Псалом 89

• Псалом 89

Псалом 89

Итак, давайте мы начнём чтение псалмов.

Сегодня у нас 89-й, 88-й псалом. У Вас, наверняка 88-й, но если у Вас двойная нумерация (есть такие Библии), тогда 89 и 88. У него такое же надписание, как 88-87го псалма. В чем-то.

Вообще, те, кого называют "эзрахи", то есть "люди с Востока" (“... в Талмуде говорится, что 89 псалом составил Авраам, и стоящее в заголовке имя "Эйтан а-Эзрахи" является только прозвищем Авраама: "Сильный с востока" http://www.google.com/url?q=http%3A%2F%2Fwww.machanaim.org%2Fkurs%2Ftehil%2F02-struc.htm&sa=D&sntz=1&usg=AFQjCNF3PC0QLBfuHYBLMbckw9VLuDsqfg), это, конечно, загадочные надписания. Потому что 88-87-й это "эйман эзрахи", а 89-88-й "эйтан эзрахи" ("Ефан Езрахитянин, он же Эйтан Эзрахи, он же Эйтан бен Зерах бен Иегуда — это один из великих поэтов эпохи Давида и Соломона, автор замечательного 89-го псалма; Еман, он же Эйман Эзрахи — родной брат Ефана, тоже левит и тоже поэт, автор 88-го псалма" http://www.google.com/url?q=http%3A%2F%2Fwww.e-reading.club%2Fchapter.php%2F1015688%2F29%2FLyukimson_-_Car_Solomon.html&sa=D&sntz=1&usg=AFQjCNECJOLTGGvFnrKKOoOzaK7OLqc5qA).

Так надписаны псалмы. И ни о том, ни о другом мы не знаем ничего. Бывает такое, что встречаются такие имена в Писании. Никогда уже не узнаешь, по крайней мере в этом мире, что это за люди. Если будет очень интересно, может быть, Там встретимся. Итак:

Милосердие Твоё, о Ягве, буду воспевать я вечно,

В поколение и через поколение буду возвещать верность Твою губами моими.

Потому что вот говорю так: до конца времён милосердие стоит и верность Свою на небесах утвердил Ты.

Я поставил (заключил) союз с избранником Моим, клялся Давиду рабу Своему:

Потомство твоё утвержу навсегда, во многих поколениях обустрою Я престол твой.

И небеса прославят чудесные дела Твои, о Ягве,

И верность Твою в собрании святых.

Потому что ведь кто на небесах сравнится с Ягве?

И кто среди сынов божьих походит на Ягве?

Страшен Бог и велик Он в собрании святых,

И страшен для всех кто окружает Его.

О Ягве, Боже сил, кто так силён как Ты, о Ягве?

И верные Твои вокруг Тебя .

И Ты властвуешь над шумом морским: когда волны его поднимаются Ты смиряешь их.

Ты низложил Раав поразив его: силою Своей рассеял врагов Своих.

Твои небеса и Твоя земля: Вселенная и все что наполняет её Ты соделал.

Север и юг Ты сотворил, Табор и Ермон радуются об имени Твоём.

Крепка мышща Твоя, сильна рука Твоя, высока десница Твоя.

Праведность и правосудие в основании престола Твоего: милосердие и верность перед Тобой стоят.

Блажен народ умеющий трубить в трубы: ходят они во свете лица Твоего, о Ягве,

Об имени Твоём радуются целый день, и праведностью Твоей возносятся.

Потому что Ты украшения их силы и сила наша растёт по благоволению Твоему.

От Ягве защита наша и Царь наш от святости Исраэля.

Говорил Ты когда-то в видении одному из святых Твоих и сказал: помог Я мужественному, вознёс избранника народного: нашёл я Давида раба Моего,

Святым помазанием помазал его.

Рука Моя будет с ним и сила Моя укрепит его: и враг не победит его,

И сын беззакония не будет теснить его: сокрушу перед ним всех врагов его и убью ненавидящих его: и верность Моя и милосердие с ним, И именем Моим сила его возвысится (или возрастет):

И на море наложу Я руку его, на реки правую руку его.

Он будет звать Меня: ты Отец мой, Бог мой и основа спасения моего.

И сделаю Я его первенцем, поставлю выше всех царей земных: и навсегда сохраню милосердие Моё для него, и союз Мой с ним будет верен:

И потомство его продолжу навсегда, а престол его простоит столько же сколько небо.

Если сыновья его оставят Тору Мою, и не будут соблюдать заповеди Мои: если нарушат они постановления Мои и воли Моей и повелений Моих не исполнят: то прутом накажу их за беззакония, и ударами за неправду, а милости Своей (или милосердия Своего) не отберу от него: и верности Своей не отменю,

Не нарушу союза Моего, и не изменю того что вышло из уст Моих.

Ведь уже Я один раз поклялся святостью своей: так солгу ли Я Давиду?

Потомство его пребудет вечно, и престол его как солнце предо мной,

Будет он тверд как луна и будет он верным свидетелем на небесах.

Но вот Ты с презрением отринул и прогневался на помазанника Своего: забыл Ты завет с рабом Твоим,

На землю швырнул его венец: разрушил все ограды его, крепость его превратил в развалины.

И расхищают его все ходящие по дорогам, он стал посмешищем для соседей.

Десницу врагов его Ты возвысил, все враги его радуются: обратил Ты назад острие его меча и не укрепил его во время войны:

Отнял у него блеск, престол его швырнул на землю: дни юности его сократил, стыдом покрыл его.

Сколько же ещё, о Ягве, будешь Ты все время скрываться? Сколько будет пылать ярость Твоя как огонь?

Вспомни, сколько лет мне отпущено: и на какую суету сотворил Ты всех сынов человеческих?

Был ли кто из людей кто бы жил и не видел смерти и избавил бы себя от руки шеола?

Где же прежние милости Твои, о Ягве, Ты ведь поклялся Давиду верностью Своей?

Вспомни, о Ягве, издевательство над рабами Своими, которое я несу внутри себя: издевательство которое терпели они от всех сильных народов:

Как поносят враги твои, о Ягве, и как бесславят они след помазанника Твоего. Благословен Ягве во век. Аминь. Аминь.

Я думаю, Вы сами догадались когда псалом был написан. Конечно же, он был написан где-то во время плена. Трудно точно сказать когда именно. Может быть, в начале этого периода, сразу по "горячим следам", когда эти события только-только произошли и все ещё было свежо в памяти: это разрушение города, храма.

