Скачать fb2   mobi   epub  

Беседы на книгу Бытия, 1

Настоящее Полное собрание творений свт. Иоанна Златоуста является воспроизведением издания С.-Петербургской духовной академии, осуществленного в 1898 г. Следует, однако, подчеркнуть, что предлагаемые книги до сих пор являются единственным относительно полным изданием основных творений великого отца и вселенского учителя Церкви на русском языке, выполненным полиграфическим способом.

Первая книга четвертого тома включает в себя 41 беседу на Книгу Бытия.

Для специалистов, изучающих патристику, библеистику, библейское богословие, нравственное богословие, пастырское богословие, аскетику, догматическое богословие, общую церковную историю. Для широкого круга православных читателей. Издание может быть использовано в качестве важного учебного материала и пособия для преподавателей, воспитанников и студентов духовных учебных заведений, для студентов и аспирантов богословских вузов и факультетов.


ПРЕДИСЛОВИЕ. Место и время их произнесения; библейский греческий текст в этих беседах и его важность; потребность в сопоставлении его с текстом других греческих списков Библии и некоторые пособия к этому.

БЕСЕДА 1. Радость Златоуста при виде многочисленности собравшихся в храм Божий пред наступлением св. Четыредесятницы. Цель церковных собраний и необходимость приготовления к посту. Великий вред невоздержания от дней первого человека и благотворные действия поста, испытанные ветхозаветными праведниками, и пример Спасителя. Действие поста на душу человека и обличение роскоши у прор. Амоса. Мимолетность мирских удовольствий и неизменность духовных.

БЕСЕДА 2. Радость Златоуста при наступлении поста, представляющего самое лучшее время для церковных поучений из божественного Писания. Начальные слова первой книги Моисея нужно принимать, как слова самого Господа, не испытуя того, что выше нас, а смиренно веруя. Моисей не говорит о создании сил невидимых и причина этого. Великая сила слов: В начале сотвори Бог небо и землю против лжеучителей и решение недоумения о сотворении вселенной из несуществующего. Почему первозданная земля названа невидимой и неустроенною? Христианин должен не только знать и сохранять истинное учение веры, но и устроять согласно с ними свою жизнь.

БЕСЕДА 3. Велико богатство и глубина божественного Писания. Объяснение слов: и тма верху бездны, и Дух Божий ношашеся верху воды. Создание света и безумие тех, которые говорят, что прежде неба и земли существовала материя. Почему не создал Бог все в один день? Против тех, которые говорят, что все произошло само собою. Христианин должен заботиться о опасении не только своем, но и ближних и непрерывно бороться во всеоружии веры с кознями диавола и своими страстями, сохраняя постоянную бдительность и подавая милостыню.

БЕСЕДА 4. Радость св. проповедника при виде усердия его слушателей и возбуждение ига, к постоянному духовному бодрствованию. Объяснение слов: Да будет твердь посреде… и нарече Бог твердь небо. Небо одно, а не много небес. Слова Свящ. Писания нужно понимать Богоприлично и, восходя от рассмотрения творений к Создателю, не забывать человеческой ограниченности. Нравственные наставления об ежедневном испытании себя, о любви к любящим и ненавидящим и об обуздании страстей.

БЕСЕДА 5. Христиане должны, подобно золотоискателям, ежедневно исследовать Свящ. Писание и тщательно сохранять добытое сокровище добродетели, за которое предстоит награда в будущей жизни. Объяснение дел творения в третий день. Обличение Иудеев, считавших вечер началом дня. Великий вред пристрастия к человеческой славе.

БЕСЕДА 6. Сильное обвинение присутствовавших в конном ристалище; греховность этого и угроза непоправимым. — Создание небесных светил и величие Творца их. Безумие обоготворивших солнце. Что значит: положи я на тверди небесной, в знамения и во времена, и во дни и в лета? Все твари созданы для человека, который, пользуясь ими или удивляясь их красота должен воздавать поклонение Творцу своим славословием и доброю жизнию.

БЕСЕДА 7. Продолжение увещания к ходившим на зрелище; тяжкая ответственность тех христиан, которые своим поведением дают повод к соблазну неверующим. Объяснение дела творения в пятый день и обличение неправомыслящих о происхождении вселенной и цели создания некоторых тварей. Бессловесные твари, созданные в шестой день, и божественное одобрение их. Увещание возбуждать себя к славословию Господа и приводить к истине других, коснеющих в заблуждении.

БЕСЕДА 8. Возбуждение внимания слушателей и объяснение библейского повествования о творении человека: божественный совет пред его творением и происхождение человека после всех других тварей. Кому сказано: сотворим человека? Что разумеется под образом Божиим? Увещание слушателей поучать других преподаваемым истинам не только словом, но еще более добродетельною жизнию. В чем состоит богоугодный пост?

БЕСЕДА 9. Пост — наиболее удобное время для того, чтобы углубляться в истины божественного Писания. Краткое повторение предшествующих бесед и решение недоумения относительно власти человека над животными. Подобие Божие и возможность для человека достигнуть этого. Вследствие чего человек лишен потом некоторой части своей власти над животными и с какою целью? Открывающиеся в судьбах первозданного, как и каждого из людей, премудрость и благость Божия и благотворное влияние размышления об этом на нравственную жизнь человека.

БЕСЕДА 10. Увещание к тем, которые после обеда стыдятся приходить к вечернему богослужению и духовному поучению и продолжение объяснения слов Писания о сотворении человека, о данной ему власти над земными тварями, о божественном благословении первозданным — мужу и жене, о назначении им и всем живым тварям соответствующей пищи и божественном одобрении всего сотворенного. Что значат слова: и почи в день седмый от всех дел Своих и благослови… и освяти его? Наставление слушателям передать отсутствовавшим в храме содержание беседы и самим постоянно памятовать о Боге.

БЕСЕДА 11. Разумный порядок и цель в явлениях природы, делах человеческих и установлениях церковных: целесообразность установления св. Четыредесятницы и задача христианской жизни — преспеяние в добродетели, искоренение страстей и исправление недостатков, по примеру святых мужей, бывших одного с нами естества. Пример ап. Павла, его смирение и величайшие подвиги по его собственному, вынужденному обстоятельствами, изображению.

БЕСЕДА 12. Возвращение Златоуста к прерванному на время объяснению слов кн. Бытия о последовавшем за шестидневным творением. Что значит книга бытия небесе и земли? Божественное всемогущество в производительности первобытной земли и ее основании на водах. Покорность земных стихий Господу и необходимость для человека повиноваться воле Божией, если он не хочет уподобиться скотам бессмысленным. Создание тела человека из персти земной и вдуновение в лице его дыхания жизни. Превосходство души над телом и вытекающий отсюда урок.

БЕСЕДА 13. Похвала усердию слушателей, возбуждающему ревность Златоустаго проповедника. Несказанная любовь Божия к человеку, выразившаяся в образе создания его. Против тех, которые говорили, что человеческая душа из существа Божия, или не отличали ее от жизненной силы животных. Почему тело человека создано прежде души? Эдемский рай был на Земле, а не на небе, и повествование о насаждении его нужно понимать богоприлично, не вдаваясь в иносказания. С чистыми догматами христианин должен соединить добродетельную жизнь.

БЕСЕДА 14. Побуждение слушателей к самому внимательному рассмотрению слов божественного Писания. Объяснение слов: и взя Господь Бог человека и постави его в раи сладости делати его и хранити. Честь и цель дарования заповеди о невкушении от древа познания добра и зла. Не добро быти человеку единому; сотворим ему помощника по нему. Наречение имен животным, как проявление мудрости первозданного и господства его над животными.

БЕСЕДА 15. Благодарность Златоуста слушателям за любовь к слову Божию и объяснение слов: Адаму же не обретеся помощник, подобный ему. Создание жены из ребра Адама во время исступления и необыкновенного сна его и употребленные при этом в Писании божественныя имена. Пророческий дар Адама и величие божественных благодеяний ему; отсюда нравственный урок слушателям о благодарности Богу чрез дела добродетели и искоренение страстей и слабостей.

БЕСЕДА 16. Неисчерпаемое богатство Писания и блаженство первозданных. Злоба и хитрость диавола, избравшего для искушения жены змия, как орудие. Обольщение жены чрез змия и нарушение первозданными божественной заповеди. Знание добра и зла у первозданных было и до вкушения от древа познания добра и зла и причина такого наименования дерева. Влага от древа крестного.

БЕСЕДА 17. Человеколюбие Божие к павшим прародителям и пробуждение в них сознания совершенного греха. Действие совести в душе прародителей и внутренние следствия греха; непосредственный божественный суд над павшими: мужем и женой и осуждение змия с возвещением совершеннаго его поражения от семени жены; наказание жене и мужу, исполненное справедливости и попечения о человеке.

БЕСЕДА 18. В виду падения первозданных побуждение слушателей к бдительности над собою; действия божественного попечения об осужденных. Урок, даваемый нам кожаными ризами первозданных. Божественная правда и милость в изгнании первозданных из рая и поселение их прямо рая. Начало супружества и изначальность девства. Благомыслие Евы при рождении Каина и жертвоприношение первых сыновей Адама. Благость Божия к Каину после отвержения его жертвы и вытекающий отсюда нравственный урок.

БЕСЕДА 19. Тяжкое рабство греху и свободная воля человека. Неисправимость Каина и ужасное его преступление. Безмерная благость Божия к братоубийце, и его нераскаянность. Божественное наказание Каина и позднее его раскаяние. Угроза седмеричного наказания убийцы Каина и отсюда нравственный урок.

БЕСЕДА 20. Повторение главных мыслей предшествующей беседы. Место поселения Каина и родословие его потомков. Слова Каинита Ламеха его женам и выраженное в них раскаяние в грехе по внушению совести; нравственный урок из этого. История рождения Сифа и Еноса. Призыв к преспеянию в добродетели и особенно к подаянию милостыни.

БЕСЕДА 21. В Божественное Писание необходимо со всем усердием углубляться, призывая благодать Св. Духа. Новое родословие Адама чрез Сифа, о опущением другого поколения, и смысл этого. Добрые свойства Сифа и мысли Евы при его рождении. Значение имен, даваемых детям. Благочестие Еноха и урок, даваемый им мужам и женам. Дальнейшее родословие Сифитов и пророчество Ламеха при рождении Ноя. Увещание к попечению о душе и ее украшении.

БЕСЕДА 22. Праведный Ной и величие его добродетелей среди всеобщего нечестия. Свобода воли человека в выборе добра и зла. Сыны Божии, появшие дочерей человеческих, суть не Ангелы, а потомки Сифа и Еноса; Следствие этого смешения Сифитов с Каинитами и божественная угроза. Умножению нечестия, божественный приговор об истреблении людей вместе с животными и спасение Ноя. Увещание к добродетели, как драгоценнейшей всего и необходимой для будущей жизни. Гибельность тщеславия.

БЕСЕДА 23. Твердость праведного Ноя, великие блага, заключающиеся в добродетели. Ной обрете благодать пред Господом Богом; похвала от всех людей не есть доказательство добродетели. Нечестивых Писание лишает имени-«человека». Праведность и богоугодность Ноя. Лучший способ родословия. В деле добродетели, после вышней благодати, все зависит от свободной воли человека.

БЕСЕДА 24. В Божественном Писании нужно все тщательно исследовать. Долговременное целомудрие Ноя и растление всей земли. Объявление Ною божественного приговора и повеление построить ковчега для спасения праведника и всего его семейства выесть с парами различных животных. Основание для различения чистых и нечистых животных и цель этого повеления. Цель божественного возвещения о дне наступления потопа. Побуждение слушателей к исполнению божественных заповедей.

БЕСЕДА 25. Человеколюбие Божие во времени наступления потопа; сокращение данного для покаяния времени облегчало наказание грешников. Сорокадневное возрастание потопной воды и заключение Богом ковчега отвне. Великая вера Ноя и возвращение ему первоначальной власти над животными. Истребление всего живущего на земле кроме бывших в ковчеге. Увещание к подвигам добродетели надеждою на Бога и обетованные Им бесконечные блага.

БЕСЕДА 26. Благодеяния Божие человеческому роду и благотворность памятования об этом. Жертвоприношение Ноя и причина допущения Богом жертвоприношений и установления обрезания. Высокая цена доброго расположения. Божественное обетование Ною, наго, родоначальнику человечества, и заповедь о невкушении крови. Увещание к исправлению, покаянию и прощению обид.

БЕСЕДА 27. Благодеяния Божие человеческому роду и благотворность памятования об этом. Жертвоприношение Ноя и причина допущения Богом жертвоприношений и установления обрезания. Высокая цена доброго расположения. Божественное обетование Ною, наго, родоначальнику человечества, и заповедь о невкушении крови. Увещание к исправлению, покаянию и прощению обид.

БЕСЕДА 28. Цель бесед Златоуста. Завет Бога с Ноем и его знамение. Снисхождение Божие к грешникам и благоволение к добродетельным. Хам же был отец Ханаана. Происхождение послепотопнаго человечества от трех сынов Ноя есть дело особенного божественного промышления, как и распространение христианства. Увещание любить Бога и к Нему устремлять очи веры.

БЕСЕДА 29. В Писании изображены не только добродетели, но и согрешения праведников. Писание дает врачевство всем страждущим. Чем объясняется опьянение Ноя? Сострадание праведников к ближним. Виновно не вино, а злоупотребление им. Бесстыдство Хама и почтительность других сыновей, достойная подражания. Почему за грех отца подвергается проклятию сын? Начало рабства. Пророческое благословение Симу и Иафету.

БЕСЕДА 30. Продолжение увещания к ходившим на зрелище; тяжкая ответственность тех христиан, которые своим поведением дают повод к соблазну неверующим. Объяснение дела творения в пятый день и обличение неправомыслящих о происхождении вселенной и цели создания некоторых тварей. Бессловесные твари, созданные в шестой день, и божественное одобрение их. Увещание возбуждать себя к славословию Господа и приводить к истине других, коснеющих в заблуждении.

БЕСЕДА 31. Особенно нужно остерегаться беспечности при конце св. Четыредесятницы. Почему конец ея называется великою седмицею? Построение города и столпа и нравственный урок отсюда. Божественный суд над строителями и увековечение памяти об этом. Увещание к посту и усерднейшей молитве.

БЕСЕДА 32. Христианин должен быть бдителен и осторожен, избегая славы человеческой и самомнения. Соглашение слов кн. Бытия с словами первомученика Стефана о переселении Аврама из Месопотамии. Подвиг Аврама при оставлении дома отца его. Почему он взял с собою Лота? Прибытие в Ханаан и безропотность патриарха. Предостережение от привязанности к земному богатству.

БЕСЕДА 33. Возвращение к предмету прерванного наступлением Святого Праздника бесед. Прибытие Аврама к месту прежнего жертвенника между Вефилем и Агге. Смирение, миролюбие и бескорыстие Аврама. Побуждение слушателей к смирению пред другими.

БЕСЕДА 34. Высокое достоинство и богоугодность смирения и кротости; божественная награда Авраму за эти добродетели и побуждение христианина к милостыни. Упражнения Патриарха в твердом уповании на Бога. Подражание Патриарху в уповании и побуждение к жизни не для себя, а для Умершаго и Воскресшаго за нас.

БЕСЕДА 35. Внушается читать божественное Писание, хотя бы и без достаточного понимания вначале; поучительный пример евнуха царицы Кандакии. Любовь Аврама к Лоту, плененному восточными царями, и необычайная его победа над последними. Слава Патриарха и благословение его от Мелхиседека. Поучительное бескорыстие победителя восточных царей. В основу всех наших дел нужно полагать смирение, любовь к вечным благам вместо преходящих, которые, как милостыня бедным, служат к приобретению первых.

БЕСЕДА 36. Богатство добродетелей Патриарха и краткий обзор его дел и божественных ему милостей. Воздаяние Авраму за непринятие даров Содомского царя; великая вера Аврама в божественное обетование и вменение ее в праведность. Внушение веровать словам Божиим и уповать на Его обетования.

БЕСЕДА 37. Велика сила Божественного Писания и богатство его мыслей. Приготовление Аврама к вступлению в Завет с Богом и объяснение необычайных явлений, при которых совершилось самое заключение Завета, и божественного предвозвещения о порабощении потомков Патриарха в земле не своей. Побуждение слушателей подражать твердой вере Патриарха и избегать всего несогласного с нею, какова неумеренность в пище и одежде.

БЕСЕДА 38. Твердость веры Аврама при продолжающемся неплодстве Сары. Разумная и благородная забота последней о том, чтобы не умереть бездетными. Для чего указано число лет сожития Сары с Аврамом в то время, когда она дала ему в жену Агарь? Почему Господь медлит иногда исполнением наших прошений? Пример истинного супружеского союза. Явление Ангела Агари в пустыне. Увещание слушателей к терпеливому и кроткому перенесению скорбей и единодушию в семейной жизни.

БЕСЕДА 39. Почему медлит Господь исполнением своих обетований Авраму? Новое откровение Бога Авраму и изъяснение его имени вместе с объяснением смысла и происхождения первоначального имени. Для чего установил Бог обрезание для евреев? Обрезание не приносит пользы для души. Обрезание не рукотворенное.

БЕСЕДА 40. Раскрытие божественного обетования о рождения от Сарры Исаака и увещание слушателей к терпению в скорбях. Послушание Авраама. Превосходство крещения пред обрезанием и налагаемые первым на христианина обязанности.

БЕСЕДА 41. Обличение бывших на конских ристалищах и объяснение притчи о талантах; обязанность, возлагаемая ею не только на учителей, но и на слушателей Слова Божия. Страннолюбие Авраама и Богоявление у дуба Мамврийскаго: усердие Авраама и Сарры пример для христианских мужей и жен.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Место и время их произнесения; библейский греческий текст в этих беседах и его важность; потребность в сопоставлении его с текстом других греческих списков Библии и некоторые пособия к этому.


Содержащиеся в четвертом томе «Полного собрания творений св. Иоанна Златоуста» беседы на книгу Бытия произнесены были, как нужно думать, в Антиохии. Всех этих бесед 67; из них 32 произнесены в продолжение св. четыредесятницы, начиная с сыропустной недели, когда говорена была первая, вступительная беседа, озаглавленная как λογοι παρανετικος или «увещательное слово»; с наступлением страстной недели или с половины ее, объяснение кн. Бытия на время было прервано, как видно из 33–й беседы, в которой святитель говорит, что сообразно с великими событиями, воспоминаемыми на страстной неделе св. Церковью, он избирал последние предметом своих поучений и говорил о предательстве Иуды (см. т. II–й этого издания, стр. 419, где помещена эта беседа, начинающаяся словами: «Хотел я, возлюбленные, продолжить беседу о патриархе (Аврааме), но неблагодарность предателя увлекает ваш язык к беседе о последнем»), о Кресте (какую из 3–х бесед Злат. о св. Кресте, напечатанных во II т., стр. 431–458, нужно разуметь здесь — неизвестно), о воскресении (разумеется, с вероятностью, беседа против «упивающихся и о воскресении», напечатанная во II–м т., стр. 474; см. Migne, Patrol. graeсае t. LIII, Ргаеfаtiо, р. 7) и, наконец, беседы на начальные главы кн. Деяний Апост. с наставлениями к новопросвещенным (см. т. III). Из этих бесед на книгу Деяний, произнесенных от Пасхи до Вознесения и затем сопровождавшихся в том же году беседами на кн. Бытия, начиная с 33–й бес., видно, что местом произнесения тех и других служила Антиохия; это видно именно из того, что 2–ая из бесед на кн. Деяний произнесена была в церкви «Палэа» – «древней», «основанной руками апостолов» (т. III–й, стр. 62), как назывался знаменитый храм в Антиохии. К тому же представлению о месте произнесения бесед на кн. Бытия приводит и начало 12–й из них, где святитель говорит, что он перед этим обращал свое пастырское слово к тем из христиан, которые, «водясь обычаем», «следовали иудеям», посещая их синагоги или участвуя в их праздниках и постах (см. Бес. против иудеев, т. I, стр. 635 и дал.). Такое увлечение иудейскими обрядами существовало, как известно, между некоторыми из жителей Антиохии, но не Константинополя, почему только к первым и могли быть обращены эти беседы на кн. Бытия. — Год произнесения их остается неустановленным, несмотря на сделанные в этом отношении усилия: мнение Тиллемона, относившего их к 395 или 396 гг., не признается другими по недостаточной его обоснованности (Мignе, Раtгоl. graec. t. LIII, р. 9–10). Архиеп. Филарет. в «Историч. учении об Отцах Церкви» (изд. 2–ое, т. II, 204) относит их к 388 г., но в качестве оснований для этого приводит довольно общие соображения, не указывающие именно на этот год. Составитель предисловия к изданию этих бесед в Патрологии Миня не пошел далее того отрицательного вывода, что они не были произнесены ни в 386, ни в 387 годах.

В беседах Златоуст приводит библейский текст по греч. переводу LXX 70–ти толковников, по местам с небольшими особенностями, которые заслуживают внимания со стороны православного читателя. Греческий текст Библии, которым пользовался Златоуст, важен потому, что может служить пособием к определению того вида перевода LXX 70–ти, какой употреблялся в IV в. в константинопольской и антиохийской церквях. Современник Златоуста блаж. Иероним оставил свидетельство о том, что в этих церквах употреблялся в его время греч. текст Библии в рецензии или издании мученика Лукиана, списков которого с ясными указаниями на то, что находящийся в них текст, есть именно Лукиановский, не сохранилось до настоящего времени, вследствие чего этот вид греч. перевода нужно теперь отыскивать между многочисленными списками греч. Библии. По месту своего служения в Антиохии и Константинополе, св. И. Златоуст должен был, согласно с свидетельством Иеронима, пользоваться Лукиановским текстом, почему приводимые им в беседах места Библии имеют важное значение при отыскании Лукиановскаго текста в существующих греч. списках Библии. Определение же особенностей этого текста для нас важно потому именно, что с этого текста, как употреблявшегося в константинопольской церкви, должен быть сделан славянскими первоучителями первоначальный славянский перевод. В виду этого при издании рус. перевода бесед на кн. Бытия, а также и на др. кн. Св. Писания, вместе с славянским переводом, согласованным с греческим библейским текстом у Златоуста (по изданию в патрологии Миня), будут по местам указываемы те греч. списки или издания, с которыми согласуются или расходятся чтения у Златоуста; при этом будут отчасти отмечаемы и чтения еврейско–масоретского текста в рус. переводе. Такими списками греч. перевода, с которыми преимущественно согласны чтения у Златоуста, служат списки, признаваемые Лукиановскими, как увидит читатель из подстрочных замечаний. Лукиановский текст Пятикнижия и исторических книг В. Завета издан немецким библеистом П. Делагардом (Librorum V. Testamenti canonicorum pars prior), каковым изданием мы и будем пользоваться. Вместе с чтениями, сходными в указанном отношении, встречаются в беседах Златоуста на кн. Бытия и некоторые несходные, объяснение которых требует дальнейших разысканий в греч. списках Библии, равно как и — творений Златоуста. Нужно однако заметить, что не все особенности библ. чтений у Злат. происходят от свойств библ. текста, которым пользовался Златоуст; некоторые из них произошли также и вследствие свободного воспроизведения библ. текста, направленного не столько к буквальной его точности, сколько к выражению его сущности и смысла, что совершенно естественно в одушевленной ораторской речи святителя. Приводил ли Златоуст библ. тексты на память, или читал их по записи, приспособляя их содержание к ходу и целям своих бесед (Migne, Patrol. gr. t. LIII, praef. p. 14), во всяком случае из рассмотрения библ. мест в беседах святителя видно, что по местам он изменял некоторые несущественные речения, наприм., в 1–й бес. слова Втор. 32:15 и др., или отступал от порядка библ. речи, наприм., в той же бес. слова Ам. 6:3–6, или сокращал библ. текст, опуская некоторые подробности, наприм., в 39 бес. слова в Быт. 17:12. Желая дать православным русским читателям возможно близкий и точный перевод творений Златоуста, редакция считает своим долгом сохранить при этом все важнейшие особенности не только собственной речи святителя, но и приводимых им библейских мест, отмечая в подстрочных примечаниях отношение этих особенностей к чтениям различных списков греч. перевода.

Пособиями при сравнении библ. чтений Златоуста с другими греч. списками, кроме названного издания Делагарда, служили еще: The Old Testament in greek, by Swete, и Vetus Testamentum graece cum variis lectionibus, ed. Holmes et Parsons.

В отечественной литературе о Лукиановском тексте писали: свящ. П. Поташев в «Христ. Чтении.» 1892 г., ч. I, 24–41; И. Евсеев в «Христ. Чт.» 1894 г., ч. I, 471 и дал., а также в соч. «Книга прор. Исаии в древне–славянском переводе». В этих статьях и сочинении читатель найдет некоторые сведения и об отношении древнейшего славянского перевода ветхоз. книг, предшествовавшего современному славянскому тексту (Елизаветинская Библия, 1751 г.), к древним спискам греческого перевода и в частности — к спискам Лукиановской рецензии перевода LXX 70–ти. Надлежащее, однако, выяснение этого предмета сделается возможным тогда только, когда извлечен будет из рукописных списков древнейший славянский перевод ветхоз. книг, что составляет весьма важную потребность и даже нравственный долг великого русского народа в виду надлежащего отношения его к прошедшему и задач в настоящем. Мы не можем, конечно, оставлять в небрежении труд славянских первоучителей, которым обязан своим происхождением славянский перевод Библии, наиболее сохранившийся в древних списках, особенно в Паримийниках. Издание этого древнего текста весьма важно и потому, что изучение его послужит лучшим пособием к усовершению современного славянского текста Библии, о чем не может, не заботиться великий православный народ.

Ф. Е.

БЕСЕДА 1

Увещательное слово при наступлении святой четыредесятницы.


Радость Златоуста при виде многочисленности собравшихся в храм Божий пред наступлением св. Четыредесятницы. — Цель церковных собраний и необходимость приготовления к посту. — Великий вред невоздержания от дней первого человека и благотворные действия поста, испытанные ветхозаветными праведниками, и пример Спасителя. — Действие поста на душу человека и обличение роскоши у прор. Амоса. — Мимолетность мирских удовольствий и неизменность духовных.


РАДУЮСЬ и веселюсь, видя ныне, что Церковь Божия красуется множеством своих чад, и все вы стеклись с великою радостью. Когда смотрю на светлые лица ваши, то нахожу в них яснейшее доказательство вашего душевного веселья, как и премудрый сказал: «Веселое сердце делает лице веселым» (Притч. 15:13). Поэтому — и я встал сегодня с большим рвением, имея в виду и участвовать с вами в этой духовной радости, и вместе с тем желая быть для вас провозвестником наступления святой четыредесятницы, как врачевства душ наших. А общий всех нас Господь, как чадолюбивый отец, желая очистить нас от грехов, сделанных нами в какое бы то ни было время, и даровал нам врачевство в святом посте. Итак, никто не скорби, никто не являйся печальным, но ликуй, радуйся и прославляй Попечителя душ наших, открывшего нам этот прекрасный путь, и с великим весельем принимай его наступление! Да постыдятся эллины, да посрамятся иудеи, видя, с какою радостною готовностью мы приветствуем его наступление, и да познают самым делом, какое различие между нами и ими. Пусть они называют праздниками и торжествами пьянство, всякого рода необузданность и бесстыдства, которые обыкновенно при этом они производят. Церковь же Божия — вопреки им — да называет праздником пост, презрение (удовольствий) чрева, и следующие затем всякого рода добродетели. И это есть истинный праздник, где спасение душ, где мир и согласие, откуда изгнана всякая житейская пышность, где нет ни крика, ни шума, ни беганья поваров, ни заклания животных, но вместо всего этого господствует совершенное спокойствие, тишина, любовь, радость, мир, кротость и бесчисленные блага.

Вот об этом–то, говорю, празднике побеседуем несколько с вашею любовию, наперед прося вас выслушать слова наши с полным спокойствием, чтобы вы могли уйти отсюда домой, принесши добрый плод. Мы собираемся сюда не просто и не напрасно для того только, чтобы один говорил, а другой рукоплескал словам первого, и затем все расходились отсюда, но чтобы и мы сказали что–нибудь полезное и потребное к вашему спасению, и вы получили плод и великую пользу от слов наших, и с тем вышли отсюда. Церковь есть духовная лечебница, и приходящие сюда должны получать соответствующие врачевства, прилагать их к своим ранам, и с этим уходить отсюда. А что одно слушание, без исполнения на деле, не принесет никакой пользы, об этом послушай блаженного Павла, который говорит: «Не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут» (Рим. 2:13). И Христос, в своей проповеди, сказал: «Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7:21). Итак, возлюбленные, зная, что нам не будет никакой пользы от слушания, если не последует за ним исполнение на деле, будем не только слушателями, но и исполнителями, чтобы дела, соответствующие словам, послужили основанием одушевленного слова. Отверзите же недра души вашей и примите слово о посте. Как готовящиеся принять целомудренную и прекрасную невесту украшают брачную горницу со всех сторон покровами, очищают весь дом, не впускают в него ни одной негодной служанки, и потом уже вводят невесту в брачный покой, — подобно этому желаю, чтобы и вы, очистив свою душу и распростившись с забавами и всяким невоздержанием, приняли с распростертыми объятиями матерь всех благ и учительницу целомудрия и всякой добродетели, т. е. пост — так, чтобы и вы наслаждались большим удовольствием, и он (пост) доставил вам надлежащее и соответственное вам врачевство. И врачи, когда намереваются дать лекарство желающим очистить у себя гнилые и испортившиеся соки, приказывают воздерживаться от обыкновенной пищи, дабы она не помешала лекарству подействовать и оказать свою силу; тем более мы, готовясь принять это духовное врачевство, т. е. пользу, происходящую от поста, должны воздержанием очистить свой ум и облегчить душу, дабы она, погрязши в невоздержании, не сделала для нас пост бесполезным и бесплодным.

2. Вижу, что многим кажутся странными слова наши; но, прошу вас, не будем безрассудно раболепствовать привычке, а станем устроять свою жизнь согласно с разумом. В самом деле, разве будет нам какая–либо польза от того, что целый день проведем в объедении и пьянстве? Что говорю: польза? Напротив, (от этого произойдет) великий вред и неисправимое зло. Как скоро ум помрачился от неумеренного употребления вина, то сейчас же, в самом начале и на первом шагу, прекращается польза от поста. Что неприятнее, скажи мне, что гнуснее тех людей, которые, упиваясь вином до полуночи, под утро, при восхождении солнца, испускают такой запах, как нагруженные свежим вином? Они оказываются неприятными встречающимся, и презренными в глазах рабов, и смешными для всех, сколько–нибудь знающих приличие, а что всего важнее, таким невоздержанием и безвременною и гибельною неумеренностью навлекают на себя гнев Божий. «Пьяницы, — сказано, — Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6:10). Что же может быть жальче этих людей, которые за краткое и гибельное удовольствие извергаются из преддверия царствия? Но да не будет, чтобы кто–либо из собравшихся здесь увлекся этою страстью; напротив, чтобы все мы, проведши и настоящий день со всяким любомудрием и целомудрием, и освободившись от бури и волнения, которые обыкновенно производит пьянство, вошли в пристань душ наших, т. е. в пост, и могли в изобилии получить даруемые им блага. Как невоздержность в пище бывает причиною и источником бесчисленных зол для рода человеческого, так пост и презрение (удовольствий) чрева всегда были для нас причиною несказанных благ. Сотворив в начале человека, и зная, что это врачевство весьма нужно ему для душевного спасения, Бог тотчас же и в самом начале дал первозданному следующую заповедь: «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него» (Быт. 2:16–17). Слова: «это вкушай, а этого не вкушай» заключали некоторый вид (εικων) поста. Но человек, вместо того, чтобы соблюсти заповедь, преступил ее; поддавшись чревоугодию, он оказал преслушание и осужден был на смерть. Лукавый демон и враг рода нашего, как увидел, что первозданный проводит в раю беспечальную жизнь, и, облеченный плотью, живет на земле как ангел, решился соблазнить и увлечь его к падению обещанием еще больших благ, и таким образом лишил его и того, чем он уже обладал. Вот, что значит не оставаться в своих пределах, но домогаться большего. На это–то указывая, премудрый сказал: «Завистью диавола вошла в мир смерть» (Прем. 2:24). Видел ты, возлюбленный, как смерть и вначале пришла от невоздержания? Посмотри, как и впоследствии божественное Писание постоянно осуждает увеселения, и говорит — в одном месте: «И сел народ есть и пить, а после встал играть» (Исх. 32:6), а в другом: «и ел и пил [1], и утучнел Израиль, и стал упрям; утучнел, отолстел и разжирел; и оставил он Бога» (Втор. 32:15). И жители Содома этим же, сверх прочих преступлений, навлекли на себя неумолимый гнев Божий. Послушай, что говорит пророк: «Вот в чем было беззаконие Содомы, сестры твоей и дочерей ее: в гордости, пресыщении и праздности» (Иез. 16:49). (Этот порок) есть как бы источник и корень всего худого.

3. Видишь вред от невоздержания? Посмотри теперь на благотворные действия поста. Проведши сорок дней в посте, великий Моисей удостоился получить скрижали закона; когда же, сошедши с горы, увидел он беззаконие народа, то бросил эти скрижали, полученные с таким усилием, и разбил, почитая несообразным сообщить заповеди Господни народу, пьянствующему и поступающему беззаконно. Поэтому чудный этот пророк должен был поститься еще сорок дней, чтобы удостоиться опять получить свыше и принести (к народу) скрижали, разбитые за его беззаконие (Исх. 24:32, 34). И великий Илия постился столько же дней, и избег владычества смерти, вознесясь на огненной колеснице как бы [2] на небо и доныне не испытал смерти (4 Цар. 2:1, 11). И муж желаний, много дней проведши в посте, удостоился чудного того видения (Дан. 10:3); он же укротил ярость львов и обратил ее в кротость овец, не переменив природы, но, изменив расположение (προαιρεσιν), между тем как зверскость их оставалась та же. И ниневитяне постом отклонили определение Господне, заставив поститься вместе с людьми и бессловесных животных, и таким образом, отставши все от злых дел, расположили к человеколюбию Владыку вселенной (Иона. 3:7). Но для чего мне еще обращаться к рабам (можем ведь насчитать множество и других, которые прославились постом и в Ветхом и в Новом Завете), когда нужно указать на всеобщего нашего Владыку? И сам Господь наш Иисус Христос, после сорокадневного поста вступил в борьбу с диаволом, и подал всем нам пример того, чтобы и мы тем же постом вооружались и, приобретши чрез это силу, вступали в борьбу с диаволом (Мф. 4:2). Но здесь, может быть, кто–либо с острым и живым умом спросит: почему Владыка постится столько же дней, сколько и рабы, а не больше их? Так сделано не просто и не напрасно, но премудро и по неизреченному Его человеколюбию. Чтобы не подумали, будто Он явился призрачно, и не принял на себя плоти, или не имел природы человеческой, для этого Он постился столько же дней, а не больше, и таким образом заграждает бесстыдные уста охотникам до споров. Если и теперь, когда уже так произошло, еще осмеливаются говорить это, то чего бы не осмелились сказать, когда бы (Господь) по Своему предвидению не отнял у них повода (к спорам)? Поэтому Он благоволил поститься не больше, но столько же дней, сколько и рабы, чтобы самым делом научить нас, что Он облечен был такою же (как мы) плотью и не был чужд нашей природы.

4. Итак, ясно стало нам и из примера рабов, и из примера самого Господа, что велика сила поста и много пользы от него бывает душе. Поэтому прошу любовь вашу, чтобы, узнав пользу от поста, вы не лишились ее по нерадению, и при его наступлении не печалились, но радовались и веселились, согласно с словами блаженного Павла: «Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4:16). В самом деле, пост есть пища для души, и как телесная пища утучняет тело, так и пост укрепляет душу, сообщает ей легкий полет, делает ее способною подниматься на высоту и помышлять о горнем, и поставляет выше удовольствий и приятностей настоящей жизни. Как легкие суда скорее переплывают моря, а обремененные большим грузом затопают, так и пост, делая ум наш более легким, способствует быстро переплывать море настоящей жизни, стремиться к небу и к предметам небесным, не дорожить настоящим, а считать его ничтожнее тени и сонных грез. Напротив, пьянство и объедение, обременяя ум и утучняя тело, делают душу пленницею, обуревая ее со всех сторон, и не позволяя ей иметь твердую основу в суждении, заставляют ее носиться по утесам и делать все ко вреду собственного своего спасения. Не будем же, возлюбленные, беспечны в устроении нашего спасения, но зная, сколько зол проистекает от невоздержности, постараемся избегать вредных от нее последствий. Роскошь воспрещена не только в Новом Завете, где больше уже требуется любомудрия, большие предлагаются подвиги, великие труды, многочисленные награды и неизреченные венцы, но не позволялась и в Ветхом, когда находились еще под тенью, пользовались светильником и вразумляемы были понемногу, как дети, питаемые молоком. И чтобы не думалось вам, будто мы так осуждаем увеселения без основания, послушайте пророка, который говорит: «Вы, которые день бедствия считаете далеким … лежите на ложах из слоновой кости и нежитесь на постелях ваших, едите лучших овнов из стада и тельцов с тучного пастбища, … пьете из чаш вино, мажетесь наилучшими мастями, думая, что это постоянно, а не преходяще!» [3] (Ам. 6:3–6). Видите, как обличает пророк роскошь, и притом говоря иудеям, бесчувственным, неразумным, ежедневно предававшимся чревоугодию? И заметьте точность выражений: обличив их неумеренность в пище и употреблении вина, он потом присовокупил: думая, что это постоянно, а не преходяще, показывая этим, что наслаждение (пищею и вином) ограничивается только гортанью и устами, а дальше не простирается.

Удовольствие кратковременно и непродолжительно, а скорбь от него постоянна и бесконечна. И это, говорит, зная по опыту, они все думая, что это постоянно, т. е. считали постоянным, а не преходяще, т. е. улетающим и ни на минуту не останавливающимся. Таково ведь все человеческое и плотское: не успеет появиться — и улетит. Таково веселье, такова слава и власть человеческая, таково богатство, таково вообще благополучие настоящей жизни; оно не имеет в себе ничего прочного, ничего постоянного, ничего твердого, но убегает скорее речных потоков, и оставляет с пустыми руками и ни с чем тех, которые прилепляются к этому. Напротив, духовное не таково: оно твердо и непоколебимо, не подлежит переменам и пребывает вечно. Как же было бы безрассудно менять непоколебимое на колеблющееся, вечное на временное, постоянно пребывающее на скоропреходящее, доставляющее великую радость в будущем веке на то, что уготовляет нам там великое мучение? Размышляя обо всем этом, возлюбленные, и дорожа своим спасением, презрим бесплодные и гибельные увеселения; возлюбим пост и всякое другое любомудрие, покажем великую перемену в жизни и каждый день будем спешить к совершению добрых дел, чтобы, в течение всей святой четыредесятницы, совершив духовную куплю и собрав великое богатство добродетели, нам таким образом удостоиться достигнуть и дня Господня [4], с дерзновением приступить к страшной и духовной трапезе, с чистою совестью быть причастниками неизреченных и бессмертных благ и исполниться небесной благодати, по молитвам и ходатайству благоугодивших Самому Христу, человеколюбивому Богу нашему, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 2

На начало творения: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1:1).


Радость Златоуста при наступлении поста, представляющего самое лучшее время для церковных поучений из божественного Писания. — Начальные слова первой книги Моисея нужно принимать, как слова самого Господа, не испытуя того, что выше нас, а смиренно веруя. — Моисей не говорит о создании сил невидимых и причина этого. — Великая сила слов: В начале сотвори Бог небо и землю против лжеучителей и решение недоумения о сотворении вселенной из несуществующего. — Почему первозданная земля названа невидимой и неустроенною? — Христианин должен не только знать и сохранять истинное учение веры, но и устроять согласно с ними свою жизнь.


1. Великой радости исполняюсь сегодня, видя ваши любезные лица. И подлинно, не столько радуются и веселятся чадолюбивые родители, когда окружают их дети со всех сторон и доставляют им великое удовольствие своим благообразием и своею услужливостью, сколько я ныне веселюсь и радуюсь, когда вижу, как ваш этот духовный собор стекся сюда с таким благочинием и с живым желанием слушать слово Божие, и как вы, презрев плотскую пищу, спешите к духовному пиршеству и самым делом оправдываете слова Господни: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:4). Поступим же и мы подобно земледельцам: как они, когда видят, что земля уже очищена и освобождена от вредных растений, бросают семена в великом изобилии, так и мы, когда у нас, до благодати Божией, эта духовная нива очистилась от тягостных страстей, когда прекратились увеселения и ни у кого нет смятения и бури в помыслах, но настала великая тишина и спокойствие в умах, возлетающих и воспаряющих к самому, так сказать, небу, и созерцающих предметы духовные вместо плотских, побеседуем несколько с вашею любовию и отважимся сегодня на более тонкие размышления, предложив вам учение из божественного Писания. Если мы не сделаем этого теперь, когда пост, презрение (удовольствий) чрева и такое надлежащее настроение помыслов, то когда будем в состоянии предложить это любови вашей? Тогда ли, когда бывают увеселения, неумеренность в пище и великая беспечность? Но тогда и мы не можем сделать это надлежащим образом, и вы, затопляемые волнами помыслов, как бы какою тучею, не будете в состоянии принять что–либо из предлагаемого поучения.

Но если когда время для таких поучений, так это теперь, когда раба уже не восстает против госпожи, но, сделавшись тихою, оказывает великое повиновение и послушание, укрощая порывы плоти и оставаясь в своих пределах. А пост есть успокоение наших душ, украшение старцев, наставник юношей, учитель целомудренных; он всякий возраст и пол украшает как бы какою диадемою. Нигде нет сегодня ни шума, ни крика, ни разрезывания мяса, ни беганья поваров; все это прекратилось, и наш город походит теперь на честную, скромную и целомудренную жену. Когда подумаю о внезапной перемене, происшедшей сегодня, и вспомню о беспорядках вчерашнего дня, то изумляюсь и удивляюсь силе поста, как он, вошедши в совесть каждого, изменил мысли, очистил ум не только у начальствующих, но и у простых людей, не только у свободных, но и у рабов, не только у мужчин, но и у женщин, не только у богатых, но и у бедных, не только у знающих греческий язык, но и у варваров. Да что говорить о начальствующих и простых людях? Пост склонил даже совесть того, кто облечен диадемою, к одинаковому с прочими послушанию. Сегодня не увидишь различия между трапезою богатого и бедного, но везде пища простая, чуждая изысканности и причуд; и к простой трапезе приступают с большим удовольствием, нежели как когда предлагалось множество изысканных яств и вина.

2. Видите ли, возлюбленные, из сказанного силу поста? Поэтому и я сегодня с большим усердием, чем прежде, решаюсь говорить с вами, зная, что бросаю семена в тучную и глубокую почву, которая может скоро принести нам обильные плоды от посева. Рассмотрим же, если угодно, смысл слов, прочитанных нам сегодня из блаженного Моисея. Но слушайте, прошу вас, со вниманием слова наши, потому что мы будем говорить не от себя, но что благодать Божия внушит нам к вашей пользе. Что же это? «В начале сотворил Бог небо и землю». Здесь (прежде всего) уместен вопрос о том, для чего излагает нам это блаженный пророк, живший спустя много поколений после (события)? Не без причины и не без цели. В начале Бог, создавший человека, сам беседовал с людьми, поскольку люди могли слышать его. Так Он приходил к Адаму; так обличал Каина; так беседовал с Ноем; так посещал Авраама. Когда же весь род человеческий впал в великое нечестие, и тогда совершенно не отвратился Создатель от всего рода человеческого; но так как люди сделались недостойными беседы с Ним, то желая возобновить общение с ними, посылает к людям, как будто к находящимся вдали, писание, чтобы привлечь к себе весь род человеческий. Это писание послал Бог, а принес Моисей. О чем же говорит писание? «В начале сотворил Бог небо и землю». Усматривай, возлюбленный, и в этом особенное превосходство этого чудного пророка. Все другие пророки говорили или о том, что имело быть спустя долгое время, или о том, чему надлежало случиться тогда же, а он, блаженный, живший спустя уже много поколений (после сотворения мира), удостоился, водительством вышней Десницы, изречь то, что сотворено Господом всего еще до его рождения. Поэтому–то он и начал говорить так: «В начале сотворил Бог небо и землю», — как бы взывая ко всем нам громким голосом: не по научению людей говорю это; Кто призвал эти (небо и землю) из небытия в бытие, Тот подвиг и мой язык к повествованию об них. Итак, прошу вас, будем внимать этим словам так, как будто бы мы слушали не Моисея, но самого Господа вселенной, говорящего устами Моисея, и распростимся надолго с собственными рассуждениями: помышления бо человеческие боязливы и погрешительны умышления их [5] (Прем. 9:14). С великою благодарностью будем принимать сказанное (Моисеем), не выступая из своих границ, и не испытуя того, что выше нас, как поступили враги истины, которые захотели все постигнуть своим умом, не подумав, что природа человеческая не может постигнуть творения (δημιουργιαν) Божия. И что говорю — творения Божия? Мы не можем даже постигнуть искусство и подобного нам человека. В самом деле, скажи мне, как плавильным (μεταλλικης τεχνης) искусством составляется естество золота (χρυσιου φυσις) или как из песка добывается чистота стекла? Ты не можешь этого сказать. А если невозможно постигнуть того, что лежит пред глазами и что, по человеколюбию Божию, производит мудрость человеческая, то, как ты, человек, постигнешь созданное Богом?

И какое ты можешь иметь оправдание, какое извинение, когда так безумствуешь и мечтаешь о том, что выше твоей природы? Говорить, что все произошло из готового уже вещества, и не признавать, что Творец вселенной произвел все из ничего, было бы знаком крайнего безумия. Итак, заграждая уста безумных, блаженный пророк в самом начале книги сказал так: «В начале сотворил Бог небо и землю». Когда же слышишь: «сотворил», — то не выдумывай ничего другого, но смиренно веруй сказанному. Это Бог — все творит и преобразует, и все устрояет по Своей воле. Заметь здесь и крайнее снисхождение: (Моисей) не говорит о силах невидимых, не говорит: в начале сотворил Бог ангелов или архангелов; не напрасно и не без цели избрал он нам такой путь учения. Так как он говорит иудеям, которые были привязаны к настоящему и не могли созерцать ничего постигаемого умом, то возводить их прежде от предметов чувственных к Создателю вселенной, дабы они, познав Художника из дел, воздали поклонение Творцу, и не остановились на тварях. Если и после этого они не переставали обоготворять твари и воздавать почтение самым низким животным, то до какого не дошли бы безумия, если бы Он не оказал такого снисхождения?

3. Не удивляйся же, возлюбленный, что Моисей идет этим путем, прежде всего обращая свою речь к грубым иудеям, когда и Павел во времена благодати, после такого уже распространения проповеди, начав беседовать с афинянами, преподает им наставление от предметов видимых, говоря так: «Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих» (Деян. 17:24, 25). Поелику он знал, что такое наставление соответствует им, то и избрал этот путь. Соображаясь с тем, кто были приемлющие от него наставление, он, руководимый Духом Святым, и преподал учение. И дабы увериться тебе, что причиною этого разность лиц и грубость слушателей, послушай, как он, в послании к Колоссянам, идет уже не этим путем, но беседует с ними иначе и говорит: «Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — все Им и для Него создано» (Кол. 1:16). И Иоанн, сын громов, возглашал так: «Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:3). Но Моисей (учил) не так, и — справедливо, потому что не благоразумно было бы давать твердую пищу тем, которых нужно еще питать молоком. Как учителя, принимающие детей от родителей, преподают им первые начатки учения, а принимающие детей от этих учителей, сообщают им более уже совершенные познания, так поступили и блаженный Моисей, и учитель языков, и сын громов. Тот, приняв род человеческий в самом начале, научил слушателей первым начаткам; а эти, приняв его от Моисея, передали уже совершеннейшее учение. Теперь мы узнали причину снисхождения (Моисеева) и то, что он, по внушению Духа, излагал все, приспособляясь к слушателям. Но вместе с тем он и все ереси, появляющиеся в Церкви подобно плевелам, исторгает этими же словами: «В начале сотворил Бог небо и землю». Подойдет ли к тебе Манихей, утверждающий, что прежде существовала материя, или Маркион, или Валентин, или кто из язычников, говори им: «В начале сотворил Бог небо и землю». — Но он не верит Писанию? Так отвратись от него, как от неистового и безумного. Кто не верит Создателю вселенной и как бы обвиняет истину во лжи, тот какое может заслужить когда–либо прощение? Эти люди имеют притворный вид, и, надевая личину кротости, под овчею кожею скрывают волка. Но ты не обольщайся, а еще более возненавидь такого потому самому, что он пред тобою, таким же, как и он, рабом, притворяется кротким, а против Владыки всего — Бога воздвиг брань, и не чувствует, что идет против собственного своего спасения. Мы же будем держаться несокрушимого основания, и обратимся опять к началу: «В начале сотворил Бог небо и землю». Смотри, как и в самом образе творения открывается божественная природа: как она творит вопреки человеческому обычаю, — сперва распростирает небо, а потом уже подстилает землю, прежде (делает) кровлю, а потом основание. Кто видел, кто слышал (подобное)? В созданиях человеческих никогда не бывает этого, но когда повелевает Бог, тогда все уступает и повинуется воле Его. Не станем же своим человеческим умом испытывать дела Божия, но, смотря на сотворенное, будем удивляться Художнику. «Ибо невидимое Его, — говорит Писание, — от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим. 1:20).

4. Если же враги истины будут настаивать на том, что невозможно произвести что–нибудь из несуществующего, то мы спросим их: первый человек создан из земли, или из чего–либо другого? Без сомнения, они согласятся с нами и скажут, что из земли. Так пусть же они скажут нам — как из земли образовалась плоть? Из земли может быть грязь, кирпич, глина, черепица: но как произошла плоть? Как кости, нервы, жилы, жир, кожа, ногти, волосы? Как из одного наличного вещества столько разнокачественных вещей? На это они и уст открыть не могут. Да что говорить о нашем теле? Пусть они скажут нам о хлебе, которым мы ежедневно питаемся, как он, будучи однообразен, превращается в кровь, мокроту, желчь, и в различные соки? Хлеб по большой части имеет цвета пшеницы, а кровь бывает, красная или черная. Таким образом, если не могут сказать нам о том, что у нас ежедневно пред глазами, тем менее могут сказать о прочих созданиях Божиих. Но если они, и после такого множества доказательств, станут упорно поддерживать свое совопросничество, мы, и несмотря на это, не перестанем говорить им одно и тоже: «В начале сотворил Бог небо и землю». Это одно изречение может ниспровергнуть все опоры противников, и разрушить до самых оснований все человеческие умствования, и их самих привести на путь истины, если только они захотят когда отстать от споров. Земля вся, говорит, «была безвидна и пуста» . Почему, скажи мне, (Бог) небо произвел светлым и совершенным, а землю — безобразною (αμορφωτον)? И это сделал Он не напрасно, но для того, чтобы ты, познав Его творчество в лучшей части творения, оставил прочие недоумения и не думал, будто это произошло от недостатка могущества. Кроме того, Он создал землю безобразною и по другой причине. Так как она есть наша и кормилица, и мать, от нее мы и произошли, и питаемся, она для нас и отчизна, и общий гроб, в нее мы опять возвращаемся, и чрез нее получаем бесчисленные блага, — то, чтобы люди за полезное и необходимое не стали почитать ее сверх надлежащего, показывает тебе ее наперед безобразною и неустроенною (αδιατυπωτον), так чтобы получаемые от земли благодеяния ты приписывал не природе земли, но Тому, Кто привел ее из небытия в бытие. Поэтому и говорит: земля же «была безвидна и пуста» . Может быть, мы слишком скоро и рано привели ваш ум в напряженное состояние отвлеченными рассуждениями; поэтому считаем нужным остановить на этом слово, прося вашу любовь запомнить сказанное, да и всегда иметь это в свежей памяти, а как выйдете отсюда, то, вместе с чувственною трапезою, предлагайте и духовную трапезу: муж пусть передает нечто из сказанного здесь, а жена пусть слушает, дети пусть поучаются, да и слуги пусть получают урок, и таким образом, дом пусть будет церковью, чтобы убежал оттуда диавол и скрылся этот лукавый демон и враг нашего спасения, почивала же бы там благодать Святого Духа, совершенный мир и единодушие ограждали живущих. Помня сказанное прежде, вы с большею готовностью станете принимать и то, что будет после предлагаемо; и мы также с большим усердием и обилием будем излагать то, что подаст божественная благодать, когда увидим, что посеянное произрастает. Так и земледелец, когда увидит, что семена произрастают, тогда с великим усердием смотрит за нивами и с охотою принимается засевать и другие места.

5. Итак, чтобы возбудить в нас больше усердия, покажите точное сохранение уже сказанного, и с истинными догматами соедините великое попечение о жизни. «Так да светит, — говорит (Господь), — свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16). Пусть жизнь соответствует догматам, и догматы будут глашатаями жизни. «Вера без дел мертва» (Иак. 2:26), и дела без веры мертвы. Если мы содержим здравые догматы, но нерадим о жизни, нам не будет никакой пользы от догматов; и опять, если мы заботимся о жизни, но хромаем в догматах, и в этом случае также не будет пользы. Поэтому необходимо, чтобы наш духовный дом был прочен с обеих сторон. «Итак всякого, — говорит Господь, — кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному» (Мф. 7:24). Видишь, как Он желает, чтобы мы не только слушали, но и исполняли и показывали делами то, что слушаем, называя мудрым того, кто поступает сообразно с словами, а глупым того, кто не идет далее слов. И это справедливо, потому что последний, говорит Господь, «который построил дом свой на песке», отчего она не могла вынести напора ветров, но тотчас упала (Мф. 7:26, 27). Таковы души беспечные, не утвердившиеся на духовном камне. (В словах Господа) речь не о постройке и доме, но о душах, которые приходят в колебание и от малого искушения. Под именем ветра, дождя и рек Господь показал действие на нас искушений. Человек твердый, бодрый и трезвенный от этого еще более укрепляется, и, чем более умножаются скорби, тем более возрастает его мужество; а нерадивый и беспечный, лишь подует на него легкий ветерок искушения, тотчас колеблется и падает, не от свойства искушений, но от слабости своей воли. Поэтому нужно трезвиться, бодрствовать и быть готовым ко всему, чтобы и в счастье быть нам сдержанными, и в скорбях не унывать, а сохранять великое благоразумие, непрестанно воссылая благодарность человеколюбивому Богу. Если мы так будем устроять нашу жизнь, то получим великую благодать свыше, и будем в состоянии и настоящую жизнь проводить в безопасности, и в будущей жизни приготовить себе великое дерзновение, коего да достигнем все мы, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 3

Продолжение на слова: В начале сотвори Бог небо и землю, до слов: и был вечер, и было утро: день один (Быт. 1:1–5).


Велико богатство и глубина божественного Писания. — Объяснение слов: и тма верху бездны, и Дух Божий ношашеся верху воды. — Создание света и безумие тех, которые говорят, что прежде неба и земли существовала материя. — Почему не создал Бог все в один день? — Против тех, которые говорят, что все произошло само собою. — Христианин должен заботиться о опасении не только своем, но и ближних и непрерывно бороться во всеоружии веры с кознями диавола и своими страстями, сохраняя постоянную бдительность и подавая милостыню.


1. Чтение божественного Писания подобно сокровищу. Как получивший из сокровища и малую частицу приобретает себе великое богатство, так и в божественном Писании даже в кратком речении можно найти великую духовную силу и неизреченное богатство мыслей. И не только сокровищу подобно слово Божие, но и источнику, источающему обильные потоки, и имеющему много воды: это все мы узнали на самом деле вчера. Начав с первых слов книги творения, мы все поучение посвятили словам: в начале сотворил Бог небо и землю, и однако не могли обнять всего, потому что велико богатство этого сокровища и обильны потоки этого духовного источника. Не удивляйся, что так случилось с нами: и наши предки по своим силам черпали из этих потоков, и наши потомки будут делать тоже самое, и однакож не будут в состоянии исчерпать все; напротив воды будут прибывать и потоки умножаться. Таково свойство потоков духовных: чем более будут черпать из них, тем более начнет прибывать и умножаться благодать духовная. Поэтому и Христос сказал: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой (Ин. 7:37, 38), — показывая нам обилие этих потоков. Если же таково свойство духовных потоков, то пусть каждый из нас в обилии принесет сосуды ума, чтобы наполнив их, возвратиться домой, потому что благодать Духа, как усмотрит пламенное желание и возбужденный ум, сообщает дары свои в обилии. Итак, оставив все житейское и вырвав из себя заботы, могущие подобно тернию заглушать ум наш, сосредоточим нашу мысль на духовных стремлениях, чтобы выйти нам отсюда с многою пользою, с великим и славным приобретением. Но чтобы (наша) речь была для вас яснее, напомним вашей любви нечто из сказанного вчера: таким образом и то, что будет сказано сегодня, соединим со вчерашним как бы в одно тело. Вчера, как помните, мы показали, как блаженный Моисей, повествуя нам о творении этих видимых стихий сказал: в начале сотворил Бог небо и землю: земля же была безвидна и пуста, и объяснили вам то, почему и для чего Бог создал землю безобразною и неустроенною, — думаю, что все это вы хорошо помните. Затем сегодня нужно рассмотреть последующие слова. Сказав: земля же была безвидна и пуста, Моисей с точностью объясняет нам, отчего она была невидима и неустроена, и говорит: и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. Смотри, как здесь блаженный пророк не говорит ничего лишнего, и как не описывает, по частям, все сотворенное, но сказав нам о главнейших стихиях, и упомянув о небе и земле, все прочее оставляет. Так он, не сказав о сотворении вод, говорит: и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. Они–то и покрывали лицо земли, т. е. тьма и бездна вод. Отсюда мы узнаем, что все видимое было бездною вод, покрытою мраком, и нужен был премудрый Творец, чтобы прекратить все это нестроение и привести все в благообразный вид. И тьма, говорит, над бездною, и Дух Божий носился над водою. Что означают слова: Дух Божий носился над водою? Мне кажется, означают то, что водам была присуща некоторая жизненная деятельность и что это была не просто стоячая и неподвижная вода, но движущаяся и имевшая некоторую жизненную силу. Неподвижное ни к чему не годно, а движущееся пригодно на многое.

2. Итак, чтобы научить нас, что эта вода, великая и необычайная, имела некоторую жизненную силу, Моисей сказал: и Дух Божий носился над водою. А божественное Писание наперед говорит об этом не без причины, но так как оно имеет в виду показать нам, что из этих вод, по повелению Создателя вселенной, произошли и животные, то и дает здесь уже знать слушателю, что вода не была просто стоячая, но двигалась, разбегалась и все заливала. Итак, когда все видимое не имело надлежащего вида, высочайший Художник Бог повелел — и безвидность исчезла, явилась необычайная красота видимого света, прогнала чувственный мрак и осветила все. И сказал Бог, говорит (Писание), да будет свет. И стал свет. Сказал — и совершилось; повелел — мрак исчез, явился свет. Видишь неизреченную силу (Божию)? Но люди, преданные заблуждению, не обращая внимания на ход речи и не слушая слов блаженного Моисея: в начале сотворил Бог небо и землю, и потом: земля же была безвидна и пуста, потому что была покрыта тьмою и водами, — а так угодно было Господу в начале произвести ее, — эти люди говорят, что прежде существовала материя, предшествовала тьма. Может ли быть что хуже такого безумия? Слышишь, что в начале сотворил Бог небо и землю и что из несуществующего произошло существующее и говоришь, что прежде была материя? Кто из разумных может допустить такое безумие? Не человек тот, Кто творит, чтобы Ему нужно было какое–либо готовое вещество для произведения своего искусства, — Бог, Которому повинуется все, творит словом и повелением. Смотри, Он только сказал — и явился свет, и исчезла тьма. И отделил Бог свет от тьмы. Что значить: отделил? — Каждому назначил свое место и определил соответственное время. А потом, когда это совершилось, Он уже дает, каждому и соответственное название. И назвал, говорит, Бог свет днем, а тьму ночью. Видишь, как это прекрасное разделение и чудное создание, превышающее всякий ум, совершается одним словом и повелением? Видишь, какое показал снисхождение блаженный пророк, или — лучше — человеколюбивый Бог, устами пророка научающий род человеческий тому, чтобы он знал порядок творения, — кто Творец всего и как каждая вещь произошла? Так как род человеческий был тогда еще слаб и не мог понять совершеннейшего (учения), то поэтому Дух Святый, двигавший устами пророка, говорит нам обо всем приспособительно к слабости слушающих. И чтобы увериться тебе, что Он употребил такое снисхождение в этом повествовании действительно по несовершенству нашего ума, смотри на сына громова, как он, когда род человеческий сделал успехи в совершенствовании, уже идет не этим путем, а другим, ведущим слушателей к высшему учению. Сказав: в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог, он, присовокупил: был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1:1, 9). Как здесь этот чувственный свет, произведенный повелением Господа, прогнал видимую тьму, так и духовный свет, прогнал тьму заблуждения и заблуждающих привел к истине.

3. Примем же с великою благодарностью наставления божественного Писания, и не будем противиться истине и оставаться во мраке, но поспешим к свету и будем творить дела достойные света и дня, как и Павел увещевает, говоря: как днем, будем вести себя благочинно, итак отвергнем дела тьмы (Римл. 13:13, 12). И назвал, говорит, (Писание), Бог свет днем, а тьму ночью. Но мы едва не опустили нечто; нужно обратиться назад. После слов: да будет свет. И стал свет, прибавлено: и увидел Бог свет, что он хорош. Смотри, возлюбленный, какое и здесь снисхождение речи. Неужели до появления света Бог не знал, что он добро, а только уже после его появления воззрение на него показало Создателю красоту сотворенного? Какой умный человек может сказать это? Если и человек, занимающийся каким–нибудь искусством, прежде чем окончить свое произведение, прежде, чем обработает его, знает употребление, для коего полезно это произведение, то тем более Создатель вселенной, приведший словом все из небытия в бытие, знал, еще прежде сотворения света, что он добро. Для чего же (Моисей) употребил такое выражение? Снисходя к обычаю человеческому, блаженный пророк говорит так, как люди, делая что–либо с великою тщательностью и окончив труды свои, уже по испытании произносят похвалу своим произведениям; таким же образом и божественное Писание, снисходя здесь к слабости слуха вашего, говорит: и увидел Бог свет, что он хорош. А потом продолжает: и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью; каждому назначил свое место, каждому с самого начала поставил пределы, которые они должны навсегда соблюдать ненарушимо. И всякий здравомыслящий может видеть, как с того времени доныне ни свет не преступил своих пределов, ни тьма не вышла из своего места и не произвела какого–либо смешения и нестроения. Уже и это одно достаточно для не желающих оставаться неразумными, чтобы придти к повиновению и послушанию словам божественного Писания, — пусть они подражают хотя порядку стихий, неуклонно соблюдающих свое течение, и не преступают своих пределов, но знают, собственную природу. Потом, так как каждому (свету и тьме дано) было особое имя, то, совокупив то и другое в одно, говорит: и был вечер, и было утро: день один. Конец дня и конец ночи ясно назвал одним (днем), чтобы установить некоторый порядок и последовательность в видимом, и не было бы никакого смешения. Научаемые от Святаго Духа устами блаженного пророка, мы можем видеть, что сотворено в первый день, и что — в последующие. И это также дело снисхождения человеколюбивого Бога. Всесильная десница Его и безпредельная премудрость не затруднилась бы создать все и в один день. И что говорю в один день? Даже в одно мгновение. Но так как Он создал все сущее не для своей пользы, потому что не нуждается ни в чем, будучи вседоволен, — напротив создал все по человеколюбию и благости Своей, то и творит по частям, и преподает нам устами блаженного пророка ясное учение о творимом, чтобы мы, обстоятельно узнав о том, не подпадали тем, которые увлекаются человеческими умствованиями. Если уже и после этого есть люди, которые утверждают, будто все произошло само собою, то на что бы не отважились охотники говорить и делать все ко вреду собственного спасения, если бы (Бог) не явил такого снисхождения и вразумления?

4. Что может быть жалче и безумнее людей, которые дерзают утверждать, будто все сущее произошло само собою, и все творение лишают промышления Божия? Как возможно, скажи мне, чтобы столько стихий и такое благоустройство (существующего) управлялось без правителя и повелителя вселенной? И корабль не может плыть по морским волнам без кормчего, и воин — делать что–либо доблестное без военачальника, и дом — стоять без управляющего: а этот безпредельный мир, и это благоустройство стихий могут разве существовать сами собою, случайно, если нет управляющего всем и своею премудростью поддерживающего и соразмеряющего все видимое?! Но для чего мы слишком усиливаемся доказывать этим людям то, что, по пословице, видно и слепым? Впрочем, мы не перестанем предлагать им наставления от Писания и употреблять всевозможное старание, чтобы отклонить их от заблуждения и привести к истине. Хотя они еще и порабощены заблуждению, но одной с нами природы, и потому нужно иметь великое о них попечение, никогда не ослабевать, но с великою тщательностью делать зависящее от нас и доставлять им приличное врачевство, чтобы они, хотя и поздно, достигли истинного здравия. Богу ничто так не вожделенно, как спасение души. Вот и Павел взывает: хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим. 2:4); и сам Бог говорит: Разве Я хочу смерти беззаконника? говорит Господь Бог. Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив? (Иезек. 18:23). Поэтому Он и всю эту природу создал, и нас сотворил, не для того, чтобы нас погубить или подвергнуть наказанию, но чтобы спасти и, избавив от заблуждения, даровать нам блаженство в царстве (небесном). Его уготовал нам, не теперь, по сотворении, но еще прежде создания мира, как Сам говорит: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф. 25:34). Смотри, как человеколюбив Господь, как Он еще прежде творения и прежде появления человека приготовил для него безчисленные блага, и этим показал, какое попечение имеет Он о нашем роде, и что всем желает спастись.

Имея такого Владыку — столь человеколюбивого, столь благого и столь милосердого, будем заботиться о спасении и собственном, и братьев наших. К нашему спасению послужит и то, когда мы не о себе только будем заботиться, но и станем приносить пользу ближнему и руководить его на путь истины. А что бы видел ты, какое великое благо, содевая свое спасение, доставлять пользу и другому, послушай, что пророк говорит от лица Божия: если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста (Иер. 15:19). Что значит это? Кто руководит ближнего от заблуждения к истине, или от зла приводит к добру, тот, говорит (Господь), уподобляется Мне, сколько это возможно человеку. И сам Он, будучи Богом, облекся в нашу плоть и соделался человеком не для чего иного, как для спасения рода человеческого. И что говорю: облекся в нашу плоть и испытал все, что бывает с людьми, когда Он взял на себя даже крест, чтобы нас, плененных грехами, освободить от проклятия? Об этом взывает Павел, говоря: Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (Гал. 3:13). Итак, если Он — Бог и существо непостижимое, по неизреченному человеколюбию, принял на Себя все это ради нас и нашего спасения, то чего не должны мы сделать для наших братьев и сочленов, чтобы исхитить их из челюстей диавола и привести на путь добродетели? Насколько душа лучше тела, настолько высших — пред подающими бедным деньги — наград удостоятся те, кто увещаниями и частыми внушениями ведут нерадивых и заблуждающихся на прямой путь, показывая им безобразие порока и великую красоту божественной добродетели.

5. Итак, зная все это, будем говорить с ближними, прежде всего житейского, о спасении души, возбуждая в них заботу об этом. Желательно, да, желательно, чтобы душа, постоянно слыша такое внушение, могла воспрянуть из пропасти зол, нас окружающих, и преодолеть нападение страстей, которые безпрестанно ее осаждают. Поэтому нужна нам великая бдительность, так как и брань у нас непрерывная и никогда не знает перемирия. Оттого и Павел к Ефесянам пишет: наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной (Ефес. 6:12). Не думайте, говорит, будто нам предстоит случайная борьба: брань у нас не с подобными нам людьми и бой не равносильный, — потому что мы, связанные телом, должны бороться с бестелесными силами. Однакож не бойтесь: пусть бой и не равен, но велика сила оружия нашего. Вы знаете, кто ваши враги, — как бы так продолжает апостол, — не упадайте же духом и не ослабевайте в брани, но облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских (Еф. 6:11). Много у него (диавола) козней, т. е. способов, которыми он старается уловлять безпечных; поэтому надобно тщательно узнавать их, чтобы избегнуть сетей его и не дать ему никакого (к нам) доступа; нужно тщательно оберегать и язык, и охранять глаза, и соблюдать мысль в чистоте, и постоянно быть готовыми к борьбе, как будто бы нападал на нас какой–нибудь дикий зверь и угрожал нам погибелью. Поэтому–то и небошественная та душа, учитель языков, уста вселенной, делавший все для спасения своих учеников, после слов: облекитесь во всеоружие Божие, — ограждая нас со всех сторон и делая неодолимыми, говорит: станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие (Еф. 14:14–17). Видишь, как он оградил все члены! Как бы намереваясь вывести нас на какую–либо, ран, он сначала опоясал нас поясом, чтобы нам легко было делать движения, потом облек в броню, чтобы не поразили нас стрелы, обул и ноги наши, и со всех сторон оградил нас верою. Она, именно она, говорит, возможет, угасить все раскаленные стрелы лукавого. Что же это за стрелы лукавого? Злые похоти, нечистые помыслы, пагубные страсти, гнев, клевета, зависть, раздражительность, вражда, корыстолюбие, и все прочие худые наклонности. Все эти стрелы, говорит, возможет погасать меч духовный. Что говорю: погасить стрелы? Возможет отсечь у врага и самую голову. Видишь, как (апостол) укрепил учеников? Как бывших мягче воска сделал тверже железа? Так как у нас брань не с кровью и плотью, но с безтелесными силами, то он и облек нас не в телесные оружия, но в духовные, и столь светлые, что злой тот демон не может вывести и блеска их.

6. Итак, облекшись в такие оружия, не станем бояться брани и бегать борьбы, но не будем и безпечны, потому что как при нашей бдительности злой тот демон не может одолеть силы наших оружий, если только мы захотим разрушить козни его, так, напротив, если мы будем безпечны, то не будет вам никакой пользы: враг нашего спасения постоянно бодрствует и все предпринимает против вашего спасения. Итак, вооружим себя со всех сторон, будем остерегаться и слов и удерживаться от дел, могущих вредить нам, и, вместе с воздержанием в пище и другими добродетелями, станем подавать и щедрую милостыню бедным, зная, какое уготовано нам воздаяние за попечение о них. Благотворящий бедному, говорит (Писание), дает взаймы Господу (Притч. 19:17). Смотри, какой новый и необыкновенный роль займа: один получает, а другой становится должником. Но, кроме того, здесь необычайно и то, что, давши в займы, не испытаешь неблагодарности и никакого другого вреда. Нет, Бог, обещает дать не сотую только часть прибыли, как это бывает здесь, но во сто крат больше данного в займы: не довольствуется даже и этим, но, воздавая так в настоящем веке, в будущем (даст) жизнь вечную. В настоящей жизни, если бы кто обещал нам уплатить только вдвое больше того, что получить от нас, мы с охотою отдали бы ему все наше имущество, между тем сколько здесь бывает неблагодарности и сколько обманов со стороны корыстолюбцев! Многие и из самых порядочных людей не отдают самого долга или по безрассудству, или часто даже по бедности. Но о Владыке вселенной ничего этого подумать нельзя; напротив, и данная сумма остается в сохранности, и за одолжение Он обещает заплатить во сто крат, а в будущем веке уготовляет нам жизнь (вечную). Какое же будет нам оправдание, когда мы не стараемся и не спешим получить за малое во сто крат больше, за настоящее — будущее, за временное — вечное, но с наслаждением запираем деньги дверями и затворами, и этих денег, которые лежат без пользы и напрасно, не хотим теперь дать нуждающимся, чтобы в будущем веке найти нам в них своих заступников? Приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители (Лк. 16:9). Знаю, что многие не только не принимают слов наших, но и не придают им значения, считая их пустословием и баснею. Поэтому–то я терзаюсь и скорблю, что ни самый опыт, ни столь великое обетование Божие, ни страх будущего, ни ежедневные наши увещания не могли тронуть этих людей; впрочем, не смотря на это, не перестану повторять им такой совет, доколе своею настойчивостью не успею победить их, возбудить к внимательности и вывести из состояния пресыщения и опьянения, в которое ввергла их страсть к деньгам, омрачившая ум их. Знаю я, знаю, что, после благодати Божией, и наши постоянные поучения и врачевство поста успеют, хотя и нескоро, исцелить их от этой тяжкой болезни и возвратить им совершенное здоровье, дабы и они освободились от угрожающего им наказания, и мы избавились от скорби, и за все воссылали славу Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 4

«И сказал Бог: да будет твердь посреди воды: и да отделяет она воду от воды: И стало так» (Быт. 1:6–7).


Радость св. проповедника при виде усердия его слушателей и возбуждение их к постоянному духовному бодрствованию. — Объяснение слов: Да будет твердь посреде… и нарече Бог твердь небо. — Небо одно, а не много небес. Слова Свящ. Писания нужно понимать Богоприлично и, восходя от рассмотрения творений к Создателю, не забывать человеческой ограниченности. — Нравственные наставления об ежедневном испытании себя, о любви к любящим и ненавидящим и об обуздании страстей.


1. Видя ваше, возлюбленные, усердное ежедневное стечение сюда, я чувствую великое удовольствие и не перестаю прославлять человеколюбивого Бога за ваше преуспеяние. Как голод есть признак телесного здоровья, так и усердие к слушанию слова Божия можно считать самым лучшим признаком душевного здоровья. Поэтому и Господь наш Иисус Христос в нагорной проповеди о блаженствах сказал: «блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Матф. 5:6). Кто же будет в состоянии достойно восхвалить вас, которые уже получили от Владыки вселенной наименование блаженных и ожидаете от Него еще бесчисленных благ? Наш Владыка таков: когда увидит, что душа стремится к предметам духовным с сильным желанием и напряженным усердием, то подает благодать и богатые Свои дары. Поэтому надеюсь, что и нам, для вашей пользы, подаст Он обильнейшее учительное слово к назиданию любви вашей. Ведь для вас и вашего преуспеяния мы предпринимаем весь этот труд, чтобы и вам скорее достигнуть самой вершины добродетели и быть учителями богоугодной жизни для всех, взирающих на вас, и нам получить большее дерзновение, видя, что мы трудимся не тщетно и не напрасно, что это духовное семя ежедневно возрастает, и с нами не случилось того, что было с сеятелем, упоминаемым в Евангелии (Матф. 13:4–7). Там одна только часть сохранилась, а три погибли: иное семя пало при дороге — и осталось бесплодным; иное было подавлено тернием, а иное, упав на камни и оставшись на поверхности, не могло принести никакого плода. Но здесь, по благодати Божьей, мы надеемся, что все семя брошено на добрую землю, и одни принесут плод его во сто крат, другие — в шестьдесят, а иные — в тридцать. Это–то умножает нашу ревность, это–то возбуждает наш ум, — именно уверенность, что мы не тщетно и не напрасно предлагаем поучение, что вы принимаете слова наши внимательным слухом и бодрым умом. Говорю это, не льстя любви вашей, но заключая о вашем усердии из вчерашней нашей беседы. Я видел, как все вы внимательно слушали и всячески старались, чтобы не опустить ни одного слова. Кроме того, и частые рукоплескания были весьма ясным доказательством, что вы слушали поучение с удовольствием. А кто слушает что–нибудь с удовольствием, тот, очевидно, внедряет это в ум и, слагая в глубине души, делает неизгладимым. Кто же может достойно и вас восхвалить, и нас ублажить за то, что говорим в слух слушающих? — Блажен, говорит (Писание), «кто передает мудрость в уши слушающих» (Сирах. 25:12). Это следствие поста; это врачевство послужило во спасение душам нашим. Если же (пост) показал такую силу в самом начале своем, то какой надобно ожидать от него пользы в последующие дни? Только вы, прошу, «со страхом и трепетом совершайте свое спасение» (Филип. 2:12), и не давайте никакого к себе доступа врагу вашего спасения. Он, видя теперь ваше духовное богатство, беснуется и свирепствует, и «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Петр. 5:8). Но если будем только бдительны, то, по милости Божьей, он никого не одолеет.

2. Таково наше духовное оружие, которым облекла нас благодать Духа, как это объяснили мы вчера любви вашей. Итак, если мы будем постоянно ограждать этими оружиями все члены свои, то ни одна из стрел, бросаемых врагом, не коснется нас, но все возвратятся к нему без всякого действия: благодать Божия сделала бы нас тверже алмаза и совершенно непобедимыми, если бы мы пожелали. Как тот, кто бьет по алмазу, не причиняет ему никакого вреда, а только изнуряет собственные силы, и кто наступает на рожны, только разит до крови собственные ноги, так будет и с нами, и с врагом нашего спасения, если будем постоянно ограждать себя оружиями, данными нам благодатью Духа. Сила их такова, что даже блеска их враг не может вынести, напротив, глаза его ослепляются исходящим от них сиянием. Постоянно ограждая себя этими оружиями, будем и на площадь выходить, и друзей посещать, и делами заниматься. И что я говорю: на площадь выходить? Надевши их на себя, будем и в церковь приходить, и домой возвращаться, и спать, и вставать ото сна, словом: никогда во всю жизнь свою не будем снимать их с себя; пусть с нами они пойдут (и в будущую жизнь) и там доставят нам величайшее дерзновение. Они не обременяют тела, подобно чувственному оружию, напротив, еще облегчают, возвышают и укрепляют, если только мы каждый день очищаем их, чтобы, светло сияя, они блеском своим ослепляли взоры лукавого демона, который изобретает всякие козни против нашего спасения. Впрочем, так как мы довольно уже вооружили вас, предложим вам обычную трапезу, и изложим любви вашей, что следует за сказанным вами вчера, взяв в руководители этого полезного поучения опять чудного гостеприимного хозяина, блаженного Моисея, великого пророка. Посмотрим же, чему он хочет научить нас и сегодня, и будем внимательно слушать слова: он говорит не от себя, но что внушила ему благодать Духа, то и произносит своим языком, для научения рода человеческого. Окончив речь о первом дне и, после сотворения света, сказав: «и был вечер, и было утро: день один», он далее говорит: «и сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды». Обрати здесь, возлюбленный, внимание на последовательность учения. Сказав нам наперед, по сотворении неба и земли, что — «земля же была безвидна и пуста», присоединил и причину, почему она была «невидима», именно потому, что была покрыта тьмой и водами: все было — вода и тьма, и больше ничего. Затем, по повелению Господа, явился свет и произошло разделение между светом и тьмой, и один получил название дня, а другая — ночи. Потом хочет научить нас, что Бог, как тьму разделил, произведши свет, и дал тому и другой соответственное название, так и множество вод разделяет повелением Своим.

3. Смотри, как сила Его неизреченна и превышает всякое человеческое понятие. Он только повелевает — и одна стихия приходит, другая удаляется. «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды». Что значит: «да будет твердь»? Это то же, как если бы кто сказал на языке человеческом: да будет некая стена и ограда, которая бы, находясь посреди, делала собой разделение. И дабы ты понял великую покорность стихий и превосходную силу Создателя, говорит: «и стало так». Только сказал — и последовало исполнение. «И создал», говорит, «Бог твердь и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью». По сотворении, говорит, тверди, Бог повелел одним водам находиться под твердью, а другим над поверхностью тверди. Но, спросит кто–либо, что же такое твердь? Отвердевшая вода, или сгустившийся воздух, или какое–нибудь другое вещество? Никто из благоразумных прямо решать это не станет. Надобно с великой благодарностью принимать слова (Писания) и, не выступая за пределы нашей природы, не испытывать того, что выше нас, а только знать и держать у себя (в уме), что по повелению Господа произошла твердь, которая разделяет воды, и одну часть их содержит под собой, а другую выше лежащую может носить на своей поверхности. «И назвал», говорит, «Бог твердь небом». Смотри, как и здесь божественное Писание употребляет тот же порядок. Как вчера (Бог) сказал: «да будет свет», и когда он явился, то присовокупил: да будет разлучающи между светом и между тмою, (отделил Бог свет от тьмы) и потом свет назвал днем, — так и сегодня сказал: «да будет твердь посреди воды»; потом, как о свете, так и здесь объяснил нам назначение тверди: «да отделяет», говорит, «она воду от воды». А когда объяснил нам ее назначение, то уже, как свету дал наименование, так дает имя и тверди. «И назвал», говорит, «твердь небом», — это видимое небо. Как же, скажешь, некоторые утверждают, что создано много небес? Они учат так не из божественного Писания, но по собственным соображениям. Блаженный Моисей ничему больше этого не учит нас. Сказав: «в начале сотворил Бог небо и землю», потом, показав причину, по которой земля была невидима, т. е. что покрыта была тьмой и бездной вод, (Моисей) после сотворения света, соблюдая известный порядок и последовательность, говорит: «и сказал Бог, да будет твердь». Далее, объяснив с точностью назначение этой тверди и сказав: «да отделяет она воду от воды», эту самую твердь, производящую разделение между водами, он назвал небом. Кто же, после такого объяснения, может согласиться с теми, которые говорят решительно от своего ума, и осмеливаются, вопреки божественному Писанию, утверждать, будто много небес? Но вот, скажут, блаженный Давид, воссылая хвалу Богу, сказал: «хвалите Его небеса небес» (Пс. 148:4). Не смущайся, возлюбленный, и не подумай, будто святое Писание в чем–нибудь противоречит себе; но познай истину сказанного и, тщательно сохраняя учение его, загради слух от говорящих противное ему.

4. А что я хочу сказать, то выслушайте с полным вниманием, чтобы вас не приводили тотчас в колебание те, которые любят говорить, что только им вздумается. Все божественные книги Ветхого Завета вначале написаны были на еврейском языке; в этом, конечно, все согласятся с нами. Не за много лет до рождества Христова, царь Птолемей, весьма ревностно старавшийся собирать книги, и собравший много других разного рода книг, счел нужным приобрести и эти (священные) книги. Итак, пригласив к себе некоторых из иерусалимских иудеев, приказал им перевести (эти книги) на греческий язык, что и было ими исполнено. Это было делом домостроительства Божия, чтобы т. е. этими книгами воспользовались не только знавшие еврейский язык, но и все обитатели вселенной. Особенно чудно и удивительно то, что такое усердие показал не кто–нибудь из последователей иудейской религии, но человек, преданный идолопоклонству и враждебный (истинному) богопочтению. Таковы все дела нашего Владыки: Он всегда через противников распространяет повеления истины. Об этом я рассказал вашей любви не без цели, но чтобы вы знали, что (книги Ветхого Завета) написаны не на нашем языке, а на еврейском. Хорошо знакомые с этим языком говорят, что слово «небо» у евреев употребляется во множественном числе; согласно с этим показывают и знающие сирский язык. Никто, говорят, на их языке не скажет: «небо», но — «небеса». Вот почему и блаженный Давид сказал так: «небеса небес», не потому, будто много небес, — этого не преподал нам блаженный Моисей, — а потому, что в еврейском языке часто имя одного предмета употребляется во множественном числе. Иначе, если бы было много небес, Дух Святый не преминул бы сообщить нам устами того же блаженного пророка и о сотворении других небес. Прошу вас твердо помнить это, чтобы быть вам в состоянии заграждать уста желающим вводить учение, противное Церкви, и чтобы верно знать смысл слов божественного Писания. Для того вы часто и собираетесь сюда, и мы постоянно преподаем вам учение, чтобы вы были «готовы всякому, требующему у вас отчета дать ответ» (1 Петр. 3:15). Но, если угодно, обратимся к дальнейшему. «И назвал», говорит Писание, «Бог твердь небо. И увидел Бог, что это хорошо». Смотри, какое в этих словах снисхождение к слабости человеческой. Как о свете он сказал: «и увидел, что это хорошо», так и теперь о небе, т. е. о тверди, говорит: «и увидел Бог, что это хорошо», показывая этим нам неподражаемую красоту ее. Кто может не изумляться и не удивляться тому, что она в течение столь долгого времени сохранила цветущую красоту, и чем более проходит времени, тем более увеличивается и красота ее? И что может быть прекраснее того, что удостоилось похвалы от самого Создателя? Если мы, смотря на совершенное произведение человека, удивляемся его виду, постановке, красоте, соразмерности, стройности и всему прочему, то кто может достойно восхвалить Божье создание, особенно, когда оно удостоилось похвалы от самого Господа? Это [6] сказано из нисхождения к нам, и Бог, ты видишь, о каждом из своих созданий произносит это (одобрение) и через это предупреждает дерзость тех, которые потом решатся изощрять язык свой против создания Божия и говорить: для чего сотворено то и то? Заранее обуздывая отваживающихся на такие речи, Моисей говорит: «и увидел Бог, что это хорошо». Когда услышишь, что Бог увидел и похвалил, то понимай эти слова богоприлично и как следует о Боге. Создатель, еще прежде сотворения, знал красоту сотворенного; но так как мы, люди, обложенные такой немощью, не в состоянии были узнать это иначе, то Он и расположил блаженного пророка употребить эти грубые выражения для научения рода человеческого.

5. Итак, когда, ты поднимешь глаза и увидишь красоту, величие и благотворность неба, то устремись отсюда к Создателю, как сказал премудрый: «от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их» (Прем. 13:5), и из самого создания этих стихий усматривай, какова сила твоего Господа. Действительно, человек с благомыслящей душой, если захочет исследовать каждый из видимых предметов — и что говорю: каждый из видимых предметов? — если захочет внимательно рассмотреть только собственный состав, то и из этого малого увидит неизреченную и непостижимую силу Божию. Если же видимые предметы достаточно показывают величие могущества Создателя, то, как обратишься еще к силам невидимым и возведешь мысль к воинствам ангелов, архангелов, высших сил, престолов, господств, начал, властей, херувимов и серафимов, — какой ум, какое слово будет в состоянии выразить неизреченное Его величие? Если блаженный пророк Давид, рассмотрев устройство видимого, восклицал: «как многочисленны дела Твои, Господи! Все сделал Ты премудро» (Пс. 103:24), если (так восклицал) муж, в такой степени удостоенный Духа, которому дано было познать безвестное и тайное премудрости Его (Пс. 50:8),то, что скажем мы, земля и пепел, — мы, которые должны постоянно опускать голову вниз и изумляться неизреченному человеколюбию Господа вселенной? Но что говорить о пророке? Блаженный Павел, эта небошественная душа, облеченный телом и уподоблявшийся бестелесным силам, ходивший по земле и ревностью обтекавший небо, он, вникнув только в одну часть домостроительства Божия (об иудеях и язычниках, из которых первые отвергнуты, а вторые приняты), недоумевая и смущаясь, громогласно воскликнул: «о, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его» (Рим. 11:33). Здесь охотно я спрошу дерзающих исследовать рождение Сына Божия и осмеливающихся унижать достоинство Святого Духа [7]: откуда у вас, скажите мне, такая дерзкая отвага? От какого упоения дошли вы до такого безумия? Если уже Павел, такой и столь великий муж, говорит, что суды Его, т. е. домоправление, решения по управлению (τα οικονομια, τα διοικησει) неиспытуемы, — не назвал непостижимыми (α)καταληρτα), но неиспытуемыми (α)νεχερευνητα), такими, которые не допускают испытания (ερευναν), и пути его, т. е. повеления о добродетели (τα προσταγματα καλων) и заповеди, неисследимыми опять в том же смысле, то, как вы осмеливаетесь исследовать самую сущность Единородного и унижать, сколько от вас зависит, достоинство Святого Духа? Видите, возлюбленные, какое зло не следовать в точности тому, что содержится в божественном Писании! Вот эти люди, если бы с благоразумием принимали учение божественного Писания и не привносили бы чего–либо из своих умствований, не дошли бы до такого безумия. Мы, однако, не перестанем оглашать их словами божественного Писания, ограждая свой слух от их гибельного учения.

6. Не знаю, как это мы опять так далеко увлеклись течением слова и уклонились от порядка: поэтому нужно опять обратить слово к прежнему. «И назвал», говорит (Моисей), «Бог твердь небом, И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день второй». Дав имя тверди и похвалив сотворенное, положил конец второму дню, и продолжает: «и был вечер, и было утро: день второй». Видишь, с какой тщательностью он учить нас, называя окончание света — вечером, а конец ночи — утром, а все вместе именуя днем, чтобы мы не думали ошибочно, будто вечер есть конец дня, но знали ясно, что продолжительность (μηκο) того и другого составляет один день. Справедливо поэтому может быть назван вечер окончанием света, а утро, т. е. конец ночи — довершением (πληρωμα) дня. Это и хочет показать божественное Писание, когда говорит: «и был вечер, и было утро: день второй». Может быть, мы очень распространились в слове, но это не намеренно, а, так сказать, увлеченные самым течением речи, как бы каким–либо сильнейшим потоком. Служите причиной этого и вы, с удовольствием слушающие слова наши. Ничто не может так возбуждать говорящего и внушать ему такое обилие мыслей, как усердие слушателей. Невнимательные и нерадивые слушатели отнимают охоту и у того, кто мог бы говорить; напротив, вы, по благодати Божией, в состоянии, если бы мы были безгласнее и самых камней, разбудить нашу недеятельность, прогнать сон и заставить нас сказать что–нибудь вам полезное и назидательное. Так как вы столько научены Богом, что можете, по словам блаженного Павла, «наставлять друг друга» (Рим. 15:14), то вот мы попросим вас, если когда, но особенно во время поста, усердно позаботиться о богоугодной добродетельной жизни, и да не будет слово наше обременительным для вас, если мы каждый день станем говорить вам об одном и том же. Говорить одно и то же, скажу словами блаженного Павла, «для меня не тягостно, а для вас назидательно» (Филип. 3:1). Наша душа, будучи беспечной, имеет нужду в постоянном напоминании. И как тело ежедневно нуждается в телесной пище, чтобы не впасть в совершенное расслабление и бездеятельность, так и душа требует духовной пищи и наилучшего управления, чтобы, утвердившись в навыке к добру, ей быть, наконец, неуловимой кознями лукавого.

7. Итак, будем ежедневно исследовать силу ее (души), и не перестанем испытывать самих себя; будем требовать у себя отчета и в том, что в нас входит, и в том, что выходит, — что мы сказали полезного, и какое произнесли слово праздное, а также, что полезного ввели в душу через слух, и что внесли в нее могущее повредить ей. Языку назначим некоторые правила и пределы, так чтобы наперед взвешивать выражения и потом уже произносить слова, а мысль приучим не вымышлять ничего вредного, а если что–нибудь подобное привзойдет и извне, отвергать это, как излишнее и могущее повредить; если же зародится внутри (худая мысль), тотчас прогонять ее благочестивым размышлением. Не будем думать, будто одного голодания до вечера достаточно нам для спасения. Если человеколюбивый Господь неблагодарным иудеям говорил через пророка: «уже семьдесят лет, для Меня ли вы постились? И когда вы едите и когда пьете, не для себя ли вы едите, не для себя ли вы пьете? Так говорил Господь Саваоф: производите суд справедливый и оказывайте милость и сострадание каждый брату своему; вдовы и сироты, пришельца и бедного не притесняйте и зла друг против друга не мыслите в сердце вашем» (Захар. 7:5–6, 9–10), — если им, сидевшим в тени и окруженным тьмой заблуждения, не было никакой пользы от одного поста, когда они не исполняли этого и не исторгали из сердца злобы к ближнему, то какое оправдание будем иметь мы, от которых требуется гораздо больше; которым повелено не только это делать, но даже любить врагов и благодетельствовать им? И что говорю: благодетельствовать? — даже молиться за них, просить и умолять Господа, чтобы Он имел попечение о них (Лук. 6:27–28). Такое расположение к врагам более всего поможет нам и будет величайшим выкупом грехов наших в тот страшный день (суда). Правда, эта заповедь очень трудна, но, если подумаешь о награде, уготованной исполняющим ее, то она, хоть и весьма трудна, отнюдь не покажется такой. Какая же это награда? Если это будете делать, говорит (Писание), то будете подобны Отцу вашему, иже есть на небесех (Матф. 5:45). И чтобы сделать эту мысль для нас яснее, присовокупляет: «ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Ты, говорит, подражаешь тогда Богу, сколько это возможно человеку. Как Он велит восходить солнцу не только над добрыми, но и над делающими злое, и ежегодно посылает дожди не только праведным, но и неправедным, — так и ты, если любишь не только любящих, но и враждующих против тебя, подражаешь по силе своей твоему Господу. Видишь, как (Писание) на самую горнюю высоту возвело того, кто может исполнять эту добродетель? Так не о трудности только дела помышляй, возлюбленный, но, прежде всего, рассуждай с самим собой о том, какой можешь ты удостоиться чести, и мысль об этой чести сделает для тебя легким тяжкое и трудное. В самом деле, не должен ли ты считать за милость, что своими благодеяниями врагу можешь отворить себе двери дерзновения перед Богом и достигнуть прощения своих грехов? Но, может быть, тебе сильно хочется отмстить врагу, и сделавшего тебе зло ввергнуть в такую же или еще и большую беду? Что же доброго выйдет, из этого, когда ты, не получив себе никакой пользы, должен будешь еще дать в этом отчет на страшном суде, как нарушитель предписанных Богом законов? Скажи мне: если бы земной царь издал такой закон, чтобы мы делали добро врагам, а в противном случае были наказываемы смертью, не все ли бы, из страха телесной смерти, поспешили исполнить этот закон? Какого же осуждения достойно то, чтобы из страха смерти телесной, которую и без того неизбежно наводит на нас долг природы, делать все, а ради той смерти, в которой нельзя найти утешения, менее заботиться о законе, предписанном Владыкой вселенной?

8. Но я забыл, что говорю людям, которые и к любящим их не показывают равной любви. Кто же после этого избавит нас от упомянутого наказания, когда мы не только далеки от той заповеди (о любви к врагам), но не делаем даже и того, что делают мытари? «Ибо если вы будете любить любящих вас», говорит (Христос), «какая вам награда? Не то же ли делают и мытари» (Матф. 5:46)? Так, когда мы и этого не делаем, то какая у нас надежда на спасение? Поэтому прошу, не будем жестокосердны, но укротим помыслы наши, и, прежде всего, научимся побеждать ближнего любовью и, по словам блаженного Павла, «почитайте один другого высшим себя» (Филип. 2:3), научимся не уступать и быть побежденными в этом, но побеждать (других), и любящим нас показывать большее и пламеннейшее благорасположение. Это всего более поддерживает и веселит жизнь нашу, этим мы отличаемся от бессловесных и от зверей, тем т. е., что можем, если захотим, сохранять соответствующий нам порядок и иметь совершенное согласие с ближними. Потом (научимся) укрощать наши помыслы и усмирять этого неукротимого зверя, т. е. гнев, представляя ему зрелище страшного судилища и внушая, что, если он решится примириться с врагами, то получит великие блага, если же будет продолжать вражду, то подвергнется тяжкому осуждению. Мы не должны, ведь, тратить время напрасно и без цели, но каждый день и час иметь перед глазами суд Господень и то, что может или доставить нам великое дерзновение, или навлечь наказание. Имея это в мыслях наших, мы победим страсти, обуздаем порывы нашей плоти и умертвим, по словам блаженного Павла, «члены наши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть, гнев» (Кол. 3:5, 8), любостяжание, тщеславие, ненависть. Если мы сделаем себя мертвыми для этих страстей так, чтобы они не могли действовать в нас, то получим плоды Духа, каковы суть: «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Галат. 5:22–23). В этом должно состоять различие христианина от неверного; в этом должны заключаться наши отличительные признаки, чтобы мы не красовались только именем, и не превозносились наружным видом, напротив, если бы даже обладали всеми исчисленными плодами (Духа), и тогда не гордились, но еще более смирялись. «Когда», говорит (Христос), «исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие» (Лук. 17:10). Если так будем печься и заботиться о своем спасении, то можем и себе принести величайшую пользу и избавиться от будущего наказания, и для тех, кто смотрит на нас, быть учителями полезного, чтобы, проведши настоящую жизнь в строгости, в будущей удостоиться нам милости (Божьей), которую да получим все мы по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу слава, держава, честь во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 5

«И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша» (Быт. 1:9).


Христиане должны, подобно золотоискателям, ежедневно исследовать Свящ. Писание и тщательно сохранять добытое сокровище добродетели, за которое предстоит награда в будущей жизни. — Объяснение дел творения в третий день. — Обличение Иудеев, считавших вечер началом дня. — Великий вред пристрастия к человеческой славе.


1. Вот и сегодня предложим вашей любви трапезу из слов блаженного Моисея и рассмотрим тщательно, что создал Господь в третий день. Если выкапывающие золотоносную землю, как увидят где жилы с частицами золота, не прекращают это занятие до тех пор, пока поднимая (землю) и спускаясь в самую глубь, не достанут оттуда большого количества золота, то тем более нам, ищущим не золота, но надеющимся найти несказанное сокровище, нужно каждодневно разыскивать его, чтобы, получив, таким образом, великое духовное богатство, с ним возвратиться домой. Там чувственное богатство часто подвергает своих владельцев опасностям, а еще прежде опасностей, доставив им малое удовольствие, вдруг улетает от них, потому что или нападают обманщики, воры и разбойники, или слуги — сторожи, похищают его и убегают. Но здесь ничего такого не может случиться: это духовное сокровище не может быть похищено, и когда будет положено в кладовых нашего ума, то недоступно для всяких козней, если только мы по своей беспечности, не допустим к себе того, кому сильно хочется похитить его у нас. Враг наш, злой дьявол, когда видит собранное духовное богатство, приходит в ярость, скрежещет зубами и неусыпно старается, как бы найти удобное время и похитить что–либо из сокрытого внутри нас. А никакое время так не удобно для него, как то, когда мы беспечны; поэтому мы должны непрестанно бодрствовать и заграждать ему доступ к нам. Если он увидит, что мы бдительны и соблюдаем великую осторожность, и после одного или двух нападений заметит, что напрасно он усиливается, то, наконец, отступает со стыдом, зная, что не будет ему никакого успеха, потому что мы весьма осторожны. Итак, зная, что мы всю настоящую жизнь должны проводить в войне, будем вооружать себя так, как будто враг стоит перед нами и непрестанно наблюдает, не задремали ли мы немного и не открыли ли ему возможности нападения.

Не видишь ли, что имеющие много денег, когда ожидают нападения неприятелей, прилагают великую заботу об их сохранении? Иные скрывают их за дверями и запорами и всячески стараются обезопасить; другие закапывают даже в землю так, чтобы никто не мог найти их. Таким же образом следует и нам, собрав богатство добродетели, беречь его с великой тщательностью и не выкладывать на глаза всем, но скрывать его в самом надежном хранилище ума, и заграждать все входы пытающемуся похитить его, чтобы, сохранив это богатство в целости, могли мы, при перемене здешней жизни, иметь некоторые запасы на этот путь. Проживающие на чужой стороне, когда хотят возвратиться в свое отечество, задолго стараются исподволь собрать столько запасов, сколько достало бы им на всю дорогу, чтобы не подвергнуться голоду. Точно так и нам, живущим здесь, как в чужой стороне (все мы, действительно, странники и пришельцы), надобно здесь уже заботиться и заготовлять себе духовные запасы, состоящие в добродетели, чтобы, когда Господь повелит нам возвратиться в свое отечество, мы были готовы, и часть этих запасов взяли с собой, а другую отправили наперед. Свойство этих запасов таково: что мы приготовим себе совершением добрых дел, то предупредит нас там, отворит двери дерзновения перед Господом и откроет вход, так, что мы войдем совершенно безбоязненно и найдем великое благоволение у Судьи.

2. И чтобы знал ты, возлюбленный, что это точно так, подумай только, что подающий щедрую милостыню и здесь живет с доброй совестью, и, когда переселится отсюда, находит великую милость у Судьи и услышит вместе с прочими эти блаженные слова: «придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть» (Матф. 25:34–35). Такую же награду получит каждый и за другие добродетели; так будет за исповедание грехов и за усердные молитвы. Если мы в настоящей жизни успеем омыть грехи исповедью и получить прощение от Господа, то отойдем туда чистыми от грехов и найдем себе великое дерзновение. Но невозможно найти на том свете какое–либо утешение тому, кто в настоящей жизни не смыл грехов, потому что «во гробе», сказано, «кто будет славить Тебя» (Пс. 6:6)? И справедливо: здешняя жизнь есть время подвигов, трудов и борьбы, а та — время венцов, наград и воздаяний. Будем же подвизаться, пока еще находимся на ристалище (εν τω σταδιω), чтобы в то время, когда должно получить венец и награду за труды, быть вам в числе не осуждаемых, а тех, которые с дерзновением получат венец на голову. Это сказал я вашей любви не даром и не напрасно, но потому, что желаю каждый день напоминать вам о добрых делах, чтобы, делаясь лучшими и совершенными и сияя добродетельной жизнью, вы стали безукоризненными и чистыми, чадами Божьими непорочными, и светили, как светильники, в мире, уча словом жизни в похвалу нам в день Христов, — чтобы одним видом своим приносили вы пользу тем, кто бывает с вами, и чтобы вступающие в беседу с вами получали общение в присущем вам духовном благоухании и добродетельной жизни. Как сообщество злых вредит имеющим сношение с ними, по слову блаженного Павла: «худые сообщества развращают добрые нравы» (1 Кор. 15:33), так и сообщество добрых весьма полезно сближающимся с ними. Поэтому человеколюбивый Господь наш и попустил жить добрым вместе со злыми, чтобы эти получили пользу от сообщества тех, и не оставались навсегда в грехе, но, имея постоянство перед глазами пример их, извлекали из него себе назидание. Сила добродетели такова, что и не делающие ее весьма уважают ее и относятся к ней с великой похвалой. Равномерно и порок постоянно осуждается даже теми, кто предан ему: так он для всех ясен и очевиден, и едва ли кто станет когда хвалиться им, но — удивительная вещь! — что замышляют на деле выполнить, то часто порочат словами и стараются скрыть от народа. И этим Бог показал Свою любовь к роду человеческому, что в каждом из нас поставил нелицеприятное судилище — совесть, которая делает, строгое различие между добром и злом; а это–то особенно и лишит нас всякого оправдания, что мы впадаем в грехи не по неведению, но по беспечности душевной и по нерадению о добродетели.

3. Имея это в уме своем ежечасно, будем усердно заботиться о своем спасении, чтобы, между тем как время проходит, мы незаметно не причинили себе величайшего вреда. Но для вступления довольно. Послушаем, если угодно, что это такое, чему и сегодня хочет научить нас благодать Духа устами Моисея. «И сказал», сказано, «Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так» (Быт. 1:9). Смотри, возлюбленный, какой здесь прекрасный порядок и последовательность. В начале (Моисей) сказал, что «земля была безвидна и пуста» от того, что покрыта была тьмой и водами; потом (доказал, что Бог) во второй день, повелев быть тверди, сделал разделение между водами, и твердь назвал небом; а теперь снова преподает нам учение, что в третий день (Бог) повелел, чтобы находившаяся под небом или твердью) вода, соединявшись в «одно место», открыла (свободное) место, и явилась суша: «и стало так». Так как доселе все наполнено было водой, то Бог повелевает этому множеству воды собраться в одно место, чтобы таким образом открылась суша. Замечай, как Он мало–помалу выказывает нам благоустройство и красоту земли. «И стало», сказано, «так». Как же? Так, как повелел Господь. Он сказал только — и последовало исполнение. Это–то и свойственно Богу — распоряжаться тварями по своей воле. «Да соберется», сказано, «вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша» (ст. 3). Как по отношению к свету Бог, когда повсюду была тьма, повелел явиться свету, и сделал разделение между светом и тьмой, и назначил первый для дня, а последнюю для ночи; и как опять по отношению к водам, когда произвел Он твердь, то одним (водам) повелел занимать место выше, а другим быть ниже тверди, — так и теперь этим самым водам, которые под твердью, повелевает собраться в одно место, чтобы открылась суша, и чтобы потом и ей дать свое имя, как это было со светом и тьмой. «Соберется», сказано, «которая под небом, в одно место, и да явится суша. И назвал Бог сушу землей» (ст. 10). Видишь ли, возлюбленный, как невидимую и неустроенную землю, скрывавшуюся под водами, как бы под каким–либо покровом, Бог разоблачил, так сказать, и теперь показал нам лицо ее, назвав ее собственным именем? «И собрания [8] вод», сказано, «назвал морями» (ст. 10). Вот, и воды получили свое имя. Как отличный художник, когда намеревается устроить, по правилам своего искусства, какой–либо сосуд, не прежде дает ему название, как окончить его совсем, — так и человеколюбивый Владыка дотоле не дает названий стихиям, пока Своим повелением не поставит каждую из них на свое место. Затем, когда земля получила свое имя и пришла в надлежащий вид, удостоились своего названия и воды, собравшиеся вместе. «Назвал», говорит, «собрания вод морями», и прибавил опять: «и увидел Бог, что это хорошо». Так как немощная природа человеческая была не в состоянии достойно восхвалить создания Божьи, то божественное Писание наперед показывает нам, как они похвалены самим Создателем.

4. Когда знаешь, что твари оказались прекрасными перед самим Творцом, то тем более будешь удивляться им, однако не будешь в состоянии прибавить что–либо к их похвале и прославлению. Такого ты имеешь Владыку, совершающего такие дела, что они не могут принять от нас похвалы. И подлинно, как может человеческая природа достойно восхвалить или прославить дела Божии? Усматривай и из последующего неизреченную мудрость великого Художника–Бога. Как открыл Он нам лицо земли, то уже дает ей Своим повелением надлежащее благолепие, украшая лицо ее разнообразными семенами. «И сказал», сказано, «Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его» по подобию [9], «по роду его: и стало так» (ст. 11). Что значит: «и стало так»? Повелел, то есть, Господь, и земля тотчас почувствовала болезни рождения и приготовилась к произращению семян. «И произвела», сказано, «земля зелень, траву, сеющую семя по роду ее, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его» (ст. 12). Подумай здесь, возлюбленный, как земля все произвела только по слову Господа. Еще не было ни человека–делателя, ни плуга, ни рабочих волов, ни другого попечения о ней, но лишь услышала (земля) повеление — и тотчас исполнила свою обязанность. Из этого познаем, что и теперь приносит нам плоды не рачительность земледельцев, не труд и вообще не изнурительная работа по возделыванию земли, но, прежде всего, этого слово Божие, сказанное ей в начале. С другой стороны, исправляя и впоследствии неразумие людей, божественное Писание обстоятельно излагает нам все по порядку, как что было, дабы устранить пустые толки тех, кои по своим соображениям утверждают, будто для спелости плодов требуется только действие солнца. Есть и такие, которые осмеливаются приписывать это даже некоторым звездам. Поэтому Святой Дух научает нас, что до сотворения этих стихий земля, повинуясь слову и повелению Его, произращает всякие семена, не нуждаясь ни в каком другом содействии. Для нее вместо всего довольно было одного этого слова Божия: «да произрастит земля зелень, траву». Итак, будем следовать руководству божественного Писания, и никогда не станем слушать тех, которые без разбора говорят все, что только им вздумается. Пусть возделывают люди землю, пусть пользуются содействием животных и прилагают большую заботливость, пусть в воздухе будет благорастворение и соединятся все прочие обстоятельства; если не будет соизволения Владыки, все тщетно и напрасно, и от множества трудов и усилий не последует никакого успеха, если рука Вышнего не поможет и не даст зрелости посеянному. Кто не изумится и не удивится при мысли о том, как слово Господне: «да произрастит земля зелень, траву», сошедши в самые ущелья земли, украсило лицо ее, как бы чудной какой мантией, разнообразными цветами? И вот, прежде безобразная и неустроенная, она вдруг получила такую красоту, что почти может состязаться с небом. Как это, спустя немного, имеет украситься разнообразными звездами, так и она красовалась теперь таким разнообразием цветов, что и самого Творца побудила к похвале: «увидел», сказано, «Бог, что это хорошо» (ст. 12).

Видишь, как (Моисей), при создании каждой твари, представляет Создателя хвалящим ее, чтобы впоследствии люди, зная это, от тварей восходили к Творцу. Если твари таковы, что превышают природу человеческую и никто не может достойно восхвалить их, то что сказать о самом Творце? «И увидел», сказано, «что это хорошо. И был вечер, и было утро: день третий» (ст. 13). Видишь, как (Моисей) частым повторением учения хочет вкоренить в нашем уме значение того, о чем говорится? Надлежало бы сказать: и был день третий. Но вот он о каждом дне говорит так же, как и здесь: «и был вечер, и было утро: день третий» это не без причины и не без цели, но чтобы мы не нарушали порядка и не думали, будто с наступлением вечера оканчивается уже день, но знали бы, что вечер есть конец света и начало ночи, а утро конец ночи и полнота дня. Это именно хочет внушить нам блаженный Моисей словами: «и был вечер, и было утро: день третий». И не удивляйся, возлюбленный, что божественное Писание многократно повторяет это. Если и после такого повторения, объятые еще заблуждением и ожесточившиеся сердцем иудеи пытаются спорить и считают вечер началом наступающего дня, обольщая и обманывая сами себя, продолжают сидеть в тени, когда истина сделалась столь ясной для всех, и пользуются свечой, когда солнце правды повсюду разливает лучи свои, то кто мог бы вывести упорство неблагодарных, если бы (Моисей) предложил это учение не с такой точностью? [10]

Но они пусть ожидают воздаяния за свое безумие, а мы, удостоившиеся принять лучи солнца правды, будем следовать учению божественного Писания и, руководствуясь правилом (τω κανονι) его, сложим здравые догматы в сокровищнице нашего сердца, а с их соблюдением соединим великую заботливость о своем спасении и будем избегать того, что вредно для душевного нашего здравия, воздерживаясь от всего такого, как от смертоносных ядов. Этот вред гораздо более значит, и во столько более, во сколько душа лучше тела. Те яды причиняют телесную смерть, а вредное для душевного здравия наносит нам смерть вечную. Что же так вредно нам? Многое и разнородное, но более всего пристрастие к человеческой славе и неуменье пренебрегать ею. Эта страсть причиняет нам много зла, и, если мы имеем сколько–нибудь духовного богатства, она истощает его и лишает нас проистекающей отсюда пользы. Что может быть гибельнее этой заразы, когда она отнимает у нас и то, чем мы, кажется, обладаем? Так, фарисей тот сделался хуже мытаря, потому что не мог удержать своего языка, но через него, как через какое–нибудь отверстие, просыпал все свое богатство. Таково зло — тщеславие.

6. Скажи мне, почему и для чего ты ищешь похвалы от людей? Разве не знаешь, что эта похвала так же, как тень или что–либо еще более ничтожное, разливается по воздуху и исчезает? Притом, и люди так непостоянны и изменчивы: одни и те же одного и того же человека сегодня хвалят, а завтра порицают. С божественным судом этого никогда не может быть. Не будем же безрассудны, не станем напрасно и всуе обманывать сами себя. Если мы делаем что–либо доброе, но делаем это не для того только, чтобы исполнить заповедь нашего Господа и быть известными Ему одному, то мы напрасно трудимся, лишая сами себя плода от этого доброго дела. Делающий что–либо доброе для получения славы от людей, получит ли ее, или нет, — а часто бывает, что при всех усилиях не может получить ее, — так получит ли или нет, пользуется уже здесь достаточной наградой, а там не получит никакого воздаяния за это дело. Почему? Потому что сам наперед лишил себя награды от Судьи, оказав предпочтение настоящему перед будущим, славе человеческой перед приговором праведного Судьи. Напротив, если мы делаем что–либо духовное для того собственно, чтобы только угодить тому неусыпному оку, перед которым все обнажено и открыто, тогда и сокровище у нас остается неприкосновенно, и (будущая) награда несомненна, и доброе ожидание этого само по себе уже доставляет вам великое утешение, и кроме того, что эта награда соблюдается вам в безопасном хранилище, может явиться вместе с тем и слава человеческая. Ведь тогда мы и пользуемся ею в большей мере, когда пренебрегаем ею, когда не ищем ее, когда не гоняемся за ней. И что дивишься, что так бывает у ведущих духовную жизнь, когда очень многие и из миролюбцев более всего гнушаются и презирают тех, кто домогается славы от людей; найдешь даже, что над такими людьми все издеваются за их тщеславие. Что же будет жальче нас, если мы, посвящая себя духовной жизни, станем, подобно этим людям, домогаться славы от людей и не довольствоваться похвалой от Бога? Так и Павел говорит: «ему и похвала не от людей, но от Бога» (Рим. 2:29). Не видишь ли, возлюбленный, как и на конских ристалищах погоняющие коней не обращают внимания на то, что весь сидящий тут народ рассыпает бездну похвал, и не чувствуют удовольствия от этих похвал, но смотрят на одного только царя, сидящего посреди, и, внимая его мановению, презирают всю толпу, и тогда только величаются, когда он возложит на них венки? Им–то подражая, и ты не дорожи людской славой, и не ради ее твори добродетель, но ожидай приговора от праведного Судьи, и, внимая Его мановению, таи, устраивай всю свою жизнь, чтобы тебе и здесь постоянно питать добрые надежды, и там наслаждаться вечными благами, которые да получим все мы по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков, Аминь.

БЕСЕДА 6

«И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов» (Быт. 1:14).


Сильное обвинение присутствовавших в конном ристалище; греховность этого и угроза непоправимым. — Создание небесных светил и величие Творца их. Безумие обоготворивших солнце. — Что значит: положи я на тверди небесной, в знамения и во времена, и во дни и в лета? — Все твари созданы для человека, который, пользуясь ими или удивляясь их красота должен воздавать поклонение Творцу своим славословием и доброю жизнию.


1. Хочу обратиться к обычному учению, но останавливаюсь и медлю; облако уныния нашло на ум мой, возмутило и расстроило его; а лучше сказать, облако не только уныния, но и гнева, и я не знаю, что мне делать, — такое смущение овладело моей душой. В самом деле, как подумаю, что лишь только дьявол немного дунул, вы, забыв наше непрерывное учение и каждодневное увещание, все побежали на сатанинское то позорище, когда случились конские скачки, то могу ли с ревностью опять предлагать вам учение, когда все прежнее так скоро исчезло? Особенно увеличивает мою скорбь и усиливает мой гнев то, что вы, вместе с нашим увещанием, выбросили из души своей и благоговение к святой четыредесятнице и, таким образом, сами отдались в сети дьявола. Как может кто–либо, хотя бы у него была каменная душа, легко перенести такую небрежность вашу? Стыжусь, поверьте, и краснею, когда вижу, что мы напрасно трудимся и бросаем семя на камни. Но слушаете ли вы слова мои или не слушаете, назначенная награда будет мне, потому что я исполнил весь долг свой, отдал серебро, сделал внушение. Только боюсь и беспокоюсь, чтобы через это самое мне не сделаться виновником большего вашего осуждения. «Раб мой», сказано, «который знал волю господина своего, и не делал по воле его, бит будет много» (Лук. 12:47). Никто из вас не может уже сослаться на незнание, когда мы ежедневно так внушаем вам одно и то же, и показываем дьявольские сети и великую легкость добродетели, если только захотим быть бдительными. Или не знаете, что тех, которые так нерадят о своем спасении, и иногда приходят сюда, а в другое время сами отдаются в сети дьявола, божественное Писание сравнивает с псами? Человек, говорит оно, отвращающийся от греха своего и опять возвращающийся к нему, подобен псу, возвращающемуся «на блевотину свою» (Прит. 26:11). Вот, кому стали подобны убежавшие на нечестивое то зрелище. Не слышали ли вы, что сказал Христос: «всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Матф. 7:26–27)? А убежавшие на конское ристалище сделались хуже и этого человека. У него дом упал, по крайней мере, уже после сильного напора (рек и ветров); а под именем рек и ветров (Христос) дает нам разуметь не множество воды и стремительность ветров, но сильное действие искушений, и разрушение храмины мы должны относить не к чувственному дому, а к душе, падающей от напора несчастий и не могущей противостать им. А на вас и ветер не устремился и реки не обрушились, но только подуло легкое дьявольское веяние — и всех вас увлекло. Что может быть хуже этого безрассудства? Какая, скажи мне, польза от поста? Какой плод от хождения сюда? Кто не восплачет о вас и не пожалеет нас? О вас потому, что вы вдруг рассыпали все, что только собрали, и отворили двери сердца своего злому демону, так что он вошел и весьма легко унес у вас все духовное богатство. А мы заслуживаем, сожаления потому, что так проповедуем в мертвые уши и терпим такой ущерб, каждый день сей и, не имея возможности собрать какой–либо плод. Разве мы для того стараемся говорить, чтобы только тешить ваш слух, или заслужить похвалу от вас? Если вы не намерены извлекать для себя пользу из наших слов, то лучше нам уже замолчать: я не хочу подвергать вас большему осуждению. Купец, который собрал большой груз товаров и наполнил свой корабль великим богатством, представляет собой жалкое зрелище, когда внезапно поднявшаяся буря и сильный напор ветра затопит корабль его и с людьми: он вдруг является нагим, после великого и неисчислимого богатства оказывается в крайней бедности. Точно то же сделал теперь с вами дьявол: нашедши духовный ваш корабль наполненным великого богатства и увидев неисчислимое сокровище, которое вы успели собрать от поста и непрерывных поучений, он навел, как бурю какую, это бесплодное и гибельное позорище, и через него лишил вас всего богатства.

2. Знаю, что я употребил сильное обличение; но простите, прошу: такова уже огорченная душа. Не по вражде говорю это вам, но по заботливости, от души, любящей вас. Поэтому, смягчив несколько строгость свою, так как я остановил самое расширение раны, хочу обратить вашу любовь и к добрым надеждам, чтобы вы не упали духом и не пришли в отчаяние. Здесь не так бывает, как в делах чувственных. Там богачу, дошедшему до крайней бедности, нельзя вдруг опять разбогатеть; а здесь, по милости Божией, если только захотим признать виновность дел своих и не простирать далее свою беспечность, можем скоро сделаться по–прежнему богатыми. Таков наш Владыка, так Он щедр и милостив; вот Он через пророка вопиет: хотением не «хочу смерти беззаконника, но чтобы он обратился от путей своих и был жив» (Иезек. 18:23). Знаю, что вы, как добросовестные, сознаете свой грех; а сознание тяжести грехов не мало способствует обращению к добродетели. Только никто не говори мне опять этих дьявольски обольстительных слов: что это за грех — посмотреть на конские ристалища? Если захочешь тщательно смотреть все, что бываете, там, то найдешь все исполненным сатанинской силы. Там можно видеть не только бегающих коней, но и слышать крики, богохульства и бездну неприличных слов; там являются перед всеми и непотребные женщины, и женоподобные юноши. Или этого кажется тебе мало для того, чтобы душу твою сделать пленницей? Если и случайные встречи часто служат для невнимательного преткновением, низвергают его и увлекают в самую бездну погибели, то, что должно быть с теми, которые за тем именно и приходят туда, питают глаза свои этими преступными зрелищами, и выходят оттуда совершенными любодеями? Человеколюбивый Господь наш знал, как легко наша природа поддается искушениям и как хитра и лукава злоба дьявола, и потому, чтобы оградить нас от многих опасностей и сделать неуловимыми для его сетей, постановил такой закон: «кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем» (Матф. 5:28), называя нескромный взгляд прелюбодеянием. Так никто уже не говори мне: какой вред от пребывания там? Уже одно (смотрение на) состязания коней может причинить душе не мало вреда. Когда мы тратим время на бесполезное, не только не приносящее ничего доброго нашей душе, но и оскверняющее ее, когда мы перебраниваемся и произносим тысячу неприличных слов, то чем можем извиниться в этом, чем оправдаться? Вот здесь, если мы несколько распространим поучение, многие негодуют, скучают и жалуются на усталость и утомление, хотя этот чудный кров (храма) достаточно защищает их и от холода, и от дождя, и от жестоких ветров. А там, пусть и сильный дождь льет, и жестокие ветры дуют, и солнце палит, однако же, проводят не один и не два часа, но большую часть дня; старец не стыдится своих седин, и юноша не совестится идти на то, что разжигает стариков: нет, обольщение таково, что эту отраву душ принимают даже с удовольствием, и не думают ни о кратковременности гибельного удовольствия, ни о продолжительности скорби, ни об упреках совести. Вот и теперь, смотрю я на лица некоторых, и догадываюсь, каково состояние души их, и в какое приходят они раскаяние. Но чтобы вы опять не впали в тот же грех и после такого нашего увещания не пошли опять на сатанинские те сборища, необходимо употребить угрозу (διαμαρτυρασθαι). Не всегда хорошо давать легкие лекарства; когда рана упорна, тогда должно прилагать сильные лекарства, причиняющие боль, чтобы скорее последовало выздоровление.

3. Итак, пусть все виновные знают, что, если они, и после этого нашего увещания, будут вести себя так же небрежно, мы не потерпим более, но, на основании законов церковных, с великой строгостью научим их не делать таких проступков и не с таким небрежением слушать слово Божие. Это относится, конечно, не ко всем. Каждый из слушателей принимай соответственное лекарство: виновный в этом грехе, чтобы остановить свою беспечность и не простирать ее далее, но с усердием после этого обратиться и исправиться в прежних грехах; а невиновный пусть будет осторожнее, чтобы не увлечься и не сделаться когда–либо виновным. Но чтобы самым делом убедить вашу любовь в том, что мы, по внушению любви и великой заботливости и по сильному опасению относительно вашего спасения, вынуждены были сказать это, вот опять, питая себя доброй надеждой, предложим вам обычное учение, и тем покажем вам свое отеческое расположение, какое имеем к вам. Только, прошу, слушайте слова мои внимательно, чтобы вам получить больше плодов и с тем возвратиться домой. Следует сказать вашей любви о том, что ныне читалось. «И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной, освещать» землю [11] «для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов» (Быт. 1:14). «И да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так» (Быт. 1:15). Вчера блаженный Моисей показал нам, как Создатель вселенной украсил безвидность земли травами, разнообразными цветами и произрастанием семян, сегодня он обратил слово к украшению неба. Как земля украшается тем, что из нее возникло, так и это видимое небо (Бог) сделал светлее и блистательнее, усеяв его разнообразными звездами и создав два великие светила, то есть, солнце и луну. «И создал», сказано, «Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды» (Быт. 1:16). Видишь премудрость Творца? Сказал только — и явилась эта чудная стихия, то есть солнце. Его–то (Моисей) называет великим светилом, и говорит, что оно создано для управления днем. Оно делает день яснейшим, бросая лучи свои, как какие–либо молнии, ежедневно показывая во всем блеске свою красоту, появляясь вместе с утром и пробуждая всех людей к исполнению своих дел. Его–то красоту изображая, блаженный пророк говорит: «оно выходит, как жених из брачного чертога своего, радуется, как исполин, пробежать поприще. От края небес исход его, и шествие его до края их» (Пс. 18:6–7). Видишь, как (Давид) изобразил и красоту и быстроту движения (солнца)? Словами: «от края небес исход его, и шествие его до края их» (Давид) показал нам, как (солнце) мгновенно обтекает всю вселенную и от края до края разливает лучи свои, через то доставляя великую пользу. Оно не только греет, но и сушит; и не только сушит, но жжет, доставляя нам многую и разнообразную пользу; это весьма удивительная стихия, и едва ли кто в состоянии по достоинству все выразить. Говорю так и превозношу эту стихию не для того, чтобы ты, возлюбленный, останавливался на ней, но чтобы от нее восходил выше, и перенес свое удивление на Творца этой стихии. Чем большей представляется стихия, тем более дивным является Создатель.

4. Но ученики эллинов, приходя в удивление и изумление перед этой стихией, не могли прозреть далее и прославить Творца, а остановились на стихии и обоготворили ее. Поэтому блаженный Павел и говорит: «и поклонялись, и служили твари вместо Творца» (Рим. 1:25). Что может быть безумнее этих людей, которые не могли из создания познать Создателя, но впали в такое заблуждение, что тварь и создание возвели на степень Творца? Поэтому божественное Писание, предвидя удобопреклонность беспечных людей к заблуждению, учит нас, что эта стихия сотворена спустя три дня, после того, как произросли на земле все семена и земля получила свое украшение: пусть после этого никто не посмеет сказать, будто без содействия солнца не могут созревать произрастания земли. Поэтому (Моисей) показывает тебе, что все было совершено до создания солнца, чтобы ты созревание плодов приписывал не ему, но Творцу вселенной, Который вначале сказал: «да произрастит земля зелень, траву». Если же будут говорить, что и действие солнца способствует спелости плодов, то этому не стану противоречить. Как говоря о земледельце, что он содействует плодоносности, я не приписываю всего земледельцу, но (высказываю то, что) сколько бы ни трудился земледелец, труды его не будут успешны, если не благоволит подвигнуть землю к плодоносности Тот, Кто вначале возбудил ее к этому, — таким же образом говорю, что, пусть к трудам земледельца присоединится и действие солнца и луны и благорастворение воздуха, — и тогда не будет успеха, если не поможет десница Вышнего; когда же соизволит эта державная рука, тогда и действие стихий принесет весьма великую пользу. Помня это твердо, заграждайте уста коснеющим в заблуждении и не позволяйте должное Творцу почтение воздавать тварям. Поэтому и божественное Писание изображает нам не только красоту, величие и благотворность солнца словами: «как жених», и: «радуется, как исполин, пробежать поприще», но также слабость и ничтожество. Послушай, что говорит оно в другом месте: «что светлее солнца? но и оно затмевается» (Сирах. 17:30). Да не обольщает тебя вид (солнца): если захочет повелеть Создатель, оно исчезнет, как будто бы и не было его. Если бы знали это ученики эллинов, то не впали бы в такое заблуждение, но видели бы ясно, что от рассмотрения тварей должно возноситься к Творцу. Поэтому и создал солнце в четвертый день, чтобы не подумал ты, будто оно производит день. Что сказали мы о семенах, то же скажем и о дне, именно, что прошло три дня до сотворения солнца. Но Господь восхотел через эту стихию сделать свет дня еще более ясным. То же самое можем сказать и о меньшем светиле, то есть, луне: прошло три ночи и до ее сотворения; однако и она, будучи создана, приносит свою пользу, рассеивая мрак ночи и почти так же, как солнце, содействуя всему прочему. То назначено «для управления днем», а эта «для управления ночью». Что значит: «для управления днем» и «для управления ночью»? То, что солнце получило власть над днем, а луна над ночью, чтобы то своими лучами делало день светлее, а эта разгоняла мрак и своим светом доставляла людям удобство исправлять дела свои, так как и путешественник тогда смело отправляется в путь, и пловец спускает судно и плывет по морю, и каждый ремесленник весьма свободно занимается своим делом. Показав нам пользу этих светил, Моисей говорит и о звездах. «И поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы» (Быт. 1:17–18).

5. Подумай, какую пользу (Моисей) указал нам и в звездах. «Поставил», говорит, «на тверди небесной». Что значит «поставил»? Не то же ли, что «водрузил»? Нет; мы видим, что они часто в одно мгновение пробегают великое пространство и никогда не стоят на одном месте, но совершают свое течение, какое назначено им от Господа. Что же значит «поставил»? Значит: повелел быть им на небе. Писание, как увидим впоследствии, говорит в другом месте, что Бог «поместил» [12] «Адама» в раю (Быт. 2:8), не в том смысле, что водрузил его в раю, а в том, что повелел ему быть в раю. Таким же образом можем и о звездах сказать, что Бог повелел им быть на тверди небесной и изливать свой свет на землю. Подумай, возлюбленный, не приятнее ли всяких лугов и садов смотреть ночью на звездное небо, — как оно украшено разнообразными звездами, будто какими цветами, и как эти звезды льют на землю множество света? Они к тому и назначены, чтобы светить на землю и управлять днем и ночью, что сказано вообще и о великих светилах. Сообщив нам о сотворении двух светил и звезд, Моисей обо всех вообще говорит: «и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы». Как днем не видно звезд, бегущих по небу, совершающих свой путь (потому что их действие скрывает, вследствие своей яркости, свет солнца), так и солнце никогда не видно ночью, потому что луна своим светом достаточно озаряет мрак ночи. Каждая из стихий, оставаясь в собственных пределах, никогда не переходит за свою черту, но, соблюдая повеление Владыки, исполняет свое дело. Кто может исчислить все прочие благодеяния, которые эти светила и звезды доставляют роду человеческому? «Да будут», сказано, «для знамений, и времен, и дней, и годов». Что значит «для знамений, и времен, и дней, и годов»? Божественное Писание хочет показать нам, что течение их дает нам знание времен и поворотов [13], счета, дней, продолжение года и все мы можем распознавать по ним. Наблюдая их течение, смотря на небо и тщательно все замечая, кормчий пускается в плавание и часто среди самой темной ночи бывает в состоянии, по наблюдению звезд, направить судно и своим искусством спасти плывущих. По ним же и земледелец узнает, когда надобно посеять семена, когда вспахать землю плугом, когда навострить серп и пожать ниву. И вообще, знание времен, счет дней и годичный круг доставляют нам не мало пособий к благоустройству жизни. И на многое можно бы указать, производимое этими созданиями для человеческого благоустройства, но перечислить все с точностью едва ли кто в состоянии. Поэтому, заключая из немногого, нужно видеть, как велика польза их, и, удивляясь созданиям, покланяться их Создателю, прославлять Его и изумляться неизреченной любви, какую Он показал роду человеческому, сотворив все это не для чего иного, как только для человека, которого Он намеревался, спустя немного, поставить над всеми своими тварями, как какого–либо царя и властителя. «И увидел Бог», сказано, «что это хорошо». Видишь, как божественное Писание, после каждого дня, показывает, что твари угодны Богу, дабы отнять всякое оправдание у тех, которые осмеливаются порицать Его создания. А что точно с этой целью) божественное Писание замечает это о каждой твари, видно из частого повторения. Довольно было, конечно, по сотворении всего однажды сказать, что «все, что создал» Бог, «хорошо весьма» (Быт., 1:31); но Писание, зная большую слабость нашего разума, делает это и по частям, дабы внушить нам, что все создано высочайшей мудростью и неизреченной любовью. «И был», говорит, «вечер, и было утро: день четвертый» (Быт., 1:19). Когда окончил (Бог) украшение неба, усеяв его звездами и сотворив два светила великие, то положил конец дню и говорит: «был вечер, и было утро: день четвертый». Смотри, как он говорит это о каждом дне, чтобы частым повторением учения укрепить в нашем уме божественные догматы.

