Книга о формировании западнохристианской воинской этики, история перехода от раннехристианской этики ненасилия, отвержения всякого насилия (военного, полицейского и пр.) к рыцарской этике. Несколько цитат:
Довольно многие христианские писатели заняли позиции более или менее откровенного неприятия военной службы для христиан. [17] Исходя из того, чему учат слова и дела Иисуса, ранняя христианская церковь проповедовала ненасилие. [18] Например, Ориген и Тертуллиан сурово порицают христиан, согласившихся служить в войске. [19] Все они настаивают на служении Христу, которое превыше мирской службы. Тертуллиан часто сравнивает крещение (sacramentum fidei)с воинской присягой (sacramentum mihtiae), противопоставляя одно другому. [20] На службу Богу поступают посредством личного поступка, обязывающего человека на всю жизнь, как солдат поступает на службу государству. Тем самым христианин становится miles chnsh, который служит Богу, не сражаясь, в отличие от обычного miles. Сульпиций Север приписывает святому Мартину в момент, когда тот отказался от donatwum (денежного подарка цезаря солдатам) и решил покинуть армию, такое восклицание: «До сих пор, — якобы сказал будущий святой Мартин Турский императору, — я служил тебе как miles. Позволь мне теперь стать miles Dei. Пусть тот, кто должен служить тебе, принимает donatwum: я — солдат Христа, и мне не позволено сражаться». [21]
В рассказе о мученике Максимилиане, который с момента зачисления в армию провозглашает: «Mihi поп licet mihtare quia chnshanus est»(Мне нельзя находиться на военной службе, потому что я христианин), потом упорствует в своем отказе, когда его хотят побить, вновь настойчиво утверждая несовместимость военной службы и своей веры— «Non possum mihtare, поп possum malefacere, chnshanus sum»(He могу быть воином, не могу творить зла, я христианин), и, наконец, заключает самым решительным образом: «< > militia mea ad Dominum meum est Non possum saeculo mihtare. Jam dm, chnshanus sum» [24] (Моя служба — у моего Господа. Не могу быть мирским воином. Я уже сказал: я христианин).
Здесь речь явно идет о нравственном противопоставлении военной службы и службы Богу, которую обязан нести каждый христианин. То же относится к случаю с центурионом Марсилием, замученным в 298 г. в Танжере, который якобы ответил своему начальнику Аврелию Агриколе на упрек, что он бросил оружие: «Я бросил его! Воистину, не следовало христианину быть солдатом в мирской армии: он солдат Господа Христа». [25]
Причиной отвращения и даже враждебности, которые христиане первых веков питали к военной службе, был, по-видимому, акт убийства, как подчеркивает также Лактанций, а до него — Ипполит Римский, утверждая: «Ежели неофит или верный согласился стать солдатом, да будет он отвержен: он презрел Бога». [26] Таким образом — во всяком случае, для значительной части общества — военная служба казалась несовместимой с христианским вероисповеданием. [27] Тем самым возникала проблема, связанная с повиновением.
Необходимо учить солдата нехристианина не красть, не убивать, не вымогать богатств силой, как учит Иоанн Креститель. Если солдат желает принять крещение, он должен отказаться от военной службы. И напротив, «если неофит или верный соглашается стать солдатом, пусть он изменит мнение или же будет отвержен». [32]
То есть даже в середине V века многие христиане держались в стороне от армии либо несли армейскую службу лишь при условии, что им не надо будет убивать врага.
В первые века христианства война считалась абсолютным злом. На насилие христианин должен был отвечать ненасилием по примеру Христа. [64] Он не сталкивался при этом с непреодолимой проблемой, поскольку военная служба не была обязательной. Поэтому он мог примирить оба императива, управлявших его поведением: уважение к власти, считавшейся поставленной от Бога, даже если она была резко враждебна ему (как во времена Нерона, Домициана или Траяна), и уважение к божественным предписаниям, запрещающим убийство, вновь подтвержденным и развитым Иисусом в Нагорной проповеди. Конечно, не все христиане разделяли резко враждебное отношение Оригена, Тертуллиана или Киприана к военной службе. [65] Однако интересно подчеркнуть: когда Цельс в конце II в. критикует позицию христиан — и, похоже, речь шла не о каком-то меньшинстве, но об обычном случае, — он обвиняет их, что они плохие граждане, потому что не участвуют в защите Империи («если бы все поступали, как христиане, варвары стали бы у нас хозяевами»); Ориген в своем опровержении не пытается ни отрицать, ни преуменьшать этого факта, но отвечает, что христиане лучше защищают Империю другим способом: своей верностью Богу и молитвами за Империю и императора. [66] Для первых христиан четко существовало два града: земной, к которому человек принадлежит по физическому рождению и которому следует служить в пределах, определяемых совестью, и другой, небесная отчизна, к которому получают доступ благодаря новому рождению и который один заслуживает полного служения и полной преданности. Служба первому относительна, второму — абсолютна.
Движение за «Божий мир», зародившееся в Аквитании в последней четверти X века: именно с principes militiae,сеньорами, окруженными своими солдатами — независимыми milites — и борется церковь. Это против них она пытается в 1038 г. поднять безоружный народ и берется сама вести его под своими знаменами. Настоящий парадокс: во имя идеала мира церковь, мирный институт, поднимает против воинов массы невооруженного народа под предводительством духовенства.
