Обзор книги пророка Исайи

Чтение и комментарии – Б. Балтер.

Расшифровка лекций и предисловие – В. Толстова.

Архивация лекций – Г. Товкай.

Москва 2014 - 2016

Предисловие

Трудная задача— не будучи специалистом в области Священного Писания, написать предисловие к обзору Б. М. Балтера, прочитанному им в заключение обширного цикла аудиолекций по книге пророка Исайи. Слушая лекции этого обзора, я стала понимать, как это расширяет и углубляет моё ви’дение фактов библейской истории и их органическую связь с евангельскими событиями, и почувствовала острую необходимость перевести аудиозаписи обзора в форму текста, полагая, что это может расширить аудиторию и сделать значительно более удобным наше обращение к этому замечательному исследованию. И хотя моё предисловие – это только отдельный голос одного из обычных слушателей (не специалиста, не знатока) – он тоже может (подумала я) в нашем христианском братстве привлечь внимание к затрагиваемым в обзоре важным темам, продолжающим оставаться актуальными до сего дня. В надежде способствовать этому благому делу, я взялась за это небольшое предисловие.

Перед нами крайне интересная работа, посвященная, как определил сам автор обзора, центральной теме книги пророка Исайи-- осмыслению истории человечества и действия в ней руки Божией. Но это осмысление не ограничивается анализом воззрений на эту проблему самого пророка – оно продолжается и в новозаветную эпоху обращением к пророку Исайе Самого Иисуса Христа и апостолов, включая апостола Павла, чему в обзоре посвящены специальные разделы. Осмысление не прекращается и до сего дня, как свидетельствует нынешнее обращение наших современников к пророческим образам книги Исайи.

Грандиозная панорама, охватывающая широчайший круг исследуемых тем, поражает уже при знакомстве с оглавлением, составленным самим автором и отражающим структуру обзора. Углубляясь в текст, слушатель и читатель начинает чувствовать, как пульсирует живой кровеносный сосуд, связывающий, казалось бы, разрозненные события и моменты исторических судеб народов Земли, не ограничиваясь только ветхозаветным миром, и даже как бы начинает слышать живой пульс ветхо- и новозаветных событий в нашей сегодняшней жизни.

На некоторые стороны обзора хотелось бы обратить особенное внимание. Как показывает автор, Исайя, будучи иудейским пророком, рассматривает судьбу своего народа в контексте (на фоне) судеб других народов, и, кажется, это то новое, что возникает впервые у Исайи. Такой принцип рассмотрения, отмеченный автором, однако, не нивелирует, но, напротив, подчёркивает особость Израиля как фокуса, в котором наиболее остро воплощается Замысел Божий о человечестве, поскольку он базируется на первостепенной значимости (для Исайи) общения с Богом не отдельных людей, а именно народа. Мысль, что Израиль выявляется в человеческой истории как фокус Божьего действия—принципиальна; автор обзора видит существование этого фокуса как в географическом пространстве, так и в необозримом пространстве земного исторического времени—вплоть до конца земного мира.

Весь обзор пронизан, если можно так выразиться, страстным желанием и упорным аналитическим трудом, которые нацелены на постижение Замысла Божия о человечестве, о народах. В ретроспективе исторических событий исследуются, опираясь на ветхо- и новозаветные источники, новые аспекты этой грандиозной темы – например, попытка понять механизмы Божьего действия в истории, которая ведёт к раскрытию смысла «Божьих жезлов» в книге Исайи. В них видится не механизм Божьего наказания, а механизмы «Божьего поучения» народов. Углубление в эту тему, естественно, актуализирует проблему теодицеи, которая, пожалуй, усиливается, обостряется в наше время, с его Освенцимом и Гулагом, высвечивая, кроме того, и личностную её сторону. При рассмотрении этой проблемы важен вывод о том, что Божий Замысел не является фиксированной программой, он включает в себя реакцию Бога на поведение людей, а также о том, что христианин должен вникать в этот Замысел и стараться жить, следуя ему.

Очень интересны рассуждения в обзоре об архетипической природе Божьего Замысла, которая отражает не земной его слой, со всей конкретикой реальных исторических событий, а высший, небесный его слой, показывая символическое значение реальных событий в истории через раскрытие их логики. На поверхностный взгляд, это кажется «игрой в бисер» -- теоретически интересной, а практически, кажется, не столь очевидно значимой, но такое отношение к архетипам определяется тем, что мы ещё не научились их видеть и через понимание их символического значения прогнозировать и модифицировать свое поведение в соответствии с пониманием Божьего Замысла.

Но проблема оказывается ещё более сложной, когда автор, развивая представления о целенаправленности Божьего управления человеческой историей, обращает внимание на парадоксальность Божьего Замысла, на невозможность свести его к обычной математической логике, то есть, приходит к выводу о парадоксальности Самого Бога, которая превосходит человеческие понятия.

Для обзора характерна свобода и оригинальность понимания текстов Книги пророка Исайи. Его исследование ждёт богословского анализа, и можно предположить, что оно вызовет интересную дискуссию среди знатоков Священного Писания, искушённых в ветхо-новозаветных ассоциациях, в понимании пророческих образов и высказываний.

Но что это может дать обыкновенному современному христианину? Нужно ли ему обращение к пророчествам Ветхого Завета – не менее внимательное и вдумчивое, чем то, к которому мы побуждаем себя, изучая Евангелие?

Кто-то, может, усомнится в этом (зачем? в том прошлом всё давно открыто и мы знаем, что это свершилось!), а кто-то вряд ли будет отрицать необходимость этого, чувствуя неисчерпаемую глубину пророческих прозрений! Однако часто ли мы обращаемся к Ветхому Завету?

А обращение это – да, нужно!— чтобы, погружаясь в историю человечества, историю народа Божьего, в ветхозаветные пророчества, предвосхищавшие Боговоплощение, и пытаясь постичь Замыслы Божьи о земной жизни человечества, которая не кончилась, -- увидеть и ощутить из нашего настоящего (для которого то, прови’денное, было далёким грядущим) -- глубокую внутреннюю связь между прошлым, настоящим и будущим, и ещё здесь, в нашем земном мире -- попытаться приблизиться к постижению Божьего Промысла о нас, ощутить Господнюю вечность, в которой нет времени, и ещё здесь, в нашей земной реальности, почувствовать реальность Царства небесного.

Серьёзное исследование доведено до нас живым языком, лишённым сухости научного изложения материала, и подчас приобретает форму живого диалога. Вместе с тем, оно помогает нам не только утвердиться в христианской вере, но и укрепиться такими знаниями о пророчестве и его исполнении, которые обладают силой научной истины. Поэтому появление обзора (в форме аудиодиска с лекциями и комментариями по книге пророка Исайи и в текстовом варианте) является очень хорошей новостью!

Принципы обзора. Главы 1 - 23

В прошлый раз мы с вами закончили наше большое полуторагодовое чтение книги пророка Исайи. Теперь, как всегда мы делаем, мы приступаем к заключительному обзору этой книги. Поскольку эта книга такая великая—не только по своему объёму (чуть ли не рекордному в Библии), но и по своему духовному объёму, то понятно, что обзор (представляете себе что-нибудь очень большое? «обзор» — значит, надо обойти вокруг) – займёт много времени. Дай Бог, чтобы мы в несколько месяцев уложились с обзором этой книги, и пока, сегодня, мы приступаем как бы к поверхностному слою этого обзора. Мы, во-первых, сейчас посмотрим на структуру книги Исайи, при этом ограничимся только Первоисайей (это с 1-й по 39-ю главу), и даже в этом фрагменте мы ограничимся рассмотрением того, что там сказано, но без того, чтобы нырять в богословские глубины этой книги. Мы в них ещё нырнём, но не в этом сегодняшнем чтении, а дальше. То есть, наша цель, если так можно выразиться, – посмотреть на эту огромную Книгу Исайи сверху—ну, примерно так, как со спутника, который над землёй летает — он видит всю землю в целом, сверху. Причём я должен сказать, что этот подход—взгляд сверху – не чужд самому Исайе, ведь всё-таки центральная тема его книги — это история человечества, точнее говоря, рука Бога в истории человечества, и он на эту историю смотрит именно так — сверху, без деталей (мало этих исторических деталей, а гораздо больше у него смысловых вещей — попыток осмысления этой истории). Мы будем с вами останавливаться на тех тематических нитях, на которые, так сказать, рассучивается эта книга Исайи (как, может быть, какой-нибудь вязаный свитер, который надо рассучить). Этих тематических нитей довольно много, вы это сами увидите, и они эту очень объёмную и разнородную книгу, на самом деле, связывают в единое целое. То есть, одна тема – это одна нить, и у каждой из этих нитей (ну, например, «Место Израиля в Замысле Божьем», или, допустим, мессианская тема—я сейчас их назову, тем довольно много) – у каждой из этих тем своё богословие, которое, чтобы понять, надо пройти вдоль именно этой темы, то есть, извлечь соответствующий фрагмент из Книги Исаии и связать его воедино, и посмотреть, в чём состоит богословие Исайи, допустим, о Мессии. Мы будем с вами это делать. Это чем-то напоминает, как в музыкальном произведении, как правило, соединены несколько музыкальных тем, которые переплетаются, как-то развиваются поочерёдно, и так далее, и так далее, и вот, действительно, у каждой из этих религиозных тем, которые мы встречаем в книге Исаии, своя мелодия, её можно проследить отдельно, так сказать, идя вдоль каждой из этих нитей. И при этом, хотя в какой-то степени эти нити самостоятельны, но наиболее важны места, где эти нити скрещиваются. Так же как в ткани: что держит ткань вместе? – вот в ней есть основа и есть уток, а её держит вместе соединение основы и утка — вот эти места скрещивания. Они-то именно и образуют узор—ну, вот как Марина, когда вышивает «крестиком», — так же и Исайя образует эти узоры через эти скрещивающиеся разные нити. Ну вот, могу вам привести в качестве примера: вот есть нить, которая связана с Иерусалимом, с совершенно реальным земным Иерусалимом, с его местом в Замысле Божьем. Есть тема апокалиптическая, и мы об этом тоже будем говорить. А когда скрещиваются эти две темы — Иерусалима и Апокалипсиса — возникает тема Нового Иерусалима — этого Града Божьего, который Исайя представляет себе ещё не так чётко, как в книге Апокалипсис, но уже ощущает, что, наряду с этим земным Иерусалимом, есть какой-то другой, сквозь него просвечивающий, и это одна из самых важных вещей в этих темах. Ещё хочу сказать, что, хотя каждая из этих тем сравнима с нитью, нити эти – живые, они больше, может быть, подобны не нитям, а каким-нибудь веточкам дерева: они ветвятся. Ну вот, например, мы, когда читаем о Мессии, видим, что с самого начала Книги Исайи эта тема начинает развиваться, но по мере того, как она переходит, скажем, из Первоисайи во Второисайю (где-то на рубеже 40-й главы), мы видим, как тема Мессии расщепляется на две нити: Мессия вообще, и Мессия конкретный — будущий Иисус Христос, которого Исайя ещё не знает по имени. И то же можно сказать и о теме судьбы Израиля, и о теме других народов (не евреев), и так далее – все эти темы имеют свойство как бы ветвиться, как ветвится дерево. Мы следим за этими разными структурными элементами, за этими разными тематическими элементами книги Исайи. Структурные элементы можно уподобить, пользуясь музыкальной аналогией, частям какой-нибудь симфонии или сюиты— вот, например, одна из моих любимых Баховских сюит—Вторая оркестровая сюита – она имеет 7 частей. А вот эти нити тематические я бы уподобил музыкальным темам, которые могут проходить сквозь все эти части. И вот, рассматривая и то, и другое, мы видим, что, так же как у композитора есть своя стилистика (некоторых композиторов можно сразу узнать на слух, даже если ты не знаешь произведение, которое играется) –так и у Исайи есть какие-то особенности, характерные именно для него, характерные для всего того, что он пишет. Одна из этих особенностей—это драматический контраст: Исайя обожает сопоставлять свет и тьму, белое и чёрное, добро и зло. Особенно он обожает сопоставлять резкую критику и народа Израиля, и других народов – с картиной милости Божьей, спасения и света, который в будущем осияет Израиль и другие народы. Это его такой любимый драматический приём.

Ещё один момент: о чём бы ни писал Исайя—у него постоянно, если можно так выразиться, ухо настроено на то, чтобы услышать действие руки Божьей в истории—это может быть история Израиля, может быть история других народов, могут быть какие-то конкретные события, которым он был свидетелем—всё равно.

Ещё одна вещь, которая присутствует практически во всём, что бы он ни писал: он, конечно, пишет в основном об Израиле—он же Израильский пророк (Иудейский, чтобы быть совсем точным) — и, тем не менее, что бы он ни писал, он пишет, как правило, не об Израиле самом по себе, не его только судьбу рассматривает, а рассматривает его судьбу в контексте – в контексте других народов, в контексте исторической судьбы и Замысла Божьего о других народах. Это нечто новое, что появляется только вместе с Исаией в религиозной литературе Израиля, тоже вот такая его характерная особенность.

Ещё вещь, о которой я говорил всё время, когда мы читали: Исайя, как и многие другие пророки, двуслоен. Бывает и больше слоёв, но у Исайи, в основном, это два слоя. Первый слой – конкретный исторический—то, что происходит, так сказать, в судьбе Израиля (нападения врагов, грехи Израиля, будущее Вавилонское пленение, и так далее, и так далее – конкретные земные события). А второй слой—это духовный как бы смысл, верхний слой, который сквозь нижний слой просвечивает. Я говорил, что сквозь Иерусалим земной просвечивает Иерусалим Небесный – так же сквозь историю грехов и будущего спасения Израиля просвечивает апокалиптическая перспектива грехов и будущего Спасения всего человечества—это вот такой верхний слой.

Ну, и последнее, что я хотел бы сказать, что характерно для стилистики Исайи, —это то, что он очень величествен. У него голос такой, как, например, у диктора (разные дикторы есть, с разными интонациями, а вот когда Левитан говорит, сразу понятно — величественное!). Вот так и Исайя - он, так сказать, говорит голосом Левитана. И другого такого пророка нет, кроме него. Вот эта величественность у него—она совершенно уникальна среди всех многочисленных пророков Библии.

Теперь перейдём к конкретике. Я говорил о том, что будем рассматривать структуру этой книги. Если ограничиться так называемым Первоисайей, то можно выделить следующие фрагменты, следующие структурные части. Сначала, с 1-ю по 12-ю главу, идёт взгляд на Израиль (или, говоря точнее, на Иудею, в основном, —не на Израиль весь, хотя Северное царство Израиля ещё на этот момент присутствует, и Исайя его знает). И, в основном, этот взгляд критичный—Исайя, в основном, видит будущие несчастья Израиля, грехи Израиля, и эти несчастья он воспринимает как заслуженные («по грехам нашим…»), и, тем не менее, на этом основном фоне такого критического взгляда на Израиль всё равно, то и дело, как искорки, вспыхивают ноты милости Божьей и спасения даже этому грешному народу. Опять же, этот драматизм Исайи—он вот так проявляется в этом отношении. Но ещё я хотел бы сказать, что в этой первой части, до 12-й главы, вводятся практически все темы, которые будут звучать, все эти нити музыкальные, как это делают и обычные композиторы в какой-нибудь симфонии или другом большом произведении.

Вторая часть –с 13-й по 23-ю главу включительно – это так называемое «пророчество о народах». Описываются, практически, все народы, известные на тот момент Израилю (очень дальние, какие-нибудь африканские—они, конечно, не описываются— Израильтяне просто ничего, кроме слухов, о них не знали, а вавилоняне, египтяне, моавитяне – они все описываются. Причём, смысл всего этого большого раздела состоит в том, чтобы связать эту периферию с центром, а центр, тем не менее, —Израиль. Почему он—центр? Потому что Замысел Божий фокусом своим имеет именно Израиль. То есть, это такая как бы пространственная картина: вот фокус—он в Иерусалиме, но то, что вокруг—тоже связано с этим фокусом, как колесо велосипеда спицами связано с втулкой—такую, примерно, пространственную картину он рисует в этих главах пророчества о народах, и многое там, конечно, остро критично и напоминает то, что говорится и о самом Израиле в первой части (а сейчас я говорил о второй части).

Третья часть, с 24-й по 35-ю главу, – это часть совершенно апокалиптическая, то есть, он на историю (конкретную историю его времени) и на историю, которую он провидит в будущем, смотрит с точки зрения, если можно так выразиться, конца света — Замысла Божия, куда Бог хочет всё это привести. И опять это сделано в его характерном стиле—у него картина, конечно, совершенно трагическая вырисовывается в этой части, и одновременно—картина надежды, такая оптимистическая трагедия, потому что в конце он всё равно видит Спасение. Это третья часть.

И, наконец, последняя часть Первоисайи — она совершенно конкретная, историческая – это история ассирийского царя Сеннахирима, и иудейского царя Езекии (с 36-й по 39-ю главу). Эта историческая конкретика, как мне представляется, не обязательно идет от самого Исайи (ведь вообще книгу Исайи не сам же Исайя составлял—это всё из его проповедей, составленных кем-то, мы даже не знаем кем ), и мне кажется, что составитель вот эту конкретную историю просто привёл в конце как иллюстрацию к каким-то общим принципам в богословии Исайи — вот к этому взгляду Исайи на то, как протекает история человечества—на этом примере конкретного исторического события – нашествия Ассирийцев на Иерусалим.

Вот это четыре части так называемого Первоисайи—до 40-й главы. Собственно, почему же они вот так расположены? Почему составитель так всё расположил? В чём связь между этими частями?

Во-первых, я хочу сказать, что для еврейской литературы характерно так называемое хиастическое мышление (от слова «хиазм»). А слово «хиазм» происходит от буквы «Х» — это греческая буква хи – это слово имеет греческое происхождение. В этой букве есть центр – пересечение двух линий, от которого отходят во все стороны четыре конца. Это хиастическое мышление состоит в том, что всегда выделяется в тексте центр, в котором самое главное, а вот от этого центра в обе стороны, и назад и вперёд—симметрично располагается содержание. И вот в этом хиастическом мышлении центром всего изложения книги Исайи является Израиль, потому что Израиль – это фокус Замысла Божьего о человечестве. И вот от этого фокуса, о котором говорит первая часть (с 1-й по 12-ю главу) идёт сначала как бы расширение в пространстве (на соседей Израиля) —вторая часть. Потом идёт расширение во времени вплоть до конца света, на эсхатологическую перспективу— это третья часть. И, наконец, в конце уже, в этой четвёртой—такой конкретной исторической части – всё это, весь этот высокий полёт—приземляется. Нас (и меня лично) это приземление всегда немножко коробит, потому что очень уж резкий контраст между высоким полётом всего до этого и этой конкретной историей, которая рассказывается в четвёртой части с 36-й по 39-ю главу, но я вам должен сказать – знаете, вот когда самолёт высоко летит, мы смотрим: облака, земля – всё это очень возвышенно, очень красиво, но когда-то надо приземляться. Это характерно для всего вообще – это для литературы характерно, для музыки, и так далее—везде есть элемент этого приземления в конце. Ну, не скажу, что везде: некоторые произведения кончаются, наоборот, взлётом куда-то наверх—в пространство, непонятно куда. Но всё-таки более типично (знаете, как говорил Марк Твен в «Томе Сойере», что, вообще-то, надо было бы кончить свадьбой), что нормальное литературное произведение должно кончаться свадьбой, то есть как бы сухим остатком, неким завершением—вот в этой логике, по-моему, задумана и эта четвёртая часть, и поэтому поставлена так, как она поставлена.

Теперь давайте с вами будем читать из отдельных частей то, что, как мне показалось, имеет отношение к этой структуре, и к этим тематическим нитям. Во-первых, в 1-й главе, слова 4-5-го стиха:

«4. Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святаго Израилева, — повернулись назад.

5. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло».

Вот эти слова — «Увы, народ грешный…» — звучат по-еврейски как «Ой, гой», и народ Израильский называется «гоем», то есть, не евреем, язычником. Это несколько раз повторяется в Исайи, это очень, я бы сказал, даже нахально — вот так называть Израиль, но это начало логики «перевёртыша», которая идёт сквозь всю Книгу Исайи. Да, Израиль и не-евреи противопоставляются, с одной стороны, а, с другой стороны, Исайя очень любит такой приём—показать, что противопоставляться–то противопоставляются, а на самом деле в каких-то аспектах Замысла Божия может быть Израиль как гои, а гои как Израиль – так что вот тут, начинается, уже с самого начала, «перевёртыш» между Израилем и остальными народами. И дальше 9-й стих:

«9. Если бы Господь Саваоф не оставил нам небольшого остатка, то мы были бы то же, что Содом, уподобились бы Гоморре».

Вот возникло это слово «остаток». Это любимая картина Исайи – он видит Израиль как состоящий из двух частей — «остатка», близкого Богу и верного Богу, и всех остальных, которые, с одной стороны, вроде бы формально принадлежат избранному народу Божьему и как-то входят в Замысел Божий, а с другой стороны, как бы недостойны этого своего избрания — это вообще фундаментальный элемент его взгляда на Израиль, вот такая тема. Дальше – слова, очень известные, когда Господь как бы отказывается от религиозных ритуалов Израиля:

«11. К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу.

12. Когда вы приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои?

13. Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие — и празднование!

14. Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их.

15. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови».

— Это – мысль, характерная, на самом деле, для всех пророков — о том, что не форма важна, а содержание. Или, как говорил Иисус Христос, не внешность важна, а то, что внутри, в сердце. Или—я вообще очень люблю эти слова, и здесь их уже цитировал — «сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?». Вот это и о религии Израильской мог бы сказать Исайя—он так её видит. И эта тема тоже рождается здесь и дальше проходит через всю книгу—противопоставление внешнего и внутреннего, формы и содержания. Как вы видите, остро критичные слова, и, тем не менее, в 18-м стихе 1-й главы что он говорит?

«18… придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как во’лну (то есть, белую шерсть овцы) убелю».

Это любимый приём Исайи—контраст чёрного и белого; контраст, который показывает, что несмотря на все самые глубокие грехи Израиля (и всего человечества, естественно, поскольку Израиль—это фокус человечества), Бог милость Свою всё равно готов подать, Он милости Свои не отнимает и от этого грешного народа, и от человечества. Это совершенно фундаментальный взгляд, и всегда, когда мы читаем о грехах народа (народов) у Исайи, мы должны понимать, что, тем не менее, есть вторая сторона медали – это Спасение Господне. Но, когда мы читаем о Спасении Господнем, мы должны помнить, что вторая сторона медали – Спасение – достигается только через катастрофы и жертвы. Собственно, Христос—Спаситель на кресте, Которого здесь мы видим, это, так сказать, знак и символ этого Спасения, которое только через жертву может быть достигнуто.

2-я глава, 2-й стих:

«2. И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы».

Начинается фундаментальная для Исайи тема: Иерусалим—центр. Он, может быть, с виду и не кажется самым главным местом в истории человечества (там есть Египет, и Вавилон, и так далее), а тем не менее, он—центр. Но вот что важно – его центральная роль дана ему не самому по себе, она дана ему только в соединении с судьбами других народов, она проявится (это первенство, глава) тогда именно, когда все народы к этому центру притекут, как здесь сказано. Дальше эта тема будет развиваться.

2-я глава, 4-й стих:

«4. И будет Он (Господь) судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать…».

— и дальше, в 12-м стихе:

«12. Ибо грядет день Господа Саваофа на все гордое и высокомерное и на все превознесенное, — и оно будет унижено…»

— и дальше, 19-й стих:

«19. И войдут люди в расселины скал и в пропасти земли от страха Господа и от славы величия Его, когда Он восстанет сокрушить землю».

— вот с этого места начинается одна из самых главных тем Исайи – апокалиптическая тема, тема Суда Божьего, и этой Катастрофы, которая ждёт весь мир, известный нам с вами.

Как вы видите, в том, что мы только что прочли, сказано о том, что Суд этот – День Господа Саваофа—грядёт на всё гордое и высокомерное. То есть, уже здесь эта тема гордости, высокомерия и надменности начинается. Она продолжается – уже конкретно применительно к Израилю – в 3-ей главе (читаем с 16-го стиха):

«16. И сказал Господь: за то, что дочери Сиона надменны и ходят, подняв шею и обольщая взорами, и выступают величавою поступью и гремят цепочками на ногах, — 17. оголит Господь темя дочерей Сиона и обнажит Господь срамоту их…»

Эта тема надменности, как одного из самых страшных грехов, – она, конечно, близка христианам, потому что это мы так понимаем гордыню—просто самый страшный грех, который от диавола ведёт своё начало—и вот здесь у Исайи начинается эта тема—осуждения надменности. Мы видим, что здесь говорится именно о женщинах, и дальше эта женская тема продолжается в 25-м стихе 3-ей главы:

«25. И будут воздыхать и плакать ворота столицы,

26. и будет она сидеть на земле опустошенная».

Нам кажется — ну, «столица» женского рода, понятно, что она тут в женском роде. Это не так всё просто. Этот образ Израиля как женщины, и города как женщины – он имеет свою основу в грамматике еврейского языка, но у Исайи он проводится специально – женская символика, женская метафора—для народа и для города. Чем-то это, конечно, напоминает нам то, что мы читаем здесь по вторникам (вчера только читали) – книгу Притч Соломоновых, где эта же женская метафора используется в положительном смысле—женщина как символ Премудрости Божьей.

4-я глава, 2-й стих:

«2. В тот день отрасль Господа явится в красоте и чести, и плод земли — в величии и славе, для уцелевших сынов Израиля».

Кто это – «отрасль Господа»? Христианское понимание таково, что это Исаия – смутно ещё – провидит будущего Мессию («отрасль» — Он так и называется в Новом Завете). Вот отсюда, с этой точки, с 4-й главы начинается мессианская тема.

5-я глава—она начинается с очень знаменитой песни о винограднике:

«1. Воспою Возлюбленному моему песнь Возлюбленного моего о винограднике Его.».

И вот об этом винограднике, который должен был принести добрые ягоды и принёс дикие ягоды—о нём говорит в 7-м стихе этой 5-й главы Исайя:

«7. Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев, и мужи Иуды — любимое насаждение Его. И ждал Он правосудия, но вот — кровопролитие; ждал правды, и вот — вопль.».

Несколько раз ещё у Исайи встретится опять эта картина народа Израильского (а за ним и всего человечества), как виноградника, насаждённого Господом, который в Замысле Господнем должен принести плоды, и эта картина подхватывается уже в Новом Завете Самим Иисусом Христом (причём несколько раз) — и тема виноградника, и отдельно тема виноградной лозы как Церкви. Церковь - это какой она должна быть, каким должен быть этот виноградник. Так что опять в этой первой части начинается то, что продолжается дальше.

21-й стих 5-й главы:

«21. Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!».

Начинается ещё одна важная тема Исайи—противопоставление истинной и ложной мудрости, причём это для него имеет личное значение, потому что это он представитель этой истинной пророческой мудрости, и много раз в своей книге он суровые слова говорит против тех, кто якобы говорит от имени Бога, а на самом деле просто лжёт.

26-й стих 5-й главы:

Господь «26. … поднимет знамя народам дальним, и даст знак живущему на краю земли, — и вот, он легко и скоро придет…».

Куда придёт скоро? – на Иерусалим, для того, чтобы наказать Иерусалим. То есть, это Замысел Божий, чтобы было нашествие других народов на Иерусалим. Это тема врагов Израиля, как не просто «врагов», а как жезла в руке Божией, которым Бог наказывает Свой народ за его грехи. Это опять—одна из основных тем Первоисайи, и мы несколько раз будем ещё с ней встречаться.

6-я глава—она начинается с этой знаменитой картины призвания Исайи, когда он увидел Бога, находящегося на Престоле, высоком и превознесённом, и

(говорит Исайя):

«5. И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа.

6. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника,

7. и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен».

Исайя здесь делает редчайшую для своей книги вещь — он показывает себя. В отличие от многих других пророков (Даниила, Иеремии, и так далее, и так далее), Исаия почти не говорит о себе—он остаётся «за кадром» в своей книге. Почему так? Понимаете, потому что это величие Исайи состоит ещё и в том, что его книга—не личностна, не эмоциональна (как, допустим, книга Иеремии), а она представляет своего рода объективный взгляд человека, просвещённого Духом Божиим, на историю человечества. В этой огромной картине, в огромной перспективе—он сам (Исайя) как бы уже неважен. Но несколько раз он как бы вынужден говорить о себе. Так же и Данте в Божественной Комедии—в этой огромной картине, есть только одно место, где он называет себя по имени (это в 30-й главе Чистилища) и тут же извиняется—говорит: я по необходимости вынужден был назвать себя. Почему? – потому что это не он называет себя, а он цитирует Беатриче — она его называет по имени — «Данте». Вот примерно такое же отношение у Исайи к своей собственной фигуре. Дальше—продолжается в этой 6-й главе призвание Исайи, и говорит ему Господь:

«9. … пойди и скажи этому народу: слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите.

10. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их».

— это тема духовной слепоты – ещё одна, уже которая (я сбился со счёта) из основных тем Исайи, и опять она подхватывается в Новом Завете Иисусом Христом, который много раз говорит тем, кто считает себя зрячими в духовном плане, что они на самом деле слепы.

И вот в 7-й главе, в 14-м стихе мы встречаем эти знаменитые слова:

«14. Итак Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил.»

Это пророчество об Иисусе Христе. Я вас призываю различать пророчества о Мессии вообще (которые есть у Исайи, конечно, и их много) и пророчества о Мессии как о конкретном человеке, где он даже по имени Его называет, и что Дева Его родит, и так далее, и так далее. Исайя, конечно, будущего Иисуса Христа видит не вполне—не полно, но тем не менее, что-то, какие-то чёрточки он видит (что Дева родит, вот это имя Еммануил—это всё он видит).

23-24-й стихи 7-й главы – он говорит здесь о катастрофе земли, которая станет бесплодной, и будет «23. …терновник и колючий кустарник.

«24. Со стрелами и луками будут ходить туда, ибо вся земля будет терновником и колючим кустарником».

Это, конечно, в какой-то мере конкретная историческая тема запустения Израильской земли после того, как сначала Ассирийцы угонят Северное Царство, потом Вавилоняне угонят Южное Царство, но это и более широкая тема. Исайя проводит тему смерти и воскресения не только вот этой земли (Израильской),

а всей земли вообще. В его ви’дении, в этой эсхатологической, апокалиптической перспективе, земля должна пройти через смерть и воскресение, что опять нам напоминает, конечно, об Иисусе Христе.

8-я глава: «16. Завяжи свидетельство, и запечатай откровение при учениках Моих».

Это тоже важный момент, когда Исайя, хотя себя не называет, говорит на самом деле о себе. Это он объясняет на самом деле нам—почему он такой сложный, почему его книга так трудна для понимания. Потому что это –свидетельство о Замысле Божием, но свидетельство запечатанное – таков стиль Исайи—то есть, чтобы его понять, надо (если можно так выразиться) ещё погрызть этот гранит, чтобы распечатать эту запечатанную книгу (кстати, этот образ встретится потом в Апокалипсисе—об этой запечатанной Книге судеб человечества).

9-я глава начинается с очередного пророчества, которое имеет точное соответствие в Новом Завете:

«1. Прежнее время умалило землю Завулонову и землю Неффалимову; но последующее возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую.

2. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет».

—- и дальше, с 6-го стиха:

«6. Ибо младенец родился нам — Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира.

7. Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и укрепить его судом и правдою отныне и до века…».

Это с одной стороны, слова как бы о Мессии вообще, причём, в таком, я бы сказал, возвышенном и великом образе Мессии, который даже в последующие века после Исайи еврейское богословие не вполне вмещало. Это картина Мессии, я бы сказал, небесная, Мессии как Бога, в общем-то. Мы-то, конечно, не удивляемся этому словосочетанию, говорим, что «Иисус – ипостась Бога», «Иисус—Сын Божий», а для евреев в те времена вот такая картина Мессии как не просто человека, уполномоченного Богом, а в чём-то сродного Богу – это дерзкая была картина. Ну, а слова о Галилее—это уже, конечно, прямое пророчество об Иисусе.

10-я глава. Говорится об Ассирийском царе, который (напоминаю) — жезл в руке Бога, которого Бог посылает наказать Израиль, а говорится—что’? –

«7. Но он (Ассирийский царь) не так подумает и не так помыслит сердце его; у него будет на сердце — разорить и истребить немало народов.

8. Ибо он скажет: «не все ли цари князья мои?»

— Вот это продолжается тема жезла в руке Божьей, и при этом как бы показывается оборотная сторона этой монеты – что этот «жезл», хотя и совершает то, что Бог ему поручил, но (если можно так выразиться) совершает по-своему, неправильно, с избыточным самомнением и надменностью, с избыточной жестокостью, и поэтому, хотя он и жезл Божий, но он своё наказание тоже получит—за то, что он свои функции жезла исполняет вот так. Это тоже фундаментальная тема для Книги Исайи.

11-я глава—опять Мессианское пророчество:

«1. И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его;

2. и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия;

3. и страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей Своих и не по слуху ушей Своих решать дела.

4. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого.

5. И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его — истина.

6. Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их.

7. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому.

8. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи.

9. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море».

– Вот это пророчество - не об Иисусе конкретном, это пророчество о Мессии вообще. И обратите внимание, как оно здесь переплетено с апокалиптической перспективой вот этой Святой горы, когда всё зло, которое на земле есть, прекратится. И в конце этой 11-й главы—слова о дороге:

«16. Тогда для остатка народа Его, который останется у Ассура, будет большая дорога, как это было для Израиля, когда он выходил из земли Египетской».

Тема дороги у Исайи имеет два слоя: земной слой—это дороги, по которым евреев сначала угоняли, а потом они возвращались. Но это слово «дорога» у него приобретает и бо’льший смысл—это дорога, по которой люди идут к Богу, и, в частности, дорога, по которой люди идут в Новый Иерусалим—в этой апокалиптической перспективе.

На этом мы заканчиваем с первой частью, и начинается вторая часть, которая посвящена пророчествам о народах. С 13-й главы начинается пророчество о Вавилоне, которое изрёк Исайя, сын Амоса. И удивительно—почему Исайя,

во времена которого главную проблему для Израиля составляла Ассирия—почему он начинает с Вавилона? В этом есть какой-то свой смысл, потому что Вавилону суждено стать символом всей этой земной потребительской цивилизации – это особенно ярко видно в использовании Вавилона как символа книги Апокалипсиса, и Вавилон здесь тоже представляется в апокалиптическом таком стиле как нечто, чему суждена катастрофа в этой апокалиптической перспективе. Вот 13-я глава, 9-й стих:

«9. Вот, приходит день Господа лютый, с гневом и пылающею яростью, чтобы сделать землю пустынею и истребить с нее грешников ее.

10. Звезды небесные и светила не дают от себя света; солнце меркнет при восходе своем, и луна не сияет светом своим…

«13. потрясу небо, и земля сдвинется с места своего от ярости Господа Саваофа, в день пылающего гнева Его».

То есть апокалиптическая тема продолжается, но она продолжается уже не в связи с судьбой Израиля, а в связи с судьбой других народов.

14-я глава—это говорится, видимо, о царе Ассирийском или о царе Вавилонском – но слова, которыми говорят о нём, они как бы по размеру гораздо больше, чем (если можно так выразиться) размер этого царя—слишком большой костюм для него. Вот что говорится в 9-м стихе 14-й главы:

«9. Ад преисподний пришел в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоем». И дальше:

«11. В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червь, и черви — покров твой.

12. Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы.

13. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера;

14. взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».

15. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней».

Это слово «денница» переводится как «люцифер» по-латыни; в христианстве это понимается как «дьявол», и как вы видите, сквозь царя языческого просвечивает образ дьявола, так же как сквозь некоторых царей – таких, как Давид – при всех их грехах просвечивает образ Божий. Вот так устроена книга Исайи—сквозь историческое просвечивает это запредельное—небесное, духовное, вечное.

Переходим к 16-й главе. Я пропускаю раздел, который касается Моава в 15-й главе, а вот что говорится о моавитянах – родственниках Израиля, которые с ним постоянно враждовали— в 16-й главе:

«4. Пусть поживут у тебя мои изгнанные Моавитяне; будь им покровом от грабителя…», а дальше, в 11-м стихе:

«11. … внутренность моя стонет о Моаве, как гусли…»,

Чья внутренность? Ну, допустим даже, что это внутренность не Бога Самого, а самого Исайи—всё равно очень странно, что этот плач о Моаве – это плач о врагах! Но это особенность Исайи– для него другие народы, даже те, которые Израиль уничтожают, враждуют, и так далее, и так далее – не просто враги, это соучастники вот в этой великой пьесе Божьей—в Замысле. Да, в этой пьесе на данный момент они как в «Гамлете», допустим, Лаэрт и Гамлет дерутся на шпагах, но вы же понимаете, что для Шекспира Лаэрт и Гамлет—это, так сказать, два инструмента Его единой пьесы, как и для Бога — Израиль и его враги. Это очень важный элемент, и трудный для понимания у Исайи.

17-я глава:

«7. В тот день обратит человек взор свой к Творцу своему, и глаза его будут устремлены к Святому Израилеву…»

— о ком это говорится? Ну, можно подумать—об Израиле, конечно! Нет! – это об язычниках говорится, это говорится о Дамаске. И вот это, опять-таки—совершенно фундаментальное для Исайи ви’дение того, что Замысел Божий о том, чтобы людей всех привести к Богу—он не одного Израиля касается, а касается всех народов. Я даже не берусь поручиться, что в этом Замысле Израиль к Богу должен быть приведён первым, а за ним потом все народы. У Исайи нет чёткой картины, но можно понять это и так, что как бы одновременно и Израиль, и все народы придут к Богу. Ещё эта замечательная картина народов есть в 17-й главе, в 12-13-м стихе:

«12. Увы! шум народов многих! шумят они, как шумит море. Рев племен! они ревут, как ревут сильные воды.

13. Ревут народы, как ревут сильные воды…»

— вот эта картина народов как вод — это такой взгляд Исайи на историю, что история и природа—это, в сущности, две части единого целого, и то, и другое под рукой Божьей. И так же, как какие-нибудь там цунами, и ураганы, и так далее, и так далее – точно так же вот эти социальные ураганы и цунами—и мы с вами по сей день свидетели этого. Я помню замечательные слова Эренбурга в его книге «Люди, годы, жизнь», когда он вспоминает начало Первой мировой войны, потому что объясняют это борьбой за колонии, то, сё, а на самом деле (он говорит), никто не понимает, какие вихри враждебные веют в этих духовных сферах, и, так сказать, шатают души людей – вот как он понимает причину начала этой войны.

19-я глава. Это начинается пророчество об Египте. Говорит Египту Исайя:

«11. Так! обезумели князья Цоанские; совет мудрых советников фараоновых стал бессмысленным. Как скажете вы фараону: «я сын мудрецов, сын царей древних?»

12. Где они? где твои мудрецы? пусть они теперь скажут тебе; пусть узнают, что Господь Саваоф определил о Египте».

Вот это картина, важная для Исайи—о том, что вся эта языческая мудрость всех этих народов – по существу, глупость. Конечно, по понятиям того времени, где же мудрецы, если не в Египте (в крайнем случае—в Вавилоне)? Вся эта земная мудрость—это не мудрость, а глупость, с точки зрения Исайи, она не видит этой руки Божьей в мире. Это, между прочим, мысль, которую мы по вторникам, читая книгу Притч Соломоновых, всё время встречаем—это противопоставление Мудрости (Хокмы) Божией и «мудрости» (в кавычках) ума земного. Я, между прочим, должен сказать, что в нашу эпоху свидетельством истинности для всех людей является не то, что в Библии написано, а то’, что учёные доказали (ну просто каждый день я встречаю в новостях, что учёные то’ доказали, это доказали…). Я сам учёный, я могу вам сказать, что это ровно то, о чём говорится здесь: «мудрость» (в кавычках), как там говорится у апостола Павла, что это мудрость, которая есть безумие на самом деле. А им вот здесь Исайя говорит: «обезумели мудрецы». И ещё вот что интересное он говорит об Египте – в 22-м стихе этой 19-й главы:

«22. И поразит Господь Египет; поразит и исцелит; они обратятся к Господу, и Он услышит их, и исцелит их».

То есть, он ровно то же самое говорит, что об Израиле—эта же логика применима не только к Израилю, как вы видите, но и ко всем народам, ко всему человечеству. И дальше продолжается эта общность в замечательных словах в 25-м стихе 19-й главы:

«25. … благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой — Египтяне, и дело рук Моих — Ассирияне, и наследие Мое — Израиль».

Представляете? Они же враги его - Израиля! Ну, на данный момент Египтяне— не враги, но раньше были враги, после были враги, а Ассирияне просто на данный момент враги, и Он, Господь, благословляет всех на равных правах! — это мысль, которая в финале книги Исайи звучит следующим образом: что Господь будет брать себе священников, левитов не только из вас, израильтяне, но и из тех народов, которые к вам придут в Иерусалим—из бывших язычников. Это—финал книги Исайи, и не случайно это финал, потому что так будет именно в конце времён, в апокалиптической перспективе— тогда, когда благословение Господне равно’, так сказать, ляжет на все народы.

21-я глава—это так называемое «пророчество о пустыне приморской» — никто в точности не знает, что это за пустыня, но тут что’ важно? – что‘ говорит Исайя здесь о себе. От вот этого грозного виде’ния, которое ему показано в этой главе:

«3. От этого чресла мои трясутся; муки схватили меня, как муки рождающей. Я взволнован от того, что слышу; я смущен от того, что вижу.

4. Сердце мое трепещет; дрожь бьет меня; отрадная ночь моя превратилась в ужас для меня».

За спокойным тоном Исайи, за его объективным взглядом, таким величественным (как бы «олимпийским») взглядом Исайи, на самом деле вот это кроется. Эта эмоциональность, которая очень ярко выступает в книге Иеремии—Иеремия её не скрывает, а выплёскивает—Исайя ею умеет владеть, переплавляет эту эмоциональность в понимание.

22-я глава—это пророчество о так называемой «долине видения» — под этой долиной видения имеется в виду Иерусалим. Почему долина видения? – потому что Иерусалим, если так можно сказать, место пророчества, можно сказать, это город-пророк. В каком смысле «пророк»? Он, конечно, не словами говорит, но Замысел Божий о Судьбе человечества—он на судьбе Иерусалима просто проявляется, его можно прочесть (если можно так выразиться) на судьбе Иерусалима. Поэтому «долина видения»:

«5. день смятения и попрания и замешательства в долине видения от Господа, Бога Саваофа».

И дальше, в 12-м стихе:

«12. И Господь, Господь Саваоф, призывает вас в этот день плакать и сетовать, и остричь волоса и препоясаться вретищем».

Вот этот Центр, Иерусалим как Центр Замысла Божия — одновременно является центром всех тех катастроф, которые так изобильно описаны в книге Апокалипсис, и которые предсказаны теми историческими катастрофами, которые не раз претерпел именно Иерусалим в своей судьбе—это разрушение Храма (сначала первое, а потом второе); это изгнание и рассеяние — сначала первое, а потом второе; это собирание, так сказать назад, которое сейчас на наших глазах произошло, и что-то ещё, что непонятно— что дальше последует. Вот всё это—это, на самом деле, знаки будущего, знаки явленного Замысла Божьего, апокалиптического, о всём человечестве – катастрофы, разрушения, и собирания назад.

Ну вот, мы на этом закончили первые две части книги, структуру и темы их мы с вами разобрали, а в следующий раз мы с вами перейдём к 3-ей и 4-ой частям книги Первоисайи, а потом уже за ними вслед к концу этой книги—к Второ- и Третьеисайе.

Главы 24 - 39

Мы продолжаем с вами заключительный обзор книги пророка Исайи. В прошлый раз мы рассмотрели первые двадцать четыре главы этой книги

(это так называемый Первоисайя), которые можно разделить на две части: первая посвящена Израилю (с 1-й по 12-ю главу), вторая посвящена окружающим Израиль народам (с 13-й по 23-ю главу). В этот раз мы с вами рассмотрим заключение этой книги Первоисайи (с 24-й по 39-ю главу). И, как я говорил, когда мы читали в прошлый раз, эта часть нашего обзора предназначена просто для того, чтобы ещё раз взглянуть на содержание, так сказать, сверху, с расстояния – что называется, «большое видится на расстояньи». Мы не ставим перед собой (пока что) задачи разобраться в богословии Исайи, а это, конечно, самое главное в этой книге. Мы придём к этому, будем разбирать это богословие по отдельным темам, а пока наша цель – просто посмотреть на структуру этой книги, на основное содержание и на то, какие темы там Исайя проводит — он, действительно, как ниточки такие, как музыкальные некие темы их проводит, и не такое большое число тем — ну, может быть, штук шесть – семь сквозь всю книгу. Большая часть из них возникла уже в начале этой книги – мы об этом говорили прошлый раз. А сейчас мы с вами посмотрим, как в этой части, которую мы будем читать, эти темы развиваются и поворачиваются, так сказать, под определённым углом. Это, в первую очередь, угол апокалиптический, может быть, правильнее сказать—эсхатологический, который рассматривает как бы конечные пути Замысла Божьего—куда Бог, собственно, хочет привести всё человечество. Мы-то уже знаем ответ на этот вопрос из Нового Завета, из книги Апокалипсис — в Новый Иерусалим хочет Господь привести всё человечество и вообще всю тварь, в соединение с Собой, с Богом. Исайя этого не знает так чётко—у него только такие как бы художественные образы, намёки на это. И, собственно, та часть, к которой мы сейчас приступаем—она именно такая—это Апокалипсис, данный художественными образами, намёками. Ядро этой части представляют главы с 24-й по 27-ю. Кончается эта апокалиптическая часть главой 35-й, но на этом ещё не кончается книга Первоисайи, потому что дальше (с 36-й по 39-ю главу) идёт нечто вроде бы не имеющее отношения к тому, что говорилось раньше, – рассказ о конкретных событиях эпохи нашествия Ассирийцев на Иерусалим. А на самом-то деле оно отношение имеет, и составители книги Исайи не такие были, так сказать, примитивные люди, они сюда это вставили именно как пример (если можно так выразиться) приложения теории к практике. Главное, что даёт нам Исайя, —это богословие руки Божьей в истории, того, как Бог управляет историей человечества. И это (то, что мы сейчас будем читать—с 24-й главы) даётся как бы обобщённо, абстрактно, теоретически, художественными образами —- и естественно, наверно, желание посмотреть, как эти общие идеи реализуются в конкретной истории человечества — этому посвящены главы с 36-й по 39-ю.

Какие темы в этих главах? В апокалиптической части, в главах с 24-ю по 35-ю, темы практически те же самые, что мы читали в прошлый раз – это и рука Божья в истории, это, конечно же, и размышление о конечных судьбах человечества—но все эти темы поданы здесь с какой-то, я бы сказал, более высотой точки зрения. Можно на всё посмотреть сниженно, так сказать, по-земному, а можно приподняться и (как говорил Бродский) «взять октавой выше». Исайя в этих главах, действительно, те же темы, которые мы с вами рассматривали в прошлый раз, берёт что называется «октавой выше». Эти темы – это рука Божия в истории, итоговая цель Замысла Божьего, что, конечно, в этой апокалиптической части, является главным содержанием — к какой цели Господь ведёт.

И ещё одна важная тема, которая была у нас в прошлый раз – это тема так называемых «жезлов Божьих в истории», таких, как ассирийский царь, вавилонский царь—людей, которые вроде бы враги народа Божьего Израиля, а с другой стороны, оказывается, что их Сам Бог «напускает» на Израиль, чтобы они как такие Его инструменты хирургические провели над Израилем какую-то операцию по наставлению Израиля, что называется, на правильный путь.

Ещё одна тема—это судьба земли. Тут употребляется слово «земля»

(эрец), и что’ это означает? То ли это земля Израильская, то ли вся земля, то ли в каких-то случаях и то, и другое— мы не знаем. Но это довольно важный образ в этой книге. И у Исайи он, может быть не совсем понятно к чему относится, а в книге Апокалипсис это совершенно понятно – это именно вся земля, можно сказать – вся вселенная, её судьба. И земля здесь показывается как бы с её «чёрной стороны» (если можно так выразиться), в состоянии катастрофы, полного разорения, и с её светлой стороны тоже—как некий плодоносный райский сад, так сказать. И давайте не забывать, что райский сад, о котором говорится во 2-й и 3-й главах Библии, —это, на самом деле, образ того, чем земля должна быть по Замыслу Божьему. Вот такие есть темы. Сейчас я буду какие-то выборочные стихи рассматривать, которые эти темы воплощают и иллюстрируют. Поэтому мы будем довольно быстро двигаться, начиная с начала 24-й главы.

24-я глава:

«1. Вот, Господь опустошает землю и делает ее бесплодною; изменяет вид ее и рассевает живущих на ней.»

Это первый стих всей этой апокалиптической части. Слова, что Господь изменяет вид земли, – это, на самом деле, ключевые слова для понимания вообще всей апокалиптической перспективы. Этим Исайя задаёт как бы точку зрения, с которой надо читать всю эту часть отсюда и дальше. И, как мы с вами помним, главное, что в Апокалипсисе говорится о земле, действительно, это «новое небо, новая земля», и даже до их появления—изменение вида той земли, на которой мы живём, с её приближением к этой апокалиптической точке.

4-й стих – продолжение этой темы:

«4. Сетует, уныла земля; поникла, уныла вселенная; поникли возвышавшиеся над народом земли». И дальше:

«7. Плачет сок грозда; болит виноградная лоза; воздыхают все веселившиеся сердцем».

Вы видите—это нота уныния, нота печали, это другой взгляд на тему виноградника, о котором говорилось в 5-й главе Исайи, где он сравнивает Израиль с виноградником и жёсткие такие слова говорит, что это плохой виноградник—не те плоды приносит, какие нужно. А здесь на этот же виноградник взгляд не с критикой, а, скорее, с жалостью. И этот взгляд тоже можно назвать апокалиптическим, потому что, когда (уже в Апокалипсисе Иоанна Богослова) возникает эта картина виноградной лозы (это в 14-й главе Апокалипсиса—там, где говорится, что «земля была пожата», что Ангел пустил на землю серп, чтобы собрать урожай этого винограда, который вызрел на земле) – оказывается, что сок этого винограда – это кровь. И этот сок, который есть кровь, он в Апокалипсисе –не просто некая катастрофа всей земной жизни, которая вызывает, конечно, сожаление у читающего, и, видимо, у Самого Господа Бога, но эта кровь—это ещё и некий прообраз Крови Спасителя—Крови Жертвы, Крови Иисуса Христа. Исайя этого, может быть, ещё не понимает, и здесь, конечно, еще нет этой чёткой связи с Мессией, этой темы виноградной лозы, вина и Крови – но, как художественный образ, это уже здесь заложено.

Дальше—та же 24-я глава, два удивительных стиха – 15-й и 16-й:

«15. славьте Господа на востоке, на островах морских — имя Господа, Бога Израилева.

16. От края земли мы слышим песнь: «Слава Праведному!».

Это такая тема псалма, псалмы есть, которые в этом духе выдержаны. Но дальше-то что говорится, прямо в этом же 16-м стихе?

«16. И сказал я: беда мне, беда мне! увы мне! злодеи злодействуют, и злодействуют злодеи злодейски».

Совершенно очевидно, что Исайя нарочито ставит буквально в одной строчке, в одном стихе абсолютно, предельно контрастные ситуации— густейшая тьма и ярчайший свет. Вот эта песнь Богу — «Слава Праведному!», и вот эти злодеи. И то, и другое происходит на земле, то есть, он показывает нам эти два контрастных лика нашей жизни, нашей земли, где, можно сказать, и то, и другое происходит в один и тот же момент—вот здесь, когда мы читаем Библию, где-то там кого-то жестоко убивают. Так устроена наша земля—на ней одновременно звучит эта песнь «Слава Праведному» — в храмах, везде—и одновременно «злодеи злодействуют, и злодействуют злодеи злодейски» — не зря Исайя повторяет пять раз это еврейское слово «багад». И продолжается эта тема земли в следующем 17-м стихе и дальше:

«17. Ужас и яма и петля для тебя, житель земли!

18. Тогда побежавший от крика ужаса упадет в яму; и кто выйдет из ямы, попадет в петлю; ибо окна с небесной высоты растворятся, и основания земли потрясутся.

19. Земля сокрушается, земля распадается, земля сильно потрясена;

20. шатается земля, как пьяный, и качается, как колыбель, и беззаконие ее тяготеет на ней; она упадет, и уже не встанет».

Вот эта тема – ужаса жителей земли— именно тот угол, под которым Христос показывает картину Апокалипсиса в своём малом Апокалипсисе, в этой своей речи к ученикам, сидя на горе Елеонской напротив Иерусалимского храма. Он там даже не столько говорит о катастрофах земли как таковой—то, о чём говорит Иоанн Богослов в Апокалипсисе — сколько чем будет этот Апокалипсис для людей, для жителей земли. Помните, Он говорит, что вы будете искать, куда спрятаться, и не найдёте; будете говорить горам «покройте нас», и так далее —вот это мы видим уже у Исайи—эти «ужас и яма и петля для тебя, житель земли!». Но и эта тема у Исаии – тема того, чем будет этот День Господень, который, между прочим, не совсем День (там есть такие слова: вы думаете, что День Господень это свет? – это тьма и мрак). Вот так—парадоксально. Этот день Пришествия Господа с Судом на землю – это путь к свету, несомненно, к Новому Иерусалиму, но в этой конкретной точке—это тьма и мрак. Тема тьмы и мрака для жителей земли переплетается с темой — я не скажу даже «катастрофы», а метаморфозы земли, всего того мира, в котором мы живём—с этим мы встречаемся в 23-м стихе:

«23. И покраснеет луна, и устыдится солнце, когда Господь Саваоф воцарится на горе Сионе и в Иерусалиме».

Это сочетание (оцените его парадоксальность: солнце и луна, небесные светила, и Сион, который в конце концов, земная гора – а тут они соединены вместе) – это опять предчувствие Апокалипсиса. Потому что в 14-й главе Апокалипсиса тоже идёт речь о Сионе, на котором Бог с Ангелами Своими, то есть, понятно, что это Сион уже не земной, а небесный. Как через очень многое земное у Исайи просвечивает небесное, так и тут сквозь этот земной Сион просвечивает Сион небесный, сквозь земной Иерусалим просвечивает Иерусалим небесный, сквозь Израиль земной (народ, как и многие другие народы) – просвечивает Новый Израиль, как соединённый с Богом.

25-я глава – про эту гору, которая была уже у нас в первой части, и которая, в сущности, есть Исайин образ Нового Иерусалима (7-8-й стихи):

«7. и уничтожит на горе сей покрывало, покрывающее все народы, покрывало, лежащее на всех племенах.

8. Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц, и снимет поношение с народа Своего по всей земле; ибо так говорит Господь».

Что это за покрывало? С одной стороны, есть у Апостола Павла мысль о том, что это «покрывало», как говорил Сам Иисус Христос, - то покрывало, которое покрывает умы людей, так что они не понимают ни Замысла Бога, ни Евангелия, принесённого им Христом. Но здесь, мне кажется, у Исаии речь идёт о чём-то и большем, и о другом – речь идёт вообще о покрывале, которое на всех нас с вами лежит – покрывало дьявола, покрывало зла, покрывало греха, которое отделяет (если можно так выразиться) нас с вами от Неба, о Замысла Божьего о нас, от Царства Небесного. Отсюда эти слова, что поглощена будет смерть, когда покрывало будет убрано, потому что, если смерть – это проявление дьявольского начала в нашей жизни (смерть - не Замысел Бога, дьявол - отец смерти, эта мысль несколько раз повторяется в Новом Завете), и если это дьявольское начало из нашей жизни убирается, как это покрывало, то и смерть тоже из нашей жизни исчезает. Собственно, в Пасхальный день мы это и воспеваем в Храмах— эту весть о том, что смерть не вечна, что смерти придёт конец, и этот конец, если можно так выразиться, уже начался с приходом Иисуса Христа, потому что Его первое Пришествие—это, в сущности, часть некоего единого Пришествия, которое начинается первым, а кончается вторым, апокалиптическим—то есть, уже начал совершаться этот Замысел Божий, который ведёт к исчезновению смерти. Эта мысль есть и у апостола Павла в Первом послании к Коринфянам, в 15-й главе, и так это вообще понимали первые христиане: что приход Христа – это знамение начала конца смерти. Мы, конечно, с вами говорим: как это—начало конца, вот вокруг все умирают, как всегда умирали. Напомню слова отца Александра Меня, что христианство только начинается. Вы не забывайте, что, по современным научным взглядам, история смерти на земле насчитывает четыре миллиарда лет, а с Пришествия Христа прошло всего две тысячи лет. Я понимаю, что нам хочется, чтобы всё было быстрее, а если возможно, ещё при нас—но это такое «нетерпение сердца» (говоря словами Стефана Цвейга), а Богу виднее, как это сделать, и когда, и в какие сроки. Думаю, что эти сроки гораздо дольше, чем это нам с вами, может быть, хотелось бы.

Переходим к 26-й главе, 2-й стих:

«2. Отворите ворота; да войдет народ праведный, хранящий истину».

Ну, с одной стороны, это можно понять, как предвидение Исаией картины, когда в разрушенный Иерусалим люди будут возвращаться из вавилонского пленения, а может быть, ещё дальше – когда будут возвращаться в государство Израиль, которое можно сказать, на нашей памяти образовалось — то есть, это можно понимать, как пророчество о конкретном земном событии. Но можно это понять (как всегда у Исайи есть и более глубокие слои смысла) как ворота Нового Иерусалима, в которые войдёт народ уже не только Израиля, а и Новый Израиль, но главное, что этот народ будет весь праведный, хранящий истину, потому что те, кто истину не хранят, те, кто несут в себе дьявольское злое начало (как говорит Апокалипсис Иоанна Богослова) — они остаются за воротами этого города.

Опять 26-я глава, 9-й-10-й стихи:

«9. … когда суды Твои совершаются на земле, тогда живущие в мире научаются правде.

10. Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде, — будет злодействовать в земле правых и не будет взирать на величие Господа».

Здесь есть тема суда — «… суды Твои совершаются на земле». Этот суд, конечно, это и Суд с большой буквы, то есть, Страшный Суд в рамках этой апокалиптической точки зрения Исайи, но это и мысль о том, что суды Божии совершаются в истории человечества непрерывно — как говорится иногда, что Апокалипсис уже происходит, он происходит постоянно. И мысль здесь очень важная для понимания вообще взгляда Исайи на историю человечества, на роль Бога в истории человечества—это главный стержень всей книги Исайи. Взгляд таков, что совершение Суда Божьего в истории, причём Суда, который, как и любой суд, совершается в довольно жёсткой форме, – это, на самом деле, некий способ, которым Бог научает людей справедливости. Это ключ к взгляду вообще на всю историю человечества, на все трагедии, которые мы переживаем. С одной стороны, конечно, эти трагедии и от человеческой глупости происходят, и от дьявольского замысла они происходят, но и кроме того (и поверх этого, я бы сказал), есть некое использование Богом этих трагедий, для того чтобы людей чему-то научить. Вот это и есть то, что здесь называется Судами Божьими.

26-я глава, с 19-го стиха:

«19. Оживут мертвецы …, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя — роса растений, и земля извергнет мертвецов».

Эта картина оживающих мертвецов, с одной стороны, – это некая символическая картина восстановления народа Израиля, причём у Исайи это опять пророчество, потому что ещё ничего такого страшного с народом Израиля не произошло, а вот у Иезекииля – есть картина знаменитая, когда сухие кости в поле соединяются и опять восстанавливаются тела—это уже написано постфактум, как картина народа Израиля, который оживает после вавилонского пленения. У Исайи пророчество, в общем-то, о восстановлении народа Израиля—с одной стороны. Но с другой стороны, в апокалиптической перспективе, в этом втором слое, который существует «над историей» у Исайи, это картина восстановления нас с вами, воскрешения нас с вами, после того как мы умрём – воскрешения в этот День Господень, то, что описано как труба, которая протрубит и мёртвые восстанут, что так ярко в Первом послании к Коринфянам в 15-й главе излагает апостол Павел. Вот видите: здесь оба смысла—исторический, сквозь который просвечивает метаисторический смысл этого воскрешения из мёртвых. А про воскрешение из мёртвых можно сказать, и это очень важная мысль апостола Павла, что Воскресение Иисуса Христа—это начало общего воскрешения. То, что с Ним произошло, произойдёт со всеми людьми, которые, так сказать, не порвали нити своей связи с Богом.

27-я глава, 1-й стих – очень важный:

«1. В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское».

В общем, оставляя за кадром все многочисленные дискуссии на эту тему, могу сказать, что в основном под этим левиафаном современные библеисты понимают образ дьявола, (не зря же тут сказано про змея – того змея, который изображает дьявола в Библии, в сцене грехопадения в райском саду). Левиафан фигурирует в книге Иова—Господь показывает ему левиафана и говорит: «Ну, видишь ты этого левиафана? Можешь ты сразиться с ним?» Господь как бы подначивает Иова, человеку Он говорит: можешь ли ты сразиться с этим ужасным левиафаном, с дьяволом, человек, можешь ли ты сразиться? – задаёт ему Господь вопрос в книге Иова. И, как часто говорится, ответ Иову — Христос. С приходом Христа уже можно сказать – да, с Его помощью, через Него, через Христа мы это можем—можем сражаться с дьяволом. А поражение Господом этого воплощения силы зла—это то’, что (уже в Апокалипсисе Иоанна Богослова) описано в 12-й главе как «сражение на небесах», после которого дракон (дракон, левиафан – это, примерно, один и тот же образ) — падает с небес на землю.

6-й стих этой же 27-й главы:

«6. В грядущие дни укоренится Иаков, даст отпрыск и расцветет Израиль; и наполнится плодами вселенная».

Обратите внимание на слово «вселенная»: в этом стихе расцвет Израиля уравнивается с расцветом вселенной. Это можно понимать двумя способами. Можно понимать так, что дни расцвета всей вселенной— картина Нового Иерусалима—наступит после того, как расцветёт этот исторический Израиль – можно это понять и так. Это то, о чём Павел говорит: что со временем этот Израиль, временно отколовшийся от дерева Божьего, к которому привились сейчас не-евреи как некая привитая ветвь, вернётся опять к Богу, и Замысел Божий будет тогда реализован. Это один способ понимания. Другой же способ понимания состоит в том, что Израилем будет как раз вся вселенная, что этим Новым Израилем будут—все люди, если не вообще вся тварь, которая соединится с Богом.

И дальше—об Израиле уже, я думаю, историческом—в 7-м стихе:

«7. Так ли Он (Бог) поражал его, как поражал поражавших его? Так ли убивал его, как убиты убивавшие его?

8. Мерою Ты наказывал его, когда отвергал его…»

Эти слова, о том, что «мерою Ты наказывал его, когда отвергал его..» — как их понимать? Значит ли это, что Господь в своей попытке научить Израиль Своим путям наказывал его слабее, чем другие народы? Я, откровенно говоря, думаю, что это не так. Я думаю, что, пожалуй, история Израиля показывает, что Господь его, как минимум, не слабее наказывал, чем другие народы, а картина Освенцима – это, пожалуй, такая уникальная картина, которая показывает, что ещё и сильнее, чем другие народы. Что же означают эти слова – «так ли…»? Я думаю, их надо понимать так, как они сказаны—не так. Не в смысле, что слабее, а — по-другому. То есть, когда Господь наказывает, допустим, ассирийцев или вавилонян, Он их наказывает за то, что эти жезлы Его, Его инструменты выполняют Его миссию, внося в исполнение этой Миссии свою человеческую злобу, своё дьявольское начало, а Израиль Господь наказывает так, как наказывали (извините меня за такое сравнение) в старое время линейкой плохого ученика: «Положи руки!» — и били линейкой по рукам. За то, что «кому много дано—с того много спросится», за то, что не исполняет то, ради чего ему много дано. Это—не так, это—по-другому: не так как ассирийцев и вавилонян. И, знаете, я хочу сказать, что, по-моему, Исайя воспринимает такое наказание как своего рода комплимент народу Израиля— и действительно, можно сказать, что таким наказанием, если можно так выразиться, можно гордиться.

9-й стих:

«9. И чрез это загладится беззаконие Иакова…»

Какая странная мысль—через наказание загладится беззаконие! Ну, мы понимаем, когда у нас, так по-человечески, какие-нибудь штрафники кровью загладили свою вину, а здесь же—это мысль о том, что страдания, которые претерпевает Израиль (да и не только Израиль, а всё человечество на своём историческом пути) — это некий способ загладить беззаконие. И тут не только речь о беззаконии Иакова—тут речь идёт, как мне кажется, о беззаконии, которое мы называем первородным грехом – то грехопадение, о котором говорится в первых главах книги Бытия. Это заглаживается через историю человечества — есть такой очень болезненный (хирургический) способ загладить, исцелить эту болезнь человечества. И вот, если так это понимать, это совершенно соответствует той картине, которую рисует Апокалипсис Иоанна Богослова—он вот эти все катастрофы так и рисует, как некую хирургическую операцию над падшим человечеством.

Переходим к 28-й главе, 5-й стих:

«5. В тот день Господь Саваоф будет великолепным венцом и славною диадемою для остатка народа Своего…».

Как характерно, что сказано «остаток», как характерно, что сказано «диадема» — ведь это же венец, увенчание. То есть тот день, день Нового Иерусалима—это тот самый апокалиптический день после Суда Божьего; это цель того пути, которым Господь ведёт всё человечество сквозь историю—вот к этому увенчанию.

10-й стих. Это знаменитые слова – здесь Исайя как бы сравнивает эту величественную перспективу Царства Божьего с тем, что реально есть:

«10. Ибо все заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного и там немного».

И 13-й стих:

«13. И стало у них словом Господа: заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило, правило на правило, тут немного, там немного, — так что они пойдут, и упадут навзничь, и разобьются, и попадут в сеть и будут уловлены».

Эти слова – это и слова Иисуса Христа к духовной элите Израиля Его времени, которая превратила величественный Замысел Божий, полный творческого начала со стороны Бога, предполагающий творческое соучастие человека в исполнении Замысла Божьего—вот эту величественную картину во что’ эта элита превратила? В «заповедь на заповедь, правило на правило…» — в уголовный кодекс, можно сказать, превратили. Как всегда у Исайи (он очень любит контрасты), дана контрастная картина величественного будущего—Нового Иерусалима, и того, как оно реально есть сейчас, в истории. Дальше читаем (15-й стих):

«15. Так как вы говорите: «мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор: когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдет до нас, — потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя».

16. Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится».

18. И союз ваш со смертью рушится, и договор ваш с преисподнею не устоит. Когда пойдет всепоражающий бич, вы будете попраны».

Это слова, которые Сам Иисус Христос применил к Себе: Он—этот камень. И обратите внимание, что об этот камень разобьются не просто какие-то там слишком много о себе мнящие фарисеи или саддукеи, не просто об этот камень разобьются человеческие грехи — об этот камень разобьётся союз человечества со смертью. Мы можем сейчас спросить: а разве мы когда-нибудь заключали союз со смертью? Мы, наоборот, смерти боимся больше всего. Но мы заключили союз со смертью, потому что дьявол—это начало смерти, а если брать не отдельных людей, а брать человечество в целом – посмотрите на эту историческую перспективу—человечество живёт в этом союзе с дьяволом. И поэтому в этой сцене искушения Христа дьявол Ему говорит: «все царства земли мне даны, кого хочу—того ставлю на них».

29-я глава, 11-й стих:

«11. И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать книгу и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «не могу, потому что она запечатана».

12. И передают книгу тому, кто читать не умеет, и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «я не умею читать».

Эта картина пророчества как запечатанной книги—ведь она же не просто запечатана (ну, так, случайно вышло как-то), а у самого же Исаии говорится (в 8-й главе), что ему Сам Господь Бог велел пророчество своё – запечатать (16-й стих, 8-ая глава):

«16. Завяжи свидетельство, и запечатай откровение при учениках Моих».

И в Апокалипсисе тоже есть эта картина — книги запечатанной, которую тоже никто не мог распечатать, а только Агнец, Иисус Христос, её распечатал. Эта книга, конечно же—книга Замысла Божьего, и в том числе, это книга смысла истории, которого мы не понимаем до сих пор. Мы в какой-то мере, конечно, его понимаем, читая Библию, но, когда мы пытаемся Библию применить к конкретным вещам, типа «в чём Замысел Божий о России, о её истории?» — мы разводим руками, не знаем, не понимаем: эта книга для нас запечатана. Но она же запечатана (как получается по Исайе) не просто так – она запечатана именно потому, что для того, чтобы правильно эту книгу понять, надо, что называется, научиться читать, надо как-то перестроить свои мозги, а может быть, и всю свою жизнь на другой лад, чтобы книгу Замысла Божьего понять. Кто-то способен понять её неправильно, извратить её (а вы знаете, что и Библию–то часто извращают и вычитывают из неё то, что хотят). А вот книгу Замысла Божьего в истории—невидимую книгу— так не извратишь, потому что она Богом запечатана, и понять её может только тот, кто, если можно так выразиться, научился, вырос до уровня понимания этой книги, вот как Исайя, например – яркий пример!

16-й стих 29-й главы:

«16. К… Разве можно считать горшечника, как глину? Скажет ли изделие о сделавшем его: «не он сделал меня»? и скажет ли произведение о художнике своем: «он не разумеет»?».

Это мысль, которая потом очень понравилась пророку Иеремии, он её перенял и несколько раз повторяет. Эта мысль – на самом деле, та же мысль о врагах Израиля—об ассирийцах, вавилонянах и так далее — что они жезлы Божии, а они сами не понимают, что они жезлы Божии, и какие-то Богу предъявляют претензии. Мы с вами сегодня ещё прочтём ближе к концу, как ассирийский военачальник надменно говорил о Замысле Божьем (типа – мы, мол, сами с усами—лучше знаем, как выполнять Замысел Божий). Здесь та же самая мысль применена к Израилю: тебя, Израиль, лепит Господь, как глину, как горшок, который Он из тебя лепит, а ты говоришь: а зачем это так? Не делай так, не делай мне больно. Потому что, действительно, что греха-то таить, когда этот Горшечник лепит (и Израиль, и всё человечество) — больно бывает! Да, всё правильно — это такая вот, довольно болезненная операция.

18-й стих:

«18. И в тот день глухие услышат слова книги, и прозрят из тьмы и мрака глаза слепых».

Это слова, которые использует Иисус Христос, говоря о Себе—о том, что вот, Он пришёл, и прозревают слепые, и глухие начинают слышать. И Он, конечно, Сам это так и понимает – как исполнение пророчества Исайи. Но посмотрите, здесь сказано «в тот день». У Исайи «тот день» — это всегда день Страшного суда, то есть, день второго Пришествия. Но ещё раз хочу подчеркнуть, что Иисус так это говорит о Своем первом Пришествии, потому что первое Пришествие, и второе Пришествие не разделены: они у Бога в вечности есть две части единого целого.

Дальше—30-я глава. Такие слова, вроде бы, проходные, об Египте (3-й стих): «3. Но сила фараона будет для вас стыдом, и убежище под тенью Египта — бесчестием…».

Я в этих словах вижу нечто, имеющее отношение к пониманию Исаией истории, потому что в Египте они уже находили убежище один раз—вспомните, Иаков нашёл там убежище от голода, и они прожили 400 лет в Египте. А вот что’ он хочет сказать этим? Да, так было, вы в Египте один раз жили. Вам может быть хочется туда вернуться второй раз? Нельзя, не получится, потому что история необратима: то, что один раз в истории было, второй раз так уже не повторится—и это, во-первых, совершенно правильно, а во-вторых, это очень важно для понимания Исайи, понимания его взгляда на историю человечества. Хотя Замысел Божий изобилует такими повторяющимися рисунками (архетипами, как я это называю), и какими-то типичными конструкциями логическими. Ну, вот яркий пример — переходят евреи Красное море—расступается море перед ними. Потом они переходят Иордан на пути в Землю обетованную – и опять Иордан расступается перед ними. Да, всё это, с одной стороны, похожие какие-то вещи. Так что же, это одно и то же—переход через Красное море и переход через Иордан? Духовное наполнение этого—одно и то же? Нет, конечно—совершенно разное! Всё в Замысле Божьем уникально. Я не могу сейчас на этом останавливаться, но за этой внешней похожестью стоят уже совершенно разные этапы Замысла Божьего—так что история не повторяется.

18-й стих 30-й главы:

«18. …. Господь медлит, чтобы помиловать вас, и потому еще удерживается, чтобы сжалиться над вами; ибо Господь есть Бог правды: блаженны все уповающие на Него!».

Эта вот мысль о том, что Господь медлит, чтобы помиловать – это, на самом деле, ответ на вопрос так называемой теодицеи (оправдания Божьего): почему Бог до сих пор терпит всё зло на земле. Но особенно, когда мы встречаем зло в таком ярком виде, как тот же Освенцим, этот вопрос естественно возникает у людей— ну, а где же Бог, почему Он всё это терпит? И здесь даётся некий не полный ответ, конечно, а как бы ключик к этому ответу — Бог медлит, чтобы помиловать вас, людей—потому что, если бы Бог сегодня пришёл произвести Свой Страшный Суд, то вот для нас с вами, сидящих здесь, для всех — я, мягко говоря, сомневаюсь, что исход этого суда был бы для нас таким уж оптимистическим. Бог медлит, чтобы помиловать. И, кстати, вот этих злодеев, которые злодействуют злодейски, Он же тоже хочет помиловать. Он же тоже хочет, чтобы они перестали быть злодеями, и поэтому (как говорил Иисус Христос) посылает и на них Своё солнце и Свой дождь, так же, как и на праведных. Вот это «ключ» — медлит, чтобы помиловать.

И дальше—картина земли (25-26-й стихи):

«25. … на всякой горе высокой и на всяком холме возвышенном потекут ручьи, потоки вод, в день великого поражения, когда упадут башни.

26. И свет луны будет, как свет солнца, а свет солнца будет светлее всемеро, как свет семи дней…»

Эта картина лучей, потока вод— это же символ жизни, оживотворённой земли. Она противополагается картине умирающей земли, с которой в 24-й главе вся эта часть началось, то есть, у Исайи это две части единого целого — опустынивание земли, смерть земли и воскрешение земли (вот—как Иисус Христос: страшная смерть на Кресте, Воскрешение и Вознесение).

В 31-м стихе 30-й главы упоминается Ассирия:

«31. Ибо от гласа Господа содрогнется Ассур, жезлом поражаемый».

Вы обратите внимание, что Исайя сам же называет Ассура (Ассирию) жезлом своим, своим инструментом, поэтому он напускает его на Израиль, чтобы Израиль наставить на путь истинный, как кнутом какую-нибудь корову. А тут оказывается, что и самого этого Ассура, этот «жезл» – его самого Господь поражает жезлом. Это опять необходимое дополнение, как бы реверс картины жезла-Ассура, о которой говорилось раньше. Мы с вами увидим дальше (когда сейчас придём к концу этой части), что говорится именно об этом: как этот жезл возомнил о себе. Господь его поражает жезлом—того, кто был его жезлом раньше.

31-я глава, 5-й стих.

«5. Как птицы — птенцов, так Господь Саваоф покроет Иерусалим, защитит и избавит, пощадит и спасет».

Это, конечно, слова, которые подхватил Иисус Христос в знаменитом плаче о Иерусалиме. Но ведь что’ Он там говорит? «Сколько раз хотел Я покрыть вас крыльями как птица покрывает птенцов своих, (и дальше – что’ говорит?) но вы не захотели».

Это очень важное понимание роли свободы человека в Замысле Божьем. Замысел Божий не принудителен, люди могут его отвергнуть и не захотеть, и очень часто это делают.

32-я глава, 1-й стих:

«1. Вот, Царь будет царствовать по правде, и князья будут править по закону…»

Конечно, когда Исайя говорит здесь это слово «Царь», у него этот Царь, возможно, какой-то будущий земной потомок Давида, который, наконец-то, как говорится, будет править в добре, но сквозь этого земного Царя просвечивает, конечно же, Царь Небесный—Бог. И даже можно сказать конкретней—Кто, какая Ипостась Божества: Иисус Христос, Которого, в общем-то, называли Царём, и Он сам не отказывался от слов Пилата, что «Ты—царь», просто Он имел в виду, что Он Царь с большой буквы, Царь Небесный. И здесь, кстати, синодальные переводчики так это и понимают—из этих двух возможностей интерпретации (царь земной и небесный) – выбирают «небесный», и, естественно, пишут «Царь» с большой буквы в этом 1-м стихе.

15-й стих 32-й главы:

«15. доколе не излиется на нас Дух свыше, и пустыня не сделается садом, а сад не будут считать лесом».

Эта картина излияния – чего, что оживотворяет пустыню? Воды – да, конечно. Но только это слово «излияние» применяется в другом месте у Исайи как излияние Духа Святого на людей. И это ровно то, что говорится в Евангелии от Иоанна о Христе – в этот последний день праздника Кущей, когда совершался обряд возлияния воды. Он говорит (Евангелие от Иоанна, глава 7, стихи 37-38):

«37… иди ко Мне и пей.

38. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой.»

И там сказано уже от Иоанна, как комментарий, что это Он говорил о Духе, который имели принять верующие в Него. Это, собственно, то, что произошло в день Пятидесятницы – излияние Духа на людей, и здесь, собственно, в этом образе очень характерно для Исайи соединена, сплавлена материальная картина, материальная образность (пустыня, которая от воды жизни расцветает) с духовной жизнью, которая расцветает от излияния Духа Святого.

33-я глава, 6-й стих:

«6. И настанут безопасные времена твои, изобилие спасения, мудрости и ведения; страх Господень будет сокровищем твоим».

Напоминаю о книге Притч, которую мы по вторникам читаем, и которая, собственно, начинается с этих слов о страхе Господнем: «Начало Премудрости – страх Господень». А здесь можно соединить эти слова из книги Притч и слова Исайи с тем, что говорил о сокровище Иисус Христос — («сокровище собирайте не на земле, а на небесах»). Это сокровище – страх Господень. Это сокровище собирайте на небесах. Мне кажется, это очень важное понимание – оно как бы расшифровывает для нас то, что Христос в Своей Нагорной проповеди сказал очень кратко и сжато, и это, как говорится, надо ещё распаковать – в частности, с помощью Исайи.

17-й стих 33-й главы:

«17. Глаза твои увидят Царя в красоте Его, узрят землю отдаленную…»

И 21-й стих: «21. Там у нас великий Господь будет вместо рек, вместо широких каналов; туда не войдет ни одно весельное судно, и не пройдет большой корабль».

Эта картина—Бога, Царя, который будет вместо рек — (странно — как это Бог будет вместо рек?) – это опять река воды Духа, она описана в Апокалипсисе в 22-й, последней, главе, где река воды жизни. Что это такое? Жизнь-то – какая? Жизнь вечная, как говорил Христос. Это река воды жизни вечной, то есть, река Духа, а Дух Святой – это ипостась Бога, и поэтому—да, эту реку Духа можно сопоставить с Богом и сказать, что Бог в виде этой ипостаси Духа Святого будет вместо рек.

34-я глава, 4-й стих (это опять контраст у Исайи):

«4. И истлеет все небесное воинство; и небеса свернутся, как свиток книжный; и все воинство их падет, как спадает лист с виноградной лозы, и как увядший лист — со смоковницы.»

Эти слова о том, что небеса свернутся—они употреблены в 6-й главе Апокалипсиса. Картину небесного воинства, которое истлеет, нам, может быть, странно слышать, потому что мы считаем, что всё небесное – это ангелы, отчего бы им истлевать, но давайте вспомним, что в 12-й главе Апокалипсиса описано и другое небесное воинство—это как бы ангелы дьявола, которые побеждены Михаилом в борьбе на небесах, и они падают на землю. Думаю, что об этом здесь и идёт речь – опять, насколько Исайя может, так сказать, различить. Сопоставьте два стиха в этой 34-й главе— 9-й:

«9. И превратятся реки его в смолу, и прах его — в серу, и будет земля его горящею смолою…» — такая страшная картина горящей, умирающей земли. И тут же в 1-м стихе 35-й главы:

«1. Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая и расцветет как нарцисс…»

Конечно, можно сказать, что земля, которая сгорит—это земля врагов Израиля (вавилонян, ассирийцев), а земля, которая расцветёт—это Земля Обетованная, земля Израиля. Но это всё такие человеческие уровни интерпретации. А если посмотреть по-крупному, то это—в смысле Апокалипсиса, в смысле всей этой нашей земли, на которой мы живём. Можно спросить: она — «горящая смола» или она — расцветшая пустыня? И вот в Апокалипсисе, что очень характерно, эта полярность не сглаживается, а наоборот, подчёркивается и развивается: земля — и горящая смола, и расцветшая пустыня одновременно. А что, она останется носителем этих противоположностей до самого конца? И вот мы в 35-й главе, в 7-м стихе видим ответ на этот вопрос:

«7. И превратится призрак вод в озеро, и жаждущая земля — в источники вод…»

То есть, всё-таки эта полярность закончится победой жизни, жизни вечной – это и Исайя уже так тоже видит. И в конце этой главы—слова о дороге (8-10-й стихи):

«8. И будет там большая дорога, и путь по ней назовется путем святым: нечистый не будет ходить по нему; но он будет для них одних; идущие этим путем, даже и неопытные, не заблудятся.

9. Льва не будет там, и хищный зверь не взойдет на него; его не найдется там, а будут ходить искупленные.

10. И возвратятся избавленные Господом, придут на Сион с радостным восклицанием; и радость вечная будет над головою их; они найдут радость и веселье, а печаль и воздыхание удалятся».

Эта картина, эта дорога, которая здесь упомянута—это типичный архетип. Это и земная дорога, по которой они возвращаются из плена в Иерусалим. И одновременно—это Путь к Богу, как бы невидимый путь, нематериальный. Ведь первые христиане называли то, во что они верили, не «христианством», а «путём» (одо’с по-гречески). Это—путь в Новый Иерусалим, путь к Богу. И вы обратите внимание: 35-я глава—это конец апокалиптической части, которая началась с 24-й главы, и кончается она этим оптимистическим финалом – дорогой к Богу, путём святым, по которому ходят искуплённые.

Мы сейчас приступаем к нескольким последним главам, в которых рассказывается некий исторический факт, иллюстрирующий всё то, что у Исаии раньше было какой-то богословской концепцией. 36 глава, 1-й стих:

«1. И было в четырнадцатый год царя Езекии, пошел Сеннахирим, царь Ассирийский, против всех укрепленных городов Иудеи и взял их.».

Дальше 18-й стих: говорит Рабсак, военачальник, который пришёл к Иерусалиму, и уже заведомо считает себя победителем—с таким-то войском! Он говорит иудеям:

«18. Итак да не обольщает вас Езекия (их царь), говоря: «Господь спасет нас». Спасли ли боги народов, каждый свою землю, от руки царя Ассирийского?».

И дальше 20-й стих:

«20. Который из всех богов земель сих спас землю свою от руки моей? Так неужели спасет Господь Иерусалим от руки моей?».

Эти слова – это как бы поставленный острый вопрос, который имеет отношение к главной теме Исайи — кто рулит историей человечества? По Исайе – рулит историей человечества всё-таки Господь Бог, хотя Ему мешают рулить постоянно и сами люди, и дьявол, который Ему постоянно ставит палки в колёса, и, тем не менее, в итоге Бог ведёт человечество туда, куда хочет его привести. А точка зрения вот этого Рабсака—она совершенно земная: историей человечества рулит тот, кто сильнее, и, в частности, пожалуйста, пусть рулят боги (если вы хотите), но эти боги рулят только потому, что они сильные (кто сильнее—тот и рулит). Бог того народа, который сильнее—тот и рулит. Главный знак, что твой бог сильный – это то, что ты побеждаешь в войне. Знаете, есть такая русская поговорка — «не в силе Бог, а в правде», а тут абсолютно обратный подход — «не в правде бог, а в силе». И, как вы понимаете, это важно для Исайи, это контрастная, другая концепция взгляда на историю, противоположная концепции Исайи.

Дальше говорит царь Езекия, услышав все эти слова (37-я глава, 4-й стих): «4. Может быть, услышит Господь Бог твой слова Рабсака, которого послал царь Ассирийский, господин его, хулить Бога живаго и поносить словами, какие слышал Господь, Бог твой».

И дальше та же мысль в 20-м стихе—говорит он (Езекия) уже напрямую Богу: «20. И ныне, Господи Боже наш, спаси нас от руки его; и узнают все царства земли, что Ты, Господи, Бог один».

Вроде такие нормальные, благочестивые слова, а на самом деле вдумайтесь в них — Рабсак говорит о Боге такие плохие, дерзкие слова, и Бог за это на него рассердится, разгневается и отгонит его от Иерусалима. Это может показаться благочестивым, но это гораздо более примитивный взгляд на то, как действует Бог в истории, чем тот взгляд, который проводит сам Исайя. И аналогично то, что говорится в 20-м стихе (Ты, Господи, нас спасёшь, и тогда узнают царства земли, что Ты, Господи — Бог один). Это такая картина, как будто Господь Бог, как какой-нибудь обычный земной царь, озабочен тем, чтобы прославиться по всей земле—опять вот этот по-человечески примитивный взгляд. Рабсак показывает один вариант этого примитивного взгляда, Езекия показывает другой, а как бы фоном на заднем плане стоит тот взгляд—глубокий и парадоксальный —на роль Бога в истории, который проводит Исайя во всех предыдущих главах.

Говорит уже Господь (устами Исайи) царю ассирийскому (26-й стих 37-й главы):

«26. Разве не слышал ты, что Я издавна сделал это, в древние дни предначертал это, а ныне выполнил (Я, Бог, выполнил) тем, что ты опустошаешь крепкие города, превращая их в груды развалин?

Бог говорит Своему «жезлу»: разве ты не знаешь и не понимаешь, что это Я двигаю тобой, а не ты Мной (как бы глина движет горшечником—то, что мы читали до этого).

И дальше — о свободе этого «жезла Божьего» — в 29-м стихе 37-й главы:

«29. За твою дерзость против Меня и за то, что надмение твое дошло до ушей Моих, Я вложу кольцо Мое в ноздри твои и удила Мои в рот твой, и возвращу тебя назад тою же дорогою, которою ты пришел.»

Здесь сказано «надмение твоё», «дерзость твоя», то есть, у этих «жезлов» есть свобода в выполнении Замысла Божьего. Замысел Божий (даже если ты Его инструмент) можно выполнять по-разному. Вот если ты выполняешь его плохо (как здесь), добавляешь своей человеческой, или может быть, дьявольской злобы, то Господь говорит: «Я вложу кольцо Моё в ноздри твои», и уже ты у меня будешь не жезлом, а тем, кого ведут.

38-я глава—здесь речь идёт о болезни Езекии. Говорит он в молитве своей в этой болезни—это 17– 19-й стихи:

«17. …, во благо мне была сильная горесть, и Ты избавил душу мою от рва погибели, бросил все грехи мои за хребет Свой.

18. Ибо не преисподняя славит Тебя, не смерть восхваляет Тебя, не нисшедшие в могилу уповают на истину Твою.

19. Живой, только живой прославит Тебя, как я ныне: отец возвестит детям истину Твою».

Это мысль о том, что горесть может быть во благо царю Израилеву. Давайте не забывать, что в Библии всегда царь Израилев—это в каком-то смысле символ всего народа, поэтому то, что сказано о нём, о его болезни—применимо и к горестям Израиля в его истории, и «во благо мне была сильная горесть» как бы должен говорить и народ Израиля тоже. Я ещё раз повторяю, что под Израилем я понимаю не только Израиль как народ, как нацию, а «Израиль», и «Новый Израиль» как всех людей, которые верны Богу, и тем не менее, им посылается горесть от Бога (и нам с вами), и «во благо мне была сильная горесть».

Ну и, наконец, последняя, 39-я глава, которой кончается книга Первоисайи, 3-й стих (приходят посланцы из Вавилона):

«3. И пришел пророк Исаия к царю Езекии и сказал ему: что говорили эти люди? и откуда они приходили к тебе? Езекия сказал: из далекой земли приходили они ко мне, из Вавилона».

И тогда ему говорит Исайя в 6-м стихе:

«6. … всё будет унесено в Вавилон; ничего не останется, говорит Господь».

И что на это отвечает Езекия Исайи в 8-м стихе?

«8. благо слово Господне, которое ты изрек; потому что… мир и благосостояние пребудут во дни мои».

Вот какой здесь контраст! С одной стороны, взгляды Езекии на историю (типа «после нас хоть потоп»). Человек, который так говорит (я уже не говорю о моральной стороне этого человека) совершенно очевидно не видит историю как целое, он видит только свой кусочек истории. А с другой стороны Исайя, который тоже живой человек, который родился и умрёт как все мы, но он видит историю в целом. И вот, мне кажется, в этих последних главах, по контрасту, эти альтернативные взгляды на историю, не такие как у Исайи, оттеняют, чётче, выпуклее именно специфику Исайиного взгляда на историю и роль Бога в ней.

Всё, на этом мы с вами заканчиваем, а в следующий раз уже будем читать книгу Второисайи, начиная с 40-й главы.

Главы 40 - 49

Мы с вами продолжаем заключительный обзор книги Исайи. В прошлые два раза мы прочли так называемого Первоисайю (это главы с 1-й по 39-ю) — это пророк, который жил где-то в восьмом веке до нашей эры—собственно, он-то и есть (если можно так выразиться) настоящий Исайя. Но это я не совсем правильно выразился, потому что другие, на самом деле, в духовном плане—не менее настоящие, хотя, может быть, эти «другие», кто написал эту книгу, — их, может быть и не Исайей звали, а всё равно— они с Исайей в одном духе пишут. И начинаем мы читать так называемого Второисайю—это традиционно считается с 40-й по 55-ю главы.

Должен вам сказать, что этот Второисайя писал, скорее всего, во времена вавилонского пленения, то есть, через примерно через полтора столетия после Первоисайи, тем не менее, несмотря на такую большую разницу во времени, они действительно пишут в едином духе. Но нельзя сказать, что они пишут в едином литературном стиле — разница есть. Этот Второисайя, если можно так выразиться, у’же по спектру тем, которые он поднимает, но гораздо возвышеннее. В общем, есть разница, есть и единство в этих двух частях. Тематически эта часть — Второисайя—гораздо более едина, чем Первоисайя, потому что тот пишет об очень многом, включая даже политические события своего времени. Этот практически сосредоточен на одной теме – на теме пути. Причём, этот путь имеет два смысла во Второисайе: с одной стороны, путь из вавилонского пленения, который (на тот момент, когда он пишет) он только предвидит как неизбежное будущее – это такое пророчество о выходе из плена, но с другой стороны, эта вполне конкретная историческая перспектива выхода из вавилонского пленения используется им как язык для описания чего-то гораздо бо’льшего – пути духовного, пути человека к Богу, который кончается исполнением Замысла Божьего в том, что мы языком уже Нового Завета, языком Апокалипсиса называем «Новым Иерусалимом». Сама эта конструкция второй книги Исаии и приводит к тому, что он в более возвышенном стиле пишет, чем Первоисайя—но вы это, надеюсь, сами увидите.

Центром Второисайи (как и вообще центром всей книги Исайи с начала до конца) является 53-я глава, где замечательный, пророческий образ Христа – Спасителя, Который спасает через своё страдание. Начинается книга Второисайи со слов: «Утешайте, утешайте народ Мой». И 53-я глава даёт самый полный и точный ответ на то, в чём же утешение Израиля: утешение Израиля – во Христе. Всё ведёт к этой 53-й главе. Все различные темы, которые в этой (и не только даже в этой, второй, книге Исайи, а и в Первоисайе – они как дороги, которые все ведут в Рим) — все эти темы на самом деле ведут ко Христу, причём, ко Христу, понимаемому не только в Его первом Пришествии, которое описано в Евангелии, но и в Его втором Пришествии, которое описано в Апокалипсисе, это как единое целое — Пришествие Христа (первое и второе, взятые вместе).

В этой книге Второисайи продолжаются несколько тем, которые начались ещё в книге Первоисайи. Самая, наверное, главная тема – Замысла Божьего, действия руки Божьей в истории Израиля, причём, действия, которое включает в себя как очень крутые повороты (например, вавилонское пленение), так и множество различных милостей и итоговое спасение. Спасение не только Израиля, Спасение, на самом деле, всего человечества—Исайя это видит. Он там говорит, конечно, об Израиле как о центре, но, на самом деле, все время повторяет, что и все народы – тоже. И вообще вся эта перспектива Второисайи—она, я бы сказал, более широка, чем у Первоисайи, потому что он много раз подчёркивает, что начинается этот Замысел Божий с Сотворения мира. То, что происходит вот сегодня (этот вавилонский плен, и всё прочее) – это часть Замысла, который начинается Бог весть в какие времена, это часть гораздо большего целого.

