. Вы здоровы! У вас анализы хорошие!“?»
Вы это сейчас слушаете и говорите про себя:
— Ну, это… крайности, это преувеличение, это может случиться один раз на тысячу.
А Христос говорил:
— Я пришел не для того, чтобы сделать вас Моими учениками — такими, что это будет один случай на тысячу. Это и вы сами могли сделать. Я сделал вас такими Моими учениками, чтобы это происходило постоянно.
Знаете, почему святые апостолы изменили мир? Потому что они пошли не с проповедями, не только со словами, а пошли, совершая чудеса. Вот пришел человек измученный, посмотрел на него апостол Петр — и снял с его души всю скорбь, дал ему радость. Пришел больной раком, тень святого Петра упала на него — и он вылечился. Он вытер пот платком, а другой человек говорит: «Дай мне этот платок!» Коснулся его — и был исцелен.
Скажите мне, кто бы не последовал за такой Церковью? Какой бы ребенок не последовал за своей матерью, своим отцом, учителем, духовным наставником, священником в Церкви, если бы мы жили с такой сильной и богатой чудесами верой? Наша вера стала интеллектуальной, поверхностной — слова, пожелания, что-то хорошее, но нет чудес. А апостол Павел говорит, что Бог послал их с силой и знамениями, а не с прекрасными словами: слова были не важны, они были простыми — но их вера творила чудеса. Сегодня мы не так живем. У нас оскудела вера, и мы не верим, что Бог совершит чудо. Или если Бог совершит какое-то чудо, то мы его приписываем себе, а Господь потому и говорит: «Зачем мне ему давать? Со своим эгоизмом он все равно потеряет. Оставить его, оставить его — пусть он еще подождет, пусть он еще больше смирится».
Старец Паисий рассказывает: когда однажды котенок что-то проглотил и стал задыхаться, то стал подпрыгивать, словно был на пружинах; видя его страдания, старец перекрестил котенка. Но он по-прежнему испытывал боль и страдал. Тогда он снова осенил котенка крестным знамением, но ничего не произошло. «И сказал я себе, — рассказывает старец Паисий, — „Ой, горе тебе, Паисий, ты уже столько лет монах, но еще такой бедный! Даже котенка не можешь исцелить! Где твоя вера? Что ты здесь делал все эти годы? Где твоя добродетель? Где твоя святость?“ И тогда я смирился и сказал себе: „Какой же я недостойный!“ — и когда сказал: „Какой же я недостойный!“ — и сделал вот так, котенок сразу же успокоился. И тогда я понял, что Бог может дать нам очень многое, но самое большое препятствие в том, что мало того, что мы не боремся, но мы еще и очень эгоистичны».
Нет смирения. Не просим у Бога правильно то, чего желаем. Предъявляем претензии, хотим все и сразу и готовы хулить Бога, если нам не угодят.
— Я готов бросить курить до Рождества Христова, — говорил мне один мужчина. — Но если твой Бог не исполнит то, о чем я прошу, то ничего не обещаю!
А я ему сказал:
— Мой Бог является и твоим Богом, если Он мой Бог, то Он и твой Бог. Во-вторых, если ты идешь к Богу с такого рода соглашением, с таким жалким соглашением, то что есть Бог? Как ты собираешься у Него просить? Поэтому Бог тебе и не дает! А Богу ничего не стоит выполнить то, о чем ты просишь. Ничего не стоит Ему это сделать. Это для Него сущий пустяк. Что бы ты ни попросил у Бога, если Он захочет, то может исполнить твою просьбу в ту же секунду.
Надо знать секрет успеха.
Вот хочешь создать семью и молишься Богу: «Боже, пошли мне этот дар!»
Разве это не богатство — иметь хороший дом? Самый богатый человек на Земле тот, у кого есть хорошая работа и хорошая семья — это-то и есть богатство. Богатство — это и счастливая жизнь. Да, но достоин ли ты того, чтобы Господь сделал тебе этот подарок? Что ты даешь Богу, чтобы Он сделал тебя богатым? Какой характер имеешь? Есть ли у тебя что-то хорошее, что можешь подарить девушке или юноше, которых пошлет тебе Господь? Что ты подготовил в своем сердце, чтобы принести Ему, чтобы сделал Он тебя богатым или богатой? Ну, давай просто пойдем и создадим семью. И что? Какой фундамент положишь в своем доме? Поэтому Господь медлит и говорит тебе:
— Подожди, нужно тебе еще смириться, нужно еще помолиться, необходимо тебе исправиться, потому что если ты создашь семью с тем жизненным опытом, что у тебя есть сейчас, твои проблемы лишь умножатся, и Я, любящий тебя и провидящий твое будущее, говорю тебе: «Подожди, ты не видишь поворота на твоем жизненном пути». А ты Мне отвечаешь: «Я все отлично вижу». А Я тебе говорю: если ты женишься, то через пять лет твой жизненный опыт приведет к разводу. Так что лучше подожди еще три года, а затем будешь жить счастливо 70 лет. Вряд ли тебе нужно трехмесячное счастье, которое ты быстро разрушишь.
Господь думает одним образом, а мы — другим. Ты хочешь повлиять на жену и детей, ты им говоришь, говоришь, а твои слова не имеют никакого воздействия. В одно ухо входят, а из другого выходят. Вот я рассказываю в классе, и не то что дети не слушают, они тихие, но словно не понимают того, что я им говорю, — смотрят мне в глаза, а когда я вдруг их спрашиваю: «Что я сейчас сказал?» — молчат.
Делаю вторую попытку, спрашиваю другого ученика:
— Что я сейчас сказал?
Он не понимает, что я ему говорю, слово не имеет отзвука в душе этого ученика. Конечно, одни могут, другие не могут сосредоточиться и понять, что ты им говоришь. Часто мы пытаемся что-то высказать нашему ребенку и чувствуем: слова наши словно отскакивают от стены. Он тебя не понимает. Ты говоришь ему: «Чадо мое, то, что делаешь, компания, в которую ты попал, то, к чему ты привык…» Он слышит тебя, но твои слова ему безразличны. Говоришь ему, но это его не трогает. Он чувствует, что твои слова очень бедны. Наши слова скудны. Не находят отклика. Скудны слова супругов. Говорят и не могут достучаться друг до друга, не могут тронуть друг друга, потому что нет Божиего богатства в их сердцах. Когда ты переполнен божественной любовью, это заметно по твоим словам, по твоему взгляду, по твоим мыслям; другой поймет, что ты думаешь, — Бог его известит. Не надо человеку говорить — его сердце почувствует, что ты хочешь ему сказать. Что Христос говорит в Евангелии мытарю Матфею? Что Он ему сказал? «Следуй за Мной!» Одно слово, одно предложение. «Приблизься ко Мне!» И тот оставил все и пошел за Ним. Одно слово, сказанное Христом, изменит твою жизнь. Сто слов педагогов, сто слов моралистов: врачей, учителей, преподавателей — и ничего! Да? Сила Христовых слов, богатство Христовых слов — это богатство может стать и нашим. Есть святые люди — старцы со Святой Горы Афон, которые могут сказать лишь одно слово — и что-то происходит. Это слово входит в тебя и никогда не покидает.
В 90-х годах прошлого столетия старец Порфирий пожал мне руку и сказал:
— Не говори своему отцу, чтобы снова пришел на исповедь! Будешь хранить молчание, послушание, совершать молитву.
Поскольку он знал, что я рассеянный, он повернулся ко мне и спросил:
— Что я тебе сказал?
Я ему ответил:
— Ну… молчание, послушание… Что сказали? Молитва.
— Итак, выполняй это и увидишь чудо! Будешь ждать. Через четыре-пять лет увидишь чудо.
Его слова тронули меня.
Как только встретишь какого-нибудь Божьего человека, сразу отступают все сомнения. Все само собой решается.
Этот молодой человек, боксер, уехал на Святую Гору Афон, я помог ему поступить в монастырь Дионисиат; позже я позвонил ему и спросил:
— Что ты думаешь о Святой Горе Афон?
Он мне ответил:
— Ничего не думаю. Я пришел сюда, чтобы рассеять сомнения, спросить, как говорить с Богом. Но когда я оказался здесь, я почувствовал, что моя душа преисполнена, а все сомнения ушли. Мой ум очистился, но не напитался чем-то, а опустел. И чем больше он пустел, тем больше я чувствовал себя преисполненным. Я очистился от идей, глупостей, мыслей, фантазий, похоти, грехов и успокоился. И теперь, успокоенный, я чувствую себя очень счастливым. В миру я не нашел бы этого.
Это богатство. Там пребывает Пресвятая Богородица. Видел ли ты Пресвятую Богородицу? Нет. Это Святая Гора, она входит в душу, согревает сердце и успокаивает его. Это красота, это богатство нашей веры, которое Бог хочет сделать и твоим богатством, чтобы стали мы совершенно счастливыми.
И говорит старец послушнику:
— Чадо мое, сделай это!
И он сразу же это делает, без лишних слов. Как было бы хорошо, если бы муж и жена дома говорили бы друг с другом простыми словами — как сразу бы все изменилось. И чтобы мы не говорили: «Нет, сначала я хочу это обсудить. Я не возражаю, но я хочу, чтобы ты меня убедил. Мы демократичны, и потому давай это обсудим», — и дискутируют, дискутируют, а ребенок говорит: «Мои родители очень демократичны, батюшка, они все обсуждали — и расстались: после долгих дискуссий они пришли к разводу». Между тем в прошлые годы муж говорил своей жене коротко: «Твой поступок причиняет мне боль!»
И сразу же, услышав, что мужу больно, его жена умягчалась. Сегодня никто не умягчается, каждый живет в своем собственном мире и не ищет того богатства, которое может тронуть сердце другого. Нам не хватает благодати Божией, а мы добиваемся тысячи иных вещей.
Как хорошо быть богатым, свободным от страстей, пристрастий, недовольства, претензий — таким людям очень завидуют. И я завидовал таким людей, я им удивлялся. Я завидовал другу. Я рассказывал о нем много раз в своих радиопередачах. Ему 70 лет. И вот, услышав, что я рассказывал о нем, потому что он слушает мою радиопередачу, он, когда я снова приехал на Святую Гору Афон, три дня со мной не разговаривал.
— Поговори со мной!
— До свидания, убирайся отсюда! Я с тобой не разговариваю.
Он три дня со мной не разговаривал, и его не интересовало, что я скажу о нем, что он «может упасть» в моих глазах. А в один прекрасный день он привел меня к себе в келью, а там был ужасный беспорядок, но это его мало беспокоило. Я ему позавидовал, ведь его не интересовало мирское мнение — хорошо ли он выглядит, не волновало, что скажут о нем другие люди, — похоже, он был выше всего этого. Он был одет в рубашку — не знаю, сколько времени он носил ее. Он мне сказал:
— Долго.
— Как именно долго?
Он носит ее не снимая уже несколько месяцев, и это его нимало не волнует — такие вот богатые люди, я им завидую, они не переживают, не тревожатся, когда опаздывают на катер, плывущий на Афон, говоря:
— Нечего страшного! Что же, я куплю билет на следующий катер.
А ты его спрашиваешь:
— Через сколько минут он будет?
— Завтра!
— Завтра?!
— А что волноваться?
Я схожу с ума, когда у меня в жизни что-то не получается. Я бедный, я нетерпеливый, несдержанный, не уповаю на Бога, у меня слабая вера. Я очень беден, но богат, скажем, в финансовом отношении. У меня есть автомобиль, есть дом, но я очень беден духом. Другой ничего не имеет — даешь ему денег для Святой Четыредесятницы, говоря:
— Батюшка, такая-то женщина передает 5 евро.
— Что мне с ними делать? Я же никуда не езжу. Забери их!
— Нет, батюшка, возьмите вы их! Поедете в Карею!
— Но мне не надо в Карею, мне не нужны эти деньги!
Другой смотрит на это и говорит себе: «Да, я бы их взял, а этот — не берет. Хочет быть свободным от денег, от имущества — от всего».
Мы гневаемся, живем распущенно, осуждаем и говорим: «Я такой и не могу быть другим! Я это признаю!» Недостаточно того, что ты это признаешь. Почему не завидуешь тем людям, которые все это преодолели?
Знаете ли вы, что некоторые святые, духовному богатству которых мы сегодня удивляемся, когда-то были как и мы — бедными? И жизнь их была трудной. Они не родились совершенными, они тоже родились в бедности собственных грехов, страстей и слабостей. Но однажды они себе сказали:
— Я изменюсь! Я изменюсь! Божия жизнь для меня! Мало только смотреть на иконы. Я изменю свою жизнь — хотя бы ненамного, но я это сделаю. Я не останусь там, где я сейчас.
И ты пожелай себе стать таким же богатым, как богаты святые, пожелай им подражать!
Я читал, что святой Аммон восемь лет боролся с гневом. Он имел этот недостаток, эту нищету внутри себя и не мог сдерживаться, общаясь с другими. Восемь лет он боролся — и в восьмой год страсть полностью исчезла: Господь подарил ему богатство бесстрастия. После, что бы ему ни говорили, даже если это его и волновало, он никогда не гневался. Он был очень кротким, очень тихим. Но в последний раз, прежде чем исчезла полностью эта страсть, кто-то его попытался разозлить, но он не поддался. Когда тот человек ушел, его спросили:
— Молодец, батюшка! Как ты смог сдержаться?
И тогда он сплюнул кровь на землю и ответил:
— Вот как! Видите это? Я прикусил себе язык и чрез это обогатился спокойствием!
Ты не можешь так легко добиться спокойствия. Вот говорила одна женщина:
— Во всем виноват мой муж! Когда его нет, я чувствую себя очень хорошо. Так что это только он во всем виноват!
Но ты не сможешь изменить себя без мужа. Он сделает тебя богатой терпением. Ты сделаешься богатой терпением через проблемы, которые один создает другому, и через борьбу их преодоления. Было бы ошибкой думать, что, изменив свою жизнь, мы и сами изменимся. Мы носим в себе свои страсти повсюду.
Это вопрос не о месте, а о состоянии: спокоен ли ты всюду, где бы ни находился? Оставайтесь всегда спокойными.
Я удивляюсь некоторым людям — девушкам и юношам. Смотришь на них и думаешь:
— Этот парень мог бы подойти каждой девушке — по характеру он такой сердечный, такой простодушный, такой покладистый, а у других такой трудный характер, потому что не имеют богатства простой и благочестивой жизни.
Но начинаются претензии: «Батюшка, я хочу остаться таким — не в этом проблема, но из-за тех вот черт характера мы не сможем жить вместе».
И выбирает юноша из 15–20 девушек, и всё ему что-то не нравится, а ведь в том, что не находится подходящая, виноваты не девушки — виноват юноша. Ему не за что ухватиться, потому что его душа очень бедна, в его характере нет тех черт, о которых мы сегодня говорим. Подумайте об этом. Когда ты говоришь: «Здесь мне не нравится, кругом одни проблемы», — подумай: может быть, проблема в тебе? Почему все жалуются на тебя? Не могут же все быть недовольными тобой и только потому, что это они одни виноваты. Так редко бывает. Нужно найти в себе и свою ошибку, и вину.
Старец Иосиф сказал отцу Ефрему:
— Поедешь в Дафни и купишь 20 килограмм хурмы, но в пути рта не раскроешь. Ни с кем не будешь говорить. И если тебя станут спрашивать, кто ты, как тебя зовут, кто твой старец, из какого ты монастыря, — ничего не отвечай, молчи.
Ефрем говорит ему:
— Батюшка, а если меня много раз будут спрашивать? Что мне делать?
— Молчать!
— А если будут настаивать?
— Нечего не говори!
Сможешь ли ты так сделать?
Он это сделал. Поехал в Дафни:
— Мне нужно 20 килограмм хурмы!
— Хорошо. Кто ты?
— Взвесьте, пожалуйста, 20 килограмм хурмы!
— Конечно. Взвешу. Ты хороший монах. Ты откуда? Из какого скита?
— Когда мне зайти за хурмой?
— Да кто ты? Скажешь ли наконец?
Сколько ни пытался продавец выспросить монаха, тот не отвечал. Я удивился этому. Почему? Потому что я сказал раз одной женщине, которая пришла ко мне на исповедь: «Тем, что ты мне рассказала, — не делись ни с кем!»
Но она поделилась. Рассказала. Где сила у этой женщины? Где богатство ее души? Что это за нищета? Тот бедняга не сказал, как его зовут. Ведь не грех сказать, что имя мое Ефрем и старец мой отец Иосиф. Таковы мы. Разве это страшно? Он не сказал своего имени — почему же? Потому что имел послушание любви, он доверял, любил, верил в Бога и сказал себе: «Старец мне так наказал, а я не усомнюсь в моем духовном наставнике».
Говоришь другой женщине: «Не делай этого, ведь разрушишь свою семью! Держи рот на замке!»
Она не имеет душевной силы и богатства добродетели, чтобы этого сделать, она не может сделать даже такую малость.
У старца Иосифа были гнойники на спине, его рубашка прилипала к телу. Он прислонялся к стене и, чтобы облегчить боль, терся спиной об нее. И чем больше он терся спиной о стену, тем больше выступал гной, и рубашка прилипала еще больше, но он не надевал другой, терпел. У меня иногда болит голова, и я схожу с ума от боли. Не могу вытерпеть только одну лишь головную боль, а он мог столько времени терпеть и болезнь, и гной.
Вчера женщина мне написала: «Батюшка, помолитесь обо мне, по утрам меня мучает мигрень! Я схожу с ума, нет мочи терпеть эту головную боль!»
Мы не имеем богатства святых — стерпеть одно малое искушение, как же тогда стерпим большие искушения? Некоторые говорят, что наступает конец мира, и я дрожу, когда подумаю об этом: я боюсь от своего бессилия. А некоторые говорят об этом просто так и радуются: есть пророчества, чтобы пойти туда, там это увидеть. Это хорошо, но что мы будем делать, если не можем перенести и малое искушение?
Кто-то мне сказал одно слово, и я его неправильно понял и обиделся. Как же перенесу грядущие большие искушения, как говорят; успею ли перетерпеть скорби мирового масштаба?
Однажды вечером ты не можешь получить заказанную пиццу из-за того, что нечто случилось: на улице льет дождь как из ведра. Тебе звонят по телефону и сообщают:
— Вы знаете, разносчик не сможет сейчас прийти: на улице ужасная погода. Он придет через час!
А ты отвечаешь:
— Через час?! До свидания!
И нервничаешь: «Весь вечер испортили!»
Выключают электричество — и твоя жизнь рушится. И как ты переживешь большие проблемы, когда не можешь перетерпеть даже маленькие?
А вот те люди были так счастливы, так утешены, что отец Ефрем говорит об этом вот что:
«Мы были очень радостные и очень бедные. Очень бедные и очень счастливые. Когда старец Иосиф умер, то нечего было взять из его кельи. Он нам ничего не оставил, потому что у него ничего не было, но мы были очень богаты, потому что у нас все было».
Теперь и у нас все есть, но, вопреки этому, мы чувствуем, что в нашем сердце чего-то не хватает.
Как-то раз я подивился красивому дому, который стоит недалеко от школы, где я преподаю, и я сказал про себя: «О, если бы мне квартиру с таким видом!»
А перед домом, я видел, был цветник, деревья в саду.
И вот однажды в десять часов утра дверь на балкон открылась и появилась женщина с инвалидной коляской, в который сидел ее парализованный ребенок. И я сказал себе: «Можно быть богатым, но при этом иметь свою боль».
И у них есть боль и скорбь — как они их переживают? В состоянии ли они это сделать? Прославляют ли они Бога? Имеют ли они терпение? Этим секретам учит нас святая Церковь, а мир не сможет нам их открыть. Наш мир сошел с ума. Мир нам говорит: «Сделайте то, сделайте это!»
И в конце концов человек, чтобы уснуть, пьет горстями снотворное и не может успокоиться. Стресс. Недостает нам божественного покоя, Христовой радости. Почему мы не имеем этого богатства — спокойствия сердца? Чтобы сесть дома вечером и сказать себе:
— Слава Богу, все в порядке, все хорошо. Разве мне чего-то не хватает, разве я чего-то лишен? Надо возблагодарить Бога!
Господи Иисусе Христе, благодарю Тебя за все! Как говорит матушка Гавриила — иногда она молится с четками, произнося: «Благодарю! Иисусе, благодарю Тебя!»
Не находишь причин, чтобы поблагодарить Бога, а чтобы пожаловаться — всегда найдешь причину.
На исповеди я спрашиваю у некоторых людей: «Есть ли у тебя жалобы Богу? Скажи мне о них, пока мы только вдвоем». И он начинает жаловаться:
— Ну что сказать… да вроде нечего сказать, но… если бы мой ребенок послушался меня и не сделал бы вот этого в своей жизни, то я чувствовала бы себя счастливее… Если бы мой муж не купил это место, про которое я ему говорила, что не надо покупать, то сейчас я так бы не злилась… Если бы мой зять не умер от рака в 35 лет, если бы Господь не взял его таким молодым, я бы так не страдала…
Жалобы, жалобы, жалобы, и нет покоя в душе. Какое великое богатство — быть спокойным, счастливым и радостным человеком.
Христос сказал: «В миру будете иметь скорби, но дерзайте! Я победил мир». В миру будете иметь проблемы, притеснения, но вы дерзайте, потому что Я победил все проблемы, и если вы будете со Мной, то и вы их преодолеете. Можешь ли преодолеть проблемы и стресс? Я не могу. Однажды на похоронах меня увидел один человек и сказал мне:
— Ты очень поседел!
— Ну, были кое-какие события…
Какие события? Глупости! Я болею от глупости, то есть теряю свое спокойствие, то богатство, которое во мне, о котором все святые говорят: что бы ни случилось в твоей жизни, будь внимательным, чтобы лукавый не украл у тебя это сокровище — мир и покой. Он хочет нарушить твой покой, так будь внимательным: да не потеряешь покой, потому что лукавый на это делает ставку — нарушить твой покой, заставить тебя нервничать, гневаться, чтобы началось сверхнапряжение, чтобы к тебе пришли врачи, чтобы ты начал пить лекарства, а затем он сделает с тобой все что хочет. Будь осторожен с такими вещами. И со мной это происходило много раз.
Один христианин говорил: «Хочу рассказать, как сильно я люблю Бога. Вот что бы мне ни сказали, даже самое неприятное, у меня такая любовь к Богу, что дайте мне только пять минут помолиться — и все пройдет!»
Сколько тебе понадобится времени, чтобы ты пришел в себя? А другой человек говорит: «Я не могу молиться, когда у меня есть проблемы. У меня такое душевное смятение, что я не могу молиться. Даже когда я молюсь, не нахожу покоя».
Я был в православном монастыре в Аризоне, так там весь день монахи читали молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй меня». Работают и произносят эту молитву, и ты слышишь, как монахи шепотом молятся. Пробыли там пять дней. Хочешь не хочешь — но будь ты даже стеной — эта молитва входит в тебя. Я тоже начал молиться, как они, и думал, что приобрел покой — в течение пяти дней, и произошло великое чудо… как некоторые думают, что возьмут четки и: «Сегодня вечером я начну молиться и увижу Бога. В течение одной ночи я хочу все увидеть!»
Но это не случится за один вечер или за один год, а иногда даже и за десять лет, если не произойдет чудо. И я про себя говорил: «О Боже, как же прекрасно, за пять дней я приобрел внутренний мир, и теперь всегда будет так». Я был счастливым и эгоистичным, так как думал, что постиг в некоторой степени спокойствие. Было около двух часов дня. Мы выехали из Аризонской пустыни, двигались к аэропорту в Фениксе, нам надо было в Чикаго на конференцию. По пути все мы шепотом молились. Водитель автомобиля имел большие, как лассо, четки. Он молчал, молился, я наблюдал за ним и думал: «Ты молчишь, и я молчу — молюсь, не только ты, но и я молюсь! Вот здорово! Какие мы все духовные люди!» Я был счастлив. Приезжаем в аэропорт; попрощался с нами водитель-монах и сказал:
— Батюшка, я рад, что мы встретились!
Со мной было несколько духовных чад.
— Приезжайте еще!
— С удовольствием!
Зашли в здание аэропорта и пошли на регистрацию — для проверки билетов. Я и еще один парень из нашей группы отдали на проверку свои билеты. Другой юноша пошарил по карманам, и оказалось, что билета у него нет. А я все время шепотом молился, был спокоен, и мне казалось, что я летаю в облаках.
Юноша искал свой билет. Я у него спросил:
— Так где твой билет?
— …Канул в Лету!
— Это плохо! Как же так?
У меня сдали нервы. Я возмутился, вспотел и сказал ему:
— Ну… — и у меня отнялся язык.
Не стало молитвы! Ничего не осталось. Забыл, что Бог существует, что на все Божия воля, и сказал я ему:
— Так как же быть?
На нас смотрели и иностранцы.
А юноша, который потерял билет, был совершенно невозмутим. Он мне ответил:
— Батюшка, что будем делать?
— Что будем делать?! Здесь останемся!
— Батюшка, найдется решение.
— Скажи мне, что будем делать! Скажи мне, что будем делать!
— Батюшка, пожалуйста, не кричи!
Он достал из кармана листок и проговорил:
— Тут у меня записка! Кажется, это номер телефона монаха, который нас привез в аэропорт.
— А если у него телефон выключен? Звони ему быстрее!
Между тем служащие за стойкой ждали, собралась очередь. Я был так сильно расстроен, что забыл, где нахожусь. Чемоданы, тревога. Юноша позвонил монаху, тот ему сказал, что находится недалеко от аэропорта. Юноша ему говорит:
— Батюшка, посмотри, пожалуйста, на заднем сиденье… Может быть, там мой билет.
— Да, он тут.
Он привез его через 30 минут, и мы улетели. Я успокоился, мне стало так стыдно, я почувствовал отвращение к себе, по-настоящему понял себя, обрадовался и огорчился одновременно, и сказал себе: «В конце концов, такой я. Думал, что молюсь, думал, что духовно богат, но все это было лишь в теории на короткое время. Когда пришло искушение, я потерял все и оказался в искушении таким жалким». Это правда, потому и не хочу разговаривать с людьми, чтобы они не разглядели, каков я, — лучше меня слушать, чем меня знать. Я не обманываю вас. Бог и мой духовный наставник это знают. Когда ты знаком с кем-то, говоришь себе: «А я думал о нем по-другому, сейчас, когда я познакомился с ним, встречаюсь каждый день…» Так с мужем, которого ты полюбила, и с женщиной, которую ты полюбил. Сначала ты говоришь: «Я чувствую себя таким богатым, мне так хорошо с ним». А потом сидите, смотрите друг на друга и говоришь себе:
— Я не чувствую полноты в своей жизни, что мне теперь делать?
А в доме у тебя все есть. Когда-то ты ей говорил: «Только посмотрю на тебя — и душа моя полна».
Сейчас у тебя дома есть все, а тебя ничто не удовлетворяет. Куда ушло это счастье? Сколько нищеты среди кондиционеров, красивых ковров, пультов управления и сколько несчастных? Нас охватывает безумная тревога, мы теряем наше спокойствие, душевное богатство, и в результате единственно, кто богатеет, так это психологи, фармацевтические компании, психиатры, психоаналитики.
Сказали одному человеку, который хотел поступать в университет:
— Только две профессии всегда обеспечат тебя работой!
— Отлично! Хотелось бы услышать, что ты предлагаешь.
— Но это не то, что я хотел бы тебе порекомендовать, разве что только для того, чтобы чему-то учиться… Первая профессия — психолог, психиатр, с ней ты всегда будешь иметь работу, а другая — диетолог.
Мы не отказываем себе в еде… Я читал, что когда чувствуешь в себе пустоту, чего-то не хватает и желаешь какого-то богатства, то тогда еда приносит успокоение, а полнота становится для нас крепостью, придающей нам уверенность. Многие с этим согласны. Один мой друг сказал мне:
— Когда ты увидишь, что мой живот растет, то знай: у меня стресс!
Я ему ответил:
— Я вижу, в последнее время у тебя очень часто стресс!
— Да, батюшка! Я говорю правду! Я уже не выдерживаю! Житейские проблемы меня задушили. Я хочу опереться на что-нибудь, хочу насытиться и ем, и чувствую себя хорошо. Но это ненадолго. Затем я впадаю в меланхолию, потому и толстею. И из-за меланхолии я иду кушать, и снова меня охватывает тревога. Получается порочный круг — не могу найти спокойствие и не могу остановиться.
Прошу Бога, чтобы Он подал нам необъятное богатство Своих даров, Своей любви, Своей милости, каждому дал то, в чем он нуждается, чего он просит. Что хотите — то просите у Бога, и Он вас сделает богатыми. В конце скажите следующую молитву: «Господи, дай мне не только то, что я прошу, но и условия для того, чтобы это удержать и не потерять», — потому что много раз Бог нам угождает и посылает нам дары, а мы снова их теряем. Мы их не использовали должным образом.
Итак: «Господи, подай жизни мне на этом свете столько лет, сколько Ты мне отмеришь, не оставь меня в моих проблемах, в моих радостях и печалях и да попаду я в рай, где мы все будем богатыми, где исчезнет вся неопределенность, пустота, проблемы, плач и где мы всегда будем радостными, богатыми у богатых святых и у Нашего пребогатого Бога!»
Когда ты распят, то чувствуешь всемирную боль
Православие. Ru, 3 мая 2013 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/61298.htm
Перевел с болгарского магистр богословия Виталий Чеботар.
Не знаю, известно ли тебе, что английское слово kiss означает целовать. Оно происходит от греческого глагола κυνέω (inf. κύσσαι), который имеет такое же значение. А προσκυνώ означает идти вперед и целовать, поэтому мы и говорим, что поклоняемся иконам, — то есть делаем шаг вперед, наклоняемся и целуем икону.
Теперь я отведу тебя на другое место — ко Кресту.
Мы говорим, что поклоняемся Кресту, который заставляет нас чувствовать боль, — то есть, подступаем к нему, наклоняемся и целуем. И вот там, у Креста, я кое-что осознал. Как же его целовать, если он заставляет меня чувствовать боль? Но в этом-то всё и дело: ты находишься возле Христа и чувствуешь любовь к Нему, а затем смотришь на Крест, и в то время, когда вызывает у тебя сильную боль, ты не отворачиваешься от него, а лобызаешь его.
Крест заставляет тебя чувствовать сильную боль, — и ведь странно и противоречиво целовать то, что вызывает слезы, боль, но вместо того, чтобы отвернуться от него, ты хочешь его обнять. Приходишь в храм на какой-то праздник, например, на Воздвижение Креста Господня, хочешь облобызать его, но кто-то говорит: «Но ведь это же больно! Крест и означает боль!»
Ты целуешь Крест, потому что думаешь, что другого пути нет, но он есть: взбунтоваться, воспротивиться, уйти, разозлиться, разочароваться, сказать себе: «Что я имею общего со всем этим?»
И что же тогда произойдет? Что изменится?
Если оставишь Крест, то понесешь его с другим намерением, но все равно понесешь. И если даже попытаешься сбежать, то все равно не сможешь — чтобы ты ни делал, тебе все равно придется нести Крест. Все равно ты его понесешь. Ты сказал мне, что все остальные живут припеваючи, и только ты испытываешь сильную боль, и вот спрашиваешь: «Что это происходит со мною, почему всё это обрушилось на меня?» Плохое здоровье, обследования, больницы, душевная боль, трудные взаимоотношения, недостаток денег, врачи и лекарства… Столько проблем!
В другой раз ты сказал, что завидуешь другим людям, — они живут обычной жизнью, счастливы, радостны и не страдают, как ты. Помнишь ли ты, о чем я спросил тебя тогда? «Что же это за жизнерадостные и счастливые люди, у которых не случается ничего подобного тому, что случилось у тебя? Которые не страдают? Кого ты имеешь в виду?» «Тех, у кого всё прекрасно», — ответил ты.
Но я знаком с людьми, которые, по твоему мнению, прекрасно проводят время, и знаю о них больше, чем ты. И я ответил тебе, что ты ошибаешься, что и они испытывают сильную боль, а ты удивился и немного успокоился.
Нет ни одного человека, который бы не нес свой Крест. Богатые и бедные, красивые и невзрачные, высокие и низкие, и женщины, и мужчины, и дети, и те люди, беспечной жизни которых ты завидуешь — у всех есть свой Крест. Может быть, они радуются своему здоровью, которого ты, допустим, не имеешь, но при этом испытывают душевную боль или находятся в тяжелых обстоятельствах.
Нет ни одного человека, который бы не имел Креста, просто не у всех он такой же, как твой. Естественно, когда человек несет свой Крест, то чувствует, что ему достался самый тяжелый: «То, что я испытываю — самое худшее, что может быть на свете».
Это что-то великое — иметь крест. Это великая тайна, и я не знаю, как мне тебе это объяснить. Когда ты приходишь ко мне, чтобы пожаловаться, я не могу тебе ничего ответить, не могу возразить, не могу притвориться умным.
Это один из тех моментов, когда я чувствую, что мне нечего сказать, — не знаю, не знаю ответа. Я и сам полон недоумения, удивления, изумления, вопрошания, восклицания, — как хочешь, так это и назови перед Богом, соединяя мое недоумение с твоим и превращаю его в молитву.
Помнишь, как преподобный Антоний Великий задал Богу этот же вопрос:
— Господи, почему же так происходит, что богатые люди хорошо живут, доживают до глубокой старости и умирают, не болея, не страдают, ни о чём не беспокоятся, и всё у них хорошо? А бедный, скромный, честный, праведный человек так сильно страдает… Почему же так происходит? Почему один умирает молодым, не успев порадоваться жизни, а другой живет в роскоши, удовольствии, разврате и доживает до 95-100 лет, словно забывая уйти в другой мир, и умирает в глубокой старости? Разве это справедливо? Эти кресты, которые даешь — как их понести? Как на них смотреть?
Этими вопросами задавался святой Антоний, задаются ими и другие, не только ты, — очень многие думают об этом, находясь в тяжелых испытаниях. Но он превратил свои вопросы в молитву, — ни в богохульство, негодование и гнев, а именно в молитву, и сказал:
— Господи, скажи мне, поведай эту тайну!
И Господь ответил ему:
— Антоний, следи за своими делами, а не за Моими! Это Мои тайны, которые не могут вместиться в твоем уме. Ты мучаешься этими вопросами, потому что они превыше твоих сил, они тебя не касаются, твои плечи не смогут их понести[2].
Если тебя научить решать какое-нибудь уравнение, то научившись, ты тут же, через несколько минут, о нём забудешь. Если ты школьник, и тебя вызовут к доске и спросят урок, который тебе преподали неделю назад, ты не сможешь его вспомнить. Ты, у которого такой маленький, скудный, немощный, ограниченный ум, хочешь познать непостижимое, узнать о тайнах, которые не сможешь познать!
Ты их не познаешь, и они тебя не касаются. Единственное, что сможешь познать, — это то, что Бог есть Любовь. Но как признать это, если тебе кажется, что к тебе Он такой жестокий? Как ты признаешь, что Бог есть Любовь, если говоришь, что он жестокий?
Однажды в школе, где я преподаю, ко мне подошел учитель. В то время на Гаити произошло землетрясение, в результате которого погибли сотни, тысячи людей, маленькие дети оказались под руинами разрушенных домов. Он вошел в учительскую и спросил меня шепотом, чтобы другие не услышали и не возмутились:
— Что мы теперь скажем детям, когда они спросят нас о Боге, — спросят, как Он может быть таким? Что мы им ответим?
— Почему ты говоришь шепотом?
— Чтобы нас не слышали!
— Но ведь это вопрос для всех! Даже для меня! Несмотря на то, что я священник. Даже великие святые спрашивали об этом у Бога, не понимая, как можно совместить любовь с болью, милосердие с страданием, доброту с кровью, Божий мир и покой с землетрясением, которое все уничтожает! Как всё это уживается друг с другом? Как совмещается?
Он сказал мне, что дети шокированы, многие из них спрашивают: «Почему Бог это допустил?»
— И что ты им отвечаешь?
— Пытаюсь обсуждать это, изображаю из себя философа. А что бы сказал ты?
— Что я могу сказать? Говорю честно: «Я не знаю. Не знаю! Дети, давайте помолимся, давайте превратим нашу боль в молитву и произнесем ее перед Богом. И давайте немного подождем, чтобы позже узнать о большем».
Спустя годы, через несколько десятилетий, когда все будет позади, мы будем более сдержано смотреть на наши беды. Пережив большие страдания и возвращаясь в прошлое, мы говорим себе: «Я думал, что то, что я переживаю, — самое страшное, но в конце концов это пошло мне на пользу. Сделало меня зрелым. Я стал сильным, моя душа освятилась, очистилась, исчезло бремя, которое я носил в себе, ушли разные болезненные состояния, я избавился от пристрастий и слабости. Моя душа заблестела благодаря этой боли. Тогда я этого не понимал и думал, что не выдержу, что это просто невозможно выдержать, что я рухну, но в конечном итоге я пережил».
Одна женщина много раз говорила: «Если муж не переживёт меня, я просто не смогу без него, потому мы неразлучны…»
Ее муж умер, прошли годы и вот, спустя 30–40 лет, она смотрит на жизнь совершенно по-другому. Тогда эта разлука казалась ей огромным страданием, — и это действительно так и было, ей казалось, что наступил конец света, однако это не был конец.
Когда маленький ребенок играет в мяч, а ты подходишь и забираешь, то он может целый день проплакать, потому что мяч для него означает всё! Но ты взрослый и знаешь, что в жизни есть не только этот мяч, а множество вещей поважнее. Ты понимаешь, что его плач — это плач малолетнего ребенка, и что придет время, когда он будет плакать о другом, о том, что действительно этого заслуживает.
То, что происходит с нами, представляется нам ужасным, но на самом деле это не совсем так.
Наш ум не совсем правильно всё себе представляет. Через сто лет от того, что нас беспокоит, не останется и следа; то, что сейчас нам кажется непереносимой болью, горем и тяжелейшим Крестом из всех возможных, в будущем окажется Воскресением. Это будет светом, ликованием, наши души будут чувствовать себя так, как будто ты искупался и переживаешь облегчение, чувствуешь себя невесомым и чистым и говоришь: «Теперь я на всё смотрю по-другому».
Если ты не хочешь принимать того, о чем я тебе говорю, не принимай. Найди другой способ, как тебе жить. Дорога открыта, ты сам выбираешь, как тебе мыслить. Ты можешь пытаться уйти от Креста, кричать или даже хулить его, — Крест станет причиной твоего упрямства и бунта, это твое право.
Но вот если Крест станет причиной единства, и ты соединишься с ним и с Тем, Кто на нем — тогда душевные свойства Христа, Его характер передадутся и тебе. Если ты сопротивляешься, хочешь сойти со своего Креста и бунтуешь, то ничего не выиграешь. А ну-ка, подумай о Христе на Кресте. Там Он показал Свою доброту, всю Свою любовь, Его душа расцвела и освободила свою сладость, красоту, Его сердце стало настолько большим… Он возлюбил, объединил, простил всех, Он излучал сияние и свет, которые изменили целую землю. Этого бы не случилось без Креста.
Крест Христов излучает не горечь, а доброту. Он простер Свои руки и охватил весь мир.
Таким сделает Крест и тебя, — если, конечно, ты примешь его. Но если ты посмотришь на него по-другому, этого не произойдет. Если Крест тебя раздражает, ты злишься, сердишься, отталкиваешь его, то этим только углубляешь свои раны и не получаешь никакой пользы. Но если Крест становится знаком, который соединяет тебя с Христом: «Пребудьте во Мне, и Я в вас» (Ин. 15:4).
Где? Везде! И на Кресте! Там Меня узнаете, там увидите во Мне то, что по-другому увидеть невозможно. Там Моя доброта станет вашей добротой, Моя любовь станет вашей любовью. Там научитесь прощать, потому что Я вам передам то, что Я почувствовал на Кресте.
Это трудно, и знаю, что сейчас, когда ты меня слушаешь, ты испытываешь боль, которая мне незнакома, — потому что у каждого из нас она своя. Но я знаю, что Господь не причинит тебе ущерба. Он даст тебе только хорошее.
И самое хорошее получится из твоего страдания, — потому что когда тебя распнут, когда ты испытаешь боль, заплачешь, тогда твоя душа приобретет красоту, которая очень сильно отличается от той, которую получают другим путем, когда красят губы помадой, причесываются и опрыскиваются духами. Все это — красота мира сего, поверхностная.
Крест же дарит красоту иную, — тебе дается возможность очиститься через боль, чтобы из тебя вышло то, что иным образом никак не выйдет.
Например, как тебе научиться терпению? Оно скрывается в твоем сердце, это богатство, зрелость, мудрость, — но как ему взойти? Как? Как научиться понимать других, если сам не испытывал страданий? Когда ты разговариваешь с тем, кто знает, что такое боль, то замечаешь, что он тебя понимает. Рассказывая о своем страдании, ты видишь, что он тебя слушает, смотрит на тебя, очи его словно плачут твоими слезами и уши слышат так, как если бы слышали его собственный плач. Человек же, который пока ничего не пережил, еще сам не плакал, тоже слушает тебя, но поверхностно, — он не может почувствовать твою боль.
Приведу пример: если вдова или родители, которые похоронили ребенка, потом, когда кто-то рядом будет испытывать боль, заговорят с ним, то он почувствует, что их глаза что-то излучают — потому что несколько месяцев назад, когда умер их ребенок, эти родители много страдали и плакали. Они размышляли, задумывались, задавали себе вопросы. Это сделало их зрелыми, и теперь, когда ты разговариваешь с ними, они тебя чувствуют и понимают.
Ты спросишь — неужели, чтобы понять другого, нужно пережить такие страшные вещи? Но я не отвечу тебе на этот вопрос.
Однако этот урок показывает: нет иной дороги в жизни человека, кроме как через боль, слезы и печали. Скорбь и Крест — это путь, по которому идут все люди. Абсолютно все.
Смотришь, некоторые женятся, а другие завидуют новобрачным: дескать, вот, они счастливы, а мы остались ни с чем.
Могу тебе сказать, что и у них есть свои страдания. Они не испытывают то, чего боишься и переживаешь ты, но для них наступило время новых для них страданий — страданий молодоженов, родителей. У тебя нет ребенка, и это является твоим Крестом, а у них есть, и он может стать их Крестом, — подумай об этом.
Старец Софроний из Эссекса очень хорошо сказал, что когда испытываешь страдание, обычно замыкаешься в себе, остаешься наедине со своими мучениями и проблемами. Но есть и иной путь: ты можешь думать о других, о том, что именно в этот час миллионы людей на Земле — не знаю, где, может быть, в квартире за стеной, на верхнем этаже, в доме напротив, в соседнем районе, в другом городе, в другой стране, на другом континенте, по всему миру, на всей планете — переживают испытание такой же силы, что и ты. А другие пережили гораздо большее.
Это не какое-то лицемерное утешение, не ложь, это правда.
Сейчас, когда ты рассказываешь мне о своей беде, множество людей даже не знают, где найти утешение, к кому обратиться, с кем поговорить, куда позвонить, какую молитву прочитать… Не знают даже, Кто есть Бог, существует ли Он, как Его зовут, в которую дверь постучать? Сидят и страдают.
Если только ты подумаешь о них, то получишь большое утешение. Твое сердце станет просторнее, и ты больше не будешь одинок, — автоматически ты сделаешься другом миллионов людей, незнакомых тебе лично, но теперь хорошо знакомых твоему сердцу. Если оно станет мягким, нежным и чувствительным, как цветок, то ты поймешь всю их боль, утешишься, сможешь найти хоть немного силы и вместо того, чтобы жаловаться, помолишься о тех незнакомых людях, которые страдают как ты, страдают больше тебя.
Я читал в книге старца Софрония, что человеческое сердце увеличивается, когда вмещает чужое страдание и способно чувствовать, что чувствует другой.
Иными словами, Бог взял меня на «прогулку» по Вселенной, по всемирному страданию людей, и это честь для меня — соприкоснуться переживаниями всего человечества, и вот из меня — одинокого существа, которое живет в своем домике — Он делает всемирное существо, способное обнять всю Вселенную, и страдания всего мира, всех людей. Потому что страдание и скорбь являются общими для всех людей.
У тебя — потеря близких, у него — развод, у кого-то третьего — болезнь, у четвертого — одиночество, но всё это — страдание, которое принимает различные формы.
Сопереживание другим делает нас по-настоящему богатыми, — и когда ты это поймешь, то страдание не заставит тебя замыкаться в себе, прятаться в свою скорлупу, а станет причиной этого путешествия, даст возможность настроиться на молитву, — молитву в Гефсиманском саду, которую совершил Господь на Елеонской горе.
Эта молитва страдания, большого страдания в тот час, когда Господь принял в Свое сердце страдания всей планеты — от Адама до последнего человека перед концом света. И ты принимаешь в себя волну Господней молитвы, обнимаешь всю Землю и живешь со словами «плачу с плачущими» в сердце.
Теперь ты можешь плакать с теми, кто плачет, и понять боль другого человека. И тогда ты говоришь: «Что представляет собой мое страдание в сравнении со страданием других? Все не так страшно. Да, мне тяжело, но как же мучаются другие!»
И когда ты придешь к выводу, что другие страдают больше, чем ты, это будет означать, что ты преуспел, вырос, окреп, что страдание преподало тебе урок, научило любви, величию души, всепрощению, научило тебя благодарности и славословию, научило молиться. Если сможешь с этой болью и Крестом славословить и благодарить, то станешь сильнее и скажешь: «Я буду так жить!»
Потому что не существует момента, когда испытания закончатся — будет просто перемена: одна волна проходит, ее сменяет другая. Когда плывем по морю, можем ли ожидать, чтобы не было волн? Такого не бывает.
Знаю, что когда я тебе говорю об этом, ты умиляешься и может быть, даже плачешь, но наверняка задаешь себе вопрос: «Да, на словах всё легко, но как исполнить это на деле?»
На деле… исполняй то, что легло тебе на душу. Один раз оступишься, другой раз потеряешь немного веры… Но Бог любит тебя. И когда ты теряешь веру, Бог всё равно будет тебя любить.
Один человек сказал мне:
— Я потерял свою веру после Креста, который мне пришлось понести.
Я ответил:
— Хорошо!
— Что хорошо? Что мне делать?
— Снова придёшь к вере!
— Но я больше не верю!
— Это не помеха! Хочешь ли, чтобы мы поговорили?
— Но…
— Если бы я тебе расскажу, что я пережил и что сейчас испытываю, то почувствуешь ли ты себя лучше?
— Конечно, я почувствую себя лучше!
— Хорошо, давай поговорим. И если ты мне не веришь, как Божьему человеку и священнику, если ты не веришь и колеблешься, то это не помеха. Давай поговорим как два приятеля. Просто как друзья.
— Спасибо, что ты меня не отверг и не ругаешь меня!
— Но как же я буду тебя ругать, если я знаю, что ты скорбишь и страдаешь? Никто не хочет тебя принуждать что-то чувствовать, если это не придет к тебе само собой.
Пройдет и это, пройдет и то, пройдет и твоя жизнь и придет другое, будет вечным миром, радостью и ликованием. Сколько людей страдали и где они сейчас? Уже не на этом свете, умерли. Уже не плачут, не кричат от боли.
В тот момент, когда с тобой случаются несчастья, они кажутся тебе ужасными — они и правда ужасны, но потом приходит Воскресение.
Однажды придет и твое воскресение — этого не может не произойти. В жизни человека есть страдание, но есть радость, свет, надежда, — и тогда над нами будет не властна никакая боль.
Мы переживаем всё это, чтобы смириться, чтобы возлюбить, чтобы почувствовать единение с другими. Это великое дело, когда во время страдания рядом есть человек, с которым можно поговорить. Но еще более великое дело, когда ты можешь быть рядом с Богом и разговаривать с Ним.
Ты рассказывал, что у тебя нет никого, кто сказал бы тебе два слова, с кем бы ты мог поделиться своей болью.
Но Господь преподает еще один очень важный урок. Он говорит тебе: «Чадо мое, если даже все тебя бросят, хочу тебе показать, какую огромную силу Я вложил в тебя! Знаешь ли, что эта за сила? Это сила — стоять на ногах без посторонней помощи! И ты на это способен — Я тебе это докажу!»
Внезапно теряешь всех своих друзей и знакомых, которые тебя поддерживали, остаешься один и сходишь с ума. Но Христос тебе говорит: «Не бойся! Сейчас ты увидишь, какая сила будет расцветать в тебе! И для этого делаю, — чтобы ты увидел, что ты можешь!»
И ты вдруг видишь, что не нуждаешься в посторонней помощи! Что ты можешь положиться на Христа и ходить, как расслабленный, которому Он сказал: «Встань!»
Но как же встать, если я парализован?
— Встань и иди! Говорю тебе!
— Но другие поддерживали меня!
— Оставь других! Другие дадут ли тебе силу и достоинство? Я даю тебе достоинство, Я даю тебе силу, Я даю живительные соки. Я даю тебе свет, чтобы показать тебе красоту, которую Я вложил в твою душу!
Это тайна, тайна Креста. Перекрестись и сделай это, — молись Богу, проси и скажи Ему:
— Почему, Господи? Скажи мне, пожалуйста! Я хочу Тебя услышать!
И Он тебе отвечает:
— Чадо мое, знаешь, почему? Потому что Моя любовь хочет тебя научить.
Мы хотим получить на все ответы, но имей ввиду, что на большинство своих «почему?» мы так в этой жизни ответов не получим.
Столько вопросов, способных опустошить душу… Взять маленьких детей. Ты идешь в больницу, видишь больных малышей и спрашиваешь: «Почему? Почему это с ними происходит? А другие и вовсе не имеют детей… Почему? Зачем столько Крестов?»
Потому что мы не в раю, а на этой земле. На земле, где есть скорбь и страдания. Больно, пока ты маленький, больно, когда состаришься. Одна женщина сказала мне: «У меня болят все суставы, всё моё тело болит!»
Когда ты был молодым, то испытывал одну боль, а теперь — другую. Поэтому, когда кто-то умирает, мы поем: «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная».
Там нет Креста. Нет боли. А в этой жизни есть. Что же делать? Обними свою боль, поцелуй свой Крест, держи свой венец, украшение, гордость и красоту, проси Христа открыть тебе Свою тайну. Встань на колени. Господь пошел на Голгофу и встал на колени. И ты встань на колени. Молодец, ещё раз встань. И если ты сказал кому-то что-то обидное, то исповедуйся. Скажи: «Господи, опять у меня сдали нервы, снова Тебя упрекнул, нервничал и забыл Твое обетование и Твою любовь».
Крест… Однажды в храме я раздавал цветы от Св. Креста Господня и вот для последних в очереди их почти не осталось. «Даю вам понемножку, но сколь мало достанется вам цветов, таким же и будет ваш Крест!» — сказал я.
Один человек мне ответил: «Да, это прекрасные слова и пожелания, хорошие и приятные, но они не так часто сбываются».
Нет человека на Земле, который в своей жизни не прошел бы через страдания. И самые богатые, — знаешь ли, какая тяжесть у них на сердце? Не думай, что они не имеют мук. У них есть свои семейные проблемы, вздохи, несбывшиеся мечты, напряжение и стресс.
Итак, давайте через боль чувствовать себя едиными во Христе и со Христом, взаимосвязанными, давайте проявлять понимание. Если у меня есть Крест, то я понимаю и другого, и это хорошо — иметь страдающих наставников, преподавателей, священников, родителей, потому что, если мы страдали и испытали боль, то и других поймем лучше. Кто имел трудное юношество, тот не морализирует и не поучает своего ребенка, а поддерживает его. Понимает.
Понимание — это великое слово! Понимаю тебя, потому что я прошел через это. Сострадание. Без Креста ты его не почувствуешь.
Не сможешь оказать милосердие, благоутробие, почувствовать сострадание к другим, поставить себя на их место.
И так пройдет твоя жизнь. Один поддержит другого, рука об руку идем вперед. И если руки, за которые держимся, нас отпустят или дадут нам терний и поранят нас, то коснемся рук Христа. Одна рука должна быть свободной, чтобы схватить за руку Христа. Руку, которая никогда тебя не предаст и никогда нас не оставит!
Говорим знакомые и тяжкие слова. И больно слушать, когда каждый рассказывает о своем. Давай на мое место! Но я не могу быть на твоем месте, как и ты не можешь быть на моем.
Это твой Крест, твоя честь, твоя красота, то, что ты взвалил на спину.
Я молю Христа, чтобы Он дал тебе мужество, силу, чтобы избавил сколько возможно от того, что тебя тяготит. Чтобы твое сердце стало красивее и оставляло благоухание базилика, там, где ты проходишь.
Когда входишь в храм, где чествуют праздник Святого Креста, ты говоришь себе: «А здесь пахнет базиликом, здесь праздновали Воздвижение Креста Господня!». И молю Христа, чтобы ты стал святым, полным боли, и воскресшей личностью!
Тревожность, с которой мы не можем расстаться
Православие. Ru / Интернет-журнал, 26 июня 2013 г.
http://www.pravoslavie.ru/jurnal/62396.htm
— Испытываешь ли ты чувство тревоги? — Я задавал этот вопрос очень многим людям, и большинство из них смотрели на меня, улыбались и отвечали:
— Батюшка, это риторический вопрос? Естественно, все мы испытываем тревогу. Может быть, ты не тревожишься?
И тогда я оказался в трудном положении: когда я задал этот вопрос себе, то понял, что и во мне живет чувство тревоги. Все мы очень тревожимся. И сейчас, перед началом радиопередачи, я беспокоился и думал, смогу ли сказать то, что надо. Да, и я тревожусь.
Идешь в школу и видишь маленьких детей — оказывается, и у них присутствует в жизни напряженность, гонка, паника и неуверенность… Да, все мы беспокоимся. Невероятно, но это стало уже глобальной эпидемией. Всех нас охватывает это состояние.
Самое неприятное, что тревога — это то, что невозможно описать, не знаешь, что она собой представляет. Пытаешься подобрать слова — и не можешь. Что же это, в конце концов? Это — переполняющие душу страх, неуверенность, ощущение надвигающейся беды или мучительное воспоминание о том, что уже произошло. Так мы и живем: либо опасаемся того, что может случиться, либо то, что уже случилось, не отпускает, смущает и угнетает нас внутренне, ни на минуту не оставляя душу в покое.
Мы постоянно куда-то спешим, мы не умеем наслаждаться жизнью, которую нам даровал Господь. Мы постоянно находимся в погоне, постоянно ждем чего-то нового, отличающегося от того, что есть у нас сегодня. И возникает вопрос: а когда мы будем радоваться сегодняшнему дню? Когда им насладимся? Ведь то, что тут и сейчас, в твоих руках, так быстро исчезает. Время летит. Я говорю, и время пролетает, проходит. Настоящее постоянно ускользает от нас, мы постоянно живем в другом времени — между прошлым и будущим — и не замечаем настоящее. Сейчас часы показывают начало второго, но мы живем не этим часом, а завтрашним или послезавтрашним днем, думаем о том, что произойдет через месяц, какими мы будем. И туда, в будущее, мы заглядываем не созидательно и творчески, а с чувством тревоги. Постоянное ожидание чего-то и размышления об этом делают нас больными, и мы теряем способность радоваться.
Например, сейчас ты занимаешься какой-то работой, которая доставляет тебе удовольствие, но чуть позже она перестанет радовать тебя, потому что ты начнешь думать о следующих задачах, а потом — о следующих, и так бесконечно. Мы никогда не живем сегодняшним днем, не живем здесь и сейчас — а ведь это является единственно надежным и безопасным. Это то, что тебе принадлежит, благодаря чему ты можешь наслаждаться тем величайшим даром Божиим, который называется жизнью. И тем не менее, тревога не покидает нас, мы мечемся между тем, что было в прошлом, между воспоминаниями, переживаниями, событиями и тем, что теоретически может случиться в будущем. Таким образом проходит жизнь, летят годы и мы заболеваем. Не радуемся, не наслаждаемся, у нас неспокойные лица, неспокойные сердца, мы не умеем улыбаться, не можем вникнуть в происходящее и сказать: «Слава Богу!» Мы не можем остановиться. Становится страшно, если подумать, куда мы так спешим: мы спешим к концу своей жизни. Как будто торопимся побыстрее умереть.
Если умеешь жить настоящим, то понимаешь, что сейчас у тебя все хорошо, потому что в действительности у тебя не так много проблем, как предсказывало тебе твое тревожное воображение. Представим себе такой разговор:
— Я плохо себя чувствую.
— Что-то случилось?
— Нет, но я встревожен.
— Почему? Мы сидим и разговариваем. Тебе холодно?
— Нет.
— Жарко тебе?
— Нет, все в порядке.
— Может быть, ты голоден? Давай, я дам тебе что-нибудь поесть?
— Нет, спасибо!
— Может быть, ты хочешь воды?
— Нет!
— Значит, ты не голоден, не испытываешь жажды, тебе не жарко, не холодно. Но, может быть, тебе кто-то угрожает, может быть, есть человек, который тебя преследует?
— Нет, у меня все хорошо.
— Итак, с точки зрения условий жизни у тебя все хорошо, у тебя все есть. Представь, если бы кто-то из космоса мог увидеть тебя, живущего на планете Земля, хорошо одетого, сытого, то он непременно бы удивился, увидев беспокойство на твоем лице, тогда как сейчас у тебя все есть. В этот момент у тебя нет проблем.
— Понимаю. Но дело в том, что я не знаю, как послезавтра пройдут экзамены, которых я жду, поэтому волнуюсь.
— Но ведь это же будет послезавтра! А ты мне сейчас на вопрос: «Что с тобой?» — отвечаешь: «Я плохо себя чувствую, я встревожен, я беспокоюсь о том, что случится».
Твоя проблема заключается в том, что у тебя все хорошо, но ты не понимаешь, что у тебя все в порядке, не радуешься этому, сам ищешь себе повод и причину для беспокойства. Думаешь о том, что произойдет после экзаменов, что будет с тобой через несколько лет, кто будет заботиться о тебе в старости, что случится после твоей смерти, как будут жить твои дети, как распределишь свое наследство. Но скажи мне: разве это сейчас произойдет? Если бы ты ощущал каждую секунду своей жизни, как дар, который сейчас дает тебе Господь, тогда бы ты беспокоился о каждой проблеме только один раз. Когда, спросишь ты? Тогда, когда возникнет проблема, конечно. А сейчас что ты делаешь? Постоянно переживаешь, а ведь волнующая тебя ситуация, в конечном счете, может и не возникнуть. Пойми, ты тревожишься и терзаешься намного больше, чем Господь хотел бы для тебя.