И вот, когда этот псалом читаешь, то, естественно, возникает вопрос: все то, что здесь говорится это некий традиционный канон, так скажем, "гимнографический" (Гимногра́фия (от греч. ὁ ὕμνος — «[торжественная] песнь», «гимн» и греч. γράφω — «пишу», «сочиняю»; https://ru.wikipedia.org/wiki/Гимнография), или это нечто такое, что родилось буквально тогда, когда писалось?

Я говорю о каноне потому, что тут есть некая такая логика, которую мы уже не раз встречали: когда некий человек (наверное, это “гимнография”, сформировавшаяся скорее всего где-то среди тех же самых бедняков, о которых мы говорили) вспоминает во время гонений или ещё каких-то бедствий и несчастий о Завете, который Бог заключил со Своим народом. И как бы апеллирует к этому Завету, обращаясь к Богу, напоминая о нем. И вот ради этого, когда-то заключенного союза, Завета, - просит о помощи.

Мы уже не раз с этим сталкивались в других псалмах. Я думаю, Вы помните какие-то из них.

Здесь что-то очень похожее. Но уже, скажем так, в глобальном, или, как минимум, в общенациональном аспекте. То есть: здесь просьба такого же рода, но уже не в ситуации, когда речь идёт о гонениях или несчастьях, касающихся отдельного человека или группы людей (может быть, даже какой-то общины). Здесь бедствие общенародное, потому что, произошедшее во время этого вавилонского разгрома, - было общенациональной катастрофой.

Но логика та же самая. Здесь тоже вспоминается Завет. В данном случае, что, конечно, неудивительно - Завет с Давидом. Потому что это Давиду было обещано, что его потомки будут править еврейским народом. И что это навсегда.

А вот теперь всё совсем не так: получается, что вроде бы и Бог отвернулся и забыл об этом обещании, данном Давиду. Получается так - раз все произошло так, как произошло. И не понятно - как с этим быть? как это понимать? что это значит?

Здесь, конечно, отражение того духовного кризиса, который тогда переживался общиной в первые годы плена, вскоре после разгрома города и храма. Когда очень многое приходилось пересматривать, потому что все традиционные представления оказались, как бы сказать, или несостоятельными полностью, или, по крайней мере, нуждающимися в очень серьезном переосмыслении в свете всего того, что произошло.

Но, тем не менее, недоумение остаётся. Потому что Завет - это краеугольный камень всех отношений с Богом, будь то отдельный человек или народ в целом. Только в рамках и контексте Завета можно говорить о какой-то еврейской истории. И, Вы понимаете: если ЭТО колеблется, то и все рушится.

Нам сейчас это не совсем понятно: мы не совсем так воспринимаем историю, как её воспринимали евреи, особенно в древности. Интересно, что для нас история (парадоксально, но это так) воспринимается несколько по-язычески. Особенно, имея ввиду те исторические концепции, которые появляются, в частности, в двадцатом веке. Не знаю, что будет, как это будет развиваться в двадцать первом веке.

Но если посмотреть на двадцатый век, то, интересно, что историки вернулись к вполне языческой идее, - "идее исторических циклов".

А ведь "циклизм" - это отличительная особенность языческого мироощущения. Вовсе не яхвистского и не христианского. Когда история движется кругами, некими циклами. Древние считали, что такие циклы характерны для истории всего человечества, а в новое время появилось представление о том, что и цивилизации развиваются также циклично: проходя свой круг, рождаясь, развиваясь и, в какой-то момент, умирая. То есть, получилось такое возвращение, в некотором смысле, к чему-то дохристианскому и дояхвистскому в новой истории. Точнее, в историографии, в исторической науке новейшего времени.

Может быть, конечно, это была реакция на такой вот дурно понятый “эсхатологизм” (Эсхатоло́гия (от др.-греч. ἔσχατον — «конечный», «последний» + λόγος — «слово», «знание») — система религиозных взглядов и представлений о конце света, искуплении и загробной жизни, о судьбе Вселенной и её переходе в качественно новое состояние. Также отрасль богословия, изучающая эту систему взглядов и представлений в рамках той или иной религиозной доктрины; https://ru.wikipedia.org/wiki/Эсхатология), который там обретал какие-то утопические формы, социологические формы. Не знаю, но факт остаётся фактом.

И для нас исторический кризис это не то, что колеблет основы. Вот если космос колебаться начнёт - это другое дело. В этом смысле мы, пожалуй, язычники по мироощущению. Вот если землетрясение - это да. А к социальным потрясениям мы уже привыкли, это преходящее. В определённом смысле. Революции были и будут. А вот если земля под ногами зашатается или небо над головой - то это другое дело, это серьёзно. Это значит и мир рушится.

Но в яхвистском историософском контексте все наоборот: здесь космос, как он показан, это только, грубо говоря, пространство в котором разворачивается Завет. Если следовать (я имею ввиду первую часть псалма) тем описаниям, которые тут есть, то Космос, Вселенная, - это "штука" вторичная и преходящая, а вот Завет и история - вечное и непреходящее. То есть, истории, как таковой, здесь нет; здесь есть, разворачивающийся в сотворенной Богом Вселенной, - Завет. Вот что такое история для автора этого псалма.

Конечно, никаких циклов нет. Есть Завет, есть линейное движение, которое определяется Богом, а не социумом. А Вселенная, Космос, - это "штука" вторичная. Она существует постольку, поскольку есть Завет и есть история.

Подход противоположный тому, к которому мы привыкли. Но, впрочем, это как раз и означает только то, что наш взгляд на мир и на историю часто бывает не столько библейским, сколько до библейским.

И с этой точки зрения, вопрос, который задаёт автор, - это вопрос кардинальный. Потому что если Бог, в принципе, может отказаться от раз заключенного Союза и нарушить раз данное обещание, - то это конец. Это крах. Это разрушение всего мироздания. Больше нет истории, потому что нет Завета. Тогда уже и Космос теряет своё значение, он тогда, попросту говоря, уже и не нужен. Без истории, без Завета Вселенная опустеет.

