Программы предоставлены радио «Град Петров». При копировании указание на авторство радио «Град Петров» обязательно. «Три очерка о русской иконе» Евгения Трубецкого — классический труд об иконе. В начале XX в. произошло важнейшее событие открытия иконы. Черные доски были очищены, и современности открылась вся глубина, красота и странность древней иконы. В деле осмысления этого открытия сыграла ключевую роль русская философия. Первой ласточкой этого дела и явились Три очерка о русской иконе Трубецкого. Икона впервые после иконоборческих споров и фактически полного забвения смысла иконы в Новое Время подверглась философской интерпретации.
Книгу составили очерки: «Умозрение в красках», «Два мира в древнерусской иконописи» и «Россия в ее иконе». «Умозрение в красках» занимает центральное положение в «Трех очерках…» икона не как картинка или иллюстрация, а как смысл.
Трубецкой пишет, в связи с открытием звериного образа в начале XX века: «Если в самом деле вся жизнь природы и вся история человечества завершаются этим апофеозом злого начала, то где же тот смысл жизни, ради которого мы живем и ради которого стоит жить? Я воздержусь от собственного ответа на этот вопрос. Я предпочитаю напомнить то его решение, которое было высказано отдаленными нашими предками. То были не философы, а духовидцы. И мысли свои они выражали не в словах, а в красках. И тем не менее их живопись представляет собою прямой ответ на наш вопрос. Ибо в их дни он ставился не менее резко, чем теперь. Тот ужас войны, который мы теперь воспринимаем так остро, для них был злом хроническим. Об образе зверином в их времена напоминали бесчисленные орды, терзавшие Русь. Звериное царство и тогда приступало к народам все с тем же вековечным искушением: все сие дам тебе, егда поклонишися мне. Все древнерусское религиозное искусство зародилось в борьбе с этим искушением. В ответ на него древнерусские иконописцы с поразительной ясностью и силой воплотили в образах и красках то, что наполняло их душу, видение иной жизненной правды и иного смысла мира. Пытаясь выразить в словах сущность их ответа, я, конечно, сознаю, что никакие слова не в состоянии передать красоты и мощи этого несравненного языка религиозных символов».
