Псалом 90

• Псалом 90

Псалом 90

Давайте начнём чтение псалмов. Сегодня у нас 90-89 псалом. Впрочем, 90-89 у кого двойная нумерация. У большинства же 89-й. Итак, давайте это псалом прочитаем:

Давайте начнём чтение псалмов. Сегодня у нас 90-89 псалом. Впрочем, 90-89 у тех, кого двойная нумерация. У большинства же 89-й. Итак, давайте это псалом прочитаем:

Господи! Ты убежище наше на все поколения.

Прежде рождения гор и образования земли, прежде чем сотворил Ты Вселенную, - на века и века Ты Бог.

Делаешь человека тленным и говоришь: обратитесь сыны человеческие.

Ведь вот - в глазах Твоих тысяча лет как вчерашний день прошедший и стража ночная.

Уносишь их как потоком водным и они сон: как трав, которая на заре восходит, утром цветет и зеленеет: а вечером падает и засыхает.

И ведь вот исчезаем мы от гнева Твоего, и ярость Твоя метет нас.

Беззакония наши все перед Тобой лежат, и то что скрывали мы вот оно во свете лица Твоего.

И дни наши прошли все во гневе Твоём: и годы наши улетают как звук: что наши года семьдесят лет, а если крепче мы то восемьдесят лет и все надмение их пустота и труд: ведь быстро идут они и мы улетаем.

Кто знает силу гнева Твоего и ярость Твою, познав страх Твой?

Научи нас так считать дни чтобы мы обрели мудрое сердце.

Обратись, о Ягве, сколько же ещё? яви милость рабам Твоим.

Рано с утра насыти нас милосердием Твоим и мы будем радоваться и веселиться: каждый день дай нам веселье за те дни, когда бил нас, за годы, когда видели мы несчастья.

На рабах Твоих пусть станет видимым дело Твоё и на сыновьях их слава Твоя.

И пусть благоволение Ягве, Бога нашего, на нас и в том что делаем мы (в деле рук) помогай нам.

Вот такой псалом. Интересно, что предание приписывает его Моисею. Кстати, совсем немного таких псалмов, которые традиция приписывает Моисею.

Реплика из зала: "А Вы читали сейчас перевод с иврита?".

Да, естественно. Но я постарался сделать его более близким к оригиналу.

Реплика из зала: Это Вы переводили?".

Да. Это я так, "на ходу". Я имею ввиду всегда еврейский текст. Он у меня не всегда перед глазами, но я его помню.

Реплика из зала: "То есть Вы Тору берете для перевода?".

Я стараюсь брать еврейский текст. Но это Псалтирь, это не Тора. Я беру еврейский текст псалма и прочитываю его. Но у меня и синодальный перевод перед глазами, чтобы видеть то, что перед Вами. Ведь у Вас наверняка синодальный текст. А я стараюсь дать перевод, который максимально близок к ивриту. Может, в плане стиля, это не очень хорошо, но, по крайней мере, по смыслу это максимально близко к оригинальному тексту.

И стараюсь, по возможности, избегать разного рода «благочестивых архаизмов». Просто дело в том, что в еврейском тексте архаизмов нет. Этот текст был написан современным, для того времени, языком. И архаизировать его в переводе, наверное, в этом плане тоже не стоит.

В общем-то, для того времени архаизация - это, что называется, "высокий штиль". Но дело в том, что большая часть библейских книг написана вполне нейтральным стилем, отнюдь не каким-то возвышенным. Язык красив, язык образен, но он нисколько не архаичен, нисколько не стилизован в оригинале. Это обычный разговорный литературный язык. Разговорный - в смысле современный живой язык на тот момент.

Сегодняшний псалом, наверняка, что-то Вам напомнил из того, что мы уже читали. Действительно, здесь та же самая тема: человек перед Богом, мир перед Богом и человек в мире. Вот все те основные темы, которые здесь поднимаются.

Но если так посмотреть, то здесь перед нами какая-то, может быть, пессимистическая картина. Хотя, с другой стороны, может быть, просто реалистическая.

Надо сказать, что этот псалом все-таки не похож на те гимны, которые были в эпоху Моисея. И вот почему. Для примера: сравните его с тем, который наверняка был написан в те времена и который мы уже разбирали - я говорю о 15-й главе книги "Исхода". Мы эту главу уже разбирали. Мы видели этот гимн - он совсем другой. Это гимн торжества. Это образ Бога, идущего впереди своего народа.

Здесь ситуация скорее напоминает то, что было в последующие эпохи, когда, во-первых и Бог стал как-то подальше от человека. С одной стороны все как-то вроде устоялось, а с другой стороны - и религиозного и духовного подъёма, который был в момент Исхода, уже нет. А самое главное - человек стал другим. Вот такая своеобразная рефлексия, которую мы здесь находим. Это все-таки уже рефлексия человека, испорченного, так сказать, образованием. Это я так, условно, говорю. Конечно, образование не всегда портит, но заставляет размышлять и к рефлексии побуждает.

Все-таки Моисеевы времена, это не те времена, когда такие вещи были возможны. По крайней мере, в еврейском обществе. Тогда, сказать по правде, на рефлексию и времени особо не было, не до неё было. Тут явно псалом более поздний.

Но можно себе представить почему он приписан Моисею, почему он связывается с именем Моисея. Во-первых, известно, что при Моисее первые случаи отступничества уже имели место. Другое дело, что Моисей по этому поводу не рефлексировал. Он сказал: "верный Ягве ко мне взялся за меч и вырезал всех отступников”. Так что, рефлексии там места не было.

До этой главы в Торе мы ещё не дошли, но, когда дойдём, поговорим. Там все это описано очень ярко и, конечно, размышлений по поводу того как же быть с отступничеством и с отступниками не возникало. Как с ними быть - было понятно без объяснений.

А вот в другие времена, может быть, во времена Соломона, когда городская жизнь и образование стали нормой, или в более поздние времена, - тогда уже, действительно такие мотивы вполне могли появиться.

Но если внимательно вчитаться в этот псалом, то станет понятно, что здесь не просто грустные размышления по поводу богооставленности или бренности человеческой жизни. На самом деле, здесь речь идёт о вещах, которые действительно можно считать основополагающими для духовной жизни.

Но интересно вот что: до сих пор, когда мы разбирали псалмы, где эта тематика была отражена, - почти всегда видели в них псалмы бедняков. Тех самых "бедняков Господних", о которых мы не раз говорили. И, действительно, больше всего на эту тему написано было в кругах этих самых бедняков. Может быть, так исторически сложилось. А, может быть, это гимнография лучше отражена в Псалтири, именно эта гимнографическая традиция отразилась в Псалтири лучше, чем любая другая.

Если предположить, что действительно на основе этих самых общин бедняков вперёд плена сложилась синагога, то понятно - почему так. А этого исключать нельзя. Очень может быть, что общины бедняков стали ядром синагоги. А поскольку Псалтирь - это, прежде всего, синагогальное творчество, то, конечно, понятно, что эта традиция нашла там отражение.

Но здесь перед нами другая традиция. Какая? - до сих пор вопрос открытый, потому что авторство этого псалма, что интересно, приписывается не Давиду, а Моисею. Но мотивы здесь немного пересекаются, перекликаются где-то с мотивами Екклесиаста (если говорить о поздних книгах). Где-то с псалмами, напоминающими Екклесиаста, когда речь идёт об этой преходящей жизни. Но будь это только так, будь это только об этой преходящей жизни - скорее всего, ничего нового и интересного мы бы из этого псалма не узнали. О том, что человек смертен говорилось много-много раз. О том, что - семьдесят лет, а при большей крепости - восемьдесят, - тоже говорилось много-много раз. Эта истины хорошо известны для того, чтобы долго над ними думать.