6. Начертав все это на широте нашего сердца (τω πλατει της καρδιας) и изгнав из него всю беспечность, будем тщательно содержать здравые догматы и порабощенных эллинскому заблуждению учить со всей кротостью, чтобы не нарушали порядка и, оставив Создателя, не покланялись тварям, созданным для нашего блага и спасения. Пусть эллины повторяют (свое лжеучение) хоть до истощения сил, я громко взываю, что все это создано для человеческого рода, потому что, будучи вседоволен, Творец не имел нужды ни в одной из этих тварей, но, чтобы показать свою любовь к нам, Он создал все это, показывая нам то, как Он ценит род человеческий, и (научая тому), чтобы мы, руководясь этим, воздавали подобающее Ему поклонение. И какое было бы безумие, увлекаясь красотой тварей, останавливаться на них, и не поднимать умственного взора к Творцу, не внимать блаженному Павлу, который говорит: «невидимое Его от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим. 1:20)? Что говоришь, человек? Посмотрев на небо, удивляешься его красоте, разнообразию звезд, чрезмерному блеску? Не останавливайся на этом, но прострись умом своим к их Создателю. Тебя поражает также свет солнца: видя великую благотворность его, ты приходишь в удивление, и, как увидишь, что лучи его озаряют твои взоры, изумляешься красоте этой стихии? Но и на этом также не останавливайся, но подумай, что, если тварь так чудна и удивительна, и превышает всякое человеческое понятие, то каков Тот, Кто создал ее одним словом и повелением? Так же рассуждай и о земле: когда видишь землю украшенной цветами, покрытой всюду растениями, подобно разноцветной одежде, не приписывай этих произведений земли ее силе, ни содействию солнца или луны, но благоговейно подумай, что, еще прежде создания их, Бог сказал только: «да произрастит земля зелень, траву» — и тотчас украсилось все лицо земли. Если мы каждодневно будем размышлять об этом, то и сами будем благоразумнее, и Господу воздадим подобающее, или — лучше сказать — соразмерное нашим силам славословие. А прославим Его не только этим, но и доброй жизнью, если не будем впадать в те же грехи, напротив, если, совсем отринув дьявольские обольщения, привлечем на себя небесное благоволение последующею (τη μετα ταυτα) внимательностью, великим усердием и постоянным исповеданием. Для Него, по великому Его человеколюбию, довольно, чтобы мы отстали только от греха. Если решимся на это, то легко уже устремимся и на добрые дела. Так никто впредь, прошу вас, не показывайся на конских ристалищах; никто даже не проводи дня в неприличных собраниях; не предавайся игре в кости и происходящему из–за нее крику, и прочим гибельным удовольствиям. Какая, скажи мне, польза от поста, когда ты целый день воздерживаешься от пищи, а между тем предаешься игре в кости, и тратишь весь день в пустословии, а нередко даже в клятвах и богохульстве? Нет, прошу, не будем так беспечны о своем спасении; напротив, пусть всегда будет у нас разговор о духовном, и каждый, взявши в руки божественную книгу и созвавши ближних, да питает словом Божиим душу и свою и собеседников своих, чтобы таким образом нам и избегнуть козней лукавого, и получить от поста великие блага, и насладиться любовью Бога, по благодати и человеколюбию Единородного Сына Его, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 7

«И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. [И стало так.] И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их» (Быт. 1:20, 21).


Продолжение увещания к ходившим на зрелище; тяжкая ответственность тех христиан, которые своим поведением дают повод к соблазну неверующим. — Объяснение дела творения в пятый день и обличение неправомыслящих о происхождении вселенной и цели создания некоторых тварей. — Бессловесные твари, созданные в шестой день, и божественное одобрение их. — Увещание возбуждать себя к славословию Господа и приводить к истине других, коснеющих в заблуждении.


1. Вчера мы достаточно обличили ходивших на конские ристалища, показали им великий вред, какой они потерпели, расточив вдруг духовное богатство, собранное ими от поста, и из великого обилия внезапно повергши себя в крайнюю нищету. Сегодня же употребим более легкий способ врачевания, и обвяжем душевные раны так, как бы это были наши члены: ведь и вчера мы приложили более острые лекарства не для того, чтобы только опечалить их и увеличить боль, но чтобы сильным средством достигнуть раны. Так обыкновенно делают и врачи, и отцы: первые прикладывают более сильные лекарства, а как рана прорвется, тогда уже употребляют успокоительные; а отцы, когда видят своих детей безчинствующими, употребляют сперва сильные обличения, а потом внушения и увещания. Таким же образом и мы вчера сказали сильное обличение, а сегодня побеседуем кротко, и будем врачевать их, как свои члены. Как ваше преспеяние сообщает нам более дерзновения, и наше духовное богатство — видеть вас возрастающими в духовном, сияющими добродетелью и воздерживающимися от вредного, так, когда замечаем, что вы протыкаетесь и увлекаетесь диавольскими обольщениями, исполняемся скорби, и стыд, так сказать, разливается у нас по душе. Подобно блаженному Павлу, мы тогда живы, когда вы стоите в Господе (1 Фес. 3:8). Итак, как совершенные и разумные, заднее забывайте, а простирайтесь вперед, и возобновив заветы, которые вы поставили со Христом, храните их впредь твердо; здравым рассуждением заключив всякий вход диавольским козням, последующим усердием смойте нечистоту, приставшую к вам от безпечности; победите неуместную и вредную привычку, размыслив, что зло не в том только, что ходящие туда (на конские ристалища) причиняют самим себе великий вред, но и в том, что служат соблазном для многих других. В самом деле, когда увидят язычники и иудеи, что тот, кто каждодневно бывает в церкви и постоянно слушает поучение, вдруг является там и смешивается с ними, то не сочтут ли нашего (учения) обманом и не возымеют ли такого же мнения обо всем, что есть у нас? Разве не слышишь, как блаженный Павел громогласно убеждает и советует: не подавайте соблазна (1 Кор. 10:32)? А чтобы не подумал ты, будто такое внушение его касается только своих, принадлежащих вместе с нами к одному обществу, он прибавил: ни Иудеям, ни Еллинам, и потом уже сказал: ни церкви Божией. Ничто столько не вредит нашей вере, как то, когда мы подаем соблазн неверующим. Когда они видят, что некоторые у нас сияют добродетелью и показывают великое презрение к мирскому, то одни из них досадуют, а другие нередко приходят в удивление и изумляются, что люди, одинаковые с ними по природе, живут неодинаково с ними. Напротив, когда заметят в ком–либо из нас хотя малую небрежность, тотчас изощряют язык против всех нас вообще, и из–за безпечности одного произносят общий приговор обо всем христианском народе. И даже не останавливаются и на этом, но, на погибель себе, из–за небрежности рабов осмеливаются хулить всеобщего Владыку, и чужую безпечность считают покровом своего собственного заблуждения.

2. А что это подвергает величайшей опасности тех, которые подают повод к богохульству, послушай пророка, который вопиет, и говорит от лица Божия: горе вам, яко вас ради имя мое хулится во языцех [в русском переводе: народ Мой взят даром, властители их неистовствуют, говорит Господь, и постоянно, всякий день имя Мое бесславится] (Ис. 52:5). Страшное, ужасающее слово! Это горе есть как бы вопль плачущего о людях, имеющих подвергнуться неизбежному наказанию. Но как подающих своею безпечностью повод неверным к богохульству ожидает столь великое наказание, так, напротив, заботящихся о добродетели ожидают безчисленные венцы. Это самое внушая, Христос сказал: так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5:16). Как неверные, соблазняясь безпечностью некоторых (христиан), изощряют язык против Господа нашего, так, когда вы, говорит (Христос), живете добродетельно, люди, вас видящие, не останавливаются на прославлении вас, но видя, что ваши дела сияют и озаряют лица ваши, возбуждаются к прославлению небесного Отца вашего. А между тем, как это делается ими, награда нам же умножается, за прославление от них Господь нам дарует безчисленные блага: Я прославлю прославляющих Меня, говорит Он, а бесславящие Меня будут посрамлены (1 Цар. 2:30). Итак, возлюбленные, будем все делать так, чтобы славился Господь наш, и не подадим никому повода к соблазну. Этому постоянно учит нас вселенский учитель, блаженный Павел; в одном месте он говорит: если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек (1 Кор. 8:13), а в другом: а согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа (ст. 12). Угроза сильная, подвергающая тяжкому осуждению! Не подумай, говорит он, будто вред касается только того, кто тобою соблазняется; нет, он переходит на самого Христа, распятого за того человека. Если же Господь твой не отрекся быть распятым за него, то ты ужели не решишься сделать все, чтобы только не подать ему никакого повода к соблазну? И везде, как ты найдешь, он внушает это ученикам своим, потому что от этого зависит благосостояние жизни нашей. Поэтому и в другом послании говорит: не о себе только каждый заботься, но каждый и о других (Флп. 2:4); и, еще в другом месте: все мне позволительно, но не все назидает (1 Кор. 10:23). Видишь ли апостольскую мудрость? Хотя и можно бы мне, говорит он, что–нибудь сделать, и нисколько это не вредит мне, однако я не позволю себе это сделать, так как это не способствует назиданию ближнего. Вот любящая душа! Вот как она заботится не о себе только, но во всем показывает величайшую добродетель, состоящую в том, чтобы заботиться о назидании ближнего. Зная все это, будем, прошу, беречься и воздерживаться от того, что может причинить вред богатству вашей добродетели; никогда также не будем делать ничего такого, что как–нибудь вредит ближнему. Это и увеличивает грех, и более тяжкое приготовляет нам наказание. Не будем пренебрегать и самым незначительным человеком и говорить такие жесткие слова: «какое мне дело, если он соблазняется». Что говоришь? — скажи мне. Какое тебе дело? Христос повелел тебе вести такую чистую жизнь, чтобы видящие тебя не только удивлялись тебе, но и прославляли твоего Господа, а ты делаешь противное, заставляешь, вместо славословия, произносить хулы на Него, и — нисколько не безпокоишься? Есть ли это признак души благочестивой и верно знающей законы Божии?

3. Но если кто прежде, по привычке, безразлично, и говорил так, то теперь, приняв наше внушение, отвыкнет от этих неприличных слов, и постарается делать все так, чтобы ему и не подвергнуться осуждению от неусыпного того ока, и не испытывать упреков своей совести, и чтобы видящие его не произносили хулы на Господа. Если мы будем с такою осторожностью располагать своими поступками, то получим и от Господа великую милость, и избегнем козней диавольских. Когда (диавол) увидит, что мы так бдительны и осторожны, то зная, что его покушения будут безполезны, удалится со стыдом. Но для вступления довольно. Теперь, предложим, вашей любви нынешнее чтение (из Писания), приготовим вам духовное угощение, и рассмотрим, чему и сегодня хочет научить нас блаженный Моисей, или — лучше сказать — Святый Дух его устами. Что же он говорит? — И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. [И стало так.] (Быт. 1:20). Смотри на человеколюбие Господа, как Он учит нас о всяком творении своем в порядке и последовательности! Сперва Он показал нам, как своим повелением возбудил Он землю к произращению плодов; потом, дав знать о сотворении двух светил, сказал и о разнообразных звездах, посредством которых сделал красоту неба блистательнейшею. Сегодня переходит уже к водам, и показывает нам, что из них словом и повелением Его произошли одушевленные животные. Да произведет, говорит, вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. Какой ум, скажи мне, может достигнуть это чудо? Какой язык будет в состоянии достойно прославить Создателя? Сказал только: да произрастит земля — и тотчас возбудил ее к плодоношению; и теперь говорит: да произведет вода. Смотри, как согласны между собою Его повеления! Там говорит: да произрастит, здесь: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую. Как о земле сказал только: да произрастит, — и явилось великое разнообразие цветов, трав и семян, и все произошло по одному слову, так и здесь сказал: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной — и вдруг произошло столько родов пресмыкающих, такое разнообразие птиц, что и исчислить словами невозможно. Слово кратко, речение одно, а роды животных многочисленны и разнообразны. Но не изумляйся, возлюбленный: это слово Божие, а слово Божие даровало бытие (всему) существующему. Видишь, как Он все приводит из небытия в бытие? Видишь обстоятельность учения? Видишь, снисхождение Господа к роду нашему? Откуда бы мы могли узнать это так обстоятельно, если бы Он, по великому и неизреченному человеколюбию Своему, не благоволил устами пророка научить род человеческий, чтобы мы знали и порядок создания тварей, и силу Творца, и то, как слово Его стало делом, и повеление Его дало тварям состав и (указало) способ происхождения.

4. Но есть такие неблагодарные, которые и после такого научения осмеливаются не верить и не допускают даже, чтобы был Создатель видимого, но одни из них говорят, что все произошло само собою, а другие — что создано из какого–то готового вещества. Смотри, какое обольщение от диавола, как он воспользовался легковерием поддающихся заблуждению! Поэтому–то блаженный Моисей, наставляемый Духом Божиим, и учит нас с такою обстоятельностью, чтобы мы не впали в одинаковое с этими людьми заблуждение, но могли ясно знать и порядок и способ сотворения каждой вещи. Если бы Бог не позаботился о нашем спасении и не поруководил языком пророка, то довольно было бы сказать, что Бог сотворил небо, и землю, и море, и животных, не показывая ни порядка дней, ни того, что создано прежде, и что после. Но чтобы неблагодарным не оставалось никакого предлога к извинению, (Моисей) так ясно различает и порядок творения, и число дней, и обо всем учит нас с великим снисхождением, чтобы мы, узнав всю истину, уже не внимали ложному учению тех, которые обо всем говорят по собственным умозаключениям, но могли бы постигать неизреченную силу нашего Создателя. И стало, сказано, так. Сказал: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной — и послушалась стихия, и повеление исполнилось. И стало, сказано, так, как повелел Господь: и сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо (ст. 21). И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле (ст. 22). Смотри и здесь, какова премудрость Духа! Сказав вообще, что и стало так, блаженный Моисей учит нас и подробно, когда говорит далее: и сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо. Здесь опять обуздывает дерзость тех, которые обо всем говорят необдуманно. Чтобы не вздумал кто–либо говорить: для чего это созданы киты? Какую они доставляют нам услугу? Какая польза от их сотворения? — Моисей, сказав: и сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее, тотчас присовокупил: и увидел Бог, что это хорошо. Не дерзай, говорит, поносить творения (Божии) потому только, что тебе неизвестна цель их. Слышал ты, как Господь произнес приговор и сказал, это хорошо? Как же безрассудно отваживаешься говорить: для чего это сделано и поносить создание этих тварей, как будто ненужных? Если будешь благоразумен, то можешь и из создания этих тварей познать и могущество и неизреченное человеколюбие Господа: могущество в том, что Он словом и повелением произвел таких животных, а человеколюбие в том, что, произведши их, назначил им свое место в неизмеримом море, чтобы ее они никому не вредили, но жили бы в водах и видом своим возвещали о высочайшем могуществе Творца, не причиняя никакого вреда человеческому роду. Ужели ты считаешь это маловажным благодеянием, что от них бывает тебе двоякая польза? Они благомыслящих приводят к познанию Бога и располагают изумляться великому Его человеколюбию в том, что освободил человеческий род от вреда с их стороны. Ведь не все же создано только для нашего употребления, но, по великой Его щедродательности, иное сотворено для нашего употребления, а другое для того, чтобы возвещалось могущество Создавшего это. Итак слыша, что увидел Бог, что это хорошо, не дерзай противоречить божественному Писанию, ни задаваться праздными и излишними вопросами и говорить: почему то и то создано? И благословил их Бог, сказано, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле.

5. Благословение состоит в том, чтобы эти животные размножались. Так как созданы были одушевленные твари, и (Творцу) угодно было, чтобы они существовали постоянно, то (Моисей) и присовокупил: и благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь. И это слово (Божие) доселе сохраняет их; протекло столько времени, и ни одна порода их не уменьшилась. Благословение Божие и это слово: плодитесь и размножайтесь, даровало им способность продолжать бытие свое непрерывно. И был, сказано, вечер, и было утро: день пятый (ст. 23). Видел ты, как божественное Писание преподало нам учение и о том, что сотворено в пятый день? Но подожди несколько, и опять увидишь человеколюбие Господа. Он не только возбудил воды к порождению животных, но повелел и из земли произойти животным суши. Не неуместно сегодня коснутся несколько и того, что сотворено было в шестой день. И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так (ст. 24).

Видишь, как и земля, повинуясь Божию повелению, приносить двойной плод. Тогда произвела она растения, а теперь одушевленные животные, четвероногие, пресмыкающиеся, зверей и скотов. Вот и теперь оказывается то же, о чем я прежде говорил, то есть, что Бог создал все не для нашего только употребления, но и для того, чтобы мы, видя великое богатство созданий Его, изумлялись могуществу Создателя, и могли понять, что все это с премудростью и несказанною благостью создано для чести имеющего явиться человека.

И создал, сказано, Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо (ст. 25). Где теперь осмеливающиеся говорить: для чего звери? для чего пресмыкающиеся? Пусть они послушают слов божественного Писания: и увидел Бог, что это хорошо. Скажи мне, сам Творец одобряет творимое, а ты осмеливаешься поносить? Какое же это безумие! Ведь, что касается до семян и растений, земля произвела не только плодовитые древа, но и безплодные, не только безполезные для нас травы, но и неизвестные и даже вредные нам; однакож поэтому никто не осмелится хулить эти создания, так как ничего не создано напрасно и без цели: да и похвалы не получило бы от Творца, если бы не было создано для какого–либо полезного употребления. Как и между деревами не все плодоносные, но много и безплодных, а между тем и эти последние не меньше плодоносных доставляют нам удивительную пользу, способствуя нашему покою, потому что из них мы приготовляем дома и многие другие удобства, способствующие нашему покою, да и вообще нет ничего, что бы создано было без цели, хотя человеческая природа и не в состоянии наверно узнать цель всякой вещи, — и так, как между деревами, так и между животными одни годны нам в пищу, а другие для работы. Да и звери и гады доставляют нам не малую услугу, и если кто захочет рассмотреть дело добросовестно, найдет, что и теперь, когда мы, за преслушание первого человека, лишились власти над ними, много бывает нам от них пользы. Врачи, наприм., и из них берут много такого, из чего составляют лекарства, полезные для здоровья нашего тела. А с другой стороны, какой вред от сотворения зверей, когда и они, подобие кротким животным, долженствовали находиться под властью имеющего вскоре быть созданным человека? Этого теперь пока довольно.

6. А чтобы тебе понять безмерную любовь, какую Владыка вселенной являет нашему роду, (подумай, что) Он после того, как распростер небо, разостлал землю, создал твердь, которая образовала собою как бы стену, разделяющую виды; потом, повелев водам собраться, их назвал морями, а сушу землею, которую после украсил растениями и травами; затем перешел к созданию двух великих светил и многоразличных звезд, которыми украсил небо; потом, произведши из вод одушевленных животных и птиц, летающих по земле по тверди небесной, и в пятый день, поелику надлежало создать и земных животных, повелев явиться и этим, как годным в пищу, так и полезным для работы, равно и зверям и пресмыкающимся, наконец, когда все уже устроил и всему видимому дал надлежащий порядок и красоту, когда приготовил роскошную трапезу, полную разных и всякого рода яств и показывающую во всем изобилие и богатство, когда, так сказать, царский чертог блистательно украсил от верха до низу, тогда–то наконец создает того, кто имеет наслаждаться всем этим, дает ему власть над всем видимым и показывает, во сколько крат это, имеющее быть созданным, животное превосходнее всего сотворенного, когда Он повелевает всем тварям быть под его властью и управлением. Но, чтобы нам не слишком распространять слово, удовольствуемся и тем, что уже сказано, а беседу о создании этого удивительного, разумного и одушевленного животного, то есть, человека, отложим до следующего дня. Впрочем и ныне предложим вам обычное увещание, чтобы вы и сказанное хранили в памяти, и всем видимым возбуждали себя к славословию Господа. И то самое, что мы не в состоянии постигнуть и понять цель всего сотворенного, пусть будет для нас не основанием неверия, но побуждением к славословию. Когда рассудок твой окажется безсильным и ум не будет в состоянии понять, тогда заключай о величии твоего Господа из того самого, что могущество Его таково, что мы не знаем с точностью даже цели созданного Им. Это свойственно благомыслящему уму, трезвенной душе. Ведь и язычники заблудились так потому, что во всем доверились собственным умствованиям и не хотели обратить внимания на слабость своей природы; возмечтавши о себе свыше меры и выступив за свои границы, они лишились принадлежащей им чести. Те, которые одарены разумом, получили от Создателя честь первенства и были превосходнее всех видимых тварей, — эти самые дошли до такого неразумия, что стали покланяться собакам, обезьянам, крокодилам и другим еще низшим тварям. И что говорить о неразумных животных? Многие из этих людей впали в такое безрассудство и безумие, что воздавали почтение чесноку и другим ничтожнейшим вещам, указывая на таких людей, пророк сказал: сравнялся с несмысленными скотами и уподобился им (Пс. 48:21). Одаренный, говорит, разумом и удостоившийся такой мудрости стал похож на безсловесных, а может быть, и хуже их. Те (безсловесные), как существа неразумные, не подвергнутся наказанию; а одаренный разумом, если унизится до их неразумности, потерпит тяжкое наказание за то, что оказался непризнательным к такому благодеянию. От этого, наконец, (язычники) назвали богами и камни и деревья и обоготворили эти видимые стихии: раз уклонившись с прямого пути, они пошли по стремнинам и низринулись в самую бездну порока.

7. Но мы, и после всего этого, не будем отчаиваться в их спасении, но сделаем, что зависит от нас: будем говорить им со всею ревностью и терпением, объясняя им и нелепость их заблуждения, и великий вред от него; только никогда не будем терять надежды на их спасение. Можно полагать, что они со временем убедятся, особенно, если мы будем жить так, чтобы не подавать им никакого соблазна. Многие из них, как видят, что некоторые из наших, принадлежащих к нам и носящих имя христиан, подобно тем, похищают чужое, предаются любостяжанию, завидуют, злоумышляют, строят ковы, любят пресыщаться и веселиться, и делают все прочее, — уже не слушают словесных наставлений наших, думая, что наше учение — обман, и что все одинаково виновны. Подумай же, какие наказания постигнут таких (христиан), когда они не только себе приготовляют неугасимый огонь, но и другим подают повод упорствовать в заблуждении и затыкать уши для наставлений в добродетели, и сверх того поносить и живущих добродетельно, и, что всего хуже, когда из–за них хулится Господь? Видишь, сколько вреда от греха? Видишь, что живущие порочно подвергают себя не малому, но самому тяжкому, наказанию, когда они будут отвечать за все, не только за свою собственную погибель, но и за соблазн заблудших, и за безчестие живущих добродетельно, и за хулу на Бога? Размыслив обо всем этом, не будем безпечны о своем спасении, но станем усердно заботиться о богоугодной жизни, зная, что за это особенно мы или осуждаемся, или удостаиваемся Его милости. Будем же все делать так, чтобы нам и самим жить с доброю совестью, и коснеющих в заблуждении приводить нашею богоугодною жизнью к истине, — чтобы из–за нас и все наши единоверцы пользовались доброю славою, а, прежде всего славился бы Господь наш и тем большее имел о нас попечение. Когда, смотря на нас, люди назидаются и прославляют Бога, тогда и мы удостоимся от Него большего благоволения. В самом деле, что может быть блаженнее человека, когда он живет так, что видящие его изумляются и говорят: «слава тебе, Боже! Каковы Христиане! Какое выказывают любомудрие! Как пренебрегают настоящим! Как все считают тенью и сновидением, и не привязаны ни к чему видимому, но все делают так, как будто живут на чужой стороне, и каждый день готовятся переселиться отсюда!» Эти слова какую, думаешь, награду от Бога приносят уже и здесь тем, которые так живут? Особенно же важно и дивно то, что и говорящие это об нас скоро оставят заблуждение и обратятся к истине. А это сколь великое доставит таким людям дерзновение там (в будущей жизни), известно всякому. Итак, зная, что нам должно отвечать и за спасение и за погибель ближних, будем так устроять свою жизнь, чтобы не нам только было достаточно, но и другим было назидание, так чтобы и здесь привлечь к себе великое благоволение Божие, и в будущем веке обильно насладиться Божиею милостью, по благодати и человеколюбию Единородного Сына Его, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 8

«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт. 1:26).


Возбуждение внимания слушателей и объяснение библейского повествования о творении человека: божественный совет пред его творением и происхождение человека после всех других тварей. — Кому сказано: сотворим человека? — Что разумеется под образом Божиим? — Увещание слушателей поучать других преподаваемым истинам не только словом, но еще более добродетельною жизнию. — В чем состоит богоугодный пост?


1. Так как вы вчера с великим усердием выслушали слова наши, то вот и сегодня мы предложим любви вашей вновь прочитанное, наперед прося вас прилежно внимать тому, что будет говориться, да и прежнее слагать в уме своем, чтобы нам не тщетно и не напрасно предпринимать такой труд. Мы заботимся о том, чтобы вы в точности узнали силу Писания и таким образом не только сами понимали это, но и других учили, чтобы могли вы, по блаженному Павлу, «назидать» один другого (1 Фес. 5:11). Если вы будете преуспевать о Господе и показывать успехи в изучении духовного, то и нам доставите великое веселье, так как в этом все наше счастье и величайшее торжество. «Ибо кто, — говорит Павел, — наша надежда, или радость, или венец похвалы? Не и вы ли…» (1 Фес. 2:19), и ваше преуспевание о Боге? И каждый учитель, когда видит, что учащийся твердо держит в памяти прежние уроки и на деле показывает плод (от них), с большим усердием преподает ему и дальнейшие сведения. Так и мы, чем более видим, как возбуждается ваш ум, как возрастает расположение и окрыляется мысль, тем более становимся усердными к более полному изложению вам учения. И чем более проливаем на вас этих духовных струй, тем более и у нас умножаются их токи к вашему назиданию, к пользе ваших душ: здесь, ведь, не может случиться того, что обыкновенно бывает с деньгами. Тот, кто дает ближнему серебро, тот уменьшает свое имение, и чем более он дает, тем более уменьшается его имение. Но здесь напротив: тогда–то более и умножается у нас имение, тогда–то более и возрастает это духовное богатство, когда мы обильно проливаем учение для тех, кто желает черпать его. Итак, если это нам служит к умножению богатства и достояния, и вы ненасытно желаете этой духовной пищи, то посмотрим, чему в сегодняшнем чтении учит нас блаженный Моисей, или — лучше — устами его говорит ко всем нам благодать Святого Духа. «И сказал, — говорит, — Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему». Не опустим этих слов, возлюбленные, без внимания, но рассмотрим каждое речение и, низойдя во глубину, исследуем сокрытую в этих кратких словах силу. Хотя слов и не много, но велико сокрытое (в них) сокровище, а внимательным и рассудительным не следует останавливаться на поверхности. Ведь, и желающие выкопать чувственное сокровище не на поверхности только копают и разыскивают, но, спустившись на большую глубину, исследуют самые недра земли и таким образом с помощью своего искусства, отделяют от земли золото, и часто с большим трудом и усердием едва успевают найти малые крупицы. А здесь нет ничего такого; напротив, и труд меньше, и богатство неизреченное: таково все духовное.

2. Не будем же хуже тех, которые домогаются чувственного; но поищем и мы духовного сокровища, заключенного в этих словах. И, во–первых, посмотрим, что нового и особенного сказано здесь, и для чего блаженный этот пророк, или — лучше — человеколюбивый Бог, говоривший чрез пророка, употребил такой новый образ речи. Он говорит: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему». Недавно мы слышали, как Он, по сотворении неба и земли, говорил: «Да будет свет», — и: «да будет твердь посреди воды», — и еще: «да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша», — и: «да будут светила», — и: «да произведет вода пресмыкающихся, душу живую». Видел ты, что вся тварь в течение пяти дней созидаема была одним словом и повелением? Смотри теперь, какая перемена в словах. Уже не говорит: да будет человек; но что? «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему». Что это за новость? Что за особенность? Кто это созидается, что для создания его Создателю понадобился такой совет и рассуждение? Не изумляйся, возлюбленный. Человек есть превосходнейшее из всех видимых животных; для него–то и создано все это: небо, земля, море, солнце, луна, звезды, гады, скоты, все бессловесные животные. Почему же, скажешь, он создан после, если превосходнее всех этих тварей? По справедливой причине. Когда царь намеревается вступить в город, то нужно оруженосцам и всем прочим идти вперед, чтобы царю войти в чертоги уже по приготовлении их: так точно и теперь Бог, намереваясь поставить как бы царя и владыку над всем земным, сперва устроил все это украшение, а потом уже создал и владыку, и таким образом на самом деле показал, какой чести Он удостаивает это животное. Но спросим иудея и посмотрим, что он скажет относительно того, к кому сказано: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему»? Это писание Моисея, которому они, говорят, веруют, а (на самом деле) не веруют, как и Христос сказал: «Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне» (Ин. 5:46). Так, письмена — у них, а смысл — у нас. К кому же сказано: сотворим человека, и кому Господь предлагает такой совет? Это не потому, чтобы Он нуждался в совете и рассуждении; нет, этим образом речи Он хочет показать нам чрезвычайную честь, какую являет созидаемому человеку. Что же говорят эти (иудеи), которые доселе имеют покрывало на сердцах своих и не хотят понять смысла этих слов? Они говорят, что (Бог) сказал это ангелу или архангелу. О, безумие! О, великое бесстыдство! Как это возможно, чтоб ангел вступал в совещание с Господом, создание с Создателем? Дело ангелов состоит не в том, чтобы вступать в совещание (с Богом), а в том, чтобы предстоять и служить. И чтобы тебе увериться в этом, послушай, как велегласнейший Исаия о высших ангельских силах говорит, что видел херувимов, стоящих одесную Бога, и серафимов, покрывавших крыльями лица свои и ноги (Ис. 6:2). Это потому, что они не могли сносить исходящего оттуда сияния, но стояли с великим страхом и трепетом. Так прилично тварям предстоять Господу.

3. Но иудеи, не понимая значения слов, говорят без разбора, что ни придется. Поэтому, отвергнув их пустословие, надобно показать чадам Церкви истинный смысл этого изречения. Итак, кто это такой, кому говорит Бог: «Сотворим человека»? Кто же другой, если не «младенец родился нам — Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира (Ис. 9:6) Единородный Сын Божий, равный Отцу по существу, имже вся быша? Ему говорит (Отец): «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему». Здесь наносит Он смертельный удар и мыслящим по–ариански. Сказал не повелительно: сотвори, как низшему или меньшему по существу, но как к равночестному: сотворим. И последующие слова показывают нам также единосущее: «Сотворим, — говорит, — человека по образу Нашему по подобию Нашему». Но здесь опять восстают другие еретики, искажающие Догматы Церкви, и говорят: «Вот Он говорит: по образцу нашему» — и вследствие этого хотят называть Бога человекообразным. Но было бы крайне безумно — Того, Кто не имеет ни образа, ни вида, и Кто неизменяем, низводить в человеческий образ, и бестелесному придавать черты и члены (телесные). Что может сравниться с этим безумием, когда (еретики) не только не хотят пользоваться учением богодухновенного Писания, но и обращают его в величайший себе вред? Они похожи на больных, и на тех, у кого слабо телесное зрение. Как эти последние по слабости своего зрения, не переносят и солнечного света, и как больные удаляются и самой здоровой пищи, так и эти люди, больные душою и потерявшие очи ума, не могут пользоваться светом истины. Поэтому мы исполним свой долг и подадим им руку, беседуя с ними с великою кротостью. И блаженный Павел так увещевал, говоря: «С кротостью наставлять противников, не даст ли им Бог покаяния к познанию истины, чтобы они освободились от сети диавола, который уловил их в свою волю» (2 Тим. 2:25–26). Видишь, как он показал этими словами, что они как будто погрузились в какое–то опьянение; словом: «освободились» дал заметить, что они были погружены в какой–то глубине. И опять, «уловил», говорит, от диавола, то есть, как бы опутаны сетями. Поэтому от нас требуется большая кротость и долготерпение, чтобы можно было их исхитить и извлечь из сетей диавольских. Итак, скажем им: образумьтесь немного, взгляните на свет правды, размыслите об истинном значении слов. Сказав: сотворим человека по образу нашему и по подобию, (Бог) не остановился на этом, но последующими словами объяснил нам, в каком смысле употребил слово образ. Что говорит? — «И да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле». Итак, образ Он поставляет в господстве, а не в другом чем. И в самом деле, Бог сотворил человека властителем всего существующего на земле, и нет на земле ничего выше его, но все находится под его властно.

4. Если же и после такого раскрытия слов, любящие спорить будут говорить, что разумеется образ наружного вида, мы скажем им: так (Бог) значит, похож не только на мужа, но и на жену, потому что тот и другая имеют один и тот же образ? Но это было бы нелепо. Послушай, что говорит Павел: «Муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа» (1 Кор. 11:7). Тот обладает, а эта поставлена в подчинение, как и Бог изначала сказал ей: «К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт. 3:16). Так как (человек) получил образ (Божий) в праве на господство, а не во (внешнем) виде, а господствует над всем муж, жена же поставлена в подчинение, то поэтому Павел говорит о муже, что он есть «образ и слава Божия; а жена есть слава мужа». А если бы он, говорил о (внешнем) виде, то не сделал бы такого различия (между мужем и женою), потому что одинаков вид и у мужа и у жены. Видишь полноту истины, как она не оставляет никакого предлога к оправданию любящим пустые споры? Но, однако же, и при всем этом мы не перестанем оказывать им великое долготерпение, «не даст ли им Бог покаяния к познанию истины» (2 Тим. 2:25). Не перестанем же употреблять все меры кротости; может быть, успеем извлечь их из диавольского обольщения. И, если угодно, опять представим им блаженного Павла, который так говорил жителям афинским: «Мы… не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого» (Деян. 17:29). Видишь, с какою тщательностью мудрый учитель искоренил их заблуждение? Он сказал, что не только божество не имеет телесного образа, но что и вымысел человеческий не в состоянии изобрести ничего такого. Постоянно говоря это им, не переставайте делать, что только от вас зависит: может быть, они послушают вас; можете, быть, захотят открыть глаза для истины. Но, так говоря им с великою кротостью и осмотрительностью, сами вы, молю, твердо держите догматы Церкви, не нарушая последовательности сказанного. С иудеями говорите соответственно, объясняя, что эти слова сказаны не кому–либо из служебных духов, но самому Единородному Сыну Божию; умствующим по–ариански отсюда же доказывайте равночестие Сына с Отцом; а представляющим Божество человекообразно приводите слова блаженного Павла, истребляя пагубные недуги, возникающие подобно плевелам, догматами Церкви, а в себе старайтесь укоренять благочестивое учение. Желаю и молю, чтобы все вы исполняли обязанности учителей, чтобы не только сами слушали слова наши, но и передавали их другим, и заблуждающихся обращали на путь истины, как и Павел говорит, — «назидайте один другого» (1 Фес. 5:11); и: «со страхом и трепетом совершайте свое спасение» (Флп. 2:12). Таким образом и Церковь наша возрастет в числе, и вы получите свыше великую милость за свою великую заботливость о ваших сочленах.

5. Богу угодно, чтобы христианин не о себе только заботился, но и назидал других, не только учением, но и жизнью и обхождением. Ничто так не приводит на путь истины, как непорочная жизнь, потому что люди смотрят, не столько на слова, сколько на дела наши. И чтобы тебе увериться, что это так (ведь, сколько бы мы ни любомудрствовали на словах и разглагольствовали о терпении, но если, когда наступит время, не покажем терпения на деле, не столько принесет пользы слово, сколько повредит дело; напротив, если и прежде и после слов представим доказательство на деле, то явимся достойными веры, внушая другим то, что сами исполняем на деле, — как и Христос таковых ублажил, говоря (Мф. 5:19): «Кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном», — смотри, как Он поставил наперед дело, а потом — учение. Если предшествует дело, то хотя за ним и не следует учение, самые дела гораздо яснее слов поучают тех, кто смотрит на нас. Итак, будем всегда стараться учить прежде делами, а потом уже словами, чтобы и нам не услышать от Павла: «Как же ты, уча другого, не учишь себя самого?» (Рим. 2:21). И когда желаем внушить кому, чтобы он сделал что–либо необходимое, прежде постараемся сами сделать это, чтобы нам смелее было преподавать учение: и все наше попечение да будет о спасении души и о том, как бы нам, обуздав телесные похоти, совершить истинный пост, то есть, воздержание от зла, потому что в этом и состоит пост. И воздержание от пищи принято для того, чтобы ослабить силу плоти и этого коня сделать нам покорным. Постящемуся более всего нужно обуздывать гнев, приучаться к кротости и снисходительности, иметь сокрушенное сердце, изгонять нечистая пожелания, представлением того неусыпающего огня и нелицеприятного суда, быть выше денежных расчетов, в милостыне показывать великую щедрость, изгонять из души всякую злобу на ближнего. Вот это истинный пост, как и Исаия говорит от лица Божия: «Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу?» (Ис. 58:5). Какой же, скажи? «Разреши, — говорит, — оковы неправды, … раздели с голодным хлеб твой; … скитающихся бедных введи в дом». И когда это сделаешь, говорит, «тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет» (ст. 6–8).

6. Видишь, возлюбленный, в чем состоит истинный пост. Такой–то пост будем совершать, не полагая его, подобно многим, в том только, чтобы пробыть без пищи до вечера. Не это главное, но то, чтобы с воздержанием от брашен соединили беседы на книгу Бытия мы и воздержание от вредного (для души) и показали великое попечение о совершении духовных дел. Постящемуся надлежит быть спокойным, тихим, кротким, смиренным, презирающим славу настоящей жизни. Как презрел он душу свою, так должен презреть и суетную славу, и взирать только на Того, Кто испытует сердца и утробы, с великим усердием творить молитвы и исповедания пред Богом, и, сколько возможно, помогать себе милостынею. Эта, эта именно добродетель особенно может изгладить наши грехи и исхитить нас из геенского огня, если мы будем исполнять ее щедро, а не на показ людям. И что говорю: не на показ? Если рассудить хорошо, то нам надлежало бы творить милостыню уже потому одному, что она — прекрасное дело, и из сострадания к нашим братьям, а не ради обещанных Владыкою наград. Но так как мы не в состоянии мыслить возвышенно, то будем творить милостыню хотя из–за награды, отнюдь, впрочем, не ища славы от людей, чтобы нам, сверх растраты денег, не лишиться и награды. И это будем соблюдать не только относительно милостыни, но и во всяком духовном деле; ничего не станем делать из–за людской славы, потому что нет нам никакой пользы ни от поста, ни от молитвы, ни от милостыни, ни от других дел, если делаем это не ради Того Единаго, Который знает и тайное и скрытое во глубине души нашей. Если от Него ожидаешь, ты человек, воздаяния, то для чего ищешь похвалы от ближнего? И что говорю — похвалы? Часто он не (только не) хвалит, но еще порицает тебя. Многие так злонравны, что и добрые дела наши толкуют превратно. Итак, для чего, скажи мне, высоко ценишь превратный суд этих людей? От неусыпающего же того ока никакое действие наше не сокрыто; и помышляя об этом, мы должны устроять свою жизнь с такою тщательностью, как те, кому скоро предстоит дать отчета и в словах, и в делах, и в самых помышлениях своих. Итак, не станем пренебрегать своим спасением. Ничего нет равного добродетели, возлюбленный! Она и в будущем веке исхитит нас из геенны и откроет путь в царство небесное, и в настоящей жизни ставит выше всех, всуе и напрасно злоумышляющих на нас, делает сильнее не только людей, но и самих демонов и врага нашего спасения, то есть диавола. Итак, что может сравниться с нею, когда она исполнителей своих делает выше не только злокозненных людей, но и демонов? А добродетель состоит в том, чтобы презирать все людское, ежечасно помышлять о будущем, не прилепляться ни к чему настоящему, но знать, что все человеческое есть тень и сон, и даже ничтожнее этого. Добродетель состоит в том, чтобы по отношению к вещам этой жизни быть как бы мертвым, также и по отношению к вредному для спасения души быть бездейственным, как бы мертвым, но жить и действовать только для духовного, как и Павел сказал: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20). Поэтому и мы, возлюбленные, станем делать все так, как прилично облекшимся во Христа, и не будем оскорблять Духа Святого. Когда возмутит нас страсть, или нечистая похоть, или гнев, или ярость, или зависть, тогда подумаем, кто живет в нас, и прогоним далеко всякий такой помысел. Устыдимся преизобильной той благодати, данной нам от Бога, и обуздаем все плотские страсти, чтобы, после надлежащих подвигов в краткой и скоротечной этой жизни, удостоиться нам великих венцов в тот грядущий день, страшный для грешников и вожделенный для облекшихся добродетелью, и получить неизреченные те блага, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 9

На следующее за словами: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему», и против тех, которые говорят: для чего созданы звери, и какая польза от создания их; также о том, что из этого особенно открывается честь, оказанная человеку, и неизреченное человеколюбие Божие.


Пост — наиболее удобное время для того, чтобы углубляться в истины божественного Писания. — Краткое повторение предшествующих бесед и решение недоумения относительно власти человека над животными. — Подобие Божие и возможность для человека достигнуть этого. — Вследствие чего человек лишен потом некоторой части своей власти над животными и с какою целью? — Открывающиеся в судьбах первозданного, как и каждого из людей, премудрость и благость — Божия и благотворное влияние размышления об этом на нравственную жизнь человека.


1. Трудолюбивые земледельцы, как увидят, что земля тучна и плодородна, бросают в нее обильные семена, прилагают к ней великое и постоянное старание и каждый день смотрят, как бы не явилось чего вредного для семян и не обратило в ничто подъятый ими труд. Таким же образом и мы, видя ваше душевное расположение и великое усердие к слушанию, каждый день стараемся посевать в уме вашем мысли из божественного Писания, показывая вам и то, что может вредить этому духовному сеянию, чтобы вы не увлеклись, и здравое учение догматов не исказилось пагубным учением тех, которые дерзают привносить в догматы Церкви свои собственные мысли. Ваше уже будет дело — тщательно хранить вверенное вам и крепко содержать в памяти, чтобы легко можно было вам следовать и за дальнейшим. А если и мы не сойдем до наибольшей глубины мыслей (Писания), и вы не напряжете своего ума теперь, когда время поста, когда члены у нас легки для плавания, и око ума острее, не омрачаемое злым влиянием сластолюбия, и дух способнее не терять бодрости, то когда же мы будем в состоянии сделать это? Ужели тогда, когда (наступит) время увеселений, и пьянство, и объядение, и порождаемые ими пороки? Не видите ли, что и желающие сыскать в море (драгоценные) камни ищут их, не сидя на берегу и считая волны, но спускаются в самую глубину и сходят в самые, так сказать, недра бездны, и таким образом находят искомое? Между тем, какую важную пользу приносит нашей жизни нахождение таких камней? Хорошо уже, если бы оно не приносило важного ущерба и большого вреда! Ведь отсюда, от безумной любви и пристрастия к деньгам, рождается бесчисленное множество зол. И, однако, несмотря на такой вред от них, любящие их не утомляются ничем, но подвергают себя великим опасностям, предпринимают тяжкие труды, только бы найти искомое. А что касается божественных Писаний, этих духовных и драгоценных камней, то здесь и опасности нельзя подозревать, и труд не велик, и польза несказанная, только бы мы с усердием сделали, что от нас требуется. Благодать (Божия) готова, и ищет, кто бы принял ее с усердием. Таков наш Владыка: когда видит бодрую душу и пламенное желание, то, по Своему щедролюбию, подает Свое богатство обильно, свыше прошения.

2. Зная это, возлюбленные, очистите ум ваш от житейских дел и, расширив кругозор вашего ума, с великим усердием принимайте преподанное Духом, чтобы вам, подобно тучной и плодоносной земле, умножить посеянное и принести плоды, кому сто, кому шестьдесят, кому тридцать. Слышали вы в предшедшие дни о неизреченной мудрости Создавшего все видимое, и как Он произвел все одним словом и хотением; сказал: «Да будет», и — «Стало так», — тотчас явились все стихии; достаточно было слова для произведения вещей, не потому, что это было слово вообще, но потому, что было слово Божие. Помните, что тогда (слово) направлено было против тех, которые говорят, что существующее произошло из готового вещества, и которые в церковные догматы вносят свое пустословие. Узнали вы, для чего небо сотворил Он совершенным, а землю безобразною и безвидною. Две доказали мы тогда причины: одну в том, чтобы мы, познав силу Владыки в лучшей стихии, не колебались мыслию, будто это произошло от недостатка силы; а другую в том, что земля есть наша мать и питательница, из нее мы получаем и пищу и все прочее, в нее и опять возвращаемся; она для нас и родина и могила. И вот, чтобы такая необходимая польза не расположила нас думать о ней высоко, Бог являет ее вначале безобразною, дабы из самых дел научились приписывать все прежде сказанное не природе земли, но силе Создателя. Узнали вы еще, как сделал Он разделение вод, повелев явиться этой видимой тверди; видели, как одушевленные животные явились и из вод, и из земли. Об этом вынуждаюсь теперь припоминать и повторять любви вашей не напрасно, но для того, чтобы слушавшие (предыдущие беседы) имели случай еще тверже запечатлеть их в уме, а не бывшие тогда получили достаточное наставление и не понесли никакого ущерба оттого, что не были. И чадолюбивый отец сберегает для отсутствующих детей остатки трапезы, чтобы они, пришедши, нашли в сохранении этих остатков утешение своего отсутствия. Поэтому и мы, заботясь о всех собирающихся сюда, как о своих членах, и ваше преуспеяние считая похвалою для себя, желаем, чтобы все вы явились совершенными во славу Божию, в похвалу Церкви, и в честь нам. И если вам не тягостно, вот мы вкратце напомним любви вашей и о сказанном вчера. Видели вы различие между созданием (прочих) тварей и образованием человека; слышали, какой чести (Бог) удостоил нашего родоначальника, и как, при создании его, указал на достоинство создаваемого самыми словами и выразительностью речи, сказав: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему». Узнали вы, что значит «по образу», т. е. что им означается не достоинство природы, но подобие господства, и что слово «образ» Бог отнес не к виду (человека внешнему), а к господству; потому и прибавил: «и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле».

3. Но здесь восстают на нас эллины и говорят, что это слово оказывается неистинным, потому что не мы обладаем зверями, как обещает (слово), но они обладают вами. Это, однако, совершенно несправедливо. Где только человек покажется, звери тотчас обращаются в бегство. А если иногда, когда нудит их голод, или мы раздражаем, нам случается терпеть вред от них, это уже происходит не от того, чтобы они имели власть над нами, но от нашей вины. Так, если и при нападении на нас разбойников, мы не остаемся праздными, да вооружаемся, то это означает не власть нашу над ними, но попечение о нашем спасении. Но выслушаем, между тем, что сказано. «Сотворим, — говорит Бог, — человека по образу Нашему по подобию Нашему». Как «образом» назвал Он образ владычества, так «подобием» то, чтобы мы, сколько возможно человеку, делались подобными Богу кротостью, смирением и вообще добродетелью, по слову Христову: «Будете сынами Отца вашего Небесного» (Мф. 5:45). Как на этой обширной и пространной земле одни животные более кротки, другие более свирепы, так и в душе вашей одни помыслы — неразумные и скотские, другие — зверские и дикие; их нужно побеждать, одолевать и покорять власти разума. Но как, скажешь, можно преодолеть зверский помысел? Что ты говоришь, человек? Львов мы побеждаем и души их усмиряем, а ты сомневаешься, можно ли тебе переменить зверский помысел на кроткий? Между тем в звере лютость — по природе, а кротость — против природы; а в тебе, напротив, кротость — по природе, а зверскость и лютость — против природы. Так ты ли, который истребляешь в звере то, что есть в нем по природе, и сообщаешь ему то, что против природы, сам не в состоянии соблюсти то, что есть в тебе по природе? Какого же заслуживает это осуждения! Но что еще удивительнее и страннее: в природе львов есть еще, кроме этого, и другие неудобные свойства. Эти звери не имеют разума, и, однако же, мы часто видим, что по площадям водят кротких львов. А многие из сидящих в лавках дают хозяину (льва) и деньги в награду за искусство и уменье, с каким он укротил зверя. А в твоей душе есть и разум, и страх Божий, и многоразличные пособия: так не представляй же извинений и отговорок. Можно тебе, если захочешь, быть кротким, тихим и покорным. «Сотворим, — сказано, — человека по образу Нашему по подобию Нашему».

4. Но возвратимся к подлежащему вопросу. Из сказанного ясно, что человек вначале имел полную власть над животными, так как сказано: «Да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле». А что теперь мы боимся и пугаемся зверей, и не имеем власти над ними, этого я не отвергаю; только это не делает ложным обещания Божия. Вначале не так было, но боялись звери и трепетали, и повиновались своему владыке. Когда же он преслушанием потерял дерзновение, то и власть его умалилась. Что все животные подчинены были человеку, послушай, как говорит Писание: «Привел к человеку (Адаму) (зверей и всех бессловесных), чтобы видеть, как он назовет их» (Быт. 2:19). И он, видя близ себя зверей, не побежал прочь, но как иной господин дает имена подчиненным ему рабам, так дал имена всем животным. «И чтобы, как наречет человек (Адам) всякую душу живую, так и было имя ей» — это уже знак власти. Потому и Бог, желая и чрез это показать ему достоинство его власти, поручил ему дать имена животным. Итак, этого уже довольно бы для доказательства, что звери вначале не страшны были человеку. Но есть еще и другое доказательство, не менее сильное и даже более ясное. Какое же? Разговор змия с женою. Если бы звери страшны были человеку, то, увидев змия, жена не остановилась бы, не приняла бы совета, не разговаривала бы с ним с такою безбоязненностью, но тотчас бы при виде его ужаснулась и удалилась. А вот она разговаривает, и не страшится; страха тогда еще не было. Когда же вошел грех, отнята была и честь и власть. И как между рабами исправнейшие бывают страшны товарищам, а неисправные боятся товарищей, так стало и с человеком. Пока имел он дерзновение пред Богом, дотоле страшен был и зверям; а когда пал, то сам стал бояться и последних из сорабов своих. Если же ты не принимаешь слов наших, то докажи мне, что звери были страшны человеку до падения. Но доказать это не можешь. А если впоследствии явился этот страх, то и это служит важнейшим доказательством человеколюбия Божия. Если бы, и по преступлении человеком заповеди, дарованная ему честь осталась неприкосновенною, ему не легко было бы восстать от падения. Когда непослушные люди пользуются одинаковою честью с послушными, тогда они скорее приучаются к злу и нелегко отстают от него. Если уже и теперь, когда есть и страх, и наказания, и мучения, люди не сохраняют любомудрия, то какими бы они были, если бы не терпели никаких тяжелых последствий за свои преступления? Значит Бог отнял у нас власть по Своей о нас заботливости и промышлению.

5. А ты, возлюбленный, и в том усматривай неизреченное человеколюбие Божие, что Адам всецело нарушил заповедь и преступил закон, а Бог, человеколюбивый и побеждающий благостью наши прегрешения, не всю честь отнял (у него) и не совсем лишил его владычества, но тех только животных изъял из–под власти его, которые не особенно полезны ему для жизни, а тех, которые необходимы и полезны и много способствуют нашему благоденствию, оставил в подчинении и покорности. Так Он оставил стада волов, дабы могли мы тащить плуг, орать землю, и сеять семена; оставил и виды подъяремных, дабы они помогали нам в трудах при перенесении тяжестей; оставил стада овец, дабы иметь нам достаточные средства к одеянию; оставил и другие роды животных, приносящих нам великую пользу. Так как Он, определяя человеку наказание за преслушание, сказал: «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3:19), то, чтобы этот труд и пот не был невыносим, (Бог) облегчил тягость и обременительность его множеством бессловесных, помогающих нам в труде и работе. Он поступил точно так, как милостивый и попечительный господин, который, наказав своего раба, прикладывает врачевство к ранам. Так и Бог, наказав согрешившего, всячески хочет облегчить это наказание: осудил нас на постоянный труд и пот, но для облегчения труда дал нам множество бессловесных. Значит, и то, что Он дал честь, и то, что опять отнял ее у нас, и то, что навел на нас страх зверей, и все прочее, если только рассматривать тщательно и добросовестно, свидетельствует о великой мудрости, о великой заботливости, о великом человеколюбии Божием. Возблагодарим же Его за все это и будем признательны Тому, Кто столько облагодетельствовал нас. Он не требует от нас чего–нибудь тяжелого и трудного, но только того, чтобы мы исповедовали такие Его благодеяния и возносили Ему благодарность за них, не потому, впрочем, чтобы Он нуждался в этом — Он ни в чем не имеет нужды — а для того, чтобы мы научались чрез это привлекать к себе Подателя благ и не были непризнательны, но являли добродетель, достойную благодеяний и такого попечения Его о нас. Этим мы и расположим Его еще к большему о нас попечению. Убеждаю вас, не будем же беспечны, но каждый из вас ежечасно, по возможности, пусть размышляет не только об общих благодеяниях, но и об особенных, ему самому оказанных (Богом), не только об известных и явных всем, но и об известных ему одному и не известных другим: чрез это он в состоянии будет возносить Господу непрестанное благодарение. Это самая великая жертва, это совершенное приношение; это будет для нас основанием дерзновения пред Богом, — каким образом, объясню. Кто постоянно держит это в своем уме, вполне сознавая свое ничтожество, а с другой стороны помышляя о неизреченном и безмерном человеколюбии Божием, — о том, как Он устрояет дела наши, взирая не на то, чего заслуживают наши грехи, но на Свою благость, тот умеряет свой ум, сокрушает помысел, укрощает всякую гордость и надменность, научается вести себя скромно, презирать славу настоящей жизни, не дорожить всем видимым, мыслить о будущих благах, о жизни бессмертной и бесконечной. Кто так настраивает душу, тот приносит Богу истинную и приятную жертву, как говорит пророк: «Жертва Богу — дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс. 50:19). Благомыслящих рабов исправляют не столько наказания и муки, сколько благодеяния и сознание того, что они потерпели меньшее наказание, нежели какого заслуживали за свои грехи.

6. Итак, молю, сокрушим дух наш, смирим ум, и особенно теперь, когда время поста подает нам великое в этом пособие. Если мы приведем себя в такое расположение, то в состоянии будем и молитвы совершать с великою бодростью, и снискать себе свыше великую благодать исповеданием грехов. А дабы увериться, что такие души угодны Владыке, послушай, как Сам Он говорит: «На кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» (Ис. 66:2). Поэтому и Христос, беседуя (с учениками), сказал: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29). Кто действительно смиряет себя, тот никогда не допустит себя до раздражения, не разгневается на ближнего, потому что душа его смирилась и занята тем, что касается ее самой. Что может быть блаженнее души, настроенной таким образом! Такой (человек) всегда сидит в пристани, безопасный от всякой бури и наслаждаясь тишиною мыслей. Поэтому и Христос сказал: «И найдете покой душам вашим». Но, как укротивший эти страсти наслаждается великим спокойствием, так, напротив, ленивый и беспечный, не умеющий надлежащим образом обуздывать рождающиеся в нем страсти, находится в постоянном волнении, ведет домашнюю брань, и, хотя нет никого, возмущается и терпит великую бурю; когда же поднимутся волны и наступит буря злых духов, часто погружается в бездну, потому что корабль его тонет от неопытности кормчего. Поэтому нужно бодрствовать, трезвиться, и иметь непрестанное и неусыпное попечение о спасении души. Христианину всегда следует воевать с страстями плоти, живо помнить заповеди, данные нам общим всех Владыкою, ими ограждаться и надлежащим образом пользоваться Его великим долготерпением к нам, не ожидать того, что совершится самым делом, и тогда уже смиряться, дабы и о нас не было сказано: «Когда Он убивал их, они искали Его» (Пс. 77:34). Итак, возлюбленные, имея себе помощника в настоящем времени поста, поспешим все к исповеданию грехов, уклонимся от всякого зла и сотворим всякую добродетель. Так научает и блаженный пророк Давида, говоря: «Уклоняйся от зла, и делай добро» (Пс. 36:27). Если так устроим мы себя и с воздержанием от пищи соединим и воздержание от зла, то получим большее дерзновение и сподобимся обильнейших милостей от Бога, как в настоящей жизни, так и в тот страшный день, молитвами и предстательством благоугодивших Ему, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 10

Увещание к тем, которые стыдятся после обеда приходить к вечернему богослужению, и продолжение объяснения на слова: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему»; также изъяснение слов: «Сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1:27).


1. Меньше у нас сегодня собрание и не многочисленно стечение пришедших. Отчего же и почему это? Может быть, иные постыдились придти к духовному этому пиршеству после чувственной трапезы, и это стало для них причиною отсутствия. Но пусть они послушают некоего мудреца, который говорит: «Есть стыд, ведущий ко греху, и есть стыд — слава и благодать» (Сир. 5:25). Не стыдно, приняв телесную пищу, придти к этому духовному пиршеству. Духовные дела не приурочены, как дела человеческие, к определенным временам; для беседы о духовном всякое время дня удобно. И что я говорю о дневном времени! Пусть наступит ночь, и она не послужит препятствием для духовного поучения. Поэтому и Павел говорил, писав Тимофею: «Настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай» (2 Тим. 4:2). Послушай еще, что говорит блаженный Лука: «Павел, намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними и продолжил слово до полуночи» (Деян. 20:7). Препятствовало ли сколько–нибудь время, скажи мне, или прервало оно слово поучения? Внимательный слушатель, и после обеда, может (с пользою) быть в этом духовном собрании, тогда как нерадивый и беспечный, хотя бы оставался и без пищи, не вынесет отсюда никакой пользы. И это говорю я не с тем, чтобы ослабить строгость поста, — да не будет! — напротив, я весьма хвалю и одобряю постящихся, только хочу внушить вам, чтобы вы совершали духовные дела с здравым рассуждением, а не следуя только обычаю. Постыдно не то, чтобы придти к этому духовному поучению по принятии пищи, а (приходить сюда) с беспечною душою, подчиняться страстям и не укрощать плотских вожделений. Не ядение худо, — да не будет! — а вредно объядение и пресыщение до обременения чрева; чрез это уничтожается и удовольствие от пищи. Равно как и не то худо, чтобы употреблять вино в меру, но предаваться пьянству и вследствие неумеренности утрачивать здравый смысл. Если же ты, возлюбленный, не можешь оставаться (целый) день без пищи по телесной немощи, никто из благомыслящих не станет винить тебя за это: Владыка у нас — кроткий и человеколюбивый, не требует от нас ничего свыше силы. Он и поста и воздержания требует от нас не просто для того только, чтобы мы пребывали в неядении, но для того, чтобы, удаляясь от житейских дел, употребляли все свободное от них время на занятия духовные. Если бы мы устрояли жизнь свою внимательно и всякую свободную минуту посвящали духовным занятиям, если бы пищу принимали только для удовлетворения потребности, и всю жизнь проводили в добрых делах, то не было бы нам нужды и в пособии от поста. Но так как человеческая природа нерадива и более склонна к невоздержанию и роскоши, поэтому человеколюбивый Господь, как любящий отец, изобрел для нас врачевство в посте, дабы и отвлечь нас от (мирских) удовольствий, и обратить от забот житейских к делам духовным. Итак, если некоторые из приходящих сюда чувствуют телесную слабость и не могут оставаться без пищи, таким советую, чтобы они и телесную слабость свою подкрепляли, и не лишали себя этого духовного поучения, а о нем тем более заботились.

2. Кроме воздержания от пищи, есть много путей, могущих отворять нам двери дерзновения пред Богом. Кто вкушает пищу и не может поститься, тот пусть подает обильнейшую милостыню, пусть творить усердные молитвы, пусть оказывает напряженную ревность к слушанию слова Божия; здесь нисколько не препятствует нам телесная слабость; пусть примиряется с врагами, пусть изгоняет из души своей всякое памятозлобие. Если он будет исполнять это, то совершит истинный пост, такой, какого именно и требует от нас Господь. Ведь и самое воздержание от пищи Он заповедует для того, чтобы мы, обуздывая вожделения плоти, делали ее послушною в исполнении заповедей. А если мы решимся не принимать помощи от поста ради слабости телесной и будем предаваться большей беспечности, то, сами не ведая того, причиним себе величайший вред. Если и при посте оказывается у нас недостаток выше сказанных добрых дел, то тем более покажем мы нерадения (о них), когда не будем пользоваться врачевством поста. Узнав это от нас, вы, могущие поститься, сами по возможности усиливайте, прощу вас, это доброе и похвальное свое усердие. «Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4:16). Пост смиряет тело и обуздывает беспорядочные вожделения, душу же просветляет, окрыляет, делает легкою и парящею горе. А что касается до братьев ваших, которые не в состоянии поститься ради телесной немощи, их увещевайте не оставлять этой духовной пищи, поучая их, передавая им слышанное от нас, и показывая, что внимать этим наставлениям не достоин не тот, кто ест и пьет умеренно, а человек беспечный, преданный удовольствиям. Напоминайте им и об апостольском изречении: «Кто ест, для Господа ест,и кто не ест, для Господа не ест, и благодарит Бога» (Рим. 14:6). Итак, и постящийся благодарит Бога за то, что имел довольно сил повести постный труд; и едящий также благодарит Бога, потому что это нисколько не повредит ему в спасении души, если он захочет. Человеколюбивый Бог открыл нам неисчислимое множество путей, которыми мы, если только захотим, можем достигнуть самого высокого дерзновения (пред Богом). Об этом мы достаточно побеседовали ради отсутствующих, отняв у них повод к стыду и показав, что этого (т. е., принятия пищи в пост до вечернего богослужения) не должно стыдиться, так как подвергает нас стыду не ядение, по делание зла. Великий стыд — это грех! Если мы сделаем его, то должны не только стыдиться, но и закрывать лицо свое и называть себя несчастными, как погрешившие. А вернее — и тогда не нужно унывать, но спешить к покаянию и исправлению. Наш Владыка таков, что, если мы, по беспечности, сделаем грех, Он не требует от нас ничего другого, как только того, чтобы мы исповедали свои согрешения, остановились на этом и не впадали в те же грехи. Если употребляем пищу с умеренностью, не будем стыдиться, потому что Господь соединил нас с таким телом, которое не может существовать иначе, как принимая пищу; только пусть не будет неумеренности; это весьма много способствует здоровью и крепости нашего тела. Не видите ли каждый день, что от роскошных столов и неумеренного насыщения происходят бесчисленные болезни? Откуда болезни в ногах? Откуда болезни головные? Откуда умножение испорченных мокрот? Откуда бесчисленное множество других болезней? Не от неумеренности ли, не от того ли, что мы вливаем в себя вина больше надлежащего? Как судно переполненное скоро погружается и тонет, так и человек, предавшись объядению и пьянству, несется в бездну, потопляет свой разум и лежит, наконец, как живой труп, часто могущий еще сделать что–либо худое, а на добро способный не более мертвых.

3. Поэтому молю, подобно блаженному Павлу, «попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13:14), но укрепитесь и умножьте ревность и заботу о совершении духовных дел. Говоря обо всем этом с своими братьями, убеждайте их отнюдь не лишать себя этой духовной пищи; пусть они, и после обеда, приходят сюда со всем усердием, дабы, приняв здесь наставление, могли крепко стать против козней диавола. Теперь предложим вам обычную трапезу и наградим и любовь вашу за усердие к слушанию, а равно и уплатим долг, какой должны вам. Вы, конечно, знаете и помните, что мы, начав говорить о сотворении человека, по краткости времени не могли рассмотреть все чтение, но окончили поучение рассуждением о зверях, показав, что человек вначале имел над ними власть, но лишился ее за грех преслушания. Поэтому сегодня хотим сообщить вам и остальное, и с тем отпустить вас отсюда. А чтобы слово наше было для вас ясно, нужно напомнить вам, на чем мы тогда остановили поучение, дабы, начав с того места, нам таким образом докончить и остальное. На чем же мы тогда остановились? При объяснении слов: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными», — так как беседа наша значительно распространилась и у нас родилось великое море мыслей, — нам уже нельзя было идти далее, и мы, остановившись на этом, не коснулись последующего. Поэтому нужно теперь прочесть вашей любви, что следует далее, дабы вы могли знать, о чем мы намерены говорит вам. Божественное Писание вслед (за вышеприведенными словами) прибавляет: «Сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт. 1:27–28). Не много слов, но великое сокровище заключено в этих кратких словах. Блаженный пророк, говорящий по внушению Св. Духа, хочет теперь научить нас чему–то таинственному. Сказав: «Сотворим человека» и, употребив, так сказать, совещание и рассуждение, Создатель всего этим образом речи указал уже на достоинство того, кого намеревался создать, и еще до создания его показал нам, какую великую власть хотел Он вручить этому будущему творению. Сказав: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему», — (Бог) присовокупил: «и владычествуйте над рыбами морскими». Смотри, как в самом начале открывает нам скрытое сокровище. Говоря Духом Божиим, пророк видит несуществующее, как существующее и совершившееся. Для чего же, скажи мне, Бог, сказав: «Сотворим человека», — говорит теперь: «и владычествуйте»? Он открывает нам некоторое сокровенное таинство. Кто такие: «и владычествуйте»? Не ясно ли, что это сказал Он, намекая на создание жены? Видишь, что в божественном Писании ничего де сказано просто и напрасно, но и незначительное слово заключает, в себе скрытое сокровище.

4. И не изумляйся, возлюбленный, сказанному. Таков у всех пророков обычай — говорить о не бывшем еще, как уже о совершившемся. Они духовными глазами видели уже то, что имело совершиться спустя много лет; поэтому и говорили обо всем так, как будто бы созерцали то пред глазами. И чтобы тебе ясно было это, послушай, как блаженный Давид, за столько поколений, пророчествует и вопиет о крестных страданиях Христовых: «Пронзили руки мои и ноги мои» (Пс. 21:17), и еще: «делят ризы мои между собою» (ст. 19). Видишь, как о том, что имело быть спустя много времени, он предсказал, как уже о сбывшемся? Так и этот блаженный пророк (Моисей), намекая нам уже на создание жены, говорит загадочно: «И владычествуйте над рыбами морскими». Далее затем говорит яснее: «Сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». Смотри, какую употребляет он, тщательность, и неоднократно повторяет одно и то же, чтобы слова его укоренились в уме слушателей. Если бы не это было у него в виду, то довольно было бы сказать: «Сотворил Бог человека». Но он еще прибавляет: «по образу Божию сотворил его». Уже и прежде он показал нам, что значит: «по образу», так вот и теперь повторяет то же слово, и говорит: «по образу Божию сотворил его». Чтобы не оставить и самого ничтожного предлога к оправданию тем, которые захотели бы противоречить церковным догматам, он, простершись несколько далее, опять учит тому же, т. е. что выражение: «по образу», употреблено им для означения власти и господства (человека) над всеми тварями. Теперь посмотрим, что он говорит: «Сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». На что выше намекнул словами: и да обладают, о том здесь говорит яснее. Впрочем, и это открыл нам еще не вполне, потому что еще не сказал нам о создании (мужа и жены), еще не показал, откуда произошла жена, а уже говорит: «мужчину и женщину сотворил их». Видишь, как о не бывшем еще он повествует как о совершившемся? Таковы–то духовные очи! Не столько могут эти телесные глаза видеть видимое, сколько духовные (видят) невидимое и несуществующее. Итак, сказав: «мужчину и женщину сотворил их», (Моисей) к обоим уже относит (Божие) благословение, и говорит: и «благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт. 1:28). Какое высокое благословение! Слова: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» сказаны, как всякий знает, и к бессловесным животным и к пресмыкающимся; а слова: «и обладайте ею, и владычествуйте» — только к мужу и жене. Примечай человеколюбие Божие: еще прежде создания жены, Бог делает ее участницею владычества (над тварями) и удостаивает благословения. «И владычествуйте, — говорит, — над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле». Видишь власть несказанную? Видишь начальство великое? Видишь, что все твари подчинены человеку? Не думай же низко об этом разумном животном, но, помышляя о величии его чести и о благоволении к нему Господа, дивись Его неизреченному человеколюбию.

5. «И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; — вам [сие] будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, [дал] Я всю зелень травную в пищу. И стало так» (Быт. 1:29–30). Обрати внимание, возлюбленный, на точность выражений и неизреченное человеколюбие Божие, и не пропусти ни одного слова без рассмотрения. «И сказал, — говорит, — Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя», — как будто речь обращена к двоим, и это тогда, как жена еще не была создана. Потом, чтобы понять тебе безмерную благость Господа, смотри, как Он являет свое милосердие и преизобильную щедрость не только относительно мужа и жены, которая еще не была создана, но и самих бессловесных. Сказав: вам «вам [сие] будет в пищу» прибавил: и «всем зверям земным». А вот еще и другая бездна милосердия: Он позаботился не только о бессловесных кротких и годных нам в пищу и на службу, но и о зверях. Но кто в состоянии вполне постигнуть эту беспредельную благость? «Вам, — говорит, — [сие] будет в пищу; а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, [дал] Я всю зелень травную в пищу». Велико промышление Господа о созданном им человеке! Когда Он создал его и дал ему всю власть над тварями, то чтобы, видя такое множество бессловесных, тотчас же и в самом начале не стал тяготиться тем, что он не в состоянии продовольствовать пищею столько животных, — благий Владыка, прежде чем человек еще пришел к такой мысли, желая, так сказать, утешить его и показать, что как он сам, так и все бессловесные будут иметь полное довольство, потому что земля, по повелению Господню, будет служить к пропитанию их, к словам: «вам [сие] будет в пищу», тотчас присовокупил: «а всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая, [дал] Я всю зелень травную в пищу. И стало так». Все, то есть, что ни повелел Создатель, осуществилось, все пришло в надлежащий порядок. И потому (Моисей) тотчас присовокупил: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (ст. 31).

6. Кто может достойно восхвалить точность божественного Писания? Вот оно и здесь словами: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма», заграждает уста всем, кто только впоследствии решился бы противоречить. «И увидел, — говорит, — Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой». Как о каждой из созидаемых вещей (Писание) говорило: «И увидел Бог … вот, хорошо весьма», — так и теперь, когда совершилось все и окончены дела шестого дня, когда уже создан и тот, кто долженствовал пользоваться всеми тварями, говорит оно: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма». Смотри, как оно, обняв все твари в одном этом слове: «все», каждой из них сообщает похвалу. Даже не удовольствовалось словом «все», но прибавило: «что Он создал»; да и здесь еще не остановилось, но говорит: «и вот, хорошо», и: «хорошо весьма», то есть, совершенно хорошо. Итак, когда Господь, приведший из небытия в бытие, назвал свои создания добрыми, то кто дерзнет, хотя бы преисполнен был безумного самомнения, раскрыть уста и противоречить сказанному Богом? Так как, в видимой природе создан не только свет, но и тьма, противоположная свету, не только день, но и ночь, противоположная дню, а между произрастаниями земли не только полезные травы, но и вредные, и деревья не только плодоносные, но и бесплодные, и животные не только кроткие, но и дикие и лютые, и между (животными), порожденными водою, не только рыбы, но и киты, и другие морские звери, и на земле не только обитаемые места, но и необитаемые, не только ровные поля, но горы и дебри, и между птицами не только ручные и годные нам в пищу, но хищные и нечистые, например, ястребы и коршуны и многие другие подобные, также между происшедшими из земли животными не только кроткие, но змеи, ехидны, драконы, львы и рыси, да и в воздухе не только ветры и дожди полезные, но град и снег, и вообще, если подробно рассмотреть все, в каждом роде тварей найдешь не только полезное нам, но и кажущееся вредным, — то, чтобы впоследствии никто, смотря на творения Божии, не смог осуждать их и говорить: зачем то? на что это? или: это хорошо сделано, а это не хорошо, — св. Писание, заграждая, так сказать, уста всем, дерзающим судить неблагонамеренно, по создании всего в шестой день говорит: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма». Что может сравниться с таким удостоверением, когда сам Творец всего объявляет и говорит, что все созданное хорошо, весьма хорошо? Поэтому, когда увидишь, что кто–нибудь, увлекаясь собственными соображениями, станет противоречить божественному Писанию, устранись от него, как от безумного, или лучше сказать — не устранись, но, сожалея о его невежестве, приведи то, что говорит божественное Писание, и скажи, что «увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма»; может быть, ты успеешь сдержать необузданный язык его. Если мы и в человеческих делах, когда видим, что о них дают свое мнение люди высокие по сану, не прекословим, но соглашаемся и их приговор предпочитаем собственному суждению, то тем более должны поступать так по отношению к Богу всяческих, Творцу всего видимого: зная Его приговор, должно подавлять собственные помыслы и не отваживаться на дальнейшие изыскания, но знать и твердо верить, что все создано разумно и человеколюбиво, и ничего не сделано без цели и напрасно. Хотя мы, по слабости нашего ума, и не знаем употребления (некоторых) тварей, однако же (должны веровать, что) Бог все произвел по Своей премудрости и высокому человеколюбию.

7. «И был, — говорит (Моисей), — вечер, и было утро: день шестой». С концом шестого дня положил Он конец и созданию всех тварей; потому и прибавил: «Так совершены небо и земля и все воинство их» (Быт. 2:1). Смотри, как божественное Писание избегает ненужного и излишнего. Упомянув о главнейших стихиях, оно уже не говорит в частности о прочем; сказав: «Так совершены небо и земля, — говорит, — и все воинство их», и этим обозначает все, что на земле и что на небе. Украшение земли есть то, что произошло из нее — произрастание трав, произведение плодов, плоды деревьев, и все прочее, чем Творец украсил ее. Равно и украшение неба составляют: солнце, луна, разнообразные звезды, и все находящиеся среди (их) создания. Поэтому божественное Писание, упомянув о небе и о земле, этими стихиями обняло все творение. «И совершил, — говорит, — Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал» (ст. 2). Смотри, как оно и раз и другой повторяет одно и то же, чтобы мы знали, что все дела творения продолжались до шестого дня: «И совершил, — говорит, — Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал». Что значит: «И почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал»? Замечай, как по–человечески и с каким снисхождением к нам говорит о всем божественное Писание: иначе бы нам не понять ни одного слова его, если бы оно не удостоило нас такого снисхождения. «И почил, — говорит, — в день седьмый от всех дел Своих, которые делал», — то есть перестал творить и приводить из небытия в бытие. Все, что нужно было, уже произвел; создал и того, кто имел пользоваться этими тварями. «И благословил, — говорит, — Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (ст. 3). Так как Он уже не стал более творить, и все, что только восхотел, по своему человеколюбию произвел своим повелением, и в шестой день положил конец творению, в седьмой же не хотел произвести ничего другого, потому что уже совершилось все, что только Он хотел, то, дабы и этот день имел некоторое преимущество и не казался менее важным из–за того, что в течение его ничего не создано, (Бог) удостаивает его благословения: «И благословил, — говорит, — Бог седьмой день, и освятил его». Что же? Ужели прочие (дни) не были благословлены? Конечно; говорит; но для них вместо всякого благословения довольно было того, что в каждый из них созданы твари. Потому (Писание) и не сказало об них: «благословил», а сказало это только о седьмом дне, и присовокупило еще: «и освятил его». Что значит: «и освятил его»? Отделил его. Потом, чтобы показать нам и причину, по которой сказано: «и освятил его», божественное Писание прибавляет: «Ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал». Вот уже здесь, в самом начале (бытия мира), Бог гадательно предлагает нам учение о том, чтобы мы один день в круге седмицы весь посвящали и отделяли на дела духовные. Для этого Господь, совершив все дела Свои в шесть дней, удостоил седьмой день благословения и освятил, «ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал». Но здесь, вижу я, опять открывается нам беспредельное море мыслей, и желаю не пройти его без внимания, но — сделать и вас участниками этого духовного богатства. Какой же здесь возникает у нас вопрос? (Вот какой): божественное Писание здесь показывает, что Бог почил от дел своих, а в Евангелии Христос говорит: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5:17): при сравнении этих изречений не представляется ли какого–нибудь противоречия в них? Да не будет: в словах божественного Писания нет никакого противоречия. Когда Писание здесь говорит: «Ибо в оный почил от всех дел Своих», — то этим научает нас, что Он перестал в седьмой день творить и производить из небытия в бытие; а когда Христос говорит: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю», то этим указывает вам на непрерывный Его промысел, и деланием называет сохранение существующего, дарование ему продолжения (в бытии) и управление им во все время. В противном случае, как могла бы существовать вселенная, когда бы верховная рука не управляла и не распоряжалась всем видимым и человеческим родом? И если кто захочет благонамеренно рассмотреть в подробности все, что каждый день совершается на вашу пользу Творцом вселенной, тот откроет бездну человеколюбия. В самом деле, какое соображение, какой ум в состоянии постигнуть неизреченную благость, которую (Бог) являет человеческому роду, повелевая «солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:45), и подавая нам обилие во всем прочем? Может быть, мы простерли слово далее надлежащего; сделали это однако не напрасно и не без цели, но, для того, чтобы не пришедшие сюда узнали чрез вас, какой ущерб причинили они себе, из–за телесной пищи лишив себя духовного наставления. Впрочем, чтобы не увеличить их скорби, вы покажите к ним братскую любовь, передав им наши слова: это действительно послужит свидетельством искренней любви. Если поступающие так с чувственными яствами и сберегающие для своих знакомых то, что было подано на стол их показывают этим весьма великую любовь, тем более такой образ действия относительно духовных предметов доставит нам большую похвалу; да и польза нам будет от этого. Кто старается научить ближнего, тот не столько благодетельствует ему, сколько приготовляет себе самому великую награду и приобретает двоякий плод: получает от Бога большее воздаяние, и сам вспоминает и возобновляет в памяти сказанное, когда старается передать это ближнему.

8. Размышляя о такой пользе вашей, не откажите вашим братьям, но пусть ныне же они узнают от вас то, что нами сказано. А чтобы им впредь не быть вам обязанными таким наставлением, влеките их к нам, внушая им, что принятие телесной пищи нисколько не препятствует духовному наставлению, что всякое время нужно считать удобным для духовного собеседования. Если тщательно рассмотреть, то мы можем, и оставаясь дома, как после, так, и прежде обеда, взяв в руки божественные книги, получать от них пользу, и доставлять душе духовную пищу. Как тело нуждается в чувственной пище, так и душа требует ежедневного наставления и пищи духовной, дабы, укрепляясь ею, могла противиться восстаниям плоти и выдерживать постоянную брань, которая нам угрожает и делает душу нашу пленницею, если мы, хотя на короткое время, захотим предаться беспечности. Поэтому и пророк Давид назвал блаженным того, кто «о законе Его (Господнем) размышляет он день и ночь» (Пс. 1:2). И блаженный Моисей, наставляя народ иудейский, говорит: когда «будешь есть и насыщаться, тогда благословляй Господа, Бога твоего» (Втор. 8:10). Видишь, как тогда особенно, т. е. по принятии пищи, должны мы предлагать себе духовную снедь, чтобы душа после насыщения телесною пищею, вознерадев, не впала в погибель и не дала места козням диавола, который во всякое время старается нанести нам смертельный удар. Тот же пророк в другом месте сказал: «и ложась и вставая», поминайте Господа Бога вашего (Втор. 6:7). Видишь, что ни в какое время не следует нам изгонять из своей души это памятование (о Боге), но твердо хранить в совести, быть в постоянной бдительности и никогда не давать себе покоя, но, зная ярость врага нашего, трезвиться и бодрствовать, заграждать ему все входы, и никогда не пренебрегать духовною пищею. В этом ваше спасение, в этом духовное богатство, в этом безопасность. Если так станем каждовременно ограждать себя и чтением, и слушанием, и духовным собеседованием, то в состоянии будем и сами сделаться неодолимыми, и козни лукавого демона сделать безуспешными, и получить царство небесное, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 11

О том, что нужно прилагать великое старание о добродетели и подражать святым, которые, будучи одного с нами естества, с усердием творили ее, и что, если станем нерадеть, то не будем иметь никакого извинения.


Разумный порядок и цель в явлениях природы, делах человеческих и установлениях церковных: целесообразность установления св. Четыредесятницы и задача христианской жизни — преспеяние в добродетели, искоренение страстей и исправление недостатков, по примеру святых мужей, бывших одного с нами естества. — Пример ап. Павла, его смирение и величайшие подвиги по его собственному, вынужденному обстоятельствами, изображению.


1. Знаю, что в предшествовавшие дни я занимал ваш ум глубокими размышлениями; поэтому сегодня хочу предложить вам более легкое поучение. Как тело, изнуренное постом, нуждается в некотором отдыхе, чтобы могло потом с живой ревностью опять выступить на подвиги поста, так и душа требует отдохновения и успокоения. Не всегда нужно напрягать ее, не всегда и послаблять ей; но иногда делать одно, а иногда другое, и, таким образом, управлять и состоянием души, и вожделениями плоти. Всегдашний напряженный труд производит изнурение и изнеможение, а постоянное послабление ведет к беспечности. Это бывает, как всякому известно, и с душой и с телом. Поэтому мера во всем — прекрасное дело. Этому–то научает нас Бог всячески и самыми творениями, которые Он создал для нашего существования. Чтобы в этом увериться вам, возьмем в рассмотрение день и ночь, то есть свет и мрак. Назначив человеку день для делания, а мрак ночи для успокоения и отдохновения от трудов, (Бог) обоим им положил меру и пределы, чтобы все мы могли получать от них пользу. А что свет дневной есть время делания, послушай Давида, который говорит: «выходит человек на дело свое и на работу свою до вечера» (Пс. 103:23). И хорошо сказал: «до вечера», потому что с наступлением вечера свет удаляется, а приходит темнота и усыпляет человеческую природу, успокаивает утрудившееся тело, утишает все чувства и, как добрая кормилица, своей заботливостью всем членам дает свободу от трудов и изнурительных занятий. Когда же мера ночи исполнится, появляется свет, и, пробудив человека, делает его способным свежими чувствами воспринимать солнечные лучи, и с новым и горячим усердием приступать к обычным делам. То же можно видеть и в последовательности времен года: после зимы наступает весна, а за летом следует осень, чтобы переменой в растворении воздуха тела наши освежались, чтобы и не расстраивались чрезмерно сжимаемые холодом, и не ослабевали сильно согреваемые зноем; поэтому (Бог) заставляет нас к зиме приучаться осенью, а к лету весной. Вообще, кто захочет смотреть на все рассудительно, тот во всех творениях найдет порядок и соразмерность, и убедится, что ничего не создано без причины и без цели. То же можно видеть и на растениях, произрастающих из земли. Земля не все производит в одно время, и не всякое время удобно к возделыванию ее произрастаний: наученный данной Богом мудростью, земледелец знает удобное время и понимает, когда посеять семена, когда посадить в землю деревья и виноград, когда острить серп для жатвы, когда собирать виноград и срезывать кисти, и в какое время собирать плод с маслины. Словом, если захочешь рассматривать все это подробно, то найдешь, что и у земледельцев много мудрости. И это можно видеть не на земле только, но и на море. Здесь увидишь другого рода дивную мудрость: кормчий знает, когда спустить корабль на воду, когда вывести его из пристани, когда плыть по морю. У этих–то особенно людей можно видеть, сколько смысла вложила в человеческую природу премудрость Божия. Не так хорошо знают повороты путешествующие по большим дорогам, как эти (мореходы) умеют, верно, держать путь по водам. Потому и Писание, изумляясь чрезмерной премудрости Божией, говорит: «Дал путь в море и» в воде «безопасную стезю» (Прем. 14:3). Какой человеческий ум в состоянии постигнуть это? Такое же разумное устроение найдешь и в том, что касается принятия людьми пищи: на каждое время и на каждую пору года Господь дал нам различную пищу, и земля, как добрая кормилица, приносит нам Дары свои, повинуясь велению Создателя.

2. Но чтобы не слишком распространять это слово, вы, как разумные люди, можете сами сообразить и все прочее: «дай», сказано, «наставление мудрому, и он будет еще мудрее» (Притч. 9:9). Не на нашей только пище это можно видеть, но и на пище бессловесных. И из других многих вещей можете, если захотите, узнать через исследование неизреченную премудрость и безмерную благость высочайшего Художника–Бога, узнать то, что все твари созданы с некоторой разумной целью. Таково же найдем мы и установление для нас святой четыредесятницы. Как на больших дорогах есть постоялые дворы и гостиницы, в которых утомившиеся путники могут отдохнуть и успокоиться от трудов, чтобы потом опять продолжать путь; как на море есть берега и пристани, где мореходы, переплыв много волн и выдержав напоры ветров, могут несколько отдохнуть, чтобы потом опять начать плавание, — так и в настоящее время святой четыредесятницы вступившим на путь поста Господь даровал эти два дня в седмице [т. е. субботние и воскресные дни святой четыредесятницы, в которые Церковь облегчает строгость поста], как бы постоялые дома и гостиницы, как бы берега и пристани, для краткого отдохновения, чтобы совершающие это доброе и спасительное путешествие, и тело успокоив несколько от трудов поста, и душу ободрив, опять, по прошествии этих двух дней, с усердием вступали на тот же путь. Вот и мы, так как ныне день отдохновения, попросим вашу любовь заботливо хранить приобретенные вами от поста плоды, дабы, отдохнув несколько, вам прибавить новые плоды к прежним, и, таким образом, мало–помалу собрав великую прибыль, встретить день Господень [т. е. день пасхи или воскресения Христова], и ввести в пристань святого праздника полным духовный свой корабль. Если все создания Господни, как показало наше слово и как свидетельствует опыт, совершены с разумной целью, для удовлетворения необходимой потребности, то и наши дела должны быть совершаемы не просто и не напрасно, но с пользой для нашего спасения. И занимающиеся мирскими делами никогда не решатся приступить к делу, пока не увидят выгоды от этого; тем более нам нужно поступать так и не проводить постные седмицы небрежно, но вопрошать свою совесть, испытывать ум и смотреть, что хорошо сделано нами в ту, что в другую неделю, какое приобретение мы получили в следующую, какую из своих страстей исправили. Если мы не будем так устраивать себя и прилагать такое попечение о своей душе, то не будет нам никакой пользы от поста и неядения, особенно, когда окажемся хуже и тех, которые прилагают такое старание о собрании денег. Смотри, каждый из этих людей употребляет всю бдительность, как бы всякий день прибавить что–либо к прежнему, и никогда не насыщается, но, чем более умножается у него имение, тем более усиливается и рвение и усердие. Итак, если люди выказывают такую бдительность там, где часто и старания бывают бесплодны, и богатство причиняет великий вред спасению души, то не гораздо ли более должно поступать так здесь, где от усердия великая польза, несказанная награда, и безмерный прибыток? Там, кроме всего сказанного, большая неизвестность: приобретение имущества не нарочно, не только потому, что при наступлении смерти оно остается здесь и не приносит никакой пользы собиравшему его, но и потому, что он, за имущество остающееся здесь, должен (там) дать самый строгий отчет. Часто случается еще и то, что человек, собравший великое богатство, после многочисленных трудов, тяжких усилий и беспокойств, с наступлением, как бы бури какой, неблагоприятных обстоятельств, еще прежде смерти своей вдруг делается беднее самых бедных людей — и это приходится видеть каждый день. Но касательно духовного богатства ничего такого никогда не должно опасаться: оно твердо и неподвижно, и там, где особенно нуждаемся в нем, подает нам великую помощь.

3. Итак, пока имеем время, умоляю, употребим на приобретение этого духовного богатства, хотя столько же старания, сколько эти люди, и никогда не прекратим заботы о том, сделали ли мы что–нибудь доброе, прогнали ли от себя своей бдительностью какую–либо возмущавшую нас страсть, дабы, чувствуя одобрение своей совести, вкусить нам великое удовольствие. Дело не в том только, чтобы мы каждый день приходили сюда, постоянно слушали об одном и том же и во всю четыредесятницу постились. Если от постоянного хождения сюда и увещания не приобретем ничего, и из постного времени не извлечем чего полезного для своей души, — все это не только не доставит нам никакой пользы, но и послужит к большему осуждению нашему, когда, при такой (о нас) заботливости (со стороны Церкви), мы останемся все такими же, — когда гневливый не сделается тихим, вспыльчивый не обратится к кротости, а завистливый не перейдет к доброжелательству, сребролюбец не оставит своей страсти и не расположит себя к подаянию милостыни и питанию бедных, распутный не сделается целомудренным, гоняющийся за суетной славой не научится презирать ее и искать истинной славы, не заботящийся о любви к ближнему не воспрянет и не приучит себя не только к тому, чтобы быть не хуже мытарей («ибо если», сказано, «вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?» Мф. 5:46), но и к такому состоянию души, чтобы кротко смотреть и на врагов и показывать к ним великую любовь. Если, приходя сюда каждый день, и постоянно слушая и пользуясь такими наставлениями и получая от поста помощь, не победим вышесказанных и других возникающих в нас страстей, то, какое будет нам прощение, какое оправдание? Скажи мне, пожалуйста, если бы ты видел, что сын твой каждый день ходит в училище, и, хотя времени проходит много, но он ничего не приобретает там, снес ли бы ты это терпеливо? Не наказал ли бы и отрока, не упрекнул ли бы и учителя? А потом, если бы узнал, что со стороны учителя сделано все и ничего не опущено, и что причиной всего была леность отрока, не обратил ли бы ты весь гнев свой на отрока, перестав винить учителя? То же самое должно быть и здесь. Мы, как поставленные (на степень учителей) благодатью Божией, каждый день созываем вас, как духовных детей, в это училище, и предлагаем вам спасительное наставление, при чем не свои вымыслы сообщаем, но излагаем учение, дарованное нам от Господа в божественном Писании, — его мы открыто излагаем и постоянно внушаем. Итак, когда мы употребляем все старание и заботливость, и ежедневно ведем вас на путь добродетели, вы же будете оставаться в том же состоянии, то подумайте, какая будет и нам скорбь, какое и вам осуждение, чтобы не сказать больше? Конечно, нас освобождает от всякой ответственности то, что мы не опустили ничего потребного к вашему назиданию; однако же, так как мы заботимся о вашем спасении, то и не можем легко переносить (вашей беспечности). И учитель, когда не замечает в ученике никакого плода от своего старания, не мало скорбит и болезнует, видя, что напрасно трудится.

4. Это говорю теперь не для того, чтобы опечалить вашу любовь, но чтобы возбудить и расположить вас не изнурять только тело постом и не проводить дни святой четыредесятницы напрасно и без пользы. И что говорю — дни святой четыредесятницы, когда нам нельзя ни одного дня, по возможности во всю нашу жизнь, проводить так, чтобы в течение его не приобрести себе духовного плода — или молитвой, или исповеданием, или милостыней, или каким–нибудь другим духовным делом? Если Павел, такой великий муж, слышавший те неизреченные слова, коих никто не слыхал до сегодня, взывал о себе: «я каждый день умираю: свидетельствуюсь в том похвалой вашей» (1 Кор. 15:31), научая нас, что он так часто подвергался опасностям за благочестие, что каждый день был близок к смерти и, чего не допускала природа (потому что мы все подлежим одной только смерти), то совершала ревность его воли, хотя человеколюбивый Бог и хранил его надолго для спасения других, — итак, если он, славный такими подвигами и являвшийся на земле подобно ангелу, каждый день старался приобретать что–нибудь, ополчаться против опасностей за истину, собирать себе духовное богатство и никогда не останавливаться, — то какое оправдание будем иметь мы, которые не только не совершили никаких подвигов, но обременены такими недостатками, из коих и каждый в отдельности может низринуть нас в бездну погибели, и не прилагаем никакого старания даже и о том, чтобы исправить эти недостатки? А если часто оказывается, что один и тот же имеет не один только недостаток, но весьма многие, когда он и гневлив, и необуздан, и сребролюбив, и завистлив, и жесток, и, однако же, не старается ни исправить эти недостатки, ни обратиться к делам добродетели, то какая остается надежда на спасение? Это говорю и не перестану говорить, чтобы каждый из слушающих, взяв из слов наших приличное ему врачевство, постарался, освободившись от обременяющих его страстей, возвратить себе здоровье, и сделать себя способным к добродетели. И с больным телом бывает, что если врач многократно прикладывает лекарство, а больной не хочет выждать действия его, но сердясь и не терпя боли от приложенного врачом лекарства, отрывает его и не получает от него пользы, в таком случае никто из благомыслящих не станет упрекать врача, который со своей стороны сделал все. Так и здесь, мы, составив из духовного поучения врачевство, предлагаем его вам; а затем будет уже ваше дело и потерпеть боль, и воспользоваться врачевством и, освободившись от болезни, возвратиться к истинному здравию. Тогда и сами вы получите великую пользу, и мы почувствуем не малую радость, видя, что бывшие прежде больными так скоро сделались здоровыми.

Итак, каждый из вас, молю, если не хотел раньше, по крайней мере, с этого времени старайся удалить из души своей ту страсть, о которой знает, что она тяготит его более других страстей, и, действуя благочестивым размышлением, как бы духовным мечем, освобождай себя от этой страсти. Бог дал нам столько разума, что при нем можем, если захотим быть сколько–нибудь внимательными, одолеть каждую из возникающих в нас страстей. Для того благодать Духа и описала для нас жизнь и деятельность всех святых в божественном Писании, чтобы, узнав, как они, будучи одного с нами естества, совершили всякую добродетель, мы не ленились подвизаться в ней.

5. Не одного ли с нами естества был блаженный Павел? Пламенею любовью к этому мужу; поэтому непрестанно обращаюсь к нему и, взирая на его душу, как на некий первообраз, удивляюсь в нем господству над страстями, высокому мужеству, пламенной любви к Богу и размышляю, как один человек по своему усердию приобрел всю совокупность добродетелей, а из нас никто не хочет сделать и малого доброго дела. Кто же спасет нас от неизбежного наказания, когда он был одной с нами природы, не чужд был тех же страстей и находился в таких трудных обстоятельствах, каждый день, так сказать, будучи влачим, терзаем и всенародно мучим противниками (евангельской) проповеди, которые часто, почитая его уже мертвым, тогда только, наконец, оставляли его, как бы приведши в исполнение убийственный свой замысел? А между нами, слабыми и столь нерадивыми, найдется ли кто такой, который бы являл такое величие добродетели? Но чтобы вам не из наших уст слышать о подвигах этого блаженного и о мужестве, какое он ежедневно показывал (в борьбе) за проповедь благочестия, надобно послушать, что он сам говорит. Когда он, по причине ложного о нем отзыва лжеапостолов, поставлен был в необходимость рассказывать о своих делах (а это для него было так тягостно и неприятно, что он отказывался и никогда не хотел объявлять о своих подвигах, напротив открыто называл себя хульником и гонителем), так, когда он увидел совершенную необходимость заградить уста обманщиков и несколько успокоить учеников, то, после многого другого, вот как начал говорить: «а если кто смеет хвалиться чем–либо, то, скажу по неразумию, смею и я» (2 Кор. 11:21). Смотри, какая боголюбивая душа: не только дерзостью, но и безрассудством называет это дело, научая нас никогда не разглашать о своих делах без необходимости, когда никто не принуждает нас к тому, хотя бы и нашлись между нами сделавшие что–нибудь доброе. «А если кто», говорит он, «смеет хвалиться чем–либо, то, скажу по неразумию, смею и я», то есть, так как я вижу совершенную необходимость, то и решаюсь осмелиться и сделать безрассудное дело. «Они Евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я» (2 Кор. 11:22). Этим, говорит он, превозносятся: пусть же не думают, что нам недостает этого; и мы участвуем в тех же самых (преимуществах). Потом прибавил: «Христовы служители? в безумии говорю: я больше» (2 Кор. 11:23).

6. Смотри здесь, возлюбленный, как добродетельна душа этого блаженного. Он уже назвал дерзостью и безумием совершенное им, — хотя был поставлен в необходимость, однако не удовольствовался сказанным. Но когда решился объявить, что он весьма многим превышает тех, то чтобы не подумал кто, будто он говорит это по самолюбию, опять называет свои слова безумием, как бы так говоря: разве я не знаю, что делаю дело, многим неприятное и мне неприличное? Но меня вынуждает к тому настоятельная необходимость; потому простите мне, что говорю безумные слова. Будем подражать хотя тени его мы, отягощенные таким бременем грехов, — мы, которые, если иногда и сделаем что–нибудь доброе, то не можем и это хранить в сокровищницах сердца, но разглашаем и обнаруживаем из любви к человеческой славе, и такой неуместной говорливостью лишаем себя награды от Бога. С блаженным Павлом ничего такого не было. А что же? «Христовы служители?» говорит он, «в безумии говорю: я больше». Затем он уже открывает и те подвиги свои, коих лжеапостолы не совершили. Да и как могли совершить их люди, которые враждовали против истины, всячески старались воспрепятствовать проповеди благочестия и возмущали умы простых людей? Итак, сказав: «я больше», он уже перечисляет подвиги своего мужества и говорит: «более был в трудах, безмерно в ранах, и многократно при смерти». Что говоришь? Слова твои что–то странны и необычайны. Возможно ли умереть несколько раз? Да, говорит, возможно, если не самым делом, то намерением. Этим он научает нас, что он постоянно подвергался за проповедь таким опасностям, которые угрожали ему смертью, но благодать Божия среди самых опасностей хранила подвижника, чтобы от него ученики получили великую пользу. «При смерти», говорит, «неоднократно. «От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл в глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратьями (2 Кор. 11:24–26). Не пройдем, возлюбленные, этих слов без внимания: каждое из них в отдельности представляет нам море испытаний. Не сказал он об одном путешествии, но «в путешествиях», говорит, «много раз», не (одну) претерпел беду в реках, но многие и различные беды, и все (претерпел) с великой твердостью. И после всего этого еще говорит: «в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе, кроме посторонних приключений» (2 Кор. 11:27–28).

7. Вот открывается перед нами еще другое море испытаний. Словами: «кроме посторонних приключений» [или яснее: кроме прочего] он дал понять, что им гораздо более опущено, чем сказано. И на этом не остановился, но указывает нам на испытанные им беспокойства от стекавшегося к нему во множестве народа, говоря так: «ежедневно стечение людей, забота обо всех церквах» (2 Кор. 11:28). Вот опять, и этого подвига, хотя бы он был и один, достаточно, чтобы вознести его на самый верх добродетели. «Забота», говорит, «обо всех церквях» — не одной, не двух и трех, но всех, какие только были во вселенной. Сколь обширна земля, которую освещает солнце своими лучами, столь же велико было попечение и заботливость этого блаженного. Вот, какая широта сердца! Вот, какое величие духа! Но то, что следует далее, закрывает, так сказать, собой все сказанное. «Кто изнемогает», говорит он, «с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся» (2 Кор. 11:29). Вот, какая нежная любовь этого мужа! Вот, какова бдительность! Вот, какова заботливость! Какая мать так терзается внутренне о чаде своем, палимом горячкой и лежащем на одре, как этот блаженный немоществовал за немощных, где бы они ни были, и волновался за соблазнявшихся? Смотри, как сильно он выразился. Не сказал: «кто соблазняется, за кого бы я» не печалюсь; но — «воспламенялся», говорит, являя нам великую силу скорби, и давая знать о себе, что он как бы воспламеняется и внутренне горит за подвергающихся соблазнам. Знаю, что я очень распространил свое поучение, хотя и имел намерение быть сегодня кратким, дабы вы могли несколько отдохнуть от труда постнического. Но не знаю, как я, коснувшись богатства добродетелей этого святого, увлечен этим как бы сильным потоком вод. Потому, остановив слово здесь, прошу любовь вашу постоянно содержать его в уме и непрестанно помышлять о том, что бывший одной с нами природы, подверженный тем же страстям, занимавшийся простым и неважным ремеслом — сшиванием кож и пребывавший в мастерской, когда захотел и решился предаться подвигам добродетели и сделать себя достойным принятия Святого Духа, получил свыше обильнейшие щедроты. Так и нам, если захотим сделать, что следует с нашей стороны, ничто не воспрепятствует получить те же щедроты, потому что Господь щедр и «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4). Сделаем же себя достойными, и с пламенным усердием, хотя и поздно, обратимся к добродетели, и, подавив свои страсти, сотворим себя способными к принятию Духа, — чего да удостоимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 12

На следующие за сказанием о творении слова: «вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал небо и землю» (Быт. 2:4).


Возвращение Златоуста к прерванному на время объяснению слов кн. Бытия о последовавшем за шестидневным творением. — Что значит книга бытия неба и земли? — Божественное всемогущество в производительности первобытной земли и ее основании на водах. Покорность земных стихий Господу и необходимость для человека повиноваться воле Божией, если он не хочет уподобиться скотам бессмысленным. — Создание тела человека из персти земной и вдуновение в лице его дыхания жизни. Превосходство души над телом и вытекающий отсюда урок.


1. Вот сегодня исполним свое обещание, предложим обычное учение и к прежде сказанному присоединим то, о чем следует теперь говорить. Вы знаете, что раз и другой старались мы и хотели сделать это, но забота о братьях наших увлекала язык наш к увещанию их. То убеждали мы немощных братьев, которые, водясь обычаем, удалялись от этого духовного собрания и тем расстраивали нашу радость о святом празднике; им сильно внушали мы и советовали не отлучаться впредь от стада Христова и не блуждать вне этого духовного двора, не соединяться с нами только по имени и названию, на самом же деле следуя Иудеям, которые сидят во тьме при светильнике, когда уже воссияло Солнце правды. То приходивших сюда, но еще не просветившихся, увещевали мы последовать духовному призванию и, отрясши сон и леность, с пламенным расположением и напряженным усердием сделать себя готовыми к принятию царского дара, и поспешить к Дарующему отпущение грехов и щедро Подающему бесчисленные блага. Так как и о заблуждающихся касательно праздника Пасхи и соблюдением этого, по–видимому, неважного обычая [здесь, конечно, разумеются те из антиохийских христиан, которые праздновали Пасху с иудеями и которых св. Златоуст обличал в своих Беседах против иудеев] причиняющих себе великий вред мы позаботились, как следует, приложив к ране их приличное врачевство, и непросвещенным [т. е. оглашенным, которые в св. четыредесятницу готовились к просвещению таинством крещения] дали надлежащее наставление, то, устроив необходимое для (врачевания) болезней и исполнив свое дело, следует, наконец, и всем вам вообще предложить сегодня духовное пиршество. Как в том случае, если бы мы прежде, чем позаботиться о братьях наших, оставив увещание к ним, стали продолжать (изъяснение книги Бытия) по порядку, а этих немощных (братьев) презрели, нас справедливо упрекнул бы кто–либо за опущение потребного времени, — так теперь, когда мы ничего зависящего от нас не оставили, а сделали наставление, раздали добро и посеяли семена на духовной этой земле, — теперь следует опять — предложить чтение из блаженного Моисея, чтобы нам, получив отсюда назидание, с ним возвратиться домой. Что же было читано, послушаем. «Сия книга», говорит (Моисей), «происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лицо земли» (Быт. 2:4–6). Обрати и здесь внимание на мудрость этого чудного пророка, а лучше сказать, на учение Святого Духа. Рассказав нам о каждой твари в отдельности, изложив дела шести дней, и создание человека, и данную ему власть над всем видимым, теперь он опять представляет все уже в совокупности, и говорит: «вот происхождение неба и земли, при сотворении их». Здесь стоит рассмотреть, почему Моисей эту книгу называет книгой «неба и земли», когда она содержит много и другого, учит нас о многом другом, о добродетели праведников, о человеколюбии Божьем, о снисхождении, какое Господь показал и к первозданному и ко всему роду человеческому, и о многом другом, чего не нужно исчислять в настоящее время. Не удивляйся этому, возлюбленный: таков обычай у Святого Писания — не всегда рассказывать нам обо всем подробно, но, начавши с того, что всего важнее по содержанию, прочее предоставлять рассмотрению тех, которые имеют доброе расположение воспринимать возвещаемое. И дабы тебе увериться, что это так, объясню тебе это из того, что теперь прочитано. Показав в предыдущих словах создание всего в отдельности, божественное Писание уже не упоминает обо всех тварях, но говорит: «вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал небо и землю», и прочее.

2. Видишь, как (Писание) всецело речь обращает к небу и земле, предоставляя нам из этого доразумевать обо всем прочем? Когда оно говорит о небе и земле, то разумеет все в совокупности, что есть на земле и на небе. Поэтому, как при повествовании о тварях оно не говорит обо всех их по порядку, но, упомянув о главнейших, затем не повествует нам о каждой в отдельности, так и всю эту книгу, хотя она содержит в себе много другого, называет книгой «бытия неба и земли», предоставляя нам из упоминания о них заключать, что в этой книге должно содержаться все видимое, что только есть и на небе, и на земле. «В то время», говорит, «когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лицо земли». Великое сокровище заключается в этих немногих словах. Поэтому следует нам, при руководстве благодати Божией, раскрыть эти слова с надлежащей вразумительностью и сделать вас участниками этого духовного богатства. Дух Святый, предведущий будущее, дабы никто впоследствии не мог спорить и вопреки божественному Писанию вносить в церковные догматы собственные соображения, и теперь, показав то, в каком порядке сотворены вещи, — что произошло прежде, что потом, равно и то, что земля произрастила семена свои по слову и велению Господа и стала рождать, не имея нужды ни в содействии солнца (да и могло ли это быть, когда оно еще не было создано?), ни в дождевой влаге, ни в возделывании со стороны человека, который еще не был сотворен, опять напоминает обо всем подробно для того именно, чтобы обуздать невоздержный язык дерзких суесловов. Что же говорит (Писание)? «В то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лицо земли» (Быт. 2:4–6). Это значит, что не существовавшее дотоле получило бытие и не бывшее явилось вдруг по слову и велению Его. Трава произрастает из земли; а когда (Писание) говорит о траве, то разумеет все семена. И о дождях научая нас, божественное Писание заметило: «ибо Господь Бог не посылал дождя на землю», то есть: дожди еще не падали сверху. После этого, наконец, оно показывает нам, что (земля) не нуждалась и в возделывании со стороны человека: «человек», говорит, не «возделывал землю». Как бы так вопиет и говорит оно всем последующим (родам): слыша это, знайте, как вначале произведено все, произращаемое землей, и не относите все к заботливости земледельцев, не им приписывайте ее плодородие, но слову и повелению, вначале данному ей ее Создателем. А все это для того, чтобы мы знали, что земля, для произращения своих семян, не нуждалась в содействии других стихий, но ей довольно было повеления Создателя. И вот, что особенно дивно и чудно: Тот, Кто теперь словом Своим возбудил землю к произращению столь многочисленных семян и в этом показал Свое могущество, превосходящее ум человеческий, эту самую землю, тяжелую и носящую на своем хребте такой мир, основал на водах, как говорит пророк: «утвердил землю на водах» (Пс. 135:6). Какой человеческий ум в состоянии постигнуть это? Когда люди строят дома и хотят положить основание, то сперва копают землю, и если, опустившись в глубину, увидят хотя немного воды, стараются всю ее вычерпать и потом уже полагают основание; но Творец всего создает все не так, как люди, дабы ты и из этого познал неизреченную Его силу и то, что, если Ему благоугодно, то и самые стихии, повинуясь велению Создателя, производят противное их естественному действию.

3. И чтобы слова мои были для вас яснее, побеседуем еще несколько об этом предмете, а потом уже перейдем и к другому. В самом деле, природе воды противно носить на себе столь тяжелое тело, равно и земле неестественно лежать на таком основании. Однако же, земля лежит на водах. И чему дивиться! Если захочешь рассмотреть каждое из созданий, откроешь в нем беспредельную силу Создателя и то, что всем видимым Он управляет по Своей воле. Это можно видеть и на огне. Он имеет разрушительную силу, все превозмогает и легко истребляет всякое вещество — и камни, и дерева, и тела, и железо; но когда повелел Творец, то не коснулся и нежных и тленных тел, а сохранил отроков невредимыми посреди печи (Дан. 3 гл.). И не дивись, что огонь не коснулся тел их: неразумная стихия показала такую покорность, что и сказать невозможно; она не повредила и волос их. Огонь окружал их и проникал внутрь; однако, оказывая послушание и повинуясь велению Господа, сохранил целыми и невредимыми этих чудных отроков и они в печи чувствовали себя столь же безопасными, как будто ходили по лугу и в саду. И чтобы кто не подумал, что в этом явлении не было действия огня, человеколюбивый Бог не связал его деятельности; оставив при нем его сожигательную силу, Он только рабов Своих избавил от вредного его влияния. Чтобы ввергнувшие (отроков в печь) познали, как велико могущество Бога всяческих, огонь над ними–то и показал свое действие: тот самый огонь, который покрывал собой отроков, сжег и истребил стоявших вне. Видишь, как Господь, когда захочет, каждую стихию заставляет действовать и против своей природы? Он — Творец и Владыка, и все устраивает по Своей воле. Желаете ли видеть тоже и по отношению к воде? Как здесь огонь не коснулся вверженных в него и не оказал над ними своего действия, а над стоявшими вне обнаружил свою силу, — так и вода, увидим, одних потопляет, а перед другими отступает так, что они проходят безопасно. Вспомните теперь о фараоне и египтянах, и о народе еврейском: евреи, по повелению Господа, предводимые Моисеем, прошли по Чермному морю, как посуху, а египтяне с фараоном, решившиеся идти тем же путем, покрыты были водой и потонули. Так и стихии покорствуют служащим Господу и задерживают внутри себя свою стремительность. Послушаем этого мы, которые губим свое спасение, увлекаясь, по небрежению, раздражительностью, гневом, и другими страстями, и будем подражать такой покорности этих неразумных стихий — мы, одаренные разумом. Если огонь, столь разрушительный, столь сильный, не коснулся тленных и столь нежных тел, то какое получит прощение человек, не желающий обуздать, по заповеди Господней, свою раздражительность и изгнать из себя гнев на ближнего? И что особенно важно: огонь, имеющий такое свойство, то есть, сжигать, не оказал своего действия, а человек, существо кроткое, разумное и тихое, делает противное своей природе и по беспечности уподобляет себя зверям. Потому и божественное Писание людям, одаренным разумом, за столь возмутительные страсти их, дает имена бессловесных, часто даже и зверей. Так оно называет их — иногда псами, за бесстыдство и наглость: «псы немые, не могущие лаять» (Ис. 56:10); иногда конями за похоть: «откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого» (Иер. 5:8); иногда ослами за безумие и глупость: уподобится животным, которые погибают (Пс. 48:13); иногда львами и рысями за хищничество и жадность; иногда аспидами за коварство: «яд», говорит, «аспидов под устами их» (Пс. 139:4); иногда змеями и ехиднами за ядовитость и злобу, как и блаженный Иоанн вопиял, говоря: «змеи», «порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева» (Мф. 3:7)? Дает оно людям и другие еще, соответственные страстям их, имена, чтобы, устыдившись хотя этого, обратились когда–либо к свойственному (людям) благородству, примирились со своими братьями, и законы Божии предпочли страстям, которым предались по беспечности.

4. Не знаю, как мы течением слова увлеклись сюда. Возвратимся же, наконец, к предмету, и посмотрим, чему и еще хочет научить нас сегодня этот блаженный пророк. Сказав: «сия книга происхождения неба и земли», он далее опять повествует нам, с большей обстоятельностью, о создании человека. Выше он сказал кратко: «и сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божиему сотворил его» (Быт. 1:27); а теперь говорит: «и создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душой живой (Быт. 2:7). Многозначительны эти слова; много содержат они поразительного и превышающего ум человеческий. «И создал», сказано, «Бог человека, из праха земного». Как относительно всех видимых тварей я показал, что Творец всяческих все делает не так, как люди, дабы и в этом открылась Его неизреченная сила, так теперь и в создании человека оказывается то же. Смотри: Он землю основал на водах, чего ум человеческий понять не в состоянии без веры; Он, показали мы, когда захочет, заставляет все существа делать противное их свойствам. То же самое, как показывает нам теперь божественное Писание, было и при создании человека. «Создал», говорит оно, «Бог человека, из праха земного». Что говоришь: взяв персть от земли, создал Он человека? Так точно, говорит. И сказано не просто: взял «землю», но — «прах», то, что, так сказать, в самой земле всего легче и ничтожнее. Это кажется тебе необычайным и странным? Но если помыслишь, кто — Творец, то уже не будешь не верить событию, а подивишься и преклонишься перед могуществом Создателя. Если же вздумаешь судить об этом по соображениям слабого ума твоего, то, верно, придешь к такой мысли, что из земли никогда не может быть тела (человеческого), но будет или кирпич или черепица, только не такое тело. Видишь ли, что если мы не примем во внимание могущество Создателя и не умерим своих, столь слабых, умозаключений, то не сможем постигнуть высоты сказанного. Слова эти требуют очей веры и сказаны так по великому снисхождению к нашей немощи, потому что и самое выражение: «создал Бог человека и вдунул», недостойно Бога, но божественное Писание так повествует об этом ради нас и нашей немощи, снисходя к нам, чтобы мы, удостоившись такого снисхождения, могли взойти на высоту (истинного понятия). «И создал», говорит, «Бог человека, из праха земного». Отсюда вытекает, если будем внимательны, немаловажный урок смирения. Когда подумаем, из чего первоначально образовано наше тело, то, сколько бы мы ни насупливали бровей — должны принизиться, смириться; размышляя о Природе своей, мы научаемся скромности. Поэтому–то Бог, пекущийся о нашем спасении, так и направил язык пророка к нашему вразумлению. Так как божественное Писание прежде сказало: «сотворил Бог человека, по образу Божиему сотворил его, и» дал «ему» всю «власть» над видимым, то, чтобы человек, не зная состава своей природы, не возмечтал о себе высоко и не преступил за свои пределы, — оно, начав опять говорить (о создании человека), показывает и способ его образования и начало бытия, — из чего, т. е., и как создан первый человек. Если и после этого наставления, показавшего (человеку), что он первоначально составлен из той же земли, из которой (произошли) растения и бессловесные животные (хотя образ создания и бестелесное существо души дали ему, по человеколюбию Божьему, великое преимущество, потому что вследствие этого он получил разумность и владычество над всем), — так если, узнав это, человек, по обольщению змея, возмечтал о равенстве с Богом, — он, созданный из земли, — то до какого бы не дошли мы безумия, если бы блаженный пророк удовольствовался первым сказанием [т. е. о сотворении человека по образу Божиему, Быт. 1:27], и в новом повествовании не изложил нам все в подробности?

5. Таким образом, весьма полезным вразумлением служит познание о том, из чего первоначально мы получили состав нашего существа. «И сотворил», сказано, «Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни». Такой грубый образ речи употребил (Моисей) потому, что говорил людям, которые не могли слышать его иначе, как это возможно нам; и для того еще, чтобы показать нам, что человеколюбию Божиему угодно было — этого, созданного из земли, сделать причастным разумного существа души, через что животное это явилось превосходным и совершенным. «И вдунул», говорит, «в лицо его дыхание жизни». То есть, вдуновение сообщило созданному из земли жизненную силу и так образовалось существо души. Потому (Моисей) и прибавил: «и стал человек душой живой»; созданный из перста, приняв вдуновение, дыхание жизни, «стал душой живой». Что значит: «душой живой»? В душу действующую, которая имеет члены тела, как орудия своих действий, покорные ее воле. Не знаю, как мы извратили порядок и зло усилилось до того, что мы заставляем душу следовать пожеланиям плоти, и ту, которая, как госпожа, должна и председательствовать и повелевать, низведши с престола, принуждаем повиноваться прихотям плоти, забывая ее благородство и преимущество (перед плотью). В самом деле, подумай о порядке создания (человека), и размысли, что такое был он прежде вдуновения Господня, которое стало для него дыханием жизни, — «и стал душой живой»? Он был просто истуканом бездушным, бездейственным и ни к чему негодным, так что все столько возвышающее его преимущество состоит в том Божьем в него дуновении. И чтобы ты уразумел это не из того, что совершилось тогда, а из того, что и ныне происходит каждый день, подумай, каким некрасивым и неприятным является это тело по исходе из него души. И что говорю: некрасивым и неприятным? Как оно страшно, зловонно и безобразно, между тем как прежде, когда управляла им душа, было светло, приятно, весьма благообразно, проникнуто было разумом и обладало большой способностью к деланию добрых дел. Размышляя обо всем этом и представляя благородство нашей души, не будем делать ничего, недостойного ее, не будем осквернять ее непристойными делами, порабощая ее плоти и оказываясь столь бесчувственными и несправедливыми в отношении к той, которая имеет такое благородство и удостоена такого преимущества. Через ее существо мы, облеченные плотью, если захотим, можем при содействии Божией благодати, соревновать бестелесным силам и, находясь на земле, жить и действовать как бы на небе, и достигнуть не меньшего сравнительно с ними, а, может быть, в чем–либо и большего. Как же это? Скажу. Если найдется кто такой, что, будучи облечен плотью, поступает так же, как и вышние силы, то как ему не сподобиться большей милости от Бога за то, что подлежа и телесным нуждам, сохранил благородство души неповрежденным? Можно ли, скажет кто–либо, найти такого человека? Конечно, это признается делом невозможным для нас по причине великой скудости в добродетели. Но если хочешь знать, что это не невозможно, подумай о тех, которые от начала и до настоящего времени угождали Господу, — о великом Иоанне, сыне неплодной, обитателе пустыни, о Павле, учителе вселенной, и о всем сонме святых, которые имели общую с нами природу, подлежали таким же телесным нуждам, — и не считай более этого дела невозможным, не будь более нерачителен к добродетели, получив от Господа столько средств, чтобы легко к ней прилепиться. Зная слабость нашей воли и непостоянство, человеколюбивый Господь наш оставил нам важные врачевства в чтении Писаний, чтобы мы, постоянно пользуясь ими и размышляя о жизни чудных тех и великих мужей, располагали себя к подражанию им, чтобы не были беспечны к добродетели, но избегали греха и делали все, чтобы не явиться недостойными неизреченных тех благ, которые да получим все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 13

«И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал» (Быт. 2:8).


Похвала усердию слушателей, возбуждающему ревность Златоустаго проповедника. — Несказанная любовь Божия к человеку, выразившаяся в образе создания его. — Против тех, которые говорили, что человеческая душа из существа Божия, или не отличали ее от жизненной силы животных. — Почему тело человека создано прежде души? — Эдемский рай был на Земле, а не на небе, и повествование о насаждении его нужно понимать богоприлично, не вдаваясь в иносказания. — С чистыми догматами христианин должен соединить добродетельную жизнь.


1. Видя, как ненасытно у вас желание, велико усердие и напряжен ум, как все вы охотно внимательно слушаете духовное поучение, я, хотя и сознаю свою великую бедность, стараюсь, однако, постоянно и всякий день предлагать вам эту убогую и скудную трапезу, в уверенности, что, воспламеняемые усердием, вы с охотой примете слова (наши), как это бывает и с чувственной снедью, — что всякий знает. Когда гости имеют хороший аппетит, то хотя и убога трапеза и не богат хозяин, они с большим удовольствием кушают предлагаемое; а если гости имеют слабый аппетит, то, хотя трапеза будет и роскошная и обильная разными яствами, пользы нет никакой вследствие того, что (гости) не могут употребить приготовленное. А здесь, так как вы, по благодати Божией, воспламенены усердием к духовной трапезе, мы говорим с большой ревностью, зная, что предлагаем это божественное учение внимательным слушателям. И земледелец, когда найдет тучную и плодовитую ниву, прилагает к ней все свое старание, — проводит борозды, пашет сохой, вырывает терние, щедро бросает семена и, питаясь уже добрыми надеждами, всякий день ожидает, как возрастет посеянное; следя за производительностью земли, он готовится пожать гораздо более чем сколько посеял. Подобным образом и мы, видя, как с каждым днем умножается ваше усердие, возрастает желание, ревность усиливается, возлагаем на вас добрые надежды, и сами с большим усердием и ревностью стараемся делать все, что можем, к назиданию вашей любви, во славу Божию, в похвалу святой церкви. Итак, если угодно, повторим нечто из прежней беседы, а затем по порядку рассмотрим нынешнее чтение. О чем же мы рассуждали в последний раз, как далеко простерли слово, и на чем остановили его, — об этом надобно сказать. «И создал», говорит (Моисей), «Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душой живой» (Быт. 2:7). Что я тогда сказал, то и теперь повторю и всегда буду говорить, именно то, что любовь общего всех Владыки к роду нашему велика и несказанна. Подлинно, ради нашего спасения Он сделал великое снисхождение, великой чести удостоил это животное, т. е., человека; и словами и делами доказал, что о нем печется более, чем обо всем видимом. Ничто не препятствует нам и сегодня рассмотреть перед вашей любовью тот же предмет. Как благовонные вещества, чем более растираются нашими пальцами, тем большее издают благовоние, так бывает и с Писанием: чем больше кто старается вникать в него, тем больше может усматривать заключающееся в нем сокровище и приобретать из него великое и несказанное богатство. «И создал», сказано, «Бог человека, из праха земного». Усматривай различие из самого уже начала речи. Блаженный Моисей, когда хотел показать нам, каким образом созданы все прочие твари, сказал: «сказал Бог: да будет свет, и стал свет; да будет твердь»; и: «да соберется вода», и: «да будут светила; да произрастит земля зелень, траву»; и: «да произведет вода пресмыкающихся, душу живую»; и: «да изведет земля душу живу». Видишь, как все было создано словом? Посмотрим же теперь, что говорит он о создании человека: «и создал Бог человека». Смотри, как этой приспособленностью в словах, которые употребил ради нашей немощи, показывает и способ создания (человека), и особенность, то есть, что он, говоря по человечески, как бы, образован руками Божиими, о чем и другой пророк говорит: «Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом» (Иов. 10:8). Ведь, если бы Бог просто повелел человеку явиться из земли, ужели бы, скажи мне, не исполнилось это повеление? Но, чтобы в самом образе сотворения преподать нам всегдашний урок — не мечтать о себе свыше меры, для этого (Моисей) повествует обо всем с такой тщательностью, и говорит: «создал Бог человека, из праха земного».

2. В этом самом усматривай и честь (оказанную человеку). Бог берет не просто землю, но «прах», тончайшую, так сказать, часть земли, и этот самый «прах земной» своим повелением превращает в тело. Как самую сущность земли произвел Он из небытия, так и теперь, когда восхотел, «прах земной» превратил в тело. Здесь прилично воскликнуть словами блаженного Давида: кто изречет могущество Господа, возвестит все хвалы Его (Пс. 105:2), потому что Он из праха произвел такое животное, возвел (его) в такую честь, и столько благодеяний в самом начале уже оказывает ему, во всем являя свое человеколюбие. «И вдунул», говорит, «в лицо его дыхание жизни: и стал человек душой живой».

Здесь некоторые неразумные, увлекаясь собственными соображениями, ни о чем не мысля богоприлично, не обращая внимания и на приспособленность выражений (Писания), дерзают говорит, что душа произошла из существа Божия. О, неистовство! О, безумие! Сколько путей погибели открыл дьявол тем, кто хотят служить ему! И чтобы понять это, посмотри, какими противоположными путями идут эти люди. Одни из них, ухватившись за выражение: «вдунул», говорят, что души происходят из существа Божия; другие, напротив, утверждают, что они превращаются даже в сущность самых низких бессловесных. Что может быть хуже такого безумия? Так как ум их омрачился и они не познали истинного смысла Писания, то и несутся, как потерявшие духовное око, в противоположные друга другу пропасти, одни возносят душу выше того, чего она заслуживает, а другие низводят ниже надлежащего. Если из–за того, что Писание говорит: «вдунул в лицо его», захотят приписать Богу и уста, в таком случае надобно будет дать Ему и руки, потому что сказано: «сотворил человека». Но, чтобы нам, желая выставить на вид пустословие их, самим не быть вынужденными говорить неприличное, оставим их безумное и крайне безрассудное учение и последуем указанию божественного Писания, которое само себя поясняет, если только мы не будем придавать значения грубости (παξυτητι) выражений, но будем иметь в виду то, что причиной такой грубости слов наша немощь. А иначе, то есть, без такого приспособления слов человеческому слуху невозможно было бы и принять их. Итак, размышляя и о немощи нашей, и о том, что слова (Писания) относятся к Богу, будем принимать эти последние слова так, как прилично говорить о Боге, не приписывая Божеству телесного вида и совокупности членов, но мысля обо всем богоприлично. Божество просто, несложно, не имеет вида (внешнего), поэтому, если мы вознамеримся, судя по себе самим, приписать Богу и совокупность членов, то незаметно впадем в эллинское нечестие. Итак, когда слышишь, что Писание говорит: «сотворил Бог человека», понимай эти слова в том смысле, как и выражение: «да будет», также, когда слышишь, что Бог «вдунул в лицо его дыхание жизни», разумей, что Он, как произвел бестелесные силы, так благоволил, чтобы и тело человека, созданное из праха, имело разумную душу, которая могла бы пользоваться телесными членами. Это тело, будучи создано по повелению Господа, лежало, как орудие, которое нуждается в двигателе, или — лучше сказать — как лира, нуждающаяся в том, кто при помощи своего искусства и ума, умел бы при помощи своих членов, как струн, возносить к Господу приличную песнь. «Вдунул», говорит, «в лицо его дыхание жизни и стал человек душой живой». Что значит: «вдунул дыхание жизни»? То, что Он восхотел и повелел, чтобы это созданное тело имело жизненную силу, которая у этого животного «стала душой живой», то есть действующей и могущей выказывать свое искусство посредством движения членов.

3. Усматривай и в этом различие между созданием этого чудного разумного животного и созданием бессловесных. Об них Бог говорит: «да произведет вода пресмыкающихся, душу живую» — и тотчас произошли из вод одушевленные животные. И относительно земли опять таким же образом: «да произведет земля душу живую». С человеком было не так, но прежде созидается тело из персти, а потом дается ему жизненная сила, которая и составляет существо души. Поэтому и относительно бессловесных сказал Моисей, что «душа тела в крови» (Лев. 17:11). А в человеке есть бестелесная и бессмертная сущность, имеющая великое преимущество перед телом, и именно такое, какое прилично (иметь) бестелесному перед телом. Но, может быть, скажет кто: для чего же, если душа выше тела, низшее созидается прежде, а потом уже высшее и важнейшее? Не видишь ли, возлюбленный, что и с (прочим) созданием было то же самое? Небо и земля, солнце и луна, и все прочее, а также неразумные животные были уже сотворены, и после всех их — человек, которому надлежало владычествовать над всеми этими тварями. Подобным образом и при сотворении самого человека прежде является тело, а потом уже, что драгоценнее (его) — душа. Как бессловесные, предназначенные и на пользу и на службу ему, создаются прежде человека, чтобы тот, кому надлежало пользоваться ими, имел уже готовую услугу, так и тело создается прежде души, чтобы, когда по неизреченной мудрости Божией, создана будет душа, можно ей было показать свою деятельность движением тела. «И насадил», говорит, «Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал». Показав уже Свое человеколюбие и дав бытие тому, для которого создал все видимое, Господь всего тотчас начинает изливать на него Свои благодеяния. «И насадил Бог», говорит, «рай в Едеме на востоке». Смотри и здесь, возлюбленный, что если не станем понимать слова (Писания) богоприлично, то неизбежно низринемся в глубокую пропасть. Что сказали бы и о настоящем изречении те, которые все, что ни говорится о Боге, дерзают понимать по–человечески? «И насадил», говорит, «Бог рай». Что же, скажи мне, не понадобились ли ему и заступ, и земледелие, и другая работа, чтобы украсить рай? Да не будет. И здесь опять слово: «насадил» должно понимать так, что (Бог) повелел быть на земле раю, чтобы в нем жить созданному человеку. А что точно для него Бог создал рай, об этом послушай, как говорит само Писание: и «насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал». Для этого блаженный Моисей записал и имя этого места, чтобы любящие пустословить не могли обольщать простых слушателей и говорить, что рай был не на земле, а на небе, и бредить подобными мифологиями. Если уже и при такой тщательности (в словах) божественного Писания, некоторые из надмевающихся своим красноречием и внешней мудростью не отказались говорить вопреки Писанию, что рай не на земле, и, вводя многое другое стали мудрствовать не как написано, но идти другой дорогой, и сказанное о земле относить к небу, то до чего бы они не дошли, если бы блаженный Моисей руководимый Святым Духом, не употребил такого снисхождения в словах, хотя Святое Писание, когда хочет научить нас чему–либо такому, само себя изъясняет и не дает слушателю заблуждаться. Но так как многие слушают предлагаемое не для того, чтобы получить пользу от божественного Писания, но ради удовольствия, то поэтому они устремляются не к тем, которые могут доставить пользу, а к тем, которые могут нравиться. Поэтому молю, заградим слух свой от всех таких (лжеучителей), и последуем правилу Святого Писания. И как услышишь, возлюбленный, что «насадил Бог рай в Едеме на востоке», то слово: «насадил» понимай о Боге богоприлично, то есть, что Он повелел; а касательно последующих слов веруй, что рай точно был сотворен и на том самом месте, где назначило Писание. Не верить содержащемуся в божественном Писании, но вводить другое из своего ума, это, думаю, подвергает великой опасности отваживающихся на такое дело. «И поместил там человека, которого создал».

4. Смотри, какую честь тотчас же оказывает Бог человеку! Создав вне рая, тотчас его вводит, чтобы самым делом дать ему почувствовать Свое благодеяние; чтобы на деле видно было, какую ему оказывает Он честь, ввел его в рай: «и поместил там человека, которого создал». И слово: «поместил» опять будем разуметь так, как бы сказано было: повелел человеку жить там, чтобы и взгляд (на рай) и пребывание в нем доставляли ему великое удовольствие и возбуждали его к чувству благодарности, при мысли, сколько он облагодетельствован, хотя сам еще не сделал ничего. Пусть не изумляет тебя это слово: «поместил», так как Писание имеет всегда обычай, ради нас и нашей пользы, употреблять человеческие выражения. И чтобы тебе увериться в этом, смотри, как и прежде касательно сотворения звезд оно употребило то же самое выражение: «и поставил их Бог на тверди небесной» (Быт. 1:17), не для того, чтобы мы думали, будто они водружены на небе (ведь каждая из них совершает свое течение, переходя с места на место), но чтобы показать, что Бог повелел им быть на небе, как и человеку жить в раю. «И произрастил», говорит, «Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая», «и дерево познания добра и зла» (Быт. 2:9). Вот еще и другое благодеяние, которым Бог почтил созданного. Восхотев, чтобы человек жил в раю, Бог повелел произрасти из земли разным деревьям, которые могли бы и увеселять его своим видом и быть годными в пищу. «Всякое дерево, приятное на вид», то есть, на вид, «и хорошее для пищи», то есть, могущие и веселить взор, и услаждать вкус, и своим множеством и обилием доставлять великое удовольствие тому, кто будет ими пользоваться. Словом: Бог произрастил «всякое дерево», какое только можешь представить. Видишь, какое беспечальное местопребывание! Видишь, какая чудная жизнь! Человек жил на земле, как ангел какой, — был в теле, но не имел телесных нужд; как царь, украшенный багряницей и диадемой и облеченный в порфиру, свободно наслаждался он райским жилищем, имея во всем изобилие. «И дерево», говорит, «дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла». Показав нам что земля, по повелению Господа, произвела всякое дерево, «и приятное на вид и хорошее для пищи», (Писание) говорит потом: «и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла». Человеколюбивый Господь, как Творец, предвидя, какой вред может с течением времени произойти от большой свободы, произрастил и «дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла», от которого (дерева), немного спустя, и повелит человеку воздерживаться, дабы знал (человек), что он всем наслаждается по благодати и человеколюбию (Божьему), и что есть Господь и Творец как его естества, так и всего видимого Поэтому–то (Моисей) и упомянул здесь об этом дереве, и повествует нам далее о названиях рек и их, так сказать, разделении, и о том, что от реки, напаявшей рай, отделившиеся другие и образовавшие четыре начала, разграничили, таким образом, страны земные. Может быть, любящие говорить от своей мудрости, и здесь не допускают ни того, что реки — действительно реки, ни того, что, воды — точно воды, но внушают решающимся слушать их, чтобы они (под именем рек и вод) представляли нечто другое. Но мы, прошу, не станем внимать этим людям, заградим для них слух наш, а будем верить божественному Писанию, и, следуя тому, что в нем сказано, будем стараться хранить в душах своих здравые догматы, а вместе с тем и вести правильную жизнь, чтобы и жизнь свидетельствовала о догматах, и догматы сообщали жизни твердость. Как в том случае, если мы, содержа правые догматы, станем жить небрежно, не будет нам пользы, так и тогда, когда, живя хорошо, будем нерадеть о правых догматах, не можем ничего приобрести для своего спасения. Если хотим мы избавиться и геенны, и получить царство, то должны украшаться тем и другим — и правотой догматов, и строгостью жизни. В самом деле, что пользы, скажи мне, если дерево и поднялось высоко, и покрылось листьями, но плода не приносит? Так и христианину не принесут никакой пользы правые догматы, если он небрежет о своей жизни. Поэтому–то и Христос ублажал таких людей: «блажен сотворивший и научивший» (Мф. 5:19). Учение делами гораздо убедительнее и достовернее, чем учение словами. Таковой и молча, и оставаясь невидимым, может учить, одних тем, что смотрят на него, других тем, что слышат о нем, и великое будет иметь он благоволение от Бога за то, прославляя Господа не только сам по себе, но и через взирающих на него. Таковой тысячью языков и многими устами будет возносить благодарения и песнословия Богу всяческих, потому что не только близкие к нему и свидетели его жизни будут дивиться ему и его Господу, но и незнающие его лично, а только слышавшие о нем от других и живущие весьма далеко, не только друзья, но и враги будут чтить высокую его добродетель. Сила добродетели в том, что она и врагам своим заграждает уста и обуздывает язык. И как слабые глазами не осмеливаются взглянуть на солнечные лучи, так и порок, никогда не может воззреть на добродетель, но удалится, предастся бегству и признает себя побежденным. Убедившись в этом, будем следовать добродетели, правильно устраивать свою жизнь, и воздерживаться от грехов — как в словах, так и в делах, хотя бы они казались малыми и незначительными. Если будем воздерживаться от малых грехов, то никогда уже не впадем в большие; а с течением времени, при помощи небесной, достигнем и высшей добродетели, избегнем будущего мучения и получим вечные блага, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 14

«И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2:15).


