Архиепископ Василий (Кривошеин). Спасительное дело Христа на Кресте и в Воскресении
В православном богословском сознании, как и в православной литургической жизни, спасительное дело Христа на Кресте и в Воскресении неотделимо от всего спасительного дела Господа, которое является свидетельством любви Божией к человеку, хотя и падшему и отпавшему от Бога, но созданному Им по Своему образу и подобию. Все дело Иисуса Христа на земле пронизано единой мыслью о спасении человечества и складывается из отдельных исторических моментов – Воплощения, Крестной смерти, Воскресения, Вознесения и, наконец, ниспослания от Отца Святого Духа, хотя последнее и выходят за пределы земной жизни Спасителя. В литургической жизни Церкви, выражающей её богословское сознание, два богослужебных цикла, в которых воспоминаются основные события нашего спасения, а именно: цикл, посвященный Рождеству и Богоявлению, иначе говоря, Воплощению Предвечного Слова и Его явлению миру, и цикл молитвенного воспоминания Крестной смерти Христа, Его тридневного Воскресения, Вознесения и ниспослания Святого Духа, плоды Которого мы созерцаем в последнем празднике этого цикла – дне памяти Всех Святых. Центральным и высшим в этом цикле, как и во всем литургическом году, является Праздник Святой Пасхи, преславного из мертвых Христова Воскресения. В настоящей работе делается попытка разъяснить некоторые вопросы, связанные с пасхальным циклом.
Для православного богословского сознания всё спасительное дело Христово, Его распятие на Древе Крестном и искупительная Смерть являются непостижимой и невыразимой тайной, смысл и значение которых не могут быть вполне осознаны людьми. Для нас, верующих, Крест Господень всегда «Непобедимая и непостижимая и Божественная сила» (великое повечерие). Святой апостол Павел писал: «Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» (1Кор. 1:22–24). «Безумие» и «немощь» Креста являются в действительности величайшей премудростью и силой Божией, «потому что немудрое Божие премудрее человеков и немощное Божие сильнее человеков» (1Кор. 1:25). Это невозможно выразить словами, потому что непостижимая глубина тайны Креста не может быть до конца осмыслена человеческим разумом. Всякая попытка постичь спасительное дело Христа на Кресте и в Воскресении неизбежно искажает или сужает вопрос. Характерна в этом смысле юридическая теория искупления Ансельма Кентерберийского, проникшая во многие православные богословские учебники. В основе её лежит юридическое понятие «удовлетворение» (satisfactio), согласно которому всякое нарушение закона может быть искуплено только соответствующим вине наказанием. По этой теории Адам своим прослушанием оскорбил величие Божие. Будучи не в состоянии как человек принести соразмерное глубине преступления удовлетворение, он должен был умереть вечною смертью. Но правда Божия требовала жертвы, равной достоинству Божества. Такой жертвы человек как творение был не в состоянии принести. Только Сын Божий, Единосущный Отцу, мог Своею Крестною смертью принести достойную величия Бога жертву. Ради этого Сын Божий вочеловечился и умер на Кресте по человечеству, ибо по Божеству Он бессмертен. Своею смертью Он удовлетворил Божественную справедливость и Кровию Своею смыл оскорбление, нанесенное Адамом величию Божию. Крестные заслуги Сына Божия присваиваются человеческому роду и примиряют Бога с человеком и миром.
Высказанная в такой крайней форме теория искупления не может быть принята Православной Церковью. Она носит односторонне-юридический характер, поскольку всё дело спасения человека теория представляет исключительно в рамках закона (заповеди Божией), его нарушения, вытекающей отсюда вины и наказания виновного, требуемого отвлеченной справедливостью. Эти юридические посылки окрашены феодальными, свойственными средневековому Западу воззрениями о том, что оскорбление, нанесенное представителю высшего сословия, может быть смыто только лицом равного социального достоинства, На этом принципе был основан институт дуэли.