Бог допускает, чтобы мы встретились с болью, но тревога является нашей собственной глупостью, нашим безумием, тревога — это ложь, которую мы сами создаем, с которой живем, и которой терзаемся. Боль является спасительной, в жизни надо пройти через страдания, притеснения, болезни, и это отведет тебя в рай. Господь допускает боль, чтобы дать тебе радость. Ту настоящую радость, которую мы потеряли из-за больного наслаждения, удовлетворения нашего эгоизма, и теперь только через страдания, через боль мы можем приблизиться к Богу. Но тревогу Господь не создавал. Тревога не является той избавляющей, творческой болью, которую Господь посылает нам и допускает ее пережить. Тревога — это мучительное состояние, которое мы сами себе придумали, благодаря ей мы стареем раньше времени, терзаемся сами и терзаем других. Попробуй, заставь свой ум работать, удержи свое воображение, это оно виновато во всех сценариях, которые ты придумываешь, рисуя в своей голове события, которые еще не произошли.
Произойдет землетрясение, говорят некоторые. И ученые не могут сказать, когда это будет, потому что и они не знают с точностью. Когда это случится, через пять недель или через пять месяцев? По всей Греции говорят о том, что нельзя спать в домах, под крышей, вдруг это случится ночью. Все ждут. Ждут и боятся. Паника, которая возникает вокруг землетрясения, в результате может привести к более гибельным последствиям, чем само землетрясение.
Все это происходит, потому что мы не имеем настоящей веры. Если ты по-настоящему веришь в Бога, то тебя не мучает тревога о том, что случится завтра или послезавтра. То, что тебе необходимо знать, Господь тебе уже сказал. Сказал не только о том, что будет завтра, но и что будет, когда наступит конец света, сказал тебе о Втором пришествии, все сделал, чтобы ты не беспокоился и знал, что существует Царство Божие, которое, я надеюсь, тебя ожидает; знаешь ты и о том, что существует место пребывания далеко от Бога — это место называется ад. Господь сказал тебе то, что нужно и полезно, а о другом тебе знать не надо. Почему?
Потому что Бог милостив и человеколюбив. Он знает и понимает нас, потому что Сам был Человеком. Значит и ты должен быть человечным, понимать другого и не обременять его, потому что Господь нас не обременяет, не загружает нас Своими заботами и Своим знанием, потому что мы не можем их перенести. Он дает нам лишь то, что мы можем вынести и не хочет создавать в нас тревогу. Господь не сказал нам, когда произойдет второе пришествие, потому что знает, что это нас растревожит. Бог хочет, чтобы мы знали с чем мы можем столкнуться в жизни, чтобы всегда были готовы подвизаться спокойно, мирно, смиренно, с доверием, и когда Он придет, могли бы встретить Его с радостью. Если каждый прожитый день приближает тебя к Богу, то, что бы ни произошло, пусть происходит.
Какой странной стала наша жизнь! Вместо того чтобы ее сделать раем, мы превратили ее в ад. У нас есть все, но мы все время переживаем; если в доме одна машина — тревожатся за одну, если больше — тревога возрастает пропорционально количеству машин, припаркованных у дома. Имеешь дачу — еще одна тревога: чтобы ее не ограбили. Сигнализацию поставил, и снова беспокоишься: что будет, не откажет ли? У нас в домах идеальные замки, электронные системы слежения, сигнализация, собаки, которые следят и охраняют наш балкон, сад, автостоянку… А сколько сейчас страховых компаний! Вы можете застраховать все, что угодно. И все же наша душа тревожится, мы не можем спать спокойно. Мы чувствуем постоянный дискомфорт, с нами что-то происходит. У многих возникают физические проблемы от постоянного стресса. Они чувствуют тяжесть на сердце, их артериальное давление поднимается, им нечем дышать. Все это — болезни души, которые отражаются на теле. Когда душа смущена, она смущает и тело. Когда тело неспокойно, то и душа мучается. Все это взаимосвязано.
Когда сумеешь понять, что то, что тебя беспокоит, не так важно, как кажется, то перестанешь тревожиться. Ведь тревогу испытываешь, когда думаешь, что то, что тебя волнует, является проблемой мирового значения. Каждый день ждешь и говоришь: «Это обязательно должно случится!» И если ожидаемое событие не произойдет, ты заболеешь. Например, ты очень хочешь пойти на прогулку. Прекрасно, но ведь эта прогулка не является смыслом всей твоей жизни. Обстоятельства могут сложиться так, что ты не сможешь выбрать время для прогулки. Но если ты вложишь в нее душу, и будешь добиваться прогулки любой ценой, то будешь мучительно переживать, если этого не произойдет. А ведь так просто сказать себе: «Не получилось, ну, ничего страшного, в следующий раз!» Если наша душа станет настолько гибкой, что мы спокойно, не упорствуя, сможем менять свои планы, изменять свои решения, тогда, чтобы ни случилось, мы научимся принимать это спокойно, говоря: «Прекрасно, мне это Господь послал! Я хотел одного, но Бог мне дал другое. Значит, так было угодно Богу!»
Мы же, в основном, предпочитаем всего добиваться силой, проявляем упорство, настаиваем на своем, и очень переживаем свою неудачу. Я обратил на это внимание однажды, когда хотел купить себе интересующую меня книгу. Я пошел в книжный магазин, но не нашел там ее. Тогда я пошел в другой магазин, но и там поиски оказались безрезультатны. Время летело, и книжные магазины начали закрываться. Я стал беспокоиться, спешить, чтобы добиться своего и все-таки купить эту книгу. Пошел в третий магазин, но там ее тоже не было. Я нервничал, я говорил себе: «Надо срочно идти еще в один магазин, надо торопиться, вдруг я не успею, и он закроется!» И в какой-то момент, когда я почти бежал по дороге, я вдруг подумал: «Предположим, что мне повезет, и я, наконец-то, куплю эту книгу. Стану ли я прямо сейчас читать ее? Нет. Почему бы тогда не купить ее позже? Скажем, завтра». И я успокоился.
Нам всем надо учиться не быть упрямыми, не упорствовать, добиваясь своей цели, и тогда мы не будем беспокоиться, не будем страдать, а сможем сказать спокойно: «Пусть будет на все Божья воля! Господь все устроит». Давайте учиться на примере святых, которые не только не переживали, когда не получали желаемого, но и не сокрушались, даже когда что-нибудь теряли. Это их не волновало, не беспокоило, хорошее они воспринимали с миром в сердце и с благодарностью Богу, а о потере спокойно говорили: «Хорошо, что Бог допустил мне это потерять!»
Впрочем, если я с чувством тревоги поеду сейчас на Святую Гору, то буду ее носить в себе и там. Сегодняшние святогорские монахи — это люди нашего времени, они не прилетели с другой планеты, они еще не ангелы, а люди. Однако старые святогорцы, которые уезжали из спокойного городского мира, чтобы жить еще более тихой жизнью на Святой Горе и чтобы отдать себя полностью Богу, когда опаздывали на паром из Афона, не гневались, а говорили:
— Ничего страшного! Сяду на следующий паром!
А знаете, когда прибывал следующий паром? Только на следующий день. Один паром в сутки.
Мы же, когда опаздываем на автобус, на трамвай, не успеваем на поезд в метро, мучаемся и переживаем. Садимся на следующий автобус, пришедший через десять минут, и не можем успокоиться и утихнуть всю дорогу. А они говорили: «Ничего страшного! Сяду на следующий паром!» — и их лица были спокойны. Монах возвращался обратно в свой монастырь, снимал с плеч рюкзак с продуктами и начинал молиться, затем снова шел в огород и начинал работать. Иной ритм, другая жизнь…
— Да, батюшка, — скажете вы, — но это когда было! А сегодня мы не такие. Сегодня мы постоянно торопимся! Если не будем торопиться, то не выплывем в этом житейском море.
А я отвечу: когда надо, торопись, но затем будь спокойным. Вопрос ведь не в том, торопиться или нет внешне, главное, не допустить, чтобы эта спешка стала частью твоей души. Да, торопись, когда надо, когда есть много работы. И в монастырях на Святой Горе, когда приезжают официальные гости, или какой-то праздник и ожидается большая трапеза, монахи много работают. Они в постоянном движении, бегают, что-то делают постоянно, но душа их, однако, спокойна, она никуда не торопится, она предстоит пред Господом. И все время они молятся: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя! Господи Иисусе Христе, помилуй мя!».
То есть, моя душа отдана Христу и я спокоен. И все идет хорошо. Вот так должно быть, и об этом говорит и старец Паисий. Он рассказывает, что когда он жил в монастыре Эсфигмен, на него и еще одного монаха из братии возложили послушание после Святой Литургии готовить кофе для гостей. Тот, другой монах, волновался, тревожился и уходил из храма до молитвы «Молитвами святых отец наших…», чтобы успеть сварить кофе, потому что говорил себе: «Иначе я не успею!»
— Я же, — рассказывает старец Паисий, — говорил себе: успокойся, останься помолиться, чтобы успокоилась твоя душа, а затем пойдешь готовить кофе. Бог все знает, он знает, что тебе поручено делать.
Старец жил с сознанием постоянного присутствия Бога в своей жизни, с пониманием того, что Бог все знает и помогает всегда. Поэтому старец Паисий выжидал. Заканчивалась Литургия, он брал просфору и спокойно шел готовить кофе.
— И знаете, что я заметил? — говорит он, — у того монаха, который раньше меня уходил из храма, все получалось из рук вон плохо: он торопился, нервничал, проливал кофе, обжигался. А я после «Молитвами святых отец наших…» успевал во всем, и все у меня получалось. Как же Бог хорошо все устраивает!
Какой поучительный пример! И мы должны, пока есть возможность, не торопиться, не нервничать, жить в спокойном ритме, и тогда будем успевать все, что должны.
Нужно так устроить свою жизнь, чтобы душа не тревожилась и была спокойна. Душа того монаха, о котором говорил старец Паисий, была смущена, и поэтому у него ничего не получалось. Но даже если бы он и справился со своей задачей, но не имел бы Божиего благословения, то душа бы его все равно прибывала бы не в мире, а излучала бы смятение. В этом суть дела. Не в приготовлении кофе, а в нашем внутреннем спокойствии. Тревога не исчезает, а только возрастает, когда избегаешь Бога и не доверяешь Ему. Некоторые люди, например, выходят из храма до окончания Литургии, чтобы успеть сделать запланированное на день. Это неправильно. Живя с Церковью одной жизнью, ты научишься преуспевать во всем. Господь будет задавать ритм твоей жизни, и тогда все будет происходить в свое время, и ты будешь все успевать, будешь чувствовать себя спокойно, и благословение Божье будет на всех твоих делах.
Однажды я спросил у одного человека:
— Как ты преодолеваешь чувство тревоги?
Он ответил:
— Мне кажется, оно непреодолимо. Все испытывают тревогу, это неизбежно.
Я сказал ему:
— Это справедливо только для тех, у кого есть склонность к этому.
Действительно, есть люди, которые особенно остро переживают все, происходящее вокруг, и считают себя ответственными за это. У них сильно развито чувство вины, и им очень сложно сохранять мир в душе. Что бы ни случилось, их охватывает паника, хотят они этого, или нет. Эту особенность своей личности человек должен знать, тогда он научится управлять тревожностью, контролировать ее, для того, чтобы не мучить ни себя, ни других.
К сожалению, сейчас мы дошли до того, что воспринимаем это болезненное состояние как что-то естественное. Хотя, если вдуматься, то сразу видна разница. Одно дело — волноваться, если мы ожидаем гостей, и поэтому убираем дом, готовим, накрываем стол. В этот момент мы активны, торопимся, в нас присутствует положительный заряд, жизненная сила — ведь мы искренне хотим, чтобы все были довольны. И совсем другое — гангрена тревожности, которая медленно разъедает душу. То мучительное состояние неуверенности, которое делает человека больным. Тому, кто бесконечно испытывает стресс по собственной вине, противостоит уравновешенный человек, человек, который делает все спокойно, естественно, живет без паники, без болезненных забот, то есть так, как заповедал нам Христос.
Вспомните, в Деяниях Апостольских рассказывается о том, что святые апостолы Павел и Сила ночью в темнице спокойно спали, хотя утром их должны были отвести на суд. А теперь представьте себе: через несколько часов тебя будут судить, твоя жизнь под вопросом, а ты спишь спокойно! Невероятно, — скажете вы. Но эти великие мужи сумели сохранить мир в душе и полностью вверить себя благой воле Божией. Разве может Творец оставить Свое творение?
Но и тогда практически не было людей, обладающих таким душевным спокойствием. По словам святого Иоанна Златоуста, даже сам Христос не смог в те времена найти человека, который бы не тревожился о будущем, чтобы нам сказать — будьте как этот человек! И тогда все чувствовали неуверенность, переживали, что принесет им грядущий день. Не было такого человека. Не мог Христос указать на него апостолам со словами: «Посмотрите, как он спокоен! И вы будьте как он». А говоря о простоте и чистоте сердца, Христос привел в пример детей. То есть Ему легче было найти чистых сердцем, чем не тревожащихся. И тогда Он обращает наш ум, наши глаза к природе, к цветам, к птицам небесным: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их (Мф. 6:26)».
Господь заботится о нас, потому что мы — Его творение, творение Его любви, Его сердца. А мы живем так, как будто не имеем Бога, как будто не имеем Отца Небесного, как будто Христа не существует, как будто Он не рядом с каждым из нас. Мы ежеминутно забываем о клятве, которую Он дал нам. Господь говорит: может наступить время, когда мать забудет своих детей, но Я никогда тебя не забуду, никогда тебя не предам, не оставлю тебя во время твоей болезни, на больничной койке, на инвалидной коляске, буду с тобой в том, что тебя беспокоит, во всех твоих скорбях, в нищете и горе Я буду рядом с тобой, обещаю тебе. Он сказал это на Кресте и подписался Своей кровью. «Нет большей любви, чем та, которая есть у Меня — пожертвовать своей жизнью ради своих друзей, и Я так сильно люблю вас, что делаю это», — говорит нам Господь.
Значит, твоя жизнь не случайна, ты не оставлен на произвол судьбы, Бог наблюдает за тобой, защищает тебя и говорит тебе: «Я дал тебе жизнь, неужели Я тебе не дам все необходимое для жизни и оставлю тебя? Я дал тебе тело, неужели Я не позабочусь о нем — о еде, воде, одежде, о твоем доме, о том, что тебе необходимо, неужели Я не позабочусь о тебе? Тогда зачем Я тебе дал тело? Зачем Я тебе дал душу? Зачем тогда Я поставил тебя на этой планете, неужели, чтобы тебя мучить? Конечно, нет! Взгляни на Голгофу, посмотри на Мое лицо, посмотри в Мои глаза, чтобы понять, что Я люблю тебя! А ты все время чего-то боишься, постоянно в смятении. Я тебе дал столько доказательств Моей любви, а ты слеп, и глаза твои не видят ничего!».
Что же это? Как можем мы быть такой чудовищной раной для Бога, оскорблять Его своими поступками, причинять Ему боль, да, боль, потому что жизнью своей мы как будто постоянно говорим Ему: «Я Тебе не верю! Не верю, что Ты существуешь! Не верю, что Ты меня любишь! Я не верю, что Ты мне поможешь!»
Думаете, это не про вас? Вы скажете: «Но, батюшка, как же так, мы ходим в храм, молимся, слушаем церковное радио, может ли такое быть, чтобы мы не верили?» А я отвечу: «Может». Потому что теоретически мы верим, что Бог существует, что-то знаем и говорим об этом, но не переживаем веру как доверие. Доверять — это отдавать всего себя без страха, полностью.
Тот, кого ребенком учили плавать, помнит, что родители говорили ему: «Не волнуйся, расслабь свое тело, мы держим тебя, помогаем тебе, дыши спокойно, если ты испугаешься, забеспокоишься, то ты утонешь». Так и Господь говорит человеку: «Расслабься, успокойся, перестань переживать о себе, доверься Богу, и тогда почувствуешь, что означает настоящая вера, не теоретическая, а вера сердца и опыта». Попробуйте вверить себя Богу, и увидите, что Господь благ, попробуйте, и ощутите Его доброту, милосердие и любовь. И тогда вы поймете, о чем говорил Христос, заповедуя не думать о завтрашнем дне, а жить сегодняшним: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6:34)». То есть, достаточно и сегодняшних забот и проблем, не нагружайте себя дополнительно, живите сейчас, проживайте каждую минуту так, чтобы почувствовать, что Бог любит нас, каждого из нас, без исключения.
Но… Ты не веришь, что каждый миг, каждую секунду Он рядом с тобой? Тогда сделай одно движение — положи руку на сердце и почувствуй, как оно бьется. Что это означает? Это значит, что в этот момент, когда ты сомневаешься в Нем, Господь заботится о тебе, и поэтому твое сердце бьется. Господь любит тебя, и свидетельствует об этом биением твоего сердца, твоим дыханием, твоими глазами, которые видят мир, твоими ушами, которые слышат, твоими органами чувств, которые могут воспринимать все дары Божии, которые даны нам в этом мире.
Человек должен научиться жить с ощущением присутствия Бога в своей жизни — и постепенно это чувство изгонит болезненную тревожность из его души. Если мы сумеем почувствовать Божию любовь, то увидим, что все остальные проблемы исчезнут. Мы успокоимся, наша душа избавится от бесконечного стресса, напряжения, трудностей, которых, на самом деле, практически не существует. Мы задавлены своей логикой, своим рационализмом, полагаемся на свои силы, на свой интеллект, на свои способности, деньги и знакомства, и очень мало доверяем Богу. Пока не поздно, надо изменить это в себе, и, склонив голову, сказать: «Господи, возьми мою жизнь и делай с ней что хочешь, только бы я чувствовал, что Ты меня направляешь, что Ты держишь меня, что Ты меня защищаешь, что Ты меня любишь, что Ты находишься рядом со мной! Этого мне достаточно!»
Тайна боли
Православие. Ru, 23 августа 2013 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/63601.htm
Перевел с болгарского магистр богословия Виталий Чеботар.
— Сегодня я хотел бы быть с теми, кто испытывает боль. С людьми, сраженными тяжелыми и неизлечимыми заболеваниями, раком в начальной или поздней стадии, с теми, кто мучается и страдает.
Если тебе весело и ты хочешь сохранить свой радостный настрой — это твое дело, а я не могу, ведь одно дело — слушать о других, неизвестных тебе, знать, что кто-то где-то заболел раком и неизвестно выживет ли, другой рискует заболеть, третий умер от этой болезни… Но совершенно другое — услышать это о своих близких, друзьях, духовных братьях, духовных чадах, и, самое страшное, о себе. Может такое случиться, что наступит час, когда ты узнаешь, что ты болен.
Еще вчера все было прекрасно. Так, будто бы ты несся по дороге жизни со скоростью 180 километров в час, торопился — ведь мы всегда торопимся, нужно успеть! — и вдруг перед тобой что-то падает, огромный валун, и ты резко нажимаешь на тормоза! И конец, останавливаешься и больше никуда не спешишь. Почему? Потому что твоя жизнь меняется. Меняется, потому что у тебя появилась болезнь, которая переворачивает в тебе все, и кажется, что ты сходишь с ума.
Я уже сказал, что сегодняшняя радиопередача предназначена для тех, кто знает, что такое боль, для них эта тема не является закрытой, они не унывают, потому что это их жизнь.
А ты? Если тебя охватывает уныние, когда ты слышишь, что существуют такие люди, если это портит твое настроение, вспомни, что кто-то прямо сейчас, когда мы разговариваем, находится на химиотерапии. Он не слушает и не думает об этом, а живет этим заболеванием, испытывает его на себе. Он болен и страдает, у него выпадают волосы, он слабеет и это не в теории, это его ежедневная жизнь.
Если тебе кажется, что утренние телепередачи и разные глупые телевизионные программы, благодаря которым мы смеемся и разговариваем так, как будто в мире не существует горя, если тебе кажется, что они помогут скрыться от этой реальности боли и болезни, то продолжай их смотреть. Ведь и я делаю то же самое. Я постоянно незаметно отхожу в сторону, не хочу думать и помнить об этом. Но беда приходит сама, приходит, прижимает тебя в угол и говорит: «Ты не сбежишь от меня, тебе некуда деться, ты почувствуешь на себе, что боль существует не только для других, неизвестных, но и для тебя, для твоего друга, для знакомой девушки, для маленького, милого, знакомого ребенка». И тогда тебе нечего ей ответить.
Может быть, ты спросишь: «Зачем ты мне все это рассказываешь?» Тогда я скажу: «Потому что я это очень сильно чувствую». И это чувство, эта боль накапливается, и в какой-то момент не выдерживаешь, отчаяние переполняет тебя… Тогда протягиваешь руки к Богу и говоришь Ему: «Боже мой, что происходит? Почему Ты это делаешь?» И слышишь одно слово, исходящее с неба, из твоей души, из реанимации, из операционных, из больниц — и это слово: «Тайна! Тайна!» Какая это тайна? Я хочу узнать эту тайну! Но я никогда не узнаю ее! И что мне остается делать? Ничего. Только одну радиопередачу… Попытаться вести разговор о тайне боли, которая непостижима, неуловима, которую сможешь узнать, только если начнешь испытывать ее, и об этом следует говорить, следует это обсуждать…
Решив сделать передачу, я сказал моему знакомому, который пережил в своей жизни большое испытание и познал страдание:
— Я очень хотел бы, чтобы ты вместо меня сделал эту радиопередачу, чтобы ты рассказал людям, что ты пережил. Не для того, чтобы показать себя, а чтобы сделать нас более зрелыми. Чтобы обогатить нас тем, что ты приобрел через страдание. Ты, в свои 25 лет, приобрел такое богатство, такую мудрость, зрелость, силу, красоту в душе, которых мы не имеем. Мы читаем духовную литературу, умиляемся, совершаем паломнические поездки на Святую Гору, в Иерусалим, но ничего не имеем. Все это не может сравниться с химиотерапией, все это не выдерживает и тут же рушится, как замок из песка. Потому что ты видишь другие вещи и по-другому смотришь на жизнь. Я запомнил твои слова:
— Батюшка, теперь я на все смотрю по-другому. Прежде, чем заболеть раком, я совершенно иначе слушал новости, переживал какие-то события, какую-то жизненную проблему. А с того момента, как я заболел, сам того не подозревая, я стал врачом, потому что теперь это моя жизнь. Потому что теперь я хожу из больницы в больницу каждый день. Не спрашивай меня, где я нахожусь сейчас, потому что буду в больнице. Каждый день я хожу от одного врача к другому, стучу в дверь, захожу в кабинет и говорю: «Здравствуйте! Меня зовут Коста, мне 25 лет и я болен раком. Я пришел к вам, чтобы вы меня осмотрели и помогли мне, если это возможно».
Я тогда онемел. И эти слова, от которых можно потерять рассудок, навсегда врезались мне в память: «Здравствуйте! Меня зовут Коста, мне 25 лет и я болен раком». Есть логика в этой фразе? Есть ли ответ? Помнишь, потом я спросил тебя:
— Что говорят врачи, когда ты приходишь к ним на прием?
— Некоторые бывают шокированы и говорят мне: «Не может быть, парень, как это случилось с тобой?» Другие же реагируют спокойно, потому что привыкли, постоянно видят такое, они сроднились с болью людей, с болезнью, со смертью, с операциями, химиотерапией и неудачами. Некоторые даже испытывают что-то вроде благоговения к больному, другие становятся менее строгими, говорят с тобой спокойно, мягко, как не говорили бы, если бы ты был здоров.
Еще я вспоминаю тот день, когда этот мой друг должен был уехать заграницу. Я нашел ему отель, где он должен был остановиться. Я ждал звонка. Когда он позвонил через два дня, я увидел, что он звонит из Греции. Я с удивлением спросил:
— А ты разве не уехал?
— Я вернулся. Мне позвонили, что нужно начинать проводить исследования, делать химиотерапию, и теперь я должен изменить свою жизнь. Все изменилось, все перевернулось.
Вот так. Учеба, дипломы, магистратура, докторантура, работа, профессия, армия, семья, покупка автомобиля, все остановилось в один день, понимаешь? Об этом я и хочу сказать тебе, слушающему мою передачу. Вот ты слушаешь, как я рассказываю все это, и думаешь, наверно: «Ну, хорошо, а что я могу сделать?» Отвечу: «Делай следующее: сострадай, то есть, слушай и люби». Когда любишь тех, кто испытывает боль, когда сострадаешь тем, кто страдает — это не малое дело, поверь.
Существует такое страдание, дитя мое, которое абсолютно подавляет тебя. Тогда становишься на колени, поднимаешь руки вверх, и… не знаешь, что сказать. Я не знаю, видел ли ты 25-летнего молодого человека, больного раком после химиотерапии. Если да, то ты знаешь, что я имею в виду, понимаешь и поэтому сейчас ты плачешь, наверняка плачешь. А если нет, значит, ты не испытывал боли, и я молюсь, чтобы она тебя не коснулась, чтобы ты никогда не испытал ее, если это возможно. Но те, кто прошел через это, смотрят на жизнь по-другому.
Этого нам телевидение не показывает. Телевидение не показывает нам страдающего человека, не показывает нам человека с выпавшими волосами, истерзанного, измученного многими операциями, который смотрит нам в глаза, не говорит: вот, дитя мое, есть и такие люди в жизни! Не только life style, ночная жизнь и развлечения. Есть еще и это.
Может быть, страдание не является жизнью? Что же тогда это такое? Ложь? Неужели онкологическая больница имени святого Саввы в Афинах является ложью? Неужели отделения интенсивной терапии тоже являются ложью? Больничные палаты, где много людей с капельницами, катетерами, трубками, проводами — неужели и это тоже ложь?
Нас научили жить лживой жизнью и мы избегаем боли. Сюда приписываю и себя тоже. Да, я не хочу испытывать боль. Не хочу. Не хочу заболеть. Разве есть такой человек, который хочет быть больным? Нет, и не надо говорить громких слов. Кто-то сказал мне: «Ты священник, разрешается ли тебе говорить, что ты не хочешь страдать?» Интересно, а кем является священник, по мнению этого человека? Сверхъестественным человеком, сверхъестественным существом?
Я не являюсь таким. «Но, — возразит мне кто-нибудь, — старец Порфирий шел в лес и взывал: „Боже мой, позволь мне заболеть раком“». Хорошо. Но знаешь ли ты других людей, которые бы уходили в лес и говорили бы это? Если сможешь, иди и ты, произнеси это, попробуй! Сможешь ли это сделать? Я не могу это сказать. Не могу. Совсем другое, если Господь допускает, чтобы ты заболел раком, тогда Он может дать и силы, и терпение, и выносливость, но помни, что боль, болезнь тебя ломает, парализует, все в твоей жизни меняется. Все переворачивается.
Однажды я ездил на Кипр. Я выступал с беседой, а потом меня отвели в детскую больницу имени Макария III в Никосии. Там было много больных детей, больных лейкемией, раком, двухлетние, трехлетние, грудные дети… Одних прогуливали по коридору в колясках, другие были прикованы к постели… Меня попросили: «Раздай им по иконке и по мячу». Я не понимал, почему надо раздавать этим детям мячи, не знал что им сказать: возьмите и поиграйте в мяч?! Я был в шоке и вышел оттуда больным. В этой больнице работала медсестра, которая слушала мои радиопередачи. Я честно сказал ей: «Проходя по больничным палатам, я едва выдержал тут полтора-два часа, как ты выдерживаешь все это?» Она ответила: «Я работаю здесь в течение многих лет. Батюшка, я здесь многое видела! Лишь когда входишь сюда, на самом деле понимаешь, что происходит в мире. Вот эти молодые родители, чей грудной ребенок сейчас находится там…». И рассказала мне историю несчастья этой молодой семьи. Только одну из многих историй.
Что можно сказать после этого?
Я не говорю, чтобы ты не ел и не пил, но если ты готовишь еду, помолись и скажи: «Господи, помилуй!». Скажи: «Слава Богу!» за то, что у тебя все хорошо, что у тебя все в порядке, и помолись о болящих, прояви сострадание, симпатию и любовь к тем, кто испытывает боль. И если ты ее не испытываешь, не думай: «У меня все хорошо, у меня здоровое сердце, у меня прекрасное здоровье, пока у меня все в порядке». Помни, что они твои братья, дитя мое, твои друзья, ведь когда твои близкие чувствуют себя так, ты не можешь остаться равнодушным.
В этой больнице лежала маленькая девочка, которой поставили что-то в горло, чтобы она могла дышать. Страшная картина. Я смотрел на нее, и думал, что ей сказать. И я не смог сказать ничего. Я хотел взять этого ребенка и просто поцеловать ее ручку и безволосую головку… Я испытывал желание заплакать, но сказал себе, что не должен этого делать. Ведь я должен был поддержать этих детей и родителей и помочь им не отчаиваться.
Боль, страдание, боль! Жизнь есть большая боль. Когда я был маленьким, то с удивлением слушал, как взрослые говорят о болях, беспокойствах и болезнях, и не понимал, о чем они говорят. Маленькие дети всему радуются и не понимают, что значит боль. В то время мне надоедало слушать проповеди о скорбях, о горе и я этого не скрываю. Все говорили о скорбях, испытаниях и тому подобном. И я говорил себе: «Все! Все, хватит! Где эти ваши скорби?» Тогда я не понимал ничего, потому что пока что-нибудь не случится с тобой или с твоими близкими, ты не сможешь этого понять. И это нормально, что не понимаешь.
Если ты сейчас начал тревожиться и нервничать, то я тебя понимаю. Я тебя понимаю, потому что ты можешь сказать: «И как мне жить с тем, что ты сейчас говоришь? У меня есть дети, они ждут меня, чтобы сегодня вечером в хорошем настроении пойти вместе на прогулку, а перед этим нужно приготовить им еду и подумать об их будущем образовании, а ты меня своей передачей сейчас душевно угнетаешь!» Да, я это знаю, но я тебе сразу сказал, что можешь выключить радио и не слушать эту передачу. Но есть и другие, которые слушают меня, понимая, что должны научиться жить, зная и это измерение жизни: измерение боли.
Раньше, когда я был маленьким, недалеко жил один священник, который ходил по домам и проповедовал. Когда он говорил о боли, я слышал, как вздыхают некоторые из женщин и пожилых мужчин рядом. Я же говорил себе: «О чем он говорит? Лучше пойду, съем мороженое, которое мне мать оставила», или думал о чем-нибудь еще, приятном, радостном. Так думает каждый. И так будет продолжаться, пока ты не вырастешь, и пока не случится что-нибудь с близким тебе человеком или с тобой. И тогда ты начинаешь чувствовать боль. Она входит в твою жизнь так, как будто бы была в ней всегда. И знаешь, я чувствую великое уважение к тебе, если ты испытываешь боль и страдаешь. Ты достоин уважения, и поэтому необходимо поцеловать твою руку, попросить твоей молитвы и пожелания добра, потому что молитва болящего имеет большую силу, и в своей молитве он не говорит глупостей.
Представь себе, как молится человек, который болен раком. Что он скажет в своей молитве? Неужели он скажет: «Боже мой, пусть победит Панатинаикос»? Или: «Пусть победит Олимпиакос»? Это мы говорим, когда здоровы и нас ничего не волнует, поэтому в своей молитве мы говорим глупости, говорим бессмысленные вещи и не вникаем в сущность. Тогда как тот, у которого рак, о чем молится он? «Боже мой, дай мне терпение, чтобы не беспокоить родственников, которые заботятся обо мне! Боже мой, дай мне любовь, дай мне силы, чтобы не роптать! Боже мой, спаси мою душу! Боже мой, если я умру, возьми меня к Тебе в рай! Услышь молитву мою!»
Когда 25-летний молодой человек, больной раком, сказал мне: «Скорее всего, я умру», я растерялся.
— Что? О чем ты говоришь? Ты думаешь о таких вещах?
— С того дня, как я услышал свой диагноз, я думаю об этом. Я думаю о том, что существует возможность умереть, о том, о чем никогда не думаешь, пока ты здоров.
Задумайся, ведь ты говоришь себе: «Ну, некоторые люди умрут». Некоторые люди. Другие люди. Когда случается заболеть, даже немножко, вздыхаешь и эта мысль приходит тебе в голову. Тогда ты говоришь себе: «Ведь могу и я умереть… Я?! Нет. Только не я!» Вот так мы все думаем.
Нет, нет, я не говорю, чтобы ты думал днем и ночью о том, что ты умрешь, нигде не написано, чтобы ты должен думать о смерти круглосуточно, потому что нам не хватает на это сил, нас охватывает уныние, мы сидим на одном месте и ничего не делаем. Но, время от времени, надо думать и об этой реальности, то есть о болезни, думать, представлять ее себе, потому что мы о ней ничего не знаем. Нас в жизни окружают очень серьезные вещи, давайте не будем говорить о глупостях, о бессмыслице и ссориться по пустякам. Этот 25-летний парень, о котором я рассказываю, как-то сказал мне: «Теперь я на все смотрю по-другому. Если машина сломается, и если завтра не сдам экзамен, и если мне не нравится еда, чтобы не происходило, одно, другое, я все рассматриваю и толкую по-другому. Мое видение мира совершенно изменилось».
Это поучительные слова. Потому что мы все думаем, что всемогущи. Но приходит какая-нибудь болезнь, которая тебя разрушает и заставляет подчиняться. Врач тебе говорит: «Завтра придешь на осмотр». И ты не можешь сказать: «Нет, я не приду, у меня есть другие дела». Абсолютное послушание. Не будешь есть то и то! Сделаешь анализ крови и биопсию! И ты покорно выполняешь все указания врача. Если выясняется, что ты тяжело болен, смотришь врачу в глаза, внимательно слушаешь. чтобы не забыть, не пропустить что-то важное, и запоминаешь все, что он тебе скажет. Задумайся, твоя жизнь входит в другой ритм, ты думаешь: «Боже мой, только бы мне выжить, я сделаю все необходимое, чтобы жить!» И начинаешь понимать серьезность жизни, смысл жизни, понимаешь глупость эгоизма, злобы, тщеславия. После этого не начинаешь сразу скандалить, а благодаришь всех, окружающих тебя, понимаешь, что другие люди являются для тебя даром Божиим, они столько лет заботятся о тебе, терпят тебя, любят, а ты считал это самоочевидным. Теперь же все тебе кажется даром, все тебе кажется великим и ты искренне говоришь: «Прости, я тебя утомил. Ты меня отвел к врачу, и так долго там меня ждал. Спасибо за то, что ты для меня сделал!». Учишься терпению, ждешь, когда придет врач, вчера он говорил, что будет в 9 часов, но может прийти и в 11, но что делать? Приходится ждать, смиренно, спокойно. И так каждый день.
Я молю Бога, чтобы Он дал тебе и всем нам здоровья. Каждый из нас может молиться об этом. И ты можешь помолиться о всех и сказать: «Мой Христос, я от всего сердца хочу освободить любовь, хочу, чтобы она выплеснулась огромной волной любви, молитвы, доброты и охватила всех, страдающих на земле!»
Однажды я подумал, что если мы могли бы собрать все слезы тех, кто плачет, испытывает боль, слезы матерей, отцов, детей, то этих слез было бы очень много.
Некоторое время тому назад один молодой человек, ему было 24 года, мне сказал:
— Когда и я думал о таких вещах, может быть, по глупости или от эгоизма, я попросил у Бога: «Боже Мой, пусть я заболею раком, но в течение года пусть никто, кроме меня, не заболеет раком!»
Я переспросил:
— Ты так это и сказал?!
— Да, я это сказал, возможно, из эгоизма, но, когда я слушал о разных болезнях, мне стало так жаль людей, что во мне родилась такая молитва.
Я ответил:
— Хорошо, что ты это сказал, но больше не молись так, не говори эти слова, потому что это очень трудно. Господь не может ради одного человека отнять у других людей возможность очистить душу, смириться, полюбить друг друга, возможность, которую Он дает им через болезнь. Я не знаю, услышит ли тебя Господь. Но, сказав эти слова, ты показал свою огромную доброту и любовь.
Когда ты не страдаешь сам, но и не возражаешь другим, Бог относится с уважением к этому. Когда прощаешь, Господь относиться с уважением к этому. Когда начинаешь бороться с раковой опухолью твоего эгоизма (а это — проблема твоих взаимоотношений с Богом, врачи не могут тут помочь), и сумеешь победить свой эгоизм и возлюбить своего Бога — это огромный успех не только для тебя, но и для человечества, для всего мира, поверь.
Еще за это время я понял, что, в целом, мы не умеем сочувствовать другим людям. Когда ты любишь человека и ему сочувствуешь, это очень хорошо. Любовь — это прекрасное чувство, иногда она сопровождается слезами радости, а иногда слезами боли. Но и то, и другое является любовью.
Нет решения для тайны боли. Существует только благоговение, молитва, доверие к Богу, только слезы, только любовь. Нет решения, боль всегда будет существовать. Я не знаю, почему. Некоторые начинают объяснять, почему страдает этот человек, почему страдает тот человек, говорят, что он сделал то-то и то-то, и поэтому с ним такое случилось. Не беспокой, христианин, не беспокой того, кто испытывает боль! Тебе ли истолковывать, тебе ли объяснять, почему это произошло?
Лично я не знаю ответа на этот вопрос. Я могу лишь плакать вместе с тобой, могу сочувствовать твоей боли. Я могу это сделать для тебя! Вместо того, чтобы объяснять, почему ты испытываешь боль, слушать, как ты мучительно ищешь, где же ошибся, какой грех совершил, что сделал… Ничего не сделал. То есть, неужели ты должен был обязательно что-то сделать? Если святые люди проходили через такие же болезни: старец Паисий (Святогорец) болел раком, также старец Порфирий (Баирактарис), старец Епифаний (Теодоропулос)… Сколько благословенных, смиренных, освященных людей умерли от этой болезни! Какими они были? Все ли они были столь грешными и поэтому были наказаны? А ты научился, когда что-то произошло, сразу говорить: «Я что-то сделал! Я в чем-то виноват!» Ты не виноват, это тайна Божия. Это Господь допустил, я не знаю, почему, я не знаю. И мне не стыдно тебе это сказать, и это правда.
Однако, происходят и чудеса, и это тоже правда. Для этого достаточно, чтобы была вера, и Бог хотел сотворить чудо. Почему Он не хочет сотворить чудо для всех — я не знаю. Спроси Его сам. Спроси у Него! Ты говоришь: «Но Он мне не отвечает!» И мне не отвечает, понимаешь?
Это тебя удивляет? Скажи, а почему ты думаешь, что у нас, священников, ответ в кармане, и мы знаем, как отвечать на все вопросы? Нет, не знаем. Но мы знаем, что нужно довериться Богу, положиться на Бога и говорить Ему: «Господи, я знаю, что Ты любишь меня, но сейчас я не чувствую Твою любовь, потому что, когда я болен раком, мне очень трудно ощутить это». Необходимо испытывать большое доверие к Богу, чтобы почувствовать Божественную любовь. А большинство молодых людей говорят: «Раз это случилось со мной, значит я что-то сделал! Скорее всего, Бог хочет исправить или наказать меня». Я тебе говорю, что это неправда. Неправда. Бог тебя любит, запомни это!
Старец Паисий рассказывал, что какая-то девушка, чья мать была больна раком, пришла к нему и попросила: «Помолитесь о моей маме, чтобы она выздоровела!» Он ответил ей:
— Хорошо, я помолюсь, чтобы твоя мать, которую ты так любишь, выздоровела, то есть, чтобы Бог забрал у нее эту болезнь, но дал ее тебе, чтобы ты несла этот крест вместо своей матери.
Девушка испугалась:
— Батюшка, что вы говорите? Я попросила вас помолиться о моей маме, чтобы она выздоровела!
— Ну да, она выздоровеет, но пусть Бог даст эту болезнь тебе, так будет лучше, ты сможешь справиться с ней, и ты еще молодая.
— Нет, батюшка! Нет! Пусть моя мама выздоровеет и пусть никто не заболеет вместо нее!
— Но, дитя мое, как же мы тогда сможем показать нашу любовь? Хотя бы свое маленькое сочувствие боли другого человека?
— Нет, нет!
— Ладно, слушай, вот что мы сделаем: пусть твоя мать выздоровеет, и мы с тобой разделим ее рак. Тебе половину, и мне половину.
— Батюшка, я прошу вас, послушайте меня! Можно ли помолиться, чтобы моя мать полностью вылечилась и чтобы все мы были здоровы?
— Но разве ты не хочешь хотя бы немножко научиться любить?
— Но я и так люблю ее! Ради нее я умираю!
— Как же ты умираешь ради нее? Хорошо, ты заболеешь небольшим раком, а я возьму себе большую часть болезни. И твоя мама вылечится!
«Этот разговор был чем-то вроде теста, — рассказывал старец Паисий, — чтобы увидеть, до какой степени простирается ее любовь». Оказалось, нет любви. В конце разговора девушку охватила паника: «Все, батюшка, хватит! Большое вам спасибо. Я просила вас, если можно, вылечить мою мать, в противном случае, до свидания!»
Все мы хотим выздороветь, но вопрос заключается в том, что если сейчас Христос спросит меня: «Ты жалеешь их? Молодец! Любишь ли ты их? Молодец! Итак, согласен ли ты сказать: „Боже Мой, ради них я готов испытать эту боль, пусть только они вылечатся“, — и пострадать, взяв их боль на себя?»
Я был бы обманщиком, сказав, что я это произнесу с радостью. Я не могу это произнести.
Тем не менее, чудеса происходят, я снова говорю, что и с тобой может произойти чудо. Но может и не произойти. Я напоминаю тебе об этом, чтобы не давать тебе ложной надежды, и чтобы ты не сказал потом: «Я пошел туда и туда, сделал то и то, как ты мне говорил, однако, ничего не произошло!»
И если ничего не произошло, что это значит? Господь не услышал твою молитву? Я не понял, почему Он ее не услышал? Он ее слышал. Он ее услышал, но не дал тебе то, о чем ты просил. Неужели Бог не услышал молитву Христа в Гефсиманском саду? Он услышал ее. Дал ли Ему то, о чем Он просил? Избавил ли Его от горькой чаши смерти? Нет. Но Он услышал Его молитву. И твою молитву Он слышит. Но это не означает, что произойдет то, о чем ты молишься. Тем не менее, молись, ищи Его, проси: «Боже мой, исцели меня! Ты все можешь сделать! Помоги, Господи!» И верь, что может случиться чудо.
Одна медсестра в больнице в Афинах увидела женщину, у мужа которой был рак в последней стадии. Врачи ей говорили: «Мужайтесь, в течение нескольких дней он умрет». Она была вне себя от горя. Медсестра сказала ей: «Не отчаивайся! Происходят и чудеса! Поезжай к старцу Порфирию в Оропос, где находится его монастырь, помолись и, может быть, произойдет какое-то чудо. Поезжай!» Женщина спросила, где находится монастырь, медсестра объяснила ей, как найти святую обитель. В половине четвертого вечера женщина добралась до монастыря. Ворота были закрыты. Она стучала, но никто не открыл ей. Она стояла перед воротами и молилась со слезами, говоря: «Батюшка Порфирий, моли Бога о моем муже, пусть Бог захочет исцелить моего мужа, пусть произойдет чудо!» Больше она не просила ни о чем, только об этом. Потом она постучала еще раз в ворота, но ей никто не открыл, потому что в это время монахини отдыхали. Расстроенная, она вернулась на автостанцию и села в автобус, чтобы ехать назад, в Афины. Как только они выехали на магистраль, позвонил ее мобильный телефон, и она услышала старческий голос, который произнес: «Происходят и чудеса, дитя мое, не волнуйся! Твой муж выздоровеет! Происходят и чудеса! И не надо негодовать, что тебе не открыли ворота, потому что монахини, которые живут в обители, пожилые и многие из них больны. Поэтому они тебе не смогли открыть ворота. Но твой муж выздоровеет!». И связь прервалась. Она удивленно повторяла: «Алло, алло, кто это, кто вы?» Но ответа не было. Невероятно, но этот старец сказал ей те же слова, что сказала и медсестра, а именно, что происходят и чудеса. Она поехала в больницу и отыскала медсестру. Та спросила:
— Съездила ли?
— Съездила, но ничего не увидела, потому что монастырь был закрыт и никто не открыл ворота. Я помолилась за воротами на улице и ушла в слезах, но по дороге у меня позвонил телефон и какой-то старец сказал мне, что мой муж выздоровеет.
— А номер телефона сохранился?
— Да.
Женщина показала номер медсестре. Оказалось, что это был номер монастыря. А голос, голос, который она слышала, был голосом старца Порфирия, умершего в 1990 году (вся эта история произошла позже). И он сказал ей: «Происходят и чудеса!» И, действительно, муж этой женщины выздоровел. У него были метастазы, ему предстояло умереть, но проведенное обследование показало, что он здоров. У него больше не было ни опухоли, ни метастазов. Врачи не знали, что сказать. Разве это не потрясающе?
Но бывает и по-другому. К старцу Порфирию, и к каждому старцу, к каждому святому, к святым мощам приходят сотни больных, испытывающих страдания, но не все вылечиваются. Не будем летать в облаках. Кто-то вылечился, но многие другие — нет. Но разве то, как ты переживаешь свою болезнь, то, чему ты учишься при этом, не является чудом? Я сказал своему 25-летнему знакомому, больному раком: «Я верю и надеюсь, что и с тобой случится великое чудо полного выздоровления и восстановления твоего здоровья, но мы часто называем чудом только избавление от болезни, забывая обо всем остальном. А ведь та сила, которую ты имеешь, терпение, мужество, твоя вера, надежда, смирение, любовь, разве это не чудеса?»
Я не болен раком. Сейчас у меня все в порядке. Также думал и один мой знакомый, но неожиданно у него что-то нашли, что-то такое, о чем он даже не знал, что оно существует. И все изменилось. Поэтому необходимо посещать врачей, быть смиренными, скромными, а главное — не быть сильно эгоистичными. Надо помнить, что если мы эгоистичны — то обязательно что-то случится и сломает наш большой эгоизм (или большое эго), и нам все равно придется понять, что, в конечном итоге, эта жизнь является великой школой, где мы многому учимся, и болезнь является одним из самых мощных уроков, который Бог допускает познать.
Сегодня я попытался быть с теми, кто болен и одинок. Я соединил твои слезы с моими слезами, а теперь давай отдадим их Богу и превратим их в молитву. Я знаю, что ты не можешь все время плакать, потому что твои глаза пересохли, ты плакал слишком много. Знай, что все мы испытываем боль. Ты чувствуешь телесную боль, другой испытывает огромную душевную боль, а кто-то — и ту, и другую. Это всего лишь доказательство того, что существует большое разнообразие проблем, и Бог рассматривает каждого человека по-разному, и каждому дает свое. Одна женщина говорила мне: «У нас было так много денег, но мы не смогли вылечить своего ребенка…» Кажется, что от этого можно сойти с ума: можешь поехать в самые дорогие больницы в мире, к самым лучшим врачам в мире, в Америку, в Европу, повсюду, и нигде не получишь исцеления. Разве это не трагедия?
Желаю тебе, чтобы дни твоей жизни проходили спокойно, а если ты испытываешь боль, желаю тебе в ней помнить Христа, Который испытал боль вместе с тобой, помнить Пресвятую Богородицу, святых, помнить и нас, которые тебя любят и сопереживают тебе. Возможно, ты ответишь: «Утешаешь больного словами!» Да, именно это я и делаю, это слова, могут появиться и слезы на глазах, но знаешь ли ты сколько людей сейчас плачут, сколько людей сейчас молятся о тебе, больном? Я сильно надеюсь на эти молитвы, столько в них будет любви! Неужели Бог ничего не сделает? Надеюсь, что Он даст тебе утешение, поцелуй, обнимет тебя крепко, и ты ощутишь тепло в твоем сердце, а еще я надеюсь, что Он пошлет тебе чудо — ради многих слез тех, кто слушает нас сейчас, ради твоих слез!
Молись обо мне и о всех нас, которые не больны раком телесно, но больны раком нашего эгоизма, что является нашей большой проблемой и большим страданием. Спасибо тебе, что позволил мне войти в твою боль, поговорить о ней и чуть-чуть прикоснуться к твоей палате, к твоим простыням, капельницам, катетерам, лекарствам… К твоим страданиям. Хочу поблагодарить тебя за то, что разрешил войти в пространство твоей боли, которое является священным, поцеловать твою руку и лоб, попросить и получить немного силы от твоей огромной силы и от твоего терпения с помощью благодати Христовой!
Оставь ребёнка в покое
(Беседа о воспитании детей и психологическом давлении)
Православие. Ru / Интернет-журнал, 15 октября 2013 г.
http://www.pravoslavie.ru/jurnal/64936.htm
Сегодняшнюю беседу я назвал «Оставь ребенка в покое». Для тех, у кого нет детей, эта тема тоже важна, поскольку является частью общей для всех мучительной проблемы присутствия психологического давления, насилия в нашей жизни. Можно было бы ее озаглавить и так: «Оставь человека в покое» — то есть не беспокой и не третируй других людей.
Когда в 1986 году я впервые приехал на Святую Гору, я спросил монаха в скиту святой Анны:
— Батюшка, ты монах, у тебя нет семьи, детей, ты не строишь дома, не работаешь на заводе; что же ты делаешь для мира?
Тогда мне было 16 лет. И он ответил мне:
— Знаешь, я подвержен многим страстям и немощам. Я постоянно гневаюсь, нервничаю, у меня трудный характер. И мое дело для вас, живущих в миру, — ваш покой, ибо я не обременяю вас своими страстями и слабостями. Если бы я жил рядом с вами, я бы утомлял вас собой, своим тяжелым характером. Сейчас по крайней мере я никого не беспокою. Я живу здесь в своем безмолвии, в своих ошибках, в своих грехах, но оставляю вас в покое.
Это очень глубокие и значимые слова. Мы должны стремиться к тому, чтобы не раздражать тех, кто находится рядом с нами, не утомлять их, не угнетать их личность. Потому что даже если говоришь с человеком о чем-то хорошем и правильном, но давишь на него — это раздражает. Например когда кто-то говорит тебе, что нужно поститься, молиться, ходить в церковь, но при этом слишком настойчив, такое внушение только раздражает и злит, и результат бывает обратным. Поэтому оставь другого в покое, чтобы он постепенно сам понял всё, что ты хочешь сказать ему, не заставляй людей делать что-то насильно, не раздражай их.
Прошло 22 года с той моей поездки на Святую Гору, а этот подвижник продолжает делать то же самое — он живет в безмолвии, вошел в улей своей души и собрал мед своей жизни, но теперь люди сами просят его о помощи, приходят и говорят:
— Дай нам силу твоей души, сядь поговори с нами, мы хотим прикоснуться к тебе, хотим исповедаться у тебя!
Видите, он никого не беспокоил, но теперь люди его беспокоят и ищут. Почему? Потому что у него есть то, чего нет у них. Когда ты тревожишь других людей и оказываешь на них давление, ты не сможешь успокоить их душу, не убедишь их изменить свою жизнь. Силой нельзя заставить человека изменить свою жизнь, нельзя навязать ему добро. Изменить можно только себя. Поэтому так часто наши слова не бывают услышаны, никого не убеждают и никак не влияют на остальных людей. Пусть твой ребенок растет тихо и спокойно, оставь его в покое, не читай ему нотаций. Попробуй изменить себя. Стань немного отшельником, исихастом. Ничего, что ты живешь в городе, где шум и сумасшедший ритм жизни, живи немножко так, как будто ты монах. Старайся заниматься собой, взращивай свою душу, копи в ней спокойствие, тишину и счастье, и когда она переполнится ими, ты сможешь передать все эти богатства своему ребенку без многословных речей и строгого одергивания его поведения, которые лишь раздражают.
Оказывая давление на кого-то, мы подтверждаем тем самым, что не чувствуем себя счастливыми. Попытка убедить кого-то в своей правоте силой означает, что твое делание не преисполняет тебя самого. Человек, который удовлетворен тем, что он делает, не давит на остальных. Он счастлив. Скажи, видят ли твои дети, или твой муж, или твоя жена, или остальные люди, что ты счастлив тем, что делаешь? Вот ты идешь в храм — делает ли тебя счастливым жизнь в Церкви? Исполняет ли тебя миром? Если так и ты спокоен, то ты не разглагольствуешь об этом перед ребенком, твое умиротворение заметно само по себе, и ребенок это понимает. Когда преисполнен счастьем, не испытываешь желания сказать: «Ты должен пойти в храм!» Не заставляешь силой, не раздражаешь, а предлагаешь, показываешь, просто чувствуешь себя счастливым и думаешь: «Меня не интересует, хотят ли мои родственники, мои соседи пойти в храм. Для меня вопрос в другом: я, идущий в храм, как священник, как христианин, — счастлив ли я? Если я счастлив, то они это увидят, об этом расскажет им мое лицо, мои слова, мое поведение. Я не могу никого заставить жить моей жизнью. Даже Бог этого не хочет, даже Он этого не делает».
Иисус ходил со Своими учениками, и в какой-то момент некоторые из учеников (ведь сначала их было больше, чем 12) оставили Его, не желая более быть Его учениками. В тот час Он обратился к Двенадцати и задал им вопрос, который мы, возможно, не решились бы задать нашим детям. Господь их спросил:
— Может быть, и вы хотите уйти?
Словно говоря им:
— И вы хотите уйти от Меня? И вы? Эти уходят, видите их? И вы хотите уйти?
Тогда Петр сказал Ему:
— Господи, куда же нам идти, если Ты лучший Учитель! Если наша душа успокаивается, утихает возле Тебя, как же нам уйти?
И Господь будто отвечает на его слова:
— Я хочу, чтобы вы остались со Мной, но чтобы остались по своей воле. Не хочу вас заставлять силой (см. Ин. 6:67–69).
Кто из нас может сказать своему ребенку:
— Дитя мое, я хочу, чтобы ты остался со мной не из-за того, что я твой отец, твоя мать, не из-за того, что закон позволяет заставить тебя оставаться со мной до 18 лет, а потому, что хочу, чтобы ты чувствовал себя счастливым рядом со мной. Хочешь ли ты остаться? Если я дам тебе возможность выбора, уйдешь ли ты? Сегодня вечером, например, ты остаешься, потому что боишься, что я ударю тебя, если ты соберешься уйти, или потому что радуешься возможности побыть вместе?
Вот это и есть цель, и ее не так легко достигнуть, но Бог хочет именно этого, и никого не принуждает. Захотели — пришли, а если кто-то хочет уйти, то может сделать и так. Господь хочет, чтобы ты свободно поступал по своему желанию.
Когда блудный сын сказал своему отцу: «Я хочу, чтобы ты дал мне мою долю, хочу уйти и жить, как я хочу!» — его отец, хотя в глубине души и не желал этого, выполнил его волю. Он отдал сыну его долю имущества со словами: «Дитя мое, я тебя люблю, но любовь не есть принуждение».
Ты не можешь хотеть, чтобы кто-то полюбил тебя через силу, потому что это — не любовь. Мы не можем заставить своих жен или мужей любить нас в принудительном порядке, мы не можем и не имеем права принуждать к этому своих детей. Любовь нельзя навязать, человек может быть только вдохновлен к ней. Поэтому отец блудного сына говорит ему: «Возьми свои деньги, свое имущество и иди, но я знаю, что люблю тебя так сильно, что куда бы ты ни пошел, такого, как я, не найдешь. Знаю, что ты будешь жить в распутстве, во блуде, впутаешься в неприятности, но когда-нибудь ты вернешься ко мне. Я не хочу тебя удерживать и не буду этого делать».
Вот так отец дал сыну свободу выбора. Почему? Потому что он сам был спокоен и уверен в любви, которую испытывал к своему чаду. Когда ты уверен в том, что делаешь, то пребываешь в покое. Когда же в доме ссоры и крики, даже из самых правильных и достойных побуждений, они перестают быть хорошими. Нельзя ругать ребенка за то, что он делает. Если твой ребенок совершил какой-то недостойный поступок, ты совершаешь намного больший грех, устраивая из-за этого скандал, чтобы таким образом направить его по правильному пути. Зло не может быть исправлено новым злом. Вот почему мы говорим: нужно сначала самому сделать первый шаг, самому стать счастливым, искренне радоваться тому, как живешь.
Позвольте мне рассказать вам о том, как поступил один человек, будущий святой, когда, вернувшись домой, застал свою жену с другим мужчиной. Он очень любил свою жену, но знал, что любовь нельзя навязать, он очень хотел, чтобы и она любила его, но понял, что это невозможно. И тогда он сказал ей: «Раз ты с другим, значит, не хочешь быть со мной. Прощай, я ухожу».
И он ушел и стал учеником святого Антония. Это святой Павел Препростый, великий подвижник и великий чудотворец Церкви, который изгонял бесов. Он так сильно любил свою жену, что уважал ее свободу даже тогда, когда она согрешила. Он не мог заставить ее насильно полюбить его, но он и не возненавидел ее. Он сказал: «Вопрос в том, что я буду делать с самим собой. Если нужно заболеть вместе с тобой, чтобы ты меня полюбила, если нужно заболеть, чтобы заставить тебя стать такой, какой я хочу, чтобы ты была, то это не имеет смысла». И со словами: «Я стану святым. Хотя бы себя я спасу!» — он встал и ушел в пустыню.
И мы должны этому учиться. Учиться замыкаться на себе — в хорошем смысле слова, заботиться о своей душе, о мире внутреннего мира. Это не презрение к другим людям, а оказание помощи, потому что если ты сумеешь передать им это спокойствие и мир, то сделаешь их лучше. Тогда как ссора, родившаяся из желания помочь и изменить ситуацию к лучшему, помощью не является.
Когда мы мучаем других, мы этим показываем, что на самом деле у нас есть проблемы. Мы стараемся их не замечать и часто перекладываем вину на чужие плечи. А ведь можно пойти к духовнику и честно сказать ему:
— Отче, по правде говоря, мой ребенок не виноват в том, что происходит. На самом деле у меня масса проблем, я ссорюсь с мужем, нервничаю, у меня расшатанная нервная система, я бываю несдержанной, вот и выплескиваю свои отрицательные эмоции на ребенка, оказывая на него давление.