Побуждение слушателей к самому внимательному рассмотрению слов божественного Писания. — Объяснение слов: «И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его». — Честь и цель дарования заповеди о невкушении от древа познания добра и зла. — Не добро быти человеку единому; сотворим ему помощника по нему. — Наречение имен животным, как проявление мудрости первозданного и господства его над животными.


1. Опять и сегодня, если хотите, обратившись к тому, что следует за сказанным вчера, постараемся извлечь для вас отсюда духовное поучение. И в нынешнем чтении (из книги Бытия) скрывается великая сила: поэтому должны мы углубиться и, тщательно все рассмотрев, извлечь из этого пользу. Если желающие искать в море (дорогих) камней переносят столько трудов и неприятностей, предавая себя стремительности вод, только бы найти искомое, тем более нам следует напрячь внимание и разыскать, что скрывается в глубине слов (Писания), чтобы таким образом найти эти драгоценные камни. Но не устрашись, возлюбленный, слыша о глубине. Здесь не беспорядочное стремление воды, но благодать Духа; она освещает наш ум, помогает нам скорее найти искомое, и облегчает весь этот труд. Приобретение тех камней не много приносит пользы владельцу, часто даже вредит и бывает для него причиною бесчисленных бед; не столько радости он чувствует, находя их, сколько неприятностей терпит, нашедши, оттого, что возбудил против себя глаза завистливых и вооружил жадных корыстолюбцев. Таким образом, нахождение этих камней не только не доставляет нам никакой пользы в жизни, но бывает еще причиною большой вражды. Это — предмет алчного любостяжания, разжигает печь сребролюбия и мучит душу преданных (этой страсти). Ничего подобного нельзя опасаться от духовных драгоценных камней; нет, и богатство, ими доставляемое, неисчислимо, и радость неувядаема и несравненно выше того удовольствия, которое люди получают от тех (вещественных) камней. Послушай, что говорит Давид: «Они вожделеннее золота и даже множества золота чистого» (Пс. 18:11). Видишь, как он, выставив на вид вещества, почитаемые самыми драгоценными, не только не удовольствовался таким сравнением, но еще прибавил: «множества», и этим показал нам превосходство слова Божия; «вожделеннее золота», говорит, и «множества золота чистого». Это не значит, впрочем, что только в такой степени и вожделенны слова Божии; но, так как видел, что этим особенно веществам люди дают самую высокую цену, то их и выставил на вид, чтобы показать превосходство и высочайшую драгоценность слов Духа. А чтобы видеть, что божественное Писание всегда имеет обычай сравнивать пользу, им доставляемую, с чувственными предметами и таким образом показывать превосходство свое, слушай, что следует далее. «И слаще меда и капель сота». И здесь также не то, чтобы (слова Божии) были сладки только в такой степени или могли доставлять только такое удовольствие, но так как Давид в чувственных предметах не находил ничего другого для сравнения с сладостью слов Божиих, то и упомянул именно об этих вещах (меде и соте) и таким образом показал превосходство и высочайшую сладость духовных наставлений. Этим же правилом пользовался и Христос в Евангелии. Когда беседовал с учениками, и они захотели узнать смысл притчи о посеявшем доброе семя на поле, и о враге, посеявшем плевелы между пшеницею, то, изъяснив всю притчу подробно, сказав, кто был посеявший доброе семя, что — поле, что — плевелы, кто посеял их, кто — жнецы и что — жатва, — раскрыл им все это ясно (Мф. 13:37–42). Он сказал: «Тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (ст. 43). Не то, что праведники будут иметь только такое (как солнце) сияние, — нет, они будут иметь гораздо большее; но Христос сказал так потому, что в видимых предметах невозможно найти лучшего образа. Итак, когда мы услышим что–либо подобное этому, не будем останавливаться на словах, но от чувственных и видимых вещей станем заключать об особенном превосходстве духовных предметов. А если таким образом здесь можно найти и большую приятность и высшее наслаждение, так как это слова божественные и духовные, и могут доставлять душе великую духовную радость, то будем слушать предлагаемое с великим усердием и пламенным расположением, чтобы, получив здесь истинное богатство и собрав много семян для богоугодного любомудрия, с ними возвратиться нам домой.

2. Послушаем же, что сегодня читалось. Только напрягите свой ум, отриньте рассеянность и житейские заботы, и таким образом внимайте словам (Писания). Это божественные законы, ниспосланные с неба для нашего спасения. Если при чтении царской грамоты бывает великая тишина и прекращается всякий шум и беспорядок, потому что все стоят с напряженным вниманием и желают услышать то, о чем возвещает царская грамота, а тот, кто хотя немного зашумит и прервет последовательность чтения, подвергается великой опасности, то тем более здесь нужно стоять со страхом и трепетом, наблюдать глубокое молчание и избегать волнения мыслей, чтобы и понимать предлагаемое, и удостоиться за послушание еще больших даров от Царя небесного. Посмотрим же, чему и теперь учит нас блаженный Моисей, который говорит это не сам от себя, но по внушению благодати Духа. «И взял, — говорит он, — Господь Бог человека». Прекрасно он в самом начале поставил эти два имени; сказав: «Господь», — он не замолчал, но прибавил: «Бог», — научая нас этим чему–то тайному и сокровенному, дабы мы знали, что, услышим ли имя «Господь», или «Бог», в этих именах нет никакой разности. Об этом я упомянул теперь не без цели, но для того, чтобы, когда услышишь слова Павла: «Один Бог Отец, из Которого все, … и один Господь Иисус Христос, Которым все» (1 Кор. 8:6), не подумал ты, будто есть разность в этих названиях, и будто одно значит больше, а другое меньше. Писание для того и употребляет эти имена безразлично, чтобы любящие состязаться не могли примешивать своих измышлений к правильным догматам. А для удостоверения, что божественное Писание ни которого из этих имен не употребляет в нарочитом и отдельном значении, обрати внимание на то самое, что говорит оно теперь. «И взял, — говорит, — Господь Бог». О ком, думает еретик, сказано это? Об одном Отце? Хорошо. Послушай же, что говорит Павел: «Один Бог Отец, из Которого все, … и один Господь Иисус Христос, Которым все». Видишь ли, как имя «Господь» он усвоил Сыну? Да и почему можно говорить, будто наименование «Господь» важнее имени «Бог»? Видите, какая нелепость, какое страшное богохульство! Кто не хочет следовать правилу божественного Писания, а дает место собственным умозаключениям, тот возмущает и ум свой, и в здравое учение о православных догматах вносит бесконечные споры и словопрения. «И взял, — говорит, — Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его». Вот как он заботится о созданном человеке! Вчера блаженный Моисей показал нам, что «насадил Господь Бог рай в Едеме и поместил там человека» (Быт. 2:8), то есть, благоволил, чтобы человек имел там жилище и наслаждался раем. Сегодня он опять показывает нам неизреченную любовь Божию к человеку, и повторяет то же сказание: «И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском» (ц.-сл.: и взя Господь Бог человека, его же созда, и постави его в рай сладости) (ст. 15). Не сказал только: в рай, но прибавил: сладости, чтобы показать нам то высокое наслаждение, которое человек вкушал, живя там. Но, сказав: «поселил его в саду Едемском, — Моисей говорит: чтобы возделывать его и хранить его». Великую попечительность показывает и это. Так как жизнь райская доставляла человеку полное наслаждение, сообщая и удовольствие от созерцания и приятность от вкушения, то, чтобы человек от чрезмерного покоя Ее не развратился («праздность, — сказано, — научила многому худому» Сир. 34:28), (Бог) повелел ему «возделывать» и «хранить» рай. Что же, скажут, рай нуждался в возделывании со стороны человека? Не говорю этого, но Бог хотел, чтобы человек имел, хотя малое и умеренное, попечение о хранении и возделывании его. Если бы он был совершенно свободен от труда, то, пользуясь совершенным покоем, тотчас бы предался беспечности; но теперь, занимаясь трудом безболезненным, чуждым страданий, мог быть целомудреннее. Притом, слово «хранить» употреблено не без причины, но по приспособлению речи, чтобы он, то есть, знал о себе ясно, что подчинен Владыке, Который дал ему такое наслаждение, но, вместе с наслаждением, поручил и хранение рая. Бог все предпринимает и делает для нашей пользы, но, вместе с тем, дает нам и наслаждение и покой. Если Он, по безмерному человеколюбию Своему, уготовал неизреченные те блага еще прежде создания нас, как Сам говорит: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25:34), то тем более подаст в изобилии все здешние блага.

3. Итак, сообщив созданному (человеку) столько благодеяний, и, во–первых, изведши его из небытия в бытие, и благоволив образовать тело его из персти, а потом, чрез вдуновение, даровав ему и важнейшее — бестелесную душу, затем, повелев быть раю и поселив его там, после этого Господь Бог, подобно нежно любящему отцу, который для юного сына своего, пользующегося полным довольством и покоем, придумывает какую–нибудь легкую и умеренную заботу, чтобы он не испортился, повелел Адаму возделывать и хранить рай, чтобы в этих двух занятиях, при таком большом довольстве, безопасности и покое, он имел некоторую преграду, сдерживающую слишком большие его порывы. Таковы блага, которые уже были даны первозданному, а присоединенные к ним впоследствии другие показывают опять великую и необычайную любовь и снисхождение, котором (Бог) явил ему по своей благости. Что говорит Писание? «И заповедал Господь Бог человеку (Адаму)» (Быт. 2:16).

Вот опять и здесь (Писание) поступило по своему обычаю, чтобы от частого повторения слов мы приобрели точное познание и не соглашались с теми, которые дерзают полагать различие между этими наименованиями (Господь и Бог), и одно приписывать Отцу, а другое Сыну. Так как у обоих их (у Отца и Сына) одно существо, то божественное Писание усвояет одно и то же наименование безразлично — иногда Отцу, иногда Сыну. «И заповедал, — сказано, — Господь Бог человеку (Адаму), говоря». Здесь надобно изумляться необычайному человеколюбию Божию, которое открывается нам в этом кратком речении: «И заповедал», сказано. Смотри, какую честь Бог оказал человеку в самом начале. Не сказано: приказал, или повелел, но что? — «И заповедал». Как друг беседует с другом, заповедуя о чем–либо необходимом, так и Бог обращается с Адамом, как бы желая такою честью расположить его к исполнению заповедуемого им. «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2:16–17). Заповедь очень нетрудная, но беспечность — вот тяжкое зло, возлюбленный! Как она делает легкое для нас трудным, так старание и внимание делает легким для нас и трудное. Что, скажи мне, легче этой заповеди? Что выше этой чести? (Бог) дозволил Адаму жить в раю, наслаждаться красотою видимого, увеселять этим зрение, и от вкушения (плодов) получать великое удовольствие. Подумай, какое наслаждение было видеть деревья, отягченные плодами, разнообразные цветы, травы, листья, и все прочее, что только может быть в раю, и притом в раю, насажденном от Бога. Поэтому выше божественное Писание говорит: «Произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи» (Быт. 2:9), чтобы знали мы, каким обилием пользуясь, человек, по великому своему невоздержанию и беспечности, высокомерно отнесся к данной ему заповеди. Представь себе, возлюбленный, какой высокой чести Бог удостоил его: даровал ему особенную, для него предназначенную трапезу в раю, чтобы он не думал, будто пища у него одинаковая с бессловесными, но, живя в раю, как царь, наслаждался бы его удовольствиями, и, как владыка, был отличен от подвластных ему и вел особую жизнь. «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Как бы так Бог говорил Адаму: «Я не требую от тебя чего–либо трудного и тяжкого: позволяю пользоваться всеми древами, и заповедаю не касаться только одного этого; но и наказание определяю большое, чтобы ты, хотя вразумляемый страхом, соблюл данную мною тебе заповедь». Как какой–нибудь щедрый хозяин вверяет кому–либо свой огромный дом и, чтобы владение этим домом оставить вполне за собою, назначает с того человека малое количество денег, так и человеколюбивый Господь наш, позволив Адаму пользоваться всем в раю, повелел воздерживаться только от одного, чтобы знал он, что находится под Господом, Которому должен повиноваться и исполнять Его повеления.

4. Кто может достойно надивиться щедродательности общего всех Владыки? Еще человек ничего не сделал, а Он каких благодеяний удостаивает его! Не половиною (райских дерев) позволил ему наслаждаться, не повелел воздерживаться от большей части их и пользоваться только остальными; позволив ему пользоваться всеми деревами, какие есть в раю, повелел воздерживаться от одного, показывая самим делом, что сделал это не для чего–либо другого, как только для того, чтобы человек знал виновника столь великих благодеяний. Вместе со всем прочим усматривай здесь благость Божию и в том, какую честь Он оказал и жене, которая имела быть создана из Адама. Когда она еще не была сотворена, Бог дает заповедь как бы двоим: «Не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь»; таким образом, заранее и сначала уже показывает, что муж и жена составляют одно, как и Павел говорит: «Муж есть глава жены» (Еф. 5:23). Поэтому, говорит как бы к двоим для того, чтобы, создав потом из него жену, дать ему побуждение сообщить и ей данную Им заповедь. Знаю при этом, что вопрос о (запрещенном) дереве занимает очень многих; многие из безрассудных говорунов осмеливаются слагать вину с человека на Бога, и говорят: для чего (Бог) дал ему такую заповедь, когда знал, что он нарушит ее? Или: для чего повелел этому дереву быть в раю? — и многое другое. Но, чтобы нам не входить в объяснение этого теперь — прежде времени преступления (заповеди о дереве) — надобно подождать повествования о том блаженного Моисея; достигши до этого места, мы благовременно скажем об этом, что подаст благодать Божия, и изъясним вашей любви истинный смысл Писания, чтобы вы, правильно уразумев написанное, и Господу воздали подобающее славословие, и, оставив согрешившего (человека), не слагали вины на невиновного Бога. Теперь же пока рассмотрим, если угодно, дальнейшие слова нынешнего чтения. «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному» (Быт. 2:18). Вот опять Моисей сказал, так же, как и прежде: «Господь Бог», чтобы мы, вкоренив эти слова в своем уме, не ставили человеческих соображений выше божественного Писания. «И сказал, — говорит, — Господь Бог: не хорошо быть человеку одному». Смотри, как благий Бог не останавливается, но прилагает благодеяния к благодеяниям, и, богатый благостью, хочет облечь это разумное существо всякою честью, а вместе с честью даровать ему и удобство жизни. «Сказал, — сказано, — Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему». Вот опять и здесь слово: сотворим. Как вначале, при создании человека, Бог говорил: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему», так и теперь, намереваясь создать жену, употребляет то же слово, и говорит: «сотворим». Кому говорит? Не какой–либо сотворенной силе, но рожденному от Него, чудному Советнику, Властителю, Начальнику мира. Единородному Своему Сыну. Чтобы Адам знал, что созидаемое существо будет равно ему по достоинству, для этого Бог, как о нем самом сказал: «сотворим», так и теперь говорит: «сотворим ему помощника, соответственного ему». Два эти выражения: «помощника» и: «соответственного ему», — многозначительны. Не хочу, говорит, чтобы он был один, но — чтобы имел некоторое утешение от сообщества, и не это только, но нужно создать для него соответствующего ему помощника, то есть жену. Вот для чего Бог, сказав: «сотворим ему помощника», прибавил еще: «соответственного ему», — чтобы ты, когда увидишь сейчас, как приводятся (к Адаму) все звери и птицы небесные, не подумал, что о них сказаны эти слова. Хотя многие из бессловесных помогают человеку в трудах его, однако ни одно из них не равняется разумной жене. Поэтому после слов: «помощника, соответственного ему», — прибавил: «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 2:19). Это делается не просто и не напрасно, но ввиду имеющих вскоре последовать событий, предвидя которые, Бог показывает нам, сколь великою мудростью Он одарил созданного Им, чтобы, когда совершится преступление данной от Бога заповеди, не подумал ты, будто человек преступил ее по неведению, но знал бы, что падение есть (следствие) беспечности.

5. Что он одарен был великою мудростью, можешь удостовериться из того, что было теперь. «И привел, — сказано, — к человеку (Адаму), чтобы видеть, как он назовет их». Это делает Бог, чтобы показать нам великую мудрость Адама. И опять: «Как наречет человек (Адам)…, так и было имя ей».

Впрочем, это делается не для того только, чтобы мы видели мудрость его, но и для того еще, чтобы в наречении имен виден был знак владычества. И у людей есть обычай полагать знак своей власти в том, что они, купив себе рабов, переменяют им имена. Так и Бог заставляет Адама, как владыку, дать имена всем бессловесным. Не пропускай же, возлюбленный, слов этих без внимания, но подумай о том какая нужна была мудрость, чтобы дать имена стольким породам птиц, гадов, зверей, скотов и прочих бессловесных, ручных, диких, живущих в водах, происшедших из земли, — всем им дать имена и притом имена собственные и соответствующие каждой породе. «Чтобы, — сказано, — как наречет человек …, так и было имя ей». Видишь полноту власти? Видишь силу господства? Подумай между прочим и о том, что и львы, и леопарды, ехидны, и скорпионы, и змеи, и все другие, еще более свирепые, животные, пришли к Адаму, как к господину, со всею покорностью, чтобы получить от него имена, и Адам ни одного из этих зверей не устрашился. Итак, никто не поноси сотворенного Господом, не изощряй языка на Создателя, или — лучше сказать — на свою голову, и не говори этих безумных слов: «для чего созданы звери?» Наречение имен ясно показывает вам, что и звери, подобно домашним животным, признавали и свое рабство и господство человека. Имена те, которые нарек им Адам, остаются доселе: Бог так утвердил их для того, чтобы мы и помнили постоянно о чести, которую человек получил от Господа всяческих, приняв под свою власть животных, и причину отнятия (этой чести) приписывали самому человеку, который через грех утратил власть свою. «И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым» (Быт. 2:20). Отсюда уже усматривай, возлюбленный, свободу воли и превосходство разума его, и не говори, будто он не знал, что хорошо и что худо. Кто был в состоянии дать соответствующие имена скотам, и птицам, и зверям, не нарушил при этом порядка, и не дал диким животным имен, приличных кротким, а свойственных диким не назначил кротким, но всем дал соответственные названия, тот не исполнен ли был мудрости и разума? Заключай же отсюда, как велика сила того вдуновения, и как велика мудрость, которою Господь одарил бестелесную душу, составив из двух сущностей столь чудное и разумное животное и бестелесную сущность души, как прекрасного художника, соединив с телом, как орудием. Поэтому, когда подумаешь о столь великой мудрости этого животного, изумляйся могуществу Создателя. Если взгляд на красоту неба возбуждает благомыслящего созерцателя к славословию Творца, то тем более разумное это животное, человек, размышляя о своем устройстве, о высокой чести, данной ему, о великих дарах и несказанных благодеяниях, может постоянно восхвалять Виновника и возносить посильное славословие Господу.

Хотел я рассмотреть и дальнейшее, но, чтобы множеством изложенного не обременить вашей памяти, надобно прекратить здесь слово. У нас не та цель, чтобы только сказать много; мы говорим для того, чтобы вы, постоянно сохраняя это в своем уме, не только сами знали содержащееся в божественном Писании, но и для других были учителями, могущими вразумлять их. Поэтому каждый из вас, по выходе отсюда, вместе с ближним возобновляй в памяти то, что здесь сказано, и, сообщая другому свое, принимай и от него, что тот припомнит. И таким образом собирая все и сохраняя в свежей памяти, уходите домой, и там, каждый сам по себе, опять продумывайте эти божественные уроки, чтобы ими, посвящая все заботы, и ими, занимая свой ум, вы легко могли и победить возмущающие вас страсти, и избегнуть козней диавола. Ведь когда злой тот демон видит, что душа заботится о предметах божественных, и об них только непрестанно помышляет, ими занимается, то он не смеет и приблизиться, но тотчас удаляется, гонимый силою Духа, будто огнем каким. Итак, чтобы нам и себе доставить возможно более пользы, и победить этого врага, и получить большую милость от Бога, будем занимать ум свой этими предметами. Тогда благоуспешны будут все дела ваши — трудное сделается легким, кажущееся прискорбным будет иметь счастливый конец, и ничто здешнее не в состоянии будет печалить нас. Если мы будем заботиться о божественном, то сам (Бог) позаботится о нашем, и мы переплывем море настоящей жизни с совершенною безопасностью и, путеводимые великим Кормчим — Богом всяческих, войдем в пристань Его человеколюбия. Ему слава и держава, ныне и присно, и в бесконечные веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 15

«Но для человека (Адама) не нашлось помощника, подобного ему. И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку» (Быт. 2:20–22).


Благодарность Златоуста слушателям за любовь к слову Божию и объяснение слов: Адаму же не обретеся помощник, подобный ему. — Создание жены из ребра Адама во время исступления и необыкновенного сна его и употребленные при этом в Писании божественныя имена. — Пророческий дар Адама и величие божественных благодеяний ему; отсюда нравственный урок слушателям о благодарности Богу чрез дела добродетели и искоренение страстей и слабостей.


1. Много благодарен вам, что вы вчера приняли наше увещание с большою готовностью и не только не тяготились продолжительностью слова, но были до конца так внимательны, что сохранили живое расположение слушать; этим вы подаете нам добрые надежды на то, что исполните наш совет самым делом. Кто слушает с таким удовольствием, тот, очевидно, расположен и к исполнению (выслушанного) на деле. С другой стороны, и нынешнее стечение ваше служит доказательством вашего душевного здравия. Как позыв к пище есть знак телесного здоровья, так любовь к слову Божию служит наилучшим свидетельством благосостояния душевного. Так как плод вашего усердия проявляется в исполнении вами слышанного, то вот и мы отдадим вашей любви награду, которую обещали вчера. Наградою называю это духовное учение, которое и у меня, дающего, может увеличить достояние, и вас, приемлющих, сделать богатыми. Таково все духовное; а в чувственных вещах этого не бывает. Там дающий уменьшает свое имущество, а получающего делает более богатым; здесь же не так — напротив, и дающий, этим самым, еще более увеличивает собственное богатство, и у приемлющих умножается достояние. Итак, поелику и мы готовы сообщить, и у вас недра ума приготовлены принять это духовное богатство, то и исполним свое обещание и, принявшись за дальнейшее объяснение того, что было читано из блаженного Моисея, чрез это отдадим вам награду. Нужно объяснить то, что прочтено сегодня, чтобы таким образом с точностью раскрыв заключающееся в речениях богатство мыслей, сообщить его вашей любви. Вы слышали недавно слова божественного Писания: «Но для человека (Адама) не нашлось помощника, подобного ему» (ц.-сл.: Адаму же не обретеся помощник, подобный ему. Что значит это краткое речение: «Но для человека (Адама)» Адаму же? Зачем прибавлен союз же? Не довольно ли было сказать: «Для человека (Адама)»? Адаму? Исследовать это хотим мы не просто по излишней пытливости, но чтобы, тщательно истолковывая вам все, научить вас не пропускать в божественном Писании без внимания и краткого речения, ни даже одного слога. Ведь это не простые слова, но слова Духа Святого; потому можно найти великое сокровище и в одном слоге. Внимайте же, прошу, усердно: никто (не будь) ленив, никто — сонлив, все имейте бодрый ум; никто пусть не блуждает мыслию на стороне и, стоя здесь, пусть не развлекается житейскими попечениями. Напротив, помышляя о достоинстве этого духовного собрания и о том, что мы слышим (здесь) Бога, говорящего к нам устами пророков, сообразно с этим пусть всякий отверзает слух и напрягает ум свой, чтобы ни одно из бросаемых нами семян не пало на камень, или при пути, или в терния, но чтобы все семя, упавши на добрую землю, то есть, на широту великого ума, могло принести вам обильный плод и умножилось сеемое нами. Посмотрим же, что значит прибавление союза. «Но человеку (Адаму), — говорит, — не нашлось помощника, подобного ему» (Адаму же, говорит, не обретеся помощник, подобный ему). Заметь точность божественного Писания. Сказавши: «Но человеку (Адаму) не нашлось помощника», — оно не остановилось на этом, но прибавило: «подобного ему», — объясняя нам этим прибавлением причину, по которой оно употребило союз. Думаю, что более быстрые в соображениях сами уже предвидят, что будет нами сказано. Но так как мы, предлагая поучение всем вообще, должны стараться, чтобы слова наши были ясны для всех, то вот и покажем вам, почему (Писание) так сказало; только потерпите немного. Прежде, как помните, в божественном Писании сказано: «Сотворим ему помощника, соответственного ему», вслед затем сообщено нам о сотворении зверей, и пресмыкающихся, и всех бессловесных: «Господь Бог образовал, — сказано, — из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их; и (Адам), как господин, «нарек имена всем» (Быт. 2:18, 20), каждой породе зверей и птиц и всем бессловесным назначил, по дарованной ему мудрости, свойственное наименование. А чтобы мы видели, что все эти твари, хотя и исполняют некоторую службу и содействуют человеку в трудах, однако же, неразумные твари и весьма далеко отстоят от человека, чтобы мы подумали, будто о них сказал (Бог): «Сотворим ему помощника». Ведь если они и помогают человеку и службою своею доставляют ему много пользы, все же неразумны. Что они помогают (ему), это показывает самый опыт: одни из них пригодны к перенесению тяжестей, другие — к обрабатыванию земли; вол влачит плуг, прорезывает борозды и много других услуг оказывает нам при земледелии; осел также много помогает при перенесении тяжестей; да и многие другие из бессловесных служат нам к удовлетворению телесных наших нужд: овцы служат нам своею шерстью для устройства одежды; козы — и волосом и молоком, и другим, что пригодно в пищу нам. Итак, чтобы не к этим животным относили мы сказанное выше: «Сотворим ему помощника», — для этого блаженный Моисей, начиная теперь слово, говорит: «Но для человека (Адама) не нашлось помощника, подобного ему». Как бы так он учит нас и говорит: все эти (животные) созданы (Богом для человека) и получили себе названия от Адама, однако же, ни одно из них не оказалось достойным быть ему помощником. Потому и хочет (Моисей) внушить нам, что имеет быть создано новое животное и что это готовое явиться животное и есть то самое, о котором сказано: «Сотворим ему помощника, соответственного ему», — подобного, то есть, ему, — одной с ним природы, Достойного его, ничем не ниже его. Поэтому этот блаженный и сказал: «Но для человека (Адама) не нашлось помощника, подобного ему», показывая нам, что сколько бы бессловесные ни были нам полезны своими услугами, но помощь, оказываемая Адаму женою, другого рода и гораздо превосходнее.

2. Итак, когда все животные были уже сотворены и получили имена от первозданного, человеколюбивый Господь, устрояя все для созданного Им, искал подобного ему помощника; создав для него всю эту видимую тварь, сверх всего прочего творит и жену. И смотри, с какою точностью (Писание) учит нас о создании этого творения. Так как оно сообщило уже нам, что (Бог) хочет создать Адаму помощника, подобного ему, и выше сказано: «Сотворим ему помощника, соответственного ему», — и здесь говорит: «Но для человека (Адама) не нашлось помощника, подобного ему», — то поэтому создание жены совершается из существа Адама, как сказано: «И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку (Адаму)» (Быт. 2:21–22). Велика сила этих слов; она превосходит всякий разум человеческий: не иначе можно понять величие их, как только рассмотрев их очами веры. «И навел, — сказано, — Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул» (ц.-сл.: И наложи, сказано, Бог изступление на Адама, и успе). Обрати внимание на точность учения. Оба эти обстоятельства (исступление и сон) указал блаженный пророк, или — лучше — Дух Святый его устами, раскрывая нам сообразность события. «Навел, — сказано, — Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул» (ц.-сл.: Наложи, сказано, изступление на Адама, и успе). Это было не простое исступление и не обыкновенный сон; но так как премудрый и благоискусный Создатель нашей природы хотел взять у Адама одно из ребр его, то чтобы он не почувствовал боли и затем враждебного расположения к созидаемой из его ребра, чтобы, помня боль, не возненавидел создаваемое животное, для этого (Бог), погрузив (Адама) в исступление и как бы повелев ему быть объятым некоторого рода оцепенением, навел на него такой сон, что он совсем не чувствовал, что происходило (с ним). Как совершеннейший Художник, взял, что считал нужным, и восполнил то, чего недоставало, и взятое устроил по Своему человеколюбию. «Навел, — сказано, — Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию» (ц.-сл.: Наложи, сказано, изступление на Адама, и успе: и взя едино от ребр его, и исполни плотию вместо его), — это для того, чтобы Адам, по прекращении сна, не мог знать о случившемся по недостатку (ребра). Ведь если он не узнал о том во время отнятия (ребра), так мог узнать после. Итак, чтобы и самое отнятие ребра не причинило ему боли, и потом недостаток его не возбудил (в нем) скорби, Бог то и другое устроил так: и (ребро) взял безболезненно, и оказавшийся затем недостаток восполнил, и чрез это не дал Адаму узнать, что с ним было. Итак, взявши ребро, Господь Бог — сказано — «создал … жену». Чудное дело, безмерно превышающее наш ум! Таковы и все дела Господни. В самом деле, (создание жены из ребра Адамова) не меньше создания человека из персти. При этом обрати внимание и на снисхождение божественного Писания — какие слова употребляет оно ради нашей немощи. «Ивзял, — сказано, — одно из ребр его». Не разумей слова эти по–человечески, но знай, что употреблены грубые речения приспособительно к немощи человеческой. Ведь если бы (Писание) не употребило этих слов, то как бы могли мы узнать неизглаголанные тайны? Не будем же останавливаться только на словах, но станем понимать все благоприлично, как относящееся к Богу. Это выражение: «взял», и все ему подобные употреблены ради нашей немощи. Смотри еще, как и здесь (Писание) употребило то же выражение, что и говоря об Адаме. Как там оно и раз, и два, и многократно говорило: «И взял Господь Бог человека», и ещё: «И заповедал Господь Бог человеку (Адаму)», и опять: «Сказал Господь Бог: …сотворим ему помощника, соответственного ему», — так и теперь говорит: «И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену», и выше: «И навел Господь Бог на человека крепкий сон»; — это для того, чтобы ты знал, что в употреблении этих слов (Бог и Господь) Писание не делает никакого различия между Отцом и Сыном, но так как оба Они имеют одну сущность, то и употребляет оно имена безразличное. Так вот и повествуя о создании жены, оно поступает также, и говорит: «И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену». Что скажут здесь еретики, которые хотят все подвергать исследованию и думают, что они постигли рождение Содетеля всяческих [здесь, конечно, разумеется предвечное рождение Бога–Слова, Имже вся быша]. Какое слово может выразить это? Какой ум — постигнуть? Одно ребро, сказано, взял (Бог): как же из этого одного ребра (Он) образовал целое животное? И что говорю: как из этого одного ребра Бог образовал животное? Скажи мне, как совершилось отнятие (ребра)? Как (Адам) не чувствовал этого отнятия? Но ты ничего такого не можешь сказать: знает (это) один Тот, Кто совершил создание. Если мы не понимаем и того, что у нас под руками, — образования однородного нам животного, то как же бессмысленно и безумно исследовать то, что касается Творца, и говорить, будто мы понимаем то, о чем не имеют точного понятия и высшие, бестелесные силы и что они только постоянно прославляют со страхом и трепетом?

3. «И создал, — сказано, — Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену». Обрати внимание на точность Писания. Оно не сказало: сотворил, но: создал. Поелику Бог взял часть от сотворенного уже и, так сказать, дал только, чего недоставало, — поэтому и говорит Писание: «И создал» — не другое творение произвел, но, взяв уже от готового творения некоторую малую часть, из этой части построил целое животное. Какова сила высочайшего Художника Бога, чтобы из этой малой части (ребра) произвести состав стольких членов, устроить столько органов чувств и образовать целое, совершенное и полное существо, которое могло бы и беседовать и, по единству природы, доставлять мужу великое утешение! Ведь для его утешения создано это существо. Потому и Павел сказал: «Не муж создан для жены, но жена для мужа» (1 Кор. 11:9). Видишь, как все создано для него? Уже создана была (вся) тварь, уже явились бессловесные, годные в пищу и способные служить человеку; но первозданный не имел, с кем бы ему беседовать и кто бы, по единству природы, мог доставлять ему великое утешение. Поэтому (Бог) создает из ребра его это разумное животное и, по великой Своей премудрости, делает его совершенным, во всем подобным мужу, т. е. разумным, способным оказывать ему помощь в необходимых потребностях и обстоятельствах жизни. Так все Бог устроил мудро и искусно. Если же мы, по немощи разума, не в состоянии понимать, как созданы вещи, то веруем, однако, что все повинуется воле Творца и что повелит Он, то и совершается. «И создал, — сказано, — Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку (Адаму)», показывая, что для него произвел ее: «привел ее», говорит, «к человеку (Адаму)». То есть, так как между всеми бессловесными не нашлось подобного тебе помощника, то вот, что обещал Я (а Я обещал создать помощника подобного тебе), то и исполнил, и вручаю тебе: «привел ее к человеку (Адаму). И сказал человек (Адам): вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей» (Быт. 2:23). Смотри здесь, возлюбленный, как (Адам) вместе с несказанною, данною ему от Бога, мудростью, которую он показал нам в наречении имен стольким породам бессловесных животных, удостоился еще и дара пророческого. Для того блаженный пророк (Моисей) и показал нам выше, что, вместе со сном, объяло Адама и исступление, так что он совсем не чувствовал происходившего с ним, — чтобы, узнавши теперь, что Адам, при взгляде на жену, точно объясняет происшедшее, ты совершенно убедился, что он говорит это по дару пророчества, руководимый наставлением Святого Духа. Ведь он ничего не знал о происшедшем, и, однако же, когда (Бог) привел к нему жену, сказал: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей». А другой переводчик вместо: ныне говорит: се единожды, давая разуметь, что это было только теперь, а после не таково уже будет происхождение жены. Ныне, говорит, от мужа произошла жена, а после не так, а от жены (будет происходить) муж, или — лучше — не от жены, а от соучастия обоих их, как и Павел говорит: «Не муж от жены, но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа» (1 Кор. 11:8–9). Так, скажешь, но эти слова показывают, что жена произошла от мужа. Потерпи, и из последующего увидишь истинное учение. Апостол говорит: «Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа» (ст. 11), научая нас, что после (создания первой жены) рождение мужа и жены бывает от соучастия того и другой. Потому–то и Адам сказал: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей».

4. Затем, чтобы увериться тебе в точности Адамова пророчества, — в том, что сказанное им сбывается доселе и (будет сбываться) до самого конца (мира), послушай, что следует еще далее. «Она, — говорит, — будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2:23–24). Видишь, как (Адам) открыл нам все, с точностью объяснив своим пророческим духом каждое (обстоятельство). «Она, — говорит, — будет называться женою, ибо взята от мужа»: здесь он намекает на взятие ребра. Потом, раскрывая будущее, говорит: «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть». Откуда, скажи мне, пришло ему на ум сказать это? Откуда узнал он будущее, и — то, что роль человеческий размножится? Откуда известно ему стало, что будет совокупление между мужем и женой? Ведь оно произошло после падения; а до того люди жили в раю, как ангелы, не разжигались похотью, не распалялись и другими страстями, не обременялись нуждами телесными, но, будучи созданы вполне нетленными и бессмертными, не нуждались даже в прикрытии одеждою: «И были, — сказано, — оба наги, … и не стыдились» (ст. 25). Доколе не привзошел грех и преслушание, они были облечены вышнею славою, потому и не стыдились; после же нарушения заповеди привзошел и стыд, и сознание наготы. Так откуда же, скажи мне, пришло ему на мысль говорить это? Не явно ли, что он, будучи прежде преслушания причастен пророческой благодати, видел все это духовными очами? Изъясняюсь теперь об этом не без цели, но для того, чтобы вы и отсюда могли познать преизбыточествующую любовь, которую явил Бог человеку, даровав ему в самом начале жизнь ангельскую и излив на него бесчисленные благодеяния, а сверх всего другого, удостоив его и дара пророческого; и чтобы вы, увидев беспечность человека после стольких благодеяний, не слагали уже вины на Бога, но во всем винили бы самого человека. Он сам для себя был причиною всех зол, как вы после и узнаете, то есть, и лишения столь многих благ, и того осуждения, которому подвергся за преслушание. Когда подумаю о том устроении жизни, какое даровал Адаму Господь, оказав ему столь великие благодеяния, и, во–первых, то, что прежде его создания создал для него весь тварный мир, и потом уже сотворил его, так, чтобы он, явившись, мог пользоваться всем видимым, потом — то, что, повелев быть раю, там благоволил поселить человека, отдельно от бессловесных животных и, дав ему власть над всеми (ими), повелел ему, как господину какому, дать всем им, как рабам и подвластным, имена, далее — то, что, так как он, будучи одинок, нуждался в помощнике, который бы имел одну с ним природу, (Бог) не отказал и в этом, но создав, как Ему было угодно, жену, вручил ее ему, а сверх всего этого даровал ему и достоинство пророческое, и после несказанных этих благодеяний дал, и, самое главное, освободил его от всех забот о теле, не допустил его нуждаться ни в одежде и ни в чем другом нужном, но, как было сказано, благоволил, чтобы он жил на земле, как земной ангел, — когда подумаю обо всем этом, то изумляюсь и любви Господа к нашему роду, и беспечности человека, и злобе диавола: злому демону невыносимо было видеть ангельскую жизнь в плоти человеческой.

5. Но чтобы нам не слишком продолжить слово, оставим, если угодно, речь о последствиях навета лукавого демона до следующего дня и прекратим здесь поучение, попросив любовь вашу тщательно запомнить сказанное и самим обдумать все, чтобы укоренилось в умах ваших. Если мы постоянно будем помнить о благодеяниях Божиих, какие он излил да природу вашу, то и сами будем благодарны, и это послужит для вас сильнейшим побуждением (идти) по пути добродетели. Кто памятует о благодеяниях Божиих, тот, без сомнения, постарается не оказаться недостойным (их), но покажет такую ревность и такую признательность, что будет достоин еще и других. Господь наш щедр, и как видит, что мы благодарны за оказанные уже нам благодеяния Его, умножает милость Свою и удостаивает нас еще больших даров, только бы мы, заботясь о своем спасении, не проводили время безрассудно, и думали не о том, прошла ли уже половина святой четыредесятницы, но о том, сделано ли нами в это время что–нибудь доброе, исправились ли мы хоть от одной из обуревающих нас страстей. Если мы, и каждый день слушая духовные наставления, будем оставаться такими же, не будем преуспевать в добродетели и исторгать из своей души различные пороки, то это не только не послужить нам в пользу, но и еще к большему вреду, потому что кто, и при таком попечении о нем, не приносит никакого плода, тот собирает себе больше огня геенского. Поэтому, прошу, воспользуемся хотя остальным временем поста, как должно, и каждую неделю, или даже и каждый день, будем осматривать себя и исторгать из своей души пороки, а сокровище добродетелей приумножать, уклонимся, как увещевает пророк, «от зла и делай добро» (Пс. 33:15): это и есть истинный пост. Гневливый пусть исторгнет из души благочестивым размышлением обладающую (им) страсть и да возлюбит кротость и смирение. Беспечный и необузданный, с пристрастием взирающий на красоту телесную, обуздав свой помысел и напечатлев в недрах души своей закон Христов, который говорит: «Что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28), пусть убегает страсти невоздержания и упражняется в целомудрии.

Невоздержный языком и без рассуждения говорящий обо всем, что ни случится, пусть подражает блаженному пророку и говорит: «Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих» (Пс. 140:3); — пусть никогда не произносит слов без размышления и как случилось, но внимает Павлу, который говорит: всякий крик, «и гнев», и злословие, и сквернословие, и хуление «со всякою злобою да будут удалены от вас» (Еф. 4:31), — и еще: если (есть) какое–либо доброе слово к полезному назиданию, «дабы оно доставляло благодать слушающим» (ст. 29). Пусть избегает всячески и клятв, слыша повеление Христово: «Сказано древним: не преступай клятвы… Я говорю вам: не клянись вовсе» (Мф. 5:33, 34). Никто не говори мне: я клянусь в правде; не следует клясться ни в правде, ни в неправде. Так будем хранить уста свои чистыми от клятвы и от всего этого ограждать, и язык и уста, и ум наш, чтобы не рождалось в нас какого–либо злого помысла, и не выражалось языком. Будем крепко затыкать и уши, чтобы не принимать и пустого слуха, как заповедал блаженный Моисей: «Не внимай пустому слуху» (Исх. 23:1), и как еще сказал блаженный Давид: «Тайно клевещущего на ближнего своего изгоню» (Пс. 100:5). Видишь, возлюбленный, сколько нам нужно бдительности, сколько труда для добродетели, как самая малая небрежность губит нас всецело? Поэтому–то блаженный Давид и восклицал в другом месте, обличая делающего это: «Сидишь и говоришь на брата твоего, на сына матери твоей клевещешь» (Пс. 49:20). Если мы так оградим все члены свои, то в состоянии будем бодро устремиться к делам добрым, язык упражнять в славословии и песнопениях Богу всяческих, слух — в слушании и изучении слова Божия, ум — в размышлении о духовных предметах, руки — не в хищении и многостяжании, а в милостыне и делании добрых дел, ноги — (в хождении) не в театры, ипподромы и вредные зрелища, а в церковь, молитвенные дома и к гробницам святых мучеников, чтобы, получив их благословение, сделать нам себя неуловимыми для сетей диавола. Если так будем мы озабочены и заняты своим спасением, то можем и от поста получить пользу, избегнуть козней диавола и привлечь свыше великое благоволение, которого да удостоимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 16

О падении первозданных. «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт. 2:25).


Неисчерпаемое богатство Писания и блаженство первозданных. — Злоба и хитрость диавола, избравшего для искушения жены змия, как орудие. — Обольщение жены чрез змия и нарушение первозданными божественной заповеди. — Знание добра и зла у первозданных было и до вкушения от древа познания добра и зла и причина такого наименования дерева. — Влага от древа крестного.


1. Сегодня хочу открыть вам, возлюбленные, духовное сокровище, которое, будучи и разделяемо, никогда не истощается, всех обогащает, и нисколько не уменьшается, напротив еще и да умножается. И из чувственного сокровища если кто успеет взять хоть малую частицу, то составляет себе великое богатство; так и в божественном Писании, даже в кратком речении можно найти великую силу и несказанное богатство мыслей. Таково свойство этого сокровища: делая богатыми приемлющих его, само оно никогда не оскудевает, потому что его изливает обильно источник Духа Святого. А ваше дело тщательно блюсти предлагаемое и твердо хранить в памяти, чтобы быть вам в состоянии легко следить за тем, что говорится. Лишь бы только мы с усердием делали зависящее от нас, а благодать готова, и ищет, кто бы принял ее в изобилии. Выслушаем же и сегодняшнее чтение, чтобы познать нам неизреченное человеколюбие Божие, и то, какое снисхождение Он явил ради нашего спасения. «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились». Подумай о великом блаженстве (прародителей), как они были выше всего телесного, как жили на земле, будто на небе, и, будучи в теле, не терпели нужд телесных: не нуждались ни в крове, ни в доме, ни в одежде, и ни в чем другом подобном. Об этом сообщило нам божественное Писание не просто и не без намерения, но для того, чтобы мы, узнав о такой их беспечальной и безболезненной жизни, и об ангельском, так сказать, состоянии, когда увидим потом, что они всего этого лишились и из великого обилия ниспали в самую крайнюю бедность, приписывали это их беспечности. Впрочем, надобно выслушать самое чтение. Блаженный Моисей, сказав, что (прародители) «были оба наги, … не стыдились» (так как они не знали, что были наги, потому что их облекала и украшала, лучше всякой одежды, неизреченная слава), говорит: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» (Быт. 3:1). Смотри, какая зависть и многосплетенная хитрость лукавого демона. Видя, что созданный человек находится в высочайшей чести и почти ничем не меньше ангелов, как и блаженный Давид говорит: «Не много Ты умалил его пред Ангелами» (Пс. 8:6), — да и это малое ввел грех преслушания, потому что пророк сказал это уже после преслушания, — так видя на земле земного ангела и снедаемый завистью, виновник зла демон, который сам пребывал между вышними силами, но по развращению воли и безмерности злости ниспал с той высоты, употребил великую хитрость, чтобы лишить человека благоволения Божия и, сделав его неблагодарным, лишить его всех благ, дарованных ему человеколюбием Божиим. И что же делает? Нашедши этого зверя, т. е. змия, который превосходил смыслом других зверей, что засвидетельствовал и Моисей словами: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог» — им воспользовавшись, как орудием, диавол чрез него вступает в беседу с женою, и увлекает в свой обман этот простейший и немощнейший сосуд. «И сказал, — сказано, — змей жене». Из этого заключай, возлюбленный, что вначале ни один зверь не был страшен ни мужу, ни жене; напротив, признавая свою подчиненность и власть (человека), и дикие и неукротимые животные были тогда ручными, как ныне кроткие.

2. Но, может быть, здесь кто–нибудь придет в недоумение и захочет знать, не имело ли это животное и дара слова? Нет, не должно так думать, но, всегда следуя Писанию, надобно рассуждать так, что слова принадлежали диаволу, который возбужден был к этому обману своей завистью, а этим животным воспользовался, как удобным орудием к тому, чтобы, прикрыв обман свой приманкою, обольстить сначала жену, как всегда более способную к обольщению, а потом чрез нее и первосозданного. Итак, воспользовавшись этим бессловесным для устроения кова, (диавол) вступает чрез него в разговор с женою и говорит: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю»? Смотрите, какая здесь чрезвычайно тонкая хитрость! То, чего Бог не говорил, диавол предлагает в виде совета и вопроса, как будто заботясь о них, потому что такое расположение выказывают эти слова: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю»? Как бы так говорил лукавый тот демон: для чего (Бог) лишил вас такого наслаждения? Зачем не дозволяет вполне пользоваться райскими благами, предоставив наслаждаться созерцанием (их), не позволяет вкушать и от этого чувствовать тем большее удовольствие? «Подлинно ли сказал Бог»? Для чего это? Что пользы жить в раю, коль скоро нельзя пользоваться тем, что есть в нем, а приходится испытывать тем большую скорбь, что смотреть можно, а удовольствия, происходящего от пользования, не получать? Видишь, как он через эти слова, точно через приманку, впускает яд? Жене надлежало бы из самого этого начала догадаться о крайней дерзости диавола, — что он умышленно говорит о том, чего нет, и, еще, как будто заботясь об них, (говорит) для того, чтобы узнать, что заповедал им Бог, и таким образом увлечь их к преступлению. Итак, жена могла тотчас узнать хитрость диавола, уклониться от беседы с ним, как говорящим пустое, и не довести себя до такого унижения; но она не захотела (этого). Ей следовало бы даже и не вступать в беседу с ним, а беседовать только с тем, для кого она сотворена, кому равна была по достоинству и создана помощницею. Когда же она, не знаю как увлекшись, вступила уже в разговор с змием и чрез него, как через орудие, приняла гибельные слова диавола, и тогда, поняв несообразность слов его, и видя, что иное заповедал Создатель, а другое, противное словам Творца, говорил диавол, тотчас должна была отвратить слух, бежать от беседы с ним, и презреть дерзнувшего изощрять свой язык против данной им заповеди. Но по крайней невнимательности она не только не уклонилась, но и вполне открыла ему заповедь Божию, повергла бисер перед свиньею, и исполнилось слово Христово: «Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7:6). Это и было теперь: (жена) повергла божественный бисер пред свиньею, пред этим злым зверем, или демоном, действовавшим чрез него, и он не только попрал его и воспротивился сказанному (от Бога), но, обратившись, увлек в бездну преслушания не только жену, но вместе с нею и первозданного. Так опасно открывать, без рассуждения, как пришлось, божественные тайны! Да слышат (это) те, которые разглагольствуют со всеми без различия и без рассуждения. И Христос нам говорит не о чувственной свинье, но разумеет людей, подобных этим животным, валяющихся, подобно бессловесным, в нечистоте греха; а этим он вразумляет нас — и обращать внимание на различие лиц, и тщательно рассматривать обстоятельства, при которых нужно открывать что–либо из слова Божия, чтобы не сделать вреда ни другим, ни себе. Таковые не только сами не получают пользы от предлагаемых им слов, но часто увлекают в одну с собою бездну погибели и тех, которые безрассудно отдают им эти драгоценные жемчужины. Поэтому должны мы тщательно наблюдать за тем, чтобы и нам не потерпеть того же, что (потерпели) обольщенные ныне (прародители). Ведь, если бы и в данном случае жена захотела не повергать божественных жемчужин пред свиньею, то и сама бы не низринулась в ту бездну, и мужа бы не увлекла.

3. Но послушаем, что она отвечает диаволу. Когда змей сказал: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю»? — то жена говорит ему: «Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их, и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть» (Быт. 3:2–3). Видишь, какое коварство? (диавол) сказал то, чего не было, чтобы, вызвав ее на разговор, узнать, что было (на самом деле сказано). Жена, доверившись ему, как благорасположенному к ней, открывает всю заповедь, рассказывает обо всем подробно, и своим ответом отнимает у себя всякое оправдание. В самом деле, что можешь ты, жена, сказать (в свое оправдание). «Сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю». Надлежало бы тебе отворотиться от него (диавола), как сказавшего противное (истине), и сказать ему: поди прочь, ты — обманщик, не знаешь ни силы данной нам заповеди, ни величия того, чем мы пользуемся, ни обилия даров (Божиих). Ты говоришь, будто Бог сказал, чтобы мы не вкушали ни от какого древа райского; а Владыка и Создатель, по великой благости, дозволив нам пользоваться и владеть всеми (деревьями), повелел воздерживаться от одного, это вследствие своей попечительности о нас, чтобы мы, через вкушение от него, не подверглись смерти. Ей нужно было, если бы она была благоразумна, сказавши ему эти слова, совсем отвернуться и более уже не говорить с ним и не слушать слов его. Но она, открыв заповедь и сказав, что говорил им Бог, принимает от диавола новое внушение, гибельнее и смертоносное. Когда жена сказала, что «плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их, и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть», тогда лукавый враг нашего спасения предлагает свое внушение, противное (слову) Господа. Тогда как человеколюбивый Бог, по великой попечительности, запретил вкушать для того, чтоб они не сделались смертными через преслушание, этот говорит жене: «Нет, не умрете» (ст. 4). Какого же заслуживает жена оправдания в том, что так охотно слушала того, кто говорил так дерзко? Бог сказал: «Не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть», — а этот говорит: «Нет, не умрете». Потом, не удовольствовавшись противоречием божественным словам, он еще представляет Создателя завистливым, чтобы таким образом удобнее ввести в обман и, обольстив жену, достигнуть своей цели. «Нет, — говорит, — не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:4, 5). Вот, вся приманка! Наполнив чашу гибельным ядом, (диавол) подал ее жене, а та, не обратив внимание на смертоносное действие (если бы захотела, она могла бы узнать это с самого начала), но, услышав от того, будто Бог потому запретил вкушать (от древа), «что откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло», увлекшись надеждою на равенство с Богом, возмечтала наконец о себе много. Таковы–то ухищрения врага: он возводит лестью на большую высоту, низвергает затем в глубокую бездну. Возмечтав о равенстве с Богом, она спешила вкусить (плода) и туда устремляла и ум и мысль и ничего больше не видела, как то, чтобы испить чашу, растворенную лукавым демоном. А чтобы увериться тебе, что она заботилась об этом, лишь только приняла гибельный яд по совету змия, послушай, что говорит Писание: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела» (ст. 6). Поистине, «худые сообщества развращают добрые нравы» (1 Кор. 15:33). В самом деле, отчего до внушения этого лукавого демона ничего такого не испытывала (Ева), не подумала о дереве и не видела красоты его? Оттого что боялась заповеди Божией и будущего наказания за вкушение. А теперь, когда она была обольщена этим лукавым животным, будто они не только не потерпят этого (наказания), но и сделаются равными Богу, надежда на это обещание побудила ее вкусить от древа, и она, не захотев остаться в своих границах, но, признав врага и противника нашего спасения более достойным доверия, нежели слова Божии, не много спустя на самом опыте узнала гибельность внушения (диавольского) и несчастье, имевшее постигнуть их за вкушение. Увидевши, как сказано, «что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание», жена, по обольщению, конечно, диавола, в которое он ввел ее чрез змия, подумала сама про себя: если дерево и хорошо на вкус, и может так услаждать взор, и есть в нем некоторая невыразимая красота, да и вкушение от него доставит нам высочайшую честь, так что мы будем иметь одинаковое достоинство с Создателем, то почему же нам не вкусить от него?

4. Видишь ли, как диавол увел жену в плен, увлек ее ум и заставил мечтать о себе выше своего достоинства, чтобы она, увлекшись пустыми надеждами, потеряла и то, что уже было ей даровано. «И взяла, — сказано, — плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги» (ст. 7). Что ты сделала, жена? Принявши этот гибельный совет, ты не только попрала данный от Бога закон и нарушила заповедь, и до такой дошла несытости, что не удовольствовалась столь многочисленными плодами, но еще дерзнула вкусить и от того одного дерева, которого Владыка повелел не касаться, поверила словам змия, сочла совет его более достойным доверия, чем данную Создателем заповедь, и допустила себя до такого обмана, что не заслуживает и извинения. Разве давший совет был одной с тобою природы? Это был из числа подчиненных, из числа рабов, состоящих под твоею властью. Зачем ты так посрамила себя и, оставив того, для кого ты создана, кому в помощь произведена, кому равна по достоинству, по существу и дару слова, решилась войти в разговор с змеем и чрез этого зверя принять внушение от диавола, и не смотря на то, что (это внушение) явно противоречило заповеди Создателя, не уклонилась, но в надежде на обещание дерзнула вкусить? Пусть так, — пусть ты саму себя ввергла в такую бездну и лишилась высочайшей чести: зачем же делаешь и мужа участником этого ужасного падения, и кому ты назначена быть помощницею, тому сделалась наветницею и чрез вкушение малой снеди лишила его, вместе с собою, благоволения Божия? Какое крайнее безумие довело тебя до такой дерзости? Тебе не довольно было вести беспечальную жизнь, быть облеченной телом и не нуждаться ни в чем телесном, пользоваться всеми райскими плодами, кроме одного дерева? Тебе не довольно было, что все видимое находилось в вашей власти, и вы имели господство над всем? Обольщенная надеждами, ты хотела подняться на самую крайнюю высоту? Так вот, ты на самом опыте узнаешь, что не только не приобретешь того (чего ты надеялась), но и всего, уже дарованного вам, лишишь и себя, и мужа, и оба придете в такое раскаяние, что признаете бесполезным (сделанное), а лукавый демон, давший гибельный совет, будет смеяться и торжествовать над вами, как уже павшими и испытавшими подобное ему. Как он, возмечтав о себе более надлежащего, ниспал из усвоенного ему достоинства и низвергнут с неба на землю, тоже самое захотел он сделать и с вами — через преступление заповеди подвергнуть вас наказанию смертью и удовлетворить своей зависти, как и премудрый сказал: «Завистью диавола вошла в мир смерть» (Прем. 2:24). «И дала, — сказано, — также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих». Велика беспечность и мужа. Хотя, (предлагавшая плод) была и одной с ним природы, и жена его, но ему, как живо помнившему заповедь Божию, нужно было предпочесть ее неуместному желанию жены, не принимать участия в преступлении, для кратковременного удовольствия не лишать себя стольких благ и не оскорблять такого Благодетеля, который явил ему столько любви и даровал такую безболезненную и безбедную жизнь. Разве не позволено было тебе в избытке наслаждаться всеми другими плодами райскими? Зачем же и ты не захотел соблюсти такую легкую заповедь? Но ты, конечно, услышав от жены об обещании лукавого советника — тотчас, сам увлекшись надеждою, принял участие в снеди. Поэтому и наказание простирается на обоих вас, и самый опыт научит вас — не верить внушению злого демона более, нежели Богу.

5. «И дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги». Здесь рождается у нас весьма важный вопрос, (решить) который мы еще прежде обещали вашей любви. Справедливо спросит иной, какую силу имело это дерево, что вкушение от него открыло им глаза, и почему оно называется древом познания добра и зла? Потерпите, если угодно, я хочу несколько поговорить с вами и об этом и научить вашу любовь, что, если мы захотим принимать с рассуждением то, что говорится в божественном Писании, то ни одно слово не покажется нам трудным. Не вкушение от дерева открыло им глаза: они видели и до вкушения. Но так как это вкушение служило выражением преслушания и нарушения данной от Бога заповеди, а за эту вину они лишились потом облекавшей их славы, сделавшись недостойными столь великой чести, то поэтому Писание, следуя своему обыкновению, говорит: «Елаи он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги». Лишившись за преступление заповеди высшей благодати, они ощущают и чувственную наготу, чтобы из охватившего их стыда вполне поняли, в какую бездну низвело их преступление Владычной заповеди. В самом деле, доселе они наслаждались такою свободою, и даже не знали, что были наги (они и не были наги, потому что их лучше всякой одежды покрывала вышняя слава), после же вкушения, т. е. после преступления заповеди, они дошли до такого унижения, что, не перенося стыда, стали уже искать покрывала. Учиненное ими преступление заповеди сняло (с них) ту чудную и необыкновенную одежду, то есть, (одежду) славы и вышнего благоволения, которою они были облечены, и в то же время возбудило в них чувство наготы, и покрыло их невыразимым стыдом. «И сшили, — сказано, — смоковные листья, и сделали себе опоясания» (ст. 7). Подумай, Возлюбленный, с какой высоты в какую глубокую пропасть низвергло их диавольское внушение. Облеченные доселе такою славою, они теперь сшивают листья смоковные и делают себе препоясание. Таков плод диавольского обольщения; такова хитрость этого внушения, что оно не только не доставило людям больших благ, но лишило их и тех, которые они имели. Так как такая причина — вкушение — произвела преслушание, поэтому Писание говорит: «Елаи он ел. И открылись глаза у них», — разумея не телесные глаза, но умственное зрение. Так как они преступили заповедь, то (Господь) и дал им почувствовать то, чего прежде, по благоволению, какое Он оказывал им, они не чувствовали. Когда слышишь, что «открылись глаза у них», понимай это так, что (Бог) дал им почувствовать наготу и лишение той славы, какою они пользовались до вкушения. А что таков обычай Писания, послушай, как оно говорит и в другом месте. Когда служанка Сарры, убежав от госпожи, блуждала и, повергши «отрока под одним кустом …села вдали» и ожидала смерти его, (о ней Писание) говорит: «И Бог открыл глаза ее» (Быт. 21:15, 16, 19), не потому, чтобы она дотоле не видела, но потому, что Бог (в это время) возбудил ее ум. Видишь ли, что слово — «открыл» относится не к телесным глазам, но к умственному зрению?

Тоже самое можем сказать и касательно другого, возникающего здесь, вопроса. Говорят: для чего это дерево называется древом познания добра и зла? Многие любители споров дерзают говорить, что Адам после уже вкушения от древа получил способность различать добро и зло. Думать так было бы крайне безумно. Чтобы никто не мог говорить так, для этого мы, предвидя это, недавно столько рассуждали о данной Богом человеку мудрости, доказывая ее наречением имен, какие дал он всем зверям, и птицам, и бессловесным (животным) и тем, что сверх этой высокой мудрости он удостоился еще и пророческого дара. Как тот, кто дал имена и изрек такое чудное пророчество о жене, мог не знать, что хорошо и что худо? Если мы допустим это (чего да не будет!), то произнесем опять хулу на Создателя. Как Он давал и заповедь тому, кто не знал, что преступление (есть) зло? Это не так; напротив, он ясно знал это. Поэтому изначала (Бог) создал это животное (человека) самовластным: иначе не следовало бы его и наказывать за преступление заповеди, и награждать за ее соблюдение. Что он сделался смертным за преступление, это видно и из самой заповеди, и из последующих событий. Послушай, что сама жена говорила змею: «Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их, и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть». Значит, до вкушения они были бессмертны: иначе Бог, и после вкушения, не навел бы на них смерть в виде наказания.

6. Кто же потерпит тех, которые хотят утверждать, что человек получил познание добра и зла после вкушения от древа, тогда как он и до вкушения был исполнен такой мудрости, и сверх мудрости удостоился еще благодати пророческой? И как можно согласить с разумом то, что козы и овцы, и все бессловесные знают, какая трава годна им в пищу, какая вредна, от каких нужно особенно воздерживаться, и к каким обращаться, а человек — разумное животное, не знал, что — добро и что — зло? Но вот, скажут, Писание назвало это дерево древом познания добра и зла. Знаю это и я. Если постараешься узнать особенности божественного Писания, то поймешь, почему оно дало этому дереву такое название. Так названо оно не потому, что сообщало такое познание; но так как у него совершилось преступление заповеди и от него потом уже явилось познание греха и стыд, поэтому оно так названо. Божественное Писание имеет обычай по совершившимся событиям называть те места, где эти события случились. Потому божественное Писание назвало это дерево древом познания добра и зла, что у него должно было совершиться преступление (или) соблюдение заповеди. Человеколюбивый Господь, искони и изначала желая вразумить и внушить человеку, что у него есть Создатель и Творец, произведший все видимое и сотворивший его самого, благоволил показать ему Свою власть в этой малой заповеди. Как щедрый владетель, отдавши кому–нибудь для пользования большой и прекрасный дом, берет за это не всю плату, но какую–нибудь малую часть, чтобы и для себя сохранить (право) господства, и того человека заставить хорошо помнить, что он не владелец строения, но пользуется им по доброте и щедрости, так и Господь наш, вверив человеку все видимое, и предоставив ему жить в раю, и пользоваться в нем всем, чтобы он, мало–помалу увлекшись мыслью, не счел всего видимого самобытным и не возмечтал слишком много о своем достоинстве, повелевает ему воздерживаться от одного дерева, а за нарушение этого повеления определяет тяжкое наказание, дабы он знал, что находится под Владыкою и всем прочим пользуется по благости Владыки. Но так как (Адам) по крайней невнимательности, вместе с женою, впал в несчастье чрез преступление данной заповеди и вкушение от дерева, то поэтому (Писание) и назвало его древом познания добра и зла. Не то, чтобы человек дотоле не знал, что добро и что зло; он так не незнал, что и жена, разговаривая с змием, сказала: «Сказал Бог, не ешьте их, … чтобы вам не умереть»; значит, она знала, что смерть будет наказанием, если они преступят заповедь. Но — так как после вкушения от этого дерева они лишились и вышней славы, и почувствовали телесную наготу, поэтому (Писание) назвало его древом познания добра и зла: у него было, так сказать, упражнение в послушании или непослушании.

Узнали вы, почему (Писание) сказало: «Открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги». Узнали, почему дерево называется древом познания добра и зла. Подумай же, какой стыд наконец охватил их, когда они, вкусив от дерева, преступили заповедь Господню: «И сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания». Смотри, из какой славы в какое унижение низверглись они. Те, которые доселе жили, как земные ангелы, изобретают себе одежду из листьев. Таково зло — грех. Он не только лишает нас вышнего благоволения, но и ввергает в великий стыд и унижение, похищает у нас и те блага, которыми обладаем, отнимает всякое дерзновение. Но чтобы, рассматривая грех, совершенный человеком через вкушение от древа и преслушание, не сделать нам все слово печальным, переведем речь, если угодно, от этого древа к другому, к древу креста, и посмотрим, какие бедствия причинило то и какие блага принесло это. Впрочем, бедствия произошли не собственно от древа, но от беспечного произволения и презрения, какое (он) показал в отношении к заповеди. То древо ввело смерть, потому что за преслушанием последовала смерть; это даровало бессмертие. То изгнало из рая; это возвело нас на небо. То за одно преступление подвергло Адама такому наказанию; это освободило нас от бесчисленных тяжестей греховных и дало нам дерзновение пред Господом нашим. Видите вы разность между древом и древом? Видите злобу диавола, беспечность человека и человеколюбие Владыки? Итак, вооружимся, прошу любовь вашу, этим животворящим древом, силою его умертвим губящие душу страсти, как и апостол Павел говорит: «Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5:24). А это значит: те, которые всецело предали себя Христу, умертвили всякую нечистую похоть, возникающую в теле ко вреду всех сил души. Им подражая, и мы сделаем свои члены бездейственными для утверждения в нас владычества диавола, чтобы нам и в настоящей жизни спокойно переплыть это бурное и опасное море, и, вошедши в тихую пристань человеколюбия Божия, получить блага, обещанные любящим Его, во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава, со Отцом и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 17

«И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня» (Быт. 3:8).


Человеколюбие Божие к павшим прародителям и пробуждение в них сознания совершенного греха. — Действие совести в душе прародителей и внутренние следствия греха; непосредственный божественный суд над павшими: мужем и женой и осуждение змия с возвещением совершенного его поражения от семени жены; наказание жене и мужу, исполненное справедливости и попечения о человеке.


1. Довольно, кажется, изъяснялись мы недавно, по мере сил своих, о дереве, показав вашей любви причину, по которой божественное Писание назвало его деревом познания добра и зла. Поэтому сегодня хочу обратиться к последующему, чтобы вы познали несказанное человеколюбие Божие и то, какое Он показал снисхождение вследствие попечения о нашем роде. Подлинно, Он сделал и направил все так, чтобы созданное Им разумное животное пользовалось всею честью и ни в чем не уступало по жизни ангелам, но и в теле приобрело бы их безстрастие. А когда увидел, что оба они (прародители), по безличности, нарушили Его заповедь, не смотря на то, что Он предварил и обезопасил их угрозою, то и после этого не прекратил Своего человеколюбия, но (остался) верен Своей благости. Как чадолюбивый отец, видя, что сын его, по безпечности, ведет себя недостойно своего благородства и с высоты чести ниспал в крайнее унижение, по чувству горячей родительской любви, не оставляет его и в этом положении, но снова исполняет свой (долг), стараясь мало по малу освободить его из этого унижения и возвести в прежнюю честь, точно так и всеблагий Бог, сжалившись над человеком, по причине злого умысла, которому он подвергся, соблазненный женою и, принявши чрез змея совет диавола, тотчас приходит к нему, как врач к больному и страждущему, который лежит и нуждается в многоразличном лечении и помощи врача.

Но чтобы вам познать несказанное снисхождение Божие и из самых слов (Писания), надобно выслушать то, что было прочитано. И услышали, сказано, голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая (Быт. 3:8). Не пройдем, возлюбленные, без взимания сказанного божественным Писанием, и не будем останавливаться на словах, но подумаем, что столь простые слова употребляются ради нашей немощи, и все совершается благоприлично для нашего спасения. Ведь, скажи мне, если захотим принимать слова в буквальном значении, а не будем понимать сообщаемого богоприлично, то не покажется ли многое странным? Вот посмотрим на самое начало нынешнего чтения. И услышали, сказано, голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня, и убоялись. Что говоришь? Бог ходит? Неужели и ноги припишем Ему? И не будем под этим разуметь ничего высшего? Нет, не ходит Бог, — да не будет! Как, в самом деле, ужели Тот, Кто везде есть и все заполняет, чей престол небо, а земля подножие ног, ходит по раю? Какой разумный человек скажет это? Что же значит: услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня? Он восхотел возбудить в них такое чувство (близости Божией), чтобы повергнуть их в безпокойство, что и было на самом деле: они почувствовали это, попытались скрыться от приближавшегося (к ним) Бога. Привзошел грех — и преступление, и напал на них стыд.

Нелицеприятный судия, то есть совесть, восстав, взывала громким голосом, упрекала их, показывала и как бы выставляла пред глазами тяжесть преступления. Для того человеколюбивый Владыка, созидая вначале человека, и вложил в него совесть, как неумолкающего обличителя, который не может быть обманут или обольщен. Хотя бы учинивший грех и совершивший беззаконное дело успел укрыться от всех людей, — от этого судии он скрыться не может, напротив, всегда носит внутри себя этого обличителя, который безпокоит его, мучит, карает, никогда не утихает, но нападает на него и дома, и на площади, и в собраниях, и за столом, и во время сна, и при пробуждении, требует отчета в проступках, и поставляет на вид и тяжесть грехов, и угрожающее ему наказание, и, как усердный врач, не перестает прилагать свои врачевства, хотя и видит, что ее не послушают, не отступает, но продолжает постоянно заботиться.

2. Именно в том ее и дело, чтобы непрерывно напоминать (о грехе) и не давать ему (грешнику) дойти когда–либо до забвения о проступках его, но выставлять их на вид ему, чтобы хотя чрез это сделать нас не столь склонными к повторению прежних грехов. Если многие из нас не преодолевают безпечности и при таком содействии и помощи совести, имея в себе такого сильного обличителя и карателя — совесть, которая терзает сердце и поражает сильнее всякого палача, то без этой помощи мы не тотчас ли бы погибли? Потому теперь и первозданный, ощутив в себе это чувство и возымев мысль о присутствии Божием, в ту же минуту скрывается. Отчего (это), скажи мне? Оттого, что увидел он, что на него восстал сильный обличитель, т. е. совесть. Не было у него другого обличителя и свидетеля греха, кроме того, которого он носил внутри себя. А с другой стороны, вместе с обличением совести, и потеря славы, доселе облекавшей их подобно светлой одежде, давала им, чрез (ощущение) наготы, понять тяжесть сделанного греха. Когда поэтому они после тяжкого того греха покрылись стыдом, то и пытались скрыться. И услышали, сказано, голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.

Нет ничего, возлюбленный, хуже греха: пришедши, он не только покрывает нас стыдом, но и делает безумными тех, которые прежде были разумны и исполнены великой мудрости. Подумай, до какого безумия дошел наконец тот, который перед этим обладал такою мудростью, который на деле показал нам дарованную ему премудрость, кто произнес такое пророчество. Услышав, как сказано, голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня, он, вместе с женою, скрылся ото лица Господа Бога между деревьями рая. Какое безумие — хотеть скрыться от Бога, вездесущего, от Творца, призвавшего все из небытия к бытию, знающего сокровенное, создавшего в отдельности сердца людей, ведающего все дела их, испытующего сердца и утробы и видящего самые движения сердца нашего? Но не удивляйся, возлюбленный! Таков обычай у грешников: они хотя и не могут укрыться, однако стараются укрыться. Что они сделали это, не перенося стыда, которым покрылись они после греха, лишившись той нетленной славы, подумай о том, где они скрываются? Между деревьями рая. Как негодные и неблагодарные слуги, не имея возможности скрыться от своего господина, бросаются из одного угла дома в другой, потому что страх смущает их душу, так точно и эти (прародители), не находя никакого убежища, укрываются в самом доме, то есть в раю. Не без намерения обозначается и время (пришествия Божия); услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня, а для того, чтобы ты познал человеколюбие Владыки, как Он нимало не замедлил, но лишь только увидел случившееся и тяжесть раны, тотчас поспешил врачеванием, дабы рана, воспалившись не сделалась неисцельною. Поэтому Он спешит предупредить и тотчас останавливает увеличение раны, и, следуя влечению Своей благости, ни на минуту не оставил ее без попечения. Враг нашего спасения, всегда завидующий нашему блаженству, показал такую злобу, что в самом начале устроил козни и чрез гибельный совет свой лишил их того чудного состояния. Но премудрый Бог, устрояющий нашу (жизнь) по Своей мудрости, видя и злобу диавола, и безпечность человека, по которой он, будучи обольщен вместе с женою, поверг себя в такой стыд, является и, как кроткий и человеколюбивый судия, открывает суд полный страха и трепета, производит точное исследование, внушая нам чрез это производить суд о ближних не прежде, как сделавши точное исследование.

3. Итак послушаем, если угодно, о чем спрашивает Судия, что отвечают подсудимые, какое наказание им определяется, и какому осуждению подвергается тот, кто устроил им такой навет. Но напрягите, прошу, ум ваш и внимайте тому, что говорится, с великим страхом, потому что, если мы, видя земного судью, сидящего на возвышенном месте и выводящего на средину подсудимых, бьющего и наказывающего их, стоим с немалым страхом, желая услышать, что говорит судья, и что отвечает виновный, то тем более должны поступить так теперь, когда видим Творца природы, производящего суд над своими созданиями. Но если будете слушать внимательно, то увидите, какая разность между человеколюбием Божиим и жестокостью людей в отношении к ближним. И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: [Адам,] где ты? (ст. 9). Самый вопрос уже заставляет подивиться безмерному человеколюбию Божию, не в том только отношении, что Он позвал, но и в том, что Он позвал Сам, чего не делают люди в отношении к другим себе подобным, имеющим одну с ними природу. Вы знаете что, когда судьи, сев на высокое седалище, производят суд над преступниками, то не удостаивают их (личного) своего ответа, показывая им и через это, какому безчестию они подвергли себя совершением худых дел; судья хотя и отвечает, его ответы передает подсудимому и потом слова подсудимого сообщает судье кто–либо другой, стоя между ними. Таков, как всякий знает, обычай у судей везде. Но Бог (поступил) не так, — как же? Он Сам зовет. И воззвал, сказано, Господь Бог к Адаму и сказал ему: [Адам,] где ты? Смотри, какая сила заключается в этом кратком речении. Позвать виновного — это самое уже есть дело великого и несказанного человеколюбия; покрытому стыдом и не смеющему открыть уста и двинуть языком дать — вопросом — повод (к оправданию), есть дело великой благости. Но слова: где ты? имеют большое значение и кроме (указания на) человеколюбие. Бог как бы так говорил Адаму: что это случилось? Иным Я тебя оставил, и иным нахожу ныне; оставив облеченным славою, теперь нахожу тебя в наготе. Где ты? Как это случилось с тобою? Кто довел тебя до такой перемены? Какой разбойник и тать, похитив так внезапно все богатство, оставил тебя в такой нищете? Откуда явилось у тебя чувство наготы? Кто виновник того, что ты лишился той чудной одежды, которою был облечен? Что за внезапная перемена? Какая буря так скоро потопила весь твой груз? Что такое случилось, что ты пытаешься скрыться от Того, Кто столько облагодетельствовал тебя и возвел в такую честь? Боясь кого, ты стараешься теперь скрыться? Разве явился обвинитель? Разве выступили свидетели? Откуда появились в тебе такая робость и страх? Голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. Откуда у тебя сознание наготы? Скажи Мне, что это за новость и странность? Кто мог бы когда–либо сказать тебе это, если бы ты сам себе не причинил такого стыда, если бы не вкусил от того одного дерева, от которого Я заповедал тебе не вкушать? Обрати внимание на человеколюбие и крайнее незлобие Господа. Он мог тотчас, даже не удостоив ответом сделавшего такой грех, подвергнуть его наказанию, которое Он наперед уже определил за преступление, однако долго терпит, медлит, вопрошает и выслушивает ответ, и опять спрашивает, как бы вызывая виновного к оправданию, чтобы, при открывшемся случае, показать ему Свое человеколюбие и после такого преступления. Чрез это Он внушает нам, чтобы мы, судя виновных, не обращались с ними грубо и не выказывали в отношении к ним зверской жестокости; но проявляли бы свое великодушие и снисходительность, как бы производя суд над своими членами, и памятуя, что они одной с нами природы, растворяли бы наказание человеколюбием. Не без намерения божественное Писание употребило такую снисходительность (в словах); грубостью речи оно учит нас человеколюбию Божию и возбуждает, ревность к тому, чтобы подражать благости Господа по мере сил человеческих. И сказал [Бог]: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? (ст. 11)? Откуда бы ты, говорит, мог узнать это и покрыться таким стыдом, если бы не предался крайней невоздержности и не пренебрег Моею заповедью?

4. Обрати, возлюбленный, внимание на преизбыток благости Божией: Он ведет с ним (Адамом) речь, как друг с другом, и упрекает его за нарушение Своей заповеди. Кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Не мало силы заключается и в словах: не ел ли ты от дерева. Разве, говорит, Я стеснил тебя в наслаждении (удовольствиями райскими)? Разве не дал Я тебе полной свободы и не отдал во власть всего, что есть в раю, заповедав воздерживаться от одного только дерева, чтобы ты видел, что находишься под Владыкою и должен оказывать некоторое послушание? Что же за безпечность такая, что ты, имея столько наслаждений, не мог воздержаться от одного этого (дерева), но так скоро нарушил данную Мною заповедь и подверг себя стольким бедствиям? Какую получил ты пользу? Не говорил ли Я об этом наперед? Не удерживал ли и не предохранял ли страхом наказания? Не сказал ли, что произойдет с вами? Не для того ли запретил вам вкушать (от древа), чтобы вы не подверглись этим (бедствиям)? Кто даст тебе прощение, когда ты после стольких предостережений оказался столь невнимательным? Не заповедал ли Я обо всем, как отец возлюбленному чаду, и не внушил ли — от других дерев вкушать, а от того удерживаться, дабы не потерять тебе всех своих благ? Но ты признал конечно совет другого добрым и даже более достойным доверия, чем Мою заповедь, и сделал это, надеясь достигнуть большего; презрев Мои повеления, дерзнул вкусить от дерева. Вот ты собственным опытом познал, как пагубен этот совет. Видите человеколюбие Судии? Видите несказанную Его кротость и незлобие? Видите снисхождение, превосходящее всякое слово и мысль? Видите, как вопросом и словами: Кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? — (Бог) хочет открыть ему двери к оправданию, чтобы явить такому грешнику Свое человеколюбие. Послушаем же виновного, что он отвечает на это? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (ст. 12). Несчастные слова, возбуждающие великую жалость и способные подвигнуть к человеколюбию Господа, столь кроткого и благостию побеждающего наши беззакония. Так как (Бог) великим Своим долготерпением потряс его душу и показал ему тяжесть греха его, то Адам, в свое оправдание говорит Ему: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. Признаю себя, говорит, грешником; но жена, которую Ты мне дал, о которой сам Ты сказал: сотворим ему помощника, соответственного ему, — она была виною моей погибели. Жена, которую Ты мне дал. Мог ли я ожидать, что подвергнет меня такому стыду та, которая для того и создана, чтобы доставлять мне собою утешение? Ты дал ее мне; Ты привел ее ко мне. Она–то, не знаю по какому побуждению, дала мне от дерева, и я ел. Это имеет некоторый вид оправдания, но оно не приносит прощения. Какого в самом деле прощения, говорит (Бог Адаму), можешь ты заслуживать, забывший Мои заповеди, и предпочетший данное женою Моим словам? Пусть и жена дала, но довольно было Моей заповеди и страха наказания, чтобы заставить тебя бежать от вкушения. Разве ты не знал? Разве не ведал? Заботясь о вас, Я для того и сказал наперед, чтобы вы не подверглись этому. Итак, хотя и жена подала тебе повод к преступлению заповеди, ты от этого не будешь безвинным. Тебе надлежало бы показать к Моей заповеди более доверия, и не только самому удержаться от вкушения, но и жене показать важность греха. Ты — глава жены; она для тебя создана; а ты извратил порядок, и не только не исправил ее, но и сам увлекся; тело должно повиноваться голове, а вышло наоборот: голова последовала за телом и высшее сделалось низшим. Так как ты извратил весь порядок, то и находишься теперь в таком состоянии, ты, который доселе был облечен такою славою. Кто достойно оплачет тебя за потерю стольких благ? И во всем том, что с тобою произошло, не вини никого другого, кроме самого себя и своей безпечности. Если бы ты не захотел, жена не могла бы довести тебя до этой погибели. Она тебя не упрашивала, не уговаривала, не соблазняла. Она только подала, и ты тотчас с такою легкостью решился вкусить, нисколько не вспомнив о Моей заповеди, но подумав, будто Я обманул тебя и не позволил вкушать для того, чтобы ты не приобрел больших благ. И с какою целью ты мог быть обманут Мною, Который излил на тебя столько благодеяний? И то самое, что Я предварил вас и заповедал воздержание, чтобы вы не подверглись настоящему бедствию, и это какое было благодеяние! Но ты, вменив все это ни во что, вот на опыте узнал тяжесть своего греха. Итак, не приписывай вины одной жене, но — и своей безпечности.

5. После того, как всеблагий Господь довольно побеседовал с Адамом и тот сделал признание во грехе, сложив, как он думал, вину на жену, — смотри, какое опять употребляет (Господь) снисхождение, как удостаивает и жену ответа пред Собою. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? (ст. 13). Ты слышала, говорит, что муж слагает вину на тебя и все приписывает тебе, которая дана ему в помощь и для того создана, чтобы доставлять ему утешение, какое только можешь, как подобная ему и имеющая общую с ним природу. Зачем же ты это сделала, жена? Для чего стала и для себя и для мужа виновницею такого стыда? Какая вышла тебе польза от такого невоздержания? Какая тебе прибыль от обольщения, которому ты поддалась добровольно и в котором сделала участником и мужа? Что же жена? Змей обольстил меня, отвечала она, и я ела. Смотри, и она объята великим страхом и оправдывается в совершенном грехе. Как муж думал сложить вину на свою жену, говоря: жена принесла и дала мне, и я ел, — так и она, не находя никакого убежища, признается в сделанном и говорит: змей обольстил меня, и я ела. Это злое, говорит, животное причинило нам такую погибель; его пагубный совет поверг нас в такой стыд, оно обольстило меня, и я ела. Не пройдем, возлюбленные, этих слов без внимания, но рассмотрим тщательно, чтобы получить нам отсюда великую пользу. Суд здесь страшный и полный ужаса, и надобно выслушать внимательно все, что ни говорится, собрать из этого великое сокровище для ума. Смотри, и муж говорит: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. Нет никакого принуждения, никакого насилия, видно произволение и решимость: только дала, не принудила, не заставила насильно. И жена опять в свое оправдание не сказала: змий принудил меня, и я ела, — но что? Змей обольстил меня; а уступить или не уступить обольщению было в ее власти. Змей, говорит, обольстил меня. И точно, враг нашего спасения, действовавший и давший совет посредством этого лукавого животного, обольстил (жену), т. е. не принудил и не заставил насильно, но привел в дело обман свой чрез гибельный совет, так как нашел, что жена легко может принять обман, не заслуживающий никакого извинения. Змей обольстил меня, и я ела. Смотри же, как всеблагий Господь довольствуется их словами и ничего более не принуждает их говорить. Ведь и об этом Он спрашивал не потому, чтобы не знал: Он знал, и совершенно знал, но для того, чтобы показать Свое человеколюбие, Он снисходит к их немощи и призывает их к исповеданию греха. Поэтому Он больше ни о чем и не спрашивает. Надлежало знать и вид обмана; но чтобы нам показать, что вопрос (жене и мужу) сделан не по незнанию, Бог удовлетворяется тем, что сказано ими. Сказав: змей обольстил меня, и я ела, жена этим указала на то гибельное внушение, которое она приняла от диавола чрез змия, т. е. что после вкушения вы будете как боги. Видели вы, с какою тщательностью был вопрошаем Адам? С каким снисхождением введена в судилище и жена? Как оба они оправдывались? Посмотрите теперь и на преизбыток несказанного человеколюбия Судии. Когда жена сказала: змей обольстил меня, и я ела, то (Бог) уже не удостаивает змия и ответа, не дозволяет ему оправдываться и не спрашивает его, как (спрашивал) мужа и жену; но, приняв от них оправдание, устремляется на него, как на виновника всех зол. И поелику Он, как Бог, ведущий и сокровенное, знал, что змий служил орудием козней и злобы диавола против человека, то чтобы ты познал Его благость к людям, по которой Он, хотя и знал это, говорил однако одному: где ты? кто сказал тебе, что ты наг? — другой: что ты это сделала? — не так поступает в отношении к лукавому этому зверю, но как? И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это. Видишь различие? Жене сказал: что ты это сделала? — а змию: за то, что ты сделал это. Так как ты, говорит, сделал это зло, подал этот гибельный совет, послужил орудием столь великой злобы, до того изострил (жало) зависти против созданного Мною, то проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту (ст. 14; 15).

6. Обрати здесь внимание на порядок и последовательность, вполне обнаруживающие человеколюбие (Господа). Делая допрос, Он начал с мужа, потом перешел к жене. И когда она указала на виновника, Он, приступив к змию и не потребовав уже от него ответа, налагает (на него) наказание и притом такое, которое бы продолжалось всегда и, будучи на виду, постоянно учило все последующие (роды) — не принимать подобного гибельного совета и не обольщаться его хитростями. Но, может быть, скажет кто: если совет дал диавол, употребив змия в орудие, то за что же это животное подверглось такому наказанию? И это было делом неизреченнаго человеколюбия Божия. Как чадолюбивый отец, наказывая убийцу своего сына, ломает и нож и меч, которым тот совершил убийство, и разбивает их на мелкие части, — подобным образом и всеблагий Бог, когда это животное, как меч какой, послужило орудием злобы диавола, подвергает его постоянному наказанию, чтобы мы из этого чувственного и видимого явления заключали, в каком находится он безчестии. Если послуживший орудием подвергся такому гневу, то какое наказание должен понести тот? Это особенно показал нам Христос, говоря в божественном Евангелии к стоящим ошуюю: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25:41). Ему уготован издревле, его ожидает тот неугасимый огнь. Что же может быть несчастнее тех людей, которые, по небрежению о своем спасении, делают себя повинными той же казни, которая уготована диаволу? Что нам, если захотим творить добродетель и исполнять постановленные Иисусом Христом законы, уготовано царство, — об этом послушай, что Он (Христос) говорит: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (ст. 34). Видишь, тому уготован неугасающий огнь, а нам, если не будем безпечны, царство? Помышляя об этом, позаботимся о жизни, будем избегать зла и никогда не будем обольщаться хитростями диавола. Если хотите и не чувствуете себя утомленными, еще подвергнем рассмотрению наказание, наложенное на змея, чтобы таким образом, мало–помалу обозревши суд до конца, мы могли видеть величие человеколюбия Божия. Если люди часто проводят по целому дню, смотря на судью, сидящего на всенародном судилище и произносящего приговор над подсудимыми, и не уходят, доколе не увидят, что судья встал, тем с большим усердием следует нам теперь взирать на всеблагого Бога, — как Он, с одной стороны, определяет змею тяжкое наказание, чтобы наказанием этого чувствами постигаемого животного, которым, как орудием, воспользовался лукавый демон, дать нам понятие о том наказании, какое его постигнет, и как, с другой стороны, милостиво возлагает и на жену и на мужа соразмерное наказание, служащее больше к исправлению, чем к мучению, чтобы мы, внимательно рассмотрев все это, подивились попечению человеколюбивого Бога, какое Он показал в отношении к нашему роду. Что же Он говорит? И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту.

7. Велик и силен гнев, потому что чрезмерно велик и обман, который лукавый диавол сделал чрез змия. И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это. Так как ты, говорит, послужил орудием такой злобе и таким образом привел в исполнение обман, подавши гибельный совет и растворив для (прародителей) смертоносную чашу; так как ты сделал это и захотел лишить Моего благоволения тех, которые созданы Мною, послужив орудием воле лукавого демона, спадшего, по злобе и безмерной гордости, с неба на землю, — то за это, что он употребил тебя в орудие, Я налагаю на тебя всегдашнюю казнь, чтобы из совершившегося с тобою и он мог знать, какое наказание постигнет его, и последующие люди научились не увлекаться внушениями его и не внимать его обольщению, дабы не подвергнуться тому же: за это проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми, так как своею мудростию воспользовался не по надлежащему; напротив, преимущество, какое имел ты пред всеми животными, сделалось для тебя причиною всех зол. Змей, сказано, был хитрее всех зверей полевых. За это ты будешь проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми. Но так как предмет проклятия не подлежал чувствам и не был видим для глаз, поэтому–то (Бог) налагает на него и чувственное наказание, чтобы мы могли постоянно иметь перед глазами следы его казни. Ты будешь ходить на чреве твоем, — за то, говорит, что ты воспользовался (своим) устройством не по надлежащему, но дерзнул вступить в беседу с созданным Мною разумным животным. Как действовавший чрез тебя и употребивший тебя в орудие диавол за то, что возмечтал (о себе) выше своего достоинства, низвергнут с неба, таким же образом и тебе повелеваю принять другой образ устройства — пресмыкаться по земле и ею питаться, так что тебе уже невозможно будет смотреть вверх, но постоянно должно находиться в таком положении и одному между всеми зверями питаться землею. И не это только, но вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее. Не удовольствуюсь и этим, чтобы ты ползал по земле, но сделаю еще и жену непримиримым врагом тебе; да и не ее одну, но и семя ее сделаю также постоянно враждебным твоему семени. Оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту. Я дам ему (семени жены) такую силу, что оно всегда будет наступать на твою голову, а ты будешь под его ногами. Смотри, возлюбленный, как и в наказании этого животного Бог показывает нам Свою попечительность о роде человеческом! И это относится только к чувственному змию; но желающий может после вникнуть в смысл написанного и понять, что, если это сказано о чувственном (змие), то еще более нужно прилагать сказанное к мысленному змию. И его, уничтожив, поверг под наши ноги Бог и дал нам власть наступать на его голову. Не на это ли Он указывает, когда говорит: наступайте на змей и скорпионов (Лк. 10:19)? Чтобы мы не подумали, будто это сказано о чувственных животных, Он прибавил: и на всю силу вражью. Видели вы безмерное человеколюбие Божие и из наказания, наложенного на орудие диавола? Перейдем, если угодно, опять к жене. Так как он (змей) ввел в обман, то первый и получил наказание; итак как он первую соблазнил жену, и потом она уже увлекла и мужа, то ее первую и подвергает (Бог) наказанию, которое впрочем имело целью исправление. Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою (ст. 16). Смотри на благость Господа, какую показывает Он кротость после такого преступления. Умножая умножу скорбь твою. Я, говорит, хотел, чтобы ты проводила безпечальную безболезненную жизнь, свободную от всякой скорби и горести и исполненную всякого удовольствия, (хотел, чтобы ты), будучи облечена телом, не чувствовала ничего телесного. Но как ты не воспользовалась по надлежащему таким счастьем, но избыток благ довел тебя до столь великой неблагодарности, то чтобы ты не предалась еще большему своеволию, Я налагаю на тебя узду, и осуждаю тебя на печали и воздыхания. Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей. Я, говорит, сделаю, что у тебя рождение детей — источник великого утешения — будет начинаться печалью, чтобы ты сама в повседневных скорбях и печалях при деторождении имела постоянное напоминание о том, как велик этот грех и преслушание, чтобы с течением времени не предала ты забвению случившегося теперь, но знала бы, что причиною этого был для тебя обман. Поэтому умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей. Здесь разумеются болезни рождения и тот великий труд, какой должна терпеть (жена), нося плод, как бремя, в продолжение стольких месяцев, — также некоторые особенные, происходящие отсюда, боли, растяжение членов и те нестерпимые страдания, которые знают только те (жены), которые испытали (их).

8. Однако человеколюбивый Бог даровал, вместе со скорбями, и столь великое утешение, что радость о рождении младенца равняется тем болезням, которые, в продолжение стольких месяцев, терзают утробу матери. Переносящие такой труд, столько терзаемые болезнями и, так сказать, отчаивающиеся в самой жизни, после того как родят и насладятся радостью за (свои) страдания, опять, как бы забывши все, что было, предаются деторождению: так устроил Бог для непрерывного сохранения людей! Надежда будущих благ всегда облегчает перенесение настоящих скорбей. Это всякий может видеть на предприимчивых купцах которые переплывают обширные моря, переносят кораблекрушения и (нападения) морских разбойников и часто, после многих таких опасностей, обманываются в своих надеждах, и не смотря на это, не останавливаются, но снова принимаются за тоже. Это же можно сказать и о земледельцах: и они, после того, как прорежут глубокие борозды, употребят на обработку земли много трудов и щедро посеют семена, часто обманываются в надежде, вследствие засухи, или безведрия, или напавшей ржавчины при самом конце (созревания) колосьев, не смотря однако на это, они не отстают, но опять, когда придет время, берутся за земледелие. Это можно приметить и во всяком занятии. Так точно и жена: часто и она, после многих тех месяцев (чревоношения), после нестерпимых болей, после безсонных ночей, после растяжения членов, вследствие какого–либо незначительного неблагоприятного обстоятельства, выкинув прежде времени младенца, еще ни образовавшегося и не получившего определенного вида, или хотя и образовавшегося, но не вполне, нездорового, или часто даже мертвого, едва только избежит опасности, как бы забыв все это, опять начинает тоже, опять терпит тоже. И что говорю: тоже? Часто случается, что и умирает вместе с дитятей, однакож и это не вразумляет прочих и не удерживает от этого дела: такое–то Бог соединил со скорбью удовольствие и радость! Поэтому сказал (Он): умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей. Это же сказал и Христос, беседуя с учениками и показывая вместе и тяжесть скорби, и обилие радости: женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; потом, желая представить нам, как чувства скорби скоро проходят, и сменяются радостью и веселием, говорит: но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир (Ин. 16:21). Видишь безмерное попечение (Божие)? Видишь, что наказание преисполнено вразумления? В болезни будешь рождать детей. Потом: к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою. Как бы оправдываясь пред женою, человеколюбивый Бог говорит: вначале Я создал тебя равночестною (мужу) и хотел, чтобы ты, будучи одного (с ним) достоинства, во всем имела общение с ним, и как мужу, так и тебе вверил власть над всеми тварями; но поелику ты не воспользовалась равночестием, как должно, за это подчиняю тебя мужу: к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою. Так как ты, оставив равночестного и имеющего общую с тобою природу, того, для кого ты создана, решилась вступить в беседу с лукавым животным–змеем, и принять от него совет, то затем Я уже подчиняю тебя ему и объявляю его твоим господином, чтобы ты признавала власть его; так как ты не умела начальствовать, то научись быть хорошею подчиненною. К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою. Лучше тебе быть под его начальством и состоять под его управлением, чем, пользуясь свободою и властью, носиться по стремнинам. И для коня полезнее иметь на себе узду и ходить под управлением, чем без этого носиться по стремнинам. Итак, имея в виду твою пользу, Я хочу, чтобы ты к мужу имела влечение, повиновалась ему, как тело голове, и с радостью признавала его господство. Вижу, что вы утомились продолжительностью слова; но, прошу вас, ободритесь несколько, чтобы нам не оставить суда недоконченным и не уйти, оставив Судию еще сидящим (на суде): ведь мы уже приблизились к самому концу.

9. Посмотрим же, что, после жены, Бог говорит мужу и какое налагает и на него наказание. Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься (ст. 17, 18, 19). И отсюда открывается великое и несказанное попечение Господне о человеке; но выслушаем внимательно каждое слово. Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него. Так как ты, говорит, послушал жены своей и вкусил от дерева, ее совет предпочел Моей заповеди, и не захотел воздержаться от одного только того дерева, от которого Я заповедал тебе не есть (Я повелел тебе воздерживаться не от многих дерев, а от одного только, а ты не воздержался и от него, но, забыв Мои заповеди, послушал жены), то за это на самом деле узнаешь, какое ты сделал зло.

Слушайте, мужья; слушайте, жены! Один, чтобы не слушаться жен, когда они советуют худое, другие, чтобы не предлагать таких советов. Если он (Адам), хотя и сложил вину на жену, однако не удостоился никакого извинения, то какое оправдание будет иметь тот, кто станет говорить: «ради жены согрешил я в том и в том, сделал то и то?» Жена для того и подчинена твоей власти, ты для того и поставлен ее господином, чтоб она повиновалась тебе, чтобы голова не следовала за ногами. Но часто можно видеть противное: тот, кто должен быть в чине головы, не удерживается даже и в чине ног; поставленная же в чине ног, становится в чине головы. Поэтому и блаженный Павел, учитель вселенной, предвидя все это, вопиял: почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены? (1 Кор. 7:16). Однако и муж должен с великою осторожностью отвергать гибельные советы жены, и жена, живо помня наказание, какому подверглась Ева, давшая мужу гибельный совет, пусть не дерзает советовать мужу что–либо подобное и пусть не подражает Еве, но, вразумляясь ее примером, пусть советует то, что и ее и мужа не подвергнет, никакому осуждению и наказанию. Но возвратимся к предмету. Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него. Так как ты, говорит, показал такую безпечность касательно соблюдения данной Мною заповеди и не воспользовался ни страхом, ни предварительным Моим объявлением того, что должно произойти с вами за вкушение, но дошел до такого нечестия, что, при таком (обилии) наслаждений, не мог удержаться от одного дерева, то поэтому проклята земля за тебя. Смотри на человеколюбие Господа, как (неодинаково) Он наказывает змия и это разумное животное (человека). Тому говорит: проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; а этому не так; как же? — проклята земля за тебя. И справедливо. Так как земля создана для человека, чтобы он мог наслаждаться плодами ея, поэтому теперь Бог, за человека же, так согрешившего, налагает на нее проклятие; и так как наложенное на землю проклятие лишило человека покоя и благополучия, то проклята, говорит, земля за тебя. Потом, чтобы ты знал, что значит: проклята, прибавил: со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. Смотри, каждое наказание распростирается на весь век, чтобы не только они (прародители) получили от этого пользу, но и последующие роды познавали из этого, за что постигло их это наказание. Со скорбью, говорит, будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. Потом, еще точнее определяя вид проклятия и причину печали, прибавил: терния и волчцы произрастит она тебе. Вот памятники проклятия! Терния, говорит, произрастят и волчцы. Я сделаю, что ты будешь переносить тяжкий труд и заботу, и в печали проводить всю жизнь, чтобы это было для тебя уздою, чтобы ты не мечтал о себе свыше своего достоинства, но постоянно помнил бы о своей природе, и впредь никогда не допустил себя до подобного обольщения. И будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб. Смотри, как после преслушания у него все стало не так, как в прежней его жизни! Я, говорит, вводя тебя в этот мир, хотел, чтобы ты жил без скорби, без труда, без забот, без печалей, чтобы ты был в довольстве и благоденствии и не подлежал телесным нуждам, но был чужд всего этого и пользовался совершенною свободою. Но так как тебе не была полезна такая свобода, то Я и прокляну землю так, что она впредь уже не будет, как прежде, давать плодов без посева и возделания, а только при большом труде, усилии и заботах; подвергну тебя постоянным скорбям и печалям, заставлю все делать с изнурительным напряжением, чтобы эти мучительные труды были для тебя всегдашним вразумлением вести себя скромно и знать свою природу. И это будет не на малое или краткое время, по продолжится во всю жизнь твою. В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься. Ты будешь терпеть это, доколе не наступить конец твоей жизни, когда ты разрешишься в землю, из которой и был образован. Хотя Я дал тебе природу телесную, по Моему человеколюбию, но это тело (произошло) из земли и будет опять землею: ибо прах ты и в прах возвратишься. Чтобы этого не было, Я повелел вам не касаться того древа, присовокупив: в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь. Я не хотел этого, но так как с Моей стороны сделано все, а ты сам устроил себе это, то не вини никого другого, но приписывай все своей безпечности. Здесь рождается у нас еще другой вопрос, который, если вам угодно, мы решим вкратце, и затем окончим слово. И заповедал, сказано, Бог человеку: в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь; а оказывается, что они после преслушания и вкушения жили еще много лет. Это представляется недоумением только для тех, которые поверхностно относятся к приведенным словам. Но кто слушает с добрым размышлением, для того ясно сказанное, и для внимательного не представляет никакого недоумения. Хотя они (Адам и Ева) прожили много лет, но с той уже минуты, как услышали: ибо прах ты и в прах возвратишься, они получили смертный приговор, сделались смертными и, можно сказать, умерли. Указывая на это. Писание и сказало: в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь — вместо того, чтобы сказать: получите приговор — быть уже смертными. Как в человеческих судах, человек приговоренный к отсечению головы, будучи затем посажен в темницу, хотя бы и долго пробыл там, будет проводить жизнь не лучше мертвых, так как уже предав смерти приговором, — так подобным же образом и прародители с того самого дня, в который услышали смертный приговор, хотя и долго еще прожили, но по приговору уже умерли. Знаю, что сказано уже много и наше поучение простерлось очень далеко. Поэтому, при помощи Божией, по мере сил наших, изъяснив вам до конца нынешнее чтение из Писания, здесь и прекратим свое слово.

10. Можно бы, правда, предложить и другое и показать, что это самое наложенное наказание и то, что люди стали смертны, заключает в себе бездну человеколюбия; но чтобы не обременить вашего ума многочисленностью (мыслей), попросим только вас — по выходе отсюда не вдаваться в праздные беседы и в безполезную болтливость, но размышлять с собою и беседовать с другими о том, что сказано, и приводить себе на память то, что говорил Судия, чем оправдывались виновные, также то, как один слагал вину на другую, а эта — на змея, и как (Бог) наказал и последнего, наложив на него казнь постоянную, простирающуюся на все время, и, выразив сильный гнев на него, этим показал Свое попечение об обольщенных. Из того самого, что Он так воздал обольстителю, видно, что этот обольститель соблазнил особенно Ему дорогих. Потом, припоминайте наказание, какому подверглась жена, или — лучше — исправление; припомнив сказанное Адаму и представляя в уме не приговор: ибо прах ты и в прах возвратишься, подивитесь притом несказанному человеколюбию Господа, по которому Он, если только мы решимся делать добро и убегать зла, обещал нас, происшедших из земли и в землю разрешающихся, удостоить неизреченных тех благ, уготованных любящим Его, не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку (1 Кор. 2:9). Итак, мы должны воздавать великую благодарность Господу нашему за такие благодеяния и никогда не выпускать их из памяти: напротив, добрыми делами и совершенным удалением от зла будем умилостивлять Его и приобретать Его благоволение к нам. Если Он, будучи Богом безсмертным, не отказался принять на Себя наше смертное и земное естество, освободить от древней мертвенности, вознести превыше неба, почтить соседением Отцу и удостоить поклонения от всего небесного воинства, то не было ли бы крайне неблагодарно, если бы мы не устыдились воздать Ему противным, и безсмертную душу пригвоздив, так сказать, к плоти, сделали земною, мертвою и бездейственною? Нет, умоляю вас, не будем так неблагодарны к Тому, Кто оказал нам столько благодеяний, но, следуя Его законам, будем делать угодное и приятное Ему, чтобы и Он признал нас достойными вечных благ, коих да удостоимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 18

«И нарек Адам имя жене своей Ева, ибо она стала матерью всех живущих. И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их. И сказал Бог: вот, Адам стал как один из Нас» (Быт. 3:20–22).


В виду падения первозданных побуждение слушателей к бдительности над собою; действия божественного попечения об осужденных. — Урок, даваемый нам кожаными ризами первозданных. — Божественная правда и милость в изгнании первозданных из рая и поселение их прямо рая. — Начало супружества и изначальность девства. — Благомыслие Евы при рождении Каина и жертвоприношение первых сыновей Адама. — Благость Божия к Каину после отвержения его жертвы и вытекающий отсюда нравственный урок.


1. Видели вы вчера человеколюбие Судьи? Видели исследование, исполненное благости? Видели разность наказаний — как наказан коварный обольститель, как наказание, наложенное на обольщенных, показывает великое человеколюбие Божье? Видели, как полезно было нам присутствовать в судилище и видеть, как производилось исследование? Мы узнали, сколь многих и великих благ лишили себя Адам и Ева преступлением данной им заповеди, лишившись той неизреченной славы и жизни, которая была почти ничем не хуже ангельской. Мы увидели снисходительность Владыки, узнали, какое великое зло — беспечность, как она лишает нас и тех благ, которыми мы уже пользовались, и подвергает великому стыду. Поэтому, умоляю, будем бдительны, и пусть падение их (первых людей) послужит для нас врачевством, и их беспечность пусть будет для нас побуждением к осторожности, потому что совершающие после этого те же грехи подлежат большему наказанию, так как они не захотели вразумиться примерами. И действительно, потомки, согрешающие подобно первым людям, подвергаются неодинаковому с ними наказанию. В этом можно тотчас удостовериться из слов мудрого учителя вселенной, то есть, блаженного Павла, который говорит: «те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся» (Рим. 2:12). Эти слова значат: жившие до закона и живущие после закона не одинаково будут судимы; согрешающие после дарования закона подвергнутся тягчайшим наказаниям. «Те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут», то есть, наказание облегчается тем, что они не пользовались наставлением и помощью закона. «А те, которые под законом согрешили, по закону осудятся». А эти, говорит (апостол), так как имели наставником закон, и, не смотря на это, не вразумились, но грешили подобно тем, наказание понесут большее. Но выслушаем и то, что прочтено сегодня. «И нарек», говорит (Моисей), «Адам имя жене своей» Ева, то есть «жизнь, она стала матерью всех живущих». Смотри, какая обстоятельность (в словах) божественного Писания, как оно не умолчало и об этом, но сообщило нам, что Адам дал имя и жене. «Нарек», говорит, «имя жене своей» Ева, что значит — «жизнь, она стала матерью всех живущих», то есть, она есть начало всех, имевших произойти от нее людей, корень и основание последующего рода. Потом, сообщив нам о наречении имени жене, опять показывает нам благость Божию, как Он не оставляет без внимания созданных Им, когда они были в таком стыде и наготе. «И сделал», говорит, «Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их». Как сердобольный отец, имеющий благородного сына, воспитываемого со всей заботливостью, наслаждающегося всей роскошью, живущего в прекрасном доме, облеченного в шелковые одежды и свободно пользующегося отцовским имением и богатством, видя впоследствии, что от такой счастливой жизни он впал в бездну разврата, лишает его всего этого, подчиняет своей власти, и, сняв с него (богатую) одежду, одевает его в бедное, часто даже в рабское платье, чтобы не оставить в совершенной наготе и стыде, — так и человеколюбивый Бог, когда (Адам и Ева) сделались недостойными того славного и блестящего одеяния, которое облекало их и избавляло от телесных нужд, лишил их всей этой славы и счастья, каким они пользовались до этого тяжкого падения, но вместе с тем являя им великое милосердие и сожалея о них в самом падении, и видя, что они покрыты великим стыдом и не знают, что и делать, чтобы не оставить их в совершенной наготе и посрамлении, делает для них кожаные ризы и одевает их. Таковы козни дьявола: когда он найдет послушных себе, то, обольстив их кратковременным удовольствием, низвергнув в самую глубину зла и покрыв стыдом и бесчестием, оставляет их в этом низком положении на жалкий позор зрителям. Но Попечитель душ наших, видя их в совершенной беспомощности, не оставляет их в этом положении, но придумывает для них покров, и бедностью одежды показывает им, какого одеяния они заслужили. «И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их». Смотри, как божественное Писание снисходит (к человеческим понятиям). Но я и теперь повторяю тоже, что неоднократно говорил: мы должны все понимать богоприлично, и под словом: «сделал» должны понимать: повелел. Он повелел им облечься в кожаные ризы для непрестанного памятования о преслушании.

2. Пусть об этом послушают богатые, которые украшаются тканями червей и одеваются в шелк, и пусть знают они, как человеколюбивый Владыка с самого начала вразумлял человеческую природу. Так как первозданный преступлением заповеди заслужил осуждение на смерть, между тем нужно было облечь его одеждой, которая бы прикрывала его стыд, то (Бог) сотворил им кожаные ризы, научая этим нас избегать изнеженной и роскошной жизни, не искать жизни праздной и беспечной, но более любить суровую. Но, может быть, богатые, негодуя на эти слова, скажут: так что же? Ты велишь нам одеваться в кожаные одежды? Не говорю этого, потому что и первые люди не навсегда получили те ризы; человеколюбивый Владыка к прежним благодеяниям всегда прибавляет другие. Так как первые люди, лишившись того бесстрастия и ангельской жизни, подвергли себя телесным нуждам, то Бог впоследствии устроил так, чтобы одежда для людей была приготовляема из овечьей шерсти, впрочем не для чего иного, как только для того, чтобы она служила покровом и чтобы это разумное существо не жило, подобно бессловесным, в наготе и бесстыдстве. Итак, употребление одежд пусть непрестанно напоминает нам о потерянных благах и о том наказании, которое постигло человеческий род за преслушание. После этого пусть отвечают нам те, которые так увлеклись блеском, что даже и понятия не имеют об одеждах из овечьей шерсти, но облекаются в шелковые и дошли до такого безумия, что вплетают еще и золото в одежды, — особенно же такую роскошь видим мы у женского пола: для чего ты, скажи мне, украшаешь тело и любуешься такой одеждой, а о том не думаешь, что этот покров изобретен вместо величайшего наказания за преступление? Почему не слушаешь блаженного Павла, который говорит: «имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (1 Тим. 6:8)? Видишь, что надобно заботиться о том только, чтобы тело не было нагим, чтобы оно было только прикрыто, и отнюдь не заботиться о разнообразии одеяния. Но перейдем к тому, что следует далее. «И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят» (Быт. 3:22–23). Смотри опять на Божие снисхождение. «И сказал», говорит Писание, Господь «Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло». Видишь, какие простые слова? Все это будем понимать богоприлично. Этими словами (Писание) хочет напомнить нам о том обмане, которым дьявол через змея обольстил (первых людей). Дьявол сказал им, что «вкусите, и будете, как боги» (Быт. 3:5), и они, надеясь сравняться с Богом, дерзнули вкусить; поэтому и Бог, желая вразумить их, привести в сознание греха и показать, как велико их преслушание и чрезмерно обольщение, говорит: «вот, Адам стал как один из Нас». Эти слова выражают большое посрамление, могущее поразить преступника. Потому ты, говорит Бог, пренебрег моей заповедью, что возмечтал быть равным Богу? Вот ты сделался тем, чем надеялся быть, или — лучше — не тем, чем надеялся быть, а чем заслужил быть, «вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло». Это и говорил им через змея дьявол — обольститель, — что «откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:5). «И теперь как бы не простер он руки своей и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно». Усматривай отсюда человеколюбие Господа. Нужно тщательно исследовать эти слова, чтобы не могло утаиться от нас ничего, что сокрыто в этой глубине. Когда Бог давал Адаму заповедь, то повелел ему воздерживаться от одного только дерева, вкусив от которого он подвергся наказанию смерти; давая заповедь, это определил ему, если нарушит, ничего не постановив касательно дерева жизни. Поелику Бог, как я думаю и как надобно понимать создал человека бессмертным, то он мог, если хотел, вместе с другими вкушать плоды и этого дерева (жизни), которое могло постоянно поддерживать его жизнь: поэтому он не получил никакой (особенной) заповеди касательно этого дерева.

3. Если же кто из любопытных захочет доискиваться, почему оно названо деревом жизни, то пусть знает, что человек, следуя своим умозаключениям, не может понимать ясно все дела Божии. Чтобы созданный Им человек, живя в раю, имел упражнение в послушании или непослушании, Господу угодно было насадить там и эти два дерева: одно дерево жизни, а другое, так сказать, смерти, потому что вкушение от этого последнего и преступление заповеди навлекло на человека смерть. Так как человек, вкусивши от этого дерева, сделался смертным и подлежал уже телесным нуждам, так как впервые явился грех, за который Господом благодетельно установлена смерть, то Он и не оставляет Адама в раю, но повелевает ему выйти из него, показывая тем, что делает это не по чему–либо другому, как только по любви к нему. Чтобы точно уразуметь это, необходимо опять прочитать слова божественного Писания: «и теперь», говорит, «как бы не простер он руки и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно». Так как, говорит, человек обнаружил великую невоздержанность по отношению к данной заповеди и сделался смертным, то чтобы он не осмелился прикасаться и к этому дереву, постоянно поддерживающему жизнь, и не грешил бесконечно, лучше ему быть изгнанным отсюда. Так изгнание из рая есть дело скорее попечительности Божьей о человеке, нежели гнева. Таков Господь наш: и наказаниями не меньше, чем и благодеяниями, Он показывает Свое промышление о нас; и наказание посылает нам для нашего же вразумления. Так, если Он знает, что мы, греша безнаказанно, не делаемся худшими, то и не наказывает; чтобы предупредить наше поступательное движение к худшему и пресечь дальнейшее распространение греха, Он, по Своему человеколюбию, наказывает. Так поступил Он и теперь: заботясь о первозданном, повелел ему удалиться из рая. «Изгнал его», сказано, «Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят». Опять и здесь обрати внимание на тщательность (в словах) божественного Писания. «Изгнал его», говорит, «Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят». Вот Он приводит в исполнение Свой приговор и, выведши (человека) из рая сладости, заставляет его возделывать землю, из которой он взят. И эти слова: «из которой он взят», сказаны не без цели, но чтобы (человек) в работе имел постоянное напоминание о своем смирении и знал, что отсюда его состав, что существо тела его в начале произошло из земли: «возделывать», говорит, ту «землю», из которой он и составлен. Что выразил Бог в Своем приговоре: «в поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3:19), тоже самое и теперь выражает словами: «возделывать землю, из которой он взят». Далее, чтобы нам знать, на какое расстояние Бог удалил человека от рая, божественное Писание научает нас и этому, говоря: «и изгнал» Господь Бог Адама, «и выслал его Господь Бог из сада Едемского» (Быт. 3:24, 23). Смотри, как в каждом обстоятельстве выразилось человеколюбие всеобщего Владыки и каждый вид наказания свидетельствует о великой благости. Не только изгнание было делом человеколюбия и благости, но и то, что (Бог) поселил его против рая, дабы он постоянно скорбел, размышляя ежедневно о том, чего он лишился и до какого состояния довел себя. Но вид (рая), если и возбуждал в Адаме нестерпимую скорбь, в то же время однако доставлял и немалую пользу: постоянное созерцание (рая) служило для скорбящего предостережением на будущее время, чтобы он снова не впал в то же (преступление). Вот как, по большей части, бывает с людьми: пока мы обладаем благами, дотоле не умеем надлежащим образом пользоваться ими; лишившись же их, делаемся умнее, и тогда, наученные опытом, начинаем сознавать свою беспечность, и, таким образом, перемена обстоятельств дает нам понять то, чего мы лишились и какому злу подвергли себя. Так и повеление изгнанному из рая поселиться вблизи и против него было знаком величайшей заботливости (Божьей о человеке), чтобы это воззрение напоминало ему и он отсюда извлекал для себя пользу, и, имея сильное желание жить, не дерзнул, как находившийся вне рая, вкусить от дерева. Божественное Писание все излагает нам, снисходя к человеческой немощи. «И поставил Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт. 3:24). Беспечность, какую они (первые люди) показали по отношению к данной заповеди, была причиной того, что так крепко загражден им вход в рай. Подумай, — Человеколюбец не удовольствовался тем, что поселил против рая, но повелел тем силам — херувимам и пламенному «обращающемуся мечу» стеречь путь, ведущий туда. Не без цели же (Моисей) присовокупил: «обращающийся», но для того, чтобы научить нас, что совершенно загражден был ему вход в рай, так как то оружие, обращаясь, заграждало все, ведущие туда пути и непрестанно возбуждало в нем страх и воспоминание.

4. «Адам познал Еву жену свою» (Быт. 4:1). Замечай, когда это случилось. После преслушания, после изгнания из рая, — тогда начинается супружеское житие. До преслушания (первые люди) жили, как ангелы, и не было (речи о) сожитии. И как это могло быть, когда они свободны были от телесных потребностей? Таким образом, вначале жизнь была девственная; когда же по беспечности (первых людей) явилось преслушание и вошел (в мир) грех, девство отлетело от них, так как они сделались недостойными столь великого блага, а вместо того вступил в силу закон супружества. Подумай же, возлюбленный, как велико достоинство девства, как высоко и важно это состояние, как оно превышает человеческую природу и требует помощи свыше. Что решившиеся избрать девство, и будучи в теле, живут подобно бестелесным силам, послушай слов Христа, сказанных саддукеям. Возбудив вопрос о воскресении и желая знать (мнение Иисуса Христа), они сказали: «Учитель! Было у нас семь братьев: первый, женившись, умер бездетным и оставил жену свою брату своему; и второй умер и, не имея семени, оставил жену свою брату своему; подобно и третий, и четвертый, и пятый, и шестой, и седьмой. Итак, в воскресении, которого из семи будет она женой? Ведь все имели ее» (Мф. 22:24–28. Мк. 12:19–23. Лк. 20:28–33)? Что же отвечал им Христос? Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией, ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах». Видишь, как избравшие, из любви к Христу, жребий девства, и, живя на земле, и будучи облечены телом, подражают ангельской жизни? Поэтому, сколько велик и высок этот подвиг, столько же велики и даже еще более велики венцы и награды, и блага, обещанные тем, кто, вместе с девством, подвизается и в прочих добродетелях. «Адам», сказано, «познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина» (Быт. 4:1). Так как через преслушание вошел грех и приговор сделал первых людей смертными, то всемогущий Бог, устраивая, по Своей премудрости продолжение человеческого рода, соизволил уже ему умножаться через супружество. «И сказала: приобрела я человека от Господа». Смотри, как наказание сделало жену благоразумнее: рождение дитяти она приписывает не природе, но Богу, и (этим) обнаруживает в себе чувство признательности. Видишь, как наказание послужило для них побуждением к исправлению? «Приобрела», говорит Ева, «человека от Господа»; не природа дала мне дитя; его даровала вышняя благодать. «И еще родила брата его, Авеля» (Быт. 4:2). Так как она была благодарна за рождение (первого сына) и признательна за первое благодеяние, то получила и второе. Таков наш Владыка: если мы обнаружим свою благодарность за полученные дары и исповедаем Благодетеля, Он ущедривает Свои к нам милости. Так и Ева за то, что рождение (Каина) приписала Богу, получает и другое дитя. Рождение детей сделалось уже величайшим утешением для людей, когда они стали смертными. Поэтому–то и человеколюбивый Бог, чтобы немедленно, в самом начале, смягчить строгость наказания и отнять у смерти страшный вид, даровал рождение детей, являя в нем, так сказать, образ воскресения и устраивая так, чтобы на место падающих (умирающих) восставали другие. «И был», сказано, «Авель пастырь овец, а Каин был земледелец» (Быт. 4:2). Божественное Писание сообщает нам о занятиях каждого из родившихся, (а именно), что один из них вел жизнь пастушескую, а другой возделывал землю. «Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар» Господу. Смотри, как Создатель природы вложил в совесть познание. Кто, скажи мне, привел его (Каина) к этой мысли (о принесении жертвы Богу)? Никто другой, как только познание, положенное в совести. «Принес», говорит, «от плодов земли дар Господу». Он знал и понимал, что надлежит из своего имения приносить (Богу), как Владыке, какой–нибудь плод; не потому, что Бог нуждается в этом, но для того, чтобы, наслаждаясь столь великим благодеянием (Божьим), показать свою признательность. Бог не имеет ни в чем нужды и ничего не требует от нас; но, снисходя к нам, по Своему неизреченному человеколюбию, дозволяет это (принесение Ему жертв) ради нашего спасения, чтобы познание Господа служило для человеческой природы училищем добродетели. «И Авель также принес от первородных стада своего» (Быт. 4:4). Не без цели и не напрасно я в самом начале беседы говорил вашей любви, что Господь наш не смотрит на различие лиц, но награждает намерение, испытывая душевное расположение. Так, вот смотри, было и теперь.

Поэтому, возлюбленные, тщательно выслушаем сказанное и посмотрим, что Писание повествует о Каине и что об Авеле; не пройдем этого рассказа без внимания, потому что божественное Писание ничего не говорит просто и как случится; каждый слог, каждая даже черта заключает в себе некоторое скрытое сокровище; таково свойство всего духовного. Итак, что говорит Писание? «Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их» (Быт. 4:3–4).

5. Более проницательные уже из самого чтения понимают сказанное. Но так как мы должны заботиться обо всех вообще, — потому что духовное учение не знает различия, — то вот яснее раскроем вам эти слова, и для этого снова повторим их. «Каин», сказано, «принес от плодов земли дар Господу», потом, желая сообщить нам и об Авеле, божественное Писание говорит, что и он принес жертву от своего, пастушеского занятия: «также принес от первородных стада своего и от тука их». Смотри, как Писание показывает нам боголюбивое его намерение и то, что он принес не просто от овец, но «первородных», то есть, дорогих, отборных, далее, что от этих первородных (принес) самое драгоценнейшее: «и от туков их», сказано, из самого приятного, наилучшего. О Каине ничего такого Писание не замечает, а говорит только, что он принес «от плодов земли дар», что, так сказать, попалось, без всякого старания и разбора. Опять говорю и не перестану, говорит: Бог принимает наши приношения не потому, что нуждается в них, но потому, что хочет, чтобы и через них выражалась наша благодарность. Тому, кто приносит Богу и притом Ему принадлежащее, кто понимает различие природы (божеской и человеческой) и то, что человек удостаивается такой чести, надлежало, по возможности, исполнять свой долг, и приносить Богу драгоценнейшее. Но смотри, возлюбленный: кто отсюда имел средства познать свой долг, тот справедливо наказывается, теряя свое спасение по беспечности. Ведь и тот не имел какого–либо наставника и этот — руководителя и советника, но каждый приступил к такому жертвоприношению по внушению совести и мудрости, свыше данной человеческому роду; но различие в намерениях и беспечность воли были причиной того, что приношение одного было принято, а другого отвергнуто Богом. «И призрел Господь на Авеля и на дар его» (Быт. 4:4). Смотри, как исполняется здесь сказанное в Евангелии, что «будут первые последними, и последние первыми» (Мф. 19:30). Вот и имеющий преимущество по первородству и прежде принесший (жертву) оказался хуже брата, потому что принес не так, как следовало. Когда оба они принесли жертву, «и призрел», говорит божественное Писание, «Бог на Авеля и на дар его». Что значит: «и призрел»? Значит: принял, похвалил намерение, увенчал расположение, был, так сказать, доволен тем, что совершено. Мы, если говорим о Боге и осмеливаемся раскрывать уста о бессмертной той Природе, то, будучи людьми, не иначе можем представлять это, как только при помощи языка. Но вот, что (здесь) удивительно: «призрел», говорит, «Бог на Авеля и на дар его». Принесение овец Писание назвало дарами, потому что принесено было драгоценное, отборное, непорочное. Итак, Бог призрел на Авеля за то, что он сделал приношение с чистым расположением; призрел и на принесенные дары не за то только, что они были чисты, но за то, что во всех отношениях оказывались драгоценными, как по расположению приносящего, так и потому что (овцы) были первородные, и притом избранные, «и от туков их», и из этих самых наилучшие. «И призрел Бог», сказано, «на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел» (Быт. 4:4–5). Так как Авель принес с надлежащим расположением и от искреннего сердца, то «призрел», сказано, «Бог» — то есть, принял, одобрил, похвалил; принесенное же назвал дарами, чтобы этим почтить расположение принесшего. «А на Каина и на дар его не призрел». Замечай точность (в словах) Писания. Словом: «не призрел» оно показало отвержение принесенного, а названием принесенных плодов земли жертвой внушает нам еще нечто другое. Смотри, в самом деле, как Писание и самыми событиями и словами дает знать, что Господь желает от нас всего этого [жертв и приношений] для того, чтобы наши внутренние расположения обнаруживались в делах наших и мы знали бы, что находимся под владычеством Господа и Творца, Который привел нас из небытия в бытие. Назвав овец дарами, и плоды земные — жертвой, божественное Писание этим научает нас, что Господь ищет не приведения бессловесных и не приношения плодов земных, но только душевного расположения. Поэтому и теперь, в зависимости от расположения, один был принят с даром, а другой по тому же отвергнут с жертвой. Слова же: «призрел на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел» — будем понимать богоприлично. Этими словами Писание хочет сказать, что Бог сообщил им познание о том, что Он расположением одного был доволен, а безрассудство другого отринул. Это совершено было со стороны Бога; посмотрим, что следует далее. «И огорчился», сказано, «Каин сильно, и поникло лицо его» (Быт. 4:5). Что значит: «Каин сильно огорчился»? Его печаль происходила от двух причин: не только от того, что сам он был отвергнут, но и от того, что принят был дар брата его. «И огорчился» сказано, «Каин сильно, и поникло лицо его». Что опечалило его? Два эти обстоятельства опечалили его: и то, что Господь не принял его жертвы, и то, что дар брата был благоприятен Ему. Следовало, узнав причину из того, что произошло, исправить погрешность, потому что человеколюбивый Владыка наш не столько отвращается от нас, когда мы согрешим, сколько в таком случае, когда мы коснеем в грехе; но он (Каин) нисколько не заботился об этом (исправлении).

6. И чтобы тебе вполне убедиться в этом и увидеть неизреченное величие Божьего человеколюбия, замечай в настоящих событиях обилие благости и величие милосердия Божьего. Когда Он увидел, что Каин чрезмерно опечалился и готов, так сказать, утонуть в волнах печали, то не презрел его, но то же человеколюбие, какое показал Он к отцу его, после тяжкого греха его, когда дал ему случай к оправданию и отверз двери к дерзновению, словами: «где»? — такое человеколюбие являет и теперь к (Каину), оказавшемуся столь неразумным и готовому как бы низринуться в пропасть; простирая руку (помощи), и желая дать ему случай исправить свой проступок, говорит ему: «почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Быт. 4:6–7). Смотри, возлюбленный, какое несказанное снисхождение попечения! Бог видел, что Каин объят, так сказать, страстью зависти: смотри же, как Он, по благости Своей, прилагает соответствующее ему врачевство, чтобы тотчас поднять его и не дать ему утонуть. «Почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое?» — отчего, то есть, ты одержим такой печалью, что и на лице своем выказываешь глубину скорби? «Отчего поникло лице твое?» Отчего совершившееся так тронуло тебя? Для чего ты не исполнил своего долга? Ты приносил жертву не человеку, которого можно обмануть. Разве не знаешь, что Я желаю не приношений, но искреннего расположения приносящих? «Почему ты огорчился? и отчего поникло лицо твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит»? Что тебе пришло на мысль сделать приношение, это похвально; а то, что ты несправедливо разделил (избрал плоды на жертву), это послужило причиной того, что принесенное тобой отвергнуто. Приносящий Богу должен соблюдать большую тщательность при разделении; и сколь велико различие между Приемлющим и приносящим, столько же должно делать различия и при избрании (жертвы). Но ты нисколько не подумал об этом, и принес просто что случилось: поэтому принесенное и не могло быть принято. Но, как твое расположение, с каким ты сделал приношение, нисколько не подумав о различии (между Приемлющим и приносящим), было причиной того, что принесенная тобой жертва отвергнута, так надлежащее расположение брата, показавшего великую старательность в избрании (жертвы), сделало дары его благоприятными. Однако и при этом Я не хочу тебя наказывать за проступок, но только указываю на грех и даю тебе совет, который если захочешь принять, то и грех свой исправишь и не впадешь в худшее зло. Что же? Ты сделал грех, и великий грех, но Я не наказываю за него, потому что Я человеколюбив и «не хочу смерти беззаконника, но чтобы он обратился от путей своих и был жив» (Иезек. 18:23). Так как ты согрешил, то «умолкни», успокой свои помыслы, освободись от напора волн, осаждающих твою душу, укроти волнение, чтобы к прежнему греху не прибавить тебе другого тягчайшего, чтобы не решиться тебе на какое–нибудь неисправимое зло. Не отдайся в плен лукавому демону. «Согрешил если, умолкни». Бог уже наперед знал, что (Каин) восстанет на брата, и этими словами предупреждает его. Как Бог, ведущий тайны душевные, Он знал сердечные движения Каина: поэтому в продолжительном увещании и милостивых словах предлагает ему приличное врачевство и делает со Своей стороны все, хотя (Каин) и отверг лекарство и низринулся в бездну братоубийства. «Согрешил если, умолкни». Не думай, говорит Бог, будто Я, отринув твою жертву за ненадлежащее расположение и приняв дар брата за его истинное расположение, лишаю тебя первенства и отнимаю у тебя права первородства. «Умолкни»: хотя он и удостоился от Меня чести и дар его принят, но «он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним», — так что, и после этого греха, Я за тобой оставляю преимущества первородства, и ему повелеваю быть у тебя под властью и начальством. Смотри на человеколюбие Господа, как Он этими словами желает укротить ярость и неистовство Каина, и удержать его от восстания на брата. Видя движения его мысли и зная жестокость его убийственного намерения, Бог наперед хочет смягчить его сердце и успокоить его ум, и для того подчиняет ему брата и не отнимает у него власти над ним. Но и после такой заботливости и после такого врачевания Каин не получил никакой пользы. Таково различие во внутреннем расположении (Каина и Авеля), такова сила зла!

7. Но чтобы, простирая далее слово, нам не быть в тягость вашей любви, и беседа наша, поражая ваш слух, не показалась скучной, мы, остановив здесь слово, попросим вас, усердные слушатели, возненавидеть подобные (Каиновым) поступки и, отвратившись совершенно от греха, с великим усердием и от всего сердца обратиться к заповедям Господним, особенно же после стольких и таких примеров. Никто из нас (в свое оправдание) не может уже прибегнуть к неведению. Если он, разумею Каина, хотя и не мог указать ни на кого из предков своих, кто бы сделал подобное ему преступление, подвергся, однако, как вы после узнаете, невыносимому и тяжкому наказанию, то, что же должны потерпеть мы, когда так же, или еще и хуже, грешим после такого обилия благодати? Не постигнет ли нас вечный огонь, червь неумирающий, скрежет зубов, кромешная тьма, огненная геенна и прочие неотвратимые казни? Для нас уже не остается никакого оправдания, когда мы живем так беспечно и нерадиво. Не все ли мы знаем, что должно делать и чего не должно, что делающие первое (добро) получат победные венцы, а впавшие в последнее (грех) подвергнутся крайним мучениям? Поэтому прошу, умоляю и заклинаю, да не будет бесплодным наше собрание в этом месте, но да последуют за слушанием слов самые дела, чтобы, имея совершенно спокойную совесть и от этого питаясь благими надеждами, могли мы, легко переплывши опасное море настоящей жизни, войти в пристань Божьего человеколюбия и получить те неизреченные блага, которые Господь обещал любящим Его, благодатью и милосердием Единородного Его Сына, с Которым святому и покланяемому Его Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 19

«И сказал Каин Авелю, брату своему: пойдем на поле» (Быт. 4:8).


Тяжкое рабство греху и свободная воля человека. — Неисправимость Каина и ужасное его преступление. — Безмерная благость Божия к братоубийце, и его нераскаянность. — Божественное наказание Каина и позднее его раскаяние. — Угроза седмеричного наказания убийцы Каина и отсюда нравственный урок.


