Псалом 7

• Псалом 7

Псалом 7

Семинар 1

Начнем разговор о псалмах. Сегодня у нас 7-й псалом. Давайте прочтем его. Песнь Давида, которую он спел Ягве после слов Куша из племени Вениамина.

2 О, Ягве, Бог мой, на Тебя я уповаю. Спаси меня от всех преследующих меня, избавь меня,

3 Чтобы не разорвали они меня как львы. Потому что они раздирают меня и нет того кто спас бы.

4 О, Ягве, мой Бог, если поступаю я так, если сделали руки мои какое-нибудь зло.

5 Если платил я зло за добро, я, который даже врага моего спасал, не требуя воздаяния.

6 Так пусть враг преследует меня и втопчет в землю жизнь мою и пусть слава моя обратится в пепел.

7 Встань, о, Ягве, во гневе Твоем обратись против врагов моих. И яви мне суд, о котором сам Ты дал повеление.

8 И тогда окружит тебя множество народов, а Ты вознесись над ними.

9 О, Ягве, судящий народы, суди меня, о, Ягве, по праведности моей и по чистоте моей.

10 Положи конец злу нечестивых и поддержи праведника. Ведь Ты испытываешь сердца и испытываешь нутро, Бог, праведный.

11 Ты – щит мой от Бога. Спаси о, Боже, всех, чье сердце прямо.

12 Бог судья праведный. Он Бог, гневающийся каждый день.

13 И если они не обращаются, то Он обнажает свой меч, натягивает лук.

14 И Он тогда готовит орудия смертельные и стрелы Его становятся стрелами обжигающими.

15 Вот он зачал ложь и выносил обман и родил пустоту.

16 Он копал яму и выкопал её, и упал в ту яму, которую сам приготовил.

17 Пусть зло их вернется на их голову и пусть на их темя падет та кровь, которую пролили они.

18 А я прославлю Тебя, о, Ягве! За праведность Твою и воспою имя Твоё, о, Ягве. О, Ягве, вознесенный, о, Ягве, Всевышний.

Не очень похоже на синодальный перевод.

Я стараюсь переводить максимально близко к оригинальному тексту. Настолько насколько допускает русский язык, может даже иногда в ущерб литературному стилю. В данном случае смысл важнее стиля, для нас с вами. Есть нюансы, которые ни один перевод не даст, нужны комментарии. И то, как я это читаю, необходимо для того, чтобы комментарий был яснее. Я читаю ни как новый оригинальный перевод с хорошим литературным стилем, красивый, этнически хорошо продуманный. Я стараюсь текст сделать таким, чтобы потом, когда мы будем его разбирать, нам меньше приходилось бы отвлекаться на саму его структуру.

Я это сказал для тех, кто, может быть, сегодня первый раз. Именно так мы читаем Писание. Я стараюсь его переводить максимально близко к тексту, имея в виду то, что потом надо будет с ним разбираться так, как разбираемся обычно с текстом, внимательно в него вчитываясь, анализируя какие-то слова и выражения и так далее.

7-й псалом вам, наверное, знакомым оказался. Похожее уже вы читали. С другой стороны, здесь обычно возникает целый ряд вопросов. И особенно, во первых, утверждение собственной праведности. Оно иногда человека по православному благочестивого несколько коробит. Что значит: суди меня по моей праведности и по моей чистоте? Почти как наглость некая звучит, когда перед Богом стоишь и говоришь о себе: Вот я – праведник и Ты меня так и суди. Психологически, большинство из нас, к этому совершенно не готовы.

И некоторые другие моменты здесь есть, особенно с гневающимся Богом. Мы как-то об этом уже говорили, о Боге, который разгневался. О том, почему Бог мог рассердиться и что означает гнев Божий.