Хотя нередко женщины и говорят искренне:
— Батюшка, я часто ругаю своего ребенка и кричу на него. Это моя вина. Предположим, что-то произошло между мной и мужем, мы поссорились, не поняли друг друга, а спорить с ним я не решаюсь, потому что сила на его стороне. Вот я и срываю зло на ребенке, ругаю его без повода, хотя говорю, что это для его же пользы.
Эти срывы — свидетельства того, что мать сама часто испытывает внутренний дискомфорт, у нее есть свои проблемы. Другой не виноват в том, что мы несчастливы. Ни ребенок, ни муж, ни жена. Каждый несет ответственность за поле своей собственной души. Бог спросит меня: «Был ли ты счастлив? Был ли ты доволен своей жизнью? Я ведь не заставлял тебя спасать весь мир».
Что мы можем дать этому миру и окружающим нас людям? Если в нас есть что-то сильное, цельное, то мы можем поделиться этим с другими. Но чтобы это приобрести, сначала надо немножко принудить себя. Все мы очень эгоистичны. И признаком нашего эгоизма является постоянная склонность навязывать свое мнение. Мы хотим, чтобы наша воля исполнялась обязательно, а когда люди ведут себя по-другому, мы тут же указываем им на их ошибки и вменяем им в вину всё, что нам не нравится: «Это ужасно! Ты должен измениться, должен исправиться, мне не нравится твое поведение, ты небезупречен!»
Так говорим мы. А вот старец Паисий, когда видел ошибки других людей, никогда ничего им не навязывал. Всегда брал ошибки других людей на себя, хотя не был виноват. Он говорил:
— Я виноват!
— Ах, батюшка, да в чем же ты виноват? Те, о ком ты печалишься, были нездешние, они пришли и ушли. Зачем ты себя обвиняешь из-за них?
— Если бы я был хорошим, то они бы сейчас не ссорились.
Однажды к старцу приехала супружеская пара. Они рассказали ему, что развелись. Вместо того, чтобы читать им проповедь и заставить их раскаяться, старец сказал:
— Это я виноват в том, что они развелись. Если бы у меня были хорошие отношения с Богом, если бы я помолился, они бы не развелись… Где молитва? У меня нет смирения, и Бог не слышит меня.
Он ничего не навязывал другим, а всегда хотел исправить себя. И говорил, как и все святые: «Это во мне всё не так, у меня проблемы, а не у другого». Подумайте — у меня, а не у моего ребенка, моего мужа, моей жены. Вот так каждый должен сказать о себе: «Я знаю, что это я виноват. Буду искать вину в себе, а не в других, постараюсь не создавать им проблем в жизни».
Очень хорошо, когда в доме есть послушание и уважение друг к другу. Но мы не можем требовать этого от других, мы можем только вдохновлять их на это. Многие отцы, стукнув кулаком по столу, кричат своему ребенку:
— Будешь слушать меня! Будешь делать, как я говорю, потому что я твой отец! Будешь выполнять все мои приказы, пока тебе не исполнится 18 лет! И точка!
Ребенок дрожит от страха и думает про себя:
— Вот исполнится мне 18 лет, тогда увидишь, что будет!
И терпит, и ждет, молча исполняя указания, а потом уходит из дома. Часто навсегда.
Я знаю сына, который сказал своему отцу:
— Ты сейчас уже не можешь ничего сделать. Мне уже исполнилось 18 лет, я уже вырос! До свидания!
А потом встал и ушел. Вот пример принудительного и безуспешного воспитания.
Когда ребенок окончит школу и вступит во взрослую жизнь, как он будет жить? До тех пор, пока он рядом с тобой, ты строишь из себя учителя и заставляешь его что-то делать. Когда же он начнет жить своей жизнью, будет ли он соблюдать посты? Когда он уедет учиться в Англию, будет ли он ходить в храм? Ведь там хождение в храм будет иметь большую ценность. Ведь он будет делать это сам, будет делать то, что он выбрал, что он сам решил. И если он скажет: «У меня есть выбор: я могу поспать, могу засидеться до зари, а могу пойти в храм, и я выбираю храм», — значит, его правильно воспитали. Только такое воспитание и имеет ценность. Именно оно и должно являться родительской целью, несмотря на все трудности.
Обладающий истинной свободой и в душе ближнего создает покой и ощущение свободы. Тогда человек может свободно выражать свое мнение, не боясь того, что услышит в ответ. Скажем, многие женщины переживают, нервничают, если им нужно поговорить с мужем, высказать свое мнение, потому что муж не терпит этого, не хочет слышать, хочет навязать свое мнение. Запомни: это не дух свободы, а давление, ты не даешь душе человека, живущего рядом с тобою, возрастать и цвести перед Богом. А ведь когда ваша семья только создавалась, у вас были общие надежды, общие разговоры, вы мечтали, как будете жить, как будете идти по этой дороге рука об руку… Но начинается будничная жизнь, рутина, усталость, и душа как бы сжимается. И забывается всё, что когда-то было дорого.
Великая вещь — уметь слушать другого и уважать чужое мнение. В школе, где я преподаю, мне больше нравятся те дети, которые мне возражают, которые не принимают сразу то, что я им говорю, они мне нравятся больше тех, кто всегда и со всем соглашается. Я хочу услышать не формальное «да», я хочу, чтобы ребенок объяснил, почему он говорит: «Да, батюшка, я согласен с этим».
Если ребенок поделился своим мнением с тобой, даже если оно отлично от твоего, поверь, ты приобрел что-то очень большое, ты завоевал его доверие, он тебе открывает душу, хотя и не соглашается с тобой, а это значит, что он не боится тебя. Кого предпочесть: человека, который молча сидит перед тобой, а внутри его раздирают сомнения, его мысли блуждают, задыхаются, теряются среди тысячи непонятных вещей, или того, который просто говорит: «Батюшка, я не согласен с тем, что ты говоришь, это кажется мне трудным, у меня другое мнение на этот счет»?
Я тогда отвечаю:
— Скажи, что ты думаешь, не бойся. Давай поговорим. Ты выскажешь свое мнение, а я тебе скажу о том, что говорит Церковь, и если я смогу убедить тебя, то будет хорошо. Если я не смогу убедить тебя, ничего страшного. Жизнь тебя убедит. Ты уйдешь от меня, будешь жить своей жизнью, будешь совершать свои грехи, будешь делать то, что хочешь, но я знаю, что был прав в разговоре с тобой, и сама жизнь тебя научит. Однако я не могу воздействовать на тебя силой, не могу навязать тебе то, о чем говорю, даже если это правда.
Даже если ты сказал самые лучшие, самые правильные слова, другой должен принять их свободно и согласиться с ними. «Кто хочет идти за Мною?» (Мк. 8:34) — думали ли вы когда-нибудь, как это страшно?
Кто из вас сегодня был в храме? Тем, кто был, я хочу сказать, что вы сильные. Господь хочет, чтобы все мы шли в храм, но мы так свободны перед Ним, что спокойно говорим Ему: «Сегодня я не хочу идти в храм, потому что хочу спать. Я не хочу идти в храм, потому что мне лень, я не хочу идти в храм, потому что… не хочу».
А Бог что делает? Он любит каждого из нас. Ждет. Неужели Он тебе чем-то навредил? Неужели Он тебя чем-то наказал? Неужели Он тебе сделал какое-то зло? Нет. Ты дышишь, прощупывается пульс, и Бог говорит тебе:
— Ты не пришел в храм, но Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты пришел ко Мне, но Я хочу, чтобы ты этого захотел! Я хочу, чтобы ты пришел по своей свободной воле.
Мне очень нравится, когда молодые люди добровольно приходят на исповедь. Я спрашиваю:
— Кто привел тебя — твоя мать, твой отец?
— Никто! Я сам.
Есть дети, которые приходят на исповедь в тайне от родителей, дома об этом никто не знает, они идут в храм добровольно. Родители такого ребенка, возможно, думают, что он занят чем-то дурным, раз его нет дома, и мать постоянно донимает его своими нравоучениями, а он хочет быть ближе к Богу, хочет — и приходит. Это имеет очень большое значение. Ведь есть дети, которых приводят насильно, заставляют, но Бог не хочет этого, потому что принуждение является откровенным адом. Если я силой поставлю тебя в рай, то ты будешь чувствовать себя там как в аду. Поэтому Христос сказал:
— Я хочу, чтобы вы любили Меня, но Я хочу, чтобы это был ваш свободный выбор, чтобы вы полюбили Меня по своей свободной воле!
Как часто у нас не хватает веры в Божий Промысл, и мы думаем, что можем и должны что-то решить, исправить, переделать… Тогда мы впадаем в истерику и говорим: «Если я срочно не сделаю что-нибудь, то он погибнет! Если я не буду кричать на своего ребенка, то он вырастет пропащим! Если я не буду устраивать скандалы своей жене или своему мужу, ничего не изменится». Мы наивно полагаем, что имеем великую силу, чтобы влиять на людей вокруг нас, что можем что-то сказать и этим изменить своего ребенка или близкого человека. Нет! Не ты изменяешь своего ребенка! Бог делает это! Божий Промысл изменит твоего ребенка. Где сейчас твой ребенок? Где сейчас твой муж, твой знакомый? Мы не знаем, что они делают, но Господь рядом с ними. Нельзя по телефону преследовать дорогого тебе человека, задавая ему каждые 10 минут вопрос: «Где ты, что ты делаешь?», «Ты знаешь, который час?», «Когда же ты вернешься домой?»
Нельзя всё время чувствовать эту ужасную неуверенность в другом, думать, что, может быть, всё уже изменилось, может быть, он не любит меня… Надо довериться Богу и сказать от всего сердца: «Боже мой, передаю в Твои руки человека, которого люблю!»
И поверить, что Господь позаботится о нем, и успокоиться. И тогда увидишь, что Бог не оставит его.
Я расскажу вам о мужественном и неожиданном поступке старца Порфирия. Как-то к нему на исповедь пришел мужчина. Он исповедал все свои грехи, кроме одного, который был самым серьезным в его жизни. Он был женат, но изменял своей жене с любовницей. Все они жили в Афинах, и у этого мужчины были взрослые дети-студенты, которые учились там же, в Афинах. Об этом он старцу не сказал. Когда исповедь была окончена, старец Порфирий спросил:
— Это всё? Закончил ли ты исповедь?
Мужчина ответил:
— Да. Закончил.
Старец прочитал над ним разрешительную молитву. Мужчина был готов уйти, открыл дверь, но старец Порфирий сказал ему:
— Подожди. Я хочу тебе сказать кое-что.
Мужчина повернулся к нему, а сам про себя подумал: «Ну вот, а еще говорят, что он святой и всё видит. Ни о чем он не догадался, не знает, что я скрыл от него». А старец, глядя ему в глаза, произнес:
— Разреши мне дать тебе совет. Женщину, с которой ты изменяешь своей жене, не привози больше в тот отель в Афинах, где всегда с ней бываешь. Кто-то из твоих сыновей-студентов может тебя увидеть и очень сильно огорчится и обидится на тебя. Если же страсть твоя так сильна, что не можешь остановиться, уезжай подальше, чтобы тебя никто не видел.
Мужчина потерял дар речи от удивления. Он был поражен, что старец знал о его грехе, но не говорил о нем с гневом, а проявил уважение к нему. Насильно даже исповедь не может произойти. Заставить человека исповедаться нельзя — если он сам не хочет этого. Сам должен этого хотеть и сам об этом сказать.
А старец не только не ругал его, но и подсказал, как удобнее грешить, напомнил, что надо быть осторожным, чтобы сохранить хорошие отношения с детьми. Вы можете себе это представить?
Почему старец Порфирий это сделал? Неужели чтобы Господь оставил этого человека? Нет. Но нужно быть святым, чтобы кому-то такое сказать. Старец знал, что будет дальше. Он сказал ему:
— Я дал тебе совет. Но это не всё. Я буду усердно молиться за тебя Богу, и Он не оставит тебя.
Прошло время, и этот человек действительно изменил свою жизнь. Тогда он приехал к старцу и, стоя на коленях, с плачем исповедал этот грех. А потом сказал старцу Порфирию:
— Батюшка, ты меня тронул тем, что не стал меня ругать, не стал пугать меня. Во мне всё перевернулось. Я вдруг понял, что, поскольку ты не принуждаешь меня, я должен сам себя заставить измениться. Ты сумел, не осуждая меня, помочь мне.
Как прекрасно исправлять кого-то, никогда с ним не ссорясь! Как хорошо, когда человек по твоим глазам понимает, что ты хочешь ему сказать, когда чувствует твою любовь и отвечает тем же. И куда бы он ни шел, он всегда вернется, потому что благость твоей души обязательно позовет его обратно. Так сделал и старец Порфирий. Тот человек изменил свою жизнь без давления. Как это прекрасно и правильно! Чтобы никто нас не заставлял силой что-то делать. Чтобы мы могли чувствовать себя в Церкви свободно и подвизаться — как говорят святые — любочестием, с радостью говоря: «Разве я могу быть таким неблагодарным по отношению к Господу, Который всё видит, всё знает, Который меня не наказывает, а дает мне годы жизни, дает мне всё новые удобные случаи проявить свою любовь, постоянно дает возможности стать лучше? Нет, я ни за что не буду таким!»
Наш Бог — добрый и милосердный, Он не какое-то страшилище, которое вечно принуждает нас. Так давайте воспитывать и своих детей без психологического давления, давайте не будем пугать их. Тот строгий, ужасный бог, который ругает нас, который кажется чудовищем, — это не наш Бог!
Старец Паисий рассказывал, что его мать с малых лет научила его молиться, не говоря ему никогда о молитве. «Когда мы были маленькими, — вспоминал он, — мы говорили про себя: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя!“ Наша мама никогда не заставляла нас произносить этого, не требовала: „Помолитесь“. Мы просто слышали, как она произносила: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя!“, — когда месила тесто для хлеба».
Так и надо жить. Занимайся своими делами, а другого оставь в покое. Не возись с ним. Заботься о спокойствии своей души, и он почувствует это благоухание, он его поймет. Мать старца Паисия доставала еду из печи и снова произносила молитву, падала вилка на пол — она не нервничала, разбивалась чашка — его мать молилась. «Это она нам передала, — говорил старец. — Мы получили очень правильное воспитание, нас не раздражали. Дома мы чувствовали себя как в раю, мы любили оставаться дома и это было утешением для наших родителей».
Сравните эти слова со словами юноши:
— Когда я прихожу домой, я не чувствую радости. Я не люблю свой дом, хотя он большой, хороший, устлан коврами, с кондиционером, но он мне не нравится, мне неприятна обстановка в нем.
Задумайся, почему твой ребенок дома не чувствует себя так хорошо, как чувствовал себя старец Паисий в своем доме?
Однажды ко мне пришла мать одного молодого человека и сказала:
— Батюшка, мой сын ходит к тебе на исповедь уже в течение 6 месяцев, а так и не бросил курить! Что ты делаешь столько времени?
— Что ты хочешь, чтобы я делал?
— Ну… Должен же быть какой-то результат!
— А ты не заметила какого-нибудь результата?
— Нет, мой ребенок по-прежнему курит!
— А то, что твой сын продолжает приходить на исповедь, несмотря на то, что курит, разве это не хорошо?
— Но, батюшка, я думала, что ты в силах оказать влияние на молодых.
— Разве это не хорошее влияние? Что он приходит и часто исповедуется?
— Да, но не только это, он должен бросить курить!!!
Выражаясь иными словами, так ты хочешь указать своему ребенку, что ему следует исправить в себе. А как он это сделает? Как он исправится? Если ты такая хорошая мать, то почему ты не сотворишь это чудо, а требуешь этого от меня? Сделай это ты! Исправь своего ребенка!
Есть дети, которые хотят совершить сто грехов, но борются с собой, воздерживаются и совершают только три, только два, только один грех. У юноши много мучающих его желаний. Духовник все это знает. Знает, потому что юноша говорит:
— Батюшка, мне хочется сделать это и то и другое, но из всего этого я только курю.
Я не говорю, что хорошо, когда куришь, но это лучше, чем совершить те сто других грехов… Бог видит, что и курение — это борьба, которую ведет юноша. Но матери я это не могу объяснить. Она все видит по-своему, и все мы смотрим на то, что происходит, очень узко, по-человечески. Бог же смотрит на нашу жизнь со всех сторон и знает историю каждого отдельного человека, его душевное состояние, его проблемы, его внутреннее расположение. Говоря об этом, старец Паисий приводил такой пример. Предположим, человек совершил в своей жизни два убийства, но внутренняя злоба его такова, что ему хочется совершить сто убийств, но он сдерживается. Мы о таком человеке кричим:
— Убийца! В тюрьму его, за решетку!
А Бог знает, что этот человек из ста возможных убийств совершил только два. Мы судим как люди, а Бог судит божественно, и поэтому Он не осуждает, как делаем это мы, и тех выводов, которые мы делаем, не делает. Бог любит нас, потому что он знает всю правду о нашем характере и душе.
Конечно, эта женщина, которая жаловалась на курение сына, была доброй и верила в Бога. Что я мог ей ответить? Я сказал:
— Если ты такая хорошая, то ты и сотвори это чудо! Что ты хочешь от меня? Сделай это сама.
— Но почему ты так говоришь, батюшка? Я что, плохая мать? Почему ты меня ругаешь?
— Я не ругаю тебя, но ты должна понимать, что иногда и дети хороших родителей могут сбиться с правильного пути. Бывает всякое. В одной семье муж может быть хорошим, а жена — согрешить. А в другой семье женщина — пример добродетелей, а муж легко может оступиться и совершить какой-нибудь проступок. Но в этом нет ее вины. Такое бывает в жизни. Это вовсе не означает, что в доме всегда кто-то виноват. Бог допускает это, чтобы испытать терпение, испытать непоколебимость, смирение, молитву, любовь, свободу человека.
Один человек рассказал мне о том, что произошло в его семье. Я ответил ему:
— Сможешь ли ты сейчас полюбить свою жену, сейчас, после того, что она сделала? Когда она была примерной женой, тебе легко было ее любить, ведь она была ангелом. Сейчас, после того, что она сделала, сможешь ли ты ее принять? Сможешь ли полюбить ее по-настоящему? Раньше ты любил совершенство. Это легко. А полюбить грешную, полюбить блудницу, принять, не напоминая о том¸ что она сделала, не заставляя ее чувствовать себя униженной, сможешь? Это и будет настоящая любовь. Это божественное поведение. Господь именно так поступает. Можешь ли ты поступать так, как Он?
Вот это и есть величие — и Бог призывает каждого из нас этого достигнуть. Все то, о чем мы сейчас говорим, требует от нас терпения. Жизнь требует терпения.
Некоторые люди хотят изменить других очень быстро. Они хотят немедленных перемен. Когда идешь в какой-нибудь диетический центр, тебя там спрашивают, на сколько килограммов хочешь похудеть? А ты отвечаешь: «На 13 килограммов. Сколько времени это займет? Я хочу, чтобы это произошло побыстрее». Но в жизни так не бывает. Похудеть за 2 месяца можно, но характер не то, что за 2 месяца, но и за 2 года не изменишь. У каждого свой ритм жизни. Нужно научиться ждать. Время меняет человека. Нужно говорить себе: «Я проявлю терпение ради моего ребенка, ради моей жены, ради самого себя, постепенно, с Божьей помощью, я изменюсь».
Однажды отец святого Силуана попросил своего сына приготовить еду для него и рабочих. Это была пятница. Юноша забыл об этом, приготовил еду с мясом и отнес ее отцу. Отец святого Силуана никогда не нарушал поста в пятницу, но, увидев, как радуется сын, что все сделал сам, задумался, говоря себе:
— Что теперь мне делать? Сказать ли ему, что я не буду это есть, сказать ли…
Он ничего не сказал, поблагодарил сына и сел есть, но внутренне помолился, чтобы сын когда-нибудь понял свою ошибку.
Прошло время, и святой Силуан понял это. Но его отец сдержался и ничего не сказал ему. Он притворился непонимающим, глупым, в то время как мы всегда старательно прикидываемся умными и говорим: «Я раскусил его! Я все про него знаю!»
Как-то раз одна женщина мне сказала:
— Я поймала своего сына. Разве я глупая, батюшка? Я сразу почуяла, в чем дело. Достала его вещи, подошла, принюхалась… От него пахло сигаретами. И тогда я сказала ему: «Что ты делаешь? Думаешь, я ничего не знаю?» — ведь я поняла, что он курил! Ему не спрятаться от меня!
Я ответил ей:
— Молодец, ты очень умная! А что случилось потом?
— Конечно, я устроила скандал!
…С тех пор ее сын жует жевательную резинку, прежде чем вернуться домой, брызгает свою одежду туалетной водой, прячется и чувствует себя очень хорошо. И его мать уже ничего не чует. Я ей говорю:
— И что, ты думаешь, что добилась успеха?
Разве это успех? Ты гордишься тем, что так догадлива, а не понимаешь, что настоящая мудрость не в том, чтобы делать вид, что все понимаешь, а в умении немного подождать. Подождать, чтобы прошло время. Думаешь, Бог этого не видит? Видит. Но сразу ли Он вмешивается в нашу жизнь и наказывает? Нет? И ты подожди, оставь его, он изменится, и поймет, как понял святой Силуан. Он пришел к отцу и спросил:
— Отец, скажи мне, в тот день, когда я приготовил еду и в ней было мясо, ты помнил, что этот день — пятница?
— Как же мне не помнить? Это была пятница, и я чувствовал, будто я ем труп и мне было плохо.
— А почему ты мне ничего не сказал? Не сделал мне замечание, не обругал, не поправил меня?
— Я ничего не сказал, чтобы тебя не обидеть.
Отец проявил терпение. Он не ругал, не упрекал сына. Он его не понудил, не заставил мучиться. И святой Силуан это понял. Так меняется человек.
Одна женщина жаловалась на свою дочь старцу Паисию. Она была ленива, спала допоздна, ей было 25 лет и она еще не была замужем. Мать говорила:
— Батюшка, ну как же она выйдет замуж, если она весь день спит? Ее ничего не интересует, весь день она отдыхает или ходит на прогулки со своими подругами. К тому же она ужасная чистюля, все ей кажется грязным, она ничего не хочет трогать, и поэтому ничего не делает. Когда здоровается, потом обязательно протирает руки спиртовым раствором. Весь день с этой бутылочкой ходит. Ну что с ней делать? Как она собирается создать семью, как будет следить за домом, как будет готовить — ведь она ничего не знает и знать не хочет? Я в отчаянии. Я все время говорю ей об этом, но она не меняется.
Старец Паисий ответил:
— Твоя дочь изменится только одним способом.
— Как?
— Терпением. Она не нуждается в проповеди. Ничего ей не говори. Прояви терпение.
— И она изменится?
— Бог ее изменит. Подожди немного, научись терпению, ведь она уже не ребенок, ей уже 25 лет, она имеет свой собственный облик. А если она не изменится, значит, она достойна своей участи. Оставь ее в покое.
Прошло время, и эта девушка встретила молодого человека, в которого влюбилась, вышла за него замуж, и родила ребенка, и научилась рано вставать, и все успевать по дому, и стирать, и готовить. Ее жизнь изменилась и заставила ее стать лучше. Это был ее выбор, никто не понуждал ее к этому. Когда через несколько лет эта женщина снова приехала к старцу Паисию, он спросил ее:
— Что делает твоя дочь?
— Батюшка, все произошло, как ты и говорил. Она вышла замуж и так изменилась! Научилась всему.
— А что с чистотой?
— О, она это преодолела. И ребенка купает, и чистит, и убирает, все делает сама.
— Видишь, как она изменилась? Ты что-то говорила ей?
— Нет, батюшка, нет, как ты мне посоветовал. Я молчала, я вручила ее Богу и ждала.
Легко ли проявлять терпение? Мы хотим, чтобы другие были такими, какими мы хотим их видеть. По человеческому разумению это нормально, если у меня был бы ребенок, я бы тоже этого хотел. Но мы не знаем Божьего Промысла о каждом из нас. Нам нужно научиться смирению, чтобы суметь сказать: «Господи, я предаю себя Твоему промыслу. Я не хочу, чтобы Ты подстраивался под меня, делай со мной что хочешь». И тогда мы услышим ответ Господа:
— Я не хочу указывать тебе, Я не хочу превращать тебя в пешку. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Поэтому необходимо подчиниться Божьей воле, а не настаивать постоянно, чтобы исполнялась наша воля. Достигнуть этого мы можем только терпением и молитвой. Молимся ли мы о тех, кого любим, о том, чтобы они изменились? Чтобы изменить человека, помолись о нем. Проси Бога, чтобы Он его изменил, и увидишь, как твоей молитвой он постепенно изменится. Но мы не молимся.
Расскажу такую историю. Однажды вечером супружеская пара 3 часа ругалась, а весь дом их слушал. Они ругались, ругались, ругались, потом устали и сели смотреть телевизор. То есть, они поссорились, криком достигли апогея, разрядили батареи и надоело им. Тогда жена сказала:
— Давай что-нибудь поедим!
И они посмотрели телевизор, поужинали и помирились. Я сказал им:
— Три часа ссоры. За полчаса вы могли бы прочитать молебный канон ко Пресвятой Богородице, всего лишь за полчаса. Сделали вы это? Нет, вы не смогли это сделать. Вы не научились молиться. Ссориться проще.
Проще потому, что нам становится легко. «Моя кровь возбуждается», — так объяснял это один человек.
Но молитва лучше возбуждает кровь в твоем сердце. Другой человек мне сказал:
— Если молишься вместе со своей женой или со своим ребенком, разве сможешь после этого ругаться с ними? Не сможешь. Например, мы совершаем какой-то молебен и вместе начинаем петь «Пресвятая Богородице, спаси нас», а потом я произношу «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй и спаси нас», можем ли мы после этого ругаться? Нет, после молитвы ссориться не хочется.
Таким образом, все проблемы в доме, все напряжение и раздражение происходят от того, что в доме отсутствует дух молитвы и мира.
Молитва — это самое сильное оружие, самая большая помощь, самая большая поддержка в нашей жизни.
Один юноша мне сказал как-то:
— Батюшка, что происходит? Я не могу найти себе девушку для того, чтобы согрешить с ней. Как только я собираюсь это сделать, в последнюю минуту обязательно что-нибудь происходит и все рушится! Мне кто-то мешает!
Я удивился:
— Я не понял? Что тебе мешает?
— Мне мешают совершить грех!
— И это тебя беспокоит?
— Конечно, это меня беспокоит.
— С тобой все в порядке? Другие молятся, чтобы не грешить, а ты жалуешься на обратное.
— Но я хочу согрешить с девушкой!
Посмотри на него. Спасибо и на том, что честно признался… Через некоторое время ко мне пришла его мать и сказала:
— Батюшка, я знаю о жалобах сына и открою тебе тайну, но ты не говори ему о ней. Я ходила к святому Харлампию, которого я очень люблю, принесла ему подарок и попросила: «Святой Харлампий, прошу тебя, помоги. Пусть у моего сына, когда он захочет совершить всякие нехорошие дела, захочет согрешить, ничего не получится. Но когда наступит момент для создания семьи, когда его чувства будут серьезны, помоги ему!» И знаешь, батюшка, теперь я спокойно сплю! Потому что раньше я всю ночь не могла спать…
Кстати, у этой женщины было 12 детей, и она спала на полу, то есть, молилась и от усталости засыпала на полу. Она сказала: «Это было мучение. Я так боялась за своих детей, так хотела, чтобы они оставались хорошими, я следила за ними, звонила по телефону, а они меня обманывали. Я чуть не сошла с ума, я превратилась в детектива. Это была не жизнь. И тогда я сказала себе: „Я ничего не могу сделать сама. Пойду к святым, буду молиться, и если Богу будет угодно, то все изменится“. Я начала молиться: „Господи, я знаю, Ты все устроишь!“ — и успокоилась. Святой Харлампий очень хорошо справляется, я спокойна за своих детей».
Так мне открылось, почему этот юноша не мог найти девушку, чтобы с ней согрешать. Ему мешала молитва его матери. Подумай, ты можешь так молиться?
Один молодой человек просил меня убедить его невесту уволиться из банковского офиса, где она работала, потому что в одном помещении с ней работали мужчины. Он опасался, что они будут смотреть на нее. Я сказал ему:
— Послушай, но она же часть твоей жизни. Как ты собираешься жить с ней? Будешь бесконечно преследовать ее, чтобы кто-то другой на нее не посмотрел? Разве это любовь? Разве она будет любить тебя насильно? Ты должен молиться и не имеешь права отнимать у нее свободу!
Только та любовь, которая свободна, имеет ценность. Любить — не значит, запереть тебя дома и не позволять видеться с другими людьми, чтобы не потерять тебя. Мы должны учиться любить так, как нас любит Господь.
Когда у человека нет выбора, он не может сказать, что любит того, кого выбрал добровольно. Свобода — это значит, что я могу выбирать, сравнивать и выбираю тебя. Именно так и было в случае с этим юношей. Его невеста мне сказала:
— Батюшка, чем больше я смотрю на других мужчин, тем больше скучаю по своему жениху, потому что я по-настоящему люблю его.
И он понял это и успокоился, он больше не нервничал по поводу ее работы.
Кто-то может возразить: «Значит, ты предлагаешь оставить все как есть, ни во что не вмешиваться, ни о чем не переживать и лечь спать спокойно?»
Нет, я вовсе не предлагаю вообще оставить человека, находяшегося рядом с тобой, в покое, но изменить способ действия: будь постояннно рядом со своим ребенком, со своей женой, со своим мужем, с тем, на кого хочешь оказать влияние, но выбери другой, бесшумный, невидимый и очень действенный способ — молитву, смирение, уважение к другому и возделывание своей души.
Как-то старца Паисия спросили:
— Ты, батюшка Паисий, что делаешь, когда твои помидоры растут?
— Подпираю их колышками, чтобы не упали, потому что помидорам необходима подпорка, но привязываю их не проволокой, а полосками ткани, которые вырезаю из какой-нибудь майки и привязываю их аккуратно и бережно.
Да, воздействуй на человека, но воздействуй бережно, не оказывая на него давления, чтобы он не чувствовал твоего воздействия и не думал про себя: «Как мне избавиться от этого, у меня уже нет сил это терпеть!»
Мы не можем силой задержать ребенка возле себя. Когда-нибудь у него или у нее будет своя семья, будет свой дом, свои дети. Наш ребенок не принадлежит нам, он не наша собственность. Мы рождаемся из утробы матери в одиночестве, растем, становимся взрослыми и Бог говорит каждому из нас: «Возьми себе спутника, чтобы тебе не было одиноко на жизненном пути, и вместе идите ко Мне. Я даю тебе товарища, но не затем, чтобы ты мучил его или мучился сам, а для того, чтобы ты искал и нашел своего Бога и научился любить и уважать других людей». Затем Он дает тебе детей и говорит: «Плодитесь, будьте большой семьей и радуйтесь этому».
Но проходит время, и семья снова начинает уменьшаться. Женится первый ребенок, уходит из дома, потом второй — семья снова становится маленькой. И в больших семьях, когда все дети женятся и выходят замуж, в доме снова остаются только два человека. А затем наступает момент, когда ты снова остаешься в одиночестве, потому что один из двоих умирает. Но если ты в начале своего пути услышал, что говорил тебе Господь, то будешь учиться этому, учиться любить, а научившись, не будешь ничего ни от кого требовать.
Никто меня насильно не заставлял стать священником, как и всех остальных священников. В каждой профессии, которой занимаешься по принуждению, невозможно испытывать радость. Об этом я говорю и детям в школе: мне нравится то, что я делаю, я преподаю добровольно, мне нравится, что моя работа доставляет мне удовольствие, и я хочу этим заниматься. В противном случае я бы не выдержал. И Господь не принуждает никого из нас насильно. И если мы себя понуждаем к чему-то, то должны делать это добровольно. Например, пост является самопринуждением, если хочешь, то постись. Если не хочешь делать этого — не делай, ведь нет никакой пользы в том, чтобы насильно поститься и мучиться, поститься и спорить с Богом. Это не правильно. Нужно радоваться, что подвизаешься для Бога, но никогда не следует притеснять и упрекать этим остальных. Живи в духе христианской свободы и любви. И чем больше будешь укрепляться в этом, тем больше другие будут в тебе нуждаться. Когда заставляешь другого человека что-либо делать насильно, то только отталкиваешь его от себя. Позволь ему уйти, и он обязательно вернется, чтобы найти утешение в твоих объятиях. Оставь его в покое, и он сам будет искать встречи. Давайте помнить об этом.
Конечно, рассуждать легче, чем попробовать применить этот принцип в жизни, потому что все мы склонны навязывать свою волю остальным. Но нам следует всегда помнить, что именно из-за этого наша жизнь становится трудной, и видеть, как это отражается на человеческих взаимоотношениях — и с нашими детьми, и между нами…
Где твой муж?
Православие. Ru / Интернет-журнал, 3 февраля 2014 г.
http://www.pravoslavie.ru/jurnal/68077.htm
Сначала я обращаюсь к тем, кто уже состоит в браке, а затем скажу несколько слов и тем, кто еще не сделал этого шага.
В наше время ничто не является обязательным. Раньше люди говорили себе: «Все, мы женаты! Теперь навсегда!» Они знали, что после венчания обратного пути нет: брак не распадется. Не надо думать, что тогда супружеская жизнь была легче, чем сейчас, просто то, что происходило в семье, не выносилось из дома — люди тоже страдали, у супругов были такие же проблемы, но они об этом никому не рассказывали. Многие жены переживали это внутренне, испытывали боль, плакали, бывало даже, что их били мужья…
Сегодня многое изменилось, и сейчас, чтобы супруги могли оставаться счастливыми и любящими, им необходимо сохранять свои отношения через личное со-участие. Говоря другими словами, чтобы сегодня сохранить брак, необходимо работать над этим, необходимо этому способствовать, потому что само по себе ничто не является объективной действительностью. Брак можно сравнить с горящей лампадой — если не дольешь в нее масла, то в скором времени она начнет мерцать и потухнет. Для этого, на самом деле, не требуется много труда. Поэтому мне жаль, когда я вижу христиан, разочарованных в своем браке. Они смотрят на меня и спрашивают, не зная, что я архимандрит:
— Ты женат?
— Нет!
— Значит, ты очень счастлив!
— Почему ты так говоришь?
— Очень трудно быть женатым, батюшка, очень трудно. Я восхищаюсь подвижниками, с восторгом думаю о святогорцах, удивляюсь им.
— Это плохо.
— Почему?
— Церковь освятила твой брак не для того, чтобы ты завидовал другим, тем, которые не женаты. У них свой путь.
Одно дело удивляться и думать:
— Какой замечательный этот подвижник! — и совсем другое — говорить:
— Зачем мне надо было жениться?
Это не случайно, что вы женаты. Бог оказал вам этим честь, это Он для вас этого пожелал. У Него благая цель, и что-то хорошее должно обязательно получиться в вашей жизни. Поэтому вы должны постичь тайну счастливых отношений, и поиск ее является целью вашей жизни. Потому что так хочет Господь. Трудно жить 50–60 лет вместе. Если человек женился, скажем, в 25 лет и до самой смерти живет со своей «половинкой», что и говорить, это действительно тяжелая ноша.
Сегодня все вы пришли сюда вместе, вы хорошо выглядите и говорите:
— Слава Богу! У нас все в порядке!
Но когда вы вернетесь домой и закроете двери, начнется настоящая жизнь. И вы готовы убить друг друга. Куда ушло «все в порядке», о котором вы говорили? «Все в порядке» существует только на улице или в гостях, а жизнь — это то, что происходит дома. И это тоже тяжелая ноша. Герои — это те из вас, которые состоят в браке и действительно имеют семью.
Один человек спустя какое-то время после свадьбы спросил меня:
— Батюшка, скажи пожалуйста, я что, до самой своей смерти должен буду жить только с ней?
— Так и есть, будешь жить только с ней!
— Это очень трудно, — сказал он, — понимаешь, в молодости я жил по-другому. Я думал, что жизнь моя будет легкой, что будет как хочу, а сейчас? Иногда мне кажется, что я задыхаюсь, сгибаюсь под этой тяжестью. У меня поменялся характер, привычки, я не узнаю себя.
Я ответил ему:
— То, что тебя пугает, таит в себе и красоту. Ведь если вы будете постоянно вместе и сумеете разглядеть все хорошее, что есть в каждом из вас, ваши отношения укореняться и начнут приносить плоды. И тогда из этого обязательно выйдет что-то хорошее. Рискованно всю жизнь веселиться, и это не приносит плода. Если цветок куда-нибудь не посадить, чтобы он пустил корни, то он не вырастет, не начнет цвести. Брак имеет свою красоту, но она появляется через трудности совместной жизни. Разные характеры, проблемное поведение. Какой-то человек после десяти лет брака пожаловался мне:
— Женщина, на которой я женился, была совсем другой. Не такой, которую я сейчас вижу. Я не женился на этой женщине.
— Почему? Знаешь, я хочу тебе кое-что сказать. Только не говори ей об этом — и она о тебе говорит то же самое. И она думает, что не выходила замуж за того человека, который сейчас находится рядом с ней, потому что в начале он был одним, а сейчас оказался другим.
— Почему же это происходит? — спросил он меня.
Все очень просто. Во время жизни в браке исчезают формальности, уходит любезность, хорошие манеры и мы проявляем свое истинное «я». Это правда.
В одной книге юношам дают такой совет: если после знакомства с девушкой ты захочешь узнать, действительно ли она тебя любит, проведи простой эксперимент: в кафе или ресторане «случайно» опрокинь на ее одежду стакан воды и посмотри, как она будет на это реагировать. Один молодой человек так и поступил, и был воодушевлен результатом. Как только вода из стакана пролилась девушке на платье, он сказал:
— Ой, прости, я испортил твою одежду!
А девушка ему ответила:
— Нет, любовь моя, это святая вода, не беспокойся, все в порядке!
Ее не разозлило то, что он опрокинул на нее стакан воды. Ей не было жаль платья. Но вскоре после того, как они поженились, приходя домой, еще с порога он слышал:
— Вернулся наконец-то? Где ты шлялся все это время?
А когда он садился ужинать, жена не унималась:
— Сядь правильно! Ешь аккуратно, крошки летят во все стороны!
Как думаете, что же раздражало эту женщину? Я ее спросил:
— Что тебя так раздражает в твоем муже?
И что она мне ответила?
— Когда я слышу, что он во время еды чавкает, меня это ужасно раздражает. Он ест и чавкает, а я это слышу.
Тогда я спросил ее:
— И что, ты это только сейчас поняла?
— Нет, но сейчас меня это стало раздражать!
Конечно, это ее раздражает, потому что уже в начале совместной жизни раскрывается характер, открываются качества человеческой души — и хорошие стороны, и плохие. Позвольте мне вам кое-что сказать — не пугайтесь этого. Хорошо и правильно показывать свое настоящее «я».
Например, если поедешь в монастырь, то поначалу все там кажется совершенным. Так и есть, но вскоре начинаешь и там ругаться с другими людьми. Почему? Потому что таков человеческий характер. Мы, люди, очень сложные существа — у нас есть различные недостатки, нервы, агрессия, ревность, неприязнь. Почему Каин убил Авеля? Эти братоубийственные чувства существуют в той или иной степени в душе каждого, проявляются они и в браке. Поищи их в себе, и ты их найдешь, и возблагодари Бога за то, что эта женщина, которая находится рядом с тобой, или мужчина, который находится рядом с тобой, помогает тебе увидеть свой собственный характер. В противном случае, как бы ты его увидел? Так ты помогаешь себе понять, что же на самом деле скрыто в тебе. Решение проблемы не заключается в бегстве, решение — в том, чтобы остаться и подвизаться, измениться и изменить его «эго», но самое главное — исправить себя. Большинство людей женятся, чтобы изменить другого человека. Это неверная мысль, а верным является обратное: женись, чтобы изменить самого себя! А когда ты изменишься сам, тогда и другой изменится.
Одна женщина, обсуждая со священником свое скорое замужество, сказала:
— Хорошо, я выйду за него замуж, но после этого пусть пеняет на себя! Я заставлю его измениться!
Тогда священник ответил:
— Неужели ты считаешь, что права? Разве можно исправить горбатого?
Но женщина была непреклонна:
— Я все силы положу, но сделаю его добрым!
Я рассказал об этом разговоре, потому что начинать свой брак с таких решений — абсолютно неправильно. Хорошо, если каждый будет видеть себя, видеть свои ошибки и проблемы, сможет приблизиться к душе любимого человека и по-настоящему общаться с ним.
Задумайтесь, любите ли вы тех, с кем вы живете?
Как-то я спросил у одного человека:
— Любишь ли ты свою жену?
Он ответил:
— Да, я ее люблю!
— А чем ты это докажешь?
— Я люблю ее, что я должен еще делать?
— Хорошо. А как ты это показываешь? Приведу пример: например, знаешь ли ты, какое ее самое любимое блюдо?
— Какое отношение имеет еда к тому, люблю я жену или нет?
— Ну, — говорю я ему, — это же просто: если ты кого-то любишь, то знаешь про этого человека все, все особенности и пристрастия.
Другой человек знал все подробности повседневной жизни своей жены, он любил ее так сильно, что знал все тайны ее жизни. Я спросил его:
— Что ей больше всего нравится?
Он ответил:
— Все ей нравится, она все ест, но когда я покупаю ей ванильное мороженое, ее душа поет! Я завоевал ее ванильным мороженым!
Она любила ванильное мороженое и он об этом знал. Другой же ничего не знал о своей жене. Мы часто ничего не знаем о своем любимом. Знаешь ли ты свою жену? Знаешь ли своего мужа? Знаешь ли по-настоящему его характер, душу, поведение? Есть супруги, которые живут вместе и ничего не знают друг о друге. Рожают детей и ничего не знают друг о друге. Обнимаются и ничего не знают друг о друге, спят в одной постели и ничего не знают друг о друге. Один не знает, не чувствует душу другого. И как часто я слышу:
— Муж меня не понимает, не чувствует, не замечает.
Но ведь тоже самое может сказать и муж о своей жене. Это очень печально, прожить вместе много-много лет, и настолько плохо знать друг друга, что так и не суметь познать красоту человеческих отношений. И как прекрасно по-настоящему знать близкого человека. Если его знаешь, чувствуешь его, будешь понимать и многих других людей, которые на него похожи. Если узнаешь свою жену, то узнаешь и многих других, и это прекрасно. Поэтому заботьтесь друг о друге, старайтесь разговаривать друг с другом, говорить и смотреть друг на друга, даже когда ссоритесь. Ссора — это неплохая вещь, если из нее потом получится что-то хорошее. Ведь все мы люди.
Некоторые супруги мне говорят:
— Мы никогда не ссоримся!
Я отвечаю им:
— Молодцы!
И добавляю:
— Но я не думаю, что это так прекрасно, потому что ссора является нормальным явлением. Раз вы не ссоритесь, значит, вам нечего сказать друг другу?
Конечно, дело не в этом. Дело в том, чтобы начать сильно любить другого человека в результате ссоры. Сказать ему истинные слова, почувствовать его, почувствовать пульс его души, осознать, что он хочет, чего ему не хватает.
Какой-то человек правильно сказал об этом:
— Я иду на работу и хочу чувствовать, что выхожу из дома сытым — едой, теплом, любовью. Потому что тогда глаза мои не будут желать, а руки — тянуться к тому, что предлагает мне окружающий мир.
Когда ребенок выходит из дома голодным, он ест то, что ему дают другие люди — у него нет другого выхода. То же самое происходит и в человеческих взаимоотношениях. И супруги, которые разводятся — это супруги, которые не насыщаются своими отношениями дома.
Однажды мне позвонила из-за рубежа молодая замужняя женщина с тремя детьми, ее голос дрожал. Я давно ее знаю, она очень хорошая жена и мать. Я ее спросил:
— Почему ты так расстроена?
Она ответила:
— Батюшка, у меня очень сложная проблема: я не доверяю себе, меня пугает то, что происходит со мной. У меня на работе есть мужчина, который пленил мою душу, тронул меня, он мне нравится, и от этого я чувствую себя ужасно, чувствую себя недостойной, очень, очень грешной.
Я ей сказал:
— Подожди, я много лет знаю тебя, это совсем на тебя не похоже. Расскажи подробнее, почему ты так себя чувствуешь и как это получилось?
И вот что она рассказала:
— Батюшка, ты знаешь, сколько лет я замужем. И вот уже год я говорю своему мужу: «Давай пойдем куда-нибудь на прогулку!» — а в ответ слышу постоянно: «Не могу, я занят!» «Ну хотя бы один раз забери меня с работы и пойдем куда-нибудь — в театр, в кафе, съедим по куску торта, а затем вернемся домой!» — «Не получится, мы должны выплачивать кредит, мне надо много работать, я останусь на работе». Я себе сделала новую прическу, но он даже этого не заметил. Купила новые вещи, но он не обратил на них никакого внимания. Ничего. А когда я прихожу в офис, на меня смотрит тот мужчина, который работает в офисе напротив, и все, что во мне поменялось, он замечает, он обращает внимание на то, как я одета, он проявляет ко мне уважение, ценит меня, говорит мне приятные слова — то, что уже год не делает мой муж. Получается, что другой человек дает мне то, что должен мне дать муж, а он этого не делает, не хочет. Батюшка, виновата ли я в этом?
Понимаете, она чувствует свою вину. Но я чувствовал, что виновна не она, а ее муж, потому что он давал ей крохи, тогда как незнакомец подошел и дал ей кусок хлеба. Если в браке не насытишь свою душу счастьем и любовью, то только насилием над собой сможешь удержаться в нем и будешь мучиться всю жизнь.
— Мороженое, — продолжала она, — я делала сама, шашлык ходила покупать сама, пусть, единственное, что я хотела — чтобы мой муж показал мне, что он уважает, ценит меня, что он любит меня, как и раньше, когда мы поженились. Тогда я была для него королевой, самой прекрасной, единственной, а сейчас… сейчас он просто не замечает меня.
Знайте, что это большой грех — не совершая греха самому, провоцировать другого человека на грех. Поэтому оглянитесь на свой брак, удовлетворяет ли он вас? Удовлетворен ли ты своей половинкой? А она тобой?
Как-то между мною и одним мужчиной состоялся такой диалог:
— Что ты даешь своей жене? — спросил его я.
— Даю деньги. Каждую неделю!
— Извини, но неужели брак — это просто экономическая сделка? Ты отдаешь деньги, и на этом все заканчивается? Неужели только это? Может быть, твоя жена хочет чего-то другого? Может, она хочет, чтобы ты ею заинтересовался? Чтобы вы поговорили друг с другом?
Какая-то женщина мне сказала:
— Когда я пытаюсь поговорить с мужем, он читает спортивные газеты или смотрит телевизор. Я говорю с ним, а он смотрит телевизор. Я не выдерживаю и прошу: «Ну, выключи его, давай немножко поговорим!» — «Я слушаю тебя, — отвечает он мне, — давай, говори, а то я устал!» И так каждый раз… Уже давно мы не общались друг с другом сердечно, с любовью. Батюшка, я не могу это выдержать. Я хочу жить своей жизнью и как-то скрасить ее.
Задумайтесь, что вы даете другим, и не думайте, что ваша жена или ваш муж это кто-то, у кого прошло время выбора и уже не существует опасности его потерять. В группе риска находятся те семьи, в которых один не «прикармливает» другого. К сожалению, многие не замечают знаков, которые посылает другой человек. Ни один развод неожиданно не происходит. Только кажется, что бомба взрывается внезапно, и мы сообщаем другим людям: «Все! Мы развелись!» На самом деле, бомба не взрывается внезапно, это накапливалось, накапливалось. Женщина говорит один раз, другой, по-разному дает мужу понять, что ее не устраивает ситуация, что она для нее мучительна. Проходит несколько месяцев, год, но муж нечего не понимает. Или, если понимает, то говорит:
— Действительно, я сейчас не обращаю на нее внимания, мне не до этого. Но что она будет делать без меня? Все деньги у меня, и на мое имя все записано!
Что и говорить, такая зависимость встречается часто. Но если женщина получит возможность освободиться, что тогда произойдет?
Поэтому давайте человеку то, в чем он нуждается, чтобы он мог сказать:
— Спасибо, я много не возьму!
Это хороший способ удержать свою половинку. Ведь тогда у коллеги по работе, соседа, или кого-то еще, искушающего близкого вам человека разными заманчивыми предложениями, не будет шансов.
Если душа, тело, чувства, полнота характера и личности другого человека удовлетворены тобой, можешь не сомневаться, он всегда будет рядом. И тогда не придется тайно подсматривать в его мобильный телефон, не придется беспокоиться и заставлять других людей за ним следить или устраивать сцены ревности. Чтобы кто-то ушел, он должен быть голодным и испытывать жажду.
Поэтому еще раз говорю вам: будьте очень внимательны по отношению друг к другу. И простите меня за то, что я сейчас скажу — я не в осуждение это говорю — особенно внимательны должны быть женщины, потому что у них в руках ключи человеческих отношений. Женщина может делать с мужем все, что захочет, может сделать его овечкой, может свести его с ума, может его завоевать и может его потерять.
Случаются в нашей жизни такие моменты, когда мы вместо того, чтобы стараться исправить наши отношения, используем различные алиби, иногда и духовные, церковные алиби, чтобы не фокусироваться на том, на чем необходимо. Ходим в храм на службы, чтобы не замечать пустоты, которая есть в нашей жизни, в сфере семейных отношений и в любви. Я много раз видел, как это происходит. Женщина постоянно ходит в храм, но не пытается понять своего мужа. Разве Христос не скажет ей:
— Сначала иди и помирись с мужем, а затем приходи, чтобы Мне служить! Вернись домой, сделай так, чтобы вы сблизились и снова полюбили друг друга, дай ему то, чего ему не хватает, а затем приходи и принеси Мне свои усердные молитвы!
Будьте внимательны в этом. Не добивайтесь постоянно соблюдения своих прав. Человек не спасается тем, что отстоял свои права. Вопрос заключается не в том, чтобы добиться своего, а в том, чтобы сохранить свой брак.
Как-то один ребенок спросил меня:
— Объясните мне, почему мои родители развелись? Вы можете мне помочь и объяснить это? Когда они ссорились, то оба говорили, что правы. Моя мама кричала: «Я имею право!» — и мой отец повторял тоже самое. Они оба кричали: «Я имею право!» Почему же тогда они развелись, если были правы оба?
Ты не сумеешь получить свои права, навязывая его, крича и ругаясь. Христос показал нам другой путь. Он нам сказал:
— Оставь то, что положено тебе, отдай это, принеси себя в жертву добровольно, ради любви и единства, как Я это сделал.
Не был ли Христос Тем, Кто имел наибольшее право? Тем не менее, Он сказал:
— Я возьму на Себя ваши неправды, Я стану «Плохим», распните Меня, и вы станете хорошими.
Это есть величайшая тайна. Этой тайной Он покорил наше сердце, и поэтому мы Его любим. И мы должны хотя бы попытаться приблизится к ней.
Я делаю свои радиопередачи для того, чтобы каждый понял свои ошибки. Первым должен быть я сам, я должен понять свои собственные ошибки. Понять, что нельзя навязывать свою волю другому человеку. Каждый должен понять это сам! Осознать свой эгоизм, свою капризность, свою завышенную требовательность и нежелание приспосабливаться.
Одна девушка пожаловалась мне:
— Батюшка, все мы дома страдаем из-за матери.
— Почему? Разве она такая плохая?
— Нет! Она очень хорошая, даже слишком, и мы не можем, не в состоянии выполнять ее требования. Она очень церковный человек, и мы не выдерживаем.
— Ты это серьезно говоришь? — удивился я. — Она церковный человек, и вы не выдерживаете этого?
— Потому что, батюшка, она не воспринимает нас как живых людей, она нас принимает за солдатиков, поскольку она церковный человек.
Об этом следует задуматься особо. Мы не имеем права использовать имя Христа, чтобы устраивать дома ссоры, мы не можем ссылаться на то, что так положено по Уставу, независимо от того, о чем идет речь — о посте или о образе нашей жизни, чтобы исправить силой другого человека. Люди не меняются таким образом. Так не исправится и тот, кого ты любишь. Я знал одну святую женщину, замужнюю женщину, с детьми, которая говела весь пост без растительного масла, и при этом своим детям она жарила отбивные, потому что не хотела, чтобы они постились против своего желания. Она уважала их мнение и мнение своего мужа.
Иногда духовность и святость — это не только то, что пахнет ладаном, порой и то, что выглядит не очень церковным, также может быть церковным в конечном счете. Не пойти в этот вечер на всенощную, как собиралась, а сесть рядом с мужем, выпить с ним за ужином бокал вина, поговорить с ним, выслушать его. Вспомнить, как недавно он сказал:
— Хватит уже. Извини, но ты постоянно находишься в церкви, дома почти не бываешь. Я совсем не вижу тебя.
Был такой случай, когда одна женщина постоянно ходила на бдения и на Литургии. Однажды я спросил ее:
— Где твой муж?
То есть, я сказал ей те слова, которые Христос сказал святой Фотинии, самарянке: «Где твой муж?» Она ответила:
— Батюшка, он не интересуется такими вещами, он в другом месте.
— Кто он? Ты что, за мусульманина вышла замуж?
— Нет, просто он вообще не религиозен. Ему не нравятся такие вещи.
— Понятно. А когда ты идешь в церковь, что он говорит?
— Мы всегда ругаемся, прежде чем я уйду в храм, но я все-таки ухожу, потому что хочу быть рядом с вами, батюшка!
И улыбнулась. Она подумала, что я скажу ей:
— Молодец!
Но я сказал ей:
— Послушай, мы не можем совершать бдение, зная, что твой муж хочет, чтобы ты была дома. Совершенно не нужно, чтобы он переживал из-за тебя и из-за меня.
— Батюшка, он и на Бога злится! — сказала она тогда.
А потом добавила торжествующе:
— Я знаю, что Христос нас разведет!
Вслушайтесь в эти слова! «Христос нас разведет!»
Христос ни в чем не виноват, но наше поведение, тот образ жизни, по которому мы иногда переживаем Христа, заставляет людей думать, что Он может стать причиной развода. Я ей сказал:
— Послушай! Оставь свою просфору и иди домой, придешь в храм утром. Утром он тебе разрешает ходить на службы?
— Да, разрешает. Ему не нравятся вечерние бдения, потому что он хочет, чтобы я была дома, с ним.
— Так останься дома!
— Хорошо, — ответила она, — но он не говорит на духовные темы.
— Говоришь ли ты о духовном на исповеди, например? Попробуй, сядь рядом с мужем, прояви внимание к тому, что он тебе скажет, выслушай его. Будь терпелива, чтобы завоевать его сердце, чтобы его полюбить, чтобы тронуть его своей жертвой. Поверь мне, это очень духовный поступок, и очень нелегкий, уверяю тебя!
Она поступила так, как я сказал, но это далось ей ценой огромных усилий.
Потом я попросил ее:
— Передай своему мужу, что я прошу у него прощения, потому что я столько времени не знал, что он не разрешает тебе ходить на бдения.
И тут она не выдержала:
— Я не могу сказать ему этого! Хватит с него! Я и так сейчас делаю больше того, что он хотел!
Как вы думаете, дорогие мои, чего здесь не хватает? В этих словах много эгоизма, но не хватает рассудительности. А рассудительным быть необходимо. Не сметать все на своем пути, а подумать: «Ну что ж, в этот раз я в субботу останусь дома, а в воскресенье утром пойду в церковь. Это будет моя жертва. Так я сохраню близкие отношения с мужем, завоюю его сердце. Я поступлю так, чтобы он смог сказать потом: „Посмотрите, что сделал Христос с моей женой — она стала ласковой, нежной, снисходительной, доброй, сострадательной, понимающей“».
В противном случае, он скажет:
— Вот! Ты начала ходить в церковь — и посмотри, что произошло!
Это страшно, когда о нас, находящихся близко к Богу, принадлежащих к Церкви, говорят: «Посмотри, на этого странного человека в храме!» Почему же нас называют странными? Ведь наш характер, наша доброта, сострадание и уважение к людям должны бы сделать нас самыми привлекательными людьми в мире? Все так, но вот уважения-то нам и не хватает.
Когда другой захочет вести свою борьбу, ты это увидишь. Когда он захочет, то будет поститься, будет ходить в церковь, будет исповедоваться… Тогда, когда Бог его просветит.
— Так что же, мне ничего не говорить своему мужу, батюшка?
— Говори обязательно, но… молчанием и благим примером.
Один раз какой-то мужчина сказал мне:
— Батюшка, моя жена тебя слушает, скажи ей!
— Что мне ей сказать?
— Скажи ей, чтобы она не пилила меня! Я не выдерживаю этого! Та отбивная, которую я ем в пятницу, после ее нотаций, я уверен, становится постной! Я ем, а она ходит вокруг стола и ворчит, и ворчит, и ждет меня у двери, чтобы повторить все снова. Это невозможно!
Я знаю эту женщину. Она не пропускает возможности пойти в храм на службу, ходит на библейские курсы, беседы, а дома все ей говорят:
— Мы не выдерживаем!
Это заставляет меня задуматься: неужели возможно, поставив впереди Бога, позади создавать проблемы? Кстати, и та девушка, о которой я говорил, сказала о своем отце:
— Мой отец лучше мамы, хотя он редко ходит в храм, но когда услышит о проблеме, старается помочь, раздает милостыню. Когда услышит о каком-то несчастье, переживает и плачет.
Что это значит? Это значит, что он чувствительный и сострадательный человек.
И еще — это напоминает нам о том, что Христос сказал: «Милости хочу, а не жертвы».
А твое сердце смягчается ли рядом со Христом? Если бы мы были настоящими, если бы изменили себя, то рано или поздно сумели бы изменить всех людей — и своих детей, и своего мужа, и свою жену…
Быть духовным человеком — не значит много говорить о Боге. Это значит — уметь переживать Бога. А другим говорить о том, что поможет им сделать еще один шаг вперед, чтобы немножко подтолкнуть их. Я это понял на Святой Горе, где в архондарике очень строгого монастыря Дионисиат жил старец, иеромонах. Однажды к нему приехала группа паломников, среди которых были отец с двумя сыновьями. Дети были игривыми и отказывались идти, говоря:
— Сейчас нам не хочется слушать проповеди.
— Идем, этот священник очень хороший! Послушаем, что он нам скажет, — уговаривал их отец.