Однако понятие оскорбления величия Божия и необходимости его удовлетворения чуждо Священному Писанию и святоотеческому представлению об искуплении. Для нас более приемлема мысль об удовлетворении правды Божией, но и здесь, в теории Ансельма, трудно согласиться с противопоставлением правды Божией и любви Божией как антагонистических сил. Бог совершает множество действий, и они не противоборствуют друг другу, но выявляют единое Божие устремление. Крест является не только орудием наказания и мучения, проявлением гнева Божия, но и подтверждением Его любви, символом победы и оружием мира. Он не только скорбен, но и радостен. «Се прииде Крестом радость всему миру», – поет Святая Церковь, ибо Крест ведет к Воскресению и неразрывно связан с ним. Это не отмечено в юридической теории искупления, в которой не остается места для Воскресения, ибо в соответствии с концепцией этой теории оно не необходимо для спасения рода человеческого, поскольку оскорбленное величие Божие уже удовлетворено на Кресте и, следовательно, примирено с миром. А между тем Апостол говорит: «если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша..: вы еще во грехах ваших» (1Кор. 15:14, 17).
В юридической теории искупления значение Воплощения ограничено и сведено к тому, что Бог принял смерть по человечеству. Так утрачивается понимание Воплощения как соединение Божественной природы с человеческой, восприятие человеческой природы в Божественную Ипостась Логоса и обожение человеческого естества, в результате которого мы становимся причастниками Божеского естества (2Пет. 1:4). Или, как говорит святой Афанасий Александрийский: «Слово вочеловечилось, дабы мы обожились». В юридической теории искупления, согласно которой человек не перерождается силой крестной; не омывается Кровию Христовой, а только объявляется невиновным благодаря крестным страданиям Христа, исчезает онтологическое понимание спасения, характерное для Православия.
Однако юридическое понимание искупительного дела Христа несправедливо считать совершенно неверным. Оно односторонне, неполно и несет в себе элементы, часто чуждые Священному Писанию и преданию Церкви (satisfactio, оскорбление величия Божия и т.д.), но концепция её строится, хотя часто и искаженно, на учении Откровения. Сын Божий действительно добровольно умер на Кресте за наши грехи и спас нас Своею Кровию. «Он взял на Себя наши немощи, – пророчествует Исаия, – и понес наши болезни… Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились… Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно… Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем» (Ис. 53:4–7, 12). Христос взял на Себя греховное проклятие, чтобы даровать нам благословение Божие: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (ибо написано: проклят всяк, висящий на древе), дабы благословение Авраамово через Христа Иисуса распространилось на язычников» (Гал. 3:13–14). Эту веру Церкви в искупительную и спасительную силу Креста Церковь выражает, в частности, молитвой священника на проскомидии: «Искупил ны еси от клятвы законныя честною Твоею Кровию, на Кресте пригвовдився и копием прободся, бессмертие источил еси человеком, Спасе наш, слава Тебе!»
В других церковных песнопениях подчеркивается созидательная сила Креста, восстанавливающая извечный замысл Божий о человеке, нарушенный грехопадением Адама: «Приидите, все язы́цы, благословенному древу поклонимся, имже бысть вечная правда; праотца бо Адама прельстивый древом, крестом прельщается и падает низвержен падением странным, мучительством одержавый царское здание; кровию Божиею яд змиев отмывается, и клятва разрушися осуждения праведнаго, неправедным судом Праведнику осуждену бывшу. Древом бо подобаше древо исцелити и страстию Безстрастнаго, яже на древе, разрешити ти страсти осужденнаго. Но слава, Христе Царю, еже о нас Твоему мудрому смотрению, имже спасл еси всех, яко Благ и Человеколюбец!» (Праздник Воздвижения Креста, «Слава, и ныне» на «Господи, воззвах»). В этой стихире с замечательной полнотой дан синтез святоотеческого учения об искуплении, соответствующего во всем Священному Писанию. В основе учения лежит понятие вечной правды Божией, понимаемой, однако, не в юридическом смысле удовлетворения оскорбленного величия Божия соответствующей вине жертвой, а в смысле восстановления разрушенного соответствующим действием Сына Божия («Древом бо подобаше древо исцелити, кровию Божиею яд змиев отмывается…» и т.д.). Слово Божие свидетельствует, что Бог отдал Сына Своего на Крестную смерть ради спасения мира: «Господь возложил на Него грехи всех нас… Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению» (Ис. 53:6, 10). Или, как говорит Сам Христос: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Таким образом, не требование отвлеченной справедливости, и тем более не удовлетворение оскорбленного величия Бога, но одна любовь Божия является движущей силой непостижимой тайны добровольной Крестной Жертвы воплощенного Сына Божия во имя спасения мира. «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были ещё грешниками. Посему тем более ныне, будучи оправданы Кровию Его, спасемся Им от гнева» (Рим. 5:8–9). В тайне Креста, по словам митрополита Московского Филарета, выразилась «любовь Отца распинающая, любовь Сына распинаемая, любовь Духа Святого, торжествующая силою крестною. Так бо возлюбил Бог мир» (Слово в Великий Пяток).