А начать стоит с вводного стиха, где упоминает Куш. В синодальном переводе он упоминается как Хус. Пусть будет Хус. Ситуация бунта Авшалома, когда он восстает против своего отца, и Давиду приходится бежать со своими верными соратниками, которых немного осталось. И по дороге, поскольку у Давида были свои соперники и враги, все кто что-то имел ему нехорошее сказать и до этого всё не решался, по дороге всё это высказывали. Как обычно в таких ситуациях бывает. Куш (Хус) тоже говорил Давиду, что так тебе и надо за твои грехи, вспомни, что ты тогда-то и тогда-то наделал. Давид это принимает как должное. Он понимает, что грех действительно был и вполне конкретный. Он это помнит прекрасно. Это история с Вирсавией (Бат Шева) женой Урии. Он понимает, что есть за что. И тот, исторический Давид ведет себя не совсем так, как автор этого псалма, надо признать. Он свою вину признает.

Здесь ситуация совершенно другая – человек заявляет о своей невиновности. С самого начала. Скорее всего, это не псалом, который написан самим Давидом, а псалом, который написан по мотивам той истории. Написан человеком, который переосмысливает её уже в другом контексте. Который на того Давида смотрит как на человека, несправедливо обиженного, который ни в чем не виноват и страдает не заслуженно. Вполне вероятно переносит на ту ситуацию, ситуацию совсем другую, может, даже из другой эпохи. В истории Иудеи бывали гонения на некоторые общины верующих, и она вполне была понятной исторически. Может псалом был написан в такие времена. Где-то 8-7 вв. Но воспоминание о гонимом Давиде тут было очень кстати, хотя в целом отношение несколько другое было тогда у Давида.

Здесь звучит непонятное нам сегодня порой. Человек говорит о том, что он праведен, что он никогда ничего плохого не делал. Кстати, исторический Давид мог о себе сказать, что своего противника он порой избавлял от смерти, при этом ничего взамен не получая. Имея ввиду те истории с Саулом, когда Давид несколько раз имел возможность его зарезать так, что никто бы не узнал, а кто узнал, те бы может наоборот спасибо сказали. Он, тем не менее, этого не делает. И дает своему врагу безнаказанно уйти. Эта ситуация вполне соотносима с той, которая была и там. Она может иметь место в любую эпоху. Необязательно в такой форме, но в любую эпоху.

И человек говорит о себе, что он никогда и ни кому не делал зла. Совершенно спокойно и уверенно заверяет об этом. И после этого требует суда. Он сам к суду готов, он будет этому только рад, потому, что суд для него будет встречей с Богом, который наконец подтвердит его правоту.

Это взгляд на суд, который во времена, когда была написана Книга Иова, в 4 веке до Рождества Христова, когда уже богословские концепции суда и всеобщей греховности становятся широко распространенными, казалось странным.

Вы помните автора Книги Иова примерно того же самого требует, говорит: Я – праведник, я хочу Суда Божия. И на него сразу его братья набрасываются: да какой ты праведник, да праведников на свете нет и вообще сиди и помалкивай, лучше ищи где ты согрешил и кайся пока не поздно.

Даже в то время, не говоря уже о временах христианских, такая позиция казалась вызывающей. Причем вызов бросался не людям, а Богу, как это виделось даже уже в эллинистическую эпоху.

Вот этот псалом, очевидно, написан раньше. Тогда ещё такие заявления не так ещё шокировали как в после пленную эпоху. Или как шокируют нас сегодня. По-видимому, в раввинистический период что-то серьезно переменилось в этом плане, и оно таким и осталось и в христианскую эпоху остается таким же. Как то изменилось представление о суде.

На самом деле оно изменилось потому, что изменилось само представление о праведности, да и о наказании тоже. Я сейчас снова и снова вспоминаю Книгу Иова потому, что она вполне типична. Эта коллизия вполне могла произойти даже и в христианскую эпоху. Человек говорит, что он страдает непонятно за что, что он ни в чем не виноват, а Бог его наказывает.

На что ему отвечают: раз наказывает, значит за дело. Бог просто так не наказывает никого.

- Да нет вот ни за что.

- Да не бывает ни за что. Где-то в чем-то согрешил. Давай, ищи в чем согрешил и кайся.

Совершенно нормальные ответы, которые совершенно нормальным образом могли бы прозвучать в любой из современных церквей и, скорее всего, прозвучали бы. Но при этом Книга Иова стоит на том, что Иов был более прав, чем его друзья. То есть коллизия уже имела место в те времена совершенно очевидно. То как она должна разрешаться с точки зрения библейской – тоже совершенно очевидно. Иов имел право задать те вопросы, которые он задавал. Ничего неблагочестивого в этом не было.