Вторая тема, которая берёт начало опять же из Первоисайи, —это центральная роль Израиля в этом Замысле Божьем. Центральная—потому, что это та точка, через которую Бог действует на весь мир – через Израиль. В силу этого эта центральная роль имеет две вроде бы противоречивые ипостаси: первая—то, что Израиль в какой-то мере отделён от других народов, Замысел Божий о нём как-то по-особому исполняется (это, собственно, и есть то, что называется «избранный народ»), а вторая часть, неотъемлемая от первой—это соединение Израиля с другими народами, потому что весь смысл Замысла Божьего, который действует через Израиль—это не Израиль как-то спасти, а спасти всё человечество через Израиль.

Третья тема, которая, опять же, начинается с Первоисайи—это тема апокалиптическая, или говоря на языке Ветхого Завета (потому что Апокалипсис – это термин уже Нового Завета) – это «день Господень, великий и страшный». И вот этот День, конечно, и страшный, исполненный всяких катастроф, которые предвозвещаются этим вавилонским пленением и многим другим, и одновременно это День великий, потому что это День явления Бога, и соединения людей с Богом и Спасения, то есть, окончательного исполнения Замысла Божьего о людях. Поэтому «день Господень великий и страшный» — это два термина, которые означают, если так можно выразиться, оптимистическую трагедию. Так у Исайи, и ровно в этом же стиле выдержан и Апокалипсис Иоанна Богослова.

Ну, и конечно, четвёртая тема, идущая с Первоисайи, – это тема Мессии, который спасает через страдание, через самопожертвование. Он велик именно этим – Он велик Своим добровольным самоуничижением. Эта тема раскрывается в Новом Завете как самоуничижение не просто человека, который на крест попал, а самоуничижение Бога, который принял на Себя человеческое тело и человеческую психику—и уже через это самоуничижился, и только через это как раз и доставляется Спасение.

Пятая тема, опять же, идущая с Первоисайи, которая как раз у Первоисайи, может быть, даже более выражена, чем здесь, — это духовная слепота людей. Люди не понимают Замысла Божьего, который ведёт их по истории (целиком как всё человечество и как отдельные народы). И эта слепота снимается, как какое-то бельмо с глаз, прозрением, которое даёт Бог. Это то, о чём говорил Сам Христос о Себе—что Он пришёл сделать слепых зрячими.

Шестая тема—тема смерти и воскресения. Она, во Второисайе подчёркнута, пожалуй, сильнее, чем в Первоисайе. Это такая как бы символическая, смерть Израиля (он всё теряет в этом вавилонском плену), и воскрешение Израиля. И эта смерть и воскрешение — это такой архетип, он не только к Израилю относится, он даже не то что к человечеству относится—он относится просто ко всей земле. Это любимая тема Второисайи – сравнить эту смерть и воскрешение Израиля со смертью всей земли — превращением земли в бесплодную пустыню — и с воскрешением земли, когда начинают течь потоки, начинают расти растения, она становится плодородной, и так далее, и так далее. И мы понимаем, конечно, что эти слова о смерти и воскрешении как бы предвосхищают (вольно или невольно) смерть и Воскресение Христа.

При этом, эти темы идут из Первоисайи, а есть в этой второй книге Исайи и темы новые—темы, которые, может быть, намёком даны в первой книге Исайи, но там звучат они «под сурдинку», а тут они звучат (выражаясь музыкальным языком) форте, фортиссимо. Вообще, этот музыкальный язык невольно приходит в голову, когда читаешь Исайю, потому что Исайя очень музыкален.

Первая из этих новых тем, специфичных для второй книги Исайи, – это парадоксальность Замысла Божьего. Он непонятен, он противоречив, но самое очевидное противоречие—что он включает в себя суровое наказание Израилю от Бога, Который и в момент этого наказания сохраняет Свою любовь и милость к Израилю —такое как бы отеческое отношение – как отцы наказывают своих детей. А эта парадоксальность вытекает, на самом деле, из того, что Сам Бог парадоксален, и вот это – совсем новое во Второисайе: показано сочетание вроде бы по-человечески непонятных, несовместимых вещей в Боге, но это является неотъемлемым свойством Бога. Эта тема была потом, уже в христианскую эпоху, очень развита Отцами Церкви.

Вторая новая тема, наверное, связана с первой — с парадоксальностью. Это непонятность, неисследимость (выражаясь церковным термином) Замысла Божьего. Мы только вчера, здесь же, читали книгу Притчей Соломоновых, и вот там это слово употребляется – неисследимость. То есть, нас пророки всё время призывают этот Замысел Божий понять, ощутить, в него всмотреться, и при этом сами пророки понимают, что полноту этого Замысла, куда и как он нас ведёт, мы до конца понять не можем. Почему? Потому что этот Замысел не просто что-то такое, что Бог придумал для нас, людей, это нечто, что вытекает из самой природы Бога. Можно сказать, что Бог «выдыхает» Свой замысел в историю так же, как деревья выдыхают кислород. А Бог настолько отличается от нас, людей, Он настолько иноприроден человеку, что древние евреи вообще не могли вообразить, что Бог с человеком могут как-то соединиться—как это произошло во Христе. Во Христе оказалось, и это, опять-таки, проявление парадоксальности Бога, что могут эти две вроде бы несовместимости соединиться. Но, тем не менее, иноприродность Бога и вытекающая из неё неисследимость Замысла ясно выражается в словах, которые мы с вами прочтём во Второисайе: «Мои мысли — не ваши мысли», — говорит Бог.

Третья новая тема, которая, опять же, намёком дана в Первоисайе, но особенно сильно звучит во Второисайе—это тема Пути, который одновременно имеет смысл в земной плоскости—путь из вавилонского пленения в разрушенный Иерусалим и восстановление Иерусалима, и над этим — второй, более высокий, символический смысл—это Путь всего человечества к Богу, который завершается в Новом Иерусалиме. Хочу вам напомнить, что первые христиане вообще называли то, в чём они жили, не христианством—слова «христианство» тогда не существовало — они называли это «путём», они себя видели, как люди, идущие по Пути к Богу, и вот этот Путь христианский – по существу, по большому счёту—тот самый путь, о котором говорит Исайя, изображая его символически в виде пути из плена во спасение.

Теперь я перехожу к чтению наиболее существенных стихов, буду концентрироваться на том, как эти стихи раскрывают те темы, о которых я упомянул. 40-я глава, 1 и 2-й стихи:

«1. Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш;

2. говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его, что за неправды его сделано удовлетворение, ибо он от руки Господней принял вдвое за все грехи свои».

Эти слова – «Утешайте…» — это ведь новые слова по сравнению с книгой Первоисайи. В книге Первоисайи, пожалуй, больше критики Израиля за все его грехи, а вот здесь—резкий поворот на границе книг Первоисайи и Второисайи, поворот от справедливой критики и справедливого наказания к милости Божьей. Это очень характерно, если можно так выразиться, для стилистики Бога—резкий поворот от справедливого наказания к милости. Дальше – с 3-го по 5-й стих—знаменитые стихи, которые повторяются в Евангелии:

«3. Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему;

4. всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими;

5. и явится слава Господня, и узрит всякая плоть спасение Божие; ибо уста Господни изрекли это».

Путь, о котором здесь идёт речь— вроде этот путь для Бога делается: «приготовьте путь Господу». Куда? – для Бога—к людям. Яркое выражение этого прихода Бога к людям—это приход Христа к людям, который так замечательно изображен Ивановым в его знаменитой картине. Вот так приходит Бог к людям. Но это одновременно не только мессианская тема, но это и путь людей к Богу—вот что’ важно понять. Это встречное движение, это дорога с двусторонним движением между людьми и Богом—это тоже излюбленная мысль Исайи. Дальше—12-13-й стихи:

«12. Кто исчерпал воды горстью своею и пядью измерил небеса, и вместил в меру прах земли, и взвесил на весах горы и на чашах весовых холмы?

13. Кто уразумел дух Господа, и был советником у Него и учил Его?»;

И дальше 21-й стих:

«21. Разве не знаете? разве вы не слышали? разве вам не говорено было от начала? разве вы не уразумели из оснований земли?

22. Он есть Тот, Который восседает над кругом земли, и живущие на ней — как саранча пред Ним; Он распростер небеса, как тонкую ткань, и раскинул их, как шатер для жилья».

И дальше 25-й стих:

«25. Кому же вы уподобите Меня и с кем сравните? говорит Святый.

26. Поднимите глаза ваши на высоту небес и посмотрите, кто сотворил их? Кто выводит воинство их счетом? Он всех их называет по имени: по множеству могущества и великой силе у Него ничто не выбывает.

27. Как же говоришь ты, Иаков, и высказываешь, Израиль: «путь мой сокрыт от Господа, и дело мое забыто у Бога моего»?

Вот это очень важный момент для взгляда Исайи на историю Израиля. История Израиля — и плен, и будущее спасение из плена —- это часть Великого Замысла Божьего о всём мире, начинающегося с Сотворения Мира, и кончающегося (этого пока нет, но дальше это будет) апокалиптической перспективой — Новым Иерусалимом. Это огромная перспектива, в которую вкладывается маленькая часть — история Израиля, маленькая, но символически важная.

Дальше читаем из 41-й главы, 8-й стих:

«8. ты, Израиль, раб Мой, Иаков, которого Я избрал, семя Авраама, друга Моего»

И дальше – 14-й стих:

«14. Не бойся, червь Иаков, малолюдный Израиль, — Я помогаю тебе, говорит Господь и Искупитель твой, Святый Израилев».

Это слово «раб» (мы встретим его и дальше в книге Второисайи), оно ведь применяется к Мессии, к Иисусу Христу. То есть, здесь образ раба Божьего – Спасителя—проектируется на Израиль. Это фундаментальная часть взгляда книги Второисайи на Мессию: что печать Мессии лежит на Израиле. Некоторые иногда говорят—вот, Христос—еврей, то есть, Христос несёт на Себе печать Израиля. Да, конечно, Он по плоти порождение евреев, но ещё гораздо более важно то, что Израиль несёт на себе печать Христа, и все эти страдания, которые достигли своей кульминации в Освенциме, — это же вот она—печать Христа, печать Христовых страданий на народе. Этот «червь Иаков, малолюдный Израиль», эта униженность, смирение—это же всё Христовы черты. И дальше в 15-м стихе 41-й главы Бог говорит об Израиле:

«15. Вот, Я сделал тебя острым молотилом, новым, зубчатым; ты будешь молотить и растирать горы, и холмы сделаешь, как мякину».

До этого говорилось об ассирийцах, вавилонянах как неких «жезлах», которыми Бог как бы направляет Израиль (так, знаете, как скотину направляют острым стрекалом), а тут Израиль выступает в роли такого стрекала для других народов, только разница в том, что если другие народы—это «жезл», «стрекало» для Израиля в земной жизни, чтобы избавить Израиль от грехов земных, то Израиль—это «стрекало» для народов в духовной плоскости, которым Бог гонит народы, так сказать, в духе, к Себе—через Израиль.

18-й стих 41-й главы:

«18. Открою на горах реки и среди долин источники; пустыню сделаю озером и сухую землю — источниками воды».

Это тема умершей и воскресающей земли, о которой я вам говорил раньше. Она много раз повторяется в книге Второисайи, я даже все эти повторы не буду читать, их добрый десяток.

42-я глава, с 1-го стиха—мессианские стихи:

«1. Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд;

2. не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах;

3. трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине;

4. не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда, и на закон Его будут уповать острова».

Этот «Отрок» написан с большой буквы—понятно, что это речь идёт о Мессии, и обратите внимание, тут начинается характерная для Второисайи тема «умалённого Мессии»: «не возопиёт, и трости надломленной не переломит», никакими силовыми способами, как какой-нибудь царь на лихом коне, действовать не будет, будет тих—как явление Бога Илии (мы недавно читали в пятницу, как Он явился Илии в веянии тихого ветра, а не в громе и землетрясении). Так же является Мессия у Исайи.

7-й стих 42-й главы:

«7. чтобы открыть глаза слепых, чтобы узников вывести из заключения и сидящих во тьме — из темницы.»

Это тема Спасения—из какой темницы? В сущности, Спасения из тюрьмы греха, в которой люди по своей слепоте пребывают, и даже сами не понимают, что они сидят в тюрьме. Таково и новозаветное понимание миссии Иисуса Христа – спасение людей из тюрьмы греха.

14-й стих 42-й главы. Говорит Господь:

«14. Долго молчал Я, терпел, удерживался; теперь буду кричать, как рождающая, буду разрушать и поглощать все…»

Мысль о том, что роды нового мучительны и кровавы, как роды человеческие, они включают в себя разрушение старого—это совершенно апокалиптическая тема, она ярко выступит в Апокалипсисе—рождение нового. Это сравнение создания Богом нового неба и земли с родами—это очень любимая тема и у Первоисайи, и у других пророков, и у Второисайи тоже.

16-й стих той же 42-й главы:

«16. …поведу слепых дорогою, которой они не знают, неизвестными путями буду вести их; мрак сделаю светом пред ними, и кривые пути — прямыми…»

Много раз говорят и другие пророки тоже о том, что Бог, которого мы привыкли ассоциировать со светом—в Нём есть и тьма, есть и мрак, это — тайна Божия, она сравнивается символически с мраком, наши глаза не могут проникнуть сквозь неё, мы слепы в этом смысле, мы не можем увидеть Бога. И, тем не менее, вот здесь этот мрак Бога, эта тайна Бога – она по милости Бога превращается для слепых в свет. Бог при этом не перестаёт быть таинственным, но Он как-то входит в сердце человека и просвещает его—не ум человека просвещает, а именно его сердце. Эта тема мрака Бога, Который на самом деле—свет, – она, конечно, противостоит тому, что говорит Христос о людях – что то’, что мы считаем духовным светом в своей душе—это, на самом деле, может быть мрак.

19-й стих продолжает эту тему мрака и света:

«19. Кто так слеп, как раб Мой, и глух, как вестник Мой, Мною посланный? Кто так слеп, как возлюбленный, так слеп, как раб Господа?».

Мы удивляемся: «раб Мой» — это же применяется у Исайи к Мессии, будущему Иисусу Христу! Как тут можно говорить о слепоте? Я думаю, что слово «слепота», в сущности, другой термин – синонимичный тому, что говорилось ранее о «мраке Божием». Эта слепота—на самом деле острейшее зрение, но только не в этой нашей мирской плоскости, а в плоскости духовной. И мы знаем просто по людям, что очень часто люди, которые имеют острое духовное зрение, к бытовым каким-то вещам бывают безразличны, слепы. Вот это, я думаю, можно применить к Мессии, не снижая Его образа.

43-я глава, 4-й стих. Говорит Бог Израилю:

«4. Так как ты дорог в очах Моих, многоценен, и Я возлюбил тебя, то отдам других людей за тебя, и народы за душу твою».

То есть, другие народы – как выкуп за Израиля. Конечно, это может показаться несправедливым, но с другой стороны, давайте вспомним, что Сам Мессия, Иисус Христос – это выкуп за людей, Он так и называется—Искупитель, Он Собой искупает людей. А Израиль несёт ведь на себе печать Христа, как мы говорили, поэтому это понятие «выкупа», искупления, можно применить и к Израилю. Может быть, здесь-то и есть ключ к такой непонятной совершенно проблеме—откуда взялся Освенцим, и как Бог допустил это (я слово «Освенцим» в широком смысле употребляю) – что это тоже «выкуп» — не зря всё это называют Холокостом. Что такое Холокост? – это, дословно, жертвоприношение, то есть выкуп.

Говорит Бог (19 -й стих):

«19. Вот, Я делаю новое; ныне же оно явится; неужели вы и этого не хотите знать? Я проложу дорогу в степи, реки в пустыне».

«Делаю новое» — мы об этом уже читали, а тут говорит — «неужели вы не хотите об этом знать?». Почему Бог говорит это людям? Потому что Он предполагает сотворчество людей в сотворении этого Нового—Он не Сам сотворит это Новое, а в диалоге с нами, а для этого что-то мы должны понимать о Замысле Божьем.

25-й стих:

«25. Я, Я Сам изглаживаю преступления твои ради Себя Самого и грехов твоих не помяну…»

Немножко странно звучит, но так говорит отец сыну: да, ты грешен, ты совершаешь много ошибок, пороки у тебя – я всё это как бы покрываю, потому что ты мой сын. Ради себя я это делаю, потому что мой сын ты—так говорит Бог людям.

44-я глава, 3-й стих:

«3. ибо Я изолью воды на жаждущее и потоки на иссохшее; излию дух Мой на племя твое и благословение Мое на потомков твоих».

Это «излияние духа» — оно и в первом Пришествии Христа (в Пятидесятнице), оно и во втором Пришествии Христа — в Апокалипсисе (это предсказано ещё пророком Иоилем), и вот это соединение первого и второго Пришествия, на самом деле – ядро, самое главное, оплодотворяющее излияние духа Божьего в человеческую жизнь, в человеческую Историю.

21-й стих 44-й главы:

«21. Помни это, Иаков и Израиль, ибо ты раб Мой; Я образовал тебя: раб Мой ты, Израиль, не забывай Меня.».

«Я образовал тебя» — мысль такая, что другие народы как-то возникли сами по себе, а Израиль Бог сделал из ничего, как Он весь мир сотворил из ничего – ради Своих целей, как инструмент для Себя. Причём, когда мы читаем книгу «Исход», мы видим, что не из каких-то величественных людей сделал Бог Израиля, а из очень простых людей – примерно, как говорила Ахматова о своих стихах: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…». Вот так и Израиль, в большой мере из большого сора сделан Богом – прекрасный, как стих.

23-й стих:

«23. Торжествуйте, небеса, ибо Господь соделал это. Восклицайте, глубины земли; шумите от радости, горы, лес и все деревья в нем; ибо искупил Господь Иакова и прославится в Израиле».

Обратите внимание, а чего горам-то торжествовать об Израиле? Израиль сам должен бы торжествовать! – Нет, в глазах Исайи Израиль – это фокус действия Бога не только в человечестве, но и во всём мире—живом и неживом—в горах, реках, и так далее—это, примерно, такой взгляд на единство мира, как в 103-м Псалме. Израиль—это фокус всего Творения Божьего.

45-я глава, 7-й стих:

«7. Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это»

Нарочито парадоксальная фраза — так, как было до этого о свете и тьме, так и тут — «образую свет и творю тьму, делаю мир — («мир» — это слово «шалом»), — и произвожу бедствия».

9-й стих:

«9. Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных! Скажет ли глина горшечнику: «что ты делаешь?» и твое дело скажет ли о тебе: «у него нет рук?».

Это слово о горшке, о том, что людей лепит Бог, как горшки, — это правда, она повторяется у Иеремии, но это половина правды, потому что — и это вторая половина правды — люди на самом деле активны, они могут сказать Богу: «Что Ты делаешь?», и Бог, услышав их, сделает что-то другое. Это ведь тема Иова: Иов нахально говорит: «Что Ты делаешь?», в итоге оказывается, что он прав—Бог именно и ожидал от людей, что они вот так будут говорить, что они не просто как горшок будут принимать, как Бог их лепит, а будут как-то соучаствовать в исполнении этого замысла Божьего. Вот такие две половинки этой правды.

14-й стих—говорит Господь о народах Израилю:

«14. они последуют за тобою, в цепях придут и повергнутся пред тобою, и будут умолять тебя, говоря: у тебя только Бог, и нет иного Бога.

15. Истинно Ты Бог сокровенный, Бог Израилев, Спаситель».

Это ключевая картина (и во Второисайе, и в Третьеисайе) — приход народов к Израилю. Почему народы потянутся к Израилю? Народы потянутся не к Израилю как к народу, они потянутся к Израилю как к двери к Богу. К Богу потянутся люди, а Путь к Богу лежит через Израиль, через вот эту еврейскую книгу Библию—как Ветхий Завет, так и Новый Завет.

Переходим к 47-й главе—одну главу мы с вами проскочим. 6-й стих. Говорит Бог Вавилонянам, изображая Вавилон в виде некоей женщины (это довольно часто в Библии—города изображаются в виде женщин, так и про Иерусалим говорится, а здесь—про Вавилон):

«6. Я прогневался на народ Мой, уничижил наследие Мое и предал их в руки твои; а ты не оказала им милосердия, на старца налагала крайне тяжкое иго твое».

Это опять слова, которые адресованы «жезлу» Божьему—Вавилону. Бог говорит, что Он предал израильтян в руки вавилонян (это так Господь научает Израиль), и Вавилон это «жезл», которым Бог направляет Израиль – довольно болезненным способом. Но эти «жезлы» должны осуществлять свою функцию инструментов Божиих милосердно, а они, наоборот, этот Замысел Божий о том, чтобы Израиль как-то направить жезлом, отягощают совершенно дьявольской чертой – мучениями и издевательствами над Израилем. Это не просто «жезлы», у них есть своя человеческая свобода, разумеется, и они могут этой свободой злоупотреблять. Об этом злоупотреблении говорится здесь, и это, вторая грань образа «жезлов» Божиих—да, «жезлы», но «жезлы» злые и непослушные, и за это Бог наказывает их самих.

Переходим к 48-й главе—6-й стих. Говорит Бог Израилю:

«6. Ты слышал, — посмотри на все это! и неужели вы не признаете этого? А ныне Я возвещаю тебе новое и сокровенное, и ты не знал этого».

Новое, что’ возвещает Бог народу Израиля – «новое и сокровенное». Исайя не пишет об этом, но мы, люди Нового Завета, читая Исайю, когда всё уже произошло, можем ответить: новое и сокровенное, то есть, тайное, что Бог возвещает, – это Новый Завет, ещё пока для самого Исайи сокровенный — он его чётко не видит, это только с приходом Христа прояснится. Вот—то самое «новое». Это первое Пришествие, а потом будет вообще новое небо и новая земля. Новое—вот в этой полноте.

10-й стих 48-й главы. Говорит Бог Израилю:

«10. Вот, Я расплавил тебя, но не как серебро; испытал тебя в горниле страдания».

Эта картина очищения огнём – любимая картина (она есть в Псалмах и у многих пророков): Бог очищает Израиль, как очищают золото или серебро огнём. Да, всё правильно, но здесь употребляется слово «расплавил». Одно дело очистить огнём, а другое дело расплавить, при этом теряет свою сущность то, что’ ты расплавляешь – из него можно выплавить что-то другое. И вот это—тонкая грань. На мой взгляд, всё-таки, Господь Израиль и всё человечество огнём очищает, почти расплавляет – вот до этой тонкой грани доходит, когда они размягчаются огнём, но не расплавляет вполне, сохраняя их личностность.

А когда говорится о печи огненной в Апокалипсисе, мне кажется, что это та самая печь, где все расплавляется дочиста, где полностью теряется эта самая личность, потому, что она отдана дьяволу, и те, кто переплавляется в этой печи огненной, переплавляются Богом заново — я, по крайней мере, так понимаю эту картину «печи огненной».

12-й стих 48-й главы:

«12. Послушай Меня, Иаков и Израиль, призванный Мой: Я тот же, Я первый и Я последний.»,

Может быть, даже лучше начать с 11-го стиха:

«11. Ради Себя, ради Себя Самого делаю это, — ибо какое было бы нарекание на имя Мое! славы Моей не дам иному».

«Ради Себя делаю это...» — что’ Он делает ради Себя? Он делает ради Себя Замысел Божий. Мы привыкли воспринимать Бога как нечто статичное: вот, есть Бог, Он, так сказать, Какой есть, Такой есть, и всегда – Один и Тот же—действительно, в Библии так написано. Это одна сторона правды. А другая сторона состоит в том, что этот Замысел Божий, Творение, вся история человечества – это не просто что-то от Бога отдельное, это—в природе Бога. Он таков, Он динамичен, так же, как мы с вами – мы же, вроде бы, равны самим себе, а, тем не менее, в нас постоянно происходят многочисленные процессы, хотя бы просто физиологические. Вот так, мне кажется, Замысел Божий—это выражение вовне той динамики, которой Бог является по сути Своей. А то, что сказано в 12-м стихе («Я тот же, Я первый и Я последний») – это необходимое дополнение к этой картине динамичности Бога. Да, Он динамичен, и при этом, тем не менее, остаётся равным Самому Себе, Его Личность остаётся одинаковой, неизменной. Так же и мы – у нас каждые семь лет меняются все наши клетки, а личность остаётся неизменной. Так, несмотря на всю динамику Бога, Он остаётся равным Самому Себе как Бог, а Он же является стержнем Замысла Божьего, поэтому и Замысел остаётся неизменным (притом, что он динамичен, он может меняться в зависимости от поведения людей, но, тем не менее, главное в этом Замысле постоянно — то, куда он идёт). Вот такая двойственность—динамика, и одновременно неизменность.

49-я глава:

«1. Слушайте Меня, острова, и внимайте, народы дальние: Господь призвал Меня от чрева, от утробы матери Моей называл имя Мое…»

«Моё, Меня» — всё с большой буквы, то есть, подразумевается, по крайней мере, в русском переводе, что это говорит Мессия. И дальше:

«2. и соделал уста Мои как острый меч; тенью руки Своей покрывал Меня, и соделал Меня стрелою изостренною; в колчане Своем хранил Меня;

3. и сказал Мне: Ты раб Мой, Израиль, в Тебе Я прославлюсь».

И при этом «Тебе» — с большой буквы, хотя говорится об Израиле.

«4. А Я сказал: напрасно Я трудился, ни на что и вотще истощал силу Свою. Но Мое право у Господа, и награда Моя у Бога Моего.

5. И ныне говорит Господь, образовавший Меня от чрева в раба Себе, чтобы обратить к Нему Иакова и чтобы Израиль собрался к Нему; Я почтен в очах Господа, и Бог Мой — сила Моя.

6. И Он сказал: мало того, что Ты будешь рабом Моим для восстановления колен Иаковлевых и для возвращения остатков Израиля, но Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли».

Совершенно сплавлены, до нерасторжимости, в этих шести стихах образ Мессии, Христа (и поэтому всё с большой буквы пишется—Моё, Меня) и образ народа Израиля. Это фундаментально для Исайи, его фундаментальный взгляд. Мы сегодня говорим, что народ Израиля несёт на себе печать Христа. Для Исайи это где-то даже гораздо глубже—народ Израиля, в каком-то смысле, Христос и есть, или, если угодно, Христос и есть народ Израиля. Я не готов сейчас обсуждать богословские детали—правильно ли это или неправильно (мы делаем всего лишь обзор), но просто я хочу сказать, что вот такой взгляд Исайи. Поэтому, когда он говорит о Мессии и когда он говорит об Израиле, для него это в большой мере вещи взаимозаменяемые.

9-й стих. Говорит Бог — для чего Он Мессию послал в этот мир:

«9. сказать узникам: «выходите», и тем, которые во тьме: «покажитесь».

О чём здесь идёт речь? Кто эти узники, которые во тьме? На самом деле, с точки зрения ветхозаветного богословия это понятно — это те души, которые попадают в «шеол» — некий ветхозаветный аналог того, что мы называем адом, и оттуда выхода уже нет, они там остаются навсегда. А на иконе Воскресения Христа—икона пасхального дня – мы видим Христа, взламывающего эти ворота шеола и выводящего оттуда Адама, Еву, Авраама, Сарру, и всех прочих. То есть, по этому стиху Спасение Божие—это вывод узников из тьмы, это (если можно так выразиться) ликвидация «шеола». Я хочу обратить ваше внимание, что в ветхозаветном богословии «шеол» — это неотъемлемая черта устройства мира—так Бог устроил мир, что в нём есть шеол. Вот это меняется, это и есть то’, что говорится в Апокалипсисе —«Творю всё новое» — реконструкция Неба и земли Богом, всё—ада больше не будет, а будет Новый Иерусалим.

15-й стих:

«15. Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя».

Ещё раз Бог подчёркивает, что Он для Израиля (а через Израиля и для всего человечества) Отец, и мы с вами, каждый раз, когда повторяем молитву Христову, молитву Господню, мы её начинаем с этих слов — «Отче наш». Мы признаём, что Бог — наш Отец, несмотря на все наши грехи, и даже если женщина могла бы забыть своё дитя, которое она родила и выкормила, Бог, несмотря на все наши грехи, нас не забудет.

На этом сейчас мы приостанавливаем чтение книги Исайи.

Главы 50 - 55

Мы продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи. У нас сейчас Второисайя, и в прошлый раз мы с вами дошли до 49-й главы; соответственно, сейчас мы начинаем с 50-й главы. Я говорил вам в прошлый раз, о том, что, как всегда мы делаем в этих обзорах, у нас чтение не подряд, а чтение избранных мест, и в первую очередь я фокусируюсь на тематических линиях, которые проходят через всю книгу Исайи, включая и Первоисайю, и Второисайю, и даже так называемого Третьеисайю – поэтому мы читаем не подряд, а избранные места, которые наиболее ярко выражают именно ту или иную тематическую линию. Это, конечно, может быть, не идеальный подход, но мы ведь с вами прочли всего Исайю, и разобрали каждый стих. То, что мы делаем, мне напоминает какую-нибудь большую симфонию или какую-нибудь Вагнеровскую оперу, она идёт много часов – когда делаешь её обзор, то сосредоточиваешься на каких-то её наиболее звучных, избранных местах, и какое-то представление обо всём музыкальном произведении создаётся тоже. Вот это, примерно, то, что мы с вами сейчас и делаем. Я ещё раз повторяю, что в глубины богословия Исайи мы пока не вдаёмся—это в продолжении нашего обзора, мы до всего этого доберёмся, будем эти важнейшие темы разбирать, что называется, в глубину, а сейчас мы их разбираем, если можно так выразиться, в ширину—просто смотрим, как и где они выражены и как они друг с другом связаны. Ну, вот, давайте, начиная с 50-й главы, на этих избранных местах сосредоточимся.

50-я глава начинается в 1-м стихе со следующих слов:

«1. Так говорит Господь: где разводное письмо вашей матери, с которым Я отпустил ее? или которому из Моих заимодавцев Я продал вас?...»

Хотя дальше Он говорит в этом же стихе – «Вот, вы проданы за грехи ваши, и за преступления ваши отпущена мать ваша» — но у меня всё равно создаётся такое впечатление по этому 1-му стиху, что Господь как бы не совсем продал, не совсем отпустил. Он как бы поневоле их мать (народа Израиля) отпустил (можно сказать, отпустил от Себя народ Израиля), а Сам, можно сказать, только и ждёт того момента, когда этот народ Израиля можно будет принять назад. Это, примерно, так, как Христос в Своей притче о блудном сыне описывает отношение Отца к блудному сыну. Да, отец отпустил блудного сына, он мог, конечно, и силой его удержать (отцовская власть это позволяла), но вот—- отпустил. Ценил свободу своего сына, даже свободу ошибаться—так же, как Бог ценит нашу с вами свободу, даже свободу ошибаться и грешить. Ждал отец, и когда увидел, что сын идёт—он его сразу увидел, он, можно сказать, глаза свои все просмотрел за все эти годы, ожидая, не идёт ли сын, – бросился ему навстречу, бросился ему на шею, и так далее, и так далее. Поэтому я эти слова всё-таки вот так воспринимаю, что «не отпускал я вас, но поневоле, в конце концов, конечно, отпустил, но нехотя». Понимаете, тут проявляется главная тема Исайи—а это же тема Замысла Божьего обо всём человечестве, которая проявляется в очень сфокусированной форме в Замысле Божьем об Израиле. Каков Замысел Божий об Израиле, что нам говорит этот стих о нём? —что он неотменим. Что вот такое разводное письмо дать народу Израиля невозможно—так устроен Замысел, или, может быть, так устроен Бог, как любящий отец из Христовой Притчи. И эта мысль развивается апостолом Павлом в его знаменитом Послании к Римлянам (в 9-11-й главе), где он размышляет о судьбе народа Израиля: народ Израиля не принял Христа, и дальше—что будет? —всё? народ Израиля от Бога как бы навечно отлучён из-за того, что не принял Христа? Нет! – Павел говорит: на время—да, отлучён, но вернётся. И здесь та же самая мысль: «Я разводного письма не давал» — в сущности, говорит Господь, — Я отпустил, да—но вы придёте назад. Я жду, когда вы придёте назад». Это важный момент для всей структуры книги Исайи.

Дальше—по избранным местам. С 4-го стиха:

«4. Господь Бог дал Мне язык мудрых, чтобы Я мог словом подкреплять изнемогающего; каждое утро Он пробуждает, пробуждает ухо Мое, чтобы Я слушал, подобно учащимся.

5. Господь Бог открыл Мне ухо, и Я не воспротивился, не отступил назад».

Я выделяю в этом чтении эти «Мне» и «Я», потому что они же с большой буквы написаны. Значит, это всё говорится о Ком? – о Мессии, о Христе, и обратите внимание—вот так, как сказаны эти два стиха, это с гораздо большим правом можно было бы отнести к пророку, к самому Исаии. Если бы тут не было «Мне» и «Я» с большой буквы, мы бы точно сказали, что Исайя говорит о себе. Конечно! Бог ему открыл ухо, Бог ему дал язык говорить Божии слова—всё правильно! А тут всё написано с большой буквы. Почему так синодальные переводчики сделали? Из-за дальнейших стихов—6-го и 7-го:

«6. Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания.

7. И Господь Бог помогает Мне: поэтому Я не стыжусь.»

Вот эти слова уже как бы предвосхищают для нас то, что будет говориться в 53-й главе о страдающем Христе, о Христе, которого били, и так далее, и в итоге распяли. И синодальные переводчики, понимая, что эти стихи неразрывно соединены друг с другом, а для них мессианская грань этих стихов важнее, поэтому написали «Я» и «Мне» с большой буквы. А на самом-то деле в этих стихах просто сплавлены до неразрывности образ пророка и образ Мессии. И это очень характерно вообще для Исайи, для других пророков тоже, но для Исайи—особенно. Это сплавление разных образов: образ пророка и образ Мессии; образ Израиля как народа и образ Мессии—мы к этому дальше с вами придём. Нам, может быть, это трудно воспринимать, мы люди такой — научной— эпохи, мы любим чёткие формулировки, а для Исайи в его поэтической, в общем-то, книге это слияние совершенно естественно — эта неопределённость, эта многогранность образов, которые он нам даёт. Да, это и пророк, и Мессия.

51-я глава, с 6-го стиха. Слова Бога:

«6. Поднимите глаза ваши к небесам, и посмотрите на землю вниз: ибо небеса исчезнут, как дым, и земля обветшает, как одежда, и жители ее также вымрут; а Мое спасение пребудет вечным, и правда Моя не престанет».

Эти слова о небесах, которые исчезнут, и о земле, которая обветшает, а может быть, точнее сказать – небеса и земля сменятся новым небом и новой землёй (как написано в Апокалипсисе, и как у самого Исайи написано тоже, мы с вами до этого ещё доберёмся) —это всё картины эсхатологические, картины Апокалипсиса, Страшного суда и второго Пришествия Христа.

А здесь картина, которая фигурирует в этом отрывке, начинающемся с 50-й главы и кончающемся в 53-ей главе, —это картина первого Пришествия Христа—Пришествия Христа не как такого величественного Судьи, каким Он показан в Апокалипсисе, а как Страдальца—как в 53-ей главе у Исайи это выражено. И вроде бы получается опять некое противоречие: все эти главы подводят нас к теме первого Пришествия Христа, а тут даётся картина второго Пришествия Христа. В этом тоже есть свой глубокий смысл. Потому что по времени, конечно, эти вещи очень разделены, разделены, как минимум, двумя тысячами лет (две тысячи лет назад было первое Пришествие, а когда будет второе – никто, на самом деле, не знает – может, оно через миллионы лет будет, а может—завтра). Во всяком случае, они разделены по времени, но у Бога это две грани единого явления, которое называется Пришествие. Первое, второе— в этом всё соединено, и эта мысль, как вы видите, у Исайи подразумевает, что первое и второе Пришествие—это две части единого целого.

Дальше—из 51-й главы, с 9-го стиха:

«9. Восстань, восстань, облекись крепостью, мышца Господня! Восстань, как в дни древние, в роды давние! Не ты ли сразила Раава, поразила крокодила?

10. Не ты ли иссушила море, воды великой бездны, превратила глубины моря в дорогу, чтобы прошли искупленные?

11. И возвратятся избавленные Господом и придут на Сион с пением, и радость вечная над головою их; они найдут радость и веселье: печаль и вздохи удалятся».

В этих трёх стихах соединены две темы (можно сказать, переплетены музыкальные две темы). Первая тема – тема исхода евреев из Египта, которая, на самом деле, является архетипом чего-то большего, в частности (как мы много раз здесь говорили), этот исход из Египта в новозаветную эпоху воспринимается как некое предвосхищение, или архетип Исхода людей из плена дьявола и греха, Исхода, который ведёт Христос, как когда-то Моисей вёл людей из Египта. Это вот в этом стихе:

«. Не ты ли иссушила море, воды великой бездны, превратила глубины моря в дорогу, чтобы прошли искупленные?» — это воспоминание об Исходе. А вот в первом стихе — «Восстань, как в дни древние, в роды давние! Не ты ли сразила Раава, поразила крокодила?». Эти «дни древние», «роды давние» — когда у Исайи встречается такая формулировка (вроде бы неопределённая), она, как правило, относит нас к исторической перспективе максимальной крупности, которая начинается с Сотворения мира, а кончается Апокалипсисом, то есть, Исход как бы вкладывается в эту огромную перспективу. А слова о том, что «сразила Раава, поразила крокодила» — почему они здесь вспоминаются? А потому что эти Раав и крокодил (или это еврейское слово можно передать другим еврейским словом — «левиафан») – это всё образы силы тьмы, которые мы сегодня называем дьяволом, а во времена Исайи даже слова такого не было. То есть, речь идёт о сражении Бога с дьяволом, победе Бога над дьяволом. Это то, что описано, опять-таки в Апокалипсисе в виде войны на небесах, в ходе которой дьявол был побеждён и сброшен с небес на землю. Можно, конечно, спросить—почему здесь говорится об этом в прошедшем времени — «сразила Раава, поразила крокодила»? Но дело в том, что то, что в Апокалипсисе происходит на небесах, оно происходит – когда? Оно происходит никогда, или всегда (как угодно), оно происходит в вечности, там, где времени нет, поэтому к нему можно и будущее время применить, к нему можно и настоящее применить, как в Апокалипсисе, к нему можно и прошедшее применить — как здесь. Во всяком случае, вот это —апокалиптическая перспектива. И то, что сказано в 11-м стихе («И возвратятся избавленные Господом и придут на Сион с пением, и радость вечная над головою их…») – это опять-таки, Сион не земной, это не возвращение из плена вавилонского. По всей картине, которую рисует Второисайя, начиная с самого начала своей книги, сквозь этот возврат из вавилонского пленения просвечивает возврат людей к Богу в Сион небесный, в Иерусалим небесный—в Новый Иерусалим, о котором речь в Апокалипсисе. Таким образом, мы с вами видим, что в этих трёх стихах искусно сплетены тема историческая—тема Исхода, очень важная с богословской точки зрения для ветхозаветных евреев и тема апокалиптическая, которой в общепринятом богословии Ветхого Завета и не существовало даже, её (если можно так выразиться) увидел, впервые, пожалуй, как раз Исаия, и за ним уже другие пророки продолжили развитие этой апокалиптической темы. Вот такое здесь соединение этих двух тем.

52-я глава, 7-й стих:

«7. Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону: «воцарился Бог твой!»

Эти слова сами музыкально звучат, и, если так можно выразиться на музыкальном языке, это тема Мессии, к которой мы сейчас перейдём, которая началась уже довольно давно, и она претерпевает крещендо, стремясь к своей кульминации в 53-й главе. То есть, этот «благовестник», о котором здесь идёт речь – это, конечно, Мессия, и сегодня мы можем уже назвать Его по имени – Иисус Христос.

И дальше в 52-й главе идёт уже просто введение—предвосхищение этой 53-й главы. С 13-го стиха:

«13. Вот, раб Мой будет благоуспешен, возвысится и вознесется, и возвеличится.

14. Как многие изумлялись, смотря на Тебя, — столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его — паче сынов человеческих!

15. Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют пред Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали».

Должен вам сказать, что это изумление, по замыслу книги Исайи, претерпевает тот, кто читает эту книгу, тоже, потому что вся мессианская тема, которая идёт до этого – это тема Мессии как Спасителя, Мессии как победителя, величественного Мессии – собственно так, как Евреи и в те времена, и сегодня воспринимали своего ожидаемого Мессию – если можно так выразиться, «на белом коне». А здесь—чему мы должны изумляться, читая? Да тому, что лик этого Мессии будет обезображен, тому, что (как будет сказано в следующей, 53-й главе), «Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни» — этот униженный, страдающий Мессия. Даже само выражение («униженный, страдающий Мессия») — это для ветхозаветных евреев, не только современников Исайи, а вплоть даже до настоящего времени, — это нечто несовместимое, это парадокс. Не может быть Мессия униженным! Как это? Какой же он тогда Мессия, если он униженный? А уж то, что мы видим здесь у нас—Мессия на кресте, претерпевающий казнь, которой только самых последних преступников, беглых рабов, казнили (причём, казнили эти язычники римляне, потому что евреи себе не позволяли таких чудовищных, бесчеловечных казней). Они могли камнями побить, в крайнем случае, повесить на дереве, но—не это! —долгое умирание от жары и от удушья и истечения крови, долгое умирание на этом кресте. Многие люди там до трёх суток на этом кресте висели, пока умирали. И вот—Мессию вообразить себе в этом виде! — да, это действительно приводило в изумление, когда это реально совершилось. Это тоже одна из причин, почему Христа не приняли—не принял Его народ, потому что «мы не ожидали такого!». А Бог-то—мы дальше будем читать: «Его мысли – не наши мысли» — то, что’ Он творит в Своём Замысле—это настолько превосходит всё, что мы можем себе вообразить! Вот и этого никто себе не мог вообразить — такого Мессию. А Бог так это сделал.

Теперь перейдём к 53-й главе, которая, в общем-то, является центральной, главой во Второисайе, и её можно, наверное, считать центральной главой во всей книге Исайи (и Перво-, и Второ- и Третьеисайе), потому что те логические нити, те тематические нити, которые тянутся от этой главы—они, как щупальца, во всю книгу Исайи простираются и соединяют разные места книги Исайи с этим центральным моментом. Это, действительно, кульминация. Знаете, в каком-нибудь музыкальном произведении кульминация — это самый высокоэнергетический эпизод. То же самое в пьесе. Вот самая высокоэнергетическая часть книги Исайи — это то, что мы сейчас с вами будем читать, и поэтому-то она вот этой своей энергетикой, как Солнце, организует вокруг себя всю книгу Исайи (как Солнце, которое организует вокруг себя все планеты Солнечной системы). Давайте просто прочтём с вами эту главу с начала до конца:

«1. Кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня?

2. Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему.

3. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его.

4. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом.

5. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились.

6. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас.

7. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих.

8. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь.

9. Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его.

10. Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его.

11. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесет.

12. Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем».

В этой главе Исайя ставит многие вопросы, на которые и сегодняшнее богословие окончательного ответа не имеет. Один из самых острых вопросов—слова 10-го стиха («Господу угодно было поразить Его»). Это вопрос, который задают по сей день – как это так? Почему Бог это всё устроил? Он же—Создатель мира, Он же—Владыка мира, Он всё тут устраивает! Почему Он так устроил, что вот такой ценой надо было мир спасать, ценой Христа на кресте? «Господу угодно» — то есть, это входит в Замысел Божий, и, более того, мы в некоторых местах и Нового Завета, и Исайи получаем такое впечатление, что с самого начала, чуть ли не с Сотворения мира, это (Христос на кресте, Сын Божий на кресте) уже предвиделось! Зачем? Что, по-другому нельзя было? Понимаете, я не берусь сейчас этот вопрос как-то «разжевать», разъяснить, потому что и до сих пор—это острый вопрос. Вообще я должен сказать, что религия, особенно христианство – это не набор ответов—это набор вопросов. Мы с вами своей жизнью эти вопросы проживая, именно их проживая – двигаемся по этому христианскому пути. Напоминаю, что христианство- это «Путь» — так его понимали первые христиане – «Одос», то есть, «Путь». Таким образом, вопросы – пусть они остаются вопросами.

Второй вопрос, который задают многие, читая эту главу, и это тоже не очень ясно—как это можно взять на себя грех другого человека, а тем более всего человечества? Ну, я грешу и продолжаю грешить—ну и то, что Христос умер на кресте, я – что, от этого перестал грешить? Как это? На этот вопрос дают ответы— ответы примерно такого плана, что Христос снял с человечества тот грех, который отдельному человеку не в силах вообще устранить – первородный грех, который идёт ещё от Адама—то, что в нашей плоти и крови, можно сказать, зашито, и с чем мы своими силами справиться так же не можем, как за волосы себя поднять, а при этом наши личные грехи, которые мы совершаем уже по своей воле (а можем и не совершать) – это остаётся, потому что они – в нашей власти—мы можем от них воздержаться, можем их не совершать. Это вроде как ответ, но такой ответ не совсем полный. К этому ответу ставятся дальнейшие вопросы (я не буду сейчас в это глубокое богословие вдаваться, мы ещё вернёмся к этому, когда будем обсуждать отдельные темы этой книги).

Мне не очень хочется от этой 53-ей главы уходить, но мы уже с вами её прочли, разобрали очень детально в порядковом нашем чтении, давайте перейдём тогда уже к 54-й главе. 11-й стих – говорит Господь Израилю:

«11. Бедная, бросаемая бурею, безутешная! Вот, Я положу камни твои на рубине и сделаю основание твое из сапфиров;

12. и сделаю окна твои из рубинов и ворота твои — из жемчужин, и всю ограду твою — из драгоценных камней».

«Ворота», «основание», «ограда» — понятно, что это о городе, и (это же говорится Израилю!) – вроде бы это о городе Иерусалиме. Конечно, этому земному Иерусалиму говорится: «Бедная, бросаемая бурею, безутешная!». Действительно, мы с вами знаем, что было и разрушение Иерусалима во время вавилонского пленения, и предчувствованное разрушение Иерусалима опять – уже римлянами (Титом, в 70-м году нашей эры), и кто знает, не повторится ли этот архетип ещё в истории через какое-то время, через несколько десятков, сотен или тысяч лет? Никто от этого не застрахован, и гарантировать не может! Поэтому—вот так: «Бедная, бросаемая бурею, безутешная!» — это к земному Иерусалиму, к земному Израилю. Но сквозь этот земной Иерусалим и сквозь этот земной Израиль просвечивает тот, который из рубинов, сапфиров и жемчугов—небесный Иерусалим. Он же именно так описан в Апокалипсисе, что он весь—из драгоценных камней. Но это, конечно, не материальные драгоценные камни—это символ Света, и Света не материального, Света духовного. Драгоценный камень, который весь светом проникнут — он здесь используется как метафора для обозначения пронизанности Духом этого Нового Иерусалима. Новый Иерусалим и вполне земной Иерусалим связаны. Новый Израиль, будущий, который в этом Новом Иерусалиме будет жить – уже Израиль не по этносу, а Израиль по духу (вот как христиане называют же себя «Новым Израилем», вот такой Новый Израиль – по духу). Но он связан, тем не менее с вот этим земным Иерусалимом, и земным Израилем, «бедным, бросаемым бурею, безутешным» — это продолжение того, что ещё в 53-й главе сказано. Может быть, нам, христианам, это не видно, а евреям (и тогдашним, и нынешним) очень даже видно, потому что в 53-й главе тот «Он», о котором говорится, и о котором мы читаем совершенно однозначно, что это Мессия, Иисус Христос, — на самом деле на этом слове «Он» лежит также и печать народа Израиля. Это «Он» может быть отнесено и к народу Израиля тоже. И так его, между прочим, понимали иудаисты всех времён, и ветхозаветные евреи так и относили эти слова – не к какому-то Иисусу Христу, которого они, естественно, ещё не знали и не предвидели, а именно к народу Израиля. Я, конечно, совершенно не хочу сказать, что отнесение к народу Израиля исчерпывает смысл этой главы – нет, это, как бы такая грань (скорее, второстепенная) этой главы, но она – есть. Иисус Христос показал это Своим Пришествием: тем, что Он пришёл, во-первых, из народа Израиля, а во-вторых, тем, что миссия исполнения Божьего Замысла, которую совершил Иисус Христос –она, хотя ко всему человечеству относится, но фокусом своим имеет, всё-таки, народ Израиля. Как и Сам Христос говорит и о Себе и Своим Апостолам, что вы посланы в первую очередь к погибшим овцам народа Израиля. Потом, конечно, ко всем остальным (и Иисус Христос Сам об этом тоже говорит), но в первую очередь, как фокус этого действия, всё-таки к народу Израиля. Поэтому то, что Иисус Христос бросает Свой мессианский свет на судьбу народа Израиля — это, действительно правильно. Но не более того: конечно, нельзя ни в коем случае говорить о том, что народ Израиля—Мессия, это просто неправильное чтение этой главы, хотя некоторые её так читают. Но то, что мессианский отсвет лежит на народе Израиля, – это так, и поэтому вот такая мучительная историческая судьба народа Израиля — потому что так Господь судил о Мессии — даже о Сыне Своём, а не только о Своём избранном народе Израиля. Так вот Он судил: быть мучимым, быть униженным, мужем скорбей, изведавшим болезни, понесшим на себе чужие грехи. И я должен вам сказать, что в исторической судьбе народа Израиля особенно ярко это проявилось в Холокосте—в том, что на нашей памяти. Это несение на себе чужих грехов — так оно ярко проявляется! Вы подумайте сами—чего только там, в этой нацистской идеологии Третьего рейха, не инкриминировалось евреям, каких только грехов! Но на самом-то деле мы же понимаем, что те грехи, которые приписывались евреям—это грехи всех людей, самих немцев — ровно в такой же степени (жадность, эгоизм, что-то ещё) – все этим грешат—и немцы, и англичане, и французы – все! Но понесли на себе кару за это—наказание за это (несправедливое, конечно!) понесли на себе евреи, и поэтому то’, что произошло (Освенцим и прочее) называется словом Холокост, то есть, всесожжение (это слово по-гречески означает всесожжение, которое совершалось в Иерусалимском Храме): это жертвоприношение во искупление. Вот так и получилось, что еврейский народ принесён в жертву за искупление не своих грехов, а за искупление грехов всего человечества – и в этом смысле, конечно, поневоле скажешь, что тут печать Мессии совершенно чётко просматривается. Вот так надо говорить — осторожно и аккуратно — отсвет Мессии, печать Мессии. Да, действительно, этот отсвет, эта печать лежат на исторической судьбе еврейского народа. Поэтому мы полностью отвергать чтение иудаистами этой 53-й главы как относящейся к народу Израиля не должны. Но только они говорят, что она относится только и исключительно к народу Израиля, а мы всё-таки говорим, что—да, она относится и к народу Израиля тоже, в какой-то мере. С этой оговоркой—да, это можно принять.

Читаем дальше—переходим к 55-й главе, 1-й стих:

«1. Жаждущие! идите все к водам; даже и вы, у которых нет серебра, идите, покупайте и ешьте; идите, покупайте без серебра и без платы вино и молоко».

Что это? к каким водам они должны идти? Это, конечно, не вавилонским пленникам говорится, потому что у них там воды было полным-полно, по сравнению с Израилем, который сухой — а в Междуречье воды вон сколько! Это говорится о водах Царства Небесного, о воде жизни, о том, о чём Христос говорил — «у верующего в Меня потекут из чрева потоки воды живой», и в последней главе Апокалипсиса, на последней странице Библии даётся эта картина духовной реки – «реки воды живой»:

«1. И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца.

2. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов».

Вы видите—опять эта тема апокалиптическая ещё раз здесь прорезается.

Исайя, 55-я глава,5-й стих:

«5. Вот, ты призовешь народ, которого ты не знал, и народы, которые тебя не знали, поспешат к тебе ради Господа Бога твоего и ради Святаго Израилева, ибо Он прославил тебя.»

Обратите внимание, что здесь «тебя» написано с маленькой буквы, то есть, это речь идёт о народе Израиля, а на самом деле — вдумайтесь! — когда ради Бога поспешат другие народы, не евреи – они к Кому поспешат? Кто их призовёт? Иисус Христос! Поэтому можно было бы совершенно спокойно написать это «Тебя» с большой буквы. Это ещё одно проявление той двойственности, когда одно и то же сказанное можно отнести к Мессии, а можно отнести к народу Израиля. Но вы обратите внимание: в чём цель этих народов, которые поспешат туда, в центр всего происходящего, в центр Божественного Замысла, в Иерусалим — в Иерусалим земной, как это видел Исаия, и в Иерусалим Новый, как это видел уже Иоанн Богослов в Апокалипсисе? Для чего они туда спешат? Соединиться с Богом. Это центральная тема вообще всей книги Исайи—она идёт с первых же глав книги Исайи: что в Иерусалим придут все народы. Зачем? Чтоб послужить народу Израиля, как казалось это Исайи. На самом деле, конечно, чтобы послужить Богу они придут в Иерусалим, как это сказано здесь, в этот Иерусалим, уже небесный—ту цель народов, куда они будут стремиться. И вот—знаменитые слова из 8-го и 9-го стиха этой 55-й главы:

«8. Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь.

9. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших».

Я должен вам сказать, что люди часто воспринимают эти слова так: «Ну, конечно, мы понимаем: Бог, Он – великий, Бог, Он – всемогущий, Замысел Его – таинственный. Ну, так чего нам о нём думать? Бог что делает—то делает, Ему виднее, пусть уж делает, как Он знает». Это неправильный подход, это не то, что должно следовать из этих стихов, потому что (как это говорится в том же Исайе и у других пророков, как это апостол Павел говорит в нескольких своих Посланиях, в первую очередь—к Ефесянам и Колоссянам) вы должны познавать Замысел Божий, и о вас, христианах, и вообще – обо всём человечестве. Но так если его нельзя познать—зачем мы должны его познавать? Познать – нельзя, а познавать—надо, потому что это—наш Путь. Наш Путь к Богу—он много чего в себя включает, он включает в себя много вещей, которые относятся просто к нашей жизни, к нашему поведению, но и то, что сказано выше (то, что касается нашего ума, попытки понять Бога—в той мере, в какой это нам дано) он в себя включает тоже, в той мере, в которой это нам дано. Есть такой тропарь, который читается на празднике Преображения в церкви, где говорится, что Христос явил Себя на горе Преображения Своим ученикам – в той мере, в которой они могли это воспринять. Но, тем не менее—явил! Конечно, они не в полной мере могли Его там воспринять и понять, но всё-таки—явил. Вот так и тут: хотя Его мысли – не наши мысли, а гораздо больше, и многограннее, и, я бы сказал—многомернее наших мыслей, мы должны, тем не менее, стараться понимать их. Более того, это важная часть Божьего Замысла о человечестве—чтоб мы продвигались к этому пониманию Бога, пусть оно даже в полноте своей недостижимо, просто потому, что Бог иноприроден нам — даже там, даже в новом Иерусалиме. Это такой богословский вопрос, в общем-то, до конца не решённый: та иноприродность (мы —плоть, а Бог—Дух, в нас тоже Дух живёт, но какой-то частью, а Бог—это чистый Дух) — вот эта разноприродность нас и Бога — сохранится ли она в Новом Иерусалиме? Или уже это соединение человека с Богом, которое там «прописано» в Апокалипсисе, будет включать и полное одухотворение нас? В какой-то мере именно такова перспектива апостола Павла в 15-й главе Первого послания к Коринфянам, где он говорит, что есть тело душевное, а есть тело и духовное, и нам предстоит именно в тело духовное войти, его приобрести. Снимет ли это нашу разноприродность с Богом—ну, это богословский вопрос, но пока что нам, конечно, дано в нашем опыте, что мы—другой природы, и именно поэтому Его мысли—не наши мысли. Так вот—тем не менее, хотя то, что здесь говорится о мыслях, о путях, о Замысле Божьем—действительно, это всё так — но самое главное, мне кажется, в чём Бог превосходит человека – это даже не в том, что Его Замысел такой великий и многогранный, что Его мысли такие глубокие, проникают, как говорится, от Сотворения мира до конца мира, а в том, что милость и любовь Божья—она, действительно, иноприродна по отношению к человеческой милости и любви. Она такова, что мы просто удивляемся, когда встречаем вот эти слова об уровне милости Божьей и любви Божьей, и не понимаем, как это может быть, когда говорит Иисус Христос, например, в Нагорной проповеди, что Бог посылает Своё солнце и Свой дождь одинаково на праведных и неправедных, на добрых и злых. У нас, когда это читаем, может возникнуть мысль: «Господи, где же Твоя справедливость, почему же это так – на всех?». А когда Он говорит нам устами Иисуса Христа «Любите врагов своих» — это как? Вот этот уровень милости—насколько он человеку вообще доступен? И, тем не менее, Иисус Христос в Своей самой главной, прощальной заповеди ученикам призывает нас стремиться к этому уровню любви — уже не человеческой, а Божьей. Он говорит: «Да любите друг друга, как Я возлюбил вас». Эти слова заключают в себе, в подтексте, некое противопоставление тем словам, которые Сам же Христос сказал в ответ на вопрос одного из фарисеев—«Какова главная Заповедь?»: Он цитирует: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всей душою твоею, и всей силою твоею, и ближнего твоего, как самого себя». Так вот, этот уровень любви, о котором говорится в Пятикнижии Моисеевом, – он человеку доступен. Любить ближнего своего как самого себя—это человеку возможно. Но «любить ближнего своего, как самого себя», как вы понимаете, это не означает «любить врагов своих». Это сюда не включается и не подразумевается. А Христос нас призывает вот к этой—божественной—любви: «как Я возлюбил вас», как Господь возлюбил нас. Кого «нас»? Он возлюбил нас, которые Его распяли на кресте! Вот когда мы говорим «возлюбите врагов» — оцените, как Он это явил! То есть, понимаете, вот в этих словах Христа, которые Он заповедовал Своим ученикам, всё-таки содержится надежда на то, что этот уровень любви и милости Господней—может быть, до него, действительно, полностью дойти нельзя, но продвинуться к нему, пройти этим путём, в этом направлении—не только можно, но и должно. Ученики Христа именно этим путём и должны идти. Поэтому вот так: эта цитата из ветхозаветного Исайи «Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь» — мы к ней давайте просто «приклеим» цитату новозаветную из Иисуса Христа: но – старайтесь «любить друг друга как Я возлюбил Вас», чтобы Моя любовь (по мере возможности, насколько вы вмещаете) становилась вашей любовью».

Ну вот, давайте на этом мы с вами закончим со Второисаией, а в

следующий раз уже мы будем заканчивать наш обзор, и перейдём к

чтению Третьеисайи.

Главы 56 - 66

Мы продолжаем с вами обзор книги пророка Исайи. Сегодня мы дочитаем до конца эту книгу, часть, называемую «Третьеисайя», начиная с 56-й главы. Напоминаю, что в обзоре так называемого «Второисайи», который мы делали в прошлый раз, мы говорили о центральной части, центральной главе книги Второисайи (да, пожалуй, и всей книги Исайи) — это 53-я глава, в которой изображается образ страдающего Мессии, удивительно, даже деталях, совпадающий с тем, как описаны в Евангелиях Страсти Христовы. После этой 53-ей главы мы рассмотрели связанные с ней 54ю и 55-ю главы, заключающие Второисайю, а сейчас будем повторять Третьеисайю.

Напоминаю, что главная цель нашего обзора — это проследить основные темы, как они повторяются из главы в главу, из книги в книгу, как эти темы взаимодействуют друг с другом, и в частности, применительно к книге Третьеисайи, нам будет особенно важно выявить те темы, которые проходят как бы сквозной линией сквозь всю эту книгу, и которые есть и у Первоисайи, и у Второисайи, и Третьеисайи – почему эта книга и называется единым словом – «книга пророка Исайи»: хотя, может быть, её и разные люди написали, как считает бо’льшая часть библеистов, но в ней есть и тематическое и стилистическое единство.

В том, что в Третьеисайе продолжается из Перво- и Второисайи, пожалуй, есть некая особенность, характерная именно для этой части, которая нам предстоит сегодня – это усиление контраста.

Вообще, Исайя большой любитель контрастов, у него иногда просто в одном стихе встречаются высокие взлёты и какая-то такая резкая критика. Он в одном и том же стихе может поднимать глаза к небу и опускать глаза к земле, видя всё это безобразие наших земных дел. Это характерно вообще для Исайи, но вот здесь, в этой третьей части этой книги, этот контраст усиливается, можно сказать, до предела. И сама линия усиления этого контраста (света и тьмы, добра и зла) – это сближает книгу Исайи, особенно её третью часть, с Апокалипсисом, потому что в Апокалипсисе, собственно, главная линия развития сюжета состоит как раз в том, что добро становится всё добрее, а зло—всё злее, свет – всё светлее, а тьма всё темнее – до Страшного Суда, на котором они уже резко разделяются. Так что, как вы видите, как и во многих других аспектах Исайя предвосхищает Апокалипсис, так и в этом аспекте — контраст между светом и тьмой он тоже предвосхищает. И один из этих контрастов, специфический для третьей книги Исайи, — это контраст между так называемым «остатком» Израиля (людьми, которые сохранили верность Богу Израиля) и всеми остальными –

членами того же народа Израиля, но у которых отношения с Богом Израиля гораздо более проблемные.

Это понятие «остатка» Израиля – оно идет ещё с первых глав книги Исайи, но вот именно здесь, в книге Третьеисайи, особенно подчёркивается то’, что сам Израиль разделён. В книге Первоисайи, в первых главах, много говорится жёстких слов о грехах Израиля, но эти грехи—это как бы грехи всего народа. А здесь чётко различается часть, которая с Богом, и часть, которая, будем говорить так, не так близко соединена с Богом, как в Замысле Божьем о народе Израиля предполагалось.

Ещё одна тема, которая звучит в Третьеисайе (конечно, она звучит везде, во всей книге Исайи) – это мессианская тема, сегодня можем сказать – тема будущего Иисуса Христа. Надо сказать, что она здесь, в Третьеисайе, звучит гораздо слабее, чем звучала в 53-й главе Второисайи, и вообще во всей книге Второисайи. Это не случайно, потому что в книге Второисайи, и особенно в 53-й главе, речь идёт о Мессии в Его первом Пришествии—в Его Пришествии как Страдальца. И мы, уже зная Иисуса Христа, такого Мессию узнаём, мы эту мессианскую тему воспринимаем, так сказать, во всей её мощи. А в Третьеисайе тоже, в сущности, говорится о Мессии, но о другом Мессии— в Его втором Пришествии, будущем—Пришествии как Судьи, Пришествии как победителя, и мы с вами, поскольку такого Мессию не видели ещё пока, а по Евангелию знаем только Мессию-страдальца, то нам не очень ярко виден Мессия в Третьеисайе.

Ещё хочу сказать о том, что Третьеисайя, по сравнению со Второисайей, не такой цельный. Мы читали раньше по главам, а сейчас, в обзоре, вы заметите, когда мы прочтём, так сказать, в целом, что Третьеисайя – мозаичней Второисайи, а мозаичней он, между прочим, потому что он одновременно и разнообразнее, и богаче содержанием, чем Второисайя. Второисайя—очень цельная книга, а вот Третьеисайя—это такая, так сказать, панорама.

Ещё одна особенность Третьеисайи в том, что, как, наверно, это и полагается к концу любого художественного произведения (симфонии, романа и так далее), те темы, которые вводились с самого начала всех этих произведений, ближе к концу как-то начинают взаимодействовать, переплетаться и соединяться. Действительно, это характерно для Третьеисайи—мы с вами увидим несколько тем, которые по отдельности уже фигурировали в Перво- и Второисайе, а вот тут они начинают как-то перекликаться друг с другом—это очень интересная перекличка.

Теперь давайте прочтём избранные стихи, которые нам дадут общее, обзорное впечатление о Третьеисайе, начиная с 56-й главы, 1-го стиха:

«1. Так говорит Господь: сохраняйте суд и делайте правду; ибо близко спасение Мое и откровение правды Моей».

Слова «суд» и «правда» (по-еврейски—- «мишпат» и «цедек») — это вообще стержень и книги Исайи и всего Ветхого Завета, а слова «спасение» и «откровение» — это даже в большей мере новозаветные слова, потому что «спасение» — это Христос («Иешуа» имеет свой корень в еврейском слове «спасение»), а «откровение» нам, естественно, напоминает об Апокалипсисе. Таким вот удивительным образом в этой простой фразе соединяются воедино Ветхий Завет и будущий Новый Завет.

2-й стих:

«2. Блажен муж, который делает это (то есть, сохраняет суд и делает правду) и сын человеческий, который крепко держится этого, который хранит субботу от осквернения и оберегает руку свою, чтобы не сделать никакого зла».

В этих главах Третьеисайи довольно много говорится о субботе. Суббота—это в нашем понимании что-то чисто формальное, ритуальное, в основном, особенно по словам Христа, который показал, насколько проблемно было это понятие для евреев Ветхого Завета. А здесь-то, смотрите – «хранит субботу», и «оберегает руку свою, чтобы не сделать никакого зла». Под этими словами — «оберегать руку, чтобы не сделать никакого зла» — мог бы и Христос подписаться. Причём Исайя же как это всё подаёт-то: «хранит свою руку» — это означает, по Христу—если тебя ударили в левую щёку – не поднимай свою руку, чтобы ударить в ответ, а подставляй другую щёку. То есть, здесь опять этот сплав—Ветхозаветного понятия «субботы» (да, в какой-то мере, ритуального), и вот такого духовного новозаветного понятия—удерживать руку свою, чтобы не сделать никакого зла.

56-я глава, 6-7-й стихи:

«6. И сыновей иноплеменников, присоединившихся к Господу, чтобы служить Ему и любить имя Господа, быть рабами Его, всех, хранящих субботу от осквернения ее и твердо держащихся завета Моего,

7. Я приведу на святую гору Мою и обрадую их в Моем доме молитвы; всесожжения их и жертвы их будут благоприятны на жертвеннике Моем, ибо дом Мой назовется домом молитвы для всех народов».

Эти слова цитирует Иисус Христос в храме. И дальше—8-й стих:

«8. Господь Бог, собирающий рассеянных Израильтян, говорит: к собранным у него Я буду еще собирать других».

Это вообще любимая тема и Перво-, и Второ-, и Третьеисайи—о том, что иноплеменники придут на эту гору, так сказать, гору Завета с Богом. Ну да, можно сказать, что это Сион, Иерусалим—такая гора, так сказать, вполне видимая в этом мире, но за этим проступает картина Нового Иерусалима, к которому в итоге придут все народы. У Исайи— у все трех авторов Исайи – есть эти два слоя картины. Один слой — народы земные, которые по земле идут в реальный Иерусалим, и картина небесного слоя — Небесного Иерусалима, куда, наверно, уже не идут, а летят на этом новом небе и новой земле все народы. Это всё соединено, как вообще характерно для Ветхого Завета – в нём эти слои, так сказать, верхний и нижний, духовный и земной – сплавлены.

Теперь 57-я глава, 1-й стих:

«1. Праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу; и мужи благочестивые восхищаются (то есть, похищаются, убираются) от земли, и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла».

Обратите внимание, как в этом стихе тоже в своём роде сплавлено земное и небесное—взгляд на праведника Бога, для Которого праведник—это самое главное, что есть в народах, ради которого Бог даже Содом и Гоморру был готов пощадить, и взгляд на праведника земных людей, для которых — ну, праведник, ну и что? Нам это, как говорится, без интереса и без надобности. Сохраняется и по сей день этот контраст земного и небесного взгляда на одно и то же, в данном случае на праведника.

8-й стих. Здесь Исайя сравнивает Израиль с женщиной:

«8…отвратившись от Меня, ты обнажаешься и восходишь; распространяешь ложе твое и договариваешься с теми из них, с которыми любишь лежать, высматриваешь место». И дальше, 11-й стих:

«11. Кого же ты испугалась и устрашилась, что сделалась неверною и Меня перестала помнить и хранить в твоем сердце? не от того ли, что Я молчал, и притом долго, ты перестала бояться Меня?».

Картина Израиля как жены Бога, причём, жены неверной – в некоторых местах эта неверная жена даже «блудницей» называется (не у Исайи—у других пророков) – эта картина и у Исайи идёт прямо с первых же глав его книги, и другие пророки её подхватывают (например, у Иезекииля эта картина тоже очень ярко выступает). Причём, мы с вами, когда читаем ветхозаветных пророков, которые свой же собственный народ обзывают «неверной женой Бога», мы невольно вспоминаем, как показана эта картина «брака с Богом» в Апокалипсисе: там тоже картина брака с Богом – Невеста Агнца! Более того, этот Новый Иерусалим— там он представлен как жена, «невеста, приготовленная для мужа своего», но там-то речь идёт уже о Новом Израиле—об этом Израиле духовном (уже не по плоти, не по нации, а Израиле по Духу). Вот какой контраст между Израилем Ветхим, как неверной женой, и Израилем Новым, как чистой Невестой Агнца.

13-й стих — продолжается эта мысль:

«13. Когда ты будешь вопить, спасет ли тебя сборище твое? — всех их унесет ветер, развеет дуновение; а надеющийся на Меня наследует землю и будет владеть святою горою Моею».

Если Израиль представлен как неверная жена, кто же этот, надеющийся на Бога, кто «наследует землю и будет владеть святою горою Моею»?—значит, это не Израиль? В каком-то смысле – да, это не тот ветхозаветный народ Израиля, о котором говорят пророки, но в каком-то смысле это всё-таки Израиль. Это конечно, и новый христианский Израиль, который будет владеть этой Святою горою—этим духовным Сионом, духовным Иерусалимом, но, с другой стороны, в этот Новый Израиль (и это очень важно для Исайи) войдёт неотъемлемой составной частью, а может быть, и ядром, этот самый Израиль по плоти и крови— «остаток» древнего Израиля. Этот «остаток» я сейчас хотел назвать «ветхим Израилем», и осёкся—потому что его уже нельзя назвать ветхим Израилем, потому что, как апостол Павел говорит, что в нас, людях, живёт ветхий человек, и в нас живёт и новый человек тоже (в котором Христос) – так и в этом Израиле, который пророки критикуют. В этом древнем Израиле уже живёт новый Израиль – этот «остаток», похожий на нового человека, который живёт в душе нас с вами—верующих людей.

14-й стих продолжает этот 13-й:

«14. И сказал: поднимайте, поднимайте, ровняйте путь, убирайте преграду с пути народа Моего».

«Поднимайте, поднимайте» – конечно, мы с вами помним эти слова псалма, но обратите внимание тут на другое — на тему «пути народа»: «убирайте преграду с пути народа Моего» — это ведь любимая тема книги Второисайи. Вот она продолжается здесь: этот путь Господу, который Второисайя призывает равнять, – оказывается, что по этому же самому пути и люди идут, то есть, Бог идёт к людям по этому пути (который ещё Иоанн Креститель, так сказать, равнял для Него), а люди идут к Богу—по тому же самому пути, по той же дороге — встречное такое движение. Дальше продолжается 15-й стих 57-й главы:

«15. Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, — Святый имя Его: Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных».

Посмотрите на эту картину: «на высоте небес и во святилище» — причём, за этим святилищем не столько даже Иерусалимский храм просматривается, сколько, как говорил апостол Павел в своём Послании к Евреям, другой Храм – небесный, тенью которого является земной Иерусалимский храм. И тут же после этого взгляда в небо – взгляд на землю: «с сокрушенными и смиренными духом» — это, конечно, всё здесь, на земле. Это характерно и для Третьеисайи, и для других частей Исайи: умение одним, можно сказать, орлиным взглядом охватить небо и землю! Исайя в этом смысле—пророк уникальный, такой широты взглядов, как у него, нет, пожалуй, ни у какого другого пророка, и вот эта черта, действительно, и для Перво-, и для Второ-, и для Третьеисайи—общая, и тут мы можем их воспринимать как некоего единого пророка.

16-й стих 57-й главы:

«16. Ибо не вечно буду Я вести тяжбу и не до конца гневаться; иначе изнеможет предо Мною дух и всякое дыхание, Мною сотворенное.

Это слова, которые так замечательно выражены в 102-м Псалме: что Бог

«9. не до конца гневается, и не вовек негодует,

10. Не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам…» — эти слова здесь, в книге Исайи, которая занята уже не судьбой отдельного человека, а историей народа Израиля и всего человечества, служат ключом к истории: Бог наказывает, и Бог милует. Милует, потому что Он милостив, потому что Он не может до конца гневаться, это (если можно так выразиться) не в Его характере—и на отдельных людей, и на целые народы. Отсюда в судьбе Израиля эти колебания—то катастрофы, то опять—так сказать, взлёт.

58-я глава, 2-й стих:

«2. Они каждый день ищут Меня и хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно и не оставляющий законов Бога своего; они вопрошают Меня о судах правды, желают приближения к Богу…»

Обратите внимание на слово «как бы» — это слово ключевое здесь. Если его убрать, то получится комплимент – вот, они поступают правильно, они не оставляют Закон, и так далее. А на самом деле, всё это «как бы» — чисто внешнее, чисто ритуальное, и поэтому, на самом деле, этот стих продолжает тему, которая начинается ещё с первой главы книги Исайи—об осуждении Богопочитания, которое только по внешности.

7- 8- й стихи 58-й главы:

«7. раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся.

8. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя».

Эти слова совершенно напоминают слова Иисуса Христа: помните, как Он говорит о том, что, кто из вас посетил больного, накормил голодного, и так далее, тот сделал это Мне. Я даже не исключаю, что Христос, в какой-то мере, говоря это, опирался на Исайю. Вот как Он говорит (Евангелие от Матфея, 25-я глава, 34-й стих):

«34. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:

35. ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня;

36. был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.

37. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили?», и так далее.

«40. И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Исайя говорит, и вслед за ним говорит Иисус Христос, действительно, опять о двух слоях—земном и небесном—о Мессии и об обычных людях, причём, людях каких? – людях больных, каких-то, может быть, психологически неустойчивых, голодных – отнюдь не о сливках общества говорится здесь, а об очень-очень земном. И вот этот контраст между небесным и земным— здесь он не противопоставление, а наоборот, подчёркивание, в каком-то смысле, духовного подобия небесного и земного. Выражаясь словами более поздней эпохи, «что вверху, то и внизу, и что внизу, то и вверху»: что’ люди здесь, на этой земле, делают на этой земле друг другу, то’ они тем самым делают Богу. Это мысль, очень любимая апостолами (Иоанном, и другими), которые всё время говорят в Соборных Посланиях — если вы думаете, что вы любите Бога, а брата своего не любите, и делаете ему какие-то гадости—то это значит, что вы и Бога, по- существу, тоже не любите—вот такая тут в Исайе, как вы видите, вполне новозаветная мысль.

59-я глава, 1-й стих:

«1. Вот, рука Господа не сократилась на то, чтобы спасать, и ухо Его не отяжелело для того, чтобы слышать».

Это продолжение фундаментальной мысли Второисайи, которая раз десять повторяется—что «Я один и тот же от сотворения Мира». Это, конечно, и взгляд на историю Израиля —историю, в которой действует не какой-то новый, гневный Бог, а тот же Самый милостивый Бог, который сотворил мир. Вот, например, 50-я глава Второисайи, 2-й стих:

«2...Разве рука Моя коротка стала для того, чтобы избавлять, или нет силы во Мне, чтобы спасать? Вот, прещением Моим Я иссушаю море, превращаю реки в пустыню…».

Тот же Бог, Творец мира и Владыка мира—Он же действует и в истории. И дальше, вслед за этим стихом 59-й главы, следуют такие жёсткие слова – 3-й стих:

«3. … руки ваши осквернены кровью и персты ваши — беззаконием; уста ваши говорят ложь, язык ваш произносит неправду.

4. Никто не возвышает голоса за правду, и никто не вступается за истину; надеются на пустое и говорят ложь, зачинают зло и рождают злодейство…»,

и дальше 7-й стих:

«7. Ноги их бегут ко злу, и они спешат на пролитие невинной крови; мысли их — мысли нечестивые; опустошение и гибель на стезях их.

8. Пути мира они не знают, и нет суда на стезях их; пути их искривлены, и никто, идущий по ним, не знает мира.».

Кто эти «вы» в 3-ем стихе («руки ваши осквернены беззаконием»)? И кто эти «они» в 8-м стихе («путей мира они не знают»)? Это сказано нарочито неопределённо. Это «вы» можно понимать, конечно, как Израиль (и «вы», и «они» - как Израиль), а можно понимать «вы» и как языческие народы, а можно понимать «вы» и как всё человечество тоже. У Исайи это типичный приём, когда он говорит «вы», «они» и так далее — и специально непонятно, кто это — один конкретный народ (Израиль) или что-то более широкое—специально, потому что в этом замысел книги Исайи, потому что то’, что говорится об исторической судьбе народа Израиля, на самом деле, заключает в себе портрет истории всего человечества.

15-17-й стихи 59-й главы:

«15. … Господь увидел это, и противно было очам Его, что нет суда.

16. И видел, что нет человека, и дивился, что нет заступника; и помогла Ему мышца Его, и правда Его поддержала Его.

17. И Он возложил на Себя правду, как броню, и шлем спасения на главу Свою; и облекся в ризу мщения, как в одежду, и покрыл Себя ревностью, как плащом».

И дальше это продолжается в 20-м стихе:

«20. И придет Искупитель Сиона и сынов Иакова, обратившихся от нечестия, говорит Господь».

Кто этот Искупитель Сиона и сынов Иакова, о котором говорит Господь, причём «Искупитель» — с большой буквы? Это, конечно, имеется в виду Мессия, будущий Иисус Христос. Но посмотрите, как по-другому здесь на этого Мессию смотрят — не так, как в знаменитой 53-й главе! В 53-й главе Мессия — так сказать, благословенный Богом делать эту мученическую работу, уполномоченный Богом, но Он – не Бог: в 53-й главе Бог – отдельно, Мессия – отдельно. А здесь, в 59-й главе, фактически — Кто возложил на себя правду как броню? Мессия, но Он же и Господь, Бог Израиля, то есть, уже здесь есть эта прозорливая мысль о том, что да, Мессия—страдалец, но на самом деле, в этом Мессии — Спасителе живёт Сам Бог, который как бы в виде Своего собственного Посланника выступает.

Переходим к 60-й главе, несколько стихов подряд:

«1. Восстань, светись, Иерусалим, ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою»…

«3. И придут народы к свету твоему, и цари — к восходящему над тобою сиянию» – вы узнаёте, конечно, песню, которую мы много раз поём.

И дальше 11-й стих:

«11. И будут всегда отверсты врата твои, не будут затворяться ни днем ни ночью, чтобы приносимо было к тебе достояние народов и приводимы были цари их»...

«19. Не будет уже солнце служить тебе светом дневным, и сияние луны — светить тебе; но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой — славою твоею.

20. Не зайдет уже солнце твое, и луна твоя не сокроется, ибо Господь будет для тебя вечным светом, и окончатся дни сетования твоего».

Эта картина точнее соответствует тому, что написано о Новом Иерусалиме в Апокалипсисе, в последних двух главах, чем все остальные символические намёки на Новый Иерусалим, которые есть в книге Второисайи— то есть, в этом смысле Третьеисайя очень сильно уточняет Второисайю, рисует гораздо более чёткую картину Нового Иерусалима. Эта же картина, видимо, была показана Иоанну Богослову, который написал Апокалипсис, и он для того, чтобы описать то, что он видел в своём видении, вне всякого сомнения, использовал эти слова Исайи, который эту же картину видел тоже.

Переходим к 61-й главе, 1- 2—й стихи:

«1. Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение и узникам открытие темницы,

2. проповедывать лето Господне благоприятное…».

Конечно, это мессианская тема, это мы понимаем. И почему-то именно это место из многих-многих мессианских мест в книге Исайи взял Иисус Христос в 4-й главе Евангелия от Луки, чтобы в синагоге Своего родного города Назарета заявить о Себе. Он, если можно так выразиться, подписался под этими словами Исайи («Дух Господа Бога») где Исайя, конечно, не о Себе говорит, а о будущем Мессии: «это сказано обо Мне» - говорит Христос. Вы помните—Его за это, и за другое, что Он сказал там (об Израиле и об язычниках) хотели с горы сбросить и убить Его же собственные сограждане – граждане Назарета.

Дальше читаем в 61-й главе с 4-го стиха:

«4. И застроят пустыни вековые, восстановят древние развалины и возобновят города разоренные, остававшиеся в запустении с давних родов.

5. И придут иноземцы и будут пасти стада ваши; и сыновья чужестранцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями».

Как здесь сплетены две темы, которые были уже во Второисайе, но были отдельно! Первая—это воскрешение пустыни, её обновление, она становится плодородной, и вторая тема—это приход иноземцев служить Богу на горе Сион, и в каком-то смысле даже служить Богу—служа Израилю (через служение Израилю служить Богу). Это особенность приближения к концу книги, что темы начинают взаимодействовать и переплетаться.

6-й стих—продолжается, собственно, эта мысль—раньше говорилось о сыновьях чужестранцев, а тут, в 6-м стихе:

«6. А вы будете называться священниками Господа, служителями Бога нашего будут именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их».

Такое впечатление, что тут противопоставление—то были «они», сыновья чужестранцев, а то «вы» – это Израиль, который будет священниками Господа. Но впечатление это совершенно иллюзорное, может быть, это такой художественный приём, потому что (мы сейчас до этого дойдём) в последней главе, в последних стихах книги, Исайя опровергает это мнение, и говорит—а священниками будете и вы, конечно, тоже, но и «они» (эти другие народы) тоже будут священниками. На самом деле, «вы», о которых здесь говорится в 6-м стихе—это не Израиль только, а это всё обновлённое человечество—человечество нового неба и новой земли.

62-я глава, начнём с 1-го стиха:

«1. Не умолкну ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь, (мы это, кстати, тоже поём с вами) доколе не взойдет, как свет, правда его и спасение его — как горящий светильник.

2. И увидят народы правду твою и все цари — славу твою, и назовут тебя новым именем, которое нарекут уста Господа».

Эта тема нового имени фигурирует в Апокалипсисе — о том, что Господь вот там, в небесах, дает всем новые имена, которые сами люди не знают. Более того, у Мессии там есть не то имя, которое мы знаем, а какое-то другое, новое имя, которое знает только Он Сам. Это в Апокалипсисе написано, мы уж не будем читать из него, но я обращаю ваше внимание на то, что эта же мысль о новом имени уже есть у Исайи. Вот, например, в 56-й главе, в 5-м стихе—тем, кто верен Богу,

«5. тем дам Я в доме Моем и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам им вечное имя, которое не истребится».

Вот представьте только – мы с вами все имеем имена, которыми нас назвали папа и мама, отчества, фамилии, а оказывается, что Бог нас всех с вами знает под другими именами, и видит, вообще, в каком-то другом виде. Если бы мы могли случайно взглянуть, так сказать, на своё «личное дело» у Бога, то мы там свою «фотографию» увидели бы, вообще, не знаю в каком виде, совершенно не похожем на то, как мы видим себя в зеркало. И с именами то же – потому что Бог всё видит не так, как мы. Он говорит: «Мои мысли – не ваши мысли», а мы можем продолжить: «Мои глаза – не ваши глаза». Например, пчёлы видят в инфракрасном свете—так они нас тоже видят совсем не так, как мы себя видим, я уже не говорю о том, что можно и в рентгеновском диапазоне видеть, или в каком-то другом (астрономы это делают) –даже наше, земное, мы, люди, можем по-разному увидеть, а что же Бог тогда! И то же самое с именами—какое-то истинное имя, которое там, на белом камне, написано, по Апокалипсису—оно уже для каждого из нас есть вот в этих «сундуках» Господа Бога (извините за такое банальное сравнение), уже лежит этот камень с новым, другим именем, уже приготовленным. Знаете, это похоже, как в Израиле говорят, что нам «желают хорошей записи у Бога» каждый Новый год—но, в каком-то смысле, эта запись уже есть - Бог, Он же всё знает, Он же живёт в вечности, для Него нет прошлого и будущего—у Него и этот камень с именем уже приготовленный лежит.

(Вопрос из зала: А как узнать?

- Никак. Нам не всё дано узнать. Так Бог задумал. Он специально так всё устроил, чтобы мы не всё знали, потому что то, что мы не всё знаем, побуждает нас стремиться, оно даёт нам этот стимул—толчок к движению, к Богу.)

Опять же 62-я глава, прочтём с 10-го стиха:

«10. Проходите, проходите в ворота, приготовляйте путь народу! Ровняйте, ровняйте дорогу, убирайте камни, поднимите знамя для народов!

11. Вот, Господь объявляет до конца земли: скажите дщери Сиона: грядет Спаситель твой; награда Его с Ним и воздаяние Его пред Ним.

12. И назовут их народом святым, искупленным от Господа, а тебя (Иерусалим*) назовут взысканным городом, неоставленным».

Здесь переплетаются две темы в книге Второисайи. Первая – тема пути народа, который во Второисайи начинается с вполне земной вещи – пути Израиля из вавилонского пленения обратно в Иерусалим (как я уже говорил вам, за этим у Второисайи проступает путь в Новый Иерусалим, в Царство Небесное), но, так или иначе, это «тема пути». И вторая - тема Нового Иерусалима, которая тоже есть у Второисайи, но там она—отдельно от темы пути, а вот здесь, в Третьеисайе, эти две темы сплелись.

63-я глава, с 1-го стиха:

«1. Кто это идет от Едома, в червленых ризах от Восора, столь величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? «Я — изрекающий правду, сильный, чтобы спасать».

2. Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле?

3. «Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моем и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое…»

Это, я бы сказал, совершенно новое, очень далёкое развитие мессианской темы из 53-й главы Второисайи. Там Мессия запятнан Своею кровью, которая пролита на Кресте, это Его кровь. Здесь—Мессия, который проливает кровь других—ну как это? Нам это странно! Но это кровь, которая и в Апокалипсисе показана, причём там показано, что эта кровь (как это сказано и здесь, у Исайи) — она как своего рода виноградный сок, который топчет в точиле будущий Мессия, выжимает этот виноградный сок. У этого символа—виноградного сока как крови, который Мессия топчет (а Мессия, между прочим, в Апокалипсисе, на белом коне, и тоже запятнан кровью) — у этого символа есть несколько значений, но я здесь остановлюсь на одном только значении, которое именно дополняет и развивает 53-ю главу. Мессия, если можно так выразиться, проливает кровь зла на земле, Он эти вот гроздья гнева — эти ягоды зла, которые на земле, как вы знаете, вызревают обильно — так сказать, выжимает, выжимает из них сок (или, как сказано в Апокалипсисе, «кровь до узд конских»), и сок этот уходит из истории земли.

16-й стих 63-ей главы:

«16. Только Ты — Отец наш; ибо Авраам не узнает нас, и Израиль не признает нас своими; Ты, Господи, Отец наш, от века имя Твое: «Искупитель наш».

Это наследование Аврааму уже есть у Исайи и подано точно так, как Иоанн Креститель говорит об этом наследовании Аврааму в 3-й главе Евангелий от Матфея и Луки. Он там говорит эти принципиально важные слова—что Бог не обязательно из потомков по плоти берёт потомков Аврааму, а Бог «из камней сих может воздвигнуть детей Аврааму». Камни – это, конечно, люди—это много раз используется и в Евангелии, и в Новом Завете, и в книгах, которые не вошли в Новый Завет (допустим, в «Пастыре Ерма») – используется картина людей как камней, из которых Бог строит здание Своей Церкви. То есть, эти «камни», о которых говорит нам Иоанн, – это не Израиль по плоти, это те, которые очень часто у Исайи называются «гои» — не евреи, бывшие язычники. И вот, тем не менее, «Авраам не узнает нас, и Израиль не признает нас своими». Кого он, Израиль, не узнаёт и не признаёт своими? Это можно прочесть двумя схожими, но все же разными способами, которые отличаются тем, кто подразумевается под этим «мы». Можно сказать, что Израиль этих будущих членов Нового Израиля, но не евреев по плоти, не признаёт своими, а Господь признаёт их своими. А второй способ, как это прочесть, – что нам, тем, кто не верен Богу, хотя по плоти—потомки Авраама, нам Авраам скажет: «вы не мои дети, а мои дети – те, кто по плоти, может быть, не мои потомки, но по духу—мои потомки». Мне, конечно, ближе это второе прочтение. И Иоанн Креститель, и Христос в Евангелии от Иоанна, в 8-й главе, говоря об Аврааме, на самом деле, ровно это имеют в виду.

64-я глава, 8-й стих:

«8. … ныне, Господи, Ты — Отец наш; мы — глина, а Ты — образователь наш, и все мы — дело руки Твоей».

Эта тема Бога как горшечника, Который лепит историю человечества, как горшечник лепит горшок, — она встречалась уже во Второисайе. Например, из 45-й главы 9-й стих:

«9. Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных! Скажет ли глина горшечнику: «что ты делаешь?» и твое дело скажет ли о тебе: «у него нет рук?»

Эта картина (глина—люди, а горшечник — Бог) – это картина, которую подхватил и пророк Иеремия, и несколько раз, ещё ярче, её использовал в своей книге. Это тоже такой взгляд на Историю, как на процесс гончарного производства, когда из человечества Господь лепит такой красивый сосуд. Причём, как Павел говорил, сосуды бывают для почётного употребления, а бывают для низкого употребления (как ночной горшок), так вот Господь, на самом деле, переделывает этот «ночной горшок» человечества в «вазу» для прекрасных Своих цветов – вот такой взгляд на историю человечества.

65-я глава, 8-й стих:

«8. Так говорит Господь: когда в виноградной кисти находится сок, тогда говорят: «не повреди ее, ибо в ней благословение»; то же сделаю Я и ради рабов Моих, чтобы не всех погубить».

Тема эта—виноградника, Израиля как виноградника, идёт ещё с 5-й главы книги Первоисайи. Здесь она соединяется с темой «остатка» Израиля. То есть, там, в 5-й главе, весь виноградник плохой, приносит плохие ягоды, а здесь уточняется: да, может быть, бо’льшая часть виноградника не приносит вообще нужных Богу ягод, но какая-то часть – эти вот виноградные кисти, которые приносят Богу духовный сок, нужный Богу. Я напоминаю вам, что Сам Христос сравнивает Себя с виноградной лозой, а Своих учеников с ветками и с ягодами на этой лозе, и можно спросить — «что’ по этой лозе течёт?». Ответ — сок Духа Божьего, об этом соке здесь и идёт речь. Вот какое переплетение этих двух тем—темы виноградника с темой «остатка» Израиля.

15- 16-й стихи 65-й главы - (опять про это иное имя):

«15. …Господь Бог, а рабов Своих назовет иным именем,

16. которым кто будет благословлять себя на земле, будет благословляться Богом истины; и кто будет клясться на земле, будет клясться Богом истины, — потому что прежние скорби будут забыты и сокрыты от очей Моих».

Мы с вами об этом новом имени (ином имени, как здесь сказано) уже только что говорили, а тема, что прежние скорби будут забыты, продолжается дальше, в 17-м стихе:

«17. Ибо вот, Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце».

Эти темы—о том, что прошлое забыто всё, бывшая история человечества уже стала как не бывшая, потому что она уже не актуальна — всё это зло, все эти муки, всё то, что было — оно не то что было зря, нет, оно принесло какой-то свой плод, но—всё, закрыта эта тема! Знаете, у пророков много раз используется сравнение с женщиной, которая, когда рождает ребёнка, радуется, а муки родов уже забывает. Вот эта картина Исайи есть и в Апокалипсисе—что человеческая история находится в этом мучительном процессе родов по сей день, но, когда они, наконец-то, произойдут в этой апокалиптической перспективе—всё, эти муки и страдания будут забыты, потому что родится нечто замечательное, новое. Я обращаю ваше внимание, кстати, на то, что тема нового неба и новой земли начата ещё во Второисайе—в 43-й главе Второисайи говорит Бог:

«19. Вот, Я делаю новое; ныне же оно явится…».

Дальше читаем—65-я глава, 25-й стих:

«25. Волк и ягненок будут пастись вместе, и лев, как вол, будет есть солому, а для змея прах будет пищею: они не будут причинять зла и вреда на всей святой горе Моей, говорит Господь».

Это почти буквальный повтор того, что сказано уже у Первоисайи в 11-й главе об этой горе Господней, в которой, конечно, нам видится Новый Сион—на новом небе и новой земле, на которой стоит Новый Иерусалим. Обратите внимание—почему Третьеисайя повторяет то, что уже сказано? А это характерно для структуры книги: конец повторяет начало. Вот мы сейчас с вами пели—сколько раз, повторяя песню, мы повторяли, скажем, её первый куплет? Так и тут—это такая художественная структура, очень характерная, между прочим, не для светских произведений, а именно для религиозных произведений—смыкание конца с началом, потому что это всё имеет корни свои где-то глубоко в духовном мире, как Сам Христос говорит о Себе в Апокалипсисе — «Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний…» (Откровение Иоанна Богослова, 1: 10). Альфа есть Омега, Я есмь и Альфа, и Омега – конец смыкается с началом в одно целое.

Переходим к последней, 66-й главе. 1-й стих:

«1. Так говорит Господь: небо — престол Мой, а земля — подножие ног Моих; где же построите вы дом для Меня, и где место покоя Моего?

2. Ибо все это соделала рука Моя, и все сие было, говорит Господь…».

