«Подумать только, что этот “ученик Саиса”, внутренне дисциплинированный гражданин мира, столь невозмутимо принимавший реальности нашего столетия, родился когда-то на окраине Москвы, в разночинской семье, в такие разночинские 60-е гг. прошлого века; что его первым серьезно пережитым историческим опытом было событие убийства Александра II. (В год, когда его жизнь начиналась, в “Русском вестнике” как раз печаталось “Преступление и наказание”; в год, когда она окончилась, в аргентинском издательстве вышел сборник Хорхе Борхеса “Эль Алеф”; эти синхронизмы дают понятие о дуге, которую успела тем временем описать часовая стрелка культурной истории человечества.) В. Иванов прошел длинный, очень длинный путь — в историческом времени и в пространстве духовных поисков». «И какие бы вопросы — деликатные, суровые, просто критические — ни были у нас к В. Иванову, одно мы должны неизменно чувствовать: насколько же сам этот человек умел ценить вопросы и не страшиться их, насколько он был для них открыт. В том числе и вопросам к нему самому. У него остается и сегодня одно преимущество над изобличителями: он диалогичен, они — нет. Его беспочвенная запредельность включает способность отрешиться также и от собственной личины, от собственной роли. Мы вправе нелицеприятно взвешивать и отмеривать pro и contra — но не должны при этом избегать его испытующего взгляда, который нет-нет да и встретится с нашим».