Здесь автор псалма задает те же самые вопросы. Фактически это по-человечески поданное требование суда. Меня обидели, я подаю на обидчика в суд (в данном случае – я требую суда у Бога), потому, что я знаю, что я прав, и я это процесс выиграю.

Сильное заявление. И действительно, в какой-то момент оно стало казаться вызовом Богу. И довольно рано как видим по Книге Иова. Но это не единственное такого рода заявление. Здесь оно звучит очень ярко и довольно однозначно. А так, что-то похожее будет проскальзывать во многих псалмах. Мы уже с этим встречались и ещё не раз встретимся.

Очевидно, что в наших представлениях о суде, о наказании, о праведности и обо всём, что с этим связано, произошли очень серьезные изменения, и не в лучшую сторону. Единственное, что нас может утешать – то, что не мы здесь первые. Опять же, судя по Книге Иова, проблема намного раньше началась, ещё до пришествия Христа. Но это проблема религиозного сознания. Оттого, что она старая, но нам от этого не легче, если она и нас касается.

Очевидно, что здесь представление и о суде, и о праведности, и о правоте перед Богом не очень-то похожи на наши современные. Встаёт вопрос: как и почему? И что вообще имеет в виду человек, когда говорит о своей невиновности?

То, что в Книге Иова отражено отчасти сродни христианскому мироощущению в отношении собственной виновности именно потому, что оно основано на понимании того, что существует такая реальность как первородный грех. Но в Ветхом Завете понятия первородного греха как греха ещё нет, потому, что грех – категория нравственная, за грех мы отвечаем.

В Ветхом Завете, даже если взять Тору, есть понимание того, что человеческая природа после падения изначально повреждена. Человек рождается с поврежденностью. И поэтому человек в любом случае, хочет-не хочет, но согрешит. Сам факт этой поврежденности человеку во грех не вменялся в Ветхом Завете. Глупо обвинять человека, что он родился таким, каким родился.

В Новом Завете ситуация другая: появляется возможность от этого греха избавиться, преодолеть эти последствия, потому что Христос пришел и сделал это возможным. И вопрос преодолевать это или не преодолевать – это вопрос выбора конкретного человек. Если раньше болезнь была не излечима, то теперь от неё можно вылечиться, а вот прибегать или не прибегать к лечению – это уже выбор человека. Здесь уже речь идет о первородном грехе.

Но при этом, вопреки Торе, делались выводы о том, что человек грешен всегда и в любом состоянии. Концепция, которая сегодня известна любому христианину: православному, католику, протестанту, не важно. Каждый это предположение интерпретирует по своему, но смысл один и тот же: раз ты с самого начала родился с поврежденной природой, то прав перед Богом ты не можешь быть никогда и нигде. Вот такая логика. Логика друзей Иова. Перед Богом правых нет, поэтому ищи где ты согрешил.

Почему я говорю о том, что это Торе не вполне соответствует, потому что в той же самой 6 Главе Бытия, где говорится об этой поврежденности в связи с жертвоприношением Ноя. Или в 4-й Главе, где Бог обращается к Каину. Дойдем до этой Главы, тогда посмотрим на это. Там говорится, что грех тянется к человеку. Грех тянется к тебе, но ты властвуй над ним, – говорит Бог Каину.

Во-первых, предполагается что проявлениями этой греховности человек бороться может и должен, и, более того, локально в этой борьбе человек может победить. Человек не может переделать свою природу, сам. Если бы это было возможно, то миссия Христа была бы несколько другой. Но, удерживать свой участок фронта человек в принципе в состоянии. И тогда, совершенно очевидно, что говорить о неправоте человека всегда и везде – нельзя. Я имею ввиду -неправоту перед Богом.