Этот взгляд на храм, на ритуал, на все эти земные знаки богопочитания — в точности такой же взгляд, который высказывает, между прочим, Соломон, построивший первый Храм. Он ровно это говорит — «ну, зачем Богу храм? Он на небесах живёт. Зачем Ему этот Храм, который я построю?» – Но всё-таки построил, тем не менее. И в Послании к Евреям говорится о том, что этот Храм, все эти ритуалы—это только бледное отражение, тень того, что есть на небесах, и богослужение на земле—только бледная тень того богослужения, которое совершает Сын Своему Отцу, Иисус Христос – Богу Израиля там, в небесах. Но вы обратите внимание: Соломон говорит — «ну что Ему мой храм?», но Он же его построил, тем не менее. Павел говорит, что земной храм—это тень Храма небесного, но раз есть Храм небесный, значит, есть и его земная тень (не бывает же такого, чтобы он без тени был). То есть, и храм, и ритуал важно не считать как бы вершиной, кульминацией, выше чего ничего нет, но, тем не менее, это не означает, что они не нужны! Эти слова 66-й главы, которые мы сейчас прочли, не отменяют Богослужения, ритуалов и Храма, но ставят их на их правильное, законное место—на место, как нужных символов, знаков, но — не более, чем символов, знаков.

Читаем дальше—9-й стих 66-й главы:

«9. Доведу ли Я до родов, и не дам родить? говорит Господь. Или, давая силу родить, заключу ли утробу? говорит Бог твой».

Эта картина, как доходит дело до родов, а женщина не может родить—она уже используется в 37-й главе: там царь Езекия приводит такое сравнение, применяя его к истории Израиля, а здесь эта мысль спроектирована из земной истории—в эсхатологическую перспективу. Господь говорит: «вот, Я всю историю, начиная от Сотворения мира, веду, веду, веду, веду. Хочу её довести до Страшного Суда, Апокалипсиса—через катастрофы, через муки, чтобы родить, наконец-то, новое небо, новую землю, Новый Иерусалим. Но Я, Который вот это всё веду, неужели Я, так сказать, веду-веду, а родить не дам? Конечно—дам, конечно, родится этот Новый Иерусалим, новое небо и новая земля».

13-й стих:

«13. Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас, и вы будете утешены в Иерусалиме».

Опять же – конечно, можно сказать, что, когда они вернутся из вавилонского плена, они будут утешены в земном Иерусалиме. Но, по-моему, вся интонация, все окружающие эти слова образы говорят о том, что речь здесь идёт о Небесном Иерусалиме. А утешение – вспомните, что книга Второисайи начинается с этих слов: «Утешайте, утешайте, народ Мой!». И что’ там говорит Второисайя об этом утешении? Он говорит много очень тяжёлых слов об исторической судьбе Израиля, просто констатируя факт—так тяжела эта историческая судьба. Ну, и где же утешение? – Здесь только его мы видим, в последних строках этой книги: утешение для Израиля во всех его исторических страданиях – не земной Иерусалим, не государство Израиль, а только Новый Иерусалим – вот там утешение Израиля. И ещё раз хочу сказать, что всё-таки за Израилем, за народом (одним из народов) стоит всё человечество. Поэтому для всего человечества, которое нуждается в утешении не меньше, чем евреи, утешение – это Новый Иерусалим, и только он. Только, и более – ничего. Мы разные утешения в жизни хотим иметь по человеческим нашим слабостям, но Господь нас предупреждает, что никакого иного утешения, кроме единения с Ним в Царстве Небесном нет. Его Замысел—таков. Вот это – утешение нам.

Дальше – 18-й стих:

«18. … Я знаю деяния их и мысли их; (это—язычников) – и вот, приду собрать все народы и языки, и они придут и увидят славу Мою.

19. И положу на них знамение, и пошлю из спасенных от них к народам: в Фарсис, к Пулу и Луду, к натягивающим лук, к Тубалу и Явану, на дальние острова, которые не слышали обо Мне и не видели славы Моей: и они возвестят народам славу Мою

20. и представят всех братьев ваших от всех народов в дар Господу на конях и колесницах, и на носилках, и на мулах, и на быстрых верблюдах, на святую гору Мою, в Иерусалим, говорит Господь, — подобно тому, как сыны Израилевы приносят дар в дом Господа в чистом сосуде.

21. Из них буду брать также в священники и левиты, говорит Господь».

Очень бурно обсуждается 21-й стих. Многие хотят его понимать так, что всё-таки только из этого «остатка» Израиля будет Господь брать в священники и левиты. Но бо’льшая часть комментаторов (и я здесь с ними солидарен) считает, что здесь говорится, что из этих бывших язычников Господь будет брать в священники и левиты. А кто сегодня священник и левит? Я обращаю ваше внимание, что никаких священников и левитов в Израиле сегодня нет, потому что нет храма. Есть сколько угодно евреев с фамилией Левин, которая происходит, естественно от «левита», и сколько угодно евреев с фамилией Коган, Коэн и т.п., которая происходит от «священника». Но самих священников и левитов больше нет. Раввины – есть, кто угодно есть, а священников и левитов нет. А где есть священники? — а священники есть у не-евреев. И вот—наш дорогой отец Александр Борисов – пожалуйста, живой пример—из не-евреев взятый в священники. И многие другие священники или дьяконы, допустим, которых можно считать аналогом левитов— их сколько угодно, и в нашем храме есть, и они совершенно не евреи. И всё это по всему миру. Евреи тоже среди них есть, и не-евреи есть. Это очень важная картина. Это кульминация той темы, которая идёт ещё с самого начала книги Первоисайи – соединение евреев с не-евреями, соединение (говоря на еврейском языке) еврейского народа «ам» с «гоим» — народами языческими—соединение во всём, и здесь просто кульминация этого: не просто соединение в почитании Бога, в служении на горе в Иерусалиме, а в священстве—тоже происходит соединение Израиля с другими народами. Поэтому, когда «Я вас избрал как народ священников» — говорит Господь Израилю, то надо понимать, что всё остальное, что делает Господь с Израилем, Он делает это как с некоей чувствительной точкой человечества. Как врачи—иглоукалыватели, они колют иголкой в определённое место, чтобы человека вылечить – вот так Господь колет Своими иголками в точку, которая называется Израиль, но лечит Он при этом не эту точку, а всё тело человечества. Вот так же здесь и священство: да, Израиль народ священников, избранный – как эта точка, за которой идёт священство всего человечества. И поэтому эти слова, которые Господь даёт Израилю, что «Я вас избрал как народ священников» — Господь может сказать всем людям, потомкам Адама и Евы, потому что Господь Адама и Еву создал как священников, только вот они не оказались на высоте своего призвания – пока. Но Господь, который не оставляет Своего Творения Своими заботами, как Отец никогда не оставляет Своих детей—Господь и нам всех, потомков Адама и Евы (или можно так сказать – коллективного Адама и Еву, всё человечество), тем не менее, хочет и делает Своими священниками, как это и было задумано с самого начала.

Ну и, наконец, продолжает это всё последнее, что мы с вами прочтём – 22-й стих:

«22. Ибо, как новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицем Моим, говорит Господь, так будет и семя ваше и имя ваше».

«Новое небо и новая земля» — сразу сказано после стиха, где говорится о том, что из бывших язычников, из не-евреев, будут брать в священники и левиты. Я это понимаю совершенно однозначно, что на новом небе и новой земле понимание слова «Израиль» будет другим. Этот Новый Израиль, в новом смысле этого слова понимаемый – если можно так выразиться, вот это новое имя Израиля на себе несущий – уже будет включать в себя и семя других народов, то есть, потомков по плоти других народов. Я не знаю даже, можем ли мы сегодня оценить всю дерзость и проблемность такой постановки вопроса в те времена, когда эта книга писалась. Я не знаю, много ли в Израиле было людей, которые готовы были вот это всё спокойно слушать, так сказать, не скрежеща зубами. Потому что в Новом Завете, спустя более пятисот лет, мы встречаем примеры, как Христа за подобные слова хотели сбросить с горы, а как первомученика Стефана вот так тоже слушали, скрежеща зубами, а потом-таки побили камнями. Оцените всю, я бы сказал, новизну дерзкую этой книги, которую мы с вами не заканчиваем ещё, потому что мы с вами прошлись по ней таким обзорным взглядом, а дальше ещё, во время наших следующих встреч, мы уже будем с вами уходить вглубь богословского смысла по отдельным темам. А на сегодня всё.

Начало обзора по темам. Тема Замысла Божьего

Мы продолжаем с вами заключительный обзор книги пророка Исайи и переходим к новому этапу этого обзора: то мы с вами читали текст подряд, а сейчас мы переходим к обзору по темам, причём, темы эти, конечно, можно назвать словами, но на самом деле в них есть нечто от музыкальных тем музыкального произведения — мы слышим и понимаем, что какая-то тема развивается, а вот выразить словами не всегда получается, и в данном случае это тоже так. Сегодняшняя тема (но она не только сегодняшняя, думаю в следующий раз мы тоже будем ею заниматься, потому что это очень большая тема) — тема проявления Замысла Божьего в истории человечества, как это проявление нам показывает Исайя. Тема эта, можно сказать, самая важная во всей этой книге. Её можно назвать стволом, от которого отходят пусть крупные, но всё-таки ветви других тем. Эти другие темы—их несколько, много, я их назвал вам, и мы будем их читать—это, например, тема Пути, по которому идут и люди, и Бог, это, конечно же, тема мессианская, тема будущего Христа, ну и так далее. И вот все они, на самом деле, сопряжены с этой центральной темой Замысла Господня, и поэтому мы с вами сейчас, эту тему разбирая, невольно будем то в одну, то в другую из этих ветвей немного уходить. Вообще же должен вам сказать, что на тему Замысла Божия, как он описан в книге Исайи (Замысла Божия об Израиле, обо всём человечестве, обо всей Вселенной), – об этом всём написаны тома. Мы с вами должны понимать ограниченность наших возможностей, поэтому так скромно, в том объёме, в котором мы это можем, с той глубиной, с которой мы это можем себе позволить, мы будем это разбирать.

Ещё есть одна проблема, когда мы эту тему (да и другие темы, на самом деле) будем разбирать. Проблема эта в том, что мы всё-таки стремимся разобрать тему Замысла Божия не вообще, как его понимает богословие – ветхозаветное, христианское, любое — как оно понимает Замысел Божий в истории человечества. Мы всё-таки говорим об этом, как это показано в книге Исайи, то есть, как Исайя это видит. А он-то – замечательный, гениальный пророк, но всё-таки человек Ветхого Завета, человек древности – он это видит всё-таки не так объёмно, как уже сегодня, после Христа, мы всё это себе представляем. И поэтому мы, читая, с одной стороны, неизбежно просто вынуждены вчитывать в какие-то места Исайи христианские интерпретации, христианские аналоги, потому что без того, чтобы довести до логического конца какую-то мысль или рассуждение Исайи, просто не поймёшь их. А с другой стороны, это всё-таки получается не вполне Исайя—это получается Исайя плюс, так сказать, современное христианское богословие, и надо отдавать себе отчёт, что мы не ставим себе целью представить Исайю в его чистом дистиллированном виде — как это он себе представлял. Мы, скорее, ставим себе целью представить Исайю в том виде, в котором он нам, сегодняшним, нужен. И, в связи с этим, есть второй момент: я вам буду рассказывать что-то про эту тему Замысла Божьего в Исайе, вы что-то на эту тему будете сами тоже думать – это всегда будет не совсем Исайя, это будет Исайя плюс то, как я понимаю эту тему Замысла, как вы понимаете эту тему, то есть, это всегда будет Исайя плюс некое наше личное «я». Ну, ничего в этом страшного нет, но просто надо понимать, что всё-таки, всё, что мы сейчас делаем—это Исайя плюс что-то.

Теперь я перехожу к первому разделу обзора темы Замысла Божьего в книге Исайи. Первый вопрос очень простой – этот Замысел, мы его как себе представляем? Мы, когда говорим слово «замысел», корень этого в русском языке — «мысль», а как мы себе можем представить мысль? У нас у всех, естественно, мыслями полна голова, но это всё там, внутри, а как мы себе представляем? Вот, допустим, любой из вас о чём-то таком думает—как я себе эту вашу мысль представляю? – не знаю, никак, нет у меня никакого чёткого образа. Вот в английском языке и во многих других европейских языках, то, что по-русски называется словом «замысел», называется словом «план» — план Божий о человечестве. Это уже как-то себе представить можно, потому что планы мы видели, это на бумаге такие списки, или это такие графики, такие «деревья», и так далее. Но это всё сегодняшнее, у Исайи такого представления о плане Божием быть не могло. А какое же представление есть у него — схема, какой-то образ для этого плана, Замысла Божия, который мы, сегодняшние, можем разделить? Возможно, слово «путь» — оно у Исаии очень частое, и путь – это, действительно, какая-то линия, какая-то дорога, то есть это, если угодно, геометрический образ Замысла Божия. И в этом геометрическом образе есть то достоинство, что мы можем сказать, что у него есть начало и у него есть конец. Причём, Исайя видит это начало и конец ровно так же, как мы сегодня можем его увидеть: начало – это сотворение Богом мира (как это описано на первой странице Библии), а конец – это соединение людей с Богом в этом Новом Иерусалиме, на новом небе и новой земле, в каком-то новом мире, который нам даже представить себе невозможно. Это та самая Цель, куда Божий Замысел ведёт Израиль, как центр, фокус Замысла Своего о человечестве, ведёт всё человечество, и ведёт всю вообще тварь, сотворённую Богом (живую и неживую, фокусом которой, в свою очередь, является человечество) – ведёт всех к соединению с Богом. Причём, соединение это у Исайи описывается таким очень излюбленным в Ветхом Завете термином, который и в Новом Завете, в Апокалипсисе, тоже употребляется — термином «брак», брак Бога с людьми, совокупление Бога с людьми — (как говорится, «муж и жена будут одна плоть», но тут не плоть, а дух, естественно, Бог это Дух) – так вот Бог и люди будут один Дух. Эта метафора «брака Бога» и людей как «жены Бога» у Исайи — 5-й стих 54-й главы:

«5. Ибо твой Творец есть супруг твой; Господь Саваоф — имя Его; и Искупитель твой — Святый Израилев: Богом всей земли назовется Он.

6. Ибо как жену, оставленную и скорбящую духом, призывает тебя Господь, и как жену юности, которая была отвержена, говорит Бог твой.

7. На малое время Я оставил тебя, но с великою милостью восприму тебя».

Вот эта картина, когда в великий Замысел Божий включена (только как небольшая часть) и история Израиля, и история всего человечества – это так, как Исайя видит Замысел Божий о своём народе, об Израиле. Казалось бы, Израиль - какая-то маленькая часть этой величественной картины. Да—маленькая, но очень важная. Это как гипофиз в человеке, где-то глубоко в мозге, объёмом всего в один кубический сантиметр – а играет принципиальную роль во всей жизни организма. Я прочту несколько стихов, которые показывают, что Исайя, действительно, видит историю Израиля и всего человечества как составную часть Замысла Божьего о всей Своей твари. Вот 48-я глава, 12-й стих:

«12. Послушай Меня, Иаков и Израиль, призванный Мой: Я тот же, Я первый и Я последний.

13. Моя рука основала землю, и Моя десница распростерла небеса; призову их, и они предстанут вместе».

Оцените неожиданность этой мысли! Понятно—все они верили, естественно, в те времена, что Бог сотворил мир, но это как бы одна плоскость, а вот конкретная история — всякие там ассирийцы, вавилоняне, плен, спасение из плена – это совсем другая плоскость, это уже конкретная современная история, современные события. И гениальная мысль Исайи – что эта история есть составная часть той великой Истории от Сотворения мира до Апокалипсиса, от альфы до омеги. Ещё из 63-й главы, с 12-го стиха – про Бога:

«12. … вел Моисея за правую руку величественною мышцею Своею, разделил пред ними воды, чтобы сделать Себе вечное имя…

14. Как стадо сходит в долину, Дух Господень вел их к покою. Так вел Ты народ Твой, чтобы сделать Себе славное имя».

Эта картина Бога, Который народ Свой вёл путём Исхода из Египта – это для Исайи, опять же, картина маленького отражения некоего Великого Замысла Божьего о всём человечестве, которое Бог ведёт куда-то туда (Исайя даже не вполне понимает куда, в какое-то место, которое он называет Иерусалимом, Сионом, и так далее, а уже в Апокалипсисе оно называется Новым Иерусалимом, новым небом и новой землёй). То есть, это параллель между Исходом из Египта, и путём людей к соединению с Богом, можно сказать словами Христа – Путём в Царство Небесное. Ровно так, на самом деле, понимает миссию Христа и современная христианская Церковь – она говорит о том, что эта миссия—это как бы огромное развитие и продолжение такого замечательного, но маленького исторического события, как исход Израиля из Египта. Это новый Исход людей, ведомых Христом, в Землю обетованную (уже небесную, в небеса обетованные, если так можно выразиться) — из плена у дьявола, у греха, в котором человечество находится в настоящий момент.

И вот ещё одно на эту тему — из 51-й главы, 5-й стих:

«5. … мышца Моя будет судить народы; острова будут уповать на Меня и надеяться на мышцу Мою».»

Вроде бы это об истории народа, острова, упомянутые здесь, – это какие-то нации, – это всё конкретная история. Но вот что дальше—в 6-м стихе 51-й главы:

Эти стихи не надо понимать, как пророчество о том, что, так сказать, все вымрут на земле – Исайя не это хочет сказать. Он хочет сказать, что всё то, что происходит на нашей земле, что мы привыкли видеть, глядя нашими глазами вниз, в эту горизонтальную плоскость нашей обычной жизни, – всё это, на самом деле, часть великого целого, которое можно увидеть, подняв глаза вверх, к небесам, к Богу. Только это далеко не каждый умеет. Вот именно что пророки это умеют—поднять глаза в небеса, к Богу, и то’, что они там увидели, они нам передают как некий архетип, или образец, или некую логическую структуру того, что есть там, у Бога, в Его Замысле, но что в конкретных событиях истории человечества проявляется уже разным образом (войны, цари и так далее). Это всё, на самом деле, отображение вниз того, что у Бога в небесах, в Его Замысле. И вот в книге Исайи упоминается несколько таких проявлений Божьего Замысла в истории.

Сначала начну с истории Израиля. Исайя упоминает выход Израиля из Египта и переход через Красное море как такое проявление Замысла Божьего. Дальше: те конфликты, в которых участвовал Израиль во времена Первоисайи (конфликт с Ассирией), во времена Второ- и Третьеисайи (конфликт с Вавилоном), вавилонское пленение, возврат из вавилонского пленения (то, о чём говорит Второисайя и Третьеисайя) – это всё, на самом деле, не просто какие-то исторические факты, на которые мы смотрим, разеваем рот и говорим— «отчего это? непонятно, ну, вот так история сложилась» — ей же не задать вопроса, почему она так сложилась, история. Такой материалистический взгляд. А у Исайи взгляд на все эти события—другой. В частности, очень важная для него тема вавилонского пленения и возврата из вавилонского пленения – это проявление той самой логики Замысла Божия, который людей (Израиль, и всё человечество) иногда, действительно, жёсткими методами наставляет, что называется, на путь истинный, когда они со своего пути сбиваются, а с другой стороны – всегда возвращает их из всех пленений (вавилонского плена, потом — рассеяния уже после катастрофы 70-го года), возвращает всегда на путь к Себе. Так что это – и плен, и возврат — это некий такой вечный архетип, который несколько раз проявлялся и, может быть, ещё будет проявляться—и в истории Израиля, и в истории всего человечества.

Ещё одно очень важное проявление этого Замысла Божьего на Небесах в конкретных событиях земной истории – это нечто, что Исайя ещё даже не воспринимает как историческое событие (потому что оно в ту эпоху ещё не произошло) — это приход на землю Спасителя Мессии—Христа. Но мы-то знаем, что это же историческое событие! Очень многие учёные хотят именно исследовать это как событие истории—как там реально было, где Христос родился, что Он делал, и так далее. Для Исайи не это важно. Он нам рисует в этой замечательной картине Раба Божьего, который является одновременно Посланцем Божьим, чтобы спасти человечество. Он нам рисует важнейшую часть Замысла Божьего о всём мире: что Бог, если можно так выразиться, настолько озабочен связью этого Своего Замысла с тем, что реально происходит в мире, что Он готов Сам—в лице Христа, Мессии, которого мы называем не зря Сыном Божиим—войти в эту нашу по своей природе совершенно чуждую Богу жизнь, вмешаться в неё, и там воплощать этот Свой Замысел уже не через Своих посредников, а Сам. Обычно Бог как действует? Через людей: в души каких-то людей Он уверенность, крепость вселяет; в души других людей—слабость, неуверенность — и так Он управляет развитием истории. А тут—нет: Он не косвенно, а Сам, напрямую этот Замысел Свой воплощает, внедряет в жизнь. Это примерно так (но это несколько сниженное сравнение), как если бы архитектор, например, не строительный план, чертёж для строителей давал, а просто сам пришёл на строительную площадку, и видя, что строители никак не умеют воплотить его план в жизнь, взял бы и сам начал строить, показывать им. Или, если угодно, как режиссёр (есть такие режиссёры, которые сами выходят на сцену и показывают актёрам, как надо играть, потому что актёры не понимают их замысла).

Это я говорю о нескольких местах в книге Исайи, где он видит Божий Замысел как воплощающийся в событиях истории Израиля, причём в случае Мессии это ещё только будущее событие. Но точно так же этот Замысел Божий воплощается в истории других народов, об этом говорится (очень, я бы сказал, неожиданно, даже парадоксально), например, когда рассказывается о всяких ассирийцах, вавилонянах, и прочих – как там сказано у Исаии, «жезлах», которыми Бог со стороны поколачивает Израиля (довольно чувствительно), но, с другой стороны, Он их поколачивает, как пастух поколачивает своей палкой корову, когда она не хочет идти, куда надо—он её таким образом направляет на истинный путь. Но дело-то в том, что в истории этих самых «жезлов», которыми Бог управляет Израилем и вообще всем человечеством, есть ещё такой важный компонент, что эти «жезлы», как правило, не понимают своей инструментальной функции, а начинают о себе, что называется, много мнить, и начинают Замысел Божий воплощать не так, как его Бог задумал — глубоко, умно’ и аккуратно, а воплощать его со всей человеческой злобой, яростью, ненавистью, и за это они сами же и наказываются. Это тоже очень важная тема, это тоже некий компонент этого архетипа Замысла. Да, этот Замысел воплощается через какие-то земные орудия (людей, целые народы, царей, и так далее), но они все всегда его воплощают не так, как Бог этого бы хотел. И поэтому вторая компонента—это то, что уже они наказываются (ну, это, может быть, не точное слово – поправляются) Богом. Я прочту несколько таких моментов, где Исайя говорит о том, что все эти вавилоняне, ассирийцы, и прочие — они, на самом деле, тоже объект того же самого Замысла Божьего, и если Бог в этом Своём Замысле обходится с Израилем так жёстко, то Он и с этими народами обойдётся тоже жёстко. Вот 8-я глава, 9-й стих:

«9. Враждуйте, народы, но трепещите, и внимайте, все отдаленные земли! Вооружайтесь, но трепещите; вооружайтесь, но трепещите!

10. Замышляйте замыслы, но они рушатся; говорите слово, но оно не состоится: ибо с нами Бог»!

Это такой церковный гимн, который многие из вас слышали: «Разумейте, языцы, и покоряйтеся, ибо с нами Бог!». Причём, эти «языцы» — те же самые, которыми Бог, как инструментом в своей руке, наказывает Израиля, и одновременно — «покоряйтесь, ибо с нами Бог!» — то есть с вот этим наказываемым Израилем – Израилем ветхозаветным, но и с Израилем новозаветным—с нами Бог.

Вот как говорит про ассирийского царя Исайя в 10-й главе, 15-м стихе:

«15. Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его; как будто палка поднимается на того, кто не дерево!».

Это действительно некий архетип. Так устроены эти инструменты Замысла Божьего. Они, с одной стороны, воплощают Замысел Божий в истории человечества, а с другой стороны, начинают проявлять, так сказать, непрошенную самостоятельность, гордиться перед Тем, кто двигает их, и инструмент восстаёт против Того, кто поднимает его. Ещё прочту на эту тему из 27-й главы—это говорится об Израиле, и сравнивается, как Бог обращается с Израилем, и как обращается с этими ассирийцами и вавилонянами, которых, вроде бы, Бог Сам на Израиль и напустил—так Исайя, по крайней мере, это понимает. А тем не менее, вот что он говорит про Израиль:

«7. Так ли Он—(Бог)— поражал его — (Израиля) – как поражал поражавших его? Так ли убивал его, как убиты убивавшие его?

8. Мерою Ты наказывал его, когда отвергал его…».

Это тоже некая компонента Замысла Божьего, проявляющаяся в истории. Это всегда наказание, или исправление, воспитание, примерно такое, как воспитывает отец детей: иногда отец может и шлёпнуть ребёнка, но не более того. А о тех, кто этого ребёнка гнобил, и преследовал, и мучил (об этих всех ассирийцев, и вавилонян, и прочих), – тут другое, о них другой разговор — «так ли Он поражал его, как поражал поражавших его?». Это я говорю о проявлении Замысла в других народах, не об Израиле.

Теперь надо сказать, что этот Замысел проявляется и в истории всего человечества—разумеется, уже без различия—Израиль и другие народы. Первое проявление этого Замысла в истории всего человечества, как Библия нам описывает, — процесс сотворения мира (сотворения всей твари, и сотворения человека). Это понимает Библия с самого начала как Замысел, и это Исайя тоже так понимает. Ещё один очень важный элемент в проявлении Замысла в истории всего человечества — это слово «путь», которое играет (особенно во Второисайе) принципиально важную роль — Путь, который соединяет людей с Богом. Этот Путь—он не только для Израиля, ни даже для других народов (это уже не важное разделение), это—для всего человечества, я бы даже рискнул сказать — и для всей твари вообще, не только разумной, как человек. Это понятие «пути» играет центральную роль в книге Второисайи. С этого начинается Второисайя, практически сразу, – 3-й стих 40-й главы:

«3. Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему;

5. и явится слава Господня, и узрит всякая плоть спасение Божие; ибо уста Господни изрекли это».

Мы с вами, вероятно, помним, что, когда Иоанн Креститель предвещает Пришествие Иисуса Христа и описывает свою миссию как подготовку этого Пришествия, он пользуется именно этими словами Исайи. Только обратите внимание, что здесь, в 40-й главе Исайи, возникает такое впечатление, что этот Путь—для Бога, что этим Путём Бог должен прийти к людям. Естественно, когда мы говорим о Пришествии Иисуса Христа, это, с одной стороны, Бог пришёл к людям, но, с другой стороны, давайте не забывать, что говорил Сам Христос о Своей Миссии. Он от Бога пришёл к людям, но зачем? Затем, чтобы людей повести туда, откуда Он пришёл, вверх, в Царство Небесное, ну, в общем, тем же Путём, каким Он и пришёл от Бога. И действительно, у Исайи эта вот картина «пути» в нескольких местах проявляется не только как тот Путь, которым Бог приходит к людям, но и тот Путь, которым люди идут к Богу. И, в частности, то, как Исайя описывает конкретное историческое событие — вавилонское пленение и возврат назад из вавилонского пленения в Иерусалим — это для него некий образ, который в себе заключает гораздо более величественную картину возврата людей к Богу из этого, если сказать современным языком, пленения у дьявола.

Вот из 57-й главы, 14-й стих:

«14… сказал: поднимайте, поднимайте, ровняйте путь, убирайте преграду с пути народа Моего».

«Моего» — с большой буквы, это говорит Бог. Так это же ровно те слова, которые были сказаны в 40-й главе, что Путь – для Бога, а здесь тоже самое говорится о пути для народа! Конечно, можно сказать, что—да, это путь народа в Иерусалим, но «поднимайте, поднимайте, ровняйте путь» — это нам напоминает слова, которые сказаны в 23-м псалме: «Поднимите, врата, верхи ваши», и, так сказать, впустите Бога. То, что сказано там о Боге, фактически, это же самое сказано здесь о людях, то есть, этот Путь—это Путь и для Бога, и для людей, Путь, если можно так выразиться, навстречу друг другу. Бог приходит к людям через Мессию, Иисуса Христа, а возвращаются люди к Богу в этот самый Новый Иерусалим.

Вот ещё – та же музыкальная тема в 62-й главе, в 10-м стихе:

«10. Проходите, проходите в ворота, приготовляйте путь народу! Ровняйте, ровняйте дорогу, убирайте камни, поднимите знамя для народов!».

«Приготовляйте путь народу» — куда? «Проходите в ворота» — чего? Вспомним, что в Апокалипсисе Новый Иерусалим именно так и описан — как имеющий двенадцать ворот, которые, естественно, не просто так ворота, а чтобы люди в них проходили. Так что это путь в Новый Иерусалим.

Тема эта – прихода народов к Богу—это одна из важнейших тем всей книги Исайи, причём под народами имеются здесь в виду отнюдь не один Израиль (может быть, Израиль, как «крючок», за который Бог «цепляет» людей и тянет их к Себе, чтобы они пришли к нему). Приход народов к Богу—это приход всех, всего человечества. Много раз в книге Исайи (в Перво-, Второ- и Третьеисайе) повторяется эта картина, как все народы соберутся в Иерусалим, на Сион, причём не просто же так они туда соберутся, а потому что через этот Иерусалим и Сион они вступят в общение с Богом. Вот несколько стихов, а их, на самом деле, очень много.

2-я глава, 2-й стих:

11-я глава, 10-й стих:

«10. И будет в тот день: к корню Иессееву (то есть, к потомкам Давида) который станет, как знамя для народов, обратятся язычники, — и покой его будет слава».

«Тот день» — и в первом фрагменте, и во втором говорится о «том дне». Что это за «тот день»? У многих пророков (и у Исайи, и у Иоиля, Захарии, и так далее) «тот день», ещё им нечётко понятный, — день Совершенья, конца, осуществления во всей полноте Замысла Божьего о человечестве. То есть, это та самая точка «Омега», которой кончается Замысел Божий о человечестве—вот это и называется «тот день». Но мы уже в Новом Завете, читая Апокалипсис, получаем чёткую картину, что’ такое «тот день» — это Суд Божий, творение нового неба и новой земли и Новый Иерусалим, куда приходят все народы, как сказано о них в Апокалипсисе.

Ещё об этом приходе народов – 19-я глава, 23-й стих:

«23. В тот день из Египта в Ассирию будет большая дорога, и будет приходить Ассур в Египет, и Египтяне — в Ассирию; и Египтяне вместе с Ассириянами будут служить Господу (Богу Израилеву).

24. В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли,

25. которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой — Египтяне, и дело рук Моих — Ассирияне, и наследие Мое — Израиль.»

Вот это картина Пути, по которому (совершенно чётко написано!) не один Израиль идёт—идут израильтяне, египтяне, ассирияне—просто как символ всего человечества.

Вот ещё на тему прихода народов, пожалуй, последнее, это из 56-й главы, с 6-го стиха:

«6. И сыновей иноплеменников, присоединившихся к Господу, чтобы служить Ему и любить имя Господа, быть рабами Его…,

8. Господь Бог, собирающий рассеянных Израильтян, говорит: к собранным у него Я буду еще собирать других».

Эти слова — «дом Мой назовется домом молитвы для всех народов» — это именно те слова, которыми Иисус Христос характеризует храм Иерусалимский. Он его с одной стороны характеризует как «Дом Отца Моего», а с другой стороны, повторяет слова: «Дом молитвы для всех народов». Вот туда этот Путь, Путь всех народов — конечно, в этот символический Иерусалим, а не конкретный, земной.

И ещё одна грань темы, как Замысел проявляется в истории всего человечества—это как он проявляется, если можно так выразиться, во всей земле — уже даже не только в человечестве, а и в животных, растениях, камнях и всём прочем. Это тема смерти земли и воскрешения земли. В других терминах Исайя описывает это же как сожжение или иссушение земли, так что не станет воды (а вода—это символ жизни), а потом—воскрешение земли, которое описывается опять этой метафорой воды—что «реки воды живой потекут по земле». Очень сильные слова говорит он о смерти земли в 24-й главе, с 1-го стиха:

«1. Вот, Господь опустошает землю и делает ее бесплодною; изменяет вид ее и рассевает живущих на ней….

«3. Земля опустошена вконец и совершенно разграблена, ибо Господь изрек слово сие.

4. Сетует, уныла земля; поникла, уныла вселенная; поникли возвышавшиеся над народом земли.»

Это всё из так называемого Апокалипсиса Исайи, главы с 24-й по 27-ю, мы с вами уже об этом говорили. И дальше—из 24-й главы эти знаменитые слова:

«17. Ужас и яма и петля для тебя, житель земли!

19. Земля сокрушается, земля распадается, земля сильно потрясена;

Казалось бы, всё кончено, смерть земли предсказана, но на самом деле предсказывается не только смерть, но и воскрешение земли. Пока ещё продолжим эту тему смерти земли—10-я глава, 23-й стих:

«23. … определенное истребление совершит Господь, Господь Саваоф, во всей земле».

И дальше 13-я глава, 9-й стих:

«9. Вот, приходит день Господа лютый, с гневом и пылающею яростью, чтобы сделать землю пустынею и истребить с нее грешников ее».

«13. Для сего потрясу небо, и земля сдвинется с места своего от ярости Господа Саваофа, в день пылающего гнева Его».

А теперь – как бы картины воскрешения земли – 41-я глава, 18-й стих:

«18. Открою на горах реки и среди долин источники; пустыню сделаю озером и сухую землю — источниками воды;

19. посажу в пустыне кедр, ситтим и мирту и маслину; насажу в степи кипарис, явор и бук вместе,

20. чтобы увидели и познали, и рассмотрели и уразумели, что рука Господня соделала это, и Святый Израилев сотворил сие».

Тот самый Святой Израилев, Который землю сжигает Своею рукой, Он же её воскрешает. И, наконец, 61-я глава, 4 стих – тоже известные слова:

«4. И застроят пустыни вековые, восстановят древние развалины и возобновят города разоренные, остававшиеся в запустении с давних родов».

Эта картина опустошения земли и последующего её воскрешения отображена, наверное, с наибольшей полнотой всё-таки в книге Апокалипсиса, где бо’льшая часть книги описывает разорение земли, вплоть до того, что где-то ближе к концу говорится, что земля была «пожата», как поле, с которого снят урожай, и оно остаётся пустым. И вот эта земля – наша земля, на которой мы сейчас с вами живём, она-то в книге Апокалипсис—не воскресает. Точнее, воскресает она—в новом виде, как новое небо и новая земля. Это воскресение — воскресение в каком-то новом виде, не в том изначальном, не возвращение к исходному, как в картине постоянных кругов в индуизме—кругов сансары—что «всё возвращается на круги свои». Нет, это воскрешение в новом виде, так же как Иисус Христос воскрес в новом теле – в том странном теле, которого нельзя было коснуться, которое могло проходить сквозь стены, и так далее.

Апостол Павел говорит о том, что «не все мы умрём, но все изменимся». Ну как это—не все мы умрём? Мы, конечно, все умрём. Но эта смерть будет не смертью, а изменением, то есть, мы воскреснем, и не такими, какие мы сейчас. Я бы сказал, что даже самые святые из нас—они вряд ли хотят воскреснуть такими, какие они есть сейчас, потому что они в наших-то глазах—святые, а в своих глазах они все свои недостатки, принципиально присущие человеческой природе, видят очень хорошо, и поэтому говорят о себе так, как говорил Серафим Саровский: «убогий Серафим». Они хотят воскреснуть во всей полноте Божьего Замысла о них—вот в этом самом «теле духовном», о котором говорит апостол Павел. Воскрешение земли—оно именно такое.

Я постоянно повторяю, что Замысел – архетип вот этих исторических событий. Что я под этим понимаю? То, что Замысел Божий не программирует, что вот в этот год вавилоняне должны взять Иерусалим, а в этот год не должны идти взять Иерусалим, а в этом году должно создаться государство Израиль, и так далее – нет! Замысел—это не есть программа конкретных событий. Замысел – это, если можно так выразиться, логика этих событий, которые происходят в Истории. Я как физик могу вам сказать: это как уравнение. Представьте себе колебание маятника. Можно себе представить, что эти движения маятника—что Бог их прямо так и программирует, а то и двигает этот маятник туда-сюда Своей собственной рукой – можно было бы себе так представить. Но можно себе представить, что Бог дает уравнение, которое описывает колебания маятника (есть такое дифференциальное уравнение для синусоидальных колебаний). Оно не имеет ничего общего ни с формой маятника, ни с грузом – ни с чем, это просто какие-то идеи, логика, символы на бумаге, но маятник ведёт себя именно так. Так вот, земная история—это такой маятник. Она, действительно, во многом похожа на маятник, потому что в ней, всё время наступают на те же самые грабли. А Замысел Божий – это уравнение, которое описывает вот эти земные события, но (я уже оставляю сравнение с маятником) в Замысле Божьем главное—не эти вот колебания туда-сюда, а главное в нём, что он описывает траекторию, путь от альфы к омеге, путь от сотворения мира к Царству Небесному, к Новому Иерусалиму. Вот такое, если угодно, уравнение этого пути—извините за такую физико-математическую терминологию. И этот Замысел для нас представляется как некий символ (как уравнение—это же символ), а не что-то конкретное, что можно пощупать. Замысел Божий — это символ, который проектируется в события. Можно сказать так, может быть, более понятно: события — как буквы, как какой-то текст: такая война – сякая война, такие цари — сякие цари… Когда мы читаем какую-нибудь историческую книгу, хронику – так всё это и описывается. Буквами языка описываются буквы и текст истории. Но, понимаете, это всего лишь буквы и текст. Если этот текст читает тот, кто не знает этого языка, он его не поймёт, никакого смысла в этом тексте он не увидит. А Замысел Божий—это смысл этого текста истории – то, что этот текст истории хочет сказать. А он, действительно, что-то хочет сказать, я об этом ещё буду говорить—о том, что история — это некий разговор между Богом и людьми, через который Бог слышит людей, а люди слышат Бога. И вот, поскольку этот архетип замысла Божьего, в сущности, представляет собой то’, что описано в книге Апокалипсис, от «альфы» до «омеги», то можно сказать, что в истории Апокалипсис и совершается. Так многие люди и говорят—что Апокалипсис уже совершается. Как же он совершается? Ведь нет же ещё этих катастроф (слава Богу), которые там описываются. Да, тех катастроф – нет, а логика этих катастроф—она уже есть, и по ней уже многое происходит. Причём важно, что Исайя сам понимал так, что апокалиптическая картина, которую он описывает в своих книгах, — она, на самом деле, уже происходит в его время. Это, собственно, и есть картина Замысла Божия, которая проектируется в реальную историю. Прочту несколько фрагментов, которые такую картину рисуют: 13-я глава, 6-й стих:

«6. Рыдайте, ибо день Господа близок, идет как разрушительная сила от Всемогущего.».

О каком дне Господа он говорит здесь? Эта глава о Вавилоне, это не об апокалиптическом конце Света и Страшном Суде. Это всего лишь разрушение Вавилона имеется в виду, а он его понимает, как реализацию вот этого апокалиптического архетипа – архетипа «дня Господа», разрушительной силы Всемогущего.

26-я глава, 2-й стих, это уже как бы благая картина:

«2. Отворите ворота; да войдет народ праведный, хранящий истину.»

Что это за ворота? Здесь он говорит об Иерусалиме земном. Но вот эти слова «народ праведный, хранящий истину» показывают, что он возвращение евреев из вавилонского плена в Иерусалим воспринимает, как проявление апокалиптического архетипа – возврата людей, отпавших от Бога, возврата их к соединению с Богом, возврата в Новый Иерусалим.

Ещё из 60-й главы:

«1. Восстань, светись, Иерусалим, ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою.

2. Ибо вот, тьма покроет землю, и мрак — народы; а над тобою воссияет Господь, и слава Его явится над тобою».

О чём это—о земном Иерусалиме или о небесном? Как это у Исайи часто бывает, это и о земном Иерусалиме, и о небесном, потому что архетип небесного Иерусалима проявляется на земном Иерусалиме, вот как солнечный свет из небес падает на землю и освещает её, так свет этого Нового Иерусалима из какого-то другого слоя, не нашего бытия, падает на земной конкретный город Иерусалим и освещает его. Многие люди, которые бывали в этом городе сегодня (в конкретном городе, со всеми его, так сказать, городскими «прелестями»), тем не менее, умели ощутить свет, который неизвестно откуда падает в этот город, умели своими духовными очами увидеть этот свет.

Ещё про проекцию этого апокалиптического архетипа как основы понятия «Пути», которое так важно для Исайи – 51-я глава, с 9-го стиха:

«9. Восстань, восстань, облекись крепостью, мышца Господня! Восстань, как в дни древние, в роды давние! Не ты ли сразила Раава, поразила крокодила? …»

(Напоминаю, что тут символы дьявола — здесь речь уже идёт о вещах не исторических, а метаисторических. Об архетипе Замысла Божьего - какое место занимает в этом архетипе борьба с дьяволом, или, как здесь сказано, с Раавом и крокодилом, я ещё буду говорить в другие разы). Дальше:

«10. Не ты ли иссушила море, воды великой бездны, превратила глубины моря в дорогу, чтобы прошли искупленные?»

Это, конечно, о переходе евреев через Красное море, о конкретном историческом событии. Но обратите внимание на эти слова — «не ты ли»! Мысль Исайи—в том, что какая Сила раздвинула море? – Сила Замысла Божьего, который — во вселенском масштабе, где происходит сражение с дьяволом, но та же самая Сила, которая работает в небесном слое—она же проявилась в земной истории, в этом чудесном событии перехода через Красное море. И дальше:

«11. И возвратятся избавленные Господом и придут на Сион с пением, и радость вечная над головою их; они найдут радость и веселье: печаль и вздохи удалятся…».

Это уже проявление архетипа возврата, по-еврейски «Шув» — это принципиальное слово не только для Исайи, но вообще во многих местах Библии. Это архетип возврата к Богу, возврата к соединению с Богом в Новом Иерусалиме, возврата, в сущности, в Рай. В Раю в начале люди — Адам, Ева — были соединены с Богом, и вся тварь тогда была соединена с Богом, а потом произошло отпадение – эта связь разорвалась, может быть, правильнее сказать—надорвалась. На последних страницах Библии происходит возврат в этот новый рай, который называется Новым Иерусалимом—соединение с Богом. Это событие—метаисторическое, великое событие — проектируется в важное очень для народа Израиля (но где-то мелкое по этим Вселенским масштабам) событие—возврат евреев из вавилонского плена. Именно в связи с архетипом Замысла — значимость всех этих событий. Библия очень много рассказывает нам о событиях из жизни конкретных людей (Давида, Соломона, и так далее), из жизни народов (Израиля, конечно, в первую очередь, но не только). Зачем нам надо всё это рассказывать? Библия—что’, хочет прочесть нам лекцию по истории? Нет, конечно. Она об этом рассказывает, потому что все эти земные события – отблески небесных сущностей (не знаю, как их иначе назвать), отблески элементов Замысла Господня. И, конкретно говоря, возврат в Иерусалим после вавилонского пленения – это отблеск небесного архетипа возврата людей из плена дьявола.

В заключение на сегодня я бы хотел сказать следующее (приходится уже закругляться, а на самом деле у нас много ещё есть на эту тему) – что в этом апокалиптическом взгляде на Замысел Божий есть Центр. Центр этот – что’, или Кто’? Вы, наверное, догадываетесь: этот Центр—это Мессия, Иисус Христос—Он –Центр Замысла Божия. И когда говорит Иоанн Богослов о том, что «Бога не видел никто никогда», а Христос – «Единородный Сын, бывший в недре Отчем, Он явил», он об этом говорит—что Замысел Божий наиболее был явлен в приходе Христа в этот мир. Ещё раз: как правило, Замысел Божий проявляется в событиях этого мира как действие некоего символа. Представьте—светофор, зажёгся красный свет. Это же просто красный свет, почему он должен на что-то влиять? Но это же—символ. И все машины, как вкопанные, останавливаются. Вот примерно так же действует и Замысел Божий: Бог зажигает где-то красный или зелёный свет, и начинается движение туда, движение сюда, или, наоборот, что-то останавливается. Это действие Замысла Божьего через символ, а Христос— это действие напрямую. Бог Сам входит в эту жизнь и действует (не знаю, как это сказать), как какой-нибудь милиционер, который не просто регулирует движение, а прямо берётся за эти застрявшие машины, и начинает их вытягивать из снега или грязи. Можно назвать это так: Мессия, Иисус Христос – это организующий центр Замысла Божьего. Вот если посмотреть (это сейчас легко сделать) на какой-нибудь вид из космоса, на какую-нибудь горную страну, то всегда видно, что в этой горной стране, как правило, есть какая-то одна центральная гора, которая всю местность вокруг себя организует. То есть, и горы поменьше, и реки, и равнины—всё организовано вокруг этой горы (так устроена тектоника земли). Если брать Израиль—например, Ермон на севере Израиля—это яркий пример—вокруг него вся эта местность организована этой самой высокой в тех местах горой. Вот такая «гора» в Замысле Божьем – это Мессия, Иисус Христос. Я сказал, что Он – Центр, но ведь одновременно, в терминах Апокалипсиса, Он—начало и конец, альфа и омега. То есть, это уже не Евклидова геометрия какая-то, не наша: центр одновременно является и началом, и концом.

В заключение прочту несколько фрагментов из книги Исайи, которые, как мне кажется, иллюстрируют, что, хотя Исайя Мессию чётко-то себе не представлял—ну, вот разве что в 53-ей главе (это у него какое-то гениальное озарение, когда он, практически, Иисуса Христа увидел своими глазами, но в других местах образ Мессии довольно смутен—это образ Раба, как он Его называет), тем не менее, всё равно, несмотря на смутность, он образ этого Раба считает центром Замысла Божьего. Мне кажется, всё это подтверждается следующими фрагментами — они известны, вы их слышали много раз.

9-я глава, 6-й стих:

7. Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и укрепить его судом и правдою отныне и до века...».

Нам эти слова более или менее привычны. Давайте зададим себе вопрос: как этот младенец соотносится с Замыслом Божьим, с этим великим путём Замысла Божьего от альфы до омеги? Он что, просто один из актёров в этой пьесе? Нет—об одном из актёров нельзя сказать так: «Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира», и «… владычество Его…». Так можно сказать только о том, кто является не просто даже главным актёром, первой скрипкой в этой пьесе, а кто является автором этой пьесы. Мы всё-таки с вами Иисуса Христа в Его земном, первом Пришествии больше воспринимаем как актёра в этой Божественной пьесе: вот, Он пришёл, что-то делал, учил людей, и так далее. Мы редко понимаем: Он же Бог, в Нём – Бог, Он—Тот, Кто эту пьесу написал—Он Сам, Автор этой пьесы, вошёл в неё, и играет в ней.

Ещё другой, тоже известный отрывок из 11-й главы:

«1. И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его;

2. и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия;

4. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого…»

Просто об одном игроке в Замысле Божьем так не скажешь, это можно сказать только о том, кто главный.

«5. И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его — истина.

7. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому.

8. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи.

Последние стихи, естественно, говорят об этой самой точке «омега», о цели Замысла Божьего, Горе Божьей, которую можно назвать Новым Иерусалимом. Но заметьте (в первых стихах это показано), что главную роль в том, что эта Гора Божья возникает и становится такой, играет этот младенец, эта «отрасль от корня Иессеева», то есть Иисус Христос. Он, так сказать, центральная «точка» в том, чтобы Замысел Божий дошёл до последней точки (точки омега).

В заключение я вам прочту слова, которыми предваряется знаменитая 53-я глава (я даже из неё самой не буду читать, потому что тогда надо прочесть её с начала и до конца).

13-й стих 52-й главы:

«13. Вот, раб Мой будет благоуспешен, возвысится и вознесется, и возвеличится.

Обратите внимание на эти последние слова—в Иисусе Христе (который, конечно, имеется в виду здесь под этим «рабом») что-то открывается невиданное, что изумляет, о чём не было говорено. Что открывается? Смысл Замысла Божьего о мире открывается через Иисуса Христа. Это просто другой способ, чтобы сказать то, что было сказано Иоанном – что «Единородный Сын, Сущий в недре Отчем, Он явил». Он явил нам суть Замысла Божьего. Поэтому я и называю Его организующим центром всего Замысла Божьего, начиная от «альфы», и кончая «омегой», как Он и Сам говорит о Себе в Апокалипсисе—«Я есмь альфа и омега, Первый и Последний».

Замысел и свобода. Сокрытость Замысла

Мы продолжаем с вами заключительный обзор книги пророка Исайи. Обзор этот будет большой, как и сама эта книга велика по объёму, и в прошлый раз мы начали тематические обзоры. Первая тема тематического обзора —это Замысел Божий в книге Исайи. В прошлый раз мы говорили о каких-то базовых вещах этого Замысла, как он в книге Исайи представлен. Этот Замысел проявляется и в истории Израиля, и в истории других народов, и в истории человечества. Сегодня мы продолжим эту тему немножко в другом аспекте, другом ключе, и начнём мы с того, как сочетается, собственно, сам этот Божественный Замысел и свободная деятельность человека — но, к сожалению, не только деятельность человека, а и вмешательство дьявола тоже. Но прежде, чем говорить об этой нашей сегодняшней теме, во-первых, хочу вас всех поздравить с прошедшим Песахом — он, собственно, не прошёл, он продолжается (он длится семь дней), и мы сейчас с вами находимся в таком странном периоде, очень своеобразном—между двумя Пасхами, Пасхой еврейской и Пасхой христианской. И это странное «место» (выражаясь в терминологии «Алисы в стране чудес») имеет отношение к нашей сегодняшней теме Замысла Божьего, потому что, на самом деле, и та Пасха еврейская, и эта Пасха христианская, которая только грядёт, — они являются, конечно же, частями единого Замысла Божьего. Этот христианский взгляд идет буквально с самых первых христиан: они, конечно же, тот факт, что Христова Пасха (Распятие, и потом Воскресение) совпали с еврейской Пасхой (с Песахом) воспринимают отнюдь не как случайное обстоятельство, а как проявление логики Замысла Божьего в истории — того самого, чему посвящена книга Исайи. Она посвящена проявлению логики Замысла Божьего в истории – и в истории народа Израиля, разумеется. И вот то’, что есть эти две Пасхи — две части единого Замысла Божьего, но проявляющегося вот с таким большим интервалом во времени (двенадцать с лишним столетий, а может, что-то ещё дальше будет—мы не знаем) — сам этот факт показывает, что Замысел Божий разворачивается, он открывается далеко не сразу, по крайней мере, нам, так же, как Исайе. Какой он ни есть замечательный человек, как ни далеко в будущее он мог смотреть, но всё равно, конечно же, полное значение этого Песаха (Исхода из Египта, перехода через Чермное море, на что он ссылается несколько раз и важность этого события полностью осознаёт), всю глубину связи этого события с тем будущим Мессией, которого он тоже видит, – этого ещё Исайя, конечно, во всей полноте видеть не может. Эта связь открывается только с Христом. И вот то’, что так постепенно открывается в истории этот Замысел Божий—это не просто означает, что мы, люди, такие глупые, что нельзя нам сразу всё открыть (знаете, ведь первокласснику вы же не будете рассказывать об интегральном исчислении, он должен до 10-го класса доучиться, чтобы это понять). Оно, конечно, и верно, с одной стороны, — мы, может быть, не первоклассники, но явно не десятиклассники в изучении Замысла Божьего. Но тут есть и другая сторона—дело в том, что сам-то Замысел Божий—он не один и тот же во времена Исайи, во времена Христа и сегодня. Он тоже развивается, потому что он—живой, понимаете—это не какая-то конструкция из дерева и металла, которую сколотили, и она остаётся равной самой себе. Нет, этот Замысел Божий—он живой. Я в прошлый раз говорил о том, что Христос, Мессия, уже у Исайи выступает как центр этого Замысла Божьего, хотя Исайя ещё смутно Его себе представляет. Я могу это дополнить таким, может быть, несколько художественным образом: Христос, Мессия – и есть Замысел Божий. Пусть нас это не удивляет, потому что мы ведь говорим, например, что Церковь – это Тело Христа, мы говорим, что в апокалиптической, эсхатологической перспективе после Страшного Суда Христос как бы становится неким Вселенским Христом—обнимает Собой всю Вселенную, представляет Собой всю Вселенную. И вот когда я говорю, что Замысел Божий—живой, то эту же мысль можно выразить словами, что Замысел Божий — это Христос и есть. Как человек, так сказать, точных наук, я себе скорее представляю Замысел Божий в виде какого-то пути, спирали, отрезка, а на самом деле, более точным представлением о Замысле было бы представлять его как живое, изменяющееся и реагирующее на нас с вами духовное Тело Иисуса Христа. Ведь Замысел Божий существует не в нашем мире. В нашем мире он только проявляется всякими историческими событиями—собственно, это главный смысл всей книги пророка Исайи. А существует он – где? Если вообще говорить, что он существует «где-то» (условно «где-то», в кавычках), то это «где-то» - в Царстве Небесном, в вечности у Бога—там существует этот Замысел Божий. Христос говорит о Себе: Я альфа и омега, Я начало и конец этого Замысла Божьего. Я вам говорил в прошлый раз, что одновременно Христос является центром этого Замысла Божьего, Его (выражаясь научной терминологией) «организующим центром». Может быть, это геометрически нам не вполне понятно, что Он – и начало, и конец, и центр (такого у нас, в нашем мире, не бывает, чтобы одна и та же точка была и началом, и концом, и центром), а у Бога—там другая геометрия, там такое бывает. И если мы говорим, что Христос – всё, и начало, и конец, и центр—то от этого один шаг к тому, чтобы сказать, что Христос и есть Замысел Божий – живой Замысел Божий, там, у Бога в небесах живущий, а в эту нашу жизнь как бы изливающийся. И приход Христа в человеческом теле и духе, который описан в Евангелиях, — это только одна из частей излияния этого Вселенского Христа, этого Божественного Замысла – того, о чём написано в первых строках Евангелия от Иоанна, что Он был до всего, и всё, что стало быть—всё это наше бытие—оно через Него стало. Вот этот-то Вселенский Христос — Он и может быть, как мне кажется, назван «Замыслом Божиим», не воплощённым в твари какой-то, в плоти, а существующем вот в этом, непонятном нам Божественном пространстве, вместе с Отцом и Духом Святым, как некое Троическое Единство – говоря уже современным богословским языком. И Пасха, Исход из Египта, поэтому тоже несёт в себе уже некое предвосхищение будущего Христа, потому что это тоже Он «изливается в жизнь. Поэтому сегодня говорит христианская Церковь (это такой общепринятый элемент христианского богословия), что исход из Египта евреев, Песах, – это предвосхищение будущей Пасхи Христовой, того, как Христос выводит вслед за собой людей из этой нашей земной жизни, из плена дьявола, из плена греха в Царство Небесное – в эту Небесную Землю обетованную. Исход тот, как евреи сами считали, уже завершился с приходом Иисуса Навина в землю обетованную, а мы-то теперь понимаем, что – нет, он не завершился, потому что он – только маленькая часть Замысла Божьего, который дальше продолжался до Христа, и по сей день продолжается этот Замысел Божий, который тогда начался Исходом из Египта. И то, что начал Христос Своей Пасхой, Своей крестной жертвой, Своим Воскресением, тоже продолжается сегодня. Мы все пока ещё идём этим путём за Христом из этого нашего земного бытия в Царство Небесное, и Библия нам просто показывает физически, что только на последних страницах Библии совершается окончательный исход из этой земной жизни туда, в новое небо, новую землю и Новый Иерусалим. А начало этому, можно сказать, полагает Песах, Исход евреев из Египта. Но это даже, как говорится, полбеды, потому что, на самом деле, можно сказать, что начало этому полагает уже сотворение мира, сотворение этой, ветхой земли и неба, в которых мы с вами сегодня живём. Ради того это всё сотворено, чтобы стать новым небом и новой землёй, о которых говорится на последних страницах Библии. Это такое краткое вступление о связи темы Замысла Божьего у Исайи с этим пасхальным периодом, временем двух Пасох, в котором мы с вами сейчас находимся.

Я теперь перехожу к этой основной теме – соучастию человека в Замысле Божием. Мы много раз встречаем и в Ветхом Завете, и в Новом Завете взгляд на человека как на со-творца Бога. На самом деле, это уже на первых страницах Библии показано, потому что Бог сотворил человека в райском саду не просто так, чтобы он был частью, украшением этого райского сада. Там было много прекрасных животных, растений (но это всё символически, конечно, надо понимать—животные и растения – всё это вообще не в нашем мире происходит, рай, это же что-то такое, что ближе к Царству Небесному, чем к нашему миру, но там много всего прекрасного), и человек тоже, можно было бы подумать, прекрасное украшение, как лани, жирафы, пальмы, и так далее. Нет—человек замышлен Богом в этом райском саду как работник—так написано на первых страницах Библии. Он должен этим садом управлять, так сказать, от имени Бога. Ну, мы понимаем, что, конечно, мы не в райском саду теперь живём. Произошло грехопадение, мы живём в мире реальном, о котором вы прекрасно знаете все его «плюсы» и «минусы». Но мы не просто в нём живём — важно понимать, что и с точки зрения Исайи, и с точки зрения Иисуса Христа мы идём – идём неким путём в этом мире. И как Христос видит этот путь как Путь в Царство Небесное вслед за Ним, так и Исайя видит исторический путь народа Израиля (а на самом деле, и всего человечества) как Путь, руководимый Богом, в котором проявляется рука Божья, и куда-то Бог ведёт этим Путём. Но важно понимать, что человеку дана свобода, а это значит, что он не как вагон по рельсам железной дороги катится по этому пути, а он как собака, которая идёт за хозяином, в роли которого выступает Бог. Она, конечно, идёт, куда хозяин её ведёт, но она всё время забегает то направо, то налево, то где-то ногу поднимет у дерева, то ещё что-нибудь. Вот так себя ведёт и человек в своей свободе. Ничего другого не дано, это неизбежно. Мало того, что так человек себя ведёт – так себя ведут неживые вещи: элементарные частицы, которые имеют природу и частицы, и волны – они не просто летят, так сказать, по какой-то фиксированной траектории, они как бы вокруг этой траектории постоянно флуктуируют—это факт из современной физики, из квантовой механики. Но это всё полбеды ещё, что человек может вот так флуктуировать: главное, что человек может флуктуировать, как мы с вами понимаем, и в добро, и во зло вокруг этого пути. И вот Исайя прямо в первой же главе говорит странное слово «если». Он говорит так – это 19-й стих

1-й главы:

«19. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли;

20. если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас: ибо уста Господни говорят».

Он, собственно, не сам это придумал: Моисей в своей последней речи народу то же самое говорил: предлагаю вам путь благословения и проклятия, и выбирайте. Это странно: если Господь ведёт Свой народ—Он, наверное, не путём проклятья его ведёт, а путём благословения. О каком тут выборе может идти речь? Тем не менее, вот такова природа соучастия человека как со-творца в этом Божественном Замысле, что он от этого пути может отклоняться, что называется, и вправо, и влево, и поэтому всё, что уста Господни говорят, как я вам только что прочёл, они говорят в условном наклонении—если человек поступит так, то будет так, а если человек поступит этак, то будет этак. То есть, Замысел включает в себя это «если», подразумевающее свободу человека, как неотъемлемую свою составную часть. Это не однозначно—будет так, и всё, это — «если». С другой стороны, мы понимаем, что у Бога есть совершенно чёткая цель, куда Он человека хочет привести в этом Своём Замысле, и в Библии это написано: в новое небо и новую Землю, в Новый Иерусалим, в Царство Небесное. Да, конечная точка-то фиксирована, но как Бог будет вести туда человека—это определяется, в том числе, поведением самого человека. Такой вот простой пример, с которым вы, может быть, сталкивались каждый день: человек едет из дома на работу на машине. Точка, откуда он уехал—фиксирована, точка, куда он приедет—тоже фиксирована, а как он поедет, зависит от того, какие пробки—он будет то ли так, то ли этак их объезжать. Вот такая, очень, конечно, примитивизированная, картина того, почему фиксированная цель Замысла Божьего сочетается со свободой того, какими путями к этой цели Бог ведёт людей.

Но ещё раз говорю, что эти возможные флуктуации направо-налево вокруг Пути Божьего – это ещё полбеды. А настоящая беда состоит в том, что в этот путь вмешивается дьявол, у которого замысел совершенно противоположен Замыслу Божьему. Если Замысел Бога – привести людей в Царство Небесное, то замысел дьявола—желательно людей просто уничтожить или, в крайнем случае, превратить их в животных (если можно так сказать) – тоже в один из элементов этого мира, устроенного Богом, да пусть даже райского сада—неважно, пусть человек будет прекрасен, как он был прекрасен в райском саду—важно, чтобы он был прекрасной статуей, а не живым соучастником Замысла Божьего. Мы мало встречаемся, конечно, в Ветхом Завете с этим пониманием роли дьявола, разве что в книге Иова. И у Исайи нет этого — нет у него сатаны, противника Божьего (по-еврейски, сатана – это и есть противник). У Исайи он не назван, он не фигурирует, и, тем не менее, читаешь Исайю, и невольно возникает вопрос: ну, хорошо, рука Божья везде проявляется в истории Израиля, но почему столько трагедий, столько катастроф, почему Израиль, в конце концов, так непослушен этой руке Божьей? Откуда это всё идёт? И у Исайи, из-за того, что у него нет этого образа дьявола, возникает некая, я бы сказал, логическая слабость в той концепции роли Бога в истории, которую нам Исайя представляет, потому что у него Бог получается ответственным и за добро, и за зло применительно к Израилю и применительно ко всему человечеству. Причём, Исайя же понимает, что Бог благ (это для него постулат, он нисколько не сомневается, что Бог благ, милостив, и так далее), но тогда откуда все эти несчастья и катастрофы? Вот Исайя зло объясняет, как наказание от Бога людям за их же человеческие грехи. Наказание — может быть, не самое удачное слово, это скорее поучение: Бог, как Отец, учит своего сына ремнём – такая картина у Исайи.

Мне эта, вполне ветхозаветная, картина кажется ограниченной, как ограничен ветхозаветный взгляд вообще – и на Бога, и на человека. Если нет дьявола, то не найдёшь нормального объяснения, откуда столько зла в жизни (причём, агрессивного зла), а отнесение этого всего на счёт Бога — ну, уж вы меня извините! Значит, тогда получается, что и Освенцим тоже придумал Бог? Но это мне кажется оскорблением Богу – вот так о Нём говорить! Ну, да, во времена Исайи Освенцима не было, но свои несчастья были, и всех их относить на счёт Бога, мне кажется—это принципиальная, встроенная ограниченность Ветхого Завета. И вот из-за того, что на самом деле есть эта человеческая свобода не только туда-сюда отклониться, а к сожалению, и отдать себя в руки дьяволу как его инструмент (что и происходит много раз: Гитлер, Сталин – кто они, если не инструменты дьявола?) —из-за этого противостояния Замысла Божьего и замысла дьявола, фокусом которого является человек, – из-за этого вся человеческая история так трагична. И поэтому в этой трагедии человек, даже когда играет роль, так сказать, на стороне Бога, он всё равно играет эту роль не в какой-нибудь слезливой мелодраме, а именно в трагедии (как, допустим, Гамлет—в «Гамлете»), и из-за этого и отношения человека с Богом включают трагический элемент. Ветхий Завет это хорошо чувствует. Я уж не говорю о книге Иова, где, как вы помните, Иов, будучи полностью верен Богу (и в итоге Бог его одобряет и благословляет), всё время с Богом спорит. Но вы возьмите начало Израиля, то’, когда он получил это имя—Израиль. Это история борьбы Иакова с ангелом. Это же он не с ангелом борется – это он с Богом борется, и получает имя «Исра-Эль», которое означает – «Борец с Богом». Ну так что? Он, Израиль, против Бога? Да нет, конечно. Исайя, естественно, видит Израиля как народ, исполняющий именно Замысел Божий, но он его исполняет вот в этом трагическом ключе. Может быть, весь трагический контраст света и тьмы в книге Исайи этим и обусловлен – очень острым ощущением Исайи, что даже когда ты Богу верен, то твои отношения с Богом – это не просто «майский день, именины сердца». Ну, может быть, где-то в глубине души и «майский день, именины сердца», но проявление этого в нашем грешном и проникнутом злом мире—это всегда трагедия: твои отношения с Богом, твоя верность Богу проявляются трагически. Далеко за примерами ходить не надо: вот отец Александр Мень – живой пример верности Богу. И вся жизнь его была трагична в этом противостоянии злу, и смерть его, как вы понимаете, это пример такой трагедии. Причём, многие спрашивают: «А как же так? Как же Бог допускает, чтобы такие замечательные люди, как отец Александр Мень, вот так кончили свою жизнь—были убиты?». Это, к сожалению, неотъемлемый элемент осуществления Замысла Божьего в этом нашем проникнутом злом мире. Замысел Божий может осуществляться или через трагедию, или никак.

Но я возвращаюсь сейчас к теме сотворчества человека с Богом. Обратите внимание, что само призвание Исайи, как оно описано в 6-й главе—в этом замечательном виде’нии Бога на троне – уже включает в себя то, что Бог видит Исайю как со-творца. 8-й стих этой 6-й главы:

«8. И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? И я сказал: (это говорит Исайя) – вот я, пошли меня».

Можно удивиться—что ж это, Бог всемогущий, всезнающий—не знает, кого Ему послать? Но свобода-то – не отнимается! Исайя может сказать «да» или «нет», он может сказать «пошли меня», а может не сказать этого. Его сотворчество с Богом в том и проявляется, что он принимает на себя эту миссию – быть посланником Бога. Примерно так же современная христианская Церковь видит Благовещение—архангела Гавриила и Марию. Есть замечательные слова (по-моему, они принадлежат Клайву Стейплзу Льюису), о моменте перед тем, как Мария сказала ангелу: «Се раба Твоя, да будет мне по слову Твоему», то есть, выразила согласие на этот трагический Замысел Божий о рождении Христа. А он не только тем трагичен, что Ирод хотел убить Христа и так далее – он трагичен уже тем, что она становится беременной вне брака—это уже делает её изгоем в обществе, в котором она живёт, и ей не просто было ответить «да». И вот как говорит Клайв Стейплз Льюис (я очень люблю эти слова): «Ангелы на небесах замерли и замолчали на минуту, ожидая, что ответит эта женщина». Вот свобода человека! Важный элемент книги Исайи состоит в том, что он даёт (насколько может, конечно) знание об этом Замысле Божием, потому что без хоть какого-то осознания этого Замысла и своего места в нём невозможно быть соработником, со-творцом Богу в этом. И это осознание – конечно, большая для нас проблема. И для пророка это была большая проблема. Вот он говорит в 43-ей главе, в 19-м стихе—уста Бога это говорят:

«19. Вот, Я делаю новое; ныне же оно явится; неужели вы и этого не хотите знать?»

Они не хотят, но должны это знать, люди должны знать Замысел Божий. В 48-й главе примерно такая же мысль в 6-м стихе:

Это мысль, которую подхватывает апостол Павел в своих Посланиях (особенно в Посланиях к Ефесянам и Колоссянам) и призывает христиан пытаться понять Замысел Божий о них же самих, да вообще — обо всём мире, ну, и о них же самих в этом мире тоже. Невозможно быть полноценным христианином без того, чтобы (хоть в какой-то мере) не вместить в себя это знание.

Ещё обратите внимание на важный элемент сотворчества Бога с людьми, как оно показано у Исайи. Хотя человеческая свобода, конечно же, проявляется в истории, причем очень часто с избытком (как злоупотребление свободой), тем не менее, это не значит, что человек предоставлен в истории самому себе. Это очень важная мысль Исайи: что человек, тем не менее, в каком-то смысле находится под рукой Божьей. Почему? Потому что для Бога эта история человечества (как её человек сам реализует) – это зеница ока Его, что-то очень важное и очень дорогое для Него. Несколько раз у Исайи повторяется это. Он говорит в 48-й главе в 11-м стихе:

«11. Ради Себя, ради Себя Самого делаю это,…. славы Моей не дам иному».

Что – «это»? Вот это – историю! Дальше – 49-я глава, 15-й стих:

Здесь Он говорит это Израилю, но Израиль — это фокус, в котором как бы сфокусирован Замысел Божий обо всём человечестве – эти слова, в сущности, говорит Бог человеку вообще – Адаму, если можно так выразиться.

50-я глава начинается со слов:

«1. Так говорит Господь: где разводное письмо вашей матери, с которым Я отпустил ее? или которому из Моих заимодавцев Я продал вас?».

Дальше возникают сложности с этой темой, но сама эта формулировка в том виде, в котором я вам её прочёл, говорит о том, что Бог от Своего Замысле о человеке не отречётся никогда, что’ бы сам человек ни творил, какие бы безобразия не делал. И более того—что’ бы дьявол ни подсказывал Богу – (ну, что это за твари - люди, ну, чего ради Ты ими занимаешься? — это тема книги Иова) — тем не менее, никогда «разводного письма», если можно так выразиться, Господь не даст человечеству. Это, конечно, для нас очень утешительно. Это относится к человечеству в целом (у Исайи), но это же относится и к нам с вами тоже, к каждому из нас. Вот как говорит об этом Он Сам в самом конце книги Исайи — в 66-й главе, в 9-м стихе:

Это означает, что при всей той, так сказать, «игре» Замысла Божьего, и свободы человека, и дьявольского вмешательства на Пути — роды произойдут. А что родится? Родится новое. Что это «новое»? Это описано в конце Библии – родится новое небо, новая земля, Новый Иерусалим, и в каком-то смысле—новое человечество. Естественно! Не может же старое человечество существовать в этом новом мире! И вот внимание Бога к истории проявляется (как я это себе представляю) так, что Бог внимательнейшим образом, не отрывая глаз смотрит на эту разворачивающуюся историю человечества. Можно возразить: Он же— в вечности! Он же всё видит с начала и до конца! Он же всю историю должен уже знать! Это не совсем так. Я уже не буду приводить вам квантово-механические аналогии, которые вполне здесь уместны, но просто, понимаете, вот эта ниточка от «альфы до омеги», которая называется «человеческая история», она всё время как–то дрожит, меняется, флуктуирует, то завяжется в узел, то, наоборот, развяжется, и Бог за этим всем внимательнейшим образом смотрит и взаимодействует с этой ниточкой, Он с ней, можно сказать, разговаривает. Вообще, я должен сказать, что история – для Исайи – это разговор народа с Богом. Бог и говорит людям через историю, и, с другой стороны, Он слышит нас через историю. При этом пророк является как бы переводчиком между Богом и людьми—переводчиком и «туда» (переводя слова Бога нам), и «назад» — он Богу доносит наше (может быть, трудное для Бога) примитивное человеческое восприятие истории. Можно сказать – ну как же? Бог знает всё! Он же должен знать, допустим, как мы смотрим на Него, на Бога! Знаете, вот у нас дома коты у всех, собаки—нам легко ли понять, как кот смотрит на нас? Нелегко—хотя вроде он более примитивное существо, чем мы, а нам всё-таки трудно понять, какими глазами кот видит нас. И вот так же и Богу, может быть, нужен пророк, чтобы донести до Него наше человеческое слово, которое мы хотим сказать Богу. Причём, у Исайи этот диалог Бога идёт именно с народом. А он, на самом деле (Исайя об этом не пишет), идёт в жизни каждого отдельного человека, каждого из нас – и мы с вами даже по своему опыту, вероятно, это знаем. Это лучше, чем у Исайи, описано в Псалмах у Давида – этот личный диалог души с Богом.

Я хочу уже завершить эту тему соучастия человека в Замысле Божьем. Соучастие начинается еще с Сотворения мира, с райского сада, и продолжается до самой точки «омега». Оно включает в себя соучастие в сотворении – не мира, а себя самого. Мы об этом редко думаем. Но что, Бог нас (вот такие, как мы есть) готовыми сотворил, как Афину из головы Зевса? Нет, конечно. Мы прекрасно знаем, что мы, в какой-то мере, в этой жизни творим сами себя. И несовершенство нашего соучастия в этом Божественном Замысле, в Сотворении этого Нового мира, в большой мере связано с тем, что мы ещё недостаточно сотворили сами себя—и все люди – как коллектив, а ещё больше — каждый из нас как индивид. Мы и молимся, и в церковь ходим, сюда ходим, Библию читаем—всё, на самом деле, ради того, чтобы до-сотворить себя, чтобы сделать себя достойными соучастниками Замысла Божьего о Творении всего мира. Потому что, хотя, может быть, этот груз нам даже и не нравится, но мы, люди – фокус Творения Божьего, фокус всей твари. Через нас Бог взаимодействует со всей тварью. Это примерно так же, как Израиль – фокус действия Бога в истории всего человечества. А человечество, в свою очередь, фокус действия Бога во всей твари.

На этом я эту грань темы Замысла Божьего и соучастия человека заканчиваю и перехожу к другой грани, которую можно назвать «сокрытость Замысла Божьего от людей». Это, вообще-то, довольно удивительно: Замысел Божий—о нас, так почему мы его не знаем? Вот Исайя пытается же до нас его донести, но он очень туманным, пророческим таким языком до нас его доносит. Почему чётко нельзя сказать: так и так? Этот вопрос можно рассматривать и как часть бо’льшего вопроса: «А почему Бог от нас скрыт?». Бог же от нас скрыт! Мы же не можем ткнуть пальцем и сказать: «Вот Бог!». Насколько легче было бы нам, допустим, с неверующими людьми! Они же так нас всегда и спрашивают: «Ну, хорошо, ну где твой Бог? Ты ткни пальцем и покажи!». (Помню один разговор в метро—я был невольным свидетелем его. Сидят пожилые жена с мужем и ссорятся. Напротив сидит женщина, верующая, и такие вот слова говорит: «Ну, что вы ссоритесь? Христос же нам заповедовал любить друг друга». А эта жена на неё смотрит и говорит, тоскливо так: «Христос! Ну, где твой Христос?» — таким тоном, что очевидно было — хотела бы она увидеть Христа. Если бы ткнуть пальцем и сказать ей: «Вот же Христос!», то она, может быть, что-то и переменила бы в своей жизни, задумалась. Но не можем мы ткнуть пальцем и показать людям: вот Бог, вот Христос.) Почему Бог скрыт? Это другая грань того, о чём я говорю – почему Замысел Божий скрыт. Ну, мы в какой-то мере ответ на этот вопрос понимаем: потому что Замысел Божий парадоксален, в логику наших человеческих мозгов не вмещается. Сам Бог говорит у Исайи: «Мои мысли – не ваши мысли». Это вот такой ответ в сжатом виде. Я бы хотел его всё-таки развернуть сейчас.

Во-первых, я обращаю ваше внимание на то, что невидимость руки Божьей в истории (а была бы она видима, так и Исайя был бы не нужен тогда, мы и так бы всё видели; Исайя нам показывает эту невидимую руку в истории такими туманными фразами, образами) — это же большой соблазн для всех людей. Вот в 36-й главе, когда этот ассирийский воевода Рабсак наезжает на Иерусалим, он что’ говорит?

«14. Так говорит царь: пусть не обольщает вас Езекия, ибо он не может спасти вас…»

15. и пусть не обнадеживает вас Езекия Господом…

16. Не слушайте Езекии,….»

И как он это мотивирует:

«18. да не обольщает вас Езекия, говоря: «Господь спасет нас». Спасли ли боги народов, каждый свою землю, от руки царя Ассирийского?»

«20. Который из всех богов земель сих спас землю свою от руки моей? Так неужели спасет Господь Иерусалим от руки моей?»

Так говорит ассирийский царь устами этого Рабсака. И действительно, люди Иерусалима тоже так и думают, и они не видят: как тут Господь вмешается? Вот стоит войско огромное—как тут Бог может вмешаться? Это – соблазн, и посланцы Езекии поэтому даже говорят этому Рабсаку: «ты не говори, по-еврейски, чтобы весь окружающий народ слушал, ты нам говори на таком языке, которого они не понимают». Потому что они понимают, что это большой соблазн для народа, действительно, а где этот Бог наш, которому мы молимся? Вот сейчас Иерусалим зальют потоками крови, и где же этот Бог? Действительно – это соблазн. И возникает вопрос—почему невидима рука Бога в истории?

Я обозначу несколько как бы граней (причин, если угодно), потому что во всех великих событиях и великих чертах этого нашего мира не одна причина, сходится всегда много причин. Вот и здесь—в этой невидимости Бога в истории сходится много причин. Во-первых, причина в том, что Замысел Божий не переводим на человеческий язык. Наш язык приспособлен больше для разговора о ценах на помидоры на базаре (помните – «большие, но по пять, но вчера»), чем для разговора о Замысле Божьем. И поэтому в книге Иова Бог—отвечая Иову, являясь Иову – ему не отвечает конкретно на его вопросы, а что-то такое показывает ему, чего Иов до конца даже не понимает—что-то великое, конечно. Но и мы с вами, читая, тоже до конца не понимаем, и это связано с тем же: Бог не то что не хочет ответить Иову словами – не может, потому что на языке Иова нельзя этот великий Замысел Божий объяснить, а частью этого Замысла является сама трагедия Иова, заметьте. Это же есть и в книге Исайи. Вот, например, как Бог говорит в начале Второисайи:

«12. Кто исчерпал воды горстью своею и пядью измерил небеса, и вместил в меру прах земли, и взвесил на весах горы и на чашах весовых холмы?» (это совершенно интонация книги Иова)

«13. Кто уразумел дух Господа, и был советником у Него и учил Его?

14. С кем советуется Он, и кто вразумляет Его и наставляет Его на путь правды, и учит Его знанию, и указывает Ему путь мудрости?» — (насмешливая такая интонация, совершенно похожая на интонацию Иова).

И дальше, 28-й стих той же главы:

«28. Разве ты не знаешь? разве ты не слышал, что вечный Господь Бог, сотворивший концы земли, не утомляется и не изнемогает? разум Его неисследим».

Вот это фундаментальная фраза: «разум Его неисследим». Неисследим – чем? Нашим разумом.

46-я глава, 5-й стих:

«5. Кому уподобите Меня, и с кем сравните, и с кем сличите, чтобы мы были сходны?»

Эта несколько ироническая фраза означает, что нет тех слов, которыми вы могли бы Меня описать. Потому что ведь язык – всегда сравнение чего-то с чем-то. Так Мандельштам говорит в «Разговоре о Данте»: «нет бытия вне сравнения, само бытие есть сравнение», а я его мысль продолжу: язык есть сравнение. Вот это первая причина – непереводимость Замысла на человеческий язык.

Вторая причина – это парадоксальность Замысла Божьего. Что такое парадокс? Это соединение двух вещей, которые, казалось бы, противоречат друг другу, а тем не менее, связаны совершенно нераздельно и сосуществуют. Вот, например, характерный парадокс—слова Христа «последние будут первыми, а первые – последними». Но если они будут первыми—то уже не последние, а если последние—то они уже не первые. Как так? Это типичный пример парадокса. Ну, наверное, можно поверить Христу, что Он знает, о чём говорит. И вся история – она из этих парадоксов сложена. То есть, парадокс всегда двуслоен. И второй слой парадокса, называемого «Замысел Божий в истории», — это не то, что мы видим в исторических событиях, это невидимый символический слой – то самое, что я называю архетипом, то есть, некая, тоже невыразимая человеческими понятиями, логика Замысла Божьего. Она существует только там, у Бога на небесах, но сосуществует с проявлением этого Замысла Божьего в истории. Земное проявление этому Замыслу Божьему часто противоречит, но при этом является одновременно его частью. Исайя это очень хорошо передаёт в своей книге: осуждает все несчастья Израиля, неверность Израиля—то, в чём многие исторические события противоречат Замыслу Божьему, а с другой стороны, показывает, что они происходят не просто так, а по попущению Божьему, потому что они являются частью Его Замысла. Нам хочется спросить: так противоречат Замыслу или являются частью Замысла? – И то, и то. Знаете, нам далеко не надо ходить за примером. Если каждый из нас вглядится в своё «я» — хотя это и очень трудно — вглядится в свою собственную душу, мы увидим, что частью, компонентой нашего «я», нашей личности, является что-то, что этой личности, в сущности, противоречит, иногда прорывается наружу в очень неожиданных для нас самих формах, а, тем не менее, является частью этой личности, хотя вот, вроде бы, ей противоречит. Вот и с Замыслом так же—такая вот парадоксальность. Должен сказать, что, когда мы говорим с этими евреями-христианами, о которых многие из вас знают, с которыми мы встречались в Библиотеке Иностранной литературы прошлым летом (и, кстати, я ещё вам скажу о встрече с ними через интернет, которая будет вскоре) – мы тоже часто употребляем слово «парадокс». Тут оно относится к странному соотношению еврейства и христианства. Вроде бы—противоречие: евреи не приняли Христа, христиане отвергали евреев и гнобили, как могли. А с другой стороны, по Павлу, евреи и христианство— две нерасторжимые части единого целого – вот тоже парадокс, ровно из этой же оперы. Так же и Замысел Божий устроен в истории – как парадокс.

Третий элемент, из-за чего Замысел Божий не виден, – то, что мы с вами смотрим всегда от «альфы» к «омеге». Мы, когда говорим о Замысле Божьем, разворачиваем его от его начала (от сотворения мира, от Авраама, от Пасхи—как угодно) вперёд к нашему времени, и дальше до конца времён, до этой точки «омега». Так мы смотрим, люди — мы не можем смотреть на разворачивание Замысла иначе, как вперёд по времени. А Бог-то, Который есть и «альфа», и «омега», как смотрит? В Его Замысел фундаментальным образом включается совершенно непонятный и недоступный нам взгляд назад из «омеги» к «альфе». Я вам только приведу только намёк на то, чем может отличаться этот взгляд от привычного нам взгляда вперёд. Мы, когда говорим об истории (да и не только об истории, но в данном случае, разговор об истории) – мы всё время говорим о причинах: почему Гитлер напал на Советский Союз? Почему – то, почему—сё? У нас главный вопрос—почему? И это естественно: «вперёд, по времени» — это причинно-следственная связь—ответ на вопрос «почему?». Мы не ставим никогда вопрос «для чего?». Ну, например, применительно к Исаии—для чего вавилонское пленение? А в Замысле-то Божьем — Бог, Который смотрит назад по времени, смотрит не в терминах «почему?», а в терминах «для чего?». И я от многих людей слышал такую формулировку, что, когда в нашей жизни происходят какие-то неожиданные события (ну, ногу сломали, допустим), мы часто себе задаём вопрос «почему?». Почему Бог это попустил? А надо смотреть по-другому, надо смотреть – «для чего?». Для чего это в моей жизни произошло? И нам очень трудно это, потому что эта обратная логика во времени – от цели к событиям, а не от причин к событиям — она нам трудна. Вот это одна из причин, почему смысл истории не виден: потому что он включает в себя эту обратную компоненту по времени.

Ну, и наконец, обращаю ваше внимание на то, что, хотя я говорю, что человек—со-творец Богу в истории, но всё-таки этот диалог человека с Богом не симметричен. Они не равные творцы. И у Исайи замечательно выражена эта несимметричность в образе горшечника. Вот несколько фрагментов, где он употребляет этот образ:

29-я глава, 16-й стих:

«16. … Разве можно считать горшечника, как глину? Скажет ли изделие о сделавшем его: «не он сделал меня»? и скажет ли произведение о художнике своем: «он не разумеет»?

Вроде бы это противоречит тому, что человек – со-творец. Какой же он «горшок», какая же «глина»! Он в каком-то смысле равен Богу как творец! Нет! Со-творец, но не равный. В каком-то смысле—со-творец, а в каком-то смысле— это глина, которую лепит Бог.

Мы же в своей жизни этот опыт имеем: когда воспитываем своих детей, мы же знаем (как правило, к своему сожалению), что они очень даже свободны. Они могут такое натворить, что мы за головы схватимся! А с другой стороны – они же глина тоже, особенно в маленьком возрасте. Их лепим мы, родители, окружающие их лепят, школа, жизнь — всё это их лепит. Так что свобода и то, что тебя лепят – не противоречит друг другу. Но ведь мысль в этом стихе—горшок, которого лепят, может ли он понять Замысел, что горшечник хочет из него сделать? Всё-таки нет. Так и мы—хотя и соучастники, но что’ Бог из нас лепит, всё-таки до конца понять не можем.

Эту тему потом с очень большим вкусом (если можно так выразиться) разворачивает пророк Иеремия, но у Исайи она тоже не раз встречается. Например, 45 глава, 9-й стих:

Это же люди так о Боге говорят: «У Него что, нет рук? Он почему не вмешался? Что Он сидит как безрукий и не вмешивается в эту ужасную ситуацию, которая со мной происходит?». Нам свойственен такой ход мыслей, и мы выглядим, как горшок, который говорит о горшечнике: «у него нет рук».

Ещё одно место – из 64-й главы, 8-й стих:

«8. Но ныне, Господи, Ты — Отец наш; мы — глина, а Ты — образователь наш, и все мы — дело руки Твоей».

Единый образ—Отец и горшечник. Глина, но всё-таки, глина не неживая, а живая глина—как ребёнок, которого лепит его отец.

И вот именно то, что невидима рука Бога в истории, порождает феномен пророчества, потому что главное, что делает пророк—он не предсказывает, а показывает действие руки Бога в истории. Да и не только в истории—вообще в окружающем мире. Вот, например, замечательный 103-й псалом, где рука Бога показана как присутствующая во всём—в свете, в водах, в горах, в животных, в рыбах, и так далее, и так далее. Сегодня мы заменяем этот пророческий взгляд на руку Божью наукой, то есть, взглядом на мир как на механизм. Это, действительно, самостоятельный—научный — взгляд. В научном взгляде на мир нет действующей силы целенаправленной, волевой, сознательной, и не могу не добавить – милостивой—этого нет в научном взгляде на мир: «руки» — нет, есть только «механизм». И при всём уважении и любви к науке, которые я как человек науки, естественно не могу не разделять, должен сказать, что это большая потеря для нас как для людей—потеря этого ви’дения руки Божьей во всей нашей жизни, и в истории тоже.

Возвращаясь к теме пророка, хочу сказать, что пророк, показывая нам действие руки Божьей, на самом деле в этом Замысле соучаствует, потому что этот показ всё меняет. Он историю меняет—не то, чтобы напрямую, конкретно—пророк сказал, и царь сделал так, как говорит пророк — нет, так почти никогда не происходит. Но менталитет людей меняется от слов пророка, и поэтому то, как люди создают свою историю, тоже меняется из-за того, что эти пророческие слова существуют. Так Бог через пророка внедряет Свой Замысел в человеческую историю в этом нашем реальном мире. А тот факт, что пророки говорят, как правило, темно и не очень понятно – это отражение такой нежёсткой фиксированности самого Замысла Божьего: нельзя говорить чётко—а, b, c, d – вот так, так, так, так, потому что в Замысле ничего этого не фиксировано однозначно. Я говорил о взгляде Бога назад по времени (из точки «омега» в точку «альфа»). Мы понимаем, что не фиксировано будущее, что оно может развернуться так или так. Знаете, про Россию иногда говорят, что это страна с непредсказуемым прошлым. Это очень глубокие слова, потому что, действительно, мы наше прошлое понимаем то так, то этак, и на самом деле нет какого-то фиксированного прошлого вне вот этого нашего понимания собственного прошлого. То есть, замысел Божий – он в обратном направлении (от точки «омега» к точке «альфа») тоже изменчив—если можно так выразиться, прошлое в Замысле Божьем — непредсказуемо. Это можно выразить так: история в Замысле Божьем—не фиксированное что-то, не какая-то линия, а это нечто живое, и её, может быть, правильнее сравнить (если уж сравнивать её с какими-то знакомыми нам вещами) с музыкой, написанной нотами. Она написана нотами там—у Бога на небесах. Как вы знаете, одни и те же ноты разные музыканты могут исполнять совсем по-разному, ещё и импровизировать могут при исполнении. Это тоже упрощённый образ, но примерно таково соотношение Замысла Божьего с историей. У Мандельштама в том же «Разговоре о Данте» есть такой замечательный глубокий термин, который он там объясняет, – «понимающее исполнение». «Божественная комедия» предполагает со стороны читателя «понимающее исполнение». Замысел Божий тоже можно назвать Божественной комедией (и трагедией), написанной на небесах, которая с точки зрения нас, актёров, исполнителей её, предполагает «понимающее исполнение». Когда мы читаем пророков, мы где-то себя приближаем к этому пониманию, которое нам позволяет эту нашу роль исполнять.

Таким образом, пророческие книги—живы и работают и сегодня, потому что история не фиксирована, история не закончена, она разворачивается, и если мы хотим быть соучастниками Замысла Божьего в разворачивании истории, мы должны читать и пытаться понимать пророков – то, что мы с вами здесь и делаем.

Замысел и его инструменты («жезлы»). Действие архетипов в Замысле

Наконец-то мы с вами дождались Пасхи Христовой, с которой я вас и поздравляю: Христос Воскресе!

(Все: Воистину Воскресе!)

Когда мы в прошлый раз читали обзор Исайи, который мы сегодня должны продолжать и закончить, то я вам говорил о том, что наша текущая тема в этом обзоре – это Замысел Божий о всей твари и о человечестве, в частности, и что центром этого Замысла является как раз Христос и Пасха Христова. Христос во всём Его величии, и небесном, и земном, и Пасха Христова как конкретное проявление этого величия, милосердия, самопожертвования Христа в нашем земном мире, в нашем временно’м измерении истории. В прошлый раз мы говорили о Замысле Божием, как его Исайя излагает — ещё раз хочу подчеркнуть: сам по себе этот великий Замысел Божий, центром которого является Христос, мы, по словам Христа, где-то в себе чувствуем, как-то более или менее представляем, но понимать полностью мы, конечно, не можем—он превосходит наше человеческое разумение, поэтому будем говорить о Замысле Божием, как его понимает Исайя. Или даже точнее — как на основании Исайи мы можем представить себе этот Замысел Божий. В прошлый раз мы говорили как бы о двух гранях этой темы Замысла Божия. Одна грань – как в этом Замысле сочетается Божья целенаправленность, Божие управление человеческой историей, и свобода человека. А другая грань – парадоксальность этого Замысла, его невместимость в логику (обычную логику, математическую, если можно так выразиться), которая, в сущности, отражает парадоксальность Самого Бога, которая в наши человеческие понятия не вмещается.

Сегодня, в заключение этой темы о Замысле Божьем, мы рассмотрим ещё две его грани. Одна грань — одна из самых важных в книге Исайи, это как бы некое всматривание – изумлённое и, я бы сказал, с болью – в то, какие несчастья постигают Израиль на его историческом пути, и почему Бог это допускает, и какая цель Бога в том, что Он эти несчастья допускает. Это и несчастья прошлые, и будущие несчастья тоже—в том числе и вавилонское пленение. Эту тему можно назвать просто темой теодицеи, темой оправдания Бога: почему Бог допускает зло в этом мире, почему, раз Он такой милостивый и всемогущий, Он не прекратит его раз и навсегда одним движением Своей мощной руки. Эта тема на протяжении тысячелетий обсуждается, и она у Исайи тоже образует такую грань темы Замысла. Этот вопрос применяется к истории Израиля: почему, если Израиль избранный народ Божий, и Бог его так любит—почему Бог допускает, чтоб столько несчастий постигало Израиль — в первую очередь, конечно, через его врагов, ассирийцев, вавилонян и т.д. Но то, что написано об Израиле—этот же вопрос можно задать обо всём человечестве. Этот же вопрос можно задать и о нашей личной жизни: если с нами что-то происходит (ногу сломали), мы тоже задаём себе вопрос, как верующие люди: как Бог это допустил? Это всё единая проблема. Исайя на неё смотрит, конечно, в «общенародном» аспекте, то есть, с точки зрения истории Израиля, потому что вся его книга посвящена не отдельным людям в их общении с Богом, а народу в общении с Богом.

Это одна из тем, которую мы рассмотрим, а вторая тема—это попытка что-то увидеть в «верхнем слое» Замысла Божьего, который не есть исторические события (события мы видим, мы их понимаем—вот, они произошли, это факты), а то’, что стоит за ними, тот архетип, который сам по себе невидим, но который и есть сущность Замысла Божьего— так сказать, небесный, а не земной слой Замысла Божьего. Или можно это по-другому сказать: взгляд сверху, оттуда, из небес—взгляд глазами Бога на нашу историю – представить себе, как Бог это видит. И мы увидим, что когда мы глазами Исаии пытаемся так взглянуть на человеческую историю, то наш взгляд очень напоминает то, что изложено в книге Апокалипсис. Вот такие две последние темы о Замысле Божьем у нас сегодня.