Именно с этим и был связан тот кризис, который переживала община в начале эпохи плена. Было непонятно: как дальше с Заветом? нарушен он или не нарушен? как понимать то, что произошло? а если нарушен, то как с этим жить дальше? Ведь для яхвистского сознания многих заветов быть не может. Может быть один - развивающийся и раскрывающийся. Если возможны два Завета, в принципе, разных, - то это конец. Истории нет. Появляются исторИИ. С каждым Заветом тогда будет связана своя история. Но, значит, истории, как единого процесса, нет.

Реплика из зала: "Значит, история с Ноем тогда не была как-то осмысленна?”

Ну почему не была? Во-первых, я не знаю была ли она тогда написана. Но все дело в том, что, как раз притча о Ное говорит о том, что Завет рассматривается как реальность развивающаяся.

Реплика из зала: "Как у нас принято считать: первый Завет, второй Завет...".

Важно понимать, что это, грубо говоря, богословская модель. На самом деле, это этапы одного Завета, одного союза. Но раскрывающегося союза, который, действительно, имеет свою логику раскрытия.

А если несколько заветов, значит, - фактически, и несколько богов. Потому что, вы же понимаете, для "нормального" еврея, яхвиста, - Бог это не абстракция. Бог - это что-то очень конкретное. Это - отношения, Завет, Тора, те самые повеления и заповеди. И если это хоть как-то раздваивается, если может быть два завета, то значит, фактически, это два разных бога. Можно, конечно, сказать, что это два разных завета, но Бог один. Но этот один бог тогда - абстракция.

Потому что конкретика - вот она. Конкретика - это конкретные отношения, конкретный союз-Завет, конкретная Тора и все, что с этим связано. Если есть что-то другое, аналогичное, тогда получается, что или Бог раздвоился, или непонятно что. А если Он и один, то этот единый, тогда, все равно - довольно абстрактен. То есть, Завет может быть, по определению, только один. И если Бог его нарушает, то это конец. Истории, как цельного процесса, больше нет.

И автор псалма, конечно же, в недоумении. Он не понимает, что происходит. Он понимает, что то, что произошло должно, конечно, иметь какой-то смысл. Ведь и в этом псалме говорится, что будет наказание за отступничество. Об этом же говорили и пророки. То есть, это даже не вызывает особых вопросов. Потому что автор псалма прекрасно понимает, что было за что наказывать. Вполне вероятно, это как-то связано с движением тех самых ледников. И, в общем, ситуацию накануне плена он видимо оценивал достаточно трезво.

Но если произошло то, что произошло, то как же быть: наказать прутом за нарушение Торы, - это понятно; но все-таки одно дело высечь, другое дело убить? Автор эту ситуацию псалма воспринимает так, что тут уже речь не о пруте, а скорее о мече. То есть, наказание зашло так далеко, что теперь уже непонятно: как? Ведь было же сказано, что престол Давида будет стоять до конца дней земли. А он уже не стоит, рухнул.

Реплика из зала: "А Вам не кажется, что это печально. Восприятие Авраамом, и Исааком существенно отличаются: там была до последнего надежда, что Бог усмотрит. А здесь этой надежды нет".

Так ведь здесь уже что-то произошло, чего, казалось бы, происходить не должно. Там ещё не произошло. Там речь о : "шли по дороге". Кто знает, что там будет? А здесь, уже случилось что-то такое, что представить себе никак было нельзя. Разрушение царства Давида.

Реплика из зала: "А может быть, здесь вера уже иная? Сила веры?".

В таких ситуациях говорить о силе веры надо очень аккуратно. Чуть дальше будет понятно, что я имею ввиду.

Здесь ситуация довольно интересная. С одной стороны, что-то уже произошло, и автор в недоумении: как? а не слишком ли это уже? как теперь дальше быть? Если страна уже в руинах, престол Давида сброшен на землю?

Надо добавить к тому, о чем мы сейчас говорили, что ведь и храма уже не было. Это было уже после разгрома 587-589 года, когда какие-то иллюзорные надежды ещё сохранялись, - это уже полный крах. И тут встаёт вопрос: на что, все-таки, автор надеется, ведь псалом заканчивается благословением: "Благословен Ягве во веки"?

С одной стороны: есть те вопросы, которые задаются во второй части, а с другой стороны, все-таки, в конце такое благословение. Конечно, можно было бы сказать: в как же иначе? нельзя же Бога не благословить?

Но, с другой стороны, я не думаю, что это был чисто формальный момент. Скорее всего, здесь имел место некий ответ на те вопросы, которые автор задаёт. На первый взгляд, может показаться, что в этом псалме об ответе ничего не говорится. Но в первой части псалма некоторые основы (основания, фундамент) того самого ответа, который мог быть получен, мы все-таки найдём.

Вот что я имею ввиду: во-первых, престол Давида все время немного двоится, потому что всегда рядом оказывается престол Давида и престол Божий. Я понимаю, что здесь, конечно, можно было и некоторые исторические аллюзии вспомнить. В конце концов, ведь Соломон построил Храм и дворец как единый комплекс. И там действительно: вот он храм, а вот он тронный зал. И с другой-то стороны, видение Престола Славы - это в те времена уже известный феномен. А эти-то видения открывали именно престол Божий, а не царский престол, и в этом никто не сомневался. Стало быть, вот такая образно-символическая и духовная основа для соотнесения двух престолов. Вот он Храм, вот он царский дворец. Вот в Храме престол Божий, а вот царский престол.

Но ведь не случайно же они оказались рядом. Вот логика автора псалма. Только на это вся и надежда, что два престола оказываются рядом не случайно. Казалось бы: конечно, Храм разрушен точно также как и царский дворец, но, по-видимому, автор этого псалма все-таки понимает, что Престол Славы, который открывался в Храме так просто не разрушишь. Для этого надо, чтобы вся Вселенная рухнула, а она пока ещё стоит.

Реплика из зала: "В Апокалипсисе - Престол Божий будет стоять."

В том-то и дело, что Престол остаётся даже тогда, когда рушится Вселенная. Так и тут: да, престол Давида, как будто, лежит в пыли, но Престол Славы достоит до конца времён.

Реплика из зала: "Но слава уже ушла..."

Слава уже ушла - это другое дело. Но, я вполне допускаю, что автор здесь понимал, что хотя слава и ушла (об этом и говорил Иезекииль где-то около того времени), но она не исчезла: Бог не оставляет свой народ. Слава пошла туда где были изгнанники: из Вавилона в Иерусалим. На восток.

