Скачать fb2   mobi   epub  

Как это — простить? Ответы Библии

Прощение — едва ли не ключевая тема всего Нового Завета. Слова о прощении включены в молитву Господню «Отче наш»; мы причащаемся Тела и Крови Христовых во оставление, т.е. прощение грехов.

И все же нам подчас так сложно простить и принять в свое сердце прощение! Какие неверные установки нам в этом мешают? И одно ли это и то же – простить и примириться? Не только нам трудно простить. Мы тоже – даже невольно – раним тех, кто рядом с нами. Как сделать так, чтобы наше слово о прощении приняли, чтобы нас простили?

Мы попробуем поговорить об этом, затронув истории Авраама, Иакова и Исава, Иосифа, Иова. Приходите и приносите свои Библии. Еще лучше – заранее освежите в памяти эти истории. Вместе мы сможем увидеть в них больше.

Лектор — Владимир Стрелов, ректор библейского колледжа «Наследие», преподаватель библеистики.

    Несколько слов о том, чем мы с вами сегодня будем заниматься. Вы видели, объявлена тема: «Прощение».

    С одной стороны, эта тема сразу связывает нас с религией. И христиане и иудеи и мусульмане знают, что такое прощение. Но если бы мы с вами были буддистами или индуистами, это слово не имело бы для нас никакого смысла. Там есть закон кармы, и соответственно, если ты сделал что-то плохое, тебе это вернется в любом случае, ничего ты с этим не изменишь, ни о каком прощении смысла говорить нет.

    С другой стороны мы живем в XXI веке, когда психотерапия стала одной из важных сфер человеческой жизни. Если мы обратимся к трудам Фрейда, то во всем корпусе его трудов мы всего пять раз встретим это слово, причем, не в качестве технического термина, который он объясняет и размышляет над тем, как это прощение осуществляется, а просто «походя». И у многих современных психотерапевтов, когда заходит речь об обиде, вине и прощении, сразу отношение такое: «Надо поскорее клиента от этого увести. Освободить его от этого чувства вины вне зависимости от того, действительно виноват он, сделал он что-то плохое, или нет». Потому что психотерапия больше настроена на определенную политкорректность. Мы не судим клиента, и, соответственно, зачем нам говорить о том, что он реально виноват.

    И поэтому, когда эта тема возникла в христианстве, понятно, что она была связана многие годы с исповедью, и мы могли бы, наверное, говорить и об аскетических практиках, но это бы потребовало отдельной большой лекции.

    В психотерапии только в восьмидесятые годы «прощение» было заявлено, как тот психологический феномен, который нужно изучать, и у которого есть свои особенности. Если на них не обращать внимания, то прощения просто не получится. У нас сейчас здесь присутствует несколько человек, несколько человек еще есть в трансляции. Мне хотелось бы услышать от вас, в этой, достаточно большой теме, есть ли что-то, что вас особым образом интересует? Наверное, вы пришли не просто так. Кого-то я пригласил, и он сделал мне такое одолжение, а кто-то пришел, потому что это как-то связано, либо с его профессиональной деятельностью, либо с его личными отношениями.


    Во-первых, что значит простить? Какой должен быть результат? И Как это сделать? Что человек должен сделать, чтобы произошло прощение? Внутри, в душе? Не внешнее примирение, а именно внутри?


    Чтобы к этому больше не возвращаться. К этому человеку что-ли…, которого ты хочешь простить, и чтобы не возвращаться в этом состоянии. Потому что кажется, что ты простил, и даже иногда кажется, что: «ну все уже слава Тебе Господи простил». А периодически все равно это возвращаешься. И потом начинаются сомнения, что: «Нет, оказывается, я и не простила, наверное». А потом обратно. И это бесконечно. Особенно это с близкими происходит.


    Два вопроса из чата.

    Первый: как простить родителей?

    Что делать с детскими обидами, как их прощать? Кроме того, не понял я вопроса: прощение дисфункциональных родителей.


    Сумашедших?


    Те родители, которые вели себя не так, как должны бы быть любящие родители.


    Еще вопрос: как простить, если не получается? Как отцепиться от человека, чтобы прощение не было формальным, и действительно наступил мир в душе?


    У меня в этом контексте, наверное, интересует прощение себя? Как простить себя? И что первичнее: прощение себя или прощение ближнего? Если отталкиваться от заповеди: «Возлюби ближнего, как самого себя», то, наверное, себя мы прощаем вначале, а потом прощаем другого человека. То есть как система: пока я себя сам не прощу, я не научусь прощать другого. Либо в этом нет взаимосвязи?

    И я понимаю, что прощение, это долгий процесс. Может быть по вашему опыту, сколько уходит на это времени. Что мы собственно прощаем? У меня очень конкретный личный случай, я не от праздности сюда пришла. Это не просто обида, но одним словом не назовешь, это комплекс очень многих чувств, состояний, эмоций, и просто так обидой это не назовешь, это как-то мелко. Поэтому у меня вопрос: что мы прощаем?


    Еще два вопроса.

    Как простить себя за ошибку в прошлом? И что делать с непрощением, которое ушло в подсознание?

    И вопрос сейчас я попробую сформулировать. Действительно, мы живем в мире, в котором существует понятие психологии, в котором существует понятие «болезнь», «патология», в котором нет по существу такого понятия, как «прощение», а есть «вина», «наказание» и «излечение». Действительно существуют религиозные представления о карме. Кстати, у меня по этому поводу есть несколько вопросов о теории греха как бумеранга, которую мы изучаем на «Введении в Ветхий Завет. Не является ли это некоторой эссенцией кармического представления о грехе? Вопрос в следующем: имеет ли смысл провести четкую грань между учением или пониманием человеческой природы, которая действительно нуждается в излечении, кармическом представлении о наказании, и человеческой личностью, которая нуждается в, собственно говоря, прощении, изменении, личностном преобразовании сознания, потому что я прошу прощения только сознательно. Личность и природа.


    Вопрос большой, и я бы сказал, он больше богословский, чем практически ориентированный. Не уверен, что мы сможем его сегодня решить, Но давайте его тоже запишем. Хотя, мне кажется, что в вашем вопросе есть на самом деле и ответ. Но, давайте мы сейчас не будем углубляться.

    Я хотел бы озвучить те вопросы, которые мне показалось важным сегодня затронуть. Во-первых, попытаться определить, в чем важность прощения для меня, для Церкви, для Бога? Что Писание говорит о прощении? И что изменило в этом вопросе распятие Христово? Потому что мы увидим с вами, что тексты Ветхого Завета практически не говорят о прощении людей людьми. Есть прощение Богом человека, но люди друг друга особенно не прощают.

    Яркий пример – пророк Давид. Вы помните, у него было много недругов, но среди них особенно выделяется его военачальник Иоав, который был повинен в смерти его сына Авессалома, и Семей, который хулил Давида, в тот момент, когда Авессалом развязал гражданскую войну. Когда мы читаем реакцию Давида на этих людей, он говорит: «Не надо трогать этого Семея, Господь ему попустил». И нам кажется: «Какой кроткий Давид!» Про Иоава мы видим что: «А Давид молчал». Но вот Давид на смертном одре. Он призывает сына своего Соломона, и говорит: «Вот эти двое – ты их не оставь ненаказанными» И мы видим дальше, что Иоава практически сразу убивают, а Семея ставят в такие обстоятельства, что он в конце концов нарушает то, что от него требуется, и его, соответственно, тоже убивают. Пророк Давид. Какое прощение? О чем вы говорите?

    Поэтому, мы должны говорить о том, что именно христианство, именно Христос и является тем, благодаря которому мы сейчас можем говорить о прощении людей друг другом, и особенно прощении врагов.

    Так же мне хотелось бы говорить о разнице между терминами. Часто люди не различают: прощение и примирение. Хотя, на самом деле, это два разных слова, и за ними стоят две разные реальности. Можно простить, но примирение будет зависеть от того, какой путь проделал тот человек, который нанес нам обиду, ущерб. Есть такое слово «принятие». Оно появляется в Новом Завете. Христос принял нас, когда мы были еще грешниками, и оно удивительным образом возникает в психотерапии XX века у Карла Роджерса, который говорит о том, что, когда мы принимаем человека со всеми его слабостями, недостатками, и т.д., это как раз является ресурсом для того, чтобы он начал меняться. Мы не пытаемся его строить, что «Ты должен быть таким, и тогда я тебя приму», а сначала мы говорим: «Да, я такой же человек, как и ты, и я тебя принимаю». И потом возможны какие-то изменения. Очень интересно, как психотерапия доходит до того, что заложено у нас в христианстве.

    Вы уже озвучили вопросы: «Почему мне трудно простить?», «Что мне мешает?», «Как простить обидчика, если нет сил?», «Что отличается в прощении верующего человека?», «Если психотерапия – это действительно практика, которая появилась в основном для тех людей, которые не знают исповеди, то что же у верующего человека здесь будет особенностью?» «Что является результатом прощения, как понять, что ты действительно простил?», «Чем прощение иногда подменяется?» и «В чем бывают патологии прощения?» И, собственно, разговор не только о том, как нам прощать. Но иногда и мы тоже совершаем те вещи, из-за которых на нас гневаются, обижаются, рвут с нами отношения. Как восстанавливать эти отношения, раскаиваться, просить прощения?

    Определение прощения, на которое мы будет сегодня опираться. Еще раз – это Ричард Энрайт. Прощение – это готовность отказаться от права на обиду, преодолеть осуждение и безразличие по отношению к тому, который несправедливо причинил нам вред, одновременно развивая к нему незаслуженное сострадание, щедрость, великодушие и даже любовь.

    Что в этом определении важно? Давайте посмотрим. Во-первых: это готовность. Некоторые думают, что прощение, это что-то, что я помолился и – чик!, и у меня что-то должно внутри измениться. На самом деле не так. Молитва будет действительно способствовать прощению, но прощение – это выбор. Одна из публикаций Энрайта, которая посвящена этому, как раз так и озаглавлена: «Forgiveness Is a Choice».