Начну с первой темы –всяких катастроф, несчастий, которые Израиль получает на протяжении своей истории – от кого? У Исайи—от всяких враждебных языческих народов – гоев, по-еврейски. Вот израильский народ — это «ам», это слово, которое употребляется для народа, который знает Бога и близок к Богу, а они — «гои», это язычники, люди далёкие от Бога. Но и то, и то—это народы. И эти другие народы (что самое парадоксальное) — они же являются жезлами Бога, которыми Бог «наказывает» Израиль за его грехи. У Исайи часто упоминается это слово «наказывает», я это слово, честно говоря, не люблю, и ещё об этом скажу. Ну, скажем по-другому: Он поучает Израиль этими жезлами, но дело в том, что так или иначе возникает эта проблема теодицеи—оправдания Бога, потому что по Исайе получается, что источник всех исторических несчастий Израиля – это Бог и есть. Причём эта проблема во времена Исайи ещё звучала, я бы сказал, где-то «под сурдинку». А теперь, в нашу эпоху, когда у нас уже и Гитлер был, и Освенцим, и так далее — мы себе, конечно, задаём вопрос: так это что, тоже Замысел Божий? Бог – источник Освенцима? Это вот – как? Серьёзная проблема. Причем по Исайе все эти источники несчастий Израиля — они инструменты Божии; понятно, что эти инструменты—не отдельные люди, какие-нибудь там гитлеры, а это всегда народы. Потому что у Исайи вообще всё изложение ведётся на языке «народном» – и Израиль как народ, а не отдельные люди, и враги его тоже как народ. Прочту несколько моментов из книги Исайи, в которых очень чётко выражен этот взгляд на врагов Израиля, не просто как на «плохих людей», а как на «жезлы Божии», которые – инструменты в руках Бога.

5-я глава, 26-й стих: Бог «поднимет знамя народам дальним, и даст знак живущему на краю земли, —и вот, он легко и скоро придёт….

(стих 28): стрелы его заострены, и все луки его натянуты; копыта коней его подобны кремню, и колёса его – как вихрь»,

И так далее, и так далее. Это кто? Это ассирийцы, враги Израиля, от которых Израилю угрожала смертельная опасность, причём эта смертельная опасность постигла-таки северную часть Израиля, северное царство, которое в результате ассирийского нашествия перестало существовать. А тут как сказано? Что Бог даст знак ассирийцам, чтобы они налетели на Израиль.

7-я глава, 20-й стих: «В тот день обреет Господь бритвою, нанятою по ту сторону реки (то есть, по ту сторону Ефрата), царём Ассирийским, голову и волоса на ногах, и даже отнимет бороду».

Кого Он обреет? Израиль, избранный народ Свой, Господь обреет этим язычником – царём ассирийским, прямо как парикмахер инструментом своим—бритвой, которую он держит в руке. Вот такой взгляд на это страшное нашествие ассирийское.

8-я глава, 7-й стих:

«наведёт на него (на этот народ, то есть, на Израиль) Господь воды реки бурные и большие — царя Ассирийского со всею славою его…

9.Враждуйте, народы, но трепещите, и внимайте, все отдалённые земли! Вооружайтесь, но трепещите, вооружайтесь, но трепещите!»

Обратите внимание—уже здесь есть некий лёгкий поворот: они инструменты Божии, Он их призывает вооружаться, но Бог видит, как говорится, дальше, и Его Замысел не просто в том состоит, чтобы они причинили Израилю какой-то вред, а нечто гораздо большее – они сами должны трепетать перед этим Замыслом Божиим. Я об этом ещё скажу, какое место этих врагов Израиля в Замысле Божьем, и что ждёт их.

10-я глава, 15-й стих (говорится уже об этих народах, о том, что они о себе думают): «15. Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его; как будто палка поднимается на того, кто не дерево!

16. За то Господь, Господь Саваоф, пошлет чахлость на тучных его, и между знаменитыми его возжет пламя, как пламя огня».

Это уже предупреждение этим народам о том, что они склонны переоценивать свою собственную роль в Замысле Божием, они страдают грехом гордыни, который, с точки зрения христианства, является главным грехом, который от дьявола передаётся людям. В начале книги, в первых стихах, идёт взгляд на эти народы как на жезлы Божии, и не более того, а дальше уже начинается поворот этой темы. То есть, дальше уже показывается, что эти жезлы—это всё-таки не послушные инструменты Божии, не всё, что они делают – от Бога. Очень много они делают от себя, да ещё хуже того – от дьявола они многое делают, как мы сегодня уже можем сказать, когда у нас есть представление о дьяволе. Но, тем не менее, это жезлы в руках Божиих. И, всё-таки, встаёт этот вопрос о том, что Гитлер—тоже, что ли, «жезл в руках Божиих»? Мне кажется, что здесь сказывается даже у такого великого человека, как Исайя, ограниченность Ветхого Завета по сравнению с Новым Заветом. В Ветхом Завете идёт попытка понять все несчастья, которые происходят с народом Израиля, да и со всем человечеством, как наказание – наказание от Бога. То есть, Исайя, видя и отмечая неправду народа Израиля, грехи народа Израиля, грехи вообще всего человечества, подаёт реакцию на них Замысла Божия как наказание за грехи или поощрение заслуг.

Эта сама мысль о поощрении и наказании—она где-то чужда христианству. Потому что в христианстве одна из основных мыслей состоит в том, что мы с вами, отдельные люди, в нашей жизни даже самыми большими нашими стараниями быть с Богом, жить по-Божески заслуг перед Богом не приобретаем. Это не рынок какой-то: мы что-то делаем, а Бог нас награждает медалью за это хорошее поведение. Нет, это не так. В христианстве это не так: нет поощрения, но и наказания в христианстве тоже, в сущности, нет. А то, что это в Ветхом Завете—так, что все эти несчастья происходят от Бога как наказание—это, в первую очередь, проекция того, что происходит в обществе, в социуме. Понятно, что в социуме того, кто проштрафился, наказывают, а того, кто какую-то заслугу приобрёл, того награждают. Но, правда, его награждают в обществе, конечно, не какими-то духовными премиями, а совершенно конкретными вещами – золотом, землями с крепостными, и так далее. Вот только такие поощрения, в нашей-то жизни. Поэтому проекция всего этого на Бога — это, так сказать, довольно примитивное описание Бога. А на деле, как мне кажется, — как есть законы физики нашего материального мира, так есть некие законы в духовной природе вещей. И один из главных этих законов – это диалог поведения человека с Правдой Божией. Не зря это слово «Правда Божия» — по-еврейски, «цидка», в ней тот же корень, что обозначает праведника, который на этой земле ведёт себя правильно – цадика. И все несчастья, которые приходятся на народ Израиля, которые Исайя описывает их наказание, правильнее понять, как реакцию Правды Божией на неправду человека. Это почти как физический закон: бросил ты камень вверх — он тебе упадёт на голову. Это что, наказание Божие, что ли, что он тебе упадёт на голову? Нет, конечно, — это закон природы такой. Но этот духовный закон реакции Правды Божией на человеческую неправду – он не совсем в таком смысле «закон», как мы обычно говорим. Это не закон, как уголовный кодекс, где всё точно прописано, за какие грехи — какое наказание. Это даже не закон, как закон физический, где точно известно, что если ты бросил камень, то он так, а не иначе будет дальше падать. Почему? Потому что, как человек – личностное существо, имеющее свободу в своём поведении, так и Правда Божия, которая основной стержень Замысла Божия, – это нечто личностное и свободное в реакции на человеческие грехи. Оно может так отреагировать, а может и этак отреагировать. Причём в этой реакции Правды Божией на поведение человека вместе смешаны, сплетены воедино реакция на грехи отдельного человека и на грехи всего общества. Вот что’ самое для нас трудное, что труднее всего понять. Человек, может быть, и хотел бы, чтобы Бог судил его только по его личным заслугам и грехам, но это не так. Бог судит его по законам и грехам также и того общества, членом которого он является. И вот отсюда—очень смущающая нас ситуация, тот же Освенцим — сколько в нём праведников погибло! За какие такие их грехи? Ни за какие! Если это трудно понять, спросим себя: а за какие Свои грехи Христос на кресте погиб? Ответ простой: за грехи, конечно — только не Его, а всего человечества. Вот так же и эти праведники. Не зря Холокост называется холокостом. Это слово дословно означает «жертвоприношение». Жертвоприношение для чего вообще совершалось в Израиле? В основном — во искупление грехов. И Холокост – такое жертвоприношение во искупление грехов всего человечества. Я много раз повторял мысль, которая идёт из Исайи: на народе Божьем (Израиле у Исайи) как бы лежит некий отсвет, некая печать Мессии. А Мессия у Исайи – это Мессия трагический, Который жертвует Собой ради людей, и поэтому этот отблеск мессианский неминуемо ложится и на народ Израиля тоже—вот, на мой взгляд, каково объяснение всей этой катастрофы—Холокоста. То, что эти катастрофы могут приходить на весь народ за грехи немногих людей, есть в Ветхом Завете, например, у Исайи эта мысль выражена в 26-й главе, 9-10 стихи:

«9…когда суды Твои совершаются на земле, тогда живущие в мире научаются правде.

10 Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде, будет злодействовать в земле правых и не будет взирать на величие Господа».

Мы можем спросить, что’ же Исайя имеет в виду? Пусть Господь и наказывает этого нечестивого, а что Он весь-то народ Израиля наказывает? Но это, действительно, фундаментальная мысль Исайи: что за грехи немногих наказывается весь народ. Но у этого же есть и оборотная сторона, благословенная: что спасение многих тоже может прийти от немногих. Вы помните историю Содома—как там Господь говорит о том, что было бы там хоть немного праведников, они бы весь этот грешный Содом спасли. Это такая положительная часть этой связи индивида с обществом. То, что Христос один – один! – искупил грехи всего человечества, это фундаментальная догма христианства. Эту связь – то, что именно индивидуальная жертва Христа спасает всех, – очень хорошо выразил в Послании к Римлянам апостол Павел (в 5-й главе, 17-18-й стихи):

«17. Ибо если преступлением одного (Адама) смерть царствовала посредством одного, то тем более приемлющие обилие благодати и дар праведности будут царствовать в жизни посредством единого Иисуса Христа…

18. Посему как преступлением одного (Адама) всем человекам осуждение, так правдою одного (Христа) всем человекам оправдание к жизни. Ибо как непослушанием одного человека (Адама) сделались многие грешными, так и послушанием одного (Христа – Богу Отцу) сделаются праведными многие».

Эта связь индивида с обществом –фундаментальный элемент концепции Замысла Божьего у Исайи. И, кстати, даже в этом видно, что Замысел Божий, при том, что он включает в себя очень жёсткие стороны—как, например, камень, падающий на голову, — включает в себя и благость, и милосердие тоже. Даже тогда, когда у Исайи Замысел Божий предстаёт как наказание, на самом деле сам Исайя понимает это не просто как наказание по-человечески — как мы мстим человеку за то преступление, которое он совершил: он кого-то убил—за это мы его убьём. Нет, Исайя эти «наказания» Божии воспринимает как поучения народу израильскому (как отец иногда шлепком поучает своего сына), испытания народа израильского. И в этих поучениях и испытаниях Бог, тем не менее, проявляет Своё милосердие.

Вот из 27-й главы Исайи, 4-й стих:

«4.Гнева нет во Мне (говорит Бог). Но если бы кто противопоставил Мне в нём

(в Израиле) волчцы и терны, Я войною пойду против него, выжгу его совсем».

Обратите внимание на эти слова — «Гнева нет во Мне». И дальше—как Бог «наказывает» Израиля – 7-й стих 27-й главы:

«7.Так ли Он поражал его (Бог – Израиля), как поражал поражавших его? Так ли убивал его, как убиты убивавшие его? Мерою Ты наказывал его, когда отвергал его; выбросил его сильным дуновением Своим как бы в день восточного ветра. И через это загладится беззаконие Иакова, и плодом сего будет снятие греха с него…».

Это поучение и для нас, в нашей индивидуальной жизни, о том, что нам кажется в нашей жизни несчастиями—просто несчастьем, или даже, может быть, наказанием каким-то от Бога за наши грехи. Всё-таки и в этих, даже трагических, моментах нашей жизни надо уметь увидеть поучение от Бога, испытание нам—от Бога. Как там говорил Иов: «испытай меня, выйду как золото». Испытания – чем? Огнём! Не очень-то приятно это, но, тем не менее, «выйду как золото». Так что всё это применимо не только к истории Израиля, а и к жизни индивидуального человека. Более того, фундаментальный вопрос теодицеи — почему Бог терпит вот это всё зло мира, не вмешивается и не уничтожает его – в какой-то мере получает ответ у Исайи в 30-й главе, 18-м стихе:

«Потому Господь медлил, чтобы помиловать вас, и потому ещё удерживается, чтобы сжалиться над вами; ибо Господь есть Бог правды: блаженны все, уповающие на Него».

Это тот же ответ, который дают потом Отцы Церкви на вопрос теодицеи, почему Бог терпит зло. Потому что, если бы Бог сегодня, сейчас стал наказывать за зло и отдельных людей, и целые народы, и всё человечество – по Своей Божьей мерке, так, как Он видит вот эту дистанцию огромного размера между тем, как мы живём, и как Бог хотел, чтобы мы жили — ну, так кто из нас тогда вообще избежит наказания? Никто! Да! (В «Гамлете» Полоний говорит: «Ну, я актёров приму по их достоинству». А Гамлет ему говорит: «Чёрта с два! Не по их достоинству! Если по достоинству, то кто же избежит розог? Ты их прими по мере своего милосердия» — это я уже перевожу немножко по-своему). Вот так и Бог – Он нас не по нашим заслугам милует и терпит, а по мере Своего милосердия. Всех людей, ну и наших врагов тоже, тех, кто нам причиняет зло. Терпит нас—почему Он не должен терпеть наших врагов? Ведь сказано Христом в Нагорной проповеди, что Он солнце Своё и дождь посылает на всех одинаково, потому что, если можно так выразиться, все по-своему ему милы – и праведники и грешники, и добрые, и злые. Все они милы Богу, хотя, конечно, каждый по-своему, например, как может быть мил отцу сын-наркоман. Вот это есть, как мне кажется, самый глубокий ответ на вопрос теодицеи. А что в этом процессе даже такой вроде бы близкий к Богу народ, как Израиль, терпит такую боль в своей истории, то обратите внимание ещё на одну грань. Я говорил о том, что другие народы (ассирийцы и прочие) — это жезлы, которыми Бог поучает Израиль. Но так же и сам Израиль: это инструмент Божий, которым Он поучает другие народы. Мы, когда рубанком какое-нибудь дерево строгаем, то видим, конечно, что дерево страдает, потому что отлетают эти вот щепки. Ну, хорошо – а рубанок сам не страдает? Рубанок неживой, мы его не можем спросить, но по закону действия – противодействия этот рубанок испытывает то же самое давление, что дерево. Эта мысль есть у Исайи — что Израиль тоже инструмент. Это 41-я глава, 15-й стих:

«Вот, Я сделал тебя острым молотилом, новым, зубчатым; (это Бог говорит Израилю), ты будешь молотить и растирать горы, и холмы сделаешь, как мякину».

Кого он будет молотить и растирать? К кому этот инструмент будет применяться? – к другим народам, естественно—поучать их, и так далее. Но это действие вызывает противодействие, это как человек, который ударяет другого—он сам себе может кулак отбить. Так и тут: этот инструмент Бога – Израиль — страдает сам. И что очень важно –в этом страдании всех своих инструментов, а Своего инструмента Израиля, может быть, в первую очередь — Сам Бог соучаствует, Он сострадает этим всем Освенцимам, и всем прочим. Как кто-то сказал об Освенциме: «Где был Бог? да там, в печи Он был, вместе со всеми». Подобная мысль есть в 48-й главе Исайи, с 9-го стиха:

«9. Ради имени Моего отлагал гнев Мой, и ради славы Моей удерживал Себя от истребления тебя.

10. Вот, Я расплавил тебя, но не как серебро; испытал тебя в горниле страдания.

11. Ради Себя, ради Себя Самого делаю это…»

Всё это — не просто история народа Израиля или всего человечества. В какой-то мере это история Души Самого Бога, если можно так выразиться, и соответствующее страдание – оно тоже там. И самое предельное выражение этого сострадания Бога человеку (в буквальном смысле сострадания—страдания вместе с человеком) — это крест Христов.

Я сейчас больше говорил о том, что Бог сострадает и Израилю, и этим «жезлам», которыми Он сам, собственно, Израиль и наказывает. С одной только оговоркой: Исайя постоянно подчёркивает, что эти жезлы Божии — ассирийцы, вавилоняне, и так далее, вплоть до Гитлера (всех не перечислишь) — они все, одной стороны, исполняют Замысел Божий, а с другой стороны, вносят в этот Замысел Божий свое зло, которое в Замысле Божьем изначально отсутствует. А зло, которое они вносят, происходит, в первую очередь, от их собственной гордыни (вот это всё мы делаем – великие такие деятели истории), а гордыня-то—она в конечном счёте от дьявола происходит, и вообще—это зло, злоба, мучительство, с которым осуществляют свои функции «жезлы», происходит от дьявола. Эта мысль у Исайи очень выражена. Вот 10-я глава—про ассирийского царя:

«6.Я пошлю его (говорит Господь Бог в 6-м стихе, то есть вот, он Мой инструмент),

но в 7-м стихе: «…Но он не так подумает и не так помыслит сердце его; у него будет на сердце - разорить и истребить немало народов.

8.Ибо он скажет: "не все ли цари князья мои?» …..

(стих13): Он говорит: "силою руки моей и моею мудростью я сделал это, потому что я умен: и переставляю пределы народов, и расхищаю сокровища их, и низвергаю с престолов, как исполин».

А дальше Господь продолжает, адресуясь к этому ассирийскому царю—то’, что уже было в 15-м стихе – «Величается ли секира пред тем, кто рубит ею? Пила гордится ли пред тем, кто двигает ее?».

Из 30-й главы, с 27-го стиха: «… имя Господа идет издали, горит гнев Его, и пламя его сильно, уста Его исполнены негодования, и язык Его, как огонь поедающий,

28. и дыхание Его, как разлившийся поток, который поднимается даже до шеи, чтобы развеять народы до истощания; и будет в челюстях народов узда, направляющая к заблуждению».

Я эту «узду к заблуждению» уже комментировал при основном чтении, а сейчас в обзоре не об этом хочу сказать, а о том, что «они» (народы эти — гои, язычники) – они инструменты Бога, а что Бог о них говорил? – что гнев идёт издалека, и горит на них гнев Божий. За что? Они же делают Его дело! Этот вопрос, между прочим, задавался об Иуде: за что осуждать Иуду, если Замысел Божий о Христе был таков, чтобы Христос взошёл на крест? На этот вопрос Сам Христос отвечает – да, Замысел Божий—такой, но: «Сын Божий идёт, как написано о Нём, но горе тому, кем Сын Божий предаётся…Лучше было бы этому человеку, чтобы повесили ему на шею мельничный жернов и бросили в море». Вот так же и с этими народами – да, Замысел Божий таков, а так, как они его исполняют— лучше бы было, чтобы им повесили на шею мельничный жернов. Это—мысль Исайи задолго до Христа.

37-я глава (продолжение той же самой темы). Говорит Господь Своему «жезлу» — царю ассирийскому:

«23. Кого ты порицал и поносил? и на кого возвысил голос и поднял так высоко глаза твои? на Святаго Израилева…

26. Разве не слышал ты, что Я издавна сделал это, в древние дни предначертал это, а ныне выполнил тем, что ты опустошаешь крепкие города, превращая их в груды развалин?».

В чем, собственно, предмет дискуссии? Этот царь ассирийский не желает признавать, что он инструмент в руках Божиих, и действует не как послушный инструмент, а действует по своей человеческой свободе воли, внося туда всю человеческую гордыню, злобу, и так далее. Поэтому ему Господь говорит: это не твой замысел, а Мой Замысел, это Я с древних времён всё предназначил. И поэтому Он говорит царю ассирийскому дальше (29-й стих 37-й главы):

«За твою дерзость против Меня и за то, что надмение твое дошло до ушей Моих, Я вложу кольцо Мое в ноздри твои и удила Мои в рот твой, и возвращу тебя назад тою же дорогою, которою ты пришел» (то есть, возвращу от Иерусалима).

47-я глава, продолжение этой же самой темы. Говорит Господь уже вавилонянам (это Второисайя): «Я прогневался на народ Мой, уничижил наследие Мое и предал их в руки твои…» Ну, хорошо, значит, вавилоняне исполняют функцию инструмента Божьего. Какие к ним претензии? Но Господь дальше продолжает: «а ты не оказала им милосердия».

Это очень парадоксально! Потому что эти «жезлы Божии», ударяя Израиль, наказывая Израиль, должны при этом одновременно оказывать ему милосердие, если они инструменты Божии, а если они инструменты дьявола, то они, выполняя свою функцию, будут Израиль мучить. И мы тоже можем в нашей жизни, во всех этих наших трудностях, трагедиях, несчастьях, присматриваться, откуда они происходят, есть ли в них элемент милосердия к нам или есть в них элемент— намеренного мучительства. Вот по этому можно узнать, от кого это всё. То есть, и действие «жезла Божьего» должно быть милосердным, и при этом (что редкий момент в книге Исайи, но он есть), к этим «жезлам Божьим», которых Бог наказывает за то, что они плохо исполняют функцию «жезлов» — с гордыней и злобой — и к ним (даже в их гордыне и злобе) Бог проявляет милосердие, как Он его проявляет и к Израилю. Это особенно ярко проявляется в 16-й главе, которая называется «Плач о Моаве». Моав же враг Израиля, и вот говорится: «Слыхали мы о гордости Моава, о гордости чрезмерной, о надменности его, высокомерии и неистовстве его». Всё это такие обвинения, которые предъявляются и ассирийцам, и вавилонянам. Но что говорит Господь дальше?

«Пусть поживут у тебя Мои избранные моавитяне, будь им покровом от грабителя». И потом: «И Я буду плакать о лозе Севамской» (вот об этом самом Моаве), и особенно—одиннадцатый стих:

«11. Оттого внутренность Моя стонет о Моаве как гусли». Это говорит пророк – да, но это же устами пророка говорит Бог обо всех этих ассирийцах, вавилонянах, немцах, которые столько зла причинили нашей стране в годы Великой Отечественной Войны—и о них стонет внутренне Бог, Бог жалеет всех, и их— тоже. Эта милость Бога к народам – врагам Израиля очень парадоксальна: в пике своём, в кульминации она проявляется так, что враги Израиля к самому Израилю соберутся, потому что только там они Бога найдут—2-я глава, 2-й стих: «И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы».

Это довольно частая мысль у Исайи, я вам не всё читаю. В 11-й главе, 10-й стих:

«И будет в тот день: к корню Иессееву (то есть, к Израилю), который станет, как знамя для народов, обратятся язычники, — и покой его будет слава».

И финальное благословение, пик милости Божией к этим язычникам — уже не только, что они просто соберутся к Сиону как бы на вторых ролях, а то, что они, если можно так выразиться, станут «на одной ноге», на равных правах с народом Израиля. Это замечательная и удивительная фраза, которую говорит Господь в 19-й главе в 24- 25 м стихах:

«24. В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли,

25. которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой — Египтяне, и дело рук Моих — Ассирияне, и наследие Мое — Израиль».

Представляете? Это же враги Израиля! У египтян он был в плену, ассирийцы—вон что наделали, а благословенны они будут все вместе. Ну, понятно, это уже как бы за пределами истории, но это то, куда Бог ведёт все эти народы: в Израиль – к этому соединению. И дальше—уже в самом конце книги (это уже в Третьеисайе) — удивительные слова из 66-й главы, 18-й стих:

«18.Приду собрать все народы и языки, и они придут и увидят славу Мою...

(21-й стих): Из них буду брать также в священники и левиты, говорит Господь».

Это просто пик милости Божией к этим язычникам (бывшим уже, конечно, язычникам): что они станут с Его избранным народом абсолютно на одной ноге, вровень, будут тоже священниками и левитами служить Богу. Это объединение разных народов вместе—у Исайи, собственно, это уже как бы взгляд в Новый Завет, потому что это новозаветный подход, которого, так много в Апокалипсисе. И в этом новозаветном взгляде, как он представлен в Евангелиях и в Посланиях апостолов, уже понятие «наказания от Бога» практически отсутствует. Вот найдите у Христа где-нибудь эту мысль в Евангелиях, что Бог наказывает – нет её! Там есть, если можно так выразиться, не «Суд от Бога», а «самосуд» — люди сами судят себя. Как «судят себя»? Выбирая путь, который ведёт не к Богу, а к дьяволу, предоставляя себя в службу не Богу, а дьяволу. Вот это и есть «самоосуждение». Вот это и есть источник всех этих бед и трагедий. А в Ветхом Завете у Исайи этого нет, потому что образа чёткого дьявола нет, нет этого вот ощущения, что злая противобожеская сила тоже действует в истории человечества, как она действует, естественно, в жизни личной каждого из нас. А в Новом Завете эта мысль есть.

Я на этом заканчиваю тему «жезлов Божиих», которыми Бог управляет Израилем, а сейчас перехожу к последней из наших тем о Замысле Божием – небесному слою Замысла Божьего.

Иногда кажется, что у Исайи есть предсказание конкретных исторических событий, и у других пророков тоже, и что вообще это функция пророков – предсказывать события. Ну вот, например, когда мы в 39-й главе встречаем историю с послами, которые пришли из Вавилона (3-й стих):

«И пришел пророк Исаия к царю Езекии и сказал ему: что говорили эти люди? и откуда они приходили к тебе? Езекия сказал: из далекой земли приходили они ко мне, из Вавилона. И тогда говорит Исайя Езекии, стихи 5 и 6:

5. И сказал Исаия Езекии: выслушай слово Господа Саваофа:

6. вот, придут дни, и все, что есть в доме твоем и что собрали отцы твои до сего дня, будет унесено в Вавилон; ничего не останется, говорит Господь».

А на самом деле значимость этих событий в Библии—это не значимость какого-нибудь события в учебнике истории. У всех этих событий значение, в первую очередь, символическое. Замысел Божий сам по себе имеет не природу каких-то конкретных фактов — (что Бог хочет, чтобы совершились такие и такие–то события), а архетипическую природу, как логика этих совершающихся событий. Замысел взаимодействует с историей именно через символический слой истории, а не через конкретные события. Поэтому так важно символическое значение всего того, что происходит в Библии, символическое значение даже всего того, что мы делаем в нашей жизни. Для Ветхого Завета это очень характерно, там много символических жестов (прибить ухо к двери, снять с кого-то сапог). Зачем это? Это символ – символ того, что человек хочет остаться со своим хозяином, символ того, что человек отказывается от своей функции спасителя попавшего в беду родственника, и так далее. И в этой истории, которую мы только что читали, о послах Вавилона пророк не говорит, как говорил бы обычный историк о причинно-следственной связи происходящих событий (вот, пришли послы, и увидели, что Иерусалим богатый, и вот когда-то, какое-то время спустя, они совершат вооружённое нападение на Иерусалим, все эти богатства отберут) – нет, тут совсем не то хочет сказать Исайя. Он обнажает архетип связи Замысла Божия с событием, показывая, что спасение не отменяет духовной уязвимости, созданной грехом. Спасение Израиля от ассирийцев (а это конкретное проявление одного архетипа – милосердия Божия) не отменяет проявления другого архетипа: суда Божьего. Израиль как был, так и остаётся в силу своих грехов духовно уязвим (в данном случае, перед нашествием Вавилонян). Причина тут не в том, что кто-то в военном смысле сильнее, кто-то слабее, что Израиль неправильную политику выбрал – нет, Исайя совершенно не об этом говорит. Он говорит о том, что неправда Израиля, если можно так выразиться, вопиёт к небесам, и Замысел Божий о народе реагирует на эту неправду, и соответственно откликается на неё воздействием на историю. И вот в результате того, что взгляд пророка—это взгляд на события как на символы, пророк транслирует, верхний, символический слой Замысла – как бы взгляд сверху на историю человечества, в сущности, взгляд Бога. Этот взгляд иногда не имеет никакого отношения к каким-то конкретным событиям. По-моему, яркий пример такого взгляда — это знаменитые слова, которые говорятся у Исайи в 21-й главе, в пророчестве о Думе – таинственные слова:

«11. Пророчество о Думе. — Кричат мне с Сеира: сторож! сколько ночи? сторож! сколько ночи?

12. Сторож отвечает: приближается утро, но еще ночь. Если вы настоятельно спрашиваете, то обратитесь и приходите».

Ну, что здесь конкретно предсказывается? Да ничего! Но это—архетип истории: ещё историческая ночь, но близится историческое утро. Это утро – это, конечно, тот Свет, который в мир вошёл с приходом Христа. И что говорится? – что если для вас это важно—живёте ли вы в ночи или в свете – то обратитесь и приходите. Куда приходить? – ко Христу, естественно. Вот таков взгляд сверху, взгляд Бога – не на события, а на музыку, что ли, этого Замысла Божия, который осуществляется в истории. Этот вертикальный взгляд, взгляд сверху, у Исайи показан как что-то противоположное, контрастное горизонтальному взгляду – нашему обычному, человеческому. Господь несколько раз у Исайи об этом говорит. Глава 41-я, 23-й стих:

«Скажите, что произойдет в будущем, и мы будем знать, что вы боги, или сделайте что-нибудь, доброе ли, худое ли, чтобы мы изумились и вместе с вами увидели». И дальше:

«26. Кто возвестил об этом изначала, чтобы нам знать, и задолго пред тем, чтобы нам можно было сказать: «правда»? Но никто не сказал, никто не возвестил, никто не слыхал слов ваших».

Господь говорит о том, что всё, что говорят, так сказать, «пророки», которые не от Бога пророчествуют, все эти историки, политики и так далее—всё это взгляд горизонтальный, плоский, а Бог смотрит на нашу жизнь и на историю по вертикали. Из-за контраста между горизонталью и вертикалью вертикаль Божия, когда проецируется на горизонтальную плоскость, выглядит, как точка, выглядит, как «ничто». Мы не видим эту вертикаль Божию, когда глядим в горизонтальной плоскости. Отсюда таинственное место в Исайе, которое показывает, что зрячесть пророков, которые глазами Бога смотрят на историю, выглядит как слепота для нас, обычных людей. Это замечательные, таинственные слова 42-й главы, 19-й стих: «Кто так слеп, как раб Мой, и глух, как вестник Мой, Мною посланный? Кто так слеп, как возлюбленный, так слеп, как раб Господа?».

Почему «слеп» – это же о Мессии говорится! В человеческом ви’дении, в горизонтальной плоскости, действительно, кажется слепым. Как вот Христа обвиняли в том, что Он безумец. А Он умён другим умом—недоступным тем, кто Его слушал «горизонтальным слухом» и обвинял, что Он безумный. Этот «взгляд сверху», Божий взгляд, особенно чётко проявляется тогда, когда пророк не пытается нам показать архетипы Замысла Божия через конкретные происходящие исторические события, не смотрит «снизу вверх», а наоборот (но это реже происходит) – когда он на события именно земной жизни смотрит «взглядом сверху», Божьим взглядом.

Например, вот взгляд на «злой жезл Божий» — на ассирийского царя, о котором говорятся такие странные слова, я бы сказал, чрезмерно великие для этого всего лишь царя —это в 14-й главе, стихи 9-15:

. «9. Ад преисподний пришел в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоем; пробудил для тебя Рефаимов, всех вождей земли; поднял всех царей языческих с престолов их.

10. Все они будут говорить тебе: и ты сделался бессильным, как мы! и ты стал подобен нам!

11. В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червь, и черви — покров твой.

12. Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы.

14. взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».

15. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней».

Совершенно очевидно, что здесь на исторический персонаж – царя ассирийского — смотрят вот этим вертикальным взглядом, проецируя в него дьявола. Всё это слова, которые очень напоминают дьявола—то, что говорится о нём в Апокалипсисе – о войне с дьяволом на небесах и о низвержении дьявола. И вообще, те взгляды «сверху вниз», какие встречаются у Исайи—они все напоминают именно стилистику Апокалипсиса. Потому что это описание земных событий на языке архетипов небесных, а не наоборот. А Апокалипсис именно тем и характерен, что в нём всё изложение ведётся с начала и до конца не на языке историческом, а на языке архетипическом – это такой особый язык.

На этом мы завершаем, и в качестве резюме хочу сказать одну важную вещь. Мы что-то узнали из этого обсуждения Замысла Божия (как его Исайя нам представляет) — о логике Замысла Божьего, об его взаимодействии с событиями нашей конкретной земной жизни в истории человечества. Но это всё применимо и к нашей индивидуальной истории, в том числе, и то, что говорится о переплетении в Замысле Божием нитей Израиля и его вроде бы врагов-язычников—это всё применимо и к нашей с вами личной жизни. У многих из нас наши судьбы переплетены с судьбами людей, которых, может быть, мы воспринимаем как своих врагов—которые нас раздражают, которые нам неприятны—а особенно это трудно, когда это наши близкие, с которыми мы вынуждены жить бок о бок (родственники, соседи, и так далее). Мне кажется, что для нас, христиан, очень важно Исайино поучение о том, что в Замысле Божьем эти вроде бы враги в плоскости нашей жизни, на самом деле, в Замысле Божьем—просто актёры, играющие нужные роли — и только, причем роли, сплетённые друг с другом, в том числе и с нашей. И ещё важный момент – это совершенно чёткая позиция Исайи, что Замысел Божий включает в себя реакцию Бога на то, как ведут себя люди. И об этом в нашей личной жизни тоже неплохо постоянно помнить—о том, что есть некий Замысел Божий о нас. Что мы, конечно, можем жить, как наша левая нога захочет, но тогда мы не христиане. Если мы христиане, мы должны хоть как-то угадывать, какой Замысел Божий о нас, и стараться жить так. И второй момент – что этот Замысел Божий о нас—это не фиксированная программа какого-нибудь концерта, а это что-то гибкое и динамическое, и этот Замысел реагирует на то, как мы живём и ведём себя, и этот Замысел может измениться: он может улучшиться, стать более благоприятным и милостивым к нам, может ухудшиться, стать более жёстким к нам (ради поучения нас же) — в зависимости от того, как мы себя ведём в нашей жизни. И поэтому история Израиля – это не только история Израиля и взаимоотношения Израиля с Богом, а это ещё – потенциальная личная история и поучение всем нам в нашей личной жизни.

Замысел об Израиле и других народах

Мы продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи. В прошлый раз мы с вами закончили довольно длинную тему—Замысел Божий в книге Исайи – тему, которая является просто стволом всей этой книги, из которой всё остальное растёт как ветви, а сегодня мы будем с вами говорить о другой теме, которая как раз и есть одна из самых толстых ветвей, которые растут из этого ствола. Эта тема о Замысле Божием об Израиле, или Замыслах (об Израиле и о других народах одновременно, потому что эти вещи неразрывно связаны). В терминологии самой книги Исайи Израиль, народ Божий, называется «народ», «ам», а народы, ещё пока не знающие Бога (язычники, проще говоря) называются «гои», поэтому я эту терминологию буду употреблять часто, и надо помнить, что «ам» плюс «гои» составляют всё человечество, и именно потому Замысел Божий о народе «ам» и об этих народах «гоях» так неразрывно связаны друг с другом, что они части Замысла Божия — единого обо всём человечестве.

Я говорил в прошлый раз, что центром этого Замысла Божия обо всём человечестве является, конечно, Мессия, Иисус Христос. И в эти послепасхальные дни, естественно, конечно хочется говорить именно о Христе. Но дело в том, что Исайя жил, как-никак, почти за восемьсот лет до Христа, и ему Христос был показан Богом в видениях таким, я бы сказал, достаточно косвенным образом. Это не то, что Христос, явившийся на землю, которого можно видеть и, что называется, потрогать, поэтому Исайя в своей книге только подступает к этому образу Мессии, и в первую очередь, к образу Мессии в судьбе народа Израиля, притом, подступает постепенно, как бы по шагам. И мы с вами тоже так будем строить эту тему об Израиле и других народах в Замысле Божием, по шагам, памятуя, конечно, что центром и той и другой линии Замысла Божия (и об Израиле, и о не-Израиле) является Иисус Христос, но мы с вами к этому будем только подбираться сегодня, а полностью эту тему будем раскрывать уже в следующий раз.

Когда говорят об Израиле, об избранности Израиля как народа Божия в связи с понятием Замысла Божьего обо всём мире, то Израиль видится, собственно, как корень, из которого растёт этот Замысел. Но этот образ «корня» надо правильно понять, потому что если понимать Замысел Бога, именно как Замысел—как то, что есть у Бога там, в небесах, где живёт Бог – то там никакого корня нет, и его не нужно – корень бывает у деревьев, которые растут на этой нашей грешной земле. То есть, великий Замысел Божий можно понимать, говоря словами самого Иисуса Христа, как некое семя, которое Бог бросает в эту нашу жизнь – семя своего Замысла; и этот Замысел, конечно, где-то приземлиться должен, чтобы там расти. Вот та точка, где в человеческой истории приземлился этот Замысел Божий и называется Израиль. Избранность Израиля в том и состоит, что это семя там укоренилось и растёт из этой точки – это корень. Корень – Израиль, а центр, конечно, Иисус Христос, но давайте не забывать, что Он всё-таки явился тоже Израилю, то есть, из этого корня где-то на земле, в земном Своём воплощении произрос. Можно спросить: а что такое вершина этого дерева? Вершина этого дерева Замысла—это тот самый Новый Иерусалим, который у Исайи тоже много раз фигурирует – он просто не говорит «новый», он говорит просто «Иерусалим», но он такие вещи о нём говорит иногда, что совершенно ясно, что это не земной город, куда сегодня можно приехать, а что-то, что через этот город просвечивает — «Новый Иерусалим», описанный в Апокалипсисе.

Я хотел бы сейчас с нескольких сторон посмотреть на связь Замысла Божьего о народе Израиля и об этом городе, и Замысла Божьего о других народах, которые называются «гои», потому что они тогда были язычниками. Ну, сегодня тоже на свете, слава Богу, не один Израиль существует, а масса других народов, и при этом многие из них уже никакие не язычники—они христиане, они верующие почище многих израильтян сегодня, эти «гои» — бывшие язычники, и сегодня уже ясно то, что было понятно только Исайе почти три тысячи лет назад: что, так сказать, переплетены в один клубок нити Замысла Божьего о народе Израиля и о других народах. Когда я говорил о Замысле Божьем об Израиле и о других народах, я много приводил метафор для этого – что это как некие нити, как бы сплетённые в один канат Замысла Божьего, что это разные роли, которые в этой великой пьесе Замысла Божьего в истории играют Израиль и другие народы. Но мне самому (может быть, это моё физическое образование сказывается) кажется, что к взаимоотношению Замысла Божьего об Израиле и других народах больше всего подходит слово «дополнительность»: они взаимно дополняют друг друга. Причём, в физике это слово имеет очень глубокий смысл: любая частица, электрон какой-нибудь, характеризуется принципом дополнительности, он одновременно частица и волна. Это разные совершенно вещи, но они неразрывно связаны. Нет на свете ни одного кусочка материи, который не был бы одновременно и частицей, и волной. Вот в каком-то смысле воплощение Замысла Божьего в истории имеет этот вид дополнительности. Замысел Божий об Израиле и о других народах – вещи принципиально разные, и в то же время неразрывно связанные друг с другом. Принципиально разные, а с другой стороны, в чём-то, может быть, и похожие—и сейчас как раз хочу на этом сосредоточиться.

Когда мы читаем, например, Пятикнижие Моисеево, там много говорится об отношении Бога с Израилем, и практически не фигурирует даже мысль о том, что есть этот великий Замысел Божий о других народах – тоже. Исайя в каком-то смысле – первооткрыватель этой темы, того, что Замыслы Божии об Израиле и других народах неразрывно связаны. Почему? Потому что Исайя—человек с очень широким кругозором, я бы сказал, что вообще вряд ли найдётся в Ветхом Завете ещё пример такого всеобъемлющего взгляда на Бога и на мир, как у Исайи. Он понимает, что за этот фокус Замысла Божьего, который называется «Израиль», надо выйти, надо посмотреть пошире. Представьте себе, что какой-нибудь кусочек текста освещается через линзу: линза бросает свет в свой фокус – там много света, там ярко, и хочется именно туда смотреть и там читать этот текст. Но текст шире, текст больше. Хочешь его всего понять – надо посмотреть и по сторонам тоже. Это то, что Исайя, может быть, первый понял: что Замысел Божий об Израиле—часть бо’льшего текста, который нельзя прочесть и понять Замысел Божий об Израиле, не поняв Замысла Божьего о других народах.

Я сейчас хочу перейти к этой паре названий – «ам – гой»: ам – народ Божий, народ Израиля, и гой – народ, не знающий Бога, проще говоря, язычники. И парадоксально то, что этим словом «гой» несколько раз в книге Исайи называется сам народ Израиля. Вот знаменитые слова — то, с чего начинается сама эта книга – первая глава, 4-й стих: «Увы народ грешный, обременённый беззакониями» – это говорит он Израилю, и при этом называет Израиль — «гой». Я думаю, для его современников, которые это слушали и читали — это просто вызывало ярость, и они это всё бредом считали! Как можно Израиля называть «гоем»? Это первый как бы значок, первая весточка того, что в чём-то есть как бы сходство между Израилем и другими народами в глазах Божиих.

Десятая глава. Говорится про Ассирию: «О Ассур, жезл гнева Моего и бич в руке его – Моё негодование!». Это говорит Бог: «Я пошлю его (Ассирию, ассирийского царя) против народа нечестивого и против народа гнева Моего». Этот народ, естественно, Израиль, на который должна напасть Ассирия. И как называется этот народ здесь? Опять – «гой». Абсурдно, казалось бы, ведь гой – это Ассирия! Но нет — гоем оказывается Израиль. Вот ещё место из 43-й главы, 9-й стих:

«Пусть все народы соберутся вместе, и совокупятся племена. Кто между ними предсказал это?».

Кто это соберётся вместе? «Народы и племена» — здесь сказано. Одно слово — «ам», другое слово – «гой», и все они соберутся вместе и совокупятся. Эта тема будет подниматься ещё у нас сегодня.

Почему Израиля можно назвать «гоем»? Да потому, что (как говорит Исайя) Израиль, будучи народом Божиим, избранным, фокусом Замысла Божьего о человечестве (все эти слова, лестные для Израиля) — он одновременно Бога чтит неправильно. Вот как говорится в 48-й главе, в самом первом стихе:

«Слушайте это, дом Иакова, называющиеся именем Израиля и происшедшие от источника Иудина, клянущиеся именем Господа и исповедующие Бога Израилева, хотя не по истине и не по правде».

Мы, конечно, можем себя спросить (но я об этом говорил уже в комментарии к основному чтению), что же это за такой народ, исповедующий Бога, если он исповедует не по истине и не по правде, чем тогда он отличается от других народов, которые Бога вообще не знают—Бога истинного?

Или вот глава 58-я, 2 стих – опять про Израиль: «Они каждый день ищут меня, и хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий правильно и не оставляющий пути закона Бога своего».

Как бы! Ну да, по внешней форме—да, вроде бы народ Божий, а если взглянуть вглубь, то такое там можно увидеть! И Исайя с этого и начинает свою книгу. Это тоже даёт право назвать Израиля гоем. Потому что он тоже, в сущности, безбожник (весь или не весь—я об этом буду говорить дальше, но нельзя сказать, что Израиль весь, целиком как народ, знает Бога). А раз не знает, то значит он, так сказать, такой же гой. Но можно – и обратно: можно про этих самых язычников, гоев, найти места из Исайи, где говорится, что Бог о них заботится, в каком-то смысле, не меньше, чем о Своём избранном народе Израиля. Такое неожиданное место встречается в 16-й главе, в рассказе о моавитянах, которые, хотя и родственники Израиля, так сказать, по крови, но одновременно его злые враги на протяжении всей истории. Там говорятся такие слова: «Мои изгнанные моавитяне». Говорит это Бог: «они—Мои». Он об Израиле говорит, что он — «Мой», и о моавитянах говорит, что они — «Мои». И дальше: «Оттого внутренность моя стонет о Моаве, как гусли». Ну, можно тут спорить, чья — «моя», но можно это прочесть и как то, что Бог жалеет Моава и плачет о нём так же, как в других местах плачет об Израиле.

А вот ещё одно место – может, ещё более яркое, которое показывает этих гоев как, на самом деле, в каком-то смысле народ Божий: 26-я глава. Говорится, в сущности, о Новом Иерусалиме:

«Отворите ворота, да войдёт народ праведный, хранящий истину».

Ну, кто может быть «народом праведным, хранящим истину»? Конечно, ам – народ Израиля. Ничего подобного! Написано о гоях. Значит, это не то что как бы критика в адрес Израиля, что он на язычников похож – нет, это ровно наоборот, что эти язычники войдут в ворота Божии тоже. Бог их тоже туда призывает, и тоже туда их впускает.

А в 19-й главе, с 24-го стиха – тоже поразительные слова, вообще совершенно противоречащие тому, как сам Израиль представлял свою избранность. Исайя гораздо лучше это понимал, чем его современники и его потомки. У него Израиль объединяется в богослужении с другими народами – с этими самыми гоями:

«В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею, благословение будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой Египтяне и дело рук моих Ассирияне, и наследие Мое Израиль».

Тут Египтяне уже становятся «ам», народом Божьим. И ещё, может быть, более яркий пример, который, мне кажется, никто не забудет, кто хотя бы раз прочёл книгу Исайи—это в самых последних строках книги, 21-й стих 66-й главы – когда он говорит про другие народы, что «из них также будут брать в священники и левиты» — говорит Господь. Если вчера был гой, а сегодня народ Божий, священники и левиты Божии, то чем они от этого «ам» отличаются? Они, в сущности, им и являются. Если вы посмотрите на сегодняшний мир, то подавляющее большинство священников, которые служат Богу Израилеву в этом мире—тому самому Богу Израилеву, который вывел Израиль из Египта — ни капельки еврейской крови не имеет в своих жилах, и тем не менее, они, конечно же, вот этот «ам», народ Божий. Такое как бы «перетекание «ам – в гой, гой—в ам», соединение этих двух понятий, которые, с одной стороны, противопоставлены друг другу, а с другой стороны, соединены.

Но в книге Исайи эти две группы – народ Израиля и все остальные народы, гои – хотя, конечно, объединены, но между ними идёт постоянная борьба, вражда, война. Это исторически просто – так. Исайя пишет то об ассириянах, то о вавилонянах, а в последующие века там кого только не было (римляне, и так далее, вплоть до Гитлера). Так вот, отношения, скажем конкретно-исторические между Израилем, Ассирией и Вавилоном у Исайи это, конечно, вражда. Но это вражда – здесь, в этом земном мире. А в Замысле Божием –тоже вражда между этими группами—там, на небесах? Между ассирийцами и израильтянами тоже вражда? Я вам только что прочёл строки, где «Мой народ» — и ассирийцы, и египтяне, и израильтяне. Вот именно, что «Мой» — у Бога, там, на небесах, там они не только не враги друг другу, а соработники.

Это всё имеет отношение и к индивидуальной жизни каждого из нас. У нас, может быть, есть какие-то люди, которых мы не любим, с которыми мы враждуем, которые причиняли нам много зла – такова реальность нашей жизни. Мы, может быть, никогда даже и не задумываемся над тем, что в Замысле Божием о нас, и о них, и обо всём мире мы соработники. Мы делаем разные части одного и того же Божьего дела, но наш падший мир так устроен, что в это исполнение Божьего дела включается, как составная часть, вот это противостояние, эта вражда. Нас учили в советское время диалектическим принципам, что борьба противоположностей — двигатель прогресса. Так оно и есть на самом деле: борьба в истории между «своими» и «чужими», будь то Израиль, или не Израиль – как угодно, между любыми вариантами «своих» и «чужих» — это, действительно, двигатель истории, вот это разделение на «своих» и «чужих». Хотя Христос сказал в истории о милосердном самарянине, что тот, кому ты помог, кого ты спас, тот и есть ближний твой – это, с одной стороны, правильно, но с другой стороны, посмотрите на реальность нашей жизни! В нашей личной жизни, конечно, у каждого есть круг каких-то людей, кто для нас «свои», а есть какой-то более широкий круг — все остальные, которые для нас «чужие». Можно сказать, что таково свойство падшей человеческой натуры. Но в этом реальность жизни, реальность человеческой истории – для народа в целом так же, как для отдельного человека. Это разделение на разные части будет преодолено, конечно, в Апокалипсисе, в перспективе Нового Иерусалима. Да, в Новом Иерусалиме – никакого намёка на то, что есть какие-либо вообще разделения между людьми, которые туда уже пришли, соединённые с Богом. Там все, соединённые с Богом, тем самым соединены и между собой, все «свои», «чужих» там нет. Да, это так! Но почитаем Апокалипсис до этого момента! Ведь только последние две главы – про этот Новый Иерусалим, а до этого? Идёт нарастающая поляризация людей в этом мире на служащих Богу, и служащих дьяволу, на свет и тьму. Это один из очередных Божественных парадоксов – то, что путь к соединению всех людей и к тому, чтоб все стали «своими», пролегает через всё более и более резкое разделение на «своих для Бога» и «чужих для Бога».

Когда читаешь Апокалипсис, там все эти катастрофы, происходящие с Землёй, называются «болезни». В болезни бывает кризис: повышается температура, и человек выздоравливает (кризис по-гречески – суд, то, о чем и говорит Апокалипсис). Выздоравливает-то выздоравливает, но мы с вами понимаем, что во время этих болезненных кризисов умирают какие-то клетки человека, поэтому это, так сказать, «выздоравливание» всего мира в перспективе Нового Иерусалима может в себя включать духовную смерть некоторых членов человеческого общества, о чём в Апокалипсисе недвусмысленно написано – про какую-то непонятную «горящую печь», в которой будут гореть некоторые люди, которые избрали дьявола, а не Бога.

Теперь об этой вражде—между Израилем и другими народами— «гоями». Исайя совершенно однозначно рисует эти другие народы как инструмент Бога, которыми Бог, так сказать, бьёт Израиль. Но бьёт—как? Как бьют, скажем, корову, для того, чтобы она не заплутала где-нибудь и не попала волку в пасть, а чтобы шла туда, куда пастух хочет.

Я прочту несколько мест, где совершенно недвусмысленно показана картина других народов как жезлов, а таких мест на самом деле больше у Исайи. Начиная с 5-й главы: Бог

«26. поднимет знамя народам дальним, и даст знак живущему на краю земли – и вот он легко и скоро придёт».

Куда придёт? Придёт в Иерусалим, грабить и разрушать Иерусалим. И это по знаку Божьему. Почему? Потому что он жезл Бога. Жезл для вот такого жёсткого направления Богом Израиля на путь истинный.

7-я глава, 20-й стих: «В тот день обреет Господь бритвою, нанятою по ту сторону реки» (то есть, Евфрата) «царём Ассирийским, голову и волоса на ногах, и даже отнимет бороду». У кого отнимет? У Израиля. То есть, этот ассирийский царь, который, можно сказать, наехал страшным образом на всю северную часть Израиля, в сущности, уничтожил ее, — он называется «бритвою» в руках Бога, то есть, инструментом Бога.

13-я глава, 5-й стих: «Идут из отдалённой страны, от края неба, Господь и орудия гнева Его, чтобы сокрушить всю землю».

Это опять о народах, которые будут сокрушать Иерусалим, но, с другой стороны, они будут сокрушать всю землю, как в Апокалипсисе. То есть, в этой апокалиптической перспективе те, кто совершает эти катастрофы, всё равно — орудие в руках Бога, хотя они сами этого, естественно, могут не понимать и не признавать. Но они орудие в руках Бога, чтобы направлять, наставлять, даже наказывать (хотя я не люблю это слово, но условно скажем так) Израиль, а у Исайи и в Апокалипсисе – все человечество. А Израиль по отношению к этим народам играет такую же роль – инструмента в руках Божиих. Только он, Израиль, их по-другому наставляет, в духовной сфере, а не в сфере материальной. Вот два места:

30 глава, 28 стих: «…дыхание Его (Бога) как разлившийся поток, который поднимается даже до шеи, чтобы развеять народы до истощания, и будет в челюстях народов узда, направляющая к заблуждению».

Когда мы это разбирали при основном чтении, я говорил вам, что русский текст переведен так, что как-то странно получается, как будто Бог толкает народы и направляет их не к правде, а к заблуждению. А на самом деле, при другом прочтении этого еврейского текста, будет более естественное понимание, что узда в челюстях народов – как узда у коня, направляет их на путь истинный, так же как всадник уздой направляет коня туда, куда всадник хочет. Но уздой-то кто является для народов-гоев? Израиль. Израиль является духовной уздой, и вот эта книга, Библия, которая написана, так сказать, Израилем, является тоже частью этой духовной узды народов – может быть, важнейшей частью.

41-я глава, та же тема, 15-й стих. Говорит Бог Израилев:

«Вот, Я сделал тебя острым молотилом, новым, зубчатым, ты будешь молотить и растирать горы, и холмы сделаешь как мякину».

Кто эти горы, эти холмы? Это, конечно, не физические каменные горы и холмы, это метафора для «гор мира сего» — царей, империй, и так далее. Израиль выступает для них как зубчатое молотило, как инструмент Бога, который гордость этих всех народов будет разрушать—конечно, опять же, не войсками, а в духовном смысле.

Итак, и «гои» - это инструменты, которыми Бог работает с Израилем, и Израиль – это инструмент, которым Бог работает с гоями, и при этом ни сам Израиль, ни другие народы, гои, эту диалектику взаимоотношений между ними в Замысле Божьем не понимают. Вот 8-я глава, 10-й стих: «Замышляйте замыслы, но они рушатся, говорите слово, но оно не состоится».

И до этого – 9-й стих 8-й главы:

«Враждуйте, народы, но трепещите, и внимайте, все отдалённые земли! Вооружайтесь, но трепещите, вооружайтесь, но трепещите!».

То есть, эти инструменты не должны мнить о себе много, а когда они мнят о себе много, то получается так, как говорится чуть подальше об ассирийском царе. С одной стороны (10-я глава, 5-й стих): «О, Ассур, жезл гнева Моего! И бич в руке его – Моё негодование!». Совершенно недвусмысленно: Ассур – инструмент Бога. Но дальше: «Но он не так подумает, и не так помыслит сердце его: у него будет на сердце – разорить и истребить немало народов. Ибо он скажет: не все ли цари и князья мои?» Вот это такая гордыня этих инструментов, мы с вами об этом уже говорили, когда читали раньше.

17-я глава, 12-й стих: «Увы! шум народов многих! шумят они, как шумит море. Рёв племён! они ревут, как ревут сильные воды».

Обратите внимание на это сравнение. Море – это же совершенно хаотическая среда в глазах Израиля. Главная черта моря для израильтянина – что жизнь на суше упорядочена Богом, там всё упорядочено (горы, растения, реки, и так далее), а море — Бога не слушается, оно хаотическое, оно бушует, как хочет. И вот тут народы сравниваются с морями. То есть, реально, в Замысле Божьем, они – инструменты Бога, а в своём понимании они свободны — той самой «свободой» в самом дурном понимании этого слова, когда, как говорится, «что хочу, то и ворочу». Именно из-за того, что есть это непонимание и самим Израилем своей роли в Замысле Божьем (собственно, Исайя и хочет научить Израиль этому пониманию), и другими народами их роли в Замысле Божием – отсюда и возникает трагичность истории человеческой – в частности, трагичность истории Израиля. Я эту трагичность нигде не вижу лучше, как в совершенно парадоксальных замечательных словах 24 главы, с 16-го стиха: «От края земли мы слышим песнь: «Слава Праведному!» (ну всё замечательно, всё хорошо!). Но в этом же стихе дальше: «И сказал я: беда мне, беда мне! Увы мне! Злодеи злодействуют, и злодействуют злодеи злодейски. Ужас и яма и петля для тебя, житель земли!».

Трудно нам понять, что, действительно, история Израиля, да и история всего человечества вся такова: с одной стороны – песнь славы Праведному, с другой стороны – злодействуют злодеи злодейски.

Я закончил эту тему о борьбе между Израилем и другими народами—противостоянии, и как бы конструктивном применении противостояния, потому что это инструмент от Бога. Теперь перехожу к теме того, как в Замысле Божьем должны соединиться Израиль и все прочие народы, причём это соединение происходит в Иерусалиме (по Исайе) – а точнее, в Новом Иерусалиме, как мы это уже понимаем, как люди Нового Завета, после того, как мы прочли Апокалипсис. То есть, эта борьба, на самом деле, одновременно является помощью друг другу (Израиля – народам, а народов – Израилю). Они не независимые актёры в этой пьесе Божьей, где каждый играет свою роль. Они помогают друг другу. Другие народы – это жезл, которым Израиль, так сказать, поколачивают, чтобы Израиль не сбился со своего пути Божьего, а Израиль – это компас для других народов, который показывает, куда им идти. По Исайе – в Иерусалим идти, к Богу – это настоятельная тема Исайи, что все народы соберутся в Иерусалим, потому что они захотят собраться к Богу, а Бог— там, Бог – в Иерусалиме (это конечно символ Нового Иерусалима).

Прочту несколько фрагментов, где Исайя показывает Иерусалим (мы читаем за этим «Новый Иерусалим»), как центр притяжения исторических судеб всех вообще народов в Замысле Божьем. Начинаем со 2-й главы, 2-й стих: «И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор, и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы».

11-я глава, 10-й стих: «И будет в тот день: к корню Иессееву…» (то есть, к Израилю, Иессей—отец Давида) – «который станет как знамя для народов, обратятся язычники, — и покой его будет слава». Дальше, в 17-й главе, 7-й стих: «В тот день обратит человек…» (по-еврейски сказано «адам», то есть, все люди, а не один Израиль) – «…взор свой к Творцу своему, и глаза его будут устремлены к Святому Израилеву». Я говорил о том, что Израиль – фокус внимания Бога, через который Бог, так сказать, оперирует в человеческой истории – а здесь ещё получается, что Израиль – это фокус внимания других народов, потому что они не могут увидеть Бога иначе, чем через Израиль. Вот в современных церквах есть люди, которые бывают настроены очень агрессивно против евреев как народа. Но они вынуждены читать историю еврейского народа, Библию, и в церкви постоянно поминают Израиль на богослужении—ну, нет другого способа, нет другого пути доступа к Богу! То есть, это фокус внимания не только для Бога применительно к людям, но и для людей применительно к тому, чтобы увидеть Бога.

Ещё: Иерусалим, Израиль выступает как центр, где другие народы совершают поклонение, но, поскольку они там совершают поклонение, то они совершают туда и приношение, жертвоприношение—как бы в храм: как израильтяне—в Храм, так в этот Иерусалим все народы несут свои дары, чтобы поклоняться Богу. Даже тогда, когда эти народы неожиданные совершенно.

18-я глава, 7-стих: «В то время будет принесён дар Господу Саваофу от народа крепкого и бодрого, от народа страшного от начала и доныне, от народа рослого и всё попирающего» — (от такого народа что хорошего можно ожидать? – но нет, по Исайи, и он придёт в Иерусалим поклоняться там Богу).

Ещё эта тема—сборы народов в Иерусалим – 45-я глава, 14-й стих: «Так говорит Господь: труды Египтян, торговля Ефиоплян, и Савейцы, люди рослые, к тебе перейдут, и будут твоими: они последуют за тобою, в цепях придут и повергнутся перед тобою, и будут умолять тебя, говоря: «у тебя только Бог, и нет иного Бога. Истинно: Ты Бог сокровенный, Бог Израилев, Спаситель».

Во времена Исайи, я думаю, если какому-нибудь вавилонянину или ассирийцу пришло бы в голову прочесть вот эти строки (что, конечно, вряд ли: ещё чего, стали бы они читать эти еврейские измышления!) —они бы только посмеялись: «Ага, сейчас, придём и поклонимся вашему Богу — ждите!». А в реальности что произошло? Посмотрите на сегодняшний мир: я уж не знаю, сколько в точности, но примерно, четверть современного мира из разных народов поклоняется Богу Израилеву, в том числе, и потомки этих самых бывших врагов и угнетателей Израиля. Всё сбылось.

И ещё на эту же тему—из 56-й главы—про людей из этих народов, которые даже не просто люди, а евнухи, но во всяком случае, они из других народов: им «дам Я место в Доме моём и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам им вечное имя, которое не истребится».

56-я глава с 6-го стиха: «…из сыновей иноплеменников, присоединившихся к Господу, чтобы служить Ему и любить имя Господа, быть рабами Его… приведу на Святую гору мою, и обрадую их в Моём доме молитвы; всесожжения их и жертвы их будут благоприятны на жертвеннике Моём, ибо дом Мой назовётся домом молитвы для всех народов». Именно эти слова цитирует Иисус Христос применительно к Храму Иерусалимскому, когда Он входит в него и очищает его. Он же мог бы сказать просто: «дом Мой наречётся домом молитвы». Но говорит именно – «домом молитвы для всех народов»! Господь Бог, собирающий рассеянных израильтян, говорит: «к собранному у него Я буду ещё собирать других», и под этими «другими» большинство комментаторов имеют в виду другие народы, вместе с израильтянами собираемые к Богу.

И вот 60-я глава, 14-й стих: «И придут к тебе с покорностью сыновья угнетавших тебя, и падут к стопам ног твоих все презиравшие тебя, и назовут тебя городом Господа, Сионом Святого Израилева». Обратите внимание, что придут сыновья угнетавших тебя. То есть, такой трезвый взгляд: те, у кого в головах уже укоренена эта мысль, что евреи—они враги, они плохие, надо с ними бороться – те не придут, но сыновья – придут, и так это и произошло – эти полтора миллиарда, о которых я говорил, не сыновья даже, а пра-пра-пра-пра-внуки – они пришли к Богу Израилеву.

И еще один момент, на который я хотел обратить внимание, – это центральность Иерусалима. В 22-й главе, где рассказывается о Замысле Божьем в судьбах разных народов, говорится и о судьбе Иерусалима. Он там называется не напрямую, а «долиной видения». Это 22-я глава, в 1-м стихе она так и называется – «пророчество о долине видения». Обращаю ваше внимание вот на это – долина видения. В этом, так сказать, географическом месте, в этом историческом месте, в судьбе этого народа, как через какое-то полупрозрачное стекло виден Замысел Божий обо всём мире. Если хочешь увидеть, то смотреть надо там, туда. Весь этот взгляд на центральность Израиля и на соотношение его судьбы с судьбою язычников изложен Павлом уже с христианской точки зрения, и, надо сказать, очень далеко развит в знаменитых главах, посвящённых судьбе Израиля—с 9-й по 11-ю главу Послания к Римлянам. Я вам зачитаю оттуда избранные места.

9-я глава, с 22-го стиха: «Что же, если Бог, желая показать гнев, и явить могущество Своё, с великим долготерпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели…» (причём, эти «сосуды гнева» можно понимать и как эти народы языческие, и как тех израильтян, которые не верны Богу) – «дабы вместе явить богатство славы Своей над сосудами милосердия, которые Он приготовил к славе «над нами» (говорит Павел первым христианам) – «которых Он призвал не только из Иудеев, но и из язычников». Как и у Осии говорит: «не Мой народ назову Моим народом, и не возлюбленную – возлюбленною. И на том месте, где сказано им: вы не мой народ, там названы будут сынами Бога живого». А Исайя провозглашает об Израиле: «Хотя бы сыны Израилевы были числом как песок морской – только остаток спасётся». И, как предсказал Исайя: «Если бы Господь Саваоф не оставил бы нам семени (то есть, «остатка», о котором мы с вами ещё будем говорить дальше), «то мы сделались бы как Содом, и были бы подобны Гоморре. Что же скажем?» (говорит Павел) — «язычники, не искавшие праведности, получают праведность, праведность от веры, а Израиль, искавший законов праведности, не достиг до закона праведности. Почему? Потому что искали не в вере, а в делах закона, ибо преткнулись о камень преткновения, как написано: «Вот полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна, но всякий, верующий в него не постыдится».

То есть, Сион, Израиль — «камень преткновения» для язычников, а Иисус Христос – такой же «камень преткновения» для самого Израиля. Мы с вами к этой теме ещё подойдём.

Из Послания Римлянам, чуть-чуть дальше, 10-я глава, 4-13-й стихи:

«4. … конец закона — Христос, к праведности всякого верующего.

5. Моисей пишет о праведности от закона: исполнивший его человек жив будет им.

6. А праведность от веры так говорит: не говори в сердце твоем: кто взойдет на небо? то есть Христа свести.

7. Или кто сойдет в бездну? то есть Христа из мертвых возвести.

8. Но что говорит Писание? Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем, то есть слово веры, которое проповедуем.

9. Ибо если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься,

10. потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению.

11. Ибо Писание говорит: всякий, верующий в Него, не постыдится.

12. Здесь нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его.

13. Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется».

Это много раз процитированные слова – «нет различия между Иудеем и Еллином». Где нет различия? В чём нет различия? Во Христе. То есть, Христос есть тот самый связующий центр, который связывает воедино Замысел Божий об иудеях и эллинах, то есть, об Израиле и о других народах. Эту мысль Павла уже знает Исайя.

И ещё—о соотношении язычников и Израиля—10-я глава, с 19-го стиха: «19. … разве Израиль не знал? Но первый Моисей говорит: Я возбужу в вас ревность не народом, раздражу вас народом несмысленным.

20. А Исайя смело говорит: Меня нашли не искавшие Меня; Я открылся не вопрошавшим о Мне.

21. Об Израиле же говорит: целый день Я простирал руки Мои к народу непослушному и упорному».

И вот самый, может быть, длинный период—про маслину – из 11-й главы. Я его прочту весь с 7-го стиха:

«7. Что же? Израиль, чего искал, того не получил; избранные же получили, а прочие ожесточились,

8. как написано: Бог дал им дух усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат, даже до сего дня....

10. Итак спрашиваю: неужели они преткнулись, чтобы совсем пасть? Никак. Но от их падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность.

12. Если же падение их — богатство миру, и оскудение их — богатство язычникам, то тем более полнота их».

Обратите внимание, какая трудная, парадоксальная, мысль о связи между Замыслом Божиим об исторической судьбе Израиля и о судьбе других народов. Действительно, если сравнить с Исайей, эта парадоксальность у Павла развивается ещё больше.

Дальше, с 15-го стиха 11-й главы:

«…15. Ибо если отвержение их (Израиля) — примирение мира, то что будет принятие, как не жизнь из мертвых?

16. Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви.

17. Если же некоторые из ветвей (то есть, Израиля) отломились, а ты, дикая маслина (бывшие язычники) привился на место их и стал общником корня и сока маслины,

18. то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь (Израиль как корень – то, с чего я начинал) но корень тебя.

19. Скажешь: «ветви отломились, чтобы мне привиться».

20. Хорошо. Они отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся.

21. Ибо если Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, пощадит ли и тебя.

22. Итак видишь благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если пребудешь в благости Божией; иначе и ты будешь отсечен».

Кто этот «ты»? Это Новый Израиль, состоящий из вчерашних язычников—первые христиане).

«23. Но и те, (то есть, израильтяне, не верующие во Христа) если не пребудут в неверии, привьются, потому что Бог силен опять привить их.

24. Ибо если ты (Новый Израиль) отсечен от дикой по природе маслины и не по природе привился к хорошей маслине (которая растёт из корня Израиля), то тем более сии (израильтяне, которые не приняли Христа) природные привьются к своей маслине.

25. Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, — чтобы вы не мечтали о себе, — что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников;

26. и так весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова.

27. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их (это опять Исайя, 59-я глава).

28. В отношении к благовестию, они враги (израильтяне, не верующие во Христа) ради вас (первых христиан не из Израиля); а в отношении к избранию, возлюбленные Божии ради отцов (Авраама, Давида, Моисея, и так далее).

29. Ибо дары и призвание Божие непреложны.

30. Как и вы некогда были непослушны Богу, а ныне помилованы, по непослушанию их,

31. так и они теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы (помилованы потом, в апокалиптической перспективе).

32. Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать.

33. О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!

34. Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?

35. Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать?

36. Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь.

Вот эти слова «кто познал ум Господа?» – это к нам. Мы, когда это читаем, с огромным трудом вкладываем в свои головы эту сложнейшую концепцию Исайи, а потом Павла, о связи между Замыслом Божиим об Израиле и язычниках: что Израиль должен, так сказать, отойти в сторону, чтобы язычники были помилованы, а потом через язычников опять вернуться на этот истинный путь Божий. Да, конечно, эти пути Божии — нам это очень трудно понять (как у Исайи говорится: «Его мысли – не наши мысли, Его пути – не наши пути»). Но обращаю ваше внимание, что в этой замечательной концепции Павла сколько раз он ссылается на Исайю? Чуть ли не через каждый стих, потому что это развитие концепции Исайи.

Теперь перехожу к ещё одной грани этой темы. То я говорил о связи Израиля с язычниками, а теперь хочу сказать об особости Израиля – о том, в чём он и эти другие народы не похожи в Замысле Божьем. Об этом тоже довольно много говорится у Исайи. Вот 49-я глава, 15-й стих. Говорит Бог Израилю:

«Забудет ли женщина грудное дитя своё, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя. Вот, Я начертал тебя на дланях Моих, стены твои всегда предо Мною». То есть, особое внимание Бога именно к Израилю, к его исторической судьбе – то, что я называю, так сказать, фокусом внимания и действия Бога именно на Израиле.

61-я глава, 5-й стих: «И придут иноземцы, и будут пасти стада ваши, и сыновья чужеземцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями. А вы будете называться священниками Господа, служителями Бога нашего будут именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их» — мысль, которая ещё у Моисея во Второзаконии встречается: Израиль как народ священников.

Вот посмотрите на наш опыт: многие из присутствующих здесь ходят в церковь, встречаются со священниками. С одной стороны, мы понимаем, что священник такой же человек как любой из нас – это, по-моему, совершенно очевидно. А с другой стороны, мы понимаем, что нет, всё-таки какую-то особую роль играет священник в Замысле Божьем, и какая-то есть особая связь с Богом именно у священников. Так и Израиль – с одной стороны, как все, а с другой стороны, какая-то у него особая миссия, особая такая ниточка связи с Богом.

Ещё на эту тему—из 43-й главы, 4-й стих – об особости Израиля: «Так как ты, (говорит Бог Израилю) дорог в очах Моих, многоценен, и я возлюбил тебя, то отдам других людей за тебя, и народы за душу твою». Какая мысль-то непростая! Думаю, народам очень бы не понравилось, что ради Израиля хотят пожертвовать ими. Да, в каком-то смысле, наверно, очень много исторических судеб других народов только для того вообще Богом устроено, как нечто инструментальное, чтобы, так сказать, повлиять на историческую судьбу Израиля. Но если говорить о выкупе, о том, что «отдам других людей за тебя и народы за душу твою», то, мне кажется, история Холокоста показывает, как нельзя более ясно, что избранность Израиля—она вот в этом и состоит — что Израиль отдаётся за других людей, в выкуп за их души. И само то’, что эту чудовищную историю – преследование евреев гитлеровцами называют «холокостом», то есть, дословно – всесожжением, жертвоприношением – это уже показывает, что люди именно так это понимают. И что-то подобное предвидит уже Исайя. Я сейчас не буду заранее касаться той темы, что образ «страдающего Мессии», который есть у Исайи, это в какой-то мере не только будущий Иисус Христос, но и народ Израиля. Это сложная тема, мы её коснёмся на следующей нашей встрече. Но вот у Исайи сказано, например, так (51–я глава, 17-й стих):

«Воспряни, воспряни, восстань Иерусалим, ты, который из руки Господа выпил чашу ярости Его, выпил до дна чашу опьянения, осушил». Это говорится Его избранному, возлюбленному Иерусалиму. Что’ Бог делает с ним? Он ему даёт горькую чашу, чтобы он её выпил. Это, на самом деле, признак печати Христа, которая есть на народе Израиля. Иногда говорят: Христос еврей по плоти, вот Он и несёт на себе неотъемлемую, так сказать, еврейскость. А мне кажется, важнее другое – что народ Израиля несёт на себе, ещё за много лет до Христа, вот эту неотъемлемую печать страдающего Мессии – будущего, который ещё даже не пришёл, а вот это вавилонское пленение, и всё прочее уже состоялось.

Ещё одна тема – о том, что эта особость избранного народа (одна из частей его особости), это то’, что Израиль, в переводе, — это «борец с Богом», как об этом и сказано в книге Бытия в рассказе о борьбе Иакова с Ангелом на берегу потока Иавок. У Исайи это в подтексте, нигде это явно не сказано, хотя он, конечно, знает этимологию имени «Израиль». Как у него проявляется эта тема? Странно читать у Исайи, что грехи Израиля, которые Исайя очень откровенно перечисляет и акцентирует, не только не приводят к тому, что Бог отворачивается от Израиля, а в каком-то смысле, наоборот, усиливают любовь Бога к Израилю. То есть, Бог относится к Израилю как отец, у которого, когда его сын такой проблемный – он его ещё больше любит. Так, на самом деле, Бог относится ко всем людям, а не к одному Израилю. Но в этой деликатной теме надо очень чётко различать, где речь идёт о борьбе с Богом ради Бога. Яркий пример—Иов, который, так сказать, боролся на словах с Богом—именно ради лучшего выявления Бога, ради того, чтобы Бог Себя показал во всей Своей полноте—очень сложной, парадоксальной, но чтобы показал. Он хотел увидеть Бога, Он ради этого с Ним спорил – и увидел Его лицо, в итоге. И Бог сказал, что именно он, этот борец с Богом, правильно говорил о Боге. Но это надо отличать от борьбы с Богом как противостояния Богу, как некоей сатанинской борьбы с Богом (ведь «сатана» это «противник», в переводе с еврейского). Дьявол, в первую очередь, противник Бога, и многие люди, и многие народы, которые исполняли эту дьявольскую миссию в истории – они борцы с Богом, но совсем с другой позиции, чем Израиль. И грехи самого Израиля – это тоже борьба с Богом, но совсем не та, что у Иова, а ровно противоположная, скорее, как у этих противобожеских народов. Так что это надо различать.

Начинается рассказ об Израиле как не столько даже о борце, сколько, скажем деликатно, как о непослушном Богу— с 5-й главы о винограднике:

«1. … У Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы,

2. и Он обнес его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нем отборные виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нем точило, и ожидал, что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды».

Почему принёс дикие ягоды? Что, плохая лоза? Нет, хорошую лозу Бог посадил. По своеволию своему. Сделал по-своему, а не как Бог задумал.

«3. И ныне, жители Иерусалима и мужи Иуды, рассудите Меня с виноградником Моим.

4. Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему? Почему, когда Я ожидал, что он принесет добрые грозды, он принес дикие ягоды?».

Вроде бы совершенно однозначно осуждается этот виноградник, и, тем не менее, про этот же самый виноградник говорит Бог в 27-й главе, во 2-5-м стихе:

«2.В тот день воспойте о нем — о возлюбленном винограднике:

3. Я, Господь, хранитель его, в каждое мгновение напояю его; ночью и днем стерегу его, чтобы кто не ворвался в него.

4. Гнева нет во Мне. Но если бы кто противопоставил Мне в нем волчцы и терны, Я войною пойду против него, выжгу его совсем.

5. Разве прибегнет к защите Моей и заключит мир со Мною? тогда пусть заключит мир со Мною».

Картина этого, так сказать, бунтующего виноградника, которого, с другой стороны, Бог напояет, и содержит, и любит, –это картина отношения Израиля с Богом, как в книге Иова. Я сказал о том, что эта непослушность, непокорность Израиля, в таком стиле Иова, ее надо, конечно же, отличать от грехов Израиля, и отличить трудно.

В чём главный грех Израиля? Мне кажется, что главный грех его, который уже переходит за пределы, так сказать, дозволенной борьбы с Богом, – это самомнение, гордость, которая является одной из главных черт дьявола. И вот в 5-й главе, 21-м стихе он говорит об Израиле: 21. Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!

Когда он говорит не об Израиле, а о других народах, которые являются, с одной стороны, жезлами в руке Бога, а с другой стороны, возгордившимися жезлами, то он, применительно, например, к Вавилону (в 14-й главе) рисует картину, которая нам напоминает просто картину дьявола в Апокалипсисе;

«4. ты произнесешь победную песнь на царя Вавилонского и скажешь: как не стало мучителя, пресеклось грабительство!».

И дальше об этом царе Вавилонском (стихи 9-15):

«9. Ад преисподний пришел в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоем; пробудил для тебя Рефаимов, всех вождей земли; поднял всех царей языческих с престолов их.

10. Все они будут говорить тебе: и ты сделался бессильным, как мы! и ты стал подобен нам!

12. Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы.

14. взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».

15. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней».

Это, в сущности, о дьяволе, о людях, которые несут на себе печать дьявола. Сатана – противник Божий, и очень важно понимать разницу между борьбой Израиля с Богом за Бога (откуда и это имя – Израиль) и борьбой против Бога, которая и в самом Израиле существовала, и в других народах, которые здесь показываются. И вообще, Вавилон, о котором говорится здесь, в Апокалипсисе выступает как символ всего, что есть на земле непокорного Богу, что враждебно Богу, и что с Богом борется.

И в заключение на сегодня—знаменитые слова: вы, конечно, слышали, что Израиль называется «жестоковыйным», то есть, непокорным (кому? – Богу). И у Исайи тоже встречается эта мысль—в 48-й главе, стихи 4- 6-й:

«4. Я знал, что ты упорен, и что в шее твоей жилы железные, и лоб твой — медный;

5. поэтому и объявлял тебе задолго, прежде нежели это приходило, и предъявлял тебе

6. Ты слышал, — посмотри на все это! и неужели вы не признаете этого? А ныне Я возвещаю тебе новое и сокровенное, и ты не знал этого».

Эта «железная шея», «жилы железные», «лоб медный», эта жестоковыйность Израиля, его (если можно так выразиться) требовательность к Богу, которая в книге Иова ярче проявлена, это одновременно залог благословения Израиля и проклятия Израиля. Как и многие черты наши, свойства человеческие, которые нам даны, — в первую очередь, наша свобода, и во вторую очередь, наверное, наш разум. Их можно употребить в добро —ради Бога — а можно употребить во зло, против Бога. Эта жестоковыйность Израиля, или, говоря современным языком, это всемирно известное еврейское упрямство—оно, с одной стороны, залог того, что Библия до нас дошла, а не пропала по дороге после всех этих римских завоеваний. Залог того, что Израиль сохранился как народ, и Богопочитание сохранил на протяжении стольких веков. А с другой стороны — эта же самая жестоковыйность, как в Евангелии ясно показано, была одной из основных причин, почему не приняли Христа: «нет, мы и так всё хорошо знаем, мы научены, мы – сыны Авраамовы, и нечего тут, так сказать, ещё чему- то дополнительному нас учить». Вот – и благословение, и проклятие.

На этом мы сегодня завершаем, к следующему разу будет тема «Печать Мессии, Христа, на Израиле», и о том, как Христос является «камнем преткновения» для Израиля, а Израиль является «камнем преткновения для других народов.

Место Мессии в Замысле об Израиле

Итак, мы продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи. Мы второй раз уже разбираем вторую из наших тем—тему взаимоотношения Израиля с другими народами в этом великом Замысле Божьем, который, собственно, является основным предметом книги Исайи. В прошлый раз мы с вами посмотрели, как у Исайи показана тесная и одновременно противоречивая (может быть, правильнее сказать — парадоксальная) связь между местом евреев и не-евреев—на иврите «ам» и «гой» — в Замысле Божием. Ещё раз хочу повторить, что, в общем-то, центральным ядром Замысла Божьего как об Израиле, так и обо всех остальных народах, обо всём человечестве, а может быть, и шире – обо всей твари – является, конечно, Мессия Иисус Христос. И начнём мы сегодня с разговора о том, как Мессия, Иисус Христос, является и для Израиля, и для не-евреев фундаментом, основоположным камнем, на котором строится призвание евреев и не-евреев в Замысле Божием, и одновременно (это по слову Самого Христа) «камнем преткновения» как для евреев, так и для не-евреев.

Фундаментальным отрывком из Исайи, на котором базируется этот образ камня, является 28-я глава, 16-й стих:

«Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание н Сионе камень – камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утверждённый: верующий в него не постыдится».

В еврейском богословии, поскольку тут говорится о Сионе, это понималось как то, что речь идёт об Израиле, что Израиль – краеугольный камень, какой-то фундамент для Замысла Божия обо всём человечестве. И не то, что это неправильно – это правильно, но это, как говорится, правда, но далеко не вся, потому что на самом-то деле, как говорит уже Сам Иисус Христос, этим краеугольным камнем является Он, Мессия. Он является тем краеугольным камнем, который полагается на Сионе, потому что вот такой Замысел Божий, чтобы Мессия родился именно в Израиле. Таким образом, здесь мы встречаемся с вами опять с повторением того, о чём мы уже много говорили и ещё будем говорить—о том, что Мессия, Иисус Христос, бросает какой-то отблеск Своего мессианства на весь Израиль, а с другой стороны, и Израиль бросает какой-то свой отблеск на Иисуса Христа. Отсюда и происходят все эти слова, которые вызывают сомнение, недоумение: когда Христос говорит, что Он пришёл в первую очередь к погибшим овцам дома Израилева. Это действительно так, потому что Он из этого дома Израилева. Так проявляется на Нём, в Его земной судьбе тот факт, что именно на Израиле сфокусирован Замысел Божий обо всём человечестве.

И, тем не менее, хотя и Христос краеугольный камень, и Израиль краеугольный камень — это одновременно камень преткновения. Это говорил и Он Сам, и это говорит, может быть, ещё более выразительно апостол Павел в своём Послании к Римлянам, в 9-й главе, стих 30: «Что же скажем? Язычники (то есть, гои), не искавшие праведности, получили праведность, праведность от веры». Это, разумеется, он говорит о бывших язычниках, которые стали христианами. Дальше: «а Израиль, искавший закона праведности, не достиг до закона праведности. Почему? Потому что искали не в вере, а в делах закона. Ибо преткнулись о камень преткновения, как написано: вот, полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна; но всякий, верующий в Него, не постыдится».

Это цитата из Исайи, здесь стоит перекрёстная ссылка именно на это место из Исайи, которое я вам прочёл. Но в Исайи нет слов о камне соблазна и камне преткновения! Вот так в христианстве все эти образы Ветхого Завета развиваются, и в своём развитии приобретают смысл, который иногда просто переворачивает на 180 градусов тот смысл, который они имеют в Ветхом Завете. Так это и в данном случае: фундаментальный камень, краеугольный камень, и одновременно он камень преткновения и камень соблазна. Этот камень является камнем преткновения для понимания гоями, бывшими язычниками, а теперь христианами времени Павла, и язычниками времени Исайи места Израиля в их собственной исторической судьбе. И одновременно это камень преткновения для понимания Израилем места своего в Замысле Божием и собственной своей, Израиля, исторической судьбы. Ведь, как мы читаем в Евангелии от Луки, в 4-й главе, когда Христос в собственном городе, в Назарете, проповедует о том, что Он Сам и является тем фокусом, в котором воплощён Замысел Божий о народе, и при этом тут же проводит параллель с теми язычниками, которые нашли спасение от таких замечательных пророков как Илия или Елисей, то Он вызывает просто ненависть слушающих Его израильтян, потому что это полностью противоречит их пониманию самих себя и своих взаимоотношений с Богом. То есть, мы видим: то, что Мессия, который является, конечно, Мессией Израиля тоже, или, может быть, даже и в первую очередь, но не только – а Мессией всего человечества – вот этот факт является камнем преткновения для Израиля. А с другой стороны, камнем преткновения для других народов—для язычников, гоев—является тот факт, что в какой-то мере Израиль несёт на себе эту печать мессианства, печать вышедшего из него Иисуса Христа. То есть получается, что они, так сказать – камень преткновения друг для друга: на Христе претыкаются язычники – об Израиле, а Израиль — об язычниках. Мысль о том, что в каком-то смысле на Израиль, которого показывает Исайя, волей-неволей проецируется образ Мессии—это действительно, и сегодня это камень преткновения для многих христиан, и, в общем, и у Исайи это подано как нечто проблемное. Причём, у Исайи всегда центром этого образа Мессии является образ Мессии как раба, он Его иначе даже и не называет, он слово «мессия» даже не употребляет — только слово «раб», то есть, кто-то, как в 53-ей главе, «служащий», кто-то даже «униженный» — как это в 53-й главе. Вот несколько мест, которые показывают, как Исайя видит эту связь между Мессией и народом Израиля. 42-я глава:

«1. Вот Отрок Мой, которого я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд;

2. не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах;

3. трости надломленной не преломит, и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине;

4. не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда, и на закон Его будут уповать острова».

Это цитируется в Евангелиях как сказанное об Иисусе Христе, о Мессии— и у Исайи это и есть о Мессии. А с другой стороны, посмотрите на историческую судьбу Израиля—после вавилонского пленения, а особенно после рассеяния, после разрушения Иерусалима Титом – разве про него нельзя сказать: «не возопиет и не возвысит голоса своего, трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит»? Вся судьба еврейского народа за бо’льшую часть последних двух тысяч лет – это судьба народа, который вынужденно не применял насилие в своей исторической судьбе, просто не мог применять—такой возможности не было—может быть, хотели, но Господь такую возможность у народа Израиля отнял, и тем самым народ Израиля поневоле стал нести на себе печать Христа, Который, как мы помним – тоже говорит, что мог бы призвать Себе на помощь от Бога двенадцать легионов ангелов, но взошёл на крест как агнец, которого стригут и который безгласен перед стригущими Его. Вот параллель между послушанием воле Божией у Христа, и этим, может быть, невольным послушанием воле Божией в судьбе народа Израиля.

Ещё—вот эти проблемные стихи (я вам их комментировал) – из той же 42-й главы: «Кто так слеп как раб Мой, и глух как вестник Мой, Мною посланный? Кто так слеп, как возлюбленный, так слеп, как раб Господа?». Эти слова, конечно, наиболее проблемны, когда мы их относим к Иисусу Христу, но если эти слова отнести к Израилю тоже, то возникает парадоксальная картина: этот народ несёт на себе печать Иисуса Христа, потому что он тоже раб Господа, он избран Богом как инструмент, и он слеп, этот народ. Сколько раз Исайя и другие пророки обвиняют этот народ в слепоте – и правильно обвиняют: то, что до сих пор бо’льшая часть еврейского народа Христа не приняла—это просто продолжающееся проявление этой слепоты. А, тем не менее, «раб Мой, вестник Мой» — это можно сказать об Израиле: слепой, но раб и вестник Божий. И это сравнение Израиля с рабом продолжается дальше, причём иногда даже в довольно крутых выражениях.

Вот—Израиль как раб (44-я глава, 21 стих):

«Помни это, Иаков и Израиль, ибо ты раб Мой; Я образовал тебя: раб Мой ты, Израиль, не забывай Меня».

Мы понимаем: Израиль — раб Бога как слуга и инструмент Бога, потому что по-еврейски «эвед» – «работник», строго говоря—слуга, инструмент. Но и Мессия у Исайи называется этим же словом «раб», и этим же словом называется Израиль.

49-я глава: «Слушайте меня, острова, и внимайте, народы дальние: Господь призвал Меня от чрева, от утробы матери Моей называл имя Моё…».

В этих словах, как они в русском переводе, «Меня» написано с большой буквы: «Господь призвал Меня». Кто так может сказать? Только Мессия, Иисус Христос. Так понимают русские переводчики этот текст (на еврейском, естественно, никаких больших букв нет). А дальше вот что’ говорится в 3-м стихе: «И сказал Мне (опять с большой буквы): ты раб Мой, Израиль, в Тебе Я прославлюсь». Вдумайтесь в это! «Мне», «Он» – с большой буквы— это Мессия. Ему говорит Бог Отец: «Ты раб Мой, Израиль», то есть Он сына Своего, Иисуса Христа, называет Израилем – так получается. Но, конечно, для того, чтобы так прочесть, надо «Меня» поставить с большой буквы, так, как это поставили синодальные переводчики, но они не зря так поставили – в этом свой смысл есть. И дальше—замечательные, возвышенные строки, в которых, где кончается образ Мессии и где начинается образ Израиля, почти не различишь.

5-6 й стихи 49-й главы:

«5. И ныне говорит Господь, образовавший Меня от чрева в раба Себе, чтобы обратить к Нему Иакова и чтобы Израиль собрался к Нему; Я почтен в очах Господа, и Бог Мой – сила Моя.

6. И Он сказал: Мало того, что Ты будешь рабом Моим, для восстановления колен Иаковлевых и для возвращения остатков Израиля, но Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Моё простёрлось до концов земли».

«Тебя» — с большой буквы, и понятно, что Израиль не может быть рабом для возвращения остатков Израиля, то есть, тут правильно в русском переводе поставлена большая буква—это говорится уже о Мессии—такое здесь переплетение образа Мессии с образом народа Израиля.

51-я глава:

«9. Восстань, восстань, облекись крепостью, мышца Господня! Восстань, как в дни древние, в роды давние …

10.. Не ты ли иссушила море, воды великой бездны превратила глубины моря в дорогу, чтобы прошли искупленные?». (Это естественно о переходе евреев через Красное море под водительством Моисея).

«11. И возвратятся избавленные Господом и придут на Сион с пением, и радость вечная над головою их; они найдут радость и веселье: печаль и вздохи удалятся».

Избавленные Господом уже в радость вечную входят. Этот образ связан с тем, что было сказано несколькими строками выше о переходе через Красное море – это понимание того, что окончательное спасение всего человечества, то’, что мы сегодня можем назвать словами Апокалипсиса «вхождение в Новый Иерусалим», это – продолжение судьбы Израиля, перехода Израиля через Красное море. То есть, как и в очень многих других элементах судьбы Израиля, как бы показана, предсказана или, если употребить такое церковное слово, прообразована будущая история и спасение всего человечества.

Ещё один момент, когда Господь называет Своего раба «Израилем» это в 41-й главе:

«8. А ты, Израиль, раб Мой, Иаков, которого я избрал, семя Авраама, друга Моего, ты, которого я взял от концов земли и призвал от краёв её и сказал тебе: ты Мой раб, Я избрал тебя и не отвергну тебя: не бойся, ибо Я с тобою, не смущайся, ибо Я Бог твой; Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей».

Вроде бы всё это повтор о том, что Израиль – раб. Но в 14-м стихе говорится так: «Не бойся, червь Иаков, малолюдный Израиль. — Я помогаю тебе, говорит Господь и Искупитель твой, Святой Израилев».

Вот этот избранный народ называется червём. Какой в этом смысл? Мне кажется, смысл тот, что печать униженности, которая есть на Рабе (с большой буквы - на Мессии), которая в 53-й главе так ярко показана – эта же самая мессианская печать униженности лежит и на народе Израиля тоже. Таким образом, как говорит и Христос, и апостол Павел, для Израиля «претыкание» есть в понимании Мессии не только как Мессии израильского, а как Мессии всех народов, а для этих самых народов «претыкание» есть в понимании Израиля как своего рода зеркала, или образа, или прообразователя Мессии Иисуса Христа.

В этом образе Мессии, как он показан в книге Исайи, отражена ещё одна, очень существенная, особенность понимания Замысла Божьего об Израиле и места Замысла Божьего об Израиле в Замысле Божьем о всех народах, обо всём человечестве. Ведь Исайя говорит всегда о народе. Он практически нигде не говорит об отдельных людях в этом народе, хотя такие замечательные люди были как Авраам, Моисей, Давид. Почему у него, практически, они никак не показаны, не используются в его проповеди? Чтобы это понять, надо понять, что, когда он говорит о народе, он говорит не просто о народе, о а народе избранном, то есть, здесь уже поставлена проблема о соотношении чего-то индивидуального (в данном народе по сравнению с народами вообще) и общего. Я хотел бы сейчас остановиться на этой проблеме личного и коллективного, допустим, о жизни каждого из нас как личности – и жизни коллектива - всей церкви, к которой мы принадлежим, народа, к которому мы принадлежим. Эта проблема у Исайи тоже есть, и она вся у него сфокусирована именно в этом образе раба.

Проблема соотношения индивидуального и общего, во Христе, с одной стороны, доводится до предельного напряжения, а с другой стороны, разрешается через это напряжение, как это обычно у Бога. Бог обычно так и действует: разрешает проблемы, доведя их до предельного напряжения – Апокалипсис этому яркий пример. Христос — это, можно сказать, самая личностная Личность из всех, которых мы видим в Библии. Даже такие люди, как Авраам, Моисей и Давид по своей выраженности этого личностного начала с Христом сравниться не могут. А с другой стороны, эта Личность, как мы видим в Апокалипсисе, одновременно является всей Вселенной: Христос—весь мир, это то, так сказать, Тело, куда спасённые в Иерусалиме войдут как его составные части. Это странное и парадоксальное соединение личностного и общего, вселенского, во Христе, это пример того, как в Нём соединяются многие другие вещи, говоря замечательными словами, которые употребляет Церковь, соединяются «неслиянно и нераздельно». Эти слова применяются к соединению во Христе Божественной и человеческой природы, к соединению во Христе Божественной воли и человеческой воли, и их же можно применить к соединению в Христе личностного и общего— даже, можно сказать, вселенского начала. Именно из-за того, что во Христе соединено и личностное, и общее, на Христе неизбежно будет лежать печать народа, из которого Он произошёл. Да, Он – уникальная Личность, и одновременно Он член народа, из которого Он произошёл.

