Собрание эссе, интервью, дискуссий Жана-Люка Мариона — христианского мыслителя, одного из классиков современной философии.
«О Даре» — дискуссия между Жаком Деррида и Жан-Люком Марионом. Короткий, но необычайно значимый текст: два крупнейших философа: основатель деконструктивизма Деррида и один из лидеров феноменологии; два религиозных мыслителя: Марион, «открытый» христианский философ и богослов, и Деррида, размышляющий над иудеохристианским наследием. И наконец, сама тема — «Дар» — одна из центральных в современной философии.
«Нет ничего невозможного» (интервью): «Поскольку я философ и притом очень рациональный, я считаю, что быть верующим — часть рационального отношения к жизни. Я думаю, что быть христианином очень рационально. Мне кажется, вера — более логичное объяснение, чем любое другое. Если бы было другое, я бы его изучил, но после конца метафизики… Онтологии в духе, скажем, Хайдеггера, Ницше, которые хотели найти абсолютные основания после конца идеологий сам осознания. Теперь у нас есть мягкие онтологии, но на истину они не претендуют. После этого мне кажется, что христианская вера вовсе не является иррациональной или нелогичной позицией».
«От "смерти Бога" к божественным именам: теологический путь метафизики»: «Примем как данность, что новейшая современность отмечена в первую очередь этим событием — прежде всего теоретическим, а значит, тем более глубинно определяющим, — которое именуют «смертью Бога». В том, что речь идет о масштабном социологическом факте, пронизывающем все общества и все культуры, в том, что христианская вера видит в нем опасность, но возможно также и вызов, чреватый будущими прорывами, что всегда и везде диалог (каким бы термином его не называть) с неверующими становится непреложным долгом для верующих во Христа. Хотя «смерть Бога» выступает в качестве события философии, это событие предстает во всей своей скандальной мощи лишь в той мере, в какой оно затрагивает теологическую мысль. Отсюда необходимость вопрошания о том, какое место занимает философское событие — «смерть Бога» — на взгляд теологии, а не с одной лишь точки зрения строгой философии. То есть речь идет о подходе, противоположном привычной, слишком легкой и, разумеется, эпистемологически спорной постановке под вопрос теологических высказываний со стороны философских инстанций. Тем не менее, как сразу станет ясно, мы не намереваемся дисквалифицировать ни «смерть Бога», завершающую метафизику, ни претворяющуюся в ней философию; мы пытаемся не опровергнуть философию теологически, но, перед лицом «смерти Бога», произвести разметку теологической ситуации метафизики».
«О белой теологии Декарта»: «Есть тезис, который характерен для картезианской мысли в собственном смысле и который всякое другое мышление единодушно или почти единодушно отвергло или проигнорировало — до такой степени, что общепринятая интерпретация сумела принизить его значение у самого Декарта. Речь идет о творении вечных истин. Никакая истина, сколь бы существенной она ни казалась человеческому разуму, не имеет абсолютной значимости для Бога, потому что Бог сотворил ее. Иначе говоря, горизонт рациональности обязан своей действительностью — для нас непреходящей — установлению, то есть безусловному условию, которое делает саму рациональность обусловленной. Дело выглядит таким образом, словно, заявив о творении вечных истин, Декарт не только провозгласил радикально новое утверждение, но и — прежде всего — открыл некий вопрос, который после него все постарались закрыть».