С такой точки зрения становится понятно, что в первой части псалма речь идёт о некоторых вещах, которые, с одной стороны - оказываются сугубо нематериальными, но с другой стороны - которые и составляют основу обеих Престолов: и Престола Славы и престола Давида.

Но, во-первых: милосердие и верность, или милость и истина, как это здесь показано, которые перед Престолом Божиим проходят, предстоят Престолу, - это некоторое олицетворение этой самой милости и истины, милосердия и верности. Но мы с Вами говорили о том, что под милосердием и верностью понимали как раз ту полноту отношений с Богом, без которой о Завете говорить не приходится. И почему оно так - мы тоже говорили. С одной стороны, после всех тех нарушений Торы и Завета, которые имели место раньше, рассчитывать можно только на милосердие Божие. Только на то, что Бог сделает что-то такое, чего, конечно, делать не обязан. Но ради Своей любви к Своему народу сделает. Здесь ситуация когда все разрушено и только на такое милосердие и можно было расчитывать. Но и верность, конечно, тоже. Верность, которой Бог не изменяет. Об этом постоянно говорится: если Бог один раз дал слово, то отменять его Он уже не будет. Если один раз был заключен союз, Завет, то как бы человек к этому Союзу-Завету не относился, Бог все равно от него не откажется. Другое дело, как все это будет реализовываться. Но Бог от этого не откажется. Только на это вся и надежда.

Но есть одно очень важное условие. В основании Престола - праведность и правосудие (или суд). Это слово "мишпат" (Еврейское право (ивр. מִשְׁפָּט עִבְרִי‎, мишпат иври) — совокупность религиозных норм иудаизма, имеющих правовой характер; одна из конфессиональных форм религиозного права; http://www.ejwiki.org/wiki/Еврейское_право_%28«мишпат_иври»%29), которое в еврейском тексте проявляется означает буквально "судебное решение" или, говоря шире, - это "правосудие".

Мы много говорили о том, что такое праведность с точки зрения Библии. И, в частности , говорили о том, что праведник это не какой-то там безгрешный герой, который никогда ничего плохого не делает. А праведность - это, прежде всего, умение быть свидетелем Божьим даже вопреки собственной греховности. И умение признать свой грех и раскаяться в нем - тоже. Без этого праведности нет. Но интересно, что здесь это неотделимо от правосудия. От правильного суда. И от судебного решения, как такового.

Казалось бы, вот как раз теперь, после того как государства у евреев больше нет, - вспоминать о правосудии было уже поздновато. Раньше надо было думать о правосудии, когда была своя судебная система. Теперь, на протяжении как минимум семидесяти лет, о правосудии придётся думать вавилонским судьям, а не еврейским.

Но, с другой стороны, важно иметь ввиду ещё и то, как здесь понимается правосудие, да и не только здесь а в общем-то и в Торе. Мы ещё об этом поговорим, просто мы не добрались ещё до этих глав. Постепенно картина будет становиться все более и более цельной. Мы Тору разбираем и, пока, я догадываюсь, это все мозаичное. Но когда разберем её до конца (на это ещё, скорее всего, не один год потребуется) сами увидите - как мозаика будет складываться в единую цельную картину. И в этой картине правосудию и судебной системе отводится своё место, о котором я сейчас говорить не буду: это тема интересная, большая. Скажу только одно: с точки зрения Торы главная власть в обществе - это власть судебная. Не исполнительная, не законодательная, не какая-либо другая, а именно судебная. Почему так и что это означает, - об этом мы поговорим, когда ещё будем разбирать Тору. И почему так, - мы тоже поговорим.

Но пока важно другое. Конечно, праведность от правосудия совершенно неотделима. Судья должен быть праведником, иначе не помогут никакие законы. Это достаточно очевидно. И даже судебная система, сама по себе, если судьи не праведные - не помогает. Ежели вся судебная система состоит из судей, которые как тот судья евангельский - Бога не боятся а людей не стыдятся, то никакой контроль тут не поможет. Что-то работать может только тогда, когда таких судей меньшинство. Так что связь тут, конечно, прямая.

Но она прямая не только в чисто внешнем плане. Я говорю не только о злонамеренности или о не злонамеренности. Даже когда дело касается обычного принятия судьей самого обычного решения по самому рядовому делу. Вся штука в том, что ежели человек, в данном случае судья, не знает что такое праведность, то он органически не в состоянии быть судьей. Я имею ввиду не в смысле юридическом, а в смысле, если хотите, духовном и аскетическом. Потому что, перефразируя известное евангельское высказывание: "для нормального судьи всегда статья для человека, а не человек для статьи". Если Вы понимаете, что я имею ввиду. В России, в советские времена сложилась поговорка: "Был бы человек, а статья найдется". С другой стороны.

И вот когда суд заключается в том, чтобы подогнать человека под закон, то тут, каким бы замечательным закон не был - о правосудии говорить не приходится. Но надо понять, как из этой коллизии выйти, - потому что: "а как по другому?", встаёт вопрос, "как иначе-то судить?". Если не по закону, а по понятиям, или по совести, - то это ещё хуже получается. Хотя в русском народе это всегда было: как будем разбираться? по совести или по закону? Это, конечно, говорит об отношении к закону. Не столько, может быть, о качестве, сколько об отношении к закону. Понятно, что все эти законы тем, кто разбирается по совести или понятиям - глубоко чужды: "Это не наши законы, это их законы, а к нам они отношения не имеют". Вот логика, которая за этим стоит. Как и почему она сформировалась - это отдельный вопрос. И будем разбираться: что такое суд, судьи и Тора. С этим мы будем сталкиваться ещё не один раз.

Но, по крайней мере понятно, что это тоже не выход. Выход - это, собственно говоря, решение праведника. То есть: когда, все-таки, ориентируются на закон, но при этом видят ещё и человека. То, о чем мы говорили с Вами, когда разбирали вопрос о Торе и о суде. Но, о суде, впрочем,- нет, но о смертной казни и обо всем остальном. Как понимать Тору? Как средство, грубо говоря, чтобы поставить на место преступника, который, вообще-то уже не человек, а преступник? Или как способ помочь ему перестать быть преступником?

Праведник понимает, что Тора существует для того, чтобы помогать человеку перестать быть преступником. Но праведник это понимает по одной простой причине: у него есть собственный опыт преодоления греха. У любого праведника он есть, иначе это не праведник. И он прекрасно понимает, что преступник - это, прежде всего, грешник, который должен суметь преодолеть свою греховность, ему надо в этом как-то помочь. Не формально: исправиться или встать на путь исправления, то есть, научиться соблюдать какие-то правила. На это вся гуманистическая система правосудия сориентирована: научись соблюдать некие правила - мы тебя отпустим. А помочь человеку начать преодолевать свою греховность.