Надо сказать, что этот иеромонах был настоящим аскетом. Он редко ел, был очень строгим к себе, но к другим — ровно настолько, насколько они могут понести. Мы пришли и ожидали, что сейчас он начнет говорить на духовные темы, но он начал говорить о результатах последних футбольных матчей Олимпиакоса, Панатинаикоса, АЕКа… И это происходило в архондарике на Святой Горе! Он спрашивал паломников:
— Люди, что произойдет в этом году, выиграем ли мы футбольное первенство?
Я смотрел на него и думал: «Пресвятая Богородица! Господи Иисусе Христе! Вместо того, чтобы сказать им что-то духовное, то, что возвысило бы их, он говорит о футболе!» Паломники попросили его:
— Батюшка, скажите нам что-нибудь духовное.
— Когда в последний раз вы водили своих детей на стадион? — ответил на это он.
Тогда мальчики, которые тоже были там, обратились к отцу:
— Папа, это старец очень хороший, он не как все, он не проповедует все время. Он очень хороший!
Чуть позже младший сын спросил старца:
— Батюшка, Вы исповедуете?
— Да, я исповедую. Ты хочешь исповедаться?
— Да, хочу, — прозвучало в ответ.
Почему ребенок захотел исповедаться у этого монаха, который говорил на темы, не связанные с верой? Он ничего не сказал им о Боге, но весь его внешний вид — в рясе, с бородой, улыбающийся, с хорошим чувством юмора — располагал к нему людей. Обратите внимание: он улыбался, а не смеялся. Улыбаетесь ли вы дома? Довольны ли вы? Радостны ли? Принимаете ли вы свою жизнь такой, какая она есть? Или вам постоянно плохо, и вы постоянно, без причины, впадаете в меланхолию и в депрессию? Мы просыпаемся утром, и все кажется нам трагическим. Будишь ребенка и произносишь:
— О, что это за жизнь… Быстро вставай, надо собираться и идти в школу, снова идти в школу!
Будто говоришь:
— Войди и ты в эту юдоль, чтобы жить как я.
И у ребенка есть полное право возразить:
— А куда ты меня зовешь, в какое общество?
Мы христиане, мы — Христовы, но в нас нет радости, а у тех людей, которые в миру, она есть, хотя она является лживой. Где же истина? Когда же мы научимся быть счастливыми? После смерти? Эта радость должна присутствовать в нашей жизни, в нашей семье, сейчас, здесь, чтобы укрепить наши отношения друг с другом, наши отношения с детьми. У христианина должна быть эта радость, должно быть мужество с надеждой смотреть вперед и верить, что дела пойдут в гору.
Когда уволили одного человека, он пошел в магазин, накупил всякой еды и пошел домой. Зачем он это сделал? Потому что он себе сказал: «Я не допущу, чтобы мое настроение передалось моим близким, чтобы они начали видеть все в черном свете». Когда он вернулся домой, то сказал своей жене:
— Где дети? Зови их. Я принес вкусной еды, давайте хорошо проведем время!
— Почему, любовь моя, тебя повысили на работе?
— Нет, меня уволили!
— Неужели ты хочешь угостить нас из-за увольнения?
— Да, — ответил он, — потому что мы не сдадимся, мы верим в Бога, и наша надежда на лучшее является доказательством!
Хорошо, когда есть такая семья! Ребенок видит, как ведут себя родители, что они говорят, и думает: «Посмотри, как Христос изменил моих родителей: они верят и они сильные». А если он везде видит уныние и отчаяние, почему он должен быть христианином? Зачем ему быть членом Церкви?
Об этом мне как-то сказал один мальчик:
— Почему я должен быть таким же, как мои родители? Да, они церковные люди, но что в них есть хорошего, чтобы я им подражал? Что? Я вижу только негодование, упреки, капризы, все у них выглядит в черном свете, все их приводит к отчаянию.
Думаю, что это были очень важные слова.
Улыбайтесь, любите и показывайте это. Помните, я рассказывал вам о женщине, которая ходила в церковь на все вечерние бдения? Так вот, недавно она снова пришла на службу. Она так и не захотела увидеть свои ошибки, понять, что ей нужно восстановить отношения с мужем, стать с ним ближе. Нет! Вместо этого она радостно сказала мне:
— Батюшка, я нашла замечательные духовные книги, я тебе их принесу! Я нашла «Подвижнические слова» аввы Исаии!
Я посмотрел на нее, и она тоже посмотрела на меня, ожидая моей реакции. Я сказал ей:
— Слушай, что я тебе скажу! Ты читаешь авву Исаию, но что будет с «танцем Исаии» если ты разрушила свой дом? [3] Ты рушишь свой дом, неужели не понимаешь этого? Думаешь, ты поступаешь хорошо? Знаешь, с чем я сравню твои слова? Ты говоришь о духовных вещах, которые находятся высоко, на 5-ом этаже, а ты еще даже не вошла в подъезд этого дома. То, что я тебе советую, разве не является духовным? Но твой эгоизм мешает тебе понять это. Ты не хочешь ничего слышать и повторяешь только:
— Буду делать, что я хочу!
Кончилось это тем, что она пришла в другой раз и сообщила мне о своем «еще более духовном» решении:
— Я думаю, что мне нужно развестись с мужем и вести подвижническую жизнь!
Я ответил:
— Разумеется, ведь и в поговорке то же самое говорится: «Кто не хочет месить тесто, тот 10 дней просеивает муку».
Понимаете, эта женщина не хочет бороться с собой, для того чтобы сохранить свою семью и находит возможности, чтобы сбежать. Но вы должны знать, что тот, кто убегает от этого, столкнется с этой проблемой в будущем. Тот, кто думает, что развод является более легким решением, чем сохранение семьи, позже снова столкнется с теми же проблемами. Потому что гибкий человек везде является таким, а человек с трудным и капризным характером и в будущем останется таким же. И нет никаких гарантий, что в будущем жизнь твоя изменится к лучшему, потому что ты не меняешься. Поэтому останься и борись там, где ты находишься, чтобы изменить положение вещей. Решение заключается не в том, чтобы сбежать, а в том, чтобы сесть и поговорить. Поговорить не как враги, не как на суде, не для того, чтобы увидеть, кто лучше и кто прав, но для того, чтобы соединить и сохранить свой дом.
Когда мои родители ругались, каждый из них хотел утвердится в своей правоте. Неужели основной вопрос в браке заключается в том, кто прав? Нет! Вопрос заключается в том, как сохраняется брак. Хорошо, я тебе даю право! Скажи, что ты будешь делать с этим правом? Сохранить свой брак — это великое дело. И сохраняется он благодаря самым простым вещам — улыбке, подарку, доброму разговору, молитве, вкусной еде, которую ты можешь приготовить для близкого человека.
Обращаешься ли ты к находящемуся рядом с тобой со словами «любовь моя»? Какой-то человек по этому поводу сказал своей жене:
— Зачем это мы будем друг другу глупости говорить? Мы же не дети!
Посмотри, мы дети! Когда мы ссоримся из-за каких-то мелочей, типа «она сказала мне, а я сказал ей», — разве это не ребячество? В глубине души ты ребенок, но ты забываешь об этом. Поэтому сейчас, пока мы живы, говорите друг другу добрые слова — когда вы вместе, вы можете это сделать. Помните, что земная жизнь не бесконечна. Сколько лет вы женаты? Допустим, что вы проживете еще столько и столько же лет, но и они пройдут очень быстро. Сначала ты один, затем ты женишься, и вас становится двое; появляется первый ребенок, и вас становится трое, потом четверо… Потом взрослые дети начинают жить самостоятельно, и семья снова уменьшается, затем родители снова остаются вдвоем, а в конце жизни ты снова остаешься один. И тогда ты спрашиваешь себя: «Что я сделал в своей жизни? Чего я достиг за все эти годы? Мы жили вместе, но полюбили ли мы друг друга? Хорошо ли узнали друг друга? Родилось ли между нами чувство, которое стоило того, чтобы мы вместе прожили всю жизнь?» Скажите теплые, нежные слова сейчас, пока мы живы, потому что время наше здесь ограничено. Наступит момент, когда вы скажете:
— Ах, сколько бы я сказал тебе хороших слов сейчас! Но мертвому что скажешь?
Умер муж какой-то бабушки. Им обоим было по 80 лет. Я был на этих похоронах, где она до слез тронула всех: она говорила какие-то потрясающие слова о своем муже:
— Мой кипарис! Мой прекрасный! Моя любовь! Мой король!
Все плакали в храме. Я ничего не знал про их семейные отношения. Потом оказалось, что пока блаженно почивший был жив, ему несладко жилось с этой бабушкой. Ни одного хорошего слова ему не было сказано.
Так давайте же полюбим друг друга сейчас, когда мы живы и живем вместе. Говорите хорошие слова человеку, находящемуся рядом с вами. Это скажут вам мужья, которые похоронили своих жен, или жены, которые идут на могилы своих умерших мужей и произносят такие слова, которые они никогда не говорили своим мужьям, пока они были живы…
Поэтому скажите своему мужу о том, что вы хотите от него услышать:
— Я хочу, чтобы ты меня уважал, чтобы ты мне говорил, что ты меня любишь. Говорил это всегда.
Вот так устроен человек. Он хочет слышать это слово, хочет знать, что кто-то любит его, защищает его, находится рядом. Это является нашей общей потребностью. Нет человека, который в этом бы не нуждался. Нам необходимо научится любить, потому что быть человеком Божиим — это научиться чувствовать потребности другого человека и его боль.
Хорошо иметь семью. Тайна заключается в том, что в первую очередь нам не хватает не денег, нам не хватает близости и любви.
Если ты видишь, что твой ребенок дома улыбается, радуется, поет, то тогда твой дом является раем. Независимо от того, есть ли у тебя деньги или у тебя их нет, это что-то замечательное. Ты вставляешь ключ в замочную скважину и думаешь про себя: «Дома меня ждет жена, которая создана для меня, которая любит меня и думает обо мне». А жена говорит про себя: «Я на работе, но знаю, что мой муж думает обо мне, о нашем ребенке, о нашей семье». В этом заключается счастье.
Кризис в Греции показал, что кроме экономических проблем нам не хватает и душевного «излишка». Мы не имеем сил, не имеем любви между собой, не имеем взаимной близости. Поэтому мы себя очень сильно терзаем.
Поверьте, это замечательно, что вы женаты. Не смотрите, что я и многие другие не женаты. Бог призвал нас для другого. У нас другой путь. Никогда не думайте, что заключив брак, вы сделали неверный шаг. Не утратится то, что вы делаете.
А тем, кто еще не женился, я хочу сказать: сначала очень хорошо подумайте о своем выборе. Что я имею в виду? Две вещи: человек, которого ты выбрал для семейной жизни, должен быть чистосердечным и с хорошим характером.
Какая-то девушка сказала мне:
— Я познакомилась с мужчиной, но он не очень религиозен, начать ли мне с ним встречаться?
Я сказал ей в ответ:
— А ты очень религиозна?
— Разумеется! А разве нет?
— Я так не думаю. Твоя исповедь не показывает, что ты ведешь совершенную церковную жизнь, что крепко борешься.
— Может быть и так, но он-то и этого не делает…
Это все не так важно. Важно, чтобы твой избранник был добрым, благосклонным и чтобы ваши характеры подходили друг к другу. Чтобы вас обоих не тяготило присутствие друг друга, чтобы не насытиться, чтобы слушать, думать, чтобы быть вместе. Это тот критерий, по которому можно судить, подходите ли вы друг другу. Тогда Бог благословляет ваш союз. Недостаточно быть христианином, чтобы жениться на христианке. Мы можем быть христианами, но не подходить друг другу. Такое бывает. Я иногда советую молодым:
— Посмотри на эту девушку, она хорошая, она воцерковленная!
— А если мы не подходим друг другу?
— Но ведь она хорошая христианка!
— Нет, я не могу: смотрю на нее и ничего не чувствую!
— Дитя мое, но ее дедушка — священник!
— Какое мне дело, что ее дедушка — священник? Какая между этим связь?
Самое главное, чтобы души соединились воедино и люди могли общаться. Поэтому необходимо внимание и к детям: нельзя заставлять их делать то, о чем потом будете жалеть, в чем будете каяться, плакать и вся ваша семья будет мучиться. Необходимо в сердце иметь молитву и огромное уважение друг к другу и ко всему, что относится к браку.
Я желаю вам, чтобы вы всегда радовались тому, что у вас есть семья, потому что это большая честь, что у вас есть семья. Если у вас один ребенок, если у вас много детей, если у вас нет детей — все, что Бог дал каждому и что сейчас дает, все, что вы сейчас переживаете — это большая честь, большой дар. Как радостно знать, что есть человек, который живет и существует для тебя, что это твой любимый, который думает о тебе, уважает тебя, и ты находишься рядом с ним, как же это прекрасно! Это большая честь, что Бог поженил вас и возложил на вас венцы: «Венчается раб Божий рабе Божьей». То есть, твоим венцом является твоя жена. Твоей славой является твой муж. Как же это прекрасно! Желаю вам, чтобы вы радовались этому, желаю вам долгих лет семейной жизни, где все будет ради добра: и разногласия будут ради добра, и ссоры будут ради добра, ради того, чтобы в конце душа смягчилась. Так и будет, необходимо только время.
Жизнь должна бурлить и бить ключом. Пусть так и будет, но Бог не оставит нас. Когда мы состаримся, мы станем мягче. Это мне рассказал один дедушка. На исповеди я сказал ему:
— Вы очень преуспели духовно, дедушка, Вы давно не говорили мне, что ругались со свой женой.
— Ох, сейчас я уже не могу, мне тяжело, уже состарился! — ответил он.
Он устал и не может больше ссориться. Его тело теперь тоже ему не помогает, и если в юности он был буйного нрава, то сейчас сидит и учтиво просит:
— Пожалуйста, принеси мне чашку чая! — значит, уже смягчился.
Эта жизнь пройдет, и ты поймешь, что жена была твоим самым большим благодетелем и что твой муж был твоим самым большим благодетелем. Благодаря ему или ей мы попадем в Рай, потому что мы вместе учимся терпению, смирению, прощению. Учимся тому, чтобы слушать, а не говорить. Учимся любить. Где еще ты научишься этому? Разве сможешь научиться этому сам?
Однажды супружеская пара обратилась к старцу Паисию с вопросом:
— Батюшка, когда мы ссоримся, кто из нас должен первым уступить? — спросил супруг. — Ведь Священное Писание говорит, что жена должна бояться своего мужа и во всем подчиняться ему. Скажи, батюшка, кто должен уступить!
Старец Паисий ответил:
— Слушайте, дети, когда вы ругаетесь, пусть более умный уступит! Кто умнее, пусть уступит. Прекращаешь ссору и вопрос закрыт!
Когда я говорю «прекращаешь ссору», я имею в виду, что надо остановить ссору, забыть о ней, а не придумывать изощренных способов углубить ее. Это хуже, чем ссора. Одна женщина рассказала мне:
— Когда мы с мужем ругаемся, я использую очень хороший метод. Я с ним не разговариваю.
— Ты имеешь в виду, что проявляешь спокойствие и смирение во время ссоры?
— Нет, батюшка! Я просто не разговариваю с ним! Я притворяюсь, что он не существует, что его просто нет в доме!
— Ты это серьезно говоришь?
— Да.
— Как долго длится эта история?
— Три дня, это точно.
— Три дня?!
— Да, я долго с ним не разговариваю, чтобы он усвоил этот урок! А так, я люблю его, батюшка, не волнуйся, я люблю его, но такой у меня метод вразумления!
— Хорошо, а если ты начнешь с ним разговаривать, он что, не сумеет понять, что ты от него хочешь?
— Я не разговариваю с ним, потому что если буду с ним разговаривать, то он возгордится!
Послушайте, как люди говорят друг с другом в семье! «Чтобы не возгордился, чтобы не имел много власти», — что это за отношения, где один навязывает свою власть другому? Мы не противники, не надо говорить: «Я сумею тебя победить», — «Нет, это буду я». Любовь должна победить. Христос должен победить и единство супругов должно победить, чтобы дети, которые смотрят на вас, говорили с гордостью:
— Как хорошо, что у меня такие родители!
Когда-то я спросил одного ребенка:
— Любишь ли ты Бога?
Он ответил мне:
— А какой он, Бог?
Я сказал ему:
— Бог тебя любит, как твой отец! Бог является Отцом! Как твой отец…
Но он перебил меня:
— Мой отец не очень сильно любит меня, он развелся с моей матерью, он не обращает на меня внимания и давно со мной не разговаривал.
Как объяснить такому ребенку, что Бог является Отцом, если отец не является для него примером, если мать не является для него примером? Конечно, Церковь строится на доме, в котором есть дружная семейная жизнь, чтобы можно было сказать ребенку:
— Дитя мое, Бог как твой отец с любящим сердцем твоей матери.
А как сказать это там, где есть неблагополучные семьи…
Не сравнивай свою жену с другой женщиной, своего мужа — с другим мужчиной, своего ребенка — с другим ребенком. Это твоя жена, это твой ребенок и точка! Нельзя стыдиться за своего ребенка, за своего мужа или жену. Запомни: твой ребенок хороший, ты добрая, твой муж добрый, и вы должны вместе постараться сделать что-то хорошее в вашей жизни!
Всё будет хорошо
Православие. Ru, 11 марта 2014 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/69040.htm
Перевела с новогреческого Александра Никифорова.
Доверься Богу
Иногда в некоторых случаях ты не знаешь, как поступить. Не знаешь, что правильно, а что ошибочно…
Уверен ли ты в том, что есть хорошо, а что — плохо?
Я приведу один пример… Ты просыпаешься утром, а твой ребенок тебе говорит: «Я не хочу идти в школу!» Ты считаешь, что это очень плохо. Но уверен ли ты в том, что есть хорошо, а что — плохо?
Недавно (не знаю, помнишь ли ты этот случай) отец вез своего ребенка в школу. Недалеко от школы грабители ворвались в банк в Афинах, в Каллифее, похитили большую сумму денег, вышли, вооруженные, на улицу, у них был «калашников», выстрелили четыре раза в воздух, запугивая людей, чтобы никто к ним не приближался. Народ хотел поймать их — сообщили в полицию, и та попыталась задержать грабителей. Те во время общей паники остановили проезжавшую мимо машину, чтобы бежать на ней и так спастись. Но в машине, которую они остановили, отец вез в школу свою маленькую дочку. И он, защищая ребенка, противостоял им, оказывал сопротивление. Грабители избили и его, и ребенка. К счастью, никто из этих двух не был убит. Но девочку ударили прямо в живот! Ребенка доставили в больницу, опасность миновала, но, как бы там ни было, девочка испытала огромный шок и получила страшные переживания.
И я задумываюсь вот над каким вопросом: ведь если бы тот ребенок в то утро проснулся, и плакал, и просился бы остаться дома со словами: «Я не хочу идти в школу, потому что мне не нравится школа, потому что я что-то чувствую. Я не выспался, мне тяжело, я не выучил уроки», то его родители сказали бы ему: «Это исключено», полагая, что если они уступят, то нанесут ущерб успехам и благополучию ребенка. «Это исключено, чтобы ты пропустил уроки. Ты должен идти в школу. Ты пойдешь, и оставь свои „не хочу“. В любом случае в школу ты пойдешь!» И я на их месте поступил бы точно так же. Разве нет? А ты не сделал бы то же самое? И то же самое не делаешь изо дня в день? Если твой ребенок протестует против того, что тебе кажется «хорошим», ты говоришь, что «это хорошо. А тем более школа, она так полезна. Нельзя пропускать школу!» И ты ведешь его в школу, хочет или нет того твой ребенок.
Естественно, если бы тот отец знал, что в то утро по дороге в школу случится весь этот кошмар и что грабители будут стрелять в его ребенка и в него… И он наверняка сказал: «Если бы знал, ни за что бы не повез его! Но откуда мне было знать! Ведь ходить в школу — это „хорошо“ и обязательно».
Так что ты предполагаешь совершать какие-то действия, но понятия не имеешь при этом, к чему они тебя приведут.
Не знаю, случалось ли с тобой нечто подобное: ты размышляешь о том, чтобы что-то купить, куда-то поехать попутешествовать, встретить того или иного человека, повести себя определенным образом, и не знаешь, выйдет ли тут что-то хорошее (и из чего именно). Ты не уверен, как нужно поступить и что принесет тебе завтрашний день. Даже относительно тех действий, которые кажутся на первый взгляд весьма положительными, весьма богоугодными, благословенными и святыми. Согласен? Ведь что может быть лучше, чем идти твоему ребеночку в школу? И всё же в то утро, если бы он не пошел в школу, было бы намного лучше!
Наконец, что есть лучшее и что есть худшее? Дилеммы и вопрошания, ответы на которые будут даны, я полагаю, в конце нашей жизни. А исчерпывающий ответ на все эти дилеммы мы получим в вечности. На этой земле то, что мы называем «хорошо», может принести нам большую боль. И то, что на первый взгляд, как кажется, нам принесет большую боль, может нас привести к чему-то очень «хорошему» впоследствии. И поскольку мы не можем различить этого сами, нам остается одно. Я скажу об этом дальше.
Я вижу недоумение на твоем лице. Ты хочешь всё узнать прямо сейчас, и я тебе скажу. Я думаю, нам остается одно. Мы не знаем того, недоумеваем об этом, остаемся в неведении относительно многого. И ты часто пишешь мне сообщения, письма и мейлы и говоришь: «Я думаю, я собираюсь сделать то-то. Скажите мне: это правильно?» Я не знаю. Единственное, что я знаю, я тебе об этом скажу. Немного погодя.
Я думаю, насколько всё было бы иначе, если бы мы имели очень живую и явную связь с Богом. Очень явную связь. То есть, как когда ты видишь человека и обращаешься к нему, а он обращается к тебе и говорит ясно то, что думает, так мы могли бы живо общаться с Творцом, с нашим Богом, Господом. И тогда бы мы Ему говорили: «Господи, а вот тут как мне поступить?» И сразу бы слышали Его голос в ответ: «В этой ситуации поступай так-то. Иди вперед. Это самый верный путь». Затем, дальше: «Господи, а это движение верное?!» А Он бы тебе отвечал: «Нет, не делай этого! Это не приведет тебя ни к чему хорошему. Не продолжай. Поменяй свои планы». Вот если бы у нас была такая живая и явная связь с Ним, наша жизнь была бы прекрасна.
Но у нас всё не так. Перед нами — неопределенность. Мы не понимаем, что хочет от нас Бог. Мы не знаем, что хочет Бог от меня лично и от тебя лично, ибо того, что Он хочет от меня, Он может не хотеть от тебя. И наоборот. Он не хочет от всех одного и того же. Каждый имеет свой путь. И столькие ошибки, приносящие нам сильную боль, совершаются на этом пути. И проходят годы, мы поступаем оплошно и переживаем. Мы идем в том направлении, которое, нам кажется, приведет к хорошему, а оно в конце приводит нас к плохому. Конечно, если ты смотришь глубоко на происходящее, «плохого» нет. Всё в конечном итоге ведет к добру. Но нам же больно. Мы же плачем. И воспринимаем всё то, что с нами происходит, как житейские неурядицы. Мы расстраиваемся и разочаровываемся.
Поэтому я выработал как некоторый выход для некоторых ситуаций следующую тактику. Тебя беспокоит какой-то вопрос. Ты недолго «стучишься в дверь» (относительно этого вопроса). Тук-тук — пробуешь. Дверь не открывается. Еще разок: тук-тук. Дверь не открывается. Конечно, если ты пнешь ее ногой и выломаешь, то в результате сможешь войти внутрь, но это произойдет через взлом. Самая прекрасная дверь, которую открывает Господь в нашей жизни, по-моему, это та дверь, которая открывается легко и свободно. Конечно, с усилием и упорством, но без эгоистического давления. Так я думаю. При этом наше упорство должно уважать знаки, подаваемые Господом, и не настаивать чрезмерно, но принимать эти знаки, предупреждающие: «Остановись». Тогда задумайся: а, может, это знак от Бога, чтобы я не слишком упорствовал и изменил курс?
И еще одно уточнение. Всё, что я говорю тебе сегодня, как и всегда, не есть истина в последней инстанции. Я не знаю, прав ли я. А, может, на самом деле всё и не так. Но я говорю то, что понял исходя из прочитанного, услышанного и рассказанного тобою.
Вот, к примеру, едет один человек в аэропорт. Билетов нет, и ему говорят: «Мы поставим вас в лист ожидания». И вот он ждет своей очереди, и с нетерпением, и с молитвой стремится получить местечко на этот рейс. Он даже молится и просит Бога: «Я прошу Тебя, Господи, сделай что-нибудь, чтобы меня взяли на борт, сделай то, что должно, самое наилучшее для меня». Вот выкрикивают несколько имен, его имени не называют. В конце концов он остается без билета. Самолет улетает без него. Он очень расстроен, огорчен, возмущен, нервы на взводе. То, о чем я говорю, случалось со многими. Многие или же потому, что опоздали в аэропорт, или же потому, что им не хватило места, не попали на нужный рейс. Спустя несколько минут после того, как самолет взлетел, все вдруг слышат жуткую весть: самолет упал. И тот человек, который только что убивался и причитал: «Ну почему я должен терять этот рейс?!», падает на колени, целует землю и со слезами восклицает: «Я спасся! Я жив! Я жив! Если бы я был в этом самолете, я бы погиб! А теперь я жив! А ведь мне так хотелось во что бы то ни стало попасть на этот рейс, я так упорствовал, так наставил на своем, и вот на тебе — страшно представить, что бы со мной сейчас было!»
И «идет» один из тех, кто разбился. Он является мне и говорит: «А мне ты что скажешь? Ну хорошо, тот, другой, он не попал на рейс и спасся. А я? Почему со мной случилось это?» И тут, знаешь, что я делаю? Я молчу. Я не знаю, что ему ответить. Потому что на самом деле феномен жизни, таинство жизни превосходит наше разумение. Единственное, что я могу сказать ему: «Брат мой, не спрашивай меня. Ты спроси Того, Кто есть Распорядитель нашей жизни. Ты спроси Того, Кто определяет, и регулирует, и знает всё. И направляет обстоятельства туда, куда направляет, для каждого из нас. Он знает, сколько мы будем жить, когда уйдем, при каких обстоятельствах нас застигнет конец. Лишь только Он один знает, как и почему. Он знает всё. А я не знаю и не могу тебе ответить на этот вопрос».
Я и в самом деле нахожусь в растерянности. Но я знаю, что тот, кто в итоге выжил, после такого становится более зрелым, иначе смотрит на мир. Он задумывается: «Смотри, к чему всё может привести! Значит, в жизни не стоит сетовать и говорить так, как говорил я в тот момент, когда улетел мой самолет; „Ах, как это плохо для меня обернулось“. Потому что ты не знаешь, что тебе уготовано в будущем и что на самом деле есть хорошо и что — плохо».
Нам остается одно. Я скажу об этом сейчас. Я и так довольно долго держал тебя в напряжении. Надо довериться Богу! Некоторые, услышав это предложение, говорят: «Иными словами, мне вообще тогда ничего не нужно делать самому? Никаких движений? Просто сидеть сложа руки и ждать?» Конечно, тебе нужно действовать. Нужно делать те дела, которые ты должен делать, нужно строить планы. А дальше довериться любви Божией и сказать: «Господи мой, теперь Ты благослови мои дела и всё устрой Сам. Я не знаю, что у меня выйдет из того, что я начинаю делать. Могут быть ошибки, неудачи, проблемы. Может, меня вообще вышвырнут. Я начинаю. Благослови мою жизнь».
И я полагаюсь не на то, что всё будет хорошо в смысле «безоблачно». Будьте внимательны! Вероятно, именно эту ошибку люди делают в жизни, и ты в своей, и я в своей. Разные учителя, проповедники, богословы — и я мог допускать эту ошибку — с самого детства воспитывали нас и учили, что когда ты рядом с Богом, у тебя всё будет хорошо. А пришла жизнь и нас разочаровала. Потому что никогда нам не объясняли, что значит это «хорошо». Ведь «хорошо» не значит, что всё будет «в шоколаде», легко и приятно. Потому что в реальности мы увидели, что скорее действует обратное. Мы поняли, что когда ты рядом с Богом, твои дела далеко не всегда идут хорошо. Ты сталкиваешься и с несчастьями, и со скорбями, и с преследованиями, и с болезнями, и с нуждой, и с неудачами — с такими разными малоприятными вещами. Это правда жизни. Но через нее ты научишься возмужанию, внутреннему обогащению, смирению. Твоя душа, пройдя эти несчастья и проблемы, станет умудренной, умной, просвещенной.
Кто сказал, что человек рядом с Богом не столкнется с непредвиденными ситуациями? И что с ним не произойдет то, чего он не ожидал и даже не представлял, что вообще такое может случиться в его жизни! Нет, даже не думай, что рядом со Христом, любя Господа, ты не будешь подвергаться жизненным испытаниям. Будешь, и очень многим. С одной лишь разницей: ты будешь знать, как их преодолевать. Ты победишь многие треволнения и научишься держаться над волнами и нырять в пучину, чтобы миновать стремительный натиск. И когда на тебя станет надвигаться волна, чтобы накрыть тебя и разочаровать, ты будешь погружаться в смирение, в любовь, в предание себя воле Божией, в полную покорность. Ты покоришься и скажешь: «Господи, я не могу объяснить мою жизнь. Но я знаю — и мне этого довольно, — что Ты любишь меня».
Ко мне на исповедь пришла одна мать, несколько лет тому назад. Я спрашиваю у нее: «У вас есть семья?» Она говорит: «Да». И я увидел слезу у нее на глазах. — «У вас есть дети?» — «Была дочь, и я силой отправила ее на экскурсию, организованную университетом. Я заставила ее поехать, чтобы она не была изолирована и оторвана от ребят, чтобы общалась с ними, а не была одна, не замыкалась на себе. Я сказала ей: езжай и ты. Они отправились за границу, в Токио, и там мою дочку, отче, убила молния!» Ты понимаешь?! Ты можешь себе вообразить, что чувствует эта мать? Неужели она хотела сделать зло своему ребенку? Неужели желала ему чего-то плохого? Она предложила девочке поехать, чтобы та радовалась. Побуждала ее подружиться с университетской компанией. «Давай, — говорит ей, — оторвись от дома, развейся немного, порадуйся и ты. Отдохни от непрерывных занятий». И в мыслях она не имела ничего дурного. И вот в балкон, туда, где беспечно сидела ее дочь, ударила молния, и ребенок погиб. Представь теперь, как этой матери звонят по телефону из Токио, чтобы сообщить о смерти дочери!
В жизни случается много неожиданностей, очень много. Иногда, когда ты думаешь обо всем этом, хочется сказать: «Лучше я буду сидеть дома, никуда не пойду, и тогда со мной ничего не произойдет». Ничего ты не знаешь. Если ты рационалист и не имеешь доверия к Богу, то ты действительно так думаешь. И в этом есть своя логика.
Но если ты любишь Бога и помещаешь Его в свою жизнь, тогда ты говоришь: «Я полностью вверяю себя в руки Божии и куда Он приведет»! Я не могу быть уверен ни в чем. Только в одном я уверен: Он любит меня. «Но как же Он тебя любит? — спрашивает другой. — Ты сам недавно рассказывал мне о ребенке, в которого стреляли из винтовки; о девочке, которая погибла; о не попавшем на самолет человеке и многих других, с которыми не знаю что еще приключилось». Неужели же всё это и есть «любовь»?
Слушай. Несколько дней тому назад у меня возникла проблема с зубами. Они разболелись. Во время еды я надкусил что-то твердое — это оказался мой зуб! Он сломался: откололся небольшой кусочек. Я пошел его лечить. Зубной врач — моя духовная дочь (она мне исповедуется). И когда она приходит ко мне, то стоит передо мной со страхом. И вот я сижу в кресле и, как она, зубной врач, «трепещет» перед исповедью, так и я в эти минуты предаю себя в ее руки, и трепещу, и говорю: «Боже мой, что меня сейчас ждет?» Очень мучительные мгновения! Как правило, для больного посещение зубного врача — дело неприятное. Если у тебя болел зуб, ты понимаешь, что это такое… или ухо, или была мигрень. Это ужасные моменты. И вот врач делает мне анестезию — бесполезно! Врач делает усиленную анестезию — и внутри всё немеет. Заработали бормашина, сверла, круг. Я чувствовал сильную боль, нога вздрагивала, нервы напряжены, как тетива, — невыносимо. И я сказал про себя: «Эта врач так сильно меня любит и так больно мне делает. Как это возможно, чтобы она, которая так меня любит — я уверен в этом, — приносила мне такие страдания»? И, несмотря на то, что она знала, что мне больно, она продолжала. Без шуток — продолжала.
Так вот любовь — это не всегда значит «гладить по головке». Любовь значит и делать больно тому, кого ты любишь, и не останавливаться, когда другой стонет от боли, или страдает, или мучается, если знаешь, что другого выхода нет. Кто даст нам ответ на этот вопрос: «Почему другого выхода нет?»? Я думаю, ответ дает Крест Христов: «Се бо прииде Крестом радость всему миру». Через боль приходит радость, через мрак испытания приходит свет надежды. И в итоге жизнь жительствует. Я не знаю как: это таинство превосходит мое разумение. Но то, что я знаю, это: я могу общаться с вами сегодня, потому что мой любимый зубной врач позавчера меня не пожалела, а сделала мне больно, мучила меня, обездвижила мои уста, я не понимал, что со мной происходит, онемел, чувствовал дисфорию. Однако всё это принесло мне выздоровление (хотя в тот момент мне и было ужасно плохо).
Каков же итог? Человек вверяет себя Богу. Другого выхода нет.
Тайны Божии
Тайны Божии… Я не могу растолковать их вам. Я не знаю, как их объяснить. Я представляю, как ты изумляешься, пугаешься, не знаешь, что и сказать в некоторых случаях. И когда ты спрашиваешь меня об этих безграничных и необъятных тайнах — «почему происходит это, почему происходит то, почему Бог тебя оставляет», я не знаю, что ответить. И больше того: я с тобой согласен. Но что бы я мог тут посоветовать — давайте молиться. Обратимся к Богу лично: «Господи, почему Ты делаешь это? Просвети меня, чтобы я понял. Помоги мне постичь твою тайну».
Так или иначе все приведет ко благу. Сейчас, может быть, тебе больно, и поэтому ты говоришь «но почему же, но как же так». А ты остановись ненадолго и не торопись! Обожди немного, несколько лет. Пусть пройдут несколько десятилетий. Видишь, как легко я произношу это на словах: «Пусть пройдут несколько десятилетий»? За несколько секунд! А у тебя это вызывает протест. И все же, в конечном счете, все произойдет именно так. Должно пройти достаточное количество времени, чтобы ты понял, почему случились некоторые события. И тогда ты почувствуешь в какой-то момент, что для всего существовал свой «план». Говоря «план», я имению в виду, «почему должно произойти то или иное». «План», который стоял за болезнью, «план», который крылся за смертью твоего родственника. Или почему ты должен был потерять свою работу в этом году. Для всего есть мудрый «план», которому тебе, в простоте сердца, стоит доверять. Если ты нашел иной выход, я с уважением приму его. Обычно же в таких ситуациях, когда происходят эти непредвиденные события, один сходит с ума, другой ни во что не верит и не знает, что делать в жизни. Человек заходит в страшный тупик. Но есть, однако, выход: предать себя любви, Промыслу и заботе Бога. И тогда все обернется к добру.
Научись говорить в своей жизни: «Все будет хорошо». «Но ведь сейчас нехорошо», — слышишь ты внутри себя голос. «Все будет хорошо». «И то, что сейчас плохо? И это будет хорошо?» «Да, и это. Все будет хорошо. Подожди и увидишь. Ты увидишь, как изменятся события. Нужно терпение. И в конце, из горького выйдет что-то сладкое».
В одной притче рассказывается, как жил царь, и у него был раб. Они вместе ходили по всем делам царя, и раб во всем царю помогал. Этот раб все время говорил то, что сказал тебе я: «Все будет хорошо, все хорошо». «Что будет хорошо?», — спрашивали его другие. Стояла пасмурная погода, а раб говорил: «Хорошо, очень хорошо». — «Смотри же: пасмурно и моросит!» — «Хорошо, очень хорошо». На другой день светило солнце. Раб за свое: «И сегодня все хорошо». И вот однажды они отправились на охоту, что-то случилось с луком, который держал раб. И он выстрелил, отрезав царю палец. — «Что ты со мной сделал», — закричал царь, — «ой, ой мне больно, больно!» А раб поворачивается к нему и без страха опять говорит: «Все будет хорошо!» — «Как же все хорошо, безумец, ты соображаешь, что такое ты говоришь? Раз „все хорошо“, то ступай в темницу за то, что ты сделал мне, там ты узнаешь, что значит „все хорошо“». Он поместил его в темницу, а сам так и остался без пальца. Однако он продолжал охотиться, потому что это была его слабость. Один раз в лесу царь далеко ушел от других, он зашел глубже, чем обычно, и там его схватили туземцы, у которых была цель принести его в жертву их богам и вдобавок еще и съесть. Потому что эти туземцы ели людей. Так они вели его, а по дороге пели и праздновали с криками и воплями: «мы поймали царя, сейчас убьем его и съедим». А царь тем временем грустно думал: «Смотри, что меня ждет. Все мои подчиненные боятся меня, а эти туземцы слопают живьем, и я не знаю, как мне спастись». И когда они вели его в чащу, один туземец из племени заметил, что у царя нет пальца, ему не доставало одного пальца. Туземец закричал: «Ох, ох, теперь мы не можем совершить жертвоприношение и съесть его, потому что он имеет физическое повреждение». Так повелел им их «бог», так говорило их предание, что приносить «богу» жертву и съедать можно только человека без увечий. А царь был без одного пальца. «Ох, ох», — говорит туземец, — «как жаль. Ладно, давай, ступай отсюда. Ты не достоин того, чтобы мы тебя съели». И царь ушел, перекрестился и возблагодарил Бога, говоря: «Ох, ох, я спасся, я спасся! Меня спасло то, что у меня не было пальца!» Он воодушевился от этого и страшно обрадовался. И первым делом он вспомнил о своем рабе, которого кинул в застенки. Он тотчас отдал повеление освободить его. Раба позвали к царю, который в волнении ему сказал: «Прости меня, мой раб, за то, что я сделал тебе. Я принес тебе такое мучение, из-за меня ты оказался в темнице». Раб повернулся к нему и снова произнес: «Все хорошо, все хорошо, мой царь! Не переживай!» — «Ты был в темнице и говоришь „все хорошо“?» — «Но, мой царь, а ты подумай, если бы я не был в темнице, а был бы с тобой в лесу на охоте, кого бы они тогда съели? Они съели бы меня! У тебя не было одного пальца, и ты спасся! А у меня-то есть все пальцы, и я бы не спасся!» И тут царь понял, что на самом деле все хорошо так, как оно происходит. Знает Бог, как все происходит. И поэтому попускает тому быть. […]
Когда я был на Кипре, поехал я в один монастырь, и там увидел фотографию одного игумена[4], очень молодого человека, который погиб в авиакатастрофе вместе с патриархом Александрийским[5], направлявшимся на Святую Гору. Меня очень тронула история этого игумена, рассказанная мне отцами. Мне сказали, что он был очень духовный и святой человек, а поездка закончилась несчастьем. Я думаю, там было еще одно лицо, которое должно было ехать вместе со всеми. Но в последний момент что-то произошло, и тот, другой, не поехал. И вероятно про себя тот, кто не полетел, сожалел: «Ах, как хотелось бы и мне лететь с отцами. Старцы, отцы, игумены, Патриарх Александрийский, я мог бы иметь такое благословение находиться рядом с ними. Но ладно, что поделаешь! Меня не взяли, нет места, не пришел мой черед!» Что было дальше, ты знаешь: вертолет разбился, все погибли. То есть ты видишь: они с радостью ехали и не куда-нибудь, а на Святую Гору. И несмотря на это…
Все может случиться. Мы должны быть готовы и открыты ко всему. Осенить себя крестным знамением. И продолжать жить. И принимать, что бы нам ни принес Господь, с уверенностью, что все это ради нашего же блага. Все послужит нашему благу. Сейчас кто-то скажет: «хорошо, но как ты это объяснишь? Ты говоришь нам так, рассказываешь одно-другое, в итоге ты видишь, что все будет хорошо». А некоторые события необъяснимы на первый взгляд. Но где-то в глубине жизни кроется благословение. Я в этом уверен.
Ты видишь бедняков, которые мучаются и страдают. За одним ударом судьбы следует другой. Удар, полная безнадежность. И ты говоришь: «ну как же так — такой хороший человек! И все тумаки на его бедную голову! Как это понять?» И рядом видишь другого: он живет жизнью благополучной, мирской и грешной. Бога для не него не существует. Он здоров, как бык. Стареет, живет до ста лет, и ему хоть бы что! Люди на него смотрят и говорят: «Да что ему станется? Он творит все беззакония, живет далеко от Бога, и все у него хорошо. А другой, совсем еще молоденький, уже страдает от рака. Еще один: он доживает до восьмидесяти лет, целыми днями курит, ругается и ничего!» Тебя это удручает, и ты говоришь: «Как все это можно объяснить, что же это за Бог такой! Куда Он смотрит? Как попускает все это?» Но на Бога, насколько я вижу, и, вероятно, это заметил и ты, не влияет то, что скажешь ты, я и все мы вместе. Он говорит тебе: «Говори, что хочешь. Я молчу. Я не могу рассказать тебе то, что есть Мои тайны».
Я сейчас вспомнил, что как раз это говорил Бог и святому Антонию Великому. Однажды, когда Антоний Великий спросил Его: «Господи, почему происходят с одними одно, а с другими другое?» Бог ответил ему: «Антоний, прекрати спрашивать. Но кое-что Я скажу тебе, пока ты не продолжил свои вопрошания. Не пытайся проникнуть в тайны, которые относятся ко Мне. Все, о чем ты спрашиваешь, это совершенно Мои дела. Дела божественные, которые превосходят твое понимание. Они за границами твоего разума. Ты занимайся лучше Антонием и не занимайся тем, что делает Бог и как Он это делает. Это мое дело». Бог сказал это святому не из презрения и не из безразличия. Это словно бы Он говорил: «Антоний, ты не можешь постичь этого. Я должен рассказать тебе много разных историй. Я должен рассказать тебе длинную историю, чтобы ты понял путь каждого человека, и все „как“ и „почему“. Я, Который знаю и имею большую мудрость, чем ты», — говорит ему Бог, — «и имею и любовь, и силу, и все божественные, святые свойства, Я знаю больше, чем ты». И еще: знай, что эти люди, у которых есть все, но нет связи с Богом, несмотря на то, что пока все у них идет хорошо, это не значит, что их жизнь закончилась в полном благоденствии. Потому что они еще живы, и их конца ты не знаешь во всех подробностях. Ведь есть люди, которые хотя они и богатые, но если их богатство, их благополучие, их здоровье не служит поводом для благодарности Богу, для душевного покоя, славословия, милостыни, все то, что они имеют, обернется для них катастрофой.
Есть богатые люди, которых губит их же собственное богатство. Есть люди, которых топят таланты, дарованные им Богом. Поэтому не стоит делать подобных выводов, когда ты встречаешь «несправедливость» в жизни, и не нужно удивляться. Есть красивые женщины или красавцы-мужчины, которым Бог дает этот дар обаяния и телесной красоты. Но это обаяние, эта внешняя их красота порой становится для них тем, что разрушает их жизнь. Они впутываются туда, впутываются сюда, легко увлекаются и не имеют постоянных связей. У них формируются дурные наклонности, и это их мучает. И когда ты спросишь такого человека, «почему ты так живешь», он ответит тебе «это все из-за моей красоты». И хотя красота есть дар, но его она ведет к погибели. А ты смотришь и завидуешь: «И почему я не такой красивый?» Ты прикладываешь все усилия, чтобы стать красивой, и еще более красивой (или красивым). Но ведь может быть, это твое внешнее несовершенство — есть защита Божия в твоей жизни. Задумайся немного над этим. Потому что если этот красавец не имеет смирения, а приносит страдание и огорчает своим поведением людей, то еще неизвестно, приведет ли эта его красота в рай.
Радость милостыни
Есть бедные люди, простые души, которых их бедность научает помогать друг другу, быть смиренными и любить свою семью. Они связаны по рукам и ногам, их лица заплаканы, но на них запечатлена и сладость, рожденная этими слезами. Я видел бедняков, которым действительно можно было позавидовать. Я видел уличных попрошаек, отмеченных святостью и добродетелью. На самом деле! И ты даешь что-то такому нищему — пусть и он ощутит нечаянную радость в жизни, почувствует себя хорошо от твоей любви и скажет: «Ах-ах, что за подарок я получил сегодня!»
У нас есть своя страничка в интернете, куда можно зайти и найти там архив всех радиопрограмм. Она называется «Страничка твоего духовника». И вот там до недавнего времени выкладывалось задание на неделю для всех тех, кто исповедуются нам. Например: на этой неделе два дня не смотреть телевизор, на другой неделе в такой-то день не выходить в интернет. «Это очень трудно, — сказала мне одна девушка. — Я думала, что это будет легко, но у меня была такая потребность заглянуть в интернет, что я уговаривала себя не делать этого, так мне хотелось!» Мы не говорим тут о тех, кто по работе связан с интернет-пространством и в силу своей профессиональной деятельности должен пользоваться интернетом. Мы говорим о тех, кто заходит туда ради развлечения: посмотреть новости, сообщения, провести время. Для них это задание оказалось трудным. Или другое упражнение — несколько дней не пить газированных напитков и не есть сахара и сладкого.
Упражняться в дисциплине и воздержании — непросто для любого. Один раз я написал следующее: в четверг на этой неделе тому нищему, которого ты встретишь первым, выйдя из своего дома, без рассуждений, кто и что он такой и т. п., дай 10 евро. Без опасений и волнений. Без разбирательств. Ничего — и пускай он окажется воришкой. И пускай его специально кто-то посадил собирать милостыню. Не выдумывай себе всех этих оправданий и предлогов, которые обычно мы себе сочиняем, чтобы в результате не дать милостыни никому. Так вот: сделай это. И, само собой разумеется, что это же сделаю и я сам. «И пусть никто из вас, — говорю я, — не думает запереться в этот день дома. Мы выйдем на улицу, найдем нищего. У светофоров? На улице? В метро? Неважно где! Посмотрим, как мы справимся с этой задачей». И вот один человек мне написал о той реакции, с которой он столкнулся и которой был очень взволнован.
Он рассказал: «Я такого не ожидал: я получил большую милостыню, чем нищий, которому я помог. Первому нищему, которого я встретил, я подал 10 евро. Положил ему в руку и ушел, не дожидаясь его благодарности. Потом, а я уже ушел вперед, через минуту чувствую, как кто-то касается моей спины. Я понял, что кто-то шел за мной. Он хлопнул меня по спине. И говорит:
— Подождите!
Я обернулся и вижу того нищего.
— Вы, вероятно, перепутали и дали мне слишком много. Наверное, вы по ошибке вынули не ту бумажку из кармана. Это очень большие деньги — то, что вы мне дали. Я это понял, как только вы ушли.
— Нет, я дал тебе именно столько.
— Но, может быть, мне сколько-нибудь вернуть вам? Если хотите, я дам вам сдачу. А себе оставлю меньше — 1–2 евро.
И в глазах этого бедняка, которого я встретил, было столько доброты!»
Это рассказал мне один из тех, кто проделал это «упражнение в любви». И он так закончил свою историю: «Я был очень растроган, когда увидел, что в мире есть доброта, есть на дорогах нищие, хорошие люди, которые имеют в сердце любовь».
Сейчас я припоминаю случай из моего детства. Мы немного уходим в сторону, но, быть может, это тебя немного отвлечет от того, что я рассказывал прежде. Я поведаю тебе одну замечательную историю о нищенке, которую встретил на Омонии[6]. Она была вся замотана, как клубок, и, прислонившись к стене дома, просила подаяние.
Слушай, что приключилось с этой нищенкой. Как-то вечером я проходил там, а она продавала большие коробки со спичками. Красивые коробки, большие, внутри них было много спичек. Не обычные, маленькие. И я говорю про себя: «Возьму этот коробок… Наверняка, послужит мне не один месяц». И останавливаюсь. А знаешь, зачем мне нужны были эти спички? Потому что тогда я принес домой лампадку. История, которую я тебя рассказываю, произошла давно. Еще до моего рукоположения. Когда я был ребенком. И я подумал, что куплю этот коробок со спичками и каждый вечер буду зажигать лампадку спичкой из него. Так я размышлял про себя. Так вот, подхожу я к этой нищенке, кладу ей в руку какие-то денежки, беру коробок и говорю:
— Большое спасибо.
Она поворачивается ко мне и произносит удивительные слова:
— Когда ты будешь зажигать свою лампадку, поминай меня.
Она поворачивается и произносит: «Когда ты будешь зажигать свою лампадку, поминай меня»
Я киваю головой, в шоке оборачиваюсь и переспрашиваю:
— Что вы сказали?
— Деточка, когда ты будешь зажигать свою лампадку, поминай меня.
«Так ведь именно для этого я хочу купить спички!» — говорю я про себя. Но она… откуда это ей известно? Спрашиваю:
— А как вас зовут, как мне поминать вас? Что говорить, когда я буду зажигать лампадку?
— Меня зовут Мария.
Я говорю ей:
— Буду поминать вас.
Больше ни о чем я ее не спросил. И даже не поинтересовался: «Откуда ты знаешь, что этими спичками я буду зажигать мою лампадку». Я сказал лишь: «Хорошо».
Как бы то ни было, в тот момент я почувствовал, что происходит нечто удивительное. И спросил:
— Вы голодны?
Она мне ответила:
— Да, я очень хочу есть, но не могу купить себе еды.
— Почему? На те деньги, что я вам дал, вы можете купить что-то поесть.
Она ответила:
— Не в этом дело. Когда я прихожу в магазины по соседству, меня из них прогоняют даже тогда, когда у меня есть деньги. Мне говорят: «Ступай прочь из магазина, потому что, приходя сюда, ты портишь нам вид. К нам заходят люди достойные, они могут увидеть тебя. Так что нечего тебе тут делать в своих лохмотьях, да к тому же ты грязная и неумытая». Поэтому я не могу пойти поесть, вот и стою тут до темноты. И я не знаю, что ждет меня, но всякий раз находится какое-то решение. Что произойдет сегодня, я пока не знаю.
Тогда я говорю ей:
— Чего бы вы хотели поесть? Хотите, я принесу вам это?
— Мне бы очень хотелось жареной картошечки, — ответила она.
— Послушайте, я сейчас принесу ее вам.
— Но уже вечер. Ты задержишься из-за меня в столь поздний час!
— Не беспокойтесь, не переживайте. Все в порядке. Ну, сколько у меня уйдет на это времени? Десять минут. Я задержусь совсем ненадолго.
И я пошел: туда, рядом, в портик (который называли, как я припоминаю, «Портик алчущих» — не знаю, остался ли он сейчас на Омонии). Это была такая крытая галерея, по которой ты проходишь, а там везде располагались магазинчики, и вкусные запахи из них щекотали вам нос. Повсюду продавали шашлыки, шаурму, жареных цыплят, картошку и все такое. Моя очередь подошла, и я попросил:
— Две порции картошки в одну коробочку.
Мне положили две порции картошки, и я побежал, чтобы горячей принести ее той женщине. Отдал ей, а она кинулась целовать мне руки.
— Что вы делаете! Я ничего особенного для вас не сделал! Все нормально. До свидания!
Я был маленький, а она проявила ко мне такое уважение, как если бы я был взрослым. Я попрощался с ней и ушел. Такую радость я получил от этой женщины! Огромную радость! Конечно, легко получить радость, когда ты почти ничего не дал, как я: лишь несколько монет — столько, сколько стоит немного жареной картошки. Тяжело отдавать большие суммы денег. Это для нас действительно оказывается затруднительным.
Но есть души, которые отдают и большие, нешуточные суммы. Мы говорим о тех, кто помогает очень щедро: не 5 и не 10 евро жертвуют они, а сотни и даже тысячи евро. Некоторые же дают и сотни тысяч евро. Вероятно, ты возразишь: «Ну да, они эти деньги имеют, поэтому и дают». Ошибаешься! Не все, кто имеет, дает. Многие имеют, но немногие дают. И если ты посмотришь на ситуацию в более мелком масштабе, перенесешь ее на свою жизнь, то увидишь, что и ты сам не даешь того, что мог бы дать. Ведь ты мог бы дать гораздо больше! Ты мог бы еще немного выйти за рамки своего «я» и ощутить, что ты и твой брат — одно целое. Другой (твой ближний) — он же твой брат. И это Господь устроил в жизни так, что ты богат, а он беден. Все могло быть наоборот. И тогда беден был бы ты. Ты ничего и не делал для того, чтобы стать богатым. Я говорю так, потому что некоторые люди получили богатство, не прилагая к этому никаких усилий, они просто унаследовали состояние своей семьи. Есть и другие: они имеют много денег, потому что в силу своей профессии много зарабатывают. Как бы там ни было: если можешь, окажи помощь тем, кто в ней нуждается.
Как-то один человек рассказал историю из своей жизни, похожую на мою. Он подал денег одной бедной женщине, которая просила милостыню тоже на Омонии. Этот человек увидел, что она нищенка, но не заметил, что она держала в руках цветочки и раздавала людям маленькие, скромно завернутые в фольгу букетики. Гиацинты. Они изумительно благоухали. И вот он быстро подал милостыню в стремительном круговороте Омонии и поспешно ушел. А бедная нищенка пустилась за ним, чтобы его догнать. Догнала, остановила и говорит: «Возьмите цветочки».
— Я оглядываюсь, чтобы посмотреть, — рассказывает этот человек, — кто со мной заговорил. Я был в самой круговерти Омонии: вокруг люди копошатся, как муравьи, лезут разве что не на головы друг другу, толкаются. И представь себе: в этом муравейнике ты оборачиваешься и видишь бедную женщину, которая протягивает к тебе руку и подает букет благоухающих гиацинтов. В Афинах. На Омонии.
Это мгновения благородства и великого смирения. Они придают силы и приятно изумляют душу посреди безликого однообразия жизни. Это есть прекрасная нищета, смиренная, та, что кроет в себе совестливость и благородство и являет в действии то, что сказал Христос. Ты помнишь, что Он говорит: «Ты сделаешь Мне это»?[7]
«Хочешь прикоснуться ко Мне? — спрашивает Христос. — Прикоснись к бедному. И ты дотронешься до Меня. Хочешь приласкать Меня? Приласкай бедного. И ты дотронешься до Меня. Ты приласкаешь Меня. Дай бедному немного денег. Их получу Я».
Сейчас я припоминаю и рассказываю тебе разные истории. Вот вспомнил еще. Однажды на машине, за рулем, я возвращался к себе домой. Перед этим один человек в церкви передал мне большой пакет с концентрированным молоком. И я, поскольку я не пью концентрированное молоко, поставил его в машине на заднее сиденье, чтобы при удобном случае кому-нибудь отдать. У светофора, к которому я подъехал, стоял нищий и просил милостыню. Мелочи в тот момент у меня не было. Сейчас, когда я произнес слово «мелочь», я вспомнил, как в похожей ситуации встретил бедняка и сказал ему:
— У меня нет мелочи.
И знаешь, что он мне ответил?
— Мы принимаем и крупные купюры.
Вы все так говорите: «У меня нет с собой мелочи». Я слышу это постоянно. Хорошо, дай ему крупные купюры, если мелочи у тебя нет. Мы все таким образом оправдываем себя. Ты дай 5 евро. Я не говорю: дай 10 — сегодня это считается слишком большой милостыней!
Так вот, когда я на перекрестке встретил этого бедного человека, я подумал отдать ему концентрированное молоко, стоявшее у меня на заднем сиденье. Отличная милостыня! Отдам ему то, что мне лишнее, концентрированное молоко, которое я не пью. Но это ли есть щедрая милостыня? Не думаю. И все же я поступил именно так.
Я говорю ему:
— Послушай, у меня нет денег.
А он отвечает:
— Я хочу есть, я хочу принести молока моему ребенку.
К счастью, светофор не переключался несколько минут. Я успел достать пакет с заднего сиденья. Открываю окно, высовываю руку с пакетом и говорю:
— Послушай, если хочешь, возьми молоко. Хочешь?
Я немного был смущен: было бы забавно, если бы он не захотел, или рассердился, или ничего бы мне не сказал в ответ.
Я повторил:
— Хочешь?
Он все смотрел. Потом сказал в полном изумлении:
— Все это?
Я говорю:
— Да, возьмите, возьмите! Все, все.
Он хотел оставить что-то и мне.
— Ты отдаешь мне все? Давай я часть оставлю тебе!
— Нет, забирай все.
А про себя я подумал: «Возьми это все, пожалуйста, потому что мне и некуда это деть, и времени нет, чтобы искать, с кем еще этим можно поделиться!» Человек взял молоко. Он был иностранец. Вероятно, пакистанец. Он не знал, как точно выразить по-гречески то, что он хотел мне сказать. И он говорил: «Я непрестанно вас благодарю. Я непрестанно вас благодарю. Я непрестанно вас благодарю». Вероятно, он хотел сказать: «Я очень вам благодарен», а вместо этого говорил «непрестанно». Так он перевел слово «очень». А мне так понравилось его выражение: «непрестанно вас благодарю». Как замечательно, когда человек говорит тебе от всего сердца спасибо, дарит тебе такую любовь!
Ты помнишь, ты рассказал мне недавно о том, что у тебя умер ребенок? Ты спрашивал меня, что можно сделать для его души. Вот: твори милостыню! Что еще можно сделать?! Раздавай! И не говори мне, что ты не знаешь, кому дать. Наверняка, ты знаешь и бедных, и нуждающихся. Раздавай милостыню ради души твоего ребенка. И в тот час, когда вечером ты уснешь, а душа твоего ребенка пребывает в мире ином, тот, кто получил от тебя милостыню, помолится о твоем ребенке и помянет его имя. Этот человек, который получит деньги, будет поминать и тебя и молиться, говоря: «Боже мой, упокой этого ребенка и утеши его родных». Это прекрасное дело — творить милостыню! И если ты не знаешь, кому ее отдать, отдай священнику, который служит в церкви рядом с твоим домом, или тому священнику, которому ты доверяешь. Скажи ему: «Отче, возьмите эти деньги и отдайте их тому нуждающемуся, которого вы знаете. Ради помина души моего ребенка». Очень многие люди поступают так. И это очень трогательно.