    Итак, момент выбора у нас есть. И когда вы читаете аскетическую литературу, то там, в основном, подчеркивается этот момент выбора. Там нет разговора о всех составляющих прощения. Там вопрос очень конкретно стоит: «Столько прощать брату моему? До семижды семидесяти раз или нет?». И если вы возьмете патерики: «Древний патерик», «Достопамятные сказания», или тексты, принадлежащие Иоанну Кассиану Римлянину, Иоанну Лествичнику, Авве Дорофею, то там это будет в основном про вопрос выбора. Отказаться от права на обиду. Как интересно! Значит, у нас есть на самом деле право обижаться?

    Мы увидим, что некоторые люди не смотрят, что происходит в них самих, они смотрят только на другого человека, и соответственно они думают о том, как изменить отношение к нему, а внутри себя непонятно, что происходит. И вроде бы они меняют отношение, но сказать, что они при этом обретают мир, мы все равно не можем. Значит, есть эта обида, осуждение, связанные с судом, несправедливость. Человек поступает несправедливо, но это преодолеваем. И безразличие. Потому что когда мы говорим: «Все, я простил, но теперь я этого человека вычеркиваю из жизни», это значит что-то не так с этим прощением. Безразличие – это не прощение. Кто несправедливо причинил нам вред, одновременно развивая к нему незаслуженное сострадание, щедрость, великодушие и даже любовь. То есть не только к этому обидчику мы чувствует какие-то негативные чувства, не только мы избавляемся от этих негативных переживаний, но еще и развиваем в себе некоторое позитивное отношение. Это не значит, что мы восстанавливаем отношения. Но это значит, что мы внутри себя меняем отношение с негативного на позитивное.


    Как его изменить-то?


    Если бы это было так просто, не надо было бы говорить об этом в течение полутора или двух часов.


    Чтобы закрепить. Правильно ли я поняла, что прощение – это не обязательно восстановление отношений? Это может быть: «Я прощаю, я меняю отношение к этому человеку, но это не значит, что я вновь возвращаюсь к нему, продолжаю эту жизнь, и т.д.». То есть это может быть, условно говоря, расход, развод этих людей, и встреч может уже никогда не быть в жизни.


    Насчет встреч, я бы не сказал так, даже по-другому. Но, да. Есть примирение и действительно восстановление отношений, и это следующий шаг, который идет за прощением.


    Как же тогда понять?


    Сейчас мы об этом тоже поговорим. Некоторые люди говорят: «А зачем мне вообще это прощение? Я без него прекрасно обхожусь» В одной из своих книг Энрайт дает такой образ: как вывихнутая коленка, душевная травма нуждается в исцелении. Как только нас ударили, оскорбили, нам хочется «занырнуть», закрыться, защититься от этой жестокости. Но настоящее прощение, говорит Энрайт, безопасно.

    Давайте мы с вами сейчас обратимся к случаю Иосифа. Это – пример и прощения, и примирения. Но случай этот имеет очень много интересных особенностей. Вкратце, я напомню вам историю Иосифа. Это – любимый сын своего отца. У кого есть Библия, это книга Бытия 37-я глава. И вот, что мы про него читаем. Вот житие Иакова: Иосиф семнадцать лет пас скот вместе с братьями своими, будучи отроками. И доводил Иосиф худые о них слухи до отца их. А Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сыном старости его, сделал ему разноцветную одежду. И увидели братья его, что отец любит его больше всех братьев его, и возненавидели его, и не могли говорить уже с ним дружелюбно. Вот она – завязка конфликта. Оказывается, когда мы говорим о прощении, об обидчике, об обидимом, мы говорим, что у кого-то все-таки больше вины, чем у другого. Но на самом деле, уже здесь, буквально в этих трех стихах, говорится, что Иосиф тоже был «прекрасный товарищ». Он «стучал» на своих старших братьев отцу. Более того, он ходил, красовался в этой одежде. И тем самым, он вызывал ревность.

    И потом, как вы помните, ему начинают сниться сны. Он рассказывает эти сны, из которых получается, что он вдруг становится каким-то очень уважаемым и почетным, к нему приходят и братья, и даже отец с матерью на поклон. И, безусловно, это увеличивает антагонизм, который существует в этой семье, напряжение растет. Я сейчас рассказываю об этом не так, как рассказывает свт. Иоанн Златоуст, потому что свт. Иоанн Златоуст делает Иосифа абсолютно хорошим, а его братьев абсолютно плохими. Но Библия нам показывает, что и там и там есть в чем каяться. Если бы мы с вами взяли иудейские комментарии, там наоборот, есть попытка выгородить братьев. Что, мол, это не они продали Иосифа в рабство, а это одно племя, которое было рядом продало другому, и они уже отвели. Но это все какие-то уловки. Когда мы читаем Библию, мы видим, что и там и там есть вражда, этот антагонизм.

    И дальше мы читаем, что отец посылает Иосифа для того, чтобы тот посмотрел, как его братья пасут скот. Для чего? Опять же для того, чтобы он потом пришел и доложил отцу: «Пойди, посмотри, здоровы ли братья твои, цел ли скот, и принеси мне ответ». И послал его, и из долины Хевронской он пошел в Сихем. И нашел его некто, блуждающим в поле и спросил его тот человек: «Чего ты ищешь?» Толкователи с древности обращали внимание на это слово: некто. Почему бы бытописателю не сказать: «Встретил его просто какой-то человек»? Некто. В некоторых изданиях Библии его пишут даже с большой буквы. Идея здесь в том, что мы не знаем – это ангел? Может быть это человек, как и сказано здесь? Но важно, что он посылается Богом для того, чтобы Иосиф-таки нашел своих братьев. Это – странная ситуация. Мы же знаем, что дольше произойдет. Дальше произойдет этот конфликт. А Бог получается таким образом, вместо того, чтобы отвести, он дает возможность Иосифу с ними встретиться. Это к вопросу о том, как Бог участвует во всех этих ситуациях. Нам кажется, что Бог должен нас от всего охранять. Здесь мы видим, что это не так.


    Нам так не кажется. Смысл же Божественного влияния, чтобы сердце человека изменилось. Значит, они должны были как-то измениться. Что-то в них было, что Бога не устраивало.


    Я с вами согласен, но, положа руку на сердце, мне очень хочется, чтобы Бог меня оградил от всякого зла, от всяких конфликтов, чтобы не было никаких неприятностей. И мы ждем этого от Бога.


    Такого быть не может, потому что мы среди людей живем, это нереально.


    Почему? А Бог не всемогущий? Я сейчас не хочу вступать с вами в полемику. Я хочу сказать, что как меняется наше отношение, когда мы начинаем вчитываться в этот текст.

    Итак, некто указывает Иосифу, где пасут его братья. И когда братья его находят, вернее, он находит братьев, они говорят: «Вот, идет этот сновидец!» И они стали умышлять против него, чтобы убить его. «Пойдем и убьем его и бросим в какой-нибудь ров, и скажем, что хищный зверь съел его. И увидим, что будет из его снов». И взяли и бросили его в ров. Ров же был пуст, воды в нем не было. И дальше проходит три дня. И идет караван, Иосифа вынимают из этой ямы, и продают его в Египет. Мы практически ничего здесь не читаем, о том, что происходит с Иосифом в ситуации, когда он попадает в ров. Давайте себя представим в качестве такого молодого «мажора», который знает, что «отец для меня сделает все». «Золотой мальчик», современная молодежь. Он попадает в трудную ситуацию, его куда-то везут, но язык-то ему никто не отрезал. Он мог вполне сказать: «Друзья, вам нужно завернуть в соседний оазис. Мой отец – один из самых богатых людей здесь. Он вам даст в тридесять раз больше, чем вы выручите за меня в этом Египте». Но почему-то он этого не делает.

    В нем началась внутренняя работа. Она начинается за три дня сидения в этой яме, где он и в туалет по-видимому ходил. Он начинает понимать, что он-то оказывается, не прекрасен. И по-видимому, он понимает, что есть нечто в его отношениях с братьями, что он действительно совсем не замечает.


    Надо полагать, что он верил в Бога. Верующий человек.


    Он был верующим человеком, да.


    Если он там сидел, то у него было время подумать и осознать, для чего это так случилось.


    По попущению Божию.


    Это все так. И вместе с тем, ему должна была прийти очень простая мысль. Если бы он действительно так поступил и пришел к отцу с этим караваном, отцу ничего бы не оставалось, как просто проклясть остальных детей. Он не идет на то, чтобы отомстить им. И я говорю, что начинается эта внутренняя работа.


    Значит, он осознал какую-то вину свою перед ними, получается.


    Да. Дальше, 38-я глава – странная вставка. Идет рассказ об Иуде. Но, правда, Иуда – это был тот, кто предложил его как раз продать. И потом вдруг рассказывается, что Иуда не выполнил того, что требовалось по закону левирата, сам согрешил, и от этого родились двое сыновей. Почему? Пока нам непонятно. Почему именно в этом месте. Не мог редактор книги Бытия как-то более последовательно вести в себя? Поставить историю где-то в другое место.

    Но, 39-я глава. Иосиф был отведен в Египет, и был Господь с Иосифом. Казалось бы, Иосиф – раб. Но Господь с ним. Опять же, если говорить о том, как Бог участвует в обиде, это не значит, что он освобождает Иосифа, но говорится: «И был Господь с ним». Дальше вы помните ситуацию с женой Потифара, и опять же Иосиф попадает в еще худшую переделку, и опять говорится, от том, что: «Господь простер к нему милость». Странная это милость у Господа?

    Давайте, мы сейчас не будем дискуссию вступать. Мне хочется кое-что до вас просто донести. А потом мы можем это обсудить.