В нормальном случае человек в местах лишения свободы должен стремиться к этому. Понятно, что ни при какой гуманистической системе правосудия он, как правило, этому не учится. Если иметь ввиду российские реалии, то как бы ещё не наоборот: уходишь в тюрьму ещё не окончательным преступником, а выходишь уже окончательным. Это известный феномен, особенно, если речь идёт о подростках, о молодых людях, которые что-то такое сделали, но ещё шансы были, что они выкарабкаются. Но, побывав один раз в колонии или в тюрьме, понятно, что уже не выкарабкаются. Уже всё - на путь преступления ступили твёрдо. К сожалению, очень часто бывает именно так.

Но вся штука в том, что в нормальном случае, именно в тюрьме человека должны научить преодолевать свою греховность. Для этого не только охрана нужна, нужны и другие люди, которых в современных тюрьмах обычно нет. Потому что, даже не каждый священник может в этом помочь. Во всяком случае, для этого нужна какая-то совершенно особая, отдельная духовная работа. Я сейчас не хочу подробно об этом говорить. Все дело в том, что только судья, который сам имеет опыт праведной жизни может это понять. На своём опыте понять. До преступления можно не дойти, но опыт преодоления греха у любого праведника есть, по определению. Значит, он поймёт и задачу, которая перед ним стоит, видя перед собой другого грешника, который просто зашёл дальше, чем он сам, которому не удалось вовремя остановиться. Если опыта этой праведной жизни нет, тогда есть "Я", то есть "хороший человек". Есть передо мной преступник, который "не хороший человек" и с которым надо что-то делать, и ничего общего между нами нет. В этой ситуации даже самое обычное правосудие нормально работать не будет.

Вот она - глубинная связь между праведностью и правосудием.

Но здесь важен и другой аспект: о правосудии, в плане именно функционирования юридической системы, евреям предстояло на несколько десятилетий вообще забыть. Во время плена. Дело в другом: ведь правосудие в практическом плане, то есть, разрешение конкретного судебного дела, - это, прежде всего, процесс принятия решения. Любое судебное дело - это процесс принятия решения. И, прежде всего, решения о виновности или невиновности конкретного человека. Этот гораздо более сложное решение, чем решение о том, что дальше с этим человеком делать. Оно настолько сложным оказалось, что в истории, в конце концов, сложился даже суд присяжных. Считалось, что двенадцать человек более объективно могут рассмотреть вопросы виновности или невиновности. И, заметьте, - только этот вопрос. А о том, какое наказание и что присудить, - это потом определяет судья. И ещё заметьте один очень интересный момент в практике суда присяжных: в общем и целом, вопрос стоит не вообще "виновен ли невиновен?", а "виновен ли в том-то, в том-то и том-то?".

Вопросы ставятся всегда конкретно. И, кстати, очень правильная постановка дела, потому что и с точки зрения Торы, говорить о человеке виновен он или нет, нельзя. По крайней мере, - людям. Виновен человек или нет - это вопрос для Страшного Суда, где принимается окончательное решение о человеке. А здесь, на Земле, можно только оценить конкретный поступок. То есть, виноват ли человек в конкретном поступке, конкретном преступлении?

Но даже на этот вопрос ответить очень непросто. И дело не только в том, что нужно оценить все факты, все доказательства. Все дело в том, что нужно ещё оценить намерения. А вот это самое сложное: мотивы, а чем человек руководствовался, когда это делал. А пойди, загляни в сердце его, чем он там руководствовался... Поскольку было совершенно очевидно, что праведных судей слишком мало, то решили, по-видимому так: что если есть не один человек, а двенадцать, и каждый выскажет своё мнение, то картина, хотя бы статистически, получится более-менее объективной. А кто-то засомневается, а кто-то скажет так, а кто-то эдак. Но, по крайней мере, не один человек будет это решение принимать.

Конечно, это, само по себе, тоже ничего не гарантирует, но, по крайней мере, гарантий больше. Хотя это такое, паллиативное решение. Но, раз не хватает праведных судей, то хотя бы так. Хотя бы избежать худшего.

Но, даже если взять этот процесс принятия решения, то становится понятно, почему именно праведный судья, и только он, сможет нормально разрешить дело. Потому что он умеет принимать решение. Я не говорю - решение в конкретном деле, - это понятно. А просто - только праведник понимает, что означает принять решение. И вот этот момент чрезвычайно важен: он уже касается не только судебной системы. Я думаю, Вы уже догадались о чем мы говорим. Положим: в судейском кресле никому из нас не сидеть, но есть определённые моменты, когда мы не можем не оценивать поступков конкретных людей, и не можем не принимать по этим поступкам каких-то решений. По большому счёту, все дело в том, что из этого состоит вся жизнь.

Реплика из зала: "А чем отличается оценка от осуждения?"

Осуждение - это один из вариантов оценки. То есть, человека можно либо осудить за его поступок, либо оправдать.

Реплика из зала: "Получается, это грех?"

Нет, конечно. Почему грех? Грех - осуждение человека. Но, никоим образом не грех оценка его поступка. Если я считаю, что если человек совершил этот поступок, то он конченный человек, - это действительно грех. Потому что, тем самым я, фактически, я беру на себя прерогативу Бога на Страшном Суде. То есть, я до Страшного Суда человека уже приговорил.

Реплика из зала: "Но ведь если поступок человека не нравится, ты не будешь продолжать с ним отношения? Получается, это осуждение?"

Во-первых, это не факт. Бывает, что поступки человека совсем не нравятся. И даже не нравятся с полным основанием, но отношения с ним продолжаешь.

Реплика из зала: "Вынужденно если только"

Что значит вынуждено?

Реплика из зала: "По работе".

Не всегда. Бывает, что поступки не нравятся, а при этом общаться надо не только потому, что приходится с ним сталкиваться, а потому, что есть с этим человеком вполне определённые отношения. Мало ли чьи поступки мне могут не нравиться? Например, из моих ближних, домашних и так далее. Я же их не брошу из-за того, что мне не нравятся какие-то их поступки.

Реплика из зала: "Это все имеет предел".