1. Как неизлечимые раны не поддаются ни острым, ни смягчающим лекарствам, так и душа, раз сделавшись пленницей и предавшись какому–нибудь греху, если не хочет сама подумать о собственной пользе, не исправляется, сколько бы кто ни внушал ей; она, как будто бы совсем не имея слуха, не получает от увещания никакой пользы, не потому, что не может, но потому, что не хочет. Впрочем, с волей (человека) не то, что бывает с телесными ранами. В телесной природе недуги часто бывают неизлечимы, но с волей не так: напротив, нередко и злой человек, если захочет, может перемениться и сделаться добрым, и добрый, если не будет бдителен, может развратиться. Господь всяческих, создав нашу природу свободной, хотя со Своей стороны делает все, и следуя Своему человеколюбию, и зная тайны, сокрытые в глубине души, увещевает, советует и предостерегает от злого дела, но не принуждает, а предложив соответствующие врачевства, предоставляет все на волю больного. Так произошло теперь и с Каином. После такой (Божьей) заботливости о нем, смотри, в какое он впал неистовство. Ему надлежало, сознав свой грех, позаботиться об исправлении; а он, как пьяный, к первой болезни и ранее прибавляет другую язву и, не приняв лекарства, предложенного ему с таким усердием, напротив, спеша привести в исполнение задуманное убийство, начинает дело хитростью и лукавством, и льстивыми словами обольщает брата. Так звероподобен бывает человек, предавшийся злу. Насколько велико и почтенно (по своей природе) это разумное существо, особенно когда устремляется на делание добра, настолько же оно походит по жестокости на лютых зверей, когда уклоняется к злу. Впавши в дикость их, это кроткое и разумное существо далеко даже превосходит и их лютостью. Посмотрим, что произошло и в настоящем случае. «И сказал Каин», сказано, «Авелю, брату своему: пойдем на поле». Слова брата, а намерение убийцы. Что ты делаешь, Каин? Разве не знаешь, кому говоришь? Не думаешь, что речь у тебя с братом? Не думаешь, что он родился от одной с тобой матери? Не понимаешь гнусности своего предприятия? Не страшишься Судии, Которого обмануть нельзя? Не трепещешь при мысли о злодеянии? Зачем увлекаешь брата в поле и уводишь его из отеческих объятий? Для чего лишаешь его отеческой помощи? Что за странность, что ты теперь влечешь брата в поле, — теперь пытаешься делать то, чего не делал прежде и, заменяя братскую любовь личиной дружбы, хочешь поступить с ним вражески? Какое неистовство! Какая свирепость! Положим, что ты, в ослеплении ума; нисколько не обращаешь внимания на братское расположение, не познаешь и самой природы; но за что так вооружился ты против того, кто ничем не оскорбил тебя? За какую вину и со стороны родителей хочешь причинить им такое огорчение, и быть первым совершителем этого ужасного дела, хочешь первый показать им эту насильственную смерть? Так ли платишь им за воспитание? Какая дьявольская хитрость возбудила тебя к этому делу? Разве можешь ты сказать, что благоволение к нему (Авелю) общего всех Владыки заставило его гордиться перед тобой? Не для отвращения ли тебя от этого убийственного намерения Бог подчинил тебе брата и поставил под твою власть, сказав: «он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним»? Действительно, эти слова нужно разуметь о подчинении брата (Каину). А некоторые говорят, будто это сказал ему Бог о принесенной им жертве: «он влечет тебя к себе», т. е. дар, «но ты господствуй над ним», т. е. ты сам воспользуешься им. Итак, предложивши то и другое (объяснение), я предоставляю вашему благоразумию — принять то, которое покажется вам более сообразным. А мне кажется, что это сказано о брате. «И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Быт. 4:8). Ужасный поступок, пагубная дерзость, ненавистное дело, непростительный грех, замысел души зверской! «Восстал», говорит, «на Авеля, брата своего, и убил его». О, мерзкая рука! О, жалкая десница! Впрочем, не руку надобно называть мерзкой и жалкой, но намерение, которому послужил этот член. Поэтому скажем так: о, дерзкое, гнусное и жалкое намерение! И чтобы мы ни сказали, не скажем всего, чего оно заслуживает. Как не оцепенела его рука! Как она могла поднять меч и нанести удар? Как душа его не вылетела из тела? Как она возмогла исполнить это беззаконное предприятие? Как не поколебалась и не изменила намерения? Как не подумала о природе? Как не размыслила, прежде совершения дела, о его конце? Как он мог, по совершении убийства, смотреть на тело брата, трепещущее на земле? Как мог видеть труп, поверженный на земле, и не впал тотчас в изнеможение от этого зрелища? Если мы, по прошествии стольких лет, каждый день видя умирающих, умирающих притом естественной смертью, и нисколько не близких вам людей, сокрушаемся и, хотя бы умерший был наш враг, прекращаем вражду, — тем более Каину следовало бы содрогнуться и тотчас же испустить дух, когда он видел, что тот, с кем он недавно беседовал, — брат от одной матери и от одного отца, родившийся из одной с ним утробы, привлекший на себя Божие благоволение, вдруг лежит, бездыханный и неподвижный, и трепещет на земле.

2. Но посмотрим, какое и после этого безбожного поступка и после такого преступления, не заслуживающего никакого извинения; — посмотрим, какое снисхождение и человеколюбие являет Бог всяческих. «И сказал Господь Каину» (Быт. 4:9). Это одно уже, что Он удостоил Своей беседы совершившего такое преступление, какую показывает благость? Если мы часто гнушаемся и подобными нам людьми, когда увидим их совершившими подобное преступление, то, тем более должно удивляться благому Богу, явившему столько терпения, и — совершенно справедливо. Он — врач и отец любвеобильный. Как врач, Он употребляет все меры и средства, чтобы страждущим лютыми болезнями возвратить здоровье; а как отец любвеобильный, Он желает, силой отеческой любви, привести в прежнее благополучное состояние (детей) по беспечности утративших свое благородство. Так как благость Его безмерно велика, то Он хочет и дерзнувшему на такое беззаконие явить великое Свое человеколюбие, говорит ему: «где Авель, брат твой» (Быт. 4:9)? Велико и безмерно снисхождение Божие? Спрашивает (Бог) не потому, чтобы не знал; нет, Он и с ним (Каином) поступил так же, как с отцом его: ничто не мешает нам снова рассказать об этом. В самом деле, как того (Адама), видя скрывающимся от стыда наготы, Бог спрашивал: «где»? (Быт. 4:9), не по незнанию, но, желая ободрить его, чтобы он через исповедание своего падения омыл грех свой (Ему издревле и изначала обычно требовать от нас исповедания в грехах и даровать прощение), — так и теперь Он спрашивает Каина и говорит: «где Авель, брат твой»? Человеколюбивый Владыка принимает вид незнания для того, чтобы учинившего такое преступление вопросом побудить к исповеданию греха и чтобы он мог получить некоторое прощение и (воспользоваться) человеколюбием. «Где Авель, брат твой»? Что же безрассудный, бесчувственный, упорный и бесстыдный? Ему надлежало бы подумать, что (Бог) вопрошает, не по неведению, но чтобы услышать от него исповедание, и нас вразумить не произносить до рассмотрения дела приговора над нашими братьями; надлежало бы помыслить о попечительности Господа, — как Он, желая удержать его от предприятия, и, зная замысел души его еще до приведения его в дело, употребил предохранительные средства; надлежало бы ему, размыслив обо всем этом, остановить свое неистовство, рассказать, что было, показать язву врачу и принять от него лекарство; а он еще увеличивает рану, усиливает затвердение язвы. «И сказал», сказано, «не знаю». Смотри, какой бесстыдный ответ! Разве ты говоришь с человеком, которого можно и обмануть? Или не знаешь, жалкий и несчастный, кто беседует с тобой? Не понимаешь, что Он вопрошает по великой Своей благости, желая только найти повод, чтобы показать Свое человеколюбие и чтобы ты, после того, как Он со Своей стороны сделает все, не заслуживал уже никакого извинения, так как сам подвел себя под наказание?

«Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему»? Примечай здесь, как обличает совесть, как он (Каин), понуждаемый, так сказать, совестью, не остановился на этом слове: «не знаю», но прибавил: «разве я сторож брату моему»? Только что не обличил сам себя. Да если бы у тебя все делалось по (естественному) порядку и по закону природы, то тебе следовало бы быть и стражем братнего счастья, потому что это внушала (тебе) природа, и рожденным от одной матери надлежало быть стражами друг друга. А если ты не захотел этого и отказался быть стражем брата, то для чего сделался и убийцей, умертвил того, кто ничем не оскорбил тебя, и еще подумал, будто некому и обличить тебя? Но подожди, и увидишь, что сам убитый будет твоим обличителем, лежащий мертвым станет громогласно обвинять тебя, живого и ходящего. «И сказал Бог: что ты сделал» (Быт. 4:10)? Многозначительны и эти слова. Для чего, говорит, сделал ты это? Для чего учинил эту безбожную дерзость, мерзкий поступок, непростительное дело, невыносимое безумие, новое и небывалое убийство, в первый раз твоей рукой введенное в общество человеческое? Для чего совершил это великое и ужасное дело, тяжелее которого нет между грехами? «Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли». Разве Я — человек, и слышу только голос, который издается устами? Я — Бог, и могу слышать и вопиющего посредством крови и лежащего на земле. Вот как далеко несется голос этой крови, что от земли восходит на небо и, минуя небо небес и высшие силы, достигает самого престола Царя и жалуется на твое убийство, обличает нечестивое дело. «Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли». Разве чуждому и стороннему нанес ты такую обиду? Нет, собственному своему брату, который ничем не оскорбил тебя. Но, может быть, Мое благоволение навлекло на него это убийство, и ты, не имея сил противоборствовать Мне, на него излил свою неукротимую ярость? Поэтому Я наложу на тебя такое наказание, чтобы и твое преступление и наложенное на тебя за него наказание не могли быть преданы забвению, но чтобы случившееся с тобой было уроком для всех последующих. И вот за то, что ты сделал это и привел в исполнение свой злой замысел и от сильной зависти решился на убийство, «проклят ты от земли» (Быт. 4:11).

3. Примечаешь ли, возлюбленный, разность в проклятии? Не пропусти этого без внимания, но по тяжести проклятия суди о тяжести преступления. Насколько этот грех (Каина) больше преступления первозданного (Адама), это желающему можно видеть из различия в проклятии. Там (Господь) сказал: «проклята земля за тебя» (Быт. 3:17), и излил проклятие на землю, оказывая попечение именно о человеке; а здесь, так как дело гибельное, дерзость вопиющая, преступление непростительное, то сам (совершитель его) подвергается проклятию: «проклят ты», говорит, от земли. Он поступил почти так же, как змей, послуживший орудием дьявольского замысла; как тот посредством обмана ввел смерть, так и этот, обольстивши брата и выведши в поле, вооружил против него свою руку и совершил убийство. Поэтому, как змею сказал Господь: «проклят ты перед всеми скотами и перед всеми зверями полевыми» (Быт. 3:14), так и этому, потому что он поступил подобно тому. Как дьявол, движимый завистью и злобой и, не перенося неизреченных благодеяний, дарованных человеку с самого начала, вследствие этой зависти решился на обман, который ввел смерть, так и этот, увидев, что Господь благоволит к его брату, от зависти подвигся на убийство. Поэтому Бог и говорит ему: «проклят ты от земли». Проклят, то есть, будешь от той самой земли, «которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей» (Быт. 4:11). Проклят будешь той самой землей, которая обагрилась кровью, пролитой так злодейски и такой нечестивой рукой. Затем божественное Писание, яснее определяя проклятие, говорит: «когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя» (Быт. 4:12). Велико наказание, тяжко бремя негодования. Трудиться, говорит, ты будешь, станешь прилагать со своей стороны все старание о возделывании земли, напитанной такой кровью, но не получишь плодов от этих великих трудов; какие ни употребишь усилия, все они будут для тебя бесплодны. Да и на этом наказание еще не остановится, но «ты будешь изгнанником и скитальцем на земле». Вот и еще величайшее наказание — беспрестанно стенать и трястись. Так как ты, говорит, во зло употребил телесную силу и крепость членов, за это обрекаю тебя на всегдашнее стенание и трясение, чтобы не только ты сам имел непрестанный урок и напоминание о своем беззаконном поступке, но и все, видящие тебя, самым видом твоим, как бы громким каким голосом, вразумлялись не отваживаться на подобные дела, чтобы наложенное на тебя наказание внушало всем не обагрять земли такой кровью. Для этого не подвергаю тебя и скорой смерти, чтобы твой поступок не был предан забвению; Я заставлю тебя влачить жизнь, тягчайшую смерти, чтобы ты самым опытом познал, какое совершил ты преступление. «И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно» (Быт. 4:13). Многому и очень полезному для нашего спасения можно научиться отсюда, если только захотим быть внимательными. «И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно». Вот полная исповедь! Так велик, говорит, грех, учиненный мной, что не могу получить прощения. Вот, скажет (кто–либо), он исповедал (грех) и исповедал с большой точностью. Но пользы от этого никакой, возлюбленный, потому что исповедь неблаговременная. Надлежало бы сделать это в свое время, когда можно было преклонить Судью на милость. Припомните теперь то, о чем я недавно говорил, что в тот страшный день и на том нелицеприятном судилище каждый и из нас сознается в своих грехах, имея перед своими глазами те ужасные наказания и неизбежные муки, но не получит от того никакой пользы, пропустивши время.

Покаяние имеет место и несказанную силу, пока еще не определено наказание (на последнем суде). Поэтому умоляю, доколе это дивное лекарство может быть действительным, воспользуемся им, и пока мы еще в настоящей жизни, примем врачевство покаяния, зная наверняка, что нам не будет никакой пользы от раскаяния тогда, как закроется зрелище и окончится время подвигов.

4. Но возвратимся к предмету. Каину необходимо было тогда же, когда он был спрошен Господом: «где Авель брат твой», исповедать свой грех, пасть (перед Богом), умолять и просить о прощении; но он в то время отверг врачевство, а теперь, после приговора, когда все уже кончено, когда громогласно обвинила его кровь лежащего на земле (брата), он сознается и не получает от этого никакой пользы. Почему и пророк сказал: первый в тяжбе своей прав (Притч. 18:18). Так и этот, если бы предварил обличение Господа, может быть, удостоился бы некоторого человеколюбия по бесконечной благости Господа. Нет греха, как бы он ни был велик, побеждающего человеколюбие Божье, если мы в надлежащее время приносим покаяние и просим прощения. «И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно». Исповедание достаточно, но не благовременно. «И сказал: Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня» (Быт. 4:14). Смотри, какие трогательные слова, но, сказанные неуместно и неблаговременно, не возымели никакой силы (перед Богом). «И сказал: Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня». Если Ты, говорит, сделал меня проклятым землей, если сам Ты отвратился от меня и подверг меня такому наказанию, чтобы мне стенать и трястись, то ничто уже не помешает, кому бы то ни было, убить (меня) находящегося в таком состоянии и лишенного Твоего благословения. Я буду беззащитен против всякого, кто ни захочет убить меня, потому что сам не могу защищаться своими расслабленными дрожащими членами; притом, когда узнают, что я лишен Твоего покровительства, то всякий, кто только захочет, смело уже умертвит меня. Что же человеколюбивый и благий Господь? «И сказал ему Господь Бог: не так» (Быт. 4:15). Не думай, говорит, чтобы это так случилось. Нет, нельзя всякому, кто бы ни захотел, убить тебя, но продолжением твоей жизни Я и увеличу твою скорбь, и преподам урок последующим родам, чтобы вид твой служил для них вразумлением и никто не следовал твоему примеру. «И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отомстится всемеро». Может быть, много уже сказано нами и мы привели в немалую усталость (ваше) тело? Но что делать? Видя вашу внимательность и пламенное усердие к слушанию, хочу я и остальное рассмотреть и объяснить по возможности. Что же значит: «отомстится всемеро»? Но я опять боюсь, чтобы обилием слов и не помешать вам удержать в памяти сказанное, и не показаться вам в тягость. Если не утомились, то потерпите; объяснив предлежащее место, мы окончим слово. «И сказал ему Господь: за то всякому, кто убьет Каина, отомстится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его» (Быт. 4:15) Ты боишься, говорит, того, чтобы тебя не убили? Не бойся: этого не будет, потому что, кто сделает это, тот подвергает себя наказанию, в семь крат большему; для этого Я полагаю на тебе и знамение, чтобы никто не убил тебя по незнанию и не подвергся столь тяжкому наказанию.

5. Но надобно яснее показать вам, как убийца Каина подвергается семикратному наказанию. Будьте же, прошу вас, внимательны. Если теперь, когда, как мы в предшествующие дни часто говорили вашей любви, время поста и мы наслаждаемся такой тишиной и свободны от помыслов, возмущающих ум наш, если теперь не рассмотрим тщательно предлагаемого в божественном Писании, то в какое другое время можем узнать это? Итак, советую, прошу и молю, и только что не обнимаю у вас колена, — будем внимать тому, что говорится, с напряженным умом, чтобы нам возвратиться домой с благородным и высоким приобретением. Что же значить: «отомстится всемеро»? Во–первых, число семь в божественном Писании принимается в значении множества, и это можно найти во многих местах, например: «бесплодная рождает семь раз» (1 Цар. 2:5) и тому подобное. А здесь вам указывается на тяжесть греха, на то, что им (Каином) сделан не один грех, но семь грехов, и за каждый грех надлежало понести великое наказание. Как же нам перечислить их? Если расчесть, то первый грех тот, что он позавидовал брату за Божье к нему благоволение: и этого одного греха уже достаточно было, чтобы наказать его смертью); второй — что он (позавидовал) собственному брату; третий — что употребил хитрость; четвертый — что совершил убийство; пятый — что убил брата; шестой — что первый совершил убийство; седьмой — что солгал Богу. Успели ли вы запомнить сказанное, или, если хотите, мы снова перечислим эти грехи, чтобы видеть вам, как каждого из них и одного достаточно было, чтобы подвергнуть его (Каина) величайшему наказанию? Кто простит человека, завидующего другому в том, что он пользуется благоволением Божиим? Вот и один, но величайший и непростительный грех. Потом этот грех является еще большим, когда зависти подвергается брат, и такой, который ничем не оскорбил: вот и это опять немаловажный грех. Третий грех тот, что (Каин) употребил хитрость, обманул брата, вывел его в поле, и не постыдился самой природы. Четвертый — самое убийство, которое он совершил. Пятый, что умертвил брата единоутробного; шестой, что первый ввел этот вид убийства; седьмой, что, будучи вопрошаем Богом, дерзнул солгать. Итак, говорит Бог Каину, кто покусится убить тебя, тот подвергается семикратному наказанию. Поэтому не бойся этого. Вот Я полагаю на тебе и знамение, по которому всякий, кто ни встретится с тобой, узнает тебя. Твое расслабление на всю жизнь будет полезно для последующих родов, и то, что ты сделал один без свидетелей, узнают все, видя тебя стенающим и трясущимся, и этим трепетанием тела как бы говорящим и взывающим ко всем так: «Никто не отваживайся на подобное дело, какое я совершил, чтобы не понести такого же наказания».

6. Слыша это, возлюбленные, не просто будем внимать сказанному и не на то только смотреть, чтобы, ежедневно собираясь сюда, наслаждаться духовной трапезой, потому что нет пользы от одного слушания без исполнения на деле (слышанного). Нет, помышляя о том, отчего Каин довел себя до такого непростительного и тяжкого греха, — о том, что он от зависти к своему брату, ничем его не оскорбившему, отважился на такое жестокое дело, т. е. на убийство собственного брата, будем остерегаться не столько того, чтобы самим нам не потерпеть зла, сколько того, чтобы не причинить зла другим. Тот действительно терпит зло, кто хочет нанести вред ближнему. И чтобы тебе увериться в справедливости этого, посмотри и здесь, кто потерпел зло — убивший или убитый? Очевидно, что убивший. Почему? Потому что убитый, даже до ныне воспевается устами всех, ублажается и венчается, как первомученик за истину, о чем говорит и блаженный Павел: «по смерти» Авель «говорит еще» (Евр. 11:4). А убийца и тогда вел жизнь несчастнее всех людей, и в последующие времена подвергается всеобщему осуждению и представляется в божественном Писании, как отверженный и проклятый Богом. И это еще в настоящей, конечной жизни. А что должно последовать с тем и другим в будущем веке, и что каждый из них, сообразно своему делу, получит от праведного Судьи, блаженство, или противное этому, какое слово в состоянии изобразить? Никто не может изобразить ни этих радостей, ни скорбей. Одного примут царство небесное и вечные обители, и лики патриархов, пророков и апостолов, и собор всех святых, где будет он царствовать в нескончаемые веки с Царем Иисусом Христом, Единородным Сыном Божиим и Богом; а другого обымут геенна огненная и все прочие вечные мучения, и будет он страдать бесконечные веки, а вместе с ним и все подобные ему преступники, особенно же те, которые в последующие времена предавались самым гнусным страстям, за что тем большее и наказание определяется от общего Владыки. Послушай, что говорит блаженный Павел: «те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут» (Рим. 2:12), т. е. понесут более легкое наказание, потому что не получили от закона обличения, ни угрозы, ни исправления. «А те, которые под законом согрешили, по закону осудятся». Эти, то есть, как поступавшие и при помощи закона подобно тем, подвергнутся тягчайшим и невыносимым наказаниям. И совершенно справедливо, — потому что ни закон, ни примеры других, подвергшихся такому несчастью, не сделали их более благоразумными и скромными. Поэтому умоляю, хотя отныне вразумимся примерами других и направим жизнь свою к послушанию Господу и повиновению законам Его. Пусть ни зависть, ни ненависть, ни любовь плотская, ни мирское славолюбие и властолюбие, ни чревоугодие, ни другая какая нечистая страсть не обладает душевными нашими стремлениями; но очистив себя от всякой нечистоты временных наслаждений и оставив все постыдные и низкие страсти, поспешим к блаженной той жизни и к тем неизреченным благам, которые уготовал Бог любящим Его и которых да удостоимся все мы по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 20

«И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод на восток от Едема» (Быт. 4:16).


Повторение главных мыслей предшествующей беседы. — Место поселения Каина и родословие его потомков. — Слова Каинита Ламеха его женам и выраженное в них раскаяние в грехе по внушению совести; нравственный урок из этого. — История рождения Сифа и Еноса. — Призыв к преспеянию в добродетели и особенно к подаянию милостыни.


1. Вот и сегодня, обратившись к последующему из прочитанного, предложим вам отсюда поучение, и составим для вас обычную беседу из книг блаженного Моисея, или — лучше сказать — из слов Духа, которые сообщила нам благодать Божия устами его. Но чтобы слово было для вас яснее, необходимо напомнить вашей любви о том, о чем было уже сказано, и на чем мы остановили поучение, чтобы ныне, начав с этого беседу, нам, таким образом, коснуться начала прочитанного. Итак, вы знаете, что мы, рассуждая об Авеле, как самыми событиями, так и тем, какую каждый из них принес жертву Господу, показали, что в нашу природу вложено познание того, что должны мы делать и чего не должны, что Творец всех создал нас свободными, что Он всегда или осуждает или увенчивает нас, смотря по нашему расположению (за это именно расположение жертва одного отвергнута, а дары другого приняты), и что Каин, будучи подвигнут завистью, устремился на убиение брата, и после этого нечестивого дела, хотя Бог хотел вызвать его на исповедание грехов, он, однако, не принял этого целительного врачевства, но, прибавив к гнусному убийству еще ложь, навлек на себя тяжкое наказание и сам лишил себя высшего благоволения, служа поучительным примером для всех последующих людей, и самым осуждением, которому он подвергся, всему роду человеческому как бы вопиет и взывает так: никто из вас не отваживайся на это, чтобы не подпасть тому же. Видели вы человеколюбие Господа, как Он наложенным на Каина наказанием хотел не только вразумить его самого, но научить и всех последующих людей — всячески избегать столь дерзкого поступка?

Теперь перейдем к дальнейшему и посмотрим, о чем и сегодня повествует вам блаженный тот пророк, вдохновляемый силой Духа. Когда Каин выслушал приговор, то «пошел», говорит Моисей, «от лица Господня» (Быт. 4:16). Что значит: «пошел от лица Господня»? Значит то, что он лишился покровительства Божьего за свое гнусное дело. «И поселился в земле Нод, на восток от Едема». Писание говорит нам и о месте, где Каин после поселился, — показывает, что и он поселился недалеко от рая, для того, чтобы, живя против него, непрестанно памятовал как о том, что случилось с отцом его за нарушение (заповеди), так и о важности собственного преступления; такому наказанию он подвергся, не вразумившись наказанием отца. И самое место, на котором он жил, непрестанно напоминало не только ему, но и всем последующим людям, о трясении и трепете: имя «Нод» есть еврейское слово, и означает: евр. глагол «нуд» значит колебаться; существит. «нод» значит: «изгнание». Итак, Господь поселил его там для того, чтобы ему в самом названии места видеть обличение, как бы начертанное на медном столбе. Далее говорится: «и познал Каин жену свою; и она зачала и родила Еноха» (Быт. 4:17). Сделавшись уже смертными, люди, естественно, всячески заботились о рождении детей. Но, может быть, спросит кто: как это, когда Писание нигде не упоминает о другой женщине, Каин имел жену? Не удивляйся этому, возлюбленный: божественное Писание нигде не делает точного исчисления женского пола, но, избегая всего излишнего, вкратце упоминает о мужах, и то не обо всех; да и о них очень кратко повествует нам, например, что такой–то родил сыновей и дочерей, и умер. И в настоящем случае можно полагать, что Ева после Каина и Авеля родила дочь, которую Каин и взял себе в жену. Так как это было вначале, а между тем роду человеческому нужно было размножаться, то, и позволено было жениться на сестрах. Поэтому Писание, представляя нам самим дополнять остальное, говорит только: «И познал Каин жену свою; и она зачала и родила Еноха. И построил он город по имени сына своего, Енох» (Быт. 4:17). Смотри, как (люди) уже умудряются мало–помалу. Так как они сделались смертными, то хотят навсегда сохранить память о себе посредством детей, через наименование мест, которым давали прозвища детей. Но по всей справедливости можно сказать, что все это памятники их грехов и потери той славы, которой пользуясь, Адам и Ева ни в чем этом не нуждались, но были выше всего. «У Еноха родился», сказано, Ирад родил Мехиаеля [Малелеила]; Мехиаель родил Мафусала; Мафусал родил Ламеха» (Быт. 4:18). Видишь, как сокращенно представил родословие блаженный Моисей, упомянув только о мужах, и не вспомнив ни об одной женщине. Но, как о Каине сказал, что он познал жену свою, не показав, однако же, нам, откуда он взял жену, так точно и здесь опять говорит: «и взял себе Ламех две жены: имя одной: Ада, и имя второй: Цилла. И родила», говорит, «Ада Иавала; он был отец живущих в шатрах со стадами» (Быт. 4:20).

2. Обрати внимание на точность Писания. Оно передало нам, как имена сыновей, родившихся от жены Ламеха, так и то, какие они имели занятия, именно, что один из них занялся скотоводством, а другой изобрел цевницу и гусли. «Цилла также», говорит, «родила (Фовела) Тувалкаина, который был ковачом всех орудий из меди и железа» (Быт. 4:22). Опять (Писание) показало занятие и рожденного от Циллы, сказав, что он избрал ремесло кузнечное. Смотри, как мало–помалу устраивалось благосостояние рода человеческого. И, во–первых, Каин построил город, который и назвал по имени своего сына. Потом, из сыновей Ламеха, один занялся скотоводством, другой взял кузнечное ремесло, третий изобрел цевницу и гусли. «И сестра (Фовела) Тувалкаина», говорит, Ноема (там же). Что это за новость и странность! Вот теперь Писание в первый раз упоминает отдельно о женщине. Не просто и не без причины поступил так блаженный пророк, но чтобы показать нам отсюда нечто сокровенное, что, однако же, мы отложим до другого времени, а теперь будем продолжать по порядку; это замечание (о Ноеме) не маловажно, но требует значительного исследования и тщательнейшего истолкования для того, чтобы, изъяснив все удовлетворительно, нам возможно было извлечь отсюда многую пользу. «И сказал», сказано, «Ламех женам своим: Ада и Цилла! послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне. Если за Каина отомстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро» (Быт. 4:23–24). Напрягите, прошу, ум ваш и, отложив всякое житейское помышление, исследуем слова с точностью, чтобы ничто не могло укрыться от нас, но чтобы, спустившись, сколько это нам возможно, в самую глубину, могли мы уловить сокровище, сокрытое в этих кратких словах. «И сказал», говорит, «Ламех женам своим: Ада и Цилла! послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим». Смотри, как скоро послужило в пользу ему наказание, наложенное на Каина. Ламех не только не выжидает от другого обличения в том, что он впал в такой же или еще тягчайший грех, но хотя никто не обвинял и не изобличал его, сам открывает о себе, рассказывает о своем поступке, излагает женам тяжесть греха, как бы исполняя сказанное пророком: первый в тяжбе своей прав (Прит. 18:18). Признание в грехах весьма много способствует их исправлению, равно отрицание греха, после совершения его, составляет тягчайший из грехов, что испытал братоубийца, когда он, будучи вопрошаем от человеколюбивого Бога, не только не исповедал перед Ним своего преступления, но даже дерзнул солгать Богу, и этим заставил продлить (в наказание) жизнь свою. Итак, Ламех, впавши в подобный грех и размыслив, что запирательство навлечет на него тягчайшее наказание, призывает своих жен, и тогда, как никто не принуждал его к этому, никто не обличал, сам собственными устами и исповедует свой грех, и, сравнивая свой поступок с преступлением Каина, определяет себе наказание.

Видишь промыслительность Господа, как и самые наказания Его служат выражением Его любви, и как эта любовь не ограничивается тем, кто несет наказание, но приготовляет спасительное врачевство и для прочих, если они захотят воспользоваться им? Иначе, скажи мне, чем другим мог быть понужден Ламех к такому признанию, если не воспоминанием о судьбе Каина, которое постоянно тревожило его душу? «Сказал», сказано, «послушайте голоса моего; внимайте словам моим». Смотри, как он, открыв суд против самого себя, увещевает их (своих жен), чтобы они не без внимания слушали слова его, потому что слова: «послушайте голоса моего», и «внимайте словам моим», означают вот что: напрягите ваш ум и слушайте со вниманием, что я хочу сказать; не о маловажных вещах буду вам говорить, но открою вам сокровенные дела, которых никто другой не знает, а только я и то недремлющее Око, которого убоявшись, спешу и вынуждаюсь открыть вам о том, что мной сделано, и какие наказания заслужил я своими нечестивыми делами. «Я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне. Если за Каина отомстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро». Значительны — весьма значительны эти слова и доказывают великую добросовестность (этого) человека: он не только признается в своем проступке и объявляет об убийствах, которые совершил, но даже назначает сам себе наказание, сравнивая свой грех с грехом Каина. Какого извинения, говорит он, заслуживает тот, кто не вразумился и наказанием другого, но, имея живую память об этом, все же совершил двоякое убийство? «Мужа», говорит, «убил в язву мне, и отрока в рану мне». Не столько зла, говорит он, сделал я тем, которых умертвил, сколько самому себе, потому что подверг себя неизбежному наказанию, совершив непростительные грехи. Если тот (Каин) за одно убийство подвергся семикратному наказанию, то я должен понести наказание в семьдесят семь раз большее. За что, и почему? Тот, хотя и совершил убийство, и притом над братом, но не видел, чтобы другой кто прежде его сделал это, не видел другого, наказанного за такое дело и подвергшегося такому гневу (Божьему): эти два обстоятельства и увеличат мое наказание, потому что я имел перед глазами преступление Каина, видел и ужасное наказание его, и, однако же, не вразумился ничем этим. Поэтому, хотя бы я подвергся наказанию в семьдесят семь раз большему, нежели он, и тогда не получил бы достойного возмездия.

3. Видишь, возлюбленный, что Бог сотворил волю нашу свободной и что мы, как предаваясь беспечности, претыкаемся, так и, решившись быть бодрыми, познаем свой долг. Кто, скажи мне, понудил этого человека (Ламеха) к такому признанию? Никто другой, как совесть и тот нелицеприятный Судья. Так как он, предавшись беспечности, привел в исполнение злое предприятие, то совесть тотчас восстала на него, взывая и о тяжести греха и о том, какие он заслужил наказания. Таков грех: доколе он еще не совершен и не приведен в дело, он помрачает мысль и обольщает разум; а когда будет совершен, то открывает нам свою гнусность, и вот кратковременное и безрассудное удовольствие причиняет нам постоянную скорбь, лишает спокойствия совести и покрывает своего пленника стыдом. Человеколюбивый Господь поставил над нами такого судью с тем, чтобы он никогда не молчал, но, будучи неразлучен с нами, непрестанно вопиял и наказывал за преступления. В этом всякий может убедиться самым опытом. Так блудник, или прелюбодей, или другой подобный грешник, не может быть спокойным, хотя бы от всех скрыл (свое преступление); имея такого строгого судью, пугается и намеков, трепещет самой тени, боится и знающих и незнающих (о его поступке), и, таким образом, носит у себя в душе постоянную бурю и непрерывное волнение. У такого человека и сон не сладок, но полон страха и боязни; ему пища не вкусна, и сообщество друзей не может развлечь его и освободить от внутренней борьбы; нося в себе как будто палача, который терзает и бичует его непрестанно, так он ходит после такого худого дела, терпя, хотя этого никто не знает, невыносимые муки, и будучи сам своим судьей и обвинителем. Но если сделавший такой грех решится, как следует, воспользоваться помощью совести, принести раскаяние в своих делах и показать рану Врачу, который исцеляет не укоряя, принять от него врачевство, и наедине, без всяких свидетелей, открыть Ему и исповедать все подробно, то он скоро исправит грехи свои, потому что признание в грехах заглаживает их. Если этот Ламех не отказался объявить о совершенных им убийствах своим женам, то мы какого заслуживаем прощения, когда не хотим открыть грехи Тому, Кто знает подробно все наши беззакония? Разве Он потому требует от нас исповеди, что не знает наших грехов? Знающий все вещи еще до их появления требует от нас признания не потому, чтобы не знал, но потому, что желает, чтобы мы при исповеди и почувствовали свои грехи, и показали свою добросовестность. Разве нужно здесь тратить деньги, предпринимать далекий путь? Разве это лечение причиняет боль и мучения? Нет, оно и не требует траты денег, и безболезненно, и скоро исцеляет. Сообразно с расположением приходящего, Господь дарует и врачевство от ран. Итак, желающий скорее возвратить себе здоровье и уврачевать душевные раны, пусть приступает с усердием, отрешаясь от всего житейского, пусть проливает горячие слезы, показывает великое усердие, приносит твердую веру, полагается на искусство Врача — и тотчас получит исцеление. Не видишь ли, что щедрость Врача превышает любовь всякого отца? Разве Он требует от нас чего–либо трудного и тягостного? Требует сокрушения сердца, смирения ума, признания в грехе, усердного прошения (о прощении), и (за это) дарует не только исцеление от ран и очищение от грехов, но и делает праведным того, кто доселе обременен был бесчисленными тяжестями грехов. О, великое человеколюбие! О, безмерная благость! Грешника, если только он исповедует свои грехи, помолится о прощении и покажет решимость впредь (жить хорошо), вдруг делает (Бог) праведным! И чтобы тебе вполне убедиться в этом, послушай, что говорит пророк: припомни Мне; станем судиться; говори ты, чтоб оправдаться (Ис. 43:26). Не сказал только: припомни Мне; станем судиться; говори ты, чтоб оправдаться, но прибавил: прежде (в русском переводе этого слова нет), т. е. не выжидай обличителя, не жди обвинителя; сам предупреди и начни говорить, чтобы заградить уста обличителю.

4. Видишь человеколюбие Судьи? В судах человеческих, когда кто решится сделать так и, предваривши доносчиков, сам признается в своем поступке, то хотя, может быть, и избавится от пыток и продолжительных истязаний, если, впрочем, только найдет кроткого судью, но уже непременно подвергнется смертному приговору; благость же человеколюбивого Бога и Врача душ наших неизреченна и щедродательность превыше всякого слова. Если мы предупредим своего обвинителя, то есть дьявола, который в тот день (последнего суда) восстанет против нас, и уже в настоящей жизни, прежде входа в судилище, исповедаем свои грехи, восхитим первое слово и сами сделаемся своими обвинителями, то преклоним Господа на такую милость, что Он не только сделает нас свободными от грехов, но и причислит нас к сонму праведных. Если уже этот Ламех, и не имея закона, который мог научить его, и не слышав пророков, или другое какое наставление, а только по действию вложенного в (вашу) природу суда, сознав свое преступление, открыл его и сам себя осудил, то как мы можем получить прощение, когда не показываем со всей заботливостью ран своих Господу и не принимаем от Него врачевства для них? Если не сделаем этого теперь, когда время поста, когда такое успокоение помыслов, когда изгнаны все увеселения, то в какое другое время можем подумать о своих делах? Поэтому прошу вас всегда трезвиться и бодрствовать, и всю настоящую жизнь употреблять на то, чтобы усердным обращением к (Богу) избегнуть того невыносимого мучения и избавиться геенского огня. С большой ревностью нужно делать это особенно теперь, когда, ради поста, вы пользуетесь большим и постоянным наставлением.

«И познал Адам еще жену свою, и она родила сына, и нарекла ему имя: Сиф, потому что, говорила она, Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин» (Быт. 4:25). Доведши родословие до Ламеха, божественное Писание снова возвращается к Адаму и жене его, и говорит: «И познал Адам еще жену свою, и она родила сына, и нарекла ему имя: Сиф, потому что, говорила она, Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин. Родила», говорит, «сына, и нарекла ему имя: Сиф». Не удовольствовавшись наречением имени сыну, мать говорит: «Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин». Смотри, как и мать названием новорожденного сына увековечивает память о злом том деле, и, чтобы и последующие роды могли знать о преступлении Каина, говорит: «вместо Авеля, которого убил Каин». Это слова души скорбящей, возмущаемой воспоминанием о совершившемся злодеянии и в тоже время приносящей благодарность за родившегося и в имени его, как бы на столбе, изображающей преступление Каина. И подлинно, он причинил родителям не малую скорбь, поднял руку свою на брата, и этого любезного и дорогого им сына дал им увидеть поверженным на землю, мертвым и бездыханным. Если Адам уже получил себе приговор: «прах ты и в прах возвратишься», и: «в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь», то этот приговор пока выражался только словами, и (первые люди) еще не знали, что такое смерть. Но этот, по ненависти к брату и снедаемый внутренней злобой, решился умертвить Авеля и — первый представил родителям ужасное зрелище (смерти). Вот почему мать, лишь только несколько ободрилась и нашла облегчение своей невыносимой печали в новорожденном сыне, приносит благодарение Господу и увековечивает поступок братоубийцы, налагая и сама на него величайшее наказание тем, что предает вечной памяти его поступок.

Видите, сколь великое зло грех? В какой стыд и бесславие повергает он тех, кто сделает его? Видите, как за него (Каин) лишился небесной милости и сделался позорищем для всех? Видите, как он за свое злое дело стал ненавистным даже родителям, побуждаемым самой природой любить своих детей? Итак, умоляю, будем избегать греха, причиняющего нам столько зол, и поревнуем о добродетели, чтобы и заслужить благоволение свыше и избежать наказания. «У Сифа», говорит, «также родился сын, и он нарек ему имя: Енос; тогда начали призывать имя Господа» (Быт. 4:26). Смотри, как люди мало–помалу уже приучаются в именах детей своих выражать благодарность (Богу). И сей, говорит, т. е. Сиф, родивши сына, дал ему имя Енос. Потом божественное Писание, желая нам изъяснить значение сего имени, прибавляет: тогда начали призывать имя Господа. С него–то уже блаженный пророк намерен начать родословие, предавая забвению Каина и его потомков до Ламеха. Так как Каин своей злой волей унизил данное ему от природы первенство, т. е. право первородства, то и сам он и его потомство исключается из (родословного) списка; а Сиф, правотой воли, приобретает то, чего не имел от природы, на него переходит право первородства, если не по природе, то за направление воли, и дети его удостаиваются быть включенными в родословие. И как этот Енос назван (так) за то, что призывал имя Господа Бога, так и ведущие от него свой род удостаиваются этого же наименования. Поэтому и блаженный пророк, остановив здесь повествование, вновь начинает другое.

5. Но чтобы нам, взявшись за это повествование, не слишком продолжить поучение, здесь же, вместе с блаженным пророком, и мы прекратим беседу, оставляя истолкование дальнейшего, если Богу будет угодно, на последующее время. Теперь же пока хочу попросить вашу любовь о том, чтобы вы извлекали больше пользы из наших слов и каждодневно испытывали самих себя, относительно того, какое назидание получили от того, какое от другого поучения, и чтобы не только слухом принимали наши слова, но и внедряли это в свой ум, и постоянным размышлением укрепляли в памяти. Желательно, чтобы вы не только сами были достаточно наставлены, но и для других стали наставниками, могли вразумлять и других, и притом учить ближних добродетельной жизни не только словами, но и делами. Подумай, в самом деле: если бы вы, здесь собираясь, захотели каждодневно приобретать хотя малую частицу (добра) и исподволь ослаблять возмущающие вас страсти, то как в недолгое время вы взошли бы на самую высокую степень добродетели! Для того мы всякий день и беседуем с вами и проповедуем вам о совершеннейшей жизни (христианской), чтобы искоренять эти гибельные страсти, т. е. гнев, зависть, недоброжелательство. Когда эти страсти будут истреблены, тогда легче будет обуздать и страсть к деньгам, а когда ослабеет эта страсть, то с большей легкостью будут устранены суетные помыслы и постыдные пожелания: «ибо корень всех зол есть сребролюбие» (1 Тим. 6:10). Когда посечем корень и исторгнем его из самой глубины, то нам легче будет совладеть с ветвями. Жадность к деньгам есть, так сказать, твердыня зла и верх пороков: поэтому, если мы решимся овладеть ей, то ничто уже не помешает нам освободиться от этой безумной страсти, а вместе с ней исторгнуть и истребить все гибельные страсти. И не думайте, будто презирать деньги тяжкое и трудное дело. Когда я подумаю, что многие, по пустому и суетному честолюбию, без нужды тратят множество золота, для того только, чтобы заслужить от низких и ничтожных людей одобрение, которое продолжается не далее вечера, а часто не доживает и до вечера, но еще прежде, чем окончится день, сменяется для них множеством неприятностей, а другие, обольщенные эллинским заблуждением, также по страсти к людской славе и высокому мнению о ней, бросают все, что имеют, и, оставивши себе только плащ и палку, так и проводят всю жизнь, решаясь переносить все трудности и бедствия такой жизни из–за одной похвалы людской, — так, когда подумаю об этом, то не знаю, какое будем иметь оправдание или извинение мы, которые не хотим, ради данной от Бога заповеди, ради вечной и нескончаемой славы, пожертвовать малейшую часть (своего имения), но становимся хуже и тех людей, не думая, как велико здесь различие. Они тратят столько (имущества) для получения пустой похвалы от подобных им людей, а мы ради своего Господа, давшего нам и то, что имеем, и обещающего те неизреченные блага, часто не хотим поделиться малостью — с нуждающимися. Какими же глазами мы будем смотреть на Судью, пренебрегши столь легкую заповедь? Разве я советую бросить все имение? Наслаждайся полным довольством, но, когда удовлетворишь собственным потребностям, прочее, что останется в избытке и будет лежать без употребления, обрати на удовлетворение чужих нужд, раздели это томимым голодом и изнемогающим от холода, и препроводи через их руки в свое отечество, в которое и сам ты через непродолжительное время переселишься. Эти (бедные) люди более всех помогут тебе перенести туда (твои сокровища), так что ты, когда переселишься туда, все найдешь готовым и будешь там наслаждаться еще большим изобилием, видя, что эти (твои сокровища) увеличены перенесшими их туда, или — лучше сказать — благостью Божией. Трудное ли это дело? Разве оно требует забот и беспокойств? Для такого перенесения не нужно тебе ни подъяремных животных, ни стражи, ни чего–либо другого подобного, потому что этим путем не ходит ни вор, ни разбойник, который бы мог похитить посланные тобой сокровища; что ни положишь в руки бедных, все то положишь в надежное хранилище — в руку Божию. Он и сохранит их в целости, и когда возвратишься в свое отечество, возвратит тебе, прославит и увенчает тебя, и поселить в месте пространном и спокойном. Итак, умоляю, отдадим избыток бедным, будем сеять, пока есть еще время: чтобы пожать нам во время благопотребное, и чтобы, пропустившие настоящее удобное время, не раскаиваться уже понапрасну. Разве человеколюбивый Господь для того дал тебе много, чтобы ты данное тебе употребил только в свою пользу, остальное же запер в сундуках и кладовых? Нет, не для этого, но для того, чтобы, по апостольскому увещанию, твой избыток восполнял недостатки других (2 Кор. 8:14). Ты, может быть, пользуешься сверх надобности, тратишь много денег на увеселения, на одежду и на другие предметы роскоши, частью же и на рабов, и на животных, а бедный просит у тебя не на что–либо излишнее, но на то только, чтобы утолить свой голод и удовлетворить необходимой потребности, — иметь насущный хлеб, чтобы поддержать свою жизнь и не умереть. А ты не хочешь сделать и этого, и не думаешь, что тебя может внезапно похитит смерть, и тогда все, тобой собранное, останется здесь и, может быть, перейдет в руки твоих врагов и неприятелей, а сам ты отойдешь, взявши с собой только все грехи, с которыми собирал ты это. И что скажешь тогда в тот страшный день? Чем станешь оправдываться, так не радевший о своем спасении? Так послушай меня и, пока есть еще время, раздай излишние деньги, чтобы, таким образом, приготовить себе там спасение и обрести воздаяние тех вечных благ, которые да получим все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 21

«Вот родословие Адама: когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его, мужчину и женщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек, в день сотворения их» (Быт. 5:1–2).


В Божественное Писание необходимо со всем усердием углубляться, призывая благодать Св. Духа. — Новое родословие Адама чрез Сифа, о опущением другого поколения, и смысл этого. — Добрые свойства Сифа и мысли Евы при его рождении. — Значение имен, даваемых детям. — Благочестие Еноха и урок, даваемый им мужам и женам. — Дальнейшее родословие Сифитов и пророчество Ламеха при рождении Ноя. — Увещание к попечению о душе и ее украшении.


1. Великое и неизреченное сокровище, возлюбленные, (заключается) в нынешнем чтении. Знаю, что многие, слушая перечисление имен и поверхностно смотря на прочтенное (из Писания), думают, будто эти слова не содержат в себе ничего больше, кроме простого названия имен; но я прошу всех вас не проходить без внимания предлагаемое в божественном Писании, — потому что все, здесь написанное, заключает в себе великое богатство мыслей. Так как блаженные пророки говорили по внушению божественного Духа, то поэтому написанные Духом (священные книги) содержат в себе скрытое (в них) сокровище. И не дивись, что я в перечислении имен обещаю вам теперь показать великое сокровенное богатство мыслей: в Писании нет ни одного слога, ни одной черты, в глубине которой не заключалось бы великого сокровища. Поэтому мы должны приступать к божественным словам не иначе, как будучи руководимы благодатью свыше и получив просвещение от Святого Духа. Для уразумения содержащегося в божественном Писании нужна не человеческая мудрость, но откровение Духа, дабы мы, узнав истинный смысл написанного, могли получить оттуда великую пользу. Если и в житейских делах писания, составленные людьми, будучи повреждены временем, получают великое значение от означения времени в начале этого письменного памятника и от одного даже его слога, — то тем более можно найти это в божественном Писании, сложенном Духом Святым, если только мы будем внимательны и не станем пробегать его поверхностно, но, напрягши ум свой, будем все рассматривать тщательно и не уступим в этом тем, которые выказывают столько усердия о предметах чувственных. Вот и копающие руду не останавливаются на поверхности, но, спустившись весьма глубоко и нашедши песчинки золота, с великим трудом и усилием отделяют их от земли, и после такого великого труда получают, однако же, малое вознаграждение за свои труды. Хотя они и знают, что получают пользу, не соответствующую их трудам, а часто даже, после великих бдений и усилий, и совсем обманываются в своем ожидании, однако и этим не останавливаются, но, питаясь надеждою, не чувствуют трудов. Так, если они выказывают столько усердия о предметах тленных, преходящих, и весьма ненадежных, то нам, которым (предлагается) и богатство неотъемлемое, и сокровище неистощимое, и обмануться в ожиданиях невозможно, тем более нужно иметь такую же и даже большую ревность, чтобы могли мы достигнуть желаемого, и, получив отсюда пользу, и познав неизреченное Божие человеколюбие, были благодарны своему Господу, а привлекши этим к себе Его благоволение, сделались неуловимыми для сетей диавола. Итак, предложив вам ныне читанные слова, тщательно исследуем каждое из них, дабы вы могли возвратиться домой, получив обычное наставление. «Вот родословие, — сказано, — Адама: когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его, мужчину и женщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек, в день сотворения их». Обрати внимание на мудрость этого дивного пророка, или — лучше — на учение Святого Духа, потому что по Его (Св. Духа) внушению он говорит нам обо всем; он дал свой язык, а через него уже благодать Духа ясно научает всему род наш. Итак, смотри, как (Моисей) обратил слово свое к началу, и как бы снова хочет зачинать повествование. Для чего же и почему? Он видел, что уже жившие тогда показывали великую неблагодарность (пред Богом) и, не умудрившись судьбою первосозданного, низринулись в самую бездну зла: сын (Адама) тотчас, по зависти, устремился на братоубийство, за что и подвергся тому страшному наказанию, о котором мы прежде сообщили вашей любви; а его (Каина) потомки, не вразумившись и его наказанием, впали еще в большие грехи, как вы слышали вчера о Ламехе, рассказывающем свой грех своим женам и определяющем себе наказание. Итак, как он видел, что их развращение постепенно увеличивается, подобно вредной влаге, готовой разлиться по всему телу, то и останавливает стремление зла и не удостаивает даже упомянуть о поколениях, бывших от Каина до Ламеха, но как бы делая некоторое начало (своей книги) и желая утешить Адама и Еву в скорби, которую дерзнул причинить им братоубийца, вооружив руку свою против Авеля, так начинает повествование и говорит: «Вот родословие Адама: когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его, мужчину и женщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек, в день сотворения их».

2. Смотри, как он употребил те же самые слова, которые (употребил) и вначале, дабы внушить нам, что о тех поколениях, как о непотребных, он не удостаивает и упомянуть, но начинает родословие с родившегося теперь, то есть, с Сифа, дабы ты и отсюда познал, сколько Бог печется о человеческой роде, и как отвращается людей кровожадных. Моисей молчит об них, как будто они даже и не жили, и этим дает нам разуметь, сколь великое зло грех и как любящие его причиняют себе величайший вред. Вот эти люди исключаются и из (родословного) списка и, если упоминаются, то только для того, чтобы их нечестие выставлено было на позор и послужило вразумлением для будущих родов, а беззаконно умерщвленный и убитый братнею рукою с тех пор и доныне воспевается всеми, и время не истребило памяти об этом (Авеле), ни позора того (Каина) не прекратило, но как этот каждодневно всеми восхваляется, так и тот непрестанно осуждается.

Видите, каков вред нечестия и сколь велика сила добродетели, как первое, хотя и нападает и одолевает, однако же, гибнет и исчезает, и как вторая, хотя подвергается нападениям и терпит бесчисленные бедствия, но от этого становится еще славнее и блистательнее? Можно бы доказать это теперь вашей любви и другими подобными событиями, но чтобы вам не отступить от надлежащего порядка, обратимся к приведенным словам. «Вот родословие, — сказано, — Адама: когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его, мужчину и женщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек, в день сотворения их». Смотри, как божественное Писание, опять начав повествование сверху, напоминает нам, какой чести удостоился созданный (Богом) человек. «Когда Бог, — сказано, — сотворил человека, по подобию Божию создал его», — то есть, поставил его начальником всего видимого. Выражение: «по подобию», указывает именно на власть и господство. Бог всяческих, как Сам имел власть над всем и видимым и невидимым, будучи Создателем всего, так и, создав это разумное существо (человека), восхотел, чтобы оно имело власть над всем видимым. Потому Он даровал ему и душу, чтобы он был и бессмертным навсегда. Когда же (человек) по беспечности пал и преступил данную ему заповедь, (Бог) по своему человеколюбию и тогда не отвратился совершенно от него, но, лишив его бессмертия и осудив на смерть, оставил его с тою же почти самою властью. Когда потом сын его впал в столь великое неистовство, и первый совершил убийство, причинил [брату] насильственную смерть и обнаружил в себе великую испорченность, присоединив к убийству ложь, то (Бог) восхотел вразумить его продолжительным наказанием, дабы не только он сам получил пользу от постигшего его наказания, но и потомкам показал, как велико его преступление и чрезмерно беззаконие. Но так как и потомки его, по великой беспечности, впадали постепенно в большие беззакония, то (Бог), желая как бы утешить Адама, бывшего в столь великой печали не только из–за собственного своего преступления, но и по причине беззакония Каинова и того невыносимого несчастия [разумеется, конечно, смерть Авеля], которое он видел собственными своими глазами [ведь они (первые люди) еще не знали, как умирают, хотя и подверглись уже приговору смерти; и скорбь Адамова была двойная и тройная от того, что они увидели смерть, в первый раз явившуюся в мире, — смерть насильственную и совершенную их сыном, — притом нанесенную брату, рожденному от одной матери и одного отца, и не сделавшему никакого зла], так желая подать ему соразмерное скорби его утешение, человеколюбивый Бог дарует ему другого сына Сифа, и этим достаточно утешив его, — от этого сына уже ведет начало рода. Поэтому и блаженный пророк начал так: «Вот родословие Адама». Потом, так как он обещал повествовать о потомстве людей, смотри, какой соблюдает порядок. «Адам жил, — говорит, — сто тридцать лет и родил [сына] по подобию своему по образу своему, и нарек ему имя: Сиф. Дней Адама по рождении им Сифа было восемьсот лет, и родил он сынов и дочерей. Всех же дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет; и он умер» (ст. 3–5).

3. Не правду ли я говорил вначале, что в божественном Писании нельзя найти ничего, написанного просто и напрасно? Вот и теперь с какою точностью выразился этот блаженный пророк. «Родил (Адам), — говорит, — [сына] по подобию своему по образу своему, и нарек ему имя: Сиф». А о рожденном прежде, то есть, о Каине, ничего такого не сказал, наперед уже давая знать о наклонности его к злу; и справедливо: Каин не сохранил отеческих нравов, но тотчас уклонился к злу. Здесь же Моисей говорит: «По подобию своему по образу своему», — то есть (Адам родил сына) однородного родившему, с теми же добродетельными свойствами, являющего в себе посредством дел своих образ отеческий, могущего своею добродетелью вознаградить за преступление старшего (сына). Здесь Писание, говоря: «По подобию своему по образу своему», сообщает нам не о телесных чертах, но о состоянии душевном, дабы мы знали, что этот сын (Сиф) не будет таким же (как Каин). Потому и мать, давая имя этому сыну, дает его с благодарностью, и рождение дитяти приписывает не природе и собственной способности рождать, но силе Божией, которая и возбудила природу к рождению, и говорит: «И нарекла ему имя: Сиф, потому что, [говорила она], Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин» (Быт. 4:25). Смотри, какая точность в словах. Не сказала: дал мне Бог, но воскреси ми. Замечай, как этим выражением уже с тех пор, хотя и не ясно, указываются начатки воскресения. Она как бы так говорила: вместо умершего воскресил мне этого. Хотя тот, говорит, от братней руки пал на землю и подвергся смерти, но сила Божия вместо падшего восставила этого. Так как не настало еще время воскресения, то Бог восставил не падшего, но другого вместо него, потому и говорит Ева: «Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин». Видел ты благодарность жены? Видел человеколюбие Господа, — как скоро Он подал им (Адаму и Еве) утешение? Будем же все мы подражать Еве и все приписывать высшей благодати, потому что хотя и природа действует, но не своею силою, а повинуясь повелению Создателя. И пусть никогда не сетуют жены, если не рождают, но с благодарным сердцем пусть прибегают к Творцу природы и от Него, Господа природы, просят (чадородия): пусть рождение детей не приписывают ни сожитию супружескому, ни чему–либо другому, но — Создателю всяческих, Который, как воззвал из небытия в бытие естество ваше, так может и исправить недостатки его. Вот и Ева то самое, что было для нее причиною скорби, обратила в побуждение к славословию, и все приписывает Господу, говоря: «Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин». Видишь, как она не только не возроптала и не сказала ни одного печального слова (божественное Писание не пропустило бы, если бы что–нибудь такое было сказано ею), напротив, перенесши великодушно несчастье, удостаивается скорого утешения и обнаруживает еще большую благодарность, возвещая благодеяние Господне? Смотри же, с какою щедростью и Господь подает свои дары. Не только даровал другого сына, но еще заранее показывает, что этот сын будет и добродетелен. «Родил, — говорит Писание, — [сына] по подобию своему по образу своему». И чтобы мы тотчас же убедились в добродетели этого сына, смотри, как и сам он в имени собственного своего сына высказывает боголюбивую свою душу. «У Сифа, — сказано, — также родился сын, и он нарек ему имя: Енос; тогда начали призывать имя Господа» (Быт. 4:26). Вот имя, которое светлее диадемы, блистательнее порфиры! Что может быть блаженнее человека, который украшается призыванием Бога и это самое (призывание) носит вместо имени?

Видишь, как и в самых простых названиях, как я говорил вначале, скрывается великое богатство мыслей? Здесь (в названии детей) выказывается не только благочестие родителей, но и великая заботливость их о детях, — как они с самого начала учили рождавшихся у них детей теми самыми именами, какие давали им, прилепляться к добродетели, а не так, как ныне дают имена, — просто и как случится. По имени, говорят, деда или прадеда пусть называется дитя; но, древние не так: они всячески старались давать детям такие имена, которые бы не только возбуждали к добродетели самих, получающих эти имена, но и для всех других и для последующих родов служили наставлением во всяком любомудрии. Это увидим мы и далее в течение слова. Не станем же и мы назначать детям названия случайные, не станем давать им имена отцов, дедов, прадедов и людей, знаменитых родом, но — имена мужей святых, просиявших добродетелью, стяжавших великое дерзновение у Бога. Впрочем, и на эти имена пусть не надеются ни родители, ни дети, получающие имена, потому что имя без добродетели не приносит никакой пользы. Надежду спасения нужно полагать в совершении добродетели, и не величаться ни именем, ни сродством со святыми мужами, ни чем–либо другим, но правотою своих дел; а лучше сказать, не величаться и этим, но тогда–то особенно и смирять и уничижать себя, когда успеем собрать великое богатство добродетели, так как при этом мы и собранное нами богатство сбережем верно, и привлечем к себе благоволение Божие. Поэтому и Христос говорил ученикам своим: «Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие» (Лк. 17:10). Так Он смиряет их умы и внушает им быть скромными и не превозноситься добрыми делами, но знать, что величайшая из всех добродетелей состоит в том, чтобы добродетельный человек сохранял смирение.

4. Но возвратимся опять к предмету слова, и посмотрим на родившихся в последующее время. Можно надеяться, что мы, мало–помалу поступая вперед, найдем еще большее сокровище, великое и невыразимое богатство. «Енос, — этот сын Сифов, — жил девяносто лет и родил Каинана. Каинан … родил Малелеила. Малелеил … родил Иареда. Иаред … родил Еноха. Енох жил шестьдесят пять лет и родил Мафусала. И ходил Енох, — говорит Писание, — пред Богом, по рождении Мафусала, триста лет и родил сынов и дочерей. Всех же дней Еноха было триста шестьдесят пять лет. И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его» (Быт. 5:9, … 24.). Не правду ли я говорил, что, идя далее, мы найдем в этих именах великое и неизреченное духовное богатство? Замечай здесь, возлюбленный, и добродетель праведника, и чрезмерное человеколюбие благого Бога, и точность божественного Писания. «Енох жил, — говорит оно, — шестьдесят пять лет и родил Мафусала. И ходил Енох, — говорит, — пред Богом, по рождении Мафусала».

Слушайте это и мужи и жены, поучитесь добродетели праведника, и не думайте, будто брак препятствует угождать Богу. Божественное Писание для того и указало на это неоднократно, сказав, что (Енох) родил Мафусала и тогда угодил (Богу), и опять повторив тоже самое: для того, чтобы не подумал кто, будто брак, препятствует благоугождать Богу. Если мы бодрственны, то ни брак, ни воспитание (детей), ни другое что не может воспрепятствовать нам в угождении Богу. Вот и он (Енох), будучи одной с нами природы и (живя тогда), когда еще не дан был закон, не поучало Писание, и ничто другое не руководило к любомудрию, сам собою и по своему произволению так благоугодил (Богу), что доселе еще жив и не вкусил смерти. Если бы, возлюбленный, брак и воспитание детей были препятствием на пути добродетели, то Создатель всяческих не ввел бы брака в жизнь нашу, дабы мы не терпели вреда в вещах нужных и самых необходимых. Но так как (брак) не только не препятствует нам в богоугодной жизни, если мы хотим бодрствовать, но и доставляет нам великое пособие к укрощению пылкой природы, не позволяя волноваться морю, но, непрестанно побуждая ладью плыть в пристань, то поэтому Бог и даровал такое утешение человеческому роду. А что слова мои справедливы, доказывает этот праведник. «И ходил Енох, — говорит Писание, — пред Богом, по рождении Мафусала»; притом, он подвизался в добродетели немалое число лет, но, как говорит Писание, двести лет. И так как после преступления первозданного нашелся человек, который взошел на самую высоту добродетели, и своим благоугождением Богу вознаградил за грех прародителя, то смотри чрезмерное человеколюбие благого Бога. Как Он нашел человека, который мог вознаградить за грех Адама, то и переселяет его живым, показывая самым делом, что Он принявшего заповедь (Адама) осудил за ее нарушение, а не по желанию подвергнуть смерти род наш. «И ходил, — говорит Писание, — Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его». Видишь премудрость Господа? Преложил (или переселил) живым, а не даровал бессмертие, дабы не ослабить в роде человеческом страха к греху; Он оставил (этот страх) во всей силе между людьми. Поэтому Он хочет неясно и тайно, так сказать, отменить приговор, произнесенный Адаму. Но не делает этого явно, дабы страх служил вразумлением. Поэтому Он преложил благоугодившего Еноха. А если кто захочет любопытствовать и спросить: куда же его переселил, и неужели он доселе жив, — то пусть научится не увлекаться человеческими соображениями и не наследовать с любопытством дел Божиих, но верить тому, что говорится (в Писании). Когда Бог возвещает что–либо, то не должно противоречить словам Его, но возвещаемое от Бога, хотя бы и не было видимо для глаз, нужно считать достовернее того, что подлежит нашим взорам. Что Бог переселил Еноха, переселил живым и не вкусившим смерти, так что за свое благоугождение (Богу) он стал выше произнесенного над родом человеческим приговора, об этом божественное Писание сказало; а куда переселил его, и как он ныне живет, этого не присовокупило. Видел ты благость Господа, как Он, нашедши мужа добродетельного, не лишил его того достоинства, которое даровал первому человеку до преступления заповеди, и этим дал нам разуметь, что и тот, если бы не предпочел обольщения данной заповеди, удостоился бы тех же, или еще и больших благ? «Мафусал, — говорит Писание, — жил сто восемьдесят семь лет и родил Ламеха; Ламех жил сто восемьдесят два года и родил сына, и нарек ему имя: Ной, сказав: он утешит нас в работе нашей и в трудах рук наших при [возделывании] земли, которую проклял Господь» (Быт. 5:25, 28–29). Усматривай опять и в наименовании родившегося теперь от Ламеха величие тайн, высокое пророчество и неизреченное человеколюбие благого Бога. Так как по своему предвидению он провидел будущее, то, усматривая, что нечестие людей умножается, наименованием сына предсказывает бедствия, имеющие постигнуть весь род человеческий, дабы люди, вразумившись хотя страхом, удержались от греха и обратились к добродетели. Замечай и долготерпение Господа: за сколько лет Он дает предсказание, чтобы таким образом и показать Свое человеколюбие, и отнять всякое извинение у тех, которые подвергнутся наказанию!

Но, может быть, кто–нибудь скажет: откуда у Ламеха столь великий дар предсказания? Ведь Писание не упоминает, чтобы он был муж добродетельный и чудный. Не удивляйся, возлюбленный: Господь, премудрый и благоискусный, часто и недостойным людям попускает предсказывать чудные и великие дела, и это не только в ветхом, но и в новом завете. Послушай, что говорит евангелист, о Каиафе, Иудейском первосвященнике: «Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ, и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино» (Ин. 11:51–52). Найдешь опять, что нечто подобное было и с Валаамом. Будучи призван для проклятия (еврейского) народа, он не только не проклял, но и предсказал великие и чудные вещи, не только об этом народе, но и о пришествии Спасителя (Числ. 24). Не удивляйся же, что и теперь Ламех, давая имя своему сыну, дает, ему такое имя (Ной); но все приписывай Богу, который все устрояет Своею благоискусною мудростью. «И нарек ему имя: Ной», — а это имя значит: успокоение. Итак, (Ламех) называет успокоением ту всемирную гибель, которая должна была совершиться спустя столько лет, подобно тому, как и Иов говорит: «[На что дан свет] человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком?» (смерть бо мужу покой — в славянском тексте) (Иов. 3:23). В самом деле, так как нечестие причиняет много и весьма большого труда, то его прекращение и уничтожение, имевшее совершиться посредством потопа, называет успокоением. «И нарек, — говорит, — ему имя: Ной», — потом, объясняя нам значение этого имени, говорит: «Он утешит нас в работе нашей, — то есть, отвратит от нечестия, — и в трудах рук наших при [возделывании] земли», — опять тоже самое, то есть, от злых дел. Писание так говорит об этом не потому, чтобы руки печалились, но потому, что через их деятельность и злые дела умножались скорби людей. И от «земли, которую проклял Господь», — то есть, освободит нас от всех тяготеющих над нами бедствий, от трудов и скорбей, неразлучных с возделыванием земли, подвергшейся проклятию за преступление первого человека. Подумай же теперь, возлюбленный, как это дитя, мало–помалу возрастая, для всех видевших его служило уроком. Лишь только кто спрашивал об имени этого дитяти, значение имени тотчас же говорило ему о предстоявшей людям гибели. Если бы кто, по вдохновению, просто сказал только, что это будет, такое предсказание предано было бы забвению, и не все бы знали о тяжком наказании; а теперь этот человек, живший пред глазами всех, благовременно и безвременно всем напоминал о гневе Божием. И дабы мы с точностью знали, сколько времени этот сын (Ламеха) своим именем увещевал всех оставить нечестие, прилепиться к добродетели и через то избежать столь великого гнева Божия, (Писание) говорит: «Ною было пятьсот лет и родил Ной Сима, Хама и Иафета» (Быт. 5:32). Вот и другой праведник, с женою и детьми весьма благоугодил Богу, избрав, вопреки всем (современникам), путь добродетели, и не встретил никакого препятствия ни от брака, ни от воспитания детей. Но при этом нельзя не изумиться и неизреченному долготерпению Божию, и крайней неблагодарности тогдашних людей. Вот в течение пятисот лет этот праведник вопиял и свидетельствовал своим именем о потопе, имевшем быть по всей вселенной за умножение нечестия, и при этом они не захотели, однако, отстать от нечестия. Но человеколюбивый Бог и после такого пророчества, и по истечении столь многих лет, еще не подвергает наказанию, но желая показать большее долготерпение, к мере Своего снисхождения прилагает и еще немалое число лет. Он создал человеческий род не для того, чтобы наказывать его, но, совсем напротив, чтобы даровать ему наслаждение бесчисленными благами. Поэтому и видишь, как Он везде замедляет и откладывает наказания. Но чтобы множеством предметов не обременить вашей памяти, здесь остановим слово, остальное отложив до следующего дня.

6. Будем же это слушать, возлюбленные, не просто, но научимся заботиться о добродетели и ставить высоко угождение Богу; не станем ссылаться ни на управление домом, ни на заботу о жене, ни на попечение о детях, ни на что–либо другое, и думать, будто этим мы можем достаточно оправдать себя в нерадивой и беспечной жизни; не будем произносить пустых и бессмысленных слов: я мирянин, имею жену и озабочен детьми. Очень у многих есть обычай говорить это, когда мы убеждаем их подвизаться в добродетели, или прилежно упражняться в чтении Писания. Не мое это дело, говорят; разве я отрекся от мира, разве я монах? Что говоришь, человек? Разве одним монахам предназначено угождать Богу? Бог «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4), а не желает, чтобы кто–либо пренебрегал добродетелью. Послушай, что сам Он говорит чрез пророка: «Разве Я хочу смерти беззаконника? … Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив?» (Иез. 18:23). Скажи мне, разве этому праведнику сколько–нибудь препятствовало сожительство с женою или попечение о детях? Так не станем же и мы, прошу вас, обманывать самих себя, но чем более обременяемся этими заботами, тем более будем принимать врачевства от чтения божественного Писания. Ведь и эти люди были одной с нами природы; притом у них не было столько побуждений, располагающих к добродетели. Итак, какого извинения будем заслуживать мы, и наслаждающиеся таким учением, и удостоенные столь великой благодати, и пользующиеся вышнею помощью, и получившие обетование неизреченных благ, если не достигнем в меру добродетели древних мужей? Если только мы захотим быть внимательными, то и сообщенного нам сегодня достаточно, чтобы заставить нас полюбить добродетель и отнюдь не думать, будто для нас что–либо может служить препятствием к пути добродетели. Если жившие до закона, по внушению только природы, достигли столь высокой добродетели, то что можем сказать мы, которые, при таких пособиях, после пришествия Христова и после бесчисленных чудес, так далеки от добродетели? Поэтому, прошу, будем не поверхностно проходить, но со вниманием читать содержащееся в божественном Писании, дабы, пользуясь им, могли мы когда–нибудь, хоть и поздно, прилепиться к богоугодной добродетели. Если мы и каждый день станем оглашать вас этим духовным учением, а вы будете оставаться все при той же беспечности, то какая вам будет польза от непрерывного наставления? Да и нам какое будет утешение, когда видим, что столь великий труд наш остается бесполезным и нет истинного успеха от нашего старания? Ведь, скажи мне, не из двух ли состоим естеств мы, то есть, из души и тела? Почему же не одинаковое прилагаем попечение о той и о другом, но телу всячески стараемся служить — и врачам деньги даём, и сами весьма заботимся о нем, и одеваем его дорогою одеждою, и питаем больше, чем нужно, и хотим, чтобы оно было в постоянном покое и чтобы отнюдь никакая болезнь не тревожила его, а если что–либо потревожит его, то употребляем все средства к отвращению неприятностей? Такова заботливость о теле, которое ниже по существу своему: но как же, скажи мне, равнять душу и тело? Если хочешь видеть различие между ними, то посмотри, как ничтожным становится тело, когда оставляет его душа. Итак, ты, прилагающий столь великое попечение о теле, для чего и почему так мало печешься о душе, и не хочешь ни давать ей свойственную ей пищу, то есть, наставление из божественного Писания, ни прилагать полезных лекарств к ее ранам и язвам, которые разрушают ее силу и ослабляют бодрость, напротив оставляешь ее в небрежении, когда она и истаивает от голода, и от язв истлевает, и служит добычею, как бы псам, злым и нечистым помыслам, которые терзают ее и сокрушают всю ее крепость?

Для чего не столько же, как о теле видимом, заботимся и о душе бестелесной и невидимой, тогда как попечение о ней не только удобно и легко, но и не требует издержек и никакого труда? Так, что касается попечений о теле и врачевания болезней телесных, то здесь необходимо тратить много и денег — частью на врачей, частью на все другие потребности, то есть, на пищу и одежду, — не говорю уже о том, что очень многие с великою неумеренностью издерживают их и сверх нужды. А по отношению к душе ничего такого не нужно, но, если подобно тому, как телу каждый день доставляешь пищу и тратишь на него деньги, захочешь не попускать и душе гибнуть от голода, а будешь давать ей соответствующую пищу, то есть, наставление из Писания и из духовного поучения («не хлебом одним, — говорит Писание, — будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» — Мф. 4:4), — то распорядишься наилучшим образом и окажешь должное внимание к тому, что есть у нас драгоценнейшего. Поэтому как телу ты доставляешь различные одежды, соображаясь с различными временами года и разнообразием одежд, так не попускай и душе ходить нагою без добрых дел, одень и ее приличною одеждою: через это тотчас восстановишь ее и приведешь опять в естественное состояние здоровья. Что же это за одежда души? Милостыня и щедрость к бедным: вот прекраснейшее одеяние души, вот светлая одежда ее. А если хочешь не только доставить ей одеяние, но и украсить ее, подобно телу, то присоедини пособие, состоящее в молитве и исповедании грехов, и не переставай омывать лице ее непрерывными слезами. Как лицо телесное ты каждодневно омываешь со всем тщанием, чтобы не видно было на нем никакой, обезображивающей его нечистоты, так же старайся поступать и с душою, и ее каждый день омывай, проливая горячие слезы. Этою (слезною) водою смывая с себя нечистоту, душа становится все светлее. И так как весьма многие жены, по великой изнеженности, пренебрегая заповедь апостольскую, повелевающую не украшать себя ни плетением (волос), ни золотом, ни жемчугом, ни многоценною одеждою (1 Тим. 2:9), украшаются с великою роскошью, да и не одни жены, но и изнеженные мужи доводят себя до слабости жен, надевая на руки перстни и украшаясь множеством дорогих каменьев, чего надлежало бы им стыдиться и краснеть, то пусть и эти, и те, послушав наших слов, обратят лучше эти драгоценности, приносящие много вреда и мужам и женам, на украшение души и ее ими украсят. Надетые на тело, даже красивое, они делают его безобразным; напротив, возложенные на душу, даже безобразную, доставляют ей великую красоту. Но как, скажешь, возможно возложить эти драгоценности на душу? Опять руками бедных: они, принимая (подаяния), сообщают душе (подающего) красоту. Им отдай свои драгоценности и рассыпь в их утробы, а они доставят такую красоту твоей душе, что ты видом своим привлечешь к себе самого истинного Жениха, и приобретешь бесчисленные блага: привлекши к себе Господа этою красотою, будешь иметь источник всех благ и обладать несказанным богатством. Итак, если мы хотим быть любезными Господу, то, оставив попечение об украшении тела, будем каждый день заботиться о красоте души, дабы нам привлечь себе и благоволение человеколюбивого Бога и получить неизреченные блага, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу слава, держава, честь, со Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 22

«Ною было пятьсот лет и родил Ной Сима, Хама и Иафета. Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери» (Быт. 5:32, 6:1).


Праведный Ной и величие его добродетелей среди всеобщего нечестия. — Свобода воли человека в выборе добра и зла. — Сыны Божии, появшие дочерей человеческих, суть не Ангелы, а потомки Сифа и Еноса. — Следствие этого смешения Сифитов с Каинитами и божественная угроза. — Умножению нечестия, божественный приговор об истреблении людей вместе с животными и спасение Ноя. — Увещание к добродетели, как драгоценнейшей всего и необходимой для будущей жизни. — Гибельность тщеславия.


ХОЧУ предложить вам сегодня остатки вчерашней трапезы; но не огорчайся, возлюбленный, слушая оставшееся. Конечно, чувственные снеди, спустя день или два, часто портятся и становятся неприятными и негодными в пищу, а относительно духовной трапезы нельзя бояться этого; напротив, чем больше проходит времени, тем большую они приобретают приятность и тем становятся свежее и вкуснее. Так исполним же самым делом данное нами вчера обещание, уплатим долг поучения и покажем честность. Это доставляет пользу не получающим только, как это бывает в (обыкновенных) долгах, но и мне, уплачивающему долг. И что говорю: мне, уплачивающему? Свойство этого долга духовного таково, что чем более он уплачивается, тем более возрастает и тем большее доставляет изобилие и несказанное богатство и отдающему и получающим. Видишь необычайное свойство долга и особенный род уплаты? Таково духовное: будучи раздаваемо, оно еще более умножается, и чем большему числу сообщается, тем более оно увеличивается, так что и отдающий не чувствует никакой утраты, напротив, еще у него умножается имущество, и получающие становятся более богатыми. А если таково свойство духовных предметов, то со всем усердием и мы поспешим к уплате, и вы приготовьте слух к принятию этого, дабы каждый из вас принял слова наши в отверстия недра души и с тем возвратился домой. Предметом рассуждения будет служить для нас опять праведный Ной, чтобы вы узнали великую его добродетель и неизреченное Божие человеколюбие и долготерпение, превышающее всякое понятие. Вы узнали вчера, как этот праведник, получив от отца свое имя, с самого рождения своего был для всех тогдашних людей провозвестником несчастий, и своим именем как бы вопиял и говорил так: оставьте нечестие, творите добродетель, убойтесь угрожающей казни; всеобщий потоп постигнет всю вселенную. Весьма силен гнев (Божий), потому что весьма усилилось и нечестие. И так он увещевал не два или три года, но пятьсот лет. Видели вы долготерпение Господа? Видели безмерную благость? Видели несказанное снисхождение? Видели умножение нечестия? Видели великое их безрассудство? На этом, как вы знаете, вчера остановилось наше поучение. Сегодня следует узнать, как человеколюбивый Господь, по своей благости, не ограничился и пятьюстами лет, но и еще явил новый опыт, попечения о столь великих грешниках. «Ною было, — говорит Писание, — пятьсот лет». Намеренно божественное Писание обозначило число лет праведника, чтобы мы видели, сколько времени он увещевал своих современников, и как они, избрав путь нечестия, погибли на нем, а праведник, идя путем совершенно противоположным, явил столь высокую добродетель, что привлек к себе благоволение Божие и, тогда как все прочие подверглись наказанию, один он со своим семейством избежал его. Отсюда мы узнаем, что если мы бдительны и не беспечны, то жизнь посреди злых людей не только не вредит нам, но и делает нас более тщательными в добродетели. Для того человеколюбивый Бог и устроил так, чтобы жили вместе и злые и добрые, чтобы от этого и нечестие злых ослаблялось, а добродетель добрых выказывалась блистательнее, и беспечные от обращения с ревностными (о добродетели) получали, если пожелают, величайшую пользу. Представь же себе, как был предан добродетели этот праведник, когда, среди такого множества людей, с великою силою стремившихся к нечестию, один он шел противоположным путем, предпочитая добродетель нечестию, и ни единодушие, ни столь великое множество (злых) не остановило его на пути добра, но он уже наперед исполнил то, что впоследствии имел сказать блаженный Моисей: «Не следуй за большинством на зло» (Исх. 23:2). И что особенно удивительно и чудно: в то время как многие, или — лучше сказать — все склонялись к нечестию и к злым делам, и никто не располагал к добродетели, он сам собою устремился к ней с такою силою, что пошел против такого множества; не убоялся и не устрашился единодушия злых; не поступил так, как обыкновенно делают нерадивые, которые, когда увидят, что многие показывают в чем–нибудь единодушие, пользуются этим случаем для прикрытия своего нерадения и говорят: для чего мне, вопреки всем этим людям, предпринимать что–нибудь новое и особенное, противоречить такому множеству и вступать в борьбу с таким многолюдством? Разве я праведнее всех их? Какая мне польза от такой вражды? Какая выгода от такой ненависти? Но (праведник) не делал столь бесплодных соображений, да и не подумал делать; он опять наперед исполнил сказанное пророком: «Лучше один праведник, нежели тысяча грешников» (Сир. 17:3). Разве общение, думал он, и согласие с многолюдством, стремящимся к злу, может избавить меня от наказания? Знал он, верно знал, что каждый ответит за собственное свое спасение и что другому невозможно ни потерпеть наказание за согрешающего, ни получить чужую награду. Поэтому праведник, как искра посреди моря, не только не угасал, но и с каждым днем издавал яснейший свет, поучая всех своими делами.

Видишь, как Господь сотворил свободною природу нашу? Отчего, скажи мне, те (современники Ноя) стремились к нечестию и навлекали на себя наказание, а этот (Ной), избрав добродетель и убежав от сообщества с ними, не потерпел наказания? Не очевидно ли, что каждый по своей воле избирает нечестие или добродетель? Если бы было не так, если бы нашей природе не была присуща власть, то не следовало бы ни тем терпеть наказание, ни этим получать награду за добродетель. Но так как все, после вышней благодати, зависит от нашего произволения, поэтому и согрешающим уготованы наказания, и живущим добродетельно воздаяния и награды. «Ною было, — говорит Писание, — пятьсот лет и родил Ной Сима, Хама и Иафета». Замечай точность божественного Писания. Сказав нам о числе лет праведника, чтобы показать великость долготерпения Господа, оно хочет еще изъяснить нам и приумножение снисхождения Господня, и усиление нечестия человеческого.

2. Но послушаем самих слов Моисея, который, говоря по внушению Духа хочет с точностью научить нас всему. «Когда люди, — говорит, — начали умножаться на земле и родились у них дочери». Не без причины присовокупил он: «И родились у них дочери», но для того, чтобы дать нам понятие о великом размножении людей. Где столь великое множество корней, там по необходимости рождается и много ветвей. «Тогда сыны Божии, — говорит, — увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали [их] себе в жены, какую кто избрал». Каждое из этих слов рассмотрим внимательно, дабы не укрылось от нас ничто из сокрытого во глубине. Да и нужно тщательно исследовать это место и опровергнуть пустословие тех, которые обо всем говорят необдуманно. И, во–первых, надобно показать, что эти люди осмеливаются говорить, и, обнаружив нелепость их слов, объяснить потом вашей любви истинный смысл Писания, дабы вы простодушно не слушали тех, которые произносят хульные речи и дерзают говорить на свою голову. Они говорят, будто это сказано не о людях, но об ангелах; их–то будто бы (Писание) назвало сынами Божиими. Но, во–первых, пусть они покажут, где ангелы названы сынами Божиими: этого они не могут нигде показать. Люди называются сынами Божиими, а ангелы — никогда. Об ангелах (Писание) говорит: «Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими — огонь пылающий» (Пс. 103:4), а о людях: «Я сказал: вы — боги» (Пс. 81:6); и опять: «Я воспитал и возвысил сыновей» (Ис. 1:2); и опять: «Израиль [есть] сын Мой, первенец Мой» (Исх. 4:22); а ангел нигде не назван ни сыном, ни сыном Божиим. Но что они говорят? Подлинно, то были ангелы, но так как они сошли (с неба на землю) для беззаконного дела, то лишились своего достоинства. Другое еще большее пустословие! Так что же? Теперь они лишились (своего достоинства) и это именно было причиною их падения? Но Писание учит нас иначе, именно, что еще прежде создания первого человека они лишились того своего достоинства — и диавол и те (духи), которые вместе с ним домогались высшего достоинства, как и говорит премудрый: «Завистью диавола вошла в мир смерть» (Прем. 2:24). В самом деле, скажи мне, если бы диавол не пал еще до создания человека, то как он, оставаясь в своем достоинстве, позавидовал человеку? Какой имеет смысл то, что ангел позавидовал человеку, бестелесный и находившийся в такой чести, — обложенному телом? Но так как (диавол) ниспал с высочайшей славы в крайнее бесчестие и ниспал будучи бестелесным, а между тем видел, что человек создан и, будучи в теле, удостоен, по человеколюбию Создателя, столь великой чести, то разгорелся завистью и посредством обмана, совершенного им чрез змия, подверг человека наказанию смертью. Таково свойство злобы: не может она равнодушно переносить счастья других. Для всех очевидно, что диавол и все его полчище искони уже лишились небесной славы и сделались бесчестными. А с другой стороны, и не безумно ли говорить, будто ангелы низошли до сожительства с женами, и бестелесная природа унизилась до совокупления с телами? Разве не слышишь, что говорит Христос об естестве ангельском: «В воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф. 22:30)? Да и несвойственно этой бестелесной природе иметь такое (плотское) вожделение. А сверх того, нужно подумать и о том, что принять такое мнение и по разуму было бы величайшею нелепостью. Если святые, удостоенные Духа Святого мужи, не в силах были переносить даже явления ангелов, если и муж желаний, узрев присутствие ангела, не самое существо (потому что, как можно видеть бестелесное существо?), но воспринятый им образ, лишился сил и едва не самой жизни, если и столь великий и высокий муж упал почти бездыханным, — то кто, и самый безрассудный, согласится с этим богохульным и крайне безумным мнением, будто бестелесная и духовная природа имела совокупление с телами?

3. Но, чтобы не показалось, что и мы сами, много говоря об этом, напрасно теряем время, для этого, самим делом доказав вашей любви невозможность такого события, раскроем теперь вам истинный смысл предложенных слов, снова прочитав сказанное божественным Писанием. «Тогда сыны Божии, увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали [их] себе в жены, какую кто избрал». Мы уже прежде сказали вам, что Писание имеет обычай и людей называть сынами Божиими. Так как они (разумеются те, которые названы сынами Божиими) вели род свой от Сифа и от сына его, названного Еносом («тогда, — говорит Писание, — начали призывать имя Господа»), то его дальнейшие потомки в божественном Писании названы сынами Божиими, потому что они до тех пор подражали добродетели предков; а сынами человеческими названы те, которые родились прежде Сифа, от Каина, и от него вели свой род. «Когда люди, — говорит Писание, — начали умножаться на земле и родились у них дочери. Тогда сыны Божии (потомки Сифа и Еноса) увидели дочерей человеческих (дочерей, родившихся от тех, о которых [Писание] сказало, что «и родились у них дочери»), (и) что они красивы». Смотри, как этим выражением Писание показало нам всю их необузданность. Они устремились к этому делу, не по желанию чадородия, но по неумеренной похоти. «Увидели, говорит Писание, — дочерей человеческих, что они красивы». Вожделение красоты увлекло их в эту погибель; красота лица была для них причиною блудодеяния и необузданности. Но Писание не ограничилось и этим, а присовокупило: «И брали [их] себе в жены, какую кто избрал». И это опять указывает на их великую необузданность, что они, т. е. побеждены были красотою и не хотели обуздать беспорядочное вожделение, но, увлекшись видом (жен), погрязли (в нечистоте), и этим беззаконием сделали себя недостойными вышнего промышления. И чтобы мы знали, что они это сделали не по закону брака и не для чадородия, для этого (Писание) говорит: «Увидели …, что они красивы, и брали [их] себе в жены, какую кто избрал. Что же? Ужели кто будет винить глаза за то, что они видят? Отнюдь: не глаз был причиною погибели этих людей, но их беспечная воля и необузданное вожделение. Глаз для того и создан, чтобы мы, видя им творения Божия, прославляли их Создателя. Следовательно, дело глаза — видеть; а видеть худо зависит от управляющего им разума. Господь устроил члены (нашего тела) так, чтобы они были полезны нам к деланию добра, а управление ими предоставил бестелесному существу, то есть душе. Итак, когда душа предается нерадению и ослабит бразды, то, как возница, не умеющий сдерживать беспорядочные порывы коней, опустив бразды, подвергает опасности и коней, везущих колесницу, и самого себя, — так и воля наша, когда не умеет по надлежащему пользоваться членами, дав свободу беспорядочным вожделениям, губит сама себя. Поэтому–то Господь наш И. Христос, зная слабость нашей природы и беспечность воли, дал закон, запрещающий и возбраняющий излишние взгляды, дабы издали еще погасить загорающийся в нас пламень, и сказал: «Что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28). Для того, говорит, запрещаю необузданный взгляд, чтобы предохранить от беззаконного дела. Не думай, что только совокупление составляет грех; осуждению подлежит самая мысль. Так и эти люди, увидев красоту, пленились зрением. «Увидели …, — говорит (Писание), — что они красивы, и брали [их] себе в жены, какую кто избрал». Но посмотрим, какую благость Господь явил и после этого беззаконного дела и беспорядочного расположения их. «И сказал, — говорит Писание, — Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет» (Быт. 6:3). В этих не многих словах можно увидеть бездну человеколюбия. «И сказал, — сказано, — Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть». (Господь) назвал здесь духом промыслительную Свою силу, предсказывая уже их погибель. И дабы ты знал, что речь идет именно об этом, смотри, что прибавлено: «потому что они плоть», то есть, потому что они совершенно предались плотским делам и не пользовались по надлежащему способностями души, но вели такую жизнь, как будто бы облечены были только плотью и не имели души. Божественное Писание всегда имеет обычай называть плотских людей плотью, а добродетельных бесплотными, как говорит Павел: «Вы не по плоти живете» (Рим. 8:9), не потому, чтобы они не были облечены плотью, но потому что, будучи облечены плотью, они были выше плотских помыслов. И как этим за презрение плотского Павел сказал: «Вы не по плоти живете», — так и тех за то, что они постоянно занимались плотскими делами, (Бог) назвал плотью. «Потому что они плоть», поэтому больше не попущу им оскверняться грехами.

4. Видел ты великость гнева (Божия)? Видел чрезмерную силу угрозы? Смотри же, как (Бог) угрозу и гнев растворил человеколюбием. Таков Господь наш: часто угрожает Он не для того, чтобы исполнить угрозу, но чтобы, исправив людей, уже не приводить угрозу в исполнение. Ведь, если Он хотел (только) наказать, то для чего предсказывал? Но так как Он не хочет (только наказывать), то всегда медлит и отлагает, и предсказывает, внушая (через это) виновным побуждение уклониться от нечестия, избрать добродетель и избежать наказания. Поэтому, уже после того, как изрек угрозу предать их совершенной погибели (а это и значат слова: «Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть», — то есть, не попущу им более жить), Он, не довольствуясь пятисотлетним долготерпением, по которому люди во всю жизнь Ноеву вразумляемы были его именем, теперь, опять удерживая гнев Свой, назначает им другой срок и говорит: Я уже сделал угрозу, и сказал, и объявил Мой гнев, которому вам следовало подвергнуться за множество сделанных вами грехов; но так как Я хочу, чтобы и неисцельно согрешившие спаслись, и никто не погиб, то еще прибавляю вам сто двадцать лет, дабы вы могли, если захотите, и омыть грехи чрез обращение к лучшему, и, избрав добродетель, избавиться от наказания. «Будут дни их сто двадцать лет. В то время были на земле исполины, — говорит (Писание), — особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди» (Быт. 6:3, 4). Исполинами, думаю, называет здесь божественное Писание людей сильных телом. От них, говорит, размножился род их. Об этом говорится и в другом месте: «Призвал для [совершения] гнева Моего сильных Моих» (Ис. 13:3). Число же: сто двадцать лет некоторые признают за предел жизни; но этого не значит, а (Писание) хочет этим показать долготерпение, которое (Господь) являет людям и после столь многих грехов их. Итак, чтобы мы знали, что люди и после (обнаруженных Богом) гнева и угрозы, и после продолжительного долготерпения, которое Он дал им на покаяние не только не исправились, но и продолжали грешить. Писание говорит: «С того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди». Видишь, какое чрезмерное безрассудство? Какая бесчувственность души? Ни страх наказания, ни продолжительность (Божия) долготерпения не отклонили их от злых дел; раз низринувшись в пропасть и потеряв душевное зрение, они, объятые нечистою похотью, как бы каким опьянением, не захотели уже исправиться, как и Премудрый говорит: «С приходом нечестивого приходит и презрение, а с бесславием — поношение» (Притч. 18:3). Страшно, страшно, возлюбленный, быть уловленым кознями диавола. Тогда душа уже запутывается как бы в сетях, и как нечистое животное, валяясь в грязи, услаждается этим, так и она, предавшись греховной привычке, уже не чувствует зловония грехов. Поэтому нужно трезвиться и бодрствовать, чтобы с самого начала не дать лукавому демону никакого доступа (к нам), чтобы он, омрачив наш ум и ослепив душевное око, не заставил нас, не могущих взирать на свет солнца правды, подобно лишенным солнечного света, стремиться в пропасть, что и случилось с этими людьми. Послушай и еще о долготерпении благого Бога. «И увидел, — говорит Писание, — Господь (Бог), что велико развращение человеков на земле» (Быт. 6:5). Что значат слова: «И увидел»? Не то, чтобы не знал Господь; нет: божественное Писание повествует обо всем приспособительно к нашей немощи. Чтобы вразумить нас, что эти люди, и после столь великого долготерпения Божия, оставались в тех же грехах или впадали вновь еще в большие, оно говорит: «И увидел , что велико развращение человеков на земле». От этого злого дела [т. е. от смешения сынов Божиих с дочерями человеческими], как от источника, рождались у них и многие другие грехи; поэтому и говорится: «развращение человеков». Где блуд, невоздержная и нечистая жизнь, там естественно рождается и пьянство, и бесчинство, и великая несправедливость, и лихоимство, и множество зла. «И увидел, — сказано, — Господь (Бог), что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время».

5. Смотри, как здесь каждое слово указывает на множество грехов. Сказав вообще: «Что велико развращение человеков на земле». Писание присовокупило: «и что все». Многозначительно это слово. Не только юноша (грешит), но и старец делает подобное ему; не только муж, но и жена; не только раб, но и свободный; не только богатый, но и бедный. И слово: «помышления» также многозначительно. Они, то есть, делают это. Не урывками, но размышляя в сердце, каждый час стремясь к этому и нарочито заботясь об этом, — не то, что раз или два, просто и случайно, увлекшись грехом, оставляют потом нечестие, но прилежно упражняются в нем и делают злое; то есть, грех совершается ими с большим тщанием, не мимоходом, не небрежно и не в короткое время, но все дни, в течение всей их жизни. Видел ты усиление нечестия? Видел, как они сделали это своим занятием, прилежно совершая всякого рода зло, и как всякий возраст охотно стремился к деланию зла? «Все», говорит (Писание); не было незрелого и непричастного злу возраста, но все тотчас и с самого начала соревновались в этом злом подвиге, стараясь превзойти друг друга в беззаконных делах. Представь же теперь необычайную мудрость праведника, когда он, среди такого единомыслия злых людей, мог избежать заразы и не потерпеть от них никакого вреда, но как бы имея другую природу, сохранил твердость духа и, по собственному изволению устремившись к деланию добра, уклонился от греховного единомыслия с ними, и избавился от постигшей всех погибели. «И раскаялся, — говорит Писание, — Господь (Бог), что создал человека на земле» (Быт. 6:6). Заметь и здесь грубость и приспособительность выражения. «И раскаялся», сказано, вместо: раскаялся, не потому, что Бог раскаивается, — да не будет, — но божественное Писание говорит с нами по–человечески, чтобы научить нас, что чрезмерное множество грехов человеческих привело человеколюбивого Бога в столь великий гнев. «И раскаялся Господь (Бог), что создал человека на земле». Для того ли, говорит Бог, Я создал его, чтобы он, вдавшись в столь великое нечестие, сделался виновником своей погибели? Для того Я с самого начала удостоил его такой чести и явил столько попечения о нем, чтобы он, избрав добродетель, был безопасен от погибели. Но так как он злоупотребил Моим человеколюбием, то лучше уже прервать его злые предначинания. «И сказал Господь (Бог): истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их». С своей стороны, говорит Бог, Я сделал все: привел (людей) из небытия в бытие, вложил в (их) природу знание того, что должно делать и чего не делать, даровал им свободную волю, оказал неизреченное (к ним) долготерпение, и даже после уже того продолжительного времени после обнаруженного Мною гнева и угрозы, назначил еще и другой срок, желая, чтобы они, сознав свои грехи, отвратили Мой гнев; но так как и от этого не произошло никакой пользы, то необходимо уже привести угрозу в исполнение, в конец истребить их и уничтожить весь род их, как негодную закваску, дабы они и для последующих родов не сделались учителями нечестия. «И сказал Господь (Бог): истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов». Но, может быть, кто–нибудь скажет: для чего за уклонение человека к нечестию подвергаются одинаковому с ним наказанию и животные? Так следует. Разве животные созданы сами для себя? Они сотворены для человека; поэтому, когда он истребляется — то какая и в них нужда? Затем и они разделяют (с человеком) наказание, чтобы вы знали, как силен гнев (Божий на грешника). Как в начале за грех прародителя подпала проклятию земля, так и теперь, когда угрожает погибель человеку, делаются участниками наказания и бессловесные. Как при благочестивой жизни человека и тварь участвует в человеческом благоденствии, по слову Павла: «И сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8:21), — так и теперь, когда человек за множество грехов своих должен понести наказание и подвергнуться конечной погибели, вместе с ним и скоты, и гады, и птицы подвергаются потопу, имеющему покрыть всю вселенную. И как в доме, когда главный служитель подпадает гневу господина, обыкновенно и все сослужители его разделяют с ним скорбь, — точно так и здесь, когда, как в доме, люди гибнут, по необходимости и все, находящееся в доме и подвластное им, подвергается тому же наказанию. «Я раскаялся, — говорит Писание, — что создал их». Сколько снисхождения в этом слове! Разве Я хотел, говорит (Бог), подвергнуть их такому наказанию? Сами они великими своими беззакониями привели Меня в столь сильный гнев. Впрочем, чтобы мы не подумали, будто род человеческий совершенно уничтожается и естество наше истребляется с корнем, напротив знали бы, сколь великое зло грех, и сколь великое благо добродетель, и что «Лучше один праведник, нежели тысяча грешников» (Сирах. 17:3), — Писание говорит: «Ной же обрел благодать пред очами Господа» (Быт. 6:8). Если, говорит, все множество (людей) впало в столь великое нечестие, то этот праведник сохранил искру добродетели, а вместе с тем и всем этим людям в течение всего этого времени проповедовал и внушал отстать от нечестия, и себя соблюл свободным от их скверны. И как они злыми своими делами подвигали на гнев человеколюбивого Бога, так и этот, возлюбив добродетель, «обрел благодать пред очами Господа.Бог нелицеприятен» (Быт. 6:8, Деян. 10:34); если в таком множестве Он найдет хотя одного делающего угодное Ему, то не оставляет его без внимания, но удостаивает Своего попечения и тем большую выказывает заботливость об нем, чем он сам ревностнее, при столь многих, влекущих его к нечестию, идет путем добродетели.

6. Зная это, будем иметь в виду одно то, что угодно Ему (Богу) и что может привлечь на нас Его благоволение; и ни из угождения дружбе, ни из покорности какому–либо обычаю, не станем пренебрегать добродетелью, но будем пользоваться, как должно, долготерпением Божиим и, пока есть еще время, отложив всякую леность, возлюбим добродетель и возненавидим порок. Если мы не будем и к добродетели стремиться с любовью и охотою, и к пороку не будем питать великой ненависти, то не в состоянии будем ни избежать вреда от этого, ни достигнуть той. А что добродетель заслуживает того, чтобы мы желали ее и горели к ней любовью, — послушай, что говорит пророк: «Суды Господни истина, все праведны; они вожделеннее золота и даже множества золота чистого» (Пс. 18:10, 11). Сказал так не потому, чтобы это одно было самое вожделенное, но потому что у нас нельзя найти чего–либо другого драгоценнее этих предметов. Потому он и присовокупил: «слаще меда и капель сота». И здесь опять он употребил это сравнение потому, что не мог найти вещества слаще меда. А те, которыми овладела безумная страсть и любовь к собиранию богатства, истощают на это все свои силы, и никогда не насыщаются, потому что сребролюбие есть ненасытное пьянство; и как пьяные, чем больше вливают в себя вина, тем большею распаляются жаждою, так и эти (сребролюбцы) никогда не могут остановить этой неукротимой страсти, но чем более видят возрастание своего имущества, тем сильнее разжигаются они корыстолюбием и не отстают от этой злой страсти, пока не низринутся в самую бездну зла. Если же эти люди проявляют с таким напряжением эту пагубную страсть, виновницу всех зол, то тем более должно нам суды Господни, которые выше «золота и даже множества золота чистого», всегда иметь в своих мыслях и ничего не предпочитать добродетели, а эти пагубные страсти искоренять из своей души и знать, что это временное удовольствие обыкновенно рождает непрестанную скорбь и нескончаемое мучение, а не обманывать самих себя и не думать, будто настоящею жизнью оканчивается наше существование. Правда, большая часть людей не выражают этого словами, напротив даже говорят, что они веруют учению о воскресении и будущему воздаянию; но я обращаю внимание не на слова, а на то, что каждый день делается. Если в самом деле ты ожидаешь воскресения и воздаяния, то для чего так заботишься о житейской славе? Для чего, скажи мне, мучишь себя каждый день, собирая денег больше, чем песку, покупая села, и дома, и бани, часто приобретая это даже грабежом и лихоимством и исполняя на себе пророческое слово: «Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что [другим] не остается места, как будто вы одни поселены на земле» (Ис. 5:8)? Не это ли видим мы каждый день? Один говорит: «дом такого–то отнимает у меня свет», и выдумывает тысячу предлогов, чтобы отнять его; а другой, взяв поле у бедного, присоединяет к своему. А что особенно замечательно, необыкновенно, странно, и непростительно — иной сам живет в одном месте, часто даже не имеет возможности, если бы и хотел, перейти в другое место, или по слабости телесной, или по другим обстоятельствам, а между тем хочет всюду и во всех, так сказать, городах иметь памятники своего лихоимства, везде поставить вечные столпы своего нечестия, и грехи, которыми все это собрано, возлагает на свою голову, и — неся это тяжкое и не удобоносимое бремя, не чувствует его, а наслаждение собранными им сокровищами предоставляет другим, не только уже после переселения из этой жизни, но еще и прежде исхода отсюда. Если он и не лишится их против воли, то все они расточаются и, так сказать, разрываются по частям его домашними, а сам он не наслаждается и незначительною их частью. И что говорю: не наслаждается? Если бы он и хотел, то, как достанет его, когда у него одно чрево при таком большом богатстве?


7. Причина всех зол — тщеславие и желание дать свое имя полям, баням, домам. Что тебе пользы, человек, когда спустя немного, от постигшей тебя горячки, душа твоя, внезапно отлетев, оставит тебя без всего и нагим, или — лучше — лишенным добродетели, а облеченным в неправды, хищения, лихоимство, стоны, воздыхания, слезы сирот, козни, обманы? Как ты, имея на себе столь великое бремя грехов, в состоянии будешь пройти сквозь те узкие врата, которые не могут вместить столь великой ноши? По необходимости ты останешься вне (царствия) и, под тяжестью этой ноши, напрасно будешь каяться, видя уже пред глазами у себя приготовленные наказания, тот страшный и никогда несгорающий огонь и не умирающий червь. Но если мы сколько–нибудь заботимся о своем спасении, то, пока есть еще время, отступим от греха, обратимся к добродетели, отринем тщеславие. Оттого оно и называется тщетным, что пусто и не имеет в себе ничего твердого и постоянного; это только обман очей, исчезающий прежде, чем явится. Не видим ли, как часто тот, кому сегодня предшествуют ликторы, и кого окружают копьеносцы, завтра оказывается в темнице, вместе с преступниками? Что обманчивее этой пустой и суетной славы? Если же в настоящей жизни и не случится с ним такой перемены, так смерть непременно постигнет его и прервет его благополучие, и тот, кто сегодня важно выступал на площади, сажал (других) в тюрьму, сидел на возвышенном месте, вел себя весьма гордо и на всех людей смотрел как на тени, завтра вдруг лежит мертвый, бездыханный, полный зловония, осыпаемый тысячью укоризн и от обиженных им, и от не обиженных, но соболезнующих обиженным. Что может быть несчастнее такого человека? И все, что им собрано, часто делят между собою его враги и неприятели; а грехи, от этого накопившиеся у него, он уносит с собою, и подвергается за них весьма строгому отчету. Поэтому, умоляю: убегая этой суетной славы, возлюбим славу истинную и пребывающую во веки, и пусть ни страсть к богатству не обольщает нас, ни пламя похоти не сожигает, ни зависть и ненависть не сушат, ни гнев не воспламеняет, но все эти злые и пагубные страсти угасив росою духа, презрим настоящее, возжелаем будущего, подумаем о будущем дне (суда) и покажем великую тщательность в жизни. Не для того мы явились в эту жизнь, чтобы только есть и пить.

Не жизнь создана для пищи и питья, но для жизни пища и питье. Так не станем же извращать этого порядка, и не будем так угождать чреву и плотским удовольствиям, как будто бы мы для этого и созданы; но, размышляя о происходящем для нас вреде от этого угождения, станем укрощать движения плоти, не поленимся и не попустим ей восставать на душу. Если Павел, столь великий и высокий муж, как бы на крыльях облетевший всю вселенную, ставший выше телесных нужд и удостоившийся слышать неизреченные глаголы, которых доселе никто другой не слышал, говорил в своем послании: «Усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1 Кор. 9:27), — так если он, удостоившийся такой благодати, после столь многих и высоких подвигов, имел нужду усмирять, и порабощать, покорять под власть души и подчинять ее господству сильные порывы плоти (усмиряют же то, что восстает, и порабощают то, что сбрасывает с себя узду), то что скажем мы, не имеющие ничего доброго, обремененные тяжкими грехами, и при всем том преданные великой беспечности? Разве в этой брани есть перемирие? Разве есть определенное время для нападения? Всегда нужно трезвиться и бодрствовать, и никогда не считать себя в безопасности, потому что не назначено время, когда враг и противник нападет на нас. Итак, будем всегда помышлять, всегда заботиться о своем спасении, дабы таким образом могли мы и быть непобежденными и, избежав козней врага, получить милость от Бога, благодатью и щедротами Его Единородного, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 23

«Ной же обрел благодать пред очами Господа. Вот житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом» (Быт. 6:8, 9).


Твердость праведного Ноя, великие блага, заключающиеся в добродетели. — Ной обрете благодать пред Господом Богом; похвала от всех людей не есть доказательство добродетели. — Нечестивых Писание лишает имени — «человека». — Праведность и богоугодность Ноя. — Лучший способ родословия. — В деле добродетели, после вышней благодати, все зависит от свободной воли человека.


1. Видели вы из того, что уже сказано, как велико человеколюбие и как чрезмерно долготерпение Божие? Видели, как усилилось нечестие тогдашних (современных Ною) людей? Узнали, какова была добродетель праведника среди такого множества (нечестивых), и как не повредило ему ничто — ни единомыслие этих людей, наклонное к нечестию, ни то, что он остался один среди них и шел противоположным путем? Он, как отличный кормчий, держа кормило ума с великою бдительностью, не попустил своей ладье потонуть от напора волн нечестия, но, став выше бури и, будучи обуреваем волнами, находился, как бы в пристани, и так управляя кормилом добродетели, спас себя от потопа, имевшего постигнуть всех во вселенной. Такова добродетель: она бессмертна и непобедима, не подчиняется превратностям настоящей жизни, но воздетая выше сетей нечестия, на все человеческое смотрит как бы с какой высокой башни и не чувствует ничего, что для других бывает тягостным. Напротив, как стоящий на высокой скале смеется над волнами, когда видит, что они с шумом ударяются о скалу и тотчас обращаются в пену, — так и подвизающийся в добродетели, пребывая в безопасном месте, не испытывает никакой неприятности от житейского волнения, но живет спокойно, наслаждаясь тишиною своих помыслов и представляя себе то, что дела настоящей жизни, проходящие так скоро и быстро, ничем не различаются от течений речных. Как бывает с волнами морскими, что они то поднимаются на несказанную высоту, то вдруг опять упадают, так точно мы видим, что люди, не радеющие о добродетели и преданные пороку, то высоко умствуют, поднимают брови и успевают в делах настоящей жизни, то вдруг уничижаются и приходят в крайнюю бедность. На них–то указывая, и блаженный пророк Давид говорил: «Не бойся, когда богатеет человек, когда слава дома его умножается: ибо умирая не возьмет ничего» (Пс. 48:17, 18). И хорошо сказал: «Не бойся». Пусть, говорит, не смущает тебя избыток его богатства и блеск славы. Спустя немного, ты увидишь его лежащим на земле, неподвижным, мертвым трупом, сделавшимся пищею червей, лишенным всего этого (богатства и славы) и не могущим ничего взять с собою, но все оставившим здесь. Не смущайся же, смотря на настоящее, и не ублажай того, кто в скором времени должен лишиться всего этого. Таково ведь настоящее счастье и таково свойство богатства: оно не сопутствует отходящим отсюда; оставив здесь все свое богатство, отходят они нагими и ничего неимущими, неся с собою одно нечестие и скопленное ими из–за богатства бремя грехов. А в деле добродетели ничего такого нет: она и здесь ставит (нас) выше наших зложелателей и делает непобедимыми, доставляет нам непрестанное удовольствие и не дает чувствовать превратность (житейских) дел; сопутствует нам и во время исхода отсюда, и тогда особенно, когда мы нуждаемся в ее пособии, в тот страшный день подает нам великую помощь, преклоняя на милость к нам Судию; и как здесь, во время бедствий, возвышает над бедствиями, так и в будущем (веке) избавляет обладающих ею от вечных мучений. Мало этого: она еще доставляет нам и наслаждение неизреченными благами. И дабы увериться вам, что это действительно так, и что мы говорим это не просто и напрасно увлекая вас, я постараюсь доказать это вашей любви предметом нынешней беседы. Смотри, как этот чудный, разумею Ноя, в то время, как весь род человеческий навлек на себя гнев человеколюбивого Господа, своею добродетелью возмог и гнева (Божия) избегнуть, и заслужить от Него великое благоволение. Но, если угодно, поговорим пока о событиях настоящей жизни, — потому что некоторые, может быть, не верят будущему и невидимому. Итак, из здешних событий посмотрим, какая судьба постигла предавшихся нечестию и чего удостоился возлюбивший добродетель. Так как благой Бог определил наказать род человеческий за усилившееся нечестие всеобщею гибелью, сказав: «Истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил», и, показывая силу Своего гнева, произнес этот приговор не на человеческий только род, но и на всех скотов, и гадов, и птиц (потому что, когда должны были погибнуть в потопе люди, для которых созданы эти твари, то естественно и им разделить с людьми наказание), так как, говорю, приговор был неограничен и не полагал никакого различия, то, чтобы ты знал, что Бог нелицеприятен и что, проникая в сердца наши, Он не презирает никого, но, если найдет с нашей стороны хотя малый повод, являет Свое неизреченное человеколюбие, и чтобы мы не подумали, что будет всецелое истребление рода человеческого, но знали, что Он, по Своей благости, соизволяет сохранить роду человеческому искру и корень, от которого бы он разросся в длинные ветви. Писание говорит: «Ной же обрел благодать пред очами Господа». 

2. Замечай точность Писания, как и одного даже слога нельзя найти (в нем) без значения. Сообщив нам о чрезмерном усилении нечестия человеческого и о великом наказании, которому должны были подвергнуться виновники этого, Писание показывает нам и того, кто среди такого множества мог сохранить чистоту добродетели. Конечно, добродетель и сама по себе достойна удивления; но если еще кто творит ее окруженный препятствиями, то она является гораздо более дивною. Поэтому божественное Писание, как бы удивляясь праведнику, говорит, что среди такого множества людей, имевших подвергнуться за свое нечестие гневу Божию, «Ной же обрел благодать пред очами Господа». «Обрел благодать», но — пред Богом; не сказано просто «Обрел благодать», но — пред Господом Богом, дабы показать нам, что единственною целью его было — заслужить одобрение от того недремлющего Ока и что он нисколько не заботился ни о славе, ни о бесчестии, ни о насмешках людских. Естественно, что он, за свою решимость, вопреки всем, подвизаться в добродетели, терпел великое поношение и осмеяние, так как все нечестивые обыкновенно всегда издеваются над решившимися удаляться нечестия и прилепляющимися к добродетели, что и ныне часто бывает. И мы видим, что многие беспечные люди, не перенося насмешек и поношения и предпочитая славу человеческую славе истинной и вечной, увлекаются и приобщаются нечестию других людей. Только душа доблестная и твердая умом может противостоять силящимся совратить ее и ничего не делать в угодность людям, но устремлять взор к тому недремлющему Оку и от него только ожидать благоволения, а на людей не смотреть и не дорожить их похвалою и порицанием, но оставлять их без внимания, как тень и сновидение. И теперь часто многие, не перенося насмешек со стороны десяти, двадцати или меньше лиц, претыкаются и падают: «Есть стыд, ведущий ко греху» (Сир. 5:25). Немаловажное дело — не обращать внимания на тех, которые злословят, насмехаются и издеваются. Но этот праведник поступил не так: он пренебрег не только десятью и двадцатью и ста человеками, но всею их совокупностью, столькими тьмами людей. Вероятно, что все насмехались над ним, издевались, ругались, причиняли ему много оскорблений; может быть, хотели даже растерзать его, если бы было можно. Нечестие всегда проявляет большую злобу против добродетели; и не только нимало не вредит ей, но, нападая на нее, делает ее только сильнее. Такова–то сила добродетели, что она, и страдая, побеждает причиняющих (страдания), и, подвергаясь нападениям, бывает выше нападающих. И это можно видеть из многих (примеров). Но, чтобы представить вам средство (к убеждению в этом), — ведь сказано: «Дай [наставление] мудрому, и он будет еще мудрее» (Притч. 9:9), — нужно представить вам примеры и из Ветхого и из Нового Завета. Вспомни Авеля: не был ли он убит Каином? Не был ли повержен на землю? Но ты смотри не на то, что (Каин) одолел, и победил, и умертвил брата, которому завидовал, и который ничем не обидел его, но рассуждай о последствиях, — о том, что умерщвленный с тех пор и до ныне прославляется и ублажается, и что столь продолжительное время не истребило памяти о нем; а убивший и одолевший, и тогда влачил жизнь тяжелее смерти, и с того времени до ныне выставляется на позор и всеми осуждается, между тем как тот каждый день воспевается устами всех. И это в настоящей жизни; а что последует в будущем веке — какое слово, какой ум может это представить? Я уверен, что вы, как люди разумные, найдете в Писании много и других подобных примеров: они для того и описаны к нашей пользе, чтобы мы, узнавая их, удалялись нечестия и прилеплялись к добродетели. Хочешь ли и в Новом Завете видеть то же самое? Послушай, как блаженный Лука то же самое повествует об апостолах, именно: что они, вытерпев удары, пошли из синедриона радуясь, что за имя Христово удостоились приять поругание (Деян. 5:41). Хотя удары причиняли не радость, а боль и бесчестье, но ради Бога удары и причина, по которой (апостолы) подверглись ударам, доставляли им радость. Между тем наносившие (апостолам) удары, были в великом недоумении и затруднении, не зная, что им делать. Послушай, в самом деле, как они, и по нанесении ударов, недоумевают и говорят: «Что нам делать с этими людьми» (Деян. 4:16; ср. ст. 3)? Что говоришь? Вы нанесли побои, сделали множество зла, и еще недоумеваете? Так сильна и непобедима добродетель: она и в самом страдании побеждает причиняющих страдания.

3. Но, чтобы не сделать слово продолжительным, нужно опять обратиться к этому праведнику (Ною), и подивиться высокой его добродетели, — тому, как он возмог пренебречь и стать выше столь великого множества насмехавшихся над ним, нападавших, поносивших, бесславивших его (опять тоже говорю, и говорить не перестану). Как это? Вот как. Он непрестанно взирал на недремлющее Око и к нему устремлял взор души своей; поэтому уже и не заботился обо всех этих (ругателях), как будто бы их и не было. Так и должно быть: кто уязвлен этою любовью и стремится сердцем к Богу, тот уже не обращает внимания на видимое, но постоянно созерцает предмет своих стремлений — и ночью и днем, и когда ложится, и когда встает. Пусть же не удивляет тебя, если и этот праведник, единственно устремив туда свою мысль, не помышлял уже ни о ком из тех, которые старались его совратить. Исполняя свой долг и стяжав вышнюю благодать, он стал выше всех их. «Ной же, — сказано, — обрел благодать пред очами Господа». Пусть он не был приятен и любезен всем тогдашним людям, потому что не хотел идти одним с ними путем; за то обрел благодать у Испытующего сердца. Который одобрил его душевное расположение. А какой, скажи мне, вред человеку от поношения и насмешек со стороны подобных ему людей, когда создавший сердца наши и разумеющий все дела ваши прославляет и венчает его? Какая польза человеку, если вся вселенная удивляется ему и восхваляет его, а Создатель всяческих и непогрешимый Судия осудит его в тот страшный день? А потому, зная это, возлюбленные, не будем дорожить похвалою человеческою и не будем всячески добиваться славы от людей, но ради Того Единаго, Который испытует сердца и утробы, будем совершать дела добрые и убегать нечестия.

Потому и Христос, научая нас не гоняться за славою человеческою, после многого другого, сказал наконец и следующее: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!» (Лк. 6:26). Смотри, как Он словом «горе» показал нам, какое готовится таким людям наказание. Это «горе» есть плачевное восклицание; как бы оплакивая их, (Христос) говорит: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!». Заметь точность выражения: не сказал просто «люди», но «все люди». Добродетельному человеку, идущему тесным и скорбным путем и исполняющему заповеди Христовы, невозможно заслужить от всех людей похвалу и удивление, потому что велика сила зла и вражда к добродетели. Поэтому Господь, зная, что человеку, строго подвизающемуся в добродетели и от Него одного ожидающему похвалы, невозможно пользоваться похвалою и доброю славою от всех людей, называет несчастными тех, которые из–за похвалы людской небрегут о добродетели. Похвала от всех может служить величайшим доказательством того, что (хвалимые) немного заботятся о добродетели. Да и как будут все хвалить добродетельного, если он станет исхищать обижаемых от обижающих, терпящих зло от желающих делать зло? Опять, если он захочет исправлять согрешающих и хвалить живущих добродетельно, то не естественно ли, что одни будут его хвалить, а другие — порицать? Поэтому (Господь) говорит: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!». После этого не должно ли удивляться и изумляться этому праведнику (Ною), когда он, наставляемый законом естественным, с великою точностью наперед исполнил то, чему учил Христос по пришествии (на землю), и, пренебрегая похвалою человеческою, старался добродетельною жизнью приобрести благодать от Бога? «Ной же, — говорит, — обрел благодать пред очами Господа». О том, что за свою добродетель он обрел благодать пред Господом Богом, рассказал нам этот дивный пророк, вдохновенный Духом Святым; нужно узнать и то, что сказано далее, — видеть то, как судил о нем сам Бог. «Вот, — сказано, — житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своем» (Быт. 6:9). Необыкновенный способ родословия. Сказав: «Вот житие Ноя», и возбудив наше внимание, намереваясь как будто рассказывать родословную Ноя — кто был его отец, откуда он вел свой род, как явился на свет, и все прочее, о чем обыкновенно повествуют излагающие родословные, божественное Писание оставляет все это и, вопреки обычаю, говорит: «Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом». Видел ты чудное родословие? — «Ной, — говорит, — был человек». Смотри, и общее имя природы обращается в похвалу праведнику. В то время, как другие, погрузившись в плотские удовольствия, перестали даже быть людьми, Ной, сказано, среди такого множества (развращенных) сохранил образ человека, потому что именно человек тот, кто упражняется в добродетели. Не то, что мы имеем вид человеческий — и глаза, и нос, и уста, и ланиты, и прочие члены, не это отличает человека: это члены телесные. Человеком мы назовем того, кто сохраняет образ человека. В чем же состоит образ человека? В том, чтобы быть разумным. Что же, скажут, разве те не были разумными? Но и этого мало: чтоб быть человеком, надобно еще быть добродетельным, убегать пороков, побеждать нечистые страсти, и исполнять заповеди Господни.

4. А чтобы тебе увериться, что Писание преданных нечестию и не радеющих о добродетели обыкновенно не удостаивает и имени человека, послушай тех слов Божиих, о которых мы вчера сказали: «Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть» (Быт. 6:3). Я, говорит (Бог), дал им, вместе с плотью, и власть (или: существо) души; а они, как бы обложенные только плотью, так вознерадели о доблести души, что сделались наконец совершенно плотью. Видишь, как Бог называет их за нечестие плотью, а не человеками! И далее, как вы тотчас узнаете, Св. Писание называет их землею за то, что они совершенно предались земным помыслам; именно говорит: «Земля растлилась пред лицем Божиим» (Быт. 6:11), разумея здесь не чувственную землю, но землею называя живущих на ней. А в другом месте не называет их даже плотью, ни землею, не считает их даже существующими в настоящей жизни, за то, что они не творят добродетели. Послушай, что пророк вопиет и говорит среди главного города, Иерусалима, где столько тысяч, где бесчисленное множество народа: «Я приходил, никого не было, и когда Я звал, никто не отвечал» (Ис. 50:2), не потому, чтобы никого не было, но потому, что бывшие были не лучше небывших. И опять в другом месте: «Походите… — говорит, — и посмотрите,нет ли соблюдающего правду, ищущего истины? Я пощадил бы [Иерусалим]» (Иер. 5:1).

Видел ли ты, как божественное Писание называет человеком того только, кто творит добродетель, а прочих не считает даже существующими, называя их то плотью, то землею? Поэтому и теперь, обещая изобразить родословие праведника, божественное Писание говорит: «Ной был человек», — он только человек, а прочие не человеки, но, имея вид человеческий, злою волей погубили благородство своей природы, и из человеков ниспали до неразумия животных. А что и людям, существам разумным, когда они уклоняются в нечестие и становятся пленниками неразумных страстей, божественное Писание дает названия зверей, послушай, как оно говорит в одном месте: «Это откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого» (Иер. 5:8). Смотри, как оно, за чрезмерное сладострастие, дает (человеку) наименование бессловесного. А в другом месте: «Яд у них — как яд змеи» (Пс. 57:5). Здесь оно разумеет тех, которые подражают коварству и хитрости этого зверя (аспида). И опять иных называет псами немыми (Ис. 56:10–11); и опять говорит: «как глухого аспида, который затыкает уши свои» (Пс. 57:5), разумея тех, которые закрывают уши для учения о добродетели. И много можно найти имен, которые божественное Писание дает людям, по нерадению вдающимся в скотские страсти. Видеть это можно не только в Ветхом Завете, но и в Новом. Послушай, что говорит Иоанн Креститель Иудеям: «Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Мф. 3:7). Видишь, как и здесь лукавство воли их он обозначил именем зверя? Что же может быть несчастнее людей, преданных нечестию, когда они лишаются и самого имени человека и подвергаются тем большему наказанию за то, что, получив от природы многие средства (к добродетели), не воспользовались ими, по своей воле ниспав (с высоты) и обратившись к нечестию? Таким образом, когда современники (Ноя) явились недостойными имени (человека), а этот праведник, при таком оскудении добродетели, явил в себе столь великую добродетель, то божественное Писание, начав родословие этого мужа, говорит: «Ной был человек». Можно встретить и другого праведника, которому это имя дано вместо величайшей похвалы и который этим именем прославляется преимущественно пред всеми другими, как ревностно подвизавшийся в добродетели. Кто же он? Блаженный Иов, подвижник благочестия, герой вселенной, который один вытерпел те невыносимые беды, и, приняв бесчисленные стрелы от лукавого демона, остался неуязвленным, и, как некоторый адамант, мог перенести все напасти, и не только не погрузился в столь великих волнах, но и стал выше их, — испытав на теле своем все страдания вселенной, от этого явился еще светлее. Непрерывность бедствий, следовавших одно за другим, не только не поразила его, но и возбудила еще к большей благодарности, и он вполне выказал свое благомыслие, нанесши диаволу смертельную рану и доказав, что он напрасно усиливается и идет против рожна. Этого святого хваля и прославляя еще до борьбы и столь великих подвигов, человеколюбец Бог сказал диаволу: «Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла» (Иов. 1:8)? Видишь, и он прежде всего прославляется общим именем человека? — «Обратил ли ты внимание твое, — говорит, — на раба Моего Иова? ибо нет такого», подобного ему человека? Хотя и все подобны, однако не по добродетели, а только по виду; но не в этом — человек, а в том, когда кто, уклоняясь от нечестия, подвизается в добродетели.

5. Видел ты, кого божественное Писание обыкновенно называет человеком? Поэтому и в начале Господь всяческих, приступая к созданию человека, сказал: «Сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему» (Быт. 1:26), то есть, чтобы он был господином и над всем видимым и над возникающими в нем страстями, чтобы начальствовал, а не был под начальством. А если он, оставив начальство, захочет лучше быть под начальством, чем начальствовать, то уже перестает быть и человеком и навлекает на себя имя бессловесного животного. Поэтому–то и теперь божественное Писание, желая восхвалить добродетель праведника, говорит: «Вот житие Ноя: Ной был человек праведный». Вот и другой весьма важный вид похвалы: «праведный». Этим наименованием (Писание) означает все вообще добродетели Ноя; имя праведник мы обыкновенно даем тем людям, которые упражняются во всякой добродетели. Потом, дабы ты знал, что Ной достиг самой высоты добродетели, что и тогда требовалось от нашего естества. Писание говорит: «Праведный и непорочный в роде своем». Все, говорит, исполнил, что следовало выполнить человеку добродетельному (это и значит, «непорочный» — совершен), ничего не опустив, ни в чем не преткнувшись. Не то, чтобы одно исполнил, а в другом погрешил; но во всякой добродетели был совершен; это и надлежало ему выполнить. Далее, чтобы представить нам праведника еще в большем свете указанием на время и чрез сравнение с другими, Писание говорит: «Непорочный в роде своем», в то время в развращенном роде своем, который предался такому нечестию и не хотел показать и следа добродетели. В таком–то роде, в такие–то времена праведник этот не только явил добродетель, но и достиг самой высоты добродетелей, явился совершенным и без всякого недостатка. Как я и прежде сказал, жить добродетельно между восстающими на добродетель и выказывать постоянную ревность о ней среди препятствующих тому, это всегда свидетельствует об особенном достоинстве добродетели. Потому и этот праведник удостаивается особенных похвал. Но божественное Писание и здесь не останавливается в прославлении его, но, показывая нам превосходство его добродетели, и то, что он получил одобрение свыше, после слов: «Непорочный в роде своем», говорит: «Ной ходил пред Богом». Так велика была его добродетель, что он заслужил похвалу от Бога. «Ной, — говорит, — ходил пред Богом»; — это значит, что он одобрен был Богом, своими богоугодными делами угодил тому недремлющему Оку, своею жизнью привлек к себе Его благоволение, так что (Господь) не только избавил его от имевшего над всеми разразиться гнева, но и сделал заступником других. «Ной, — говорит, — ходил пред Богом». Кто может быть блаженнее человека, который возмог выказать такую добродетель, что его похвалил Господь всяческих?

Из того, что сделано им, это для человека разумного дороже всякого богатства, всякой славы, власти, и всякого другого человеческого благополучия; для человека, искренно любящего Бога — это вожделеннее царства, потому что истинное царство состоит в том, чтобы доброю жизнью приобрести себе благоволение и милость Господа. Ведь, и геенны мы должны бояться и страшиться не ради того неугасимого огня, страшных наказаний и нескончаемых мучений, но потому, что оскорбляем столь благого Господа и становимся недостойными Его благоволения, как и в царство спешить надобно нам из любви к Нему, дабы наслаждаться Его благодатью. Как благоволение к нам человеколюбивого нашего Господа вожделеннее царства, так лишение Его благоволения страшнее геенны.

Видели вы, сколько нам пользы доставило одно наименование праведника и какое сокровище мыслей открыло нам родословие этого дивного мужа? Последуем же и мы правилам божественного Писания и, если хотим рассказывать чье–либо родословие, не станем выставлять на вид ни отцов, ни дедов, ни прадедов, но будем раскрывать добродетель того, чье рассказываем родословие. Это самый лучший способ родословия. Что пользы происходить от знаменитых и добродетельных отцов, а самому не иметь добродетельной жизни? Или опять — какой будет вред от того, если происходишь от отцов и предков неизвестных и незнатных, а сам украшаешься добродетелью? Вот и этот праведник, сделавшийся столь великим и стяжавший благоволение Божие, не от таких же произошел родителей, — божественное Писание не упоминает об них, как о людях особенно добродетельных, — и однако, он, не смотря на столь многие препятствия и затруднения, возмог взойти на самую высоту добродетели, чтобы ты знал, что кто решится быть внимательным и бодрым и усердно заботиться о своем спасении, тому ничто не воспрепятствует. Как, предавшись беспечности, мы терпим вред и от самых маловажных вещей, так если захотим быть бдительными, то, хотя бы тысячи людей влекли нас к нечестию, ничто не может ослабить нашей ревности, как и этого праведника не могли столь многие сделать менее усердным к добродетели. Итак, никто не обвиняй другого и не складывай вины на других, но все приписывай своему нерадению. И что говорю на других? Никто не думай и о диаволе, будто он так силен, что может заградить путь, ведущий к добродетели; он прельщает и соблазняет нерадивых, но не препятствует и не принуждает. Это показывает и самый опыт, именно, когда мы решаемся быть бдительными, то выказываем такую твердость, что хотя бы многие склоняли вас на путь нечестия, мы не следуем их внушению, но бываем крепче адаманта и затыкаем уши от советующих злое. А когда мы нерадивы, то хотя бы и никто не советовал и не соблазнял, мы сами собою стремимся к нечестию. Если бы это было не в нашей воле и не во власти нашей души, если бы Господь создал нашу природу не свободною, то всем людям, как имеющим одинаковую природу и одинаковые страсти, надлежало бы быть или злыми, или добродетельными. А когда мы видим, что имеющие одну с нами природу, и обуреваемые такими же страстями испытывают, однако, не одно и то же, но твердым умом направляют свою природу, преодолевают беспорядочные движения, обуздывают вожделения, побеждают гнев, избегают зависти, истребляют ненависть, презирают страсть к богатству, меньше заботятся о (земной) славе, не дорожат благополучием настоящей жизни, но твердо стремятся к истинной славе, и похвалу от Бога предпочитают всему видимому, — то не ясно ли, что они своими усилиями могут совершать это при помощи вышней благодати, и что мы по своей беспечности губим свое спасение, сами себя лишая небесного благоволения?

6. Итак, прошу вас, непрестанно размышляя и памятуя об этом, не будем никогда винить диавола, но всегда — свою беспечную волю. И это я говорю не с тем, чтобы его освободить от вины, — да не будет: он ходит как хищный лев, рыкая и ища «кого поглотить» (1 Пет. 5:8); я хочу только, чтобы мы вели себя осторожнее, чтобы не считали себя невиновными, когда так легко склоняемся к греху, и не говорили этих пустых слов: для чего Бог оставил этого лукавого (диавола), чтобы он обольщал и губил нас? Это — слова величайшего неразумия. А ты рассуждай так: Бог оставил его для того особенно, чтобы мы, побуждаемые страхом, и ожидая нападения врага, непрестанно бдели и бодрствовали, облегчая труд добродетели надеждою наград и ожиданием вечных и неизреченных благ. И чему дивишься, что Он оставил диавола по Своей попечительности о нашем спасении, для того, чтобы пробуждать нашу беспечность и доставлять нам повод к получению венцов? Он самую геенну уготовал для того, чтобы страх наказания и нестерпимая тяжесть мучений побуждали нас (стремиться) к царствию. Видишь премудрое человеколюбие Господа? (Видишь), как Он употребляет все меры к тому, чтобы не только спасти созданных Им, но и удостоить неизреченных благ? Для того Он и даровал нам свободную волю и вложил в природу и в совесть нашу познание зла и добродетели, и попустил быть диаволу, и угрожает геенною, чтобы мы не испытали геенны, но получили царствие. И что дивишься, что Он употребил все эти и весьма многие другие меры для этой цели? «Он, будучи образом Божиим» благоизволил принять «образ раба» (Флп. 2:6, 7) и испытать все прочее, относящееся до тела, — родился от жены и произошел от Девы, девять месяцев был носим во чреве, повит пеленами, почитал отцом своим Иосифа — обрученника Марии, возрастал мало–помалу, был обрезан и принес жертву, алкал, жаждал и утомлялся, а наконец претерпел и смерть, — смерть не обыкновенную, но почитавшуюся самою позорною, то есть, смерть крестную; — и все это для нас и нашего спасения потерпел Творец всяческих, неизменяемый, все приведший из небытия в бытие, — «Призирает на землю, и она трясется» (Пс. 103:32), — блеск славы Которого не могут зреть и херувимы — эти бесплотные силы, но, отвращая лица свои и закрывая их крыльями, свидетельствуют нам о чуде; Которого непрестанно хвалят ангелы, архангелы, и тьмы тем (духов). Он ради нас и нашего спасения благоволил соделаться человеком, и открыл нам путь доброй жизни и преподал достаточное наставление тем, что Сам прошел (этим путем), восприяв одинаковое с нами естество. Какое же останется нам оправдание, если мы, после того, как столько уже совершено для нашего спасения, сами сделаем все это бесполезным для нас, и своим нерадением о том лишимся спасения? Поэтому, прошу, будем бдительны и не станем безрассудно следовать обычаю других, но каждый день будем испытывать свою жизнь и смотреть, в чем мы согрешили и что сделали доброго, и таким образом исправлять свои согрешения, дабы нам стяжать и вышнюю милость, и быть угодными Богу, как этот праведник (Ной), и получить царство небесное, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, честь, держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 24

«Ной родил трех сынов: Сима, Хама и Иафета. Но земля растлилась перед лицом Божиим, и наполнилась земля злодеяниями» (Быт. 6:10–11).