Жизнь - это череда конкретных ситуаций, и если не подходить к ней спиритуалистически, то эти ситуации надо брать такими, какие они есть. У спиритуализма есть две стороны: одна приятная, а другая не очень. Приятная сторона – это то, что можно надеяться на то, что когда-нибудь от тела освободишься вместе со всеми его грехами. Не понятно, что делать с грехами, которые в душе сидят. Наверное, от души тоже придется освобождаться тогда. Но есть и обратная сторона – страх метафизического греха. Когда факт собственной греховности становится абсолютной дух реальностью или спиритуализированной некоторым образом реальностью. Чем-то таким, что для меня абсолютно, с чем я бороться не могу, и что определяет всю мою жизнь. В значительной степени такое переживание первородного греха, к сожалению, христианам свойственно, причем всех деноминаций. И дело не в том, что этот факт нужно игнорировать. Игнорировать его бессмысленно. Раньше или позже с этим столкнешься.

Но эта проблема сродни проблеме отношения к собственной тяжелой болезни. Для некоторых людей эта болезнь затмевает всё. Человек живет под страхом этой болезни. Она над ним висит и может не сама болезнь, потому, что болезнь это некие конкретные болезненные состояния. Я могу быть болен, но пока меня это не достает, я могу с этим жить. Понятно, что от некоторых болезней умирают и понятно, что мы все смертны, и если думать о том, что наступит день, когда ты помрешь – лучше сразу помирать, и вообще не жить. А так, пока болезнь нас не мучает, не достает, то мы вполне могли бы жить, более или менее нормально жить. Может не совсем полноценно, в каких-то отношениях, но и не так ужасно как иногда мы с этим живем. Нас как бы гипнотизирует сама мысль о том, что мы больны, больны тяжело, может быть. Болеть будем долго. Мысль об этом часто хуже самой болезни. И она нас ограничивает больше, чем сама болезнь. И, может, мы выздоравливаем от этой болезни медленнее, чем могли бы, или умираем быстрее, и живем меньше, чем могли бы прожить. Из-за этой постоянно давящей нас мысли.

С грехом совершенно та же ситуация, только в духовном смысле. Очень часто нам не только сам грех мешает, но и мешает мысль о том, что грех это что-то неизбежное, что над нами висит как дамоклов меч. Очень часто нам это мешает жить нормальной духовной жизнью и бороться с конкретными грехами, с проявлениями того же самого греха, в конечном, счете. Мы пугаемся, пытаемся бороться с каким-то абстрактным первородным грехом, а не с теми конкретными его проявлениями, которые нам мешают реально. Или просто сдаемся, потому, что понятно, что всё равно мы ничего сделать не можем.

То, что это нашу духовную жизнь искажает и парализует – это понятно. Ещё страшнее, если кажется, что и Бог также на нас смотрит как мы сами на себя. С одной стороны как на кого-то абсолютно безнадежного. Тут всё-таки у нас ситуация получше, чем во времена Иова. После пришествия Христа, мы знаем, что теперь-то нас вытащит. Но мы это относим ко Второму пришествию, а пока, пока нас не вытащили, пока мы ещё здесь, мы практически пожили в ситуации Иова в своих собственных глазах. Вернее не Иова, а его друзей, которые вечно грешны, рассчитывать не на что, и Бог по головке нас за это не погладит.

Это то, что порой нам мешает понять такого рода псалма. Здесь человек от этого свободен. Не похоже, чтобы здесь речь шла о каких-то розовых очках, чтобы человек не замечал своей греховности, тут этого явно нет. Но и нет этого паралича духовного при мысли о грехе. Того духовного паралича, который нас порой охватывает. Здесь человек именно живет полноценной жизнью и живет в данный конкретный момент. И о своей правоте он тоже говорит в данный конкретный момент, применительно к данной конкретной ситуации. Ни в чем я прав или не прав в принципе, а прав или не прав вот сейчас. Это принципиально важно, важно ещё и с точки зрения актуальности наших отношений с Богом, в конечном счете.

Этот духовный паралич, в который мы погружаемся при мысли о собственной греховности, ещё страшен тем, что он для нас реальные отношения с Богом, заменяет какими-то мнимыми отношениями. Которые должны были бы быть у нас, если бы мы были чисты, если бы мы были свободны от греха, с Богом, который бы к нам относился по-другому. И тут уже начинается полет фантазии, иногда мрачный, иногда светлый, но в любом случае – фантазии. Мы не выстраиваем реальные отношения с Богом, такими, какими они могли бы быть в данный конкретный момент, а мечтаем о каких-то других отношениях, с другим Богом. При том, что мы сами бы были другими. И проблема в том, что проблемы отношений с Богом всегда очень конкретные, а для нас здесь они абстрактные.