Крест, как высшее выражение любви Божией, есть слава и сила Божия. «Ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем. Если Бог прославился в Нем, то и Бог прославит Его в Себе, и вскоре прославит Его» (Ин. 13:31–32), – говорит Христос Своим ученикам, идя на страдания и Крестную смерть. И эта крестная слава, как видим, есть Троическая слава, ибо в Крестной смерти Сына прославляется Бог Отец. С прославлением Христа неразрывно связано и сошествие Святого Духа: «еще не было на них (верующих. – Прим. ред.) Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен» (Ин. 7:39). Вот почему на горе Фаворской, когда явлена была Божественная Слава Христова, Моисей и Илия, явившись во славе Преображения Христова, говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме (см. Лк. 9:31). Крест – также сила Христова, в немощи совершаемая (2Кор. 12:9). На Кресте побеждаются смерть и грех. Безгрешен и бессмертный Господь, восприняв от Духа Святого и Девы Марии непорочную человеческую природу первозданного Адама и добровольно приняв за нас смерть, освободил нас от греха и смерти. Добровольность смерти нужно понимать не только в том смысле, что Христос не сопротивлялся распинавшим Его, но и что, будучи неподвластен смерти, Он по собственной воле умер на Кресте по человечеству.
Необходимо еще раз подчеркнуть, что на Кресте был распят не человек (homo adsumptus), воспринятый Сыном Божиим, но Сам Сын Божий, Само воплощенное Слово, Господь Славы. Апостол Павел пишет: «Если бы познали (тайну премудрости Божией), то не распяли бы Господа Славы» (1Кор. 2:8). Сын Божий, Христос, умер не по Божеству, а по человечеству, но человечество Христа было усвоено Его Божественной Личностью, ипостазировано в ней. Бессмертная Божественная природа Христа оставалась бесстрастной во время страданий, непостижимым образом воспринятых Самим Сыном Божиим и усвоенных Им. И потому мы говорим, что Превечный Сын Божий вочеловечившийся подлинно страдал и умер на Кресте по человечеству, оставаясь бесстрастным по Божеству. Это и понятно, ибо не Божество пало, а человек, не Бог нуждался в искуплении, а Адам и с ним весь род человеческий. Это замечательно выражено в каноне Великой Субботы: «Человекоубийственно, но не богоубийственно бысть прегрешение Адамово; Аще бо и пострада Твоея плоти перстное существо, но Божество безстрастно пребысть… Аще и разорися Твой храм во время Страсти, но и тако един бе состав Божества и плоти Твоея, во обоих бо един еси Сын, Слово Божие, Бог и Человек».
Крест – знамение победы, победы над диаволом и темными силами зла, «оружие мира, непобедимая победа», как воспевает Святая Церковь. «Вас, – пишет Колоссянам святой апостол Павел, – которые были мертвы во грехах… (Бог. – Прим. авт.) оживил вместе с Ним (Христом. – Прим. авт.), простив нам все грехи, истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту; отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» (Кол. 2:13–15). И этому непобедимому оружию Божией силы, Кресту Господню, мы поклоняемся с радостью и любовью: «Днесь происходит Крест Господень, – поет Святая Церковь, – и вернии приемлют того желанием… Сего целуим радостию и страхом. Страхом – греха ради, яко недостойни суще, радостию же спасения ради, еже подает миру на том пригвоздившийся Христос Бог, имеяй велию милость» (праздник Воздвижения Креста, «Слава, и ныне, на хвалитех»). Крест – Божественная сила любви и самопожертвования, которою зиждется мир и которая освящает все концы вселенной: «Четвероконечный мир днесь освящается, четверочастному воздвизаему Твоему Кресту, Христе Боже наш» (праздник Воздвижения Креста, стихира на поклонение Кресту). Это – в порядке космическом. А в историческом и промыслительном – «Крест – хранитель всея вселенныя, Крест – красота Церкви, Крест – верных утверждение, Крест – ангелов слава и демонов язва» (светилен праздника Воздвижения Креста).