    Потифар. Темница. В темнице, как вы помните, он толкует сны, и надеется на то, что его вот-вот выпустят. Но при этом, тоже интересный момент. Это уже то, на что обращает внимание Иоанн Златоуст. Он говорит о том, что когда Иосифу предложили рассказать о своей судьбе, он говорит: «Меня просто продали в Египет, и потом я оказался в темнице». Он не обвиняет своих братьев, он не обвиняет жену этого Потифара в том, как они к этому отнеслись. Он просто констатирует факты. Это тоже кое-что говорит об Иосифе, и о том, какая внутренняя работа в нем идет. Он отказывается от того, чтобы просто даже кому-то говорить об этом. По крайней мере, чужим людям. Нет жалобы на братьев.

    А в 42-й главе, братья приходят в Египет, потому что начался голод. И Иосиф делает вид, что он их не узнает. Златоуст, конечно, говорит, что Иосиф так поступает, потому что он хотел выведать о том, что же стало с Вениамином, как его отец? Потому что, думает Златоуст, Вениамин мог пострадать от братьев так же, как пострадал Иосиф. Но Вениамин себя так не вел, с чего бы им к нему так относиться? Значит, что-то другое движет здесь Иосифом. Почему он увидел Иосиф братьев своих и узнал их, но показал, будто не знает их. И говорил с ними сурово, и приставил даже переводчика для того, чтобы они не поняли, что он понимает по-еврейски.

    А потом, он отдает их под стражу на три дня. Обратите внимание: три дня. Яма три дня, и вот эта стража. Что происходит в этот момент с братьями? 21-й стих 42-й главы: Говорили они друг другу: «Точно мы наказываемся за грех против брата нашего. Мы видели страдание души его, когда он умолял нас, но не послушали. За то и постигло нас горе сие». Более того, случается так, что Иосиф подстраивает, что якобы они – воры, и берет Симеона в заложники. Как они будут действовать? Вот что для него важно. Понимаете, по-видимому, он любит своих братьев, он их простил к этому моменту. Но можно ли им доверять? И он специально подстраивает всю эту историю для того, чтобы посмотреть, а они-то изменись? А как они будут вести себя в схожих обстоятельствах? Возможно ли примирение с этими людьми, которые меня в свое время бросили? И у них действительно этот процесс покаяния, я не знаю, шел ли он до этого, но здесь он совершенно точно идет. «Мы наказываемся за грех против брата нашего» 43-я глава. Братья возвращаются в Египет, обнаруживают что у них там еще что-то, что они не брали с собой. Они в шоке, «Как же мы покажемся? Тем более, от нас потребовали, чтобы мы еще и Вениамина привели сюда». Но «голод – не тетка», приходится идти снова. И Иуда берет на себя главную действующую роль. И сказал своему отцу Иуда: «Тот человек решительно объявил нам, сказав: «Не являйтесь ко мне на лицо, если брата вашего не будет с вами». Если пошлешь с нами брата нашего, то пойдем и купим тебе пищи, а если не полешь, то не пойдем, ибо тот человек сказал: «Не являйтесь ко мне на лицо, если брата вашего не будет с вами». Иуда всячески ободряет своего отца, но, придя туда, оказывается, что опять же, Иосиф подстраивает так, что якобы кубок у него украли, и этот кубок украл Вениамин. И тут испытание уже для самого Иуды. Потому что именно он в свое время решил продать своего брата в рабство. Иуда ходатайствует перед Иосифом, которого он не знает, и говорит: «Я, раб твой, взялся отвечать за отрока отцу моему, сказав: «Если не приведу его к тебе, то останусь я виновным пред отцом моим во все дни жизни. Итак, пусть я, раб твой, вместо отрока останусь рабом у господина моего, а отрок пусть идет с братьями своими». Представляете, Иуда, который тогда был зачинщиком этого, насколько он изменился! Он готов пожертвовать собой для того, чтобы и отец, и его младший брат от жены-соперницы, тем не менее, были спасены! Фактически, мы можем говорить, что Иуда здесь выступает, как искупитель.


    Может быть, он за это время все-таки раскаялся?


    А тут как раз действительно нам важно понять, почему эта странная 38-я глава, где рассказывается об Иуде. Там говорится о том, что Иуда должен был невестке своей отдать третьего сына по закону левиратного брака, но он не захотел. Потому что предыдущие сыновья умерли непонятно от чего, может она проклята, или еще что-то такое. Но Закон он не исполнил. Тогда эта невестка Фамарь идет, притворяется блудницей, и зазывает к себе Иуду. Иуда приносит знаки своего достоинства – печать и посох, входит к ней, она потом исчезает, а потом он узнает, что его невестка беременна. Представляете, какой это позор?


    Представляем.


    Позор для кого?


    Сначала для Иуды, потому что он допустил, что невестка беременна. А потом, когда он понимает, от кого она беременна, это вдвойне позор. Иуда всю свою оставшуюся жизнь ходит, понимая, что Господь ему попустил такое тоже не просто так.


    Все-таки, я бы сказал, что это позор больше для женщины, которая вдруг забеременела, не имея мужа, взяв на себя такую немалую ответственность.


    Женщина не может брать на себя ответственность.


    Значит, согласно тексту, может. И Иуда действительно может быть опозорен. Но он решал очень просто, женщина (неразб.).


    Это – первый позор. А второй позор – его личный. Мне сейчас важно, что происходит у Иуды. Что Господь ему тоже попускает какие-то вещи для того, чтобы он тоже что-то для себя осознал. И если бы не было этой 38-й главы, этого случая с Иудой, еще неизвестно, как бы он себя вел в ситуации с Иосифом.

    Дальше – счастливое воссоединение семьи. Однако, конец книги Бытия: отец умирает, братья боятся: «А вдруг у Иосифа все-таки остался на нас гнев?». «И увидели братья Иосифовы, что умер отец их, и сказали: Что если Иосиф возненавидит нас, и захочет отомстить нам за все зло, которое мы ему сделали?» И послали сказать Иосифу: «Отец твой перед смертью завещал, говоря: «Так скажите Иосифу – прости братьям твоим грех их, так как они сделали тебе зло. И ныне прости вины рабов Бога отца твоего». Иосиф плакал, когда ему говорили это. Пришли и сами братья его, и пали пред лицом его и сказали: «Вот мы рабы тебе» И он сказал: «Не бойтесь, ибо я боюсь Бога» Мы видим здесь, что для прощения, по крайней мере, Иосифу, и примирения, очень важно, что он ходит под Богом. Мы не знаем, может быть ему приходили на ум мысли о том, что: «Вот, сейчас, действительно, можно как-то так поступить». Мы не знаем. Но важно, что у него есть четкий ответ на это: «Я боюсь Бога, и я так действовать не буду».

    Это – интересный случай, который нам показывает несколько граней, связанных с прощением и примирением. Мы видим, что у самого Иосифа процесс прощения начинается достаточно рано. Приблизительно в тот момент, когда он оказывается в этой яме. У братьев, мы не знаем. Может быть, когда они оказываются перед Иосифом. Несмотря на то, что Иосиф, по-видимому простил своих братьев, он не спешит с ними лобызаться при первой встрече. Он должен их проверить: «А что это за люди? Какие люди ко мне пришли? Да, я понимаю, это мои братья. А могу ли я им доверять?» Это очень важный вопрос.


    Еще пишут о том, что возможно, Иосиф проверял свои чувства, простил ли он братьев своих или нет.


    Может быть. Но в любом случае, этот случай Иосифа остается такой достаточно счастливой новеллой в корпусе библейских текстов.

    Однако если мы с вами посмотрим книгу псалмов, то мы там увидим совсем другие тексты. Тексты, которые получили у нас название «псалмы проклятия». И эти «псалмы проклятия» адресованы действительно врагам. У нас в блоге колледжа «Наследие» есть подробный разбор 34-го псалма. Я сейчас не буду это пересказывать, просто обращу ваше снимание на структуру, каким образом, это проклятие высказывается. Сначала призывается Господь, потом крики о том, чтобы какие только можно проклятия пали на темя этих злодеев. Дальше: жалобы на то, что я-то был им другом, а они-то как ко мне поступают! Дальше: «Господи, я одинок, спаси меня!». И ему уже враги в этом смысле не важны. Он обращается ко Господу за справедливым судом, и говорит: «Я надеюсь, что я прославлю тебя еще в собрании великом», а враги уже перестают доминировать в его сознании. И, конечно, если мы с вами возьмем традиционную христианскую экзегезу этих псалмов, мы увидим, что это, например, пророчества. Или эти псалмы нужно читать аллегорически. Но на самом деле, надо увидеть очень простую вещь. Когда псалмопевец вот так высказывает свой гнев, он от него избавляется.


    Это же очень по-человечески, не только у псалмопевца.


    Не только псалмопевец да. И для врагов это очень характерно. Для Ветхого Завета очень по-человечески: высказать Богу, какие они ужасные. Другое дело, что там уже начинается процесс. Когда мы говорим: «Господи, я Тебе предаю суд над ними», мы сами отказываемся от мести. Когда мы говорим о том, что: «Господи, мне плохо!» Мы надеемся на то, что Господь нас восстановит и скажет: «Этот человек тебя обидел? Я тебя успокою»


    Но покудахтать-то надо! (смех)


    Это все достаточно серьезно. И это – один из способов, каким образом мы можем реагировать и проживать то, что с нами происходит. Не надо думать, что к Богу мы можем приходить, только сказав ему о том, что: «Господи, мы хотим полюбить наших врагов». Нет, мы можем ему высказать: «Этот человек меня предал. Он просто ужасен. У меня слов не находится, чтобы сказать, насколько я его ненавижу сейчас. Господи, но я к Тебе обращаюсь!» Этот способ обращения с обидой, мы знаем из псалмов проклятия. И он применим к врагам.

    Но, знаете, конечно, есть фраза: «враги человеку – домашние его», но они не о бытовых конфликтах. Они именно о том, что человек религиозно не воспринимает что-то. А что же делать со своими родственниками?


    Понять и простить.