Конкретика эта проявляется ещё и в том, что для Бога нет абстрактного человека. Когда нас завораживает и парализует наш собственный первородный грех, то, прежде всего, это проявляется в том, что мы перестаем осознавать, насколько изменчивы наши реальные состояния, духовные. Как часто мы переходим греха и праведности в ту и другую сторону. По жизни бывает десятки и сотни минут, когда мы перед Богом правы. И, к сожалению, тысячи и десятки и сотни тысяч минут, когда мы не правы. Но и то и другое конкретика, которое мы из-за парализованности первородным грехом не замечаем, она уходит. А на её место приходит некая мнимость, из которой уже ни к каким отношениям с Богом не пробьешься.

Автор псалма очевидно сквозь эту мнимость как-то к Богу пробивается. И он осознает, что в этот конкретный момент, он перед Богом прав. Это не значит, что так же будет завтра, и так же было вчера. Но то, что было вчера, того уже нет, а то, что будет завтра, того ещё нет. А сейчас есть то, что есть сейчас.

Отсюда многие вещи, о которых и пророки говорили. Тот же Иезикииль, например, говорил: один раз согрешивший праведник – умирает, а один раз раскаявшийся грешник – остается в живых. Как же так, говорили, неужели за одно хорошее дело тысячи дурных забудутся и всё это так перевесит? Или, наоборот, один грех перевесит тысячи хороших дел?

Да ничего не перевешивает. Просто отношения с Богом или они есть, или их нет. В данный конкретный момент. И в данный конкретный момент автор этого псалма понимает, что он прав, а не его враги. И он требует подтверждения этой правоты у Бога. Не просит, а требует, потому, что имеет на неё право и в этом абсолютно убежден. Совершенно смело заявляет: хорошо, если я что-нибудь такое своему ближнему делал, если я когда-нибудь кому-нибудь злом за добро платил, то хорошо, пусть тогда и вся моя слава – в пыль, пусть тогда и мою жизнь в яму втаптывают.

Так может сказать только тот человек, который точно знает, что в этой ситуации он прав. Но становится понятно, что представление о праведности, о суде, о наказании у псалмопевца явно не те, к каким мы привыкли. Об этом мы уже говорили, но ещё раз повторить не мешало.

Во-первых, само представление о суде. Было два слова и есть в иврите библейском, да и современном, которые переводятся как суд - бин и нэшкат. Бин – это судебная оценка, исследование дела. Нэшкат – это приговор, судебное решение. Интересно, что здесь используется и то и другое слово. Бог, который судит народы – это Бог, который, прежде всего, оценивает. Автор требует суда, употребляя слово нэшкат, имея в виду, что он хочет, чтобы всё встало на свои места. Он хочет, чтобы Бог наконец расставил все точки над И, и всё бы и встало на свои места так как Бог расставит.

То, что есть и в Новом Завете – притча о сорняках, колосьях. Там тот же вопрос звучит: когда же наконец всё уже будет по своим местам расставлено? Иисус просит подождать немного, подождать, когда процесс закончится, когда придет время и оно так и будет.

Традиционные представления о суде, в том числе и те которые был распространены в яхвисткой среде, где-то до Амоса, примерно.

Семинар 2

Это представление о суде, на котором Бог уже взвешивает душу человека, взвешивает дела человека. Оценивает в соответствии с некоторыми критериями, известными. Скажем, в соответствии с Торой. Есть некий закон, и на суде Бог дела человека сверит с этим законом, с этой Торой. И дальше, либо человек оправдывается, либо осуждается.

Но в этом псалме звучит несколько иное представление о суде. Здесь суд – это, прежде всего, момент встречи с Богом. Человек ждет Суда Божия для того, чтобы выявилась его праведность. Казалось бы, странно это. Сегодня мы думаем, что на суде вылезут все наши грехи, поэтому стараемся это дело оттянуть, как можно дальше, лучше уж потом, лучше с этим не спешить. Всё равно ничего хорошего там не обнаружится.