Теперь вернемся к тому, с чего мы начали.
Научись не протестовать ни при каких обстоятельствах. Не твердить «почему» и «как». Жизнь кроет множество тайн и неожиданностей. Поэтому задаваться вопросами относительно нашей жизни вполне естественно. Все так. Но что бы ни случилось, будем продолжать любить, продолжать примиряться, продолжать жить. Мы живем на этой земле, и давайте принимать то, что есть, то, что приносит нам наша жизнь. И научимся быть оптимистами: видеть стакан «наполненным наполовину», а не «наполовину пустым». Научимся чтить дары, которые дает нам Бог, и не быть неблагодарными. Научимся замечать то, что Бог уже дал нам, и не роптать непрерывно из-за того, что нам чего-то недостает. И когда придет испытание, мы будем готовы. Мы уже размышляли об этом, говорили об этом, подготовились. Но, возможно, если испытание придет и застигнет тебя врасплох, ты снова будешь ошеломлен. Но потом включишь свой здравый смысл и скажешь: «Я очень мал, чтобы понять столь великие дела. Что мне делать? Буду плакать». Плакать не грех. Плачь! «Помолюсь, приклоню колена, пожалуюсь Богу». Жалуйся. Это не плохо. Делай это! «Разве это не плохо?» Нет, не плохо. Но только сделай из своей жалобы молитву. И это будет очень хорошо.
Псалмы Давида наполнены такими жалобами-молитвами. Жалобы Богу — это душа Давида, огорченная, уязвленная, беседует с Богом. Она говорит Ему: «Почему, Господи, Ты меня не слышишь? Ты что, потерял слух? Что Ты за Бог? Что такое Ты делаешь? Ты не обращаешь на меня внимание? Я прошу Тебя, а Ты меня не замечаешь». Это слова не славословия. Это слова жалобы. Чему бы ты в своей жизни ни изумлялся, твори молитву. Обращайся к Богу. И ты увидишь, что Он непременно объяснит тебе что-то из таинства Своей любви, Он даст тебе что-то понять и что-то почувствовать.
Помни, что «все хорошо» именно так, как оно происходит. Это не означает того, что ты не можешь и не должен делать чего-то, чтобы изменить свою жизнь. То, что ты можешь изменить, измени. Но если ты видишь, что не получается изменить, прими так, как есть, и жизнь будет прекрасна. Несмотря на крест, боль и слезы, Христос даст тебе силу взглянуть на вещи иначе — Его глазами. Помни: и Сам Христос не изменил мира! Потому что и землетрясения до сих пор бывают, и войны случаются, и злодеяния, и трудности. Ничего в этом смысле не переменилось. Так было, так и есть. Что же тогда сделал Христос? Он изменил наше видение. Он изменил наш взгляд, Он научил нас иначе смотреть на мир, иначе смотреть на проблемы. Видеть смысл, и цель, и перспективы в том, что других людей заставляет отчаиваться. Я бы никогда в жизни не хотел еще раз получить такое сообщение, какое недавно прислал мне один человек: «Я хочу умереть (конец)». Никогда не говори такого, пусть это никогда не приходит тебе в голову, если ты любишь Христа. Потому что рядом с Ним ты всегда будешь видеть надежду, восходящую в твоей душе.
Я желаю, чтобы мои слова, настолько скудные, все же как-то подвигли твою душу и укрепили тебя, выявили проблемы, заставили тебя задуматься над ними и помогли быть стойким. И когда ты молишься, помолись и обо мне, очень немощном, помолись о том, чтобы мы продолжили право ступать по пути нашей жизни. Я желаю, чтобы Бог всегда говорил с твоей душой и дарил благодать твоей жизни и делал твое измученное и порой заплаканное лицо прекрасным.
Легкая жизнь затрудняет путь ко Христу
Православие. Ru / Мониторинг СМИ, 9 апреля 2014 г.
http://www.pravoslavie.ru/smi/69853.htm
Перевод Елизаветы Терентьевой.
Большинство людей говорят, что, живя в комфорте, они не могут долго удерживать в себе Христа и чувствуют, что теряют Его. Иными словами, когда наша жизнь безоблачна, прекрасна и замечательна, мы перестаем ощущать Христа и забываем Его.
…Очень надеюсь, что полученные тобой печальные известия не сломили тебя.
В жизни много проблем. И, в конце концов, именно плохие новости делают нас проще и смиреннее, помогая понять, что мы живем среди множества неприятностей и печальных неожиданностей. Например, звонит мне недавно один человек и говорит: «Твой такой-то знакомый скоропостижно скончался». Или звонит другой: «Моя двоюродная сестра тяжело заболела, а она еще совсем маленькая».
Дни текут безмятежно, время идет незаметно, и вдруг в твоей жизни где-то взрывается бомба. А потом — еще одна, и уже ближе к тебе. А самое ужасное — когда бомба взрывается не поблизости, а попадает прямо в тебя.
То, что происходит с другими, в любой момент может случиться и с нами. Например, ты узнаешь о том, что кто-то болен, но неожиданно и сам серьезно заболеваешь. И теперь ты уже не можешь говорить о болезни другого человека как о какой-то посторонней проблеме, потому что болен сам и эта проблема теперь — часть твоей жизни.
В любом случае, все это — проблемы, тревоги, страдания — делают нашу душу бдительнее, и в этом смысле оживляют нас. Несмотря на то, что боль — это огорчение, она пробуждает душу. Ведь находясь в абсолютном комфорте, мы забываемся, расслабляемся и начинаем переходить допустимые границы. Когда наше приятное расслабление не сопровождается благодарностью, правильным отношением к Богу и памятью о нашей постоянной связи со Христом, то все это множество даров (и очень приятных даров), полученных от Бога, может оказаться не полезным для нас.
Конечно, все, что дает нам Христос — и боль, и радость — это Божий дар. Просто радость мы принимаем в дар намного легче. А боль — это Божий дар, в котором добро для нас сокрыто; это — дар нашей душе.
Один молодой человек три раза сдавал экзамен по английскому языку (как же сильно порой молодежь переживает из-за диплома!). Постоянная подготовка к экзамену и волнение — то есть, можно сказать, аскетические условия жизни — держали его в таком напряжении, что пробудили в нем желание обратиться за помощью к Богу и начать более внимательно относиться к себе для того, чтобы просить Бога с чистым сердцем. Этот молодой человек рассказал мне:
— Перед экзаменом я решил, что какое-то время не буду курить, чтобы я мог молиться Богу и Он скорее бы меня услышал. Кроме молитвы я решил еще совершить какой-нибудь подвиг — как-то потрудиться. И стал поститься. Но, получив диплом, в тот же самый день впал в тяжкие грехи — от большой радости расслабился и нагрешил.
То есть недостаточно принять ту радость, которую дает тебе Христос, но нужно еще и научиться правильно удерживать эту радость.
Когда радость посещает тебя, и ты при этом забываешь Христа, когда ты хватаешь Божий дар, посланный свыше, и убегаешь с ним, как собака убегает с полученной костью, ты тем самым фактически говоришь Богу: «Дай мне это и потом оставь меня в покое. Я знаю, что делать дальше. Все, я оставляю Тебя и ухожу». Что ж, в таком случае Божий дар не достиг своей цели в твоей жизни. Мы забываем Бога, когда у нас все хорошо.
А вот когда в нашу жизнь приходит страдание, тогда мы вспоминаем о Нем. И когда нам трудно, и мы очень сильно ждем чего-то, когда у нас проблемы со здоровьем, когда мы проходим через какие-то испытания (например, экзамены), — вот тогда мы начинаем бодрствовать и жить строго и аскетично, как подвижники. Такая у нас природа.
Когда я беседовал на исповеди со старшеклассниками одного лицея, они говорили мне, что в этом году грешат меньше по сравнению с предыдущими годами, поскольку волнуются из-за вступительных экзаменов в университет. То есть мысль о том, что впереди экзамены, что в жизни все не так легко и просто (а наоборот, очень даже непросто), и что этот год окажет существенное влияние на всю дальнейшую жизнь, — эта мысль поддерживает наше внутреннее состояние и стимулирует духовно.
И наоборот: когда ты расслабляешься, то, при отсутствии внимательного отношения к себе, легко начинаешь грешить. Поэтому самые благоприятные условия для любого греха — это комфорт, много еды, развлечений и безоблачное небо над головой. Когда все идет хорошо, то человек начинает раздуваться, задирать нос — многие люди признают это в моменты раскаяния. Мы часто грешим, потому что у нас и так все хорошо. А когда не все хорошо, то мысль о проблеме останавливает нас и спускает на землю. В этом случае значение слово «скорбеть» приобретает значение «испытывать беспокойство» или «находиться под тяжестью чего-либо».
Кто-нибудь спросит: «Означает ли это, что человек должен постоянно страдать?» Нет. Мы не должны испытывать муки, но мы должны всегда прославлять и благодарить Бога. Делаешь ли ты это, когда Бог дает тебе просимое? Он даст еще больше. Прославляешь ли Христа? Чувствуешь ли связь с Ним, любишь ли Его так, как Его любят маленькие дети? Если да, то хорошо. В таком случае ты достиг цели всей своей жизни — полюбить Христа.
А если ты не полюбишь Его, то увидишь — появятся новые проблемы, которые смирят тебя, потому что в своем расслаблении ты впадаешь в самообман: забываешь себя и забываешь Бога, своего Творца.
Бог создавал человека в раю не для того, чтобы потом мы мучились и задыхались под тяжестью своих проблем, не для того, чтобы наша жизнь была трудной и изнурительной. Бог создал человека для радости, Он даровал всем нам жизнь для счастья и наслаждения. Но для того, чтобы это ощущение счастья оставалось в нашей душе, нужно иметь живую связь с Богом. И утрачивая эту связь, мы уже не можем ни наслаждаться жизнью, ни исправлять своих ошибок, а постоянно впадаем в разные грехи и погибаем среди изобилия даров Божиих.
Эту ошибку мы можем исправлять тем, что принято называть аскетизмом или аскезой — когда мы заставляем свою душу бодрствовать. Это немного похоже на ситуацию со старшеклассниками, о которых шла речь ранее. Говоришь такому ученику:
— Пойдем погуляем вечером!
А он отвечает:
— Не могу, у меня завтра экзамен.
Другими словами, человек, находясь в состоянии аскезы, добровольно смиряет и ограничивает себя, лишает себя удовольствий и не позволяет своим страстям выходить наружу, а наоборот, управляет ими. Он ставит перед собой духовную цель, и это отражается на всей его жизни.
Святые нашей Церкви поняли это еще в первых веках христианства. А знаешь, когда именно? Когда начались первые гонения на христиан. Выходя из дома, люди не знали, вернутся ли они живыми. И вот ты прощаешься с женой и детьми, крестишь их и говоришь: «Бог даст, все будет хорошо, и я вернусь». Но бывало и так, что человек, выйдя из дома, шел на муки. Во времена этих жестоких гонений перед многими христианами часто вставал вопрос — со Христом они или нет. И сама мысль об этом держала людей в постоянном духовном напряжении. Они бодрствовали, но не в болезненном беспокойстве — потому что для них вера в Христа не была красивой теорией, которой они увлекались в свободное время. Их жизнь не была похожа на литературный вечер, где ведутся разговоры о Христе. Для них Христос был Тем, о Ком через какое-то время их могли спросить: «Что выбираешь — Его или жизнь?» И они отвечали: «Выбираю Христа!» — «Хорошо, наклоняй голову». Человек наклонял голову, и ее отрубали.
Другими словами, Христос настолько наполнял жизнь первых христиан, что они постоянно носили Его в своем сердце и были готовы пожертвовать для Него всем. Такими были первые христиане. Для них христианство не было философией, культурой, цивилизацией или разговорами о красоте византийской эпохи, как для нас сегодня. Христос был у них в теле, в душе, в глазах, на устах — везде. И жизненные обстоятельства только усиливали это чувство.
Но гонения закончились, и жизнь Церкви стала спокойной.
У Церкви появились права, установились взаимоотношения с государством, но после того, как напряжение спало, христиане почувствовали, что постепенно впадают в расслабленное состояние. И тогда они сказали себе: «Претерпевая гонения, мы сидели в темницах, а сейчас, когда гонений нет, мы станем объедаться, развлекаться и жить в комфорте? Но уже сейчас можно увидеть, что все это не доводит до добра и не дает нам живой связи с Богом. Мы расслабились. Что же нам делать?» И так появилась аскеза, то есть совокупность духовных подвигов, совершаемых для того, чтобы не расслабляться. Это не йога и не способ концентрации. Цель аскезы — духовное бодрствование.
Если нет гонений, то это не значит, что можно объедаться, не ходить в церковь и говорить себе: «Ничего, можно и согрешить, пойду в следующий раз!» Наоборот. Я буду вести активную борьбу, буду чем-то жертвовать для Христа и полюблю Его. Сейчас в большинстве стран нет «кровного» мученичества (когда люди проливают кровь за свою веру), но есть, как говорится, «мученичество совести».
Ты становишься мучеником своей совести, жертвуя не своим телом (потому что никому не нужно убивать тебя за Христа), а какими-то своими желаниями и удовольствиями, говоря себе: «Господи, в то время как у меня много еды, я буду поститься! Мой холодильник полон — но я не буду есть. Из всего изобилия я буду вкушать лишь маслины, помидоры и хлеб. А мясо и сыр, которые я также могу спокойно взять, не буду есть». Что это? Это аскеза. Для чего я так поступаю? Для того, чтобы держать свою душу в таком состоянии, в каком она способна принимать Божию помощь и благодать.
Состояние, в котором мы можем почувствовать Бога, — не комфорт, а смирение. Аскеза смиряет душу. И когда ты совершаешь какой-либо духовный подвиг, то наступаешь на свое «я», надавливаешь на него, разрушаешь его. Ты перестаешь угождать своему «эго», и в таком случае «эго» смиряется. А когда Бог видит смиренную душу, которая любочестно (любочестие — от греч. φιλοτιμία, любовь к чести) жертвует собой во Имя Его, то Он снисходит до такой души, входит в нее и помогает ей.
А людям, которые живут в комфорте, роскоши и излишествуют в еде и развлечениях, в принципе трудно подумать о Христе, Который живет в их сердце. Вот в чем проблема.
Христу не нужно ничего из того, что мы делаем, — потому что мы делаем это не для Него. То есть Ему не нужна моя аскеза. Другими словами, Ему все равно, ем я или не ем. Он пребывает в Своем Счастье, Своей Славе и Блаженстве. Творя любочестные дела, я делаю это для себя и стараюсь помочь себе. Все остальное делает Христос. Он спасает меня. Он распялся, пролил Свою Пресвятую Кровь, воскрес, вознесся и ниспослал нам Святого Духа — все это сделал Христос. И меня оправдают не мои дела, не мой труд, а Любовь Христова.
Однако, здесь необходимо вспомнить и еще несколько ключевых слов — любочестие, благодарность и умиление, трогающее мою душу. Душа христианина испытывает чувство умиления перед огромной Любовью Христа, которую Он даром изливает на всех людей. И человек говорит: «Господи, Тебе не нужно это от меня, но из благодарности и любви к Тебе я, желая всегда быть с Тобой, сам понуждаю себя к лишениям и аскезе. Господи, я хочу почувствовать, что Ты нужен мне. Когда я много ем, я не могу ощутить это — я сыт; а когда начинает голодать моя плоть, то и в душе своей я ощущаю голод. Когда я заставляю поститься тело, то чувствую, что пища нужна и моей душе».
Поэтому в период поста, совершая духовные подвиги, мы, по сути, помогаем своей душе взалкать Бога. Не знаю, как лучше объяснить тебе аскезу в теории, но верю, что ты реализуешь это на практике.
Ты знаешь по собственному опыту, что после того, как человек съедает сначала пиццу, а затем пару отбивных, то желудку становится так тяжело, что не хочется молиться — молитва не идет. Верно? Бывало такое? Это потому, что чрезмерное насыщение создает чувство самодостаточности: у меня есть все, что нужно, и больше мне ничего не надо.
Можно много говорить о духовном подвиге. Представим себе человеческую душу в виде небольшой ямки, которую Бог наполняет водой Своей благодати. Когда Бог посылает благодатный «дождь», человек не раскрывает над своей «ямкой» зонтик, боясь промокнуть, а складывает ладони так, чтобы в них попало как можно больше воды. Сделать это нам помогает аскеза. Это она дает душе возможность превратиться в такую ложбинку и уподобиться равнине, а не горе, которая не может удержать воду. Душе нужно смириться и стать похожей на низменность — долину, куда Бог может направить свою милость и благодать.
Духовная аскеза смиряет. Понимаешь? И очень сильно помогает. Что она собой представляет? Упражнение. Когда ты выполняешь физические упражнения, постоянно повторяя одно и то же, ты придаешь своему телу определенную форму — укрепляешь его, делаешь фигуру подтянутой. Что это значит? Ты приводишь тело в форму. То есть до этого у меня могли болеть руки, ноги, спина, но после упражнений я возвращаюсь в форму. Как это происходит? Внезапно? Нет. Через постоянные упражнения, через повторение этих упражнений. Так и душа через духовные упражнения приобретает форму и занимает нужную «позицию» перед Богом.
Ты, наверное, заметил, что, говоря об аскезе, я постоянно упоминаю Бога. Это потому, что наш аскетизм направлен на Личность. Мы делаем все это не для того, чтобы потом сказать: «Прекрасно! Я достиг определенного уровня концентрации и самоконтроля! Теперь, когда я могу так замечательно себя контролировать, я ощущаю себя на более высокой ступени». Нет. Здесь мы любим Личность — Иисуса Христа, Который видит все, что мы делаем. И мы делаем это для Него.
И если Христос прикоснется к нашей душе и одарит нас без наших духовных подвигов — потому что смысл не в том, чтобы совершить как можно больше подвигов, а в том, чтобы не потерять Христа, — то в таком случае мы должны от всего сердца поблагодарить Его. То есть если ты можешь удержать в себе Христа каким-то другим способом — делай это. Но сможешь ли ты Его удержать?
Большинство людей говорят, что, живя в комфорте, они не могут долго удерживать в себе Христа и чувствуют, что теряют Его. Иными словами, когда наша жизнь безоблачна, прекрасна и замечательна, мы перестаем ощущать Христа и забываем Его.
Потому и сказано: «Господи, в скорби мы вспомнили о Тебе» (Ис. 26:16). То есть когда наши дни безоблачны, мы забываем Тебя, Господи. Празднуя жизнь и развлекаясь, мы не вспоминаем и не говорим о Тебе. Куда девается весь наш разум, который велит нам прославлять и благодарить Бога?
Это делает аскеза. Она создает в нас ощущение внутренней скорби, внутреннего давления, которое действует на нашу душу так, что она до краев наполняется той красотой, которая в ней находится. Раскрывая в себе все лучшее, душа находит Бога и входит в соприкосновение с Ним.
Если ты встречаешь человека, который подвизается во имя Христа, который любит Христа и любочестно трудится для Него, тебя охватывает чувство благоговения перед этим человеком. На Афоне есть такие монахи. И о них говорят: «Такой-то отец — аскет». То есть все монахи по-своему хороши, но этот — аскет.
А о каком-то монахе могут даже сказать: «Этот отец не просто аскет, он — великий аскет, великий подвижник». Если же мы спросим, что такого сделал этот монах, почему его называют великим подвижником, то люди начнут перечислять: он ест только раз в день, спит не на кровати, а на полу, пьет совсем немного воды… И мы сразу же зададим следующий вопрос: «Для чего нужны такие крайности?» Разве Бог хочет этого от нас? Разве Ему нравится нас мучить?
Но это не мучение, а любовь и желание. Вспомни, как ты познакомился со своей женой и как сильно ты любил ее, когда вы были молоды. Ты так любил ее, что делал для нее невероятные вещи — только чтобы порадовать ее, доставить ей удовольствие.
Однажды ты отправился за цветами для нее на другой конец города. Это было очень далеко, и пришлось ехать на автобусе, но ты купил прекрасные цветы, которые она любила. Ты весь вспотел, пока искал эти цветы, и отдал за них много денег. Твой друг сказал тебе: «Сумасшедший!» Но ты возразил ему: «Если я люблю женщину, которую люблю, то не остановлюсь ни перед чем». И прикладывая столько усилий, чтобы порадовать любимую, разве ты отвлекался на что-то другое? Разве ты смотрел на других женщин, да и вообще — на других людей? Нет. Ты жил одной ей и делал для нее все, что мог: бегал, работал, жертвовал чем-то, беспокоился…
Я привел тебе пример с цветами, а сколько всего другого может делать человек для того, кого он любит! Когда любишь, то не рассуждаешь: «Зачем я это делаю? Нужно ли это?» Любовь иррациональна, и обычная логика здесь бессильна, но есть другая логика, которая говорит тебе: «То, что ты делаешь, — как раз самое логичное!» Мне приятно сделать своей возлюбленной подарок, который ей понравится, — даже если для этого нужно будет съездить за границу. Ради нее я готов объехать весь мир, чтобы только найти то, чего она хочет, и привезти ей, чтобы она обрадовалась. Так я смогу доказать ей, что люблю ее. И мне нравится делать все это для моей любимой.
И когда ты слышишь о духовных подвигах, духовной борьбе и тому подобных вещах, представляй себе двух влюбленных. Жертвуя собой друг для друга, они не чувствуют усталости. Наоборот: в то время, как они стараются, трудятся, расходуют себя — одновременно с этим они испытывают наслаждение, потому что им приятно так поступать. Так и мы трудимся духовно — потому что любим Христа. Или, по крайней мере, хотим полюбить Его.
Приведу тебе еще один пример. Молодой человек хочет быть с этой девушкой, но она еще не сказала ему: «Да». И тогда он, желая получить ее руку и сердце, говорит себе: «Я совершу для нее такое, что заставит ее полюбить меня!»
Итак, в первом случае речь шла о взаимном чувстве: молодой человек любит девушку, и она также любит его. А во втором случае молодой человек хочет вызвать к себе интерес девушки и завоевать ее сердце, чтобы она посмотрела на него и оценила. Он говорит: «Я сделаю все возможное, и она, может быть, скажет: „Как он старается! Разве нельзя не полюбить такого человека? Он такой хороший“».
Так и мы ведем себя по отношению к Христу. Или хотим Его полюбить, или уже любим Его и совершаем во Имя Его невероятные поступки (старец Паисий называл это духовными безумствами), которые абсолютно логичны для Бога, но непонятны для обычных людей. Поэтому нам и говорят: «Ты сумасшедший!»
Да, я сумасшедший. Но я бого-сумасшедший, сумасшедший для Бога и во Имя Бога. «Ты верующий, но как можно не есть? Ты в порядке? В какое время мы живем? Сейчас что, оккупация?» — спрашивают многие. Но христианина настолько насыщает мысль о радости и сладости святого Причастия, что он с готовностью отвергает наслаждение вкусной пищей.
Стоит мне подумать о тех благах, которые готовит мне Господь, и о той красоте, которая ждет меня со Христом, как я уже не ощущаю своей жертвы. Ничто меня не волнует. И мы не страдаем, а становимся счастливее тех, кто не постится, — как те три отрока, чьи лица начали сиять во время поста, потому что они любили Бога. И ключ к разгадке всей тайны — это любовь. Любовь, любочестие, благодарность и живая связь с Богом.
Когда ты совершаешь аскетические подвиги по принуждению, то это очень мучительно. Они угнетают тебя, тебе не хочется трудиться, твоя душа противится подвигу, и ты начинаешь роптать. А когда трудишься по любви, то даже не ощущаешь тяжести своего подвига. Все твои аскетические усилия даже не утомляют тебя — они приносят одну радость. Поэтому ты или любишь Христа и совершаешь для него различные подвиги, или хочешь Его полюбить, и таким образом являешь Ему это.
Ты спрашиваешь Христа:
— Господи, Ты любишь меня?
— Да, Я люблю тебя, дитя мое. Очень люблю.
— А как я узнаю, что Ты любишь меня? Докажи мне это! Покажи! Любовь — это не только слова.
И Христос говорит:
— Ты прав. Любовь — это не слова. И потому Я не говорил много о любви, а явил Любовь.
И при этих словах Господь поднимает Свои руки, говоря тебе:
— Посмотри!
И в это момент ты замечаешь две раны на Его руках — раны любви к тебе. Ты видишь Его прободенное ребро, Его пробитые гвоздями руки и ноги и Святую Главу в терновом венце. И Он говорит тебе:
— Видишь? Вот Моя Любовь к тебе. Я возлюбил тебя и пошел на Голгофу, как на праздник, потому что до боли любил и тебя, и всех людей. И страдая, Я знал, что делаю все это из любви к тебе, и ни о чем жалел, восходя на Крест. А сейчас Я спрошу тебя: «Симоне Ионин, любишь ли ты Меня?» (Ин. 21:15).
— Конечно, я люблю Тебя.
Да, любовь — это не слова, а дела. И это не теория, а опытное переживание. Что ты готов сделать из любви к Христу? Вот ключ ко всему. Если ты любишь Его, то что бы ты для Него сделал? Если ты действительно любишь Бога, то в твоей жизни обязательно будут происходить события, которые помогут тебе на деле доказать свою любовь к Нему.
Мне становится стыдно, когда я думаю о том, как много святые делали для Бога — чего стоила их вера, как они устремлялись ко Христу всем сердцем. Ведь они вообще не говорили об этом, не развивали никаких теорий, не участвовали в передачах на подобные темы, а являли любовь к Богу своими делами. Им отрубали головы, выкалывали глаза, их бичевали, сжигали в огне и негашеной извести, топили в реке — они испытывали страшные муки. Читая жития мучеников, невозможно удержаться и не воскликнуть: «Боже мой!»
Но если мы с тобой попадем в рай, то окажемся рядом с ними. И эти святые скажут нам: «Идите сюда, к нам, садитесь рядом с нами!» И нам станет так неловко от того, что мы можем пойти и сесть рядом, не сделав в жизни ничего особенного.
То есть ты, может быть, и сделал, а я — нет. И вот я буду смотреть на Иоанна Предтечу, который принес такую великую жертву во Имя Христа, и кем буду ощущать себя рядом с ним? Изнеженным, избалованным, ухоженным христианином, в чистенькой, аккуратно выглаженной рясе — этаким безупречным совершенством…
Чего мне стоила вся моя вера? И если ничего не стоила, то я хотя бы должен поблагодарить Бога за все это и сказать Ему: «Боже мой, я восхваляю Тебя. Мне не пришлось делать ничего великого для Тебя, потому что Ты всегда Сам заботился обо всем в моей жизни, но я прославляю и благодарю Тебя!» Хвала Богу и смирение компенсируют аскетические подвиги. А если у тебя нет смирения, и ты не можешь прославлять Бога, то в таком случае тебе нужно сделать что-то для привлечения Любви Божией, то есть самому создать себе такие аскетические условия, чтобы в твоей душе ожила Божия благодать.
Нужно убрать зонтик, который мы держим над душой
Православие. Ru / Мониторинг СМИ, 11 апреля 2014 г.
http://www.pravoslavie.ru/smi/69893.htm
Перевод Елизаветы Терентьевой.
Однажды на Афоне я пел на клиросе с одним монахом. Вдвоем мы держали книгу с текстами, и я обратил внимание на его руку, огрубевшую от тяжелых работ на послушании. У этого монаха были такие руки, которые, наверное, сколько ни мой, они не очистятся. Ведь он целыми днями работал: ухаживал за больными, трудился в саду, мыл, стирал, строил, готовил — выполнял любую работу. Под ногтями у него была грязь, но, представь себе, эта грязь показалась мне чистотой! Потому что это была не та грязь, которая вызывает чувство брезгливости, а грязь, при виде которой ты испытываешь благоговение и умиление. Это особая, смирительная грязь. Я взглянул и на свою руку — очень чистую, и во время пения сказал этому монаху:
— Отче, посмотрите, какая рука у Вас, и какая — у меня.
Он ответил мне:
— Не думай об этом. Ты живешь в Афинах, и чего ты хочешь? Быть как я? Здесь другие заботы. Ты на своем месте, и я на своем. Давай петь!
Мы стали петь, а я смотрел на его руку и думал: он попадет в рай, потому что столько всего сделал для Христа. А я ничего, ничего подобного не сделал! Веду ленивый христианский образ жизни. Потому мы и плохие христиане, что нам ничего не стоит быть ими. Мы живем легко, не трудясь, в расслаблении, и думаем, что мы христиане. Но мы не христиане.
Христианин — это мученик, жертвующий собой для Христа и готовый все отдать за Его Любовь. Если такой человек вдруг узнает, что нужен где-то, он забывает о своем комфорте, удобствах, сне, отдыхе. Его чувствительная душа моментально реагирует на такие вещи.
Например, я знаю людей, которым нельзя лишний раз говорить о том, что кто-то болен, потому что этот человек тут же скажет:
— Пойдем навестим его!
— Но какое тебе дело до этого человека? Ты его знаешь?
— Нет, не знаю. Но раз Вы его знаете, значит, это хороший человек. Пойду навещу его.
И вот он навещает парализованную девушку, а потом говорит:
— Я приду к этой девушке еще раз. Я хочу ей помочь.
Вот это — аскетический дух. Человек любит Христа, но не на словах или на экране телевизора (то, что сейчас делаю я), не в теории — а на практике.
Ты говоришь, что в тебе есть любовь к Богу. Браво! Но делаешь ли ты что-нибудь для Него? Почему ты не постишься, раз любишь Христа? Твоя любовь к Нему — теоретическая? Почему ты не трудишься во Имя Господа? Конечно, все это не должно делаться по принуждению. Потому что если кто-то велит тебе совершить какой-то поступок, а ты слушаешься этого человека через силу и противоречишь ему, то твое сопротивление показывает, что ты пока не понял смысла поступка, который предстоит сделать. Это — вопрос любви.
Поэтому ты и возражаешь: «Почему я должен поститься? Для чего мне это нужно?» Ну и ладно, придется больше не говорить с тобой на эту тему, больше мне нечего здесь сказать тебе. Желание и стремление должны идти изнутри. А если кто-то хочет насильно заставить тебя поститься, то пост превратится в мучение, тяжкое мучение. В таком посте нет смысла. Настоящий подвижник совершает свой подвиг потому, что хочет совершить его.
Демоны и страсти, которые одолевают тебя, никуда не денутся, пока ты будешь забрасывать их одним рахат-лукумом. Страсти можно уничтожить только атомной бомбой. Чтобы прогнать бесов, нужны мощные взрывы, и ты производишь такие взрывы своей жизненной борьбой и трудом. И тебе необходимо приобрести аскетический, мученический дух, если ты хочешь подвизаться.
Однажды я присутствовал на отчитке. Всего в своей жизни я был на таком молебне два или три раза, но эта отчитка оставила по себе особое впечатление.
Священник, обычно всегда читавший на этом молебне молитвы св. Василия Великого, в тот день отсутствовал. Молебен служил другой священник. И он сказал:
— Сегодня молитвы вам прочитаю я.
И люди ответили:
— Хорошо.
Поскольку каждый священник — посредник между Богом и человеком, эти молитвы обладают силой независимо от того, какой батюшка их читает. И в тот момент, когда другой священник начал читать, в одном из присутствующих заговорил бес. Демоны, конечно, могут лгать, но эта фраза имела истинный смысл. Бес проревел:
— Тот поп, который обычно читает молитвы против нас, постится и может с нами справиться. А ты, который не постился позавчера, как смеешь начинать против нас борьбу?
Cвященник стал читать молитвы.
Вообще на жизнь верующих не должны влиять подобные случаи, так как искуситель иногда может во всеуслышание заявить неправду, чтобы навлечь на человека беды и унижения. Но то, что сказал бес в этом случае, содержало истину — а именно, что пост мешает ему. Мешает бесу. И я рассказал тебе об этом в качестве примера.
Борения, труд, исповедь — все это духовные подвиги. И ты смиряешься, когда перестаешь возвеличивать себя, идешь к священнику и говоришь ему:
— Отче, ты думаешь, что я хороший, а кое-кто даже считает меня святым. И вот послушай, что я наделал! Послушай, о чем я думаю и как поступаю, я, добрый человек, с отличным «имиджем» среди соседей! Послушай, куда я пошел и как отнесся к такому-то человеку…
И таким образом ты смиряешь себя сам. Это ли не аскеза? Не труд? Не жертва Христу? Я приношу Ему в жертву мои страсти, мой эгоизм, мое хорошее представление о самом себе. И когда ты так унижаешь себя перед Богом, Бог прославляет тебя. Так исчезают бесы.
Например, приходит ко мне одна девушка и говорит:
— Я хочу замуж.
Я говорю ей:
— Помолись!
— Ну, я молюсь, но у меня нет времени на молитву.
— Раз у тебя нет времени, значит, ты не воспринимаешь всерьез ни Бога, ни свою собственную проблему. Потому что если бы твоя проблема казалась тебе серьезной, ты бы много молилась. А ты много молишься?
— Нет, не много.
— А что ты делаешь?
— В смысле, что делаю?
— Ну, что ты делаешь для того, чтобы выйти замуж? Ходишь в храм? Постишься?
— Нет.
— Читаешь акафист Пресвятой Богородице?
— Нет.
— Читаешь Священное Писание?
— Нет.
— Ну и что? Чего же ты хочешь в таком случае?
— Я хочу, чтобы Вы что-нибудь сделали.
Я помолюсь за эту девушку, но и в таком случае может произойти то, о чем я рассказывал тебе на примере с зонтиком. Я молюсь, и Бог посылает дождь на человеческую душу. Но человек держит над своей душой зонтик, и Божия Любовь снова не доходит до его сердца — из-за этого зонтика. То есть тебе нужно сначала сложить зонтик (как мы делаем это в церкви). И тогда душа твоя превратиться в ложбинку, и благодать прольется в нее благодаря твоему личному подвигу смирения.
Ты не можешь быть живым, здоровым и при этом ничего не делать. Нужно осуществить свой вклад. Только дьявол поступает так — бросает тебе какое-то блестящее чудо (хотя ты ничего не делал для того, чтобы получить его), оно ослепляет тебя на мгновение, а затем исчезает. То, что дает нам искуситель, всегда пропадает. А то, что нам дарует Христос — когда мы этого заслуживаем, когда мы приготовили себя к принятию дара через подвиг и мучительную борьбу, — прилепляется к нам, пропитывает нас насквозь и никуда потом не девается, не исчезает.
Не нужно постоянно сопротивляться. Сама жизнь научит тебя не делать этого. Священник говорит тебе что-то, а ты сразу же начинаешь: «А-а, как Вы смеете вмешиваться в мою жизнь? Как смеете оказывать на меня влияние?» Ну, а как в таком случае ты хочешь изменить свою жизнь? Живи сам и оставь всех в покое. Если ты не собираешься ничего делать, то чего тогда хочешь? С Богом нужно сотрудничать. Но если у тебя не хватает смирения на то, чтобы прислушиваться к словам и ты везде впихиваешь свое «я», свою логику, свой рационализм, который уничтожает тебя, то с таким подходом к жизни — с упрямством, сопротивлением, противоречиями — в ней ничего не изменится.
Старец Паисий говорил:
— Раньше можно было делать людям замечания, и они сразу же принимали их. А сейчас невозможно разговаривать с кем-то и делать этому человеку замечание. Потому что его душа не готова немного потрудиться и постараться.
Понимаешь? Это то, о чем я говорил раньше. Здесь разгадка. Мы постоянно упрямимся: «Не портите мне имидж! Не меняйте мое представление о себе! Я хочу делать именно так, и мне это нравится!» Мы думаем, что поступаем согласно Божией воле, но чаще всего мы делаем для собственного удовольствия то, что нам нравится. То есть, прикрываясь волей Божией, живем по своей воле. Об этом нам рассказывал митрополит Месогийский Николай — на студенческом собрании в университете.
Очень давно, будучи обычным служащим священником, он как-то исповедовал одну женщину. Эта госпожа строго постилась, но при этом курила. И об этом она рассказала ему в последний момент, потому что хотела причаститься на Страстной седмице.
— Отче, забыла сказать — я курю. Но при этом пощусь без растительного масла!
— Нет, тебе нельзя причащаться.
— Что Вы такое говорите, отче?
Она требовала Причастия так, как будто имела на Него все права, и настаивала на Нем.
— Но я заслуживаю этого, почему мне нельзя? Ведь я пощусь без масла!
То есть человек постился без масла и считал себя полностью оправданным для того, чтобы приступить к Святому Причастию. Это ошибка.
Он сказал ей:
— Нет, ты должна бросить курить!
— Этого, отче, я не могу сделать. Только не это!
— Хорошо. Тогда ты должна сделать что-нибудь другое.
Эта женщина не хотела бросать курить. Она не хотела трудиться для Христа, не хотела духовно упражняться и подвизаться, понемногу уменьшая свое «я». Но что же делать в таком случае? Постоянно угождать себе?
И вот что сказал ей духовник:
— Итак, слушай. Раз ты не можешь бросить курить, то в Страстную Пятницу ты должна открыть все окна твоего дома и купить свежую вкусную телячью отбивную!
— Ой, отче, что Вы говорите? Как это?
— Ты распахнешь все окна, пожаришь отбивную, и запах от нее распространится на весь квартал. Тебя, как высоко духовного человека, это не будет волновать — ты сделаешь это за послушание духовнику, воспринимай это как приказ. А потом ты съешь эту отбивную и причастишься!
— Но я не могу! Это исключено!
Видишь, эгоист вообще ничего не может. Он вообще не в состоянии смириться. Он не может ни перестать курить, ни перестать поститься. Но прервать пост он не может не из любви к Христу — потому что, если бы эта женщина любила Христа, она бы бросила курить. Такой человек постится потому, что ему это удобно. В таком случае пост дает ощущение комфорта. Ведь невозможно, любя Христа, что-то быть способным делать, а что-то — нет. Как можно поститься без масла, но при этом продолжать курить? Но когда священник сказал женщине про отбивную, это сильно задело ее — задело ее благочестие и духовность. И она сказала:
— Нет, это исключено, это невозможно. Прошу Вас, отче, не надо! Хорошо, я попробую бросить курить.
А он ответил ей:
— Хорошо. А я тогда буду есть вареные кабачки и картошку, которые вообще не люблю. В Страстную седмицу я обычно ем сухофрукты, потому что они мне нравятся. Но ради тебя и я совершу небольшой подвиг — чтобы совершила и ты! У нас будет компромисс. Я ем то, что мне не нравится, а ты не куришь, чтобы причаститься на Пасху.
Вот что такое духовная аскеза. Ты ведешь борьбу и прикладываешь усилия. Старец Паисий говорил, что раньше духовнику было легче давать указания — люди выполняли их легко. Например, приходят к тебе посетители, а ты устал. И ты просто говоришь им:
— Я устал. Не могли бы вы уйти?
И люди уходили. Они не обижались, а просто слушались, говоря:
— Хорошо, раз тебе так хочется. Мы уйдем без обиды — ведь ты не отругал нас!
«А сейчас, — говорил старец, — если ты хочешь что-то сказать, даже если это будет человеку во благо, нужно быть очень осторожным. Сначала — вступление, и очень продуманное вступление. А в конце нужно добавить и эпилог, чтобы человек понял тебя правильно, не почувствовал себя обиженным и не рассердился».
Мы не терпим замечаний. Мы не готовы к аскетическим подвигам. В прошлом (да и сейчас иногда) монахи часто принимали на себя хулу, ругательства — для чего? Для того, чтобы подвизаться, чтобы смирять свое «я» — то есть вести аскетический образ жизни.
«Сейчас нет таких мучений, как во времена Нерона или Диоклетиана, — говорил старец. — Но и своя братия может „помучить“. Один тебя обругает, другой обидит, третий отнесется презрительно — примешь ли ты все это? Вот оно — твое сегодняшнее мученичество. Это — смирение».
И при этом ты не прославишься, не станешь известным, о тебе не будут говорить люди. Вот твоя теперешняя жертва Христу. Сможешь ли ты это? Именно так поступали прежние монахи. И после этого Бог слышал их молитвы — ибо они смирились, то есть приложили усилия для того, чтобы придать своей душе определенную форму.
Если, например, у нас есть кусок мрамора, и мы хотим придать ему какую-то форму, то нужно обработать этот мрамор. Возможно, таким образом мы причиняем ему «боль» и наносим «раны», но, в конце концов, из камня выйдет прекрасное изваяние.
И из себя мы также хотим изваять прекрасное. Внутри нас живет Христос, но невозможно придать этому Образу форму, пока мы живем в привычном комфорте. Мы ничего не делаем для этого — не постимся, не молимся, не бодрствуем, не любим, не подаем милостыню, не прощаем, не относимся к чужим ошибкам со снисхождением.
И что нам делать в таком случае? Мы говорим, что мы христиане. И что с того? Сейчас ты внимательно слушаешь, но если твоя жена хоть в чем-то возразит тебе, ты впадаешь в раздражительность. Тебя раздражает любой пустяк. Ты не можешь жить в подвиге, ни с кем не ругаясь. А ведь твое мученичество — это терпение к замечаниям, клевете и даже преследованию. Это — аскеза, это — духовный рост в христианстве.
И если я скажу тебе, что ты попадешь в рай вместе с теми великими монахами, которые так подвизались, то ты, возможно, спросишь меня: «Неужели мы будем в раю с ними?» Открою тебе один подвиг, который ты можешь начать совершать прямо с этого момента, не отрываясь от прочих дел.
Если сейчас, после того как ты услышал все это, ты поймешь, что фактически ничего еще не сделал, и тем самым немного разочаруешься в самом себе — это также будет прекрасной аскезой. Так мы уподобляемся разбойнику на кресте, который не успел совершить ни одного духовного подвига (у него просто не было на это времени).
Но он смирился и тем самым достиг цели любой аскезы, смирив свою душу, приблизившись через это смирение к Богу. Он смог то, что можешь и ты, если скажешь себе: «Я ничего не делаю! Как же так?» И эта аскеза хороша — аскеза смирения. Ты смиряешь свой дух и не ощущаешь себя важной персоной, высоко духовным человеком, искусным, опытным и искушенным христианином. Ты знаешь, что ты — ничто. Смири себя! И в Писании сказано: «Я смирился, и Господь спас меня» (Пс. 114:5).
Мы должны смиряться и подвизаться в меру своих сил, кто как может — по своим возможностям, данным от Бога. Если жена скажет тебе: «Надень куртку!», — а тебе не хочется этого делать, не говори ей: «Мне не холодно, отстань от меня!» Удержавшись от такой фразы, ты тем самым совершишь подвиг в борьбе со своим эгоизмом.
И не критиковать еду, которую жена приготовила на обед, — тоже подвиг. В этот момент ты настоящий подвижник, и именно так воспринимает тебя Бог. Но прежде всего нужно смириться, потому что смирение — самый надежный билет в Царство Божие.
Будем молиться, чтобы Христос разбудил нашу душу и дал нам желание подвига и борьбы, желание радоваться жизни. Пусть наши дни не проходят напрасно и монотонно. Вспомним — в Откровении говорится, что последние годы земной жизни будет множество мучеников. Эти годы будут очень трудны, и только люди, которые действительно будут желать Христа, смогут выдержать все страдания. Эти люди пока делают только маленькие шаги к Богу, но в последние времена у них появятся силы для большой жертвы во имя Христа. Они будут жертвовать ради Него телом и душой независимо от того, что ожидает их в дальнейшем.
И пусть Господь прикоснется к нашим сердцам и подаст нам любовь и желание совершить что-нибудь для Него — Того, Кто сделал для нас все.
«Хочу козинак»
Православие. Ru, 19 мая 2014 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/70794.htm
Перевела с новогреческого Александра Никифорова.
Мы христиане в теории
Величайшее чудо! Величайшее чудо в жизни — научиться любить. Научиться всему тому, о чем ты слышишь в Евангелии, всему тому, что нам преподал Господь, всему тому, что мы видим в жизни святых, — научиться опытно пережить и сделать своим достоянием. Не только теоретически (в том смысле, что просто услышать об этом), но и в действительности хоть немногое я желаю тебе применить на деле, по-настоящему, а не умозрительно, не в фантазии и мечтаниях. Вот это есть великое чудо!
Люди часто считают, что чудо — это когда икона обретает способность двигаться, плакать, кровоточить. Да, и это, разумеется, чудо. Но еще более поражает (и этому веселятся небеса, и радуется Бог, взирая на Свое творение!) согласованность нашей жизни с жизнью Бога. Когда Его жизнь становится нашей жизнью, когда то, что мы говорим, не просто слова — слова и теории, — но дела. Тогда мы получаем подлинную радость. Тогда мы можем сказать, что помаленьку становимся христианами. Тогда мы можем сказать, что мы и в самом деле люди Божии, что Бог вошел в наши сердца.
На меня произвел впечатление один случай. Как-то я проводил беседу и в ней говорил на разные темы. В конце один из слушателей у меня спросил:
— Всё, что ты сказал, это ведь теория?
Я ответил:
— Нет! Это, конечно же, слова, но именно этому нас учит Церковь и это то, чем мы живем!
— Погоди, — остановил он меня, — ты сказал, что «этому учит» и «этим живем». То, что Церковь «этому учит», я знаю. То, что «этим живем», я не знаю. Я не видел этого. Ты мне можешь показать то, о чем ты говоришь, чтобы и я увидел, кто так живет? Я имею в виду обычную жизнь: личный опыт, поступки, конкретные ситуации здесь и сейчас…
Иногда люди впадают в другую крайность: «Ну что ты! То, о чем мы говорим, вовсе не теория! На Святой Горе есть люди, которые живут так». Но кто эти люди на Святой Горе и сколько их? Пять человек? «Я на Святой Горе познакомился со старцем Паисием!» «Хорошо, но, простите, разве опыт жизни по Евангелию — это один старец Паисий?» — спросил меня кто-то из вас, написал мне письмо. То есть когда я называю тебе пять имен, это и есть учение Церкви на практике? Пять человек? И еще несколько?
Мне стало стыдно. И я сказал:
— А почему ты спрашиваешь?
— Потому что хочу понять: то, чему ты учишь, это теория или реальность? Может, это всего лишь слова, пускай и красивые. Но красивые слова мы слышим отовсюду. И мне важно увидеть то, о чем ты говоришь, где-нибудь в действии.
Мне не хотелось продолжать этот разговор. Мне стало стыдно. Да и веских аргументов в свою защиту, чтобы привести их собеседнику, у меня не было. Я с ним согласен. Мы христиане в теории. Мы не следуем на деле тому, о чем говорим, — говорим одно, делаем другое. Много слов и мало дела.
К примеру, заканчиваю я проповедь и собираюсь уходить из церкви. Ко мне подходит нищий и просит у меня милостыню. А я говорю ему:
— Вы знаете, у меня нет с собой мелочи!
Один нищий повернулся ко мне:
— Отче, мне нужна не только мелочь. Ничего страшного. Давайте крупные, если у вас есть. (То есть 5 евро — «крупная» купюра, ее не часто ему подают.)
Это малое ему необходимо, потому что он беден. Ты дашь ему 5 евро, и они его выручат. А мы всё твердим: «Нету мелочи, нету мелочи!»
И я тоже — как и ты (а перед этим я, наверное, говорил на проповеди о любви и сейчас говорю прекрасные слова). И, быть может, меня слышит тот, кто испытывает нужду. Представь: он звонит мне по телефону и просит о помощи. Я поступлю точно так же, к сожалению. Представь: звонишь ты мне по телефону и говоришь: «Отче, ты молодец, как ты хорошо всё сказал! Я звоню тебе, чтобы ты исправился! Дай мне денег. Мне нужна большая сумма денег». И я снова промолчу в ответ…
А где же заповеди Христа? Вот что было бы величайшим чудом: чтобы мы жили по конкретным заповедям Христа и не тратили свое время на брюзжание, ссоры, ненависть, злобу и что бы то ни было подобное, на всё то, что отягощает нашу душу вещами, для жизни неважными, второстепенными…
Кто-то, вероятно, спросит сейчас: «А какие вещи неважные?» Разве я знаю? Я не знаю, какие из них неважные. Но одно я знаю точно: часто мы ссоримся из-за вещей — и в церковном пространстве — одних, хотя главные другие. И именно те, другие, должны бы иметь первостепенное значение в нашей жизни. Но всё происходит иначе.
Один человек попросил меня: «Приведи мне пример!» Евангелие ясно говорит, что тот, кто имеет два хитона, один пускай отдаст. Так сказал Господь. Мы это делаем? Нет. Есть люди, которые это делают. Но если ты попросишь меня показать их, я назову тебе двоих-троих, которых знаю. Понимаешь? А христиан ведь не два и не три! Мы говорим, что нас тысячи, мы говорим, что нас миллионы. И Христос обращался ко всем нам. Он же не сказал, что «то, что Я говорю, это в виде исключения». Господь сказал: «Если тебе дадут пощечину, подставь и другую свою щеку». Кто так поступает? Никто, никто так не поступает. И потом оправдываются: «Да, но эти слова имели символическое значение. Господь имел в виду нечто иное. Это аллегория». А я говорю: «Да неужели?! Какой такой более глубокий смысл Он вложил в Свои слова? Ты действительно имеешь в виду, что под „двумя хитонами“ Он подразумевал нечто более глубинное? Некий иной смысл?» Подставить другую щеку — здесь тоже заложена другая идея?! Та, которая нравится тебе, та, которую ты находишь сам, когда идешь туда, куда хочешь. И тебе кажется, что ты понял тот смысл, который вкладывал в Свои слова Христос. Не надо ничего добавлять к совершенно ясным словам Христа! Мы так непоследовательны! И это страшно. То, что я говорю, это, прежде всего, касается меня самого…
Существуют достойные люди, которые поступают по Евангелию. Я же сам еще не научился делать «альфа». И что я скажу Христу? Что, знаешь, Господи, я всех призывал к Тебе и учил их правильно жить, а нищему ответил, что у меня нету мелочи? А Христос сказал: «Отдай всё». Разве не это Он сказал мне? Еще Он говорит: «Ты священник. Зачем тебе деньги? Зачем тебе машина? Зачем тебе облачения? Зачем тебе множество крестов? Зачем тебе всё это?» И что я Ему отвечу?
«Господи, сейчас я Тебе объясню, зачем мне всё это. Ты знаешь, Господи, Божественная Литургия изображает Царство Божие, все светлое и величественное. И поэтому я себе заказал очень красивое облачение, оно так дорого стоит потому, что я же должен изображать Тебя. Ведь в час Божественной Литургии это не я, а Ты. И я ношу это облачение, чтобы изображать эсхатологическое предвидение, и Свет, и Рай». И Христос ответит мне: «Это всё хорошо, дитя Мое. Ну а как же тот нищий, которому ты сказал, что не имеешь денег подать ему? Почему тогда ты не вспомнил Мои слова, что в образе нищего ты видишь Меня? Что в каждом нищем — Я стою перед тобою? То, что вы сотворили меньшему брату, Мне сотворили». Получается: Евангелие мы мерим своими мерками, ты — своими, я — своими.
Я повторяю: я не осуждаю тебя и не занимаюсь твоей жизнью. Сегодня это не входит в мою компетенцию — критиковать и обличать тебя. Сегодня я говорю о себе. Вот величайшее чудо: чудо претворения в нашу жизнь воли Христовой. А не слова-слова. Разумеется, легче беспрерывно проповедовать и вести радиопередачи. Это вопрос призвания — умения говорить. Но что потом, после проповеди?.. Есть люди, которые творят дела любви и жертвенности через боль, личное участие, труд. Они жертвуют временем, деньгами, едут туда и сюда, чтобы что-то оторвать от своего «я» и отдать ближнему. И Бог принимает их благоуханную жертву — «в воню благоухания духовного». А я не иду дальше слов. Мы говорим, что хотим увидеть великое чудо! Но разве есть чудо, большее, чем это?
Зачем нам внешние чудеса? Они приходят и уходят, и ты забываешь о них очень быстро. Забываешь спустя совсем небольшое время. Ты едешь в паломничество и после, если оно не запало тебе очень глубоко в душу, это паломничество забывается. Привозят чудотворную икону. К ней выстраивается многотысячная очередь! Но куда же все эти люди уходят потом — после дней чудес и торжественных церемоний? Куда они все уходят? Неужели они вернутся только тогда, когда снова привезут что-то чудотворное и впечатляющее?
Как протекают наши будни? Ведь повседневность невозможна без помощи, без живой церковной жизни, без каждодневной подлинной связи с Христом. А что же тогда всё это? Вспышки, как во время салюта? Фейерверк, который на миг зажегся и погас? Поэтому, ты видишь, Господь не настаивал на внешних чудесах. Он хочет изменить тебя изнутри, изменить твою жизнь!
Петр ходил по водам. Господь попустил ему, и тот шел. Чудо! Впечатляющее! А апостолу Павлу не попустил. Тот тонул: кораблекрушение, бедствие. Почему апостолу Павлу Господь не показал такое чудо? А Господь говорит: «Кто сказал, что Я ему не сотворил чудес? Великие чудеса Я сотворил апостолу Павлу. Но не хождение по водам».
И апостол Петр, ходивший по водам, отрекся от Господа. Он пережил чудо и отрекся от Господа. И апостол Павел, который отрекся от Господа, пережил другое чудо. Он познал Господа. Потом он тонул на корабле, на котором выходил в море вот уже столько раз. Кораблекрушение, страдания, многодневная борьба с волнами в открытом море. Но после, когда он беседовал с народом, его слова доходили до самой души, касались ее. Почему они касались души? Потому что он пережил то, о чем говорил людям. Он говорил от опыта. Он говорил с болью. Он говорил с любовью. Он говорил, имея в себе запечатленного Христа. И из него говорил Сам Христос. Из его уст. Вот это чудо! Он говорил, и изменялись души тех, кто его слушал.
После одной беседы все вокруг него изменились. Разве это не чудо?! Да, оно незаметное. Это не то, что у кого-то не было волос на голове и неожиданно они выросли. И ты удивляешься: «Ого! Посмотри на него, что произошло!» Или если кто-то находился на смертном одре и внезапно вернулся к жизни, а ты говоришь: «Это чудо!» Да, но великое чудо есть и воплощение в жизнь всего того, чему нас учит Христос. Потому что иначе мы однажды услышим из Его уст страшные слова. И не знаю, что мы ответим тогда, каждый из нас, когда Господь нам скажет: «Я не знаю вас, „не вем вас“». Ты скажешь Ему: «Но, Господи, меня же знали столькие люди, и я говорил им о Тебе». И скажет Господь: «Да, но Я тебя не знаю. Потому что подлинной связи у тебя со Мной нет. Ты говорил обо Мне, потому что это тебе было приятно и легко. Ну что такого ты претерпел из-за того, что говорил обо Мне? Лишь одно: тебя слушали, ты становился известным и почивал на лаврах. И люди думали, что ты что-то из себя представляешь. Но Я, Который тебя знаю, Я вижу, что ты не исполняешь ничего из того, чему Я учу».
А требуется лишь это одно: что из того, чему ты учишь, ты делаешь сам? Своим детям ты говоришь разные вещи, своему мужу, своей жене, даешь советы… один-другой. А это «чудо» ты пережил внутри себя? Ты сам это исполнил?
И вот мы подходим, к сожалению, к тому, о чем я сказал в самом начале. Нам нужно отыскать такого христианина, о котором можно сказать: «Он — настоящий добрый христианин». А ведь надо было бы сказать иначе: «Открой дверь свою и смотри. Все эти люди снаружи — они добрые христиане. Все мы, сколько нас тут есть, люди Божии. Все мы любим Христа, все мы живой пример, живое Евангелие». Другой тотчас перебьет тебя: «Какое живое Евангелие? О чем ты: разве ты не видишь, что вокруг тебя происходит?» Он знаком с одним «христианином» и разочарован им: «Ну что за люди?! Разве христиане такие? Да гораздо лучше находиться с любым другим человеком, чем с ним!»
Он включает телевизор и слушает новости обо «мне». Там передают: «Один священник обчистил свечной ящик». Скажешь: «И что же это творится такое? И где же Евангелие? Евангелие в жизни?»…
Один человек попросил меня, чтобы я нашел ему друзей-христиан, но таких, чтобы они его не разочаровали.
— Я не имею в виду, — он добавил, — чтобы они были безгрешные, но, как сказать, чтобы из их души изливались радость и блаженство, чтобы они были последовательны в своей жизни. А не так, что спустя какое-то время я узнаю, что человек этот лукав, корыстолюбив, лжив и лицемерен, что он говорит одно, а другое есть на самом деле. Иначе чем христианин отличается от всех остальных?
Чем ты отличаешься? Тем, что у тебя есть документ, в котором сказано, что ты христианин? Тем, что постишься напоказ? Тем, что воскуряешь ладан? В чем разница? В качестве твоей души, в тебе самом. А не в твоем профессиональном «профиле» (показателе профессионального и карьерного роста человека на Западе. — А.Н.). «Профиль», я согласен, у тебя невероятный, он впечатляет! И я, клирик, имею отличный «профиль» для священнослужителя. А человек узнаёт меня в жизни и разочаровывается и говорит мне: «Если я разочаровался в тебе, батюшке, то где я найду тот духовный опыт, о котором ты говоришь? Кто тогда вообще живет по-христиански?»
Некоторые спрашивают: «Христианство в жизни — где оно, на какой планете? На земле вокруг себя я не вижу его. Так где же оно?»
Ты понимаешь, как нам нужно раскаяться в этом? Ведь если я захочу рассказать вам о христианстве, мне придется подбирать истории из разных книг, случаи, которые я прочел в Патерике, припоминать, что сказал тот-то 500 лет тому назад, или же отыщу лишь пять наших современников. Хорошо, я ничего не говорю: они действительно есть, но нас должно было бы быть больше. Мы все должны жить по-христиански! По крайней мере, ведь это сказал Господь: «Я оставляю вас, и люди будут смотреть на вас и понимать, что Я в вас. Я оставляю вас, и все поймут, что вы Мои ученики, если имеете любовь между собою». Абсолютно недвусмысленные слова. Или это тоже, по-вашему, сказано метафорически? Нет, Господь ясно говорит: «Чтобы понять, что вы Мои ученики, люди будут смотреть, имеете ли вы между собою любовь».
А где она? Где эта любовь? Повторяю: я не сужу тебя. Я сужу себя, любви не имеющего. Я не имею любви. Я не прощаю. Я не открыт для людей. Я не могу смириться с тем, что другой так же, как и я, серьезный, искренний, замечательный и значимый человек. Я не могу принять того, что другой может сказать что-то, более верное и справедливое, чем я. Мне трудно высоко оценить другого, другую инициативу, другое сообщество, другое движение, другое братство, другой монастырь.