    Нет. Обличить! Расспроси друга твоего, может быть он не делал этого? Может быть он не говорил этого? А если сказал, пусть впредь не говорит. Кто не согрешает языком, таких нет. Говорит книга Иисуса сына Сирахова: «Если согрешит против тебя брат твой». То есть, смотрите, про друга мы должны с ним поговорить, причем, смотрите какой глагол: расспроси. Не обвиняй, а расспроси. А что на самом деле произошло?


    Если он не готов, как быть с тем?


    Я говорю сейчас о христианстве и о иудаизме, и о друзьях и братьях. Сейчас посмотрим, в какой момент это может быть? Это пока не уточняется. «Если согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его. А если покается, прости его». Мы читает уже в Евангелии. Но что такое «обличать?» Если мы с вами откроем послание к Ефесянам, то мы увидим с вами, что апостол Павел говорит: 5-я глава, 11-й стих: «Не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте, ибо о том, что они делают тайно стыдно и говорить. Все же обнаруживаемое делается явным от света, ибо все, делающееся явным, свет есть». То есть идея в том, что задача не в том, чтобы вынести суд, а просто сделать явными какие-то вещи, которые были непонятными, чтобы они для самого человека стали понятными.


    Для обиженного?


    Для обидчика. Обличайте. Пример: в иудаизме. Здесь был вопрос по поводу родителей. Давайте не будем пока говорить о том, что это глубоко, какие-то непреодолимые обиды, а скажем, что родители сейчас от нас требуют чего-то, чего наша христианская совесть позволить себе не может. В иудаизме очень просто: задать вопрос: «Папа, мама, а как вы думаете, это соответствует Закону Божию?» Тут нет такого, и я может быть сейчас не ту интонацию взял, можно же с более уважительной интонацией это сказать, но идея в том, что ты не обличаешь напрямую, вернее, не ругаешь, не судишь. Но вместе с тем становится все ясно. Причем, в Евангелии говорится, что прежде, чем обличать, надо посмотреть. «Что ты хочешь вынуть соринку из глаза брата твоего, а бревна в своем глазу не чувствуешь?» В психологии есть даже специальный термин: «проекция». Очень часто нас раздражает в других то, что на самом деле присутствует в нас самих. И поэтому, первое, если уж говорить, то хочется обличить. Посмотрите, это мне самому свойственно, присуще? Обличать следует только мудрого. «Не обличай безумного, чтобы он не возненавидел тебя. Обличай мудрого, и возлюбит тебя» Сплетни, доносы, публичное посрамление – это не обличение. Суд – это не обличение. Выплеснуть негатив в такой форме, это тоже не обличение.


    «Когда у меня плохое настроение, я всегда говорю правду».


    А еще, знаете, в Евангелии сказано: «Если брат твой согрешит, обличи его в одиночку, не послушает тебя при двух и трех, При двух и трех не послушает, скажи Церкви, если Церковь не послушает, то будет тебе, как язычник и мытарь». Идея в том, чтобы все-таки приобрести брата, а не воспользоваться этим механизмом для того, чтобы отсечь неудобного человека. Это тоже не будет обличением.

    В Писании мы видим, что обличение часто начинается с вопросов. «Адам, где ты?» Саул поставил себе памятник, и вместо того, чтобы убить вражеского царя, оставил его в живых, надеясь заключить сепаратный мир, да плюс еще животных сохранил, и ему тоже задается вопрос: «А что это за блеяние овец и козлов, которое я слышу?» – «Да это не я, это народ». Не сработало обличение. Мы видим обличение, например, в ситуации с Давидом, ему рассказывают целую притчу о бедном человеке с овечкой. Пророк Нафан ему рассказывает, как он поступил с женой Урии хеттянина.

    Если мы посмотрим разные патерики, то мы там увидим очень много вариантов того, каким творческим образом может быть это обличение преподано, в какую обложку оно может быть завернуто для того, чтобы человек так прямо его сразу не отверг. Но надо заметить, что помимо обличения, мы можем еще умолять, напоминать о самом главном, молиться. Таким образом, мы можем с вами говорить, что на обиду может быть несколько разных реакций. Во-первых, мы можем отрицать, что нам нанесена обида. Попытаться ее забыть. К чему это нам приведет?


    Это все накопится


    Нам самим будет плохо. Будут неконтролируемые вспышки агрессии, может быть на других людей, вовсе не на обидчика. У нас могут образоваться какие-то зависимости, с помощью которых мы попробуем справиться с негативными чувствами. Это все может уйти в психосоматику. Открою маленький секрет: я впервые задумался б этих вещах после разговора о том, что «я вообще-то не обижаюсь, а вот голова болит часто».


    Нимб жмет.


    Нет, просто гнев проглатывался. Другой способ справиться с обидой, мы видели, это выражение гнева, или даже месть. К чему это приводит? К разрушенным отношениям. Некоторые люди решают для себя, внутри, может быть даже неосознанно: «Не буду-ка я его прощать. Пусть помучается. И, таким образом, уже не он будет, если он выступал с позиции сильного, а я буду в этих отношениях теперь рулить». И таким образом, мы приходим к манипуляциям, и тому, что называется «токсичные отношения».

    И вот, наконец, само прощение. Можно в нем застрять на какой-то из стадий, можно прийти к исцелению. Но дальше все зависит от того, что происходит с тем человеком, который нас обидел. Если он осознает, что произошло, просит прощения, готов восстановить ущерб, то мы с ним примиряемся и восстанавливаем отношения. В противном случае придется установить какие-то границы. Я не стал сюда включать вот это «принятие», потому что Христос принимает нас, когда мы были еще грешниками. Можно сказать, что в каком-то смысле принятие предполагает, что последовательность немножко меняется. Мы принимаем человека, и он начинает меняться. Но все равно какой-то шаг, он должен сделать, он должен сказать, что я понимаю, что он неправ.

    И когда мы переходим действительно к Иисусу, мы видим, что он меняет наши представления о гневе, обиде, прощении. Он меняет и Нагорной проповедью, и своим отношением к людям. Но больше всего меняет тем, как он встречает свои страдания. Он не злословит взаимно, он молится: «Прости им Господи, ибо не ведают, что творят». И это действительно меняет отношение к прощению. И каждый раз, когда нам сложно простить, сделать этот выбор в пользу прощения, для нас, верующих православных христиан, всегда есть на кого, по крайней мере, посмотреть. И Новый Завет действительно говорит нам уже больше, чем сказано в Ветхом Завете. Христос говорит о том, что я вам оставляю единственную новую заповедь: «Да любите друг друга, как Я возлюбил вас». Он говорит «Прощайте и прощены будете». Он говорит: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас, и молитесь за обижающих вас». Он говорит: «Блаженны кроткие – вы соль земли, и вы – свет мира». Если вы так себя чувствуете, вы не будете вести себя, как мелкий склочник. «Солнце да не зайдет во гневе вашем» – это очень полезный стих, потому что если его понять буквально, это значит все обиды должны закончиться до того, как ты лег спать. У меня есть одна знакомая старшая подруга, мама нескольких священников и матушек. Она говорит, что у нее в семье было принято перед сном просить друг у друга прощения.

    Ну и наконец, поучение о любви. У меня сейчас нет задачи, как у проповедника, вас убеждать в том, что любовь и прощение, это – то, что важно. Мне кажется, что вы это понимаете, будучи верующими людьми. Почему это важно для нас как для Церкви? Потому что Христос действительно хотел, чтобы мы все были едиными. И если один другого не прощает, значит в Церкви образуется трещина, и значит, мы не можем быть общими детьми Одного Единого Отца. Это невозможно себе представить! Каково тогда Отцу.

    Святитель Иоанн Златоуст выстраивает целую иерархию того, каким образом человек может тренироваться в принятии обиды. Первая ступень, это – не начинать обиды, потом, не воздавать злом обидевшему. Не только не делать обижающему того, что ты претерпел от него, но и оставаться спокойным, предавать себя злостраданию, подставить другую щеку. Отдавать больше, чем хочет взять причиняющий обиду: «отдай ему и рубашку». Не питать к нему ненависти, даже любить ему, благодетельствовать ему, молиться о нем Богу. Это вы все можете прочесть в его комментариях на Нагорную Проповедь, 5-ю главу. Вот Светлана уже говорит: «Это уровень святости, а мы пока не святые».


    Эмоциональный ряд идет независимо от тебя.


    Поэтому мы сейчас и посмотрим на процесс прощения по Роберту Энрайту.

    Чтобы понимать, через что нам придется пройти, и каких ошибок не стоит делать.

    Итак, мы сейчас работаем с первыми четырьмя графами. Он делит процесс прощения на четыре этапа:


    – обнаружение

    – решение, или выбор простить

    – работа

    – результат и углубление, или в последней своей работе, он это называет «открытие». Что это мне дает на самом деле?


    Эта модель работала с девочками, которые претерпели насилие от своих родственников. Мы сейчас будем говорить об этой модели, и сразу, может быть, приводить конкретные примеры.

    Итак, этапы обнаружения. Очень часто люди отрицают, то вообще обида была нанесена. Верующие люди склонны сразу переходить к третьему этапу: попытке понять обидчика и начать ему сопереживать. И что тогда происходит? У меня внутри какие-то непроработанные чувства относительно самого себя. Мне ужасно, мне плохо, но я уже начинаю сопереживать этому человеку, и у меня возникает внутренний конфликт. Мне все равно хочется ему что-то сделать нехорошее, а я ему уже начинаю сопереживать, я понимаю, что он-то тоже не очень виноват. И я начинаю чувствовать вину из-за того, что я его по-прежнему ненавижу. И я так сам себя вторично наказываю.


    Володь, а ведь эти проповеди, которые сейчас будут читаться по воскресеньям во всех церквях, будут наносить прямой вред слушающим! Они будут призывать всех именно к третьему этапу.