Но если праведность понимать несколько по-язычески что ли, или так, как её понимали до эпохи классических пророков или поздних пророков, а этот псалом явно написан в эпоху поздних пророков, и потому так здесь эти вещи понимаются, то тогда и впрямь, рассчитывать на то, что на суде обнаружится чья-то праведность, не приходится.

По тем традиционным понятиям праведность – это безупречность. Такой образ рыцаря без страха и упрека. Помните, Король Артур на острове в центре волшебного озера должен был взять свой меч. Он всю свою жизнь должен был припомнить, испытание совести своей с точки зрения его как рыцаря, воина, посмотреть есть ли ему в чём себя упрекнуть. Там не христианские критерии, несколько другие, скорее воинские, с точки зрения рыцаря и воина, но принцип понятен. Вот она праведность – безупречность. Озеро волшебное, там лукавить не получается. Обмануть ни себя, ни других не выйдет. И там Артур получает этот меч, не находит за собой ничего. Это с точки зрения кодекса воина.

А вот если так на Страшном Суде перед Богом, Он будет просматривать, то понятно, что друзья Иова правы. У каждого что-нибудь да найдется. Рыцарей без страха и упрека не будет на Страшном Суде. И тогда, при таком представлении о праведности, рассчитывать на то, что чья-либо праведность на Суде может обнаружиться – не приходится. Это совершенно точно.

Здесь-то под праведностью понимается нечто другое. Здесь праведность – это, прежде всего, верность Богу. Не безгрешность, безгрешных людей нет, но верность Богу, которой грех мешает, поэтому с этим грехом приходится бороться, просить прощения за то, что этот грех сделан. И спотыкаясь, падая, снова вставать и снова двигаться дальше за Богом. Это нормальный процесс нормального пути, которого, не спотыкаясь не пройдешь, теперь, к сожалению. До падения может и можно было идти, не спотыкаясь, теперь уже так идти не получается.

Праведность – когда человек принимает решение идти за Богом и идет. Даже несмотря на то, что иногда спотыкается. Более того, в определенном смысле то, сколько раз мы споткнемся и упадем особого значения не имеет. Потому, что важна именно решимость двигаться дальше и важна вера. Понятно, что когда мы делаем вид, что мы споткнулись и дальше идти не можем, а потом ложимся и лежим – это уже другая ситуация. Такое по жизни тоже возможно: когда очень устал и идти дальше не хочется, тогда есть простой прием – не сразу вставать, когда упал. Упал, полежал, отдохнул некоторое время, хотя мог бы и раньше встать. Эта ситуация уже несколько иная. Это имеет значение, но не потому, что Богу жалко, чтобы мы немного полежали, а потому, что это некая неискренность. Но если не нарочно споткнулся, и если не специально лежишь, отдыхаешь потом – нормальная ситуация.

Понятно, что Бог хочет нас научить ходить, и понятно, что Он будет стараться обучить нас так, чтобы мы в процессе хождения учились не спотыкаться. На это время нужно и на протяжении какого-то периода это будет происходить неизбежно. Но праведность начинается тогда, когда мы готовы идти за Богом, готовы свидетельствовать о Нем. Не просто молча идти, а именно свидетельствовать о Нем.

Неслучайно псалом заканчивается тем стихом, где говорится о прославлении Бога именно за праведность. Потому что настоящая праведность у Бога. Именно Он настоящий полный несомненный праведник. Человеческая праведность – это, с одной стороны, отражение праведности Бога, с другой стороны, подражание этой самой праведности. И подражать, конечно, надо.

Если говорить о христианстве, то Иисус эту планку ставит максимально высоко: будьте совершенны как совершенен Отец ваш небесный, - ни больше, ни меньше. Совершенны здесь не в смысле так же хороши, или так же могущественны, а также завершены. Совершенность – как полнота, завершенность. В обычном состоянии, некоторым образом, мы не доведены до конца. Будьте также завершены, полны как Отец Небесный. Старайтесь быть вполне хорошими. Как один толстовский герой хотел быть вполне хорошим. Хорошее было желание, но не совсем получилось, потому, что несколько не так подошел, как надо было бы, но это уже другой вопрос. Но само это желание оно нормальное, желание праведника. Праведность с этого начинается. То, что многие, особенно православные люди сейчас стараются это желание у людей отбивать с самого начала занижая планку: да никогда ты не будешь таким, даже и не пытайся, ты – грешник, таким и умрешь. Это один из тех обманов дьявола, который очень хорошо дьяволу удается. Под видом ложного смирения занижать планку.