Но почему, собственно, этих ярких фигур, которых столько было в истории Израиля, как Авраам, Моисей и Давид, мы не видим в книге Исаии, при том, что мы видим довольно яркие примеры среди гоев – язычников, о которых он тоже говорит. Одной из таких фигур является ассирийский полководец Рабсак (он так ярко показан, прямо как драматический герой—хоть сейчас его на сцену). Другая фигура – вавилонский царь, про которого говорится: «… как пал ты, денница, сын зари …». Я говорил о том, что в этом образе просвечивают черты дьявола, но всё-таки носителем этого образа является конкретный человек, вавилонский царь, и он ярко представлен. Почему об еврейских личностях—не о народе, а именно о личностях—ничего такого яркого не говорится? Я думаю, потому что этот образ Мессии-раба у Исайи всю эту личностную часть, если можно так выразиться, впитал в себя. Потому что в этом образе раба, помимо многого, что в нём проявляется из Замысла Божьего, проявляется и то’, что мы привыкли (в такой советской терминологии) называть «роль личности в истории». Мы, когда говорим о роли личности в истории, мыслим это себе вот так: какую роль сыграл, допустим, Ленин в истории нашей страны – не было бы Ленина, как бы эта история повернулась? И о других тоже можно было бы сказать: если бы Юлий Цезарь не завоевал Галлию (современную Францию), как бы повернулась история человечества – может быть, по-другому. То есть, мы всё это рассматриваем в такой вот земной плоскости. Но вопрос о роли личности в истории имеет и другой, верхний, слой—архетип, образец, логика действия личности в истории. Действие личности в истории не только происходит в этом нашем мире, когда Владимир Ильич, так сказать, даёт приказ брать Зимний или когда Цезарь из каких-то своих соображений двигает легионы на завоевание Франции — это всё здесь, в видимой части истории. А действие личности в истории там, в небесах, в этом самом архетипе – это соучастие личности в действии Бога через Личность Христа — и только так. Поэтому в этом верхнем слое всякие цезари, ленины и т.д. выглядят, как муравьишки, они незаметны, а такие великие фигуры, как Авраам, и Моисей, и Давид (можно продолжить: Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Франциск Ассизский) – там эти личности создают собою духовную историю человечества, которая потом выливается в события в этом нашем мире. Но они создают эту духовную историю человечества только за счёт того, что они участвуют в Личности—Иисусе Христе. Так я расшифровываю понимание Исайей роли личности в истории: она вся только и происходит через Личность с большой буквы— Мессию.

Я сказал о том, что у Исайи о конкретных личностях практически ничего не говорится, они все как бы сфокусированы в этом архетипе под названием Раб (с большой буквы – Мессия). Но у него есть нечто, напоминающее этот личностный образ, стоящее на полпути между личностью и коллективом, личным и общим – это образ «остатка» (очень важное для Исайи понятие). «Остаток» — это, конечно, не личность, это группа, но, с другой стороны, очень важно, что «остаток» — не «все», это не всё общество, не весь народ Израиля. И когда Исайя говорит о спасении Израиля, всегда это идёт у него в параллель с упоминанием этого «остатка». У него получается так, что спасаются не коллективом, не весь народ, а спасаются всё-таки — не скажу «индивидуально», а чем-то, что находится между личностью (индивидом) и группой (всем народом). Вот он начинает прямо в 1-й главе с упоминания этого «остатка»:

В каком-то смысле это продолжает логику книги Бытия, где Господь говорит Аврааму, что, если не будет в Содоме десяти праведников, не спасётся Содом, и не спасся он, потому что не нашлось в нём десяти праведников. А про Израиль Исайя говорит: да, мы, может быть, народ грешный во всех отношениях, но эти праведники в нас всё-таки есть, и поэтому мы не Содом, Господь не сделает с нами так, как Он сделал с Содомом. То есть, всё спасение происходит не от народа (оттого, что народ какой-то такой очень хороший, а именно от этого «остатка». И мысль эта продолжается дальше. Из 10-й главы:

«20. И будет в тот день: остаток Израиля и спасшиеся из дома Иакова не будут более полагаться на того, кто поразил их, но возложат упование на Господа, Святого Израилева, чистосердечно.

21. Остаток обратится, остаток Иакова – к Богу сильному. Ибо, хотя бы народа у тебя, Израиль, было столько, сколько песку морского, только остаток его обратится...»

Вот так: спасение – это остаток. Я сейчас эту тему разберу подробнее, потому что, конечно, тут возникают вопросы. Даже в конечном Спасении, когда люди уже соединятся с Богом (в 28-главе, в 5-м стихе), речь идет об остатке: «В тот день Господь Саваоф будет великолепным венцом и славною диадемою…» — для кого? для народа своего, как мы ожидали бы? нет, Исаия говорит: «для остатка народа Своего». То есть, вся эта величественная картина, которую мы и в Апокалипсисе встречаем, где она так красочно нарисована – она тоже относится к остатку.

Ещё—65-я глава, 8-й стих:

«Так говорит Господь: когда в виноградной кисти находится сок, тогда говорят: не повреди её, ибо в ней благословение; то же сделаю и Я ради рабов Моих, чтобы не всех погубить».

Вдумайтесь в эти слова «не всех погубить». Значит, кого-то всё-таки погубить? Почему? Потому что этот сок виноградной кисти – это не весь Израиль. Весь Израиль – это, может быть, тот образ виноградника, который приводит Исайя в 5-й главе, который приносит плохие, несъедобные плоды. Но есть часть Израиля, которая приносит сладкие плоды— это ровно та часть, о которой говорит Иисус Христос в Своей прощальной беседе с учениками: «Я – лоза, а вы ветви на Мне». Вот это та часть Израиля, которую можно назвать виноградной кистью, та часть Израиля (я немножко забегаю вперёд) в которой как бы соединяются Ветхий, ветхозаветный Израиль и Новый Израиль – христиане. И вот этот архетип – «спасение через остаток» — не только в Замысле Божием существует, но он явлен, показан в истории Израиля после вавилонского пленения, и дальше. Много раз повторяет Исайя мысль о том, что те, кто возвратятся из плена, – это «остаток» Израиля, и напоминаю, что возвратившиеся из плена – это исторический факт, но это одновременно и символ тех, кто возвратился из плена у дьявола и вслед за Иисусом Христом вошёл в Царство небесное. Вот что Исайя говорит, например, в 37-й главе, 31 стихе:

«…уцелевший в доме Иудином остаток… (это после Вавилонского пленения) пустит опять корень внизу и принесёт плод вверху,

32. ибо из Иерусалима произойдёт остаток, и спасённое – от горы Сиона. Ревность Господа Саваофа соделает это».

А вот из 11-й главы, 16-й стих:

«Тогда для остатка народа Его (Божьего), который останется у Ассура, будет большая дорога, как это было для Израиля, когда он выходил из земли Египетской».

В этом образе как бы сплетены две вещи: переход в Царство Небесное как полное явление того архетипа, который так скромно был явлен в переходе Израиля через Красное море, и реальность выхода из ассирийского (в данном случае) пленения. Исайя, в данном случае, видит, как единое целое (может быть, это исторически и не точно, но для него это так) пленение в Ассирии, то, что постигло Северное царство Израиля, и пленение в Вавилоне — то, что постигло Южное царство Израиля. Они как бы сливаются у Исайи, потому что это проявление одного и того же архетипа. Это опять же о том, как в истории проявляется Небесный Замысел об «остатке».

Теперь я перехожу к наиболее деликатному и острому вопросу. Ну, хорошо, будет «остаток». А как же остальные, те, кто не в этом остатке? Получается каламбур: остаток и остальные – это же один и тот же корень в русском языке. Так вот, как всё-таки те, кто в остаток не вошли? Полного ответа на этот вопрос нет, есть ответ частичный. Сначала – ответ у Исайи: у тех, кто в этот спасённый остаток не вошёл, есть свой полюс, который можно назвать «анти-остатком». Как об этом говорится в 57-й главе, в 13-м стихе:

«Когда ты будешь вопить, спасёт ли тебя сборище твоё? – всех их унесёт ветер, развеет дуновение…».

Это о ком? Это тоже об Израиле, об определённой части Израиля, которая в «остаток» не вошла.

Вот 28-я глава, 15-й стих: он говорит следующее о группе израильтян, об элите израильтян:

«Так как вы говорите: мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор: когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдёт до нас, - потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя». И дальше, в 18-м стихе, уже им говорит Исайя: «И союз ваш со смертью рушится, и договор ваш с преисподнею не устоит».

Сама эта картина ясно показывает, что вот эта группа людей—это анти-полюс к тому остатку, который Божий. Эта группа – дьявольская, принадлежит дьяволу, Я говорил об этом при основном чтении: и союз со смертью, и ложь – это всё знаки присутствия дьявола. И поляризация на полюс, который с Богом, и анти-полюс, который с дьяволом, явлена в ещё более острой форме в Апокалипсисе, в котором вообще развито очень многое из того, что у Исайи показано ещё, так сказать, в эмбриональной форме. Ну вот, например, 6-я глава Откровения Иоанна Богослова:

«9. я увидел под жертвенником (там, на небесах у Бога) души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели

10. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святой и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?

11. И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились ещё на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число».

Это и есть тот самый остаток, в самом полном смысле этого слова — те, кто кровь свою отдали за Христа, отдали за Бога. И дальше этот же остаток показан в 7-й главе, как запечатлённый печатью Бога:

«4. И я слышал число запечатлённых: запечатлённых было сто сорок четыре тысячи из всех колен сынов Израилевых».

Обратите внимание: «из колен сынов Израилевых», опять вот эта тема «остатка» Израиля, как она проявляется в Апокалипсисе. И дальше – про этих запечатлённых:

«13...один из старцев спросил меня:

сии облечённые в белые одежды кто и откуда пришли?

14.Я сказал ему: ты знаешь, господин. И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби: они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца.

15.За это они пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них».

Вот это тот самый Божий «остаток», в положительном, хорошем смысле этого слова. Еще в 14-й главе Апокалипсиса рядом показаны «остаток» и «анти-остаток». Гл. 14, 4-й стих – «остаток»:

«4.Они искуплены из людей как первенцы Богу и Агнцу, и в устах их нет лукавства; они непорочны перед престолом Божиим».

А вот анти-остаток:

«9.Кто поклоняется зверю и образу его (то есть дьяволу) и принимает начертание на чело своё или на руку свою,

10. тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред Агнцем;

11.и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днём ни ночью поклоняющиеся зверю и образу Его и принимающие начертание имени его».

И дальше, в 16-й главе 2-й стих:

«Пошёл первый Ангел и вылил чашу свою на землю и сделались жестокие и отвратительные гнойные раны на людях, имеющих начертание зверя и поклоняющиеся образу его».

Вот этот «анти-остаток» — те, кто сами себя вручили дьяволу, в то время, как «остаток» вручил себя Богу.

Ну, хорошо, но мы можем спросить: мы вот с вами—простые люди. Может быть, у нас есть надежда попасть в «остаток», может быть, у нас есть надежда не попасть в «анти–остаток» — по крайней мере, мы стараемся. Но наиболее вероятный исход состоит в том, что мы не там и не там, а где-то между, потому что мы простые люди, не какие-то ужасные грешники, но и не святые. Нам-то где место в этой картине? Ответа на этот вопрос у Исайи мы не находим. Я и сегодня не могу дать однозначный ответ на этот вопрос, даже с христианской точки зрения. Могу только сказать одно: что какого-то общего ответа на вопрос, что будет с нами со всеми, дать нельзя, потому что в этом вопросе проявляется исключительно личностная часть: каждый из нас, в каком-то смысле, сам творец своей судьбы. Но, конечно, сказать здесь «творец» — это, всё-таки, сказать половину правды. А вторая половина—творец своей судьбы в соработничестве со Творцом с большой буквы, Который всё сотворил, и нас с вами сотворил тоже. То есть, окончательный ответ на вопрос, куда мы попадём, нельзя дать на коллективном уровне, его можно дать для каждого лично. Может быть, поэтому Исайя и не даёт таких ответов: он всё-таки говорит о народе в целом. А спасение – это дело, которое всё-таки к каждому лично приходит, или не приходит.

Фокус, в котором сходится всё, что Исайя говорит об «остатке», это, опять-таки, Иисус Христос – Раб, говоря словами Исайи (Мессия – Раб). В этом образе сходится всё, что сказано о предшествующих Мессии членах «остатка» – об Аврааме, о Моисее, и так далее. Они предвосхищают этого Раба, и ради них, вообще-то, Израиль и избран. Он же избран как народ не потому что он вот такой народ замечательный, а ради Авраама, Моисея и прочих — в Библии это сказано совершенно чётко, то есть, ради личностей, ради индивидов, на которых отблеск Мессии, Иисуса Христа, хотя они предшествуют Ему за много столетий и даже тысячелетий. И получается, что отблеск Мессии на Израиль падает, но только он падает всё-таки не на весь народ, а на «остаток».

А другие? Я всё-таки хочу вернуться к этому вопросу, который нас не может не тревожить, потому что нам-то ближе всего эти «другие» — ну, не будем же мы равняться с Авраамом и Моисеем! А другие-то – как? Я думаю, что другие – конечно, тоже часть замысла Божия об Израиле, а через него обо всём человечестве. Но всё-таки надо различать: у Исайи различается Замысел Божий об Израиле — как фокус, и Замысел Божий об остальных народах (вавилонянах, ассирийцах, моавитянах, и так далее), которые тоже, конечно, члены Замысла Божия, актёры в этой Его великой пьесе, но всё-таки не в фокусе они, а где-то больше на периферии. Я думаю, так же можно сказать и о соотношении Замысла Божьего об остатке и обо всех остальных, включая, видимо, и нас грешных. Это тоже фокус, этот вот этот остаток. Ну, а мы, я думаю, не будучи людьми заносчивыми и гордыми, должны быть вполне удовлетворены и рады тому, что мы хотя бы на периферии этого остатка, не в самом центре света (который неизвестно, выдержали ли бы мы, если бы мы попали в фокус этого ярчайшего Божественного света), но хотя бы даже на периферии, где этот свет не так ярок, но всё-таки – в свете. Если мы – там, мы туда попадаем, то слава Богу и за это, конечно.

Я говорил, что каждый входит в этот остаток, даже, может быть, не в его центр, но пусть в его периферию, личным путём. Но теперь хотел бы сфокусироваться на другом – то, что всё-таки, наряду с этим личным путём, есть связь пути каждого из нас с народом. В данном случае мы говорим в контексте Исайи: есть связь каждого члена народа Израиля с исторической судьбой всего народа Израиля. Ярчайшим примером уже в наше время является Освенцим: сколько людей, которые жили совершенно праведной, чистой жизнью сами по себе, тем не менее, попали в газовые камеры и печи, потому что этот водоворот, в который был вовлечён весь народ, к сожалению, вовлекает в себя и отдельных людей тоже. То есть, люди, личности, страдают вместе с коллективом, но одновременно спасают коллектив тоже личности (если бы не они, то Израиль был бы как Содом). И вообще, в этом проявляется архетип Христа: и спасение коллективу, группе придёт тоже через личность. Христос – один, и спасает многих. Об этом сказал в своём Послании к римлянам Апостол Павел—это известные слова, несущие в себе философский и богословский смысл (5-я глава, 12-й стих):

«… как одним человеком (Адамом) грех вошёл в мир, и грехом – смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нём (в Адаме) все согрешили».

Обратите внимание на эту не очень простую мысль о связи личности с коллективом, со всем человечеством. Но это о смерти, о грехе. А дальше, в 15-м стихе:

«Но дар благодати не как преступление. Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия, и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествует для многих.

17….. Ибо если преступлением одного смерть царствовала посредством одного, то тем более приемлющие обилие благодати и дар праведности будут царствовать в жизни посредством единого Иисуса Христа…

18. Посему как преступлением одного — всем человекам осуждение, так правдою одного — всем человекам оправдание к жизни.

19. Ибо как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие».

Опять ответ на ключевые вопросы лежит во Христе. Ответ на вопрос о связи индивидуальной судьбы с судьбой коллективной Павел опять нам показывает в Иисусе Христе. Но, конечно, может быть наиболее проблемная сторона этого ответа вот в чем. Ну, хорошо, коллектив получает спасение через личность Иисуса Христа, примем это, по Павлу. А получает ли личность каждого из нас спасение через коллектив? То есть, возвращаясь к Исайе: отдельный израильтянин получает ли спасение через народ израильский? По ветхозаветному богословию – да, все израильтяне несут на себе эту печать благодати и благословения Божия. (С оговоркой, что это благословение там же, в Ветхом Завете, называют благословением Авраама, то есть, оно всё-таки на народе Израиля через этого человека, через отдельную личность). А в Новом Завете этот вопрос ещё усложняется по сравнению с Ветхим Заветом, потому что в новозаветном христианском богословии отдельный человек, личность, получает спасение—да, лично себе, да, через свою личную связь с Богом, но и обязательно через участие в коллективе, называемом «Церковь». А когда я называю Церковь коллективом – тут-то вся и сложность: так же, как Иисус Христос – и Личность и общность, вся Вселенная, так и Церковь—она, конечно, коллектив, но и одновременно она Тело Христово, как она сама себя называет, а значит, и Личность. Опять мы приходим к тому, что, как только мы берёмся за какие-то сложные вопросы — так мы возвращаемся к Христу.

Я хочу к этому вопросу о связи индивидуального и личного спасения и осуждения привязать то, что мы не так давно слышали на вебинаре, который вёл Антуан Леви в Библиотеке иностранной литературы. Он разбирал слова, которые приводятся как слова израильтян на суде у Пилата про Христа, что «кровь Его на нас и на детях наших». Там ровно эта мысль проводится: вот конкретные люди кричали: «Распни Его, распни Его» и «кровь Его на нас». Ну, хорошо, пусть кровь Его на них, допустим, мы это принимаем. При чём здесь остальной Израиль, вот мы, сегодняшние, члены народа Израиля по крови? Почему кровь Его — на нас? То есть, и здесь проявляется эта проблема связи личности с народом, с коллективом. Причём, как Антуан совершенно правильно сказал, эта же самая проблема, как бы вывернутая наизнанку, присутствует в Евангелии и в другом виде – это когда Каиафа говорит: «Лучше одному человеку умереть за народ». Здесь же некая ирония получается, потому что Христос действительно умер за весь народ, и Свой и вообще всё человечество, а Каиафа-то при этом имел в виду нечто совершенно противоположное в духовном плане. Антуан об этом говорил, мы аудиозапись всего этого разговора с переводом на русский язык выложили в интернете, это можно послушать. Это пример того, насколько сложна и парадоксальна тема Спасения (когда начинаем разбираться): относится спасение к одному человеку—любому из нас—или к какой-то группе, в которую мы входим. По Исайе, Израиль для человечества в целом играет роль такой части, индивида, ровно как личность играет такую роль по отношению к коллективу. Например, сам пророк Исаия играет такую роль по отношению ко всему Израилю: давайте не забывать, что судьба пророка Исайи и судьба народа Израиля связаны неразрывной нитью. И если мы возьмём Исайю в отношении к своему народу как образец народа Израиля в отношении ко всему человечеству, то вспомним, как Исайя рисует эту картину: горящий уголь, вложенный в его уста, или как потом Пушкин перефразировал Исайю – «Глаголом жечь сердца людей». Этот горящий уголь – сам пророк и есть. Он горящий, он болезненный, поэтому я думаю, что современникам Исайи болезненно было читать его книгу. Такова и историческая судьба народа Израиля тоже — в нём Бог показывает многое из Своего Замысла обо всём человечестве, и это показано в форме, которая людей обжигает, которая неприятна людям. Многие на протяжении веков говорили: вот, евреи – они так согрешили, сяк согрешили, наказаны за то, наказаны за это, и тыкали пальцем—они плохие. А на самом деле, Замысел Бога в том, чтобы через эти, действительно, реальные грехи и расплату за эти грехи еврейского народа показать что-то всему человечеству, которое грешит в точности теми же грехами, как вы понимаете, не в меньшей степени, чем народ Израиля, если иногда и не в большей. И получается, что Бог, в каком-то смысле, жертвует Израилем в его исторической судьбе ради всего человечества – причём это отношение двойственное, потому что и всё человечество, по Исайе, в Замысле Божием—некая жертва ради Израиля. Обращаю ваше внимание на слова, которые мы уже читали — 43-я глава, 3-й стих:

«Я Господь Бог твой, Святой Израилев, Спаситель твой; в выкуп за тебя отдал Египет, Ефиопию и Савею за тебя.

4. Так как ты дорог в очах Моих, многоценен, и я возлюбил тебя, то отдам других людей за тебя, и народы за душу твою».

Мне кажется, это очень глубокий образ – жертвы, в которую приносится Израиль ради человечества, и жертвы, в которую приносится человечество, или часть человечества, или какие-то аспекты жизни человечества ради народа Израиля. Ну, Холокост потому и называется Холокостом (всесожжением, то есть, жертвоприношением), что он так понимается: что евреи, сожжённые в печах – они есть жертва; за кого? за всё человечество, так же, как это было в Иерусалимском храме. То есть, судьба историческая Израиля – это тоже своего рода пророчество всем людям, так же, как книга Исайи — это пророчество Израилю. Почему пророчество именно в чём-то, в ком-то, в конкретном народе? Потому что только в конкретной какой-то точке это спасение всех может реализоваться. Когда врач делает какой-то спасительный укол больному человеку (вводит ему кордиамин, камфару, и так далее, иначе человек умрёт), он же его колет тонкой иглой в конкретное место. Вот такое место, куда Господь колет ради спасения человечества – это народ Израиля. Вот в этом его избранность. Много есть мест в Исаии, очень много, в которых именно Израиль понимается как некий центр Замысла Божьего обо всей Вселенной. Вот, например, несколько мест я прочту:

25-я глава, 7-8-й стих:

«7.Господь уничтожит на горе сей (на Сионе) покрывало, покрывающее все народы, лежащее на всех племенах.

8. Поглощена будет смерть навеки, и отрёт Господь Бог слёзы со всех лиц». Вот – на Сионе происходит общее спасение всех.

33-я глава, 17-й стих:

«Глаза твои увидят Царя в красоте Его, узрят землю отдалённую».

«Глаза твои» – чьи? Глаза Израиля. А «узрят землю отдалённую»? Эта земля – это тот самый Новый Иерусалим, в котором происходит спасение всего человечества. И дальше об этом, собственно, говорится напрямую в 20-м стихе той же 33-й главы:

«глаза твои увидят Иерусалим, жилище мирное, непоколебимую скинию; столпы её никогда не исторгнутся, и не одна ветвь её не порвётся».

В 27-й главе, в 6-м стихе напрямую связывается судьба Израиля, образ Израиля с образом всей Вселенной:

«В грядущие дни укоренится Иаков, даст отпрыск и расцветёт Израиль; и наполнится плодами вселенная».

Ещё одно место в этом же духе: глава 49-я:

«13. Радуйтесь, небеса, и веселись земля, восклицайте горы от радости, ибо утешил Господь народ Свой и помиловал страдальцев Своих».

Утешил народ Свой – Израиля. Почему все остальные должны радоваться – горы, небеса, вся земля? Потому что на самом деле Господь не Израиль помиловал, а через Израиль помиловал всё человечество — помиловал, благословил и спас— в первую очередь через Мессию Иисуса Христа, который в этом Израиле и родился. И потом, есть ещё один момент этой специфической связи Бога с Израилем, а через Израиля — со всем человечеством. В 54-й главе рисуется картина Израиля как жены или невесты Бога (5-й стих 54-й главы):

«5.Ибо твой Творец есть супруг твой; Господь Саваоф — имя Его; и Искупитель твой – Святой Израилев: Богом всей земли назовётся Он». — Здесь вроде бы речь идёт о супружестве Бога только с народом Израиля. Но в Апокалипсисе, в 19-й главе, этот образ распространяется на всё человечество – вот в этой знаменитой картине «невесты Агнца»:

«7. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему (Богу) славу; ибо наступил Брак Агнца, и жена Его приготовила себя». Видимо, эта жена здесь – это уже не Израиль, а всё человечество, но – «остаток», вот эти «избранные», которые приняли на себя Божию печать. И дальше 9-й стих той же главы:

«9.И сказал мне Ангел: напиши: блаженны званые на брачную вечерю Агнца. И сказал мне: сии суть истинные слова Божии».

А дальше, в 21-й главе (2-й стих) Новый Иерусалим, который, собственно, представляет собой место соединения всего человечества с Богом, называется невестой Бога:

«2. И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего».

То есть, то, что’ у Исайи явлено, как брак Бога с народом Своим Израиля, это прототип брака Бога со всем человечеством—ну, можно сказать точнее, с «остатком» этого всего человечества.

И в заключение—о проблеме народа «ам» и людей, ещё не знающих Бога, которые называются «гои» (язычники), о том, что эта проблема в Апокалипсисе разрешается совершенно чётко: появляется новый народ, который называется Новым Израилем, и в нём, собственно, это противоположение между Израилем и всеми остальными снимается. Уже у Исайи заложена именно такая картина, такое решение этой проблемы. Вот 62-я глава, 11-й стих:

«Вот, Господь объявляет до конца земли: скажите дщери Сиона грядёт Спаситель твой; награда Его с Ним и воздаяние Его пред Ним».

«Спаситель» — Иешуа, это слово употреблено в тексте (по-еврейски Иешуа – Спаситель). И дальше:

«12.И назовут их народом святым, искуплённым от Господа, а тебя назовут взысканным городом, неоставленным».

То есть, этот новый, спасённый народ – это именно новый народ. Он – дщерь Сиона, то есть, в нём парадоксально связан Израиль, какой он был, каким его знал Исайя, и вот этот Израиль как «остаток» спасённых для Бога. Нечто похожее – в 59-й главе, 20-й стих:

«И придёт Искупитель Сиона и сынов Иакова, обратившихся от нечестия…»

Этот Искупитель («гоэл») – это, опять-таки, Иисус Христос. Он Бог всей земли. Вот как сказано в 54-й главе, в 5-м стихе:

«Ибо твой Творец есть супруг твой; Господь Саваоф — имя Его; и Искупитель твой – Святой Израилев: Богом всей земли назовётся Он».

То есть, супруг всего человечества, а уже не только народа Израиля. И вот это-то новое спасённое человечество, этот «остаток» получает (по Исайе) новое имя. В 12-м стихе из 62-й главы, который я только что прочёл: «…назовут их народом святым». Что’ означает это слово «назовут»? Это можно прочесть и так, что им дадут новое имя. Этот образ «нового имени» несколько раз встречается и у Исайи, и в Апокалипсисе, и в других местах, в том числе и в Евангелии. Вот это имя – это и есть Новый Израиль. Как сказано в 43-й главе Исайи, в 7-м стихе: «каждого, кто называется Моим именем, кого Я сотворил для славы Моей, образовал и устроил». Каждого, кто называется Его именем, Господь спасёт.

И это нас приводит к проблеме, которая является центральной проблемой для всей Хельсинской консультации, к которой принадлежит и Антуан, и все эти вебинары, которые происходят в Библиотеке иностранной литературы — они все в рамках этой проблемы: как в этом Новом Израиле, христианском, участвует, и в какой роли—Израиль Ветхий, то есть, евреи по национальности. Нельзя сказать, что мы решили проблему эту в Хельсинской консультации – мы её, по крайней мере, поставили. И она не такая простая, она, можно сказать, не решена. Мы в нескольких местах встречаем (и у Исайи, и в Новом Завете) мысль о том, что в христианском новом мире, в Новом Израиле, то избрание, которое даётся евреям как народу через Авраама, уже не работает автоматически, а нужно что-то другое, что-то бо’льшее. Хотя оно тоже играет какую-то роль (но не совсем ещё понятно – какую), но, по крайней мере, этого уже недостаточно. Даже у Исайи это есть—например, в 63-й главе, в 10-м стихе сказано:

«они возмутились и огорчили Святого Духа Его; поэтому Он обратился в неприятеля их: Сам воевал против них».

Это про Израиль сказано, про народ Израиля! А в Евангелии от Иоанна, в этом знаменитом месте 8-й главы, которое мы тоже разбирали во время вебинаров в Библиотеке Иностранной литературы, в дискуссии с евреями Христос говорит о том, что избрание через Авраама—под вопрос ставится, оно уже не достаточно.

«33. Ему отвечали: Мы семя Авраамово, мы не были рабами никому никогда, как же ты говоришь: сделайтесь свободными?». И дальше:

«39. Сказали Ему: отец наш есть Авраам. Иисус сказал им: Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы,

40. а теперь ищете убить Меня, человека, сказавшего Вам истину, которую слышал от Бога. Авраам этого не делал».

Может быть, в этих словах есть какой-то ключ к тому, что ещё нужно, кроме этого избрания через Авраама, – нужно принятие Иисуса Христа. Не «ищете убить Меня», а – «ищите принять меня» – в себя. Вот это, может быть, то, что, действительно, нужно Ветхому Израилю для полноценного участия в Новом Израиле. Но эту сложную тему я уже разбирать здесь не буду, потому что мы всё-таки об Исайе сейчас говорим и на материале Исайи. Так что об этой теме взаимоотношения народа Израиля и всех прочих («гоев», в терминологии Исайи) мы заканчиваем, а в следующий раз мы продолжим обзор – у нас ещё осталось несколько других важных тем.

Портрет Мессии у Исайи

Мы с вами продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи. У нас вами до сих пор было две темы: одна тема – это Замысел Божий в книге Исайи – Замысел Божий о всём человечестве, не только об Израиле, а и о всей твари. Это стержневая тема, ствол всей книги. Вторая тема – взгляд Исайи на место в этом Замысле именно Израиля, в его двойственном соотношении с другими народами, которые называются «гой» в книге Исайи. И когда мы говорили об этой второй теме, я подчёркивал, что и в Замысле Божием, и в проблеме взаимоотношения Израиля с другими народами центральной является фигура Мессии. Мы сегодня, конечно, уже говорим – фигура Иисуса Христа, хотя понятно, что этих слов у Исайи не было, у него даже слова «мессия», собственно говоря, ещё не было.

И вот сегодня мы начинаем третью тему – она тоже из самых важных в книге Исайи – это тема Мессии, причём не просто Мессии вообще, а я бы эту тему назвал так: «портрет Мессии у Исайи». Почему «портрет»? Потому что мы много уже говорили о месте Мессии в Замысле Божьем, о месте Мессии в судьбе Израиля и других народов (так, как это понимает Исайя), а вопрос в том, как, собственно, Исайя видит Самого’ этого Мессию— за семьсот лет до того, как Он явился в виде Иисуса Христа? Можно, конечно, сказать, что, по сравнению с тем, что мы читаем в Евангелиях, у Исайи это очень смутное, видение – как говорил потом апостол Павел, «как бы сквозь мутное стекло, гадательно». Но, всё-таки, это видение, он действительно видит и различает эти черты, хотя и несфокусированно. Расшифровка того, что’ же он видит, какой портрет Мессии он нам рисует в своей книге, осложняется тем, что у Исайи, если можно так выразиться, наложены друг на друга портреты нескольких великих фигур: портрет Бога Отца, портрет Мессии, портрет, так сказать, духовной фигуры Израиля, и, наконец, портрет самого пророка. Не всегда вообще понятно — говорит он о Мессии, или о какой-то смеси Мессии и Бога Отца, Мессии и народа Израиля, Мессии и пророка (в конце концов, Мессия же и пророк тоже, это одна из Его граней). В итоге, конечно, тот портрет Мессии, который мы видим у Исайи, – он ограничен тем, что Исайя показывает Его под тем ракурсом, какой ему доступен был в его эпоху – ну, как если бы на какую-нибудь замечательную статую (например, Венеру Милосскую) мы смотрели под одним углом, а кругом не могли бы её обойти. В Евангелии от Иоанна говорится об Иисусе Христе: «Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» – явил, показал – и это уже не портрет, а живой человек, а у Исайи это, конечно, только портрет. Но для того, чтобы компенсировать этот ещё не совершенный, ветхозаветный характер Исайи, мы сейчас, говоря о Христе, как Он выступает у Исайи, будем пользоваться, тем не менее, языком Нового Завета, языком христологии (это такой богословский термин), который выработали потом Отцы Церкви— замечательные, гениальные люди на протяжении многих веков после Христа. Хотя мы, фактически, будем пользоваться категориями, которые заимствованы из новозаветной христологии, я постараюсь по возможности не приводить здесь цитат из Нового Завета, чтобы мы, действительно, увидели портрет Христа у Исайи, а не портрет Христа в Евангелии. Понимаете, можно гораздо легче, и гораздо ярче, и гораздо глубже нарисовать портрет Христа по Евангелиям – конечно! Но мы-то с вами читаем Исайю, нас интересует именно как он видел этого, ещё будущего на тот момент, Мессию. У нас будет ещё, в рамках этого повтора обзора Исаии, разговор о том, как Исайя «подхвачен Новым Заветом», если можно так выразиться, им переварен и преображён, но это другая тема, не наша сегодняшняя. Наша сегодняшняя тема – портрет Мессии у Исайи. И наш сегодняшний разговор будет вот какой гранью этой темы. Дело в том, что Исайя рисует Мессию (и реально таков Иисус Христос, тут Исайя совершенно прав) как «находящегося между» — Он находится между человеком и Богом, сочетая в Себе черты человека и Бога. Он находится между историей, временем, в котором мы живём, и вечностью, откуда, собственно, Он и пришёл в эту нашу историю. И мало того, что Он находится между такими противоположными вещами, Он ещё, что очень важно, является Посредником между ними. Этот термин «посредник» уже потом в Новом Завете будет применяться ко Христу, но он есть у Исайи тоже. И главное, что можно сказать об этом сочетании таких разных вещей (Бог – человек, вечность и время) в Мессии по Исаии—это то, что они в Нём соединены ровно так, как потом Отцы Церкви говорили об Иисусе Христе: «неслиянно и нераздельно», точнее, «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно» — замечательный термин. Но это, конечно, парадокс: понятно, что логически так не объяснишь. Исайя, предугадывая это, именно так портретирует будущего Мессию: эти совершенно разные черты – например, божественная и человеческая природа – в Мессии присутствуют, соединены, слиты совершенно неразрывно, и при этом различимы друг от друга. Это напоминает (снижающее такое сравнение), как на картинах кубистического периода одно и то же лицо человека изображено в двух ракурсах: и анфас, и в профиль, и при этом ещё это так в кубизме соединяется, что получается единый образ. Вот такую аналогию можно привести, чтобы понять, как в образе Мессии у Исайи соединены эти столь разные, и, тем не менее, неразделимые черты.

Первое, о чём бы я хотел сказать вот в этом портрете Мессии по Исаии—это об Его укоренённости в истории Израиля. История Израиля – это, конечно, вообще очень важная линия у Исайи, у него вся книга организована в этом историческом времени. Я говорил, что в этом времени есть центр, этот центр—Мессия, и этот центр невидим, он явно в историю у Исайи не входит, просто потому, что ещё не явился Иисус Христос в истории, как Он потом, спустя семьсот лет, явился. Тем не менее, хотя и невидимый, этот центр есть. Я хотел бы сейчас привести вам несколько цитат, в которых место Мессии в истории Израиля, и связь Мессии с историей Израиля у Исайи нам показана.

Глава 4-я, 2-й стих: «В тот день отрасль Господа явится в красоте и чести, и плод земли – в величии и славе, для уцелевших сынов Израиля». Обратите внимание: «отрасль Господа» — это Мессия конечно, как бы часть Господа, часть Бога, и вот она явится для уцелевших сынов Израиля, то есть, для тех, которые, как предвидит Исайя, переживут какие-то страшные катастрофы в своей истории, и после этих катастроф вернутся в это мирное состояние, в этот шалом. В истории это случилось, например, в вавилонском пленении. Это случалось не единственный раз, но для Исайи это наиболее близкая по времени тема—возврата из вавилонского пленения. То есть, сама идея Мессии как Спасителя (а мы же Христа называем Спасом, Спасителем) возникает у Исайи из взгляда на историю Израиля как на катастрофу и спасение от этой катастрофы. Понятно, что это было и до того, например, спасение из Египта; понятно, что будет и после того – например, 2000 лет диаспоры. Отсюда возникает сама идея Мессии: из идеи спасения применительно к народу Израиля— сама эта идея неразрывно связана с историей народа Израиля.

В 9-й главе книги Исайи — слова, которые приводятся в Евангелии:

2.Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет».

Что это за свет? Может быть, читая только Исайю, мы бы не догадались, что это за свет, но, читая Евангелие от Матфея, мы понимаем, что этот свет и есть Мессия – Иисус Христос. И здесь названо конкретное место—Галилея, и это место – в Израиле. То есть, понятно, что Христос приходит из вечности в историю, во время, Он приходит из вечности, где нету «места» — это не пространство, где Бог, а это состояние, если угодно. Он приходит в это наше пространство земного бытия, на нашу землю, и приходит не куда угодно (Он же должен куда-то прийти), а Он приходит именно в это место, называемое Израилем. Причём (что очень показательно) Он приходит не в центр Израиля, в Иерусалим — казалось бы, Исайя, наверно, должен был увидеть Мессию, приходящего в Иерусалим – нет, Он приходит на границу Израиля и других народов, на периферию, на пограничье, и в этом проявляется связь Мессии с темой, о которой мы говорили в прошлый раз—о связанности судьбы Израиля с судьбой гоев, судьбой других народов в единый узел в Божьем Замысле. Поэтому и Мессия тоже в этом Замысле участвует как посредник между Израилем и всем миром, всем человечеством.

Ещё один момент. Вот знаменитые слова (глава 9, стих 6) — про «младенца, который родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира».

Конечно, это о Мессии, это одно из самых мессианских мест у Исайи. А дальше что написано? «7. Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его…».

В 11-й главе, где тоже одно из самых мессианских мест:

«1.И произойдёт отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастёт от корня его,

2и почиет на нём Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия».

Опять же о Мессии, и опять – от корня Иессеева (Иессей— отец Давида). То есть, это взгляд на Христа как на неразрывно «сплавленного» с историей Израиля. Но прямо в этих же стихах видно, особенно в 9-й главе, что этот Мессия – всемирный: Он Князь мира, Отец вечности! Да, Он всемирный, и тем не менее, эта «всемирность» понимается Исайей как обобщение связи Мессии с Израилем. Мессия связан со всем человечеством, Мессия спасает всё человечество, но для Исайи это обобщение той же логики, которая связывает Мессию с народом Израиля, и того же спасения Израиля.

Ещё одна цитата, относящаяся к теме «Израиль и Мессия», — знаменитые слова – 7-я глава, 14-й стих:

«Итак, Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил».

Еммануил означает «С нами Бог». Хотя, как вы знаете, Мессия называется Иешуа (спасение Божие), тем не менее, в Евангелии говорится, что Он Еммануил тоже, в каком-то смысле, уже не по имени, а по сути – с нами Бог. Во Христе – с нами Бог. С кем «с нами»? По Исайе получается, что Бог с нами, с Израилем. Ну, хорошо, а всё остальное человечество? Но ведь по Исайе всегда так: то что с Израилем, об Израиле – это же самое обо всём человечестве. Еммануил означает—и с нами, и со всем человечеством Бог.

В знаменитой 53-й главе—это центральная глава для мессианской темы у Исайи – вот какие слова сказаны об Израиле, и обо всей земле (2-й стих): «Ибо Он (Мессия) взошёл пред Ним (Богом Отцом, Богом Израиля), как отпрыск и как росток из сухой земли». Обратите внимание на слова «сухая земля». Что это за сухая, бесплодная земля? Это вся история—история Израиля, история всего человечества. И в эту историю входит Мессия - Спаситель, как такой оплодотворяющий дождь, который пустыню делает в духовном плане плодородной. Вот так видит Исайя пришествие будущего Мессии—как возвращение этой мёртвой земле (в духовном смысле), сухой и не родящей, её духовного плодородия. И это относится, конечно, к Израилю, потому что Исайя так смотрит на Израиль – как на не оправдавшего надежду, превратившегося в сухую землю. Но и к человечеству в целом это относится тоже.

И вот ещё одна тема о связи Мессии с Израилем. Вот как об этом говорит Исайя в 43-й главе (начиная с 16-го стиха):

«Так говорит Господь, открывший в море дорогу, в сильных водах стезю, выведший колесницы и коней, войско и силу; все легли вместе, не встали; потухли как светильня, погасли». Это, конечно, о переходе с Моисеем через Красное море и потоплении войска фараона. И дальше:

«18. Но вы не вспоминаете прежнего и о древнем не помышляете.

19. Вот, я делаю новое; ныне же оно явится.».

И дальше об этом новом, которое делает Господь (в 48-й главе, в 6-м стихе): «Ты слышал, – посмотри на всё это! и неужели вы не признаёте этого! А ныне Я возвещаю тебе новое и сокровенное, и ты не знал этого». Исайя не говорит, что’ такое это новое. По-моему, главное новое—это весть, которую возвещает сам Исайя, весть о Мессии, о будущем, ещё не известном ему, Иисусе Христе. И получается у него, что это новое, эта весть о Мессии, вырастает из старого, из истории Израиля, из истории Исхода. И современная христианская Церковь эту связь признаёт, она тоже говорит, что как Израиль ветхий был выведен Моисеем из египетского рабства через Красное море, так и Израиль Новый—христианскую Церковь и с ней всё человечество — выводит Христос из плена у дьявола в Царство небесное. Все различные молебные каноны Православной Церкви начинаются с напоминания о чудесном спасении Израиля от войска фараона при переходе через Красное («Чермное») море. То есть, эту связь, которую Исайя, если можно так выразиться, впервые открыл, христианская Церковь признаёт.

Это я говорил об укоренённости Мессии в истории Израиля. Теперь — тема, которая названа словом, заимствованным у богословов уже христианского времени. Это слово— человеческая природа, укоренённость Мессии в человеческой природе. В Ветхом Завете во времена Исайи даже вопроса такого не могло возникнуть, потому что понятно было, что Мессия – человек, и никто кроме человека. Официальное богословие Израиля всегда было таким. Никакой «Божественной природы» не было, и называть Мессию Богом — это было бы, с точки зрения древнееврейского богословия, просто кощунством. В Новом Завете, естественно, не так, но Исайя, так сказать, работает в ветхозаветной системе координат. И вот, он в нескольких местах говорит о таких характеристиках Мессии, о таких чёрточках Его портрета, которые мы сегодня, уже зная Христа из Нового Завета, видим, как свидетельство Его человеческой природы. Вот, например, Еммануил, о котором я только что читал. Прочту чуть-чуть подальше, начиная с 7-й главы, с 15-го стиха:

Еммануил «будет питаться молоком и мёдом, доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе».

Посмотрите, Он не просто так называется младенцем – Он, как любой человек, вырастает не только физически, Он вырастает духовно. Поначалу этот младенец, будущий Мессия, не умеет ещё так хорошо различать добро и зло, не умеет различать духов. А мы с вами знаем и по Новому Завету, и по нашему личному опыту, что главная проблема, которую нам создаёт наша несовершенная человеческая природа, это то, что мы путаем добро и зло, духов света и духов тьмы. В каждой конкретной земной ситуации как нам трудно в этом разобраться! Апостол Иоанн призывает в своём Первом послании нас к этому, понимая, насколько это трудно. И Мессия разделяет с нами эту чёрточку! Он тоже не сразу становится в этом плане точно знающим.

И ещё один момент на эту тему – человеческого в Мессии у Исайи— это из 53-й главы, которая, конечно, рисует страдающего Мессию, и она тем самым Его рисует с человеческой точки зрения. Но я хотел бы обратить внимание на один момент из 11-го стиха 53-й главы: «На подвиг души своей Он (Мессия) будет смотреть с довольством». Что это за подвиг? Это слово «подвиг» по-еврейски означает некий «тяжкий труд», который Он предпринял и преодолел, то есть, завершил его. Что это за труд? Мне кажется (и это особенно ясно, когда мы читаем Евангелие), что самый главный подвиг Христа и труд Его именно над Собой—это то, что происходило в Гефсимании, когда по Нему тёк пот—это же знак труда (духовного), и этот пот тёк как капли крови. Почему? Он с чем боролся? Говорится, что Он боролся с дьяволом, но как? Дьявол в Него стрелами, что ли, стрелял? Нет, Он боролся с дьяволом, который изнутри, в Нём, через Его человеческую природу пытался Его сбить, победить. Мы всегда, когда говорим о Гефсимании, говорим, как сближает Христа с нами эта картина. И вот, она, в каком-то смысле, предвидена уже у Исайи.

Ещё из той же 53-й главы—знаменитые слова из 2-го стиха:

«…нет в Нём ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нём вида, который привлекал бы нас к Нему».

Он, Мессия, специально Богом создан таким, чтобы Он был как мы, чтобы Он не подавлял нас сиянием, могуществом, и так далее – чтобы Он был нам братом, а не властителем. Между прочим, в Послании к Евреям апостол Павел именно так о Нём пишет – даже с некоторым удивлением, как Он близок нам, — как один из нас, и при этом выше всех ангелов. Насколько нас, людей, поднимает эта мысль Павла, что Мессия, один из нас, Он на самом деле выше всех ангелов! Это несколько слов о человеческом в Мессии у Исайи.

А теперь о второй половине правды — об укоренённости образа Мессии в Божественной природе у Исайи. Хотя ещё раз говорю, что для Ветхого Завета это странно, это даже дерзко. Для Нового Завета это совершенно естественно, а у Исайи надо ещё уметь увидеть и вытащить эти черты Бога в будущем Мессии. А они есть. Хочу несколько цитат вам прочесть. Я уже читал вам из 4-й главы, 2-й стих, о том, что Он, Мессия — отрасль Господа. Но что такое «отрасль»? Отрасль — это ветка, которая растёт от какого-то корня. Но природа ветки—та же, как у всего дерева! Значит, если отрасль Господа растёт от Бога, то она имеет в себе Божественную природу! Так получается по Исайе. Причём этот образ ветки потом использовал апостол Павел, когда он в 11-й главе Послания к Римлянам говорит, что евреи—это как бы коренная ветвь, природная, а вы привились к этому. Он этот образ использует для человеческой стороны Замысла Божьего о Спасении, а тут, у Исайи, это применяется к Самому Мессии. Это, я бы сказал, очень высокая и дерзкая мысль у него. И, хотя Отрасль (как мы читали в 11-й главе) происходит от Иессея, тем не менее, там же сказано, что на этой ветке, которая произойдёт от корня Иессеева, «почиет на нём Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия». Теперь давайте посмотрим на главу 11-ю, на 2-й стих – как там в русском тексте поставлены большие и маленькие буквы. Там «Дух Господень» поставлен с большой буквы, а «дух мудрости, совета и крепости» — с маленькой буквы. Это всё замечательные, высокие духи, но они земные, человеческие– человеческая духовность, а «Дух Господень» — с большой буквы, потому что это тот самый третий член Троицы, который объединяет Бога Отца и Мессию. То есть, заложена общность Мессии с Богом Отцом в этих словах – соединение через Дух Господень.

В 53-й главе, в которой больше, конечно, видна человеческая сторона Мессии, тем не менее, есть вот эти трудные слова—8-й стих 53-й главы: «От уз и суда Он был взят, но род Его кто изъяснит? Ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь». Когда мы разбирали этот стих, я вам говорил, что мне кажется, что слово «суд» (мишпат) — это Суд Божий, это Правда Божия, которая на Небесах, и оттуда только она приходит на нашу землю, и когда суд – праведный, то это суд по этой Правде Божией. То есть, Христос, Мессия — носитель этой Правды Божией на земле. Но если Он носитель Правды Божией, значит, Он сопричастен Богу. И дальше – «от земли живых». Что это за «земля живых»? Да это же земля жизни вечной, то есть Царство небесное (в терминологии Евангелия). Христос неразрывно, как бы пуповиной, связан с этим миром Правды Божией, который Он сам же называет словами «Царство Небесное» - таким образом в Нём эта Божественная природа проявляется. При этом в 12-м стихе употреблено слово: «Он за преступников сделался ходатаем». Это слово «ходатай», когда оно употребляется уже в Новом Завете, переводится словом «параклет», которое означает и «посредник» тоже. Посредник между кем и кем? Между Богом и людьми. В переводе Исайи у Семидесяти толковников нет этого слова «параклет», оно только в новозаветные времена появилось. Тем не менее, если Он посредник между Богом и людьми (а мы только что говорили, что Он причастен человечеству, человеческой природе), то это значит, что Он причастен Божественной природе тоже. Само слово, само понятие «посредничество» подразумевает это. И, может быть, самое яркое слово о Мессии как носителе именно Божественной природы – это в том, что мы прочли уже из 9-й главы, 6-й стих: «Ибо младенец родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира». «Отец вечности»

– о Ком это можно сказать? Это только о Боге можно сказать! И если Исайя так дерзко (только голос Божий в нём говорить может так!) говорит это о будущем Мессии – то тут ему просто деваться некуда: это признание того, что, может быть, самому Исайе не очень хотелось признавать — что этот будущий Мессия – Он, в каком-то смысле, – Бог.

А в 59-й главе, начиная с 16-го стиха, как понять, где там говорится о Мессии, а где говорится о Боге Отце: Господь «видел, что нет человека, и дивился, что нет заступника; и помогла Ему мышца Его, и правда Его поддержала Его».

Кого – «Его»? Правда кого «Его» поддержала кого «Его»? Помогла кому «Ему» мышца Его? И дальше (стих 17-й):

«Он возложил на Себя правду, как броню, и шлем спасения на главу Свою; и облёкся в ризу мщения, как в одежду, и покрыл Себя ревностью, как плащом».

И дальше – чтобы мы не подумали, что это говорится просто о Боге Отце, и больше ни о ком:

«20. И придёт Искупитель Сиона и сынов Иакова, обратившихся от нечестия, говорит Господь.

21. И вот, завет Мой с ними, говорит Господь: Дух Мой, который на тебе, и слова Мои, которые вложил Я в уста твои, не отступят от уст твоих.»

Здесь Искупитель, о Котором идёт речь, настолько уже сливается с Господом, то есть, с Богом Отцом, с Богом Израиля, что сказать, что вот тут идёт речь только об одном, а тут речь идёт только о другом, просто невозможно, они уже, действительно, как-то «сплавились».

В 17-й главе, в 7-м стихе упоминается «Святой Израилев»:

«7. В тот день обратит человек взор свой, и глаза его будут устремлены к Святому Израилеву».

Можно, конечно, (как многие и читают) понять этого «Святого Израилева» просто как Бога Отца, то есть, как Творца. А можно, тем не менее, прочесть по-другому, учитывая всё, что мы с вами до сих пор прочли, учитывая, что здесь говорится «тот день». Какой — «тот»? День первого, или второго, или и первого и второго Пришествия Мессии, – и тогда обратит он свои глаза на Мессию ради Бога: можно сказать, что он увидит Бога сквозь Мессию,

увидит Бога Отца, Святого Израилева. Но, тем не менее, и здесь этот стих допускает прочтение и применительно к Богу Отцу, и применительно к Иисусу Христу.

Я хотел бы сказать о том, как Исайя видит взаимоотношения между двумя фигурами – между Мессией, которого можно назвать Сыном (в терминологии Нового Завета), и Богом Израиля, которого можно назвать Отцом (в терминологии Нового Завета). Причём Христос же говорит: «Я и Отец— одно», а я хочу именно подчеркнуть то’, где у Исайи видно, что они – не одно. Потому что они (и в Евангелии, в Новом Завете — тоже) – и одно, в каком-то смысле, и не одно, в каком-то смысле, тоже. Если бы они были просто «одно» — нельзя было бы говорить «Отец и Сын», значит, в чём-то «одно», а в чём-то и «не одно». Вот – в чём «не одно» у Исайи, и как он взаимоотношения между ними видит?

42-я глава, 1-й стих — Говорит Бог:

«Вот Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к Которому благоволит душа Моя. Положу Дух Мой на Него, и возвестит народам суд.». Отрок (еврейское слово «эвед»)— это то же самое, что переводится как «раб» в 52-53-й главе, и это же слово означает «работник». То есть, Исайя здесь видит Мессию как работника Бога Отца, работника Бога Израилева. Работника—где? Какую работу Он делает? Он делает работу Замысла Божия, естественно, это то задание, которое Ему дал Отец.

Дальше, в 52-й главе, в 7-м стихе, известные слова: «Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону «воцарился Бог твой!». «Благовестник» — это в греческом переводе означает «евангелист», то есть, Мессия –евангелист, благовестник, и этим самым, между прочим, Мессия есть некий образец (архетип) для последующих благовестников—для апостолов (они же и есть евангелисты, несут Евангелие), но и не только для них. «Благовестник» — обратите внимание, что в этом слове есть слово «весть», и так же в греческом: Ев-ангелие, -ангелие. Ангел, по-гречески, это вестник.

Таким образом этот будущий (для Исайи) Мессия –в каком-то смысле, прототип (или архетип) и ангелов—тоже. А это перед нами уже ставит вопрос: ангелы-то Богом созданы как одни из самых первых тварей! Значит, Он—откуда-то оттуда? Он не просто когда-то в истории появится, значит, Он вечный, этот Мессия? Но я потом ещё к этой теме вернусь, не сегодня—это отдельная тема, заслуживающая рассмотрения. Во всяком случае, вот функция Мессии у Бога Отца — как Благовестника.

Дальше – знаменитые слова о том, что Он—раб. В 50-й главе, 4-5 стих:

«4.Господь Бог дал Мне (с большой буквы, это о Мессии) язык мудрых, чтобы Я мог словом подкреплять изнемогающего; каждое утро Он пробуждает, пробуждает ухо Моё, чтобы Я слушал, подобно учащимся. 5. Господь Бог открыл Мне ухо, и Я не воспротивился, не отступил назад».

Кто в этих стихах Мессия по отношению к Богу? Слушатель, ученик. И это опять архетип, потому что ровно этим будут апостолы по отношению к Самому Мессии — «учениками», они так и называются (по-гречески «мафетай» – это «ученики»).

53-я глава, 11-й стих, про подвиг: «На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; через познание Его

(Его—с большой буквы) Он, Праведник, Раб Мой (это о Мессии, естественно) оправдает многих и грехи их на Себе понесёт».

Обратите внимание на эти слова — «познание Его» («даат» по-еврейски). То есть, одна из функций Мессии по отношению к Отцу – это познание Отца. Так что же Он – не знает Отца? Сын не знает отца? Дело в том, что слово «знать» по-еврейски, «даат», имеет немножко другой оттенок, чем в русском языке. Там «знать» означает «сливаться с тем, что ты познаёшь, как бы объединяться с Ним в единое целое. Отсюда это выражение — «Адам познал жену свою Еву». То есть, когда говорится о познании Мессией Отца—это и означает, что они в сущности – едины. Он знает, потому что Он с Ним един. Вот это уже, действительно, подкрепление слов Христа – «Я и Отец одно».

В заключение я хотел бы сказать о том, что’ вытекает из нашего рассмотрения двойственных черт Мессии у Исайи, особенно из соотношения Божественной и человеческой природы. Мы обычно называем парадоксом такое сочетание—нераздельное и неслиянное сочетание вещей очень разных и даже противоположных. Поэтому можно назвать эту грань «парадоксальностью Мессии». Я уже раньше говорил о парадоксальности образа Бога в Исайи, а сейчас хочу сказать о парадоксальности Мессии. Одна из граней этой парадоксальности в том, что Мессия мал и унижен.

Глава 53, 3-й стих: «Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лицо своё; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его».

50-я глава, 6-й стих. Говорит Мессия: «Я предал хребет Мой биющим, и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания».

42-я глава, 2, -й и и 3-й стих (про Мессию, этого самого Отрока): «не возопиет, и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине».

В общем итоге, все эти картины умаления, или, как это в богословии называется, кенозиса Мессии находят кульминацию в 53-й главе, в 7-м стихе – в Его образе как Агнца: «Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца ведён был Он на заклание, и как агнец перед стригущим Его безгласен, так Он не отверзал уст своих».

Здесь этот образ унижения, страдания, смирения, поданный как образ Агнца, поворачивается ещё одной стороной: ведь агнец – это персонаж книги Исход. Это не просто кто-то кого-то закалывает и съедает, это Спаситель. Агнец—Спаситель! Это очень фундаментально – соединение смирения со спасением, спасение через смирение, через умаление. И одновременно в той же 53-й главе, в 12-м стихе говорится: «Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу».

Вот такое парадоксальное сочетание – унижение, умаление и величие – такого Мессию рисует Исайя, парадоксального. А в 52-й главе, может быть, ещё более показано сочетание этого несочетаемого. С 13-го стиха 52-й главы:

«13. Вот Раб Мой будет благоуспешен, возвысится и вознесётся, и возвеличится». Возвеличится! Великий! Но в следующем стихе:

«14. Как многие изумлялись, смотря на Тебя, — столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его — паче сынов человеческих!»

Это Мессия, Который одновременно унижен, обезображен, и одновременно же – возвышен и возвеличен (а ведь этот крест за нами на стене – именно об этом!). Такой Мессия не только современников Исайи и не только современников Христа приводил в изумление, Он нас, сегодня, приводит в изумление, потому что очень трудно в человеческие мозги это вместить – сочетание возвышения и унижения.

Ещё один парадокс, о котором я говорил при основном чтении, связанный с образом Мессии у Исайи, это парадокс слепоты Мессии.

Как сказано в 42-й главе, в 19-м стихе: «Кто так слеп, как раб Мой, и глух, как вестник Мой, Мною посланный? Кто так слеп, как возлюбленный, так слеп, как раб Господа?».

Он почему слеп? Он слеп, потому что Он зряч. Я начинаю говорить парадоксами – иначе не получается. Потому что эта «слепота» более зряча, чем зрение зрячих. Христос потом говорит о фарисеях, которые считают себя зрячими, и физически, действительно, зрячие, что «вы на самом деле слепее слепых». Понимаете, если можно быть зрячему – на самом деле слепым, то можно быть слепому на самом деле зрячим. Эта «слепота» — это слепота ко всем заботам нашей с вами жизни – вот этой, земной – а «зрячесть» — зрячесть, естественно, в духовном мире.

И этот парадокс приводит к тому, что то, что сказано в 28-й главе о Христе как о камне (16-й стих):

«Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание на Сионе камень — камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утверждённый: верующий в него не постыдится». Это – о Мессии. Замечательно! Мессия—камень, твердая опора. Но Христос что’ говорит о Себе как о камне? Он говорит о Себе как о «камне преткновения». Почему преткновения? Мы с вами об этом уже говорили: главным образом, из-за этой неустранимого, просто врождённой Мессии, встроенной в Мессию парадоксальности. Поэтому претыкаются, как мы говорили, израильтяне — с одной стороны камня, и не-израильтяне – с другой стороны этого камня. Вот такая ещё черта образа Мессии у Исайи – парадоксальность. На этом сегодня эту тему—двойственности образа Мессии—заканчиваем, и продолжим в следующий раз о портрете Мессии у Исайи.

Первое и второе пришествие Мессии у Исайи

Итак, мы продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи, большой обзор этой очень большой книги, одной из самых больших книг Библии. Наша тема и в прошлый раз, и в этот – портрет Мессии у Исайи. Портрет Мессии, которого он даже не называет Мессией, я уже не говорю, что он Его не знает по имени Иисус Христос, но даже Мессией он Его не называет, только потом выработалось это понятие. В прошлый раз мы говорили, в основном, о Мессии, как Личности, о Христе—о Его Божественной стороне, о Его человеческой стороне, о Его взаимоотношениях с Богом. А в этот раз это будут образы первого и второго Пришествия Мессии в книге Исайи.

Предвидеть первое пришествие Иисуса Христа так, как оно реально произошло, мне кажется, было и выше человеческих сил, и выше возможностей пророчества. Картин этой степени чёткости Бог, всё-таки, пророкам не посылает заранее, хотя, конечно, 53-я глава Исайи – это поразительная по своей чёткости картина, но картина именно страданий Христа, а не Его пришествия как такового. Зато второе пришествие Христа—апокалиптическое Пришествие, Страшный Суд и Спасение, которое за ним следует, Новый Иерусалим – это у Исайи очень хорошо представлено. Первое и второе пришествие у него как-то сливаются вместе, у него это единый образ. И это не случайно. Потому что во времени историческом, в котором мы живём, конечно, первое и второе пришествие – это разные события: первое пришествие уже было две тысячи лет назад, а второе пришествие и Страшный Суд ещё не известно, когда будут. А у Бога в вечности это всё слито вместе. И вот это соотношение между первым и вторым пришествием (что это и соединено вместе, и разделено во времени) напоминает то соотношение между Божественной и человеческой природой Христа, о которой мы говорили в прошлый раз – это стандартная фраза богословия (христологии) – неслиянно и нераздельно. И о первом и втором пришествии у Исайи можно тоже так сказать: неслиянно и нераздельно—вроде одно и то же, а все же в каких-то аспектах он различает их.

Я начну с одного аспекта—с дня Господня, великого и страшного. Это термин даже не Исайи, это общий термин Ветхого Завета. Другие пророки (в том числе, у Амоса и Иоиля это есть), это выражение употребляли: день Господень, день Пришествия как день Суда. С одной стороны, конечно, можно сказать, что день Суда —это день Страшного Суда, и это правильно. Но из этого можно сделать вывод, что день Суда не относится к первому пришествию Иисуса Христа. Тем более, что Сам Иисус Христос говорил (Евангелие от Иоанна, 3-я глава, 17-й стих): «…не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасён был через Него». То есть, вроде бы первое пришествие Христа – это не суд, раз Сам Христос так говорит. Но что Он говорит через два стиха после этого, в 19 –м стихе 3-й главы? «Суд же состоит в том, что свет пришёл в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы». Так получается, что всё-таки есть суд — это же Он о Своём пришествии говорит!

И вот ещё на эту тему, тоже из Евангелия от Иоанна, из 5-й главы, 22-й стих: «Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну». Так Он же вроде Сам только что говорил, что Он не судит, а тут наоборот – весь суд отдал Сыну. И дальше – 27-й стих, тоже 5-й главы: «И дал Ему (Христу) власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий».

В этом сложном, парадоксальном богословии, очень типичном вообще для всего, что относится к Богу и ко Христу — в парадоксальности этой, я даже не хочу сейчас разбираться. Я просто хочу обратить ваше внимание на то, что первое пришествие Христа, которое уже было, это тоже своего рода суд, хотя бы в каком-то аспекте, хотя Он сам говорит, что «не судить Я пришёл». Тем не менее, суд там есть. Поэтому: то, что у Исайи говорится о дне Господнем, великом и страшном, как о суде, это не только второе пришествие, но и, по крайней мере, какая-то грань и первого пришествия Христа тоже.

Вот несколько фрагментов из Исайи, которые рисуют именно такую картину Пришествия Христа —дня Господня, великого и страшного. 63-я глава, с 1-го стиха:

«1.^.Кто это идет от Едома, в червленых ризах от Восора, столь величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? "Я - изрекающий правду, сильный, чтобы спасать.

2.Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле?

3.Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моем и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое;

4.ибо день мщения - в сердце Моем, и год Моих искупленных настал...».

Эта картина подхвачена, или, может быть, правильнее сказать — повторена Богом в Апокалипсисе, как Он показывает вот эту картину второго пришествия Христа евангелисту Иоанну в этих словах (Откровение Иоанна, стих 11-й): «увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует». Из всего контекста понятно, что это Христос второго пришествия. А дальше пишется о Нём вот что:

«13.Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие».

«15.Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя».

Это тот же самый — любящий, милостивый — Христос! Это Его другой аспект во втором пришествии, и, как мы видели, у Исайи это предвидено. Это у Исайи, конечно, второе пришествие—в первом пришествии ничего от этой ярости, этой крови нет, одна только доброта, смирение и милосердие. Но эта другая грань тоже есть в образе Мессии, Исайя её видит.

Ещё этот аспект пришествия Мессии есть в 11-й главе Исайи:

«И произойдёт отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастёт от корня его». С этого начинается 11-я глава, мы с вами это читали, уже говорили, что это, конечно же, о Мессии. А вот 4-й стих:

«4. Он (Мессия, естественно) будет судить бедных по правде» —

(то есть, уже речь о суде) и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю».

Понимаете, какая картина суда—почти как с этой одеждой, запятнанной кровью: поразит землю, как мечом, поразит землю. В Новом Завете, во втором послании к Фессалоникийцам, (глава 2-я), в 8-м стихе, есть эта же самая мысль: «И тогда (то есть, в день второго пришествия, День великий и страшный) откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьёт духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего».

Здесь Иисус, конечно, уже называется по имени, но образ – Исайин: «убьёт беззаконника духом уст Своих». Этот беззаконник – это Антихрист, можно его так назвать.

В Апокалипсисе эта же самая картина поражаемой земли, названная другими словами, тоже фигурирует в 14-й главе, где говорится о земле следующим образом:

«16. И поверг сидящий на облаке серп свой на землю, и земля была пожата. …

18: И иной Ангел, имеющий власть над огнём, вышел от жертвенника и с великим криком воскликнул к имеющему острый серп, говоря: пусти острый серп ивой и обрежь гроздья винограда на земле, потому что созрели на нём ягоды».

Вот этот аспект второго пришествия как поражения земли Богом (а именно, приходящим Мессией), как видите, есть в Апокалипсисе, и он происходит как раз от Исайи—укоренён в этой картине Исайи.

Ещё одно, как всегда, конечно, парадоксальное место — прочту вам об этом Дне Господнем, великом и страшном (61-я глава Исаии, 2-й стих):

«проповедовать лето Господне благоприятное и день мщения Бога нашего».

«Лето благоприятное», то есть, время милости, и одновременно, в том же стихе, – день мщения Бога. На самом деле, конечно, это соединение первого и второго пришествия Иисуса Христа как пришествия чистой милости и пришествия суда. Они уже здесь соединены: лето Господне благоприятное и день мщения Бога нашего.

Это об аспекте пришествия Мессии как судебном, страшном. Но есть, конечно, и аспект пришествия Мессии как Спасения, причём, Спасения вечного. Я специально употребляю эту формулировку — «Спасение вечное». Потому что первый приход Иисуса Христа – это, конечно, приход со спасением – мы же не зря называем Иисуса Христа Спасителем, Спасом. Его имя «Иешуа» само означает «спасение от Бога». Но вечное, аспект вечности, в первом пришествии Иисуса Христа присутствует лишь неявно, как намёк, только в некоторых Его словах. А во втором пришествии он совершенно явлен, потому что второе пришествие—Страшный Суд, новое небо, новая земля и Новый Иерусалим—это как сказано в самом Апокалипсисе, конец времени (времени больше не будет) и начало вечности (если, конечно, к вечности можно применить такое слово как «начало» — ну, по крайней мере, начало по ходу текста Библии).

Итак, день вечного Спасения у Исайи показан как Пришествие Мессии. Девятая глава (стих 2) — знаменитые слова, которые цитируются в Евангелии от Матфея: «народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет».

Обратите внимание, что эти «живущие в стране тени смертной» — это те, кто на иконе Воскресения в церкви показываются как люди, которых из ада поднимает Иисус Христос, стоящий на двух досках, взломанных дверях ада. Поэтому здесь речь, действительно, идёт о чём-то вечном: о вечном Спасении из этой тени смертной.

Дальше 11-я глава, 9-й стих: «Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море».

Эта «великая и святая гора» — конечно, ви’дение Нового Иерусалима (то есть, уже второго пришествия Мессии), и вот что парадоксально: сказано в 9-м стихе, что земля наполнена ведением Бога буквально через несколько стихов после того, как в той же 11-й главе, в 4-м стихе сказано, что Мессия «жезлом Своим поразит землю». Опять это сочетание Страшного Суда и великого Спасения и радости, потому что земля будет наполнена ве’дением Господа. Кстати, обратите внимание на слово «ве’дение» (еврейское «даат») – именно через ведение Бога будет спасение. Мы на этот аспект часто мало обращаем внимания, не понимаем, что это ключевой аспект того Спасения, которое принёс Иисус Христос. Знание Бога, открытие Бога, или, как сказано в Евангелии от Иоанна, «Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» — явил Бога нам, дал нам это знание Бога. Но это еврейское «даат», конечно, не интеллектуальное знание. В частности, любовь между супругами называется этим словом: «Адам познал Еву» — вот это слово там фигурирует. То есть, это «знание Бога», о котором здесь идёт речь – конечно, «соединение с Богом» через Иисуса Христа. И это аспект второго пришествия, это Суд, конечно, но после этого Суда – бесконечная радость познания Бога.

Ещё один замечательный аспект этого дня Господня, великого и страшного, о котором много раз говорит Исайя, спасительный аспект, — это открытие глаз слепых. Вот несколько фрагментов: 29-я глава 18-й стих:

«И в тот день («тот день» — это всегда вот этот «День Господний, великий и страшный) глухие услышат слова книги (это мы с вами, которые вот здесь сидим и книгу эту читаем) и прозрят из тьмы и мрака глаза слепых».

Дальше Исайя повторяет ту же картину. Её потом и Иисус Христос повторяет в Евангелии, но мы сейчас говорим об Исайе. 35-я глава:

«5.Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся»…

«7. превратится «жаждущая земля – в источники вод...,

9. Льва не будет там….

10. И возвратятся избавленные Господом, придут на Сион с радостным восклицанием, и радость вечная будет над головою их…».

Когда речь идёт о радости вечной, и особенно в сочетании со словом «Сион» – это, конечно, Новый Иерусалим. И только там откроются глаза слепых. Это то же самое, что мы только что говорили о познании Господа. Христос, конечно, открыл очень многим людям глаза на Бога, но, вы знаете, Он на самом деле, может быть, их, всё-таки, только наполовину открыл нам с вами. Мне кажется, мы что-то о Боге чувствуем, знаем, и так далее—особенно из слов Христа в Евангелии, но сказать, что прямо наши глаза так-таки открыты, и мы чётко видим Бога – нет, это было бы нечестно с нашей стороны. А вот полное открытие глаз слепых, и полное познание Бога – это тогда, во втором пришествии. Таким образом, то, что начато первым пришествием, то вторым пришествием как бы доводится до полноты. Совершенно как говорил Иисус Христос про Ветхий Завет: «Не нарушить пришёл Я, но исполнить», и тут так же —второе пришествие исполняет, дополняет, доводит до полноты первое пришествие.

Ещё один аспект второго пришествия— упоминается Завет в 59-й главе, 21-й стих:

«21.И вот завет Мой с ними, говорит Господь».

Мы, конечно, в этом мессианском контексте понимаем завет как Новый Завет, который дополняет, продолжает Ветхий Завет. Но дальше-то что’ говорится? – что этот Завет «не отступит от уст потомства твоего, говорит Господь, отныне и до века». Когда так говорится — «отныне и до века», то это, конечно, и о том Новом Завете, который принёс Христос, но, когда употребляется слово «вечность», это автоматически подразумевает вечность после Страшного Суда, когда времени больше не будет, а будет новое небо, новая земля, Новый Иерусалим. Но Новый Завет, который принёс Иисус Христос—он, так сказать, не делается неактуальным этим вторым пришествием Христа. Вроде бы там всё другое, всё новое небо, земля, Иерусалим—может быть, теперь Новый завет не имеет к этому отношения, не имеет актуальности? Нет, имеет. Он там остаётся, продолжается, и даже, как мне кажется, развивается до той полноты, которую нам сегодня и представить себе трудно. Итак, вот этот День Господень—да, великий и страшный, и одновременно – день вечного Спасения.

Я несколько раз уже упоминал о соединении—это, собственно, основная тема того, о чём я до сих пор говорил – соединение образов первого и второго пришествия у Исайи. Это, в какой-то степени эффект, того, что Исайя видит, конечно, ещё довольно смутно всё это — Христос ещё не пришёл, Евангелия нет, и так далее. Но, тем не менее, в этом соединении есть и своя правда, потому что, действительно, это соединение – это Божественная реальность там, у Бога, в небесах, в вечности, где Пришествия — едины.

Итак, возвращаемся к Исайе – о соединении у него образов первого и второго Пришествия. Опять возвращаемся к термину «отрасль Божия» — 4-я глава, 2-й стих: «В тот день отрасль Господа явится в красоте и чести, и плод земли — в величии и славе для уцелевших сынов Израиля».

«Отрасль Господа» — это слово, которым даже в Евангелии называется Иисус Христос, и Исайя тоже этим словом называет будущего Мессию. Так в какой день отрасль Господа явится в красоте и чести? Когда Иисус Христос пришёл на землю, в Вифлееме, в Галилее, в Иерусалиме? Или в будущий «тот День» — «в день Суда, великий и страшный», когда Он явится во всей Своей полноте? Мне кажется, всё-таки нельзя сказать, что в первом пришествии Христос явился в полной красоте и чести. Всё-таки только во втором пришествии эта полнота явится. Вот и получается, что в этом стихе под словами «тот день» можно понимать и первое пришествие Христа, можно понимать и второе пришествие.

Дальше к той же теме соединения образов первого и второго Пришествия. 9-я глава, 6-й стих (знаменитые слова о младенце, который родился нам—это, естественно, Мессия): «младенец родился нам, Сын дан нам». Конечно, «младенец» — это о Христе в первом пришествии, это очень конкретно описано в Евангелии от Луки. Но дальше-то вот что’ написано: «…владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира. Умножению владычества Его и мира нет предела».

Вот это уже – вторая часть, это уже, скорее, о Христе второго пришествия. Если «нет предела», то это, наверное, уже там — в Новом Иерусалиме. Вот и получается единый соединённый образ у Исайи: этого младенца и великого Христа в новом мире—на новом небе, новой земле, в Новом Иерусалиме.

Дальше – к тому же – 49-я глава, 8-й стих: «Так говорит Господь: во время благоприятное Я услышал Тебя, и в день спасения помог Тебе». Тебя, Тебе здесь— с большой буквы, то есть, по крайней мере в русском переводе, это понимается как относящееся к Мессии. К какому Мессии – Мессии первого или второго пришествия? Мне кажется, «Я услышал Тебя, Я помог Тебе» — это всё-таки скорее относится к первому пришествию Христа, где Он себя подаёт как работника Отца, которому, действительно, Отец даёт задание, помогает, и так далее. Но что’ сказано в следующем, 9-м стихе? «Сказать узникам: выходите, и тем, которые во тьме: покажитесь».

Это, конечно же, пасхальная, картина извлечения людей из плена у дьявола, или, говоря на языке Ветхого Завета, из шеола. Эта картина — мы её, с одной стороны, ассоциируем с Пасхой, а с другой стороны — вы посмотрите на вещи реально: пока что мёртвые пребывают по-прежнему там, где мёртвые и пребывают, в этом непонятном нам состоянии, которое евреи называли «шеолом», и извлечение мёртвых из этого состояния— это я уже по Апокалипсису говорю — будет только во втором пришествии Христа. Хотя вроде бы на иконе мы изображаем первое пришествие, а будет воскрешение мертвых только во втором, потому что только про это второе пришествие в 20-й главе Апокалипсиса (12-й стих) сказано: «И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими.

13. Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим».

«Смерть и ад отдали мёртвых, которые были в них» — это ровно то, о чём говорит Исайя, о чём мы прочли сейчас из 49-й главы, но это, по Апокалипсису, уже во втором пришествии. Опять соединено это вместе. И вообще, мы, когда смотрим на икону (а мы каждую Пасху смотрим на икону Воскресения Христова), как-то у нас такое ощущение иногда возникает, что Он Адама и Еву извлекает из ада, и вообще—всех людей: ломает двери ада, и всё—работа совершена! Это не совсем так: дело начато, несомненно, важнейшая часть дела—взламывание двери ада—конечно, сделана, но нельзя сказать, что работа завершена—она во втором только пришествии будет завершена, как это мы с вами только что и прочли.

Вот ещё один текст, он хорошо известен, глава 52-я, 7-й стих): «Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение».

Благовестие—это Евангелие, спасение – это Иешуа, это о первом пришествии. Это об Евангелии — так мы это воспринимаем. Но дальше –то, что’ сказано? «говорящего Сиону: воцарился Бог Твой». Разве это можно отнести к первому пришествию? Нет, только ко второму. Вот опять, как бы собирание в единый образ этих двух картин пришествия Христова.

56-я глава, 1-й стих: «Так говорит Господь: сохраняйте суд и делайте правду; ибо близко спасение Моё и откровение правды Моей». «Спасение Моё» — это в этом тексте по-еврейски буква в букву: «Иешуа». Близко Иешуа, близко Моё спасение. Вроде бы это относится к первому пришествию. Что говорит Иисус Христос, что близко в Евангелии? Близко Царство небесное, как Он говорит Своим ученикам: проповедуйте и возвещайте людям, что приблизилось Царство небесное.

Оно приблизилось, но когда это Царство небесное будет уже настолько близко, что мы вот сделаем шаг и в него войдём? Сегодня? Сейчас? Мне кажется, ещё нет. Оно где-то близко, но оно может быть для Христа близко, а для наших слабых духовных рук, и ног, и способности шагать (если можно так выразиться) – оно ещё пока далеко. Только там, где в Апокалипсисе, во втором пришествии Христа, рисуется образ Нового Иерусалима, и люди уже в него входят через новые ворота, по большой дороге (Исайя тоже предвидит эту большую дорогу), только там уже нет никаких препятствий, они уже близко, они уже там, в этом Новом Иерусалиме, в Царстве Небесном. И опять в этом образе первое и второе пришествие Христа соединены.

Здесь с этой темой о первом и втором Пришествии я заканчиваю, и хотел бы сказать теперь о нескольких аспектах того, что я вначале не хотел делать. Я говорил, что не хочу вчитывать в Исайю то, что мы знаем из Нового Завета, чтобы не спроектировать это в него, чтобы у нас не получился как бы уже «новозаветный» Исайя, потому что он не новозаветный – это человек Ветхого Завета. И, тем не менее, я просто не могу удержаться от того, чтобы не показать, как какие-то вещи, которые только в христианстве открыты чётко, у Исайи всё-таки уже даны — пусть намёком, не названы, никогда не названы по имени. Можно, конечно, сказать, что когда мы вот так Исайю прочитываем, то мы вчитываем в него то, что мы уже знаем из Нового Завета. Да, наверно, это в какой-то мере так. Но мне кажется, что эти вопросы настолько важны—пусть даже это намёки довольно смутные, как Павел говорил — «сквозь мутное стекло, гадательно» – всё равно, важно это отметить. Вот хочу отметить несколько таких моментов.

Первый момент – это то, что открыто было в Новом Завете очень конкретно всей земной судьбой Христа и Страстями Христовыми – тайна Спасения через жертву. Причём, тайна Спасения других людей через жертву ради грехов вот этих других людей. У Исайи эта картина в 53-ей главе присутствует, там именно такая картина Мессии показана. Но нигде более в других местах книги Исайи этого нет. Поэтому 53-я глава—какая-то особая, в ней в Исайю Господь послал какое-то особо чёткое откровение. Поэтому я из 53-й главы хотел бы прочесть несколько стихов, которые относятся к этой теме спасения через жертву ради чужих грехов (4 - 6-й стихи):

«4. Он взял на Себя наши немощи и понёс наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом.

5.Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились.

6.Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас».

9-й стих той же 53-й главы: «Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его».

Я хочу поправить перевод: я делал это уже, когда мы читали 53-ю главу, и к нашей теме – спасения через жертву ради чужих грехов относится только правильный, скорректированный перевод с еврейского, который будет звучать так: «Он сделал с грешниками гроб Свой». Не Ему назначали (кто–то назначал) гроб со злодеями, а Он Сам сделал с грешниками гроб Свой, то есть, пошёл на смерть ради грешников. Это очень важный момент, и перевод тут, мягко говоря, весьма приближённый – его надо бы уточнить. Дальше, в 10-м стихе, есть тоже проблема перевода: «…когда же душа Его принесёт жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное».

А в еврейском тексте сказано так: «когда он сделает душу свою жертвой за грех». В обрядовости храма «жертвой умилостивления», действительно, называется «жертва за грех». Но в этом русском переводе у нас «умилостивление», слово «милость» никаких ассоциаций с грехом не вызывает, а у евреев того времени, конечно, это вызывало ассоциации с грехом. «Он душу Свою принесёт жертвой за грех» — причём, понятно, что не за Свой грех, а за грехи других. Представляете, душу Свою! Ну, по-еврейски можно, конечно, «нефеш», «душу» понимать, как «жизнь», то есть, Христос жизнь Свою принёс в жертву на кресте за грехи других. Это так, но всё-таки, по-моему, тут речь именно о душе, а не жизни. Мы, может быть, вообще не до конца воспринимаем, насколько жертва Христова, жертва этого существа, в Котором Божественная и человеческая природа соединены, – это жертва не только телом Своим на кресте (то есть, жизнью), но и жертва душой. Этот Его крик на кресте – Псалом 21 – «Господи, Господи, зачем Ты меня оставил?» — ведь он же показывает, каково это душевное испытание! Да и одна Гефсимания чего стоит, где Его пот капал как капли крови!

Дальше, из 11-го стиха 53-й главы: «На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его (видимо, Бога Отца) Он, Праведник, Раб Мой (Мессия), оправдает многих и грехи их на Себе понесет».

Перевод, в общем, более или менее правильный, но всё-таки я бы его уточнил так: «работа души Его (Мессии)— это нести грехи (других людей, естественно) через познание Отца». Вроде бы те же самые слова, что и здесь, но я их по-другому сложил: работа души Мессии – нести грехи других людей через познание Отца. Познание – то самое «даат», о котором я говорил, как важен в Спасении этот элемент — познание Бога и соединение с Богом—это, по-еврейски, одно и то же. И дальше – 12-й стих этой же 53-й главы: «… к злодеям причтён был, тогда как Он понёс на Себе грех многих». Всё правильно, за исключением одного: не «тогда как», а «так как» — «к злодеям причтён был, так как понёс на Себе грехи вот этих самых злодеев».

Вот эта вроде бы небольшая разница перевода – «тогда как» — она снимает причинную связь, а «так как» эту причинную связь восстанавливает: понёс на Себе грехи многих, и именно поэтому к злодеям причтён. Какая тут глубина! Получается, что причтение к злодеям – это не просто бредовые обвинения Иерусалимского Синедриона, а это часть Замысла Бога! Спасение злодеев —а Бог ведь и злодеев хочет спасти — через то, что Иисус Христос не стал, конечно, одним из злодеев, но Он, по крайней мере, причтён к ним, и за Него, как за крючок, если можно так выразиться, Господь всю эту злодейскую массу человечества вытаскивает к Себе. В общем, спасение через жертву ради чужих грехов—это та тайна, которая у Исайи, на мой взгляд, наиболее полно отражена в 53-й главе, то есть, видимо, было особое состояние его души и ума, в котором он сумел эту тайну увидеть. Про другие тайны, о которых я сейчас буду говорить, этого сказать нельзя. Там этой чёткости зрения нет, есть только намёк. Но, тем не менее, я хотел бы эти намёки не пропустить.

Первая, естественно, это тайна Воскресения Мессии. Исайя что-нибудь знает о Воскресении Мессии? Что-нибудь он предвидит? На мой взгляд, он не предвидит почти ничего, за исключением одного момента, который (пусть смутно) можно отнести именно к этому. Почему Господь, который столько открыл Исайе, не открыл ему, что Мессия воскреснет? А потому (как говорит апостол Павел в первом Послании к Коринфянам, в 15-й главе, в 14-м стихе, да и вообще в начале всей этой главы), что Воскресение Христа—это ключевой момент, центр Новозаветной вести. Центр того, что мы называем Евангелием –, Благой Вести. И для этой Благой Вести было своё время—именно время пришествия Христа. Поэтому, Исайе это, в каком-то смысле, намеренно не было открыто. И Павел уже говорит о том, что всё христианство держится, как на гвозде, на этой вести Воскресения. Вот он как говорит (13-14-й стихи): «Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша».

Мне кажется, эта странная «фигура умолчания» о Воскресении – это тоже действие Замысла. Но, тем не менее, есть слова этой же 53-й главы, в 10-м стихе: «…когда душа Его принесёт жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное». В еврейском тексте, не так сказано. Там сказано: «Дни его продлятся». Но если Он убит—как дни Его продлятся? И, может быть, тут можно усмотреть какой-то намёк на то, что Исайя тоже что-то о Воскресении ощущает. Но больше я ничего во всей книге не нашёл, что бы относилось к Воскресению.

Следующее – Причастие, Причастие плоти и крови Мессии. Есть что-то у Исайи об этом? Почти ничего нет, только один момент, о котором я сейчас скажу. Вообще, даже этот один момент – удивительный, потому что даже во времена Христа считалось чем-то кощунственным даже говорить об этом! Он говорит: «Вы будете есть плоть Мою и пить кровь Мою». Да это—ужас, и они все отшатываются от Него: это языческие обряды, а Он призывает их совершать – так большинство слушателей это понимает. У Исайи намёк на это есть в той же 53-ей главе, в 12-м стихе, переведено так: «Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу». Это правильнее перевести по-другому: «Я (говорит Бог Отец) разделю Его между многими». Вот это—картина Причастия: разделю Его между многими.

Ещё одна тайна, которая (опять же, в лучшем случае намёком) явлена Исайе, это тайна предвечности Мессии. По Исайе, Мессия приходит в историю человечества, в историю Израиля – но откуда Он приходит? Непонятно, откуда. Просто родился и стал Мессией. То есть, Он тоже ограничен во времени, как все мы с вами, рождающиеся.

А у Иоанна – другая картина: Слово, которое есть Мессия, которое есть Христос: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё через Него начало быть, что начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть»). Вот эта картина Христа называется в христианском богословии предвечностью Христа. Он с Богом существовал ещё до вечности, потому что вечность тоже рассматривается как Творение Божие. И вот намёк на это Слово, по Исайе, (вечное Слово, по Иоанну) есть в 55-й главе, в 11-м стихе:

«так и слово Моё, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его».

В русском переводе «слово» с маленькой буквы — это просто слово Божие. Но в еврейском тексте нет больших и маленьких букв, да и сама эта тема (Мессия как Слово) открыта только Иоанном. Поэтому мы, люди уже Нового Завета, можем попытаться прочесть эти слова, ставя «слово» с большой буквы—Слово как Мессия. Тогда получается та самая картина, предвечного Слова, о котором говорит Иоанн в самом начале своего Евангелия.

Последняя из этих тайн, слегка открытых Исайей, – это тайна Божественной Любви. Мы только что пели, что Бог нам даёт любить друг друга, как самих себя. Я бы всё-таки расширил эту тему. Бог нам, с одной стороны, говорит устами Иисуса Христа, что самая великая заповедь Ветхого Завета—именно вот эта (любить другого человека как любишь самого себя), и мы знаем по своему опыту, насколько это трудно. Но Христос-то призывает нас к ещё большему – Он говорит в Своей последней заповеди ученикам—единственной, на самом деле, Его заповеди: «Любите друг друга как Я возлюбил вас». Божественная Любовь, которая проявляется через Мессию уже в отношениях с индивидуальным человеком – давайте её сравним с очень важным аспектом Божественной Любви, которую открывает Исайя в своей книге. Особенно Второисайя – он всё время пишет, что Бог любит народ Свой Израиль, несмотря на все его грехи, милует его, и так далее.

Давайте это сравним– как любит Бог народ Свой, Израиль, и как Бог любит отдельных людей, по словам Иисуса Христа. Одно и то же ли это? И если нет, то что больше? На мой взгляд, больше всё-таки та любовь, о которой говорит Христос – любовь не Бога к народу, а к отдельным людям, которой мы, люди, по словам Христа, можем научиться. Она, мне кажется, больше и выше. Единственное место Исайи, где эта Божественная любовь к отдельному человеку открыта, это молитва Езекии в 38-й главе, в 17 –м стихе: он говорит «во благо мне была сильная горесть, и Ты (Боже) избавил душу мою от рва погибели, бросил все грехи мои за хребет Свой» — и почему-то в переводе выпало – «в любви Своей бросил все грехи мои за хребет Свой». А что это значит— «бросил все грехи мои за хребет Свой»? При чём тут хребет? Мне кажется, это означает «взял грехи мои на Себя», как груз на хребет, и понёс на Себе грехи – то, что сам же Исайя говорит о Мессии.

Вот картина Божественной любви, которая проявляется во взятии чужих грехов на себя. Важно, что это не просто замысел Божий о Спасении, это ещё и проявление любви. И нельзя, на самом деле, сказать, что нам, людям, эта Божественная любовь так уж недоступна. Окиньте взглядом свою жизнь, жизнь ваших знакомых. Бывает так, что мы, люди, к этому приближаемся, к тому, чтобы, действительно, как бы взять на себя ответственность и расплату за грехи других людей, которые не мы совершали, и взять на себя эту ответственность по любви. Это особенно характерно, конечно, в нашем отношении к детям – но это как бы дано от природы, это не наша заслуга. А Христос–то нас призывает освоить это сознательно – ради Бога это делать, а не просто по природной склонности. Вот – тайна Божественной любви и намёк на неё у Исайи.

И последняя тема, на которой я хотел бы завершить этот разговор о портрете Мессии у Исайи, – в чём главная ограниченность

(ветхозаветная, если можно так выразиться, ограниченность) портрета Мессии у Исаии. Конечно, она должна быть: он человек Ветхого Завета, и ещё Мессия не пришёл на землю как Христос. Конечно, Исайя не может знать о Нём столько, сколько уже известно теперь, после Христа. Укажу хотя бы на два аспекта этой ограниченности портрета Мессии у Исайи.

Первый аспект—это то, что он, довольно часто называя Мессию царём, как-то спутывает, смешивает этот образ с образом земного царя – пусть замечательного, благородного, справедливого, но просто человека, не Мессии. Это спутывание царя земного и Царя Небесного, наиболее ярко, конечно, проявлено уже в Новом Завете – в беседе Христа с Пилатом. Там же об этом разговор. Пилат спрашивает: «Царь ты, или не царь?». И Христос ему ни «да», ни «нет» не может ответить, потому что честный ответ был бы: «Да, Я Царь, но Царь Небесный, а ты меня спрашиваешь, Пилат, о том, царь ли я земной – нет, Я, конечно, не царь земной и на это не претендую». Но Ему даже ответить Пилату так невозможно, потому что Пилат этого языка просто не понял бы. Может быть, еврейские какие-то богословы поняли бы эту логику, но римлянин Пилат её бы её не понял.

Это как бы переплетение двух образов царя—царя земного, и Царя Небесного – не только у Исайи, оно вообще характерно для Ветхого Завета. Например, это довольно часто встречается в Псалмах, когда там упоминается царь. Но мы говорим об Исайе. Вот 32-я глава, 1-й стих: «Вот Царь будет царствовать по правде, и князья будут править по закону». Царь – с большой буквы. Это так в русском переводе — русские синодальные переводчики решили, что это Исайя говорит о Мессии. Но если это говорится о Мессии, то где Он будет царствовать по правде? Естественно, только в Новом Иерусалиме. А какие там ещё князья будут править по закону, какие там князья могут быть в Новом Иерусалиме? Там никаких князей нет, там Один Бог, и Он же—Мессия Иисус Христос как ипостась Божия! В результате получается, что тут речь одновременно и о земном, и о небесном, и слово «царь» в этом месте и так, и так можно прочесть. Я бы прочёл его, скорее, как «царь земной», а синодальные переводчики прочли его как «Царь Небесный». Можно и так прочесть, но это двойственность такая у Исайи.

И то же самое в 33-й главе, 17-й стих: «Глаза твои увидят Царя в красоте Его, узрят землю отдалённую».

Во всём контексте, в котором находится этот 17-стих, я его прочёл бы всё-таки как о царе земном, а синодальные переводчики слово «Царь» поставили с большой буквы: «Глаза твои увидят Царя в красоте Его». Это можно, конечно, сказать о Христе в Его, так сказать, Новоиерусалимском (если так можно выразиться) виде. У Исайи это можно и так прочесть, и так.

Есть и ещё один момент этого «спутывания» с царём земным – просто уже совершенно ясный, потому что Исайя в нескольких местах просто называет будущего царя Кира. Я не уверен, что Кир назван по имени именно у Первоисайи или Второисайи. Возможно, там просто была речь о царе, но когда история показала, что этот царь, действительно, пришёл, и пророчество сбылось—то составители книги Исайи написали конкретное имя: что же его утаивать, когда теперь ясно, о чём Исайя говорил. Мне это так представляется. Но, так или иначе, в этом тексте Мессия и Кир «спутаны» вместе.

Вот 2-й стих 41-й главы:

«Кто воздвиг от Востока мужа правды, призвал его следовать за собою, предал ему народы и покорил царей?». Кто этот «муж правды»? Неужели Кир – это муж правды? Если спросить вас—кто в Библии у Исайи муж правды, наверно, вы всё-таки скажете—Мессия. Так Мессия или Кир? Можно и так, и так прочесть.

Или вот, например, в 45-й главе (1-й стих) то же самое: здесь уже Кир просто назван по имени: «Так говорит Господь помазаннику Своему Киру: Я держу тебя за правую руку, чтобы покорить тебе народы». «Помазанник Кир» — что такое «помазанник»? По-еврейски как это звучит? Машиах! Кир – Мессия, чёрным по белому написано. Поэтому, когда я говорю, что Исайя не знает слово «Мессия» — нет, он его знает, конечно — «помазанник», но он к царю его применяет, а вот Мессия как Спаситель—этого нет, конечно, это ещё не сформировано.