Погляди, какие мы христиане в общении друг с другом! Ты спрашиваешь: «А ты кто? К какой компании ты принадлежишь? Ты с кем?» Это значит, что любви между нами нет. Так что же нас тогда объединяет? И кто нас объединяет? Христос или другое? Люди со стороны видят это и говорят нам об этом. А Господь сказал: «Поймете, что это Мои ученики, если имеют любовь». Где эта любовь между нами?
Ты помнишь, что сказал Ганди: «Мне очень нравится Христос, Его учение, но меня разочаровали христиане». Не потому, что христиане — люди со своими слабостями. Мы все имеем слабости. Но подожди, по крайней мере нехристианин никогда не причащался, не держал в своих руках четок, не посещал Святую Гору, не жил в благодати Божией. А ты говоришь: «Все мы люди». Так в чем же разница? Ведь мы, христиане, должны были бы вырваться вперед. А мы все позади. Мы как стоячая вода в то время, как люди ожидают от нас многого. И Бог, думаю, ждет многого от нас. Мы же ничего не делаем из того, что могли бы.
Святой Агафон (видишь, мы переходим к историям из Патерика, и я расскажу вам о святом Агафоне, о том — другом святом, потому что мне трудно подыскать пример из современной жизни или я наберу их от силы пять-шесть) отправился на базар. Что он там продавал? Корзинки, которые плел. Когда он шел, то на дороге он увидел прокаженного (ты это знаешь). И прокаженный говорит ему: «Возьми меня туда, куда ты идешь продавать свои корзинки. Подними и возьми меня с собой!» Агафон посадил его на плечи, принес на базар, посадил возле себя и начал торговать. Когда он продал первую корзинку, прокаженный говорит:
— Ты продал ее?
— Продал.
— За сколько ты ее продал?
Святой Агафон назвал ему сумму. Прокаженный говорит:
— Послушай-ка, принеси мне лепешку!
Святой Агафон отвечает ему:
— Хорошо, сейчас принесу.
И принес ему лепешку.
— Давай, — говорит прокаженный, — торгуй дальше.
И святой Агафон торговал. Затем прокаженный говорит:
— А вторую корзинку ты за сколько отдал?
Святой Агафон говорит:
— Вторую я продал за столько-то.
Прокаженный спрашивает:
— Слушай, а еще кое-что ты можешь мне принести?
И так после продажи каждой корзинки прокаженный просил купить святого Агафона ему что-нибудь и не дал положить в карман ни гроша и собрать что-то для своих нужд. Он просил: «Принеси мне то, принеси мне это». То есть как мы сейчас говорим: «Принеси мне кока-колу и еще купи мне сэндвич и свежую газету. А потом и мороженое, мне хочется холодненького». Ничего не выручил святой Агафон от продажи. Все заработанные деньги он отдал прокаженному. И в конце концов прокаженный говорит:
— Что-то еще у тебя осталось для продажи?
Святой Агафон ответил:
— Нет. Всё, что у меня было, я продал. А всё, что я выручил от продажи, отдал тебе до копейки. Теперь мне пора уходить. Пойду к себе в келейку.
Прокаженный тогда говорит ему:
— Куда же ты пойдешь? Возьми меня и отнеси туда, откуда ты меня принес. Я прошу тебя. Можешь?
Откровенно говоря, прокаженный немного уже утомил святого Агафона, но он отнес прокаженного обратно, посадил на то самое место и собрался уходить. Но тут услышал голос, обращенный к нему:
— Благословен ты, Агафон, и на небе, и на земле, потому что ты — человек Божий. Ты — истинный человек Божий. И это не слова. С утра и до вечера я выжимал из тебя все соки, а ты принимал всё это и не испугался, потому что имел любовь.
Агафон непрерывно являл свою любовь, и опять любовь, и снова любовь, и в ней не был лицемерным, лживым, внешне благообразным, а внутренне поверхностным христианином. Он был настоящим и это продемонстрировал на деле. Поэтому и услышал: «Будь благословен ты, Агафон, от Бога». Агафон обернулся, чтобы посмотреть на прокаженного, но тот исчез. Прокаженного не было. А на его месте был ангел Божий, через которого Бог хотел испытать Агафона и показать всем нам настоящего Божия человека.
Я бы не смог поступить так. Как святой Агафон. Я говорю это не ради похвальбы (хотя и мое покаяние, оно ради нее). Но мне действительно стыдно из-за этого. Я бы так не смог. Например, вот я послужил соборование, мне дали деньги, я выхожу на улицу, и кто-то обращается ко мне:
— Сколько тебе дали?
— Столько-то.
— Столько тебе дали? Дай мне всё.
Я бы сказал тогда:
— Всё? Да ты знаешь, что мне дали 30 евро, 50 евро! Ты что, хочешь все 50 евро?
— Но почему бы тебе не отдать их мне? Дай мне всё!
Теперь ты понимаешь? Мы дошли до крайнего отступничества. Мы считаем, что некоторые, да, они так поступали, но мы подобных поступков совершать уже не можем. А почему не можем? Я не знаю почему. Я сам так не поступаю, я тебе говорю. Поэтому не думай, что я тебя упрекаю. Я тебя не упрекаю, потому что сам не воплощаю всего этого в своей жизни. Но сегодня я просто хочу задать тебе вопрос. Задать этот вопрос и себе самому. Почему?!
Другой монах (это еще одна история, из «Эвергетиноса»), когда бы его о чем бы то ни было ни попросили, шел на помощь. Ты говорил ему:
— Я хочу, чтобы ты помог мне передвинуть кровать в моей комнате, а то мне одному это трудно сделать.
— Сейчас иду!
Другой говорил ему:
— Я хочу, чтобы ты мне помог выполнить такую-то работу!
— Да, иду. Я помогу тебе!
Еще один:
— Пойдем ненадолго в сад! Я открою воду, чтобы полить его!
— Иду, — говорил он им.
Без устали. Всё, о чем его просили, он исполнял. Служение, жертва, любовь — в этом и заключается христианство.
Когда я приезжаю в тот или иной монастырь, и там собрано много людей — потому что приехал важный гость, — меня трогают и те, кто находится с этим официальным лицом и его сопровождают, разговаривают с ним и т. п. Но более всего, знаешь, кто меня умиляет? Те невидимые монахи, которые уходят раньше других (а ведь они тоже люди, и им хочется посмотреть, кто приехал, что он сказал, что сделал, — это естественное человеческое стремление увидеть официальную часть, церемонию, во время которой важные гости сидят и беседуют). А они уходят! И идут на кухню, варят кофе, готовят угощение, кушанья. И никто их не видит. Затем поднос берет и предлагает угощенье важному гостю другой монах. А вовсе не тот, кто первым начал совершать жертву служения, самопожертвования, невидимости. Невидимости Христовой!
Христос невидим! Его не видно. Его не слышно. Но тот истинный ученик Христов, кто смиренен, кто на деле живет Евангелием. Когда я еду на Святую Гору, то, поскольку я священник (а к священникам там отношение особое), мне, например, разрешают сослужить в храме, приглашают в трапезную и сажают рядом с игуменом, где сидят важные персоны. Это всё замечательно, конечно, но а другой? Другой — он смиренный. Другой — он безызвестный. Ты не увидишь его в час, когда ты в церкви кадишь и тебе кадят, когда ты разбухаешь от собственного эгоизма и честолюбия, — он на кухне готовит еду, и жарит, и режет, и чистит, и изнуряет себя работой. Это христианство. На деле! То самое христианство, которым мы не живем. Где оно — наше ревностное, горячее желание служить людям?!
Угодные Богу ссоры
Одна женщина сказала мне: «По воскресеньям я хожу помогать в Детский реабилитационный центр в Вуле. Я нянчусь с детишками, которых привозят в центр и у которых ограничены физические возможности. Мы помогаем выйти им из машины, раскладываем инвалидные коляски, сажаем их в коляски, отвозим в церковь, там они причащаются, а после мы снова сажаем их в машину и везем обратно».
Это «разложи-сложи» коляску, достань ее, убери, помоги выйти ребенку из машины, помоги ребенку сесть. А это «помоги ребенку выйти» — не мешок вытащить! Необходимо внимательно следить за его ножками, которые нужно повернуть, за тем, чтобы он слегка пригнул голову к притолоке дверцы автомобиля. Делать всё спокойно, с любовью.
В этом заключается любовь. Об этом сказал Господь: «Я дал вам пример. То, что делаю Я, делайте и вы». И еще Он сказал: «Ты хочешь быть первым — тебе нужно научиться быть последним!»
Где это видано? Кто последний? Вы встречали христианина, который «последний»? Я не помню, чтобы я когда-то был последним. Тот, кто хочет быть первым, пусть будет последним. Тот, кто хочет иметь власть, пусть станет слугой всем, слугой всем! Послушай, чтобы потом не переиначивать, что это якобы аллегории. Какая же это аллегория — «раб»? «Слуга» — это тоже сказано аллегорически? Что вообще означает «аллегорически»? Легко глубокомысленно богословствовать. Ну а исполнять кто будет? Кто-то другой? То есть существуют люди высокого богословия, и другие — смиренного служения? Да, ну а Господь в конце концов кого ублажил? Та женщина сказала мне, что ходила в реабилитационный центр в Вуле, и этим растрогала меня. Она сказала: «Я по воскресениям хожу и помогаю. И, естественно, мне нравится церковь, но я не могу в нее приходить тогда, когда хочу. Я прихожу немного позднее. И не могу присутствовать на всей службе, как мне этого хочется, потому что прежде помогаю детям». И пускай она не успевает всего того, что успеваю я «утру глубоку», но я в отличие от нее погружен в глубокое утро греха и непоследовательности в духовной жизни. А от ее слов сердце наполняется любовью, и благодатью, и милостью Божией.
Раз отправился святой Макарий посетить келью одного монаха. Этот старчик жил один далеко в пустыне. И вот он пошел его проведать. И говорит ему:
— Ну, как ты поживаешь, отченька? Хорошо?
— Хорошо. Спасибо тебе, отец Макарий, за то, что ты пришел.
Святой Макарий. Великий святой, имевший духовный опыт и прозрения.
— Как ты поживаешь, отче? — спрашивает его святой Макарий.
— Очень хорошо, слава Богу.
— Хотелось бы тебе чего-нибудь? Хотел бы ты, чтобы я что-то сделал для тебя? Скажи мне. Попроси меня о чем-нибудь!
— О чем же мне тебя попросить? — засмущался монах.
— Скажи! Скажи мне, что ты хочешь.
— Да ничего. Я уже многие годы живу в пустыне. Ем одни сухари.
— Назови мне что-нибудь, что ты хочешь. Скажи, отче.
— Ну, наверное, мне хотелось бы козинак, один козинак! — говорит он ему. — Вот чего бы мне хотелось. Но я сказал тебе об этом потому, что ты сам меня попросил. Я ничего не хочу. Я просто так сказал. Как-нибудь в другой раз.
Святой Макарий ответил ему:
— Подожди! Подожди немножко, я сейчас приду!
Он вышел из кельи отшельника и проделал несколько часов пути, чтобы дойти до ближайшего села и там купить козинак. Вернувшись к старчику, святой Макарий сказал:
— Отче мой, я принес тебе козинак, о котором ты просил меня. Возьми его и съешь!
А тот говорит:
— Да что ты, отче! Я же просто так сказал!
— Ты просто так сказал, но я не мог этого просто так пропустить мимо ушей! Раз ты попросил, как же мне не оказать тебе услугу?
Ясно? Это не слова! Это дела! Конкретные дела. Математика: дважды два — четыре. Разве тут есть место теориям, аллегориям и символам? Никаких символов! Всё конкретно: святой Макарий пошел, вернулся, принес старчику козинак.
Разве мог этот поступок не растрогать отшельника? Возможно ли, чтобы после этого тот не почувствовал любовь святого Макария, чтобы его сердце не прилепилось к нему? И чтобы после он не говорил: «Я действительно видел христианина! Вот этот человек — христианин!»? А что бы я сказал ему? «Ах, тебе нравятся козинаки? Ну ладно, в следующий раз, когда я приду к тебе, то захвачу с собой, если найду их где-нибудь. Посмотрим! Да и пойду ли я еще раз к тебе, если мне придется идти и искать для тебя эти козинаки за три часа пути, при том что никто меня не увидит, и никому об этом не расскажет, и никто меня за это не похвалит?» Ну разве не так?!
Другой, говорят, как-то испек хлеб, и вокруг благоухало теплым хлебом. Он хотел передать одному человеку, чтобы тот пришел и взял этот хлеб. А потом про себя подумал: «Ну, хорошо, а зачем же мне сообщать ему это через кого-то другого? Пойду я сам и отнесу ему хлебушек. Зачем мне другие? Лучше я пожертвую собой, пойду к нему, увижу его, сам не пожалею сил». И вот когда он шел и нес хлеб, то по дороге споткнулся о камень, и из его ноги стала сочиться кровь. И явился ему ангел Господень и сказал:
— Знай, — говорит, — эти шаги, сделанные тобой сейчас ради любви (потому что то, что ты сейчас делаешь, это и есть христианская любовь), их записывает Господь. Знай: этот труд не пропадет даром. Всё отмечает Господь.
И радость его была велика! Он позабыл и о ране, он позабыл и о ноге и воскликнул:
— Если это так, слава Богу! Я это делал просто. А оказывается, что Бог учитывает даже это — даже это маленькое путешествие.
И пошел. А на следующий день сказал себе, что снова отправится уже в другое место:
— Раз так, — говорит, — пойду и проявлю любовь, помогу, не буду пустомелей! Буду делать дела!
И когда он отправился куда-то еще отнести хлеб, оттуда уже вышел тот самый человек. То есть не успел пекарь дойти до него, а тот, к кому он шел, уже направлялся ему навстречу. Посредине пути они встретились. И один говорит:
— Почему ты идешь, отче? Я бы сам пришел к тебе, в твою келью, и принес бы хлеб! Зачем ты пошел мне навстречу? Ты должен был дать мне потрудиться ради тебя!
А другой отвечает:
— Отчего же? Прости меня, но разве врата рая только для тебя одного открыты? Разве мы не можем зайти в них вместе? Ты совершил половину труда. Пусть другую половину совершу я. Давай мы потрудимся оба и получим от Бога воздаяние!
Пекарь же ему опять говорит:
— Нет, тебе надо было остаться, отдохнуть. А мне надо было прийти к тебе!
А тот за свое:
— Ну что такое ты говоришь?! Надо было…
И так снова и снова. И явился им ангел Господень — и знаете, что он им сказал?
Эта распря — как «воня благоухания» перед лицом Божиим. Лишь такие ссоры Богу угодны
— Эта ссора, эта распря — как «воня благоухания» перед лицом Божиим, словно ладан она поднимается к Богу. Лишь такие ссоры Богу угодны.
Вот такая ссора — ссора из-за любви! Ты ссоришься, потому что любишь. Представь! Один говорит: «Нет, тебе надо было бы остаться, отдохнуть». — «Ну что такое ты говоришь!» И всякое этому подобное.
Ты когда-нибудь ссорился из-за любви? Ты когда-нибудь ссорился со своей женой, потому что она хочет посмотреть по телевизору эту передачу, тогда как ты хочешь смотреть другую?
— Ну что такое ты говоришь, любимая! Давай посмотрим ту, которую хочешь ты. Прости, что я так долго смотрел свои передачи и совсем забыл, что уже началась программа, которая нравится тебе. Давай смотреть ее!
Ты когда-нибудь так поступал? Или каждый у вас смотрит свое? И говорит: «Ну, сколько там времени? Давай переключай, началась та, которую я хочу посмотреть!» Та, которую хочешь посмотреть ты. А почему не та, которую хочу посмотреть я? И потом получается, что выход один: купить второй телевизор. У меня будет свой телевизор, у тебя будет свой, и мы будем каждый смотреть то, что нам нравится. То есть у нас дома каждый будет жить своей жизнью. Ты — своей, я — своей. И никаких самопожертвований!
А представь себе такое: супруги ссорятся и говорят:
— Куда мы поедем в отпуск?
И муж жене говорит:
— Куда ты хочешь, любимая! Поедем в твою деревню. А то мы всё ездим ко мне. Давай навестим и твоих родных.
А жена отвечает:
— Ну что ты такое говоришь?! Как мы можем не навестить твою мать? Едем, едем к твоим!
И вот так они ссорятся. Ну что сказать! Словно ладан восходит ваша ссора к Богу. Словно жертва. Словно «воня благоухания духовного». Вы где-нибудь видели такие ссоры? По-моему, это страшно.
Как-то я приехал в одну церковь. Там был старенький батюшка, который по правилам церковным должен был возглавлять Божественную Литургию, по канонам. Но тут, поскольку меня пригласили служить и выступить перед прихожанами, он мне говорит:
— Отче, ты будешь служить. То же мне сказал и благочинный, что не я буду возглавлять службу, а ты. А я буду рядом с тобой.
Представь! И он это принял.
Я говорю ему:
— Батюшка, не беспокойтесь! Когда будет нужно, я скажу проповедь, а сейчас оставайтесь вы в центре перед Святым Престолом.
— Нет, нет, нет!
И эти мгновения, пока я принуждал его остаться, он сопротивлялся. И радовался возможности быть вторым. А в конце он с такой же радостью после Божественной Литургии обратился ко мне:
— Отче, я так рад, что мы с тобой вместе послужили!
И я видел, что он говорит это без всякого лицемерия и притворства (как если бы про себя он думал: «Конечно, я рад, но вообще-то ты тут приехал, сам моложе меня, а строишь из себя умного»). Нет: он источал подлинную любовь. И я сказал про себя: «Боже мой, когда я достигну его возраста, как бы я хотел иметь такую чистую любовь, которую бы жертвовал более молодым, и чтобы меня совершенно не волновало, если я потеряю свою чреду, первенство, власть». Потому что и в Церкви существует свой установленный порядок. Вы понимаете, что я имею в виду? Есть свой иерархический порядок. И кто-то, кто разбирается в этом, может сказать: «Ну а как же порядок церковный?!» Хорошо. Порядок есть порядок, но иной раз любовь может подсказать поступить иначе, пусть и ради исключения. Любовь. Разве не так? То есть если бы в мою церковь приехал отец Порфирий — и, скажем, я был бы старше его, — то, согласно церковному порядку, я должен был бы ему сказать: «Отче, ты будешь рядом со мной, потому что я старше». Любовь же сказала бы: «Отче, идите, становитесь в центре!» А он бы сказал: «Нет, нет, ты оставайся!» И мы бы так спорили с ним. Вот то, о чем сказал ангел: подобные ссоры самые прекрасные перед Богом. Ты ссоришься из-за христианской любви. Не из-за эгоизма, а из стремления к самопожертвованию.
Где всё это, а? Разве так мы живем? Я не знаю, кто так живет. Все те, кто так живут, блаженны. Если ты один-другой раз испытал это на собственном опыте, то стараешься, прилагаешь все силы. И тогда ты достоин похвалы. И, правду тебе говорю, я перед тобой преклоняюсь, меня трогает твое смирение, которое ты порой являешь.
Теперь послушай. Был такой Серапион Синдонит (его звали Синдонит, потому что на нем был только один синдон — простыня). А почему он носил только простыню? Потому что все остальные одеяла, деньги и имущество он раздал. У него не было ничего своего. Ничего. Он не хотел иметь собственного имущества — ни комнаты, ни дома. Ничего. Лишь одну простыню, чтобы заворачиваться в нее. Почему? Потому что он хотел очень сильно любить других, не оставляя ничего для себя. Всё — другим. И он достиг того, что от большой любви шел и нанимался к людям, которым нужно было помочь. Одному своему другу он говорил:
— Иди и продай меня рабом в такой-то дом: я там нужен.
Друг шел туда и за деньги продавал его. И он оставался на месте два-три года. А в том доме существовали проблемы, скажем, ссоры, разводы, трудности. И он своей добротой изменял мышление и сердца этих людей. Умягчал их. И они говорили:
— Как ты это сделал с нами? Ты не слуга. Мы должны считать тебя нашим наставником. Ты духовный человек. У тебя есть любовь Христова.
И знаешь, что дальше сказано в его житии: он сперва ничего не говорил людям о Христе. Он вообще мало говорил. Но это действенная любовь, она выявляет проблемы и заставляет над ними задуматься. И люди говорили: «Слушай, дружище, ты поступаешь, как Христос». Представь! Дорогой мой, тебе хоть кто-нибудь говорил такие слова? Дай Бог, чтобы тебе однажды сказали: «Дружище, ты поступаешь, как Христос! Как Христос!»
Когда Серапион Синдонит примирил тех людей, он сказал:
— Всё, я больше вам не нужен. Раз вы всё поняли, полюбили друг друга, нашли общий язык, я ухожу. А деньги, за которые вы меня купили, возьмите обратно. Они ваши.
Слышишь: он и деньги, за которые его купили, вернул?
И говорит:
— Заберите их! Заберите!
И ушел. И снова нашел своего друга и говорит:
— Знаешь, пойди и продай меня в такой-то дом!
Почему?
— Там живет один еретик, и я хочу помочь ему, чтобы он понял некоторые вещи и вернулся к истинной вере.
И два-три года он оставался рядом с еретиком. Он спас и его. Он помог и ему. А потом отправился в другое место. Вот такая его жизнь…
Ты понимаешь? Что переживали эти люди в сердце? И выдерживали. А чтобы всё это делать и выдерживать, нужно в себе иметь радость. Они не мучились, не страдали от того, что так поступали, потому что чувствовали в себе источник другой силы и не ощущали лишения как трагедию. Они радовались им.
Да даст и нам Господь радость подлинной жизни по Евангелию, чтобы пережили это величайшее чудо и мы, чтобы поняли некоторые вещи, чтобы осознали, что одно Ты нам сказал, а делаем мы другое. Дай Бог нам понять, что мы исказили Твои слова, что, может, на словах-то мы и кричим, не упуская ничего из вида, но ведь Ты заповедал нам не только теорию. Ты оставил нам так много практических заветов, которые мы в своей повседневной жизни не исполняем.
Так убоимся хоть немного и зададим себе вопрос: «А мне что скажет Господь, когда Он меня увидит? „Я знаю тебя“ или „Я тебя не знаю“?».
Потому что Он обещал, что скажет это (и священнослужителям!) — «не вем вас». А мы ему ответим: «Господи, но разве мы не сделали так много для Тебя?» — «Я не знаю вас, дружочки, не знаю, потому что не вижу, чтобы вы носили того, что ношу Я, — лентиона» (им Господь препоясался и омыл ноги ученикам на Тайной вечере). Он скажет: «Я не вижу, чтобы вы носили что-то подобное. Да, все вы безукоризненны, совершенны, ухожены, одеяния ваши отглажены. Вы все полны достоинства, чисты и правильны. Но лицемерны. Во всем этом вы фальшивы. Я же не имел такого достоинства, как вы».
Как ты явишь свою любовь, если ты «чист»? Как пойдешь помочь другому, если сам не запачкаешься вместе с ним? Если не преклонишься, чтобы омыть его ноги, которые в пыли и грязи? Как всё это у тебя получится? Как, если не потрудишься, ты сможешь навестить брата, живущего в одиночестве, далеко от всех, и отнести ему козинак, о котором он попросил?
Для этого нужна жертва. Нужен труд. Нужно презрение к себе. Нужна незаметность. Нужно место на периферии. Но ты же этого не хочешь! Ты хочешь быть в центре церковной жизни. Ты хочешь иметь имя, славу, статус. А Христос какое отношение к этому имеет?..
Сейчас я должен закончить говорить и покаяться. Если хочешь, покайся и ты. Только ты должен сперва подумать, в чем ты раскаиваешься. А не так просто — покаяться без оснований. Скажи конкретно: «Ту возможность, которую Бог мне дал, я в жизнь не воплотил, не употребил ее на благо. Отныне то, к чему меня призвал Христос, я буду делать». А не так: расплывчатое покаяние ни о чем, когда я каюсь на эмоциях. А в чем ты каешься? Если ты каешься в конкретных вещах, то потом ты исправишься в конкретных вещах. Иначе мы так и останемся христианами теории и эмоций…
Давайте переживем прекраснейшее чудо — на опыте каждодневно воплощать всё то, что сказал нам Господь относительно нашей жизни, нашей души, нашего тела, нашей повседневности.
О старце Георгии (Капсанисе)
Православие. Ru
http://www.pravoslavie.ru/71526.html
Я не знал блаженной памяти о. Георгия Kaпсаниса лично, также не был одним из его духовных чад. Но я читал его книги и несколько раз посещал величественный монастырь преподобного Григория – эту "детскую площадку" Святой Горы Афон (такое название дал обители старец Паисий Святогорец из-за особой простоты населяющих ее отцов).
***
Сделаю небольшое отступление от темы. В 1990 году я вместе с двумя друзьями в течение полутора часов беседовал с блаженной памяти старцем Паисием в его келье Панагуда. В этот момент к нему за советом пришел католик, который собирался обратиться в Православие. Я помню, что сказал ему отец Паисий: «Смотри-ка, чадо,по этой теме наиболее компетентен отец Георгий, старец Григориата. Иди туда и он поможет тебе. Последуй его совету. Он разбирается в этих вопросах».
***
Никогда не забуду персональный подарок, который мне преподнес покойный отец Георгий.
Однажды в ноябре (несколько лет назад), сразу по окончании одного из моих очередных выступлений на радио, я услышал его голос на автоответчике моего домашнего телефона:
"Здравствуйте. Я отец Георгий Капсанис, из монастыря Святого Григория на Святой Горе, мне нужен отец Андрей".
Услышав, что мне звонит настоятель монастыря на Афоне, я немедленно поднял трубку.
Отец Георгий сказал: "Я хотел поближе познакомиться со священником, который сегодня в радиопередаче говорил о Пресвятой Богородице".
"Но Вы, геронда, так близко к Ней. Вы живете в Саду Богородицы. Вы позвонили мне, чтобы поддержать меня своей любовью?"
И он говорил со мной несколько минут. Говорил с любовью и уважением. Рассказал, что имеет обыкновение слушать мою передачу в своей келье (когда у него есть такая возможность). В конце нашей беседы он пригласил меня посетить монастырь Григориат и побеседовать с ним лично.
Я прихожу к выводу, что каждый отдельный человек значим для нас в той степени, в какой он смог оставить след в наших сердцах, как нас затронула его личность, его принципы, благородство и тонкость душевной организации. Есть мелочи, казалось бы, незначительные, но в них проявляется все богатство и глубина человеческой натуры.
Вот и в моей памяти остался особый след и впечатления об отце Георгии. Он был человеком, который умел чтить, уважать и любить младших, забытых и бедных, вдохновляя их и заставляя каждого почувствовать, что он что-то из себя представляет.
Я узнал сегодня, что на похороны отца Георгия пришло множество монахов-отшельников из калив и скитов.
Дело в том, что отец Георгий имел обыкновение отправлять им подарки, продукты и другие необходимые вещи. Также он направлял на их престольные праздники певчих, оказывая им тем самым духовную поддержку и посылая знак уважения.
Старец Георгий нашел, в чем смысл жизни: в любви к Богу и людям.
Помолись и ты, дорогой читатель, хотя бы на краткое мгновение об упокоении его души.
И попроси его, чтобы он послал оттуда, где он теперь пребывает, дар любви и тебе.
***
Понятно, что невозможно перечислить всех заслуг старца Георгия. Он был образцом священнослужителя, выдающимся оратором, пламенным православным богословом, помощником и другом многодетных семей, поддержкой студентов, благотворителем, утешителем бедных, человеколюбивым духовником и т.д.
***
Но каждый помнит то, что касается его лично.
Как с Господом нашим Иисусом Христом. Богородица особенно помнит распятие Спасителя, Петр вспоминает Его взгляд, Иуда - то, что Он поручил ему сбор пожертвований, грешница - то, как помазала Ему ноги, слепой, что Он даровал ему свет.
Вот что я имею в виду - каждый из нас смотрит на другого через призму себя. Мы не можем абстрагироваться от этого.
"Другой" это не просто кто-то, кто сам по себе, он всегда воспринимается нами через особый фильтр – наши глаза.
Этот «фильтр» является абсолютным и непременным. И я думаю, что это неплохо. Потому что по-другому быть не может.
Нервы являются скрытым эгоизмом
Православие. Ru, 30 июня 2014 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/71805.htm
Перевел с болгарского магистр Виталий Чеботар.
Какой-то человек сказал старцу Паисию:
— Весь день я сплю.
На что тот ответил:
— Ничего страшного, пока ты спишь, не грешишь.
Что за люди эти святые — даже ошибки, грехи и сумасбродства, которые мы им раскрываем, превращают в благую мысль, потому что они смиренны. Смирение дает им возможность смотреть на все красиво, склонять голову и не вести себя надменно, как мы, говорящие:
— Послушай, что я тебе скажу! Это оставь! То исправь!
Нет, святые тебе ничего не говорят, ничего не требуют, ничего не ищут, только от себя требуют всего, себя порицают и наказывают, борются. Они любят всех остальных людей и преклоняются перед всеми. На меня произвели впечатление слова святителя Нифонта Константинопольского: «Когда ты на кого-то смотришь, мысленно упади ему в ноги и поклонись». Можешь ли ты наклониться? Наклониться, как это делают пшеничные колосья? Когда пшеничный колос вырастет и накопит зерно, он становится тяжелым и наклоняется. И, глядя на него, ты говоришь:
— Есть зерно, есть содержимое.
Если у тебя есть содержимое, ты наклоняешься, а когда содержимого нет — тебя ничто не клонит к земле, и ты летишь в облаках. Но ты хочешь видеть себя, хочешь отличаться, как пшеничный колос в начале своего роста, скажем, в своем младенческом возрасте. Таков, например, юноша, который красив, но эгоистичен, трудно смиряется, потому что он высокого мнения о себе, он навязывается, хочет быть замеченным и услышанным…
Поэтому великое дело иметь смирение, просить смирения от Господа, преклоняться перед Господом, дабы Он нас видел смиренными и благословлял нас. Давайте будем очень осторожными, потому что, в конце концов, гордость есть наша самая большая проблема.
Для меня самой большой проблемой является мой эгоизм. Что ты говоришь? И у тебя тоже? Да, я это знаю. Я понял, что это касается и тебя. Если ты задумаешься о моих и твоих проблемах, то поймешь, что во всем, буквально во всем виноват наш эгоизм. Может быть, ты возразишь:
— Ну хорошо, а чем же я так провинился, что заболел? Неужели из-за эгоизма я заболел?
Нет. Наверно, ты заболел не из-за своего эгоизма, хотя эгоизм поражает и тело, но тот протест из-за болезни, который в тебе есть — это опять проявление эгоизма. Потому что если бы ты был смиренным, то и болезнь воспринимал бы правильно. Понимаешь это? Потому что сама по себе болезнь не проблема, вопрос заключается в том, как человек ее воспринимает, как ее толкует, принимает ли ее.
Если ты во всем ищешь вину, если всем недоволен, это происходит, потому что тебе не хватает Христа и смирения
Во всем виновато твое «эго». Если ты во всем ищешь вину, если жалуешься, если всем недоволен, если ропщешь на свою жизнь, если тебе чего-то не хватает, и ты чувствуешь скорбь — это происходит, потому что тебе не хватает Христа и смирения. Не хватает смирения, но зато много эгоизма.
Кто-то спрашивает:
— Как это могло случиться? Откуда такая напасть?
Отовсюду. Отовсюду можешь упасть в пропасть эгоизма. Никто не укажет тебе безопасный путь. Беда может прийти откуда угодно. Как поезд может сойти с рельс и влево, и вправо, такова и наша душа. Поэтому говорится, что мы в жизни проходим через множество ловушек, поэтому и поем во время Великого поста: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши?» Потому что приходят искушения и бросают тебя в сети эгоизма.
Дьявол больше всего хочет завлечь нас в ловушку эгоизма, как когда-то завлек наших прародителей, заставив их высоко ценить себя и считать свое мнение единственно верным. Так и мы повторяем вслед за ними:
— Как я говорю, так и должно быть! То, что я надумал, правильно! Так и должно быть! Все! Не хочу это обсуждать. Я настаиваю на своем мнении и — точка!
На самом деле, все мы страдаем от своего эгоизма, а больше всего страдаем от тайного эгоизма, который подлее и опаснее, потому что его не видно. Скрытая гордость больше всего вредит человеку. Потому что чем гордиться грешнику? Даже если он эгоист, то если он осознаёт свой грех, он будто говорит:
— Я стал посмешищем. В моем микрорайоне меня все знают. Все знают, что дома мы ругаемся, что я употребляю наркотики… Все знают, какой я плохой.
В отличие от этого человека тебя считают хорошим. У хорошего человека более коварный эгоизм, потому что он не проявляется открыто. Тот, кто отчаянно грешит на глазах у всех, добивается того, что люди презирают его и гнушаются им, и это — его шанс. Потому что, когда люди отворачиваются от тебя, тебя любит Бог. Понимаешь ли ты это? Что Бог любит грешника, от которого ты отворачиваешься.
Когда ты видишь на улице кого-то, открыто согрешающего, ты возмущаешься и говоришь:
— До чего мы дошли? Что это за общество? Что за люди?
Своим презрением ты выливаешь на него ушат грязи и таким образом смиряешь его. Ты проигрываешь, а он выигрывает. Ты проигрываешь, потому что отворачиваешься от человека, чей эгоизм виден. Ты проигрываешь, потому что отворачиваешься от человека, который имеет какую-то видимую гордость. А когда же ты увидишь свою собственную скрытую гордость? Гордость, которую никто не видит? О ней знаешь только ты. И Господь. Возможно, знает и твой духовник, если он когда-нибудь успеет тебе что-то сказать, слегка касаясь того, о чем тебе неприятно слышать, касаясь тех мест, где ты испытываешь боль.
Люди презирают грешников, отворачиваются от них, и в этом людском презрении грешники умываются от грехов. Но знаешь ли ты, от кого должен отвернуться скрытый эгоист — так называемый хороший человек?
От самого себя — это будет его умыванием. Если ты отвернешься от своего эгоизма, то умоешь свою душу. Тогда ты сможешь себе сказать:
— Вот, люди считают меня хорошим человеком! А я стыжусь самого себя! Я чувствую отвращение, глядя на себя! Они называют меня хорошим человеком, но я знаю, какой я обманщик и лицемер. Они просто не знают, не могут знать о моих страстях, о моей немощи, о моих пороках, о моей тайной жизни, о моих словах, о моих фантазиях, о жизни в моем доме, о том, как я отношусь своим к близким… Я совсем не таков, каким я кажусь. Я плохой человек.
Если ты не стыдишься своих скрытых дел перед окружающими тебя людьми, то это означает, что твои дела тебе нравятся. Поэтому ты повторяешь их. Некоторые люди жалуются своему духовнику:
— Знаете ли, батюшка, Ваши слова оскорбили мое честолюбие. Вы оскорбили мой эгоизм.
Нет ничего плохого в том, что оскорбят твое честолюбие и эгоизм. Не беспокойся о них. Когда оскорбят твоего брата, иди и помоги ему. Но когда оскорбят твой эгоизм, брось его, забудь о нем.
— Но как это сделать?
Брось свое раненое «я», оставь его, чтобы оно умерло. Полностью. И потом не совершай попыток реанимировать его. Не ходи к духовнику, чтобы он приласкал твой оскорбленный эгоизм, а, наоборот, пойди, чтобы его полностью умертвить; не стремись к тому, чтобы рассказать, как несправедливо с тобою поступили, а скажи:
— Я виноват!
Если ты ищешь оправданий, как воскресишь свою душу?
Мы имеем очень высокое мнение о себе, о наших достоинствах, о своем «эго». Некоторые люди жалуются:
— Мне не приходит вдохновение от Бога, я не чувствую Господа.
Но чтобы почувствовать небесное и божественное, человеку нужно сначала избавиться от своей «великой идеи», от ложного представления о себе, которое мешает понять идею Бога о человеке. Эгоизм полностью занимает наше воображение и мысли. Каждый из нас придумывает свои сценарии, имеет свои представления обо всем и в первую очередь о том, кто я, какой и чем выделяюсь на фоне других людей.
Смиренные люди — это очень хорошие люди, я бы сказал, что они лучшие люди на свете. Приятно встретить в своей жизни смиренных людей, чтобы взять сладость из их сладких душ, научиться у них покою, радости, тишине. Научиться смирению. Хорошо сделать что-то маленькое и смиренное, плохо делать что-то большое и эгоистичное. Хорошо сказать короткую молитву, потому что это ты можешь сделать, это исходит из твоего сердца, и это прекрасно. Эгоистично притворяться, что ты великий молитвенник, потому что люди смотрят на тебя и говорят:
— Посмотрите, как долго он молится!
Сделай что-то маленькое, но сделай это со смирением.
Есть некоторые люди, которые постятся только по средам и пятницам, по разным причинам они не могут поститься сорок дней. Тем не менее, у них есть духовная простота, смирение, они признаются, что они не справляются и даже говорят:
— Как я могу сравниться с вами, подвижниками.
Они со смирением называют тебя подвижником или подвижницей. Не удивляет ли тебя этот смиренный человек? Он удивляется, что ты постишься. Он восхищается тобой. Неужели это не удивительно? Возможно, кто-то скажет:
— Конечно, он удивляется мне, как же ему не удивляться, если я соблюдаю пост более сорока дней, а он всего два дня постится!
Если ты говоришь так, то ты потерял свою награду. Неужели ты не понимаешь этого? Чтобы заслужить награду, все надо делать со смирением.
Мы, христиане, говорим, что мы Христовы. На самом деле, чтобы быть Христовым, надо быть смиренным. Мы совершаем много хороших дел, но чаще всего из них ничего хорошего не получается, потому что от них не исходит аромат смирения, поэтому люди, которые находятся рядом с нами, не ощущают наше смирение. Смирение — это то, что благоухает благодатью, благословением Божиим, Божиим прикосновением, но мир через нас его не ощущает. Те, которые обладают смирением, сразу узнаются людьми. Мы, остальные, лишь говорим, говорим, говорим — все о хороших вещах, но без смирения.
Какой-то человек хотел стать священником и сказал себе:
— Прежде, чем я стану священником, я поеду в монастырь и останусь там, чтобы помолиться. Пробуду там 40 дней, как это сделал Моисей, как это сделал Христос, постясь 40 дней в пустыне.
Он пробыл в монастыре около 30-ти дней, и ему сообщили, что что-то случилось с его родственниками. Ему надо было вернуться домой, но он очень переживал. Он говорил:
— Что мне делать? Я же сказал, что останусь в монастыре на 40 дней. Поеду, а затем вернусь, чтобы выполнить свое обещание. Иначе что я скажу людям? Что был в монастыре всего 35 дней? Нет, я хочу пробыть здесь 40 дней, как Моисей и Христос, чтобы потом я мог говорить об этом людям и радоваться.
Тогда другой человек, мудрее его, сказал ему:
— Подожди, ты собрался стать попом? Попом, а не Папой!
Иными словами, прими все, как есть, будь смиренным. Священник должен быть смиренным, а это означает любить смирение.
Если ты должен пробыть 35 дней вместо сорока, и в течение этих дней ты сумеешь смириться и скажешь:
— Я не достоин быть здесь столько же дней, сколько Моисей и наш Господь. Но и те дни, которые я провел в монастыре, я только зевал, а не молился.
Это будут правильные слова, и ты обретешь награду. Тот человек хотел остаться в монастыре 40 дней, чтобы хвастаться. Чтобы потом рассказывать, что сделал что-то большое, как святые и подвижники и, следовательно, приблизился к ним. Это страшная вещь.
Я хочу тебе кое-что сказать — вообще не ходи подвизаться! Не нужно уходить на 40 дней в горы, чтобы подготовиться к чему-нибудь. Останься дома, ешь ту еду, что едят все остальные, положи в еду немного растительного масла; оно не помешает, только бы ты смирился, только бы немного ранить тот эгоизм, который присутствует в тебе. Потому что иногда пост без растительного масла может сделать человека еще большим эгоистом. Кто-то сейчас может сказать:
— Ты что? Пост ли отменишь?
Нет, не пост, а эгоизм. Ты знаешь другой способ? Если ты нашел способ упразднить свой эгоизм тем, что ты делаешь, то продолжай делать так! Ты уже блаженный. Но если от поста без растительного масла, или от аскетического подвига, который ты совершаешь, усердно молясь, или большой милостыни, которую ты раздаешь, если от всего этого ты ищешь похвалу и одобрение, значит в тебе присутствует эгоизм. И этот эгоизм проявляется во всем в твоей жизни и разрушает отношения с близкими, с детьми, с коллегами по работе.
Эгоизм проникает во все сферы твоей жизни, начиная с того, как ты сидишь, как одеваешься, как причесываешься, как ходишь, как говоришь. Какой-то человек говорил о старце Паисии:
— У этого человека огромное смирение.
Он сказал так, потому что однажды увидел, как старец Паисий очищает от кожуры апельсин. Неужели смирение видно в том, как ты очищаешь от кожуры апельсин? Да, видно. Поверь, эгоизм проявляется и в том, как ты чистишь апельсин. Знаешь, как? Когда ты держишь его в руках с таким выражением, как будто хочешь сказать:
— Ну-ка, принеси его сюда, я хочу немедленно его съесть.
А ну-ка, подожди, христианин, твой ли этот апельсин? Ты видишь его, но не думаешь о Божьем даре, не думаешь проявить благодарственное расположение духа и сказать:
— Слава Богу! Съем апельсин, чтобы освежиться.
Вместо этого ты говоришь:
— Я купил его! Это мои деньги! Я работал, а ты не работаешь.
Ты работаешь — молодец! Но этот апельсин — ты ли его сделал? Ты заплатил деньги. Но Кто дал вкус апельсину? Твои ли деньги это сделали? Кто дал ему цвет? Твои ли деньги? Знаешь ли ты, что такое витамины? Апельсин полон жизни. Следовательно, витамины дают тебе жизнь, жизненную силу. Кто тебе их дает? Неужели твои деньги?
Смиренный человек благодарит за все.
Каждое наше действие несет в себе или смирение, или эгоизм. Хорошо, чтобы смирение присутствовало во всем, начать с чего-то маленького и сделать это со смирением и естественно, а потом постепенно расширять круг своих действий.
Я не говорю вам, чтобы вы расслаблялись и не внушаю вам, что не надо ничего делать. Я говорю лишь о том, что не надо надеяться на добрые дела, которые мы делаем, и о том, что делать их нужно правильно. То есть, отдавать себе отчет, зачем и для кого мы это делаем. Ради Бога? Для себя?
Господь говорит нам, что мы не должны судить, а должны ревновать смирение святых и желать его.
Если бы ты была смиренной, ты была бы самым хорошим человеком на земле. Была бы самой хорошей женой на свете. Для мужа ты была бы его мечтой, драгоценным камнем, но тебе не хватает смирения. Не тебе одной. И мужьям его не хватает, и детям, и всем нам его не хватает. На самом деле нам не хватает не того, что мы видели в витрине магазина, не нового телефона или автомобиля, нет! Нам в первую очередь не хватает смирения. Если бы мы его имели, то по-другому смотрели бы на все вокруг нас, по-другому бы поступали, и в целом наша жизнь была бы намного лучше и гармоничнее.
Я знаю смиренных людей — молодых и старых, мужчин и женщин, которые не хотят слышать о себе хорошие слова, это им не нравится. Однажды я присутствовал на проповеди одного епископа, который был хорошим проповедником. Он прямо заявил своим слушателям:
— Если вам понравилась проповедь, и вы похвалите меня, я буду очень рад! Но не скрою, если вы скажете мне, что она вам не понравилась, мне будет неприятно это слышать, я буду страдать и целую ночь не смогу спать, думая об этом!
Мне понравились его честность и его смирение. Даже если то, что он сказал, было правдой, хотя я лично не верю этому. Но это признание своего эгоизма таит в себе зачаток смирения. Это значит признать в себе эгоизм и сказать:
— Я такой. Я эгоистичный.
Даже симпатичным становишься, когда признаешься в своем эгоизме, а не имеешь отталкивающий вид. Так что, имейте это ввиду, когда вас хвалят. Что вы получаете от этого? Неужели похвала вам дарит непрестанную молитву? Неужели похвалой ты меня сделаешь добрее? Неужели ты зажег мое сердце любовью ко Христу, потому что сказал мне:
— Молодец!
Ничего такого не произошло. Важно то, что Бог скажет о тебе, лишь это имеет значение.
Все, чем мы гордимся, является украденным — все прочитанное, услышанное сказано другими людьми раньше нас. Мы хвалимся чужими вещами. Похвала удовлетворяет наш эгоизм так же, как наркотик — усыпляет. Я не имею ввиду, что не надо говорить хорошие слова другому человеку; говорите, но не произносите лестную похвалу. Иногда кому-нибудь действительно необходимо одобрение, поощрение. Ребенка надо поощрять, когда он колеблется, когда видишь неуверенность на его лице, надо сказать ему:
— Молодец! Прекрасно получилось, мальчик мой! Молодец!
Сделай так один раз, два, три раза.
Но затем он начинает льститься от похвал. Это ничего хорошего не дает душе. То же самое происходит и у взрослых — мы начинаем важничать и все хорошее в нас умирает. Необходимо реально смотреть на жизнь, чтобы понять, что каждое благое даяние, каждый дар приходит свыше. Господь, который создал звезды на небе и все хорошее на земле, Он нас смиряет и дает нам, нашему разуму все хорошее здесь, на земле, для нашего просветления. Но все данное не является твоим. Что здесь является твоим? Твое тщеславие — пустая слава.
Тщеславие наполняет твою душу, ты не чувствуешь себя удовлетворенным тем, что делаешь, не можешь успокоиться, ты недоволен. Наверно, ты хочешь идти вперед? Остановись, убери эгоизм из своих действий, из всех своих движений, спрячься. Чтобы преуспевать в духовной жизни, в церковной жизни, ты не нуждаешься в рекламе, ты должен смириться, спрятать себя, как прячутся цикламены, хотя они так красивы. Тебе не нужна реклама. Когда Бог захочет, Он выведет тебя на поверхность. Когда Бог захочет, то приведет людей, и тебя, укрывшегося, найдут и покажут другим людям. В духовной жизни неуместно притворство. Смири свой эгоизм. И если ты примешь со смирением боль, которую другой человек тебе причиняет, то станешь добрее из-за этой боли и этой горечи. Потому что вместе с этой горечью ты проглатываешь Божью благодать, которая все делает слаще и превращает отраву жизни в эликсир.
Хочешь сесть на трон? Сядь на скамейку и скажи:
— Кто я? Кем я являюсь? Я слишком высокого мнения о себе.
Получил диплом? И что из этого? Половина Греции получают дипломы, и до чего мы дошли? Есть ли у нас смирение, есть ли у нас любовь? Стал ли мир лучше? Дипломы получили и те, кто разрушает мир. Разве его разрушают моя бабушка и мой дедушка? Нет. Мои бабушка и дедушка живут в деревне, они не умеют писать, но они не разрушили мир.
Естественно, получивший диплом человек не разрушил мир, но он эгоистично учился и эгоистично использовал свой диплом. Я не оспариваю образование, поскольку и мы получили образование. Но как хорошо полюбить периферию жизни, это презренное место там, где другие не обращают на нас внимание. Если мы пойдем и сядем на последнее место, то там мы найдем нашего Господа. Если сядешь на презренное место, увидишь возле себя презренного Иисуса. Это хорошо. И тогда Господь даст тебе Свою славу. Ты скажешь Ему:
— Неужели Ты здесь?
И Он ответит тебе:
— А где Мне быть? В центре ли? В центре не Я, а те, кому нравятся называть себя учителями, господами, а Я в конце. Если хочешь Меня найти, то ищи Меня там.
Когда будешь презираем и смиришься, когда будешь изгнан, когда другие растопчут твой эгоизм и оставят тебя в углу, то тогда ты найдешь своего Бога. Тогда почувствуешь Господа. Это прекрасно.
Давайте вести нашу борьбу. Сегодня у тебя будет такая возможность, если ты смиришься и скажешь: «Доброе утро!» — тому человеку, который тебе неприятен, ты проявишь любовь к тому, о котором ты спрашивал себя:
— Но почему я должен сделать первый шаг?
И ты сделаешь этот шаг, потому что так ты сделаешь свою жизнь слаще.
Если у тебя есть гордость и эгоизм, они тебя изолируют и от людей, и от Бога. Эгоизм является тем изолирующим материалом, который отделяет тебя от Бога, мешает соприкосновению. Благодать Божия не может войти в тебя, если в твоем сердце живет эгоизм. Эгоизм должен исчезнуть, и тогда на его место придет Христос.
Я говорю о плохом эгоизме, о нашем старом «я», которое должно исчезнуть, потому что существует и хороший эгоизм, которым мы обозначаем свое самосознание, индивидуальность, добродетель. Это то «я», которое даровал нам Господь. Христос говорит:
— Возлюби ближнего своего, как самого себя.
То есть, возлюби другого человека, как самого себя.
Следовательно, у меня есть «я», мое настоящее «я». Но мое плохое «я», то есть, себялюбие, страсти, нервы, эгоизм — это не мое настоящее «я», которое Бог дал мне, это не моя индивидуальность. Плохой эгоизм человека не несет на себе печати Господа, это мои собственные немощи. Мы должны их различать: я возненавижу плохой эгоизм, буду с ним бороться и его растопчу, потому что он мешает мне приблизиться к Богу. Хороший эгоизм я сохраню и буду развивать его в Боге.
Пусть уменьшиться лихорадка нашего эгоизма, потому что она затуманивает душу. Рядом с нами есть люди, которые сгорают от такой лихорадки: они буквально сгорают от безумия, они думают о том, как они будут выглядеть, как их будут слушать, как на них посмотрят. Они постоянно пытаются произвести впечатление и притворяются, стараясь быть такими, какими не являются. Потому что на самом деле мы не являемся такими, какими показываем себя, мы очень бедные, маленькие, незначительные.
Все вокруг учит нас смирению. Когда ты идешь на похороны и слышишь, как священник говорит: «Ты прах и в прах возвратишься» («Земля еси, и в землю отыдеши». — Прим. ред), — ты понимаешь всю правду. Ты прах, брат мой, ты прах и в прах возвратишься. Откуда ты пришел, туда и вернешься. Не твоя ли душа, бессмертная и вечная, которую Бог тебе подарил, смирилась при мысли об этом? На протяжении стольких лет ты заботился о своем теле, о своей внешности, удовлетворял свой эгоизм, и вот перед тобой конец. Не надо быть ни богословом, ни священником, даже и христианином не надо быть, чтобы понять, как ты устроен. Тление перед глазами у всех нас.
Каков ответ Церкви? Он прост. Ничего особенного, просто будь настоящим. Настоящий — значит смиренный, а смиренный — это тот, кто не имеет ложного представления о себе, не носит фальшивую императорскую одежду, а говорит:
— Я бедный человек. Поэтому я ношу одежду бедняка, чистую и скромную.
В то время как тот, кто притворяется богатым, а не имеет такую одежду, становится посмешищем. Эгоизм делает нас посмешищами в жизни.
Ты высокого мнения о себе и поэтому все время ругаешься, нервничаешь, ссоришься со своим мужем, хочешь развестись… В любом случае, не разводись. Сначала постарайся немножко бороться с эгоизмом. Оставь адвокатов, суд и взгляни на себя, на свой эгоизм, также и на его эгоизм, но особенно на свой эгоизм, что он натворил.
Мы все эгоистичны. Наша цель состоит в том, чтобы смириться. Нужно, чтобы я себя смирил, а не начал притворяться твоим учителем, ругаться с тобой и тебя исправлять. И чтобы ты смирил себя. Игуменья Гавриила говорит, что нервы являются скрытым эгоизмом. Почему ты нервничаешь? Потому что что-то не произошло так, как ты этого хочешь. Кто же этого хочет? Ты или я этого хочу? Нет. Твой скрытый эгоизм этого хочет и если не происходит по-твоему, ты сразу начинаешь нервничать.
Послушай, если ты нервничаешь, значит, ты эгоист, это так! Я люблю тебя, но я должен сказать тебе это. Это и меня касается. Когда я нервничаю, я нервничаю из-за своего эгоизма. Смиренный никогда не нервничает, чтобы ни случилось. Обещали тебе телевизор, а не принесли? Для этого должна быть какая-то причина. Зачем злиться? Почему я должен со всеми, окружающими меня, ругаться из-за этого? Сейчас это звучит логично, но в тот час, когда разгорелась страсть и ущемлен эгоизм, тогда все идет вкривь и вкось.
Какой-то священник — его звали Савва — приехал на Синай. Он отправился туда, чтобы уединиться на некоторое время. Он считал себя хорошим духовником, но был тщеславным. В день приезда его поселили в келью. Вечером бедуины что-то делали и несли какой-то большой предмет. Необходимо было его отнести на гору, все вместе они его держали, напрягались, когда его несли. Чтобы координировать друг друга, они в один голос говорили:
— Сауа! Сауа! Сауа!
Они повторяли эту фразу, тем самым координировали друг друга и держали предмет, вес которого легче распределялся между всеми. Батюшка Савва услышал в своей келье эти слова. Тщеславие его разгорелось, и он сказал:
— Вот, и здесь уже узнали обо мне! Смотри! Меня и здесь знают, зовут меня: «Сауа! Сауа!»
Он вышел на улицу, увидел какого-то человека и спросил у него:
— Послушай, я удивлен, откуда вы узнали обо мне?
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — ответил ему тот человек, — мы не слышали о вас.
Тут батюшка обиделся:
— Вы не слышали обо мне? Меня зовут Савва, я получил диплом, выступаю с беседами!
— Простите, батюшка, никто вас здесь не знает. Они бедуины. Они не знают вас.
— Но они кричали: «Сауа! Сауа!»
— Они кричали «Сауа», а не Савва, они несли товар и вообще не думали о священнике.
Каким разочарованием и огорчением были для батюшки эти слова, а другой человек смеялся и думал про себя: «Батюшка, ты сюда приехал, чтобы уединиться, чтобы смириться, а с первого дня твой ум так сильно превознесся, только потому что они кричали: „Сауа“?»
Мы становимся посмешищем, потому что ослеплены эгоизмом. Мы считаем себя великими, а мы настолько малы перед Богом! Когда ты это поймешь, тогда ты станешь великим, тогда ты успокоишься, потому что будешь жить в истине. Тогда тебя действительно исполнит правда Божия. Тогда ты будешь иметь внутреннее равновесие, будешь знать, кто ты, будешь знать свои границы. Это принесет покой и тишину в твою душу. Не бойся сказать:
— Я простой человек. Я мало могу сделать, но мне это не мешает, я довольствуюсь и малым, потому что Бог мне столько дал, и я не стараюсь казаться тем, кем не являюсь на самом деле.
Например, какой-нибудь смиренный ученик, когда услышит вышесказанное, подумает:
— Ведь я действительно имею добродетели, которые из-за своего эгоизма я не использовал! Мне необходимо еще читать, потому что у меня есть добродетели, которые мне дал Господь, которые нужно развивать, но я эгоистичен и ленив, я не читаю, а мне необходимо еще читать и учиться.
Однако эгоистичный ученик воспримет все по-другому и скажет:
— Видишь, что ты сказал? Не нужно себя заставлять, не нужно мучить себя, представляясь тем, кем не являешься. Значит, если я не могу сделать ничего большего, не дави на меня, не требуй, чтобы я сейчас читал, я и так делаю, что могу!
В приведенном выше примере я хотел показать вам, что любую вещь можно понять превратно. То есть, необходимо смирение и для правильного понимания поучения.
Сам Господь является Смирением. Поэтому иметь смирение — значит иметь в себе Христа. Прекрасно жить на этом свете, имея смиренное сердце, имея в своем сердце Самого Господа, Который тебя утешает, успокаивает. Будешь жить среди волков, как говорит Господь, будешь овцой и не поймешь, что около тебя — волки. Волки ничего тебе не сделают. Они захотят тебя схватить, разорвать и не смогут тебя тронуть, потому что Господь будет держать перед тобой щит — Его святое смирение, которое тебя поддержит, покроет, сделает тебя красивым и защитит.
Давайте подвизаться, чтобы Господь дал нам от Своего смирения, ибо Он сказал:
«Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29).
Я вернулся с Афона
Православие. Ru, 4 августа 2014 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/72691.htm
Перевела с новогреческого Александра Никифорова.
Я опять на несколько дней уехал на Афон. Несколько дней я отсутствовал… четыре-пять. Я уехал немного очистить свой ум. Я уехал успокоиться и восстановить душевное равновесие. Я уехал отдохнуть, обрести себя и снова прикоснуться к моему Господу. Теперь я вернулся. И подумал, что сегодня не буду говорить на ставшие привычными темы, а расскажу лучше что-то новенькое: поделюсь свежими воспоминаниями, свежими впечатлениями из этой недолгой поездки — паломничества на Святую Гору. Я расскажу о том, что меня поразило.
Как прекрасны были эти дни без телефона, e-mail᾽а, телевизора, новостей, радио, журналов и газет, без всего подобного! Ум очищается. Мой ум очистился всего за несколько дней. За несколько дней успокоилась моя душа. Как прекрасна эта реабилитация! Ты понимаешь, что здесь, в миру, мы живем ненормальной жизнью. Только не завидуй мне, слыша всё это! А-то некоторые говорят: «У тебя есть возможность, потому ты и едешь», — а уехать ведь не так-то просто (имея в виду, что и мы бы хотели взять отпуск, но не можем оставить свои обязанности, людей, которые в нас нуждаются). Невозможно исчезнуть бесследно, живя в этом мире. И всё же временный отдых необходим. У каждого существует потребность в отдыхе, и надо отыскать немного времени для него.
Тот, кто может, пускай отправится на Святую Гору, другой — к себе на дачу, восстановиться душевно, третий в паломничество, и так умиротвориться. Сам Господь, когда Его ученики вернулись из миссионерского путешествия, в которое Он их посылал, сказал им: «Придите вы сами… и почийте мало» (Мк. 6: 31). Отдохните немного. Человеку нужен отдых. Отдыхая, ты понимаешь, насколько противоестественной стала наша жизнь в городах! Сколь нездоровым сделался наш ум! Мы теряем голову от непрерывного шквала новостей, событий, информации и сами не отдаем себе в том отчета. Более того, мы ощущаем потребность в подобном безумии, и без него нам дискомфортно!