Если говорить об этой праведности, то тогда требование суда – вполне закономерно. Пусть всё встанет на свои места. Пусть праведность праведника обнаружится. В конце концов, это дело Божие. Если праведник человек свидетельствует о праведности Божьей, то это не только дело человека, но и дело Божие. И будет хорошо, если эта праведность обнаружится. Об этом автор псалма просит.

С другой стороны, когда дело касается наказания за грех, то это наказание в псалме рассматривается не так, как часто рассматриваем его мы. В нас всё-таки сидит такое представление о Боге, который скорее полицейского напоминает. Даже не судью, а именно полицейского, который в соответствии с правилами действует, и каждый шаг наш отслеживает, стоит с дубинкой и думает в какой момент эту дубинку в ход пустить.

Здесь представления о суде и о наказании за грех разнесены. Суд Божий – это, прежде всего, определение качества человека: праведник он или нет. И определение места этого человека с его праведностью. А вот наказание – это как те самые нечестивцы, которые сами себе яму вырыли, сами в неё упали. Образ хорошо всем нам известный, но не все знают, что он библейский изначально. Попал яму, которую сам себе выкопал, не рой яму другому – сам в неё попадешь – довольно хорошо известные пословицы и ситуации довольно хорошо понятные. Наказание за грех всегда такое в Библии, что в Ветхом Завете, что в Новом. Не Бог наказывает, то зло, которое ты делал, то тебе на макушку и полетит. Это здесь и описано.

Не Бог наказывает человека. Бог, действительно, может не то, чтобы наказать человека, но это становится наказанием, то о чем мы говорили, когда разбирали 6-й псалом. Бог может отвернуться от человека в каких-то ситуациях, но это крайняя мера. Это бывает, видимо, тогда когда человек делает что-то такое, что с присутствием Божием, ну никак не совместимо. Но это кажется максимум.

Для человека, который Бога знает, это действительно хуже любого другого наказания часто. Для человека, который не хочет Бога знать, это, конечно, не наказание, как случай с Каином, которого выгоняет от Эдема на Восток Бог после убийства. Его вовсе не пугает, что его Бог с глаз долой прогоняет и куда-то за пределы обитаемого мира. Потому, что на Восток от Эдема по географии, которая в прологе Бытия присутствует, значит вообще за пределы обитаемого мира. Его больше не это страшит, а то, что его могут убить и так далее.

Так вот именно последствия больше всего и пугают человека, не особенно доверяющего Богу, последствия греха. Именно эти последствия греха для нечестивца являются наказанием. Праведнику страшен сам факт, когда Бог отворачивается. Человеку понятно, что когда такое бывает, это он не просто споткнулся, не просто упал, что с каждым бывает, а что-то такое сделалось, что серьезно сказалось на его отношениях с Богом. Настолько серьезно, что теперь Бог не может находиться с ним рядом. Не то, что не может, потому что ему противно, но, примерно, по той самой причине, когда Бог Моисею говорит после истории с золотым тельцом:

– Собирайтесь, уходите отсюда, идите в землю, которую Я обещал вашим отцам, - но это так говорится, что видно - никакой радости нет в этих словах, вроде, уходите с глаз моих.

- А Ты не пойдешь с нами? Если не пойдешь, я же сам не поведу.

– Нет, не пойду. Если я среди вас пойду, то вы все сгорите.

И это при том, что до этого Бог был среди своего народа. Но теперь сделано что-то такое, что если теперь Бог поведет, то то, что раньше было светом, теперь станет огнем. И бывают ситуации, когда Бог уходит и отворачивается по этой самой причине. Праведник это воспринимает как самое страшное наказание. Человек понимает, что он уже дошел до состояния, когда то, что он делает несовместимо с присутствием Бога. Это страшно для праведника.