С другой стороны, даже если бы это было двести лет (как сейчас иногда обещают), по сравнению с вечностью двести лет тоже немного. Принципиально ничего бы не изменилось. Понятно, что по сравнению с вечностью Божьей никакой срок никакой жизни соотносим не будет. Не случайно здесь говорится, что "и тысяча лет для Бога как день, который прошёл и вот - его уже нет". То есть, никакой хронологический отрезок, выражаясь по-современному, по сравнению с вечностью не значит ничего. И не на этом пути стоит искать ответ на вопрос о смысле. Даже если кому-нибудь бы удалось прожить тысячу лет, если бы его природа человеческая это позволила и ближние допустили бы это - прожить ему тысячу лет.

Так вот, дело здесь немного в другом. А вот в чем? - это и есть самый интересный вопрос. Седьмой, восьмой, девятый стих многое объясняют. Оказывается, человек исчезает ( буквально исчезает - обращается в ничто) от гнева Божия. Тайн для Бога нет - это понятно, в том числе и в человеческом сердце. И все беззакония, все нарушения Торы у Бога как на ладони. И дальше такое интересное выражение - это девятый стих: "Наши дни прошли в гневе Твоём, годы наши уходят как звук". Имеется ввиду, что звук человеческого голоса звучит до тех пор, пока человек что-то произносит, пока связки колеблются. Вообще-то звука ни для прошлого, ни для будущего нет, - он только в настоящем. Но это то настоящее, которое "преходящее настоящее": этот звук звучит, человек в него вкладывает всю душу, но стоит человеку умолкнуть и звука больше нет. Вот такая ситуация. Вот так и жизнь человека, в которую сам человек вкладывает все, а она как этот звук. Перед Богом. И ситуация, похоже, безвыходная.

Дальше идёт очень интересный двенадцатый стих: "Научи нас так считать дни, чтобы нам приобрести мудрое сердце". Это совершенно замечательное и, на первый взгляд, необычное обращение. Вот как считать дни, чтобы приобрести мудрое сердце? Это довольно интересная просьба. Вообще, дни обычно считают, когда плохо живется. "Счастливые часов не наблюдают" - это давно и хорошо известно. Понятно, что считают дни, когда ждут-не дождутся когда же все это пройдёт. Здесь, автор псалма просит эти дни, которые приходится считать, проводить так, чтобы приобрести мудрость, мудрое сердце. Кстати, это понятие мудрости, которое здесь появляется, отчасти роднит этот псалом с традицией письменности мудрых, где понятие мудрости оказывается в центре. Это уже не гимнография, не псалмы, это другие книги - Книга Притчей, прежде всего, и некоторые другие.

Здесь интересно, что в понятие мудрости в разные эпохи вкладывалось что-то свое. Но есть один очень важный общий момент. Понятие мудрости - это понятие практическое, не теоретическое, не созерцательное, как например в греческой или индийской традиции, где мудрость достигается прежде всего размышлением и созерцанием. Где мудрый человек - это человек, который видит истину (как он до неё дошёл - путём размышления или мистического созерцания - это отдельный вопрос), но он видит эту самую истину и потому мудр. В семитском мире, в частности у евреев, мудрость это вещь практическая. То есть, мудрый человек это не тот, кто что-то увидел и понял и осмыслил. Это человек, который что-то сумел сделать. Если уж совсем грубо, на уровне некоторой греко-римской или индийской антитезы (шире говоря - арийской традиции, все-таки и греки, и римляне, и индийцы – арии; евреи, как и арабы- семиты). В семитском мире мудрость - это что-то практическое. И греки такую мудрость назвали бы скорее искусством или ремеслом, то, что называется "технэ"” (грец. τέχνη - умение, ремесло, искусство) по-гречески. Тоже штука практическая, - это не обязательно ремесло, это может быть и искусство, но это что-то такое, что делается руками. С другой стороны, мудрость в яхвистской традиции, как и это искусство и ремесло - "технэ" в греческой античной традиции, стало не просто искусством практического делания чего-либо руками, но уже при Соломоне (имея ввиду еврейскую традицию), мудрость это скорее искусство выстраивания отношений. Как Соломон молится о том, чтобы Бог дал ему мудрость ещё в самом начале своего правления, когда он только взошел на престол. И он молится о том, чтобы Бог дал ему мудрость. Какую мудрость? Мудрость, которая ему позволит управлять народом. То есть, надо понимать отношения между людьми - какие они и как они строятся. Надо уметь их выстраивать. Нужно уметь каждому найти своё место и уметь разрешать (ведь царь ещё и судья) конкретные конфликты, коллизии, казусы. В этом мудрость судьи. Она тоже практическая. Но это уже не то, что руками делается, а то, что скорее делается на уровне практики государственного строительства (как сейчас бы это назвали) или практики судебной. Но это тоже практика. Это не теория, не созерцание, не познание, а деятельность. Вот мудрость, которой просил Соломон. И он понимал, конечно, что она ему нужна. Потому что тогда он был ещё молод и житейского опыта, который даёт эту практику, у него ещё не было, а управлять людьми надо было уже тогда, когда (как он понимал) он был к этому не готов.

Но ещё позже - может быть в период плена или после него (хотя, может быть, и до плена, но где-то в веке 7-8 - незадолго до плена) понятие мудрости начинает приобретать ещё один аспект. Наверное, я бы назвал его аскетическим, просто как назвать его лучше я не знаю. Под мудростью стали понимать искусство праведной жизни. Я понимаю, это немного странно звучит, особенно на фоне того, о чем мы уже много раз говорили. Ведь нам уже приходилось говорить о праведности и о том, как Библия её понимает. И из всего того, о чем мы говорили раньше (и, прежде всего, это традиция бедняков господних, о которой мы тоже уже не раз говорили), там человеческая праведность - это отражение праведности Божией. Праведник - это, прежде всего свидетель, который своей жизнью свидетельствует о том, что праведность Божья - это нечто применимое в человеческой жизни. Это, конечно же, не значит, что такой человек безгрешен - Библия вообще безгрешных людей не знает. Праведник - это человек, который умеет быть свидетелем Божьим и умеет хранить верность Богу, несмотря на свою греховность. И за Богом тоже умеет идти, несмотря на свою греховность, вопреки ей: раскаиваясь, прося прощения за свой грех, вставая, если споткнется и упадёт - идти за Богом. Но, если в гимнографической традиции бедняков, праведность больше упоминается как отношения с Богом, то в нашем сегодняшнем псалме (и это характерно больше для письменности мудрых) праведность это некий навык, искусство - тоже практическое искусство - этого "хождения" за Богом. В праведности есть и эта составляющая.

Здесь антиномия: с одной стороны, человек вообще ничего не может сделать для своей праведности - ему её Бог даёт. Есть отношения с Богом нормальные - значит, она есть; нет – значит, её нет. Но здесь перед нами антитезис: оказывается, праведность это ещё и искусство. Праведность - это ещё и практический навык праведной жизни, то, что довольно хорошо отражено в христианской аскетической литературе. Обычно то, что рекомендуют читать в самом начале - это “Невидимая брань” - именно и говорит о том, что аскетика это штука практическая и духовная жизнь - это навык. Практический навык - в некотором смысле. И, действительно, очень многие из отцов-аскетов праведность, или святость - как они её называли - понимали именно так.

Казалось бы, это не сопоставимо и не соотносимо с тем, о чем мы сейчас говорили, но это действительно тезис и антитезис. И когда здесь автор псалма просит научить «так дни считать, чтобы сердце становилось мудрым», то это как раз в традиции того, о чем мы читаем в Книге притчей Соломона. Или, например, у Екклесиаста.

Реплика из зала: «А аскетика - она выше практической жизни?»