Но должен вам сказать, что есть такой исторический эпизод—уже из времён после Иисуса Христа, времён разрушения Иерусалима— который описывает Иосиф Флавий, а потом это ещё замечательно описал Фейхтвангер в своей трилогии об Иосифе Флавии. Иосиф Флавий, очень образованный еврей, после разрушения Иерусалима войсками Веспасиана и Тита решил, что вот Мессия пришёл, и Мессия – это Веспасиан. То есть, «спутывание» Мессии с чем-то конкретным—с земным владыкой – это не просто особенность Исайи, а это такая (если можно так выразиться) «типичная ошибка», как в математике, когда ученики в уравнении вместо «плюса» ставят «минус» и все получается неправильно. Это одна из черт ограниченности портрета Мессии у Исайи: что Его временами можно спутать с земным царём.

А вторая особенность— это то, что можно спутать Мессию и народ Израиля. Вот как говорится в 49-й главе (1-й стих), например. Это говорится, естественно о Мессии, и слово «Меня» здесь – с большой буквы, то есть, синодальные переводчики понимают это, как сказанное о Мессии:

«1.Слушайте Меня, острова, и внимайте народы дальние: Господь призвал Меня от чрева, от утробы матери Моей, называл имя Моё;

2. и соделал уста Мои как острый меч, тенью руки Своей покрывал Меня, и соделал Меня стрелою изостренною, в колчане Своём хранил Меня».

«Уста как острый меч» – мало того, что это Мессия в Ветхом Завете, эти слова говорит в Послании к Евреям апостол Павел конкретно уже о Христе: Слово Божие, как острый меч, проникает до разделения душ, телес, и так далее. То есть, вроде, правильно, что синодальные переводчики написали здесь «Моё», «Меня» с большой буквы. Но это первые два стиха. А в 3-м стихе—что’ сказано?

«3. И сказал Мне («Мне» — с большой буквы): Ты (с большой буквы) раб Мой, Израиль, в Тебе (с большой буквы) Я прославлюсь».

Кто этот Израиль, который одновременно Мессия с большой буквы, как синодальные переводчики это понимают? Такое соединение для Исайи, конечно, совершенно типично. Это обоснованно в какой-то мере, потому что, действительно, историческая судьба народа Израиля, Замысел Божий о народе Израиля проявляются во Христе—в Его земной судьбе, Он не случайно родился именно в народе Израиля, но и – обратно – вот эта печать Мессии, печать жертвенного Спасителя лежит на народе Израиля, как обратное отражение Христа на народ, из которого Он произошёл. Это всё правильно, но это же не значит, что мы можем идентифицировать Мессию и народ Израиля. А тут, по этим стихам, вот ровно так и получается. Это тоже, я считаю, некая слабость образа Мессии у Исайи.

И про самую замечательную, самую точную 53-ю главу – о Мессии страдающем, униженном, берущем на Себя чужие грехи. Это в какой-то мере можно прочесть и как рассказ о судьбе Израиля. Я даже не сказал бы, что это недостаток. Недостатком, скорее, является то, что категорически отрицающие Христа иудаисты читают, конечно, эту главу Исайи, они любят Исайю вообще, конечно, но они читают её как относящуюся к Израилю, описывающую все беды и всю жертвенную судьбу именно народа Израиля. И сам тот факт, что эту главу можно так прочесть, как говорящую не о Мессии, а именно и только об Израиле, это я, всё-таки, тоже отнёс бы к тому, что у Исайи есть эта смутность. Как у него есть эта смутность в переплетении образа Мессии и образа царя, так есть у него и эта смутность в переплетении образа Мессии с образом народа Израиля.

На этом мы заканчиваем тему образа Мессии у Исайи.

Исайя и Апокалипсис

Мы продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи. Этот обзор сейчас у нас идёт по темам, и сейчас мы начинаем уже, если я не ошибаюсь, четвёртую тему. Эта тема — Исайя и Апокалипсис. Вообще, когда читаешь настоящий Апокалипсис – то есть, Откровение Иоанна Богослова, возникает впечатление, что он просто как на фундаменте стоит на книге Исайи—столько там явных и неявных цитат из книги Исайи. Само слово «Апокалипсис» означает «Откровение», и в случае Апокалипсиса как последней книги Библии—Откровения Иоанна Богослова—это действительно так. В случае Исайи, как и других ветхозаветных пророков, весть о будущем конце мира как мы его знаем сегодня, и начале какого-то нового мира дана в таком виде, как это называл апостол Павел — «сквозь мутное стекло, гадательно». И поэтому не так просто определить, где в этой, богатой содержанием, книге пророка Исайи действительно идёт некая зарница будущего Апокалипсиса. Я ориентируюсь при выборе фрагментов, которые относятся у Исайи к Апокалипсису, на такое очень характерное выражение – у него и у других пророков Ветхого Завета – «день Господень» или «тот день». Это выражение применяется к разным ситуациям – например, ко дню освобождения Израиля из вавилонского плена, но всё-таки главное и наиболее высокое его значение – это «день Божьего Суда» и «Божьего Спасения». Поэтому всё, что я вам буду сегодня цитировать из Исайи, — это, основном, фрагменты, где употреблено это выражение — «тот день» или «день Господень». Их необыкновенное количество в книге Пророка Исайи – не сосчитать, много десятков. Те стихи, которые мы сегодня будем читать из книги Исайи, в какой-то мере повторяют то, что мы с вами уже читали применительно к другим темам, например, к теме о Мессии, Иисусе Христе, и к теме о Замысле Божием, потому что Апокалипсис – это кульминация Замысла Божия. Это повторение не должно нас смущать, это неизбежно, потому что так устроена книга Исайи. Она как некая ткань, в которой переплетены разные тематические нити, и вот эти ключевые слова—в частности, «тот день», и соответствующие стихи – это как бы точки пересечения разных тем, не обязательно двух, их может быть даже гораздо больше. Поэтому приходится одни и те же стихи читать каждый раз «по новой» — с новой точки зрения, под новым углом, соответствующим разным темам.

Ещё одно замечание. Когда мы разбирали предыдущую тему о Мессии у Исайи, я говорил о том, что, хотя у нас в головах, конечно, сидит больше Новый Завет, чем Ветхий, нам всё-таки очень важно не вчитывать в Исайю то, чего он не написал, то есть, того, что о Христе сказано в Евангелиях. И сейчас тоже важно не вчитывать в Исайю того, что сказано в Апокалипсисе: во-первых, в Малом Апокалипсисе Иисуса Христа, который повторяется в нескольких Евангелиях, а во-вторых, что ещё важнее, в Апокалипсисе Иоанна Богослова. С одной стороны, важно не вчитывать, не путать, что сказал Исайя, а что сказали последующие после него века’. С другой стороны, всё-таки, то, как я буду структурировать саму тему Апокалипсиса у Исайи, неизбежно базируется на более полном понимании Апокалипсиса, которое мы имеем уже в наше христианское время. Но это – структура, а не конкретика (конкретику я постараюсь брать, в основном, из Исайи).

Первая грань этой темы – Апокалипсиса у Исайи – такая: Апокалипсис как некое вселенское событие в Замысле Божием. Подчеркивается «вселенское» потому, что вторая грань этой же самой темы – это Апокалипсис, как его видит Исайя в судьбе Израиля, то есть, как бы предвосхищение Апокалипсиса, и реализация апокалиптических тем в истории Израиля. Но сейчас я буду говорить именно о первой грани, о чём-то более всеобъемлющем — о Замысле Божьем обо всём мире и о роли Апокалипсиса в этом Замысле.

Я говорил о том, что Мессия, Иисус Христос, является в каком-то смысле центром всего этого Замысла Божьего. Но у этого Замысла Божия, помимо центра, есть ещё начало и конец, и они тоже связаны с Христом—как Он сам говорит в Апокалипсисе Иоанна Богослова: «Я есмь альфа и омега, Первый и Последний». Но, всё-таки, Его собственное, так сказать, место – это место центра этого Замысла, Апокалипсис – конечная точка этого Замысла, а Сотворение мира – это начало этого Замысла. Вот так я бы эти три точки выделил. Когда мы говорим о Замысле, надо иметь в виду, что, когда скульптор делает скульптуру или когда плотник, каким был Иисус Христос, строит дом, то ведь замысел, каким на самом деле должна быть эта статуя или этот дом, определяет всё остальное—то’, какие действия совершает этот скульптор или плотник. Так и тут—конечная точка Замысла Божьего, Апокалипсис, определяет весь ход Замысла Божьего – то’, как Бог реализует этот Замысел в истории всего мира.

На самом деле, этого греческого слова «Апокалипсис», конечно, не было в Ветхом Завете, но я буду его применять, чтобы было ясно, о чем речь, и к Ветхому Завету. Хотя понятие вот этого «дня Господня» или «того дня» Божьего было ещё до Исайи, у таких ему предшествующих пророков, как, например, Амос, или Осия, или Михей (мы с вами ещё будем читать апокалиптические фрагменты из этих пророков), но всё-таки Исайя—конечно, первый, кто, если можно так выразиться, взглянул на историю человечества сверху. Такого широкого горизонта, как у Исайи, всё-таки не было ни у одного из пророков до него. Как если бы с самолёта взглянуть на землю, и увидишь далёкие места, далёкий горизонт, так Исайя увидел горизонт, который называется концом света, Страшным Судом, Апокалипсисом, точкой «омега». И он увидел самое главное в этой точке – то’, что её определяет – что это точка соединения людей с Богом. Это есть уже у Исайи. И это самое главное вообще в Апокалипсисе, и в Апокалипсисе Иоанна Богослова – тоже. И я могу уже добавить, с точки зрения позднейших церковных богословов, что это соединение с Богом – соединение с Богом во Иисусе Христе, в каком-то, если можно так выразиться, Вселенском Христе. Это слово употребляют Отцы Церкви — Вселенский Христос, или Универсальный Христос – Христос, который охватывает Собою всю Вселенную. Строго говоря, такого выражения нет ни у Исайи, ни даже в Апокалипсисе Иоанна Богослова, но, тем не менее, такая картина проступает у них, и мы постараемся её увидеть.

И у Исайи, и в Апокалипсисе Иоанна Богослова приход Замысла к этой «точке омега» — это приведение к нему несовершенного, падшего, больного мира. И очень важная часть реализации апокалиптического Замысла – в том, чтобы этот мир лечить. Лечение этого мира происходит не терапевтическим, а хирургическим способом. Отсюда столько трагедий (крови, и так далее) — что у Исайи, что у Иоанна Богослова в Апокалипсисе. Когда я комментировал Апокалипсис Иоанна Богослова, я постоянно употреблял эту метафору—что это как бы хирургия, которую Бог совершает над нашим падшим миром с тем, чтобы его излечить. Поэтому я сейчас хочу для начала проследить у Исайи, как он видит процесс этой хирургии, который Бог совершает над миром. Причём, это именно процесс, хотя он всё время связан со словами «тот день», «день Господний», и может возникнуть впечатление, что это что-то одномоментное. Нет, этот процесс излечения, действительно, находит кульминацию в этом дне Господнем, но Бог его совершает долго. И главный момент в этом хирургическом лечении—что’, собственно, Бог хочет исцелить. Можно сказать, пользуясь хирургической метафорой, что Он хочет удалить из больного организма раковую опухоль дьявола. И это у Исайи есть, и много раз упоминается—это ощущение присутствия в мире дьявола, и что борьба с ним – одна из главных вещей, которые совершает Бог в Своём Замысле. Мы с вами понимаем, каковы основные черты дьявола уже с точки зрения Нового Завета: гордость, высокомерие, то’ что он противится Богу, то, что дьявол — отец смерти и отец лжи, то’, что он мучитель, который любит мучить людей – все эти черты мы уже знаем.

Давайте посмотрим, как об этом говорит Исайя в нескольких местах. Глава 2-я, 12-й стих: «…грядет день Господа Саваофа на все гордое и высокомерное и на все превознесенное, — и оно будет унижено…».

Конечно, в какой-то мере Исайя имеет в виду гордых людей, и превознесённых людей, но всё равно – это в них проявляется дьявольское начало, и Бог, собственно, Своим хирургическим скальпелем атакует не людей как таковых, не «плоть и кровь», как говорит апостол Павел, а вот этих «духов злобы поднебесных», которые живут в людях.

Дальше — 13-я глава, 13-й стих: «…потрясу небо, и земля сдвинется с места своего от ярости Господа Саваофа, в день пылающего гнева Его».

Это «потрясение неба» нам понятно с точки зрения Апокалипсиса Иоанна Богослова: надо трясти небо, потому что там не только ангелы обитают, там и дьявол тоже — в виде некоего дракона. Там, на небе, то есть, в этом духовном мире, происходит война между Богом и дьяволом. Но во времена Исайи, конечно, было очень неожиданной и дерзкой мыслью, что Бог в кульминационной точке Своего Замысла потрясёт даже и небо Своё, где собственно, Он Сам и находится.

24-я глава, 21-й стих: «И будет в тот день: посетит Господь воинство выспреннее на высоте (то есть, на этих высотах) и царей земных на земле».

Что это за «воинство выспреннее»? С одной стороны, это, конечно ангелы. Но когда «Бог посетит» (это стандартное выражение Ветхого Завета), это значит – чтобы наказать, научить, поправить, а отнюдь не чтобы благословить. Поэтому здесь, конечно, речь идёт, скорее, не об ангелах Божиих, а, если можно так выразиться, об «ангелах» дьявольских, ангелах тьмы — а такие тоже есть, и они в Ветхом Завете упоминаются.

Ещё одно упоминание о сражении Бога с дьяволом—в 27-й главе, 1-й стих:

«В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское».

В книге Иова Господь показывает левиафана Иову, и говорит ему таким, я бы сказал, странным тоном, вопросительным и немножко ироническим, а немножко — ожидающим: ну, что, вот левиафан. Ты будешь с ним бороться? Ты можешь с ним бороться? Как сейчас считает большинство богословов, под левиафаном имеется в виду дьявол, и этот вопрос задан человеку – может ли он, готов ли он бороться с дьяволом? Ответ, конечно, таков: нет, конечно, сам по себе человек не готов – силы не равны, но с Богом, когда Бог через человека действует – уже разговор другой. У Исайи, конечно, именно так всё и обстоит—Бог действует через людей.

Ещё одно упоминание о левиафане (это просто другим словом переведено) —51-я глава, 9-й стих:

«Восстань, восстань, облекись крепостью, мышца Господня! Восстань, как в дни древние, в роды давние! Не ты ли сразила Раава, поразила крокодила?».

Кто этот Раав, кто этот крокодил? Это такие же чудовища, которые в книге Иова изображаются словом «левиафан» или «бегемот» — это всё чудовища-носители дьявольского начала. Они, между прочим, есть и в Апокалипсисе Иоанна Богослова—там три таких чудовища выходят из моря. Здесь эти чудовища – Раав и крокодил (это никакой не крокодил—это слово «танин», которое никто не знает, как перевести с еврейского – это какое-то чудовище, связанное с водой, но в точности мы не знаем, какое, «крокодил» - это условный перевод, а на некоторые языки это переводится как «дракон»).

И ещё более сильные слова, которые в 5-й главе говорит Исайя на эту же тему. Он их говорит как бы о Вавилонском царе, но на самом деле эти слова обладают такой широтой, силой и мощью, что Вавилонский царь просто мелок — такие слова на самом деле говорятся не столько о нём, сколько о просматриваемом сквозь этого царя дьяволе. Вот этот 14-й стих 5-й главы Исайи: «За то преисподняя расширилась и без меры раскрыла пасть свою» — о ком это можно сказать? Это, конечно, можно сказать о дьяволе, который раскрыл пасть свою, с тем, чтобы поглотить весь мир. И дальше с 9-го стиха продолжается эта мысль, эти слова, которые вроде бы говорятся о царе Вавилонском:

«9. Ад преисподний пришел в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоем; пробудил для тебя Рефаимов, всех вождей земли; поднял всех царей языческих с престолов их…

11.В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червь, и черви — покров твой. …

12.Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы.

14. взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему».

15. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней.»

Эта картина совершенно адекватна картине низвержения дьявола с небес, которая показана в 12-й главе Апокалипсиса Иоанна Богослова.

Ещё в заключение этой темы о дьяволе – из 34-й главы, 4-й стих: «И истлеет все небесное воинство; и небеса свернутся, как свиток книжный; и все воинство их падет, как спадает лист с виноградной лозы, и как увядший лист — со смоковницы».

В Библии очень часто небесное воинство — это ангелы Божии, но почему тогда Бог сделает так, что оно истлеет, свернётся, «небеса свернутся как свиток»? Мы ещё будем с вами читать про это сворачивание небес, про то, что исчезнет небо и земля какими мы их знаем, и будут новое небо и земля - у Исайи об этом ещё упомянуто далее. Но тут-то вопрос другой: это воинство Бога, почему же Он сделает так, что оно истлеет, упадёт как лист с виноградной лозы? Потому, что здесь это не Божье воинство. То есть, оно, может быть, когда-то было с Богом, и создано было Богом (как всякая тварь создана Богом), но от Бога отступило и стало воинством дьявола. И поэтому вместе с дьяволом это его воинство низвергается с небес – это опять картина 12-й главы Апокалипсиса.

И как следствие этой борьбы Бога с дьяволом, этой кровавой хирургической операции удаления дьявола из нашего мира, в котором мы живём, страдает вся земля. Вся земля превращается в пустыню, проливается кровь, и так далее. Читая Исайю, мы, может быть, удивляемся—зачем Бог это с землёй делает? Почему Он землю, которую Он же создал—такую прекрасную землю — превращает в пустыню? Это побочный эффект такой как бы хирургии — как вы понимаете, когда над человеком совершается тяжёлая хирургическая операция, человек и умереть может, и, во всяком случае, после этой операции он неделями и месяцами может не приходить в себя, и поправляться—вот что-то в этом духе здесь имеется в виду. Земля у Исайи поражается в этом Апокалиптическом Замысле Божьем потому, что она одержима дьяволом. Как говорится об этой земле—19-й стих 2-й главы: в тот день человек

«19. войдёт в ущелья скал и в расселины гор от страха Господа и от славы величия Его, когда Он (Бог) восстанет сокрушить землю».

Ещё раз подчёркиваю – Бог не специально восстанет сокрушить землю, а потому, что без этого, так сказать, «разрезания» земной нашей жизни скальпелем Божьим невозможно дьявола из неё удалить. И вот в результате, как часто упоминается у Исайи, земля превращается в пустыню. Это, конечно, имеется в виду и земля Израиля после того, как ассирийцы угонят северное царство, вавилоняне угонят южное царство. Да, и физическая земля опустеет—но это всё земной символ, так сказать, апокалиптического опустошения не только Израиля, а всего нашего тварного мира.

13-я глава, 9-11-й стихи:

10. Звезды небесные и светила не дают от себя света; солнце меркнет при восходе своем, и луна не сияет светом своим.

11. Я накажу мир за зло…».

17-я глава, 11-й стих: «в день собирания не куча жатвы будет, но скорбь жестокая».

Что такое этот «день собирания»? В этом же стихе говорится о «дне насаждения», когда Господь насаждал весь этот Свой мир — всю землю, всю тварь. А тут «день собирания» — что это? Это и есть то’, что описано в Апокалипсисе Иоанна Богослова – день Страшного Суда, и там же у Иоанна Богослова сказано, что это будет жатва земли. Земля будет пожата, и как бы аналогия — когда пожинается и давится виноград, в давильне течёт виноградный сок и превращается в вино. А у Иоанна Богослова, когда земля будет пожата, кровь потечёт до узд конских (как там сказано). Так что у Исайи—намёк на эту жатву земли, которая так ярко описана в Апокалипсисе у Иоанна Богослова.

И вот ещё замечательные слова из 24-й главы, 3-7-й стихи:

«3. Земля опустошена вконец и совершенно разграблена, ибо Господь изрек слово сие.

4. Сетует, уныла земля; поникла, уныла вселенная…;

5. И земля осквернена под живущими на ней, ибо они преступили законы, изменили устав, нарушили вечный завет.

6. За то проклятие поедает землю, и несут наказание живущие на ней; за то сожжены обитатели земли, и немного осталось людей.

7. Плачет сок грозда; болит виноградная лоза; воздыхают все веселившиеся сердцем».

В этой «болящей и плачущей виноградной лозе» – целый куст образов: это и Израиль, который есть символ всего человечества, и катастрофа Израиля—символ будущих катастроф всего человечества. Это и виноградная лоза как вино, которое превратится в кровь при жатве земли. И с другой стороны, виноградная лоза – это и то’, о чём говорит Христос, сравнивая Самого Себя с лозой, Своих учеников с плодами на этой лозе, а дух Божий – видимо, с тем соком, который течёт и оживотворяет эту лозу.

И дальше, в этой же 24-й главе, замечательные слова, которые вы наверняка помните—17-20-й стихи:

«17. Ужас и яма и петля для тебя, житель земли!

19. Земля сокрушается, земля распадается, земля сильно потрясена;

В Апокалипсисе Иоанна Богослова бо’льшая его часть — примерно главы с 4-й по 19-ю – описывают вот эти катастрофы земли. Это основное по объёму содержание Апокалипсиса Иоанна Богослова. И всё это, как вы видите, у Исайи, на самом деле, уже предсказано.

И вот этот процесс хирургической (если можно так выразиться) операции над землёй кульминирует в том, что Бог как бы Сам выходит в это сражение с дьяволом, чтобы его завершить. Это, собственно, и есть то, что мы обычно называем Страшным Судом. Это, по книге Апокалипсиса Иоанна Богослова, как раз тот момент, где впервые появляется в этом сражении с дьяволом Сам Бог. Опять же, это уже предвидено у Исайи.

42-я глава, 13-14-й стихи:

«13. Господь выйдет, как исполин, как муж браней возбудит ревность; воззовет и поднимет воинский крик, и покажет Себя сильным против врагов Своих.

14. Долго молчал Я, терпел, удерживался; теперь буду кричать, как рождающая, буду разрушать и поглощать все…»

Эта страшная картина – картина Апокалипсиса Иоанна Богослова. Только обратите внимание: все эти муки — это муки родов: «буду кричать» именно «как рождающая», рождается новый мир. Исайя уже это понимает, а в Апокалипсисе Иоанна Богослова это просто показано в явном виде. И еще, может быть, самый важный момент в этом входе Самого Бога в сражение с дьяволом — это картина Мессии, Который в окровавленных ризах вступает в это сражение – 63-я глава, 1–4-й стихи:

«1.Кто это идет от Едома, в червленых ризах от Восора, столь величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? «Я — изрекающий правду, сильный, чтобы спасать».

2. Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле?

3. «Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моем и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое;

4. ибо день мщения — в сердце Моем, и год Моих искупленных настал».

Мы в Апокалипсисе Иоанна Богослова видим ещё более чёткую картину этого. В червлёных, то есть, в окровавленных ризах, и там чётко написано, что это Мессия—Мессия на белом коне вступает в эту битву, и, конечно, Его вступление в эту битву с дьяволом уже производит решающий эффект. Немедленно вслед за этим мы читаем в Апокалипсисе Иоанна Богослова про окончательную победу над дьяволом, и как следствие из неё – Страшный Суд. И вот этот момент является не только победой в сражении, но и, так сказать, родами – родами нового мира. Поэтому в заключении книги Исайи, в последней 66-й главе, в 9-м стихе говорит Господь: «Доведу ли Я до родов, и не дам родить? говорит Господь. Или, давая силу родить, заключу ли утробу? говорит Бог твой».

Что родить? В Апокалипсисе Иоанна Богослова это совершенно ясно—родить новое небо, новую землю, новый мир, новых людей этого мира, которые там называются как бы Израилем—вроде того, как этот новый мир называется новым Иерусалимом, и, самое главное, родить новые отношения людей с Богом, при которых люди так соединены с Богом, как до сих пор просто не бывало никогда, и нигде, и ни в ком, кроме одного Иисуса Христа. Отсюда мысль Отцов Церкви, что финал этой апокалиптической картины родов – рождение этого нового мира как Иисуса Христа. Мир как Христос, мир как нечто соединённое из Бога и Его твари – в первую очередь, конечно же, людей. Мы это видим как бы «сквозь мутное стекло», но, всё-таки видим это уже в книге пророка Исайи.

Такова кульминация этой хирургической операции. Продолжая метафору хирургии, я хочу сказать, что это всё равно—роды. Ну, считайте, что это кесарево сечение или какие-нибудь тяжёлые роды, когда ребёнок идёт не головкой, а ногами, допустим, или попкой - тем не менее, это кончается рождением нового; это—операция, это хирургическое вмешательство.

Теперь я хочу сказать о второй части, которую показывает Исайя в картине апокалиптического Замысла Божия. Эта часть – творческая, созидание нового, причём у Исайи подчёркивается, что это созидание нового – навеки, в отличие от предыдущего старого мира, который ограничен во времени. Причём, такое ощущение, что этот мир, в котором мы сейчас живём, и по Исайи, и по Апокалипсису Иоанна Богослова ограничен во времени не потому, что он вот несовершенный, и он в конце концов развалится. Нет, он в Самом Замысле Божием ограничен во времени. А новый мир, который рождается – он вечен, потому что иначе не может быть, потому что Бог вечен, и Бог живёт в вечности. И если этот новый мир соединён с Богом, он тоже должен быть вечен, как вечен Бог.

Вот несколько аспектов этого творческого, исцеляющего рождения нового. Обратите внимание на очень важный момент в этом – то, что люди узна’ют при этом Бога, как они никогда Его до этого не знали, узна’ют, потому что соединятся с Ним. Вот несколько слов о том, что будет после кульминации этой катастрофы.

12-я глава Исайи:

«1. И скажешь в тот день: славлю Тебя, Господи; Ты гневался на меня, но отвратил гнев Твой и утешил меня…;

«4. и скажете в тот день: славьте Господа, призывайте имя Его; возвещайте в народах дела Его; напоминайте, что велико имя Его;

«5. пойте Господу, ибо Он соделал великое, — да знают это по всей земле».

Что «великое»? Конечно, это намёк и на судьбу Израиля, но главным образом, это «ви’дение сквозь мутное стекло» великого нового мира, который создаст Бог. И вот в 17-й главе, в 7-м стихе названа очень важная черта этого нового мира:

«7. В тот день (обратите внимание на этот термин – «тот день» — мы просто узнаём, как по лакмусовой бумажке, что речь идёт об апокалиптической перспективе) обратит человек взор свой к Творцу своему, и глаза его будут устремлены к Святому Израилеву».

Добавлю от себя—он не только посмотрит, он впервые увидит Бога, увидит Бога живого, Бога, какой Он есть, а не такого Бога, какого он себе придумывает. Мы с вами тоже в значительной мере себе придумываем такого Бога, какого мы бы хотели видеть, а вот этого — конечно, очень удивительного, неожиданного Бога, но зато живого—вот Его человек увидит впервые. И вот знаменитые слова Исайи из 11-й главы, про то, что

«9.Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море.

«10. Так будет в тот день».

Это важнейшая черта – ве’дение Господа: увидят Его, или (как сказано в 33-й главе, в 17-м стихе) «увидят Царя в Его красоте». Это «увидят Царя» — с большой буквы – это Бога увидят наконец-то – в Его полной красоте. И об этом ещё говорится в 35-й главе, в 5-7-м стихах:

«5.Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся.

6. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь; ибо пробьются воды в пустыне, и в степи — потоки.

7. И превратится призрак вод в озеро, и жаждущая земля — в источники вод…».

Обратите внимание на это: «откроются глаза слепых». Это то, о чём говорил Христос, что Он пришёл, чтобы открыть глаза слепым. Но мы с вами понимаем, что кому-то Он открыл глаза, но огромная работа ещё впереди — открывать людям глаза, чтобы они наконец-то увидели Бога, и вот только в этот апокалиптический день, наконец-то, полностью откроются глаза слепых.

Следствие этого исцеления земли – то’, что несколько раз у Исайи подчёркивается как какое-то необычайное благосостояние, как какая-то светлая будущая земля. Причём, Исайя описывает это на языке Ветхого Завета. Он, например, говорит в 30-й главе в 23-м стихе, что эта земля – плодородная: «…стада твои в тот день будут пастись на обширных пастбищах». Ну, сами понимаете, там, в Новом Иерусалиме—какие там пастбища? Только, может быть, духовные какие-нибудь пастбища, и соответственно—духовные стада. Но метафора плодородной земли—совершенно общепринятая ветхозаветная метафора, и тут она показывает землю после исцеления.

Или вот 32-я глава, 15-й стих: «доколе не излиётся на нас Дух свыше, и пустыня не сделается садом».

Эта земля—сожжённая, опустошённая — сделается садом. Причём, отчего она сделается садом? Оттого что Дух излиётся, наконец-то, на людей. Эти слова об излиянии Духа у нас, ассоциируются, конечно, уже с Пятидесятницей. Сам Пётр подчёркивает, что вот это — то самое излияние Духа, которое предсказывал пророк Иоиль, и как мы видим, Исайя его тоже предсказывает. Исайя ещё, конечно, не предвидит Пятидесятницы, но вот эта мысль – о том, что земля не просто так станет из сожженной и бесплодной—плодородной, а её, если можно так выразится, оплодотворит Дух Божий, у Исайи уже есть.

И дальше—в 35-й главе:

«1.Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая и расцветет как нарцисс…»

«7. И превратится призрак вод в озеро, и жаждущая земля — в источники вод…».

Вода – одно из основных понятий в менталитете Ветхого Израиля, вода – жизнь, в физическом смысле. Но она ведь показана в Апокалипсисе Иоанна Богослова, в Новом Иерусалиме, как река воды жизни, которая духовно оживотворяет весь мир, и людей в том числе. И вот, как мы видим, этот образ уже есть у Исайи.

Очень важный момент—что Исайя удивительным образом предвидит исцеление Богом земли, оживотворение, спасение — как касающееся не только земли как таковой. Оно изменит устройство всей Вселенной в каких-то фундаментальных его основах. В частности – очень важный стих из 26-й главы:

«19.Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя — роса растений, и земля извергнет мертвецов».

Эта картина – то же, что говорится о Страшном Суде в Апокалипсисе Иоанна Богослова, когда земля отдаёт своих мертвецов. С точки зрения Ветхого Завета, наличие шеола, куда попадают все мертвецы — добрые и злые, праведные и неправедные – это фундаментальный элемент устройства мира. Если нет шеола, если смерть отдаёт своих мёртвых — значит, весь мир перевернулся как-то наизнанку, или, может быть, правильнее сказать – с головы встал, наконец-то, на ноги.

И ещё о смерти – в 25-й главе, стихи 7– 9:

«7. и уничтожит на горе сей покрывало, покрывающее все народы, покрывало, лежащее на всех племенах.

8. Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц, и снимет поношение с народа Своего по всей земле; ибо так говорит Господь.

9. И скажут в тот день: вот Он, Бог наш! на Него мы уповали, и Он спас нас!».

«Поглощена смерть» - это полное изменение того мира, который мы знаем. Как вы понимаете, наш мир без смерти существовать вообще не может. Он бы, например, переполнился мухами: через полгода слой мух на земле, если бы они не умирали, достиг бы вершин гор. А этот другой мир – в нём всё по-другому. В 30-й главе, в 26-м стихе, например, сказано:

«И свет луны будет, как свет солнца, а свет солнца будет светлее всемеро, как свет семи дней, в тот день, когда Господь обвяжет рану народа Своего и исцелит нанесенные ему язвы».

Это совершенно новый мир. И ещё о мёртвых, которых отдаст смерть—это в 42-й главе, в 7-м стихе: «открыть глаза слепых, … узников вывести из заключения и сидящих во тьме — из темницы».

Это—картина, которую мы видим на пасхальной иконе Воскресения Христова. Но на иконе показано, что Он выводит Адама, и Еву, и ветхозаветных праведников Израиля из ада, и это не значит, что вообще все мёртвые выведены Христом из ада: двери ада открыты, они уже не становятся непроходимыми, но окончательная ликвидация смерти, ада, всего этого феномена умирания—это дело Апокалипсиса, второго Пришествия. Поэтому об этом здесь и сказано — «узников вывести из заключения», узников ада.

Ещё один момент: в 51-й главе (6-й стих) говорится о реконструкции всей (говоря научным языком) онтологии, то есть, устройства мира, каким мы его знаем:

«6.Поднимите глаза ваши к небесам, и посмотрите на землю вниз: ибо небеса исчезнут, как дым, и земля обветшает, как одежда, и жители ее также вымрут; а Мое спасение пребудет вечным, и правда Моя не престанет».

Земля обветшает, исчезнет — старая земля—вот эта, на которой мы сейчас живём. А новая земля – она будет другой, вечной. Это очень важный момент – вечность этой новой земли.

В самом конце книги, в 65-й главе, говорятся фундаментальные для Апокалипсиса Иоанна Богослова слова о новом небе и новой земле:

«17. Ибо вот, Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце».

Прежние – это те, в которых мы с вами сейчас находимся. Они настолько покажутся мелкими и незначимыми — вот эта вся наша нынешняя жизнь — по сравнению с тем, что будет там, что мы об этом даже не вспомним, настолько это будет неважно и не придёт на сердце. Важнейшая черта этого нового мира —то, что в новом мире (или, можно сказать, в Новом Иерусалиме) человек соединится с Богом. Эта картина показана в Апокалипсисе Иоанна Богослова как вхождение людей в Новый Иерусалим, и эта картина вхождения существует и у Исайи. Она, конечно, показана как бы на материале возвращения из плена в земной Иерусалим, но сквозь него просвечивает вхождение в Иерусалим Новый. Вот 2-й стих 26-й главы: «Отворите ворота; да войдет народ праведный, хранящий истину».

Эти ворота, куда входит только народ праведный — это картина Апокалипсиса Иоанна Богослова, ворота Нового Иерусалима. Ещё про этот Новый Иерусалим. Это имя—и старое имя (Иерусалим), и новое имя, потому что этот Иерусалим – Новый. Вот как сказано в 62-й главе Исайи:

«2. И увидят народы правду твою и все цари — славу твою, и назовут тебя новым именем, которое нарекут уста Господа.

3. И будешь венцом славы в руке Господа и царскою диадемою на длани Бога твоего».

Диадема на длани Бога — это Новый Иерусалим, драгоценный камень на длани Бога, но это же слово о диадеме применяется к самому Богу в несколько даже странной картине 28-й главы (5-й стих):

«В тот день Господь Саваоф будет великолепным венцом и славною диадемою для остатка народа Своего».

Диадема на голове народа! Ещё можно себе представить народ как диадему или браслет на руке Бога, но то, что Бог – диадема на голове народа, это странное взаимоотношение с Богом! А это специально так сказано, чтобы подчеркнуть, что соединение Бога с людьми, уже это взаимоотношение, и вопрос, кто больше, кто меньше, кто тут главный, кто второстепенный снимается, и возникает некое единство. Должен сказать, несколько играя, конечно, словами, что картина Бога как венца на челе своего народа в Новом Иерусалиме (в еврейском тексте употреблено слово «венец») — это венец Апокалипсиса, это картина Богочеловека, если можно так выразиться, увенчанного в этом новом мире.

В продолжение этой темы—об Апокалипсисе как о некоем архетипе судьбы Израиля, как это видит Исайя. Во-первых, у Исайи взгляд сверху на историю мира, какого до этого не было, и потому это, конечно, взгляд сверху и на историю Израиля тоже. И для него история Израиля – это просто некий прототип, архетип истории всего человечества, и это и есть то новое, которое Бог готовит как апокалиптическую перспективу для всего мира. С точки зрения Исайи, Бог уже показывает эту перспективу в истории Израиля, только люди не понимают, как это сказано в 48-й главе, в 6-м стихе: «Ты слышал, — посмотри на все это! и неужели вы не признаете этого? А ныне Я возвещаю тебе новое и сокровенное, и ты не знал этого».

Возвещает в чём? В истории Израиля. А что’ это новое, что Он возвещает в истории Израиля? Это новое небо, новая земля и Новый Иерусалим. Это, конечно, очень трудная мысль—что Иерусалим, о котором идёт речь у Исайи всё время—это не просто место, куда евреи вернутся из плена, а это Новый Иерусалим – тоже.

Картина плена, возврата из плена, пути, расцвета земли, когда народ в неё вернётся – она вся имеет, наряду с конкретным историческим смыслом, и символический апокалиптический смысл. И, в частности, тема Исайи об «остатке», который вернётся из плена, это, на самом деле, и о том «остатке» человечества, который войдёт в Новый Иерусалим.

Вот эти места из Исайи — 10-я глава, 20-й стих:

«И будет в тот день: остаток Израиля и спасшиеся из дома Иакова не будут более полагаться на того, кто поразил их, но возложат упование на Господа, Святаго Израилева, чистосердечно».

11-я глава, 11-й стих: «И будет в тот день: Господь снова прострет руку Свою, чтобы возвратить Себе остаток народа Своего…»,

И, наконец, в конце книги – в 66-й главе, 22-й стих:

«как новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицем Моим, говорит Господь, так будет и семя ваше и имя ваше».

Обратите внимание — «новое небо, новая земля», так, значит, народ — «семя ваше, имя ваше» — тоже новые? Будет Новый Израиль? Как мы уже сегодня понимаем, этот Новый Израиль – это то’ самое, что Церковь имеет в виду, называя себя «Новым Израилем». Я не думаю, что в Церкви уже реализовался в полноте этот архетип Нового Израиля, но, по крайней мере, идея такова.

Дальше – путь возврата из будущего плена, о котором говорит Исайя. Этот путь одновременно есть путь людей к Богу, то есть, путь в Новый Иерусалим. Вот несколько фрагментов об этом пути. Из 19-й главы (23-й стих):

«В тот день из Египта в Ассирию будет большая дорога, и будет приходить Ассур в Египет, и Египтяне — в Ассирию; и Египтяне вместе с Ассириянами будут служить Господу».

Как видите, по этой большой дороге не одни евреи будут ходить, по ней будет ходить всё человечество, и мы к этой мысли ещё вернёмся—о соединении всего человечества с евреями в служении Единому Богу. Дальше об этой дороге—35-я глава, 8-й стих:

«И будет там большая дорога, и путь по ней назовется путем святым: нечистый не будет ходить по нему; но он будет для них одних; идущие этим путем, даже и неопытные, не заблудятся».

Конечно, можно сказать, что это дорога возвращения назад, в земной Иерусалим, но трудно такую обычную дорогу назвать путём святым, по которому нечистый не будет ходить. А в Апокалипсисе именно такова дорога в Новый Иерусалим, Небесный, по которой ходят только праведные. И дальше об этой дороге—51-я глава, 10-й стих о силе Божьей, о мышце Господней: «Не ты ли иссушила море, воды великой бездны, превратила глубины моря в дорогу, чтобы прошли искупленные?» (это об исходе из Египта). А дальше (11 стих): «И возвратятся избавленные Господом и придут на Сион с пением, и радость вечная над головою их; они найдут радость и веселье: печаль и вздохи удалятся».

О земном ли это Иерусалиме? Разве там радость может быть вечная? Разве что-то на этой нашей земле может быть вечно? Я думаю, что это о Новом Иерусалиме—и о нём так и сказано в Апокалипсисе, что не будет уже ни слезы, ни болезни, ни смерти—ничего, что здесь – и печаль и вздохи удалятся. И вот этот Сион, о котором говорится в Апокалипсисе – этот же самый Сион фигурирует под названием «горы Господней» в самом начале книги Исайи—2-я глава, 2-й стих:

«И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы».

Это картина возвращения всех народов к Богу как возвращения на Сион. Но на какой Сион—на земной? Нет, конечно, это Новый Иерусалим, возвращение всех народов в Иерусалим Небесный. И вот эта картина соединения Израиля с другими народами несколько раз у Исайи повторяется. Это одна из важнейших для него картин. Например, 11-я глава, 10-й стих:

«И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет, как знамя для народов, обратятся язычники, — и покой его будет слава».

А тот фрагмент о большой дороге, по которой будут ходить египтяне и ассирияне, завершается такими словами (в 19-й главе, 24-25 стихи):

«24.В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли,

Вот такое соединение всех во Едином Боге. И только это соединение с другими народами — даёт настоящее исполнение Замысла об Израиле, и его расцвет. Об этом расцвете говорится, например, в 27-й главе (со стиха 6):

«В грядущие дни укоренится Иаков, даст отпрыск и расцветет Израиль; и наполнится плодами вселенная».

Вселенная наполнится плодами – когда? Когда Израиль соединится со всеми остальными. Или вот ещё—в 65-й главе, в 22-м стихе: «…дни народа Моего будут, как дни дерева, и избранные Мои долго будут пользоваться изделием рук своих».

Эти слова – «долго будут пользоваться изделием» — это метафора для вечности.

И в заключение – о месте в этой апокалиптической перспективе Мессии, Иисуса Христа. На самом деле во Христе дан архетип всего, совершающегося в Замысле Божием. Логика, рисунок этого Замысла Божия—он как бы явлен нам во Христе. И в частности, прототип Апокалипсиса — спасительная хирургия, спасение через кровопролитие — тоже дана в Иисусе Христе. Конечно, Иисус Христос совершает эту хирургию, эту жертву—не над кем-то (как в Апокалипсисе), а над Самим Собой, восходя на крест. И, тем не менее, давайте не забывать, что Иисус Христос в апокалиптической перспективе – это весь мир. Поэтому мы, может быть, недооцениваем то, что вся история пришествия Бога на землю во Иисусе Христе – это история не только спасения Богом кого-то другого (мира) через жертву Собой, но это и спасение Самого Себя, потому что в апокалиптической перспективе Бог с миром соединяется. Сейчас, во времени, это еще не так, но в вечности у Бога—это уже так. И в Малом Апокалипсисе — в словах Иисуса Христа, которые Он говорит незадолго до Своей крестной смерти и Воскресения, – Он рисует картину (если можно так выразиться) крестной смерти и Воскресения всего мира. То есть, Сам Христос видит некую параллель между Своей судьбой на земле, восхождением на крест, Спасением, Воскресением—и будущей судьбой всего мира. Собственно, поэтому Он, как мне кажется, и счёл нужным эту картину Малого Апокалипсиса показать Своим ученикам непосредственно в дни Своих Страстей. И та картина воскресения мира, которая даётся в Апокалипсисе Иоанна Богослова в виде Нового Иерусалима – ведь эта картина, на самом деле, это ещё и картина окончательного исполнения миссии Христа. Ведь во Христе хотя и соединён Бог с тварью—божественная и человеческая природа – но только в Нём! А миссия Христа состоит в том, чтобы это на весь мир распространилось, чтобы весь мир, как в Нём, так соединился с Богом. И поэтому, на самом деле, миссия Христа находит своё полное исполнение (как Он Сам говорит — «не нарушить пришёл Я, но исполнить», довести до полноты) лишь в Апокалипсисе. Не то, что Его миссия как-то несовершенна или как-то неправильно совершена 2000 лет назад – нет, всё правильно, всё хорошо, но она полноты своей достигнет только в апокалиптической перспективе.

В заключение несколько фрагментов, где у Исайи говорится о Мессии в этой апокалиптической перспективе (4-я глава, 2-й стих):

«В тот день отрасль Господа явится в красоте и чести, и плод земли — в величии и славе, для уцелевших сынов Израиля».

Мы с вами говорили, что «отрасль Господа» — в Евангелии от Матфея так называется Иисус Христос. «В тот день» — это же ведь Апокалипсис! А Христос-то уже явился 2000 лет назад! В том-то и дело, что только в тот день— Апокалипсиса – явится Он в полном величии и славе.

Ещё об «этом дне» – дне Посещения (10-я глава, 3-й стих):

«что вы будете делать в день посещения, когда придет гибель издалека? К кому прибегнете за помощью?».

Можно сказать— ну как же, «день посещения» — это день, когда родился Христос в Вифлееме, вот тогда Бог уже посетил мир. Нет, у Исайи здесь под «днём посещения» имеется в виду именно апокалиптический день, когда Бог в лице Мессии второй раз посетит мир. Это будет второе Пришествие, и оно будет страшным—действительно, как это и было написано в Апокалипсисе, и раньше у Исайи – страшным и спасительным.

Вот не из Исайи, а из Нового Завета, из Евангелий несколько слов, в которых Христос употребляет выражение «тот день», которое, конечно, (как Он прекрасно знает) у слушающих Его евреев немедленно вызывает связанные с пророками, апокалиптические ассоциации. Матфей, 7-я глава:

«22. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?

23. И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие».

Это картина Страшного Суда – раскрыты книги будут (это я уже говорю уже словами Апокалипсиса Иоанна Богослова), и Бог смотрит в эти книги, где записаны дела людей. Так и здесь – это картина суда.

Лука, 17-я глава, 26-27-й стихи и 30-й стих:

«26. И как было во дни Ноя, так будет и во дни Сына Человеческого:

27. ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погубил всех….

«30. так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится».

«Тот день» — апокалиптическое второе явление Сына Человеческого. Христос так Себя называет. Он этими словами уже Сам предсказывает Своё явление.

И ещё слова, в которых Христос употребляет выражение «тот день» — в Евангелии от Иоанна, 14-я глава, 20-й стих, очень важный:

«20. В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас».

«Тот день» — это Апокалипсис. А что означает «вы во Мне, и Я в вас»? Это соединение Бога с людьми во Иисусе Христе, в этом апокалиптическом Иисусе Христе – наконец-то полное! Вот Он уже на землю пришёл, Христос, Он со своими учениками, но ещё они не в Нём, а Он не в них— нет ещё этой полноты соединения. Только там, «в тот день», в этой апокалиптической перспективе оно состоится.

Ну и последнее – это слова из Иоанна Богослова, где Христос описывает «тот день», как новое рождение —как мы это видели у Исайи. (Евангелие от Иоанна, 16-я глава, 21-23-й стихи):

«21.Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир.

22. Так и вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас;

23. и в тот день вы не спросите Меня ни о чем. Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам».

«Тот день» — какой? Некоторые считают, что это тот день, когда воскресший Христос явился Своим ученикам перед Своим Вознесением. Думаю, что нет. Думаю, что это слово «тот день» — его не зря здесь Христос употребляет — тот самый апокалиптический день, когда, конечно, они не спросят Его ни о чём—потому что они будут в Нём, и Он—в них.

Как и все мы с вами в этот день – «в тот день» — будем в Нём, а Он – в нас. Трудно это себе представить, но это одна из тех вещей, которые укрепляют нас, вдохновляют, дают надежду в этой нашей жизни—пока ещё в этом, старом мире – на старом небе, на старой земле.

Исайя и другие апокалиптические пророки

Мы продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи, и продолжаем ту тему, которую начали в прошлый раз – это Апокалипсис у Исайи. Причём сегодня мы с вами будем читать Исайю необычным образом, так, как до сих пор мы его не читали—потому что будем читать не столько Исайю, сколько то, что с Исайей связано. Ведь мы с вами уже которую часть этого обзора делаем, и почти что каждый раз мы рассматривали Исайю как книгу, взятую саму по себе, изолированно. Единственное исключение, конечно, это когда мы говорили о Мессии, об Иисусе Христе, — там просто невозможно рассматривать Исайю изолированно, вне связи с Евангелием, Новым Заветом. А вторая тема, в которой Исайю приходится рассматривать «в контексте» — это тема Апокалипсиса у Исайи. Понятно, первое, что приходит в голову, — то, что Исайя продолжен в Апокалипсисе (Откровении Иоанна Богослова) — там на него, во-первых, много, ссылок, и даже образы без прямых ссылок очень во многом обусловлены теми картинами, которые впервые показал Исайя. То есть, можно сказать, что язык, который Исайя создал для апокалиптической темы, использован в Откровении Иоанна Богослова, причём, я даже боюсь тут сказать, кем использован – Самим Господом Богом или тайнозрителем Иоанном Богословом, который это написал.

Но это связь с Новым Заветом. А сегодня мне хотелось бы вам показать эту апокалиптическую тему Исайи в ряду апокалипсисов у других ветхозаветных пророков. Их очень много, этих апокалиптических мест, на которые, в свою очередь опирается Исайя (если говорить о пророках, которые до Исайи) или это пророки, которые уже сами опираются на Исайю (те пророки, которые после Исайи по времени). И, естественно, Откровение Иоанна Богослова опирается не на одного Исайю, а на них всех – на всю эту совокупность апокалиптических пророчеств в Ветхом Завете.

Мы начинали обзор Исайи с темы Замысла Божьего – как Исайя показывает Замысел Божий в Истории человечества, как он развивается. Часть развития Замысла Божьего, этой реки, которая течёт по времени, начиная от сотворения мира и кончая морем, куда эта река впадает (апокалиптической картиной нового неба и новой земли), – это развитие понимания Замысла Божьего. Это не только течёт сама река истории, а и происходит развитие понимания Замысла Божьего, и это часть развития самого Замысла Божьего, потому что в Замысел Божий входит то’, чтобы мы его – понимали (ну, насколько человек может его вместить). И вот, когда мы смотрим на Ветхий Завет, мы видим, как там картина Апокалипсиса, начиная с довольно смутных представлений у первых пророков — у Амоса, Михея, Осии, начинает постепенно обогащаться у Исайи, притом, что у Исайи—всё равно, как апостол Павел говорил, это «сквозь мутное стекло, гадательно». И эта картина постепенно проясняется, и достигает уже довольно большой чёткости у пророка Захарии (это поздний пророк), и наконец, проясняется, уже очень сильно в Новом Завете—в первую очередь, в Апокалипсисе—в Откровении Иоанна Богослова. Мы сейчас это развитие апокалиптической темы рассмотрим, и начнём с того, как она представлена у пророков до Исайи.

До нас дошли трое пророков, которые точно были до Исайи, — это Амос, Осия и Михей, который немножко до Исайи, а немножко современник Исайи. Мы ведь даже не можем точно сказать, как они соотносятся по времени, но это более или менее устоявшееся понимание того, когда жили эти пророки — впрочем, понимание на сегодняшний день, и не факт, что оно не изменится. Четвёртый очень важный пророк, которого мы здесь читали, — это пророк Иоиль, про которого одни исследователи считают, что он был до Исайи, другие считают, что после Исайи. Я его включу в группу пророков, которые до Исайи.

Начну тоже с пророка – Моисея, потому что, в конце концов, он сам себя так называет. Первое место в Библии, где мы встречаем апокалиптическую тему – это последние слова Моисея, его, так сказать, проповедь, или песнь, которую он спел народу уже, видимо, за какие-то несколько дней перед своей смертью (это 31-я глава книги Второзакония, читаю с 16-го стиха):

«16.^.И сказал Господь Моисею: вот, ты почиешь с отцами твоими, и станет народ сей блудно ходить вслед чужих богов той земли, в которую он вступает, и оставит Меня, и нарушит завет Мой, который Я поставил с ним;

17. и возгорится гнев Мой на него (на этот народ) в тот день».

Слово «тот день» — это ключевое слово, по которому мы идентифицируем в этих ветхозаветных пророчествах, что они говорят именно об Апокалипсисе. «Тот день», «день Господень», «день великий и страшный» – это тот образ, в котором эти ветхозаветные пророки видели конец мира, Суд Господень, и так далее. У них, естественно, нет слов «Страшный суд» и «Апокалипсис» — у них в Ветхом Завете и терминов таких не было, поэтому все, что я буду вам читать, опознано как апокалиптическая тема по употреблению этих слов «в тот день».

«^.и возгорится гнев Мой на него (на народ) в тот день, и Я оставлю их и сокрою лице Мое от них, и он (народ) истреблен будет, и постигнут его многие бедствия и скорби, и скажет он в тот день: «не потому ли постигли меня сии бедствия, что нет Бога моего среди меня?»

18. и Я сокрою лице Мое от него в тот день за все беззакония его, которые он сделает, обратившись к иным богам».

Здесь идёт очень характерное для самого Исайи, а тем более для пророков, которые до него, смешение двух временны’х перспектив. «Тот день» — это день Суда Божия, это как бы конечная точка Истории, но, конечно, этого ещё не понимают составители книги Второзаконие и почти никто из пророков, включая самого Исайю. Они ещё не понимают, что «тот день» — это конечная точка истории, и они его проектируют в конкретную историю народа Израиля: будет какой-то день, когда за все грехи народа Господь совершит над ним суд. И поэтому, когда все это случилось — сначала ассирийцы разрушили Северное царство, потом Вавилоняне – Южное царство, это всё воспринималось как реализация в истории «того дня». То есть, совершенно типично для пророков, включая самого Исайю, наложение (как двух «прозрачек») двух картин—картины последнего дня, Страшного Суда Господня, и картины конкретного суда Господня в истории – над народом Израиля, а может быть, и над другими народами.

Теперь приступаем собственно к пророкам. Начнём с пророка Осии, который является по времени из этих библейских пророков, пожалуй, первым. Эту честь оспаривают между собой Осия, и Михей, и Амос, но, видимо, всё-таки Осия является первым.

Вторая глава книги Осии:

«16. И будет в тот день, говорит Господь, ты будешь звать Меня: «муж мой», и не будешь более звать Меня: «Ваали’».

Парадокс в том, что «Ваали’» («господин мой») – так израильская женщина называла мужа, но это слово содержит в себе общесемитский корень «ваал» (господин), который в языческих религиях (финикийцев, хананеян и прочих) обозначал некоего «демона», Ваала, а он стал потом отождествляться с дьяволом. Поэтому Господь говорит дальше:

«17.И удалю имена Ваалов от уст её, и не будут более вспоминаемы имена их».

Мысль о том, что «тот день», который здесь упомянут, это некий день, когда наконец-то власть Ваала над людьми прекратится, и Бог станет своего рода Мужем человечества — это то, как ветхозаветные пророки себе представляют (смутно, конечно) то, что чётко описано в Апокалипсисе: в Новом Иерусалиме, на новом небе, на новой земле никакой власти дьявола не будет – дьявола просто не будет, ни смерти не будет. А будет этот брак Бога с людьми—ну, можно это назвать на ветхозаветном языке браком. Дальше — из той же самой 2-й главы Осии, 21 стих:

«И будет в тот день, Я услышу, говорит Господь, услышу небо, и оно услышит землю…».

Этот ветхозаветный пророк как-то чувствует то’, что так чётко написано уже у Исайи, и тем более в Апокалипсисе Иоанна — новое небо и новая земля. Он слышит эти слова—небо и земля – от Бога и чувствует, что что-то такое новое случится в «тот день» с небом и землей, но не очень понимает—что', и поэтому говорит так: Господь услышит небо, и небо услышит землю.

Теперь перейдём к Пророку Амосу. Вот слова, с которыми мы ещё несколько раз встретимся, но они, видимо, впервые встречаются у Амоса (5-я глава, 18-й стих):

«18.Горе желающим дня Господня! для чего вам этот день Господень? он тьма, а не свет…»

Мы это видим в Апокалипсисе, там—свет, светлый день Господень, сияние Нового Иерусалима—да, всё так, но в конце. А начинается-то с чего? Начинается со сгущающейся тьмы: все первые главы Апокалипсиса Иоанна – это сгущение тьмы этих катастроф на земле, вплоть до того, что в конце написано, что там кровь потечёт до узд конских и земля будет пожата. Это странное сочетание света и того, что на пути к свету, Спасению, надо пройти через глубокую тьму – это уже Амос и другие пророки за ним видят в Ветхом Завете. А применительно к жизни отдельного человека, каждого из нас, ровно эту же самую мысль замечательно выразил испанский святой Сан Хуан де ла Крус, говоря о том, что именно на последних этапах пути к Богу, когда человек уже к Богу приблизился, он должен пройти через то, что Сан Хуан де ла Крус называет «тёмной ночью души», то есть, пройти через ощущение бессмысленности жизни, потери связи с Богом, вплоть до тяги к самоубийству. И кто-то не сможет пройти, не найдёт в себе силы пройти эту тёмную ночь. Но только пройдя её, можно будет всё-таки добраться к Божьему свету на вершине этой горы (он называет горой Кармел эту гору восхождения к Богу), как бы пройдя через тёмный облачный слой на пути к вершине этой горы. Так вот, то’, что у Амоса и других говорится – «день Господень это тьма, а не свет» — говорится именно об этом этапе прохождения через тьму уже не в жизни одной индивидуальной души, а в жизни всего человечества.

Дальше читаем ещё из Амоса—8-я глава:

«9.И будет в тот день, говорит Господь Бог: произведу закат солнца в полдень и омрачу землю среди светлого дня.

10. И обращу праздники ваши в сетование и все песни ваши в плач, и возложу на все чресла вретище и плешь на всякую голову; и произведу в стране плач, как о единственном сыне, и конец ее будет — как горький день.».

И так далее, там вообще много чего написано на эту тему, в частности, в 11-м стихе:

«Вот наступают дни, говорит Господь Бог, когда Я пошлю на землю голод, — не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних».

Парадокс: во-первых, опять эта тема «произведу закат солнца» — то есть, тьму, а не свет, который вы ожидаете. Это не значит, что света не будет – будет, но сначала будет тьма. Всё-таки Бог – Свет, но на пути к Нему приходится пройти эту тьму. А потом эти слова, что голод пошлёт! Голод –часть тьмы (голод, война—мы понимаем, что всё это охвачено образом тьмы). Но здесь-то что’ говорится—не жажда хлеба, а жажда слышания Слова Господня. Это говорится в большей степени о первом пришествии Иисуса Христа, чем о втором, но, эти пришествия, как мы говорили, соединены. Когда Иисус говорит: «Смотрите, как нивы побелели, и ждут жнеца», Он говорит об этом голоде или жажде—о том, что люди жаждут Бога и не могут Его найти в религиях того времени – римских и других, и, в том числе, между прочим, в ветхозаветной еврейской религии тоже. Жажда слышания слов Господних – это тоже «тёмная ночь души»: человек хочет Бога, но не находит Его. Это часть той тьмы, но это творческая часть, которая необходима для того, чтобы прийти к свету.

Дальше читаем из Амоса — 9-я глава:

«11.В тот день Я восстановлю скинию Давидову падшую, заделаю трещины в ней и разрушенное восстановлю».

И дальше:

«13.Вот наступят дни, говорит Господь, когда… горы источать будут виноградный сок, и все холмы потекут.

14. И возвращу из плена народ Мой, Израиля, и застроят опустевшие города и поселятся в них, насадят виноградники и будут пить вино из них, разведут сады и станут есть плоды из них».

Амос эту картину возвращения из плена народа Израиля видит не то что, когда не было ещё вавилонского пленения, а даже когда не было ассирийского пленения Северного царства Израиля. Исайя–то уже застал пленение Северного царства, а Амос ещё не застал, то есть это чистой воды пророчество — так же, как у Первоисайи мы встречаем пророчество о Вавилоне, которого Исайя не застал ещё—он жил за сто с лишним лет до вавилонского пленения.

Амос видит «тот день», как восстановление скинии Давида, как возвращение народа Израиля из плена. Это то же, что мы встречаем у Исайи: смешение двух перспектив – перспективы апокалиптической (страшного дня Господня, конечного дня) и перспективы каких-то очень важных, катастрофических событий, но—событий во времени, в истории конкретного народа Израиля (восстановление скинии Давида, возвращение из плена, и так далее). Так что не Исайя первый, если можно так выразиться, наложил эти две перспективы друг на друга, это идёт ещё от пророков, которые были до него.

Теперь третий из пророков, которые считаются предшественниками Исайи – пророк Михей. 4-я глава:

«1. И будет в последние дни: гора дома Господня поставлена будет во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней народы».

Мы с вами у Исайи читали почти дословно эти слова, так что такое ощущение, что то ли Исайя взял у Михея, то ли Михей у Исайи (они какое-то время жили одновременно), то ли это вообще носилось в воздухе. Исайя во 2-й главе, во 2-м стихе ровно эти слова говорит: «И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы».

Мы, когда читали Исайю, говорили, что это, конечно же, прови’дение Нового Иерусалима: «гора Господня» — это Сион, это Иерусалим, место, где живёт Бог – в этой форме Исайя провидит Новый Иерусалим. Как вы видите, уже у Михея это провидение есть. И то, что дальше у Исайи – что все народы придут – это опять есть у Михея. Дальше в 4-й главе:

«2.И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню и в дом Бога Иаковлева, и Он научит нас путям Своим, и будем ходить по стезям Его, ибо от Сиона выйдет закон и слово Господне — из Иерусалима.

3. И будет Он (Бог) судить многие народы, и обличит многие племена в отдаленных странах; и перекуют они мечи свои на орала и копья свои — на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать».

Эта картина нам напоминает об Исайе—тоже об апокалиптической перспективе, и у Исайи, когда мы об этом читаем, встречаем то же, что тут у Михея: Он будет «судить все народы». То есть, вот уже такое ощущение Страшного Суда, и то, что здесь написано, что «перекуют мечи на орала» — то, что вошло в пословицу, то, что политики очень широко использовали (вы, может быть, помните памятник Вучетича, в котором меч перековывается на орало) — вся эта картина соединяет вместе точку суда и перспективу после Страшного Суда – перспективу нового неба, новой земли и Нового Иерусалима. Потому, что отказ воевать, перековывание мечей на орала—по Апокалипсису от Иоанна Богослова, это только после Страшного Суда, на новом небе, новой земле. А до этого, наоборот, война всё усиливается и усиливается, потому что это уже не просто война между разными политическими силами за то, чтобы, как говорится, больший кусок откусить, а это уже начинается война между светом и тьмой, то есть, война, имеющая, так сказать, глубокое онтологическое, бытийное основание. Как мы видим, у Михея уже есть прозрение в эту перспективу.

И ещё место, где Михей опять пересекается с Исайей (7-я глава, 12-й стих):

«В тот день придут к тебе из Ассирии и городов Египетских, и от Египта до реки Евфрата, и от моря до моря, и от горы до горы».

Мы недавно это повторяли из 19-й главы пророка Исайи, где он рисует такую странную картину, когда враги Израиля — и египтяне, и ассирийцы— почему-то соединяются с Израилем. Вот из 19-й главы Исайи:

«23.В тот день из Египта в Ассирию будет большая дорога, и будет приходить Ассур в Египет, и Египтяне — в Ассирию; и Египтяне вместе с Ассириянами будут служить Господу.

24. В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли,

Когда мы это читали в Исайе, мы говорили, что это, конечно, часть апокалиптической перспективы, которую апостол Павел выразил своими словами, говоря, что во Христе нет ни иудея, ни эллина. Ну, по Павлу, во Христе вообще никаких разделений нет, ни мужчин, ни женщин нет. Но в данном случае речь идёт о прекращении всех различий между народами. В картине Апокалипсиса Иоанна Богослова, хотя этот новый мир называется Новым Иерусалимом (как бы в память о корне, который, действительно, из Израиля происходит), тем не менее, конечно, там уже потеряна всякая разница между разными народами, в том числе, между евреями и не-евреями. Мы видим, что уже у Михея, в 7-й главе, это есть: «придут к тебе из Ассирии и из городов Египетских» — не так, конечно, чётко и полно, и не в такой, я бы сказал, роскошной картине, как это у Исайи показано, а кратко, скупо, но есть.

Теперь перейдем к пророку Иоилю. Мы его читали полностью, разбирали, но это уже было довольно давно, и я думаю, что можно сейчас к нему вернуться, потому что из всех пророков времени «до Исайи» и «во время Исайи» Иоиль—самый апокалиптический, это совершенно однозначно. Сейчас вы сами это увидите.

1-я глава Иоиля, 15-й стих:

«О, какой день! ибо день Господень близок; как опустошение от Всемогущего придет он».

Тьма, или опустошение— так же Христос в Малом Апокалипсисе рисует эту картину «дня Господня» — как дня великого, страшного, и при этом спасительного.

Иоиль, 2-я глава:

«2…день тьмы и мрака, день облачный и туманный…»

То, что мы читали: что день этот – тьма, а не свет—вот, это у Иоиля тоже повторяется. И дальше—об этом дне:

«3.Перед ним пожирает огонь, а за ним палит пламя; перед ним земля как сад Едемский, а позади него будет опустошенная степь, и никому не будет спасения от него.

4. Вид его как вид коней, и скачут они как всадники;

5. скачут по вершинам гор как бы со стуком колесниц, как бы с треском огненного пламени, пожирающего солому, как сильный народ, выстроенный к битве».

Об этом народе сказано: «Это некий народ, многочисленный и сильный, какого не бывало от века, и после того не будет в роды родов». Что это за народ? Мы с вами дальше увидим, что этот народ у другого пророка называется Гог и Магог, но в Апокалипсисе картина этого «народа» дана ещё более внятно – это некая, как бы железная, саранча. То есть, это вообще даже не люди, даже непонятно, живые это твари или неживые – нечто такое страшное (дьявольское, судя по всему), которое будет частью приближения этого «дня Господня». Понимаете, ведь страх этого «дня Господня» — не в том, что он Господень, а в том, что это день сражения между Богом и дьяволом. Дьявол все эти свои легионы сил—выставит открыто в их полной, огромной мощи. Это у Иоиля, как мы видим, уже предвидится.

Орда татаро-монгольская – это одно из исторических проявлений, реализации архетипа этой саранчи. Мне кажется, что, когда и если эта саранча в нашу реальность уже войдёт, то татаро-монголы по сравнению с ней покажутся просто малыми детьми.

Дальше из той же 2-й главы, 10-11-й стих:

«10. Перед ними потрясется земля, поколеблется небо; солнце и луна помрачатся, и звезды потеряют свой свет.

11. И Господь даст глас Свой пред воинством Своим, ибо весьма многочисленно полчище Его (Бога) и могуществен исполнитель слова Его; ибо велик день Господень и весьма страшен, и кто выдержит его?».

Воинство Бога показано в одной панораме с этой саранчой, с этим народом страшным. Понятно, что это как Бородинская панорама: речь о сражении Бога и противника Бога (а по-еврейски сатана, это как раз и есть противник Бога). Картина, что померкнет луна, солнце, звёзды—это ведь тот главный образ, который Христос использует в Малом Апокалипсисе, рисуя «этот день», именно через это показывая, что это не просто какое-то историческое, пусть ужасное, событие в истории народа Израиля или всего человечества, а это некое изменение в ткани самой Вселенной. Как сказано в Апокалипсисе Иоанна Богослова, свернётся небо и земля как свиток, времени больше не будет, а за этим будет новое небо и новая земля – такое вселенское событие.

И дальше, уже в конце 2-й главы Иоиля (в нём всего три главы) — слова, которые и Христос цитирует, и которые близко пришлись к сердцу апостолам:

«28. И будет после того, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения». Это то, что в день Пятидесятницы цитирует апостол Пётр. И дальше у Иоиля:

«29. И также на рабов и на рабынь в те дни излию от Духа Моего.

30. И покажу знамения на небе и на земле: кровь и огонь и столпы дыма.

31. Солнце превратится во тьму и луна — в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и страшный.

32. И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется…»

Эти слова цитирует Иисус Христос в Своём Малом Апокалипсисе во всех трёх синоптических Евангелиях.

И из 3-ей главы Иоиля:

«14. Толпы, толпы в долине суда! ибо близок день Господень к долине суда!» Опять картина, которая очень близка к картине Апокалипсиса, где «смерть отдала мёртвых, море отдало тех, кто утонул в нём». Действительно, эти толпы, все люди, — они идут в долину суда, и книги раскрыты, и люди судятся, по тому, что’ написано о них в этих книгах. Это, как вы видите, у Иоиля уже есть. Дальше катастрофа еще усиливается:

«15. Солнце и луна померкнут и звезды потеряют блеск свой».

А дальше вслед за этим — картина, совершенно противоречащая всем этим страхам, это 18-й стих, которым почти кончается Иоиль:

«И будет в тот день: горы будут капать вином и холмы потекут молоком, и все русла Иудейские наполнятся водою, а из дома Господня выйдет источник, и будет напоять долину Ситтим.».

Парадокс: это такой страшный день, и одновременно в тот же самый день—все эти блага («горы капают вином», и так далее), а главное – из дома Господня выйдет источник воды живой, которую Иисус Христос называет Духом Святым. Он говорил о том, что у верующего в Него потекут из чрева реки воды живой – это Он о Духе говорил, как сказано в Евангелии от Иоанна. И в Апокалипсисе Иоанна Богослова – та же картина реки воды живой, которая протекает среди Небесного Иерусалима, и Иоиль видит эту картину уже Нового, светлого Иерусалима в соединении, буквально в одной и той же точке, с днём Суда. Конечно, это ещё довольно смутное видение того, когда именно это соединяется. Понятно, что в Апокалипсисе Иоанна Богослова это гораздо более чётко, и это разделено на Суд и то, что «после» Суда (насколько можно говорить «после», если нет времени).

Я сказал о тех пророках, которые предвидели Апокалипсис до Исайи. Теперь я хочу несколько цитат привести из пророков, которые после Исайи, которые касаются этой апокалиптической темы, опираясь в какой-то мере на Исайю, а в какой-то мере имея уже своё видение этой темы. Попытайтесь ощутить, видна ли динамика между этими тремя точками—изменение развития этого образа «дня Господня, великого и страшного» от пророков до Исайи (Осии, Амоса, Михея, Иоиля) – к Исаии, а от Исайи к тем пророкам, которых мы сейчас почитаем, которые были после него.

Начнём с пророка, который идёт в Библии сразу после Исайи – это пророк Иеремия. У него это выражение – «тот день» — встречается в 25-й главе – 32-й стих:

«Так говорит Господь Саваоф: вот, бедствие пойдет от народа к народу, и большой вихрь поднимется от краев земли.

33. И будут пораженные Господом в тот день от конца земли до конца земли, не будут оплаканы и не будут прибраны и похоронены, навозом будут на лице земли».

«В тот день», «от конца земли до конца земли», то есть, речь опять идёт о чём-то Вселенском. Сказано в стиле, характерном для Иеремии, — он везде в своей книге фокусируется на страданиях, бедах, и так далее, что неудивительно, поскольку он жил буквально в те дни, когда состоялось это разрушение Иерусалима вавилонянами и угон евреев в плен. Можно сказать, что в какой-то мере он (как и другие пророки, как делал и сам Исайя) проектирует вечную апокалиптическую картину в события своего времени—в данном случае, в события времени вавилонского пленения.

Следующий за ним пророк Иезекииль делает, в сущности, то же самое – у него тоже встречаются эти слова о «дне Господнем». Из 36-й главы, 33-й стих:

«Так говорит Господь Бог: в тот день, когда очищу вас от всех беззаконий ваших и населю города, и обстроены будут развалины,

34. и опустошенная земля будет возделываема….

35.тогда скажут: «эта опустелая земля сделалась, как сад Едемский; и эти развалившиеся и опустелые и разоренные города укреплены и населены».

Эта картина – «отстроятся развалины» — это, конечно, проекция апокалиптического архетипа в конкретное событие (возвращение из вавилонского плена, которое предвидит Иезекииль). А сам этот архетип в Откровении Иоанна Богослова – это Новый Иерусалим и весь мир этот нового неба и новой земли как излечённый мир, восстановленный мир—мир, который уже в своих этих духовных болезнях разваливался на части (мы в этом мире живём сейчас) – и вот он исцеляется, восстанавливается. Сила пророков именно в том, что они в конкретных политических, исторических событиях умели увидеть генеральную перспективу Замысла Божия обо всём мире.

И ещё Иезекииль, 38-я глава:

«17. Так говорит Господь Бог: не ты ли тот самый, о котором Я говорил в древние дни чрез рабов Моих, пророков Израилевых, которые пророчествовали в те времена, что Я приведу тебя на них?»

(Кого «тебя» приведёт Он на них? – Гога и Магога).

«18.И будет в тот день, когда Гог придет на землю Израилеву, говорит Господь Бог, гнев Мой воспылает в ярости Моей.

19. И в ревности Моей, в огне негодования Моего Я сказал: истинно в тот день произойдет великое потрясение на земле Израилевой.

20. И вострепещут от лица Моего рыбы морские и птицы небесные, и звери полевые и все пресмыкающееся, ползающее по земле, и все люди, которые на лице земли, и обрушатся горы, и упадут утесы, и все стены падут на землю.»

Эта картина Гога и Магога совершенно соответствует тому, что в Апокалипсисе было описано как «саранча», и тому, что мы читали в Иоиле — «тот народ» — непонятно, какой народ. Это картина катастрофы—в данном случае, народа Израиля, а на самом деле – ещё раз проявление архетипа вселенской апокалиптической катастрофы, которую Иоиль предвидит в истории. И вот все спорят о том, что это за Гог и Магог, кто это, случилось ли это в истории или нет ещё, и когда случится. А на самом деле это не конкретика, это архетип, логика, некое уравнение (если можно так выразиться), решения которого раз за разом – воплощаются в истории. Про Гога и Магога говорится еще в 39-й главе, но там говорится уже, что Господь этого Гога и Магога (хотя они являются Его же орудием), что называется, прижмёт к ногтю:

« 1.. Ты же, «сын человеческий! изреки пророчество на Гога и скажи: так говорит Господь Бог: вот, Я — на тебя, Гог…».

Эти Гог и Магог ещё напоминают картину из Апокалипсиса: дьявольских зверей, которые выходят из моря, про которых, как про Гога и Магога, тоже можем себя спросить: что же это Бог позволяет этим зверям выходить из моря? Видимо—да, позволяет, и Сам же вступает потом с ними в сражение, покоряет их и уничтожает. Как вы видите, у Иезекииля примерно такая картина и нарисована.

Переходим дальше, к более поздним пророкам. Из пророка Софонии—1-я глава, 15-16-й стихи:

«15. День гнева — день сей, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы,

16. день трубы и бранного крика…».

Эта картина нам знакома уже из более ранних пророков, и обратите внимание, что это интонация Христа в Малом Апокалипсисе—она уже здесь чувствуется.

2-я глава пророка Софонии, стихи 1-2:

«1.Исследуйте себя внимательно, исследуйте, народ необузданный,

2. доколе не пришло определение — день пролетит как мякина — доколе не пришел на вас пламенный гнев Господень, доколе не наступил для вас день ярости Господней».

Это уникальная мысль у Софонии. Она в смутном виде встречается у Исайи, но только тут четко сказано вот это – что пока не пришёл этот день, исследуйте себя, если вы хотите этот день пережить, если вы хотите на нём попасть в число спасённых, а не в число осуждённых. Пока он не пришёл, всматривайтесь в себя. А что мы в себе можем увидеть? Мы в себе можем увидеть как Божие, так и дьявольское. И это апокалиптическая работа, которая описана в Откровении Иоанна Богослова как происходящая на всей земле: разделение добра и зла, света и тьмы, и сражение между светом и тьмой. Нас призывает Софония эту работу, это разделение проводить уже сейчас, внутри своей собственной души. И поэтому есть такая формулировка, что Апокалипсис начинается уже сегодня. Её иногда применяют к политическим событиям, а я хочу обратить ваше внимание на то, что этот Апокалипсис в какой-то мере уже сегодня происходит в душах человеческих, и, как минимум, с Иисуса Христа началось это разделение. Уже тогда, с первого пришествия началась подготовка ко второму Пришествию.

3-я глава Софонии, 11-13-й стихи:

«11.В тот день ты не будешь срамить себя всякими поступками твоими, какими ты грешил против Меня, ибо тогда Я удалю из среды твоей тщеславящихся … и не будешь более превозноситься на святой горе Моей.

12. Но оставлю среди тебя народ смиренный и простой, и они будут уповать на имя Господне.

13. Остатки Израиля не будут делать неправды, не станут говорить лжи, и не найдется в устах их языка коварного, ибо сами будут пастись и покоиться, и никто не потревожит их».

Эти слова – «простой и смиренный народ» – это не о народе Израиля. «Не будут говорить неправды, говорить лжи» – мне кажется, что понятно самому Софонии, что реальные люди в реальной истории такими не могут быть. То есть, это проекция из Апокалипсиса в историю Израиля народа Нового Иерусалима, который описан в Откровении Иоанна Богослова. Вот о нём это можно сказать – «простой и смиренный народ».

Перейду к последнему из ветхозаветных пророков – пророку Захарии, который тоже один из самых апокалиптических пророков, наряду с Иоилем, только уже гораздо позже. Можно сказать, что Захария и по времени ближе к Новому Завету, и по тому, как он пишет—по ви’дению апокалиптической перспективы он тоже ближе к Новому Завету. Вот несколько мест из Захарии.

2-я глава, 11-12 й стихи:

«11.И прибегнут к Господу многие народы в тот день, и будут Моим народом; и Я поселюсь посреди тебя, и узнаешь, что Господь Саваоф послал Меня к тебе.

12. Тогда Господь возьмет во владение Иуду, Свой удел на святой земле, и снова изберет Иерусалим».

Кого «Меня» послал Господь? Кого Он может послать — «Меня» с большой буквы? Мессию—Иисуса Христа, естественно! Слова «поселюсь посреди тебя», то есть, Бог будет жить, как бы слитый со своим народом— это картина Нового Иерусалима. Про Новый Иерусалим в Откровении сказано, что там и храма-то нет никакого, потому что Бог и люди, если можно так выразиться, образуют единое целое, и уже какого-то отдельного места для присутствия Бога среди людей—не нужно. Прибегнут к Господу многие народы, и Господь снова изберёт Иерусалим. В каком смысле – «снова»? Однажды избрал земной Иерусалим для присутствия Храма, а это «снова» означает, что он уже не земной, что - он именно Новый Иерусалим, который Бог изберёт опять.

3-я глава Захарии, с 1-го стиха (я хочу обратить ваше внимание, что, хотя тот Иисус, о котором здесь идёт речь, это реальный человек, живший в то время, но сквозь его образ Захария видит другого Иисуса—Того, Которого мы знаем под именем Иисус Христос):

«1.И показал он мне Иисуса, великого иерея, стоящего перед Ангелом Господним, и сатану, стоящего по правую руку его, чтобы противодействовать ему.

2. И сказал Господь сатане: Господь да запретит тебе, сатана, да запретит тебе Господь, избравший Иерусалим! ….

3. Иисус же одет был в запятнанные одежды и стоял перед Ангелом…

Тут Иисус, с одной стороны, великий иерей, то есть, первосвященник, но через него виден другой Первосвященник в том смысле, в котором видит Иисуса Христа Первосвященником апостол Павел в своём Послании к Евреям – истинный Первосвященник по чину Мелхиседекову. И то, что Он стоит с сатаной и с ним как бы судится перед Богом—это то, что описано в Апокалипсисе, только там не суд Иисуса Христа с сатаной, а война Его с сатаной—Он же там на коне, причём в запятнанных одеждах, которые и здесь упомянуты, как в Апокалипсисе, где эти одежды запятнаны кровью, потому что, действительно, идёт война.

И дальше в 3-ей главе говорится об этом Иисусе, и слиты эти два образа – человеческий и мессианский:

«8. Выслушай же, Иисус, иерей великий, ты и собратия твои, сидящие перед тобою… вот, Я привожу раба Моего, ОТРАСЛЬ.

9. Ибо вот тот камень, который Я полагаю перед Иисусом…».

Тут употреблены два ключевых слова, которые есть и у Исайи для обозначения Мессии – «отрасль» и «камень» (камень краеугольный, полагаемый на Сионе). Это те же два слова, которые используются в Евангелии для обозначения Иисуса Христа: «отрасль» и «камень», как Себя Сам Иисус называет, говоря при этом, что Он «камень преткновения». Они у Захарии применяются не напрямую к Иисусу, а они как бы отдельные от Иисуса — какой-то другой «раб Мой, отрасль». Кто этот раб? Для Исайи этот раб—Сам Мессия и есть, хотя Исайя, конечно, Иисусом Его не называет—он ещё не знает этого имени. Тут, у Захарии, камень этот полагается перед Иисусом, а у Исайи (и тем более, в Новом Завете) этот камень Иисус и есть. Это характерная оптика пророков: они видят, они чувствуют, но это не сложилось ещё в какую-то чёткую картину— мы как бы встречаем здесь отдельные элементы мозаики (имя Иисус, противодействие с сатаной, запятнанные одежды, камень, отрасль), но эти кусочки ещё в мозаику не сложились.

Дальше из Захарии, 14-я глава:

«1.Вот наступает день Господень, и разделят награбленное у тебя среди тебя.

2. И соберу все народы на войну против Иерусалима, и взят будет город, и разграблены будут домы…

3. Тогда выступит Господь и ополчится против этих народов, как ополчился в день брани».

Вроде бы, это предвидение какой-то очередной катастрофы из истории Израиля, и таких, действительно, было несколько. Но что сказано в Откровении Иоанна Богослова непосредственно перед рассказом о Страшном суде Господнем? Там как раз эта картина—осада Иерусалима. 20-я глава Откровения, 7-9-й стихи:

«7.Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской.

8. И вышли на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный».

Это Иерусалим, но уже даже непонятно – земной, или небесный, или какая-то смесь того и другого.

9. И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их…».

Вот как в Откровении Иоанна Богослова соединились элементы ветхозаветных пророков—осада Иерусалима, то, что Бог осаждающих уничтожает, то, что это Гог и Магог, и, конечно, участие сатаны в этом процессе – то’, что мы с вами только что встречали в книге пророка Захарии.

И дальше из Захарии (14-я глава, 6-7-й стихи):

«6. И будет в тот день: не станет света, светила удалятся.

7. День этот будет единственный, ведомый только Господу: ни день, ни ночь; лишь в вечернее время явится свет».

Картина эта нам уже привычна по другим пророкам: что «тот день» – это тьма, а не свет, а здесь сказано ещё более глубоко, что ни день, ни ночь, то есть, что-то странное, какое-то парадоксальное соединение света и тьмы. И ещё – день этот будет единственно ведомый только Господу. Это то, о чём Иисус Христос говорит в Малом Апокалипсисе: о дне этом не знает никто — и Сын даже не знает, то есть, Сам Иисус Христос, а «только Отец Мой небесный». Так Он говорит – те же слова, что в Захарии: «ведомый только Господу». Мне кажется, просто Иисус Христос взял эти слова отсюда. И дальше, сразу после этого, в той же 14-й главе, (8-9-й стихи):

«8.И будет в тот день, живые воды потекут из Иерусалима, половина их к морю восточному и половина их к морю западному: летом и зимой так будет. Раз и туда, и туда, раз и летом, и зимой, значит, это – «всегда и везде», то есть, весь мир, который здесь рисуется, будет проникнут живой водой, текущей из Иерусалима. И дальше:

«9.И Господь будет Царем над всею землею; в тот день будет Господь един, и имя Его едино…».

Это, конечно же, те самые «воды живые», о которых Господь Иисус Христос говорит, что они потекут из чрева того, кто верует в Него – воды Духа (как сказано в Евангелии от Иоанна), и это та самая «вода жизни», о которой говорится в последней главе, на последней странице Библии — в 22-й главе Откровения Иоанна Богослова:

«1. И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца.

2. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов.

3. И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему.

4. И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их.

5. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков».

Это, так сказать, финальная картина Библии, то, к чему нас ведёт Библия от первой страницы – Сотворения мира. Всё ради этого – того, что написано на последней странице. Захария уже очень приблизился к этому: действительно, осталось, можно сказать, сделать один шаг от Захарии до этой картины Откровения Иоанна Богослова. И этот шаг был сделан, когда пришёл Иисус Христос и открыл не только двери ада (как мы видим на пасхальной иконе), не только двери в Царство Небесное, но открыл двери ума людей (и нашего, и пророков) для уразумения того, что Захария, стоя у этих дверей, уже как бы слышит сквозь эти двери, но ещё не видит чётко. А у Иоанна Богослова эти двери в Царство Небесное его духовному разумению открыты, и он — видит.

Исайя в Евангелии. Как Христос видит Себя в Исайе

Мы продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи и начинаем сейчас новую тему. Тема эта называется «Исайя в Новом Завете». Должен сказать, что из всех ветхозаветных книг с Исайей по частоте употребления в Новом Завете может конкурировать, пожалуй, только Псалтирь. И сегодня у нас будет одна только грань темы Исайи в Новом Завете, а именно, как Сам Христос цитирует Исайю, а Он его цитирует очень много—и явно, и ещё больше косвенно, намёком. Мы обсудили, как Исайя видел Христа—будущего Мессию. А вот как на основе Евангелия (потому что, естественно, слова Христа передаются нам исключительно Евангелием) представить, как Христос смотрел на книгу Исайи, как Христос видел Исайю? Он же наверняка видел его, если можно так выразиться, лучше и яснее, чем даже сам Исайя себя понимал. Павел говорит о том, что мы читаем Исайю, как и всё остальное, как вообще Библию, «как бы сквозь мутное стекло, гадательно». Но Христос-то видел то, о чём писал Исайя, не сквозь мутное стекло, а напрямую и мог сравнить то, что писал Исайя с тем, как оно на самом деле. И как Сам Христос говорит о Себе в Нагорной проповеди, что Он пришёл не нарушить, но исполнить Закон (Закон Моисея, Тору), то есть, довести до полноты, так же можно сказать про Христа и Исайю: то, как цитирует Христос Исайю в Евангелии—это почти всегда именно дополнение, наполнение, восполнение того, о чём писал Исайя. И ещё о том, как Христос цитирует книгу Исайи. Исайя цитируется ведь не только в Евангелии. Исайя цитируется очень обильно, в книге Деяний апостолов и в Посланиях. И вот апостолы, когда они цитируют Исайю, они всегда упоминают его и опираются на него как на фундамент, то есть, они процитировали Исайю, и это истина в конечной инстанции, они её даже не подвергают сомнению.

Для Христа это не так. Христос никогда не опирается на Исайю. У Него есть, как вы понимаете, более твёрдые и существенные основания, на которые Он может опираться – это Его единство с Отцом, то, как Он знает Отца. И поэтому Христос довольно редко Исайю цитирует, прямо называя его по имени. Из нескольких десятков мест, где Христос цитирует Исайю в Евангелии, всего в нескольких местах (где-то в 3-х, в 4-х) Он называет Исайю по имени. Потому что для Него не так важен сам Исайя, как замечательный, гениальный, индивидуальный пророк – как мы его воспринимаем. Для Христа Исайя—это просто один элемент, если можно так выразиться, Замысла Божьего, который реализуется через всю совокупность пророков – не только через Исайю. Поэтому даже чаще, чем об Исайи, Он говорит: «пророки обо Мне говорили» или «Писания обо Мне говорили», и при этом, когда смотришь, что же конкретное Он имел в виду—как раз Исайю. Но Он говорит о нём не индивидуально, а просто как об участии пророков в Писании. То есть, для Него важна, так сказать, не индивидуальность Исайи (как для нас, грешных, когда мы читаем Исайю), а универсальность Исайи—то’, что он написал—это открытие нам нового слова Божьего, Замысла Божьего. Это о том, как, собственно, Христос в целом смотрит на книгу Исайи, насколько можно судить по Евангелию.

Теперь я хочу взглянуть на одну конкретную грань этой темы—как Христос в книге Исайи видит Самого Себя. Христос читает Исайю, и Он читает о Себе. Он Себя, естественно, знает лучше, чем Исайя Его знает или представляет себе. Он Себя видит, как бы в зеркале, в Исайе, и соглашается или, наоборот, корректирует то, что Он читает о Себе в Исайе. Есть довольно много мест, где Христос явно или неявно ссылается как раз на те места из Исайи, где нарисован образ Мессии. Вот я сейчас буду читать параллельно—из Нового Завета там, где Христос говорит и ссылается на Исайю, и соответствующие места из самого Исайи. Буду читать по порядку, как это в Новом Завете—начну с Евангелия от Матфея.

11-я глава – Христос говорит (как ответ пришедшим к Нему посланцам Иоанна Крестителя, которые спрашивают Его—Ты ли Тот, который должен прийти или ожидать нам другого). Иисус отвечает:

«4. пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите:

5. слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют;

6. и блажен, кто не соблазнится о Мне».

При этом Он неявно цитирует именно из Исайи эти слова—о слепых, которые прозревают, и так далее. Читаю из Исайи (29-я глава, 18-й стих): «И в тот день (это значимые слова про «тот день», мы их с вами в прошлый раз читали) глухие услышат слова книги, и прозрят из тьмы и мрака глаза слепых».

В 35-й главе Исайи эти слова тоже повторяются—в 5-6-м стихах:

«5.Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся.

6. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь…».

То есть, Христос, отвечая посланцам Иоанна, на самом деле ссылается на Исайю. Но как на него ссылается — обратите внимание! Он говорит: вы видите, так сказать, реализацию того, что предсказал Исайя, и почему-то странно заканчивает словами «Блажен, кто не соблазнится о Мне».

Это означает, что сами по себе эти знамения («слепые прозревают», и так далее) – это всего лишь знамения, которые могут ввести в заблуждение о Христе, и даже в соблазн. Это как бы некий «поверхностный слой» Христа—те знамения, чудеса, которые Он творит. Поэтому, кстати, и Сам Христос, и апостол Павел так критично отзываются о том, что люди ждут и требуют знамений. Потому что это – поверхность, если можно так выразиться, «оболочка Христа», а не глубина. Эта глубина у Исайи тоже есть, конечно, – в знаменитой 53-й главе о страдающем Мессии. Таким образом, здесь, в этом фрагменте Христос как бы предупреждает против слишком упрощённого понимания этого пророчества Исайи.

Дальше – 13-я глава Евангелия от Матфея, с 13-го стиха. В этой главе Христос сначала говорит знаменитую притчу о сеятеле, а потом объясняет, почему вообще он говорит притчами:

13. «потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют;

14. и сбывается над ними пророчество Исайи, которое говорит (дальше идёт цитата из Исайи в устах Самого Христа):

слухом услышите — и не уразумеете, и глазами смотреть будете — и не увидите,

15. ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их».

Христос заканчивает на этом цитату их Исайи, а дальше говорит очень важное дополнение:

16. «Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат,

17. ибо истинно говорю вам, что многие пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали».

Христос объясняет смысл того, почему Он говорит притчами, в сущности, как способ донести смысл Его проповеди без искажений до души слушателей, как некоторые лекарства дают в капсулах, чтобы желудок их не нейтрализовал, а чтобы они прошли дальше и впитались. Притча—это тоже как бы оболочка Слова Божьего. То есть, это, если можно так выразиться, лекарство для больных, для вот этих самых слепых, глухих, и так далее. И тема, которая у Исайи в этих стихах, – это тема трудности понимания Бога, а в Евангелии – трудности понимания Христа, Мессии: Он не прост для понимания. И то’, что дальше говорится («Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат») – это подчёркивание того, что отношения учеников с Мессией – это нечто новое, другое. Исайя не предвидел этой совокупности учеников, которые будут окружать Мессию и которые, если можно так выразиться, с Христом образуют единое целое—своего рода «Тело Христово» (как мы говорим уже языком современного богословия). То есть, это не рациональное понимание умом, головой, а это понимание, познание в том смысле, какой это слово имело в Ветхом Завете: совокупление познающего и познаваемого, типа «Адам познал жену свою Еву». Здесь подчёркивается новый по отношению к Исайе способ познания Мессии Его учениками – познание в Церкви, или Церковью, совершенно особые взаимоотношения между Мессией и Его Церковью.

Читаем дальше: Матфей, 21-я глава, с 42 стиха. Христос рассказывает притчу о винограднике и после этой притчи говорит, опять же, цитатой из Исайи: «42. Иисус говорит им (фарисеям, саддукеям—элите Израиля): неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших?».

Собственно, эта цитата – из 117-го Псалма, но дело в том, что Исайя эту цитату тоже даёт, причём в расширенном, углублённом виде, который позволяет её глубже понять. Вот это место из 28-й главы Исайи, 16-й стих:

«Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится».

Христос, конечно, имеет в виду, что Он – как бы этот краеугольный камень тоже, но при этом Он не только краеугольный камень, но и камень преткновения, и это опять–таки слова из Исайи.

8-я глава – про Бога так говорится:

«14. И будет Он освящением и камнем преткновения, и скалою соблазна для обоих домов Израиля…

15. И многие из них преткнутся и упадут, и разобьются…».

То есть, Христос не столько цитирует 117-й Псалом, сколько цитирует этот парадокс Исайи, о Себе Самом говорит, как о камне, который парадоксально одновременно является краеугольным и камнем преткновения. Как же опереться на краеугольный камень? Для чего краеугольный камень? Чтобы фундамент на нем строить. Как же на него опереться, если он камень преткновения? Этот парадокс, на самом деле, Христос говорит о Самом Себе —применяя Исайю, чтобы сказать о Себе как о явлении парадоксальной сути Бога. Вспомним, что говорится в Евангелии от Иоанна: «Единородный сын, сущий в недре Отчем—Он явил». Христос многое явил о Боге, и в том числе, явил вот эту Его парадоксальность—в частности, в этом образе краеугольного камня.

А все-таки, как же можно опереться на камень, который камень преткновения и соблазна – как опереться, когда ты о него споткнёшься и, как говорится, нос себе разобьёшь? В том-то и дело! Вспомним, как говорит о вере апостол Павел в Послании к Евреям. Это образ веры как чего-то невидимого, неосязаемого—а нам-то вера нужна, чтобы на неё опереться! Но опереться на веру в таком земном смысле (ногу на неё поставить и стоять на этой вере) – не получится. Опереться на веру можно только парадоксально, так, как опирается птица на воздух. Можно опереться на воздух? Человеку, конечно, нельзя, а птицам можно. И, фактически, когда Христос говорит о камне, который одновременно краеугольный и камень соблазна и преткновения, Он хочет сказать: «летайте!». Он нас призывает летать, и тогда на этот камень можно опереться.

Дальше читаем из Евангелия от Матфея (24-я глава, 35-й стих) — это из так называемого Малого Апокалипсиса—предсказания Христом Страшного суда, конца света. Из всего Малого Апокалипсиса я возьму только слова из 35-го стиха: «небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут».