Божественная сила крестная действовала извечно: само творение мира и человека невозможно было бы без неё. Крест начертан в самом телесном образе человека. В Ветхом Завете мы видим прообразы Креста в райском Древе Жизни, в благословении Иакова, в жезле Моисея и в простертых руках его во время битвы против Амалика, в медном змие и т.д. Но только на Голгофе, в добровольной Крестной смерти воплощенного Сына Божия полностью проявилась непостижимая и непобедимая сила любви Божией к человеку. Для нас, искупленных драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного еще прежде создания мира (1Пет. 1:19–20), Крестная жертва Христа является началом новой жизни.
Здесь мы подходим к самому глубокому и таинственному смыслу Крестной смерти Господа, как жертвы за спасение людей. Христос говорит: «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10:45). Наиболее полно жертвенный смысл смерти Крестной раскрыт в Послании святого апостола Павла к евреям, в котором великий евангелист говорит о Крестной смерти, как о первосвященнической жертве, единожды принесенной Христом Духом Святым и дарующей нам вечное искупление: «Христос, Первосвященник будущих благ… со Своею Кровью однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление… Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному. И потому Он есть ходатай Нового Завета, дабы вследствие смерти Его, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное» (Евр. 9:11–12, 14–15). В Послании к Евреям не раз акцентируется однократность принесенной искупительной и очистительной жертвы за грех: «Он (Христос) совершил это однажды, принеся в жертву Себя Самого» (Евр. 7:27); «Он однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха, жертвою Своею» (Евр. 9:26); «освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа» (Евр. 10:10). Важно отметить, что подчеркиванием исключительности жертвы Христовой, а также указанием на то, что Христос является Первосвященником Нового Завета, выражается мысль, что смерть Христова на Кресте является началом совершенно новых отношений между Богом и человеком. А указанием, что Сын Божий принес Себя в жертву Богу Отцу Духом Святым, отмечается Тройственный характер Крестной смерти: единое действие Пресвятой Троицы от Отца Сыном в Духе Святом совершаемое.
В чем сущность искупительной и благодарственной жертвы Божественной любви и кому она была принесена, об этом много писали и спорили святые отцы. Наиболее полно и верно выразил учение Православной Церкви святой Григорий Богослов: «Кому и за что была пролита за нас кровь великая и знаменитая Бога, Первосвященника и жертвы? Ибо мы были во власти лукавого, проданные под грех и получившие взамен зла наслаждение. А если выкуп дается не кому-либо другому, а владеющему, я спрашиваю, кому он был уплачен и по какой причине? Если лукавому, то, увы, какое оскорбление… А если Отцу, то прежде всего как? Ибо не Им мы были пленены… Или ясно, что получает Отец, ни просивший, ни имевший в том нужды, но для строительства (т.е. спасения человека. – Прим. авт.), и так как было необходимо, чтобы человек был освящен человечеством Бога, чтобы Бог нас избавил от тирана, одолев его силою, и привел к Себе через посредство Сына» (Слово 45, 22. P. G. 36, 653). Это замечательное святоотеческое свидетельство понимает искупление как свободное действие Божественной любви и отмечает победоносную силу Креста, особо подчеркивая его таинство, невыразимость и непостижимость.
В Послании к Евреям говорится, что Крестная жертва Христа является началом Его прославления: Христос, принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога (Евр. 10:12). Или: «Вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную Престола Божия» (Евр. 12:2).