    Мы сейчас посмотрим Энрайта специально для того, чтобы, по крайней мере, нам адекватно к этому относиться. Первый момент, это – понять: «А что же произошло со мной?». Мне причинили боль. Ущерб, унижение. Часто человек, который пережил какую-то травму, обиду, если это действительно серьезный ущерб нанесен, это не только на физическом уровне. Это еще он и теряет самоуважение к себе. «Значит со мной можно так поступать?». Его самооценка падает. Начинается процесс осознания природы обиды и ее последствий. Но, вместе с тем, важно четко понять, кто, кому, чего сделал. Факты, а не восприятие. Знаете, есть такие модели психотерапии, которые работают наоборот. Например, если вы попадете к какому-нибудь не очень профессиональному расстановщику, то там идея в том, что – тебе плохо? Мы сейчас найдем «козла отпущения». Это будет твоя пра-прабабушка. На нее навесим все твои проблемы, ты ее благополучно визуализируешь, и ее прощение, и тебе станет лучше. Но насколько это честно? И причем здесь бабушка?

    Бывает другое. Опять же, если вы будете читать, например, психологов когнитивистов, психотерапевтов Альберта Эллиса, или у нас, например, Юрий Орлов. Они начинают сразу с третьего этапа – пересмотр своих ожиданий. И Орлов предлагает задать три вопроса: Кто вам вообще сказал, что этот человек должен к вам относиться хорошо? С чего вы решили, что в этой ситуации он должен был вести себя так, а не иначе, что вы обиделись, и т.д. У меня в конце есть это размысливание обид: как должен бы был вести себя обидчик, чтобы я на него не обижался. Насколько мои ожидания относительно поведения другого реалистичны? Как часто поведение этого человека соответствовало моим ожиданиям? Как образовались мои в высшей степени реалистичные ожидания, которые я не всегда сознаю? От кого я им научился? От кого я научился так жестко программировать другого человека?


    Если это в сфере, что мне никто ничего не должен, тогда легко сказать, что ну и я тогда ничего не должен.


    Но вы знаете, что я хочу сказать таким образом? Орлов с одной стороны, в некоторых случаях, действительно это правда. Нам нужно понять, что мы, может быть, от человека очень многого хотим. Но это не отменяет того, что он нам мог реальный ущерб нанести, и с этим реальным ущербом, с этой реальной болью, все равно что-то нужно делать.


    Но в некоторых случаях, извините, в случае развода, например, как можно говорить о мы от него много ждали? Что значит много ждали, это муж и жена! Или в случаях измены. Это огромная трагедия! Поэтому, мне кажется, Орловский подход вообще никак не работает.


    Он работает, но только на третьем этапе. Давайте понимать, что все должно быть на своем месте.

    Значит, у нас может быть желание справедливости: мести и наказания. И это естественно для человека. Важно это в себе отследить, что это у меня есть. Мы можем ощущать стыд, если это унижение было совершено публично. Скажем, супруга пьющего человека может ощущать стыд за поведение своего супруга. А человек может чувствовать вину, если он в этих отношениях получал еще какое-то удовольствие. Если говорить об этих девочках – жертвах насилия, они будут чувствовать еще и вину, что «как будто я его на самом деле спровоцировала, и я же получала удовольствие, значит я же еще и виновата получается!» У человека все оказывается перепутано. Если справедливость не восстанавливается в течение некоторого времени, еще больше человек чувствует себя хуже, это фрустрация. Начинается проработка: стыд-вина. Очень важно объяснить человеку в этот момент: «Да, у тебя могут быть навязчивые мысли об этой обиде, об этой ситуации и об этом обидчике. Постарайся переключиться на то, что именно в тебе сейчас происходит. И работа психотерапевта заключается в том, чтобы фокус внимания сместить с этой ситуации травмирующей, и с конкретной личности обидчика, на то, что происходит в человеке». «Что мне плохо?» «Что я испытываю?» Часто люди переживают изменения в жизни. Мир уже не будет прежним. Если это ситуация, скажем, измены, вполне возможно, что человек решит для себя: «Я подаю на развод. Я не могу больше этому человеку доверять».

    Если это связано, я читал случай, когда у женщины украли и убили ее дочь. И, соответственно, тоже мир никогда не будет прежним. Потому что дочь уже не вернуть. Может быть здесь будет пересмотр позиций о справедливости и Боге. Если я раньше думал, что Бог меня от всего должен уберечь, то оказывается, что нет, Бог это допустил, и как же тогда я должен относиться к Богу? Я сейчас не даю ответов на эти вопросы, но они возникают, и они совершенно нормальны. И человеку об этом можно сказать. Такие вопросы возникают не у тебя одного. У всех людей, которые сталкиваются с такими ситуациями, такие вопросы возникают. И тут важно обучение прощению. Именно о том, что это – длительный процесс. Что это не сразу. Что это – не то, что ты должен сразу примириться и сделать вид, что ничего не было, и так далее. То есть можно сказать, что на этом этапе важно человеку рассказать, что собственно действительно помогает.

    Второй этап связан с тем, что человек начинает понимать: обида меня разрушает. Я не могу общаться со своими родственниками нормально, я закрываюсь от них. Я с Богом не могу общаться, у меня молитва не идет. Я сам в себе начинаю замечать какие-то вещи, которые мне не были раньше свойственны. Видно, что просто идет разрушение даже на физическом уровне. Тут возникает первая мысль о том, что, может, действительно надо простить. К тому же я знаю из Евангелия о том, что надо прощать. Но я знаю, что надо прощать и я знаю, что Бог меня к этому призывает, но еще пока моего решения нет. И я понимаю, что обстоятельства подталкивают, Бог говорит, но еще моего решения нет. Потом я понимаю: вообще-то это мой близкий человек. Это может быть мой коллега на работе. Это может быть мой брат или сестра. Мы будем жит в одной квартире. Каждый раз сталкиваясь, что я буду чувствовать. Лучше простить.


    Может быть лучше пойти дать в морду, и пускай он прощает?(смех)


    Мы говорили уже, что это может привести к разрушенным отношениям. Понимаете, когда человек начинает искать справедливости, это, к сожалению, неостановимый процесс. Все гражданские войны начинаются из поиска справедливости. И чем они заканчиваются? Вовсе не справедливостью. Потом требуется тот же самый путь примирения, но еще более длительный.


    Побежденная сторона тоже пишет в летописи, что она победила.


    И тут уже человек действительно должен сделать выбор: «Я хочу его простить». Этот выбор будет чисто головным. Еще сердце к нему на эмоциональном уровне не присоединяется. Но это – решение. Если мы говорим о том, что как мы можем посмотреть на это как христиане, мы знаем, что некоторые вещи от нас зависят – просто выбор стрелки компаса. Куда она будет указывать? А силы уже мы надеемся на то, что даст Бог.


    Надо направлять волю к заповеди, наверное? К Богу?


    Как мы можем помочь себе на эмоциональном уровне присоединиться к этому нашему когнитивному решению? Мы начинаем попытки понять обидчика, способность увидеть его и его поведение в новом свете. Не черно-белом. «Да, этот человек мне вчера сделал то-то. Но у нас был год отношений, и было очень разное. И где-то он относился ко мне совсем не так, по-человечески. И я вижу некоторую динамику в наших отношениях, с одной стороны». С другой стороны, его история.

    Если мы говорим о прощении наших родителей, я переводил книгу: «Возмужание – снова в путь», автор Алан Медингер. Он рассказывает, нам о том, что у нег было много претензий к своему отцу. И потом он начал размышлять. Его отец оказался сыном послевоенного поколения. Причем там был какой-то конфликт, мать была вроде бы немка, а отец был англичанином. И они ни там, ни там, не были приняты, эта семья. Отец был, в принципе неплохим человеком, но у него были реальные психиатрические проблемы. И он не уделял достаточного внимания сыну не потому, что не хотел, а потому что ему приходилось иногда лежать в госпитале. И, кроме того, говорит Алан, мне еще предстояло отделить мое восприятие от реальных фактов. И я понял, что это не отец не хотел в некоторые моменты со мной общаться, а это я от него почему-то закрывался. Он говорит: «Так я смог немножко лучше почувствовать своего отца». Когда мы начинаем видеть эту историю, которая стоит за жизнью наших родителей, то мы можем проникнуться к ним сочувствием, сопереживанием.

    Еще один момент, это конкретные обстоятельства, во время которых мне были нанесен эти травмы. Может быть. человек не спал неделю, потому что он готовил какой-то важный проект. И он на меня сорвался. Т, что он сорвался, как он это сделал, это ужасно. Но мы можем понять, что у него тоже были некоторые смягчающие обстоятельства.


    Только вопрос еще в том, что как бы мы внутри себя оправдываем обидчика. Точнее, поступок его мы оправдываем.


    Скорее, мы во-первых, видим личность его с какими-то человеческими ограничениями.


    Но от этого нам легче не делается! Сама травма не исчезает.


    Мы уже начали на первом этапе работать над тем, что в нас. Мы поняли, что у нас болит, мы, может быть, нашли для себя сеть поддержки, которая нам как-то будет в этом смысле, в ней есть нижняя часть, что верующий человек делает.


    Мы говорим об обиде, которая возникает при систематическом обижании человека, либо тот случай, который ты сейчас указал – это случайная обида. Или обида, это когда комплексное постоянно отношение мужа к жене и семье, оно происходит годами.


    Претензии друг ко другу.


    Энрайт говорит о разных ситуациях.


    Бывает взрыв эмоций: обидел, сорвался, а на следующий день все нормально.


    Если говорить о его ранних работах, он говорил скорее, об отдельных случаях. А его последняя книга называется: «Forgiving Life», то есть «Жизнь исполненная прощения». Это пособие по самотерапии. И там он приводит людей к тому, что: «Давайте мы посмотрим сейчас на наших школьных друзей, не друзей, и их простим. Давайте посмотрим сейчас на коллег по работе». То есть он дает практические вещи. Он предлагает понять, что мы переживали, признать это. Я уже перечислял в первом пункте, фактически он предлагает действительно оценить это, высказать это хотя бы на бумаге, в дневнике. И размышлять не о том, в чем мы застреваем, а о том, если вы будете думать: «Мне сделали плохо. Как я могу о себе позаботиться?», у вас найдутся какие-то идеи относительно этого. Вы, может быть, подумаете: «Ну хорошо, в этом магазине ко мне отнеслись плохо. Пойду в другой магазин, не буду сидеть дома и переживать по этому поводу». Я может быть мелкую вещь предлагаю.