Это мысли, которые (может быть, немножко другими словами) даёт и Исайя в начале 51-й главы (6-й стих):

«Поднимите глаза ваши к небесам, и посмотрите на землю вниз: ибо небеса исчезнут, как дым, и земля обветшает, как одежда, и жители ее также вымрут; а Мое спасение пребудет вечным, и правда Моя не престанет».

Мысль та же, что у Христа—Он говорит, что «слова Мои не прейдут», а тут у Исайи говорится, что «правда Моя не престанет».

То есть, Христос, цитируя в этом месте Исайю, говорит нечто о Самом Себе: что Он есть это самое Слово Божие, Слово вечное, правда Божия, которая не прейдет. Обратите внимание, что это сказано ещё до того, как было написано Евангелие от Иоанна, где в 1-й главе говорится, что Иисус—это Слово, которое было в начале у Бога. Христос, конечно, это о Себе знает, но, естественно, не может ссылаться на Евангелие от Иоанна, потому что оно ещё не написано, и поэтому ссылается на Исайю, где в таком, пусть прикровенном виде, в виде намёка, есть эта мысль о вечном Слове.

Дальше — Матфей, 25-я глава, 35-й стих. Христос говорит от имени Царя, то есть, от имени Себя Самого:

35. «… алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня».

А Его спрашивают праведники: «…когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили?», и так далее. И Царь говорит им в ответ: «…истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Эти слова перекликаются с тем, что говорится у Исайи в 58-й главе, в 6-7-м стихах—о посте, который избрал Бог:

«6. Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо;

7. раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся».

Эта мысль об истинном посте – фактически, предвидение этих слов Христа о том, что истинное общение с Богом достигается через общение с людьми, причём не вообще с людьми, а именно с людьми бедными, нищими, униженными и оскорблёнными, нуждающимися в помощи. Эта мысль проходит сквозной нитью сквозь весь Ветхий Завет. Мы, например, по вторникам читаем Притчи Соломоновы, и там тоже полным-полно мест, где сказано именно это. То есть Христос, ссылаясь на эту мысль (именно на это место из Исайи или просто на эту мысль из Ветхого Завета в целом) что’ показывает? То’, чего у Исайи нет! Он показывает, что соединение в Нём Божественной природы и человеческой природы проявляется и таким образом, что то, что человек хочет сделать Богу, он должен сделать человеку. Делая это любому человеку, он, тем самым, делает это человеку Христу. Делая это человеку Христу, он, тем самым, делает это Сыну Божьему Христу. Конечно, у Исайи нет чёткой мысли о единстве Бога и человека, и поэтому можно сказать ещё раз, что это исполнение, дополнение Христом Ветхого Завета.

Читаем дальше – из Матфея, 26-я глава, 54-й стих. Христос говорит: «как же сбудутся Писания, что так должно быть?» (это на Гефсиманском холме, когда Его призывают ученики сопротивляться, чтобы Его не арестовали, а он говорит — нет, так должно быть, чтобы сбылись Писания. Эта же мысль повторяется, может быть, ещё более чётко, в Евангелии от Луки, где описывается этот эпизод—в 24-й главе, в 44-46-м стихах:

«44. И сказал им: (это последние строки Евангелия от Луки) вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах.

45. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний.

46. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день…».

На что Он ссылается в Писаниях, когда говорит «как же сбудутся Писания»? Конечно, Он, не называя по имени Исайю и 53-ю главу, ссылается именно на это. Это практически единственное место во всём Ветхом Завете, где чётко описано то’, что должно в этот момент сбыться.

Переходим теперь к Евангелию от Марка—как там цитируются в словах Христа ссылки на Исайю. 14-я глава, 48-й стих (это опять на Гефсиманской горе):

«… Иисус сказал им: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня». Эти слова нам, конечно, напоминают слова из Исайи, из той же 53-й главы: «…и к злодеям причтён был» (тут – к разбойникам, там—к злодеям). Удивителен сам тот факт, что вообще возможно выйти на Бога как на разбойника. Иудейские богословы того времени сказали бы: «да нет, это глупость, как можно на Бога выйти, как на разбойника, — у Него миллионы ангелов, Он невидим, неосязаем—это невозможно». Оказалось, возможно — обращаться с Богом, как с преступником, как с человеком- преступником, именно потому, что Божественная и человеческая природа в Мессии соединены. И вот этот намёк Исайи — «и к злодеям причтён» – это уже предвидит.

Практически та же самая мысль, что в Евангелии от Марка, есть и в Евангелии от Луки: «48...как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня».

Возвращаемся к Марку – 16-я глава, 15-й стих. Христос говорит Своим ученикам в заключительных словах Евангелия от Марка:

«…идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари».

Эти слова воспроизводят—но, опять–таки, не в дословном виде – мысль, которая проходит у Исайи с самого начала его книги, о том, что проповедь благой Божьей вести не ограничена народом Израиля, а должна распространяться на весь мир. Вот, например, из 2-й главы Исайи, 2-3-й стихи:

«2. И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы.

3. И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям и будем ходить по стезям Его; ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне — из Иерусалима».

Опять-таки, эта идея расширения благой вести Мессии присутствует у Исайи, но как бы в ограниченном, виде, распространяясь на все народы, но только на людей. А Христос что’ говорит в Евангелии от Марка? Проповедуйте всей твари! То есть, Он объединяет человека со всей вообще сотворённой Богом природой. Эта мысль о единстве человека и всей природы есть, разумеется, и в Ветхом Завете тоже. Она есть и в Новом Завете—например, когда апостол Павел говорит, что вся тварь мучается вместе с людьми, и ждёт этой спасительной благой вести именно от людей, как это сказано у Павла, от нетерпения «вытянув шею».

Перейдём теперь к Евангелию от Луки. 4-я глава – это те самые слова из Исайи, которые Христос выбрал для того, чтобы заявить о Себе в Своём родном городе, в синагоге Назарета. 4-я глава Луки:

«17. Ему подали книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано:

18. Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу,

19. проповедывать лето Господне благоприятное….

21.И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами...».

Для чего Он это читает из Исайи (это 61-я глава из Исайи, 1-й стих)? Он, в сущности, использует Исайю как трамплин, для того, чтобы от него, так сказать, прыгнуть к народу – чтобы народ принял Его как реализацию того, что по идее народу было известно—этого пророчества Исайи о Мессии.

Вот эти Его слова (что исполнилось на Нём предсказанное Исайей) народ, может быть, ещё и принял. Но как только Христос захотел сделать следующий шаг—сказать, что и язычникам тоже Он несёт эту благую весть (Он ссылается на Илию, вдову из Сарепты Сидонской, на очистившегося Неемана Сириянина) — всё, народ уже эту связь между Христом и пророчеством о Мессии у Исайи перестаёт видеть. То есть, Христос отражается в зеркале Исайи (где-то полнее, где-то не так полно), но народ, к сожалению, этого уже не видит. Мы вот смотрим на зеркало, и все видим более или менее одно и то же, а тут ситуация такая, что в зависимости от того, кто на это зеркало смотрит, это зеркало может быть прямым, а может быть и кривым. Вот и получается, что Христа люди, его современники, видят в Ветхом Завете, как в кривом зеркале, и Его не узнают.

Из 24-й главы Евангелия от Луки, 25-27-й стихи. Это знаменитые слова, которые Он говорит Своим спутникам по дороге в Эммаус:

«25. Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки!

26. Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?

27. И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании».

Это есть и у Моисея во Второзаконии, это есть и в Псалмах. А где у пророков вот это: «пострадать Христу и войти в славу Свою»? Это—только у Исайи. То есть, это опять такая неявная ссылка на Исайю. И обратите внимание на формулировку «медлительные сердцем». То есть, для того, чтобы по-настоящему понять Исайю, то’, что Исайя говорит о будущем Мессии, нужно быстрое сердце. Мы иногда говорим о людях, что у них быстрый ум—они легко и быстро понимают, это нам знакомо. А вот тут быстрое сердце—чтобы сердце успевало откликаться. Почему оно должно быть быстрым? Потому что Исайя—это очень богатый содержанием пророк, у него в каждой строчке какая-нибудь новая глубокая мысль, но не чисто интеллектуальная, а требующая душевного отклика. И мы как будто музыку слушаем, причём, быструю музыку (например, быстрый этюд Шопена), и мы должны успевать за этой музыкой Исайи, эмоционально реагировать, и тогда она входит в наше сердце.

Исайя в Евангелии. Как Христос видит Замысел Божий через Исайю

Мы продолжаем заключительный обзор по книге пророка Исайи. Продолжаем ту тему, которую начали в прошлый раз: «Исайя в Новом Завете». В Новом Завете очень много цитат из Исайи, и наряду с Псалтирью, это две самые цитируемые книги Нового Завета. В прошлый раз (и сейчас мы это продолжим) мы сосредоточились на одной грани этой темы—на том, как Сам Иисус Христос видит Себя, если можно так выразиться, в зеркале Исайи. Ведь Исайя много пишет о Мессии, но этого Мессию он ещё видит смутно, а Христос, естественно, Сам являясь Мессией, прекрасно понимает, где Исайя, так сказать, точен, а где его надо как-то дополнить. Как говорит Сам Христос применительно уже не к Исаии, а к Моисею, к Торе — «не нарушить пришёл я, а исполнить», довести до полноты—Он так же доводит до полноты то, что говорит Исайя о Мессии. Исайя ведь (как это апостол Павел замечательно сформулировал) видит Мессию «сквозь мутное стекло, гадательно». А Христос Себя знает полностью, точно, что, между прочим, совершенно не тривиальный факт! Можем ли мы с вами сказать друг другу, что себя сами знаем? Далеко не всегда. А Он Себя почему знает? Потому, что Он не только смотрит Сам на Себя, как мы, люди, смотрим на себя, а ещё смотрит на Себя глазами Отца, как бы со стороны, и вот поэтому Он знает Себя точно (мы об этом с вами ещё встретим упоминание в Его же собственных словах). И ещё один момент, на который я обращал ваше внимание, это то, что Христос Исайю цитирует, часто не называя его по имени. Он говорит вообще — «пророки»: «так написано в Писании» или «так говорят пророки», то есть, для Него Исайя – не окончательный авторитет. Для апостола Павла и для других апостолов Исайя – авторитет: если они хотят подкрепить какое-то свое высказывание, они говорят: «Исайя так говорит», и это закрывает все вопросы. Христос – не так: Он Исайю видит, как одного в ряду многих пророков. То есть, Он видит некую цепь, которая идёт чуть ли не от сотворения Мира—цепь знаний о Нём, о Мессии, в которой Исайя – это очень важное звено, но это только одно из звеньев. Поэтому Он его и цитирует именно таким образом, в ряду. Я, когда читаю Исайю, не перестаю восхищаться, какой это замечательно глубокий ум, какой это гениальный писатель—хотя бы просто в литературном плане — а для Христа всё это неважно, для Него важна не специфика Исайи. Для Него важно, что Исайя, как инструмент в Замысле Божьем, сыграл эту, так сказать, роль – открыть нечто о Мессии, о будущем Иисусе Христе. Мы в прошлый раз читали несколько примеров из разных Евангелий, как Христос явно или не явно ссылается на Исайю, когда, в сущности, говорит о Самом Себе. Например, в знаменитом ответе Его посланцам Иоанна Крестителя, когда Он говорит, что слепые благовествуют, хромые ходят, и так далее—и «блажен, кто не соблазнится обо Мне». Это же Он цитирует Исайю (в 29-й главе Исайи, в 18-м стихе и в 35-й главе Исайи, в 5-м стихе именно такое предсказание и сделано). Или, например, знаменитое место, когда после того, как Он рассказывает притчу о сеятеле (в 13-й главе Евангелия от Матфея), Он объясняет, почему Он вообще говорит притчами: притча—это как бы такая оболочка, которая нужна для того, чтобы это слово Божие проникло в душу людей, укоренилось там, выросло и дало плод. И этим Он продолжает то, что говорит сам Исайя в 6-й главе в рассказе о своём призвании. Ему Сам Бог говорит в этой главе, что народ этот, так сказать, глухой и слепой, и именно поэтому ты, пророк, должен ему говорить вот таким странным пророческим словом (там не употреблено слово «притчами», но смысл именно такой). Обратите внимание—Исайя, как Христос, говорит притчами: не напрямую «рубит»: вот так, так и так, этого Бог не хочет, этого Бог хочет; так будет, так не будет – нет, он говорит вот этим внелогическим языком, как и Христос.

Или, например, когда Христос после притчи о винограднике в 21-й главе Евангелия от Матфея говорит о Себе как о «краеугольном камне» и одновременно как о «камне преткновения» (такое парадоксальное сочетание), Он же тем самым, в сущности, цитирует Исайю. Исайя говорит это, может быть, не конкретно о будущем Мессии, но для Исайи это фундаментальная характеристика Бога: парадоксальность, что Бог опора для нас, краеугольный камень всей нашей жизни, и одновременно камень преткновения—потому, что мы всё время где-то сбиваемся, где-то мы не понимаем Бога, а, главным образом, мы в своих делах спотыкаемся, и делаем то, чего, как нам кажется, от нас хочет Бог, а назавтра оказывается, что Бог хотел от нас ровно чего-то противоположного.

Я привёл несколько примеров из Евангелия от Матфея, мы их с вами разбирали в прошлый раз, а я сейчас хочу перейти к Евангелию от Иоанна, потому что примеры из Евангелия от Марка и Евангелия от Луки, когда Христос цитирует Исайю, мы уже с вами разобрали, в частности, важнейший пример, когда Христос заявляет о Себе в синагоге Своего родного города Назарета как о Том, Кого предсказал Исайя.

Теперь перейдём к Евангелию от Иоанна. Пятая глава, 39-й стих. Христос говорит о Себе:

«Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне».

Из всего того, что мы с вами говорили, совершенно очевидно, что главный свидетель Писания для Него – это Исайя и есть. Причём, обратите внимание, что Он употребляет слово «свидетельство». То есть, Он не говорит, что Исайя рисует Его портрет, даёт о Нём какое-то точное знание. Он даже не говорит, что «Исайя—детоводитель ко Мне» (как это потом Павел сказал о Ветхом Завете — «детоводитель ко Христу»), то есть, за руку берёт читателя Ветхого Завета и ведёт его ко Христу. Нет, Он говорит именно о свидетельстве. Это, конечно, очень важное слово, которое в истории Церкви вообще играет важнейшую роль. Мы с вами полагаемся, допустим, на свидетельство Отцов Церкви, Отцы Церкви полагаются на свидетельства апостолов, которые видели Христа, апостолы полагаются на свидетельство Самого Христа о цели и о Замысле Отца. Что такое это свидетельство? Я опять употреблю притчу Христову о семени. Свидетельство о Христе — это не семя. Семя—Сам Христос, Слово Божие, которое должно вырасти в наших душах. Свидетельство—это (если можно так выразиться) некое питание из почвы, которое нужно для того, чтобы семя выросло. И это—та причина, почему Христос появляется именно в народе Израиля. Потому что в этом народе был Исайя, был Моисей – много всего такого было, и это та питательная среда, на которой смогло вырасти Слово Божие, Христос, понимание того, что Господь говорит через Него.

Дальше—Иоанн, 7-я глава, 37-й стих:

«В последний же великий день праздника (это праздник Кущей) стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей.

38. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой.

39.Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него».

Ну и где в Писании это сказано? Ровно эти слова в писании не сказаны нигде, а, как правило, комментаторы ссылаются на несколько мест именно из книги пророка Исайи, где говорится о Духе как о такой живой воде. Может быть, самое главное из этих мест—это из 44-й главы Исайи, 2-3-й стихи –

«2. Так говорит Господь…

«3. Я изолью воды на жаждущее и потоки на иссохшее; излию дух Мой на племя твое и благословение Мое на потомков твоих».

Это не просто Христос подкрепляет, так сказать, Себя авторитетом Исайи или ссылается на Исайю. Он нечто очень важное говорит именно о Самом Себе. Он, пользуясь Исайей, если можно так выразиться, дорисовывает некую важную черту Своего портрета: что Он и Дух Святой—это единство, как Он в других местах говорит, что Он с Отцом—единство. Это как бы предварение того, что уже потом, огромными трудами, Церковь выработала как понятие о Боге-Троице. Вот здесь это уже есть, и это опирается на Исайю. Хотя, конечно, у Исайи такой троичности нет – у него раздельно Дух, раздельно—Мессия, которого он называет «рабом», «отроком», и раздельно – Отец, Бог Израилев. Но Христос, опираясь на Исайю, даёт нам понятие о троическом единстве.

8-я глава Евангелия от Иоанна, 13-й стих:

«…фарисеи сказали Ему: Ты Сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не истинно».

14. Иисус сказал им в ответ: если Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство Мое истинно; потому что Я знаю, откуда пришел и куда иду…».

И дальше, в 18-м стихе: «Я Сам свидетельствую о Себе, и свидетельствует о Мне Отец, пославший Меня».

У Исайи мы в нескольких местах находим слова, которые сказаны от имени Бога Отца и которые свидетельствуют о будущем Сыне, о будущем Христе, Мессии. Хотя, конечно, Он не называется у Исайи именно так, «Сын Божий», тем не менее, это свидетельство есть. Например, 42-я глава Исайи начинается со слов, которые говорит Бог:

«1. Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд…» — и дальше много стихов, в которых есть свидетельство Отца о Сыне, которое даёт Исайя. Еще Христос говорит эту очень странную фразу, что, с одной стороны, человек не может свидетельствовать о себе, а с другой стороны, «Я могу свидетельствовать о Себе». Почему? Потому, что Его (Христа) «Я» — это не просто Его «Я», это Его «Я» плюс Отец плюс Дух Святой, то есть, в этом Его свидетельстве о Себе как бы совмещены свидетельства трёх таких Божественных Лиц. Он, конечно, при этом использует наивные человеческие понятия, что человек сам о себе может соврать, ну а если свидетели какие-то говорят, то они-то уж скажут правду. Но, пользуясь этими наивными человеческими понятиями, Он нам открывает ещё одну грань о Себе—о Своём единстве с Отцом.

Дальше из той же главы Иоанна, 32-й стих. Он говорит:

«и познаете истину, и истина сделает вас свободными».

Они с ним начинают резко спорить, потому что Он тем самым их обвиняет их в том, что они—рабы, а они говорят, что нет, мы не рабы, мы потомки Авраама, и так далее. Так ведь и Исайя в 61-й главе начинает как раз с того, что, в сущности, говорит Израилю: вы рабы. Он это говорит не то от своего имени как пророка, не то от имени Мессии, причём, в Синодальном переводе по’нято именно так, что Исаия говорит от имени Мессии, потому что слова «Мне», «Меня» – с большой буквы. Вот что он говорит в 1-м стихе 61-й главы:

«1.Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам открытие темницы,

2. проповедовать лето Господне благоприятное».

И современники Исайи, и многие последующие поколения видели в этом, в основном, пророчество об освобождении Израиля из вавилонского плена и ссылку на освобождение Израиля из египетского рабства. Не то, чтобы это неправильно – это правильно, но это не вся правда. Христос-то в этих словах Евангелия от Иоанна говорит: «познаете истину, и истина сделает вас свободными». Что это за истина? Кого они должны познать? Они Его должны познать. То есть, эта свобода – это не свобода от земного рабства, а свобода от духовного рабства, от которого, не принимая Христа, не познав Христа, просто невозможно освободиться. Я могу это сказать и по своему опыту, и думаю, многие это пережили в своей жизни. Мы же с вами все на чём воспитаны? Мы все люди советского воспитания—нам то да сё в мозги вкладывали, и оно имело свой эффект. Мы всё это принимали, во всё это верили в большей или меньшей степени и, на самом деле, были рабами этих ложных понятий, этой пропаганды. Вообще, мы были рабами многого чего—того, что нам внушало наше окружение (наши друзья и кореша, даже наши родители, в конце концов—они много ложных понятий нам передали). И вот кто от всего этого нас может освободить? Это не египетское рабство, не вавилонское рабство, это – духовное рабство, и освобождение от него возможно только через познание Христа. Мы опять видим соединение, сплав с Новым Заветом того, что говорит Исайя, который, на самом деле, не только о вавилонском пленении говорит, он уже говорит и об этом духовном рабстве, и об освобождении от этого рабства. Но Христос это, конечно, конкретизирует, расширяет—исполняет, если можно так выразиться.

Дальше – из Евангелия от Иоанна, 10-я глава, 11-й стих:

«Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» — говорит Христос. Он при этом фактически цитирует сравнение с пастырем, с пастухом, которое есть у Исайи, но Исайя это говорит о Господе Боге Отце—Боге Израиля (40-я глава, 11-й стих):

«Как пастырь Он (Бог) будет пасти стадо Свое; агнцев будет брать на руки и носить на груди Своей, и водить дойных».

У Исайи сказано о Боге как о Пастыре добром, милостивом, и у Христа то же самое сказано: что Он Пастырь добрый. Разница только в том, в чём доброта проявляется. По Христу, Он полагает жизнь Свою за овец, то есть, доброта – это жертвенность Пастыря. Причём, не то что у Исайи этого нет – у него это есть, вся 53-я глава посвящена этому жертвенному образу Мессии. Но у Исайи как бы Пастырь—это отдельно, это Бог Отец, а Мессия, жертвующий Собой—это отдельно. А Христос, опять же, Исайю дополняет, восполняет—соединяя эти две мысли Исайи.

Из той же 10-й главы Иоанна, 17-18-й стихи (это Он продолжает мысль о Себе как Пастыре и жертве):

«17. Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее.

18. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего».

Он говорит не просто о том, что Он жертвует жизнью Своей, а что Он имеет власть получить её назад. Он, конечно, это говорит о Своём Воскресении, и этим Он объясняет то, что сказано в 53-й главе Исайи об том же, но ещё нечётко. Вот эти слова в Исайе, которые Мессия говорит Господу (10-й стих из 53-й главы):

«…Господу угодно было поразить Его (Мессию), и Он предал Его мучению; (значит, всё, Мессия погиб – так получается, но дальше-то что мы читаем!) когда же душа Его (Мессии) принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его».

Читаем это у Исайи, и непонятно: всё-таки, Он пожертвовал Собой, как же потом – «потомство долговечное»? Как же «воля Господня будет исполняться рукою Его»? А через слова Христа в Евангелии мы видим связь этих слов Исайи с Воскресением. Причём, ведь Христос говорит в Евангелии от Иоанна: «потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою». То есть, это связь темы любви и темы жертвы, которая у Исайи есть, но она у него, так сказать, «под сурдинку». В Евангелии это еще соединяется с темой Воскресения как некоего продолжения Замысла Божия в вечности, что и поясняет слова о «потомстве долговечном».

Это те места, где Христос более или менее прямо ссылается на Исайю, не всегда называя его, но мы эти ссылки можем увидеть. На этом я хочу чтение из Иоанна закончить и перейти к следующей теме. Эта тема—как Христос видит через Исайю Замысел Божий. Христос, конечно, знает Замысел Божий потому, что Он является вообще центром этого Замысла. Но Он, говоря об этом Замысле, то и дело ссылается на Исайю, то есть, Он как бы использует Исайю как некий язык, через который можно людям объяснить этот Замысел Божий о Самом Себе, о Мессии, но не только—и обо всём мире, и также и апокалиптический аспект Замысла Божьего о мире: что Замысел Божий о мире – это такая «оптимистическая трагедия». Мы-то, читая Апокалипсис, это уже понимаем — что там идёт сплошная трагедия, и кончается она неожиданным оптимистическим финалом: новой землёй, новым небом и Новым Иерусалимом. Но когда Христос это говорит, об этом же ещё ничего не известно – Апокалипсис еще не написан. А ведь эта оптимистическая трагедия касается Самого Христа. Он в Своей собственной земной жизни эту оптимистическую трагедию, можно сказать, воплотил и Крест, который мы видим, это знак оптимистической трагедии. Многие считают—ну, зачем нужен крест? Это же ужасно, это му’ка, это страдания, смерть Христа, Мессии! Зачем мы эти кресты везде развешиваем и на себе носим? А дело в том, что эта трагедия-то – оптимистическая! Крест-то этот – спасительный! И применительно к Замыслу Божьему, к этому его апокалиптическому аспекту, эта картина парадоксальной оптимистической трагедии есть уже и у Исайи. Я хотел бы сейчас о ней сказать несколько слов и процитировать, соответственно, те места, где эта оптимистическая трагедия у Исайи выражается.

Начнем с того, что оптимистическая трагедия по Апокалипсису—это всё большее и большее усугубление греховности нашей земли, всё большее проявление её греховности (вплоть до того, что её грехи уже начинают, как кровь, течь по улицам), и это, как ни странно, приводит в итоге к Спасению – к Новому Иерусалиму. Какое-то предвидение этого есть у Исайи прямо с 1-й главы – знаменитые слова 18-го стиха:

«Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как во’лну (как овечью шерсть) убелю».

Тут Исайя продолжает то, что есть у многих пророков, мысль о том, что для того, чтобы получить свет, надо пройти сквозь тьму. Весь Апокалипсис так устроен, бо’льшая часть глав – это прохождение сквозь тьму, и только в конце – свет.

Ещё из Исайи—8-я глава, 16-й стих: «Завяжи свидетельство, и запечатай откровение при учениках Моих» — говорит Бог Исайе.

Когда мы говорим об откровении, мы, конечно, вспоминаем Апокалипсис, потому что он так и называется «Откровение Иоанна Богослова». Конечно, парадоксально и непонятно: если это откровение, почему его надо запечатывать, его надо, наоборот, разобъяснить, чтобы всё было ясно! А ведь этот образ повторяется и дальше у Исайи—например, в 29-й главе, 11-й стих:

«И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге, которую подают умеющему читать книгу и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «не могу, потому что она запечатана».

Парадоксальность запечатанного Откровения есть в Апокалипсисе как образ «запечатанной книги», которую, как у Исайи, никто не может прочесть—только Христос, Агнец может её прочесть. Но есть этот парадокс и в Самом Христе – в Нём как таковом. Казалось бы, как о Нём сказано у Иоанна, «Единородный Сын, Сущий в недре Отчем, Он явил». Явил, значит нам всё уже ясно! Нам всё ясно о Христе? Как бы не так! Христос – это и есть такое запечатанное Откровение. О Нём ещё сказал, Симеон Богоприимец, что Он будет знамением пререкаемым. Вот одна из сторон Христа как знамения пререкаемого—это то, что Он Откровение запечатанное. Церковь три века, если не больше, мучилась над тем, чтобы понять, Кто такой Христос. Там одних ересей штук десять возникло на этой теме, потому что не могли этого понять, пока не возникла формулировка, которую мы сегодня читаем в церкви как Никео-Цареградский Символ веры. То есть, слова, запечатанные в этой книге у Исайи, это—то же, что и в Апокалипсисе, это и о Христе, который — центр Апокалипсиса.

Продолжаю тему парадоксальности Замысла Божьего, которая явлена у Исайи и явлена во Христе. 19-я глава Исайи, 22 стих. Говорится об Египте:

«И поразит Господь Египет; поразит и исцелит; они обратятся к Господу, и Он услышит их, и исцелит их».

«Поразит и исцелит», а дальше-то он говорит это самое не только об Египте (который, в конце концов, страна языческая), а и об Израиле—эти же слова: поразит и исцелит Господь Израиль. Это логика Апокалипсиса. Но эта логика, которая проявляется в Самом Христе. Мы всё время удивляемся – почему для того, чтобы исцелить мир, Господь должен был поразить на кресте лучшее, что в этом мире есть, – Иисуса Христа. А это уже у Исайи предвидено.

24-я глава, с 16-го стиха — поражающее соединение в одном стихе предельного света и предельной тьмы, предельной славы и предельного зла:

«16. От края земли мы слышим песнь: «Слава Праведному!» (А дальше, в том же стихе:) И сказал я: беда мне, беда мне! увы мне! злодеи злодействуют, и злодействуют злодеи злодейски».

Когда мы читаем Апокалипсис, мы видим одновременно эти два слоя: на небесах происходит славословие Богу, и одновременно на земле происходит вот это – «злодействуют злодеи злодейски», да ещё как! Это нам и некое поучение о Христе. Мы, может быть, считаем, что Христос—с нами в нашем мире, Сын Божий воплотился в человеке из Назарета—и вот, Он целиком с нами. Нет, Он на самом деле, пребывая на земле с нами (в те времена, со Своими учениками), остаётся одновременно со Своим Отцом. Он во всё это злодейство, которое на нашей земле творится, входит и принимает его на Себя, и это злодейство только потому не может Его поглотить, как болото засосать в себя, что одновременно Он пребывает там, где звучат вот эти слова, которые цитирует Исайя: «Слава Праведному!». Только эта сила небесная даёт Ему возможность преодолеть нашу земную тьму и наши земные злодейства.

Продолжаю тему парадоксальности Исайи, и Апокалипсиса, и Христа. 42-я глава Исайи, 16-й стих:

«и поведу слепых дорогою… мрак сделаю светом пред ними…».

А ведь мы читали пророков о том, что этот день Божий, день Спасения — тьма, а не свет, и знаем слова Христа «свет, который в вас самих – не тьма ли он? Если свет, который в вас – тьма, то какова же тьма?» То есть, соотношение света и тьмы не так просто, что мы хотим жить в чистом свете, и Христос даёт нам возможность войти в этот свет и полностью избавиться от всякого мрака. Это не так просто. То’, куда уводит нас в итоге Библия и Апокалипсис, —это чистый Свет – так написано на последней странице Библии, это действительно так. Но чтобы туда попасть, надо пройти сквозь мрак, и поэтому, в некотором смысле, мрак – это неизбежный спутник света, по крайней мере, на пути к Свету. Я рассказывал вам о замечательном сравнении, которое приводит Сан Хуан де ла Крус, знаменитый испанский святой: при восхождении на гору Кармель, к Богу, нельзя не пройти через тёмную ночь души. Многие святые встречались с этим в своей жизни, тем более—мы с вами. Если мы никогда эту тёмную ночь души не встретили — так это, может быть, знак того, что мы ещё не дошли на нашем пути к Богу до тех высот, где с этой тёмной ночью сталкиваешься. А вот Тереза Калькуттская, например — столкнулась. В её дневниках она честно пишет, что она, в сущности, на каком-то этапе потеряла веру в Бога. Или вот «Кружной путь» Клайва Стейплза Льюиса — замечательная история, любимая многими из нас. Он тоже в одном из своих поздних писаний описывает свою «тёмную ночь души». Это касается и отдельного человека, и пути всего человечества – прохождение через мрак, чтобы войти в Свет.

Последнее, что я хотел на эту тему парадоксальности прочесть из Исайи, это из 45-й главы:

«5. Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня…

7. Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это».

Мысль такая, что именно потому, что Он Бог единственный и всемогущий, Он творит не только свет, но и тьму, не только мир, но и бедствия. Можем ли мы продолжить эти слова Исайи и сказать, что Господь творит не только добро, но и зло? В Библии, в Ветхом Завете, мы несколько раз встречаем эту мысль, но она не верна, эта мысль. Она связана с тем, что в Ветхом Завете нет образа дьявола, и поэтому всё приходится приписывать Богу —- и добро, и зло, потому что всё—от Него. Здесь, у Исайи, примерно такая же мысль, но в таком понимании она не верна. Дело в том, что то’, что нам кажется тьмой, бедствиями (как в жизни каждого из нас, так и в жизни целых народов и всего человечества) — это в большой мере потому, что мы от Бога ждём, что Он будет делать то, чего мы ждём, чего мы хотим—добро в нашем понимании, а Бог – Он живой и поэтому — страшный. Поэтому, действительно, Бога надо бояться—не оттого, что Он как какой-нибудь дикий зверь, который может на тебя напасть, а оттого, что Он неожиданный, Он живой. Как говорил Достоевский, цитируя апостола Павла: «страшно впасть в руки Бога живого». Парадоксальность Бога, то’, что Его логика совершенно отлична от нашей человеческой, эвклидовой, арифметической логики – это и есть то’, что говорит Исайя. И это применимо и к Иисусу Христу тоже. Он так парадоксален и неожиданен, что это, может быть, главная из причин, по которой Его не приняли современники. Потому что совершенно не такой Мессия явился, как ожидали. Да, потому, что Он – это живой Отец, явленный, так сказать, людям в таком вот человеческом облике. И я могу сказать, что хотя мы, люди, эту божественную парадоксальную Христову логику освоить, наверно, в полной мере не можем (просто по своей физической природе – так устроена наша психика), но должны всё-таки хоть в какой-то степени к ней подойти, ей научиться, научиться, по крайней мере, видеть её, принимать её (если не понимать). Это одна из задач христианина, одна из задач, для чего мы с вами Библию читаем.

Теперь можно вернуться к нашей основной теме – как Христос видит Замысел Божий, в первую очередь, его апокалиптическое измерение и Себя Самого в нём, и как Он показывает нам этот Замысел, пользуясь словами Исайи. Вот несколько цитат из Евангелия.

Матфей, 15-я глава, 30-й стих:

«И приступило к Нему множество народа, имея с собою хромых, слепых, немых, увечных и иных многих, и повергли их к ногам Иисусовым; и Он исцелил их». Мы привыкли, что Христос исцеляет—ну, конечно, что ж Ему ещё делать, кроме как проповедовать и исцелять? Мы при этом забываем, что тем самым Он реализует предсказание Исайи – Исайя же именно об этом сказал (35-я глава, 5-6-й стихи):

«Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся.

Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь; ибо пробьются воды в пустыне, и в степи — потоки».

Так ведь у Исайи, это же в день Апокалипсиса — «в тот день», «в день Господень», а Христос пришёл, но «тот день» ещё не настал— ещё только первое пришествие, а не второе, но уже это всё происходит. Как же это понять? В том-то и дело, что знание, которое принёс Христос—это знание и того, что Замысел Божий, который достигает своей кульминации в Апокалипсисе, на самом деле совершается уже сейчас, через Христа, и уже эти «слепые исцеляются», и поэтому Он говорит—

«блажен, кто не соблазнится обо Мне». Блажен тот, кто поймёт, что эти предсказания пророков, которые к этому «последнему дню» относились, совершаются уже сейчас.

Ещё одно место—можно сказать, из самых апокалиптических мест Евангелия—оно так и называется «Малый Апокалипсис» — 24-я глава Евангелия от Матфея. Тут много что можно читать, но я один только фрагмент прочту – 29-31-й стихи:

«29. И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются;

30. тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою;

31. и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их».

Христос говорит в этом месте, в сущности, словами, которые использует Исайя в 13-й главе, предсказывая, что этот день Господа близок и идёт как разрушительная сила Всемогущего. Прочту об этом из Исайи, из 13-й главы, 9-11-й стихи:

11. Я накажу мир за зло, и нечестивых — за беззакония их, и положу конец высокоумию гордых, и уничижу надменность притеснителей».

Вроде бы всё понятно: Иисус Христос говорит языком Исайи о реализации этого апокалиптического «дня Господня». Да, только есть одна деталь: у Исайи совершенно нет образа Мессии в этом процессе, а Христос говорит, что это Сын Человеческий явится, что вообще всё это – знамения Сына Человеческого, то есть, Его Самого. Так Христос Исайю дополняет, восполняет—опираясь при этом на него, совершенно его не отрицая и не опровергая.

Из Евангелия от Марка, 9-я глава, 44-й стих – Христос говорит о геенне, огне неугасимом: «где червь их не умирает и огонь не угасает.».

Эта картина тоже апокалиптическая, она фигурирует в Апокалипсисе, и именно этой картиной и кончается вообще вся книга Исайи — 66-я глава, 24-й стих:

«…увидят трупы людей, отступивших от Меня: ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет; и будут они мерзостью для всякой плоти».

Но опять Христос Исайю, в каком-то смысле, дополняет. У Исайи это финальный суд— Страшный Суд, апокалиптический. Христос не говорит, что не будет этого всего—червя, огня на Страшном Суде, но Он говорит другое. Он говорит том, что уже в точке, в которой делаем выбор мы с вами—в каждой точке нашей жизни—мы делаем шажок на пути к Богу, к Свету или шажок на пути к огню неугасимому, где «червь их не умрет, и огонь их не угаснет». Поэтому эти слова Христа в Евангелии от Марка продолжаются дальше—не про Апокалипсис, а про нашу сегодняшнюю жизнь. (глава 9, 47-48 стихи):

«47. И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную,

48. где червь их не умирает и огонь не угасает».

Дальше – из Евангелия от Луки, 19-я глава, 41-44-й стихи, Его знаменитый плач об Иерусалиме:

«41. … когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем

42. и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих,

43. ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду,

44. и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего».

Эти слова о времени посещения, о том, что «стеснят» Иерусалим—это же слова, которые Христос, на самом деле, не называя его по имени, цитирует из Исайи — потому что Исайя в 29-й главе говорит об Арииле (то есть, об Иерусалиме):

2… Я стесню Ариил, и будет плач и сетование …

3. Я расположусь станом вокруг тебя и стесню тебя стражею наблюдательною, и воздвигну против тебя укрепления».

Как всегда у Исайи, это об Иерусалиме земном, но который Бог хочет сделать достойным Иерусалима Небесного—так сказать, архетипа, того, ради чего вообще Господь этот Иерусалим избрал как географический центр Своего Замысла. Христос в плаче об Иерусалиме в каком-то смысле подписывается под ви’дением Исайи, что Иерусалим – это центр Замысла Господня. Только Христос, конечно, видит тут уже больше, чем просто осаду какими-нибудь ассирийцами, или вавилонянами, или – вскоре – римлянами. Он видит картину того, что Иерусалим земной не узнал времени посещения» своего, то есть—не узнал Христа. Но это не значит, что Замысел Божий о земном Иерусалиме на этом закончился – нет. Иерусалим за это пострадает, как говорит Христос, и мы знаем, что это случилось всего через сорок лет после того, как эти слова были произнесены. И, тем не менее, центральность Иерусалима—земного города, в земном воплощении Замысла Божьего—сохраняется, и в Апокалипсисе мы читаем, как дьявол в последней отчаянной попытке всё-таки достичь своего прибегает именно к осаде Иерусалима. (Это в 20-й главе Апокалипсиса).

Дальше читаем из Евангелия от Луки, 21-я глава:

«10. восстанет народ на народ, и царство на царство;

11. будут большие землетрясения по местам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба.

12. Прежде же всего того возложат на вас руки (это Христос говорит Своим ученикам, то есть будущей Церкви) и будут гнать вас, предавая в синагоги и в темницы, и поведут пред царей и правителей за имя Мое;

13. будет же это вам для свидетельства».

Слова о том, что «восстанет народ на народ» — это цитата из 19-й главы Исайи, 2-й стих: «будут сражаться брат против брата и друг против друга, город с городом, царство с царством». Но, опять–таки, там Исайя говорит об Египте, ну и больше, чем об Египте, — о многих земных войнах, которые произойдут, а Христос это распространяет на апокалиптическую перспективу и добавляет то, чего у Исайи нет вообще: «вас будут гнать». Кого — «вас»? Церковь. Есть у Исайи понятие «церковь»? Нет нигде. У него Церковь как бы заменена народом Израиля. Да, народ Израиля – это своего рода ветхозаветная Церковь. Но у Исайи национальное и церковное соединено вместе, и в результате он этой специфической, церковной стороны народа Израиля не видит. Христос, опять же, в этом Исайю дополняет, расширяет: да, восстанет народ на народ, но главное во всём этом будет не то’, что народы будут воевать, а то’, что будет происходить с Церковью в этом процессе. Мы недавно в нашем храме говорили о перспективах, которые связаны с народом нашей страны и с другими народами тоже, и прозвучала такая мысль из уст нашего настоятеля о. Александра (да и многие другие об этом говорили): хотя столько на земле трагичного (войны, бедствия и так далее), всё-таки самое главное—не это, а то, что в этом процессе происходит с Церковью Божьей, потому что, в конечном счёте, Замысел Божий осуществляется через неё. И Христос говорит то же вот этими словами—что прежде всего, главнее всех этих войн и несчастий—что с вами будет, с этой будущей Церковью. И это, конечно, для нас с вами – задание. Если мы христиане, и если христианская Церковь—это самое важное, что в мире происходит, то что’ мы-то должны делать в этой ситуации? Кто-то на демонстрации выходит, кто-то в экономическом плане пытается что-то улучшить в нашей стране, а главное, что мы, христиане, должны делать – это понять, что’ Господь хочет от нас как участников Своего Замысла, чтобы мы, через участие наше в Замысле Божьем, направляли путь нашей страны (без чего на этом пути, словами Исайи, «слепые ведут слепых», падают в яму, и так далее) – чтобы нам способствовать тому, чтобы этот путь всё-таки шёл в итоге туда, куда Бог хочет вести нашу страну.

И ещё одна цитата— уже из Евангелия от Иоанна – 6-я глава, 45-й стих. Говорит Христос тем, кто удивляется—что’ это Он говорит: «Я есмь хлеб, сшедший с небес»? Он же сын плотника из Назарета, что Он из Себя, вообще, строит, у Него мания величия, что ли? Иисус говорит в ответ:

«45. У пророков написано: и будут все научены Богом. Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне».

Это такой скрытый упрёк им: вы не понимаете Меня потому, что вы не слышали этого от Отца и не научились, хотя вы, вроде бы, евреи, иудаисты, вы клянётесь именем Бога Израилева, а на самом деле вы от Него не научились самому главному – узнаванию Меня, Мессии. А где они могли научиться этому? Вот Христос и говорит— у пророков написано. А где у пророков написано? В этом месте Библии есть стандартная ссылка на 54-ю главу Исайи, 13-й стих. Господь говорит там Израилю, но на самом деле, конечно, через Израиль Он говорит всему человечеству:

12. и сделаю окна твои из рубинов и ворота твои — из жемчужин, и всю ограду твою — из драгоценных камней».

Это, конечно, очень напоминает картину Нового Иерусалима в Апокалипсисе – как бы Господь преобразует этот наш мир, земной Иерусалим, в Новый. Но дальше-то что говорит Исайя? «13. И все сыновья твои будут научены Господом, и великий мир будет у сыновей твоих».

То есть, апокалиптическая картина, которая у Исайи, конечно, относится к Новому Иерусалиму, к концу времён, к новому небу и новой земле – она проектируется Христом в сегодня—в день, когда Он, Христос, пришёл. Этот самый день, в каком-то смысле—уже Страшный Суд и Апокалипсис: узнали Его или не узнали? Я не хочу поставить знак равенства, но всё-таки, в каком-то смысле, верна эта много раз повторенная фраза «Апокалипсис начинается уже сегодня». И приход Христа—это уже, так сказать, начало Апокалипсиса. Получается, и мы с вами живём в эту эпоху, когда великий Замысел Божий ведёт нас от первого ко второму пришествию Христа, и всё, что делается в эту эпоху, намного важнее, чем то, что совершалось раньше, до Христа, когда ещё люди Христа не знали.

Продолжу цитату из Евангелия от Иоанна (глава 6-я, стих 54). Христос говорит людям, которые сомневались в Нём: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь, имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день». То есть, тот, кто приходит к Нему, тот (говоря этими словами Христа) ест Его плоть и пьёт Его кровь. Для слушавших Его это была просто дикость, но это потому, что они, конечно, восприняли эти слова конкретно, по-земному. Да, эти слова, так же как то, что мы читаем у Исайи, имеют, конечно, земной слой. Мы же с вами во время Причастия вкушаем Плоть и Кровь Христа – под видом (как это Церковь говорит) хлеба и вина. Но есть, конечно, и слой чисто духовный. Тот, кто приходит ко Христу, Его как духовный хлеб, как духовное питие вкушает. Вот он будет воскрешён Христом в этот последний День. И это – картина великого Замысла Божьего, картина места Христа в этом великом Замысле, и как поразительно, что Христос всё время, чтобы о Себе рассказать, опирается на Исайю—вот каково значение этого пророка. Христос мог бы, наверное, Своими словами всё это рассказать, да и говорит во многих местах, но вот – на Исайю очень сильно опирается. Это для нас с вами ещё одно подтверждение, как важна эта книга, как нам важно в неё вчитываться, вдумываться—если Сам Христос не гнушался, говоря о Себе, цитировать именно эту книгу и говорить словами Исайи.

Исайя в Евангелии. Как Христос видит мир, а евангелисты – Христа через Исайю

Мы продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи, и продолжаем одну из последних и, пожалуй, наиболее важную тему этого обзора – это Исайя в Новом Завете. Я должен сказать, что то, что мы так долго занимаемся этим обзором книги пророка Исайи в сущности, как раз и связано с той неразрывной связью, которая есть между этой книгой и Новым Заветом. Связь эта настолько тесна! Некоторым, может быть, кажется, что у нас есть Евангелие, есть Послания апостолов, есть Деяния апостолов—весь Новый Завет—в общем, Исайю можно и не читать. Раз уже есть Евангелие—чего читать Исайю: в Евангелии всё сказано. Так вот, это—не так. Я попытаюсь показать, что современники Иисуса не могли бы Его понять, не читая Исайю, и это, как это ни странно, верно и сегодня: наше понимание Иисуса через Евангелие будет ограничено, если мы не будем видеть вот этой связи. То есть, Исайя свою значимость сохранил и сегодня, несмотря на то, что уже и Иисус явился, уже и Евангелие есть, и ещё многое после Евангелия—и тем не менее. Потому что у Бога вообще ничего из важного не уходит, так сказать, в небытие.

Мы пели песню «С нами сильный Бог Израиля». В христианской Церкви на протяжении многих веков бытовало убеждение: ну, что про Израиль, вообще, говорить! У нас же—нам Иисус явился! Вот наш Бог, христианский Бог (если можно так выразиться). Это Бог Иисуса, Отец Иисуса—что теперь вспоминать о Боге Израиля! Но это мнение, слава Богу, меняется буквально за последнее десятилетие, появляется ощущение того, что всё-таки важно, что Бог—Израиля. Мы с вами—те, кто участвовал в летней конференции Хельсинкской консультации прошлого года, те, кто участвовали в вебинарах в Библиотеке Иностранной литературы—уже знают мотивировку этого тезиса о том, что и сегодня важно то, что Бог— это Бог Израиля. Он, в каком-то смысле, конечно Бог всего мира! Никто же с этим не спорит! Но Он не только на нашей Земле—есть всякие галактики, и так далее, и Он и их Бог тоже, но это не отменяется важности того, что происходит на нашей Земле, в первую очередь, того, что связано с Иисусом Христом. Аналогично, несмотря на то, что Бог – всего мира, при этом остаётся важно, что Он Бог Израиля – тоже. И это важно сегодня тоже. И эта ветхозаветная книга Исайи, может быть, из всего Ветхого Завета наиболее близкая к Новому Завету, важна сегодня.

Мы с вами начали с того, как Христос видит через Исайю Замысел Божий—апокалиптическую перспективу и Себя в этом Замысле (Он много цитирует Исайю именно в этом плане). А сегодня мы рассмотрим ещё одну грань этой темы – как Христос видит через Исайю не Себя уже, а тот мир, куда Он приходит. Понятно, что Иисус этот мир знает очень хорошо. Причём, знает не только потому, что Он вырос в этом мире, а ещё и потому, что Он через Бога знает, на этот мир глазами Бога смотрит, а не нашими глазами. И, тем не менее, Он смотрит на этот наш мир и глазами Исайи тоже. Это, в некотором смысле, удивительно: какая значимость Исайи, что Иисус, можно сказать, как сквозь очки, смотрит на этот мир через него.

Несколько примеров, которые показывают это. Вы, конечно, помните слова из Евангелия от Матфея—из Нагорной проповеди (это 5-я глава, 4-й стих): «Блаженны плачущие, ибо они утешатся». Хочу обратить ваше внимание, что, хотя Иисус в этом месте не ссылается на Исайю, но нечто подобное говорит Исайя в 61-й главе (2 и 3-й стих):

«2. проповедывать лето Господне благоприятное …, утешить всех сетующих,

3. возвестить сетующим на Сионе, что им вместо пепла дастся украшение, вместо плача — елей радости…»

И слова, которые вы, конечно, помните, потому что с них начинается Второисайя—это 40-я глава Исайи, 1-й стих:

«1. Утешайте, утешайте народ Мой» (утешайте Израиль).

То’, что Христос говорит об утешении для плачущих, Он добавляет к тому, что Исайя написал о людях, которые живут в этом мире—о том, что они нуждаются в утешении. Христос добавляет то’, что Утешитель (или, говоря греческим словом, которое стало богословским термином, «Параклет») в мир приходит через Иисуса, вследствие явления Иисуса — если можно так выразиться, посылается Иисусом, и в каком-то смысле – это и есть Иисус в другой его грани, в другой ипостаси. Здесь можно употребить слово «ипостась» с богословской точностью, потому что этот Утешитель – Дух Святой—это и есть ещё одна ипостась Триединого Божества, как Иисус—это тоже одна из этих ипостасей.

Дальше –знаменитые слова, которыми в Евангелии от Матфея обличает Иисус фарисеев (15-я глава, 7-9-й стихи):

«7. Лицемеры! хорошо пророчествовал о вас Исайя, говоря:

8. приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня;

9. но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим».

Эта ссылка – в контексте, где Христос показывает фарисеям, что они обращают внимание на внешнюю сторону. Как Он Сам говорит, они очищают внешность блюда, а на внутренность этого самого блюда, которая может быть грязной, — они на неё не обращают внимания. Под «блюдом», конечно, имеется в виду человек — как всё общество, так и душа отдельного человека. Как она выглядит снаружи, эта душа человеческая, как она соблюдает все правила, и, может быть, очень хорошие вещи делает, (нищим подаёт, посты соблюдает) — кто же спорит, Христос Сам говорит, что это нужно. Но это, всё-таки, внешность. А вот внутренность в этой душе – что в ней – вот на что обращает Христос главное внимание. И Его слова, а Он цитирует 29-ю главу Исайи с 13-го стиха, – это, в сущности, некий диагноз тому, что представляет из себя лицемерие. Мы, может быть, сегодня это даже не вполне понимаем, думаем, что лицемерие—это то, что эти фарисеи какие-то такие важные, постоянно что-то из себя изображают, кривят душой – нет, фарисеи далеко не все были такими. Вообще, лицемерие не одним фарисеям свойственно, оно и нам с вами свойственно тоже. Потому, что на самом деле лицемерие—это раскол внешнего и внутреннего в человеке. Это раскол, кроме того, сердца (потому что Христос всегда ассоциирует внутренность человека с его сердцем) – раскол сердца и разумного поведения, логичного такого поведения, когда человек стремится соответствовать общественной норме, и его поведение идёт от рассуждения, от стремления чему-то такому соответствовать. Это важнейшая черта нашего мира, в котором мы с вами живём, — раскол сердца и разума, внешнего и внутреннего, и чтобы об этом сказать, Христос опирается на Исайю.

Ещё из той же 15-й главы Евангелия от Матфея, 14-й стих—знаменитые слова про фарисеев: «14. … слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму».

Эти слова, в сущности, продолжают то, что говорил Исайя: он несколько раз употребляет метафору слепоты. Об этих, которые и сами слепые, и других ослепляют, говорит Исайя в 29-й главе, 9-й стих: «9. Изумляйтесь и дивитесь: они ослепили других, и сами ослепли».

Эту слепоту Христос в 15-й главе Матфея приписывает фарисеям, но мы дальше увидим, что эту слепоту можно увидеть и в людях вообще, и даже в учениках Иисуса Христа—апостолах, а уж тем более в нас с вами.

А кто же не слепой? Как ни парадоксально, «не слепой» тот, кто называется у Исайи «слепым». Помните такие слова: «Кто так слеп как раб Мой». Ведь это же Исайя специально так говорит: ведь «раб» — это Мессия; неужели Исайя считает, что Мессия ослеп? Да, Он слеп, но в каком смысле? Ровно в противоположном нашему. Мы хорошо видим всё вокруг себя в нашей жизни – как устроиться получше, как купить подешевле, и так далее, а Бога-то мы видим очень плохо, плохо видим, что Бог хочет, то есть Замысел Божий. А «раб» Исайи, наоборот, эти все наши земные дела не хочет видеть, Он к ним слеп. И действительно, Христос таков был. Он хорошо знал, конечно, всю эту жизнь (Он был плотником, Он часто ссылается на какие-то сельскохозяйственные дела), но, тем не менее, для Него это абсолютно неважно. Для Него важно только одно—связь с Отцом Его Самого, и чтобы все люди были связаны с Отцом. И в этом смысле—к земному Он слеп, а к небесному, наоборот, зряч. А мы, люди—скорее наоборот.

Ещё из Исайи—насчёт этой слепоты, из 42-й главы, с 18-го стиха:

«18. Слушайте, глухие, и смотрите, слепые, чтобы видеть.

(И дальше идёт как раз про «слепого раба»):

19. Кто так слеп, как раб Мой, и глух, как вестник Мой, Мною посланный? Кто так слеп, как возлюбленный, так слеп, как раб Господа?».

Дальше, возвращаясь к Евангелию от Матфея, 19-я глава, 12-й стих, когда Ему ученики говорят, что теснота связи мужа с женой, о которой говорит Иисус, такова, что они просто боятся этой связи и говорят, что лучше не жениться. А Иисус им говорит:

«12. ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит».

Это Христос говорит, конечно, о монахах — людях, которые абсолютно отказались от половой стороны жизни ради большей близости с Богом. Но Он при этом, не ссылаясь явно, повторяет мысль Исайи: у Исайи в 56-й главе (3-5 стихи) есть такие слова, только у него это не о скопцах, а о евнухах (но евнухи и скопцы—это одно и то же—люди, которые, фактически лишены половых возможностей):

«3. …да не говорит евнух: «вот я сухое дерево».

4. Ибо Господь так говорит об евнухах: которые хранят Мои субботы и избирают угодное Мне, и крепко держатся завета Моего, —

5. тем дам Я в доме Моем и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам им вечное имя, которое не истребится».

Иисус говорит об очень важной проблеме в этой нашей жизни— о проблеме пола, и Его взгляд, который Он в этом месте выразил, Он, может быть, ещё лучше выразил в ответе на вопрос о жене семи мужей. Его взгляд состоит в том, что в Царстве Небесном разница между «мужским» и «женским», как неких духовных сущностях — сохраняется, но человеческие отношения полов, которые связаны с размножением, с какими-то разными социальными функциями мужчин и женщин – всё это в Царстве Божием отмирает. То есть, в каком-то смысле, в Царстве Божием все скопцы – в этом нашем земном смысле этого слова, при том, что, может быть, какие-то духовные грани этой «мужской» и «женской», так сказать, валентности — они наоборот, в Царстве Божием ещё усиливаются. Итак, Христос, говоря об этом важном моменте нашей с вами земной жизни, фактически, повторяет мысль Исайи о евнухах.

Дальше—21-я глава Евангелия от Матфея, 13-й стих—когда Христос изгоняет торгующих из храма, Он говорит: «13. … написано, — дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников».

Это Он цитирует Исайю, 56-ю главу, 7-й стих, причём, у Исайи в этом месте написано даже, что «7. дом Мой назовется домом молитвы для всех народов», и Христос и это повторил тоже, просто Матфей это не записал, а Марк записал, что Иисус и это — «для всех народов» — повторил.

Но дело здесь вот в чём—в этой цитате из Исайи проявляется взгляд Христа на этот наш мир. «Дом Божий», «дом, в котором живёт Бог» — фактически, это Царство Небесное, пришедшее на землю—как Сам Христос. Ведь Он же Сам — кто такой? Он—Царство Небесное, пришедшее на землю. И вот это «небесное» попадает на землю — и на земле оскверняется. И в этой цитате из Исайи, и в этих словах Христа кажется, что и Исайя, и Христос видят это осквернение небесного, когда оно попадает на землю, фактически неизбежным, потому что оно попадает в падший мир. И что же — с этим надо примириться? Нет — и Христос изгоняет торгующих из храма, и Он тем самым показывает, что это осквернённое можно очистить.

И вся Нагорная проповедь – о том, как законы Царства Небесного приходят на эту нашу землю и пытаются, если так можно выразиться, жить в этом мире. И жить нам в этом нашем падшем мире с этими законами трудно. Вот знаменитый закон: подставляй другую щёку, когда тебя ударят по одной щеке — как трудно с этим законом жить! И, тем не менее, Нагорная проповедь оптимистична, потому что, если бы всё это было просто невозможно, Христос, конечно, этого бы не говорил. Это трудно, это не сразу, это какими-то только кусочками, может быть, в этом нашем падшем мире можно реализовать, но – можно.

Итак, подытожу эту тему—как Христос глядит на наш мир как бы через очки Исайи, какие черты падшего мира, которые увидел Исайя, Христос называет словами Исайи.

Первое – это то, что наш мир болен. Он порочен, этот порок – своего рода болезнь, как – модная сейчас тема — гомосексуализм. И мир наш нуждается в лечении, но не так, как лечили в своё время алкоголиков в диспансерах (что называется, кнутом, а не пряником). Наш мир нуждается в лечении через утешение. Поэтому Христос пришёл в этот мир не для того, чтобы Его исправлять какими-то силовыми методами, а как мы будем об этом дальше читать — «трости надломленной не переломит» — Он утешение даёт этому миру, этот мир лечит.

Второе—это лицемерие, разрыв связки ума и сердца, внутреннего и внешнего. То, что кто-то из Отцов Церкви говорил, что задача христианина— это низвести ум в сердце – абсолютно правильно и необычайно трудно. Тот, кто это говорил, сам был монах, и монахам это говорил—представляете, если это трудно монахам, насколько это трудно нам, живущим обычной земной жизнью.

Ещё одна мысль – это самоуверенная слепота. Слепота, которая, заметьте, не знает, что она слепа, и мнит себя зрячей. Он говорит это о слепоте в религиозном плане. На сегодняшний день уж что говорить о слепоте в религиозном плане—люди закрыли свои глаза (в основном, в массе) и вообще не хотят ничего видеть, что связано с Богом. Но посмотрите на то, что люди хотят видеть—политические проблемы, какие-то технические и научные проблемы. Люди ведут себя тут, вроде бы, как зрячие, а на самом деле, когда мы смотрим на эту политику вокруг себя, то тоже можно сказать — «слепые вожди слепых». Мы сейчас, глядя ретроспективно на 30-е годы 20-го века, видим, что все эти политические вожди считали себя умными, а на самом деле были «слепыми вождями слепых», и куда они привели мир, к какой страшной трагедии! И я очень боюсь, что сегодняшние вожди всего мира—они тоже в своей самоуверенности ведут нас к чему-то очень нехорошему. А что касается науки, техники, и так далее – оно вроде и неплохо: вот микрофон, вот записывающее устройство, вот, в конце концов, электричество — это всё плоды науки и техники, но и здесь есть эта самоуверенность и слепота, потому что цена за всё это – некое истощение, или даже (говоря словами Исайи) «оскопление земли». Земля теряет своё богатство, свои возможности, оттого, что мы её эксплуатируем этими нашими научными и техническими способами.

Когда-то наука возникла, как способ познать Бога или, как в Греции, —как способ познать богов. Даже наша современная наука идёт от Ньютона, Декарта, Галилея, и так далее, и у них совершенно ясно, что это попытка понять Замысел Бога о мире: как Он устроил этот наш мир. А сегодняшняя наука – это способ эксплуатировать мир. И можно сказать, что вот, к сожалению, мы все, кто этой наукой занимается, в какой-то мере, «слепые вожди слепых».

О роли пола—о том, как на эту важнейшую тему смотрит Христос, подчёркивая разницу между соотношением мужского и женского начала в этой нашей жизни, которое проявляется таким падшим способом, – и тем, каков Замысел о мужском и женском начале в Царствии Небесном у Бога. Мы недавно закончили читать книгу Притч Соломоновых – так там вообще эта «женская тема» — это сквозной стержень, который проходит через всю эту книгу: Премудрость Божия как некое «женское начало» в Боге.

Об изгнании торговцев из Храма — осквернение небесного, когда оно попадает в земное. Как очищается это осквернённое небесное, попадающее в земное? Очищается оно само, и через него очищается и земное тоже, так, как это сделал Сам Христос – через самопожертвование. Небесное, попадая на землю, оскверняется земным — ведь сказано о Христе, что Он понёс на Себе все наши грехи. Вдумайтесь в эти слова! Весь груз, так сказать, этой грязи, накопленной тысячелетиями, понёс Христос на Себе — понёс, и тем самым очистил. То есть, только через самопожертвование это осквернение небесного в земном — очищается.

На этом я эту тему (как Христос смотрит на наш мир, так сказать, через очки Исайи) закончу, и перейду к следующей грани темы «Исайя в Новом Завете» — как четыре евангелиста видят Христа. Почему и как они на Него смотрят через Исайю, а не своими глазами, хотя они же все Его видели, они сами ходили с Ним рядом! Важность этого вопроса в том, что, чтобы понять Христа, принять Христа, нужна некая почва, на которую Он, как Слово Божие (говоря Его же словами) упадёт и вырастет. И вот этой почвой (даже для учеников, хотя, казалось бы, они с Ним ходят, зачем им ещё какая-то почва) является почва Ветхозаветных пророков, и в первую очередь Исайи, и это подчёркивает важность Исайи. И это важно и для нас сегодня: чтобы в нас выросло это семя Христа, нам тоже надо читать Исаию.

Вообще, можно сказать—почему Христос явился в Израиле, а не где-нибудь ещё (в Риме, в Египте)? А потому что Израиль – это почва, где это семя могло взойти, подготовленная пророками, и, может быть, в первую очередь Исайей.

Будем читать из Евангелий те места, где мы видим, как евангелисты, ученики смотрят на Христа. Вот у Матфея, в 1-й главе, 22-й стих—цитата Исайи о том, как родился Христос:

«22. …все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит:

23. се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог».

Цитата — из Исайи (7-я глава, 14-й стих). С одной стороны, ученики сами видят происшедшее, они видят своими глазами Христа, как исполнение Исайи. Но, с другой стороны, это исполнение именно в том смысле, как Иисус говорит в Нагорной проповеди: «Не нарушить пришёл Я, но исполнить». «Исполнить» — не по букве, а по существу, а это значит всегда—дополнить, восполнить, довести до полноты. Это относится, в частности, к словам Исайи «нарекут имя Ему Еммануил». Христа-то не Еммануилом звали, но Еммануил—это значит «с нами Бог», то есть, в каком-то смысле это правильно сказано Исайей о Христе, только это не имя, а как бы обозначение Его сущности. И вот так ученики используют Иасйю, чтобы осмыслить это исполнение пророчества с изменениями.

Дальше – 2-я глава, 23-й стих – про то, как Христос поселился в городе Назарет:

«23. да сбудется реченное через пророков, что Он Назореем наречется».

А где сказано, что Он Назореем наречётся? Нигде этого не сказано в Ветхом Завете про Мессию. Что же они имеют в виду? Вот что: здесь дана ссылка на Исайю, на начало 11-й главы—там Исайя говорит о некоей «отрасли», или ветви Израиля, которой является Мессия. Это слово — «отрасль» — это по-еврейски «нецер». Это слово, действительно, звучит очень похоже на «назорея», особенно по-еврейски. Христиане сегодня в Израиле называются очень похоже: это «нецер», а они называются «ноцри», то есть, люди, которые следуют Назорянину – не то Назорею, не то жителю Назарета. Мне здесь видится некая натяжка — что Он назорей потому, что сказано, что Он—отрасль, «нецер». Матфей почему так пишет? Потому что надо объяснить непонятное о Христе: почему Он поселился в этом маленьком Назарете. Неужели Мессия должен жить в Назарете? Почему Он в таком маленьком городке поселился? В чём тут Замысел Божий? И они это толкуют через Исайю. То есть, когда они не понимают, они хватаются за Исайю, чтобы что-то понять об Иисусе. Мы ещё с вами увидим несколько таких примеров.

3-я глава Матфея—это знаменитые слова об Иоанне:

«3. …он тот, о котором сказал пророк Исайя: глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему».

Это ссылка на начало Второисайи (40-я глава, 3-й стих), и это вроде бы говорится об Иоанне Крестителе—он тот, о котором говорит пророк Исайя. А на самом деле, главное в этих словах – не об Иоанне, а об Иисусе, потому что «приготовьте путь Господу» — это значит «приготовьте путь Иисусу», потому что Иоанн для кого готовил путь? Он для Иисуса готовил путь, поэтому он и называется «Предтеча». То есть, опять же, Матфей прибегает к Исайе, чтобы выстроить цепочку: пророчество Исайи об Иоанне Крестителе – свидетельство Иоанна Крестителя об Иисусе, опять, чтобы понять Иисуса, применяют Исайю.

4-я глава от Матфея, с 13-го стиха:

«13. и, оставив Назарет, пришел и поселился в Капернауме приморском, в пределах Завулоновых и Неффалимовых,

14. да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит:

15. земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, за Иорданом, Галилея языческая,

16. народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет».

Это объяснение странного факта – того, что Христос из Назарета (который тоже в Галилее, но немножко в другом месте) пришёл в Капернаум в пределах Завулоновых и Неффалимовых, переселился из Своего родного города – туда. И вот они объяснение этого странного для них поступка находят, таким образом, в этой цитате из 9-й главы Исайи, из 1-го и 2 -го стиха, где сказано:

2. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет».

Объяснение состоит в том, что таков Замысел Божий, что надо просветить людей, сидящих во тьме, поэтому не в Иерусалим Христос переселился, (который, так сказать, и так достаточно просвещён присутствием храма Божьего), а именно туда, в Галилею языческую. Это места, в которых было очень сильно влияние самарян, влияние северных соседей (сирийцев), и вообще, с точки зрения Иерусалима, это были такие «некошерные» места в смысле чистоты религии. И вот именно туда, в эти «некошерные» места, пришёл Иисус — в этом же есть глубокий смысл! А почему Он вообще пришёл в наш мир, который с точки зрения Бога—очень некошерный? Вот именно потому что Мессия не ангелам нужен. Мессия нужен людям именно потому, что люди – падшие, и живут падшими.

Дальше 8-я глава Евангелия от Матфея, с 16-го стиха. Сначала там рассказывается, как Иисус исцелил тёщу Петра. Потом:

«16. Когда же настал вечер, к Нему привели многих бесноватых, и Он изгнал духов словом и исцелил всех больных,

17. да сбудется реченное через пророка Исайю, который говорит: Он взял на Себя наши немощи и понес болезни».

Это знаменитые слова из 53-ей главы, где Исайя говорит о страдающем и убиваемом Мессии. Казалось бы – Христос проповедует, Христос лечит больных, Христос изгоняет бесов – ну, замечательно! Какой замечательный человек пришёл, сколько всего хорошего делает! Но ученики, евангелисты, осмысляя в процессе написания Евангелий то, что они видели, понимают, что дело было даже не в том, что Он совершает чудеса, проповедует, учит людей, а в том, что Он через это жертвует Собой. Это очень нетривиальная мысль: что тот, кто исцеляет (тёщу Петра, и вообще больных) – Он взял на Себя немощи и понёс болезни. Но в этом глубокая правда. Скажем, современные психотерапевты отмечают, что в успешном исцелении какого-нибудь психически больного всегда есть элемент того, что целитель (психотерапевт) принимает на себя часть его болезней (я не буду в это вдаваться, это просто установленный современной медициной факт). А тут это всё — в совершенно другом масштабе, во всемирном масштабе, применительно к Богу – потому что Бог, исцеляя, на самом деле берёт на Себя все наши болезни. И что является кульминацией этого исцеления? Что Христос воскресил кого-то из мертвых? Нет! Крест является кульминацией исцеления, потому что это кульминация жертвы. И только тогда, только через Крест Христос окончательно взял на Себя духовные немощи, и всю падшесть, все пороки нашего мира.

Читаем дальше – 12-я глава Евангелия от Матфея, с 17-го стиха. Христос запрещает, так сказать, рекламировать Себя – и своим ученикам, и всем, кого Он исцелил. Почему?

«17. да сбудется реченное через пророка Исайю, который говорит:

18. Се, Отрок Мой, Которого Я избрал, Возлюбленный Мой, Которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд;

19. не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его;

20. трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, доколе не доставит суду победы;

21. и на имя Его будут уповать народы».

Почему здесь евангелист говорит, что сбудется речённое через пророка Исайю? Почему здесь привлекается пророк Исайя к объяснению того, что Христос запрещает говорить о Себе? Матфей, на мой взгляд, привлекает Исайю не столько даже, чтобы объяснить этот запрет рекламировать Христа, — скорее, через Исайю объясняется это удивительное сочетание в Христе абсолютно не силового, тихого, смиренного поведения с той властью, которая в Нём чувствовалась, когда Он говорил «как власть имеющий». Для них это было удивительно, они это видели своими глазами: Учитель такой тихий, кроткий, смиренный, действительно — как агнец, но одновременно в Нём чувствуется эта власть! Им трудно было это понять, и они, опять-таки, через Исайю пытаются это понять.

Дальше – 21-я глава из Матфея, с 4-го стиха, когда Христос садится на ослицу при въезде в Иерусалим:

«4. Все же сие было, да сбудется реченное через пророка, который говорит:

5. Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной».

Это цитата из 62-й главы, 11-го стиха Исайи, и, может быть, евангелисты даже цитируют здесь не Исайю, а Захарию—из 9-й главы, 9-го стиха, где это более соответствует текстуально тому, что написано в Евангелии от Матфея. Но Захария гораздо позже Исайи, то есть, Захария эту формулировку тоже взял у Исайи, просто немножко её видоизменил и дополнил. И вот обратите внимание—я говорил, что ученики пытаются понять Христа через Исайю. А тут дальше сказано уже не про учеников, а про множество народа – что постилали свои одежды на дороге, другие резали ветви с деревьев и постилали по дороге, и восклицали «Осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне!».

Как они поняли происходящее? Вот Он сел на этого осла – как они и все остальные это поняли, что это означает, что Царь едет в Иерусалим? Да через Исайю! Они же все читали Исайю! То есть, не только учеников касается понимание Христа через Исайю, а и других, кто Его видел и слышал.

Дальше—26-я глава от Матфея 63-й стих—суд у Первосвященника Каиафы: «63. Иисус молчал…»

То, что Он молчал – это для евангелистов однозначно соответствует словам из 53-й главы Исайи, 7-го стиха: «Он …страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих».

Правда, там нет прямой ссылки на Исайю. Почему в других местах Матфей ссылается на Исайю, а тут – нет? Мне кажется, потому, что это просто самоочевидно и для него, и для его читателей—эта ассоциация между тем, что предсказал Исайя, и тем, что сбылось на этом суде. Дальше – ещё один момент на суде (Матфей, 26-я глава, 67-й стих):

67. Тогда плевали Ему в лице и заушали Его (то есть, били Его), другие же ударяли Его по ланитам».

Опять же никакой ссылки на Исайю нет, но это практически точно соответствует тому, что сказано в 50-й главе Исайи, в 6-м стихе:

«6. Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания».

Обращаю ваше внимание не на то, что Исайя это всё так точно увидел, а на то, что евангелист, видимо, считает настолько самоочевидной эту ассоциацию того, что’ произошло с Христом, и словами Исайи, что даже не пишет «Да сбудется то, о чём писали пророки…». Ему, наверное, было неудобно писать «Да сбудется то, о чём писали пророки» о том, что на Христа плюют и бьют Его по лицу.

Дальше—27-я глава Матфея, с 38-го стиха. «38. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую».

Опять никакой ссылки на Исайю нет, но это же реализация того, что сказано в 53-й главе Исайи, в 12-м стихе — «к злодеям причтён был».

Опять же, как мне кажется, евангелист Матфей считает настолько очевидной эту связь, что даже не пишет здесь «как предсказал Исайя».

На этом мы с Евангелием от Матфея закончили, перейдём к Евангелию от Луки. Должен сказать, что в 1 и 2-й главе Евангелия от Луки, там, где говорится о рождении сначала Иоанна Крестителя, а потом Христа, о Сретении (о том, как принесли Христа в храм, к Симеону и Анне) – там много неявных цитат из Исайи, я вам только две из них приведу. Их довольно много, в частности, в знаменитой молитве Марии «Величит душа моя Господа», которая называется по латыни «Magnificat» (вы «Magnificat» в музыкальном варианте, наверное, слышали, он есть у Баха и других). Вот что говорит во 2-й главе, в 32-м стихе о младенце Иисусе Симеон Богоприимец:

«32. свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля».

Это не есть точная цитата из Исайи. Но вот как об этом говорит Исайя в 42-й главе, в 6-м стихе:

«6. Я, Господь, призвал Тебя в правду (это Исайя говорит о Мессии) и буду держать Тебя за руку и хранить Тебя, и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников». Как видите, «свет для язычников» - это из Исайи.

Дальше, двумя стихами позже, в Евангелии от Луки (2-я глава, 34-й стих) —благословение от Симеона, и он говорит Марии знаменитые слова о Христе: «34…се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий…».

У Исайи нет такой формулировки, что Мессия – предмет пререканий. Но с другой стороны – есть те слова, которые он говорит в 8-й главе о «камне преткновения»: «14. И будет Он освящением и камнем преткновения, и скалою соблазна для обоих домов Израиля, петлею и сетью для жителей Иерусалима.

15. И многие из них преткнутся и упадут, и разобьются, и запутаются в сети, и будут уловлены».

Это, по существу, ничем не отличается от того, что Симеон говорит короче — «предмет пререканий». Не знаю, имел ли в виду Симеон, так сказать, осознанно сослаться на Исайю, но то, что писал Исайя о Мессии—это, видимо, настолько витало в воздухе того времени в Израиле (все читали Исайю, это была одна из самых основных книг, которые читали, а тем более такие глубокие люди как Симеон), что люди, может быть, даже сами того не сознавая, не нарочно, Исайю цитировали. Не дословно цитировали, а просто образы Исайи у них были тем языком, которым люди пользовались, чтобы сказать о Мессии, как здесь говорит Симеон.

Мы уже многое по Матфею читали – это всё повторяется у Луки тоже. Перейду к Иоанну—у Иоанна есть новые места, как вообще у Иоанна много нового по сравнению с другими евангелистами.

1-я глава, когда ученики нашли Мессию. Говорит Андрей, брат Симона Петра (40 – 41-й стих 1-й главы Евангелия от Иоанна): «41. Он первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит: Христос…».

Дальше уже говорит Филипп (стих 45-й): «45. Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета».

Где Моисей писал в законе об этом? Во Второзаконии есть фраза о том, что Бог даст вам нового пророка, такого как я, вместо меня – это говорит Моисей. Как правило, считается, что это первое предсказание о Мессии. Но у пророков – где об этом говорится? О каких пророках говорит Филипп? Конечно, у пророков много говорится о Мессии, но кого здесь может иметь в виду Филипп в первую очередь из пророков? Конечно, Исайю, потому что у него, действительно, больше, чем у всех пророков, говорится о Мессии.

Дальше, из Иоанна, 12-я глава – это уже окончание рассказа о земном пути Христа, потому что дальше начинается рассказ о Тайной Вечере, о Страстях Христовых, о Распятии и о Воскресении. То есть, вся эта 12-я глава от Иоанна звучит как некая кода к рассказу о том, что Христос говорил и делал в Израиле. И вот как финал – цитируется Исайя как некое резюме (37-38-й стихи):

«37. Столько чудес сотворил Он пред ними, и они не веровали в Него,

38. да сбудется слово Исайи пророка: Господи! кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня?

Это цитата из 53-й главы Исайи, той знаменитой главы, в которой говорится о страдающем Мессии, там первый стих – вот этот. И эти слова – «кто поверил слышанному от нас», которые цитирует один из учеников – Иоанн, Исайя как бы говорит о них – Иоанне и его современниках: в стольких случаях Он перед ними сотворил чудеса, а они не веровали в Него! Это, конечно, можно понять так, что Он говорил о простых израильтянах, которые не приняли Христа. Но ведь Иоанн, в какой-то мере, говорит и о себе самом, и о других учениках. «Кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня» – когда Иоанн это цитирует уже примерно через 60 лет после Распятия и Воскресения Христа, конечно, он уже всё понимает (да и все уже всё понимают), а на тот момент, за день перед Тайной Вечерей —что’ ученики понимали? Мы сейчас будем дальше об этом читать, но просто обратите внимание, что для того, чтобы описать эту проблему, которая касается его самого—Иоанна тогдашнего, образца 30-33-го года — он использует Исайю. И следующие слова за этим (Иоанн, глава 12-я, стихи 39- 41-й):

«39. Потому не могли они веровать, что, как еще сказал Исаия,

40. народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их.

41. Сие сказал Исаия, когда видел славу Его и говорил о Нем».

Действительно, когда Исайя рассказывает в 6-й главе о своём призвании в пророки, о том, как он видит Бога в небесах – именно эти слова говорит ему Бог в 9-10-м стихе 6-й главы.

Но обратите внимание, что у Исайи в 6-й главе слова о том, что ослепил глаза свои народ, и так далее — это к объяснению истории Израиля. Почему столько падений, пороков, несчастий в истории Израиля? Потому, что уже народ не знает Бога – то есть, теоретически знает Бога Отца, но не хочет Его живого видеть, и закрыл глаза, чтобы не видеть глазами своими живого Бога. Так что, цитируя это место из Исайи, Иоанн привлекает Исайю для того, чтобы вложить то, что он знает о Мессии (а знает многое: Его уже видел живьем, Христос распят, воскрес, уже много лет прошло), чтобы вложить это в контекст истории Израиля, то есть, чтобы показать, что Мессия – это часть великого Замысла Божьего, фарватером которого, центральной нитью, является история Израиля.

Последнее, что мы прочтём к этой теме – из 20-й главы Иоанна, 9-й стих, очень важный, на мой взгляд, именно для этой темы. Когда Мария Магдалина приносит весть о воскрешении Христа, когда приходит Симон Пётр и ученик Иоанн к Его гробу и видят одни пелены лежащие, то говорится о них:

«9. Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых».

А из какого Писания они должны были знать, что надлежит Мессии воскреснуть из мертвых? Наиболее близкая ассоциация к этому – это знаменитые слова 15-го псалма, 10-й стих: «не дашь святому Твоему увидеть тление». Но есть ещё одна ссылка, где они могли бы это узнать из Писания, – это слова из 53-й главы книги Исайи о страдающем Мессии. Картина, которую рисует там Исайя, это картина Мессии убиваемого, и вот про этого убиваемого Мессию говорится в 10-11 м стихах 53-й главы:

«10. Господу угодно было поразить Его («поразить» — это значит убить) и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, (а что’ такое «жертва умилостивления»? да вот это – смерть на кресте!) Он (Мессия) — узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его.

11. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством…».

Если бы мы не знали историю Христа по Евангелию, я думаю, мы бы никогда не догадались, что здесь говорится не только о смерти будущего Мессии, но и о Его Воскресении. И поэтому и ученики тоже, пока они не узнали, так сказать, конкретно, что Христос воскрес, не увидели Его воскресшим, не могли понять из этого места Писания, что тут речь идёт о Воскресении. И обратите внимание на честность евангелистов — они очень честно пишут о том, когда они не понимали каких-то моментов в жизни Христа: того, Кто такой Христос, не понимали (хотя Он об этом им говорил), не понимали и этого главного момента – Его предстоящего воскресения. Павел пишет в Первом послании к Коринфянам, что если убрать этот момент (Воскресение) из истории Христа, то вся вера христианская становится пустой и бессмысленной. Это её центральный момент—Воскресение Христа. А ученики—ещё не понимают, а должны бы понимать—по Исайе. То есть, у Иоанна взгляд на Исайю—на человека, на его книгу—как на какой-то ларец с сокровищами, в котором столько всего лежит! Но надо это открыть, взять, рассмотреть эти сокровища и понять их. Без этого даже ученики не вполне могли понять, что происходит, пока у них это всё уже на глазах не произошло и Христос воскресший не явился к ним. Этот взгляд на Исайю, как на такой сундук с сокровищами, конечно, верен и для нас с вами тоже. Поэтому мы прочли с вами эту огромную книгу, поэтому столько времени мы занимаемся её обзором, чтобы у нас осталось о ней какое-то цельное, чёткое впечатление, и в первую очередь – чтобы построить нить связи, чтобы у нас в мозгах и наших душах осталась нить связи между Исайей и Христом.

Должен вам сказать, что если бы не было Исайи, то по всему тому, что мы прочли, можно сделать вывод, что вряд ли ученики узнали бы во Христе Мессию, и Пётр вряд ли сказал бы Ему эти знаменитые слова о признании Его Мессией, если бы не было Исайи и если бы Пётр не читал Исайи.

И в этом смысл Замысла Божия. Для чего Бог вообще послал в Израиль этого великого пророка Исайю и дал ему такие слова? Чтобы приготовить Израиль и через него весь мир к принятию Мессии, чтобы дать,

если можно так выразиться, тот телескоп, микроскоп, очки, линзу какую-то (не знаю, как назвать), через которую можно увидеть Мессию. Есть такие приборы инфракрасного видения: в темноте вроде бы ничего не видно, а смотришь в прибор – и всё видно, потому что в инфракрасных лучах всё показывает. Вот такой прибор, так сказать, духовного видения – это Исайя, без него, я думаю, могли бы и не увидеть Христа не только они, тогдашние, но даже и мы, сегодняшние. Необходимость этих очков не отпадает, хотя у нас есть и лучшие очки — Евангелие, которое, конечно, яснее, глубже показывает Христа. А всё-таки бывают очки (может быть даже кто-то этим пользуется) с двумя парами стёкол—одно стекло и второе стекло на нём. Вот так относится Евангелие к Исаии. Исайя – это первое стекло, оно тоже нужно, и на него накладывается второе, более мощное, более важное стекло – это Евангелие, но всё-таки оно на это стекло Исайи накладывается. Поэтому не будем утомляться от такого долгого чтения Исайи, а будем использовать это как возможность. Потому что мы с вами сейчас Исайю закончим читать (осталась, где-то, пара чтений) и никогда больше в здешней, земной жизни к этому не вернёмся. Поэтому давайте ценить эти моменты, когда мы разговариваем с Исайей.

Исайя в Деяниях и Посланиях. Благовестие и Церковь

Мы продолжаем обзор книги пророка Исайи—заключительный обзор. И наша тема, как и в прошлый и в позапрошлый раз, – «Исайя в Новом Завете». Мы в прошлый и в позапрошлый раз читали из Евангелия о том, как Христос Сам цитирует Исайю (в Евангелиях много таких цитат) и как сами евангелисты цитируют Исайю, чтобы лучше понять Христа через него. А сейчас мы по Новому Завету от Евангелий двинемся дальше, перейдём к Деяниям апостолов и к Посланиям апостола Павла и других апостолов, чтобы увидеть, как там цитируется Исайя, и зачем он там цитируется.

На вопрос «зачем» можно сразу ответить – апостолы и затем Церковь несколько веков пытались разобраться в очень непростых вставших перед ними проблемах понимания, кто такой был этот Иешуа из Назарета, с которым они, можно сказать кушали и пили вместе. Началось это разбирательство с апостолов, и они сразу стали привлекать Исайю, пророчества Исайи чтобы понять, Кто такой Мессия.

Вторая проблема, которая перед ними встала – это то, что стала на их глазах возникать Церковь. Конечно, она их трудами стала возникать, но и, в каком-то смысле, почти помимо них стала возникать—как бы сама по себе, по Замыслу Божьему. Как понимать эту Церковь и её роль, и как она внутри себя устроена? Для этого они тоже привлекли пророка Исайю.

Третье—то, о чём мы постоянно говорим, употребляя выражение «Замысел Божий». Христос ушёл отсюда на небеса, и с этим открылась какая-то грандиозная перспектива, центром которой является Христос: от сотворения мира до конца времён, как Сам же Христос и говорил. Как это осознать? Для этого они тоже стали привлекать Исайю.

Когда мы будем читать то, как апостолы цитируют Исайю, и что написано у самого Исайи, мы увидим, что они его очень часто переинтерпретируют по-своему, то есть, они Исайю как бы адаптируют к своим целям. Они его совсем по-другому понимали, чем понимали его современники, и даже, может быть, чем сам Исайя себя понимал. Плохо ли это? Значит ли это, что они Исайю искажают? Нет, думаю, они его не столько искажают, сколько, приспосабливая замечательного ветхозаветного пророка к целям Нового Завета, они открывают в нём глубину, второй смысл, открывают, так сказать, под ветхозаветным покрывалом новозаветные смыслы.

Первая подтема внутри этой нашей темы – это то, как апостолы используют Исайю для того, чтобы через него донести до своих слушателей благую Евангельскую весть. И оказывается, что Исайя – замечательный провод, передаточный канал этой Благой вести, только по этому ветхозаветному проводу нужно пропустить новозаветный ток, что и делают апостолы. Первое упоминание Исайи в книге Деяний апостолов—это как раз упоминание его в 8-й главе Деяний, 28-й стих, в связи с задачей благовестия, когда первый диакон Филипп встретился на дороге с вельможей эфиопской царицы, который приезжал в Иерусалим на поклонение,

«28. возвращался и, сидя на колеснице своей, читал пророка Исаию.

29. Дух сказал Филиппу: подойди и пристань к сей колеснице.

30. Филипп подошел и, услышав, что он читает пророка Исаию, сказал: разумеешь ли, что читаешь?»

С этого момента началась проповедь Христа, проповедь Нового Завета

(казалось бы, проповедь пророка Исайи—а на самом деле, проповедь Нового Завета). Вельможа сказал:

«31. Он сказал: как могу разуметь, если кто не наставит меня? и попросил Филиппа взойти и сесть с ним.

32. А место из Писания, которое он читал, было сие: как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих.

33. В уничижении Его суд Его совершился. Но род Его кто разъяснит? ибо вземлется от земли жизнь Его».

Эти непростые слова—из той самой замечательной 53-й главы Исайи—самого яркого у него пророчества о страдании будущего Христа. И понятно, что этот евнух плохо понимает о чём речь и сказал Филиппу:

«34. … прошу тебя сказать: о ком пророк говорит это? о себе ли, или о ком другом?»

Нормальный вопрос: этот текст Исайи можно интерпретировать, как относящийся к пророку, можно – как относящийся к народу Израиля, ну и, конечно, можно – как относящийся к Мессии. Мы все эти варианты интерпретации разбирали, когда читали.

«35. Филипп отверз уста свои и, начав от сего Писания, благовествовал ему об Иисусе».

«Начав от сего Писания» — вот главный принцип, который много раз потом использовался, особенно Павлом: начать с Исайи, а перейти к Иисусу (Исайя для этого давал все возможности и все поводы).

Дальше из Деяний, 10-я глава –история, как Пётр приходит к язычнику Корнилию. Вы, вероятно, эту историю помните, я всю её не буду читать, но обратите внимание, что когда Пётр проповедует Корнилию Христа, он говорит следующее (42-43-й стихи):

«42. И Он (Бог) повелел нам проповедывать людям и свидетельствовать, что Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых.

43. О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его.»

Какие это пророки о Нём свидетельствуют, что получится прощение именем Его, и Кого — «Его»? Имеется в виду – именем не Бога Отца, а именем именно того Мессии, Которого проповедует, предвосхищая Его, Исайя, и о Котором в этой знаменитой 53-ей главе сказаны слова:

«5. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились».

Так что я думаю, что, когда Пётр говорит о пророках, которые свидетельствовали о Мессии, он, как многие другие, как и Сам Христос, когда Он говорил о пророках вообще, в первую очередь имеет в виду Исайю.

Дальше из книги «Деяний апостолов». В 13-й главе рассказывается, как во время своего первого путешествия Павел и Варнава пришли в Антиохию и там стали проповедовать Христа Антиохийским иудеям. Пришли в первую очередь в синагогу. Как они начали Его проповедовать? 13-я глава с 30-го стиха:

«30. Но Бог воскресил Его из мертвых.

31. Он в продолжение многих дней являлся тем, которые вышли с Ним из Галилеи в Иерусалим и которые ныне суть свидетели Его перед народом.

32. И мы благовествуем вам, что обетование, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса,

33. как и во втором псалме написано: Ты Сын Мой: Я ныне родил Тебя.

34. А что воскресил Его из мертвых, так что Он уже не обратится в тление, о сем сказал так: Я дам вам милости, обещанные Давиду, верно».

Это цитата из Исайи. Причём, Исайя говорит об этом немножко в другом контексте. Исайя это говорит в 55-й главе, начиная со слов:

Понятно, что в этом образе смешаны, так сказать, рог изобилия материального и рог изобилия духовного. А дальше говорится в той же 55-й главе:

«3. Приклоните ухо ваше и придите ко Мне: послушайте, и жива будет душа ваша, — и дам вам завет вечный, неизменные милости, обещанные Давиду.».

То есть, Павел и Варнава цитируют Исайю—но как они его цитируют! Исайя это сказал, как пророчество о будущих милостях Божиих народу Израиля – и всё! И у Исайи в этом отрывке нет ни слова о Мессии. А Павел иудеям антиохийским объясняет с помощью вот этого фрагмента из Исайи: из тех милостей, которые вам обещаны, которые вы прекрасно знаете (это милости, обещанные Давиду и перешедшие на вас), главная это вот Он — Мессия, Иисус, Спаситель, потомок Давида, или как Его ещё называют – Сын Давидов. Вот Он и есть — эта самая главная милость, можно сказать, Милость с большой буквы.

Переходим к самому концу книги Деяний — когда апостол Павел призывает к себе в тюрьму (можно сказать—приглашает посетить в домашнем заключении) римских иудеев, которые слушают его о Христе, частично принимают, частично не принимают, но в общем, как сказано с 25-го стиха 28-й главы Деяний:

25. Будучи же не согласны между собою, они уходили, когда Павел сказал следующие слова: хорошо Дух Святый сказал отцам нашим через пророка Исаию:

26. пойди к народу сему и скажи: слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите.

27. Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их.

28. Итак да будет вам известно, что спасение Божие послано язычникам: они и услышат».

Опять речь идёт о благовестии, причём Исайя используется даже не столько для того, чтобы это благовестие донести до слушателей, сколько для того, чтобы объяснить (может быть, не слушателям этим, а самому себе), что этим каналом благовестие не пойдёт, придётся его переориентировать на кого-то другого, конкретно — на язычников. Это для него не новость: он сам себя уже много раз до этого называл апостолом язычников.

Переходим дальше к Посланию к Римлянам – те места, где упоминается Исайя. Этих мест довольно много, он упоминается и напрямую, и как бы косвенно—как и Христос не всегда называет Исайю по имени, а иногда по смыслу видно, что Он цитирует и опирается на него. Начинается Послание к Римлянам со слов:

«1. Павел, раб Иисуса Христа, призванный Апостол, избранный к благовестию Божию,

2. которое Бог прежде обещал через пророков Своих, в святых писаниях».

«Благовестие» — это Евангелие, то есть, получается, что Бог прежде обещал дать благовестие об Иисусе Христе через Своих пророков. Через каких пророков? В первую очередь, через Исайю. Таким образом, Павел, начиная своё послание с того, что он представляет самого себя (как это и полагалось по греческим нормам написания письма), как продолжателя дела Исайи. Он, проповедник Христа, сам себя понимает так, что он продолжает дело Исайи — начатую Исайей весть о Мессии.

Дальше читаем из 10-й главы Послания к Римлянам— это та самая группа глав, с 9-й по 11-ю, в которой очень много говорится о значимости еврейского народа, о его судьбе, о том, почему еврейский народ не принял Христа и как это соотносится с Замыслом Божиим. Из 10-й главы, с 13-го стиха: Павел говорит об иудеях, об эллинах и продолжает:

«13. Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется.

14. Но как призывать Того, в Кого не уверовали? как веровать в Того, о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего?».

(То есть, он ставит вопрос о донесении благовестия до людей, и дальше говорит):

«15. И как проповедывать, если не будут посланы? как написано: как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое!».

Это цитата из Исайи. Но в Исайи сказано немножко по-другому (52-я глава из Исаии, 7-й стих):

«7. Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону: «воцарился Бог твой!».

Кто этот благовестник? Конечно, можно понимать так, что сам Исайя – этот благовестник, и, видимо, переводчики так это и понимают, потому что они «благовестник» пишут с маленькой буквы. Но в конце этой 52-й главы уже идёт речь о «рабе Божием», который Мессия. И дальше идёт 53-я глава, в которой страдающий Мессия описывается детально. Этот образ Мессии бросает свой отблеск и на эти слова—на «благовествующего на горах радость, проповедующего спасение». То есть, это можно и с большой буквы написать—Благовестник, и это можно понять и как относящееся к Иисусу Христу тоже.

Итак, тема благовестия, которую мы сейчас разбираем, в 10-й главе Послания к Римлянам поднимается через ссылку на Исайю, а через Исайю—как ссылка на благую весть Евангелия, исходящего из Иисуса Христа. Но поскольку основная тема Павла в этих главах – это тема еврейская, он продолжает дальше так: «16. Но не все послушались благовествования. Ибо Исаия говорит: Господи! кто поверил слышанному от нас?». С этих слов начинается знаменитая 53-я глава о Страдающем Мессии. И заключает Павел словами: «17. Итак вера от слышания, а слышание от слова Божия». Он доносит до адресатов этого Послания свое понимание того, что’ такое это благовестие, которое он и другие апостолы несут людям: что это благовестие — продолжение евангельской Благой вести Иисуса Христа. И для того, чтобы донести это, он опирается на Исайю, как бы видя Исайю как того человека, который уже предвидел приход этой благой вести.