Нет, она не выше практической жизни, она и есть практическая жизнь. Если говорить о монашеской жизни, то монастырь - это духовная лаборатория. Но, Вы же понимаете: то, что есть в лаборатории должно идти и в производство, иначе лаборатория смысла не имеет. С другой стороны: то, что протекает в природе, то протекает и в лаборатории. Просто в природе это не всегда можно отследить, а в лаборатории легче.

Реплика из зала: «У Отцов есть советы для мирян и для монахов и они совершенно на разном уровне».

Естественно. Но эти советы для мирян и для монахов только потому так отличаются, что монахи могут быстрее пройти путь, на который мирянину потребуется больше времени. Вот и все. Но, строго говоря, все упирается в одно – в навык праведной жизни. Конечно, когда ты живешь один, в затворе, все процессы идут быстрее, чем, если будешь жить вот так. В силу целого ряда причин. Если живешь в небольшой общине, то вся та гадость, которая в каждом из нас сидит, вылезет так, как она, может быть, в обычной жизни не вылезет никогда. Это правда и это тоже естественно. Но, это же не значит, что там идут какие-то особые процессы, которые здесь не идут. Просто здесь все это «размазывается», так сказать, по большим круглым стенам. А там стены поменьше, а народу побольше. И там, в этих стенах сидишь постоянно, а здесь пришел-ушел. В этом только и разница. А так все процессы протекают одинаково, просто там быстрее, там отчетливее. Короче говоря, такие «лаборатории» нужны. Да, там действительно режим жизни особый: нельзя жить в монастыре так, как живешь в миру (хотя некоторые и пытаются). Но, это же не значит что там какая-то особая аскетика – она такая же. Просто ритм другой.

Реплика из зала: «Это одно и то же – праведность и аскетика?».

Я бы сказал так: аскетика – это то, без чего навыка праведной жизни не будет. Если только, конечно, под этим понимать не то, чтобы простоять на камне энное количество лет и ничего не есть и не пить. Эти вещи возможны, но это, скажем так, - упражнение которое не каждому надо.

Реплика из зала: «Не то, что какие-то конкретные упражнения, а как борьба с грехом…».

Даже и не как борьба с грехом. Вообще, если праведность понимать только как борьбу с грехом – получите худший вариант православия. Когда с грехом боремся, боремся, боремся, - уже и о Боге забыли, потому что с грехом боремся. Уже и не до Христа, и не до причастия, потому что с грехом боремся. Вообще «жизни во жизни» нет, одна борьба с грехом. Как в том анекдоте: «Войны не будет, но будет такая борьба за мир, что не останется камня на камне». Здесь примерно то же самое.

Реплика из зала: «Я про аскетику для каждого человека…».

А вот аскетика для каждого - это не искусство борьбы с грехом как таковое, а искусство духовного выстраивания себя. Понимаете, внутреннего выстраивания себя. Да, грехи будут мешать, но, упаси Бог, взять и перенести все внимание на противостояние греху.

Реплика из зала: «Фактически это одно и то же. Просто следовать за Богом… Чем отличается тогда аскетика от праведности?»

Аскетика – это, грубо говоря, навык, искусство. То самое искусство праведной жизни. То есть, чтобы идти за Богом, нужно научиться стоять на ногах, научиться по возможности не спотыкаться хотя бы на ровном месте.

Реплика из зала: «Как я поняла: праведность – это теоретическое понятие, а аскетика и мудрость - это практический навык».

Нет, праведность это никоим образом не теоретическое понятие. Праведность начинается с того, что я смотрю на Бога, по возможности не теряя Его из виду, и следую Торе. То есть, у меня есть внутренняя решимость Торе следовать. А вот дальше начинаются очень практические вещи. Не в контексте этой самой вечной борьбы с грехом, а в контексте того, а что мне делать для того чтобы не получилось так, что я только-только собрался идти за Богом – но вот ноги подкосились я упал и лежу и никуда не иду. И только собираюсь встать как опять что-то «не встаётся», опять ложусь обратно и опять никуда не иду.

Реплика из зала: «Но так и получается, что праведность это вообще-то теория, это только желание человека, а вот на практике оно реализуется через аскетику».

Если Вы желание называете теорией – то да. Мне кажется, что желание и теория - это немного разные вещи. А если считать желание исключительно теорией - то, да. Можно сказать, что желание – это выбор человека. Праведность – это, прежде всего, ситуация выбора.

Реплика из зала: «А из реализации – что выбор? Что он есть, что нет?».

Реализация выбора тоже важна.

Реплика из зала: «Но аскетика же указывает человеку путь приближения к Богу?»

Конечно.

Реплика из зала: «Через очищение… “чистые сердцем Бога узрят” (Мф 5:8).

Разумеется. Понимаете, все дело в том, что очищаться от грехов своими силами это дело абсолютно бессмысленное. Чем больше будете очищаться, тем больше будет грязи. Грубо говоря, все очищение от греха, если только это делается человеческими усилиями, сводится, в конечном счете, к тому, что эта самая греховность начинается перемежаться эмоциями по поводу собственной греховности и вместо сухой грязи получается грязь жидкая. Ничего хорошего в этом нет.

Реплика из зала: «Есть принцип “синергии”– Бог не будет помогать человеку, который сам не подвизается».

Разумеется. Но, в таком случае это будет сугубо практический процесс. То есть, в какой-то момент, пытаясь встать на ноги, Вы вдруг почувствуете, что Вам что-то мешает. Окажется, что это, скорее всего, какой-нибудь грех. Значит, надо от этого греха срочно избавляться. А другие грехи? А это потом.

Реплика из зала: «Но это и есть “Лествица”?”

Конечно. В некотором смысле можно сказать, что это лестница. Хотя, не знаю то ли имеет ввиду Иоанн Лествичник или нет. Во всяком случае, это и некоторого рода навык, практический навык. Ведь чтобы ходить – надо и научиться ходить. Правда, когда научишься, когда начинаешь ходить, - это становится настолько привычным, что уже и не задумываешься, когда идешь. А начинаешь задумываться – начинаешь спотыкаться, вроде той сороконожки, которая бежала себе и бежала пока ее кто-то не спросил как это тебе удается все сорок ног так переставлять, так гармонично и так последовательно и вот тут она остановилась и задумалась как же это у нее получается и так с места и не сдвинулась. Но, Вы же понимаете, что прежде чем так пойдешь, нужно научиться ходить. А потом надо научиться бегать. Может быть, плавать. Может быть, карабкаться по стенам. А в духовной жизни все это понадобится. И целому ряду приёмов, которым, пока учишься – это целая наука. Научился – идет на автомате. Это и есть то самое искусство. Но, Боже упаси, на это искусство полагаться как на таковое. Бога из виду потерял – никакое искусство не поможет. Это совершенно однозначно. Но, тем не менее, есть и навык, который полезно приобрести. Здесь не только аскетическая литература, здесь и Ветхий Завет, и Новый Завет. У того же Павла много сравнений христиан с воинами, с теми кто владеет определенными навыками, которым нужно научиться. Хорошему солдату, профессионалу (тогда все были профессионалами), конечно, решимость нужна, и храбрость нужна и твердость нужна, но кое-чему надо просто научиться. Например, владеть оружием нужно учиться.

Реплика из зала: «Значит, следование Завету ….».

Разумеется. НО, кроме всего прочего, не случайно же есть целый пласт этой письменности мудрых, о которой тоже можно говорить отдельно. И ее можно читать, и стоит читать именно с этой точки зрения. Там очень многие вещи, связанные с навыками праведной жизни, указаны: в чем практиковаться и чему учиться.

Реплика из зала: «Уточните, пожалуйста, книгу, про которую Вы сказали, которую нужно читать...»