    Ну правильно, не хочешь общаться с этим человеком – не общайся. на работе прохожу мимо его.

    Но с родственниками-то там не получится!


    Мужчина, узнавший о измене своей жены. Первоначально он испытывает много гнева. Он хочет ей, может быть, отомстить. Он эти чувства признает. Когда он их признает, они начинают постепенно снижаться. Но все равно остается ощущение предательства доверия. И тоже он решает: «Все равно, я ее люблю, она для меня дорога, хотя сейчас я с ней…»


    Но он ее может и не любит.


    Мы сейчас за полтора часа пытаемся рассказать о процессе, который идет в течение длительного времени.

    И он начинает размышлять: «А какие обстоятельства были? Что было? Я знал всегда, что в детстве она была нелюбимым ребенком. Я видел, как ей было важно мое присутствие. Но в этот момент, когда это все случилось, я могу точно сказать, я постоянно задерживался на работе». Это ее не извиняет, но помогает понять, почему она оказалась слабой в этой ситуации. И задача здесь – почувствовать, скорее, что все мы люди.


    Это очень хороший пример, в том плане, что отделить поступок от человека, ты концентрируешься на поступке, а не на личности.


    Фактически, к этому действительно идет, что мы видим личность. Эта женщина, описывала, как она потеряла свою дочь. Она говорит: «Мы поехали отдыхать, я поцеловала свою дочку, она меня обняла, пошутила со мной. И мы просыпаемся, и оказывается, что палатка с одной стороны прорвана, а дочери нет» Девочке было семь лет. И мы ее искали. Подключились местные службы полиции, ФБР, общественные организации. Никакого следа. Через месяц мне позвонил человек, и сказал: «Ваша дочь у меня». Она говорит: «Я хотела договориться, у меня уже прошла на него первичная ненависть, мне стало важно чтобы только дочь спасти. Но он не позвонил, и звонок этот не отследили. Мне подсоединили всякие устройства, для того, чтобы фиксировать такие звонки. И он не звонит. А я христианка. И я понимаю, что я не верну свою дочь, если я буду на него гневаться. И у меня начался процесс, когда я начала молиться за этого человека. И через год он позвонил, и я ему говорю: только не вешайте трубку. И я стала ему говорить о том, что я к нему не чувствую сейчас того, что я чувствовала тогда. Он оказался настолько этим растроган, что он разговорился с ней, и проговорил в течение двух часов». То есть это не только ее сумасбродное восприятия. И этот человек это почувствовал. И его в результате вычислили. Приехали домой и нашли остатки того, что…


    И она смогла его простить?


    Что она сделала. Когда газеты стали писать, что пойман такой маньяк, она добилась встречи с ним. Она увидела, что это слабый, несчастный молодой человек, больной, скорее. Я почувствовал в ее описании, что она, скорее смогла его пожалеть в чем-то. И она добилась, чтобы его не расстреливали, а заменили на пожизненное.


    Ну, это еще хуже.


    А вот это большой вопрос. Я не буду сегодня в это углубляться, это все-таки США, а не Россия.

    Но там в теме о прощении есть большой кусок, а что мы если в политике, если в при преступлениях, мы что хотим? Мы хотим, чтобы человек исправился, или мы хотим его только наказать? Если только наказать и устрашить общество – да, тогда расстрел. Если мы все-таки думаем о самом этом человеке, тогда пожизненное. Но я сейчас не хочу в эти споры включаться, я хочу сказать, что для нее этот процесс занял больше года. В результате она смогла с ним встретиться и поговорить, и тут очень важно, что, когда мы встречаемся с человеком, который нас обидел, когда мы можем ему сказать: «я прощаю», даже просто жмем руку, в этот момент что-то происходит. Не случайно в нашей культуре есть много ритуалов, связанных с тем, как эти процессы происходят. И это бывает очень важно: встретиться, публично объявить, что я прощаю.


    Одно дело, тебе на ногу наступили, а другое дело – ребенка убили.


    Возвращаемся к самому первому слайду. Как вывихнутая коленка, душевная травма нуждается в исцелении. Ребенка убили – тем больше у вас травма. И поэтому, Энрайт говорит здесь о том, что мы действительно должны выработать стратегию, если нас обижают регулярно, так, чтобы не обижали. Границы. И пересмотреть свои ожидания относительно и милость, великодушие и любовь. Решение, тоже сознательное решение принять боль, не передавая ее дальше.


    На себе остановить.


    Да, даже на третьем этапе Энрайт говорит, что боль будет. Но мы решаем сознательно, что мы ее дальше не передаем. Передать дальше, это либо думать о мщении, и т.д., либо не контролировать свою агрессию. У меня соседка пьющая. И я к ней как-то пришел для того, чтобы разбираться. Она мне сказала следующее: «Ты приехал совсем недавно, а до тебя здесь такое было!. И поэтому сейчас никто не пикнул из моих соседей. Вот теперь пускай мучаются, а я буду теперь веселиться»


    То есть ее обижали что-ли?


    На четвертом этаже жили те, кто пили, кололись и по ночам не спали, теперь она точно так же действует, и говорит: «Я имею право, потому что ко мне вот так относились». Вот – ситуация, когда она не хочет сказать: «Это моя боль», а она говорит: «Теперь сами страдайте, все остальные».

    На третьем этапе человек сознательно уже культивирует в себе милость – отказ от мести, великодушие – это побольше, щедрость по отношению к обидчику, что мы готовы в каком-то смысле впустить его в свое сердце, и любовь.

    Четвертый этап – нахождение смысла в страдании, ощущение большей связи с другими людьми, которые, например, меня поддерживали в этот момент. Иногда обновление целей в жизни. «Я раньше занимался бизнесом, а тут я ухожу и становлюсь священником». Освобождение из тюрьмы страха, непрощения, обиды, горечи и гнева. Восстановление доверия и самооценки, надежды. Видите, это только в самом конце этого процесса получается. Понимание, что мы не одни возможно возобновление контакта, примирение. Возможно понимание того, что и мы сами нуждаемся в прощении. Потому что когда человек переживает это все, он задает себе вопрос: «А я что? А я никак других людей не огорчал?»

    У меня была статья по поводу взглядов на прощение, она у нас на «Предании» опубликована. Я там три таких случая из реальной жизни описал. Женщина Марина, которую обидели, и она считает: «Я не прощу, пока он не извинится» И она себя этим тиранит на самом деле. Это чувство справедливости, которое характерно для первого этапа, для самого его начала. Оно для нее самой является дисфункциональным. Ты можешь простить, это твой дар. Ты можешь с ним дальше не общаться.

    Другой пример – это Сергей, который, когда его гнобят, сначала молчит, потом разрывает отношения, а потом чувствует вину, что он разорвал отношения. Да, он, конечно, знает, что нужно прощать.

    И третий. Описана женщина, Елена, которая инициативная, но инициатива у нее связана с тем, что она иногда разворачивается так, что бока других людей оказываются тоже помятыми, и она считает, что: «все христиане и меня обязаны прощать».

    Это все – ситуации, которые не укладываются в эту модель, как раз это антипрощение. Что мы можем сказать о верующем человеке? Энрайт – христианин. Но его модель он рассматривает, как общий процесс для любого человека.

    Если мы говорим о верующем человеке, что тут помогает? Во-первых, это его опыт прощения Богом. Как есть эта цепочка насилия, когда нас ударили – мы на жену сорвались, жена на сына, и т.д. Точно так же есть цепочка прощения. Бог прощает нас – мы можем дать прощение дальше. Об этом притча Христа о прощении ста талантов и ста динариев. Когда мы знаем Волю Божию о том, что прощать надо, это нас, по крайней мере, тоже подталкивает к этому. Люди, которые не знают, они говорят: «А зачем? Просто рву отношения, и все». Никакой внутренней работы, ничего. И человеку на самом деле плохо становится, он закрывается просто. И отношениям. Мы, как христиане, можем выразить негодование Богу, и передать Ему суд, признав свое бессилие. «Я, Господи, ничего не могу сделать с этой ситуацией. Гнев меня душит, переполняет». Мы можем молиться о своем исцелении и просить Бога благословить обидчика.

    Я был на семинаре по благословению, который у нас в колледже проводился, и я помню, там была женщина, она рассказывала, что: «Я работаю простой уборщицей, и в 90-е годы мне пришлось очень трудно. У меня были дети маленькие. Я ненавидела Ельцина. Я считала, что он виноват очень сильно. И я тогда уверовала. И вдруг я услышала о том, что нужно благословлять врагов. Я стала молиться за него и благословлять. И, вы знаете, он, конечно не изменился, но у меня отношение к нему изменилось. Когда он умер, я даже могла молиться о том, чтобы Господь имел милостивый суд о нем». Меня тогда эта история поразила. Действительно, когда мы благословляем врагов, это невероятно! Но и благотворить ему. Это уже и в Ветхом Завете есть, но и в Новом Завете, апостол Павел говорит: «Если враг твой голоден, накорми его, напои его». Что это значит? Это можно сказать, и будет нашим обличением, но только не облеченным в слова. Мы будем показывать: «Я-то к тебе, как друг, а ты как?» Ну вот, и поговорить и обличить. У Энрайта нет конфронтации с обидчиком. И другие психотерапевты, которые обсуждали его модель. Семейный, системный психотерапевт Коуман, например, он говорит, что второй этап должен быть – конфронтация. В семье невозможно просто прощать как бы сам по себе, не говоря с тем человеком, который тебе эту обиду нанес. Ты должен с ним говорить.


    Понимаешь, он не хочет. Что делать? Нужно сидеть и ждать, пока он, наконец, созреет для этого? Есть желание.