Дальше—Послание к Римлянам, 15-я глава:

«20. … я старался благовествовать (это говорит апостол Павел) не там, где уже было известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании,

21. но как написано: не имевшие о Нем известия увидят, и не слышавшие узнают»

Он здесь говорит о том, что другие (в первую очередь, апостол Пётр, но и другие) благовествовали в Иерусалиме, в окрестностях Иерусалима, на Ближнем Востоке — а Павел ушёл очень далеко, к язычникам, на эту непаханую целину (если можно так выразиться). Слова «не имевшие о Нем известия увидят, и не слышавшие узнают» — это приближенная цитата из 52-й главы Исайи, 15-й стих, предшествующий 53-ей главе о страдающем Мессии. Там сказано не просто даже, что эта весть – Благая весть Мессии – понесётся многим народам, а сказано так:

«15. Так многие народы приведет Он (то есть, Мессия) – в изумление; цари закроют пред Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали.».

Павел именно через этот фрагмент из Исайи понимает свою миссию к язычникам как то, что он (в отличие от Петра и от всех тех, которые проповедовали евреям) будет проповедовать, не опираясь на Ветхий Завет, потому что язычники Ветхого Завета не знали, и поэтому это будет совершенно новая, удивительная, парадоксальная, изумляющая язычников весть Евангелия—Павел именно в этой форме призван её нести—совершенно новой, изумляющей форме, как говорит Исайя.

Переходим дальше – от Послания к Римлянам к Посланию к Коринфянам. Второе послание к Коринфянам, 6-я глава, 2-й стих (цитата из Исайи):

«2. сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе. Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения».

Эта мысль тоже очень необычная. Когда — «теперь»? Павел говорит, что вот теперь, когда нет уже Христа с ними, тем не менее, благоприятное время для евангельской проповеди. Но можно спросить, а когда время неблагоприятное для евангельской проповеди? Есть, конечно, время неблагоприятное для евангельской проповеди: в нашей стране 70 лет было такое время. Но, в принципе, за исключением вот этих, так сказать, «провалов» (которые, конечно, бывают не только в нашей стране, а везде) — всё-таки, время благоприятное для проповеди о Христе – это всегда. Проповедовать Христа можно и нужно всегда. В нашей жизни встречаются какие-то моменты, когда можно какому-то человеку начать рассказывать о Христе, а можно воздержаться. Проще, конечно, воздержаться и не рассказывать, потому что эти рассказы всегда вызывают споры, иногда даже конфликты, но давайте вспоминать вот эти слова: что время—благоприятное. И эти слова, которые цитирует Павел, на которые он опирается, - слова Исайи. Это слова из 49-й главы книги Исайи, 8-9-й стихи:

«8. Так говорит Господь: во время благоприятное Я услышал Тебя (Тебя—с большой буквы, то есть, это о Мессии) и в день спасения помог Тебе; и Я буду охранять Тебя, и сделаю Тебя заветом народа, чтобы восстановить землю, чтобы возвратить наследникам наследия опустошенные,

9. сказать узникам: «выходите», и тем, которые во тьме: «покажитесь». Они при дорогах будут пасти, и по всем холмам будут пажити их».

То есть, это время благовестия, это одновременно (по Исайе) время спасения, и Павел присоединяется к этой мысли: он рассматривает благовестие как часть работы спасения, которую начал Христос и которую продолжают апостолы.

Дальше из Послания к Евреям—4-я глава, 12-й стих—знаменитые слова о Слове Божьем:

«12. слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные».

Эти слова из Послания к Евреям повторяются в визуальной форме в Апокалипсисе, в 1-й главе, где рисуется образ Мессии Иисуса Христа в виде какого-то огненного Сына Человеческого. Говорится:

«16. Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч…».

Что это за меч, который из уст выходит? Это Слово Божие, то’, о чём говорит апостол Павел в Послании к Евреям. Но апостол Павел в этом Послании, на самом деле, более или менее косвенно цитирует Исайю. В 49-й главе Исайи говорится:

«1. Слушайте Меня, острова, («Меня» — с большой буквы, то есть подразумевается, что это слова Мессии, по крайней мере, русские переводчики так это понимают) и внимайте, народы дальние: Господь призвал Меня от чрева, от утробы матери Моей называл имя Мое;

2. и соделал уста Мои как острый меч; тенью руки Своей покрывал Меня, и соделал Меня стрелою изостренною; в колчане Своем хранил Меня».

(Уста как острый меч, как по Павлу).

«12. Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча».

Это всё восходит к Исайе. Благовестие, Благая весть – может показаться, что это что-то такое сладкое, что мёдом по сердцу человека мажет. И в этом есть своя правда: Благая весть – она благая и в том плане, что это—утешение, и, если в человеке какие-то внутренние проблемы, которые нас могут мучить, — Слово Божие, благовестие как-то их лечит, эти раны наши душевные заживляет. Но—это одна из сторон. А другая сторона – что оно вторгается в нашу душу, как острый меч, и отделяет в ней добро от зла, свет от тьмы, Божье от дьявольского, которое в нашей душе, к сожалению, живёт тоже. Вот что’ такое благовестие. И поэтому, когда Павел и другие апостолы эти свои слова говорят людям, эти слова слушатели ощущают именно как острый меч. (А мы, может, удивляемся – чего это их в одном месте палками бьют, в другом месте камнями побивают, в третьем месте—вообще убить хотят? Ну, подумаешь—они какие-то слова сказали!) Это такая особенность Слова Божьего. От него трудно отмахнуться, сказать: «а-а-а, ладно, подумаешь, собака лает, караван идёт». Так о Слове Божьем не скажешь, потому что оно, действительно, входит в сердце человека.

Мы разобрали ту часть, которая относится к использованию Исайи как «основателя» (если можно так выразиться) темы благовестия, а теперь перейдём к другой грани — к теме Церкви, которая является чуть ли не важнейшей темой для всех апостолов, особенно апостола Павла, который, в сущности—основатель Церкви. То есть, корень Церкви, разумеется, Иисус Христос, но практическую работу по основанию христианской Церкви, в основном, всё-таки, проделал апостол Павел; другие апостолы—тоже, но он сам говорит, что «я потрудился больше других». Так вот, для того чтобы понять, что’ это за Церковь такая, которую они основывают, и как устроить эту Церковь, апостолы активнейшим образом пользуются Исайей.

Хотя какая Церковь была во времена Исайи? Можно, конечно, считать, что ветхозаветный Израиль — это своего рода Церковь. Но это совсем другая Церковь, чем новозаветная. Тем не менее, возвращаемся к «Деяниям апостолов» и видим места из Исайи, относящиеся к Церкви, которые используют апостолы. Когда мы читали, что о Нем, о Мессии, все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его, мы ссылались там на Исайю. О прощении грехов Исайя говорит в 53-ей главе, и это же ещё некий взгляд на Церковь. Взгляд, который, говорит о том, что Церковь – это, конечно, Церковь спасаемых, но это одновременно – Церковь кающихся. Как замечательно сказал митрополит Антоний Сурожский: многие думают, что Церковь—это Церковь святых, а Церковь – это не Церковь святых, Церковь — это сообщество кающихся грешников—так это здесь и понимается.

Дальше — в Первом Послании Петра (2-я глава, с 5-го стиха):

«5. … сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом.

6. Ибо сказано в Писании: вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится».

Это цитата из Исайи, и под «камнем драгоценным» сам Исайя понимает, с одной стороны, просто богопочитание в Израиле, а с другой стороны, сквозь этот образ Израиля, Сиона виден образ будущего Мессии, и поэтому Сам Христос, говоря о Себе, цитирует это место из Исайи (камень—говорит Он – это Я Сам и есть). Но что тут говорит Пётр ученикам, членам Церкви? Христос—этот камень избранный, драгоценный, и вы будьте такими же камнями, живыми камнями. Церковь стройте из себя, если так можно выразиться, как из живых камней. В Апокалипсисе есть картина: стены Нового Иерусалима, в которой двенадцать ворот, и на них двенадцать имён апостолов, и такое ощущение, что эти ворота—и есть апостолы, потому что через апостолов люди входят в это самое общение с Богом, в Новый Иерусалим, ворота жемчужные, а остальная стена – это тоже драгоценные камни. Вот они, драгоценные живые камни, о которых говорит Пётр. То есть, и остальные камни в стенах Нового Иерусалима—это люди, члены Церкви. А в замечательной книге «Пастырь Ерма», не вошедшей в Новый Завет, просто нарисована картина, как здание Церкви строится из людей, как из камней. Эта мысль и у Павла есть, не только у Петра. А мысль эта опирается на 28-ю главу Исайи:

«16. Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится».

«Камень» — Иисус Христос, и, если можно так выразиться, производные от этого «камня» - это все члены Церкви.

Далее - Послание к Римлянам». Во 2-й главе мы читаем следующие слова:

«2. ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников».

Это он говорит и об иудеях, и о христианах тоже — о иудеях, которые недостойны быть последователями Авраама и Моисея, и о христианах, которые недостойны быть последователями Христа. То есть, то, что Церковь может быть недостойна своего имени и своего призвания тоже отражено у апостола Павла, и на кого он при этом опирается? На Исайю: эта цитата ассоциируется с 52-й главой книги Исайи, где сказано следующее:

«5. властители их неистовствуют, говорит Господь, и постоянно, всякий день имя Мое бесславится».

Исайя говорит это о том, что в плену (в который Израиль уже попал частично — это северные колена во времена Исайи, а южные ещё попадут в вавилонское пленение) не просто Израиль страдает, а поскольку Израиль — народ Божий, имя Божие бесславится теми, кто заставляет Израиль страдать. Такова мысль Исайи. Эта мысль совершенно понятна, но как Павел её поворачивает! Я бы сказал, минимум на 90 градусов. Он, в сущности, говорит: как бесславилось имя Бога, потому что Израиль был недостоин имени Божьего, которое он нёс на себе (а никуда не денешься, он нёс на себе это имя Божие), так и вы, Церковь, несёте на себе имя Божие и имя Христа, а это имя из-за вашего недостоинства — бесславится.

Это как бы тёмная сторона Церкви—как в отдельных людях, так и в Церкви в целом, разумеется, есть и тёмная, и светлая сторона. А о светлой стороне Церкви он говорит такие, дерзкие даже, слова в Послании к Римлянам, 8-я глава, 33-й стих:

«33. Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их».

Эти слова звучат так, как будто бы Церковь неподсудна никакому суду: что бы там ни делалось плохого в Церкви, никто не имеет права её за это осуждать. Но так это в нашем земном понимании звучит, а Павел, конечно, другое имеет в виду. Он не то имеет в виду, что избранных Божиих могут обвинять за то, что они нарушают, допустим, Десять Заповедей (не убей, не укради, и так далее) – нет: если они их нарушают, они уже перестают быть избранными Божьими. Но это цитата, повторение мысли, которая есть у Исайи: (из 50-й главы Исайи, 9-й стих):

«9. Вот, Господь Бог помогает Мне: кто осудит Меня?».

И «Меня», и «Мне» здесь с большой буквы, то есть, это речь о Мессии, о Христе. Мы прекрасно знаем, что Христа не просто осуждали словесно, а Христа осудили на смерть. И слова, которые произносит пророк Исайя от имени Христа – «кто осудит Меня», их так надо понимать, применительно к такому суду, неправедному, происходящему от непонимания Мессии. Проектируя эти слова Исайи на слова Павла, который, видимо, как раз на это место из Исайи и опирается, видим, как понимать слова Павла в конкретном контексте его времени. Те, кто обвиняет христиан (а их не просто обвиняли, их казнили, например, за то, что они отказывались на алтарь, посвящённый императору, приносить жертвы) делают это от непонимания миссии Христа, от непонимания миссии Церкви.

Таким образом, в Церкви есть такой замечательный дар, продолжающий дар Христов, который делает Церковь действительно неподсудной мирскому суждению, неподсудной (я бы так сказал) материалистическому суждению. Вот откройте что-нибудь, что сейчас в интернете пишут о нашей Православной церкви. Вы увидите, что бо’льшая часть просто не понимает, что Церковь такое, — пишут каким-то базарным, я бы сказал, языком. А о Церкви нельзя – базарным языком. В ней есть масса своих недостатков, но она неподсудна суждению людей, которые о Церкви просто ничего не знают. Она подсудна только тем, кто в этой Церкви живёт и хорошо знает её недостатки и её достоинства. Эту мысль в другом месте апостол Павел выражает ещё более ясно (я читаю именно это место, потому что здесь он, по-моему, опирается на Исайю). Из Послания к Римлянам, 9-я глава:

«20. А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: «зачем ты меня так сделал?»

21. Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого?

22. Что же, если Бог, желая показать гнев и явить могущество Свое, с великим долготерпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели,

23. дабы вместе явить богатство славы Своей над сосудами милосердия, которые Он приготовил к славе,

24. над нами, которых Он призвал не только из Иудеев, но и из язычников?».

Вы, конечно, помните места из Исайи, где он сравнивает людей как бы с глиной в руках Бога, который лепит из неё горшки. Ещё более активно использует этот образ пророк Иеремия. Но у Исайи-то это используется для того, чтобы Израилю сказать о том, что он своей исторической судьбы не понимает — не понимает Замысла Божьего о себе, не понимает собственного вклада в то, что его историческая судьба сложилась так, как сложилась. Бог его лепит как горшок, а горшок, естественно, не понимает, кто, зачем и почему так его лепит, а не иначе, а поскольку горшок – не глина, а народ, он сопротивляется этому Замыслу Божию. Но здесь-то Павел поворачивает этот образ Исайи совершенно другим боком и говорит: Бог лепит разные горшки, Он лепит один горшок, так сказать, для того, чтобы в нём кашу варить, а другой горшок — для нечистот (ночной горшок), но из той же самой глины. Павел хочет сказать, что и иудеи, и язычники—это два вида горшка, два разных горшка, которые лепит Бог, но и тот, и другой подчинены воле Божьей, и поэтому в Церкви есть место и тому, и другому, это два сосуда, и оба принадлежат Церкви. Буквально через пару стихов в 9-й главе, в 27-м стихе говорится:

«27. А Исаия провозглашает об Израиле: хотя бы сыны Израилевы были числом, как песок морской, только остаток спасется;

28. ибо дело оканчивает и скоро решит по правде, дело решительное совершит Господь на земле».

Эти слова об «остатке» — это любимая мысль Исайи—о том, что из Израиля спасётся только «остаток». Павел и почти все христиане, вплоть до сегодняшнего дня, понимают христианскую Церковь как такой «остаток» — вплоть до Апокалипсиса, в котором, действительно, примерно такая картина и нарисована — спасающегося «остатка». Это не фундаментальный элемент понимания Церкви, но единственное, что я хочу сказать, как математик: часть множества (например, половина множества) может быть равна всему множеству. Вот, допустим, множество натуральных чисел: 1, 2, 3, …, миллион, …, миллиард, …, триллион, и так далее. У него есть подмножество—чётные числа и подмножество – нечётные числа. И каждое из этих подмножеств по своей мощности равно всему множеству. Я хочу сказать, что «остаток» может быть равен всему—такое возможно тоже. Понятие «остаток» можно понять и так, и это мечта многих христиан – чтобы спаслись все, чтобы не было «остатка» спасшихся, и большей части — не спасшихся, а чтобы спаслись все.

Дальше читаем из Послания к Римлянам. Вы видите, как там много ссылок на Исайю в связи с Церковью, особенно в связи с еврейской темой. В частности, 10-я глава, 20-21-й стих:

«20. …Исаия смело говорит: Меня нашли не искавшие Меня; Я открылся не вопрошавшим о Мне.

21. Об Израиле же говорит: целый день Я простирал руки Мои к народу непослушному и упорному».

Это, действительно, цитата из 65-й главы Исайи, из 1-й и 2-го стиха, практически дословная цитата. Но Израиль же избранный народ, этого не отрицают ни Павел в Послании к Римлянам, ни Исайя. Получается, что избранный народ не нашёл Бога, а народ, который Бога и не искал, потому что ничего о Нём не знал и избранным не был, – Бога нашёл, вот так неожиданно «наткнулся» на Него на своих путях. Вот так Исайя видит судьбу языческих народов своего времени, а Павел – судьбу римлян, греков, и так далее. Они Бога Израилева не искали, Он был для них совершенно не интересен. Они во Иисусе Христе и апостолах, которые Его проповедовали, «наткнулись» на Бога, и приняли Его, и получили Его – и вот поэтому современная христианская Церковь в основном состоит не из наследников Авраама и Моисея, а из потомков тех, кто Бога не искал.

Дальше — Послание к Римлянам, 15-я глава, 12-й стих:

«12. Исаия также говорит: будет корень Иессеев, и восстанет владеть народами; на Него язычники надеяться будут».

Это цитата (более или менее точная) из 11-й главы Исайи—вот как это звучит дословно у Исайи в 10-м стихе 11-й главы:

«10. И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет, как знамя для народов, обратятся язычники, — и покой его будет слава».

То есть, Церковь понимается как соединение церкви иудейской, ветхозаветной (но которая стала новозаветной, приняв Христа) и церкви языческой, которая не была церковью вообще, а только вот они «наткнулись» на Христа на своей исторической дороге и сразу стали новозаветной Церковью, и эти две части соединены в одно целое. Эта тема – соединение двух частей в Церкви — это тема конференции прошлого года, которую мы проводили с Хельсинской консультацией евреев-христиан, и вебинаров в Библиотеке Иностранной литературы, которые происходили в этом году, и, как вы видите, и эта мысль восходит к Исайе.

Переходим теперь к первому Посланию к Коринфянам—1-я глава, с 18-го стиха. Знаменитые слова:

«18. Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия.

19. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну.

20. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

21. Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.

22. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости;

23. а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие,

24. для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость…»

Павел рисует здесь Церковь, как сообщество каких-то юродивых, которых как греки, так и евреи воспринимают как каких-то сумасшедших. Это и сегодня сохраняется: как вы знаете, христиан очень многие люди воспринимают, как помешанных или полупомешанных. Но эта картина Церкви как носительницы мудрости, которая есть безумие с точки зрения здравого смысла—это же, в сущности, мысль, которую Исайя говорит в 29-й главе. Говорит Бог:

«14. Я еще необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет».

И опять апостол поворачивает эту мысль, переходя от народа к Церкви: что мудрость рациональная, логическая – она в Церкви погибнет и заменится юродством ради Христа, которое представляет собой какую-то высшую ступень мудрости, более высокую, чем эта логическая мудрость.

Дальше – из первого Послания к Коринфянам, 2-я глава, 6-й стих, опять о мудрости:

«6. Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих,

7. но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей,

8. которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы.

9. Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его».

Эти замечательные слова «не видел того глаз, не слышало ухо…» — дословная цитата из 64-й главы Исайи, 4-го стиха. То есть, мысль о мудрости церковной, которая принципиально отличается от мудрости мира сего—она уже из Исайи берёт своё начало.

Дальше—из первого Послания к Коринфянам, 14-я глава (21-22 стихи):

«21. В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь.

22. Итак языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; пророчество же не для неверующих, а для верующих».

О чём это говорит Павел? Он говорит об обычае, которое и сегодня есть в пятидесятнических общинах – говорение незнакомыми языками, какими-то такими нечеловеческими, странными языками – но он цитирует при этом Исайю. «В законе написано» — это, на самом деле, не в законе Моисеевом, а в 28-й главе Исайи, 11-м стихе:

«11. За то лепечущими устами и на чужом языке будут говорить к этому народу».

Но Исайя говорит совершенно о другом – что когда народ попадёт в плен по своим грехам, потому что не слушал Слова Божьего, то придётся ему слушать всякие вавилонские речи о вавилонских богах, ассирийские речи об ассирийских богах, и так далее. А что имеет в виду Павел? Он хочет сказать, что вот это «говорение языками» в Церкви—это совсем не обязательно знак какого-то высокого духа, нисхождения какого-то духа святого. Может быть да, а может быть и нет, может быть, это – как говорит Исайя: просто какие-то чуждые языки, чуждые речи, в которых нет ничего такого, что нужно слушать народу Божьему (там это был народ Израиля, а тут этот народ Божий – христианская Церковь). Вот такую мысль здесь хочет донести Павел, опираясь на Исайю. Можно сказать, что он говорит здесь об осторожности в обращении с Духом Божиим. Помните слова Христа о том, что можно оскорбить даже Сына Человеческого, Иисуса Христа, и получить прощение, но Духа Святого оскорбить нельзя—это не простится ни в этой жизни, ни в другой.

Переходим ко второму Посланию к Коринфянам—6-я глава, 2-й стих:

«2. Ибо сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе».

Это «благоприятное время» — не только благоприятное время для проповеди, это – благоприятное время для рождения Церкви (то’ время, в какое апостол Павел проповедовал). Можно себе вообразить, что если бы это время было упущено (ну, вот не было бы такого Павла, не было бы такого Петра, прошло бы ещё десять, пятьдесят лет, и так далее), то, может быть, вообще неизвестно что было. Ну, если такое можно вообразить, потому что История не знает сослагательного наклонения, а тем более Замысел Божий не знает сослагательного наклонения — Бог разными способами и в зависимости от того, как люди реагируют на Его Замысел, тем не менее, добивается Своего, и делает то, что Он хочет. Но это не означает, что не бывает времени благоприятного для Церкви, и времени неблагоприятного.

Читаем Послание к Галатам, 4-я глава. Павел приводит в пример Исаака и Измаила, двух сыновей Авраама, и говорит:

«24. … Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь,

25. ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве;

26. а вышний Иерусалим свободен: он — матерь всем нам.

27. Ибо написано: возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа.

28. Мы, братия, дети обетования по Исааку».

Это он пишет галатам, предупреждая их, чтобы они не слушали проповедей тех иудаизирующих христиан, которые говорят, что прежде, чем стать Ххристианами, надо сначала стать иудеями. Так почему он здесь привлекает Исайю? Исайя же говорит эти слова совсем не о Мессии, не о Христе—он говорит это о народе Израиля, о том, что у народа Израиля, хотя он на данный момент (не то ассирийского, не то вавилонского пленения, которое предсказывает Исайя) будет чувствовать себя народом оставленным, будет в исторической перспективе огромное количество детей (духовных детей) — так, как это и было обещано Аврааму. Павел опирается на это для того, чтобы описать судьбу христианской Церкви, говоря о том, что они—дети обетования по Исааку, и у них будет множество этих духовных детей, но только не среди иудеев в нынешнем, земном Иерусалиме, а в будущем высшем Иерусалиме, о котором Павел, говорит: он матерь всем нам — вот там будет (если можно так выразиться) многочадной христианская Церковь.

Дальше переходим к Посланию к Ефесянам, 5-я глава, 14-й стих.

«14. сказано: «встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос».

Где сказано? Единственное место, сколько-нибудь близкое к этому, это как раз у Исайи, в 60-й главе (слова, которые мы поём как песню):

«1. Восстань, светись, Иерусалим, ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою».

Светящийся Иерусалим, который у Исайи, это Новый Иерусалим, будущий. У Павла это Новый Иерусалим, восставший ото сна. Этот уже Новый Иерусалим Павел видит, как христианскую Церковь, современную ему, рождающуюся на его глазах. Это духовный Иерусалим, пробудившийся от спячки и превратившийся в итоге в тот самый небесный Новый Иерусалим.

Дальше в Послании к Ефесянам – 6-я глава, с 16-го стиха – тоже знаменитые слова:

«16. возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого;

17. и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие».

Про Слово Божие как меч мы с вами говорили, а «щит веры», «шлем спасения» и так далее — это как бы духовное оружие Церкви. И это тоже цитата из Исайи, из 59-й главы (стихи 16-17). Там говорится про не совсем понятно, «Кого» и «Его»:

«16. и помогла Ему мышца Его («Его» — с большой буквы, то есть, это либо о Боге Отце, либо о Мессии) и правда Его поддержала Его.

Здесь как бы переплетаются картина Бога Отца, Который совершает гневную часть Своего Замысла (Он в роли воина, покрытого оружием); картина Мессии, Который тоже совершает часть Своей работы — хирургическую операцию, включающую кровопролитие, и тоже совершает её в одежде воина; и картина Церкви, которая в каких-то аспектах своей земной деятельности является Церковью воинствующей, потому что она наследует это от Христа и Бога Отца, как об этом и говорится у Исайи.

Ну и, наконец, несколько апокалиптических цитат из Исайи, которых на самом деле гораздо больше. Мы уже читали про Апокалипсис и отдельно разбирали, что весь Апокалипсис в огромной мере опирается на Исайю, но я сейчас возьму только те части цитат из Апокалипсиса, которые говорят о Церкви. Вот 2-я глава Апокалипсиса:

«17. Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает».

Это мысль о том, что у христиан как бы есть, наряду с земной ипостасью, какая-то ипостась другая—невидимая. У нас с вами есть такая ипостась, и имя наше, которым нас папа с мамой назвали—это не то имя, которым Бог нас называет. Эта мысль продолжает мысль Исайи в 65-й главе книги Исайи, где говорится, что:

«15. Господь Бог … рабов Своих назовет иным именем…» — нас с вами.

Дальше – из 3-й главы Апокалипсиса, 7-й стих:

«7. И Ангелу Филадельфийской церкви напиши: так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, Который отворяет — и никто не затворит, затворяет — и никто не отворит».

Ссылка на «ключ Давидов» — это ссылка, на самом деле, на Исайю, потому что Исайя в 22-й главе (22-й стих) именно так говорит о «ключе Давидовом». Он говорит о конкретном человеке:

«22. ключ дома Давидова возложу на рамена его; отворит он, и никто не запрет; запрет он, и никто не отворит».

Это у Исайи о конкретном человеке всё говорится, но Христос именно эту цитату из Исайи берёт, когда Он говорит Петру, что Он даст ему ключи Царства и сделает его камнем, на котором обоснует Свою Церковь. Как понять эти «ключи Царства» (мы читали книгу Кронина, которая называется «Ключи Царства»)? Христос говорит о Церкви: что Церковь запрёт от кого-то, то тот своими силами не откроет, а ту дверь, которую Церковь откроет кому-то—её тоже никто, кроме Церкви, открыть человеку не может. В Апокалипсисе, это говорит Христос, Который явился в виде какого-то горящего человека, и Он говорит: вот этот ключ Давида, о котором говорит Исайя, у тебя, Церковь!

7-я глава Апокалипсиса — это о тех, кто «в белых одеждах»:

«9. …из всех племен и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем (то есть, перед Иисусом Христом) в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих». И дальше, в 16-м стихе, говорится:

«16. Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной…»

Эта цитата—из Исайи, из 49-й главы, 10-го стиха. Исайя говорил об Израиле (что будет, как говорится, праздник и на улице Израиля), а оказывается, что за этим конкретным историческим образом Исайи стоит апокалиптический образ уже не Израиля и не персов, а людей, которые уже из всех времён, народов и языков, и которые не будут ни алкать, ни жаждать – уже, конечно, в смысле духовном. Про них сказано, что они «омыты кровью Агнца», то есть, это говорится о христианах.

Дальше – из 18-й главы. В этой главе рисуется картина крушения Вавилона. Вавилон – это, так сказать, вся вообще земная цивилизация в её дьявольском аспекте. И говорится про неё:

«4. …услышал я иной голос с неба, говорящий: выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее;

5. ибо грехи ее дошли до неба, и Бог воспомянул неправды ее».

Эти слова «выйди от нее» — это цитата из Исайи, он два раза употребляет это выражение (в 48-й главе, в 20-м стихе, и в 52-й главе, в 11-м стихе). Исайя говорит там о выходе из Ассирии земной, из Ниневии земной, из Вавилона земного, а здесь, в Апокалипсисе, оказывается, что эти слова Исайи имеют второй смысл—о выходе из Вавилона в духовном плане, который уже не какой-то конкретный город, а вся эта наша земная жизнь, которой мы с вами сегодня живём. Призывается — уже в этой апокалиптической, конечно, перспективе: народ Мой, народ Божий, народ Христов (уже не Ветхий Израиль, а христиане—мы с вами), выйди оттуда, выйди от этого зла и греха, окружающих нас в этом мире.

В 20-й главе Апокалипсиса говорится о «тысячелетнем царстве» святых, которые, как тут сказано, были обезглавлены

«4. … за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания (дьявольского) на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет». И дальше сказано:

«6. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет».

Подобные слова и Исайя говорит Израилю, но какому-то новому— не тому Израилю, которого он знает. Он говорит в 61-й главе, в 6-м стихе:

«6. …вы будете называться священниками Господа, служителями Бога нашего будут именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их».

Картина в Апокалипсисе такая, что эта мысль Исайи о замечательной, священнической судьбе и призвании народа Израиля реализуется даже не в Израиле, а в будущих (по отношению к времени Исайи) христианах, и не просто в христианах, а в святых, которые жизнью своей пожертвовали ради Христа. Вот как реализуется это предсказание Исайи—неожиданно, вероятно, для самого Исайи.

И ещё – картина женщины, которая является невестой Христа, невестой Бога. Это в 19-й главе:

«7. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя».

Кто понимается под женой Агнца, то есть, Иисуса Христа? Традиционное церковное понимание, это почти догма в Богословии, таково, что жена Агнца, жена Христа—это христианская Церковь. И эта же картина есть дальше, в 21-й главе:

«2. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего».

Новый Иерусалим – как бы воплощение на новом небе и новой земле того, что в этой нашей жизни рождается (можно сказать, зарождается) как христианская Церковь. И вот эта картина Церкви как жены Агнца, (или даже, можно сказать, жены Бога) тоже заимствована у Исайи. Например, в 54-й главе Исайя говорит следующим образом:

«6. как жену, оставленную и скорбящую духом, призывает тебя Господь…,

5. Ибо твой Творец есть супруг твой; Господь Саваоф — имя Его…».

И почти последние слова Апокалипсиса. Сначала – предпоследняя глава (21-я глава, 25-й стих):

«25. Ворота его не будут запираться днем (Нового Иерусалима), а ночи там не будет». И последняя, 22-я глава:

«14. Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами.

15. А вне — псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду».

Картина города, в котором двери не запираются, — это картина, которую рисует уже Исайя в 60-й главе, в 11-м стихе, говоря, в сущности, о Новом Иерусалиме:

11. И будут всегда отверсты врата твои, не будут затворяться ни днем ни ночью, чтобы приносимо было к тебе достояние народов и приводимы были цари их».

Значат ли эти открытые ворота, что всякий, кто хочет, может войти в этот город? Нет, это не касается делающих неправду—и этой мыслью Исайя заканчивает свою книгу, потому что это фундаментально:

«24. И будут выходить и увидят трупы людей, отступивших от Меня: ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет; и будут они мерзостью для всякой плоти». То есть, в глазах Исайи перед воротами этого Нового Иерусалима валяются (если можно так выразиться) трупы тех, кто хотел бы в него войти, но не смог. Почему не смогли войти? Потому что отказались от Бога, приняли на себя печать дьявола—и тем самым, духовно умерли. Поэтому они называются «трупами». Как видите, это картина Церкви будущего, Нового Иерусалима, и тех, кто в Церковь не сумел войти, потому что не Бога избрал, а избрал – другое.

В следующий раз мы продолжим эту тему – как Исайю используют апостолы—в Деяниях, в Посланиях и так далее, потому что, кроме двух тем, которые мы разобрали сегодня—темы благовестия и темы Церкви – есть ещё несколько тем, для которых апостолы используют Исайю.

Исайя в Деяниях и Посланиях. Замысел и Апокалипсис

Мы продолжаем заключительный обзор книги пророка Исайи и уже близимся к концу. Несколько чтений назад мы с вами начали тему «Исайя в Новом Завете, что является, пожалуй, с нашей сегодняшней точки зрения, для христианской эпохи — самым главным в книге пророка Исайи. Мы сначала по этой теме читали о том, как в Евангелиях используется (если можно так выразиться) Исайя, и в первую очередь, как его использует Сам Иисус Христос, который его постоянно цитирует. Потом мы перешли к тому, как уже не в Евангелиях, а в последующих книгах Нового Завета (в Деяниях апостолов, в апостольских Посланиях и в книге Апокалипсис) апостолы используют Исайю для того, чтобы лучше понять несколько тем. Во-первых, они используют Исайю, чтобы лучше довести через него, через его слова, знакомые всем их слушателям, Христову Благую весть—Евангелие. Во-вторых, Исайя самим апостолам, помогает понять, что такое эта рождающаяся прямо на их глазах Церковь.

Мы продолжим сегодня тему «Исайя в Новом Завете» и рассмотрим вот какую её грань — как апостолы понимают, с помощью Исайи, Замысел Божий обо всём мире и цель христианского пути, по которому они идут – куда этот путь должен их привести? А поскольку этот путь имеет свой конец в конце времён (на последних страницах Библии, в книге Апокалипсиса, в Новом Иерусалиме) — то они, так сказать, автоматически начинают соотносить ту апокалиптическую тематику, которой очень много у Исайи, со своим христианским путём. Сейчас эту грань я хотел бы вам показать, сопоставляя то, что апостолы пишут в Новом Завете, и то, что мы видим у Исайи.

Начнём со второго Послания Петра. В этом Послании в 3-й главе говорятся очень красочные, глубокие слова о конце времён, и, в частности, в одном месте он, фактически, цитирует Исайю. Вот что он говорит: в день Божий

«12. воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают…

13. Впрочем мы, по обетованию Его (то есть, Иисуса Христа) ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда».

Хотя напрямую здесь Пётр на Исайю не ссылается, но и мы понимаем, и его слушатели прекрасно понимали, что это, в сущности, отсылка к тому, что Исайя говорит в 65-й главе:

«17. Ибо вот, Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце»

и что говорит в 66-й главе (практически то же самое):

«22. как новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицем Моим, говорит Господь, так будет и семя ваше и имя ваше».

У Исайи это всё относится, конечно, в первую очередь к народу Израиля. Но даже и у Исайи – не только к народу Израиля, так сказать, Израилю по плоти. А христиане (как мы видим в Послании апостола Петра) эти самые слова уже относят к самим себе.

В Послании к Римлянам, 9-я глава начинает собой довольно длинное размышление о месте народа Израиля в Замысле Божьем: почему народ Израильский не принял Христа, и так далее. Мы читали, что, когда люди принимают Христа, то это благословение, которое ещё Исайя увидел, пребывает на них. А вот что говорится в 9-й главе Послания к Римлянам, в 29-м стихе:

«29... как предсказал Исаия: если бы Господь Саваоф не оставил нам семени, то мы сделались бы, как Содом, и были бы подобны Гоморре».

Это, действительно, сказано в 1-й главе Исайи, в 9-м стихе, и получается как бы альтернатива – два пути: один путь ведёт к тому, что христиане получают благословение (по Исайе), а другой путь – это люди, которые идут, если можно так выразиться, не к Богу, а к дьяволу, к уничтожению, к Содому и Гоморре. Пламень содомский и гоморрский, который описан в книге Бытия, чем-то напоминает тот пламень, в котором в «печи огненной» горят эти люди, принявшие на себя «печать зверя», как сказано в книге Апокалипсис.

Дальше в этих же главах, которые говорят о судьбе еврейского народа в Замысле Божьем, в Послании к Римлянам, в 11-й главе говорится так:

«25. … не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, — чтобы вы не мечтали о себе…». Это кому он говорит? Христианам, среди которых много не-евреев, и, может быть, у них уже была эта тенденция относиться как-то несколько снисходительно и презрительно: — ну что взять с этих евреев, которые не приняли Христа! А вот что говорит Павел: «чтобы вы не мечтали о себе … ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников;

26. и так весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова».

Это цитата из Исайи (59-я глава, 20-й стих). Хотя у Исайи сказано чуть-чуть по-другому, но апостолы (и Павел в первую очередь) вполне позволяют себе, так сказать, перефразировать Исайю – сохраняя главную мысль, но перефразируя, чтобы подходило к той конкретной ситуации, куда они привлекают эти цитаты. У самого Исайи в 59-й главе, в 20-м стихе сказано так:

«20. И придет Искупитель Сиона и сынов Иакова, обратившихся от нечестия, говорит Господь».

Это похоже на то, что цитирует апостол Павел, но сказано немножко по-другому. Во всяком случае, мы видим, что Павел видит в конце времён опять присоединение Иакова — к стволу маслины (как он говорит), или, говоря словами Иисуса Христа, к той самой лозе, которую представляют собой христиане и корнем которой является Иисус Христос. Корнем или стволом — можно по-разному эти сравнения проводить, но, во всяком случае, Израиль, временно отсоединившийся, в конце времён присоединится. Это очень важная мысль.

Дальше читаем из Послания к Римлянам—14-я глава:

«10… Все мы предстанем на суд Христов.

11. Ибо написано: живу Я, говорит Господь, предо Мною преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедывать Бога».

Это цитата из Исайи—45-я глава, 23-й стих, и опять у Исайи сказано чуть-чуть по-другому:

«23. Мною клянусь: из уст Моих исходит правда, слово неизменное, что предо Мною преклонится всякое колено, Мною будет клясться всякий язык».

Конечно, у Исайи это говорит о Себе Бог Израиля. У Исайи вообще даже возможности такой не рассматривается, что Бог Израилев может быть, так сказать, разделён на несколько ипостасей (разделён, конечно, нераздельно—выражаясь языком уже современной Церкви). У Исайи речь об едином Боге, а у Павла на суд предстанут — Христов, и «преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедовать Бога» — Бога Израилева, того же Бога, но будет исповедовать Его через Христа, как бы через вот эту грань Бога Израилева, которая специально обращена к людям (если так можно выразиться—сделана доступной людям). Всё это, конечно, тоже в конце времён, это не сегодня «преклонится всякое колено» перед Христом и Богом, а только в Новом Иерусалиме.

Дальше—Первое послание к Коринфянам, 15-я глава, где Павел рассказывает о своём ви’дении воскресения из мёртвых. Знаменитые слова:

«54. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою».

Где это слово написано? Он говорит о конце времён, об апокалиптической перспективе, когда, как написано в Апокалипсисе, смерти уже не будет. А это цитата из 25-й главы Исайи:

«8. Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц, и снимет поношение с народа Своего по всей земле; ибо так говорит Господь».

Теперь – Послание к Евреям. Прямо в самом начале Послания к Евреям фигурирует неявное упоминание Исайи (1-я глава):

«1. Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках,

2. в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил».

В каких пророках? Поскольку тут речь о Христе Мессии – в первую очередь, в Исайе. Обратите внимание на фразу: через Христа Бог веки сотворил. Это мысль, что Христос — та альфа, с которой всё начинается, и та омега, которой всё кончается – кончается всё соединением с Христом, вхождением в Христа. Мысль о том, что Бог через Христа сотворил мир, как здесь сказано – «веки сотворил» мы привыкли воспринимать через наиболее яркое выражение этой мысли в Евангелии от Иоанна. Оно и начинается с этих слов:

«1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

2. Оно было в начале у Бога.

3. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть».

Эта мысль (пусть и не так ярко выраженная) фигурирует уже у Исайи, причём в нескольких местах. Вот одно место из 51-й главы:

«Моё спасение» — слово «спасение» читается как Иешуа. Кроме того, Исайя, когда говорит о младенце, который родится Израилю, называет этого младенца, будущего Иисуса Христа такими словами (9-я глава, 6-й стих):

«Ибо младенец родился нам — Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира». Вслушайтесь в эти слова: Отец вечности! О каком-то младенце сказано, что Он Отец вечности! Кто это? Совершенно очевидно, что это только к Иисусу Христу можно применить. Он—тот самый младенец, который описан в Евангелии, и Он же – Отец вечности, через Которого всё было сотворено, как и говорит Павел в Послании к Евреям.

Когда мы говорим о том, как апостолы видят конец времён через Исайю, понятно, что много таких мест есть в книге Апокалипсиса, который вообще посвящён этому концу времён. Вот 4-я глава, в которой показано видение тайнозрителя Иоанна Богослова, при котором он увидел Бога, сидящего на престоле на небесах:

«2. И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий».

Это ровно то’, что видел Исайя, когда произошло его призвание на пророческое служение, и описал в 6-й главе.

Дальше—Апокалипсис, 14-я глава. Говорит Ангел:

«8. пал, пал Вавилон, город великий, потому что он яростным вином блуда своего напоил все народы».

Это цитата из 21-й главы Исайи, в которой говорится о падении Вавилона. У Исайи говорится о Вавилоне—конкретном земном городе, хотя за ним, конечно, много чего просвечивает — в частности, вот этот апокалиптический Вавилон тоже просвечивает сквозь Исайю. Но только в Апокалипсисе полностью раскрыт этот образ Вавилона – это вся наша земная, назовем её так — потребительская цивилизация. И конец времён означает крушение вот этой комфортной, привычной и удобной для нас потребительской цивилизации.

Дальше в 14-й главе рисуется картина людей, которые приняли «образ зверя» на чело своё и на руку свою, и говорится о том, что они будут гореть в огне и сере и перед святыми ангелами и перед Агнцем (Христом), и «11. дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его».

Эта картина, так сказать, трагической компоненты конца времён — это ведь просто последний стих из Исайи (глава 66):

«24. И будут выходить и увидят трупы людей, отступивших от Меня (или, как в Апокалипсисе, «принявших на себя образ зверя), ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет; и будут они мерзостью для всякой плоти».

А дальше в Апокалипсисе — там, где уже рисуется радостная картина, спасительная, картина Нового Иерусалима—вот эти знаменитые слова из 21-й главы: «5. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое».

Мы уже читали этот момент у Исайи (это, фактически, цитата из него). Дальше говорится про Новый Иерусалим, что

«23. город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец».

Агнец в Откровении Иоанна Богослова—это Иисус Христос, то есть, показана картина, когда Солнцем является уже даже не вообще Бог Израилев, а конкретно Иисус Христос. Эта картина заимствована у Исайи. Да, у Исайи еще нет этого различения—где там Мессия, а где Бог Израиля. Тем не менее, картина «Бог как Солнце» у Исайи уже есть — 60-я глава, 19-й стих:

«19. Не будет уже солнце служить тебе светом дневным, и сияние луны — светить тебе; но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой — славою твоею».

На этом мы заканчиваем эту тему — как апостолы в Новом Завете видят через Исайю конец времён.

Теперь перейдём ещё к одной грани темы «Исайя в Новом Завете». Мы читали, как Христос о Самом Себе цитирует Исайю. Казалось бы, Он мог о Самом Себе и Сам сказать – нет, Он ссылается на Исайю. Почему? Потому что эти слова, этот язык знакомы людям. Ему легче сказать о Себе словами Исайи—Его лучше поймут. А когда Он начинает говорить о Себе слова, которых нет у Исайи (например, что «Я—хлеб жизни» и «кто Меня не будет грызть» — так прямо и сказано – «и не будет пить Мою кровь, тот не спасётся») – это Он о Себе говорит уже Своими словами. Но Его не понимают—эту глубину они уже не могут понять, поэтому Он говорит о Себе очень многое именно через Исайю. А апостолы, естественно, тем более: для того, чтобы понять место Христа в Замысле о них самих (о христианах, об апостолах, и вообще обо всём человечестве) они тоже прибегают к Исайе.

Начнём в апостольской части Нового Завета с Деяний апостолов, и будем читать те места, в которых они ссылаются на Исайю в этом аспекте. Десятая глава Деяний апостолов, 42-43-й стихи:

«42. И Он (Христос) повелел нам проповедывать людям и свидетельствовать, что Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых.

43. О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его».

Какие это пророки свидетельствуют о Христе, что всякий верующий в Него получит прощение именем Его? Мне кажется, что так, как Исайя, больше никто об этом не свидетельствует из других пророков. А у Исайи в 53-й главе говорится о страдающем Мессии:

«5…. Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились».

Вот эти слова — «ранами Его мы исцелились» — это то самое, о чём говорит здесь Павел: «всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его». Обратите внимание, что это вот прощение ассоциируется не просто с верой в Христа, а с Его ранами: мы через раны Его получаем прощение. Это означает, как мне кажется, что жизнь христианина—это, в какой-то степени, разделение этих ран Христа. Яркий пример — отец Александр Мень.

Читаем дальше из Деяний апостолов, 13-я глава, 46-47-й стих. Когда в Антиохийской синагоге евреи не хотят принять весть о Христе, Павел говорит:

«46. мы обращаемся к язычникам (раз вы нас не слушаете),

«47. Ибо так заповедал нам Господь: Я положил Тебя во свет язычникам, чтобы Ты был во спасение до края земли».

Это цитаты из Исайи—из 42-й главы, 6-й стих:

«Я, Господь, призвал Тебя в правду, и буду держать Тебя за руку и хранить Тебя, и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников».

И ещё в других местах книги Исайи такие места есть. Фундаментальная для Павла мысль о том, что надо нести язычникам весть об Иисусе из Назарета (так сказать, еврейском Спасителе), - это совершенно неожиданная, и даже дерзкая мысль для его слушателей, а поначалу – и для него самого. В виде’нии, которое ему было по дороге в Дамаск, он уже от Христа получил этот, так сказать, намёк, что надо ему идти к язычникам. Но, чтобы донести это до слушателей, он всё-таки опирается на Исайю, на то, что уже Исайя говорит о том, что надо нести эту весть – язычникам.

Дальше — первое Послание Петра, 1-я глава. Говорится о спасении:

«9. достигая наконец верою вашею спасения душ» (это он говорит первым христианам);

«10. К сему-то спасению относились изыскания и исследования пророков, которые предсказывали о назначенной вам благодати,

11. исследывая, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу».

Исследования пророков о страданиях Христа — это, конечно, относится в первую очередь к Исайе. Сам Христос своим ученикам повторял много раз: исследуйте пророков, читайте пророков—они говорят обо Мне. И вот апостолы продолжают эту мысль. Для того чтобы понять место Христа в Замысле Бога обо всём человечестве, надо читать пророков, и в первую очередь—Исайю.

Послание к Римлянам — 3-я глава:

«23. … все согрешили и лишены славы Божией,

24. получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе».

Очень важная, неожиданная мысль: Павел говорит и об евреях, и об язычниках—что соблюдением каких-то там правил и формальностей не получить, не заслужить спасения, прощения у Бога, потому что его заслужить вообще невозможно, оно даётся только даром от Бога, по благодати. Это для нас очень важная мысль и сегодня, потому что нам самим, вероятно, в этом мире свойственно желание что-то такое у Бога заслужить—хорошим поведением, поступками, молитвами, чем угодно. А вот Исайя знает, что оправдание, милость Божию заслужить нельзя—оно даётся только даром. И вот замечательные слова, которые мы довольно часто поём (Исайя, глава 55):

Понятно, что у Исайи, как всегда, смешано земное вино и молоко с духовным вином и молоком, и духовный смысл такой: Духа Святого вы получите без платы, потому что нельзя «заработать» (если можно так выразиться) на Дух Святой – это дар Божий, это благодать.

Дальше—из 11-й главы Послания к Римлянам. Мы уже это читали, я просто хочу немножко в другом аспекте это показать:

«26. весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова».

Это цитата из 59-й главы Исайи, мы уже прочли, как это сказано у Исайи—но обратите внимание: мысль всех ветхозаветных пророков — что Израиль, избранный народ Божий, переполнен нечестием. И что’, и вот как с этим быть? Многие пророки (в какой-то степени даже наивно) взывают к Израилю: «Ну, исправься, народ! Что ж ты, не видишь, что’ ты творишь?». А народ, как вы понимаете, исправляться и не думает—он что творил, то и продолжает творить. А что говорится здесь, в этой цитате из Исайи? Что народ не сам себя исправит, к нему придёт Избавитель, Иисус Христос, и только тогда – только этой силой—народ исправится, потому что он сам себя за волосы не подымет, из этого болота вытащит только Спаситель, только Иисус Христос. Это относится к Израилю у Исайи, это относится ко всему человечеству, это относится к каждому из нас тоже. Потому что мы, может быть, многие и сами так думали—и я так думал, и большинство людей так думали на каком-то этапе своей жизни — что надо работать над собой, надо постараться как-то улучшить себя, бороться со своими недостатками, грехами, и так далее. Начинали и мы, и целые народы, и всё человечество бороться сами с собой, и – не получается бороться самим с собой. Вот именно потому, что нельзя вытащить себя за волосы из болота, а только силой Иисуса Христа. Исайя уже это знает, и первые христиане это знали. Ведь почему люди с такой радостью принимали весть о Христе? Потому что это надежда! Были попытки, так сказать, вылезти из болота всех человеческих грехов, я уже не говорю о личных, а общих (это ведь в какие времена сказано – тиберии, калигулы, нероны, все эти войны, пытки и казни, и так далее) – и люди вынесли совершенно безнадёжное, но трезвое понимание, что не удаётся из этого вылезти. И вдруг—эта Благая весть! Да, вам самим не удаётся, но через Меня (говорит Иисус) вам удастся. И действительно удается! Удается не всему человечеству, но «остаток» — то, о чём Исайя говорит, (его любимое слово «остаток») – выйдет из этого болота. Когда первые христиане ради Христа жертвовали своею жизнью, не желая пару зёрнышек бросить на алтарь римского императора, потому что нельзя, потому что только Христу надо поклоняться, точнее говоря, Богу через Христа, – разве это не свидетельство того, на какие высоты самопожертвования они смогли взойти из этого болота человеческих грехов. А другие люди, все святые, которых мы перечисляем, заканчивая, может быть, отцом Александром Менем! Вот примеры того, что можно вылезти из болота силою Христа — не работой над собой, а силою Христа.

Дальше - второе Послание к Коринфянам, 3-я глава. Знаменитые слова о том, что люди не понимают Христа (в том числе, и иудеи Его не принимают, но не только иудеи), потому что умы людей

«14. … ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом».

Это он проводит ассоциацию с тем покрывалом, которым Моисей покрывал своё лицо, сходя с горы Синай, чтобы свет его лица не пугал людей. А что это за «свет его лица»? – это Дух Святой. Дух Святой пугает людей, они не хотят Его принимать. Моисей своё лицо покрывал покрывалом, а люди, вот мы сами, закрываем свои лица покрывалом, чтобы не видеть этого ослепительного сияния Духа Святого. Так вот, эти слова, которые цитирует во апостол Павел, — это тоже ссылка на Исайю. В 25-й главе, в 6-7-м стихах говорит Исайя:

«6. …сделает Господь Саваоф на горе сей (а эта гора— в сущности, Новый Иерусалим) для всех народов трапезу …

7. и уничтожит на горе сей покрывало, покрывающее все народы, покрывало, лежащее на всех племенах.

Исайя говорит об этом как о деле рук Самого Бога Израиля: что покрывало, «мутное стекло», через которое люди не видят Бога (говоря уже словами апостола Павла), будет снято. А Павел, кроме этого, уточняет: оно будет снято Иисусом Христом, потому что только рукой Иисуса Христа такое покрывало с глаз людей можно снять.

Дальше — Послание к Филиппийцам, 2-я глава. Говорится про Христа –знаменитые слова:

«7. уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек;

8. смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной.

9. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени,

10. дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних,

11. и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца».

«Преклонилось всякое колено» и «всякий язык исповедал» — это цитата из Исайи, 45-я глава, 23-й стих. Говорит Бог:

«23. Мною клянусь: из уст Моих исходит правда, слово неизменное, что предо Мною преклонится всякое колено, Мною будет клясться всякий язык.».

Это говорит Исайя о Боге Израиля, так сказать, в целом, а у Павла, в эпоху Нового Завета, после Христа, выясняется, что это колено преклонится перед Христом (то есть, перед Богом Израилевым, конечно, но через Христа: перед Христом, а через Него—перед Богом Израилевым). Это, на самом деле, поправка вообще ко всей ветхозаветной концепции Замысла Божьего о человечестве. Исайя, конечно, абсолютно правильно понимал, что «преклонится всякое колено» (язычников и не-язычников – всех людей), в итоге, перед Богом Израиля. Но Новый Завет восполняет, дополняет: преклонится перед Богом через Христа, а не напрямую, потому что напрямую не получилось это в Ветхом Завете — преклониться всему человечеству перед Богом. А получится только в Новом Завете через Иисуса Христа. Оно ещё и по сей день до конца не получилось, притом, что на свете, всё-таки, как-никак, полтора миллиарда христиан, так что оно уже, можно сказать, получается понемножку.

Дальше—второе Послание Фессалоникийцам, 2-я глава, 7-8 й стихи – трудные, таинственные слова:

«7. …тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь.

8. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего».

Под словом «беззаконник», как правило, понимается Антихрист, и что его победит, убьёт Иисус Христос. Это ассоциируется с апокалиптической картиной Иисуса Христа на белом коне в одеянии, обрызганном кровью. Антихрист—это, конечно, вроде бы совершенно новозаветное понятие, и, тем не менее, давайте посмотрим на параллельное место у Исайи в 11-й главе. У Исайи сказано про Христа:

«1. И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его;

2. и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия;

4. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого».

Это принципиально важная картина будущего явления Антихриста, «нечестивого». Сражение Христа с Антихристом, оказывается, свой корень берёт уже из Исайи.

Дальше переходим к Посланию к Евреям. 2-я глава, 13-й стих – говорится о том, что Христос близок людям, что Он стремится называть людей братьями, и дальше:

«13. И еще: Я буду уповать на Него. И еще: вот Я и дети, которых дал Мне Бог». И «Я» — с большой буквы, и «Мне» — с большой буквы, то есть, это о Христе. Христос говорит: «вот Я и дети, которых дал Мне Бог».

«14. А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола».

Это глубокая мысль о том, что люди—как бы дети Христа. Это элемент богословской концепции о Замысле Божьем о человечестве и о роли Христа в этом Замысле. Но ссылается-то Павел – на Исайю: «вот Я и дети, которых дал Мне Бог» — это же цитата из Исайи. Это Исайя называл своих детей всякими странными именами и сам говорит в 8-й главе, в 18-м стихе, почему эти странные имена:

«18. Вот я и дети, которых дал мне Господь, как указания и предзнаменования в Израиле от Господа Саваофа, живущего на горе Сионе».

Павел дерзко, я бы сказал, использует этот образ Исайи о его детях как знамениях, поворачивая его: вместо Исайи, пророка ставя Мессию, Иисуса Христа, а вместо детей Исайи ставя детей Иисуса Христа (уже не по плоти, а по духу).

Дальше—в 4-й главе Послания к Евреям – знаменитые слова, о том, что

Это говорится о слове Христа, и это говорится о Самом Христе – Слове. Представьте Христа не просто в роли милостивого Спасителя, а представьте Христа в виде скальпеля, который проникает в наше сердце, потому что тут сказано про слово, а Слово—это Сам Христос, Слово Божие с большой буквы («В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»). И вся эта картина, глубокая и дерзкая, апеллирует к Исайе, который говорит в 49-й главе (в 1-2-м стихе) от имени Мессии:

«1. Господь призвал Меня от чрева, от утробы матери Моей называл имя Мое;

Мы двигаемся по Новому Завету и уже дошли до последней книги— до Апокалипсиса. Несколько цитат из Апокалипсиса мы сегодня читали, но я хочу привести чуточку другие цитаты, немножко в другом аспекте, не те, что я читал раньше. Это опять Апокалипсис цитирует Исайю, но немножко в другом аспекте: о Христе в Замысле Божьем о человечестве—от альфы до омеги, от начала до конца. Сами эти слова – альфа и омега – они же происходят из Апокалипсиса. Вот что’ в 1-й главе, в 8-м стихе Апокалипсиса говорит Иисус Христос:

«8. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель».

Слов «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» у Исайи, конечно, нет, потому что «альфа и омега» это же греческие буквы, Исайя мог бы сказать только «алеф» и «тав». Но он говорит нечто очень похожее о Боге, который был от начала до конца. 41-я глава, 4-й стих:

«4. Кто сделал и совершил это? Тот, Кто от начала вызывает роды; Я — Господь первый, и в последних — Я тот же».

44-я глава, 6-й стих:

«6. Так говорит Господь, Царь Израиля, и Искупитель его, Господь Саваоф: Я первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога…».

48-я глава, 12-й стих:

«12. Послушай Меня, Иаков и Израиль, призванный Мой: Я тот же, Я первый и Я последний».

Так что эта мысль об «альфе и омеге» – такая вроде бы чисто апокалиптическая — на самом деле, идёт из Исайи, только у Исайи, конечно, она применяется к Богу Израиля в целом—к Богу Саваофу, а в Апокалипсисе это применяется к Иисусу Христу. Это совершенно соответствует тому, что говорит Иоанн Богослов в своём Евангелии, потому что, если «альфа» — первый, то Кто был первый, Кто был в начале?

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

Ещё одна важная черта Иисуса Христа. Он выступает в Откровении Иоанна Богослова в виде Агнца, и вот в 5-й главе Откровения оказывается, что этот Агнец—единственный, кто может прочесть некую книгу. Это, конечно, книга Замысла Божия обо всём Своём творении. Из 5-й главы:

«1. И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями.

2. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?

3. И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее.

4. И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее.

5. И один из старцев сказал мне: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее».

Этот лев — такой страшный зверь, который может загрызть — оказывается смиренным, закалываемым агнцем! Читаем дальше:

«6. И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю.

7. И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле.

8. И когда он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем, ….

9. И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени…».

Картина Иисуса Христа в виде читающего Агнца — единственного, который может прочесть книгу Замысла Божьего — она, опять–таки, опирается на Исайю, у которого в 29-й главе фигурирует эта самая книга—таинственная, которую невозможно прочесть. До этого говорится самому Исайе: запечатай в эту книгу слова свои, чтобы никто их не мог прочесть, а в 29-й главе сказано:

12. И передают книгу тому, кто читать не умеет, и говорят: «прочитай ее»; и тот отвечает: «я не умею читать».

У Исайи получается печальная картина, что эту книгу ни те, ни другие – никто—прочесть не могут (по разным причинам, но не могут), а это совершенно необходимо, это жизненно важно для людей – прочесть эту книгу Замысла Божия! И вот в Откровении, наконец, находится Тот, Кто может её прочесть – Иисус Христос.

Дальше продолжаем читать Откровение Иоанна Богослова – 14-я глава, 20-й стих. Знаменитые слова, о том, что земля была пожата, как виноград серпом:

«20. И истоптаны ягоды в точиле за городом, и потекла кровь из точила даже до узд конских, на тысячу шестьсот стадий».

Кровь как виноградный сок, который топчется в этом виноградном точиле – эта картина опять-таки взята у Исайи. Это тяжёлая, страшная картина конца земли, когда земля пожата (казалось бы, замечательно, праздник жатвы, все радуются, все едят и пьют), а тут – кровь течёт, а не виноградный сок. Это у Исайи в 63-й главе в 3-м стихе говорится о Мессии, более того, там Сам Мессия говорит:

«1. Кто это идет от Едома, в червленых ризах от Восора, столь величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? Я — изрекающий правду, сильный, чтобы спасать.

2. Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле? (вот образ виноградного точила. И отвечает Мессия)

4. ибо день мщения — в сердце Моем, и год Моих искупленных настал».

Эти «искупленные» - те, которые уже в Апокалипсисе называются пролившими кровь за Христа (вот как отец Александр Мень). Они под престолом Бога на небесах взывают к Богу: «доколе не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откровение Иоанна, глава 6, стих 10).

Дальше по Апокалипсису, в 19-й главе, мы видим продолжение того, что мы только что прочли—об обагрённой одежде Мессии:

«13. Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие».

Вспоминаем Иоанна Богослова: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Это Слово — «альфа», которое было в начале, и тут оно приходит в конец, близко к точке «омега», и оно в белой одежде, обагрённой кровью.

«15. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя.

16. На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих».

Это продолжается та же картина Исайи из 63-й главы. И вот из предпоследней главы Библии (21-я глава Апокалипсиса, 27-й стих) – про Новый Иерусалим (там много чего сказано близкого к Исайе, почти каждая строка имеет свой прототип у Исайи):

«24. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою.

25. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет.

26. И принесут в него славу и честь народов.

27. И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни».

Эта картина книги жизни, которая есть у Агнца (то есть, у Иисуса Христа) восходит к Исайе – её прототип можно найти в главе 4-й, стихе 3-м:

«Тогда оставшиеся на Сионе и уцелевшие в Иерусалиме будут именоваться святыми, все вписанные в книгу для житья в Иерусалиме».

А картину, что ничто из нечистого не войдёт в Новый Иерусалим, и никто преданный мерзости и лжи, а только вписанные в книгу жизни, находим в 35-й главе, в 8-м стихе:

Легко сказать — «даже и неопытные», ну а мы с вами сколько в жизни своей встречались с тем, сколько всяких путаниц и соблазнов могут встретиться на пути человека к Богу! Да и у Исайи самого это вполне отражено в его критике Израиля. Почему же он говорит, что неопытные не заблудятся? Только в Новом Завете через Иисуса Христа мы получаем ответ на этот вопрос: Иисус Христос называет Себя пастырем, который выводит овец через дверь, и они идут за Ним, потому что знают голос Его. Люди сравниваются с овцами именно потому, что они, с точки зрения Бога, наивные и неопытные — вот как эти самые овцы, и сами по себе они сбились бы с пути к Богу, заблудились бы. Христос и говорит в другом месте об этих заблудших овцах. Но поскольку их Христос ведёт к Богу – то они не заблудятся.

Мне кажется, что это очень важная корректива, или дополнение, к образу Замысла Божьего о людях, которое есть уже у Исайи и вообще, в Ветхом Завете. Люди, может быть, сами хотят идти к Богу, да и Бог, конечно, хочет, чтобы люди пришли к Нему. Но люди сами к Богу, своим ходом не доберутся, потому что это слишком сложный путь, слишком неопытны люди, чтобы добраться самим до Бога. И только потому что есть Спаситель, Иисус Христос, Пастырь, который поведёт этих неопытных овец за Собой, только поэтому они до Бога всё-таки доберутся.

Дальше у нас будет последнее чтение в заключение темы «Исайя в Новом Завете», и вообще в заключение всего нашего долгого чтения Исайи.

Исайя в Деяниях и Посланиях. Воскресение и парадокс

Сегодня у нас последнее чтение из книги пророка Исайи. Это даже и не чтение. Мы в прошлый раз начали тему о том, как апостолы, авторы Нового Завета—уже не Евангелий, а Деяний Апостолов и Посланий апостолов—используют цитаты из Исайи для того, чтобы что-то прояснить лучше о Христе, о христианской Церкви и о своём собственном месте в этом великом Божественном Замысле. В прошлый раз мы как раз и разбирали те места из Нового Завета, из Деяний апостолов и Посланий апостолов, где Исайя цитируется именно ради того, чтобы показать место Христа в Замысле о человечестве —даже уже не столько о Самом Христе, сколько в Замысле о людях. Потому что в этом Божественном Замысле о всём Его творении, который начинается с первой страницы Библии, с Сотворения мира, и кончается последними страницами Библии в книге Апокалипсис — во всём этом великом Замысле центром его (можно сказать, как втулкой в колесе, вокруг которой все спицы вращаются) является Мессия — Христос. Конечно, удивительно и очень много говорит о пророческом даре Исайи, что он за 700 лет до Христа, реально пришедшего на землю, столько умел увидеть и осознать важного об этом будущем Мессии. Ведь даже когда люди уже видели этого Мессию своими глазами, ходили с Ним, ели с Ним за одним столом—всё равно, оказывается, они что-то находят в Исайе новое для себя об этом Иисусе из Назарета, которого они вроде бы знают. Конечно, находят в первую очередь потому, что они-то Его воспринимали в первую очередь как Иисуса из Назарета — конечно, замечательного Учителя, замечательного, любимого человека, но вот эту Его Божественную природу они только с очень большим трудом научились различать. И уже после того, как Христос ушёл из этого нашего мира, они стали прибегать к Исайе, чтобы через Исайю понять эту другую, неземную сторону Христа. Об этом мы говорили в прошлый раз.

Теперь мы эту тему продолжим. Будем опять читать апостольские части Нового Завета— Деяния апостолов, Послания апостолов, и сосредоточимся в них на тех местах, где апостолы привлекают Исайю, чтобы понять удивительную вещь—Воскресение Христа. Казалось бы, они же – свидетели Воскресения Христа! Мы-то с вами о Воскресении Христа от них же и знаем! Казалось бы, это к ним все должны прибегать, чтобы у них что-то узнать! А оказывается, они прибегают к Исайе, потому что Воскресение – это совсем не простая штука. Это только так кажется, когда мы Евангелие читаем: положили Его во гроб, а Он воскрес, и вот стал живой, а потом вознёсся—вроде все ясно, а под этим столько всякой глубины, столько тайн, что они как раз к Исайе и обращаются, чтобы поглубже о Воскресении узнать и поглубже до людей донести значение этого факта Воскресения.

Теперь начнём с мест Нового Завета, где апостолы ссылаются на Исайю, так сказать, по вопросу Воскресения Христа. Деяния апостолов, 13-я глава, с 32-го стиха — это, можно сказать, первая большая проповедь апостолов Павла и Варнавы, первый эксперимент, проведенный во время их первого путешествия в Антиохию Писидийскую. Вот они вошли в синагогу, и они пытаются обычным евреям, ничего не знающим о Христе, проповедовать Христа. Конечно, центральное и самое трудное в проповеди и самое трудное для понимания этих евреев – это весть о Воскресении Христа. Потом то же самое трудно было понять и грекам в Афинах, которые, когда им начинают говорить о Воскресении, думают: «сумасшедшие, ну что с них взять – воскресение – да где ж такое видано?». Павел смело говорит о Воскресении Христа в синагоге в Антиохии Писидийской так:

«32. мы благовествуем вам, что обетование, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса».

Где имение, а где вода? Обетование, данное отцам—это обетование, данное Аврааму, Давиду и так далее – а Воскресение Иисуса тут при чём? Читаем дальше—он цитирует 2-й псалом:

«33. как и во втором псалме написано: Ты Сын Мой: Я ныне родил Тебя.

35. Посему и в другом месте говорит: не дашь Святому Твоему увидеть тление.».

Слова «Я дам вам милости, обещанные Давиду, верно» — это цитата из 55-й главы Исайи, где он говорит:

«3. Приклоните ухо ваше и придите ко Мне: послушайте, и жива будет душа ваша, — и дам вам завет вечный, неизменные милости, обещанные Давиду».

И дальше Исайя говорит:

«4. Вот, Я дал Его свидетелем для народов, вождем и наставником народам».

Вроде бы это о Давиде идёт речь—что он будет свидетелем для народа, вождём и наставником? Нет, не зря в русском переводе «Его» — с большой буквы. Это есть предвозвещение будущего Христа. Когда Исайю читали, и может, даже, в какой-то мере, когда сам Исайя это писал – наверняка думали, что «обещанное Давиду» — это что-то хорошее, что произойдёт с еврейским народом – возвращение из вавилонского пленения, какое-то благосостояние, и так далее. Оказалось, что исполнение этого обещания, данного еврейскому народу, – это Воскресение Христа, распятого, в том числе, и усилиями самого этого еврейского народа. Современные евреи (те, конечно, которые не принимают Христа) с огромным трудом могли бы просто слушать это. Как Христу уже говорили в его время: «кто может слушать это?», так, наверно, современные евреи сказали бы: «кто это может слушать—обетование Давиду как воскресение того, кого эти христиане называют своим Мессией – да оно и рядом не лежало!». А ведь это какая глубокая мысль: соплеменники Давида – действительно, Богом избранный народ, Бог много Своих даров дал этому народу, и много обещаний дано этому народу, а посмотришь—в истории этого народа то вавилонское пленение, то Освенцим, то римляне Иерусалимский храм разрушили, и так далее – где же тут обещанные милости? А вот, оказывается, не в этом дело, а главный дар Бога еврейскому народу – это Христос Воскресший. Даже не просто Христос как такой замечательный Учитель, Который нёс благую весть от Бога, Который пришёл соединить еврейский народ с Богом—не просто это, а Воскресение Христа как полное изменение устройства вообще этого нашего мира. Трудно вместить, что это и есть обещанная милость, она превосходит наш «размер». И сегодня очень многим людям (да и, наверно, нам самим) не так просто понять, как это может быть—Воскресение. То’, что случилось – это принципиальное изменение во взаимоотношениях Бога с нашим миром, и это произошло в еврейском народе. Конечно, распятие, и так далее – трагедия, и тем не менее, это дар Бога еврейскому народу. Вот такая важная и глубокая мысль.

Дальше читаем – 17-я глава Деяний апостолов — это уже в Фессалониках (нынешних Салониках). Там была Иудейская синагога.

«2. Павел, по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний,

3. открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых и что Сей Христос есть Иисус, Которого я проповедую вам».

Даже, может быть, сегодня мы не сразу ответим—а где это в Писаниях написано, что Мессия должен воскреснуть из мёртвых? Это напрямую нигде не написано. Но, тем не менее, если всмотреться, вдуматься, то мы с вами это увидим в знаменитой 53-й главе Исайи, где говорится о страданиях Мессии. Что будет после этих страданий, говорится не так прямо, а прикровенно, и, тем не менее, в этом подтексте есть весть о Воскресении Мессии. То есть, опять Павел прибегает к Исайе — из каких Писаний он доказывал? Из Исайи, больше просто неоткуда. Только из этого места Исайи он мог доказывать, что Мессии надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых.

Дальше – опять же Деяния, 26-я глава—выступление Павла за себя перед царём Агриппой и перед римским префектом Фестом, когда ему Фест говорит:

«24. безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия».

В ответ на какие слова Павла Фест говорит это? Читаем чуть выше – говорит Павел:

«22. получив помощь от Бога, я до сего дня стою, свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет,

23. то есть что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу Иудейскому и язычникам».

Спросим себя—где это говорили пророки и Моисей? Моисей о воскресении так, напрямую, не говорил. У него есть слова, которые обычно толкуются как предвозвещение будущего Мессии, когда он говорит во Второзаконии, что Бог пошлёт вам пророка—такого как я, и даже, так сказать, побольше меня. А пророки—где говорили? Опять-таки, это Исайя. То есть, Павел пользуется Исайей для того чтобы доказать через Исайю, что это возможно, что эта весть о воскресении, которую он несёт, это не сумасшедший какой-то придумал, а что это ещё пророки предвидели. Доказать, конечно, не этому Фесту, который никакого Исайю никогда не читал – он римский начальник, а царю Агриппе, который еврей, и он, конечно же, знает Исайю. Фест его называет сумасшедшим, а Павел с ним даже не спорит по существу: что сказать римлянину, который Исайю даже не читал? Павел Агриппе говорит:

«27. Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь».

Он Агриппе говорит: что же ты, с Исайей будешь спорить? Ну, а Агриппа (совсем не богослов, а политик) говорит ему несколько юмористически:

«28. Агриппа сказал Павлу: ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином».

В этих словах, которые не совсем понятно, как понимать, есть, конечно, и ирония, что Павел несёт такую странную весть о Воскресении. А, с другой стороны, есть, наверное, и признание того, что Павел хочет донести—что, действительно, что-то, подобное предсказанию о воскресении, есть у Исайи, и не годится царю Агриппе с этим спорить—надо над этим задуматься. Вот такой элемент удивления и задумывания—он тоже виден в этом ответе.

Дальше мы читаем Послания апостолов—из первого Послания к Коринфянам, из 15-й главы, в которой самые главные слова, которые Павел говорил о воскресении: что, если воскресения нет, то и Христос не воскрес, и вера наша тщетна, и мы несчастней всех человеков, если в это верим, а этого на самом деле нет. И он говорит дальше (32-й стих):

«32. По рассуждению человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, какая мне польза, если мертвые не воскресают? Станем есть и пить, ибо завтра умрем!».

«Станем есть и пить, ибо завтра умрём» — это, по-видимому, цитата из 22-й главы Исайи, где он в 13-м стихе говорит:

«13. вот, веселье и радость! Убивают волов, и режут овец; едят мясо, и пьют вино: будем есть и пить, ибо завтра умрем!».

В чём состоит мысль Павла в этой ссылке на Исайю? Что, если бы Христос не воскрес и не было бы этого свидетельства от Бога о том, что у Бога действительно есть великий Замысел преобразовать во что-то эту нашу земную жизнь, которая вся пропитана смертью, мы все завтра умрём, то тогда – что? Тогда, действительно, как Исайя говорит, будем есть и пить, потому что делать нечего—завтра умрём. То есть, для подкрепления этого ключевого для Павла момента – что Воскресение – это тот гвоздь, если можно так выразиться, на котором держится вся христианская вера, и вынь этот гвоздь – всё развалится, – Павел обращается к Исайе. Удивительно: вот апостолы, люди, которые знали Христа, да и самому Павлу в Дамаске в видении явился Христос, и потом ещё несколько раз – а Павел к Исайе всё равно прибегает! – Вот каково значение, каково величие Исайи!

Дальше читаем из Послания к Ефесянам, 5-я глава, 14-й стих. Он говорит:

«14 сказано: встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос».

Мысль в том, что, как Христос воскрес, так и люди вслед за ним воскреснут – сначала воскреснут от смерти духовной в жизнь духовную (и это может произойти ещё в нашей физической жизни), а потом, в Воскресение апокалиптическое, воскреснут и в каком-то теле – конечно, не в этом нашем теле, которое болеет, разлагается, и так далее, а в каком-то другом теле, которое Павел называет «телом духовным», в теле воскресшем. Это очень важная для христиан мысль, что не один Христос воскрес, а что Он показал как бы архетип Воскресения, которому мы все последуем. Но что Павел цитирует? «Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» - где это сказано? Буквально этих слов в Библии нет нигде. Бо’льшая часть исследователей считает, что это ссылка на 60-ю главу Исайи, в которой говорится не о спящем человеке, а о спящем Иерусалиме:

«1. Восстань, светись, Иерусалим, ибо пришел свет твой, и слава Господня взошла над тобою».

Возможно, как это Павел часто делает, он немножко переиначивает то, к чему прилагаются слова Исайи, перелагает уже не в ветхозаветном, а в христианском контексте. Во всяком случае, для важнейшего, центрального вопроса христианства — воскрес Христос, а с нами что’ будет? — он привлекает Исайю. И связанные с этим слова из 21-й главы Апокалипсиса про Новый Иерусалим — новое небо, новая земля, всё миновало прежнее, и дальше говорится:

«4. …отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло».

Это, конечно, в сущности о Воскресении апокалиптическом, о Воскресении уже в мир без смерти, но эти слова — цитата из Исайи, из 25-й главы, из 8-го стиха:

И в этом вопросе — уже не Воскресения Христа, а воскресения всей твари (можно так сказать) – опять Новый Завет прибегает к Исайе.

На этом я закончу тему Воскресения—как через Исайю показывают Воскресение апостолы в Новом Завете. Хочу ещё рассмотреть последний момент в нашем обзоре Исайи - это то, как «парадоксалиста» Исайю (мы видели, сколько у него парадоксов) применяют апостолы, для того, чтобы через него как-то получше понять—даже не скажу «парадоксалиста Христа», а «парадокс Христа». Парадокс – это соединение несоединимого: вот есть противоположности «икс» и «не-икс», но они вместе сосуществуют в единой какой-то сущности. Т Христос, как Его понимает современное богословие, —это две такие, вроде бы абсолютно несовместимые противоположности—Божественная природа и человеческая природа— но соединённые во Христе, как это сказано в замечательной формулировке Вселенских соборов, неслиянно и нераздельно. То есть, Христос (извините за столь сниженное выражение) Сам — ходячий парадокс. И поэтому, чтобы понять Христа, людям надо свою логику — обычную, арифметическую логику— как-то переделать, изменить. Эта проблема была всегда, она есть и сегодня: нам сегодня точно так же трудно понять парадоксы Христа, как было трудно Его понять в те времена. К чему нужно прибегнуть, чтобы Его лучше понять? Апостолы прибегают к Исайе, для того, чтобы хоть немного освоить это парадоксальное мышление, этот стиль мышления, эту неарифметическую логику. Одно из самых ярких мест, показывающих освоение этой парадоксальной логики – это когда они пытаются понять слова Христа, который, с одной стороны, называл Себя «камнем» как основой будущей Церкви, а с другой стороны, называл Себя «камнем преткновения и соблазна», причём, и в том, и в другом случае Христос опирается на Исайю. И апостолы—тоже цитируют Исайю, чтобы это понять. Вот как это сказано в первом Послании Петра (2-я глава, 6-й стих):

«6. Ибо сказано в Писании: вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится».

Это сказано у Исаии, в 28-й главе, в 16-м стихе:

И дальше Пётр, опираясь на Исайю, продолжает о Христе (глава 2-я):

«7. Итак Он для вас, верующих, драгоценность, а для неверующих камень, который отвергли строители, но который сделался главою угла, камень претыкания и камень соблазна…

8. о который они претыкаются, не покоряясь слову, на что они и оставлены».

По этой фразе можно подумать, что Христос – этот «камень преткновения и соблазна» только для вот этих евреев, которые Его не приняли, и вообще для неверующих в Него, а для вас, христиан, Он не «камень преткновения и соблазна», а «глава угла» — камень, на котором строится вся ваша христианская жизнь, и вся Церковь. Да, Он для христиан – основа, на которой всё строится. А только давайте спросим себя: а Он, Христос, одновременно не камень ли преткновения и соблазна также и для нас самих—христиан? Я думаю, что – да. В том-то и дело, что Он камень преткновения и соблазна вообще для всего человечества. Но только парадокс в том, что это преткновение и соблазн могут быть необходимой частью следования за Христом. Он Сам говорил про тех, кто Его, Христа, отвергают (а Его отвергала элита Израильская—фарисеи, саддукеи, и так далее), что кто об этот камень споткнётся, тот упадёт и разобьётся, а на кого этот камень упадёт, того он, так сказать, всмятку расшибёт. Это о тех, кто этот камень не принимает так, как фарисеи и саддукеи. А для нас, христиан, этот «камень преткновения и соблазна» — это тайна, о которую мы, конечно, спотыкаемся, что’ там говорить, может быть, даже падаем – но только мы не расшибаемся, а, встав, идём по христианскому пути ещё более укреплёнными, ещё более умудрёнными тем, что мы пережили в эти наши моменты спотыканий и падений. А эти моменты есть у всех. Тереза Калькуттская, которая сейчас канонизируется, в своей исповеди, в своём дневнике говорила о том, что её посещают моменты, когда она (если можно так выразиться) теряет Бога, теряет веру. Казалось бы, ужас какой! Если теряет сама Тереза Калькуттская, и такое пишет, то нам-то что’ тогда говорить! Как нам-то сохранить веру, сохранить связь с Богом? А вы посмотрите на эту Терезу—как она жизнь прожила, как жизнь свою закончила, не зря же её сегодня канонизируют. Она спотыкалась—и что? Эти её спотыкания только какую-то новую силу ей давали на пути к Богу. Вот такой «камень преткновения» Христос—для тех, кто в Него верит. Они об Него претыкаются — и от этого ещё сильнее становятся. Так ведь это же парадокс! Это всё равно парадокс — камень-основа и камень преткновения – но парадокс благодетельный.

Мы прочли из первого Послания Петра, но практически то же самое есть у Павла в Послании к Римлянам, в 9-й главе, 31-33-й стих:

«31. Израиль, искавший закона праведности, не достиг до закона праведности.

32. Почему? потому что искали не в вере, а в делах закона. Ибо преткнулись о камень преткновения,

33. как написано: вот, полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна; но всякий, верующий в Него, не постыдится».

Павел здесь образ камня применяет к Израилю. Так ведь для Израиля (как это сказано у Исайи в тех самых стихах, которые цитируются) Сион – камень основания! То есть, Израилю — обещание и похвала, что Сион, духовный центр Израиля, будет камнем-основанием, «камнем краеугольным». Всё так, с этим нельзя спорить—конечно, Сион для древнего Израиля был этим самым «камнем краеугольным». А как же тогда говорит Исайя, что Сион – одновременно «камень преткновения и камень соблазна»? Иногда считается, что можно это понять, как относящееся к язычникам — что для язычников Сион – «камень преткновения и камень соблазна». Но реально получилось, что Сион, доведённый, можно сказать, до своей кульминации, высочайшая вершина Сиона—Иисус Христос — стал для Израиля не камнем основания, на котором Израиль бы строил свою жизнь, а камнем преткновения, и соблазна. Я только что говорил, что Христос – парадокс применительно к жизни отдельного христианина, но, конечно, Христос – это парадокс и применительно к Израилю, посмотрите хотя бы на его роль в судьбе Израиля. Взвесьте всё это, восстановите в своей памяти все слова, которые говорил Христос — с одной стороны, что Он пришёл в первую очередь к погибшим овцам дома Израилева, а с другой стороны, говорит своим ученикам, чтобы шли и проповедовали всем народам, — и ощутите парадоксальность роли Христа в духовной истории народа Израиля. И апостолы прибегают к парадоксалисту Исайе для того, чтобы это лучше понять.

Дальше – в Послании к Римлянам, когда Павел продолжает тему, почему Израиль не принял Христа (в 10-й главе), он опять апеллирует к Исайе:

«16. Но не все послушались благовествования. Ибо Исаия говорит: Господи! кто поверил слышанному от нас?»

Это цитата из 53-ей, самой знаменитой, главы Исайи, она начинается с этого стиха: «1. Кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня?».

А перед этим, за стих до этого (в конце 52-й главы):

«15. многие народы приведет Он в изумление; цари закроют пред Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали».

Для чего цитату из Исайи приводит здесь Павел? Он хочет объяснить, почему так трудно было принять Христа израильтянам: потому, что Христос – это ходячий парадокс, поэтому и «Господи, Кто поверил слышанному от нас». Как в это поверить, даже когда видишь своими глазами Христа? Потому Его евреи и не приняли. То есть, мало того, что Исайя предвидел страдающего Мессию, мало того, что Исайя предвидел воскресшего Мессию—Исайя ещё, к тому же, предвидел Мессию парадоксального, и непонятного. В этом Исайя в каком-то смысле верен духу Ветхого Завета. Потому что в Ветхом Завете Бог с самого начала не что-то очень ясное, понятное и простое, а Бог – это нечто неожиданное, даже страшное—как потом говорит Павел (а его цитирует Достоевский), «страшно впасть в руки Бога живого» (Послание к Евреям, глава 10, стих 31). Почему «страшно впасть в руки Бога живого»? Он же милостив! Именно потому что Он живой! При том, что Он милостивый, что’ Он милостью Своей сделает этими руками Своими с тобой – это совершенно неизвестно! Когда моему сыну сделали необходимую операцию в полтора года, я пришёл забирать его из больницы, а он ко мне кинулся, и таким ещё детским языком говорит: «Папа, дядя сделал больно!», а «дядя» его вылечил! Бог иногда делает больно, потому что Он—неожиданный, потому что мы ожидаем одного, а Он лучше знает, что с нами делать. Эта парадоксальность Бога, на самом деле, была давно известна—не знаю, с кого— с Авраама или с Моисея—всем было известно, что Бог – Он такой, что Он – великий, любимый, милостивый, и при этом абсолютно неожиданный. Вот эту парадоксальность Бога Исайя видел, а она во Христе ещё усугублена, и даже более или менее привыкшие к парадоксальному Богу евреи, которые слушали Христа, когда они от Него слышали, что для того, чтобы спастись, они должны «грызть Мою плоть и пить Мою кровь» — это уже даже для них было слишком!

Продолжаем дальше эту тему: также 10-я глава из Послания к Римлянам, опять цитата из Исайи. 19-й стих –Павел говорит:

«19. Еще спрашиваю: разве Израиль не знал? Но первый Моисей говорит: Я возбужу в вас ревность не народом, раздражу вас народом несмысленным».

Это цитата из Второзакония, я не буду сейчас на ней останавливаться, хотя в ней тоже очень много глубокого смысла. А дальше:

«20. А Исаия смело говорит: Меня нашли не искавшие Меня; Я открылся не вопрошавшим о Мне.

21. Об Израиле же говорит: целый день Я простирал руки Мои к народу непослушному и упорному».

Причём, «Я простирал руки» — это не Исайя простирал руки, тут в русском переводе «Я» — с большой буквы, «Меня» — с большой буквы. Это Бог простирал руки к народу непослушному и упорному, и это Бог говорит о Себе — «Меня нашли не искавшие Меня; Я открылся не вопрошавшим о Мне».

Оцените парадоксальность картины, которую рисует Исайя. Это же «избранный народ»! Он для чего избран? Чтобы найти Бога, наверное! А вышло-то как? Они Бога не слушают (они «непослушны и упорны»), а нашли Его те, кто не искал Его, и открылся Бог не вопрошавшим о Нём. Конечно, Павел говорит это применительно к христианам из не-евреев – что вот они, римляне, греки, и так далее—язычники, которые, действительно, этого израильского Бога не знали и знать не хотели, получили, нашли Его, точнее говоря, пришёл Павел и открыл им Бога через Иисуса Христа. Удивительно это и парадоксально!

В этих трех главах (с 9-ю по 11-ю Послания к Римлянам) Павел всё время концентрируется на том, что не так всё просто: не думайте, что вот, евреи не приняли Христа, значит они прокляты, значит, вообще о них можно забыть, и теперь Замысел Бога переключился на христиан—на тех, кто Христа принял. Не так всё просто! Павел, конечно, сурово осуждает евреев за то, что они не приняли Христа, а с другой стороны—какой-то особый Замысел Божий за этим всё равно тоже стоит. И вот они не приняли Христа, а со временем, тем не менее, Его примут. Опять же получается парадокс: мы что же—должны их осуждать? Или наоборот—одобрять их за то, что они следуют Замыслу Божию? А по Павлу ведь так и получается – что евреи должны были отойти в сторонку, чтобы пропустить ко Христу другие народы, которые выбирают Бога Израиля. Ну, вот они и отошли в сторонку. Но я не пытаюсь перед вами этот парадокс расшифровать логически, потому что это просто невозможно, это соединение несоединимого: этот уход евреев, непринятие ими Христа — это, с одной стороны, событие ужасное, а с другой стороны, благословенное. Благословенное для других народов. А слова, которые Павел использует для описания этого парадокса: «Меня нашли не искавшие Меня; Я открылся не вопрошавшим о Мне» — это цитата из Исайи, из 65-й главы, он с этих слов её и начинает:

«1. Я открылся не вопрошавшим обо Мне; Меня нашли не искавшие Меня. «Вот Я! вот Я!» говорил Я народу, не именовавшемуся именем Моим».

Дальше—из Послания к Римлянам, 11-я глава, где та же тема, говорится, что самому Павлу, на самом деле, непонятно, что же это такое странное Бог задумал о еврейском народе и о Христе? И вот он говорит дальше:

«33. О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!

34. Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?

35. Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? (в смысле— Бог должен был воздать)

36. Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь».

Так Павел заключает исследование этой очень странной и парадоксальной темы об евреях и христианстве. Слова о том, кто познал ум Господа, и кто был советником Ему, это, опять-таки, цитата из Исайи, 40-й главы:

«13. Кто уразумел дух Господа, и был советником у Него и учил Его?

14. С кем советуется Он, и кто вразумляет Его и наставляет Его на путь правды, и учит Его знанию, и указывает Ему путь мудрости?».

У Исайи, с одной стороны, это сказано, как вы слышите, иронично, и Павел поэтому тоже иронично говорит о советнике Бога. И о самом себе он тоже тем самым говорит: ну, не знаю я, почему Бог так евреям всё устроил, я же Ему не советник, человек разве может быть советником Богу? Но это только один смысл. А второй смысл—в том, что у самого Исайи есть слово «советник», которое применено как «советник для Бога». Это когда Исайя говорит о младенце, который родился (читаю с 9-й главы, 6-го стиха):

«6. младенец родился нам — Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира».

Это о Мессии, о Христе. Понятно, что быть советником Богу может не человек (обычный, как мы с вами, или даже такой, как Павел), а только вот этот «чудный, советник». То есть, у Павла, на самом деле, непростая структура того, что он говорит в Послании к Римлянам о том, кто познал ум Господень, и Кто был Советником ему. Мысль в том, что мы, люди, и Павел в том числе, не можем понять почему Бог нечто такое странное учинил с евреями и Христом, а Сам Христос—Он это знает, и это часть общего Замысла и обо всём человечестве, и об Израиле как о центре его, и о Христе.

Последнее на эту тему—Послание к Коринфянам, 1-я глава:

«18… слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия.

19. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну.

20. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

22. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости;

23. а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие,

24. для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость;

25. потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков».

Это знаменитые слова, которые многие из вас помнят близко к тексту. Но дело в том, что в этих словах есть неявная — не скажу «цитата», но почти цитата из Исайи. Вот что у Исайи говорит Бог об «этом народе» — о народе израильском в 29-й главе, 13-14-м стихах:

«13. … так как этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих;

14. то вот, Я еще необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет».

Парадоксальная ситуация, когда мудрые оказываются немудрыми, а разумные оказываются неразумными, и когда глупцы и юродивые, по большому счёту, с точки зрения Бога, и оказываются по-настоящему мудрыми — вот этой мудростью юродства.

Мы только вчера закончили читать книгу Притч Соломоновых, где центральными понятиями являются вот эти—мудрость и глупость, и я говорил о том, что эту книгу можно прочесть с такой как бы арифметической логикой: что мудрость – это хорошо, быть мудрым хорошо, быть глупым —- плохо. Но есть в ней, на самом деле, и второй смысл, более глубокий, в котором оказывается, что в Замысле Божьем глупые могут оказаться важнее мудрых, а, допустим, нищие могут оказаться важнее богатых, хотя, вроде бы, на поверхности в этой книге говорится, что, конечно, надо стараться быть состоятельным, богатым, а бедность – это наказание от Бога. Так что есть один, арифметический, смысл, а есть второй смысл – парадоксальный. И мы сталкиваемся с этим парадоксальным смыслом и у Исайи, и у апостолов в их Посланиях. О мудрости, которая мудрость земная и, на самом деле, вовсе и не мудрость, вот как говорит Исайя в 44-й главе в 25-м стихе:

«25. делает ничтожными знамения лжепророков и обнаруживает безумие волшебников, мудрецов прогоняет назад и знание их делает глупостью»,

«26… утверждает слово раба Своего и приводит в исполнение изречение Своих посланников…».

То есть, знание мудрецов земных делается глупостью, а утверждается «слово раба Своего». Это какое слово, какого раба? «Раб» у Исайи – это Мессия, и «утверждается» слово Иисуса Христа, которое, как говорит Павел, для тех, кто Христа не принимает, звучит либо как безумие, либо как соблазн. А для тех, кто Христа принимает, это – Божия сила и Божия премудрость (Божия Премудрость, а не земная: с точки зрения земной—юродство).

На этом заканчиваем тему парадоксальности Исайи, которую используют апостолы, чтобы показать парадоксальность Христа. И на этом мы вообще заканчиваем Исайю, прощаемся с ним. Мы Исайю читаем где-то, наверно, года полтора как минимум, а то, может быть, и два, – и я хотел бы сейчас в заключение поблагодарить Господа Бога за то, что Он дал нам это чтение закончить.

Заключительная благодарственная молитва

Мы читали Исайю года полтора, как минимум, а может быть, и два, и я хотел бы поблагодарить Господа Бога за то, что Он дал нам это чтение закончить.

Господи, мы благодарим Тебя за то, что Твоею милостью Ты позволил нам закончить это чтение великого пророка Твоего, и, сколько это мы можем нашими скромными людскими умами — понять Твой великий Ум и Твою великую Премудрость, которая заключена в этом пророке.

Благодарим Тебя, Господи, и просим Тебя: и далее в чтении великого Слова Твоего, заключённого в Библии, тоже поддержи нас, открой умы наши понимать это Слово, и дай нам просто дожить до конца этого чтения! Потому что ведь, к сожалению, кое-кто из тех, с кем мы начинали чтение Исайи—уже не с нами здесь... Ну, это несколько человек. Большинство, слава Богу, здесь, и спасибо Тебе, Господи, за то, что большинство из тех, с кем мы начинали читать Исайю, даже больные, даже немощные—вот сегодня здесь, и мы заканчиваем это чтение.

Спасибо, Господи! Аминь.

Все: Аминь!

Комментарии для сайта Cackle

Обзор книги пророка Исайи

Предисловие

Принципы обзора. Главы 1 - 23

Главы 24 - 39

Главы 40 - 49

Главы 50 - 55

Главы 56 - 66

Начало обзора по темам. Тема Замысла Божьего

Замысел и свобода. Сокрытость Замысла

Замысел и его инструменты («жезлы»). Действие архетипов в Замысле

Замысел об Израиле и других народах

Место Мессии в Замысле об Израиле

Портрет Мессии у Исайи

Первое и второе пришествие Мессии у Исайи

Исайя и Апокалипсис

Исайя и другие апокалиптические пророки

Исайя в Евангелии. Как Христос видит Себя в Исайе

Исайя в Евангелии. Как Христос видит Замысел Божий через Исайю

Исайя в Евангелии. Как Христос видит мир, а евангелисты – Христа через Исайю

Исайя в Деяниях и Посланиях. Благовестие и Церковь

Исайя в Деяниях и Посланиях. Замысел и Апокалипсис

Исайя в Деяниях и Посланиях. Воскресение и парадокс

Заключительная благодарственная молитва

Тематические страницы