Крестная смерть Христова, являясь предпосылкой Его Воскресения, дорогой к нему, неразрывно связана с Воскресением и не мыслится без него. Этому учит нас Сам Христос: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12:24). И в благочестии Православной Церкви почитание Креста неотделимо от прославления Воскресения: «Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и святое Воскресение Твое славим!» В Воскресении раскрывается радостнотворная сила Креста. «Приидите, вси вернии, – поем мы за каждой воскресной утреней, – поклонимся святому Христову Воскресению. Се бо прииде Крестом радость всему миру». В Воскресении спасительное дело Христово.
Его победа над смертию и адом активны и действенны, и поэтому Воскресение Христово есть высший этап Богочеловеческого домостроительства, начинаемого Воплощением и завершенного Вознесением. Правда, уже на Кресте Христос сказал: Совершилось! (см. Ин. 19:30), но ведь для Него предстоящие смерть и воскресение составляли единое спасительное дело. Вот почему Воскресение – важнейшая часть спасительной миссии Христа стала главным содержанием апостольской проповеди, той, по выражению митрополита Московского Филарета, вечной новостью, которую они провозглашали, а Церковь вслед за ними возвещает миру. «Я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию», – пишет святой апостол Павел Коринфянам (1Кор. 15:3–4). И в ареопаге апостол Павел проповедовал афинянам «Иисуса и Воскресение» (Деян. 17:18). Но и Сам Господь свидетельствовал о Себе: «Я есмь Первый и Последний и Живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь. И имею ключи ада и смерти» (Откр. 1:17–18). Без веры в Воскресение Христа, Победителя смерти и ада, христианство превращается в бессмыслицу и обман. «А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщета, тщетна и вера ваша… вы еще во грехах ваших» (1Кор. 15:14, 17), – свидетельствует святой апостол Павел.
Спасительное действие Воскресения начинается в Самом Христе и распространяется на весь мир. Добровольно восприняв смерть и «смертию смерть поправ», Христос побеждает её Своим Воскресением из мертвых. Божество Христово не отделяется и по смерти от Его души и тела, с которым Оно соединилось в Воплощении (несмотря на то, что душа после смерти отделяется от тела). «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог, в раи же с разбойником, и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй Неописанный» (из службы Часов).
В Воскресении душа Христа вновь соединяется с телом, и Христос воскресает как единый Богочеловек в полноте Своего Божества и человечества. На телесности Воскресения вера христианская особенно настаивает. Христианству чужда идея отвлеченного бессмертия души и взгляд на человека, как на воплощенный дух, или, даже, как на дух, заключенный в темницу тела. Человек создан изначала как сложное творение; его духовно-телесную природу Сына Божий воспринял Своей Божественной Ипостасью. И воскресает Христос во всей полноте Своего человечества, то есть прежде всего телесно, ибо тело людей подверглось смерти и тлению и, следовательно, в теле надлежало препобедить тление и смерть. Образ Воскресения Христова еще более непостижим для нас, чем Его Крестная смерть. Мы изображаем на иконах распятие Господне и снятие Его со Креста, но подлинной православной иконописной традиции чуждо изображение «самого» момента Воскресения Христова.
Из этого не следует, что Православная Церковь не признаёт исторического характера Воскресения Христа, воспринимая его символически. Воскресение Христово есть несомненный конкретный исторический факт, происшедший однажды в определенном месте и в определенное время. Отрицающий это отвергает Евангелие, проповедь апостолов и веру. Но вместе с тем Воскресение Xpистовo есть нечто несравненно большее, имеющее сверхисторический смысл, некое непостижимое Божественное действие, творческое и преобразующее.
Действительность Воскресения Христова нельзя сводить к внутреннему перевороту, происшедшему в душах апостолов, и к субъективным видениям Воскресшего, выражавшим их состояние. Нет, на третий день гроб воистину оказался пуст, мертвое тело ожило и воскресло, как поведал ангел женам: «Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен» (Мк. 16:6). Или: «Что вы ищете живого между мертвыми? Его нет здесь: Он воскрес» (Лк. 24:5–6). И Святая Церковь доныне поет вместе с ангелами: «Мира мертвым суть прилична, Христос же нетления явися чужд» (Великая Суббота).