    Вот этот Коуман говорит, что семейная система всегда – если одно вот так, то другое – вот так; и наоборот. Он приводит случай. Он говорит: «Как я вообще задумался о прощении?» Ко мне пришла молодая пара. И у этой пары было все так, что женщина сидела с детьми, ей было тяжело, она нуждалась в сочувствии и сопереживании мужа, ей даже казалось, что она чем-то заболела. А муж на все это реагировал: «Да, это ерунда, ну развеселись, и т.д.». Ее это дико злило, и они пришли на грани развода уже. «Он меня не понимает» – «А она такая депрессивная, что тоже делает из мухи слона» Они не стали выяснять, кто прав, кто виноват. Они эту ситуацию поняли, и они дальше стали говорить. А почему он и она реагируют таким образом? И выяснилось, что у него в семье отец был пьющий, и было много детей. И ему приходилось в семье выполнять роль «весельчака» для того, чтобы хоть как-то эту семейную систему поддерживать. А у нее все наоборот. Ну они и нашли друг друга. Это не значит, что Коуман говорит, это не значит, что если люди поговорили об этом, то потом все будет замечательно. Он говорит: «Может быть такое, что, например, муж совершил измену. Жена решила простить. Но муж хочет, чтобы она его сразу простила. И он страшно злится, когда она говорит: Нет, я не могу, что-то такое» Он приводит такой пример: «У меня была семейная пара. Муж говорит: «Давай с тобой поедем развлечемся куда-то! У нее смешанные чувства. С одной стороны, вроде бы я решила простить, и хорошо бы поехать, а с другой стороны может быть там я его придушить захочу!»


    Хочу поехать, но не с тобой, да?


    И Коуман говорит, что решение очень простое. Нужно это сказать: «Ты знаешь, давай поедем, но если во мне возникнут какие-то реакции, то ты должен быть к этому готов, потому что мое сердце пока не полностью с тобой.


    Хорошо, если он это поймет. А он может обидеться: «Ах, ты не хочешь меня прощать!»


    Давайте не усложнять эту ситуацию. Я сейчас говорю о реальных примерах из психотерапии, как он рекомендует.

    Мы можем молить о новом взгляде. Мы все грешим, и Бог вообще-то его тоже любит, и на него надеется определенным образом. Когда мы увидим это, увидим человека со своими достоинствами и недостатками, что его Господь тоже создал, у Него есть какие-то планы относительно этого человека. Нам будет легче этого человека простить и принять. Потом мы можем благодарить уже за освобождение. Обидчик при этом проходит похожий путь. Если он действительно к этому разумно относится. Вы можете потом посмотреть. Здесь главное, что он понимает, что причинен вред, и он начинает сопереживать. Сожаление какое-то. Он понимает, что обиженный имеет право требовать возмездия. Коуман рассказывает о случае: «Ко мне пришел отец, который в четыре года бросил своего маленького сына. А потом он приехал к нему и говорит: «Я хочу, сын, с тобой общаться» Когда тому уже девятнадцать. Сын говорит: «Ну пап… как бы…» И отец на него обижается. Коуман говорит: Ну подождите, давайте с вами определим, что на самом деле вы нанесли действительно большой ущерб. Если вы хотите в эту сторону двигаться, давайте двигаться, и я готов вам в этом помогать». Как раз Коуман говорит, что очень важно, чтобы человек понимал, что ущерб нанесен.

    Потом, если он действительно в эту сторону идет, его накроет ощущение вины, стыда, понимания их разрушительности.


    Но, чтобы тот человек понимал, ему же надо что-то сказать? Если ты промолчишь, то обратная сторона не поймет.


    Вы знаете, если серьезный ущерб – поймет. Важно, чтобы было решение стать лучшим человеком и просить прощения, несмотря на стыд. Кстати, когда человек просит прощения, это значительно ускоряет процесс прощения со стороны обиженного. На третьем этапе, работа будет заключаться в том, чтобы исправить ущерб и выработать новое поведение. Понимание, что заставило так поступить, над чем предстоит работать. То есть человек, который согрешил и обидел другого человека, он тоже теряет в своей самооценке. И тогда перед ним вопрос: А как мне восстановить свою самооценку, сказать, что я вообще-то не плохой человек, не маньяк какой-то? И это достигается за счет того, что он, с одной стороны исправляет ущерб, с другой – он работает над тем, чтобы больше так себя не вести. Измениться, стать «лучшей версией самого себя». И принятие прощения. Принятие прощения от другого человека.

    Был вопрос: как простить самого себя? Большая тема, но Энрайт говорит об этом вот как. Как правило, все-таки нет такого, чтобы мы сами себе нанесли какую-то обиду. Мы нанесли обиду кому-то. И тогда нам нужно сначала получить прощение от этого «кого-то», и это нам поможет. Принять это прощение и простить самих себя. Если это отношения с Богом, это – отдельная тема: грех, и т. д.

    Тогда четвертый этап – это прощение себя и восстановление чувства собственного достоинства, исцеление от неодобрения и ненависти к себе, возможно, примирение.


    Мне очень нравится вся эта идея с обличением, должен или мог ли бы человек обиженный предложить, сказать о том, что он мог бы попросить прощения, и вообще рассказать об этом как-то своему обидчику? Если обидчик вообще не в курсе всего этого.


    Обличение – это и будет.


    У меня есть обидчик. И это предательство близкого, любимого человека. И я очень хочу его простить, но у нас был разрыв отношений с его стороны, и не было разговора. Я готова поговорить, и готова говорить не только о своей боли сейчас, но еще готова говорить о прощении, потому что мне этого хочется. Мне хочется простить и отпустить, если он так хочет. Но этот человек, он признает свою трусость, он закрыт, и он вообще не желает. И я не очень понимаю, что я могу из всего этого выбрать для своей ситуации. И с этим обличением: если получится все-таки как-то через соцсети достучаться, можно ли вообще разумно ли будет предложить человеку сказать о том, что было бы здорово, если бы ты попросил прощения? «Это было бы для тебя хорошо». Или мы должны примириться через это взаимное прощение?


    Первое, что я хочу сказать, что ответ на этот вопрос можете дать только ты и Бог. И я предлагаю молиться, чтобы понимание в этом смысле пришло. Если ты поймешь, что тебе нужно об этом поговорить, есть техники, каким образом говорить о своих таких вещах. Есть, например, книга Маршалла Розенберга «Общение без насилия», где он рассказывает о том, что мы в своем послании должны сказать несколько вещей. Первая – факт, второе – какие чувства это во мне вызвало, третье – какие ценности для меня важны, и четвертое – чего я хочу в итоге. Потому что если ты начнешь с того, что: «Я хочу чтобы ты попросил прощения», будет непонятно, по поводу чего. Если ты просто поделишься чувствами, он может не понять, чего ты от него хочешь. Если ты не скажешь о ценностях, что для тебя эти отношения были и продолжают оставаться какими-то важными, он может не осознать, что для тебя значит. Опять же, я сейчас кратко об этом. Но я хочу сказать из своего собственного опыта, что у меня было так, что мы с сестрой не разговаривали год. У нас был очень тяжелый конфликт. Я читал и Розенберга, и многих всех других, это не помогало. А помогло просто, что однажды я проснулся и понял: «А что будет, если сегодня моя жизнь закончится? О чем я буду жалеть? Что я не помирился с сестрой». Я пошел на кухню и говорю: «Таня, ты знаешь, самое важное, что для меня сейчас есть, это то, что мы с тобой в такой ссоре. И мне очень жаль». Она развернулась и я думаю: «А-а-а! Что я наделал! Еще хуже все!». Она возвращается и говорит: «Вов, я знаю, что у тебя дневник закончился. Вот тебе новый». Мне было двадцать пять лет, наверное, ей было где-то восемнадцать.

    Теперь давайте, я скажу несколько слов по поводу того, почему возникает застревание и неспособность пройти по этим этапам. Я вам буду читать, а вы слушайте. Во-первых, надо обратить внимание на качество обиды. Есть такие вещи, которые действительно очень трудно простить. Во-первых, это может быть очень изощренное ужасное преступление. Как я рассказывал о женщине, чью дочку похитили и потом убили. Во-вторых это может быть огромное по своим масштабам. Как например, для евреев – это событие Холокоста. Есть люди, писатели Эли Визель, например, который до сих пор, мне кажется, не успокоился в этом смысле. Я спрашиваю: почему мы не относимся так к нашей собственной истории? Тоже есть большие вопросы. Может быть, потому что у нас иногда потому что преступник сознательно делал что-то, он как бы любит зло. Он не просто по своей слабости делал какие-то гадости, а ему хотелось это сделать. Тогда очень трудно.

    Очень трудно простить предательство доверия, вероломство. Эти вещи, которые действительно могут к сожалению, остаться. По-хорошему, если мы чувствуем поток прощения от Бога, мы можем его передать дальше. Но бывает так, что какие-то вещи все равно очень трудно. Почему еще? Если мы вернемся к этому же слайду – отрицание обиды. Почему? Потому что люди не могут просто смотреть в лицо своим чувствам. Если им признать, что «мне плохо», «больно» и так далее, это может их разрушить. «Только-только было у меня что-то такое, отношения с человеком возникли, мне в них более-менее нормально. Да, он меня унижает, но если я это признаю, с чем я останусь?»

    Иногда человек не может признать эти свои чувства, потому что он их уже заглушает чем-то. Анестезирует алкоголем, наркотиками и так далее. Зависимостью какой-то.

    Может быть, преждевременное прощение. Когда человек как раз не почувствовал.


    Еще никто ничего не сделал, а уже всех простил.


    Да-да. Мы смотрим, и нам кажется, вот человек сделал что-то, мы христиане, мы должны прощать. А нам, может быть, такое сделали, что нам еще с этим разбираться и разбираться несколько лет придется. И это обычно сопровождается фантазиями, что возвратятся прежние дни, но одновременно, при этом будет на самом деле прорываться ненависть. То есть выбор, может быть, и сделан, а может быть, даже и выбор не сделан, а просто сказано: «Ну, я простил».