Для того, кого называют нечестивыми, мы говорили о том, что нечестивые это не воинствующие безбожники, богохульники, а люди – холодные циники, для которых нет ничего святого, которым на всё наплевать. Которые ни в какие ценности не верят вообще. Буквально это слово означает насмешники, которые над всем насмехаются, над всем издеваются, ни во что не верят, и никому не верят. Вот такому человеку Бог не нужен. И то, что Бог от него отворачивается, его обычно не смущает. Отвернулся и отвернулся, проживем и так. И таких людей, примерно так же, как Каина, когда Бог его прогоняет с глаз долой, заботит только одно, чтобы ему на голову не свалились последствия того, что он сделал. И тут наказание заключается в том, что Бог может в какой-то момент перестать все эти последствия удерживать и они так на голову и полетят. Это тоже наказание. Но, как описывает автор этого псалма, собственно наказания эти они сами себе на свою голову собрали. Не Бог всё это собирал, чтобы им не темечко потом всё это вывалить. Все эти «радости» жизни люди устроили себе сами.

И во такое представление о наказание – сквозное для всей Библии, и в Новом и Ветхом Завете оно одинаково. Когда Иисус говорит, что Свет пришел в мир, а люди больше полюбили тьму, потому, что дела их были злы, то это та же самая ситуация. Или говорит, что верующие в Меня на суд не приходят, а неверующий уже осужден.

Суда, в традиционном представлении, как мы его обычно пониманием, что сначала нас Бог будет судить, а потом Сам нам выдаст какое-нибудь наказание, такого суда нет, но есть момент встречи с Богом, момент истины, где и определяется где мы: в Царствии Божьем или во внешней тьме. И определяется, не исходя из внешних критерий, правил, а исходя из того, с чем мы к этому моменту подошли. И автор псалма понимает, что он пришел, и для него этот суд - тоже некий момент истины, и он чувствует, что этот момент для него оказался светлым. Понятно, что мог бы и оказаться другим, путь ещё не закончен. Это один из моментов. Сколько их уже было, сколько ещё будет у этого человека - неизвестно. И о его пути мы ничего не знаем, кроме, может, одного этого момента. Но конкретно здесь и теперь, всё ясно, всё светло. И человек понимает, что вот здесь, на этом этапе, в данный момент он – победитель. Это не значит, что так же будет и завтра, но сейчас так, и человек радуется и торжествует.

Моменты такого торжества, это то, от чего мы не то, чтобы отвыкли сегодня, но, во-первых, привыкнуть к этому невозможно, во-вторых кто это переживал, тот этого не забывает. Но тот факт, что современная духовная жизнь, в частности у христиан, совершенно не учитывает и не принимает во внимание всего этого, это очень сильно занижает планку и центр нашего внимания переносит с Бога, с праведности и с радости на грех и наказание. На самом деле это совсем не так безобидно, как может показаться. Тем самым фокус понимания переносится с цели, которую нужно достичь, на то, что достичь этой цели мешает. И хорошо бы, если бы это было функциональное перемещение внимания, когда ты относишься к этому как помехе и преграде, как к проблеме, которую надо решать, но очень часто фокус внимания переносится на эту помеху и эту преграду, как на непреодолимую реальность. Это духовной жизни может помешать очень сильно.

Такие псалмы тем и сильны, что позволяют нам фокус внимания перенести туда, куда надо. И позволяют увидеть эту картину более цельно, более правильно, более логично с духовной точки зрения.

Вот такой псалом.

Вопросы:

А могу быть грехи НЕ тела? Вот Вы говорили, что избавишься от тела и можно избавиться от грехов.

Это так кажется. Грех начинается не с тела, но тело может в некоторых случаях подталкивать к решениям, которые будут греховными. Самый простой пример греха, когда гормональный фон подталкивает к тому, чтобы согрешить. Бывают и другие варианты, которые менее очевидны физиологически, но связаны с привычкой жизни в падшем мире. Неслучайно есть понятие привычного греха в аскетической литературе. Мы просто уже на автомате ведем себя так, в соответствии с некоторой моделью, которая заложена отнюдь не на духовном основании.

Если иметь внимательное духовное состояние, то оно предполагает то, что незначительных поступков нет. Каждый поступок в определенном смысле знак. И если понятно, что поступок такой, что с ним надо бороться, то нужно сделать, чтобы этого больше не было. Нужны усилия.