«“Гнозис” и “экзегетика” — ключевые слова для понимания масштабности перемен, происходивших в духовной жизни народов Средиземноморья в I–III вв. В истории Европы есть несколько поворотных пунктов, предопределивших судьбу европейского человечества и оказавших воздействие на структуру его миросозерцания. Смена античной культуры христианским теоцентризмом принадлежит к самым кардинальным, ибо результаты данного «поворота» мы наблюдаем и сейчас. Речь идет не только о том, что христианство является одной из важнейших составляющих современной культуры, а еще и о том, что светский новоевропейский рационализм вырастал из христианства, развивался в полемике с ним, но в то же время был от него зависимым.
Конкретно вопрос о «переходности» мы станем решать на основе анализа важнейших для II и III вв. философских и философско-религиозных текстов: «Эннеад» Плотина, учебно-дидактических сочинений Климента Александрийского («Строматы», «Педагог» и др.), догматически-апологетических работ Оригена («О началах», «Против Цельса»), а также его комментариев к Писанию (к Евангелиям от Иоанна и от Матфея и к Иеремии и др.). Выяснение исторического и идейного контекста, в котором создавались эти труды, вынуждает нас обратиться также к близким по времени текстам и учениям, а именно к трактатам Филона Александрийского, Плутарха Херонейского, фрагментам текстов Нумения из Апамеи, сочинениям ранних христианских апологетов, Тертуллиана и, конечно же, к феномену широкого религиозного и идейного течения, именуемого гностицизмом.
В частности, нам предстоит выяснить, какова специфика философствования в века, когда на смену в целом рациональной античной философии приходит патриотическое богословие с его истолковывающим мышлением. Характерная именно для первых веков по Р. Х. трактовка отношения веры и знания должна стать предметом нашего особенного внимания. Другой целью является целостный анализ онтологических построений Климента, Оригена, Плотина — не в плане их зависимости от платонической традиции, но с точки зрения выявления того содержательного единства, которое существенно для экспликации бытийной тематики их учений. И здесь философия основателя неоплатонизма должна быть рассмотрена не в традиционном ее виде, предопределенном при издании Порфирием «Эннеад» (от простого к сложному, от низшего к высшему), но через обращение к концепции Единого — стержню учения Плотина.
Перечисленные задачи, в свою очередь, разворачиваются в целый ряд более конкретных частных вопросов, таких как: выявление общности теоретических оснований взаимной критики апологетов христианства и язычества II–III вв., вопрос о формах «триадического» философствования в век, предшествующий созданию учения Плотина, вопрос об исторических истоках «экзегетического» стиля мышления и о том, какая из античных философских школ (платонизм или стоицизм) в действительности оказала наибольшее влияние на раннее христианское богословие и т. п. Все эти темы будут предметом детального исследования», — пишет Роман Светлов в предисловии к своей книге «Гнозис и экзегетика».