    Иногда обида напоминает нам о более серьезных нерешенных обидах с другими людьми. Скажем, Коуман, когда он работает с семейными парами, говорит: «Знаете, может быть сейчас этот случай для вас очень тяжелый. Посмотрите на отношения со своими родителями. Попробуйте простить своих родителей, и может быть тогда вам будет легче простить друг друга». Обида может напоминать о каких-то таких вещах. Стремление к справедливости. На первом этапе, естественно. Но если на этом застреваем, уже сказали. Смешивается прощение и примирение. И тогда действительно желание идти по пути прощения не возникает, потому что: «Как же, я должен буду с ним обниматься, а он надо мной издевался столько времени?». Ошибка религиозных людей, я уже сказал, пропустить первую фазу и перейти к третьей: попытаться эмпатически понять обидчика. В результате вина за свою собственную обиду. Вторичная выгода от роли «жертвы». Я не пойду по этому пути, потому что когда я обижен или обижена, это дает преимущества в отношениях. Действительно, обида с виной ходят, как «шерочка с машерочкой». Они действительно разрушительны, но надо понимать, что есть все-таки…

    Работа, когда начинается с пересмотра ожидания восприятия без рассмотрения реального ущерба. Это по Орлову, по Эллису. С одной стороны, работает, с другой стороны есть опасность заняться самообвинениями. Бывают просто патологические личности, которые просто не могут прощать. Сталин, например, говорил: «Месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным».

    Нарциссизм, мания величия. Это – то, что в нашей церковной традициии называется гордыней и тщеславием. Поэтому, если вы будете читать аскетические сборники, то там будет скорее разговор о том, как смириться, как научиться терпеть и т.д. Потому что в аскетике говорится не столько о процессе, сколько о том, что ты должен стать другой личностью для того, чтобы ты мог по-другому относиться к этим обидам.

    Отсутствие моральных убеждений, призывающих к прощению. Тут тогда непонятно, зачем по этому пути идти.

    Неспособность установить границы. Излишнее прощение. Это тоже искажение процесса прощения в созависимых отношениях с повторяющейся травмой. Такое прощение лучше не допускать.

    Навязчивый поиск прощения – помните «Смерть чиновника» у А. П. Чехова? Тоже бывает.

    Неспособность почувствовать нужду в прощении. Такое бывает у людей, у которых отсутствует эмпатия. Они не чувствуют, что они других обижают. Такие «слоны».

    Бывает перекос в способности прощать других и прощать себя. Других легко – себя с трудом.

    Что еще нам нужно сказать? Каков результат прощения? Еще раз давайте посмотрим на четвертую стадию. Мы находим смысл. Все это было не напрасно. Как для Иосифа, все это, что с ним происходило, было не напрасно, потому что в результате исполнилось Божие пророчество, и он смог спасти свою семью. Точно так же и здесь. Ощущение большей связи с другими. Иногда обновление цели жизни. Освобождение от эмоциональной тюрьмы, вот этих чувств. Восстановление доверия, и самооценки, надежды. Понимание, что мы не одни. Возможно, возобновление контакта и понимание того, что и мы нуждаемся в прощении. Это первое.

    Для христианина, если мы посмотрим аскетические сборники, полнота прощения выражается в мирном духе, готовности благословить бывшего обидчика. И в пределе, молиться: «По молитвам его, Господи, помилуй меня». По-моему, это у Аввы Дорофея такое.

    Но примирение действительно зависит от доброй воли другого человека. Но если мы хотели бы остановиться на прощении, не желая восстанавливать отношения – прощение под вопросом. На исповеди задается вопрос: со всеми ли примирилась? Сделала ли все для этого? Вместе с тем про навязчивое желание примириться во что бы то ни стало, даже в отсутствие покаяния обидчика, это неосознанный до сих пор вред для личности, прежних отношений. Ущербная самооценка. И примирение будет злом для обеих сторон, ситуация просто повторится.

    Последний слайд. Как правильно просить прощения? Прощение просят не только люди. Прощение есть и у приматов, например. Когда обезьяны чувствуют, что они сделали что-то не то, они приносят подарочки, либо лезут обниматься и целоваться. В зависимости от того, какой вид обезьян, они будут по-разному это демонстрировать. Но мы – люди. У нас есть вторая сигнальная система – это наша речь. Соответственно, мы можем говорить о том, что мы действительно сожалеем. Важно сначала сказать о пяти условиях. Не делать вид, что это не важно. Прощение – это действительно очень серьезно и очень важно. Искренность. Нельзя призывать к прощению, если не чувствуешь.

    Уважение свободы другого, отсутствие давления и попыток заставить простить. А мне так хочется иногда, чтобы жена меня прощала прямо сразу, как только я попрошу!

    Конкретность. Прости за то-то и то-то, а не «в целом». И без оправданий и перекладывания ответственности. Неправильно сказать: «Я виноват, но все же… а ты…»

    И вот, пять языков прощения. Первое – это сожаление. Мы можем даже быть не виноваты. Человек на что-то оскорбился, обиделся, мы чувствуем, что отношения порушены. Мы можем сказать: «Мне жаль, что я причиняю тебе боль» Мы сопереживаем другому человеку и выражаем свое сожаление. Мы не признаем при этом, что я виноват, но мы признаем, что ему плохо и мы о нем хотим позаботиться.

    Признание собственных ошибок. «Я был неправ в том-то и в том-то» «Да, о, что я сделал было нехорошо».

    Готовность возместить ущерб. Что сделать, чтобы исправить положение? Вернуть доверие, возместить ущерб? И я готов. Собственно, в семейной терапии на третьем-четвертом этапе работы люди составляют план: каким образом они этот ущерб собираются возмещать, восстанавливать. Ущерб отношениям.

    Обещание исправиться и не повторять впредь. «Я изменюсь, обещаю», «Давай договоримся, если впредь я делаю то-то и то-то, ты мне аккуратно на это обращаешь внимание».

    И готовность отказаться от контроля и стать уязвимым. Когда мы говорим: «Прости меня», мы признаем тем самым, что мы отдаем себя в руки другому человеку. Он может простить, а может сказать: «нет».

    Мы не рассмотрели покаяние и прощение Богом. Мы не рассмотрели ситуации, когда претензии возникают к Богу. Это случай Иова, например. Мы кратко очень говорили про прощение в паре, когда приходят на семейную консультацию сразу двое. Мы не говорили про то, что делать, если не мы сами обижены, а наши близкие обижены. Мы как-то попытались поговорить о соотнесении психотерапии с аскетическим опытом. Терапия – о навыке прощать, о чем мы с вами говорили, а аскетика скорее о терпении и развитии новых качеств личности. И поэтому если читать патерики, то там иногда кажется, что все очень быстро происходит, хотя терпение, это как раз про то, что это не так быстро. Прощение народов, прощение в политике. Восстановительное правосудие. Это тоже такие большие темы, когда преступники встречаются с жертвами. Это для обеих сторон оказывается важно. Прощение в других культурах.

    Я хотел бы закончить, прочитав вам замечательные слова из Жана Ванье:


    Переход от ненависти к приятию и любви - это долгий путь. Мы можем возрастать в прощении,даже если нам нанесена очень глубокая рана. Несколько лет назад в Руанде мне довелось встретить одну женщину. Семьдесят пять человек ее родственников были убиты.

    «В моем сердце столько ненависти, - сказала она, -а все говорят о примирении». Я спросил, хочет ли она убить тех, кто убил ее родных. «Нет, - сказала она, - убитых и так слишком много». Я сказал: «А знаешь, что первый шаг на пути к прощению – это отказ от мести? - Ты на пути прощения».  Я слышал о женщине, которая оказалась в тюрьме по ложному свидетельству одного человека. Она не знала об Иисусе, но к ней в тюрьму регулярно ходила одна монахиня. Однажды она встретила Иисуса и узнала евангельскую весть. Это было для нее откровением. Монахиня спросила, не думает ли она простить лжесвидетеля. «Нет, он причинил мне слишком много вреда, - ответила она. - Но я молюсь каждый день, чтобы он избавился от зла, которое в нем». Второй шаг на пути прощения - это молиться за тех,кто сознательно или неосознанно причинил нам зло.  Следующий шаг - понять, что представляет собой человек,который причинил нам зло. Как он стал таким? Какие страхи его терзают? Откуда они? Наверное, этот человек тоже когда-то был глубоко ранен. Постепенно мы начнем понимать его.  Иисус пришел освободить нас силою Духа Святого, чтобы мы шаг за шагом шли по пути прощения. Он открывает нам такой взгляд на человека, под которым цепи насилия падают и стены разделения разрушаются и где мы свободны любить так, как нас возлюбил Бог.  Вот как пишет о прощении романист Виктор Гюго:  Бог - это гигантский благоухающий сосуд, всегда умывающий ноги Своим созданиям; Он источает благоухание каждой порой Своего бытия и отдает Себя в любви без остатка. Прощение - это Его дело.  Прощение лежит в основе всех отношений между людьми, это квинтэссенция любви. Прощать - значит любить людей такими, какие они есть, открывать их красоту, скрытую за стенами, которые они воздвигли вокруг своего сердца. Прощение - новая сила, которую дает Бог. Нет мира без справедливости и нет справедливости без прощения.


    На этом я хотел бы закончить презентационную часть. Если у кого-то остались вопросы, можно что-то сказать по этому поводу.


    Процесс прощения для наших слушателей в интернете был представлен не полностью. Не было третьей нижней графы – для верующих. Только «обиженный» и «обидчик». Поэтому возникал вопрос: человек верующий или неверующий? Больно любому человеку, и верующий и неверующий испытывает одинаковые страдания. То есть не было этой графы: третий уровень восприятия. И приходилось на слух.


    И еще люди замечали некоторые технические вопросы. Например: я взяла технику «писем для себя» как помощь, или предлагают взять ситуацию такую, как она есть, принятие реальности в ее самобытности. Такие технические приемы внутренней работы человека.









    Комментарии для сайта Cackle

    Тематические страницы