Книга Притчей. Но ее не всегда легко понять, потому что там все на таком уровне … Примерно, как с псалмами. Вот мы сейчас говорим о вещах, которые, казалось бы, там есть. Но если человек просто начинает их читать, то, наверное, не всегда и не сразу до этого докопаешься. Читаешь, читаешь, и оно как-то скользит мимо. Также с чтением Книги Притчей. Ее надо читать так же, как мы сейчас читаем Псалтирь. Но это уже отдельная тема.

Реплика из зала: «Но премудрость по Библии трактуется не только как руководство к практической жизни, а как понятие стабильности, которая в основе мира».

Ну, это уже в Книге премудрости Соломона, это уже совсем в поздние времена. То, о чем Вы сейчас говорите это скорее уже эллинистическая традиция, чем яхвистская как таковая. Более того, я бы сказал, что в определенной степени она немного периферийная. По крайней мере, если брать основные книги Ветхого или Нового Завета, там об этом почти ничего. А у Оригена уже этого много. А еще раньше – у Филона Александрийского этого много. В Книге премудрости Соломона отчасти есть это: «Премудрость, пронизывающая собой мир» (Прем. 7:21-24).

Реплика из зала: «А у Сираха? У Иоанна Богослова в его Евангелии мне кажется тоже есть…»

Если только это теологически осмысливать, то да. В Евангелии этого нет, но у специалистов по Новому Завету, которые богословски осмысливают Евангелие, это есть. Я понимаю, что неопределенные тексты как бы подталкивают к этому осмыслению. Но надо иметь ввиду, что тут мы переходим от понятия мудрости в изначально библейском смысле, к понятию мудрости греческому, или неоплатоническому, или платоновскому. То есть к понятию мудрости свойственному не столько Библии, сколько этой философской традиции. Я не говорю плохо это или хорошо само по себе. Это так, это факт. Главное здесь не навязывать тексту того, чего в нем нет. А так – если хочется побогословствовать, это никому не возбраняется. Почему же нет? Главное в этом богословствовании соблюдать какие-то пропорции. Чтобы все-таки тут не получалось четвертой ипостаси.

Реплика из зала: «Получается здесь мистическая составляющая в христианстве?».

В христианстве нет мистической составляющей. В Библии мистики нет вообще. Я, по-моему, об этом уже говорил, но сейчас могу сказать еще раз. И в этом псалме, кстати, это очень хорошо отражено. Мистика начинается там и тогда, где появляется своего рода «двоемирие». Есть один мир, в котором мы живем, и есть еще один какой-то мир, закрытый от нас. В который мы как-то заглянуть можем, но через щелочку

Реплика из зала: «Это Царствие Божие».

То есть для Вас Царствие Божие это нечто такое, куда через щелочку заглядываешь, да? А я думал, что Царствие Божие это то, что в мир вошло и в нем распространяется.

Реплика из зала: «Вошло, но мы в него не можем войти из-за грехов».

Это другой вопрос. Это совсем другое дело. Невозможность войти из-за своего греха – это одна ситуация. Принципиальная иноприродность - это совсем другая ситуация. Бог не творил двух миров, Он сотворил один мир. Если в нем есть разделение, то это не потому, что Бог его таким сделал. А потому что с самого начала в мире произошла некая катастрофа, которая его разделила.

Реплика из зала: «Кажется, весь курс лекций - христианская мистика».

Есть, да. Но это потому он так и называется, что с мистикой стали связывать какие-то вещи, связанные с духовной жизнью. Приходится его так называть. Но я уже говорил в этом курсе, и сейчас говорю, что строго говоря, мистикой это называть нельзя. Когда пророки, или автор этого псалма видит мир таким, каким он его видит – а ведь там не случайно в конце говорится о милосердии, о радости, которую Бог дает, - то ведь это милосердие и радость не в каком-то другом мире появляются, не где-то там в ином измерении. А здесь, на земле, в этом самом мире. Самое замечательное, что есть в этом псалме, как раз в том и состоит, что, оказывается, мир может быть совсем другим. Что один и тот же мир – не какой-то другой, не какой-то иноприродный, не какая-то другая планета и не какое-то другое измерение, - тот самый мир, в котором мы живем, который Бог сотворил и который столько уже существует, - может быть абсолютно безнадежным, таким, каким его видит автор этого псалма в его первой части. А может быть совершенно другим: наполненным милосердием и радостью.

Реплика из зала: «Это и есть благодатные дары».

Правильно. Но они не в мистике, это не что-то иноприродное. Это все здесь и теперь. Оно не где-то потом и не когда-то в ином измерении, а прямо тут.

Реплика из зала: «Вы же говорили, что мистик это человек, который видит оба мира, как например Авраам».

Библейский мистик – да. Это человек, который видит мир как единое и цельное. Но когда люди говорят, что есть некое Царство где-то там, в которое нам ходу нет, а мы туда можем только в щелочку заглядывать, то у меня сразу появляется вопрос: «Что же это за такое Царство, в которое не войти?»

Реплика из зала: «А Бог живет только среди нас, только в нашем мире? Разве у Него Свой мир отсутствует?»

Скажем так: Бог Сам Себе целый мир. Бог Сам Себе Своя вечность.

Реплика из зала: «А разве, когда пророки пророчествовали, они не общались с этим миром?»

Они общались с Богом.

Реплика из зала: «Да. Но с Богом, который…я не знаю как сказать… «В безвоздушном пространстве»?».

С Богом, который не от мира сего – да, конечно. Но в том-то и чудо этого Богообщения, что Бог, который действительно этому миру абсолютно по природе Своей чужд, а вернее так – Который вообще никакая не природа, а только чистый Дух, то есть чистая воля (потому что дух это для нас воля прежде всего, мы по-другому духа себе и представить не можем), - так вот, это Совершенное Чистое Духовное Существо делается для нас абсолютно реальным в нашем мире. Точнее в Его мире для нас сотворенном.

Реплика из зала: «Но как же это? Мы же не можем горы переставлять? На скорпиона наступать? Помните же, там все это написано?»

Знаете, в некоторых случаях это вполне реальные вещи.

Реплика из зала: “Ну конечно, для каких-то святых…”

Дело не в святости. Поймите правильно. Там же не говорится, что христианин будет заниматься исключительно тем, что: наступать на змей и пить яды. Там речь о том, что если в какой-то момент это случится, то христианину это вполне может не повредить. Не нужно специально заниматься тем, чтобы отлавливать змей и пить их яд. И доказывать тем, что ты христианин.

Реплика из зала: «Значит, христианин это может?»

Я не знаю. Я, лично, не пробовал как-то пить яд. Мне не приходилось этого делать. Поэтому я не знаю, что будет. И, кажется, меня пока еще никто никогда не пытался отравить. Если попытаются, я не знаю, чем это кончится. Но, скажу сразу – экспериментировать с этим я не собираюсь. На змей наступать мне тоже пока не приходилось. И я не знаю, что будет, если я на нее наступлю. Поэтому здесь я ничего не могу сказать. Но давайте не путать эксперимент – вот давайте проверим христиане мы или нет, подайте мне змею или подайте мне яду. Это не та ситуация. Поэтому я думаю, что немало случалось такого с христианами, что случись с ними, не будь они христианами – кончилось бы очень печально. Не думайте, что это просто такой критерий: если яд выпил и остался жив – значит христианин, а если помер – значит не христианин. Не в этом же смысле говорится.

Реплика из зала: «Фактически же это жизнь в Богоизмерении. И мало кто достигает его».