В Божественном Писании нужно все тщательно исследовать. — Долговременное целомудрие Ноя и растление всей земли. — Объявление Ною божественного приговора и повеление построить ковчега для спасения праведника и всего его семейства выесть с парами различных животных. — Основание для различения чистых и нечистых животных и цель этого повеления. — Цель божественного возвещения о дне наступления потопа. — Побуждение слушателей к исполнению божественных заповедей.


1. Не малую пользу принесло вчера нам родословие праведного Ноя. Мы узнали чудный способ родословия и увидели, что праведник прославляется не за знатность предков, но за доброту собственных своих нравов. За нее–то он и получил столь высокое свидетельство от божественного Писания: «Ной», говорит оно, «был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил перед Богом (Быт. 6:9). На эти краткие слова мы вчера употребили все поучение. Таково свойство божественных слов, что они в немногих речениях являют великое богатство мыслей и даруют несказанное сокровище тем, кто хочет тщательно их исследовать. Поэтому, прошу, не будем поверхностно пробегать ничего, содержащегося в божественном Писании, но будет ли то перечисление имен, или рассказ о происшествии, станем доискиваться заключенного в них сокровища. Потому–то и Христос сказал: «исследуйте Писания» (Ин. 5:39), так как не везде можно тотчас найти смысл написанного, но требуется от нас и глубокое исследование, чтобы не укрылось от нас ничто лежащее в глубине. Ведь, если уже одно название породы, то есть, имя: «человек», доставило вчера нам столь полезный предмет (для собеседования), то какую получим мы пользу, если будем внимательно и бодрым умом рассматривать все, что ни говорится в Писании? Владыка у нас человеколюбивый: как видит, что мы стараемся и весьма усердствуем об уразумении божественных слов, то не попускает нам нуждаться в чем–либо, но тотчас просвещает наш ум, дарует нам Свое озарение, и по великой премудрости Своей сообщает душе нашей истинное учение. Вот почему, желая побудить нас к этому и сделать более усердными, Он признал достойными ублажения являющих такое усердие, говоря: «блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф. 5:6). Заметь премудрость Учителя: Он не только возбудил (к ревности) ублажением, но словами: «алчущие и жаждущие правды» научил еще слушателей, с каким усердием надлежит стремиться к исследованию духовных словес. Подобно тому, как говорит Он, чувствующие голод с невыразимой поспешностью кидаются на пищу, и палимые сильной жаждой быстро бегут к питью, точно так же, как эти алчущие и жаждущие надлежит притекать и к духовному учению. Такие люди не только достойны ублажения, но и получают искомое: они, сказано, «насытятся», то есть, будут удовлетворены, исполнят свое душевное желание. Итак, имея такого Владыку, столь благого, столь щедрого, прибегнем и мы к Нему и постараемся заслужить Его благоволение, чтобы и Он, по Своему человеколюбию, просветил наш ум к уразумению силы божественного Писания, и вы с великой готовностью, подобно алчущим и жаждущим приняли духовное учение. А может быть, благий и премудрый Владыка, не смотря на наше недостоинство и ничтожество, для вас и вашей пользы «даст» нам слово во отверзение уст наших (Ефес. 6:19), во славу Его и наше назидание. Итак, возложив всю надежду на вышнюю благодать, и призвав на помощь Того, Кто «отверзает очи слепым» (Пс. 145:8), и ясным делает «язык немого» (Ис. 35:6), приступим к рассмотрению того, что недавно прочтено (из Писания), и, что подаст Он по Своему человеколюбию, то и предложим вашей любви. Только, прошу, напрягите свой ум, и, удалив от себя все житейские помыслы, внимательно слушайте предлагаемое, чтобы мы могли бросить духовное семя как бы в тучную и плодородную землю, очищенную от сорных трав и терний. «Вот», говорится, «житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил перед Богом». Этим окончилось вчерашнее поучение; потому надобно предложить, что следует далее. «Родил», сказано, «Ной трех сынов: Сима, Хама и Иафета». Не без причины божественное Писание указало нам и время и число сыновей праведника; нет, и в этом оно хотело показать нам, хоть и не прямо, необыкновенное величие его добродетели. Выше оно сказало, что «был Ной пятисот лет», и тут же присовокупило: «и родил трех сынов» (Быт. 5:32), научая нас, как необычайно велико было его воздержание, и притом в такое время, когда все тогдашние люди преданы были такой невоздержности и такому разврату, и всякий, так сказать, возраст, устремился на зло. Вы ведь слышали, как божественное Писание говорит: «и увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло» от юности (Быт. 6:5), и этим ясно показывает нам, что и юноши старались превзойти (в нечестии) старших по возрасту, и старцы безумствовали не менее юношей, и что даже самый невинный возраст сильно увлекался к пороку.

2. Итак, чтобы мы знали, как, не смотря на то, что все эти люди предавались такому неистовству и разврату, праведник один подвизался, при других добродетелях, в целомудрии до пятисотлетнего возраста, Писание, сказав: «был Ной пятисот лет», говорит уже: «и родил трех сынов». Видишь, возлюбленный, необычайное воздержание праведника? Не пробежим же этого без внимания, но, размыслив и о том времени, и о нечестии, разлившемся по всему роду человеческому от великой его беспечности, подумаем, какая доблесть и боголюбивая воля требовалась для того, чтобы в течение столь долгого времени, обуздывать порывы похоти, идти наперекор всем другим, и воздержаться не только от беззаконного совокупления, но и от законного и невинного. «И родил», сказано, «Ной трех сынов: Сима, Хама и Иафета. Но земля растлилась перед лицом Божиим, и наполнилась земля злодеяниями». Мне кажется, что этот праведник и теперь разрешил свое воздержание и родил этих сыновей, повинуясь Божьему домостроительству. Так как вследствие увеличившегося разврата и крайне усилившегося нечестия, вселенной угрожала совершенная погибель, то человеколюбец Бог благоволил оставить этого праведника, как некий корень и закваску, чтобы он, по истреблении тех (нечестивых современников), был начатком будущих поколений. По этой–то причине он, родив после пятисот лет этих трех сыновей, на них и останавливается, показывая самым делом, что он поступил, таким образом, повинуясь Божией благости, имеющей открыться по отношению к роду человеческому. И чтобы увериться тебе, что это говорю я не по одной догадке, посмотри на точность в словах Писания. Сказав, что праведник «родил трех сынов», оно тут же присовокупило: «но земля растлилась перед лицом Божиим, и наполнилась земля злодеяниями». Видишь, какое великое и невыразимое различие в одной и той же природе? О праведнике Писание сказало: «Ной был человек праведный и непорочный в роде своем», а обо всех прочих говорит: «но земля растлилась перед лицом Божиим, и наполнилась земля злодеяниями». Именем земли оно называет всю совокупность людей. Так как все дела их были земные, то Писание именем земли означает их унижение и крайнюю степень нечестия. Как о первом человеке, когда он преступил заповедь и лишился славы, прежде облекавшей его, Бог, подвергнув его наказанию смертью, сказал: «прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19), так и здесь, когда весьма усилилось зло. Писание говорит: «растлилась земля». Да и не просто сказало: «растлилась земля», но — «перед лицом Божиим, и наполнилась земля злодеяниями». Словом «растлилась» оно означило все пороки их, потому что нельзя сказать, чтобы они были виновны в одном, или двух грехах; нет, они совершали все беззакония в великом множестве. Поэтому Писание и присовокупило: «наполнилась земля злодеяниями». Не просто и не случайно они предавались нечестию; нет, они делали каждый грех с великим напряжением. И смотри, как Писание уже не хочет удостоить их и простого наименования, но называет их просто землей, показывая и чрезмерность разврата их, и великость гнева Божия. «Растлилась», говорит, «земля перед Богом», то есть, они все делали вопреки повелений Божиих, попирая заповеди Божии, и отвергнув, по своей беспечности, вложенного в природу человеческую наставника (совесть). «И наполнилась», говорит, «земля злодеяниями». Видишь, возлюбленный, какое зло грех, — как он делает людей недостойными и самого имени — человек? Слушай же, что еще далее. «И воззрел Бог на землю, и вот, она растленна» (Быт. 6:12). Смотри, они опять называются землей. Потом, когда Писание и раз, и другой, и третий назвало их землей, чтобы не подумал кто, будто это сказано о чувственной земле, оно говорит: «ибо всякая плоть извратила путь свой на земле». И теперь не удостоило назвать их человеками, но именем плоти хочет только показать нам, что говорит это не о земле, но о людях, обложенных плотью и предавшихся земным делам. Писание, как мы часто уже замечали вашей любви, имеет обычай называть плотью людей, питающих плотские расположения и не помышляющих ни о чем возвышенном, как и блаженный Павел говорит: «живущие по плоти Богу угодить не могут» (Рим. 8:8). Что же? Сказавший это не был ли и сам облечен плотью? Так. Но он не то говорит, что не могут угодить Богу облеченные плотью, но — те, которые нисколько не заботятся о добродетели, а пекутся только о плотском, гоняются за удовольствиями плоти, и нисколько не заботятся о душе, бестелесной и разумной. Итак, когда божественное Писание этими словами указало нам на множество грехов и крайнюю степень нечестия, на великость гнева Божия и на то, что оно за совершение беззаконных дел назвало людей и раз, и другой, и третий — землей, а также плотью, лишив их имени общей природы (человек), то последующими словами показывает уже нам неизреченное человеколюбие и безмерное снисхождение Божие. Что же говорит оно? И сказал Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли (ст. 13).

3. Смотри, какая безмерная благость! Как друг с другом, так (Бог) беседует с праведником о наказании, которому Он хочет подвергнуть род человеческий, и говорит: «конец всякой плоти пришел перед лицом Моим, ибо земля наполнилась от них злодеяниями»; и вот, Я истреблю их с земли. Что значит — «конец всякой плоти пришел перед лицом Моим»? Великое, говорит, показал Я долготерпение, великое снисхождение, не желая наводить этой казни, которую навести намерен; но так как чрезмерное усиление их грехов продолжалось до этого самого времени, то надобно уже положить конец и пресечь их нечестие, чтобы оно не простерлось далее «конец всякой плоти пришел перед лицом Моим». Смотри и здесь, что Бог, как выше сказал: «все мысли и помышления сердца» (Быт. 6:5), так и теперь говорит: «конец всякой плоти». Все, говорит, одинаково настроены, все устремились к беззаконию, и невозможно в таком множестве найти и одного пекущегося о добродетели. «Конец», говорит, «всякой плоти пришел перед лицом Моим». Время настало, то есть, время, в которое надобно употребить нож, чтобы остановить увеличение раны. «Конец всякой плоти пришел перед лицом Моим»: как будто бы никто не надзирал за ними и не имел потребовать у них отчета в грехах, так они предались беззаконным делам, не помышляя, что невозможно укрыться от Меня, Который поддерживаю самую жизнь их, даровал им душу и тело, и сообщил такое обилие благ. Итак, «конец всякой плоти пришел перед лицом Моим». Потом, как бы защищаясь перед праведником, и показывая, что на такой гнев вызывает Его чрезмерность грехов их, говорит: «ибо земля наполнилась от них злодеяниями». Разве, говорит, ими опущено что–либо такое, что относится к нечестию? Они сделали так много зла, что нечестие уже разлилось и покрыло всю землю. Поэтому Я погублю и их и землю: «и вот, Я истреблю их с земли». Так как они сами уже наперед погубили себя беззаконными делами, то Я навожу совершенную погибель и истребляю и их и землю, чтобы, земля подверглась очищению и освободилась от скверны столь многих грехов. Подумай же, какую душу надлежало иметь этому праведнику, когда он слышал это от Господа. Ведь если он и сознавал себя добродетельным, то все же не мог слышать эти слова без прискорбия. Праведники любвеобильны и за спасение других готовы охотно претерпеть все. Как же должен был этот чудный муж тронуться этими словами, представляя уже в уме своем погибель всех людей и разрушение всей твари, может быть, не ожидая и для себя ничего доброго? Ему ведь это еще не было известно. Итак, чтобы он не смущался умом, но мог в этой великой скорби иметь хотя какое–нибудь небольшое утешение, Бог, показав ему безмерность нечестия его современников и то, что наступило, наконец, время подвергнуть их глубокому сечению, говорит ему: всех этих людей постигнет гибель, «ты же сделай себе ковчег» (Быт. 6:14). Что значить — «ты же»? Так как ты не был сообщником их нечестия, но всю жизнь провел в добродетели, то Я повелеваю тебе устроить ковчег «из дерева гофер: отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолой внутри и снаружи. Триста локтей да будет длина, ширина его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей. И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху, и дверь в ковчег сделай с боку его; устрой в нем нижнее, второе и третье жилье» (Быт. 6:14–16). Примечай Божие снисхождение, и силу неизреченную, и любовь, превышающую всякое слово. В одно и то же время Он и являет Свое попечение о праведнике, повелевая ему устроить ковчег и чертя и образ постройки, и ширину, и высоту ковчега, — и дарует ему величайшее утешение, самым построением ковчега возбуждая в нем надежду спасения, да и тех столь великих грешников хочет этим же построением привести к мысли о делах их, чтобы, покаявшись, они не испытали (угрожающего им) гнева. Не мало, в самом деле, времени для покаяния дано было им постройкой ковчега, но даже очень много и достаточно для того, чтобы они, если бы не были крайне бесчувственны, могли придти в сокрушение и исправиться от грехов. Каждый из них, видя, что праведник строит ковчег, должен бы был спросить о причине постройки, и, узнав о гневе Божием, придти в сознание своих грехов, если бы только захотел. Но они не воспользовались и этим, не потому, чтобы не могли, но потому, что не захотели.

И вот Бог, дав праведнику повеление о построении ковчега, сообщает ему о роде самого наказания, которое Он хотел навести, и говорит: ты устрой этот ковчег, как Я повелел, а Я, когда окончишь постройку, благоустрою и твою судьбу. «И вот, Я наведу на землю потоп водный, чтоб истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни, под небесами; все, что есть на земле, лишится жизни» (Быт. 6:17). Смотри, как Бог самой угрозой показывает великость грехов их, и говорит: одному и тому же наказанию подвергну и разумные, и неразумные твари. Так как люди изменили своему высокому достоинству и ниспали до злобы неразумных, то и в наказании не будет никакого различия. «Наведу потоп» водный, «чтоб истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни, под небесами». И скоты, говорит, и птицы, и звери, и четвероногие, и все твари, какие только есть под небом, погибнут. И чтобы ты знал, что ничего не останется, говорит: «все, что есть на земле, лишится жизни». Вселенная уже нуждается в очищении, но это да не смущает тебя, и да не устрашает сердца твоего, потому что Я, видя неисцелимость язвы их, хочу остановить поток нечестия, чтобы они не сделались повинными еще большим наказаниям. Потому и теперь, следуя Своему человеколюбию и умеряя гнев благостью, Я налагаю на них такое наказание, которое будет для них безболезненно и нечувствительно. Не по великости грехов их судя, ни по тому, чего они заслуживают, но, предвидя будущее, Я хочу и на этих людей навести соответственное наказание, и последующих избавить от их заразы. Не скорби же и не смущайся, слыша это. Пусть даже постигнет их соразмерное грехам их наказание, но с тобой «поставлю завет Мой» (Быт. 6:18). Так как все, доселе жившие, сделались недостойными и не были благопокорны Моим заповедям, то с «тобой», наконец, «поставлю завет Мой». Так и первый человек, после стольких благодеяний поддавшись обольщению, преступил Мои заповеди; потом, и сын его низринулся в ту же бездну зла, за что и подвергся, с проклятием, наказанию на всю жизнь. Но его потомки не вразумились и его наказанием, напротив, еще умножили нечестие, так что за это исключены и из родословия. Потом, нашедши Еноха хранящим — закон добродетели, Я, как весьма угодного Мне, приложил его живым, показывая и творящим добродетель, каких они удостаиваются наград, и, желая живших после него сделать ревнителями его идущими по одному с ним пути. Но вот, все уклонились к нечестию, и в таком множестве Я нашел одного тебя способным вознаградить за преступление прародителя: поэтому «с тобой поставлю завет Мой», так как прошедшая жизнь твоя ручается за то, что ты (и впредь) будешь верно соблюдать Мои заповеди. Потом, чтобы, и слыша это, праведник еще не печалился, при мысли, что он останется один, Бог, так сказать, утешая его, говорит еще: «и войдешь в ковчег ты, и сыновья твои, и жена твоя, и жены сынов твоих с тобой». Хотя они и далеко уступали праведнику в добродетели, однако же, чужды были и чрезмерного нечестия развращенных современников. Впрочем, они спасаются и по следующим двум причинам. Во–первых, в честь праведника. Человеколюбцу Богу обычно чествовать Своих рабов и даровать им нередко спасение других, что Он сделал и с блаженным Павлом, учителем вселенной, повсюду разлившим лучи своего учения. Когда он плыл в Рим, на море поднялась сильная буря; и когда все бывшие на корабле, по причине великого волнения, опасались за самую жизнь свою и потеряли всякую надежду, он, созвав всех, говорит: «убеждаю вас ободриться, потому что ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль. Ибо Ангел Бога, Которому принадлежу я и Которому служу, явился мне в эту ночь и сказал: не бойся, Павел!.. Бог даровал тебе всех плывущих с тобой» (Деян. 27:22–24). Видишь, как добродетель этого мужа приобрела тем спасение? Впрочем, не одна добродетель его, но и человеколюбие Господа. Точно так же и теперь было по этой первой причине. Вторая же причина та, что Бог хотел оставить как бы закваску и корень для имевшего образоваться впоследствии рода (человеческого), не потому, чтобы Богу невозможно было вновь создать человека, и от одного распространить род человеческий, но потому, что так соизволил Он по Своей благости.

5. Усматривай благость Божию и в последующем. Так как Он, угрожая наказанием, сказал, что вместе с людьми погибнут и скоты, и гады, и птицы, и звери, то, опять ради праведника, повелевает и из этих животных ввести в ковчег по одной паре каждой породы, чтобы эти пары были семенем и начатком для размножения животных впоследствии. «И от всех скотов из всех животных, и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобой в живых; мужского пола и женского пусть они будут. Из всех птиц пернатых по роду их, и из скотов по роду их, и из всех пресмыкающихся по земле по роду их, из всех по паре войдут к тебе, чтобы остались в живых» (Быт. 6:19–20). Не пробегай этого, возлюбленный, без внимания: подумай, в какое смущение приводила праведника мысль, что на нем лежит забота обо всем этом. Мало было ему забот о жене, о сыновьях и их женах: нет, на него возлагалось еще попечение о столь многих животных и их пропитании. Но подожди немного, и увидишь благость Божию, — как Он облегчает заботу, лежавшую на праведнике. «Ты же возьми себе», говорит Бог, «всякой пищи, какой питаются, и собери к себе; и будет она для тебя и для них пищей» (Быт. 6:21). Не подумай, говорит, будто ты оставляешься без моего промышления. Вот Я повелеваю внести в ковчег все, что потребно и для вашей пищи, и для пропитания животных, так, чтобы и вы не испытали голода и недостатка, и животные не погибли за неимением свойственной им пищи. «И сделал», сказано, «Ной все: как повелел ему Бог, так он и сделал» (Быт. 6:22). Вот, опять и здесь великая похвала (праведнику). «Сделал», говорится, «Ной все: как повелел ему Бог». Не то, чтобы он одно повеление исполнил, а другое оставил без внимания; нет, сделал все, что было повелено, и «так и сделал», как было повелено ему. Ничего не опустил он, но выполнил все, и доказал самым делом, что справедливо удостоился благоволения Господня. С какими венцами не сравняется это свидетельство, которое праведник получил от божественного Писания? Кто может быть блаженнее того, кто исполнил все, повеленное ему от Бога, и показал такое повиновение Повелевшему? И, чтобы ты знал, какого он за это удостаивается предсказания от Создателя всей твари, послушай, что следует далее. «И сказал», сказано, «Господь Ною: войди ты и все семейство твое в ковчег» (Быт. 7:1). Потом, чтобы мы знали, что Он не только спасает праведника благодатью, но и дает награду за труды и мзду за добродетель, (Бог) говорит (Ною): Я потому повелеваю тебе войти в ковчег вместе с домом твоим, «ибо тебя увидел Я праведным передо Мной в роде сем». Важное и достоверное свидетельство! Что, в самом деле, может быть важнее этого свидетельства, когда сам Творец и Создатель произносит такой суд о праведнике? «Ибо тебя», говорит, «увидел Я праведным передо Мной». Вот истинная добродетель, когда человек совершает ее перед Богом, когда суд о ней произносит то неподкупное Око. Затем, человеколюбец Бог, желая показать нам меру добродетели, которой Он тогда требовал от праведника (а Он требует добродетели не от каждого в равной мере, но — в различной, судя по различию времени) говорит: «ибо тебя увидел Я праведным передо Мной в роде сем», уклонившемся в столь великое нечестие, в этом развращенном роде, обнаружившем такую бесчувственность. «Тебя увидел Я праведным»; тебя одного Я нашел благопризнательным; тебя увидел усердно заботящимся о добродетели; ты один явился праведным передо Мной, между тем как все эти губили себя, тебе повелеваю войти, со всем домом твоим, в ковчег; «от скотов же чистых» повелеваю тебе ввести «по семи» (Быт. 7:2). Так как Он прежде повелел ввести по одной паре всех животных без различия, то теперь говорит: «всякого скота чистого возьми по семи, мужского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужского пола и женского». Далее, чтобы показать причину этого, присовокупил: «истреблю все существующее с лица земли» (Быт. 7:4). Прилично здесь спросить и рассмотреть, откуда праведник узнал, которые из животных были чистые, и которые нечистые? Тогда еще не было того разделения, которое Моисей впоследствии узаконил Иудеям. Как же узнал Ной? Сам собой, руководясь вложенным в природу наставлением; а вместе с тем решил и его рассудок. Конечно, между созданиями Божьими нет ни одного нечистого. В самом деле, как мы можем какую–либо тварь назвать нечистой, когда об них однажды произнесено вышнее определение и божественное Писание сказало, что «увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1:31)? Но уже природа (человеческая) сама по себе сделала это различие. И что это справедливо, подумай, как еще и ныне в некоторых местах иные воздерживаются от некоторых вещей, как от нечистых и запрещенных, а другие, напротив, употребляют эти вещи, следуя в этом обычаю. Так и тогда само врожденное праведнику знание учило его, какие животные были годны в пищу, и какие нечисты, — впрочем, не на самом деле были, но только считались такими. Почему, скажи мне, осла мы почитаем нечистым, хотя он питается только семенами, а других четвероногих признаем годными в пищу, тогда как они питаются нечистыми веществами? Так учителем нашим в этом было знание, данное Богом нашей природе. Но с другой стороны, можно сказать, что Бог, давший Ною такое повеление, Сам сообщил ему познание об этом различии. Впрочем, довольно сказали мы о чистых и нечистых животных.

6. Но вот представляется нам еще другой вопрос: почему это (повелено было ввести в ковчег) «из скота нечистого по два, а из скота чистого по семи»? И потом: почему не шесть, не восемь, но семь? Может быть, слово наше становится уже весьма продолжительным; но, если вы не утомились, и если вам угодно, мы вкратце разрешим этот вопрос вашей любви, как поможет нам благодать Божия. Многие ведь многое баснословят об этом, и по этому поводу делают наблюдение над числами. Но что это не наблюдение, а выдумка неуместной пытливости людской, от которой и произошло весьма много ересей, это сейчас вы узнаете. Действительно, мы замечаем (и этим замечанием надеемся совершенно заградить уста любителям вымыслов), что в Писании весьма часто употребляется число пары. Так, когда Иисус Христос посылал учеников своих на проповедь, то послал их «по два» (Мк. 6:7), да и всех их было двенадцать, и евангелий числом четыре. Впрочем, нет нужды рассуждать об этом перед вашей любовью, так как вы довольно уже наставлены заграждать слух для таких (пустословов). А надобно уже сказать, почему Бог повелел ввести в ковчег «из чистых по семи»? Больше чистых животных ввести повелел Бог для того, чтобы имел некое утешение и праведник, и те, которые вместе с ним будут пользоваться этими животными; а что касается до того, чтобы введены были «по семи», то и это, если узнаете причину, будет сильнейшим доказательством боголюбивого расположения праведника. Так как человеколюбец Бог знал доброту этого мужа, знал что он, будучи праведен, и испытав такую любовь Господа, и избегнув погибели от потопа, вознамерится, по освобождении от бедствия и по выходе из ковчега, показать свою благопризнательность и в благодарность за свое спасение захочет принести жертву, то, чтобы этим (Ной) не испортил пары, (Господь), такую благопризнательность его, повелевает ввести в ковчег «по семи» от каждой породы птиц, чтобы, по прекращении потопа, праведник мог и выказать свое расположение, и не повредить пар птиц и прочих животных. Это, впрочем, узнаете и из последующего поучения, когда дойдем до этого самого места, где вы увидите, что праведник точно так и поступил. Вот вы узнали причину, по которой повелено ввести в ковчег «по семи» (от чистых животных). Не внимайте же после этого баснословам, которые, вопреки божественному Писанию, вносят в божественное учение вымыслы своего ума. Итак, когда Бог дал ясное повеление обо всем — и о птицах, и чистых, и нечистых животных, и об их пропитании, Он говорит праведнику: «ибо через семь дней вот Я буду изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей; и истреблю все существующее, что Я создал, с лица земли», от человека до скота (Быт. 7:4). Усматривай и из этих слов безмерную, благость Господа, как Он, после столь великого долготерпения и теперь еще предсказывает за семь дней, желая вразумить тогдашних людей страхом и привести в раскаяние. А для удостоверения, что Он предсказывает для того, чтобы не привести в исполнение слова Своего, подумай о ниневитянах, и смотри, какое различие между этими и теми. Эти (современники Ноя), спустя столько лет услышали, что несчастие уже при дверях, и, однако же, не отстали от греха. Мы, конечно, бываем беспечны и не спешим исправиться, когда наказание угрожает еще издали; но когда несчастье близко к нам, тогда мы смиряемся и выказываем в себе большую перемену. Так было и с ниневитянами. Когда они услышали, что еще сорок дней и Ниневия будет разрушена (Ион. 3:4), то не пришли от этих слов в отчаяние, напротив, воспрянули, и так решительно воздержались от греха, такое сильное показали раскаяние, что участниками его сделали и бессловесных, не для того, чтобы бессловесные принесли исповедь — потому что, как это возможно, когда они не имеют дара слова? — но чтобы через них привлечь к себе милосердие благого Господа. Объявив, говорится, пост, царь приказал, чтобы и овцы, и волы, и все бессловесные не употребляли ни пищи, ни воды (Ион. 3:7); потом, все люди, даже сам царь, сидящий на престоле, облекшись во вретища, принесли (Богу) глубокое и усердное исповедание, хотя и не знали, избегнут ли они наказания. «Кто знает», говорили они, «может быть, еще Бог отвратит от нас бедствие, о котором сказал, что наведет» нам (Ион. 3:8, 10)?

7. Видишь благопризнательность варваров? Видишь, как и такая краткость времени не отняла у них бодрости, и не привела их в отчаяние? Смотри и на этих (современников Ноя), как они, спустя столько лет, услышав, что «еще семь дней» — и наведется потоп, все–таки не обратились, но остались нераскаянными, что и служит доказательством, что причина всех зол наше произволение. Ведь вот, эти — люди, и то — люди: природа дана им та же, но не одинаково произволение. Потому и участь их была не одинакова, но одни избежали погибели, потому что благой Бог по Своему человеколюбию принял их покаяние, а другие погибли в водах потопа. «Ибо», сказано, «через семь дней Я буду изливать дождь на землю». Потом, желая усилить страх, Бог говорит: «сорок дней и сорок ночей». Для чего так? Разве Он не мог, если бы захотел, навести весь дождь в один день? Что говорю — в один день? В одно мгновение (Он мог). Но Он делает это с намерением, желая в одно и то же время и усилить страх, и дать им возможность избегнуть наказания, хотя оно и было уже при самых дверях. «И истреблю», говорит, «все существующее, что Я создал, с лица земли», от человека до скота. Смотри, как Бог предсказывает и раз, и другой, и они, не смотря на это, не трогаются. А сделал Он все это, чтобы показать нам, что Он справедливо навел на них такое наказание, и чтобы никто из безрассудных не мог порицать (Бога) и говорить, что, если бы Он показал долготерпение, они, может быть, и раскаялись бы, может быть, воздержались бы от греха, и обратились бы к добродетели. Вот для чего Он и возвещает нам о числе лет и повелевает (Ною) строить ковчег. После же всего этого, еще и за семь дней предсказывает, чтобы заградить бесстыдные уста всем тем, которые отваживаются говорить безрассудные речи. «И сделал», говорится, «Ной все, что Господь повелел ему» (Быт. 7:5). Смотри, как теперь божественное Писание возвещает о благопризнательности и послушании праведника, показывая, что он не оставил без внимания ни одного повеления, но исполнил все, и в этом представил доказательство своей добродетели.

8. Этому–то праведнику будем и мы подражать; постараемся исполнить данные вам от Бога заповеди и не будем невнимательны к сообщенным нам от Бога законам, но, постоянно сохраняя их в памяти, поревнуем об исполнении их; не станем делать небрежно то, от чего зависит наше спасение, особенно когда от нас теперь требуется тем высшая степень добродетели, чем высшие получили мы блага. Потому и Христос сказал: «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5:20). Осмотримся же, и не пропустим этих слов без внимания, но подумаем, какое наказание угрожает тем, которые не только не стараются превзойти этих (книжников и фарисеев), но стоят даже гораздо ниже их, — которые не хотят ни перестать гневаться на ближнего, ни удерживать язык свой от клятв, ни воспрещать оку своему гибельное воззрение, тогда как Господь повелевает не только благодушно переносить обиды, но и отдавать больше, чем сколько хотят взять у нас. «Кто захочет судиться с тобой», говорит Он, «и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф. 5:40). А мы нередко обижаем ближнего, или мстим ему за обиду, — мы, которым повелевается не только любить любящих нас («и мытари», говорит Господь, «то же делают» Мф. 5:46), но и питать доброе расположение к врагам, не платим равной любовью и любящим нас. Поэтому я скорблю и болезную, видя, как редка стала между нами добродетель, и как, напротив, порок со дня на день усиливается, как ни страх геенны не останавливает нашего стремления к злу, ни любовь к царствию не увлекает нас на путь добродетели, но все мы, так сказать, влечемся, как животные, нисколько не думаем ни о страшном том часе, ни о данных нам от Бога законах, напротив, соображаясь только с мнениями людей и гоняясь за их похвалами, не хотим и слышать, что говорит Евангелие: «как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете» (Ин. 5:44)? Как домогающиеся человеческой славы совсем теряют славу небесную, так, напротив, ищущие последней славы не лишаются и той. И Сам Господь, еще прежде того, сказал: «ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:33), т. е. кто ищет царствия, за тем следует все прочее. Действительно, кто туда воспарил умом своим, тот с пренебрежением смотрит на настоящее благополучие, как будто бы и не было его. Очи веры, когда видят неизреченные его блага, уже и не примечают блага видимых: таково–то расстояние между теми и другими благами! Но я не вижу, кто бы невидимые блага предпочитал видимым. Потому скорблю и непрестанно болезную сердцем, что ни самый опыт не научил нас, ни обетования Божий, ни великие дары не расположили обратиться с любовью к царствию; напротив, влачась еще долу, мы предпочитаем земное небесному, временное будущему, исчезающее прежде своего появления постоянному, преходящее удовольствие не перестающей радости, кратковременное это счастье настоящей жизни блаженству бесконечной вечности. Знаю, что вам неприятно слышать это; но простите. Говорю это, заботясь о вашем спасении, и желая, чтобы вы лучше здесь потерпели малую неприятность и избавились от вечного наказания, нежели, порадовавшись немного здесь, подверглись вечному мучению. Если ведь вы послушаете моих слов и отложите прежнюю беспечность, особенно теперь, когда уже немного осталось вам этого времени святой четыредесятницы, то будете в состоянии и омыть грехи свои, и заслужить великую милость от Бога. Для Господа не нужны многие дни и (продолжительное) время; нет, если мы захотим, то и в эти две седмицы успеем исправиться от многих грехов. Если Он оказал такое человеколюбие ниневитянам за то, что они совершили трехдневное покаяние, тем более не презрит нас, если только мы покажем искреннее раскаяние, и, отстав от греха, вступим на путь добродетели. Так и о них, то есть ниневитянах, божественное Писание свидетельствует: увидел Бог, что обратился всякий от пути своего лукавого (Ион. 3:10). Итак, если Он увидит, что и мы обратились к добродетели и уклонились от греха, и ревнуем о совершении добрых дел, то примет и наше обращение, и, освободив нас от бремени грехов, подаст нам дары Свои. Не столько мы сами желаем освобождения от грехов и ищем спасения, сколько Он спешит и ускоряет даровать нам и избавление от грехов, и блаженство спасения. Поэтому, прошу, возбудим свой ум, и каждый пусть испытает себя, сделал ли он что доброго в прошедшее время, получил ли какую пользу от этих непрерывных наставлений, устроил ли что к благу ближнего, исправил ли какие–либо из своих недостатков, извлек ли из ежедневных наших увещаний какое–либо поощрение к любомудрию; и если совершил какие добрые дела, пусть заботится об их приращении, и никогда пусть не прекращает этой прекрасной заботы. Если же кто видит себя еще во власти (греховной) привычки и все в тех же грехах, таковой сделай насилие своей душе, потребуй отчета в такой беспечности, и не попускай ей продолжиться далее, но, перестав повиноваться греховной привычке, останавливай ее стремление, обуздывай помысел, приводи себе на ум ужасный тот день, размышляй о приобщении этой страшной трапезы, о блеске исходящего отсюда огня и опаляющей силе его, и о том, какая требуется от приступающего душа, чистая от всякой скверны и нечистоты, и изгнавшая из себя беззаконные помыслы, чтобы, таким образом, приготовив и по возможности очистив себя в течении этих дней, могли мы и быть участниками в этом наслаждении (святыми тайнами), и удостоиться тех неизреченных благ, которые Бог обещал любящим Его, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 25

«Ной же был шестисот лет, как потоп водный пришел на землю» (Быт. 7:6).


Человеколюбие Божие во времени наступления потопа; сокращение данного для покаяния времени облегчало наказание грешников. — Сорокадневное возрастание потопной воды и заключение Богом ковчега отвне. — Великая вера Ноя и возвращение ему первоначальной власти над животными. — Истребление всего живущего на земле кроме бывших в ковчеге. — Увещание к подвигам добродетели надеждою на Бога и обетованные Им бесконечные блага.


1. Хочу опять заняться тем же предметом, о котором недавно беседовал я с вашей любовью, и рассматривать опять повествование о праведном Ное. Велико, в самом деле, богатство добродетелей этого праведника, и мы должны, по возможности, исследовать все подробно, чтобы, таким образом, доставить вам наиболее пользы. Только напрягите, прошу, внимание, чтобы не укрылась от вас ни одна мысль, содержащаяся (в этом повествовании). Но прежде надобно напомнить вашей любви, на чем остановилось прежнее наше поучение, чтобы, с того начав сегодня слово, соединить вам с предыдущим и последующее. Таким образом, будет ясно для вас и нынешнее слово. На чем же остановилось наше поучение? «Сказал», сказано, «Господь Ною: войди ты и все семейство твое в ковчег, ибо тебя увидел Я праведным передо Мной в роде сем; и всякого скота чистого возьми по семи, а из скота нечистого по два… ибо чрез семь дней Я буду изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей; и истреблю все существующее, что Я создал, с лица земли», от человека до скота. «Ной сделал все, что Господь повелел ему» (Быт. 7:1–2, 4–5). На этом остановили мы слово, и прекратили поучение. Вы и сами, может быть, помните, когда мы сказали вашей любви о причине, по которой Бог повелел Ною ввести от «чистых по семи, от нечистых же по два». Рассмотрим же сегодня дальнейшее чтение, и посмотрим, о чем божественное Писание повествует нам после входа Ноя в ковчег. Если когда в другое время, то особенно теперь должны мы показывать великое усердие — теперь, когда мы, ради времени постного, и так часто наслаждаемся приятнейшим собеседованием с вами, и свободны от пресыщения удовольствиями, и, при возбужденном уме, можем внимательно слушать предлагаемое учение. Итак, надобно сказать, с чего у нас началось сегодняшнее чтение. «Ной же был шестисот лет», сказано, «как потоп водный пришел на землю». Будьте внимательны, прошу, и не пробегайте этих слов поверхностно. В этих кратких словах скрывается некое богатство, и, если мы напряжем свой ум, то можем познать из них и необычайную высоту человеколюбия Господня, и великое усиление злобы тогдашних людей. «Ной же был», сказано, «шестисот лет». Божественное Писание не без причины сказало нам здесь о числе лет праведника, и не для того только, чтобы мы знали, сколько лет было праведнику, но потому, что оно прежде уже сообщило нам, что «Ной же был пятисот лет» (Быт. 5:31). Известив же нас о таком числе лет, (Писание) рассказало потом о сильном стремлении людей к пороку, «потому что помышление сердца человеческого — зло от юности» (Быт. 8:21), почему и сказал Бог: «не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть» (Быт. 6:3), предвозвещая им этими словами о великом Своем гневе. Далее, чтобы дать им довольно времени для того, чтобы покаяться и избежать гнева, (Бог) говорит: «пусть будут дни их сто двадцать лет», то есть, потерплю еще и после пятисот лет, потому что праведник этот не переставал, в течение пятисот лет, вразумлять всех их собственным своим именем, и, если бы только хотели они слушать, внушал им отстать от греха и обратиться к добродетели. При всем том, говорит Бог, и теперь обещаю потерпеть еще сто двадцать лет, чтобы они, воспользовавшись, как должно, этим временем, уклонились от нечестия и начали делать добро. Впрочем, (Бог) не удовольствовался этим обещанием ста двадцати лет, но еще повелевает праведнику построить ковчег, чтобы и самый вид ковчега давал им достаточное вразумление, и никто из них не остался в неведении о великости угрожающего наказания. То самое, что этот праведник, достигший самого высокого совершенства, столько заботится о построении ковчега, могло уже всех рассудительных привести в страх и опасение, и заставить умилостивлять столь кроткого и человеколюбивого Господа. Если, в самом деле, те варвары, то есть ниневитяне… Опять их же надобно представить в пример, чтобы, таким образом, яснее обнаружилось и чрезмерное нечестие этих (современников Ноя), и великая благопризнательность тех (ниневитян). И сам Господь наш в тот страшный день суда поставит одних рабов против других, и потом произнесет осуждение (над грешниками), обличив их, что они, получив одинаковые (с праведниками) средства и благодеяния, не подвизались подобно им в добродетели. Часто делает Он сравнения и неравных сторон, чтобы тем большему осуждению подвергнуть беспечных. Поэтому и сказал в Евангелии: «ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы» (Мф. 12:41). Как бы так сказал Он: варвары, не пользовавшиеся никаким особенным руководством, не слышавшие пророческих поучений, не созерцавшие знамений, не видевшие чудес, а услышавшие от одного человека, спасшегося от кораблекрушения, такие слова, которые могли повергнуть их в совершенное отчаяние и довести до крайности, до презрения самых слов его, — эти варвары не только не пренебрегли словами пророка, но и, получив краткий, трехдневный срок, показали столь сильное и усердное раскаяние, что отклонили Божье определение. Они–то, говорит, осудят род сей, пользовавшийся столь великим Моим попечением, воспитанный в книгах пророческих, каждодневно видевший знамения и чудеса. Далее, чтобы показать и крайнее неверие иудеев, и невыразимую благопокорность ниневитян, Господь присовокупил: «ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы». Те, говорит, увидев бедного человека — Иону, и проповедь его приняли, и принесли самое строгое покаяние; а эти, видя гораздо большего Ионы, самого Создателя всей твари, Который обращался среди их, каждый день совершал столь многие и великие чудеса, очищал прокаженных, воскрешал мертвых, исправлял природные недостатки, изгонял демонов, исцелял болезни, с полной властью даровал отпущение грехов — не показали и одинаковой с варварами веры.

2. Но возвратимся к порядку слова, чтобы ты узнал и крайнюю бесчувственность современников Ноя, и великую благопризнательность ниневитян, узнал, как эти, будучи ограничены трехдневным сроком, не отчаялись в своем спасении, но, поспешив покаяться, и грехи свои омыли, и удостоились милосердия Господня, а те, и, получив стодвадцатилетнюю отсрочку на покаяние, не воспользовались ею к добру. Потому и Господь, видя их крайнее развращение и совершенное закоснение в пороке, наводит на них скорую погибель, и, таким образом, уничтожает и искореняет злую закваску их нечестия. Вот почему сказано: «Ной же был шестисот лет, как потоп водный пришел на землю». Теперь мы знаем, что, когда сделана была угроза и предсказание Божье, Ною было пятьсот лет, а когда наступил потоп, ему было шестьсот лет. Значит, в промежутке прошло сто лет; но и этими ста годами они не воспользовались, хотя самая постройка Ноем ковчега так сильно вразумляла их. Но, может быть, кто захочет узнать, почему Господь, сказав: «будут дни их сто двадцать лет», и, обещав потерпеть столько лет, навел потоп до истечения этих лет. И это служит величайшим доказательством Его человеколюбия. Видел Он, что люди каждый день грешат неисправимо, и не только не пользуются неизреченным Его долготерпением во благо себе, но и умножают раны свои; поэтому и сократил срок, чтобы они не сделались достойными еще большего наказания. А какое бы было, спросишь, еще больше этого наказание? Есть, возлюбленный, наказание и большее, и ужаснейшее, и нескончаемое, — наказание в будущем веке. Некоторые, потерпев наказание здесь, хотя и не избегнут тамошнего мучения, однако же, потерпят наказание более легкое, уменьшив великость тамошних мучений здешними страданиями. Послушай, как говорит об этом Христос, предрекая горе Вифсаиде. «Горе тебе Хоразин», говорит Он, «горе тебе, Вифсаида! ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись. Но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе» (Мф. 11:21, 24; 10:15). Видишь, возлюбленный, как словом «отраднее» Господь показал, что подвергшиеся здесь столь великому наказанию, потерпевшие такое необычайное и странное сожжение, хотя и понесут там наказание, но — легчайшее, потому что здесь уже испытали такой гнев? Итак, чтобы и современники Ноя, умножая беззакония, не заслужили большего наказания, благой и человеколюбивый Господь, видя их нераскаянность, сократил время, которое обещал Он потерпеть. Как по отношению к тем, которые показывают себя благопокорными, Он по свойственной Ему благости, отменяет свои приговоры, приемлет обращающихся и избавляет от угрожающего наказания, так, напротив, когда Он обещает даровать или какие–нибудь блага, или время для покаяния, но видит, что люди сделались недостойными, тогда отменяет Свои обетования. Поэтому Он и сказал через пророка: «иногда Я скажу о каком–либо народе и царстве, что искореню, сокрушу и погублю его; но если народ этот, на который Я это изрек, обратится от своих злых дел, Я отлагаю то зло, которое помыслил сделать ему» (Иер. 18:7–8), и далее: «а иногда скажу о каком–либо» народе и царстве, «что устрою и утвержу его; но если он будет делать злое перед очами Моими и не слушаться гласа Моего, Я отменю то добро, которым хотел облагодетельствовать его» (Иер. 18:9–10). Видишь, как Он берет от нас повод к тому, чтобы явить нам или милость или гнев? Поэтому–то и теперь, так как (современники Ноя) не воспользовались по надлежащему прибавкой времени, Он сокращает срок. Вот почему и блаженный Павел бесчувственным людям, отвергавшим спасение, даруемое нам через покаяние, говорил: «или пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию? Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога» (Рим. 2:4–5). Видишь, как и этот чудный учитель вселенной ясно показал нам, что не пользующиеся, как надлежит, долготерпением Божьим, даруемым нам для покаяния, заслуживают большее осуждение и наказание? Вот почему и теперь человеколюбивый Бог, как бы оправдываясь и показывая причину, по которой навел Он потоп до истечения срока, указывает нам на число лет праведника, и говорит: «Ной же был шестисот лет». В самом деле, те, которые в течение ста лет не захотели перемениться, какую бы прибыль получили от двадцати лет, разве ту, что еще более прибавили бы грехов? Со Своей стороны Бог, желая показать безмерное величие несказанного человеколюбия и благости Своей, не преминул еще и за семь дней возвестить им о приближении потопа, чтобы они, поразившись хоть этой краткостью срока, обнаружили какую–либо перемену.

3. Усматривай человеколюбие Господа и из того, какими различными способами Он, подобно искусному врачу, врачевал болезнь этих людей. Так как раны их были неудобоисцелимы, то Он дал им столь продолжительную отсрочку, желая, чтобы они, хоть продолжительностью времени приведенные в чувство, отклонили от себя гневный приговор Его. Так как Бог заботится о нашем спасении, то обыкновенно он всегда предсказывает, какие хочет навести казни, для того только, чтобы не навести их. Если бы Он хотел навести, то и не сказал бы; но Он предсказывает с намерением, чтобы мы, узнав о том и вразумившись страхом, отклонили гнев и отменили приговоры Его. Ничто так не радует Его, как наше обращение и переход от греха к добродетели. Смотри же, как Он врачевал и болезнь этих людей. Сперва Он дал им такую долговременную отсрочку для покаяния, потом, когда увидел их бесчувственность, по которой они не воспользовались столь долгим временем, уже перед самыми, так сказать, дверями потопа, предсказывает, впрочем, не за три дня, как ниневитянам, но за семь. Зная безмерное человеколюбие Господа нашего, смело скажу, что они и в семь дней, если бы захотели искренно покаяться, отвратили бы от себя бедствие потопа. Когда же ни прежняя продолжительная отсрочка, ни последний краткий срок не могли отклонить их от греха, Бог и навел на них потоп, когда Ною было шестьсот лет: «Ной же был шестисот лет, как потоп водный пришел на землю». Видите, возлюбленные, как было полезно узнать число лет праведника сколько лет было ему, когда наступил потоп? Теперь же рассмотрим и то, что говорится далее. Когда наступил потоп, «вошел», сказано, «Ной и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним в ковчег от вод потопа» (Быт. 7:7). «И из скотов чистых и из скотов нечистых, и из всех пресмыкающихся по земле по паре вошли мужского пола и женского, вошли к Ною в ковчег, как Бог повелел Ною» (Быт. 7:8–9). Не без причины прибавлено: «как Бог повелел Ною», но для того, чтобы опять воздать хвалу праведнику за то, что он все исполнил так, как повелел Господь, и не опустил ничего, что ему было сказано от Него. «Через семь дней», как, т. е. обещал Господь, «воды потопа пришли на землю. В шестисотый год жизни Ноя, во второй месяц, в семнадцатый день месяца» (Быт. 7:10–11). Замечай точность Писания, как оно показывает нам не только год, но и месяц, и даже день, в который случился потоп, чтобы своим повествованием сильнее вразумить последующих людей и представить событие более ужасным, оно говорит: «в сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей» (Быт. 7:11–12). Смотри, какое снисхождение употребляет святое Писание и здесь, как обо всем оно говорит по–человечески. Не то, чтобы были хляби на небе, но Писание выражается обычными у нас словами, как бы так говоря: Господь только повелел — и вода тотчас повиновалась велению Создателя, и, стекаясь со всех сторон, потопила весь мир. А что Бог навел потоп в сорок дней и ночей, и это опять служит величайшим свидетельством Его человеколюбия. По великой Своей благости, Он хотел, чтобы хотя некоторые из них вразумились и избегли всеконечной погибели, видя перед глазами у себя и смерть своих ближних и угрожающее им самим бедствие. Можно, в самом деле, думать, что в первый день потонула уже значительная часть людей, во второй еще более; точно также и в третий и в остальные дни. Вот почему Бог и назначил продолжаться потопу сорок дней и сорок ночей, чтобы отнять у них всякий повод к оправданию. Если бы Он восхотел и повелел, то мог бы потопить все в одно мгновение; но, так как Он внимал Своему человеколюбию, то и назначил такую продолжительность времени. Далее говорится: «в сей самый день вошел в ковчег Ной, и Сим, Хам и Иафет, сыновья Ноя, и жена Ноя, и три жены сынов его с ними, и все звери по роду, как повелел Бог Ною (Быт. 7:13–14). Когда, то есть, начался потоп по повелению Господню, Ной вошел в ковчег со своими сыновьями и женой, и с женами сыновей своих, вошли с ним и звери всех пород. «И затворил Господь Бог ковчег за ним» (Быт. 7:16).

4. Замечай и здесь снисхождение в слове. «Затворил Бог ковчег за ним», — чтобы показать нам, что Он поставил праведника в совершенной безопасности. «Затвори», и притом «извне», так, чтобы праведник не мог видеть, как все погибало, и от этого — чувствовать тем сильнейшую скорбь. Он уже скорбел и возмущался, когда только представлял в уме это страшное наводнение и воображал себе погибель рода человеческого, совокупное истребление всех животных, и людей, и скотов, и, так сказать, уничтожение самой земли. Пусть погибавшие были злые люди, но души праведников, обыкновенно, чувствуют сильную скорбь, когда видят людей в несчастье. Поэтому найдешь, что все праведники и пророки ходатайствовали за виновных, например, патриарх (Авраам) за содомлян (Быт. 18:25). А из пророков один, например, говорил: «о, Господи Боже! неужели Ты погубишь весь остаток Израиля» (Иезек. 9:8), а другой: «оставляешь людей как рыбу в море, как пресмыкающихся, у которых нет властителя» (Аввак. 1:14)? Если, таким образом, праведник и без того уже смущался духом и скорбел сердцем, то, чтобы самое зрелище (всеобщей гибели) не повергло его в еще большее сокрушение, Бог заключил его в ковчеге, как бы в темнице, так что он не мог видеть своими глазами происходившего и от этого приходить в робость. Естественно, что он, видя чрезвычайное усиление воды, стал бы беспокоиться о том, как бы не потонуть и ему самому. Так, щадя его, человеколюбец Бог не позволяет ему видеть ни стремительности вод, ни того, как происходила погибель (людей) и опустошение вселенной. Когда я подумаю о пребывании этого праведника в ковчеге, то дивлюсь и изумляюсь, и все приписываю тому же человеколюбию Божьему. В самом деле, если бы оно не укрепляло его душу и не делало трудного легким, то, как бы он, скажи мне, мог вынести свое положение, будучи заключен в ковчеге, как в тюрьме и узилище страшном? Как бы мог он устоять против такого напора волн? Если плывущие на корабле, пользуясь и пособием парусов, и имея кормчего, который сидит на корме и своим искусством противодействует напору ветра, умирают от страха и отчаиваются, так сказать, в своем спасении, когда видят, что волнение крайне усилилось, то, что мы скажем об этом праведнике? Заключенный, как выше сказал я, в ковчеге, как в темнице, он носился туда и сюда, не мог там видеть неба, ни устремить глаза в другое какое–либо место, словом, не видел ничего, что могло бы доставить ему некоторое утешение. Плывущие по морю, если и усилится волнение, могут взирать на небо, видеть вершины гор и отдаленный город, и от этого получать хотя малое облегчение. Если же буря и усилится и рассвирепеет до крайности, то все же они, дней через десять, или несколько более, после многих опасностей и бурь, будучи выброшены на землю и несколько успокоившись, забывают все эти несчастья. Но здесь совсем не так; напротив, Ной целый год прожил в этой необыкновенной и странной темнице, не будучи в состоянии и подышать воздухом. Как, в самом деле, он мог это, когда ковчег был крепко затворен со всех сторон? Как он выдержал, скажи мне, как вынес? Если бы даже тела у них были из железа и адаманта, то и тогда как бы они могли (жить), не пользуясь ни воздухом, ни ветром, который, обыкновенно, ни меньше воздуха освежает наше тело, и, не имея возможности питать взоры зрелищем неба, или разнообразием цветов, украшающих землю? Как же они, столько времени живя так, и не ослепли совсем? И если бы мы захотели судить об этом по человеческим соображениям, то надобно бы подумать и о том, откуда они получали, в достаточном количестве, воду для питья, пока жили в ковчеге? Но, оставляя это, (спрашиваю), как мог этот праведник, равно как сыновья и жены, выдержать совместное пребывание со скотами, зверями и птицами? Как он вынес зловоние? Как вытерпел жизнь с ними? И что говорить об этом? Как самые животные могли выдержать и не погибнуть в течение столь долгого времени, не имея возможности ни привлекать к себе воздух, ни двигаться, но запертые в одном месте? Вы, конечно, знаете, что и мы, равно как и животные, если даже пользуемся и воздухом и прочими удобствами, но постоянно заключены в одном месте, неизбежно расстраиваемся и погибаем. Как же этот праведник, со всеми бывшими в ковчеге, мог выдержать столько времени? Не иначе, как при помощи вышней, всемогущей силы. Уже то самое не было ли делом высшей силы, что ковчег носился туда и сюда, без кормчего — и не погиб от такого напора волн? Нельзя ведь сказать и того, чтобы ковчег был (построен) на подобие корабля, и от того можно было, с помощью искусства, направить ход его. Ковчег был со всех сторон крепко огражден, и, в силу повеления Господня, стремительность воды не вредила ему; напротив, став выше ее, он своих обитателей хранил в совершенной безопасности.

Итак, возлюбленный, когда что делает Бог, не решайся исследовать дела Его по соображениям человеческим: они превышают наше понятие, и ум человеческий никогда не в состоянии постигнуть и уразуметь совершенного Им.

5. Поэтому, услышав повеления Бога, мы должны верить и повиноваться Его словам. Как Творец природы, Он по воле Своей все преобразует и изменяет. «И затворил Господь Бог ковчег за ним». Велика и добродетель, сильна и вера этого праведника. Она ведь, она помогла ему и построить ковчег, и благодушно перенести тесную жизнь в таком жилище, вместе со зверями и всеми другими животными. Поэтому–то и блаженный Павел, вспомнив о нем, в похвалу его, восклицал так: «верой Ной, получив откровение о том, что еще не было видимо, благоговея приготовил ковчег для спасения дома своего; ею осудил он (весь) мир, и сделался наследником праведности по вере» (Евр. 11:7). Видишь, как вера в Бога, подобно крепкому якорю, поддержала его в том, что он и ковчег построил и мог прожить в нем? Она послужила для него и средством к спасению: «ею же», сказано, «осудил он весь мир, и сделался наследником праведности по вере». Не то, чтобы сам Ной осудил (своих современников); нет, осудил их Господь сравнением (их с Ноем), потому что они, имея все то же, что и праведник, не пошли по одному с ним пути добродетели. Итак, Ной верой, которую показал, осудил этих людей, которые показали совершенное неверие: не поверили предсказанию (о потопе). А я, при всем этом, особенно изумляюсь и добродетели праведника, и неизреченной благости и человеколюбию Господа, когда подумаю, как он мог жить между зверями, то есть, львами, рысями, медведями, и прочими дикими и неукротимыми животными.

Вспомни здесь, возлюбленный, о высокой власти, какой пользовался первый человек до преступления, и размысли о благости Божией. Так как преслушание первого человека уменьшило дарованную ему власть, а потом Бог нашел другого человека, который старался восстановить в себе древний образ, хранил чистоту добродетели и являл глубокое повиновение заповедям, то и возводит его в прежнее достоинство, как бы на опыте показывая нам великость власти, которую Адам имел до преслушания. Таким образом, добродетель праведника, поддерживаемая милостью Божией, восстановила прежнюю власть, и звери опять признали свою подчиненность. В самом деле, звери, как увидят праведника, тотчас забывают свою природу, а лучше сказать, не природу, а свою лютость, и, оставаясь тем же по природе, из лютых превращаются в кротких. И вот, это самое случилось с Даниилом. Будучи окружен львами, он пребывал бесстрашным, как бы находясь среди овец: дерзновение праведника обуздывало природу зверей и не позволяло им выказывать свое зверство. Точно так же и чудный Ной легко прожил вместе со зверями, и ни теснота места, ни продолжительность времени, ни такая заключенность, ни лишение воздуха, не могли привести его в оцепенение, но все ему было облегчаемо верой в Бога, и он в этой ужасной темнице жил так, как мы среди лугов и рощей. Повеление Господа сделало для него легким и трудное. Таково свойство праведных: когда они терпят для Бога, то не смотрят на то, что делается, но размышляют о причине — и легко переносят все. Так и Павел, учитель языков, называл легкими темницы, нападения, ежедневные опасности, многоразличные и невыносимые скорби, не потому, чтобы они были таковы сами по себе, но потому, что причина, для которой они были попускаемы, поставляла его в такое расположение, что он не обращал и внимания на приключающиеся бедствия. Послушай, что он говорит: «ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу» (2 Кор. 4:17). Надежда, говорит он, на будущую славу и вечное блаженство помогает нам благодушно переносить эти непрерывные скорби и считать их легкими. Видишь, как любовь к Богу отнимает силу у несчастий и не дает (верующим) даже чувствовать тяжесть их? Вот почему и блаженный Ной все переносил благодушно: он питался верой и надеждой на Бога. «И затворил», сказано, «и затворил Господь за ним. И продолжалось на земле наводнение сорок дней, и умножилась вода, и подняла ковчег» (Быт. 7:17–18). Смотри опять, как (Писание) своим рассказом усиливает страх и увеличивает событие. «Был потоп», говорит оно, «на земле сорок дней, и умножилась вода, и подняла ковчег, и он возвысился над землею; вода же усиливалась и весьма умножалась на земле, и ковчег плавал по поверхности вод. И усилилась вода на земле чрезвычайно» (Быт. 7:17–19).

6. Смотри, как подробно повествует нам (Писание) о сильном напоре вод, — о том, как они с каждым днем более и более прибывали. «Усилилась», сказано, вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом; на пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись горы» (Быт. 7:19–20). Премудро устроил человеколюбец Господь, заключив ковчег, чтобы праведник не видел, что делается. В самом деле, если мы, спустя столько лет и столько поколений, слушая только рассказ Писания, чувствуем ужас и приходим в изумление, то, что должен был бы чувствовать праведник, если бы он своими глазами видел эту страшную бездну? Как бы он мог вынести это зрелище хоть на краткое время? Не тотчас ли бы с первого же взгляда вышел из него дух, не будучи в силах выдержать зрелища стольких бедствий? Подумай, возлюбленный как мы теперь, и при небольшом наводнении, предаемся страху, боимся за все, и отчаиваемся за самую жизнь. Что же потерпел бы тогда праведник, если бы он видел, как вода поднималась на такую высоту? Выше гор, сказано, «на пятнадцать локтей поднялась над ними вода». Вспомни здесь, возлюбленный, о словах, сказанных Господом: «не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть» (Быт. 6:3), также: «земля растлилась, и наполнилась земля злодеяниями» (Быт. 6:11), далее: «и воззрел Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле» (Быт. 6:12). Итак, поелику вселенная имела нужду в полном очищении, и надлежало омыть ее от всякой нечистоты, и уничтожить всю закваску прежнего развращения, так, чтобы не осталось и следа нечестия, но произошло как бы обновление стихий, то Господь поступил подобно искусному художнику, который, взяв сосуд, обветшавший от времени и изъеденный, так сказать, ржавчиной, бросает его в огонь, и согнав с него всю ржавчину, переделывает его, преобразует и приводит в прежнее благообразие. Так и Господь наш, очистив всю вселенную этим потопом, и, так сказать, освободив от человеческого нечестия, скверны крайнего растления, сделал ее прекраснейшей и снова явил нам лицо ее светлым, не позволив остаться и следу прежнего безобразия. «Поднялась» выше гор «на пятнадцать локтей вода». Не без причины Писание рассказывает нам об этом, но — дабы мы знали, что потонули не только люди, и скоты, и четвероногие, и гады, но и птицы небесные, и все звери и другие бессловесные животные, какие только обитали на горах. Для того говорит оно: «поднялась» выше гор «на пятнадцать локтей», чтобы ты удостоверился, что определение Господне вполне совершилось. Он сказал: «через семь дней Я наведу» потоп «на землю, и истреблю все существующее, что Я создал, с лица земли», от человека до скота, и от гадов до птиц небесных (Быт. 7:4). Следовательно, божественное Писание повествует об этом не для того, чтобы только показать нам, на какую высоту поднялась вода, но — чтобы мы могли, вместе с этим, знать и то, что вовсе не осталось ни одного — ни зверя, ни скота, ни другого животного, но что все они истреблены вместе с родом человеческим. Так как все они созданы для человека, то когда должен был погибнуть последний, естественно, разделяют с ним гибель и они. Далее, сообщив нам, на какую высоту поднялась вода, именно, что она взошла на пятнадцать локтей выше горных вершин, Писание, соблюдая свойственную ему точность, говорит еще: «и лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди; все, что имело дыхание духа жизни, и» всякий, кто был «на суше, умерло» (Быт. 7:21–22). Не без причины Писание заметило, что всякий, кто был на суше, умер, но — чтобы тебе дать знать, что все погибли, спасся же только один праведник, со всеми бывшими в ковчеге, — так как они еще заранее, оставив сушу, вошли в ковчег, согласно Божьему повелению. «Истребилось всякое существо, которое было на поверхности земли; от человека до скота, и гадов, и птиц небесных, — все истребилось с земли» (Быт. 7:23). Смотри, как Писание и раз, и два, и многократно, сообщает, что произошла всеобщая погибель, и что ни одно существо не спаслось, но все потонули в воде — и люди и животные. «Остался только Ной и что было с ним в ковчеге. Вода же усиливалась на земле сто пятьдесят дней» (Быт. 7:23–24). Столько–то дней вода все поднималась. Здесь опять подумай о необычайном великодушии и мужестве праведника. Чего не вытерпел он, представляя себе и, так сказать, видя умом, как тела человеческие, и тела скотов, чистых и нечистых, все погибли одинаковой смертью, и смешались вместе, без всякого различия? Чего он не вытерпел, когда размышлял сам с собой об одиночестве, об этой пустынной и печальной жизни, не обещавшей никакого утешения ни от беседы, ни от видения: когда верно не знал и того, сколько времени должно было ему прожить в этой темнице? Пока вода продолжала шуметь и свирепствовать, с каждым днем увеличивался у него и страх. В самом деле, чего приятного мог ожидать он, когда видел, что вода в течение ста пятидесяти дней оставалась в одинаковом положении, поднявшись высоко и ни мало не спадая? Однако же, он благодушно переносил свое положение, зная, что Господь всемогущ, и, как Творец природы, все творит и преобразует по Своему изволению. Не тяготился пребыванием в ковчеге, потому что благодатная помощь Божия укрепляла силы его, и подавала ему достаточное утешение, не попуская ему пасть духом и предаться чувствам неблагородным и низким. Так как он наперед со своей стороны явил неослабную добродетель, высокую праведность и сильную веру, то и от Господа уже было даровано ему в изобилии терпение, мужество, благодушие во всем, способность прожить в ковчеге, не потерпев от того никакого вреда и расстройства, и не тяготясь сообществом животных.

7. Этому–то праведнику будем и мы подражать, и постараемся делать все, что требуется с нашей стороны, чтобы явиться нам достойными даров Божиих. Он ожидает от нас повода, чтобы показать великую Свою щедродательность. Не лишим же сами себя, по лености, даров Его, но поспешим и поревнуем сделать начало и вступить на путь добродетели, чтобы, получив высшую помощь, могли мы достигнуть и конца. Без помощи высшей силы мы не можем сделать ничего доброго. Итак, взявшись за надежду на Него, как бы за якорь верный и твердый (Евр. 6:19), будем держаться за него, и не станем смотреть на труд добродетели, но — размышлять о награде за труд, и, таким образом, все переносить благодушно. И купец, когда оставит пристань и выйдет в открытое море, не думает только о морских разбойниках и кораблекрушениях, морских чудовищах и напоре ветров, о непрерывных бурях и несчастных случаях, но и о выгодах, предстоящих после этих опасностей, и, питаясь надеждой, благодушно переносит все встречающиеся неприятности, только чтобы получить больше денег, и с ними возвратиться домой. И земледелец также не думает только о трудах при обработке земли, о сильных дождях, и бесплодии земли, о нападении изгари, и об опустошениях от саранчи, но представляет в уме своем и гумно, и снопы хлебные, и потому благодушно переносит все, от надежды на прибыль не чувствуя тягости трудов; и хотя успех не известен, однако же, он, утешаясь приятными надеждами, не отчаивается в своих трудах, но делает со своей стороны все, что надобно, в ожидании получить награду за свои труды. Опять, и воин, вооружаясь в доспехи свои, и готовясь идти на войну, не думает только о ранах, поражениях, нападениях врагов, и о других бедствиях войны, но воображает себе и победу и трофеи, и, таким образом, облекается во все оружия; хотя исход войны и не известен, однако же, он, отринув всякую мысль об этом, и живописуя себе приятные надежды, отлагает всякую робость, и, взяв оружие, устремляется против неприятельского ополчения. Если же, возлюбленные, и купец, и земледелец, и воин, не смотря ни на неверность успеха, ни на большую вероятность неудачи, ни на множество различных, как вы слышали, препятствий, не отчаиваются и не оставляют трудов, утешаясь надеждой, то мы как оправдаемся в том, что небрежем о добродетели и не подъемлем с охотой всякий труд ради ее, тогда как у нас надежда несомненна, обещано нам столько благ, и награда бесконечно превышает все труды наши? Послушай блаженного Павла, что он говорит после столь многих и тяжких скорбей, нападений, уз и ежедневных смертей: «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас» (Рим. 8:18). Хотя бы мы, говорит, каждый день предавали себя на смерть, — чего, впрочем, природа не приемлет, хотя воля, побеждающая природу, по благости Господа, чтится, — все же и тогда наши страдания не равнялись бы тем благам, которые нас ожидают, и той славе, которая в нас откроется. Смотри, как велика слава, которую получают творящие добродетель: она превыше всех подвигов, какие бы кто ни совершал; пусть он достигнет самой высоты, но и тогда будет еще ниже ее. В самом деле, что может человек совершить такое, чем бы он вполне заслуживал щедродательность Господа? И если Павел, столь великий и высокий муж, говорил: «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас», если так говорил тот, который сказывает о себе: «каждый день умираю» (1 Кор. 15:31), и: «более всех потрудился» (1 Кор. 15:10), то, что скажем мы, которые не хотим подъять и малого труда ради добродетели, но всегда ищем покоя, только и смотрим, как бы избегнуть всякой неприятности, а между тем знаем, что невозможно достигнуть тамошнего (вечного) покоя, если здесь не возлюбим жизнь подвижническую? В самом деле, здешние скорби располагают нас благоугождать Богу, и малые подвиги, здесь совершаемые, даруют нам великое дерзновение там, лишь бы только мы решились поступать по совету этого учителя вселенной (апостола Павла). Подумай, возлюбленный: то, что случается с нами здесь, хотя прискорбно, однако же, кратковременно; а блага, ожидающие нас там, бесконечны и вечны. «Ибо видимое», говорит (апостол), «временно, а невидимое вечно» (2 Кор. 4:18). Перенесем же благодушно временное и не уклонимся от подвигов добродетели, чтобы насладиться вечными и неизменяемыми благами, которых да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 26

«И вспомнил Бог о Ное, и обо всех зверях, и обо всех скотах, и обо всех птицах, и обо всех гадах пресмыкающихся, бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились» (Быт. 8:1).


Благодеяния Божие человеческому роду и благотворность памятования об этом. — Жертвоприношение Ноя и причина допущения Богом жертвоприношений и установления обрезания. — Высокая цена доброго расположения. Божественное обетование Ною, наго, родоначальнику человечества, и заповедь о невкушении крови. — Увещание к исправлению, покаянию и прощению обид.


1. В прочитанных теперь словах открывается великая и несказанная любовь и безмерная благость, которую Бог являет не только этому разумному животному, то есть, человеку, но и всем бессловесным животным. Будучи Создателем всего, Он и благость Свою простирает на все Свои создания, всячески показывая нам, сколь великое имеет Он попечение о человеческом роде, и что искони и изначала все делал для нашего спасения. Итак, бьет ли Он, наказывает ли, то и другое делает по одной и той же благости. Наказания насылает Он, но по страсти и гневу, но из желания пресечь нечестие, чтобы оно не распространилось очень далеко. Вот и теперь, как слышите, Он навел потоп не почему–либо другому, как по заботливости о предавшихся столь великому нечестию. Какая же, скажешь, заботливость в том, что все погибли под водой? Не говори необдуманно, человек, но благопокорным умом принимай соделываемое Господом, и тогда познаешь, сколько попечительности даже и в этом. Отторгнуть от греха неисправимых грешников, каждодневно причиняющих себе новые раны и делающих язвы свои неисцелимыми, — не значило ли это показать величайшую попечительность? Да и самый образ наказания не преисполнен ли человеколюбия? В самом деле, люди, которым и без того надлежало бы отдать долг природе, лишаются жизни в наказание, но так легко, что и не чувствуют этого, и наказание терпят без боли и мук: какую это обнаруживает мудрость и благость! Притом, если мы благочестивым умом рассмотрим самые последствия события, то есть, что оно не только было благодетельно для наказанных, но и последующим поколениям принесло два величайших блага (внушив им не предаваться тем же беззакониям и, смотря на такой пример, сделаться целомудреннее), то какую благодарность мы должны воздавать Богу за то, что и потомки вразумлены наказанием этих людей и опасением подвергнуться той же участи, и закваска всякого нечестия и порока истреблена, и не осталось им (потомкам) ни одного учителя на грех и зло? Видишь, как и самые наказания, Богом насылаемые, являются более благодеяниями и особенно доказывают Его попечительность о роде человеческом? И если кто захочет проследить этот предмет с самого начала (бытия человеческого), то найдет, что Бог с этой самой целью насылал на грешников все наказания. Так и Адама, когда он преступил, Бог изгнал из рая, не для того только, чтобы наказать, но — и чтобы сделать ему благодеяние. Какое же, скажешь, благодеяние — лишиться жизни райской? Не поверхностно смотри на события, возлюбленный, и не спешно суди о делах Божиих, но проникай в глубину великой благости Его, и найдешь, что все делается Им для этой цели. Скажи мне, до чего не дошел бы Адам, если бы и по преступлении наслаждался теми же благами? Если уже он после столь многих обетований позволил себе увлечься обманом змея и принял злой совет дьявола, который надмил его надеждой быть равным Богу и повергнул в грех преслушания, то, когда бы он, и по совершении этого греха, остался в том же достоинстве и жилище, не тем ли более почел бы злого этого демона заслуживающим большей веры, нежели Создателя всяческих, и еще не более ли надлежащего возмечтал бы о себе самом? Такова уж человеческая природа: когда она, делая грехи, не бывает, обуздываема, но пользуется свободой, то идет все далее и низвергается в пропасть. Впрочем, могу и иначе доказать, что Бог и повелел Адаму выйти из рая и подвергнул его наказанию смерти, желая показать Свое человеколюбие: изгнанием из рая и поселением вблизи его Он, сделал его благоразумнее и осторожнее на будущее время, самым опытом убедив его в коварстве обольстителя. А наказанию смерти подверг его для того, чтобы он, сделавшись через преслушание повинным греху, не грешил в бесконечность. Итак, не ясно ли для тебя, что все это — и изгнание из рая и наказание смертью — было делом величайшего человеколюбия? Могу присовокупить и еще нечто. Что же именно? То, что, подвергая Адама этому наказанию, Бог не остановил на нем одном благодетельные последствия его, но хотел, чтобы его судьбой вразумились потомки. В самом деле, если уже, и после этого, сын Адама, Каин, хотя имел перед глазами у себя изгнание отца из рая, потерю несказанной той славы, и страшное то проклятие, изрекшее: «прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19), и, не смотря на это, не вразумился, но впал в тягчайший грех, то, до какого неистовства он не дошел бы, когда бы не знал случившегося с отцом его? И вот, что особенно удивительно, — наказывая и этого столь великого грешника, осквернившего руку свою гнусным убийством, Господь наказание соединил с человеколюбием.

2. А чтобы ты познал величие благости Божией из того, что было с Каином, Господь, когда Каин согрешил против Него, и, решившись принести жертву, показал при этом великую небрежность, то есть, не сделал надлежащего выбора, но принес просто, что случилось, (Господь) не сказал ему за это ничего неприятного и укорительного, хотя это был не маловажный грех, а очень великий. В самом деле, если желающие почтить подобных себе людей уступают им первое и лучшее, и стараются представить то, что почитают дороже всего, то, как же Каину, который был человеком и приносил жертву Богу, не следовало принести самое лучшее и драгоценное? Но, хотя он и так тяжко согрешил и показал такую небрежность, однако же, Бог не взыскал с него и не наказал его за это, но весьма кротко беседует с ним, как друг с другом, говоря ему: «почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Быт. 4:6, 7). Он только указал ему на грех его и посоветовал не простираться далее. Видишь, какая необычайная благость! Мало того, когда он не только не воспользовался таким снисхождением, но к прежнему присовокупил еще больший грех и покусился на убиение брата, то Бог и тут еще оказывает ему великое долготерпение, потому–то наперед спрашивает его и дает ему случай к оправданию; когда же он остался упорным, тогда–то уже, для его вразумления, подвергает его наказанию, впрочем, такому, которое растворено было любовью.

Видишь, как Бог простил Каину, когда он совершил против Него грех, и грех немаловажный; когда же он поднял руку на своего брата, тогда подверг его осуждению и проклятию? Так теперь будем поступать и мы, подражая Господу нашему: грехи, сделанные против нас, будем прощать и оказывать снисхождение оскорбившим нас; когда же грех делается против Бога, тогда будем взыскательны. Но не знаю, как это мы делаем все напротив, — по отношению к грехам, чинимым против Бога, нисколько не взыскательны, а когда сделано будет хотя малое оскорбление нам, тогда строго взыскиваем и порицаем, не думая о том, что, таким образом, мы еще более раздражаем против себя милосердного Господа. А что Богу обычно оставлять наши грехи против Него, а за грехи против ближнего строго взыскивать, послушай блаженного Павла, который говорит: «если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с ней, не должна оставлять его» (1 Кор. 7:12–13). Видишь, какое снисхождение! Пусть муж твой будет язычник, неверующий, но, если хочет жить с тобой, не оставляй его. И опять, пусть, говорит, жена твоя будет язычница, неверующая, но, если она хочет жить с тобой, не отвергай ее. «Почему», говорит, «ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены» (1 Кор. 7:16)? Смотри, как Бог не препятствует принимать в законное сожитие мужа, или жену, неверующих в Него. Послушай же теперь, что сам Христос говорит ученикам: «кто разводится с женой своей, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать» (Мф. 5:32). Благость необычайная! Пусть, говорит, жена твоя будет язычница, или неверующая, — если только хочет жить с тобой, не разлучайся с ней; но, если она согрешит против тебя, и, забыв супружеские обеты, предпочтет тебе других, тебе дозволяется отвергнуть и прогнать ее. Помышляя об этом, постараемся и мы воздавать Господу за Его благоволение к нам, и, как Он охотно прощает грехи, соделываемые против Него, а за грехи против нас взыскивает, и с великой строгостью, так точно будем поступать и мы: в чем ни согрешат против нас ближние, все будем прощать; напротив, за грехи против Бога постараемся строго взыскивать. Это и нам принесет величайшую пользу, и принимающим исправление сделает немало добра. Может быть, вступление у нас сегодня стало очень пространно. Что же мне делать? Это допустил я не намеренно, но увлекшись течением слова.

Так как вся наша речь о потопе, то мы и должны были доказать вашей любви, что и наказания, посылаемая от Бога, суть скорее действия Его человеколюбия, чем наказания; так точно и этот потоп. Господь, как чадолюбивый отец, все делает по заботливости о нашем роде. Но чтобы величие любви Его познать и из предложенного нам сегодня чтения, послушаем самых слов божественного Писания. Вчера блаженный Моисей сообщил нам, что «вода же усиливалась на земле сто пятьдесят дней» (Быт. 7:24); здесь остановилось наше поучение; сегодня он говорит: «и вспомнил Бог о Ное, и обо всех зверях, и обо всех скотах, и обо всех птицах, и обо всех гадах пресмыкающихся, бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились» (Быт. 8:1).

3. Смотри и здесь, какое снисхождение божественного Писания! «И вспомнил», говорит, «Бог». Будем, возлюбленные понимать эти слова богоприлично, а не в том грубом смысле, в каком свойственно понимать их немощной нашей природе. Это выражение — «вспомнил», по отношению к неизреченному существу Божиему, недостойно, но в рассуждении нашей немощи употреблено прилично. «Вспомнил», говорит, «Бог Ноя». Выше Писание рассказало нам, как мы уже изъяснили вашей любви, что в продолжение сорока дней и стольких же ночей шел дождь, а в течение ста пятидесяти дней вода, поднявшаяся на пятнадцать локтей выше гор, стояла на одной и той же высоте, и что в то время, как это происходило, праведник находился в ковчеге, не будучи в состоянии даже дышать (свежим) воздухом, потому что с ним были и все бессловесные животные. Поэтому оно теперь говорит: «и вспомнил Бог о Ное». Что значит — «вспомнил»? Умилосердился, то есть, Бог над праведником, жившим в ковчеге; сжалился над ним, когда он был в столь тесном и трудном положении, и не знал, чем окончатся его бедствия. В самом деле, подумай, какими мыслями он волновался после сорока дней и сорока ночей, в которые вода сильно увеличивалась, когда видел, что она в продолжение ста пятидесяти дней стоит на одной и той же высоте и нисколько не спадает; и что еще тягостнее — он не мог даже, будучи заключен в ковчеге, своими глазами посмотреть на то, что сделалось, и от этой невозможности самому видеть постигшие его бедствия, терпел еще большую скорбь, и с каждым днем опасался больших несчастий. Что до меня, я удивляюсь, как он еще не пал под бременем уныния, помышляя и о погибели человеческого рода, и о собственном одиночестве, и о трудной жизни в ковчеге. Но причиной всего доброго была для него вера в Бога, по которой он выдержал и перенес все благодушно, и, питаемый надеждой, не чувствовал никакой неприятности. Итак, поелику Ной сделал со своей стороны все — явил великую веру и показал крепкое мужество и терпение, то смотри, как велика к нему любовь всеблагого Бога. «И вспомнил Бог о Ное». Не без причины божественное Писание сказало: «и вспомнил»; но, так как оно выше показало нам свидетельство о праведнике самого Бога, сказавшего: «войди в ковчег, ибо тебя увидел Я праведным передо Мной в роде сем» (Быт. 7:1), поэтому теперь говорит: «и вспомнил Бог о Ное», то есть, вспомнил о свидетельстве, которое Сам сделал об нем, и не оставил надолго праведника без внимания, но помедлив дотоле, пока тот мог вынести, наконец, дарует ему Свою благодать. Так, зная немощь нашей природы, Господь, если когда попустит нам впасть в какое–либо искушение, то дает ему продолжаться только дотоле, пока мы, как Он знает, можем вынести, чтобы после того и нам даровать соответственную награду за терпение, и явить собственное человеколюбие, как об этом и Павел говорит: «верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (1 Кор. 10:13). Так как и этот праведник показал твердость и терпение, по вере в Бога вынесши пребывание в ковчеге, то «и вспомнил», сказано, «Бог о Ное». Потом, чтобы ты познал бездну любви Его, божественное Писание присовокупило: «и обо всех зверях, и обо всех скотах, и обо всех птицах, и обо всех гадах пресмыкающихся, бывших с ним в ковчеге».

Смотри, как Он все делает в честь человеку! Когда люди гибли от потопа, Он вместе с ними погубил и всех бессловесных животных: так и теперь, желая показать Свою любовь к праведнику, в честь его, простирает Свою благость и на бессловесных животных, и на зверей, и на птиц, и на гадов. «И вспомнил», говорит, «Бог о Ное, и обо всех зверях, и обо всех скотах, и обо всех гадах пресмыкающихся, бывших с ним в ковчеге и навел Бог ветер на землю, и воды остановились». Вспомнивши, говорит, о Ное и о бывших с ним с ковчеге, Бог повелел остановиться стремлению воды, чтобы Ему постепенно проявлять Свое человеколюбие, и праведнику дать, наконец, облегчение, успокоить его, избавив от волнения помыслов и позволив ему и наслаждаться светом, и дышать воздухом.

«И навел Бог», говорит, «ветер на землю, и воды остановились. И закрылись источники бездны и окна небесные» (Быт. 8:2). Смотри, как (Писание) обо всем говорит с нами по–человечески. «Закрылись», говорит, источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба». Как бы так оно сказало: восхотел Господь, и вода опять стала на своем месте; уже она не умножалась, но постепенно убывала. «Вода же постепенно возвращалась с земли, и стала убывать вода по окончании ста пятидесяти дней» (Быт. 8:3). Какой ум может когда–либо постигнуть это? Пусть так, — дождь прекратился, источники больше не изливали воды и хляби небесные заключились, но как сбыла столь великая вода? Все было бездной: как же столь великое обилие воды стало вдруг уменьшаться? Кто может объяснить это человеческим умом? Что же сказать? Все совершалось по Божиему повелению.

4. Не станем же и мы исследовать, как это было, но будем только верить, что повелел (Бог), и бездна поднялась высоко; повелел, и она остановилась в своем стремлении и возвратилась в свое место, которое ведомо только самому Господу, создавшему ее. «И остановился», говорится, «ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских. Вода постоянно убывала до десятого месяца; в первый день десятого месяца показались верхи гор», в первый день месяца (Быт. 8:4–5). Смотри, как вдруг произошла перемена, и сколько убыло воды, так что ковчег сел на горах. Выше Писание сказало, что вода поднялась на пятнадцать локтей выше гор, а теперь говорит, что «остановился ковчег на горах Араратских», что вода после этого мало–помалу убывала до десятого месяца, а в десятый месяц уже показались вершины гор. Подумай при этом, какова твердость праведника, что он мог выдержать столько месяцев, как бы заключенный во мраке. «По прошествии сорока дней Ной открыл сделанное им окно ковчега и выпустил ворона, который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды» (Быт. 8:6–7). Смотри, праведник еще не осмеливается посмотреть сам, но выслал ворона, чтобы через него узнать, можно ли ожидать какой–либо благоприятной перемены. «Вылетев», сказано, (ворон) «отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды» (Быт. 8:7). Божественное Писание прибавило здесь — пока не потому, чтобы ворон впоследствии возвратился в ковчег, но потому, что ему свойственно такое употребление этого выражения. Действительно, это употребление можем найти во многих местах (Писания), на которые мог бы я и указать вам теперь; но, чтобы вы не сделались беспечными, узнавая все от нас, предоставляем вам самим исследовать Писание и отыскать, где оно употребляет такие особенности. А теперь надобно нам показать причину, по которой эта птица не возвратилась в ковчег. Быть может, нечистая эта птица осталась (вне ковчега) потому, что, за убытием воды, усмотрела трупы людей и животных, и в них нашла сродную себе пищу, — а это самое служило для праведника немаловажным основанием к надежде на благоприятную перемену. Если бы не так было, если бы ворон не нашел себе никакой пищи, то он возвратился бы в ковчег. А что это так, видно из того, что праведник, возымев после этого добрую надежду, выпускает голубя, птицу кроткую и любообщительную, которая выказывает особенное незлобие и не любит питаться ничем другим, как только семенами, потому что принадлежит к породе чистых птиц. «Выпустил», сказано, «от себя голубя чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли» (Быт. 8:8). «И не нашел голубь места покоя для ног своих и возвратился к нему в ковчег, ибо вода была еще на поверхности всей земли» (Быт. 8:9). Здесь представляется вопрос, почему святое Писание, выше сказав, что «показались верхи гор» (Быт. 8:5), теперь говорит, этот голубь, не найдя покоя, возвратился к Ною в ковчег, «ибо вода была еще на поверхности всей земли». Прочтем внимательно эти слова — и узнаем причину. Писание не сказало только: не «нашел покоя», но прибавило: «ногами своими», дабы показать нам, что, хотя вода и убыла отчасти и показались вершины гор, однако же, и эти самые вершины, от наводнения, были еще покрыты грязью, или наполнены жидким илом. Вот почему голубь не мог ни сесть где–либо, ни найти сродной себе пищи, и возвратился в ковчег, давая этим понять праведнику, что воды еще много на земле. «И простер руку, и взял его, и принял к себе в ковчег». Видишь, как признательна эта птица, как она своим возвращением в ковчег и присутствием там внушала праведнику потерпеть еще несколько? Потому, «и помедлив», сказано, «еще семь дней», «выпустил голубя из ковчега» (Быт. 8:10). «Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него» (Быт. 8:11). Слово — «к вечеру» — употреблено здесь не просто и не без цели, но дабы мы знали, что голубица провела (вне ковчега) весь день, и, найдя сродную себе пищу, возвратилась уже вечером, с масличной веткой во рту. Таково это животное, — кроткое, любящее всегда быть в сообществе: поэтому–то оно и возвратилось в ковчег и в масличной ветке принесло праведнику великое утешение. Но, может быть, кто–либо скажет: где же голубица нашла масличную ветку? Все было делом Промысла Божия, и то, что нашлась ветка, и то, что голубица взяла ее в рот, и с ней возвратилась к праведнику; а с другой стороны известно, что это (масличное) дерево всегда зелено, и, вероятно, по опадении воды, имело еще на себе листья. «И помедлив», сказано, «еще семь дней других, выпустил голубя; и он уже не возвратился к нему» (Быт. 8:12). Смотри, как праведник от всего получает достаточное утешение. Как по возвращении голубицы с масличной ветвью в устах он возымел приятную надежду, так и теперь невозвращение выпущенной голубицы послужило для него самым убедительным доказательством того, что она нашла себе полное успокоение, и что вода совсем скрылась. А для убеждения в справедливости этого, выслушай, что следует далее. «И было», сказано, «шестьсот первого года к первому дню первого месяца, иссякла вода на земле; и открыл Ной кровлю ковчега и посмотрел, и вот, обсохла поверхность земли» (Быт. 8:13).

5. Вот и здесь я невольно удивляюсь и изумляюсь как добродетели праведника, так и человеколюбию Господа. Как, в самом деле, скажи мне, спустя столь долгое время, вышедши на воздух и возведши взор на небо, он не ослеп и не лишился зрения? Вы хорошо знаете, что так именно случается обычно с людьми, которые, пробыв хоть недолго в темных и мрачных местах, захотят вдруг взглянуть на яркий свет (солнца). А этот праведник, целый год и столько месяцев пробыв в ковчеге, как в темнице, и теперь, вдруг вышедши на полный свет, не потерпел ничего подобного. Это потому, что благодать Божия, в награду за его терпение, укрепила телесные чувства его и сделала их недоступными для немощей телесных. «И во втором месяце, к двадцать седьмому дню месяца, земля высохла» (Быт. 8:14). Не без причины божественное Писание показывает, такую обстоятельность, но для того, чтобы мы знали, что исполнился, даже до единого дня, тот год, в который обнаружилось терпение праведника и совершилось очищение всей земли. Потом, когда вся тварь как бы омылась от нечистоты, сбросив с себя всю скверну, которую произвело на ней злочестие людей, и светлым сделалось лицо ее, тогда–то уже Бог повелевает праведнику выйти из ковчега и освобождает его из этой страшной темницы. «И сказал», говорится, Бог Ною: выйди «из ковчега ты и жена твоя, и сыновья твои, и жены сынов твоих с тобой; выведи с собой всех животных, которые с тобой, от всякой плоти, из птиц, и скотов, и всех гадов, пресмыкающихся по земле: пусть разойдутся они по земле, и пусть плодятся и размножаются на земле» (Быт. 8:16–17). Смотри на благость Божию, как Он всячески утешает праведника. Так как Господь повелел выйти из ковчега Ною, и сыновьям, и жене, и женам сыновей его, и всем зверям, то, чтобы и это самое не навело опять на него великого уныния и не обеспокоило его мыслью о том, как он будет жить на такой обширной земле, как в пустыне, один, без других людей, (Бог), сказав: «выйди» из ковчега «и всех выведи с собой», присовокупил: «и пусть плодятся и размножаются на земле».

Смотри, как этот праведник снова получает то благословение, которое получил Адам до преступления. Как тот, тотчас по сотворении своем, услышал: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ей» (Быт. 1:28), так и этот теперь: «плодитесь и размножайтесь на земле», потому что как Адам был началом и корнем всех живших до потопа, так и этот праведник становится как бы закваской, началом и корнем всех после потопа. Отсюда–то уже начинается устройство общества человеческого, и восприемлет свою красоту вся природа, — земля, которая возбуждается к плодоношению, и все прочие твари, которые созданы на службу человеку. «И вышел Ной», говорится, «и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним; все звери, и все гады, и все птицы, все движущееся по земле, по родам своим, вышли из ковчега» (Быт. 8:18–19). По повелению, то есть, Господа, Ной, приняв благословение, вещавшее: «плодитесь и размножайтесь», вышел из ковчега со всеми там бывшими. И вот на всей земле один был житель — праведник с женой, сыновьями и их женами. Но тотчас же по выходе из ковчега, он выказывает свою признательность, и возносит к Господу своему благодарение, как за прошедшее, так и за будущее. Но, если угодно, чтобы не распространять слова, отложим рассуждение о благопризнательности праведника до следующего дня; нынешнее же слово остановим на этом, и попросим вашу любовь постоянно иметь в уме своем этого блаженного (Ноя), тщательно изучать красоту его добродетели, и быть его подражателями. Смотрите, в самом деле, как велико богатство его добродетели: сколько уже дней мы рассматривали повествование о нем, — и сегодня еще не могли окончить этого рассмотрения. И что говорю — окончить? Сколько мы ни будем говорить, не можем сказать все; нет, пусть многое скажем мы и даже наши потомки, но конца еще не будет: такова добродетель. Если мы захотим, то праведник этот может научить весь род наш и руководить к добродетели. В самом деле, когда он, и живя среди такого множества злых людей, и не умея найти ни одного человека, подобного ему по нравам, достиг до такой высокой добродетели, то чем оправдаемся мы, которые, не имея таких препятствий, не радим о добрых делах? Не говори мне о том только, как он прожил пятьсот лет, терпя насмешки и ругательства от нечестивых, но подумай и о его жизни в ковчеге. Год этой жизни, мне кажется, стоит целой жизни: столько–то скорби он должен был перенести там, находясь в такой тесноте, не имея возможности и дышать (свежим воздухом), и принужденный жить вместе со зверями и другими бессловесными тварями. И, однако же, среди всех этих обстоятельств, он сохранил твердость духа и непреклонность воли, и показал веру в Бога, по которой и перенес все благодушно и легко. Вот почему он, так как сделал все со своей стороны, получил и от Бога щедрое воздаяние. Если он и терпел великую тесноту, живя в ковчеге, за то спасся от страшного потопа и всемирной гибели, за то, после такой тесноты и тяжкого заключения, получил свободу и покой, удостоился благословения Божия. Потом он опять обнаружил свою благопризнательность на деле; словом, везде он сам начинал делать доброе. Как в первую половину своей жизни (до потопа) он ревновал о добродетели и уклонялся от нечестия злых, за что и не подвергся вместе с ними наказанию, но, когда все погибли от потопа, один он был спасен, так и после явил он великую веру и с благодарностью перенес жизнь в ковчеге, а за это опять получил и от Бога щедрую награду, тотчас, по выходе из ковчега и по возвращении в прежнее состояние, удостоился Божиего благословения. Потом он и опять показал со своей стороны признательность и принес, по силам своим, благодарность Богу, и за это удостоился от человеколюбивого Бога еще больших милостей. Таков обычай у Бога. Если мы со своей стороны сделаем что–либо, хотя малое и незначительное, но лишь только сделаем, Он всегда дарует нам богатые милости. А чтобы тебе удостовериться и в крайней скудости (приношений) человеческих и в щедродательности Господа твоего, подумай вот о чем. Пусть мы решимся что–либо принести Ему, но что можем представить более, кроме словесной благодарности? А Его милости к нам совершаются на деле. Как же сравнивать дела со словами? Господь наш, не имея ни в чем нужды, не требует ничего нашего, кроме только слов; да и словесной благодарности требует не потому, чтобы Сам нуждался в ней, но чтобы научить нас быть признательными к Подателю блага. Вот почему и Павел, написав (к колоссянам), говорил: будьте дружелюбны (Колос. 3:15). Ничего, в самом деле, так не требует от нас Господь, как этой добродетели. Не будем же непризнательны, и, получая благодеяния на деле, не поленимся возносить Господу благодарение на словах, потому что польза от этого обращается к нам же. Если мы бываем благодарны за прежние (милости Божии), то этим приобретаем себе надежное средство получить еще большие. Только, прошу, будем, если возможно, каждый день и час размышлять не об общих только благодеяниях, которые Создатель всяческих явил всему роду человеческому, но и о частных, оказываемых каждому из нас.

И что говорю — о частных и оказываемых каждому из нас? Мы должны благодарить и за те благодеяния, которые получаем, сами того не ведая. Заботясь о нашем спасении, Господь являет нам много таких благодеяний, о которых мы и не знаем, — часто избавляет нас и от опасностей, и другие оказывает нам милости. Он — источник человеколюбия, никогда не перестающий изливать Свои потоки на род человеческий. Итак, если мы будем размышлять об этом, и постараемся и возносить к Господу благодарения за прежние милости, и располагать себя к признательности за последующие, чтобы не оказаться недостойными благодеяний Его, — то будем в состоянии и жизнь вести лучшую, и уберечься от греха. Память о милостях Божиих будет, для нас достаточным наставником добродетельной жизни, и не позволит нам впасть в беспечность и самозабвение, и предаться греху. Действительно, внимательная и бдительная душа выказывает признательность, не тогда только, когда дела текут благоприятно; нет, пусть последует и неблагоприятная перемена обстоятельств, и тогда она возносит к Богу такую же благодарность. От этой перемены она не ослабевает, но тем более укрепляется, помышляя о неизреченной попечительности Господа, и о том, что Он, будучи пребогат, и всесилен, может явить Свою (о нас) заботливость даже и в неблагоприятных обстоятельствах, хотя мы и не в состоянии ясно понять это.

6. Итак, предоставляя всем обстоятельствам, касающимся нас, идти как угодно, станем со своей стороны заботиться только о том, чтобы непрестанно благодарить Бога за все. Мы для того ведь и созданы разумными и столько возвышены над бессловесными, чтобы возносили к Создателю всяческих непрестанные хвалы и славословия. Он для того вдохнул в нас душу и даровал нам язык, чтобы мы, чувствуя Его благодеяния к нам, и признавали власть Его над нами, и выказывали свою признательность, и, по силам своим, возносили к Господу благодарность. Если подобные нам люди, оказав нам какое–нибудь часто и маловажное благодеяние, требуют за это от нас благодарности, не ради нашей, впрочем, признательности, но чтобы и самим прославиться через это, то тем более мы должны так поступать по отношению к человеколюбивому Богу, Который хочет этого единственно для нашей пользы. Благодарность, приносимая людям за их благодеяния, умножает славу самих благодетелей; но, когда мы возносим благодарность к человеколюбивому Богу, то умножаем свою собственную славу, потому что Он требует от нас благодарности не потому, чтобы нуждался в нашем прославлении, но чтобы вся польза обратилась на нас же, и мы сделались достойными больших милостей Его. Правда, мы не в состоянии достойно возблагодарить Его: да и как бы мы могли, имея такую слабую природу? И что я говорю о человеческой природе? Даже бестелесные и невидимые силы — и начала, и власти, и херувимы, и серафимы не могут достойно возблагодарить и прославить Его. Однако же, наш долг приносить посильную благодарность, и непрестанно прославлять Господа нашего и словами и добродетельной жизнью. Это–то и есть самое лучшее прославление, когда мы возносим славословие бесчисленными устами. Добродетельный всех, кто ни смотрит на него, заставляет хвалить своего Господа; а славословие их привлекает великую и неизреченную милость от Господа на того, кто побудил их к нему. Что же будет блаженнее нас, если мы решимся не только сами собственными устами прославлять благого Бога, но и всех ближних возбуждать к совокупному с нами славословию? А такова сила добродетели (и у одного человека), что может прославлять Создателя бесчисленными устами. Так, возлюбленный, ничто не может сравняться с добродетельной жизнью. Потому–то и Господь говорил: «так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16). Видал ты, как свет, лишь явится, прогоняет тьму? Так и добродетель своим появлением обращает в бегство грех, и, рассеяв мрак заблуждения, возбуждает души взирающих на нее к славословию. Постараемся же, да светят дела наши так, чтобы прославлялся Господь наш. И Христос сказал так не для того, чтобы мы делали что–либо на показ; нет, но чтобы, живя честно и согласно с волей Божией, никому не подавали повода к богохульству, и своими добрыми делами располагали всякого, кто только видит нас, к прославлению Господа всей твари. Тогда–то мы и заслужим от Него особенное благоволение, и возможем избегнуть наказания, и получить неизреченные блага, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 27

«И устроил Ной жертвенник Господу; и взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых и принес во всесожжение на жертвеннике» (Быт. 8:20).


Благодеяния Божие человеческому роду и благотворность памятования об этом. — Жертвоприношение Ноя и причина допущения Богом жертвоприношений и установления обрезания. — Высокая цена доброго расположения. — Божественное обетование Ною, наго, родоначальнику человечества, и заповедь о невкушении крови. — Увещание к исправлению, покаянию и прощению обид.


1. Вчера мы видели благость человеколюбивого Господа, как Он вывел праведника из ковчега, освободил его от пребывания в нем, избавил от этого тяжкого и страшного заключения, и наградил за терпение, сказав: «пусть плодятся и размножаются» (Быт. 8:17). Сегодня посмотрим на признательность и благодарность Ноя, которою он приобрел себе еще большее и высшее благоволение Божие. Так всегда поступает Бог: когда увидит кого благодарным за прежнее, то ниспосылает ему еще большие дары. Постараемся же и мы возносить ко Господу посильную благодарность за блага, нам дарованные от Него, чтобы нам удостоиться еще и больших; и не будем никогда забывать оказанных нам благодеяний Божиих, но всегда будем содержать их в уме нашем, дабы памятование о них побуждало нас к постоянной благодарности, хотя они так многочисленны, что ум наш не в состоянии и исчислить Божии щедроты к нам. В самом деле, кто может и представить себе все, что уже вам даровано (от Бога), что обещано, что подается каждый день? Он привел нас из небытия в бытие, даровал нам и тело и душу, сотворил нас (существами) разумными, дал нам этот воздух для дыхания, устроил всю тварь для рода человеческого и восхотел сначала, чтобы человек наслаждался пребыванием в раю, проводил жизнь без печали и без всякого труда, и, будучи в теле, ни в чем не уступал ангелам и бестелесным силам, но был выше нужд телесных. Потом, когда (человек), по беспечности, был уловлен лестью диавола посредством змия, (Бог) и тогда не перестал благодетельствовать преступному грешнику, но в самых наказаниях, как я сказал уже вчера, явил избыток Своего человеколюбия и оказал ему многоразличные и бесчисленные благодеяния. Наконец, когда, по умножении в последующее время рода человеческого и уклонении его к нечестию, Бог увидел, что раны неизлечимы, то истребил творящих зло, как бы некую вредную закваску, оставив этого праведника (Ноя) с тем, чтобы он стал корнем и начатком рода человеческого. И смотри опять, какое являет ему благоволение. От этого праведника и от сыновей его Он благоволил размножить род человеческий до такого великого числа, постепенно избирал праведников, т. е. патриархов, и поставил их для прочих людей учителями, которые могли всех назидать своими добродетелями и, подобно врачам, врачевать болевших. Он ведет их то в Палестину, то в Египет, упражняя этим и терпение рабов своих, и вместе яснее открывая собственную силу; и постоянно потом продолжал заботиться о спасении людей, посылая пророков, и чрез них совершая знамения и чудеса. Кратко сказать, как морских волн, мы никогда не можем перечислить, хотя бы тысячу раз принимались за это, так (не можем исчислить) и разнообразных благодеяний Божиих, которые Он явил роду нашему. Наконец, когда (Бог) увидел, что, и после такого промышления, естество человеческое имеет еще нужду в великом и неизреченном человеколюбии, и что нисколько не помогают ни патриархи, ни пророки, ни те изумительные чудеса, ни наказания и внушения, так часто повторяемые, ни те пленения, непрерывно следовавшие одно за другим, — тогда, как бы сжалившись над нашим родом, послал к нам врача душ и телес, воздвигнув, так сказать, от отеческих недр Единородного Сына Своего, Который благоволил принять образ раба (Флп. 2:7) и родиться от Девы, жить вместе с нами и претерпеть все наши (нужды), дабы нашу природу, лежащую долу от множества грехов, возвести от земли на небо. Этому–то удивляясь и представляя чрезмерность любви Божией к роду человеческому, сын громов восклицал: «Ибо так возлюбил Бог мир»(Ин. 3:16). Смотри, какое удивление выражается в этом изречении! Словом «так» указывает на важность того, о чем хочет он сказать; вот почему он начал так. Скажи же нам, блаженный Иоанн, как «так»? Укажи нам меру, покажи величие, открой превосходство (любви Божией). «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную».Видишь, причина пришествия Сына (Божия) та, чтобы люди, которым угрожала погибель, получили спасение чрез веру в Него? Кто может обнять мыслию великое, дивное и непостижимое для ума благоволение, которое Бог явил нашей природе в даре крещения, даровав нам отпущение всех наших грехов? Но что и говорить? Ни мысль не в состоянии, ни слово не в силах исчислить прочих (благодеяний Божиих). Сколько бы я ни сказал, остальное все еще будет таково, что своею чрезмерностью превзойдет то, что уже сказано. Так, кто может постигнуть умом тот путь покаяния, который (Бог) по неизреченному Своему человеколюбию открыл роду нашему, и, после дара крещения, те чудные заповеди, посредством (исполнения) которых мы, если захотим, можем снискать Его благоволение?

2. Видишь, возлюбленный, бездну (Божиих) благодеяний? Видишь, сколько их мы перечислили, и однако же не могли пересказать и малой части их? Как, в самом деле, может человеческий язык изобразить словом то, что сделано для нас Богом? И между тем, как столь многочисленны и велики эти (благодеяния), еще гораздо больше и неизъяснимее те блага, которые Он обещал, после здешней жизни, в будущем веке, идущим по пути добродетели. Блаженный Павел, желая в немногих словах представить нам чрезмерное их величие, говорит: «Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9). Видишь чрезмерность даров? Видишь, что Его благодеяния превышают всякое понятие человеческое? Да «на сердце», говорит, «не приходило». Итак, если мы захотим размышлять о них и воздавать по силам нашим благодарность (Богу), то можем и снискать еще большее Его благоволение, и возбудить в себе сильнейшее расположение к добродетели. В самом деле, памятование о благодеяниях сильно возбуждает к подвигам добродетели и располагает человека презирать все настоящее, прилепляться к столь великому Благодетелю и ежедневно выказывать живую любовь к Нему. Вот почему, и этот праведник (Ной) удостоился такого благоволения и почести от Бога за то, что показал великую признательность за прежние благодеяния. Но чтобы слово наше было для вас яснее, надобно предложить вашей любви самое начало сегодняшнего чтения. После того, как Ной, по повелению Господа, вышел из ковчега вместе с сыновьями, с своею женою и с женами сыновей, со всеми зверями и птицами, и по выходе принял от Бога весьма утешительное для него благословение: «пусть плодятся и размножаются», — божественное Писание, показывая нам признательность праведника, говорит: «И устроил Ной жертвенник Господу; и взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых и принес во всесожжение на жертвеннике» (Быт. 8:20). Усматривай тщательно, возлюбленный, и из этих слов, как Создатель всяческих в самую природу нашу вложил точное понятие о добродетели. Откуда, в самом деле, скажи мне, пришло это (на ум) праведнику? Ни в ком другом он не видел примера для себя. Но как в начале сын первого человека, т. е. Авель, по собственному внутреннему побуждению принес жертву (Богу) с великою разборчивостью, так и теперь этот праведник возносит, посредством жертв, благодарность к Господу по собственному произволению и здравому рассуждению, как только мог и как судил по–человечески. И посмотри, с какою великою мудростью он все делает. Ему не понадобилось ни великолепное здание, ни храм, ни какой–нибудь чудный дом, ни другое что: он знал, хорошо знал, что Господь ищет только (доброго) расположения; и вот, устроив наскоро жертвенник и взяв некоторых из чистых животных и из чистых птиц, он принес жертву всесожжения, и этим, сколько мог, выразил искреннюю свою признательность; а человеколюбивый Бог, приняв эту благодарность, увенчал его усердие и вновь явил ему Свое благоволение. «И обонял, — говорит Писание, — Господь приятное благоухание» (ст. 21). Видишь, как расположение приносящего сделало благовонным дым, и смрад, и все, что ни было неприятного при этом (сожжении животных). Вот почему и Павел сказал в послании своем: «Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь» (2 Кор. 2:15–16). «Приятное благоухание (обонял Господь)». Не соблазняйся грубостью выражения, но, причиною такого снисхождения в словах признав собственную твою слабость, уразумей отсюда, что приношение праведника было приятно (Богу). А чтобы мы из самого опыта могли знать, что сам Господь не нуждается ни в чем, и жертву (Ноя) благоволил принять не для чего другого, как для возбуждения людей к благодарности, для этого Он попускает все истреблять огню, дабы и сами приносящие познавали отсюда, что все делается для их же пользы. Для чего же, скажи мне, Он и вообще попускает приносить Ему жертвы? Опять по снисхождению к слабости человеческой. Так как люди, мало–помалу предавшись беспечности, имели впоследствии изобрести себе богов и им приносить жертвы, то Бог предварительно благоволил, чтобы жертвы приносились Ему, дабы, по крайней мере, через это отклонить от гибельные заблуждения имевших предаться нечестию. А что все это допущено Им действительно по снисхождению, смотри, как впоследствии времени Он благоволил установить и обрезание, не потому, чтобы оно могло сколько–нибудь содействовать спасению души, но для того, чтобы Иудеи носили его на себе, как бы какой знак и печать, в доказательство своей благодарности, и чтобы не могли смешиваться с язычниками.

3. Вот почему блаженный Павел называет обрезание знамением, говоря: «И знак обрезания он получил, [как] печать праведности» (Рим. 4:11). А что оно нисколько не служит к оправданию, доказательством тому вот и этот праведник (Ной), который достиг до такой (высокой) добродетели, когда еще не было установлено обрезание. И что говорю? Сам патриарх Авраам, еще до принятия обрезания, был оправдан одною верою. Еще до обрезания, говорит Писание: «Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность» (Рим. 4:3). Что же ты, Иудей, гордишься обрезанием? Знай, что и до него много было праведников. Вот Авель по вере принес жертву, как и Павел говорит о нем: «Верою Авель принес Богу жертву лучшую, нежели Каин» (Евр. 11:4); и Енох преложен, и Ной избавлен от страшного потопа за свою великую праведность; и Авраам, еще до обрезания, прославлен за веру в Бога. Так издревле и изначала род человеческий получал спасение от веры. Потому и человеколюбивый Господь попустил приносить Себе жертвы, чтобы посредством их люди, тогда еще менее совершенные, могли и выразить Богу свою благодарность, и избегнуть заразы идолослужения. Если, в самом деле, и после такого снисхождения многие не избегли падения, то кто мог бы избегнуть гибельного заблуждения, когда бы не было употреблено такого снисхождения? «И обонял Господь приятное благоухание». Но не так (поступил Он) с неблагодарными Иудеями. Как же? Послушай пророка, который говорит: «Курение отвратительно для Меня» (Ис. 1:13), указывая на нечистоту внутреннего расположения приносящих. Как там добродетель праведника сделала дым и смрад водою благоухания, так здесь порочность приносящих сделала и благовонный фимиам отвратительным для обоняния. Итак, прошу, постараемся во всем показывать чистое расположение. Оно бывает причиною всех благ. Благий Господь, обыкновенно, обращает внимание не столько на наши жертвы, сколько на внутреннее расположение, с каким мы их совершаем, и, судя по нему, или приемлет, или отвергает наши жертвы. Итак, молимся ли мы, постимся ли, подаем ли милостыню (потому что это — наши духовные жертвы), или совершаем какое–либо другое духовное дело, будем делать все это от чистого расположения, чтобы получить и достойный венец за труды. Весьма ведь странно будет, если мы труды станем переносить, а награды лишимся, когда, т. е., будем совершать добродетель не по законам, данным от Бога. А можно, по неизреченному человеколюбию Божию, и не совершив дела, получить венец за одно только расположение; чтобы убедиться в этом, посмотри на милостыню. Когда ты увидишь человека, лежащего на торжище и одержимого крайнею бедностью, и поболезнуешь о нем, и тут же, устремив ум свой к небу, возблагодаришь Господа и за свое собственное положение, и за терпение этого бедняка, то, хотя и не будешь в состоянии удовлетворить и утолить его голод, получишь, однако ж, полную награду за свое доброе расположение. Потому–то и Господь сказал: «И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (Мф. 10:42). Что мало важнее стакана холодной воды? Но (доброе) расположение и за это получает награду. То же самое найдем и в противном случае. Долгом считаю говорить об этом вашей любви для того, чтобы вы, узнав это с точностью, укоренили в себе чистое (сердечное) расположение. Послушай, что говорит Христос: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28). Видишь, и здесь опять нечистое расположение подвергается осуждению, и за нескромный взгляд полагается наказание, как будто бы уже блуд совершен был на самом деле? Итак, зная это, будем всячески охранять чистоту нашего расположения, чтобы оно соделало наши приношения благоугодными (Богу). Если оно (у Ноя) сделало дым и смрад вонею благоухания, то чего не сделает с нашими духовными жертвами, и какого не приобретет нам благоволения свыше? «И обонял, — сказано, — Господь приятное благоухание». Видишь, какова жертва праведника, — как она по внешности незначительна, но по чистоте его расположения является весьма великою? Смотри же теперь на беспредельную благость человеколюбивого Господа. «И сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал: впредь во все дни земли» (Быт. 8:21, 22).

4. Какая необычайная важность благодеяния, какое величие человеколюбия, какой неизреченный избыток снисхождения! «И сказал Господь в сердце Своем». И это выражение — сказал Господь в сердце Своем — употреблено человекообразно и приспособительно к нашей природе. «Не буду больше проклинать землю за человека». Бог проклял ее за первого человека, сказав: «Терния и волчцы произрастит она тебе» (Быт. 3:18), и потом также за Каина. И вот, так как Он, и теперь навел (на землю) такую всеобщую гибель, то, чтобы утешить праведника и ободрить его, — чтобы, т. е., он не подумал про себя: что за польза от данного (Богом) благословения и от слов: «Пусть плодятся и размножаются», если мы, и размножившись, должны будем опять погибнуть, ведь Он и Адаму сказал: «Пусть плодятся и размножаются», и однако ж, навел потоп, — чтобы, говорю, Ной не подумал так и от этой мысли не чувствовал в душе своей постоянного беспокойства, смотри, какое Господь являет человеколюбие! «Не буду, — говорит, — больше проклинать землю за человека». Смотри, как ясно показал (Бог), что Он наложил проклятие на землю за нечестие людей. Потом, чтобы мы не подумали, будто Он теперь дал такое обещание потому, что они сделались лучше, говорит: «Потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его». Необыкновенный вид человеколюбия! Так как «помышление сердца человеческого — зло от юности его», поэтому говорит, — «Не буду больше проклинать землю». Я, говорит, сделал Свое дело, и раз и два; но так как вижу, что зло растет, то обещаю более уже не проклинать землю. Затем, желая показать великость Своего человеколюбия, присовокупил: «И не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал: впредь во все дни земли». Смотри, как Бог всем этим подает праведнику величайшее утешение, а лучше сказать, не одному праведнику, но, по Своей благости, и всему имевшему произойти от него роду человеческому. Слова: «Не буду больше поражать всего живущего», — и: «как Я сделал», — и: «впредь во все дни земли», — означают то, что никогда уже не будет такого потопа и не постигнет вселенную такое всеобщее истребление. Вместе с тем (Бог) показывает и непрерывность Своего благодеяния; «во все, — говорит, — дни», — т. е. обещаю во веки не являть уже такого гнева и не производить такого расстройства в порядке времен года и в состоянии стихий? Потому и присовокупил: «Сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся» (Быт. 8:22). Этот порядок, говорит, будет неизменен, земля никогда не перестанет давать свои произрастания роду человеческому и вознаграждать за труды земледелия; и времена года не будут перемешиваться, но холод и зной, лето и весна будут в свое время года. Так как во время потопа произошло нарушение всего этого порядка и праведник в ковчеге провел все это время, как бы одну (непрерывную) ночь, то (Бог) говорит: теперь уже ни день, ни ночь не оставят своего течения, но их служение будет неизменно до скончания века. Видишь утешение, достаточно сильное, чтобы ободрить душу праведника? Видишь, какую он получил награду за свою признательность? Послушай же и в последующих словах, какую неизреченную благость явил ему Бог. «И благословил, — сказано, — Бог Ноя и сынов его и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю. Да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все; только плоти с душою ее, с кровью ее, не ешьте» (Быт. 9:1–4). Нельзя здесь не подивиться безмерной благости Господа. Смотри, в самом деле, праведник этот удостаивается того же самого благословения, какого (удостоился) Адам, и утраченное Адамом владычество возвращает себе своею добродетелью, или — лучше сказать — по неизреченному человеколюбию Господа. Как тому (Бог) сказал: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт. 1:28), так говорит и теперь: «Да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все; только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте». Смотри, здесь соблюдается, только в другом виде, тоже самое правило, как и в отношении к первому человеку. Как там, Бог, даровав (Адаму) власть над всем, и, дозволив наслаждаться райскими плодами, повелел только воздерживаться от одного дерева, так и здесь, преподав (Ною) благословение и сделав его страшным для зверей и подчинив ему всех пресмыкающихся и птиц, говорит: «Все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все». С этого–то времени начинается употребление в пищу мяса, не для того, чтобы через это возбудить людей к чревоугодию, но, так как они должны были животных приносить в жертву и через это воздавать благодарность Господу, то, чтобы они не вздумали воздерживаться от употребления их, как посвященных Богу, Он дает людям позволение употреблять животных в пищу, и через это освобождает их от всякого недоумения. «Как зелень травную, — говорит, — даю вам все». Потом, как Адаму, дозволив пользоваться всем, Бог повелел воздерживаться от одного дерева, так и здесь, дозволив свободно употреблять в пищу все, говорит: «Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте». Что же означают эти слова? Что такое: «плоти с душею ее, с кровью ее»? — Это значит — удавленина — потому что кровь есть душа животного.

5. Так, в виду того, что люди должны были со временем приносить животных в жертву Богу, Он как бы дает им такое наставление: кровь назначена Мне, а мясо вам. А это делает Он для того, чтобы с самого начала остановить в них наклонность к человекоубийству. А что это правда, и что Бог дает эту заповедь людям с намерением сделать их более кроткими, слушай следующие слова: «Я взыщу и вашу кровь, — говорит, — [в которой] жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его» (Быт. 9:5). Что же? Душа человека в крови? Нет, не это хочет сказать Бог, но выразился так по обычаю человеческому, как если бы один человек сказал другому: я держу в руках моих твою кровь, вместо: имею власть умертвить тебя. А что душа человеческая не заключается в крови, об этом послушай Христа, который говорит: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10:28). Смотри еще, какое (Бог) употребил особенное выражение. «Кто прольет, — говорит, — кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Быт. 9:6). Подумай, как этим изречением Он усилил страх. Если, говорит, ни одинаковость происхождения не останавливает тебя, ни единство природы не удерживает от злого предприятия, если ты, отвергнув братское сочувствие, весь предаешься этому гнусному замыслу, то подумай, что он (человек) создан, по образу Божию, удостоен от Бога столь высокого преимущества и получил власть над всею природою, и оставь злое намерение. Что же, скажешь, если кто совершит бесчисленные убийства, и прольет множество крови, — такой человек будет ли достойно наказан, когда будет пролита только кровь его одного? Не рассуждай так, любезный, но подумай о том, что этот человек, недолго спустя, получит нетленное тело, которое будет в состоянии терпеть непрестанное и вечное мучение. Заметь и то, с какою точностью Бог изрек заповедь. О человеке говорит: не проливай крови, а о бессловесных не сказал: не проливай, но: «Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте». Там — не проливай; здесь — не вкушай. Видишь, как не тяжки законы Его? Как легки и удобоисполнимы заповеди Его? Как Он не требует от нашей природы ничего трудного и невыносимого? Иные, конечно, говорят, что кровь животных тяжела, земляниста и вредна для здоровья; но мы должны воздерживаться от нее не по этому умствованию, но ради заповеди Господней. Далее, чтобы мы верно узнали, для чего Бог изрек эту заповедь с такою точностью, для обуздания т. е. наклонности людей к убийству, Он говорит: «Вы же плодитесь и размножайтесь, и распространяйтесь по земле, и умножайтесь на ней» (Быт. 9:7). Не без цели сказал: «Вы же», — но как бы так говоря: вы, немногие, малочисленные, наполните всю землю и обладайте ею, т. е. имейте над нею господство и власть, и пользуйтесь ею. Смотри на человеколюбие Божие, как Он наперед оказывает великие благодеяния, а потом уже дает и закон и заповедь. И как Адама Он наперед поселил в раю и даровал ему столько наслаждений, а потом уже повелел воздерживаться от древа, так и здесь. Сперва Бог обещал, что Он более не наведет такого всеобщего истребления, и не покажет такого гнева, но оставит все стихии неизменно совершающими до скончания века свое течение и сохраняющими свой порядок; сперва удостоил их (Ноя и сыновей его) благословения, даровал им прежнюю власть над всеми животными и разрешил употреблять их в пищу; потом уже говорит: «Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте». Видишь, как Он наперед благодетельствует и являет неизреченные щедроты, а потом уже дает и заповеди? А у людей бывает не так. Люди наперед хотят, чтобы их приказания были исполнены, и чтобы принимающие и исполняющие их приказания показали при этом полное усердие, а потом уже думают и о вознаграждении тех, которые оказали совершенную покорность. Но общий всех Владыка поступает напротив: наперед благодетельствует и множеством благодеяний привлекает к себе нашу природу, а потом уже дает легкие и удобоисполнимые заповеди, чтобы мы, побуждаясь и легкостью заповедей, и полученными благодеяниями, ревностно старались об их исполнении. Итак, возлюбленные, не будем беспечны и нерадивы касательно исполнения заповедей, размышляя и о прежних благодеяниях (Божиих), и о легкости заповедей, и о великости наград, уготованных нам за их исполнение; будем бдительны и усердны в исполнении данных нам от Бога заповедей, в не оставим тех путей, которые Он указал нашей природе для спасения душ наших, но, воспользовавшись, как должно остальным временем нашей жизни, очистимся от грехов и постараемся заблаговременно приобрести себе великое дерзновение особенно же теперь, когда еще остается часть святой четыредесятницы.

6. В самом деле, и оставшегося числа дней будет для нас не мало, если только мы захотим, хотя несколько, быть усерднее. Говорю это не потому, будто для исправления нашего от грехов требуется только это недолгое время, но потому, что Господь наш человеколюбив и милостив, и что для Него не нужно много времени; только бы мы приступили к Нему с великим усердием и готовностью, отрешившись от всего житейского и предавшись горнему влечению. Так ниневитяне, обремененные таким множеством грехов, как только показали полное и искреннее раскаяние, то не больше, как в три дня, успели умилостивить Бога и отменить произнесенный против них приговор (Иона. 3:10). И что говорить о ниневитянах? Разбойнику на кресте не нужно было и одного дня. Что говорю — одного дня? Даже и краткого часа. Таково Божие к нам милосердие! Когда Он видит, что наша решимость (исправиться) тверда, и что мы приступаем с пламенным усердием, то не медлит и не отлагает, но скоро являет нам свою благость, и говорит: «Возопиешь, и Он скажет: «вот Я!» (Ис. 58:9).

Итак, решимся и мы в эти немногие дни показать сколько–нибудь ревности и по надлежащему воспользоваться пособием поста. Оставив беспечность, будем возносить усердные молитвы ко Господу, проливать горячие слезы, постоянно осуждать грехи свои, показывать Ему, как врачу, наши раны и открывать язвы души, испрашивать у Него врачевания и делать все прочее, что следует нам — сокрушение сердца, глубокое смирение, щедрую милостыню, а страсти, возмущающие наш ум, обуздывать и изгонять из души нашей, не предаваться корыстолюбию, не злопамятствовать на ближних и не питать враждебного расположения к собратьям. Бог ничего, ничего так не ненавидит и (ни от чего так) не отвращается, как от человека злопамятного и постоянно питающего в душе своей вражду к ближним. Так–то гибелен этот грех, что отвращает, от нас и Божие человеколюбие! А чтобы вы убедились в этом, хочу я напомнить вам о притче евангельской, как один (должник) получил от господина прощение десяти тысяч талантов, потому что припал к ногам господина, просил и умолял его. «Государь, — сказано, — умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему» (Мф. 18:27). Видишь ли милосердие господина? Тот, припадши, просил только дать ему отсрочку: «Потерпи, — говорил, — на мне, и все тебе заплачу» (ст. 26). Но добрый, снисходительный и человеколюбивый господин, сжалившись над рабом, дал ему не столько, сколько он просил, но сколько он и не ожидал. Господь, обыкновенно, любит, всегда превышать и предупреждать наши прошения. Так, когда тот умолял дать ему отсрочку и обещал выплатить весь долг, Господь, препобеждающий благостью согрешения наши, сжалившись, отпустил его и долг простил ему. Видишь, чего просил раб, и сколько даровал ему господин? Посмотри теперь на безумие этого раба. После такого снисхождения и неизреченного благодеяния, оказанного ему, надлежало бы и ему самому сделаться весьма сострадательным к собратьям, а он поступает совсем напротив. «Выйдя», говорится, этот самый (раб), которому прощено десять тысяч талантов… Слушайте, прошу вас, со вниманием: то, что случилось с этим рабом, может проникнуть до глубины души нашей и заставить нас исторгнуть этот тяжкий недуг из нашего сердца. Итак, «выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев» (ст. 28). Смотри, какое различие. Здесь товарищ, должный сотню динариев; там господин, требующий долга, состоявшего из десяти тысяч талантов. И, однако же (господин), когда увидел, что раб просит и умоляет, простил ему; а этот (раб), «схватив его (своего товарища), душил, говоря: отдай мне, что должен». Что же далее? «Товарищ его, — говорится, — пал к ногам его» (ст. 29). Замечай, как часто Евангелист повторяет слово: «Товарищ его», это не без цели, но для того, чтобы мы знали, что между ними не было никакого различия. И однако же (должник–товарищ) обращается к своему заимодавцу с такою же униженною просьбою, с какою и этот сам обращался к господину. «Потерпи на мне, и все отдам тебе. Но тот … пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга» (ст. 30). О, крайняя неблагодарность! Имея еще в свежей памяти оказанную самому ему милость, он и после того не захотел быть сострадательным, но сначала душил (товарища), а потом посадил его в тюрьму.

7. Смотри же, что далее. «Товарищи его, видев происшедшее, — говорит Писание, — очень огорчились и, придя, рассказали государю своему все бывшее» (ст. 31). Не сам пострадавший (да и как он мог, будучи заключен в темницу?), но товарищи его, хотя лично не были оскорблены, однако же, так огорчились, как будто бы сами потерпели обиду, и, пришедши рассказали обо всем (господину). И смотри, как наконец разгневался господин. «Тогда государь его призывает его, — говорит Писание, — и говорит: злой раб!» (ст. 32). Поистине отсюда можно усмотреть, сколь пагубно злопамятство. Когда господин требовал (от раба уплаты) десяти тысяч талантов, то не называл его лукавым; теперь же, когда этот раб оказался жестоким к своему товарищу, господин говорит: «Злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня» (ст. 32). Смотри, как господин обличает раба в крайней злости. Разве ты, говорит, представил мне что–нибудь больше, кроме одних только слов? И, однако же, не принял ли я твою просьбу, и не простил ли тебе весь этот, огромный и неисчислимый, долг? «Не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?» (ст. 33). Какого же ты можешь заслуживать прощения, если я, господин твой, простил тебе такой большой долг из–за одних тех слов твоих (ст. 26), а ты не сжалился даже над своим товарищем и собратом, не преклонился на милость и не показал к нему сострадания, вспомнив об оказанном мною тебе снисхождении, но явился безжалостным и жестоким, и не захотел помиловать своего товарища? Так вот теперь ты узнаешь на самом деле, сколько зол причинил ты сам себе. «И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям» (ст. 34). Смотри, и теперь (господин) гневается на раба и предает его мучителям именно за его жестокость к товарищу: чего не сделал прежде, когда тот был должен такую сумму, то приказывает сделать теперь. «Отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга», пока, то есть, раб не возвратит те десять тысяч талантов, в которых он уже получил было прощение. Весьма велико и неизреченно человеколюбие Божие: когда Он потребовал своего долга и должник попросил (отсрочки), то простил ему; а когда увидел, что тот поступил жестоко и бесчеловечно с товарищем, тогда уже полагает предел и своему благоснисхождению, давая знать должнику самым делом, что он не столько повредил товарищу, сколько себе самому. Как тот (раб) бросил (товарища) в тюрьму, пока он не уплатит долга, так и господин предал его мучителям, пока он не отдаст всего долга. Это (Господь) сказал не просто о талантах и динариях, но разумел здесь грехи и тяжесть беззаконий (наших), дабы мы знали, что мы, и, будучи виновны пред Господом в бесчисленных прегрешениях, однако же, по неизреченному его человеколюбию получаем от Него прощение; если же сами будем жестоки и бесчеловечны к нашим ближним и братьям, имеющим одну с нами природу, и не простим согрешений их против нас, но станем питать к ним злобу и за эти маловажные согрешения (что значат сто динариев в сравнении с десятью тысячами талантов, тоже самое и прегрешения наших ближних против нас в сравнении с нашими грехами против Господа), то навлечем на себя гнев Господа, и, в чем прежде получили уже прощение, то опять должны будем заплатить с муками. В самом деле, дабы мы знали наверное, что эту притчу Господь предложил для нашей душевной пользы, послушай, что присовокупил Он: «Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его» (Мф. 18:35). И точно, много пользы (может быть для нас) от этой притчи, если только мы захотим быть внимательными. Имеем ли мы, в самом деле, возможность простить (ближним нашим) столько, сколько прощает нам Господь? Притом мы, если и захотим простить, прощаем подобным нам рабам, а сами получаем прощение от Господа. Смотри еще, какая точность в словах Господа. Сказал не просто: если не отпустите людям их прегрешения, но как? «Если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его». Замечай, как Он желает, чтобы самое сердце наше было мирно и спокойно, чтобы дух наш был безмятежен и свободен от всякой страсти, и — чтобы мы показывали совершенную расположенность к ближним. И в другом еще месте, послушай, что Он говорит: «Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный» (Мф. 6:14). Не будем же думать, будто мы, прощая ближнего, ему оказываем благодеяние, или великую милость; нет, мы сами тогда получаем благодеяние, сами для себя извлекаем отсюда великую пользу. Равным образом, если мы не простим ближних, то через это им нисколько не сделаем вреда, а себе приготовим невыносимую геенскую муку. Поэтому, прошу, зная это, не будем никогда злопамятствовать и питать вражду к тем, кто сделал нам неприятность или другую какую–нибудь обиду, но, представляя себе, какое благодеяние и дерзновение пред Господом они доставляют нам, а больше всего то, что примирение с оскорбившими нас заглаждает наши грехи, поспешим и не замедлим (примириться с врагами), и, размышляя о происходящей от того пользе, покажем такое расположение к врагам, как если бы они были истинными нашими благодетелями. Если мы будем бдительны, то не столько пользы нам принесут люди, искренно к нам расположенные и всячески старающиеся угождать нам, сколько наша расположенность к врагам: она сделает нас достойными небесного благоволения и облегчит бремя грехов наших.

8. В самом деле, возлюбленный, посуди, каково величии этой добродетели в отношении тех наград, которые Бог всячески обещал совершающим ее. Он сказал: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас»; и, так как заповедуемое было важно и весьма возвышенно, то присовокупляет: «Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:44–45). Видишь, кому уподобляется, сколько это возможно для человека, тот, кто не только не мстит оскорбившим его, но и усердно молится за них? Итак, не лишим себя, по нерадению, столь великих даров и наград, превосходящих всякое слово, но всячески будем стараться об исполнении этого (повеления), и, употребив даже принуждение себе, приучим свою душу покориться заповеди Божией. Для того ведь я и сделал сегодня это увещание, предложил притчу и показал величие этой добродетели (прощения обид) и обилие происходящей от нее для нас пользы, чтобы, пока еще время, каждый из нас, у кого только есть враг, постарался ласковым своим обращением примирить его с собою. И никто не говори мне: я и раз и два просил его (врага), но он не согласился (помириться). Нет, если мы искренно хотим примириться, то не отступим (от врага), пока не победим его своими усиленными просьбами, пока не привлечем к себе и не заставим прекратить вражду против нас. Разве ему через это мы оказываем какую–либо милость? Нет, на нас самих переходят плоды доброго дела: мы этим привлекаем на себя благоволение Божие, приобретаем себе прощение грехов, получаем великое дерзновение пред Господом. Если мы сделаем так, то будем в состоянии с чистою совестью приступить к этой священной и страшной трапезе, и с дерзновением произнести те слова, содержащиеся в молитве (Господней). Посвященные (верные) знают, о чем я говорю. Поэтому предоставляю совести каждого знать, с каким дерзновением мы, исполнив эту заповедь, можем произносить эти слова в то страшное время (литургии). Если же пренебрежем эту заповедь, то какому подвергнемся осуждению, поступая вопреки словам своим, дерзая произносить слова молитвы безрассудно и легкомысленно, скопляя для себя более и более огня (геенского) и возбуждая против себя гнев Господа? Радуюсь и восхищаюсь, видя, что вы с удовольствием слушаете меня и своими рукоплесканиями показываете, что вы стараетесь расположить себя (к примирению с врагами) и привести в исполнение эту заповедь Господню. В этом–то и состоит врачевство душ наших, в этом — исцеление ран наших, в этом — самый лучший путь угождения Богу, в этом — самое верное отличие боголюбивой души, когда т. е. мы все исполняем ради закона Господня и не поддаемся неблагородным мыслям, но становимся выше страстей, представляя себе благодеяния, ежедневно оказываемые нам Богом. И в самом деле, сколько бы мы ни старались, мы не можем, однако же, изобразить и малейшей части ни тех благ, которые нам уже дарованы (от Бога), ни тех, которые ежедневно ниспосылаются, ни тех, которые еще уготованы нам (в будущей жизни), если мы захотим исполнить Его заповеди. Итак, каждый, выйдя отсюда, сделай это дело, поспешай к нему, как к величайшему сокровищу, и не медли нисколько. Хотя бы пришлось потрудиться, или поискать, или совершить длинный путь, или преодолеть какие–либо затруднения, устраним эти препятствия. Об одном только позаботимся, как бы нам исполнить заповедь Господню и получить награду за послушание. Знаю, что не легко и не приятно пойти к тому, кто враждует и злобствует против нас, стать и начать разговаривать с ним. Но, если ты размыслишь о высоком достоинстве этой заповеди, о великости награды и о том, что польза от этого доброго дела обращается не на него, а на тебя, то все покажется тебе легким и удобным. Итак, содержа это в своих мыслях, будем побеждать (худую) привычку и с благоговейным расположением исполнять заповеди Иисуса Христа, чтобы нам и от Него удостоиться наград, благодатью и человеколюбием благости Его, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 28

«И сказал Бог Ною и сынам его с ним: вот, Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, и со всякою душею живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными» (Быт. 9:8–10).