Но, с другой стороны, Воскресение Христа не есть простое «оживление», когда мертвый возрождается, чтобы впоследствии вновь умереть. Таким были воскрешения Лазаря и других, хотя и они имели прообразовательный смысл и, значит, связаны с Воскресением Христовым, и будущим всеобщим воскресением из мертвых. Воскресение же Христово – это преобразование тела душевного в тело духовное, принадлежащее будущему веку и видимое поэтому только очами, просвещенными светом веры. Тело духовное не отягощено материально, но способно проходить дверем заключенным. Это не другое тело, а тождественное распятому и пригвожденному ко Кресту, о чем Воскресший Господь засвидетельствовал апостолу Фоме, дав ему осязать на Своем воскресшем теле язвы гвоздинные и рану от копья.
Воскресение Христово есть начало всеобщего воскресения мертвых, «ибо если мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес» (1Кор. 15:16), – говорит святой апостол Павел, проповедуя о Христе, как о Втором Адаме и небесном человеке, противопоставляющемся первому Адаму, согрешившему и умершему. Воскресением Своим Христос воздвизает падшего Адама: «Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших. Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1Кор. 15:20–22). Преобразующей силой Воскресения Христова наши тела изменятся и из душевных сделаются духовными, и тленное облечется в нетление.
Всеобщее изменение космоса и переход его из плана бытия материального в бытие духовное из тления в нетление, но отнюдь не развоплощенное, – вот основа нашего понимания силы Христова Воскресения. Святой апостол Павел пишет: «Так и при воскресении мертвых; сеется в тлении, восстает в нетлении. Сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное… Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий» (1Кор. 15:42–45).
Несмотря на аналогии с миром естественным (прорастание зерна и т.д.), всеобщее воскресение мертвых остается непостижимой тайной, и сила Христова Воскресения выявится полностью в эсхатологической обстановке, когда Христос победит всех врагов Своих и будет Бог всё во всем (1Кор. 15:28). Говорю вам тайну, заключает апостол Павел свою главу о воскресении мертвых, не все мы умрем, но всё изменимся вдруг во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: «поглощена смерть навеки» (1Кор. 15:51–54; Ис. 25:8).
«Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? Жало же смерти – грех; а сила греха – закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!» (1Кор. 15:55–57). Святой Иоанн Златоуст в своем Слове на Святую Пасху так прославляет окончательную победу Воскресшего Христа: «Воскресе Христос и ты (ад – Авт.) низверглся еси. Воскресе Христос, и падоша демони. Воскресе Христос, и радуются ангели. Воскресе Христос, и жизнь жительствует. Воскресе Христос, и мертвый ни един во гробе. Христос возстав от мертвых, начаток умерших бысть».
Спасительная сила Христова Воскресения полностью раскроется во Втором пришествии и всеобщем воскресении из мертвых, ныне невидимым образом действует в мире со времени Воскресения Христова, завершившегося Вознесением Господним, когда вочеловечившийся Сын Божий Воссел одесную Бога Отца и спосадил на Своем Престоле воспринятую в Свою Ипостась и обоженную Человеческую природу, и послал от Отца Духа Святого, освящающего мир. Спасительная сила Христова Воскресения созидает на земле начало вечной жизни и подготавливает всеобщее воскресение мертвых. Вечная жизнь, по словам Николая Кавасилы, начинается еще здесь, хотя в полноте своей раскроется только в будущем веке.
Сила Христова Воскресения, сила вечной жизни, проявляется прежде всего в Церкви и ее таинствах. В таинстве Крещения, в троекратном погружении и восхождении из воды, мы соумираем и спогребаемся Христу, а затем совоскресаем с Ним. Мы становимся участниками Его смерти и Воскресения. «Все мы крестившиеся во Христа Иисуса, – пишет святой апостол Павел Римлянам, – в смерть Его крестились. Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены я подобием воскресения…» (Рим. 6:3–5). Уже сейчас мы – обладатели обновленной жизни, дающей нам уверенность в воскресении в последний день: «Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти» (Рим. 6:8–9). Но соумирание и совоскресение со Христом в Крещении тогда бывает действительным, когда мы истинно умираем греху и начинаем новую жизнь. «Так и вы, – поучает нас святой апостол Павел, – почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6:11). Крещение есть рождение для вечной жизни: «Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин. 3:5).