Давайте скажем так: это жизнь одновременно во всех измерениях, какие нам Бог открывает. Нам Бог открывает гораздо больше измерений, чем те на которые мы смеем обратить наше внимание. Уж не знаю почему. Мы могли бы видеть гораздо больше, чем видим. И жить гораздо более полной жизнью, чем обычно живем. Если бы на это решились. Но в том-то и дело, что чаще всего мы на это не решаемся. В этом псалме все это замечательнейшим образом отражено. Потому что с одной стороны получается, что мы живем и дни считаем, а Ты нас научи жить не так, чтобы дни считать, а чтобы мудрость вот эту самую найти, и чтобы жить вот в этой самой радости, и чтобы обрести Твое милосердие. Чтобы не существовать, не выживать, считая дни, а жить. Вот в чем смысл этой самой мудрости, в том числе и практический.

Понятно, что это без помощи Божьей невозможно и никогда этого без Его помощи не будет. Но и без усилий с нашей стороны этого тоже не будет. Но если заранее сказать, что у нас это не получится никогда и даже пробовать не стоит – то, конечно, не получится ничего. Тогда, конечно, ничего не будет. Тогда и пробовать не стоит, и начинать не надо. И вообще – мы не подвижники и значит, Царства нам не видать. Но зачем же заранее сдаваться и помирать раньше смерти? Ведь в этом самом псалме, особенно в первой его части, звучит тот мотив (и это роднит его с некоторыми гимнами бедняков), что вообще-то смерть может наступить раньше физической смерти. Что человек, который живет и считает дни, и тает перед лицом гнева Божия – он уже не живет, он уже в «шеоле», в мире теней, в царстве мертвых. У него уже нет никакой жизни, он выживает и доживает.

Реплика из зала: «Получается, жизнь и смерть не только в руках Божьих, но и в руках самого человека?

Как Вам сказать.. Если Вы захотите покончить с собой, то в этом смысле - да, в Ваших руках.

Реплика из зала: «Нет, речь не идет о самоубийстве».

А какая разница. Ведь можно отказаться от жизни разными способами. Можно прямо отказаться от физической жизни. Может, оно честнее бы было, чем жить так, как некоторые живут. Вот взять и отказать и от нее. Иногда это бывает честнее. Как Иван Карамазов: «Не хочу я такой жизни. Вот Тебе Твоя жизнь – забери ее. И все». А другой будет таким же образом, в состоянии того же Ивана Карамазова, жить и считать дни. Жить, ненавидеть эту жизнь, бояться ее, и считать дни когда же она кончится. Это же вполне вероятная ситуация. Многие так и живут.

И все дело в том, что автор этого псалма понимает, что это не жизнь. Что жизнь возможна только в Царстве. Просто тогда рано было еще о Царстве говорить. Но, что единственный способ обрести ту самую радость и милосердие – это обрести мудрость как практический навык праведной жизни. И тогда будет то, о чем он говорит во второй части псалма. О радости, которая восполняет все печали, которые были. Есть же это здесь. Видите? В конце особенно: «Дай нам веселье или радость». Причем здесь еврейское слово “симха” (евр. שמחה- радость, веселье, празднование, счастье), которое переводится, в общем-то, как «радость», но мы бы назвали это духовной или благодатной радостью. Потому что это радость о Боге – «симха», это не просто человеческое веселье или радость. И речь идет о том, что человек может пережить эту радость только тогда, когда Бог с ним.

«За все дни» - понимаете? Ведь если иметь в виду все то, о чем говорилось в первой части, то за все дни возвеселить или развеселить человека уже невозможно. Ведь там было бесконечное количество этих дней. Речь не идет о том, чтобы человек радовался столько дней сколько он в бедствии был. Речь о другом: когда человек это получает, то все, что было раньше, что было, когда он эти «дни считал» и не чаял когда же они кончатся, он получает нечто такое, что полностью смысл придает всей жизни, в том числе и той ее части, где раньше никакого смысла не было. Жизнь осмысливается вся.

Нам всем это должно быть достаточно хорошо знакомо, если мы переживали то, что называется «обращением». Очень часто человек не видел никакого смысла в своей жизни. Когда он «обращается», - он получает и эту радость и этот смысл во всей своей жизни, а не только в той части, которая начинается после «обращения». Он вдруг понимает, что вся жизнь-то не даром прошла, если он все-таки к этому пришел. Если угодно, это момент реальности Царства и приобщения к Царству. В Царстве становится понятно, что все это было не зря. Обретает смысл все, в том числе и то, что кажется бессмысленным.

Так здесь-то описано то же самое. Здесь как раз и говорится о том, что если это произойдет, то тогда все будет в порядке, тогда смысл появится во всем. И вот тут-то этот самый вопрос о мистике? Да нет здесь никакой мистики. Просто до тех пор, пока человек был от этой полноты жизни (и можно сказать от полноты Царства) отделен – смысла действительно не было ни в чем, и жизни не было ни в чем. Стоит только в это Царство, в эту жизнь войти, - и он появляется везде. Просто жизнь становится цельной, какой она была Богом задумана. И все.

Реплика из зала: «Евангелие от Иоанна называют мистическим в отличие от синоптических».

Условно говоря, да. Но мистика это только в том смысле мистика, в котором можно говорить о мистике, имея в виду Библию.

Реплика из зала: «А можно сказать так: что речь идет о радости за те дни, когда было бедствие, что, может быть, именно в эти дни человек и обращается к Богу».

В каком-то смысле – да. Если говорить об этой ситуации, то вот что интересно здесь. Есть такое в Книге Екклесиаста поучение или не поучение, (но это тоже часть письменности мудрых, хотя довольно специфическая), но вот автор этой книги советует так: «Радуйся в дни, когда Бог дает радость (я не помню точно так ли в синодальном переводе, но в еврейском по смыслу так) и пребывай в размышлении в дни печали (или дни бедствия)». «Амаль» (евр. אומללות - несчастье, обездоленность, горе) это слово, которое может быть и бедствием и печалью. Оно может означать и то и другое, поэтому не знаю, как точнее перевести. То есть очень интересно: когда жизнь полна, когда ты в полноте жизни пребываешь, когда для тебя мир не разделяется, то думать особо не о чем. Тут просто радуешься. Это та самая радость, то самое веселье, о котором говорится в этом псалме. Тогда размышлять особо не о чем, потому что все понятно. Близость Бога переживается как реальность – и это данность. Особо не приходится размышлять и думать: что бы это означало? Это и без того понятно. И остается только наслаждаться (в полном смысле слова «наслаждаться») этой полнотой жизни принимать ее как она дается Богом и все. Ничего больше не надо. Не потому, что человек отучается думать в этом состоянии, а потому что все настолько понятно, что и без размышлений ясно, что происходит.

Когда этой самой полноты нет, тогда возможны разные варианты поведения. Один - это подсчет дней: как же плохо стало и когда же наконец это пройдет и кончится. Сидишь и грызешь себя, а если попадется ближний, то и ближнего, на тот счет ну когда же это все кончится. Или все-таки думать, а почему это произошло. Просто на самом деле попробовать остановиться вот в этой самой грусти-печали и как-то задуматься - это первый шаг, первый акт мудрости. Что это то, без чего вообще ничего не поймешь

Реплика из зала: «А письменность мудрых это что?»

Это литература особого рода. Книга Притчей, Книга Екклезиаста.

Реплик из зала: «И Сирах?»

Да, тоже. Из канонических книг Торы – “Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова”, “Книга премудрости Соломона”. То есть, этот момент размышления очень важен, потому что дальше можно попробовать понять почему оказалось потеряно то, что раньше было дано. То есть, можно задуматься о своей духовной жизни, о своих отношениях с Богом, о качестве своей духовной жизни и так далее. Это единственный способ затормозить это движение в пустоту.

Так вот здесь автор просит того же самого. Он просит Бога научить его так проводить эти самые дни печали, чтобы они были не просто каким-то выживанием, когда идет эта проклятая жизнь и никак не кончится, и сколько же я еще буду мучиться?! А чтобы из этого выросло что-то большее, и чтобы все-таки для человека все то, что он переживает, стало толчком для того, чтобы идти дальше. Чтобы выйти из этого состояния и вернуться к нормальным отношениям с Богом.