Разумеется, имеет какие-то пределы. Но я говорю о том случае, когда предел ещё не перейден. В этой ситуации нам приходится оценивать поступки человека, но приговаривать его к окончательному осуждению или к оправданию, - это далеко не наша прерогатива, в любом случае. И в этом отношении, ежели мы такое сделаем, то действительно согрешим, потому что фактически возьмём на себя функции Бога на Страшном Суде.

Хотя кто нас на этот суд в качестве судей звал? Совершенно непонятно. Мы там можем оказаться подсудимыми, свидетелями, но уж, во всяком случае, не судьями. Поэтому с оценкой все нормально, а вот с осуждением, конечно, ненормально.

Но, с другой стороны, оценивать поступки мы просто обязаны, потому что если мы этого не будем делать, то мы действительно просто потеряемся в обществе, в общении со своими ближними. Мы не сможем понять, что хорошо, а что плохо и в наших собственных поступках и в поступках других людей. В чем можно участвовать, а в чем нет? Что можно поддерживать, а что нет? Это же штука практическая.

Реплика из зала: "Как тогда оценивать поступки, не перенося эту оценку на человека?"

Да очень просто. Если этот человек сейчас поступает плохо, а завтра поступит хорошо, то сегодня я его не буду поддерживать, и не буду участвовать в том, что он делает. А завтра, может быть, и буду. Что тут непонятного? Это же, по-моему, как раз практически очень просто.

Человек же не во всякое время грешит. Грешник-то он постоянно, как и все мы. Но грешит-то он не постоянно. И все: Вы живете с конкретным человеком в конкретной ситуации, а не с абстрактным человеком вообще. Так вот и ориентируйтесь на эту конкретную ситуацию. Если он в данный момент грешит, то попробуйте его остановить или, по крайней мне, не принимайте в этом участия. Если он сейчас делает хорошее дело и поступает как праведник, так поддержите его.

Реплика из зала: " Что-то может преобладать? Какие-то поступки?"

Что-то может преобладать.

Реплика из зала: "И тогда это переходит в оценку человека".

Да, это может перейти в оценку человека. Но, оценивая человека, все-таки надо быть аккуратным, потому что всякий человек может измениться. То есть, не нужно ставить на нем крест раньше Страшного Суда. Да, есть люди, о которых я могу сказать с вероятностью 99 процентов, что, скорее всего , ничего общего у меня с ними не будет и общаться я с ними не буду, и делать то, что они делают, тоже не буду. Но, все-таки, это вероятность 99 процентов, один процент остаётся всегда. И, пожалуй, до Страшного Суда я не буду говорить, что этот человек конченный. А вдруг... Всякое в жизни бывает. Поэтому оцениваем поступки, а не человека.

Реплика из зала: "А если поступки повторяются".

Повторяются. Но бывает человек и прощения просит за свои поступки, и опять их повторяет. Бывает и такое. Но даже, когда человек просит прощения, а потом повторяет, - это известный вопрос Евангелия: "А сколько раз прощать?". Фактически - сколько просит. Не просит, - тогда вообще проблемы нет: просто не участвуй в том, что он делает и все. Но мы не знаем, какова судьба этого человека в вечности. Да, повторяются. Может быть, в какой-то момент перестанут повторяться. Пока повторяются - ситуация такая, какая есть. Это можно констатировать как данность. Если когда-нибудь перестанут повторяться - хорошо, нет - плохо. Вот так.

Реплика из зала: "Я часто слышала, что неизбежно полагается симфония государства и Церкви?"

Симфония? Не дай Бог.

Реплика из зала: "Потому что иначе все рухнет, и никто не научит...".

Во-первых, давайте скажем так: симфония государства и Церкви всем хороша, кроме одного (как всякая утопия), она не реализована.

Реплика из зала: "Но а как же тогда действовать?"

Я говорил об обществе, которое основано на принципах и ценностях Торы, а не о симфонии Церкви и государства.

Реплика из зала: "То есть Тора или Библия это не предполагает?".

Не предполагает. По одной простой причине: в одном и том же обществе церквей может быть несколько. А ещё может быть синагога, а ещё может быть исламская община, - и с кем тогда симфонию заключать? А почему? Что значит симфония? Какой Церкви отдавать предпочтение? И на каком основании? Тора нам не даёт основания предпочитать более многочисленную Церковь менее многочисленной, когда дело касается права на проповедь, обучение и так далее. У нас нет никаких оснований выделять одну Церковь.

Реплика из зала: "Вот сейчас мы видим что происходит..."

Но это вряд ли можно считать соответствующим Торе. Более того, учение о традиционных конфессиях вообще не очень соответствует Торе. Потому что Тора предполагает, что право на свободную проповедь, на беспрепятственное вхождение в любые общественные учреждения и пользование этими учреждениями (школы, больницы, тюрьмы, армия, полиция) имеют те общины, которые явно декларируют свою приверженность Торе и собираются ей следовать. Заметьте, что для любой церкви - это аксиома. Для синагоги - это аксиома. Для исламской общины, с некоторыми оговорками, - и то это есть. Но для буддистов - нет. Для язычников - нет. А, например, многие протестантские деноминации традиционными конфессиями не считаются,а буддизм считается. Ну и? Где тут соответствие Торе?

Реплика из зала: "Но истина же должна быть?".

Но истина и должна быть, и есть. И что?

Реплика из зала: "Она есть. Значит, если общество ей не следует, то происходит катастрофа?".

Конечно.Симфонии, кстати, уже не раз к этой катастрофе и приводили.

Реплика из зала: "Явно чувствуется сейчас напор со стороны Церкви. Ну а с другой стороны, что-то же надо делать?"

Ну как что? Прежде всего, дать тем людям, которые хотят проповедовать - свободно это делать. Но не только одним православным, но и всем другим.

Реплика из зала: "Это уже было и ни к чему хорошему это не привело".

Этого не было никогда. Потому что, кроме всего прочего, если следовать Торе строго, то ещё необходимо соответствующим образом изменять законодательство и так далее. Оно далеко не во всем Торе соответствует. А того, о чем я говорю, ещё не было. Когда это было?

Реплика из зала; "Но с Торой тоже никогда не было симфонии в еврейской истории. Никогда не было".

Применительно к иудаизму о симфонии говорить не приходится, как и применительно к исламу. Иудаизм - это само по себе и общество, и государство, и община.