Таинство Евхаристии тоже есть таинство смерти и жизни Христовой и вместе с тем возвещение Его спасительного дела и ожидание Его Второго пришествия: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1Кор. 11:26). Причастие Святых Тайн Христовых является источником и залогом нашего воскресения, как об этом свидетельствует Caм Господь: «Если не будете есть Плоть Сына Человеческого я пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу Его в последний день… Ядущий хлеб сей жить будет вовек» (Ин. 6:53–54, 58). Вот почему святой Игнатий Антиохийский называет Тело и Кровь Христовы лекарством бессмертия, противоядием, чтобы не умереть (см. к Еф. 20:2).
В духовной святоотеческой литературе мы находим много свидетельств тому, что уже сегодня сила Христова Воскресения действует в душах и телах святых, предвосхищая всеобщее воскресение. Так, преподобный Иоанн Лествичник, говоря о достигаемом подвижниками бесстрастии, называет его воскресением души прежде всеобщего воскресения. Преподобный Макарий Египетский учит, что царство света и небесный образ, Иисус Христос, таинственно теперь освящает душу и царствует в душах святых и что Христос видим только очами души воистину до дня Воскресения, когда и само тело прославится светом Господним, уже сегодня находящимся в душе человека, чтобы и само тело совоцарилось вместе с душей, и ныне приемлющей Царство Христово (см. Духовные Беседы 2, 5, 81–91, изд. Доррис-Клостерман-Крогер). А преподобный Симеон Новый Богослов в своем Слове на Пасху говорит, что «тайна Воскресения Христа Бога нашего непрестанно таинственно совершается в нас при нашем желании», и объясняет «как Христос погребается в нас, как во гробе, и как, соединяясь с нашими душами, воскресает, совоскрешая и нас с Собою» (Слово огласительное, 13, 36–40). «Когда Он в нас бывает Духом, Он воскрешает нас из мертвых и оживотворяет, и дает нам видеть Себя всецело в нас, бессмертного и неразрушимого» (там же, 13, 120–122). В этих высказываниях духоносных отцов раскрывается действие Христова Воскресения на души отдельных людей.
В православном богослужении значение Воскресения Христова распространяется на всю вселенную, видимую и невидимую. Это легко прослеживается, например, в богослужении Святой Пасхи, «праздника праздников и торжества торжеств», составленном преподобным Иоанном Дамаскином большей частью на основе Слова на Пасху святого Григория Богослова. Воскресение Христово – новозаветная Пасха воспринимается как переход к новому бытию: «Воскресения день! Просветимся, людие: Пасха, Господня Пасха, от смерти бо к жизни и от земли к небеси, Христос Бог нас преведе, победную поющия» (канон Пасхи, песнь 1-я). Весь мир наполняется светом Христова Воскресения: «Ныне вся исполнишася света, небо же и земля и преисподняя. Да празднует убо вся тварь востание Христово, в Немже утверждаемся» (канон Пасхи, песнь 3-я).
Сама пасхальная ночь с ее торжеством, являясь прообразом всеобщего воскресения, имеет глубокий эсхатологический смысл: «Яко воистинну священная и всепразднственная сия спасительная нощь и светозарная, светоносного дне востания сущи провозвестница, в нейже безлетный Свет из гроба всем возсия» (канон Пасхи, песнь 7-я). Наряду с всемирным характером Воскресения в пасхальных песнопениях указывается на необходимость нашего личного участия в страданиях и Воскресении Христовых, чтобы мы смогли разделить и славу Его, и радость, «Вчера спогребохся Тебе, Христе», – поем мы в пасхальную ночь, повторяя слова святого Григория Богослова, – «совостаю днесь воскресшу Тебе, сраспинахся Тебе вчера. Сам мя спрослави, Спасе, во Царствии Твоем» (канон Пасхи, песнь 3-я). Радость пасхальной ночи освещает наши жизни духом братства, любви и всепрощения: «Воскресения день, и просветимся торжеством и друг друга обымем, рцем: «братие», и ненавидящим нас простим вся Воскресением, и тамо возопиим: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!»