Реплика из зала: «То есть это ощущения (это не из собственного опыта, а из того, что я читала) - они приходят и уходят, их трудно поймать...?”

Наверное, не очень-то стоит ловить ощущения. Это духовно мало полезная вещь. Надо иметь ввиду, что кроме вот этой самой радости есть еще и другие вещи: например, состояние внутреннего мира, покоя.

Реплика из зала: «Вот Силуан Афонский пишет….”.

Вы имейте ввиду, что Силуан Афонский это случай особый. И то, что ему пришлось пережить, дается пережить далеко не каждому. А когда это дается пережить, как ему пришлось, то дается откровение, которое позволяет это пережить. По крайней мере, объясняет что происходит. Ему-то «открытым текстом» сказали, что «тебе придется духом быть в аду, но ты не отчаивайся».

Реплика из зала: «У него есть периоды, когда он как бы “потерян Богом”.

Естественно. А чего же Вы хотите, если человеку прямо сказано, что ему придется «духом быть в аду». Конечно, это будет ощущение потери Бога. Но и у другого человека это может быть. Все дело в том, что иногда Бог как бы скрывается. Но если у человека отношения с Богом достаточно прочные, - то что Бог на данный момент скрылся его не смущает.

Реплика из зала: «Как это не смущает?»

Конечно, это не очень радует. Но, с другой стороны, понятно и другое: если Бог скрылся – это не значит, что все кончено. Замечательное переживание было у Илии в районе Синая, куда Бог ему велел отправиться. Вот эта близость Бога, вот этот самый “голос тонкого безмолвия”, который он там услышал – близость Бога, который молчит. Ведь если говорить с точки зрения традиционной пророческой традиции, как это Илии было известно, - когда Бог молчит, Он далеко, значит Его рядом нет. А вот Илии открылось, что все совсем не так, что Бог рядом может быть, близко, и при этом молчать и никак не обнаруживать Своего присутствия. И это не значит, что все кончено. Более того, это даже не значит, что Он где-то очень далеко. Просто Он не обязан все время что-то говорить. Это мы почему-то считаем, что все время обязаны Богу что-то говорить, особенно во время молитвословия. А Он так не думает. Общение процесс обоюдный. И, можно так сказать, имея ввиду что идет общение с человеком, - по-человечески это процесс прерывистый.

Реплика из зала: «Илия, по-моему, хотел умереть, когда решил, что праведников нет?”

Так это и говорит о том, что не надо спешить с выводами. Понимаете, как человек считает: «Праведников нет. Я один. Бог меня не слышит, потому что молчит. Его рядом нет. Все. Пусть меня скорее отсюда забирают и все – я не лучше отцов своих». А оказалось, что: во-первых - Бог рядом, хоть и молчит; во-вторых, что еще и праведники есть; и в-третьих – жизнь продолжается и еще жить можно. Не так все линейно.

С другой стороны: если ситуация у нас складывается так, что пока Бог рядом, с нами говорит, мы переживаем приятные ощущения, нам хорошо и все в порядке, а чуть только ощущения кончились – то, соответственно – яма, - это ведь не благополучие в духовной жизни. Это мы еще ходить не научились. В нормальном случае, хоть на сколько-то потенциала должно хватать, хоть на полдня, хоть на день.

Реплика из зала: «То есть, когда Павел был на третье небо взят, - это тоже был не другой мир?»

Я думаю, что, то, что Павел называет третьим небом, это вопрос того – где все происходит. Вот события, происходящие в Книге Откровений Иоанна, - они где происходят? На небе или на земле? И на небе, и на земле – одновременно.

Реплика из зала: «Проекция, наверное…»

Хотите, так назовите. Самое главное тут не в том, что между небом и землей разницы нет. Разница есть – преграды нет. Самое замечательное в книге Откровения, что начинается все на земле, заканчивается на небе, и с неба на землю проход открытый. Понимаете? Нет этой самой преграды. Я думаю, что Павел переживает третье небо не как что-то за преградой.

Реплика из зала: «Дело не в преграде. А иной это мир или не иной? Я думаю, что небесный мир все-таки иной, чем земля».

Конечно, он от земного отличается, но что Вы понимаете под словом иной? Другой по природе? – да. Мир очень разнообразен, в нем есть разные места, красивые и некрасивые, приятные и неприятные.

Реплика из зала: «Я думаю, что если мы о своем мире мы можем сказать, что он “неприроден” Богу, как и мы сами, то о небесном мире мы этого не можем сказать, потому что там обитает Бог».

Здесь вопрос вот в чем: если говорим о том, что этот мир тварный, то он также бесконечно далек от Бога, как любое другое творение. Разные формы творений могут очень отличаться друг от друга. В нашем сотворенном Богом мире (имея ввиду его весь в целом) есть очень отличающиеся друг от друга области. Но все они бесконечно мало отличаются между собой, если сравнить различия между ними и Богом. Духовный мир (условно говоря, если это что-то сотворенное Богом) также бесконечно далек от Бога как природный мир. По природе ангелы также бесконечно далеки от Бога, как люди. Хотя ангелы и люди очень сильно отличаются, судя по всему, что о них известно. Но от Бога и те и другие отличаются гораздо больше, от Него они бесконечно отличаются. А раз отличие, то значит и некоторая разделённость. Вот тут действительно разделённость есть, которую только Сам Бог и может преодолеть.

Реплика из зала: «Если мы говорим, что Бог умалился, сотворив этот мир, то есть Он «потеснился», чтобы этот мир имел место «где ему быть?»

Если угодно –да.

Реплика из зала: «Значит, Бог обитает там, где Он обитал до сотворения мира. И, может быть это совсем не то, что мы имеем ввиду, когда говорим о небе, описанном в Библии?»

Сложно сказать. Дело в том, что когда мы говорим о том, что Бог «потеснился», то здесь есть один нюанс: применительно к Богу пространственно-временные и вообще любые субстанциальные (будем говорить так) описания никак не применимы, кроме как на уровне аналогий. Что значит – Бог «потеснился»? Бог не занимает места – никакого, ни в каком мире, ни в каком пространстве. Поймите: Бог - это дух, в Нем нет природы. Хотя теологи любят говорить о природе Бога. Но нет в Боге никакой природы.

Реплика из зала: «А в Святом Духе есть природа?»

Нет. Это дух.

Реплика из зала: «Значит природа есть только во Христе, и только половина?”

Природа во Христе есть постольку, поскольку Он не только Бог, но и человек. Вот человеческая природа в Нем есть – это единственная природа, которая в Нем есть.

Что такое природа? Что отличает природу от духа? Если хотите, совсем просто и в двух словах - Дух –это воля, природа – это субстанция. Вот разница. Дух это воля, у Духа нет субстанции, но есть воля, через которую Он Себя проявляет. Природа не имеет воли, зато это субстанция, для которой можно установить законы, по которым она будет существовать. Вот в это разница – принципиальная, кардинальная. Бог – чистый дух, притом дух бесконечный. То есть, дух с бесконечно могущественной и сильной волей.

Кстати, Библия и природе Бога ничего не говорит, она говорит только о воле Божьей. Когда говорится, что “Бог есть любовь”, это тоже не природа, - это отношение, это проявление воли. Это не природа. У Бога нет природы, а воля есть. В мире, в космосе, воли нет, зато есть природа. Это субстанция, сотворенная Богом. В некотором смысле, Бог дал субстанции существовать параллельно с Собой (условно говоря, параллельно). Он позволил существовать тому, что не дух. И в этом смысле - да, потеснился. Но не в пространстве и не во времени. К духу вообще не применимы эти понятия, они применимы только к субстанции.