А я хочу тебя спросить: ну что такого случилось со мной за эти дни, когда я вообще не смотрел телевизора, не видел новостей и ничего не знал о том, что происходит? Не зная о том, что творится в мире, я молился о мире словами молитвы: «Господи Иисусе Христе, помилуй мир Твой». Я не знал о последних событиях и их развитии. А зачем мне было знать все подробности? Они и так известны: проблемы, еще раз проблемы, войны, экономический кризис, трудности, болезни, землетрясения, наводнения. Разве мы не в курсе? Разве не одно и то же приключается постоянно? Разве не одно и то же повторяется изо дня в день, и мы узнаем об этом, но ничего не делаем? Ведь ты слышишь обо всем этом, а не молишься! Там я не слышал, не знал, не получал новостей через мозг, но имел извещение от Бога через сердце и молился об этих людях, об этих ситуациях и т. д. Здесь, в городе, мы слушаем новости, и они проходят, едва касаясь нашего сердца, нашего ума. Затем они уходят, теряются, а мы реально заболеваем.
Жизнь, которой мы живем, противоестественна. Мы пьем ненастоящую воду и дышим нечистым, несвежим воздухом. На Афоне же всё непорочно и первозданно — там всё подлинное, настоящее и прекрасное! Очищаются легкие твоего сердца и твоей груди. Ты пьешь воду, она тебя освежает, и ты насыщаешься подлинностью вещей. Чистую воду, из журчащих ручейков, стекающих с гор. А воздух!.. Ты вдыхаешь настоящий кислород, ты вдыхаешь йод моря! Ты глядишь на море, широко раскрыв глаза, и тебя переполняет радость! А в городе ты смотришь по сторонам, и твой взгляд натыкается на многоэтажные коробки, на колонны, на асфальт, на светофоры. Здесь — будоражащие шумы. Там — безбрежный покой! Ты слышишь пение птиц, ты видишь монахов, которые тихо выполняют свои работы, свои послушания. Неторопливый ритм жизни… Всё происходит неспешно. Приходит один кораблик в день, и ты себе говоришь: «Пойду его встречу». Всё происходит без волнения, без паники, без спешки. Как же это прекрасно! Как мне это нравится! Теперь, когда я вернулся в город, я говорю: «Как мне было хорошо там, с отключенным мобильным телефоном!» (Вот она, наша зависимость от смс-сообщений и звонков! Я нужен людям, они нужны мне, я должен встретить того-то, увидеть, не упустить!) Какое же это освобождение! Ты вновь обретаешь себя. Как это замечательно — снова стать самим собой, таким, каким тебя создал Господь! Ведь Он сразу поместил человека в спокойный ритм жизни, на природу.
Не думай, что я наслаждался всем этим бесконечно долго. Я сказал: речь идет о четырех-пяти днях. Это не так долго. Но так сильно! Польза, которую ты получишь, оставляет глубокий след в твоем сердце — след тишины и покоя. Как-то ночью я вышел из кельи, направляясь на службу (на службу монахи поднимаются в 3 часа), и посмотрел на небо. 3 часа ночи! На Афоне другие люди! Они пребывают в молитве! Я смотрел на небо, усеянное звездами, дивными звездами, которых из-за смога в городе не разглядеть. И не проснуться в городе в такую рань. Там у тебя просто нет стимула так легко подниматься на рассвете! А стимул — это группка людей, которых ты видишь: 40 отцов (или 50–60, в зависимости от монастыря), все они встают на службу, и один увлекает за собой другого, один вдохновляет другого, один воодушевляет другого, и тогда ты говоришь себе: «Я не один». Так и в кельях: там слышится шум от поклонов «кап-куп, кап-куп»… и кладут, и кладут поклоны монахи, молятся за весь мир, и ты спрашиваешь себя: «А что же я, неужели я буду бездельничать?»
Здесь горит огонь молитвы! Здесь сердца людей пылают молитвой! От них воспламеняешься и ты! Даже будучи лентяем или вовсе бесчувственным и безразличным человеком, ты встряхиваешься: «И я тоже буду молиться так, как молятся все!» Это ликующее торжество молящихся братий передается и тебе. Как чудесно было посещать те службы в 3 часа утра! На них я видел людей, очень значимых, очень святых, лишь одно воспоминание о которых сейчас дает мне силу. Только подумаю о них — и мысленно кладу перед ними поклон, лобызаю их руку и стопы и благодарю за то, что они есть. И только за то, что ты есть, отче, на Святой Горе, только за то, что ты есть, я хочу тебя благодарить. Ничего не делай, отче, кроме молитвы… Ты никогда не будешь строить домов, ходить на работу, приносит пользу, как принято говорить, обществу. Но твой вклад настолько велик, что, лишь подумав о тебе, я сразу воскресаю к жизни, пробуждаюсь от спячки, хочу исправиться и что-то сделать!
На Афоне я встретил одного старчика-подвижника. Монаха, который прожил на Святой Горе 50 лет и никогда не покидал ее. 50 лет он не ходил даже в другие монастыри. Ни на «панигиры» (престольные праздники. — А.Н.), ни на литургии, ни на агрипнии. Всё время он проводит в своем монастыре. 50 лет на одном месте. На этом месте он познал Бога и безостановочно творит молитву. Этот дар — непрестанного, неизменного поминовения имени Иисуса Христа — дал ему Господь. И он произносит слова молитвы: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя» — постоянно, денно и нощно. На этом месте он познал мир, то есть Бога, и в Боге обрел мир. Без того, чтобы идти в него (в другие монастыри). Мир он имеет в своем сердце. Ему не нужно никуда для этого уходить со своего места. Наоборот, люди приходят к нему, чтобы его увидеть (в прямом смысле слова «увидеть»). Он не говорит, не вступает в разговоры, очень редко проронит слово. И обычно уклоняется, избегает говорить о своем опыте. Однажды он рассказал мне, как его отправили в Фессалоники (кажется, потому, что он упал в обморок на клиросе). Отправили без его собственного желания. «Потому я и поехал, — сказал он, — что меня выставили. Сам же я и не выезжал и никогда даже не помышлял выехать со Святой Горы».
Он просил меня молиться о нем: «Раз ты, — говорит, — батюшка, а я простой монах, помолись обо мне, чтобы в другой раз, когда ты придешь, меня уже не было в этом мире. Я хотел бы уже уйти». Так и сказал: «Помолись, чтобы в другой раз, когда ты придешь, меня уже не было на земле, но чтобы мне быть рядом со Христом». Он говорил это и был счастлив. Он говорил это с радостью (а не жалобно и не печально), с жаждой подлинной Жизни, которая есть Христос!
— Ну что ты, — говорю я ему.
— Отче, — ответил он, — я действительно прошу тебя об этом, а не просто так говорю, мол, «помолись». Смотри, ну сколько лет мы проживем? И в чем цель нашей жизни? Разве не в том, чтобы приблизиться ко Христу? Я люблю Его и беседую с Ним целый день. Я хочу встретить Его, и это будет для меня самым большим счастьем. Вот теперь, когда я уйду в мою келью, может, Он возьмет меня отсюда? Ведь лучшего и быть не может, как уйти ко Христу, Которого ты любишь.
Мы уходить из этой жизни не хотим, ибо не любим Христа. А он живет в другой реальности. Его сердце обосновалось в раю.
Мы, остальные, уходить из этой жизни не хотим, потому что не любим Христа и нам приятна жизнь. Нам нравятся телевизионные каналы, сериалы, шоу, прогулки, еда. Эта жизнь нас зачаровала, похитила. Нас уловил в свои сети мир, и мы пустили в него свои корни. А тот старчик не пустил корней в эту жизнь. Он, живя здесь, живет в другой реальности. Его сердце обосновалось в раю. Вот что за человек!
Он говорил мне:
— Скажи об этом в миру, во время своих проповедей и бесед скажи об этом людям, чтобы они молились, чтобы повторяли слова Иисусовой молитвы. И сам повторяй: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Пускай все молятся этой молитвой. Почему они этого не делают? Ведь и в миру они могут просить Христа, называть Его по Имени, призывать Его благодать!
— Эх, — говорю я ему, — отче мой, так мне сейчас грустно уезжать от вас. Как мне здесь было хорошо.
— Нет, не говори так. Куда бы ты ни пошел, Христос повсюду. Я скажу тебе, как быть. Послушай! Ты приедешь домой, опустишь жалюзи и почувствуешь, что ты здесь. И делай то, что ты делал здесь. Что ты делал здесь? Молился. Молись и там. Ты можешь! Постился? Постись и там. Участвовал в агрипниях? Служи и у себя дома кратко агрипнию. И там можно. Читал духовную литературу? Читай и в миру. Опусти жалюзи и не думай, что ты сейчас у себя дома, в Афинах. А думай, что ты снова здесь, на Афоне, и всё, что ты делал здесь, делай и там. И так твой дом станет Святой Горой. Потому что имеет значение не место жизни, но образ жизни.
Замечательно сказано, не правда ли? «Опусти жалюзи и делай то, что ты делал и здесь». Это не трудно, это легко! Вот если я сейчас мысленно представлю, что я там, на Святой Горе, то что бы я делал там? Там я не был бы в состоянии стресса. Прекрасно. Значит, и здесь, дома, я не стану перенапрягаться чрезмерно. Это нечто такое, что поддается самоконтролю. Там я не совершал бы нервозных и поспешных поступков, значит, и здесь я могу их не совершать. Там я не говорил бы целый день по телефону — здесь тоже я могу этого не делать. Я могу отложить телефон в сторону и сказать себе: несколько часов или несколько дней я не стану разговаривать и побуду в тишине. Я в состоянии это сделать. Прилепляться нехорошо. Можно прилепляться ко Христу, к святым, но не к тем или иным местам, потому что это как если бы мы говорили Христу: «Господи, здесь Тебя нет, Господи, Ты меня обижаешь. Твое отношение ко мне, Твой Промысл, Твоя забота о мире — в них нет справедливости». Нет: Христос везде! Его любовь повсюду — и там, где я есть, я многое могу сделать для Христа…
После этого я побывал еще в одном монастыре, и там встретил юношу 18 лет. Он окончил школу и был «предпослушником», то есть послушником в том смысле, что хотел испытать себя[8]: выдержит ли он жизнь на Святой Горе.
Я спросил его:
— Что ты здесь делаешь?
Он ответил:
— Я послушник. Я пришел себя испытать и чтобы меня испытали (потому что понятие «послушник», «искушенник» именно это и означает: того, кто испытывает себя, понравится ли ему такая жизнь, но одновременно и понравится ли он им, тем, кто его испытывает).
То есть и ты сам смотришь, сможешь ли остаться в монастыре, но и другие тоже смотрят на тебя, смогут ли они тебя там оставить. В этом случае еще ничего не определено. Ты приходишь, проходишь испытание, не связывая себя никакими обязательствами, и никто тебя ни к чему не принуждает. Затем ты, если хочешь, уходишь, если хочешь, остаешься. Это стадия предподготовки и искуса.
Кто-то сейчас, слушая меня, говорит:
— Ну разве так можно? 18-летний ребенок! Это неприемлемо! Это легкомыслие! Его решения еще незрелы.
А я отвечу:
— Постой, прости меня. Моя мать вышла замуж в 19 лет. Разве ее поступок был незрелым? Моя мать меня произвела на свет, и ты приходишь и говоришь: «Дай Бог здоровье твоей матери за то, что она родила батюшку». Вот он, «незрелый» поступок, который совершила моя мать, то есть то, что ты называешь незрелостью, поспешностью…
— А, — скажет он, — ее решение незрелым не было.
Так я не понял: а ее решение (в том же возрасте) почему не было незрелым?
Я знаю очень многие пары, которые рано поженились, а после раскаивались в этом, не знали, что им делать. Просто в нашей жизни бывают мгновения воодушевления, когда мы принимаем решения. При этом большинство из нас, когда мы видим, что кто-то рано женится, ничего не говорит (потому что так делают все). Мы не сетуем: «Ах, как рано он женился». Когда же кто-то с ранних лет желает посвятить себя Богу, тут нас словно что-то задевает. Я (сказать вам правду?) вот сколько лет уже вижу выпускников школы, а впервые встретил юношу, который 18-летним пришел на Святую Гору (такой молодой!). Других не встречал. За столько лет это первый пример. Это исключение. И более того — прекрасное исключение, благословенное. Исключение, которое показывает, что Бог вдохновляет и сегодня души и вкладывает в сердца молодых людей желание горячо возлюбить Христа.
Неужели же это плохо? Почему это так сильно тебя смущает? Я хочу тебя спросить: а ты разве сердцеведец? И знаешь сердце каждого человека: этот легкомысленный, тот незрелый?.. Погоди-ка: отец Порфирий в 12 лет отправился на Святую Гору, и сегодня все читают его книги, слушают его житие, и умиляются, и раскаиваются, и видят чудеса, сотворенные этим человеком, который с 12 лет (не с 18, а с 12!) ушел на Святую Гору. И в еще более юном возрасте совершал духовные подвиги. Ты скажешь: «Да, но это исключение». Хорошо. Но кто тебе сказал, что этот юноша не станет исключением? Ты, который торопишься и признаёшь, что не являешься сердцеведцем, не можешь ведать того, что только Бог может, — знать тайны каждого человека.
«Или смолоду женись, или смолоду стрегись». Когда же кто-то делает второе и смолоду решает стать монахом, то происходит целая революция. Настоящий переворот! Но я убедился на своей жизни, что всё это в руках Божиих. И если что-то должно произойти от Бога, оно произойдет. А если оно не от Бога, то мир рухнет, но не произойдет! То есть даже если кто-то хочет стать монахом, этого не случится, если на то нет воли Божией. Что-то произойдет, помешает какое-то препятствие…
И сегодня у Бога есть многие, кто имеет тягу посвятить себя Ему. Но эту наклонность в наше время никто не возделывает, не приходит вдохновить молодых людей на то, чтобы они посвящали себя Богу. А как на самом деле прекрасно то, что мы так легко осуждаем: чтобы существовали люди, которые станут молиться за весь мир и переживать опыт старца Парфения Русского. Этот святой подвижник однажды сказал Богородице: «Матерь Божия, что это значит? То, что я стал монахом? Какой в этом смысл? Поведай мне сию тайну!» И Богородица ответила ему: «Знаешь, что значит то, что ты стал монахом? Это значит, что ты должен посвятить себя молитве за весь мир». Посвятить себя молитве за весь мир! Стать приношением за всё человечество. Чтобы я не мучился бессонницей (в миру), а отцы на Святой Горе бодрствовали бы и молились, отдавая мне свой сон. И когда я лежу в больнице, грешу, распутничаю, нищебродничаю, бедствую, переживаю развод или страдаю от той или иной болезни, чтобы они молились за меня. Ну неужели это так, по-твоему, плохо, чтобы люди посвящали себя Богу?
Не скрою, меня растрогал тот юноша, которого я встретил. И он ведь не один. Есть многие, желающие уйти в монастырь и посвятить себя Богу. Но этот ушел, лишь окончив школу. Ушел, чтобы испытать себя, сможет ли он остаться. И я не знаю, что он решит в конце концов. Не это главное. Потому что я сказал уже это тому, кто меня спросил:
— Послушай-ка, ведь тот, кто уходит из мира, чтобы стать монахом, пройдя искус, может через некоторое время раскаяться и покинуть монастырь. Разве это не будет провалом в его жизни?
— Отнюдь. Я не считаю это провалом. Я считаю это благословением Божиим. Каким? А таким, что он в течение четырех, пяти месяцев, сколько выдержал, оставался в монастыре, имея в своем сердце священное желание. И пускай он его не осуществил. Я всегда буду помнить, что этот человек жаждал приблизиться к вершине, высоко взойти на нее. Он поставил перед собой святую, благословенную цель. Он поставил перед собой цель божественную. Разве это плохо? Пусть даже… но он попытался! Он увидел свою меру выносливости, понял, что для такой высоты ее недостает, и смиренно сказал: «Не могу, я ухожу!» Ничего страшного! Молодец, что ты хотел, молодец, что ты стремился!
Другие стремятся к вещам суетным. Один целью своей жизни ставит купить автомобиль такой-то марки и для этого накопить денег. И это цель жизни?! И это то, что наполняет смыслом его жизнь?! Ужасно! И всё же человек этим живет. И никто не воспринимает его несерьезно. Никто не дерзнет ему ничего сказать, потому что вы схлестнетесь и просто рассоритесь. Другой целью жизни полагает поехать на Олимпийские игры. И это цель жизни?! Ну, хорошо, я его не осуждаю, но разве он делает в некотором смысле не то же самое, что и тот другой, цель которого возлюбить Христа и посвятить Ему себя всей душой?
Хороший урок преподнес мне тот юноша: в 3 часа утра он встает, идет читать полунощницу, живет в послушании, самопожертвовании, служит людям, работает, помогает. Он ухаживал за нами, подавал нам еду. А кроме того, он знал меня и говорит: «Отче, осталось сладкое. Я приберег его для тебя. Я так рад, что ты приехал». Это чудесно!
Прекрасные вещи происходят в Церкви. Неведомые многим, неведомые СМИ. И никогда о них не расскажет телевидение!
Прекрасные вещи происходят в Церкви. Неведомые многим, неведомые СМИ. И никогда о них не расскажет телевидение! Никогда оно не поведает нам о том, что еще не всё пропало и что есть на свете молодежь, которая желает в своей жизни прекрасного.
Там, в монастыре, я встретил еще одного человека, который рассказал мне свою историю, задевшую меня за живое. Он со смирением поведал мне о своей жизни (я знал его раньше) и сказал:
— Я был миссионером (я не помню, где: в Заире в Африке или где-то еще). И вот, когда я был в миссии, мне сообщили из монастыря, что надо возвращаться. Зачем? — Я был нужен в монастыре. А я очень любил миссионерство. Мне очень нравилось мое дело. Но мы, монахи, живем в послушании. В послушании у своего духовного отца. Мы не имеем своих прав, чтобы сказать: «Я хочу то-то, или требую, или буду добиваться, или лезть из кожи вон». То есть такое рвение есть страстное прилепление: я сильно этого хочу и не могу с этим расстаться. Вот что значит такое рвение: не могу без чего-то. У нас такого нет, мы всё можем оставить, если нас об этом попросят. Я не скрою, отче, мне очень нравилась миссия: видеть, как люди тебя слушают с широко открытыми глазами, разинув рот, как они впитывают слова Христа, как люди крестятся от мала до велика, сжигают книги о магии. На твоих глазах там происходят чудеса Христа. Ты видишь жажду людей, свершение евангельского слова на их душах. И радуется твое сердце. Ты радуешься, что служишь славе Христовой, что люди любят тебя и ты любишь их, что ты привязан к ним, потому что там ты даже кушаешь с ними вместе. И вдруг! Из монастыря здесь, в Греции, тебе говорят, что ты должен вернуться назад (!..) Я все оставил и уехал.
Я спросил:
— А когда вы снова едете в миссию?
Он ответил:
— Я больше не поеду. Мне сказали, что туда возвращаться по некоторым существующим на то причинам не нужно.
Он рассказывал мне об этом, а лицо его…
— Отче, не огорчайтесь!
— Я не огорчаюсь, я просто говорю.
Я был взволнован. А он нет: спокоен и рассудителен. Я представил на его месте себя: если бы со мной поступили так же, я бы страшно расстроился. Из-за чего? Из-за того, что сломали мою мечту, разрушили мои планы. И потом (те, кто разрушили мои планы) мне говорят: «Чего ты хочешь — вот это? Нет! Ты будешь делать вон то». И каждый монах отвечает: «Ладно, у меня своих планов нет». — «Но разве там тебе не нравилось?» — «Нравилось, но теперь мне понравится на том новом месте, куда меня поставят».
Когда я вернулся со Святой Горы, мне позвонила одна женщина и стала рассказывать, как они с мужем ссорятся из-за того, что один не может пойти навстречу другому и отменить свои планы ради другого. Каждый из них хотел поступать по-своему. Ну разве это не страшно?
То, что переживают монахи как каждодневное упражнение, подвиг и реальную действительность (большинство испытали это на своем опыте), — это ничего не требовать для себя. Ты будешь священником. Буду. Ты не будешь священником. Не буду. Ты пойдешь и будешь, скажем, ловить рыбу для монастыря, а потом нести послушание в библиотеке. Да, мне нравятся рыбки. Мне нравится море, его пучина. Мне нравятся удочки. Мне всё нравится. Прекрасно, и пускай тебе нравится всё! Это смирение, эта готовность к изменениям размягчит твою душу, ты сможешь легко к ним приноравливаться, не будешь таким твердолобым и требовательным. Если бы это (послушание) было и у нас в городах, то супружеские пары были бы очень счастливыми, а семьи радостными. Люди уступали бы один другому.
Отказ этого монаха от своего желания стал мне добрым уроком.
Я сказал ему:
— Отче, я хочу, чтобы ты знал: твоя миссия продолжается… теперь на другом уже уровне! Твой поступок увидели и отцы в монастыре (они же осведомлены, чем ты занимался), и другие люди, и в миссии тоже об этом узнают: ты вернулся не потому, что имел к кому-либо неприязнь, или с кем-то поссорился, или не хотел продолжать, а потому, что более всего желаешь исполнять волю Божию, явленную через твоего духовного отца. Это великое служение! Ты и меня сейчас катехизируешь, и по отношению ко мне ты совершаешь миссионерское служение. Покинув миссию в Африке, ты остаешься миссионером. Потому что ты молчишь, когда тебе есть многое что сказать. А если говоришь, то о чем? Твои слова — это: «смирение», «послушание», «любовь к Богу», «жертва», «полагаюсь на Бога», «вверяю себя Ему», «успокаиваюсь». Ты, как говорят святые, подобен шару, который, когда его катишь по поверхности, по земле, катится в любом направлении. У него нет углов, которые могли бы ему помешать. Куда его катят, туда он и катится. Ты тоже научился этому и подобен шару в руках Божиих. И Господь катит тебя туда, куда захочет, а ты не сопротивляешься. Ты словно осенний листочек, упавший на двор. Ветер взметает сухие листья, и ты видишь, как они перекатываются так-так-так, переворачиваются, переворачиваются и где-то останавливаются. И потом снова порыв ветра их поднимает и несет дальше. Эти листочки не имеют никаких притязаний, не идут наперекор дыханию Божию, дуновению этого ветерка.
Монахи именно так живут. Хорошие монахи. А если кто-то подвизаться не хочет, он и в монастыре может быть напористым и требовать: «Нет, я хочу то-то» или идти обходным путем, чтобы достичь своей цели. Но сейчас мы говорим о человеке, который подвизаться хочет. И — я не обманываю тебя — лицо этого человека совершенно безмятежно. Мне бы всякий раз не хватало такого душевного равновесия. Поэтому меня оно восхищает. Я тоже хотел бы реагировать, как он, когда что-то отменяется в моей жизни. Ведь если ты что-то делаешь для Бога, то прилепляешься не к тому, что ты делаешь, но к тому, «другому» (послушанию. — А.Н.), о чем мы сказали… Если Ты хочешь, чтобы я отправился в миссию, то я отправлюсь ради Тебя. Моя радость — это не миссия ради миссии, но миссия ради того, что Ты этого хочешь. Через миссию я являю свою любовь к Тебе. Но если я знаю, что Ты хочешь, чтобы я любил Тебя через возвращение, чтобы я сел в самолет (сказал мне тот монах, который собрал свои пожитки, свои вещи и вернулся), то я стану любить Тебя так! Потому что для меня главное — любить Тебя независимо от того, как Тебя любить!..
Помню, однажды я поехал проводить беседу, и произошла накладка (людей не проинформировали). Ответственные всё организовали, а сообщить народу о дате встречи забыли. Я ехал туда и дорогой радовался — я не знаю, то ли я радовался от того, что буду говорить о Христе, то ли от того, что буду выступать. Это две разные вещи. Одно — когда ты идешь что-то делать именно во славу Божию, а другое — потому что тебе приносит удовлетворение то, что ты делаешь. И вот я еду на эту беседу. Прихожу в условленное место, а там никого нет! И успокаиваю себя: подойдут. И вот появляется священник и говорит:
— Отче, никто не придет. Прости меня, мы никого не предупредили.
Я спустился с неба на землю… и говорю (про себя): «С вами всё в порядке? И что это вообще такое! Я проделал длинный путь, чтобы провести эту беседу, а на нее никого не пригласили!» Внешне я, конечно, улыбался и успокаивал его:
— Ничего страшного, не переживайте! Что теперь поделаешь! Произошла ошибка.
Внутри же был весьма раздражен… А если бы я в самом деле любил Бога и только Его, то должен был бы подумать: «Господи, Ты так захотел, так и случилось».
Вот и еще одна подлинная причина случившегося: Бог хотел уберечь тех людей от моих слов, полных эгоизма, себялюбия и самолюбования. Лучше вечер провести в тишине, чем слушать проповеди несмиренного проповедника. Так я должен был бы сказать себе, а не осуждать тебя. Ведь это так и есть на самом деле, но тогда мне это даже не пришло в голову. Вот о чем меня заставил задуматься тот монах, сумевший отказаться от своего устремления.
Добрый пример мне показали и другие монахи. Смиренные. На Святой Горе есть большое смирение, дорогой мой, это правда. Я часами думаю об отцах-святогорцах и прихожу в величайшее умиление только от того, что существуют эти фигуры, закутанные в черное, и ты даже не знаешь точно, кто из них кто. Ты видишь черный силуэт, проходящий рядом с тобой, и не знаешь, кто он. И ему неважно, чтобы ты это знал. Он человек, который любит Христа. И больше ничего. Он человек, который отсылает тебя ко Христу и показывает тебе Христа. И больше ничего. Зачем тебе знать, кто он? Как меня зовут, откуда я родом, сколько мне лет, на кого я учился… Пусть тебя не интересует ничего из этого. Я живу ради Христа! Если ты хочешь знать что-то обо мне, знай одно: я молюсь…
Один монах говорит: «Если ты хочешь что-то узнать обо мне, знай одно: если сейчас ты откроешь мое сердце, там золотыми буквами начертано имя Господа Иисуса Христа! Знай это! Больше ничего я не хочу, чтобы ты знал обо мне. Ничего другого».
Это хороший мне урок! Он доходит до самого сердца! Образы смиренные, лица благословенные, благодатные, святые, прекрасные, как того желает Бог!
Один раз, когда мы сидели и ели за столиком, я взглянул напротив себя. Там стоял еще один столик для рабочих-мирян, которые трудятся в монастыре. За ним я приметил одного, в такой шапочке, какие носят молодые люди, катаясь на горных лыжах. Этот юноша смотрел на меня. Но поскольку он был в шапочке, то я не мог точно разглядеть черты его лица и так и не понял, кто он. А он всё смотрел на меня…
Какое-то время назад в воскресение (прошло уже много — где-то около шести — месяцев с той поры) я встретил в церкви одну маму, мою знакомую.
— Как поживает ваш сын? Я давно — уже несколько лет — его не видел.
Мать разрыдалась:
— Разве вы ничего не знаете?
— А что я должен знать?
— Мой сын подсел.
— На что?
— На иглу.
— Да что вы говорите! Неужели правда?..
Я знал этого мальчика с ангельским, целомудренным лицом. Благословенный отрок, очень радостное создание.
— Оставьте, отче, для нас это настоящая трагедия. Он сбился с пути.
И она опять пустилась в слезы…
Я тоже был потрясен тем, что услышал. Я просто оставался после литургии в храме, чтобы поздороваться с некоторыми из прихожан перед тем, как уходить домой. Но этот разговор ошеломил меня.
Я говорю:
— А где я могу его найти? Я хочу позвонить ему.
— Вы не сможете найти его.
— Скажите мне, где он, и я пойду туда.
— Ну где ему быть, батюшка! Шляется по Омонии[9]!!! Там вы его найдете (если найдете).
— Он станет со мной разговаривать?
— Я не знаю, поймет ли он вас, сможет ли, будет ли его мозг не замутнен в тот момент.
Я встал и пошел. Я искал его там, на Омонии, где и раньше я видел таких, как он, наркоманов, которые падают прямо на тротуар, принимают дозу, действующую в течение нескольких часов, а они сидят с остановившимся взглядом и т. п. И вот я ходил и искал его повсюду, обошел все закоулки, но не нашел того, кого искал. И я спрашивал себя: что же теперь с ним будет? Я говорил: «Боже мой, помилуй это дитя». Ну как такое могло случиться?! Чтобы такой славный юноша и втянулся в наркотики! Как он мог сбиться с дороги! Я молился об этом юноше…
А теперь на Святой Горе, в трапезной монастыря, где я обедал и разглядывал сидящих напротив меня людей (как я уже говорил), на меня смотрел один человек. И когда я выходил из трапезной, он прошел передо мной. Он тоже не понял, кто я, но когда он (тот, кто смотрел на меня) оказался на близком от меня расстоянии, я его узнал. Это был он! Тот юноша, которого я не видел уже шесть-семь лет, а в это время он увлекся наркотиками. Я был потрясен!.. Смотрю на него, останавливаю и говорю: «Это ты?» Он воскликнул: «Отче!» И давай меня целовать. Он целовал меня так, как целовал бы своего родного отца, в щеку, а не так, как священника, благоговейно. Потому что этим детям, им недостает нежности, любви, тепла. Не то что бы этого не было у него в семье, но таким подросткам просто всегда недостает любви. И особенно теперь, когда они страдают. Он схватил меня за руку и не отпускал ее. Его рука дрожала, тряслась от… не знаю (это люди с расшатанной нервной системой). У него была такая чувствительность, что его рука дрожала, как у старенького дедушки. Я чувствовал эту дрожь в своей руке, в своей ладони, а он не отпускал меня.
Я спросил его:
— Как твои дела?
— А вы разве не знаете?
— Знаю и очень рад, что тебя встретил. Ты для чего сюда приехал?
— Я приехал сюда и здесь ищу помощи у Божией Матери. Я молюсь, хожу на службы, немного помогаю делать разные работы в монастыре, чтобы очистить свой организм, успокоиться и пережить то, что со мной случилось. Иногда я еду в город, но тогда снова втягиваюсь, возвращаюсь к прежней жизни, падаю, встаю…
— Знаешь, что я скажу тебе? Бог, Божия Матерь не оставят тебя. У тебя, как у каждого человека, есть свой путь в жизни. Не разочаровывайся. Не отчаивайся. Делай то, что можешь. И еще раз хочу тебе сказать: я рад, что встретил тебя здесь. Я искал тебя, знаешь где? На Омонии. И теперь я рад, что ты находишься в объятиях Богородицы, здесь, в Ее саду!
Он растрогался и спросил:
— Во сколько отходит ваш корабль?
— Сейчас уже отходит, в 10:20.
— Мы еще увидимся, я приду проводить.
И он пришел, чтобы провести со мной последние десять минут, чтобы сказать мне о том, о чем он не мог сказать все эти годы… чтобы наговориться за всё это время, что мы не виделись. Он побежал и принес мне фотографии своей семьи, своих любимых людей. Мы трогательно беседовали. Он смотрел на меня, просил меня молиться. Он целовал мою руку, пытаясь жадно ощутить тепло, и любовь, и нежность (и отеческую, и материнскую одновременно) — всего этого так недоставало этому юноше. И я говорил: «Христе мой, какое чудо!»
И я хотел позвать сюда одного тележурналиста (не называю имен), г-на N, с канала N, где непрерывно порицают, поносят, обвиняют Церковь… позвать его сюда и сказать: «Возьми интервью у этого юноши!» Приди сюда и скажи ему то, что ты говоришь всем, о Церкви и о монахах! Почему ты в самом деле так ведешь себя — поносишь, не любишь Церковь? Приходи сюда и расскажи ему. Знаешь, что он скажет тебе на это? Он скажет, что здесь я обрел цель и смысл жизни. И если бы я здесь не оказался, то я бы погиб, покончил бы жизнь самоубийством, сошел бы с ума, дойдя до крайнего падения. Вот она, Святая Гора, мистическая, сокровенная. Вот оно, приношение тех, кого ты никогда не услышишь на телевидении, на главных каналах, в новостях, потому что — ты и сам об этом говорил — это просто-напросто не продается. Но оно затрагивает человека за живое, и тогда он начинает каяться, выключит телевизор, и ты потеряешь работу. Что ты тогда станешь делать? Поэтому ты и сам говоришь: чтобы удержать аудиторию и иметь высокие рейтинги, надо давать в эфир скандалы, безобразия, грехи, хаос. А передо мной оправдываешься: «Так разве это не происходит на самом деле?» Происходит, но ведь происходит и хорошее! Есть и эти дивные проявления красоты, святости, здоровья в болезни, приношения в бессилии. Любви, горячего объятия и поцелуя, когда один чувствует необходимость в том, чтобы другой его обнял и проявил к нему любовь и нежность. Почему же об этом ты не рассказываешь? А всё это есть на Святой Горе.
Вот такую Святую Гору я полюбил. Вот такая Святая Гора тронула мое сердце, и я уехал преисполненный счастьем, силой, утешением, умилением, покаянием. Но эта поездка показала мне и мои проблемы. Кто-то сказал: «Всякий раз, когда я еду на Святую Гору, то выношу для себя нечто особое». Смотри, сколько разных вещей я рассказал тебе сейчас, увидев это всего за четыре-пять дней, проведенных на Афоне. И когда я добрался до аэропорта, откуда был мой рейс в Афины (я нашел дешевый авиабилет — я говорю об этом, потому что многие смущаются, если слышат, что ты возвращался на самолете, они считают, что ты отдаешь за билет сотни евро, а на самом деле билет стоил всего 35), ко мне подошли немцы, семейная пара, с коробочкой, в которой лежали их обручальные кольца, и обратились ко мне по-немецки, я не всё понял.
— Мы хотим, — сказали они, — чтобы ты благословил наши кольца.
Неужели они видели, что я возвращаюсь с Афона? Нет, они не знали, что я возвращаюсь с Афона, и я не знаю, почему именно ко мне они подошли в аэропорту.
Я поинтересовался:
— Вы православные?
— Нет. А тебя это смущает? Мы хотим лишь получить благословение. Разве плохо, если ты благословишь наши обручальные кольца?
— Я благословлю вас.
И я благословил кольца. Немцы с большой любовью простились со мной. А я про себя сказал: «Смотри-ка. В благодатном настроении я возвращаюсь со Святой Горы, прихожу в аэропорт и сажусь в ожидании рейса. Я хочу закрыться в себе самом и обдумать все дивные моменты, которые пережил, а тут внезапно кто-то, словно его что-то притянуло ко мне, подходит и просит благословения, говорит: у нас 50-летие свадьбы и мы хотим, чтобы вы нас благословили». Только я вышел со Святой Горы, и тотчас пришел ко мне некто испросить благословения. Я так это ощутил в своей душе: если ты на самом деле идешь к Богу и даже хотя бы совсем немного к Нему прикоснешься, то потом другие, когда ты возвращаешься, хотят приблизиться к тебе, даже если ты сам этого не ищешь, к этому не стремишься. Всё происходит только лишь потому, что ты стал человеком Божиим, хотя бы и немного.
Потом я сел в аэроэкспресс до Афин, чтобы ехать домой. Вошел наркоман, который достал бумаги и стал рассказывать всякое, что он прошел реабилитацию, что его показывали по такому-то каналу… и он хочет помощи. И я сказал себе: «Теперь не может быть и речи о том, чтобы я ему не подал!»
— Но, — посетовал кто-то, — он же эти деньги спустит на наркотики!
— Ну что ты такое говоришь! Разве Бог, Который дает ему жизнь, не знает, что делает?! Разве мы все не наркоманы? Ты, который по сто часов в день смотришь телевизор, разве ты не наркоман? А кто же ты тогда? Или ты, который по сто часов болтаешь по телефону? Разве это не наркотик для тебя — твоя болтовня?.. А тебя Бог наказывает? Нет! Так почему же я буду наказывать этого человека? И потом, неужели ты думаешь, что на те пол-евро, которые я подам ему, он пойдет и купит наркотики? Нет, мой дорогой. Я даю ему свою любовь. Священник — это любовь, это приношение. Я не могу ничего не дать ему, я не могу позволить, чтобы он прошел мимо батюшки…
И я опустил руку себе в карман в поисках мелочи. 20, 30 центов… и так набрал 50–60 центов и положил ему в ладонь. А он вместо того, чтобы уйти… прямо перед всеми людьми, в переполненном вагоне поезда стал целовать мне руку и не отрывал от нее своих губ. На виду у всего народа. И все видели наркомана, с раскрытыми документами, который целует руку священника, вернувшегося со Святой Горы, чего никто, однако, не знал. Но это знал Бог, и Он подошел к душе Своего чада и сказал ему, что это грешный священник (Бог это знает), но за ним кроется благодать Христа, Который есть Любовь, в Котором лишь Одном нуждаются люди. И он нуждается, и он получил благословение от этого грешного священника. И никому больше он руку не целовал. И ни перед кем другим не останавливался, как остановился перед священством, перед Церковью, перед Христом, Который необходим всем людям.
Вот это показала мне Святая Гора: если ты человек Божий, то имеешь многое, что можешь дать людям (и даже когда ты просто сидишь в вагоне метро, и едешь на работу, и ничего не делаешь). Важно само по себе то, что ты есть, то, что ты дышишь. Потому что дыхание твое благоухает именем Христовым. Повторяй простую молитву «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», сидя в вагоне метро на линии Маруси-Пирей — и ничего больше не делай, только тверди молитву. И это большая помощь, большое приношение, большое плодоношение. А другие люди пускай делают то, что хотят. Один подойдет, чтобы побыть рядом с тобой, другой подойдет поговорить, третий станет с тобой спорить, чтобы посмотреть, как ты будешь реагировать, и испытать тебя, настоящий ты христианин или нет. Всё же как прекрасно, что мы с вами христиане. Христос — это великая ценность!
Я желаю вам Божия благословения. Я желаю, чтобы благодать Божией Матери, благодать всех отцов-святогорцев, святогорских святых осеняла жизнь всех нас, и Богородица помогла всем понять, что Святая Гора повсюду (каждый дом, каждая комната может стать Святой Горой!), и главное, что нам всем в конечном итоге необходимо, — это Христос, Богородица и святые. И это утешение дает нам Церковь, теплое и настоящее.
Если ты увидел твоего брата, значит увидел твоего Бога!
Православие. Ru, 7 октября 2014 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/74139.htm
Перевел с болгарского магистр богословия Виталий Чеботар.
Осознаем ли мы, как мало мы знаем о своих предках? Совсем мало знаем об их жизненном пути, хотя сохраняем в себе черты всех тех людей, с которыми мы не были знакомы, которых никогда не видели, но которые живут внутри нас своими наследственными особенностями, своими генами. Вот, например, мой рост, цвет волос и глаз, то, как выглядят мои пальцы, мое тело, каковы мое душевное состояние и равновесие, мой характер, мое «я» — все это не только мое, не только моих родителей. Внутри себя мы сохраняем историю всех своих предков. Даже страшно становится, когда думаешь об этом. Мы — это не только то, что мы видим сейчас, в нас запечатлены и черты других людей, о которых мы не знаем. Не знаем, насколько они были связаны с Церковью, как сильно они любили Христа, в каких частях света они жили. Мы не знаем об их предпочтениях и интересах, об их знаниях, профессиях — мы не знаем о них почти ничего.
Когда мы общаемся с другими людьми, когда вступаем в контакт с кем-то — например, я разговариваю с тобой тут и сейчас, — на самом деле передо мной находишься не только ты. Передо мной находится все то, что есть внутри тебя, все наследственные черты твоих предков. И когда ты говоришь со мной, то напротив тебя оказываюсь не только я, но и все представители моего рода, все мои родственники, чьи черты я ношу в себе. Когда мы разговариваем с кем-то, то должны всегда помнить об этом, а мы обычно игнорируем это.
Тема общения с другими людьми является чрезвычайно деликатной, даже когда речь идет об одном человеке. Ты говоришь с ним одним, но, на самом деле, он не один. Общаешься с женой, но не только с ней, но и с ее матерью, с ее отцом, с ее братьями и сестрами, с ее дедушками и бабушками и всеми, чьи имена теряются в далеком прошлом. Если мы сумеем осознать это, то станем как-то терпимее, будем подходить к другим людям с большим пониманием, с большим снисхождением и симпатией. Осознание этой реальности поможет нам помнить, что каждый из нас имеет долгую личную историю, к которой необходимо относиться деликатно, с уважением, благоговением, с любовью и душевным благородством. Тогда мы сможем лучше понять собеседника, осознать, что многое в нем обусловлено наследственными чертами, и он не может вести себя по-другому. Если мы будем иметь это в виду, братья и сестры, то будем гораздо более уступчивыми, более внимательными и терпеливыми при общении с другими людьми.
Мне кажется, что, в конечном счете, одной из самых сложных вещей в мире является общение с близкими людьми. Чтобы выстроить его, необходимо увидеть, как жизнь каждого переплетается с жизнями других людей, как камушки на берегу, где один камушек трется о другой, где один может или не может терпеть другого, где один связан с другим. Это происходит и в семье, и на работе, и в монастыре, где кто-то живет с братьями и сестрами, с детьми в школе, с коллегами на работе.
Наши отношения с людьми так красивы, когда наполнены любовью, и тогда в душах зарождаются счастье, радость, мир, веселье. Но когда отношения не приносят радость и спокойствие, тогда они становятся тяжелыми и драматичными. Тем не менее, если в нашей совместной жизни с другими людьми мы будем постоянно помнить то, о чем сейчас говорим, думаю, что и эти сложные отношения каким-то образом станут более легкими, более сносными, у нас будет больше сил, чтобы справиться с трудностями, возникающими при общении. Ведь так мы можем объяснить себе некоторые необъяснимые состояния своих родственников, если не сердцем, то разумом.
Когда мы возмущаемся поведением близкого человека, мы часто понимаем, что это не только его личное решение, но и внешнее влияние, потому что существуют наследственные факторы. Возможно, подобное поведение не является на сто процентов его волей, его желанием, может быть, в этом человеке есть некоторые вещи, которые он не может контролировать. Такой пример был перед его глазами в детстве. Таким был его отец, так повлияли на него родители, такой у него характер. Думая так, ты лучше объяснишь себе поведение другого человека и будешь легче общаться со своим братом. Давайте я не буду говорить теоретически.
Авва Дорофей рассказывает о том, как в порт одного города прибыл корабль, на котором находились маленькие дети. Маленькие дети-сироты, брошенные, без родителей. Их привезли, чтобы продать. Разве это не драма? Представьте себе картину — несчастные дети, которые еще не начали жить самостоятельно, из детского сада (если можно так выразиться), они еще ничего не знают, ничему не научились. Они смотрят на тебя и смеются. Они не понимают, что ты плохой человек, не понимают и улыбаются тебе. Может быть, ты злой, лукавый человек, преступник, а они протягивают тебе свои ручонки и хотят тебя поцеловать — маленькие, невинные дети. Сердца, в которых еще ничего не написано. Только то, что они унаследовали от своих предков, которых они не знают. В их душах еще ничего не написано — в этой жизни, в этом мире.
Когда корабль причалил к берегу, из монастыря за городом пришла пожилая монахиня. Она знала, что детей привезли продавать и сказала себе:
— Спасу хотя бы одного ребенка, маленькую девочку. Чтобы она не попала в плохие руки, я заберу ее в монастырь. Мы воспитаем ее, научим готовить, вышивать, петь, работать, а когда она вырастет, пусть поступит, как хочет: или останется с нами в монастыре, или у нее будет своя собственная семья. Пусть поступит, как она захочет!
На другом конце города какая-то блудница, узнав о том, что в порт прибыл корабль с детьми, сказала себе:
— Пойду-ка я на корабль и выкуплю одну девочку. Она мне нужна. Я научу ее всем тайнам нашего ремесла, и она будет зарабатывать деньги и приносить их мне.
И монахиня, и блудница встретились в порту. Господь видел все. Он видел невинных детей на корабле, видел блудницу, видел монахиню и других людей, которые собирались взять себе по одному ребенку, кто-то — чтобы усыновить, кто-то — чтобы отвести в приют. Монахиня заплатила деньги и забрала одну из девочек с собой. И блудница забрала девочку. Дети расстались. Всю ночь на корабле они были вместе, а утром расстались.
Проходили годы, дети росли, каждый по-своему… Девочка, которая росла в монастыре, выросла скромной, любезной и благочестивой. Она любила работать и красиво пела. Когда люди видели ее, то говорили:
— Какая прекрасная девушка! Как хорошо она воспитана! Ее лицо сияет. Смотришь на нее и радуешься. Какая добрая душа у этой девушки! Как она хороша!
Росла и другая девочка, которую блудница взяла и воспитала по-своему, научив ее жить развратным, блудным образом. Ее научили соблазнять, ругаться, прелюбодействовать. И когда люди ее видели, то говорили:
— Держитесь подальше от этого ребенка! Она еще мала, а уже развратна. Что же из нее вырастет?
И все ее презирали. Только Бог, Который все видит, помнил то утро, много лет назад, когда эти две невинные девочки еще не начали жить самостоятельно, когда они сошли с корабля, смеясь и держась за руки. Но пришли люди и разжали руки этих двух девочек, и сказали им:
— Дай мне руку, ты пойдешь со мной!
— А ты пойдешь со мной!
Бог помнит то утро и то, что произошло с этими двумя маленькими девочками, поэтому и в Патерике говорится: «Не судите о человеке с легкостью, не воспринимайте только то, что сейчас видите».
Посмотрите, что несет в себе каждый человек. Он несет всю свою историю, свое прошлое. Через что прошел каждый человек, не знаю ни я, ни ты. Даже родной тебе человек, жена или муж, с которым ты вместе живешь, спишь, ешь, трудишься. Даже дети, которых ты родила, даже самый близкий тебе человек — ты не знаешь, что он носит в своей душе, через что он прошел, как пережил это, как это на него повлияло.
Например, в семье может произойди какое-то печальное событие, но каждый переживет его по-разному, один — труднее, другой — легче. Определенным образом скорбь коснулась ребенка, по-иному — его отца, иначе — его сестры. Ты не знаешь внутреннюю историю человека, не знаешь, что он носит в своем сердце, хотя вы живете в одном доме, под одной крышей. Если задуматься об этом, то сразу почувствуешь уважение и благоговение к другому человеку, будешь более внимательным, не будешь спешно судить и делать выводы, не будешь выражать свое мнение, с уверенностью клеить ярлыки. Вместо этого скажешь: «Я действительно ничего не знаю, не знаю ничего о своем ребенке, о своей жене, о себе, о других людях».
У каждого из нас есть собственная история. Если бы мы отдавали себе в этом отчет, то смотрели бы не поверхностно, а думали бы о том, что скрыто в человеке, что на самом деле является настоящим и существенным. Как хорошо бы было, братья, если бы мы могли это видеть! Если бы мы могли посмотреть на человека и увидеть красоту его души, увидеть что-то красивое в нем, даже если кажется, что этот человек ничего хорошего в себе не имеет. Нет. В каждом человеке есть что-то хорошее. Даже если он не нравится тебе, подумай о том, каким его создал Бог. Даже если тебе кажется, что находиться рядом с ним невозможно, постарайся увидеть его таким, каким он должен быть, а не таким, каким его сделала жизнь, страдания, проблемы, неудачи, притеснения, горечь… Потому что это то, о чем ты не знаешь. Если бы ты посмотрел на этого человека вне его страданий и вне его предыстории, то увидел бы очень красивый мир, красивую душу, потому что каждый из нас несет на себе печать Бога. Каждый из нас несет невероятную красоту в своем сердце. Если ты научишься смотреть в глубину вещей, то повсюду увидишь красоту, увидишь не то, что заметно сразу, а то, что скрыто от глаз. Очень часто бывает недостаточно одного взгляда, надо сосредоточиться, вглядеться, «зайти» за внешнее, за плоть, войти в душу, и за резкостью, грубыми словами, за макияжем, краской для волос увидеть сердце — измученное, раненное, несчастное, но очень красивое, созданное и данное человеку Богом.
Знаете ли вы, кто имел этот дар, эту теплоту общения со всеми людьми? Святые. У них был этот благодатный дар видеть красоту в тех людях, которых мы считаем дурными и злыми. Но для них не существовало злодеев, не существовало лютых грешников, были несчастные люди со своими пороками, грехами, которые как пятна на чистой одежде. А что такое пятно? Его выдуваешь, чистишь, и оно исчезает. Лицо человека не безобразно, говорят святые. Да, есть пятна, но если их убрать, «очистить нас от всякия скверны», то откроется прекрасное лицо, превосходный характер, чистая душа. Поэтому у святых никогда не было проблем с общением. Они любили всех людей, общались со всеми, все обращались к ним, от всех они что-то брали и каждому что-то давали. Брали даже от грешников, даже грешники приносили им пользу. Они умели наставлять грешников со смирением, таинственно прикасаясь к скрытой чистоте их сердца.
Приходит святой, встает возле грешницы и говорит:
— Я тебе завидую! Я тебе завидую!
— Завидуешь? Мне?!
— Да! Ведь если бы я так же отдавал все Христу, как ты все отдаешь греху, если бы я был настолько последователен в любви ко Христу, как ты последовательна в блудной жизни, то я бы приблизился к Богу. Ты полюбила такую жизнь и отдала этому свое сердце, отдала все свое существо греху, но ты любишь его, значит, у тебя горячее сердце, просто ты не знаешь, Кому его отдать!
Вдумайтесь в эти слова, посмотрите на отношение святого к блуднице! Он не отнесся к ней с презрением, не сказал:
— Если ты срочно не исповедуешься и не исправишься, тебе нет спасения, твое место в аду!
Нет. Он сказал это по-другому, и этим завоевал ее. Мы не умеем так говорить. Нам не хватает этого тепла, этой свободы святых. Мы не можем сказать:
— Я завидую тому, что у тебя такое горячее сердце, хоть оно и не для Бога. Если бы мое сердце пламенело бы также, как твое пламенеет к греху, то я стал бы святым.
Мы не можем, а он мог. И грешница эта покаялась, исправилась и стала монахиней.
Этот святой видел не внешнюю сторону, но сокровенное сердце человека, внутреннего человека, которого каждый из нас скрывает в себе, тот сад, который находится в глубине, в недрах души каждого человека. Снаружи могут быть нечистоты, грязь, мусор, но если ты уберешь деревья, камни, землю и войдешь в эту пещеру, там глубоко есть сад, там есть благодать Святого Духа, есть свет, есть красота.
Как хорошо было бы, если бы ты смог увидеть эту красоту в своем ребенке, который часто огорчает тебя, поэтому ты грубо говоришь с ним и ругаешь его. Да, ты видишь, что он не читает книги, не делает того, что, по твоему мнению, должен, разрушает твои будущие планы, твои мечты о том, каким он должен быть. И ты только и делаешь, что показываешь ему свое разочарование. Ты совсем не даешь ему любви, не показываешь радости, не говоришь ему:
— Мне доставляет радость смотреть на тебя! Я знаю, вижу, что внутри тебя есть что-то прекрасное, и это заставляет меня радоваться, что я тебя воспитываю, что ты мое дитя!
Наоборот. Ты всячески показываешь ему, что не веришь, что он может исправиться. Плохо и ему, и тебе. Ты не можешь наслаждаться отношениями со своим ребенком, не можешь радоваться этим отношениям, потому что не видишь в них ничего достойного радости, наслаждения и счастья. Но это не правда. Есть красота и в твоем муже, с которым ты хочешь расстаться, и в твоей жене, с которой ты хочешь развестись. Если бы ты мог увидеть ее такой, какой ее видит Христос, какой ее видят святые, то сказал бы:
— У меня такая замечательная жена!
Или сказала бы:
— У меня такой прекрасный муж, а я хочу с ним развестись?! Как, почему столько времени я не видела эту красоту, этот прекрасный мир, который есть в нем?
А знаешь, почему? Потому что ты слышишь только то, что он говорит тебе, а не вдумываешься в то, что скрывается за словами, которые он произнес.
Дорогие друзья, мы должны узнать код поведения каждого человека, этот тайный PIN-код, которые имеют не только мобильные телефоны, но и наши души. Без него они не могут раскрыться, по-настоящему показать то, что скрывают: красоту.
Возможно, тот юноша, который обычно гневается, кричит, устраивает сцены, хлопает дверью, таит в себе большую горечь, большую чувствительность. И еще — большой страх. Возможно, этот юноша, который до того ужасает близких своим поведением, что они думают: «В конце концов он нас всех убьет!» — на самом деле этот молодой человек не хочет никому причинить боль, он хочет плакать, но не может плакать, не может сказать:
— Я хочу любви, я хочу тепла, я хочу, чтобы меня обняли и приласкали, даже если мне и 19, 20, 25 лет, я хочу, чтобы меня обняли, потому что я не знаю, что это такое!
Но он этого не показывает, а показывает совсем другое, злое, грубое, ты смотришь на это и веришь тому, что видишь, и не можешь проникнуть в глубину его сердца. Не можешь, потому что ты смотришь только телевизор, а телевизор учит тебя смотреть на все поверхностно, не углубляться, не оставляет тебе времени ни на слезы, ни на молитву. И ты не можешь стать менее суровым, научиться чувствовать другого человека и прощать его.
Тогда то, что должно быть источником счастья и наслаждением — общение с другими людьми — становится источником большого несчастья. Совместное существование становится невыносимым, один человек не может выдержать другого.
«Если ты видел твоего брата, значит ты видел твоего Бога», — говорят святые. Твой брат — это тот человек, которого ты сейчас видишь, это тот, которого сейчас ждешь. Это твой муж, твоя жена, ребенок, которого ты сейчас идешь забирать из школы. Это человек, который живет рядом с тобой, тот, о котором ты думаешь, что не можешь его терпеть, он — Господь Бог. Святые произносят страшные слова. Другой человек есть мой брат, мой Бог. В нем скрыта печать Бога, в нем таится Божья красота, надо только научиться ее видеть. Так учит нас Церковь.
Но часто бывает и так:
— Я стал, — говорит кто-то, — как Сартр, этот экзистенциалист-атеист, который говорит, что другой человек — это мой ад. Мой ад — это ты, другие люди являются моим адом, они не позволяют мне осуществить мои планы, они высасывают мою личность, крадут мою свободу и мое жизненное пространство.
Посмотрите, насколько иное восприятие, какой разный способ мышления!
Так какой же способ на самом деле избираем мы, называющие себя христианами? Кто из нас умеет радоваться, когда видит других людей, кто из нас наслаждается лицом другого человека и говорит себе, что он сокровище? Кто говорит себе: «Моя мать, мой отец, мой ребенок, мой муж, моя жена, мой коллега — сокровище! Для меня радость, что я с ним общаюсь»?
Мы не радуемся нашему общению, а утруждаем себя. Мы мучаем себя вместо того, чтобы радоваться, вместо того, чтобы взять друг друга за руки и вместе подниматься по жизненному склону. А мы что делаем? Один тянет другого вниз, один толкает другого, чтобы он упал с этой крутой горы, которая называется жизнь. Как же тогда подняться наверх? Когда один тянет вверх, а другой — вниз, когда один создает препятствия другому, вместо того, чтобы ему помочь, чтобы радоваться, чтобы лететь, лететь вместе… Поэтому женись, чтобы летать, чтобы подниматься вверх вместе. И дети даны тебе Богом для того, чтобы видеть образ Христа в их глазах и радоваться им, а не для того, чтобы мучить их и мучиться самому. Самая большая тайна совместного существования заключается в том, чтобы научиться смотреть на то, что видишь, и видеть то, что скрывается за этим.
Однажды какая-то женщина сказала своему мужу:
— Соседка купила себе новое пальто и новый костюм.
— Да, хорошо! — ответил муж. — А что мы будем есть? Я голоден, накрой на стол!
Женщина подумала: «Тебя не волнует, что у меня нет нового костюма. Ты опять меня не понял. Я хотела сказать другое: я чувствую, что ты пренебрегаешь мной, не обращаешь на меня внимания, не интересуешься тем, как я живу, как одеваюсь, куда хожу. Я не могла сказать тебе этого прямо. Сказала о соседке, чтобы заставить тебя задуматься и осознать это. А ты ответил мне: „Накрой на стол!“ Хорошо. Я дам тебе поесть. Это моя работа, я делаю всю работу по дому, а ты зарабатываешь деньги, но между нами нет близости, нет общения. Я ждала, что ты поймешь, что я часто чувствую себя одинокой, что моя душа стосковалась по любви!»
Но и муж мог подумать: «Надо бы, чтобы и ты, дорогая, поняла, что за словами, которые я произношу, тоже скрывается мой тайный внутренний мир. Не цепляйся только за жалобы и не говори, что я тебя не понимаю. И ты меня не понимаешь тоже. Я прихожу с работы и говорю: „Я отдал машину в ремонт“. Я жду твоего участия. Но ты отвечаешь: „Мне сейчас нет дела до твоей автомастерской, мне нужны деньги, чтобы заплатить за квартиру и сходить на рынок за продуктами“».
Каждый из нас отправляет послания. И когда муж возвращается домой и говорит жене, что он был в автомастерской, он говорит это не для того, чтобы объяснить, что такое авторемонтная станция, а чтобы найти способ войти в контакт с ней, чтобы с ней общаться. По-своему. Он думает: «Я хочу, чтобы ты ответила мне, поняла мою проблему, общалась с моей душой, с моим сердцем. Я хочу, чтобы ты полюбила меня, забыла автомастерскую и автомобиль, костюм, рынок и покупки, чтобы я почувствовал, что нужен тебе, почувствовал твою заботу! То, что при этом мы говорим, например, об одежде или об автомобиле, не является сущностью вопроса. Это лишь повод, чтобы почувствовать, что ты любишь меня».
Любовь — это то, что согревает нас, то, что всем нам необходимо, без чего мы не можем жить. Но мы никогда не говорим об этом прямо, мы научились выражаться с помощью кодов, символов, лозунгов, намеков.
Почему сейчас твой ребенок не разговаривает с тобой? Может быть, он чувствует себя одиноким? Ты удивляешься: почему он чувствует себя так, если его не бывает дома, он все время хочет где-то бродить, куда-то пойти, не находит себе покоя. В этом и заключается проблема: он не находит себе места, не может успокоиться, не знает, где остановиться, где пустить корни. Разве это не помогает тебе понять, что его что-то не удовлетворяет? Твой сын (или твоя дочь) постоянно спешит, что-то ищет, чего-то хочет, но еще этого не нашел. Если ты это поймешь, то сумеешь проявить больше любви, больше тепла, больше добра, не будешь так сильно нервничать, произносить грубые слова; не будет обид, не будет недоразумений.
