XX век — это эпоха богословия личности, время, когда этот философский концепт, связанный с осмыслением некой полноты индивидуального бытия, проник на страницы богословских сочинений. О личности размышляли все — атеисты, протестанты, католики, православные. Но для отца Софрония этот вопрос имел и субъективное измерение: в ранние годы увлекаясь восточными учениями, он не мог принять христианство именно потому, что оно предлагало индивидуального Христа вместо всеобщего Абсолюта, предлагало часть вместо целого. Решению этой проблемы во многом посвящена небольшая книга «Его жизнь — это моя жизнь» (к сожалению, она не переведена на русский, но написана очень простым английским языком), где важнейшие для него богословские вопросы показаны через призму его аскетического опыта. Этот опыт был построен на личностном понимании Бога, и вся Священная история рассматривалась как история «признания» в Боге личности.
«Моисею было дано знать, что Абсолютное Первоначальное Бытие не является какой-то общей сущностью, каким-то безличным космическим процессом или сверхличным, всё превосходящим «Небытием». Он убедился, что это Существо имело личный характер и было живым и животворящим Богом. Моисей, однако, не получил ясного видения: он не видел Бога во свете, как апостолы видели Его на горе Фавор — «Моисей вступил во мрак, где Бог» (Исх. 20:21). Это можно интерпретировать по-разному, но акцент делается на непознаваемом характере Бога, хотя в каком смысле и в какой связи мы не можем быть уверены. Был ли Моисей обеспокоен невозможностью познать Сущность Божественного Существа? Думал ли он, что если Бог — Личность, то Он не может быть вечно одинок в Себе, ибо как может существовать вечное метафизическое одиночество? Был ли этот Бог готов вести их, куда вести и с какой целью? Какого рода бессмертие Он предлагал? Достигнув границы Земли Обетованной, Моисей умер. И вот явился Он, Тот, Кому мир обязан своим творением; и за редкими исключениями, «мир Его не познал» (Ин. 1:10). Это событие было неизмеримо выше понимания обычного человека. Первым, кто признал Его, был Иоанн Креститель, по этой причине его справедливо называли величайшим «из рожденных женами» и последним из закона и пророков (ср. Мф. 11:9-13)». [Аннотация Тимура Щукина]