Реплика из зала:«Вот человек праведник из праведников, но он бесконечно далек от того, что мы можем представить как Бога, и приблизиться туда. Также, как несмотря на то сколько ты лет проживешь и насколько праведником будешь ни на шаг не приблизишься…”

Естественно. И по одной простой причине. Во-первых, человек - дух тварный. Если Бог дух бесконечный и абсолютный, как всякий бесконечный дух, то человек – дух конечный и ограниченный. Кроме того, человек не только дух, но и природа.

Реплика из зала: «Тогда – праведником меньше, праведником больше…”

Не скажите. Праведником меньше, праведником больше - от этого зависит вопрос в каком состоянии будет мир. От того сколько в нем праведников.

Реплика из зала: «Получается нет разницы между праведником и нечестивым?»

По природе нет, а в духовном отношении – пропасть. Потому что дух это не природа

Реплика из зала: «Кто такой праведник?»

Праведник – это человек у которого нормальные отношения с Богом и который следует за Богом. В этих отношениях и разница – у праведника они есть, а у нечестивца нет. Он их не хочет, и поэтому у него их нет.

Реплика из зала: «А дух человека принципиально отличается от Духа Бога? Он тоже тварный?»

Я не знаю, что значит принципиально. Но постольку, поскольку тварное принципиально отличается от нетварного, в этом смысле – да. Конечное от бесконечного отличается качественно. Но это не то качественное отличие, что между духом и природой. Дух человека, также как дух Бога, природы не имеет.

Реплика из зала: «А почему он тварный тогда?»

Тварный он потому, что если бы не было Бога и не было бы отношений с Богом, то не было бы и человеческого духа. Грубо говоря, он вторичен по отношению к Богу. Не изначален, не первичен, как Сам Бог.

Реплика из зала: «А почему он конечен если мы говорим о бессмертии?”

Бессмертие, как таковое, не означает абсолютности. Я могу бесконечно существовать как конечное существо. Если я получаю вечную жизнь, это не означает, что я становлюсь таким же как Бог. Я просто получаю всю ту полноту жизни, которая мне доступна как творению Божию. Вот что означает, в сущности, вечная жизнь. Ведь понятие вечной жизни у нас почему-то иногда связывается с дурной бесконечностью. То есть, вечная жизнь – мы никогда не умрем, будем жить, жить, жить…

Реплика из зала: «А что означают слова «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом (cвященномученик Ириней Лионский, “Обличение и опровержение лжеименного знания (Против ересей)”)?”

Это означает, что человек должен получить ту жизнь, которую иначе, без полного преображения своей природы, испорченной падением, - он не получит. Природа должна соответствовать духу в человеке. А этого соответствия нет. До полного преображения ее и не будет.

Реплика из зала: «А это возможно вообще?»

Раз это стало возможным в Иисусу Христе, значит возможно и в человеке. Иисус ведь тоже человек.

Реплика из зала: «Ну и что. Но Он Бог. У Него какие-то иные возможности».

Это правда. Но важно то, что возможности человеческой природы у Него такие же, как у любого другого человека. Ведь Он именно человек – обычный, нормальный человек. Именно нормальный, то есть не испорченный грехом, - человеческая природа которого не испорченна грехом – так скажем. Но с другой стороны получается, что если Его природе человеческой не испорченной грехом возможно полное соответствие Духу, то почему это невозможно другой человеческой природе? Другое дело, что эту природу надо будет исправлять, избавлять от этого греха. Но если это сделать, то станет возможным то же самое, природа та же самая.

Реплика из зала: «Я не понимаю как соотносится образ Божий и духовное «Я»?”

Напрямую. Образ Божий это и есть духовное «Я».

Реплика из зала: «Почему Вы никогда не называли в лекциях духовное «Я» образом Божьим?»

Разве не называл? Думаю, что говорил. Но, если и не говорил, то скажу. Потому что об этом, действительно стоило бы сказать. Дело в том, что то, что называется образом Божьим от духовного «Я» неотделимо. Но здесь есть еще и другое. Помимо того, что есть духовное «Я», есть еще то, что называется духовной жизнью. А духовная жизнь определяется чем? Мы говорили об этом на лекциях. Это система ценностей и система приоритетов, - вот в чем образ Божий. Не только в одном духовном «Я». Но духовное «Я» это тот центр, без которого, конечно, никакого образа Божия не будет.

Реплика из зала: «А система ценностей не определяется духовным «Я»?

Определяется, конечно. Но в том-то и дело, что человек свободен.

Реплика из зала: «Это правда, что свободен. Но если система ценностей определяется духовным «Я», тогда образ Божий и ни к чему?”

Как бы Вам сказать? Все дело в том, что образ Божий это нечто такое, что с одной стороны человеку дано (как и вся его жизнь), но с другой стороны, если сам человек не захочет поучаствовать в том, чтобы эту возможность реализовать, то она так и останется нереализованной. Как это описано во второй главе, которую мы когда-то давно разбирали? Ведь здесь динамика, здесь нет статики. Это не то, что Бог один раз дал мне это духовное «Я» - и все. Ведь дыхание Божие, которое во мне, это именно дыхание, это процесс.

Реплика из зала: «Мы подпитываемся постоянно, да?»

Если угодно, да. Есть этот момент общения с Богом, некое дыхание, которое во мне. И только потому, что оно есть, и поскольку оно есть, - постольку во мне есть образ Божий, во мне есть это духовное «Я». А так ведь в конце концов это духовное «Я» начнет раздваиваться. Шизофрения во многом болезнь духовная. На психике это уже потом сказывается.

Реплика из зала: «Я слышала, что не надо вычитывать в Ветхом Завете того, что Бог не предполагал?”

В Ветхом Завете о духовной жизни сказано многое и очень важное. Чего там действительно нет и быть не могло так это той близости Царства, которое появилось в Новом Завете. Она все перевернула – эта близость. То есть, не то чтобы перевернула, но это некое новое качество жизни, которого там еще нет. В Ветхом Завете оно предчувствуется, оно впереди и кому-то приоткрывается. Но его там нет. Еще время не пришло. А в Новом Завет – пришло. А в остальном человек-то остался тем же самым. Но что открывается человеку теперь? Да, тогда, до пришествия Христа, этого не открылось и не могло открыться. А так, все что было сказано тогда остается верным, оно не обесценивается. Также как весь опыт Богообщения, который там есть, не обесценивается.

Реплика из зала: «А что же тогда духовные законы?»

Духовные законы это вот что. Если две воли как-то между собой взаимодействуют (это могут быть два человека, или Бог с человеком), то, в любом случае, это взаимодействие влечет за собой определенные результаты. Неслучайным образом влечет.

Реплика из зала: «То есть, тоже какие-то законы?»

Эта неслучайность связана, прежде всего, с самой направленностью воли. Скажем так: я – не как природа, а как дух – не связан причинно-следственными законами, но, как (условно) чистый Дух я не могу противоречить себе самому. Я не могу хотеть одного и тут же противоположного. Если это есть, то это уже духовная болезнь. Но если я чего-то хочу, а другая воля сталкивается, как-то взаимодействует с моей, то результатом этого взаимодействия будет что-то такое чего мы оба хотим, или оба не хотим, или я хочу а другой не хочет и т.д. И вот тут начинается взаимодействие и оно, действительно, не случайно. Но оно определяется не законами, а двумя волями. Условно говоря, динамикой взаимодействия этих двух воль. Также и воля Бога в отношении воли человека.

Реплика из зала: «То есть, вообще никогда нельзя говорить о каких-то духовных законах?»