Ты часто говоришь так много слов, чтобы сломить другого человека. Иногда слова забываются, но есть такие слова, которые действительно делают человеку больно.
Кто-то скажет:
— Да, это обидные слова, мне больно, но я буду терпеливым! Я был на пяти беседах, исповедовался десять раз в своей жизни, я знаю, что необходимо нести жизненный крест.
Хорошо, если так. Но если человек этого не знает? Если душа этого человека чувствительна, а он духовно, по-христиански не подготовлен принять это как борьбу, как подвиг, как жизненный крест, что тогда произойдет?
Необходимо быть внимательным даже в споре. Наши слова имеют большую семантику, то есть имеют большое значение для окружающих, большой отзвук в сердцах других людей.
Вы все знаете эту историю, но я расскажу ее, чтобы вы задумались, как неправильно мы часто ведем себя.
Однажды святой Макарий Египетский шел со своим учеником. Святой имел благодатный дар понимать человеческие души, видеть за внешней стороной скрытые вещи, входить в сердце другого человека и видеть не то, что видно, а то, что есть. Он сказал своему ученику:
— Иди впереди меня, пожалуйста!
Он сказал так потому, что, если бы они шли вместе, могли бы впасть в празднословие, а затем в осуждение. Они молились в пути. Ученик пошел вперед и вскоре встретил языческого жреца, сатаниста, который занимался магией. Ученик святого Макария был молод, его душа не была смягчена аскезой, и он был жестоким, строгим и к себе, и к другим. Настоящая аскетическая борьба, аскетический подвиг, совершаемый для Бога, смягчает душу, делает нас строгими к самим себе, но мягкими и сочувствующими другим. Аскет разговаривает жестко с самим собой, а с другими людьми — по-человечески, сочувственно и любезно, кроме тех случаев, когда Бог призывает его к юродству ради Христа для вразумления слушающих. Но и это — вдохновение свыше.
Итак, этот ученик не был подготовлен должным образом, поэтому, увидев жреца, грубо сказал ему:
— Разве ты не знаешь, что если и дальше будешь идти по этому пути, то тебя ждет ад, и ты точно в него попадешь?
Понимаете, он сказал правду, но сказал ее неправильно. Да, это правда, но как он ее сказал?
— Я имею право так говорить! — вот как это звучало.
Да, ты радуешься, что имеешь такое право, но чтобы радоваться, иногда надо это право потерять. Тогда и научишься радоваться. Но как можно радоваться тому, что потерял? Как? Так же, как Господь потерял, а затем приобрел. Был распят и таким образом спас мир. Часто кажется, что все теряешь, а на самом деле приобретаешь все. Иногда необходимо потерять свое право, потерять свою правду, и тогда ее приобретешь.
Маг был сильным, он разозлился, обиделся, избил молодого монаха, оставил его на дороге и пошел дальше. Навстречу ему шел святой Макарий. Святой посмотрел на мага и увидел его душу — измученную, жаждущую душу, которая искала Бога. Как апостол Павел, который искал Бога. Да, он был Его гонителем, хотя не сознавал этого. Он искал настоящего Бога, но не знал, где искать. Он думал, что то, что делает, делает для Бога, что это правильно. Он думал, что служит истине. Таким был и этот маг. И Макарий сказал жрецу (это написано в Патерике, обязательно читайте Патерик, он освежает душу):
— Здравствуй! Как твои дела, хороший человек?
— Я хороший человек? Знаешь ли ты, кто я?
— Да, я знаю. Ты маг, не так ли? Языческий жрец.
— Да! И ты меня называешь хорошим человеком!?
— Да, потому что у тебя очень хорошая душа, жаждущая Бога. Да, дитя мое, я вижу это, ты страстно ищешь то, к чему сможет прилепиться твоя душа, ты сильно жаждешь. Это сильная духовная жажда. Но знаешь, что я еще вижу? Что ты еще не нашел того, что ищешь, твое сердце еще не обрело покой, ты еще не насытился. Разве это не правда? Ты испытываешь боль, смятение, что-то тебя мучает, в твоей душе нет мира; то, чем ты занимаешься, не дает тебе радости и покоя.
Маг ответил ему:
— Отче, откуда ты все это знаешь? Ты говоришь со мной, и мое сердце вздрагивает. Я чувствую себя как-то по-другому рядом с тобой. Как будто моя душа трепещет. Ты говоришь так спокойно и сладко.
— Дитя мое, я говорю то, что чувствую.
— Да, но только что я встретил монаха, он, как и ты, был в рясе. Он разговаривал со мной надменно, сказал мне, что я попаду в ад. Он обидел меня, я ударил его и оставил там, на дороге.
— Да, дитя мое, я понял, это мой ученик. Он постепенно научится понимать, какие хорошие люди живут рядом с нами, даже если они, как и ты, запутались во всем этом. Поверь, на самом деле в твоем сердце царит мир. Я молюсь, чтобы ты это когда-нибудь понял.
— Отче, я хочу это понять, понять сейчас, возьми меня с собой. Давай поговорим!
Они начали говорить, и святой Макарий обратил этого жреца в христианство. Он отрекся от идолов, выбросил свои магические книги, крестился и стал монахом. Он был магом, а стал монахом, благодаря святому, который знал, как увидеть, что этот человек скрывает в себе. Он увидел его прошлое, его боль, его поиски, увидел даже темную сторону его души и помог ему найти Бога.
Братья, я надеюсь, что и мы сможем научиться видеть что-то хорошее в людях, потому что это хорошее обязательно в них есть. Это правда. Как-то я читал одну философскую и психологическую книгу, в которой написано, что надо себе представить что-то хорошее в других людях, представить себе это, успокоиться и полюбить их. «Представьте себе мысленно, — говорилось в этой книге, — что он хороший человек, представьте себе, что в нем есть любовь, даже если он ее не имеет. Вы должны представить себе это». Но в Церкви, однако, мы не говорим никому: «Представь себе это!» Нам не нужно ничего представлять, потому что утверждение, что другой человек хороший, — это не фантазия, это правда. Другой человек действительно несет в себе свет. Он имеет Христов свет, он имеет искру Святого Духа, он имеет искру святого Крещения. Говоря иными словами, это не вопрос самовнушения: «Попробуй подумать что-то хорошее о других людях». Это правда. Твой брат — чадо Божье, посмотри на это именно так, и тогда ты сможешь сказать что-то хорошее о другом человеке.
— Но я его не люблю!
В том то и дело. Ты не научился любить. Если полюбишь, то почувствуешь, что все прекрасно и превосходно.
Когда любишь, не видишь плохое. Когда ты любишь, то и плохое кажется хорошим. Когда ты не любишь людей, они все кажутся тебе одинаковыми, и ты не хочешь на них смотреть. Но когда любишь, у тебя со всеми складываются очень хорошие отношения, особенно с теми, кого любишь. Поэтому, давайте всех любить и смотреть на всех так, как Христос и Его Ангелы на них смотрели, как на них смотрел святой Николай Планас — здесь, в Афинах находится храм, где он служил. В этом храме бывал человек по имени Николай. Он иногда воровал деньги из кармана святого Николая, деньги небольшие, чтобы прожить, чтобы купить себе что-то поесть. Святой Николай знал об этом, но делал вид, что не замечает. Николай воровал, а святой Николай позволял ему это делать. Он мог поймать его за руку и сказать ему:
— Я тебя видел! Я знаю, что ты вор! Ты должен исповедоваться, иначе пойдешь в ад!
Ничего подобного святой Николай не говорил. К нему приходили люди и говорили:
— Батюшка, он тебя обворовывает!
А святой отвечал:
— Николай хороший, очень хороший человек!
— Но, батюшка Николай, мы же видели! Он ворует у тебя деньги!
— Ну да, Николай хороший! Я же тебе говорю! Он хороший человек!
Потом он сказал Николаю:
— Николай, я вижу, что ты хороший парень!
И Николай ответил ему:
— Ах, батюшка, спасибо тебе, что говоришь так. Поэтому я тебя и люблю. Ты говоришь, и моя душа тает! Действительно, я иногда ворую, но делаю это, потому что я нуждаюсь в деньгах!
— Я знаю, поэтому позволяю тебе это делать. Но ты обязательно говори мне об этом.
Видите, святые по-другому смотрели на вещи, у них был другой подход к людям, поэтому они жили как в раю и на этой земле. Они начали наслаждаться вечной жизнью еще здесь, в этом мире, в этом «аду», как мы говорим. Они жили там же, где мы. И тогда тоже были большие проблемы, но если в твоем сердце есть рай, то все вокруг тебя становится прекрасным, райским!
Будем помнить, что никогда тот, кому мы дарим свою любовь и доброту, не сделает нам плохого. Когда проявляешь доброту к другому человеку, окружаешь его заботой и любовью, которую излучаешь, он становится мягче. Тает. Возьми кусок льда и положи его на руку или выложи на солнце. Что произойдет со льдом? Растает. Что ты сделал, чтобы лед растаял? Ничего. Ты ничего не сделал. Просто положил его на солнце, и он сам растаял. Это и нужно — положить мое сердце и твое сердце, которые замерзли, как куски льда, как айсберги, положить их на Солнце правды, на Солнце любви, на крестную любовь нашего Господа Иисуса Христа. Когда мы встанем перед Ним, наше сердце растает, и мы почувствуем любовь Христа, будем насыщаться ею и сможем отдавать свою любовь другим. Об этом я молюсь, братья мои, о том, чтобы наше сердце было постоянно направлено ко Христу, постоянно таяло от любви ко Христу и постоянно излучало любовь ко Христу!
Секрет смирения
Православие. Ru / Мониторинг СМИ, 1 декабря 2014 г.
http://www.pravoslavie.ru/smi/75549.htm
Перевод Елизаветы Терентьевой.
В отличие от детей, которые все время говорят о себе, взрослые люди умеют выглядеть смиренно благодаря усвоенным манерам. Но всё это бывает часто лишь внешним, сердце же наше занято собственным эго. Как добиться того, чтобы наши слова о смирении не были пустым звуком, — об этом размышления архимандрита Андрея (Конаноса).
Маленькие дети более спонтанны. Они говорят то, что чувствуют. И в начальной школе они всегда пишут: «Я, я… Я, мама и папа поехали отдыхать. У меня машинка!» А учительница исправляет их сочинения красной ручкой: «Не пиши постоянно „я, я…“»
С другой стороны, мамы и папы, будучи уверены в том, что их ребенок — самый лучший, часто говорят: «Мой сын (или дочь) — лучше всех!» Они считают, что их дитя способнее всех и в классе, и в спортзале, а уж если ребенок занимается музыкой, то они непременно скажут: «Учительница по фортепиано отметила, что моя дочь — лучше всех! Это видно!»
Все родители так говорят. Они внушают своему ребенку с детских лет, что он — самый лучший, потому что, если не быть лучшим, то ведь легко можно стать и худшим! Так культивируется наш эгоизм.
Когда писатель Никос Казандакис приехал на гору Афон, он встретился там с одним подвижником — отцом Макарием (Спилеотом), который жил в пещере. В конце разговора отец Макарий сказал ему:
— Очнись, пока не поздно! Твой эгоизм огромен, твое «я» съест тебя!
Казандакис сказал ему в ответ:
— Не вини эго, отче! Эго отделило человека от животного.
А подвижник ответил:
— Ты ошибаешься. Эго отделило человека от Бога. Когда человек жил в раю, он был смиренным и был вместе с Богом. Бог любил его, и человек ощущал свое единство с Господом. Но как только человек сказал слово «Я!», он отделился от Бога и убежал от Него. Убежал из рая, убежал от самого себя, убежал от всех.
Только в одном случае мы можем (и должны) вспоминать о своем «я» — когда обвиняем себя. Тогда мы можем сказать: «Да, я виноват. Это я согрешил, я ошибся, я сделал это по собственному желанию!» В таком случае — да, но, к сожалению, это тот самый случай, когда мы не говорим «я».
Есть даже такой журнал — «Эго». И там психоаналитики пишут, что когда человек собирается на какое-нибудь мероприятие или вечеринку, то во время сборов (выбора парфюма и т. д.) в его душе ясно обозначается это слово — «я». Как я выгляжу, какое я произведу впечатление, что обо мне скажут, как оценят мой внешний вид, мою одежду, мой парфюм… Эго постоянно проявляется в современных развлечениях. Человек постоянно думает о своем «я», потому что поместил его в центр своей жизни.
Но таким образом мы сильно отдаляемся от Истины! Господь учит нас, что даже если человек выполняет все Его заповеди, он все равно должен говорить о себе как о непотребном рабе Божием. А мы часто начинаем считать себя великими и важными персонами в самом начале духовного пути, когда еще ничего не сделано.
Смирение — это не грусть, не тоска. Некоторые именно так понимают смирение — что это какая-то депрессия, когда человек чувствует себя слабым, обиженным, больным интровертом. Это не так. Смирение — это пребывание в Истине, в правде. Оно означает, что человек знает, кто он, знает свое место в этом мире, сознает свою немощь и благодарит Бога за все те благодеяния, которые Он оказывает ему, несмотря на его слабости. Смирение означает жизнь в истине, а не в том обмане, который создает вокруг нас современная жизнь.
Я слушал запись, на которой старец Иаков (Цаликис) читает заклинательные молитвы над одной женщиной, и там ясно слышался голос злого духа. Разумеется, таких вещей лучше не слушать, но это случилось, и вот что бес говорил старцу:
— Раз ты святой, почему ты не говоришь об этом? Скажи, что ты святой! Раз ты сам это знаешь и тебе удалось победить меня, скажи!
И было слышно, как старец Иаков смиренно и твердо ответил:
— Ты лжешь! Я прах и пепел, и покланяюсь Отцу, и Сыну, и Святому Духу — Троице Единосущней и Нераздельней!
Слышали бы вы, как кричал и вопил бес! И я подумал о том, что мы и так знаем: самая главная цель у диавола — сделать нас эгоистами. Он очень хочет, чтобы мы стали эгоистами и начали считать себя важными персонами — в то время как Господь хочет, чтобы мы были смиренными и являли это смирение своей жизнью.
Смирение — это когда человек принимает бесчестие с радостью, нахлынувшие скорби и трудности — с распростертыми объятиями, с мыслью о том, что таким образом душа излечивается от грехов и болезней. Когда приходят трудности, и мы вынуждены смириться, нужно помнить об этом — что Бог очищает нашу душу от прошлых или настоящих грехов, или предохраняет от того, что может случиться в будущем.
Одна женщина сделала аборт и поисповедалась в этом грехе. Но исповеди в таком случае недостаточно. Недостаточно рассказать о грехе. Нужно смириться и покаяться в содеянном.
Смирение — это действие, а не слова. Слова сладки на вкус. Душа может растрогаться и умилиться от слов, слова дарят ощущение сладости. А дело смирения на вкус очень горькое и едкое. Вот так: слушать о смирении — сладко, а выполнять — горько. И отец Георгий (Карслидис), известный духовник в Северной Греции, сказал этой женщине, которая сделала аборт (а она была очень красивой, богатой аристократкой):
— Вот что тебе надо сделать. Ты оденешься в лохмотья, никому не будешь говорить, кто ты, и отправишься в такое-то село. И целую неделю ты будешь просить там милостыню, никому не рассказывая о своем прошлом и настоящем. Даже имени своего не будешь называть. Это унижение поможет твоей душе смириться по-настоящему и очиститься от того зла, которое ты причинила другой душе, твоему ребенку, умершему, не успев появиться на свет.
Женщина все исполнила и после этого почувствовала то, чего не чувствовала во время исповеди, — облегчение. И исцелилась от греха.
Когда мы только встаем на путь смирения, то первое искушение, которое приходит к нам, — это тщеславие. Как только захочешь быть смиренным, в голове сразу начинают появляться тщеславные мысли. А что такое тщеславие? Это когда человек сделает доброе дело, и втайне начинает гордиться этим. Например, я пощусь, и тут мне приходит помысел, и я начинаю думать: «Молодец! Раз пощусь, то я не такой, как остальные! Я другой, я лучше!»
Или, например, можно скромно одеваться (что само по себе хорошо), но появляются тщеславные мысли на этот счет, и вслед за ними приходит высокомерие и самодовольство. И человек начинает думать: «Видишь, что творится вокруг? Мир погибает, все одеваются вызывающе, а ты — не такой. Молодец!» Это «Молодец!», которое мы произносим про себя после каждого доброго дела, и есть тщеславие. Это искушение, с которым мы будем сталкиваться всегда при совершении хорошего поступка, потому что каждый раз в нас что-то раздувается изнутри, и появляются мысли: «Молодец! Я сделал это втайне!» Но слово «Молодец!» сказано, и таким образом мы уже возгордились. Меньше всего это похоже на смирение.
Смирение подразумевает желание научиться. Когда у человека есть смирение, он не говорит: «Я все знаю!». Он задает вопросы — своему супругу, супруге или даже своему ребенку. В свое время это произвело впечатление на святого Иоанна Лествичника, когда в одном монастыре он увидел седовласых старцев, задающих вопросы священнику, который их исповедовал (а священнику было сорок лет). Это были старцы, монахи, закаленные в молитве и духовной брани, и они смиренно задавали вопросы человеку моложе себя.
И в наши дни такое бывает. На Афоне есть игумены, которые моложе многих монахов в монастыре. И такой игумен, несмотря на сан, идет к старшим и спрашивает у них совета, чтобы смириться, а не действовать по своему усмотрению. Это полезно для души.
Не будем говорить: «Я все знаю! Не указывай мне, что делать!» Ведь такое отношение передается всем членам семьи, всем окружающим.
Однако бывают случаи, когда христианин имеет право возмутиться относительно случившегося и таким образом продемонстрировать «эгоизм» без вреда для души. Что же это за случаи? Когда необходимо встать на защиту православной веры, мы не только можем, но и должны быть категоричными, строгими. И это будет не эгоизм, а исповедание веры. Когда святому Агафону предъявляли ложные обвинения, клеветали на него, он принимал все. А его называли грешником, лжецом, эгоистом… Но когда его обозвали еретиком, он ответил:
— Послушайте! Насчет всего того, что вы говорили мне до этого, у меня есть надежда исправиться. Но если я соглашусь с тем, что я еретик, то потеряю надежду на спасение! Если я еретик, то не могу спастись. Поэтому я не соглашаюсь с вашими словами.
Святые отцы так объясняют поведение Господа в иерусалимском Храме. Взяв бич и выгоняя продающих и покупающих, Он в тот момент не испытывал чувства гнева. Он ни на кого не злился и полностью контролировал Свое поведение и действия. Он перевернул скамейки, рассыпал деньги, но когда оказался перед клетками с голубями, которые предназначались для жертвоприношения, сказал: «Возьмите это отсюда!» (Ин. 2:16)
То есть если бы Христос потерял над Собой контроль, Он опрокинул бы и клетки с птицами. А так как голуби были ни в чем не виноваты, Он не причинил им вреда. Об этом говорят толкователи Евангелия. Следовательно, Господь не был в нервном состоянии. Он совершил все это не из эгоизма, а из любви — истинной любви к Закону Божиему, желая защитить Храм. И христианину, желающему стать смиренным, нельзя гневаться, нельзя спорить.
Один послушник старца Паисия (Святогорца) рассказывал:
— В каких бы грехах мы ни исповедовались отцу Паисию, он принимал нашу исповедь с большим смирением, любовью, человеколюбием, и говорил нам: «Ну вот, и ты — человек. Ничего, исправимся!» И никогда не ругался. Только в одном случае он огорчался очень сильно — когда мы начинали гордо спорить, выказывая тем самым свой эгоизм. Только тогда он говорил: «Сейчас, дитя мое, я не могу тебе помочь». Когда мы вели себя так, его душа страдала. Потому что в нашем поведении был эгоизм. Грех — свойство человека, а эгоизм — свойство диавола.
Смиренный человек легко исправляет свои ошибки. И ему легко помочь. Не знаю, задавали ли вы себе этот вопрос — почему исповедь нас не меняет. К сожалению, я вижу это по себе, да и по другим людям. Мы идем на исповедь, но после нее не особо исправляемся — по крайней мере, настолько, чтобы можно было сказать: «За последние пять лет я сильно изменился».
Почему же мы не меняемся? Потому что у нас нет смирения. Мы не даем другим людям сформировать наш характер. Например, человеку говорят: «С этого дня ты должен поститься!» И здесь необходимо смирение, чтобы ответить: «Да, я буду поститься, не буду есть мясо». А человек вместо этого говорит: «Постойте-ка, вы мне указываете, должен я поститься или нет? А еще — во сколько я должен вставать, чтобы идти в церковь, делать то или другое?..» Эгоист не позволяет никому управлять собой, но тем не менее им управляют — его собственные страсти. А получить руководство и воспитание из рук Церкви он не может.
В одном из псалмов говорится, что «во смирении нашем вспомнил нас Господь…, и избавил нас от врагов наших» (Пс. 135:23–24). А святые отцы дополняют: Он избавил нас так и от страстей, нечистот и немощей. Когда Бог видит смиренного человека, Он избавляет его от всякого искушения. Смиренные люди не пытаются постичь Божественную Истину, а просто живут в Ней. У них простые мысли — они думают, как дети. А у человека, который путано выражает свои мысли, путано рассуждает, душа смиряется, как правило, с трудом.
Некоторые люди, приходя к старцу, начинают задавать ему странные вопросы. А ведь вопросы свидетельствуют о духовном развитии человека. И вот, например, когда к старцу Порфирию приходили смиренные люди, они задавали ему вопросы о спасении. А другие, чья душа была наполнена эгоизмом, спрашивали, покупать ли мотоцикл, выйдет ли дочь в ближайшее время замуж и т. д. Кто-то даже просил старца помолиться о выигрыше в лотерею. То есть люди спрашивали о том, что не было существенно для их спасения.
Вместо того, чтобы заглянуть в себя, эгоист смотрит на других. А еще он внимательно рассчитывает, когда придет Антихрист, какие у него будут цифры, и т. д., и т. п. — вместо того, чтобы следить за собственной душой. А о чем в древности люди спрашивали старцев? В Патерике часто рассказывается, как какой-нибудь человек приходит к старцу и говорит ему:
— Отче, скажи, как можно спастись! Скажи, что нужно сделать, чтобы спастись, полюбить Христа, победить свои немощи и страсти!
Эти вопросы мы должны задавать и себе, и своему духовнику, и святым людям (если появляется такая возможность). Эти вопросы не содержат простого любопытства, под которым скрывается эгоистическое желание заниматься чем угодно, но только не собой. То, о чем я говорю сейчас, не абстрактно.
Когда ученики спросили Христа: «Господи, неужели мало спасающихся?» (Лк. 13:23), Он не ответил прямо на этот вопрос, а сказал: «Подвизайтесь войти сквозь тесные врата» (Лк. 13:24). Помните? То есть у Него спросили одно, а Он ответил другое. Спросили, сколько людей спасется, а Он ответил: «Старайтесь подвизаться — вот что вас касается. А сколько людей спасется — это вас не касается». Таким образом Господь возвращает нас на землю, к смирению.
То же самое Он сказал и апостолу Петру. После Воскресения Господь сказал ему: «Иди за Мною» (Ин. 21:19). А он начал спрашивать Христа о св. Иоанне Богослове, что будет с ним («Господи! А он что?») (Ин. 21:21). Что ответил Господь? «Что тебе до того? Ты иди за Мною» (Ин. 21:22). То есть то, что будет с Иоанном, его жизненный путь, — это Мое и его дело. А ты смотри на себя. Помогая себе, ты поможешь и другим.
И это не эгоизм. Это та единственная ответственность, которую мы несем за развитие собственной души, чтобы обратить ее к покаянию и смирению. Как говорит святой Иоанн Лествичник, Господь не осудит нас за то, что мы не были богословами; или что не совершали чудес; или что не были проповедниками, обратившими к Богу целые племена и народы. Господь осудит нас за то, что в нас не было смирения, не было покаяния и сокрушения о своей душе.
Проверка на смирение — обиды и нападки
Православие. Ru / Мониторинг СМИ, 20 января 2015 г.
http://www.pravoslavie.ru/smi/76643.htm
Перевод: Елизавета Терентьева, старший преподаватель ПСТГУ.
Порой мы сами себе кажемся смиренными, но на поверку это оказывается не так. Как обрести настоящее смирение и по каким признакам его определить? Размышляет архимандрит Андрей (Конанос).
Смиренный человек не стремится завоевать первенство. Святые не старались быть лучше всех. А вы знаете, что были среди них такие, которые специально отрезали себе один или несколько пальцев на руке, только чтобы не становиться епископом?
Другие люди наоборот изо всех сил стремились к епископству, а эти святые, обладая великим смирением, не хотели этого. И когда их собирались возвести в сан силой, они говорили: «Хорошо! Сейчас я кое-что сделаю, и вы не сможете меня заставить!»
Потому что для принятия священного (в том числе и епископского) сана необходимо, чтобы все конечности были без увечий. Где сегодня найти такое смирение? Все изменилось…
Смиренный человек говорит простым языком — как говорил Сам Господь наш Иисус Христос. Почему сейчас мы так часто обращаемся к поучениям старцев? Вот, недавно вышла книга с беседами старца Паисия — так ее раскупили за один месяц. Почему эти книги столь быстро исчезают с прилавков? Потому что старец говорит простым, смиренным языком, и таким образом его слова проникают в наше сердце.
А мудреные речи зачастую являются отражением нашего эгоизма — правда, не всегда. Ученый, образованный человек может говорить сложным научным языком, но при этом быть смиренным — ведь смирение живет в сердце, а не в словах.
Таким человеком был архимандрит Софроний (Сахаров). Его беседы написаны высоким стилем, их нелегко читать, но они полны смирения. С одной стороны это, несомненно, богословские, научные высказывания, а с другой стороны, в них видно смирение автора. И когда начинаешь вчитываться, понимаешь это.
А если почитать Достоевского или других авторов, на чью долю выпало множество жизненных испытаний, то можно увидеть, что эти произведения полны человеколюбия и сострадания к людям. Достоевский берет грешного человека и превращает его в героя — не из-за его греха, а из-за той боли, которую переживает человек на пути от содеянного греха к покаянию.
Если мы считаем своего ближнего во всем лучше нас, то это также признак смирения. Например, сейчас кто-нибудь скажет: «Среди нас тут сидит смиренный и святой человек!» И если никто при этом не подумает, что данные слова относятся к нему, то это хороший знак. «Кто же это? Наверняка не я! Это кто-то другой!»…
Некоторые люди приходят на исповедь и говорят: «Отче, я — большой эгоист, у меня много гордости, я хуже всех». Они говорят это и верят в то, что говорят. Но узнать, смиренен ли человек по-настоящему, можно только по его реакции на нападки и обиды от окружающих. Вот где видно истинное смирение!
А если в церкви, на исповеди, называть себя эгоисткой и недостойной грешницей, а придя домой, закатывать скандал в ответ на малейшее замечание супруга, то о чем это говорит? Ты же всего пять минут назад говорила священнику, что своими грехами заслуживаешь адских мук! Как же ты можешь искренне считать себя великой грешницей и при этом взрываться от самого незначительного комментария в свой адрес? Значит, на самом деле ты не верила в то, что говорила на исповеди.
Как-то в одной обители (не в Афинах) я встретил монаха, который до своего прихода в монастырь был агрономом. Он старательно подметал монастырский двор, не поднимая при этом ни пылинки.
Но игумен, проходя мимо, прямо при мне (а я был тогда ребенком) сказал ему — на мой взгляд, совершенно несправедливо:
— Как тебе не стыдно! Ты запылил весь монастырь! Подметай внимательнее!
Я уже собрался вступиться за монаха и сказать игумену: «Отче, что вы говорите? Он не поднимает пыли!» Но в это время монах поклонился, поцеловал у игумена руку и сказал:
— Простите, отче! Я буду стараться подметать аккуратнее.
Итак, он поклонился, поцеловал руку (а ему было около сорока лет, совсем не детский возраст) и сказал: «Простите!», хотя и без того подметал как нельзя лучше. Такой поступок являет истинное смирение, смирение на деле. Человеку сказали обидные слова, и он смиренно принял обиду.
Авва Дорофей вспоминал: «И я как-то, в одном монастыре, видел смиренного человека, который никому не возражал. Все его ругали, а он хранил молчание. Я подумал тогда: „Он будет великим святым!“ Но когда я узнал, в чем причина этого молчания, то разочаровался. Почему? Я спросил его: „Отче, как можешь ты не гневаться и переносить все с таким смирением?“ Знаете, что мне ответил этот человек? „Вот еще! Буду я обращать на них внимание! Пусть говорят, что хотят!“ И я подумал: „Жаль. Значит, в тебе живет не смирение, а презрение“».
Презрение не есть смирение. Когда нам говорят что-то неприятное, а мы думаем про себя: «Меня это не волнует!», — это не смирение. Это — эгоизм, и эгоизм даже в большей степени, чем если бы мы ответили на обидные слова.
Архимандрит Ефрем Филофейский рассказывал, что пока он жил со своим духовником, старцем Иосифом Исихастом, тот за все десять лет и десяти раз не назвал его по имени. Как же обращался духовник к своему ученику?
Об этом написано в самом начале книги: «Он говорил мне: „Эй, поди сюда, лентяй! Эй, сюда, негодник! Эй, иди сюда, бездельник!“ И я никогда не чувствовал неприязни по отношению к нему, не обвинял его и не раздражался, а любил его как святого, и моя душа получила от всего этого огромную пользу, очистившись от эгоизма и слабости».
Старец Порфирий также рассказывал: «В то время я был совсем юным, а старцы (на Афоне — прим. авт.) обращались со мной очень сурово. Но я считал их всех святыми людьми и со смирением любил их». И старец Порфирий стал тем, кем он стал. Мы все хотим подняться высоко другими путями, но никаких других путей нет.
Святой Иоанн Лествичник говорит кое-что очень интересное: «Если хочешь стать смиренным, ищи способы: ищи нужные слова, мысли, молитвы — ищи, отдаляя в это время корабль души своей от бурных вод гордыни». Иными словами, необходимо найти какие-то средства — молитвы, слова и пр., то есть нужно что-то сделать для того, чтобы обрести смирение.
Как-то я был на Афоне, и спрашивал там монахов о смирении. Мне хотелось узнать, что они про это скажут. И в скиту святой Анны я обратился к одному своему знакомому — подвижнику:
— Отче, расскажите мне о смирении — ведь вы прошли этот путь. Что сделало Вас смиренным?
— Что тут можно сказать? Я не смиренный. Просто человек проходит через множество вещей и смиряется. Эти вещи — очень странные, иногда просто удивительно странные.
— Можете привести какой-нибудь пример?
И монах рассказал:
— Однажды я нечаянно разбил термометр. Он выскользнул у меня из рук, и я его уронил. Мой духовник увидел это и сказал мне: «Возьми веревку, повесь этот термометр себе на шею и ходи так четыре дня. И всем, кто со смехом будет спрашивать тебя, что это, отвечай: „Я разбил термометр“».
— И вы сделали так?
— Сделал.
А этот человек в свое время блестяще окончил университет — с красным дипломом. И вот он принял такую епитимью и выдержал ее полностью. Зато теперь, разговаривая с ним, видишь такую благодать, такое умиление на его лице, что хочется спросить: «Как вы стали таким?» А он стал таким под «ударами» смирения.
И еще он рассказал:
— Однажды на Афон приехал очень красивый юноша. Он хотел стать монахом, но при этом много внимания уделял своей внешности. И что же сделал наш духовник? Он взял сажу со дна кастрюли, в которой мы готовили пищу на костре, и сказал ему: «Ну-ка, подойди сюда, красавчик! Больно ты симпатичный!» И вымазал лицо юноши сажей, со словами: «Не умывайся, пока я не скажу тебе! Будешь ходить так!» И юноша смирился. А мне духовник рассказал, что когда он сам в юности пришел на Афон, у него были прекрасные длинные волосы, и он очень о них заботился. А его старец сразу же, как только он пришел, взял ножницы и отрезал эту красоту. Будущий монах покорился, но его самолюбие сильно пострадало при этом, и в храме он прятался, чтобы его никто не видел. Но старец сказал ему: «Не стой там! Иди сюда!» И поставил его у подсвечника так, чтобы каждый, кто входил в храм, видел его. Это было настоящее мучение, но оно принесло огромную пользу. Так люди смиряются и исправляются.
А попробуйте сказать ребенку, только что вернувшемуся из школы, когда он уже переоделся и сел за стол: «Ой, у нас закончился хлеб! Одевайся скорей и сходи в магазин!» Ему очень трудно будет выполнить Вашу просьбу. Большинство детей в таком случае говорят: «Почему ты всегда просишь меня, а не братьев? Я у вас как прислуга!» Так, к сожалению, эгоизм проявляется в нас еще с детских лет.
Но если мы перестанем быть эгоистами, то успокоимся, и все наши проблемы исчезнут.
Нас не будут волновать никакие житейские трудности, потому что самая большая наша проблема — это гордыня. И если мы победим ее, то успокоимся.
И помните: смиряясь, мы будем страдать. Но когда смиримся, то увидим Бога и успокоимся. В противном случае в нашей душе никогда не будет мира, и мы постоянно будем обвинять кого-то в своих проблемах.
Об этом очень хорошо говорит святой Никодим Святогорец в эпилоге к «Новому мартирологу»: святые победили свои страсти, они смирились, покаялись и обрели покой. Только так и можно успокоиться. Поэтому смиренный человек всегда спокоен, что бы ни случилось. Он знает, что его место — внизу, и ниже спускаться некуда. Поэтому он не боится, что кто-то сбросит его вниз, ведь он сам отправил себя туда, смирившись.
И если вы услышите о ком-то, что он за короткое время достиг духовных высот, знайте, что для этого ему пришлось пройти через большие страдания, которые он принял смиренно и без ропота. В этом весь секрет.
На пути к смирению очень полезно вспоминать о своих старых грехах. Не все были христианами с детства. Некоторые люди приходят ко мне и говорят:
— Отче, знали бы вы, как я жил! И как Бог спас меня! Я работал водителем такси, и чего только не делал! Обманывал, грешил…
Это не исповедь. Люди просто приходят и рассказывают, как Бог спас их от их прошлого. Это очень помогает смириться. «Если бы Бог покинул меня, я бы погиб!» А другие смотрят на Распятие, на страдания Христа, на Его терновый венец и думают: «Если Господь так пострадал, как я могу быть эгоистом?» И эти мысли также смирительны.
Кто-то смиряется, вспоминая о своих повседневных грехах. А если ничего из перечисленного не действует, то появляются средства, которые действуют всегда и на всех. Что же это за средства? Искушения и болезни. Когда болеешь, волей-неволей смиряешься. Рак смирит и самого гордого упрямца. Нет человека, который был бы болен раком или какой-то другой мучительной болезнью, и не смирился бы при этом. Потому что когда плоть страдает, душа очищается, и эгоизм исчезает.
Я знал очень жестких людей, которые не давали никому слова сказать. Но когда они заболевали и оказывались прикованными к постели, то говорили своим детям: «Большое спасибо тебе, дитя мое, за то, что принес мне попить!» А раньше от них только и слышно было: «Принеси это! Принеси то! Иди туда! Иди сюда!» Вот так смиряет болезнь — человек становится кротким, как овечка.
Часто Бог ограждает нас от таких страданий. Но иногда, для нашего спасения, Он допускает страданию коснуться нас, говоря: «Если этого человека оставить так, он никогда не излечится от своего эгоизма. Придется ему пострадать».
Смирение — это неисчерпаемая глубина, как Неисчерпаем Бог, Который обладает наивысшим смирением. Но если мы ощутили это неземное благоухание — аромат смирения, а затем нас кто-то похвалил и мы возгордились, то не надо обольщаться: святые отцы в таком случае говорят, что мы просто находимся в прелести, и истинного смирения в нас нет.
Вот, меня похвалили, и я начинаю гордиться, как гордятся некоторые успешные, образованные люди, ожидая, кто что про них скажет… А желание, чтобы о тебе говорили, означает, что нет смирения, ведь смиренный человек, наоборот, не хочет, чтобы о нем говорили. Ведь перед Богом мы все одинаковы.
Научись ждать
Православие. Ru, 27 января 2015 г.
http://www.pravoslavie.ru/put/76734.htm
Перевел с новогреческого Димитрий Лампадист.
Смотри, вот ты мне говоришь: «Я во что бы то ни стало хочу, чтобы мой ребенок изменился! Я хочу увидеть его другим, а потом готов и умереть!» Не знаю, увидишь ли ты его изменившимся прежде своей смерти. Вполне вероятно, что ты будешь наблюдать за его переменой из другого мира. Может быть, Господь хочет, чтобы ты терпел до последнего, и твое желание увидеть своего ребенка изменившимся еще при жизни, как ты этого хочешь, не осуществится. Однако его перемену увидит Господь. Нужно набраться терпения. Жди ответа на твою молитву. Ты обращался вчера к Богу с просьбой? Теперь надо ждать. Когда? Не беспокойся. Когда стрела твоей молитвы достанет до «сердца» Господа, и Бог умилосердится над тобой, тогда ты увидишь результат. Когда ты запустил стрелу молитвы? Вчера? Тогда подожди. Твоя стрела возносится к Богу. У Бога ни одна молитва не пропадает даром, ни одна молитва не остается без ответа. Наберись терпения и жди.
Некоторые ждут ответа на молитву незамедлительно. Ты молишься сегодня, а завтра уже хочешь видеть результат твоей молитвы? Может, так и произойдет. Но ты, когда берешь четки в руки, не жди моментального плода молитвы. Многие приезжают на Святую Гору, ходят с четками в руке и желают увидеть Бога уже после первого всенощного бдения. Хотят узреть нетварный свет уже после первой ночной молитвы. Так не бывает. Требуется много терпения и прилежания, надо все предоставить Богу, говоря: «Господи, когда Ты Сам этого захочешь, подай мне все полезное для меня. А я буду ждать». «Терпя, потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою» (Пс. 39:1). Господь призрел на меня, воззрел, услышал, но прежде всего мне надо научиться ждать. Поверь, на самом деле ждать Бога и Его обетований доставляет большую радость.
Знаешь, сколько преподобный Аммон Египетский ждал, чтобы Господь его избавил от гнева? Он каждый день просил Бога об этом. И знаешь, сколько лет он ждал? Целых восемь лет. Все эти годы он побеждался гневом, и каждый день он боролся с самим собой, постоянно молясь. И вот, на восьмой год ему явился Господь и избавил его от этой страсти. Смотри, на восьмой год он уже был близок к отчаянию, думая: «Сколько можно? Больше не буду продолжать молитву. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, уже целых семь лет я терплю, жду и ничего не происходит». Однако он решил потерпеть еще один год, и на восьмой год пришло его избавление. В его сердце воцарился такой мир, что он больше ни разу не разгневался в своей жизни. Ты гневаешься? Гневаешься! И я тоже иногда гневаюсь. Не часто и не сильно, конечно, но все-же гневаюсь. Ты тоже хочешь пережить подобное чудо? Тогда с сегодняшнего дня начинай молиться с терпением. Моли Бога, чтобы он отнял от тебя гнев. Проси об этом на каждой Литургии и не говори: «Ну зачем мне идти в церковь, какую пользу я от этого получу?» Да, поступай так. Если ты побеждаешься гневом, каждый воскресный день на Литургии проси Господа, чтобы Он укротил твой гнев. У тебя есть очень серьезная причина каждое воскресенье быть в храме и молиться: «Господи, даждь мне кротость и мир душевный, чтобы я не выходил из себя, не создавал в семье гнетущую атмосферу своим гневом, криками и раздражительностью, чтобы моя жена и дети не трепетали, видя меня в таком состоянии, чтобы моя супруга не расстраивалась постоянно из-за меня. Господи, помоги мне победить гнев». Проси об этом Бога каждый день. Я знаю, что ты уже молился об этом. Спрашиваешь, сколько же раз тебе об этом просить? Много. Святой Аммон, к примеру, молился восемь лет. А ты сколько об этом молишься? Сколько времени ты умоляешь Бога: «Господи, избави меня от этой страсти». От гнева, от блудной страсти, от пьянства, от курения, от воровства, от подозрительности и любопытства, от лжи, избавь меня, Господи! Обо всем, что тебя беспокоит, проси Господа, и затем жди.
Знаешь, почему тебе надо ждать, подобно святому Аммону и другим святым? Потому что Тот, ради Кого ты так мужественно терпишь, не какой-нибудь «посторонний» (случайный) Бог, но Святый Божий, Бог из уст которого никогда не исходила ложь. Он всегда остается верен своим обещаниям и постоянен в Своей любви. Когда-нибудь Господь придет в твое сердце и поможет тебе, и станешь ты кроток, как ягненок, и не будешь испепеляться порывами гнева, и пить не будешь больше никогда, и курить бросишь, и от прочих страстей избавишься, и станешь человеком новым. Надо терпеть и молиться.
Нужно молиться и терпеливо ждать, чтобы и супруга наша изменилась к лучшему. Не спеши сразу все изменить к лучшему. Ошибки, которые допустила твоя супруга, не были совершены за один месяц. Это ошибки всей жизни. Слово «характер» (греч. «χαράσσω» («хара́со») — начертываю, нацарапываю. — Прим. перев.) означает «начертание», поэтому он и называется характер. Характер формируется в нас с детского возраста и его невозможно изменить в один миг. Некоторые супруги ставят перед собой абсолютно неправильные задачи, говоря: «Если через год наши отношения не изменятся, разводимся». Да подожди ты! Чуть что, сразу разводиться. Потерпи немного.
— Да сколько же можно терпеть, отец? — спросишь ты.
— Надо потерпеть, сразу свой характер не изменишь.
Мне вспоминается один человек, который сел на диету. Лечащий врач ему сказал, что самые глубокие жировые отложения сжигаются труднее всего. Если человек соблюдает жесткую диету, то последние килограммы он сбрасывает намного труднее, чем первые. Знаешь, почему? Потому что эти жировые отложения в нашем организме формировались десятилетиями. Соблюдая диету, мы делаем следующее: возвращаемся назад и сжигаем старые жировые прослойки. Предположим, что у кого-то сегодня вес девяносто килограмм, и он хочет скинуть вес до восьмидесяти. Однако восемьдесят килограммов он весил много лет назад. Вот он уже весит девяносто один килограмм, затем девяносто пять. Чтобы ему вернуться обратно к восьмидесяти килограммам, нужно сделать большое усилие над собой, сжечь этот жир и вернуться назад, как когда-то давно. Конечно, это очень трудно.
Так и в случае с нашей душой, она, так сказать, обросла жиром. Наши страсти создали в нашей душе «жировую прослойку», от которой очень трудно избавиться.
Надо терпеть ради другого человека. Нужно создать немного «свободного места» в сердце другого человека, дать ему время подумать, принять решения, даже оставить его ненадолго, уйти, может быть, душевно. А если он не в силах будет больше оставаться, то тогда и телесно. Да, пусть она уйдет. Пусть пойдет ненадолго к своей маме или отцу, или ты сам уйди ненадолго и побудь где-нибудь один. Подумай, успокойся, приди в себя. От другого человека нельзя требовать любви, говоря: «Я хочу, чтобы ты ко мне хорошо относилась, чтобы ты меня уважала». Нет. Этого невозможно достичь давлением на другого, а только лишь уважая свободу супруга, это должно быть актом проявления свободы. Поэтому предоставь своей второй половине время, свободное пространство и имей терпение.
Один молодой человек мне поведал свою историю, которая очень меня взволновала: «Отец, от меня ушла моя любимая девушка, с которой мы были помолвлены несколько лет. Что я мог поделать? Я, конечно, очень хотел, чтобы она осталась, но разве можно требовать любви насильно? Разве можно говорить: „Полюби меня против своей воли, потому что я этого хочу“. И знаете, что я сделал? Я позволил ей уйти. А теперь сижу и жду, когда она вернется. Жду, любя ее. Жду, душевно страдая. Жду, молясь за нее».
Самая правильная реакция. И вот увидишь, как другой человек изменится. Если будет воля Божия и любовь, исходящая из глубин твоего сердца, будет истинной, и само терпение твое будет исполнено любви, тогда ты увидишь, что твой близкий человек, который ушел от тебя (твоя супруга, супруг, ребенок), нигде в другом месте не найдет такой нежной любви, как твоя, и вернется назад. Пусть идет куда хочет, может, человек даже вкусит различных других опытов, но нигде он не найдет ни такой сердечной любви, ни такого «качества» любви. Он сможет обрести только лишь жалкую подмену, льстивые слова, любовь, основанную на личной выгоде, и, разочаруясь, снова вернется к тебе. Лишь бы только, когда он вернулся, нашел тебя ждущим его. Ты будешь ждать?
Как красиво описано в «Одиссее» возвращение Одиссея домой! Когда он возвратился из двадцатилетнего похода, то нашел свою жену ждущей его. Как умилительно! Представьте, если бы Одиссей застал свою жену вышедшей замуж за одного из докучавших ей женихов, которые наблюдали за Пенелопой и только и ждали момента, чтобы взять ее в жены. Все эти годы ждала Пенелопа, ждал и Одиссей. Он терпел в продолжение всего похода. Его любовь и терпение были вознаграждены. Потому что здесь было явлено терпение, исполненное любви.
В евангельской притче о блудном сыне говорится, что его отец терпеливо ждал его. Он смотрел из окна, не вернулся ли сын, глаза его выражали любовь, доброту, тоску по сыну и огромное терпение. И вот произошло чудо.
Конечно, брат мой, терпение дается достаточно тяжело. Современная эпоха пропитана спешкой, мы все постоянно говорим: «Вот прямо здесь и сейчас!» Центры по изучению иностранных языков, медицинские учреждения для похудения, разнообразные учреждения в сфере обслуживания, все обещают нам быстрый и хороший результат. Даже кухонная техника сейчас помогает приготовить еду необычайно быстро — раз и готово. Микроволновые печи — две минуты и обед готов. Чего бы мы не коснулись, все делается со скоростью. Но вот грядет Господь и говорит нам: «Знаешь, все что ты делаешь, ты делаешь хорошо и быстро. Все это облегчает тебе жизнь. Однако душа твоя и сегодня, не смотря на все прошедшие столетия, нуждается в том, чтобы жить в ее первозданном ритме. Жить так, как ее изначально создал Бог. И это останется без изменений до скончания времен».
Возделывание своей души также требует терпения. Надо ждать, пока не исполнятся обетования Господа на тебе. Господь обещал человеку множество обетований. И то, что Он обещал, сбудется непременно. Например, Он обещал нам, что «блаженны плачущие ныне». То есть тот, кто плачет в этой жизни, обязательно возрадуется.
Подожди, я постараюсь объяснить тебе это. Речь идет, конечно, вовсе не об эгоистичных, нервных слезах. Потому что многие из нас плачут по причине слабых нервов, когда ругаются и ссорятся, когда случаются недоразумения. Речь идет о смиренных слезах умиления или о слезах несправедливой обиды. Плакал ли ты когда-нибудь, будучи несправедливо обижен? Нет, потому что вышло недоразумение, был задет твой эгоизм, тебя объяло упрямство, потому что не вышло по-твоему. Нет. Плакать можно лишь в том случае, если тебя беспричинно обидели или ты страдаешь за правду. Плакал ли ты когда-нибудь, когда на тебя возводят клевету? Я знаю, кто так плакал — святой Нектарий. Сколько же раз он, возможно, плакал в своей келии в Эгине, постоянно слыша шипение клеветников вокруг себя!
Конечно, он не был бесчувственным. И сердце его не было каменным. Наверняка он плакал об этом. Был постоянно обижаем, терпел клевету. При жизни, к сожалению, он лишь в редкие моменты находил успокоение. Только после его успения Господь оправдал его. Александрийская Церковь принесла свои извинения за возведенную на святого клевету и за суровое с ним обращение. Святой ждал столько лет, и вот, Господь оправдал раба Своего. При его жизни, к сожалению, люди вместо отрадной чаши праведности напоили святого горькой чашей клеветы и скорбей. За исключением верующих, людей с простыми сердцами, которые его всегда любили. Святой Нектарий все терпел. Поэтому его назвали «святой мужества и терпения». Потому что святой терпел и не оправдывал себя. Подожди и ты. И увидишь, что в один прекрасный день твои слезы Господь превратит в блистающие алмазы.
Господь сказал, кто Мне последует, будет причастен к Раю еще при жизни. «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23), — говорит Господь. И ты говоришь: «Как это? Я ничего не чувствую». Но ждешь ли ты? Ждешь ли ты терпеливо? Сколько? Вероятно, много. Дни? Месяцы. Месяцы? Долгие десятилетия. Создай себе столько места для терпения, чтобы к тебе пришел Христос. Выдели для Него какое-нибудь постоянное место в своем сердце и не позволяй своему сердцу лукавить перед Христом, сегодня так, завтра по-другому.
На Святой Горе есть такой обычай: новопостриженному монаху дарят икону святой Ипомони (в переводе с греческого «терпение»). Знаешь ли ты об этом? Очень многие монахи почитают святую Ипомони. Потому что жизнь монаха — это одно сплошное терпение. Жизнь довольно-таки монотонная: каждый день ранний подъем в келии, каждый день рано утром служба, правило, четки, поклоны. Конечно, все это прекрасно, есть порой и разнообразие, но очень часто эта жизнь достаточно монотонна. И что же нужно для монашеской жизни? Бездна терпения. Об этом написано в последовании великой схимы «Созижди терпение». Вот и у тебя есть нужда приобрести такое терпение.
Христос сказал в Евангелии, что тот, кто подобно птицам небесным или прекрасным детям вверит свою жизнь Богу, увидит над собой Промысл Божий, Его нежную заботу и защиту необоримую. «Я ему дам, — говорит Господь, — все необходимое: пищу, воду, одежду, даже красоту и все остальные земные блага».
Ты же, однако, не имеешь терпения узреть сие чудо, и сверх этого что делаешь? Непрестанно тревожишься. Вот Господь говорит: «Чтобы ты узрел то, что Я тебе обещал, сними с себя свои одежды, портящие твое лицо. Я хочу украсить тебя, сделать тебя необычайно красивым, но как, каким образом Я могу тебя одеть в Свои одежды, когда ты постоянно одеваешься в свои ветхие, мирские, ложные? Сбрось с себя сначала стресс, чтобы Я смог дать тебе новое, красивое лицо, умиротворенное и спокойное. Сбрось с себя панику и чувство незащищенности, старящие тебя и портящие твое подлинное лицо, и оденься в ту одежду, которую Я тебе предлагаю». Какую? Это мир Христов, вера в Его всемогущество, упование на исполнение Его обетований. И знаешь, что сделай потом? Возьми и просто сядь спокойно, спокойно жди, пока не придет к тебе благодать Божия и не изменит тебя. Стань таким, каким тебя хочет видеть Господь, а потом ляг на кровать и мирно усни. И жди. Вверь Богу всю свою жизнь. И вот так, терпя, будешь видеть каждый день, что Господь печется о тебе. Просыпаясь с таким устроением каждый день, ты будешь удостоверяться, что ты все ближе к своему счастью. Если же ты на все будешь смотреть логически, то будешь вынужден сказать, что все это не делает тебя счастливым. Такая манера поведения будет держать тебя постоянно в подвешенном состоянии. Однако же то, что ты считаешь подвешенностью в воздухе, и есть самое непреложное состояние блаженства. Будь уверен, что то, что тебе кажется пустотой, на самом деле наполнит тебя и ты увидишь, как изменится твоя жизнь. «Не мсти врагам своим, — говорит Господь. — Предоставь это мне. Я поступлю с ними по справедливости. А ты делай свое дело». Какое? Люби врагов своих. Поступая так, ты соберешь на их главы разожженные угли. Но ты возразишь на это: «Я хочу видеть отмщение! Я хочу видеть, Господи, что Ты вмешался в мою жизнь. Я хочу видеть в своей жизни порядок и справедливость». На что Христос ответит тебе: «Оставь все как есть. И когда придет нужное время, Я вмешаюсь. Но и той душе, которая тебя обидела, Я хочу помочь осознать ее ошибку. Предоставь Мне суд».
Господь нам заповедал, чтобы мы молились так: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». «Господи, но разве только на сегодня? — говоришь ты. — А завтра? Завтра разве нам не нужен хлеб?»
Оставь это «завтра». Разве мы не переживаем каждый «сегодняшний» день? Запасись терпением и увидишь завтра силу Божию и предстательство. Не волнуйся о том, что будет послезавтра, через год или через шестьдесят, семьдесят лет. Пусть все происходит естественно. Наша жизнь требует терпения. Например, логика нам говорит: «Делай все сейчас. Спеши, двигайся, беги, иди застрахуй свое имущество и жизнь, предпринимай меры, ты теряешь контроль над жизнью». А что нам говорит Господь? «Нет. Не паникуй. Подожди. Научись ждать».
Скажи мне брат, выучил ли ты этот урок терпения в своей жизни? Подумай. Вспомни себя, когда тебе было восемнадцать, затем двадцать лет, потом сорок, затем шестьдесят. И вот теперь тебе уже семьдесят или даже восемьдесят. Смотри, как быстро пробежали эти годы. Когда ты был молодым, ты говорил: «Надо сначала подрасти. Вот когда я вырасту, посмотрим, как быстро проходит жизнь». И видишь, как она проходит? Очень быстро. И что надо делать? Надо ждать. Надо каждый день принимать со спокойствием, как от руки Господней. Каждой вещи свое время. Надо только, чтобы у тебя было для этого достаточно терпения. И ты ожидал Царствия Божьего. Жди, пока Господь Сам не расставит все по своим местам.
Есть категория людей, которые устают от жизни. Они мучаются, так как не умеют ждать. Доходят даже до состояния отчаяния, говоря: «Лучше бы я умер». Некоторые говорят мне об этом даже на исповеди: «Отец, я об этом уже несколько раз говорил. Боже мой, я так устал от жизни, лучше бы я умер и успокоился». Но такая смерть, какую ты ждешь, вовсе не является доброй кончиной. И святые желали смерти, но не как избавления от страданий, а как перехода в настоящую жизнь, в которой они будут рядом со Христом. Они желали смерти, чтобы пережить таинство, таинство преображения человека Богом в будущей жизни. Святые нетерпеливо желали разлучиться от тела, и, распаляясь любовью к Богу, молились: «Боже мой, я так хочу быть где-нибудь рядом с тобой!» Об этом говорил апостол Павел: «Хочу разрешиться и со Христом быти». Апостол Павел, говоря это, подразумевал следующее: «Нетерпеливо желаю смерти. В этом мире меня уже больше ничего не держит». Но святые говорили так не оттого, что жизнь им наскучила, подобно нам.
Мы часто желаем смерти, потому что устали от жизни, потому что не имеем терпения, потому что не радуемся Божиим дарам. Нет, брат мой. В этой жизни мы должны утомиться. Многое должны пережить. Зачастую подвергнуться многим скорбям. В нашей жизни плач, воздыхание, болезни, потери имущества будут преобладать над смехом и весельем. Я в этом уверен. И ты мне говоришь об этом, и многие из нас. Но борьба твоя того стоит. Все скорби, которые ты несешь здесь с терпением, приготовляют тебе Царствие Небесное. «Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8:18). Вот увидишь, то, что мы сейчас безропотно претерпеваем, есть ничто в свете блаженства будущего Царствия. Нас ожидает невероятно прекрасный мир счастья и радости от пребывания рядом с Богом. Все святые, удостоившиеся видеть Рай, восклицали: «Боже мой, если бы я знал, какая радость меня ожидает здесь, я бы никогда в жизни не оправдывался, а постоянно бы терпел, лишь бы быть причастником этого блаженства». Поэтому, брат, будем все терпеть. Чтобы наследовать Царствие Божие, в котором радость и счастье подлинные и не преходящие.
В какой-нибудь другой раз мы побеседуем о том, почему надо терпеть, вспомним некоторые причины и мысли, которые укрепят это терпение в нашем сердце. Потому что часто ты приходишь и плачешь, говоря: «Все! Я больше не могу. Не могу терпеть моего мужа, который выпивает. Не могу терпеть мою жену, которая не оставляет меня в покое и кричит целыми днями. Не могу больше видеть моего ребенка, который не слушает меня. Не могу терпеть моего преподавателя, который следит за мной. Не могу одного, не могу другого. Я больше не могу, у меня больше нет терпения! Моя нервная система устала. Я болен». И все же, мы можем еще немного потерпеть. И когда Господь увидит, что еще одна капля — и наша чаша переполнится, Он несомненно что-то предпримет и найдет решение.
Сегодня, однако, вы были очень терпеливы. Я вас немного утомил. Но такова тема терпения, что нуждается в терпении не только для того, чтобы ее опытно пройти, но и говорить о ней и слушать.
Примечания
1. Банница — болгарский слоеный пирог с овощами, брынзой или творогом.
2. Рассказывают, что авва Антоний, будучи однажды приведен в недоумение глубиною домостроительства Божия (управления миром) и судов Божиих, помолился и сказал: Господи! отчего некоторые из человеков достигают старости и состояния немощи, другие умирают в детском возрасте и живут мало? Отчего одни бедны, — другие богаты? Отчего тираны и злодеи благоденствуют и обилуют всеми земными благами, а праведные угнетаются напастями и нищетою? — Долго был он занят этим размышлением, и пришел к нему глас: Антоний! внимай себе и не подвергай твоему исследованию судеб Божиих, потому что это — душевредно. Из «Отечника» святителя Игнатия (Брянчанинова).
3. Игра слов, потому что во время венчания поется «Исаия ликуй!» — Прим. перев.).
4. Игумен монастыря Махерас Арсений, погиб в возрасте 33 лет, возглавлял Общество помощи братским славянским Церквам — Прим. перев.
5. Петр VII, патриарх Александрийский и всея Африки, 3.09.1949, Сихари, Кипр — 11.09.2004, Эгейское море — Прим. перев.
6. Омония — площадь в центре Афин (с 1846 г.), шумная и многолюдная, центр коммерческой и социальной жизни, в особенности для иммигрантских общин. — Прим. пер.
7. Ср.: «Как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40).
8. По-гречески слово «послушник» — δόκιμος — происходит от однокоренного δοκιμάζω — «испытываю». Не полный, но близкий аналог этому в церковнославянском языке — «искушенник» (от «искушати»), то есть тот, кто проходит искус. — Прим. пер.
9. Площадь в Афинах, где обычно собираются наркоманы.