Реплика из зала: "То есть, симфонии, в принципе невозможна - много церквей или мало церквей".

Но она и не нужна, по большому счёту. В этом все и дело.

Я ещё раз хочу сказать: общество, основанное на принципах Торы, это не общество, основанное на нормах одной церкви. Это не православное общество, и не католическое, и не протестантское, и не иудейское, и не исламское. Это не клерикальное общество и не клерикальное государство. Тора не отдаёт предпочтение ни одной общине из тех, которые ей следуют. А любая симфония такое предполагает.

Реплика из зала: "А следование Торе - это не означает иудаизм?".

Нет. Потому что и христианам надо следовать Торе. Иначе они и не христиане.

Реплика из зала: "Христиане должны следовать Христу...".

А как Вы будете следовать Христу, не следуя Торе? Если Тора как раз есть то самое, что ко Христу подводит. Уже во времена Павла были такие прецеденты, когда люди пытались называться христианами, а Торе не следовали. Павел им довольно жёстко писал примерно так: "вольно же вам грешить и считать себя христианами и грешить по благодати".

Если Торе не следовать - никакого христианства не будет.

Вот скажите мне, ответ практический какой: "Как Вы будете идти за Христом, не соблюдая заповеди?". Как? Когда мы идём за Христом - мы идём в Царство, мы живём в Царстве. Но, как нарушать заповеди, живя в Царстве? Как нарушать Тору, живя в Царстве?

Реплика из зала: "Но Новый Завет же превосходит эти десять заповедей..".

Я понимаю, что он превосходит эти десять заповедей, но это не значит, что они не соблюдаются. Это значит, что об их соблюдении даже говорить не приходится: это само собой происходит. Если у нас так - то все замечательно.

Реплика из зала: "Конечно. Но это предполагает, что Церковь должна вести государство. Иначе никаких заповедей никто знать не будет вообще".

Какая из церквей - я ещё раз спрашиваю?

Реплика из зала: "Православная. Та, которая ближе ко Христу. Которая две тысячи лет существует".

А Вы думаете, что если две тысячи лет существует - то она ближе?

Реплика из зала: "Я совершенно убеждена, что вся истина в Православии".

Я понимаю, что Вы убеждены. Но у Вас есть основание, с точки зрения Торы, взять и помешать тем же самым протестантам делать все то, что делают православные? Если есть - то где оно?

Реплика из зала: "Там, где расходятся православные и протестанты в отношении государственной деятельности..".

А где они расходятся и в чем?

Реплика из зала: " Этого я не знаю".

Я тоже не знаю на каком основании Вы хотите отдать приоритет только православной Церкви? На основании того, что она Вам больше нравится и Вы к ней принадлежите ? Но это, простите, не праведный суд. Мне тоже что-то может нравиться, а что-то нет.

На первом семинаре я не случайно говорил о том, что с точки зрения нашей, то есть христианской, было бы лучше, если бы смертная казнь была заменена пожизненным лишением свободы. Но я также сказал и то, что нельзя, невозможно осудить, например, тех парламентариев или те правительства которые настаивают на наказании за умышленное убийство смертной казнью. Нельзя - как бы нам это не было "несимпатично". Потому что это - не есть нарушение Торы. Мы можем говорить о том, что лучше и что хуже. Да, с нашей точки зрения, пожизненное заключение лучше, но нельзя запретить людям действовать так. Можно только убеждать их в том, что это не оптимальный способ. Хотя, я думаю, что убедить в этом, скажем, мусульман, - будет очень не просто. То же самое и здесь. А здесь ещё сложнее. А на каком основании предпочитать одно другому?

Реплика из зала: "То есть Вы отстаиваете толерантность?"

Я не толерантность отстаиваю. Я просто не знаю, что такое толерантность. Если это терпеть все, что “нипопадя”, - конечно, нет.

Я хочу сказать только одно: строго говоря, до тех пор пока мы имеем дело с общиной, которая следует нормам Торы (религиозной общиной - я имею ввиду), или официально декларирует такое следование, - а я не знаю Церкви или синагоги которая бы это не декларировала, - у нас нет оснований априори предпочитать одну такую общину другой. Сама Тора нам этого не позволяет. Она распространяется на каждого, кто Её принимает. И все. Кто принимает Тору - получает одинаковые права с любым, кто Её принял. Я понимаю, что это может быть сложно, потому что для нас всегда вопрос о Торе - это вопрос о нашей традиции.

Реплика из зала: "Вот если есть государство, и чиновники в нем, сами понимаете, могут не следовать Торе. Что тогда плохого, если православный Патриарх осуществляет какое-то другое действие, вмешивается..?".

В этом ничего плохого нет при одном единственном условии: если этот самый Патриарх имеет те же права, что глава любой другой христианской церкви. Если православный Патриарх получает права, которых лишены главы других церквей в обществе, то это, в некотором смысле, уже нарушение Торы. Если православный священник имеет право войти в школу, в больницу, в казарму, в тюрьму, а протестантский проповедник этого права лишен, - это нарушение Торы.

Реплика из зала: "А разве он лишен? Мне кажется, что нет."

Не знаю, насколько. Пока ещё вроде бы не особенно. Что будет дальше - не знаю.

Реплика из зала: "А если российский президент появится на экране телевидения рядом с протестантским пастором?”

Ну и что? Что от этого случится? Я понимаю если бы он показался в компании с каким-нибудь бандитом или развратником. Это было бы действительно нехорошо и неприлично президенту. А с протестантским пастором, - что страшного? А уж если с раввином, - то вообще страшно, да? Или с муллой? Ну а почему тогда? В чем проблема?

Реплика из зала: " Если они расходятся в мировоззрении, то чему следовать?"

Если они расходятся кардинально, то есть если президент считает, что заповеди нарушать можно, а пастор считает, что нельзя (как и положено пастору), тогда действительно, лучше не появляться вместе - честнее будет. Но если президент искренне считает, что он может появиться рядом с православным священником или Патриархом, и при этом не считает возможным появиться рядом с пастором, это, конечно, его проблема.

Реплика из зала: "Появиться может, но у него не столько времени, чтобы общаться со всеми".

Это другое дело. Кого выбирает президент - это вопрос к президенту. Но это не значит, что надо лишать возможности действовать всех остальных. Законодательно лишать. Создавать законодательные привилегии какой-то одной церкви или одной общине. Вот чего нельзя делать. С кем появится президент в обнимку или под ручку - это его проблемы. Это его выбор, его решение: кто ему больше нравится, кто ему симпатичен. В конце концов, тут и численность может иметь значение. Но мы-то говорим о законах.