В том смысле, как мы говорили об этом сейчас, - можно. Потому что есть определенные результаты, которых мы будем закономерно достигать, если будем вести себя так или иначе. Другое дело, что определяется это не какой-то природой, а исключительно тем, чего добивается наша воля. Скажем так, Тора, наверное, не раньше мира существовала, но она существует столько, сколько существует человек. Потому что есть определенные отношения человека с Богом с самого начала. И результаты этих отношений во все времена одни и те же. Также как и результаты отношений между людьми во все времена примерно одни и те же. Есть определенные их типы, потому что есть определенные интенции.

Реплика из зала: «В каком смысле Тора существует столько, сколько человек? Как книга?»

Нет, не как Книга. Как бы Вам сказать … Например, законы природы существуют раньше того, как их открыли и сформулировали. Также и здесь.

Реплика из зала: «То же самое можно сказать о заповедях блаженства. С такой же долей вероятности».

Поскольку заповеди блаженства это в некотором смысле часть Торы, то можно, конечно, и так сказать.

Реплика из зала: «Это как понимать… Я бы сказала наоборот»

Да как хотите. Если Тору понимать в том числе и как внутреннюю, и человека как живую Тору, то тут все одно к одному.

Реплика из зала: «В этой лекции Вы и сказали, - христианское понимание Торы. Следовательно, есть и нехристианское понимание Торы. И это означает, что все или многое из того, что Вы говорили, иудеям до сих пор абсолютно недоступно. Не потому, что они реально не могли бы этого понять, а потому что они вне этого».

Можно и так сказать. Но ведь каждый выбирает свой вариант. И свою жизнь сам строит.

Реплика из зала: «Да. Кто выбирает вариант блаженства, тот становится христианином, кто остается в реале Торы тот остается иудеем».

Это мера полноты реализации внутренней Торы. Дело в том, что заповеди блаженства Декалога не отменяют. Вот это у нас общее с иудеями.

Реплика из зала: «Конечно, не отменяют. Заповеди возводят на иную высоту и дают иную глубину. То есть, дают блаженство которого в Торе нет. Вот и все»

Это правда. Но это означает только одно: Тора у нас с иудеями одна, вопрос только в том насколько далеко и кто готов зайти. И кто как понимает эту глубину.

Реплика из зала: «Знаете, Владимир Владимирович, я вдруг обнаружила, что не понимаю зачем было Преображение? Затем, чтобы побелели одежды и лицо стало светиться?»

Надо же было показать ученикам наглядно что же такое Царство.

Реплика из зала: «Только ради того, чтобы Царство показать?»

А этого мало?

Реплика из зала: «Немало. Но мы все время говорим о том, что каждый человек переживает не только крещение и рождение и смерть, но и Преображение. Но он переживает его не для того, чтобы, например, Люба преобразилась а я бы увидела в ее лице черты небесные. Я думаю, это для нее важнее а не для меня..”

В Вашем случае, несомненно. Но имейте ввиду что сейчас уже Пятидесятница позади. Царство уже вовсю идет в мир. А в те времена Оно еще было там, где был Иисус. Переместился Иисус в другую точку пространства, а с Ним и Царство переместилось. А другие только идут следом и смотрят – куда Оно перемещается? Вот и все.

Реплика из зала: «Мне в это трудно поверить. Я думаю, что Иисус пребывает на земле каждую минуту, в любой точке. Вы как-то сказали, что тогда с правой стороны от Бога часто место пустует. Я думаю, что Он и с правой стороны от Бога тоже сидит».

И справа, и слева, и везде.

Реплика из зала: «И поэтому никуда Царство Божье за Ним не перемещается».

Разницу в этой ситуации до Его Воскресения, и до Пятидесятницы и после вы же понимаете? Что полнота Царства, раскрывающаяся в мире до этих событий и после – разная. Или нет?

Реплика из зала: «Разная. Я это как раз понимаю».

А если понимаете что же тогда удивительного?

Реплика из зала: «Мне показалось (не знаю как Вы к этому отнесетесь) что Пятидесятницу можно считать для апостолов Преображением? Что в момент смерти Стефана он тоже пережил Преображение. Я не исключаю, что в момент смерти доброго разбойника он тоже пережил Преображение».

Да, возможно.

Реплика из зала: «Я думаю, что хотя и нудно читать жития святых (я, например, не выдерживаю подобного чтения), но когда там написано, что в момент их страданий у них лицо светилось, - я думаю, что они переживали Преображение”.

Если действительно светилось, то вполне вероятно.

Реплика из зала: «Я думаю, что когда апостол Павел был поражен этим светом, то в этот момент с ним произошло Преображение. Во тут-то не может быть сомнений, потому что это абсолютно разные люди – до и после”.

Реплика из зала: «А разве Преображение касается человеческого тела?”

Иногда может и касаться. Дело в том, что если говорить об этой стороне, - процесс-то один идет. С того момента, как Иисус умер на Кресте, в мир стало входить Царство. Пошли первые воскресения. Первые воскресшие вышли из гробниц как раз в этот момент. То есть, процесс фактически уже пошел. И каждый из нас к нему приобщается в какой-то мере. И в какой то момент, если все пойдет благополучно, завершится и для нас полным Преображением. Успеем мы это здесь или будем доделывать там – это вопрос действительно индивидуальный. И, кстати, не принципиальный.

Реплика из зала: «Слово Преображение означает и духовное преобразование и преобразование тела?”

В общем, да. Но ведь это и процесс один. Это две стороны одного процесса. И вопрос лишь в том насколько он нас затрагивает, когда какой этап пройдет и насколько это будет видимо всем остальным и в какой момент. Я сейчас не случайно заговорил о том, что процесс вхождения Царства в мир пошел только после крестной смерти. Так вот – ДО (а Преображение было До), вот и получалось, что где Иисус, там Царство. Оно же еще не пошло так раскрываться. Оно еще было там, где Он был. Там где Он – там и оно. А так, чтобы оно пошло, захватывая каждого, - это еще было немного рано. Но показать-то ученикам надо – какое оно. А то иначе будут вечные споры - кому где сидеть. Они, правда и потом были

Реплика из зала: «Он просто Свою божественную природу показал. Причем не все, а троим. А остальные и не видели.»

Не знаю. Может быть потому, что, у этих людей была особая роль в общине. Каждому из них потом надо было нести особое служение. Может быть им это было как-то особенно необходимо.

Реплика из зала: «А может это –«Чистые сердцем Бога узрят?»

И это понятно тоже. Если бы они не были готовы увидеть, они бы ничего и не увидели.

Реплика из зала: «О чистоте до Пятидесятницы сложно говорить”.

Относительно. Конечно, относительно.

Реплика из зала: «Мне еще непонятно почему Господь создал общину?»

Какую общину?

Реплика из зала: «Сначала из ближайших Своих учеников”.

А как иначе было ?

Реплика из зала: «Мне вот почему непонятно. Община – это прекрасно. Община, как показала история, такая живучая вещь. Но Богу же было понятно, что одной общиной нельзя ограничиться. А раз будет много, будет Церковь. Будет иерархия и будет то, что мы имеем”.

Давайте прямо скажем: иерархия это дело человеческое.

Реплика из зала: «Но я же не говорю, что это Бог создал. Это процесс естественный”.

А как тогда по-другому? Все дело в том, что в Царстве можно только жить. Надо было, чтобы были некие люди, которые будут жить в Царстве. Надо было дать возможность этому расти. Потому что если это расти не будет, то и Царство не будет расти. То есть вопрос о том что нужна или нет община, - это не вопрос. Это абсолютно необходимо. Бог сделал все, чтобы это была не структура а движение. Первая Церковь она и была движением общинным. А какой-то особенной сложной структуры там не было. И так оно и держалось где-то лет 200-250. На большее, увы, людей не хватило. Но что теперь делать-то? Что теперь не начинать ничего совсем? Значит, теперь получается, что приходится периодически эту Церковь встряхивать. Не так, чтобы совсем ее развалить. Но, встряхивать периодически, потом как-то приводить в чувство. А что делать?