Цель бесед Златоуста. — Завет Бога с Ноем и его знамение. — Снисхождение Божие к грешникам и благоволение к добродетельным. — Хам же был отец Ханаана. — Происхождение послепотопного человечества от трех сынов Ноя есть дело особенного божественного промышления, как и распространение христианства. — Увещание любить Бога и к Нему устремлять очи веры.


1. Предложив вчера о благословении, которого Ной удостоился от Господа за то, что он по выходе из ковчега создал жертвенник, принес благодарственные жертвы и тем выразил свою признательность к Богу, мы не могли простираться далее, объяснить все чтение и показать снисхождение и попечительность, которые человеколюбивый Бог явил об этом праведнике. Так как слово наше сделалось весьма продолжительным, то мы поспешили его окончить, чтобы множеством (предметов) не обременить вашей памяти и тем, что можно было бы еще сказать, не повредить тому, что уже было сказано. Мы ведь и заботимся не о том только, чтобы сказать много, но о том, чтобы сказать столько, сколько вы можете удержать в памяти и таким образом выйти отсюда с пользою для себя. В самом деле, если и мы станем говорить больше надлежащего, и вы не будете получать никакого плода от слов наших, то какая от этого польза? Итак, зная, что мы приняли на себя этот труд (проповедования) для вашей пользы и считаем достаточною для себя наградою, если увидим, что вы, тщательно удерживая слова наши (в памяти), преуспеваете (в познании), — и вы слагайте их в недрах души вашей, постоянно размышляя об них и оживляя их в памяти. Помня прежде сказанное, вы можете с большею удобностью принимать и то, что имеет быть сказано, и таким образом со временем сделаетесь учителями и для других. Вся наша забота, все старание о том, чтобы все вы сделались вполне совершенными и не было для вас неизвестным ничто из содержащегося в божественном Писании. Знание этого последнего, если только мы захотим быть внимательными и бдительными, весьма много поможет нам в улучшении нашей жизни и сделает более ревностными к подвигам добродетели. Когда мы увидим, что каждый из праведников, приобретших великое дерзновение пред Богом, удостоился наград за то, что всю жизнь провел в искушениях и скорбях и показал великое терпение и благодарность (к Богу), — то не постараемся ли и мы идти одинаковым с ними путем, чтобы получить и одинаковые с ними награды? Поэтому прошу вас каждый день делать какое–либо преспеяние (в добре) и увеличивать ваше духовное назидание, сделанное уже добро сохранять тщательно и с великою бдительностью, а чего еще недостает, то дополнять, дабы таким образом достигнуть вам до самой высоты добродетелей, в похвалу нам, на созидание церкви, во славу Христову. Вот и я, видя ваше неутомимое желание духовного наставления, не перестаю ежедневно, хотя и сознаю великую скудость свою, предлагать вам пиршество из божественного Писания, и, что подаст мне благодать Божия по своему человеколюбию и для вашей пользы, то передавать вашему слуху. Так покажем же и сегодня любви вашей преизбыток любви, какую Бог явил человеческому роду, и для того предложим сами слова, сказанные Богом Ною. «И сказал Бог Ною и сынам его с ним» (ст. 8). После того, как благословил Ноя и сыновей его и сказал: «пусть плодятся и размножаются», дал им власть над всеми животными и позволил употреблять их в пищу так же, как и «зелень травную», запретив только есть мясо в крови, Бог, продолжая Свою попечительность и о праведнике, и о потомках его, и всегда ущедряя благодеяниями нашу природу, присовокупляет еще большие благодеяния. «И сказал, — говорит, — Бог Ною и сынам его с ним: вот, Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, и со всякою душею живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми вышедшими из ковчега, со всеми животными земными; поставляю завет Мой с вами, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли» (ст. 8–11). Так как праведник мог еще подвергаться беспокойству и возмущаться духом от опасения, как бы, если когда случится и небольшой дождь, опять не постиг вселенную такой же потоп, то, чтобы и он и все потомки его были спокойны касательно этого, благой Господь, зная, что и малейшая неприятность будет в состоянии возмутить его (опыт прошлых несчастий может сделать человека весьма робким), — так как этот праведник мог и от малого дождя придти в смятение и страх, то благой Бог, желая ободрить его, избавить от всякого страха и привести в совершенное спокойствие и благодушие, обещает ему более не наводить такого наказания.

2. Правда, Он уже обещал это еще прежде благословения, когда говорил, как вы, слышали: «Не буду больше проклинать землю» (Быт. 8:21); пусть, т. е., люди будут делать много зла, однако же, я не подвергну род человеческий такому наказанию. Но вот, являя свое неизреченное человеколюбие, Он опять обещает то же самое, чтобы праведник был спокоен и не рассуждал сам с собою так: Бог и прежде удостоил род наш благословения и дозволил ему размножиться, и, однако же, навел такое всеобщее истребление. Итак, чтобы исторгнуть всякое беспокойство из его ума и удостоверить, что этого более уже не будет, Бог говорит: как потоп Я навел по человеколюбию, чтобы пресечь зло и остановить дальнейшее его распространение, так и теперь по человеколюбию же Моему обещаю впредь не делать этого, дабы вы проводили настоящую жизнь без всякого опасения. Вот для чего Он и говорит: «Я поставляю завет Мой», т. е., заключаю договор. Как в делах человеческих, когда кто обещает что–нибудь, то заключает, договор и тем доставляет надлежащее удостоверение, так и благой Господь говорит: «Я поставляю завет Мой». Премудро сказал: «поставляю» [по гречески — восстановляю], т. е., вот Я возобновляю то, что было совершенно разрушено за грехи людей, и «поставляю (восстановляю) завет Мой с вами и с потомством вашим после вас». Заметь человеколюбие Господа: простираю, говорит, завет не до вас только, но объявляю, что он будет ненарушим и с вашими потомками. Потом, чтобы показать Свою щедрую благость, говорит: «И со всякою душою живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми вышедшими из ковчега, со всеми животными земными; поставляю завет Мой с вами, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли». Видишь величие завета? Видишь несказанную важность обетования? Смотри, как Он простирает Свою благость и на бессловесных и на зверей, и — не без причины. Что прежде я часто говорил, тоже повторю и теперь. Так как эти животные сотворены для человека, то теперь и они участвуют в благодеянии, оказываемом человеку. Правда, завет кажется равно общим и для него и для бессловесных; но на самом деле не так. И это делается для утешения человека, чтобы он знал, какой он удостоен чести, когда благодеяние не останавливается на нем одном, но из–за него и все эти (животные) участвуют в благости Господа. И «не будет, — говорит, — более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли». Видишь, как Он и раз, и два, и многократно обещает не наводить более такого всеобщего истребления, чтобы изгнать смущение из мыслей праведника и сделать его спокойным касательно будущего? Далее, взирая не на собственную природу, но на нашу немощь, Бог не довольствуется одним словесным обещанием, но, являя Свое снисхождение к нам, дает и знак, который бы мог, продолжаясь во все веки, избавлять род человеческий от опасения подобного несчастия, так что, хотя бы пошел и сильный дождь, хотя бы случилась и необычайная буря, хотя бы приключилось весьма великое наводнение, мы и тогда могли бы не бояться, но быть спокойными, смотря на данный знак. «И сказал Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами» (Быт. 9:12). Смотри, какой чести удостоился праведник. Как человек разговаривает с человеком, так и Бог заключает завет с ним, и говорит: «Вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами и между всякою душею живою, которая с вами, в роды навсегда». Видишь, знамение, обещаемое всем живым существам, простирается на роды вечные? Бог дает знамение не только всем вообще живым существам, но и навсегда, на веки, до скончания мира. Какое же это знамение? «Я полагаю, — говорит, — радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета между Мною и между землею» (ст. 13). Так вот, после словесного обещания, даю (говорит Бог) и это знамение, т. е. радугу, которую некоторые производят от лучей солнечных, падающих на облака. Если, говорит, недостаточно слова Моего, то вот Я даю и знак того, что впредь уже не наведу такого наказания. Смотря на этот знак, будьте уже свободны от страха. «И будет, — говорит, — когда Я наведу облако на землю, то явится радуга в облаке; и Я вспомню завет Мой, который между Мною и между вами и между всякою душею живою во всякой плоти» (ст. 14–15). Что говоришь ты, блаженный пророк? — «Вспомню, — говорит, — завет Мой», т. е., мой договор, условие, обещание; и это не потому, чтобы Бог сам имел нужду в припоминании, но — чтобы мы, взирая на этот данный знак, не страшились никакой опасности, но тотчас, припомнив обетование Божие, были уверены, что не потерпим подобного несчастья.

3. Видишь, как велико снисхождение Божие, какое прилагает Он попечение о нашем роде, какое оказывает человеколюбие, не потому, чтобы уже видел перемену (к добру) в людях, но — чтобы всем этим внушить нам мысль о безмерном величии Своей благости? «И не будет более, — говорит, — вода потопом на истребление всякой плоти», — такого наводнения больше уже не будет. Так как Бог знает, что человеческая природа боится этого, то смотри, как часто Он повторяет обещание, как бы так говоря: если вы когда увидите и сильное пролитие дождей, и тогда не опасайтесь никакого несчастья, потому что «не будет более вода потопом на истребление всякой плоти», — такого наводнения уже не будет, такого гнева (Моего) более уже не испытает человеческая природа. «И будет, — говорит, — радуга в облаке, и Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом и между всякою душею живою во всякой плоти» (ст. 16). Смотри, какие употребляет Он смиренные выражения, чтобы внушить людям спокойствие и полную уверенность. «И Я увижу, — говорит, — и Я вспомню завет Мой». Так ужели воззрение пробуждает в Нем память? Нет, не так должны мы думать, но так, что, когда мы увидим этот знак, то можем спокойно полагаться на обетование Божие, (зная, что) обетования Божии не могут не исполняться. «И сказал, — сказано, — Бог Ною: вот знамение завета, который Я поставил между Мною и между всякою плотью, которая на земле» (ст. 17). Ты получил, говорит, знак, который Я дал (в завет) между мною и всякою плотью, какая только есть на земле; не смущайся же душою и не колеблись умом, но, взирая на этот знак, и сам пребывай благонадежен, и все потомки твои да получают от него успокоение; вид этого знака пусть доставляет уверенность, что такой потоп уже не постигнет вселенную. Пусть умножаются грехи человеческие, но Я исполню Свое обещание, и вперед уже не покажу такого гнева на всех. Видите преизбыток благости Божией? Видите величие снисхождения? Видите силу попечительности? Видите щедрость обетования? Бог не простер Свое благодеяние только на два, на три, или на десять поколений, но обещал соблюсти его до скончания мира, чтобы мы вразумлялись и тем, и другим — и тем т. е., что современники Ноя за множество грехов своих подверглись такому наказанию, и тем, что мы, по неизреченному человеколюбию Божию, удостоились такого обетования. Здравомыслящих ведь к исполнению заповедей Божиих сильнее располагают благодеяния, чем наказания.

Не будем же неблагодарны. Если Бог удостоил нас такого благодеяния еще прежде, нежели мы сделали что–нибудь доброе, а лучше сказать — когда сделали много достойного наказания, то каких еще щедрот Он не удостоит нас, когда мы будем признательны, когда выкажем свою благодарность за прежние (благодеяния) и обнаружим в себе перемену на лучшее? Если Он благодетельствует недостойным и оказывает человеколюбие к согрешившим, то чего мы не получим, когда отстанем от греха и будем творить добродетель. Он для того и оказывает нам многие благодеяния, прежде, нежели мы сделаем что–либо доброе, и удостаивает нас прощения, когда мы согрешим, и наказания (за грехи) насылает не вдруг, — для того, чтобы всем привлечь нас к себе — и благодеяниями и долготерпением. Часто также, наказывая одних, Он хочет внушить другим, чтобы они, вразумясь чужим несчастьем, сами не потерпели наказания. Видишь, как благоизобретательно человеколюбие Его, как все, Им совершаемое, совершается единственно для нашего спасения? Итак, помышляя об этом, не будем безразличны, не будем пренебрегать добродетелью и преступать данные Им законы. Если Он увидит, что мы обращаемся (к добру), делаемся скромны и вообще полагаем хотя некоторое начало (добродетельной жизни), то и с Своей стороны окажет нам помощь, соделывая для нас все легким и удобным и не давая нам даже и почувствовать (тяжесть) подвигов добродетели. И в самом деле, когда душа устремляет мысли свои к Богу, то уже не может обольщаться видом предметов чувственных, но, проходя мимо всего чувственного, вернее этих, находящихся пред нашими глазами предметов, созерцает предметы невидимые для телесных глаз и неподвергающиеся переменам, но постоянно пребывающие, неизменные и непоколебимые. Таковы умственные очи: они постоянно устремлены к созерцанию небесных предметов, и, озаряемые их блеском, на предметы настоящей жизни смотрят как на тень и сновидение, нисколько не обольщаясь и не увлекаясь ими. Напротив, увидят ли богатство, тотчас посмеваются ему, зная, что оно непостояннее всякого беглого раба, переходит от одного к другому и никогда не остается на одном месте, да еще причиняет множество зол своим обладателям и низвергает их, так сказать, в самую бездну порока. Увидят ли красоту телесную, — и ею не обольщаются, представляя непрочность ее и изменяемость, — как, например, иногда болезнь уничтожает всю красоту, даже и без болезни, старость делает прежде благообразное лице некрасивым и безобразным, а смерть наконец разрушает всю красоту телесную. Увидят ли кого облеченным славою, или властью, достигшим самой высокой степени почестей и наслаждающимся полным благоденствием, — и на него взирают как на человека, который не имеет у себя ничего прочного и неизменного, но гордится тем, что утекает быстрее речных потоков. И в самом деле, может ли что быть ничтожнее всей славы настоящей жизни, когда она сравнивается с цветом травы? «Всякая слава человеческая, — говорит Писание, — как цвет на траве» (Ис. 40:6; 1 Петр. 1:24).

4. Видите, возлюбленные, как верно видят очи веры, когда душа устремлена к Богу? Видите, как они не могут быть обмануты ничем видимым, но имеют правильное суждение о предметах и не подвергаются никакому обольщению? Впрочем, если угодно, опять перейдем к предмету слова, и, предложив еще немногое, прекратим поучение, чтобы сказанное осталось у вас в памяти. Божественное Писание, окончив повествование о божественном знамении, хочет еще сообщить нам сведение о праведнике и сыновьях его, и говорит: «Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет. Хам же был отец Ханаана. Сии трое были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля» (Быт. 9:18–19). Здесь можно спросить, для чего божественное Писание, упомянув о трех сыновьях Ноевых, присовокупило: «Хам же был отец Ханаана»? Не подумайте, прошу вас, чтобы это прибавлено было без цели: в божественном Писании нет ничего такого, что было бы сказано без всякой цели и не заключало бы в себе великой пользы. Так для чего же означено и прибавлено: «Хам же был отец Ханаана»? Писание хочет этим указать нам на крайнее невоздержание Хама, на то, что ни столь великое бедствие (потоп), ни такая тесная жизнь в ковчеге, не могли обуздать его, но между тем, как и старший брат его доселе еще не имел детей, он во время такого гнева (Божия), когда погибала вся вселенная, предался невоздержанию и не удержал необузданной своей похоти, но уже и тогда и так рано обнаружил свои порочные наклонности. И вот, так как спустя немного, за нанесенное им оскорбление отцу, сын его Ханаан должен подвергнуться проклятию, божественное Писание предварительно уже показывает и делает нам известным и имя сына и невоздержность отца, дабы ты, когда впоследствии увидишь, что он окажет великую непочтительность к родителю, зная, что он давно уже и прежде был таков, и не вразумился даже и несчастьем. В самом деле, подобное бедствие могло бы совершенно обуздать сладострастную похоть, да и вообще ничто так не способно потушить этот пламень и это неистовство, как сильная скорбь и великое несчастье. Следовательно, кто и во время столь великого бедствия обнаружил такую необузданную похотливость, тот какого может заслуживать прощения?

Но здесь представляется нам еще другой, столь известный и всюду повторяемый, вопрос: почему за грех отца подвергается проклятию сын? Впрочем, чтобы нам теперь не слишком продолжить слово, отложим этот вопрос до другого времени, и, когда дойдем до того самого места (в котором говорится об этом), тогда предложим и решение, какое внушит Бог. В божественном Писании, как я выше сказал, нет ничего такого, что было бы написано без какого–либо основания и причины. Итак, мы пока знаем, что Моисей не напрасно и не без цели упомянул об имени сына (Хамова), сказав: «Хам же был отец Ханаана». Далее он говорит: «Трое были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля». Не пройдем без внимания, возлюбленные, и этих слов, но и из них уразумеем величие силы Божией. «Трое, — сказано, — были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля». Как это от троих произошло такое множество людей? Как они могли быть способными к этому? Как от столь немногих образовался весь мир? Как сохранились самые тела их? Тогда не было врача, который бы лечил, не было никаких и других пособий (к сохранению здоровья). Еще не были построены города, а после такого бедствия (потопа) и пребывания в ковчеге, они вышли изнуренными и истомленными. Как же, оставаясь в таком одиночестве и в такой ужасной пустыне, не умерли? Как не погибли? Ведь страх и трепет, скажи мне, разве не потрясал их души и не возмущал их мыслей? Не удивляйся, возлюбленный: все это сделал Бог; все эти препятствия устранил Создатель природы; Его–то повеление, изрекшее: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт. 1:28), даровало и им (сыновьям Ноя) силу размножения. Так и израильтяне в Египте, хотя и были обременяемы «жизнь их горькою от тяжкой работы над глиною и кирпичами и от всякой работы полевой, от всякой работы, к которой принуждали их с жестокостью» (Исх. 1:14), однако же, и несмотря на это, размножались еще сильнее, и ни жестокое и бесчеловечное повеление фараона, приказавшего бросать в воду детей мужского пола, ни притеснение, какое они терпели от смотрителей за работами, не могло уменьшить их числа, напротив, они размножались более и более, потому что высшая сила действовала здесь вопреки (желаниям гонителей).

5. Итак, когда повелевает Бог, то не старайся объяснять события по человеческому порядку. Будучи выше природы, Он не подчиняется порядку ее, но устрояет так, что самые препятствия содействуют успеху дела. Так точно и теперь от этих троих (сыновей Ноя) Он заселил всю вселенную. «От них, — говорит Писание, — населилась вся земля». Видишь силу Божию, видишь как, не смотря на множество препятствий, ничто не останавливает Его хотения? То же самое можно видеть и на (христианской) вере. Столько было врагов, столько было гонителей: и цари, и тираны, и народы восставали и употребляли все средства, чтобы погасить искру веры; но вот от самих гонителей, хотевших препятствовать, возгорелся такой пламень благочестия, что объял все страны, обитаемые и необитаемые. Пойдешь ли ты к индийцам, или к скифам, или на самые пределы вселенной, или даже на океан — везде найдешь учение Христово, просвещающее души всех. То удивительно и необычайно, что вера православная преобразовала и самые варварские народы; и они научились любомудрствовать и, оставив прежние привычки, обратились к благочестию. Как от тех троих (сыновей Ноя) Создатель всяческих произвел такое множество людей, точно так и к вере, посредством одиннадцати рыбарей, неученых, простых, не смевших даже открыть и уста, Он обратил всю вселенную. Эти неученые и простые рыбари заградили уста философам и как бы на крыльях обтекли всю вселенную, посевая в ней слово благочестия, исторгая терния, истребляя древние обычаи и повсюду насаждая законы Христовы. Ни малочисленность и простота их, ни строгость (возвещаемых ими) повелений, ни привязанность всего рода человеческого к древним обычаям, не могли служить для них препятствием, но все это устранила предшествовавшая им благодать Божия, так что они все делали легко, самыми препятствиями возбуждаясь к большей ревности. Так, однажды, претерпев побои, они пошли из синедриона радуясь, не просто о побоях, но о том, «что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие» (Деян. 5:41); другой раз, будучи заключены в темницу и выведены оттуда ангелом, они опять стали делать то же, что делали прежде, и, пришедши в храм, сеяли слово учения, уловляя множество людей к благочестию; а потом, будучи опять задержаны, не только не стали от того недеятельнее, но показали еще большее дерзновение, став среди беснующегося и скрежещущего зубами народа, и сказав: «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5:19–29). Видишь величие дерзновения? Видишь, как простые рыбари презирают такое множество людей, беснующихся и готовых совершить убийство и предать их смерти? Но, слыша об этом, возлюбленный, приписывай случившееся не самим апостолам, а вышней благодати, которая укрепляла и оживляла их ревность. Вот и сам блаженный Петр, когда исцелил хромого от рождения, и когда все изумлялись и удивлялись ему, с свойственною ему искренностью говорит: «Мужи Израильские! что дивитесь сему, или что смотрите на нас, как будто бы мы своею силою или благочестием сделали то, что он ходит» (Деян. 3:12)? Отчего, говорит, вы так изумились и удивились этому событию? Разве мы сами сделали это, разве своею силою возвратили ему здоровье и дали способность ходить? «Что смотрите на нас»? Мы, со своей стороны, ничего не сделали, а только употребили свой язык (для произнесения слов); все устроил Господь и Создатель природы. Он, «Бог Авраама и Исаака и Иакова», — которых вы почитаете патриархами; Он — «Которого вы предали и от Которого отреклись перед лицом Пилата, когда он полагал освободить Его»; Он сделал это, Он, от Которого «вы от Святого и Праведного отреклись, и просили даровать вам человека убийцу, а Начальника жизни убили. Сего Бог воскресил из мертвых, чему мы свидетели. И ради веры во имя Его, имя Его укрепило сего, которого вы видите и знаете, и вера, которая от Него, даровала ему исцеление сие перед всеми вами» (Деян. 3:13–16).

6. Велико дерзновение (апостолов); велика и неизреченна сила благодати, дарованной им свыше! Дерзновение этого блаженного (Петра) может служить очевиднейшим доказательством воскресения. В самом деле, какого еще большего можно требовать знамения, когда тот, кто прежде креста не мог перенести угрозы и от простой служанки, теперь так противостоит иудейскому народу, и один с таким дерзновением является пред такою толпою, столь беспорядочно мятущеюся, и говорит ей такие слова, которыми может еще более возбудить ее неистовство? Видишь, возлюбленный, как и теперь, оказывается то же, о чем я сказал вначале? Когда кто воспламенится любовью к Богу, то уже не хочет более смотреть на предметы, подлежащие зрению телесному, но, имея у себя другие очи, т. е. очи веры, постоянно устремляет ум свой к небесным предметам, их созерцает, и, ходя по земле, делает все так, как будто живет на небе, не встречая ни в чем человеческом препятствия к подвигам добродетели. Такой человек не смотрит уже ни на приятности жизни, ни на противные и тяжкие обстоятельства, но, проходя мимо всего этого, поспешает в свое отечество. Как бегущий с великим напряжением по чувственному поприщу не видит встречающихся, хотя бы они тысячу раз сталкивались с ним, но, устремив мысли свои к поприщу и быстро пробегая все, стремится к предположенной цели, так точно и старающийся идти поприщем добродетели и взойти от земли на небо оставляет все видимое внизу, все свое внимание обращает на поприще, и не останавливается, не удерживается ничем видимым, пока не достигнет самого верха (добродетели). Для человека с таким настроением ничего не значит и то, что кажется страшным в настоящей жизни: он не боится ни меча, ни пропасти, ни зубов зверей, ни пыток, ни рук палачей, ни другой какой–либо неприятности житейской; нет, пусть полежат пред ним горячие уголья, он пойдет по ним, как бы по лугу и саду; пусть угрожают ему другим каким–либо родом мучений, он не цепенеет при виде их и не уклоняется, потому что его душою овладело желание блага будущих, и он, как бы находясь вне тела, становится выше страданий и, будучи подкрепляем вышнею благодатью, даже и не чувствует телесных мучений.

Поэтому, прошу, чтобы нам быть в состоянии легко выносить труды добродетели, покажем великую любовь к Богу, и, к Нему устремив наши мысли, не будем никаким предметом настоящей жизни останавливаться на этом поприще, но, помышляя о непрерывном наслаждении будущими благами, станем благодушно переносить все скорби настоящей жизни. Пусть ни бесчестие не печалит нас, ни бедность не стесняет, ни болезнь телесная не ослабляет бодрости душевной, ни людское презрение и унижение не делает нас менее усердными к подвигам добродетели; но, все это стрясши с себя, как пыль, и, приняв бодрое и возвышенное настроение духа, будем таким образом во всем обнаруживать великое мужество и, как я вчера просил любовь вашу, постараемся примириться с врагами и все прочие страсти исторгнем из души нашей. Возмущает ли нас нечистая похоть — изгоним ее. Разжигает ли гневливость — утолим этот жар пением духовных наставлений, показывающих гибельность этой страсти. «Муж ярый», говорит Писание, «не благообразен» (Притч. 11:25); и в другом месте: «Гневающийся на брата своего напрасно … подлежит геенне огненной» (Мф. 5:22). Возмущает ли нашу душу сребролюбие — постараемся бежать от этой губительной заразы, и исторгнем ее, как корень всех зол. Да и каждую из возмущающих нас страстей постараемся исправить, чтобы, воздерживаясь от злых и совершая добрые дела, могли мы в тот страшный день удостоиться человеколюбия Божия, благодатью и щедротами единородного Сына Его, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 29

«Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел» (Быт. 9:20–21).


В Писании изображены не только добродетели, но и согрешения праведников. — Писание дает врачевство всем страждущим. — Чем объясняется опьянение Ноя? — Сострадание праведников к ближним. — Виновно не вино, а злоупотребление им. — Бесстыдство Хама и почтительность других сыновей, достойная подражания. — Почему за грех отца подвергается проклятию сын? — Начало рабства. — Пророческое благословение Симу и Иафету.


1. Мы дошли теперь до конца повествования о праведнике (Ное): поэтому, прошу, напрягите ум и тщательно внимайте тому, что говорится. И от сегодняшнего чтения можно получить немалую и не незначительную пользу, потому что все, случившееся с древними (мужами), если только мы захотим быть внимательными, может доставить нам величайшее назидание. Для того и описаны не только добродетели святых, но и прегрешения их, чтобы мы последних избегали, а первым подражали. Мало этого: божественное Писание показывает тебе, что и праведники часто падали, и грешники являли великое исправление, чтобы от того и другого мы получали достаточное вразумление, чтобы стоящий (в добре) не предавался беспечности, видя, что и праведники падали, и пребывающий во грехах не отчаивался, знал, как многие (грешники) раскаялись и успели достигнуть самой высокой степени (добродетели). Итак, прошу, никто не гордись, хотя бы и сознавал за собою много добрых дел, но будь осторожен и внимай увещанию блаженного Павла, который говорит: «Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1 Кор. 10:12). И нисшедший до самой глубины зол не отчаивайся в своем спасении, но, помышляя о неизреченном человеколюбии Божием, внимай также Богу, говорящему чрез пророка: «Разве, упав, не встают и, совратившись с дороги, не возвращаются?» (Иер. 8:4); и в другом месте: не хочу «смерти беззаконника», но, чтобы «обратился от путей своих и был жив» (Иез. 18:23). Видишь, возлюбленный, что каждое обстоятельство, описанное в божественном Писании, предано памяти не для чего другого, как только для нашей пользы и для спасения рода человеческого? Помышляя об этом, каждый из нас пусть извлекает оттуда приличное для себя врачевство. Вот почему оно и предлагается всем беспрепятственно, и всякий желающий может извлекать из него свойственное удручающей его страсти врачевство и получать скорое исцеление, только бы не отвергал целительного врачевства, но принимал с признательностью. Действительно, из всех недугов, обременяющих человеческую природу, нет ни одного — ни душевного, ни телесного, который не мог бы получить врачевства из Писания. Так, например, приходит ли кто сюда удручаемый печальными обстоятельствами житейскими, от которых он предается унынию? Пришедши и тотчас услышав слова пророка: «Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего» (Пс. 41:6, 7) — он получает достаточное утешение, и уходит отсюда, совершенно свободный от уныния. Другой скорбит и печалится, будучи обременяем крайнею бедностью, и, видя как другие окружены богатством, пышностью и великолепием; но и он слышит опять слова того же пророка: «Возложи на Господа заботы твои, и Он поддержит тебя» (Пс. 54:23), и еще: «Не бойся, когда богатеет человек, когда слава дома его умножается: ибо умирая не возьмет ничего» (Пс. 48:17–18). Иной унывает, претерпевая от других оскорбления и клеветы, и считает, жизнь свою невыносимою, потому что не может ни откуда получить человеческой помощи; но и этот научается тем же блаженным пророком не прибегать в подобных обстоятельствах к человеческой помощи, слыша слова его: они «враждуют на меня, а я молюсь» (Пс. 108:4).

Видишь, где он ищет помощи? Другие, говорит, строят козни, клеветы и наветы; а я прибегаю к несокрушимой стене, к благонадежному якорю, к безмятежной пристани, — к молитве, посредством которой все трудное для меня делается легким и удобным. Иной опять терпит пренебрежение и презрение от тех, которые прежде угождали ему, оставляется друзьями, и это крайне огорчает и возмущает душу его; но и он, если захочет придти сюда, услышит слова того же блаженного (Давида): «Друзья мои и искренние отступили от язвы моей, и ближние мои стоят вдали. Ищущие же души моей ставят сети, и желающие мне зла говорят о погибели [моей] и замышляют всякий день козни» (Пс. 37:12–13). Видишь ли, враги Давида простирали козни свои до самой смерти и объявили ему непрерывную войну, — слова: «всякий день», означают тоже, что во всю жизнь. Что же делал Давид, когда они строили такие козни против него? «А я, — говорит, — как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих; и стал я, как человек, который не слышит и не имеет в устах своих ответа» (ст. 14, 15). Видишь великую силу любомудрия, как он побеждал (врагов) противными средствами? Враги строили козни, а он заграждал и слух свой, чтобы вовсе и не слышать; те ни на минуту не переставали и изощрять язык, и говорить напраслину, и лесть, а он молчанием укрощал их неистовство. Почему же он так вел себя? Почему в то время, когда враги столько ухитрялись против него, он поступал так, как будто бы был глух и безгласен, не имел ни слуха, ни языка? Послушай, какую он сам представляет причину такого любомудрия своего: «Ибо на Тебя, Господи, уповаю я» (ст. 16). Так как я, говорит, на Тебя возложил всю свою надежду, то нисколько не забочусь о том, что делают эти (враги). Твоя сила может рассеять все, уничтожить все их козни и хитрости, и не попустить замыслам их придти в исполнение.

2. Видите, как можно здесь (в Писании) получить врачевство, соответственное каждому несчастию, постигающему человеческую природу, отринуть всякую скорбь житейскую и не сокрушаться ни от каких обстоятельств? Поэтому, прошу вас, чаще приходите сюда, внимательно слушайте чтение божественного Писания, и не только когда бываете здесь, но и дома берите в руки священные книги и с усердием извлекайте из них пользу для себя. Велика действительно польза, которая от них происходит: во–первых, от чтения их образуется язык; потом, и душа окрыляется и делается возвышенною, будучи озаряема светом Солнца правды, освобождаясь в это самое время (чтения) от нечистоты порочных помыслов, и наслаждаясь великим миром и спокойствием. Что телесная пища для поддержания наших сил, то же — и чтение (Писания) для души. Оно есть духовная пища, которая укрепляет ум и делает душу сильною, твердою и мудрою, не позволяя ей увлекаться неразумными страстями, напротив еще облегчая полет ее и вознося ее, так сказать, на самое небо. Не будем же, прошу, нерадеть о такой пользе, но станем и дома заниматься внимательным чтением божественного Писания и, пришедши сюда (в церковь), не тратить время на пустые и бесполезные разговоры, но для чего пришли, на то и обращать все наше внимание и слушать читаемое, чтобы выйти отсюда с каким–нибудь приобретением. Если же вы, пришедши сюда, будете проводить время в неуместных и пустых разговорах и возвращаться домой без всякого приобретения, то что пользы от этого? Не странно ли будет, что тогда как приходящие на житейское торжище стараются принести оттуда домой все, что только можно получить на этом торжище, хотя и с тратою денег, приходящие сюда, на это духовное торжище, не станут употреблять всех усилий, чтобы возвратиться отсюда, получив что–нибудь полезное и сложив это в свою душу, особенно, когда для этого не нужно тратить и деньги, а следует только показать усердие и душевную готовность? Итак, чтобы нам не быть хуже посещающих житейские торжища, постараемся выказывать великую заботливость и неусыпную внимательность, чтобы выходить нам отсюда с запасом, которого было бы достаточно не только для нас самих, но и для снабжения других, — чтобы могли мы исправлять и жену, и рабов, и соседей, и друга, и даже врага. А таково духовное учение, что оно предлагается всем вообще и без всякого различия, разве только кто превзойдет ближнего напряженною внимательностью и пламенным усердием. Итак, если такова польза от предлагаемого здесь учения, то изъясним сегодняшнее чтение, и извлекши из него пользу, возвратимся таким образом домой.

«Ной начал, — говорит Писание, — возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел» (Быт. 9:20, 21). Смотри, какую пользу может доставить нам самое начало этого чтения. В самом деле, когда услышим, что муж праведный, совершенный, получивший небесное о себе свидетельство, испил вина и упился, то, как же мы, погрязнувшие в столь многих и различных грехах, не постараемся со всем усилием избегать гибельного пьянства? Ведь неодинакова вина в том, что этот праведник подвергся этому пороку, и что мы впадаем в него же. Есть много обстоятельств, которые делают его (праведника) достойным извинения. Говорю это, впрочем, не в защиту пьянства, но для объяснения, что праведник согрешил не по невоздержанию, но по неведению. И что он не вдруг дошел до употребления вина, слушай, как само Писание говорит об этом и защищает его следующими словами: «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел». Это самое выражение, «начал», уже показывает, что он положил начало употреблению вина, и подвергся опьянению по совершенному неведению и по незнанию меры употребления вина. Кроме того, (можно сказать) и то, что он, чувствуя великую скорбь, хотел получить от того утешение, как говорит и премудрый: «Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душею» (Притч. 31:6), показывая этим, что ничто не может быть столь полезным врачевством против печали, как употребление вина, только бы неумеренность не уничтожала происходящей от него пользы. А что этот праведник находился в печали и унынии, видя себя в такой пустыне и имея пред своими глазами поверженные трупы и людей, и скотов, и зверей, и землю, соделавшейся общим для всех гробом, — кто будет спорить против этого? Пророкам и всем праведникам свойственно скорбеть не только о близких к ним, но и о прочих людях. Кто захочет припомнить, тот найдет, что все они оказывали такое сострадание. Так он услышит, что Исаия говорит: «Не усиливайтесь утешать меня в разорении дочери народа моего» (Ис. 22:4); Иеремия: «О, кто даст голове моей воду и глазам моим — источник слез!» (Иер. 9:1); Иезекииль: «О, Господи Боже! неужели Ты погубишь весь остаток Израиля» (Иез. 9:8); что Даниил плачет и говорит: ничтожными сделал нас у всех народов; Амос: «И пожалел Господь о том» (Ам. 7:3); Аввакум: «Для чего даешь мне видеть злодейство и смотреть на бедствия?»; и в другом месте: «И оставляешь людей как рыбу в мор» (Авв. 1:3, 14); он услышит также, что и самый блаженный Моисей говорит: «Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей» (Исх. 32:32); он же, когда Бог обещал сделать его властителем многочисленнейшего народа и сказал: «Оставь Меня, … и истреблю их (этих людей), и произведу многочисленный народ от тебя» (ст. 10), — не согласился и на это, но захотел лучше остаться вождем евреев. И учитель вселенной, блаженный Павел, говорит: «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим. 9:3).

3. Видите, как каждый из праведников показывал великое сострадание к ближним? Представьте же себе положение этого праведника (Ноя), и судите, сколько он должен был страдать и удручаться скорбью, смотря на такую безмерную пустыню, видя, как та самая земля, которая прежде покрыта была столь многими растениями и украшалась цветами, вдруг была как бы острижена и сделалась обнаженною и пустынною. Итак, когда его обременяла великая скорбь, он, желая доставить себе хотя малое утешение, обращается к земледелию, как и говорит Писание: «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник».

Но здесь уместно спросить: теперь ли только он изобрел это растение (виноград), или оно произведено было еще в самом начале? Надобно думать, что оно сотворено еще в самом начале, в шестой день, когда «увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1:31), так как Бог, сказано, — «почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал» (Быт. 2:2), только не было известно употребление этого растения. Если бы это растение и плод его были известны людям в самом начале, то конечно и Авель, принося жертвы, возливал бы и вино. Но так как тогда еще не знали употребления этого плода, то и не пользовались этим растением. А (Ной), предавшись искусству земледелия и занимаясь им с великим усердием, может быть, вкусил и плода виноградного, выжал грозди и, сделав вино, употребил его. Но так как он и сам не вкушал его прежде и никого другого не видал вкушавшим, то, не зная, в какой мере надобно употреблять и как принимать его, по неведению и впал в опьянение. С другой стороны, так как уже введено было между людьми употребление мяса, то следовало (ввести) и употребление вина. Смотри же, возлюбленный, как мир, мало–помалу, устрояется, и каждый, по вложенной Богом в природу его премудрости, делается еще в начале изобретателем какого–либо искусства, и таким образом вводятся в жизнь искусственные изобретения. Так, один изобрел земледелие, другой после него пастушество, иной — скотоводство, иной — музыку, иной — искусство ковать медь, а этот праведник изобрел искусство возделывать виноград, по внушению врожденной ему мудрости. «Ной начал, — говорит Писание, — возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел». Смотри, как это врачевство против скорби, пособие к поддержанию здоровья, когда преступило за пределы умеренности по неведению, не только не принесло Ною никакой пользы, но и повредило его состоянию. Но, может быть, кто–нибудь скажет: для чего же это растение, производящее столько зла, введено в употребление между людьми? Не говори, возлюбленный, так необдуманно. Не растение зло и не вино худо, но злоупотребление им. А что не от вина происходят гибельные пороки, но от развращенной воли, и что происходящую от вина пользу уничтожает неумеренность, это показывает тебе (Писание), когда говорит о начале употребления вина уже после потопа, дабы ты знал, что природа человеческая еще прежде употребления вина, дошла до крайнего развращения, и совершила великое множество грехов, когда еще и вино не было известно. Итак, видя употребление вина, не вину приписывай все зло, но воле, развращенной и уклонившейся к нечестию. С другой стороны, помысли, человек, и о том, на какое употребление сделалось полезным вино, и вострепещи. При его помощи совершается благодатное таинство нашего спасения. Посвященные знают, о чем говорю. «Ной начал, — сказано, — возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и [лежал] обнаженным в шатре своем» (ст. 21). Дурное, возлюбленный, дурное дело пьянство; оно может притупить чувства и помрачить разум. Человека разумного и получившего владычество над всем оно делает как бы мертвым и бездейственным и заставляет лежать, как бы связанного какими неразрешимыми узами; или лучше сказать, — делает его хуже и мертвого. В самом деле, последний бывает равно бездействен и по отношению к добру и по отношению к злу, а первый по отношению к добру бездействен, но по отношению к злу более прежнего деятелен, и становится предметом посмеяния для всех — для жены, для детей и для самих рабов. Друзья, видя унижение его, закрываются и стыдятся, а враги радуются, смеются и ругаются над ним, как бы так говоря: неужели он достоин дышать воздухом? Называют его скотиною, нечистым животным, и другими еще презреннейшими именами. И точно, пьяные бывают хуже людей, возвращающихся с войны, у которых руки обагрены кровью, и которые тянутся беспорядочною толпою. Этих, может быть, иные еще прославляют за трофеи, за победы, за раны и поражение (врагов); но тех все презирают, называют несчастными и желают им бесчисленных зол. В самом деле, может ли быть что несчастнее человека преданного пьянству, каждый день наполняющего себя вином и теряющего рассудок? Потому–то премудрый и дает такое наставление: «Главная потребность для жизни — вода и хлеб, и одежда и дом, прикрывающий наготу» (Сир. 30:24), чтобы, если случится кому впасть в опьянение, такой не выходил из дому и не показывался никому, но был укрываем своими домашними и не сделался предметом посмеяния и презрения для всех. «Ной начал, — сказано, — возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел».

4. Название упоения, возлюбленный, в священном Писании не всегда означает опьянение, но и насыщение. Потому и об этом праведнике можно сказать, что не по невоздержанию он впал в упоение, но случилось это с ним от насыщения. Так Давид, говорит: «Насыщаются от тука дома Твоего» (Пс. 35:9), т. е. насытятся. Между тем, предающиеся пьянству никогда не чувствуют сытости, но чем более вливают в себя вина, тем более разжигаются жаждою, так что употребление (вина) служит у них к увеличению жажды, и, хотя чувство удовольствия в них уже пропадает, но жажда к (вину), сделавшись неутолимою, повергает в самую бездну опьянения этих пленников пьянства. «Ной начал, — говорит Писание, — возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и [лежал] обнаженным в шатре своем». Заметь, это случилось с ним не где–нибудь вне, но в своем доме. Священное Писание для того и означило, что (это случилось) «в шатре своем», чтобы из последующего ты усмотрел крайность нечестия того, кто открыл наготу (Ноя). «И увидел, — сказано, — Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим» (ст. 22). Если бы были еще и другие (люди), он, может быть, и им открыл бы срамоту отца: таково было злонравие этого сына. Поэтому–то, дабы ты знал, что он уже прежде и с самой ранней поры был развращен душою, Писание не сказало просто, что «увидел Хам … наготу отца своего», но как? «И увидел Хам, отец Ханаана». Для чего, скажи мне, оно и здесь упоминает об имени его сына? Для того, чтобы ты знал, что он был человек похотливый и невоздержный, и по той же (развращенной) воле, по которой он не воздержался от деторождения при таких обстоятельствах, и теперь оскорбил родителя. «И выйдя, — сказано, — рассказал двум братьям своим». Заметь здесь, возлюбленный, что начало греха лежит не в природе, но в душевном расположении и в свободной воле. Вот, ведь все сыновья Ноя одной и той же природы и братья между собою, имели одного отца, родились от одной матери, воспитаны были с одинаковою заботливостью, и, несмотря на то, обнаружили неодинаковые расположения — один уклонился к злу, а другие оказали отцу должное почтение. Он, может быть, рассказывая о случившемся, еще издевался и насмехался над посрамлением отца, не внимая премудрому, который говорит: «Слава человека — от чести отца его» (Сир. 3:11). Но братья его не так поступили, а как? Услышав об этом, сказано, «Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего» (ст. 23). Видишь ли скромность этих сыновей? Тот разгласил, а они не хотят даже и видеть, но идут, с обращенным назад лицом, чтобы, подошедши ближе, прикрыть наготу отца. Смотри также, как они, при великой скромности, были еще кротки. Они не упрекают и не поражают брата, но, услышав (рассказ его), об одном только заботятся, как бы скорее исправить случившееся и сделать, что требовалось для чести родителя. «Лица их, — сказано, — были обращены назад, и они не видали наготы отца своего». Велика почтительность этих сыновей к отцу своему: они, как показывает Писание, не только прикрыли (наготу отца), но не хотели и видеть ее. Вразумимся же этими (двумя) примерами, и из того и другого извлечем для себя пользу: последним (Симу и Иафету) будем подражать, а от подражания первому (Хаму) воздерживаться. Если, в самом деле, открывший чувственную наготу подверг, себя проклятию и, лишившись одинаковой с братьями части, осужден служить им, хотя не он сам, так все потомки его, то чему подвергнутся те, которые обнаруживают грехи братьев и не только не прикрывают их, но стараются еще сделать более известными, и чрез это размножают грехи? Ведь, когда ты обнаружишь грех брата, то не только его сделаешь, может быть, более бесстыдным, и нерасположенным к возвращению на путь добродетели, но и тех, кто будет слушать тебя, более укоренишь в беспечности и расположишь к упорству во зле; мало этого, ты подашь повод и к хуле на Бога. А какое наказание ожидает подающих повод (к этому греху), всякому известно. Будем же, прошу, избегать бесстыдства Хамова, а станем подражать целомудрию этих скромных сыновей, которое они обнаружили по отношению к наготе отца, и таким образом будем прикрывать грехи братьев, не для того, чтобы располагать их к нерадению, но чтобы, напротив, этим сильнее побудить их к скорейшему освобождению от заразы греховной и возвращению на путь добродетели. Действительно, для человека внимательного неимение свидетелей грехов его облегчает исправление; напротив, когда душа потеряет стыд и увидит, что ее преступления известны всем, то не скоро решится исправиться, но как бы упав в глубокое болото и увлекаясь множеством волн все ниже и ниже, будет уже не в состоянии всплыть наверх, впадет, наконец, в отчаяние и потеряет надежду на исправление.

5. Поэтому, прошу, не будем ни сами открывать прегрешений наших ближних, ни, когда узнаем об них от других, домогаться увидеть наготу их, но, подобно упомянутым добрым сыновьям, прикроем ее, и постараемся исправить падшую душу увещаниями и советами, напоминая ей о величии человеколюбия Божия, о беспредельной благости и безмерном милосердии Его, чтобы нам удостоиться большего, нежели те (сыновья Ноя), благословения от Бога всяческих, «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4), и не хочет «смерти беззаконника, чтобы он обратился от путей своих и был жив» (Иез. 18:23). «И они не видали, — сказано, — наготы отца своего». Смотри, как они в такое древнее время, руководствуясь только естественным законом, исполнили уже то, что после установлено в законе писанном для научения рода человеческого. Закон говорил: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исх. 20:12), и еще: «Кто злословит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти» (Исх. 21:17); а они это самое уже исполнили на деле. Видишь, как природа еще раньше (закона) имеет достаточного учителя (добродетели)?

«Ной проспался, — говорит Писание, — от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его» (Быт. 9:24). «Проспался» — сказано. Пусть слышат проводящие все время в пиршествах, сколь велик вред от упоения, и пусть бегут от этой заразы. «Проспался» — сказано. Что значит: «Проспался»? Что мы обыкновенно говорим о беснующихся, когда они приходят в себя, именно, что такой–то очувствовался и освободился от власти демона, тоже и здесь сказало Писание. Действительно, пьянство есть своевольный демон, который хуже настоящего демона помрачает ум и отнимает у одержимого им всякую скромность. Видя бесноватого, мы часто жалеем о нем, соболезнуем и обнаруживаем к нему глубокое сострадание; но при виде пьяного поступаем напротив: негодуем, сердимся, произносим тысячу укоризн. Почему и за что? Потому, что одержимый злым демоном, что ни делает, делает невольно: бьется ли он, рвет ли одежду, или произносит какие–либо срамные слова, все это ему прощается; но пьяный, что ни сделает, ни в чем не заслуживает извинения, напротив — и домашние, и друзья, и соседи, и все строго осуждают его, потому что он сам по своей воле дошел до этого несчастного положения, сам предал себя во власть пьянству. И это говорю не с тем, чтобы осудить праведника. Много было обстоятельств, которые оправдывают его, и между прочим то, что после он уже не впадал в подобное состояние, а это служит несомненным доказательством, что и прежнее прегрешение он допустил не по беспечности, а по неведению. В самом деле, если бы он допустил это по беспечности, то, конечно, и в другой раз увлекся бы тою же страстью; но этого с ним уже не случилось. Если бы он еще раз впал в то же состояние, Писание не умолчало бы об этом, но сообщило бы нам, потому что единственный предмет и единственная цель божественного Писания состоит в том, чтобы не опускать ни одного события (из жизни праведников), но сообщать нам истинное понятие обо всем. Оно не умалчивает и о добродетелях праведников по зависти, и не прикрывает их прегрешений по пристрастию, но все представляет нам на вид, чтобы мы имели пред собою образец и урок, и, если когда по беспечности впадем в какой–либо грех, то чтобы береглись, как бы опять не сделать того же греха. Не так ведь преступно грешить, как закосневать во грехе. Итак, смотри не на то, что праведник (Ной) упился, но на то, что он более уже не подвергался этому. А вот о чем подумай, как иные ежедневно истощают себя и почти, можно сказать, умирают в пьянстве; и если когда придут в чувство, то и тогда не убегают от этой заразы, но опять принимаются за то же, как бы за какое важное дело. Подумай еще и о том, что этот праведник, если, по неопытности и по незнанию меры употребления, испивши вина, и упился, то, как праведник, имевший много добродетелей, он мог прикрыть (своими добродетелями) случайное прегрешение; а мы, если при множестве других, обладающих нами страстей, будем еще предаваться пьянству, в чем, скажи мне, найдем себе извинение? Кто окажет нам снисхождение, когда мы не вразумляемся и самым опытом? «Ной проспался, — сказано, — от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его». Откуда он узнал это? Может быть, братья рассказали, не с тем, чтобы обвинить брата, но чтобы объяснить дело, как оно происходило, дабы Хам получил соответственное своей болезни врачевство. «И узнал (Ной), — сказано, — что сделал над ним меньший сын его». Что значит: «Что сделал»? То есть, сколь великий и непростительный грех (Хам сделал). В самом деле, подумай, что он, как увидел внутри дома срамоту (отца), вместо того, чтобы прикрыть ее, вышедши из дому, разгласил о ней, подверг отца, сколько мог, посмеянию и поруганию, хотел и братьев сделать сообщниками своего гнусного поступка; и тогда, как следовало ему, если уже он решился объявить братьям, позвать их в дом и там сказать им о наготе (отца), он вышел вон и объявил о наготе его так, что, если бы случилось тут множество других людей, он и их сделал бы свидетелями срамоты отца. Вот почему сказано: «Что сделал», т. е. нанес оскорбление отцу, забыл о почтении, какое дети обязаны воздавать родителям, обнаружил прегрешение (отца), хотел и братьев увлечь и сделать сообщниками в своей дерзости. «Что сделал над ним, — сказано, — меньший сын его». Хам, конечно, не был самым младшим; он был второй и старше Иафета. Но, если он и был старше его по возрасту, зато по душе оказался моложе, и дерзость поставила его ниже (младшего брата). Так как он не хотел остаться в своих пределах, то и потерял честь, предоставленную ему природою, и как он злой своей волей потерял то, что имел от природы, так Иафет, чего не имел от природы, то приобрел доброй волей.

6. Видишь, как в божественном Писании нет ничего, что было бы сказано без цели и случайно? «Что сделал над ним, — сказано, — меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих» (ст. 25). Вот мы дошли до вопроса, который везде повторяется. От многих можно слышать следующие слова: почему это, когда отец согрешил и открыл наготу, подвергается проклятию сын? Так, прошу, со вниманием выслушайте и примите от меня разрешение этого (вопроса). Я скажу то, что внушит мне благодать Божия для вашей пользы. «И сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих». Не без цели и не напрасно упомянуло Писание о сыне (Хама), но по некоторой сокровенной причине. Ной хотел и наказать Хама за его преступление и нанесенное ему оскорбление, и вместе не нарушить благословения, данного уже Богом: «Благословил, — сказано, — Бог Ноя и сынов его», когда они вышли из ковчега (Быт. 9:1). Итак, чтобы не показалось, что он проклинает того, кто уже получил благословение от Бога, Ной оставляет пока самого оскорбителя, а налагает проклятие на его сына. Правда, скажет иной, из этого видно, что Ной потому не проклял Хама, что этот получил благословение от Бога: но почему за грех отца подвергается наказанию сын? И это не без причины. В самом деле, Хам не меньше сына потерпел наказание и чувствовал мучение. Вы, конечно, знаете, как часто отцы готовы бывают вытерпеть наказание за детей своих, и как для них гораздо мучительнее видеть детей страдающими, нежели самим страдать. Итак, сделано это (т. е. вместо Хама наказан сын его) для того, чтобы и отец по естественной любви к сыну потерпел тягчайшую скорбь, и благословение Божие осталось ненарушимым, и сын, подвергшийся проклятию, понес наказание за собственные грехи, потому что, хотя он теперь подвергается проклятию за грех отца, но, вероятно, был наказан и за собственные грехи. Он подвергся проклятию не только за грех отца, но без сомнения и для того, чтобы в нем (сыне) отец понес тем большее наказание. Что ни отцы за детей, ни дети за отцов не подвергаются наказанию, но каждый наказывается за свои грехи, об этом говорят пророки во многих местах. Так, например, они говорят: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина» (Иер. 31:29); еще: «Душа согрешающая, она умрет» (Иез. 18:20), и еще: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов» (Втор. 24:16). Итак, прошу, никто из вас, не зная цели божественного Писания, не дерзай порицать написанного в нем, но с благодарностью принимай слова его, удивляйся точности божественного Писания и размышляй о том, какое великое зло грех. Вот, в самом деле, брата, рожденного одною и тою же материю, происшедшего из одной и той же утробы, грех сделал рабом и, лишив свободы, привел в подчинение. Отсюда–то началось рабство. До того времени между людьми не было такой изнеженности и такой роскоши, чтобы один нуждался в услужении других, но каждый служил сам себе, все были в равной чести, и не было никакого неравенства. А как явился грех, то и нарушил свободу, и уничижил достоинство, дарованное людям от природы, и ввел рабство, дабы это было постоянным уроком и внушением роду человеческому — убегать рабства греха и стремиться к свободе добродетели. Поэтому если раб и господин хотят постоянно получать от этого пользу, то пусть раб помышляет о том, что он сделался рабом, потому что Хам оказал такую дерзость, а господин, с своей стороны, пусть представляет, что подчинение и рабство произошли не от чего другого, как от того, что он же (Хам) обнаружил злую волю и лишился равной с братьями чести.

7. Впрочем, если мы будем внимательны, то все это, появившееся в жизни за грехи наших прародителей, нисколько не сможет повредить нам, а останется одним только названием. Так, первый человек за преступление подвергся осуждению смерти и положил начало жизни в печалях и трудах, а Хам ввел рабство. Но пришедший (на землю) Господь Христос сделал, что все это будет только одним названием, если мы захотим того. В самом деле, и теперь уже смерть не смерть, но только носит название смерти, а лучше сказать, и самое название ее уничтожено: мы уже не называем ее и смертью, но успокоением и сном. Так сам Христос сказал: «Лазарь, друг наш, уснул» (Ин. 11:11); и Павел в послании к Фессалоникийцам говорит: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших» (об усопших — 1 Фес. 4:13). Подобным образом и рабство теперь одно имя: раб тот, кто делает грех. А что Христос, пришедши на землю, уничтожил и это (рабство) и оставил одно только имя его, или — лучше сказать — уничтожил и самое имя, Об этом послушай Павла, который говорит: «Те, которые имеют господами верных, не должны обращаться с ними небрежно, потому что они братья» (1 Тим. 6:2). Видишь, как добродетель лишь только явилась, то и привела в братское сродство тех, которые дотоле связаны были именем рабства. «Раб рабов будет он (Хам), — сказано, — у братьев своих». Ты не воспользовался, говорит, по надлежащему честью, не вынес счастья — быть равным по достоинству (с братьями), — потому хочу, чтобы ты вразумился подчинением. Тоже случилось и вначале с женою. И она имела равную честь с мужем, но так как не хорошо воспользовалась дарованною ей честью, то и лишилась власти и услышала: «К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт. 3:16). Ты не умела, говорит, хорошо пользоваться властью, так научись лучше хорошо повиноваться, нежели худо управлять. Подобным образом и Хам теперь подвергается осуждению для своего вразумления, и терпит наказание в своем сыне, дабы известно было тебе, что, если сам он был уже и стар, за то наказание перейдет на его сына; а это сделало жизнь его скорбною и мучительною, от мысли, что, и после его смерти, сын его должен нести наказание за его проступок. Впрочем, и сын его был сам по себе порочен, и все потомки его были развращенны и уклонились к нечестию; об этом послушай, что говорит Писание с проклятием: «Отец твой Аморрей, и мать твоя Хеттеянка» (Иез. 16:3); и в другом месте с укоризною: «Племя Ханаана, а не Иуды!» (Дан. 13:56). Но, узнав, какому наказанию подвергся открывший наготу отца, надобно уже выслушать и то, каких наград удостаиваются оказавшие такое уважение и почтение к отцу. «Сказал, — сказано (Ной): благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему» (Быт. 9:26). Это, может быть, скажет кто, не значит благословить Сима. Напротив, здесь Ной преподал ему самое высокое благословение. В самом деле, когда Бог прославляется и благословляется людьми, тогда Он, обыкновенно, подает обильнейшее благословение Свое тем, ради которых Сам благословляется. Поэтому Ной, благословивши Бога, как бы обязал Его к большему благословению и приобрел Симу большее воздаяние, нежели когда бы он сам от себя благословил его. Как в том случае, когда Бог за нас благословляется, Он удостаивает нас великого Своего благословения, так, напротив, когда другие из–за нас хулят Его, тогда мы подвергаемся тем большему осуждению за то, что подали повод к этому. Постараемся же, прошу, жить так и являть такое преспеяние в добродетели, чтобы взирающие на нас возносили к Господу Богу песни благословения. Он, благой и человеколюбивый, желает прославляться чрез нас, не потому, чтобы Сам получал от того какое–либо приращение собственной славы, — Он не имеет ни в чем недостатка, — но для того, чтобы мы подавали Ему случай удостаивать нас больших милостей. «Благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему». Видишь, как он (Ной) налагает (на Хама) отеческое наказание, которое скорее есть вразумление, нежели наказание? Он был ведь отец, и отец чадолюбивый; и хотел не столько наложить достойное наказание, сколько пресечь дальнейшее распространение зла. Для того, говорит, я осуждаю тебя на рабство, чтобы ты имел постоянное и неизгладимое напоминание (о своем грехе). Далее говорит: «Да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему» (ст. 27). И это опять есть величайшее благословение, в котором, может быть, заключается некоторое прикровенное сокровище. «Да распространит, — говорит, — Бог Иафета». Не ошибется, кто скажет, что благословения этого праведника суть пророчество. В самом деле, если отец его дал ему такое имя (Ноя), не без цели и не напрасно, но чтобы этим именем предвозвестить будущий потоп, то тем более сам этот праведник не без цели и не напрасно изрек свои благословения. Посредством этих благословений, изреченных Симу и Иафету, он, кажется мне, предвозвестил призвание двух народов, именно: через Сима — Иудеев, так как от него произошел патриарх Авраам и народ Иудейский, а через Иафета — призвание язычников. Так, вот какое предсказание заключается в этом благословении: «Да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых». Это и в самом деле, как мы видим, исполнилось над язычниками. Словом: «Да распространит» он указал на всех язычников, а словами: «Да вселится он в шатрах Симовых» (дал разуметь), что язычники воспользовались всем, что было предназначено и уготовано для Иудеев. «Ханаан же будет рабом ему».

8. Видишь, какие награды получили Сим и Иафет за свою скромность, и какое бесчестие навлек на себя Хам своею дерзостью. Будем же постоянно содержать это в нашем уме, чтобы могли мы быть подражателями и ревнителями первых и избегать злой воли и крайней дерзости последнего. «И жил Ной после потопа триста пятьдесят лет. Всех же дней Ноевых было девятьсот пятьдесят лет, и он умер» (ст. 28, 29). Не подумай, будто божественное Писание заметило это без цели, но и отсюда усматривай воздержание праведника, как он, хотя и наслаждался спокойствием и изобилием, и прожил еще столько лет по выходе из ковчега, однако ж, во все это время воздерживался от деторождения. Писание не упоминает, чтобы он имел еще других детей, кроме этих троих. Из этого опять заключай о великом невоздержании Хама, который не вразумлялся и примером отца, показавшего такое воздержание, но поступал во всем противно отцу. Потому и справедливо все потомство его осуждалось на рабство, чтобы этим обуздывались его злые наклонности. Затем божественное Писание повествует о детях сыновей (Ноя), и говорит: Хам же родил Хуса; далее: «Хус родил также Нимрода: сей начал быть силен на земле. Он был сильный зверолов пред Господом» (Быт. 10:6–9). Некоторые говорят, что слова: «пред Господом» значат — против Господа, но я не думаю, чтобы божественное Писание хотело выразить это, но — то, что Неврод был человек сильный и мужественный. Выражение «пред Господом (Богом)» может еще означать или то, что этот человек был воздвигнут Богом, от Него получил благословение, или то, что через него должен был прославляться Бог, произведший и явивший на земле такого мужа. Но и этот человек, подражая своему прародителю и не по надлежащему воспользовавшись естественными преимуществами, изобрел другой род рабства и сам замыслил сделаться начальником и властителем; а таким он не был бы, если бы не было подвластных. Впрочем, это состояние подчиненных кажется мне скорее свободою. А вот самое тяжкое рабство, когда хвалящиеся свободою раболепствуют! Смотри еще, что делает любостяжание; смотри, как телесная сила не остается в собственных пределах, но всегда гонится за большим и ищет славы. (Неврод) подчинил себе людей не для того, чтобы заботиться об их безопасности; нет, он строил еще и города для того, чтобы господствовать над врагами. «Из сей земли, — сказано, — вышел Ассур, и построил Ниневию» (ст. 11). Заметь здесь, между прочим, что нечестие предков не расстраивает вовсе нашу природу. Вот эти ниневитяне, которые своим покаянием заслужили милосердие Божие и отклонили (произнесенный на них) приговор Господа, имели прародителем сперва Хама, этого оскорбителя своего отца, а потом Неврода, человека жестокого и гордого, от которого произошел Ассур. Может быть, между ними были и другие, изнеженные и сластолюбивые люди, проводившие жизнь порочную и невоздержную, и преданные пьянству, смехотворству, шуткам и насмешкам. Но так как ниневитяне захотели показать искреннее раскаяние, то нечестие предков и не повредило им; напротив, они приобрели такое благоволение свыше, что даже доныне прославляются за свой подвиг покаяния.

Итак, им–то будем и мы подражать, и, зная, что ни пороки предков не повредят нам, если только сами захотим быть внимательны, ни добродетели предков не принесут нам никакой пользы, если сами мы будем беспечны, — употребим все старание о добродетели и покажем во всем добрую свою волю, чтобы нам получить то же благословение, какое (получили) Сим и Иафет, и избавиться от проклятия и рабства, которому подвергся Ханаан, чтобы не быть нам рабами греха, но приобрести истинную свободу, и достигнуть неизреченных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 30

«На всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11:1).


Продолжение увещания к ходившим на зрелище; тяжкая ответственность тех христиан, которые своим поведением дают повод к соблазну неверующим. — Объяснение дела творения в пятый день и обличение неправомыслящих о происхождении вселенной и цели создания некоторых тварей. — Бессловесные твари, созданные в шестой день, и божественное одобрение их. — Увещание возбуждать себя к славословию Господа и приводить к истине других, коснеющих в заблуждении.


1. Вот уже мы пришли и к концу святой четыредесятницы, совершили плавание поста, и, по милости Божией, достигли, наконец, пристани. Но не предадимся от этого беспечности, а покажем тем более усердия и бдительности. И кормчие, когда, переплыв бесчисленные бездны морские, готовятся уже, с распущенными парусами и выложенным на верх грузом, войти в пристань, тогда–то и показывают особенную внимательность и заботливость, чтобы как–нибудь не удариться кораблем о скалу или камень, и не потерять плодов прежнего труда своего. Таким же образом поступают и состязающиеся в бегах: когда они уже приближаются к концу своего поприща, тогда–то особенно и стараются бежать, как можно скорее, чтобы достигнуть конца и удостоиться награды. Равно и борцы, когда, после множества подвигов и побед, вступают в окончательную борьбу о венце, тем большие выказывают усилия, чтобы сойти (с места борьбы) с венцом победным. Итак, как кормчие, как состязающиеся в бегах и борцы тогда особенно все напрягают свое усердие и бдительность, когда приближаются к концу (своих трудов), — таким же образом и мы теперь, достигши, по благости Божией, этой великой седмицы (т. е. страстной), должны особенно усилить подвиг поста, совершать усерднейшие молитвы, принести полное и искреннее исповедание грехов, и творить добрые дела, (подавать) щедрую милостыню, (являть) тихость, кротость и всякую другую добродетель, чтобы с этими добрыми делами достигнуть нам дня воскресения Господня и насладиться щедротами Владыки. Великой же называем эту седмицу не потому, чтобы дни ее были длиннее, — есть другие (недели), которых дни гораздо продолжительнее — и не потому, чтобы в ней было больше дней, — их число у нее тоже, как и у всех других. Почему же называем ее великой? Потому, что в продолжение ее совершились для нас великие и неизреченные благодеяния. В эту седмицу окончена долговременная брань, уничтожена смерть, истреблена клятва, разрушена власть дьявола, расхищены снаряды его, Бог примирился с человеками, небо сделалось (для них) доступным, люди соединились с ангелами, разделенное сблизилось, разрушена стена, разорена преграда, Бог мира умиротворил небесное и земное. Потому–то и называем эту седмицу великой, что в ней Господь даровал нам такое множество благ. Поэтому–то многие (в эту седмицу) и усердствуют более и к посту и к священным бдениям и всенощным молитвам, более подают и милостыни, желая этими своими делами выразить то почтение, какое они питают к этой седмице. Если Господь даровал нам в ней столько благ, то не должны ли и мы, чем только можем, показывать свое к ней уважение и почтение?

Вот и цари своими делами показывают, какое благоговение питают они к этим досточтимым дням: они повелели, чтобы (в эти дни) пользовались отдохновением занимающиеся гражданскими делами, заперты были двери судилищ, прекращались всякого рода споры и тяжбы, чтобы все могли с великой тишиной и спокойствием приступить к совершению дел духовных. Но кроме этого, они показывают еще и другую милость: освобождают от оков содержащихся в темнице, и, сколько возможно для людей, подражают своему Господу. В самом деле, как Он освобождает нас из тяжкой темницы грехов, и дает нам насладиться множеством блага, — так точно и мы, говорят цари, должны, в чем только можем, быть подражателями человеколюбия Господня. Видите, как каждый из нас всячески выказывает уважение и почтение, какое питает к этим дням, сделавшимся для нас виновниками многих благ. Поэтому, прошу, теперь более чем в другое какое время, будем приходить сюда, отложив всякое житейское помышление, с чистым и добрым оком ума. Входя в церковь, никто не вноси сюда с собой житейских забот, чтобы возвратиться отсюда домой с достойной за труды наградой. Итак, вот, мы опять предложим вам обычную трапезу и угостим любовь вашу нынешним чтением из блаженного Моисея, изъяснив вам это чтение и вместе показав точность божественного Писания. Окончив повествование о Ное, оно начало уже излагать родословие Сима и говорит: «были дети и у Сима, отца всех сынов Еверовых, старшего брата Иафетова» сына (Быт. 10:21). Потом, перечислив имена, говорит: «у Евера родились два сына; имя одному: Фалек, потому что во дни его земля разделена» (Быт. 10:25). Смотри, как самым именем этого сына (Писание) предвозвестило об имевшем вскоре последовать чуде, чтобы ты, когда увидишь самое событие, уже не удивлялся зная, что это заранее предвозвещено именем сына. А, перечислив тех, которые родились после от этих (детей Евера), оно говорит: «на всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11:1), разумея здесь не землю, но человеческий род, дабы научить нас, что все человечество имело один язык. «И был», говорит, «на всей земле один язык и одно наречие». Под «одним языком» разумеется речь, тоже значит и «наречие»: все равно, как если бы сказано было, что все люди говорили одними звуками (словами) и одним языком. А что именно о речи сказано это: «на всей земле был один язык», слушай, как Писание говорит в другом месте: «яд аспидов над устами их» (Пс. 139:3). Так–то Писание словом «уста» обыкновенно означает речь. «Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там» (Быт. 11:2).

2. Смотри, как человеческая природа не любит оставаться в своих границах, но всегда ищет большего и стремится к высшему. Это–то особенно и губит людей, что они не хотят знать границ своей природы, но всегда желают большего и мечтают о том, что выше их. Оттого–то пристрастившиеся к мирским благам, даже и тогда, когда обладают великим богатством и властью, как бы забыв свою природу, усиливаются подняться все выше и выше, до тех пор, пока не низринутся в самую бездну. Это, как мы видим, бывает каждый день, и, однако же, прочие не вразумляются этим. А если на малое время и удерживаются, то скоро, забыв все, опять идут той же дорогой и падают в ту же бездну. Тоже случилось теперь и с этими людьми. «Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там». Смотри, как Писание мало–помалу открывает нам непостоянство их воли. Так как, говорит, они увидели поле, то, оставив прежнее жилище, перешли и «поселились там». Потом говорит: «И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола была им вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотой до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся» по всей земле (Быт. 11:3–4). Смотри, как они не по надлежащему воспользовались единством своего языка, и как суетный замысел житейский стал причиной несчастья. «Придите», говорят, наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола была им вместо извести». Смотри, чем они думают обезопасить свое строение, не зная, что «если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его» (Пс. 126:1). «И построим», говорят, «себе город», не Богу, а себе. Смотри, как нечестие уже усилилось! Имея еще в свежей памяти всеобщую погибель [разумеется всемирный потоп], они уже дошли вот до какого безумия: «И построим», говорят, «себе город и башню, высотой до небес». Словом: «до небес» божественное Писание хотело изобразить нам необычайность их дерзости. «И сделаем», говорят, «себе имя». Видишь, где корень зла? Да заслужим, говорят, вечную память; пусть всегда помнят о нас; наше дело и создание будет таково, что никогда не забудется! И это сделаем «прежде нежели рассеемся по лицу всей земли». Пока, говорят, мы еще вместе, выполним наше намерение, чтобы оставить нам в последующих родах вечное о себе воспоминание. Много и теперь есть таких, которые подражают этим людям и хотят такими же делами оставить по себе память: они строят великолепные дома, бани, портики, гульбища. И если спросишь кого бы то ни было из них, для чего он так трудится и беспокоится, и тратит много денег по пустому, то не услышишь ничего, кроме следующих слов: чтобы всегда помнили о нас, чтобы говорили: это дом такого–то, это поле такого–то. Но это значит заслужить себе не (добрую) память, а скорее осуждение, потому что к этим словам тотчас же прибавляются еще и другие, самые укоризненные, слова: (это дом, или поле) такого–то лихоимца, хищника, притеснителя вдов и сирот. Итак, это значит не приобретать себе память, но подвергать себя вечным нареканиям, носить и после смерти клеймо бесславия, изощрять язык всех, кто ни увидит (эти дома и поля), на осуждение и порицание их владельца. Если же ты подлинно ищешь вечной памяти, так я покажу тебе путь, которым можешь ты и достигнуть всегдашнего о тебе воспоминания (на земле), и приобрести с великой славой великое дерзновение в будущем веке. Как же можешь ты сделать, чтобы каждый день воспоминали о тебе и превозносили тебя похвалами даже и по смерти? Если богатство свое раздашь в руки нищих, и оставишь, таким образом, после себя (драгоценные) камни и огромные дома, и поля, и бани. Такая память бессмертна, такая память будет для тебя виновницей тысячи сокровищ, такая память облегчит тебя от тяжких грехов, и даст тебе великое дерзновение перед Господом. Подумай только о тех словах, которые каждый будет говорить, (называя тебя) милостивым, человеколюбивым, добрым, кротким и весьма щедрым. «Расточил», сказано, «роздал нищим; правда его пребывает во веки» (Пс. 111:9). Так–то бывает с богатством: когда его расточаешь, оно тем вернее сохраняется; когда же удерживаешь и запираешь, губит даже своих обладателей. «Расточил», сказано, «роздал нищим», послушай, что следует и далее: «правда его пребывает во веки». Он в один день «расточил» богатство, а «правда его пребывает» во все веки, и бессмертной делает память о нем.

3. Видишь, какая память продолжается через все века? Видишь, какая память доставляет великие и неизреченные блага? Такими–то зданиями постараемся оставить по себе память. Здания, построенные из камней, не только не могут принести нам пользы, но еще, подобно (позорному) столпу, будут непрестанно вопиять против нас громким голосом. Когда отходим мы отсюда, то сделанные нами из–за этих зданий грехи уносим с собой, самые же здания оставляем здесь, и, таким образом, не только не достигаем через них даже и пустой и бесполезной памяти, но еще подвергаемся осуждениям, а самое имя (владельца) тотчас переходит к другому. И действительно это имя от одного переходит к другому, и от этого опять к иному. Сегодня говорят: этот дом такого–то, завтра — другого, а после завтра — еще иного. Таким образом, мы добровольно сами себя обманываем, думая, будто имеем власть над какой–нибудь вещью, и, не рассуждая, что можем только пользоваться ей, и, волей или неволей, уступаем эти вещи другим; не говорю еще, что оставляем их даже таким людям, которым бы мы и не хотели. Но если ты непременно желаешь, чтобы о тебе помнили, если это тебе вожделенно, то послушай, как вдовицы вспоминали о Тавите, и как они обступили Петра, проливая слезы и показывая ему платья и одежды, какие делала Серна, живя с ними. Вот живые здания, которые издавали голос и имели такую силу, что даже возвратили умершую к жизни. В самом деле, когда они обступили Петра, проливая горячие слезы и изъясняя свою нужду в пище и (других) средствах к жизни, Петр, сказано, «выслал всех вон и, преклонив колени, помолился», и, восставив ее, «призвав святых и вдовиц, поставил ее перед ними живой» (Деян. 9:40–41). Так и ты, если хочешь, чтобы о тебе помнили, если ищешь истинной славы, подражай этой жене, и такие же строй здания; не траться на мертвое вещество, но показывай великую щедрость к подобным тебе. Такая память достохвальна и приносит великий плод. Но возвратимся к нашему предмету и посмотрим на дерзость тогдашних людей. Их грех послужит для нас, если только захотим быть внимательными, вразумлением. «И построим», сказано, «себе город и башню, высотой до небес, и сделаем себе имя, прежде, нежели рассеемся» по земле. Видишь ли, как эти люди во всем показывают развращение своей воли? «И построим», говорят, «себе город»; и еще: «сделаем себе имя». Смотри, как они и после такой всеобщей погибели [т. е. после потопа] отваживаются на не меньшие [в сравнении т. е. с пороками живших перед потопом] пороки. Чему же надлежало быть? Как удержать их от безумия? Бог по Своему человеколюбию обещал, что никогда уже не наведет потопа, а они ни наказаниями не вразумились, ни от благодеяний не сделались лучше.

Потому слушай, что следует далее, и познай величие неизреченного человеколюбия Божьего. «И сошел», сказано, «Господь Бог [посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие» (Быт. 11:5). Смотри, как Писание выражается по–человечески. «Cошел», говорит оно, «Господь Бог», — не для того, чтобы мы понимали это по–человечески, но чтобы через это научились никогда не осуждать неосмотрительно братьев наших, и не судить о них по слуху, пока не получим полного удостоверения. Да и все, что ни делает Бог, делает для этого; и всегда такое снисхождение употребляет Он для научения рода человеческого. «И сошел Господь посмотреть город и башню». Смотри, Он не с самого начала останавливает их неистовство, но показывает великое долготерпение, и выжидает, чтобы они привели в исполнение весь злой замысел свой, и чтобы тогда уже расстроить Ему их предприятие. Дабы никто не мог сказать, что они и решились было, но не привели в исполнение свои замыслы, Бог выжидает, чтобы они исполнили свои предприятия, и потом уже показывает, как бесполезны их замыслы. «И сошел», сказано, «Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие». Смотри, какое великое человеколюбие! Попустил им понести труды и тягости, чтобы самый опыт сделался для них учителем. И как увидел, что зло усиливается и болезнь распространяется, то уже не оставляет их в конец, но, являя Свою благость, как наилучший врач, заметивший, что болезнь усиливается и рана оказывается неисцелимой, производит скорое сечение, чтобы совершенно уничтожить самую причину болезни. «И сказал», сказано, «Господь: вот, один народ, и один у всех язык», то есть, одна речь и один язык, «и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать» (Быт. 11:6).

4. Видишь человеколюбие Господа? Так как Он хочет расстроить их замысел, то предварительно составляет оправдание (этого своего намерения), указывает на великость греха их, на чрезвычайность злонравия, на то, что они не по надлежащему воспользовались единством языка. «Вот», говорит, «один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они оттого, что задумали делать». Бог, обыкновенно, поступает так: когда намеревается послать наказание, то прежде показывает великость грехов и как бы представляет оправдание, а потом уже и наказывает. Так и во время потопа, когда Он восхотел сделать страшную ту угрозу. Писание говорит: «и увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время» (Быт. 6:5). Видишь, как сперва Он показал крайность их развращения, а потом уже сказал: «истреблю человека» (Быт. 6:7)? Так и теперь: «вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать». Если они теперь, пользуясь таким единством мыслей и языка, впали в такое неистовство, то не сделают ли с течением времени еще худшего? «И не отстанут они от того», говорит, «что задумали делать». Ничто уже не в силах будет удержать их стремления, напротив, они постараются привести в исполнение все свои замыслы, если не понесут тотчас же наказания за свои дерзкие предприятия. Точно так было и с первым человеком. И там Бог, когда положил изгнать (Адама) из райского жилища, говорит ему: «кто сказал тебе, что ты наг»? И еще: «вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского» (Быт. 3:11, 22–23). И теперь говорит: «вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они оттого, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого» (Быт. 11:7). Смотри опять, какое снисхождение в словах. «Смешаем», говорит, «и сойдем». Что значат эти слова? Не требует ли Господь у кого содействия к исправлению, или помощи к рассеянию этих людей? Нет; напротив, как выше уже сказало Писание: «сошел Господь», чтобы этим показать нам, что Он ясно видел чрезмерность греха их, так и здесь (Бог) говорит: сойдем же и смешаем. Без сомнения, к равночестным сказаны эти слова: «сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого». Такое наказание, говорит, налагаю на них, как какой–нибудь вечный памятник, чтобы оно продолжалось весь век, и ни в какое время не забыли о нем. Так как они не по надлежащему воспользовались единством языка, то хочу вразумить их — разноязычием. Так и везде поступает Господь. Так поступил вначале и с женой: она не по надлежащему воспользовалась данной ей честью; поэтому Бог, и подчинил ее мужу. Тоже и с Адамом: он не воспользовался великим счастьем райской жизни, но через преступление сделал себя достойным наказания; поэтому Бог изгнал его из рая и наложил на него всегдашнюю казнь, сказав: «терния и волчцы произрастит тебе земля» (Быт. 3:18). Итак, когда и эти люди, пользовавшиеся одним языком, употребили во зло данное им преимущество, Бог останавливает стремление их нечестия разноязычием. «И смешаем», говорит, «язык их, так чтобы один не понимал речи другого», — чтобы, как единство языка совокупляло их в одном месте жительства, так разность языка заставила их рассеяться. Не имея одного языка и образа речи, как бы они могли жить вместе? «И рассеял их», сказано, «Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город» (Быт. 11:8). Смотри на человеколюбие Господа, в какое Он привел их затруднение! Они стали после этого похожи на безумных: один требовал того, а другой подавал иное, так что все их усилия, наконец, сделались бесплодными. Потому и «перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь» Бог по всей земле (Быт. 11:8–9). Смотри, сколько сделано, чтобы память об этом сохранилась во все века. Во–первых, разделение языков, но еще более и прежде этого, самое наречение имени, потому что имя «Фалек», которое Евер дал своему сыну, значить «разделение». Потом название места — место названо смешением, что и значит Вавилон. Наконец, сам Евер остался с тем же языком, чтобы и это служило ясным знаком разделения. Видишь, какими мерами Бог восхотел это событие сохранить навсегда в памяти (у людей) и спасти от забвения? С тех пор уже отец должен был рассказывать сыну о причине разности языков, и сын старался узнать от отца, почему так названо то место. Вавилоном названо то место потому, что оно означает смешение, что «там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их». Это название места, мне кажется, равно означает и то, что Бог смесил языки, и то, что от этого люди рассеялись.

5. Слышали вы, возлюбленные, отчего произошло рассеяние этих людей и разделение языков. Не станем же, прошу, подражать им; будем пользоваться, как должно, тем, что дано нам от Бога, и, помня природу человеческую, будем предпринимать только то, что прилично предпринимать людям смертным. Размышляя о тленности настоящего и о кратковременности нашей жизни, будем предуготовлять себе великое дерзновение совершением добрых дел, и в эти дни не только покажем особенное усердие к посту, но и подадим щедрую милостыню и принесем прилежные молитвы. С постом всегда должна быть соединена молитва. И что это правда, послушай, как говорит Христос: «сей же род изгоняется только молитвой и постом» (Мф. 17:21). И об апостолах также сказано: «помолились с постом и предали их Господу, в Которого уверовали» (Деян. 14:23). И еще говорит апостол: «не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве» (1 Кор. 7:5). Видишь, как пост нуждается в содействии молитвы? Да и молитвы совершаются с вниманием особенно во время поста, потому что тогда душа бывает легче, ничем не отягощается, и не подавляется гибельным бременем удовольствий. Молитва великое оружие, великая защита, великое сокровище, великая пристань, безопасное убежище: только бы мы приступали к Господу с бодрой душой и сосредоточенными мыслями, не давая никакого доступа врагу нашего спасения. Так как он знает, что в это время, беседуя о необходимом для нас (к спасению), и исповедуя свои грехи и показывая раны врачу, мы можем получить совершенное исцеление, то особенно в это время и нападает и употребляет все усилия, чтобы низложить нас и повергнуть в беспечность. Поэтому, молю вас, будем бодрствовать, и, зная коварство дьявола, постараемся особенно в это время отгонять его так, как будто бы мы видели его присутствующим и стоящим перед нашими глазами, постараемся удалять от себя всякий помысел, смущающий душу вашу, напрягать все свои силы и творить усердную молитву, так чтобы не только язык произносил слова, но и душа вместе со словами восходила (к Богу). Если язык произносит слова, а душа скитается вне, помышляя о домашних делах, мечтая о том, что бывает на торжище, то нам не будет никакой пользы (от молитвы), а скорее будет еще и большее осуждение. Если мы, пришедши и к человеку, показываем такое к нему внимание, что часто не видим даже людей, стоящих по близости, но сосредоточиваем мысль свою, и видим того только, к кому пришли, то тем более должны мы так поступать в отношении к Богу, всегда и непрестанно пребывая в молитвах. Поэтому и Павел писал: «Всякой молитвой и прошением молитесь во всякое время духом» (Ефес. 6:18), то есть, не языком только и с постоянным бдением (телесным), но и самой душой: «духом». Ваши прошения, говорит, да будут духовны; да бодрствует ваш ум, ваша душа да внимает словам. Просите того, что прилично просить от Бога, чтобы получить вам и просимое. И при этом ведите себя внимательно, трезвясь и, бодрствуя душой, не выказывая небрежности, не носясь умом туда и сюда, но свое «спасение со страхом и трепетом делайте», потому что сказано: «блажен человек, который всегда пребывает в благоговении» (Прит. 28:14). Великое благо молитва. Если кто, разговаривая с добродетельным человеком, получает от того немалую пользу, то каких благ не получит удостоившийся беседовать с Богом? Молитва есть беседа с Богом. И чтобы тебе удостовериться в этом, послушай, что говорит пророк: «да будет благоприятна» Богу «песнь моя» (Пс. 103:34), то есть, да будет приятна Богу беседа моя. Разве не может Он, и прежде нашего прошения, подать нам? Но Он потому ожидает (нашего прошения), чтобы иметь случай праведно удостоить нас своего промышления. Итак, получим ли просимое, или не получим, будем прилежать к молитве и благодарить не только тогда, когда получаем, но и когда не получаем, потому что и неполучение, когда бывает по воле Божией, не менее благотворно, как и получение. Мы ведь и не знаем, что нам полезно, в той мере, в какой Он это знает. Следовательно, получим ли, или не получим, мы должны благодарить. И что удивляешься, (когда говорю), что мы не знаем, что полезно для нас? И Павел, муж столь великий и высокий, удостоившийся таких неизреченных (откровений), не знал, что он просил неполезного ему. Видя себя окруженным бедствиями и непрестанными искушениями, он молился об избавлении от них, и не однажды, не дважды, но многократно; «трижды», говорит, «молил я Господа». «Трижды», т. е. многократно, он молил, и не получил. Посмотрим же, как он это перенес. Возроптал ли? Впал ли в уныние? Отчаялся ли? Нет; но что говорит? «Сказал: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12:8–9). Бог не только не освободил его от постигших его бед, но и попустил ему оставаться в них. Пусть так. Но откуда известно, что он не роптал на это? Слушай, что сам Павел говорил, когда узнал, что так угодно Богу. «Я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами»; не только, говорит, не ищу уже освободиться от этих бед, но еще с великим удовольствием хвалюсь ими. Видишь, какая признательная душа? Видишь, какая любовь к Богу? Послушай, что еще говорит он: «ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно» (Рим. 8:26), — то есть, мы, как люди, не можем знать все обстоятельно. Итак, должно все предоставить Создателю естества нашего и принимать с весельем и великой радостью все, что ни определит Он, и смотреть не на то, чем кажутся вам происшествия, а на то, что угодно Богу. Он, лучше нас зная, что вам полезно, знает и то, как устроить наше спасение.

6. Итак, единственным делом с нашей стороны да будет постоянно пребывать в молитве и не роптать на нескорое исполнение (наших прошений), но показывать великое терпение. Бог медлит исполнить наши прошения не потому, чтобы отвергал их, но потому, что хочет научить нас усердию (к молитве) и постоянно привлекать нас к Себе. Так и чадолюбивый отец, будучи и часто упрашиваем сыном, не исполняет просьбы его не потому, чтобы не хотел дать, но чтобы через это побудить сына к усерднейшему прощению. Зная это, не будем никогда отчаиваться, и не перестанем приступать (к Богу) и возносить к Нему усердные молитвы. В самом деле, если усердная просьба женщины подействовала на того жестокого, бесчеловечного и не боявшегося Бога судью, и заставила его оказать ей защиту (Лк. 18:2 и след.), то мы ли, если только захотим подражать этой женщине, не расположим оказать нам помощь нашего милосердного и человеколюбивого Господа, который по благоутробию Своему хочет устроить наше спасение? Итак, научимся неотступно и постоянно прилежать к молитве, и днем и ночью, и особенно ночью, когда никто не смущает, когда ум спокоен, когда великая тишина и нет никакого волнения в доме, никто не препятствует нам заняться молитвой и не отвлекает от нее, когда возбужденная душа может обстоятельно высказать все Врачу душ. Если блаженный Давид, царь и пророк, хотя был отягощен многочисленными делами, и облечен в порфиру и диадему, говорил, однако же, о себе: «в полночь вставал славословить Тебя за праведные суды Твои» (Пс. 118:62), то, что скажем мы, которые, хотя и проводим частную и свободную от дел жизнь, однако же, не делаем и того, что он делал? Так как днем у него было множество забот, дел и беспокойств, и он не находил времени, удобного для молитвы, то время покоя, которое другие проводят во сне, возлежа на мягких постелях и ворочаясь туда и сюда, он — царь, связанный такими заботами, употреблял на (молитву), беседовал наедине с Богом, и вознося искренние и усердные моления, получал то, чего желал. При содействии этих молитв он счастливо вел войны, воздвигал трофеи, одерживал победу за победой, потому что у него было непобедимое оружие — сила вышняя, которая может выдержать борьбу не только с людьми, но и с демонскими полчищами. Итак, ему–то будем подражать и мы, частные люди царю, ведущие жизнь легкую и спокойную тому, кто, облеченный порфирой и венцом, превзошел монахов в (строгой) жизни. Послушай, в самом деле, как он же говорит в другом месте: «слезы мои были для меня хлебом день и ночь» (Пс. 41:4). Видишь, как душа его была в непрестанном сокрушении? Пищей для меня, говорит он, хлебом, пиршеством было не другое что, как слезы мои ночью и днем. И еще: «утомлен я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе мое» (Пс. 6:7). Что скажем, или чем извинимся мы, которые не хотим показать и такого сокрушения, какое показывал царь, обремененный столькими делами? А что, скажи мне, прекраснее этих глаз, которые непрестанными слезами украшались, как бы перлами? Ты видел царя, который и ночью и днем проливал слезы и пребывал в молитве: посмотри и на учителя вселенной, как он, заключенный вместе с Силой в темницу, имея ноги, забитые в колоду, молился всю ночь, не удерживаясь от этого ни болью, ни узами, но тем большую и пламеннейшую показывая любовь к Господу. Около полуночи Павел и Сила, говорится, молясь, воспевали Бога (Деян. 16:25). Давид, облеченный царским достоинством и диадемой, всю жизнь пребывал в слезах и молитве; апостол, восхищенный до третьего неба, удостоенный (откровения) неизреченных тайн, находясь в узах, в полночь возносил молитвы и хвалы к Господу. И царь, вставая в полночь, исповедовался, и апостолы также в полночь совершали усердные молитвы и хвалы. Им–то будем подражать и мы, будем ограждать жизнь нашу непрестанными молитвами, и пусть ничто не будет для нас препятствием к этому, — ведь действительно ничто и не может воспрепятствовать нам, если только мы сами бдительны. Разве для этого мы нуждаемся в (особом) месте, или времени? Всякое место и всякое время удобно для нас к молитве. Послушай, в самом деле, того же учителя вселенной, что он говорит: «на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения» (1 Тим. 2:8). Если сердце твое свободно от нечистых страстей, то, где бы ты ни был, на торжище ли, дома ли, на пути ли, в суде, на море, в гостинице, или в мастерской, везде можешь помолиться Богу и получить просимое. Зная это, прошу вас, вместе с постом покажем усердие и к молитве, и в ней приобретем себе помощницу, чтобы, удостоившись благодати Божией, провести нам и настоящую жизнь благоугодно Ему, и в будущей сподобиться Его человеколюбия, благодатью и щедротами Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 31

«И взял Фарра Аврама, сына своего, и Лота, сына Аранова, внука своего, и Сару, невестку свою, жену Аврама, сына своего, и вышел с ними из Ура Халдейского, чтобы идти в землю Ханаанскую; но, дойдя до Харрана, они остановились там» (Быт. 11:31).


Особенно нужно остерегаться беспечности при конце св. Четыредесятницы. — Почему конец ея называется великою седмицею? — Построение города и столпа и нравственный урок отсюда. — Божественный суд над строителями и увековечение памяти об этом. — Увещание к посту и усерднейшей молитве.


1. Много благодарю вас за то, что вы и вчера с радостью приняли поучение о молитве, и (сегодня) с таким усердием стекаетесь к слушанию. Это и нас делает более усердными и побуждает предлагать вам обильнейшее духовное пиршество. Так и земледелец, когда видит, что его нива произращает в изобилии брошенные в нее семена и представляет богатую жатву, не перестает каждодневно употреблять все свои усилия, прилагать надлежащее попечение и смотреть днем и ночью, как бы труды его от чего–нибудь не пропали. Точно так же и я, видя, что эта духовная нива ваша так зеленеет и это духовное семя укоренилось в недрах вашей души, радуюсь и веселюсь, но в то же время и сильно беспокоюсь, зная лукавство врага и наветника нашего спасения. Подобно тому, как морские разбойники, когда увидят корабль, наполненный многими товарами и везущий несказанное богатство, тогда–то особенно и употребляют всю хитрость, чтобы потопить весь груз и лишить пловцов всего и сделать нищими, так точно и дьявол, когда увидит, что (человеком) собрано много духовного богатства, что (у него) усердие пламенно, ум бодр, и богатство увеличивается с каждым днем, мучится и скрежещет зубами, и, подобно разбойнику, ходит взад и вперед, выдумывая тысячу хитростей, чтобы как–нибудь подступить к нам, обнажить и ограбить нас, и похитить все наше духовное богатство. Поэтому, прошу, будем бодрствовать, и в какой мере станет умножаться наше духовное стяжание, в такой же постараемся усиливать и нашу бдительность, отовсюду заграждать дьяволу доступ (к нам), и, доброй жизнью привлекши к себе благоволение Божье, поставим себя выше стрел дьявольских. Это — лукавое существо и употребляет многоразличные козни: когда не может (дьявол) прямо увлечь нас к злу и уловить обманом, он не делает насилия, не принуждает, нет, а только обольщает, и как увидит, что мы беспечны, то и полагает нам преткновение, — так, когда не успеет он явно грехами повредить нашему спасению, тогда часто самыми добродетелями, какие мы совершаем, тайно обольстив нас, губит все наше богатство. Что значат эти слова мои? Надобно выразиться об этом яснее, чтобы нам, узнав козни его, избежать вреда от них. Итак, когда увидит он, что нас не легко склонить к явному греху, что мы, например, убегаем невоздержания и любим целомудрие, также отвращаемся корыстолюбия, ненавидим неправду, пренебрегаем удовольствиями, а посвятили себя посту и молитвам, и заботимся о милостыне, тогда уже вымышляет другую хитрость, посредством которой он мог бы погубить все наше богатство и сделать бесплодными столь многочисленные добродетели наши. Тем, которые с великим трудом успели уже преодолеть его козни, он внушает высоко думать о своих добродетелях и искать славы у людей, чтобы через это лишить их истинной славы. В самом деле, кто совершает духовные подвиги и (за них) ищет человеческой славы, тот здесь уже получает себе награду и в Боге уже не имеет должника. Получив похвалу от тех, от кого искал он славы, он лишил уже себя похвалы, обещанной Господом, так как предпочел временную славу от подобных ему людей похвале от Творца вселенной. И сам Господь, прежде всего, так учил и о молитве, и о милостыне, и о посте: когда ты постишься, говорит Он, «помажь голову твою и умой лицо твое, чтобы явиться постящимся не перед людьми, но перед Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6:17–18). И еще: «когда творишь милостыню, не труби», говорит, «перед собой, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою» (Мф. 6:2). Видишь, как ищущий здешней славы лишается тамошней, и как, напротив, творящий добродетель по этой заповеди и старающийся скрывать ее от людей, явно получит от Господа награду в тот страшный день. «Отец твой», сказано, «видящий тайное, воздаст тебе явно»; то есть, не думай о том, что ни один человек не похвалил тебя и что ты тайно творишь добродетель; нет, размышляй о том, что, немного спустя, щедрость Господа будет так велика, что Он прославит, и увенчает, и наградит тебя за подвиги добродетели, не тайно, не сокровенно, но перед всем человеческим родом, начиная от Адама до скончания мира. Какого же извинения будут заслуживать те, которые, хотя и подъяли труд добродетели, но, из–за временной, ничтожной и суетной славы от подобных себе людей, лишили себя славы небесной?

2. Итак, будем, прошу, осторожны, и если успеем совершить какое–либо духовное дело, постараемся всячески скрывать его от всех в тайниках души нашей, чтобы получить нам похвалу от неусыпного ока (Божия), и чтобы из–за славы человеческой и из–за похвал часто льстивых не сделаться недостойными славы от Господа. Одинаково пагубно и вредно для нашего спасения как совершение дел духовных ради славы человеческой, так и высокое мнение о совершенных нами добродетелях. Поэтому надобно быть бдительным и осторожным, и постоянно пользоваться пособиями божественного Писания, чтобы не отдаться в плен этим пагубным страстям [то есть, славолюбию и высокомерию]. Пусть кто–нибудь совершит бесчисленные подвиги и сотворит всякую добродетель; но если он станет высоко думать о себе, то будет самый жалкий и несчастный человек. Это известно нам из того, что случилось с фарисеем, который так величался перед мытарем — и вдруг стал ниже мытаря; который, своим языком рассыпав все богатство своих добродетелей, сам обнажил себя и лишил всего, и потерпел странное и необычайное кораблекрушение: вошедши уже в самую пристань, он потопил весь груз свой. Подлинно, потерпеть это от молитвы, совершенной неправильно, значит тоже, что потерпеть кораблекрушение в самой пристани. Вот почему и Христос такую дал заповедь ученикам своим: «когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие» (Лк. 17:10), чтобы через это предохранить их и удалить от этой пагубной страсти. Видите, возлюбленные, что как гоняющийся за человеческой славой и только из–за нее творящий добрые дела не получает никакой пользы, так и совершивший все добродетели, если возмечтает о них, теряет все и остается ни с чем? Будем же, прошу, избегать гибельных страстей и взирать только на то неусыпное Око; не станем ничего домогаться у людей, не станем искать похвалы от них, но удовольствуемся похвалой от Господа. (Верующему), сказано, похвала не от людей, но от Бога (Рим. 2:29). И чем больше станем мы преуспевать в добродетели, тем более постараемся смирять себя и быть скромными. Хотя бы мы взошли на самый верх добродетелей, но если добросовестно сравним свои добрые дела с благодеяниями Божиими, то ясно увидим, что наши добродетели не равняются и малейшей части того, что сделано для вас Богом. Вот этим–то [то есть, смирением и скромностью] и прославился каждый из святых. А чтобы тебе увериться в этом, послушай учителя вселенной, эту небошественную душу, как он, по совершении таких добродетелей, после такого о нем свидетельства свыше — «ибо сосуд», сказано, «он Мой избранный» (Деян. 9:15) — не забывает о своих согрешениях, но постоянно носит их в уме, как не позволяет себе забывать даже и о том, в чем, как он совершенно был уверен, получил уже прощение в крещении, но вопиет и говорит: «я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом» (1 Кор. 15:9). Потом, чтобы мы познали всю глубину его смиренномудрия, присовокупил: «потому что гнал церковь Божию». Что делаешь, Павел? Господь, по Своему милосердию, простил и загладил все грехи твои, а ты еще помнишь о них? Так, говорит, я знаю и уверен, что Господь разрешил меня (от грехов): но когда подумаю о делах своих и посмотрю на бездну человеколюбия Божия, тогда вполне удостоверяюсь; что (только) благодатью и человеколюбием Его я то, что есть. Сказав: «недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию», он присовокупил: «но благодатью Божией есть то, что есть» (1 Кор. 15:10). То есть, хотя я со своей стороны выказал так много злости, но Его неизреченная благость и милосердие даровали мне прощение. Видишь душу, сокрушенную и постоянно памятующую о своих грехах, содеянных еще до крещения? Этому–то (апостолу) станем и мы подражать, и, ежедневно припоминая о грехах, сделанных нами после крещения, будем постоянно содержать их в уме и никогда не попустим себе забыть об них. Это будет для нас довольно сильной уздой, чтобы смирить и укротить нас. И что говорю я о Павле, столь великом и высоком муже? Хочешь ли видеть, как и ветхозаветные (праведники) более всего прославились этим же самым, тем, т. е., что по совершении бесчисленных подвигов и, имея уже неизреченное дерзновение (перед Богом), они смирялись? Послушай, как патриарх, уже после собеседования с Богом, после данного ему обетования, говорил о себе: «я прах и пепел» (Быт. 18:27).

3. Но так как я упомянул о патриархе, то, если угодно, предложим любви вашей сегодняшнее чтение, чтобы, изъяснив его, увидеть нам необычайное величие добродетели этого праведника. «И взял», сказано, «Фарра Аврама, сына своего, и Лота, сына Аранова, внука своего, и Сару, невестку свою, жену Аврама, сына своего, и вышел с ними из Ура Халдейского, чтобы идти в землю Ханаанскую; но, дойдя до Харрана, они остановились там. И было дней жизни Фарры [в Харранской земле] двести пять лет, и умер Фарра в Харране» (Быт. 11:31–32). Будем, прошу, внимательно слушать эти слова, чтобы нам постигнуть смысл написанного. Вот, в самом начале уже представляется в этих словах недоумение. Этот блаженный пророк, то есть Моисей, сказал, что «взял Фарра Аврама, сына своего, и Лота, сына Аранова, внука своего, и Сару, невестку свою, жену Аврама, сына своего, и вышел с ними из Ура Халдейского, чтобы идти в землю Ханаанскую; но, дойдя до Харрана, они остановились там». А блаженный Стефан, в своей речи к иудеям, говорит: «Бог славы явился отцу нашему Аврааму в Месопотамии, прежде переселения его в Харран: а оттуда, по смерти отца его, переселил его» (Деян. 7:2, 4). Что же? Божественное Писание противоречит само себе? Да не будет; но должно из этого заключить, что, так как сын (Авраам) был боголюбив, то Бог, явившись ему, повелел переселиться из Месопотамии. Узнав об этом, Фарра, отец его, хотя был и неверующий, по любви к сыну решился пойти вместе с ним, пришел в Харран, пожил там и скончался. Тогда–то уже патриарх, по повелению Божиему, переселился в землю Ханаанскую. И точно, Бог вывел его из Харрана не прежде, как по кончине Фарры. Тогда–то, после смерти Фарры, «и сказал», сказано, «Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе; и Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение; Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12:1–3). Рассмотрим тщательно каждое из этих слов, чтобы увидеть нам боголюбивую душу патриарха.

Не пройдем эти слова без внимания, но размыслим, какое тяжкое дается повеление. «Пойди», говорит, «из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе». Оставь, говорит, известное и достоверное, и предпочти неизвестное и невиданное. Смотри, как с самого начала праведник был приучаем предпочитать невидимое видимому и будущее тому, что уже находилось в руках. Ему повелевалось сделать не что–либо маловажное; (повелевалось) оставить землю, где он жил столько времени, оставить все родство и весь отеческий дом, и идти, куда он не знал и не ведал. (Бог) ведь не сказал, в какую страну хочет переселить его но неопределенностью Своего повеления испытывал благочестие патриарха: «иди», говорит, «в землю, которую Я укажу тебе». Подумай, возлюбленный, какой возвышенный, не обладающий никакой страстью или привычкой, дух потребен был для исполнения этого повеления. В самом деле, если и теперь, когда уже распространилась благочестивая вера, многие так крепко держатся привычки, что скорее решаются все перенести, нежели оставить, хотя бы и нужно было, то место, в котором они доселе жили, и это бывает, не только с обыкновенными людьми, но и с удалившимися от житейского шума, избравшими жизнь монашескую, — то тем более естественно было этому праведнику огорчиться таким повелением и медлить исполнением его. «Пойди», говорит, оставь сродников и отеческий дом, и «иди в землю, которую Я укажу тебе». Кого бы не смутили такие слова? Не объявляя ему ни места, ни страны, такой неопределенностью (Бог) испытывает душу праведника. Если бы такое повеление давалось кому–нибудь другому, обыкновенному человеку, то он сказал бы: пусть так; ты повелеваешь мне оставить землю, где я теперь живу, родство, отцовский дом; но почему не объявляешь мне и места, куда я должен идти, чтобы мне знать, по крайней мере, как велико расстояние? Откуда мне знать, что та земля будет гораздо лучше и плодоноснее этой, которую я оставлю? Но праведник ничего такого не сказал и не подумал, а, взирая на важность повеления, неизвестное предпочел тому, что было у него в руках. Притом, если бы он не имел возвышенного духа и любомудрого ума, если бы не навык повиноваться во всем Богу, то встретил бы и другое немаловажное препятствие, — это смерть отца. Вы знаете, как часто многие из–за гробов своих родственников желали умереть в тех местах, где окончили жизнь их родители.

4. Так и этому праведнику, если бы он не был весьма боголюбив, естественно было бы подумать и об этом, что вот отец, по любви ко мне, оставил родину, бросил старые привычки, и, победив все (препятствия), пришел даже сюда, и почти можно сказать, из–за меня умер в чужой земле; а я, и по смерти его, не стараюсь заплатить ему тем же, но удаляюсь, оставляя, вместе с родством отца, и гроб его? Однако же, ничто такое не могло остановить его решимость; любовь к Богу сделала то, что все казалось ему легким и удобным. В самом деле, если бы он захотел располагаться по человеческим соображениям, то мог бы подумать и вот что: я уже в таком возрасте и приближаюсь к глубокой старости: куда же пойду? Не взял я с собой брата, не имею при себе ни одного сродника, но отделился от всех единокровных своих: как же пойду одиноким странником в чужую сторону, не зная и того, где будет конец моего странствования? А если еще среди этой дороги придется мне и умереть, что будет пользы от всех этих тревог? Кто похоронит меня старика, странника, безродного, бездомного? Разве жена моя упросит соседей оказать мне какое–либо сострадание, и исполнит последний долг при помощи доброхотного сбора и приношения. Не гораздо ли лучше здесь провести это краткое время, какое еще осталось нам прожить, нежели на старости лет скитаться туда и сюда, и от всех переносить насмешки, за то, что и в таком уже возрасте я не могу жить спокойно, но меняю место за местом и нигде не останавливаюсь? Ничего такого не подумал этот праведник, а поспешил исполнить Божие повеление. Но, может быть, кто скажет, что для побуждения его к этому достаточно было слов (Божьих): иди в землю, которую Я укажу тебе, и Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя» (Быт. 12:2). Но эти–то особенно слова и могли, если бы он не был боголюбив, сделать его более холодным к исполнению повеления. Он мог бы сказать, если бы был из числа людей обыкновенных: для чего посылаешь меня на чужбину и велишь мне идти в чужую землю? Для чего, если хочешь сделать меня великим, не делаешь таким здесь? Почему не даешь мне Своего благословения, когда я живу в отеческом доме? Что, если прежде, чем я дойду до места, куда повелеваешь мне идти, придется мне, от изнурения трудностями путешествия, расстроиться и умереть? Какая будет польза мне от этого обещания? Ничего такого, однако же, не захотел он и подумать, но, как благопокорный раб, только и заботился о том, чтобы исполнить повеление; не любопытствовал, не расспрашивал но повиновался и был вполне уверен, что обетования Божии не ложны. «Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение». Великое обетование! «Произведу от тебя», говорит, «великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое». Не только поставлю тебя над великим народом и сделаю имя твое великим, но и благословлю тебя, и ты будешь благословен. Не подумай, возлюбленный, что есть тождесловие в этих словах: «и благословлю тебя, и будешь благословен». Это значит: Я удостою тебя такого благословения, что оно продлится во все веки. Ты будешь благословен так, что каждый сочтет за величайшую честь вступить в родство с тобой. Смотри, с какого раннего времени (Бог) предрек ему ту знаменитость, в которой хотел Он поставить его. «Произведу от тебя», говорит, «великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение». Вот почему и иудеи, хвалясь патриархом, старались выказать свое родство с ним, и говорили о себе: «мы дети Авраама». Но дабы они знали, что по своим злым нравам они не достойны этого родства, Христос говорит им: «если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы» (Ин. 8:39). И Иоанн, сын Захариин, когда стекались на Иордан желавшие креститься, говорил им: «порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния и не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» (Мф. 3:7–9). Видишь, как велико было для всех имя этого патриарха? Но теперь, пока это еще не сбылось, показывается только благочестие праведника, как, т. е. он поверил словам Божиим, и все, казавшееся тяжким, принял легко. «И благословлю», говорит, «благословляющих тебя, и проклинающих тебя прокляну: и благословятся в тебе все племена земные». Смотри и на Божие снисхождение, на то, какое благоволение (Господь) являет патриарху. Тех, говорит, признаю моими друзьями, которые будут к тебе искренно расположены, а врагами — тех, которые будут враждовать против тебя. А едва ли и дети стараются сделать так, чтобы у них были те же самые и друзья и враги, какие у их отцов. Итак, весьма велико, возлюбленный, благоволение Божие к патриарху! Тех, говорит, благословлю, которые благословят тебя; и тех прокляну, которые проклянут тебя, «и благословятся в тебе все племена земные». Вот еще и другой дар! Все, говорит, племена земные будут стараться о том, чтобы благословиться именем твоим, и лучшую славу свою будут поставлять в том, чтобы носить имя твое.

5. Слышали вы, возлюбленные, какие повеления Господь дал халдеянину, старцу, который не знал и закона, не читал и пророков, и не получил никакого другого наставления? Видите, как важны эти повеления? Какая высокая и доблестная душа требовалась для исполнения их? Посмотрите же и на благопокорность патриарха, как ее изображает нам Писание. «И пошел Авраам», говорит, «как сказал ему Господь Бог, и с ним пошел Лот». Сказано не просто: «пошел Авраам», но: «как сказал ему Господь Бог», — то есть, он исполнил все, что заключалось в повелении. Бог сказал, чтобы он оставил все, и родство, и дом — и он оставил. Сказал, чтобы он шел в землю, которой не знал — он послушался. Обещал «произвести» от него «народ» великий и благословить — он поверил, что сбудется и это. Словом, «как сказал ему Господь Бог», так он «и пошел», то есть, поверил словам Божиим, нисколько не колеблясь и не сомневаясь, и пошел с твердым духом и решимостью: за то и удостоился великого благоволения от Господа. «И пошел», сказано, «Лот с ним». Почему, когда Бог сказал: «пойди из земли твоей, и из рода твоего, и из дома отца твоего», почему он взял Лота? Не по ослушанию против Господа, но конечно потому, что (Лот) был молод и (Авраам) заступал ему место отца; да и тот, по любви к нему и кроткому нраву (Авраама), не хотел разлучиться с праведником: по этой–то причине Авраам и не хочет его оставить. К тому же, он смотрел уже на него, как на сына, потому что, и, дожив до такого возраста, не имел еще своих детей по причине бесплодия Сарры. Да и нрав этого юноши не много разнился от (нрава) праведника. Уже то самое, что он (Лот), имея в виду двух братьев, присоединился именно к праведнику, показывает, что у него довольно было ума, чтобы рассудить и решить, которому из дядей вверить судьбу свою. И решимость отправиться в путь представляет новое доказательство доброй нравственности (Лота): хотя впоследствии он несколько и погрешил, когда взял себе лучшую часть земли (Быт. 13:11), однако же, старался идти по следам праведника. Вот почему и праведник взял его в спутники себе, и он с готовностью променял жизнь домашнюю на странническую. Далее, дабы мы знали, что Господь повелел это патриарху не в юности его, но тогда, как он уже пришел в старость, когда люди большей частью бывают довольно нерасположены к путешествиям, Писание говорит: «Авраам был семидесяти пяти лет, когда вышел из Харрана» (Быт. 12:4). Видишь, как ни возраст, ни другое что–либо, способное привязать его к домашней жизни, не послужило ему препятствием, напротив, любовь к Богу, победила все. Так, когда душа бодра и внимательна, то преодолевает все препятствия, вся устремляется к любимому предмету, и какие бы ни представились ей затруднения, не задерживается ими, но все пробегает мимо, и останавливается не прежде, как достигнув желаемого. Вот почему и этот праведник, хотя мог быть удерживаем и старостью, и многими другими препятствиями, разорвал, однако же, все узы, и, как юноша, бодрый и ничем не задерживаемый, поспешил и ускорил исполнить повеление Господа. Да и не возможно кому бы то ни было, кто только решится совершить что–нибудь славное и доблестное, невозможно исполнить это, не вооружившись заблаговременно против всего, что может препятствовать такому предприятию. Хорошо знал это и праведник, и, оставив все без внимания, не задумавшись ни о привычке, ни о родстве, ни об отцовском доме, ни о гробе (отца), ни даже о своей старости, все свои мысли направил к тому только, как бы ему исполнить повеление Господа. И вот представилось чудное зрелище: человек в самой глубокой старости, с женой, также престарелой, и с множеством рабов переселяется, не зная даже и того, где окончится его странствование. А если еще подумать, кстати, и о том, как трудны были в то время дороги (тогда нельзя было, как теперь, свободно приставать к кому угодно, и, таким образом, совершать путь с удобством, потому что по всем местам были разные начальства, и путешествующие должны были от одних владельцев отправляться к другим и почти каждый день переходить из царства в царство), то и это обстоятельство было бы для праведника достаточным препятствием, если бы он не питал великой любви (к Богу) и готовности исполнить Его заповедь. Но он все эти препятствия разорвал как паутину, и. укрепив ум верой и покоряясь величию Обещавшего, отправился в путь. «И взял», сказано, «Авраам с собой Сару, жену свою, Лота, сына брата своего, и все имение, которое они приобрели в Харране; и вышли, чтобы идти в землю Ханаанскую; и пришли в землю Ханаанскую» (Быт. 12:5).

6. Замечай обстоятельность Писания, с какой оно рассказывает нам обо всем, чтобы мы из всего узнали благочестие праведника. «И взял», говорит, «Сару, жену свою, Лота, сына брата своего, и все имение, которое они приобрели в Харране». Не без причины сказано: «все, что приобрели в Харране», — чтобы знали, что патриарх ничего не взял с собой из Халдеи, но все это отцовское имение оставив брату, вышел с тем только, что мог приобрести в Харране. Да и это взял с собой чудный этот муж не потому, чтобы дорожил имением, или был любостяжателен, но для того, чтобы можно ему было своей собственностью доказать всем Божье о нем попечение. Тот, Кто извел его из земли халдейской и потом повелел переселиться и оттуда, Сам и умножал с каждым днем имение его и устранял всякую неприятность. Таким образом, и то самое, что Авраам взял с собой это имущество и нес всю дорогу, служило доказательством его душевного благочестия. Всякий, кто только видел его, вероятно, желал знать причину такого путешествия праведника. Потом, узнав, что он переселялся в чужую землю, оставив свою собственность (на родине), по повелению Божиему, самым делом удостоверялся и в том, как было благочестиво послушание праведника, и в том, как велико Божие о нем промышление. «И вышли», сказано, «чтобы идти в землю Ханаанскую». Откуда он узнал, что его странствование кончится в земле ханаанской, когда повеление говорило: «иди в землю, которую Я покажу тебе»? Может быть, Бог открыл ему и это, показав духу его землю, в которой хотел поселить его. В самом деле, Бог, когда давал ему повеление, сказал так неопределенно: «иди в землю, которую Я покажу тебе», для того, чтобы открыть нам добродетель праведника. Потом, так как Авраам с полной готовностью сделал все, что от него требовалось, тотчас и Бог сообщил ему сведение о той земле, в которой хотел устроить ему жилище. Предвидя величие добродетели праведника, Бог потому и вызвал его из дома (отеческого) и не повелел взять с собой даже брата, что хотел сделать его учителем теперь для всех жителей Палестины, а вскоре потом — и для египтян.

Видишь, что и добродетель и порок зависят не от природы, но от свободной воли нашей? Вот и патриарх, и Нахор, по природе были братья, а по сердечному расположению уже не то. Напротив, Нахор, не смотря на то, что брат его дошел до такой добродетели, все еще оставался в заблуждении, а этот каждодневно на самом деле показывал всем свое преуспеяние в богоугодной добродетели. И пришли, сказано, в землю ханаанскую, «и прошел Авраам по земле сей до места Сихема, до дубравы Море» (Быт. 12:6). Писание указывает нам то самое место в стране (ханаанской), в котором теперь поселяется праведник. Потом, чтобы мы знали, в каком положении была эта страна, говорит: «в этой земле тогда жили Хананеи». Это замечание сделал блаженный Моисей не без цели, но чтобы вы узнали любомудрую душу патриарха и из того, что он, так как эти места еще заняты были хананеями, должен был жить подобно скитальцу и страннику, подобно какому–нибудь отверженному бедняку, как пришлось, не имея, может быть, и пристанища. И, однако же, он не возроптал и на это, и не сказал: что это? Я, который в Харране жил в таком почете и уважении, теперь должен, как безродный, как странник и пришелец, жить там и здесь из милости, искать себе успокоения в бедном пристанище, — да и этого не могу получить, но принужден жить в палатках и шалашах и терпеть все другие бедствия! Это ли значат слова: «иди и Я произведу от тебя великий народ»? Пока прекрасное для меня начало! Чего же доброго ожидать дальше? Нет, праведник и в этом положении не позволял себе сказать что–либо подобное, или придти в сомнение, напротив, положившись на обетования Божии всем сердцем и с полной верой, остался непоколебим духом, за что вскоре и удостоился утешения свыше.

7. Но чтобы нам не слишком продолжить поучение, остановимся здесь и окончим слово, попросив любовь вашу о том, чтобы вы подражали душевному расположению этого праведника. Подлинно, крайне странно будет, если, тогда как этот праведник, будучи вызываем из (своей) земли в (чужую) землю, показал такое послушание, что ни старость, ни другие, исчисленные нами препятствия, ни неудобства (тогдашнего) времени, ни иные затруднения, могшие остановить его, не в состоянии были удержать его от повиновения, но, разорвав все узы, он — старец бежал и спешил, как бодрый юноша, с женой, племянником и рабами, исполнить повеление Божие, мы, напротив, призываемые не из земли в землю, но с земли на небо, не покажем и такого же, как праведник, усердия в послушании, но будем представлять пустые и ничтожные причины, и не увлечет нас ни величие (Божьих) обетований, ни маловажность видимого, как земного и временного, ни достоинство Призывающего, — напротив, обнаружим такую невнимательность, что временное предпочтем всегда пребывающему, землю — небу, и никогда не могущее кончиться поставим ниже того, что улетает прежде, чем появится. Доколе, скажи мне, будем мы, например, показывать такую жадность к собиранию денег? Что это за умоисступление — каждый день увлекаться этой мучительной страстью и никогда не чувствовать сытости, но быть едва ли не хуже и пьяных? Как пьяные, чем больше пьют вина, тем более распаляют в себе жажду и тем сильнейший разжигают огонь, так и предавшиеся сильной страсти к деньгам никогда не успокаиваются, но, чем более получают, тем более в них поднимается пламя (страсти) и сильнее разгорается печь. Разве мы не видим, что было с жившими прежде нас, как они, завладев, так сказать, всей вселенной, восхищены были отсюда нагие и без всего, с тем только, чтобы там подвергнуться отчету и наказанию за все? Имение (сребролюбца) нередко разделяют между собой многие, а грехи, сделанные им из–за этого имения, уносит с собой он один, подвергается за них мучительному наказанию и ни в чем не находит никакого утешения. Для чего же мы, скажи мне, так нерадим о своем спасении, и о своей душе думаем, как о чужой? Не слышишь ли, как говорит Христос: «какой выкуп даст человек за душу свою?» И еще: «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26). Что можешь сравнять с душой? Назови всю вселенную — и тогда ничего не скажешь. В самом деле, «какая польза», как сказал Христос, приобрести «весь мир», и повредить душе своей, которой ближе к нам нет ничего? И ее–то, столь драгоценную, ее–то, о которой нам надлежало бы столько заботиться, мы оставим в таком небрежении, чтобы она мучилась каждый день, то осаждаемая сребролюбием, то терзаемая невоздержанием, то унижаемая гневом, и различно каждой страстью возмущаемая, — и не приложим о ней, хотя и поздно, никакого попечения? Кто же, наконец, удостоит нас прощения, или избавит от угрожающего нам наказания? Прошу поэтому, доколе еще есть у нас время, омоем скверну ее обильной милостыней, и угасим ей же пламя грехов наших. Сказано: «вода угасит пламень огня, и милостыня очистит грехи» (Сир. 3:30). И действительно, ничто другое так не может избавить нас от огня геенского, как щедрая (милостыня). Если мы будем подавать ее по предписанной заповеди, то есть, не из хвастовства, но по любви к Богу, то в состоянии будем и омыть скверну грехов наших, и сподобиться Божьего человеколюбия, благодатью и щедротами Единородного Сына Его, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 32

«И явился Господь Аврааму и сказал: потомству твоему отдам Я землю сию. И создал он там жертвенник Господу, Который явился ему» (Быт. 12:7).


Христианин должен быть бдителен и осторожен, избегая славы человеческой и самомнения. — Соглашение слов кн. Бытия с словами первомученика Стефана о переселении Аврама из Месопотамии. — Подвиг Аврама при оставлении дома отца его. — Почему он взял с собою Лота? — Прибытие в Ханаан и безропотность патриарха. — Предостережение от привязанности к земному богатству.


1. Великое и неизреченное сокровище, возлюбленные, в нынешнем чтении, и потребен внимательный ум, трезвенная и бодрая мысль, чтобы ничто из содержащегося в этих кратких словах не ускользнуло от вас. Для того ведь человеколюбивый Бог и не соблаговолил всему содержащемуся в Писании быть для нас удобопонятным и ясным вдруг и при простом чтении, чтобы возбудить нас от сонливости, и чтобы мы, показав великую бдительность, получили из него (Писания) пользу. Обыкновенно, что обретается с трудом и изысканием, то глубже внедряется в нашем уме, а что — легко, то скорее и улетает из нашего сердца. Не будем же, прошу, беспечны, но, возбудив свою мысль, со всей внимательностью проникнем в самую глубину Писания, чтобы извлечь нам из него какую–либо пользу, и с ней возвратиться домой. Церковь Божия есть духовное торжище и вместе врачебница душ: следовательно, мы должны, подобно пришедшим на торжище, собрать в ней много добра, и с ним–то возвратиться домой; должны подобно входящим в лечебницу, взять здесь приличные болезням нашим врачевства, и с ними уже выйти отсюда. Не для того каждый день собираемся мы сюда, чтобы только повидаться друг с другом и потом всем разойтись, но — чтобы каждый из нас узнал здесь что–нибудь полезное, получил врачевство против возмущающей его страсти, и затем ушел отсюда домой. Не крайне ли странно будет, если мы, посылая детей своих в школу, всякий день требуем от них какого–нибудь успеха в учении и никак не позволим ходить им туда попусту и напрасно, когда увидим, что они уже не приобретают там ничего полезного; а сами, уже достигшие полного возраста, приходя в это духовное училище, не покажем и равного им усердия, и притом в таком деле, от которого зависит спасение души? Итак, каждый из нас, прошу, пусть испытывает сам себя ежедневно, что пользы он получит от сегодняшнего чтения, и что от следующего, дабы не оказалось, что и мы собираемся сюда попусту и напрасно. Мы, со своей стороны, нисколько не будем виновны в этом (потому что делаем все, зависящее от нас, и не опускаем ничего, что только можем сделать), вящему же осуждению подлежат те, которые негодуют на нас, не внимают усердно и не хотят воспользоваться наставлениями. Послушай, что говорит Христос закопавшему свой талант: «лукавый раб, надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью» (Мф. 25:26–27); и об иудеях: «если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения в грехе своем» (Ин. 15:22). Впрочем, мы теперь не о том заботимся, свободны ли мы сами от вины, но желаем вашего успеха, и думаем, что, при всей нашей невинности, радость наша уменьшится, если вы не покажете усердия, соответственного нашим трудам. Мы ведь радуемся именно тогда, когда видим ваше преуспеяние в делах духовных. Правда, знаю я, что вы, по благодати Божией будучи исполнены познания, можете наставлять и других; однако же, подобно блаженному Павлу (Рим. 15:15), и я, напоминая вам и возбуждая вашу ревность и усердие, постоянно увещеваю вас к этому, чтобы вы сделались совершенными во всем. Не малым, в самом деле, доказательством вашего преуспеяния в угождении Богу считаю я и то самое, что вы каждый день с таким усердием приходите сюда и выказываете неутомимое желание духовного наставления. И точно, как желание телесной пищи есть знак самого хорошего здоровья (телесного), так и желание духовного наставления есть самое ясное свидетельство здоровья душевного. Потому–то и я, зная ваше усердие, по которому, сколько бы я ни распространялся в поучениях, не могу, однако же, удовлетворить вашему желанию и насытить вас этой духовной пищей, не перестану все, что только мне возможно и что подаст благодать Божия, предлагать вам каждодневно на пользу вашу и преподавать уму нашему учение божественного Писания.

2. Так вот и теперь, помолившись человеколюбивому Господу, чтобы Он направил язык наш к обретению искомого, предложим вам обычное поучение, предварительно же изъясним вашей любви самое чтение. «И явился», сказано, «Господь Аврааму и сказал» (Быт. 12:7). Не правду ли я сказал в начале, что великое сокровище заключается в этих кратких словах? Вот сейчас (представляется) странным и новым самое начало этих слов: «и явился Господь Бог Аврааму». В первый раз мы находим, что Писание употребило это слово: «явился». Такого выражения божественное Писание не употребило ни в истории Авеля, Ноя, или другого кого бы то ни было. Что же значит это слово: «явился»? Не само ли Писание в другом месте говорит: человек не может увидеть Меня и остаться в живых (Исх. 33:20)? Что же скажем теперь, когда оно говорит, что Бог явился? Как Он явился праведнику? Ужели он видел самое существо Божие? Нет, да не будет! Но что? Бог явился так, как Он только один знает, и как тот (праведник) мог только видеть Его. Будучи благоизобретателен, премудр и человеколюбив, и снисходя к человеческой природе. Господь наш являет Себя тем, которые достойно приготовлены к этому. И это Он показывает через пророка, говоря: «Я умножал видения, и через пророков употреблял притчи» (Ос. 12:10). Так, например, Исаия видел Его сидящим, а такое положение не прилично Богу, потому что Бог не сидит; да и как это возможно для существа бестелесного и неподлежащего утомлению? Опять Даниил видел Его, как «Ветхого днями» (Дан. 7:21); Захария видел Его иначе (гл. 1); Иезекииль опять иначе (гл. 1, 2). Вот почему Бог и сказал: «Я умножал видения», то есть, являлся так или иначе, судя по достоинству каждого. Так и теперь, благой Господь, так как Сам вызвал праведника из дома его и повелел ему идти в чужую землю, а тот, пришедши, ходил там с места на место, как скиталец и странник (потому что там жили еще хананеи), и искал, где бы ему поселиться, — благой Господь, желая утешить его и подкрепить его усердие, чтобы он не изнемог и не усомнился в данном ему обетовании: «иди, и произведу из тебя народ великий» (ведь праведник видел, что с ним происходит противное обетованию, и он скитался, как какой–нибудь отверженный и беспомощный бедняк, не зная, где найти себе пристанище), — итак, чтобы ободрить его душу, «явился», сказано, «Господь Аврааму и сказал: потомству твоему отдам Я землю сию». Велико и это обещание, и соответствует тому обетованию, каким (Бог) вызвал его из родной земли. Тогда сказал: возвеличу «имя твое»; и теперь говорит также: «потомству твоему отдам Я землю сию». Так как, будучи уже в старости, праведник оставался еще бездетным по причине бесплодия Сары, то (Бог) обещает дать землю сыну, имевшему еще от него родиться. И смотри на человеколюбие Божье, как Он, проводя добродетель праведника, хочет сделать его известным и видимым для всех, как какую–нибудь сокровенную жемчужину. Присоединив обетования к обетованиям, дав притом обетования великие, Бог, однако же, несколько медлит (исполнением их), чтобы через это особенно открылось благочестие праведника, так как этот блаженный, хотя и видел пока, что сбывается противное обетованиям, не беспокоился впрочем, и не возмущался, но пребыл непоколебим в духе, веруя, что однажды обещанное ему от Бога — твердо и непреложно. Но рассмотрим все порознь, чтобы таким образом узнать нам и благоизобретательную премудрость благого Бога, и попечительность, какую Он показал о праведнике, и любовь патриарха к Господу. «И явился», сказано, «Господь Бог Аврааму». Как явился? Так, как сам Бог один знает, и как тот (праведник) мог видеть. Не перестану повторять это, хотя и не знаю самого образа (явления), а только слышу, что говорит Писание: «явился Господь Аврааму и сказал: потомству твоему отдам Я землю сию».

Твердо помните о делаемых Богом обещаниях, чтобы, когда увидите праведника впавшим в различные злоключения, могли вы познать его великое любомудрие, крепкое мужество, твердую и непоколебимую любовь к Богу, и из судьбы этого праведника научились никогда не считать за оставление Божье то, если кто–нибудь из добродетельных впадает в искушение или в какие другие житейские скорби, но, представляя себе разнообразие Божьих распоряжений, все предоставлять Его непостижимому промыслу. В самом деле, если Он попустил, чтобы и этот праведник, столь благочестивый и показавший такое послушание, подвергся тем испытаниям, о которых вы скоро узнаете, если Бог попустил это, не потому впрочем, чтобы небрег о рабе своем, но чтобы всем прочим открыть его добродетель (так Он, обыкновенно, поступает и с каждым праведником, и те из вас, которые любят читать божественное Писание, могут, лишь начнут это чтение, сейчас узнать, что Он точно так устраивает жизнь рабов Своих, то не крайне ли неразумно будет считать такое попущение оставлением, а не признавать за самое ясное свидетельство великого попечения и неизреченного человеколюбия Божия? Итак, Бог, являя чрезвычайную силу Свою, через это устраивает две вещи: открывает всем как терпение и мужество рабов Своих, так и благоизобретательность Своего промысла, который и среди самых бедствий и почти уже в отчаянном положении дела направляет его туда, куда Ему благоугодно, нисколько не затрудняясь встретившимися препятствиями. «И явился», сказано, «Господь Аврааму и сказал: потомству твоему отдам Я землю сию». Обещание великое и особенно вожделенное для праведника! Вы знаете, как желают детей достигшие старости, и особенно те, которые всю жизнь были бездетны. Итак, Господь, желая наградить праведника за послушание Ему, — за то, что он, услышав: «выйди из земли твоей», не замедлил, не стал откладывать, но повиновался велению и исполнил заповедь, — говорит: «потомству твоему отдам Я землю сию».

3. Смотри, как этим словом (Бог) ободрил душу праведника и дал ему достаточную награду за подвиги. Поэтому и праведник, чтобы показать свою признательность, тотчас же обращается к благодарению. «И создал», сказано, «там жертвенник Господу, явившемуся ему». Вот тебе свидетельство души боголюбивой! Самое даже место, где удостоился он беседы с Богом, (праведник) посвятил (Богу), и тем обнаружил, сколько мог, свою благодарность. Выражение — «создал жертвенник» — значит, что он возблагодарил (Бога) за Его обетования. Подобно тому, как люди, движимые любовью, часто строят и дома там, где встречаются с искренними друзьями своими, а многие воздвигли даже города и дали им названия от встречи с друзьями, — так точно и этот праведник, где удостоился увидеть Бога, там создал жертвенник Господу, явившемуся ему. И двинулся», сказано, «оттуда» (Быт. 12:7–8.). Что значит: и «двинулся оттуда»? Значит — когда место было уже освящено и посвящено Богу, (Авраам) отошел оттуда и перешел в другое место: «в гору», сказано, «на восток» от Вефиля «и поставил шатер свой», то есть, наскоро устроил себе жилище. Вот, как он был чужд всего излишнего, как был на все готов, что мог, с женой и рабами, так скоро переселяться! Пусть слушают это мужья, пусть слушают и жены. Часто мы, имея надобность отправиться в село, придумываем тысячу распоряжений, беспокоимся о множестве разных вещей, чтобы, набрав много не только ненужного, но и излишнего и бесполезного, заготовленного нами для одного блеска, все это нести и возить с собой. Но праведник этот не так, а как же? Сподобившись беседы с Богом, он освятил место, создал жертвенник, и потом со всей скоростью переселился в иное место. «И поставил шатер свой так, что от него Вефиль был на запад, а Гай на восток; и создал там жертвенник Господу и призвал имя Господа» (Быт. 12:8). Смотри, как он во всем выказывает свое благочестивое расположение. Там, ради данного ему Богом обетования, он создал жертвенник, и, освятив место, отошел; а здесь, так как водрузил кущу, то опять, сказано, «создал там жертвенник Господу и призвал имя Господа». Видишь любомудрую душу? Видишь, как то, о чем (впоследствии) писал и увещевал чудный учитель вселенной, блаженный Павел, говоря: «на всяком месте, воздевая чистые руки» (1 Тим. 2:8), — как это наперед уже исполнил патриарх самым делом, «на всяком месте» созидая жертвенник и вознося благодарения Господу? Знал он, хорошо знал, что Бог ничего столько не требует от человека за Свои бесчисленные и неизреченные благодеяния, как души благодарной и признательной за полученные благодеяния. Но посмотрим еще, как праведник переселяется и отсюда. «И поднялся», сказано, «Авраам и продолжал идти к югу» (Быт. 12:9). Смотри опять на боголюбивую душу его и на великое любомудрие. Опять, говорится, он отошел отсюда, и «продолжал идти к югу». Почему же он ушел оттуда? Может быть, видел он, что некоторые из жителей недовольны его присутствием. Поэтому, чтобы показать свою необычайную кротость и то, как дорого он ценит спокойствие, и ни с кем не имеет ничего общего, он удалился в пустыню: «и продолжал», сказано, «идти к югу». Странное выражение употребило здесь божественное Писание. Как обыкновенно говорят о воюющих, так и оно теперь сказало о праведнике, что он «продолжал». Это для того, чтобы показать готовность праведника на все. Как воины с легкостью переносят стан свой сегодня сюда, а завтра туда, так и этот праведник, хотя вел с собой жену и племянника и такое множество рабов, переселялся, однако же, весьма легко. Видишь, как он легко переменял место и образ жизни в старости и имея при себе жену и столько рабов? А мне особенно удивительным представляется мужество жены его. Как подумаю я о немощи женского пола, и тут же помыслю, как легко (Сара) переселялась вместе с праведником, и ни сама не тяготилась, ни праведнику не делала препятствия, то изумляюсь и заключаю, что и она, подобно самому праведнику, имела душу возвышенную и мужественную. Это лучше всего мы узнаем, когда будем рассматривать последующие слова нынешнего чтения. Видишь, как праведник, услышав слова: «потомству твоему отдам Я землю сию», не успокоился (на одном месте), но отсюда перешел туда, а оттуда, опять в другое место? Но вот, он и из пустыни опять изгоняется, не людьми, а крайностью и голодом. «И был голод в той земле» (Быт. 12:10). Пусть услышат это те, которые необдуманно и неосмотрительно говорят и изъясняют, что, так как такой–то пришел, то и сделался голод, и лишь только такой–то явился, тотчас это и случилось. Вот, и при праведнике (случился) голод, и голод великий, однако же, праведник, не смущается, не поддается немощи человеческой, и не приписывает голода своему присутствию. Но как увидел он, что природа изнемогает [то есть, не произращает обычных плодов] и голод усилился, то «сошел», сказано, «Авраам в Египет, пожить там, потому что усилился голод в земле той».

