«Иисус Неизвестный» — главная книга Мережковского, посвященная Иисусу. Довольно спорная. Трудно определить ее жанр: художественная проза несомненно — и блестящая, но и философская и даже богословская — тоже. Скорее ряд медитаций, размышлений, попыток проникновения в Евангелие. Эту книгу можно (наверное, и нужно) критиковать с многих сторон. Но все же главное в ней не какие-то отдельные сведения по библеистике, двусмысленные богословские заявления, местами стилевые провалы и пр., нет, главное в ней — чудесное искреннее подлинно евангельское настроение, верность Христу. Каждый конкретный фрагмент этой книги можно оспорить, но вместе, безусловно, читатель, который позволит себе открыть ее и открыться ей, почувствует дыхание Евангелия. Дадим слово критикам этой книги:
«Наименее удачной книгой Мережковского явилась как раз та, которую он хотел написать наиболее подлинно, — “Иисус Неизвестный”. В этой книге роковым образом интуиция изменяет Мережковскому в самые важные моменты, хотя основная мысль о непознанности Церковью и миром подлинного лика Иисуса Христа очень глубока». — Юрий Терапиано
«Замечательная по глубине интуиции и силе религиозного пафоса книга Д. С. Мережковского вместе притягивает и отталкивает христианское наше сознание, мысль и чувство. В ней и жуткое вопрошание, и волнующий ответ, и горделивый вызов». — Лот-Бородина
«ИЗОБРАЗИТЬ Христа невозможно — этой задачи не ставил себе Мережковский. Читателю кажется, что задача: проникнуть за видимую часть спектра, туда, где инфракрасные лучи. Тоже немалое намерение! Выполнено оно или нет в замечательном этом произведении?
На мой взгляд — да. Не в том смысле, чтобы в заглядывании “туда” был Мережковский всегда прав, а в том, что дается ощущение тайного: сложнее, противоречивей как будто оказывается все — и человеческим взором — бедным и малым — видимый, человеческим ухом слышимый.
Человеку в догадках своих свойственно (и простительно) ошибаться. Никогда он не может разглядеть и расслышать не только всего, но и большого. И всегда, если даже “краем глаза” или “краем сердца”, почувствует — и то хорошо.
“Иисус Неизвестный” волнует читающего, как волновал он писавшего. Как составлял часть жизни автора, так частью жизни становится и для читателя. Богослов, историк Церкви, христианский философ могут вести с Мережковским свою беседу. Просто читатель прочтет с увлечением своеобразнейшую книгу, написанную с некою исступленностью, острую, смелую — в центре которой величайшее Солнце мира». — Б. Зайцев
«Центральная книга Мережковского, написанная в изгнании, изданная в 1932–1933 гг. в Белграде, — «Иисус Неизвестный». Одно из самых странных и оригинальных произведений на евангельскую тему. Писатель пытается дать новое освещение тайны Христа, используя огромный арсенал апокрифов. Никто до этого не придавал им такого значения. И название-то какое, заметьте, — «Иисус Неизвестный». Мир не понял Христа, мир Его не познал. Это, правда, — то евангельские слова, но тем не менее хотя в Евангелии сказано, что Он в мире был, мир Его не познал, но кто-то Его принял и кто-то Его познал. Для Мережковского Иисус не понят ни Церковью, ни миром. Один из парижских критиков назвал рецензию на эту книгу «Церковь забытая» (Иисус Неизвестный, а Церковь забытая). Если бы дух Христов не реализовался в Церкви, то не было бы того, что дало христианство миру.
Мережковский великолепно, на уровне крупнейшего ученого знал всю новозаветную историческую литературу. Книга написана ярко, очень субъективно. Это огромное трехтомное эссе, которое начинается с описания, как выглядит его личное Евангелие, которое он возит с собой еще из России, потрепанное, но он боится его переплести, потому что не хочет с ним расставаться ни на один день». — А. Мень