Реплика из зала: " А государство не может поддерживать церковь?"

Не надо никого поддерживать. Надо только не мешать.

Реплика из зала: "Речь идёт о поддержке государства..."

А что значит поддержка? В каком смысле?

Реплика из зала: " Введение в школах ..."

В нормальном обществе, основанном на Торе, в школе ничего вводить не надо. Надо только дать возможность всем представителям общин, следующих Торе, - кто хочет в эту школу войти. Вот и все. Естественно, во вне учебное время. Естественно, за свой счёт. Есть группа православных детей в школе, есть священник или преподаватель, который хочет вести Закон Божий - вот вам помещение, платить никто никому ничего не будет, это ваши дети - учите. Все. Наберется группа протестантских детей - значит, будет так. Сложится ситуация, когда группа будет одна и кто-нибудь один возьмется, значит будет так.

Реплика из зала: "А как Вы относитесь к введению этого преподавания?".

Двойственно. Потому что не называются вещи своими именами. И ещё, есть опасение по поводу добровольной принудительности этого. Это будет хуже всего и страшнее всего. Но и некое лукавство, надо признаться, мне тоже не очень нравится. Я понимаю, что Закон Божий неудобно называть Законом Божьим, или основами веры, или ещё как-то, но "Основы православной культуры", - это тоже всякие экивоки.

Реплика из зала: "Это не то".

В том-то и дело, что это будет не то и не се.

Реплика из зала: "Это на самом деле будет не то. "Явление Христа народу" Иванова это же не Закон Божий. Но это путь к христианству".

Да. Я так подозреваю, что преподаваться будет Закон Божий, а называться это будет по-другому. Так уж лучше откровенно это делать. Но это должно быть исключительно добровольно, а с этим в России всегда были проблемы.

Реплика из зала: "Вообще о чем мы говорим? Если Христос сказал, что ни одна буква из закона не должна прейти, а мы тут рассуждаем..."

Вопросы есть и это понятно.

Реплика из зала: "Но как же научить людей тогда?"

Это другое дело. Здесь встаёт вопрос вообще об обязательности образования. К счастью, по крайней мере, хоть высшее образование пока обязательным не является. Но, Вы же понимаете, когда дело касается математики, географии или русского языка, то, в конечном счёте, это вопрос "как и кого учить?". В какой степени человек обязан овладеть каким-то минимумом суммы знаний? Но даже обучение с какого-то момента становится делом добровольным. А уж обучение вере - тем более добровольным. Вот представьте себе, что какое-нибудь учреждение, даже неплохое, вроде нашего университета, было бы обязательным. Вряд ли это понравилось бы тем, кто не хотел сюда приходить, а пришлось бы.

Реплика из зала: "Но это принесло бы много пользы".

В этом я, кстати, не очень уверен. Потому что, как правило, то, что делается “из под-палки”.....

Реплика из зала: "Ну нет у нас ориентиров".

Вот это другое дело. То, что общество может и должно на законодательном уровне создать систему ориентиров - это да. Это и необходимо и возможно. Но это другой вопрос. Одно дело - создать систему ориентиров, другое дело - заставлять. Это отдельный вопрос, мы еще , может быть, об этом поговорим когда-нибудь, когда будем разбирать законы. В частности, законодательство, связанное с Торой.

Сегодня я только хотел бы обратить внимание вот на что: в любом случае, праведность предполагает именно умение выбирать и принимать решения, в том числе в отношениях с другими людьми. А то, что происходило на всем протяжении еврейской истории до плена, как ни покажется парадоксальным, часто было отсутствием принятия решений.

Собственно говоря, то, что называется язычеством, это ведь чаще всего, жизнь, что называется, - по инерции. Так вот здесь автор очень чётко уловил что же именно может помочь духовному обновлению народа. Конечно же, во-первых - праведность, и во-вторых - умение эту праведность привнести в жизнь на уровне как раз этого самого принятия решений.

Часто мы задаем себе вопрос: "А как праведность должна в жизни внешне применяться?". И тут начинают думать о разных вещах и о разных проектах - от просветительских до “симфонических”. А ведь, как это ни покажется парадоксальным, самое первое и важное что нужно сделать: это научиться принимать решения, оценивать не осуждая, выстроить собственную жизнь. А вот следующий шаг - это выстраивание жизни конкретных общин и сообществ, и общества в целом.

Интересно, что это понимали даже язычники. Те, кто вообще что-то понимал в духовной жизни. Тот же Сократ говорил, что город-Полис ( а в его времена полис - это община городская) только тогда может благополучно существовать, когда отдельные люди понимают, что есть благо, а что есть зло и умеют следовать благу. Главный его принцип был: сначала определись сам, научись принимать решения, выстрой свою собственную жизнь, - потом сможешь советовать как выстроить жизнь городской общине. Он периодически вступал в беседы с людьми, которые рвались к общественной деятельности, и к этому его учение сводилось. В общем-то, это человек, которому что-то видимо было открыто, но, который, конечно, при этом оставался тем, кем оставался. К народу Божьему он не принадлежал, Торы не знал, но вот это он понимал. То, что понимают даже далеко не все христиане.

И здесь автор говорит практически о том же самом: правосудие здесь - это не судебная система, как таковая. Это умение принимать правильные решения в отношениях с другими людьми. Правильно оценивать ситуацию, правильно оценивать человеческие поступки, правильно - то есть праведно оценивать. И соответствующим образом к этому относиться. А потом - община. Это следующий шаг.

И уже только потом возвращение на землю отцов, воссоздание своей страны и так далее. Не наоборот. Вот это понято достаточно хорошо. С другой стороны, - это и обращение к Богу: вот теперь, когда это стало понятным - теперь-то Завет будет работать? Судя по заключительному стиху, ответ Божий все-таки был "да". То есть, раз это понимание пришло, значит процесс пойдёт, будущее есть, Завет не разрушен, он остался. Но выстраивать жизнь придётся сначала, и главное не перепутать где это начало. Вот о чем тут речь.

Вот такой псалом с четкой ориентированностью на последовательность действий. Но и без Торы, конечно, здесь никак не обойтись. Потому что - как же без неё?

Вот такой сегодня у нас псалом интересный.