4. Смотри, как расширялось поприще праведника. Господь устраивал так, чтобы он сделался наставником не только для живших в Палестине, но и для египтян, и чтобы всем явил свет своей добродетели. Как некое светило, сокровенное и таившееся в земле халдейской, (Бог) воздвиг его оттуда, чтобы сидящих во тьме заблуждения наставить на путь истины. Но, может быть, кто скажет: почему (Бог) не сделал праведника руководителем к благочестию для жителей земли халдейской? Можно думать, что и о их спасении (Бог) явил Свое попечение через других: однако же, послушай, что говорит Христос: «не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем» (Мф. 13:57). Итак, Бог, чтобы исполнить свое обетование, какое дал Он праведнику, сказав: «и возвеличу имя твое», — попускает быть голоду и от этой крайности идти ему в Египет, чтобы и тамошние жители узнали, как велика добродетель этого мужа. Голод как бы какой палач, оковал его узами, насильно увлек из пустыни в Египет. Но посмотрим, наконец, что произошло отсюда и в какое несчастье впал праведник, чтобы познать вам и его мужество, и любомудрие жены его. Когда они прошли много пути и были уже близко от Египта, то праведник почувствовал робость, и страшась и трепеща за самую, так сказать, жизнь, начинает говорить с женой. «Было», сказано, «когда он приближался к Египту, то сказал Саре, жене своей: вот, я знаю, что ты женщина, прекрасная видом; и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых; скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя» (Быт. 12:11–13), Видишь из этих слов, в какое беспокойство и робость пришел праведник? И, однако же, он не упал духом, не поколебался в своей решимости, не думал сам с собой и не говорил: что это? Ужели мы оставлены? Ужели обмануты? Ужели Господь оставил нас без Своего попечения? Сказавший: «возвеличу» тебя и «потомству твоему дам землю сию» ужели попускает нам подвергнуться крайней опасности и впасть в явную беду? Ничего такого праведник не позволял себе и подумать, но заботился теперь только об одном, какое бы изобрести средство и к спасению от голода, и к избежанию от рук египтян. «Знаю», говорит он, «что ты женщина, прекрасная видом». Смотри, какова была красота жены его; достигнув уже старости и прожив столько лет, она еще была цветущей, и сохранила красоту лица своего, несмотря на то, что перенесла столько трудов и страданий во время путешествий, переселяясь с места на место, переходя из Халдеи в Харран, оттуда в Ханаан, потом в Ханаане отсюда туда и оттуда сюда, а теперь вот еще и в Египет. Кого и из крепких мужей не изнурили бы столь частые переходы? Но эта чудная, и после стольких бедствий, еще блистает красотой лица, и этим внушает праведнику великое и сильное опасением. Потому и говорил он: «я знаю, что ты женщина, прекрасная видом; и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых». Смотри, как он твердо полагался на нрав своей жены и не побоялся, что она обольстится похвалами, но дает еще вот какой совет: чтобы меня не убили, а тебя снабдили, «скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя». Так как это требование его было не маловажное, то он захотел последующими словами привлечь ее (на свою сторону) так, чтобы и склонить ее к сожалению, и убедить к усердному содействию в его предприятии. «Когда», говорит, «Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых». Не сказал: тебя обесчестят; он пока еще не хочет устрашить ее такими словами, а притом боится и за обетование Божие. Потому говорит: «тебя оставят в живых; скажи же, что ты мне сестра». Подумай, в каком состоянии должна была находиться душа праведника, когда он советовал это жене своей? Вы знаете, конечно, что для мужей нет ничего тяжелее, если жена подвергнется даже только подозрению, а праведник старается между тем сделать все, чтобы любодеяние совершилось на самом деле. Вот возлюбленный, не осуди необдуманно праведника, а из этого–то особенно познай и великое благоразумие и мужество его. Мужество в том, что он так доблестно укротил и преодолел волнение помыслов, что мог даже предложить такой совет жене своей. Нет ведь ничего тяжелее подобного состояния; об этом послушай что говорит Соломон: «ревность — ярость мужа, и не пощадит он в день мщения, не примет никакого выкупа и не удовольствуется, сколько бы ты ни умножал даров» (Прит. 6:34–35); и еще: «люта, как преисподняя, ревность» (Песн. песн. 8:6).

5. Мы видим, как многие (в подобном положении) доходили до такого неистовства, что не только не щадили жен своих, но часто умерщвляли, вместе с обольстителем, и самих себя. Таково неистовство этой страсти, и так неукротима ревность, что доводит даже до небрежения о собственной жизни того, кто однажды увлекся этой страстью. Итак, из этого можно узнать мужество праведника; великое же благоразумие его видно в том, что, находясь в таком затруднительном положении и как бы опутан будучи сетями, он умел найти средство, по крайней мере, к тому, чтобы зло было меньше. В самом деле, если бы он сказал, что она была ему жена, если бы, вместо того, не назвал ее сестрой, то и ее отняли бы у праведника из–за красоты, которая увлекла бы невоздержанных египтян, и праведника убили бы, чтобы не было обличителя их беззакония. Итак, поелику надлежало ожидать, что эти два несчастья непременно случатся — по невоздержанности египтян и жестокости их правителя, то, чтобы можно было им [т. е. Аврааму и Сарре] найти хотя малое облегчение в таком затруднительном положении, он говорит: «скажи же, что ты мне сестра»: это, может быть, избавит меня от опасности. Что до тебя касается, то, назовешь ли себя сестрой или женой, нельзя сомневаться в том, что тебя тотчас отнимут у меня из–за телесной красоты; а что до меня, то можно полагать, что я избегну опасности, если ты назовешь себя моей сестрой. Видишь благоразумие праведника, как он, застигнутый опасностью, успел найти средство, которым и решился победить коварство египтян? Опять, посуди здесь и о терпении праведника, и о благонравии жены его. О терпении праведника: он не возроптал и не сказал: зачем я вожу ее с собой, когда она причиняет мне столько беспокойства? Что за польза мне жить с ней, когда из–за нее я должен подвергаться крайней опасности? Что за прибыль, когда она не только не доставляет мне никакого утешения, но причиняет даже смерть своей красотой? Ничего такого он и не сказал, и не подумал, но, отринув всякую подобную мысль и нимало не усомнившись в обетовании Божием, об одном только и заботился, как бы ему избегнуть угрожавшей опасности. Помысли здесь, возлюбленный, и о неизреченном долготерпении Божием, как Он доселе не приходит на помощь праведнику и не утешает его, но выжидает, пока бедствия увеличатся и умножатся до самой крайней степени, и тогда–то Он явит Свое попечение (о праведнике). «Скажи же», говорит, «что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя». Это говорит праведник не потому, что будто бы душа его могла умереть («не бойтесь», сказано, «убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10:28); нет, он сказал это жене просто по обычаю. «Дабы мне хорошо», говорит, «было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя», как бы так он говорил к ней: скажи, что я сестра ему, для того, чтобы мне, убежав от голода в Ханаане, не умереть от рук египтян. Будь же для меня виновницей спасения — «дабы мне хорошо было ради тебя». Жалостные слова! В великом был он страхе и от невоздержности египтян, и оттого, что еще не было разрушено владычество смерти. Вот, почему праведник соглашается на прелюбодеяние жены и как бы содействует прелюбодею обесчестить, чтобы избежать смерти. Да, лицо смерти было еще страшно: еще не были сокрушены медные врата, еще не было притуплено ее жало. Видишь союз любви между мужем и женой? Видишь, что осмелился муж предложить жене, и какой совет принимает жена? Она не противоречит, и не ропщет, но делает все по мысли мужа. Да слышат это мужья и жены, и да подражают единомыслию, крепкой любви и великому благочестию этих супругов. Да поревнуем целомудрию Сары, которая, и в старости цветя такой красотой, продолжала состязаться в добродетелях с праведником, за что и сподобилась такого попечения его и небесной награды. Итак, никто не обвиняй красоту лица и не говори этих неосновательных слов: такую–то погубила красота, и для такой–то красота была причиной гибели. Не красота виновна в этом, — нет, потому что и она дело Божье, — но развращенная воля: вот причина всех зол! Видишь, как эта чудная жена сияла и красотой души и красотой лица, и, однако же, шла по следам праведника. Ей–то пусть подражают жены. Здесь вот и красота лица, и бесплодие, и такие лета, и великое богатство, и столько переселений и путешествий, и частые и непрерывные искушения, — однако же, ничто не поколебало ее сердца, она осталась неизменно твердой. Поэтому и получила достойную награду за свое терпение, и в глубокой старости родила (сына) из бесплодной, омертвевшей утробы. «Дабы мне хорошо», говорит, «было ради тебя, и дабы жива была душа моя через тебя», то есть, ничего другого не осталось мне для спасения, как то, чтобы ты согласилась сказать: «что ты моя сестра». Может быть, я избегну ожидаемой опасности, и ради тебя останусь жив, тебе обязан буду сохранением моей жизни. Этих слов довольно было, чтобы привлечь и склонить жену к состраданию.

6. Вот истинное супружество, когда (муж и жена) разделяют друг с другом не только счастье, но и опасности; это знак искренней любви, это доказательство самой верной дружбы. Не так прославляет царя лежащая на главе его диадема, как эту блаженную (Сару) прославило и возвеличило то послушание, с каким приняла она совет мужа. Кто не изумится, размышляя о такой покорности ее? Кто в состоянии достойно восхвалить ее, когда она, будучи столь целомудренна и в таком уже возрасте, готова была со своей стороны допустить прелюбодеяние, претерпеть сожительство с варварами, чтобы спасти праведника? Но подожди немного, и увидишь премудрость Божьего промысла. Он для того и терпел так долго, чтобы и праведника более прославить, и событиями, совершившимися в Египте, показать не только египтянам, но и жителям Палестины, каким благоволением пользуется патриарх у Господа всех. «И было», сказано, «когда пришел Авраам в Египет, Египтяне увидели, что она женщина, весьма красивая; увидели ее и вельможи фараоновы и похвалили ее фараону; и взята была она в дом фараонов. И Аврааму хорошо было ради ее; и был у него мелкий и крупный скот и ослы, и рабы и рабыни, и лошаки, и верблюды» (Быт. 12:14–16). Смотри, как на самом деле сбылось то, чего прежде боялся праведник. Как только он вошел в Египет, «Египтяне увидели, что она женщина, весьма красивая», — не просто «красивая», но чрезвычайно привлекательна для всех, кто только видел ее, «увидели ее и вельможи фараоновы и похвалили ее фараону». Не пройди этих слов, возлюбленный, без внимания, но подивись тому, как это египтяне не напали на жену, как на странницу, пришедшую из чужой земли, не поступили оскорбительно и с мужем, но пошли к царю и объявили. Это было так для того, чтобы самое дело стало известнее и разгласилось повсюду, когда мщение (Божье) совершится не над простым лицом, но над самим царем. «И взята была она в дом фараонов». Тотчас разлучили праведника с женой, и она вводится к Фараону. Смотри, как долготерпелив Бог, — как Он не тотчас, не в самом начале являет свой промысел, но попускает совершиться всему, и жене впасть в самые почти челюсти зверя, а потом уже открывает всем и Свою силу. «И взята была она в дом фараонов». В каком состоянии была в то время душа жены! Как возмущался ум ее! Какие поднимались волны! Как она не потерпела кораблекрушения, но пребыла неподвижна, как некая скала, полагаясь на помощь свыше! Но что я говорю о жене? Каково было на душе у праведника, когда жену его повели в дом Фараона! «И Аврааму хорошо было ради ее», то есть, как брату, «и был у него мелкий и крупный скот и ослы, и рабы и рабыни, и лошаки и верблюды». Но эти самые вещи, которые даны были ему для удобной и приятной жизни, какой разжигали в нем пламень! Мысль о причине этих даров как не опалила его души и не сожгла его ума? Видишь, как несчастья дошли почти до крайности? Видишь, как уже не оставалось, по человеческим расчетам, никакой надежды на лучшее? Видишь, как по человеческому суждению, дела были в отчаянном положении? Видишь, как жена впала в самые челюсти зверя? Посмотри же теперь на неизреченное человеколюбие Божие, и подивись безмерному величию силы Его. «И поразил», сказано, «Господь тяжкими ударами фараона и дом его за Сару, жену Аврамову» (Быт. 12:17). Что значит: «поразил»? Значит — наказал за дерзость и злое покушение. «Тяжкими ударами»; не просто «поразил» царя, но «тяжкими ударами». Так как преступление было не маловажное, напротив, даже весьма великое, то и наказание велико. «И дом его», сказано; (наказал) не его только, но и дом его. А почему, когда согрешил один царь, наказание разделяли с ним все домашние его? Это делается не без цели, но чтобы этим сильнее поразить царя: нужен был очень тяжкий удар, чтобы пораженный им отстал от беззакония. Но справедливо ли, скажешь, за него наказывать и тех? Не за него одного они терпели наказание, но, вероятно, за то, что и сами содействовали и помогали преступному замыслу. Ты слышал, как выше Писание сказало, что «увидели ее и вельможи фараоновы и похвалили, и взята была она в дом фараонов». Видишь, что сделали они с женой праведника из угождения царю? Поэтому не он один (наказывается), но и все близкие к нему участвуют с ним в наказании, дабы познали, что причинили обиду не простому страннику, не обыкновенному человеку, но мужу, возлюбленному Богом и пользующемуся таким покровительством Его. Так вот, почему (Бог) столь тяжким наказанием поразил душу царя, отвлек его от гнусного порока, удержал его неразумное стремление, остановил невоздержанную волю, связал неукротимую похоть, обуздал неистовую страсть!

7. После этого, смотри, с какой уже кротостью царь разговаривает со странником, властитель — с тем бесприютным пришельцем, у которого он дерзнул отнять даже жену. И хорошо сказано, что «поразил тяжкими ударами фараона и дом его за Сару, жену Аврамову». Наказание вразумляет (Фараона), что это была жена праведника, и действительно, она, хотя и была введена в дом Фараона, но пребыла женой праведника. «И призвал», сказано, «фараон Авраама и сказал: что ты это сделал со мной» (Быт. 12:18)? Смотри, какие слова произносит царь: «что ты это сделал со мной», — говорит он. Я тебе сделал, я — странник, никому неизвестный, приведенный сюда голодом, тебе — царю, властителю, правителю Египта? Что я сделал тебе? Ты отнял у меня жену, как у странника, презрел меня, пренебрег, поставил ни во что; ты совершенно предался влечению страсти, и хотел исполнить свое желание. Что же я сделал тебе? Великое, говорит (царь), и ужасное зло сделал ты мне. Смотри, какая перемена: царь говорит простому человеку: «что ты это сделал со мной»? Ты, говорит, вооружил против меня Бога, подвергнул меня гневу Его, сделал достойным наказания, заставил меня, со всем моим домом, пострадать за нанесенное тебе оскорбление. «Что ты это сделал со мной? для чего не сказал мне, что она жена твоя? для чего ты сказал: она сестра моя? и я взял было ее себе в жену» (Быт. 12:18–19)? Я, говорит, хотел взять ее, как сестру твою. Но откуда ты узнал, что она жена праведника? Мститель этого беззакония, — Он возвестил мне это. «Что ты это сделал со мной? для чего не сказал мне, что она жена твоя? и я взял было ее себе в жену», готовясь совершить грех. Считая ее сестрой твоей, я решился сделать это. Смотри, как тяжкое наказание потрясло душу его: он даже извиняется перед праведником и оказывает ему всякое почтение. Конечно, если бы сила Божия не смягчила душу его и не внушила ему страха, то надлежало бы ожидать, что он предастся еще сильнейшему гневу, накажет праведника, как обманщика, жестоко отомстит ему за себя, и подвергнет его крайним бедствиям. Но ничего такого он не сделал: страх наказания утишил ярость его, и он об одном только старался, как бы сделать угодное праведнику. Он узнал, наконец, что не может быть, чтобы пользующийся таким небесным благоволением был простой человек: «И теперь вот жена твоя; возьми, и пойди». Теперь, говорит, так как я узнал, что она тебе не сестра, а жена, то вот возьми ее: я нисколько не повредил вашей супружеской чести и не лишил тебя жены твоей, но «теперь вот жена твоя; возьми, и пойди». Какой ум будет в состоянии достойно надивиться этому событию? Или какой язык может изречь это чудо? Жена, блистающая красотой, отданная в жертву египтянину, царю, властителю, человеку страстному и необузданному, выходит неприкосновенной, сохраняет свою чистоту. Таковы–то всегда, как я и прежде говорил, Божии распоряжения, — они чудны и необычайны! Когда люди начинают уже отчаиваться в своих делах, — тогда–то Бог и являет непреоборимую во всем силу Свою. В самом деле, чудно и необычайно было видеть «мужа желаний», как он окружен зверями, и ничего не терпит от них, но как будто бы был среди овец, и выходит невредим изо рва (Дан. 14:31–42); видеть и трех отроков, как они в печи ходят как по лугу и в саду, и нисколько не терпят вреда от огня, но выходят из него целы и неприкосновенны (там же гл. 3). Точно так же удивления достойно нынешнее событие, то есть, что жена праведника не потерпела никакого бесчестия и спаслась от египетского царя, необузданного властителя. Все это сделал Бог, который и в непроходимых местах открывает путь, и среди самого отчаянного положения всегда может подать благую надежду. «И теперь вот жена твоя; возьми, и пойди». То есть, не подумай, что ты нами обижен; хотя по неведению и сделано нами это покушение, но вот теперь мы узнали, какой у тебя защитник; постигший нас гнев (Божий) научил нас, каким пользуешься ты благоволением у Бога всяческих: «возьми» жену твою, «и пойди». Страшен, наконец, стал им праведник, почему они и стараются скорее проводить его со всеми знаками уважения, желая своим уважением к праведнику умилостивить его Господа.

8. Видишь, возлюбленный, какое благо терпение? Вспомни же здесь те слова, которые произнес патриарх, приближаясь к Египту: «знаю, что ты женщина, прекрасная видом; и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых». Итак, вспомнив эти слова, посмотри, что теперь делается, и подивись терпению праведника и силе человеколюбивого Бога, с какой славой Он изводит (из Египта) праведника, пришедшего туда с таким страхом и боязнью. «И заповедал», сказано, «о нем фараон повеление людям, и проводили его, и жену его, и все, что у него было» (Быт. 12:20). Праведник удаляется со всякой честью, и с великим богатством, и делается, по случившимся с ним событиям, учителем не только для египтян, но и для всех живущих при пути и в Палестине. В самом деле, кто видел, как он прежде, побуждаемый голодом, шел в Египет со страхом и трепетом; а теперь возвращался оттуда с такой славой, обилием и богатством, — познавал из этого силу Божия о нем промышления. Кто видел когда, кто слышал (что–либо подобное)? Пошел он (в Египет), чтобы избавиться от голода, а возвращается оттуда с богатством и несказанной славой! Не удивляйся, возлюбленный, и не изумляйся этому, а лучше и подивись, и изумись, и прославь могущество общего всем нам Господа. Смотри еще, как и потомки этого патриарха точно так же сошли в Египет побуждаемые голодом, а возвратились оттуда, после долгого рабства и бедствования, с великим богатством. Таков премудрый Владыка наш: сперва Он попустил бедствиям увеличиться до крайности, потом уже разгоняет бурю, производит тишину и великую перемену во всем, желая через это показать нам величие силы Своей. «И поднялся Авраам из Египта, сам и жена его, и все, что у него было, и Лот с ним, на юг» (Быт. 13:1). Кстати будет применить к этому праведнику те слова, которые блаженный Давид произнес о возвратившихся из вавилонского плена: «сеявшие со слезами будут пожинать с радостью. С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои» (Пс. 125:5–6). Видишь, как вхождение было исполнено беспокойства и боязни, и сопровождалось даже страхом смерти? Смотрите же теперь, как возвращение исполнено великой чести и славы, как праведник сделался, наконец, почтенным для всех — и для египтян, и для жителей Палестины. Да и кто не почтил бы человека, так хранимого Богом и пользовавшегося таким Его попечением? Ни от кого, вероятно, не скрылось то, что случилось с царем и домом его. Так, все это было допущено, и искушения праведника дошли до такой степени — для того, чтобы и его терпение открылось яснее, и дела его разнеслись по всей вселенной, и никто не остался в неведении о добродетели праведника.

9. Видите, возлюбленные, сколько пользы от искушений! Видите, как велика награда за терпение! Видите мужа и жену, старца и старицу, какое показали они любомудрие, какое мужество, какую привязанность друг к другу, какой союз любви! Им–то будем все подражать, и никогда не станем роптать и думать, будто Бог оставляет нас и небрежет о нас, когда посылает на нас искушения, напротив, будем считать это за величайший знак Божьего о нас попечения. В самом деле, если на нас лежит бремя грехов, то, показав (во время искушений) великое терпение и признательность, мы можем это бремя сделать легким; а если грехи наши не многочисленны, то и в таком случае, когда перенесем с благодарением, заслужим большее благоволение свыше. Щедролюбивый и пекущийся о нашем спасении Владыка наш, посылая искушения, предлагает нам в них как бы некое училище и поприще борьбы для того, чтобы и мы сделали все, что только можем, и за это удостоились милостивого Его промышления. Зная это, не будем ослабевать в искушениях и роптать в скорбях, напротив, станем еще радоваться, подобно блаженному Павлу, который говорит: «ныне радуюсь в страданиях моих» (Кол. 1:24). Видишь благопризнательную душу? Если он радовался в скорбях, то когда же мог быть в печали? Если то, что других печалит, в нем порождало радость, то подумай, каково было состояние души его? И чтобы тебе увериться, что мы не можем получить обещанных нам благ и сподобиться царства небесного, если не пройдем настоящую жизнь путем скорбей, послушай, что апостолы говорят новообратившимся к вере. «Приобретя довольно учеников», сказано, «они обратно проходили Листру, Иконию и Антиохию, утверждая души учеников, увещевая пребывать в вере и поучая, что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14:21–22). Чем же мы извинимся в том, что не хотим великодушно, мужественно и с благодарностью переносить все постигающие нас бедствия, когда знаем, что нам невозможно и получить спасение иначе, как прошедши этим путем? Да и что в этом странного и нового, когда все праведники прошли настоящую жизнь путем скорби? Послушай Христа, Который говорит: «в мире будете иметь скорбь; но мужайтесь» (Ин. 16:33). Чтобы слышавшие это не упали духом, Он тотчас ободрил их и обещал им свою помощь: «но мужайтесь», говорит, «Я победил мир». Есть, говорит, у тебя тот, кто облегчит печаль твою, кто не попустит тебе погибнуть под бременем искушений, кто при искушении подаст и облегчение и не наведет бедствий сверх силы нашей (1 Кор. 10:12). Что же ты печалишься? Что скорбишь? Что ропщешь? Что малодушествуешь? Ужели Он оставит нас, если мы сделаем все, что только можем, — если покажем терпение, твердость и благодарность? Ужели обстоятельства, хотя бы они были в самом отчаянном положении, сильнее премудрости нашего Господа? Будем только мы исполнять, что нам должно, будем иметь искреннюю веру и надежду на премудрость Попечителя душ наших. А Он, лучше нашего знающий, что нам полезно, наверное устроит все так, как и Ему прилично, и нам полезно, чтобы нам и получить награду за терпение, и удостоиться Его человеколюбия, благодатью и щедротами Господа Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 33

«И был Аврам очень богат скотом, и серебром, и золотом. И продолжал он переходы свои от юга до Вефиля, до места, где прежде был шатер его между Вефилем и между Гаем, до места жертвенника, который он сделал там вначале» (Быт. 13:2–4).


Возвращение к предмету прерванного наступлением Святого Праздника бесед. — Прибытие Аврама к месту прежнего жертвенника между Вефилем и Агге. — Смирение, миролюбие и бескорыстие Аврама. — Побуждение слушателей к смирению пред другими.


1. Видя сегодняшнее ваше усердное собрание здесь и расположение к слушанию, хочу отдать вам долг, которым обязан я вашей любви. Знаю, что вы, может быть, и забыли уже (об этом долге), потому что много дней прошло между (прежними и нынешнею беседою), и наше собеседование отвлекалось к другим предметам [Св. Златоуст, сказав в продолжение св. четыредесятницы, до страстной недели, 32 беседы на книгу Бытия, в течение страстной недели, недели Пасхи и следующих дней пятидесятницы, говорил поучения о других предметах, приспособительно к самому времени]. Наступление святого праздника пресекло у нас порядок (поучений). Не прилично же было, чтобы в то время, когда мы праздновали кресту Господню, преподавалось у нас учение о других предметах; надлежало на каждый день предлагать вам сообразную (с ним) трапезу. Поэтому, когда наступил день предания (Христова Иудою), мы, прервав порядок поучений и соображаясь со временем, обратили слово на предателя и затем предложили вам (поучение) о кресте. Потом, как настал день воскресения, нужно было научить вашу любовь о воскресении Владычном, а в следующие дни представить вам доказательства воскресения (Христова) в совершившихся после него чудесах, что мы и сделали, когда, взявшись за Деяния апостольские, изготовляли вам оттуда постоянное пиршество, а вновь удостоившимся благодати (крещения) предлагали каждый день обильные увещания. Теперь же надобно напомнить вам о долге и тотчас сделать удовлетворение. Если вы, по причине развлечения множеством забот, и не знаете, в чем состоит этот долг, потому что имеете заботу и о жене, печетесь и о детях, промышляете и о насущном хлебе, и развлекаетесь множеством других житейских попечений, за то мы, ничем таким не смущаемые, и напоминаем вам о долге, и готовы отдать (его). И не удивляйтесь, что мы выказываем такую готовность (выплатить долг). Свойство этого долга противоположно чувственному богатству. Там должник не так–то скоро покажет такую готовность, зная, что уплата долга у него уменьшит имение, а у получающего увеличит достояние. Но в этом духовном долге нет ничего такого; напротив, здесь и должник, уплатив (долг), становится гораздо богаче, и у получающих увеличивается богатство. Поэтому у тех бывает много неудовольствий (при уплате долга); а здесь, для обоих большая прибыль, — и для уплачивающего, и для получающих. Это самое внушает блаженный Павел и в отношении к любви, когда говорит: «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви» (Рим. 13:8), показывая, что этот долг, будучи и всегда уплачиваем, никогда не прекращается. Впрочем, не должно быть небрежными и вам, когда располагаетесь получить (долг), потому что ваше усердие и нас, уплачивающих долг, сделает более богатыми, и вам доставит больше пользы. Итак, если таково свойство этого долга, — что, чем больше мы будем уплачивать (его), тем больше будем умножать собственное достояние, — то вот мы покажем, наконец, вам, в чем состоит наш долг, чтобы и вы с большим усердием приняли слова наши, и, оценив нашу готовность, вознаградили нас тщательным вниманием к тому, что мы будем говорить. В чем же состоит долг? Вы знаете и помните, что мы изложили следующие обстоятельства в жизни патриарха (Авраама): его путешествие в Египет по причине голода, похищение Сары фараоном и негодование, которое Бог, промышляя о праведнике, показал и над самим фараоном, и над всем домом его, и тем предуготовил патриарху весьма славное возвращение из Египта: «И дал о нем (Авраме), — сказано, — фараон повеление людям, и проводили его, и жену его, и все, что у него было. И поднялся Аврам из Египта, сам и жена его, и все, что у него было, и Лот с ним, на юг» (Быт. 12:20, 13:1). Остановив на этом слово, мы обратили его, во все последующие дни, к учению о предметах, соответственных тому времени. Поэтому сегодня надобно восстановить порядок и, как бы в одно тело, соединить то, что будет говорено, с тем, что уже сказано: таким образом и поучение наше будет вам удобовразумительно. Но чтобы слова наши были тем яснее для вас, следует предложить любви вашей и самое начало нынешнего чтения. «И был Аврам, — сказано, — очень богат скотом, и серебром, и золотом. И продолжал он переходы свои от юга до Вефиля, до места, где прежде был шатер его между Вефилем и между Гаем, до места жертвенника, который он сделал там вначале; и там призвал Аврам имя Господа». Не пройдем этого чтения без внимания, но постараемся ясно усмотреть точность божественного Писания, как оно ничего не рассказывает нам ненужного. «Был Аврам, — сказано, — очень богат». Заметь, во–первых, что оно не просто указало, — не напрасно и не без причины именно теперь называет его (патриарха) богатым. В самом деле, нигде в другом месте оно не упомянуло, что он был богат, но только теперь в первый раз. Отчего это и для чего? Для того, чтобы познал ты благоизобретательность премудрости Божией и необычайную и беспредельную силу промышления, какое Он явил в отношении к праведнику. Тот, кто, по причине сильного голода, не в состоянии был более жить в Ханани, должен был отправиться в Египет, вдруг стал богат, и не просто богат, но «очень», и не «скотом» только, но «и серебром, и золотом».

2. Видишь ли, каково промышление Божие? Пошел (Авраам) искать облегчения от голода, — и возвратился, не только спасшись от голода, но и стяжав великое богатство и несказанную славу, всем показав о себе, кто таков был он. Теперь уже и хананейские жители лучше узнали добродетель праведника, когда увидели, какая внезапная произошла перемена и каким богатством обладает этот странник, который пошел в Египет как беглец и скиталец. Замечай притом, что он и от великого счастья и от избытка богатства не сделался надменнее и беспечнее, но опять спешит в то самое место, где был прежде, до отшествия в Египет. «И продолжал, — сказано, — он переходы свои от юга до Вефиля, до места, где прежде был шатер его между Вефилем и между Гаем, до места жертвенника, который он сделал там вначале; и там призвал Аврам имя Господа». Посуди, как он любил тишину и спокойствие, и постоянно прилежал к служению Богу. Он дошел, сказано, до того места, где прежде он создал жертвенник и призывал имя Божие, и (таким образом) задолго прежде и заранее исполнил уже то, что сказано было Давидом: «Желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия» (Пс. 83:11). Пустыня, ради призвания в ней имени Божия, была для него дороже городов. Он знал, знал, что и величие городов составляет не красота зданий и не многочисленность жителей, но добродетель обитателей. Вот почему и пустыня, украшаемая добродетелью праведника, стала лучше городов и знаменитее обитаемой земли. «И у Лота, который ходил с Аврамом, также был мелкий и крупный скот и шатры. И непоместительна была земля для них, чтобы жить вместе, ибо имущество их было так велико, что они не могли жить вместе» (Быт. 13:5–6). Не только у самого патриарха умножилось имение, но «и у Лота … также был мелкий и крупный скот». Может быть, иное сам (патриарх), будучи щедр, подарил племяннику, а иное дали ему и другие из уважения к патриарху. «И непоместительна была земля для них, — сказано, — … ибо имущество их было так велико» (ст. 6). Смотри, как избыток богатства тотчас становится причиною разделения, производит разрыв, нарушает согласие, расторгает узы родства: «И был спор между пастухами скота Аврамова и между пастухами скота Лотова; и Хананеи и Ферезеи жили тогда в той земле» (ст. 7). Смотри, как слуги полагают начало раздору; отсюда–то и всегда возникает зло — от худого нрава служителей: «И был, — сказано, — спор между пастухами». Они–то подают повод к разделению, нарушают согласие, выказывают сильное недоброжелательство (друг к другу). «Хананеи и Ферезеи жили тогда в той земле». Для чего заметило это нам божественное Писание? Так как оно сказало, что «непоместительна была земля для них, чтобы жить вместе», то и хочет показать нам причину (этого), — потому, т. е., «непоместительна была земля для них», что была еще занята этими народами. Но посмотрим на боголюбивое расположение души патриарха, как он своею кротостью погашает готовый уже вспыхнуть пламень. «И сказал, — сказано, — Аврам Лоту: да не будет раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники» (ст. 8). Обрати внимание на глубину смирения и высоту любомудрия: старец, человек преклонных лет, называет юношу, племянника своего, братом, ставит его наравне с собой и не усвояет себе никакого преимущества пред ним, но говорит: «Да не будет раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими»; неприлично, говорит, быть этому, потому что «ибо мы родственники». Видишь, как он исполняет апостольскую заповедь, которая говорит: «И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения? Но вы [сами] обижаете и отнимаете, и притом у братьев» (1 Кор. 6:7–8). Все это исполняя на деле, патриарх говорит: «Да не будет раздора …между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники». Что может быть миролюбивее этой души? Так не напрасно и не без причины сказал я выше, что (Авраам) по любви к миру и безмятежию ставил пустыню выше обитаемой земли. Смотри, как и теперь он, узнавши точно, что пастухи ссорятся (между собою), тотчас же в самом начале пытается погасить готовый вспыхнуть пламень и прекращает раздор. Действительно ему, призванному быть учителем любомудрия для всех, живущих в Палестине, надлежало ни в чем не подавать (им) соблазна или дурного примера, напротив, кротостью своего нрава, сильнее трубы, вразумить всех их и сделать подражателями своей добродетели. «Да не будет, — говорит, — раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники». Много скромности в этих словах: «Между мною и тобою»!

3. Смотри, — он говорит с ним, как с равным себе, тогда как вся ссора возникла, мне кажется, не из–за чего иного, как из–за того, что пастухи патриарха не позволяли тем (пастухам Лота) пользоваться одинаковою с ними свободою. Но праведник все делает с кротостью, желая показать высоту своего любомудрия и научить не только своих современников, но и все последующие роды — никогда (не допускать), чтобы служащие нам ссорились с ближними, потому что их ссоры делают великое бесчестье нам, и происходящее между ними не им вменяется, но обращается в укоризну нам. Итак, прилично ли, чтобы те, которые суть братья между собою, имеют не только одну природу, но и общее родство, и присуждены жить здесь, как странники, чтобы эти люди [т. е. Авраам и Лот] впадали в такого рода ссоры, тогда, как они должны быть для своих слуг учителями кротости и смирения, и всякого любомудрия? Да слышат это те, которые считают себя свободными от упрека, когда своим домашним, по привязанности к ним, позволяют хищничать, лихоимствовать, делать соседям бесчисленные обиды и в городах, и на полях, отнимать у одного поле, у другого дом, и даже за это выказывают к ним еще больше благоволения. Пусть несправедливость была делом другого, но и ты сделался участником в ней, не потому только, что порадовался этому и думал, что от этого прибавится у тебя имущества и больше будет богатства, но и потому, что не воспрепятствовал совершению этой несправедливости в самом начале ее. Кто мог остановить обидчика и не сделал этого, тот не меньшему, чем обидчик, подвергнется наказанию.

Не будем же, умоляю, обольщать себя, но как сами будем избегать хищения и любостяжания и умножения своего богатства подобными (средствами), так и своим домашним станем внушать — не делать ничего такого. Преступления их не освобождают нас от вины, напротив, подвергают еще большему осуждению, поскольку они отваживаются делать обиду из угождения нам, и, губя собственное спасение, вместе с собою увлекают и нас в погибель. А если мы решимся быть внимательными, то и сами избавимся от такой гибели, и их удержим от злого предприятия. И не говори мне этих слов пустых: что мне за нужда? Ведь не я похитил? Я ничего не знаю: другой сделал, я не участвовал в обиде. Это только отговорка и пустое оправдание. Если хочешь доказать, что ты не был сообщником в обиде и не содействовал, не был виновником хищения, то поправь сделанное, успокой оскорбленного, возврати похищенное. Таким образом ты и себя освободишь от нарекания, и обидчика исправишь, доказав, что не по твоему желанию он сделал зло, и бедному, утешив его, не попустишь погибнуть от печали, какой он подвергся бы из–за потери. «Да не будет, — сказал Авраам, — раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники». Видишь кротость? Видишь смирение (Авраама)? Послушай, что следует и далее, чтобы узнать все величие его любомудрия. Как он разрешил спор и прекратил распрю? «Не вся ли, — говорит, — земля пред тобою? отделись же от меня: если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево» (ст. 9). Усматривай здесь любомудрие и глубокое смиренномудрие праведника. А еще прежде того подумай, возлюбленный, какой вред (происходит) от богатства, и какое расстройство от великого избытка. Умножились стада, притекло великое богатство, — и тотчас пресеклось согласие, и там, где был мир и союз любви, (явились) ссоры и вражда. Подлинно, где мое и твое, там все виды вражды и источник ссор, а где нет этого, там безопасно обитает согласие и мир. И чтобы увериться тебе в этом, послушай, что говорит блаженный Лука о тех, которые в самом начале обратились к вере: «Было, — говорит, — одно сердце и одна душа» (Деян. 4:32): это значит не то, чтобы все они имели одну только душу (как возможно быть одной душе в различных телах?), но показывает нам твердое (между ними) согласие. Если бы и праведник (Авраам) не был весьма великодушен и любомудр, то разгневался бы и сказал бы Лоту: что за дерзость такая? Как твои домашние осмелились открыть и уста против моих домочадцев? И не подумали они, какое расстояние между вами? Откуда явилось у тебя такое богатство? Не от моей ли заботливости? Кто тебя и в люди вывел? Не я ли, который заменил для тебя всех, и показывал во всем отеческую о тебе попечительность? Эту ли награду воздаешь ты мне за многие тебе услуги? Этого ли я надеялся, когда водил тебя всюду с собою? Но пусть ты не взял во внимание ничего из сделанного тебе мною: не надлежало ли тебе постыдиться хотя моей старости и уважить седины мои? Но ты позволил своим пастухам оскорбить моих пастухов, не подумав, что как оскорбление, им причиненное, переходит на меня, так и дерзость твоих пастухов падает на тебя.

4. Но праведник не захотел и подумать ничего такого, но, отринув всякий подобный помысел, об одном только и старается, как бы прекратить готовую вспыхнуть ссору и, придумав безобидный способ разлуки, избавить дом свой от всякого беспокойства. «Не вся ли, — говорит, — земля пред тобою? отделись же от меня: если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево». Смотри на кротость праведника. Показывая Лоту на деле, что он делает это не по своей воле и не по желанию отделиться от него, но вследствие ссоры и для того, чтобы не было в доме постоянной брани, смотри, как он (Авраам) своими словами укрощает горячность Лота, предоставляет ему полную свободу выбора и предлагает всю землю, говоря: «Не вся ли земля пред тобою?» Какую ты захочешь, ту и бери себе; а я с великим удовольствием возьму ту, которую ты оставишь мне. Велико любомудрие праведника! Ни в чем не хочет он быть в тягость своему племяннику. Так как, говорит он, делается то, чего я не хотел, и так как для прекращения ссоры необходимо нам разлучиться, то я оставляю тебя свободным на выборе и даю тебе полную волю — взять себе ту землю, какую почтешь лучшею, а остальную оставить мне. Сделал ли бы кто и для равного себе по возрасту брата то, что патриарх сделал для племянника? Если бы даже и сам он наперед сделал выбор, и себе взял лучшую часть, а Лоту уступил только остальное, то и в этом случае, — не великое ли он сделал бы дело? Но он, желая и показать величие своей добродетели, и исполнить желание юноши, чтобы от разлуки их не произошло никакого повода к неудовольствию, предоставляет Лоту полную свободу и говорит: «вся … земля пред тобою … отделись же от меня», — и какую (землю) хочешь, возьми. Испытав такую кротость (со стороны Авраама), племянник должен бы был со своей стороны оказать почтение патриарху, и ему, а не себе, предоставить право свободного выбора. Таков ведь обычай у всех нас, — людей, что, когда увидим, что наши противники хотят вступить в спор с нами за что–нибудь и усиливаются занять первое место, мы не соглашаемся понести унижение, и не уступаем им; а когда увидим, что они уступчивы и ласковыми словами предоставляют нам полную свободу, то, как бы стыдясь великой их кротости, мы и спорить перестаем, и, наоборот, предоставляем им всю власть, хотя бы противник наш, по–видимому, был и ниже (нас). Так следовало бы и Лоту поступить в отношении к патриарху; но, как юноша, притом увлекаемый желанием большего, он спешит занять лучшее, как ему казалось, место, и сам делает выбор. «Лот возвел, — сказано, — очи свои и увидел всю окрестность Иорданскую, что она, прежде нежели истребил Господь Содом и Гоморру, вся до Сигора орошалась водою, как сад Господень, как земля Египетская; и избрал себе Лот всю окрестность Иорданскую; и двинулся Лот к востоку. И отделились они друг от друга» (ст. 10, 11). Видишь необычайно великую добродетель праведника, как он не допустил и дать росток корню зла, но в ту же минуту исторгнул и истребил то, что готово было возникнуть, употребив при этом великую кротость, обнаружив, из любви к добродетели, величайшее презрение ко всему другому, и показав всем, что для него дороже всякого богатства мир и свобода от распри? Чтобы кто не обвинил праведника в несправедливости к Лоту, т. е., что, уведши его из (отеческого) дома, приведши в чужую сторону, он отгоняет его теперь от себя, чтобы также не подумал кто, будто (Авраам) делает это по вражде к нему (Лоту), чтобы, напротив, все мы знали, что он поступает так из любви к миру, — для этого он и предоставил выбор Лоту, и, когда тот взял себе лучшее место, не опечалился; отсюда уже все мы можем видеть, как сердце праведника было расположено к добру, и к чему стремилась миролюбивая душа его. Впрочем, (в этом событии) предустроялась и некоторая другая тайна, чтобы, т. е. вследствие его совершилось многое, именно: чтобы и Лот узнал на деле, что он незаконно сделал выбор, и жители Содома познали добродетель Лота, и, по воспоследовании разлуки, пришло в исполнение, данное патриарху обетование Божие: «Потомству твоему отдам Я землю сию»; все это мы, мало–помалу простираясь вперед, увидим по указанию божественного Писания. «Аврам, — сказано, — стал жить на земле Ханаанской; а Лот стал жить в городах окрестности и раскинул шатры до Содома. Жители же Содомские были злы и весьма грешны пред Господом» (ст. 12, 13). Видишь ли, Лот обращает внимание только на свойство земли, а не смотрит на злонравие жителей? Какая польза, скажи мне, в тучной и плодоносной земле, когда ее обитатели злонравны? И что за вред от пустыни и от самой бесплодной земли, когда живущие на ней благонравны? Самое главное благо есть благонравие жителей. Но Лот смотрел только на одно — на плодородие земли. Поэтому–то Писание, желая сделать нам известным злонравие тамошних жителей, говорит: «Жители же Содомские были злы и весьма грешны пред Господом»; не только, говорит, «злы», но и «грешны», и не просто «грешны», но и «пред Господом»; то есть, весьма многочисленны были грехи их и нечестие их чрезмерно — почему, и прибавило (Писание): «весьма грешны пред Господом». Видишь великость нечестия? Видишь, какое зло гнаться за первыми местами, а не смотреть на истинную пользу? Видишь, что значит кротость, уклонение от первенства и смирение? Вот в следующем поучении мы увидим, что тот, кто избрал лучшие места, не получил от этого никакой пользы, а взявший худшие делался со дня на день славнее — и богатство его со всех сторон увеличивалось, и (сам он) стал знаменит у всех.

5. Но чтобы не слишком продолжить поучение, на этом остановим слово, а прочее оставим до следующего дня, попросив вас подражать патриарху, и никогда не восхищать первенства, но следовать блаженному Павлу, который говорит: «Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте» (Рим. 12:10), и стараться уничижать себя во всем. Это–то (самоуничижение) и доставляет (нам) первенство, как и Христос сказал: «Унижающий себя возвысится» (Лк. 14:11). Итак, что может сравняться с тем поведением, когда мы, уступая другим первенство, чрез это сами достигаем большей чести, и, оказывая другим предпочтение, чрез это сами себя возводим на высшую почесть? Об этом–то, умоляю, будем стараться, чтобы, т. е. подражать смиренномудрию патриарха и нам, сущим под благодатью, идти по стопам того, кто еще до закона показал такое любомудрие. Подлинно истинное смиренномудрие показал этот чудный муж в отношении к человеку, который был гораздо ниже его не только по добродетели, но и по возрасту, и по всему другому. Подумай только, что старец уступил юноше, дядя племяннику, (человек) заслуживший такое благоволение у Бога — тому, кто не сделал еще ничего великого; патриарх оказал юноше то, что должен бы оказать он, как юноша, старцу и дяде своему. Так и мы будем оказывать уважение не одним только высшим нас, или равным с нами: это не было бы смиренномудрие, потому что когда кто делает необходимо–должное, то это уже не смиренномудрие, но долг. Истинное смиренномудрие в том, когда мы уступаем тем, кто видимо ниже нас, и оказываем предпочтение тем, кто считается хуже нас. Впрочем, если мы будем рассудительны, то не будем никого и считать ниже нас, но всем людям станем отдавать преимущество пред собою. И это говорю я не о тех из нас, которые погружены в (бездну) бесчисленных грехов; нет, пусть кто сознает в себе и бесчисленные совершенства, но, если только он не думает о себе, как о последнем между всеми, его совершенства не принесут ему никакой пользы. В том–то ведь и состоит смиренномудрие, когда кто, имея, чем превозноситься, — уничижает, смиряет и ведет себя скромно. Тогда–то он и восходит на истинную высоту по обетованию Господа, который говорит: «Унижающий себя возвысится». Потщимся же все, молю вас, взойти на высоту смиренномудрия, чтобы заслужить одинаковое с праведником благоволение у Владыки, и удостоиться неизреченных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 34

«И сказал Господь Авраму, после того как Лот отделился от него: возведи очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу; ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я» (Быт. 13:14–15).

Высокое достоинство и богоугодность смирения и кротости; божественная награда Авраму за эти добродетели и побуждение христианина к милостыни. — Упражнения Патриарха в твердом уповании на Бога. — Подражание Патриарху в уповании и побуждение к жизни не для себя, а для Умершего и Воскресшего за нас.


1. Вчера узнали вы, возлюбленные, об изумительном смиренномудрии патриарха, видели его чрезвычайную кротость. В самом деле, немаловажным было делом, что старец, совершивший столько добрых дел, удостоившийся такого благоволения от Владыки всяческих, оказал юноше — племяннику такую с своей стороны честь, что уступил ему даже первые места (при выборе земли), а сам взял худшие, и все сделал, чтобы только прекратить ссору и устранить повод к распре. Ему–то все мы постараемся подражать, и не станем никогда превозноситься над ближними, ни много думать (о себе), но с великим смиренномудрием будем уступать (другим) и поспешим уничижать себя и в поступках, и в словах; не будем враждовать даже против тех, кто оскорбляет нас, хотя бы это были и облагодетельствованные нами (в этом–то и состоит самое высокое любомудрие); не будем также раздражаться обидами, хотя бы досаждающие нам были и хуже нас, но станем укрощать гнев (других) своею кротостью и тихостью. Подлинно нет ничего сильнее ее, нет ничего могущественнее. Она вводит душу нашу в постоянный мир, заставляя ее стремиться к нему, как бы в пристань, и таким образом служит для нас источником всякого успокоения. Потому–то и Христос, предлагая божественное Свое учение, сказал: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29). Действительно, ничто так не доставляет душе спокойствия и тишины, как кротость и смиренномудрие; а для стяжавшего это благо оно дороже всякой диадемы, полезнее всякого блеска и славы. Что, в самом деле, может быть блаженнее человека, свободного от внутренней брани? Пусть мы вполне пользуемся внешним миром и услужливостью (ближних); но если внутри нас, от возмущения помыслов, возникает шум и буря, то нет никакой пользы от внешнего спокойствия, подобно тому, как нет ничего жальче того города, который хотя и огражден бесчисленными стенами и окопами, но терпит измену от обитающих внутри его. Итак, об этом–то, прошу, позаботимся прежде всего, как бы нам сделать душу свою безмятежною, привести ее в мирное состояние и быть свободными от всякого неприятного чувства, дабы и самим нам наслаждаться совершенным спокойствием, и с ближними нашими быть в согласии. В том–то ведь особенно и заключается отличительное свойство разумного человека, чтоб быть скромным, кротким, снисходительным, смиренным, тихим, не водиться и не увлекаться рабски гневом, или другими страстями, но разумом побеждать внутренние беспорядочные движения, охранять свое высокое достоинство и не унижаться, по беспечности, до зверского состояния бессловесных. А чтобы знать тебе, как велика сила кротости и смиренномудрия, и как эта одна добродетель могла того, кто преуспел в ней совершенно, сделать достойным неизреченных похвал, послушай о прославлении блаженного Моисея, и о венце, который сплетен ему за эту добродетель. «Моисей же, — сказано, — был человек кротчайший из всех людей на земле» (Числ. 12:3). Видишь, какая великая похвала: она поставила его наравне со всем родом человеческим, или — лучше сказать — выше всего рода человеческого. То же говорит Писание и о Давиде: «Вспомни, Господи, Давида и все сокрушение его» (Пс. 131:1). Этою–то добродетелью и патриарх (Авраам) стяжал еще большее (против прежнего) благоволение свыше, и, сделав с своей стороны, что мог, удостоился за это больших (благ) от человеколюбивого Бога. Это вы увидите, когда мы предложим вам продолжение вчерашнего слова и объясним вашей любви, что было уже прочитано (из Писания). Когда (патриарх) с великою кротостью уступил Лоту лучшие места, и, предоставив ему право выбора, охотно взял худшую часть, лишь бы только прекратить распрю, смотри, какую тотчас получает он награду от Бога, и как Бог, по великой щедрости Своей, удостаивает его еще большего воздаяния. Таков наш Владыка: едва Он увидит, что мы пожертвуем чем–нибудь малым, как уже и дает нам с Своей стороны богатое вознаграждение, и такую являет щедрость, которая безмерно превосходит наши (заслуги).

2. И поступает так Он со всеми нашими приношениями. Что, скажи мне, ничтожнее двух лепт? Однако ж, (Бог) сделал то, что вдовица, положившая две лепты, доселе прославляется за это во всей вселенной (Лк. 21:3). И что говорю о двух лептах? Если кто подаст (жаждущему) и стакан холодной воды, то и за это (Бог) предназначает великие награды, так как Он творящим добродетель венцы дает всегда, судя по расположению (их) сердца (Мф. 10:42). Тоже, как всякому известно, делает Он и в отношении к подвигу молитвы. Если Он увидит, что кто–нибудь приближается (к Нему) с усердием, тотчас скажет ему: «Они еще будут говорить, и Я уже услышу» (Ис. 65:24). А если (человек) покажет продолжительную настоятельность, то (Бог) и прошения его исполняет с великою любовью и горячею ревностью, да и прежде еще (исполнения) прошений похваляет и венчает его. Так именно и сделал он с хананеянкою. Когда увидел Он ее усердие и великое постоянство (в мольбе), то сначала одобрил ее и увенчал, так сказать, похвалами и сделал известною для всей вселенной, а потом уже и прошения (ее) исполнил с великою благостью. Сказав: «О, женщина! велика вера твоя; — Он потом прибавил: да будет тебе по желанию твоему» (Мф. 15:28). И если бы мы захотели пересмотреть все подобные примеры в божественном Писании, то везде увидели бы великую щедродательность Господа. В этом–то совершенно уверенный и зная, что кто уступит меньшее, тот получит большее, патриарх, как вы слышали вчера, уступил Лоту (лучшую часть), а себе взял худшую, чтобы и устранить повод к распре, и показать собственную добродетель, и водворить мир во всем доме своем. Но посмотрим из нынешнего чтения, какие получает он от Господа награды за такую свою кротость. «И сказал, — сказано, — Господь Авраму, после того как Лот отделился от него: возведи очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу; ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки». Смотри, как (близок) промысел Божий, и как скоро воздает (Господь) праведнику. Так как божественное Писание хочет показать нам, какой награды удостоился патриарх от человеколюбивого Бога за столь великое свое смиренномудрие, то сказав, что Лот отделился (от Авраама) и ушел в землю, которую он выбрал себе, как самую лучшую, оно тотчас прибавило: «И сказал Господь Авраму». Далее, чтобы мы удостоверились, что (Господь) точно говорит это (Аврааму) в награду за его поступок с Лотом, (Писание) прибавило: «И сказал Господь Авраму, после того как Лот отделился от него», — как бы говоря ему прямо такими словами: ты, по великой кротости, уступив племяннику лучшую землю, показал этим крайнее смиренномудрие, и столько позаботился о мире, что решился на все, лишь бы не было между вами никакой ссоры: прими же за это от Меня щедрую награду, — «возведи очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу; ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки». Видишь ли, что награда гораздо выше заслуги его (Авраама)? И человеколюбивый Господь начинает с тех же слов, в каких патриарх сделал уступку (Лоту). Как он сказал: «Не вся ли земля пред тобою? отделись же от меня: если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево»; так и Господь говорит: возведи «очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу; ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки». Смотри здесь, как необычайно велика щедрость Божия: ты, говорит (Бог Аврааму), предоставив свободу выбора (племяннику), уступил (ему) ту землю, какую он вздумал выбрать, а сам взял остальную; Я же показываю такую щедрость, что всю землю, на которую простираются взоры твои во все стороны, к северу и югу, к востоку и западу, всю эту землю, которую ты видишь, отдам тебе; и не только тебе, но — «и потомству твоему навеки». Видишь щедрость, достойную благости Божией? Видишь, сколько (патриарх) уступил, и чего за то удостоился? Поучимся отсюда показывать великую щедрость в милостыне, чтобы, давши немногое, удостоиться великих (наград). В самом деле, скажи мне, какое тут равенство — дать немного денег, и получить оставление грехов? Напитать алчущего — и удостоиться дерзновения в тот страшный день (суда) и услышать слова, стоящие царства: «Алкал Я, и вы дали Мне есть» (Мф. 25:35)? Разве Тот, Кто явил тебе такую щедрость, не мог сам удовлетворить требованию и этого алчущего? Но Он оставляет его бедствовать в нищете для того, чтобы и он стяжал великую награду за терпение и ты милостынею приобрел себе дерзновение.

3. Видишь человеколюбие Господа, как Он все устрояет к нашему спасению? Итак, когда подумаешь, что (бедный), борясь с нищетою, истаивает от голода ради тебя и твоей пользы, не проходи (мимо его) без сострадания, но будь верным распорядителем того, что тебе вверено от Господа, чтобы, удовлетворив нужде бедного, и сам ты снискал себе свыше великое благоволение. Прославь и Господа своего за то, что Он ради тебя и твоего спасения попустил этому человеку жить в бедности, чтобы ты мог найти для себя способ и грехи свои очистить, и благим употреблением вверенного тебе от Господа заслужить те похвалы, которые превосходят всякое слово и понятие, — ведь ты услышишь: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего» (Мф. 25:23). Помышляя об этом, будем смотреть на бедных, как на благодетелей, как на таких людей, которые могут доставить нам средство ко спасению; будем подавать им (милостыню) с щедростью и горячим усердием, никогда не делая неприятного вида при подаянии, но разговаривая с ними весьма кротко и показывая великую снисходительность (к ним). «Приклоняй ухо твое к нищему и отвечай ему ласково, с кротостью» (Сир. 5:8), чтобы, еще прежде подаяния, ласковыми словами ободрить сокрушенную великою бедностью душу его. «Не выше ли, — сказано, — доброго даяния слово?» (Сир. 19:17). Так–то и слово может ободрить душу и доставить ей великое утешение.

Итак, будем подавать щедрую милостыню, взирая не на принимающего только, но помышляя о Том, Кто относит к Себе все, что ни делается для бедных, Кто обещает награду за подаяние: к Нему–то возводя ум, постараемся давать (милостыню) со всем усердием, и щедро сеять, пока есть время, чтобы получить и щедрую жатву: «Кто сеет, — сказано, — скупо, тот скупо и пожнет» (2 Кор. 9:6). Итак, не скупою рукою будем бросать эти добрые семена, чтобы в свое время пожать нам в изобилии. Теперь — время сеяния: не упустим же его, чтобы в день воздаяния за посеянное здесь пожать нам плоды и удостоиться человеколюбия Божия. Никакая другая добродетель не может так угасить греховный наш пламень, как щедрая милостыня. Она и грехи наши уничтожает, и доставляет нам дерзновение (пред Богом), и предуготовляет наслаждение неизреченными благами. Но довольно уже сказано к вашему назиданию и в объяснение того, что, давая немногое, мы удостаиваемся от Господа большего. Уклонилось же слово наше к увещанию о милостыне по случаю того, как мы сказали, что патриарх, уступив Лоту часть земли и даже предоставив ему самую лучшую землю, а себе взяв худшую, за это удостоился от Бога такой щедрой награды, что ему дано Богом обетование, превышающее всякий ум и понятие. «Возведи, — сказано, — очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу; ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки». Ты, говорит, уступил племяннику часть земли: так вот Я обещаю тебе всю землю; мало этого, Я обещаю дать ее и семени твоему, и при том до века, т. е. навсегда. Видишь, как щедр Господь в благодеяниях? Так как знал (Господь), что этого особенно и желал патриарх, и ничто так не укрепит его усердия [как обетование о том, что и потомки его будут владеть землею, которая дана ему], то и говорит: Я и это сделаю для тебя, что, т. е., и потомки твои будут пользоваться этою землею и владеть ею всегда. Потом, чтобы (Авраам), смотря только на свою природу и старость, также на неплодство Сары, не усомнился в обетовании, но положился бы на силу Обетовавшего, (Бог) говорит: «И сделаю потомство твое, как песок земной; если кто может сосчитать песок земной, то и потомство твое сочтено будет» (Быт. 13:16). Поистине, обетование было превыше естества человеческого! Господь обещал не только сделать патриарха отцом, тогда как столько было препятствий к этому, но и дать (ему семя) столь многочисленное, что оно сравняется с (количеством) песка земного и даже будет неисчислимо, — этим сравнением Он хотел показать необычайную великость (обетования).

Смотри, как человеколюбивый Господь мало–помалу упражняет добродетель праведника. Сказав уже прежде: «Землю … дам Я и потомству твоему», — Он теперь опять говорит: «И потомству твоему навеки», «И сделаю потомство твое, как песок земной». Между тем обетование пока ограничивается только словами, и много проходит времени между обетованием и его исполнением, чтобы мы узнали и боголюбивую душу патриарха, и беспредельную силу Божию, (Бог) намеренно медлит и отлагает (исполнение обетований), чтобы получившие обетование, дошедши до глубокой старости, и, так сказать, отчаявшись (в исполнении), по порядку дел человеческих, тогда–то и дознали опытом и собственную немощь, и несказанно великую силу Божию.

4. Посуди же, по продолжительности времени протекшего между обетованием и его исполнением, о твердости души патриарха, как он, минуя все человеческое, обратил мысль свою к силе Обетовавшего, и не смущался, не колебался. Вы знаете, что если кто раз и два, обещавшись, не привел в исполнение своего обещания, мы как–то уже не легко верим потом его обещаниям. Так и должно быть в отношении к человеку. Но что касается до Бога, Который с великою премудростью устрояет дела наши, то, когда Он однажды даст нам обетование, хотя бы потом возникло бесчисленное множество препятствий, мы, взирая на величие силы Его, должны быть уверены, иметь твердое убеждение и помнить, что слово Его непременно придет в исполнение. Нет ничего такого, что могло бы когда–либо остановить (исполнение) Его обетования. Он — Бог, для Которого все возможно, и потому направляет обстоятельства, куда хочет, будучи силен найти путь и в местах непроходимых, и после того, как мы уже отчаялись, подавая нам благие надежды, чтобы мы таким образом яснее познавали безмерное величие Его благоустроительной премудрости. «Встань, пройди по земле сей в долготу и в широту ее, ибо Я тебе дам ее» (ст. 17). Смотри, как (Бог) всячески хочет возбудить в праведнике живое упование. «Встань», говорит, обойди вокруг, осмотри и длину и широту (земли), чтобы узнать тебе обширность земли, которою будешь пользоваться и, прежде еще обладания (ею), утешаться уже надеждою. Сколько ты ни обойдешь земли, (всю) ее отдам тебе, дабы ты знал, что ты уступил (племяннику) не столько, сколько теперь имеешь получить. Не думай же, будто ты получил худшую часть, когда тот (Лот) завладел, по–видимому, лучшими местами. Скоро увидишь на самом деле, что немного пользы принес ему выбор лучших мест, да и сам он узнает, какое зло — искать лучших мест. А ты теперь же получи награду за смиренномудрие и кротость, которую показал ты в отношении к племяннику, прими обетование и узнай всю ту землю, которой ты — господин и которою скоро овладеешь ты и семя твое навсегда: «И потомству твоему, — сказано, — навеки». Величественно обетование Божие! Велико обилие щедрот у Владыки всех нас! Необычайна награда, какую человеколюбивый и благоутробный (Бог) даровал этому блаженному и имеющему произойти от него потомству! Услышав это, изумленный несказанною благостью Божиею, патриарх, «и двинул … шатер, и пошел, — сказано, — и поселился у дубравы Мамре, что в Хевроне» (ст. 18). То есть, получив обетование и расставшись с Лотом, он перенес свою кущу под дуб мамврийский. Смотри на любомудрое расположение души, смотри на высоту духа, как он (патриарх) легко переселяется, и не скорбит, переходя с места на место. Ты не увидишь, чтобы им обладала или связывала его привычка, чему нередко подвергаются даже те, которые, по видимому, уже любомудрствуют и стали свободными от мирских смятений. Как придет время переселиться и перейти в чужую землю, часто и ради духовной нужды, увидишь, как они скорбят, печалятся и тяготятся перемещением, потому что связаны привычкою. Но не так (поступал) праведник; нет, он с самого начала, с самых ранних лет поступал мудро и, как странник и пришелец, переселялся то оттуда сюда, то отсюда туда и везде старался показать на деле боголюбивое свое расположение. Так, едва поселился он под дубом мамврийским, как тотчас же и устроил там жертвенник Господу. Видишь благодарную душу? Едва устроил кущу, как тотчас же вознес ко Господу благодарение за дарованное ему обетование. Да и на каждом месте, где ни поселялся он, прежде всего заботился об этом, — устроял жертвенник, возносил молитвы и исполнял апостольскую заповедь, повелевающую на всяком месте «произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки» (1 Тим. 2:8). Видишь душу, воскрыленную любовью к Богу и за все приносящую благодарность. Он не ждал, пока обетование исполнится; но благодарит за обетование и делает со своей стороны все, чтобы, изъявив благодарность за прежнее, расположить своего Господа и к исполнению обетования.

5. Этому (праведнику) будем подражать и мы, будем твердо полагаться на обетования Божии, — и пусть ни продолжительность времени не ослабляет нашего усердия, ни какие бы то ни было встречающиеся препятствия не колеблют наших помыслов. Напротив, уповая на силу Божию, будем являть такую искреннюю веру, как будто бы мы уже пред глазами у себя имели исполнение обетований. Ведь и нам Господь обетовал великие, чрезвычайные и превосходящие наши понятия (дары): разумею наследие царствия (небесного), участие в неизреченных благах, жительство с ангелами, освобождение от геенны. Однако ж, не будем не верить (этим обетованиям) потому только, что не видим (обещанного) телесными очами; но, помышляя о неложности Обетовавшего и о великом могуществе Его, будем созерцать эти блага очами веры и, судя по тому, что уже даровано нам, будем питать добрые надежды и в отношении к будущему. Для того–то Он и даровал нам многое здесь, чтобы, вразумляемые здешними (благами), мы твердо надеялись и на тамошние. Тот, кто из любви к нам предал Сына Своего, ужели не дарует нам и всего прочего, как и Павел сказал: «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего» (Рим. 8:32)? Если (Бог) Сына Своего предал за нас грешных, если удостоил нас дара крещения, если даровал нам оставление прежних грехов, если открыл путь покаяния, если для нашего спасения совершил бесчисленное множество других дел, то явно, что подаст и уготованные нам в будущем (веке) блага. По Своей благости предуготовив эти блага прежде, чем мы явились в мир, ужели Он не даст (нам) и насладиться ими? А (дабы тебе увериться), что Он еще заранее предуготовил эти блага для нас, послушай, что Он сам скажет к стоящим одесную (Его на последнем суде): «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25:34). Видишь безмерную благость, по которой Он явил такую любовь к нашему роду, что еще прежде создания мира уготовал нам наслаждение царствием? Не будем же, прошу, непризнательны, не сделаем себя недостойными столь многих даров, но возлюбим, как подобает, Господа нашего и не станем делать ничего такого, что могло бы прекратить Его к нам благоволение. Разве мы предварили это дело? Он, предупредив нас, явил великую и неизреченную любовь к нам. Не странно ли же не любить и нам, сколько можем, Того, кто так возлюбил (нас)? Он (Господь Иисус Христос), из любви к нам, все претерпел с радостью: исшедши из самых, так сказать, недр отеческих, благоволил принять зрак раба, испытать все человеческие (нужды), потерпеть озлобления и бесчестие от иудеев, наконец, приял крест и поносную смерть, чтобы посредством веры в Него избавить нас, пресмыкавшихся по земле и обремененных бесчисленным множеством тяжких грехов. Помышляя обо всем этом, блаженный Павел, пламенно любивший Христа, обтекший, как бы на крылах, всю вселенную, старавшийся в теле явить (совершенства) бестелесных существ, восклицал так: «Любовь Христова объемлет нас» (2 Кор. 5:14). Смотри, какая признательность; смотри, какая высокая добродетель; смотри, какая горячая любовь! «Любовь, — говорит, — Христова объемлет нас», то есть возбуждает, нудит, увлекает. Потом, желая пояснить слова свои, он говорит: «Рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего» (2 Кор. 5:14–15). Видишь ли, как справедливо сказал он, что «Любовь Христова объемлет нас»? Если, говорит, (Христос) умер за всех нас, то умер для того, чтобы мы, живущие, не для себя уже жили, но для Него, умершего за нас и воскресшего. Примем же апостольское увещание, и будем жить не для себя, но для умершего за нас и воскресшего. Но как, скажешь, можем мы жить не для себя? Послушай опять того же блаженного (Павла), который говорит: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20). Смотри, как он, ходя по земле и будучи обложен плотью, жил так, как будто бы обитал на небе и обращался с бестелесными силами. Поэтому–то, и в другом месте он сказал: «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5:24). В том–то и состоит жизнь не для себя, а для умершего за нас и воскресшего, когда мы как бы мертвы бываем в отношении к настоящей жизни, и не привязываемся ни к чему видимому. Для того и Господь наш претерпел распятие, чтобы мы эту (земную) жизнь променяли на ту (небесную), или — лучше сказать — через эту приобрели себе ту. Ведь настоящая жизнь, если мы бываем бдительны и внимательны, ведет нас к наслаждению вечною жизнью. И мы если захотим хотя несколько воспрянуть и отверзть око ума — можем всегда питать в себе мысль о тамошнем упокоении, и таким образом проходить и оставлять без внимания видимое и устремлять помысел к будущему и вечно пребывающему, как и блаженный Павел, в наше наставление, говорит: «А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2:20).

6. Вот — душа пламенеющая, вот — ум воскрыленный, вот — сердце, согретое любовью к Богу! «А что, — говорит, — ныне живу во плоти, то живу верою». Не подумайте, то есть, чтобы я делал что–нибудь ради настоящей жизни: хотя я и облечен плотью и подлежу телесным нуждам, но живу верою во Христа; презирая все настоящее, все оставляя без внимания по надежде на Него, к Нему устремил я свою душу. Потом, чтобы ты узнал всю великость любви его, он говорит: «Верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня». Смотри, как безмерно велика его признательность! Что говоришь, блаженный Павел? Немного прежде ты сказал: «Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего»; а теперь говоришь: «возлюбившего меня», и присвояешь себе одному всеобщее благодеяние? Да, говорит. Хотя Им принесена жертва за весь род человеческий, но, по любви моей к Нему, я присвояю себе все, что Им сделано. Так обыкновенно поступали и пророки; и они говорили: «Боже мой! Боже мой!» (Пс. 21:1; 117:28; 142:10); хотя (Бог) есть Бог всей вселенной, но любви свойственно относить к себе то, что есть общее достояние. «Сына, — говорит, — Божия, возлюбившего меня». Что говоришь? Ужели тебя одного возлюбил Он? Нет, говорит; Он возлюбил весь род человеческий, но я так обязан Ему благодарностью, как будто бы один я был возлюблен Им. «И предавшего Себя за меня». Что же, разве за тебя одного Он распялся? Не сам ли Он говорит: «Когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12:32)? Да и сам ты не сказал ли, что Он предал себя за всех нас (1 Тим. 2:6)? Точно так, говорит; говоря это, я не противоречу себе, но удовлетворяю любви моей. Но смотри, он и чему–то другому поучает нас словами своими. Выше он сказал, что Отец «предал Его за всех нас» (Сына своего); а здесь говорит: (Сын) «предавшего Себя за меня». Там (он сказал так), чтобы показать единомыслие и равночестие Отца и Сына, и сделать указание на домостроительство (спасения нашего), почему и в другом месте говорит: «Быв послушным даже до смерти» (Флп. 2:8), во всех таких местах проповедуя о домостроительстве (спасения). А здесь он употребил выражение: «предал себя», дабы показать, что (Сын) воспринял страдание добровольно, а не по необходимости и не по принуждению; что претерпел Он крест по Своему хотению и по желанию устроить спасение всего рода человеческого. Итак, можем ли мы показать соразмерную любовь к Тому, кто явил столь богатую любовь к нам? Если мы решимся положить и самую жизнь свою за Его закон и для соблюдения данных от Него заповедей, — и тогда не возможем достигнуть той меры любви, какую Он заявил в отношении к нашему роду. Он, будучи Богом, потерпел все это за людей, и, будучи Господом, — за рабов, и не просто за рабов, но еще за неблагодарных, обнаруживших великую и упорную вражду (против Него). Притом, Он сам предварил оказать такое благодеяние недостойным и виновным в бесчисленных грехах. А мы, что ни успеем сделать, ничего не совершим великого, при всех усилиях возблагодарить предупредившего нас столькими благодеяниями. Наши (дела любви к Богу), если только они последуют за Его благодеяниями, составляют уже некую уплату и долг, а то, что Он делает для нас, есть дар и благодеяние, и великая милость. Размышляя обо всем этом, возлюбим Христа, как возлюбил Его Павел, и, не заботясь о настоящем, укореним навсегда любовь к Нему в нашей душе. Тогда мы станем посмеваться всему в настоящей жизни и на земле будем жить, как на небе, ни счастьем здешним не расслабляясь, ни скорбями не смущаясь, но, минуя все, будем спешить отсюда к возлюбленному Господу нашему; не будем роптать и на медленность (достижения небесных благ), но с блаженным Павлом станем говорить и мы: «А что ныне живем во плоти, то живем верою в Сына Божия, возлюбившего нас и предавшего Себя за нас». (Таким образом) и настоящую жизнь проведем беспечально, и удостоимся наслаждения будущими благами, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 35

«И было во дни Амрафела, царя Сеннаарского, Ариоха, царя Елласарского, Кедорлаомера, царя Еламского, и Фидала, царя Гоимского, пошли они войною против Беры, царя Содомского» (Быт. 14:1, 2).


Внушается читать божественное Писание, хотя бы и без достаточного понимания вначале; поучительный пример евнуха царицы Кандакии. — Любовь Аврама к Лоту, плененному восточными царями, и необычайная его победа над последними. — Слава Патриарха и благословение его от Мелхиседека. — Поучительное бескорыстие победителя восточных царей. — В основу всех наших дел нужно полагать смирение, любовь к вечным благам вместо преходящих, которые, как милостыня бедным, служат к приобретению первых.


1. Великое благо, возлюбленные, чтение божественного Писания. Оно умудряет душу, оно переносит ум на небо, оно располагает человека к благодарности (пред Богом), оно не допускает его пристраститься к чему–либо настоящему, оно заставляет ум наш постоянно обитать на небесах, побуждает нас делать все в надежде на воздаяние Владыки и стремиться с величайшею ревностью к подвигам добродетели. Здесь–то (в Писании) можно хорошо узнать, как скор на помощь (нам) промысел Божий, (узнать) мужество праведников, благость Владыки и обилие воздаяний. Им–то можно возбудить себя к соревнованию и подражанию любомудрию доблестных мужей и (не дать себе) ослабеть в подвигах добродетели, но твердо полагаться на обетования Божия и прежде их исполнения. Поэтому, прошу, будем заниматься чтением божественного Писания с наибольшим тщанием. Таким–то образом мы приобретем и знание (его), если будем постоянно обращаться к тому, что в нем содержится. Невозможно, в самом деле, чтобы тот, кто с усердием и всяким усилием занимается словом Божиим, был когда–нибудь оставлен (Богом) в пренебрежении; напротив, если и нет у нас наставника–человека, то сам Господь, проникая в сердца наши, просвещает ум, озаряет смысл, открывает нам сокровенное и таким образом бывает для нас наставником в предметах, неведомых нам, лишь бы только мы хотели сделать то, что от нас зависит. «Вы не называйтесь, — говорит Писание, — учителями» (на земле) (Мф. 23:8). Так, когда мы возьмем в руки духовную книгу, то, сосредоточив свой ум, собрав мысли и удалив от себя всякий житейский помысел, будем таким образом совершать чтение с великим благоговением, с полным вниманием, чтобы быть достойными руководиться Духом Святым в разумении написанного и получить отсюда великую пользу. Вот и евнух эфиопской царицы, иноплеменник, даже в то время, когда с таким великолепием несся в колеснице, не пренебрегая чтением (Писания), но, держа в руках (книгу) пророка, прилежно читал ее, хотя и не понимал того, что в ней содержится. Но так как он употребил с своей стороны все — старание, усердие, внимание, то и получил руководителя. Подумай же, прошу, как много значило то, что он не пренебрег чтением (Писания) даже во время путешествия и притом сидя на колеснице. Да слышат это те, которые не хотят делать это и дома, но думают, будто чтение божественного Писания для них излишне, и будто им не удобно заниматься прилежно этим чтением потому, что они ведут и брачную жизнь, и обязаны воинскою службою, и лежит на них забота о детях, попечение о слугах и о других вещах. Вот — евнух, человек иноплеменный: того и другого довольно было для того, чтобы ввергнуть (его) в совершенную беспечность; а к этому (еще присоединялась) великая знаменитость, огромное богатство и то, что он был в дороге и несся в колеснице (ведь не совсем удобно, напротив даже очень трудно, совершая таким образом путешествие, заниматься чтением); и, однако же, доброе расположение и великое усердие победили все эти препятствия и он занимался чтением (Писания), и не говорил того, что ныне многие говорят: я не понимаю того, что там содержится, не могу постигнуть глубины того, что написано, зачем же мне попусту и понапрасну предпринимать труд, читать, когда у меня нет (человека), который бы мог руководить меня? Ничего такого не подумал этот невежда языком, но любомудрый умом, — нет, помыслив, что он не будет презрен (Богом), но скоро получит помощь свыше, если только сделает, что от него зависит, и что он может (сделать), он усердно занимался чтением. Поэтому и человеколюбивый Владыка, видя доброе его расположение, не презрел его, не оставил без внимания, но немедленно послал ему наставника. Обрати же внимание и на премудрость Божию, как (Бог) попустил сначала ему сделать все, что от него зависело, а потом уже явил ему и Свою помощь. Когда евнух сделал с своей стороны все, то тогда уже явился ангел Господень и сказал Филиппу: востав, «встань и иди на полдень, на дорогу, идущую из Иерусалима в Газу, на ту, которая пуста. И вот, — продолжает он, — муж Ефиоплянин, евнух, вельможа Кандакии, царицы Ефиопской, хранитель всех сокровищ ее, приезжавший в Иерусалим для поклонения, возвращался и, сидя на колеснице своей, читал пророка Исаию» (Деян. 8:26–28). Смотри, как обстоятельно рассказал нам (это) писатель книги: сказав, что это эфиоплянин, дабы мы знали, что он был иноплеменник, говорит потом, что он вельможа, и облечен был важным саном и великолепием — «приезжавший, — говорит, — в Иерусалим для поклонения». Смотри и на цель его путешествия, которая уже достаточно показывает боголюбивое расположение души его: вот какой совершает он путь для того, чтобы воздать поклонение Господу! Тогда ведь еще думали, что богослужение может быть совершаемо в одном только месте (в Иерусалиме); поэтому там и возносили свои молитвы, совершая для того отдаленные путешествия. Вот почему и этот человек приезжал туда, где был храм, и где совершалось иудейское богослужение, чтобы воздать поклонение Господу. И когда он исполнил свое желание, — говорит Писание: «Возвращался и, сидя на колеснице своей, читал».

2. Потом Филипп, подошедши к нему, говорит: «Разумеешь ли, что читаешь?» (Деян. 8:30). Видишь заботливую душу, которая, и, не разумея содержащегося (в книге), занимается, однако же, чтением и охотно желает найти наставника, который бы вразумил ее? Апостол своим вопросом тотчас пробуждает в нем это желание. А что он был достоин получить руководителя к уразумению содержавшегося (в книге), это видно из самого его ответа. Когда апостол, подошедши к нему в бедной одежде, спросил его: «Разумеешь ли?» — он не огорчился этим, не обнаружил негодования, не думал оскорбляться, что бывает со многими неразумными людьми, которые часто готовы навсегда оставаться в неведении, стыдясь сознаться в своем незнании и поучиться у тех, кто может их наставить. Но этот (человек) не был таков; нет, он отвечает с совершенною кротостью и уважением, обнаруживая тем состояние своей души: «Как могу разуметь, — говорит он, — если кто не наставит меня?» (Деян. 8:31)? Мало того, что он отвечал с кротостью; нет, он не поехал далее, но, еще яснее выказывая нам доброту нрава своего, (этот) вельможа, иноплеменник, везомый в колеснице, сказавший те слова, пригласил человека, по виду совершенно бедного, по одежде низкого, взойти (в колесницу) и сесть с ним. Видишь усердие его души? Видишь великое его благоговение? Видишь боголюбивое расположение иноплеменника, с каким он на деле исполнил слово некоего мудреца: «Если увидишь разумного, ходи к нему с раннего утра, и пусть нога твоя истирает пороги дверей его» (Сир. 7:36)? Видишь, как справедливо он не был презрен (Богом)? Видишь, как достойно получил помощь свыше? Видишь, как он ничего не опустил, что следовало сделать ему самому. Поэтому он, получив наконец наставника, в точности узнал смысл слов (пророка) и просветил свой ум. Видите, какое благо — со вниманием и усердием читать божественное Писание? Я для того и предложил вам рассказ об этом иноплеменнике, чтобы никто из нас не стыдился подражать эфиоплянину, евнуху, который не оставлял читать Писание и во время путешествия. Этот иноплеменник может быть учителем для всех нас — и для тех, которые ведут частную жизнь, и для тех, которые занимаются военной службой и облечены знатностью, и вообще для всех, не только для мужчин, но и для женщин, не только для тех, которые живут в семействах, но и для тех, которые избрали монашескую жизнь; все могут узнать отсюда, что никакое время не может служить препятствием к чтению слова Божия; что не только дома, но и ходя по торжищу, и совершая путешествие, или находясь в многолюдном собрании и занимаясь делами, можно нам упражняться в этом чтении, чтобы, сделавши от нас зависящее, тотчас получить нам и руководителя. Видя наше расположение к духовному (знанию), Владыка наш не презрит нас, но подаст озарение свыше и просветит наш ум. Не будем же, прошу, пренебрегать чтением (Писания), но, понимаем ли содержащееся (в нем), или не понимаем, (во всяком случае) будем, как можно чаще, обращаться к нему. Постоянное упражнение в чтении напечатлевает неизгладимо в памяти (прочитанное) и часто, чего сегодня мы не могли понять при чтении, то вдруг понимаем, снова приступив к чтению завтра, потому что человеколюбивый Бог невидимо просвещает наш ум. Но это мы сказали теперь о постоянном чтении божественного Писания. А чтобы вы знали, что также обыкновенно Господь поступает и во всем другом, т. е. когда мы сделаем, что от нас зависит, то и Он с щедростью подает нам Свою помощь, и, как поступил Он в отношении к чтению (Писания), послав с великою скоростью наставника иноплеменнику, точно также поступает и с желающими преуспеть в добродетели, — выслушайте нынешнее чтение. Но чтобы яснее для нас было это слово, не неуместно будет напомнить вам, что было с патриархом, и сегодня повторить сказанное вчера. Из сказанного уже вы знаете, как Авраам за то великое смиренномудрие, какое показал он в отношении к Лоту, уступив ему лучшие места, получил свыше великую награду, приняв обетование, которое во много раз превосходит заслугу его. Посмотрим же, наконец, из нынешнего чтения, снова на добродетель праведника, чтобы, идя таким образом вперед, узнать нам неизреченное Божие о нем попечение. (Бог) каждый раз предоставляет прежде самому патриарху обнаружить боголюбивое расположение души своей, а потом уже и от себя дает ему награду, желая примером его любомудрия вразумить всех нас, чтобы и мы, подражая патриарху, старались прежде сами прилагать усилия к подвигам добродетели, а потом ожидали наград от Бога.

3. Но время уже предложить вам самое нынешнее чтение. Оно почти не требует и объяснения, — но довольно только прочитать (самые слова), чтобы показать высоту добродетели праведника. «И было, — говорит Писание, — во дни Амрафела, царя Сеннаарского, Ариоха, царя Елласарского, Кедорлаомера, царя Еламского, и Фидала, царя Гоимского, пошли они войною против Беры, царя Содомского, против Бирши, царя Гоморрского, Шинава, царя Адмы, Шемевера, царя Севоимского, и против царя Белы, которая есть Сигор. Все сии соединились в долине Сиддим, где [ныне] море Соленое» (Быт. 14:1–3). Посмотри на точность Писания, с какою оно упомянуло имена и царей и народов: это оно сделано не без причины, но для того, чтобы ты из самых названий узнал их варварские свойства. Они, говорит Писание, «пошли они войною» с царем содомским и с другими (царями). Потом показывает и самую причину, по которой война была начата. «Двенадцать, — говорит, — лет были они в порабощении у Кедорлаомера, а в тринадцатом году возмутились. В четырнадцатом году пришел Кедорлаомер и цари, которые с ним, и поразили Рефаимов в Аштероф–Карнаиме, Зузимов в Гаме, Эмимов в Шаве–Кириафаиме, и Хорреев в горе их Сеире, до Эл–Фарана, что при пустыне. И возвратившись оттуда, они пришли к источнику Мишпат, который есть Кадес, и поразили всю страну Амаликитян, и также Аморреев, живущих в Хацацон–Фамаре» (ст. 4–7). Не пройдем, возлюбленные, сказанного без внимания в той мысли, будто это повествование совершенно бесполезно. Божественное Писание обстоятельно рассказало нам обо всем с тою именно целью, чтобы мы узнали силу этих варваров и какое они оказали мужество, с какою быстротою устремились на брань, так что поразили даже исполинов, т. е. людей сильных по телу, и покорили все народы, жившие там. Как сильный поток стремлением своим увлекает и разрушает все, так и эти варвары, напав на все те народы, почти всех их истребили и поразили князей амаликитских и всех прочих. Но, может быть, кто–нибудь скажет: что мне пользы, если я узнаю силу варваров? Не просто и не без цели Писание ввело это обстоятельство в свое повествование, не напрасно и мы предварительно предлагаем вам теперь узнать их мужество, но для того, чтобы, с продолжением поучения, вы познали великую силу Божию и добродетель патриарха. Так против этих–то людей, имевших такую силу и рассеявших столько народов: «И вышли, — говорит Писание, — царь Содомский, царь Гоморрский, царь Адмы, царь Севоимский и царь Белы, которая есть Сигор; и вступили в сражение с ними в долине Сиддим, с Кедорлаомером, царем Еламским, Фидалом, царем Гоимским, Амрафелом, царем Сеннаарским, Ариохом, царем Елласарским, — четыре царя против пяти» (ст. 7–9). Потом, чтобы мы знали, как эти цари, ужаснувшись мужества и могущества своих противников, обратились в бегство. Писание говорит: «И цари Содомский и Гоморрский, обратившись в бегство, упали» там, где были колодцы: «а остальные убежали в горы» (ст. 10). Видишь, какова сила этих людей, как одним видом своим они навели на врагов ужас и обратили их в бегство? Смотри же, как они, по обращении всех в бегство, захватили без всяких препятствий все, что у них было, и возвратились домой. «[Победители], — говорит Писание, — взяли все имущество Содома и Гоморры и весь запас их и ушли. И взяли Лота, племянника Аврамова, жившего в Содоме, и имущество его и ушли» (ст. 11–12). Вот, о чем я говорил вчера, то ныне и сбылось на деле: Лот нисколько не получил пользы от выбора лучших мест, но самым делом научен был не искать лучших мест. Не только ему не было от этого никакой пользы, но вот еще он сделался пленником и узнал на опыте, что гораздо лучше было бы ему жить вместе с праведником, чем, отделившись от него и живя на свободе, испытать столько бедствий. Вот он отделился от патриарха и думал пользоваться большею свободою, владеть лучшими местами, жить весьма богато — и вдруг сделался пленником, бездомным, лишенным своего крова, чтобы ты знал, какое зло — раздор, и какое благо — согласие, и что лучше не гнаться за большим, а любить уничижение. «И взяли, — говорит Писание, — Лота … и имущество его». Во сколько раз лучше было для него жить вместе с патриархом и потерпеть все, лишь бы только не расторгнуть взаимного согласия, чем, отделившись от него и выбрав себе лучшие места, тотчас подвергнуться таким опасностям и подпасть под иго иноплеменников! «И пришел, — говорит (Писание), — один из уцелевших и известил Аврама Еврея, жившего тогда у дубравы Мамре, Аморреянина, брата Эшколу и брата Анеру, которые были союзники Аврамовы» (ст. 13). Почему патриарх (сам) не узнал о возникновении такой войны? Вероятно, (между ним и местом битвы) было большое расстояние, поэтому он и не знал. «И пришел один из уцелевших и известил Аврама»; (Писание говорит так), чтобы напомнить нам, (что эта весть сообщена была Аврааму), переселившемуся из Халдеи. Так как жилище имел он по ту сторону Евфрата, то и назывался пришельцем. Такое наименование дали ему родители еще с самого начала, предзнаменуя тем его переселение оттуда (из Халдеи). Так как ему надлежало перейти чрез Евфрат и идти в Палестину, то и назван он Аврамом.

4. Смотри, как родители, даже неверные, и сами не зная, по руководству высочайшей премудрости Божией, дали такое имя своему сыну, как и Ламех Ною. Это дело Божия человеколюбия, что Он часто и посредством неверных за долгое время предвозвещает будущее. «И пришел один из уцелевших и известил Аврама» о случившемся, о плене его племянника, о великом могуществе царей, о разорении Содома и о постыдном бегстве (побежденных). Он же (известил Аврама Еврея) «жившего тогда у дубравы Мамре, Аморреянина, брата Эшколу и брата Анеру, которые были союзники Аврамовы» (ст. 13). Иной, может быть, стал бы здесь доискиваться, почему из всех обратившихся в бегство содомлян один только праведный Лот отводится в плен? И это не просто и не без причины, но чтобы Лот на самом деле узнал добродетель патриарха, а через него спаслись бы и прочие (жители Содома), и чтобы (Лот) научился не искать лучших мест, но довольствоваться меньшим. Послушаем же, что было потом, дабы познать и добродетель праведника и несказанное содействие (ему) Божие. Только выслушайте, что вам будет сказано, со вниманием и напрягите ваш ум. Отсюда можно получить много пользы, — и, во–первых, из случившегося с Лотом можно научиться не смущаться, если иногда праведные впадают в искушения, а нечестивые и злые избегают их, ни в каком случае не искать первенства, и ничего не считать драгоценнее сожития с праведными, напротив, хотя бы и нужно было жить в рабстве, только бы вместе с добродетельными мужами, почитать эту жизнь полезнее жизни на свободе. А затем можно отсюда узнать крайнее незлобие патриарха, его необыкновенную любовь, великое мужество, презрение к богатству и неизреченную силу Божия содействия. «Аврам, услышав, что сродник его взят в плен, вооружил рабов своих, рожденных в доме его, триста восемнадцать, и преследовал [неприятелей] до Дана; и, разделившись, [напал] на них ночью, сам и рабы его, и поразил их, и преследовал их до Ховы, что по левую сторону Дамаска; и возвратил все имущество и Лота, сродника своего, и имущество его возвратил, также и женщин и народ» (ст. 14–16). Подумай здесь, возлюбленный, о доблестном мужестве праведника, как он, положившись на силу Божию, не убоялся могущества врагов, когда узнал о сделанном ими поражении, как, т. е., они сначала восстали против всех народов, одолели амаликитян и всех прочих, потом напали на содомлян, обратили и их в бегство и похитили все их имение. Для того–то божественное Писание и рассказало нам предварительно все это, сколько, т. е., они успели сделать силою своего мужества, чтобы ты познал, что патриарх поразил их не телесною силою, но верою в Бога, ограждаемый помощью свыше, совершил это не посредством оружия, копьев, стрел и натянутых луков, но с своими только домочадцами.

Но для чего, скажешь, божественное Писание показало и число домочадцев — триста и восемнадцать? Для того чтобы ты знал, что он взял не всех, кто только случился, но домочадцев, которые воспитывались вместе с Лотом, дабы они с большим усердием совершили мщение, сражаясь как бы за своего господина. Усматривай и безмерную силу Божию из того, как легко одержана победа. «[Напал] на них, — сказано, — ночью, сам и рабы его, и поразил их и преследовал их». Вышняя десница ему помогала и споборала. А потому и не нужно было ему ни оружия, ни воинских хитростей, но, едва только он явился с своими слугами, как одних (из врагов) поразил, других обратил в бегство, и то и другое совершил с полным успехом: никто не противодействовал ему; возвратил он и конницу царя содомского, и племянника своего Лота, и все имущество, и жен. Видишь, для чего (Господь) попустил одному Лоту быть в плену, тогда как другие спаслись бегством? Для того, именно чтобы и явлена была добродетель патриарха, и ради Лота получили спасение многие другие. И вот возвратился Авраам с великими и славными трофеями, ведя за собою, вместе с Лотом, и конницу, и жен, и прочее имение, громко проповедуя пред всеми и звучнее трубы возглашая, что он сделал нападение и одержал победу не человеческою силою, не телесною крепостью, но всесовершающею вышнею десницею. Видишь, как праведник постоянно делается более и более славным, и каждый раз всем показывает Божие о нем попечение. Посмотри, наконец, как он делается учителем благочестия и для содомлян. «Когда он возвращался после поражения Кедорлаомера и царей, бывших с ним, царь Содомский вышел ему навстречу в долину Шаве, что [ныне] долина царская» (ст. 17). Смотри, что значит быть добродетельным и пользоваться Божиим благоволением. Царь выходит на встречу страннику старцу и воздает ему все по чести. Он узнал, что нет ему пользы и в царском достоинстве, когда нет у него вышнего поборника, и что никто не может быть могущественнее того, кому помогает десница Господня. «И Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино, — он был священник Бога Всевышнего» (ст. 18).

5. Что значит это замечание — «царь Салимский» и «священник Бога Всевышнего»? Был он, сказано, «царь Салимский». Его описывает нам и блаженный Павел в послании к уверовавшим евреям (Евр. 7:1), и, обращая внимание на его имя и город, истолковывает значение имени его с помощью словопроизводства, говоря, что Мелхиседек значит — царь правды, так как на еврейском языке мелхи значит царство, а седек — правда. Потом, перешедши и к имени города, называет Мелхиседека царем мира, так как салим значит мир. Священник же он был, вероятно, саморукоположенный (таковы тогда были священники), или ближние его предоставили ему (эту) честь по его престарелому возрасту, или сам он заботился о принесении жертв, как Ной, как Авель, как Авраам, которые приносили жертвы. С другой стороны, ему предстояло быть и образом Христа, каковым изображает его и Павел, говоря: «Без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником» (Евр. 7:3). Но как, скажешь, возможно человеку быть без отца, без матери, и не иметь ни начала дней, ни конца жизни? Ты слышал, что он был образом; итак, не изумляйся и не ищи в образе всего: он не был бы и образом, если бы имел все, что только свойственно самой истине. Что же, однако же, значит сказанное об нем? То, что как он, поскольку не помнил своих родителей, называется не имеющим ни отца, ни матери, и поскольку не имел родословной, — безродословным, — так и Христос, поелику не имел ни матери на небесах, ни отца на земле, называется и есть безродословным. Смотри же, как через почесть, оказанную патриарху внушается нам некоторая тайна. «И Мелхиседек … вынес хлеб и вино». Видя образ, помышляй об истине, и дивись силе божественного Писания, как оно заранее и задолго открыло нам то, чему надлежало быть впоследствии. «И благословил, — сказано, — его, и сказал: благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли; и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои» (ст. 19, 20). Не только благословил его, но и прославил Бога; сказав: «Благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли», он открыл нам в творении могущество Божие, потому что, если Бог есть тот, кто сотворил небо и землю, то уже не боги те, которым поклоняются люди (язычники): «Боги, — сказано, — которые не сотворили неба и земли, исчезнут» (Иер. 10:11). «Благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои». Замечай, как он не только восхваляет праведника, но и указывает на содействие Божие, потому что без небесной помощи Авраам не мог бы одолеть столь сильных врагов. «Который предал, — сказано, — врагов твоих»: Он–то совершил все, Он сделал сильных слабыми, Он вооруженных низложил чрез безоружных, от Него (изошла) помощь, даровавшая им такую славу. «Который предал врагов твоих в руки твои». Видишь, как Писание выражает доброе расположение и любовь Авраама к Лоту, как показывает, что он (врагов Лота) считал своими врагами за то, что они сделали его племяннику? И «дал, — сказано, — ему десятую часть из всего». То же самое говорит и св. Павел: «Видите, как велик тот, которому и Авраам патриарх дал десятину из лучших добыч своих» (Евр. 7:4). То есть, из добычи, которую Авраам нес с собою, он уделил Мелхиседеку, именно отделил ему десятую часть всего, что нес, и чрез это стал для всех наставником в том, чтобы быть благодарными (Богу) и приносить ему в дар начатки от всего, что Он нам дарует. Затем царь содомский, изумленный великодушием патриарха, говорит ему: «Отдай мне людей, а имение возьми себе» (ст. 21). Прекрасна признательность царя, но посмотри и на любомудрие праведника. «Аврам сказал царю Содомскому: поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли, что даже нитки и ремня от обуви не возьму из всего твоего, чтобы ты не сказал: я обогатил Аврама» (ст. 22, 23). Велико презрение патриарха к богатству. Для чего же он с клятвою отказывается (от предлагаемого царем), говоря: «Поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли»?

6. Двум вещам он хочет научить царя содомского — тому, что он выше даров его, чем и выказал великое любомудрие, и тому, что он желает быть ему наставником в богопочтении, и как бы так учит его: я ничего не возьму от тебя, и призываю тебе во свидетели Того, Кто сотворил все, чтобы ты познал сущего над всем Бога и не считал богами (вещи) сотворенные руками человеческими. Он — Творец неба и земли, Он даровал успех и этой брани и есть виновник этой победы. Итак, не ожидай, чтобы я решился взять что–либо из твоих даров: я совершил отмщение не из–за награды, но, прежде всего по любви к племяннику, а потом по долгу справедливости, (который обязывает) похищать несправедливо увлеченных в плен из рук их врагов. От «нитки, — говорит, — и (до) ремня от обуви не возьму из всего твоего», то есть, ничего, даже самого малого, самого ничтожного, потому что ремнем обыкновенно называется узкая верхняя часть обуви, которую обыкновенно употребляют грубые народы. Потом представляет и причину, почему он отказывается (от даров): «Чтобы ты не сказал, — говорит: я обогатил Аврама». Есть у меня Податель бесчисленных благ; я пользуюсь помощью свыше, и не имею нужды в твоем богатстве, не нуждаюсь в человеческой щедрости, доволен благоволением ко мне Божиим и знаю щедрость Его в дарах. Уступив Лоту малое и незначительное, я удостоился великих и неизреченных обетований, и теперь, не принимая от тебя даров, надеюсь приобрести и большее богатство, и большее благоволение Божие. Для того–то, думаю, он и употребил клятву, сказав: «Поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли», чтобы тот не подумал, будто он только притворяется, как это обыкновенно бывает, но дабы познал ты, что он именно решился — не воспользоваться и малою частью из предлагаемого царем содомским. И исполнил он заповедь, данную И. Христом ученикам: «даром получили, даром давайте» (Мф. 10:8). Я, говорит, в этой брани не употребил с своей стороны ничего больше, кроме готовности и усердия; а победу, трофеи и все прочее совершил (Господь) Своею силою. Потом, чтобы царь не подумал, будто Авраам не принимает от него даров по гордости и презрению, (патриарх), являя и в этом случае свою кротость и душевное любомудрие, говорит: «Кроме того, что съели отроки, и кроме доли, принадлежащей людям, которые ходили со мною; Анер, Эшкол и Мамрий пусть возьмут свою долю» (Быт. 14:24). Им, говорит, позволю взять некоторую часть, потому что они представили с своей стороны свидетельство великой дружбы. «Которые, — сказано, — были союзники Аврамовы», т. е., связаны были с ним узами дружбы, как это видно из того, что они решились разделять с ним опасности. Поэтому, желая наградить их, он позволяет им взять некоторую часть из добычи, и этим опять исполняет апостольский закон, который говорит: «Трудящийся достоин пропитания» (Мф. 10:10). Но и им не позволяет он взять более чем нужно: «Кроме того, — говорит он, — что съели отроки, и кроме доли, принадлежащей людям, которые ходили со мною; Анер, Эшкол и Мамрий пусть возьмут свою долю». Видите совершенство добродетели патриарха, как он показал в отвержении богатства и любомудрие и смиренномудрие, и все сделал так, чтобы не подумали, будто он отверг дары по гордости и презрению, надмеваясь одержанною им победою?

7. Ему–то будем, прошу, и мы подражать, постараемся хранить себя неукоризненными, так, чтобы под предлогом добродетели не навлечь на себя подозрения в гордости, или под предлогом смиренномудрия не пренебречь добродетели; во всем будем соблюдать меру, и в основание совершаемых нами дел полагать смирение, чтобы безопасно созидать нам здание добродетели. То и добродетель, когда она соединена бывает со смирением. Положивший в основание своей добродетели смирение, может безопасно воздвигать здание, до какой ему угодно высоты. Оно (смирение) — есть величайшее ограждение, стена несокрушимая, крепость непреодолимая; оно поддерживает все здание, не позволяя ему пасть ни от порыва ветров, ни от напора волн, ни от силы бурь, но ставит его выше всех нападений, делает как бы построенным из адаманта и неразрушимым, и на нас низводит щедрые дары от человеколюбивого Бога. Им–то патриарх получил от Бога столь великие обетования. Из последующих поучений вы, если будет угодно Богу, узнаете, как он и теперь за то, что не принял даров от царя содомского, удостоился великих и несказанных даров от Бога. И не он только один, но и все другие праведники прославились чрез смирение. В этом может удостовериться каждый из вас, любящий упражняться в чтении Святого Писания. Человеколюбивый Владыка наш, когда увидит, что мы не заботимся о настоящих благах, и их дарует нам с щедростью, и наслаждение благами будущими предуготовляет. И так обыкновение бывает и в отношении к богатству, и в отношении к славе настоящей жизни, и в отношении ко всем временным благам. Итак, презрим настоящее богатство, дабы приобрести богатство истинное; презрим суетную эту славу чтобы удостоиться той истинной и прочной славы; будем посмеваться настоящему благополучию, чтобы получить те неизреченные блага; за ничто будем считать настоящее, чтобы быть нам способными воспламениться любовью к будущему. Тому, кто привязан к настоящему, невозможно и питать в себе любовь к тем неизреченным благам: у него пристрастие к настоящему омрачает разум, точно так, как какая–нибудь нечистота залепляет телесные глаза, и не позволяет ему видеть, что нужно. И наоборот, невозможно, чтобы тот, кто питает любовь к тем прочным и неизменным благам, имел пристрастие к благам временным, которые прежде, чем появятся, отлетают и исчезают. Проникнутый любовью к Богу и питающий сильное желание будущих благ на настоящую жизнь смотрит другими глазами и знает, что вся настоящая жизнь есть обманчивый призрак и нисколько не отличается от сновидений. Поэтому и блаженный Павел в одном послании своем сказал: «Проходит образ мира сего» (1 Кор. 7:31), — показывая, что все человеческое есть только призрак и проходит, как тень, или сон, потому что не имеет в себе ничего истинного и твердого. Не детскому ли же уму свойственно гоняться за тенью, гордиться сновидением и привязываться к тому, что мгновенно исчезает? «Проходит, — говорит, — образ мира сего». Когда ты слышал, что «проходит», то для чего еще ищешь (благ мира)? Когда ты слышал, что все человеческое есть только призрак, не имеющий истины, то зачем добровольно сам подвергаешь себя обольщению? Почему, размышляя о переменчивости и непрочности (здешних благ), не презираешь их и не устремляешь своего желания к тем благам, постоянным, твердым, прочным и не подлежащим никакой перемене?

8. Чтобы постигнуть тебе мудрость учителя вселенной, посмотри, какое выражение в другом месте он употребил, когда хотел показать, что все, даже и самое славное в настоящей жизни, есть ничто. Видимое, — укажешь ли на огромное богатство, на славу, знатность, первенство, господство, на самое царство, на облеченного диадемою, и на высокий трон, — все это видимое, говорит, временно, является на краткое время и ненадолго доставляет нам наслаждение. Так чего же ты хочешь (заставить) нас искать, если все видимое временно? Тех, говорит, невидимых благ, не этих видимых, но тех, которых не видят телесные очи. Но кто же, скажи, убедит нас пренебречь видимым и искать невидимого? Самая, говорит, природа вещей пусть учит вас тому, что здешние блага, хотя и видимы, но скоро проходят, а тамошние, хотя теперь и невидимы для нас, но вечны, имеют бытие непрестающее, не знают ни предела, ни конца, ни каких–либо перемен, всегда прочны и непоколебимы. Может быть, я представляюсь уже и тягостным, потому что каждый день предлагаю советы; но что же мне делать? Велика зараза греха, велика сила любостяжания, заметна скудость добродетели. Поэтому хочу я хоть беспрестанными увещаниями одолеть недуг и привести к совершенному здоровью приходящих сюда. Для того и изъяснять Писание стараюсь, и представляю образцы добродетели праведных, и не перестаю часто повторять вам одно и тоже, чтобы как–нибудь расположить вас к подражанию праведникам.

Подумаем же, хоть и поздно, о нашем спасении, воспользуемся, как следует, данным нам временем настоящей жизни и, пока есть время, поспешим к покаянию и исправлению своих грехопадений, употребим избыток своих стяжаний на пользу своих душ и, что нам не нужно, то отдадим нуждающимся. Для чего, скажи мне, позволяешь ты быть снедаему ржавчиною золоту и серебру, которые следовало бы передать в руки бедных, чтобы, положив их в это безопасное хранилище, в свое время, когда особенно будешь нуждаться в их помощи, мог ты получить от них пособие? Напитанные тобою здесь, они в тот день отверзут тебе двери дерзновения и примут тебя в вечные кровы свои. Не допустим также, чтобы и одежды наши снедаемы были молью, или без употребления тлели в кладовых, когда столь многие нуждаются в одежде и ходят почти нагими. Предпочтем моли наготствующего Христа и оденем Его, не имущего одежды ради нас и нашего спасения, чтобы, удостоившись одеть Его, услышать нам в тот день: «Был наг, и вы одели Меня» (Мф. 25:36). Ужели обременительны и тягостны эти заповеди? Эти блага, говорят они (заповеди), гибнущие, согнивающие, напрасно и без нужды расходуемые, постарайся употребить с пользою, чтобы тебе не потерпеть убытка от их потери, а приобрести от них, напротив, величайшую прибыль. Крайне и даже безмерно бесчеловечно — тратя столь многое для своего наслаждения, излишнее заключать в сундуки и кладовые, не желать облегчить нужды единокровных, отдавать лучше ненужное нам на съедение моли, или червям, на расхищение ворам, и подвергнуться за это наказанию, чем распорядиться им по надлежащему и получить за то награду. Не будем, умоляю, простирать до этого нашу беспечность о спасении своих душ, но, уделив излишнее бедным, приобретем себе заблаговременно великое дерзновение, да удостоимся насладиться неизреченными теми благами, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 36

«После сих происшествий было слово Господа к Авраму в видении, и сказано: не бойся, Аврам; Я твой щит; награда твоя весьма велика» (Быт. 15:1).


Богатство добродетелей Патриарха и краткий обзор его дел и божественных ему милостей. — Воздаяние Авраму за непринятие даров Содомского царя; великая вера Аврама в божественное обетование и вменение ее в праведность. — Внушение веровать словам Божиим и уповать на Его обетования.


1. Добродетель праведных подобна сокровищнице, заключающей в себе многое и несказанное богатство. Как из такой сокровищницы, хотя бы кто и малую часть взял, может устроить для себя не малое благосостояние, так и в добродетели этого патриарха (Авраама) тоже всякий найдет. В самом деле, вот, почти каждый день предлагая вам наставление из жизни его, и притом, сообщая вам это наслаждение в великом обилии, мы доселе еще не могли пересказать даже и малой части его добродетелей. Так обильны его доблести! И как из источника, изливающего обильные потоки, хотя и все черпают, не только не уменьшают вытекающих из него потоков, но чем больше бывает черпающих, тем с большей силой устремляется течение вод, — так, то же самое видим и в этом досточудном праотце. Сколько, начав от его времени и до настоящего, почерпают из источника его совершенств, — и не только не истощили потоков, но совершенства его еще обильнее открываются. Как некую златую цепь, находим мы в божественном Писании ряд сказаний о нем, в таком порядке, что сперва видим доказательства его собственной мудрости, а потом немедленно за ними следующие воздаяния (ему) от Бога. И чтобы вы убедились, что это именно так, необходимо повторить вам вкратце уже сказанное прежде о нем, и вы увидите как преимущественную силу веры праведника, которую он показал относительно обетований Божьих, так и щедрые ему воздаяния от человеколюбивого Бога. Подлинно, один этот праведник достаточно научает всех нас с ревностью быть готовыми на подвиги добродетели, в надежде на воздаяние свыше, и, видя, как щедр в воздаяниях наш Владыка, с благодушием переносить все, что в настоящей жизни кажется тяжко, питаясь надеждой воздаяний. Вникните же, прошу вас, как он (Авраам) в самом начале приготовил себя, помощью только врожденного нашему естеству разума, не имея никакого постороннего наставника, но еще, будучи воспитан неверными родителями, приготовил, говорю, себя к тому, что удостоился божественного откровения. Так как он еще в раннем возрасте ни в чем не последовал заблуждениям отца, но показал ревность к угождению Богу, то еще в земле халдейской удостоился небесного посещения. Об этом весьма ясно свидетельствует блаженный Стефан, говоря: «Бог славы явился отцу нашему Аврааму в Месопотамии, прежде переселения его в Харран» (Деян. 7:2). Ты знаешь, как это явление воззвало его оттуда (из Месопотамии)? Конечно, он, благоугождая Богу, оказывал почтение и к родителям своим; но и (сам) был так много любим отцом своим, что ради него (и отец) удалился оттуда, и по любви к сыну решился оставить отечество свое и поселиться в чужой стране. Но посмотри со вниманием, как самое это посещение Божие, бывшее ему (Аврааму) за первые его добродетели, делает те же его добродетели после того еще более блистательными. Он решился оставить отечественную страну и поселиться в чужой, чтобы исполнить повеление Божие. И готов был, мне кажется, даже без родственников, один сам собой предпринять странствование, но, как я прежде сказал, добродетель этого мужа и его любовь к родителям побуждала и отца сопутствовать ему.

Когда они пришли в Харран, то поставили здесь кущу. А по смерти Фарры (так было имя его отца), Бог снова повелевает ему выйти оттуда. «Пойди», говорит, «из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе» (Быт. 12:1). Так как он со всем домом переселился в Харран, то Повелевающий ему оттуда выйти присовокупил: «из земли твоей, от родства твоего», показывая тем, что Ему (Богу) угодно, чтобы он один только совершал странствие и не брал с собой ни брата, то есть Нахора, и никого другого. «Из земли твоей», сказал (Бог), — потому что, прожив там не малое время, они устроили себе в той земле жилище, как бы уже в своем отечестве. И хотя он еще оплакивал родителей, хотя странствование тогда было во многом затруднительно и неудобно, однако, он со всей ревностью поспешил исполнить повеление Господа, не зная даже, где будет конец его странствованию. В самом деле, Господь не сказал ему: иди в ту или эту землю, но — «которую Я укажу тебе». И не смотря на то, что так неопределенно было повеление, он, нисколько не исследуя, исполнил повеленное. Он повел с собой племянника (Лота), показав и в этом свою добродетель: взяв его еще юного, он мало–помалу образовал в нем подражателя своей добродетели, и для того не хотел его оставить, но принял его в участники своего странствия; если отец, рассуждал он (Авраам), будучи неверным, по любви ко мне решился оставить свое отечество, где мы родились и возросли, последовал за мной и кончил жизнь в чужой стране, то тем более я не могу оставить здесь (в прежнем отечестве) сына (моего) брата, юношу, уже с ранних лет обнаруживающего в себе постепенное возрастание в добродетели.

2. Когда, таким образом, во всем показывая свою любовь к Богу, он (Авраам) совершил такое странствие, и, наконец, пришел в Палестину и вступил в пределы хананейские, Бог, желая укрепить его ревность и простереть к нему руку помощи, явился ему и сказал: «потомству твоему отдам Я землю сию» (Быт. 12:7). Чего он желал и сильно хотел, то есть продолжения своего рода, то ему Бог немедленно и обещает, вознаграждая его за столь великие труды. Так как по естеству [разумеется бесплодие Сарры] он не имел детей и лета уже не позволяли ему надеяться иметь их, то Бог Своим обетованием ободряет подвижника, делает его еще более мужественным и как бы возвращает ему юность для дальнейших подвигов. И смотри, как этот праведник, после такого обетования, предпринимает еще новый подвиг. Когда наступил голод и была великая скудость в земле ханаанской, он поспешил в Египет; но, желая там найти средства к утолению голода, подвергся еще большим опасностям. Благообразие и красота жены его Сарры угрожали ему смертью. Поэтому, «когда он приближался к Египту», он говорит ей: «я знаю, что ты женщина, прекрасная видом» (Быт. 12:11), знаю красоту лица твоего и опасаюсь невоздержания египтян. Итак, если они увидят тебя и узнают, что я обращаюсь с тобой, как женой, тебя они оставят в живых, чтобы удовлетворить свою безумную страсть, меня же умертвят, чтобы без боязни совершить свое беззаконие, потому что тогда некому будет открыть его. Итак, скажи, что я брат твой. Замечай адамантовую душу, замечай сердце, крепче железа. Не поколебало его духа предстоящее несчастье; он и не подумал, и не сказал сам себе: для того ли я оставил свое отечество и, показав столь великое послушание, пришел в чуждую страну, чтобы подвергаться таким бедствиям? Не обещано ли было мне незадолго перед тем: «потомству твоему отдам Я землю сию»? Вот страх прелюбодеяния и смерти возмущает наши души. Но ничего такого он и помыслить себе не позволил. Одно только имел он в виду при таком опасном приключении, как бы из двух предстоящих ему опасностей избежать, по крайней мере, одной.

Таким образом, и сам он употребил все свое благоразумие и мужество, и жена, показывая любовь к мужу и повиновение, содействовала (ему), поступая так, как было придумано. Но когда они сделали уже все, от них зависящее, и, тем не менее, по–человечески, могли потерять всякую надежду, так что беззаконное намерение (египтян) уже почти приведено было в исполнение, тогда показано великое о нем (Аврааме) промышление Божие. Бог не только жену его исхитил от поношения, явил гнев Свой на царя и на весь дом его, но и патриарху помог возвратиться из Египта в Палестину с великой славой. Смотри, как человеколюбивый Господь, подавая подвижнику среди искушений Свою помощь, делает его еще более крепким для дальнейших подвигов; никогда не оставляя его без Своей помощи, Он во всем ясно показывает такое промышление, что тот, перенося немногое, вознаграждается многим и весьма многим превосходящим человеческие силы. Видишь терпение праведника? Смотри теперь, по возвращении его из Египта, как велико было его смирение и как много было в нем кротости. Когда он возвратился из Египта с великим богатством, и был не один, а и племянник сопровождал его, то «непоместительна была», сказано, «земля для них, чтобы жить вместе» (Быт. 13:6), так как у них много было имения, от чего и произошла ссора между пастухами Лота и Авраама. Тогда праведник, показывая кротость души и высоту любомудрия, призвав Лота, говорит ему: «да не будет раздора между мной и тобой, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники» (Быт. 13:9). Как бы так он сказал Лоту: нет ничего лучше мира и нет ничего хуже ссоры; итак, чтобы устранить всякий повод к ссоре, избери, какую сам хочешь, часть земли, а мне оставь другую, и мы далеки будем от всякой ссоры и распри. Видишь добродетель мужа? Юноше он уступил выбор лучшей земли, а сам удовольствовался худшей. Посмотри же теперь, сколь великую он получил награду за такой поступок свой. Лишь только совершилось разделение и Лот удалился, Бог говорит Аврааму: «возведи очи твои и с места, на котором ты теперь», осмотри всю эту землю, со всех сторон, «ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему» на веки (Быт. 13:14–15). Смотри, какой великой он удостаивается почести за смирение, которое показал в отношении к своему племяннику. Уступив малое, он удостоился гораздо большего; а тот (Лот), избрав лучшую часть, спустя немного, подвергся опасностям, и не только не приобрел ничего от своего выбора, но неожиданно попал в плен, лишился (всего) и остался без крова и жилища, и тогда на самом деле познал высокую добродетель праведника и сам научился впредь никогда так не делать (как сделал). В самом деле, едва Лот устроил себе жилище в Содоме, возгорелась жестокая война: цари соседних народов, напав с великой силой, совершенно опустошили всю ту страну. Избив исполинов и изгнав амаликитян, они и царя Содома и Гоморры заставили обратиться в бегство, овладели всеми высотами и, захватив конницу царя содомского, взяв в плен Лота и жен со всем их имением, удалились.

3. Но смотри опять, как велико промышление Божие. Желая освободить и Лота, прославить и патриарха (Авраама), Бог возбуждает праведника на помощь племяннику. Узнав о случившемся, праотец со своими домочадцами устремился на тех царей, без труда поразил их и освободил Лота, и жен, и всю конницу царя. Одержав столь славную победу, он всем ясно показал Божие о нем промышление, и то, что столь великое дело он совершил не собственной силой, но укрепляемый вышней помощью. Впрочем, он успел сделаться учителем благочестия для всех живших в Содоме, через свои беседы с царем их. Когда царь, встретившись с ним и воздавая благодарность за сделанное им, обещал уступить ему всю конницу, а себе взять только людей, — примечай здесь опять великую душу праведника, как он в одно и то же время и являет свою мудрость, показывая, что он выше таких даров, и ведет его (царя) к познанию благочестия, — то праотец не просто сказал ему: я не позволю себе взять что–нибудь от тебя, потому что я не имею нужды ни в какой подобной награде, но что? «Поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему» (Быт. 14:22). Он как бы внушал царю: боги, почитаемые тобой, не суть боги, но камни и дерево; один есть над всеми Бог, который сотворил небо и землю. «Даже нитки и ремня от обуви» не возьму от тебя (Быт. 14:23), чтобы ты не подумал, что я только для этого совершил отмщение за тебя, и чтобы ты не мог сказать, что ты обогатил меня. Тот, Кто мне даровал победу и предоставил торжество, дарует мне и средства к обогащению. Смотри, какую бы пользу царь мог получить от слов патриарха, если бы захотел: он поучал его не надеяться впредь на свою силу, но познавать Виновника всяческих, презирать рукотворенные божества и служить Богу всяческих, Творцу всего и источнику благ. И вообще во всем царь мог видеть добродетель Авраама. Так, чтобы тот не подумал, что он (Авраам) презирает его дары по гордости и высокомерию, он говорит ему: я ничего не возьму, потому что не имею нужды, и не желаю, чтобы богатство мое от других умножалось, но тем, которые участвовали со мной в опасностях, я позволю взять несколько, чтобы они имели хотя малое вознаграждение за свои труды. Так отвечал праведник царю содомскому.

Но когда Мелхиседек, царь салимский, вынесши хлеб и вино, предложил ему (так как он был, сказано, «священник Бога Вышнего»), он (Авраам) принимает от него предложенное, и, желая возблагодарить его за полученное от него благословение и за прославление Бога (так как Мелхиседек сказал, как написано: «благословен Авраам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли; и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои» Быт. 14:20), дает ему десятину от всего, что получил из добычи. Видишь, как во всем открывается благочестие праведника; от царя содомского он не хотел взять ничего — «от нити до ремня», а предложенное от Мелхиседека взял, взаимно воздав ему и от себя. Этим он научает нас наблюдать большую разборчивость, а не просто без разбору принимать ото всех. Царь содомский, хотя дарами выражал свои добрые чувства, но был неверный и имел нужду в назидании. Поэтому (Авраам) дары его отверг, но употребил все старание привести его к истинному богопознанию, и тем самым, что отказал принять дары, и тем, что ему говорил. От Мелхиседека же он принимает (дары) справедливо, потому что божественное Писание свидетельствует о добродетели этого мужа, говоря: «он был священник Бога Всевышнего». С другой стороны, это событие было прообразом Христа, и даже то самое, что было принесено (Мелхиседеком), предзнаменовало нечто таинственное. Потому так и надлежало быть, чтобы и Авраам, приняв (дары) и взаимно вознаградив (Мелхиседека), показал величие своей добродетели. Дал Мелхиседеку десятину, выражая и в этом мысль благочестивую. Может быть, наше слово распространилось слишком много, но не напрасно и не без причины. Мы вкратце пересказали с самого начала вплоть до настоящего чтения о мужестве праведника, о его великодушии, о необыкновенной его вере, о мудрости его разума, о величии его смиренномудрия, удивительном презрении к богатству, о непрерывном промышлении и благоволении к нему Божием, и о том, как все бывшие ему посещения (свыше) каждый раз обнаруживали в праведнике более и более величия, более и более прославляли его. Но если вы желаете и не утомляетесь, займемся тем, что было только что читано, и, предложив немногое, окончим слово, чтобы вы узнали, какое воздаяние получает он (Авраам) за непринятие даров царя содомского. Что же сказано? «После сих происшествий было слово Господа к Аврааму». Почему так начато: «после сих происшествий»? После каких происшествий, скажи мне? Не ясно ли, что после тех, которые он говорил царю содомскому, т. е. после презрения и отвержения даров его, после назидания, которое он сделал через отвержение даров, направляя его к благочестию и познанию Творца всяческих, — «после сих происшествий», т. е. после того, как дал десятину Мелхиседеку? Когда, говорит Писание, исполнил он все это со своей стороны, тогда–то, «после сих происшествий было слово Господа к Аврааму в видении, и сказано: не бойся, Авраам; Я твой щит; награда твоя весьма велика».

4. Примечай человеколюбие Господа, как скоро и не медля Он вознаграждает Своими благодеяниями подвижника Своего, укрепляя, таким образом, и обновляя силы его. «Было слово Господа к Аврааму в видении ночью». Для чего ночью? Для того чтобы слова его (Господа) были приняты в безмолвии. И говорит ему: «не бойся, Авраам», — примечай особенное попечение (Божие). Для чего сказал: «не бойся»? Так как он, мало заботясь о дарах царя (содомского), презрел столь великое богатство, то Бог и говорит ему: «не бойся», что ты презрел такие дары и не думай, чтобы от того уменьшилось твое стяжание. «Не бойся». И чтобы еще более возбудить его дух, говоря с ним, присовокупляет к слову и его имя: «не бойся, Авраам». И то ведь не мало служит к ободрению, если произносится имя того, кто призывается. Потом говорит: «Я твой щит». И это изречение многозначительно. Я, который воззвал тебя из земли халдейской, Я, который привел тебя сюда, Я, который освободил тебя от опасностей в Египте, Я, который несколько раз обещал дать тебе и семени твоему эту землю, Я защищаю тебя. Я, который каждый день более и более прославляю тебя перед всеми, Я защищаю тебя, то есть, Я подвизаюсь за тебя, Я борюсь за тебя, Я промышляю о тебе и все тяжкое делаю для тебя легким, «Я твой щит; награда твоя весьма велика». Ты не захотел взять награды за труды, которые понес, подвергая себя столь великим опасностям, но презрел дары царя (содомского), — так Я дам тебе награду не такую, какую ты мог (от царя) получить, но великую, очень великую. «Награда твоя», сказано, «весьма велика». Видишь щедрость Господа? Видишь многозначительность слов? Видишь, как Он воодушевлял подвижника благочестия? Видишь, как Он укреплял его дух? Ведущий сокровенные сердца видел, что праведник имел нужду в таких утешительных словах. В самом деле, смотри, что говорит патриарх, ободренный такими словами: «Авраам сказал: Владыка Господи! что Ты дашь мне? я остаюсь бездетным» (Быт. 15:2). Когда Господь обещал ему награду, и награду великую, очень великую, тогда он, обнаружив скорбь своей души и постоянно томившее его уныние по причине бесплодия, сказал: Господи, что такое Ты мне дашь? Вот я уже достиг глубокой старости, и «остаюсь» бездетным?

Смотри, как еще в древности любомудрствовал праведник, называя исход из здешней жизни «отпущением». Подлинно те, кто со тщанием подвизается в добродетели, когда переселяются из здешней жизни, то, поистине, как бы отпускаются на свободу от злостраданий и от уз: для живущих добродетельно смерть именно есть переход от худшего к лучшему, от жизни временной к не перестающей, бессмертной и нескончаемой. «Я», говорит, «остаюсь бездетным». И чтобы преклонить Господа к милосердию, он не остановился на этом, но и что еще сказал? Вот, Ты не дал мне потомства, и вот, домочадец мой наследник мой (Быт. 15:3). Великую скорбь души показывают такие слова; он как бы так говорит Богу: я не удостоился и того, чего удостоен мой раб; я умру бездетным, и безродным, и вот этот раб мой будет наследником и того, что уже мне дано от Тебя, и того, что Ты мне несколько раз обещал, говоря: «потомству твоему дам землю сию». Примечай и здесь добродетель праведного. Имея такие помыслы в душе, он никогда не досадовал, никогда не роптал; нет, и теперь, ободренный словами Божиими, он с упованием приступает к Господу, объявляет ему смущение своих помыслов и показывает рану своей души, — почему и получил скорое врачевание: «и было», сказано, «слово Господа к нему» (Быт. 15:4). Заметь точность Писания: сказано: было, т. е. Господь не попустил праведнику и малое время скорбеть, но подает скорое утешение и облегчает беседой с ним тяжесть печали: «и было», сказано, «было слово Господа к нему, и сказано: не будет он твоим наследником, но тот, кто произойдет из чресл твоих, будет твоим наследником» (Быт. 15:4). Этого ли, говорит, ты убоялся? Это ли умножает твою скорбь? Итак, знай же, что не этот будет наследник твой, «но тот, кто произойдет из чресл твоих, будет твоим наследником». Не смотри на природу человеческую, не думай ни о своей старости, ни о бесплодности Сары, но веруя в силу Того, Кто обещает тебе, перестань унывать, утешься и будь уверен, что будешь иметь наследника, который родится от тебя. Потом, так как обетование было выше естества и превышало человеческий разум (потому что много возмущало дух его препятствие от самого естества, и собственная старость его, и заматеревшее уже бесплодие Сары), то Господь еще далее простирает силу Своих обетований, чтобы праведник, видя щедрость обещающего, имел тем более надежды. «И вывел его вон и сказал: посмотри на небо и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. И сказал ему: столько будет у тебя потомков. Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность» (Быт. 15:5–6). Для чего замечено: «вывел его вон»? Так как выше было сказано, что Бог явился ему ночью в видении и беседовал с ним, а теперь он хочет указать ему на бесчисленное множество звезд на небе, то и сказано: «и вывел его вон и сказал: посмотри на небо и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. И сказал ему: столько будет у тебя потомков». Откровение возвышенное, обетование великое! Но если помыслим о силе Обещающего, то оно нам ни мало не покажется чрезвычайным. Тот, Кто образовал тело из земли, Кто из несущего произвел все видимое, Тот мог даровать (Аврааму) обетование, превышающее природу.

5. Видишь милосердие Господа? Когда праведник сказал: «остаюсь бездетным», и уже находясь как бы при самых дверях смерти и не видя никакой возможности иметь детей, произнес в таком расположении духа слова: и вот, домочадец мой наследник мой, — тогда Господь, желая воскресить его дух и укрепить сердце, освобождает его от подавляющего его страха, возвышает его мысль и обетованием и самым величием дара; указывая на множество звезд и возвещая, что столько же произойдет от него потомства, возвращает ему утешительные надежды. Услышав такое обетование Господа, праведник оставил всякое человеческое рассуждение, и, уже не обращая внимания ни на себя самого, ни на Сару, представлявшую много препятствий к исполнению обетования, но став выше всего человеческого и зная, что силен Бог даровать и сверхъестественное, поверил сказанным (от Господа) словам, не допустил в себе никакого сомнения и нисколько не поколебался в вере относительно того, что было ему сказано. Вот признак истинной веры: когда обетования бывают выше человеческого понятия, и мы твердо уповаем на силу обещающего. «Вера же есть», как говорит блаженный Павел, «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). И в другом месте: «если кто видит, то чего ему и надеяться» (Рим. 8:24). Итак, вера состоит в том, когда мы верим невидимому, утверждая мысль на непреложной верности обещающего. Так и сделал этот праведник (Авраам), — показав великую и искреннюю веру касательно обещанного ему, за что и восхваляет его божественное Писание, так как оно тут же присовокупляет: «Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность». Видишь, как, еще прежде исполнения обетований, он получил соразмерное воздаяние, за то только, что поверил? Ему вменилось в правду то, что он поверил обетованию Божиему и не испытывал человеческими рассуждениями сказанного Богом. Итак, научимся и мы от праотца веровать словам Божиим и уповать на Его обетования, не исследовать их по собственным соображениям, а показывать благодушие. Это может нас и праведными сделать, и скорее предуготовить к получению обещанного (от Бога). Аврааму Бог обещал, что от семени его произойдет великое множество (потомства), и обещание это было выше естества и порядка человеческих дел, почему вера и доставила ему (Аврааму) оправдание перед Богом. Но нам, если будем внимательны, обещано гораздо большее, — такое, что может далеко превзойти всякое человеческое понятие; только будем веровать в силу Обещающего, чтобы и оправдание приобрести от веры, и получить обещанные блага. То, что нам в особенности обещано, превышает всякий человеческий разум и превосходит всякое рассуждение. Так велики обетования! В самом деле, не в настоящем только веке нам обещает Господь продолжение жизни и наслаждение видимыми благами, но и после отшествия отсюда и разрушения тел, когда наши тела обратятся в прах и пепел, обещает (Господь) воскресить их и водворить в большей славе. «Ибо надлежит», говорит блаженный Павел, «тленному сему облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие» (1 Кор. 15:53). А после воскресения тел, Господь обещает даровать нам наслаждение царствия, общение со святыми, бесконечный покой и те неизреченные блага, не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его. Итак, видишь ли, сколь велико превосходство обещаний? Видишь ли величие даров?

6. Размышляя об этом и зная неложность обещанного, с тщанием приготовим себя к подвигам добродетели, чтобы можно нам было насладиться обещанными благами; спасению нашему и наслаждению столь великими благами не предпочтем благ временных, не станем рассуждать о трудах добродетели, а будем помышлять о воздаяниях; не станем смотреть на трату денег, когда их нужно бывает давать бедным, а представим себе происходящие отсюда последствия. Для того–то божественное Писание и уподобило милостыню семени, чтобы мы с радостью и великой охотой ее творили. Если те, которые бросают в землю и рассеивают собранные и хранимые семена, делают это с великой радостью, питаясь благими надеждами и представляя себе колосья, полные зерен, то гораздо больше прилично радоваться и восхищаться тем, кто удостаивается сеять духовное, — потому что они, сея на земле, пожнут на небе, бросая деньги, получают прощение грехов и приобретают залог упования, и подавая здесь (милостыню), приготовляют себе вечный покой и сожитие со святыми. А если мы изберем целомудрие, то не станем обращать внимания на то, что эта добродетель соединена с трудом, или что девство требует великого подвига, но помыслим об ожидающем нас наследии; рассуждая всегда об этом, будем обуздывать порывы злых пожеланий, побеждать влечения плоти и облегчать тяжесть трудов надеждой воздаяний. Подлинно, надежда получить какие–либо блага дает смелость отваживаться и на явные опасности; а тем более она поможет нам мужественно победить трудности в добродетели. В самом деле, если размыслишь, что, потрудившись немного и сохранив горящий светильник девства, можешь удостоиться в будущем блаженной жизни, и войти с женихом (в царство небесное), если только будешь иметь светильники воззженные и в них достаточно елея, то есть, добрых дел, то как тебе не перенести со всей легкостью все тяжкое (в жизни), припоминая и сказанное блаженным Павлом: «старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14)? Видишь ли, как апостол соединяет мир со святостью? Чтобы мы разумели, что он требует не только чистоты тела, но и мира, он благовременно упомянул о том и другом, желая утвердить (в нас) то и другое, чтобы мы и помыслы свои удерживали, не допуская в себе никакого возмущения или смятения (душевного), а провождали жизнь спокойную и безмятежную, и чтобы со всеми другими обращались мирно, были тихи, кротки и снисходительны, так чтобы все черты добродетели отражались на нашем лице. Таким образом, мы можем презирать и славу настоящей жизни, предпочитая ей славу истинную, а более заботиться о смиренномудрии, и считать за ничто всякое счастье здешней жизни, чтобы насладиться счастьем истинным и прочным и удостоиться узреть Христа. «Блаженны», сказано, «чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8). Итак, очистим нашу совесть и со тщанием позаботимся благоустроить свою жизнь, чтобы, проведя настоящий век во всякой добродетели, удостоиться за здешние подвиги наград в будущем веке, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 37

«И сказал ему: Я Господь, Который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию во владение. Он сказал: Владыка Господи! по чему мне узнать, что я буду владеть ей» (Быт. 15:7–8)?


Велика сила Божественного Писания и богатство его мыслей. — Приготовление Аврама к вступлению в Завет с Богом и объяснение необычайных явлений, при которых совершилось самое заключение Завета, и божественного предвозвещения о порабощении потомков Патриарха в земле не своей. — Побуждение слушателей подражать твердой вере Патриарха и избегать всего несогласного с нею, какова неумеренность в пище и одежде.


1. Велика сила божественного Писания и велико богатство мыслей, сокрытое в словах его. Поэтому с тщанием внимая ему, мы должны много испытывать его, чтобы получить из него обильную пользу. Вот почему и Христос заповедал: «исследуйте Писания» (Ин. 5:39), — чтобы мы не занимались только простым чтением его, но чтобы, исследуя глубину Писания, могли постигнуть истинный его смысл. Таково свойство Писания: в немногих словах его часто можно найти великое множество мыслей. Так как оно есть учение божественное, а не человеческое, то и можно видеть, что все оно противоположно мудрости человеческой. Я объясню, каким это образом. Там (я говорю о мудрости человеческой) все старание людей бывает обращено на изложение слов; здесь — совсем напротив: (священное Писание) не имеет в виду красоты слов, или их (искусного) сочетания; оно само в себе имеет божественную благодать, которая сообщает блеск и красоту словам его. И опять, там (в писаниях человеческих) среди пространного и не изобразимого пустословия едва можно встретить какую–либо мысль; а здесь (в Святом Писании), как вы уже знаете, и краткого изречения часто достаточно было для нас, чтобы составить целое поучение. Вот и вчера, предложивши вам прочитанное, мы коснулись только начала, но так как нашли великое богатство мыслей, то и не могли продолжить беседы дальше, чтобы обилием (мыслей) не обременить вашей памяти, и чтобы сказанное уже не могло быть забыто. Поэтому я хочу (сегодня) продолжить в том же порядке беседу, и с тем, что сказано было вчера, совокупить настоящее слово, чтобы, таким образом, окончив изъяснение всего чтения, отпустить вас отсюда. Только прошу вас, с тщанием внимайте тому, что вам говорится, потому что хотя это труд наш, но польза от него ваша, или, лучше сказать — общая. Впрочем, что я говорю — труд наш? Нет, это дар благодати Божьей. Итак, со вниманием примем и мы даруемое нам от Бога, чтобы выйти отсюда (из храма) с каким–нибудь приобретением для спасения души. Для того и предлагаем мы вам ежедневно эту духовную трапезу, чтобы непрерывным поучением и упражнением в божественном Писании оградить себя от всяких наветов злого духа. Когда он увидит, что мы прилагаем большое старание к занятиям духовным, то не только не сделает на нас нападения, но даже не посмеет и взглянуть прямо на нас, зная, что покушения его будут тщетны, и что дерзость его обратится на его же собственную главу. Итак, обращаясь к сказанному вчера, изъясним же по порядку то, что еще остается (изложить). А о чем мы вчера говорили? Мы изложили обетование (Божие) Аврааму, когда Бог повелел ему воззреть на небо и посмотреть на множество звезд. «Сосчитай звезды», говорит Он ему, «если ты можешь счесть их. И сказал ему: столько будет у тебя потомков». Потом божественное Писание, показывая нам любовь к Богу в душе праотца и то, что он, взирая на Обещающего и помышляя о могуществе Его, поверил сказанному, говорит: «Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность». До сих пор мы беседовали вчера и не могли простираться далее, почему теперь нужно последовать за дальнейшими изречениями (Писания). Что же говорит Писание? «И сказал» Господь Аврааму: «Я Господь, Который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию во владение» (Быт. 15:7). Примечай снисхождение Божие, как Бог хочет укрепить его (Авраама) веру и убедить, чтобы он имел полную уверенность в получении обещанного, как бы так говоря ему: помни, что Я тебя воззвал из дому. Вот эти слова Господа к праотцу оказываются согласными с тем, что сказал блаженный Стефан, именно, что и из дому своего, и из самой Халдеи Авраам был вызван повелением Божьим. Следуя намерению его (Авраама), и отец его, как мы прежде сказали, хотя был и неверный, но побуждаемый великой любовью к нему, сопутствовал ему, последовал за ним и вышел (из дому). Итак, в настоящем случае (Господь) напоминает ему (Аврааму), какое попечение Он имел о нем с самого начала, давая ему разуметь и то, что Он повелел ему предпринять такой путь потому, что уготовляет для него нечто великое и хочет исполнить и привести в действие все данные ему обетования. «Я Господь, Который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию во владение». Разве Я без причины воззвал тебя оттуда (из Халдеи)? Разве напрасно и без цели Я вывел тебя оттуда? Для того Я повелел тебе перейти в Палестину, оставить отеческий дом и придти в эту землю, чтобы ты наследовал ее. Итак, подумай, каким попечением пользовался ты от Меня с тех пор, как оставил Халдею, и до настоящего времени, и как Моим содействием и промышлением о тебе ты прославился и еще более и более становишься славным со дня на день; подумай об этом, и твердо веруй словам Моим. Видишь ли особенное человеколюбие? Видишь ли величайшее снисхождение? Видишь ли, как Бог желает укрепить душу (Авраама), и сделать веру его еще более твердой, чтобы он впредь, не обращая внимания на немощи природы, но помышляя о могуществе Того, Кто дает ему обетования, имел такое дерзновение (упования), как бы обетования эти уже исполнились на деле.

2. Но посмотри опять, как праотец, ободренный такими словами (Господа), требует себе еще большего удостоверения. «Владыка Господи», говорит он, «по чему мне узнать, что я буду владеть ей» (Быт. 15:8)? Хотя божественное Писание предварительно уже засвидетельствовало о нем (Аврааме), что он веровал словам Божьим, почему и вменилось (это) ему в правду, но когда (Авраам) услышал слова: Я для того вывел тебя из земли Халдейской, чтобы дать тебе землю эту в наследие, он говорит: словам Твоим я не могу не верить, но вместе я желал бы узнать и то, каким образом я ее наследую. Вот я сам достиг уже старости и до настоящего времени прохожу эту землю, как странник, а что будет вперед, того не могу человеческим умом постигнуть. Итак, говорит, хотя я уже с самого начала поверил сказанным (Тобой) словам, потому что они сказаны Тобой, а Ты можешь и из небытия приводить в бытие, все творишь и преобразуешь, однако же, я вопрошаю Тебя о том, спрашиваю не по неверию; так как Ты снова упомянул о наследии, то я желал бы получить какое–нибудь более осязательное и ясное для меня знамение, которое бы укрепило немощный мой разум. Что же (делает) благой Господь? Снисходя Своему рабу и желая укрепить его душу (так как видел, что он сознает свою немощь и верит обещанию, а желает только получить себе какое–нибудь удостоверение), Он говорит ему: «возьми Мне трехлетнюю телицу, трехлетнюю козу, трехлетнего овна, горлицу и молодого голубя» (Быт. 15:9). Смотри, как по–человечески Господь заключает с ним завет. Как мы люди, когда кому–нибудь обещаем что–нибудь и желаем удостоверить в своем обещании, чтобы тот не сомневался в наших словах, даем ему какой–нибудь знак или залог, дабы, смотря на него, он мог быть уверен в непременном исполнении обещания, так и человеколюбивый Господь, когда Авраам сказал: «по чему мне узнать»? — говорит: вот Я и это для тебя сделаю: «возьми Мне трехлетнюю телицу, трехлетнюю козу, трехлетнего овна, горлицу и молодого голубя». Посмотри, до какой простоты всеблагой Владыка намеревается снизойти для удостоверения праотца. Так как у древних был обычай так заключать договоры и так утверждать их (как описывается в Святом Писании завет Бога с Авраамом), то и Он (Бог) идет тем же путем. «И взял», сказано, «и рассек» их «на пополам» (Быт. 15:10). Надобно заметить, что не напрасно и не без причины Он (Бог) назначил и сам возраст [т. е. животных, которых требовал для вступления в завет с Авраамом]: Он повелел взять трехлетних, то есть, взрослых и совершенных. «И рассек их» (Авраам) «пополам и положил одну часть против другой; только птиц не рассек» (Быт. 15:10). И сидя, охранял разделенные части, чтобы не повреждали их прилетающие птицы, и это делал он (Авраам) целый день. «И налетели на трупы хищные птицы; но Аврам отгонял их. При захождении солнца крепкий сон напал на Аврама, и вот, напал на него ужас и мрак великий.» (Быт. 15:11–12). Для чего (это было) при заходе солнца, когда день уже склонялся к вечеру? Все это к тому, чтобы сделать его (Авраама) более внимательным: для того напал на него «и ужас, и мрак великий», чтобы все эти явления привели его в чувство к видению Бога. Бог всегда так делает. Вот и впоследствии, когда Он хотел дать Моисею закон и заповеди на горе синайской, был, сказано, мрак и буря, и гора дымящаяся (Исх. 19:16–18). Почему Писание и говорит: «прикасается к горам, и дымятся» (Пс. 103:32). Так как бестелесное не может быть видимо чувственными очами, то Господь и хочет ознаменовать для нас Свое присутствие (особенными явлениями). Итак, когда праведник (Авраам) был поражен, и страх и ужас потряс его душу, ему было сказано: ты говорил: «по чему я узнаю» (исполнение обетования), и желал получить знамение, каким образом ты наследуешь эту землю? Вот Я даю тебе знамение: ты должен иметь великую веру чтобы знать, что Я могу и из самых неблагоприятных обстоятельств привести дела (человеческие) к благим надеждам. «И сказал Господь Аврааму: знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет, но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом» (Быт. 15:13–14). Велико это слово, и требует души мужественной и возвышенной, все человеческое оставляющей ниже себя. В самом деле, если бы праотец (Авраам) не имел твердой, мужественной и любомудрствующей души, слова такие могли бы даже смутить его. «Знай», сказано, «что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет, но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом».

3. Не удивляйся, говорит, смотря на себя и свою старость, на бесплодие Сары и мертвенность ее утробы, и не думай, чтобы Я сказал что–нибудь много, говоря, что «потомству твоему дам землю сию». Не только это тебе предсказываю, но и то, что семя твое переселено будет в чужую землю. Не сказал (Бог): в Египет и не назвал земли по имени, но сказал: в земле «не своей»; там (твои потомки) претерпят рабство и бедность, и озлоблены будут не на краткое время и не на малое число лет, но «четыреста лет». Но Я сотворю за них отмщение: «но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении», и сделаю то, что они возвратятся сюда «с большим имуществом». Предсказывая же Аврааму несомненно имеющее быть впоследствии, объявляя ему и о рабстве, и о пришествии в Египет, и о гневе, какой за его потомков должны будут испытать египтяне, и о славном возвращении их (оттуда), Бог показывает ему, что не над ним только совершатся сверхъестественные дела (Божии), и не на нем только все предвозвещенное Богом, после столь великих препятствий, исполнится, но что то же случится и со всем его семенем. А это, говорит он, ныне же Я сказал тебе для того, чтобы ты прежде своего отшествия из этой жизни знал, что ожидает и потомков твоих. Но «ты», говорит далее, «отойдешь к отцам твоим в старости доброй». Не сказал — «умрешь», но «отойдешь», как будто ему предстояло пойти в путь и переселиться из одной отчизны в другую. «Отойдешь», говорит, «к отцам твоим», разумея не плотских (отцов), потому что как бы это могло быть, когда отец его был неверный? Не возможно было, чтобы верный праотец отошел в одно место (с неверными). «Великая пропасть», сказано, «между нами и вами» (Лк. 16:26). Для чего же Он (Бог) сказал: «отцам твоим»? Он назнаменовал (этим словом) праведников, как то: Авеля, Ноя, Еноха и им подобных. «Погребен в старости доброй». Может быть, кто–нибудь скажет, какая же добрая старость была у него (Авраама), когда всю жизнь свою он провел в таких скорбях? Не на это смотри, человек; а помысли о всегдашней его славе, как он, будучи странником, без отечества, без жилища, был славен и каким во все время пользовался заступничеством Божиим.

Итак, не по нынешним понятиям суди о вещах и не думай, что та старость добрая, которая проходит в удовольствиях и роскоши, в обладании богатством, множеством рабов, толпой слуг. Все это не сделало бы старости доброй, напротив, подвергло бы великому осуждению того, кто даже и в старости не хочет образумиться и при последнем издыхании не думает о том, что нужно, но каждый день работает чреву, гоняется за пиршествами, предается пьянству, и кто, не много спустя, за все это должен будет дать отчет. Только тот, кто провел свою жизнь в такой добродетели (как Авраам), тот поистине «в старости доброй» оканчивает жизнь, и за здешние труды находит в будущем (веке) награду и воздаяния. Вот почему и говорит (Господь): так будет с твоими потомками, а сам ты отойдешь, «будешь погребен в старости доброй». Заметь опять и здесь, что если бы праведник не имел великого мужества и высокого любомудрия, то, как и это могло бы смутить его помыслы! Если бы он похож был на многих других, он сказал бы: для чего Ты обещаешь распространить от меня такое великое потомство, если оно должно будет подвергнуться таким великим бедствиям и столько лет терпеть рабство? Какая мне в том польза? Но ничего такого и не подумал праведник; напротив, как благомыслящий домочадец, все принимал от Бога с любовью, и все Ему угодное ставил выше своих рассуждений. Потом (Бог) определяет ему и время освобождения от рабства. Сказав о числе лет (рабства) — «четыреста», говорит далее: «в четвертом роде возвратятся они сюда» (Быт. 15:16). Здесь кто–нибудь, может быть, придет в недоумение, как это сказано, что они должны рабствовать «четыреста лет», между тем как они и половины этих лет не провели в Египте. Но потому–то и не сказано, что они проведут четыреста лет «в Египте», а сказано только: «в земли не своей», так что к годам, проведенным ими в Египте, можно присовокупить и время жизни самого праотца, в которое ему повелено было выйти из Харрана. С этого–то времени Писание показывает нам и число лет его, говоря, что ему было семьдесят пять лет, когда он вышел из Харрана. И если кто с этого времени будет считать до исшествия из Египта, то найдет полное число лет [то есть четыреста]. И то еще можно сказать, что Господь, будучи человеколюбив и всегда соразмеряя наказания с нашей немощью, как скоро увидел, что они истомились от трудов, и что египтяне оказывают им великую жестокость, то прежде определенного времени сотворил отмщение и извел их на свободу. Таково свойство Его (Господа): всячески устраивая наше спасение, Он хотя и угрожает наказаниями, но если мы показываем обращение к (Нему), отменяет свой приговор. И наоборот опять, хотя и обещает подать нам какое–либо благо, но если мы со своей стороны не делаем того, что от нас самих зависит, то и Он не исполняет обещанного, чтобы от этого мы не сделались еще хуже. Все это вы сами можете видеть если только с усердием будете читать божественное Писание. «В четвертом роде возвратятся они сюда: ибо мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась» (Быт. 15:16). Тогда, говорит, наступит время и тех (потомков Авраама) освободить, и этих (аморреев) подвергнуть осуждению и изгнанию из своей земли за множество сделанных ими грехов. Итак, то и другое, восстановление одних и истребление других совершится, таким образом, в надлежащее время. Еще «не наполнилась», говорит, «мера беззаконий их». Как бы так Он сказал: они еще не сделали такого множества преступлений, чтобы им понести такое наказание. Будучи человеколюбив, Господь не только не наводит наказаний больших, чем грехи, а напротив, (посылает) гораздо меньшие. Вот почему и аморреям Он являет великое долготерпение, чтобы они, сами навлекши на себя наказание, после уже не имели никакого оправдания.

4. Видите, как все с точностью Господь открыл праотцу, чтобы всячески укрепить его веру, и чтобы из сказанного он мог убедиться, что все, касавшееся и его самого, и его потомков, непременно сбудется так, как ему было предсказано. Затем, когда Авраам вполне принял пророчество, и получил достаточное знамение того, что с ним случится, — «когда», сказано, «зашло солнце и наступила тьма, вот, дым как бы из печи и пламя огня прошли между рассеченными животными» (Быт. 15:17). Пламя, печь и свечи явились для того, чтобы праведник уразумел твердость завета (Божьего с ним) и действие (в этом) силы Божией. Потом, когда все это кончилось, когда огонь истребил предложенные части (животных), «заключил», сказано, «Господь завет с Авраамом, сказав: потомству твоему даю Я землю сию, от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата: Кенеев, Кенезеев, Кедмонеев, Хеттеев, Ферезеев, Рефаимов, Аморреев, Хананеев, Гергесеев и Иевусеев» (Быт. 15:18–21).Смотри, как опять Господь продолжает подтверждать ему Свое обетование. «Заключил», сказано, «завет, сказав: потомству твоему даю Я землю сию». Потом, чтобы праведник по пространству земли и по обширности пределов мог заключить, как распространится его семя, говорит: «от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата», — так велико, говорит, будет семя твое. Заметь, как во всем Он (Бог) хочет показать ему необычайное множество (потомства его). Сказав прежде, что сделает семя его таким бесчисленным, как множество звезд, теперь показывает ему и обширность пределов, чтобы и отсюда он узнал, как далеко распространится будущее его потомство. И не только это (показал), но упоминает раздельно и о тех народах, которых намеревался дать в обладание его семени, чтобы всем этим доставить праведнику полное удостоверение. Но когда уже столь великие обетования даны были, Сара еще оставалась неплодной и старость (обоих) их увеличивалась; а это для того, чтобы, представив величайшее доказательство своей веры, они при этом познали и немощь человеческого естества, и величие силы Божией.

Но чтобы нам опять не слишком распространить свое поучение, остановимся на этой мысли, и окончим слово, призвав вас быть подражателями праотцу. Помысли, в самом деле, возлюбленный, какой он удостоился награды за те слова, которые сказал содомскому царю, или лучше — за все вообще добродетели, какие показывал в продолжение всей своей жизни, и какое снисхождение являл ему Господь, показывая всем нам в событиях жизни этого праотца и великость своей щедрости, и то, что если мы сделаем со своей стороны хотя бы немногое, Он безотлагательно награждает нас великими дарами, только бы мы показывали в себе искреннюю веру, как этот праведник и никогда не колебались в помыслах, но имели дух постоянно твердый. Так и Авраам прославился. Послушай, как блаженный Павел прославляет его веру, которую он показал в себе с самого начала: «верой», говорит он, «Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет» (Евр. 11:8), обращая наше внимание на то, что сказано Богом — «выйди из земли твоей и иди в землю, которую Я тебе покажу». Видишь ли веру твердую, видишь ли дух чистосердечный? Будем подражать и мы ему, удалимся мыслью и желанием от дел настоящей жизни и направим путь свой к небу. Ведь мы можем, если только захотим, и здесь живя, быть на пути туда (к небу), когда станем делать достойное небес, когда не будем иметь пристрастия к благам мира, когда не будем искать суетной славы в настоящей жизни, но, презирая ее, потщимся достигнуть иной славы, истинной и всегда пребывающей; когда не будем заниматься роскошью одежд и заботиться об украшении тела, но всю эту заботу о внешнем украшении перенесем на попечение о душе, и не потерпим, чтобы она оказалась у нас нагой и лишенной одежд добродетели; когда будем презирать негу, бегать чревоугодия, не будем гоняться за пиршествами и обедами, но будем довольны необходимым, по апостольскому наставлению: «имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (1 Тим. 6:8). И какая польза, скажи мне, в излишестве, в том, чтобы от пресыщения разрывалось чрево, или от неумеренного употребления вина расстраивался рассудок? Не отсюда ли рождается всякое зло и для тела и для души? От чего эти многоразличные болезни и расстройство? Не от того ли, что, преступая меру, мы обременяем чрево слишком тяжелым грузом? От чего также прелюбодеяние, блуд, хищение, любостяжание, убийства, разбои, и всякая порча души? Не от того ли, что мы домогаемся больше надлежащего? Как Павел корнем всех зол назвал сребролюбие, так не погрешит тот, кто источником всех зол назовет неумеренность и наше желание во всем перейти за пределы нужды. Действительно, если бы мы захотели и в пище, и в одеждах, и в жилищах, и в других телесных потребностях не искать ничего излишнего, а только необходимого, то от многих зол освободился бы род человеческий.

5. Я не знаю, отчего каждый из нас более или менее подвержен болезни любостяжания и никогда не старается ограничиваться необходимым, но, вопреки апостольскому наставлению: «имея пропитание и одежду, будем довольны тем», мы все делаем так, как будто не знаем, что за все, превышающее необходимую потребность, должны будем отдать отчет и ответ, как не подлежащим образом употреблявшие то, что нам даровано от Господа. Не на наше ведь только наслаждение мы должны употреблять то, что Он даровал нам, но и на то, чтобы облегчать нужды ближних. Итак, какого прощения достойны могут быть те, которые показывают изнеженность в одеждах, стараются облекаться шелковыми тканями, а что особенно худо, еще гордятся этим, тогда как им следовало бы стыдиться, страшиться и трепетать, что не по нужде и не для пользы облекаются такими одеждами, но для неги и тщеславия, для того, чтобы удивлялись им на торжищах. Человек, имеющий одинаковую с тобой природу, ходит нагой, не имея и грубой одежды, чтобы прикрыться; но тебя и самая природа не влечет к состраданию, ни совесть не побуждает к вспоможению ближнему, ни мысль о том (последнем) страшном дне, ни страх геенны, ни величие обетований, ни то, что общий наш Господь все, оказанное нами ближним, усваивает Себе. Но, как будто имея каменное сердце и будучи чужды той же природы, такие люди, облекаясь в дорогие одежды, думают, что становятся уже выше человеческой природы, а не помышляют, сколь великой ответственности подвергают себя, худо распоряжаясь тем, что им вверено от Господа, и охотнее дозволяя моли истреблять свои одежды, нежели (желая) дать какую–нибудь часть из них со–рабам, и, таким образом, уже приготовляют для себя жесточайший огонь геенны. Если бы даже богатые все, что у них есть, разделили бедным, и тогда не избегли бы наказания за то, что делают, роскошествуя в одеждах и пиршествах. Какого, в самом деле, наказания не достойны те, которые всемерно стараются, как можно чаще, облекаться в шелковые и блестящие золотом, или как–либо иначе изукрашенные одежды, и в них гордо выступать на торжища, а Христа оставляют в пренебрежении, нагого и не имеющего в достатке даже необходимой пищи? Эти слова я особенно обращаю к женщинам. У них мы находим наиболее страсти к украшениям и неумеренности, к тому, чтобы облекаться в золотые одежды, носить золото на голове, на шее и прочих частях тела, и этим тщеславиться. Сколько бедных, скажи мне, могло бы напитаться, и сколько обнаженных тел могло бы прикрыться тем только, что привешивается к ушам (женщин) без всякой нужды и без пользы, а только к вреду и порче души? Вот почему и учитель вселенной, сказав: «имея пропитание и одежду», также обращает слово к женщинам и говорит: «чтобы жены украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценной одеждой» (1 Тим. 2:9). Видишь, как он не хочет, чтобы они украшались такими одеждами, облекались золотом и многоценными камнями, — но чтобы старались об истинном украшении души, добрыми делами возвышали ее красоту, а не показывали ее (при заботах об украшении тела) в нечистоте, в грязи, во вретище, истомленной голодом, изнуренной от холода. Такая забота о теле и такое украшение его свидетельствуют о безобразии души, роскошь тела обнаруживает голод души, богатство его одежд выставляет на вид ее наготу. Невозможно ведь, чтобы тот, кто печется о душе и дорого ценит ее благообразие и красоту, заботился о внешнем украшении, точно так же, как невозможно занятому наружностью, красотой одежды, золотыми украшениями, приложить надлежащее старание о душе. В самом деле, может ли когда–либо возвыситься к познанию своих нужд, или войти в размышление о предметах духовных душа, совершенно предавшая себя земному, пресмыкающаяся, так сказать, по земле, никогда не могущая вознестись мыслью горе, но поникшая долу под собственной тяжестью бесчисленных грехов? А сколько отсюда рождается несчастий, невозможно теперь изобразить словом; это следует предоставить сознанию самих тех, которые слишком заняты уборами, сколько скорбей они получают отсюда каждый день. Так, если повреждена будет какая–нибудь золотая вещь, великий шум и смятение обнимает весь дом; слуга ли украдет — на всех (падают) бичи, удары и узы; завистники ли какие, умыслив зло, нечаянно лишают имения — опять великая и несносная печаль; случатся ли несчастия, которые повергнут (богатых) в крайнюю бедность — жизнь для них становится тяжелее смерти; случится ли другое что–нибудь — все причиняет великую скорбь. И вообще невозможно найти спокойной души в тех, которые занимаются такими вещами. Как волны моря никогда не прекращаются и не могут быть исчислены, так как непрестанно следуют одна за другой, так невозможно перечислить и все рождающиеся отсюда беспокойства. Будем же, умоляю вас, избегать во всем излишества и не переступать пределов ваших нужд. Истинное богатство и неоскудеваемое имение состоит в том, чтобы желать только нужного и надлежащим образом употреблять излишнее. Такой (человек) никогда не может опасаться бедности, не будет терпеть скорбей и испытывать беспокойств; он будет безопасен и от клеветы, свободен от злоумышленников и, вообще сказать, будет жить в невозмутимом мире, наслаждаясь спокойствием и тишиной; и что всего важнее и выше всех благ, такой (человек) получит много милостей Божиих, как верный распорядитель имения своего Господа. «Блажен», сказано, «раб тот, которого господин его, придя, найдет поступающим так» (Лк. 12:43), т. е. разделяющего имение между со–рабами, не запирающего его за дверями и замками, не оставляющего в пищу червям, но облегчающего нужды бедных, управляющего дарованным от Господа так, как свойственно доброму и верному приставнику. За такое доброе распоряжение мы получим великую награду и удостоимся обетованных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 38

«Но Сара, жена Аврамова, не рождала ему. У нее была служанка Египтянка, именем Агарь» (Быт. 16:1).


Твердость веры Аврама при продолжающемся неплодстве Сары. — Разумная и благородная забота последней о том, чтобы не умереть бездетными. — Для чего указано число лет сожития Сары с Аврамом в то время, когда она дала ему в жену Агарь? — Почему Господь медлит иногда исполнением наших прошений? — Пример истинного супружеского союза. — Явление Ангела Агари в пустыне. — Увещание слушателей к терпеливому и кроткому перенесению скорбей и единодушию в семейной жизни.


1. Нынешнее чтение опять призывает нас к беседе о том же праотце (Аврааме). Вы не удивляйтесь, если мы, излагая его историю в продолжение столь многих дней, даже и сегодня не сможем ее кончить. Великое обилие добродетелей праведника и величие его совершенств побеждает всякий человеческий язык, потому что кого сам Бог свыше увенчал и прославил, того может ли достойно восхвалить кто–либо из людей? Однако же, хотя слово наше остается далеко ниже его достоинства, но, по мере своих сил, излагая события его жизни, мы желаем возбудить в вас ревность к подражанию его добродетели. Подлинно, мудрость этого мужа слишком достаточна, чтобы наставить всякого человека и привлечь к пути добродетели (всех), которые захотят быть внимательными. Будьте же, прошу вас, внимательны к нашей беседе, чтобы и из нынешнего чтения научиться любомудрию праведника: отсюда (из нынешнего чтения) могут научиться и мужи, и жены — тому, как жить в совершенном единодушии между собой и сохранять неразрывно союз супружества, — чтобы ни муж не восставал против жены, но оказывал ей, как слабейшему сосуду, всякое снисхождение, ни жена не противилась мужу, но оба наперерыв старались друг друга тяготы носить, и домашний мир предпочитали всему. Но, чтобы для вас яснее было это учение, необходимо выслушать самые слова (Писания). «Но Сара», сказано, «жена Аврамова, не рождала ему. У нее была служанка Египтянка, именем Агарь».

Приметь здесь, возлюбленный, неизреченное долготерпение Божие и чрезвычайную веру и благодушие праведника, которые он показал при данных ему обетованиях. В самом деле, после того, как Бог столько раз обещал дать семени его землю и так умножить его, что многочисленностью своей оно будет равняться множеству звезд, Авраам, видя, что ни одно из обетований не исполняется, и что обетования все еще остаются на одних словах, не смутился мыслью, не поколебался духом, но пребыл непреклонным, веруя в могущество Обещавшего. Это самое и теперь выражает божественное Писание, говоря: «но Сара, жена Аврамова, не рождала ему», и, тем показывая нам, что после всего случившегося, после заключенного с ним завета, после обетования о рождении от него бесчисленного множества (потомков), он не опечалился и не усомнился, когда видел, что не только ничто из сказанного не исполняется, но еще все выходит напротив. Поэтому–то, после всего, прежде сказанного (об обетованиях Божиих Аврааму), говорит Писание: «но Сара, жена Аврамова, не рождала ему», дабы ты узнал, что после столь великих обетований ничего особенного с ним не случилось, а между тем бесплодие Сары и мертвенность ее утробы были таковы, что могли возбуждать в праведнике великое сомнение. Но праотец уже не взирал на препятствия со стороны природы, и, зная премудрость Господа, Который, как Творец природы, может открыть пути и в непроходимых местах, Авраам, как благородный домочадец, не исследовал, как это будет, но предоставил неисследимому Его промыслу и веровал Его слову. Потому–то сказано, что «Сара», и после таких обетований, «не рождала ему. У нее была служанка Египтянка, именем Агарь». И здесь не без причины божественное Писание упоминает нам о рабыне, но, чтобы мы знали, откуда она (взята), прибавляет: «египтянка». Этим Писание возвращает нас к прежней истории, и дает видеть, что рабыня была из числа тех, которых отдал Саре фараон, когда подвергся за нее отмщению от Бога всяческих, и что Сара взяла с собой эту рабыню, возвращаясь (в землю ханаанскую). С такой целью божественное Писание сделало нам известным и имя, и род ее (рабыни). Примечай же теперь рассудительный ум Сары, необыкновенную ее скромность, невыразимую кротость и послушание (праотцу). «И сказала Сара Аврааму» в земле Ханаанской: «вот, Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать; войди же к служанке моей: может быть, я буду иметь детей от нее» (Быт. 16:2). Смотри, какое благодушие в этой жене: она ничего не сказала подобного тому, что после Рахиль говорила Иакову: «дай мне детей, а если не так, я умираю» (Быт. 30:1). Но что говорит (Сарра)? «Вот, Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать». Так как, говорит, Создатель естества сотворил меня бесплодной и лишил способности рождать детей, то чтобы ты, дожив уже до глубокой старости, по причине моего бесплодия, не остался совсем бесчадным, «войди же к служанке моей: может быть, я буду иметь детей от нее». Великая и необыкновенная мудрость жены! Какая жена решилась бы когда–либо это сделать, или посоветовать это мужу, или уступить свое ложе рабе?

2. Видишь, как они далеки были от всякой страсти. У них была одна только цель, чтобы не умереть бездетными. Но и при этом они старались утешить (друг друга) и сохранить неразрывный союз мира. Подумай же теперь о великой воздержанности и необычайной кротости праотца. Не возненавидел он своей жены за бесплодие ее, как делают некоторые неразумные, и не уменьшил к ней своей любви. Вы знаете, как это именно (то есть бесплодие) для весьма многих людей бывает причиной их презрения к женам, и напротив, многочадие служит побуждением и к большей любви. Но весьма легкомысленно и безрассудно люди приписывают женам и бесплодие и многочадие, не зная того, что все зависит от Создателя нашего естества, и что ни сожитие, само по себе, ни что другое не может вести к рождению детей, если не будет содействовать вышняя рука и возбуждать естество к рождению. Хорошо зная это, праведник Авраам не вменял бесплодия в вину жене, а всегда оказывал ей должную честь. Поэтому–то и она, взаимно уважая (своего мужа) и желая показать, сколь великую питает к нему любовь, не думала о себе, а, думая только о том, как бы утешить его в бесплодии, собственными руками, так сказать, приводит рабу египтянку на свое ложе. Но и на словах показывая цель, для которой решилась это сделать, она говорит: я оказалась бесполезной и неспособной к чадорождению: «Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать». Заметь благородную душу, как она не выражает никакого ропота и не сокрушается о своем бесплодии, но только то нам хочет показать (своими словами), что, приписывая свое бесплодие Создателю естества и предпочитая угодное Богу собственному желанию, кротко и благодушно переносила (свое бесплодие) и заботилась только о том, как бы утешить своего мужа. «Господь заключил чрево мое», говорит она, «чтобы мне не рождать». Как и самое изречение это выразительно! Как (сильно) выражает оно божественное промышление и неизреченную силу Божию! Как бы так говорит (Сарра): как мы заключаем и отверзаем двери дома, так и Господь действует в нашем естестве Своим повелением: заключает, и опять, когда Ему угодно, отверзает, и повелевает естеству исполнять свое (дело). Итак, говорит, поелику «Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать; войди же к служанке моей: может быть, я буду иметь детей от нее». Знаю, что я причиной бесплодия (твоего); поэтому не хочу тебя лишать утешения (иметь детей). А может быть, Сара подозревала, что не в ней одной, но и в муже была причина бесплодия, почему, желая на самом деле в том удостовериться, и узнать, себе ли одной она должна приписывать бесплодие, она уступает свое место рабыне и приводит ее на свое ложе. «Послушался», сказано, «Авраам слов Сары». Велика мудрость праведного! Как прежде я говорил это, так и теперь скажу: не он первый захотел этого, хотя был уже в глубокой старости, но, приняв совет от Сары, он охотно послушался ее, показывая тем, что решился на это не просто по страсти, и не по влечению похоти, но чтобы оставить по себе потомство. «И взяла Сара, жена Авраама, служанку свою, Египтянку Агарь, по истечении десяти лет» сожития с Авраамом мужем своим «в земле» Ханаанской, «и дала ее Аврааму, мужу своему, в жену» (Быт. 16:3). Заметь точность Писания. Чтобы показать нам, что он не тотчас же после слов, которые сказала ему Сара, приступил к исполнению (ее совета), оно говорит: «И взяла Сара, жена Авраама, служанку свою, Египтянку». Писание как бы то показывает нам, что он решился на это дело только потому, что желал утешить свою жену и исполнить ее совет. А чтобы ты ясно познал целомудрие и чрезвычайное воздержание праотца, говорит (Писание): после того как она прожила десять лет с Авраамом мужем своим в земле ханаанской. Не без причины Писание обозначило время, а для того, чтобы мы могли видеть, сколько лет праведный терпел и благодушно переносил бесплодие, и, будучи выше всякой страсти, показывал великое целомудрие. Мало того, эти слова — «по истечении десяти лет» сожития с Авраамом мужем своим «в земле Ханаанской» — Писание присовокупляет для того, чтобы мы узнали отсюда и нечто другое. Не все время их сожития (Писание) теперь обозначает нам, а только время, проведенное ими в земле ханаанской. Почему и для чего? Так как тотчас после пришествия Авраама в землю ханаанскую человеколюбивый Господь возвестил ему: «потомству твоему дам землю сию», и после того Господь неоднократно повторял ему Свои обетования, дабы ты знал, возлюбленный, сколько лет Господь медлил и ничего обещанного не приводил в исполнение, а праведник не колебался духом, но почитал слова Божии выше собственных рассуждений, то и сказано: после того, как они десять лет прожили вместе в земле ханаанской. Видишь ли мужество души? Видишь ли подвиг мудрости? (Видишь ли), как Господь, желая более и более его прославить, медлит и отлагает [т. е. исполнение своих обетований]? Так, когда Он печется о Своих рабах, то не просто хочет оказывать им Свои благодеяния, но вместе хочет и прославить их, и сделать веру их для всех очевидной. Если бы Он, обещав семени его дать землю ту, тотчас разверз ложесна Сары и даровал ему поколение детей, то этим Он не показал бы ни чуда столь великого, ни веры праведника не сделал бы столь явной для всех. Сила Божия, конечно, и тогда была бы очевидна: уже омертвевшие силы естества и сделавшиеся совершенно неспособными к чадорождению Он Своим повелением снова оживотворил бы; но тогда праотец не получил бы себе такого венца, как теперь, когда в продолжение столь многого времени его добродетель была испытываема и с каждым днем делалась славнее.

3. И дабы ты знал, что Бог не только желает благодетельствовать и подавать Свои дары, но и всегда хочет и прославить принимающих эти дары, смотри, как Он сделал это и с хананеянкой, как бы медля и уклоняясь внять ее прошению, но это для того именно, чтобы и ее саму сделать известной во всей вселенной. Когда она пришла, умоляя и говоря: «помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется» (Мф. 15:22), то благоутробный и человеколюбивый и всегда предваряющий наши прошения (Господь) не удостаивает ее даже ответа. И ученики Его, не зная того, что будет и как Господь сам печется о жене, не отвечает же ей только потому, что не хочет оставить в неизвестности ее достоинства, ученики, говорю, как бы более имея сострадания, «отпусти ее, потому что кричит за нами», как бы выражая тем, что для них уже несносна стала ее докучливость. «Отпусти ее», говорят, не потому, что она столь несчастна, или ее прошение дельно, но, потому, что «кричит за нами». Что же Господь? Желая открыть постепенно и ее достоинство, и их научить, как мало они постигают Его человеколюбие, дает такой ответ, который мог бы поразить и ее сердце, если бы она не имела твердости духа, пламенного желания и сильной ревности, и их (учеников) ходатайство за нее остановить. «Я послан», говорит Он, «только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф. 15:24). И действительно, ученики после этого уже перестали молить его за жену; но она не предалась унынию, — напротив, стала еще прилежнее (молить Его). Такова–то скорбящая душа и приступающая с горячим усердием: она не обращает внимания на то, что говорят, но об одном только думает, как бы достичь того, о чем она старается. Так именно сделала и эта жена. Услышав те слова (Спасителя), она, как говорит Писание, снова кланялась Ему, говоря: «помилуй меня, Господи» (Мф. 15:25). Она знала благоутробие Господа, потому и употребила такую настойчивость. Посмотри же опять, как премудр Господь, и как дивно устраивает Он ход дела: и теперь Он не преклоняется (на моление жены), но дает ответ еще более резкий и суровый. Он знал твердость духа жены и хотел, чтобы она не тайно получила благодеяние, но чтобы и ученики из этого события узнали причину Его медлительности, и все другие научились, как велика сила неотступной молитвы и как высока добродетель жены той. Потому говорит (Спаситель): «нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Мф. 15:26). Заметь здесь твердость духа жены, как она, пылая огнем ревности и одушевляясь верою в Бога, терзаясь, так сказать, своей утробой от великой скорби о своей дочери, не отвращается от жестокого слова, но, услышав (название) пса, и то сносит и признает себя такой, желая спастись от бессмыслия псов, и сопричислиться к лику сынов [смысл такой: жена хананейская, сознавая бессмыслие язычества, к которому принадлежала, желала присоединиться к числу последователей Христовых]. Итак, выслушай слова жены, чтобы узнать, какой был плод от того, что Бог медлил исполнить ее прошение. Жестокость слов, сказанных ей, не только не отдалила жену (от Спасителя), но возбудила еще к большей ревности. Услышав эти слова, она говорит: «так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их» (Мф. 15:27).

Видишь, для чего Господь медлил доселе? Для того чтобы из слов жены мы узнали всю силу ее веры. Смотри, в самом деле, как Господь тотчас же восхвалил и увенчал ее, говоря: «о, женщина! велика вера твоя» (Мф. 15:28). С удивлением и похвалами Он отпустил ту, которую в начале не удостоил ответа. «Велика», говорит, «вера твоя». Поистине, «великая вера» — видеть, как Господь не один, или два раза, но многократно отвергает прошение, и не придти в уныние, не отступить, но неослабно призывать (Господа) и преклонять Его к исполнению прошения. Итак, «да будет тебе», говорит, «по желанию твоему». Видишь ли, как Тот, кто прежде не удостоил ее ответа, теперь с похвалой подает ей свои дары? Не просто внял ее прошению, но прославил и увенчал ее. Словом: «о, женщина», Он показал, как сам удивился ее вере, и словами — «велика вера твоя» открыл нам ее (духовное) богатство. Потом говорит: «да будет тебе по желанию твоему». Сколько хочешь, сколько желаешь, столько и даю тебе; твое неотступное прошение показывает, что ты достойна его исполнения. Видите теперь твердость жены? Видите причину, почему медлил Господь и для чего отлагал (исполнение ее прошения), — для того, т. е., чтобы сделать ее еще более славной? Но возвратимся теперь к прежнему повествованию, чтобы видеть, что не с иной целью, в продолжение стольких лет, Господь не исполнял и данных праотцу (Аврааму) обетований, а с той именно, чтобы исполнить их впоследствии с большей славой, и сделать явной для всех веру праведника. Для того сказано: после десяти лет, проведенных ими (Авраамом и Саррой) вместе в земле ханаанской, — чтобы ты знал, сколько прошло времени с тех пор, как он (Авраам) получил обетования. Немедленно ведь по пришествии в землю ханаанскую он услышал: «потомству твоему дам землю сию»; и вот, в продолжение стольких лет и сам он оставался бездетным, и бесплодие Сары увеличивалось. «И дала» (Сарра), сказано, «Агарь Аврааму, мужу своему, в жену» (Быт. 16:3).

4. Смотри, какое еще в древние времена было любомудрие, как и мужи были воздержны и имели великое попечение о целомудрии, и жены далеки были от ревности. Писание с намерением постоянно говорит: «и взяла Сара, служанку свою, Агарь»; и опять: «дала ее в жену», — чтобы ты видел, как бесстрастно у них происходило это дело, и какое у них было любомудрие. «Он вошел», сказано, «к Агари, и она зачала» (Быт. 16:4). Смотри, как Сара узнает, что не в праведнике (Аврааме) была причина их бесплодия, а в ее собственном бесплодии: вот тотчас же за сожитием последовало зачатие. Но посмотри теперь на неблагородство рабыни и на слабость женского пола, чтобы и отсюда видеть великую кротость праотца. «И увидев», сказано, «что зачала, она стала презирать госпожу свою». Таков обычай рабов: получив малое счастье, они не удерживаются в своих пределах, но тотчас забывают о своем звании и увлекаются в безрассудство; так случилось и с этой рабой. Заметив свою беременность и не размышляя ни о дивной мудрости своей госпожи, ни о своем низком состоянии, но, возгордившись и возмечтав много о себе, она стала презирать госпожу, которая оказала ей такое покровительство, что возвела ее даже на ложе своего мужа. Что же Сарра? «И сказала», сказано, «Аврааму: в обиде моей ты виновен; я отдала служанку мою в недро твое; а она, увидев, что зачала, стала презирать меня; Господь пусть будет судьей между мной и между тобой (Быт. 16:5). Заметь здесь неизреченное терпение праведника и чувство чести, какое он показал в отношении к Сарре, когда стал просить у нее прощения при столь неразумном ее обвинении. В самом деле, та, которая своими руками передала мужу рабыню и сказала: «войди к рабе моей», та, которая сама добровольно побуждала его к этому житью, теперь, переменив мысли, говорит: «в обиде моей ты виновен». Но разве сам он хотел соединения с рабой? Разве сам он невоздержанием увлечен был на этот поступок? По твоему, жена, убеждению, по твоему внушению он сделал это. Итак, чем ты обижена от мужа? Вот (говорит она) «я отдала служанку мою в недро твое». Если же ты признаешься, что сама предложила, а не он по своей воле взял ее, зачем обвиняешь его в несправедливости? Так, — говорит; но хотя и я предложила, однако же, ты, видя ее дерзость, должен был обуздать ее неукротимый нрав. «Она, увидев, что зачала, стала презирать меня; Господь пусть будет судьей между мной и между тобой». Вот, поистине, женские слова, свойственные немощному полу! Как бы так сказала она Аврааму: желая утешить тебя в бесчадии, я показала такую о тебе заботливость, что свою рабу и притом собственными руками передала тебе и убедила к соединению с ней; но ты, видя, как от беременности она стала дерзкой и надменной, должен был укротить ее и наказать за причиненные мне обиды; а ты этого не сделал, но, как бы забыв все прежнее, меня, столько лет жившую с тобой, ты презрел и довел до уничижения перед египтянкой, моей рабой. «Господь пусть будет судьей между мной и между тобой». Слова — души огорченной! И если бы в праотце не было столько любомудрия, и он не имел великого уважения к Сарре, то он вознегодовал бы и оскорбился бы такими жестокими словами. Но этот достойный удивления муж все ей простил, зная слабость пола. «Господь пусть будет судьей между мной и между тобой». Помысли, говорит, на какой поступок я решилась для твоего утешения, желая, чтобы, хотя в старости, назвался ты отцом; я возвела рабу мою в мое достоинство [т. е. в достоинство жены], а ты, видя ее столь неблагодарной, не наказал ее, и не вознаградил меня за внимание, какое я показала к тебе. Господь пусть будет судьей между мной и между тобой». Тот, который знает сокровенные помышления каждого, Тот будет судьей между нами, (и рассудить) как я, будучи выше всякого пристрастия, предпочла твое утешение собственному, и возвела на ложе свое рабу; а ты, ничего сделанного мной не приняв во внимание, дозволяешь ей восставать на мою кротость, не укрощаешь дерзкую, не вразумляешь неразумную. Что ж этот адамант, этот мужественный подвижник Божий, который, во всяком случае, приобретает себе венцы? Показывая и в этом случае свою добродетель, смотри — что он говорит жене: «вот, служанка твоя в твоих руках; делай с ней, что тебе угодно» (Быт. 16:6). Велико любомудрие праведника, велика сила его терпения! Не только ведь не вознегодовал он на слова Сарры, но и с великой кротостью дает ей свой ответ, говоря: ты подозреваешь, что я виной (причиненных тебе) обид, и думаешь, будто мне приятен этот поступок рабы, так как она однажды была со мной на ложе; но знай, что и прежде, если б я не захотел только тебя послушаться, я не решился бы на это, да и никогда не дозволил бы себе возвести рабу на твое ложе; и теперь, чтобы уверить тебя в этом на самом деле, — вот она «в твоих руках»: делай с ней, что тебе угодно. Разве уменьшил кто–либо твою власть, или ты лишилась своих прав над ней? Хотя я и принял ее в общение с собой, но ты имеешь свою власть над ней; она в твоих руках: обличай, вразумляй, наказывай ее; что хочешь и что тебе угодно, то и делай с ней; только не огорчайся, и не приписывай мне ее безрассудных поступков. Не собственной ведь страстью побуждаемый, решился я на сообщение с ней, и не так, чтобы потом, увлекаясь пристрастием, неразумно дать ей предпочтение (перед тобой). Знаю подобающую тебе честь; знаю и неблагодарность рабов. Я и не думаю о ней, и не забочусь. Одна та у меня забота, чтобы ты жила безо всякой скорби, в спокойствии, во всякой чести, вдали от всяких огорчений.

5. Вот истинно супружеский союз, вот (истинный) муж, который не много обращает внимания на слова жены, но, оказывая снисхождение к немощам пола, об одном заботится, чтобы удалить всякое огорчение и утвердить мир и согласие. Пусть слышат это мужи и пусть подражают кротости праведника, оказывая такую же честь и уважение своим женам, и щадя их, как слабейший сосуд, чтобы тем укрепить союз единомыслия. Подлинно, истинное богатство и самое великое счастье (заключается) в том, когда муж и жена не разногласят между собой, соединены друг с другом, как единая плоть, потому что «двое», сказано, «будут одна плоть» (Быт. 2:24). Такие (супруги), хотя бы жили в бедности и были незнатны, могут быть всех счастливее, потому что они наслаждаются истинным счастьем и живут во всегдашнем спокойствии. А те, напротив, кто не наслаждается таким (согласием), но страдает ревностью и теряет блага мира, — те, хотя бы были окружены многим богатством, хотя бы имели роскошный стол, жили в славе, проводят свой век всех несчастнее, вымышляя сами для себя каждый день волнения и беспокойства, всегда подозревая друг друга, и не могут иметь никаких удовольствий, потому что внутренняя вражда (их) все приводит в беспорядок, и причиняет им множество неприятностей. Но здесь нет ничего такого: праотец своей кротостью утишил гнев госпожи (Сарры) и, дав ей совершенную власть над рабой, водворил в доме своем полный мир. «И Сара стала притеснять ее, и она убежала от нее» (Быт. 16:6). Как только Сарра наказала дерзость рабы, раба обратилась в бегство. Таково свойство рабов: если им не позволяют действовать по–своему, но пресекают их замыслы, они тотчас свергают с себя власть господ и устремляются в бегство. Но посмотри и здесь, каким промышлением свыше пользуется и раба, за честь праведника. Так как она носила в себе семя праведника, то удостаивается даже видения ангела. «И нашел ее», говорит Писание, «Ангел Господень у источника воды в пустыне, у источника на дороге к Суру» (Быт. 16:7). Примечай человеколюбие Господа, как Он никого не презирает, но раб ли то или рабыня, над всеми являет Свое промышление, взирая не на различие званий, а на расположение души. Впрочем, здесь ангел является не по заслугам рабы, но ради чести праведника (Авраама). Как я сказал, ей надлежало удостоиться великого попечения потому, что она удостоилась воспринять в себя семя праведника. «И нашел ее Ангел, и сказал ей: Агарь, служанка Сарина! откуда ты пришла и куда идешь» (Быт. 16:8)? Смотри, как самые слова ангела приводят ей на память собственное ее состояние. Чтобы сделать ее более внимательной, с самого начала называет ее по имени, и говорит: «Агарь», — так как мы обыкновенно бываем внимательнее к тому, кто называет нас по имени. Потом словами: «служанка Сарина», ангел напоминает ей о госпоже, и тем дает знать, что, хотя бы она много раз разделяла ложе со своим господином, все же должна признавать Сарру своей госпожой. Но смотри, как ангел испытывает ее, чтобы поставить в необходимость отвечать. Откуда, говорит, пришла ты в эту пустыню, и куда стремишься? А для того, между прочим, Ангел и является ей в пустыне, чтобы вопрошающего она не почла за простого, мимоидущего человека. Там была пустыня и никого другого (кроме явившегося) она (Агарь) не видела. Итак, дабы она знала, что беседующий с ней был не просто случившийся там человек, для того ангел и является ей в пустыне и вопрошает ее. «Она сказала: я бегу от лица Сары, госпожи моей» (Быт. 16:8). Видишь, как она не отрицает власти госпожи своей (Сарры), но во всем искренно сознается. Вопрошающий меня, думает она, не человек, поэтому не могу его обмануть. Он назвал меня по имени прежде, чем я сказала ему свое имя, упомянул и о госпоже; надобно и мне говорить все по правде. «Я бегу от лица Сары, госпожи моей». Смотри, как она вспоминает (о своей госпоже) без всякой ненависти. Не сказала: она меня оскорбила, меня озлобила, и я, не будучи в силах снести ее ненависти, бежала от нее. Никакой укоризны не высказала она (о Сарре), а только себя саму обвинила в бегстве. Видишь ее честность? Смотри же, что сказал ей Ангел: «Ангел Господень сказал ей: возвратись к госпоже своей и покорись ей» (Быт. 16:9). На слова (Агари): «я бегу от лица Сары, госпожи моей», (Ангел) отвечает: возвратись, иди назад, не будь неблагодарна к той, которая оказала тебе столько благодеяний. А так как она гордостью и высокомерием возбудила гнев госпожи своей, то (Ангел) говорит: «покорись ей»: это будет полезно тебе. Помни (свое) рабство, не забывай господства (Сарры); не думай высоко, и не мечтай о себе более надлежащего: «покорись ей» и окажи ей полное повиновение. Такие слова Ангела довольно смягчили ее сердце, смирили ее высокомерие, укротили ее гнев и умиротворили ее мысли.

6. Далее, чтобы она не подумала, что просто и без причины удостоилась такого промышления, а узнала каким попечением она пользуется ради семени праведника, смотри, как ангел утешает ее, восстановляет ее дух и подает достаточную ей надежду радости словами, которые присовокупляет. «И сказал ей Ангел Господень: умножая умножу потомство твое, так что нельзя будет и счесть его от множества» (Быт. 16:10). Предсказываю тебе и то, говорит он, что семя твое будет велико, так, что и исчислить его будет невозможно. Итак, не скорби, не ослабевай духом, не смущайся в помыслах, но окажи полное послушание. «Вот, ты беременна, и родишь сына, и наречешь ему имя Измаил». Для того, говорит, и рождение тебе я предсказываю и самое имя назначаю имеющему родиться от тебя сыну, чтобы ты, получив большее (в словах моих) удостоверение, возвратилась назад и исправила свои проступки. «Ибо услышал», говорит, «Господь страдание твое» (Быт. 16:11).

Научимся отсюда, какой плод бывает от скорбей и какая польза от несчастий. Так, когда Агарь ушла (от Сарры), и несчастье ее увеличилось, когда она подверглась множеству скорбей, оставаясь в одиночестве, в пустыне, в самых тесных обстоятельствах, после такого благоденствия, после того, как она возведена была в достоинство, равное самой госпоже, то по этим–то именно причинам и получила такую скорую помощь. Будет, говорит ей (ангел), то, что я обещаю тебе: ты родишь сына и семя твое будет без числа, «ибо услышал Господь страдание твое». Не будем же и мы нетерпеливы, когда стечение каких–либо обстоятельств стесняет нас. Ничто ведь столько не полезно для нашей природы, как смирять себя, обуздывать свое высокомерие и подавлять надменность духа. Тогда–то наиболее Господь и слышит нас, когда мы призываем его скорбной душой и сокрушенным сердцем в прилежной молитве: «ибо услышал», говорит, «Господь страдание твое». Потом (ангел) предсказывает образ жизни имеющего родиться (Агари) сына. «Он будет», говорит, «между людьми, как дикий осел»: руки его на всех, и руки всех на него; жить будет он перед лицом всех братьев своих» (Быт. 16:12). Предрекает ей, что это будет человек мужественный, воинственный, и много будет трудиться в возделывании земли. Итак, из всего, что случилось с рабой, видишь ли славу праотца (Авраама)? Такое промышление о рабе показывает благоволение Господа к этому праведнику. Дав наставление и сообщив благовестие Агари, ангел удалился. Но обрати внимание опять на благоразумие рабы. «И нарекла», сказано, «Господа, Который говорил к ней, сим именем: Ты Бог видящий меня. Ибо сказала она: точно я видела здесь в след видящего меня. Посему источник тот называется: Беэр–лахай–рои, между Кадесом и между Баредом» (Быт. 16:13–14). Смотри, как и (новым) наименованием места хочет сохранить навсегда память о нем. «Нарекла», говорит Писание, «источник: Бог видящий меня». Видишь, как раба, от постигшей ее скорби, становясь мало–помалу благоразумнее, выражает свою благодарность за оказанное ей благодеяние, и воздает, чем может, за столь великое о ней попечение. «Агарь родила Авраму сына; и нарек имя сыну своему, рожденному от Агари: Измаил» (Быт. 16:13).

7. Отсюда научимся, сколь великое благо — кротость, и какую пользу можно приобрести даже от скорбей. Кротость показал праотец (Авраам) в том, что укротил раздражение Сары, и, дав ей власть над рабой, через то водворил в доме своем мир; а пользу от скорбей можно видеть из обстоятельств рабы (Агари). Когда она, озлобленная своей госпожой, бежала от нее, и, потерпев много скорбей, с сокрушенной душой воззвала к Господу, тотчас удостоилась вышнего посещения. И дабы она знала, что за смирение и страдание удостоена свыше такого попечения, Ангел говорит ей: «ты беременна, и родишь сына, и наречешь ему имя Измаил, ибо услышал Господь страдание твое». Итак, возлюбленные, зная, что скорби наиболее приближают нас к Господу, если только мы будем бодры духом, и что тогда мы можем снискать Его милость, когда приступаем к Нему с сокрушенной душой и с горячими слезами, — зная это, не будем унывать в несчастиях; но, размышляя о пользе скорбей, станем благодушно переносить все случающееся с нами; научимся быть тихими и кроткими ко всем вообще, а в особенности к своим супругам; справедливо ли или несправедливо они будут порицать нас, не будем слишком много обращать на то внимания, а более заботиться об одном, чтобы удалять причины неприятностей, и в доме своем сохранять глубокий мир, чтобы и жена имела обращение свое к мужу и муж от внешних тревог и бурь мог прибегать к ней, как к пристани, и находить в ней всякое утешение. Жена ведь дана мужу в помощь, чтобы муж с ее утешением мог переносить все, случающееся с ним в жизни. И если жена будет кроткая и украшена добродетелями, то не только своим сообществом доставит мужу утешение, но и во всем вообще окажет ему великую пользу, все для него облегчая и во всем помогая, не оставляя его в тяжких испытаниях, как внешних (вне дома), так и тех, которые ежедневно случаются в доме; но, как искусный кормчий, она своим благоразумием утишит в нем всякую душевную бурю и своим сожитием доставит ему утешение. Живущих в таком союзе супружества ничто в настоящей жизни не может слишком опечаливать, ничто не может нарушить их мирного счастья, потому что где между мужем и женой господствует единодушие, мир и союз любви, там стекаются все блага, и они (муж и жена) бывают безопасны от всяких злых наветов, ограждены как бы великой и несокрушимой стеной — единодушием о Господе. Это делает их тверже адаманта, крепче железа; это умножает их богатство и всякое обилие; это возводит их на высшую степень доброй славы; это и от Бога привлекает на них великое благоволение. Будем же, прошу вас, ценить выше всего единодушие, и все будем делать так и направлять к тому, чтобы в супружестве постоянно сохранялись мир и тишина. Тогда и дети будут подражать добродетелям родителей, и рабы последуют им, и по всему дому процветать будет добродетель, и во всех делах будет благопоспешение. Когда мы угождение Богу будем предпочитать всему, то все доброе как бы рекой потечет к нам, и мы не будем иметь никаких скорбных чувств, потому что благость Божия все будет ниспосылать нам в изобилии. Итак, чтобы и сами мы беспечально проводили настоящую жизнь, и от Господа приобретали более и более милостей, сохраним добродетель, постараемся ввести в наши дома единодушие и мир; позаботимся о добром воспитании детей, о нравственности рабов, чтобы за все это получив щедрое воздаяние удостоиться нам и обетованных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава и честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 39

«Аврам был девяноста девяти лет, и Господь явился Авраму» (Быт. 17:1).


Почему медлит Господь исполнением своих обетований Авраму? — Новое откровение Бога Авраму и изъяснение его имени вместе с объяснением смысла и происхождения первоначального имени. — Для чего установил Бог обрезание для евреев? — Обрезание не приносит пользы для души. — Обрезание не рукотворенное.


1. Видели вы, возлюбленные, как в божественном Писании ничего не говорится без пользы? Видели, как много пользы получили мы вчера, беседуя об Агари и ее бегстве? Мы узнали великую кротость праотца, высоту его целомудрия, уважение, какое он оказывал Сарре, считая всего драгоценнее согласие с нею. Мы видели, как Бог, по неизреченному человеколюбию Своему, желая почтить праведника, не только возвратил Агарь, блуждавшую в пустыне и бежавшую от страха пред своей госпожой, но и даровал ему (Аврааму) потомство в Измаиле, доставляя таким образом праведнику великое утешение, и даруя ему награду за терпение. А когда родился Измаил, то божественное Писание, желая указать нам возраст праотца, означило и самое число лет его, сказав: «Аврам был восьмидесяти шести лет, когда Агарь родила Авраму Измаила» (Быт. 16:16). Рассмотрим же теперь это и последующие изречения (Св. Писания), и мы опять увидим, как велико было терпение праведника, и как велико и неизреченно человеколюбие Господа. Мы увидим это ясно, если опять обратим внимание на лета жизни праотца и на то, как всеблагой Бог благоустроял его судьбу, постоянно подвергая Своего раба испытаниям, и тем обнаруживая любовь к Богу в душе его. Господь, конечно, Сам ясно провидел добродетель Своего раба, благообразие его души, и вполне знал цену этому маргариту; но хотел явить его всем его современникам, чтобы и в последующие роды добродетель праведника привлекала желающих к ревности и подражанию ему. Потому–то Бог постепенно раскрывает богатство души праведника, для того, чтобы и мы научились никогда не терять веры в обетования Божия, и не унывать в случае медленности (их исполнения); а как скоро обещает Господь всяческих, то больше уповали бы на невидимое, чем на видимое и на то, что у нас в руках, и были уверены, что обетования Божии никогда не останутся без исполнения, хотя бы даже в течение долгого времени происходило, по–видимому, противное им; не смущались оттого духом, но помнили благопромыслительную и всемогущую силу Обещавшего, и знали, что когда Он восхощет привести в исполнение Свои судьбы, то все Ему покоряется и повинуется. Как Господь и Создатель естества, Он может даровать нам и то, что выше естества. Итак, смотря на свои немощи, не будем испытывать дел Божиих, и не будем колебаться в мыслях, рассматривая естественный порядок (вещей); но как благоразумные рабы, зная беспредельное всемогущество нашего Господа, будем веровать Его обетованиям, возвысимся над естественною нашею немощью, чтобы и обещанное получить, и Его благоволением насладиться, и всеми силами будем оказывать Ему подобающее почитание. В том–то и состоит истинное с нашей стороны богопочитание, когда мы уповаем на Его всемогущество, хотя бы видимое для плотских очей и казалось противным (Его обетованиям). Что же ты удивляешься, если (я сказал, что) самое великое богопочитание в том именно состоит, чтобы не сомневаться (в Его обетованиях)? И подобные нам люди, когда обещают что–нибудь из этих временных и тленных вещей, и мы не сомневаемся, а смело верим их обещанию, считают это за большую для себя честь, т. е. что мы не сомневаемся, а верим их обещаниям. Если же так бывает у людей, которые и изменяются часто, и, по немощам, не всегда могут исполнять свои намерения, то не гораздо ли больше должны мы веровать в обетования Божии, хотя бы и не скоро они исполнились? Я сказал теперь это не без цели, а для того, чтобы, приступая к началу нынешнего чтения, видеть, как человеколюбивый Бог, желая соделать праотца для всех досточтимым, столько лет медлит (в исполнении своих обетований), и праведник не скорбит, не унывает от замедления, не отчаивается, но питаясь благими надеждами, во всем обнаруживает свою боголюбивую душу. Мы ясно увидим всю добродетель праотца, когда узнаем, сколько прошло между тем времени. Это показывает нам блаженный Моисей, вдохновляемый Святым Духом. Что же он говорит? Когда (Авраам) внял повелению Божию, и, востав, устремился из Харрана в землю ханаанскую, тогда ему было семьдесят пять лет (Быт. 12:4). И как только вступил он в землю ханаанскую, (Бог) обещал всю эту землю дать ему и семени его, и так размножить (его потомство), что оно будет бесчисленно, как песок и звезды. Между тем после этого обетования многое случилось с праведником: удаление, по причине голода, в Египет, похищение Сарры, и вслед затем (открывшееся) промышление (о нем) Божие, потом, по возвращении (из Египта), оскорбление Сарры от царя герарскаго, и немедленное заступление от Бога. Праведник, видя все эти события после данного обетования (Божия), не смущался духом, не испытывал, для чего, получив такие обетования, он каждый день подвергается столь многим и столь великим искушениям, и столько времени остается бесчадным; но, как муж благочестивый, не дерзая дела Божии подвергать суду своего немощного разума, был спокоен и с утешением принимал все угодное Богу.

2. Спустя девять лет [разумеется, после того, как даны были Аврааму обетования о потомстве] получил (Авраам) Измаила от рабыни, и думал, что на нем–то исполнятся обетования. «Аврам был, — говорит Писание о праотце, — восьмидесяти шести лет, когда Агарь родила Авраму Измаила» (Быт. 16:16). Между тем, Бог еще тринадцать лет испытывает терпение праведника, и только тогда исполняет Свое обетование. Он хорошо знал, что, как золото, очищаемое чрез долгое время в горниле, добродетель праведника явится (в искушении) чище и светлее. Когда же, говорится, Аврааму было девяносто девять лет, явился опять ему Бог (Быт. 17:1). Для чего Он медлил столько времени? Для того чтобы мы узнали не только терпение и великую добродетель праведника, но и беспредельное всемогущество Божие. Когда уже изнемогла природа и стала неспособною к деторождению, потому что тело (Авраама) уже увяло и иссохло от старости, — тогда только, открывая вполне всю добродетель праведника, и являя Свою силу, (Бог) исполняет Свои обетования. Необходимо, впрочем, выслушать самые слова, сказанные Богом Аврааму: когда ему было девяносто девять лет, «явился» ему Бог «и сказал ему». Когда ты слышишь, что Бог явился, не предполагай тут ничего земного, и не думай, (что можно) видеть телесными глазами божественное и бестелесное естество, но рассуждай обо всем благочестиво. «Явился» ему Бог, то есть, его сподобил откровения, и видя его достойным Своего промышления, являет ему особенное снисхождение, и вступает с ним в беседу: «Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен; и поставлю завет Мой между Мною и тобою, и весьма, весьма размножу тебя. И пал Аврам на лице свое» (Быт. 17:1, 2, 3). Велико благочестие праведника, необычайно и благоволение к нему всеблагого Бога! Говорит: «Я Бог Всемогущий» или «Я — вот завет Мой с тобою». Как бы так сказал: «Я», до настоящего времени многоразлично устроявший судьбу твою, «Я», воззвавший тебя из дома твоего и приведший сюда; «Я», поборавший по тебе и возвеличивший тебя над всеми наветниками твоими. И не сказал просто: «Я Бог»; но — «Я Бог Всемогущий» или «Я — вот завет Мой с тобою». Примечай великую благость; смотри, как и этим прибавлением выражает Он Свое благоволение к праведнику. Бог всей вселенной, Содетель всяческих, Творец неба и земли, говорит: «Я Бог Всемогущий». Великая почесть праведнику! Так обыкновенно говорят и пророки. Как теперь Сам Он, общий всех Господь, позволяет рабу называть Себя Богом своим, и после, как увидим, Он говорит: Аз есмь Бог Авраамов, Исааков, Иаковлев, — так и пророки нередко говорили: Боже, Боже, — не ограничивая собою только господства Его, а показывая свою неизмеримую любовь. Но когда это делают люди, ничего нет удивительного; а когда сам Бог так делает в отношении к людям, это необычайно и чудно. Впрочем, не будем удивляться, возлюбленные, а послушаем пророка, который говорит: «Лучше один праведник, нежели тысяча грешников» (Сир. 17:3), также блаженного Павла, который говорит: «Скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин» (Евр. 11:37, 38). Таким образом пророк выражает, что один, творящий волю Божию, лучше бесчисленного множества беззаконных; а блаженный Павел, учитель вселенной, вспомнив о всех праведниках, проводящих свою жизнь в скорбях и во всякой тесноте, говорит: «Те, которых весь мир не был достоин». Целому миру он противопоставил этих гонимых и скорбящих, чтобы показать величие добродетели. Потому–то и Содетель всех говорит праотцу: «Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен». Я не презрю подвигов столь великой твоей добродетели, но «поставлю завет Мой между Мною и тобою, и весьма, весьма размножу тебя». Не просто (говорит) умножу, но умножу «весьма», показывая необычайное размножение. Что прежде выразил Он словами: «Как песок земной» и «звезды», то же и теперь означает словом: «весьма». А признательный и благочестивый раб, видя столь великое снисхождение к себе от Бога и такое попечение Его о своем служителе, изумляясь и помышляя о собственном немощном естестве, о благости Божией и бесконечной силе, — «Пал Аврам, — говорит Писание, — на лице свое», — выражая таким образом свою признательность. Не только не возгордился и не вознесся мыслию от оказанного ему благоволения, но еще более смирил себя: «Пал, — сказано, — на лицо свое». Такова признательная душа: чем больше пользуется приближением к Богу, тем больше обнаруживает благоговения к нему: «Пал Аврам на лице свое». И когда праведник, после того (данного ему) дерзновения, смотря на себя и на немощь человеческой природы, не дерзал даже восклонить главы, а, преклонившись долу, выражал тем свое глубокое благоговение, — смотри опять, какое неизреченное милосердие являет всеблагой Бог. «Бог продолжал говорить с ним и сказал: Я — вот завет Мой с тобою: ты будешь отцом множества народов, и не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов; и весьма, весьма распложу тебя, и произведу от тебя народы, и цари произойдут от тебя» (ст. 3–6).

3. Заметь, возлюбленный, как и теперь (Бог) все ясно предрекает праведнику, и чтобы дать ему еще большее удостоверение, прилагает к имени его новую букву, и говорит: «Будешь отцом множества народов, и не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов». Прежнее имя его (Аврам) выражало переселение (слово Аврам на еврейском языке значит: переселенец, как это изъясняют сведущие в том языке); и так как он должен был выйти из своей земли в ханаанскую, то родители и дали ему такое имя. Может быть, кто–нибудь скажет: ведь родители его были неверные; откуда же у них могло быть такое предвидение, что они в самом имени (его) выразили то, что имело быть спустя долгое время? И это есть дело промыслительной премудрости Божией, которая часто чрез неверных устрояет такие случаи. Подобное много раз случалось, как мы можем видеть, и с другими; вот и сейчас приходит нам на память наименование Ноя. И ему не просто и не случайно родители дали такое имя, а предзнаменовали в нем через пять лет имеющий быть потоп. А что отец Ноя не потому дал такое имя своему сыну, что был добродетелен, послушай Писания, которое говорит ясно: «Ной был человек праведный и непорочный в роде своем» (Быт. 6:9). Не умолчало бы Писание и не сказало бы, что Ной один был праведен, если бы и Ламех, отец его, был ревнителем добродетели этого праведника. Между тем, намереваясь дать своему сыну имя, (Ламех) говорит: «И нарек ему имя: Ной, сказав: он утешит нас в работе нашей и в трудах рук наших при [возделывании] земли, которую проклял Господь» (Быт. 5:29). Скажи, пожалуй, откуда у него (у Ламеха) такое знание о том, что должно было случиться через несколько поколений? Наречется, говорит он, имя ему Ной; «он утешит нас». Ной на еврейском языке означает покой. Итак, поелику (Ной) один только мог спастись во время потопа, покрывшего вселенную, и должен был положить начало бытию последующих (после потопа) родов, то он (Ламех) и говорит: «он утешит нас», упокоением называя потоп. Действительно, потоп, покрывши водами всю землю, отягченную грехами тогдашних людей и носившую на себе всякую скверну, и пресекши всякое зло беззаконных людей, очистил землю, которая сделалась нечистою от злобы своих жителей, и их самих чрез наказание упокоил: смерть бо, говорит Писание, мужу покой (Иов. 3:23). Теперь видишь ли, как нередко и чрез неверных предзнаменуется будущее по устроению Божию)? Таким же образом и этому праотцу (Аврааму) родители дали имя, заранее предзнаменуя то, что он будет пресельником, и, перешедши реку, пойдет в чужую землю. Итак, говорит Бог Аврааму, если имя, данное тебе родителями, предзнаменовало твое переселение оттуда сюда [т. е. из земли отечественной в землю ханаанскую], то прими прибавление (к этому имени) буквы, в предзнаменование того, что ты будешь отцом многих народов. Заметь, какая точность в словах. Не сказал: всех «народов», а только — «множества». Так как были и иные народы, которым надлежало быть изгнанными оттуда [т. е. из земли ханаанской], чтобы семя праведника получило свое наследие, то Бог и говорит: «Будешь отцом множества народов». Зная величие твоей добродетели, Я сделаю тебя наставником многих народов, «и весьма, весьма размножу тебя, и произведу от тебя народы, и цари произойдут от тебя». Не пройдем, возлюбленные, без внимания этих слов. Если мы подумаем о возрасте праотца, — о том, что он услышал это в последней старости, то удивимся вере праведника и беспредельной силе человеколюбца Бога, который от человека, так сказать, уже умершего, ослабевшего телом и каждый день ожидающего своей кончины, предрекает такое умножение семени, что из него произойдут даже народы; и не только это предрекает, но что и «цари произойдут от тебя». Видишь ли, как постепенно возвышаются обетования? «Весьма, весьма, — говорит, — размножу тебя». Не без причины повторяет (Бог) это слово, а для того, чтобы показать праведнику необычайное множество (потомства). Затем, через приложение буквы, на самом имени праотца, как бы на каком столпе, начертав неизгладимое знамение (своего) обетования, Бог говорит далее праотцу: «И поставлю завет Мой между Мною и тобою, и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный в том, что Я буду Богом твоим» (ст. 7). Не только о тебе, говорит, покажу великое попечение, но и о семени твоем после твоей смерти. Смотри, как (Бог) ободряет дух праведника, обещая ему, что будет иметь великое промышление и о семени его. В чем же сила завета? «Я буду, — говорит, — Богом твоим и потомков твоих после тебя». Это будет величайшее из всех благ для тебя и для семени твоего. «И дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное; и буду им Богом» (ст. 8). За твою добродетель и потомки твои будут пользоваться Моим промышлением, и дам им землю «Ханаанскую, во владение вечное; и буду им Богом». Что значит: «И буду им Богом»? Это значит, что покажу о них великое попечение и промышление, во всем буду являть им Свою помощь; только «ты же соблюди завет Мой, ты и потомки твои после тебя в роды их» (ст. 9). Ничего другого не требую от вас, кроме послушания и благодарности; а Я все, что обещал, исполню.

4. Но, желая усвоить Себе потомков (Авраама) и сделать их Своим народом, Бог не хотел, чтобы с течением времени, когда они размножатся, они смешались с теми народами, землю которых должны были наследовать; затем, так как впоследствии, по Его предречению, они должны были еще подвергнуться рабству в Египте, то, чтобы и там они не смешались с египтянами, Бог в качестве знамения заповедует праведнику обрезание и говорит: «Сей есть завет Мой, который вы [должны] соблюдать между Мною и между вами и между потомками твоими после тебя: да будет у вас обрезан весь мужеский пол; обрезывайте крайнюю плоть вашу» (ст. 10, 11). Потом, вразумляя их и всех нас о том, для чего дал такую заповедь, — именно для того, чтобы это было знаком избранного народа Его, Он говорит: «И сие будет знамением завета между Мною и вами» (ст. 11). Далее назначает и время, когда должно совершать (обрезание). «Восьми дней от рождения, — говорит, — да будет обрезан у вас в роды ваши всякий [младенец] мужеского пола, рожденный в доме и купленный за серебро» (ст. 12), словом — все вообще, живущие с вами, примут это знамение. И всякий, кто не обрежется в назначенный день, «истребится» за то, что разорил завет Мой, преступил заповедь (ст. 14).

Заметь премудрость Господа, как Он, предвидя в будущем развращение сердец их, полагает на них как бы некую узду, дает им такое знамение — обрезание, чтобы обуздать неукротимые страсти их и не допустить их до смешения с языческими народами. Он знал их похотливость и то, что они не воздержатся от животных стремлений, несмотря ни на какие внушения; поэтому, давая им всегдашнее напоминание в знамении обрезания, Он полагает на них это знамение, как бы некоторые узы, назначает им меру и пределы, которых они не должны были преступать, оставаясь всегда в кругу своего племени, и не позволяя себе никакого смешения с другими народами, и таким образом сохраняя чистым семя своего праотца (Авраама), чтобы и обетования Божии могли на них исполниться. И как иной честный и скромный человек, имея невоздержную рабу, обуздывает ее тем, что дает ей ограничительное правило никогда не выходить за ворота своего Бога и не показываться проходящим, а часто еще и ноги ее заключает в узы, чтобы, хотя таким образом, можно было удержать ее неумеренность, — так и человеколюбец Господь полагает на плоть знамение обрезания, как узы на ноги, чтобы постоянно имея при себе такое напоминание, они (евреи) не нуждались уже в наставлении от других. Но неразумные и бесчувственные иудеи хотят и ныне, вовсе безвременно, хранить обрезание, и обнаруживают (тем) в себе детский смысл. Для чего, в самом деле, скажи мне, хотят они ныне обрезываться? Тогда они получили эту заповедь, чтобы не смешиваться с другими нечестивыми народами, а ныне, когда по благодати Божией все (народы) приводятся к свету истины, какая польза в обрезании? Разве отсечение плоти способствует сколько–нибудь свободе души? Не слышали ли они (евреи), как ясно Бог сказал: «И сие будет знамением завета», — как бы показывая тем, что (только) по великому своему неразумию они имели нужду в таком знамении? Подобное часто бывает и в делах человеческих. Когда мы не доверяем кому–нибудь, то стараемся получить от него какой–либо знак в виде залога; так и Бог всяческих, зная легкомыслие их (евреев), восхотел потребовать от них этого знамения — не с тем, чтобы оно осталось навсегда, но чтобы, с окончанием тогдашнего завета, было отменено и употребление этого знамения. Как между людьми, требующими друга от друга какого–либо знака или залога, этот знак тотчас уничтожается, как скоро кончится между ними предпринятое дело, так точно и здесь. Так как это знамение введено было между вами только для того, чтобы народ, происшедший от патриарха, очевидным образом отличался от других (народов), то, как скоро из тех народов, ради которых вы приняли такой знак, одни уже совершенно исчезли, а часть других обратилась к свету истины, следовало уже и вам не носить (на себе) свидетельства своего неразумия, но отменить его и возвратить себе прежнее достоинство. Рассуди, что ведь чудный тот (муж), говорю о праотце, еще прежде, чем получил заповедь об обрезании (а он был уже девяноста девяти лет, когда дана была эта заповедь), был угоден Богу, и тысячекратно прославлен Господом. И только тогда уже, когда приблизилось время исполнения обетований Божиих, когда надлежало родиться Исааку, и роду его размножиться, а самому праотцу преставиться от этой жизни, только тогда он получает заповедь обрезания, и сам обрезывается уже в такой старости, чтобы сделанное праотцем послужило как бы законом и правилом для всех его потомков.

5. А чтобы вы лучше убедились, возлюбленные, что обрезание нисколько не способствует к добродетели душевной, можно рассмотреть самые обстоятельства дела. Для чего (Бог) говорит: «Восьми дней от рождения да будет обрезан … всякий [младенец]»? Я думаю, что человеколюбец Бога определил такое время с двоякою целью: во–первых, чтобы в незрелом возрасте легче можно было переносить болезнь обрезания; а во–вторых, чтоб из самого дела могли они (евреи) видеть, что (обрезание) само по себе нисколько не приносит пользы душе, а назначено быть только как знамение. В самом деле, какую пользу (от обрезания) может получить для души несовершеннолетнее дитя, не разумеющее того, что (с ним) делается, не имеющее и смысла? Ведь совершенство души составляет собственно то, что делается по свободному произволению, то есть, когда сама душа избирает добро и убегает зла. Так, совершенство души состоит в том, чтобы не только не желать большего, но и то, что есть, раздавать неимущим; совершенство души — не прилепляться к настоящему, напротив — презирать его и постоянно помышлять о будущем. А иметь знак на теле — какое тут совершенство? Но неразумные и бессмысленные иудеи, еще сидящие в сени, когда уже явилась истина, еще приседящие свету светильника, когда уже воссияло солнце правды и всюду простирает лучи (своего) света, еще питающиеся млеком, когда уже (настало) время крепкой пищи, не хотят и блаженного Павла слушать, который велегласно говорит: «И знак обрезания он получил, [как] печать праведности через веру, которую [имел] в необрезании» (Рим. 4:11). Смотри, как он (апостол) учит нас здесь и тому и другому, — и тому, что обрезание принял он (Авраам), как знамение, и тому, что, еще не будучи обрезан, он показал уже правду от веры. Чтобы иудей не дерзнул сказать: не обрезание ли доставило ему (Аврааму) оправдание? — для того блаженный (апостол), воспитанный у ног Гамалиила и тщательно наставленный в законе, говорит: не думайте, бесстыдные иудеи, чтобы обрезание само по себе послужило ему к оправданию; еще не будучи обрезан, а показав только в себе веру, он уже был оправдан: «Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность» (Быт. 15:6). Итак, уже после того, как он получил оправдание по вере своей в Бога, он принимает знамение обрезания; и сперва (Бог) прилагает к имени его букву, а потом заповедует обрезание, и тем показывает, что только за великую добродетель Он избирает и приближает к Себе праведника, а ради него — и его потомков. И как люди, приобретающие рабов, часто переменяют и имена и одежду их, и все делают для того, чтоб отличить их от других рабов, чтобы по всему видно было, кто ими владеет, так и Бог всяческих, желая отличить его (Авраама) от других людей, чрез приложение буквы назнаменовал, что он будет отцом многих народов, а чрез обрезание — что народ его будет избранный, и что имеющее произойти от него потомство будет отделено от прочих народов. Но, если и они, по слепоте своей, еще хотят соблюдать обрезание плоти, не слушая слов Павла: «Если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа» (Гал. 5:2), — для того ведь явился Господь, чтобы все это уничтожить и для того весь закон исполнил, чтобы на будущее время отменить соблюдение закона, почему и восклицал блаженный Павел: «Вы, оправдывающие себя законом, … отпали от благодати» (Гал. 5:4), — то мы, с своей стороны послушаем блаженного Павла, и примем нерукотворное обрезание. «В Нем вы, — говорит он, — и обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым»; и далее, чтобы точнее показать нам, в чем состоит такое обрезание, он присовокупляет: «Быв погребены с Ним в крещении» (Кол. 2:11, 12). Как их (иудеев) знамение обрезания отделяло от прочих народов, и показывало в них народ избранный Богом, таким же образом и у нас обрезание крещения составляет очевиднейшее различие и разделение верных от неверных. «В Нем вы, — говорит (апостол), — и обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти». Как там обрезание совершается в отложение плоти, так здесь крещение — в отложение грехов. Итак, совлекшись однажды греховной плоти и приняв чистую одежду, пребудем, возлюбленные, в чистоте; побеждая страсти плотские, усвоим себе добродетель; находясь под благодатью, поревнуем тому, кто жил под законом, или даже прежде самого закона, чтобы, направив нашу жизнь по его стопам, удостоиться принятия в его лоно и достигнуть вечных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 40

«И сказал Бог Аврааму: Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет имя ей: Сарра» (Быт. 17:15).


Раскрытие божественного обетования о рождения от Сарры Исаака и увещание слушателей к терпению в скорбях. — Послушание Авраама. — Превосходство крещения пред обрезанием и налагаемые первым на христианина обязанности.


1. Предложим вам ныне остатки вчерашней трапезы и окончим слово, именно о благословении и обетовании, которое Бог всяческих даровал праотцу. Но, слыша об остатках трапезы, не предполагай тут ничего чувственного: остатки духовной трапезы не то, что остатки от яств. Последние, теряя свежесть, уже не имеют никакой приятности для вкушающих; а если будут оставлены еще на один или два дня, то делаются совершенно негодными. Но остатки духовные, хотя бы оставлены были не на один только или два дня, а на самое продолжительное время, приносят всегда одинаковую пользу и не теряют своей приятности, потому что они божественны и духовны, и от времени не терпят никакого вреда, а напротив, с каждым днем дают чувствовать в себе новую сладость, и желающим вкушать их доставляют великое и полное удовольствие. Если же таково свойство этих остатков, то и вы, конечно, пожелаете насладиться ими, и мы, уверенные в их пользе, предложим их вашей любви. Но чтобы настоящая беседа для вас была яснее, нужно припомнить конец сказанного вчера слова, и в связи с тем приступить к дальнейшему поучению. Мы изложили заповедь Божию об обрезании, именно — слова Божии к праотцу: «Да будет у вас обрезан весь мужеский пол; … и сие будет знамением завета между Мною и вами. Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роды ваши всякий [младенец] мужеского пола. … Который не обрежет крайней плоти своей, истребится душа та из народа своего, [ибо] он нарушил завет Мой» (Быт. 17:10–14). Здесь, на слове об обрезании, мы окончили поучение, и чтобы не отяготить вашего ума множеством сказанного, не стали продолжать далее (беседы). Мы, ведь, не о том только заботимся, чтобы сказать много и с тем уйти, но желаем соразмерять учение слова с вашею силою, чтобы вы все отходили в свои дома, получив хотя какой–нибудь плод от наших слов. Итак, продолжим, что следует после сказанного вчера, и посмотрим, что после заповеди об обрезании говорит праотцу человеколюбец Бог. «И сказал Бог Аврааму: Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет имя ей: Сарра». Как тебе, говорит Бог Аврааму, чрез приложение буквы, Я назнаменовал, что ты будешь отцом многих народов, так подобным образом и к имени Сары прилагаю букву, дабы ты знал, что теперь наступает время исполниться прежним многим обетованиям. «Будет, — говорит, — имя ей: Сарра; Я благословлю ее и дам тебе от нее сына; благословлю ее, и произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее» (ст. 16). Для этого–то Я делаю прибавление буквы, дабы ты познал, что все, сказанное Мною, непременно сбудется, и не отчаивайся, смотря на немощь естества (твоего), но, взирая на величие силы Моей, твердо уповай на слово Мое. «Благословлю ее и дам тебе от нее сына; благословлю ее, и произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее». Выше естества человеческого было такое обетование, и подобно тому, как если бы кто обещал из камней сотворить людей. Действительно, в рассуждении чадорождения нисколько не отличались от камней — ни праотец, по старости уже бессильный и к деторождению неспособный, ни Сарра, кроме неплодства, бывшая также в преклонных летах и старости. Впрочем, праведник думал, что данное прежде Богом обетование должно исполниться на Измаиле, так как сказано было только: «Дам тебе и потомкам твоим после тебя землю», а не показано, что эти это слова относятся к сыну, имеющему родиться от Сарры, и потому–то праотец сам почитал обетование уже исполненным. Теперь же, слыша такие слова от Господа Бога: «Благословлю ее (Сарру) и дам тебе от нее сына; благословлю ее, и произойдут от нее народы»; и опять: «И цари народов произойдут от нее», — праотец не знал, что сказать (на это), (а как муж благочестивый, он не мог не веровать словам Божиим), и, смотря на свои преклонные лета и на неплодство Сарры, продолжавшееся до такой глубокой старости, впал в недоумение и изумленный таким обетованием, «пал Авраам, — сказано, — на лице свое, и рассмеялся» (ст. 17).

2. Понимая все величие обетования, и помышляя о всемогуществе Обещавшего, «пал Авраам на лице свое, и рассмеялся», т. е., возрадовался; но по соображениям ума он мыслил и то, каким образом сделается это (изменение) в порядке человеческого естества, т. е. что у столетнего (человека) родится сын, и жена неплодная, не рождавшая даже до девяноста лет, внезапно сделается способною к деторождению? Но, размышляя так в уме своем, ничего подобного не дерзнул он высказать на словах, а только, выражая свою признательность, он молил (Бога) о Измаиле, как бы говоря: Господи, Ты довольно утешил меня, и скорбь о бесчадии дарованием Измаила обратил в радость. После того, как он родился, мне никогда уже и на мысль не приходило, и я никогда не думал, что мне будет еще чадо от Сарры; да и сама она этого не ожидала, почему и (рабу) Агарь передала мне, уже оставив всякую надежду на саму себя. Оба мы получили достаточное утешение, когда родился Измаил. Да будет же этот, данный нам от Тебя (сын), жив пред Тобою; и мы будем иметь достаточную отраду, и жизнь его утешит нашу старость. Что же человеколюбивый Господь? Так как Он в продолжение столь долгого времени уже достаточно испытал благочестивую душу праведника и веру Сарры, и видел, что оба они потеряли на себя всякую надежду, — один по старости, а другая помимо старости еще и по неплодству, — то и говорит: теперь это кажется для вас совершенно невозможным, но для того–то Я так долго и медлил [т. е. исполнять обетование о рождении сына], чтобы показать, что дар, ниспосылаемый Мною, есть выше человеческого естества, чтобы и вы, и все другие из этих опытов познали, что Я Владыка природы, и что она Моею волею управляется и повинуется Моим повелениям. Если Я из несущего произвел ее, тем более уже существующую и поврежденную могу исправить. А для уверения твоего, слушай, ободрись, и, удалив от себя колеблющиеся в уме твоем помыслы, убедись вполне от слов Моих. Вот Сарра, жена твоя, о которой ты думаешь, что по неплодству и по старости она уже не может рождать, — родит тебе сына. И чтобы ты нисколько не сомневался, вот Я скажу тебе наперед и самое имя будущего сына: ты назовешь его Исааком. «Поставлю завет Мой с ним заветом вечным [и] потомству его после него» (ст. 19). Это именно тот, которого Я обещал тебе с самого начала; на нем–то исполнятся Мои обетования. Поэтому Я и говорю тебе наперед не только то, что он родится, но и то, как ты назовешь его, и то, что с ним Я положу завет Мой, и не с ним только, но и «потомству его после него» (ст. 19). Потом, всегда щедрый в дарах и исполняющий с преизбытком прошения наши (Господь), возбудив дух праведника, Своими обетованиями сделав этого старца, можно сказать, юным, и как бы уже мертвого, оживотворив Своими словами, умножает (ему) Свои благодеяния и говорит: и то, что Я обещал тебе, сделаю, а вместе с тем и прошение твое о Измаиле исполню. Я услышал молитву твою, «Я благословлю его, и возращу его, и весьма, весьма размножу; двенадцать князей родятся от него; и Я произведу от него великий народ» (ст. 20). Так как он, говорит (Бог), есть семя твое, то я так «возращу его, и весьма, весьма размножу», что от него произойдут двенадцать народов. «Но завет Мой поставлю с Исааком, которого родит тебе Сарра в сие самое время на другой год» (ст. 21). Посмотри же теперь, возлюбленный, как праведник в одно мгновение получает награду за все (прежнее) время, и исполняется слово, сказанное от Христа ученикам: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19:29). В самом деле, подумай, как этот праведник, с готовностью повинуясь повелению Господа, оставил собственное отечество, предпочел чужую сторону родной, как показал он в себе великое терпение и мало–помалу восшел на необычайную высоту добродетели, и за то столько прославлен, что потомство его стало равно множеству звезд. А если рассуждать основательно, то он получил не только во сто раз, но и в десять тысяч раз более. Если же он здесь удостоился столь великих наград, то какое слово может изобразить уготованные ему блага — там? Впрочем, сколько возможно, и это в слове покажем. В самом деле, когда слышишь, что все праведники, с того времени доныне, и до последних времен, молятся о том, чтобы вселиться в недра этого праотца, то можно ли представить славу больше этой? Видишь ли, как много значит терпение, что значит добродетель, что значит благочестие и великая признательность к благодеяниям Господа? Вот за то, что он жертвовал собою во всякое время, все принимал с благодарностью, и приятное и неприятное, человеколюбивый Бог наконец и даровал ему высшее из всех благ и для самого праведника наиболее вожделенное. Посмотри, как Бог искушал добродетель праведника в продолжение двадцати четырех лет, потому что в то время, как, повинуясь повелению Господа, он вышел из Харрана, ему, как сказано, было семьдесят пять лет, а теперь, когда услышал это обетование [т. е. об Исааке], ему наступил уже сотый год.

3. Слыша это, возлюбленные, научимся иметь великое терпение, и никогда не ослабевать и не унывать в подвигах добродетели; будем знать, что Владыка наш, щедрый и многомилостивый, воздает нам за малые труды великими наградами, и что Он не только в будущем веке уготовляет для нас бессмертные блага, но и в настоящей жизни, утешая нас в немощах естества нашего, подает нам многие дары. Вот и этот праотец в продолжение показанного времени потерпел немало скорбей, хотя каждый раз скорбь его соединялась с утешением. Господь всяческих, имея попечение о наших немощах, не всегда ведь попускает терпеть и скорби нам, чтобы они не слишком отягчали немощь нашу; напротив, Сам скоро подает нам Свою помощь, укрепляя наше сердце и ободряя дух; равно и в благополучии не всегда оставляет нас, чтобы мы, сделавшись беспечными, не склонились ко злу. Природа человеческая, когда наслаждается слишком много счастьем, забывает благородство, и не удерживается в своих пределах. Потому–то Он, как любвеобильный Отец, порой снисходит к нам, а порой наказывает нас, чтобы таким образом управить нас ко спасению душевному. Подобно тому как врач, когда лечит больного, не всегда томит его скудною пищею, но не всегда позволяет и наслаждаться обильно яствами, чтобы многоядение не произвело воспаления, и чрез то не усилило болезни, а с другой стороны, чтобы постоянно скудная пища не ослабила его еще более, но располагает свое врачевание, соображая состояние и силы болящего, и со тщанием употребляя все свое искусство, — так точно и человеколюбец Бог, ведая, что каждому из нас полезно, иногда дозволяет нам наслаждаться благополучием, иногда же подвергает нас искушениям. Если искушаются люди добродетельные, то чрез искушение они являются еще более славными, и приобретают свыше (еще) большую благодать; если же подобные нам грешники (подвергаются искушениям), то, с благодарностью принимая наведенные на них искушения, они слагают (таким образом) с себя тяжкое бремя грехов, и получают во многом прощение. Поэтому, умоляю вас, зная благопромыслительную премудрость Врача душ наших, не будем испытывать судеб Его. Если наш разум не может постигнуть их, то тем более будем благоговеть пред Его судьбами, и за все прославлять Его, именно потому, что имеем такого Владыку, которого промысел не может быть обнят никакою мыслию, ни вообще разумом человеческим. Притом, мы и сами не так (хорошо) знаем, что для нас полезно, как Он знает, и не столько сами мы заботимся о себе, сколько Он печется о нашем спасении, и все творит и совершает так, чтобы только вести нас к добродетели и исхитить из рук диавола. И когда Он видит, что счастье не может принести нам пользы, тогда, как наилучший врач, — который, заметив, что кто–либо от пресыщения тучнеет, возвращает тому здоровье через воздержание, — (подобно) тому и дивный Врач наших душ, наведением хотя немногих искушений, дает нам чувствовать вред, какой мы потерпели бы от (постоянного) благополучия; а когда видит, что здоровье (душевное) довольно уже восстановлено, тогда собственною помощью избавляет нас и от искушений, и преизобильно являет Свое о нас промышление. Итак, если люди добродетельные впадают в искушения, то пусть не смущаются духом, но пусть тем более питают себя утешительными надеждами, что чрез искушения уготовляются для них венцы и награды. Если же подвергаются скорбям живущие во грехах, пусть и они не отчаиваются, зная, что искушения во всякое время могут послужить к очищению грехов, если только все, случающееся с нами, мы принимаем с благодарностью. Признательный раб должен благодарить своего Господа не тогда только, когда наслаждается беспечальною жизнью, но показывать тоже благодушие и в неприятных обстоятельствах. Так прославился и этот праотец (Авраам), и, достигши столь великого дерзновения пред Богом, получил дары, превышающие силу человеческого естества.

4. Но возвратимся к порядку слова, и посмотрим на послушание праведника, как он исполнял повеления Божии, не изыскивая причин их, не требуя отчета в них, как это делают многие неразумные, пытливо исследуя дела Божии, и говоря: для чего то, для чего это, и какая польза от того, или этого? Не так поступал праведник: он, как раб, любящий своего господина, ничего не испытуя, старался исполнять все так, как было ему повелено. А чтобы тебе увериться в этом, слушай далее. После того, как Бог дал ему обетование и окончил Свою беседу с ним, праведник тотчас исполняет повеленное ему, — знамение, заповеданное ему от Бога (говорю об обрезании) налагает на Измаила и на всех домочадцев и рабов, как говорил ему Бог. Обрезывается также и сам. «Авраам был девяноста девяти лет, когда была обрезана крайняя плоть его. А Измаил, сын его, был тринадцати лет» (ст. 24, 25). Не думай, что Писание без цели обозначает нам число лет: это для того, чтобы ты и из этого познал великое послушание праведника, который, будучи уже в крайней старости, терпеливо перенес болезнь (обрезания) ради заповеди Божией. Для того–то в Писании и сделано счисление лет. И не только он, но и Измаил, и все домочадцы (принимают обрезание). Не все ведь равно, возлюбленный, здоровую ли часть тела отрезать, или больную. И врачи отсекают иногда больной член; но в этом случае не такова бывает боль. Здесь отсекается член омертвелый, так сказать, и уже лишившийся жизненной силы. А там человек дряхлый и престарелый (достигший уже ста лет) благодушно переносит боль, стараясь вместе и заповедь Божию исполнить, и возбудить в сыне своем и во всех домочадцах большую ревность к немедленному, поспешному исполнению заповеди Божией. Видишь ли, как велик муж добродетельный, — и именно в том, что и всех рабов своих научает идти по его следам. Что я вчера говорил, тоже и теперь повторяю — что с той поры [т. е., со времени первоначального обрезания Авраама и его домочадцев] на будущее время Бог заповедал подвергать обрезанию детей в незрелом возрасте, именно для того, чтобы, без сознания претерпевая обрезание плоти, они не испытывали никакой боли.

Но замечай, возлюбленный, и здесь человеколюбие Божие и неизреченное для нас благодеяние. Там [в ветхом завете] от обрезания только болезнь и труд и никакой другой пользы, кроме того, что по этому знаку (евреи) распознавались и отделялись от прочих народов, а наше обрезание (я разумею благодать крещения) есть безболезненное врачевание, служит для нас источником бесчисленных благ, исполняет нас благодатью Святого Духа, и не требует (для своего совершения) никакого определенного времени, как там, но всякому и в незрелом возрасте, и в средние годы, и в самой старости дозволяется принимать это нерукотворенное обрезание, которое не трудно перенести, но чрез которое отлагается бремя грехов и приобретается оставление прегрешений, соделанных во все время жизни. Так человеколюбец Бог, зная великую немощь нашу, и то, что, страдая неисцельно, мы имеем нужду в сильном врачевании и в неизреченном Его человеколюбии, и сообразно тому устрояя наше спасение, даровал нам обновление банею пакибытия, чтобы мы, отложив ветхого человека, т. е. злые дела, и облекшись в нового, шествовали путем добродетели. Но не будем, прошу вас, хуже неблагодарных и бесчувственных иудеев. Они, приняв знамение обрезания, имели довольно осторожности, чтобы не смешиваться с язычниками — и именно во внешнем общении с ними; а своим нечестием они, неблагодарные, часто превосходили и самих язычников. Но мы, однажды приняв обрезание крещения, будем внимательно вести себя. Я не говорю, что нам не должно иметь сношений с язычниками; но, будучи тверды в своих добродетелях, мы и в сношениях с ними (язычниками) должны привлекать их к благочестию и назидать их примером своих добрых дел. Для того–то общий всех Господь и позволил жить вместе и добрым и злым, и благочестивым и нечестивым, чтобы злые получали пользу от добрых, и живущие нечестиво руководились к благочестию. Ни о чем ведь столько не печется Бог, как о спасении наших душ. Не будем же, молю вас, нерадивы ни к себе самим, ни к ближним; о себе будем заботиться, чтобы устроить свою жизнь так, как угодно Богу, о ближних — чтобы светить добродетелью и ею без слов поучать всех, взирающих на нас. Как, пребывая добродетельными, и сами получим всегда много пользы, и принесем пользу неверным, так, напротив, если предадимся беспечности, и сами подвергнемся великому наказанию, и другим дадим повод к соблазну. Как, соблюдая добродетель, мы получаем сугубую награду от Бога — и за то, что сами в добродетели живем, и за то, что ближних привлекаем к добродетели, так и в греховных делах наказываемся не за свои только согрешения, но и за то, что соблазняем других. Но пусть не будет этого с кем–либо из собравшихся сюда; напротив, все направим жизнь свою к назиданию других, видящих нас, чтобы могли мы с дерзновением стать пред судилищем Христовым и удостоиться будущих неизреченных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 41

«И явился ему (Аврааму) Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного» (Быт. 18:1).


Обличение бывших на конских ристалищах и объяснение притчи о талантах; обязанность, возлагаемая ею не только на учителей, но и на слушателей Слова Божия. — Страннолюбие Авраама и — Богоявление у дуба Мамврийскаго: усердие Авраама и Сарры пример для христианских мужей и жен.


1. Медленно и неохотно приступаю я сегодня к произнесению слова. Когда подумаю, что каждый день мы поучаем, увещеваем, предлагаем вам духовную трапезу, а между тем многие из бывающих здесь и участвующих в этом духовном назидании, в досточудной и страшной трапезе, проводят целые дни на конских ристалищах, и таким образом не получают никакой пользы от нашей попечительности, а как бы уже по привычке, при первом внушении диавола, спешат на эти беззаконные зрелища, и сами себя добровольно ввергают в сети лукавого беса, так что ни наши внушения, ни самая опасность, ни напрасная трата там [т. е., на зрелищах] времени, не могут вразумить их, — то с какою, после этого, ревностью стану я предлагать поучение людям, которые вовсе не хотят иметь пользы от наших слов? Не дивись! И земледелец, когда увидит, что земля, после многих его забот и тяжких трудов, остается бесплодною и не вознаграждает достаточно трудов, уже не с такою, как прежде, охотою приступает к сеянию, и не с такою ревностью принимается за возделывание земли. Также и врач, когда увидит, что больной не повинуется его предписаниям, а еще сам своим образом жизни только увеличивает со дня на день свою болезнь, часто допускает такого оставаться в болезни, чтобы самый опыт научил его понимать свою пользу. Равно и преподающие детям науки, когда увидят, что они прежними уроками пренебрегают и не хотят помнить того, что уже им преподано, нередко оставляют их, чтобы (таким образом) исправить их беспечность и побудить их к большему прилежанию. Но земледелец, естественно иногда становится менее деятельным, когда он видит, что убытки его больше и больше увеличиваются, и несмотря на свой труд и издержки, он не получает плодов. И врач не несправедливо оставляет иногда больного: он врачует тело, и потому оставляет (больного) на время, чтобы усиление боли привело больного в чувство болезни, а затем побудило его и принять врачевание. Равным образом и учитель детей, по несовершенству их возраста, нередко с пользой налагает на них наказание. Но мы, превосходя всех этих людей, готовы и сегодня оказать отеческую любовь к падшим, и научить их, что если они останутся в той же беспечности, то это послужит для них к большему осуждению. Земледелец не с прежней охотой иногда бросает семена в той мысли, что напрасно уже и бесполезно делать издержки, а мы далеки от такого отчаяния. Правда, бросая духовное семя, мы иногда не получаем плодов, по беспечности слушателей; тем не менее в будущем нам уготована награда, потому что мы пускаем в оборот вверенное нам серебро, и исполняем повеленное нам от Господа; а слушатели впоследствии дадут отчет Тому, Кто востребует от них с лихвою данное им. Впрочем, мы не то имеем в виду, чтобы только нам самим не потерпеть вреда, и чтобы только сделать свое дело. Нет, мы желаем, чтобы и вы употребили в дело переданное вам от нас и не подверглись тому наказанию, которое постигло скрывшего талант, и не только не умножившего, но и закопавшего в землю серебро своего Господа. Таковы–то, кто принимает слово учения (талантом и серебром в Писании называется учение) и не старается принести плод и сделать надлежащее употребление (из поучений). Но, может быть, кто–нибудь скажет, что эта притча о талантах сказана о самих учителях? И я тоже скажу. Но если мы тщательно вникнем в притчу, вы увидите, что учителя обязаны только раздавать серебро, а ваш долг — не только хранить данное вам, но и употреблять в дело. А чтобы увериться в этом, надобно изложить самую притчу. Домовладыка, «человек, — сказано, — который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое: и одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился. По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета. Получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них» (Мф. 25:14, 15, 19, 20). Велико и благоразумие раба, щедро и человеколюбие Господа. В самом деле, что Он говорит? «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего» (ст. 21). Так как, говорит, ты показал много благоразумия в употреблении того, что было тебе вверено, то заслуживаешь, чтобы поручить тебе еще больше. «Подошел также и получивший два таланта и сказал: господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них» (ст. 22). Много заботливости и в этом (рабе) об имении своего господина; поэтому и он удостаивается того же, что получил первый. Но почему принесший два таланта удостаивается равной чести с тем, кто принес пять талантов? Это справедливо, — потому, что большее и меньшее приращение (талантов) сделано не по рачительности одного и беспечности другого, а по количеству вверенных им талантов. А что касается до их усердия, то оба принесли поровну [т. е., и тот и другой приобрели вдвое против того, сколько им было вверено]; потому и награду получили одинаковую.

2. Но один раб ничего подобного не сделал; а что же? Приступи, глаголя: «Господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое» (ст. 24, 25). О, злоба рабская! О, крайняя неблагодарность! Он не только ничего не приобрел на данный ему талант, но еще и укорил за талант своего господина. Такова испорченность души: она помрачает разум, и человека, однажды совратившегося с прямого пути, низвергает в бездну. Все это сказано об учителях, чтобы они не скрывали того, что вверено им, но со всем тщанием передавали учащимся. Но слушай далее, возлюбленный: из негодования господина на этого раба ты увидишь, как и учащиеся могут сделаться виновными, как и от них востребуется не только то, что им дано, но еще и с лихвою. В самом деле, что говорит Господь тому лукавому рабу? «Лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью» (ст. 26, 27). Серебром он называет драгоценное слово (Божие), а торжниками — вас, принимающих (от нас) это слово. Твое дело, говорит он, было только передать им серебро; а мое — взыскать от них не только то, что им дано, но и то, что они сверх того приобрели бы. Видите, возлюбленные, как много страшного в этих словах! Что же скажут на это те, которые не заботятся даже о сохранении вверенного им (сокровища), когда сверх того потребуется еще от них и приращение его?

Но посмотри, как человеколюбив Господь! С денег вещественных Он воспретил брать рост. Почему и для чего? Потому, что от этого и тот и другой [т. е., заимодавец и должник] терпят много вреда. Одного сокрушает бедность, а другой с умножением богатства наживает себе и множество грехов. Поэтому–то от начала Бог дал жестокосердым иудеям такую заповедь: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего–либо другого, что [можно] отдавать в рост» (Втор. 23:19). Итак, какого ж извинения могут быть достойны те, которые жестокостью превосходят и самих иудеев, и после благодатного искупления и столь великого человеколюбия Господня, оказываются ниже и хуже людей подзаконных? Между тем в духовных дарах Господь обещает потребовать от нас лихвы. Почему так? Потому, что эта духовная лихва совершенно противоположна вещественному богатству. Там, должник, с которого взыскивается рост, внезапно впадает в крайнюю бедность; а здесь, подвергающийся взысканию лихвы, если он человек благоразумный, то чем большую принесет лихву, тем большее получит свыше воздаяние. Итак, возлюбленные, когда мы передаем в ваши руки вверенное нам (сокровище), тогда каждый из вас должен усугубить труд и бдительность, как для того, чтобы сберечь данное ему, чтобы оно сохранилось в целости, так и для того, чтобы употребить это в дело, то есть и другим передать, и многих привести на путь добродетели. Таким образом, ваше приобретение вдвойне увеличится — и вашим собственным спасением, и пользою других. Если вы будете так поступать, то и нас сделаете блаженными («Блажен, — сказано, — кто приобрел мудрость и передает ее в уши слушающих» Сир. 26:12), и побудите предлагать вам эту духовную трапезу еще в большем обилии. Итак, не оставляйте без попечения братьев ваших, и имейте в виду не свою только пользу, но пусть каждый (из вас) старается исхитить ближнего из челюстей диавола, отвлечь от беззаконных зрелищ и привести в церковь, с любовью и кротостью показывая ему, какой великий вред — там, и какие великие блага — здесь. Делайте это не раз только, или два, но постоянно. Пусть он сегодня не послушает твоих слов — убедится после; а если и в другой раз не послушает, то, видя твою настойчивость, когда–нибудь может быть и придет в себя, и, тронутый твоею заботливостью, отстанет от гибельных удовольствий. И никогда не говори, что я говорил ему и раз, и два, и три, и много раз, но ничего не успел. Не переставай говорить, — потому что чем дальше будешь продолжать, тем больше умножится и твоя награда. Не видите ли, каким долготерпением пользуемся мы от Бога всяческих, и как, несмотря на то, что мы ежедневно нарушаем Его повеления, Он не оставляет Своего попечения о нас, а еще и доставляет нам от Себя все, воссияв солнце, подавая дожди и прочее? Подобным образом будем и мы иметь попечение о наших братьях, и будем противостоять лукавому бесу, чтобы сделать тщетными его ухищрения. Если ведь каждый из приходящих сюда [т. е., в церковь] успеет сделать такое добро хотя одному, то подумай, как возрадуется наша Церковь о умножении чад своих, и как посрамится диавол, видя, что напрасно и без успеха он расставлял свои сети. Если будете так делать, то услышите и вы в тот день: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю».

3. Я твердо уверен, что именно так вы и будете поступать. Я вижу ваши лица, и догадываюсь, что вы с удовольствием приняли от нас наставление, а потому надеюсь, что вы исполните с своей стороны должное. Теперь кончим об этом увещание, и предложим вам нашу убогую и скудную трапезу, чтобы вы возвратились, получив обычное назидание. Надобно и сегодня представить вашему вниманию праотца Авраама, чтобы вы знали, какие награды получил он от Бога за свое странноприимство. «И явился, — сказано, — ему (Аврааму) Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного». Исследуем тщательно каждое слово, откроем сокровищницу и рассмотрим все содержащееся там богатство. «Явился ему Господь», — сказано. Почему (Моисей) так начал: «Явился ему Господь»? Примечай человеколюбие Господа и заметь признательность раба. Господь, явившись ему в предшествовавшее этому время, между прочим, дал ему заповедь об обрезании, а дивный этот муж, всегда готовый исполнять повеления Божии, тотчас, ни мало не медля, и сам обрезался, по заповеди Божией, и Измаила обрезал, и всех домочадцев, и тем показал совершенное послушание. Затем Господь опять ему является. Таков Господь наш: как скоро увидит в нас признательность за оказанные от Него благодеяния, то умножает Свои щедроты, и не перестает благодетельствовать, награждая признательность повинующихся Ему. Итак, Авраам повиновался (Богу), и Бог, как сказано, опять явился ему. Вот почему и блаженный Моисей так начал свое повествование: «И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного». Заметь здесь добродетель праведника: «Когда он сидел, — сказано, — при входе в шатер». Так занят был он странноприимством, что не дозволял никому другому из своих домочадцев созывать странников, но сам, человек уже в преклонных летах и в глубокой старости (так как достиг уже ста лет), имея притом триста восемнадцать домочадцев, — сам сидел у дверей. Так он занят был этим делом, и ни старость не препятствовала ему, ни о своем покое он не заботился, и не возлежал внутри дома на ложе, а сидел у дверей. Между тем, многие другие не только не имеют такого усердия, а напротив, стараются уклоняться от встречи с странниками, чтобы не быть принужденными невольно принять их. Не так поступал праведник: нет, он сидел “ при входе в шатер, во время зноя дневного». И оттого, что он и в полдень занимался гостеприимством, добродетель его еще более получает цены. В самом деле, он знал, что люди, принужденные идти в это время, особенно нуждаются в призрении, а потому это именно время и избирал (Авраам), как самое удобное, и, сидя у дверей, собирал мимоходящих, считая для себя отрадою служить странникам; палимых зноем старался вводить под кров свой, не любопытствуя узнавать что–либо о них, и не разведывая, знакомы они ему, или нет. Действительно, страннолюбивому человеку не свойственно разведывать, а свойственно всем прохожим оказывать свое радушие. Когда таким образом распространил он мрежу страннолюбия, то удостоился принять к себе и Господа с ангелами. Потому и Павел сказал: «Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам» (Евр. 13:2), разумея очевидно праотца. Вот почему и Христос сказал: «И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает» (Мф. 18:5). Запомним это, возлюбленные, и, намереваясь принять странника, никогда не будем разведывать, кто он и откуда. Если бы и праотец полюбопытствовал узнать об этом, то, может быть, согрешил бы. Но ты скажешь, что он знал достоинство пришедших. Откуда же это известно? Напротив, если бы в самом деле знал, то чем он заслужил бы удивление? Если бы он любопытствовал узнать их, то не так дивно было бы его странноприимство, как теперь, когда, не зная, кто были пришедшие к нему, он с таким усердием и почтением обращался с ними, как раб с господами, обязывая их, как узами, своими словами, и умоляя их не отказать ему, и тем не лишить его весьма великого одолжения. Он знал, что делал [т. е., понимал важность гостеприимства], и потому–то с таким пламенным усердием старался извлечь для себя отсюда всю пользу. Но послушаем слов самого писателя, чтобы увидеть в глубокой старости юношескую бодрость, старца помолодевшего, пришедшего в восторг, и посещение странников считающего приобретением великого сокровища. «Возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер» (ст. 2). Бежит, летит старец: он увидел ловитву, и, не обращая никакого внимания на свои немощи, побежал на лов; не позвал рабов, не приказал слуге, не обнаружил никакой беспечности; нет, он побежал, сам как бы говоря: вот великое сокровище и богатая добыча, и я сам должен приобрести это, чтобы не упустить такой прибыли. И так поступал праведник, предполагая, что принимает (к себе) путников незначительных.

4. Поучимся и станем подражать добродетели праведника. Если мы будем так же поступать, то конечно и сами когда–нибудь получим такую же ловитву, а лучше сказать — и всегда можем иметь ее в руках, если захотим. Человеколюбец Господь, (желая), чтобы мы не были медлительны в делах страннолюбия, и не разведывали о путниках (кто они и откуда), говорит: «И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает». Итак, не смотри на видимую незначительность путника, и по наружности не унижай его, но подумай, что ты в нем принимаешь своего Господа. Поэтому, когда ради имени Господа ты окажешь призрение страннику, то получишь такую награду, как если бы принял самого Господа, и хотя бы тот, кто пользуется твоим гостеприимством, был человек беспечный и ленивый, ты не смотри на это: тебе дана будет полная награда за то, что ты делаешь это ради Господа и подражаешь добродетели праотца. «Увидев, — сказано, — он побежал навстречу им от входа в шатер». Хорошо употреблено здесь и слово «побежал», дабы ты знал, что странники, как незнакомые, шли мимо, и сами собой не подошли бы к куще. Потому–то, чтобы не ушла от него эта духовная ловитва, он, состарившийся, покрытый сединами столетний старец, подбегает к ним, и бегом выражает свое усердие. И увидев, сказано, «поклонился до земли и сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего; и принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом, а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши; потом пойдите; так как вы идете мимо раба вашего» (ст. 3, 4, 5). Много удивительного в этих словах праведника! Не то дивно в его гостеприимстве, что он принимал странников, но то, что он принимал их с такою заботливостью, не обращая внимания, ни на свои лета, ни на самих странников (которые, может быть, явились ему юными), и не считал достаточным пригласить их только на словах, но «поклонился, — сказано, — до земли», — как бы умоляя, и выражая усиленную просьбу, дабы не показалось, что он приглашает их просто, из приличия. Потому–то и божественное Писание, показывая великую и неизреченную добродетель праведника, говорит: «поклонился до земли», показывая и этим поступком и словами пламенное усердие, глубокое смирение, величайшее страннолюбие, несказанную заботливость. И поклонившись — сказано — сказал: «Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего». Кто может достойно восхвалить этого праведника, или как прославить его, хотя бы даже бесчисленными устами? Сказать: «Владыка!» — это дело обыкновенное; но говорить — «если я обрел благоволение пред очами Твоими», это — дивно. Ты, говорит он, мне оказываешь благодеяние, а не принимаешь его от меня. Вот истинное страннолюбие: кто с усердием оказывает его, тот более сам получает, нежели сколько дает (страннику). Но никто из слушающих это не унижай добродетели праведника, предполагая, будто он говорил так потому, что знал, кто были те путники. В таком случае, как я уже много раз говорил, не было бы ничего и великого, если бы он говорил таким образом, зная путников; но то дивно и необычайно, что он говорит такие слова, обращаясь с ними, как с людьми. Не удивляйся, и тому, что праведник, принимая трех странников, говорит: «Владыка!», — обращаясь как бы к одному. Может быть, один из пришедших казался важнее других; к нему поэтому и обращает праведник (свою) просьбу. Но далее он обращает речь свою ко всем вообще, и говорит: «И принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом, а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши; потом пойдите; так как вы идете мимо раба вашего». Видишь, как он, не зная, кто эти путники, и разговаривая с ними, как с обыкновенными людьми, делает им всем общее приглашение, неоднократно называя себя рабом их? И смотри, как он наперед уже говорит о скудости, а лучше сказать — о богатстве своей трапезы: «И принесут, — говорит, — немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом». Так как, говорит, вы утомились и много потерпели от зноя, то прошу вас не пройти мимо раба вашего. Не много я могу предложить вам. Я могу только доставить вам воду для омовения, и потом отдохновение от усталости под деревом. Также он дает понятие и о своей трапезе. Не думайте, что я предложу вам что–нибудь роскошное, множество лакомств, или разнообразные яства: вы будете есть хлеб, «потом пойдите; так как вы идете мимо раба вашего».

5. Видишь ли, как он употребляет различные средства, чтобы убедить путников и завлечь их к себе: и поклоны, и слова, и все способы. Сперва, говорится, он поклонился; потом называет их господами, а себя самого рабом; затем говорит, какое им будет от него угощение, скромно отзываясь о том, и показывая, что не будет ничего важного. Я могу, говорит он, доставить вам простую воду для омовения ног, и хлеб, и, тень под дубом. Не пренебрегите же моей кущей, не презрите моей старости, не отриньте моей просьбы. Я знаю, какой вы понесли труд, представляю себе пламень зноя; поэтому желаю, чтобы вы немного отдохнули. Какой чадолюбивый отец показал бы столько усердия к своим детям, сколько праотец показал людям неизвестным, странникам, дотоле совершенно ему незнакомым? Но так как он обратился к ним с большим усердием и настоянием, то и получил добычу, захватив лов в свои сети. «Они, — сказано, — сказали: сделай так, как говоришь» (ст. 5). Оживился старец; сокровище, говорит он, у меня в руках; я получил богатство; теперь забуду и свою старость. И смотри, с каким восторгом он принимается за дело, как ликует от радости и восхищается, как будто несет в руках бесчисленные сокровища. «И поспешил, — сказано, — Авраам в шатер» (ст. 6). Как в то время, когда устремлялся он на ловитву их, божественное Писание указало на его поспешность и пламенную ревность, сказав: «Побежал навстречу им», так и теперь, когда он увидел этих мужей, и достиг того, чего желал, и теперь не оставляет своего усердия, но показывает еще более горячую любовь, и не стал беспечнее оттого, что получил желаемое. Между тем с нами часто случается, что в начале мы иногда показываем много заботливости, а когда войдем в самое дело, то уже не столько прилагаем труда, как прежде. Не так поступил праведник, а как? Опять спешит старец, и, торопливо вбежав в кущу к Сарре, говорит ей: «Поскорее замеси три саты лучшей муки» (ст. 6). Смотри, как он и Сарру делает общницею той же ловитвы, и как научает ее ревновать своей добродетели! Он и ее побуждал немедля приступить к делу: «Поскорее», говорит; мы получили великую прибыль; не потеряем же сокровища, но «поскорее замеси три саты лучшей муки». Зная важность такого доброго дела, он восхотел принять участницей наград и воздаяний и ту, которая была союзницею его жизни. Иначе, скажи мне, почему он приказал это не рабыне какой–нибудь, а жене своей престарелой? (Ведь ей было уже девяносто лет). И Сарра не отказывается исполнить приказание, но и сама прилагает равное усердие. Да слышат это мужья, да слышат и жены! Мужья — чтобы таким же образом научали своих сожительниц, не через рабов делать, когда в деле представляется какая–либо духовная польза, а все (что нужно) делать самим; жены — чтобы спешили принимать участие в добрых делах своих мужей, чтобы не стыдились страннолюбия, и услужения странникам, а подражали бы Сарре, старице, которая в таких преклонных летах приняла на себя этот труд, и исполняла обязанности рабынь.

Знаю, однако же, что наших слов никто не примет. Ныне у нас все идут совершенно иным путем; в женщинах господствует изнеженность, заботливость о нарядах, о золотых уборах, и вообще о внешнем украшении, а о душе нет никакой заботы. Их не убеждает и Павел, когда возглашает: «Не плетением [волос], не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою» (1 Тим. 2:9). Смотри, как эта душа, достигавшая неба, не считала для себя стыдом нисходить в своем слове даже до таких предметов, и увещевать касательно плетения волос. И справедливо, потому что у него все попечение было об исправлении душ. Так как он видел, что такая заботливость о внешности делает великий вред душе, то не отказался сказать все, что только нужно для страждущих этим недугом. Если же ты, говорит он, хочешь украшаться, украшайся истинным украшением, которое прилично благочестивым женам: украшайся добрыми делами. Вот украшение души, которое не подлежит никакому осуждению от посторонних людей, и никто не может похитить этого украшения: оно завсегда остается без повреждения. От наружных украшений происходит бесчисленное зло: не говорю уже о вреде душевном, о рождающемся отсюда тщеславии, презрении к ближним, надменности духа, растлении души, увлечении недозволенными удовольствиями; говорю только, что это украшение легко может быть потеряно, и от злобы рабов, и от нападения воров, и от наветов клеветников, и можно указать бесчисленное множество происходящих отсюда зол и беспрерывных скорбей. Не такова была Сарра: она стяжала истинное украшение, и была достойна праотца, и как он спешил и бежал в кущу, так и она со тщанием исполнила его приказание, и растворила три меры чистой муки. Так как пришли к нему три странника, то он и приказал растворить три меры, чтобы скорее готовы были хлебы. И, так распорядившись, он опять сам «побежал …к стаду» (ст. 7). О, старческая юность! О, сила душевная! Бежит «к стаду», а не позволяет идти туда рабам, во всем показывая пришельцам, каким удовольствием исполняло его посещение их, и как высоко ценит он присутствие их (в своей куще), почитая это сокровищем для себя. «И взял теленка нежного и хорошего» (ст. 7). Он сам выбрал животное, и, взяв самое лучшее из всех бывших у него, отдает рабу, побуждая и его не медлить, но употребить все тщание.

6. Смотри, как все делается со скоростью, с пламенным усердием, с радушием, с радостью и с большим удовольствием. «И дал отроку, и тот поспешил, — сказано, — приготовить его» (ст. 7). Но и после этого не успокоивается старец, но опять становится в ряд слуг. «И взял масла и молока и теленка приготовленного, и поставил перед ними» (ст. 8). Сам все делает и предлагает. Он даже не признал себя достойным сесть вместе с ними, но, когда они ели, он стоял пред ними под древом. Какое величие страннолюбия! Какая глубина смиренномудрия! Какая возвышенность боголюбивой души! Когда они ели, этот столетний человек стоял пред ними. Мне кажется, что от великой радости и радушия он стал тогда выше своей немощи и как бы получил новые силы. Действительно, часто бывает так, что пламенная ревность души, когда усиливается, побеждает немощь тела. Итак, праотец стоял, как раб, считая для себя величайшею честью, что удостоился послужить посетителям и успокоить их после трудного пути. Видишь ли, как велико было страннолюбие праведника? Не на то только смотри, что он предложил хлебы и тельца, но размысли о том, с каким почтением, с каким смирением исполнял он обязанность гостеприимства, не так как многие другие, которые, хотя и сделают иногда что–нибудь подобное, но тщеславятся пред своими посетителями, а часто и презирают их из–за оказанной им услуги. Это подобно тому, как если бы кто собрал богатство, и имел его уже в руках, а потом вдруг все собранное выбросил из рук. Тот, кто делает что–нибудь с надменностью, и поступает так как будто он более дает, чем принимает — тот не знает, что делает, а потому и теряет награду за такое дело. Но этот праведник знал, что делал, а потому во всем, что делал, показывал духовную ревность. И так как он сеял дела страннолюбия в обилии и с большим радушием, то вскоре обильною рукою собрал и снопы. Когда он исполнил все, что от него зависело, не пропустив ничего, когда дело страннолюбия окончилось, и обнаружилась вполне добродетель праведника, тогда, чтобы праведник узнал, кого он принял к себе, и какие великие блага приобрел себе своим страннолюбием, пришедший (странник) наконец открывает себя, и мало–помалу показывает праведнику величие своего могущества. Увидев, что он (Авраам) стоит у дуба, и стоянием оказывает (странникам) особенную честь и готовность к услугам, странник говорит ему: «Где Сарра, жена твоя» (ст. 9)? И такой вопрос тотчас дал ему разуметь, что пришедший не был какой–нибудь обыкновенный человек, когда знал имя его жены. А он отвечает: «Здесь, в шатре» (ст. 9). И так как пришедший, как Бог, хотел обетовать ему нечто вышеестественное, то, самим названием Сарры по имени, Он показывал, что вошедший в кущу его выше человека. «Я опять буду у тебя, — сказал Он, — в это же время, и будет сын у Сарры, жены твоей» (ст. 10). Вот плоды страннолюбия, вот награда усиленной ревности, вот воздаяние трудов Сарры! «Сарра, — сказано, — слушала у входа в шатер, сзади его». И услышав это, «внутренно рассмеялась, сказав: мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение? и господин мой стар» (ст. 12). Чтоб оправдать Сарру, божественное Писание предварительно заметило, что Авраам и Сарра «были стары и в летах преклонных» (ст. 11); и еще не остановившись на этом, Писание говорит далее: «И обыкновенное у женщин у Сарры прекратилось» (там же). Изсох, говорит оно, источник, потемнело око, самый организм поврежден. Обращая на это свое внимание, Сарра размышляла сама в себе и о своих преклонных летах, и о старости праотца. Но в то время, как она размышляла так в куще, Ведущий сокровенные помышления, желая показать и величие силы Своей, и то, что ничто сокровенное не утаится от Него, говорит Аврааму: «Отчего это рассмеялась Сарра, сказав: «неужели я действительно могу родить, когда я состарилась»” (ст. 13). Действительно она так в себе помышляла. «Ибо, — говорит, — у Бога не останется бессильным никакое слово» («Есть ли что трудное для Господа?» ст. 14)? Таким образом, вот Он явно открыл себя. Или вы не знаете, говорит Он, что я, как Господь естества, могу все, что восхощу, и омертвелые ложесна могу оживотворить и сделать их способными (к деторождению)? Ужели, говорит, есть что–нибудь невозможное для Бога? Не Я ли все творю и преобразую? Не Я ли имею власть жизни и смерти? «Ибо у Бога не останется бессильным никакое слово» (Лк. 1:37)? Не прежде ли еще Я обещал это, и может ли слово Мое не исполниться? Слушай же: «Я опять буду у тебя в это же время, и будет сын у Сарры». Когда, говорит, я возвращусь в это же самое время, тогда Сарра на самом деле узнает, что ни старость, ни неплодство ее не будут препятствием (к рождению сына); но слово Мое будет непреложно и действительно; рождение сына покажет ей силу Моего слова. Сарра, услышав, что не скрылись от Посетителя и мысли ее, «Не призналась, а сказала: я не смеялась» (ст. 15). Страх смутил ее ум. Писание, все приписывая ее немощи, говорит: «Ибо она испугалась» (там же). Но патриарх говорит ей: «Нет, ты рассмеялась» (там же). Хотя ты, говорит, помыслила об этом только в своем уме, и тайно посмеялась, не думай однако же, что можешь скрыться от всемогущества Пришедшего; не отрицайся от того, что было, и не прилагай греха ко греху; мы получим ныне великие блага; а всему этому причиной — наше странноприимство.

7. Будем все подражать ему, и позаботимся побольше о страннолюбии, не для того, чтобы получить в воздаяние только эти скоротечные и тленные блага, но чтобы приготовить себе и в будущей жизни наслаждение бессмертными благами. Если будем так делать, то и мы удостоимся принять здесь Христа, и Он сам примет нас в обителях, уготованных любящим Его, а мы услышим от Него: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира». Почему и за что? «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня» (Мф. 25:34–35). Что может быть легче этого? Но он не повелевает нам с любопытством расспрашивать и разведывать о тех, кому намереваемся оказать свои услуги. Ты, говорит он, делай свое дело, хотя бы странник был и беден, хотя бы по наружности казался человеком презренным, потому, что то, что делается для них, усвояю Я себе. Почему и присовокупляет: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40). Итак, не будем пренебрегать столь великою пользою, происходящею от странноприимства, но постараемся каждый день производить эту прекрасную куплю, зная, что Господь наш требует он нас избытка усердия, а не множества яств, не трапезы роскошной, но сердца радушного, услуг не на одних только словах, но и любви, происходящей от сердца и чистого намерения. Поэтому, и мудрый сказал: «Слово — лучше, нежели даяние» (Сир. 19:16). Часто ведь усердное слово утешает нуждающегося больше, чем подаяние. Итак, зная это, никогда не будем негодовать, на приходящих к нам; но если можем помочь их нужде, то сделаем это с радостью и радушием, так, как бы больше сами получали от них, чем подавали им. Если же мы не в состоянии помочь им, не будем, по крайней мере, грубо обращаться с ними, окажем им услугу хотя словом, и будем говорить им с кротостью. И для чего обращаться с ним грубо? Разве он принуждает тебя? Разве насильно заставляет делать что–нибудь? Он просит, кланяется, умоляет; а поступающий таким образом не жестокости заслуживает. И что я говорю: просит и умоляет? Он высказывает нам тысячи разных благожеланий, и все это делает ради одного овола. А мы и того ему не хотим дать. И можем ли получить за это прощение (от Бога)? Какое будем иметь оправдание, когда сами каждый день готовим для себя богатую трапезу, часто превосходящую меру нужного, а им (бедным) не хотим дать и малости, и это тогда, как могли бы получить таким образом в будущем бесчисленные блага? О, как велика наша беспечность! Сколько мы от нее теряем пользы для себя! Сколько прибыли упускаем из своих рук! Мы удаляем от себя данное нам от Бога средство к своему спасению, и не помышляем, не воображаем ни малости наших подаяний, ни великих наград за них, а все запираем в сундуки и предоставляем ржавчине поедать наше золото, или — лучше сказать — бережем его для воров; разнообразные одежды оставляем на порчу от моли, и не хотим распорядиться, как следует, тем, что лежит у нас без пользы, — так, чтобы оно опять сбереглось для нас, и чтобы мы могли чрез это удостоиться неизреченных благ. Но да сможем получить их все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Примечания

1. Εφαγε και επιε και ελιπανθη και επαξυνθη, και απελακτισεν ο ηγαπημενοι вместо обычного чтения здесь у 70, не исключая и Лукианов списков: και εφαγεν Ιακωβ και ενεπλησθη, και απελακτισεν ο ηγαπημενοι ελιπανθη, επαξυνθη… = и ел Иаков и насытился.

2. ως εις τον ουρανον, согласно с переводом 70–ти; в еврейско–масоретском тексте нет чего–либо, соответствующего этому «как бы».

3. В таком порядке, отступающем от обычного греческого текста, читается это место по изданию Миня.

4. Κυρια ημερα, праздник Пасхи.

5. Златоуст читает: λογισμοι γαρ ανθρωπων (вместо θνητων = смертных, как обыкновенно читается в изданиях) δειλοι και επισφαλεις αιπινοιαι αυτων (вместо ημων = наша).

6. т. е. что «Бог увидел, что это хорошо».

7. Здесь разумеются еретики аномеи (т. 1, стр. 483 и дал.) и македоняне.

8. Συστηματα, как в Лукиан. и др. сп., а не συστεματα, как в Александр. сп.

9. Так Златоуст: εν αυτω καθ' ομοιοτητα, κατά γενος, вопреки Лукиан. чтению, где εν αυτω κατά γενος = в нем, по роду (Елизав. Библ.), но сходно с Алекс. и Бодлеан. сп.; в масор. тексте читается только «лемино = по роду своему».

10. Это обличение Златоуста падает и на тех толкователей, которые при объяснении истории твореная начинают, подобно иудеям, счета, дней или суток с вечера.

11. Текст Злат.: εις φαυσιν επι της γης, του διαχωριζειν… согласно с Лукиан. и другими сп., и вопреки Александр. сп., где φαυσιν της γης = освещать землю (Елизав. Библ.) Согласие с Лукиан. сп. у Злат. выразилось здесь и в том, что у него не читается дальнейших затем слов: και αρχειν της ημερας και της νυκτος = «управлять днем и ночью», как в Алекс. и др. списках. В масор. тексте не читается ни первых, ни последних слов.

12. В славянской Библии: введе, в греч. εθετο, что буквально будет «положил» и составляет более близкую передачу евр. вайясем = «поставил», каковое выражение вполне соответствует содержанию этого библ. повествования.

13. της των τροπων αναλλαγης; разумеются зимний и летний повороты, определяемые по солнцу.

Комментарии для сайта Cackle

Тематические страницы